Михаил Лермонтов — Боярин Орша читать онлайн

12 3 4 5 6

Михаил Юрьевич Лермонтов

Боярин Орша

Глава I

Then burst her heart in one long shriek,

And to the earth she fell like stone

Or statue from its base o’erthrown.

Byron.[1]

Во время оно жил да был
В Москве боярин Михаил,
Прозваньем Орша. – Важный сан
Дал Орше Грозный Иоанн;
Он дал ему с руки своей
Кольцо, наследие царей;
Он дал ему в веселый миг
Соболью шубу с плеч своих;
В день воскресения Христа
Поцеловал его в уста
И обещался в тот же день
Дать тридцать царских деревень
С тем, чтобы Орша до конца
Не отлучался от дворца.
Но Орша нравом был угрюм:
Он не любил придворный шум,
При виде трепетных льстецов
Щипал концы седых усов,
И раз, опричным огорчен,
Так Иоанну молвил он:
«Надежа-царь! пусти меня
На родину – я день от дня
Всё старе – даже не могу
Обиду выместить врагу:
Есть много слуг в дворце твоем.

Пусти меня! – мой старый дом
На берегу Днепра крутом
Близ рубежа Литвы чужой
Оброс могильною травой;
Пробудь я здесь еще хоть год,
Он догниет – и упадет;
Дай поклониться мне Днепру…
Там я родился – там умру!»

И он узрел свой старый дом.
Покои темные кругом
Уставил златом и сребром;
Икону в ризе дорогой
В алмазах, в жемчуге, с резьбой
Повесил в каждом он углу,
И запестрелись на полу
Узоры шелковых ковров.
Но лучше царских всех даров
Был божий дар – младая дочь;
Об ней он думал день и ночь,
В его глазах она росла
Свежа, невинна, весела,
Цветок грядущего святой,
Былого памятник живой!
Так средь развалин иногда
Растет береза: молода,
Мила над плитами гробов
Игрою шепчущих листов,
И та холодная стена
Ее красой оживлена!..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Туманно в поле и темно,
Одно лишь светится окно

В боярском доме – как звезда
Сквозь тучи смотрит иногда.
Тяжелый звякнул уж затвор,
Угрюм и пуст широкий двор.
Вот, испытав замки дверей,
С гремучей связкою ключей
К калитке сторож подошел
И взоры на небо возвел:
«А завтра быть грозе большой! —
Сказал крестясь старик седой, —
Смотри-ка, молния вдали
Так и доходит до земли,
И белый месяц, как монах,
Завернут в черных облаках;
И воет ветер будто зверь.
Дай кучу злата мне теперь,
С конюшни лучшего коня
Сейчас седлайте для меня,
Нет, не отъеду от крыльца
Ни для родимого отца!»
Так рассуждая сам с собой,
Кряхтя, старик пошел домой.
Лишь вдалеке едва гремят
Его ключи – вокруг палат
Всё снова тихо и темно,
Одно лишь светится окно.
Всё в доме спит – не спит один
Его угрюмый властелин
В покое пышном и большом
На ложе бархатном своем.
Полусгоревшая свеча
Пред ним, сверкая и треща,
Порой на каждый льет предмет
Какой-то странный полусвет.
Висят над ложем образа;
Их ризы блещут, их глаза
Вдруг оживляются, глядят —
Но с чем сравнить подобный взгляд?
Он непонятней и страшней
Всех мертвых и живых очей!
Томит боярина тоска;
Уж поздно. Под окном река
Шумит – и с бурей заодно
Гремучий дождь стучит в окно.
Чернеет тень во всех углах —
И – странно – Оршу обнял страх!
Бывал он в битвах, хоть и стар,
Против поляков и татар,
Слыхал он грозный царский глас,
Встречал и взор, в недобрый час:
Ни разу дух его крутой
Не ослабел перед бедой;
Но тут, – он свистнул, и взошел
Любимый раб его, Сокол.

И молвил Орша: «Скучно мне,
Всё думы черные одне.
Садись поближе на скамью,
И речью грусть рассей мою…
Пожалуй, сказку ты начни

Про прежние златые дни,
И я, припомнив старину,
Под говор слов твоих засну».
И на скамью присел Сокол
И речь такую он завел:

«Жил-был за тридевять земель
В тридцатом княжестве отсель
Великий и премудрый царь.
Ни в наше времечко, ни встарь
Никто не видывал пышней
Его палат – и много дней
В весельи жизнь его текла,
Покуда дочь не подросла.

«Тот царь был слаб и хил и стар,
А дочь непрочный ведь товар!
Ее, как лучший свой алмаз,
Он скрыл от молодецких глаз;
И на его царевну дочь
Смотрел лишь день да темна ночь,
И целовать красотку мог
Лишь перелетный ветерок.

«И царь тот раза три на дню
Ходил смотреть на дочь свою;
Но вздумал вдруг он в темну ночь
Взглянуть, как спит младая дочь.
Свой ключ серебряный он взял,
Сапожки шелковые снял,
И вот приходит в башню ту,

Где скрыл царевну-красоту!..

«Вошел – в светлице тишина;
Дочь сладко спит, но не одна;
Припав на грудь ее главой
С ней царский конюх молодой.
И прогневился царь тогда,
И повелел он без суда
Их вместе в бочку засмолить
И в сине море укатить…»

И быстро на устах раба,
Как будто тайная борьба
В то время совершалась в нем,
Улыбка вспыхнула – потом
Он очи на небо возвел,
Вздохнул и смолк. «Ступай, Сокол! —
Махнув дрожащею рукой,
Сказал боярин, – в час иной
Расскажешь сказку до конца
Про оскорбленного отца!»

И по морщинам старика,
Как тени облака, слегка
Промчались тени черных дум,
Встревоженный и быстрый ум
Вблизи предвидел много бед.
Он жил: он знал людей и свет,
Он злом не мог быть удивлен;
Добру ж давно не верил он,
Не верил, только потому,
Что верил некогда всему!

И вспыхнул в нем остаток сил,
Он с ложа мягкого вскочил,

Соболью шубу на плеча
Накинул он – в руке свеча,
И вот дрожа идет скорей
К светлице дочери своей.
Ступени лестницы крутой
Под тяжкою его стопой
Скрыпят – и свечка раза два
Из рук не выпала едва.

Он видит, няня в уголке
Сидит на старом сундуке
И спит глубоко, и порой
Во сне качает головой;
На ней, предчувствием объят,
На миг он удержал свой взгляд
И мимо – но послыша стук,
Старуха пробудилась вдруг,
Перекрестилась, и потом
Опять заснула крепким сном,
И, занята своей мечтой,
Вновь закачала головой.

Стоит боярин у дверей
Светлицы дочери своей
И чутким ухом он приник
К замку – и думает старик:
«Нет! непорочна дочь моя,
А ты, Сокол, ты раб, змея,
За дерзкий, хитрый свой намек
Получишь гибельный урок!»
Но вдруг… о горе, о позор!
Он слышит тихий разговор!..

1-й голос

О! погоди, Арсений мой!
Вчера ты был совсем другой.
День без меня – и миг со мной?..

2-й голос

Не плачь… утешься! – близок час
И будет мир ничто для нас.
В чужой, но близкой стороне
Мы будем счастливы одне,
И не раба обнимешь ты
Среди полночной темноты.
С тех пор, ты помнишь, как чернец
Меня привез, и твой отец
Вручил ему свой кошелек,
С тех пор задумчив, одинок,
Тоской по вольности томим,
Но нежным голосом твоим
И блеском ангельских очей
Прикован у тюрьмы моей,
Придумал я свой край родной
Навек оставить, но с тобой!..
И скоро я в лесах чужих
Нашел товарищей лихих,
Бесстрашных, твердых как булат.
Людской закон для них не свят,
Война их рай, а мир их ад.
Я отдал душу им в заклад,
Но ты моя – и я богат!..

И голоса замолкли вдруг.
И слышит Орша тихий звук,
Звук поцелуя… и другой…
Он вспыхнул, дверь толкнул рукой
И исступленный и немой
Предстал пред бледною четой…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Боярин сделал шаг назад,
На дочь он кинул злобный взгляд,
Глаза их встретились – и вмиг
Мучительный, ужасный крик
Раздался, пролетел – и стих.
И тот, кто крик сей услыхал,
Подумал, верно, иль сказал,
Что дважды из груди одной
Не вылетает звук такой.
И тяжко на цветной ковер,
Как труп бездушный с давних пор,
Упало что-то. – И на зов
Боярина толпа рабов,
Во всем послушная орда,
Шумя сбежалася тогда,
И без усилий, без борьбы
Схватили юношу рабы.

Нем и недвижим он стоял,
Покуда крепко обвивал
Все члены, как змея, канат;
В них проникал могильный хлад

И сердце громко билось в нем
Тоской, отчаяньем, стыдом.

Когда ж безумца увели
И шум шагов умолк вдали,
И с ним остался лишь Сокол,
Боярин к двери подошел;
В последний раз в нее взглянул,
Не вздрогнул, даже не вздохнул
И трижды ключ перевернул
В ее заржавленном замке…
Но… ключ дрожал в его руке!
Потом он отворил окно:
Всё было на небе темно,
А под окном меж диких скал
Днепр беспокойный бушевал.
И в волны ключ от двери той
Он бросил сильною рукой,
И тихо ключ тот роковой
Был принят хладною рекой.

Тогда, решив свою судьбу,
Боярин верному рабу
На волны молча указал,
И тот поклоном отвечал…
И через час уж в доме том
Всё спало снова крепким сном,
И только не спал в нем один
Его угрюмый властелин.

Глава II

Читать дальше

12 3 4 5 6

Под катом — «краткая» (на доклад на семинаре) форма…: ninquenaro — LiveJournal

Под катом — «краткая» (на доклад на семинаре) форма моего курсовика по «Боярину Орше». Выкладываю преимущественно для тех, кто об этом спрашивал. Не интересующиеся филологией под кат могут не лазить. 🙂

Целью написания данного исследования является изучение лермонтовской поэмы «Боярин Орша», исторического материала, на котором она написана, и анализ соотношения в поэме исторической правды и авторского художественного вымысла. Ещё одной из целей было изучение особенностей этого вымысла при работе с историческим материалом, и целей, которые задает себе автор при написании художественного текста на историческом материале.
Для начала – краткая справка по поэме, почерпнутая из «Лермонтовской энциклопедии».
Поэма «Боярин Орша» — романтическая, сильно связанная с английским, байроническим типом романтизма (на что указывали эпиграфы в первоначальной редакции текста).
Время действия поэмы относится к царствованию Ивана Грозного и событиям Ливонской войны (1558 – 1583).
Сама поэма относится к переломному периоду творчества Лермонтова. Ей ещё характерны образная система и большая часть идеологических посылок раннего творчества, но язык уже приобретает ту живописность и красочность, которыми он будет отличаться в более поздний период. Несколько меняется и тип героя – он остается индивидуалистом, но судьба становится намного трагичнее.
Также Лермонтов движется от романтического «условно-исторического» хронотопа к гораздо большей конкретике. Хотя Белинский отмечал, что в поэме «большею частию ложны и нравы и костюмы», то есть, образы все равно несут на себе значительный отпечаток условности, перенесенный в исторические декорации.
Из «Энциклопедии» же мной были почерпнуты сведенья о том, что при написании поэмы (в частности, описании центральной в сюжете битвы) Лермонтов использовал сведенья из «Истории Российской» М. М. Щербатова и «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Поэтому я обратилась к данным источникам, чтобы узнать, на какие конкретно сведенья опирался Лермонтов.
В «Истории государства Российского» Карамзина, в описании Ливонской Войны мы  не находим имени Орши, как исторической личности. Не обнаружено и кого-либо со сходным именем или прозвищем — например, Оршанского или Оршина там тоже не встречается.
Однако, у Карамзина мы читаем (цитирую, с купюрами): «Государь велел им (воеводам) соединиться под Оршею, идти к Минску, к Новугородку Литовскому; назначил станы, предписал все движения. Но Князь Петр Шуйский <…> изъявил удивительную неосторожность:<…> никто не думал о неприятеле — а Воевода Троцкий (литовский полководец), <…> имел верных лазутчиков; знал все, и вдруг близ Орши, в местах лесных, тесных, напал на Россиян. Не успев ни стать в ряды, ни вооружиться, они малодушно устремились в бегство, Воеводы и воины. Несчастный Шуйский заплатил жизнию за свою неосторожность. Одни пишут, что он был застрелен в голову и найден мертвый в колодезе; другие, что Литовский крестьянин изрубил его секирою». Таково описание битвы при Орше. Ещё в двух местах мы находим в контексте слово «Орша» и узнаем, что это река. При поиске в «Википедии» я получила ещё немного интересной информации. Так, в наши дни Орша – не только река, но и город в Белоруссии, причем древний – упоминания о нем обнаружены в «Повести Временных Лет», и датированы 1067 годом. Но, что значительно интереснее, среди его достопримечательностей действительно имеется монастырь, хотя постройка его датирована чуть более поздним, чем Ливонская Война, временем – началом XVII века. Ещё одна ценная находка была обнаружена на той же «Википедии» в статье «Ливонская Война» — там упоминается некий «литовский воевода Филон Кмита из Орши».
Итак, такова историческая информация, связанная с Оршей, теперь проанализируем каждый факт в отдельности.
Первый исторический факт – само название «Орша». Как мы узнали – название это реальное, и обозначает реку, а также – населенный пункт возле нее. У Лермонтова Орша ни разу не упоминается как город или река, но становится именем персонажа. Мне кажется, что здесь возможна двоякая трактовка – либо название местности было дано герою несколько механически, просто перенесено с более-менее «подходящей» географически местности на героя (вспомним, такую же вещь сделал Вальтер Скотт в своем «Айвенго»). Однако, вспомним вот какую вещь. Героям на Руси многократно давали прозвища по рекам, при которых состоялись их знаменитые битвы – Александр Невский, Дмитрий Донской. Таким образом, прозвище, данное по реке (кстати, это именно прозвище, а не имя, в тексте поэмы читаем: «боярин Михаил прозваньем Орша») становится не только указанием на место происхождения и родовые владения, но и в своем роде ставит боярина Оршу в один ряд с русскими героями.
Второй исторический факт – опричнина, упоминающаяся в первых строках поэмы. Цитирую определение из «Википедии»: «период в истории России приблизительно от 1565 до смерти Ивана Грозного обозначившийся государственным террором и системой чрезвычайных мер».
Однако, здесь мы встречаемся с интереснейшим фактом: начало опричнины современные авторы относят к 1565 году, а начало Ливонской войны – к 1558, то есть война начинается раньше, чем опричнина. По Карамзину, выносящему первый период Ливонской войны, с 1558го по 1560г, отдельно, ливонская война начинается в 1560м году – однако, тем не менее, все равно раньше опричнины.
В поэме же – все наоборот. В первой главе мы читаем, что Орша удалился из столицы, «опричным огорчен», и только в третьей – «разнеслась везде молва, что беспокойная Литва с толпою дерзких воевод на землю русскую идет». Итак, перед нами налицо смещение дат. Частично поводом для такого смещения могла послужить «История государства Российского», поскольку перед описанием Ливонской Войны идет большой корпус текста о порче нравов при царском дворе, приближении недостойных людей и различных жестокостях. Однако, эти события у Карамзина не называются опричниной.
Итак, перед нами налицо смещение дат, о котором Лермонтов, знакомый с «Историей государства Российского» не мог не знать. Из чего можно сделать вывод, что либо допущение умышленно, либо же точное следование последовательности событий для Лермонтова не главное. Второе (неточное следование хронологии), как ни странно, может быть связано с тем, что поэма Лермонтова является романтической, пожалуй, даже в большей степени, чем исторической, и для нее не требуется точного следования датам, важен только общий колорит. Однако, ещё интереснее все становится в том случае, если допущение – умышленное. В таком случае это допущение в довольно сильной мере становится характеристикой героя – несмотря на свой крутой и жестокий характер, Орша огорчен опричниной и удаляется от нее – это говорит о том, что он «положителен» по крайней мере настолько, чтобы не участвовать в бессмысленных жестокостях. Итак, если смещение хронологии в связи с опричниной умышленно – оно становится смещением-характеристикой.
Третий факт, историко-географический – монастырь в Орше. Итак, он действительно существует, а о том, что он построен на полвека позже, Лермонтов вполне мог не знать. Таким образом, вполне возможно, что описанный в поэме монастырь, в котором вырос, был позже заключен и откуда бежал Арсений – либо действительно тот самый монастырь в Орше, либо же тот монастырь по крайней мере послужил для него прототипом.
Четвертый факт – упоминание «литовского воеводы Филона Кмиты из Орши». Кроме имени и стороны, которой он служил, мы не узнаём об этом воеводе из исторических источников ничего. Однако, можем заметить, что Орша в те времена находится на российской стороне, воевода же служит Литве, то есть воевода с вероятностью – перебежчик. Нельзя ли здесь усмотреть некоторые, хотя бы и условные, параллели с Арсением?
Следующие два факта следует анализировать в комплексе – это Ливонская Война (в частности, сражение под Оршей, точнее, при Чашниках, недалеко от Орши) и смерть князя Петра Шуйского.
Итак, Ливонская Война – вполне реальное событие, как и поражение под Оршей. Сражение получило у Карамзина довольно подробное описание (цитата была дана в начале доклада). Из лермонтовской энциклопедии мы знаем, что Лермонтов опирался на Карамзина, таким образом, описание сражения в поэме претерпело изменения, пожалуй, только в области языка, оно очень близко к карамзинскому. Единственное, что упоминается у Карамзина, и не встречается у Лермонтова даже в намеках – это имя Петра Шуйского и описание условий его гибели.
Итак, по справке из «Википедии»:
«Петр Иванович Шуйский.
В службе с 1540. Боярин с 1550. <…>
Первый воевода Большого полка 1558—1562 в Ливонскую войну, воевода Большого полка в походе 1563 на Полоцк под командованием князя Старицкого. Наместник полоцкий с 1563.
В битве при Чашниках 26 января 1564 потерпел поражение. Потеряв в сражении коня, пешком пришёл в соседнюю деревню. По некоторым сведениям, узнав в нём московского воеводу, крестьяне ограбили его, а затем утопили в колодце. Тело русского главнокомандующего было найдено победителями. В знак своего торжества литовский воевода Николай Радзивилл привез прах Шуйского в Вильно, где он был с почестями похоронен».
Оттуда же, из «Википедии», о битве при Чашниках. Версия событий с русской стороны дана по Карамзину, однако, интересна версия литовского историка, цитирую:
«Литовские источники сообщают о том, что Шуйский, будучи предупреждён разведкой о приближении противника, всё же приготовился к сражению. Литовцы же редкими и смешенными рядами стали выводить своих воинов из узких тропинок обросших кустарником. Заметив это, русские, «воспылав варварскою гордостию и презрев малочисленность Литовцев», отступили назад и дали им место и время приготовиться к битве. При этом сообщается, что русские не тотчас бежали, а битва продолжалась около двух часов, так что те и другие отступали попеременно».
Проанализировав сведенья литовского автора, мы не можем не заметить, что у этого описания ещё больше сходства с лермонтовским, да и полководец российского войска, тот самый Шуйский, приобретает ещё больше сходства с героем поэмы – жестоким, но однозначно отважным и мужественным.
Я ни в коей мере не приравниваю реального Шуйского к Орше, однако, обстоятельства его гибели по Карамзину, и ещё более – по литовским источникам, позволяют предположить, что Шуйский был в числе прототипов Орши (несомненно, также, что он не был единственным прототипом, но об этом – чуть позже).
Итак, битва, в которой у Лермонтова гибнет Орша, с огромной вероятностью либо списана с битвы при Чашниках, либо, как минимум, была создана со значительной опорой на описания этой битвы, о роли Шуйского уже было сказано.
И, наконец, последний исторический факт. Это сама эпоха Ивана Грозного – включающая в себя сам ход событий, личность грозного царя, сам довольно мрачный колорит эпохи. По сути, историческая среда. В «Орше» Лермонтов ещё не достигает такой правдивости и пластичности изображения, которую мы увидим чуть позже в его же «Песне о купце Калашникове» — язык, которым говорят герои поэмы – это язык современников Лермонтова, иные из героев (особенно ярко это заметно в образе Арсения) – тоже современники автора по своей психологии, образу мыслей, устремлениям, малореальные или вовсе нереальные для конца XVI века. Однако, Лермонтову все же удается передать общий колорит эпохи. Её мрак и сумасбродство, и героизм, прорывающийся через этот мрак, и зарождение первых ростков индивидуализма. Итак, эпоха Ивана Грозного в поэме несомненно прошла через призму восприятия человека XIX века и во многом была искажена этой призмой. Однако, не менее несомненно, что это именно та эпоха – несмотря на все условности и изменения.
Теперь, проанализировав исторические факты в поэме, обратимся к основным вопросам исследования – для чего Лермонтов обращается к историческому материалу, для чего, работая с реальными фактами, он использует вымысел, и как он это делает.
Ответ на первый вопрос довольно прост, хотя и многокомпонентен. Исторический материал более статичен, более предсказуем, уже есть возможность отследить, какие последствия повлекло за собой то или иное событие – эта легкость работы с уже свершившимся является одной из причин, по которой Лермонтов обращается к историческому материалу. Остальные же причины будут сформулированы после того, как мы проанализируем особенности вымысла в поэме – поскольку эти причины тесно связаны с вымыслом.
Итак, исследовав исторические материалы, мы обнаружили, что практически ни одно из названных в поэме лиц, не считая Ивана Грозного, у Карамзина не упоминается. Все персонажи являются вымышленными. Однако, здесь, с моей точки зрения можно говорить о двух разновидностях вымысла.
Первый – это своего рода «обобщающий» или «типизирующий» вымысел. При этой разновидности вымысла герой как бы «сшивается» из черт многих героев, идеализируется и приобретает черты в большей мере типные, чем индивидуальные. Образцом такого типизирующего вымысла в поэме становится сам боярин Орша. Как ранее было указано, гибель боярина Орши в поэме может иметь в своей основе повествование о гибели Петра Шуйского в «Истории государства Российского», также в поэме сказано сказано, что он удалился в родовое имение, «огорчен опричным» — как многие другие бояре того времени. Итак, можно предположить, что боярин Орша «сшит» из черт разных персоналий и «отшлифован» авторским вымыслом до обретения черт одновременно типического боярина того времени и типического грозного отца. Более того, боярин Орша в поэме типизируется до такой степени, что становится в какой-то мере представителем «общества  вообще». Таким образом, авторский вымысел «укрупняет» Оршу до своего рода типического героя своего времени и типического же представителя «общества вообще».
Вторая разновидность вымысла связана с именем Арсения. Если первую разновидность можно назвать типизирующей, то эта вторая разновидность должна называться авторски-идеологической. Арсений для Лермонтова – герой далеко не всегда положительный и во многом – осуждаемый, однако свою, авторскую позицию по многим вопросам Лермонтов, тем не менее, видит глазами Арсения и излагает устами Арсения.
Арсений – наиболее вымышленный из всех героев поэмы. По всему своему поведению, характеру, стремлениям это герой, вообще не свойственный эпохе Ивана Грозного – это герой-индивидуалист, герой нового времени. Не хочу сказать, что подобных личностей эпоха Ивана Грозного не знала вовсе, однако, такая личность не типична для этой эпохи. Арсений, невзирая на то, как органично он вписывается в текст, внесен в него из совершенно другого времени.
Итак, зачем нужен автору подобный вымысел? С Арсением в данном случае все довольно просто – как уже было сказано, это тип личности-индивидуалиста. В более ранней поэме это был бы однозначный провозгласитель идей автора и даже, не побоюсь этого слова, своего рода авторское альтер-эго. В «Боярине Орше» герой-индивидуалист уже гораздо более неоднозначен. Это уже не «рупор», через который до нас доносит свою позицию автор, это своего рода «опытный образец», на котором автор проводит своего рода эксперимент – выдержит? Не выдержит? Личный (точнее, межличностный) конфликт между Арсением и Оршей, кстати говоря, выигрывает всё-таки Арсений. Его вольнолюбивая позиция оказывается гораздо ярче и убедительней, чем позиция самого боярина – да, собственно, позиция боярина Орши и не сформулирована внятно словами. Более того, поскольку Орша в данном случае – это своего рода символ общества, его позиция и не может быть вербализирована, как невербализируема добрая половина общественных идеологемм – «так принято», а почему принято – уже толком и не понять.
Однако, Арсений при этом проигрывает боярину Орше как не личность, но тип личности – боярин Орша гибнет в бою, гибнет если не со славой, то, по крайней мере, с честью. Арсений в финале поэмы лишен вообще какой-либо награды и уходит буквально в никуда.
Что удивительно! Каждый из героев побеждает именно в той сфере, в которой он вымышлен. Боярин Орша выдуман, как типаж – и он побеждает в столкновении типажей, но проигрывает, как личность. Арсений выдуман, как личность – и вот он убедителен, как личность, но лишен победы, как типаж.
Этим самым Лермонтов подчеркивает, что личность в столкновении с обществом может быть сколько угодно ярка и убедительна на словах, но при этом она обречена на поражение, как только начинает действовать – причем проигрывает она не другой личности, а безличным, по сути своей, силам.
Отсюда мы возвращаемся к тому, на чем остановились, анализируя причины обращения к историческому материалу и вычленяем ещё одну причину. В настоящем Лермонтов не видит силы, способной настолько же мощно противостоять сильной личности – так, в более поздних его текстах, и в поэзии, и в прозе, сильная личность будет по сути уже ломать сама себя, находиться в конфликте с самой собой. Здесь же мы видим обращение к прошлому в поисках силы, антагоничной силе личности – и Лермонтов находит эту силу в лице патриархального общества.
Итак, подводя итоги – Лермонтов в поэме использует исторический материал, как своего рода «опытную среду» для исследования конфликта личности и общества. Использование именно исторического материала обусловлено, с одной стороны, большей легкостью работы с ним, с другой – тем, что только в историческом прошлом Лермонтов находит общество с необходимой ему степенью коллективизма и силой противостояния индивидуализму. Вымысел же он использует, с одной стороны, для возведения отдельных личностей на уровень типа и даже символа, что происходит с образом боярина, с другой же стороны – для введения в текст невозможного в данных исторических условиях, но идеологически значимого для автора героя. По сути, пользуясь терминами химии, можно сказать, что исторический материал является здесь средой для протекания реакции, а вымысел – необходимым условием для протекания этой реакции.

«Рузиво»: нхорундо пакусиква нхэтембо

Мубаса мудетби Русский уйе писатель М.Ю. Лермонтов детембо сомунху Жанр, уево мускуло Кавказ агара кубатикана нзвимбо инокоша. «Рузиво» — баса раканьорва пана вакура зера уйе воплощает яканакисиса звакаитика муньори куданана, квете чете куимба хвакакура хунху макомо уе акасика муфананидзо неукротимый гамба уе русунунгуко-рудо.

Цамва нхорундо нхетембо «Мцыри» Лермонтов нгува дзозе вафарире пакати ваверенги. Звакаванда сака нокути звинобацира кунцвисиса зваронгва неватамби уйе цика чивимбо немунёри. Кусвика памверо иногона кунзи акарёрура гамба нзира йокуратидза пфунгва уйе тариро, томивших няндури мунгува якаома Россия.

сей пфунгва «Рузиво» нхетембо

Нхорондо звакасиква звири мидзи яке мудики Лермонтов. Ндава нэмакоре гуми, акабва кацамба, иё якати кути ангада куцаурира мумве зваакасика везера томившемуся кумонаситири (аканга чокуита няндури джери) уйе звирото русунунгуко. Лермонтов пачаке аканёра кути чиноняня звакамуомера пангува ийойо яйва кусарудза звинангва. Pavakanga vari isinganzwisisiki kuti zvakazara vaneshungu hunhu munyori, basa rakakundikana. Все кути акатендеука акабуда кунёра («ванореурура» ити нхетэмбо 30 уйе «Боярин Орша»), хакуси звааканга ваифунгидзира джая.

Нхорондо «рузиво» памусоро нхетэмбо Лермонтов: Хронология

Герой рузиво аканга укама мифананидзо мабаса квокутанга Ньяндури. detembo «Исповедь» rakanyorwa 1830. Его чакаита вечидики испанец купа вамве мукана вокутаура памусоро мунамати ари йемамонги-муджери. Гамба, уйо акатонгерва руфу, хазвиреви кудемба памусоро дамбудзико грабли. Mukupesana, iye kumukira pamusoro mitemo inodzvinyirira uye kuratidza kuda kurwira rudo kwevanhu. Он аке хоп хадзиси кузадзика уйе звонотарисирва акаудза йекаре мумонги — ичи каре вафунгидзира Зано хваро «рузиво».

Papera chinguva, nhoroondo kwezvisikwa «The ruzivo» nyaya anowana kukura kwayo. Pakati pezana remakore 30s Lermontov akanyora imwe nhetembo — «Боярыня Орша». Чиито анотора нзвимбо маири памакоре звинотыса рокутонга Ивана Грозного. Няя главный герой Арсений упеню звакананга инонятсоратидза нёдзи испанец, уйе дзимве мицеце зваво кутаура ромото акадзокорора анэнге звачосэ. Nhetembo mutsva, nyaya hunowedzera kunzwisisa uye kunosanganisira nyore rudo nyaya neschatnoy nhapwa uye mwanasikana womuchinda wamambo. Гаре гаре, пфунгва хуру мабаса айя (звия, Лермонтов наво кумбобвира ракабудишва) ачавана окути мунэ ньяя рузиво, кути анотибвумира кутаура кваво укама звакананга.

Сака, звакатора макоре асати пфунгва квеудуку М.Ю. Лермонтов мудзидзисо акакурумбира куданана няя нхэтембо. Saka nyaya rezvisikwa «The ruzivo» raakazoita kwemakore akawanda basa munyori.

Куфамба Военно-Грузинская дорога

Акатевера звакасимбиса кути Реализация кути вакаронга кути няндури айва кубатана вокутанга. Муна 1837, В.А.Лермонтов, вачитевера кунзвимбо «мусунгва», акапфуура мумве кавказская дземамонги муна Мцхета (атумидзва памазува акаре, гута гуру Грузия). Pano pakanga musangano ane mumongi akwegura, uyo zvino chete nzira uye anorondedzera nyaya kwezvisikwa «Рузиво». Лермонтов, мэрерано П. Висковатов, мушуре кукурукура, акафунга курота кваке акаре.

Вигай (ванонзи грузинский мушумири йемамонги) акаудза аносурувариса няя упеню хвакэ. Нумве нгува, куньянге мукомана вемакоре матанхату, аканга атора мусунгва уйе ааендесва Русский генерал (мэрерано Лермонтов — Ермолов) мунхарунда ийи. Новички Mumwe ose wemamongi Javari akaita tsitsi kune mwana uye vakasiya nayo kumba. Musungwa pakutanga akaedza rikanganise, kunyange vaite kutiza, akapotsa raguma rufu rwake. Zvisinei, nokufamba kwenguva извозво zvizere basa kuti mugumo wake uye akaramba zvachose kuraram pakati mamongi. Hazvina nyaya iyi yakafuridzirwa Lermontov kunyora nhoroondo itsva rusununguko-rudo uye inopandukira gamba. Наивозво звичайтика рекаре вигаи уйе нхорондо «рузиво» нхэтембо икава мумве.

Ушандэ чигадзирва

Ачидзокера кубва Кавказ, мудетемби акадзокера кваке куронга аквегура уйе органически вакабатана аке кунзва ньяя. Дикий уйе яканака кавказский хунху, кана панзвимбо мунхарунда джавари вемамонк, ири пэдйо слияние вавири симба нзизи кура уйе арагви, ндиво зваканакиса акакодзера ари кумашуре (а хунху куданана нхэтембо) кути паку-звиитико. Акарангарира грузинский нгано звигадзирва (сомуензанисо, нгано дзосе мбада йомусанго), атинзве Лермонтов звапфуура нзендо куна экавказ. Ivo rinoitei yekudyidzana pamusoro mutambi ruzivo. Nhoroondo nhetembo, saka vachiwedzera akasungirirwa yaizivikanwa zviri upenyu kuCaucasus uye pachavo nemaonero zvasara kubva zhinji kushanyira nzvimbo idzi. Сомугумисиро, ава кусведера ругваро акабереква куданана нхетембо: яке звиньорва акаченгетедзва чиратидзо муньори инофанира куратидзва номуси купера: 5 августа 1839 г.. Uye gore rakatevera basa yakabudiswa dzakaunganidzwa nhetembo Nyanduri.

Кусунунгурва

История пакусиква нхетембо «Мцыри» уносанганисира Аксаков ньяя памусоро сей, муна май 1840 г. Муньори пачаке аканга асипо пангува пати, аси акатаура ваимбова вакоква ипапо. Maererano naye, idzva «mwana» Lermontov akanga akakwazisa nechido uye kwakamutsa zvine mhinduro.

Другое ndangariro ndichiva vakajairana nhetembo akasiya AN Masvosve. Аканёра кути муна 1839 акашаньира Царское тийвисте, апо пангува ийойо айва няндури. Мумве манхеру акашаньира Лермонтов, уйо аканга ари йайфара эвинху, уйе веренга кубва пакутанга купедзиса мацва «кугонесеса» детембо ринонзи «Рузиво».

Paumbwe rangano pezvingoro

Processing kunzwa nyaya uye kubatanidza pamwe pfungwa pamuviri chigadzirwa — ariwo nhoroondo «Рузиво». Лермонтов kwete pakarepo kubuda zita. Nekubatwa detembo yainzi «Ягода». Sezvo oparesheni uye варианты okusika magadzirirwo basa Header achinja. Сёко «Ягода» есандуро му нзира Русское «мумонги». Аси Лермонтов квакаита гамба харисати вакапфуура цика постриг, сака звири звикуру зита якакодзера «Рузиво». Мукуведзера, мумутауро вокуГрузия, шоко ири айва мумве звинорехва — муторва, мурумэ ога, пасина хама нешамвари. Это zvakazara rinotsanangura chikuru hunhu nhetembo.

Позвони ванешунгу мвея

Судьба пангува мукуру пакати Джавари, ачатаура мудетемби, уйе маджая кубва мунхэтембо звакакура звакасияна — зваканга звикурукуру йемуньори квайита. Kutanga Akasiya kuna mugumo wake, uye akagara wemamongi ndakwegura. Чишуво йечипири черо нзира кусунунгука. Ин аке тсвакурудзо хааси кутья кутаура кубуда памусоро исингазивиканви, аси пэдйо ичи найе ньика хвезвисиква. Это чиратидзо чепачена ноупеню нокуда рузиво.

Nhoroondo nhetembo unosanganisira yakafanana Kushandurwa upenyu moduku musungwa — mufananidzo mutana ane zvakawanda akatsunga mweya gamba, uyo akaberekwa kuCaucasus.

Sei ruzivo anofa

detembo inosuruvarisa pakuguma. Asava mutendi mutsva, saka aida kuwana kubatana pamwe zvakasikwa afa. Pasi mitemo Романтический gamba anowana kubatana pamwe kana kuraram naye kwemakore anoverengeka uye dai iye zvakanaka mamongi, кана okunze zvakasikwa. Asava mutendi mutsva mutorwa wokutanga pamweya. Экупедзисира куикунда йемамонги дзидзо гамба.

Концептуальная пфунгва «рузиво», ньяя пакусиква нхетембо иноратидза инопандукира мвея няндури, кутодзима му бездушная мумхепо незванива муРоссия муна 30-х годов ремакоре речи19. Звири Курота якэ «мунху якакура хунху» кути аноцвака курвиса уйе вакагадзирира куэнда вачитсвака кугумиса.

Боярышня — боярыня (высокопоставленная) русская женщина с изысканным головным убором, Фотография, картинки и права на изображение. Рис. MEV-10633982

agefotostock ^®

место, где можно найти все визуальный контент по правильной цене

Купить это изображение сейчас…

Выберите лицензию, которая лучше всего соответствует вашим потребностям

	Частное использование/презентация |	59,99 €
	Информативный сайт |	89,99 €
	Издательский. Книга внутри |	139,99 €
	Журнал и информационные бюллетени. Внутреннее использование |	169,99 €

Рассчитать стоимость другой лицензии

Доступно только для РЕДАКЦИОННОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

Купить сейчас

Добавить в корзину

ДОСТАВКА: Изображение сжато в формате JPG

Код изображения: МЭВ-10633982 Фотограф: Коллекция: Библиотека изображений Мэри Эванс, ООО Пользовательская лицензия: Управление правами Наличие высокого разрешения: До XL 50 МБ А3 (3555 х 5496 пикселей — 30,1 х 46,5 см — 300 точек на дюйм)

Релизы: для этого образа нет подписанных релизов.