ФРАНЦУЗСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС

ФРАНЦУЗСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС

Эпос романских народов — французов и испанцев — целиком укладывается в рамки X—XIII вв. Только с IX в. отчетливо выделяются романские языки и начинается на них литературное творчество. Не ранее чем ко второй половине VIII в. относятся исторические события, отголоски которых слышны в эпосе. Это, разумеется, не исключает того, что народная поэзия романских народов унаследовала какие-то элементы фольклорной традиции германцев, создавших на этой территории первые «варварские государства» — франков и визиготов.

Переход от народной латыни к старофранцузскому языку и начало этнической консолидации будущих французов, а также первый этап феодализации падают во Франции на эпоху Каролингов (VIII—IX вв.). Эта эпоха выступает в героической поэзии как своего рода эпическое время. Самый выдающийся из Каролингов, коронованный в 800 г. западноримским императором Карл Великий стал эпическим королем, неизменно благородным, величественным и могучим «седобородым Карлом», властителем эпической «милой Франции».

Сохранилось около 100 французских героических поэм, так называемых «chansons de geste» («песен о деяниях»), относящихся, по-видимому, к X—XIII вв. и написанных строфами (лессами), связанными ассонансами, которые в поздних редакциях (XIII—XIV вв.) уступают место точным рифмам. Ассонанс специфичен для древнейшего романского (французского и испанского) эпоса, как аллитерация — для германского. Французский эпический стих в дошедших до нас памятниках — силлабический десятисложник.

Французский эпос сложился в IX—X вв. в устном народном творчестве. Гипотеза Ж. Бедье и его школы о формировании этого эпоса в XII в. из хроник и монастырских преданий малоубедительна. Французский эпос дошел до нас в основном в виде длинных поэм, которые являются итогом сложной качественной эволюции кратких эпических песен (кантилен), а не их механическим объединением (как это представлял себе Г. Парис). Носителями эпической традиции в фольклорной Франции были жонглеры, бродячие народные певцы, аналогичные немецким шпильманам. Жонглеры исполняли поэмы напевным речитативом, аккомпанируя себе на маленькой арфе или виоле. Они выступали в рыцарских замках и на городских площадях во время ярмарок. Дошедшие до нас книжные поэмы хранят весьма отчетливые следы устной эпической традиции. Первоначальный объем героических песен был, вероятно, невелик. Большие поэмы исполнялись в несколько приемов, о чем свидетельствуют встречающиеся через определенные промежутки как бы краткие резюме предшествующего изложения или намеки, предваряющие предстоящий рассказ, чтоб заинтересовать слушателей.

Впрочем, упоминание о еще несовершившихся событиях, «забегание вперед» — не только профессиональный прием устного рассказчика, он имеет и чисто художественное значение: рассказчик обращает внимание слушателей на перспективу драматического развертывания событий, на печальную судьбу героев.

Народно-героический эпос: «Песнь о Роланде».

«Песнь о Роланде». Народно-героический эпос средневековья существенно отличается от гомеровских поэм. Гомеровские поэмы, как было показано, завершают развитие народного античного эпоса. Гомер опирается на миф, воспевая героическое прошлое своего народа, «славу мужей»; его масштаб — космос и человечество. Особенно «Одиссея», с ее изощренной композицией, с разнообразными литературными напластованиями, свидетельствует о переходе с фольклорной стадии на литературную, авторскую. Средневековые эпические поэмы, по сравнению с гомеровским эпосом, как бы возвращаются на типологически более раннюю, чисто фольклорную стадию литературы. Они отразили устное народное творчество молодых народов Западной Европы, их пассионарный порыв, в основе которого распространение христианства.

Поэмы эти складывались в течение веков, а записаны были почти одновременно: лучшая рукопись «Песни о Роланде», так называемая Оксфордская рукопись, относится к середине XII века; тогда же в испанском монастыре была записана «Песнь о моем Сиде», на рубеже XII–XIII веков в южной Германии была записана «Песнь о Нибелунгах». Но в какой мере авторство поэм принадлежит людям, выполнившим их запись? Были ли они просто монахами-переписчиками, имевшими перед собой какие-то более древние, не дошедшие до нас манускрипты, или профессиональными поэтами-сказителями, которые во Франции назывались «жонглерами», в Испании «хугларами», а в Германии «шпильманами»? Ответить на этот вопрос сегодня невозможно. В последней строке «Песни о Роланде» появляется имя собственное: «Турольд умолкнул». Но нам ничего не известно об этом Турольде, и предположение о том, что это автор поэмы, недоказуемо. Дело в том, что эпическая литература средневековья не знает понятия индивидуального авторства: текст эпической поэмы – коллективное достояние, и каждый новый его исполнитель, каждый новый его переписчик чувствовал себя вправе вносить в него изменения. Поэтому, имея дело с записанным, зафиксированным текстом «Песни о Роланде», следует отдавать себе отчет в том, что это один из множества реально существовавших вариантов поэмы.

«Песнь о Роланде» – главный памятник французского эпоса, наиболее богатого и обширного из всех остальных национальных эпических традиций Западной Европы. Он состоит из так называемых chansons de geste («шансон де жест», или сокращенно «жеста», — песнь о деянии). Сегодня известно около ста жест, созданных в X–XIII веках. Бродячие певцы-жонглеры исполняли жесты под аккомпанемент арфы или виолы на ярмарках, в замках феодалов. Объем жест — от одной до двадцати тысяч стихов, то есть жеста не всегда могла быть прослушана разом, иногда на ее исполнение уходило несколько дней.

Жесты могли повествовать о конфликтах внутри феодальной знати, но наибольшей популярностью пользовался каролингский эпос — песни о так называемом «каролингском возрождении», об эпохе правления исторического императора Карла Великого (правил с 768 по 814 год). В народной памяти он заслонил собой всех остальных правителей своей династии и превратился в идеального короля, создателя могущественной державы и защитника веры. «Наш император Карл» — один из главных героев «Песни о Роланде».

Историческую основу поэмы излагают франкские и арабские хроники. В конце VIII века Испания подверглась нашествию мавров; в 778 году 38-летний Карл (императором он будет провозглашен только в 800 году) безрезультатно вмешался в спор мусульманских правителей на территории Испании. Эта его экспедиция была неудачной. Он вынужден был снять недолгую осаду Сарагосы, а возвращаясь во Францию, был атакован отрядами басков, исповедовавших христианство, которые хотели отомстить франкам за разрушение своих поселений. Арьергард французов был атакован в теснинах Ронсевальского ущелья, что в Пиренеях. Баски легко взяли верх, и среди павших в этом бою единственная хроника упоминает некоего «Хруодланда, префекта Бретонской марки», то есть эпического Роланда.

Жонглеры превратили этот эпизод в картину семилетней войны Карла с сарацинами за христианизацию Испании. Вновь мы встречаемся с характерным эпическим преувеличением масштаба событий, количества задействованных в них людей, с переосмыслением значения этих событий для истории народа.

События сюжета укрупняются. На седьмом году войны в Испании, одержав множество побед, Карл принимает послов от последнего противника, короля Сарагосы Марсилия, с ложным предложением мира. На посольство Марсилия Карл отвечает посольством

Ганелона, который должен уточнить условия перемирия. Имя Ганелона на совете произносит его пасынок и любимый племянник Карла, граф Роланд, сам сначала вызвавшийся быть послом. Но так как франки помнят об участи своих прежних послов — все они были убиты Марсилием, — король запрещает Роланду ехать в посольство, но соглашается на кандидатуру Ганелона. Ганелон тут же обвиняет Роланда в том, что он желает его смерти, и клянется отомстить. Прибыв в Сарагосу, он вступает в предательский сговор с Марсилием, внушая ему, что только воинственный Роланд при дворе старого, утомленного императора выступает за войну, и надо покончить с Роландом, чтобы избавить Испанию от франков. Привезя заложников и дары Марсилия Карлу, Ганелон уговаривает его назначить Роланда начальником двадцатитысячного французского арьергарда, который будет прикрывать возвращение основных войск Карла, и Роланд, со свойственным ему удальством, принимает это поручение, видя в нем признание своих воинских заслуг.

План Ганелона и Марсилия осуществляется. В Ронсевальском ущелье стотысячные полчища мавров предательски нападают на французов. Побратим Роланда, Оливье, трижды уговаривает его протрубить в рог Олифан, пока Карл может услышать его зов и прийти на помощь, но гордый Роланд отказывается. Он направо и налево разит своим вороненым мечом Дюрандалем, носится по полю боя на своем боевом коне Вельянтифе, убивает сотни мавров, но все это тщетно. В жестоком бою убиты все французские пэры и бароны: пал разумный Оливье, предпоследним погиб епископ-воин Турпен, и, наконец, сам Роланд, только перед смертью протрубив в рог. Карл возвращается на его зов, оплакивает французов и устраивает разгром сначала войска Марсилия, а потом высадившегося в Испании вавилонского эмира Балигана. Так была доказана правота христианской веры, и язычники отреклись от своих богов, которые не смогли им помочь.

В третьей части действие поэмы сразу переносится в столицу Карла, в Ахен, куда отправлен для суда предатель Ганелон. Однако суд баронов, состоящий из родственников Ганелона, оправдывает его, и справедливость торжествует только благодаря «божьему суду», то есть поединку между Пинабелем, сторонником Ганелона, и верным слугой Карла — Тьерри. Тьерри одерживает верх, и Ганелон принимает мучительную казнь — «изменой да не хвалится преступник». В финале поэмы вдова Марсилия Брамимонда добровольно принимает христианство, а королю Карлу во сне является архангел Гавриил и зовет на подмогу страдающим от язычников христианам:

Но на войну король идти не хочет.

Он молвит: «Боже, сколь мой жребий горек!» —

Рвет бороду седую, плачет скорбно…

Как видно, композиция поэмы строится по принципу симметрии: каждый из трех основных этапов действия состоит из двух контрастных событий. Завязка поэмы, предательство Ганелона, включает описание двух посольств — мавра Бланкандрина и христианина Ганелона. Кульминация поэмы — описание двух сражений, одно победное, второе гибельное для французов. Развязка — возмездие мусульманам и Ганелону.

По сравнению с гомеровскими поэмами рамки действия в «Песни о Роланде» сужаются: это только воинский, патриотический и религиозный эпос. Возлюбленная Роланда, дама Альда, упомянута лишь в одной строфе; сам Роланд ее не вспоминает. Только узнав от Карла о смерти того, кто «клятву дал назвать ее женою», она тут же умирает — «помилуй Альду, Боже!» Никакой частной жизни у героев нет, они только воины, дипломаты, государственные деятели, и их система ценностей подчинена понятиям христианского и вассального долга. К тем, кто этих ценностей не разделяет, автор не проявляет никакой терпимости. Мавры показаны как идолопоклонники, лишенные света истинной веры; погибая в сражениях, эти дьяволы направляются прямо в ад. Те из них, кто отказывается принять крещение после сдачи Сарагосы Карлу, убиты на месте, и эпический автор говорит об этом совершенно спокойно:

Ревнует Карл о вере христианской,

Велит он воду освятить прелатам

И мавров окрестить в купелях наспех,

А если кто на это не согласен,

Тех вешать, жечь и убивать нещадно.

Той же христианской идеей пронизаны образы главных эпических героев. Карл — защитник юга Франции от набегов мавров, и война с ними осмыслена как патриотическая война за «милую Францию». Бароны Карла — верные вассалы и лучшие в мире воины, и лучший среди них — Роланд, завоевавший своему королю множество земель. Но, кроме того, Роланд еще и вассал Бога, недаром перед смертью он протягивает к небесам свою перчатку — это жест, которым он предает себя Господу, как вассал передает свою перчатку в знак верности сюзерену. Церковь-воительницу олицетворяет в поэме архиепископ Турпен, который в Ронсевале одной рукой отпускает грехи умирающим, а другой разит врагов.

С христианством же связан относительно небольшой элемент фантастики в поэме. Карлу снятся вещие сны. Королю является архангел Гавриил; по молитве императора продляется день: чтобы он мог закончить избиение мавров, Бог останавливает солнце на небесах. В час битвы в Ронсевале над Францией разражается страшная гроза — то плач по погибающему Роланду.

Соответственно характеры в поэме обрисованы более прямолинейно, чем гомеровские персонажи. Карл олицетворяет в жесте государственную мудрость, христианскую добродетель, Роланд — богатырское неистовство, Оливье — благоразумную сдержанность:

Разумен Оливье, Роланд отважен,

И доблестью один другому равен.

Все три героя противопоставлены друг другу, но объединены между собой любовью к «милой Франции», а противостоит им предатель интересов родины Ганелон.

В поэме говорится, что Роланд совершает ошибку, в результате которой погибает весь его отряд и он сам. Эта ошибка — следствие его неистового героизма, его веры в свои силы и его высоких принципов:

Пускай не скажет обо мне никто,

Что от испуга позабыл я долг.

Не посрамлю я никогда свой род.

……………………………………

Позор тому, в чье сердце страх закрался.

Трагическая ошибка Роланда объясняется и оправдывается его достоинствами эпического героя, и пусть с христианской точки зрения прежний эпический героизм, наполняющий человека тщеславием, — грех, который подлежит искуплению, Роланд полностью искупает подвигом свою ошибку. Героизм его безудержен и безграничен, это герой, нацеленный на личный подвиг во славу своего короля и своего Бога. Это новый, окрашенный христианством вариант эпического героя, вот почему поэма названа его именем, именем Роланда.

«Песнь о Роланде» в Оксфордской рукописи состоит из 4002 стихов. Как все жесты, она написана особой строфической формой — лессами, или иначе тирадами, с непостоянным числом строк в строфе, от четырех до двадцати; строки внутри лессы связаны неточными рифмами — ассонансами, когда в каждом последнем слоге каждой строки данной строфы звучит одна и та же гласная. Французский эпический стих — силлабический десятисложник, точные рифмы во французском стихосложении возникнут позже.

«Песнь о Роланде» использует те же повторы (часто лессы завершаются возгласом «Аой!»), устойчивые формулы; уже отмечен ее изумительный параллелизм в системе образов и в композиционном построении.

Известны обработки «Песни о Роланде» почти на всех романских и германских языках.

«Песнь о Роланде» записывалась в то время, когда уже сложилось сословие рыцарей с его особой идеологией, и рыцарский кодекс чести наложил известный отпечаток на изображение взаимоотношений между героями «Песни» (прославление верности вассальному долгу, христианского пыла), но в целом система ценностей здесь пока раннефеодальная. Специфически рыцарские конфликты найдут отражение в самом популярном эпическом жанре литературы высокого средневековья — в рыцарском романе.

«Сло́во о полку́ И́гореве» — самый известный памятник древнерусской литературы. В основе сюжета — неудачный поход русских князей на половцев, предпринятый новгород-северским князем Игорем Святославичем в 1185 году. «Слово» было написано в конце XII века, вскоре после описываемого события (часто датируется тем же 1185 годом, реже 1-2 годами позже).

Проникнутое мотивами славянской народной поэзии с элементами языческой мифологии, по своему художественному языку и литературной значимости «Слово» стоит в ряду крупнейших достижений русского средневекового эпоса. В истории изучения памятника большой резонанс вызвала версия о «Слове» как фальсификации конца XVIII века (скептическая точка зрения), в настоящее время отвергнутая научным сообществом.

История находки

Рукопись «Слова» (входившая в состав сборника из нескольких литературных текстов) была обнаружена в Спасо-Преображенском монастыре в Ярославле одним из наиболее известных и удачливых коллекционеров памятников русской старины — графом Алексеем Мусиным-Пушкиным. Единственный известный науке средневековый список «Слова» погиб в огне московского пожара 1812 года, причём сведения об этом носят противоречивый и сбивчивый характер, что дало повод сомневаться в подлинности произведения.

Первое печатное известие об открытии «Слова» появилось за границей, в гамбургском журнале «Spectateur du Nord» 1797 год(октябрь). «Два года тому назад, — писал анонимный автор статьи из России, часто отождествляемый с Н. М. Карамзиным — открыли в наших архивах отрывок поэмы под названием: „Песнь Игоревых воинов“, которую можно сравнить с лучшими Оссиановскими поэмами». В «Историческом содержании песни», составляющем предисловие к изданию 1800 года, повторены почти те же самые выражения. Первое издание 1800 года появилось без всяких указаний на лиц, трудившихся над чтением памятника, над его переводом, его подстрочными объяснениями, преимущественно с исторической стороны, на основании «Российской истории» Татищева. Только на стр. VII предисловия, в примечании, замечено, между прочим: «Подлинная рукопись, по своему почерку весьма древняя, принадлежит издателю сего (гр. Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину), который, чрез старания и просьбы к знающим достаточно российский язык, доводил чрез несколько лет приложенный перевод до желанной ясности, и ныне по убеждению приятелей решился издать оный на свет».

В состав Мусин-Пушкинского сборника, кроме «Слова», входил также ряд летописных текстов и литературных повестей, в том числе одна из редакций древнерусского перевода византийского романа «Дигенис Акрит» («Девгениево деяние»). Состав этих текстов и сохранившиеся цитаты из них (преимущественно в «Истории государства Российского» Карамзина) позволяют датировать создание рукописи XVI веком, причём переписчик включил в неё, как это было обычно в таких сборниках, и ряд более древних сочинений, в том числе и «Слово». Совпадение ряда орфографических и языковых признаков в «Слове» и в выписках из «Девгениева деяния» говорит о том, что над разными текстами работал один и тот же писец.

Источники текста

Сохранилось два полных воспроизведения текста «Слова» по мусин-пушкинской рукописи:

первое издание 1800 года, подготовленное Мусиным-Пушкиным, под заглавием: «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новогорода-Северского Игоря Святославича» (М., 1800). В конце книги приложены «Погрешности» и «Поколенная роспись российских великих и удельных князей в сей песни упоминаемых». Открыв памятник, гр. Мусин-Пушкин сообщил о нем знатокам палеографии — Малиновскому, Бантыш-Каменскому и другим — и, разобрав его, составил свой собственный список, в который ввел разделение слов, предложений, заглавные буквы и пр. Этот список и лежал в основе издания.

снятая для Екатерины II в 1795 копия «Слова» («Екатерининская копия»). Копия эта издана академиком Пекарским в 1864 г. и Симони, более исправно, в 1889 году, в «Древностях и Трудах Московского археологического общества», XIII т.

Кроме этого, сохранились также выписки из погибшей рукописи, сделанные А. Ф. Малиновским и Н. М. Карамзиным, с замечаниями о некоторых других чтениях оригинала сравнительно с текстом, приготовленным для издания 1800 г. (так называемые бумаги Малиновского, отчасти описанные Е. В. Барсовым в его труде о Слове о Полку Игореве; другой перевод, с заметками по рукописи Императорской публичной библиотеки, описан в «Отчёте Импер. Публ. Библ., за 1889 г.», СПб., 1893 г., стр. 143—144). Р. О. Якобсон указывал на то, что выписки Малиновского и Карамзина имеют лишь небольшое значение для реконструкции мусин-пушкинской рукописи. Значение имеет также выполненный для императрицы Екатерины ранний перевод «Слова», так как он делался не с вышеупомянутой копии.

Известны поддельные списки «Слова», изготовленные известным фальсификатором древних рукописей Антоном Бардиным, жившим в первой половине XIX в.[1]

Особенности утраченной рукописи

После потери оригинала «Слова о полку Игореве» явились сообщения о его особенностях со слов владельца и других очевидцев. Свидетельства эти противоречивы, так как никто не позаботился скопировать образчик письма рукописи, описать ее особенности. Считается вполне надёжно установленным, что рукопись «Слова» относилась к XVI веку (орфография отражает второе южнославянское влияние), писана была скорописью без разделения слов, с надстрочными буквами, скорее всего, вообще без буквы i, без различия и и й (привнесённого издателями) и не свободна была от описок, ошибок, а может быть, и от пропусков или от изменения первоначальных выражений: такова судьба всех позднейших списков древнерусских памятников литературы. Кроме того, дополнительные мелкие искажения в текст, несомненно, невольно внесли и первые издатели, как показывает весь опыт издания в XVIII-начале XIX вв. сохранившихся древнерусских рукописей. Отсюда с самых первых пор изучения «Слова о полку Игореве» тянутся в научной литературе опыты более или менее удачных исправлений текста «Слова». В XIX веке лучшие из них сделаны Дубенским в 1844 году, Тихонравовым в 1866—1888 гг., Огоновским в 1876 году, Потебнёй в 1878 г., Барсовым в 1887—1890 гг., Козловским в 1890 году. В XX веке наиболее подробные критические тексты «Слова» предлагали Р. О. Якобсон, Н. К. Гудзий, Н. А. Мещерский, издатели «Словаря-справочника „Слова о полку Игореве“» и «Энциклопедии „Слова о полку Игореве“», сводный текст в 2004 году предложен (впрочем, без подробного комментария) и А. А. Зализняком.

Сюжет

В кратких и сжатых выражениях «Слова…» изображаются не только события неудачного похода на половцев новгород-северского князя Игоря в 1185 году, как об этом повествуется в летописях (в двух редакциях — южной и северной, по Ипатьевской летописи и по Лаврентьевской), но и припоминаются события из княжеских междоусобиц, походов и удачных битв, начиная с древнейших времен. Перед нами как бы народная история, народная эпопея в книжном изложении писателя конца XII в.

Ряд сюжетных поворотов в описании ниже основан на той или иной интерпретации «тёмных мест».

Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Ольгова

«Слово» начинается вступлением — обращением к великому певцу древности Бояну. Beщий Боян, когда начинал песнь, растекался мыслью по древу, мчался серым волком по земле, парил сизым орлом под облаками… Автор же «Слова» хочет писать просто, «по былинам сего времени». Повесть его разворачивается «от старого Владимира» (Мономаха) «до нынешнего Игоря», который задумал в одиночку, с немногими родичами, вернуть Руси землю половецкую до самого Черного моря.

В самом начале Игорева похода случилось затмение солнца, но князь пренебрег этим дурным знамением: все превозмогла жажда «искусить Дона Великого». Он сказал краткую речь дружине своей и отправился в поход. Солнце ему тьмой путь заступало, ночь, стонавшая грозою, птиц разбудила, звери ревели, языческий бог — Див с вершин деревьев предупреждал дальние земли о походе. Половцы побежали наперерез Игорю к Дону: скрипят телеги в ночи, как распуганные лебеди. «О Русская земля! Уже ты за холмом!»

Утром в пятницу русские полки победили половцев, взяли богатую добычу — красных девушек половецких, а с ними золото, и паволоки, и дорогие аксамиты. Но на другое утро внезапно подошли главные силы половцев под предводительством ханов Гзака и Кончака. «Кровавые зори свет возвещают; черные тучи с моря идут, хотят прикрыть четыре солнца» (четырех русских князей). Со всех сторон они обступили русские полки на реке Каяле (где она находится, неизвестно). Началась кровавая битва, какой не видано было во времена самых страшных войн на русской земле, при Олеге Святославиче — Гориславиче. Храбрей всех сражался брат Игоря Буй-Тур Всеволод. Два дня продолжалась битва, на третий к полудню пали Игоревы стяги. «Тут пир окончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую». Братья разлучились; Игорь попал в плен. Деревья от горя к земле приклонились…

Невеселое время настало. Сказал брат брату: «Это мое, и то мое же». И начали князья про малое говорить: «Это великое» — и сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходили с победами на землю русскую.

Игорева храброго полка не воскресить. Великая печаль настала по всей русской земле: «Игорь-князь погубил то, чего добился отец его Святослав Ольгович, пленивший половецкого хана Кобяка. Побежали поганые на русскую землю, брали дань по беличьей шкурке от двора».

А киевский князь Святослав видел смутный сон: одевали его черным покрывалом на кровати тисовой, черпали синее вино, с горем смешанное, сыпали пустыми колчанами крупный жемчуг на грудь. Всю ночь с вечера серые вороны граяли и понеслись к синему морю. Бояре рассказали князю об Игоревом поражении.

Тогда великий Святослав изронил златое слово, со слезами смешанное. Упрекнул он Игоря и Всеволода: рано начали они половецкую землю воевать, а себе славы искать. Князья теперь Святославу не в помощь: худо времена обернулись; в городе Римове кричат под мечами половецкими, а Владимир (князь Владимир Глебович) под ранами. Святослав обращается ко всем князьям земли русской: не придут ли они на помощь? Ведь великий князь Всеволод Большое Гнездо может Волгу веслами раскропить, а Дон шлемами вычерпать. Храбрых Рюрика и Давыда Ростиславичей воины золочеными шлемами по крови плавали. Галицкий Ярослав Осмомысл высоко сидит на златокованом столе, подпер горы Угорские своими железными полками, затворил Дунаю ворота. Всех их, а с ними и волынских, и полоцких князей зовут отомстить за землю Русскую, за раны Игоревы, храброго Святославича. Ведь уже и Сула не защищает от Переяслава, и Двина Полоцка. Только князь Изяслав Василькович (из рода полоцких князей) позвонил острыми мечами о шлемы литовские, а сам изронил жемчужную душу из храброго тела чрез златое ожерелье.

Святослав или автор (где кончается «златое слово», из текста неясно) призывает потомков Ярослава Мудрого и Всеслава Полоцкого прекратить вражду между собой. Следует рассказ о Всеславе — князе-колдуне, как он за ночь скакал от Полоцка до Киева, от Белгорода до Новгорода. Из-за него на реке Немиге снопы стелют головами, молотят булатными цепями, на току жизнь кладут, веют душу от тела. Всеславу в Полоцке звонили заутреню у Святой Софии, а он в Киеве звон слышал. Ему-то Боян сказал припевку: «Ни хитру, ни горазду, ни птицею горазду суда Божия не минути».

Ярославна, жена князя Игоря, рано плачет в Путивле на городской стене, ее голос слышится на Дунае. «Полечу, — говорит, — кукушкой по Дунаю, омочу рукав в Каяле реке, утру князю кровавые раны на изможденном теле». Ярославна жалуется ветру — что он ее веселье по степи развеял? Просит Днепр-Славутич: «Верни, господин, моего любимого ко мне». Взывает к светлому и трисветлому солнцу: «Всем ты тепло и красно, почему же простерло горячие свои лучи на княжьих воинов?»

Прыснуло море в полуночи, идут смерчи облаками. Игорю Бог кажет путь из земли Половецкой на землю Русскую, к отеческому золотому столу. Игорь спит и не спит — меряет мыслью поля от великого Дона до малого Донца. Половчанин Овлур свистнул ему за рекой. Князь Игорь поскакал горностаем к тростникам, белым гоголем на воду, побежал к Донцу, полетел соколом под облаками. А когда Игорь соколом летел, Овлур волком бежал.

studfiles.net

Эпическая поэма — Helperia

Эпическая поэма — один из древнейших видов эпических произведений. Ещё со времен античности этот вид поэмы акцентировал основное внимание на изображении героических событий, взятых, чаще всего, из далекого прошлого. Эти события обычно были значительными, эпохальными, повлиявшими на ход национальной и общей истории. К образцам жанра можно отнести: «Илиаду» и «Одиссея» Гомера, «Песнь о Роланде», «Песнь о Нибелунгах», «Неистовый Роланд» Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» Тассо и др. Эпический жанр почти всегда был жанром героическим. За его возвышенность и гражданственность многими писателями и поэтами он был признан венцом поэзии.

Читайте так же

О чем поэма Гомера «Илиада»?

Поэма Гомера «Одиссея»

Особенности

Главный герой в эпической поэме всегда личность историческая. Как правило, он пример порядочности, образец человека с высокими моральными качествами.

События, к которым причастен герой эпической поэмы, по не писаным правилам должны иметь общенациональное, общечеловеческое значение. Но художественное изображение событий и характеров в эпической поэме лишь в самой общей форме должно соотноситься с историческими фактами и лицами.Классицизм, господствовавший в художественной литературе много веков, не ставил своей задачей отражение подлинной истории и характеров реальных, исторических лиц. Обращение к прошлому определялось исключительно необходимостью осмысления настоящего. Отталкиваясь от конкретного исторического факта, события, лица, поэт давал ему новую жизнь.

Русский классицизм всегда придерживался этого взгляда на особенности героической поэмы, хотя и несколько трансформировав его. В отечественной литературе 18-19 веков, наметились два взгляда на вопрос о соотношении в поэме исторического и художественного. Их выразителями были авторы первых эпических поэм Тредиаковский («Тилемахида») и Ломоносов («Пётр Великий»). Эти поэмы поставили русских поэтов перед необходимостью выбрать в работе над поэмой один из двух путей.

• Тип поэмы Ломоносова, несмотря на ее незаконченность, был ясен. Это была героическая поэма об одном из важнейших событий русской истории, поэма, в которой автор стремился к воспроизведению исторической правды.
• Тип поэмы Тредиаковского, несмотря на ее законченность, был значительно менее ясен, если не считать метрической формы, где поэт предложил русифицированный гекзаметр. Тредиаковский придавал исторической правде второстепенное значение. Он отстаивал идею отражения в поэме «времен баснословных или иронических», ориентируясь на эпопеи Гомера, которые, по мнению Тредиаковского, не были и не могли быть созданы по горячим следам событий.

Русские поэты 19 века пошли по пути Ломоносова, а не Тредиаковского. («Димитриада» Сумарокова и «Освобожденная Москва» Майкова, а также поэмы Хераскова «Чесменский бой» и «Россиада»).

Возможно, вам так же будет интересно почитать другие статьи по теме:

helperia.ru

определение, особенности жанра и примеры

Эпическая поэма — один из популярных и древнейших жанров мировой литературы. Это художественное повествовательное произведение в стихах. Его ключевое отличие от обычной поэмы заключается в том, что обязательно изображаются какие-либо крупные события в жизни определенной социальной группы, конкретного народа или всего человечества. В этой статье мы расскажем об особенностях этого жанра, а также о самых известных примерах из мировой литературы.

Определение

Эпическая поэма считается одним из самых древних видов эпического произведения в истории мировой литературы. Он существовал уже во времена античности, когда внимание авторов было сосредоточено на развитии общей и национальной истории.

Среди самых ярких образцов жанра эпической поэмы стоит назвать «Одиссею» и «Илиаду» Гомера, германскую «Песнь о Нибелунгах», французскую «Песнь о Роланде», «Освобожденный Иерусалим» Тассо. Как видите, авторы многих из этих поэм совершенно неизвестны. Во многом из-за того, что сами тексты были написаны много веков назад, с тех пор неоднократно переиздавались, переписывались, дополнялись и изменялись.

После времен античности интерес к этому жанру с новой силой проявили авторы в эпоху Классицизма. Он был признан в то время венцом поэзии за его гражданский пафос, возвышенность и героику. При этом в своих теоретических разработках писатели Классицизма придерживались античных стандартов, не стали сильно от них отходить.

Как правило, выбор героя для эпической поэмы, чаще всего, определялся не его нравственными качествами. Главное, чтобы он был исторической личностью. События, к которым он имеет то или иное отношение, должны иметь общечеловеческое или хотя бы общенациональное значение. Эти условия стали неотъемлемыми для определения эпической поэмы. Появлялось и понятие морализма. Герой обязательно должен был стать примером, образцом для подражания, человеком, на которого хотелось бы равняться.

При этом нужно признать, что Классицизм не считал своей задачей отражать подлинные характеры реальных героев, истинные события, имевшие место быть. Обращение авторов этого направления к жанрам прошлого определялось исключительно необходимостью глубоко осмыслить настоящее.

Отталкиваясь от конкретного события или факта, эпический поэт давал ему новую жизнь в своем произведении. Художественное изображение характеров и событий только в самой общей форме можно было соотнести с историческими лицами и реально происходившими фактами.

Классицизм в России

Стоит отметить, что русский Классицизм унаследовал эти взгляды, в первую очередь, на героическую поэму, лишь несколько трансформировав ее. Например, наметились два основных взгляда на проблему соотношения художественного и исторического начала в произведении.

Это можно проследить по первым эпическим поэмам, авторами которых в нашей стране были Ломоносов и Тредиаковский. Стоит признать, что ни «Тилемахида» Тредиаковского ни «Петр Великий» Ломоносова не отразили проблемы русской национальной эпопеи. Главная задача, которую они выполнили, заключалась в повышенном интересе, который им удалось пробудить в поэтах-современниках того времени.

Именно они поставили всех будущих русских поэтов перед необходимостью выбирать, как действовать дальше. Это должны была быть героическая поэма, как у Ломоносова. В ней рассказывается о важном событии русской истории. При этом направлена она на поиск исторической правды, а разработана в канонических приемах и формах нового времени. Она была написана александрийским стихом.

Тип поэмы Тредиаковского совершенно иной. Несмотря на ее внешнюю законченность, ее суть была намного менее ясна современникам. Если опустить метрическую форму, то поэт предлагал русифицированный гекзаметр. Примечательно, что Тредиаковский отвел истории в своем произведении подчиненное и даже служебное положение. Чем раньше происходили события, изображенные в произведении, тем более свободно чувствовал себя сам поэт.

Так что Тредиаковский изначально отстаивал идею отражения в своих поэмах иронических и баснословных времен. В этом он ориентировался на традиции Гомера, считая, что свои произведения античный поэт тоже создавал не по горячим следам событий.

Важен еще один момент. События и исторические герои, прежде чем стать частью такой поэмы, должны были занять особое место в народном сознании, общество должно было дать им единую нравственную оценку. А вот легендарность и «баснословность» героев предполагала, что они сумеют сохранить в человеческой и народной памяти хотя бы самое общее представление об их участии в описываемых событиях, их роль в судьбе своего государства, эпохи или народа. Среди отечественных примеров эпической поэмы также стоит назвать произведения Хераскова «Россиада» и «Чесменский бой», а также «Димитриада» Сумарокова и «Освобожденная Москва», автором которой стал Майков.

Особенности

Одна из главных особенностей жанра эпической поэмы заключается в значительном объеме самого произведения. При этом он зависит не от желания автора, а от задач, которые он перед собой ставит. Именно они и требуют такого большого объема. Именно в этом отличие лирической и эпической поэмы. Для поэта в данном случае чрезвычайно важно представлять каждый эпизод во всех подробностях.

Вторая важная особенность жанра эпической поэмы заключается в ее многофункциональности. Причем развлекательной функции изначально отводилось последнее место. Главной становилась воспитательная функция, издавна такая поэма служила наглядным образцом и примером, как себя нужно вести. К тому же это было хранилище исторических сведений о каких-то важных событиях или о судьбе целого народа. Такая поэма фиксировала представления народа об истории, а также выполняла важную научную функцию, так как через нее передавались сведения по географии, астрономии, медицине, ремеслам, бытовым вопросам. Например, из этих произведений последующие поколения могли узнать, как обрабатывалась земля, ковались доспехи, по каким принципам существовало общество. Такое многообразие в результате называется эпическим синкретизмом.

Например, поэмы Гомера всегда повествовали о далеком прошлом. Исследователи пришли к выводу, что, по всей видимости, грек с пессимизмом смотрел в будущее, стремясь запечатлеть прошлое золотое время.

Монументальные образы

Для жанра эпической поэмы характерно использование монументальных образов. Образы главных героев всегда оказывались на порядок выше обычных представлений о рядовом человеке, они становились практически памятниками в известном смысле. Авторы применяли метод идеализации, делая своих персонажей самыми красивыми, возвышенными и умными, по сравнению с остальными людьми. Это и считается эпической монументальностью.

Также в данном жанре присутствует понятие эпического вещизма. Он напрямую связан со стремлением описать все происходящее в полном объеме, максимально подробно. В результате каждая вещь или деталь, которая попадалась на глаза поэту, получала соответствующий эпитет. Например, тот же Гомер фиксирует внимание на самых обычных бытовых и приземленных вещах. К примеру, о гвоздях или табуретке. В его поэмах все цветное, каждый предмет имеет собственный цвет и характеристику. Например, у моря сорок оттенков, в самых ярких красках описываются ягоды и одежды богинь.

Для авторов важным было выдерживать объективный тон. Создатели стремились быть предельно справедливыми.

Эпический стиль

При написании поэмы этого жанра можно выделить три закона, которых стремились придерживаться все авторы без исключения.

Во-первых, это закон ретардации. Так называют нарочитую остановку действия. Она помогает максимально расширить рамки изображения. Как правило, ретардация проявляется в форме вставной поэмы или отступления, при этом рассказывает о прошлом, излагает взгляды людей, живших много веков назад.

Первоначально поэмы исполнялись устно, их не записывали на бумагу. С помощью ретардации исполнитель или непосредственный автор стремились сконцентрировать дополнительное внимание на описываемой ситуации.

Во-вторых, это закон двойной мотивации событий. Пытаясь изучить и понять души людей, найти объяснения их поступкам, древний человек всегда останавливался на движениях человеческой души, которые были подчинены не только его внутренней воле, но и вмешательству богов.

В-третьих, это закон хронологической несовместимости во времени одних и тех же описываемых событий. В данной ситуации автор такой поэмы выступал как очень наивный человек, которому казалось, что если он начнет одновременно описывать два события, то это покажется всем неестественным.

Еще одна характерная особенность эпических героических поэм заключается в большом количестве повторов. Порой, на них приходится до трети всего текста. Этому есть несколько объяснений. Изначально эти произведения передавались исключительно устно. А повторы — одно из обязательных свойств народного творчества. Данное описание постоянно включает в себя некие постоянно повторяющиеся формулы, например, явления природы, которые фактически собираются по трафаретам.

За конкретными предметами, героями или богами закреплены постоянные украшающие их эпитеты. Авторы постоянно используют эпические сравнения, когда стремятся сделать изображение максимально наглядным. При этом поэт пытается каждый эпизод перевести на язык сравнения, превратив его в самостоятельную картину.

Часто используется в поэме такого типа повествование через перечисление, когда картина не описывается целиком, а эпизоды будто нанизываются на сюжетный стержень.

Практически во всех подобных произведениях можно встретить сочетание вымысла с реалистичными деталями, событиями и явлениями, которые происходили в действительности. В результате грань между фантастикой и реальностью практически полностью стирается.

«Илиада»

Древнегреческая эпическая поэмы «Илиада», авторство которой приписывается Гомеру, яркий пример произведения такого жанра. В нем описывается Троянская война, в основу поэмы, по всей видимости, легли народные сказания о подвигах великих героев того времени.

По мнению большинства исследователей, написана «Илиада» была в IX-VIII веках до нашей эры. Произведение преимущественно основано на преданиях, которые относятся к крито-микенской эпохе. Это монументальная поэма, состоящая из 15 700 стихов, написана она гекзаметром. Позднее александрийскими филологами была разделена на 24 песни.

Действие поэмы разворачивается в последние месяцы осады Трои ахейцами. В частности, весьма подробно описывается эпизод, который охватывает совсем небольшой промежуток времени.

Сакральное значение имеет описание горы Олимп с восседающими на ней богами. Причем чтут их и ахейцы, и троянцы. Боги возвышаются над противниками. Многие из них становятся непосредственными участниками повествования, помогая одной или другой противоборствующей стороне. Более того, некоторые события направляются или вызываются самими богами, они часто оказывают непосредственное влияние на ход событий.

«Махабхарата»

Древнеиндийская эпическая поэма «Махабхарата» — одно из самых крупных произведений из существующих в мире. Оно представляет собой достаточно сложный, но при этом предельно органичный комплекс эпических повествований самого разного характера — богословского, дидактического, политического, космогонического, правового. Все они объединены по принципу обрамления, который считается типичным для индийской литературы. Эта древнеиндийская эпическая поэма стала источником для большинства образов и сюжетов, существующих в литературе Южной и Юго-Восточной Азии. В частности, в нем утверждается, что здесь есть все на свете.

Точно утверждать, кто был автором «Махабхараты» нельзя. Большинство исследователей считает им мудреца Вьясу.

О чем поэма?

В основе эпической поэмы «Махабхарата» лежит распря между двумя группами кузенов, которая была инициирована старшим сыном Дхритараштры, властолюбивым и коварным Дурьодханой. Отец ему потворствует, даже не обращая внимания на осуждающих его мудрецов. Кульминации конфликт достигает в 18-летнем сражении на поле Курукшетре. Вот о чем рассказывает эпическая поэма «Махабхарата».

Интересно, что противостояние между Кауравами и Пандавами имеет мифологическую основу. Здесь, как и у Гомера, боги оказывают непосредственное влияние на развитие событий. Например, Кришна поддерживает Пандавов, которые в результате побеждают. При этом практически все основные участники сражения погибают. Старший Пандава, раскаиваясь из-за этого кровопролития, даже собирается оставить царство, но родственники и мудрецы убеждают его остаться. Он правит 36 лет, не переставая себя корить за истребление друзей и родичей.

Интересно, что при этом центральным эпическим героем этой поэмы становится Карне, который разгадывает замысел Кришны о неизбежности битвы на Курукшетре, чтобы истребить демонов, воплотившихся в кшатриев. Именно после гибели Карне поражение Кауравов на поле боя становится неизбежным. Начавшиеся космические катаклизмы свидетельствуют о конце Двапара-юга и начале Кали-юга. Смерть Карны описывается подробнее, чем гибель любого из персонажей. Теперь вы знаете, о чем рассказывает эпическая поэма «Махабхарата».

«Беовульф»

В западной литературе образцом этого жанра считается «Беовульф». Это англосаксонская эпическая поэма, действие которой разворачивается на территории Ютландии (это полуостров, который разделяет Северное и Балтийское моря, в настоящее время он принадлежит Дании и Германии). Описываются события еще до переселения англов в Британию.

Произведение состоит из более чем трех тысяч строк, которые написаны аллитерационным стихом. Сама поэма названа по имени главного героя. По всей видимости, эпос был создан в VII или VIII веках нашей эры. При этом он сохранился в единственном экземпляре, который едва не погиб в библиотеке антиквара Коттона в 1731 году. Несмотря на то, что существуют вполне обоснованные сомнения в подлинности данного текста, так как сохранившийся список относится только к XI веку, именно «Беовульф» считается самой древней поэмой «варварской» Европы, которая дошла до нас в полном объеме.

Содержание произведения

Теперь остановимся на том, о чем рассказывает эпическая поэма «Беовульф». В основном в ней рассказывается о победе главного героя над жуткими чудовищами Гренделем и его родной матерью, а также над драконом, который регулярно совершал набеги на его страну.

В самом начале действие перенесено в Скандинавию. Описывается город Хеорот, на который уже 12 лет подряд нападает страшное чудовище, убивая знатных и самых лучших воинов. Военачальник Беовульф решает отправиться на помощь соседям. Он в одиночку берет верх над Гренделем в ночной схватке, лишив его руки. Мстить за него собирается мать, которая поднимается с морского дна, но Беовульф побеждает и ее, отправляясь в ее логово на дне моря.

Во второй части этого произведения главный герой уже становится конунгом гетов. На этот раз ему приходится сразиться с драконом, который не может забыть людям посягательства на сокровища, оберегаемые им. Убив дракона, сам Беовульф оказывается тяжело ранен. Примечательно, что приближающуюся смерть военачальника автор не считает трагедией, описывая как достойный конец великой и славной жизни. Когда тот умирает, дружина торжественно сжигает его вместе с кладом того самого дракона на погребальном костре.

Как и в большинстве других эпических древнегерманских произведений, большое внимание в «Беовульфе» уделяется речам, которые произносят герои. Именно в них удается раскрыть их ум, характер, ценность, понять, что именно в то время ценилось в качестве идеалов. Характерны для этой поэмы и дополнительные сюжетные линии, лирические отступления, предыстории, которые постоянно используются автором.

fb.ru

Французский эпос Википедия

Песнь о Роланде. Рукопись XIV века

Chanson de geste (буквально «песнь о деяниях»), или жеста — жанр французской средневековой литературы эпического содержания. Самая известная жеста — «Песнь о Роланде».

Термин[ | ]

Выражение «chanson de geste» засвидетельствовано в средневековых памятниках начиная с XII века. Слово «жеста» (geste, от лат. gesta, «деяния») означало в старофранцузском языке «рассказ о подвигах» и относилось прежде всего к героическим традициям, связанным либо с отдельным персонажем, либо с его родом, либо даже с целым коллективом.

Поэмы сохранились примерно в сотне рукописей XII—XIV веков. В середине XIX века этот жанр заново открыли филологи-романтики, давшие ему толкование в тех же понятиях, к каким прибегали в то время для объяснения гомеровских поэм.

Содержание[ | ]

Действие (за крайне редкими исключениями) происходит в эпоху, которую мы называем каролингской; в отдельных случаях в рассказе можно даже узнать воспоминания о известных реальных событиях, случившихся VIII, IX и X веках. Небольшое число героев песней о деяниях с разной степенью вероятности отождествляются с историческими лицами тех же VIII—X веков, очень редко — более раннего или более позднего периода: так, Роланд, Гильом Короткий Нос, Жирар де Вьенн более или менее непосредственно восходят к личностям высоких должностных лиц империи времён Карла Великого или Людовика I; Ришар Старый из «Роланда» — это, возможно, один из герцогов Нормандских рубежа X—XI веков.

Во многих песнях показаны войска христианских баронов, воюющие против язычников, или сарацин, либо против отступников, вступивших с ними в союз; облик этих противников обрисован в самых общих чертах, зачастую карикатурно, без подробных описаний: так изображаются мусульмане, с которыми растущий вширь христианский мир столкнулся в начале XI века.

Авторство[ | ]

Хотя ранние chansons de geste по-преимуществу анонимны, в их текстах сохранилось около пятнадцати имён поэтов, которые претендовали на авторство соответствующих поэм. Считалось, что перу одного из них, Адене ле Руа, принадлежали три поэмы: «Детство Ожье Датчанина», «Большеногая Берта» и «Бев де Коммарши». Очевидно, поэты, сообщающие нам свои имена в определённых текстах, и являлись авторами этих текстов. Представляющие себя таким образом поэты, вероятно, принадлежали к аристократическим кругам, в которых жонглер пользовался известным уважением, и потому они вполне могли отважиться на саморекламу без опасений, что это сочтут наглостью. Авторы же множества других поэм, остающихся безымянными, могли быть выходцами из более скромных слоёв, где поэзия считалась не настолько почтенным занятием, чтобы о нём можно было говорить с гордостью.^[1]

Строение[ | ]

Общая структура поэм способна ввести в заблуждение: медиевисты нередко ошибались, предполагая в них наличие интерполяций или повреждений рукописи. Как правило, песнь о деяниях кажется внешне разнородной: она совмещает в себе разные по тону или стилистике эпизоды, в ней множество отступлений, повторов, противоречий в деталях. Подобные факты объясняются тем, что, по-видимому, вплоть до середины XII века этот жанр имел исключительно устный характер. В то время песни о деяниях исполняли особые странствующие певцы, жонглеры. Многие тексты содержат указание на время декламации: её начинают после завтрака и заканчивают с наступлением темноты. Например, декламация «Роланда», с различными перерывами, могла растягиваться на два дня. Начиная с середины XII века некоторые певцы использовали в качестве шпаргалок маленькие (форматом 16-17 на 10-12 см) карманные рукописи довольно грубой работы; до нас дошло семь таких «жонглерских рукописей», благодаря которым сохранился целый ряд поэм («Рауль де Камбре», «Жирар Руссильонский», «Алисканс» и, быть может, Оксфордский «Роланд»).

Доказано, что вплоть до XIII века песни о деяниях исполнялись в музыкальном сопровождении.

ru-wiki.ru

чем отличается эпическая поэма от романа? чем отличается эпическая поэма от романа?

Эпическая поэма
(эпопея; греч. — повествование и — творю) — один из древнейших видов эпических произведений, уже со времен античности сосредоточивший свое внимание на изображении героических событий, взятых главным образом из далекого прошлого. Эти события обычно были значительными, повлиявшими на ход национальной и общей истории. Образцы жанра: «Илиада» и «Одиссея» Гомера, «Песнь о Роланде» во Франции, «Песнь о Нибелунгах» в Германии, «Неистовый Роланд» Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» Тассо и др. В теоретической разработке жанра эпопеи писатели классицизма опирались на традиции античности. Вслед за Аристотелем выбор героя эпопеи определялся не только его нравственными качествами; прежде всего он должен был быть исторической личностью. События, к которым причастен герой, должны иметь общенациональное, общечеловеческое значение. Проявлялся и морализм: герой должен быть примером, образцом человеческого поведения. Классицизм не ставил своей задачей отражение подлинной истории и характеров реальных, исторических лиц. Обращение его высоких жанров к прошлому определялось исключительно необходимостью осмысления настоящего. Это обусловило понимание теоретиками классицизма соотношения в структуре эпопеи исторического и художественного. Отталкиваясь от конкретного исторического факта, события, лица, эпический поэт дает ему новую жизнь. Художественное изображение событий и характеров лишь в самой общей форме должно соотноситься с историческими фактами и лицами. Русский классицизм в целом унаследовал этот взгляд на особенности героической поэмы, хотя и несколько трансформировав его. В частности, наметились два взгляда на вопрос о соотношении в поэме исторического и художественного. Их выразителями были авторы первых эпических поэм Тредиаковский и Ломоносов. Ни «Петр Великий» Ломоносова, ни «Тилемахида» Тредиаковского не разрешили проблемы русской национальной эпопеи, но они вызвали усиленный интерес к ней у поэтов-современников. Тип поэмы Ломоносова, несмотря на ее незаконченность, был ясен. Это была героическая поэма об одном из важнейших событий русской истории, с установкой на воспроизведение исторической правды, разработанная в канонических, но оригинально примененных формах и приемах эпопеи нового времени, написанная александрийским стихом. Тип поэмы Тредиаковского, несмотря на ее законченность, был значительно менее ясен, если не считать метрической формы, где поэт предложил русифицированный гекзаметр. Тредиаковский отводил истории служебное, подчиненное положение. И чем отдаленнее эпоха, изображаемая в поэме, тем свободнее будет чувствовать себя поэт. И поэтому Тредиаковский отстаивал идею отражения в поэме «времен баснословных или иронических» , ориентируясь на эпопеи Гомера, которые, по мнению Тредиаковского, не были и не могли быть созданы по горячим следам событий. Исторические герои, события, прежде чем стать основанием эпопеи, должны откристаллизоваться в народном сознании, получить единую нравственную оценку. «Баснословность» героев, их легендарность предполагала сохранение в народной, человеческой памяти самого общего представления о них, их участии в событиях, их роли в судьбах своего государства, народа, эпохи. Ближайшие шаги в области эпической поэмы были сделаны по пути Ломоносова, а не Тредиаковского. Это незаконченные поэмы «Димитриада» Сумарокова и «Освобожденная Москва» Майкова, а также поэмы Хераскова «Чесменский бой» и «Россиада» .

Роман
(франц. roman, нем. Roman, первоначально, в позднее средневековье, любое произведение, написанное на романском, а не на латинском языке) — эпический прозаический жанр. В России в 1750-1760 гг. возникает дискуссия о романе, его месте в литературе и круге чтения образованного человека, о допустимых и недопустимых модификациях романного жанра. Ее открыл М. В. Ломоносов в «Риторике» (1748), попытавшись определить такую жанровую разновидность романа, которая не противоречила бы представлениям русского просветительского классицизма о целях и задачах художественной литературы.

otvet.mail.ru

Лиро-эпическая поэма 1770-1780 гг.. «История русской литературы XVIII века»

 

Условно-фантастический и реально-бытовой планы сюжетосложения

Однако пародийно-сатирическим планом сюжетосложение поэмы Майкова не ограничивается. Сюжет «Елисея» развивается, как в героическом эпосе, одновременно в двух повествовательных планах – в условно-мифологическом, предполагающем действие в сонме олимпийских божеств, покровительствующих или препятствующих герою, и в реальном, где действует земной герой поэмы. Первый пласт сюжета, условно-мифологический, Майков развивает по законам бурлеска скарроновского типа, то есть травестирует образы и деяния высоких богов-олимпийцев в категориях бытового мирообраза и грубого просторечия. Не случайно и само имя Скаррона появляется в зачине поэмы, в композиционном элементе «призывания» как некая персонификация эпической музы в образе бурлескного стихотворца:

А ты, о душечка, возлюбленный Скаррон! Оставь роскошного Прияпа пышный трон, Оставь писателей кощунствующих шайку, Приди, настрой ты мне гудок иль балалайку, Чтоб я возмог тебе подобно загудить, Бурлаками моих героев нарядить; Чтоб Зевс мой был болтун, Ермий – шальной детина, Нептун – как самая преглупая скотина, И словом, чтоб мои богини и божки Изнадорвали всех читателей кишки (230).

И этот тип бурлескного перелицовывания высоких персонажей героического эпоса у Майкова выдержан последовательно и четко: их образы демонстративно окружены контекстом самого низкого быта:

Плутон по мертвеце с жрецами пировал, Вулкан на Устюжне пивной котел ковал И знать, что помышлял он к празднику о браге; Жена его была у жен честных в ватаге, Которые собой прельщают всех людей; Купидо на часах стоял у лебедей; Марс с нею был тогда, а Геркулес от скуки Играл с ребятами клюкою длинной в суки (234).

Однако в поэме Майкова представлен и другой тип героя – ямщик Елисей, действиями которого движется реально-бытовой план сюжета и который, как орудие разрешения спора богов, является связующим звеном двух сюжетных планов. Реально-бытовой сюжет связан с критикой системы винных откупов, которая начала практиковаться в России со времен царствования Екатерины II. Винный откуп – это та самая бытовая реалия, которая служит отправной точкой двух сюжетных планов поэмы. Откупщики повысили цены на спиртное – этим недоволен бог виноделия Вакх, поскольку дорогого спиртного будут меньше пить. И, с разрешения Зевса, который таким путем рассчитывает смягчить гнев Цереры на то, что плоды земледелия перегоняются в спиртное, Вакх делает орудием своей мести откупщикам ямщика Елисея, пьяницу, забияку и лихого кулачного бойца.

Так в бурлеск скарроновского типа входит другой герой – демократический, явно несущий на себе отпечаток типологии героя плутовского романа. По идее, о деяниях низкого героя Майков должен был бы повествовать высоким слогом героической эпопеи, однако этого не происходит: похождения низкого демократического героя описаны Майковым в общем, просторечно-грубоватом стиле поэмы. И более того: когда в целях литературной полемики или в аспекте пародийного задания Майков приближается к стилю высокой эпопеи, он тут же сам себя одергивает, привлекая таким образом внимание читателя к стилевым диссонансам и стилевым новшествам своей поэмы. Так, описывая кулачный бой между купцами и ямщиками в пятой песне поэмы, Майков намеренно сталкивает высокий стиль героической эпопеи со своим собственным, просторечным слогом, сопровождая это столкновение декларацией собственной стилевой нормы:

О бой, ужасный бой! Без всякия корысти Ни силы конския, ни мужеския лысти Не могут быстроты геройския сдержать… Все хочется словам высоким подражать. Уймися, мой гудок, ведь ты гудишь лишь вздоры, Так надобны ль тебе высоких слов наборы! Посредственная речь тебе теперь нужна И чтобы не была надута, ни нежна ‹…› Герой купеческий ямских героев бьет И нумерит им всем на задницах пашпорты, Трещат на ямщиках рубашки там и порты. Все думали, что он несет в руках перун И что он даст бойцам последний карачун (249-250).

Так Майков нарушает сразу две классицистические установки бурлеска: во-первых, соединив в повествовании героев двух разных планов, высоких персонажей и бытового героя, он смешал два типа бурлеска в пределах одного произведения; а во-вторых, если в одном случае бурлескное задание выдержано последовательно (высокий сюжет – низкий слог), то комический эффект в реальном плане сюжета рождается совсем не вследствие разности формы и содержания. О низком герое Елисее повествуется вполне соответствующим его демократическому бытовому статусу просторечным языком. Единственное, что в этом случае остается от бурлеска – это комизм сочетания высокого метра эпопеи и трагедии, александрийского стиха, с грубоватой и сочной просторечной лексикой майковских описаний.

Так например, когда Елисей повествует начальнице Калинкинского работного дома о битве зимогорцев с валдайцами за сенокос, его рассказ, по правилам бурлеска Буало, должен был бы быть выдержан в эпических героических тонах батальной живописи. Однако этого не происходит, и в повествовании Елисея дерущиеся крестьяне ведут себя не как античные воины, а как реальные русские мужики:

Я множество побои различных тамо зрел: Иной противника дубиною огрел, Другой поверг врага, запяв через колено, И держит над спиной взнесенное полено, Но вдруг повержен быв дубиной, сам лежит И победителя по-матерны пушит (238).

В этом отступлении от правил классицизма намечается, может быть, главное завоевание Майкова в жанре бурлескной ирои-комической поэмы. Выше уже было отмечено, что Елисей типологически близок низовому герою русского авантюрно-бытового романа. И эта близость имеет не только сословный характер, но и эстетический. Елисей, подобно Мартоне Чулкова, является представителем социальных низов, демократическим героем. И так же как Мартона он окружен в поэме Майкова совершенно полноценным бытовым мирообразом, имеющим нейтральный эстетический смысл: иначе говоря, Елисей комичен не потому, что это бытовой герой, а объективно, в силу особенностей своего характера и комизма тех ситуаций, в которые он попадает.

Бытописательный аспект в поэме Майкова развернут широко и подробно: множество эпизодов поэмы, связанных с бытом столичных окраин, кабаков, тюрьмы, работного дома, а также с сельским, крестьянским бытом, создают в поэме совершенно самостоятельный пласт сюжетного повествования, в котором стилевая норма «посредственной речи» – то есть среднего повествовательного стиля, выдержана особенно последовательно. Вот, например, рассказ Елисея о сельских буднях, предшествующих повествованию о битве зимогорцев с валдайцами:

Уже мы под ячмень всю пашню запахали, По сих трудах весь скот и мы все отдыхали, Уж хлеб на полвершка посеянный возрос, Настало время нам идти на сенокос. А наши пажити, как всем сие известно, Сошлись с валдайскими задами очень тесно. Их некому развесть, опричь межевщика: Снимала с них траву сильнейшая рука; Итак они у нас всегда бывали в споре, – Вот вся вина была к ужасной нашей ссоре! (237).

Самое примечательное в этих бытописательных картинах то, что в них прямая речь демократического героя, образец которой представляет цитированный фрагмент, стилистически нисколько не отличается от авторской речи, в которой тот же самый средний стиль служит тем же самым задачам – воспроизведению достоверных бытовых картин, нейтральных в эстетическом отношении, но обладающих самостоятельной ценностью эстетического новшества в поэзии – как, например, следующее описание тюрьмы, в которую из кабака попал подравшийся с чумаком Елисей:

Там зрелися везде томления и слезы, И были там на всех колодки и железы; Там нужных не было для жителей потреб, Вода их питие, а пища токмо хлеб. Не чермновидные стояли тамо ложа, Висели по стенам циновки и рогожи ‹…› Раздранны рубища – всегдашний их наряд, И обоняние единый только смрад (235).

Это единство речевой нормы автора и героя поэмы – свидетельство той же самой демократизации авторской позиции по отношению к персонажу, о которой мы имели случай упомянуть в связи с демократическим романом 1760-1770 гг. Если в романе автор отдает повествование герою, тем самым как бы возлагая на него свои писательские функции, то в поэме Майкова сближение автора и героя маркировано единством стилевой нормы поэтической речи.

Любопытно, что поэма Майкова сближается с демократическим романом и по такому признаку поэтики, как широкое использование фольклора с целью создания образа национального демократического героя, естественного носителя фольклорной культуры. Однако, если Чулков уснастил пословицами прямую речь героини, подчеркивая тем самым национальные основы ее характера, то в майковской поэме отсылки к фольклорным мотивам и жанрам в равной мере насыщают речь героя и автора. Так, рассказ Елисея о битве зимогорцев с валдайцами и авторское повествование о кулачном бое между купцами и ямщиками в равной мере насыщены реминисценциями из русского былинного эпоса; авторские отсылки к фольклорным жанрам разбойничьей песни и лубочной повести рассыпаны по тексту поэмы в связи с возникающими в ней бытовыми ситуациями. Совершенно в жанре русской народной лубочной картинки описан у Майкова наряд Вакха, в котором он появляется в своей петербургской «столице» – кабаке Звезда:

Багрян сафьян до икр, черкесски чеботы ‹…› Персидский был кушак, а шапочка соболья, Из песни взят убор, котору у приволья Бурлаки Волгские, напившися, поют, А песенку сию Камышенкой зовут (232).

Елисей, заснувший в тюрьме так крепко, что Гермес не в силах его пробудить, вызывает у автора следующую ассоциацию с русским богатырским эпосом и его Прозаическими пересказами XVII – начала XVIII в.:

А вы, преславные творцы Венецияна, Петра златых ключей, Бовы и Ярослана! У вас-то витязи всегда сыпали так, Что их прервати сна не мог ничей кулак (236).

Так неприметно в повествовании поэмы вырастает развернутый литературно-эстетический фон, на котором Майков творит свою поэму. Диапазон жанров и текстов, с которыми эстетически, сюжетно, пародийно, ассоциативно соотнесена поэма Майкова, поистине огромен: здесь и «Энеида» Вергилия – первоисточник травестированного сюжета «Елисея», и «Тилемахида» Тредиаковского («Русский Гомер», не знающий «каковой в каких стихах размер» – безусловно, Тредиаковский), и перевод первой песни «Энеиды» Василия Петрова, и «Энеида наизнанку» Скаррона, и лубочная проза начала XVIII в. – своеобразный национальный демократический аналог рыцарского романа – и, наконец, фольклорные жанры: былина, бурлацкая песня. И эта полифония от фольклорного и литературного высокого эпоса до фольклорных и литературных смеховых жанров, с которыми так или иначе соотнесен текст майковской поэмы, придает ей принципиально новое эстетическое качество – своеобразную жанровую вибрацию между высоким и низким, серьезным и смешным, патетикой и иронией, с тенденцией к взаимоуподоблению этих полярных категорий в «посредственной речи» и «посредственном» – не высоком и не низком – жанре. В этом смысле стихотворный эпос Майкова тоже оказался подобен демократическому прозаическому роману, выстроенному на огромном ассоциативном фоне жанровых моделей романа западноевропейского.

Но самое главное – то, что этот ассоциативный фон введен в поэму Майкова от имени самого автора.

litresp.ru

эпическая поэма — это… Что такое эпическая поэма?



эпическая поэма

אפוס

Русско-ивритский словарь. Академик. 2013.

• эпицентр
• эпический

Смотреть что такое «эпическая поэма» в других словарях:

• ПОЭМА — (греч., этимол. смотр. предыд. слово). Эпическое произведете, содержание которого составляет событие, характеризирующее быт народа или часть его, какой нибудь общественный слой. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов… …   Словарь иностранных слов русского языка

• ПОЭМА — [по], поэмы, жен. (греч. poiema творение). 1. Повествовательное художественное произведение в стихах (лит.). Эпическая поэма (изображающая какие нибудь крупные события в жизни человечества, народа или большой социальной группы). Лирическая поэма… …   Толковый словарь Ушакова

• Поэма — (греч. poiein «творить», «творение»; в немецкой теоретической литературе термину «П.» соответствует термин «Epos» в его соотнесенности с «Epik», совпадающем с русским «эпос») литературный жанр. ПОСТАНОВКА ВОПРОСА. Обычно П. называют большое… …   Литературная энциклопедия

• Поэма — 1) Литературный жанр. Эпическая П. центральная разновидность жанра крупная повествовав форма. Чаще всего имеет стихотворную организацию, иногда в пределах нац. традиции фиксированную метрически (гекзаметр, александрийский стих) или строфически… …   Российский гуманитарный энциклопедический словарь

• поэма — ы; ж. [греч. poiēma] 1. Большое лирико эпическое произведение в стихах. Лирическая, эпическая п. Дидактические поэмы Буало. // Прозаическое произведение, построенное по образцу такого стихотворного произведения. Мёртвые души Гоголя поэма в прозе …   Энциклопедический словарь

• поэма — ы; ж. (греч. póiēma) 1) а) Большое лирико эпическое произведение в стихах. Лирическая, эпическая поэ/ма. Дидактические поэмы Буало. б) отт. Прозаическое произведение, построенное по образцу такого стихотворного произведения. Мёртвые души Гоголя… …   Словарь многих выражений

• Потерянный рай (поэма) — Запрос «Потерянный рай» перенаправляется сюда; см. также другие значения. «Потерянный рай» Paradise Lost …   Википедия

• Симфоническая поэма —         (нем. symphonische Dichtung, франц. poиme symphonique, англ. symphonic poem, итал. poema sinfonica) одночастное программное симф. произведение. Жанр С. п. полностью сложился в творчестве Ф. Листа. От него исходит и само назв. С. п. .… …   Музыкальная энциклопедия

• Аштавакра (поэма) — अष्टावक्र महाकाव्य Aṣṭāvakra (Epic Poem) …   Википедия

• Пан Тадеуш (поэма) — «Сбор грибов». Иллюстрация Франтишека Костшевского. 1860 Иллюстрация Михала Андриолли к книге 6 «Пан Тадеуш» (польск. „Pan Tadeusz“)  крупнейшее произведение Адама Мицкевича, эпическая поэма, писавшаяся в 1832 1834 в Париже, где поэт жил в… …   Википедия

• Эсклармонда (поэма) — У этого термина существуют и другие значения, см. Эсклармонда. Эсклармонда Esclarmonde Жанр: chanson de geste Язык оригинала: французский Год написания …   Википедия

russian_hebrew.academic.ru