Воспоминания о Царском Селе — Пушкин. Полный текст стихотворения — Воспоминания о Царском Селе

Воспоминаньями смущенный,
Исполнен сладкою тоской,
Сады прекрасные, под сумрак ваш священный
Вхожу с поникшею главой.
Так отрок библии, безумный расточитель,
До капли истощив раскаянья фиал,
Увидев наконец родимую обитель,
Главой поник и зарыдал.

В пылу восторгов скоротечных,
В бесплодном вихре суеты,
О, много расточил сокровищ я сердечных
За недоступные мечты,
И долго я блуждал, и часто, утомленный,
Раскаяньем горя, предчувствуя беды,
Я думал о тебе, предел благословенный,
Воображал сии сады.

Воображаю день счастливый,
Когда средь вас возник лицей,
И слышу наших игр я снова шум игривый
И вижу вновь семью друзей.
Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,
Мечтанья смутные в груди моей тая,
Скитаясь по лугам, по рощам молчаливым,
Поэтом забываюсь я.

И въявь я вижу пред собою
Дней прошлых гордые следы.
Еще исполнены великою женою,
Ее любимые сады
Стоят населены чертогами, вратами,
Столпами, башнями, кумирами богов
И славой мраморной, и медными хвалами
Екатерининских орлов.

Садятся призраки героев
У посвященных им столпов,
Глядите: вот герой, стеснитель ратных строев,
Перун кагульских берегов.
Вот, вот могучий вождь полунощного флага,
Пред кем морей пожар и плавал и летал.
Вот верный брат его, герой Архипелага,
Вот наваринский Ганнибал.

Среди святых воспоминаний
Я с детских лет здесь возрастал,
А глухо между тем поток народной брани
Уж бесновался и роптал.
Отчизну обняла кровавая забота,
Россия двинулась, и мимо нас летят
И тучи конные, брадатая пехота,
И пушек светлый ряд.

На юных ратников завистливо взирали,
Ловили с жадностью мы брани дальный звук,
И, негодуя, мы и детство проклинали,
И узы строгие наук.

И многих не пришло. При звуке песней новых
Почили славные в полях Бородина,
На Кульмских высотах, в лесах Литвы суровых,
Вблизи Монмартра.

1829 г.

Последний год жизни А. С. Пушкина – в фонде Президентской библиотеки

К Дню памяти Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837), отмечаемому 10 февраля, Президентская библиотека представляет книги, раскрывающие всё драматическое напряжение последнего года жизни величайшего русского поэта, подводящее его к неминуемой гибели.

1836-й был самым тяжёлым годом в жизни Пушкина. В электронной копии журнала «Русская старина» (Г. 11 1880, т. 28, [кн. 6], июнь) есть глава, подробно рассматривающая сумму сложных обстоятельств, отяготивших до предела жизнь поэта.

Нарастали как снежный ком огромные денежные долги семьи Пушкиных: ребятишек было уже четверо… Детская находилась за дверью кабинета, и даже работая, Александр Сергеевич слышал возню и весёлые крики «Гришки, Сашки, Машки и Наташки». На содержание детей требовались всё новые денежные траты, а поэт писал, сидя в «вольтеровском» кресле, купленном в долг.

В газетах и журналах того времени активизировались литературные враги и завистники поэта.

Булгарин и Сенковский, издатели «Северной пчелы» и «Библиотеки для чтения», печатали двусмысленные рецензии на произведения поэта, констатируя «закат» его таланта: Пушкин, мол, «исписался».

В самый день Пасхи, 29 марта, умерла его мать. Отношения Надежды Осиповны с сыном всегда были сложными, недопонимание с её стороны живого нестандартного ребёнка сильно омрачало детство последнего. И, может быть, именно по причине нераскрытой любви друг к другу сын так трагически воспринял уход матери. Александр Сергеевич сам отвёз её тело из столицы в Святые Горы и похоронил в Успенском монастыре. Здесь же и себе выбрал место для могилы рядом с матерью, будто предчувствуя близкую кончину.

На этом окрашенном в мрачные тона фоне особенно поражает мужество Пушкина, взявшегося издавать и редактировать задуманный им журнал. «Первый том «Современника», вышедший в апреле 1836 года, – читаем в электронной копии «Русской старины», – возбудил много толков в читающей публике: большинство, под обаянием имени издателя, восхищались безусловно каждою статьёю; меньшинство, состоявшее, однако, из людей образованных, знакомых с иностранными revues, отзывалось о «Современнике» далеко не сочувственно.

Расчёт гениального поэта, не обладавшего талантами сметливого издателя, оказался ошибочен: вместо чаемых выгод, он в первый (и последний) год издания понёс значительные убытки».

Тем не менее лето семья Пушкиных провела на даче на «дорогом» Каменном острове, возвратившись на Мойку, 12, лишь в октябре. Дома Пушкина ждало приглашение в Царское Село на 19 октября – традиционную лицейскую годовщину. «Пушкин приготовлял к этому дню обычное стихотворение, но не успел его окончить, – читаем на электронных страницах «Русской старины». – Явясь на праздник, он извинился перед товарищами, что прочтёт им пиесу, не вполне доконченную; развернул лист бумаги… все смолкло… он начал: «Была пора: наш праздник молодой / Сиял, шумел и розами венчался…».

И вдруг слёзы покатились из его глаз; голос пресёкся. Он положил бумагу на стол и отошёл в угол комнаты, сел на диван. Другой товарищ прочитал за Пушкина его последнюю «Лицейскую годовщину».

В том же нелёгком для Пушкина году лучшие художники России просили поэта позировать им для создания портрета, однако он чаще отказывал. «Причина в том, что Пушкин не любил своей внешности: «Здесь хотят лепить мой бюст. Но я не хочу. Тут арапское мое безобразие предано будет бессмертию во всей своей мёртвой неподвижности», – писал он жене из Москвы в 1836 году. Он часто повторял о себе вслед за няней: «Хорош никогда не был, а молод был», – подробнее разобраться в этом вопросе и восхититься иконографией помогает электронная копия альбома «Пушкин и его друзья. Портреты и рисунки» 1937 года выпуска со вступительной статьей И. С. Зильберштейна.

4 ноября 1836 года Пушкин получил три экземпляра анонимного послания, заносившего его в орден «рогоносцев», – намёк на неверность жены. Пушкин вызвал Дантеса на дуэль. Дальнейшее хорошо известно.

10 февраля Александра Сергеевича Пушкина не стало. «В одну минуту, – пишет Василий Покровский в книге 1905 года «Александр Сергеевич Пушкин», хранящейся в электронном фонде Президентской библиотеки, – погибла сильная, крепкая жизнь, полная гения, светлая надеждами. Россия лишилась своего любимого национального поэта».

Умирал Пушкин так же мужественно, как жил. Позвав жену и детей, он перекрестил их и благословил. Простился с друзьями. «Кончена жизнь. Тяжело дышать, давит», – были его последние слова.

Вся жизнь — один чудесный миг

Вся жизнь — один чудесный миг

      Последние годы Пушкина, годы напряженной работы и высоких замыслов, отмечены все более обостряющейся враждебностью окружающего общества, литературным одиночеством, материальными трудностями.

      В самом конце 1833 года Пушкину было «пожаловано» придворное звание камер-юнкера, которое обычно давалось совсем молодым людям. Пушкин прекрасно понимал унизительный смысл этого императорского жеста: царь хотел, чтобы жена поэта могла появляться на придворных балах в Аничковом дворце.
      Семья Пушкина росла. В 1835 году у него уже было трое детей: два мальчика и девочка. А в 1836 году родился его последний ребенок – дочь Наталья. Расходы увеличились, денег не хватало. Пушкин стал прибегать к займам, и это окончательно запутало его материальные дела.

      Ко всем горестям и беспокойствам прибавилось еще одно: за Натальей Николаевной начал открыто и настойчиво ухаживать молодой француз Жорж Дантес,

состоящий на русской службе. Вокруг имени великого поэта и его жены поползли грязные сплетни.
      Последней каплей, переполнившей чашу оскорблений, был полученный Пушкиным анонимный пасквиль, подло обвиняющий Наталью Николаевну в измене. Пушкин должен был вступиться за честь жены. Он должен был драться.
      Утром 27 января 1837 года Пушкин еще работал: писал, занимался делами «Современника»; внешне он был спокоен, даже весел. Короткий зимний вечер клонился к вечеру, когда Пушкин и его секундант К.К.Данзас отправились на Черную реку – недалекий пригород Петербурга, где была назначена дуэль.
      На узкой заснеженной тропе, в двадцати шагах против друг друга, стали Пушкин и Дантес. По знаку секундантов они начали сходиться. Дантес выстрелил первым. Пушкин упал…
      Он жил еще два дня. Врачи не давали ни малейшей надежды на выздоровление: рана была смертельной. Друзья неотлучно находились в квартире Пушкина, а вокруг дома стояла толпа народа.

29 января 1837 года в 2 часа 45 минут дня Пушкина не стало. Через несколько часов двери его квартиры открылись для всех, хотевших проститься с поэтом.
      В ночь на 4 февраля, гроб был тайно отправлен в Святогорский монастырь. Здесь, в пяти верстах от Михайловского, Пушкина похоронили.
      Над могилой Пушкина не было сказано слов. Вечная память и вечная слава пришли к нему из живых его творений.

Последний год А.С. Пушкина — Тихоокеанский государственный университет

Абрамович Стелла Лазаревна.

Пушкин. Последний год: хроника: Январь. 1836-январь 1937/ С.А. Абрамович. — Москва: Советский писатель, 1991. — 622с.: ил.

Автор — известный российский литературовед, историк русской литературы 19 в. Предлагаемое издание представляет собой свод биографических материалов о Пушкине, куда вошли документы, мемуарные и эпистолярные свидетельства, в том числе и новые архивные изыскания. Такая подробная хронология, включающая все события 1836 года и января 1837 года день за днем, как они происходили в действительности, осуществлена впервые. «Цель настоящей работы состоит в том, чтобы помочь читателю узнать «максимум возможного» о последнем периоде жизни Пушкина», — пишет во вступлении С. Абрамович. Книга щедро иллюстрирована портретами всех свидетелей последнего года жизни поэта, изображениями петербургских дворцов, салонов, автографами произведений и писем поэта. Завершают издание «Список сокращений» и «Указатель имен». По сравнению с небольшой и очень популярной у читателя книгой «Пушкин в 1836 году» (издана автором в 1984 г.) хроника последнего года поэта может служить основой дальнейшей разработки темы в литературоведении и художественной литературе.

Основанная целиком на документальных источниках, книга читается как остросюжетное повествование и заинтересует и неспециалистов убедительной версией трагедии Пушкина.

Абрамович Стелла Лазаревна.

Предыстория последней дуэли Пушкина (январь 1836-январь 1837) / Абрамович Стелла Лазаревна. — Санкт-Петербург: Дмитрий Буланин, 1994. — 344с.: ил.

Это расширенный вариант вышедшей двумя изданиями ранее книги «Пушкин в 1836 году». В настоящее издание включены две новые работы автора: «Январь. 1837. Хроника» и «Письма Вяземского о гибели Пушкина». В отдельных главах книги рассказывается о неясных и запутанных эпизодах преддуэльной истории, пересматриваются биографические легенды и восстанавливается истинная последовательность событий. Читателям самой разной подготовленности от школьника до преподавателя, да и просто тем, кому дорого имя А.С. Пушкина, будут интересны главы «Год 1836-й», «Два лица» Дантеса», «Анонимные письма», «Вызов Пушкина», «Неожиданное сватовство», «Жужжанье клеветы», «23 ноября.

Аудиенция во дворце» и прочие. После глав даны «Примечания», в конце книги – «Список сокращений» и «Основная литература по теме». Очень содержателен отзыв о книге «О дуэли Пушкина без «тайн» и «загадок» Ю. Лотмана, знатока 19 века, ученого с мировым именем. Он относит издание к жанру детективного литературоведения, в то же время подчеркивая осторожность автора в оценках, несклонность её к сенсационности, деликатность в описании частной жизни великого человека. «Без книги Л.С. Абрамович сейчас не обойдется ни один исследователь дуэли Пушкина», — заключает Ю.Лотман. Очень мудро звучит его понимание поведения поэта в эти последние его дни:. «Только понимая тактику Геккернов, разгаданную Пушкиным, но оставшуюся совершенно вне понимания Натальи Николаевны, верившей в «возвышенную страсть», можно объяснить поведение Пушкина, Если бы он столкнулся с подлинной и искренней влюбленностью, реакция его была бы иной. Современники считали, что им движет ревность – им двигало отвращение».

Ахматова Анна Андреевна.

О Пушкине: Статьи и заметки / Ахматова Анна Андреевна; Сост. Э.Г.Герштейн. — 3-е изд.; испр. и доп. — М.: Книга, 1989. — 368с. — (Пушкинская б-ка).

Сборник А.А. Ахматовой был выпущен к 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. В него вошли статьи и заметки о произведениях поэта: «Сказка о золотом петушке», «Каменный гость», об отдельных главах «Евгения Онегина» и др. Во втором разделе книги помещены статьи «Гибель Пушкина» и «Александрина», дающие версию автора о причинах, приведших к трагедии. С первых строчек А. А. Ахматова предупреждает: «Как ни странно, я принадлежу к тем пушкинистам, которые считают, что тема семейной трагедии Пушкина не должна обсуждаться. Сделав её запретной, мы, несомненно, исполнили бы волю поэта». И заставило её все же обратиться к этой теме желание опровергнуть «глупую и злую неправду», которой долгие годы было опутано имя поэта. У неё своря версия событий, которые происходили накануне дуэли. Автор считает Наталью Николаевну недалекой женщиной, верящей в искренность чувств пустого и легкомысленного Дантеса, она одна могла поддержать мужа, зная его любовь к ней и его горячий нрав. По версии А.А.Ахматовой только Наталья Николаевна могла предотвратить дуэль: «Как бесконечно одинок был Пушкин всё это время, до какой степени вялым и неудачным было поведение друзей».

Вересаев Викентий Викентьевич.

Пушкин в жизни: систематический свод подлиных свидетельств современников / Вересаев Викентий Викентьевич. — Москва: Московский рабочий, 1984. — 703с.

Вышедшая впервые в середине 20- х годов книга стала открытием. Вересаев нашел новую форму, чтобы представить читателям образ поэта. Это была книга, которой, говоря словами самого поэта, «открыл и зачитался». В издании собраны, а точнее смонтированы различные материалы: биографические сведения, описание внешности, решающие отзывы критики. Читатель узнает из них главное: как протекала жизнь Пушкина, как он выглядел, что думали и писали о нем его современники и потомки. Биография поэта, представленная хронологически расположенными свидетельствами, дает одновременно и картину эпохи. Вересаев проделал колоссальную работу по собиранию и систематизации свидетельств современников и документов времени, по проверке их достоверности. В том вошли наиболее драматические события жизни поэта от возвращения из Михайловской ссылки до роковой дуэли (сентябрь 1826 – январь 1837 годов). Каждой главе («В Москве», «От переезда в Петербург до путешествия в Арзрум», «Путешествие в Арзрум», «Перед женитьбой», «Первые годы женатой жизни», «Поездка на Восток», «В придворном плену», «Анонимный пасквиль», «Первый вызов», «Женитьба Дантеса», «Дуэль, смерть и похороны», «Эпилог») предпослано предисловие редакции. Вересаев – писатель не пишет портрет Пушкина сам – он собирает материал, располагает его, умело используя художественный принцип контраста, разноречия. Композиция книги мастерски скрепляется единой мыслью о Пушкине – великом поэте.

Витале Серена.

Пуговица Пушкина: пер. с англ. / Витале Серена. — Калининград: Янтар.сказ, 2001. — 420с. — Библиогр.: с. 404-407.

«Пуговица Пушкина» — литературно-документальная реконструкция событий, приведших А.С.Пушкина к трагической дуэли. Книга написана итальянским профессором русского языка и литературы Сереной Витале на основе исследования архивных источников, в том числе и новых документов из личных архивов наследников Геккерена-Дантеса. Автор — итальянская пушкинистка, которой барон Клод Геккерен доверил архив своего прадеда Жоржа Дантеса, убийцы Пушкина. Ею проделана огромная работа по расшифровке совершенно безобразного почерка Дантеса. Вот эти письма – и есть то новое, что можно узнать из её книги. Сначала письма были опубликованы в 1995 году в журнале «Звезда». Книга была опубликована в 1999 году в Лондоне. И вот теперь, когда она издана уже на 12 языках и произвела сенсацию на Западе, она появилась у нас. Мы не узнаем ничего сенсационного о последних днях Пушкина, только догадки – о том, кто же писал подметные письма, которые вызвали ярость поэта; ничего нового — о личности Дантеса, хотя Витале пытается кое-где обелить его. Публикует копию письма Натальи Николаевны (как она считает) Дантесу от 10 июня 1845 года, где Наталья Николаевна якобы признается в измене Пушкину и очень уважительно просит Дантеса оставить её в покое. Витале при всей громадной работе по сбору и обработке документов, при желании сохранить объективность и преклонении перед именем А.С.Пушкина, не может скрыть некоторой симпатии к его убийце. В книге подробный указатель имен и источников. Очень изящный переплет, который украшает выразительная миниатюра с картины А.Зыкова «Погибельное счастье», именно такой представляется «косая Мадонна» Пушкина, неприступная красавица, взирающая на все с Олимпа своей недосягаемости, но ровным счетом ничего не понимающая ни в Пушкине, ни в ситуации. И он, склонивший перед ней голову, любящий её и жалеющий, но уже осознающий свой близкий конец.

Гессен Арнольд Ильич.

Набережная Мойки, 12: последняя квартира А.С. Пушкина / Гессен Арнольд Ильич. — Москва: Детгиз, 1963. — 256с.

Автор – известный журналист, писатель, пушкинист, написавший несколько книг о поэте. И эта его книга – о Пушкине, о последней его квартире в Петербурге, где он прожил всего четыре месяца, где разворачивались самые драматические страницы его жизни и где теперь музей. Книга насыщена иллюстрациями. В ней не только очень подробно показана квартира-музей, начиная с её плана, даны фотографии всех комнат, любимых вещей поэта, его библиотеки, его кабинета, где на письменном столе под стеклом письмо молодой писательнице А.О. Ишимовой. Неотправленное письмо написано поэтом утром в день дуэли. На этой квартире 19 октября 1936 года в лицейскую годовщину у Пушкина собирались друзья. Здесь он работал над «Историей Петра», заметками к «Слову о полку Игореве», закончил «Капитанскую дочку». Здесь на полуслове оборвались все его замыслы. Из текста и иллюстраций мы узнаем об очень активной литературной и издательской деятельности поэта. В книгу включены изображения любимых уголков поэта в Москве, Петербурге, Михайловском, куда он ненадолго выбирался в эти последние месяцы жизни. Портреты Пушкина и его семьи, его друзей и современников кисти известных художников, автографы поэта, даже факсимиле его долговых расписок, многочисленные его стихи – все это превращает книгу в своеобразный документ последних дней А.С. Пушкина. «Из далекого прошлого пушкинской поры точно перекинут мост из одного столетия в другое», — пишет об этих документах автор.

Горбачева Наталья Борисовна.

Прекрасная Натали / Горбачева Наталья Борисовна. — М.: Олимп; Смоленск: Русич, 1998. — 480с.: [8]л.ил. — (Женщина-миф).

Полная реабилитация Н. Гончаровой, опровержение существовавшего в советском литературоведении мнения, что Натали была причиной гибели А.С.Пушкина. В общем все это уже известно по более современным изданиям. (хотя бы Сирены Витале «Пуговица Пушкина»). Построена книга преимущественно на переписке Натальи Николаевны с мужем, на письмах современников, детей Пушкина, Араповой А.П.(дочери Пушкина и Ланского). Хотя полностью верить воспоминаниям дочери о матери, видимо, не стоит. О самом Пушкине в этих воспоминаниях очень мало сказано. Интересны главы о судьбе детей Пушкина. Они тоже не были очень уж счастливыми, хотя прожили довольно долгие жизни. Она была прекрасной матерью, воспитавшей четверых детей А.С. Пушкина достойными людьми. И такими же воспитала троих детей Ланского. Она, по воспоминаниям, любила всех своих племянников и они часто жили и воспитывались в её доме. Автор рисует её настоящей женщиной. Автор считает, как и большинство литературоведов, что Наталья Николаевна не нуждается ни в каких оправданиях. Достаточно того, что её любил и ей верил Пушкин. Книга вышла в серии «Женщина-миф».

Последний год жизни Пушкина / Авт.-сост. В.В. Кунин. — М.: Правда, 1990. — 704с.

Если читатель хочет понять душу и мысли великого поэта, нет необходимости обращаться к чужим толкованиям его жизни. Документальное издание, о котором пойдет речь, предлагает каждому найти истину с помощью собственной работы ума и чувств. В сборнике помещен огромный массив разнообразных документов, воспоминаний, художественных, эпистолярных и иных свидетельств самого поэта, его друзей и недругов о последних 13 месяцах жизни Пушкина. Материал расположен в 8-ми основных главах, в которых документы представлены в хронологии жизни поэта с 1 января 1836 года по 29 января 1937 года.

В Приложения к книге включены главы: «Прощание в Петербурге. Похороны в Святых горах», «Из откликов на смерть Пушкина», «Разбор бумаг Пушкина. Имущественные дела семьи». Главам предпосланы вступительные очерки, даны примечания. Документы доказывают, как насыщена была литературной, издательской и творческой деятельностью жизнь поэта в последний год. В «Предисловии» составителя справедливо подчеркивается: «…документальный сборник посвящен не смерти Пушкина, а именно жизни его в 1836 – 1837 гг…»

Скрынников Руслан Григорьевич.

Дуэль Пушкина / Скрынников Руслан Григорьевич. — СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1999. — 496с.

Книга написана историком, доктором исторических наук, профессором Санкт-Петербургского университета. Он не ставил перед собой целью написание биографии поэта, считая, что только десятки томов способны её уместить. Цель его была более скромной — «исследовать историю дуэли, т.е. восстановить всю цепь обстоятельств и событий, оборвавших жизнь поэта». Это исследование историка, хронологически охватившее период с момента возвращения Пушкина из ссылки в Москву в 1826 году и до смерти в 1837 году. Основные части книги («Возвращение из ссылки», «Вызов», «Накануне катастрофы», «Дуэль и смерть») разбиты на главы, посвященные самым значимым событиям в жизни поэта. Около трети книги занимает «Приложение». В него вошли отрывки из автобиографической прозы поэта, письма Пушкина родителям, жене, друзьям, выдержки из переписки Ж. Дантеса, дуэльная переписка ноября 1836 г. и января 1837 г., отрывки из воспоминаний В.А. Соллогуба о А.С.Пушкине, письма Карамзиных, выдержки из дневника А.И. Тургенева. 1836-1837 гг., письма А.И. Тургенева, письма Вяземских, письма В.А. Жуковского и т.д. Словом, в приложениях автор собрал все наиболее достоверные свидетельства людей, близко соприкасавшихся с трагедией последних дней поэта, вплоть до писем царя и записок врачей, присутствовавших при кончине А. С. Пушкина. Примечания и список литературы завершают издание. Книга рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей, для кого имя Пушкина – не пустой звук.

Тыркова-Вильямс Ариадна Владимировна (1869-1962).

Жизнь Пушкина. В 2т. Т.2 : 1824-1837 / Тыркова-Вильямс Ариадна Владимировна. — 5-е изд. — Москва: Молодая гвардия, 2006. — 528с.: ил. — (Жизнь замечательных людей: Серия биографий, Вып.970).

«Оба тома «Жизни Пушкина» я писала в Лондоне и оба тома печатаю в Париже. Это не мешало мне во время работы мысленно жить в тогдашней, Пушкинской, России», — написала в 1948 году во вступлении к парижскому изданию книги А. Тыркова-Вильямс. Автор — деятель русской дореволюционной либеральной оппозиции, член ЦК партии кадетов, журналист, критик и писатель. Более сорока лет она провела в эмиграции. Её перу принадлежат фельетоны, рассказы, эссе, повести, романы, неизвестные нынешней России. Неудивительно, что только в начале XXI века её двухтомник дошел до российского читателя. Хотя критика признает это издание наиболее полной и обстоятельной биографией великого поэта. Ею досконально изучены и переработаны все источники, известные на момент написания книги. Второй том, о котором идет речь, состоит из пяти частей: «Михайловское (1824-1826 гг.)», «На путях славы (1826-1829 гг.),» «За счастьем (1829-1833 гг.)», «Работа и забота (1833-1836 гг.)», «Сбываются предсказания (1836-1837 гг.)». От других изданий, написанных на более новом материале с использованием впервые обнаруженных документов и новых архивных источников, книгу А. Тырковой-Вильямс отличает чистый, ныне забытый прекрасный русский язык. Выделяется издание также ярко выраженной любовью к Пушкину, которую автор передает и нам, своим читателям.

Щеголев Павел Елисеевич.

Дуэль и смерть Пушкина: С приложением новых материалов из нидерландских архивов / Щеголев Павел Елисеевич. — 5-е изд., испр.и доп. — СПб.: Гуманит. агенство»Академический проект», 1999. — 655с. — (Пушкинская библиотека).

Это пятое издание книги одного из известнейших пушкинистов XX века П.Е.Щеголева (1877—1931), представляющее собой наиболее полное, детальное и документированное изложение событий, связанных с гибелью А.С.Пушкина. Книга, написанная в 1916 году, выдержавшая три издания при жизни автора, до сих пор остается неоценимым источником достоверной информации о трагических последних днях жизни поэта. Щёголев предложил собственную концепцию событий, приведших к гибели Пушкина, повлиявшую на все последующие издания пушкинистов. Широта его эрудиции в области отечественной истории, общественных движений, литературы была такова, что современники писали о нем: «Щеголев знает всё!». В книге два основных раздела: «История последней дуэли Пушкина (4ноября 1836 года – 27 января 1837 года)» и «Документы и материалы». Основной, второй раздел включает главы «В.А.Жуковский в заботах по делу Пушкина», «Свидетельства друзей Пушкина», «Документы 1836-1837 гг. к истории дуэли», «К истории Дантеса. Документы и материалы», «Иностранные дипломаты о дуэли и смерти Пушкина» и др. Поистине бесценной книгу делают новые материалы из нидерландских архивов, включенные редакцией в «Приложение». Во вступительной статье сотрудник Пушкинского дома Я.Л. Левкович пишет об этом: «Книга Щёголева продолжает быть живым явлением нашей литературы и должна стать доступной для всех, кого интересует биография Пушкина».

самые интересные материалы о поэте в библиотеке «МЭШ» / Новости города / Сайт Москвы

6 июня отмечается 222-летие со дня рождения Александра Пушкина. К знаменательной дате сотрудники Института содержания, методов и технологий образования МГПУ подготовили подборку самых интересных тематических материалов в библиотеке «МЭШ».

Детство и отрочество

Занимательные факты о поэте можно найти в материалах урока «Жизненный путь Александра Сергеевича Пушкина». Дети узнают, во сколько лет Пушкин написал первые стихи и какие друзья были у него в Царскосельском лицее. Также школьники познакомятся с образом писателя на картинах разных художников: кто-то видел солнце русской поэзии как человека с невероятно выразительными глазами, а кто-то — грустным, но вдохновленным.

Три злодейства Германна

«Пиковая дама» — одно из самых мистических произведений Пушкина. Сценарий урока «А.С. Пушкин “Пиковая дама”» познакомит с историей создания повести. Школьники узнают, что в основе произведения лежит реальная история приятеля поэта князя Голицына. Ученикам также предстоит проанализировать главы повести и разобраться в загадочном финале произведения.

Пушкинский Петербург

Поэт часто обращается в творчестве к любимому городу: впервые с Санкт-Петербургом читатели столкнутся в романе в стихах «Евгений Онегин». На уроке «Образ Петербурга в произведениях А.С. Пушкина» ученики проследят, как через взгляд главных героев произведений «Евгений Онегин» и «Медный всадник» поэт описывал хорошо знакомый ему Петербург.

Русская душа

Обобщающий урок по творчеству А.С. Пушкина познакомит с высказываниями о нем других писателей и значимыми датами из жизни поэта. Ученики разберутся, почему Пушкина и сегодня называют «наше все», а с помощью интерактивных приложений «Царскосельский лицей», «Капитанская дочка» и «Хорошо ли вы знаете произведения А.С. Пушкина?» проверят себя и обобщат знания по творчеству писателя.

Библиотека «МЭШ» — сервис проекта «Московская электронная школа», разработанный столичным Департаментом образования и науки совместно с городским Департаментом информационных технологий. Там представлено около 55 тысяч сценариев уроков и более 10 тысяч видеоуроков, свыше 1,7 тысячи электронных учебных пособий, 348 учебников, более 141 тысячи образовательных интерактивных приложений, 11 уникальных виртуальных лабораторий и 245 произведений художественной литературы.

Годы жизни Пушкина. Основные даты биографии и творчества Александра Сергеевича Пушкина

Речь в статье пойдет о великом деятеле золотого века русской литературы — А. С. Пушкине (дата рождения — 6 июня 1799 года). Жизнь и творчество этого замечательного поэта даже сегодня не перестают интересовать образованных людей.

Основные даты биографии Пушкина А. С.:

• 1799-1837 гг. — годы жизни поэта;
• 1799-1811 гг. – детство и отрочество;
• 1811-1817 гг. – годы учебы;
• 1817-1820 гг.- жизненный период в Санкт-Петербурге;
• 1820-1822 гг. — путешествие по Крыму и Кавказу;
• 1824-1825 гг. — ссылка в Михайловское.

Происхождение и детство

Датой рождения Пушкина по новому стилю, как уже упоминалось выше, считается 6 июня 1799 года. Великий поэт родился в Москве, в районе Лефортово. Согласно родословной Пушкина, отец его, Сергей Львович, относился к обедневшему дворянскому роду. Мать поэта, Ганнибал Надежда Осиповна, корни которой ведут в жаркую Эфиопию, была внучкой Абрама Ганнибала, сына абиссинского князя, захваченного и доставленного в Константинополь, где он был выкуплен и подарен Петру Великому. В России он был крещен, а духовным отцом стал сам Петр I. Получив образование, дослужился до звания генерал-аншефа.

Родословной Пушкин дорожил и гордился. Родители, увлеченные светской жизнью, не уделяли должного внимания своим детям, а их в семье было трое. Развитием детей занимались французские гувернеры, отчего маленький Саша получил хорошие знания французского языка. Раннее детство он провел в подмосковном селе Захарово, у своей бабушки. Надежда Осиповна много времени посвящала внуку Александру, с которым она читала, занималась правописанием. В деревне юного гения опекала няня Арина Родионовна, которая привила своему воспитаннику любовь к народному творчеству. Впоследствии он посвятит ей послание, в котором выразит трепетную любовь и заботу. С малых лет Александр приобщился к русской поэзии. Творческие вечера, которые часто проходили в родительском доме, благоприятно способствовали раннему развитию писательского творчества Пушкина.

Учеба в Царском Селе

В 1811 году двенадцатилетний юноша Александр по настоянию родного дяди, известного на то время поэта Пушкина Василия Львовича, поступает на обучение в Царскосельский лицей, где предполагалось обучение детей высшего дворянского звания. Точные науки будущему поэту давались трудно, успеваемость была ниже средней. Находясь в лицее, юноша впервые открыл в себе талант к поэзии.

Поэтический дар был признан не только товарищами-лицеистами, в числе которых были Иван Пущин, Вильге́льм Кюхельбе́кер, но и известными в литературном мире Державиным, Жуковским, Карамзиным. Первый его стих «К другу стихотворцу» публикуется в журнале «Вестник Европы», в это же время юного Александра зачисляют в ряды союза поэтов нового поколения «Арзамас».

Юность в Санкт-Петербурге

В эти годы жизни Пушкина происходит его становление как поэта. В 1817 году, завершив обучение, Пушкин приступает к обязанностям статского секретаря в Коллегии иностранных дел Санкт-Петербурга. Но в отличие от своих соучеников, вместо службы он предпочитает творчество. В период с 1818 по 1820 год Александр Сергеевич ведет бурную светскую жизнь: посещает театры, рестораны, активно участвует в литературных заседаниях общества «Арзамас». Именно в этот период он заканчивает писать сказку в форме поэмы «Руслан и Людмила». Не проходит бесследно и общение «сына Отечества» с декабристами, в результате которого рождаются один за другим политические стихотворения: «На Аракчеева», «К Чаадаеву», «Вольность», «Деревня». Его лояльность к восставшим вызывает у властей недовольство, его вносят в список как не благонадежного гражданина.

Путешествие на юг

Плоды творения, в которых поэт проявляет идеи независимости, свободу мыслей и взглядов, национальный подъем, делают его известным в политических кругах. Колоссальный успех имеет написанная им знаменитая ода «Вольность». Растет интерес к творчеству Пушкина. Это приводит к тому, что император Александр I изъявляет намерение выслать Александра Сергеевича в Сибирь. И только высокий авторитет и старание Карамзина и Жуковского спасают его от страшной участи. В конце весны 1820 года Александра Сергеевича удаляют из Москвы, оформляя должностной перевод на юг. Жизнь на юге начинается с отдыха. Вместе с семьей героя Раевского он отправляется на Северный Кавказ, а оттуда — в Крым, где несколько недель проживает в Гурзуфе.

Жизнь на побережье Черного моря среди виноградников вдохновляет поэта к очередному этапу творчества и глубокому размышлению. В сентябре этого года он отправляется в Кишинев, где становится членом масонской ложи. Во время ссылки им начертано несколько выдающихся произведений: «Бахчисарайский фонтан», «Гаврилиада», «Кавказский пленник», «Узник», «Песнь о вещем Олеге» и многие другие стихотворения. Весна 1823 года стала началом работы над стихотворным романом «Евгений Онегин», в этом же году поэта переводят служить в Одессу под руководством графа Воронцова. Через год Александр Сергеевич по прошению самого Воронцова, с которым у него сложились не совсем хорошие отношения, был отстранен от службы. В июле 1823-го уволенного Пушкина из Одессы отправляют в настоящую ссылку, под строгое отцовское наблюдение в село Михайловское Псковской губернии.

Ссылка в Михайловское

Эти годы жизни Пушкина были очень непростыми. Дни пребывания поэта в селе Михайловском после ссоры и отъезда родителей проходят в полном уединении, под слежкой чиновников. И только общение со старушкой няней и соседями ближнего поместья, семьей Осиповых-Вульф, скрашивало его жизнь. В это нелегкое для поэта время он продолжает писать, смирившись со своей участью, и возвращается к начатому «Евгению Онегину». Ему удается написать множество стихотворений и поэм, среди которых: «Борис Годунов «На Александра I», «Граф Нулин», «Давыдову», «На Воронцова».

Декабристский мятеж 1825 года становится переломным моментом жизненного пути поэта. В сентябре 1826 года он был призван на аудиенцию к царю. Николай I, который занял престол после Александра I, своим указом предоставляет Пушкину полную свободу в выборе места жительства и берет его под свое покровительство, тем самым назначив себя единственным цензором поэта. С началом власти Николая I к Александру Пушкину приходит всенародная слава, отныне для общественной верхушки он — всероссийская знаменитость. Творчество Пушкина направлено на историю государства Российского, к образу царя Петра Великого. Он напишет «Стансы», «Полтаву», начинает работать над произведением «Арап Петра Великого».

Сватовство

Освобожденный из ссылки Пушкин живет на две столицы. Весной 1828-го на одном из светских балов он знакомится с очаровательной Натальей Гончаровой. Сделав ей предложение и не получив ответа, поэт без согласования властей уезжает на Кавказ, где тем временем идет война с Турцией. Это путешествие производит на него неизгладимое впечатление, которое он передает в стихотворных сочинениях «Кавказ» и «Обвал», а также в очерках «Путешествие в Арзрум». По возращении в северную столицу поэту выносится от императора выговор за самовольную поездку и устанавливается постоянный надзор, который продлится до самой смерти. В 1830 году Пушкин повторно сватается к Наталье Николаевне Гончаровой, и предложение его было принято.

Первая Болдинская осень

После помолвки Пушкин отбывает в фамильное имение отца в Болдино для решения вопроса наследства. В соседней деревне Кистенево отец выделил сыну 200 душ крепостных в виде начального семейного капитала. Вспыхнувшая эпидемия холеры привела к длительному карантину, въезд в Москву был запрещен, и Александр Пушкин вынужден был задержаться в Болдино на три месяца.

Именно эта пора года для поэта станет пиком его творчества. За это время ним будет написан ряд уникальных произведений: «Сказка о попе и работнике его Балде», «Маленькие трагедии», «Повести Белкина», «Бесы», «Элегия», «Прощание» и другие многочисленные стихотворения.

Женитьба

В феврале 1831 года в Москве состоялось долгожданное венчание с Натальей Гончаровой. Из-за финансовых трудностей поэт с супругой перебираются в Санкт- Петербург. Из-за нехватки средств семья Пушкина снимает в Царском Селе дачу, где он продолжает усиленно работать. Поэт заканчивает написание романа «Евгений Онегин», который он начал творить 8 лет назад.

Летом 1831 года Александр Пушкин с особым волнением следит за происходившими в то время событиями в Польше. Разгром восстания русскими войсками будет воспет им в самых великодержавных стихах нашей поэзии: «Перед гробницею святой…», «Клеветникам России», «Бородинская годовщина». Жена, Наталия Николаевна, далека от политических бурь, она ведет светский образ жизни, много гуляет, знакомится с петербургскими друзьями мужа, от нее без ума императрица. Наделенная природной красотой, Натали имеет много поклонников не только среди придворных кавалеров, но и среди высокопоставленных лиц.

Поездка на Волгу и Урал

В 1833 году Пушкин всерьез заинтересовался пугачевским бунтом, он изучил список источников о Пугачеве, хлопотал о доступе к архивным материалам, о подавлении народного бунта. Для полного восстановления картины поэт отправляется в путешествие по Приволжью и Уралу, чтобы лично побывать в местах тех событий и услышать рассказы о предводителе Крестьянской войны — Емельяне Пугачеве.

Возвращаясь с поездки осенью 1933 года, поэт заворачивает в родное имение, в Болдино. Он с рвением приступает к написанию великих сочинений: «История Пугачева», «Медный всадник», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», «Сказка о рыбаке и рыбке». Пушкин создает стихотворение «Осень», начинает работать над повестью «Пиковая дама».

Камер-юнкер

Накануне 1834 года император жалует Александру Пушкину придворное звание. Он при дворе императорского величества становится камер-юнкером. Сам поэт считает это звание для его возраста оскорбительным. Тем более он понимает, что это заслуга не его самого, а красоты его жены Натальи. Добиваться отставки ему мешало скудное материальное положение, так как семья Пушкина росла, содержание четверых детей требовало необходимых затрат, жалование было невелико, издаваемые книги крупной прибыли не приносили, и лишь разрешение императора на публикацию новых изданий могло бы исправить его скудное состояние.

Основанный им журнал «Современник», в котором печатаются произведения Н. В. Гоголя, А. И. Тургенева, В. А. Жуковского, П. А. Вяземского, коммерческого успеха не приносит. Александр Сергеевич берет у правительства кредит на публикацию «Истории Пугачева», надеясь получить от продажи тиража большой доход. К сожалению, из изданного тиража продать удалось только половину. Пушкин остается не только без гонорара за свой огромный труд, но и оказывается в должниках.

Дуэль и смерть поэта

Последние годы жизни Пушкина были нелегкими. Безденежье, клевета, череда интриг, которые затрагивают честь его супруги и его самого, приводят поэта в гнев. Последней каплей стало получение по почте «ордена рогоносца», который подразумевал измену его жены с Жоржем Дантесом, поручиком кавалергардского полка. По причине несдержанного и скандального характера он не может проглотить оскорбления и становится на защиту чести и достоинства своей семьи. Александр Пушкин провоцирует соперника на дуэль. Остановить его пытается друг и секундант Константин Данзас.

Дата дуэли Пушкина была назначена на 27 января 1837 года вблизи Черной речки. Дуэль проводилась без права первого выстрела, поэтому Дантес опередил поэта и ранил его в живот. Дата дуэли Пушкина стала для него роковой. Несмотря на смертельную рану, Пушкин продолжает поединок. Вторым выстрелом был ранен Дантес, но рана была несерьезной, и его жизни ничего не угрожало. Чего не скажешь об Александре Сергеевиче Пушкине, дата смерти которого неумолимо приближалась. Его, истекающего кровью, доставляют домой, где два дня за его жизнь боролись врачи. Но 29 января 1837 года становится трагической датой смерти Пушкина. Тело без особых церемоний перевозят в Псковскую губернию. Где похоронен Пушкин Александр Сергеевич? На кладбище Святогорского монастыря.

Трагическая гибель поэта стала невосполнимой утратой не только для России, но и для всего человечества. Талант Александра Пушкина (годы жизни — 1799-1837) и его вклад в русскую литературу неоценим. Его произведения стали выдающимися достижениями образованности во всем мире.

Краткая биография последних лет жизни Пушкина (1834-1837)

Последние годы жизни Александра Сергеевича Пушкина были омрачены многочисленными проблемами, бедами и неурядицами.

Он испытывал серьезные материальные трудности, многие его работы запрещались для публикации царской цензурой.

Кроме того, его репутация была омрачена слухами о неверности его супруги, которые распространялись недоброжелателями.

Он много раз порывался уехать из Петербурга вместе с семьей, однако из-за давления властей не мог этого сделать.

Несмотря на все жизненные неурядицы, Пушкин продолжал трудиться над новыми произведениями.

Давайте более подробно разберем основные события последних лет жизни великого поэта в хронологическом порядке.

---

Осенью 1833 года Александр Пушкин вернулся из очередного плодотворного периода в селе Болдино, который сейчас называют «второй Болдинской осенью».

За 1,5 месяца в уединении поэт доработал следующие произведения: «История Пугачева», «Песня западных славян», «Медный всадник», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне» и многое другое.

 

Накануне 1834 года император Николай I назначил Александра Пушкина на должность каре-юнкера — самого низшего придворного звания.

Пушкин пришел в ярость: такая должность была для него унизительна.

 

Но, несмотря на унизительное положение, Пушкин продолжает работать. И в начале 1834 года выходит повесть «Пиковая дама».

 

Через полгода (25 июня 1834 года) он решил попытаться вырваться из своего положения.

Поэт просит императора об отставке (увольнении), однако в этом случае Пушкину запрещался доступ к государственным архивам, и он не смог бы пользоваться материалами для новых произведений.

Пришлось отозвать прошение об увольнении.

Пушкин намеревался уволиться и уехать в деревню со своей семьей. Он был отягощен многочисленными долгами, и светская жизнь только усугубляла положение.

Уехав в деревню, он намеревался привести свои финансовые дела в порядок. Однако император не хотел отпускать Пушкина из-под надзора.

 

Осенью 1834 года поэт снова посетил село Болдино. На этот раз период не был особенно плодотворным, он дописал «Сказку о золотом петушке».

 

Следующая осень 1835 года была посвящена работе. Пушкин отправился в Михайловское, где в уединении писал «Сцены из рыцарских времен», «Египетские ночи» и прочее.

 

Пушкин уже давно намеревался выпустить собственный литературный журнал. В 1836 году ему дали разрешение на публикацию.

К сожалению, журнал «Современник» не смог стать популярным, и не помог поэту поправить его финансовые дела.

Однако в нем он смог опубликовать произведения, которые не пропускала цензура.

Например, в этом же году он напечатал в журнале исторический роман «Капитанская дочка», правда анонимно и без некоторых глав.

 

Весной 1836 года умерла мать Александра. Во время похорон он в последний раз посетил Михайловское.

 

3 ноября 1836 года Пушкину и его друзьям было анонимно отправлено оскорбительное письмо, в котором сообщалось о неверности жены поэта.

 

На следующий день Александр Пушкин вызвал Дантеса на дуэль. Но друзьям поэта удалось уговорить друга перенести ее на 2 недели.

За это время Дантес успел посвататься к сестре супруги Пушкина, чтобы замять возникший скандал. Дуэль была отменена.

 

Однако на этом история не закончилась. 7 февраля 1837 года Пушкин послал оскорбительное во всех смыслах письмо отцу Дантеса.

В этот же день Пушкин был вызван Дантесом на дуэль.

 

На следующий день, 8 февраля, состоялась роковая дуэль между противниками. Дантес выстрелил первым и тяжело ранил поэта.

Пушкин тоже сумел выстрелить, но ранение Дантеса оказалось незначительным.

 

Через 2 дня, 10 февраля 1837 года, великий поэт скончался в своем доме, в окружении родных и близких людей.

 

Пушкин был похоронен на территории Святогорской лавры в Псковской области в 5 километрах от села Михайловское, рядом со своими родственниками.

Смерть Пушкина и ее последствия

Пушкин и его жена познакомились с Жоржем Дантесом в 1834 году. Дантес был приемным сыном голландского посла. красивый и лихой француз, присоединившийся к царскому армии, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. Он начал ухаживать за Натальей в 1835 г., и все дело достигло апогея, когда Пушкин получил письмо, информирующее его о том, что он избран в «Самый Безмятежный Орден рогоносцев». Пушкин тут же бросил вызов, но дуэль была отложена и отложена сложной серией переговоров по инициативе приемного отца Дантеса. Несмотря на то что никогда не было доказано, что Наталья, которая также флиртовала с царем Николай, был неверен, неизбежная дуэль состоялась на днем 27 января 1837 года Пушкин был убит.

Горе, разразившееся при известии о смерти Пушкина, было беспрецедентный и застал власти врасплох.Похороны был переведен из собора в последний момент в меньшую церкви, были предприняты все усилия, чтобы смягчить общественный траур, и в репрессивной атмосфере века Пушкин, даже в смерти, продолжали рассматриваться как угроза общественному порядку и источник опасных идей. Спустя более 30 лет поэт гениальность получила общественное признание, когда памятник Пушкину был открыт в Москве в 1880 году. С тех пор Пушкин все для всех мужчин. В остальном мире оперы Чайковского а Римский-Корсаков расширил воображение Пушкина. общественный. В России советские власти подчеркнули его дружбу с декабристами, чтобы заявить о своей посмертной поддержке.

В настоящее время на континенте, борющемся с различными претензиями этничности и национальности, он кажется, прежде всего, возвышающимся фигура, которая была способна использовать различные нити своей личности создавать и вдохновлять новые способы видения и новые культурные достижения.

Ссылки и дополнительная литература

Прочтите полную версию эссе Майка Филлипса в Adobe Acrobat. (формат pdf) 98 КБ.

Куратор Майка Филлипса для Британской библиотеки

«Пушкинский дом» объявил шорт-лист Книжной премии 2021 года

Пушкинский дом в Лондоне только что объявил свой шорт-лист на Книжную премию Пушкинского дома 2021 года.

Ежегодно жюри выбирает лучший научно-популярный документальный фильм о русскоязычном мире или из него, опубликованный на английском языке.Ежегодная премия, основанная в 2013 году, предусматривает денежное вознаграждение в размере 10 000 фунтов стерлингов и стала возможной благодаря взносам Дугласа Смита и Стефани Эллис-Смит, а также Фонда Полонского.

Премия присуждается не только за лучшее сочинение о российской истории, политике, культуре и искусстве, но и способствует более глубокому и тонкому пониманию русского мира.

В этом году, как и в предыдущие годы, процесс просеивания десятков книг в короткий список был кропотливым и трудным.Шесть книг, претендующих на премию, представляют широкий спектр тем и жанров. Дуглас Смит, лауреат первой книжной премии Пушкинского дома и спонсор премии вместе со своей женой Стефани Эллис-Смит, сказал: «От революционного шпионажа к современной клептократии, от литературной классики к гибели в холодной войне и от городского планирования до последних вздохов сталинской тирании, в этом году в шорт-листе премии «Русская книга Пушкинского дома» каждый найдет что-то для себя и говорит о захватывающей широте сегодняшних лучших произведений о России.

Названия, вошедшие в шорт-лист 2021 года:

«Люди Путина» Кэтрин Белтон, рассказ о том, как Путин и его окружение чекистов захватили власть в России и построили новую лигу олигархов;

«Человеческий фактор» Арчи Брауна, анализ того, как личности и личные отношения Михаила Горбачева, Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана сыграли важную роль в прекращении холодной войны;

«Поздний сталинизм» Евгения Добренко, перевод Джесси М.Дикарь, взгляд на последние восемь лет жизни Сталина и на то, как они сформировали имперское сознание, которое до сих пор лежит в основе российской политики;

«Заговор Локхарта» Джонатана Шнеера, план, придуманный британскими, французскими и американскими агентами для уничтожения правительства Ленина изнутри в 1918 году, который потерпел катастрофическую неудачу;

«Лев Толстой» Андрея Зорина, крупная новая биография автора и исследование его произведений;

«Москва Монументаль» Катерины Зубович, увлекательная история о высотках, построенных при Сталине, и о том, как они изменили жизнь Москвы.

В этом году судейскую коллегию возглавила Фиона Хилл, старший научный сотрудник Центра США и Европы программы внешней политики Брукингского института, заместитель помощника президента и старший директор по делам Европы и России Национального Советник по безопасности. Другими членами жюри являются Деклан Доннеллан, соучредитель и художественный руководитель театральной компании Cheek by Jowl, которая в 1999 году создала труппу российских актеров; Сергей Медведев, писатель, журналист, профессор Московского свободного университета, автор книги «Возвращение русского левиафана», лауреат премии «Русская книга Пушкинского дома» 2020 года; Джордж Робертсон, коллега по трудовой жизни, советник BP и бывший генеральный секретарь НАТО и министр обороны Великобритании; и Мария Степанова, поэт, эссеист, журналист и автор книги «В память о памяти», номинированной на Международную Букеровскую премию 2021 года.

Премия будет объявлена ​​на специальной церемонии в октябре.

 

 

Ожившие богатые тетради поэта Пушкина : Россия: Британский принц Чарльз спонсирует издание.

Ученые утверждают, что рукописи – это окно в сознание писателя. СТ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, Россия — 

Блокноты, в которых Александр Пушкин рисовал, мечтал и нацарапал эпические поэмы гусиным пером, впервые будут опубликованы в этом году в рамках благотворительного проекта, спонсируемого британским принцем Чарльзом.

Ученые говорят, что редкие рукописи позволят заглянуть в сознание, стоящее за мифом о Пушкине, поэте, почитаемом как богатейшем в русском языке.

«Он более всех раздвинул границы русского языка и показал всю его широту», — сказал о Пушкине в 1834 г. соавтор Николай Гоголь. воспроизведен и опубликован в Лондоне в восьми томах при финансовой поддержке благотворительной организации принца Уэльского Business Leaders Forum.Частные благотворители пообещали пожертвовать 450 000 долларов на проект, о чем будет объявлено, когда принц Чарльз посетит Пушкинский дом в среду в рамках двухдневного визита в Санкт-Петербург.

Чарльз будет первым принцем Уэльским, посетившим Россию с 1894 года. Королева Елизавета II никогда не ступала на территорию Советского Союза, где большевики-основатели убили ее родственников, царя Николая II и его жену Александру, но президент Борис Н. Ельцин пригласил ее в Россию.

Визит Чарльза в Св.Санкт-Петербург предназначен для привлечения иностранных инвестиций и помощи искусству, здравоохранению и туризму в элегантной, но несколько запущенной бывшей столице. Бумаги Пушкина хранятся в Санкт-Петербурге, где он умер после дуэли в 1837 году.

Стихи Пушкина можно найти на большинстве российских книжных полок — только с 1917 по 1947 год было напечатано 35 миллионов экземпляров его произведений — но лишь немногие ученых, имеющих доступ к Институту русской литературы, увидели сырой материал, из которого сделаны эти книги.

В институте хранятся почти все его оригинальные сочинения: 12 000 страниц, письма и записки.

«Еще около 10 страниц рукописей Пушкина хранятся в музеях и библиотеках по всему миру», — сказал Сергей Фомичев, научный сотрудник Пушкинского дома, как известен петербургский институт. «Остальное здесь».

Бумаги практически не повреждены из-за указа Иосифа Сталина 1930-х годов о хранении всех пушкинских рукописей в институте — указа, из-за которого ученые Пушкинского дома разъезжались по Советскому Союзу и даже за границу, чтобы собрать работы.Многие из них попали в частные руки, несмотря на аналогичный указ, изданный царем Николаем I сразу после смерти Пушкина и конфисковывавший бумаги поэта как государственную собственность.

Восьмитомник будет издан первоначальным тиражом в 500 экземпляров, каждый комплект будет продаваться по цене 3000 долларов. Первый и восьмой тома — с указателем и комментариями — будут доступны к декабрю 1994 года; второй, третий и четвертый тома к декабрю 1995 года; и тома пятый, шестой и седьмой к июню 1996 года.

Несмотря на ценник, сказал Фомичев, интерес есть.

«(дирижер Вашингтонского национального симфонического оркестра Мстислав) Ростропович был здесь, чтобы просмотреть тетради. Он сказал, что они очаровательны, и пообещал, что он первым купит их, — сказал он. — Есть несколько замечательных американских пушкинистов, которые

«Мы даже получили письмо от женщины с Бермудских островов, о которой никто из нас никогда не слышал», — сказал Фомичев. ветхий Институт русской литературы, 160-летнее здание, в котором помимо тетрадей Пушкина хранятся письма Наполеона и рукописи Федора Достоевского, Марка Твена и Оноре де Бальзака.Течи крыш угрожают этим литературным сокровищам, а здание, забитое книгами, представляет собой такую ​​ловушку, что были наняты дежурные пожарные, чтобы они бродили по коридорам и нюхали дым.

Тетради, в которых записаны такие любимые Пушкиным произведения, как сказка «Руслан и Людмила» и основополагающая эпопея поэта «Евгений Онегин», хранятся в картонных папках в красном деревянном картотечном шкафу — в помещении с повышенной влажностью. контролируется путем размещения мокрой тряпки на радиаторах.

Пушкин вычеркнул столько, сколько написал, и в тетрадях видно, какой головокружительный труд породил его неземную лирику.

«С каким трудом он писал свои легкие, летящие стихи», — заметил поэт Василий Жуковский, увидев несколько надменных черновиков. «Нет строки, которая не была бы исписана несколько раз».

В начале XIX века, в золотой век русской литературы, который открыл сам Пушкин, художники обычно пробовали свои силы в различных средствах массовой информации. Художники баловались поэзией, а Пушкин плел наброски мечтательные и рисовальные по тексту своих тетрадей.

Некоторые стихи приобретают новое значение в свете иллюстраций.Например, один рисунок-стихотворение начинается так: «Я мог бы (также) иметь… . ». На эскизе изображены молодые люди, висящие на виселице, а затем линия возобновляется: «как дурак». Имеется в виду декабристы, группа радикалов, которые пытались свергнуть царя в 1825 году. Они потерпели неудачу и были казнены или сосланы в Сибирь.

Хотя Пушкин был сочувствующим, революционеры считали его слишком непостоянным, чтобы доверять их тайный заговор, и слишком ценным литературным деятелем, чтобы подвергать его опасности. Страстный Пушкин погиб на дуэли через 12 лет, в возрасте 37 лет.Прославленный еще при жизни, писатель был возведен в ранг национального героя после своей романтической смерти.

В голодные 1920-е безденежное советское правительство разрешило публикацию писем Пушкина, в которых раскрывались подробности спора, приведшего к роковой дуэли, что вызвало живой интерес к вековому скандалу.

«Они доставили массу удовольствия в очень мрачное время», — сказал Пол Дебрецени, соучредитель Североамериканского пушкинского общества.

Пушкин остается бесспорным отцом русской литературы, но его произведения недавно были заменены на столах книготорговцев на тротуарах и в метро порнографией и бульварными романами.

«Пушкин не популярен; «Санта-Барбара» популярна», — сказал Валентин Непомнящий, председатель пушкинской комиссии Института мировой литературы в Москве, имея в виду ныне не существующую американскую мыльную оперу, которую сейчас показывают по российскому телевидению. «Но Пушкин — поэт русского народа».

Однако неясно, сделает ли это издание тетради Пушкина более доступными для среднего россиянина или даже для ученых из провинции.

«Я уверен, что университеты в таких городах, как Саратов, Ростов и Тверь, очень хотели бы иметь их», — сказал Дебрецени о трехтысячных томах.«К сожалению, российские университеты находятся в очень тяжелом финансовом состоянии».

Колин Бирн, представитель Форума бизнес-лидеров, выразил надежду на то, что часть вырученных средств может быть использована для передачи изданий в дар российским университетам и библиотекам.

Но главная цель проекта — показать российским культурным учреждениям, как использовать свои сокровища, чтобы прокормить себя, когда государственные субсидии советской эпохи иссякают, сказал Бирн.

Дмитрий Сергеевич Лихачев, директор Пушкинского дома, сказал, что самое главное, что «в случае бедствия копия, по крайней мере копия, останется в мире.

Пятилетний Пушкинский марафон стартует в России и мире

Фото предоставлено: mos. ru

Юбилей Пушкина, который отмечается в этом году, станет началом Пушкинского марафона, сообщает РИА Новости. Он продлится пять лет, а его финалом станут торжества, посвященные 225-летию поэта.

В этом году 6 июня исполняется 220 лет со дня рождения Пушкина. Многочисленные акции проходят по всей стране и во многих зарубежных странах.

По словам Евгения Богатырева, руководителя ГМИИ им. Пушкина, ближайшие пять лет очень важны. Он пояснил, что необходимо не только сохранить имя поэта для будущих поколений, не только сохранить замечательные музейные коллекции, но и расширить их.

Сегодня многим кажется, что Пушкин — открытая книга, а история его жизни и творчества изучена от начала до конца. Но это не так, заверил директор музея.Сотрудники музейной сферы прекрасно понимают, что это мнение далеко от действительности.

В этом году к празднику присоединятся музеи Калининграда, Великого Новгорода и Клина. Выставки, посвященные Пушкину, пройдут в Австрии и Франции.

Институт русского языка имени А. С. Пушкина планирует приглашать студентов из-за рубежа, изучающих русский язык, на викторины и выставки, организует образовательные и культурные программы.

Празднование состоится 6 июня в Шереметьево, Москва.Этот аэропорт недавно был назван в честь великого поэта.

Основная выставка в честь юбилея Пушкина откроется в музее на Пречистенке. Среди его экспонатов около 500 портретов Пушкина, в том числе прижизненные изображения и работы художников 21 века. Такая выставка проводится впервые в мире, заверил Евгений Богатырев.

Государственный музей А. С. Пушкина и все его филиалы с 6 июня будут работать бесплатно.

Русский мир

Пушкинская галерея — Санта-Фе, Нью-Мексико,

Пушкинская галерея История

Именно его интерес к эскимосской древности древнеберинговоморской культуры привел Кеннета Пушкина через Берингов пролив на самую северо-восточную оконечность Сибири в начале 1992 года во время его первой поездки в Россию. Приглашение в Москву позже в том же году привело к счастливой встрече с адмиралом в отставке Александром Сергеевичем Пушкиным, тезкой великого поэта и контр-адмиралом Североатлантического подводного флота СССР. Они быстро подружились, и Кеннет начал регулярно ездить в Россию.

В ту раннюю постсоветскую эпоху реликвии идеологического прошлого выбрасывались или складывались в большие хранилища. Именно в этой среде адмирал познакомил Кеннета с Государственной галереей Замоскворечья, складом в Москве с тысячами картин советской эпохи — и так был сделан первоначальный отбор, экспортированный в США.С. и начала работу Пушкинская галерея.

В течение нескольких лет привезенные работы выставлялись на кураторских выставках в дюжине ведущих галерей США. Одновременно под эгидой адмирала Пушкина и при поддержке Министерства культуры России и различных государственных музеев, посвященных жизни и произведений Александра Сергеевича Пушкина Кеннет основал Пушкинский фонд, благотворительную организацию, миссией которой является укрепление доброй воли между США и Россией. Сочетание благотворительной и культурной деятельности (российские балетные гастроли, театральные презентации, гала-мероприятия, конференции) открыло каналы для директоров крупных российских музеев, которые в дальнейшем предоставили Кеннету особые возможности для просмотра и приобретения этих важных коллекций.

В результате дополнительных исследований было принято решение сосредоточиться на приобретении и развитии живых произведений отдельных художников. Особенно привлекательными были те, кто решил работать вне сферы политически и социально приемлемого советского реализма.Для Кеннета (и ведущих арт-консультантов) это были выдающиеся художники, рассматриваемые в свете других великих русских художников, таких как Кандинский, Шагал и Малевич, которым пришлось покинуть Россию, чтобы выжить и в конечном итоге получить широкое признание.

Первой прижизненной коллекцией, приобретаемой Пушкинской галереей, была коллекция Николая Тимкова, начиная с 1995 года. Затем последовали прижизненные работы Василия Голубева в 1998 году и в 2001 году Бориса Четкова.

В 2000 году Пушкинская галерея переехала в отреставрированную 300-летнюю гасиенду во всемирно известном центре искусств Санта-Фе, штат Нью-Мексико, где уникальная галерея стала обязательным местом посещения для любителей искусства.

посетителя отметили, что Пушкинская галерея похожа на музей. «Возможно, это потому, что мы распространяем знания», — заметил Кеннет. Благодаря лучшей в своем классе кураторской и галерейной практике, Пушкинская галерея стала одним из самых признанных поставщиков русского искусства в США

Чтобы продемонстрировать жизнь и творчество этих русских мастеров, ООО «Пушкинская группа» выпустило серию изысканных книжных изданий в твердом переплете (вместе с многочисленными каталогами), авторами которых являются выдающиеся российские искусствоведы.

В 2018 году розничная галерея была закрыта, а коллекция была перемещена в «умный» выставочный зал/хранилище, где бизнес работал в основном на виртуальной основе.

С момента основания Пушкинской галереи, более 25 лет назад, многие из самых важных и красивых картин хранились в частной коллекции и никогда не выставлялись на всеобщее обозрение. Теперь впервые эти зарезервированные картины представлены на этом сайте.

Пожалуйста, наслаждайтесь этими великими художниками, делитесь ими с семьей, друзьями и коллегами и не стесняйтесь обращаться со своими мыслями, комментариями и запросами.

Пушкин, или Настоящее и правдоподобное | Владимир Набоков

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Два великих поэта двух народов — Пушкин и Леопарди — умерли 150 лет назад, каждый едва старше своего века. По множеству совпадений эти строки вступления к произведению Владимира Набокова о Пушкине, написанном к столетию со дня смерти русского поэта, пишутся на итальянской улице имени Джакомо Леопарди, 2 июля 1987 года, десять лет назад. день, когда умер сам Набоков.

« Pouchkine ou le vrai et le vraisembable » зародился как речь. Набоков вспоминает:

Однажды ночью в Париже [старые друзья] привели [Джеймса Джойса] на лекцию, которую меня попросили прочесть под эгидой Габриэля Марселя… Мне пришлось в самый последний момент заменить венгерскую писательницу, очень известную той зимой, автора романа-бестселлера. Я помню его название, La Rue du chat qui pêche , но не имя дамы. Некоторые мои личные друзья, опасаясь, что внезапная болезнь дамы и внезапная беседа о Пушкине могут привести к внезапному опустошению дома, сделали все возможное, чтобы собрать аудиторию, которую, как они знали, мне хотелось бы иметь.Дом имел, однако, пестрый вид, так как среди поклонников дамы возникло некоторое замешательство. Венгерский консул принял меня за ее мужа и, когда я вошел, бросился ко мне с пеной соболезнования на губах. Некоторые люди ушли, как только я начал говорить. Источником незабываемого утешения был вид Джойса, сидящего со скрещенными руками и сверкающими очками среди венгерской футбольной команды. ¹

Набоков писал своей матери в Прагу, что его речь превратилась в триумф по ходу вечера.Теплый прием лекции привел к ее появлению в Nouvelle revue française от 1 марта 1937 года. Она осталась одним из редких произведений, написанных Набоковым на французском языке. Наиболее известным из них является « Mademoiselle O », автобиографический рассказ, первоначально опубликованный в парижском периодическом издании в 1936 году и впоследствии переведенный покойной Хильдой Уорд с автором для The New Yorker и Speak, Memory . Его оригинальная версия, переизданная в Париже в 1982 году вместе с французскими переводами других рассказов из Набоковской дюжины , была провозглашена образцом французского стиля.Французский язык Набокова отличался особой компактностью и оригинальностью, которые вполне могли бы сделать его крупным писателем на этом языке, если бы история и жизнь пошли по другому пути.

В марте 1937 года Набоков гостил в Париже у друга, литератора-эмигранта Ильи Фондаминского. Будущее Набоковых — и Европы — было очень неопределенным. Помимо чтения лекций, Набоков встречался с издателями, агентами, меценатами и другими литераторами, стремясь устроить для своей семьи хотя бы временное пристанище во Франции или Англии. Его жена и маленький сын все еще находились в нацистском Берлине, который они должны были покинуть в конце апреля, чтобы навестить на время мать Набокова в Праге. Завершив кропотливую и утомительную процедуру получения для них французских виз в условиях «жадного бюрократического ада», как он выразился в «Говори, помни », Набоков через несколько недель присоединился к своей семье. После этого трое Набоковых уехали на несколько месяцев на юг Франции, а затем перебрались в Париж, который оставался их базой до их отплытия в Нью-Йорк в мае 1940 года.Набоков никогда больше не увидит свою мать. Из письма от 15 апреля 1937 года, одного из многих, написанных его жене во время его путешествий в том же году, ² , можно узнать, что «мой «Пушкин» — представленное здесь эссе — имел «весьма приятный успех. ”

Несмотря на то, что мой перевод прозы настолько дословен, насколько это возможно, это правда, что особая особенность французского языка, где за поворотом каждой фразы скрывается нюанс, а неудачная идиома — идиотизм, требует незначительных корректировок в чтобы получить хотя бы правдоподобный английский. Отдельная проблема заключалась в том, что делать с набоковскими примерами пушкинского стиха на французском языке. Вместе с его соображениями о переводе Пушкина с русского на французский язык они специфичны и тесно связаны с характером как «от», так и «на» языков. В то же время они отражают общий подход к переводу, который существенно эволюционировал в последующие годы. Поэтому я сохранил французские примеры для двуязычного читателя и надеялся обеспечить идеальное дополнение: собственные английские версии Набокова разных периодов.Поиск легкодоступных рукописей и машинописных текстов среди сокровищницы его переводов показал, увы, что он, кажется, перевел на английский язык только один из четырех образцов — строфу, которая была идентифицирована ошибочно из-за редакционной ошибки или редкой рассеянной оплошности автора. авторская, как бы из Евгения Онегина , а на самом деле из «Езерского» (начатого Пушкиным в 1830 году, когда он заканчивал Онегина ).

Тем не менее этот отрывок позволяет представить, наряду с французскими иллюстрациями Набокова того, что он объясняет в своем тексте, дополнительный взгляд на эволюцию его теории и техники применительно к переводу пушкинской поэзии и поэзии в целом. Предположительно сделанный в связи с его университетскими курсами в США, этот английский фрагмент отражает частичный переход от приспособлений, сделанных во имя рифмы и музыкальности во французских стихах и в других ранних переводах, к непоколебимой верности его Онегин (который Набоков намеренно задуман как бескомпромиссно буквальная «шпаргалка»).

Я вставил в текст вместе с набоковским переводом части «Езерского» мои английские версии трех других примеров.Они основаны на русских оригиналах, с редкими ассистами решений, принятых в набоковском французском языке (например, замена родового Parca Пушкина на Fate Lachesis). Одним из строгих критериев рифмованных переводов и рифмованной поэзии в целом (хотя в наши дни большинство версификаторов, по-видимому, предпочитают играть на корте без сетки и без подкладки) является проверка того, насколько очевидно, что одна часть рифмы появилась первой, и в какой степени другая часть выступает как больной палец просодической стопы. «Не пой, моя прекрасная» лучше всего подходила для попытки сохранить не только метр, но и рифму, или, по крайней мере, ассонанс, и до некоторой степени аналогична общему методу, используемому в несколько более свободных французских образцах Набокова, которые, кажется, передают тест с летающими цветами.

В оставшихся двух стихотворениях я не шел ни на какие компромиссы ради рифм, приветствуя их только в том случае, если они сами ложились мне на колени, тогда как относительная простота русских оригиналов позволяла буквальности вполне ужиться с размером. Несмотря на то, что его английская версия « Онегин » кодифицировала безрифмованную и безразмерную научную точность, то, что Владимир Набоков указал в другом месте о поэтическом переводе, предполагает, что даже в более поздние годы он тоже мог предпочесть сохранить по крайней мере размер этих конкретных произведений. стихи.Если бы был достаточно богатый волапюк или эсперанто для поэзии.

Несколько слов о сценках, которые Набоков представляет как примеры жизненных «откровений и наслаждений». Проницательный читатель узнает по крайней мере три из них в несколько иной форме в произведениях Набокова. Одна из этих виньеток и есть ключ к небольшому прозаическому произведению, написанному им в 1925 году. «Художественное уклонение со своим особым привкусом. Ранняя смерть уберегла великого русского поэта от такого изображения. Однако, если бы он дожил до «баснословного возраста», а технологии переключились на ускоренную перемотку вперед, даже Набоков мог бы соблазниться видеокассетой Пушкина в «обычном пиджаке» своего времени, но, как он выражается, в рассказе «Путеводитель по Берлину» — современному зрителю он кажется «одетым для элегантного маскарада».

— Дмитрий Набоков

Жизнь иногда предлагает приглашения на праздники, которые никогда не состоятся, и иллюстрации к книгам, которые никогда не будут опубликованы.В других случаях оно представляет нам нечто такое, чему мы обнаружим неожиданное применение гораздо позже.

Однажды я знал странного персонажа. Если он все еще существует, в чем я сомневаюсь, он должен быть жемчужиной какой-то сумасшедшей лечебницы. Когда я встретил его, он уже балансировал на грани безумия. Его слабоумие, предположительно спровоцированное падением с лошади в ранней юности, относилось к типу, который разрушает мозг, придавая ему искусственное ощущение возраста. Мой пациент не только верил, что он старше, чем был на самом деле, но был убежден, что принимал участие в событиях другого века.Сорокалетний, крепкий, румяный, со стеклянными глазами, этот человек рассказал мне, с тем легким кивком, характерным для мечтательных стариков, как мой малолетний дедушка карабкался к нему на колени. Мои быстрые подсчеты, как он говорил, дали баснословный возраст. Самым увлекательным и странным было то, что по мере того, как его болезнь прогрессировала год за годом, он отступал во все более отдаленное прошлое.

Когда я снова увидел его лет десять назад, он говорил о падении Севастополя. Через месяц он уже потчевал меня генералом Бонапартом.Еще неделя, и мы были в центре Вандеи. ³ Если он все еще жив, мой маньяк, он должен быть действительно далеко, возможно, среди норманнов и их завоевания, или даже — кто знает — в объятиях Клеопатры. Бедная странствующая душа, все быстрее катящаяся по склону времени! И при этом какое обилие слов, какое воодушевление, какие плутовские и понимающие улыбки.

Он прекрасно помнил реальные события своей жизни, только причудливо пересаживал их.Так, говоря о своем происшествии, он то и дело отодвигал его назад во времени, постепенно меняя обстановку, как в тех классических драмах, костюмы которых идиотски обновляются в соответствии с данным периодом. Нельзя было назвать в его присутствии ни одного лица из прошлого, чтобы он не прибавил с грозной болтливостью старого чудака какое-нибудь собственное воспоминание. А ведь он родился в бедной, провинциальной среде, служил в каком-то неустановленном полку, и образование, которое он скорее приобрел, чем получил, осталось крайне скудным.Ах, какое потрясающее зрелище, какой интеллектуальный пир мог бы быть, если бы утонченная культура, хорошее знание истории и толика природного таланта сопровождали его странствующее слабоумие! Только подумайте, что мог бы извлечь из такого безумия Карлейль! К сожалению, мой парень был в корне некультурным и крайне неспособным извлечь выгоду из этого редкого психоза, и был вынужден питать свое воображение мешаниной банальностей и общих идей, которые были более или менее ошибочными. Скрещенные руки Наполеона, три одиноких волоса Железного канцлера или меланхолия Байрона, а также некоторое количество так называемых исторических анекдотов, которыми историки украшают свои тексты, увы, при условии, что ему нужны все детали и краски, и все великие люди он знал, что они очень похожи друг на друга, как братья. Я не знаю более странного зрелища, чем мания, сама природа которой, кажется, требует целого мира знаний, вдохновения и утонченности, но которая вынуждена вращаться в пустой голове.

Воспоминания об этом бедном инвалиде возвращаются, чтобы преследовать меня каждый раз, когда я открываю одну из тех любопытных книг, которые принято называть «выдуманными биографиями». Я нахожу, что у него было такое же стремление, как у жадного, но ограниченного ума, присвоить какую-нибудь вкусную особу, такая же дерзость, как у самоуверенного всезнайки, который шагает по бульвару с вечерней газетой в кармане, чтобы прогуляться. в очень далеком прошлом. Формула знакомая. Начинают с того, что просматривают переписку великого человека, вырезают и склеивают, чтобы сшить для него красивый бумажный костюм, затем перелистывают собственно его работы в поисках черт характера. И Бог знает, что люди довольно непривередливы в этом. Мне доводилось находить в этих рассказах о выдающихся жизнях несколько довольно любопытных моментов, как, например, биографию известного немецкого поэта, где содержание его стихотворения под названием «Сон» бессовестно представлено в целом так, как если бы оно было действительно приснился самому поэту. В самом деле, что может быть проще, чем заставить великого человека циркулировать в народе, идеи, предметы, которые он сам описал и которые выдергивают из его книг, чтобы сделать себе начинку?

Биограф-беллетрист систематизирует свои находки, как может, и, поскольку его лучшее, как правило, немного хуже, чем худшее у автора, над которым он работает, жизнь последнего неизбежно искажается, даже если существуют основные факты.Затем, аллилуйя, мы получаем психологию субъекта, фрейдистские шалости, замазанные описания того, о чем думал главный герой в данный момент: путаница слов, подобная проволоке, скрепляющей бедные кости скелета, литературный пустырь, где среди чертополох, чахнет старая мебель, которую никто никогда не видел. Чтобы дать себе отдохнуть после трудов, биограф спокойно продолжает надевать жилет своего героя с вырезом в форме сердца и курить трубку великого человека.Тот сумасшедший, о котором я упоминал, тоже рассказывал анекдоты из жизни императоров и поэтов, как будто они жили в его квартале. С русской папироской, свисавшей из уголка рта, он с наслаждением говорил о босых ногах Толстого, о серебристой бледности почтенного Тургенева, о цепях Достоевского, чтобы добраться, наконец, до любовных похождениях Пушкина.

Я не знаю, существует ли во Франции такой тип календаря, какой был у нас в России, в котором на обороте каждой страницы вы находили пятнадцатисекундный материал для чтения, как бы снабжая вас той пригоршней поучительных и забавные строки, неизвестные авторы календаря хотели компенсировать вам потерю дня, номер которого вы собирались скомкать.Обычно вы получали в таком порядке дату сражения, стихотворение, идиотскую пословицу и обеденное меню. Часто появлялись стихи Пушкина — и в этом читатель находил последний штрих в своем литературном образовании. Эти несколько несчастливых строк, полупонятых, полубеззубых, как старый гребень, огрубевших от повторения кощунственными устами, были бы, пожалуй, всем, что русский мещанин когда-либо знал бы о Пушкине, если бы у нас не было горстки опер, всех очень популярный, предположительно основанный на его произведениях.Бесполезно повторять, что исполнители либретто, зловещие личности, принесшие в жертву посредственной музыке Чайковского Евгения Онегина или Пиковую даму , преступно изуродовали пушкинские тексты. Я использую термин «уголовно», потому что это действительно были случаи, которые требовали судебного иска; поскольку закон запрещает человеку клеветать на своего ближнего, как, во имя логики, вы можете позволить первому встречному нападать на произведение гения, грабить его и подмешивать щедрую порцию своего собственного произведения, делая его трудным? представить себе что-либо более глупое, чем сценические адаптации Эжен Онегин или Пике Дам .

Третий и последний элемент, в сознании упрощенного читателя, объединяет календарь и оперы: смутные воспоминания о начальных школьных сочинениях — всегда одних и тех же — тех, что писали о пушкинских героях. Смешайте несколько непристойных словесных игр, которые часто приписывают ему, и мы получим довольно точное представление о пушкинской эрудиции огромного числа россиян.

С другой стороны, те из нас, кто действительно знает его, почитают его с несравненным пылом и чистотой и испытывают лучезарное чувство, когда богатство его жизни переливается в настоящее, чтобы затопить наш дух.Все в нем вызывает радость: каждое его ношение так же естественно, как изгиб реки; каждый нюанс его ритма; а также мельчайшие детали его существования, даже имена тех, кто проходил рядом с ним, на мгновение сливаясь с его тенями. Созерцая великолепие его набросков, мы пытаемся разгадать в них все промежуточные этапы, через которые пронеслось его воображение, чтобы прийти к завершенному шедевру. Читать его произведения без единого исключения — его стихи, рассказы, элегии, письма, пьесы, рецензии — и перечитывать их без конца — одна из прелестей земной жизни.

Ровно сто лет прошло с той сумеречной дуэли среди снегов, во время которой он был смертельно ранен красавцем-хамом, ухаживавшим за его женой, неким Жоржем Дантесом, молодым авантюристом и полным ничтожеством, который потом вернулся во Францию, чтобы пережить Пушкина на полвека и умереть восьмидесятилетним и сенатором с чистой совестью.

Жизнь Пушкина, сплошь романтические порывы и ослепляющие молнии, таит в себе соблазны и ловушки для модных нынче биографов-халтурщиков.В России в последнее время многие попробовали свои силы. Я видел пару таких попыток, и они довольно отвратительны. Но есть и благочестивый и бескорыстный труд горстки элитарных умов, копающихся в пушкинском прошлом и отбирающих драгоценные подробности без намерения использовать их для изготовления мишуры для вульгарных вкусов. И все же наступает роковой момент, когда самый целомудренный из ученых почти бессознательно начинает беллетристизировать, а вкрадывается литературное уклонение, столь же вопиющее в работе ученого и добросовестного человека, как это было в работе бессовестного составителя.

Короче говоря, мне кажется, что путем ощупывания и обыска в поисках человеческой стороны великий человек сводится к жуткой кукле, вроде тех розовых трупов умерших царей, которые искусно подкрашивали к похоронам. церемония. Можно ли представить себе полную реальность чужой жизни, пережить ее в уме и изложить в целости и сохранности на бумаге? Сомневаюсь: ловишь себя даже на мысли, что сама мысль, освещая своим лучом историю человеческой жизни, не может не исказить ее. Таким образом, то, что воспринимает наш разум, оказывается правдоподобным, но не истинным.

И все же, какие блаженные грезы ждут русского, погружающегося в мир Пушкина! Жизнь поэта — своего рода стилизация его искусства. Течение времени, кажется, склонно вновь вызывать жесты гения, наполняя его воображаемое существование теми же оттенками и очертаниями, которыми поэт наделил свои творения. В конце концов, какая разница, если то, что мы воспринимаем, всего лишь чудовищная мистификация? Будем честными и признаем, что если бы наш разум мог повернуть вспять и пробраться в пушкинскую эпоху, мы бы ее не узнали.В чем разница! Радость, которую мы получаем, не может разрушить самая ожесточенная критика, в том числе и та, которую я направляю на себя.

Вот этот резкий, коренастый человек, чья маленькая смуглая рука (ибо было что-то негроидное и что-то обезьянье в этом великом русском) написала первые и самые славные страницы нашей поэзии. Вот голубой огонь его взгляда, резко контрастирующий с темно-каштановым оттенком его вьющихся волос. В те дни — около 1830 года — мужская одежда еще не порвала с конскими соображениями; мужчина по-прежнему больше походил на всадника, чем на гробовщика.Другими словами, назначение костюма еще не исчезло (ибо красота исчезает вместе с назначением). Один действительно путешествовал верхом, и ему требовались высокие сапоги и широкий плащ. Следовательно, только воображение придает известное изящество Пушкину, который, впрочем, по прихоти того времени любил переодеваться — цыганом, казаком или английским денди. Не забудем, что любовь к маске — неотъемлемая черта настоящего поэта.

От души смеясь, вытянувшись во весь рост своим маленьким телом, топая каблуком, он вдруг проносится мимо меня, как те люди, которых вы видите вихрем вылетающими из какого-нибудь ночного клуба (их лица, которых вы уже никогда не увидите, косо освещенные размышления и их голоса, которые уже никогда не услышишь, повторяющие какой-нибудь веселый анекдот): ведь само прошлое не есть boîte de nuit , полный ящик ночи, который я открываю с нетерпением? Я прекрасно знаю, что это не настоящий Пушкин, а третьесортный трагик, которому я плачу за роль. В чем разница! Уловка меня забавляет, и я ловлю себя на том, что начинаю в нее верить. Я вижу его последовательно: на набережной Невы, в мечтательном состоянии, опершись локтем о парапет массивного гранита, зернышки которого блестят от луны и мороза; в театре, подняв свой двойной лорнет среди розового света и грохота скрипок, держась с модной наглостью, толкая соседа, возвращающегося на свое место; потом на даче, изгнанный из столицы за какую-то чересчур дерзкую насмешку, — в ночной рубашке, волосатый, строчит стихи на клочке серой бумаги, какой заворачивают свечи, и жует яблоко.Я вижу, как он идет по проселочной дороге, просматривает книжный магазин, целует нежную ногу подруги. Или я вижу его в знойный крымский полдень, останавливающегося перед жалким фонтанчиком, журчащим в глубине двора бывшего татарского дворца, в то время как ласточки порхают взад и вперед под сводом.

Образы настолько быстры, что иногда я не могу различить, то ли это хлыст, который он держит в руке, то ли металлический стержень, который он носит, чтобы укрепить свое запястье, ибо, как и его современники, он имел пристрастие к пистолету. Я пытаюсь проследить за ним взглядом, но он исчезает, только чтобы снова появиться, держа одну руку за сюртуком, идущую рядом со своей женой, хорошенькой женщиной выше его, в черной бархатной шляпе, украшенной белым пером. И, наконец, вот он, с пулей в животе, сидит крест-накрест на снегу и целится в Дантеса долго-долго — так долго, что другой уже не выдерживает, и медленно прикрывает сердце своим предплечье.

Там, если я не ошибаюсь, у нас есть красивая выдуманная биография.Можно было бы продолжить в том же духе и написать целую книгу. Но не моя вина, что я увлекаюсь этими образами, общими для русских, знающих своего Пушкина, частью нашей интеллектуальной жизни в таком же неразрывном смысле, как таблица умножения или любая другая умственная привычка. Эти образы, вероятно, ложны, и истинный Пушкин не узнал бы в них себя. Но если я вложу в них толику той же любви, которую испытываю при чтении его стихов, не сродни ли то, что я делаю с этой воображаемой жизнью, как-то с творчеством поэта, если не с самим поэтом?

Размышляя об эпохе, которую мы, русские, традиционно называем пушкинским периодом, т. е.э., годы с 1820 по 1837, бросается в глаза особое явление, скорее оптическое, чем ментальное. Жизнь тех времен кажется нам сегодня — как бы это сказать? — менее загроможденной, менее многолюдной, с красивыми свободными участками архитектуры и неба — как на одной из тех старых гравюр, в жесткой перспективе, где видна городская площадь, не кишащая людьми и не пожираемая зданиями с агрессивными углами, как сегодня, а очень просторная, стройная, гармонично пустая, с двумя, быть может, джентльменами, стоящими на булыжниках и занятыми разговором, собакой, почесывающей ухо задней лапой, проходящая женщина с корзиной на руке, нищий с деревянной ногой, и ничего более: только изобилие воздуха и тишина, четверть первого на циферблате колокольни, а на жемчужно-сером небе одинокое облако, продолговатое и наивный.

Создается впечатление, что в пушкинское время все знали друг друга, что каждый час дня описывался в каком-нибудь джентльменском дневнике или в письме какой-нибудь дамы, и что император Николай Павлович был посвящен во все подробности существования своих подданных, как это были более или менее буйные школьники, а он бдительный и строгий учитель. Слишком легкомысленное четверостишие, шутка, повторенная на собрании, наспех написанная карандашом заметка, переданная из рук в руки в огромном гранитном классе, каким был Петербург, — все приняло масштаб крупного события, все оставило свой драгоценный след в памяти. юная память века.Я действительно думаю, что пушкинская эпоха хронологически является последней, в пределах которой наше нынешнее воображение еще может бродить без паспорта, придавая деталям повседневности черты, заимствованные у изобразительного искусства, которое еще имело монополию на иллюстрацию.

Представьте себе — проживи Пушкин еще два-три года, у нас была бы его фотография. Еще один шаг, и он вышел бы из ночи, богатой нюансами и наполненной живописными смыслами, в которой он обитает, чтобы твердо шагнуть в бледный дневной свет, которому уже целый век.Это, я считаю, важный момент: около 1840 года фотография — эти скудные квадратные сантиметры света — положила начало визуальной эре, которая длится до наших дней. И с тех пор, до которых не дожили ни Байрон, ни Пушкин, ни Гёте, обстановка настолько привычна нашему нынешнему чувству, что знаменитости конца девятнадцатого века принимают вид дальних родственников — бедно одетые, все в черные, как будто оплакивающие радужную жизнь минувших лет, неизменно оттесненные в уголки мрачных, меланхоличных комнат, на фоне запыленных драпировок.Отныне это плоский домашний свет, который ведет нас сквозь серость века. Вполне возможно, что настанет день, когда сама эта эпоха сидячей фотографии покажется нам каким-то художественным уклонением со своим особым колоритом, но мы еще не на том этапе, и — какая удача для нашего воображения! не в возрасте, и ему никогда не приходилось носить эту тяжелую ткань с ее гротескными складками, эту траурную одежду наших бабушек и дедушек, с маленьким черным галстуком, пожираемым жвалами жесткого воротника.

Я сделал все возможное, чтобы определить почти непреодолимые трудности, с которыми сталкивается самый уверенный в себе ум, когда он пытается воскресить в рамках не вымышленного правдоподобия, а чистой правды образ великого человека, умершего столетие назад. Давайте признаем поражение и вместо этого обратим внимание на созерцание его работы.

Безусловно, нет ничего более скучного, чем описание великого поэтического произведения, за исключением, пожалуй, слушания описания. Единственный верный способ изучения — это читать и размышлять над самим произведением, обсуждать его с самим собой, а не с другими, ибо лучший читатель — это все-таки эгоист, который смакует свое открытие незаметно для окружающих.Стремление, которое я испытываю в данный момент, поделиться своим восхищением поэтом с другими, в основе своей является пагубным чувством, не предвещающим ничего хорошего для избранного мною предмета. Чем больше число читателей, тем меньше понимают книгу; сущность его правды, когда она распространяется, кажется, испаряется.

Только после того, как первый отблеск его литературной славы тускнеет, произведение раскрывает свой истинный характер. Но с трудными для перевода произведениями, которые скрывают свои сокровища во мраке иностранного языка, дела становятся особенно сложными. Нельзя сказать французскому читателю: «Если хочешь познакомиться с Пушкиным, возьми его сочинения и запрись с ними». Наш поэт решительно непривлекателен для переводчиков. Толстой, принадлежащий к той же расе, что и Пушкин, или старый добрый Достоевский, который намного ниже его, пользуются во Франции такой же славой, как и многие местные писатели. И все же имя Пушкина, которое для нас так перенасыщено музыкой, остается для французского уха колючим и облезлым.

Поэту всегда тяжелее пересечь границу, чем прозаику.Но у Пушкина есть более глубокая причина этой трудности. «Русское шампанское», — сказал мне на днях утонченный литератор. Ибо не забудем, что именно французскую поэзию и целый период ее поставил Пушкин на службу своей русской музе. В результате, когда его стихи переводятся на французский язык, читатель узнаёт и французский восемнадцатый век — розовую поэзию, тернистую эпиграммами, — и искусственно экзотический романтизм, сваливший в одну кучу Севилью, Венецию, Восток с его бабушами и сладостями медовая Мать Греция. Это первое впечатление так жалко, эта старая любовница так безвкусна, что сразу обескураживает французов. Банально говорить, что для нас, русских, Пушкин — колосс, несущий на своих плечах всю поэзию нашей страны. Но при приближении пера переводчика душа этой поэзии тотчас же улетает, и мы остаемся в маленькой позолоченной клетке. На днях я попробовал этот неблагодарный труд. Вот, например, известный отрывок стиха, в котором русский язык как бы булькает от радости жизни, но который при переводе становится лишь отражением: ⁴

ТРИ ИСТОЧНИКА

Dans le désert du monde, огромнейшее и пустынное пространство,
trois sources ont jailli mystérieusement;
Celle de la Jouvence, Brillante et Fugace,
qui dans son cours pressé bouillonne éperdument;
Celle de Castalie, où chante la pensée.
Источник Mais la dernière est l’eau d’oubli glacée…

(Среди простора мира, угрюмого и бескрайнего,
Три источника таинственно взмыли.
Весна юности, весна быстрая и буйная,
Она мерцает, журча, на своем пенном течении.
Весна Касталии, вдохновенно бьющая,
[утоляет жажду изгнания среди просторов мира.]
Последняя весна — холодная весна забвения —
[сладчайшую из всех страстей она подавляет.])

Хотя все слова на месте, я не думаю, что эти строки могут дать представление о широкой и мощной лирике нашего поэта. Но должен признаться, что мало-помалу я начал получать удовольствие от этой работы, не со злым умыслом выставить Пушкина на обозрение иностранному читателю, а просто из-за утонченного ощущения погружения всей душой в эту поэзию. Теперь я пытался уже не переводить Пушкина по-французски, а вводить себя в своего рода транс, чтобы без сознательного участия с моей стороны могло произойти чудо тотальной метаморфозы.Наконец, после нескольких часов этих внутренних бормотаний, тех борборигмий души, которые сопровождают сочинение стихов, я почувствовал, что чудо свершилось. Но как только я написал эти новенькие строки на своем бедном, чужеземном французском, они стали чахнуть. Расстояние, отделявшее русский текст от перевода, который я наконец закончил, теперь стало очевидным во всей своей печальной реальности. Например, я выбрал стихотворение, которое по-русски имеет божественную простоту; слова, сами по себе совершенно прямолинейные чуть крупнее жизни, как будто от прикосновения Пушкина вновь обрели свою первоначальную амплитуду, ту свежесть, которую потеряли от рук других поэтов.Вот полученная тусклая репродукция:

НЕ ПОЙ, МОЯ ПРЕКРАСНАЯ

Ne me les chante pas, ma belle,
ces chansons de la Géorgie,
leur amertume me rappelle
une autre riv, une autre vie.

Il me rappelle, ton langage
жестокая, одна ночь, одна равнина,
un clair de lune et le Visage
d’une pauvre fille lointaine.

Cette fatale ombre et touchante,
lorsque je te vois, je l’oublie,
mais aussitôt que ta voix chante,
voici ress l’image.

Ne me les chante pas, ma belle,
ces chansons de la Géorgie;
leur amertume me rappelle
une autre riv, une autre vie.

(Не пой, моя прекрасная, когда я с тобой,
песни тоскливой Грузии.
Они заставляют меня заново вспомнить
другое время, далекий берег.

Они заставляют меня вспомнить, увы,
Те мелодии, которые ты поешь жестоко,
степь, ночь, бедная, далекая девица,
ее лицо, освещенное лунным светом.

Призрак, зловещий, но милый,
, при виде тебя забывается;
твоё пение, тем не менее, заставляет
снова появиться перед моими глазами, чтобы преследовать меня.

Не пой, моя прекрасная, когда я с тобой,
песни тоскливой Грузии.
Они заставляют меня заново вспомнить
другое время, далекий берег.)

Что мне показалось довольно любопытным во время этих попыток толкования, так это то, что каждое выбранное мной стихотворение нашло свой особый отклик у того или иного французского поэта. Но я скоро понял, что Пушкин тут ни при чем: я руководствовался своими личными литературными воспоминаниями, а не тем фальшивым французским отражением, которое, как кажется, можно найти в его стихах. Руководствуясь этими услужливыми воспоминаниями, я был если не удовлетворен, то по крайней мере не слишком раздражен своими переводами. Вот одно из них, которое я нахожу немного более удачным, чем остальные:

СТИХОТВОРЕНИЕ, СОСТАВЛЕННОЕ НОЧЬЮ ВО ВРЕМЯ БЕССОННИЦЫ

Je ne puis m’endormir. La nuit
recouvre tout, lourde de rêve.
Seule une montre va sans trêve,
monotone, auprès de mon lit.
Lachésis, commère loquace,
frisson de l’ombre, Instant qui passe,
bruit du destin trotte-menu,
léger, que me lassant, leger, que me lassant,
Que me veux-tu, morne murmure?
Es-tu la petite voix dure
du temps, du jour que j’ai perdu?

(Не могу уснуть — света нет;
все — мрак и тягостный сон.
Все, что я слышу, это часы рядом со мной,
монотонно тикающие.
Lachesis, белдама лепетающая,
трепет спящей ночи,
мышиная беготня жизни —
почему ты так меня огорчаешь?
Что ты имеешь в виду, скучный шепот —
упрек или еще ропот
дня, что я потерял?
[Что ты хочешь от меня?
Вы призываете или пророчествуете?
Я хотел бы понять,
Я хотел бы, чтобы ваш смысл нашел.])

Я также попытался перевести некоторые отрывки из длинных стихотворений Пушкина и его драм. Ради любопытства, вот одна из самых красивых строф Евгений Онегин . Я бы многое отдал, чтобы добиться хорошего перевода этих четырнадцати строк: ⁵

Pourquoi le vent Troublant la Plaine
va-t-il virer dans un ravin,
tandis que sur l’onde sereine
un navire l’attend en vain?
Деманде-луи. Pourquoi, угрюмый,
fuyant les tours, l’aigle se pose
sur un chicot? Деманде-луи.
Comme la lune aime la nuit,
pourquoi Desdémone aime-t-elle
сын Мор? Parce que le vent,
le coeur de femme et l’aigle errant
ne connaissent de loi mortelle.
Lève ton front, poète élu;
rien ne t’enchaîne, toi non plus.

(Почему ветер вертится в овраге,
Листья подметает и пыль несет,
Когда жадно по зыбкой воде
Дыхания его дожидаться должен галеон?
Из гор и прошлого башни, почему
грозный тяжелый орел летит
к гнилому пню?
Почему юная Дездемона любит
своего чернокожего, как луна любит
мрак ночи? Потому что
для ветра и орла
и девичьего сердца нет закона.
Поэт, гордись: так и ты:
и нет тебе закона. )

Я не питаю иллюзий по поводу качества этих переводов. Это разумно правдоподобный Пушкин, не более того: настоящий Пушкин в другом месте.Тем не менее, если мы проследим за речным берегом этого стихотворения, как оно разворачивается, мы заметим, что в изгибах, которые мне удавалось соблюсти здесь и там, что-то правдивое мелодично течет мимо, и это единственная истина, которую я могу найти здесь внизу — правда искусства.

Каким захватывающим было бы наблюдать за приключениями идеи сквозь века. Без всякой словесной игры, осмелюсь сказать, что это был бы идеальный роман: мы действительно увидели бы абстрактный образ, совершенно прозрачный и совершенно не обремененный человеческим прахом, наслаждающийся интенсивным существованием, которое развивается, набухает, проявляет свои тысячи граней, с прозрачной текучестью. северного сияния.Можно было бы, например, выбрать идею красоты, проследить ее исторические невзгоды и превратить ее в нечто гораздо более яркое, чем приключенческий роман.

Как поистине драматична судьба такого творчества , как пушкинское. Он еще не умер, когда узкий ум критика Белинского затеял с ним ссору. Упрек, видите ли, состоял в том, что он недостаточно интересовался склоками своего времени. Гегелевская философия не принесла пользы в наших краях. Но не было ни одного мгновения, чтобы пушкинская правда, неистребимая, как совесть, где-нибудь переставала блеснуть.Я чувствую это теперь внутри себя, и именно это заставляет меня повторять то, что Флобер знал так же хорошо, как Шекспир, и Шекспир так же хорошо, как Гораций, — что для поэта имеет значение только одно: его искусство. Давно пора вспомнить об этом, потому что я бы сказал, что мы барахтаемся в том, что касается литературы. То, что известно как «человеческий документ», например, уже само по себе является фарсом, в то время как вся социология, которая пронизывает современный роман, столь же тошнотворна, сколь и смехотворна.

Я не хочу сказать, что век, в котором мы живем, хуже любого другого. Наоборот, божественный дух теперь кажется более прочным в мире. Когда среди других людей найдешь человека , его сияющая полнота не менее значима, чем у лучших умов прошлого. Конечно, у обывателя может сложиться впечатление, что мир становится все хуже и хуже: либо старый рефрен о том, что машины становятся нашими хозяевами, либо страх перед какой-то катастрофой, которую предсказывает наша газета. Но глаз философа обозревает мир и сияет удовлетворением, замечая, что существенное не меняется, что добро и красота сохраняют свое почетное место.Если временами жизнь кажется нам довольно тусклой, то это потому, что мы близоруки. Для того, кто умеет смотреть, повседневное существование так же полно откровений и наслаждений, как оно было для глаз великих поэтов прошлого. Кто же, спрашивается, может быть этим художником, который вдруг превращает жизнь в маленький шедевр? Сколько раз на городской улице меня вдруг ослеплял этот миниатюрный театр, который непредсказуемо материализуется и тут же исчезает. Это может быть грузовик с углем, катящийся по залитой солнцем аллее, и угольщик с перемазанным черным лицом, подпрыгивающий на своем высоком сиденье, держащий в зубах за ствол липовый лист небесно-зеленого цвета.Я смотрел комедии, поставленные каким-то невидимым гением, например, в тот день, когда в очень ранний час я увидел массивного берлинского почтальона, дремлющего на скамейке, и двух других почтальонов, с гротескной плутовщиной пробирающихся на цыпочках из-за зарослей жасмина, чтобы приклеить табак в нос. Я видел драмы: портновский манекен с неповрежденным туловищем, но с разорванным плечом, грустно валяется в грязи среди сухих листьев. Не проходит и дня, чтобы эта сила, это странствующее вдохновение не создавало тут или там мгновенного действия.

Поэтому хочется думать, что то, что мы называем искусством, есть, по существу, лишь живописная сторона действительности: надо просто уметь ее схватить. И какой интересной становится жизнь, когда погружаешься в состояние, когда самые элементарные вещи раскрывают свой неповторимый блеск. Идешь, останавливаешься, смотришь, как проходят люди, а потом начинается охота. И когда вы замечаете на улице ребенка, завороженного видом какого-нибудь происшествия, которое он обязательно когда-нибудь вспомнит, у вас возникает ощущение, что вы сообщник времени, потому что вы видите, как этот ребенок хранит воспоминание о будущем, которое, кажется, уже украшает его.И как огромен мир! Только в полутени подсобного помещения магазина можно вообразить, что в путешествиях нет тайн; на самом деле горный ветер так же волнует, как всегда, и умереть в погоне за высокими приключениями навсегда остается аксиомой человеческой гордости.

Сегодня как никогда поэт должен быть таким же свободным, диким и одиноким, каким Пушкин хотел сто лет назад. Время от времени, может быть, самый чистый из художников испытывает искушение высказаться, когда до него доходит шум его века, крики тех, кого убивают, или рычание какого-нибудь животного.Но это искушение, которому он не должен поддаваться, ибо он может быть уверен, что если что-то стоит сказать, оно созреет и в конце концов принесет неожиданные плоды. Нет, так называемая социальная сторона жизни и все причины, которые возбуждают моих сограждан, решительно не имеют никакого отношения к лучу моей лампы, и если я не требую башни из слоновой кости, то это потому, что я вполне счастлив на своей мансарде.

(1937)
— перевод Дмитрия Набокова

О Пушкине, Толстом и Владиславе Фелициановиче Ходасевиче ‹ Литературный хаб

Неделя русской литературы 2017 пройдет с сегодняшнего дня по 6 мая на литературных площадках Нью-Йорка, включая книжную культуру, книжный магазин Strand, Нью-Йоркский университет, Колумбийский университет, Grolier Club и ресторан «Русский самовар» — и, как всегда, онлайн.Ниже приведены отрывки из «Литературная матрица», — сборника современных русских писателей, размышляющих о великих русских литераторах. Первоначально изданный в 2011 году, сборник был отредактирован Вадимом Левенталем, который появится на этой неделе в рамках мероприятий фестиваля.

На Пушкине, Всеволод Багно

Главная загадка Пушкина — поразительный диссонанс между почти обожанием, почти сакральным благоговением перед его именем в России и вежливым признанием его достижений и сдержанным восхищением поэтом в других местах.По-видимому, нет другого писателя, чья репутация на родине так поразительно отличается от восприятия за границей. Разгадка загадки может быть иной. Вспомним загадочную для иностранцев русскую душу. Возможно, разгадка в том, что тайна была если не ложной, то уж точно не полной. Достоевский, который почти неизбежно приходит на ум в этом месте, увел нас немного в сторону, в тень света, который Пушкин был рожден с волей иметь. Светом, которым для россиян был сам Пушкин.Туман предвзятых представлений не рассеется, пока мы не признаем, что гений нации и ее душа не могут рождать только себе подобных и стремиться только к тому, что было бы полярно противоположно ее природе и абсолютно ей чуждо.

Гений каждой нации — это не нация и уж тем более не просто лучший представитель этой нации. Гениальность любой нации – это мечта ее народа о себе. Пушкин — воплощение для русского человека того, чем он хочет быть.Легко и легко, несмотря на тяготы жизни. Свободный, несмотря на внешнюю зависимость от всех и вся и внутреннюю готовность к государственной службе. Лучезарная и гармоничная, несмотря на пресловутую предрасположенность «славянской души» к метафизической тоске и душевной тоске. Вот почему Пушкин ускользает от определения, потому что его творчество и его биография, а тем более его имя и образ были, а со временем еще более становятся, представлением русских людей о себе, их волей к новому, более высокому качеству. их души.Однако и сон, и воля, и восприятие являются частью их текущего состояния. Нация нашла и олицетворила в Пушкине то, что имела, чем была и одновременно чем хотела быть, к чему стремилась. Его непреодолимое стремление к свету, чистоте, гармонии, свободе, легкости в жизни и работе.

Семен Франк сделал глубокую экспликацию пушкинского мировоззрения, национально типичного по своей сути. Часто повторяемый тезис о жизнерадостности Пушкина — явное недоразумение.По словам Франка, «форма его поэзии, трагичная по содержанию, не только эстетически прекрасна, так что ее совершенство как бы заслоняет глубину ее смысла, но и отражает его духовную просветленность: она сияет в отраженном свете душевного покоя». ». Художественное выражение горя или тоски проникнуто светом особенно мирного принятия, отчего содержание кажется радостным. Пушкин точнее любого из нас определил национальный русский характер просвещенной трагедии своей музы:

Мне грустно и светло;
Скорбь моя лучезарна.

Русский народ заявил о себе через появление Пушкина (а не Петра Великого, или Достоевского, Толстого, Мусоргского или Чайковского). Для русских ясно, что Пушкин равен и родственен Петру, Толстому и Чайковскому, а Петр, Толстой и Чайковский не во всем равны и не во всем родственны Пушкину.

Пушкин и Петербург — это особая тема. Нельзя сказать, что они были неразлучны. Дело в том, что Пушкин умер в Петербурге. в Петербурге, но похоронен в Святогорском монастыре рядом с фамильным домом в Михайловском, который так щедро вдохновлял его, говорит сам за себя. Символично и то, что он погиб на дуэли на Черной речке, а значит, вода, всегда ассоциирующаяся у нас с Петербургом, городом рек и каналов, сыграла в его жизни роковую — черную — роль.

Надо вспомнить слова Гоголя не только по юбилеям: Пушкин «есть русский в развитии, каким, может быть, он явится через двести лет.Низкий поклон перед русским гением сочетается с предчувствием нового состояния русской культуры, самобытности русского народа. Конечно, надо отдать Гоголю должное: экономия «может быть» оставляет нам самое главное. Пушкин – это русские в развитии. В том числе и развитие их мечты о себе.

– Перевод Антонины В. Буис

 

Ходасевичу Владиславу Фелициановичу, Степновой Марине

Уродливый, низкий, отчаянный, злой.Отчаянно зол. Игрок, карточный игрок, заядлый курильщик, изъязвленный хронической экземой, мучимый фурункулезом и прочими неаппетитными состояниями и хронической нищетой. Муж (последовательно, слава богу) сложных женщин, которые все были, как бы назло, роковым женщинам. Язвительный и признанный критик. Убийца. Уникальный собеседник — умный, талантливый, точный. Довольно холодный поэт, но настолько безукоризненно чистый, что даже его скептики и недоброжелатели могли видеть, что это было на самом деле. Один из лучших поэтов зарубежного мира.

Владислав Фелицианович Ходасевич.

Странное имя для русского поэта. Плохое время для русской поэзии.

Не мне говорить, есть ли смысл и польза в социальных потрясениях, но русская революция оказала большую услугу русской литературе. Если бы не 1917 год и последовавшая за ним эмиграция (1922 год), возможно, не было бы поэта Ходасевича. Начинал он, впрочем, как и многие, с таких слабых, манерных, дурных стихов, что даже самому лучшему критику (каким он стал) трудно найти в этой груде фальши искру настоящего.Это не значит, что любая посредственность, пережившая русский бунт, могла переродиться великим поэтом. Это вообще ничего не значит, на самом деле. Но после двух убогих во всех смыслах антологий ( Юность и Счастливый домик ) Ходасевич вдруг выпустил книгу Путь кукурузы и проснулся знаменитым. За ним в 1922 году последовала модель Heavy Lyre . Не книга гениальной поэзии, а книга гениальной поэзии. Это правильный порядок слов. И, наконец, в 1927 году наступила Европейская ночь , настоящая снежная вершина русской поэзии.

Вот и все. Ходасевич замолчал. В сорок один год. Он перестал писать стихи — совсем. Вернее, мы знаем только о четырех стихотворениях, написанных после 1927 года, и только одно из них было опубликовано. Именно так Артюр Рембо замолчал, перестал писать в двадцать один год и прожил довольно долгую и плодотворную (и, видимо, подлую) жизнь бизнесмена.

К счастью, Ходасевич не переставал писать вообще, а просто переключился на литературную критику и много лет отравлял жизнь своему извечному врагу и сопернику Георгию Адамовичу, мелкому поэту, но необыкновенному и тонкому критику. Ведь именно Ходасевич и Адамович, ведя долгую и ожесточенную вражду, немыслимую в наше скучное время, создали вольтову дугу, придававшую литературе русской эмиграции горькое очарование, которое она до сих пор не утратила.

Георгий Адамович был лишь одним из многочисленных литературных и личных врагов Ходасевича. Между прочим, Ходасевич был невыносим, ​​его многие недолюбливали, и у многих из этих многих были очень веские причины. Я сожалею об одном — у Ходасевича была дикая, продолжительная и целенаправленная борьба с Георгием Ивановым, замечательным и великим поэтом, и эта неприязнь особенно печальна потому, что Ходасевич и Иванов думали о многих вещах одинаково и о своих судьбах во многих пути поразительно похожи, как если бы Творец вел обе жизни в противовес, то ли насмехаясь, то ли предостерегая.«Все, что я так нежно ненавижу и так злобно люблю».

Однако Ходасевич дружил с Горьким (за что ему не простили). И он одним из первых обратил внимание на Набокова, тогда еще Сирина, и под этим кричаще-оперным псевдонимом разглядел будущего гения, тогда еще ничтожного и заносчивого мальчика, решительно штурмующего Парнас. Его братья по переписке и за это донимали Ходасевича, ибо Набокова они вообще не любили. Набоков отплатил редкой для него благодарностью — он всю жизнь любил и уважал поэта Ходасевича.

Познакомился с Ходасевичем в Москве, подарок друга.

Я не могу быть собой,
Я хочу сойти с ума,
Когда с беременной женой,
Безрукий мужчина идет в кино.

Я был ошеломлен. Стихи так не писались на русском языке. Я был глупый девятнадцатилетний, черт из общежития Литинститута, и в те дни я был уверен, что знаю о поэзии все. Высокомерие, учитывая мой возраст, отчасти простительно.Я жил Пастернаком, ранними, непрозрачными стихами, я бродил, бормоча их наизусть, плюс Мандельштам, Бродский. Заболоцкий, естественно, ранние работы. Мне еще предстояло дорасти до позднего. Девяностые годы двадцатого века, Москва, общежития — без сомнения, самые страшные и самые странные в мире — что нам было делать? Только читайте стихи. И мы сделали.

Что случилось с мальчиком, который подарил мне Ходасевича? Он должен быть мертв или пьян. В лучшем случае, он потерял рассудок. Хуже всего то, что он пишет коммерческие детективные книги.Я даже не помню его имени — мы все всегда дарили друг другу стихи, больше ничего не было. Но Ходасевич остался — навсегда, и он навсегда изменил мой вкус к поэзии. Потом Георгий Иванов, Набоков-поэт (с поразительными прорывами и столь же поразительными промахами), Адамович — длинный и удивительный список.

Но Ходасевич был самым первым.

С него началась для меня новая русская поэзия.

– Перевод Антонины В. Буис

 

О Льве Толстом, Павел Басинский

Толстой не любил вспоминать свою жизнь.Он не был из тех говорливых дедов, которые в преклонном возрасте собирают вокруг себя детей и внуков и гордо рассказывают байки из своего прошлого, заквашенные добродушным юмором.

Мы точно не знаем, но возможно, что Толстой обращался мыслями к своему прошлому во время прогулок по Яснополянскому парку. Однако в дневниковых записях, которые он делал после этих прогулок, мы не находим прямых доказательств этого. Это просто обоснованное предположение.

«Ради бога — или даже не ради бога, а ради себя, опомнись. Увидеть все безумие своей жизни. Откажись хотя бы на один час от всех тех мелочей, которые тебя занимают, которые кажутся тебе такими важными: от всех твоих миллионов, твоего воровства, твоих приготовлений к убийству, твоих парламентов, твоих наук, твоих церквей… Оторвись от всего что хотя бы на один час и взгляни на свою жизнь, главное, на себя, на свою душу, которая живет такое короткое, неопределенное время в этом теле; опомнись, посмотри на себя, на жизнь, которая тебя окружает, и увидишь всю полноту своего безумия, и ужаснись ему…»

Разве это человек, который мог бы даже с радостью вспоминать свое прошлое, не говоря уже о том, чтобы гордиться им? Ведь когда он был стариком, не что иное, как собственная жизнь, — прежде всего значительную часть ее, которую он провел, живя ради тех мелочей, которые казались ему тогда такими важными, — причиняла ему огромную боль и стыд.

Позорная, позорная жизнь!

Тем не менее, по просьбе своего биографа Павла Ивановича Бирюкова, Толстой все же начал писать свои воспоминаний в 1903 году. «Я тогда был болен, — признается он. «И в это время болезни, невольного безделья мысли мои снова и снова обращались к воспоминаниям; и эти воспоминания ужасали».

Как он замечает в своем дневнике перед началом своих Воспоминаний : «Я теперь терплю адские муки: я вспоминаю всю скверну моей прежней жизни, и эти воспоминания не отпускают меня, они отравляют мою жизнь.

Для религиозных людей одним из важнейших источников духовного утешения является надежда на то, что их личности, их я останутся после смерти (конечно, это невозможно, если вы не помните свою жизнь, если вы не помните самого себя после смерти). Толстому именно эта перспектива казалась хуже всего! Он считал, что после смерти его , его личности просто не будет. В тот момент, когда память исчезает, Льва Толстого больше нет.

«Какое счастье, что с нашей смертью память исчезает, и остается только сознание… Да, это наше великое счастье, это уничтожение памяти; с ним радостная жизнь была бы невозможна…» — писал он.

Даже во время своего земного существования Толстой, вероятно, радовался риску забвения, а не пугался его. «Моя жизнь, мое сознание самого себя все время слабеет; оно станет еще слабее и закончится старостью и полным прекращением сознания моего я.

Мог ли такой человек написать свои собственные Мемуары ? Толстой не только не кончил их, он даже не дошел до начала своей взрослой жизни; он остановился после своего детства, отрочества и некоторых впечатлений от пребывания в Казани в молодости.

Сладкое детство было единственным, что он вспоминал с радостью. «Да, сколько того интересного и важного, о чем я нежно хотела бы рассказать, еще впереди, но я не могу оторваться от детства, от светлого, нежного, поэтического, любящего, мистического детства.

Но жизнь… что такое жизнь? Это не что иное, как то «важное», от чего он на старости лет призывал всех «отречься». И если бы он продолжал свои Воспоминания , то в это нечто «важное» вошли бы и Кавказ, и Севастополь, и его заграничная поездка, и его женитьба, и его хозяйство, и то, что поздний Толстой называет «художественной болтовней». что наполняет мои 12 томов сочинений, которым люди сегодня придают неоправданное значение…»

После смерти писателя, который был признан гением еще при жизни, обычно остаются рукописи, незаконченные работы и ранние эксперименты.У Толстого такого не было. Когда вышли три тома его Посмертных Литературных Сочинений , публика ахнула! Шедевр за шедевром! «Дьявол», «Отец Сергий», «Живой труп», «После бала», «Поддельный купон», «Хаджи-Мурат» — ничего из этого он не издал при жизни. Зачем? Он не торопился!

Жизнь Толстого… что в ней было главным, а что второстепенным? Каково было его собственное мнение по этому поводу?

Как ни странно, но единственной целью и смыслом существования этого величайшего из моралистов была радость жизни . Он часто писал об этом. «Жизнь должна и может быть бесконечной радостью». «Человек всегда должен быть радостным. Если ваша радость угасает, найдите, где вы допустили ошибку». «Если жизнь не кажется тебе великой радостью, то это только потому, что твое мышление ложно».

Он потерял это чувство, чувство непрекращающейся радости жизни , когда потерял детство. Он провел остаток своих дней, пытаясь найти его снова.

Раз он разуверился в возможности изменить внешние обстоятельства своей жизни, которые, по крайней мере, так он думал сначала, мешали ему вернуть это чувство, он начал менять себя, свое ложное мышление.Он работал над этим десятилетиями, выполняя каторгу на себе .

Достиг ли он этого чувства? Трудно сказать. Бегая из Ясной Поляны, этот 82-летний мужчина нарушил самый главный из когда-либо открытых им нравственных законов: ничего не меняй во внешних обстоятельствах, меняйся сам!

Значит ли это, что его жизнь не удалась? Если бы это было так, то как могла фигура Толстого и сегодня привлекать внимание всего мира? И это привлекает внимание, пожалуй, даже больше, чем его литературные произведения. Почему образ этого седобородого старика в простой белой рубашке, носящей его имя («толстовка»), запечатленный на тысячах фотографий и в кинохронике, продолжает наполняться мистическим смыслом, который мы с трудом понимаем? ? Как его могила, казалось бы, такая скромная, расположенная на краю мрачного оврага в лесу, оказалась одной из самых посещаемых гробниц в мире, наравне с Тадж-Махалом и египетскими пирамидами?!

Не потому ли в присутствии Толстого мы чувствуем то, что чувствовали его современники, бывали ли они однажды или несколько раз в Ясной Поляне? Они покидали это место с одним вопросом в сердце: в чем секрет жизни этого человека и почему его влияние так непреодолимо?

«Кто обращал внимание на его походку, на его посадку в седле, на то, как он поворачивал голову, тот всегда ясно видел сознание его движений; то есть каждое движение было отработано, развито, осмысленно, выработано мысль», — писал Владимир Федорович Снегирев, профессор медицины, друг семьи Толстых. И всякий, кто хотя бы раз встречался с Толстым, чувствовал, что наряду с той жизнью, которую он прожил на виду у всех, этот конкретный человек прожил и другую жизнь. Не тот, которым жили его современники, а тот, которым мы все живем сегодня.

            Это была жизнь свободного человека.

– Перевод Энн О. Фишер

_________________________________________

Все подборки © авторов и переводчиков, 2017. Предоставлено Read Russia, Inc.

.