Голод 1601-1603 годов — История России
На обострение классовой борьбы оказали большое влияние неурожай и голод 1601—1603 гг. Цены на хлеб резко возросли, чем немедленно воспользовались купцы, крупные духовные и светские землевладельцы, скопившие огромные запасы зерна в ожидании ещё большего роста цен. В то время как население массами умирало от голода, правящие классы безудержно спекулировали хлебом. Крестьяне целыми деревнями бросали свои насиженные места и уходили на поиски работы и хлеба. Они бродили по дорогам, шли в Москву, хотя население столицы тоже голодало.
По рассказам современников, в Москве ежедневно умирало от голода от 90 до 300 человек. Боясь народного гнева, Борис Годунов велел выдавать хлеб из казённых житниц и производить раздачу денег. Однако количество раздаваемых денег и хлеба не соответствовало потребностям населения. Кроме того, в значительной своей части деньги и хлеб попадали в руки приказных. Разорившиеся и голодающие крестьяне, ремесленники, свободные люди самых различных слоев вынуждены были идти в кабалу.
Усилившееся бегство крестьян осложняло положение многих мелких и средних помещиков. Поэтому указами царя Бориса в 1601 и 1602 гг. было частично и временно восстановлено за помещиками право вывоза крестьян. На словах правительство как бы восстанавливало свободу крестьянского перехода, отменённую указами о «заповедных годах». В действительности указ лишь разрешал мелким и средним помещикам «возити меж себя» крестьян — одного или двух. Крестьянский переход был подменён вывозом крестьян помещиками и то в очень ограниченных размерах, причём эта мера не распространялась на Московский уезд. Как денежная «помощь» голодающим Москвы, так и указы 1601—1602 гг. не облегчили положения голодающего крестьянства. Эти указы не имели серьёзного значения и для укрепления хозяйства мелкопоместных дворян. По указу 1603 г. холопы, брошенные в голодные годы своими господами на произвол судьбы, могли получить свободу и отпускные грамоты в Приказе холопьего суда, но и этот указ ни в какой мере не улучшил положения голодающих людей.
Великий голод Бориса Годунова — Статьи
В голодные годы многие помещики пошли на то, что отпускали своих крестьян, чтобы им не приходилось их содержать. Не меньше дворян поступило достаточно подло, прогоняя людей с расчётом, что после завершения голода просто отыщет их и вернёт себе. В результате передвигаться по дорогам стало, мягко говоря, небезопасно. Толпы голодающих холопов занимались разбоями и грабежами на дорогах. Многие же устремились в Москву, узнав, что царь щедро раздаёт деньги из казны.
Тем временем в Москве всё было не лучше. По свидетельству Авраамия Палицына из Троице-Сергиева монастыря, в столице погибло от голода или от проблем с ним связанных не менее 127 тысяч человек. Проблемы эти очевидны. Помимо роста преступлений, выросло число больных, началась эпидемия холеры. Наблюдались случаи людоедства.
Те, кто был не готов питаться себе подобными, иногда питались навозом.
Современники по-разному оценивали то, как власти помогали голодающим. Небезызвестный Исаак Масса считал, что раздача милостыни лишь усилила голод в Москве, ибо в столицу потянулся нуждающийся люд со всей округи. Более того, выдаваемые деньги попросту разворовывались чиновниками.
Иначе оценивали меры Годунова русские летописцы. Один современник так описал положение дел в Москве: «А на Москве и в пределах ея ели конину, и псы, и кошки, и людей ели, но царскою милостынею ещё держахуся убогии…». Помощь голодающей бедноте в самом деле имела неоценимое значение.
Территория Московского Кремля. (wikimedia.org)
Исаак Масса, впрочем, отмечает, что государь мог сделать и больше. Например, будто бы царь мог, но не повелел строжайшим образом знатным господам, монахам и прочим богатым людям, имевшим полные амбары хлеба, продать свой хлеб.
Сам патриарх, располагая большим запасом продовольствия, якобы объявил, что не хочет продавать зерно, за которое со временем можно выручить ещё больше денег. В литературе можно найти многократные ссылки на приведённые слова Массы: «…запасов хлеба в стране было больше, чем могли бы его съесть все жители в четыре года… у знатных господ, а также во всех монастырях и у многих богатых людей амбары были полны хлеба, часть его уже погнила от долголетнего лежания, и они не хотели продавать его; и по воле божией царь был так ослеплён, невзирая на то, что он мог приказать всё, что хотел, он не повелел самым строжайшим образом, чтобы каждый продавал свой хлеб».
Достоверность этих свидетельств, впрочем, под сомнением. «Переданная» Массой «патриаршая речь» проникнута торгашеским духом, характерным для голландского негоцианта, но не для патриарха Иова. Ближайший помощник Бориса не мог выступить как открытый сторонник хлебных спекуляций, когда власти принимали все меры для их обуздания.
Годунов раздает хлеб в Москве. Гравюра XIX в. (wikimedia.org)
Можно сказать, что оценки голландца достаточно однобоки. Наверное, в силу того, что он наблюдал это с позиции современника. Сейчас мы можем оценить то время более объективно. Например, мы знаем, что монастыри были крупнейшими держателями хлебных запасов. Накануне голода хлебные запасы, например, Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря составляли 2834 четверти ржи и овса. Год спустя же они сократились до минимума — 942 четверти; монахи вынуждены были начать закупки зерна.
Причины голода
Спекуляции хлебом монахов, богатых дворян и купцов были одной из причин, отягощавших бедствия населения, но всё же они не были главной причиной возникновения голода в России в начале XVII века. Суровый климат, скудость почв, феодальная система земледелия делали невозможным создание таких запасов зерна, которые могли бы обеспечить страну продовольствием в условиях трёхлетнего неурожая.
В наше время, по данным метеорологов, из-за извержения вулкана в Испанском Перу начался малый ледниковый период. Именно это и погубило урожай 1601, а затем и 1602, и 1603 годов. Историки и экономисты же винят в этом общий для всей Европы кризис феодальной системы, вызванный перенаселением. Старый порядок просто не мог прокормить толпы людей. Смута набирала обороты.
Люди в поисках не счастья, но хотя бы хлеба покидали родные края. До конца столетия Русское царство ещё будет переживать то, что произошло в Смутное время, страшной частью которого стал голод. Восстания казаков и крестьян на Волге, Дону и Яике, городские бунты дадут название XVII столетию — «бунташный век».
Великая Смута и трагедия царя Бориса – Мария Третьякова – Блог – Сноб
Смутное время воцарилось на Руси. Московское государство пережило тяжелую Ливонскую войну, лютость опричников, загадочную смерть царевича Дмитрия.
И тогда же, в начале XVII века Русское царство охватил Великий голод.
Его причиной стал неурожай 1601 года, вызванный климатическими аномалиями. Хронограф 1617 года сообщает о том, что огромное количество людей «от гладу изомроша». По подсчетам келаря Авраама Палицына, только в Москве тогда погибло не менее 127 тысяч человек. Живые же походили на мертвых и поедали «псину, мертвечину и ину скаредину», о которой автор предпочел умолчать.
Трупы валялись на дорогах. Их не успевали хоронить. Капитан Маржарет сообщал о каннибализме, о котором русскоязычные источники хранят молчание. По словам Маржарета, в те годы «казалось почти обычным, если муж бросал жену и детей, если жена убивала мужа, а мать — своих детей, и съедали их».
Борис Годунов, получивший трон по линии супруги Ирины, был весьма нелюбим в народе. В глазах современников, худородный дворянин «хитростными пронырствы» раздобыл себе царствование и был повинен в гибели законного наследника Дмитрия. Понимая шаткость своего положения, царь приказал открыть хлебные амбары для голодающих.
Голландец Исаак Маска писал о том, что у знатных господ, а также в монастырях лежали избытки хлеба. Эти запасы гнили, но хозяева не спешили их продавать, дожидаясь повышения цен. Ситуация усугублялась хищениями из царских житниц, которыми занимались раздатчики хлеба. Хлебных спекулянтов было велено казнить, но продовольствия по-прежнему не хватало. Царь Борис всеми силами пытался смягчить народный гнев, раздавал милостыню всем желающим…
Но вера людей в то, что царь ненастоящий, а голод — божья кара за незаконное воцарение Годунова была сильнее. В 1603 году буйные головы под предводительством атамана Хлопка двинулись с Юга Руси на Москву. Разбойные отряды были жестоко подавлены. Но ярость беглых холопов и казаков лишь разгоралась. Желание избавиться от нелегитимного царя вывело на историческую арену новых самозванцев.
Как вулкан в Южной Америке лишил урожая русских крестьян: историческая правда России от РВИО
В 1600 году мир потрясла катастрофа: на южноамериканском континенте произошло мощное извержение вулкана. Последствия этого события затронули Российское государство, находящееся на пороге Смуты
Разрушительная силаСамое опасное в истории далекого от России континента извержение вулкана началось 19 февраля 1600 года на юге Перу и продолжалось в течение двух недель. За это время столб пепла поднялся на тридцать пять километров в высоту, а из самой горы разлетались вулканические бомбы. Население пребывало в панике: несколько деревень буквально исчезли под трехметровым слоем пепла, другие были стерты с лица земли гигантским селевым потоком.
Государство Перу, как и вся Южная Америка, в конце XVI – начале XVII веков переживало и без того трудные времена. Некогда великую империю инков подчинили испанские завоеватели, стремившиеся во что бы то ни стало распространить на континенте католическую веру.
Действующие вулканы в Южной Америке – не редкость. Файл: вулкан-перу
Источник: orangesmile.com
Глобальные последствия катаклизма стали проявляться спустя несколько месяцев. Считается, что в начале XVII столетия мир находился в «малом ледниковом периоде», и охлаждение земной поверхности привело к тому, что вулканическая сера с удвоенной скоростью разнеслась по всему земному шару. Сильные ветры подгоняли парусные суда по Тихому океану так быстро, что воспоминания об этом оставили несколько путешественников и купцов. В Швеции зимой 1601 года выпало рекордное количество снега, а весной начались наводнения.
В Китае на время перестали цвести персиковые деревья, а во Франции погиб урожай винограда, что больно ударило по экономике страны. «Досталось» и России – лето, наступившее после южноамериканской катастрофы, стало самым холодным за последние полтысячелетия.
В течение трех лет (1601-1604 годы) заморозки на территории Российского государства не прекращались ни летом, ни осенью. В сентябре выпадало много снега, не оставляя урожаю ни малейшего шанса. Так начался один из самых трагичных эпизодов Смутного времени – «Великий голод», в одной лишь столице унесший жизни сотни тысяч человек. По мнению некоторых современных исследователей, столь плачевная ситуация была вызвана именно извержением вулкана в Перу и его последствиями.
В голодные годы некоторые помещики давали своим крестьянам вольную, а другие – просто выгоняли, чтобы вернуть обратно по окончании тяжелых времен. Вынужденные самостоятельно добывать себе пропитание, толпы обездоленных и отчаявшихся людей промышляли грабежами и разбоями на дорогах.
Ситуация становилась все более нестабильной, и Борис Годунов (первый русский правитель, избранный Земским собором) принял решение начать раздачу в Москве хлеба и средств из казны. Правда, щедрость государя сыграла с ним злую шутку: нуждающихся в помощи оказалось слишком много и спасти каждого от нищеты не получилось.
Борис Годунов и царица Марфа, вызванная в Москву для допроса о царевиче Дмитрии при известии о появлении самозванца. Художник Н.Н. Ге. 1874 год
Источник: commons.wikimedia.org
В 1603 году разразилось восстание Хлопка, подорвавшее и без того шаткое положение царя Бориса. Не пытаясь отыскать истинную причину своих бед, люди возложили вину за гибель урожая и голод на государя – многие полагали, что таким образом высшие силы наказывают народ за то, что ими правит царь не из династии Рюриковичей. Вскоре поползли слухи о чудом спасшемся царевиче Дмитрии (к слову, таких «царевичей» в годы Смуты в России обнаружится как минимум три), и на политическую арену Российского государства вступил Лжедмитрий I с обещаниями накормить крестьян и отменить все повинности.
В 1605 году скончается Борис Годунов, и престол ненадолго унаследует его сын Федор, чье пребывание на троне было кратчайшим за всю историю России. Представитель неугодной народу династии правил страной всего полтора месяца, а затем был убит.
Последствия голодных лет еще долго давали о себе знать. На протяжении всего Смутного времени и в первые годы царствования Михаила Федоровича Романова основной задачей властей было восстановление экономики страны и возобновление сельскохозяйственных работ на заброшенных землях. Значительная часть русского населения в поисках сытой жизни устремилась в малонаселенные регионы страны – на юг и восток. А что касается злополучного перуанского вулкана, то он и сейчас пугает своим грозным видом местных жителей, правда, теперь – под пристальным наблюдением ученых.
Убийство Федора Годунова в 1605 году. Художник К.Е. Маковский. 1862 год
Источник: commons.wikimedia.org
Обложка: «Великий голод» в Москве. Источник: istoriarusi.
ru
Смотрите также:
Как землетрясение в Москве напугало Пушкина и вдохновило Карамзина
Не золотая лихорадка: как в России спасались от эпидемий
Когда было самое большое наводнение в Москве?
Питер под Невой: история потопов в Северной столице
Баня, ртуть и капустный сок: как лечились на Руси
Изображение голода 1601-1603 гг. В русских и иностранных источниках о смутном времени Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»
ИЗОБРАЖЕНИЕ ГОЛОДА 1601-1603 гг.
В РУССКИХ И ИНОСТРАННЫХ ИСТОЧНИКАХ
О СМУТНОМ ВРЕМЕНИ
О. А. Туфанова
Сочинения русских и иностранных современников о Смуте в России начала XVII столетия, начавшейся с пресечения древней династии Рюриковичей и завершившейся избранием на престол Михаила Фёдоровича Романова, содержат различные, иногда противоречивые взгляды на одни и те же события.
Во многом различие подходов в изображении тех или иных событий обусловлено принципиальным отличием исходных позиций повествователей.
Иностранцы, занимая позицию сторонних наблюдателей, даже если они и являлись непосредственными участниками событий, стремятся в большинстве своём дать зрительное реалистичное представление о событии1, правда зачастую окрашенное стойким убеждением, что они, находясь в «варварской» Московии, вынуждены иметь дело с «невежественным, грубым и варварским народом»2.
Сочинения русских авторов отличает особый тип документализма, использование которого приводит к сочетанию двух различных повествовательных стихий. С одной стороны, это взгляд на события как бы изнутри, что оборачивается подменой — вместо документально точного рассказа о событии, позволяющего зримо представить, что же в действительности происходило, его лаконичная оценка. С другой стороны, это использование приёма умолчания, когда речь идёт о нелицеприятных для русских событиях, и ещё одна подмена — вместо описания поведения людей провиденциальный или реалистичный рассказ о том, что привело к катастрофе или что явилось её следствием.
Ярким примером такого противоречивого в изображении и оценке повествования может служить рассказ о голоде (1601-1603) во время правления Бориса Годунова.
Большая часть русских источников о правлении царя Бориса, среди них «Временник» Ивана Тимофеева, «Летописная книга» С. И. Шаховского, «Так называемое иное сказание» и др., умалчивают об этом трагическом трёхлетнем периоде жизни в истории России. Те же немногие источники («Хронограф 1617 г.», «Словеса дней, и царей, и святителей» И. А. Хворостинина, «Новый летописец»), в которых тема голода находит отражение, содержат весьма скудную в художественном плане информацию и отличаются использованием в целом одинаковых приёмов изображения.
Так, например, во всех трёх вышеназванных текстах авторы применяют один и тот же лаконичный оценочный эпитет «велик» для характеристики голода: «гладъ бысть великъ»3, «глад велик»4, «гладъ велш»5.
бу зелену бывшу и къ полности не пришедшу, паде мразъ велШ, и прозябе всякое прозябеше хлебное, и все погибе.» (курсив и подчёркивание мои. — О. Т.) (54).
Весь выше приведённый фрагмент пронизывает разветвлённая система повторов. Прежде всего это эпитеты, носящие оценочно-фактографический характер, «велик», «всякий» и стоящий в одном ряду с ними повтор местоимения «все», которые служат для выражения идеи общей для всех русских людей беды. Стабильно воспроизводится одна и та же грамматическая конструкция, в которой употребляются эти повторы: инверсионное использование эпитета «велик» вкупе с препозитивным употреблением эпитета «всякий», приводящее к их близкому соседству, показывают размах бедствия, с помощью оценочного и фактографического эпитетов нагнетая общую трагедийную атмосферу. Второй ряд повторов связан с образом не успевшего созреть, прозябшего «зеленеющего хлеба», который становится своеобразным переходом к описанию людской трагедии.
тъ» (326).
Нечто подобное наблюдается и в «Словесах дней, и царей, и святителей» И. А. Хворостинина. Рассказ о поведении голодающих в памятнике сводится к обобщающей характеристике, чем питались люди в этот период времени; при этом, указывая на множество людей, Хворостинин не возводит эту характеристику к всеобщности: многие, но не все. Рассказ о пище, употребляемой людьми во время голода, имеет двучастную структуру, демонстрирующую как бы два уровня непотребства:
1 — употребление в качестве пищи мертвечины, 2 — употребление растительной пищи, негодной для человека. Каждая цепочка завершается указанием на то, что
об этом рассказывается именно в общих чертах, поскольку о подобном непотребстве в повести говорить нельзя и суть происходившего ужаса невозможно передать
словом (аналогичным образом завершает фразу о вкушении непотребной пищи и автор «Хронографа 1617 г.
»): «.и мнози вкусиша от глада лайна, и плотей человеческих, и мертвых телес существа своего, птицъ же, и зверей, и рыбы, и елико слово подробну сказати не может: коры древяные, корение водное, былие непотребное, и елико таковая и множайша сих, елика ни качеству предати возможно» (434).
В обоих памятниках отсутствует смакование человеческого безобразия. Правдивый эстетизм, обусловленный нравственной стыдливостью и уважением к человеку как творению Божьему, заставляет авторов прибегать к приёму умолчания, который позволяет лишь намекнуть на неподобающее поведение людей, уйдя от излишнего натурализма описаний.
Отчасти именно здесь кроются причины довольно быстрого перехода авторов к реалистичным рассказам о том, что явилось следствием разразившейся в стране катастрофы. В «Новом летописце» и сочинении И. А. Хворостинина рассказ о голоде завершается описанием деяний сжалившегося над «гладными» Бориса Годунова.
Автор «Хронографа 1617 г.» сосредоточивает внимание на сугубо практических исторических фактах: сколько стоила четверть ржи и в чём отличие прежней меры четверть от нововведённой меры четверик.
Совершенно иначе описали голод 1601-1603 гг. иностранные авторы. В их сочинениях сочетаются два основных принципа описания трагедии. С одной стороны, для изобразительной манеры иностранцев характерна зримость, ужасающая красочность нарисованных образов, создание для большего потрясения сознания читателей страшных бытовых картинок; с другой стороны, трагические бытовые зарисовки соседствуют в их текстах со статистическими данными о количестве погибших в одной только Москве за этот период. Эти цифры вызывают столь же сильное эмоциональное потрясение у читателя под воздействием поэзии факта, как и бытовые сцены убийства.
Практически все иностранцы, оказавшиеся в этот период в Москве, фиксируют регулярные случаи людоедства, обыкновение убивать ближайших родственников.
Капитан Ж. Маржерет в книге «Состояние Российской державы и великого княжества Московского» описывает подобные случаи как «невероятные» для него, иностранца, но «обычные», как казалось ему, для русских: «В эти три года случались события почти невероятные; казалось почти обычным, если муж бросал жену и детей, если жена убивала мужа, а мать — своих детей, и съедали их»8. В подтверждение Маржерет приводит конкретный пример, свидетелем которого, по его словам, он оказался: «Я сам был свидетелем, как четыре женщины, мои соседки, брошенные мужьями, решились на следующий поступок: одна пошла на рынок и, сторговавши воз дров, зазвала крестьянина на свой двор, обещая отдать ему деньги; но только он сложил дрова и зашёл в избу, чтобы получить плату, как женщины удавили его и спрятали в погреб, чтобы тело не повредилось: сперва хотели съесть лошадь убитого, а потом приняться за труп. Когда же преступление открылось, они признались, что труп этого крестьянина был уже третьим»9.
К.
Буссов сравнил голод в Московии с тем, какой когда-то испытали жители осаждённого Иерусалима, но то, что он увидел собственными глазами (после
неудачной попытки весной 1601 г. сдать Борису Годунову г. Мариенбург и Нарву он переселился в Москву), потрясло его. «Большего ужаса и у Иосифа (имеется в виду сочинение Иосифа Флавия «История иудейской войны». — О. Т.) не найти!»10 — эмоционально восклицает немецкий наёмник. Начав с рассказа о единичном случае детоубийства [«.одна дворянка от великого голода зарубила, сварила, поджарила и съела своего собственного ребёнка»11], он патетически продолжает: «Не сосчитать, сколько детей было убито, зарезано, сварено родителями, родителей— детьми, гостей — хозяевами и, наоборот, хозяев — гостями»12. В повествовании К. Буссова поражают и детализированные цепочки действий детоубийц, напоминающие последовательность кулинарных приёмов и ужасающие тем, по отношению к кому они применяются, и сама галерея убийц.
Создаётся впечатление, что часть населения страны превратилась в людоедов, которые употребляли «человеческое мясо, мелко-мелко нарубленное и запечённое в пирогах, т. е. паштетах»13. Другие же «лежали на улицах и, подобно скоту, пожирали летом траву, а зимой сено. Некоторые были уже мертвы, у них изо рта торчали сено и навоз, а некоторые пожирали человеческий кал и сено»14.
В этом же ключе повествует о голоде и И. Масса, заметивший, что «голодные времена, описанные Альбертом, аббатом штаденским, и многими другими, нельзя сравнить с этим, так велик был голод и нужда во всей Московии»15.
Очевидно, осознавая ужас и невероятность рассказанного, и Маржерет, и Буссов подтверждают достоверность своих слов при помощи приёма, типичного для путевой литературы, когда автор нарочито повторяет, что его рассказ — не выдумка, а правда: «Я сам был свидетелем.»16, «Но, клянусь Богом, истинная правда, что я собственными глазами видел.»17.
Другой особенностью рассказов иностранцев о разразившемся в правление Б. Годунова голоде является обязательное приведение относительно точных статистических данных о количестве умерших в этот период, правда, данные эти весьма разнятся. Например, Ж. Маржерет писал, что «в одной Москве погибло от него (голода. — О. Т.) более 120 тыс. людей; их хоронили за городом на трёх кладбищах за счёт государя, приказавшего выдавать даже саваны для погребения»18. К. Буссов отмечал, что «в одном только городе Москве во время этой дороговизны умерло от голода более 500 000 человек, которые при жизни получали от его величества пропитание, а после смерти белый саван и красные башмаки, в которых их на его счёт хоронили»19.
Главной причиной столь большой смертности в Москве, по мнению Мар-жерета, был приказ Годунова ежедневно раздавать всем бедным жителям столицы милостыню. В результате в Москву потянулись даже те, кто имел возможность «кормиться» самостоятельно, обрекая себя по сути на верную смерть, поскольку существовать на выданную милостыню они не могли и умирали либо в самом городе, либо по дороге домой.колюбный его нрав в то время и к нищим благодать? <…> И никто же от прежебывших царей тако сотвори, якоже владыка нашъ над убогими милость яви» (434).
Таким образом, сопоставление русских и иностранных сочинений, с разной степенью полноты повествующих о голоде 1601-1603 гг., демонстрирует принципиально разные подходы к изображению разыгравшейся в Московской земле трагедии. Сочинения иностранных авторов, во многом руководствующихся в изображении конкретных исторических событий субъективным предубеждением перед «варварским», диким народом, отличает натурализм, тяготеющий к эстетике безобразного, в сочетании с поэзией факта. Русские книжники, в отличие от иностранцев, склонных к бытописательству, предпочитают использовать приём умолчания для описания «падения» людей, заменяя подробные бытовые картины жизни на выработанные предшествующими поколениями древнерусских «списателей» приёмы, такие, как лаконичный оценочный эпитет, разветвлённая система повторов и др. В целом, иностранные тексты отличаются от русских так же, как картина от эскизных набросков: идея понятна, образ намечен, но отсутствует красочная прорисовка деталей изображения.
1 См. об этом, напр.: Ульяновский В. Смутное время. М.: Изд-во «Европа», 2006. С. 153.
2 Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии / Исаак Масса. Пётр Петрей. М.: Фонд Сергея Дубова. Рита-Принт, 1997. С. 154.
3 Из Хронографа 1617 года // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI — начало XVII веков / вступ. ст. Д. Лихачёва; сост. и общ. ред. Л. Дмитриева и Д. Лихачёва. М.: Худож. лит., 1987. С. 326. Здесь и далее ссылки даются на это издание, страницы указываются в скобках.
4 Хворостинин И. А. Словеса дней, и царей, и святителей московских // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI — начало XVII веков / вступ. ст. Д. Лихачёва; сост. и общ. ред. Л. Дмитриева и Д. Лихачёва. М.: Худож. лит., 1987. С. 434. Здесь и далее ссылки даются на это издание, страницы указываются в скобках.
5 Новый летописец, составленный в царствование Михаила Фёдоровича, издан по списку князя Оболенского. М., 1853. С. 54. Глава 84. «О гладе, и о смертоносии и о каменном доме». Здесь и далее ссылки даются на это издание, страницы указываются в скобках.
6 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб., 102. Т. II. Л-П. Стб. 1157.
7 Там же.
8 Маржерет Ж. Состояние Российской державы и великого княжества Московского // Россия XVII века. Воспоминания иностранцев. Смоленск: Русич, 2003. С. 51.
9 Там же.
10 Буссов К. Московская хроника // Хроники Смутного времени / Конрад Буссов. Арсений Елассонский. Элиас Геркман. «Новый летописец». М.: Фонд Сергея Дубова, 1998. С. 34.
11 Там же.
12 Там же.
13 Там же.
14 Там же.
15 Масса И. Краткое известие о Московии // О начале войн и смут в Московии / Исаак Масса. Пётр Петрей. М.: Фонд Сергея Дубова. Рита-Принт, 1997. С. 51.
16 Маржерет Ж. Состояние Российской державы и великого княжества Московского. С. 51.
17 Буссов К. Московская хроника. С. 34.
18 Маржерет Ж. Состояние Российской державы и великого княжества Московского. С. 51-52.
19 Буссов К. Московская хроника. С. 35.
20 Маржерет Ж. Состояние Российской державы и великого княжества Московского. С. 52.
21 Буссов К. Московская хроника. С. 35.
«В городе Уральске ужасная картина…»
В 1921-1922 гг. Советская Россия была охвачена страшным голодом, среди наиболее пострадавших регионов были Поволжье, Урал и Киргизская АССР (большая часть современного Казахстана). По данным исследователей от голода умерли около 5 миллионов человек.
Причины голода
Среди причин голода исследователи называют различные факторы: это и природные явления (засуха) и социально-политические факторы (Первая мировая и Гражданская войны, политика Советской власти в отношении крестьянства1). В 1920 г. в составе РСФСР была создана Киргизская АССР со столицей в Оренбурге. Пытавшееся обеспечить советский центр большевистское правительство обязало крестьян сдать в августе 1920 — июне 1921 г. чрезвычайный налог в размере 110 млн пудов муки, из которых 35 млн приходилось на Северный и Западный Казахстан. При этом совершенно не принималось во внимание, что в 1920 г. был неурожай, а запасов прошлых лет из-за Гражданской войны не осталось.
Именно здесь и разразился особенно сильный голод. В Западном Казахстане к июню 1922 г. численность голодающих составила 82% населения. Декретом ВЦИК летом 1921 г. в число голодающих регионов были включены Уральская, Оренбургская, Актюбинская, Букеевская, Кустанайская губернии. В ноябре 1921 г. число голодающих составило 1 млн 508 тыс. человек, или треть населения Казахстана, а к марту 1922 г. — более 2 млн 300 тыс. человек. В результате голода погибло около миллиона человек2.
В июне и июле 1921 г. засуха распространилась на степные районы Казахстана. В общей сложности от засухи пострадали 36 губерний. (Таблица 1)
Общее количество земель, засеянных пшеницей, пострадавших от засухи 1921 г., составило 31%. Как показывают приведенные статистические данные, те основные губернии Казахстана, которые являлись исторически производителями зерна, оказались на грани разорения. В Казахстане от засухи пострадало 0,9 млн десятин земли4.
Уральская губерния: дети собирают отбросы по дорогам
Сильно пострадала Уральская губерния. Неурожай 1921 г. явился главной причиной развития голода здесь, который население стало ощущать с сентября 1921 г.5 В борьбе за свое существование население дошло до людоедства (по четырем уездам Уральской губернии известно 350 случаев6). Умерли от голода 47 279 человек, или 1/5 часть населения. В связи с усилением голода в другие регионы выехали 20 581 человек, или 1/10 часть жителей.
15 сентября 1922 г. на заседании комиссии помощи голодающим был сделан доклад о состоянии дел в губернии. В докладе указывалось, что основной причиной голода в губернии оказался неурожай при не преодоленной разрухе Гражданской войны. Второй причиной стало переселение голодающих из других губерний, которые в большинстве своем осели в Уральске: «В городе Уральске ужасная картина, опухшие, стонущие дети собирают разные отбросы по дорогам»7.
Более 45 тысяч беженцев
Развитию голода способствовали и объективные трудности из-за неравномерного развития экономики различных регионов Казахстана. Мощным фактором была миграция населения из-за Гражданской войны и голода в Центральной России, основными направлениями которой были Сибирь и Степной край (Казахстан). На последний пришлось 32,2% беженцев8. В письме председателя ЦИК Киргизской республики Мендешева в Москву от 8 марта 1921 г. отмечалось: «Стихийное переселение из центра России и других голодающих окраин Туркестанского края принимает катастрофические размеры, поэтому следует принять строгие меры»9. Нарком земледелия Киргизской АССР на III Всекиргизском съезде Советов отметил, что «наплыв переселения был значительным, особенно в Акмолинской и Семипалатинской областях, что за собой повлекло развитие голода»10. Стимулировал приток беженцев и неурожай 1920 г. в РСФСР, которым было охвачено семь центральных районов, а в 1921 г. голод охватил и Поволжье. Только в 1921 г. в результате всех этих бедствий в Киргизскую АССР прибыли 45 848 человек11.
На II Киргизской областной конференции РКП(б) отмечалось, что города «перегружены голодающими беженцами»12. Регион представлял собой территорию с преобладанием сельского кочевого и полукочевого населения, а слаборазвитая экономика была не в состоянии удовлетворить бытовые и продовольственные потребности беженцев. Посевные площади сократились с 3,6 млн десятин в 1914 г. до 1,6 млн десятин в 1922 г. При этом, разумеется, упала урожайность. Валовой сбор зерна уменьшился в три с лишним раза13. Основной отраслью народного хозяйства являлось животноводство, которое также оказалось в глубочайшем кризисе. С 1914 по 1922 г. численность крупного рогатого скота уменьшилась на 2,1 млн голов, мелкого рогатого скота (овец и коз) — почти на 6,5 млн Поголовье всех видов скота сократилось более чем на 10,8 млн голов14. Тяжелое экономическое положение наряду с административным подходом к его преодолению способствовали развитию голода.
Кустанайская губерния: население осуждает Советскую власть
Тяжелейшая ситуация сложилась также в Кустанайской губернии. Впервые голод здесь обозначился еще в период засухи июля 1921 г. Здесь также наблюдался приток голодных беженцев из центральных регионов России15. Усугубляли ситуацию мероприятия Советской власти, направленные на изъятие излишков хлеба. В Кустанайской губернии были признаны голодающими 18 волостей и 5 районов. К 1 января 1921 г. на территории губернии проживали 57 717 человек, из которых голодали 28 374 человека, или около половины населения16. Однако число голодающих возрастало и к 1 марта 1921 г. достигло 35 435 человек. В обзоре Кустанайской губернии от 16 января 1922 г. отмечалось, что голод развился в среде беднейшего населения, которое вынуждено было распродать свое имущество и употреблять в пищу скот своего хозяйства. Сильно пострадало казахское население, но в наибольшей степени голод отразился на беженцах. Об этом писала кустанайская газета «Степь»: «Теперешнее голодное переселение из поволжских губерний — это по общему мнению безумие. Возможно, что сотни, а может быть тысячи из менее потерявших голову и просившихся куда попало, спасутся, но большая часть из них, несомненно, погибнет к тому времени, когда на место их вывоза уже прибудет необходимая помощь»17.
Особенно сильным был голод в самом Кустанае, где скопилось много переселенцев. В январе 1921 г. по городу было зарегистрировано 1200 смертей от голода, в феврале и марте — 500. По сообщениям из Федоровского и Денисовского районов Кустанайской губернии у казахского населения погибло до 50% скота18. Беднейшие казахи откочевали из аулов, в том числе в близлежащие районы РСФСР. Коренное население стало отрицательно относиться к Советской власти. Так, например, в Урицком районе население потеряло веру в помощь государства, «осуждая Советскую власть за то, что она выкачала весь хлеб в прошедшем 1920 году и теперь не намерена помогать крестьянам»19.
Одной из причин развития голода в Кустанайской губернии было административное решение продовольственной проблемы, в виде аннулирования нарядов на получение продовольствия из Челябинска и из Акмолинской области. Об этом сообщалось в докладе Центральной комиссии помощи голодающим при Киргизском ЦИК от 25 февраля 1922 г.20 В результате 90% населения губернии было охвачено голодом21.
Из семи губерний голодало пять
В других губерниях Казахстана ситуация обстояла не лучшим образом. В Актюбинской губернии по некоторым районам количество голодающих достигло 80%. К концу 1921 г. развилась эпидемия тифа22. Смертность от голода и сопутствующих болезней, массовая миграция из районов бедствия вызвали снижение численности населения. Если в 1914 г. на территории будущего Казахстана проживало 4 811 662 человека, то к началу 1922 г. население составляло 3 795 963 человека23. Из семи губерний Казахстана голодом были охвачены пять. Прежде всего, запад, север и центр Казахстана с наибольшим количеством беженцев.
Голод охватил и некоторые районы Акмолинской области, куда переселились 470 000 голодающих из других губерний, прежде всего из Челябинской, Кустанайской и Самарской, что поставило экономику области в сложное положение24. Здесь отмечались случаи людоедства25.
Как власти принимали меры
Местные органы власти были вынуждены искать пути преодоления голода. 15 июля 1921 г. КирЦИК обнародовал постановление о создании Комитета помощи голодающему населению26. Позже была создана специальная Комиссия по борьбе с последствиями голода, которая начала свою деятельность 15 октября 1922 г.27, а при губернских и уездных исполкомах создавались местные комиссии по борьбе с последствиями голода.
Недовольство политикой властей в ряде случаев выливалось в акты вооруженного сопротивления. Так, например, в феврале — марте 1921 г. очаги напряженности стали возникать в Акмолинском, Петропавловском и Кокчетавском районах. Начался стихийный процесс обратной миграции крестьян, прибывших еще до революции с Украины и из Центральной России. Отток населения отрицательно сказался на экономике. Посредством вмешательства и разъяснительной работы партийных органов удалось остановить стихийный поток обратного переселения28. В результате многочисленных обращений с мест границы Киргизской АССР были закрыты.
12-17 февраля 1922 г. в Оренбурге состоялся 1й Всекиргизский съезд Комиссии помгол с участием делегатов пострадавших губерний29. В докладе Комиссии помощи голодающим Киргизской АССР о причинах голода от 30 апреля 1922 г. отмечалось, что голод сопровождался эпидемиями, в том числе холерной, ростом детской беспризорности30. (Таблица 2)
15 ноября 1921 г. на территории Киргизской АССР развернула свою деятельность Американская администрация помощи (АРА)32. Был создан специальный орган по координации доставки и реализации гуманитарной помощи, который непосредственно подчинялся правительству РСФСР33. Переговоры с АРА были успешными, и последняя согласилась оказать помощь продовольствием для 120 000 детей в районах бедствия34. Однако этого было недостаточно, поэтому велись переговоры с католической миссией Папы Римского в России. Представители этой миссии дали согласие на оказание помощи. В телеграмме от 5 декабря 1922 г., направленной в Оренбург из Москвы, говорилось, что «Католическая миссия получила согласие Папы Римского взять на свое иждивение 20 000 детей в районе города Оренбурга, а также согласилась на доставку медикаментов и питания»35.
Гуманитарная помощь со стороны европейских государств явилась определенным подспорьем в борьбе с голодом. Т. Рыскулов писал, что «Советская власть приняла меры помощи голодающим. Было переселено в Россию, Туркестан и другие соседние окраины до 80 000 взрослых и 35 000 детей, открыты отделения американской помощи АРА и другие меры. По Туркестанской республике было собрано около 40 000 голов скота и роздано голодающему населению Казахстана, а центр РСФСР отпустил до 2 миллионов пудов зерна»36. По мере ликвидации последствий голода увеличилось количество пожелавших вернуться на старое место жительство. По данным за июль 1922 г. из Акмолинской области было отправлено 3798 человек, в том числе в Самарскую губернию 1934 человека, в Казанскую — 1640 человек37. В голодные годы в тяжелом положении оказались не только крестьяне, но и рабочие. Чтобы облегчить их положение, 1260 казахских семей в организованном порядке были отправлены в Туркестанский край38. В 1921 г. трудящиеся Туркестана приютили у себя около 41 000 детей казахов39.
1. Урядова А. Голод 1920х годов в России и Русское Зарубежье. СПб., 2010. С. 33; Боже В., Непеин И. Жатва смерти. Челябинск, 1994. С. 33.
2. Алексеенко А.Н. Население Казахстана. 1920-1990 гг. Алматы, 1993. С. 52.
3. Eiduck A. Die russische Hungersnot 1921-1922 und ihre Bek?mpfung in Lichte der Tatsache. Berlin, 1922. S. 4.
4. Ibid. S. 5.
5. Центральный Государственный архив Республики Казахстан (ЦГА РК). Ф. Р-1215. Оп. 1. Д. 10. Л. 2об.
6. Там же. Л. 3.
7. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 45. Л. 98-99.
8. Базанова Ф.Н. Формирование национального состава населения Казахстана в годы Гражданской войны и восстановления народного хозяйства // Вестник АН Казахской ССР. 1979. N 1. С. 59.
9. ЦГА РК. Ф. Р-40. Оп. 1. Д. 221. Л. 63.
10. Доклад III Всекиргизскому съезду Советов о деятельности киргизского народного комиссариата земледелия с начала 1922 года и к съезду Советов КССР. Оренбург, 1922. С. 47; Шмидт В. Голод в Казахстане в 1921-1924 годах. Причины и последствия // Этнодемографические процессы в Казахстане и сопредельных территориях. Сб. науч. трудов. Усть-Каменогорск, 2005. Ч. 2. С. 196-211.
11. Лубны-Герцык Л.И. Движение населения на территории СССР за время мировой войны и революции. М., 1926. С. 29.
12. II Казахстанская областная конференция РКП(б): 19-27 февраля 1922 года. Алма-Ата, 1926. С. 29.
13. Собрание статистических сведений о движении населения, скота и урожаев по Казахской АССР с 1880 по 1922 годы. Оренбург, 1925. С. 68-69.
14. Там же. С. 44-45.
15. ЦГА РК. Ф. Р-1215. Оп. 1. Д. 20. Л. 9.
16. Там же. Л. 230.
17. Степь. 1921. N 5. 04.03.
18. ЦГА РК. Ф. Р-1215. Оп. 1. Д. 20. Л. 10.
19. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 45. Л. 97об.
20. Там же. Л. 84.
21. Там же. Л. 97.
22. Там же. Л. 98.
23. История Казахстана. Очерк. Алматы, 1993. С. 229.
24. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 45. Л. 84-85.
25. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 36. Л. 60.
26. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 45. Л. 105.
27. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 41. Л. 127.
28. ЦГА РК. Ф. Р-74. Оп. 3. Д. 46. Л. 6.
29. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 45. Л. 127.
30. ЦГА РК. Ф. Р-196. Оп. 1. Д. 40. Л. 307-310.
31. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 36. Л. 62.
32. ЦГА РК. Ф. Р-320. Оп. 1. Д. 45. Л. 111.
33. ЦГА РК. Ф. Р-5. Оп. 6. Д. 75. Л. 43.
34. Там же. Л. 47а.
35. Там же. Л. 48.
36. Рыскулов Т.Р. Собр. соч. Алматы, 1997. Т. 2. С. 243.
37. ЦГА РК. Ф. Р-83. Оп. 1. Д. 162. Л. 78.
38. II Казахстанская областная конференция РКП(б): 19-27 февраля 1922 года. Алма-Ата, 1926. С. 84.
39. ЦГА РК. Ф. Р-83. Оп. 1. Д. 70. Л. 17.
история голода и голодомора в Поволжье — Реальное время
Историк Анастасия Федотова из Казанского университета специально для «Реального времени» подготовила авторскую колонку о голоде в Поволжье. Надеемся, что она перерастет в цикл статей. В сегодняшнем материале автор отвечает на следующие вопросы: насколько часто был голод в дореволюционной и советской России? Почему он возникал? Правильно ли использовать термин «голодомор»? Какими были демографические потери на территории Татарии?
Голод. Что это такое?
К определению понятия «голод» существует несколько подходов. С медицинской точки зрения голод — это физиологические и психологические ощущения, вызванные недостатком пищи. Организм не получает в достаточном количестве питательных веществ и поэтому не может правильно функционировать. В то же время голод — это социальная проблема, общественное бедствие, охватывающее определенную территорию с проживающим на ней населением. Голод как явление чаще всего имеет естественные причины: засуха, наводнение, недород и т. п. Однако он может быть вызван политикой государства, когда действия властей являются дополнительным фактором, усиливающим природный. Массовый голод, как правило, сопровождается стремительным разрушением структур повседневности, массовым бегством населения с обжитых мест, распродажей накопленного имущества, ростом заболеваемости и эпидемий, наконец, массовой гибелью людей.
Обширная территория Центральной России располагается в зоне рискованного земледелия. Фото 100izvestia.ru
Голод в России — частое явление
Обширная территория Центральной России располагается в зоне рискованного земледелия, характеризующейся коротким сельскохозяйственным сезоном, нестабильным температурным режимом и господством малоплодородных или совсем неплодородных почв. Такие почвы требуют тщательной и многократной обработки, а для этого необходимо огромное количество рабочего времени. За сезон земледельческих работ, который длится с конца апреля до конца сентября, при существовавшем столетиями состоянии технических средств российского крестьянства можно было обработать очень небольшую площадь поля. При возделывании большего участка пашни обработка неизбежно становилась настолько грубой, что судьба даже минимального урожая полностью зависела от погоды. Поэтому жители России на протяжении многих столетий весьма часто переживали неурожайные, а, следовательно, и голодные годы.
Известный дореволюционный исследователь голода профессор В. Н. Лешков подсчитал, что с начала XI до конца XVI века на каждое столетие приходилось по 8 неурожаев, которые повторялись через каждые 13 лет, вызывая иногда жестокий голод. В XIX веке ученые констатировали периодичность голода через каждые 6—7 лет. Только в конце XIX — первой четверти XX века таковыми являлись 1891—1892, 1897—1898, 1901, 1911, 1915 годы. В Советской России ситуации массового голода нужно отнести 1920—1923, 1932—1933, 1946—1947 годы.
Голодомор всегда голод, но голод не всегда голодомор
Наряду с понятием «голод» в научной литературе и повседневной практике часто используют термин «голодомор». Данное понятие не является в полной мере синонимом понятию «голод». Как правило, данный термин описывает голод, наступивший в результате государственной политики. В частности, в современной научной литературе в России голодомором называют массовый голод в 1932—1933 годов на Украине, на Кубани, в Поволжье и Казахстане.
В современной научной литературе в России голодомором называют массовый голод в 1932—1933 годов на Украине, на Кубани, в Поволжье и Казахстане. Фото humus.dreamwidth.org
Историк В.В. Кондрашин в своей книге «Голод 1932—1933 годов. Трагедия российской деревни» отмечает, что голод 1932—1933 годов был «организованным голодом», когда субъективный, политический фактор выступил решающим и доминировал над всеми другими. <…> В комплексе вызвавших его причин отсутствовал природный фактор как равноценный другим, характерный для голодов 1891—1892, 1921—1922, 1946—1947 годов. В 1932—1933 годах не наблюдалось природных катаклизмов, подобных великим засухам 1891, 1921, 1946 годов».
Голодная статистика
В научной литературе вопрос о количестве жертв голодных лет и способах его подсчетов остается дискуссионным. Наиболее точные результаты дает сравнительный анализ показателей смертности в обычное время с уровнем смертности в период голода на определенной территории. При этом нужно иметь в виду, что к числу жертв голода следует отнести людей, умерших уже после официального признания факта преодоления голода от обострения хронических заболеваний, от неправильного выхода из состояния голодания, от различных эпидемий, как правило, сопровождающих голод. К демографическим последствиям следует отнести мертворожденных и нерожденных детей, так как причиной этого также был голод. Если человек успел покинуть охваченную голодом территорию, но умер от истощения и болезней, он тоже является жертвой голода.
Кроме того, не существует как таковой статистики числа умерших именно от голода. В экстремальных условиях их просто никто не считал: в лучшем случае трупы собирались для захоронения в общей могиле, без фиксации причин смерти и даже идентификации личности, в худшем случае — становились добычей каннибалов. Во многих случаях голод и эпидемии (холера и различные формы тифа), по существу, в равной степени являлись причиной смерти: голодающие люди более подвержены заболеванию, а их организм имеет низкую сопротивляемость. Широкое распространение эпидемий также было связано с голодом: крестьяне массово бежали в города в поисках работы, а не найдя таковую, уходили в более благополучные регионы. Низкий уровень гигиены среди крестьян и антисанитарные условия проживания способствовали распространению эпидемий.
Определить точные цифры демографических потерь в Татарстане в этот период довольно сложно. Фото humus.dreamwidth.org
Так, в период массового голода 1921—1923 годов общая заболеваемость по ТАССР за период с 1 июля 1921 года по 1 июля 1922 года составила примерно 70% человек, причем на почве голода болело 48% от ее общего количества. Остальные 52% приходились на эпидемии холеры, брюшного и возвратного тифов и некоторые другие болезни. Смертность в критические периоды давала очень высокий процент. Например, в сентябре 1921 года она достигла 55,1%, а в июне 1922 года — 99,3%. В марте 1922 года наибольшую смертность, в 50,7%, дают голодающие, страдающие желудочно-кишечными болезнями на почве употребления суррогатов вплоть до совершенно несъедобных.
Определить точные цифры демографических потерь в Татарстане в этот период довольно сложно. Данные всероссийской переписи населения 1920 года по нашему региону различаются. Материалы местных архивов фиксируют число фактического количества взрослого населения 2 773 770. Со вновь присоединенными в 1921 г. волостями — 3 366 719. В документах государственного архива Российской Федерации фигурирует следующая информация: ТАССР состоит из 12 кантонов с количеством населения (по данным всероссийской переписи 1920 г.) 2 852 135 душ обоего пола. При естественном движении населения за 1921 г. вырождение составило 428 803 (12,5%). В мае 1922 г. в телеграмме центральному правительству Советской России была зафиксирована численность населения ТАССР в количестве 2 329 818. Таким образом, демографические потери в среднем составили от 500 000 до 1 000 000 человек.
Анастасия Федотова, кандидат исторических наук
Извержение вулканаиз 1600 вызвало глобальное разрушение — ScienceDaily
Извержение вулкана Хуайнапутина в Перу в 1600 году оказало глобальное влияние на человеческое общество, согласно новому исследованию современных данных, проведенному геологами из Калифорнийского университета в Дэвисе.
Известно, что извержение внесло в атмосферу большое количество серы, и исследования годичных колец показывают, что 1601 год был холодным, но никто не изучал сельскохозяйственных и социальных последствий, сказал Кен Веросуб, профессор геологии Калифорнийского университета. Дэвис.
«Мы знали, что это сильное извержение, мы знали, что это был холодный год, и это все, что мы знали», — сказал Веросуб.
Сера реагирует с водой в воздухе с образованием капель серной кислоты, которые охлаждают планету, уменьшая количество солнечного света, достигающего поверхности Земли. Но вскоре капли падают обратно на Землю, поэтому охлаждающий эффект длится всего год или около того.
Веросуб и студент Джейк Липпманн просмотрели записи начала XVII века из Европы, Китая и Японии, а также испанских и португальских колоний в Южной Америке и на Филиппинах, чтобы получить информацию об изменениях климата, сельского хозяйства и общества.
В России 1601–1603 годы принесли самый страшный голод в истории страны, приведший к свержению правящего царя. Рекорды из Швейцарии, Латвии и Эстонии фиксируют исключительно холодные зимы в 1600–1602 годах; во Франции урожай вина 1601 года был запоздалым, а производство вина в Германии и колониальном Перу резко упало. В Китае персиковые деревья зацвели поздно, а у озера Сува в Японии была одна из самых ранних дат замерзания за 500 лет.
«В каком-то смысле мы не можем доказать, что причиной всего этого был вулкан», — сказал Веросуб.«Но мы надеемся показать, что 1601 год был неизменно плохим годом, связанным с этим событием».
Предыдущее крупное извержение, которое могло повлиять на глобальный климат, произошло в 1452-53 годах, когда записи были гораздо менее полными: в Европе люди стали более внимательно следить за миром природы после Возрождения. Извержение Тамборы 1815 года в Индонезии оказало хорошо задокументированное влияние на мировое сельское хозяйство, поэтому такие извержения могут происходить каждые 200 лет, отметил Веросуб.
Веросуб надеется расширить исследование, изучив записи, хранимые орденом иезуитов в Севилье, Испания, и записями династии Мин в Китае.
Первые результаты представлены в статье в журнале Eos, труды Американского геофизического союза.
История Источник:
Материалы предоставлены Калифорнийским университетом — Дэвис . Примечание. Содержимое можно редактировать по стилю и длине.
Демография, неравенство и права во время голода в России 1891 года на JSTOR
AbstractУченые двадцатого века интерпретировали российский голод 1891 года как мальтузианский кризис.По мере роста сельского населения произошла «демографическая революция», которая захватила земельные ресурсы и опередила производство продуктов питания. Затем неурожай привел к голоду и потере примерно 500 000 жизней. Однако метаанализ показывает, что кризис был не из-за отсутствия продовольствия, а из-за нехватки продовольственных прав. Правительственные отчеты показывают, что количество зерна, доступного по всей стране, увеличилось, несмотря на неурожай, но рост цен делает его недоступным для тех, кто больше всего в нем нуждается.До кризиса быстрая индустриализация нарушила традиционное сельскохозяйственное существование многих сельских провинций, и трудовая миграция имела решающее значение для увеличения доходов сельских жителей. Средняя скорость миграции между 1881–1890 годами в двенадцати российских губерниях, наиболее пострадавших от голода, обратно коррелировала с увеличением смертности в результате неурожая. Понимая демографические причины отказа в предоставлении прав, вызвавшего голод 1891 года, мы можем лучше понять условия, которые привели к падению царизма в России.
Информация о журнале«Славянское и восточноевропейское обозрение» было основано в 1922 году Бернардом Паресом, Р. В. Сетон Уотсон и Гарольдом Уильямсом как журнал Школы славянских и восточноевропейских исследований. Международный рецензируемый ежеквартальный журнал SEER публикует научные статьи по всем темам, связанным с Россией, Центральной и Восточной Европой — языкам и лингвистике, литературе, искусству, кино, театру, музыке, истории, политике, социальным наукам, экономике, антропологии — как а также обзоры новых книг в этой области.Обзор публикуется Ассоциацией современных гуманитарных исследований от имени Школы славянских и восточноевропейских исследований Университетского колледжа Лондона.
Информация об издателеАссоциация современных гуманитарных исследований (MHRA) — международная организация. с участниками во всех частях мира. Целью ассоциации является поощрение и продвижение передовых исследований и исследований. в области современных гуманитарных наук. Он стремится разрушить барьеры между учеными, работающими в разных дисциплины и сохранить единство гуманистической науки перед лицом возрастающей специализации.
Голод и эпидемические кризисы в России, 1918-1922: пример Саратова
Голодные и эпидемические кризисы в России, 1918-1922: ДЕЛО САРАТОВА *
, SG WHEATCROFT
I. Введение
Демографические кризисы пережили Россия в период с 1918 по 1922 год, пожалуй, наиболее серьезно пережила гражданское население в последнее время. По оценке американского демографа Фрэнка Лоримера, в период 1914-1926 годов в России погибло более 14 миллионов мирных жителей, большая часть которых пришлась на кризисные 1918-1922 годы.По оценке французского демографа профессора Жан-Ноэля Бирабена, за три года 1918-1920 годов смертность от голода и болезней была примерно на 4 миллиона выше нормы для гражданского населения, а за последние три месяца 1921 года и первые шесть месяцев голода 1922 года. покрытие двух третей территории страны привело к гибели почти 5 миллионов человек 2.
Западные наблюдатели того времени хорошо понимали важность этих кризисов демографии. Угроза здоровью, эпидемия-
* Настоящий документ основан на материалах, представленных рабочей группе «Голод в истории» в Веве летом 1981 г. и впоследствии представленных на Открытом форуме по истории голода на 8-м Конгрессе по истории Economie в г. Будапешт в августе 1982 года.Я благодарен профессору Майклу Дрейку, профессору Дереку Одди, доктору Дэвиду Диксону, профессору Р. Хорвату и другим членам Рабочей группы за комментарии к этим материалам. Я особенно благодарен профессору Р.В. Дэвису за полезные комментарии к этой статье и профессору Ж. Дюпакье за то, что побудил меня написать ее. Мои исследования по этой теме являются частью моей работы в Британском исследовательском совете по социальным наукам по социальной и экономической истории СССР в период индустриализации.
1.Ф. Лоример, Население Советского Союза: история и перспективы, Женева, 1946, с. 41.
2. Ж.-Н. Бирабен, «Essai sur l’évolution démographique de l’U.R.S.S.», Population, No. 13, июнь 1958 г., стр. 38. Помимо 4 миллионов мирных жителей, которые, по оценкам, умерли в период 1918-1920 годов, профессор Бирабен оценил дальнейшие потери в 1,2 миллиона в рядах Красной Армии и еще 2,8 миллиона из-за «бед Революции».
Голод в европейской истории
| Редактор (ы): | Альфани, Гвидо Ó Града, Кормак |
|---|---|
| Рецензенты: | Науменко, Наталья |
Издатель EH.Нетто (январь 2018)
Гвидо Альфани и Кормак О Града, редакторы, Голод в европейской истории . Нью-Йорк: Cambridge University Press, 2017. xi + 325 стр. 30 долларов США (в мягкой обложке), ISBN: 978-1-316-63183-6.
Отзыв для EH.Net Наталья Науменко, факультет экономики Северо-Западного университета.
Этот сборник очерков представляет собой всеобъемлющую историю голода в Европе. Каждый из авторов — знаток истории голода в той или иной стране или группе стран.Во вводной главе редакторы вводят методологию и обсуждают общие факторы, создавшие условия голода, и их относительную важность в европейском контексте. В заключительной главе исследуется голод во время Первой и Второй мировых войн.
На протяжении всей книги используется стандартное определение голода: «Голод означает нехватку продуктов питания или покупательной способности, которая напрямую ведет к чрезмерной смертности от голода или болезней, вызванных голодом» (стр. 2). Голод случается, когда не хватает еды.Дефицит, в свою очередь, возникает при нарушении производства или распределения пищевых продуктов (или того и другого). Погода, болезни сельскохозяйственных культур, технологические изменения и климат — все это влияет на производство. Рыночная интеграция и конкретные государственные учреждения, оказывающие помощь, влияют на распределение. Давление населения может увеличить вероятность голода (количество эпизодов голода заметно уменьшилось после эпидемий черной смерти). Наконец, война — еще один важный фактор, влияющий как на производство (уничтожение урожая и сокращение доступной рабочей силы), так и на распределение (через вымогательство и нарушение торговли).Относительная важность производства по сравнению с распределением со временем менялась — в то время как некоторые средневековые голода, вероятно, можно было объяснить в основном нехваткой общего количества доступной еды из-за неблагоприятных потрясений для производства, а с улучшением технологий и рыночной интеграцией начали действовать факторы, влияющие на распределение. играет главную роль.
Главы, относящиеся к конкретной стране, имеют аналогичную структуру. В каждой главе сообщается о временном ряду голода с использованием наилучших имеющихся данных (на основе хроник более ранних событий, временных рядов захоронений и цен на продукты питания для более поздних событий), как правило, с тринадцатого века до девятнадцатого века, хотя для некоторых стран временные ряды голод начался еще в седьмом веке.Затем в каждой главе делается попытка проанализировать масштабы и жестокость голода, выделить некоторые из наиболее важных из них и обсудить факторы, которые привели к голоду.
Хотя причины, приводящие к голоду, одинаковы для всех стран и кратко изложены во введении, стоит выделить некоторые интересные страновые факторы. Что касается Италии, то основными причинами голода авторы называют демографическое давление в сочетании с неурожаем из-за погоды или войны.Внедрение новых культур (особенно кукурузы) в восемнадцатом веке, наконец, повысило продовольственную безопасность, но привело к распространению пеллагры. В Испании помимо всех факторов, упомянутых ранее, эпидемии могут привести к голоду из-за сокращения рабочей силы и, следовательно, урожая. Исследования голода во Франции были настолько обширными, что трудно отличить настоящие кризисы, затрагивающие большие территории и высокую долю населения, от относительно локализованных кризисов. Увеличение налоговых сборов и рост городов в некоторой степени компенсировали улучшение сельскохозяйственных технологий и, следовательно, увеличили вероятность голода.В Германии, Швейцарии и Австрии отсутствие централизации увеличивало вероятность голода — в случае нехватки местных жителей соседние лорды могли закрыть торговлю зерном, усугубляя нехватку местных продуктов питания.
Северные Нидерланды спаслись от голода еще в конце шестнадцатого века (за исключением кризиса 1845-1850 годов, вызванного фитофторозом картофеля) благодаря центральному положению Амстердама в европейской торговле зерном. Эпизоды голода в южных Нидерландах в основном связаны с войной.Точно так же Англия избежала голода еще в восемнадцатом веке благодаря изменению погодных условий, усовершенствованию технологии производства продуктов питания, интеграции рынка и, что наиболее важно, наличию хорошо развитой системы оказания помощи. В Ирландии хроники документируют жестокий голод еще в седьмом веке. Двумя наиболее заметными недавними кризисами являются голод 1740-1741 годов и голод 1840-х годов. И то, и другое было вызвано серьезными внешними потрясениями — чрезвычайно холодной погодой и фитофторозом картофеля соответственно.Кризис 1840-х годов выдающийся как по своим масштабам, так и по долгосрочному влиянию на население, поскольку он спровоцировал массовую эмиграцию. Наконец, несмотря на то, что страны Северной Европы (Дания, Швеция, Финляндия, Норвегия и Исландия) расположены в районах, которые менее подходят для сельского хозяйства и, следовательно, более подвержены неурожаям из-за плохой погоды, широко распространенный голод здесь был редкостью. благодаря диверсифицированному сельскому хозяйству и хорошо интегрированным рынкам.
В Восточной Европе (Россия и Советский Союз) мало количественной информации доступно до восемнадцатого века (характерно, что в русском языке нет различия между голодом и голодом), хотя обсуждаются некоторые известные случаи голода шестнадцатого и семнадцатого веков.Важнее всего то, что характер продовольственных трудностей определялся конкретными географическими условиями: по стратегическим причинам столица и основные промышленные центры были расположены на севере, испытывающем дефицит зерна, и продукты питания приходилось добывать из излишков зерна на юге. Таким образом, когда рынки распались из-за войны, Север пострадал от дефицита зерна (как в 1918-1920 годах), а когда произошел неблагоприятный погодный шок, смертность увеличилась там, где производилось зерно (как в 1921-1922 годах). По словам Стивена Уиткрофта, голод 1927-1933 годов был вызван сильной засухой, а нехватка продовольствия в 1941-1947 годах и голод были вызваны оккупацией земель, производящих зерно, немцами и плохой погодой 1946 года.Тем не менее, остается открытым вопрос, почему неблагоприятная погода вызвала сильный голод в Советском Союзе, в то время как в других европейских странах погода перестала играть важную роль к началу двадцатого века.
В последней главе обсуждаются эпизоды голода, связанные с Первой и Второй мировыми войнами. Беспрецедентный масштаб этих конфликтов привел к нарушению производства и распределения продовольствия, что отрицательно сказалось как на территориях, традиционно экспортирующих зерно, так и на территориях его импорта. Кроме того, усилиям по оказанию помощи голодающим препятствовал конфликт, население на оккупированных территориях страдало от чрезмерной добычи продуктов питания, а многие лагеря для заключенных не получали надлежащего снабжения.Эти факторы объясняют очаги голода, происходящие даже в тех районах, которые долгое время не голодали.
Эта книга не слишком продаваема, не поражает читателя смелыми концепциями, неортодоксальными перспективами или громкими лозунгами. Он делает именно то, что обещает, — предоставляет всеобъемлющую систематическую историю голода, основанную на тщательном сборе данных и тщательном анализе. Анализ во вводной главе дает прекрасное резюме сложных явлений, которыми голод является и займет достойное место во многих курсах экономической истории.И хотя голод [надеюсь] давно прошел в Европе, все факторы, обсуждаемые в книге, по-прежнему актуальны для менее развитых стран мира.
Наталья Науменко завершает диссертацию о голоде в Советском Союзе в Северо-Западном университете.
Авторские права (c) 2018, EH.Net. Все права защищены. Эта работа может быть скопирована для некоммерческих образовательных целей, если будет дана должная ссылка на автора и список. За другими разрешениями обращайтесь к администратору EH.Net (administrator @ eh.сеть). Опубликовано EH.Net (январь 2018 г.). Все обзоры EH.Net заархивированы по адресу http://www.eh.net/BookReview.
| Предмет (и): | Историческая демография, включая миграцию Военные и военные Домашнее хозяйство, семья и история потребления Уровень жизни, антропометрическая история, экономическая антропология |
|---|---|
| Географическая зона: | Европа |
| Период времени: | Средневековье 16 век 17 век 18 век 19 век 20 век: до Второй мировой войны |
Голод 1590-х годов в Северной Италии.Анализ величайшего «системного шока» шестнадцатого века
Alfani, Guido, Nascite naturali e rinascite spiriti. Демографическая динамика и системы социальных отношений Италия далла от xv all’inizio del xvii secolo , докторская диссертация, наставник М. Каттини, со-преподаватели Л. Дель Панта, Р. Мерцарио, Г. Виго , 2004а.
-, «La dinamica della popolazione dell’Italia settentrionale nel Cinquecento.Dal generale al частные и наоборот: casi, comparezioni, questions », Cheiron , n. 42, 2004b, стр. 95-131.
-, «Battesimi, sepolture, matrimoni a Nonantola: dinamiche demografiche e Strategie sociali (secoli xvi-xvii)», доклад, представленный на конференции La Partecipanza agraria di Nonantola: le radici del futuro, Нонантола, декабрь 2004c.
-, «Население и окружающая среда в Северной Италии в шестнадцатом веке», Population , n. 4, 2007а, с.559-595.
-, «Partecipanze e Comunità: il caso di Nonantola», в R. Bordone, P. Guglielmotti, S. Lombardini & A. Torre (ред.), Lo spazio politico locale in età medievale, moderna e contemporanea, Dell Орсо, Алессандрия, 2007b, стр. 113-121.
-, «Закрытие сети. Рассказ о не очень распространенных землях (Нонантола, 16–18 века) », доклад, представленный на конференции« Социальные сети и институциональные изменения: пути и пределы государственного вмешательства в сельские общества », Мюнстер, март 2007c, будет опубликовано в Proceedings.
-, «Tono istituzionale e migrazioni urbane: il ruolo dell’acquisto o della perdita dello status di capitale nelle dinamiche demografiche delle città italiane (secoli xvi e xix)», in E. Sori & A. Treves (eds), L’Italia in movimento: due secoli di migrazioni ( xix-xx ) , Forum, Udine, 2008, p. 49-74.
-, Il Grand Tour dei Cavalieri dell’Apocalisse. L’Italia del ‘Lungo Cinquecento’ (1494–1629) , Марсилио, Венеция, 2010a.
-, «Pestilenze e‘ crisi di sistema ’в Италии tra xvi e xvii secolo. Perturbazioni di breve periodo o cause di decino economico? », in S. Cavaciocchi (ed.), Le Interazioni fraconomia e ambiente biologico nell’Europa preindustriale , Firenze University Press, Firenze, 2010b, p. 219-244.
-, «Климат, население и голод в Северной Италии: общие тенденции и мальтузийский кризис, ок. 1450-1800 », Анналы исторической демографии , № 2, 2010c, стр.23-54.
-, «Динамика населения, мальтузианские кризисы и бозероповские инновации в доиндустриальных обществах: пример Северной Италии (ок. 1450-1800) в свете« динамического синтеза »Ли», в Rivista di Politica Economica , 2011а, с. 1-34.
-, Чума в Европе семнадцатого века и упадок Италии: эпидемиологическая гипотеза , рабочий документ IGIER n. 377, http://ideas.repec.org/p/igi/igierp/377.html 2011b
-, «Le partecipanze: il caso di Nonantola», в г.Альфани и Р. Рао (ред.), La gestione delle risorse collettive. Italia settentrionale, secoli xii-xviii, Franco Angeli, Milano, 2011c, p. 48-62.
Альфани, Гвидо и Кон, С.К., «Домашние хозяйства и чума в Италии раннего Нового времени», Журнал междисциплинарной истории , 38, 2007a, стр. 177-205.
-, «Nonantola 1630. Anatomia di una pestilenza e meccanismi del contagio (con riflessioni a partire dalle epidemie milanesi della prima Età moderna)», Popolazione e Storia , n ° 2, 2007b, p.99-138.
Alfani, Guido & Gourdon, Vincent, «Crises démographiques», в D. Roche (ed.), Dictionnaire de la civilization européenne , Файяр, Париж, в ближайшее время.
Эпплби, Эндрю Б., «Голод, смертность и эпидемии: комментарий», в Economic History Review , 2 nd series, n. 30, 1977, стр. 508-512.
-, Голод в Тюдоре и Стюарте, Англия, , Liverpool University Press, Ливерпуль, 1978.
-, «Эпидемии и голод в малый ледниковый период», в журнале междисциплинарной истории , 10/4, 1980, с. 643-663.
Эмар, Морис, «Rendements et productivité Agricole dans l’Italie moderne», Annales , XXVIII, 2, 1973, p. 475-498.
Basini, Gian Luigi, L’uomo e il pane , Giuffré, Milano, 1970.
Бельфанти, Карло М., «Una città e la carestia: Mantova, 1590-1592», in Annali della Fondazione Luigi Einaudi , XVI, 1982, стр.99-140.
Bellettini, Athos, La popolazione di Bologna dal secolo xv all’unificazione italiana, Zanichelli, Bologna, 1961.
-, La popolazione italiana. Un profilo storico , Эйнауди, Турин, 1987.
Boserup, Esther, Условия сельскохозяйственного роста , London, Allen and Unwin, 1965.
-, Население и технологии , Оксфорд, Блэквелл, 1981.
Braudel, Fernand & Romano, Ruggiero, Navires et marchandises à l’entrée du Port de Livourne (1547–1611), , Париж, Колин, 1951.
Кэмпбелл, Брюс, Четыре голода и эпидемия: урожай, цены и колебания заработной платы в Англии, 13-19 вв. , рабочий документ, 2009 г.
-, «Причина и следствие? Физические шоки и биологические опасности », в S. Cavaciocchi (ed.), Le Interazioni fraconomia e ambiente biologico nell’Europa preindustriale , Firenze University Press, Firenze, 2010, p. 13-32.
Camporesi, Piero, Le pain sauvage , Le chemin Vert, Париж, 1981.
-, Il paese della fame , Il Mulino, Болонья, 1985.
Каттини, Марко, «Congiuntura economica, gettiti financial ed indebitamento pubblico in un comune rurale del Basso Modenese. Финал 1560-1660 гг. Проверка интерпретируемых моделей », Review , I, 2, Fall, 1977, p. 51-85.
-, «Per la storia della popolazione emiliana nel Cinquecento», в Studi in onore di Gino Barbieri , vol. I, ИПЕМ, Пиза, 1983, стр. 449-467.
-, Я contadini di S.Феличе. Metamorfosi di un mondo rurale nell’Emilia dell’Età moderna , Эйнауди, Турин, 1984.
-, «Pastori e contadini della montagna reggiana (примечание sulla demografia dell’Appennino emiliano in età moderna)», Cheiron , n. 7-8, 1988, с. 63-84.
Chaunu, Pierre, Histoire, Science Sociale , Sedes, Paris, 1974.
Cipola, Carlo M., Storia Economica dell’Europa pre-industrialale , Il Mulino, Bologna [первое изд. 1974], 1997.
Кларк, Питер, (ред.), Европейский кризис 1590-х годов: очерки сравнительной истории , Харпер Коллинз, Лондон, 1985.
Кон, Сэмюэл К., Жажда свободы. Политика социального восстания в средневековой Европе, 1200-1425, , Harvard University Press, Cambridge MA and London, 2006.
Corradi, Alfonso, Annali delle epidemie occorse in Italia dalle prime memorie fino al 1850 , Форни, Болонья [первое изд. 1865-1894], 1973.
Corritore, Ренцо П., «La costituzione di scorte granarie pubbliche e la politica Economica degli Stati in Età pre-industrialale», в I. Lopane & E. Ritrovato (ред.), Tra vecchi e nuovi equilibri. Domanda e offerta di servizi in Italy in età moderna e contemporanea , Какуччи, Бари, 2007, стр. 490-494.
Costantini, Claudio, La repubblica di Genova nell’età moderna , UTET, Torino, 1978.
Каффаро, Надия, Население, экономический рост и сельское хозяйство в менее развитых странах , Рутледж, Лондон, 2001.
Дэвидсон, Николас С., «Северная Италия в 1590-е годы», в П. Кларк (ред.), Европейский кризис 1590-х годов: очерки сравнительной истории , Харпер Коллинз, Лондон, 1985, с. 157-176.
Del Panta, Lorenzo, Le epidemie nella storia demografica italiana , Loescher, Torino, 1980.
Дель Панта, Лоренцо, Фиорентини, Валентина и Мортони, Паола, «Аспетти-дель-демографический режим нель центезе и другие районы делла басса пианура эмилиана тра xviii и xix secolo», в C.Пони и А. Самаритани (ред.), Cento e la partecipanza agraria , Cento, 1999, стр. 3-46.
Дель Панта, Лоренцо и Ливи Баччи, Массимо, «Хронология, интенсивность и распространение кризисов смертности в Италии: 1600-1850», Population , n ° 32, 1977, p. 401-445.
de Vries, Jan, European Urbanization 1500-1800 , Cambridge, Harvard University Press, 1984.
Фэган, Брайан, Маленький ледниковый период: как климат вошел в историю, 1300-1850 , Basic Books, Нью-Йорк, 2009.
Феррарезе, Андреа, «Dalla pratica della tradizione alla scienza dei lumi. Le malattie dei cereali e gli scambi dei saperi nell’Europa moderna », в S. Cavaciocchi (ed.), Le Interazioni fraconomia e ambiente biologico nell Europa preindustriale , Firenze University Press, Firenze, 2010, p. 457-471.
Гренди, Эдоардо, «Нормальное движение на порте в Генуе: 1590–1666», Rivista Storica Italiana , LXXXIII, 1971, стр. 23-72.
Guenzi, Alberto, «Un mercato regolato: pane e fornai a Bologna nell’età moderna», в Quaderni Storici , n.37, 1978, стр. 370-397.
Goubert, Pierre, Cent mille provinciaux au xvii e siècle , Flammarion, Paris, 1968.
Хэтчер, Джон и Бейли, Марк, Моделирование средневековья. История и теория экономического развития Англии , Oxford University Press, Oxford, 2001.
Ли, Рональд, «Мальтус и Бозеруп: динамический синтез», в D. Coleman & R.S. Schofield (eds), The State of Population Theory: Forward from Malthus , Blackwell, Oxford, 1986, p.96-130.
Le Roy Ladurie, Emmanuel, Histoire du climat depuis l’an Mil , Flammarion, Paris, 1983 [первое издание 1967].
Ливи Баччи, Массимо., Население и питание. Очерк европейской демографической истории , Cambridge University Press, Кембридж, 1991.
-, Краткая история населения мира , 2 nd ed., Blackwell, Oxford, 1997.
-, La popolazione nella storia d’Europa , Laterza, Bari, 1998.
Ло Кашио, Ллио и Маланима, Паоло, «Циклы и стабильность. Население Италии до демографического перехода », в Rivista di Storia Economica , n. 3, 2005, с. 197-232.
Loehle, Craig & Mcculloch, Huston, «Поправка к: реконструкции глобальной температуры за 2000 год на основе прокси недревесных колец», в Energy and Environment , 19, 1, 2008, p. 93-100.
Marin, Brigitte & Virlouvet, Catherine (ред.), Nourrir les cités de Méditerranée.Antiquité-Temps modernes , Maisonneuve & Larose, Париж, 2003.
Масса, Паола, «Annona e corporazioni del settore alimentare a Genova: organzazione e conflittualità (xvi-xvii secolo)», in A. Guenzi, P. Massa & A. Moioli (eds), Corporazioni e gruppi professionali nell ‘Italia moderna , Franco Angeli, Milano, 1999, p. 390-403.
Mathieu, Jon, Storia delle Alpi. 1500-1900 , Edizioni Casagrande, Беллинцона, 2000.
Parziale, Lavinia, «Aspetti della politica milanese in materia annonaria», в Brigitte Marin & Catherine Virlouvet (ред.), Nourrir les Cités de Méditerranée.Antiquité-Temps modernes , Maisonneuve & Larose, Париж, 2003 г., стр. 321-348.
Pitte, Jean-Robert, Terres de castanide: hommes et paysage du châtaignier de l’antiquité à nos jours , Fayard, Paris, 1986.
Polverini Fosi, Irene, La società violenta. Il banditismo dello Stato pontificio nella seconda metà del Cinquecento , Edizioni dell’Ateneo, Roma, 1985.
Поволо, Клаудио, «Nella spirale della violenza. Хронология, интенсивная диффузия бандитизма nella terraferma veneta (1550-1610) », в г.Ortalli, Bande armate, banditi, banditismo e repressione di giustizia negli stati europei di antico mode , Jouvence, Roma, 1986, p. 21-51.
Pult Quaglia, Anna Maria, «Sistema annonario e commercio dei prodotti Agricoli: riflessioni su alcuni temi di ricerca», Società e Storia , n. 15, 1982, с. 181–198.
Romani, Marzio A., Nella spirale di una crisi , Giuffré, Milano, 1975.
Slicher Van Bath, Бернард Х., «Сельское хозяйство в жизненной революции», в E.Е. Рич и К. Х. Уилсон (редакторы), Кембриджская экономическая история Европы , том. V, Cambridge University Press, Кембридж, 1977, стр. 42-132.
Strangio, Donatella, «Di fronte alla carestia in età preindustriale», в Rivista di Storia Economica , XIV, 2, 1998, p. 161–192.
Vizzani, Pompeo, I due ultimi libri delle history della sua patria , Bologna, Eredi di Gio. Росси, 1608.
Zanetti, Dante, Problemi alimentari di unaconomia pre-industrialale , Boringhieri, Torino, 1964.
Сталинская война на Украине: Эпплбаум, Анна: 9780385538855: Amazon.com: Книги
ВВЕДЕНИЕУкраинский вопрос
На протяжении веков география Украины определяла судьбу Украины. Карпаты отмечали границу на юго-западе, но нежные леса и поля в северо-западной части страны не могли остановить вторжение армий, равно как и широкие степи на востоке. Все великие города Украины — Днепропетровск и Одесса, Донецк и Харьков, Полтава и Черкассы и, конечно же, Киев, древняя столица, — расположены на Восточно-Европейской равнине, равнине, простирающейся через большую часть страны.Николай Гоголь, украинец, писавший по-русски, однажды заметил, что река Днепр протекает через центр Украины и образует бассейн. Отсюда «все реки отходят от центра; ни один из них не протекает вдоль границы и не служит естественной границей с соседними странами ». Этот факт имел политические последствия: «Если бы с одной стороны была естественная граница в виде гор или моря, люди, поселившиеся здесь, вели бы свой политический образ жизни и образовали бы отдельную нацию.”
Отсутствие естественных границ помогает объяснить, почему украинцы не смогли до конца двадцатого века создать суверенное украинское государство. К позднему средневековью существовал особый украинский язык со славянскими корнями, родственный польскому и русскому, но отличный от них, так же, как итальянский родственный, но отличный от испанского или французского. У украинцев была своя еда, свои обычаи и местные традиции, свои злодеи, герои и легенды. Как и в других европейских странах, в XVIII и XIX веках обострилось чувство идентичности в Украине.Но на протяжении большей части своей истории территория, которую мы сейчас называем Украиной, была, как Ирландия или Словакия, колонией, входившей в состав других европейских сухопутных империй.
Украина — это слово означает «приграничье» как на русском, так и на польском языках — принадлежала Российской империи в период с восемнадцатого по двадцатый века. До этого эти же земли принадлежали Польше, а точнее Речи Посполитой, которая унаследовала их в 1569 году от Великого княжества Литовского. Еще раньше украинские земли лежали в основе Киевской Руси, средневекового государства IX века, образованного славянскими племенами и знати викингов, и, в воспоминаниях региона, почти мифического царства, которое все русские, белорусы и украинцы заявить как их предок.
На протяжении многих веков имперские армии сражались за Украину, иногда с украиноязычными войсками по обе стороны от линии фронта. Польские гусары сражались с турецкими янычарами за контроль над тем, что сейчас является украинским городом Хотин в 1621 году. Войска русского царя сражались с войсками австро-венгерского императора в 1914 году в Галиции. Гитлеровские армии сражались против сталинских войск в Киеве, Львове, Одессе и Севастополе в период с 1941 по 1945 год.
Битва за контроль над украинской территорией всегда имела интеллектуальную составляющую.С тех пор, как европейцы начали спорить о значении наций и национализма, историки, писатели, журналисты, поэты и этнографы спорят о размерах Украины и природе украинцев. С момента их первых контактов в раннем средневековье поляки всегда признавали, что украинцы лингвистически и культурно отделены от самих себя, даже когда они были частью одного государства. Многие украинцы, принявшие польские аристократические титулы в шестнадцатом и семнадцатом веках, остались православными христианами, а не католиками; Украинские крестьяне говорили на языке, который поляки называли «русинским», и всегда описывались как имеющие другие обычаи, разную музыку, разную еду.
Хотя в зените своей империи они неохотно признавали это, москвичи также инстинктивно чувствовали, что Украина, которую они иногда называли «южной Россией» или «маленькой Россией», также отличается от их северной родины. Один из первых русских путешественников, князь Иван Долгоруков, писал в 1810 году о моменте, когда его партия наконец «вошла в пределы Украины. Мои мысли обратились к [Богдану] Хмельницкому и [Ивану] Мазепе »- ранним украинским национальным лидерам -« и аллеи деревьев исчезли.. . везде, без исключения, были глиняные хижины, а другого жилья не было ». Историк Сергей Биленький заметил, что у русских в XIX веке часто было такое же патерналистское отношение к Украине, как у северных европейцев того времени по отношению к Италии. Украина была идеализированной альтернативной нацией, более примитивной и в то же время более аутентичной, более эмоциональной, более поэтичной, чем Россия4. Поляки также сохраняли ностальгию по «своим» украинским землям еще долгое время после того, как они были потеряны, что делало их предметом романтических поэзия и художественная литература.
Тем не менее, даже признавая различия, и поляки, и русские иногда также пытались подорвать или отрицать существование украинской нации. «История Малороссии подобна притоку, впадающему в главную реку русской истории», — писал Виссарион Белинский, ведущий теоретик русского национализма XIX века. «Малороссы всегда были племенем, а не народом и тем более государством». Русские ученые и бюрократы относились к украинскому языку как к «диалекту, или полдиалекту, или способу речи общероссийского языка, одним словом, наречью, и как таковой не имели права на самостоятельное существование.Неофициально русские писатели использовали его для обозначения разговорной или крестьянской речи. Между тем польские писатели, как правило, подчеркивали «пустоту» территории на востоке, часто описывая украинские земли как «нецивилизованную границу, на которую они перенесли культуру и государственные образования». Поляки использовали выражение dzikie pola, «дикие поля», для описания пустых земель на востоке Украины, региона, который функционировал в их национальном воображении так же, как Дикий Запад в Америке.
За таким отношением стояли веские экономические причины.Сам греческий историк Геродот писал о знаменитом «черноземе» Украины, богатой почве, которая особенно плодородна в нижней части бассейна Днепра: «Нигде лучше не растет урожай, чем на его берегах, и там, где не сеют зерно, трава самая пышная в мире ». Черноземный район охватывает около двух третей территории современной Украины, а оттуда простирается до России и Казахстана и, наряду с относительно мягким климатом, позволяет Украине собирать два урожая в год.«Озимую пшеницу» высаживают осенью, убирают в июле и августе; Яровые зерна высаживают в апреле и мае, а собирают урожай в октябре и ноябре. Урожай, выращиваемый исключительно плодородными землями Украины, уже давно вдохновляет амбициозных торговцев. С позднего средневековья польские купцы привозили украинское зерно на север, по торговым путям Балтийского моря. Польские князья и дворяне учредили, говоря современным языком, зоны раннего предпринимательства, предлагая освобождение от налогов и военной службы крестьянам, которые были готовы заниматься сельским хозяйством и осваивать украинские земли.Стремление сохранить такую ценную собственность часто лежало в основе аргументов колонизаторов: ни поляки, ни русские не хотели признавать, что их сельскохозяйственная житница имеет независимую идентичность.
Тем не менее, независимо от того, что думали их соседи, отдельная и отличная украинская идентичность сформировалась на территориях, которые сейчас образуют современную Украину. С конца средневековья жители этого региона разделяли представление о том, кем они были, часто, хотя и не всегда, противопоставляли себя иностранцам-оккупантам, будь то поляки или русские.Подобно русским и белорусам, они вели свою историю от царей и цариц Киевской Руси, и многие чувствовали себя частью великой восточнославянской цивилизации. Другие называли себя аутсайдерами или мятежниками, особенно восхищаясь великими восстаниями запорожских казаков под предводительством Богдана Хмельницкого против польского владычества в семнадцатом веке и Ивана Мазепы против русского правления в начале восемнадцатого века. Украинское казачество — самоуправляющиеся полувоенные общины со своими собственными внутренними законами — были первыми украинцами, которые трансформировали это чувство идентичности и недовольства в конкретные политические проекты, получив необычные привилегии и определенную степень автономии от царей.Примечательно (конечно, последующие поколения русских и советских лидеров никогда не забыли об этом), что украинские казаки присоединились к польской армии в ее марше на Москву в 1610 году и снова в 1618 году, участвуя в осаде города и помогая гарантировать, что польско-российский конфликт Эта эпоха закончилась, по крайней мере на время, выгодно для Польши. Позже цари предоставили как украинским казакам, так и русскоязычным донским казакам особый статус, чтобы сохранить их верность Российской империи, с которой им было позволено сохранить особую идентичность.Их привилегии гарантировали, что они не восстанут. Но Хмельницкий и Мазепа оставили свой след в польской и русской памяти, а также в европейской истории и литературе. «L’Ukraine a toujours aspiré à être libre», — написал Вольтер после того, как известие о восстании Мазепы распространилось на Францию: «Украина всегда стремилась к свободе».
За столетия колониального господства разные регионы Украины действительно приобрели разные характеры. Жители востока Украины, которые дольше находились под контролем России, говорили на украинском языке, который был немного ближе к русскому; Кроме того, они с большей вероятностью были русскими православными христианами, следовавшими обрядам, происходящим из Византии, под иерархией во главе с Москвой.Жители Галиции, а также Волыни и Подолии дольше жили под властью Польши, а после раздела Польши в конце XVIII века — под властью Австро-Венгрии. Они говорили на более «польской» версии языка и, скорее всего, были католиками или греко-католиками, верой, которая использует обряды, сходные с православной церковью, но уважает авторитет римского папы.
Но поскольку границы между всеми региональными державами менялись много раз, представители обеих конфессий жили и продолжают жить по обе стороны разделительной линии между бывшими российскими и бывшими польскими территориями.К XIX веку, когда итальянцы, немцы и другие европейцы также начали идентифицировать себя как народы современных наций, интеллектуалы, спорящие об «украинскости» в Украине, были одновременно православными и католиками и жили как в «восточной», так и «западной» Украине. Несмотря на различия в грамматике и орфографии, язык также объединил украинцев во всем регионе. Использование кириллицы сохранило украинский язык в отличие от польского, написанного латинскими буквами. (В какой-то момент Габсбурги пытались навязать латинское письмо, но это не удалось.) Украинская версия кириллицы также отличалась от русской, сохраняя достаточно различий, включая некоторые дополнительные буквы, чтобы языки не сближались.
На протяжении большей части истории Украины на украинском говорили в основном в сельской местности. Поскольку Украина была колонией Польши, а затем России и Австро-Венгрии, главные города Украины — как однажды заметил Троцкий — стали центрами колониального контроля, островами русской, польской или еврейской культуры в море украинского крестьянства.Таким образом, в двадцатом веке города и сельская местность были разделены по языку: большинство городских украинцев говорили на русском, польском или идиш, тогда как сельские украинцы говорили на украинском. Евреи, если они не говорили на идиш, часто предпочитали русский язык, язык государства и торговли. Крестьяне отождествляли города с богатством, капитализмом и «иностранным», в основном российским, влиянием. Городская Украина, напротив, считала деревню отсталой и примитивной.
Эти разделения также означали пропаганду «украинскости», вызвавшую конфликт с колониальными правителями Украины, а также с жителями еврейских местечков, которые со времен средневековья обосновались на территории бывшего Речи Посполитой.Восстание Хмельницкого включало массовый погром, во время которого были убиты тысячи, а возможно, и десятки тысяч евреев. К началу XIX века украинцы редко считали евреев своими главными соперниками — украинские поэты и интеллектуалы в основном приберегали свой гнев для русских и поляков, — но широко распространенный антисемитизм Российской империи неизбежно повлиял и на украинско-еврейские отношения.
Связь между языком и деревней также означала, что украинское национальное движение всегда имело сильный «крестьянский» оттенок.Как и в других частях Европы, интеллектуалы, возглавившие национальное пробуждение Украины, часто начинали с открытия заново языка и обычаев сельской местности. Фольклористы и лингвисты записали искусство, поэзию и бытовую речь украинского крестьянства. Хотя украинский язык не преподается в государственных школах, украинский язык стал предпочтительным для некоторых непокорных украинских писателей и художников, выступающих против истеблишмента. Его начали преподавать и в патриотических частных воскресных школах. Он никогда не использовался в официальных сделках, но использовался в частной переписке и в поэзии.В 1840 году Тарас Шевченко, крепостной-сирота в 1814 году, опубликовал «Кобзарь» — это слово означает «менестрель» — первый действительно выдающийся сборник украинских стихов. В поэзии Шевченко романтический национализм и идеализированная картина деревни сочетаются с гневом на социальную несправедливость и задают тон многим из последующих споров. В одном из своих самых известных стихотворений «Заповит» («Завещание») он просил похоронить его на берегу Днепра:
О, похорони меня, а потом восстань
И разорви свои тяжелые цепи
И воды с кровь тиранов
Свобода, которую ты получил.. .
Важность крестьянства также означала, что с самого начала украинское национальное пробуждение было синонимом популистского и того, что позже назовут «левым» противостоянием русскоязычным и польскоязычным купцам, помещикам и аристократии. По этой причине он быстро набирал силу после освобождения крестьян по всей царской России при царе Александре II в 1861 году. Свобода крестьян была, по сути, свободой для украинцев и ударом по их русским и польским хозяевам.Давление в пользу более сильной украинской идентичности даже тогда было также давлением в пользу большего политического и экономического равенства, что хорошо понимал имперский правящий класс.
Поскольку украинское национальное пробуждение никогда не было связано с государственными учреждениями, оно также с самых первых дней выражалось в формировании широкого спектра автономных добровольных и благотворительных организаций, первых примеров того, что мы сейчас называем «гражданским обществом». В течение нескольких коротких лет после освобождения крепостных «украинофилы» вдохновляли молодых украинцев на создание групп самопомощи и обучения, организацию издания периодических изданий и газет, основание школ и воскресных школ и распространение грамотности среди крестьян.Национальные устремления проявлялись в призывах к интеллектуальной свободе, массовому образованию и продвижению вверх для крестьянства. В этом смысле украинское национальное движение с самых первых дней находилось под влиянием подобных движений на Западе, в которых присутствовали как западный социализм, так и западный либерализм и консерватизм.
Этот краткий момент длился недолго. Как только оно начало набирать силу, украинское национальное движение, наряду с другими национальными движениями, было воспринято Москвой как потенциальная угроза единству имперской России.Подобно грузинам, чеченцам и другим группам, которые стремились к автономии в пределах империи, украинцы бросили вызов превосходству русского языка и русской интерпретации истории, которая описывала Украину как «юго-запад России», просто провинцию без какой-либо национальной идентичности. Они также пригрозили расширить права и возможности крестьян в то время, когда они уже получали экономическое влияние. Более богатое, более грамотное и лучше организованное украинское крестьянство может также потребовать больших политических прав.
О типологии повстанческих движений
В статье рассматривается грабительское (рус. Разбой) движение — социальный феномен начала XVII века, который до конца не изучен. Автор проводит критический обзор существующей историографии, всесторонне анализируя факты, касающиеся реакции правительства на повстанческое движение, динамики порабощения на новгородских землях и распространения голода в России между 1601 и 1603 годами.Автор выдвигает гипотезу, объясняющую причины ухода военнослужащих из свиты бояр и дворян. Наследники умершего хозяина не нанимали военнослужащих своего предшественника и не соглашались предоставить им крепостных, соответствующих их статусу (в размере 15 рублей). В статье приводятся факты, свидетельствующие о низких ценах на хлеб в вотчинах Кирилло-Белозерского монастыря, что доказывает, что голод отнюдь не был общенациональным. Автор предлагает новое объяснение того, почему экспедиции отправлялись на борьбу с разбойниками поздней осенью 1602 г. или зимой 1602–1603 гг.Поздней осенью грабители выехали из леса по дороге, так как уже не могли рассчитывать на обилие растительности, защищавшей их от внимания летом: они оставались в домах своих сообщников, ожидая, когда кончатся морозы, и торговались из-за своих трофеи. Автор приходит к выводу, что грабители образовали сеть, что означало включение крестьян и горожан в банды повстанцев. Кроме того, автор сравнивает грабительское движение и деятельность крестьянских отрядов в 1609 году, подчеркивая принципиальную разницу между этими двумя явлениями.Опираясь на крестьян-ренегатов и безземельных рабочих (возможно, самых бедных) из деревень и пригородов, грабительское движение 1602–1603 годов выступало против общин феодальных арендаторов, имевших трудовые и натуральные обязательства. Действия крестьянского ополчения в 1609 г. базировались на ключевом социальном институте доиндустриальной эпохи, т.