Ужасы гражданской войны в России: 13vainamoinen
Зверства белых
«Из Усятска еще в декабре к тете Фине приезжал дядя Веня (ее брат) и рассказал, что их село беда не миновала. Проходящий через село белый отряд по чьему-то доносу схватил кузнеца, и без всякого суда этот человек был повешен. Дядя Веня как священник, просил за кузнеца, ручался за него. Беременная жена кузнеца валялась в ногах у офицера, вымаливала жизнь мужу, но изверг — человек ни с чем не посчитался. В этой жестокой борьбе человеческая жизнь совсем обесценилась.
И когда уже у нас жил Василий Петрович, нам рассказывали, что в одном селе, невдалеке от Бийска около железной дороги, белые каратели закопали живыми несколько человек крестьян, заподозренных в связях с партизанами. И самое ужасное в этом рассказе было то, что когда могилу с живыми людьми забросали, земля над ними еще какое-то время шевелилась».
Зверства красных
«В середине января месяца поступило тяжелое известие из Тогула. Продержавшись недели три в церкви в осаде, белые сдались. У них кончилось продовольствие, патроны и снаряды».
«Всех военных во главе с офицерами тут же, отведя немного подальше, на глазах у всех расстреляли. «Мы», — рассказывала Мария, — «все помертвели от ужаса». Но вот раздалась команда: «Женщинам и детям разойтись по домам!». Мужчин же, окруженных конвоирами, повели куда-то под арест».
«И, наконец, пришло самое ужасное известие: Владимира Ефимовича нет в живых. Его вместе с другими мужчинами, сидевшими в Тогульской церкви и при сдаче арестованными, роговцы (красные партизаны) сожгли живыми. Очевидцы рассказывали, что этих мужчин партизанское командование направило в тюрьму не то в Кузнецк, не то в Бийск под конвоем. Не доходя до селения Топтушки (это недалеко от Ельцовки) конвой, видно, решил не утруждать себя дальней и тяжелой дорогой, а может быть, нашлись в нем жестокие люди, пожелавшие устроить себе редкое развлечение. В общем, был разведен большой костер, и арестованных стали загонять в него штыками. Люди кричали, пытались выбегать, но их загоняли обратно.
Так погиб, как говорила тетя Фина, мученической смертью Владимир Ефимович, показавшийся мне таким добрым и славным человеком».
«Потом партизаны ходили по домам арестованных. Уж не знаю — брали ли они что-нибудь из вещей или нет. Скорее, грабили. Ведь в хвосте роговского отряда тащились мародеры: ни для кого это не было секретом. Валентине, младшей сестре Григория, было 18 лет. Внешне она была видная девушка — блондинка. Так ее одели дома в затрапезное платье, сделали замызганное лицо, в общем, постарались, чтоб она выглядела дурнушкой. Всех их напугала расправа над красивой и молодой женой тогульского купца Макарова: ей выбили верхние зубы и несколько дней мучили как женщину. Потом позднее она, приехав в Бийск, заходила к нам. Верхних зубов у нее действительно не было. Она настолько была потрясена всем и сломлена, что производила впечатление не совсем нормальной и очень жалкой».
Продолжаю читать воспоминания Нины Лукьяновны Родионовой-Командиной о своем детстве и юности. Описанные выше события происходили на Алтае в 1920 году. Родина Василия Макаровича Шукшина село Сростки несколько раз упоминается в книге. Все это там, по-сибирски, рядом.
13vainamoinen.livejournal.com
Ужасы из дневников К.Чуковского — Гражданская война в России
1920«Смешно Лунач. рассказывал, к[а]к в Москве мальчики товарища съели. Зарезали и съели. Долго резали. Наконец один догадался: его за ухом резать нужно. Перерезали сонную артерию — и стали варить! Очень аппетитно Луначарский рассказывал. Со смаком. А вот в прошлом году муж зарезал жену, это я понимаю. Почтово-телеграфный чиновник. Они очень умные, почтово-телеграфные чиновники. 4 года жил с нею, на пятый съел.— Я, говорит, давно думал о том, что у нее тело должно быть очень вкусное. Ударил по голове — и отрезал кусочек. Ел он ее неделю, а потом — запах. Мясо стало портиться. Соседи пришли, но нашли одни кости да порченое мясо. Вот видите, Марья Игнатьевна, какие вы, женщины, нехорошие. Портитесь даже после смерти. По-моему, теперь очередь за Марьей Валентиновной (Шаляпиной). Я смотрю на нее и облизываюсь». «А вторая — вы,— сказал Марье Игнатьевне Ив. Никол.— Я уже давно высмотрел у вас четыре вкусных кусочка». «Какие же у меня кусочьки?» — наивничала Марья Игнатьевна.
Правил Борис Каплун. Через 20 минут мы были в бывших банях, преобразованных по мановению Каплуна в крематорий. Опять архитектор, взятый из арестантских рот, задавивший какого-то старика и воздвигший для Каплуна крематорий, почтительно показывает здание; здание недоделанное, но претензии видны колоссальные. Нужно оголтелое здание преобразовать в изящное и грациозное. Баня кое-где облицована мрамором, но тем убийственнее торчат кирпичи. Для того чтобы сделать потолки сводчатыми, устроены арки — из… из… дерева, которое затянуто лучиной. Стоит перегореть проводам — и весь крематорий в пламени. Каплун ехал туда, как в театр, и с аппетитом стал водить нас по этим исковерканным залам. <…> К досаде пикникующего комиссара, печь оказалась не в порядке: соскочила какая-то гайка. Послали за спецом Виноградовым, но он оказался в кинематографе. Покуда его искали, дежурный инженер уверял нас, что через 20 минут все будет готово. Мы стоим у печи и ждем. Лиде холодно — на лице покорность и скука. Есть хочется невероятно. В печи отверстие, затянутое слюдой, — там видно беловатое пламя — вернее, пары — напускаемого в печь газа. Мы смеемся, никакого пиетета. Торжественности ни малейшей. Все голо и откровенно. Ни религия, ни поэзия, ни даже простая учтивость не скрашивает места сожжения. Революция отняла прежние обряды и декорумы и не дала своих. Все в шапках, курят, говорят о трупах, как о псах. Я пошел со Спесивцевой в мертвецкую. Мы открыли один гроб (всех гробов было 9). Там лежал — пятками к нам — какой-то оранжевого цвета мужчина, совершено голый, без малейшей тряпочки, только на ноге его белела записка; «Попов, умер тогда-то». «Странно, что записка! — говорил впоследствии Каплун.— Обыкновенно делают проще: плюнут на пятку и пишут чернильным карандашом фамилию».
В самом деле: что за церемонии! У меня все время было чувство, что церемоний вообще никаких не осталось, все начистоту, откровенно. Кому какое дело, как зовут ту ненужную падаль, которую сейчас сунут в печь. Сгорела бы поскорее — вот и все. Но падаль, как назло, не горела. Печь была советская, инженеры были советские, покойники были советские — все в разладе, кое-как, еле-еле. Печь была холодная, комиссар торопился уехать. «Скоро ли? Поскорее, пожалуйста». «Еще 20 минут!» — повторял каждый час комиссар. Печь остыла совсем. <…> Но для развлечения гроб приволокли раньше времени. В гробу лежал коричневый, как индус, хорошенький юноша-красноармеец, с обнаженными зубами, как будто смеющийся, с распоротым животом, по фамилии Грачев. (Перед этим мы смотрели на какую-то умершую старушку, прикрытую кисеей,— синюю, как синие чернила.) <…> Наконец молодой строитель печи крикнул — накладывай! -— похоронщики в белых балахонах схватились за огромные железные щипцы, висящие с потолка на цепи, и, неуклюже ворочая ими и чуть не съездив по физиономиям всех присутствующих, возложили на них вихлящийся гроб я сунула 9 печь, разобрав предварительно кирпичи у заслонки, Смеющийся Грачев очутился в огне. Сквозь отверстие было видно, как горит его гроб — медленно (печь совсем холодная), как весело и гостеприимно встретило его пламя. Пустили газу — и дело пошло еще веселее. Комиссар был вполне доволен: особенно понравилось всем, что из гроба вдруг высунулась рука мертвеца и поднялась вверх — «рука! рука! смотрите, рука!»,— потом сжигаемый весь почернел, из индуса сделался негром, и из его глаз поднялись хорошенькие голубые огоньки. «Горит мозг!» — сказал архитектор. Рабочие толпились вокруг. Мы по очереди заглядывали в щелочку и с аппетитом говорили друг другу? «раскололся череп», «загорелись легкие»,— вежливо уступая дамам первое место. Гуляя по окрестным комнатам, я со Спесивцевой незадолго до того нашел в углу… свалку человеческих костей. Такими костями набито несколько запасных гробов, но гробов недостаточно, и кости валяются вокруг… <…> кругом говорили о том, что урн еще нету, а есть ящики, сделанные из листового железа («из старых вывесок»),— и что жаль закапывать эти урны. «Все равно весь прах не помещается». «Летом мы устроим удобрение!» — потирал инженер руки. <…>
Инженер рассказывал, что его дети играют в крематорий. Стул — это печь, девочка — покойник. А мальчик подлетит к печи и бубубу! Это — Каплун, к-рый мчится на автомобиле.
Вчера Мура впервые — по своей воле — произносила папа: научилась настолько следить за своей речью и управлять ею. Все эти оранжевые голые трупы тоже были когда-то Мурочками и тоже говорили когда-то впервые — па-па! Даже синяя старушка — была Мурочкой.
1922
Мне казалось, что сегодня я присутствовал при зарождении нового религиозного культа. У меня пред диваном стоит ящик, на котором я во время болезни писал. (Лида говорила по этому поводу: у тебя в комнате 8 столов, а ты, чудной ч[елове]к, пишешь на ящике.) В этом ящике есть дырочка. Мурке сказали, что там живет Бу. Она верит в этого Бу набожно и приходит каждое утро кормить его. Чем? Бумажками! Нащиплет бумажек и сует в дырочку. Если забываем, она напоминает: Бу — ам, ам! Стоит дать этому мифу развитие — вот и готовы Эврипиды, Софоклы, литургии, иконы.
Стоит суровая ровная зима. Я сижу в пальто, и мне холодно. «Народ» говорит: это оттого, что отнимают церковные ценности. Такой весны еще не видано в Питере.
Очень я втянулся в эту странную жизнь и полюбил много и многих. Москву видел мало, т. к. сидел с утра до вечера и спешно переводил Плэйбоя64. Но пробегая по улице — к Филиппову за хлебом или в будочку за яблоками, я замечал одно у всех выражение — счастья. Мужчины счастливы, что на свете есть карты, бега, вина и женщины; женщины с сладострастными, пьяными лицами прилипают грудями к оконным стеклам на Кузнецком, где шелка и бриллианты. Красивого женского мяса — целые вагоны на каждом шагу,— любовь к вещам и удовольствиям страшная,— танцы в таком фаворе, что я знаю семейства, где люди сходятся в 7 час. вечера и до 2 часов ночи не успевают чаю напиться, работают ногами без отдыху: Дикси, фокстрот, one step и хорошие люди, актеры, писатели. Все живут зоологией и физиологией. <…> Психическая жизнь оскудела: в театрах стреляют, буффонят, увлекаются гротесками и проч. Но во всем этом есть одно превосходное качество: сила. Женщины дородны, у мужчин затылки дубовые. Вообще очень много дубовых людей, отличный матерьял для истории. Смотришь на этот дуб и совершенно спокоен за будущее: хорошо. Из дуба можно сделать все что угодно — и если из него сейчас не смастерить Достоевского, то для топорных работ это клад. (Нэп.)
1924
Был я в церкви. Церковь крепкая, строена и ремонтирована на пожертвования купца Максимова. Благолепие, на двери бумажка: расписание служб и фотографич. карточка Тихона. Главный храм пуст — богослужение происходит в левой боковушке. Там у правого клироса певчие, сыновья того же Максимова, и среди них — Репин; браво подпевает всю службу, не сбиваясь, не глядя в ноты. Священник дряхлый, говорит отчетливо, хорошо. Выходя, Репин приложился к кресту, и мы встретились. Очень приветливо поздоровался со мной: «Идем ко мне обедать!» Я сказал: «Нет, не хочу: Вера Ильинична должна от меня прятаться, ей неудобно». Он сказал: «Да, очень жаль». Я спросил о Тихоне. «Да, очень хороший, а тут у нас был Григорий — интриган и впоследствии умер». Очень обрушивался на моего Дмитрия Фед., который сказал, что теперь мужику лучше. «И заметьте, заметьте, сам говорит, что богатый владелец дома должен жить в хибарке, в уголку, а свой дом, нажитой с таким трудом,— уступить какому-то мужичью. Эх, дурак я был — да и не я один — Лев Толстой, и все, когда мы восхваляли эту проклятую лыворуцию… Вот, напр., Ленин… ну это нанятой агент (!?)… но как мы все восхваляли мужика, а мужик теперь себя и показал — сволочь…»
abc1918.livejournal.com
История: Наука и техника: Lenta.ru
Во время Гражданской войны в России были убиты миллионы человек. Кто несет ответственность за эти жертвы и за то, что страна в те годы не смогла встать на демократический путь развития? Могли ли победу в Гражданской войне одержать не большевики, а другие силы и к чему это привело бы? На эти и другие вопросы в ходе дискуссии, организованной Фондом Егора Гайдара и Вольным историческим обществом, ответили доктор исторических наук, профессор РАНХиГС Константин Морозов и кандидат исторических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой истории общественных движений и политических партий исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Алексей Гусев. «Лента.ру» публикует выдержки из их выступлений.
Константин Морозов:
Причины Гражданской войны, по моему мнению, лежат за пределами 1917 года, и я не согласен с теми, кто обвиняет в ее начале Февральскую революцию. Предотвратить революцию и дальнейшие потрясения можно было задолго до них, поскольку магистральный путь России XIX — начала XX веков — это превращение России из абсолютной монархии в конституционную. Путь этот был сознательно заблокирован одними императорами, а другие не проявили достаточного энтузиазма по доведению дела до конца.
Конечно, причины Гражданской войны самые разные, и формировались они задолго до ее начала. Ответственность за нее тоже несут разные силы и люди, но тут нужно понимать, что, с одной стороны, нельзя впадать в примитивизм и говорить об абсолютной вине, скажем, Николая II. С другой стороны, нельзя размазывать ответственность тонким слоем и говорить, что виноваты все. Мне кажется, что львиную долю ответственности за разгон Учредительного собрания, который стал катализатором Гражданской войны, несут большевики.
Алексей Гусев:
Я сосредоточусь на трех основных тезисах.
Гражданские войны — это совершенно особенный, уникальный тип войн, качественно отличающийся от межгосударственных. Это прежде всего социально-политические конфликты. Здесь все решается не столько на поле боя, сколько по ту сторону фронта. Выигрывает та политическая сила, которая имеет более широкую социальную поддержку. Только глядя через эту призму на российскую Гражданскую войну, можно понять ее динамику. Иначе абсолютно неясно, почему самые тяжелые поражения и та, и другая сторона — и красные, и белые — потерпели на вершине своих военных успехов. Деникин подходит вплотную к Москве — и вдруг начинает беспорядочно отступать, или красные теснят белых — и потом внезапно обращаются в бегство.
Я думаю, что Гражданскую войну как социально-политический конфликт провоцировали два лагеря с двух сторон. Один представляли правые политические силы, опиравшиеся на социальные верхи: помещиков, крупную буржуазию, старую бюрократию, значительную часть офицерства. Это те социально-политические силы, интересам которых противоречили не только Октябрьская, но и Февральская революция. Они понимали, что развитие революционного процесса, начавшегося в феврале 1917 года, неизбежно приведет к их проигрышу. У помещиков будет отобрана земля и отдана крестьянам, будут расширены права рабочих в отношениях с предпринимателями, будет проведена федерализация государственного устройства России, она перестанет быть единой и неделимой. Те, кто был против таких преобразований, начали организовываться еще летом 1917 года.
Российский император Николай II, императрица Александра Федоровна и цесаревич Алексей (на руках у дядьки Андрея Еремеевича) в Кремле. Празднование 300-летия Дома Романовых
Фото: РИА Новости
Затем в дело вступает другой социально-политический лагерь, а именно — сами большевики и та часть максималистски настроенных рабочих и солдат, на которую они опирались. После захвата власти именно они своей политикой (прежде всего, экономической, носившей антикрестьянский характер) провоцируют раскол в массах. В результате другая сторона получает массовую поддержку. Это приводит к возникновению масштабной фронтовой войны. В конце концов, побеждают красные, которые хотя и грабят крестьян, но все же признают за ними землю. Белые грабят, но революционных преобразований не признают, выступают за единую и неделимую страну, не признают национальных устремлений меньшинств и так далее. Они своей политикой просто оттолкнули основную массу населения, которая предпочла большевиков как меньшее зло.
Еще один момент: в Гражданской войне были не только две эти стороны. Была еще и очень важная третья сторона — крестьянское движение. В России в 1918-1922 годах имела место самая настоящая крестьянская война. Сотни тысяч участников, широкий территориальный охват. И эту сторону тоже ни в коем случае нельзя забывать. Крестьянское движение потерпело поражение потому же, почему и все прошлые: слабость, распыленность, неорганизованность, локальность, отсутствие четких политических установок и ориентиров.
Константин Морозов:
Следует говорить о разной степени вины. Например, большевики обожали обвинять эсеров и меньшевиков в том, что они в 1917 году не дали добились мира, земли и прочего, а значит, и несут ответственность за Октябрь и Гражданскую войну. Действительно, был целый ряд просчетов и ошибок, в том числе и потому что генералы всегда готовятся к прошедшим войнам. После падения самодержавия все ожидали игры в нормальные политические шахматы по демократическим правилам.
Никто не ожидал, что эта доска будет перевернута и начнется политическое домино и мордобитие, что события будут развиваться столь стремительно. Можно ли ставить эсерам в вину желание провести законы о земле через Учредительное собрание? Единственное, в чем их можно упрекнуть, — в том, что созыв собрания не был ускорен, и уже летом или в сентябре не начали давать крестьянам землю. Нужно было создавать однородное социалистическое правительство, и внутри эсеров шла борьба за это.
Их можно было упрекнуть в том, что они были неоднородны. Часть их выступала за борьбу только против белых, другая — только против красных, третьи — за борьбу на два фронта. Но их степень вины, на мой взгляд, ощутимо меньше вины большевиков. Те же белые генералы, при всей их авторитарности, могли поддаться эволюции к демократии, в том числе под давлением российских партий, потому что у них действительно была слабая социальная база и присутствовало давление со стороны союзников. Но посмотрите на всю историю Советского Союза: большевики действительно оказались неспособны к эволюции в сторону демократии.
Я не снимаю вины с эсеров и меньшевиков за их просчеты и ошибки. Но они все же не авантюристы, у них не было курса на взятие власти, как это было сформулировано в «Апрельских тезисах», на развязывание гражданской войны. Как сказал один из эсеров на процессе 1922 года, Ленин занимался «политическим озорством», закончившимся потерей миллионов жизней.
Женский революционный отряд перед отправой на фронт в 1918 году
Фото: РИА Новости
Алексей Гусев:
Мы можем посмотреть на реальные исторические примеры того, что происходило при победе белых. Например, Венгерская социалистическая республика во главе с коммунистами и социал-демократами, недолговечная, уничтоженная. К власти в стране приходит генерал Миклош Хорти, устанавливается монархия, хотя и без монарха. Сразу вводятся различные антиеврейские законы, устраивается белый террор, гораздо более масштабный, чем красный, практиковавшийся до этого. Устанавливается, по сути, военная диктатура, в 1930-е годы плавно перетекающая в фашистский тоталитарный режим со всеми необходимыми атрибутами.
В 1920-1930-е годы нигде в Восточной Европе не наблюдалась эволюция к демократии. Везде мы видим прямо обратный процесс: установление диктаторских авторитарных режимов и затем плавное скольжение в сторону фашизма. Большинство белых офицеров в добровольческой армии вооруженных сил юга России, в колчаковской армии, на севере, в Западной добровольческой армии, были монархистами. Все — и современники, и историки — с этим согласны.
В случае их победы, как говорил Ленин, депутаты были бы «медведями, которых водят за кольцо в носу» царские генералы. Белые даже избегали понятия «Учредительное собрание». Они не хотели его восстанавливать и использовали термин «национальное собрание», которое было бы создано под контролем новых жестких диктаторов. Не знаю, насколько фашизм лучше сталинизма — это дело вкуса.
Константин Морозов:
Белое движение было неоднородным. Вопреки нашим представлениям о белых офицерах, во время Первой мировой войны в офицерский корпус рекрутируется очень много интеллигенции, студентов, не говоря уже о том, что в 1917 году в юнкера брали много евреев, от которых черносотенно настроенное офицерство впоследствии старалось избавляться.
Как уже было сказано, социальная база у белых была слабой, и это принципиальный момент. Их генералы, несомненно, устроили бы белый террор и казни. Но создание власти с мощной социальной опорой на крестьянство для них было невозможно, а поддержки среди рабочих у них не было. Я почти уверен, что какие гонения они ни устраивали бы на социалистические партии и профсоюзы, они не смогли бы их задавить. Это послужило бы началом борьбы и привело к необходимости идти на компромиссы.
Толпа пассажиров пытается сесть в поезд на вокзале в годы Гражданской войны в России. Петроград, 1919 год
Фото: В. Леонов / РИА Новости
Что касается фашизма, то белое движение и фашизм — разные вещи. Русский фашизм появился в конце 1920-х годов в Харбине, но для его появления нужен был весь ужас Гражданской войны и крайняя радикализация всех и вся. Деникин — это не Франко и не Гитлер. Кроме того, я не верю в то, что генералы пошли бы дальше большевиков (а именно — Сталина), которые фактически сделали насилие инструментом социального экспериментирования. Ни одному белому генералу не пришло бы в голову проводить коллективизацию, которая унесла миллионы жизней, устраивать ГУЛАГ, депортировать целые народы.
Константин Морозов:
Казанский историк Алтер Литвин считает, что красный и белый террор — одно и то же. С моральной точки зрения с ним можно согласиться, а с точки зрения механизмов и институциональной основы — нет. Мне ближе точка зрения Сергея Мельгунова, говорившего о том, что большевики внесли террор в свою идеологию и сделали его инструментом преобразования общества. Они создали специальную структуру для этого — ВЧК, которая после войны не была закрыта. Все чекистские кадры происходят из красного террора. Трудно говорить о цифрах, но если верить им, то красный террор доминирует.
Но я бы не стал измерять его цифрами. Защитники Сталина любят говорить, что расстреляли «всего» миллион с чем-то, а по политическим статьям репрессировали «лишь» пять миллионов. Нельзя так измерять террор. Если на наших глазах совершить политический расстрел, то в статистике мы запишем убийство одного человека, а бегать по психотерапевтам будем все.
Алексей Гусев:
Террор — спутник абсолютно любой гражданской войны. В российской Гражданской войне его практиковали все стороны (в разной степени, конечно). Но красный и белый террор по своим масштабам все же сопоставимы. Общее количество жертв оценивается историками в 1,3-1,5 миллиона человек, включая жертв низовых расправ, в том числе 300 тысяч жертв еврейских погромов, лежащих в основном на совести белых.
Красный террор, конечно, был более централизованным, и под него пытались подвести некую теоретическую основу. Но у белых было то же самое. Колчак и Краснов издавали приказы вроде «рабочих арестовывать запрещаю, только вешать и расстреливать, повешенных не снимать в течение трех дней». Рабочие воспринимались как подрывной элемент, с которым надо вести борьбу. В обоих случаях террор метил в конкретного противника, и жертвами его становились не эти титульные объекты, а простые люди.
Сложно сказать, кто начал первый. В октябрьских боях в Москве сначала юнкера расстреляли солдат 56-го пехотного полка, которые сдались в Кремле, затем солдаты расстреливали юнкеров. Одним из первых, кто произнес слово «террор», был руководитель Добровольческой армии генерал Корнилов — в феврале 1917 года, не в сентябре. Поэтому и здесь ответственность лежит на всех сторонах.
Владимир Ильич Ленин выступает с речью на площади Свердлова. 5 мая 1920 года
Фото: Григорий Гольдштейн / РИА Новости
Алексей Гусев:
Я думаю, что не существовало никакой фатальной предопределенности победы большевиков. Она была закономерна, но не предопределена. Павел Милюков впоследствии написал книгу «Россия на переломе», где указывал, что антибольшевистские силы могли победить в случае более массовой поддержки со стороны союзников. Но Антанта стала помогать им только после прихода к власти белых генералов с программой реставрации монархии, у которых было мало шансов на победу. Другой вариант, по мнению Милюкова, — приход некоего военного гения, потому что и Колчак, и Деникин, и Юденич были достаточно посредственными военачальниками, а на стороне красных воевало большинство офицеров генерального штаба императорской армии. Лев Давидович Троцкий оказался более талантливым организатором, чем его белые оппоненты.
Но конъюнктура могла сложиться и так, что большевизм бы пал либо в результате военного поражения от белых, либо в результате массовых крестьянских восстаний. В случае победы белых могло последовать восстановление монархии, военная диктатура и дрейф к фашизму. Если бы большевистский режим разрушился под давлением крестьянских восстаний и рабочих забастовок, то исход был бы другим. Крестьянское движение шло под лозунгом «За свободные Советы», а не за Учредительное собрание. В случае его победы государственность была бы радикально децентрализована, и Россия превратилась бы в крестьянскую республику. Но это маловероятно вследствие того, что крестьянские войны всегда и везде терпели поражение.
Константин Морозов:
Гражданская война, безусловно, могла завершиться по-другому. Но в результате очень большой разобщенности все антибольшевистские силы были неспособны договориться друг с другом. Мощнейшее тамбовское крестьянское восстание и Кронштадтский мятеж пришлись на самый конец войны. Ленин неслучайно считал чудом, что не нашлось никого, кто «вывез бы нас на тачке». Так что победа большевиков в Гражданской войне совсем не была закономерной.
lenta.ru
Ответы@Mail.Ru: Ужасы гражданской войны — они повторялись в истории России? см. Бабеля.
Девка и личность сидят на перилах кафе «Бристоль». Две скулящие спины.Две иззябшие вороны на голом кусте.
— .Ежели волей сатаны вы наследуете усопшему императору, то ведите за
собой народные массы, матереубийцы… Но, шалишь… Они держатся на
латышах, а латыши — это монголы, Глафира.
У личности по обеим сторонам лица висят щеки, как мешки старьевщика. У
личности в порыжелых зрачках бродят раненые коты.
— .Христом молю вас, Аристарх Терентьич, отойдите на Надеждинскую.
Когда я с мужчиной — кто же познакомится?..
Китаец в кожаном проходит мимо. Он поднимает буханку хлеба над головой.
Он отмечает голубым ногтем линию на корке. Фунт. Глафира поднимает два
пальца. Два фунта.
Тысяча пил стонет в окостенелом снегу переулков. Звезда блестит в
чернильной тверди.
Китаец остановившись бормочет сквозь стиснутые зубы:
— Ты грязный, э?
— Я чистенькая, товарищ.
— Фунт.
На Надеждинской зажигаются зрачки Аристарха.
разрешишь ему поспать у стенки?..
Китаец медлительно кивает головой. О мудрая важность Востока!
— Аристарх Терентьич, — прижимаясь к струящемуся кожаному плечу, кличет
девка небрежно, — мой знакомый просют вас до себе в компанию…
Личность полна оживления.
— По причинам от дирекции не зависящим — не у дел, — шепчет она, играя
плечами, — а было прошлое с кое-какой начинкой. Именно. Весьма лестно
познакомиться — Шереметев.
В гостинице им дали ханжи и не потребовали денег.
Поздно ночью китаец слез с кровати и пошел во тьму.
— Куда? — просипела Глафира, суча ногами. Исаак Бабель. ХОДЯ
•Улиткой наши все ползут, \ А бабы все вперед бегут. \ Где зло, там женщина идет \ Шагов на тысячу вперед. Иоганн Вольфганг Гете. Перевод Николая Холодковского 1917 ФАУСТ\Трагедия
otvet.mail.ru
Красный террор — Википедия
Эта статья находится в режиме поиска консенсуса. В настоящее время вокруг статьи происходит сложный конфликт участников, из-за которого администраторы перевели её в особый режим. Существенные правки в данную статью разрешается вносить только после их согласования на странице обсуждения статьи. Внесение несогласованных правок может привести к блокировке. См. также соответствующее правило.Текущее содержание статьи может не соответствовать правилам Википедии ВП:ОРИСС и ВП:НТЗ. |
Кра́сный терро́р — комплекс карательных мер, проводившихся большевиками в ходе Гражданской войны в России (1917—1923) против лиц, обвинявшихся в контрреволюционной деятельности. Служил средством устрашения как антибольшевистских сил, так и не принимавшего участия в Гражданской войне населения[1][2]
Ф. Э. Дзержинский, инициатор и руководитель террора, определял красный террор как «устрашение, аресты и уничтожение врагов революции по принципу их классовой принадлежности»[3].
В настоящее время термин «красный террор» имеет два определения:
- Для части историков понятие красный террор включает в себя всю репрессивную политику советской власти, начиная с самосудов октября 1917-го, и определяется как логическое продолже
ru.wikipedia.org
Ужасы Гражданской войны
В последнее время в комментариях читателей к различным публикациям на злободневные темы, а также на интернет-форумах приходится видеть немало высказываний, в которых сквозит ненависть, классовая либо национальная. Модераторы сайтов относятся к таким высказываниям довольно либерально, хотя они и противозаконны, и есть уверенность, что многие из них делаются из-за рубежа платными троллями. Цель зарубежных троллей, очевидно, состоит в том, чтобы спровоцировать в России «цветную революцию», а затем и гражданскую войну, подобную той, что сгубила Югославию и губит Украину. Пойдем ли мы на поводу у этих троллей — вот вопрос, который я задаю себе. Вот почему в год столетия начала Гражданской войны в России нелишне будет вспомнить ее былые ужасы. Эти ужасы творились по всей территории бывшей Российской империи. Но ограничимся теми, что творились у нас, на Урале, и к востоку от него. Впрочем, под Уралом в ту эпоху следует иметь в виду не только территорию нынешнего УрФО, но также и Башкортостан, Оренбуржье и Пермь.
Начались расправы…
Как признано исторической наукой, Гражданская война в России и одновременно интервенция начались у нас, в Челябинске, в мае 1918 года. Это была ночная атака на город 8,5 тысячи солдат чехословацкого корпуса под командой русского полковника Войцеховского. Боя фактически не было. В Челябинске тогда оставалось две тысячи еще не распущенных по домам безоружных солдат бывшей царской армии и несколько сот красногвардейцев (большая и лучшая часть челябинской Красной гвардии ушла под Оренбург с Блюхером). И все же после захвата власти белыми в городе начались расправы с представителями советской власти. Отметим, что в Петрограде после Октябрьского переворота захваченные в Зимнем дворце министры Временного правительства вскоре были отпущены. Отпущен был под честное слово и генерал Краснов, шедший к Петрограду во главе казаков. Отпущены были юнкера, взятые в плен в Московском Кремле, хотя до этого они расстреляли сдавшихся им взбольшевиченных солдат 56-го полка. В противоположность тому массовые расправы контрреволюционеров над «советчиками» под эгидой чехов имели место в Самаре и других местах. Так начал накапливаться потенциал взаимной ненависти, который позднее привел в России к миллионам жертв.
Никто не хотел братоубийственной бойни?
Не скажу, что мне по душе, пусть даже и умеренная поначалу, политика большевиков. Все-таки, подняв восстание, за оружие они взялись первыми. Скорее, я оказался бы на стороне тех, кто не хотел участвовать в братоубийственной бойне, как не хотел этого мой дед, несовершеннолетним добровольно вступивший в Русскую армию в 1915 году. Думаю, челябинские эсеры, имевшие большинство в челябинской городской думе, тоже не хотели никакого братоубийства. Но предотвратить эксцессы белых офицеров-экстремистов они не смогли. А вскоре после переворота, который совершил против правительства Комуча его военный министр адмирал Колчак, взялись и за них. Колчаковские офицеры убивали даже членов Учредительного собрания, в защиту которого они формально выступили. Не удивительно, что челябинский городской голова эсер Поляков, бежавший от колчаковских расстрелов, в 1919 году вернулся в Челябинск как большевик, глава Челябинского губернского ВРК.
Богатые и бедные
Конечно, можно понять состоятельных людей, которые боялись потерять собственность в результате социалистической революции. Но вот брат моей бабушки, тоже человек весьма по тем временам состоятельный, предпочел отказаться от совладения мельницей, нежели из-за нее взять в руки оружие и пойти убивать. Его мысли мне понятны: «Сейчас мой народ увлечен новой социальной идеей, возможно, несбыточной мечтой, но, может, этот привлекательный для многих проект и сбудется, так что буду работать и найду себе место в новом обществе. А если не сбудется, значит, все рано или поздно вернется на круги своя». И он оказался прав. Сегодня даже коммунистический Китай возрождает капитализм.
Могу понять и людей небогатых, воевавших за белых. На них сегодня любят указывать некоторые наши историки радикального антикоммунистического направления. Думаю, однако, что их мотивы не всегда были так благородны, как это хотят представить. Прежде они не смогли добиться многого в царской России (что вы хотите от сословного общества с отсутствием социальных лифтов). Но ведь война дает возможность выдвинуться за счет личной отваги, и после победы белых можно рассчитывать на включение себя в элиту возрожденного сословного общества.
Террор красный и белый
Но были и вовлеченные в кровавую борьбу, а затем и повязанные кровью. Так, на стороне белых воевали тысячи рабочих Ижевского завода и Воткинских обувных фабрик. Еще до революции они добились сносной зарплаты, в том числе с помощью меньшевиков, делавших ставку на «экономическую» легальную профсоюзную борьбу. После Октября у них развернули деятельность какие-то приезжие комиссары, довели до восстания. Знаете ли вы, что ижевские повстанцы воевали против Красной армии под красным знаменем? И это были самые верные и боеспособные части колчаковской армии. Бились отчаянно до самого конца. А почему? Были повязаны кровью. Верили, что в плену им грозит смерть.
Есть такая книга – «Два мира» сибирского писателя Владимира Зазубрина, один из первых романов, написанных по горячим следам Гражданской войны. Там молодой подпоручик только из училища как раз попадает в такую белую часть под красным знаменем. Раненым его берут в плен и, лежа у красных в госпитале рядом с раненым комиссаром, он узнает, что большевики не собираются уничтожать классы физически. Книга, кстати, — автобиография автора. За белых он успел повоевать и многое видел у них изнутри. Тяжело читать его описания расправ карателей над семьями красных партизан. Но ведь такое было. Атаман Анненков уничтожил до 30 тысяч человек, в том числе женщин и стариков, в Семиречье после падения так называемой Черкасской обороны. Кстати, оборонялись от белых в ней не только большевики, но и эсеры. Одним из командиров черкасских отрядов был даже священник. Во Владикавказе есть братская могила 17 тысяч пленных красноармейцев. В Ростове-на-Дону белыми после взятия города в 1918 году по госпиталям было умерщвлено 20 тысяч раненых. Однако ужасен был и красный террор. Говорят, что в Крыму в 1920 году красными было расстреляно до 100 тысяч человек.
Разруха, голод и генерал Мороз
Но главные ужасы Гражданской войны – не в расстрелах. Гораздо больше жертв было от разрухи, от голода и болезней. По России гуляли эпидемии тифа и испанки. Даже вожди пролетариата, например, Яков Свердлов, умирали от смертельного гриппа-испанки. А на Кавказе от тифа умерла Инесса Арманд. После гибели Чапаева белые уральские казаки, боясь мести его дивизии, бежали вместе с семьями в казахстанские пустыни зимой. Там почти все и замерзли.
Чудовищными были жертвы колчаковского «ледяного похода». Один из белогвардейских авторов писал, что в отступление с Урала осенью 1919 года двинулось 700 тысяч человек, а до Читы добралось 20-30 тысяч. Конечно, погибли не все. Но то, что сгинули в походе без единого выстрела десятки тысяч человек, – факт. Во многом виновны были в этих жертвах чехи, занявшие своими поездами с награбленным имуществом сразу обе колеи Транссиба. Они гнусно отбирали у русских беженцев дрова, паровозы и вагоны. Даже боевые отряды генерала Каппеля из-за них вынуждены были идти пешком по глухой тайге в страшный мороз.
Совершенно безумные жертвы повлекло в 1920-1921 годах Западносибирское крестьянское антибольшевистское восстание. Отчасти оно задело и Челябинскую губернию, в которую тогда входили Курганский и Кустанайский уезды. К счастью, большинство челябинских казаков воздержались от участия в этом бессмысленном бунте.
Крестьян агитаторы поднимали против несправедливости – против продразверстки. По правде сказать, продразверстку ввели еще в царское время. Но тогда за реквизированный хлеб платили, хотя и по «твердым» ценам, но настоящими деньгами, за которые можно было что-то купить. Большевики изымали хлеб практически безвозмездно. Нельзя же счесть настоящими деньгами произвольно печатавшуюся, в том числе даже и местными органами, бумагу, «обеспеченную всем достоинством Советской республики». Ленин считал, что крестьяне будут давать хлеб Советам на войну против белых, опасаясь, что те, победив, отберут у них поделенную помещичью землю. Но в Сибири помещиков не было. Сибирские крестьяне были недовольны Колчаком из-за реквизиций, а затем стали недовольны красными, которые продолжили эту политику после изгнания белых. Как рассказывал мне один мой товарищ, чьи предки видели, как началось и закончилось восстание, мужики, негодуя, собирались толпами и шли жечь склады зерна на железной дороге. И ведь не из-за голода они так, а из-за обиды. Но на подходах к станциям мужиков встречали тачанки с пулеметами. Много народу побили, но хуже всего, что посеяли в тот год мало (чтобы не было излишков, которые могут опять забрать даром). А тут засуха ударила, и без того скудные посевы погорели. Голод убил десятки тысяч бывших повстанцев.
Взгляд в будущее
Вот и опять кое-кто хочет бунтовать, да еще и автоматов у кого-то просит. И это не из-за голода. Гораздо голоднее было в 90-е, но не бунтовали. Заметил, что революции начинают отнюдь не самые голодные, а те, кто хотят иметь больше. Нынешних пенсионеров эта реформа уже не коснется. Недовольны те, кто только собирается на пенсию через три-пять лет, в то и позже. Только в 2028 году возраст выхода на пенсию для мужчин достигнет 65 запланированных лет, а для женщин – 60. Уже сегодня две трети россиян в первые пять пенсионных лет продолжают работать, получая зачастую хорошую зарплату. Понятно, что те, чей предпенсионный возраст удлинится, рассчитывали скорей получать пенсионную доплату к своей зарплате. Однако найдутся ли среди них те, кто из-за этой доплаты готов разрушить страну?
Все-таки те, кто не смогут работать по состоянию здоровья, будут уходить на пенсию по инвалидности. Кому-то придется рассчитывать на помощь детей. Кстати, примерно в такой ситуации были многие жители СССР до начала 60-х годов, да и после пенсия в Советском Союзе была далеко не всеобщей. Так есть и сегодня в процветающем коммунистическом Китае, где многие не получают достойной пенсии по возрасту. Для молодых появится еще один стимул не отказываться заводить детей и как следует их воспитывать. Но надо думать, что в будущем, при развитии роботизации производств все-таки отпадет необходимость иметь на одного пенсионера по два-три работающих.
Александр Козинский, фото из открытых источников
www.zvu-74.ru
Красный террор в России. 1918-1923 » Перуница
Никакое воображение не способно представить себе картину этих истязаний. Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а потом медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов. Пулеметчик раздроблял сначала ноги для того, чтобы они не могли поддерживать туловища, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекающую кровью… Насладившись мучением страдальцев, он принимался снова расстреливать их в разных местах до тех пор, пока живой человек не превращался в кровавую массу и только после этого добивал ее выстрелом в лоб. Тут же сидели и любовались казнями приглашенные «гости», которые пили вино, курили и играли на пианино или балалайках…
Часто практиковалось сдирание кожи с живых людей, для чего их бросали в кипяток, делали надрезы на шее и вокруг кисти рук, щипцами стаскивали кожу, а затем выбрасывали на мороз… Этот способ практиковался в харьковской чрезвычайке, во главе которой стояли «товарищ Эдуард» и каторжник Саенко. По изгнании большевиков из Харькова Добровольческая армия обнаружила в подвалах чрезвычайки много «перчаток». Так называлась содранная с рук вместе с ногтями кожа. Раскопки ям, куда бросали тела убитых, обнаружили следы какой-то чудовищной операции над половыми органами, сущность которой не могли определить даже лучшие харьковские хирурги… На трупах бывших офицеров, кроме того, были вырезаны ножом или выжжены огнем погоны на плечах, на лбу — советская звезда, а на груди — орденские знаки; были отрезаны носы, губы и уши… На женских трупах — отрезанные груди и сосцы и пр. и пр. Много людей было затоплено в подвалах чрезвычаек, куда загоняли несчастных и затем открывали водопроводные краны.
В Петербурге во главе чрезвычайки стоял латыш Петерс, переведенный затем в Москву. По вступлении своем в должность «начальника внутренней обороны», он немедленно же расстрелял свыше 1000 человек, а трупы приказал бросить в Неву, куда сбрасывались и тела расстрелянных им в Петропавловской крепости офицеров. К концу 1917 года в Петербурге оставалось еще несколько десятков тысяч офицеров, уцелевших от войны, и большая половина их была расстреляна Петерсом, а затем жидом Урицким. Даже по советским данным, явно ложным, Урицким было расстреляно свыше 5000 офицеров.
Переведенный в Москву, Петерс, в числе прочих помощников имевший латышку Краузе, залил кровью буквально весь город. Нет возможности передать все, что известно об этой женщине-звере и ее садизме. Рассказывали, что она наводила ужас одним своим видом, что приводила в трепет своим неестественным возбуждением… Она издевалась над своими жертвами, измышляла самые жестокие виды мучений преимущественно в области половой сферы и прекращала их только после полного изнеможения и наступления половой реакции. Объектами ее мучений были главным образом юноши, и никакое перо не в состоянии передать, что эта сатанистка производила со своими жертвами, какие операции проделывала над ними… Достаточно сказать, что такие операции длились часами и она прекращала их только после того, как корчившиеся в страданиях молодые люди превращались в окровавленные трупы с застывшими от ужаса глазами…
Ее достойным сотрудником был не менее извращенный садист Орлов, специальностью которого было расстреливать мальчиков, которых он вытаскивал из домов или ловил на улицах…
«…Чрезвычайки занимали обыкновенно самые лучшие дома города и помещались в наиболее роскошных квартирах. Здесь заседали бесчисленные «следователи». После обычных вопросов о личности, занятии и местожительстве начинался допрос о политических убеждениях, о принадлежности к партии, об отношении к советской власти, к проводимой ею программе и прочее, затем под угрозой расстрела требовались адреса близких, родных и знакомых жертвы и предлагался целый ряд других вопросов, совершенно бессмысленных, рассчитанных на то, что допрашиваемый собьется, запутается в своих показаниях и тем создаст почву для предъявления конкретных обвинений.
Таких вопросов предлагалось сотни, ответы тщательно записывались, после чего допрашиваемый передавался другому следователю. Этот последний начинал допрос сначала и предлагал буквально те же вопросы, только в другом порядке, после чего передавал жертву третьему следователю, затем четвертому и т.д. до тех пор, пока доведенный до полного изнеможения обвиняемый соглашался на какие угодно ответы, приписывал себе несуществующие преступления и отдавал себя в полное распоряжение палачей. Шлифовались и вырабатывались методы, дошедшие в смягченном виде и до наших дней. Впереди были еще более страшные испытания, еще более зверские истязания.
В изданной Троцким брошюре «Октябрьская революция» он хвастается не сокрушимым могуществом советской власти. «Мы так сильны, — говорит он, — что если мы заявим завтра в декрете требование, чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на Марсово поле, чтобы каждый получил 25 ударов розог, то 75% тотчас бы явились и стали бы в хвост и только 25% более предусмотрительных подумали запастись медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания…»
В Киеве чрезвычайка находилась во власти латыша Лациса. Его помощниками были Авдохин, «товарищ Вера», Роза Шварц и другие девицы. Здесь было полсотни чрезвычаек. Каждая из них имела свой собственный штат служащих, точнее палачей, но между ними наибольшей жестокостью отличались упомянутые выше девицы. В одном из подвалов чрезвычайки было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т.е. на эстраде, производились казни. После каждого удачного выстрела раздавались крики «браво», «бис» и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для этих девиц только штучной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и «товарищ Вера» выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросами, или забивали под ногти тонкие гвозди.
В Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман с целым штатом прислужников, среди которых были китайцы и один негр, специальностью которого было вытягивать жилы у людей, глядя им в лицо и улыбаясь своими белыми зубами. Здесь же прославилась и Вера Гребенщикова, ставшая известной под именем «Дора». Она лично застрелила 700 человек. Среди орудий пыток были не только гири, молоты и ломы, которыми разбивались головы, но и пинцеты, с помощью которых вытягивались жилы, и так называемые «каменные мешки», с небольшим отверстием сверху, куда людей втискивали, ломая кости, и где в скорченном виде они обрекались специально на бессонницу. Нарочно приставленная стража должна была следить за несчастным, не давая ему заснуть. Его кормили гнилыми сельдями и мучили жаждой. Здесь главными были Дора и 17-летняя проститутка Саша, расстрелявшая свыше 200 человек. Обе были садистками и по цинизму превосходили даже латышку Краузе.
В Пскове все пленные офицеры были отданы китайцам, которые распилили их пилами на куски. В Благовещенске у всех жертв чрезвычайки были вонзенные под ногти пальцев на руках и ногах грамофонные иголки. В Симферополе чекист Ашикин заставлял свои жертвы, как мужчин, так и женщин, проходить мимо него совершенно голыми, оглядывал их со всех сторон и затем ударом сабли отрубал уши, носы и руки… Истекая кровью, несчастные просили его пристрелить их, чтобы прекратились муки, но Ашикин хладнокровно подходил к каждому отдельно, выкалывал им глаза, а затем приказывал отрубить им головы.
В Севастополе людей связывали группами, наносили им ударами сабель и револьверами тяжкие раны и полуживыми бросали в море. В Севастопольском порту были места, куда водолазы долгое время отказывались спускаться: двое из них, после того как побывали на дне моря, сошли с ума. Когда третий решился нырнуть в воду, то выйдя, заявил, что видел целую толпу утопленников, привязанных ногами к большим камням. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. Среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами, подымая руки, как будто произносил ужасную речь…
В Пятигорске чрезвычайка убила всех своих заложников, вырезав почти весь город. Заложники уведены были за город, на кладбище, с руками, связанными за спиной проволокой. Их заставили стать на колени в двух шагах от вырытой ямы и начали рубить им руки, ноги, спины, выкалывать штыками глаза, вырывать зубы, распарывать животы и прочее.
В Крыму чекисты, не ограничиваясь расстрелом пленных сестер милосердия, предварительно насиловали их, и сестры запасались ядом, чтобы избежать бесчестия.
По официальным сведениям, а мы знаем, насколько советские «официальные» сведения точны, в 1920-21 годах, после эвакуации генерала Врангеля, в Феодосии было расстреляно 7500 человек, в Симферополе — 12 000, в
Севастополе — 9000 и в Ялте — 5000. Эти цифры нужно, конечно, удвоить, ибо одних офицеров, оставшихся в Крыму, было расстреляно, как писали газеты, свыше 12 000 человек, и эту задачу выполнил Бела Кун, заявивший,
что Крым на три года отстал от революционного движения и его нужно одним ударом поставить в уровень со всей Россией.
После занятия прибалтийских городов в январе 1919 года эстонскими войсками были вскрыты могилы убитых, и тут же было установлено по виду истерзанных трупов, с какой жестокостью большевики расправлялись со своими жертвами. У многих убитых черепа были разможжены так, что головы висели, как обрубки дерева на стволе. Большинство жертв до их расстрела имели штыковые раны, вывернутые внутренности, переломанные кости. Один из убежавших рассказывал, что его повели с пятьюдесятью шестью арестованными и поставили над могилой. Сперва начали расстреливать женщин. Одна из них старалась убежать и упала раненая, тогда убийцы потянули ее за ноги в яму, пятеро из них спрыгнули на нее и затоптали ногами до смерти.
В Сибири чекистами, кроме уже описанных пыток, применялись еще следующие: в цветочный горшок сажали крысу и привязывали его или к животу, или к заднему проходу, а через небольшое круглое отверстие на дне горшка пропускали раскаленный прут, которым прижигали крысу. Спасаясь от мучений и не имея другого выхода, крыса впивалась зубами в живот и прогрызала отверстие, через которое вылезала в желудок, разрывая кишки, а затем вылезала, прогрызая себе выход в спине или в боку…
Вся страна была превращена в громадный концентрационный лагерь. Нельзя удержаться от того, чтобы не привести некоторые отрывки из статьи Дивеева, напечатанной в 1922 году за границей. Автор живописно изображает нравы, воцарившиеся в то время. «С полгода тому назад привелось мне встретиться с одним лицом, просидевшим весь 1918 год в московской Бутырской тюрьме. Одной из самых тяжелых обязанностей заключенных было закапывание расстрелянных и выкапывание глубоких канав для погребения жертв следующего расстрела. Работа эта производилась изо дня в день.
Заключенных вывозили на грузовике под надзором вооруженной стражи к Ходынскому полю, иногда на Ваганьковское кладбище, надзиратель отмерял широкую, в рост человека, канаву, длина которой определяла число намеченных жертв. Выкапывали могилы на 20-30 человек, готовили канавы и на много десятков больше. Подневольным работникам не приходилось видеть расстрелянных, ибо таковые бывали ко времени их прибытия уже «заприсыпаны землею» руками палачей. Арестантам оставалось только заполнять рвы землей и делать насыпь вдоль рва, поглотившего очередные жертвы Чека…»
Нарастание жестокости достигло таких громадных размеров и вместе с тем сделалось столь обыденным явлением, что все это можно объяснить только психической заразой, которая сверху донизу охватила все слои населения. Перед нашими глазами по лицу Восточной Европы проходит волна напряженной жестокости и зверского садизма, которые по числу жертв далеко оставляют за собой и средневековье, и французскую революцию. Россия положительно вернулась к временам средних веков, воскрешая из пепла до мельчайших подробностей все их особенности, как бы нарочито для того, чтобы дать историкам средних веков, живя в XX столетии, одновременно переживать и исследовать самодурство и мрак средних веков.»
Если мои сведения кажутся неправдоподобными, а это может случиться — до того они невероятны, и с точки зрения нормальных людей недопустимы, то я прошу проверить их, ознакомившись хотя бы только с иностранной прессой, начиная с 1918 года, и просмотреть газеты «Victore», «Times», «Le Travail», «Journal de Geneve», «Journal des Debats» и другие…
Князь Жевахов
другие его книги
Красный террор в России. 1918-1923
Книга крупнейшего историка революции и Гражданской войны С. П. Мельгунова «Красный террор в России. 1918-1923» является документальным свидетельством злодеяний большевиков, совершенных под лозунгом борьбы с классовыми врагами в первые годы после октябрьского переворота.Она основана на свидетельских показаниях, собранных историком из разных источников, но в первую очередь из печатных органов самой ВЧК («Еженедельник ВЧК», журнал «Красный террор»), еще до его высылки из СССР. Печатается по 2-му, дополненному изданию (Берлин, изд-во «Ватага», 1924). В книгу включены ранее не публиковавшиеся в России очерки о руководителях ВЧК «Чекистский Олимп» и другие материалы С. П. Мельгунова по этой тематике из эмигрантской прессы. Книга снабжена фотодокументами из материалов Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков в 1918-1919 гг. и др. источников.
…зверства еврейских чекистов Красного террора:
30 августа 1919 года деникинцы под Броварами разбили красных. Многие жители, несмотря на то, что в городе рвались снаряды, бросились к дверям ЧК искать родных и близких. Жуткое зрелище представилось их глазам. Как писала свидетельница Екатерина Гауг:
: «Сильный трупный запах ударил в лицо. Все стены были забрызганы кровью… Пол на несколько вершков был залит кровью. На полу, точно на прилавках мясной лавки, лежали человеческие мозги. Посреди гаража было углубление, куда раньше обычно спускался шофер во время починки автомобиля. Перед отверстием стоял огромный сруб дерева, весь окровавленный. На нем лежала шашка, тоже вся в крови. Здесь рубились головы или применялись какие-то кровавые пытки… Отверстие же, точно водою было заполнено кровью. На стене огромная петля и лежал кусок железа — как оказалось, это было орудие пытки каленым железом».
«При нас так же откопали труп девушки лет 17-ти. Совершенно нагая, лежала эта девушка, почти ребёнок, перед нами. Голова её изувечена до неузнаваемости, всё тело было в ранах и кровоподтеках. А руки! Эти руки носили следы дикого зверства. С них до локтя была снята кожа и белела пристегнутая каким-то изувером бумажка. На ней было написано: «Буржуазная перчатка»… Изувеченные трупы родные пытались опознать хотя бы по зубам — но золотые зубы и мосты были вырваны чекистами… на лбу жертв мужчин были вырезаны офицерские значки, на груди портупея, на плечах погоны».
Пытки и истязания, которые применяли жидокоммунисты против русского народа, неисчислимы. Таких дегенератов и выродков не могли родить нормальные женщины. Люди ли вообще эти шизоидные отбросы и монстроподобные изуверы?
«В Екатеринодаре, например, пытки производились следующим образом: жертва растягивается на полу застенка. Двое дюжих чекистов тянут за голову, а двое за плечи, растягивая таким путем мускулы шеи, по которой в это время пятый чекист бьет тупым железным орудием, чаще всего рукояткой нагана или браунинга. Шея вздувается, изо рта и носа идет кровь. Жертва терпит невероятные страдания… В одиночной камере истязали учительницу Домбровскую за то, что нашли у неё чемодан с офицерскими вещами, оставленные случайно проезжавшим офицером, её родственником… Её предварительно изнасиловали, а потом пытали. Насиловали по старшинству чина. Первым насиловал чекист Фридман, затем остальные. После ее подвергали пыткам, допытываясь, где у нее якобы спрятано золото. Сначала у голой надрезали тело ножом, затем железными щипцами, плоскогубцами отдавливали конечности пальцев… 6 ноября в 9 часов вечера её расстреляли» (В. Н. Гладкий, «Жиды»).
«В станице Кавказской при пытке пользуются железной перчаткой. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, которые скоро покрываются гноем. В газете «Общее дело» корреспондент рассказывал: «В Симферополе применяют новый вид пытки, устраивая клизмы из битого стекла, и ставят горящие свечи под половые органы. В Царицине имели обыкновение ставить пытаемого на раскаленную сковородку…»
Вот описание одной из Киевских ЧК («боен» как их называли). После занятия Киева Добровольческой армией в августе 1919 года комиссия с ней ознакомилась: «…весь цементный пол большого гаража (дело идет о «бойне» губернской ЧК) был залит уже не бежавшей, вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасную массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в 10 метров длины. Этот желоб был на всем протяжении до верху наполнен кровью… Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех, поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни… Тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов были разможжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы. Вероятно, они были убиты посредством разможжения головы каким-нибудь блоком. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались, а отрывались… Все трупы были голы». Если как следует покопаться и сравнить иудейские скотобойни и ЧК — получится одно и то же.
Такое мракобесие творилось почти во всех городах, где было ЧК. В Одессе широко была известна палач Вера Гребеннюкова (Дора). О ее злодеяниях ходили легенды. Она вырывала волосы, отрубала конечности, отрезала уши, выворачивала скулы и так далее. В течение двух с половиной месяцев её службы в ЧК ею одной было расстреляно более 700 человек. В Вологде свирепствовала Ревекка Пластинина (Майзель), она собственноручно расстреляла более 100 человек. Эта бывшая жена Кедрова затем свирепствовала в Архангельской губернии. Газета «Голос России» в 1922 году сообщала, что Майзель-Кедрова расстреляла собственноручно 87 офицеров, 33 обывателей, потопила баржу с 500 беженцами и солдатами армии Миллера. В Одессе главным палачом была женщина-латышка со звероподобным лицом. Как правило, все эти недоношенные эмбрионы употребляли кокаин. Это облегчало им делать своё дело. А главный московский палач Мага расстрелял на своем веку 11.000 человек.
Так что же на самом деле произошло? Великая Социалистическая Революция? Великая? Нет, трагическая. Социалистическая? Нет, еврейская. Ибо жиды захватили власть во всех сферах государства и передавали её потом по наследству через контролируемое ими Политбюро ЦК КПСС. Революция? Где же её нашли, эту революцию? Ведь 24-25 октября (6-7 ноября) 1917 года в Петрограде никакого восстания не было. Только 26 октября (8 ноября) утром жители города узнали, что Временное правительство арестовано, а власть перешла к Совету «народных» комиссаров, назначенных II съездом Советов.
Вот что вспоминает академик А. Дородницын о тех временах:»…как это не странно, но ни разу не было, чтобы комиссаром тех красноармейцев был русский, не говоря уже об украинце. Откуда я знаю о национальной принадлежности комиссаров? Мой отец был врач. Поэтому командование всех проходивших воинских соединений всегда останавливалось у нас. Наше село находилось недалеко от Киева, и до нас доходили слухи о том, что творила Киевская ЧК… Даже детей в селе пугали именем местного чекиста Блувштейна. Когда Киев и наше село заняли деникинцы, отец отправился в Киев раздобыть лекарств для больницы. Завалы трупов — жертв ЧК — еще не были разобраны, и отец их видел своими глазами. Трупы с вырванными ногтями, с содранной кожей на месте погон и лампасов, трупы, раздавленные под прессом. Но самая жуткая картина, которую он видел, это были 15 трупов с черепами, пробитыми каким-то тупым орудием, пустые внутри. Служители рассказали ему, в чем состояла пытка. Одному пробивали голову, а следующего заставляли съесть мозг. Потом пробивали голову этому следующему, и съесть его мозг заставляли очередного…». Да, средневековая инквизиция по сравнению с чекистами — это просто благородный институт спасения заблудших душ.
книгу можно найти в инете, а так же есть звуковой ее вариант
Изуродованные трупы жертв херсонской ЧК
Староста деревни в Херсонской губернии Е.В. Марченко,
замученный в ЧК
Трупы замученных у одной из станций Херсонской губернии.
Изуродованы головы и конечности жертв
Труп полковника Франина, замученного в херсонской ЧК
в доме Тюльпанова на Богородской улице,
где находилась херсонская чрезвычайка
Трупы заложников, найденные в херсонской ЧК
в подвале доме Тюльпанова
Капитан Федоров со следами пыток на руках.
На левой руке след от пулевого ранения, полученного во время пыток.
В последнюю минуту сумел бежать из-под расстрела.
Внизу фотографии орудия пыток,
изображенные Федоровым
Найденная в подвале харьковской ЧК кожа,
содранная с рук жертв при помощи металличего гребня
и специальных щипцов
Кожа, содранная с конечностей жертв
в доме Рабиновича на ул. Ломоносова в Херсоне,
где пытала херсонская чрезвычайка
Кожа, содранная с конечностей жертв
в доме Рабиновича на ул. Ломоносова в Херсоне,
где пытала херсонская чрезвычайка
Фото 11-1. Палач Н.М. Демышев. Председатель исполкома Евпатории, один из организаторов красной Варфоломеевской ночи . Казнен белыми после освобождения Евпатории.
Фото 11-2. Палач Кебабчанц, по кличке кровавый . Заместитель председателя Евпаторийского исполкома, участник Варфоломеевской ночи . Казнен белыми.
Фото 11-3. Женщина-палач Варвара Гребенникова (Немич). В январе 1920 года приговаривала к смерти офицеров и буржуазию на борту парохода Румыния . Казнена белыми.
Фото 12-1. Палач. Участник Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии . Казнен белыми.
Фото 12-2. Палач. Участник Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии . Казнен белыми.
Фото 12-3. Палач. Участник Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии . Казнен белыми.
Фото 13-1. Женщина-палач. Участница Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии . Казнена белыми.
Фото 13-2. Женщина-палач. Участница Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии . Казнена белыми.
Фото 13-3. Женщина-палач. Участница Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии . Казнена белыми.
Фото 14. Палачи херсонской ЧК.
Фото 15. Дора Евлинская, моложе 20 лет, женщина-палач, казнившая в одесской ЧК собственными руками 400 офицеров.
Фото 16. Саенко Степан Афанасьевич, комендант концлагеря в Харькове.
Фото 17. Трупы заложников, расстрелянных в харьковской тюрьме.
Фото 18. Харьков. Трупы заложников, умерших под пытками большевиков.
Фото 19. Харьков. Трупы замученных женщин-заложниц. Вторая слева С. Иванова, владелица мелочного магазина. Третья слева А.И. Карольская, жена полковника. Четвертая Л. Хлопкова, помещица. У всех заживо взрезаны и вылущены груди, половые органы обожжены и в них найдены уголья.
Фото 20. Харьков. Тело заложника поручика Боброва, которому палачи отрезали язык, отрубили кисти рук и сняли кожу вдоль левой ноги.
Фото 21. Харьков, двор чрезвычайки. Труп заложника И. Пономаренко, бывшего телеграфиста. Правая рука обрублена. Поперек груди несколько глубоких надрезов. На заднем плане еще два трупа.
Фото 22. Труп заложника Ильи Сидоренко, владельца модного магазина в городе Сумы. У убитого переломаны руки, сломаны ребра, взрезаны половые органы. Замучен в Харькове.
Фото 23. Станция Снегиревка, под Харьковом. Труп замученной женщины. На теле не было найдено одежды. Голова и плечи были отрублены (при вскрытии могилы найдены так и не были).
Фото 24. Харьков. Трупы убитых, сваленные в телегу.
Фото 25. Харьков. Трупы замученных в ЧК.
Фото 26. Двор харьковской губчека (Садовая улица, 5) с трупами казненных.
Фото 27. Концлагерь в Харькове. Замученный до смерти.
Фото 28. Харьков. Фотография головы архимандрита Родиона, Спассовский монастырь, оскальпированный большевиками.
Фото 29. Раскопки одной из братских могил у здания харьковской ЧК.
Фото 30. Харьков. Раскопки братской могилы с жертвами красного террора.
Фото 31. Хуторяне И. Афанасюк и С. Прокопович, заживо оскальпированные. У ближнего, И. Афанасюка, на теле следы ожогов раскаленной шашки.
Фото 32. Тела трех рабочих-заложников с бастовавшего завода. У среднего, А. Иваненко, выжжены глаза, отрезаны губы и нос. У других отрублены кисти рук.
Фото 33. Труп офицера, убитого красными.
Фото 34. Тела четырех крестьян-заложников (Бондаренко, Плохих, Левенец и Сидорчук). Лица покойников страшно изрезаны. Особым изуверским способом изуродованы половые органы. Производящие экспертизу врачи высказали мнение, что такой прием должен быть известен только китайским палачам и по степени болезненности превышает всё доступное человеческому воображению.
Фото 35. Слева труп заложника С. Михайлова, приказчика гастрономического магазина, видимо, зарубленного шашкой. Посередине тело засеченного насмерть шомполами, с перебитой нижней частью спины, учителя Петренко. Справа труп Агапова, с вывороченными ранее описанной пыткой половыми органами.
Фото 36. Труп 17– 18-летнего юноши, с вырубленным боком и изувеченным лицом.
Фото 37. Пермь. Станция Георгиевская. Труп женщины. Три пальца правой руки сжаты для крещения.
Фото 38. Яков Чус, тяжело раненный казак, оставленный отступающей Белой гвардией. Подошедшими красными облит бензином и заживо сожжен.
Фото 39. Сибирь. Енисейская губерния. Офицер Иванов, замученный под пытками.
Фото 40. Сибирь. Енисейская губерния. Трупы замученных жертв большевистского террора. В советской энциклопедии Гражданская война и военная интервенция в СССР (М., 1983, с. 264) эта фотография, в несколько ином ракурсе, дана как образец жертв колчаковщины в Сибири в 1919 году.
Фото 41. Доктор Беляев, чех. Зверски убит в Верхнеудинске. На фотографии видны отрубленная кисть руки и изуродованное лицо.
Фото 42. Енисейск. Пленный казачий офицер, зверски убитый красными (сожжены ноги, руки и голова).
Фото 43. У жертвы перед смертью были перебиты ноги.
Фото 44. Одесса. Перезахоронение жертв из братских могил, раскопанных после ухода большевиков.
Фото 45. Пятигорск, 1919 год. Раскопки братских могил с трупами заложников, казненных большевиками в 1918 году.
Фото 46. Пятигорск, 1919 год. Перезахоронение жертв большевистского террора. Панихида.
www.perunica.ru