Реферат — Джонатан Свифт — Биографии

Д. Мирский

Свифт (точнее Суифт) Джонатан (Jonathan Swift, 1667—1745) — знаменитый английский писатель. Происходил из провинциальной дворянской семьи, разоренной во время революции. Учился в Дублинском университете, готовясь к духовному званию. Когда после «славной революции» 1688 Ирландия стала театром гражданской войны, С. отправился в Лондон искать счастья. Ему удалось устроиться у своего дальнего родственника сэра Вильяма Темпль, видного дипломата и писателя. В 1694 С. сделался священником и получил приход в Ирландии, обеспечивший ему постоянный доход. В 1704 вышла в свет «A tale of a tub» (Сказка о бочке), написанная еще в конце 1690-х гг., доставившая автору известность. Политически С., следуя своему покровителю Темплю, был связан с вигами, но в церковных вопросах он с самого начала стоял на клерикальных и антипуританских позициях «высокой церкви», и это в связи с личными обидами на вигов привело его к тори, к которым он окончательно перешел в 1710, незадолго до их победы на выборах и образования чисто торийского кабинета. Следующие четыре года С. жил в Лондоне, принимая самое активное участие в действиях правительства, являясь его главным закулисным советником и главной объединяющей силой между крайними и умеренными тори. В то же время он был их главной литературной силой. Его брошюра «The conduct of the Allies a. of the late Ministry in beginning a. carrying on the present war» (Поведение союзников и последнего министерства в настоящей войне, 1711, — война «за испанское наследство») сыграла огромную роль в повороте общественного мнения имущих классов в пользу правительства. В 1713 С. был назначен «деканом» Дублинского собора. Падение тори и смена династии в 1714 положили конец политической карьере С. Он уехал в Ирландию к месту своей службы, где и жил в оппозиции правительству до самой смерти. Большое место в жизни С. занимают его отношения к двум девушкам — к Эстер Джонсон (Esther Johnson — «Стелла») и к Эстер Ванхомриг (Hester Vanhomerigh — «Ванесса»). Их любовь к нему, его платоническая дружба с ними, его нежелание жениться ни на той, ни на другой и ранняя смерть обеих кладут своеобразную трагическую и болезненную тень на личную жизнь С. Его письма к Эстер Джонсон, известные под названием «Journal to Stella» (Дневник к Стелле, 1710—1716), — замечательный биографический документ, имеющий первостепенное значение для освещения личной и общественной жизни С. Вместе с глубокой обидой на правительство эти два романа способствовали превращению глубокой ненависти С. к современной ему действительности в безвыходное и абсолютное отчаяние. 1720-е гг. были временем расцвета творческих сил С. К этому времени относятся его замечательные памфлеты по ирландскому вопросу (1720—1728) и его гениальнейшее произведение «Gulliver’s travels» (Путешествие Гулливера, 1726). Но после смерти Стеллы его давнишняя нервная болезнь усилилась и сделала его жизнь адом. Под конец она перешла в помешательство. Умер С., завещав все свое состояние дому умалишенных.

С. входит в мировую литературу как один из величайших мастеров сатиры. Однако его острая критика современного ему общества, широко использованная просветителями, исходила из позиций, весьма отличных от просветительских. Свои удары С. направлял против самого существа буржуазного общества, тогда как против аристократии он выступал лишь в той мере, в какой она уже переродилась из феодальной в аристократию буржуазного общества. При этом вовсе не была исключена возможность известного союза между ним и просветителями, поскольку С. выступал с критикой социальных несправедливостей существующего общества, критикой, в ряде моментов объективно использованной просветителями, которые однако не учитывали, кто именно у С. является конкретным носителем зла. Больше общего у С. с демократическим крылом просветительства (Руссо), в котором ненависть к феодализму соединяется с ненавистью к реальному крупному буржуа, но С. совершенно лишен оптимизма просветителей, их веры в человека и их доверия к правде чувства. Глубокий пессимизм, переходящий в ненависть и отвращение к человечеству, проникает все написанное С., проводя резкую грань между С. и всей просветительской литературой XVIII в.

Свифт был прежде всего политический памфлетист, и для понимания его творчества необходимо знакомство с эволюцией его политической роли. Как политик Свифт был защитником интересов своего сословия, духовенства, представлявшего ту часть землевладельческого класса, которая оставалась наиболее феодальной по своему экономическому бытию, буржуазное перерождение которой было наименее завершено. Это определяло его место в партии тори и его вражду к господствующим силам нового общества — новой аристократии и «денежным людям», «банкократии». Позиция С. очень ясно отражена в памфлете «Поведение союзников», где С. восстает против войны прежде всего как источника национального долга и процветания нового класса держателей государственных бумаг. С падением тори, оказавшись в оппозиции и принужденный жить в Ирландии, С. в своей борьбе с новым правительством переходил на позиции, все менее связанные со специфическими интересами духовенства. Он выступил защитником автономии Ирландии. Защита эта первоначально велась с точки зрения господствующего в Ирландии английского меньшинства против централизаторской политики правительства, но глубина ненависти к господствующим группам приводит С. на все более радикальные позиции. В «Письмах суконщика», предпринятых с целью разбить финансовую операцию одного английского финансиста, получившего правилегию на снабжение Ирландии медной монетой, он обращается ко всему ирландскому народу с призывом не допустить этого нового акта тирании и поднимает подлинное массовое движение, явившееся первым зерном ирландского национального буржуазного возрождения второй половины XVIII в. В позднейших памфлетах — «A modest proposal for preventing the children of poor people from being a burden» (Скромное предложение, 1728) и «A short view of the state of Ireland» (Общий взгляд на положение Ирландии, 1727) — он с исключительной силой ненависти рисует картины той предельной нищеты и разорения, до которого довела ирландское крестьянство английская эксплоатация. По силе ненависти эти последние памфлеты не имеют равных и были бы величайшими произведениями революционной литературы, если бы не полное отсутствие какого бы то ни было положительного идеала и не глубокое презрение С. к тем самым ирландским крестьянам, эксплоататоров которых он так ненавидит.

Своеобразно и отношение С. к церкви и религии. Защитник сословных интересов духовенства, крупный церковник, образцово, с точки зрения своего времени и сословия, исполнявший свои обязанности, С. как писатель сделал больше, чем кто-нибудь, чтобы подготовить разрушительную критику христианства у французских просветителей. В своих антирелигиозных произведениях — «Сказка о бочке», «The mechanical operation of the spirit» (О механическом действии духа) С. выступает прежде всего как обличитель наиболее буржуазных форм религии — пуритан, анабаптистов, квакеров, — но он это делает так, что удары его падают против самого существа всякой религии. В «Сказке о бочке» он обличает католиков и пуритан и защищает англиканскую церковь, но все, что он может сказать в пользу последней, — это лишь то, что она относительно свободна от крайних форм религиозного идиотизма. Более всего делает «Сказку о бочке» объективно антирелигиозной то страшное снижение религиозных образов, где бог изображается в виде отца, умирающего, не сумев нажить себе состояния, а христианские догматы — в виде портняжных изделий. С другой стороны, к науке он относился как к глупой моде и пустой забаве, считая Ньютона и его закон тяготения такой же бесплодной чепухой, как средневековую схоластику. Позиция С. была позицией скептика и пессимиста. Церковь, пользующаяся влиянием и престижем, очищенная от бессмысленной магии католичества и от шарлатанского «энтузиазма» пуритан, казалась ему силой хоть в некоторой степени способной умерить животную гнусность человеческой природы.

Как писатель Свифт тесно связан с современным ему английским классицизмом.

Проза Свифт — типичная классическая проза, избегающая всяких украшений, всяких необычных слов, всякого намека на «поэтичность». По чистоте, прозрачности и силе С. не имеет равного среди английских прозаиков. Особенно излюбленный С. прием — ирония. В ранних произведениях эта ирония иногда слишком книжна и слишком связана с высмеиванием разных видов педантизма, но в позднейших памфлетах она достигает гениальной силы. Особенно замечательно в этом отношении «Скромное предложение» (1728), где в спокойном деловом тоне обсуждается проект освободить ирландцев от нищеты путем употребления их детей в пищу и способ приготовления из них изысканных блюд для английской аристократии.

Как поэт С. — прямой преемник Самьюэля Бётлера, у которого он перенял комическую неожиданную рифму. Поэзия С. самая «непоэтическая». Наиболее характерные его стихи посвящены изображению уродливого и вульгарного, иногда характеризуются резко натуралистическими приемами (напр. «Описание дождя в городе»).

Наиболее знаменитое произведение С. «Путешествие Гулливера» (полное название: Travels into several remote nations of the world by Lamuel Gulliver…), вышедшее в 1726, одна из самых знаменитых книг мировой литературы. В «Гулливере» С. особенно полно раскрыл свое отношение к современности. По глубине и силе первые три части значительно отличаются от четвертой. В первой части («Лилипуты») Свифт дает сатирическую картину жизни придворных и помещиков как ничтожных, пошлых и глупых карликов, думающих, что они пуп земли. Во второй части («Бробдингнег») самая природа европейского человека снижается противопоставлением ее расе великодушных и простых великанов. В третьей части, наименее стройной и выдержанной, Свифт осмеивает преимущественно ученых с своей нигилистической точки зрения, отрицавшей и схоластику педантов и подлинную науку своего времени. Четвертая часть — фокус всего творчества С. В образе благородных лошадей он дал единственный раз свой утопически-реакционный положительный идеал патриархально-феодального общества мудрых и благородных господ и верных слуг, мудрого и высоко морального, свободного от ненужной учености, пустой роскоши и суетной техники буржуазного общества. В изображении человекоподобных скотов Яху С. дает свое самое глубокое художественное обобщение. Буржуазная критика могла видеть в Яху только предельно циническую сатиру на человеческую природу вообще. Она не могла видеть, что «человеческую природу» С. наделил весьма конкретными чертами определенного класса и что его ненависть к этой «природе» была направлена против нового буржуазного человечества с его культом «чистогана».

Однако в изображении Яху несомненно есть также черты того болезненного и упадочного «мазохизма отчаяния», которое становится господствующей чертой последнего периода С. Ненависть и отвращение к человеческому телу и его отправлениям, соединенное с болезненным влечением к ним, носит у С. определенно декадентский характер, аналогичный творчеству такого писателя современной буржуазии, как Джойс Ненависть к жизни как таковой с особенной силой выразилась уже в «Гулливере» (третья часть) в образе ужасной судьбы бессмертных (пухульдбругов), ненависть к человеческому телу — в изображении Яху. Та же тема более натуралистически развивается в ряде стихотворений 30-х гг. («Уборная молодой дамы» и др.).

«Путешествием Гулливера» определяется место С. в общей истории художественной литературы Европы, в частности в истории реализма. По своим художественным приемам С. продолжает линию той, созданной Ренессансом реалистической фантастики, которая, пренебрегая конкретно-бытовой действительностью, умела в фантастических образах дать обобщения огромного реалистического охвата и глубины, без внешней правдоподобности, но с величайшей внутренней правдой воплотить глубочайшую историческую сущность современных явлений. Этот стиль реалистической фантастики, идущий от «Гаргантюа» до второй части «Фауста», в руках С. лишен красочного богатства Рабле и Гёте, приобретая ясность и графическую сухость, типичную для классицизма XVII—XVIII вв. Фантастика соединяется с математической точностью описании, в ярдах и дюймах дающих измерения невозможных предметов. Эта протокольная точность (заимствованная Свиртом из «Робинзона») контрастно подчеркивает нереальность его образов и тем создает «преломляющую среду» иронии. Классическую ясность и ироническое подчеркивание нереальности рассказа мы найдем и у ученика С. в области реалистической фантастики — Вольтера. Но по ширине и глубине своих реалистических обобщений С стоит выше всех просветителей. Пользуясь с несравненной силой орудием сатирического преувеличения, он дает образец критического реализма, который в известном смысле остается непревзойденным. Если великие критические реалисты от Дидро до Щедрина создали образы, неизмеримо более разнообразные, живые и конкретные, то вряд ли можно найти другой образец, который с таким максимумом обобщающей силы выразил всю гнусную сущность выявлений буржуазной «природы» человека — собственника.

К последнему периоду С относятся и такие предельно жестокие сатиры, как «A complete collection of genteel and ingenious conversation» (Полное собрание великосветских и остроумных разговоров, 1738) и последняя недописанная вещь — «Directions to servants» (Указания для прислуги, напис. 1731, изд. 1745), где в форме советов слугам, как лучше всего защищать свои интересы от господ, он развертывает картину беспредельного цинизма, в то же время злорадствуя над обманываемыми господами.

Творчество С. заканчивается среди глубочайшего и безвыходного отчаяния. Сознавая всю гнусность нового буржуазного человечества, С. не видел никаких сил, какие могли бы вывести человечество из этой клоаки.

Список литературы

I. Prose works, ed. by T. Scott, with a biogr. introd. by W. E. H. Lecky, 12 vv., L., 1897—1908 (в m. XII Bibliography of Swift’s works by W. S. Jackson): Poems, ed. by W. E. Browning, 2 vv., L., 1910

Correspondence, ed. by F. E. Ball, 6 vv., L., 1910—1914

Vanessa and her correspondence with J. Swift, the letters ed. for the first time from the originals, with an introd. by A. M. Freeman, L., 1921

The Journal to Stella, 1710—1713, ed… by F. Ryland, L., 1923

A Tale of a tub, to which is added The Battle of the books a. The Mechanical operation of the spirit, ed. by A. C. Gutkelch a. D. N. Smith, L., 1920

Gulliver’s travels. Text of the 1-st ed., ed. by H. Williams, L., 1927

Путешествия Гулливера по многим отдаленным и неизвестным странам света. С биогр. автора и примеч. Дж. Фр. Уоллера, полный перев. с англ. П. Кончаловского и В. Яковенко, 2 чч., М., 1889—1890

изд. 2, М., 1901

То же, перев. с англ. М. Никольского, изд. т-ва Вольф, СПБ, 1911

Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера…, перев. под ред. А. Франковского, вступ. ст. Э. Радлова. С предисл. П. С. Когана, с илл. Ж. Гранвиля, изд. «Академия», Л., 1928

То же, обработ. А. Дерман, изд. «Молодая гвардия», М. — Л., 1929

То же, перев. под ред. С. Р. Бабуха и А. А. Франковского. Статья и комментарии С. Р. Бабуха, Гослитиздат, Л., 1935

Европейские писатели и мыслители. № 1. Дж. Свифт, изд. В. В. Чуйко, СПБ, 1881 (переводы нескольких памфлетов)

Сказка о бочке, написанная для вящего преуспеяния рода человеческого, перев. В. Чуйко, СПБ, б. г.

То же, перев. под ред. А. Дейча, вступ. ст. А. В. Луначарского, М., 1930

Сказка бочки, перев., вступ. ст. и примеч. А. А. Франковского, предисл. В. Десницкого, изд. «Academia», М. — Л., 1931 (перев. с 5-го англ. изд. 1710, лучший перевод).

II. Caro J., Lessing und Swift, Jena, 1869

Forster J., The Life of J. Swift, L., 1875

Craik H., The Life of J. Swift, L., 1882

2-nd ed., 2 vv., 1894

Stephen L., Swift (English men of letters), L., 1882

Collins J. C., Swift. Biographical a. critical study, L., 1893

Firth C. H., The political significance of «Gulliver’s travels», L., 1920

Burlingame A. E., The Battle of the books in its historical setting, N. Y., 1920

Eddy W. A., «Gulliver’s travels», a critical study, L., 1923

Goulding S., Swift en France, P., 1924

Pons E., Swift. Les années de jeunesse et le «Conte du tonneau». Strasbourg, 1924

Leslie S., The Skull of Swift. A biography, L., 1928

Harrison G. B., Swift, в кн.: The Social a. political ideas of some English thinkers of the Augustan age 1650—1750, ed. by F. J. C. Hearnshaw, L., 1928

Ball E. F., Swift’s verse: an essay, L., 1929

Van Doren C., Swift, L., 1931

Glaser H., J. Swifts Kritik an der englischen Irlandpolitik, Breslau Diss., 1932

Dege C., Utopie u. Satire in Swifts Gulliver’s travels, Diss., Jena, 1934

Веселовский А., Дж. Свифт, его характер и его сатира, «Вестник Европы», 1877, № 1

Его же, Этюды и характеристики, М., 1894

изд. 3, М., 1907

Тэн И., Критические опыты, СПБ, 1869

Яковенко В., Дж. Свифт. Его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1891

указанные выше вступ. статьи А. В. Луначарского, Э. Радлова

Де-Сен Виктор П., Боги и люди, М., 1914

Лазурский В., Сатирико-нравоучительные журналы Стиля и Аддисона, т. I, Одесса, 1909

Дейч А. и Зозуля Е., Свифт, М., 1933 (в серии «Жизнь замечательных людей»).

III. Кроме библиографии W. S. Jackson’а, указанной в разделе I, Hubbard L. L., Contributions towards a bibliography of Gulliver’s Travels, Chicago, 1922.

www.ronl.ru

Доклад — Джонатан Свифт — Биографии

Д. Мирский

Свифт (точнее Суифт) Джонатан (Jonathan Swift, 1667—1745) — знаменитый английский писатель. Происходил из провинциальной дворянской семьи, разоренной во время революции. Учился в Дублинском университете, готовясь к духовному званию. Когда после «славной революции» 1688 Ирландия стала театром гражданской войны, С. отправился в Лондон искать счастья. Ему удалось устроиться у своего дальнего родственника сэра Вильяма Темпль, видного дипломата и писателя. В 1694 С. сделался священником и получил приход в Ирландии, обеспечивший ему постоянный доход. В 1704 вышла в свет «A tale of a tub» (Сказка о бочке), написанная еще в конце 1690-х гг., доставившая автору известность. Политически С., следуя своему покровителю Темплю, был связан с вигами, но в церковных вопросах он с самого начала стоял на клерикальных и антипуританских позициях «высокой церкви», и это в связи с личными обидами на вигов привело его к тори, к которым он окончательно перешел в 1710, незадолго до их победы на выборах и образования чисто торийского кабинета. Следующие четыре года С. жил в Лондоне, принимая самое активное участие в действиях правительства, являясь его главным закулисным советником и главной объединяющей силой между крайними и умеренными тори. В то же время он был их главной литературной силой. Его брошюра «The conduct of the Allies a. of the late Ministry in beginning a. carrying on the present war» (Поведение союзников и последнего министерства в настоящей войне, 1711, — война «за испанское наследство») сыграла огромную роль в повороте общественного мнения имущих классов в пользу правительства. В 1713 С. был назначен «деканом» Дублинского собора. Падение тори и смена династии в 1714 положили конец политической карьере С. Он уехал в Ирландию к месту своей службы, где и жил в оппозиции правительству до самой смерти. Большое место в жизни С. занимают его отношения к двум девушкам — к Эстер Джонсон (Esther Johnson — «Стелла») и к Эстер Ванхомриг (Hester Vanhomerigh — «Ванесса»). Их любовь к нему, его платоническая дружба с ними, его нежелание жениться ни на той, ни на другой и ранняя смерть обеих кладут своеобразную трагическую и болезненную тень на личную жизнь С. Его письма к Эстер Джонсон, известные под названием «Journal to Stella» (Дневник к Стелле, 1710—1716), — замечательный биографический документ, имеющий первостепенное значение для освещения личной и общественной жизни С. Вместе с глубокой обидой на правительство эти два романа способствовали превращению глубокой ненависти С. к современной ему действительности в безвыходное и абсолютное отчаяние. 1720-е гг. были временем расцвета творческих сил С. К этому времени относятся его замечательные памфлеты по ирландскому вопросу (1720—1728) и его гениальнейшее произведение «Gulliver’s travels» (Путешествие Гулливера, 1726). Но после смерти Стеллы его давнишняя нервная болезнь усилилась и сделала его жизнь адом. Под конец она перешла в помешательство. Умер С., завещав все свое состояние дому умалишенных.

С. входит в мировую литературу как один из величайших мастеров сатиры. Однако его острая критика современного ему общества, широко использованная просветителями, исходила из позиций, весьма отличных от просветительских. Свои удары С. направлял против самого существа буржуазного общества, тогда как против аристократии он выступал лишь в той мере, в какой она уже переродилась из феодальной в аристократию буржуазного общества. При этом вовсе не была исключена возможность известного союза между ним и просветителями, поскольку С. выступал с критикой социальных несправедливостей существующего общества, критикой, в ряде моментов объективно использованной просветителями, которые однако не учитывали, кто именно у С. является конкретным носителем зла. Больше общего у С. с демократическим крылом просветительства (Руссо), в котором ненависть к феодализму соединяется с ненавистью к реальному крупному буржуа, но С. совершенно лишен оптимизма просветителей, их веры в человека и их доверия к правде чувства. Глубокий пессимизм, переходящий в ненависть и отвращение к человечеству, проникает все написанное С., проводя резкую грань между С. и всей просветительской литературой XVIII в.

Свифт был прежде всего политический памфлетист, и для понимания его творчества необходимо знакомство с эволюцией его политической роли. Как политик Свифт был защитником интересов своего сословия, духовенства, представлявшего ту часть землевладельческого класса, которая оставалась наиболее феодальной по своему экономическому бытию, буржуазное перерождение которой было наименее завершено. Это определяло его место в партии тори и его вражду к господствующим силам нового общества — новой аристократии и «денежным людям», «банкократии». Позиция С. очень ясно отражена в памфлете «Поведение союзников», где С. восстает против войны прежде всего как источника национального долга и процветания нового класса держателей государственных бумаг. С падением тори, оказавшись в оппозиции и принужденный жить в Ирландии, С. в своей борьбе с новым правительством переходил на позиции, все менее связанные со специфическими интересами духовенства. Он выступил защитником автономии Ирландии. Защита эта первоначально велась с точки зрения господствующего в Ирландии английского меньшинства против централизаторской политики правительства, но глубина ненависти к господствующим группам приводит С. на все более радикальные позиции. В «Письмах суконщика», предпринятых с целью разбить финансовую операцию одного английского финансиста, получившего правилегию на снабжение Ирландии медной монетой, он обращается ко всему ирландскому народу с призывом не допустить этого нового акта тирании и поднимает подлинное массовое движение, явившееся первым зерном ирландского национального буржуазного возрождения второй половины XVIII в. В позднейших памфлетах — «A modest proposal for preventing the children of poor people from being a burden» (Скромное предложение, 1728) и «A short view of the state of Ireland» (Общий взгляд на положение Ирландии, 1727) — он с исключительной силой ненависти рисует картины той предельной нищеты и разорения, до которого довела ирландское крестьянство английская эксплоатация. По силе ненависти эти последние памфлеты не имеют равных и были бы величайшими произведениями революционной литературы, если бы не полное отсутствие какого бы то ни было положительного идеала и не глубокое презрение С. к тем самым ирландским крестьянам, эксплоататоров которых он так ненавидит.

Своеобразно и отношение С. к церкви и религии. Защитник сословных интересов духовенства, крупный церковник, образцово, с точки зрения своего времени и сословия, исполнявший свои обязанности, С. как писатель сделал больше, чем кто-нибудь, чтобы подготовить разрушительную критику христианства у французских просветителей. В своих антирелигиозных произведениях — «Сказка о бочке», «The mechanical operation of the spirit» (О механическом действии духа) С. выступает прежде всего как обличитель наиболее буржуазных форм религии — пуритан, анабаптистов, квакеров, — но он это делает так, что удары его падают против самого существа всякой религии. В «Сказке о бочке» он обличает католиков и пуритан и защищает англиканскую церковь, но все, что он может сказать в пользу последней, — это лишь то, что она относительно свободна от крайних форм религиозного идиотизма. Более всего делает «Сказку о бочке» объективно антирелигиозной то страшное снижение религиозных образов, где бог изображается в виде отца, умирающего, не сумев нажить себе состояния, а христианские догматы — в виде портняжных изделий. С другой стороны, к науке он относился как к глупой моде и пустой забаве, считая Ньютона и его закон тяготения такой же бесплодной чепухой, как средневековую схоластику. Позиция С. была позицией скептика и пессимиста. Церковь, пользующаяся влиянием и престижем, очищенная от бессмысленной магии католичества и от шарлатанского «энтузиазма» пуритан, казалась ему силой хоть в некоторой степени способной умерить животную гнусность человеческой природы.

Как писатель Свифт тесно связан с современным ему английским классицизмом.

Проза Свифт — типичная классическая проза, избегающая всяких украшений, всяких необычных слов, всякого намека на «поэтичность». По чистоте, прозрачности и силе С. не имеет равного среди английских прозаиков. Особенно излюбленный С. прием — ирония. В ранних произведениях эта ирония иногда слишком книжна и слишком связана с высмеиванием разных видов педантизма, но в позднейших памфлетах она достигает гениальной силы. Особенно замечательно в этом отношении «Скромное предложение» (1728), где в спокойном деловом тоне обсуждается проект освободить ирландцев от нищеты путем употребления их детей в пищу и способ приготовления из них изысканных блюд для английской аристократии.

Как поэт С. — прямой преемник Самьюэля Бётлера, у которого он перенял комическую неожиданную рифму. Поэзия С. самая «непоэтическая». Наиболее характерные его стихи посвящены изображению уродливого и вульгарного, иногда характеризуются резко натуралистическими приемами (напр. «Описание дождя в городе»).

Наиболее знаменитое произведение С. «Путешествие Гулливера» (полное название: Travels into several remote nations of the world by Lamuel Gulliver…), вышедшее в 1726, одна из самых знаменитых книг мировой литературы. В «Гулливере» С. особенно полно раскрыл свое отношение к современности. По глубине и силе первые три части значительно отличаются от четвертой. В первой части («Лилипуты») Свифт дает сатирическую картину жизни придворных и помещиков как ничтожных, пошлых и глупых карликов, думающих, что они пуп земли. Во второй части («Бробдингнег») самая природа европейского человека снижается противопоставлением ее расе великодушных и простых великанов. В третьей части, наименее стройной и выдержанной, Свифт осмеивает преимущественно ученых с своей нигилистической точки зрения, отрицавшей и схоластику педантов и подлинную науку своего времени. Четвертая часть — фокус всего творчества С. В образе благородных лошадей он дал единственный раз свой утопически-реакционный положительный идеал патриархально-феодального общества мудрых и благородных господ и верных слуг, мудрого и высоко морального, свободного от ненужной учености, пустой роскоши и суетной техники буржуазного общества. В изображении человекоподобных скотов Яху С. дает свое самое глубокое художественное обобщение. Буржуазная критика могла видеть в Яху только предельно циническую сатиру на человеческую природу вообще. Она не могла видеть, что «человеческую природу» С. наделил весьма конкретными чертами определенного класса и что его ненависть к этой «природе» была направлена против нового буржуазного человечества с его культом «чистогана».

Однако в изображении Яху несомненно есть также черты того болезненного и упадочного «мазохизма отчаяния», которое становится господствующей чертой последнего периода С. Ненависть и отвращение к человеческому телу и его отправлениям, соединенное с болезненным влечением к ним, носит у С. определенно декадентский характер, аналогичный творчеству такого писателя современной буржуазии, как Джойс Ненависть к жизни как таковой с особенной силой выразилась уже в «Гулливере» (третья часть) в образе ужасной судьбы бессмертных (пухульдбругов), ненависть к человеческому телу — в изображении Яху. Та же тема более натуралистически развивается в ряде стихотворений 30-х гг. («Уборная молодой дамы» и др.).

«Путешествием Гулливера» определяется место С. в общей истории художественной литературы Европы, в частности в истории реализма. По своим художественным приемам С. продолжает линию той, созданной Ренессансом реалистической фантастики, которая, пренебрегая конкретно-бытовой действительностью, умела в фантастических образах дать обобщения огромного реалистического охвата и глубины, без внешней правдоподобности, но с величайшей внутренней правдой воплотить глубочайшую историческую сущность современных явлений. Этот стиль реалистической фантастики, идущий от «Гаргантюа» до второй части «Фауста», в руках С. лишен красочного богатства Рабле и Гёте, приобретая ясность и графическую сухость, типичную для классицизма XVII—XVIII вв. Фантастика соединяется с математической точностью описании, в ярдах и дюймах дающих измерения невозможных предметов. Эта протокольная точность (заимствованная Свиртом из «Робинзона») контрастно подчеркивает нереальность его образов и тем создает «преломляющую среду» иронии. Классическую ясность и ироническое подчеркивание нереальности рассказа мы найдем и у ученика С. в области реалистической фантастики — Вольтера. Но по ширине и глубине своих реалистических обобщений С стоит выше всех просветителей. Пользуясь с несравненной силой орудием сатирического преувеличения, он дает образец критического реализма, который в известном смысле остается непревзойденным. Если великие критические реалисты от Дидро до Щедрина создали образы, неизмеримо более разнообразные, живые и конкретные, то вряд ли можно найти другой образец, который с таким максимумом обобщающей силы выразил всю гнусную сущность выявлений буржуазной «природы» человека — собственника.

К последнему периоду С относятся и такие предельно жестокие сатиры, как «A complete collection of genteel and ingenious conversation» (Полное собрание великосветских и остроумных разговоров, 1738) и последняя недописанная вещь — «Directions to servants» (Указания для прислуги, напис. 1731, изд. 1745), где в форме советов слугам, как лучше всего защищать свои интересы от господ, он развертывает картину беспредельного цинизма, в то же время злорадствуя над обманываемыми господами.

Творчество С. заканчивается среди глубочайшего и безвыходного отчаяния. Сознавая всю гнусность нового буржуазного человечества, С. не видел никаких сил, какие могли бы вывести человечество из этой клоаки.

Список литературы

I. Prose works, ed. by T. Scott, with a biogr. introd. by W. E. H. Lecky, 12 vv., L., 1897—1908 (в m. XII Bibliography of Swift’s works by W. S. Jackson): Poems, ed. by W. E. Browning, 2 vv., L., 1910

Correspondence, ed. by F. E. Ball, 6 vv., L., 1910—1914

Vanessa and her correspondence with J. Swift, the letters ed. for the first time from the originals, with an introd. by A. M. Freeman, L., 1921

The Journal to Stella, 1710—1713, ed… by F. Ryland, L., 1923

A Tale of a tub, to which is added The Battle of the books a. The Mechanical operation of the spirit, ed. by A. C. Gutkelch a. D. N. Smith, L., 1920

Gulliver’s travels. Text of the 1-st ed., ed. by H. Williams, L., 1927

Путешествия Гулливера по многим отдаленным и неизвестным странам света. С биогр. автора и примеч. Дж. Фр. Уоллера, полный перев. с англ. П. Кончаловского и В. Яковенко, 2 чч., М., 1889—1890

изд. 2, М., 1901

То же, перев. с англ. М. Никольского, изд. т-ва Вольф, СПБ, 1911

Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера…, перев. под ред. А. Франковского, вступ. ст. Э. Радлова. С предисл. П. С. Когана, с илл. Ж. Гранвиля, изд. «Академия», Л., 1928

То же, обработ. А. Дерман, изд. «Молодая гвардия», М. — Л., 1929

То же, перев. под ред. С. Р. Бабуха и А. А. Франковского. Статья и комментарии С. Р. Бабуха, Гослитиздат, Л., 1935

Европейские писатели и мыслители. № 1. Дж. Свифт, изд. В. В. Чуйко, СПБ, 1881 (переводы нескольких памфлетов)

Сказка о бочке, написанная для вящего преуспеяния рода человеческого, перев. В. Чуйко, СПБ, б. г.

То же, перев. под ред. А. Дейча, вступ. ст. А. В. Луначарского, М., 1930

Сказка бочки, перев., вступ. ст. и примеч. А. А. Франковского, предисл. В. Десницкого, изд. «Academia», М. — Л., 1931 (перев. с 5-го англ. изд. 1710, лучший перевод).

II. Caro J., Lessing und Swift, Jena, 1869

Forster J., The Life of J. Swift, L., 1875

Craik H., The Life of J. Swift, L., 1882

2-nd ed., 2 vv., 1894

Stephen L., Swift (English men of letters), L., 1882

Collins J. C., Swift. Biographical a. critical study, L., 1893

Firth C. H., The political significance of «Gulliver’s travels», L., 1920

Burlingame A. E., The Battle of the books in its historical setting, N. Y., 1920

Eddy W. A., «Gulliver’s travels», a critical study, L., 1923

Goulding S., Swift en France, P., 1924

Pons E., Swift. Les années de jeunesse et le «Conte du tonneau». Strasbourg, 1924

Leslie S., The Skull of Swift. A biography, L., 1928

Harrison G. B., Swift, в кн.: The Social a. political ideas of some English thinkers of the Augustan age 1650—1750, ed. by F. J. C. Hearnshaw, L., 1928

Ball E. F., Swift’s verse: an essay, L., 1929

Van Doren C., Swift, L., 1931

Glaser H., J. Swifts Kritik an der englischen Irlandpolitik, Breslau Diss., 1932

Dege C., Utopie u. Satire in Swifts Gulliver’s travels, Diss., Jena, 1934

Веселовский А., Дж. Свифт, его характер и его сатира, «Вестник Европы», 1877, № 1

Его же, Этюды и характеристики, М., 1894

изд. 3, М., 1907

Тэн И., Критические опыты, СПБ, 1869

Яковенко В., Дж. Свифт. Его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1891

указанные выше вступ. статьи А. В. Луначарского, Э. Радлова

Де-Сен Виктор П., Боги и люди, М., 1914

Лазурский В., Сатирико-нравоучительные журналы Стиля и Аддисона, т. I, Одесса, 1909

Дейч А. и Зозуля Е., Свифт, М., 1933 (в серии «Жизнь замечательных людей»).

III. Кроме библиографии W. S. Jackson’а, указанной в разделе I, Hubbard L. L., Contributions towards a bibliography of Gulliver’s Travels, Chicago, 1922.

www.ronl.ru

Джонатан Свифт — реферат. Рефераты / Зарубежная литература

Реферат по мировой литературы
ДЖОНАТАН СВИФТ (1667-1745)
    
Джонатан Свифт родился в ирландском городе Дублине. В 1682 году он поступил в колледж. В этом учебном заведении основным предметом было богословие, по Свифт с большим увлечением читал поэмы, романы и книги по истории. Поэтому он с трудом в 1686 году окончил колледж.
В 1689 году Свифт стал секретарем знатного родственника Вильяма Темпля. Темпль был знаком со многими английскими писателями и сочинял сам произведения разных жанров. Его имение Мур-парк часто посещали поэты и литераторы.
«Сказка о бочек»
Живя в Мур-парке, Свифт работал над «Рассказ про бочек» (издана в 1704 году) — произведением, направленным против основных религиозных систем, распространенных в Европе.
Во времена Свифта выражение «сказка о бочек» обозначало беспорядок. Так называли и несложные истории. «Сказка о бочек» Свифта в композиционном отношении мозаичная, разбита не на главы, а на разделы, в ней много предисловий и отступлений от основного сюжета.
Свифт свои взгляды, мнения и оценки высказывает в «Предисловии автора», в «Посвящении книготорговца», в обращении «Книготорговца до читателя», в «Присвятному послании его королевскому высочеству принцу потомству» и в рассуждениях о критика.
Выражение «сказка о бочек» имело и другое, вполне реальное значение. В английских моряков существовал своеобразный обычай. Если они встречали во время плавания кита, то, чтобы отвлечь его внимание от корабля, моряки бросали в океан пустые бочки.
Свифт религиозные системы своего времени считал пустыми бочками и решил высмеять их защитников. В основу сюжета он положил известную легенду про отца и трех сыновьях. Но она под его пером приобрела другой идейный смысл и превратилась в резкую сатиру на церковь. Отец умирал, завещал своим сыновьям Питеру, Мартину и Джеку три кафтаны и просил не перерабатывать их.
Семь лет брать строго выполняли этот завет, но потом, увлечены модой, украсили кафтаны аксельбантами и галунами. Завещание они толкуют вкривь и вкось и этим оправдывали свои поступки.
Мартин и Джек, вспомнив о завещании отца, решили привести кафтаны в первоначальный вид. Срывая украшения, Мартин не помешал своего кафтана, а Джек испортил его. Так, прибегая к аллегории, Свифт осміював католиков и кальвинистов.
«Сказка о бочек» — аллегорическое произведение. В образе Питера автор осмеял апостола Петра, представителя католицизма, в Мартини читатели узнавали Мартина Лютера — основателя протестантизма, в Джеку — Джона Віклефа — руководителя англиканской церкви. Отец же их — символ христианства. Свифт создал типичные образы представителей этих религиозных систем.
Старший брат Питер за бесценок приобрел материк и, продавая его по кускам, разбогател. Он стал чрезмерно честолюбивым и гордой. Питер носил три шляпы, надетые одна поверх другой (так пародийно Свифт осміював папскую тиару). Он изобрел средство от глистов (намек на отпущение грехов), универсальный рассол-маринад (святая вода), создал шептальню (исповедальню) и умножая буйволов (папские буллы). Братья должны были целовать ему ноги, как делают католики при встрече с папой. Несмотря на это, Питер выгнал их из дома.
Свифт нарисовал и отвратительный образ Джек-кальвініста. Джек без угрызений совести делал подлые поступки, но перед этим «становился на колени, закатывал глаза и начинал молиться». Он ненавидел яркие краски, музыку; ему чужды были благородные человеческие стремления.
Мартин-протестанта автор описал более мягкими красками. Свифт считал протестантизм, по сравнению с другими религиозными течениями, менее бессмысленной системой.
В свое время идейное содержание свіфтовського памфлета раскрыл Вольтер. «Свифт,- писал он,- высмеял и своей «Сказке о бочек» католичество, лютеранство и кальвинизм. Он ссылается на то, что не коснулся христианства, он уверяет, что был исполнен уважения к отцу, хотя угостил его трех сыновей сотней розог; но недоверчивые люди нашли, что розги были настолько длинные, что задевали и отца».
Свифт в своем произведении выступил не только против религии. В «Сказке о бочек» писатель с ненавистью осудил и весь общественный строй Англии того времени. «Мы живем в подлое время»,- писал он. Свифт категорически утверждал, что «мошенничество и безверия господствуют, как эпидемия, как оспа». Его памфлет — это горькая и злая сатира на богатых, власть имущих, на защитников английского социально-политической системы.
Свифт иногда направлял свою сатиру и на конкретных лиц. Так, он осмеял в своем памфлете слугу двора, писателя Джона Драйдена, официального критика и археолога Томаса Раймера и филолога Ричарда Бентли.
Свифт решительно осуждает войны и сатирически пишет об одном государя-воина, что тридцать лет принимал и терял разные города. Ему были ненавистны и философы-схоласты, что подгоняли разнообразный, сложный мир «под свою длину, ширину и высоту». Свои идеи и мысли Свифт выражает различными художественными средствами. Он часто прибегает к пародии, гротеска и гиперболе.
Лексика Свифта очень богата и разнообразна. Он мастерски использует язык своего народа, религиозную, философскую и научную терминологию.
В 1697 году Свифт создал новое произведение (опубликовано в 1704 году) — «Битва книг. Полная и искренний рассказ о битве, которая разразилась в минувшую пятницу между древними и новыми книгами в Сент-Джеймековій библиотеке». Этот памфлет пронизан жизнеутверждающими идеями, насыщенный чувством подлинного восхищения творчеством человеческого гения.
Публицистика
В 1701 году Свифта назначили священником в ирландское городок Ларакор. В этот период он писал преимущественно публицистические произведения. Свифт считал, что в них он может ясно выразить свои взгляды.
Его работа «О раздоры в Афинах и Риме» (1701), несмотря на то, что в ней, казалось бы, автор описывал политическую борьбу далеких времен, была пронизана идеями современности. Свифт, собственно говоря, в ней защищал партию вигов.
В «Альманахе предсказания на 1708 год» писатель раскрыл прорицателей, мистику и веру в необъяснимые явления в природе и жизни человека. Этот памфлет — смелый вызов средневековому мракобесию.
В те годы в Англии популярностью пользовался вещун-астролог Партридж. Он занимался гаданием и выпускал альманах предсказании. Наивные люди верили ему.
Свифт был рационалистом, он хорошо знал, что все пророчества Партриджа лишены всяких разумных оснований и решил разоблачить его махинации в своем «Альманахе предсказания на 1708 год», издал под вымышленным именем Исаака Бікерстафа.
В нем Свифт предсказывал, что 29 марта 1708 года умрет сам Партридж, а в апреле вспыхнет восстание угнетенного народа, в июле же будут разгромлены религиозные фанатики и, наконец, в сентябре «опухоли на ногах папы римского, причинив ему долгие страдания в предыдущем месяце, раскроются, образуются язвы и омертвение тканей, он умрет 11 числа».
Партридж выступил с публичным заявлением о том, что он не собирается умирать и будет жить долгие годы.
Свифт ответил ему остроумным памфлетом «Выполнение первого пророчества мистера Бікерстафа», в котором снова осмеял Партриджа, и, пародируя язык предсказателя, от его же имени приговорил подлое ремесло прорицателя. Сам Партридж в этом памфлете говорит о себе: «Я жалкий, несчастный невежда, обученный только подлому ремеслу».
Эти памфлеты Свифта не только разоблачали конкретного обманщика, но они имели и более глубокий смысл. В них он наносил точно рассчитанные удары по мистике, наивной вере в чудеса и зло осміював байки о «пророков» и предсказателях, наделенных якобы лицом интуицией и божественным даром провидения.
В произведении «Поведение союзников и в прошлом министерства в действительной войне» (речь шла о войне за испанское наследство, что в те годы Англия вела с Францией). Свифт не только прямо выражает свое разочарование в политике партии вигов, но и смело осудил захватнические войны. Свифт утверждал, что такие войны является несчастьем для народа. Памфлет вызвал огромный интерес. Второе издание этого произведения было раскуплено за четверть часа.
В это же время Свифт с приходом к власти торіїв становится одним из руководящих политических деятелей и редактирует их печатный орган «Исследователь».
В 1714 году Свифт был назначен настоятелем собора св. Патрика в Дублине.
Англичане превратили Ирландию, собственно говоря, в свою колонию и беззастенчиво грабили жителей этой страны. Они тормозили ее промышленное развитие.
Свифт принимал непосредственное участие в борьбе ирландцев за свою волю и смело отстаивал суверенные права закабаленого народа. Он хорошо знал, в каких нечеловеческих условиях жили ирландские крестьяне и батраки. Свифт еще в детстве наблюдал картины потрясающей нищете. Он решил публично выступить в защиту своих земляков и своей родины.
Свифт в 1720 году смелый написал произведение «Предложение о всеобщее употребление ирландской мануфактуры». В нем он настаивал на индустриальном прогрессе Ирландии и решительно осуждал экспансию Англии. Здесь он своеобразно интерпретировал античный миф об Арахне и Палладе. Паллада превратила портниху Арахну в паука, что с тех пор ткала ковер из своих внутренностей. В изображении Свифта Арахна была Ирландией, а Паллада — Англией. Памфлет выдали анонимно. Английское правительство за раскрытие анонима обещало награду в 300 фунтов.
В 1724 году вышли в свет «Письма сукнороба». В этом памфлете Свифт от имени дублинского торговца выступил против афериста Вуда, получивший право чеканить неполноценную монету для Ирландии, и его заместителей. Он призывал к решительному бойкота фальшивой монеты Вуда, разоблачая выходки этого финансиста: «Вуд со стаей его ливарів и медников себе монету чеканят до тех пор, пока не останется в королевстве ни одного старого чайника; пусть выбивают ее из старой кожи, из глины, или уличной грязи, пусть дают своем грязи какую-нибудь название, гинеи или ліарда, нам нет дела до того, как распорядятся с этим он и его шайка сотрудников; но я надеюсь и даже уверен, что все до последнего человека, мы твердо решились не иметь никакого дела ни с ним, ни с его товаром».
В «Письмах сукнороба» ядовито разоблачаются не только мошеннические проделки Вуда, но и вся система эксплуатации народа продажными сквайрами и лордами. Свифт в своем произведении, собственно говоря, призывал ирландцев к восстанию против захватчиков-англичан.
Правительство тщетно пытался расправиться с опасным для него автором. Ирландские бедняки по своей инициативе создали отряд по охране любимого писателя. «Письма сукнороба» пользовались огромной популярностью. У многих ирландских поселках и городах создавались «Клубы сукноробів».
Особенно в резкой сатирической манере написаны первый и четвертый листы. Свифт называет Вуда мошенником, «незначительной животным». Мистер Вуд — «англичанин, у него есть влиятельные друзья, и он, очевидно, отлично знает, кому следует дать взятку, для того чтобы тот шепнул другим, которые смогут замолвить словечко перед королем…». Король не лучше своих приближенных. Ведь он раздает должности правителям и своим прислужникам — лорду Беркли, графу Пемброку, графу Берлінгшону.
Свифт с ненавистью отзывается и о английских помещиков, что, стягивал огромную аренду из фермеров, грузят целые тележки обесцененными монетой.
«Письма сукнороба» — гневный и смелый произведение. Оно наполнено сарказмом, иронией, и в то же время в каждой строке этого памфлета автор выражает горячее, искреннее сочувствие злополучном ирландском народа.
«Путешествия Гулливера»
В 1714 году Свифт начал писать всемирно-известный роман «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» и закончил его в 1726 году.
В «Путешествиях Гулливера» Свифт нарисовал пеструю панораму социальной жизни Англии первой четверти восемнадцатого века. Фантастические приключения героя, его путешествия по необычных странах в основе своей реальные и раскрывают «живая жизнь», неприглядную действительность Англии тох лет.
В первой части — «Путешествие в Ліліпутію» — описаны приключения Гулливера в Лилипутии. Жителям этого государства, несмотря на то, что они ничтожно малы, свойственны все пороки «нормальных людей».
Лилипутии — это свіфтовська Англия в миниатюре, страна деспотизма. Король Лилипутии всего на один ноготь выше своих подданных, но он считал себя властелином вселенной. Свифт показал недостатки деспотической системы правления и выразил по тому времени «кощунственную» мнение о том, что монархия не установлена богом, а созданная имущим классом, дворянством.
В Лилипутии поощряются доносы, провокации и аресты. Министры должны исполнять волю монарха, а потому что желание короля часто менялись, то они удовлетворяли его капризы с ловкостью акробатов. Таких министров-акробатов и изобразил Свифт при дворе правителя Лилипутии.
В Лилипутии представители политических партий придумывали программы и стремились убедить наивных простаков, что они защищают определенные принципы. На деле партийные деятели занимались болтовней. Во партиями лилипутов Свифт имел в виду вигов и торіїв.
Религиозные войны, в то время часто вспыхивают в европейских странах, приносили народам несчастья и страдания. Свифт осмеял эти бесконечные баталии в сценах, что описывает бои «тупоконечників» с «гостроконечниками». «Тупоконечники» разбивали яйцо с тупого конца, а «остроконечники» — с острого, но несмотря на такое смехотворное различия между ними, они люто ненавидели друг друга. И эта ненависть стала причиной пагубной войны.
Общая атмосфера произвола, подхалимства и жестокости, царящей в Лилипутии, отражает реальные картины жизни английского общества в начале XVIII века.
Во второй части романа — «Путешествие в Бробдінгнег», в страну великанов,- Свифт пытается изложить свою теорию сделанного общества, основанного на разумных принципах.
Страна Бронбдінгнег в изображении Свифта — страна «природных» человек, который правит образованный добрый король, противник войн и сторонник мира. Когда Гулливер рассказывает ему про свою родину и без возмущения и негодования сообщает о династические войны, коррупции, политические интриги, король Бробдінгнега заявляет, что история родины Гулливера — это «кучка заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, а жители Англии пораженные неизлечимыми болезнями: жадностью, лицемерием, вероломством, жестокостью, завистью, сластолюбством и злостью».
Гулливер был удивлен языке короля. Он не понял, почему его рассказ о обычные явления и события так возмутил этого удивительного обладателя. Гулливер, чтобы выслужиться перед королем Бробдінгнега, посоветовал ему укрепить свою власть с помощью пороха, ружей и пушек. Король отверг это предложение и заявил, что войны вызывает только «злобный гений, враг рода человеческого».
Третья часть романа- «Путешествие в Дануту, Бальніборби, Лаггнегг, Глаббдобдріб и Японию» — свидетельствует об эволюции политических взглядов Свифта и выражает его отношение к науке. К этому времени он уже разочаровался в просвещенной монархии и свои критические мысли по этому поводу высказал в главе, описывающей школу политических прожектерів, деятельность которых довела страну до полного обнищания и разорения.
Большинство лапутян, что живут на летающем острове, занимаются наукой. Один из них все свои силы и энергию отдал решению абсурдной проблемы. Он хотел извлечь из огурцов солнечные лучи. Другой ученый неустанно работал над проектом, осуществляя который можно было бы строить дом не с фундамента, а с крыши. Третий теоретик решал не менее абсурдную задачу — он стремился экскременты превратить в продукты питания,
Свифт ненавидел средневековый обскурантизм, догматиков, ученых-схоластов и прожектерів. Свое отношение к ним он четко выразил в «Путешествии в Лапуту».
Монархию и дворянство Свифт особенно резко уличил в главе, посвященной стране волшебников — Глаббдобдріб. Волшебники, по желанию Гулливера, показывают ему историю человечества. Перед ним проплывают картины, рисуют разные исторические эпохи, он видит заседание римского сената и английского парламента. Но если в римском сенате собирались герои и полубоги, то в английском парламенте места заняли воры, грабители и хулиганы.
Свифт с возмущением пишет о том, как знатным присваивались титулы. Они получали их только за то, что занимались сводничеством, содомією, кровосмешением и делали другие отвратительные преступления.
Свифт облачав не только монархов, феодалов, попов, но и резко отзывался о английскую буржуазию. С презрением и ненавистью говорил он о торгашеські и захватнические стремления представителей этого класса и обличал их безграничный цинизм. Писатель искренне и горячо любил народ. Он утверждал, что английские крестьяне отличаются «простотой нравов, пищей, одеждой, честностью в торговле, настоящей свободолюбием, храбростью и любовью к родине». В это время Свифт становится настоящим республиканцем. Поэтому он увлекался мужественной борьбой Брута за республиканские идеалы и, изображая его, подчеркивал, что в Брута благородное лицо, горячее сердце, наполненное ненавистью к тиранов.
В последней части романа — «Путешествие к гуігнгнмам» — Свифт еще раз обратился к изображению английского общества, раздираемом социальными противоречиями.
С горьким и гневным чувством Свифт, описывая отвратительных звероподобных людей іеху, обрушивается на недостатки своего общества.
Іеху, потомки одичавшей английской пары, заброшенной катастрофой в страну гуігнгнмов, лошадей, наделенных разумом и которые владеют языком,- полны пороков, присущих представителям английской аристократии и буржуазии. Они алчны, завистливы, жестоки, среди них процветают корысть, подхалимство, лицемерие и эгоизм. Іеху любят золото. Все они собственники. Писатель черными красками рисует их общественные отношения. Раздоры, драки — частые явления в их жизни. Картина, нарисованная Свифтом, была столь мрачная и безысходная, что многие обвинили его в человеконенавистничестве. Но это утверждение не соответствовало истине. Свифт действительно, особенно к концу жизни, смотрел на много явлений пессимистично, но он никогда не относился с ненавистью к человечеству, всегда верил в духовные и нравственные силы народа и до конца своей жизни боролся за раскрепощение людей от власти деспотизма.
Художественные особенности романа
Роман «Путешествия Гулливера» — вершина творчества Свифта, вроде метода реалистической фантастики, характерной для многих писателей эпохи Возрождения. Глубокий идейный смысл романа содержит богатую художественную форму, в фантастическом виде которого отражает современное Свифтом общественную жизнь Англии. Новаторство Свифта заключалось в том, что все фантастические элементы романа, все гиперболы и контрасты лишь подчеркивали реалистичную основу произведения. В самых невероятных картинах у Свифта всегда заложена внутренняя правда. Свифт использует их для выражения определенных идей.
Писатель умеет точно изображать целое и частное. Фантастика Свифта графически понятное и суховатая. Описание путешествия Гулливера часто напоминает протокольную запись и обычные заметки в любом судовом журнале.
Все сатирические образы, созданные Свифтом, обобщены. В них нет ничего случайного, часто, они выражают только самые существенные черты. Свифт почти не описывает никаких бытовых подробностей и его совсем не интересует личная жизнь героев романа. Их психология, эмоции, поступки раскрываются в социально-политическом аспекте.
Мировоззрение, моральные принципы Гулливера писатель обнаруживает в разной социальной среде. Для этого он переселяет его в различные общественные условия. В стране лилипутов Гулливер самоуверенный и чувствует свое превосходство над жалкими пігмеями. Проявляя здесь свою ловкость и энергию, он становится почетным человеком. Попадая в окружение великанов, он теряет свою самоуверенность, но быстро приспосабливается к новым условиям. Только прочитав весь роман, читатель узнает в целом сложный, порой противоречивый образ Гулливера.
Свифт часто прибегает к гипербол и гротеска, но он всегда соблюдает пропорций. Так, лилипуты в двенадцать раз меньше людей, и поэтому все, что их окружает, соответствует этому масштаба. Великаны, наоборот, в двенадцать раз больше людей, и Свифт, описывая страну, в которой они живут, строго соблюдает такой пропорции.
Свифт предельно сгущает пейзажные описания. Изображая природу Лилипутии, он сразу подчеркивает характерные детали ландшафта. Здесь все малых размеров, поэтому и шелковистая трава, но низкая. Наоборот, в стране великанов — высокие травы и чрезвычайно широкие дороги. А в стране гуігнгнмов пейзаж настойчиво напоминает о том, что здесь должны жить лошади.
Свифт — писатель лаконичен. Он любит сжатые характеристики, афористические фразы, точные метафоры и эпитеты. Он враг всякой болтливости, патетической увлеченности и пустой декламации.
«Путешествия Гулливера» по своим идейно-художественных качествах — один из самых значительных произведений реалистической литературы английского Образования, его высоко ценили Чернышевский, Тургенев и Горький. Вольтер же расценивал смех Свифта как мощное средство политической борьбы.
Поселение годы жизни
В 1729 году Свифт опубликовал «Скромное предложение о детях ирландских бедняков». Это печальный и гневный произведение. Свифт пишет: «Грустное зрелище поразит всякого, кто пожелает посетить этот великий город или проехать по деревням: на улицах, на дорогах, в двери лачуг — везде старчихи, каждая в сопровождении трех, четырех или шести детей, покрытых лохмотьями и осаждающих всякого встречного просьбой о милости».
Свифт не знал, как помочь этим несчастным созданиям, и по-этому саркастически советовал богатым и власть имущим учинить расправу над детьми бедняков. Убив малюток, спекулянты, торговцы и дельцы, продавая их трупы, могут получить огромную прибыль. Ведь из мяса детей можно готовить рагу; из их кожи делать перчатки, а из волос — матрасы. Так беспощадно и зло обличал Свифт жестокое отношение правящей клики, знати и богачей несчастных и обездоленных детей бедняков. Свое сочувствие к ирландского народа Свифт выразил и в другом своем произведении «О нынешнее печальное положение Ирландии» (1735).
Памфлеты Свифта, написанные в последние годы жизни, были страстными, правдивыми, резкими обличениями социальной несправедливости и пороков.
В «Искренней и правдивой рассказы» Свифт в пародийном плане разоблачает отвратительные нравы представителей разных профессий. Лектор Уинстон заявил толпе своих слушателей, что земной шар вскоре должна столкнуться с кометой и тогда все люди погибнут. Паника обуяла попов, банкиров, фрейлин, врачей, актеров и писателей.
Эта ужасная весть подействовала на всех положительно. Писатели отказались от своих плохих, никому не нужных книг, фрей-лепи — от заказов на пышные платья, врачи перестали торговать лекарствами, а актеры поверили в бога.
В сатирических произведениях последних лет Свифт не только создавал обобщенные образы, но и высмеивал представителей власти, мужественно обличал, не боясь гонений, самых высокопоставленных лиц. В «Краткой характеристике его светлости графа Томаса Уортона, вице-короля Ирландии» он нарисовал сатирический портрет этого вельможи. Томас Уортон в его изображении был грубым и избалованным человеком. Свифт так писал об этом государственного деятеля: «Он человек без чувства стыда или чести, как есть люди без чувств обоняния».
В «Серьезном и полезном проекте устройства приют для неизлечимых на общую пользу всех подданных его величества» он иронически рекомендовал создать приют для дураков, мошенников, писак, лжецов, развратников, скряг и сутяг. Много знакомых Свифта характеризовали его как раздраженную, желчного человека и называли «сумасшедшим попом». Литературоведы, что исследовали «Дневники для Стеллы» (писал он их для своей жены), развеяли эту легенду. Страницы своеобразной исповеди Свифта раскрывают его нежную, мечтательную душу, пламенное и отзывчивое сердце.
Свифт был человеком широких, прогрессивных взглядов, удивительного таланта, неиссякаемой энергии.
В последние годы жизни Джонатан Свифт, несмотря на тяжелую болезнь, продолжал свою творческую деятельность. Еще в 1731 году он написал поэму «На смерть доктора Свифта». Хотя она написана на трагическую тему, Свифт и в ней сохранил верность своем сатирическом таланта и иронически описал, как воспримут известие о его смерти писатели: Арбетнот будет грустить лишь один день, Гей — неделю, а Поп — месяц.
Свифт даже во время тяжелой болезни не терял бодрости духа. Известный английский поэт, автор знаменитого сборника «Ночные думы», Юнг вспоминал о своей прогулку со Свифтом. Это было осенью. На дороге они увидели вяз с пожелтелой кроной. Свифт, посмотрев на дерево, сказал Юнгу: «Так же вот и я начну умирать — с головы».
Свифт умер в 1745 году. На могильном памятнике высечена эпитафия, сочиненная им самим: «Жестокое возмущение не может больше мучить его сердце. Иди, путник, и, если можешь, следуй ревностного поборника мужественной свободы».

lib4school.ru

Реферат: Джонатан Свифт

Д. Мирский

Свифт (точнее Суифт) Джонатан (Jonathan Swift, 1667—1745) — знаменитый английский писатель. Происходил из провинциальной дворянской семьи, разоренной во время революции. Учился в Дублинском университете, готовясь к духовному званию. Когда после «славной революции» 1688 Ирландия стала театром гражданской войны, С. отправился в Лондон искать счастья. Ему удалось устроиться у своего дальнего родственника сэра Вильяма Темпль, видного дипломата и писателя. В 1694 С. сделался священником и получил приход в Ирландии, обеспечивший ему постоянный доход. В 1704 вышла в свет «A tale of a tub» (Сказка о бочке), написанная еще в конце 1690-х гг., доставившая автору известность. Политически С., следуя своему покровителю Темплю, был связан с вигами, но в церковных вопросах он с самого начала стоял на клерикальных и антипуританских позициях «высокой церкви», и это в связи с личными обидами на вигов привело его к тори, к которым он окончательно перешел в 1710, незадолго до их победы на выборах и образования чисто торийского кабинета. Следующие четыре года С. жил в Лондоне, принимая самое активное участие в действиях правительства, являясь его главным закулисным советником и главной объединяющей силой между крайними и умеренными тори. В то же время он был их главной литературной силой. Его брошюра «The conduct of the Allies a. of the late Ministry in beginning a. carrying on the present war» (Поведение союзников и последнего министерства в настоящей войне, 1711, — война «за испанское наследство») сыграла огромную роль в повороте общественного мнения имущих классов в пользу правительства. В 1713 С. был назначен «деканом» Дублинского собора. Падение тори и смена династии в 1714 положили конец политической карьере С. Он уехал в Ирландию к месту своей службы, где и жил в оппозиции правительству до самой смерти. Большое место в жизни С. занимают его отношения к двум девушкам — к Эстер Джонсон (Esther Johnson — «Стелла») и к Эстер Ванхомриг (Hester Vanhomerigh — «Ванесса»). Их любовь к нему, его платоническая дружба с ними, его нежелание жениться ни на той, ни на другой и ранняя смерть обеих кладут своеобразную трагическую и болезненную тень на личную жизнь С. Его письма к Эстер Джонсон, известные под названием «Journal to Stella» (Дневник к Стелле, 1710—1716), — замечательный биографический документ, имеющий первостепенное значение для освещения личной и общественной жизни С. Вместе с глубокой обидой на правительство  эти два романа способствовали превращению глубокой ненависти С. к современной ему действительности в безвыходное и абсолютное отчаяние. 1720-е гг. были временем расцвета творческих сил С. К этому времени относятся его замечательные памфлеты по ирландскому вопросу (1720—1728) и его гениальнейшее произведение «Gulliver’s travels» (Путешествие Гулливера, 1726). Но после смерти Стеллы его давнишняя нервная болезнь усилилась и сделала его жизнь адом. Под конец она перешла в помешательство. Умер С., завещав все свое состояние дому умалишенных.

С. входит в мировую литературу как один из величайших мастеров сатиры. Однако его острая критика современного ему общества, широко использованная просветителями, исходила из позиций, весьма отличных от просветительских. Свои удары С. направлял против самого существа буржуазного общества, тогда как против аристократии он выступал лишь в той мере, в какой она уже переродилась из феодальной в аристократию буржуазного общества. При этом вовсе не была исключена возможность известного союза между ним и просветителями, поскольку С. выступал с критикой социальных несправедливостей существующего общества, критикой, в ряде моментов объективно использованной  просветителями, которые однако не учитывали, кто именно у С. является конкретным носителем зла. Больше общего у С. с демократическим крылом просветительства (Руссо), в котором ненависть к феодализму соединяется с ненавистью к реальному крупному буржуа, но С. совершенно лишен оптимизма просветителей, их веры в человека и их доверия к правде чувства. Глубокий пессимизм, переходящий в ненависть и отвращение к человечеству, проникает все написанное С., проводя резкую грань между С. и всей просветительской литературой XVIII в.

Свифт был прежде всего политический памфлетист, и для понимания его творчества необходимо знакомство с эволюцией его политической роли. Как политик Свифт был защитником интересов своего сословия, духовенства, представлявшего ту часть землевладельческого класса, которая оставалась наиболее феодальной по своему экономическому бытию, буржуазное перерождение которой было наименее завершено. Это определяло его место в партии тори и его вражду к господствующим силам нового общества — новой аристократии и «денежным людям», «банкократии». Позиция С. очень ясно отражена в памфлете «Поведение союзников», где С. восстает против войны прежде всего как источника национального долга и процветания нового класса держателей государственных бумаг. С падением тори, оказавшись в оппозиции и принужденный жить в Ирландии, С. в своей борьбе с новым правительством переходил на позиции, все менее связанные со специфическими интересами духовенства. Он выступил защитником автономии Ирландии. Защита эта первоначально велась с точки зрения господствующего в Ирландии английского меньшинства против централизаторской политики правительства, но глубина ненависти к господствующим группам приводит С. на все более радикальные позиции. В «Письмах суконщика», предпринятых с целью разбить финансовую операцию одного английского финансиста, получившего правилегию на снабжение Ирландии медной монетой, он обращается ко всему ирландскому народу с призывом не допустить этого нового акта тирании и поднимает подлинное массовое движение, явившееся первым зерном ирландского национального буржуазного возрождения второй половины XVIII в. В позднейших памфлетах — «A modest proposal for preventing the children of poor people from being a burden» (Скромное предложение, 1728) и «A short view of the state of Ireland» (Общий взгляд на положение Ирландии, 1727) — он с исключительной силой ненависти рисует картины той предельной нищеты и разорения, до которого довела ирландское крестьянство английская эксплоатация. По силе ненависти эти последние памфлеты не имеют равных и были бы величайшими произведениями революционной литературы, если бы не полное отсутствие какого бы то ни было положительного идеала и не глубокое презрение С. к тем самым ирландским крестьянам, эксплоататоров которых он так ненавидит.

Своеобразно и отношение С. к церкви и религии. Защитник сословных интересов духовенства,  крупный церковник, образцово, с точки зрения своего времени и сословия, исполнявший свои обязанности, С. как писатель сделал больше, чем кто-нибудь, чтобы подготовить разрушительную критику христианства у французских просветителей. В своих антирелигиозных произведениях — «Сказка о бочке», «The mechanical operation of the spirit» (О механическом действии духа) С. выступает прежде всего как обличитель наиболее буржуазных форм религии — пуритан, анабаптистов, квакеров, — но он это делает так, что удары его падают против самого существа всякой религии. В «Сказке о бочке» он обличает католиков и пуритан и защищает англиканскую церковь, но все, что он может сказать в пользу последней, — это лишь то, что она относительно свободна от крайних форм религиозного идиотизма. Более всего делает «Сказку о бочке» объективно антирелигиозной то страшное снижение религиозных образов, где бог изображается в виде отца, умирающего, не сумев нажить себе состояния, а христианские догматы — в виде портняжных изделий. С другой стороны, к науке он относился как к глупой моде и пустой забаве, считая Ньютона и его закон тяготения такой же бесплодной чепухой, как средневековую схоластику. Позиция С. была позицией скептика и пессимиста. Церковь, пользующаяся влиянием и престижем, очищенная от бессмысленной магии католичества и от шарлатанского «энтузиазма» пуритан, казалась ему силой хоть в некоторой степени способной умерить животную гнусность человеческой природы.

Как писатель Свифт тесно связан с современным ему английским классицизмом.

Проза Свифт — типичная классическая проза, избегающая всяких украшений, всяких необычных слов, всякого намека на «поэтичность». По чистоте, прозрачности и силе С. не имеет равного среди английских прозаиков. Особенно излюбленный С. прием — ирония. В ранних произведениях эта ирония иногда слишком книжна и слишком связана с высмеиванием разных видов педантизма, но в позднейших памфлетах она достигает гениальной силы. Особенно замечательно в этом отношении «Скромное предложение» (1728), где в спокойном деловом тоне обсуждается проект освободить ирландцев от нищеты путем употребления их детей в пищу и способ приготовления из них изысканных блюд для английской аристократии.

Как поэт С. — прямой преемник Самьюэля Бётлера , у которого он перенял комическую неожиданную рифму. Поэзия С. самая «непоэтическая». Наиболее характерные его стихи посвящены изображению уродливого и вульгарного, иногда характеризуются резко натуралистическими приемами (напр. «Описание дождя в городе»).

Наиболее знаменитое произведение С. «Путешествие Гулливера» (полное название: Travels into several remote nations of the world by Lamuel Gulliver…), вышедшее в 1726, одна из самых знаменитых книг мировой литературы. В «Гулливере» С. особенно полно раскрыл свое отношение к современности. По глубине  и силе первые три части значительно отличаются от четвертой. В первой части («Лилипуты») Свифт дает сатирическую картину жизни придворных и помещиков как ничтожных, пошлых и глупых карликов, думающих, что они пуп земли. Во второй части («Бробдингнег») самая природа европейского человека снижается противопоставлением ее расе великодушных и простых великанов. В третьей части, наименее стройной и выдержанной, Свифт осмеивает преимущественно ученых с своей нигилистической точки зрения, отрицавшей и схоластику педантов и подлинную науку своего времени. Четвертая часть — фокус всего творчества С. В образе благородных лошадей он дал единственный раз свой утопически-реакционный положительный идеал патриархально-феодального общества мудрых и благородных господ и верных слуг, мудрого и высоко морального, свободного от ненужной учености, пустой роскоши и суетной техники буржуазного общества. В изображении человекоподобных скотов Яху С. дает свое самое глубокое художественное обобщение. Буржуазная критика могла видеть в Яху только предельно циническую сатиру на человеческую природу вообще. Она не могла видеть, что «человеческую природу» С. наделил весьма конкретными чертами определенного класса и что его ненависть к этой «природе» была направлена против нового буржуазного человечества с его культом «чистогана».

Однако в изображении Яху несомненно есть также черты того болезненного и упадочного  «мазохизма отчаяния», которое становится господствующей чертой последнего периода С. Ненависть и отвращение к человеческому телу и его отправлениям, соединенное с болезненным влечением к ним, носит у С. определенно декадентский характер, аналогичный творчеству такого писателя современной буржуазии, как Джойс  Ненависть к жизни как таковой с особенной силой выразилась уже в «Гулливере» (третья часть) в образе ужасной судьбы бессмертных (пухульдбругов), ненависть к человеческому телу — в изображении Яху. Та же тема более натуралистически развивается в ряде стихотворений 30-х гг. («Уборная молодой дамы» и др.).

«Путешествием Гулливера» определяется место С. в общей истории художественной литературы Европы, в частности в истории реализма. По своим художественным приемам С. продолжает линию той, созданной Ренессансом реалистической фантастики, которая, пренебрегая конкретно-бытовой действительностью, умела в фантастических образах дать обобщения огромного реалистического охвата и глубины, без внешней правдоподобности, но с величайшей внутренней правдой воплотить глубочайшую историческую сущность современных явлений. Этот стиль реалистической фантастики, идущий от «Гаргантюа» до второй части «Фауста», в руках С. лишен красочного богатства Рабле и Гёте, приобретая ясность и графическую сухость, типичную для классицизма XVII—XVIII вв. Фантастика соединяется с математической точностью описании, в ярдах и дюймах дающих измерения невозможных предметов. Эта протокольная точность (заимствованная Свиртом из «Робинзона») контрастно подчеркивает нереальность его образов и тем создает «преломляющую среду» иронии. Классическую ясность и ироническое подчеркивание нереальности рассказа мы найдем и у ученика С. в области реалистической фантастики — Вольтера. Но по ширине и глубине своих реалистических обобщений С стоит выше всех просветителей. Пользуясь с несравненной силой орудием сатирического преувеличения, он дает образец критического реализма, который в известном смысле остается непревзойденным. Если великие критические реалисты от Дидро до Щедрина создали образы, неизмеримо более разнообразные, живые и конкретные, то вряд ли можно найти другой образец, который с таким максимумом обобщающей силы выразил всю гнусную сущность выявлений буржуазной «природы» человека — собственника.

К последнему периоду С относятся и такие предельно жестокие сатиры, как «A complete collection of genteel and ingenious conversation» (Полное собрание великосветских и остроумных разговоров, 1738) и последняя недописанная вещь — «Directions to servants» (Указания для прислуги, напис. 1731, изд. 1745), где в форме советов слугам, как лучше всего защищать свои интересы от господ, он  развертывает картину беспредельного цинизма, в то же время злорадствуя над обманываемыми господами.

Творчество С. заканчивается среди глубочайшего и безвыходного отчаяния. Сознавая всю гнусность нового буржуазного человечества, С. не видел никаких сил, какие могли бы вывести человечество из этой клоаки.

Список литературы

 I. Prose works, ed. by T. Scott, with a biogr. introd. by W. E. H. Lecky, 12 vv., L., 1897—1908 (в m. XII Bibliography of Swift’s works by W. S. Jackson): Poems, ed. by W. E. Browning, 2 vv., L., 1910

 Correspondence, ed. by F. E. Ball, 6 vv., L., 1910—1914

 Vanessa and her correspondence with J. Swift, the letters ed. for the first time from the originals, with an introd. by A. M. Freeman, L., 1921

 The Journal to Stella, 1710—1713, ed… by F. Ryland, L., 1923

 A Tale of a tub, to which is added The Battle of the books a. The Mechanical operation of the spirit, ed. by A. C. Gutkelch a. D. N. Smith, L., 1920

 Gulliver’s travels. Text of the 1-st ed., ed. by H. Williams, L., 1927

 Путешествия Гулливера по многим отдаленным и неизвестным странам света. С биогр. автора и примеч. Дж. Фр. Уоллера, полный перев. с англ. П. Кончаловского и В. Яковенко, 2 чч., М., 1889—1890

 изд. 2, М., 1901

 То же, перев. с англ. М. Никольского, изд. т-ва Вольф, СПБ, 1911

 Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера…, перев. под ред. А. Франковского, вступ. ст. Э. Радлова. С предисл. П. С. Когана, с илл. Ж. Гранвиля, изд. «Академия», Л., 1928

 То же, обработ. А. Дерман, изд. «Молодая гвардия», М. — Л., 1929

 То же, перев. под ред. С. Р. Бабуха и А. А. Франковского. Статья и комментарии С. Р. Бабуха, Гослитиздат, Л., 1935

 Европейские писатели и мыслители. № 1. Дж. Свифт, изд. В. В. Чуйко, СПБ, 1881 (переводы нескольких памфлетов)

 Сказка о бочке, написанная для вящего преуспеяния рода человеческого, перев. В. Чуйко, СПБ, б. г.

 То же, перев. под ред. А. Дейча, вступ. ст. А. В. Луначарского, М., 1930

 Сказка бочки, перев., вступ. ст. и примеч. А. А. Франковского, предисл. В. Десницкого, изд. «Academia», М. — Л., 1931 (перев. с 5-го англ. изд. 1710, лучший перевод).

II. Caro J., Lessing und Swift, Jena, 1869

 Forster J., The Life of J. Swift, L., 1875

 Craik H., The Life of J. Swift, L., 1882

 2-nd ed., 2 vv., 1894

 Stephen L., Swift (English men of letters), L., 1882

 Collins J. C., Swift. Biographical a. critical study, L., 1893

 Firth C. H., The political significance of «Gulliver’s travels», L., 1920

 Burlingame A. E., The Battle of the books in its historical setting, N. Y., 1920

 Eddy W. A., «Gulliver’s travels», a critical study, L., 1923

 Goulding S., Swift en France, P., 1924

 Pons E., Swift. Les années de jeunesse et le «Conte du tonneau». Strasbourg, 1924

 Leslie S., The Skull of Swift. A biography, L., 1928

 Harrison G. B., Swift, в кн.: The Social a. political ideas of some English thinkers of the Augustan age 1650—1750, ed. by F. J. C. Hearnshaw, L., 1928

 Ball E. F., Swift’s verse: an essay, L., 1929

 Van Doren C., Swift, L., 1931

 Glaser H., J. Swifts Kritik an der englischen Irlandpolitik, Breslau Diss., 1932

 Dege C., Utopie u. Satire in Swifts Gulliver’s travels, Diss., Jena, 1934

 Веселовский А., Дж. Свифт, его характер и его сатира, «Вестник Европы», 1877, № 1

 Его же, Этюды и характеристики, М., 1894

 изд. 3, М., 1907

 Тэн И., Критические опыты, СПБ, 1869

 Яковенко В., Дж. Свифт. Его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1891

 указанные выше вступ. статьи А. В. Луначарского, Э. Радлова

 Де-Сен Виктор П., Боги и люди, М., 1914

 Лазурский В., Сатирико-нравоучительные журналы Стиля и Аддисона, т. I, Одесса, 1909

 Дейч А. и Зозуля Е., Свифт, М., 1933 (в серии «Жизнь замечательных людей»).

III. Кроме библиографии W. S. Jackson’а, указанной в разделе I, Hubbard L. L., Contributions towards a bibliography of Gulliver’s Travels, Chicago, 1922.

www.neuch.ru

Реферат: Джонатан Свифт как памфлетист

Джонатан Свифт как памфлетист

Виктор Кожбахтеев

Биография и публицистическая деятельность Джонатана Свифта

Свифт — один из величайших сатириков мира — оставил яркий след в истории английской журналистики и публицистики. Размышляя о силе публицистического дарования Свифта, Теккерей заметил, что «самые хищные клюв и когти, какие когда-либо вонзались в добычу, самые сильные крылья, какие когда-либо рассекали воздух, были у Свифта». Памфлет был излюбленным жанром Свифта. Он никогда не подписывал свои публицистические произведения, мистифицируя читателей вымышленными именами и поднимая злободневные вопросы, которые органично вписывались в контекст основных проблем английского и европейского Просвещения. Он страстно ненавидел феодализм, однако был исключительно прозорлив и в оценке новых буржуазных отношений, которые считал враждебными человеческой природе.

Жизнь Джонатана Свифта насыщена многообразными перипетиями и превратностями. Он родился в семье бедного колониального чиновника в Дублине (Ирландия), рано осиротел и воспитывался на средства своего дяди — зажиточного адвоката. Окончил колледж святой троицы (Тринити-колледж), где готовили будущих богословов. Однако успехи Свифта, особенно в познании богословия и философии, были чрезвычайно скромными.

События 1688—1689 годов, приведшие к созданию в стране конституционной монархии, вызвали в Ирландии волнения, и Свифт вместе с родственниками переезжает в Англию (в Лейстер), где становится полуслугой, полусекретарем богатого царедворца и дипломата Уильяма Темпля. В доме этого вельможи Свифт встречается с политическими деятелями и учеными, усиленно пополняет свои знания, чему весьма способствовала богатая библиотека в поместье Темпля (Мур-парк в шести милях от Лондона). В 1692 году благодаря поддержке Темпля, Свифт сдал экзамен в Оксфордском университете на степень магистра искусств, которая предоставляла право на духовную должность. Свифт отправляется в Ирландию, где получает небольшой церковный приход. Но в 1696 году он вновь возвращается к Темплю, на этот раз уже как друг. В это время начинается, а вскоре и расцветает его творчество.

Личные связи с друзьями Темпля, занимавшими в то время видные посты в правительстве, привели Свифта в лагерь вигов. Не подписывая своего имени, он выпустил несколько остроумных памфлетов против торийских лидеров. Памфлеты имели большой успех и оказали вигам поддержку. Сторонники вигов старались разыскать своего неизвестного союзника, но Свифт предпочитал держаться в тени. Однако вскоре в качестве язвительного вига и литератора Аддисон и Стил привлекли его к участию в журнале «Татлер».

Свифт пробует свои силы в классицистических жанрах, пишет оды, поэмы, а затем находит свое настоящее призвание — создает сатиры. Первые сатирические произведения Свифта: памфлет «Битва книг» (1697) — описание литературных нравов той поры и «Сказка бочки» (1704) — антирелигиозная сатира сделали его известным и влиятельным лицом в Англии. Слава Свифта как журналиста и памфлетиста в этот период настолько велика, что приводит в трепет его политических противников.

Памфлет «Битва книг» – жестокое осмеяние поборников идейной и культурной новизны самоутверждавшейся буржуазной цивилизации. Жанровый поиск «Битвы книг» успешно завершился в «Сказке о бочке», написанной от лица продажного писаки, составляющего нечто вроде энциклопедии грядущего помешательства. Устами «Автора» Свифт формулирует религиозные, гуманистические, утопические претензии буржуазного прогресса и обнажает их глубинную фальшь. Сказочка о трёх братьях (каждый из которых олицетворяет одну ветвь христианства – католическую, англиканскую или кальвинистскую церковь) становится поводом для бесконечных пародийных отступлений, где уже средствами собственно языка разоблачаются новейшие идейные извращения.

Свою знаменитую «Сказку бочки» Свифт опубликовал, чтобы отвлечь критиков от муссирования историко-филологических ошибок, допущенных Темплем в памфлете «О древней и новой образованности» (1690). В Англии XVII—XVIII веков выражение «сказка бочки» означало побасенки, «говорить чепуху», «молоть вздор».

Но «Сказка бочки» — это прежде всего гениальная антирелигиозная и социальная сатира. Она направлена против трех разновидностей христианской религии — католицизма, пуританства и англиканства, воплощенных в образах трех братьев: Петра, Джека и Мартина. Отец завещал своим сыновьям-близнецам по кафтану и призывал бережно хранить их, не переделывать ради новейшей моды. Но братья, мечтая попасть в высший свет (и здесь начинается беспощадная критика дворянства, политической и социальной системы Англии), нарушили запрет отца. Как только в моду вошли аксельбанты, Петр сделал их себе из кафтана. А вскоре завещание вообще упрятали подальше.

Желчность Свифта, когда он говорит о братьях, не знает предела. Петр украл чужое богатство, заважничал, изобрел много способов обирать бедняков, главные из них — шептальня (исповедь) и средство от глистов (отпущение грехов). Индульгенции он называет страхованием от огня, святую воду — универсальным рассолом. Джек и Мартин пытались протестовать, но Петр выгнал их. Джек от злости порвал кафтан, остались одни лохмотья — очевидная пародия на скупость пуритан. Он начал говорить только цитатами из завещания. Совершая гнусность, жарко молился, кроме того, ненавидел музыку и яркие краски. Поведение Мартина в сатире Свифта «менее нелепо», но и в его адрес не сказано ни одного похвального слова. Сатира Свифта направлена не только против братьев, но и против отца — самой идеи христианства. Вольтер писал: «Свифт уверял, что он исполнен почтения к отцу, хотя попотчевал его сыновей сотней розог, но недоверчивые люди нашли, что розги его были настолько длинны, что задевали и отца».

Серия памфлетов Свифта «Бумаги Бикерстафа» (1708-1709) определила форму нравоучительной журналистики Ричарда Стиля и Джозефа Аддисона. Свифту удалось создать запоминающуюся комическую маску Исаака Бикерстафа, имя которого стало нарицательным. Ричард Стил, бывший в ту пору редактором официальной газеты, решил использовать созданную Свифтом маску для издания нового журнала в 1709 году.

После «Сказки бочки» официальные круги возненавидели Свифта. Он так и не получил тех мест, которые вначале обещали ему виги. Расхождение между ними и писателем углубилось и по другим, более существенным причинам. Партия вигов, находясь у власти, проводила политику вмешательства в дела на континенте. Англия была втянута в войну за испанское наследство, войну династическую, чуждую интересам народа, что и раскрывает Свифт в памфлете «Поведение союзников и… министерства в настоящей войне» (1711). Выступая против участия Англии в войне, он разоблачает высшие военные и министерские круги, где процветают подкупы, взяточничество, воровство. После памфлета Свифта большинство англичан стало решительно высказываться за мир, а партия вигов и ее вождь — командующий войсками герцог Мальборо вынуждены были уступить власть тори.

Этим памфлетом он сыграл на руку партии ториев, готовящуюся к выборам, особенно ее виднейшим деятелям Оксфорду и Болингброку, которые, придя к власти, возвысили Свифта, назначив его редактором правительственной газеты «Экзаминер» («Исследователь»), а голос Свифта часто становился решающим для правительства. Таким образом, Свифт достиг детской мечты: он получил почет и уважение среди знатных особ, причем, всегда оставаясь честным и независимым.

В «Экзаминере» он опубликовал целый ряд памфлетов, статей и стихотворений, направленных против лидеров партии противников. В пылу политической борьбы Свифт писал, что «партия наших противников, пылая бешенством и имея довольно досуга после своего поражения, сплотившись, собирает по подписке деньги и нанимает банду писак, весьма искушенных во всех видах клеветы и владеющих слогом и талантом, достойными уровня большинства своих читателей».

Свифт не стремится ни к богатству, ни к титулам — он всецело занят политической деятельностью, направленной на быстрейшее заключение мира. В 1713 году он подписан. Однако вскоре Англию опять всколыхнули политические интриги и даже бури. Умерла королева Анна, последняя из Стюартов. На престол вступил Георг I, представитель новой, ганноверской династии. У власти вновь оказались виги. Политической деятельности Свифта в Англии пришел конец. Его сатирические стихи, в которых он вскрывал пороки современного ему английского общества, причем, высших его кругов, становились опасными для этих кругов. Свифта надо было удалить из Лондона. И в 1714 году он получил место настоятеля Дублинского кафедрального собора. Отныне он стал вторым человеком в ирландской церкви. Свифт уезжал из Лондона с грустью, но именно в Ирландии ему было суждено прославиться по-настоящему.

Родина Свифта была тогда в бедственном положении. Англичане запретили ввоз ирландских изделий, чем нанесли огромный ущерб экономике страны, довели до нищеты ирландский народ. В Дублине Свифт исполнял церковную службу, к нему приехала его жена Стелла, писатель все больше и больше отдалялся от политической жизни Англии и все более проникался заботами об Ирландии. В 1720 году он выступил в защиту Ирландии, превращенной англичанами в колонию. Он опубликовал памфлет «Предложение о всеобщем употреблении ирландской мануфактуры», в котором предложил ирландцам бойкотировать английские товары и развивать собственную промышленность. Памфлет был опубликован анонимно, но весь Дублин знал его автора. Английское правительство назначило большую награду за имя автора памфлета, однако к этому моменту Свифт приобрел всеобщую любовь в Ирландии, и никто не выдал его авторство.

Самыми значительными из ирландских памфлетов Свифта стали «Письма суконщика ко всему ирландскому народу» (1724), где он отстаивает суверенные права Ирландии, и «Скромное предложение о детях бедняков» (1729). В «Письмах» Свифт клеймит поверхностную английскую демократию, говорит о том, что «король не имеет права поработить целый народ». «Скромное предложение» — это горькая сатира на чудовищные способы обогащения буржуа, жестокость, с которой английское правительство относилось к ирландцам: «Чем бесконечные притеснения, лучше сразу принять одну радикальную меру: откармливать мальчиков бедняков на убой и изделия из кожи».

Эти памфлеты произвели огромный политический эффект и стали важным документом в истории ирландского национально-освободительного движения. Премьер-министр Англии Роберт Уолпол предложил арестовать Свифта, но местное правительство этого не сделало, заявив, что для этого потребуется десятитысячная армия. Слухи о возможных репрессиях против Свифта достигли дублинцев, и с тех пор Свифт выезжал в поездки в сопровождении многочисленного отряда вооруженных горожан. В то время он был некоронованным королем Ирландии. Он продолжил борьбу. Организовал ссудную кассу для развития национальной промышленности, вложив немалую долю своих средств, выпускал памфлет за памфлетом, разоблачая английское правительство, которое довело население Ирландии до полного обнищания.

В 1728 году умерла Стелла. Свифт очень тяжело переживал постигший его удар, у него стали учащаться головокружения. Через некоторое время над ним учредили опеку, а последние семь лет он провел почти в невменяемом состоянии, изредка приходя в сознание и тут же начиная что-нибудь писать. Немощный, больной, глухой, он продолжал творить.

Умер Свифт в 1745 году семидесяти восьми лет от роду. День смерти Свифта стал траурным днем для всей Ирландии. Кроме перечисленных памфлетов, Свифт писал стихи, но самым крупным произведением Свифта был роман, принесший ему неувядающую славу и известность. Это «Путешествие Гулливера», который любим до сих пор во многих странах мира. В нем полнее всего проявилось мировоззрение автора. Роман был задуман как пародия на современные Свифту романы, но вскоре писатель понял, что выбранная им форма произведения может стать политической сатирой на существовавшие тогда английские порядки. Замысел был исполнен блестяще.

В год публикации «Путешествий Гулливера» Свифту было уже под шестьдесят, и книга по существу представляет итог его раздумий над своей эпохой, чрезвычайно насыщенной всякого рода драматическими событиями, над своим собственным жизненным опытом, над различными общественными институтами и формами государственного управления в над тем, что такое сам человек, создавший такие институты.

«Путешествие Гулливера» – не что иное, как развернутый памфлет, который не сосредоточивается на одной проблеме, но поднимает бесконечное множество проблем – от государственного устройства Британии до нравов ученого мира и духовного облика человека в целом.

Как публицист Свифт имеет мало равных в истории английской литературы. Успех его частично объясняется его прозаическим стилем, которым он владел мастерски. Ему повезло со временем: он жил в эпоху, когда из языка ушла причудливость раннеанглийской прозы, и в то же время язык его времени – еще не гладкая, причесанная речь стилизаторов 18 в. Проза Свифта не выпячивает себя – это всегда сильное, прямое, ясное и очень действенное заявление на избранную тему. Так, в «Экзаминере» мы видим, как изо дня в день меняется тон его высказываний – в зависимости от обсуждаемого предмета, – и в «Письмах суконщика» он приноравливает стиль к тем общественным группам, которые хотел задеть этим произведением. Как пропагандист и агитатор Свифт не имел соперников при жизни, оставаясь и по сей день одним из величайших мастеров литературы этого рода.

Сатирическая проза – его самое главное достижение. Подобно всем подлинным сатирикам, Свифт – прежде всего моралист, обличающий порочность и глупость рода человеческого во имя добродетели и здравого смысла.

Основным приёмом сатиры Свифта была реалистическая пародия: нелепость и чудовищность предстают у него как социальная норма, как действительная и перспективная характеристика изображаемых явлений. Драматическая сатира Свифта запечатлела идейную панораму раннего английского Просвещения.

Однако желчная сатира Свифта неотделима от гуманистического пафоса его творчества, развивавшегося в русле Просвещения, утверждавшего необходимость искоренения частных и общественных пороков.

Сказка бочки (A Tale of a Tub) — Памфлет. (1696-1697. опубл. 1704)

«Сказка бочки» — один из первых памфлетов, написанных Джонатаном Свифтом, однако, в отличие от создававшейся примерно в тот же период «Битвы книг», где речь шла по преимуществу о предметах литературного свойства, «Сказка бочки», при своем сравнительно небольшом объеме, вмещает в себя, как кажется, практически все мыслимые аспекты и проявления жизни человеческой. Хотя конечно же основная его направленность — антирелигиозная, точнее — антицерковная. Недаром книга, изданная семь лет спустя после ее создания (и изданная анонимно!), была включена папой римским в Index prohibitorum. Досталось Свифту, впрочем, и от служителей англиканской церкви (и заслуженно, надо признать, — их его язвительное перо также не пощадило).

Пересказывать «сюжет» книги, принадлежащей к памфлетному жанру, — дело заведомо неблагодарное и бессмысленное. Примечательно, впрочем, что, при полном отсутствии «сюжета» в обычном понимании этого слова, при отсутствии действия, героев, интриги, книга Свифта читается как захватывающий детективный роман или как увлекательное авантюрное повествование. И происходит это потому и только потому, что, принадлежа формально к жанру публицистики, как скажут сегодня, non-fiction, — то есть опять-таки формально, выходя за рамки литературы художественной, памфлет Свифта — это в полном смысле художественное произведение. И пусть в нем не происходит присущих художественному произведению событий — в нем есть единственное, все прочее заменяющее: движение авторской мысли — гневной, парадоксальной, саркастической, подчас доходящей до откровенной мизантропии, но потрясающе убедительной, ибо сокрыто за нею истинное знание природы человеческой, законов, которые управляют обществом, законов, согласно которым от века выстраиваются взаимоотношения между людьми.

Построение памфлета на первый взгляд может показаться достаточно хаотичным, запутанным, автор сознательно как бы сбивает своего читателя с толку (отсюда отчасти и само название: выражение «сказка бочки» по-английски значит — болтовня, мешанина, путаница). Структура памфлета распадается на две кажущиеся между собой логически никак не связанными части: собственно «Сказку бочки» — историю трех братьев: Петра, Джека и Мартина — и ряд отступлений, каждое из которых имеет свою тему и своего адресата. Так, одно из них носит название «отступление касательно критиков», другое — «отступление в похвалу отступлений», еще одно — «отступление касательно происхождения, пользы и успехов безумия в человеческом обществе» и т. д. Уже из самих названий «отступлений» понятны их смысл и направленность. Свифту вообще были отвратительны всякого рода проявления низости и порочности человеческой натуры, двуличность, неискренность, но превыше всего — человеческая глупость и человеческое тщеславие. И именно против них и направлен его злой, саркастический, едкий язык. Он умеет все подметить и всему воздать по заслугам.

Так, в разделе первом, названном им «Введение», адресатами его сарказма становятся судьи и ораторы, актеры и зрители, словом, все те, кто либо что-то возглашает (с трибуны или, если угодно, с бочки), а также и прочие, им внимающие, раскрыв рот от восхищения. Во многих разделах своего памфлета Свифт создает убийственную пародию на современное ему наукообразие, на псевдоученость (когда воистину «словечка в простоте не скажут»), сам при этом мастерски владея даром извращенного словоблудия (разумеется, пародийного свойства, однако в совершенстве воспроизводя стиль тех многочисленных «ученых трактатов», что в изобилии выходили из-под пера ученых мужей — его современников). Блистательно при этом умеет он показать, что за этим нанизыванием слов скрываются пустота и скудость мысли — мотив, современный во все времена, как и все прочие мысли и мотивы памфлета Свифта, отнюдь не превратившегося за те четыре столетия, что отделяют нас от момента создания, в «музейный экспонат». Нет, памфлет Свифта жив — поскольку живы все те людские слабости и пороки, против которых он направлен.

Примечательно, что памфлет, публиковавшийся анонимно, написан от лица якобы столь же бесстыже-малограмотного ученого-краснобая, каких столь люто презирал Свифт, однако голос его, его собственный голос, вполне ощутим сквозь эту маску, более того, возможность спрятаться за ней придает памфлету еще большую остроту и пряность. Такая двоякость-двуликость, прием «перевертышей» вообще очень присущи авторской манере Свифта-памфлетиста, в ней особенно остро проявляется необычная парадоксальность его ума, со всей желчностью, злостью, едкостью и сарказмом. Это отповедь писателям-«шестипенсовикам», писателям-однодневкам, пишущим откровенно «на продажу», претендующим на звание и положение летописцев своего времени, но являющихся на самом деле всего лишь создателями бесчисленных собственных автопортретов. Именно о подобных «спасителях нации» и носителях высшей истины пишет Свифт: «В разных собраниях, где выступают эти ораторы, сама природа научила слушателей стоять с открытыми и направленными параллельно горизонту ртами, так что они пересекаются перпендикулярной линией, опущенной из зенита к центру земли. При таком положении слушателей, если они стоят густой толпой, каждый уносит домой некоторую долю, и ничего или почти ничего не пропадает».

Но, разумеется, основным адресатом сатиры Свифта становится церковь, историю которой он и излагает в аллегорически-иносказательном виде в основном повествовании, составляющем памфлет и называемом собственно «Сказка бочки». Он излагает историю разделения христианской церкви на католическую, англиканскую и протестантскую как историю трех братьев: Петра (католики), Джека (кальвинисты и другие крайние течения) и Мартина (лютеранство, англиканская церковь), отец которых, умирая, оставил им завещание. Под «завещанием» Свифт подразумевает Новый завет — отсюда и уже до конца памфлета начинается его ни с чем не сравнимое и не имеющее аналогов беспрецедентное богохульство. «Дележка», которая происходит между «братьями», совсем лишена «божественного ореола», она вполне примитивна и сводится к разделу сфер влияния, говоря современным языком, а также — и это главное — к выяснению, кто из «братьев» (то есть из трех основных направлений, выделившихся в рамках христианской веры) есть истинный последователь «отца», то есть ближе других к основам и устоям христианской религии. «Перекрой» оставленного «завещания» описывается Свифтом иносказательно и сводится к вопросам чисто практическим (что также, несомненно намеренно, ведет к занижению столь высоких духовных проблем). Объектом спора, яблоком раздора становится… кафтан. Отклонения Петра (то есть католической церкви) от основ христианского вероучения сводятся к несусветному украшательству «кафтана» путем всяческих галунов, аксельбантов и прочей мишуры — весьма прозрачный намек на пышность католического ритуала и обрядов. При этом Петр в какой-то момент лишает братьев возможности видеть завещание, он прячет его от них, становясь (точнее, сам себя провозглашая) единственным истинным наследником. Но «кафтанный мотив» возникает у Свифта не случайно: «Разве религия не плащ, честность не пара сапог, изношенных в грязи, самолюбие не сюртук, тщеславие не рубашка и совесть не пара штанов, которые хотя и прикрывают похоть и срамоту, однако легко спускаются к услугам той и другой?»

Одежда — как воплощение сущности человека, не только его сословной и профессиональной принадлежности, но и его тщеславия, глупости, самодовольства, лицемерия, стремления к лицедейству — и здесь смыкаются для Свифта служители церкви — и актеры, правительственные чиновники — и посетители публичных домов. В словах Свифта словно оживает русская народная мудрость: «по одежке встречают…» — настолько, по его мнению, важную роль играет «облачение», определяющее многое, если не все, в том, кто его носит.

Полностью «разделавшись» с Петром (то есть, повторяю, с католической церковью), Свифт принимается за Джека (под которым выведен Джон Кальвин). В отличие от Петра, украсившего «кафтан» множеством всяческой мишуры, Джек, дабы максимально отстраниться от старшего брата, решил полностью лишить «кафтан» всей этой внешней позолоты — одна беда: украшения так срослись с тканью (то есть, с основой), что, яростно отрывая их «с мясом», он превратил «кафтан» в сплошные дыры: таким образом, экстремизм и фанатизм брата Джека (то есть Кальвина и иже с ним) мало чем отличались от фанатизма последователей Петра (то есть католиков-папистов): «…это губило все его планы обособиться от Петра и так усиливало родственные черты братьев, что даже ученики и последователи часто их смешивали…»

Заполучив наконец в свое личное пользование текст «завещания», Джек превратил его в постоянное «руководство к действию», шагу не делая, пока не сверится с «каноническим текстом»: «Преисполняясь восторга, он решил пользоваться завещанием как в важнейших, так и в ничтожнейших обстоятельствах жизни». И даже находясь в чужом доме, ему необходимо было «припомнить точный текст завещания, чтобы спросить дорогу в нужник…». Надо ли прибавлять что-либо еще для характеристики свифтовского богохульства, рядом с которым антирелигиозные высказывания Вольтера и иных знаменитых вольнодумцев кажутся просто святочными рассказами добрых дедушек?!

Виртуозность Свифта — в его бесконечной мимикрии: памфлет представляет собой не только потрясающий обличительный документ, но и является блистательной литературной игрой, где многоликость рассказчика, сочетающаяся с многочисленными и многослойными мистификациями, создает сплав поистине удивительный. В тексте встречается множество имен, названий, конкретных людей, событий и сюжетов, в связи и по поводу которых писалась та или иная его часть. Однако, для того чтобы в полной мере оценить этот несомненный литературный шедевр, вовсе не обязательно вникать во все эти тонкости и подробности. Конкретика ушла, унеся в небытие этих людей, вместе с их канувшими в Лету учеными трактатами и прочими литературными и иными изысканиями, а книга Свифта осталась — ибо представляет собой отнюдь не только памфлет, написанный «на злобу дня», но воистину энциклопедию нравов. При этом, в отличие от многословных и тягучих романов современников Свифта — писателей эпохи Просвещения, абсолютно лишенную элемента назидательности (и это при абсолютно четко в нем прочитывающейся авторской позиции, его взглядах на все проблемы, которые он затрагивает). Легкость гения — одно из важнейших ощущений, которое производит книга Свифта — памфлет «на все времена».

 

www.referatmix.ru

Реферат: Джонатан Свифт

Д. Мирский

Свифт (точнее Суифт) Джонатан (Jonathan Swift, 1667—1745) — знаменитый английский писатель. Происходил из провинциальной дворянской семьи, разоренной во время революции. Учился в Дублинском университете, готовясь к духовному званию. Когда после «славной революции» 1688 Ирландия стала театром гражданской войны, С. отправился в Лондон искать счастья. Ему удалось устроиться у своего дальнего родственника сэра Вильяма Темпль, видного дипломата и писателя. В 1694 С. сделался священником и получил приход в Ирландии, обеспечивший ему постоянный доход. В 1704 вышла в свет «A tale of a tub» (Сказка о бочке), написанная еще в конце 1690-х гг., доставившая автору известность. Политически С., следуя своему покровителю Темплю, был связан с вигами, но в церковных вопросах он с самого начала стоял на клерикальных и антипуританских позициях «высокой церкви», и это в связи с личными обидами на вигов привело его к тори, к которым он окончательно перешел в 1710, незадолго до их победы на выборах и образования чисто торийского кабинета. Следующие четыре года С. жил в Лондоне, принимая самое активное участие в действиях правительства, являясь его главным закулисным советником и главной объединяющей силой между крайними и умеренными тори. В то же время он был их главной литературной силой. Его брошюра «The conduct of the Allies a. of the late Ministry in beginning a. carrying on the present war» (Поведение союзников и последнего министерства в настоящей войне, 1711, — война «за испанское наследство») сыграла огромную роль в повороте общественного мнения имущих классов в пользу правительства. В 1713 С. был назначен «деканом» Дублинского собора. Падение тори и смена династии в 1714 положили конец политической карьере С. Он уехал в Ирландию к месту своей службы, где и жил в оппозиции правительству до самой смерти. Большое место в жизни С. занимают его отношения к двум девушкам — к Эстер Джонсон (Esther Johnson — «Стелла») и к Эстер Ванхомриг (Hester Vanhomerigh — «Ванесса»). Их любовь к нему, его платоническая дружба с ними, его нежелание жениться ни на той, ни на другой и ранняя смерть обеих кладут своеобразную трагическую и болезненную тень на личную жизнь С. Его письма к Эстер Джонсон, известные под названием «Journal to Stella» (Дневник к Стелле, 1710—1716), — замечательный биографический документ, имеющий первостепенное значение для освещения личной и общественной жизни С. Вместе с глубокой обидой на правительство эти два романа способствовали превращению глубокой ненависти С. к современной ему действительности в безвыходное и абсолютное отчаяние. 1720-е гг. были временем расцвета творческих сил С. К этому времени относятся его замечательные памфлеты по ирландскому вопросу (1720—1728) и его гениальнейшее произведение «Gulliver’s travels» (Путешествие Гулливера, 1726). Но после смерти Стеллы его давнишняя нервная болезнь усилилась и сделала его жизнь адом. Под конец она перешла в помешательство. Умер С., завещав все свое состояние дому умалишенных.

С. входит в мировую литературу как один из величайших мастеров сатиры. Однако его острая критика современного ему общества, широко использованная просветителями, исходила из позиций, весьма отличных от просветительских. Свои удары С. направлял против самого существа буржуазного общества, тогда как против аристократии он выступал лишь в той мере, в какой она уже переродилась из феодальной в аристократию буржуазного общества. При этом вовсе не была исключена возможность известного союза между ним и просветителями, поскольку С. выступал с критикой социальных несправедливостей существующего общества, критикой, в ряде моментов объективно использованной просветителями, которые однако не учитывали, кто именно у С. является конкретным носителем зла. Больше общего у С. с демократическим крылом просветительства (Руссо), в котором ненависть к феодализму соединяется с ненавистью к реальному крупному буржуа, но С. совершенно лишен оптимизма просветителей, их веры в человека и их доверия к правде чувства. Глубокий пессимизм, переходящий в ненависть и отвращение к человечеству, проникает все написанное С., проводя резкую грань между С. и всей просветительской литературой XVIII в.

Свифт был прежде всего политический памфлетист, и для понимания его творчества необходимо знакомство с эволюцией его политической роли. Как политик Свифт был защитником интересов своего сословия, духовенства, представлявшего ту часть землевладельческого класса, которая оставалась наиболее феодальной по своему экономическому бытию, буржуазное перерождение которой было наименее завершено. Это определяло его место в партии тори и его вражду к господствующим силам нового общества — новой аристократии и «денежным людям», «банкократии». Позиция С. очень ясно отражена в памфлете «Поведение союзников», где С. восстает против войны прежде всего как источника национального долга и процветания нового класса держателей государственных бумаг. С падением тори, оказавшись в оппозиции и принужденный жить в Ирландии, С. в своей борьбе с новым правительством переходил на позиции, все менее связанные со специфическими интересами духовенства. Он выступил защитником автономии Ирландии. Защита эта первоначально велась с точки зрения господствующего в Ирландии английского меньшинства против централизаторской политики правительства, но глубина ненависти к господствующим группам приводит С. на все более радикальные позиции. В «Письмах суконщика», предпринятых с целью разбить финансовую операцию одного английского финансиста, получившего правилегию на снабжение Ирландии медной монетой, он обращается ко всему ирландскому народу с призывом не допустить этого нового акта тирании и поднимает подлинное массовое движение, явившееся первым зерном ирландского национального буржуазного возрождения второй половины XVIII в. В позднейших памфлетах — «A modest proposal for preventing the children of poor people from being a burden» (Скромное предложение, 1728) и «A short view of the state of Ireland» (Общий взгляд на положение Ирландии, 1727) — он с исключительной силой ненависти рисует картины той предельной нищеты и разорения, до которого довела ирландское крестьянство английская эксплоатация. По силе ненависти эти последние памфлеты не имеют равных и были бы величайшими произведениями революционной литературы, если бы не полное отсутствие какого бы то ни было положительного идеала и не глубокое презрение С. к тем самым ирландским крестьянам, эксплоататоров которых он так ненавидит.

Своеобразно и отношение С. к церкви и религии. Защитник сословных интересов духовенства, крупный церковник, образцово, с точки зрения своего времени и сословия, исполнявший свои обязанности, С. как писатель сделал больше, чем кто-нибудь, чтобы подготовить разрушительную критику христианства у французских просветителей. В своих антирелигиозных произведениях — «Сказка о бочке», «The mechanical operation of the spirit» (О механическом действии духа) С. выступает прежде всего как обличитель наиболее буржуазных форм религии — пуритан, анабаптистов, квакеров, — но он это делает так, что удары его падают против самого существа всякой религии. В «Сказке о бочке» он обличает католиков и пуритан и защищает англиканскую церковь, но все, что он может сказать в пользу последней, — это лишь то, что она относительно свободна от крайних форм религиозного идиотизма. Более всего делает «Сказку о бочке» объективно антирелигиозной то страшное снижение религиозных образов, где бог изображается в виде отца, умирающего, не сумев нажить себе состояния, а христианские догматы — в виде портняжных изделий. С другой стороны, к науке он относился как к глупой моде и пустой забаве, считая Ньютона и его закон тяготения такой же бесплодной чепухой, как средневековую схоластику. Позиция С. была позицией скептика и пессимиста. Церковь, пользующаяся влиянием и престижем, очищенная от бессмысленной магии католичества и от шарлатанского «энтузиазма» пуритан, казалась ему силой хоть в некоторой степени способной умерить животную гнусность человеческой природы.

Возможно вы искали — Доклад: Сейфуллин Сакен

Как писатель Свифт тесно связан с современным ему английским классицизмом.

Проза Свифт — типичная классическая проза, избегающая всяких украшений, всяких необычных слов, всякого намека на «поэтичность». По чистоте, прозрачности и силе С. не имеет равного среди английских прозаиков. Особенно излюбленный С. прием — ирония. В ранних произведениях эта ирония иногда слишком книжна и слишком связана с высмеиванием разных видов педантизма, но в позднейших памфлетах она достигает гениальной силы. Особенно замечательно в этом отношении «Скромное предложение» (1728), где в спокойном деловом тоне обсуждается проект освободить ирландцев от нищеты путем употребления их детей в пищу и способ приготовления из них изысканных блюд для английской аристократии.

Как поэт С. — прямой преемник Самьюэля Бётлера , у которого он перенял комическую неожиданную рифму. Поэзия С. самая «непоэтическая». Наиболее характерные его стихи посвящены изображению уродливого и вульгарного, иногда характеризуются резко натуралистическими приемами (напр. «Описание дождя в городе»).

Наиболее знаменитое произведение С. «Путешествие Гулливера» (полное название: Travels into several remote nations of the world by Lamuel Gulliver…), вышедшее в 1726, одна из самых знаменитых книг мировой литературы. В «Гулливере» С. особенно полно раскрыл свое отношение к современности. По глубине и силе первые три части значительно отличаются от четвертой. В первой части («Лилипуты») Свифт дает сатирическую картину жизни придворных и помещиков как ничтожных, пошлых и глупых карликов, думающих, что они пуп земли. Во второй части («Бробдингнег») самая природа европейского человека снижается противопоставлением ее расе великодушных и простых великанов. В третьей части, наименее стройной и выдержанной, Свифт осмеивает преимущественно ученых с своей нигилистической точки зрения, отрицавшей и схоластику педантов и подлинную науку своего времени. Четвертая часть — фокус всего творчества С. В образе благородных лошадей он дал единственный раз свой утопически-реакционный положительный идеал патриархально-феодального общества мудрых и благородных господ и верных слуг, мудрого и высоко морального, свободного от ненужной учености, пустой роскоши и суетной техники буржуазного общества. В изображении человекоподобных скотов Яху С. дает свое самое глубокое художественное обобщение. Буржуазная критика могла видеть в Яху только предельно циническую сатиру на человеческую природу вообще. Она не могла видеть, что «человеческую природу» С. наделил весьма конкретными чертами определенного класса и что его ненависть к этой «природе» была направлена против нового буржуазного человечества с его культом «чистогана».

Однако в изображении Яху несомненно есть также черты того болезненного и упадочного «мазохизма отчаяния», которое становится господствующей чертой последнего периода С. Ненависть и отвращение к человеческому телу и его отправлениям, соединенное с болезненным влечением к ним, носит у С. определенно декадентский характер, аналогичный творчеству такого писателя современной буржуазии, как Джойс Ненависть к жизни как таковой с особенной силой выразилась уже в «Гулливере» (третья часть) в образе ужасной судьбы бессмертных (пухульдбругов), ненависть к человеческому телу — в изображении Яху. Та же тема более натуралистически развивается в ряде стихотворений 30-х гг. («Уборная молодой дамы» и др.).

Похожий материал — Доклад: Сент-Бев

«Путешествием Гулливера» определяется место С. в общей истории художественной литературы Европы, в частности в истории реализма. По своим художественным приемам С. продолжает линию той, созданной Ренессансом реалистической фантастики, которая, пренебрегая конкретно-бытовой действительностью, умела в фантастических образах дать обобщения огромного реалистического охвата и глубины, без внешней правдоподобности, но с величайшей внутренней правдой воплотить глубочайшую историческую сущность современных явлений. Этот стиль реалистической фантастики, идущий от «Гаргантюа» до второй части «Фауста», в руках С. лишен красочного богатства Рабле и Гёте, приобретая ясность и графическую сухость, типичную для классицизма XVII—XVIII вв. Фантастика соединяется с математической точностью описании, в ярдах и дюймах дающих измерения невозможных предметов. Эта протокольная точность (заимствованная Свиртом из «Робинзона») контрастно подчеркивает нереальность его образов и тем создает «преломляющую среду» иронии. Классическую ясность и ироническое подчеркивание нереальности рассказа мы найдем и у ученика С. в области реалистической фантастики — Вольтера. Но по ширине и глубине своих реалистических обобщений С стоит выше всех просветителей. Пользуясь с несравненной силой орудием сатирического преувеличения, он дает образец критического реализма, который в известном смысле остается непревзойденным. Если великие критические реалисты от Дидро до Щедрина создали образы, неизмеримо более разнообразные, живые и конкретные, то вряд ли можно найти другой образец, который с таким максимумом обобщающей силы выразил всю гнусную сущность выявлений буржуазной «природы» человека — собственника.

К последнему периоду С относятся и такие предельно жестокие сатиры, как «A complete collection of genteel and ingenious conversation» (Полное собрание великосветских и остроумных разговоров, 1738) и последняя недописанная вещь — «Directions to servants» (Указания для прислуги, напис. 1731, изд. 1745), где в форме советов слугам, как лучше всего защищать свои интересы от господ, он развертывает картину беспредельного цинизма, в то же время злорадствуя над обманываемыми господами.

Творчество С. заканчивается среди глубочайшего и безвыходного отчаяния. Сознавая всю гнусность нового буржуазного человечества, С. не видел никаких сил, какие могли бы вывести человечество из этой клоаки.

Список литературы

I. Prose works, ed. by T. Scott, with a biogr. introd. by W. E. H. Lecky, 12 vv., L., 1897—1908 (в m. XII Bibliography of Swift’s works by W. S. Jackson): Poems, ed. by W. E. Browning, 2 vv., L., 1910

Correspondence, ed. by F. E. Ball, 6 vv., L., 1910—1914

Очень интересно — Доклад: Сендер Рамон

Vanessa and her correspondence with J. Swift, the letters ed. for the first time from the originals, with an introd. by A. M. Freeman, L., 1921

The Journal to Stella, 1710—1713, ed… by F. Ryland, L., 1923

A Tale of a tub, to which is added The Battle of the books a. The Mechanical operation of the spirit, ed. by A. C. Gutkelch a. D. N. Smith, L., 1920

Gulliver’s travels. Text of the 1-st ed., ed. by H. Williams, L., 1927

Путешествия Гулливера по многим отдаленным и неизвестным странам света. С биогр. автора и примеч. Дж. Фр. Уоллера, полный перев. с англ. П. Кончаловского и В. Яковенко, 2 чч., М., 1889—1890

Вам будет интересно — Доклад: Серафимович Александр

изд. 2, М., 1901

То же, перев. с англ. М. Никольского, изд. т-ва Вольф, СПБ, 1911

Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера…, перев. под ред. А. Франковского, вступ. ст. Э. Радлова. С предисл. П. С. Когана, с илл. Ж. Гранвиля, изд. «Академия», Л., 1928

То же, обработ. А. Дерман, изд. «Молодая гвардия», М. — Л., 1929

То же, перев. под ред. С. Р. Бабуха и А. А. Франковского. Статья и комментарии С. Р. Бабуха, Гослитиздат, Л., 1935

Похожий материал — Доклад: Сенковский Осип

Европейские писатели и мыслители. № 1. Дж. Свифт, изд. В. В. Чуйко, СПБ, 1881 (переводы нескольких памфлетов)

Сказка о бочке, написанная для вящего преуспеяния рода человеческого, перев. В. Чуйко, СПБ, б. г.

То же, перев. под ред. А. Дейча, вступ. ст. А. В. Луначарского, М., 1930

Сказка бочки, перев., вступ. ст. и примеч. А. А. Франковского, предисл. В. Десницкого, изд. «Academia», М. — Л., 1931 (перев. с 5-го англ. изд. 1710, лучший перевод).

cwetochki.ru

Джонатан Свифт

Д. Мирский

Свифт (точнее Суифт) Джонатан (Jonathan Swift, 1667—1745) — знаменитый английский писатель. Происходил из провинциальной дворянской семьи, разоренной во время революции. Учился в Дублинском университете, готовясь к духовному званию. Когда после «славной революции» 1688 Ирландия стала театром гражданской войны, С. отправился в Лондон искать счастья. Ему удалось устроиться у своего дальнего родственника сэра Вильяма Темпль, видного дипломата и писателя. В 1694 С. сделался священником и получил приход в Ирландии, обеспечивший ему постоянный доход. В 1704 вышла в свет «A tale of a tub» (Сказка о бочке), написанная еще в конце 1690-х гг., доставившая автору известность. Политически С., следуя своему покровителю Темплю, был связан с вигами, но в церковных вопросах он с самого начала стоял на клерикальных и антипуританских позициях «высокой церкви», и это в связи с личными обидами на вигов привело его к тори, к которым он окончательно перешел в 1710, незадолго до их победы на выборах и образования чисто торийского кабинета. Следующие четыре года С. жил в Лондоне, принимая самое активное участие в действиях правительства, являясь его главным закулисным советником и главной объединяющей силой между крайними и умеренными тори. В то же время он был их главной литературной силой. Его брошюра «The conduct of the Allies a. of the late Ministry in beginning a. carrying on the divsent war» (Поведение союзников и последнего министерства в настоящей войне, 1711, — война «за испанское наследство») сыграла огромную роль в повороте общественного мнения имущих классов в пользу правительства. В 1713 С. был назначен «деканом» Дублинского собора. Падение тори и смена династии в 1714 положили конец политической карьере С. Он уехал в Ирландию к месту своей службы, где и жил в оппозиции правительству до самой смерти. Большое место в жизни С. занимают его отношения к двум девушкам — к Эстер Джонсон (Esther Johnson — «Стелла») и к Эстер Ванхомриг (Hester Vanhomerigh — «Ванесса»). Их любовь к нему, его платоническая дружба с ними, его нежелание жениться ни на той, ни на другой и ранняя смерть обеих кладут своеобразную трагическую и болезненную тень на личную жизнь С. Его письма к Эстер Джонсон, известные под названием «Journal to Stella» (Дневник к Стелле, 1710—1716), — замечательный биографический документ, имеющий первостепенное значение для освещения личной и общественной жизни С. Вместе с глубокой обидой на правительство  эти два романа способствовали превращению глубокой ненависти С. к современной ему действительности в безвыходное и абсолютное отчаяние. 1720-е гг. были временем расцвета творческих сил С. К этому времени относятся его замечательные памфлеты по ирландскому вопросу (1720—1728) и его гениальнейшее произведение «Gulliver’s travels» (Путешествие Гулливера, 1726). Но после смерти Стеллы его давнишняя нервная болезнь усилилась и сделала его жизнь адом. Под конец она перешла в помешательство. Умер С., завещав все свое состояние дому умалишенных.

С. входит в мировую литературу как один из величайших мастеров сатиры. Однако его острая критика современного ему общества, широко использованная просветителями, исходила из позиций, весьма отличных от просветительских. Свои удары С. направлял против самого существа буржуазного общества, тогда как против аристократии он выступал лишь в той мере, в какой она уже переродилась из феодальной в аристократию буржуазного общества. При этом вовсе не была исключена возможность известного союза между ним и просветителями, поскольку С. выступал с критикой социальных несправедливостей существующего общества, критикой, в ряде моментов объективно использованной  просветителями, которые однако не учитывали, кто именно у С. является конкретным носителем зла. Больше общего у С. с демократическим крылом просветительства (Руссо), в котором ненависть к феодализму соединяется с ненавистью к реальному крупному буржуа, но С. совершенно лишен оптимизма просветителей, их веры в человека и их доверия к правде чувства. Глубокий пессимизм, переходящий в ненависть и отвращение к человечеству, проникает все написанное С., проводя резкую грань между С. и всей просветительской литературой XVIII в.

Свифт был прежде всего политический памфлетист, и для понимания его творчества необходимо знакомство с эволюцией его политической роли. Как политик Свифт был защитником интересов своего сословия, духовенства, представлявшего ту часть землевладельческого класса, которая оставалась наиболее феодальной по своему экономическому бытию, буржуазное перерождение которой было наименее завершено. Это определяло его место в партии тори и его вражду к господствующим силам нового общества — новой аристократии и «денежным людям», «банкократии». Позиция С. очень ясно отражена в памфлете «Поведение союзников», где С. восстает против войны прежде всего как источника национального долга и процветания нового класса держателей государственных бумаг. С падением тори, оказавшись в оппозиции и принужденный жить в Ирландии, С. в своей борьбе с новым правительством переходил на позиции, все менее связанные со специфическими интересами духовенства. Он выступил защитником автономии Ирландии. Защита эта первоначально велась с точки зрения господствующего в Ирландии английского меньшинства против централизаторской политики правительства, но глубина ненависти к господствующим группам приводит С. на все более радикальные позиции. В «Письмах суконщика», предпринятых с целью разбить финансовую операцию одного английского финансиста, получившего правилегию на снабжение Ирландии медной монетой, он обращается ко всему ирландскому народу с призывом не допустить этого нового акта тирании и поднимает подлинное массовое движение, явившееся первым зерном ирландского национального буржуазного возрождения второй половины XVIII в. В позднейших памфлетах — «A modest proposal for divventing the children of poor people from being a burden» (Скромное предложение, 1728) и «A short view of the state of Ireland» (Общий взгляд на положение Ирландии, 1727) — он с исключительной силой ненависти рисует картины той предельной нищеты и разорения, до которого довела ирландское крестьянство английская эксплоатация. По силе ненависти эти последние памфлеты не имеют равных и были бы величайшими произведениями революционной литературы, если бы не полное отсутствие какого бы то ни было положительного идеала и не глубокое презрение С. к тем самым ирландским крестьянам, эксплоататоров которых он так ненавидит.

Своеобразно и отношение С. к церкви и религии. Защитник сословных интересов духовенства,  крупный церковник, образцово, с точки зрения своего времени и сословия, исполнявший свои обязанности, С. как писатель сделал больше, чем кто-нибудь, чтобы подготовить разрушительную критику христианства у французских просветителей. В своих антирелигиозных произведениях — «Сказка о бочке», «The mechanical operation of the spirit» (О механическом действии духа) С. выступает прежде всего как обличитель наиболее буржуазных форм религии — пуритан, анабаптистов, квакеров, — но он это делает так, что удары его падают против самого существа всякой религии. В «Сказке о бочке» он обличает католиков и пуритан и защищает англиканскую церковь, но все, что он может сказать в пользу последней, — это лишь то, что она относительно свободна от крайних форм религиозного идиотизма. Более всего делает «Сказку о бочке» объективно антирелигиозной то страшное снижение религиозных образов, где бог изображается в виде отца, умирающего, не сумев нажить себе состояния, а христианские догматы — в виде портняжных изделий. С другой стороны, к науке он относился как к глупой моде и пустой забаве, считая Ньютона и его закон тяготения такой же бесплодной чепухой, как средневековую схоластику. Позиция С. была позицией скептика и пессимиста. Церковь, пользующаяся влиянием и престижем, очищенная от бессмысленной магии католичества и от шарлатанского «энтузиазма» пуритан, казалась ему силой хоть в некоторой степени способной умерить животную гнусность человеческой природы.

Как писатель Свифт тесно связан с современным ему английским классицизмом.

Проза Свифт — типичная классическая проза, избегающая всяких украшений, всяких необычных слов, всякого намека на «поэтичность». По чистоте, прозрачности и силе С. не имеет равного среди английских прозаиков. Особенно излюбленный С. прием — ирония. В ранних произведениях эта ирония иногда слишком книжна и слишком связана с высмеиванием разных видов педантизма, но в позднейших памфлетах она достигает гениальной силы. Особенно замечательно в этом отношении «Скромное предложение» (1728), где в спокойном деловом тоне обсуждается проект освободить ирландцев от нищеты путем употребления их детей в пищу и способ приготовления из них изысканных блюд для английской аристократии.

Как поэт С. — прямой преемник Самьюэля Бётлера , у которого он перенял комическую неожиданную рифму. Поэзия С. самая «непоэтическая». Наиболее характерные его стихи посвящены изображению уродливого и вульгарного, иногда характеризуются резко натуралистическими приемами (напр. «Описание дождя в городе»).

Наиболее знаменитое произведение С. «Путешествие Гулливера» (полное название: Travels into several remote nations of the world by Lamuel Gulliver…), вышедшее в 1726, одна из самых знаменитых книг мировой литературы. В «Гулливере» С. особенно полно раскрыл свое отношение к современности. По глубине  и силе первые три части значительно отличаются от четвертой. В первой части («Лилипуты») Свифт дает сатирическую картину жизни придворных и помещиков как ничтожных, пошлых и глупых карликов, думающих, что они пуп земли. Во второй части («Бробдингнег») самая природа европейского человека снижается противопоставлением ее расе великодушных и простых великанов. В третьей части, наименее стройной и выдержанной, Свифт осмеивает преимущественно ученых с своей нигилистической точки зрения, отрицавшей и схоластику педантов и подлинную науку своего времени. Четвертая часть — фокус всего творчества С. В образе благородных лошадей он дал единственный раз свой утопически-реакционный положительный идеал патриархально-феодального общества мудрых и благородных господ и верных слуг, мудрого и высоко морального, свободного от ненужной учености, пустой роскоши и суетной техники буржуазного общества. В изображении человекоподобных скотов Яху С. дает свое самое глубокое художественное обобщение. Буржуазная критика могла видеть в Яху только предельно циническую сатиру на человеческую природу вообще. Она не могла видеть, что «человеческую природу» С. наделил весьма конкретными чертами определенного класса и что его ненависть к этой «природе» была направлена против нового буржуазного человечества с его культом «чистогана».

Однако в изображении Яху несомненно есть также черты того болезненного и упадочного  «мазохизма отчаяния», которое становится господствующей чертой последнего периода С. Ненависть и отвращение к человеческому телу и его отправлениям, соединенное с болезненным влечением к ним, носит у С. определенно декадентский характер, аналогичный творчеству такого писателя современной буржуазии, как Джойс  Ненависть к жизни как таковой с особенной силой выразилась уже в «Гулливере» (третья часть) в образе ужасной судьбы бессмертных (пухульдбругов), ненависть к человеческому телу — в изображении Яху. Та же тема более натуралистически развивается в ряде стихотворений 30-х гг. («Уборная молодой дамы» и др.).

«Путешествием Гулливера» определяется место С. в общей истории художественной литературы Европы, в частности в истории реализма. По своим художественным приемам С. продолжает линию той, созданной Ренессансом реалистической фантастики, которая, пренебрегая конкретно-бытовой действительностью, умела в фантастических образах дать обобщения огромного реалистического охвата и глубины, без внешней правдоподобности, но с величайшей внутренней правдой воплотить глубочайшую историческую сущность современных явлений. Этот стиль реалистической фантастики, идущий от «Гаргантюа» до второй части «Фауста», в руках С. лишен красочного богатства Рабле и Гёте, приобретая ясность и графическую сухость, типичную для классицизма XVII—XVIII вв. Фантастика соединяется с математической точностью описании, в ярдах и дюймах дающих измерения невозможных предметов. Эта протокольная точность (заимствованная Свиртом из «Робинзона») контрастно подчеркивает нереальность его образов и тем создает «преломляющую среду» иронии. Классическую ясность и ироническое подчеркивание нереальности рассказа мы найдем и у ученика С. в области реалистической фантастики — Вольтера. Но по ширине и глубине своих реалистических обобщений С стоит выше всех просветителей. Пользуясь с несравненной силой орудием сатирического преувеличения, он дает образец критического реализма, который в известном смысле остается непревзойденным. Если великие критические реалисты от Дидро до Щедрина создали образы, неизмеримо более разнообразные, живые и конкретные, то вряд ли можно найти другой образец, который с таким максимумом обобщающей силы выразил всю гнусную сущность выявлений буржуазной «природы» человека — собственника.

К последнему периоду С относятся и такие предельно жестокие сатиры, как «A complete collection of genteel and ingenious conversation» (Полное собрание великосветских и остроумных разговоров, 1738) и последняя недописанная вещь — «Directions to servants» (Указания для прислуги, напис. 1731, изд. 1745), где в форме советов слугам, как лучше всего защищать свои интересы от господ, он  развертывает картину беспредельного цинизма, в то же время злорадствуя над обманываемыми господами.

Творчество С. заканчивается среди глубочайшего и безвыходного отчаяния. Сознавая всю гнусность нового буржуазного человечества, С. не видел никаких сил, какие могли бы вывести человечество из этой клоаки.

Список литературы

 I. Prose works, ed. by T. Scott, with a biogr. introd. by W. E. H. Lecky, 12 vv., L., 1897—1908 (в m. XII Bibliography of Swift’s works by W. S. Jackson): Poems, ed. by W. E. Browning, 2 vv., L., 1910

 Correspondence, ed. by F. E. Ball, 6 vv., L., 1910—1914

 Vanessa and her correspondence with J. Swift, the letters ed. for the first time from the originals, with an introd. by A. M. Freeman, L., 1921

 The Journal to Stella, 1710—1713, ed… by F. Ryland, L., 1923

 A Tale of a tub, to which is added The Battle of the books a. The Mechanical operation of the spirit, ed. by A. C. Gutkelch a. D. N. Smith, L., 1920

 Gulliver’s travels. Text of the 1-st ed., ed. by H. Williams, L., 1927

 Путешествия Гулливера по многим отдаленным и неизвестным странам света. С биогр. автора и примеч. Дж. Фр. Уоллера, полный перев. с англ. П. Кончаловского и В. Яковенко, 2 чч., М., 1889—1890

 изд. 2, М., 1901

 То же, перев. с англ. М. Никольского, изд. т-ва Вольф, СПБ, 1911

 Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера…, перев. под ред. А. Франковского, вступ. ст. Э. Радлова. С предисл. П. С. Когана, с илл. Ж. Гранвиля, изд. «Академия», Л., 1928

 То же, обработ. А. Дерман, изд. «Молодая гвардия», М. — Л., 1929

 То же, перев. под ред. С. Р. Бабуха и А. А. Франковского. Статья и комментарии С. Р. Бабуха, Гослитиздат, Л., 1935

 Европейские писатели и мыслители. № 1. Дж. Свифт, изд. В. В. Чуйко, СПБ, 1881 (переводы нескольких памфлетов)

 Сказка о бочке, написанная для вящего преуспеяния рода человеческого, перев. В. Чуйко, СПБ, б. г.

 То же, перев. под ред. А. Дейча, вступ. ст. А. В. Луначарского, М., 1930

 Сказка бочки, перев., вступ. ст. и примеч. А. А. Франковского, предисл. В. Десницкого, изд. «Academia», М. — Л., 1931 (перев. с 5-го англ. изд. 1710, лучший перевод).

II. Caro J., Lessing und Swift, Jena, 1869

 Forster J., The Life of J. Swift, L., 1875

 Craik H., The Life of J. Swift, L., 1882

 2-nd ed., 2 vv., 1894

 Stephen L., Swift (English men of letters), L., 1882

 Collins J. C., Swift. Biographical a. critical study, L., 1893

 Firth C. H., The political significance of «Gulliver’s travels», L., 1920

 Burlingame A. E., The Battle of the books in its historical setting, N. Y., 1920

 Eddy W. A., «Gulliver’s travels», a critical study, L., 1923

 Goulding S., Swift en France, P., 1924

 Pons E., Swift. Les années de jeunesse et le «Conte du tonneau». Strasbourg, 1924

 Leslie S., The Skull of Swift. A biography, L., 1928

 Harrison G. B., Swift, в кн.: The Social a. political ideas of some English thinkers of the Augustan age 1650—1750, ed. by F. J. C. Hearnshaw, L., 1928

 Ball E. F., Swift’s verse: an essay, L., 1929

 Van Doren C., Swift, L., 1931

 Glaser H., J. Swifts Kritik an der englischen Irlandpolitik, Breslau Diss., 1932

 Dege C., Utopie u. Satire in Swifts Gulliver’s travels, Diss., Jena, 1934

 Веселовский А., Дж. Свифт, его характер и его сатира, «Вестник Европы», 1877, № 1

 Его же, Этюды и характеристики, М., 1894

 изд. 3, М., 1907

 Тэн И., Критические опыты, СПБ, 1869

 Яковенко В., Дж. Свифт. Его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1891

 указанные выше вступ. статьи А. В. Луначарского, Э. Радлова

 Де-Сен Виктор П., Боги и люди, М., 1914

 Лазурский В., Сатирико-нравоучительные журналы Стиля и Аддисона, т. I, Одесса, 1909

 Дейч А. и Зозуля Е., Свифт, М., 1933 (в серии «Жизнь замечательных людей»).

III. Кроме библиографии W. S. Jackson’а, указанной в разделе I, Hubbard L. L., Contributions towards a bibliography of Gulliver’s Travels, Chicago, 1922.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://feb-web.ru/

coolreferat.com