Стихи об осени
Прочитайте с малышами стихи об осени.
В лесу автор А. Болонский
Кружат листья над дорожкой.
Лес прозрачен и багрян…
Хорошо бродить с лукошком
Вдоль опушек и полян!
Мы идём, и под ногами
Слышен шорох золотой.
Пахнет влажными грибами,
Пахнет свежестью лесной.
И за дымкою туманной
Вдалеке блестит река.
Расстелила на полянах
Осень жёлтые шелка
Через хвою луч весёлый
В чащу ельника проник.
Хорошо у влажных ёлок
Снять упругий боровик!
На буграх красавцы клёны
Алым вспыхнули огнём…
Сколько рыжиков, опёнок
За день в роще наберём!
По лесам гуляет осень.
Краше этой нет поры…
И в лукошках мы уносим
Леса щедрые дары.
Осенние приметы
Автор А. Преображенская
Тонкая берёзка
в золото одета.
Вот и появилась
Первая примета.
Птицы улетают
в край тепла и света.
осени примета.
Сеет капли дождик
целый день с рассвета.
Этот дождик тоже
осени примета.
Журавли Автор Муса Гали
Дни осенние настали
Золотой пожар зажгли.
И в неведомые дали
Улетают журавли.
Погрустнело поле наше.
Над тобой и надо мной
Журавли крылами машут,
Покидают край родной.
Где-то небо голубое
И цветы не отцвели…
Если б вы меня с собою
Захватили, журавли!
Я б увидел речки, сёла,
Города другой земли…
Но нельзя! Мне нынче — в школу.
До свиданья, журавли!
Кру-кру Автор В. Степанов
Кру — курлычут тихо
Журавли над нами.
Кру — кругами падает
Жёлтая листва,
Словно повторяет
Вслед за журавлями
Кру-кру-кру — осенней
песенки слова.
Кру — летит по кругу
песенка простая.
Машут тополя.
— До свиданья, лето!
— До свиданья, стая…
Кру-кру-кру — кружится
Круглая земля.
Прощайте Автор Муса Гали
Над озером дикие гуси летят,
На жёлтые листья печально глядят.
Прощайте! Скорей возвращайтесь назад,
Прощайте!
Прощай, земляника в овраге лесном.
Прощайте, волнушки под тихим кустом.
И пчёлы – спешите в свой маленький дом,
Прощайте!
Прощайте, прощайте, друзья-муравьи!
Заприте хвоинками двери свои.
Вас утром апрельским разбудят ручьи,
Прощайте!
Пора возвращаться из леса домой.
Ну что ж, до свиданья, прощайтесь со мной,
Пусть будет тепло вам холодной зимой,
Прощайте…
Грибной лес Автор Яков Аким
В лес грибной тебя зову
Тихим утром осени.
Видишь, под ноги листву
Было лето и прошло,
Песенное, знойное.
А теперь в лесу светло,
Строже и спокойнее.
Только белка на виду –
Все углы облазила,
Витаминную еду
Запасая на зиму.
Под стволами двух дубов
Помолчим немножко.
Принесём домой грибов
Полное лукошко.
Пишу тебе письмо Автор Яков Аким
… А листик в конверте чист,
Нет на нём ни букв, ни строчек.
Пахнет осенью листочек –
С дерева опавший лист.
Только адрес твой да имя
На конверте напишу,
Синий ящик отыщу,
Свой листочек опущу.
Ты письмо моё получишь
И обрадуешься вдруг –
Жить на свете много лучше,
Если друга вспомнил друг.
Сразу мне ответ пиши!
А кончаются чернила –
Просто пёрышко вложи,
Что синица обронила.
Где ты ходишь, осень? Автор Яков Аким
Осенью дождливой
Прямо сплю и вижу:
По снежку хрустящему
А зимою лютою
Вечером, в мороз
Вспомню двор весенний,
Листики берёз.
У апрельской лужицы
Жду я, не дождусь –
Поскорей бы лето,
В речку бултыхнусь!
— Где ты ходишь, осень? –
В августе спрошу,
Потому что в школу
Я к друзьям спешу.
*** По Е. Головину
Собрались и полетели
Утки в дальнюю дорогу.
Под корнями старой ели
Мастерит медведь берлогу.
Заяц в мех оделся белый.
Стало зайчику тепло.
Носит белка месяц целый
Про запас грибы в дупло.
Похожие статьи
mishutkina-shkola.ru
Ноябрьские капризульки — 25 Ноября 2012 — Творческие проекты и программы
Ноябрь – последний месяц осени. Пожалуй, он самый дождливый и самый депрессивный для природы. Во всяком случае, в России так. В Тольятти, например, так, где я живу.
Говорят, что все поэты относятся к осени по-особенному, поэты грустят, но при этом могут много писать о дожде, о лужах, о том, что видят, и что перекликается с их нежными душами, которые способны выдать миру красоту в слове.
Я и сам пишу стихи, как многие знают уже. К осени отношусь хорошо: не так жарко, как может быть летом, не так холодно, как бывает в наших самарских краях в январе и феврале. Я не грущу особо в это время года, не хандрю, а всё время повторяю песенку про то, как «у природы нет плохой погоды», поэтому стараюсь не стареть и не гнать лето жизни к своему логическому завершению.
Думаю, это устойчивый общественный стереотип – хандрить по осени, а зимой впадать в спячку, чтобы весной очнуться, согнать с себя весь жир и летом раздеться до возможного приличия (зависит от местности), и – на пляж. Ещё люди любят по лесам бродить, по полям, на курорты ездить. Наконец, есть такое понятие как дачники, которые всегда позитивны, готовы, пока есть тепло, ковыряться в грядках, сидеть под деревом в теньке и сливаться с природой.
Так вот, осень. Ноябрь. До следующего лета ещё далековато, но стихи всё равно пишутся, люди переживают по этому поводу и недовольны осадками и хмурым, как им кажется небом. Гуляя по всемирной паутине Интернет, я, большой любитель поэзии, случайно наткнулся на одного русскоязычного поэта, точнее поэтессу, которая меня заинтересовала. Прочитайте следующее стихотворение, ноябрьское – оно мне показалось очень актуальным.
Светлана Моисеева
Плачет Ноябрь…
Плачет Ноябрь, как бездомная кошка,
С лета живущая в тёмном подвале,
Лапой озябшей скребётся в окошко —
Всё безнадёжно: откроют едва ли…
Глухо задраены рамы тройные,
Шторы как плотно закрытые веки,
И переулки, как миска, пустые…
Как обманулся Ноябрь в человеке!
Золото листьев стелил на дорожки,
Мудро лечил первым снегом усталость —
Гонят теперь. Он бродячею кошкой
Мёрзнет в подвале. Недолго осталось…
И вот моё читательское мнение по стихотворению поэтессы Светланы Моисеевой. Не скажу, что мне не понравилось оно. Не хочу также писать банальные хвалительные комментарии, лучше честно и по-существу. Думаю, автор меня поймёт.
Несколько раз прочёл приведённые выше грустные строки, даже продекламировал их вслух, потому что только так можно услышать музыку поэзии. Представилась мне грязная голодная кошка с табличкой сбоку: «Ноябрь». Она бегает по опустевшему городу, но её никуда не пускают. Вот летом ей было получше: жила себе в тёмном подвале и, видимо, радовалась жизни.
Теперь у неё полная безнадёга, точнее у кота этого по имени Ноябрь. Холодно, голодно, человек не хочет пускать в дом. И кот разочарован людьми, он жестоко обманут. И мёрзнет в подвале. Последняя фраза – как выстрел в висок бедолаге коту: «Недолго осталось…»
Вот такая картина маслом, как говорил Марк Гоцман в телесериале «Ликвидация». Я не против того, что автор скорбит по поводу плохой погоды, я просто не понимаю, зачем это осеннее отчаяние выражать в стихах и делиться им с читателями? Очень зацепила эта мысль. Ведь у поэтов, если даже и печаль в стихах, то она всегда светлая! Может, я что-то и не понимаю, но рассуждаю сейчас не как поэт, но как простой читатель, который пришёл к колодцу напиться в жару, а поднял в ведре протухшую воду.
Последнее четверостишие меня особенно «порадовало». Одни вопросы… Ну, во-первых, словосочетание «золото листьев», оно настолько часто встречается в стихах у всех кому не лень (а ведь кто-то когда-то его сочинил, интересно кто?), что здесь, мне кажется, можно было придумать что-нибудь своё, оригинальное.
И это ладно ещё, это не так страшно, как и использование классической рифмы «кошка – окошко». Фраза
Ну, ничего. Главное, ребята сердцем не стареть. Просто вот задели стихи эти за живое. Ноябрь всё-таки, скоро зима. Кошек после прочтения стало ещё жальче. У нас во дворе одна пожилая женщина, видимо очень одинокая, по утрам и вечерам прикармливает бездомных кошек, они к ней сбегаются с радостными визгами и рычанием, завидя тяжёлую походку ещё издали.
Александр Тененбаум
poetree.ru
Стихи про осень для детей
Предлагаю Вам подборку стихов про осень для детей. Они расскажут детям о красоте природы и ее изменениях в это время года. Стихи при осень очень красивые, они способны передать осеннее настроение и детям и взрослым. Вы найдете стихи про каждый осенний месяц — сентябрь, октябрь и ноябрь. В этом собрании стихи представлены достаточно длинные, для деток постарше. А для малышей можно подобрать стихотворение из коротких стихов про осень. Также для знакомства с осенью деткам можно предложить загадки про осень и раскраски на тему «Осень».
Осень
Жёлтой краской кто-то
Выкрасил леса,
Стали отчего-то
Ниже небеса,
Ярче запылали
Кисточки рябин.
Все цветы увяли,
Лишь свежа полынь.
Я спросил у папы:
— Что случилось вдруг?
И ответил папа:
— Это осень, друг.
(Н. Антонова)
Осень
Осенние денёчки,
в саду большие лужи.
Последние листочки
холодный ветер кружит.
Вон листочки жёлтые,
вон листочки красные.
Соберём в кошёлку
мы листочки разные!
Будет в комнате красиво,
скажет мама нам спасибо.
(О. Высотская)
В школу
Листья желтые летят,
День стоит веселый.
Провожает детский сад
Ребятишек в школу.
Отцвели цветы у нас,
Улетают птицы.
— Вы идете в первый раз
В первый класс учиться.
Куклы грустные сидят
На пустой террасе.
Наш веселый детский сад
Вспоминайте в классе.
Вспоминайте огород,
Речку в дальнем поле…
Мы ведь тоже через год
Будем с вами в школе.
Дачный поезд отошел,
Мимо окон мчится…
— Обещали хорошо,
Лучше всех учиться!
(З. Александрова)
Осеннее утро
Жёлтый клён глядится в озеро,
Просыпаясь на заре.
За ночь землю подморозило,
Весь орешник в серебре.
Запоздалый рыжик ёжится,
Веткой сломанной прижат.
На его озябшей кожице
Капли светлые дрожат.
Тишину вспугнув тревожную
В чутко дремлющем бору,
Бродят лоси осторожные,
Гложут горькую кору.
Улетели птицы разные,
Смолк их звонкий перепев.
А рябина осень празднует,
Бусы красные надев.
(О. Высотская)
В лесу
Кружат листья над дорожкой.
Лес прозрачен и багрян…
Хорошо бродить с лукошком
Вдоль опушек и полян!
Мы идём, и под ногами
Слышен шорох золотой.
Пахнет влажными грибами,
Пахнет свежестью лесной.
И за дымкою туманной
Вдалеке блестит река.
Расстелила на полянах
Осень жёлтые шелка.
Через хвою луч весёлый
В чащу ельника проник.
Хорошо у влажных ёлок
Снять упругий боровик!
На буграх красавцы клёны
Алым вспыхнули огнём…
Сколько рыжиков, опёнок
За день в роще наберём!
По лесам гуляет осень.
Краше этой нет поры…
И в лукошках мы уносим
Леса щедрые дары.
(А. Болонский)
Осень
Кроет уж лист золотой
Влажную землю в лесу…
Смело топчу я ногой
Вешнюю леса красу.
С холоду щеки горят;
Любо в лесу мне бежать,
Слышать, как сучья трещат,
Листья ногой загребать!
Нет мне здесь прежних утех!
Лес с себя тайну совлек:
Сорван последний орех,
Свянул последний цветок;
Мох не приподнят, не взрыт
Грудой кудрявых груздей;
Около пня не висит
Пурпур брусничных кистей;
Долго на листьях лежит
Ночи мороз, и сквозь лес
Холодно как-то глядит
Ясность прозрачных небес…
Листья шумят под ногой;
Смерть стелет жатву свою…
Только я весел душой
И, как безумный, пою!
Знаю, недаром средь мхов
Ранний подснежник я рвал;
Вплоть до осенних цветов
Каждый цветок я встречал.
Что им сказала душа,
Что ей сказали они —
Вспомню я, счастьем дыша,
В зимние ночи и дни!
Листья шумят под ногой…
Смерть стелет жатву свою!
Только я весел душой —
И, как безумный, пою!
(А. Майков)
Зайчик
Маленькому зайчику
На сырой ложбинке
Прежде глазки тешили
Белые цветочки…
Осенью расплакались
Тонкие былинки,
Лапки наступают
На жёлтые листочки.
Хмурая, дождливая
Наступила осень,
Всю капустку сняли,
Нечего украсть.
Бедный зайчик прыгает
Возле мокрых сосен,
Страшно в лапы волку
Серому попасть…
Думает о лете,
Прижимает уши,
На небо косится –
Неба не видать…
Только б потеплее,
Только бы посуше…
Очень неприятно
По воде ступать!
(А. Блок)
Осень
Дождь, дождь
Целый день
mshishova.ru
Алексей Маслов: в болонском образовательном стандарте нет никакой жесткости
В результате реформы образования мы потеряли некую фундаментальность, считает член ученого совета НИУ ВШЭ, глава Школы востоковедения Алексей Маслов.
Двухуровневая система образования максимально заточена под рынок. Но есть вещи, которые нельзя продать сразу. Великобритании, Германии, Франции в рамках Болонского процесса удалось сохранить баланс между фундаментальным и прикладным, нам — нет.
— Алексей Александрович, Россия присоединилась к Болонскому процессу, чтобы вписаться в мировое образовательное пространство. Насколько у нас это получилось?
— Начать нужно с того, что вписывались мы не в международное пространство вообще, а именно в европейское, потому что есть и гигантское азиатское пространство — очень неравномерное, есть американское. На тот момент для нас было очень важно европейское.
Что мы получили? Во-первых, транспарентную систему образования. Теоретически, наши студенты могли начинать обучение в России, а доучиваться в любой из стран Европы.
— Но на практике это уже есть?
— Конечно. Например, многие наши студенты, получив звание бакалавра, едут в зарубежную магистратуру. Если бы не двухуровневая система, было бы не совсем понятно, что делать со странным пятилетним образованием, которое в эту канву не очень вписывается.
Во-вторых, многие университеты получили возможности двойных дипломов, и реализуют ее довольно активно по принципу: «2 + 2» (два года обучения в России, два — в зарубежном вузе — для бакалавриата) или «1 + 1» — для магистратуры.
Немало способствует интеграции введение кредитных единиц. Их можно получить практически в любом университете мира, и они будут зачтены в рамках российского диплома. И наоборот. Таким образом, мы получили возможность привлекать иностранных студентов. Например, у меня на занятиях сидят студенты, которые приехали из Европы на один семестр, или даже на один курс — лично на мой. Они получают соответствующие кредиты (мой курс стоит четыре кредита), получают соответствующую справку, и это им засчитывается в рамках их диплома.
Нам пришлось приводить в порядок наши программы, чтобы они соответствовали мировым стандартам. Перейдя на Болонскую систему, мы начали соответствовать основным мировым тенденциям. Например, Китай, не являясь формально частью Болонской системы, обучает по принципу «4 + 2» или «3 + 1», то есть, три года — бакалавр, один год — магистр. Точно такая же система действует в Гонгконге, где формально нет Болонской системы, но есть двухступенчатая высшая школа. Сегодня, благодаря кредитам, мы можем засчитывать дипломы не только европейские, но, например, китайские, японские, гонгконгские.
— Скептики говорят, что теоретически возможность появилась, но у них бакалавриат — три года, а у нас — четыре. И что приезжает к нам иностранный бакалавр, а взять его в магистратуру мы не можем. Насколько критичны такие шероховатости?
— Россия почему-то уверовала в жесткость болонского стандарта, но никакой жесткости нет. В одной и той же стране может встречаться бакалавриат сроком и три, и четыре года — в зависимости от необходимого уровня подготовки. У нас все жестко: «4 + 2».
Нужно понимать, что в рамках одного стандарта, одного этого болонского соглашения, действует множество подсистем. Например, в Германии мы имеем классическую систему «4 + 2», а на Мальте, которая совсем близко от Германии, — «3 + 1». Потому что, в силу исторических условий, она связана с некогда сформировавшимися британскими стандартами. При этом в той же самой Мальте на ряде специальностей все же действует формат «4 + 2».
То есть, не нужно жестко соответствовать. Если ученый совет или методическая комиссия считают, что нужно увеличить срок обучения или, напротив, уменьшить, нужно это делать. Должна быть вариативность. К примеру, ВШЭ со следующего года будет готовить востоковедов по пятилетнему бакалаврскому стандарту.
Приведу другой пример. В Китае долгое время существовала система «4 + 2», но оказалось, что люди не хотят так долго учиться в университете, хотят сразу идти работать. Тогда появилась еще одна ступень высшего образования — специалист, 3 года. Для некоторых специальностей 4 года, действительно, слишком много, поэтому они ввели три, и нормально с этим живут. К слову, после трех лет люди могут ехать доучиваться в Англию или во Францию — в магистратуру.
— И все же, насколько распространена у нас эта практика не в масштабе отдельно взятой Вышки, а в масштабах страны? Как часто наши студенты едут учиться в Европу? Приезжают ли к нам?
— Если мы берем только включенное образование, когда человек, скажем, учится три года в России, а на четвертый год едет в Англию, — оно, к сожалению, у нас не очень развито. Есть объективные причины. Во-первых, в России пока не так много менеджеров образовательного процесса, которые могут точно и хорошо договориться с зарубежными университетами. Это лежит на плечах студентов, которые иногда договариваются, иногда — нет. Во-вторых, у нас нет достаточного количества менеджеров учебных процессов, которые согласовывали бы оценки. Редко встречается, чтобы программы целиком совпадали. Например, курс макроэкономики и курс институциональной экономики могут заменить друг друга или нет? Ведь формально это разные курсы, и соотнести их — особое мастерство. У нас не так много людей, которые могут этим заниматься.
Помимо всего прочего, нужно понимать, что обучение за рубежом — не прогулка. Как правило, в европейских вузах жесткие требования. Многие российские студенты с ними не знакомы. Они рассчитывают просто съездить отдохнуть, что-то послушать, и нередко возвращаются раньше времени.
Сейчас довольно широко практикуются такие инклюзивные поездки в Китай, где очень мало требуют от студентов. При этом страны, где все довольно жестко, например, Великобритания, где, к тому же, нужно платить за это, не слишком популярны.
Есть смысл ехать в другую страну в первую очередь на те курсы, которые по каким-то причинам в России хуже представлены. И наоборот. Например, я читаю курс «Россия в Азии». Очевидно, что в России он читается лучше, чем в любой другой стране. То есть, чаще всего в страну едут на конкретного преподавателя или курс. Но дело в том, что у нас где-то на подкорке заложено, что образование — это абсолютно бесплатная вещь. Платить за месяц или за полгода образования в другой стране многие не готовы даже не столько финансово, сколько психологически.
Кроме того, люди, которые обучались не только в России, но и в других странах мира, почти не имеют конкурентных преимуществ на российском рынке. Тогда возникает вопрос: зачем тратить деньги и время на поездку в Германию, если это вряд ли добавит конкурентоспособности. В то же время в Великобритании или Франции такие вещи ценятся довольно высоко, и играют роль как при устройстве на работу, так и при поступлении из бакалавриата в магистратуру.
— Есть ли какие-то цифры: как много студентов сегодня пользуются возможностями, которые дал Болонский процесс?
— Все зависит от специальности и от университета. Больше всего ездят востоковеды: 40-50% студентов выезжают за рубеж на год. Почти постоянно студенты ездят на короткие сроки: месяц, полгода. Довольно широко распространены такие поездки для международных отношений, и вообще для гуманитарных специальностей. Чуть меньше мобильны науки социального плана, например, экономика. И совсем мало выезжают представители научно-технического сектора.
— С чем это связано?
Возможно, закрытость технических наук досталась нам со времен Советского Союза. Но есть исключения. Некоторые российские вузы стимулируют студентов на международные вылазки. Это ВШЭ, из технических — Бауманка и МИСиС. Но за пределами Москвы и Питера только 10% студентов, а то и меньше, получают возможность инклюзивного образования. Дело в том, что процесс этот обоюдный, однако Россия сама крайне мало приглашает иностранных студентов, если речь идет не о столичных университетах. У нас есть блестящие вузы с высоким уровнем подготовки и инфраструктуры, о которых, к сожалению, в мире не знают — Дальневосточный федеральный университет, Сибирский федеральный университет. Они, на мой взгляд, недооценены мировыми рынками, поэтому система обмена студентами там не работает.
— Насколько открытость образовательного пространства сказалась на утечке мозгов?
— Сказалась. В последние годы количество студентов, которые уехали учиться за границу и остались там, выросло на 10-15%. Мы должны понимать, что человек, который едет учиться за рубеж, в дальнейшем рассчитывает найти себе более перспективную работу. И вопрос утечки мозгов — не про открытость образования, а скорее про привлекательность рынка труда.
— Из нашего с вами разговора можно сделать вывод, что кое-что в плане интеграции в международную систему образования у нас получилось. Теперь давайте поговорим о том, какой ценой?
— На мой взгляд, в результате реформы образования мы потеряли некую фундаментальность. В целом, двухуровневая система образования настроена на максимальную подстройку под рынок, что очень правильно. Так человеку проще получить хорошую работу. Но есть вещи, которые нельзя продать сразу — все, что связано с фундаментальной математикой, физикой, и вообще, точными науками, с изучением филологии или истории. Сохранить баланс между фундаментальными и прикладными науками сложно, но есть страны, которые в рамках Болонского процесса удачно с этим справились: Великобритания, Германия, Франция. Что касается России, у нас появились облегченные требования, и фундаментальность мы потеряли.
Во время реформы в некоторых университетах переход с пятилетки на систему «4 + 2» проходил механически. По сути, на первых порах реформы это была советская система образования, которую просто распилили на две части. То есть — брали и «отрезали» от программы первые четыре года, что для устойчивой системы подготовки по целому ряду наук, особенно технических, было невозможно. Сейчас Минобр исправляет ошибки, принимаются новые стандарты «3++». Но мы должны понимать, что на начальном этапе по этим стандартам обучались сотни тысяч людей, и кто-то, конечно, остался недоучен.
— Мы говорим о реформе образования как о Болонском процессе, но ведь ЕГЭ — тоже часть этой реформы. Часто критика обрушивается именно на нее. Говорят, за границей все получилось, а у нас — нет. Что мы сделали не так?
— Давайте посчитаем, как давно ЕГЭ введен за рубежом! Во многих странах система действует десятилетия, там давно успели набить свои шишки. Когда на Тайване начинался этот процесс, там, по сути, были такие же перекосы. Хотя, Европа, конечно, подходила к ЕГЭ очень плавно.
Еще один момент, за который критикуют ЕГЭ — натаскивание вместо обучения. На самом деле, такая практика есть во многих странах, только она вынесена в отдельный пласт. Например, в Китае, если ребенок хочет поступить в университет, он учится 11 классов, если нет — 10. В Англии тоже есть нечто похожее — так называемый уровень «А», в рамках которого школьников готовят к такому экзамену. Когда же мы говорим о том, что детей просто тренируют отвечать на вопросы, это скорее недостаток подготовки учителей, а не ЕГЭ.
Наконец, посмотрите, как изменились вопросы экзамена, как усовершенствовалась система. Я, впрочем, уверен, что можно было бы избежать всех этих недостатков. Просто в то время система была отдана на откуп нескольким группам, которые буквально на коленке что-то слепили. Сейчас идет ее корректировка. Из-за масштабов нашей страны я не вижу никакого иного пути, кроме как оттачивать ЕГЭ до совершенства.
— Очевидно, в Минобре тоже приходят к этому. В ведомстве готовы вернуть специалитет по ряду направлений подготовки, о чем заявила министр Ольга Васильева. Те же метаморфозы происходят с ЕГЭ: уход от тестов, возвращение сочинений, устного экзамена по ряду предметов. Все это — попытка откатиться назад?
— Сейчас, я так понимаю, об отмене сложившейся системы речи не идет. Нужно развиваться в существующих рамках.
В России система образования, в отличие от западной, всегда была очень «зарегулирована». Раз кто-то сказал «4 + 2», то никак иначе быть не может. Однако сейчас идет переход на более гибкие позиции. И именно это в конечном счете даст результат.
— Вот эта гибкость, о которой вы говорите, откуда берется?
— У нас есть группа университетов — это федеральных вузы и НИИ, которые могут самостоятельно определять стандарты обучения для своих студентов. Это распространяется, в том числе, на МГУ и СПбГУ. Кроме того, большую гибкость имеют федеральные вузы, которые могут принимать свои внутренние стандарты. Для всех остальных есть единый образовательный стандарт. Он разрабатывается учебно-методическими объединениями, которые работают в тесном контакте с Минобром. По традиции, все госстандарты у нас должны быть «причесаны» под единый объем часов, кредитов. Но чем дальше, тем меньше в этих стандартах прописывается обязательного. Например, раньше все курсы прописывались от и до, теперь же появилось много вариативных — по выбору университета. И, кроме того, прописываются уже не названия курсов, а направления подготовки, в рамках которых эти курсы читаются.
— Как вам кажется, для того, чтобы и дальше двигаться по пути международной интеграции, что нужно делать?
— С формальной точки зрения сейчас уже все отработано. Нужно заниматься именно контентом образования, постепенно восстанавливать научные школы, причем, не обязательно это должна быть математика или физика. Не нужно измерять образование только нынешними потребностями рынка. Важно понимать, что человек, который приходит к вам учиться, выйдет через пять, шесть, а то и восемь лет, а за это время многое может измениться.
Кроме того, я считаю, что нужно отказаться от совершенно бессмысленной гонки за международными рейтингами, публикациями в Web of Science и Scopus. Она лишь изматывает университеты, при этом совершенно не отражает реального положения в науке. Правильнее было бы стимулировать создание совместных российско-зарубежных исследований, совместных журналов, в которых Россия играла бы важную роль. Это и будет та самая интеграция, к которой мы стремимся.
Анна Семенец
www.sib-science.info
Глава 3. БОЛОНСКИЙ ЛИЦЕЙ. Маленькая повесть о большом композиторе, или Джоаккино Россини
Глава 3.
БОЛОНСКИЙ ЛИЦЕЙ
Неотвратимая сила властно влекла Джоаккино к музыке. Могучий талант юного музыканта настойчиво напоминал о себе. Ведь из разрозненных фрагментов сложилась целая опера! Ведь уже были написаны валторновые дуэты и 6 сонат для струнного квартета! Но чем больше он сочинял, тем больше становились заметны его пробелы в знаниях. И чем дальше, тем больше чувствовалась потребность в систематических серьезных занятиях.
Как раз в то время в Болонье открылся музыкальный лицей под названием «Городская филармоническая школа». Месторасположение «храма» музыкальной науки было не из веселых: городская управа разместила его в бывшем монастыре св. Джакомо. Опять св. Джакомо! Ведь именно ему вознес счастливый Вивацца благодарение за рождение сына! И именно в здании, носившем имя этого святого, наследнику Виваццы предстояло учиться.
Джоаккино поступил в лицей через 2 года после его открытия – весной 1806 года. В это время вся природа солнечного полуострова всегда заметно оживлялась. И в Болонье дни становились длинными и светлыми. Солнце, словно вымытое, задорно улыбалось с голубого, освеженного весенними ветрами, небосвода. Даже в мрачное монастырское здание, где теперь ученики постигали премудрости музыкальной науки, проникали веселые солнечные зайчики. И тяжелая аркообразная дверь, служившая входом в краснокирпичное здание лицея, не показалась тогда Джоаккино пугающей: все предвещало неизведанное, все сулило проникновение в тайны Музыки, этой божественно прекрасной королевы души юноши.
Джоаккино тогда уже хорошо владел искусством игры на скрипке и альте. Для знакомства со всеми инструментами струнного квартета надо было еще научиться игре на виолончели. Вот Джоаккино и поступил в виолончельный класс Винченцо Каведаньи.
Ученики Болонского лицея жили интересной творческой жизнью. Нередко давали они и публичные концерты. Конечно, сын Виваццы не мог оставаться в стороне от таких мероприятий. Бурлящая в нем энергия требовала выхода. Джоаккино включился в концертную жизнь сразу по поступлении в лицей. Молодой музыкант уже множество раз пел в церквах и даже однажды участвовал в оперном спектакле. Опыт публичных выступлений у него был уже немалый. И предконцертная суета, взволнованная приподнятость исполнения, заслуженные аплодисменты – все это было просто необходимо юному Россини. Как ни странно, первое время ученик класса виолончели выступал на этих концертах только как певец. Обычно в программах про него писали: «Филармонический академик и ученик виолончели». Какой контраст! Академик и ученик! Тем не менее в Италии того времени это никого не удивляло. Однако вокальным триумфам филармонического академика скоро наступил конец: пришло время мутации[5]. Последний раз Россини выступал в качестве певца в дневном концерте, состоявшемся 8 августа 1806 года, в 11 часов пополудни. Концерт проходил в здании лицея. Тогда вместе со своей соученицей Дориной Каронти Джоаккино исполнил дуэт. Итак, последний раз прозвучало восхитительное сопрано Россини. Его голос никогда больше не зазвенит в публичных концертах. Слова «последний раз» навевают печаль. Но почему? Неужели Джоаккино никогда не будет дарить людям прекрасные звуки? Тут невольно вспоминается фамильный герб Россини. Соловей! Силуэт этой маленькой птички на гербовом щите оказался пророческим для наследника этого рода. Дивный пезарский соловей не перестал дарить людям музыку. И это стало не просто прекрасным воспроизведением чужой фантазии. Это были уже мелодии его души и его сердца, это была музыка, переполнявшая все его существо.
Новый интерес захватывал все больше. Но занятия в виолончельном классе оказались явно недостаточными, и Джоаккино поступил в класс фортепиано, где достиг великолепных результатов, а также в класс контрапункта к падре Маттеи. Знаменитый падре Станислао! Юный Россини был много наслышан об этом педагоге, учениками которого являлись многие итальянские знаменитости, такие, как Андреа Ненчини, Джузеппе Пилотти, Джузеппе Падолини. Занимался в свое время у Маттеи и бывший учитель Джоаккино Анджело Тезеи. Но падре снискал не только славу знающего педагога. Он был еще известен и как сочинитель духовной музыки.
Когда трепещущий Джоаккино впервые вошел в класс знаменитого падре, его восхищенному взгляду предстал очень спокойный человек в одежде священника. В те времена Станислао Маттеи было 57 лет. Глубоко посаженные внимательные глаза говорили о его проницательности. Падре начинал лысеть, и от этого его высокий лоб казался еще больше. Редкие, с проседью волосы, довольно беспорядочно торчавшие из-под шапочки священника, придавали его строгому виду беззащитность. Падре Маттеи сразу вызывал симпатию и глубокое уважение.
Начало занятий повергло бедного Россини в ужас! Какое количество ошибок он делает! И ни одна не могла укрыться от пристального взора учителя! Впоследствии знаменитый маэстро вспоминал: «…В первые месяцы я был не в состоянии что-либо написать; я трепетал перед каждой басовой нотой, каждый средний голос приводил меня в содрогание». Робкий ученик представлял на суд строгого учителя сделанное задание. И острое перо хищно набрасывалось на ошибки, где бы они ни спрятались, скрупулезно «выковыривая» их отовсюду. И тут же давало вариант правильного решения. «Это нехорошо, – спокойно звучал его мягкий голос. – Вот как надо писать». И обескураженный своими ошибками Джоаккино впивался глазами в исправления учителя. Россини скоро понял и оценил всю огромную пользу этих занятий. «Он был превосходен, – вспоминал маэстро, – когда держал перо в руках: его поправки были в высшей степени поучительными».
Однако методика этого педагога несла в себе и недостатки. Падре «был ужасно молчалив, и приходилось почти силой вырывать У него каждое устное объяснение (…)» Но такому пытливому ученику, как Россини, это принесло даже пользу. Юноша начинает самостоятельно знакомиться с немецкой классикой, уже не просто восхищаясь ею, как это было в доме каноника Малерби, а внимательно изучая партитуры Гайдна и Моцарта, ища в них ответы на свои вопросы. И вот тут пришло увлечение, поглотившее все мысли Джоаккино. Простая и ясная, такая сложная в своей простоте, музыка австрийских композиторов открыла юноше новый мир сочетаний звуков и их последований. Стремление узнать, воспринять и творчески использовать постигнутое было необычайно сильным у Россини. Теоретическое познание классических образцов было необходимо и давало массу пищи уму. Но каждый музыкант мечтает услышать живое звучание любимого сочинения. Музыка мертва, пока ее не исполнят. И Россини, отлично понимавший эту истину, начал действовать. Потом он вспоминал: «Я составил струнный квартет, в котором играл, как мог, партию альта. Вначале у первого скрипача было мало гайдновских произведений, но я все время побуждал его доставать все новые и новые, и таким путем я постепенно изучил их в довольно большом количестве». Это увлечение немецкой музыкой тут же было отмечено соучениками юного Россини. Как же тут можно было обойтись без прозвища?! Ребята немедленно окрестили Джоаккино насмешливым словом, точно отражавшим суть его пристрастия, – tedeschino, что значит «маленький немец» или «немчик». Это было не обидно. А изучение немецких классиков давало много пользы. Годы спустя Россини признался, что «почерпнул в немецких партитурах то немногое, что знал». Да и чему ж тут удивляться, если из учителя и слова не вытянешь? Вот и приходилось заниматься самообразованием. А заслуга падре Маттеи была хотя бы в том, что он направил пытливые искания своего ученика, обратив его внимание на немецких классиков.
Джоаккино не ограничился квартетами Гайдна. Он изучил даже такое крупное произведение, как оратория «Сотворение мира», и дирижировал ее исполнением силами учащихся Болонского лицея. И как! Он «не пропускал у исполнителей ни одной ошибки, так как знал наизусть каждую ноту». А еще Джоаккино удалось достать у одного болонского любителя такие замечательные моцартовские партитуры, как «Свадьба Фигаро» и «Волшебная флейта». «Он мне их давал на время. В свои пятнадцать лет я не имел средств выписывать ноты из Германии и потому переписывал их с остервенением. Должен признаться, что для начала я списывал только вокальную партию, не заглядывая в оркестровое сопровождение. На клочке бумаги я писал свой вольный аккомпанемент и потом сравнивал его с оригиналом Гайдна или Моцарта. Затем переписанную вокальную строчку дополнял их аккомпанементом. Эта система работы дала мне больше, чем весь Болонский лицей».
И результаты таких занятий не замедлили сказаться. Уже через год пребывания в классе контрапункта и самостоятельного изучения классических партитур, в 1808 году, появились 3-голосные псалмы, «Kyrie» и «Qui tollis»[6], вошедшие в мессу, исполненную учениками лицея. Месса прозвучала в церкви мадонны св. Луки.
Вести о таланте юного музыканта уже начали распространяться, и ему поступил заказ даже из другого города. Некий любитель-контрабасист предложил Джоаккино написать целую мессу к ярмарочным дням в Равенне. Эта месса, по задумке заказчика, должна была быть очень торжественной и пышной. И тут уж постарался юный Россини, весьма польщенный таким предложением. Он сочинил это духовное произведение для большого состава исполнителей: хора и мужских голосов соло в сопровождении оркестра и органа. Певцов пригласили из театра, как раз открывшегося в дни ярмарки. А оркестр составили из любителей музыки, привлеченных ярмаркой в Равенну. Все хотели принять участие в исполнении Мессы, специально сочиненной к этому случаю. Получилось огромное музыкальное торжество. Оркестр составился очень большой. Только флейт было 11, кларнетов – 7, гобоев – 5 и контрабасов – 9! Партию первой скрипки исполнил такой знатный дилетант, как граф Капи. Граф был превосходным скрипачом и отлично вел за собой оркестр. А дирижировал юный автор, счастливый от звучания своего творения, от суматохи, ярмарочного шума и своей молодости.
Однако лицейские годы не были для Джоаккино сплошным праздником. Болезнь сломила его родителей, а тут еще и бабушка занемогла. Тетя Флорида вышла замуж и ушла из семьи. Так уж получилось, что Джоаккино остался единственной надеждой и опорой своих близких. Конечно, было трудно. Хотелось учиться, а надо было еще и работать. Но Джоаккино не унывал. Его кипучей энергии хватало на все. И вот он аккомпанировал речитативам в театре, получая 6 паоли за вечер, до самого начала мутации пел в церквах. А еще он сочинял для знакомых певцов различные арии, которые они вставляли в оперы (вставные арии в те времена были очень распространены) или исполняли в концертах. Все равно эти заработки были недостаточны, но юный Россини делал все возможное, чтобы облегчить существование своей семьи.
А постижение тайн профессии музыканта шло своим чередом… Визуальное знакомство с классическими партитурами, как уже рассказывалось, вызывало естественное желание услышать их, и Джоаккино с друзьями старался исполнить все возможное. Звучание же этой музыки будило творческое воображение юноши. Ему хотелось создавать нечто подобное. И результатом было возникновение пяти квартетов Россини. Пусть эти ансамбли несовершенны и во многом примитивны, но ведь это же только начало! Действительно, обычно Джоаккино поручал мелодию первой скрипке, а остальные инструменты всего лишь только аккомпанировали ей. Хотя это недостаток техники письма, зато уже тут видны некоторые черты россиниевского мелодического стиля: очарование, непосредственность и простота мелодии. Не все пять квартетов равноценны. И среди первых опытов в этом жанре можно выбрать более удачные. Таковы Третий (си мажор) и Пятый (ре мажор) квартеты.
В Болонском лицее была добрая традиция. Каждый год лучшим Ученикам вручались премии. Причем это событие отмечалось очень торжественно. Обычно ко дню вручения премий приурочивали концерт. И сочинителями, и исполнителями в этом концерте становились ученики лицея. Каждый раз в программу включалась и кантата для солиста с хором в сопровождении оркестра, создававшаяся специально для этого случая. И вот такой концерт состоялся 11 августа 1808 года. Сочинить традиционную кантату было поручено ученику, подававшему самые большие надежды. Им оказался Джоаккино Россини.
В компетентную комиссию – «Филармоническую депутацию» – вошли самые уважаемые педагоги, такие, как падре Маттеи и падре Тезеи, а также именитые горожане. Председательствовал граф Марсильи. Депутация выбрала текст для кантаты. Это было сочинение аббата Руджьи «Плач Гармонии на смерть Орфея». Аббат славился как литератор и стихотворец. Однако трудно было придумать текст, менее подходящий характеру и наклонностям юного композитора. Слишком элегическое, даже слащавое содержание вряд ли могло вдохновить живого и смешливого юношу. К тому же сочинять пришлось под сильным влиянием школьных правил. Но все-таки музыка получилась неплохая. И даже в этой тоскливой и плаксивой Кантате смогли проявиться некоторые черты россиниевской индивидуальности, выразившиеся прежде всего в мелодической и гармонической свежести и непосредственности некоторых разделов. Кантата вызвала восторженные отклики болонской прессы. Такой прием музыки юного Джоаккино стимулировал его творческую фантазию на создание новых произведений. И вскоре появляются одна за другой две симфонии Россини. Они тоже принимаются с не меньшим восторгом. Тогда же начинающий композитор написал Вариации для духовых инструментов и Каватину для тенора с оркестром.
А время бежало… Джоаккино взрослел. Круг его интересов становился все шире. Складывались общественно-политические взгляды Россини. И тут на их формирование оказал большое влияние старший друг Джоаккино, инженер-гидравлик Джамбаттиста Джусти, который был не только высокообразованным, культурным человеком, но и горячим патриотом. Понимая недостаточность получаемых в лицее знаний, по мере сил и возможностей пытливый ученик старался восполнить пробелы. И это касалось не только профессиональной, но и общеобразовательной стороны познаваемого. Молодой Россини окунулся в чтение классиков итальянской литературы. Его пытливый разум был покорен совершенством, возвышенностью и глубокомыслием творении таких великих итальянских поэтов, как Данте, Тассо, Ариосто. Идеи героизма и патриотизма, пафос гуманизма, пронизывающие произведения этих творцов, сыграли немалую роль в формировании мировоззрения композитора. И это не было беспорядочное чтение. Уроки литературы Джоаккино давал известный в Болонье литератор Якопо Ландони. Ученик и учитель не просто читали «Божественную комедию» Данте, но и комментировали ее. Как раз в те годы складывался мелодический стиль молодого композитора. И тут огромную роль сыграла итальянская поэзия, всегда славившаяся необычайной мелодичностью. Много лет спустя знаменитый композитор Россини правомерно, хотя и с типичным для итальянца преувеличением, сказал, что «читая Данте… познал в музыке больше, чем из всех полученных… уроков музыки».
И вот Джоаккино уже четыре года учится в музыкальном лицее. Он овладел такой сложной дисциплиной, как контрапункт. Учиться было интересно, но сложные финансовые обстоятельства его семьи заставляли юношу все больше и больше работать. Однажды, придя на очередной урок к падре Маттеи, талантливый ученик поинтересовался, чему, кроме уже освоенных предметов, тот намерен его обучать. Неразговорчивый падре кратко ответил: «Plain-chant[7] и канону». Но Джоаккино не унимался: «Сколько на это потребуется времени?» Ответ был неудовлетворительным: «Примерно два года». «Так долго, – вспоминал после маэстро Россини, – я уже не мог выдержать. Яобъяснил все доброму падре. Он понял меня и сохранил ко мне благосклонное отношение. Позднее я частенько сожалел, что не занимался у него дольше».
Так и закончились лицейские годы Джоаккино Россини, годы учения и пытливого постижения неизведанного. А впереди была огромная жизнь, такая прекрасная и заманчивая…
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
biography.wikireading.ru
Краткая биография Полонский
Яков Полонский -русский поэт, прозаик. Родился 6 (18) декабря 1819 в Рязани в небогатой дворянской семье. В 1838 окончил Рязанскую гимназию. Началом своей литературной деятельности Полонский считал 1837, когда представил одно из своих стихотворений цесаревичу, будущему царю Александру II, путешествовавшему по России в сопровождении своего воспитателя В. А. Жуковского.
В 1838 Полонский поступил на юридический факультет Московского университета (окончил в 1844). В студенческие годы сблизился с А. Григорьевым и А. Фетом, которые высоко оценили талант молодого поэта. Познакомился также с П. Чаадаевым, А. Хомяковым, Т.Грановским. В журнале «Отечественные записки» в 1840 было впервые опубликовано стихотворение Полонского Священный благовест торжественно звучит… Печатался в журнале «Москвитянин» и в студенческом альманахе «Подземные ключи».
В 1844 вышел первый поэтический сборник Полонского Гаммы, в котором заметно влияние М.Лермонтова. В сборнике уже встречались стихи, написанные в жанре бытового романса (Встреча, Зимний путь и др.). В этом жанре был впоследствии написан и шедевр лирики Полонского Песня цыганки («Мой костер в тумане светит…», 1853). Литературовед Б. Эйхенбаум впоследствии называл главной чертой романсов Полонского «сочетание лирики с повествованием». Для них характерно большое количество портретных, бытовых и других подробностей, отражающих психологическое состояние лирического героя («Пришли и стали тени ночи…» и др.).
По окончании университета Полонский переехал в Одессу, где выпустил второй поэтический сборник Стихотворения 1845 года (1845). Книга вызвала отрицательную оценку В. Г. Белинского, который увидел в авторе «ни с чем не связанный, чисто внешний талант». В Одессе Полонский стал заметной фигурой в кругу литераторов, продолжавших пушкинскую поэтическую традицию. Впечатления одесской жизни впоследствии легли в основу романа Дешевый город (1879).
В 1846 Полонский получил назначение в Тифлис, в канцелярию наместника М.Воронцова. Одновременно стал помощником редактора газеты «Закавказский вестник», в которой печатал очерки. В Тифлисе в 1849 вышел поэтический сборник Полонского Сазандар (Певец). В него вошли баллады и поэмы, а также стихи в духе «натуральной школы» — т. е. изобилующие бытовыми сценами (Прогулка по Тифлису) или написанные в духе национального фольклора (Грузинская песня).
В 1851 Полонский переехал в Петербург. В дневнике 1856 записал: «Не знаю, отчего я чувствую невольно отвращение от всякого политического стихотворения; мне кажется, что в самом искреннем политическом стихотворении столько же лжи и неправды, сколько в самой политике». Вскоре Полонский определенно заявил о своем творческом кредо: «Мне не дал Бог бича сатиры… / И для немногих я поэт» (Для немногих, 1860). Современники видели в нем «скромного, но честного деятеля пушкинского направления» (А.Дружинин) и отмечали, что «он никогда не рисуется и не играет никакой роли, а всегда является таким, каков он есть» (Е.Штакеншнейдер).
В Петербурге Полонский издал два поэтических сборника (1856 и 1859), а также первый сборник прозы Рассказы (1859), в которых Н. Добролюбов заметил «чуткую восприимчивость поэта к жизни природы и внутреннее слияние явлений действительности с образами его фантазии и с порывами его сердца». Д. Писарев, напротив, считал подобные черты проявлениями «узенького психического мира» и относил Полонского к числу «микроскопических поэтиков».
В 1857 Полонский уехал в Италию, где изучал живопись. В Петербург вернулся в 1860. Пережил личную трагедию — смерть сына и жены, отразившуюся в стихах Чайка (1860), Безумие горя (1860) и др. В 1860-е годы написал романы Признания Сергея Чалыгина (1867) и Женитьба Атуева (1869), в которых заметно влияние И.Тургенева. Полонский печатался в журналах разного направления, объясняя это в одном из своих писем А. Чехову: «Я всю жизнь был ничей».
В 1858—1860 Полонский редактировал журнал «Русское слово», в 1860—1896 служил в Комитете иностранной цензуры. Вообще же 1860−1870-е годы были отмечены для поэта читательским невниманием и житейской неустроенностью. Интерес к поэзии Полонского вновь возник в 1880-е годы, когда вместе с А. Фетом и А. Майковым он входил в «поэтический триумвират», пользовавшийся уважением читающей публики. Полонский вновь стал знаковой фигурой в литературной жизни Петербурга, на «пятницах Полонского» собирались выдающиеся современники. Поэт дружил с Чеховым, внимательно следил за творчеством К. Фофанова и С.Надсона. В стихах Сумасшедший (1859), Двойник (1862) и др. предсказал некоторые мотивы поэзии 20 в.
В 1890 Полонский писал А. Фету: «По моим стихам можно проследить всю жизнь мою». В соответствии с этим принципом отражения внутренней биографии он построил свое итоговое Полное собрание сочинений в 5 тт., вышедшее в 1896.
Умер Полонский в Петербурге 18 (30) октября 1898.
Полонский Яков Петрович (1819 — 1898), поэт. Родился 6 декабря (18 н.с.) в Рязани в небогатой дворянской семье. Учился в Рязанской гимназии, по окончании которой поступил на юридический факультет Московского университета. В студенческие годы начинает писать и публиковать свои стихи в
«Отечественных записках» (1840), «Москвитянине» и в студенческом альманахе «Подземные ключи» (1842). Дружит с А. Григорьевым, А. Фетом, П. Чаадаевым, Т. Грановским, И.Тургеневым.
В 1844 выходит первый сборник стихов Полонского «Гаммы», обративший на себя внимание критиков и читателей.
После окончания университета жил в Одессе. Там им был опубликован второй сборник «Стихотворения 1845 года».
В 1846 Полонский переезжает в Тифлис, поступает на службу в канцелярию и одновременно работает помощником редактора газеты «Закавказский вестник». Находясь в Грузии, Полонский обращается к прозе (статьи и очерки по этнографии), публикуя их в газете.
Грузия вдохновила его на создание в 1849 книги стихов «Сазандар» (Певец), в 1852 — исторической пьесы «Дареджана Имеретинская».
С 1851 Полонский жил в Петербурге, время от времени выезжая за границу. Сборники стихов поэта (1855 и 1859) были доброжелательно встречены разными критиками.
В 1859 — 60 был одним из редакторов журнала «Русское слово».
В общественно-литературной борьбе 1860-х Полонский не принимал участия на стороне какого-нибудь из лагерей. Он защищал поэзию «любви», противопоставляя ее поэзии «ненависти» («Для немногих», 1860; «Поэту-гражданину», 1864), хотя и признавал невозможность любви «без боли» и жизни вне проблем современности («Одному из усталых», 1863). В эти годы его поэзия подвергалась резкой критике со стороны радикальных демократов. И. Тургенев и Н. Страхов защищали от нападок самобытный талант Полонского, подчеркивая его «поклонение всему прекрасному и высокому, служение истине, добру и красоте, любовь к свободе и ненависть к насилию».
В 1880 — 90 Полонский был очень популярным поэтом. В эти годы он вернулся к темам своей ранней лирики. Вокруг него объединяются самые разные писатели, художники, ученые. Он очень внимателен к развитию творчества Надсона и Фофанова.
В 1881 выходит сборник «На закате», в 1890 — «Вечерний звон», проникнутый мотивами печали и смерти, размышлениями о мимолетности человеческого счастья.
С 1860 и до 1896 Полонский служил в Комитете иностранной цензуры, в Совете Главного управления по делам печати, что давало ему средства для существования.
Я. Полонский умер 18 октября (30 н.с.) 1898 в Петербурге. Похоронен в Рязани.
Выходец из бедной дворянской семьи Яков Петрович Полонский (1819-1898) был русским поэтом из Рязани. В Рязани он закончил гимназию. После этого он поступает в Московский университет и обучается на юридическом факультете. Будучи студентом, пишет стихи и публикует в «Отечественных записках»(1840). Водил дружбу с известными писателями, среди которых были А. Григорьев, А. Фет, П. Чаадаев, Т. Грановский, И. Тургенев.
Полонский как поэт был замечен и достойно оценен, когда в свет вышел его поэтический сборник «Гаммы».
Как окончил Полонский университет, так и проживал в Одессе. Там он и опубликовал второй сборник стихов «Стихотворения 1845 года».
В 1846 году поэт едет в Тифлис (Грузия), где служит в канцелярии и работает помощником редактора издания «Закавказский вестник» и публикует этнографические статьи и очерки. В 1849 создает книгу стихов «Певец», потом пишет историческую пьесу «Дареджана Имеретинская»(1852).
С 1851 года поэт проживает в Петербурге, иногда выезжая за границу. Пишет стихи и формирует сборники в 1855 и 1859 годах.
В 1859-1860 гг. – работает одним из редакторов издания «Русское слово». Его стихи критикуют радикальные демократы, а друзья-товарищи активно выступают в защиту. Популярность приходит к поэту в 1880-1890-х гг. В 1881 выдается сборник «На закате», в 1890-«Вечерний звон». В них доминирует мотив печали и смерти, а также поэт размышляет о фрагментарном счастье человека.
Зарабатывает поэт тем, что с 60-х по 1896 год служит в Комитете иностранной цензуры. Умер поэт в Петербурге, но похоронен в Рязани.
www.allsoch.ru
| / Биографии / Полонский Я. -Вариант 1-Вариант 2 Яков Полонский -русский поэт, прозаик. Родился 6 (18) декабря 1819 в Рязани в небогатой дворянской семье. В 1838 окончил Рязанскую гимназию. Началом своей литературной деятельности Полонский считал 1837, когда представил одно из своих стихотворений цесаревичу, будущему царю Александру II, путешествовавшему по России в сопровождении своего воспитателя В.А.Жуковского. Полонский Яков Петрович (1819 — 1898), поэт. Родился 6 декабря (18 н.с.) в Рязани в небогатой дворянской семье. Учился в Рязанской гимназии, по окончании которой поступил на юридический факультет Московского университета. В студенческие годы начинает писать и публиковать свои стихи в / Биографии / Полонский Я. | Смотрите также по Полонскому Я.: Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре. 100% гарантии от повторения! |
www.litra.ru