сочинение по литературе на Сочиняшка.Ру

В произведении Николая Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки» органично соединяются два мира: реальный и волшебный. Писатель верил в победу добра над злом, поэтому все мистические персонажи так или иначе терпят поражение, а главные герои, наделенные высокими моральными качествами, получают награду. Но, несмотря на мистику, например, в повести «Ночь перед Рождеством» нет ничего устрашающего, ведь автор смог все это подать с большой долей юмора. Да и в фантастических персонажах все же угадываются настоящие пороки людей. И то, что автор их высмеивает, делает их не такими уж и страшными.

Казак по прозвищу Пацюк занимает немаловажное место в повести. Так как он скажет важные слова главному герою, что заставит того по-другому посмотреть на его проблему.

О Пацюке было известно не очень много, но он точно был бывшим запорожцем. А в Диканьке он оказался после побега либо изгнания из Запорожской Сечи.

На момент повествования Пацюк жил в Диканьке уже около 10-15 лет. Автор иронично описывает его способ жизни: ничего не делал, спал почти весь день, но ел за шестерых и мог выпить за один раз целое ведро, как настоящий запорожец. В упоминании о настоящем запорожце слышится авторская ирония относительно разгульного способа жизни некоторых запорожцев. И хотя писатель уважал казачество, он никогда не скрывал его слабостей.

Внешне Пацюк был таким: мужчина небольшого роста, но широкий. Его даже называли пузатым Пацюком. Герой носил очень широкие шаровары, такие, что ноги было почти не видно.

На хуторе все считали Пацюка знахарем. Когда кто-то хворал, тот час же звали Пацюка. И он просто что-то шептал больному – и тот выздоравливал. Или, например, если какой-то дворянин подавился рыбной косточкой, то герой просто ловко стучал тому по спине – и косточка выходила.

Со временем герой стал все реже выходить из дому, возможно потому что с каждым разом ему было тяжелее протискиваться в дверной проем из-за веса.

И поэтому страждущие сами ходили к нему за лечением или просто за советом, так как считали его не только знахарем, но и мудрейшим казаком.

Именно к Пацюку однажды пришел и главный герой повести, кузнец Вакула. Он не знал, как выполнить задание своей любимой Оксаны – добыть черевички, как у царицы. Вакула был в отчаяние настолько, что даже готов был заключить договор с мистическими силами. Однако Пацюк ответил, что разгадка находится у него за спиной. И как выяснится позже, то он действительно найдет ее в мешке.

Одной из самых фантастических и юмористических сцен является сцена поедания Пацюком галушек. Он даже пальцем не шевелил, а галушки сами залетали ему в рот.

В образе Пацюка писатель показывает такие пороки, как праздность и лень.

Николай Гоголь умел талантливо сочетать реальное и сказочное в произведениях. Повесть «Ночь перед Рождеством» наполнена волшебством, и заканчивается она подобно доброй сказке – победой главных героев.

Понравилось сочинение? А вот еще:

Образ Солохи в повести Гоголя «Ночь перед Рождеством»

Образ кузнеца Вакулы в повести Гоголя «Ночь перед Рождеством»

Образ Черта в повести Гоголя «Ночь перед Рождеством»

Образ Чуба в повести Гоголя «Ночь перед Рождеством»

История возникновения пельменей

Оставить комментарий и поставить оценку

Пельмени – одно из любимейших блюд во всех уголках мира. Торжественный стол, тихий семейный обед или холостяцкий ужин — первое, что приходит на ум – пельмени! Вкусно, быстро и сытно! Вот уже много столетий хозяйки в окружении родственников готовят их впрок, превращая процесс их приготовления в добрую семейную традицию. Самой распространённой версией их появления является их русско-сибирская родословная. Но мало кто знает о существовании множества других легенд, приписывающих им украинское, китайское и даже финское происхождение!

Так, некоторые историки уверенно заявляют, что предшественниками, а значит и прародителями пельменей были вареники, которые в Украине всегда считались любимым лакомством. Первые дошедшие до нас упоминания о варениках встречаются в летописях XV в.! В те времена это было яство для торжественных церковных и семейные праздников.Традиционно это кушанье символизировало богатство, изобилие и достаток. Когда им лакомилась девушка, приговаривали: «Чтоб хороша была, как вареник». Упоминали об украинском варенике и великие писатели, так Николай Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» писал: «Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и ещё сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать». Вареники изначально делали с самыми разными начинками: с творогом, с вишней, с картофелем, с капустой и даже с гречневой крупой, а вот наполнять его мясом стали гораздо позже. Именно тогда и появились вкусные и сытные пельмени. Впрочем, есть еще одна украинская версия появления пельменей. Согласно ей, это блюдо появилось в Украине в XVIIIв., когда на ее территорию вторглись монгольские завоеватели. В свою очередь, монголы рецепт пельменей позаимствовали у китайцев. «Цзяо-цзы» — так называется традиционное старинное кушанье китайской кухни, которое выглядят также, как и привычные нам пельмени.

Но есть еще и легенда о «божественном» происхождении пельменей, которую вам расскажет любой финский житель. В стародавние времена один языческий бог слепил из теста и рубленого мяса пельмень и бросил с неба жителям финской деревушки. Так люди попробовали и полюбили новое невероятно вкусное кушанье.

Почти у каждого народа есть блюдо, похожее на наши пельмени. Это узбекские манты, армянские бораки, японские гёдза, грузинские хинкали, итальянские равиоли, литовские колдунай, еврейский креплах. И какой бы народ не был их создателем, сейчас, как и много лет назад это блюдо можно назвать «спасительным»! Например, средневековые хозяйки осенью готовили их впрок: замороженные пельмени прекрасно сохранялись на морозе и в течении зимы радовали всю семью своим вкусом и сытностью. Так же пельмени не раз спасали жизнь путешественникам, воинам, странникам: их опять-таки в замороженном виде брали в дальние зимние поездки.

Приготовление этого
блюда в прошлые времена было в одним из традиционных семейных ритуалов,
занимавшим порой несколько дней, а то и недель. Из тонкого теста всей семьей лепили
пельмени, вкладывая в них усердие и душу. Зато сегодня подать на стол вкуснейшие
пельмени – дело 10 минут! Нужно просто купить в ближайшем магазине упаковку
пельменей ТМ «ЕРМОЛИНО» и сварить их в подсоленной воде.Сделанные из высококачественной
муки, мяса, лука и специй пельмени ТМ «ЕРМОЛИНО» можно с легкостью
назвать лакомством на все случаи жизни. Любимое, доступное, полезное и
невероятно вкусное!

Цитаты:вареники — Викисловарь

Определение из Викисловаря, бесплатного словаря

Перейти к навигацииПерейти к поиску

• 1920 , Чарльз Ранхофер, Hotel Monthly Press, стр. 399:

  Накануне вареников необходимы в употреблении сырки завернуть в ткань, завернуть и перевязать бечевкой; откиньте на дуршлаг, сверху положите груз и оставьте без дальнейшего нажима до следующего дня, чтобы стекли все пахты.

• 1946 , Шолом-Алейхем, Юлий Бутвин и Фрэнсис Бутвин пер. (с идиша), The Old Country , Нью-Йорк: Crown Publishers, стр. 101:

  Как ваши вареники в этом году? Я помню те, которые вы подавали год назад со своими напитками. Вареники , вот что для вас важно.

• 1963 , изд. Владимира Кубийовича, Украина: Краткая энциклопедия , т. 1, University of Toronto Press:

  [стр 297] Тесто с начинкой из картофеля, сыра, капусты, проса или мяса ( вареники или, в Западной Украине, пироги ).

  [p 334] После крещения проводится семейный прием (т.н. родыны или калачины ), на котором собираются соседи и друзья с подарками (хлебом, колбасой, солью, варениками или варениками , крупы, зерно).

• 1976 , Дорис Янцен Лонгакр, Поваренная книга «Больше с меньшими затратами» , Китченер, Онтарио: Herald Press, → ISBN, стр. 144:

  Попробуйте это сытное постное блюдо русской меннонитской традиции. Некоторые повара подрумянивают вареников в масле после того, как достанут их из кипящей воды.

• 1984 , под редакцией Маноли Р. Лупула, Видимые символы: культурное самовыражение среди канадских украинцев
  , University of Toronto Press, → ISBN, рис 27:

  «Семь совершенных вареников , разложенных на ткани, которые вспоминаются как вуаль Вероники. В детстве я всегда восхищался отрицательной и положительной формой вырезания вареников . От отрицательного идет положительное, и в этой аллегории [серия «Золотая форма», из которой взяты Вероники Вареники и Телевидение Святой Вечер (на обороте)] я использовал вареник как символ украинца в иммиграции». (Наталка Гузар)

• 1986 , Евангельские вести , т. 24–26, Конференция братьев евангельских меннонитов, стр. 8:

  Наша молодежь показала нам, какой вкусной может быть еда меннонитов 7 ноября. С небольшой помощью некоторых матерей нам подали вкусную еду из фермерской колбасы, варенеки , плюми-му и черного лесного пирога.

• 1986 , Марко Павлишин, «Смещенная муза: украинская поэзия в Австралии, 1948–1985», в Canadian Slavonic Papers , т. 28, № 2, Торонто: Канадская ассоциация славистов, стр. 199:

  Среди лучших и наиболее наводящих на размышления бурлесков — пародийная ода «Ода на грудь вареников» Остапа Зирчастого (Дмытро Нитченко). Стихотворение высмеивает завышенную роль, приписываемую в украинской жизни фольклорной и бытовой культуре:

  (Ибо в варениках есть волшебная сила: Хоть ты съел, скажем, не больше пяти штук, Чувствуешь, как вырастают крылья И чье-то сердце жаждешь обнять. Теперь ты поднимаешь солнечное вареник наверху, В сливках, с маслом на кончиках, И от дев глаз больше не отводишь, От их губ, их нежных лиц.)

• 1989 , Ширли Фишер Арендс, Немцы Центральной Дакоты: их история, язык и культура , издательство Джорджтаунского университета, → ISBN, стр. 277:

  Käse knepfla не является типичным немецким блюдом. Это [так в оригинале] особое блюдо немцев-дакота из причерноморских колоний России и могло быть адаптацией известного украинского блюда под названием 9.0010 Вареники .

• 1993 , Леонардо Сенкман, «Еврейские латиноамериканские писатели и коллективная память» в ред. Роберта Ди Антонии и Норы Гликман, Традиции и инновации: размышления о латиноамериканской еврейской письменности , Олбани: State University of New York Press, → ISBN , стр. 41:

  Там ели вареников и борщ , штрудель и блинчики, блюда, к которым имел слабость ссыльный русский князь Долгорнкий [sic].

• 1994 , Николай Васильевич Гоголь, Кристофер англ. и изд., Деревенские вечера близ Диканьки и Миргорода , Oxford University Press:

  [с 20] — Ну, конечно, любовь ваша, несравненная Хавронья Никифоровна! — шепотом заявил жених, сжимая в одной руке вареник , а другой обхватив ее пышную талию.

  [с 120] «Интересно, — сказал он себе, — как Пацюк будет есть эти вареники .

• 1995 , Кен Маккензи-Смит, Кухни мира , Бернстаун, Онтарио: The General Store Publishing House, → ISBN, стр. 165:

  [название рецепта] ВАРЕНИКИ (Пельмени)

  Делает 48 вареников .

• 2004 , под редакцией Жана Мишеля Якобовича, Рис по всему миру в 300 рецептах: международная кулинарная книга , Женева: Организация Объединенных Наций, → ISBN, стр. 96:

  Голубцы — форма множественного числа слова голубец. Третий слог ударный. Украинская национальная кухня насчитывает сотни рецептов. Некоторые блюда имеют многовековую «старость», например, знаменитый украинский борщ, вареников и голубцы.

• 2010 , Надежда Рейли, Украинская кухня с американским оттенком и ингредиенты , Xlibris Corporation, → ISBN, стр. 456:

  Вернитесь к обеим сторонам сжатого центра и начните сжимать вместе оставшиеся вареник ребра, придающие варенику (варенку) форму полумесяца. Мизинцем вдавливайте начинку внутрь вареников (вареников).

Ночь перед Рождеством – Вертеп Гоголя

«Кончился день сочельника, и началась ночь, холодная и ясная. Звезды и полумесяц ярко сияли над христианским миром, помогая всем добрым людям приветствовать рождение нашего Спасителя. Холод становился все резче, но ночь была так тиха, что скрип снега под сапогами путника был слышен за полмили». Так начинает свое повествование Николай Васильевич Гоголь, унося нас с собой в сказочный, фантастический мир, в котором действительность сталкивается с мистикой, как в вертепе. Талантливо вплетая в сюжет смешной юмор, иронию и элементы сатиры, Николай Васильевич заставляет поверить в чудо, в любовь, а главное, что даже дьявола можно победить, если знать, как с ним себя вести…

Дмитриева Екатерина Евгеньевна – доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела русской классической литературы Института мировой литературы им. Горького Российской академии наук.

− Известно, что Чарльз Диккенс принес в мировую литературу образ Рождества. Считается, что таким человеком в нашей русской литературе был Гоголь. Насколько это верно?

— Не совсем так. На самом деле гоголевская Ночь перед Рождеством стали считать рождественской сказкой только в 1880-х годах. До этого времени произведение не имело такой репутации. Напомним, что Ночь перед Рождеством — рассказ, входящий в цикл Вечера на хуторе близ Диканьки , в котором есть и другие рассказы календарного цикла.

Итак, если взять, скажем, Иванов день , то его события происходят накануне языческого праздника, отмечаемого восточными славянами в день летнего солнцестояния (24 июня/7 июля) и совпадающего с христианским праздником Рождества Иоанна Крестителя. И эта двойственность на самом деле очень чувствуется в повести Гоголя. А в другом рассказе из того же цикла — 9.0237 Майская ночь, или Утопленница н – действие происходит в так называемую Неделю русалок. Вообще у раннего Гоголя много рассказов и новелл, приуроченных к календарным праздникам. У замечательного гоголиста Аркадия Хаймовича Гольденберга есть целая книга, посвященная календарным циклам в гоголевской прозе.

Если говорить о собственно рождественской повести, то Гоголь был далеко не первым в России, кто обратился к этому жанру. Просто Гоголь так ярко и красочно описал этот праздник, что хочется сказать, что он был первым. Но, как это часто бывает, в мире нет ничего «первого», всегда будут какие-то предшественники. На ум приходят средневековые мистерии — некий общеевропейский след Гоголя: мистерии всегда были приурочены к определенным церковным праздникам. С другой стороны, в славянской традиции, особенно сильной в Малороссии, есть явление вертепа, одним из излюбленных сюжетов которого является Рождество Христово.

Напомню, что вертеп представлял собой большую «коробку», внутри которой находилась сцена, обычно двухъярусная. На верхнем ярусе разыгрывались сцены поклонения новорожденному младенцу Иисусу, а на нижнем — эпизоды, основанные на истории царя Ирода. Ирод, узнав от волхвов, что они идут в Вифлеем поклониться новорожденному «Царю Иудейскому», испугался заговора и приказал убить младенца. Однако волхвы не открыли ему местонахождение ребенка, после чего Ирод приказал убить всех детей Вифлеема в возрасте до двух лет, надеясь, что таинственный «будущий царь» окажется среди них.

Вертеп

Источник: Мигель Анхель / Википедия

Другими словами, верхний ярус вертепа был посвящен метафизическому действию, символизирующему происходящее на небе. Тогда как в нижнем ярусе рассказывались бытовые истории. Но жесткой границы между ярусами не было. Это, кстати, многое объясняет в поэтике самого Гоголя. Можно было переходить с верхнего яруса на нижний и наоборот. Поэтому вертеп — это жанровый прецедент, на котором определенно ориентировался Гоголь.

Первая часть Вечера на хуторе близ Диканьки вышла в 1831 году. А вторая книга, начинавшаяся с Ночь перед Рождеством , вышла в 1832 году. Но к тому времени публика уже была знакома с чудесная повесть Повесть о Фроле Скобееве , неопределенно датируемая обычно концом XVII – началом XVIII века. Пусть эта повесть и не имела славы рождественской повести, однако по сюжету Святки сыграли в ней большую роль, так как ее главный герой, пройдоха Фрол Скобеев, желая жениться на дочери плотника, был в период Святок на одном из вечеров появился переодетый в женский наряд и удачно соблазнил свою избранницу. Кроме того, уже в 1780-х гг.0237 Сказка о Фроле Скобееве была переделана в Новгородские девчачьи Святки , где привязка действия к определенному календарному периоду уже была указана в названии.

Когда-то, на заре туманной юности, мы с моим другом и сокурсником Сергеем Сапожковым работали над сборником рассказов первой половины XIX века под названием Случайная свадьба . Эта коллекция открылась более поздней переделкой «Фрол Скобеев» – Новгородские девичьи елки – из которых, правда, нас заставили (книга готовилась в издательстве «Детская литература») убрать все «нескромные эпизоды». О чем я до сих пор сожалею. Но этот текст прекрасен, и я очень рекомендую его.

Кроме того, еще до публикации гоголевской Ночи перед Рождеством в 1826 году в журнале Московский телеграф его издатель Николай Алексеевич Полевой напечатал цикл Святочные истории . Конечно, сравнивать их с гоголевским текстом по степени художественности неуместно. Но их ценность разная. Этнографических описаний в них значительно больше, чем у Гоголя. Кроме того, в рассказах Полевого все пропитано ностальгией по прошлому — свидетельством того, что даже в 1820-х годах празднование Рождества (Святки) ощущалось как знак уходящей жизни. Так, один из рассказчиков цикла вспоминает: «Вина кипят, темнеет, будут игры: старики садятся кругами и смотрят, как красавец или хорошенькая девушка с завязанными глазами ловит своих разрозненных врагов на хлопанье жгутов. Смех! Веселье! Еще один, бегая из угла в угол, бежит от ловца в другую комнату. — Он сгорел! все кричат, и преступник занимает место слепого. Ах! Как же мне нравятся другие простые новогодние игры сибиряков! Ты умеешь выращивать мак?»

Ведь это «в чистом виде» та самая Святочная или Рождественская история, сюжет которой не исключает деталей этнографического характера.

− А чем обусловлен этнографический аспект в творчестве Гоголя? Почему его так интересовали, как он их называл, малороссы?

− Не только Гоголя интересовали малороссы, нынешние жители Украины (в то время эта территория называлась Малороссией). На самом деле интерес к Украине (Малороссии) среди русских писателей восходит ко второй половине XVIII века. И тому есть много причин.

В первую очередь на нее повлияла поездка 1787 года в Крым (знаменитое Таврическое плавание) императрицы Екатерины II, в которой ее сопровождали многие известные лица. Например, аристократ принц Шарль-Жозеф де Линь. Открытие Малороссии, которое императрица совершает по пути в Таврию, становится по существу открытием некоего экзотического пространства, которое в дальнейшем получит различные названия: славянская Авзония (Италия), полуденная Россия и т. д. Интерес к этой земле был, конечно, огромным. В начале 19появляются сентиментальные описания поездок в Малороссию, в которых она также описывается как новая пастырская Аркадия. Например, Путешествие в Малороссию Петра Шаликова или Владимира Измайлова Путешествие в Полуденную Русь . Характерно, что в 1831 году именно в рецензии на первую книгу « вечеров» критик Н.И. Надеждин ввел понятие «Славянская Авсония»: «Кто не знает, хотя бы понаслышке, что в нашей Украине много любопытного, интересного, поэтического в своей физиономии? Какой-то тайный договор признает ее славянской Авсонией и предвидит в ней обильный урожай для вдохновения».

Иллюстрация Александра Кузьмина

Источник: Anews

С другой стороны, интерес к Малороссии и внимание к ней связано с ее героическим прошлым, в том числе и с историей казачества. Так, Рылеев пишет поэму Войнаровский , поэтическую пьесу Богдан Хмельницкий . Пушкин также обратится к малороссийской истории в своей поэме « Полтава ».

Если говорить об этнографическом аспекте в творчестве Гоголя, то следует отметить, что 1830-е годы — это уже эпоха романтизма в России. Я употребляю это обозначение с некоторым трепетом, потому что всегда помню изречение остроумного Вяземского: «Романтизм как домовой, многие верят; есть вера в то, что он существует; но где его заметить, как его обозначить, как нащупать?» И все же можно сказать, что безусловным признаком нового романтического искусства был интерес к чужой культуре. Неслучайно туризм в нашем современном понимании зародился именно в эпоху романтизма (турист – это тот, кто интересуется кем-то другим – чем-то неизвестным). Так, в эпоху романтизма растет интерес к Востоку, интерес к экзотическим странам, которые нужно не приручать, а понимать именно как чужие. А Малороссия была как раз такой же экзотической страной, которая привлекала внимание своей необычной и неизведанной природой.

Вот почему, как только Гоголь оказывается в Петербурге, он первым делом пишет матери и просит ее прислать как можно больше различных поверий, описаний платьев, хозяйственных сюжетов и заметок: «Все малорусское здесь модно». И это замечание означает, что он не одинок в своем интересе к Малороссии. Просто Гоголь очень вовремя уловил дуновение времени и понял, что актуально в тот момент. Но именно Гоголю удивительно удалось превратить малороссийские народные рассказы в художественный текст высочайшего уровня, очень литературный, хотя и наполненный элементами этнографии. Конечно, можно сказать, что Ночь перед Рождеством — рождественская история. И все же не в полной мере. Вы упомянули Диккенса, которому принадлежит определение рождественской истории, одним из условий которой является хороший, счастливый конец. А если подумать, все ли хорошо кончается в повести «Ночь перед Рождеством » Гоголя?

− Да, я бы сказал.

— Давайте вспомним его окончание. Казалось бы, все заканчивается хорошо. Вакула достал туфли для любимой и даже сумел приручить дьявола. Оксана получила туфли, но поняла, что они нужны не ей, а Вакуле. В итоге они поженились, родился ребенок. Все отлично. Но давайте прочитаем самый последний абзац рассказа: «Когда покойный владыка, покойся с миром, проезжал Диканьку, он похвалил красоту ее пейзажа и остановился перед новым домом. С крыльца ему поклонилась красивая молодая женщина с младенцем на руках. «Чья это картина с изображением дома?» — воскликнул архиепископ. «Вакула кузнеца», — ответила Оксана, потому что это была она. «Хорошая работа, очень хорошая», — одобрительно сказал епископ, рассматривая искусство Вакулы. А рассмотреть было что: все окна с алыми каймами, а на дверях Вакула изобразил казаков верхом с трубками в зубах. Епископ еще больше впечатлился, когда узнал, что Вакула исполнил свой обет и раскрасил весь левый хор церкви красными цветами на зеленом фоне. Но это еще не все. Возле церковной двери он нарисовал портрет дьявола в аду, такой невыразимо безобразный, что все плевали на него, когда входили. Если мать хотела отвлечь суетливого ребенка, она подносила его ближе к картине, говоря: «Вот, смотри, какая яка-кака», — и очарованный ребенок сдерживал слезы, хватаясь за материнскую грудь.

Что здесь делает Гоголь? На довольно счастливую развязку событий внезапно накладывается странный финал. Не все обращают на это внимание. Рассказ заканчивается упоминанием дьявола, ребенок плачет, ребенок пугается. То есть все-таки что-то ужасное остается в этом мире. Это означает, что она не преодолена. А это вам Гоголь.

− Гоголь неоднократно подчёркивает, что ночь перед Рождеством — время особое. Время, когда дьявол может проказничать в последний раз. Почему Гоголь выбрал именно это время и так его описал?

− Здесь Гоголь говорит о пограничном времени. Граница — это момент, когда заканчивается что-то старое и начинается что-то новое. По сути, Рождество — это конец старого года, начало нового, конец старого мира, начало нового.

Фольклорист объяснит вам, что, по поверьям, на Рождество Бог, радуясь рождению младенца, выпускает чертей из ада. Именно поэтому именно в ночь перед Рождеством злые духи приобретают особую силу. Затем рождается ребенок, и все возвращается на круги своя. Считается, что наибольшее разгул нечисти приходится именно на период Святок, именно в это время она приобретает особые права.

Такие убеждения естественным образом привлекают людей. Людям всегда хочется верить во что-то, что их поражает, потрясает воображение, во что-то, что не укладывается в привычные представления. И, конечно же, Гоголь не случайно выбирает это время – праздник, в котором сочетаются языческое и христианское начала. С одной стороны, Рождество – христианский праздник. Но, например, колядование, столь подробно описанное Гоголем, было запрещено Стоглавым Синодом, да и вообще Церковь эту традицию не одобряла, видя в ней (не без основания) языческую основу.

Сам Гоголь в Ночь перед Рождеством делает пометку, что, видимо, Коляда — языческий бог. Однако на самом деле Коляда — это просто малороссийское название Рождества. Это связано с появлением в XVIII веке так называемой кабинетной мифологии, когда возникает ностальгия по отечественной мифологии и создаются мифологические персонажи, иногда искусственно отсутствующие в живой традиции. В это время для обозначения богов начинают использоваться обозначения некоторых праздников. Это отдельная интересная история. Так Коляда и есть тот самый бог, который как бы «вылупился» из слова, превратившись в божество, которое прославляется во время колядования. Не уверен, знал ли сам Гоголь о такой искусственной конструкции, но, во всяком случае, именно на этом он строит свой сюжет.

− Между тем есть ощущение, что нечисть, в данном случае представленная в виде дьявола, не очень страшна. Пожалуй, на фоне Вакулы черт не вызывает страха. Почему Гоголь так изобразил нечисть?

− На самом деле, если вы почитаете народные сказки, особенно баилички, то заметите, что нечисть часто буквально «приручается» человеком. И, в целом, они не вызывают страха. Вообще в фольклорных сказках может быть два варианта. Первый вариант – дьявол или другая нечисть, творящая зло, справиться с которой практически невозможно. И второй вариант – это злые духи, которых можно одолеть, если знать, как с ними себя вести.

А если говорить о Гоголе, то нельзя не упомянуть о барочном следе в его прозе, то есть о влиянии стиля барокко на писателя. Для барокко в целом характерна так называемая фигура распространения, предполагающая поливариантность мотива, рассмотрение одного и того же события (явления) в разных модальностях и модификациях. И на такой изменчивости строит все Гоголь. Возьмем, к примеру, Сочельник . Герой обращается за помощью к дьяволу, к нечистой силе. Как это кончается? Ничего хорошего. Герой умирает, и вообще это очень трагичная история. В Ночь перед Рождеством Хоть конец и не такой радужный, Вакула все же побеждает дьявола и добивается всего, чего хотел.

И в этом смысле у Гоголя нет однозначного ответа на вопрос: «К черту ли обращаться за помощью?» По Иванов день – нет, ни в коем случае. Согласно Ночь перед Рождеством — почему бы и нет?

− Интересно, что необычными способностями Гоголь наделяет других персонажей — Пацюка и Солоху. Нет ли в этом какой-то символики, будто жители Диканьки тоже какие-то необычные полулюди?

− На самом деле это типично для менталитета сельского жителя. У человека, живущего в сельской местности, другое отношение к природе, к происходящим событиям. У них гораздо больше чувства и веры в присутствие некой невидимой силы. Поэтому Гоголь очень точно отражает эту подвижность национального сознания.

Что на самом деле показывает Гоголь? Например, Солоха, с одной стороны, мать Вакулы. Довольно богобоязненная женщина, которая ходит в церковь. С другой стороны, она приветствует казаков. А еще вылетает через дымоход на свидание с дьяволом.

Иллюстрация Ольги Ионайтис

Источник: Pictures and Conversations

Кстати, расскажу немного о том, как женские персонажи Гоголя соблазняют мужчин. Когда вышел в свет первый том « Вечеров на хуторе близ Диканьки », я решил отпраздновать появление книги приготовлением всех описанных в ней блюд, в том числе и тех, которыми Солоха, а также Хивря угощали и соблазняли казаков. И я четко понимал, чего стоит такое обольщение. Потому что блюда безумно сложные. Короче говоря, это очень много работы.

Возвращаясь к тому, как Гоголь строит свой рассказ. Например, известно, что Солоха привлекает казаков. Соответственно, среди жителей Диканьки она пользуется репутацией ведьмы (этакая реализованная метафора). Именно это позволяет Гоголю превратить ее в настоящую ведьму, вылетающую через дымоход, чтобы в дальнейшем «шалить» с чертом. Подобный прием Гоголь использует и при создании других персонажей. Он показывает определенный механизм рождения легенды. Женщина кому-то не нравилась, казалось, что она доила чужую корову, а потом у коровы молоко испортилось, или еще что, и люди начинают говорить: «О, она ведьма!» А Гоголь как бы нарочно превращает ее в настоящую ведьму. Таким образом, персонажи существуют в двух измерениях, которые можно отдаленно сравнить с двумя ярусами вертепа. Одна ипостась образа не исключает возможности существования другой.

− Представим атмосферу Рождества по Гоголю. На что это похоже? Каковы его отличительные черты? Чем она отличается от других рождественских историй?

— Хороший вопрос. Наверное, самый простой ответ — это Гоголь. Ему, как я уже говорил, присуща двойственность повествования. Здесь уместно привести начало рассказа: «Кончился день сочельника, и началась ночь, холодная и ясная. Звезды и полумесяц ярко сияли над христианским миром, помогая всем добрым людям приветствовать рождение нашего Спасителя. Холод становился все резче, но ночь была так тиха, что скрип снега под сапогами путника был слышен за полмили. […] Если бы сорочинскому заседателю случилось проезжать на тройке лошадей в своем пышном зимнем наряде, он бы непременно заметил ведьму (тут он описывает, как ведьма вылетела через трубу), ибо этот замечательный человек все замечал. ».

Удивительное описание, не правда ли? И мы уже сами верим, что ведьма вылетела, что черт украл луну и т. д. И тут Гоголь вдруг отвлекается, позволяя себе некое предположение: если бы в этот момент мимо проходил заседатель Сорочинцев, он бы наверняка все это видел , потому что от сорочинского заседателя ничего не ускользнет. Но этот прием очень похож на то, что немецкие романтики называли романтической иронией: демонстрация максимальной свободы автора, который, подобно демиургу, может создать свой собственный мир и тут же, некоторым произволом, разрушить его.

И мы понимаем, что Гоголь иронизирует. Но буквально через три строчки он возвращается к описанию сверхъестественного — и мы снова начинаем в это верить. Не случайно гоголевское описание полета ведьмы Солохи и черта иногда сравнивают с картинами Босха, у которого на первом плане спокойный привычный мир, а где-то на заднем плане летает какая-то нечисть. То есть у Гоголя мы постоянно сталкиваемся с переходом от веры к неверию. Это, мне кажется, и отличает его работы.

Фрагмент картины Иеронима Босха «Искушение святого Антония». 1500 Национальный музей древнего искусства в Лиссабоне, Португалия

Источник: Википедия

− Подходит ли это произведение при всей его неоднозначности для чтения в праздничную неделю? Смогут ли читатели проникнуться новогодней атмосферой и обратить внимание на особенности, которые вы описали?

− Да, конечно. Как ни сильны эти перерывы гоголевской иронии, перед нами предстает удивительный, красочный мир, который, в общем-то, остается в памяти. Готовясь к сегодняшнему разговору и перечитывая повесть, я подумал: «Но некоторые детали, важные для Гоголя, тем не менее совершенно ускользают из памяти читателя». Например, эта перебивка с заседателем, который мог видеть ведьму, запоминается не так живо, как, например, полет Вакулы верхом на черте и последующее сказочное описание Петербурга. Гоголь, конечно, умел творить феерии.

Иллюстрация Ольги Ионайтис

Источник: Pictures and Conversations

Вот цитата Иннокентия Анненского, замечательного поэта конца 19 — начала 20 века: « Вечера на хуторе близ Диканьки кажутся нам скорее романтической мечтой юности, чем законченным творением художника. Здесь все еще созревает. Сама природа еще как-то боится выйти на свет божий в повседневном наряде».

То есть все, описанное Гоголем, сказочно, красиво, завораживает, в это хочется верить. Но… с осторожностью.

− Действительно, Гоголь неоднозначен. Например, в Вий писатель пугает нас своими персонажами, а в Ночь перед Рождеством, делает предположения, что нечисть может быть не так страшна.

− Гоголь строит повествование в русле народных поверий. Как мне объяснили фольклористы, если знать правила, если им следовать, то можно победить дьявола. Это народное сознание. Главное вести себя правильно.

Не будем забывать, что Вий — это уже более позднее произведение писателя. Поэтому его можно считать следующим этапом эволюции гоголевского творчества. Более того, работая над Вий , он хотел уничтожить и сжечь все «Вечера». Гоголь вообще любил сжигать свои произведения, как известно. Однажды он уничтожил почти весь тираж Hanz Kuchelgarten — своего первого стихотворения. А уже примерно с 1834 года он пытался уничтожить Вечеров на хуторе близ Диканьки . Я имею в виду, когда он работает над Вий , это немного другой Гоголь.

В общем, Вий , пожалуй, самая загадочная история, которая не перестает вызывать различные попытки интерпретации. Многое непонятно, концы с концами не сводятся. Особенно, если речь идет о самом Вии. Прототип этого персонажа искали в разных культурах, в том числе и в восточной мифологии. А недавно мне попалась статья, доказывающая, что это некий латиноамериканский образ. Но вряд ли Гоголь знал латиноамериканских персонажей.

Р. Штейн. Вий. 1901 г. Выдающиеся советские ученые В.И. Абаев, Э.А. Грантовский, Г.М. Бонгард-Левин, в частности, занимались изучением этого странного персонажа украинского фольклора. Анализируя гоголевского Вия, они связывали его со скифскими (иранскими) корнями. Таким образом, В.И. Абаев пришел к выводу, что образ Вия восходит к древнему восточнославянскому богу Вею (укр. Вий), который соответствует авестийскому богу смерти и ветра Ваю в пантеоне древних иранцев (скифов). Образ Вия может соответствовать и Кощее Бессмертному

Источник: Википедия

Сам Гоголь говорил, что он персонаж малороссийского фольклора. Но его там нет. Гоголь любил заметать следы и сбивать с толку читателя.

Помню анекдотичную ситуацию. Как мы помним, в рассказе Страшная месть текст заканчивается песней бандуриста, поющего о Хоме и Ереме и Сткляре Стокозе. Если с фольклорными персонажами Хомой и Еремой все более-менее понятно, то упоминание о Сткляре Стокозе, когда мы готовили первый том академического Гоголя, вызвало недоумение. Понятно, что Стклар — стекольщик. Но кто такая Стокоза? Просмотрел все предыдущие выпуски «Вечера» и комментарии к ним. В некоторых из них говорилось, что Стокоза — персонаж украинского фольклора. Фольклористы, в том числе и украинские, этого не подтвердили. Скорее они склонялись к тому, что такого персонажа нет и что его выдумал сам Гоголь. И знаете, кем он оказался? Это никому не приходило в голову, даже нашему замечательному руководителю Юрию Владимировичу Манну. Я случайно узнал об этом, когда попал в Нежин и еще раз спросил: «Вы знаете, кто такая Стокоза?» Кажется, уборщица музея сказала мне: «Малыш, это дядя Гоголя».

То есть что сделал Гоголь? Он взял имя своего дяди Семена Стокозы (имя, которое, кстати, всем хорошо известно) и ввел его в художественный контекст, создающий впечатление, что это действительно фольклорный персонаж. И никто не вспомнил имя гоголевского дяди.

Аналогичная ситуация с Вий . Одно из возможных объяснений появления этой страшной фигуры у Гоголя связано с увлечением в середине 1830-х годов так называемой лихорадочной литературой, проникающей в Россию из Европы, главным образом из Франции. И для которого характерен особый интерес не просто к фантастическому, а к страшному и ужасающему, что тоже присутствует в художественной литературе. Кажется, Вий есть воплощение всего ужасного, ужасного, само воплощение зла, пришедшего вместе с литературной модой на это зло.

Но также важно отметить, что в сюжете Вий присутствует и тема видения. Чрезвычайно важно уже для Гоголя. Именно видение является одним из ключей к тайне смерти Хомы Брута. Кажется, гоголевскому герою суждено было увидеть нечто за — то, чего не может увидеть человек. И это, пожалуй, более серьезный вопрос постановки, чем то, что произошло в Вечера на хуторе близ Диканьки .

Иллюстрация Ольги Ионайтис

Источник: Pictures and Conversations

— Вернемся к Ночь перед Рождеством . Кто ваш любимый персонаж из этой истории?

− Вероятно, Оксана.

— Почему?

− Потому что в ней есть что-то очень нежное.