Вы прочитали статью, в которой был представлен анализ пьесы «Бедность не порок» Александра Островского.

Бедность не порок, но научная проблема

Белянин А.В.
PhD, доцент
Международного института экономики и финансов НИУ ВШЭ
старший научный сотрудник ИМЭМО РАН
Денисова И.А.
PhD, профессор РЭШ
ведущий научный сотрудник ЦЭМИ РАН и ЦЭФИР

Нобелевскую премию по экономике в 2015 г. получил профессор Принстонского университета Ангус Дитон. На академическом Олимпе нобелиатов Дитон — фигура одновременно и ожидаемая, и очень неожиданная. Имя его известно специалистам уже очень давно — по крайней мере с начала 1980-х годов, когда появилась книга «Экономическая теория и поведение потребителей» (Deaton, Muellbauer, 1980а), тут же ставшая — и до сих пор остающаяся — классическим, энциклопедическим источником по микроэкономической теории поведения потребителя. Да и сама тематика премии Королевского Банка Швеции памяти Альфреда Нобеля в 2015-м г. — за исследования индивидуального поведения, — пожалуй, «витала в воздухе». Так, тотализатор компании Thomson Reuters вывел в «народные» лидеры таких известных исследователей, как Ричард Бланделл из Университетского колледжа Лондона, Джон Лист из Университета Чикаго и Чарльз Мански из Северо-Западного университета

В своей нобелевской лекции² профессор Дитон выделил три основные темы своих исследований.

Экономическая наука может быть инструментом для проведения экономической политики, но для этого она должна быть основана на высококачественных данных

Анализ поведения индивидов и домохозяйств и влияние этого агрегированного поведения на макроэкономические процессы. Только анализ дезагрегированных данных позволяет понять источники и последствия неравенства и бедности. Поведение и благосостояние тесно связаны друг с другом на уровне индивидов, однако эта связь не обязательно прослеживается на уровне экономических агрегатов — таких как потребление, накопление, совокупный спрос. Отсюда, в частности, вытекает принципиальное значение неоднородности индивидуальных предпочтений и возможностей, которые нельзя не учитывать при проведении экономической политики и при оценке ее влияния в самых разных контекстах — от потребительского выбора до инфляционных ожиданий, сбережений, межвременных предпочтений, стратегий деторождения, поведения на рынке труда и др.

Экономический подход к исследованию индивидуального поведения, основанный на гипотезе рациональности и методе выявленных предпочтений. Экономическая наука исходит из того, что люди действуют в своих собственных интересах (как они их понимают) и, как правило, принимают такие решения, которые оптимальны для них с учетом имеющихся бюджетных, институциональных и когнитивных ограничений. С этой точки зрения, практически любые экономические решения, принимаемые типичными индивидами и домохозяйствами, можно представить как решение некоторой максимизационной задачи, которое само подсказывает, как выглядит оптимальное поведение и какие переменные влияют на принятие этого решения. Более того, при ряде дополнительных допущений (не обязательно очень жестких) теория подсказывает и функциональную форму этой взаимосвязи — эконометрическую модель, которую можно оценить на реальных данных, получив тем самым теоретически обоснованные оценки таких величин, как уровни удовлетворенности и благосостояния людей, а также эффектов сравнительной статики — влияния экономической политики на эти показатели.

Следование этим принципам позволило Дитону сформировать парадигму современных исследований потребления и сбережений, бедности и неравенства и получить ряд фундаментальных результатов, позволяющих оценить, а где-то и переосмыслить наши представления о том, что влияет на эти характеристики и какой должна быть экономическая политика, направленная на повышение качества жизни людей как в развивающихся, так и в развитых странах (Дитон, 2016).

Нобелевский комитет по экономике в своем обосновании выбора лауреата 2015 г. выделил три основных направления теоретических и эмпирических исследований, в которые Дитон внес наибольший личный вклад³. Это методы оценки спроса на потребительские товары; исследование динамического потребительского поведения; методологическое руководство сбором и анализом данных о бюджетах домашних хозяйств в развивающихся странах.

Оценивание систем спроса на потребительские товары

В этой области работы Дитона, и прежде всего серия статей в соавторстве с Джоном Мюлбауэром, задали новый стандарт количественных исследований потребительского выбора. Предложенная авторами в 1980 г. «Почти идеальная система спроса» (An Almost Ideal Demand System) и сейчас остается одной из основных прикладных моделей потребительского поведения.

Основой индивидуального благосостояния является потребление, измерение которого лежит в основе любых оценок бедности, неравенства и социальной политики. Ключевую роль в этих оценках играет зависимость потребления товаров от доходов (кривая Энгеля) и, в частности, доля расходов, приходящихся на конкретные товары. До работы Дитона и Мюлбауэра (Deaton, Muellbauer, 1980b) совокупный спрос на товары в прикладных экономических моделях задавался через систему функций расходов репрезентативного агента, линейно зависящих от дохода и цен. Более того, лежавшие в основе предположения о виде функции полезности, позволявшие работать с системой спроса на товары, параметры которого можно оценить на достаточно скудных агрегированных данных середины XX в., значительно ограничивали класс рассматриваемых функций. По сути, как отмечал Дитон, тестирование теоретических свойств систем спроса, используемых в тот период, на данных не имело смысла, поскольку эти свойства уже были заложены в предположениях модели и вид уравнений выписывался исходя из этих предположений (Deaton, 1974). Это значительно ограничивало осмысленность практического использования систем потребительского спроса на товары с точки зрения анализа изменений, вызываемых движением относительных цен и дохода. Кроме того, доминировавший подход игнорировал проблемы агрегирования при переходе от индивидуального потребителя к совокупному потреблению.

Прорыв Дитона и Мюлбауэра — а их статья 1980 г. попала в список 20 наиболее влиятельных работ, опубликованных в журнале American Economic Review за первые 100 лет существования журнала, — состоял в том, что они предложили более общий подход, позволявший получить гибкую нелинейную структуру систем потребительского спроса на товары, оставшуюся при этом несложной в оценивании на данных и позволявшую тестировать соответствие теоретических предположений о потребительском поведении индивидов реальным данным:

Почти идеальная система спроса предполагает оценку доли ω_j расходов на товар j в потребительских бюджетах в зависимости от цены товаров разных категорий p_k, а также от уровня совокупных расходов с_г, нормированного на общий уровень цен Р. Эта формула обладает высокой функциональной гибкостью: она допускает нелинейность потребления по доходам, позволяет тестировать предсказания равновесной теории потребительского поведения через оценки коэффициентов а,

Исследование динамического потребительского поведения

Серия работ Дитона в 1980-е годы заложила фундамент того, что позже назвали микроэкономической революцией в исследовании потребления и сбережений в разные периоды времени. Дитон убедительно продемонстрировал, насколько пагубно игнорировать процесс агрегирования при переходе от моделирования индивидуального потребительского и сберегательного поведения к пониманию закономерностей формирования совокупных потребления и сбережений. Именно его работы изменили стандарт исследований в макроэкономике, которые в современном своем состоянии базируются на микроданных и учитывают неоднородность экономических агентов.

В этой связи стоит особо выделить критический анализ теории межвременных предпочтений (см. обобщение в: Deaton, 1991). История начинается издалека: ключевыми теориями, объясняющими потребительское и сберегательное поведение экономических агентов во времени, начиная с 1970-х годов, являются теория перманентного дохода, разработанная Милтоном Фридменом, и теория жизненного цикла, предложенная Франко Модильяни, сделавшим акцент на оптимальности сглаживания потребления в разные периоды жизни. Эти теории хорошо согласуются с эмпирическими наблюдениями о том, что сбережения изменяются в ответ на временные изменения дохода, но остаются почти неизменными при постоянном долгосрочном тренде дохода. Будучи сформулированы для описания поведения индивидуального потребителя, теории довольно долго тестировались на агрегированных данных о совокупном потреблении разных индивидуальных потребителей.

В конце 1970-х дискуссия о потребительском и сберегательном поведении активизировалась с появлением оптимизационных динамических моделей с рациональными ожиданиями. В этих моделях были развиты идеи Фридмена и Модильяни и исследовалось оптимальное потребление в условиях неопределенности и рациональных ожиданий. В частности, было показано, что оптимальное поведение индивида требует выбора им такого уровня потребления, чтобы предельная полезность потребления равнялась бы предельной полезности совокупного богатства (Hall, 1978; McCurdy, 1981). Динамика потребления при этом описывается мартингалом (обобщенное случайное блуждание), что соответствует рациональности межвременного поведения. Вместе с тем в экономической литературе известны и другие результаты (Strotz, 1955), показывающие, что межвременные предпочтения могут быть не только не рациональными, но даже внутренне противоречивыми. Эмпирическое тестирование предсказаний моделей динамического поведения должно было вынести вердикт, и Дитон принял в этой работе самое активное участие.

должна представлять собой случайное блуждание. В начале 1980-х (Flavin, 1981; Hall, Mishkin, 1982; Blinder, Deaton, 1985) было показано, что это не так: в отклонениях межвременного агрегированного потребления присутствует систематический неслучайный компонент, связанный с флуктуациями доходов.

Развивая эти идеи, Дитон в своей работе 1987 г. впервые сформулировал так называемый парадокс Дитона, изменивший фокус дискуссии по вопросам потребительского поведения на многие годы (Deaton, 1987). Если в упрощенной версии модели перманентного дохода с рациональными ожиданиями задать в качестве дохода случайный процесс, хорошо описывающий наблюдаемый в агрегированных данных доход, то эта модель предсказывает, что оптимальное потребление должно быть более волатильно, чем реальный текущий доход. Этот вывод прямо следует из того, что перманентный доход является более гладким, чем реальный: рациональные репрезентативные агенты, предвидящие предстоящие подъемы реального дохода, должны были бы переносить потребление на текущий момент, так что в периоды, предшествующие росту, потребление должно превышать текущие доходы. На тот момент уже хорошо было известно, что в агрегированных данных наблюдается прямо противоположная картина — потребление менее волатильно, чем доход. Это никем ранее не замеченное наблюдение поначалу стало откровением для экономистов и вызвало немало споров: некоторые коллеги даже советовали Дитону сменить род деятельности и заняться чем-то, что у него, быть может, будет лучше получаться. А Роберт Солоу поздравил Дитона с прекрасной работой.

В чем же причина такого противоречия теоретического предсказания реальным данным? По этому вопросу развернулась оживленная дискуссия, в результате которой стало понятно, что ключевая проблема не в рациональности индивидов (как могли бы предположить некоторые противники экономического подхода), а в использовании агрегированных данных. Ведь совокупное потребление — это результат сложного взаимодействия оптимального поведения неоднородных индивидов, взаимодействия, которое к тому же далеко не всегда представимо при помощи модели одного репрезентативного агента (см., например: Jackson, Yariv, 2015). Эта неоднородность сказывается и в том, что свойства случайных процессов, генерирующих индивидуальный доход, могут отличаться для разных индивидов. Игнорирование влияния неоднородности индивидов на процесс агрегирования, пренебрежение микроданными при анализе макроэкономических агрегатов чревато искаженным пониманием динамики потребительского поведения. Результатом этой дискуссии стал решительный разворот макроэкономистов к использованию микроданных и анализу случайных процессов, задающих динамику индивидуального дохода. Кроме того, дискуссия стимулировала появление динамических моделей индивидуального потребительского поведения в условиях специфической неопределенности и ограничений ликвидности.

Работа с данными

Дитон, так ярко продемонстрировавший необходимость опоры на микроданные при анализе потребительского и сберегательного поведения, внес решающий вклад в понимание того, что даже в отсутствии истинно панельных данных можно делать содержательные выводы о динамике индивидуального поведения. Он разработал методы получения псевдопанельных данных на основе повторяющихся кросс-секционных данных, описал их преимущества и ограничения и обосновал их применимость для анализа индивидуального потребительского поведения во времени (Deaton, 1985). Основная идея состоит в том, что в достаточно большой кросс-секционной выборке индивиды одной и той же возрастной когорты составляют случайную выборку из этой возрастной когорты. В этом случае средние характеристики, посчитанные для когорты в каждом периоде наблюдений, дадут временной ряд, который служит хорошим приближением поведения возрастной когорты в отсутствие истинной панели. Эта серия работ имела важное значение для формирования международных программ бюджетных обследований домашних хозяйств в развивающихся странах.

Дитон также отметил, что выводы из динамических моделей потребления с рациональными ожиданиями о том, что оптимальное потребление в многопериодной модели описывается процессом случайного блуждания, имеют важное значение для неравенства в потреблении и оценки роли систем социального страхования. Действительно, в этом случае потребление агентов, начавших с близкого уровня потребления в первые периоды, будет с течением времени все больше расходиться в ответ на различия в случайных процессах получаемого ими дохода. Тем самым неравенство в потреблении будет расти в течение жизненного цикла, если нет никаких встроенных механизмов сглаживания неравенства (например, систем социального страхования). В совместной работе с Крис Паксон Дитон показал на данных США, Великобритании и Тайваня, что такой рост неравенства в потреблении внутри когорт действительно наблюдается (Deaton, Paxson, 1994). При этом характеристики процесса расхождения (роста неравенства) потребления индивидов одной возрастной когорты с течением времени — хорошая мера способности систем социального страхования, формальных и неформальных, сглаживать неравенство. Эта статья инициировала исследования систем страхования и их роли в сглаживании доходов и потребления в разных странах. В нобелевской лекции свои исследования именно в этой области Дитон назвал своим самым важным вкладом в экономическую науку.

Дитон — вдохновитель и ключевой методолог сбора и анализа данных об уровне жизни и потребительском поведении домашних хозяйств. Именно его идеи во многом определили международную программу обследований домохозяйств в развивающихся странах. Появление микроданных об уровне жизни домохозяйств в разных частях света совершило революцию в экономике развития, создав высококачественную эмпирическую базу для исследований бедности и неравенства. Монография Дитона «Understanding consumption» (Deaton, 1992) о работе с данными обследований домашних хозяйств остается настольной книгой нескольких поколений экономистов.

При таком разнообразии подходов и тем, которые разрабатывал Дитон в разные периоды своей научной карьеры, трудно остановиться на чем-то одном. И все таки — если выбирать одну ключевую характеристику его вклада в науку, — пожалуй, можно сказать, что это прежде всего профессиональный интерес к реальным проблемам, с которыми обычные люди сталкиваются в повседневной жизни, стремление исследовать глубинные причины наблюдаемых явлений и предложить их решения с помощью усовершенствованных методов экономического анализа.

Один пример — исследование предпочтений семей в отношении пола ребенка (Deaton, 1989). Известно, что люди во многих странах нередко предпочитают мальчиков девочкам — однако означает ли это реальную дискриминацию детей по признаку пола? Дитон предложил изящный способ ответить на этот кажущийся неподъемным для эмпирических исследований вопрос: надо исследовать динамику потребления взрослых товаров до и после рождения ребенка и сравнить эти изменения в случае рождения в семье мальчика и девочки. Отсутствие значимых различий в типе потребления в зависимости от пола ребенка, подтвержденное на данных развивающихся стран (Кот-д’Ивуар и Таиланд), свидетельствует о том, что на уровне семейного потребительского поведения дискриминации нет, — что, конечно, дает ценную информацию к размышлению о природе и причинах ее иных проявлений.

Упомянем и другое, совсем новое исследование, опубликованное Дитоном в соавторстве со своей супругой Анной Касс и посвященное еще одному важному феномену, обнаруженному совсем недавно. Речь идет о динамике заболеваемости и смертности в США (Cass, Deaton, 2015). Принято было считать (и это подтверждалось на реальных данных), что богатство, которым по мировым меркам уж никак не обделены белые американцы, служит надежным источником снижения заболеваемости и смертности. Действительно, продолжительность жизни этой когорты росла, а заболеваемость снижалась начиная со второй половины XX в. Эта тенденция распространилась также на чернокожих и испаноязычных американцев в конце прошлого столетия. Однако, как показано в исследовании, основанном на общенациональных опросах и демографических данных, в последние десятилетия тенденция сменилась на обратную — смертность именно белых американцев перестала снижаться и начала даже расти, что традиционно считалось характерным для развивающихся или переходных экономик (таких как страны Восточной Европы), но никак не для развитых США. Такой результат также был крайне неоднозначно встречен в литературе, и это вполне в духе Дитона: без постановки проблемы, без точного диагноза невозможно подступиться к поиску решений. Гениальные ученые ставят проблемы — талантливые их решают.

Все это, безусловно, учитывал и Нобелевский комитет, который в своем обосновании подчеркивает, что исследования Дитона затрагивают ключевые вопросы экономической политики. Они оказали и оказывают огромное влияние на практику экономической политики в развитых и развивающихся странах. Выбор Нобелевского комитета как нельзя кстати подчеркивает важность глубокого понимания экономического поведения людей и домохозяйств и то, что именно это поведение в конце концов определяет экономическое развитие и благосостояние стран и народов.

¹ http: //sciencewatch .com /nobel / 2015-pred ictions/econom ics-lau reates

² http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/economic-sciences/laureates/2015/deaton-lecture.html.

³ Scientific Background on the Sveriges Riksbank Prize in Economic Sciences in Memory of Alfred Nobel 2015. http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/economic-sciences/laureates/2015/ advanced.html

Список литературы/References

Дитон А. (2016). Великий побег: Здоровье, богатство и истоки неравенства. М.: Изд-во Института Гайдара; Фонд «Либеральная Миссия» [Deaton А. (2016). The great escape: Health, wealth, and the origins of inequality. Moscow: Gaidar Institute Publ.; Liberal Mission Foundation. (In Russian).]

Blinder A., Deaton A. (1985). The time series consumption function revisited. Brookings Papers on Economic Activity, Vol. 2, pp. 465—521.

Case A., Deaton A. (2015). Rising morbidity and mortality in midlife among white non-Hispanic Americans in the 21st century. Proceedings of the National Academy of Sciences (PNAS), Vol. 112, No. 49, pp. 15078-15083.

Deaton A. (1974). A reconsideration of the empirical implications of additive preferences. Economic Journal, Vol. 84, No. 3, pp. 338-348.

Deaton A., Muellbauer J. (1980a). Economics and consumer behavior. Cambridge: Cambridge University Press.

Deaton A., Muellbauer J. (1980b). An almost ideal demand system. American Economic Review, Vol. 70, No. 3, pp. 312-326.

Deaton A. (1985). Panel data from time series of cross-sections. Journal of Econometrics, Vol. 30, No. 1-2, pp. 109-126.

Deaton A. (1987). Life-cycle models of consumption: Is the evidence consistent with the theory? In: T. Bewley (ed.). Advances in Econometrics. Vol. II. Amsterdam: North-Holland.

Deaton A. (1989). Looking for boy-girl discrimination in household expenditure data. World Bank Economic Review, Vol. 3, No. 1, pp. 1 — 15.

Deaton А. (1991). Savings and liquidity constraints. Econometrica, Vol. 59, No. 5, pp. 1221-1248.

Deaton A. (1992). Understanding consumption. Oxford: Oxford University Press.

Deaton A., Paxson C. (1994). Intertemporal choice and inequality. Journal of Political Economy, Vol. 102, No. 3, pp. 437-467.

Deaton A. (1997). The analysis of household surveys: A microeconometric approach to development policy. Washington, DC: World Bank.

Flavin M. (1981). The adjustment of consumption to changing expectations about future income. Journal of Political Economy, Vol. 89, No. 5, pp. 974 — 1009.

Hall R. E. (1978). Stochastic implications of the life-cycle-permanent income hypothesis: theory and evidence. Journal of Political Economy, Vol. 86, No. 2, pp. 971—987.

Hall R. E., Mishkin F. S. (1982). The sensitivity of consumption to transitory income: estimates from panel data on households. Econometrica Vol. 50, No. 2, pp. 461—481.

Jackson M., Yariv L. (2015). The non-existence of representative agents. Unpublished Manuscript, Stanford University. http://papers.ssrn.com/sol3/Delivery.cfm/ SSRN_ID2703061_codel61894.pdf?abstractid=2684776&mirid=l.

MaCurdy Т. E. (1981). An empirical model of labor supply in a life-cycle setting. Journal of Political Economy, Vol. 89, No. 6, pp. 1059-1085.

Strotz R. H. (1955). Myopia and inconsistency in dynamic utility maximization. Review of Economic Studies, Vol. 23, No. 3, pp. 156 — 180.

institutiones.com

Островский «Бедность не порок» – анализ

Попытки русских торговцев европеизироваться, надевая модную одежду, нанимая лакеев, или покупая модную мебель, осмеяны Островским в лице купца Гордея Карпыча Торцова в комедии «Бедность не порок» (см. её полный текст, краткое содержание и более подробные содержания отдельных действий: 1-го, 2-го и 3-го). Этот самодур тешит свое самолюбие, заводя различные новшества, удовлетворяя посредством мебели, лакеев и шампанского свою претензию на «образованность». Но это не мешает ему держать весь дом в страхе своей грубостью и самодурством и всячески издеваться над домашними.

Островский. Бедность не порок. Спектакль, 1969

Как и Самсон Большов («Свои люди – сочтёмся»), он за свою дочь решает, за кого ей выходить замуж, и слышать не хочет её просьб и жалоб. «Я так приказываю», – кончает он ей свою речь. Перед этим деспотизмом склоняются все: жена не смеет поднять голос в защиту дочери, и дочь, Любовь Гордеевна, покорно говорит: «Я приказу твоего не смею ослушаться». И если в конце концов, счастье дочери и её любимого Мити устраивается, то не по доброте и разуму отца, а опять-таки из самодурства. Обиженный словами богатого жениха Коршунова, Торцов наперекор ему велит ошалелому от неожиданного счастья Мите стать рядом с дочерью Любовью и наречься её женихом.

В комедии «Бедность не порок» есть два лица, в которых автор воплотил положительные черты исконного народного русского типа. Это жена Гордея Торцова – Пелагея Егоровна и брат его, Любим Торцов.

Пелагея Егоровна, наперекор претензиям мужа, преисполнена, любовью к обычаям, песням и забавам старины. Она чувствует родную поэзию старинных песен, затрагивающих в её душе что-то заветное. В её добродушии, приветливости и прямоте по отношению к домашним светятся черты старинной патриархальной жизни. Отсюда же молчаливое её сознание покорности перед волей мужа; но она противится ему, если не во всем, то хотя в его нововведениях и отстаивает старинные обычаи и старую одежду. «Русский-то наш обычай испокон веку живет, – говорит она, – старики-то не глупее нас были».

Эффектная фигура Любима Торцова вызывала бурю восторгов в свое время. Критик Аполлон Григорьев увидел в нем истинное воплощение русского духа. Любим Торцов – натура широкая и свободная, не мирящаяся ни с каким деспотизмом. Он вырвался из затхлой атмосферы отцовского дома, где невтерпеж ему стало, на вольную волю, где и развернулся во всю ширь своей необузданной натуры. Отцовское наследство пошло на разгул, кутежи и попойки. Недюжинные силы, которым не было дано настоящего направления, прежде связанные, перегорели в этих кутежах.

После нескольких лет разгула душу Любима Торцова охватила страстная жажда покаяния, очищения; стал он тосковать, опустился совсем, бродил в лохмотьях, как бродяга. Но и в пьяном, несчастном виде он обнаруживает прямоту, честность и чуткость души. Ему ненавистно самодурство брата, он умоляет его не противиться счастью дочери и Мити. Пьяный и оборванный, он сохраняет достоинство и своеобразную гордость. «Шире дорогу, – восклицает он, – Любим Торцов идет!»

В изображении Любима Торцова значительную роль сыграли друзья Островского – славянофилы из «Москвитянина», но нельзя отрицать в этой фигуре и правдивых жизненных черт, тонко подмеченных художником, – черт глубоко-национальных.

rushist.com

Любовь в патриархальном мире в пьесе «Бедность не порок»

Александра Николаевича Островского называли «Колумбом Замоскворечья», района Москвы, где жили люди из купеческого сословия. Он показал, какая напряженная, драматическая жизнь идет за высокими заборами, какие шекспировские страсти кипят порой в душах представителей так называемого «простого сословия» – купцов, лавочников, мелких служащих. Патриархальные законы уходящего в прошлое мира кажутся незыблемыми, но горячее сердце живет по собственным законам – законам любви и добра.

Герои пьесы «Бедность не порок» представляются простыми и понятными. Любовь Торцова любит Митю, но не смеет перечить воле отца, решившего отдать ее замуж за Африкана Коршунова. Само имя богатого жениха говорит за себя, вызывая представление о дикой, хищной натуре. Он уверен, что за деньги можно купить все, и цинично рассуждает о своей бывшей жене, преподавая одновременно урок невесте: «Люби не люби, да почаще взглядывай. Им, видишь ты, деньги нужны были, нечем было жить: я давал, не отказывал; а мне вот нужно, чтоб меня любили. Что ж, я волен этого требовать или нет? Я ведь за то деньги платил». И жизнь Любови Гордеевны была бы несчастна, если бы в борьбу с патриархальными законами не вступила великая сила любви.

Митя отличается мягкостью характера, добрым нравом. «Парень-то такой простой, сердцем мягкий», – говорит о нем Пелагея Егоровна. Но отчаяние от возможности навсегда потерять любимую делает его смелым, дерзким; он хочет увезти Любовь Гордеевну накануне свадьбы и тайно обвенчаться с нею. Правда, он просит благословения на этот шаг у ее матери. Но не оценить этот порыв невозможно.

Любовь Гордеевна не может бороться за свое счастье. Пристало ли скромной девушке непослушание, непочтение родителей! Но любовь делает и ее смелой: она признается Мите в любви (вопиющее нарушение патриархальных традиций!) и решается просить отца о согласии на ее брак с Митей.

Сердце – ключевое слово для Островского. Он ценит своих героев, прежде всего, за умение любить и сострадать, за живую душу, за горячее сердце. В начале произведения Гордей Торцов представляется нам человеком недалеким, лезущим из кожи вон, чтобы показать свою значительность, современность, даже светскость. «Нет, ты вот что скажи, – говорит он Коршунову, – все у меня в порядке? В другом месте за столом-то прислуживает молодец в поддевке либо девка, а у меня фициянт в нитяных перчатках. Ох, если б мне жить в Москве али бы в Питербурхе, я бы, кажется, всякую моду подражал». Но оказывается, что это стремление к «образованности», плебейский стыд за своих близких не убили в нем его лучших качеств. Любовь к дочери заставляет его вспомнить о достоинстве и чести, прогнать Коршунова.

Интересно, что роль резонера в пьесе отведена Любиму Торцову, вовсе, кажется, для этой роли не годящемуся. «О люди, люди! Любим Торцов пьяница, а лучше вас!» – говорит герой. Человек этот беден, но не жалок, потому что знает, в чем правда жизни: «А вот тебе еще вопрос: честный ты купец или нет? Коли ты честный – не водись с бесчестным, не трись подле сажи – сам замараешься… Я не чисто одет, так у меня на совести чисто».

Пьеса «Бедность не порок» заканчивается торжеством добродетели, наказанием порока, свадьбой главных героев. Совсем не так бы сложились судьбы Любови Торцовой и Мити, если бы их любовь не смогла противостоять косным законам патриархальной старины. Умение любить, горячее сердце, говорит нам Островский, способны творить чудеса.

Посмотрите эти сочинения

• Любовь патриархального мира в пьесе Островского «Бедность не порок» История любви приказчика Мити и Любы Торцовой разворачивается на фоне жизни купеческого дома. Островский в очередной раз восхитил своих поклонников замечательным знанием мира и удивительно ярким языком. В отличие от ранних пьес, в этой комедии есть не только бездушный фабрикант Коршунов и кичащийся своим богатством и силой Гордей Торцов. Им противопоставлены любезные сердцам почвенников простые и душевные люди – добрый и любящий Митя и промотавшийся пьяница Любим Торцов, оставшийся, не смотря на свое падение, […]
• Изображение чувства любви Островского и Достоевского В центре внимания писателей 19 века находится человек с богатой духовной жизнью,изменчивым внутренним миром.Новый герой отражает состояние личности в эпоху социальных преобразований.Авторы не обходят вниманием и сложную обусловленность развития человеческой психики внешней материальной обстановкой.Главная особенность изображения мира героев русской литературы — психологизм, то есть способность показать изменение души героя В центре разных произведений мы видим «лишних […]
• Семейный и социальный конфликт в драме «Гроза» В «Грозе» Островский, оперируя незначительным количеством персонажей, сумел раскрыть сразу несколько проблем. Во-первых, это, конечно, социальный конфликт, столкновение «отцов» и «детей», их точек зрения (а если прибегнуть к обобщению, то двух исторических эпох). К старшему поколению, активно выражающему свое мнение, принадлежат Кабанова и Дикой, к младшему – Катерина, Тихон, Варвара, Кудряш и Борис. Кабанова уверена, что порядок в доме, контроль за всем, что в нем происходит, – залог правильной жизни. Правильная […]
• «Гроза» в оценке русской критики Критическая история «Грозы» начинается еще до ее появления. Чтобы спорить о «луче света в темном царстве», необходимо было открыть «Темное царство». Статья под таким названием появилась в июльском и сентябрьском номерах «Современника» за 1859 год. Она была подписана обычным псевдонимом Н. А. Добролюбова — Н. — бов. Повод для этой работы был чрезвычайно существенным. В 1859 г. Островский подводит промежуточный итог литературной деятельности: появляется его двухтомное собрание сочинений. «Мы считаем за самое […]
• Трагедия Катерины в драме Островского «Гроза» Катерина – главный персонаж драмы Островского «Гроза», жена Тихона, невестка Кабанихи. Основная идея произведения – конфликт этой девушки с «темным царством», царством самодуров, деспотов и невежд. Узнать, почему возник этот конфликт и почему конец драмы такой трагичный, можно, поняв представления Катерины о жизни. Автор показал истоки характера героини. Из слов Катерины мы узнаем о ее детстве и отрочестве. Здесь нарисован идеальный вариант патриархальных отношений и патриархального мира вообще: «Я жила, не о […]
• Сочинение на тему протест Катерины против «темного царства» Цельная, честная, искренняя, она не способна ко лжи и фальши, поэтому в жестоком мире, где царят дикие и кабанихи, ее жизнь складывается так трагично. Протест Катерины против деспотизма Кабанихи — это борьба светлого, чистого, человеческого против мрака, лжи и жестокости «темного царства». Недаром Островский, который очень большое внимание уделял подбору имен и фамилий действующих лиц, дал такое имя героине «Грозы»: в переводе с греческого «Екатерина» означает «вечно чистая». Катерина — натура поэтическая. В […]
• История создания пьесы «Гроза» Островского Вообще, история создания и замысел пьесы “Гроза” очень интересны. В течение некоторого времени существовало предположение, что в основу этого произведения легли реальные события, произошедшие в русском городе Костроме в 1859 году. “Ранним утром 10 ноября 1859 года костромская мещанка Александра Павловна Клыкова исчезла из дома и то ли сама бросилась в Волгу, то ли была задушена и брошена туда. Следствие выяснило глухую драму, разыгравшуюся в нелюдимой, живущей узко торговыми интересами семье: […]
• Сочинение-рассуждение по пьесе Островского «Гроза» Пьеса Александра Николаевича Островского «Гроза» для нас является исторической, так как показывает быт мещанства. «Гроза» была написана в 1859 году. Она является единственным произведением задуманного, но не реализованного писателем цикла «Ночи на Волге». Главная тема произведения – описание конфликта, возникшего между двумя поколениями. Семья Кабанихи типична. Купечество держится за свои старые нравы, не желая понимать молодое поколение. А так как молодые не хотят следовать традициям, их подавляют. Я уверен, […]
• Изображение «жестоких нравов» «темного царства» («Гроза») Александр Николаевич Островский был наделен великим талантом драматурга. Он заслуженно считается основателем русского национального театра. Его пьесы, разнообразные по тематике, прославили русскую литературу. Творчество Островского имело демократический характер. Он создавал пьесы, в которых проявлялась ненависть к самодержавно-крепостническому режиму. Писатель призывал к защите угнетенных и униженных граждан России, жаждал социальных перемен. Огромная заслуга Островского в том, что он открыл просвещенной […]
• Образ Катерины Кабановой в пьесе Островского «Гроза» В драме «Гроза» Островский создал очень сложный в психологическом отношении образ – образ Катерины Кабановой. Эта молодая женщина располагает зрителя своей огромной, чистой душой, детской искренностью и добротой. Но живет она в затхлой атмосфере «темного царства» купеческих нравов. Островскому удалось создать светлый и поэтичный образ русской женщины из народа. Основная сюжетная линия пьесы – это трагический конфликт живой, чувствующей души Катерины и мертвого уклада жизни «темного царства». Честная и […]
• Трагедия героини «Бесприданницы» Действие драмы происходит в волжском городе Бряхимове. И в нем, как и повсюду, царят жестокие порядки. Общество здесь такое же, как и в других городах. Главная героиня пьесы – Лариса Огудалова – бесприданница. Семейство Огудаловых небогато, но, благодаря настойчивости Хариты Игнатьевны водит знакомство с сильными мира сего. Мать внушает Ларисе, что та, хотя и не имеет приданого, должна выйти замуж за богатого жениха. И Лариса до поры до времени принимает эти правила игры, наивно надеясь, что любовь и богатство […]
• «Маленький человек» в пьесе Островского «Бесприданница» Особенный герой в мире Островского, примыкающий к типу бедного чиновника, обладающего чувством собственного достоинства, – Карандышев Юлий Капитонович. При этом самолюбие в нем гипертрофировано настолько, что становится заменой другим чувствам. Лариса для него – это не просто любимая девушка, она еще и «приз», дающий возможность восторжествовать над Паратовым, шикарным и богатым соперником. Одновременно Карандышев ощущает себя благодетелем, берущим в жены бесприданницу, отчасти скомпрометированную отношениями […]
• «Трагедия совести» в драме «Гроза» В «Грозе» Островский показывает жизнь русской купеческой семьи и положение в ней женщины. Характер Катерины сформировался в простой купеческой семье, где царила любовь и дочери предоставлялась полная свобода. Она приобрела и сохранила все прекрасные черты русского характера. Это чистая, открытая душа, не умеющая врать. «Обманывать‑то я не умею; скрыть‑то ничего не могу», – говорит она Варваре. В религии Катерина находила высшую правду и красоту. Ее стремление к прекрасному, доброму выражалось в молитвах. Выйдя […]
• Татьяна Ларина и Катерина Кабанова Начнем, пожалуй, с Катерины. В пьесе «Гроза» эта дама — главная героиня. В чем проблематика данного произведения? Проблематика — это главный вопрос, который задает автор в своем творении. Так вот здесь вопрос в том, кто победит? Темное царство, которое представлено чинушами уездного городка, или светлое начало, которое представляет наша героиня. Катерина чиста душой, у нее нежное, чуткое, любящее сердце. Сама героиня глубоко враждебна против этого темного болота, но не до конца осознает это. Родилась Катерина […]
• Своеобразие конфликта в пьесе «Гроза» Конфликт — это столкновение двух или нескольких сторон, не совпадающих во взглядах, мироощущениях. В пьесе Островского “Гроза” несколько конфликтов, но как же решить, какой из них главный? В эпоху социологизма в литературоведении считали, что социальный конфликт самый важный в пьесе. Конечно, если видеть в образе Катерины отражение стихийного протеста народных масс против сковывающих условий “темного царства” и воспринимать гибель Катерины как результат столкновения ее с самодуркой свекровью, следует […]
• Характеристика героев в пьесе «Гроза» Сильное и глубокое впечатление произвела «Гроза» А. Н. Островского на его современников. Многие критики воодушевились этим произведением. Однако и в наше время оно не перестало быть интересным и злободневным. Вознесённое в разряд классической драматургии, оно и сейчас пробуждает интерес. Произвол «старшего» поколения длится многие годы, но должно произойти какое-то событие, которое могло бы преломить патриархальное самодурство. Таким событием оказывается протест и гибель Катерины, пробудившие и других […]
• Город Калинов и его обитатели в пьесе «Гроза» Драматические события пьесы А.Н. Островского «Гроза» разворачиваются в городе Калинове. Этот городок располагается на живописном берегу Волги, с высокой кручи которого открываются взгляду необъятные российские просторы и безграничные дали. «Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется », — восторгается местный механик самоучка Кулигин. Картины бескрайних далей, отозвавшиеся в лирической песне. Среди долины ровныя», которую он напевает, имеют большое значение для передачи ощущения необъятных возможностей русской […]
• Сравнительная характеристика Катерины и Варвары в таблице Катерина Варвара Характер Искренняя, общительная, добрая, честная, набожная, но суеверная. Нежная, мягкая, в то же время, решительная. Грубоватая, веселая, но неразговорчивая: «… много разговаривать не люблю». Решительная, может дать отпор. Темперамент Страстная, вольнолюбивая, смелая, порывистая и непредсказуемая. Она сама о себе говорит «Такая я уж зародилась горячая!». Вольнолюбивая, умная, расчетливая, смелая и непокорная, не боится ни родительской, ни небесной кары. Воспитание, […]
• Темное царство в драме «Гроза» «Гроза» вышла в свет в 1859 г. (накануне революционной ситуации в России, в «предгрозовую» эпоху). Ее историзм заключается в самом конфликте, непримиримых противоречиях, отраженных в пьесе. Она отвечает духу времени. «Гроза» представляет собой идиллию «темного царства». Самодурство и безгласие доведены в ней до предела. В пьесе появляется настоящая героиня из народной среды и именно описанию ее характера уделено основное внимание, а мирок города Калинова и сам конфликт описываются более обобщенно. «Их жизнь […]
• Письмо в 19 век (сочинение) 19 век в России очень богат событиями, а следовательно и личностями. Эта эпоха характеризуется чрезвычайным разнообразием во всех областях жизни. На внешнеполитическом направлении 19 век ассоциируется с Наполеоновскими войнами и великим русским полководцем М.И. Кутузовым. Если говорить о внутренних делах страны, то нельзя обойти вниманием такие события, как отмена крепостного права и восстание декабристов. 19 век — это и век научно-технических достижений. Многие открытия русских ученых того времени легли в основу […]

resoch.ru

Презентация по литературе на тему «А. Н. Островский. «Бедность не порок»

Описание презентации по отдельным слайдам:

Пьеса А.Н.Островского «Бедность не порок» Презентация к пьесе «Бедность не порок»

Биографическая справка Александр Николаевич Островский  родился в 1823 году в Москве: в Замоскворечье — в старинном купеческом и чиновничьем районе.

Александр Островский получил неплохое домашнее образование — с детства пристрастился к литературе, владел немецким и французским языками, хорошо знал латынь, охотно занимался музыкой. Он успешно окончил гимназию и в 1840 году поступил на юридический факультет Московского университета. Образование драматурга

Охладев к занятиям в университете, Островский оставил учение. Несколько лет по настоянию отца служил мелким чиновником в суде. Здесь будущий  драматург насмотрелся человеческих комедий и трагедий. Разочаровавшись в судебной деятельности, Островский мечтает стать писателем. Работа в Московском совестном суде

    Его всероссийская известность началась с комедии — «Свои люди сочтемся» (или «Банкрот» 1849 г.) Пьеса имела огромный успех у читателей после публикации в журнале «Москвитянин». Однако постановка ее была запрещена по указанию самого царя Николая I . Цензурный запрет продержался одиннадцать лет. Всероссийская известность

С 1853года вся жизнь А.Н.Островского была связана с Малым театром. Даже театр в то время назывался Домом Островского.

Уже в комедии «Свои люди — сочтемся!» проявились основные черты драматургии Островского: умение через семейно-бытовой конфликт показать важные общерусские проблемы, создать яркие и узнаваемые характеры не только главных , но и второстепенных персонажей. В его пьесах звучит  сочная, живая народная речь. И у каждой из них — не простой, заставляющий задуматься конец. Черты драматургии Островского

Отец русского театра «Моя задача — служить драматическому искусству. Другие искусства имеют школы, академии, высокое покровительство, меценатов; для драматического искусства покровительственным учреждением должен бы быть императорский театр, но он своего назначения давно не исполняет, и у русского драматического искусства один только я. Я — всё: и академия, и меценат, и защита». А.Н. Островский в Москве. Художник В. Бабицын

«Бедность не порок» – гимн русскому купечеству – содержит в себе все приметы патриархального быта: крепость семейных устоев, доверие детей к родителям, нерушимость обычаев, царящих в этой купеческой среде, цельность и ясность мировоззрения, не омраченного никакими новшествами.  Пьеса «Бедность не порок»

Гордей Карпыч Торцов – богатый купец Пелагея Егоровна – его жена Любовь Гордеевна – их дочь Любим Карпыч Торцов – его брат, промотавшийся Африкан Савич Коршунов — фабрикант Митя — приказчик Яша Гуслин – племянник Торцова Гриша Разлюляев – молодой, богатый купчик Анна Ивановна – молодая вдова и др. Действующие лица

«Здесь перед нами два купца: самодур Гордей Карпыч Торцов — глупый и надменный человек, вдруг очарованный фабрикантом Коршуновым, хищником, но с новыми вкусами: его жизнь по моде пленяет Гордея Торцова, и он готов отдать за него свою единственную дочь Любовь. Безвольная, забитая и глупая жена Гордея Торцова не в силах противостоять этому неравному браку без любви и с громадным различением в возрасте, и в последнюю минуту дело расстраивает промотавшийся брат Торцова Любим, пьяница и обездоленный забулдыга, но с благородным сердцем»

Объемная, яркая, зрелищная завязка всего предстоящего действия В первом акте звучат важные для развития действия слова Любима Торцова о брате: «Ему, дураку, наука нужна», «Ну, да я с ним штуку сделаю. Дуракам богатство — зло!», « А я с братом смешную штуку сделаю». Конфликт намечен. В тайном письме, адресованном Мите, обозначена и любовная интрига: «И я тебя люблю. Любовь Торцова». 1 действие пьесы

2 действие пьесы Действие стремительно развивается, вовлекая новых персонажей, причем все они играют свою роль в ходе драмы и развитии конфликта. Атмосфера общей молодой влюбленности, праздника и веселой кутерьмы с песнями и музыкой разрушается с появлением Гордея Карпыча и Коршунова. Возможность счастья для молодых героев становится иллюзорной. «Зятюшка Африкан Савич» уверен, что у него нет повода беспокоиться, заказывает девушкам «свадьбишную» песню. Любовь Гордеевна в тревоге, подруги окружают взволнованную девушку.

3 действие пьесы Конфликт драмы, столкновение действующих лиц завершается. Несмотря на то, что развязка логически вытекает из развития действия, она все-таки носит неожиданный характер: это действительно счастливый конец, потому что развитие действия было драматическим. «Штука», которую придумал Любим, выручает молодую пару. Спасает эта «штука» и Гордея от разорения, которое грозило ему, породнись он с нечестным в денежных делах Коршуновым. Таким образом, развязка непосредственно связана с развитием действия во втором акте, она является заключительным моментом в развитии конфликта и интриги.

Показ важных общерусских проблем через семейно-бытовой конфликт. Яркие, узнаваемые характеры. Своеобразие названий. Говорящие имена. Необычное представление героев в афише, определяющее конфликт, который будет развиваться в пьесе. «Подготовленное появление» главных героев, о них вначале говорят другие. Значимость первой реплики героя. Фольклорные моменты. Своеобразие речевой характеристики героев. Параллельное рассмотрение сопоставляемых героев. Особенности драматургии Александра Николаевича Островского

Курс повышения квалификации

Курс повышения квалификации

Курс повышения квалификации

Найдите материал к любому уроку,
указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:

Выберите категорию: Все категорииАлгебраАнглийский языкАстрономияБиологияВсеобщая историяГеографияГеометрияДиректору, завучуДоп. образованиеДошкольное образованиеЕстествознаниеИЗО, МХКИностранные языкиИнформатикаИстория РоссииКлассному руководителюКоррекционное обучениеЛитератураЛитературное чтениеЛогопедияМатематикаМузыкаНачальные классыНемецкий языкОБЖОбществознаниеОкружающий мирПриродоведениеРелигиоведениеРусский языкСоциальному педагогуТехнологияУкраинский языкФизикаФизическая культураФилософияФранцузский языкХимияЧерчениеШкольному психологуЭкологияДругое

Выберите класс: Все классыДошкольники1 класс2 класс3 класс4 класс5 класс6 класс7 класс8 класс9 класс10 класс11 класс

Выберите учебник: Все учебники

Выберите тему: Все темы

также Вы можете выбрать тип материала:

Общая информация

Номер материала: ДВ-289107

Дистанционный курс «Обучающиеся с ОВЗ: Особенности организации учебной деятельности в соответствии с ФГОС» от проекта «Инфоурок» даёт Вам возможность привести свои знания в соответствие с требованиями закона и получить удостоверение о повышении квалификации установленного образца (72 часа).

Подать заявку на курс

Похожие материалы

Вам будут интересны эти курсы:

infourok.ru

Бедность не порок: почему все твои проблемы — в деньгах

Мы не сомневаемся, что этот текст может сильно расстроить большую часть его прочитавших. Он и нас расстраивает, ведь проблемы с деньгами — это такая чума всего российского общества. Правда одно дело, когда ты испытываешь проблемы с наличностью, зарабатывая тридцать тысяч в месяц, и совсем другое, когда испытываешь ту же проблему, зарабатывая всего семь тысяч (уверяем, таких людей в нашем отечестве немало). Но знаешь, если ты думаешь, что твое положение чем-то отличается от положения нищего, то ты ошибаешься — тебе надо зарабатывать гораздо больше, чем предлагает рынок вакансий, чтобы быть обеспеченным. Сколько? Все зависит от твоих потребностей, а они ведь всегда будут расширяться и расширяться. Кому-то хватило бы сотни тысяч, а кому-то эта цифра покажется слишком скромной. Факт остается фактом: жить в удовольствие ты не можешь.

Но зато отчаянно пытаешься это делать. Каким образом? Разумеется, странными психологическими установками, которые заливают тебе в уши всевозможные «гуру», что уже срубили на своей пастве тонну золотых монет. Они вливают в твои уши очень сладкое дерьмо: «Деньги — это не главное». Подобная фраза никогда не будет избитой, ведь ее всегда можно завернуть в приятную для себя обертку. Самая приятная обертка носит наименование «Любовь», ведь что может быть важнее любви? Некоторые выбирают обертку похуже, например «Государство» или «Долг», или «Любимое дело», или «Религия». Все имеет значение, верно? Нельзя же променять любимое дело или, например, Бога на деньги? Это ведь абсурд, потому ты и соглашаешься дальше утешать себя мыслью, что в мире полно вещей и явлений, что гораздо лучше денег. Но, как бы это отвратительно ни звучало, ты не познаешь и сотой доли счастья, если у тебя не будет достаточно денег. Плачь и читай дальше.

Комфорт — это деньги

Начнем с чего-нибудь попроще. Да, Диогену было круто и в бочке, и этот панк многим вскружил головы своими идеями, но большая часть человечества называет тех, кто живет в бочке, бомжами, и если посмотреть на их пропитые лица, то никакого счастья ты не увидишь. Это голодные, больные, несчастные, обозленные люди, которые уже не так сильно цепляются за жизнь, — они просто забили на нее. Если у человека появляется комнатка в коммуналке, то ему уже лучше, но грязный быт коммунальных квартир на великие свершения не пробивает. Если будет квартира получше, то ты уже почти человек, если будет собственный дом, то, поверь, твоя жизнь лишится массы неприятностей. Тебе будет просто проще сосредоточиться на других проблемах. Но на все эти жилищные метры нужны деньги, деньги и еще раз деньги. Бедный не живет в комфорте… ну ты это и сам понимаешь, так что переходи к следующему пункту.

Удовольствие — это деньги

Можно ли получить удовольствие без денег? Кто-то скажет, что да, секс ведь может быть бесплатным, верно? Кто-то вообще посчитает удовольствием теплые солнечные лучи на своем лице и глоток свежего воздуха, собственно, да, это приятно. Но, честно говоря, не так приятно, как сплавиться на байдарках по бурной горной реке. Это экстремальное удовольствие, которое стоит денег, реальных вложений в экипировку, проводника. Выхлоп — незабываемое впечатление. Да и секс тоже стоит денег, даже если это секс с твоей девушкой, но об этом — в следующем пункте.

Любовь — это деньги

Отношения не могут держаться только на любви, если оба человека не представляют собой полоумных романтических созданий из параллельной реальности. Бедность — это хреновая спутница любви. Да, она может сплотить на первых порах. Да, с помощью нее можно закалить отношения. Понять, что перед тобой девушка, которая думает не только о деньгах, но и о тебе. Но если бедности нет ни конца ни края, наступает страдание, полная отрешенность друг от друга, сумасшествие, злоба. Бедность — это страдание. Если любовь смешать со страданием, то на выходе получится тошнотворная жижа, которая сломает и твою судьбу, и судьбу твоей девушки. Крепкие и страстные отношения любят изменчивость жизни, причем изменчивость в лучшую сторону. Новые впечатления, новые поездки, новые подарки, новые рестораны, новые возможности — это деньги, которые будут служить одной из главных подпиток твоей бурной сексуальной жизни. Если их не будет, то, даже если твоя подруга ангельски шикарна, она начнет отдаляться от тебя, а ты от нее.

Безопасность — это деньги

А еще мы испытываем яростную потребность в безопасности. Многие считают, что чувство безопасности — это внутреннее чувство, и деньгами его не добиться. Все это чушь для дураков. Естественно, если ты параноик, то тебе надо лечиться, чтобы обрести чувство безопасности, но если ты обычный человек, то тебе надо действовать. Безопасность — это не только покупка средств самозащиты, установка сигнализации, установка камер.

Нет, безопасность — это когда тебя не закроют за репост картинки с неправильным геометрическим символом, когда тебя не подожгут за неправильные взгляды и не станут преследовать за неправильные мысли. Все это решается даже не властью, а именно деньгами, потому деньги — штука, которая может все изменить. Ты можешь вытащить свою задницу из любого несправедливого суда, если у тебя будет достаточно денег. Ты можешь переехать в другую страну, если почувствуешь запах жареного. Хотелось бы, чтобы все решалось иначе, как говорят, по-справедливости, но ты ведь понимаешь, что нет никакой справедливости, зато есть деньги.

Развитие — это деньги

Ты можешь брать информацию из открытых источников, ты можешь тренироваться дома, ты что угодно можешь делать, но ты не будешь столь успешен в развитии, как тот, кто вливает в свою «эволюцию» деньги. К примеру, интересуешься ты японской культурой. Прочитав десять книг, ты будешь иметь представление о ней. Съездив в саму Японию, выучив язык, пожив там, поговорив с толковыми людьми, ты будешь знать гораздо больше, чем из страниц, многие из которых составлены людьми, никогда не посещавшими этой страны. И это касается всего. Личный тренер в тренажерном зале всегда будет лучше, чем бег вокруг дома каждое утро, хотя и последнее пойдет тебе на пользу.

Выучить язык с помощью хорошего преподавателя проще, чем выучить язык самому. Научиться управлять бизнесом можно лишь тогда, когда у тебя будет этот бизнес, а не тогда, когда ты послушаешь парочку мотивирующих роликов с YouTube. И да, все это стоит денег, больших, мать его, денег.

Расширение сознания — это деньги

О, а ты не знал, что за просветление нужно платить? Или ты думал, что можно по-старинке — одеться в рясу и уйти в пещеру, прождав десять лет духовного озарения? Да, приятно жить в таком иллюзорном мире, где здоровый мужчина XXI века может отречься от всего во славу духовности и хапнуть этой самой духовности по самые гланды. Но все это самообман. Ты не расширишь свое сознание, закрыв его от мира. Напротив, ты его сузишь до точки.

Отшельники — это ведь очень ограниченные люди, которые практически ничего не знают о том, что происходит за стенами их келий. Они посвящают свою жизнь диктату догмы, которая по определению не может прокачать духовность. Меж тем, если у тебя достаточно денег (чтобы путешествовать, осваивать различные практики, изучать мир, познавать его различия), то у тебя появляются сотни вариантов того, как можно прокачать свое психическое сознание. Некоторые варианты нацелены на мгновенный, но недолговечный успех, другие меняют твою жизнь навсегда. Хочешь конкретики? Не раскатывай губу, уж духовный путь каждый должен пройти самостоятельно.

Свобода — это деньги

Все, описанное выше, — это составляющие громкого слова «свобода», о котором ты наверняка ничего толкового не знаешь. Мы и сами не знаем, что такое свобода, но каждое человеческое существо тянется к ней. Ты можешь сказать, что если взять курс на зарабатывание денег, то ты потеряешь свободу, ведь ты будешь зависим от денег, но это чертовски неправильное мышление. Деньги — это топливо, что позволяет делать не только то, что хочется, но и то, что необходимо. В XXI веке они так же важны, как и еда с питьем, как воздух, как информация. Глупо отрицать это. Глупо винить деньги во всех бедах, но не менее глупо считать, что деньги не нужны. Ты не Ганди и не Далай Лама, ты просто человек со своими мечтами, с неистовой жаждой стать счастливым. Сделают ли тебя деньги счастливым? Нет, но то, что на них можно купить, — да.

Удачных заработков и побольше коммерческих успехов тебе.

brodude.ru

бедность не порок

1. Бедность не порок: патриархальный мир; архетип блудного сына

Драматическое столкновение тысячелетней общенародной укорененной культуры с преломлением новой европейской куль­туры в сознании традиционалистской купеческой среды лежит в основе комедии «Бедность не порок» (1854). Именно этот кон­фликт составляет зерно сюжета пьесы, как бы втягивая в себя все другие сюжетные мотивы, в том числе и любовную линию, и отношения братьев Торцовых. Старинная русская бытовая культура здесь выступает именно как общенародная. Она — вчерашний день современных Островскому купцов, нередко ещё поколение или два назад бывших крестьянами. Быт этот ярок, живописен и в высшей степени поэтичен, по мысли Остров­ского, и драматург всячески стремится художественно доказать это. Веселые, задушевные старинные песни, святочные игры и обряды, связанное с фольклором поэтическое творчество Коль­цова, которое служит образцом для песен, слагаемых Митей о любви к Любови Гордеевне, — все это в комедии Островского не средство оживить и украсить спектакль. Это художествен­ный образ национальной культуры,противостоящей нелепому, искаженному в сознании темных самодуров и хищников образу заемной для России бытовой культуры Запада. Но это именно культура и быт патриархальные. Важнейшим и наиболее привлекательным признаком подобных отношений оказывается чувство человеческой общности, крепкой взаимной любви и связи между всеми домочадцами — и членами семьи, и работ­никами. Все действующие лица комедии, кроме Гордея и Коршунова, выступают как опора и поддержка этой старинной культуры.

И все-таки в пьесе отчетливо видно, что эта патриархальная идиллия — нечто несовременное, при всей своей прелести несколько музейное. Это проявляется в важнейшем для пьесы художественном мотиве праздника. Для всех участников патри­архальной идиллии подобные отношения не будни, а празд­ник, т.е. радостное отступление от обычного уклада, от повсе­дневного течения жизни. Хозяйка говорит: «Святки — х0чу потешить дочку»; Митя, пуская переночевать Любима, объясняет такую возможность тем, что «праздники — контора пустая».

Все герои как бы вступают в своеобразную игру, участвуют в каком-то радостном спектакле, хрупкое очарование которого немедленно нарушается вторжением современной реальности — бранью и грубой воркотней хозяина, Гордея Торцова. Стоит ему появиться, как умолкают песни, исчезает равенство и ве­селье (см. д. I, явл. 7; д. II, явл. 7).

Взаимодействие /праздника и буден выражает в пьесе Ост­ровского соотношение идеальных, с точки зрения писателя, форм патриархальной жизни с той же патриархальностью, ко­торая существует в современном драматургу купеческом быту. Здесь патриархальные отношения искажены влиянием денег и наваждением моды.

Мотив денег, которые, по словам Любима, «дуракам вред­ны», традиционен для пьес Островского. В высшей степени активен и значителен этот мотив в комедии «Бедность не по­рок». С наибольшей последовательностью он реализован в лю­бовной фабуле, но связан также и с линией Любима. «Наваж­дение моды» — это своего рода лейтмотив образа Гордея.

Гордея сравнивали с Журденом, героем комедии Мольера «Мещанин во дворянстве». Основная причина всех бед домаш­них Гордея, судьбами которых он распоряжается самовластно, — его стремление заставить их забыть, что «у нас тятенька-то мужик был», и намерение «жить по-нынешнему, модами зани­маться». Имя героя — явный намек на то, что его обуяла гордыня, да и жена упоминает о гордости мужа. Весь его дом живет по старине, прочно связан с традиционным бытовым укладом, ценит не только русское платье, но и национальные обычаи (святочные игры, ряженье, народные песни). Гордей от жены требует: «Хочешь сделать у себя вечер, позови музыкан­тов, чтобы это было по всей форме»; гостей, по его мнению, угощать нужно не привычными наливками и мадерой, а шам­панским и т.д.

Поведение Гордея объясняется тем, что в соблазн его вво­дит «цивилизованный» современный фабрикант Африкан Савич Коршунов.

В системе образов пьесы Гордей даже именем контрастно соотнесен с образом своего обедневшего брата Любима Торцова. Он выступает как основное препятствие на пути к соединению влюбленной пары, его дочери Любови Гордеевны и бедного приказчика Мити, судьбу которых в конце концов устроит Любим.

Главная причина, по которой Гордей противится счастью дочери, — желание выдать её за Коршунова, переехать в Москву, где бы он «всякую моду подражал <…> сколько бы хватило <…> капиталу». В его затуманенном соблазнами «цивилизации» со­знании прочно убеждение, что дочь его должна быть счастлива с Коршуновым, поскольку в Москве будет «по-барски жить, в каретах ездить»; переняв комически искаженные внешние при­меты «цивилизованного», «барского» житья, Гордей сохранил, однако, в неприкосновенности патриархальные представления о законности своей абсолютной власти над всеми домашни­ми — от жены до приказчиков, о полном и единоличном праве отца решать судьбу дочери. Однако, по мысли Островского и по мнению других героев пьесы, Гордей это право утратил: ведь родители за детей перед Богом отвечают, и отец не должен из-за прихоти, корысти или каприза обрекать дочь на замужество со злым стариком, замучившим свою первую жену, как говорят о Коршунове некоторые персонажи. Нарушает Гордей и ещё одну незыблемую заповедь патриархального мира, когда оби­жает разорившегося и раскаявшегося в своем загуле брата Лю­бима, пришедшего просить у него работу и кров. Глава рода и купеческого дела должен поддерживать своих менее удачливых родственников, тем более невозможно обидеть родного брата.

Показывая «русского Журдена» во всей неприглядности его нелепого, опасного для окружающих, но вместе с тем комичес­кого поведения, Островский и ему не закрывает путь к прозре­нию. С помощью брата Любима и он понимает, что чуть не погубил дочь, и даже публично признается в этом: «Ну, брат, спасибо, что на ум наставил, а то было свихнулся совсем. Не знаю, как и в голову вошла такая гнилая фантазия».

В комедии «Бедность не порок» сталкивается идеальная лю­бовь Мити и Любови Гордеевны, также патриархальная по своей сути, с темным безудержным самодурством Гордея, которое, по мнению Островского, есть лишь искажение и опошление идеи родительского авторитета, насмешка над ней. Не случайно именно Митя напоминает матери своей возлюбленной ос­новной принцип, основную заповедь патриархально понятой обязанности родителей по отношению к детям: «За что девичий век заедаете, в кабалу отдаете? Нешто это не грех? Ведь, чай, вам за неё надоть будет Богу ответ дать». Митя упрекает не за то, что судьбу Любови Гордеевны решили без её ведома и согласия, а за то, что в мужья выбрали плохого, жестокого, страшного человека. Любовь Гордеевна и не мыслит возмож­ности нарушить отцовскую волю и готова покориться ей, при­нимая предстоящий брак как подвиг послушания, как жертву. Очень характерно, что дочь не просит отца послушать её, пос­ледовать её желанию, в отчаянии она молит его: «Тятенька! Не захоти ты моего несчастья на всю мою жизнь!.. Передумай!..» При всем этом Любови Гордеевне не откажешь в своеобразном мужестве. Приняв решение, она проявляет твердость, не хочет никого мучить зрелищем своих страданий. Когда Пелагея Его­ровна, пытаясь ей посочувствовать, хвалит и жалеет Митю, Любовь Гордеевна решительно её останавливает: «Ну, мамень­ка, что там и думать, чего нельзя, только себя мучить».

Островский видит в поведении Любови Гордеевны не раб­скую покорность, тем более не страх перед невзгодами, кото­рые ждут девушку в случае нарушения отцовской воли. Героиню удерживает мысль о моральном долге,, как этот долг пони­мается в её среде; «Должна я ему покориться, такая наша доля девичья. Так, знать, тому и быть должно, так уж оно заведено исстари. Не хочу я супротив отца идти, чтобы про меня люди не говорили да в пример не ставили. Хоть я, может быть, серд­це свое надорвала через это, да по крайности я знаю, что я по закону живу, никто мне в глаза насмеяться не смеет». Любовь Гордеевна — человек сильный и цельный. её любовь к Мите искренняя, горячая и с оттенком какой-то взрослой, материн­ской жалости к бедному и зависимому человеку. «Ах, Аннушка, как я его люблю-то, кабы ты знала! <…> Парень-то хороший… Больно уж, он мне по сердцу, такой тихий да сиротливый».

Любовь Мити и Любови Гордеевны опоэтизирована Остров­ским, она представляется ему полным выражением настоящей любви, как её понимают в народной среде. Не случайно поэтому отношения любящих все время сопровождаются как лейтмотивом народными лирическими песнями. Особенно тесно связана, соотнесена с фольклорной стихией Любовь Гордеевна. В соответствии со складом её личности речь героини немногословна и сдержанна, но вся строго выдержана в чисто народном, крес­тьянском стиле. Если в складе речи Мити виден приказчик, в неё проникают обороты и выражения «гостинодворской галант­ности», то речь Любови Гордеевны совершенно лишена подоб­ного налета.

Любовь Гордеевна сама не поет, в её речи нет цитат из песен, она даже немного суховата и лишена яркой поэтической образ­ности. Но зато вся судьба Любови Гордеевны в пьесе Островского как бы «выпета» другими героями. Все повороты её отно­шений с Митей, с женихом, с родителями комментируются любовными лирическими песнями и песнями свадебного обряда. Поэтому не будет преувеличением сказать, что Любовь Гордеев­на — героиня песенная и в высшей степени поэтическая. Она в наибольшей степени близка к народу среди всех героев комедии. Митя стоит как бы на следующей ступеньке, в его облике преобладают, как и у Любови Гордеевны, глубоко симпатичные Островскому народные начала. Драматург подчеркивает доброту Мити, которая так ярко выразилась в его сочувствии Любиму, в стремлении посильно помочь ему. Митя — прекрасный, самоотверженный сын. На попреки Гордея, что он бедно одевается, Митя отвечает: «Уж пущай же лучше я буду терпеть, да маменька по крайности ни в чем не нуждается».

Как этого и требует патриархальная мораль, Митя почтите­лен к старшим. Он с сердечным расположением относится к Пелагее Егоровне, находящемуся «в опале» Любиму. Следова­тельно, почтительность Мити бескорыстна и ничуть не связана с видами на какие-то выгоды, ничем не напоминает, напри­мер, почтительность Подхалюзина по отношению к имеющим вес и власть, столь контрастирующую с его беспардонной грубостью к тем, кто либо зависит от него, либо не может уже быть ему полезным. Характерно, что все угнетенные домочад­цы симпатизируют Мите, верят в его доброту и искренность его хорошего отношения. Пелагея Егоровна, сожалея, что дочь просватана и должна расстаться с Митей, говорит о несбыв­шейся надежде молодых людей вымолить согласие Гордея Карпыча на их брак: «А хорошо бы! Полюбовалась бы на старости. Парень-то такой простой, сердцем мягкий, и меня-то бы, ста­руху, любил». В последнем действии Любим, уговаривая брата благословить дочь на брак с Митей, просит: «Пожалей ты и Любима Торцова! <…> Брат, отдай Любушку за Митю — он мне угол даст. <…> Мне работишку дадут; у меня будет свой

горшок щей».

Терпеливо сносит Митя попреки и брань Гордея Карпыча. Вместе с тем в его отношении к хозяину нет и следа угодниче­ства или лести. Он только вежлив, не более.

Митя бескорыстно и самоотверженно любит дочь Гордея. Его разговор с Пелагеей Егоровной о предстоящем браке Лю­бови Гордеевны показывает, что он в отчаянии не только отто­го, что любимая потеряна для него навеки, но едва ли даже не больше оттого, что просватали её за злого, страшного старика. Хотя в своих главных представлениях о жизни, в основных нравственных убеждениях Митя — человек патриархального мира, в нем уже видны некоторые черты, обусловленные влия­нием нового времени. Мы уже не раз обращали внимание на речь Мити, свидетельствующую о его принадлежности к опре­деленной социальной прослойке, — особый приказчичий язык, сочетающий народную основу с признаками «образованности», некоторого городского лоска, «хорошего тона», преломленного в сознании малокультурной купеческой среды. Речь как бы на­мекает на его профессию и связывает с Гордеем Торцовым. С Любимом Торцовым сближает Митю другая черта, обусловлен­ная влиянием нового времени, для Островского черта безус­ловно положительная, — это искренняя бескорыстная тяга к образованию уже в подлинном значении этого слова, тяга к поэзии, к книге. Жизненно правдоподобно, что приобщают Митю к этой культуре стихи Кольцова. Разговор о Кольцове в первом действии как будто бы эпизодический, тем не менее весьма значителен: поэзия Кольцова проникает в среду купе­ческой молодежи. Героям кажется, что Кольцов «в точности описывает» их чувства. Однако нам ясно, что не только «в точ­ности описывает», но и формирует их чувства, воспитывает: недаром непосредственно за этим разговором Митя сообщает, что сочинил песню. Это песня о его собственной любви к Лю­бови Гордеевне, любви, которая так возвышенно понята Ми­тей и его друзьями именно под влиянием кольцовской поэзии. Главным препятствием на пути любящих оказывается в ко­медии воля отца невесты. Казалось бы, мотив этот совершенно традиционный: в основе драмы влюбленных лежит социальное, имущественное неравенство. Первоначально действие и развива­ется именно в этом направлении. Так понимает положение ве­щей и сам Митя. В стихах, сочиненных для Любови Гордеевны, он пишет: «Понапрасну свое сердце парень губит, / Что неровнюшку девицу парень любит». Яша Гуслин воспринимает эту любовь своего друга как несчастье, как нечто безусловно не­сбыточное: «Лучше, Митя, из головы выкинь. Этому делу ни­когда не бывать, да и не раживаться.<…> Вот Анна Ивановна мне и ровня: у ней пусто, у меня ничего, — да и то дяденька не велит жениться. А тебе и думать нечего». Мотивировка невозможности брака, как видим, чисто денежная.

Но уже во втором действии появляется новый оттенок, мотив, связывающий любовную фабулу пьесы с основным конфлик­том — борьбой исконного, патриархального жизненного уклада и «наваждения моды». Гордей сообщает о решении выдать дочь за Коршунова и приводит причины решения: дело, оказы­вается, не в богатстве жениха, а в желании Гордея иметь своего человека в столице, где он намерен жить и «подражать всякую моду». Загоревшись страстью «подражать всякую моду» и заста­вить забыть, что его «тятенька мужик был», Гордей как бы теряет свою «колею в жизни», начинает чувствовать себя в высшей степени неуверенно, все время боится оплошать и, как всякий человек в таком положении, быстро делается внутренне зависимым, превращаясь в удобный объект для всякого рода влия­ний. Несмотря на свою шумную, но беспорядочную активность, Гордей Карпыч — фигура пассивная, игрушка в руках других людей. Борьба за Гордея и составляет фабулу главного конфликта пьесы, выраженного через столкновение Коршунова и Любима Торцова. История влюбленной пары и поведение Гордея в этой истории оказываются поводом для столкновения двух главных антагонистов пьесы, причем Коршунов выступает здесь как лицо корыстно заинтересованное, как соперник героя-любовника, а Любим Торцов — как бескорыстный защитник справедливости.

Образ Коршунова написан Островским чрезвычайно инте­ресно, совсем по-особому. Решающее значение имеет то, ка­ким он представляется действующим лицам. Пелагея Егоровна считает Коршунова главным виновником «перерождения» Гор­дея Карпыча. И это понимание как бы реализуется в способе изображения героя. Коршунов — злой гений, демон Гордея, а если воспользоваться словами более близкими к лексикону изображаемой среды, — враг, нечистый, мурин, который смущает Гордея. «Уж я так думаю, что это враг его смущает!» — сетует жена Гордея. Характерно особое значение слова «враг», свойст­венное старинному русскому языку: враг — дьявол, искуситель.

Здесь у Островского происходит оживление древнего эвфемис­тического значения и обыгрывание двух смыслов: Коршунов — враг светлого начала, враг всех положительных героев пьесы и попросту враг семьи Торцовых: брак Любови Гордеевны с Кор­шуновым явно не сулит ничего хорошего не только для неё — ни для кого из семьи. И этими героями (исключение — один Любим) Коршунов и воспринимается как нечистый. Чужое и отчасти непонятное, но явно враждебное старому укладу нача­ло дано как загадочное, таинственное. Самое имя Африкана Савича Коршунова — словно и не имя, а прозвище, данное какой-нибудь странницей, ждущей бед из Белой Арапии.

Ореол этой страшной таинственности развеивает Любим. В его судьбе, оказывается, Коршунов тоже играл роль «искусителя». Но в этой истории Коршунов лишается всякой таинственнос­ти, Любим трезво оценивает его как жулика, сознательно разо­ряющего получившего наследство и загулявшего купеческого сына — самого Любима в молодости. По сути дела, «искуси­тель» Коршунов в рассказе Любима превращается просто в вора.

Победа Любима над Коршуновым оказывается поворотным пунктом в судьбе всех героев комедии. И в построении пьесы отчетливо выразился ключевой характер роли Любима Торцова: он своей волей всех спасает, включая и темного, потеряв­шего голову брата Гордея.

В ремарке положение Любима в системе действующих лиц определено именно по отношению к Гордею — «богатому куп­цу». О Любиме же сказано: «… его брат, промотавшийся». Кон­трастная соотнесенность персонажей подчеркнута и семанти­кой имен. По своей фабуле история Любима (о ней он сам рас­сказывает в монологе) — несколько переосмысленная притча о блудном сыне. Сюжет этот, повествующий о горестных при­ключениях молодого человека, вырвавшегося из-под опеки патриархальной семьи и мечтающего пожить по своей воле, пото­му и был весьма популярен на Руси, что выражал долго быв­ший актуальным конфликт. В судьбе Любима этот конфликт претерпевает, однако, характерные изменения. Вместо примирительного финала евангельской притчи — нечто прямо проти­воположное. Сперва он развивается традиционно: блудный сын кутит «по кружалам», в пьесе — развлечения по трактирам («… шпилен зи полька!» — цитирует себя Любим) и посеще­ние театров. Для закутившего купчика это покуда ещё стоит в одном ряду. Есть и традиционный мотив друзей, оставивших юношу после его разорения в кутежах, в которых и они участво­вали за его счет. Финал же этой осовремененной притчи совсем иной, противоположный евангельскому рассказу и его древне­русским вариациям, где отец с распростертыми объятиями встре­чает раскаявшегося сына, дошедшего до крайних пределов нище­ты и позора, живя по своей воле, и мечтающего о возвращении в рай патриархальной семьи. Гордей же (замещающий здесь отца) стыдится брата и не хочет иметь с ним ничего общего.

Еще более важное отличие от притчи — сама суть образа Любима. В евангельской притче круг поисков замыкается, ге­рой возвращается к изначальному состоянию, опыт, обретен­ный в скитаниях, ничем его не обогатил, а лишь подтвердил ценность патриархального существования. Любим же рассмат­ривает свои скитания все же как «науку», горькую, но обога­щающую («…нам, дуракам, наука нужна»). Коренное отличие Любима, выразившееся и в его сюжетной роли, очевидно: в пьесе Островского Любим — единственный действительно «но­вый» человек. Он не только сохранил важнейшие черты народ­ной нравственности (доброта, достоинство, стремление помочь ближним и любовь к людям), но и обогащен ощущением своей личности, индивидуальности, свойством, неведомым патриар­хальному сознанию. Любим принадлежит к типу героев, кото­рых можно назвать авторскими и зрительскими представителя­ми на сцене, героев, которым доверено выражать истину. Лю­бим наряду с Несчастливцевым едва ли не наиболее прямой наследник Чацкого на русской сцене (не по фактуре, конечно, а по своей художественной функции и в какой-то мере — по своему положению по отношению к остальным действующим лицам). А смена образной фактуры и речевой интонации героя, провозглашающего истину, — одно из знамений времени: в ли­тературе середины века появляется целый ряд таких «негерои­ческих» героев, выражающих несомненные истины (ср. Мармеладова в «Преступлении и наказании» Достоевского, многие персонажи Некрасова).

Выступая в фабуле защитником подлинной патриархальной культуры и связанных с ней персонажей, сам Любим иной. Его облик определяется связью с современной Островскому город­ской культурой. Ему одному присущ некоторый налет интеллигентности. Так, он нередко употребляет иностранные сло­вечки и выражения, мимоходом, иронически, но всегда уместно. В его речи и поведении отразилась и театральная культура эпохи (цитаты из популярного репертуара). Элементы городского про­сторечия сочетаются у него с обилием пословиц, поговорок, с народным острословием, местами его монологи походят на ра­ешные сценки (см. д. III, явл. 10). Однако все это именно эле­менты его речевого облика, важные вкрапления в речь, основу которой составляет живой, но вполне правильный и свобод­ный язык москвича середины XIX в. Это особенно заметно в сравнении с молодым героем Митей, только тянущимся к культуре: речь Любима льется свободно и естественно — Митя ско­ван, подбирает слова, мешая простую и искреннюю речь с обо­ротами приказчичьей вежливости.

«Забулдыга» Любим — наиболее здравомыслящий герой в пьесе, он смеется над дворянскими претензиями брата, пони­мает опасную власть денег над темными людьми, ценит скром­ного и честного Митю, видит, в чем состоит истинное счастье племянницы, и умеет спасти её от страшной участи. Весь фи­нал со счастливой развязкой пьесы задуман, спланирован и как по нотам разыгран Любимом. Его план основывается на точ­ном понимании натуры и Коршунова, и брата Гордея.

Таким образом, персонаж, открывающий истину, разобла­чающий злодея, вразумляющий потерявшего «колею в жизни» брата и счастливо соединяющий влюбленных, — Любим Торцов. Столь активная, можно сказать, решающая роль положительного героя в развитии событий — нечастое явление у Островского.

Этот герой произвел очень большое впечатление на совре­менников своей художественной новизной. Оценки колебались от крайнего неприятия («Бедность не порок, да и пьянство не добродетель» — острота, приписываемая великому актеру М.С. Щепкину и многократно повторенная критиками) до вос­торженных строк Ал. Григорьева, посвященных Любиму Торцову в прозе (статьи) и даже в стихах.

Любим Торцов скоро стал популярнейшей «гастрольной» ролью русских актеров, вошел в культурную память, и имя его стало употребляться в нарицательном значении («неправиль­ный», «неблагообразный», герой, проповедующий истину и ус­пешно защищающий слабых).

studfiles.net