3. Пространство и время
О
том, что такое пространство и время,
люди задумывались еще в глубокой
древности. В наиболее отчетливой форме
представления о пространстве и времени
сложились в виде двух противоположных
концепций, названных впоследствии
концепциями Демокрита-Ньютона и
Аристотеля-Лейбница. Первая концепция
допускала существование пространства
как некоторой пустоты, не связанной с
материальными предметами. При этом
считалось также, что время представляет
собой самостоятельную сущность, не
связанную с материей и пространством.
С точки зрения второй концепции, не
мыслились пространство и время, оторванные
от вещей. В науке до конца XIX и начала ХХ
в. господствовала первая концепция.
Древнегреческие философы Демокрит,
Эпикур, Лукреций Кар и др. пришли к
пониманию пространства как пустоты
исходя из своего атомистического учения.
Они считали, что для существования и
движения атомов требуется пустота —
некое вместилище, где атомы, сочетаясь
различным образом в движении, образуют
многообразие тел.
Во-первых,
«абсолютным пространством» Ньютон
называл пустое и неподвижное по отношению
к материи пространство (некое вместилище
тел), с которым связывалась привилегированная
система координат. Во-вторых, термин
абсолютности употребляется для
характеристики инвариантности, т.е.
неизменности длин отрезков в любых
системах отсчета. Аналогично понятие
«абсолютное время» характеризовало
его, с одной стороны, как чистую
длительность, с другой стороны, как
неизменность (инвариантность) временных
интервалов в любых системах отсчета.
Это означало, что всюду в пространстве
существует единое «мировое» время,
не зависящее от выбора системы координат
и взаимного движения тел. Ньютоновские
представления о пространстве и времени
удовлетворяли потребностям классической
физики, так как была найдена универсальная
система отсчета, относительно которой
совершалось любое механическое движение,
— абсолютное пространство. Далее
рассмотрим кратко сущность второй
концепции пространства и времени.
Аристотель, выступая против идеи
атомистического строения мира, отбросил
вместе с ней и идею пустого пространства.
С точки зрения Аристотеля, пространство
представляет собой совокупность мест
занимаемых телами. Иными словами,
пространство — это порядок взаимного
расположения множества различных тел,
а время — порядок сменяющих друг друга
явлений и состояний тел, т.е. время
связывалось с движением, изменением
тел. Дальнейшее развитие вторая концепция
получила в трудах Лейбница, Гюйгенса,
Дидро и др. Согласно Лейбницу, пространство
и время не могут существовать вне материи
и процессов, происходящих в ней. Лейбниц
выступал против Ньютоновского понимания
чистой протяженности и чистой длительности.
С точки зрения диалектического
материализма пространство и время
неразрывно связаны между собой и с
движущейся материей, формами существования
которой они являются. По этой концепции
бытие вне времени есть такая же величайшая
бессмыслица, как бытие вне пространства,
пространство и время без материи — пустые
представления, абстракции, существующие
только в нашей голове.
Они показывают невозможность дать
понятия пространства и времени в их
отрыве от материи, невозможность их
рассмотрения как некоторых абсолютно
самостоятельных сущностей. Здесь
пространство и время не мыслятся иначе,
как определенные свойства бесконечной
совокупности материальных объектов.
Только через существование последних,
благодаря тому, что они обладают
протяженностью, размерами, взаимным
расположением друг относительно друга,
последовательностью смены состояний
и длительностью их бытия, мы можем
понять, что такое пространство и время.
Зависимость пространства и времени от
материи определяет и все их основные
свойства. При этом следует подчеркнуть,
что хотя они в равной степени есть формы
существования материи, однако между
ними есть и различия. А поэтому они имеют
ряд свойств, как общих, так и отличающих
их друг от друга. Общим
свойством, во-первых, является их
объективность. Поскольку материя не
зависит от сознания людей, постольку
пространство и время также независимы
от него.
В этот вопрос идеалисты внесли
путаницу. Так, Беркли считал, что
пространство есть не что иное, как
сосуществование ощущений в духе,
субъекте; время — последовательность
ощущений. По Канту, пространство и время
есть априорные (доопытные) формы
чувственности14
Бесконечность пространства проявляется
в том, что как бы велики не были размеры
системы, всегда найдется такая система
большего порядка, которая будет включать
в себя первую систему в качестве одного
из своих элементов. Относительно времени
безграничность и бесконечность
проявляются в отсутствии событий, после
которых уже не будет никакой длительности,
не будет неисчислимого количества
процессов, следующих один за другим.
В-четвертых, пространство и время
обладают свойствами абсолютности и
относительности. Причем абсолютность
здесь мыслится не в ньютоновском смысле.
Она проявляется в том, что, независимо
от смены явлений, от любых изменений в
материальных телах, пространство и
время объективно существуют. Иначе
говоря, ни один материальный объект,
какими бы он свойствами ни обладал, не
может оказаться вне времени и пространства.
Вместе с тем свойства пространства и
времени могут изменяться с изменением
свойств материи. Например, в зависимости
от материальных условий может изменяться
кривизна пространства (что нашло
отразилось в создании неевклидовых
геометрий).
В
заключение отметим еще одно общее
свойство пространства и времени. Этим
свойством является их внутренняя
противоречивость. Предыдущие два
свойства являются примерами ее проявления.
Это
значит, что в каждой точке пространства,
в любом направлении и в любой момент
времени законы физики действуют
одинаково. Изменение представлений о
пространстве и времени, связанное с
созданием неевклидовых геометрий,
открытием специальной теории
относительности, вызвало большой
резонанс и в области философии. Ряд
философов и физиков пришли к выводу:
поскольку наши представления о
пространстве и времени меняются,
следовательно, они субъективны. Между
тем абстрактные понятия пространства
и времени являются относительными, они
могут изменяться, уточняться с развитием
науки, однако отсюда не следует, что
изменяются в зависимости от этого,
приспосабливаясь к нашему опыту,
объективные пространство и время.
Изменчивость представлений о пространстве
и времени означает лишь, «что наш
опыт» и наше познание все более
приспосабливаются к объективному
пространству и времени, все правильнее
и глубже их отражая. Обоснование
объективности пространства и времени
имеет актуальное значение для современной
физики, встретившейся с их новыми
свойствами в области микромира.
Открытие
неевклидовых геометрий, наряду с
доказательством материальности
электромагнитного поля, создали
предпосылки для коренного изменения
представлений о пространстве и времени.
С открытием поля, по словам Эйнштейна,
стала возможной победа над ньютоновским
абсолютным пространством, поскольку
не стало отграниченных друг от друга
предметов. Все оказалось заполненным
материей и не стало пустоты. Следующим
важным моментом в развитии физики было
установление в 1881 г. американским физиком
Майкельсоном независимости скорости
света относительно движущихся тел. В
физике возникло противоречие между
законами классической физики и новыми
открытиями.В. П. Лега. Философия нового времени. Лейбниц — Библиотека — Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия»
К оглавлению
Готфрид Вильгельм Лейбниц без преувеличения может быть назван одним из величайших философов и ученых человечества. По образному выражению Д.Дидро, Лейбниц был для Германии одновременно и Платоном, и Аристотелем, и Архимедом.
Лейбниц родился 1 июня 1646 г. в Лейпциге, в семье профессора Лейпцигского университета. Еще учась в школе, Лейбниц проявил большой интерес к науке, особенно к логике. В 1661 г. он поступает в университет, где изучает логику и математику, но в конце концов выбирает юридический факультет, где и защищает докторскую диссертацию “О запутанных судебных случаях”. Попутно он пишет диссертацию о комбинаторном искусстве, в которой разрабатывает идеи логики и математики, в частности математической логики.
В 1666 г. он заканчивает университет, а через два года поступает на службу к министру Майнцского курфюрства и в это же время продолжает заниматься математикой, разрабатывает идеи механики. Появляется у него интерес и к богословию, который носит экуменический характер: Лейбниц мечтает объединить всех христиан, вынашивает планы работы, в которой он выскажется, как можно объединить все христианские конфессии.
С 1672 по 1676 гг. он живет в Париже и работает на дипломатической службе; часто наезжает в Лондон.
В это время он изучает работы Декарта и Паскаля, знакомится с известным механиком Джоном Гюйгенсом, который также повлиял на становление Лейбница как ученого и философа. В это же время он развивает логические и математические идеи Паскаля, усовершенствует его знаменитую счетную машину.
В 1675 г. Лейбниц создает дифференциальное и интегральное исчисление, хотя публикует свои идеи только через девять лет. Эта разница во времени между открытием и публикацией послужила поводом для судебных разбирательств между Лейбницем и Ньютоном. Тяжба эта не делает чести ни тому, ни другому мыслителю, история же распорядилась так, что основное уравнение дифференциального и интегрального исчисления называется «формулой Ньютона-Лейбница».
Вообще вклад Лейбница в математику был велик — может быть, не менее, чем вклад Декарта, разработавшего основные положения современной математики. Лейбницу также принадлежат многие нововведения, в частности понятия фунцкии, дифференциала, координат, алгоритма.
В 1676 г. он побывал в Голландии, где познакомился с идеями Спинозы; с этого же времени он работает в Ганновере инженером в рудниках, занимается геологией, пишет книгу «Протогея» (1691), в которой рассматривает концепцию эволюции Земли. В 1686 г. пишет «Теологическую систему», в которой излагает теоретическую основу для унии различных христианских конфессий. В 1689 г. едет в Италию, где создает Итальянскую академию наук. Папа римский предлагает ему пост хранителя Ватиканской библиотеки, но Лейбниц, будучи по вероисповеданию протестантом, отказывается от этой должности, т.к. возражает против отношения католиков к естественным наукам (католики в то время достаточно подозрительно относились к разным научным изысканиям).
В 1697 г. Лейбниц знакомится с Петром I и по его просьбе составляет ряд записок, в том числе план создания Российской академии наук в Петербурге.
Умер Лейбниц 14 ноября 1716 г. в Ганновере.
Интересы Лейбниц были достаточно разнообразными: философия, богословие, математика, механика, физика (ему принадлежит открытие закона сохранения энергии), геология.
У Лейбниц насчитывается огромное количество произведений (75 тысяч работ разного объема). В философском плане отметим главную, как он сам считал, работу — «Теодицею» (сам же он и ввел впервые этот термин, ныне широко используемый). В этой работе он ставит задачу доказать, что существование в мире зла не противоречит тому, что миром правит всемогущий и благой Бог.
Другая фундаментальная работа Лейбница — «Новые опыты о человеческом разуме», опубликованная уже после его смерти, в 1765 г. Уже из названия следует, что эта работа направлена против локковских «Опытов о человеческом разуме». Интересна и полезна она тем, что в ней Лейбниц, строго следуя структуре локковского произведения, предлагает свои ответы на каждый из параграфов философии Локка. В частности, Лейбниц делает добавление к знаменитому тезису Локка («Нет ничего в уме, чего первоначально не было бы в чувствах») — «кроме самого ума». Таким же образом Лейбниц остроумно отвечает и на другие материалистические идеи Джона Локка.
Однако не эти работы я рекомендую вам читать, а гораздо меньшую — «Монадология». Это небольшая работа, в которой Лейбниц часто ссылается на «Теодицею», написанная в форме тезисов, как бы афоризмов. Одна из первых его работ, написанная им еще в университете, но свидетельствующая о зрелости ума, называется «Метафизическая диспутация о принципе индивидуации». Работы раннего Лейбница показывают его основные интересы: “Свидетельства природы против атеистов”, “О первой материи”. Все они помещены в первом томе русского собрания сочинений Лейбница. Здесь же помещена и его переписка с Кларком — сторонником английского ученого Исаака Ньютона (фактически, это спор с самим Ньютоном). Много работ Лейбниц написал по логике, считая одной из своих основных задач создание универсального языка науки, универсальной логики, которая объединяла бы все научные дисциплины, ведь еще со времен Бэкона и Декарта мы видим недовольство формальной логикой, не дающей прироста научного знания.
Чтобы понять философию Лейбница, необходимо представить его себе как личность, не отрывая его философские взгляды от других его воззрений — математических, физических и богословских.
Лейбниц был ученым — физиком, математиком, т.е. человеком, развивавшим науку, введшим основные принципы в современную физику. Как философ, он эти принципы осмыслял и задавал себе вопросы об их сущности и значимости.
Одно из понятий, которое вводилось в современную науку, — понятие силы. Оказывалось, что все взаимодействия между телами в материальном мире могут быть описаны на языке функций, в качестве переменных в которой стоят различные силы. Везде функционирует понятие силы; именно силы оказываются теми параметрами, которые действуют в мире, которые связывают все тела и все явления.
Собственно говоря, кроме сил, размышляет Лейбниц, в мире ничего нет. Если мы что-то и наблюдаем, то лишь потому, что на нас действует какая-то сила. Все ощущения — осязание, обоняние и пр. — возникают вследствие того, что на человека, на его органы чувств действуют некие силы. Если мы ощущаем какой-то предмет, то только потому, что этот предмет оказывает нам какое-то сопротивление, т.е. действует на нас с какой-то силой.
Все предметы в мире также взаимодействуют посредством силы.
Наблюдая себя, свое собственное сознание, человек также обнаруживает, что в его душе также имеются некоторые силы, что тело движется постольку, поскольку им управляет душа, а не само по себе, поэтому и в духовном мире, а не только в материальном, действуют различные силы.
Ни декартовская, ни спинозовская философия не объясняет ни многообразия мира, ни причин его движения, ни его развития. Учение Декарта о субстанции не устраивает Лейбница по причине того, что оно непоследовательно. Протяженность, по Лейбницу, не может быть субстанцией, ибо протяженность всегда есть протяженность чего-то (так же как и мышление всегда есть мышление о чем-то). Этот аргумент мы уже видели у Спинозы. Но понятие Спинозы о субстанции также не устраивает Лейбница, поскольку если допустить, что субстанция одна и едина, то отсюда невозможно вывести многообразие мира и его развитие, движение.
Одна субстанция не объясняет наличие многообразия и движения в мире.
Поэтому субстанций в мире должно быть много, а именно бесконечное множество — столько же, сколько в мире сил. Субстанция — это и есть сила. Название, которое Лейбниц дает субстанции -это «монада» (от греч. «монос» — «один»). Парадоксален вывод о том, что в мире существует бесконечное множество субстанций, хотя, как мы понимаем, сама субстанция есть нечто, лежащее в основе всего, поэтому, казалось бы, должна быть одна субстанция. Но это представление о единой субстанции противоречит и обычным нашим наблюдениям, и научным открытиям. Поэтому именно научный взгляд на мир приводит Лейбница к выводу о том, что существует множество субстанций: если бы была одна субстанция, не было бы бесконечного количества вещей.
Сущностью субстанции (монады) является сила. В чем это проявляется?
Каждая монада есть некоторая направленность, способность к движению, развитию. Монада есть сила. Поэтому же на эту субстанцию ничто не может воздействовать. Монада существует так, как будто в мире существует только она одна.
Поскольку сущностью монады является сила (ее способность действовать), она только действует, но ничего не воспринимает. Поэтому, по образному выражению Лейбница, монада «не имеет окон». Она ничто не воспринимает в себя извне — она только действует.
Поскольку сила — понятие нематериальное, следовательно, и монада также нематериальна, непространственна, непротяженна и неделима. Монада абсолютно проста. Монада постигается не чувствами, а только разумом, поэтому понятие силы, лежащее в основе современных наук, есть понятие не научное, а метафизическое (духовное).
Только монада существует реально, поскольку она есть субстанция. Все остальное, в том числе и материя, только кажется нам, поскольку не есть субстанция. Все, что не есть сила, есть ничто; существуют только монады, т.е. силы.
По Лейбницу, существуют различные виды монад. Именно множественностью монад и объясняется многообразие мира, а рзличными видами монад, их качественным отличием друг от друга объясняется наличие в мире одушевленных тел и неодушевленной материи (людей, Ангелов и Бога — все это есть различные монады.
Монада, которая может сама себя созерцать, есть душа. Одна из монад, которые мы можем непосрдественно наблюдать, есть наша собственная душа. На ее примере мы можем наблюдать то, каким образом монада имеет в себе источник движения, имеет в себе силу, каким образом она проста, имеет в себе различные способности, в том числе восприятие, или перцепцию.
Понимая, что у каждого человека есть своя собственная душа, мы можем понять и то, каким образом отличаются монады, будучи абсолютно простыми, но тем не менее качественно отличающимися друг от друга. Именно такая духовная монада может быть истинным атомом, поскольку материальный атом, по Лейбницу, есть понятие, противоречащее само себе, ибо невозможно представить себе, что есть материальное тело, которое нельзя было бы далее разделить. Материя всегда делима до бесконечности, лишь духовное начало может быть абсолютно простым.
Единственное действие монады — это ее самоопределение; монада всегда действует исходя из себя.
Это самоопределение называется представлением. Так же, как каждый человек отличается от другого своими собственными идеями и представлениями, так же и монады отличаются друг от друга своими представлениями. Эти представления могут иметь различные степени. На высших ступенях развития монады представление превращается в понятие.
Но если, как говорит Лейбниц, существует лишь монада, а материя существует нереально, то как объяснить существование материи — не духовной, а чувственной реалии?
Лейбниц вводит понятие двух видов представлений: темных (или смутных) и ясных (или отчетливых). Действие монады, ее сила и активность есть ее отчетливое представление. Поскольку монада не имеет окон, но состоит тем не менее во взаимодействии со вселенной, то это взаимодействие оказывается возможным, поскольку монада имеет в себе смутное представление о всей вселенной. То есть представление монады о других монадах есть смутное представление, а о себе самой — это ясное представление.
Для человеческой души знание мира есть смутное представление, а знание самого себя — ясное представление.
Именно поэтому человек гораздо более уверен в существовании самого себя, чем внешнего мира; он может сомневаться во внешнем мире, но не в существовании самого себя (так отвечает Лейбниц на дилемму, стоявшую перед Декартом). Поэтому материя в данном аспекте есть не что иное, как мир других монад, т.е. материя есть другие монады, как они представляются каждой монаде. Материя есть созерцание монадой своих границ. Когда душа как монада созерцает границы самой себя (осознает границы самой себя), то все, что выходит за границы этой монады, есть материя, есть внешний мир. Поэтому представление о своей границе есть представление о другом. А поскольку монада нематериальна, то другое должно представляться как отличное от нематериального. Поэтому это другое для монады представляется как материя. Материя не есть нечто существующее объективно и независимо, а есть просто некоторая форма представления монады, осознание самой монадой себя и своих собственных границ. Когда монада сознает себя и свою деятельность, то она имеет ясное представление; когда она сознает границы себя, она представляет себе материю как нечто другое.
Поэтому материя есть темное представление — представление, существующее внутри монады, но как то, что якобы воздействует на монаду. Но на монаду ничто не воздействует, она не имеет окон. Здесь мы не должны видеть никакого противоречия: мы видим внешний мир, но познание внешнего мира заложено в нас самих. Мы знаем, какие противоречия возникают при допущении существования внешнего мира: как раз именно в этом случае оказывается невозможным познание внешнего мира. Как душа может познать то, что душой не является? Как дух может познать материю? Ведь подобное всегда познается подобным — этот принцип является основным принципом философии (как и принцип тождества бытия и мышления). Поэтому познание всего мира содержится в самой душе. Даже более того: если бы монада имела в себе окна, то не было бы такого понятия, как сила. Воздействие одной силы на другую изменяло бы эту силу, но ведь сила не может меняться, она существует как таковая; существует взаимодействие сил, их равнодействующая, но одна сила другую изменить не может.
Поэтому все монады существуют как не имеющие окон, каждая монада знает лишь себя и свои собственные представления — и больше ничего.
Как же мир существует при таком «эгоизме» монады, ведь получается, что каждая монада действует, как ей захочется, тем не менее мир существует, и существует в виде гармоничного целого?
На этот вопрос, конечно, невозможно ответить без допущения Творца и Промыслителя мира, поскольку необходимо допустить, что все монады действуют синхронно, управляемые неким Промыслителем, т.е. Богом. В рамках лейбницевской теории предустановленной гармонии каждая монада действует как бы так, как она хочет, но все представления, которые в ней имеются (о себе и о внешнем мире) заложены в нее Богом, поэтому все действия всех монад находятся в удивительно синхронной гармонии друг с другом. Каждая монада имеет в себе знание о всем мире («все во всем»), но как бы в темном, смутном, не отчетливом виде.
Но почему все-таки она имеет знание о всей вселенной?
Лейбницу помогает его интуиция ученого-физика, поскольку понятно, что если все в мире управляется силами, то можно сказать, что любое тело взаимодействует с любым телом, где бы оно ни находилось — хоть на границах вселенной в сотнях тысяч световых лет от Земли.
Правда, сила этого взаимодействия может быть ничтожно малой, но ее тем не менее можно вычислить. А поскольку эта сила имеется, то монада имеет представление о всей вселенной. Поскольку же эта сила ничтожна, это представление является смутным, неотчетливым.
Это представление заложено в каждую монаду Богом — так же, как и принцип действия. Нельзя сказать, что каждая монада действует, как ей захочется. Все монады имеют ту силу и движутся в том направлении, которое заложено в нее Богом. Поэтому те законы, которые связывают различные монады, т.е. различные силы, это и есть способ управления мира Богом.
Монады не взаимодействуют, между ними есть только согласованность, гармония. Один из примеров такой согласованности, по Лейбницу, мы можем видеть в самих себе. У каждого человека кроме души есть еще и тело. Тело также состоит из различных монад, и управляет телом душа — не потому, что она так хочет (не монада управляет), а так Бог согласовал действия монады души с телесными монадами.
То есть Бог согласует действия души и тела.
Однако понятие Бога не является очевидным для всех людей, и Лейбниц приводит различные доказательства. Во-первых, доказательство существования Бога от достаточного основания (все, что существует в мире, должно иметь причину существования). А во-вторых, доказательство от совершенства Бога: если Бог возможен, то Он необходим. Если мы можем представить себе Бога как некое возможное существо, то поскольку Бог совершенен, а совершенство включает в себя понятие бытия, то Бог необходимо существует, Ему присуще необходимое бытие. Лейбниц соединяет и онтологическое, и космологическое доказательство бытия Бога в своей философии.
Поскольку в мире существуют вещи, которые могли бы не существовать (они существуют как бы случайно), то Бог является именно той Причиной, Которая дает этой случайности необходимое существование. Лейбница дает своеобразную трактовку случайности. Спиноза говорил, что случайным человек называет то, причин чего он не знает.
Лейбниц понимает случайность по-другому: случайно то, противоположное чему остается всегда возможным. Если я существую, хотя мог бы и не существовать, значит, мое существование случайно. А необходимо то, противоположное чему невозможно. Существование Бога необходимо, потому что невозможно Его несуществование. А существование всех вещей в нашем мире случайно, потому что возможно и их несуществование.
Единственное необходимое существо в мире — это Бог, потому невозможно только Его несуществование. А все, что есть в мире, может существовать и не существовать, поэтому все, что в мире находится, случайно. Значит и наш мир, существующий в том виде, в каком он существует, случаен, а значит, возможно существование и других миров. Следовательно, Бог создал наш мир, выбрав в Своем уме из различных других возможностей. А поскольку Бог есть существо разумное и благое, то поскольку Он выбрал именно наш мир, то наш мир есть наилучший из всех возможных миров, которые могли бы существовать. Если в нашем мире есть разные недостатки, то это не значит, что наш мир создан неправильно.
Бог лучше нас знает, какой мир создать, и наш мир есть наилучший из всех возможных миров.
У Бога есть три способности: могущество, воля и знание. Могущество дает основание существованию всех монад; знание дает способность восприятия, а воля — способность к стремлению каждой монаде. Своей волей Бог выбирает наилучший из возможных миров, Своей мощью Он приводит его к существованию, а Своим разумом упорядочивает этот мир, дает ему законы, истину и благо (которые познает человек и действует в соответствии с ними). А поскольку весь мир гармоничен, то, следовательно, Бог один и Един (невозможно допустить существование нескольких богов).
С представлением о мире как наилучшем из возможных миров не совсем стыкуется обыденное мнение о существовании в мире зла. Эта проблема для Лейбница — одна из основных, ей он посвящает трактат «Теодицея». Основные выводы его нам уже известны: зло как таковое не существует, у зла нет своей субстанции, так же как нет ее у тьмы. Но есть и метафизическая причина существования в мире несовершенства.
Поскольку совершенным является лишь Бог, все остальное не есть Бог, поэтому заключает в себе несовершенство уже в силу того, что это — творение. Мир сотворен Богом, он не есть Бог и потому несовершенен. Если бы мир был совершенен, это все равно как если бы Бог сотворил Сам Себя, повторил Сам Себя, а существование двух богов невозможно. В этом, по терминологии Лейбница, состоит метафизическое зло — в ограниченности мира. Бог беспределен, мир же ограничен в метафизическом смысле, поэтому в мире необходимо существует метафизическое зло. Все остальные виды зла (физическое и моральное) не необходимы, а всего лишь возможны. Необходимыми их делает только сам человек.
Физическое зло состоит в страданиях, а моральное — в грехе. Страдания появились с грехопадением человека, а грех (здесь Лейбниц не открывает ничего нового) состоит в отпадении человека от Бога, в его свободе. Свобода человека является основным принципом лейбницевской метафизики: поскольку каждая душа есть монада и имеет в себе принцип действия, поэтому она и свободна.
Хотя Лейбниц, как и Спиноза, отрицает понятие свободы воли. Свободы воли не существует в виде «я хочу то, что я хочу» — человек может хотеть только то, что заложено в него Богом. Желания, которые Бог дает в виде возможностей, человек часто актуализирует и превращает возможность физического и морального зла в действительность.
Но почему тогда Бог творит этот мир, если Он знает, что творение Его будет несовершенным и, следовательно, в нем будет зло? Бог творит мир в силу того, что Он благ. Именно благость Бога является основной причиной творения мира. Существовать лучше, чем не существовать, — это основное положение, лежащее в основе онтологического доказательства бытия Бога. Поэтому существовать нашему миру, даже несовершенному, лучше, чем вообще ничему не существовать, кроме Бога. Поэтому, проявляя Свою благость, Бог и творит мир, который несовершенен и имеет в себе зло.
Лейбниц предлагает и другие объяснения существования в мире зла. Например, что благоденствие злодеев только кажущееся, а на самом деле злодеи испытывают страдания, несравнимые с теми, что испытывает праведник, а после смерти наказание злодеев очевидно.
То, что нам кажется злом, на самом деле таковым не является; то, что есть зло для части, для целого является благом. Лейбниц проводит последовательно принцип предустановленной гармонии. Эта гармония существует не только в мире материальном, но и между миром материальным и духовным. Духи, т.е. разумные монады, образуют между собой некоторое сообщество; совокупность всех духов образует град Божий. Этот град есть мир нравственный, наиболее возвышенный и совершенный из всех дел Бога. Между градом Божиим и земным миром также существует предустановленная гармония, поэтому все поступки в земном мире связаны с событиями в граде Божием, а значит за земные грехи человек будет отвечать после смерти, и наоборот — за праведную жизнь он получит достойное воздаяние. Бог часто дает награды чисто физические, понимая, что физический мир связан и с духовным бытием. Поэтому добрые дела награждаются, а злые получают возмездие. Значит, Бог есть цель жизни человека, в стремлении к Богу и в познании Бога состоит счастье человека.
Лейбница обычно называют одним из последних метафизиков. Знаменит его ученик Христиан Вольф. У Лейбница не было изложения своей системы, подобного спинозовскому или локковскому; все, что он написал, кроме «Монадологии», есть размышления над некоторыми проблемами. Вольф изложил систему Лейбница и тем самым, по мнению многих философов, как бы умертвил ее, лишил яркости и живости. У Вольфа учился наш русский гений Ломоносов, по учебнику Вольфа будет преподавать философию Иммануил Кант, поэтому влияние Лейбница на философию велико, в том числе и на русскую (он был первым западным философом, оказавшим непосредственное влияние на российскую философию), а также на западную культуру, поскольку, как мы увидим, Кант, преодолевая метафизику Лейбница, во многом будет основываться на его положениях. По традиции считается, что Лейбниц был последним метафизиком. Следующие мыслители — Беркли, Юм и особенно Кант будут развивать критическую направленность в философии, а не метафизическую.
Лейбниц о времени, пространстве и теории относительности
Иконка Цитировать Цитировать
Разрешения
- Делиться
- Твиттер
- Подробнее
Укажите
Артур, Ричард Т.
В., Лейбниц о времени, пространстве и относительности (
, 2021; онлайн-издание, Oxford Academic, 20 января 2022 г.), https://doi.org/10.1093/oso/9780192849076.001.0001, по состоянию на 3 марта 2023 г.
Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)
Закрыть
Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicЛейбниц о времени, пространстве и относительностиИстория западной философииФилософия наукиКнигиЖурналы Мобильный телефон Введите поисковый запрос
Закрыть
Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicЛейбниц о времени, пространстве и относительностиИстория западной философииФилософия наукиКнигиЖурналы Введите поисковый запрос
Расширенный поиск
Abstract
Эта работа дает свежие интерпретации теорий Готфрида Лейбница о времени, пространстве и относительности движения, основанные на тщательном изучении рукописей Лейбница, а также его опубликованных работ.
Они анализируются в историческом контексте, а также с учетом их актуальности в философии времени, пространства и пространства-времени. Взгляды Лейбница на теорию относительности оказали огромное влияние сначала на Маха, а затем на Эйнштейна, в то время как его попытки создать формальную теориюАнализ местоположения 0026 вдохновил многие более поздние разработки в области геометрии. Подробно излагая этот новый подход к геометрии, Артур объясняет его связь с лейбницевской метафизикой пространства и обоснованием движения и защищает взгляды Лейбница об относительности движения от обвинений в непоследовательности. Однако великолепие работы Лейбница о времени не было так хорошо оценено, и Артур пытается исправить это путем подробного обсуждения реляционной теории времени Лейбница, показывая, как она лежит в основе его теории возможных миров, его сложной теории случайности, и его весьма оригинальная трактовка непрерывности времени, формальная трактовка которой приводится в приложении. В других приложениях Артур предоставляет переводы ранее непереведенных произведений Лейбница analysis situs и о коперниканстве, а также очерк о философии отношений Лейбница.
Во вводной главе он объясняет основные тезисы неидеалистической метафизики Лейбница, которые он защищал в своих более ранних « монадах, составе и силе » (OUP 2018), и то, как они обеспечивают основу для интерпретаций, представленных здесь.
Ключевые слова: Лейбниц, относительность движения, теория движения, непрерывность, analysis situs, теория отношений, коперниканство
Предмет
Философия наукиИстория западной философии
Содержание
Передняя часть
- Страница авторского права
- Преданность
- Предисловие
- Сокращения и условные обозначения
- Введение
- Расширять 1 De tempore : Теория времени Лейбница
- Расширять 2 De loco : Теория пространства Лейбница
- Расширять 3 De motu : Лейбниц об относительности движения
Конец Материи
- Расширять Приложение 1
Формальное изложение теории времени Лейбница
- Расширять Приложение 2
О трактовке отношений Лейбницем
- Расширять Приложение 3
Выдержки из сочинений Лейбница о анализе места
- Расширять Приложение 4
Римские рукописи Лейбница о коперниканстве
- Глоссарий технических терминов
- Библиография
- Индекс
- Расширять Приложение 1
Формальное изложение теории времени Лейбница
Войти
Получить помощь с доступом
Получить помощь с доступом
Доступ для учреждений
Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок.
Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:
Доступ на основе IP
Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.
Войдите через свое учреждение
Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.
- Нажмите Войти через свое учреждение.
- Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
- Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением.
Не используйте личную учетную запись Oxford Academic. - После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.
Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.
Войти с помощью читательского билета
Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.
Члены общества
Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:
Войти через сайт сообщества
Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:
- Щелкните Войти через сайт сообщества.
- При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
- После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.
Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.
Вход через личный кабинет
Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. См. ниже.
Личный кабинет
Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.
Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.
Просмотр учетных записей, вошедших в систему
Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:
- Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
- Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.
Выполнен вход, но нет доступа к содержимому
Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.
Ведение счетов организаций
Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.
Покупка
Наши книги можно приобрести по подписке или купить в библиотеках и учреждениях.
Информация о покупке
Реклама
Реклама
Когда Эйнштейн встретил Лейбница – что такое время вообще?
3 мая 2009 г.
Опубликовано larvalsubjects в рубриках «Внешний вид», «Эпистемология», «Имманентность», «Индивидуация», «Время», «трансцендентальная иллюзия»
[21] Комментарии
Последние несколько недель я преподаю Лейбницу на своих курсах «Введение в философию». На мой взгляд, Лейбниц должен быть одним из самых смелых и творческих метафизиков, когда-либо живших на земле. Независимо от того, категорически вы с ним не согласны или нет, я думаю, трудно не выразить глубокой признательности за его философское творчество и способность мыслить вне ограничений «повседневности» или жить здравым смыслом. Когда вы впервые начнете читать такие тексты, как Рассуждение о метафизике или Монадология трудно отделаться от впечатления, что это бред сумасшедшего. Однако по мере того, как вы начинаете понимать логических соображений, которыми мотивируется его позиция (в частности, принцип тождества и принцип непротиворечия как критерии, которым должна соответствовать любая субстанция или объект), вы начинаете понимать ход его рассуждений и что приводит его к таким странным выводам.
Возьмем, к примеру, §13 из Беседа о метафизике . Лейбниц спокойно замечает, как если бы это было очевидно, что
Мы сказали, что понятие индивидуальной субстанции включает в себя раз и навсегда все, что может когда-либо произойти с ней, и что, рассматривая это понятие, можно увидеть в нем все, что угодно. это действительно можно сказать о нем, точно так же, как мы можем видеть в природе круга все свойства, которые могут быть выведены из него.
Короче говоря, Лейбниц утверждает, что каждая субстанция, каждая вещь, которая существует, уже включает в себя все качества, события и свойства, которые когда-либо будут с ней происходить. Когда мои волосы полностью седеют, как сейчас, это не новое свойство моего существа, но уже содержалось в моем существе от вечности. Еще более странно, когда я ввязываюсь в разочаровывающую флейм-войну или битву в блогах, нет никого другого , который определенным образом влияет на мое существо, нет причинно-следственного взаимодействия между мной и другими людьми и объектами.
Наоборот, эти события, постигшие меня, уже содержатся в моем бытии на всю вечность и возникают из меня в движении от виртуального к актуальному. Как выразился Лейбниц в Монадология , монады (вещества, объекты, сущности и т. д.) не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти или выйти (§7), и любое изменение, происходящее внутри монады, является результатом внутреннего принцип (§11), а не причинно-следственное взаимодействие между веществами. Таким образом, для Лейбница вещества чем-то напоминают компакт-диски. Когда я слушаю свой любимый компакт-диск, я могу подумать, что происходит что-то новое , когда я слышу, как разворачиваются ноты (особенно если я никогда не был знаком с этой технологией). Более того, я мог бы подумать, что ноты исчезают по мере того, как песня продолжает двигаться во времени. Однако это лишь своего рода иллюзия. Ноты уже все там прописано на компакт-диске и остается таким же при каждом исполнении.
Эта аналогия, конечно, рушится, когда мы замечаем, что компакт-диск должен воспроизводиться на стереосистеме. Кроме того, для Лейбница субстанции чем-то похожи на компакт-диски в том смысле, что, как на компакт-дисках уже записана вся их музыка, так и каждая субстанция или сущность во вселенной уже содержит в себе все события, свойства, качества и т. д.
читайте дальше!
Я ни в коем случае не ученый по Лейбницу, но когда я пытаюсь реконструировать его аргументацию в пользу этой потрясающей и диковинной позиции, мне кажется, что в конечном счете она имеет отношение к логическим и математическим соображениям о принципе тождества. (A = A) и принцип непротиворечия (~(A & ~A)) в сочетании с соображениями о природе времени. Проблема в том, что для того, чтобы сущность считалась сущностью, согласно Лейбницу, она должна быть идентична самой себе. Действительно, Лейбниц представляет новую концепцию истины, в которой истина понимается как тождество субъекта с его предикатами. Проблема в том, как мы легко видим, что вещества изменить во времени.
Я выше, чем был, когда в нежном семилетнем возрасте кусался за колено. Мои волосы из темно-рыжих стали седыми. Когда я разговариваю с кем-то, я переживаю новое событие, которое делает меня другим, чем раньше.
Поскольку вещества изменяются, они становятся другими чем они сами и, таким образом, нарушают закон непротиворечия. Таким образом, кажется, что мы столкнулись с альтернативой: Либо принцип тождества и принцип непротиворечия ошибочны, или ошибочно наше понимание веществ здравым смыслом. Хотя, безусловно, существует множество перцептивных свидетельств того, что вещества изменяются, тем не менее, согласно Лейбницу, мы должны придерживаться принципа тождества и принципа непротиворечия. Во-первых, эти принципы являются основанием или фундаментом всякой рациональности. Однако, говоря более спекулятивно, Бог не стал бы создавать вселенную, в которой не господствовали бы принцип непротиворечия и принцип тождества, потому что по определению или по своей сущности Бог является совершенным существом.
Теперь, поскольку лучше быть рациональным, чем быть иррациональным, утверждается, что Бог не стал бы создавать вселенную или мир, в котором не господствовали бы эти принципы. Следовательно, задача философа состоит в том, чтобы скорректировать наше понимание субстанции, чтобы оно соответствовало этим принципам.
Решение Лейбница столь же элегантно и просто, сколь и дерзко: субстанции содержат все предикаты прошлого, настоящего и будущего, которые у них когда-либо будут в момент их создания. Таким образом, Лейбницу удается сохранить принцип тождества и непротиворечия, поскольку, приписывая предикат субстанции, мы не добавляем к ней ничего нового, а просто перечисляем то, что уже содержится в субстанции. Результатом рассуждений Лейбница — если я правильно его реконструировал — является то, что время становится иллюзией, уникальной для нашего частичного восприятия мира. Там, где мы склонны думать об объектах во времени как о моментальных снимках или застывших позах, где прошлое исчезло, а будущее еще не наступило, Лейбниц мыслит объекты как потоков , где все предикаты уже есть в потоке.
Если бы мы могли принять точку зрения «сверхмонады» или Бога во вселенной Лейбница, мы бы не увидели вселенную, наполненную гудящими и движущимися объектами или субстанциями, а скорее увидели бы нечто вроде четырехмерного гобелена, состоящего из все нити прекрасно переплетаются друг с другом, но ни одна из этих нитей не взаимодействует друг с другом напрямую (вспомним, что Бог вездесущ и поэтому не воспринимает время как разворачивается , но как нечто более похожее на плоскую геометрическую поверхность). Подобно кривой на графике, где все изменения и точки на линии тем не менее принадлежат этой линии , т. е. линия тождественна самой себе и «исчерпана» или завершена, — каждая субстанция для Лейбница в этом смысле неподвижна и завершена. Таким образом, хотя мы повсюду находим становление и изменение в трудах Лейбница — в конце концов, он был одним из изобретателей исчисления или математики вещей, подвергающихся непрерывным изменениям, — метафизически кажется, что все во вселенной Лейбница по существу неподвижно.
. Только с нашей точки зрения кажется, что вещи меняются или становятся.
Каким бы диковинным ни было понимание Лейбницем субстанций и времени, похоже, что они имеют некоторую экспериментальную поддержку в специальной и общей теориях относительности Эйнштейна. Можно сказать, что Эйнштейн осуществил радикальный эгалитаризм пространственно-временных перспектив, при котором одна пространственно-временная перспектива не более верна или правильна, чем другая пространственно-временная перспектива. Таким образом, например, если Лорел движется на космическом корабле со скоростью, близкой к скорости света, время для него гораздо больше растянуто, движется намного медленнее, чем для Харди, который остается на Земле. Ключевым моментом здесь является то, что это растяжение и сжатие времени (время движется быстрее для Харди) составляет не вопрос восприятия. Когда Лорел вернется на землю, он состарится намного меньше, чем его хороший друг Харди, и его часы покажут, что прошло гораздо меньше времени.
Для Эйнштейна эти сокращения и замедления времени представляют собой реальных явлений (хорошо подтвержденных экспериментально). Однако ключевым моментом здесь является то, что ни точка зрения Харди, ни точка зрения Лорел не являются более правильными, чем другие. Мы должны занять эгалитарную позицию утверждения все эти разные пространственно-временные перспективы.
Настоящая странность теории относительности Эйнштейна проявляется, когда мы начинаем думать о одновременности . Для Харди, который остается на Земле, проходят всевозможные события, такие как его старение, которые вообще не проходят для Лорел, оглядывающейся на Харди со своего космического корабля. Когда Харди с Земли наблюдает, как Лорел движется со скоростью, близкой к скорости света, на своем космическом корабле, происходит множество событий, которые не проходят для самого Харди. Если это так, то как нам понять природу времени? Учитывая, что теория относительности Эйнштейна требует радикального эгалитаризма там, где возникают пространственно-временные перспективы, получается ли, что Лейбниц (и в этом отношении Уайтхед) были правы и что каким-то образом каждое событие, которое когда-либо происходило и когда-либо произойдет, заморожено как сущность на все времена, потому что она продолжает существовать в этот момент для той или иной пространственно-временной перспективы? Когда мы думаем о прошлом как о чем-то, что проходит или исчезает, так что действительно можно сказать, что существует только «движущееся настоящее», так ли это, что время, когда я порезал себе ногу топором, когда мне было одиннадцать, все еще существует и все еще происходит, как какая-то застывшая поза на всю вечность? Я не знаю.