| / Полные произведения / Ломоносов М.В. / Петр Великий Героическая поема
Его Высокопревосходительству милостивому государю Начало моего великого труда Тобою поощрен в сей путь пустился я: Ты будешь оного споспешник и судья. И многи и сия дана Тебе доброта, К словесным знаниям прехвальная охота. Природный видит Твой и просвещенный ум, Где мысли важные и где пустых слов шум. Мне нужен твоего рассудок тонкий слуха, Чтоб слабость своего возмог признать я духа. Когда под бременем поникну утомлен, Вниманием Твоим восстану ободрен. Хотя вослед иду Виргилию, Гомеру, Не нахожу и в них довольного примеру. Не вымышленных петь намерен я Богов, Но истинны дела, великий труд Петров. Достойную хвалу воздать сему Герою Труднее, нежели как в десять лет взять Трою. О если б было то в возможности моей, Беглец Виргилиев из отчества Еней Едва б с Мазепою в стихах моих сравнился, И басней бы своих Виргилий устыдился. Уликсовых Сирен и Ахиллесов гнев Вовек бы заглушил попранный ревом Лев. За кем же я пойду? Вслед подвигам Петровым И возвышением стихов Геройских новым Уверю целые вселенный концы, Что тем я заслужу Парнасские венцы, Что первый пел дела такого Человека, Каков во всех странах не слыхан был от века. Хотя за знание служил мне в том талан, Однако скажут все: я был судьбой избран. Описаны в моих стихах прочтут потомки. Обильные луга, прекрасны бреги рек, И только где живет Российский человек И почитающи Россию все языки, У коих по трудам прославлен Петр Великий, Достойну для него дадут сим честь стихам И станут их гласить по рощам и лесам. О как я возношусь своим успехом мнимым, Трудом желаемым, но непреодолимым. Однако ж я отнюд надежды не лишен: Начатый будет труд прилежно совершен. Твоими, Меценат, бодрясь в труде словами, Стремлюся на Парнас как легкими крилами, В разборе убежден о правоте Твоей, Пренебрегаю злых роптание людей. И если в поле сем прекрасном и широком Преторжется мой век недоброхотным роком, Цветущим младостью останется умам, Что мной проложенным последуют стопам. Довольно таковых родит сынов Россия, Лишь были б завсегда защитники такие, Каков Ты промыслом в сей день произведен, Для счастия наук в отечестве рожден. Благополучная сияла к ним планета, Предвозвещая плод в Твои прекрасны лета. В благодеяниях Твои проходят дни. О, коль красно цветет Парнас в Твоей тени! Для Музы моея Твой век всего дороже; Для многих счастия продли, продли, о Боже. Ноября 1 дня 1760 года. ПЕСНЬ ПЕРВАЯ Сокращение Петр Великий, уведав, что шведские корабли идут к городу Пою премудрого Российского Героя, Смирил злодеев внутрь и вне попрал противных, Рукой и разумом сверг дерзостных и льстивных, Среди военных бурь науки нам открыл И мир делами весь и зависть удивил. К тебе я вопию, Премудрость бесконечна: Дабы Российский род вовеки помнил твердо, Коль, небо, ты ему явилось милосердо. Ты мысль мне просвети; делами Петр снабдит, Велика Дщерь Его щедротой оживит. Богиня, коей власть владычеств всех превыше, Уже освобожден от варвар был Азов; О коль ты счастлива, великая Двина, Что славным шествием его освящена! Ты тем всех выше рек, что устьями своими Сливаясь в сонм един со безднами морскими, Открыла посреде играющих валов Других всех прежде струй пучине зрак Петров. О холмы красные и островы зелены, Как радовались вы, сим счастьем восхищенны! Что поздно я на вас, что поздно я рожден, И тем толикого веселия лишен? Не зрех, как он сиял Величеством над вами И шествовал по вам пред новыми полками, Как новы крепости и новы корабли, Ужасные врагам в волнах и на земли, Смотрел и утверждал противу их набегу, Грозящему бедой Архангельскому брегу, Дабы Российскую тем силу разделить, От Ингерских градов осады отвратить. Но вдруг пришествия Петрова в север слухом Смутясь, пустились вспять унылы, томны духом. Уже белея понт перед Петром кипит, И громы с шумом вод свой треск соединяют; Меж морем рушился и воздухом предел; Дождю навстречу дождь с кипящих волн летел; В сердцах великий страх сугубят скрыпом снасти. Герой наш посреде великия напасти И взором и речьми смутившихся крепит, Сквозь грозный стон стихий к бледнеющим гласит: «Мужайтесь! Промысл нас небесный искушает; К трудам и к крепости напредки ободряет Всяк делу своему со тщанием внимай: Опасности сея Бог скоро пошлет край». От гласа в грудь пловцам кровь теплая влиялась, И буря в ярости кротчае показалась. Я мышлю, что тогда сокрыта в море мочь, О вы, рачители и слушатели слов, Но промысл в глубину десницу простирает; Достигло дневное до полночи светило, Уже на западе восточными лучами — Монарх, почтив, труды и знаки чудных дел, Монарх воспомянул, коль много от раскола Ах, Музы, как мне петь? Я тех лишу покою, Какой бодрит меня и луч, и жар, и шум «Пять крат против меня, — Он сказывал, — восстала Открылся тайный ков, когда исчезла тень; [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] / Полные произведения / Ломоносов М.В. / Петр Великий | Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре. 100% гарантии от повторения! |
www.litra.ru
Петр I как герой русской истории в изображении М.В. Ломоносова
Ломоносов постоянно стремился обратить науку в практику. Основные темы его од, как говорит Татаринова: Россия, Отечество, Петр, мир, возлюбленная тишина, науки, просвещение, вера в талантливость молодых людей. Его оды не то, что есть, а то, что должно быть (но в то же время это не утопии). Оды выходили тиражом 200-200 000 экз. Порой одам свойственно повторение одних и тех же образов.
«Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года» написана высоким штилем и прославляет дочь Петра 1. отдав должное добродетелям императрицы, ее «кроткому гласу», «доброму и прекрасному лику», стремлению расширять науки, поэт заводит речь о ее отце, которого называет «человеком каков не слыхан был от века». Петр 1 – это идеал просвещенного монарха, который все силы отдает своему народу и государству. В оде Ломоносова дается образ России с ее необъятными просторами, огромными богатствами. Так возникает тема Родины и служения ей – ведущая во всем творчестве Ломоносова. С этой темой тесно связана тема науки, познания природы. Она завершается гимном науке, призывом к юношам дерзать во славу Российской земли. Таким образом, в «Оде 1747 года» нашли выражение просветительские идеалы поэты.
Ломоносов возвеличивал Петра I, раскрывал его заслуги в развитии промышленности России, торговли, в разработке недр земли, в создании регулярной армии и флота, распространении просвещения, преодолении отсталости страны.
Ломоносов постоянно величает Петра Великого Героем и в других стихах — достаточно вспомнить пять надписей «К статуе Петра Великого» (с 1743 по 1747 г.), открывающихся стихом:
Се образ изваян премудрого Героя.
Определения «премудрый Герой» и «премудрый Петр» перешли и в героическую поэму «Петр Великий». Надписи «К статуе Петра Великого» — это пример характерного для Ломоносова и его культурной миссии прикладного жанра. Произведения такого рода (Ломоносов написал их немало) помещались на транспарантах во время придворных празднеств и были наглядной, лозунговой поэзией «на случай» (спуск кораблей, изобретение роговой музыки или, как в случае со статуей Петра Великого, установка монумента). Ломоносов подошел к работе инициативно, заготовив свои надписи заранее, когда еще не был сделан окончательный выбор в пользу той или иной статуи; его надписи годились и для пешей, и для конной статуи. Жанр надписи предполагал открытую публицистичность в панегирическом духе, Ломоносов в них вдохновенно занимается пропагандой своего героя, Петра Великого. Утверждение культа Петра было важнейшим пунктом просвещенческой концепции Ломоносова-идеолога. Два стиха первой надписи являются вольным переводом из «Энеиды» («Когда он строил град…»). Герой Эней — воспетый Вергилием легендарный предтеча великого Рима — был весьма подходящим аналогом Петру из мифологической истории. Так М. В. Ломоносов вводил русского героя в контекст мировой героики, но уже в героической поэме «Петр Великий» он упомянет Вергилия и Гомера в дискуссионном духе, противопоставляя их баснословной героике подлинную и реальную героику Петра.
В то же время проведение образа Петра было главной миссией Ломоносова-героизатора — в этом М. В. Ломоносов продолжил и развил миссию Феофана Прокоповича. Петру посвящена и первая «русская Илиада» (за ней последуют подобные попытки М. М. Хераскова) — героическая поэма «Петр Великий». В этом произведении представления Ломоносова об идеальном герое отразились наиболее полно.
Ломоносов гордится тем, что Петр — его соотечественник и старший современник по веку, и определяет как концепцию тот факт, что его героем является не вымышленный, а реально правивший Российской империей царь, не мифологическое, а историческое лицо. В послании И. И. Шувалову, предваряющем поэму (Начало моего великого труда \\ Прими, предстатель муз, как принимал всегда…»), Ломоносов заявляет:
Хотя вослед иду Виргилию, Гомеру,
Не нахожу и в них довольного примеру.
Не вымышленных петь намерен я богов,
Но истинны дела, великий труд Петров.
Ещё раз вспомним прямое обращение к «Энеиде», вошедшее в первую надпись «К статуе…» и отметим эволюцию героического образа Петра у Ломоносова. Державин в своем «Памятнике» как заслугу упомянет свой приоритет в воспевании Екатерины, Ломоносов утверждает собственный приоритет в воспевании Петра и пишет Шувалову:
Что тем я заслужу парнасские венцы:
Что первый пел дела такого Человека,
Каков во всех странах не слыхан был от века.
Это логическое построение станет традиционной фигурой торжественной поэзии — поэты не раз будут признаваться в том, как они счастливы и горды тем, что «первыми» воспели того или иного героя (героиню).
Первая песнь героической поэмы была окончена в 1760-м году, вторая — в 1761. Поэма так и осталась не оконченной, замысел поэта не получил полного воплощения, а ведь это произведение было своего рода итогом многолетних исканий поэта и идеолога. Ломоносов подходит к замыслу поэмы с капитальной обстоятельностью. Он начинает с традиционной, не раз варьировавшейся им самим в отношении того же Петра, запевки, напоминающей слог ломоносовских петровских надписей:
Пою премудрого российского Героя…
Прославить Героя, прославить Петра — во имя народной памяти, во имя торжества патриотического чувства, ибо Петр «С каким усердием Отечество любя, \\ Ужасным подвергал опасностям себя».
Градация героев, разделяющая их на мифологических и исторических (о которой писал в «Сочинениях Державина» В. Г. Белинский — см. ниже) осознавалась Ломоносовым, и поэт совершенно осознанно отдает приоритет герою историческому, память о котором может быть полезной как рычаг просвещения и усиления России.
Ломоносов создает поэтический миф об историческом Петре — и он останется в русской поэзии очень и очень жизнеспособным, как проявятся в строках других поэтом ломоносовские строки. Петр предстает у Ломоносова царем-тружеником, царем-работником:
Познают, что монарх и что отец прямой,
Строитель, плаватель, в полях, в морях Герой.
В подобном духе позже писали о Петре позднейшие поэты. Культ Петра необходим Ломоносову для утверждения славы России, для утверждения права России на великих, бессмертных героев.
По Ломоносову, самые сильные сцены «Илиады», «Одиссеи» и «Энеиды» затмились бы изображениями победа Петра. Эта гиперболическая идейная установка сопровождает образ Петра на протяжении всей поэмы. Характерно, что Ломоносов включает в свой эпос и были о современных ему героях — героях Семилетней войны. С отступления, адресованного им, начинается вторая песнь поэмы. Здесь Ломоносов демонстрирует свое мастерство одописца елизаветинского времени и еще раз демонстрирует свой метод исторической поэзии (ярко отразившийся в торжественных одах), включающей в себя сюжеты разных эпох, объединенные общей идеей. В поэме это идея преемственности русского героизма:
О войско славное, потомки тех героев,
Что, следуя Петру по жатве многих боев,
Торжественные ввек приобрели венцы,
Отечество в земны прославили концы,
Я вашим мужеством в труде сем ободряюсь
И сердцем и умом меж вами обращаюсь:
Воюйте счастливо, сравните честь свою
Со предков похвалой, которую пою.
Смысл этого обращения прозрачен. Величие петровского героизма, по Ломоносову, и состоит в том, что он заложил традиции, продолженные героями елизаветинского времени, поразившие Европу на полях сражений. Ломоносова интересует герой, создавший новую Россию, с величественной имперской идеей и преемственностью героизма. Героизму новой России, олицетворенному Петром, и посвящен эпос Ломоносова.
Просветитель и естествоиспытатель, Ломоносов не мог придать своему герою черты победителя природы, подчинившего себе ее силы в апофеозе науки. Ломоносов любуется тем, как Петр, не боявшийся смелых замыслов, подчинил себе природу, ждущую человеческих трудов, готовую обогатить труженика, неутомимого работника:
И в сердце положил великий труд. Канал,
Дабы российскою могущею рукою
Потоки Волхова соединить с Невою.
Здесь М. В. Ломоносов закладывает влиятельную традицию. Подобные черты были присущи и советской героике, воспевавшей строителей Беломорканала и Днепрогэса, канала имени Москвы и т. п. Ломоносов, гениальный сын века энциклопедистов, умел видеть героизм в победе над природой, в утверждении человеческого гения и могущества, в пафосе всепобеждающего труда. Здесь у Ломоносова возникает род героизма, редкий у поэтом XVIII века (даже у Державина), но утвержденный русской поэзией века ХХ (В. Брюсовым, В. Маяковским, Н. Заболоцким и др.) — героизм труда. Петр у Ломоносова пророчески оценивает и богатство русского севера, озвучивая мысли самого Ломоносова-северянина:
Сказал: «Ты можешь мне произвести, Россия,
Целебны влажности и жилы золотые.
Но ныне для твоей бессмертной похвалы
Спешу против врагов чрез горы и валы;
Железо мне пролей, разжженной токи меди…
Здесь Петр пророчествует, как вергилиевский Эней (все-таки Эней остается ключевой мифологической фигурой для понимания образа Петра у Ломоносова), проникая в славное будущее создаваемой им империи (Ломоносов ставит именно такую идеологическую задачу). Пророчество Петра содержит и характерный для Ломоносова апофеоз науки и географических исследований, героизация которых входит в программу поэта:
Колумбы русские, презрев угрюмый рок,
Меж льдами новый путь отворят на восток,
И наша досягнет в Америку держава…
Эти строки перекликаются с прославлением героизма Витуса Беринга, которое встречается в елизаветинской оде Ломоносова 1742 года:
К тебе от встречных стран спешат
Уже Американски волны
В Камчатской порт, веселья полны…
Герои науки, герои-первопроходцы (именно в 1742 году было получено известие о достижении берегов Америки экспедицией В. Беринга) становились, наряду с героями-монархами и воинами, национальными героями России, утверждёнными и воспетыми в поэзии — и в этом заслуга Ломоносова, его мощного поэтического и культуртрегерского энтузиазма. В поэме присутствует и новый для Ломоносова (и русской поэзии) исторический герой — московский царь Иван Третий, Иван Великий, о котором поэт помнит, что:
Сей бодрый государь в Россию первый ввел
На бранях новый страх земных громовых стрел.
Неслыханны пред тем и сильные удары
Почувствовав от нас против себя татары,
Вовек отчаялись над россами побед:
Скончался с гордостью ордынскою Ахмет.
«Бодрый государь» — то есть, под стать Петру, работоспособный, активный, неутомимый (таким и был Иван Великий, строитель московского Кремля). «Бодрый государь» — это близкое к постижению идеала и потому исключительно важное как для Ломоносова, так и для эпохи, определение (вспомним тезис В. Кожинова о единстве стиля эпохи и стиля поэта-классика). И Петр, создатель новых традиций, является в свою очередь продолжателем традиций русского героизма защитников нашей государственности, освободителей от ордынского ига, из которых поэт вспоминает Ивана III.
infopedia.su
Ломоносов Михаил Васильевич — Петр Великий — Книги
М. В. Ломоносов
Петр Великий
Героическая поема —————————————
Ломоносов М. В. Стихотворения / Сост., подгот. текста, вступ. статья и примеч. Е. Н. Лебедева.
М.: Сов. Россия, 1984. Серия «Поэтическая Россия».
OCR Бычков М.Н. mailto:[email protected] —————————————
Его Высокопревосходительству милостивому государю
Ивану Ивановичу Шувалову, Генералу-Поручику,
Генералу-Адъютанту, действительному Камергеру,
Московского Университета куратору
и орденов Белого Орла, Святаго Александра,
Святыя Анны Кавалеру
Начало моего великого труда
Прими, Предстатель Муз, как принимал всегда
Сложения мои, любя Российско слово,
И тем стремление к стихам давал мне ново.
Тобою поощрен в сей путь пустился я:
Ты будешь оного споспешник и судья.
И многи и сия дана Тебе доброта,
К словесным знаниям прехвальная охота.
Природный видит Твой и просвещенный ум,
Где мысли важные и где пустых слов шум.
Мне нужен твоего рассудок тонкий слуха,
Чтоб слабость своего возмог признать я духа.
Когда под бременем поникну утомлен,
Вниманием Твоим восстану ободрен.
Хотя вослед иду Виргилию, Гомеру,
Не нахожу и в них довольного примеру.
Не вымышленных петь намерен я Богов,
Но истинны дела, великий труд Петров.
Достойную хвалу воздать сему Герою
Труднее, нежели как в десять лет взять Трою.
О если б было то в возможности моей,
Беглец Виргилиев из отчества Еней
Едва б с Мазепою в стихах моих сравнился,
И басней бы своих Виргилий устыдился.
Уликсовых Сирен и Ахиллесов гнев
Вовек бы заглушил попранный ревом Лев.
За кем же я пойду? Вслед подвигам Петровым
И возвышением стихов Геройских новым
Уверю целые вселенный концы,
Что тем я заслужу Парнасские венцы,
Что первый пел дела такого Человека,
Каков во всех странах не слыхан был от века.
Хотя за знание служил мне в том талан,
Однако скажут все: я был судьбой избран.
Желая в ум вперить дела Петровы громки,
Описаны в моих стихах прочтут потомки.
Обильные луга, прекрасны бреги рек,
И только где живет Российский человек
И почитающи Россию все языки,
У коих по трудам прославлен Петр Великий,
Достойну для него дадут сим честь стихам
И станут их гласить по рощам и лесам.
О как я возношусь своим успехом мнимым,
Трудом желаемым, но непреодолимым.
Однако ж я отнюд надежды не лишен:
Начатый будет труд прилежно совершен.
Твоими, Меценат, бодрясь в труде словами,
Стремлюся на Парнас как легкими крилами,
В разборе убежден о правоте Твоей,
Пренебрегаю злых роптание людей.
И если в поле сем прекрасном и широком
Преторжется мой век недоброхотным роком,
Цветущим младостью останется умам,
Что мной проложенным последуют стопам.
Довольно таковых родит сынов Россия,
Лишь были б завсегда защитники такие,
Каков Ты промыслом в сей день произведен,
Для счастия наук в отечестве рожден.
Благополучная сияла к ним планета,
Предвозвещая плод в Твои прекрасны лета.
В благодеяниях Твои проходят дни.
О, коль красно цветет Парнас в Твоей тени!
Для Музы моея Твой век всего дороже;
Для многих счастия продли, продли, о Боже.
Ноября 1 дня 1760 года.
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
Сокращение
Петр Великий, уведав, что шведские корабли идут к городу Архангельскому, дабы там учинить разорение и отвратить Государев поход к Шлиссельбургу, отпустил войско приступать к оному. Сам с гвардиею предприемлет путь в Север и слухом своего приходу на Двинские устья обращает в бегство флот Шведский. Оттуда простирая поход к осаде помянутой крепости по Белому морю, претерпевает опасную бурю и от ней для отдохновения уклоняется в Унскую губу. Потом, пристав к Соловецкому острову для молитвы, при случае разговора о расколе, сказывает Государь настоятелю тамошния обители о стрелецких бунтах, из которых второй был раскольничий.
Пою премудрого Российского Героя,
Что грады новые, полки и флоты строя,
От самых нежных лет со злобой вел войну,
Сквозь страхи проходя, вознес свою страну,
Смирил злодеев внутрь и вне попрал противных,
Рукой и разумом сверг дерзостных и льстивных,
Среди военных бурь науки нам открыл
И мир делами весь и зависть удивил.
К тебе я вопию, Премудрость бесконечна:
Пролей свой луч ко мне, где искренность сердечна
Петра Великого гласить вселенной в слух
И показать, как Он превыше человека
Понес труды для нас, неслыханны от века,
С каким усердием, Отечество любя,
Ужасным подвергал опасностям себя,
Да на Его пример и на дела велики
Смотря весь смертных род, смотря земны Владыки
Познают, что Монарх и что отец прямой,
Строитель, плаватель, в полях, в морях Герой,
Дабы Российский род вовеки помнил твердо,
Коль, небо, ты ему явилось милосердо.
Ты мысль мне просвети; делами Петр снабдит,
Велика Дщерь Его щедротой оживит.
Богиня, коей власть владычеств всех превыше,
Державство кроткое весны прекрасной тише
И к подданным любовь всех высший есть закон,
Ты внемлешь с кротостью мой слабый лирный звон.
Склони, склони свой слух, когда я пред Тобою
Дерзаю возгласить военною трубою
Тебя родившее велико божество!
О море! О земля! О тварей естество!
Монархини моей вы нраву подражайте
И гласу моему со кротостью внимайте.
Уже освобожден от варвар был Азов;
До Меотиских Дон свободно тек валов,
Нося ужасный флот в струях к пучине Черной,
Что создан в скорости Петром неимоверной.
Уже великая покоилась Москва,
Избыв от лютого злодеев суровства,
Бунтующих стрельцов достойной после казни
Простерла вне свой меч без внутренней боязни.
От дерзкой наглости разгневанным Петром
Воздвигся в западе войны ужасный гром.
От Нарвской обуяв сомнительной победы,
Шатались мыслями и войск походом Шведы.
Монарх наш от Москвы простер свой быстрый ход
К любезным берегам полночных белых вод,
Где прежде меж валов душа в нем веселилась
И больше к плаванью в нем жажда воспалилась.
О коль ты счастлива, великая Двина,
Что славным шествием его освящена!
Ты тем всех выше рек, что устьями своими
Сливаясь в сонм един со безднами морскими,
Открыла посреде играющих валов
Других всех прежде струй пучине зрак Петров.
О холмы красные и островы зелены,
Как радовались вы, сим счастьем восхищенны!
Что поздно я на вас, что поздно я рожден,
И тем толикого веселия лишен?
Не зрех, как он сиял Величеством над вами
И шествовал по вам пред новыми полками,
Как новы крепости и новы корабли,
Ужасные врагам в волнах и на земли,
Смотрел и утверждал противу их набегу,
Грозящему бедой Архангельскому брегу,
Дабы Российскую тем силу разделить,
От Ингерских градов осады отвратить.
Но вдруг пришествия Петрова в север слухом
Смутясь, пустились вспять унылы, томны духом.
Уже белея понт перед Петром кипит,
И влага уступить шумя ему спешит.
Там вместо чаянных бореи флагов Шведских
Российские в зыбях взвевали Соловецких.
Закрылись крайние пучиною леса;
Лишь с морем видны вкруг слиянны небеса.
Тут ветры сильные, имея флот во власти,
Со всех сторон сложась к погибельной напасти,
На Запад и на Юг, на Север и Восток
Стремятся и вертят мглу, влагу и песок;
Перуны мрак густой сверкая разделяют,
И громы с шумом вод свой треск соединяют;
Меж морем рушился и воздухом предел;
Дождю навстречу дождь с кипящих волн летел;
В сердцах великий страх сугубят скрыпом снасти.
Герой наш посреде великия напасти
И взором и речьми смутившихся крепит,
Сквозь грозный стон стихий к бледнеющим гласит:
«Мужайтесь! Промысл нас небесный искушает;
К трудам и к крепости напредки ободряет
Всяк делу своему со тщанием внимай:
Опасности сея Бог скоро пошлет край».
От гласа в грудь пловцам кровь теплая влиялась,
И буря в ярости кротчае показалась.
Я мышлю, что тогда сокрыта в море мочь,
Желая отвратить набег противных прочь,
Толь страшну бурю им на пагубу воздвигла,
Что в плаваньи Петра нечаянно постигла.
О вы, рачители и слушатели слов,
В которых подвиг вам приятен есть Петров,
Едина истина возлюбленна и сродна,
От вымыслов краса Парнасских неугодна;
Позвольте между тем, чтоб слаба мысль моя
И голос опочил, труды Его поя.
В Кастальски рощи я не с тем себя склоняю,
Что оным там сыскать красу и силу чаю:
Ключи, источники, долины и цветы
Не могут дел Его умножить красоты;
Собой они красны, собой они велики.
Отважась в долгий путь, где трудности толики,
Ищу, чтоб иногда иметь себе покой.
В убежища сии склонитесь вы со мной,
Дабы яснее зреть с высоких мест и красных
Петра в волнах, во льдах, в огне, в бедах ужасных
И славы истинной в блистающих лучах.
Какое зрение мечтается в очах?
Я на земли стою, но страхом колебаюсь
И чаю, что в водах свирепых погружаюсь!
Мне всякая волна быть кажется гора,
Что с ревом падает, обрушась на Петра.
Но промысл в глубину десницу простирает;
Оковы тяжкие вдруг буря ощущает.
Как в равных разбежась свирепый конь полях,
Ржет, пышет, от копыт восходит вихрем прах,
Однако доскакав до высоты крутыя,
Вздохнул, кончает бег, льет токи потовые, —
Так север, укротясь, впоследни восстенал.
По усталым валам понт пену расстилал;
Исчезли облака; сквозь воздух в юге чистый,
Открылись два холма и береги лесисты.
Меж ними кораблям в залив отверзся вход,
Убежище пловцам от беспокойных вод,
Где, в мокрых берегах крутясь, печальна Уна
Медлительно течет в объятия Нептуна,
В числе Российских рек безвестна и мала,
Но Предков роком злым Петровых прослыла:
Когда коварного свирепством Годунова
Кипела пролита невинных кровь багрова,
Как Праотцев Его он в север заточил,
Во влажном месте сем, о злоба! уморил.
Сошел на берег Петр и ободрил стопами
Места, обмоченны Романовых слезами.
Подвиглись б_е_реги, зря в славе оных Род.
Меж тем способный ветр в свой путь сзывает флот?
Он легким к западу дыханьем поспешает
И мелких волн вокруг себя не ощущает.
Тогда пловущим Петр на полночь указал,
В спокойном плаванье сии слова вещал:
«Какая похвала Российскому народу
Судьбой дана — пройти покрыту льдами воду.
Хотя там кажется поставлен плыть предел,
Но бодрость подают примеры славных дел.
Полденный света край обшел отважный Гама
И солнцева достиг, что мнила древность, храма.
Герои на морях Колумб и Магеллан
Коль много обрели безвестных прежде стран,
Подвигнуты хвалой, исполненны надежды,
Которой лишены пугливые невежды,
Презрели робость их, роптанье и упор,
Что в них произвели болезни, голод, мор.
Иное небо там и новые светила,
Там полдень в севере, ина в магните сила;
Бездонный Океан травой как луг покрыт;
Погибель в ночь и в день со всех сторон грозит.
Опасен вихрей бег, но тишина страшнее,
Что портит в жилах кровь свирепых ядов злее.
Лишает долгий зной здоровья и ума,
А стужа в севере ничтожит вред сама.
Сам лед, что кажется толь грозен и ужасен,
От оных лютых бед даст ход нам безопасен.
Колумбы Росские, презрев угрюмый рок,
Меж льдами новый путь отворят на восток,
И наша досягнет в Америку держава.
Но ныне настоит в войнах иная слава».
Надежды полный взгляд слова его скончал,
И бодрый дух к трудам на всем лице сиял.
Достигло дневное до полночи светило,
Но в глубине лица горящего не скрыло;
Как пламенна гора казалось меж валов
И простирало блеск багровый из-за льдов.
Среди пречудныя при ясном солнце ночи
Верьхи златых зыбей пловцам сверкают в очи.
От севера стада морских приходят чуд
И воду вихрями крутят, и кверху бьют,
Предшествуя Царю пространныя пучины,
Что двинулся к Петру, ошибкою повинный,
Из глубины своей, где царствует на дне.
В недосягаемой от смертных стороне,
Между высокими камнистыми горами,
Что мы по зрению обвыкли звать мелями,
Покрытый золотым песком простерся дол.
На том сего Царя палаты и престол.
Столпы округ его — огромные кристаллы,
По коим обвились прекрасные кораллы;
Главы их сложены из раковин витых,
Превосходящих цвет дуги меж туч густых,
Что кажет укротясь нам громовая буря;
Помост из аспида и чистого лазуря;
Палаты из одной иссечены горы;
Верьхи под чешуей — великих рыб бугры;
Уборы внутренни — покров черепокожных
Бесчисленных зверей, во глубине возможных.
Там трон — жемчугами усыпанный янтарь;
На нем сидит волнам седым подобен Царь,
В заливы, в океан десницу простирает,
Сафирным скипетром водам повелевает.
Одежда Царская — Порфира и виссон,
Что сильные моря несут ему пред трон.
Ни мразы, ни Борей туда не досягают,
Лишь солнечны лучи сквозь влагу проницают.
От хлябей сих и бездн владетель вод возник;
Воздвигли радостный морские птицы клик.
Он вслед к пловущему Герою обратился
И новости судов Петровых удивился:
«Твои, — сказал, — моря, над ними царствуй век,
Тебе течение пространных тесно рек:
Построй великий флот; поставь в пучине стены».
Скончали пением сей глас его сирены.
То было, либо так быть надобно б сему,
Что должен Океан Монарху своему.
Уже на западе восточными лучами —
Открылся освещен с высокими верьхами
Пречудных стен округ из диких камней град,
Где вольны пленники спасаяся сидят,
От мира отделясь и морем и святыней
(Пример отеческих от древних лет пустыней),
Лишь только лишены приятнейших плодов
От древ, что подают и пищу и покров:
Не может произвесть короткое их лето,
Снегами в протчи дни лице земли одето.
Сквозь мрак и сквозь туман, сквозь буйных ветров шум
Восходит к небесам поющих глас и ум.
К сим строгим берегам великий Петр приходит,
Внимательный свой взор на здания возводит.
Из каменных бугров воздвигнута стена,
Водами ото всех сторон окружена,
Его и воинов с веселием приемлет;
Стрельбе и пению пустыня купно внемлет.
Навстречу с ликом Фирс усердствуя спешит
И, Гостя осенив, в восторге говорит:
«Благословен Твой путь Всевышнего рукою:
Могущество Его предходит пред Тобою.
Он к сей с высот своих обители смотря,
О имени своем возвеселит Царя.
Живущие Его в сем месте благодати
Причастны новые Твои да будут рати».
Монарх, от Промысла избранный человек,
Вменил, что перед ним стоит Мельхиседек,
Победы прежние Его благословляет
И к новым торжествам духовно ободряет.
Монарх, почтив, труды и знаки чудных дел,
Строение вокруг и место осмотрел,
Спросил Наставника: «Кто сими вас горами
Толь крепко оградил, поставя их руками?» —
«Великий Иоанн, Твой сродник и пример,
Что Россов превознес и злых Агарян стер.
Он, жертву принося за помочь в бранях Богу,
Меж протчими и здесь дал милостыню многу:
Пятьсот изменников пойманных Татар,
Им в казнь, обители прислал до смерти в дар.
Работою их рук сии воздвиглись стены
И, Праотцев твоих усердием снабденны,
В холодной сей стране от бурь покров дают,
Безмолвно бдение и безнаветен труд».
Сие в ответ дал Фирс и, указав на следы,
Где церьковь над врагом семь лет ждала победы,
Сказал: «Здесь каменны перед стеной валы
Насыпаны против раскола и хулы.
Желая ереси исторгнуть, Твой Родитель
Исправить церькви чин послал в сию обитель,
Но грубых тех невежд в надежных толь стенах
Не преклонил ни глад, ни должной казни страх.
Крепились, мнимыми прелыценны чудесами,
Не двигнулись своих кровавыми струями,
Пока упрямство их унизил Божий суд:
Уже в церьковной все послушности живут»,
Монарх воспомянул, коль много от раскола
Простерлось наглостей и к высоте престола;
Вздохнув, повествовал ужасную напасть
И властолюбную Софии хитрой страсть.
Ах, Музы, как мне петь? Я тех лишу покою,
Которых сродники, развращены мечтою,
Не тщились за Петром в благословенный путь,
Но тщетно мыслили против Его дерзнуть.
Представив злобу их, гнушаюсь и жалею,
Что род их огорчу невинностью своею!
Какой бодрит меня и луч, и жар, и шум
И гонит вскорости смущенных тучу дум?
С прекрасной высоты с великого Парнаса
Наполнился мой слух пронзающего гласа.
Минерва, Аполлон и девять сестр зовут
И нудят совершить священный спешно труд:
«Ты хочешь в землю скрыть врученно смысла злато?
Мы петь тебе велим; и что велим, то свято».
Уже с горы глашу Богинь великих власть:
В спокойстве чтите вы предписанную часть.
Когда похвальных дел вы ходите по следу,
Не подражая в зле ни сроднику, ни деду,
Когда противна вам неправда, злоба, лесть
И в сердце царствует правдивость, совесть, честь;
Премена зла в добро явится дело чудно,
И за попрек хвалу вам заслужить не трудно.
А вы, что хвалитесь заслугами отцев,
Отнюдь отеческих достоинств не имев,
Не мните о себе, когда их похваляю:
Не вас, заслуги их по правде прославляю,
Ни злости не страшусь, ни требую добра;
lib-ru.do.am
Пролей свой луч ко мне, где искренность сердечна Петра Великого гласить вселенной в слух И показать, как Он превыше человека Понес труды для нас, неслыханны от века, С каким усердием, Отечество любя, Ужасным подвергал опасностям себя, Да на Его пример и на дела велики Смотря весь смертных род, смотря земны Владыки Познают, что Монарх и что отец прямой, Строитель, плаватель, в полях, в морях Герой, Дабы Российский род вовеки помнил твердо, Коль, небо, ты ему явилось милосердо. Ты мысль мне просвети; делами Петр снабдит, Велика Дщерь Его щедротой оживит. 1756 – 1761г.
ОЧЕНЬ СРОЧНО!!!!!!!!ПИШИТЕ ПРАВИЛЬНЫЕ!!!!!!!!!ОТДАЮ 34 БАЛЛА !!!!!!!!!!!!!! Дать историко–литературный комментарий к стихотворению. М.В.Ломоносов Пётр Великий (отрывок) Пою премудрого Российского Героя, Что грады новые, полки и флоты строя, От самых нежных лет со злобой вел войну, Сквозь страхи проходя, вознес свою страну, Смирил злодеев внутрь и вне попрал противных, Рукой и разумом сверг дерзостных и льстивных, Среди военных бурь науки нам открыл И мир делами весь и зависть удивил. К тебе я вопию, Премудрость бесконечна: Пролей свой луч ко мне, где искренность сердечна Петра Великого гласить вселенной в слух И показать, как Он превыше человека Понес труды для нас, неслыханны от века, С каким усердием, Отечество любя, Ужасным подвергал опасностям себя, Да на Его пример и на дела велики Смотря весь смертных род, смотря земны Владыки Познают, что Монарх и что отец прямой, Строитель, плаватель, в полях, в морях Герой, Дабы Российский род вовеки помнил твердо, Коль, небо, ты ему явилось милосердо. Ты мысль мне просвети; делами Петр снабдит, Велика Дщерь Его щедротой оживит. 1756 – 1761г.
Ответы:
Сокращение Петр Великий, уведав, что шведские корабли идут к городу Архангельскому, дабы там учинить разорение и отвратить Государев поход к Шлиссельбургу, отпустил войско приступать к оному. Сам с гвардиею предприемлет путь в Север и слухом своего приходу на Двинские устья обращает в бегство флот Шведский. Оттуда простирая поход к осаде помянутой крепости по Белому морю, претерпевает опасную бурю и от ней для отдохновения уклоняется в Унскую губу. Потом, пристав к Соловецкому острову для молитвы, при случае разговора о расколе, сказывает Государь настоятелю тамошния обители о стрелецких бунтах, из которых второй был раскольничий.
cwetochki.ru
Читать Росс непобедимый… — Ганичев Валерий Николаевич — Страница 1
Валерий Николаевич Ганичев
Росс непобедимый…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Историческое повествование, были и легенды о южном «окне» в Европу, о земле, поднятой трудом и разумом наших людей, и о создании Черноморского флота
Пою премудрого Российского героя,
Кто грады новые, полки и флоты строя,
От самых нежных лет со злобой вел войну,
Сквозь страхи проходя, вознес свою страну…
М. Л о м о н о с о в
ПОЛУДЕННОЕ ОКНО
7 июня 1764 года на Мойке показался выезд императрицы. Екатерина ехала в карете, покусывая губу. Много державных дел, доселе неведомых, обрушилось на ее голову, еще не привыкшую независимо и гордо держать императорский венец.
Не знаешь, что важнее: приемы вельмож во дворце, заседание Сената, рассмотрение донесений дипломатов, выход на драму, подписание указов или разбор прошений.
Как велика эта империя! Крошечное бывшее Ангалы-Цербтское княжество научило быть внимательным ко всем сословиям и соседям. Не учтешь чего-то, и нет княжества. На благо ее новой родины, империи, будет трудиться она не покладая рук. А ее подданные, слуги и друзья будут служить ей и преклоняться перед ее разумом и мудростью. Великое дело надо и вершить по-великому…
Со страхом вспомнила, как в запыленном платье привезли ее и под звон колоколов нарекли государыней. Все просто делается… А могли и не одолеть… Где была бы нынче, в какой крепости? Зло подумала: надо или погибнуть было с сумасшедшими, или спастись вместе с теми, кто хотел избавиться от него, ее мужа Карла-Петра-Ульриха. Если бы он вел себя благоразумнее, с ним ничего бы не случилось. А Карла-Петра-Ульриха, то бишь Петра Федоровича, вывезли в Ропщу, немцем прозвали. А немка-то и она… Но глупым потомкам пруссаков потакать не собирается. В этой стране можно достичь цели, только когда уважаешь ее народ, ее дворян. А что сделать, чтобы поверили?.. Надо дорогу дать всем, кто империю прославить и возвеличить может воинской службой, наукой, торговлей, драмой, стройкой, музыкой всякой. Находить их и ласкать надо, пусть в России знают, что новая императрица русских людей блюдет и защищает. Чернь надо в узде держать. Европу успокоить и утвердить в божественной благодати Мудрости, Славы, Добродетели и Мира, опустившихся на русский престол.
Сопровождающая ее Дашкова неучтиво перебивала ход мысли.
Сия дама очень есть умная, признавала Екатерина. Но своенравна и непочтительна бывает. Заслуги переворота себе приписывает. Вот и недавно стала уговаривать ее при всех ехать к статскому советнику и профессору Михайле Ломоносову, хотя императрица и сама хотела любомудрие подчеркнуть, да и благосклонность показать к сему наиболее знаменитому мужу российской науки. Нрав, правда, у него, говорят, нелегкий, но в науках силен. Об этом ей сказал, отъезжая «на некоторое время в чужину», бывший ранее всесильным Иван Иванович Шувалов.
Она знала, что Петр Великий посещал не токмо знатные ученые общества, но и приватные дома людей, в науках и художествах искусных и рачительных. Отставать не хотела.
Проехали мимо деревянной пристани.
– Чьи дома? – спросила императрица у Дашковой.
– Князей Щербатовых, Путятина, Тараканова. А этот самый большой – Ломоносова.
Дом в два этажа с пятнадцатью окнами по фасаду выходил на Мойку. Узорные ворота были заперты, пришлось заехать в малые. На подворье было тихо, тонкие увитые плющом ворота открывали вид на крытые зеленые аллеи, бассейн, веселый фруктовый сад. У входа в дом засуетилась девка, подхватила подол, убежала. С изумлением уставились на знатных дам два русоволосых молодца с руками, до локтей заляпанными известью и глиной.
Выбежала растрепанная жена Ломоносова, закричала:
– Михайло, Михайло!
Екатерина властно подняла руку и, отстранив ее, вошла в дом, прошла прихожую и вступила в кабинет, в полутьме которого виден был беспорядок. Оный создавался поставленными вроде бы для выставки, а потому неуместными в квартире бирюзовыми чернильницами, ароматницами, табакерками, нюхательницами, диковинными графинами, кружками из цветного хрусталя.
Одно окно из цветного стекла обрамлено мозаикой, напоминало Ораниенбаумский «стеклярусный кабинет». На столе стояла колба, какие-то приборы и навалены книги. Сам почетный академик (избранный в прошлом году), накрывшись пледом, дремал и, когда двери открылись, не спеша встал и с достоинством, как будто всю жизнь встречал дома коронованных особ, поприветствовал императрицу, поблагодарив за высокое посещение. Пригласил осмотреть дом. После лаборатории, где Екатерина задавала много вопросов, зашли в павильон мозаичных картин, где академик подвел к начертанному на стене проекту памятника Петру I.
Напомнил кому-то еще раз сурово:
– За то терплю, что стараюсь защитить труды Петра Великого, чтобы выучились россияне, чтобы показали свое достоинство pro aris (за алтари). Памятник сей надобно бы построить семи саженей в высоту и четырех в ширину из битой и кованой меди. А стоять он должен на пьедестале из черного российского мрамора, в окружении аллегорических скульптур и двадцати мозаичных картин. Все может быть отделано яшмой, лазурью и всеми драгоценными камнями, что в Российской империи имеются.
Екатерина покусывала губку, не хотела чужие проекты принимать, свои задумала. Но ничего не молвила, а в ответ на приглашение хозяйки весело сказала:
– Ну что, попотчуемся щами у академика.
Щи были, но была и копченая семга, и говядина, и треска, и палтус, и шанежки, и морошка, и клюква, и малина.
– Все из Холмогор, матушка, – приговаривал, оживясь, Михайло Васильевич, радуясь, что императрица пробует гостинцы его радушных земляков.
На стене висела большая карта Европейской России, южные границы которой расплывчато упирались в Причерноморье и Северный Кавказ.
– Великая страна, – молвила Екатерина.
– Да, сударыня, но она и взор алчущих соседей привлекает, и дальние державы ей завидуют. Прусский король, английская корона, да и французы с Цесарией не преминут земли наши урезать.
Императрица нахмурилась. Короны, хотя и соперничающих государей, трогать не стоило. Ломоносов продолжал:
– Да и не только сами, но и Порту османов натравить на нас хотят, и мы за их мыслями надзирать должны. А сколько народу православного погибает от набегов крымчаков и турок! И единоверные греки стонут под игом, и единокровные славяне: сербы, словене, болгары, черногорцы гибнут.
Екатерина внимательно посмотрела на карту и поразмышляла:
– Однако же тут и непонятно, где границы проходят. Рядом и Речь Посполита, и Австрийская империя, и османы, и валахи.
– А земли эти, государыня, искони российскими были.
online-knigi.com
Биография Ломоносова. Личность, ученый, поэт
М. В. Ломоносов. Личность, ученый, поэт.
(1711-1765)
В этом году исполняется 305 лет со дня рождения М. В. Ломоносова.
В. Г. Белинский писал: «Юноши с особенным вниманием и особенной любовью должны изучать его жизнь, носить в душе своей его величавый образ».
Широко известно пушкинское высказывание: «…Он создал первый университет.
Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».
Произношу его имя, сразу возникают картины: поморский мальчик Михайло, вытверженные наизусть две книги: «Славянская грамматика» Смотрицкого и «Арифметика, сиречь наука числительная» Магницкого, обоз мороженой рыбы, обман, что он — сын дворянина, — и Славяно-греко-латинская академия., насмешки мальчишек: «Гляньте, какой болван пришел с нами учиться!
Дядь, достань воробушка!»
Ломоносову было тогда 19 лет. Все перенес ради науки: недоедал, недосыпал, ютился в холодных сенях, жалованье по 3 копейки в день. И так жил пять лет!
Победил самого себя: в 1735 году(в 24 года!) стал первым русским профессором. Вот почему Белинский считает, что именно юноши должны «с особенной любовью изучать его жизнь». Зачем? Чтобы брать с него пример, как приносить пользу Отечеству.
М. В. Ломоносов читает лекции, пишет книги, ставит опыты: вместе со своим другом Георгом Рихманом во время грозы изучают природу электричества и делают научное открытие, почему в атмосфере возникает электричество, и решают задачу с громоотводом.
Полушутя говорил: «Стихотворство — моя утеха, физика — мое упражнение».
А сколько было сделано в «утехе»! Общепризнанный первый поэт своего времени, он написал героическую поэму, две трагедии, 36 од, более ста стихотворений.
Одним из лучших произведений Ломоносова-поэта является героическая поэма «Петр Великий», в ней он прославляет Петра:
Пою премудрого российского Героя,
Что, грады новые, полки и флоты строя,
От самых нежных лет со злобой вел войну,
Сквозь страхи проходя, вознес свою страну.
Я не могу сказать, что в средних классах, когда изучали творчество Ломоносова, я зачитывался его стихами. Нет. Тогда было трудно понять устаревшие старославянские слова, увидеть, как он приближал русский язык к народной речи, обновляя его. Но уже тогда я понял, что и в поэзии он прославляет труд и науку, что в науке много пользы:
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут.
В этих строках — мечта — видеть свой народ просвещенным.
Молодое поколение он призывает посвятить себя служению науке, он уверен, «что может собственных Платонов /И быстрых разумом Невтонов /Российская земля рождать».
Его волновал вопрос, почему маленький человек, который по природной живости ума отечеству послужить хочет, нигде ходу не имеет.
Ломоносов критиковал слепое преклонение перед иностранцами: «Что может быть здоровее и вкуснее простой русской пищи? А ведомо ли вам, сударь, что лучше нашей квашеной капусты и малосольных огурцов ничего нет?» Три столетия прошли, а не поспоришь: прав Михаил Васильевич.
Обширны его познания: история, механика, химия, минералогия, поэзия, физика, астрономия -всего не перечислить! Мозаичные картины из стекла, «ночезрительная» труба, наблюдения за солнечными затмениями…
Когда в 1765 году Михайло Васильевич умер, огромная толпа простого народа шла за гробом: народ хоронил своего первого академика, «великого человека, сподвижника просвещения», по словам А. С. Пушкина.
Целеустремленность, служение отечеству, патриотизм — все это сделало имя Михаила Васильевича Ломоносова бессмертным: 305 лет прошло, русский народ гордится своим верным сыном, чья жизнь — подвиг.
.
ege-essay.ru
Петр I как герой русской истории в изображении М.В. Ломоносова — МегаЛекции
Ломоносов постоянно стремился обратить науку в практику. Основные темы его од, как говорит Татаринова: Россия, Отечество, Петр, мир, возлюбленная тишина, науки, просвещение, вера в талантливость молодых людей. Его оды не то, что есть, а то, что должно быть (но в то же время это не утопии). Оды выходили тиражом 200-200 000 экз. Порой одам свойственно повторение одних и тех же образов.
«Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года» написана высоким штилем и прославляет дочь Петра 1. отдав должное добродетелям императрицы, ее «кроткому гласу», «доброму и прекрасному лику», стремлению расширять науки, поэт заводит речь о ее отце, которого называет «человеком каков не слыхан был от века». Петр 1 – это идеал просвещенного монарха, который все силы отдает своему народу и государству. В оде Ломоносова дается образ России с ее необъятными просторами, огромными богатствами. Так возникает тема Родины и служения ей – ведущая во всем творчестве Ломоносова. С этой темой тесно связана тема науки, познания природы. Она завершается гимном науке, призывом к юношам дерзать во славу Российской земли. Таким образом, в «Оде 1747 года» нашли выражение просветительские идеалы поэты.
Ломоносов возвеличивал Петра I, раскрывал его заслуги в развитии промышленности России, торговли, в разработке недр земли, в создании регулярной армии и флота, распространении просвещения, преодолении отсталости страны.
Ломоносов постоянно величает Петра Великого Героем и в других стихах — достаточно вспомнить пять надписей «К статуе Петра Великого» (с 1743 по 1747 г.), открывающихся стихом:
Се образ изваян премудрого Героя.
Определения «премудрый Герой» и «премудрый Петр» перешли и в героическую поэму «Петр Великий». Надписи «К статуе Петра Великого» — это пример характерного для Ломоносова и его культурной миссии прикладного жанра. Произведения такого рода (Ломоносов написал их немало) помещались на транспарантах во время придворных празднеств и были наглядной, лозунговой поэзией «на случай» (спуск кораблей, изобретение роговой музыки или, как в случае со статуей Петра Великого, установка монумента). Ломоносов подошел к работе инициативно, заготовив свои надписи заранее, когда еще не был сделан окончательный выбор в пользу той или иной статуи; его надписи годились и для пешей, и для конной статуи. Жанр надписи предполагал открытую публицистичность в панегирическом духе, Ломоносов в них вдохновенно занимается пропагандой своего героя, Петра Великого. Утверждение культа Петра было важнейшим пунктом просвещенческой концепции Ломоносова-идеолога. Два стиха первой надписи являются вольным переводом из «Энеиды» («Когда он строил град…»). Герой Эней — воспетый Вергилием легендарный предтеча великого Рима — был весьма подходящим аналогом Петру из мифологической истории. Так М. В. Ломоносов вводил русского героя в контекст мировой героики, но уже в героической поэме «Петр Великий» он упомянет Вергилия и Гомера в дискуссионном духе, противопоставляя их баснословной героике подлинную и реальную героику Петра.
В то же время проведение образа Петра было главной миссией Ломоносова-героизатора — в этом М. В. Ломоносов продолжил и развил миссию Феофана Прокоповича. Петру посвящена и первая «русская Илиада» (за ней последуют подобные попытки М. М. Хераскова) — героическая поэма «Петр Великий». В этом произведении представления Ломоносова об идеальном герое отразились наиболее полно.
Ломоносов гордится тем, что Петр — его соотечественник и старший современник по веку, и определяет как концепцию тот факт, что его героем является не вымышленный, а реально правивший Российской империей царь, не мифологическое, а историческое лицо. В послании И. И. Шувалову, предваряющем поэму (Начало моего великого труда \\ Прими, предстатель муз, как принимал всегда…»), Ломоносов заявляет:
Хотя вослед иду Виргилию, Гомеру,
Не нахожу и в них довольного примеру.
Не вымышленных петь намерен я богов,
Но истинны дела, великий труд Петров.
Ещё раз вспомним прямое обращение к «Энеиде», вошедшее в первую надпись «К статуе…» и отметим эволюцию героического образа Петра у Ломоносова. Державин в своем «Памятнике» как заслугу упомянет свой приоритет в воспевании Екатерины, Ломоносов утверждает собственный приоритет в воспевании Петра и пишет Шувалову:
Что тем я заслужу парнасские венцы:
Что первый пел дела такого Человека,
Каков во всех странах не слыхан был от века.
Это логическое построение станет традиционной фигурой торжественной поэзии — поэты не раз будут признаваться в том, как они счастливы и горды тем, что «первыми» воспели того или иного героя (героиню).
Первая песнь героической поэмы была окончена в 1760-м году, вторая — в 1761. Поэма так и осталась не оконченной, замысел поэта не получил полного воплощения, а ведь это произведение было своего рода итогом многолетних исканий поэта и идеолога. Ломоносов подходит к замыслу поэмы с капитальной обстоятельностью. Он начинает с традиционной, не раз варьировавшейся им самим в отношении того же Петра, запевки, напоминающей слог ломоносовских петровских надписей:
Пою премудрого российского Героя…
Прославить Героя, прославить Петра — во имя народной памяти, во имя торжества патриотического чувства, ибо Петр «С каким усердием Отечество любя, \\ Ужасным подвергал опасностям себя».
Градация героев, разделяющая их на мифологических и исторических (о которой писал в «Сочинениях Державина» В. Г. Белинский — см. ниже) осознавалась Ломоносовым, и поэт совершенно осознанно отдает приоритет герою историческому, память о котором может быть полезной как рычаг просвещения и усиления России.
Ломоносов создает поэтический миф об историческом Петре — и он останется в русской поэзии очень и очень жизнеспособным, как проявятся в строках других поэтом ломоносовские строки. Петр предстает у Ломоносова царем-тружеником, царем-работником:
Познают, что монарх и что отец прямой,
Строитель, плаватель, в полях, в морях Герой.
В подобном духе позже писали о Петре позднейшие поэты. Культ Петра необходим Ломоносову для утверждения славы России, для утверждения права России на великих, бессмертных героев.
По Ломоносову, самые сильные сцены «Илиады», «Одиссеи» и «Энеиды» затмились бы изображениями победа Петра. Эта гиперболическая идейная установка сопровождает образ Петра на протяжении всей поэмы. Характерно, что Ломоносов включает в свой эпос и были о современных ему героях — героях Семилетней войны. С отступления, адресованного им, начинается вторая песнь поэмы. Здесь Ломоносов демонстрирует свое мастерство одописца елизаветинского времени и еще раз демонстрирует свой метод исторической поэзии (ярко отразившийся в торжественных одах), включающей в себя сюжеты разных эпох, объединенные общей идеей. В поэме это идея преемственности русского героизма:
О войско славное, потомки тех героев,
Что, следуя Петру по жатве многих боев,
Торжественные ввек приобрели венцы,
Отечество в земны прославили концы,
Я вашим мужеством в труде сем ободряюсь
И сердцем и умом меж вами обращаюсь:
Воюйте счастливо, сравните честь свою
Со предков похвалой, которую пою.
Смысл этого обращения прозрачен. Величие петровского героизма, по Ломоносову, и состоит в том, что он заложил традиции, продолженные героями елизаветинского времени, поразившие Европу на полях сражений. Ломоносова интересует герой, создавший новую Россию, с величественной имперской идеей и преемственностью героизма. Героизму новой России, олицетворенному Петром, и посвящен эпос Ломоносова.
Просветитель и естествоиспытатель, Ломоносов не мог придать своему герою черты победителя природы, подчинившего себе ее силы в апофеозе науки. Ломоносов любуется тем, как Петр, не боявшийся смелых замыслов, подчинил себе природу, ждущую человеческих трудов, готовую обогатить труженика, неутомимого работника:
И в сердце положил великий труд. Канал,
Дабы российскою могущею рукою
Потоки Волхова соединить с Невою.
Здесь М. В. Ломоносов закладывает влиятельную традицию. Подобные черты были присущи и советской героике, воспевавшей строителей Беломорканала и Днепрогэса, канала имени Москвы и т. п. Ломоносов, гениальный сын века энциклопедистов, умел видеть героизм в победе над природой, в утверждении человеческого гения и могущества, в пафосе всепобеждающего труда. Здесь у Ломоносова возникает род героизма, редкий у поэтом XVIII века (даже у Державина), но утвержденный русской поэзией века ХХ (В. Брюсовым, В. Маяковским, Н. Заболоцким и др.) — героизм труда. Петр у Ломоносова пророчески оценивает и богатство русского севера, озвучивая мысли самого Ломоносова-северянина:
Сказал: «Ты можешь мне произвести, Россия,
Целебны влажности и жилы золотые.
Но ныне для твоей бессмертной похвалы
Спешу против врагов чрез горы и валы;
Железо мне пролей, разжженной токи меди…
Здесь Петр пророчествует, как вергилиевский Эней (все-таки Эней остается ключевой мифологической фигурой для понимания образа Петра у Ломоносова), проникая в славное будущее создаваемой им империи (Ломоносов ставит именно такую идеологическую задачу). Пророчество Петра содержит и характерный для Ломоносова апофеоз науки и географических исследований, героизация которых входит в программу поэта:
Колумбы русские, презрев угрюмый рок,
Меж льдами новый путь отворят на восток,
И наша досягнет в Америку держава…
Эти строки перекликаются с прославлением героизма Витуса Беринга, которое встречается в елизаветинской оде Ломоносова 1742 года:
К тебе от встречных стран спешат
Уже Американски волны
В Камчатской порт, веселья полны…
Герои науки, герои-первопроходцы (именно в 1742 году было получено известие о достижении берегов Америки экспедицией В. Беринга) становились, наряду с героями-монархами и воинами, национальными героями России, утверждёнными и воспетыми в поэзии — и в этом заслуга Ломоносова, его мощного поэтического и культуртрегерского энтузиазма. В поэме присутствует и новый для Ломоносова (и русской поэзии) исторический герой — московский царь Иван Третий, Иван Великий, о котором поэт помнит, что:
Сей бодрый государь в Россию первый ввел
На бранях новый страх земных громовых стрел.
Неслыханны пред тем и сильные удары
Почувствовав от нас против себя татары,
Вовек отчаялись над россами побед:
Скончался с гордостью ордынскою Ахмет.
«Бодрый государь» — то есть, под стать Петру, работоспособный, активный, неутомимый (таким и был Иван Великий, строитель московского Кремля). «Бодрый государь» — это близкое к постижению идеала и потому исключительно важное как для Ломоносова, так и для эпохи, определение (вспомним тезис В. Кожинова о единстве стиля эпохи и стиля поэта-классика). И Петр, создатель новых традиций, является в свою очередь продолжателем традиций русского героизма защитников нашей государственности, освободителей от ордынского ига, из которых поэт вспоминает Ивана III.
Рекомендуемые страницы:
Воспользуйтесь поиском по сайту:
megalektsii.ru