Российская грамматика м в ломоносов – Ломоносов Михаил Васильевич — Алфавитный каталог

Содержание

Ломоносов Михаил Васильевич — Алфавитный каталог — Электронная библиотека Руниверс

Российская грамматика: Ломоносов Михаил Васильевич — Алфавитный каталог — Электронная библиотека Руниверс

Библиотека > Электронная библиотека Руниверс > Тематический каталог

Наставление первое. О человеческом слове вообще 11
- Глава 1. О голосе 11
- Глава 2. О выговоре и неразделимых частях человеческого слова 14
- Глава 3. О сложении неразделимых частей слова 19
- Глава 4. О знаменательных частях слова 23
- Глава 5. О сложении знаменательных частей …
Наставление второе. О чтении и правописании Российском 41
- Глава 1. Об азбуке Российской 41
- Глава 2. О произношении букв Российских 54
- Глава 3. О складах и наречиях 49
- Глава 4. О знаках 51
- Глава 5. О правописании …
Наставлении третье. Об имени 62
- Глава 1. О родах имен 62
- Глава 2. О склонениях 64
- Глава 3. Содержание особливых правил склонений 79
- Глава 4. Об уравнениях 91
- Глава 5. О произвождении притяжательных отечественных и отеческих имен и женских от мужских 94
- Глава 6. Об именах увеличительных и умалительных 99
- Глава 7. Об именах числительных 101
Наставление четвертое. О глаголе 105
- Глава 1. О свойствах глагола вообще 105
- Глава 2. О первом спряжении простых глаголов 112
- Глава 3. О втором спрядении простых глаголов 138
- Глава 4. О глаголах сложенных обоего спряжения 151
- Глава 5. О неправильных и неполных глаголах 161
Наставление пятое. О служебных частях слова 168
- Глава 1. О местоимении 168
- Глава 2. О причастии 175
- Глава 3. О наречии 180
- Глава 4. О предлоге 181
- Глава 5.

runivers.ru

Российская грамматика — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

«Российская грамматика» — одна из первых грамматик русского языка, составленная М. В. Ломоносовым в 1755 году. В 1757 году опубликована тиражом в 1200 экземпляров, однако на титульном листе стоял 1755 год. Основой же послужила «Грамматика» Мелетия (Смотрицкого), откуда был заимствован ряд определений.

«Российская грамматика» состоит из шести «наставлений» и 591 параграфа.

Ломоносов так писал во введении о российском языке:

В нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского язы́ка

Первое упоминание о начале работы над «Российской грамматикой» относится к 1749 году. Основная работа приходится на 1754 год, а 20 сентября 1755 г. в первую годовщину рождения сына Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны (будущей Екатерины Великой) рукопись «Грамматики» была торжественно поднесена Ломоносовым младенцу великому князю Павлу Петровичу.

В российском языке три диалекта: северный, московский и малороссийский (§ 108).

л. 8 об Россійской языкъ <главно&gt

ru.wikipedia.org

50. «Российская грамматика» м.В. Ломоносова как нормативно-стилистическое руководство по русскому литературному языку середины 18 века.

Имя Ломоносова — первое и первостепенное имя в разработке русского литературного языка: до Ломоносова русский язык как таковой не привлекал, или слишком мало, привлекал к себе внимание как объект грамматического изучения.

У Михаила Васильевича Ломоносова-наибольшая заслуга в упорядо-чении ЛЯ.Теоретич.труды в области филологии «Риторика», «Российская грамматика» связаны с его лит.деятельностью.Иллюстрации к грамм.ялвению-из своих пр-ий или сам специально сочинял.Упорядочил стилистическую систему ЛЯ в целом,разработал научный функциональный стиль,преобразовал научно-тенхич.терминологию.

«Российская грамматика» — основы и нормы русского языка, в которой Ломоносов разработал понятия о частях речи, правописание и произношение того или иного слова. Орфоэпические рекомендации «Российской грамматики» опираются на специфику «московского наречия»: «Московское наречие не только для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается».[10] Ломоносов ввёл понятие художественно-выразительных приёмов. Сведения о начале работы Ломоносова по русской грамматике мы имеем с 1751 года, до этого Ломоносов собирает богатейший материал для создания «Российской грамматики». В этом труде Ломоносовым было проведено всестороннее исследование языка и в произносительной системе (аканье, большой план грамматических статей об ударении слов, устанавливает жесткие нормы для произношения, много материала относящегося к морфологической системе (спряжение, склонение, словообразованию и т.д.)). Еще в детстве Ломоносов потихоньку от взрослых штудировал «Грамматику…» М. Смотрицкого (целая энциклопедия гуманитарных наук, знакомство с этой книгой позволило Ломоносову не только более верно понять древнерусские тексты, но прежде всего быстро изучить греческий и латинский языки).

Ломоносов осознал, что в каждом языке наряду с элементами общечеловеческими есть черты своеобразные, заслуживающие такого же кристального изучения, такого же уважения, как и единые, всеобщие нормы языка. И Ломоносов разделил свою книгу на части — общую и специальную. В общей части рассматриваются основные грамматические категории во всех известных Ломоносовых языках (а он знал их очень много), а специальная часть — русская. Отмечая нередко несоответствие конкретного речевого материала идеальным нормам мышления, Ломоносов не призывает, как французские рационалисты, к ломке и переделке языка в угоду логике. Он, например, отмечает, что категория рода в русском языке нерациональна. Однако, указав на это несоответствие логики и грамматики, Ломоносов настаивает на том, что необходимо усвоить конкретные особенности заполнения родовых категорий в русском языке.

Благодаря знанию иностранных языков, замечательной наблюдательности в области звуков русской речи по слуху и работам органов произношения Ломоносов отчетливо разобрался в звуках нашей речи и значении букв нашей азбуки (обязывает произносить почти так, как говорит народ, а писать так, как требуется по разным соображениям. Первые наставления Тредиаковского «Разговора об ортографии»). Ломоносов дал также простые точные и основательные правила слитного и раздельного написания слов.

Таким образом, во всех суждениях о нормах произношения и правописания Ломоносов прогрессивен, глубокомыслен и проницателен.

Ломоносова часто упрекают в том, что он очень плохо справился с классификацией глаголов, глагольных времен. Он насчитывает 10 времен русских глаголов — восемь от глаголов простых и 2 от сложных. Его видовые категории не противопоставлены категориям собственно временным. Ломоносов в своей Грамматике верно отразил то переходное состояние, когда формы времени и формы вида еще не дифференцировались в полной мере. В начальных главах Грамматики сказано, что у русских глаголов 3 времени (настоящее, прошедшее, будущее), а не 10; следовательно Ломоносов не смешивает категории вида и времени, а не видит еще противопоставления форм вида и времени в конкретно существующей и употребляется, тогда в живом русском языке (при этом народном) система спряжений и отмечает как раз нерасчлененное выражение вида и времени.

“Российская грамматика”, созданная Ломоносовым в 1755— 1757 гг., несомненно, может быть признана наиболее совершенным из всех его филологических трудов. Основное ее значение для истории русского литературного языка заключается в том, что это первая действительно научная книга о русском языке; в собственном смысле слова. Все грамматические труды предшествовавшей поры — “Грамматика” Мелетия Смотрицкого и ее переиздания и переработки, выходившие в течение первой половины XVIII в.,—представляли в качестве предмета изучения и описания язык церковнославянский. М. В. Ломоносов же с самого начала делает предметом научного описания именно общенародный русский язык, современный ему.

Второе не менее важное для истории русского литературного языка качество “Российской грамматики” определяется тем, что эта грамматика не только описательная, но и нормативно-стилистическая, точно отмечающая, какие именно категории и формы русской речи, какие черты произношения присущи высокому или низкому стилю.

Книга Ломоносова опирается на предшествующую традицию церковнославянских грамматик, на грамматики западноевропейских языков того времени, а главное, она охватывает живой речевой опыт самого автора, иллюстрировавшего каждое грамматическое явление примерами, созданными им самим.

“Российская грамматика” состоит из шести основных разделов, названных “наставлениями”, которым предшествует пространное “Посвящение”, выполняющее функцию предисловия, В “Посвящении” читается вдохновенная характеристика величия и мощи русского языка. Сославшись на исторический пример императора “Священной Римской империи” Карла V (XVI в.), который пользовался основными языками подвластных ему европейских народов в различных обстоятельствах своей жизни, разговаривая испанским языком с богом, французским с друзьями, итальянским с женщинами и немецким с врагами, Ломоносов продолжает: “Но есть ли бы он российскому языку был искусен, то конечно к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверьх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка”.

Величие и мощь русского языка явствуют, по мнению Ломоносова, из того, что “сильное красноречие Цицеронвво, великолепия Вергилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском языке. Тончайшие философские воображения и рассуждения, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи”. Русский язык достоин глубочайшего изучения “и ежели чего точно изобразить не может, не языку нашему, по недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем”. Эта характеристика может быть расценена как гениальное научное и поэтическое предвидение Ломоносова, ибо в его время русский язык далеко еще не развил всех своих возможностей, раскрывшихся впоследствии под пером великих русских писателей XIX в.

“Наставление первое” в грамматике Ломоносова посвящено раскрытию общих вопросов языкознания и озаглавлено “О человеческом слове вообще”. В этом же разделе дана классификация частей речи, среди которых выделяются в соответствии с давней грамматической традицией следующие “осмь частей знаменательных: имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междуметие”.

“Наставление второе”—“О чтении и правописании российском”—рассматривает вопросы фонетики, графики и орфографии Говоря о различном произношении слов, свойственном различным наречиям русского языка (северному, московскому и украинскому), Ломоносов, будучи сам уроженцем Архангельской области и носителем севернорусского наречия, тем не менее сознательно отдает предпочтение московскому произношению. “Московское наречие,—пишет он,—не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты протчим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее”. По указанию Ломоносова, в высоком штиле буква в должна всегда произноситься без перехода в о. Произношение в ряде форм этой буквы как ио (ё) рассматривается им как принадлежность низкого штиля.

В “Наставлении третьем”—“О имени”—содержатся “правила склонений”. В качестве приметы высокого слога Ломоносов отмечает здесь флексию -а в род пад ед. числа муж рода твердого и мягкого склонения. Окончание -у в том же падеже рассматривается как примета низкого стиля “Русские слова,— пишет Ломоносов,— тем больше оное принимают, чем далее от славянского отходят”. “Сие различие древности слов и важности знаменуемых вещей,— продолжает он,— весьма чувствительно и показывает себя нередко в одном имени, ибо мы говорим: святаго духа, человеческаго долга, ангельскаго гласа, а не святаго духу, человеческаго долгу, ангельскаго гласу. Напротив того, свойственнее говорится: розоваго духу, прошлогодняго долгу, птичья голосу” (§ 172—173).

Подобное же стилистическое соотношение устанавливается Ломоносовым и между формами предложного падежа (кстати, отметим, что Ломоносов впервые ввел этот грамматический термин для обозначения падежа, ранее называвшегося сказательным) мужского рода на е (ять) и на у (§ 188—189).

Формы степеней сравнения на -ейший, -айший, -ший также признаются приметой “важного и высокого слога, особливо в стихах: далечайший, светлейший, пресветлейший, высочайший, превысочайший, обильнейший, преобильнейший”. При этом Ломоносов предупреждает: “но здесь должно иметь осторожность, чтобы сего не употребить в прилагательных низкого знаменования или неупотребительных в славянском языке, и не сказать: блеклейший, преблеклейший; прытчайший, препрытчайший” (§ 215).

“Наставление четвертое”, имеющее заглавие “О глаголе”, посвящено образованию и употреблению различных глагольных форм и категорий, и здесь также даны стилистические рекомендации.

В “Наставлении пятом” рассматривается употребление “вспомогательных и служебных частей словца”, в том числе и причастий, и содержатся важные стилистические указания. По мнению Ломоносова, причастные формы на -ущий, -ащий могут образовываться лишь от глаголов, “которые от славянских как в произношении, так и в знаменовании никакой разности не имеют, например: венчающий, питающий, пишущий” (§ 440), а также от глаголов на -ся: возносящийся, боящийся (§ 450). “Весьма не надлежит, — писал Ломоносов, — производить причастий от тех глаголов, которые нечто подлое значат и только в простых разговорах употребительны”, например: говорящий, чавкающий (§ 440), трогаемый, качаемый, мараемый (§ 444), брякнувший, нырнувший (§ 442). Примечательно также наблюдение Ломоносова о соотношении употребления причастных оборотов и параллельных им придаточных предложений со словом который. Причастные конструкции, — полагал Ломоносов,—“употребляются только в письме, а в простых разговорах должно их изображать через возносимые местоимения который, которое, которая” (§ 338, 443) .

Шестое “Наставление”, посвященное вопросам синтаксиса, озаглавлено “О сочинении частей слова” и разработано в “Российской грамматике” значительно менее подробно, что отчасти восполняется рассмотрением подобных же вопросов в “Риторике” (1748 г.). В области синтаксиса литературно-языковая нормализация, по наблюдениям В. В. Виноградова, в середине XVIII в. была сосредоточена почти исключительно на формах высокого слога.

Отметим, что Ломоносов в § 533 грамматики рекомендовал возродить в русском литературном языке оборот дательного самостоятельного. “Может быть со временем,—писал он,— общий слух к тому привыкнет, и сия потерянная краткость и красота в российское слово возвратится”.

Следует заметить, что синтаксис литературного языка XVIII в. ориентировался на немецкий или латинский, в частности сложные предложения с причастными оборотами строились по образцу названных языков. Язык прозаических произведений самого Ломоносова в этом отношении не представлял исключения. В них преобладали громоздкие периоды, причем глаголы-сказуемые в предложениях, как правило, занимали последнее место. Равным образом и в причастных или деепричастных оборотах аналогичное место принадлежало причастным или деепричастным формам. Приведем в качестве примера отрывок из слова Ломоносова “О пользе химии”: “…Натуральныя вещи рассматривая, двоякого рода свойства в них находим. Одне ясно и подробно понимаем, другия хотя ясно в уме представляем, однако подробно изобразить не можем… Первыя чрез геометрию точно размерить и чрез механику определить можно; при других такой подробности просто употребить нельзя; для того, что первыя в телах видимых и осязаемых, другие в тончайших и от чувств наших удаленных частицах свое основание имеют”. В работах Г. Н. Акимовой убедительно показано, что разносторонняя деятельность Ломоносова и в области синтаксиса способствовала становлению “органической фразы” в современном русском языке.

Конечно «Российская грамматика» Ломоносова устарела, но главным образом лишь в том смысле, что устарел язык его времени; частично устарела также терминология Ломоносова, хотя в свое время он был в ней ново открывателем.

Таким образом, «Российская грамматика» замечательный трактат середины 18 века, который, несомненно, во многом опередил современные ему грамматики западноевропейских языков и определил развитие русского языкознания почти на 100 лет.

studfiles.net

Российская грамматика (1755 год)

Михаил Ломоносов

«В царствование Петра I, — рассуждал А. С. Пушкин о судьбах русского языка, — начал он приметно искажаться от необходимого введения голландских, немецких и французских слов. Сия мода распространяла свое влияние и на писателей, в то время покровительствуемых государями и вельможами; к счастью, явился Ломоносов… Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, дает законы и образцы классического красноречия, с несчастным Рихманом предугадывает открытия Франклина, учреждает фабрику, сам сооружает махины, дарит художества мозаическими произведениями и наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка».

М. В. Ломоносов выучился грамоте у крестьянина-земляка Федора Шубного. В 1731 г. он поступил в Заиконоспасскую школу. Первой научной книгой, попавшей ему в руки, стала выпущенная более чем за сто лет до этого «Грамматика» Мелетия Смотрицкого (см.: Библиохроника, «В некотором царстве.», Т. 1). В ней излагались вопросы орфографии, морфологии, синтаксиса, стилистики и стихосложения и устанавливались нормы старославянского языка. Наряду с «Арифметикой» Л. Ф. Магницкого (см.: Библиохроника, «В некотором царстве.», Т. 1), «Грамматика» М. Смотрицкого стала «вратами учености» Ломоносова.

Во время обучения в Академии Ломоносов остро нуждался и испытывал «со всех сторон отвращающие от наук пресильные стремления, которые в тогдашние лета почти непреодоленную силу имели».

Несмотря на это Ломоносов за год прошел программу трех классов. К 1735 г. обучение успешно завершилось. Помимо изучения в школе латыни, Ломоносов самостоятельно овладел греческим. В 1735 г. он был зачислен в высший, философский класс Спасских школ, а в конце 1735 г. с двенадцатью другими воспитанниками «не последнего разумения» был направлен в Петербург для продолжения образования в Академической гимназии. Вскоре был отправлен в Германию, так как Академии требовался «опытный в горном деле химик». В 1736 г. Ломоносов вместе с другими «петербургскими руссами» был зачислен в число студентов Марбургского университета. В 1741 г. Ломоносов вернулся в Петербург и приступил к изучению естествознания под руководством профессора И. Аммана. В 1749 г., в торжественном собрании Академии наук, Ломоносов выступил со «Словом похвальным императрице Елизавете Петровне» и с этого времени начал пользоваться большим вниманием при дворе, приобретя врага в лице И. Д. Шумахера.

Знакомство с И. И. Шуваловым, любимцем Елизаветы, игравшим значительную роль при дворе, стало обоюдно выгодным. С одной стороны, покровительство Шувалова смягчало постоянные нападки на Ломоносова чиновников из Академии наук во главе с И. Д. Шумахером и облегчало литературные битвы с В. К. Тредиаковским. С другой стороны, Шувалов с Ломоносовым разработали учебный план и устав первого русского университета для всех сословий и двумя гимназиями при нем, открытого в Москве в 1755 г.

В 1743 г. написано «Краткое руководство к риторике» на русском языке. Основной труд «Риторика» (см.: Библиохроника, «В некотором царстве», Т. 2) появился в 1748 г. и стал первой в России хрестоматией мировой литературы, включавшей также лучшие произведения отечественной словесности.

«Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики», — писал Ломоносов и отмечал в «Риторике», что «чистота штиля» зависит прежде всего «от основательного знания языка», чему «способствует прилежное изучение правил грамматических».

Предположительно во время создания «Риторики» (1744-1746 гг.) возникла у Ломоносова идея создания российской грамматики.

В мае 1749 г. Ломоносов пишет математику Л. Эйлеру (1707-1783), что в течение последнего года «был занят совершенствованием родного языка». В отчете президенту Академии наук за 1751-1756 гг. Ломоносов сообщает, что в 1753 г. «приводил в порядок» собранные для Грамматики материалы, а в 1755 г., «сочинив, большую часть Грамматики привел к концу». Следовательно, первая, меньшая часть Грамматики была написана в 1754 г.

Ломоносов использовал латинские грамматики (Доната, Присциана), ему была хорошо известна грамматика М. Смотрицкого, а также европейские грамматики того времени: в его библиотеке находилась «Nouvelle et parfaite grammaire royale francaise et allemande», изданная в 1736 г. в Берлине, он был знаком и с грамматикой Б. Бюффье.

Вместе с тем Ломоносов видел и недостатки своего труда: «Сию грамматику не выдаю за полную, но только опыт, ибо еще никакой нет, кроме славенской [М. Смотрицкого] и маленькой [В. Е. Адодурова — Anfangs-Grunde der Russischen Sprache…] в лексиконе [Э. Вейсманна, 1731 г.], весьма несовершенной и во многих местах неисправной»; «сочинил малый сей и общий чертеж всея обширности — Российскую грамматику, главные только правила в себе содержащую».

«Грамматика» Ломоносова стала ответом на потребность русского общества в анализе и описании реальной языковой ситуации, способствовала «устроению» языка, сформулировав языковые нормы. Например, в круг обязанностей В. К. Тредиаковского, поступившего на службу в Академию наук в 1733 г., входило: «вычищать язык руской как стихами, так и не стихами <…> окончить Грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с прочими над Дикционарием руским».

В те времена немецкие ученые в России не только считали необходимым читать лекции на немецком языке, но и пытались заменить устойчивую в русском языке научную терминологию на немецкую. Русское дворянство в бытовой речи коверкало и мешало русские слова с французскими. Ломоносов боролся за права признания красоты и силы русского языка. «Повелитель многих языков, язык Российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему трудов прилагали…», — писал М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» 1755 г.

20 сентября 1755 г. при содействии И. И. Шувалова перебеленную рукопись поднесли годовалому великому князю Павлу Петровичу. На титульных листах пяти изданий «Российский грамматики» указано, что печатана она в Петербурге при Императорской Академии наук в 1755 г. На самом деле это год сдачи книги в набор. Первое издание вышло в январе 1757 г. тиражом 1200 экземпляров, украшенное фронтисписом, гравированным И. А. Соколовым (1717-1757) по рисунку И. Гриммеля, аллегорический сюжет для которого был подробно разработан Ломоносовым.

Второе издание увидело свет в 1765 г. тиражом 1200 экземпляров. Третье появилось в 1772 г. тиражом 600 экземпляров. Четвертое — в 1777 г. (1000 экземпляров). Пятое, напечатанное на бумаге с водяным знаком 1784 г., вышло в январе 1785 г. (612 экземпляров). Шестое и седьмое издания имели на титульных листах указание реальных годов выпуска — 1788 и 1799. В 1764 г. в Петербурге «Российская грамматика» вышла в переводе на немецкий язык.

«Российская грамматика» была встречена обществом с энтузиазмом и принесла Ломоносову славу «первейшего российского грамматиста». Последующие грамматики опирались на труд Ломоносова, принцип лексикографии Ломоносова стал руководящим при составлении «Словаря Академии Российской» (17891794).

До Ломоносова «существовала только русская азбука, но не было русского языка, и только после него стал возможен в России раздел ученых и литературных трудов, — писал В. Г. Белинский (1811-1848). — И вот он пишет грамматику, которая уже не годится для нашего времени, но лучше которой еще не являлось у нас; дает законы языку и утверждает их образцами».

На форзацах запись красными чернилами XIX в.: «Первое издание», ярлык «Антикварной книжной торговли В. И. Клочкова». На титульном листе фрагменты росписей прежних владельцев. В действительности данное издание является четвертым. Вышло в свет в 1777 г. тиражом 1000 экземпляров.

Ломоносов, Михаил Васильевич (1711-1765)

Российская грамматика Михайла Ломоносова. Санктпетербург: печатано при Императорской Академии Наук, 1755. [2], 208, [2] с. 18,9×11,9 см. 1000 экз. В цельнокожаном переплете своего времени, корешок с бинтами, тисненным цветочным орнаментом и тисненным золотом шрифтом.

xn--80aba1abaoftjax8d.xn--p1ai

Ломоносов Михаил Васильевич — Российская грамматика — Книги

М. В. Ломоносов

Российская грамматика

М. В. Ломоносов. Полное собрание сочинений

Том седьмой. Труды по филологии (1739-1758 гг.)

М.,-Л., Издательство Академии наук СССР, 1952

Пресветлейшему государю, великому князю Павлу

Петровичу, герцогу голстейн-шлезвигскому, стормарнскому

и дитмарсенскому, графу олденбургскому и

делменгорстскому и прочая, милостивейшему государю.

Пресветлейший государь, великий князь,

милостивейший государь!

Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему, трудов прилагали. Но кто, не упрежденный великими о других мнениями, прострет в него разум и с прилежанием вникнет, со мною согласится. Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятельми, италиянским — с женским полом говорить прилично.¹Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка. Обстоятельное всего сего доказательство требует другого места и случая. Меня долговременное в российском слове упражнение о том совершенно уверяет. Сильное красноречие Цицероново, великолепная Виргилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском языке.² Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели чего точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем. Кто отчасу далее в нем углубляется, употребляя предводителем общее философское понятие о человеческом слове, тот увидит безмерно широкое поле или, лучше сказать, едва пределы имеющее море. Отважась в оное, сколько мог я измерить, сочинил малый сей и общий чертеж всея обширности — Российскую грамматику,³ главные только правила в себе содержащую. Сие невеликое дело в. и. в. принести в дар весьма бы я усумнелся, если бы оно, не считая моего посильного и к отечеству усердного труда, само своею надобностию не подало к тому смелости. Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики.⁴ И хотя она от общего употребления языка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению» Итак, когда в грамматике все науки таковую нужду имеют, того ради, желая, дабы она сиянием, от пресветлого имени в. и. в. приобретенным, привлекла российское юношество к своему наставлению, всеуниженнейше приношу оную в. и. в., преисполнен истинного веселия о всевожделенном течении вашего здравствования, преисполнен усердного желания о многолетном оного продолжении. Всевышний промысл, споспешествующий попечению о вас великия Елисаветы и дражайших родителей в. в. да благоволит укрепить ваше младенчество, просветить отрочество, возвеселить юношество, прославить мужество и продолжить в бодрости премудрую старость. И, когда под вышнего рукою лета ваши процветая купно с общею нашею радостию возрастают, да возрастет и российского слова исправность в богатстве, красоте и силе, к описанию славных дел предков ваших, к прославлению благословенного дому Петрова и всего отечества, к удовольствию в. и. в. и ваших потомков, которых число да продолжит господь непрерывно вовеки, от искренней верности желаю, пресветлейший государь, великий князь, в. и. в. всенижайший раб⁵

Михайло Ломоносов.

Сентября 20 1755

НАСТАВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ СЛОВЕ ВООБЩЕ

По благороднейшем даровании, которым человек прочих животных превосходит, то есть правителе наших действий — разуме, первейшее есть слово, данное ему для сообщения с другими своих мыслей. Польза его толь велика, коль далече ныне простираются происшедшие от него в обществе человеческом знания, которые весьма бы тесно ограничены были, если бы каждый человек воображенные себе способом чувств понятия только в собственном своем уме содержал сокровенны. Когда к сооружению какой-либо махины приготовленные части лежат особливо, и никоторая определенного себе действия другой взаимно не сообщает, тогда все бытие их тщетно и бесполезно. Подобным образом, если бы каждый член человеческого рода не мог изъяснить своих понятий другому, то бы не токмо лишены мы были сего согласного общих дел течения, которое соединением разных мыслей управляется, но и едва бы не хуже ли были мы диких зверей, рассыпанных по лесам и по пустыням.

Правда, что кроме слова нашего можно бы мысли изображать было чрез разные движения очей, лица, рук и прочих частей тела, как то пантомимы на театрах представляют, однако таким образом без света было бы говорить невозможно, и другие упражнения человеческие, особливо дела рук наших, великим были бы помешательством такому разговору; не упоминаю других непристойностей.

Но коль велика творческая премудрость: одарил нас словом, одарил слухом! Определенные к ним члены коль хитро устроены, невозможно и помыслить без удивления о неизреченном разуме, без глубочайшего благоговения и благодарения к щедроте всевышнего строителя мира.

Умолчевая здесь об оных органических членах, рассудим токмо о несчетном различии, первое, г_о_л_о_с_а, второе, в_ы_г_о_в_о_р_а.

Чудимся по справедливости бесконечному различию идей, которые чувством зрения представляются, но едва ли меньше дивиться должно несчетному их множеству, посредством слуха поемлемому нами. Для уверения надлежит различить наперед голос на главные его изменения.

Во-первых, изменяется голос в_ы_х_о_д_к_о_ю,⁶ второе,- н_а_п_р_я_ж_е_н_и_е_м, третие, — п_р_о_т_я_ж_е_н_и_е_м, четвертое,- о_б_р_а_з_о_в_а_н_и_е_м.

В_ы_х_о_д_к_а возношением и опущением,⁷ п_р_о_т_я_ж_е_н_и_е долготою и краткостию, н_а_п_р_я_ж_е_н_и_е громкостию и тихостию сколько различия в голосе производят, довольно известно из музыки. Не упоминаю многообразного совокупления разных повышений, когда они сладко соглашаются, несносно здорят или кратким разгласием приятное согласие предыдущих и последующих больше украшают.

Посему вымышленные от Голберга в земли живущие люди,⁸ когда бы действительно были и имели бы вместо органов, к произнесению слова служащих, на груди своей струны, то могли бы оными свободно изображать и с другими сообщать свои мысли.

О_б_р_а_з_о_в_а_н_и_е состоит в отменах голоса, которые от повышения, напряжения и протяжения не зависят. Такие изменения примечаем в сиповатом, звонком, тупом и в других голосах разных. Отмена их коль многочисленна, из того видеть можем, что из великого множества знакомых людей каждого узнаем по голосу, в лице не видя.

Образованием названо здесь сие изменение голоса для того, что представляет в себе образы животных и бездушных вещей с их голосом, ибо иной голос подобен колокольному звону, иной тележному скрыпу, иной скотскому реву, иной Соловьеву свисту, иной подходит к какому-нибудь музыкальному инструменту.

К образованию принадлежит и слова человеческого выговор как вид оного, которым голос различно изменяется и с голосами разных животных и бездушных вещей себя в уме представляет. Например: иногда изображается шипением кипящая вода, иногда — треском сыплющиеся мелкие камни, блеянье овец и другие отмены.⁹

О ВЫГОВОРЕ И НЕРАЗДЕЛИМЫХ ЧАСТЯХ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СЛОВА

Хотя не все сии изменения, однако великую часть оных имеет в себе человеческое слово. Толь многих народов, по разным странам обитающих, разные языки каких отмен не имеют! Показывают сие многие азиатические, африканские и американские народы, которых языки больше на шум других животных, нежели на человеческий разговор, походят, как о том многие описания путешествий свидетельствуют.

Н_е_р_а_з_д_е_л_и_м_а_я ч_а_с_т_ь слова называется та, в которой в неразделимое по чувствам время ни напряжением, ниже повышением ничего отменного произвести невозможно.

Таковые неразделимые части слова изображаются по их разности различными начертаниями, которые называются по-нашему б_у_к_в_ы. Различность их происходит от разности органов, от разного их положения и движения.

Устроенные для выговору органы суть: губы, зубы, язык, нёбо и гортань с положенными близ ея частями, то есть с язычком и со скважинами в ноздри.

Движения органов суть двояки: первые могут дать голосу отмену на чувствительное и весьма долгое время, сколько духа человеческого станет; другие явственно слышны бывают в неразделимое слухом время и по большой части в начале отмен первых.

Первые отмены действительно голосу сопрягаются, и начертания, или буквы, их изображающие, по справедливости г_л_а_с_н_ы_м_и называются. Второго рода отмены прилично с_о_г_л_а_с_н_ы_м_и именованы.

Всем народам и каждому человеку легче произносить голос простым отверстием рта, чем производится отмена образовательная, которую мы показываем буквою а: того ради недивно, что она поставляется у всех известных народов в начале азбуки.

Разные положения всего рта, а особливо расширение, стиснение, округление и протяжение производят разные отмены образовательные, которые изображаются буквами гласными е, и, о, у и прочими.

В продолжение голоса ударяет воздух больше в передние части рта — к губам или во внутренние — к гортани. От первого происходят гласные т_о_н_к_и_е или о_с_т_р_ы_е, от последних д_е_б_е_л_ы_е или т_у_п_ы_е. Тонкие соответствуют дебелым, например:

По употреблению частей, которыми органы производят особливые в гласных перемены, разделяются согласные и по оным именуются.

Разделение по органам	Буквы российские	Буквы чужестранные
Губные	Сюда принадлежит и та согласная, которую для остановления конского произносят	Те же, а кроме сих в незнакомых языках есть ли, неизвестно
Зубные	ж, з, с, ш	ϑ у греков, у агличан th, шепелеватое с.
Язычные	д, л, н, р, т, ц, ч	g с е и i у италиянцев, которой выговор имеет у нас второе ж в речении вожжи.
Поднебные	г (в слове глазъ), к	g латинское с а, о, и.
Гортанные	г (в благо), х	ῥ греческое или картавые рцы. Сюда надлежит у французов n, которое в нос произносится, как в chacun, и многие у азиатцев буквы.¹¹

Из сего явствует, что некоторых букв нет в российском языке по его отменам, как латинского А, италиянского g, которые мы употребляем в речениях благо, господь, тпрожды.¹²Также нет буквы, изображающей отмену голоса, принадлежащую до губных согласных, для одержания лошадей употребляемую; однако то недивно: для одного или немногих речений букв в алфавит выдумывать не было нужды, равно как и для картавых и шепелеватых ненадобны особливые. У греков р картавые¹³ и с шепелеватое были не погрешности, но свойственное употребление всего народа, и для того употреблялись у них особливые буквы: для первого р, для второго 0, которая от первых сочинителей славенской азбуки в нее внесена напрасно, ибо она славянам и россиянам столько ненадобна, как французам ч или ы, немцам ж, китайцам р, которых выговора они в своих языках не имеют.¹⁴

Состояние частей, рот составляющих в произношении согласных, есть р_а_с_п_о_л_о_ж_е_н_и_е или д_в_и_ж_е_н_и_е. Однем расположением разнится произношение букв в, ф, ж, з, с, ш, г (в благо), х. Движение есть двояко: у_д_а_р_е_н_и_е или т_р_я_с_е_н_и_е. Ударением или крутым разведением частей органических производятся б, г (в глазъ), д, к, л, м, н, п, т, ц, ч, трясением — р чистое и картавое греческое, также и гортанные согласные многих азиатических народов, которые чрез произношение оных язычок и всю глубину рта в дрожание приводят.¹⁵

Но как в расположении рта стремление воздуха, в движении сила разнятся, так по их мере разделяются происшедшие оттуду согласные отмены на т_в_е_р_д_ы_е и м_я_г_к_и__е, которые здесь в соответственном положении представляются:


Губные	п, ф	б, в, м
Зубные	с, ш	ж, з
Язычные	р, т, ц, ч	д, л, н
Поднебные	к	г (в глазъ)
Гортанные	x	г (в благо)¹⁶

Сии различия и разделения букв должно почитать только общими и первоначальными, ибо как голос человеческий в выходке, в протяжении и в напряжении на бесчисленные сечения разделен быть может, так и отмены выговора почта бесконечны.

О СЛОЖЕНИИ НЕРАЗДЕЛИМЫХ ЧАСТЕЙ СЛОВА

Такое малое число неразделимых частей коль многие перемены разным сложением производит, явствует из пространства и обилия человеческого слова.

Сложение неразделимых частей бывает самогласных с самогласными, например, aй, или самогласных с согласными, как ра. Первого рода сложения обыкновенно называются д_в_у_г_л_а_с_н_ы_м_и, второго — с_к_л_а_д_а_м_и, хотя последнее название обоим приличествует.¹⁷

В складах требуется неотменно ясное голоса произношение, для того сложение однех согласных производить складов не может, например pp. Следовательно, каждый склад должен состоять из одной самогласной или двугласной, с одной или несколькими согласными сопряженной: ра, рай, кра, край.¹⁸

Произношение голоса в одном складе припрягается другим складом. Таковые сложения производят оные (§ 26) многоразличные отмены, из которых рождаются знаменательные части слова, то есть р_е_ч_е_н_и_я, например: зе-мля двусложное, дне-вно-ю трисложное, те-пло-то-ю четыресложное, на-гре-ва-ет-ся пятисложное есть речение.¹⁹

Но, хотя по большой части склады составляются из букв, из складов речения, однако, как всякая самогласная буква по собственному своему голосу нередко силу склада имеет, например, и в мои, таким же образом один склад или одна самогласная составляет нередко целое речение, например, я, и, ты.

Склады, из которых состоит речение, кроме образовательных перемен, по натуре различаются выходкою, протяжением и напряжением (§ 6). Выходка в различении складов примечается у всех известных народов, протяжение — у некоторых, напряжение есть ли, о том несведомо.

В выходке, кроме повышения и понижения голоса, находим пременение его из твердого в мягкий или из мягкого в твердый. Разностию возвышения и унижения составляется ударение, когда в речении один склад или два выше других голосом восходят. Например: Земля дневною теплотою нагревается: мля, дне, то, ва суть склады повышенные или имеющие на себе ударение. В немецком языке (может быть, и в некоторых других) принимают многочисленные речения на себя нередко по два ударения, например: mißvergnügt, abgebrochen.²⁰

Что пременение голоса из твердого в мягкий или из мягкого в твердый служит к составлению человеческого слова, о том нет сомнения, ибо голос в целом разговоре наклоняем и произносим мягко в страстях нежных, твердо в страстях бодрых.

Разность складов чрез протяжение была весьма явственна у древних греков и римлян, так что и стихотворство их на том основано, невзирая на ударения, которые посему не так чувствительны были, как протяжения. В нынешнее время у европейских народов хотя ударение на складах преимущество одержало, однако протяжение не токмо не совсем истребилось, но и некоторую разницу причиняет между речениями одного выговора, например: у немцев Stall краткое значит конюшню, Stahl долгое — сталь.²¹

Для указания складов с ударением от других без ударения ставят греки над ними черты и другие знаки, которые по большой части перенесены к славянам и россиянам без нужды, что нынешняя гражданская печать ясно показывает. Древние римляне оных имели весьма немного, и ради того европейские народы, употребляющие латинскую азбуку, оных мало имеют.²³

Между прочими знаками приметнее те, которые показывают сокращения речений выключением букв или складов и называются у нас т_и_т_л_а_м_и_. Таковые сокращения не токмо в российском письме, но и у всех азбуку имеющих народов употребительны тем больше, чем далее в древность смотрим.²⁴

Сверх таковых сокращений чрез выключение букв употребляется их соединение, как у нас в славенских книгах ξ вместо кс и в гражданских щ вместо шч; у латин & вместо et; у немцев
и
, вместо
,
. У абиссинцев самогласные все слитно изображаются с согласными.²⁵

Хотя таковые сокращения в разных языках многи и различны, однако всегда за основание имеют неразделимые части слова²⁶ и посему весьма далече отстоят от письма иероглифического, каковое древние египтяне употребляли» и ныне подобное видим у китайцев, ибо не взирая и не исследуя подробного разделения, которому человеческое слово подвержено, целые понятия вещей равными начертаниями изображают и мысли свои почти живописью представляют.²⁷

О ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫХ ЧАСТЯХ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СЛОВА

Взирая на видимый сей свет, двоякого рода бытия в нем находим. Первого рода суть чувствительные в нем вещи, второго рода суть оных вещей разные деяния.

Слово дано для того человеку, чтобы свои понятия сообщать другому. И так понимает он на свете и сообщает другому идеи вещей и их деяний. Изображения словесные вещей называются и_м_е_н_а, напр.: небо, вѣтръ,²⁸ очи; изображения деяний — г_л_а_г_о_л_ы, напр.: синѣетъ, веѣтъ, видятъ.²⁹ Итак, понеже они всегда вещь или деяние знаменуют, по справедливости з_н_а_м_е_н_а_т_е_л_ь_н_ы_е ч_а_с_т_и с_л_о_в_а названы быть могут.

Сии знаменательные части слова должны иметь между собою соответствие, чтобы мы изобразить могли наши мысли. К сему служат особливые части, знаменующие первых друг к другу принадлежность, и называются п_р_е_д_л_о_г_и и с_о_ю_з_ы. Предлоги для знаменования обстоятельств, к вещам или к переменам принадлежащих, предлагаются именам и глаголам раздельно, напр., у дѣла, или слитно, напр., удѣльное. Союзы самых понятий соответствие между собою показывают. Пример первого: Змей вьется по траве. По — предлог, значит обстоятельство места.³⁰ Пример второго: Хоть вижу, да не разумѣю. Хоть, да — союзы, показывают взаимность видения и разумения.

Множество понятий и поощрение к скорому и краткому их сообщению привело человека нечувствительно к способам, как бы слово свое сократить и выключить скучные повторения одного речения. Оные способы суть части слова, знаменательные, кратко заключающие в себе несколько идей разных, и называются м_е_с_т_о_и_м_е_н_и_е, н_а_р_е_ч_и_е, м_е_ж_д_у_м_е_т_и_е. Местоимение полагается вместо имени; наречие изображает единым речением обстоятельства; междуметце представляет движение духа человеческого кратко. Пример первого и второго, если бы кто, говоря сам о себе, сказал: Семпрон³й Клавд³евъ тысяща семьсотъ пятьдесять пятого года ³юля 15 дня нахожусь въ Новѣородѣ; после нынѣшняго дня и ночи буду на другомъ месте, что все кратко сказать можно: Я нынѣ здѣсь, а завтра буду индѣ. Местоимение я вместо Семпрон³я Клавд³ева, наречие нынѣ вместо полного выговору времени, а здѣсь и индѣ за именования мест служат. Пример третьего: {В подлиннике ошибочно второго.} Семпрон³й, увидѣвъ нечаянно Тиц³я, молвилъ: ба! вместо сего: Я удивляюсь, что тебя здѣсь вижу.

Обращения мыслей человеческих, для которых взаимного сообщения служит слово, произвели в нем разные преношения, из которых главнейшее есть сие, что вещи в виде деяний и деяния в виде вещей представляются, и потому от имен глаголы, от глаголов имена происходят: золочу от золота, ручаюсь от руки; напротив того, терпѣн³е от терплю, клятва от клену, прохожей от прохожу. Первые называем г_л_а_г_о_л_а_м_и о_т_ы_м_е_н_н_ы_м_и, другие и_м_е_н_а_м_и о_т_г_л_а_г_о_л_ь_н_ы_м_и.³¹

К последним принадлежат п_р_и_ч_а_с_т_и_я, обще за особливую часть слова почитаемые: б³ющ³й, битый, бивш³й и прочие. Сии глагольные имена служат к сокращению человеческого слова, заключая в себе имени и глагола силу: приведенный вместо которого привели. Они в переменах причастны имени: приведенный, приведенного и проч., также и глагола: бывш³й, будущ³й, потому имеют место не последнее меж прочими частьми слова.

Из сего всего явствует, что имя и глагол суть части человеческого слова, необходимо нужные в изображении самых наших главных понятий; местоимение, причастие, наречие, предлог, союз и междуметие в сношении и в сокращении оных служат. Итак, по справедливости первые должно именовать г_л_а_в_н_ы_м_и, другие с_л_у_ж_е_б_н_ы_м_и частьми слова.

Посему слово человеческое имеет осмь частей знаменательных: 1) и_м_я для названия вещей; 2) м_е_с_т_о_и_м_е_н_и_е для сокращения именований; 3) г_л_а_г_о_л для названия деяний; 4) п_р_и_ч_а_с_т_и_е для сокращения соединением имени и глагола в одно речение; 5) н_а_р_е_ч_и_е для краткого изображения обстоятельств; б) п_р_е_д_л_о_г для показания принадлежности обстоятельств к вещам или деяниям; 7) с_о_ю_з для изображения взаимности наших понятий; 8) м_е_ж_д_у_м_е_т_и_е для краткого изъявления движений духа.

Сии части слова, две главные и шесть вспомогательных или служебных, должны быть по своей необходимости во всяком языке больше сих, чаятельно, излишны. И хотя греческие грамматики девять считают, присовокупляя ἄρϑρον ὁ — член ἡ, τ, ό, но оный принадлежит без сомнения до местоимений и не больше может составить особливую часть слова, как у немцев der, die, das, у французов le, la.³³

Все вещи на свете совокупляются в некоторые общества ради взаимного подобия, которое называется одним именем. Например, орелъ, ястребъ, лебядъ, соловей и прочие состоят под единым именем птица, что знаменует р_о_д, а орелъ, ястребъ, лебедь, соловей и другие птицы суть в_и_д_ы. Подобным образом человѣкъ есть род, а воинъ, судья, крестьянинъ суть виды и различаются на в_е_р_х_н_и_е и н_и_ж_н_и_е. Верхние виды могут быть сами родами и заключать в себе низшие виды, например: судья в рассуждении человека есть вид, а в рассуждении Якова, Федора, Ивана и прочих имен есть род, ибо судья может быть Иван, Яков, Федор, которые суть виды и называются и_м_е_н_а с_о_б_с_т_в_е_н_н_ы_е, а прочие вышние виды и роды: птица, орелъ, человѣкъ, купецъ — суть имена нарицательные.

Собрание многих видов вместе часто представляется уму нашему в одном понятии и имеет для того одно нарицательное имя, которое с_о_б_и_р_а_т_е_л_ь_н_ы_м называется. Таковы, суть полкъ, соборъ, лѣсъ, стадо.

Воображение вещей приводит в ум наш купно их качества. Вещи к качествам не присоединены необходимо, качества без вещи самой быть не могут. Итак, имена, значащие вещь самую, называются с_у_щ_е_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_ы_е, например, огонь, вода, значащие качество именуются п_р_и_л_а_г_а_т_е_л_ь_н_ы_е; великой, свѣтлой, быстрая, чистая.

Как все вещи от начала в малом количестве начинаются и потом присовокуплениями возрастают, так и слово человеческое, по мере известных человеку понятий, в начале было тесно ограничено и однеми простыми речениями довольствовалось, но с приращением понятий и само помалу умножилось, что происходило п_р_о_и_з_в_о_ж_д_е_н_и_е_м и с_л_о_ж_е_н_и_е_м. Произвождение состоит в наращении складов,⁸⁴ например: от имени гора произошли имена горница, гористъ, горной; от рука — рукавица, руковядка, ручка, ручной. Сложение бывает от совокупления двух или многих речений воедино: порука из имени рука и предлога по; рукомойникъ от рука и мою. Сие рассуждай и о г_л_а_г_о_л_а_х: распространяю состоит из предлогов раз, про и имени страна.³⁵

Рассматривая свойства вещей, находим в них разности, что то же свойство в одной вещи превосходнее, нежели в другой. Так, видя звезду, находим в ней светлость, но, зидя месяц, больше светлости чувствуем. Холодна осень, но зимним морозам уступает. Отсюду имеют прилагательные имена разные степени: первый — п_о_л_о_ж_и_т_е_л_ь_н_ы_й, которым просто вещи свойство изображается:³⁶свѣтлый, студеный; вторый степень р_а_с_с_у_д_и_т_е_л_ь_н_ы_й, которым о свойстве вещи преимущественнее рассуждаем:³⁷свѣтлѣе, студенее.

Между многими вещьми, одно свойство имеющими, чувствуем и почитаем оное в некоторой из них всех превосходящее, что уже ни едина тем оной сравниться не может. Сие изображается именем прилагательным степени п_р_е_в_о_с_х_о_д_н_о_г_о: пресвѣтлой, престуденой.

Вещи изображаем по их числу в уме нашем, то есть одну или многие. Здесь также явствует склонность человеческая к сокращению слова, ибо, просто бы поступая, изобразить должно одну вещь, именовав однажды, а многие многократным того же имени повторением. Например, говоря об одном, сказать — камень, а о многих — камень, камень, камень и далее. Но найден краткий способ, и от единственного числа отличается множественное не скучным того же и многократным повторением, но малою отменою букв — камни.

Таковые перемены письмен для знаменования множественного числа служат во всяком счислении бесконечно, включая число двойственное, которое у еврей и у греков особливые от множественного числа в буквах, имена и глаголы составляющих, имеет перемены. В славенском языке двойственное число его ли есть свойственное или с греческого насильно введенное, о том еще исследовать должно.³⁸

Деяния и вещи относятся к вещам разным образом,³⁹и оттуда происходят в именах следующие отмены: 1) когда вещь в деянии просто представляется и именуется, например: рука сильная, громкая побѣда; 2) когда вещь представляется в принадлежности другой вещи, напр.: дело руки сильныя, звукъ громк³я побѣды; 3) когда деяние или вещь к вещи присвояются отынуда: преданъ рукѣ сильной; приносить хвалу громкой побѣдѣ; 4) когда одна вещь на другую действие производит: почитаю руку сильную, хвалю побѣду громкую; 5) когда к вещи речь обращается: о ты, рука сильная, о ты, побѣда громкая; 6) когда вещь как некоторое орудие или способ представляется: поразить рукою сильною, прославиться побѣдою громкою. Сии перемены называются падежами: 1) и_м_е_н_и_т_е_л_ь_н_ы_й, 2) р_о_д_и_т_е_л_ь_н_ы_й, 3) д_а_т_е_л_ь_н_ы_й, 4) в_и_н_и_т_е_л_ь_н_ы_й, 5) з_в_а_т_е_л_ь_н_ы_й, 6) т_в_о_р_и_т_е_л_ь_н_ы_й.⁴⁰

По самой натуре человеческого слова все сии падежи потребны, притом и довольны. Однако на то невзирая, некоторые языки имеют в них недостаток, и для того им один падеж вместо двух служит. Иные имеют в том избыток, и что у прочих один падеж изображает, то в два разделяют. Латинского языка имена склоняются действительно шестью падежами. Греки довольствуются пятью, употребляя дательный купно с творительным. Немцы, французы, италиянцы и другие европейские народы, которых языки от латинского и от древнего немецкого происходят, хотя шестой падеж (ablativus) в грамматических примерах и поставляют, однако от родительного первых или дательного других ничем он не разнится. Предлоги de, da, von и прочие не дают им силы творительного латинского, равно как предлоги avec, mit, in и прочие, ибо шестой падеж введен к ним с примеру латинского, в чем им греческому языку было должно последовать.

Российский язык избыточествует перед прочими для некоторых предлогов седьмым особливым падежом, который без них нигде не употребляется. Например: городе, городахъ, рукахъ, побѣдахъ просто сказать нельзя, но с предлогами: въ городѣ, при городахъ, на рукахъ, въ побѣдахъ. В Славенской грамматике назван он с_к_а_з_а_т_е_л_ь_н_ы_м,⁴¹ но свойственнее назван быть может п_р_е_д_л_о_ж_н_ы_м.⁴²

Все сии, от § 54 до сего, свойства имен суть общи всем языкам, затем что в самой натуре свое основание имеют. Прочие многие, понеже от случая и от собственной склонности каждого народа происходят, не всем общи. Например, у_в_е_л_и_ч_и_т_е_л_ь_н_ы_е имена, представляющие вещь огромную, отменою окончания коренного имени у россиян и у италиянцев весьма многие производятся: casa, casaccia, casone; дворъ, дворика, дворище. Напротив того, немцы и французы токовых имен не имеют.⁴³ Подобным образом у_м_а_л_и_т_е_л_ь_н_ы_х имен, как дворикъ, платьице, девушка не во всяком языке равное довольство. Российский и италиянский весьма оными богаты, немецкий скуден, французский еще скуднее.

Животных натура на два пола разделила — на м_у_ж_е_с_к_и_й и на ж_е_н_с_к_и_й. Оттуда и имена их во многих языках суть двух родов: господинъ, госпожа; мужъ, жена; орелъ, орлица. Сие от животных простерлось и к вещам бездушным из единого токмо употребления и часто безрассудно, как мужеского рода: сукъ, листъ, волосъ; женского: гора, вода, стѣна.⁴⁴

Пристойно кажется, чтобы бездушным вещам быть ни мужеского, ни женского, но некоего третиего рода, каков есть у нас⁴⁵ род с_р_е_д_н_и_й: море, небо, сердце, поле. Однако сие так беспорядочно, что и среднего рода имена животных знаменуют: дитя, жеребя.⁴⁶

Хотя разделение родов во многих языках употребительно, однако слову человеческому нет в том необходимой нужды. Сие явствует, первое, из того, что они беспорядочны, как выше показано; второе, многие языки только мужеский и женский род имеют, как италиянский и французский; третие, в некоторых языках весьма мало отмены или отнюд нет никакого родов разделения. Так, в аглинском языке роды едва различаются и то в некоторых местоимениях. У турков и персов имена все одного общего рода.

Отмены письмен и складов, которыми падежи имен различаются, не всегда в конце бывают, как у россиян и латин, но и в начале одном, как у евреев, у французов и у италиянцев, прилагаются предлоги и местоимения. Греки и немцы для различения падежей перемену имен в окончаниях и местоимения напереди употребляют.

Глаголы изображают деяния, в которых прежде всех представляется время, натурою натрое разделенное, то есть на н_а_с_т_о_я_щ_е_е, на п_р_о_ш_е_д_ш_е_е и на б_у_д_у_щ_е_е, ибо человек, сообщая свои мысли другому, изъявляет, что есть ныне, например: читаю; или что было прежде: читалъ; или что впредь будет: прочитаю. Всех сих времен знаменование должно быть во всяком языке довольно. Меньшее число недостаток, большее избыток причиняет.

Недостаток чувствителен в еврейском языке, который настоящего времени не имеет, и причастие служит ему вместо оного. Прочие два времени не разделяются на разные степени, как во многих европейских языках.

Избыток оных в некоторых языках весьма знатен, ибо греческие глаголы до девяти времен простираются: 1) настоящее, 2) прошедшее несовершенное, 3) будущее первое, 4) будущее второе, 5) неопределенное первое, 6) неопределенное второе, 7) прошедшее совершенное, 8) давнопрошедшее, 9) вскоре будущее. Латинский язык пятью временами доволен; российский — десять имеет, как ниже сего окажет

ru-lib.3dn.ru

Ломоносов М.В. Российская грамматика [PDF]

СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1755. — 212 с.«Российская грамматика» — одно из главных филологических сочинений Михаила Васильевича Ломоносова и одно из важнейших по значимости в истории русской филологии. Первая печатная (типографски изданная) русская научная грамматика на родном языке.
Ломоносов начал работать над «Российской грамматикой» в 1749 г. 20 сентября (по ст. стилю) 1755 г. Ломоносов преподнёс перебеленную рукопись РГ великому князю Павлу Петровичу. Из печати книга (тираж — 1200 экз.) вышла в январе 1757 г. На титульном листе 1-го изд. указан не год выхода «Российской грамматики» в свет, а 1755 г. Аналогично — 1755 годом — помечены и все последующие издания «Российской грамматики» XVIII в.: 2-е изд.(1765), 3-е (1771), 4-е (1777), 5-е (1784). В 1764 г. в Петербурге «Российская грамматика» вышла в переводе на немецкий язык.Оглавление
НАСТАВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ
о человѣческомъ словѣ вообще
О голосѣ
О выговорѣ и нераздѣлимыхъ частяхъ человѣческаго слова
О сложении нераздѣдимыхъ частей слова
О знаменательныхъ частяхъ слова
О сложеніи знаменательныхъ частейНАСТАВЛЕНІЕ ВТОРОЕ,
о чтеніи и правописаніи Российскомъ
О азбуке Россійской
О произношении букв Россійскихъ
О складахъ и реченіяхъ
О знакахъ
О правописаніи
НАСТАВЛЕНІЕ TРETIE,
о имени.
О родахъ именъ
О склоненіяхъ
Содержащва особливыя правила склоненій
О уравненіяхъ
О произвожденіи притяжательныхъ отечественныхъ и отеческихъ именъ и женскихъ отъ мужескихъ
О именахъ увеличительныхъ и умалительныхъ
О именахъ числительныхъ
НАСТАВЛЕНІЕ ЧЕТВЕРТОЕ,
о глаголѣ
О свойствахъ глагола вообще
О первомъ спряженіи простыхъ глаголовъ
О второмъ спряженіи простыхъ глаголовъ
О глаголахъ сложенныхъ обоего спряженія
О неправильныхъ и непольныхъ глаголахъ
НАСТАВЛEHIE ПЯТОЕ
о служебныхъ частяхъ слова
О мѣстоименіи
О причастіи
О нарѣчіи
О предлогѣ
О союзѣ
О междуметіи
НАСТАВЛЕНІЕ ШЕСТОЕ
о сочиненіи частей слова
О сочиненіи частей слова вообще
О сочиненіи именъ
О сочиненіи глаголовъ
О сочиненіи служебныхъ частей слова
О сочиненіи частей слова, поразнымъ обстоятельствамъ

www.twirpx.com

Российская грамматика» М.В. Ломоносова как нормативно-стилистическое руководство по русскому литературному языку середины 18 века.

Российская грамматика» М.В. Ломоносова как нормативно-стилистическое руководство по русскому литературному языку середины 18 века.

Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 348 | Нарушение авторских прав

Читайте в этой же книге: Грамматические руководства по рус. языку М. Ридлея и Т. Фенне | Грамматика фенне 1607 года | Яз. ситуация в Московской Руси в первые десятилетия 17 века | Своеобразие языка «Соборного уложения». Отражение в нем нормализаторских тенденций | Статейные списки русских послов16-17 столетий и их язык. «Вести-куранты» — прообраз первой общерусской газеты. | Яз. ситуац. в середине 17 века. Третье южнославянское влияние | Никоновская справа церковно-богослужебной литературы и преобразование церковнославянского языка как следствие её | Развитие лексического состава русского литературного языка во второй половине 17 века. Словари этого времени | Развитие словарного состава русского литературного языка в первой четверти 18 века. «Лексикон вокабулам новым по алфавиту», «Лексикон треязычный» Ф. Поликарпова | Языковая ситуация середины 18 века. Нормализация морфологической системы русского литературного языка в «Российской грамматике» М.В. Ломоносова |

mybiblioteka.su — 2015-2019 год. (0.01 сек.)

mybiblioteka.su