Объясните почему культуру 20 30 х годов 20 века называют массовой: Почему культуру 20

Содержание

Развитие культуры в 1920 – 1930-е годы. Реализм и модернизм

Вопросы и задания:

1. Объясните, в чём заключались основные различия между реализмом и модернизмом.

Модернизм – направление в искусстве конца XIX – начала XX века, характеризующееся разрывом с предшествующим историческим опытом художественного творчества, стремлением утвердить новые, нетрадиционные начала в искусстве, непрерывным обновлением художественных форм, а также условностью (схематизацией, отвлечённостью) стиля.

Реализм – направление в искусстве, ставящее целью правдивое воспроизведение действительности в её типичных чертах.

Основные различия между модернизмом и реализмом:

1. Модернизм молодое явление, а реализм был известен еще в античные время.

2. Модернизм имеет множество ответвлений, а реализм нет.

3. Модернизм приукрашает мир, придает ему метафоричности, а реализм рассказывает о том, что есть на самом деле.

2. Каковы причины появления модернизма?

Основной причиной появления модернизма стало ощущение кризиса и распада окружающего мира в среде европейской интеллигенции, предчувствие близких перемен и даже конца существующего порядка вещей. В работах ряда европейских ученых развенчивались рационально-оптимистические представления о европейской истории, вера в бесконечный прогресс и возрастающее благосостояние человечества. Взамен выдвигались идеи культурно-исторического круговорота, неизбежной смены культур. Эти тенденции оказали влияние и на художественную культуру, в которой начался отход от традиций и идеалов прежнего искусства, а также поиск новых художественных форм и средств. Все эти тенденции вылились в появление модернизма.

3. Охарактеризуйте два-три направления в европейской литературе послевоенных десятилетий.

Как вы думаете, каким образом влиял собственный жизненный опыт писателей на их идейно-художественные позиции? Приведите примеры.

Литература потерянного поколения.

В послевоенной литературе заметное место заняли писатели «потерянного поколения»: немец Э. М. Ремарк, американец Э.Хемингуэй, англичанин Р. Олдингтон и др. Они участвовали в войне и не могли выбросить из памяти то, что увидели и пережили. Показывая жизнь своих героев на войне, они протестовали против страшного своей обыденностью истребления людей. При этом ставилось под сомнение то, во имя чего велась война.

Литература о борьбе за социальное и национальное освобождение.

Многие деятели европейской культуры увидели в бурных событиях первых десятилетий XX в. осуществление важнейших социальных и политических идей. Их привлекла активная борьба людей против неравенства и несправедливости, за социальное и национальное освобождение. В их числе были французские писатели А.

Барбюс и Р.Роллан, немец Г. Манн, американец Т. Драйзер и другие. Их герои отвергали ценности буржуазного общества. Одни из них боролись против этого общества, как герои романа А. Барбюса «Огонь», а другие, как Клайд Гриффит из «Американской трагедии» Т. Драйзера, стремились любой ценой пробиться в нём и погибали, не достигнув своей цели.

4. *Объясните смысл понятия «антиутопия» (вспомните, какие произведения назывались утопиями). В чём, по вашему мнению, заключалось значение произведений, написанных в этом жанре в 20 – 30-е годы XX столетия?

Антиутопия — жанровая разновидность в художественной литературе, описывающая государство, в котором возобладали негативные тенденции развития (в некоторых случаях описывается не отдельное государство, а мир в целом). Антиутопия является полной противоположностью утопии.

Утопия – жанр художественной литературы, близкий к научной фантастике, описывающий модель идеального, с точки зрения автора, общества. В отличие от антиутопии характеризуется верой автора в безупречность модели. Примеры утопий – Т.Мор «Утопия», Т.Кампанелла «Город солнца» и др.

Значение произведений написанных в жанре антиутопия в 20 – 30-е годы XX столетия (Е.Замятин «Мы», Дж.Оруэлл «1984» и др.) было в том, что в них прослеживалась критика действующей системы, через метафоры и образы передавались насущные и волнующие проблемы западного общества, а также раскрывался возможный ход истории.

Так, ярким примером художественного пророчества явился роман чешского писателя К.Чапека «Война с саламандрами». В нём рассказана фантастическая история о том, как некие земноводные существа, вступив в контакт с людьми, постепенно захватывают всё большее «жизненное пространство», а затем с помощью полученного от людей оружия начинают войну, направленную на уничтожение человечества. Занимательное повествование с элементами блестящей пародии на тогдашнее общество вдруг становилось страшным из-за своего сходства с реальностью.

Это впечатлении близких по содержанию к тому, что можно было прочесть в печати тех лет. К. Чапек умер в 1938 г., незадолго до начала Второй мировой войны, в которой осуществилось многое из того, что он предрекал.

5. Покажите, в чём состояло новаторство мексиканской школы монументальной живописи.

Одним из наиболее ярких проявлений новаторства в реалистическом искусстве стала мексиканская школа монументальной живописи, созданная художниками Д. Риверой, X. К. Ороско, Д. А. Сикейросом и другими.

Новаторство мексиканской школы монументальной живописи заключалось в изображения героических событий прошлого на стенах и фасадах. Так на зданиях появились монументальные росписи – фрески, отражавшие события истории и современности. Художники обличали войну, антигуманные стороны буржуазного общества, фашизм. В их работах сочетались эмоциональность, публицистичность и художественная выразительность. Темы, образы, символика фресок были глубоко национальны, мастера этой школы продолжали традиции искусства индейцев Мексики. Вместе с тем они выражали присущие всем людям общечеловеческие чувства сострадания и гнева, потрясения и порыва к свободе. Новой для искусства того времени была и изобретённая художниками техника монументальной росписи.

6. Посмотрите на иллюстрацию на с. 106 и объясните, каким образом художник выразил свою позицию.

На странице размещен фрагмент картины Д.Сикейроса «Портрет буржуазии». В ней четко просматриваются политические взгляды автора, который был сторонником левых идей. На картине изображена буржуазию, которая все разрушает на своем пути. Таким образом Д.Сикейрос выказывал критику в отношении существующего строя.

7. *Сравните произведения модерна и рационализма (конструктивизма). Назовите особенности каждого из стилей.

Модерн – художественное направление в искусстве, наиболее распространённое в последней декаде XIX – начале XX века (до начала Первой мировой войны). Его отличительными особенностями является отказ от прямых линий и углов в пользу более естественных, «природных» линий, интерес к новым технологиям (например, в архитектуре).

В рационализме и конструктивизме наоборот на первое место ставились простота, соответствие форм и внутренней планировки здания его назначению. Ярким представителем европейского рационализма был французский архитектор Ш. Э. Ле Корбюзье (1887—1965). Именно он сформулировал самый лаконичный манифест нового течения: «Дом – это машина для жилья».

8. Объясните, почему культуру 20 – 30-х годов XX в. называют массовой.

Потому что культура стала быть направленной на массового потребителя. Искусство стало доступным не только элите, но и простому человеку (особенно кино), что привело к его широкому распространению. Положительным в массовой культуре было то, что произведения искусства оказались более доступными для разных слоев и групп населения, становились частью общественной жизни. Издержки, по мнению ценителей искусства, заключались в замене уникальных, высоких образцов серийной, ординарной художественной продукцией.

9. *Наше исследование. Прочтите фрагмент из «Производственного кодекса» Голливуда. Выделите в нём главные идеи. *Как бы вы сформулировали правила («рецепты»), по которым создаются современные фильмы в США, других странах? Обратитесь и к опыту российской кинематографии.

Главной идеей «Производственного кодекса» Голливуда выступает то, что кино должно изображать только светлые стороны жизни человека и воспитывать чувство, что образ жизни США – это единственный и лучший для любого человека.

На сегодняшний день Голливуд по прежнему следует этой идее, в голливудские фильмы в большинстве своем заканчиваются «хэпи-ендом». Если это фильм про войну, что побеждает именно американская армия и т.д. Хочется отметить, что и российской кинематографе режиссеры все чаще обращаются к голливудским рецептам, создавая фильмы для массового зрителя и забывая про свои особенности создания фильмов.

Щипков: Геноцид русских в ХХ веке называют «Плахой»

Чем отличается геноцид русских — Плаха — от еврейского Холокоста и почему он до сих пор продолжается? Что представляет собой современная русофобия и как это связано с западным геополитическим проектом? Что нам необходимо, чтобы сохранить национальную память и не проиграть в войне? Какую роль сыграл Крымский консенсус в примирении «белых» и «красных»? На эти темы журналист Елена Жосул беседует с советником председателя Государственной Думы, доктором политических наук Александром Щипковым.

— Александр Владимирович, о русофобии сегодня много говорят — и в связи с санкциями, и в связи с историческим отношением Запада к России. В чём, на ваш взгляд, истоки и смысл этого явления?

— Это трагическое явление, поэтому границы понятия нельзя размывать, превращать его в некий стикер. Русофобия существует как в России, так и за её пределами. В России это позиция тех, кто называет народ «быдлом», «потомственными рабами», а Россию считает чем-то вроде terra nullius — «ничейной землёй», как говорили когда-то колонизаторы. Русофобия внешняя связана с политикой неолиберальных глобалистских элит. Их не устраивает само существование русских как нации. А мы в очередной раз по инерции пытаемся с ними договориться, упуская историческое время

— Западная русофобия — явление исторически случайное или закономерное?

— Абсолютно закономерное, и потому сама собой она не исчезнет, как бы мы ни пытались кому-то понравиться, кого-то умиротворять. Последние десятилетия наглядно это показали. Запад — единственная цивилизация, строящая своё развитие на отрицании собственной традиции, а затем и чужих традиций. Русская проблема для них заключается в том, что у нас с ними общее прошлое: мы тоже часть христианского мира, идею которого Запад отверг. Но мы не хотим и не можем отвергнуть традицию, превратить себя в исторического Голема. Мы им мешаем уже самим фактом своего существования.

— Только мы? А как же Китай, арабский мир, «война цивилизаций»?

— Одно дело исламский или конфуцианский мир — это соперники Запада в политическом смысле, но это не касается западной идентичности. Они слишком другие, непохожие. Русские, наследники византийского проекта — глубинная, экзистенциальная угроза. Мы для Запада пример альтернативной Европы, своего рода историческое зеркало. Существование восточно-христианской, неовизантийской цивилизациии раскалывает западную идентичность, порождает у них страх утраты себя. Это описано в психологии как эффект «расколотого Я». Мы для них то же, что и для украинцев, только в более общем плане. Отсюда желание решить русский вопрос радикально и навсегда. И не только русский, но и православный. Вспомните о судьбе сербов, вспомните о том, что сделал Евросоюз с греками.

Русское гражданское общество, несмотря на десятилетия идеологической обработки, не утратило памяти о прошлом, о своих сакральных исторических сюжетах.

— Как в эту парадигму противостояния вписывается советский период?

— Советский проект был задуман и начинался как новый этап вестернизации, но неожиданно он обнаружил в себе и признаки традиции. Вторая тенденция сперва не была видна, но постепенно начала укрепляться. Поэтому проект был демонтирован его диспетчерами и кураторами. Не сразу, а когда произошёл скачок в информационную экономику, и СССР стал вроде бы не нужен в качестве мнимой альтернативы капитализму. Правда, уйдя от биполярности в однополярность, глобалистский истеблишмент загнал себя в угол. Рано или поздно придётся объясняться перед всем миром за века авторитарной политики и колонизации, за войны и перевороты, за навязывание своих ценностей и культурной гегемонии.

— Сегодня западная русофобия усиливается?

— Усиливается. Мы сейчас в состоянии гибридной войны, но боимся данный факт признавать. Из-за этого страха велик риск эту войну проиграть и на том завершить национальную историю, что было бы, согласитесь, обидно. Особенно сейчас, когда западный проект теряет легитимность и скатывается в кризис. Делается всё, чтобы продлить его агонию. Поэтому регулярно «поджигают» мировые окраины, что равнозначно введению чрезвычайного положения в мировом масштабе. Что уж говорить о России. Мы мост между Западом и Востоком, исторический «перекрёсток». Чтобы овладеть этим мостом, нужно лишить русских субъектности, идентичности.

— Геноцид русских в XX и XXI веках уже перестал быть табуированной темой? Ведётся ли исследование этого вопроса?

— Наше информационное пространство удивительно устроено. Вот прозвучало в Крымской речи президента признание русских крупнейшим в мире разделённым народом. Куда теперь эта тема подевалась из официальной повестки? Современные замалчивания неудобных тем построены не на прямых запретах, а на информационной дискриминации, на формализации политического дискурса, которая отсекает попытки прямого высказывания и одновременно лишает оппонента важнейшего ресурса — языковых смысловых опор.

— Возможно ли полностью убрать из общественной повестки тему русофобии?

— Нет, уже не получится. Русское гражданское общество, несмотря на десятилетия идеологической обработки, не утратило памяти о прошлом, о своих сакральных исторических сюжетах. В частности, память о геноциде русских в XX-XXI веках. Этот геноцид сегодня всё чаще называют Плахой. В каком-то смысле это аналог еврейской катастрофы — Холокоста — но, конечно, есть много отличий. Например, еврейская катастрофа уже завершилась, а русская продолжается на тех территориях, где запущена программа дерусификации и национальных чисток.

— Сколько этапов можно выделить в трагедии Плахи?

— Обычно историки выделяют три этапа. Первый — галицийский. Геноцид был организован в 1914 году австро-венгерским режимом в Галиции и коснулся русских православных — русин. В царской России велась соответствующая статистика, поэтому сейчас мы знаем более или менее точное число репрессированных: около четверти миллиона человек. Я уверен, что названия концентрационных австрийских лагерей для русских — Талергоф, Терезин — должны войти в школьные учебники наряду с Освенцимом, Бухенвальдом, Дахау. Второй этап Плахи — немецкий. Это 1941 год. Теоретики Третьего рейха сами определяли войну с СССР как «расовую», а русских, евреев и некоторые другие национальности и этносы — как неполноценные народы, от которых надо освободить «жизненное пространство» (Lebensraum) на Востоке. Об этом есть информация в документах плана «Ост», в знаменитой книжке «Унтерменш» и многих сопутствующих текстах. Третий этап — это уничтожение русских на территории Украины, Крыма, ДНР, ЛНР. Начиная с уличного лозунга «Москаляку на гиляку!», заканчивая обстрелами и блокадами городов. Подсчёты жертв репрессий ведутся.

— Как оценить внутренние процессы советского периода?

— Непростая тема. Да, были многочисленные репрессии. Их сложно назвать геноцидом по национальному признаку, поскольку здесь не было избирательной национально-этнической резни. Хотя сам факт большевистского отторжения русских территорий в первые годы советской власти, включая авторитарную хрущёвскую аннексию Крыма в 1954 году, объективно привёл к искусственному разделению русского народа и создал дополнительную почву для этноцида.

— Как сегодня примирить «красных» и «белых»?

— Надо осознать две базовые вещи. Во-первых, что и «белые» и «красные» — это русские. И мы не можем пожертвовать какой-то половиной, выбросить её из истории. Во-вторых, что примирение уже произошло, поскольку та Гражданская война закончилась. В ней исторически проиграли обе стороны, потому что раскол нации и разрыв традиции — это проигрыш для народа в целом, кто бы ни победил на поле боя. А затем обе части победили. И произошло это в 2014-м, когда мы вернули Крым. Потому что был положен конец разделению, частица разделённого народа вернулась домой. Стало понятно, что русские могут и будут сопротивляться колонизации и геноциду. При этом подавляющее большинство и «белых» и «красных» поддержали этот шаг. Так сложился гражданский Крымский консенсус — те самые 85%. Этот консенсус означал подлинное завершение почти столетней Гражданской войны. Трагический разрыв, возникший в 1917 году, был преодолён. В значительной мере этому способствовали возобновившийся русоцид и состояние войны, в котором оказался весь русский народ.

Надо признать, что сейчас война идёт и в самой России, но вовсе не между «белыми» и «красными». В ход идёт всё — призывы к нарушению территориальной целостности, борьба с национальной историей и другие симптомы.

— У многих сейчас нет ощущения военного времени…

— Потому что война гибридная, а риторика в стиле «не надо поддаваться на провокации» действует усыпляюще. Но это смертельно опасное состояние. Однажды мы в нём уже находились, это было в 1940-1941 году, и мы хорошо помним, чем дело кончилось. Пропустили удар, едва успели оправиться, Господь помог. Но вряд ли мы хотим ещё раз оказаться у самого края. Надо признать, что сейчас война идёт и в самой России, но вовсе не между «белыми» и «красными». В ход идёт всё — призывы к нарушению территориальной целостности, борьба с национальной историей и другие симптомы. Это и выступление в бундестаге «Коли-с-Уренгоя», и показ на московском кинофестивале документального кинофильма, прославляющего запрещённый в России «Правый сектор», и установление в Петербурге мемориальной доски Маннергейму — бомбившему блокадный Ленинград. У нас даже один из кандидатов в президенты говорит о незаконности национального выбора Крыма, открыто отстаивая интересы киевского режима.

— Как вы объясните такой стереотип: о Холокосте говорить всегда правильно, уместно и необходимо, он хорошо исследован, за его непризнание предусмотрено наказание в ряде стран, а геноцид русских признавать неприлично?

— Это двойные стандарты, порождённые русофобией. Табуирование темы Плахи связано с долгосрочной информационной кампанией против русских, с низким качеством части российских элит, с компрадорской идеологией. Это проявляется в правовой дискриминации, в социальной и лингвистической агрессии (табу и фигурах умолчания). Мы должны добиваться введения в России законов, которые бы защищали национальную память. Конечно, они не будут копией законов о Холокосте, но их задачи похожи. Это то, без чего наши национальные требования теряют своё глубинное основание. Чтобы требовать, надо ощущать себя историческими хозяевами на собственной земле. А это значит — защищать память о своих погибших.

— Как это можно делать?

— Так же, как мы недавно защищали память погибшего в Сирии лётчика. А ещё нужна долгая и кропотливая работа историков и архивистов. Вместо бесплодных споров о советском-антисоветском, о «красных» и «белых». Эти споры в настоящий момент ничего не решают. Пора официально признать Плаху и трагедию разделённости русского народа, отразив это в законодательстве. Без всего этого политический мейнстрим обречён на ущербность. Нам необходима национально ориентированная политика в области истории, о чём я подробно писал в своей книге «История как общественный договор». Необходимо создать в России Институт национальной истории ХХ-ХХI вв.

— Украинцы и белорусы — русские или нет? Надо ли тех, кто так не думает, в чём-то переубеждать? Может быть, англичанин или итальянец, приехавший поднимать русскую деревню, принявший православие, больше русский по духу, чем свидомые на майдане, кричащие «Никогда мы не будем братьями»?

— Малороссы и белорусы были частями русского народа, за исключением населения бывшей Австро-Венгрии и ополяченной части белорусов на западе Белоруссии. Многие из них и остались русскими, но признаваться в этом в Белоруссии непрестижно, а на Украине просто опасно. И они молчат. Но есть украинцы и белорусы, которые себя русскими категорически не считают. Их не надо и даже вредно в чём-то переубеждать. Это их выбор. Идентичность определяется по языку, культуре и религии, но есть ещё один важный фактор — самосознание. Человек может иметь двойную идентичность, субидентичности — например, русскую и советскую. В конечном счёте он решает сам. То же самое можно сказать об англичанах или итальянцах, о которых вы спрашиваете. Если сами считают себя русскими — значит, русские. Сейчас вопрос начинает набирать актуальность, поскольку в России идёт борьба за трактовку понятия «русский». Трактовок существует несколько: либерально-демократическая, либерально-националистическая, неосоветско-модернистская, «русского зарубежья«, неоязыческая, антиглобалистская, церковная. Об этом подробно написал Василий Щипков в статье «Русский», которая вошла в философский сборник «По-другому».

— После развала Союза многие наши соотечественники неожиданно оказались «за границей» и почувствовали себя брошенными. Они обижены на Россию, которая не ведёт внятной политики по защите их интересов. За последние годы ситуация не изменилась?

— Разумеется, они обижены, и я их понимаю. Страна, в которой русский язык и культура, сам русский этнос — государствообразующие, должна заступаться за братьев. Русские — главная социальная база государства в силу своей многочисленности. Как можно одновременно желать избежать «оранжевой» революции — и не заступаться за русских? А на кого тогда опираться? Если государство не защищает своих, его не воспринимают всерьёз. Ни внутри страны, ни в мире. Это самоподрыв.

— Что означает понятие «Русский мир»? Его часто использует патриарх Кирилл, на память приходит его блестящая книга «Семь слов о русском мире». Церковь взяла на себя функцию идейного защитника русского мира?

— Святейший патриарх Кирилл действительно первым заговорил о русском мире как геокультурном феномене ещё четверть века тому назад. Странно, что понятие „Русский мир“ у нас до сих пор вызывает вопросы. Оно ведь очень ясное. Вот понятие »англосаксонский мир« ни у кого не вызывает вопросов. Русский мир — это территории с преобладанием носителей русской идентичности, у которых русский язык — родной, за вычетом тех немногих, кто сознательно не принимает это определение. Таких территорий за пределами России немало. Это результат разделённости русского народа и утраты ряда территорий. В книге «Семь слов о Русском мире» патриарх Кирилл коротко и ёмко даёт характеристики этому явлению.

— Что такое русский патриотизм и в чём должен выражаться? Наклейки на BMW «Спасибо деду за Победу» или «На Берлин» — это русский патриотизм или пародия на него?

— Никто не вправе указывать народу, как ему следует выражать свой патриотизм, судить о его легитимности. „Спасибо деду за Победу“ — прекрасный слоган. А »На Берлин!«… мы что, боимся задеть чувства немцев? А они вот не боятся поддерживать украинских нацистов…

— «Русский марш» у многих в первую очередь ассоциируется с русским патриотизмом. Но ведь среди его участников много маргиналов. Как относиться к этим маршам?

— В самом названии „Русский марш“ ничего плохого нет. Каким он будет, зависит от самосознания его участников. Да, среди участников этого марша есть люди, которые поддерживают »майдан». Разумеется, они никакие не патриоты. Но эти провалы возникли из-за того, что официальный российский дискурс игнорирует русскую тему, тему русских национальных интересов. Ситуация запущена. Надо срочно брать русский дискурс в свои руки, поддерживать на самом высоком уровне, тогда и маргинализации не будет. А по большому счёту, нет смысла отождествлять патриотизм с маршами. Многие патриоты не ходят на эти марши, а их в стране большинство — 85 %.

— Русский национализм — это плохо или хорошо? Приведите положительные и негативные примеры.

— А почему только русский? Это термин общего порядка. К сожалению, мы сегодня живём в условиях размытости многих важных терминов и понятий. Слово «национализм« часто используют как синоним »нацизма«. Это неверно. Разница принципиальная. Нацизм — это миф национального превосходства, исключительности, отрицания прав других наций, в пределе — идея их колонизации или уничтожения. Национализм — признание ценности своей нации без превосходства над другими, то есть де-факто признание равенства всех наций, несмотря на желание обособленности. Это не нацизм. Когда украинцы вышли из русско-советской парадигмы, это был национализм, но не нацизм. Когда в бывшей многонациональной УССР начали строить »единое национальное унитарное государство«, проводя чистки и расстреливая несогласных, это нацизм. Нацист — тот, кто лишает другого права на национализм. Отнюдь не всякий национализм „переходит“ в нацизм — это миф. Индусы, боровшиеся против британского владычества, — националисты, но не нацисты. Шотландский и каталонский референдумы устроили националисты, но никак не нацисты. В настоящее время мы переживаем становление русского национализма, который был «заморожен» при советской власти. При этом разновидностей национализма много, и не все они одинаково хороши. Я, например, не понимаю этнонационалистов. Мы исторически православная страна, наследники византийской культуры. Поэтому, я считаю, реальный русский национализм не совместим с этноцентризмом и неолиберализмом.

— «Русский значит православный» — для многих это аксиома. Ваше мнение?

— Я бы несколько расширил определение: православный или разделяющий православные ценности. А ещё можно дать определение русскости, оттолкнувшись от известной веберовской формулы. Немного схематичное, но в целом верное: »Русскость — это православная этика и дух солидарности».

Бурные двадцатые | AP US History Study Guide от The Gilder Lehrman Institute of American History

1920-е годы ознаменовали резкий разрыв между прошлым и будущим Америки. До Первой мировой войны страна оставалась культурно и психологически укорененной в девятнадцатом веке, но в 1920-х годах Америка, казалось, порвала с тоскливой привязанностью к недавнему прошлому и вступила в более современную эпоху. Самые яркие впечатления о той эпохе — флэпперы и танцевальные залы, дворцы кино и радиоимперии, Сухой закон и спикизи. Ученые разрушили границы пространства и времени, авиаторы заставили мужчин летать, а женщин пошли работать. Страна была уверенной — и богатой. Но 1920-е годы были эпохой крайних противоречий. Беспрецедентное процветание и культурный прогресс сопровождались сильными социальными волнениями и реакцией. В то же десятилетие, которое стало свидетелем урбанизма и модернизма, также появились Ку-клукс-клан, сухой закон, нативизм и религиозный фундаментализм. Америка стояла на перекрестке между инновациями и традициями. Многие американцы смело смотрели вперед, но так же многие оглядывались назад, к заветным воспоминаниям о легендарной национальной невиновности.

Эпоха конвергенции

Многие из тенденций, которые объединились, чтобы выделить двадцатые годы, формировались годами, а в некоторых случаях и десятилетиями.

Двадцатые годы мы считаем эпохой освобождения женщин. Действительно, это десятилетие породило хлопушку, описанную в Энциклопедическом словаре Вебстера как «молодая девушка, особ. несколько смелая в поведении, речи и одежде», увековеченная в рассказах Ф. Скотта Фицджеральда и таких звезд немого кино, как Клара Боу, Коллин Мур и Луиза Брукс. Но женщины довольно давно разбивали отдельные сферы викторианской культуры. Мощное женское политическое движение потребовало и завоевало право голоса в 1920. Подстегиваемые ростом городской промышленной экономики, требующей увеличения женской рабочей силы, и появлением общественных развлечений, которые бросили вызов старой системе ухаживания девятнадцатого века, многие молодые женщины теперь имели средства и стремление вести независимые жизни. К началу десятилетия где-то от четверти до одной трети городских работниц жили одни в частных квартирах или пансионах, вдали от бдительных глаз своих родителей, и еще в 1896 году обозреватель газеты Джордж Аде использовал термин «свидание» для описания нового соглашения, согласно которому мальчики и девочки объединяются в пары, чтобы порезвиться в танцевальных залах, парках развлечений и других общественных местах без присмотра взрослых.

Двадцатые годы, тесно связанные с появлением хлопушек, породили откровенную национальную дискуссию о сексе. Но и эта тенденция со временем нарастала. Еще в 1913 году в Atlantic Monthly было объявлено, что часы пробили «час секса в Америке», указывая на «отмену сдержанности» в отношении вопросов, которые когда-то считались табу. Безусловно, эти тенденции усилились после Первой мировой войны: опросы показывают, что 14 процентов женщин, родившихся до 1900 года, вступали в добрачный секс к 25 годам, в то время как целых 39процент женщин, достигших совершеннолетия в 1910-х и 1920-х годах, потеряли девственность до замужества. Но фундаментальные структурные изменения, имевшие место в предыдущие десятилетия, а именно урбанизация и индустриализация, произошли задолго до двадцатых годов. Между 1800 и 1920 годами число детей, рожденных средней американской женщиной, сократилось с семи до трех. Американцы не обязательно занимались сексом меньше. Скорее, в урбанизированном обществе, где больше детей было скорее затратой, чем активом, они активизировали использование контроля над рождаемостью и, таким образом, переопределили секс как занятие для удовольствия, а не для продолжения рода.

Мы считаем двадцатые годы эпохой процветания, и во многих отношениях американцы никогда не жили так хорошо. Но и эта тенденция претендовала на более ранние корни. По мере механизации заводов и мастерских рабочая неделя городского рабочего сократилась с 55,9 часа в 1900 г. до 44,2 в 1929 г., а его реальная заработная плата выросла на 25%. К началу двадцатых годов у американцев появилось больше времени и денег, которые они могли тратить на новые виды общественных развлечений, такие как танцевальные залы, кинотеатры, парки развлечений и бейсбольные стадионы. У них также было больше возможностей покупать товары длительного пользования по конкурентоспособным ценам благодаря новым методам производства и распределения. Благополучие послевоенного периода значительно ускорило эту тенденцию. К 1929 января американские семьи тратили более 20 процентов своего заработка на такие предметы, как фонографы, заводская мебель, радиоприемники, электроприборы, автомобили и «развлечения». То, что люди не могли себе позволить, они брали взаймы. К середине 20-х годов американцы покупали более трех четвертей всей мебели, фонографов и стиральных машин в кредит.

Распространение рекламы — наряду с развитием издательской, музыкальной и киноиндустрии — открыло гражданам новое евангелие веселья, тесно связанное с покупкой товаров и услуг. «Продайте им их мечты», — провозгласил известный рекламщик. «Продайте им то, чего они жаждали, на что надеялись и в чем почти отчаялись иметь. Продайте им шляпы, брызнув на них солнечным светом. Продайте им мечты — мечты о загородных клубах и выпускных балах и видения того, что могло бы случиться, если бы только. В конце концов, люди покупают вещи не для того, чтобы иметь их. . . . Они покупают надежду — надежду на то, что ваш товар может сделать для них».[1]

Age of Wonders

Если многие из социальных тенденций, которые мы связываем с двадцатыми годами, сформировались уже давно, это десятилетие действительно было уникальным во многих отношениях.

Это было десятилетие новинок. Впервые в истории больше американцев (51 процент) проживало в городах, чем в деревнях или на фермах.

Это было десятилетие экономического подъема. Между 1919 и 1929 годами количество лошадиных сил на одного наемного работника в обрабатывающей промышленности резко возросло на 50 процентов, что свидетельствует о сильной волне механизации, которая увеличила производительность на 72 процента в обрабатывающей промышленности, на 33 процента на железных дорогах и на 41 процент в горнодобывающей промышленности.

И это было десятилетие технологических чудес.

В 1912 году только 16 процентов американских семей имели электричество; к середине 20-х — почти две трети. В одночасье электрический пылесос, электрический холодильник с морозильной камерой и автоматическая стиральная машина стали основными продуктами в домах среднего класса.

На заре двадцатого века автомобили все еще были ненадежными и дефицитными, но в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, такие пионеры, как Рэнсом Олдс, Генри Леланд и Генри Форд произвели революцию в дизайне и методах производства, чтобы сделать автомобиль доступным и заслуживающий доверия. Когда социологи Роберт и Хелен Линд брали интервью у старшеклассников в Манси, штат Индиана, в середине 20-х годов, они обнаружили, что наиболее распространенными источниками разногласий между подростками и их родителями были: в течение недели»; 2) «час, когда ты ложишься ночью»; 3) «оценки в школе»; 4) «ваши траты денег»; и 5) «использование автомобиля».[2]

Другой довоенной технологией, достигшей совершеннолетия в двадцатые годы, была пленка. К середине 1920-х кинотеатры продавали 50 миллионов билетов каждую неделю, что равнялось примерно половине населения США! И поколение, достигшее совершеннолетия в двадцатые годы, научилось во дворце кино вещам, которым они не могли научиться в школе. «Единственная польза, которую я когда-либо получала от кино, заключалась в том, что я научилась любить и познавать секс», — призналась молодая женщина в середине 20-х годов интервьюеру. «Если бы мы не видели таких примеров в кино, — объясняет другой, — откуда бы мы взяли идею быть «горячими»?23 блокбастера «Пылающая молодежь », который один рецензент назвал «интригующе рискованным, но не обязательно оскорбительным». Нынешний флэпперизм с его джазом. . . . и его полное игнорирование условностей смело обрабатывается в этом фильме. И он содержит сцену купания в виде силуэта, который, должно быть, заставил цензоров моргнуть». [4]

Как и кино, радио было изобретено в конце девятнадцатого века, но его коммерческая экспансия пришлась на двадцатые годы. 2 ноября 1920 октября радиостанция KDKA в Питтсбурге, штат Пенсильвания, передала результаты президентских выборов. Это была первая в истории прямая радиопередача для широкой публики, и хотя в тот вечер немногие американцы имели необходимые технологии, чтобы услышать результаты, к 1922 году более трех миллионов семей приобрели радиоприемники. Семь лет спустя более двенадцати миллионов домохозяйств владели радиоприемниками, что способствовало развитию отрасли, годовой объем продаж которой составил 852 миллиона долларов.

Американцы, жившие в 1920-е годы, могли слушать Рокси и его банду, эскимосов Clicqot Club и трубадуров Ipana. Они могли слышать, как Гартленд Райс объявляет Мировую серию — в прямом эфире — или послушайте, как Флойд Гиббонс рассказывает новости дня. Радио оказалось в высшей степени демократичным средством массовой информации, и к середине десятилетия местные радиостанции помогли распространить «расовую музыку», «деревенские» звуки и этнические записи в гостиных по всей стране. В конце 1920-х годов предприимчивые американские бизнесмены построили мощные «X-станции» прямо за границей на севере Мексики, чтобы обойти федеральные правила использования радиочастот. С этой выгодной позиции они могли транслировать музыку «Скрипача Джона Карсона», семьи Картеров и Джимми Роджерса в любое место от Калифорнии до Нью-Йорка.

Возвращение к нормальной жизни

С самого начала двадцатого века в американской политике доминировали Теодор Рузвельт и Вудро Вильсон, два президента, чьи выдающиеся личности и противоречивые взгляды на прогрессивный дух определяли тон и тон общественной жизни. После 1920 года американцы, казалось, стремились к «нормальности». В лице Уоррена Г. Хардинга они получили именно то, за что рассчитывали (и за что голосовали).

Лучшими качествами Хардинга были его чрезвычайная приветливость и поразительная внешность. Оба регулярно доставляли ему неприятности. Даже в детстве будущий президент казался слишком склонным всем угождать и никого не обижать. Как успешный газетный издатель, местный политик, а позже сенатор США от штата Огайо, Хардинг вступил в Ротари-клуб, Элкс, Одд Феллоуз, Ху-Ху, Красных Людей и Лосей. Ему нравились игры в покер, и он преуспел в публичных выступлениях. Он играл на трубе си-бемоль в городском оркестре. Действительно, Уоррен Хардинг был настоящим воплощением Бэббита Синклера Льюиса — и гордился этим.

Вечно гениальный Хардинг заполнил свой кабинет дружками из Огайо. Он позволил своему генеральному прокурору продавать помилования и обещания правительства о невмешательстве тем, кто больше заплатит. Он смотрел в другую сторону, в то время как его министр внутренних дел принял почти 400 000 долларов в качестве откатов в обмен на долгосрочную аренду богатых нефтью федеральных земель в Чайном куполе, штат Вайоминг. Все это время он придерживался ограниченного и консервативного видения правительства, настаивая на снижении налогов и меньшем регулировании и открыто отвергая вильсоновский реформизм.

Несмотря на свои ограничения, а может быть, даже благодаря им, американский электорат широко восхищался Уорреном Хардингом. Когда он умер на полпути к своему сроку, публика излила огромное излияние печали и сочувствия. Только в последующие месяцы соотечественники Уоррена Хардинга узнали о внебрачных связях своего покойного президента и скандальной администрации. Но к тому времени это едва ли имело значение. Все вернулось к норме.

Молчаливый Кэл

Преемник Хардинга, Кэлвин Кулидж, возможно, был самым скрытным человеком, когда-либо занимавшим Белый дом. Строгий, лаконичный и до крайности консервативный, «Тихий Кэл» прекрасно олицетворял этику невмешательства, которая управляла американской политикой на протяжении всей «эпохи джаза». Он спал по одиннадцать часов каждый день, наложил вето на гораздо большее количество законопроектов, чем предложил, и утверждал, что его единственным хобби было «занимание государственной должности». Ему было мало что сказать. Когда один из избирателей поспорил, что она сможет «вытянуть из него больше двух слов», президент ответил просто: «Вы проиграли». Узнав, что Кулидж скончался в 19В 33 года известная остроумница Дороти Паркер спросила: «Как они могли сказать?»

Кулидж урезал федеральный бюджет почти вдвое, отменил налог на дарение, снизил налог на наследство на 50 процентов и снизил максимальный федеральный подоходный налог с 60 до 20 процентов. Президент отрекся от всего, кроме минимального регулирования бизнеса и торговли. Он отрицал федеральную роль в трудовых отношениях и неоднократно подтверждал свою абсолютную веру в рыночные силы. Он утверждал, что для наемных работников «действительно важно не то, как они могут поссориться со своими работодателями, а то, как бизнес страны может быть организован таким образом, чтобы обеспечить постоянную занятость при справедливой оплате труда». 5]

В 1928 году Кулидж неожиданно и без лишнего шума объявил, что он «не хочет снова баллотироваться в президенты». Его жена была удивлена не меньше остальных. «Разве это не похоже на человека!» — воскликнула она. «У меня не было идей.»

Инженер

Когда Герберт Гувер принял присягу в качестве тридцать первого президента страны в 1929 году, New York Times прозвучала восторженная нота одобрения, аплодируя новому главе исполнительной власти за его «универсальные способности», « безупречный характер» и «Прогрессивные наклонности».

Осиротев в нежном возрасте девяти лет, Гувер был воспитан строгими родственниками-квакерами в Айове. Он прошел через Стэнфордский университет, где получил степень инженера и закончил его первым в своем классе. В течение следующих двадцати лет он неуклонно поднимался по служебной лестнице, сделав блестящую карьеру шахтера, инженера и бизнесмена. Во время Первой мировой войны он служил в качестве администратора продовольствия в США и руководил стандартами добровольного производства и потребления, которые обеспечивали хорошее питание американских экспедиционных сил и стабильные внутренние цены. После войны он возглавил американскую операцию по оказанию помощи в Бельгии, где ему приписывают кормление и одежду нескольких сотен тысяч европейских беженцев. После спасения Бельгии Гувер работал министром торговли при Уоррене Г. Хардинге и Кэлвине Кулидже. В этом офисе он значительно расширил правительственный сбор и распространение промышленных данных, организовал десятки добровольных корпоративных советов и наладил тесное сотрудничество исполнительной власти с бизнесом и рабочими.

К большому несчастью Герберта Гувера, Депрессия началась всего через несколько месяцев после его пребывания на посту. Умный, хорошо образованный, много путешествовавший и чрезвычайно способный Гувер считал себя активистом и квакерским гуманистом. Как инженер он олицетворял руководящий дух прогрессивизма с его верой в рациональную и информированную государственную политику. Бедность и отчаяние его соотечественников сильно повлияли на Гувера.

Но, как и большинство общественных деятелей его эпохи, Герберт Гувер считал, что разумное добровольчество — лучшее средство от экономических бедствий. Вместо того чтобы принимать строгие федеральные регулирующие и фискальные меры, он призвал к дополнительным исследованиям и к организованной, но добровольной реакции со стороны частного сектора.

К 1930 году эта модель бездействия сделала Герберта Гувера одним из самых презираемых людей в Америке. В популярной пародии водевиля натуралист объявил, что Депрессия закончилась. — Герберт Гувер умер? — спрашивал его приятель. В публичных выступлениях президент казался полностью побежденным. «Роза завяла бы в его руке», — заметил один обозреватель.

Культурные войны

Великая революция в морали, эстетике и повседневной жизни, прокатившаяся по Америке, не встретила единодушного одобрения. Хотя двадцатые годы запомнились в первую очередь как десятилетие смелых инноваций и экспериментов, они также стали свидетелями жесткой контрреволюционной тенденции.

В 1925 году группа местных сторонников в Дейтоне, штат Теннесси, убедила молодого школьного учителя Джона Скоупса нарушить антиэволюционный закон штата. Они просто хотели привлечь внимание к своему экономически депрессивному городу на перекрестке дорог. Вместо этого последовал сенсационный судебный процесс, в котором знаменитый «адвокат проклятых» Кларенс Дэрроу, убежденный гражданский либертарианец и почти фанатичный атеист, столкнулся с Уильямом Дженнингсом Брайаном, знаменитым красноречивым жителем Небраски, который трижды не смог стать президентом, но остался герой для сельских фундаменталистов на Юге и Среднем Западе. Кульминация судебного процесса наступила, когда Дэрроу призвал своего противника к суду как библейского эксперта, а Брайан неохотно признал, что некоторые библейские формулировки могут быть скорее аллегорическими, чем буквальными.

Судебный процесс казался кульминацией затянувшегося столкновения между либеральными и фундаменталистскими христианами. Хотя технически это была победа обвинения, либералы объявили это большой победой своего дела. Они сказали, что Брайан непреднамеренно разоблачил фундаментализм как кредо простака, в то время как Дэрроу установил превосходство науки над фундаменталистским христианством. На самом деле консерваторы были далеки от победы. Они немедленно начали перегруппировку и чартерные миссии, издательства и радиостанции. Пятьдесят лет спустя они снова станут мощной силой в американской общественной жизни.

В ближайшем будущем более успешным был Ку-клукс-клан, военизированная группа эпохи Реконструкции, которая исчезла из американской жизни до 1915 года, когда полковник Уильям Симмонс вновь основал организацию на небольшой церемонии на Каменной горе в Джорджии. К 1925 году организация насчитывала не менее пяти миллионов членов и контролировала политику в Индиане, Техасе, Оклахоме и Колорадо; он был чрезвычайно мощным в нескольких других штатах, особенно в Калифорнии и Джорджии. Наибольшее законодательное достижение клана произошло в 1924 декабря, когда она присоединилась к широкой коалиции консервативных групп, которые добились принятия и одобрения драконовского антииммиграционного закона. Золотая дверь останется закрытой еще на сорок лет.

Новый клан представлял своим многоязычным членам разнообразные идеи. Она открыто выступала за превосходство белой расы, но в список своих врагов она также включала евреев, католиков, азиатов и «новых женщин». Ее последователей можно было найти как в городах, так и в сельской местности, но, как правило, организация была фундаменталистской и консервативной как по профилю, так и по характеру. Как объяснил один сочувствующий наблюдатель: «Движение ку-клукс кажется еще одним выражением всеобщего беспокойства и неудовлетворенности как местными, так и национальными условиями — высокой стоимостью жизни, социальной несправедливостью и неравенством, плохим отправлением правосудия, политической коррупцией, дефисом, разобщенность, неусвоенные и противоречащие друг другу мысли и стандарты, которые огорчают всех мыслящих людей»[6] 9.0003

В 1924 году организация обладала достаточной силой, чтобы зайти в тупик на Национальном съезде Демократической партии, где сторонники губернатора Нью-Йорка Эла Смита — католика — столкнулись лицом к лицу с клановцами, связанными с бывшим министром финансов Уильямом Макаду. В то время как сторонники Смита кричали «Ку-клукс Макаду!», на что сторонники Макаду насмехались над своими противниками криками «Выпивка! Выпивка! Буй!» — съезд зашел в тупик. В ходе 103-го голосования съезд, раздраженный и отчаянный, согласился с компромиссным кандидатом, тусклым федеральным судьей по имени Джон У. Дэвис, который потерпел сокрушительное поражение от действующего президента Кэлвина Кулиджа. Это была высшая точка для Клана.

Вероятно, Сухой закон был самым успешным достижением антисовременных сил в 1920-х годах. Написав сразу после того, как Конгресс и штаты ратифицировали Восемнадцатую поправку, разрешающую запрет на производство и продажу алкогольных напитков, великий городской остроумец Х. Л. Менкен приписал такие «безумные постановления» «врожденной и неизлечимой ненависти деревенщины к городу». человек — его обезьянья ярость против всех, кто, по его мнению, живет лучше, чем он». В своем резком, интуитивном ответе Сухому закону Менкен, возможно, преувеличил интенсивность разделения между сельскими и городскими районами Америки. В течение следующего десятилетия в сельской местности не будет недостатка в перегонных кубах и перегонных кубах. Тем не менее, он был прав в одном: принятие Восемнадцатой поправки и сопутствующего ей федерального закона, Закона Волстеда, оба из которых вступили в силу в 1920 января стали кульминационными событиями в длительных попытках консервативных сил сдержать растущую власть американских иммигрантов и горожан — в некоторых отношениях одного и того же, поскольку американцы в первом и втором поколении составляли подавляющее (75+ процентов) население. часть населения таких мегаполисов, как Нью-Йорк, Чикаго и Бостон. Хотя американцы широко пренебрегали новым законом (и, соответственно, двадцатые годы запомнились как особенно текучая эпоха), на самом деле потребление алкоголя на душу населения резко упало во время Сухого закона, придав десятилетию еще одну парадоксальную черту.

Конец эпохи

Двадцатые годы всегда были чем-то вроде золотого века. Даже на фоне великого процветания и избытка десятилетия экономика Америки была фундаментально слабой. Более 40 процентов американцев обходились менее чем на 1500 долларов в год, что экономисты назвали минимальным прожиточным минимумом семьи. Доход верхних 0,1 процента семей равнялся доходу нижних 42 процентов. Большинство сельских жителей не испытали процветания бурных двадцатых. Цены на фермы достигли дна после Первой мировой войны и расширили пропасть между (относительно) процветающими городами Америки и бедными фермами.

Такое вопиющее неравенство имело последствия. Времена бума полагались на массовое потребление, и в конце концов трудящиеся достигли своего предела. Очень богатые могли купить только определенное количество автомобилей, стиральных машин, радиоприемников и билетов в кино. Когда потребительский спрос достиг дна, экономика Америки просто перестала функционировать.

Когда в 1929 году фондовый рынок рухнул и когда двойное влияние недостаточного потребления и чрезмерной спекуляции начало сеять структурный хаос в американской экономике, национальная революция ценностей и эстетики оставалась незавершенной. Двадцатые годы были, возможно, первым десятилетием современности для страны, но многие из ее социальных и культурных революций разыграются в последующие годы.

[1] Уильям Лич, Земля желания: торговцы, власть и рост новой американской культуры (Нью-Йорк, 1993), 298.

[2] Роберт С. Линд и Хелен Меррелл Линд, Мидлтаун: исследование современной американской культуры (Нью-Йорк, 1929), 257, 524.

[3] Гарт С. Джоветт, Ян К. Джарви и Кэтрин Х. Фуллер, ред., Дети и фильмы: Влияние СМИ и споры о фонде Пейна (Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета, 1996), 276.

[4] Джошуа Зейтц, Flapper: Сумасбродная история о сексе, стиле, знаменитостях и женщинах, которые сделали Америку современной (Нью-Йорк: Crown, 2006), 211.

[5] Уильям Э. Лейхтенберг, Опасности процветания: 1914–1932 (Нью-Йорк, 1958, ред. 1993), 97.

[6] Линн Дюменил. Modern Temper: American Culture and Society in the 1920s (New York, 1995), 235.

Джошуа Зейтц преподавал американскую историю в Гарвардском и Кембриджском университетах. Он автор Flapper: Сумасшедшая история о сексе, стиле, знаменитостях и женщинах, которые сделали Америку современной (2006) и Белый этнический Нью-Йорк: евреи, католики и формирование послевоенной политики ( 2007). В настоящее время он пишет совместную биографию Джона Хэя и Джона Николая.

Великая депрессия | Определение, история, даты, причины, последствия и факты

Великая депрессия: бесплатная столовая

Просмотреть все медиа

Дата:: 1929 — г.р. 1939

Местонахождение:: Европа Соединенные Штаты

Контекст:: Золотой стандарт Международная торговля макроэкономика протекционизм биржевой крах 1929 г.

Ключевые люди:: Герберт Гувер Франклин Д. Рузвельт

Просмотреть весь связанный контент →

Экономическая история

Узнайте некоторые факты о Великой депрессии

Просмотреть все видео к этой статье

Время и серьезность Великой депрессии существенно различались в разных странах. Депрессия была особенно продолжительной и тяжелой в США и Европе; в Японии и большей части Латинской Америки он был мягче. Возможно, неудивительно, что самая тяжелая депрессия, когда-либо переживаемая мировой экономикой, была вызвана множеством причин. Падение потребительского спроса, финансовая паника и ошибочная политика правительства привели к падению объемов производства в Соединенных Штатах, а золотой стандарт, связавший почти все страны мира сетью фиксированных валютных курсов, сыграл ключевую роль в распространение американского спада на другие страны. Выход из Великой депрессии был вызван в основном отказом от золотого стандарта и последовавшей за этим денежной экспансией. Экономические последствия Великой депрессии были огромными, включая как огромные человеческие страдания, так и глубокие изменения в экономической политике.

Время и серьезность

Великая депрессия началась в Соединенных Штатах как обычная рецессия летом 1929 года. Однако спад заметно усилился в конце 1929 года и продолжался до начала 1933 года. Реальное производство и цены резко упали. Между пиком и дном спада промышленное производство в Соединенных Штатах сократилось на 47 процентов, а реальный валовой внутренний продукт (ВВП) упал на 30 процентов. Индекс оптовых цен снизился на 33% (такое снижение уровня цен называется дефляцией). Хотя есть некоторые споры о достоверности статистики, широко признано, что уровень безработицы превышал 20 процентов в самый высокий момент. Тяжесть Великой депрессии в Соединенных Штатах становится особенно очевидной, если ее сравнить со следующей худшей рецессией в Америке, Великой рецессией 2007–2009 годов., во время которого реальный ВВП страны сократился всего на 4,3 процента, а уровень безработицы достиг своего пика и составил менее 10 процентов.

Депрессия затронула практически все страны мира. Однако даты и масштабы спада существенно различались по странам. Великобритания боролась с низким ростом и рецессией на протяжении большей части второй половины 1920-х годов. Однако страна не впадала в тяжелую депрессию до начала 1930-х годов, а падение промышленного производства от пика до минимума составляло примерно одну треть от спада в Соединенных Штатах. Франция также пережила относительно короткий спад в начале XIX века.30 с. Однако восстановление Франции в 1932 и 1933 годах было недолгим. Промышленное производство и цены во Франции существенно упали в период между 1933 и 1936 годами. В начале 1928 года экономика Германии пережила спад, а затем стабилизировалась, прежде чем снова пошла на спад в третьем квартале 1929 года. Состояния. Ряд стран Латинской Америки впал в депрессию в конце 1928 — начале 1929 года, незадолго до падения производства в США. В то время как некоторые менее развитые страны пережили тяжелую депрессию, другие, такие как Аргентина и Бразилия, пережили сравнительно мягкий спад. Япония также пережила легкую депрессию, которая началась относительно поздно и относительно рано закончилась.

Общая дефляция цен, очевидная в Соединенных Штатах, наблюдалась и в других странах. Практически во всех промышленно развитых странах в период с 1929 по 1933 год оптовые цены снизились на 30 и более процентов. Из-за большей гибкости японской структуры цен дефляция в Японии была необычайно быстрой в 1930 и 1931 годах. спад японского производства относительно мягкий. Цены на сырьевые товары, продаваемые на мировых рынках, в этот период снизились еще более резко. Например, цены на кофе, хлопок, шелк и каучук снизились примерно наполовину только в период с 19 сентября по 19 сентября.29 декабря 1930 г. В результате резко ухудшились условия торговли для производителей сырьевых товаров.

Восстановление США началось весной 1933 года. Объем производства быстро рос в середине 1930-х годов: реальный ВВП рос в среднем на 9 процентов в год в период с 1933 по 1937 год. Так сильно упал объем производства в первые годы 1930-х годов , однако, что он оставался существенно ниже своей траектории долгосрочного тренда на протяжении всего этого периода.