5. Какие из перечисленных ниже положений явились причинами Великой Французской революции?

а) недовольство крестьян сеньориальными порядками в деревне, их стремление получить землю;

б) недовольство тем, что Франция была крупной морской и колониальной державой;

в) стремление лиц, принадлежавших к третьему сословию, получить политические права;

г) недовольство широких слоев населения абсолютизмом;

д) недовольство работорговлей, которую вели богатые купцы;

е) недовольство тем, что во время войны за независимость британских колоний в Северной Америке французское правительство объявило войну Англии и послало войска на помощь колонистам;

верный ответ:

1) б, г, е; 2) а, в, г; 3) в, г, д; 4) а, б, е.

Христианская церковь в раннее Средневековье | План-конспект урока по истории (6 класс) на тему:

История Средних веков. 6 класс.
Урок 3. «Христианская церковь в раннее Средневековье».

Этап проверки домашнего задания

Первый вариант 1-ого и 3-его рядов пишут тест. Остальные работают устно.

1. Великое переселение народов – это … ? Какие государства были образованы варварами? Где? (Великое переселение народов – это условное название перемещений племен с востока на запад и вторжения варварских племен на территорию Римской империи во II-VII вв; королевства остготов (Италия), вестготов (Испания), вандалов (Северная Африка), франков (Галлия), англов и саксов  (Британия))
2. Какие перемены произошли у франков в их обществе и управлении после завоевания Галлии? (Хлодвиг – главный правитель, принимающий решения самостоятельно, военные смотры раз в год, дружина – постоянная военная сила, назначение графов, издание Салической правды, раздача земель в награду за службу)
3. Объясните смысл военной реформы Карла Мартелла? К каким изменениям она привела? (Введение конного войска и жалование конным воинам участков земли с живущими на них зависимыми крестьянами; социальное неравенство)
4. Почему во Франкском государстве к власти пришла новая династия? (Наследники Хлодвига постоянно конфликтовали, были безвольными, неспособными к решению государственных дел, а знать была более предприимчивая)

Этап актуализации знаний.

Когда и кем в Римской империи был издан указ о свободе христианского вероисповедания? (В течение II века христианство распространилось практически по всей Римской империи, во II веке появилась обширная апологетическая литература, а также послания и сочинения авторитетных христианских авторов. Важнейшими событиями христианства в IV веке стали созванный римским императором Константином Великим Первый Никейский собор (325), установивший основные догматы христианской веры, и Фессалоникийский эдикт (380), утвердивший никейское христианство в качестве государственной религии Римской империи)

Этап изучения нового материала.

Хлодвиг и христианская церковь

Хлодвиг и знатные франки были язычниками, но вскоре они приняли христианскую веру, в результате образовался союз Хлодвига и христианской церкви. Почему Хлодвиг принимает такое решение? Был ли их союз взаимно выгоден? Почему?

Союз Хлодвига и христианской церкви выгоден
для короля франков	для церкви
Вера в единого Бога сплачивала людей Церковь могла направить людей на борьбу с врагами Церковь могла примирить людей с новыми податями (налогами) Церковь укрепляла авторитет правителей, так как уверяла, что власть короля угодна Богу Руководители церкви, как грамотные люди, помогали королям составлять указы и послания	Короли охраняли богатства и привилегии церкви Короли щедро дарили церкви земли и ценные вещи Руководители церкви стали ближайшими советниками короля

Проблемное задание: Сохранилось предание о том, что во время обряда принятия христианства Хлодвигом священник сказал: «Твое крещение – наша победа». Объясните смысл этих слов. Как вы считаете, был ли прав служитель церкви?

Таким образом, к концу Средневековья христианская церковь стала могущественной и разветвленной организацией, оказывавшей существенное влияние на жизнь человека в Средние века. В связи с усилением роли христианской церкви все население можно было поделить на мирян – людей верующих, но не порывающих с житейскими делами, и духовенство – особый слой населения, которое руководило духовной жизнью людей. Духовенство делилось на белое и черное.

Церковная организация

Церковь имела строгую иерархию.
Церковные служащие разрабатывали важнейшие положения вероучения – догматы, проводили собрания высшего духовенства христианской церкви для решения важнейших вопросов – церковный собор.
Церковь собирала со всех верующих в свою пользу особый налог – церковную десятину.

Папа являлся главой всей церкви.
Архиепископы и епископы управляли церковными делами в областях.
Аббаты были руководителями монастырей.
Священники вели богослужение в храмах и произносили проповеди.
Монахи посвящали всю свою жизнь служению Богу.
Дьяконы были помощниками священника.

Папа римский (являлся главой всей церкви)
Архиепископы и епископы (управляли церковными делами в областях)
Белое духовенство	Черное духовенство
Священники (вели богослужение в храмах и произносили проповеди)	Аббаты (были руководителями монастырей)
Дьяконы (были помощниками священника)	Монахи (посвящали всю свою жизнь служению Богу, переписывали книги)
Миряне (верующие люди)

Христианская церковь и культура

Долгое время в Западной Европе письмом владели только служители церкви: они должны были читать религиозные книги, знать молитвы, выступать с проповедями. В монастырях создавались специальные мастерские по переписке рукописей – скриптории. В Средние века книга приобрела современный вид сложенных и переплетенных страниц пергамена. Над одной книгой в течение долгого времени трудилось много людей: одни писали текст каллиграфическим почерком, другие затейливо украшали заглавные буквы в начале красной строки – инициалы, вписывая в них целые живописные сцены – миниатюры; третьи делали заставки и орнамент. Книг было мало, а цена их была велика.

Также при монастырях, храмах и соборах  стали открываться соборные школы. В них не было деления на классы по возрастам, обучение шло на латинском языке. Это был международный язык образованных людей Западной Европы: на нем читали молитвы, писали книги, записывали законы, составляли важные послания.

«Семь свободных искусств»
Тривиум	Квадривиум
Грамматика  (умение читать и писать на латыни)	Арифметика
Риторика (красноречие)	Геометрия
Диалектика (умение рассуждать)	Астрономия
	Музыка
БОГОСЛОВИЕ – «царица наук»

Этап подведения итогов.

1. Расскажите, почему Хлодвиг решил принять христианство?
2. Почему церковь с одобрением отнеслась к принятому Хлодвигом решению?
3. Чем отличалось белое духовенство от черного?
4. Были ли монастыри, храмы и соборы центрами культуры?

Этап рефлексии.

Почему церковь в раннее Средневековье обладала огромной властью над умами людей?

Домашнее задание.

Прочитать п. 1, устно ответить на вопросы рубрики «Проверьте себя» (1,2,4,5), выучить записи в тетради.

кому поклонялись армяне до принятия христианства — Армянский музей Москвы и культуры наций

Ваагн/Вахагн/Геракл – бог мужества, огня, войны и бури

В эллинистическую эпоху Ваагн отождествлялся с Гераклом, а его возлюбленной считалась богиня Астхик. Ваагн был самым народным из всех армянских богов. Он предстает перед нами как национальный герой, как бог войны и отваги.

По преданию, Ваагн был сыном небес, моря и земли. Он олицетворял солнце, которое вставало из-за горизонта моря. По другим источникам, являлся богом огня, взметнувшимся, как молния, что показывало родовые муки – не что иное, как бушующий неистовый шторм. Это был своего рода поэтический образ появления бога на свет. Можно сделать вывод, что Ваагн – бог огня и молнии, рожденный морем. Его основная миссия – сражаться с драконами – врагами и захватчиками.

По легенде, главный бог Арамазд сообщил Ваагну, что собирается ему навсегда запретить покидать небо. А Арамазд решений своих никогда не менял. И когда Ваагн спустился на Землю в последний раз, он призвал людей и сообщил им: «Скоро я окончательно вознесусь на небо и больше не смогу давать вам тепло. Возьми­те этот огненный луч и с его помощью поддерживайте огонь в ваших кострах».

Ваагн сказал – и исчез в черном небе, взмахнув на прощание огненным мечом. А люди ухватили его след. И огненный луч воспламенил дрова и разжег яркий костер. Когда мужчины отправлялись в походы, женщины бережно охраняли его, сменяя друг друга, стояли возле огня как часовые. Но каждый день с тревогой думали люди о будущем. Они боялись, что скоро налетят холодные ветры, придут дожди и погасят очаг. И вот когда на горизонте стали собираться тучи, а вдали все чаще блистал след от огненного меча Ваагна, мужчины придумали, как доставить огонь внутрь своих домов. Они принесли из леса целую гору хвороста, и устроили в каждом доме очаг. Так внутри всех жилищ появилась жаровня, и яркий огонь в домах с тех пор не угасал – ему были не страшны ни дождь, ни ветер. А бог огня радовался, глядя на них с небес, посылая молнии в знак своего одобрения и поддержки.

Культ Ваагна в Армении был упразднён святым Григорием Просветителем, повелевшим разрушить главный храм в Аштишате, посвящённый этому божеству.

Тестовые задания по теме «От язычества к крещению Руси»

Для проверки знаний учащихся были использованы задания в форме ЕГЭ в трёх частях – А, В и С. Часть А предполагает использование тестов с одним правильным ответом. Часть В – задания повышенного уровня сложности: вставить пропущенный термин, вписать дату или имя, задания на соответствие и т.п. Часть С – работа с первоисточниками и ответы на вопросы по предложенным текстам. Задания для учащихся даны в б

ольшем количестве, чем можно использовать на одном уроке. Учитель сам определяет, какие вопросы соответствуют уровню подготовки учащихся конкретного класса и пройденному материалу и готовит проверочную работу по данной теме.

ЧАСТЬ А

№ п/п	Вопросы	Варианты ответов
1	В какой форме передавались из поколения в поколение мифы русского народа в древности:	а) в устной форме б) через летописи в) с помощью миниатюр
2	Что является главным отличием славянского язычества от античного или скандинавского:	а) жертвоприношения б) жрецы – посредники между богом и человеком в) отсутствие главного бога среди других
3	Как славяне называли бога Солнца:	а) Велес б) Стрибог в) Перун
4	Что послужило предпосылкой принятия христианства на Руси:	а) стремление европейских государств расширить своё влияние на русских землях б) волхвы объявили волю богов в) стремление русского князя объединить славянские племена
5	Какое событие произошло в 980 г.:	а) отменено полюдье б) объявление Перуна главным богом всех славян в) принятие христианства на Руси
6	Принятию христианства Русью предшествовал поход князя Владимира:	а) в Хазарию б) в Волжскую Булгарию в) в Херсон (Херсонес)
7	Принятие христианства киевским князем Владимиром как государственной религии произошло:	а) в 980 г. б) в 988 г. в) в 996 г.
8	Согласно русским летописям, причина выбора Владимиром христианства по византийскому образцу была связана:	а) с влиянием Византии на русских князей б) с крещением княгини Ольги в) с красотой богослужения
9	Русь приняла православие из:	а) Польши б) Византии в) Болгарии
10	К направлениям деятельности князя Владимира не относятся:	а) принятие христианства б) строительство оборонительной линии для защиты от набегов кочевников в) уравнение в правах язычников и христиан
11	Прозвище Красное Солнышко носил киевский князь:	а) Владимир Всеволодович Мономах б)Ярослав Владимирович Мудрый в) Владимир Святославич
12	Князь Владимир и его дружина приняли обряд крещения в городе:	а) Константинополе б) Новгороде в) Херсоне (Корсуни)
13	Первым каменным храмом Руси после принятия христианства стал:	а) Софийский собор б) церковь Успения Богородицы в) Успенский собор
14	Последствием принятия христианства на Руси НЕ БЫЛО:	а) укрепление государства и власти князя б) приобщение Руси к византийской культуре в) изоляция Византии от европейского сообщества
15	Принятие Русью христианства по византийскому образцу способствовало:	а) сближение с Западной Европой б) развитие связей с арабским миром в) прекращению связей с Европой
16	Церковь Успения Богородицы называли Десятинной церковью потому, что:	а) князь Владимир дал на её содержание десятую часть своих доходов – десятину б) церковь имела 10 куполов в) для церкви выделили 10 гектар земли

ЧАСТЬ В

1. Укажите предпосылки принятия Русью христианства:	а) многобожие препятствовало объединению племён б) соседние европейские страны были христианскими в) формировался путь «из варяг в греки» г) усиливающееся неравенство в Древней Руси требовало освящения и укрепления существующего порядка д) Русь соперничала с Византией за Дунайские княжества
2. Верны ли следующие утверждения: а) Складывание единого государства требовало отказа от многобожия. б) Сохранение языческих культов не объясняло причины неравенства людей.	1. Верно только А 2. Верно только Б 3. Верны оба утверждения 4. Оба утверждения не верны
3. Прочитайте отрывок из летописи: «Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные люди…И, притащив, кинули его в Днепр». Автор описывает:	а) принятие христианств княгиней Ольгой б) крещение киевлян князем Владимиром в) поход князя Владимира на Херсон (Корсунь) г) поездка княгини Ольги в Константинополь
4. Верны ли следующие утверждения: а) Церковь содействовала распространению византийской культуры и образованности среди славян. б) Церковь способствовала усилению разобщённости между племенами.	1. Верно только А 2. Верно только Б 3. Верны оба утверждения 4. Оба утверждения не верны
5. Верны ли следующие утверждения: а) Христианство обещало вечное спасение и блаженство в загробной жизни б) Христианство допускало отпущение грехов.	1. Верно только А 2. Верно только Б 3. Верны оба утверждения 4. Оба утверждения не верны

6. Найдите соответствие:

Изречение:	Событие:
а) «Когда повадится волк к овцам, то всё стадо перетаскает».	1) Принятие христианства.
б) «Крестил Путята мечом, а Добрыня – огнём».	2) Попытка Святослава перенести столицу Древней Руси.
в) «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Придите княжить и володети нами».	3) Восстание древлян.
г) «Откуда есть пошла Русская земля».	4) Призвание варягов на Русь.
д) «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага…».	5) Создание «Повести временных лет».

7. Заполнить пропуски в предложениях, используя слова в скобках:

Князь_________________, внук ______________, сын_______________, не зря получил почётное прозвище ______________, ведь он крестил Русь. Первая попытка религиозной _____________была предпринята им в _______ году, но оказалась неудачной. Вторая, в ______году, стала важным деянием князя ____________. Тогда же им была пожалована церкви ___________своих доходов на постройку первого ____________ храма на Руси – церкви _____________, названной_______________. Народные____________называют князя ________________, потому что он не только совершал _______ против врагов земли русской, строил города и_______________, но и создал первую в русской истории «_____________________» – линию оборонительных пунктов против __________________________________.

Ответы: Князя Святослава, 988, реформы, Десятинной, Красное Солнышко, засечную черту, кочевников, каменного, крепости, Владимир I, Успения Богородицы, былины, походы, Святой, десятина, 986, княгиня Ольга.

8.Напишите правильно исторические термины:

1) Р…лигия – вера в сверхъестественные существа, обожествление сил природы и поклонение им.
2) Хр…ст…анство – мировая религия, ставшая государственной на Руси.
3) Св…ще…..ики – служители церкви.
4) Кр…щ…ние – обряд принятия христианства.
5) М…н…теи…м – система религиозных верований, основанная на представлении о едином боге.

9. Соотнесите имя языческого божества и занятия, которым это божество покровительствовало:

Божество	Занятия, которым это божество покровительствовало
1. Перун	а) Бог ветра и повелитель вихрей.
2. Хорс	б) Божество, связанное с персидским Симургом – вещей птицей
3. Даждьбог	в) Бог грозы, бог – воин,, отражающий злые силы, перед ним клялись на оружии
4. Стрибог	г) Женское божество, помогает при засухе, связано с прядением и ткачество
5. Симаргл	д) Бог солнца
6. Мокошь	е) Бог солнца, сын бога огня, приносит удачу

10. Выпишите причины и последствия принятия христианства:

Причины	Последствия

1. Расширение и укрепление международных связей и повышение международного авторитета Древнерусского государства.
2. В обществе утверждалось неравенство, которое требовало объяснения.
3. Строительство церквей, появление монастырей.
4. Европейский мир принял христианство, а Древнерусское государство оставалось языческой окраиной.
5. Борьба с язычеством.
6. Приобщение к христианству означало приобщение к развитой культуре.
7. Христианская религия развивала и укрепляла нравственные устои общества.
8. Процесс развития государственности, укрепления единства государства.
9. Сохранение двоеверия на длительное время.
10. Отрицательное отношение к созданию скульптурных изображений.
11. Появление церковной иерархии.

11. Двухвариантные тесты (ответьте «да» или «нет»):

а) Князь Владимир крестился, как и его бабка, княгиня Ольга, в Константинополе (да – нет)
б) Принятие Русью христианства означало переход Руси в политическую зависимость от Византии (да – нет)
в) Первую религиозную реформу князь Владимир пытался провести в 896 году, включив шесть языческих богов в государственный пантеон и сделав главным бога Перуна (да – нет)
г) Киевляне воспротивились реформе язычества и потребовали введения христианства (да – нет)
д) В русских былинах князя Владимира называют Владимир Красное Солнышко (да – нет)

12. Разгадайте путаницу (переставьте буквы, и у вас получится слово):

а) Киевский князь, получивший прозвища «Святой» и «Красное Солнышко» («ЛИВИМРАД»)
б) Мировая религия, ставшая государственной на Руси («ТРОВСИНИТСАХ») –
в) Языческое культовое сооружение, где приносились жертвы богам («ПЕЩАКИ») –
г) Христианское вероучение оформившееся на востоке Римской империи в течение первого тысячелетия н.э. («СИВАРОПЕВАЛ») –
д) Ныне не существующая река, правый приток Днепра, в месте её впадения в Днепр в 988 г. было проведено крещение Руси («АНПАЙОЧ») –
е) Название древнегреческого города на юго-западном побережье Крыма, где был крещён Владимир Святой («СЕХРОСЕН») –
ж) Славянский бог грома и молний, покровитель княжеской дружины («НЕРУП») –
з) Имя полученное князем Владимир при крещении («ЛАЙВИИС»)–
и) Система религиозных верований, основанная на представлении о едином боге («ЗОТОМЕМИН) –

13. Выберите из словосочетаний те, которые отмечают значение принятия Русью христианства:

А) расцвет материальной культуры
Б) развитие международной торговли
В) рост имущественного неравенства
Г) изменение нравов и морали
Д) укрепление княжеской власти
Е) развитие производительных сил
Ж) распространение грамотности
З) появление славянской письменности
И) сплочение восточнославянских племён в единую древнерусскую народность
К) укрепление международного положения Руси
Л) образование государства Древняя Русь

4. Лингвистический конструктор. Используя все предложенные слова и словосочетания, составьте определения исторических понятий. Напишите эти понятия. Слова и словосочетания не могут использоваться дважды.

1) _________________________ – это ________________________________________
(основанная, о едином, религиозных, боге, верований, на представлении, система).
2) _________________________ – это ________________________________________
(вероучение, на востоке, империи, первого, тысячелетия н.э., в течение, оформившееся, христианское, Римской).
3) _________________________ – это ________________________________________
(за власть, правителями, борьба, родами, между).
4) _________________________ – это ________________________________________
(где, богам, культовое, приносились, языческое, жертвы, сооружение).
5) _________________________ – это ________________________________________
(вождь, титул, государственного, правитель, позднее, или, племени, дворянский, образования, государства).

15. Составить чайнворд «Язычество древних славян». Последняя буква слова является первой буквой следующего слова:

1. Древние верования славян (Язычество).
2. Славянский бог веселья, блаженства и пиров, спутник богини Лады (Ослад)
3. Об этом боге напоминают слова «диво», «удивление» (Див).
4. Чародей, колдун, знахарь у славян (Волхв).
5. Покровитель домашних животных и бог богатства (Велес).
6. Верховный владыка вселенной (Сварог).
7. Дух, живший в овине или на гумне, наблюдал за порядком, оберегал от пожара (Гуменник).
8. Недобрый дух, сама тонешенька, малешенька, голова с наперсточек, туловище не толще соломинки (Кикимора).
9. Чудесная птица, жительница славянского рая (Алконост).
10. Языческий обряд жертвоприношения (Треба).
11. Предмет с магическим действием, охраняет от бедствий (Амулет).
12. Один из главных богов балтийских славян (Триглав).
13. Человек-оборотень, способен превращаться в волка, при затмении съедает луну или солнце, после смерти становится упырём (Волколак).
14. Богиня весны и плодородия (Кострома).
15. Крылатая змея, которую нельзя поразить стрелой, а можно только сжечь (Аспид).
16. Бесплотное, сверхъестественное существо (Дух).
17. Солнечное божество славян, идол которого был поставлен князем Владимиром на холме среди главных идолов, память о котором сохранилась в слове «хороший» (Хорс).
18. Божество – воплощение огня, зажигающего сердца воинов храбростью (Симаргл).
19. Бог дружбы, согласия, искренности, имя которого созвучно слову «ладонь» (Лад).
20. Богиня, покровительствующая рождению ребёнка и воспитанию младенцев (Дидилия).

16. Даны 5 подсказок. Угадайте, о ком идёт речь:

– Мифы представляли его кузнецом и пахарем, статным, высокого роста, с чёрными волосами и длинной золотой бородой;
– По свидетельству летописца, его деревянное изображение имело на серебряной голове золотые усы;
– Его жена покровительствовала браку и семейному счастью, хотя её имя дословно переводится как «мать наполненных корзин»;
– По преданию, его стрелы возвращались на поверхность земли лишь через три или семь лет;
– В отличие от своих близнецов в других странах его никогда не назначали самым старшим.

17. Выполнить задание:

После крещения Руси языческие верования частично слились с христианством. Сам древнерусский человек и не подозревал, что в его вере есть что-то языческое. Он считал себя настоящим православным. Зато византийские послы сразу же замечали языческие вкрапления и говорили о двоеверии славян. Даже в «Слове о полку Игореве» – памятнике литературы XII века – очень много языческого. Из него мы узнаём, что ветры – внуки Стрибога; движущееся по небу солнце – это Хорс; певец Боян назван внуком Велеса; Дажьбог – защитником Руси. Не только в литературе, но и в быту языческие боги были живы.
Определите, каких языческих богов и божеств могли изображать на следующих памятниках материальной культуры: кровля избы; диадема княгини; резьба на лавке; височные кольца; навершие жезла; резьба фасада избы; полотенца; колты (подвески).

ЧАСТЬ С

1. Прочитайте отрывок из «Повести временных лет» и ответьте на вопросы:

«И когда пришёл, повелел опрокинуть идолы, – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Вчера ещё был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли ещё они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. Затем послал Владимир по всему городу со словами: «Если не придёт кто завтра на реку – будь то богатый или бедный, или нищий, или раб – да будет мне враг». Приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры. И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов, приводить людей на крещение по всем городам и сёлам. Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них как о мёртвых».

Вопросы:

1. Сформулируйте основную идею прочитанного.
2. Как вы оцениваете отношение Владимира к языческим богам?
3. Каково отношение к языческим богам у людей?
4. Сделайте вывод о том, как было проведено крещение киевлян? Как это могло отразиться на нравственном развитии людей и древнерусского общества?
5. Почему храмы стали ставить на месте кумиров?

Можно ли на основании этого отрывка сделать вывод о значении крещения Руси?

2. Прочитайте отрывок из «Ипатьевской летописи» и ответьте на вопросы:

«996 год. После освящения церкви святой Богородицы в Киеве князь Владимир так сказал: «даю церкви сей от имени моего и от городов моих десятую часть», и написал клятву, положил ее в церкви со словами: «Если кто нарушит, да будет проклят».
А в церковном Уставе князь Владимир написал: «И с княжения в соборную церковь от всякого княжа суда десятую векшу, а от торгу десятую неделю, а из домов на всякое лето десятое от всякого стада и от всякого жита».

Вопросы:

1. Объясните, чем было вызвано такое внимание князя к церковным делам?
2. Какую обязанность населения по отношению к церкви ввёл князь?
3. Как могло повлиять такое нововведение на положение различных слоёв общества Древней Руси?
4. Как введённые обязанности могли сказаться на процессе принятия христианства крестьянами, горожанами?

Список использованной литературы:

1. Данилов А. История России с древнейших времён до конца XVI века: 6 кл.: Поурочные разработки: Пособие для учителя. М., 2007.
2. Дмитриева Е. Россия: рабочая тетрадь. СПБ, 2002.
3. Драхлер А. Отечественная история с древнейших времён до наших дней. М.,2001. Игры и занимательные задания по истории. Авторы-сост. М.Субботина и др. М., 2003.
4. Кишенкова О., Иоффе А. Тестовые задания по истории России: Часть 1. 10. кл. М., 2009.
5. Коваль Т. История России с древнейших времён до конца XVI века: Задания, задачи. М., 2004.
6. Набатова О. Конспекты уроков для учителя истории: История России с древнейших времён до начала XVI века. 6 – 7 классы.: Методическое пособие. М., 2003.
7. Основы духовно-нравственной культуры народов России. ОРКСЭ. Книга для учителя. 4 – 5 классы: справочные материалы: под ред. В.Тишкова, Т.Шапошниковой. М., 2012.
8. Пазин Р. История. 10-11 кл. Тематические тесты для подготовки к ЕГЭ. 400 заданий высокого уровня сложности (С4 – С5): Учебно-методическое пособие. Ростов-на-Дону. 2013.
9. Румянцев В. Задания и вопросы по истории России с древности по XVIII век. М., 2002.
10. Саплина Е., Саплин А. Основы духовно-нравственной культуры народов России. Основы религиозных культур и светской этики. 4 кл. Рабочая тетрадь. М., 2013.
11. Симонова Е. История России. 6 кл. 36 диагностических вариантов. М., 2012.

Истоки христианства в Руси-Украине | Газета «День»

В нынешнем году исполняется 1025 лет со времени крещения Руси. Как известно, князь Владимир, «ища веру» для своей страны, в 988 году выбрал византийское христианство. Это давало возможность примкнуть к высокой византийской культуре, стать мощной страной на международной арене, с которой бы считались другие государства. Выбор «византийского вектора» был также связан с распространением на Руси кирилло-мефодиевской религиозной традиции, понятного для русичей церковнословянского языка, которым пользовались в богослужении и в сфере высокой культуры. В условиях существования сильной Руси-Украины ХІ—ХІІ вв. это способствовало созданию мощной руськой цивилизации, которая в той или иной форме продолжала сохраняться вплоть до XVIII в. Русь ХІ—ХІІ вв. во многих сферах опережала латинский Запад.

Другое дело, что последующий ход событий, связанный с татарской и турецкой экспансией в Европу, затормозил ее развитие и дал преимущества Западу. Владимирово крещение в 988 г. стало важной вехой в истории восточноевропейских земель, определило их цивилизационный выбор. Не удивительно, что 1025-летний юбилей этого события в Украине собираются праздновать на официальном уровне. Но не только в Украине — и в России. Более того, патриарх Русской православной церкви Кирилл заявил, что празднование этого юбилея нужно начинать с Москвы. И это при том, что во времена Владимира города Москвы еще не существовало. Да и вообще, нынешние земли «коренной России» не имели отношения к крещению Руси в 988 г. Христианство в то время утверждалось на юге Руси, то есть в пределах нынешних украинских земель. Мы не ошибемся, когда скажем, что именно благодаря этим землям, где существовали долговременные христианские традиции, эта религия начала распространяться на территории Восточной Европы. Об этом и идет речь в материалах, которые дальше будут представлены на усмотрение читателей.

(Мы начинаем публиковать одну из четырех глав фундаментального исследования Петра Кралюка. Другие части  — на следующей неделе. Полную версию — все 11 глав — читайте на сайте: incognita.day.kiev.ua.)

 

ЛЕГЕНДА О «ВЫБОРЕ ВЕРЫ» КНЯЗЕМ ВЛАДИМИРОМ

В «Повести временных лет» перед тем, как рассказать о принятии христианства князем Владимиром, приводится объемный рассказ легендарного характера о «выборе веры» этим князем. Указанному сказу посвящено большое количество литературы. Однако в ней преимущественно акцентируется внимание на таком моменте, как крещение Руси. Относительно других возможностей «выбора веры» (языческой, мусульманской, иудейской, западнохристианской), то о них авторы упоминают редко. В целом преобладает мысль, будто бы эти возможности были бесперспективны.

Однако это не совсем так. Уже тот факт, что в «Повести временных лет» уделено много внимания вопросам «выбора веры», критике неправославных верований, о многом говорит. Конечно, рассказы о «выборе веры», приведенные в «Повести…», являются легендами. Однако за любой легендой стоит реальность. И если бы не было возможностей «выбора веры», то такие легенды не возникали бы, и им бы столько внимания не уделяли христиане-летописцы. Последние хотели утвердить мысль, будто выбор христианства византийского обряда для Руси был правильным и единственно возможным.

Этот тезис христиан-летописцев (правда, уже в модифицированной, «секуляризованной» форме) так или иначе доминировал и продолжает доминировать среди научных работников, которые исследовали древнерусскую историю. Обусловлено это, во-первых, тем, что они, по большей части, формировались в лоне христианской (часто — православной) культуры, во-вторых, тем, что при этом использовались преимущественно христианские источники, степень доверия к которым была высокой. Относительно нехристианских источников, которые освещали «выбор веры» князя Владимира, то они или не дошли до нас, или воспринимались критически и используются мало.

Сначала приведен упомянутый летописный рассказ. Под 6494 (986) г. подано такое сообщение: «Пришли болгары веры магометанской, говоря: «Ты князь еси мудр и смышленый, а не знаешь закона. Уверуй-ка в закон наш и поклонись Магомету». Владимир спросил: «Какая есть вера ваша?» И они сказали: «Мы веруем в бога, а Магомет нас учит, приказывая делать обрезание, а свинину не есть, и вина не пить, а после смерти с женщинами делать похоть блудную. Даст Магомет каждому по семьдесят женщин красивых, выберет одну красивую, и сложит красоту всех на [ее], и та будет ему женой. Тут же, сказал он, надлежит делать всякий блуд. Если же в сим мире, кто будет убогим, то [таким будет] и там. Если же богатым он является здесь, то [таким будет] и там». И много другого притворства [говорили они], что о ней и писать нельзя стыда ради. Владимир же слушал их, потому что сам любил женщин и многоблудство, и выслушал [это все] с наслаждением. Но сие было ему не по нраву: обрезание, и о еде свиного мяса, а о питье — особенно. Он сказал: «Руси веселость — питие, мы не можем без этого быть».

А затем пришли немцы из Рима, говоря: «Пришли мы, посланные папой». И сказали они ему: «Молвил тебе папа: «Земля твоя [такая], как вера наша. Вера бо наша — свет. Мы поклоняемся Богу, который сотворил небо, и землю, и зори, и месяц, и всякое дыхание, а боги ваши — дерево суть». Владимир тогда спросил: «Какая есть заповедь ваша?» И они сказали: «Поститься по мере сил. «Если кто пьет или ест — все во славу божью, — молвил учитель наш апостол Павел». Владимир же сказал немцам: Идите назад, потому что предки наши сего не приняли».

Когда услышали это жиды хазарские, [то] пришли они, говоря: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый веры своей. Христиане же веруют [в того], что его мы распяли, а мы веруем в единого бога Авраама, Исаака, Иакова». И спросил Владимир: «Каков есть закон ваш?» Они же сказали: «Обрезаться, и свинину не есть, ни зайчатины, субботы придерживаться». Он тогда спросил: «То где есть земля ваша?» И они сказали: «В Иерусалиме». Он же спросил: «Там ли она есть нынче?» И они сказали: «Разгневался бог на предков наших, и расточил нас по землям за грехи наши, и отдана была земля наша христианам». Владимир тогда молвил: «То как вы других учите, когда вы сами отброшены богом? Если бы бог любил вас, то не были бы вы разбросаны по чужим землям. Замышляете ли вы, чтобы и нам такую беду принять?»

А затем к Владимиру греки прислали философа [Кирилла], говоря так: «Слыхивали мы, что приходили болгары, поучая тебя принять веру свою. Но их вера оскверняет небо и землю, потому что они прокляты суть больше от всех людей, уподобившись Содому и Гоморре, на которых вот напустил бог камней раскаленных, и потопил их, и утонули они. Так и сих ждет день погибели, когда Бог придет судить на землю и погубит всех, учиняющих беззаконие и скверну делают. Эти же подмывают зады свои, обливавшись водой, и в рот [ее] употребляют, и по бороде мажут [ею], вспоминая Магомета. Так же и женщины их учиняют такую же скверну и другое, еще худшее: мужские [выбросы] от совокупления они поедают». Когда услышал это Владимир, он плюнул на землю, сказав: «Нечистое сие дело».

Сказал тогда философ: «Слышали мы сие, что приходили из Рима немцы учить вас веры своей. Их же вера мало от нашей отличается, хотя они служат на опресноках, сиречь облатках, но их Бог не завещал, а повелел на хлебе служить. Он поучил апостолов, взяв хлеб и сказал: «Сие есть тело мое, которое ломаю за вас». Так же и чашу взяв, он сказал: «Сие есть кровь моя нового завета» Сии же сего не делают, и не придерживались они правил веры».

Сказал тогда Владимир: «Пришли ко мне жиды, молвя: «Немцы и греки веруют [в того], что его мы распяли». Философ на это сказал: «Поистине мы в того веруем. Их бо пророки предрекли, что родился Бог, а другие — что его распнут и погребут, и что он на третий день воскреснет и взойдет на небеса. Они же тех пророков побивали, а других уничтожали. Когда же сбылось пророчество их — взошел он на землю и, распятие приняв, воскрес и на небеса вознесся, — то сих же покаяния ждал он сорок и шесть лет, и не покаялись они. И послал он на них римлян, они огороды их разбили, а самих расточили по землям, и бывали они в рабстве [по разным] краям».

Спросил тогда Владимир: «Для чего сошел Бог на землю и страдание такое принял?» И, отвечая, сказал философ: «Если хочешь ты, княже, послушать, то скажу я тебе сначала, для чего сошел Бог на землю». Владимир на это молвил: «Я слушать рад».

Дальше идет большая «Речь философа». Фактически это изложение библейской истории, начиная от Ветхого Завета и заканчивая Новым. Возможно, у кое-кого возникнет вопрос, почему христианского проповедника в «Повести временных лет» называют философом. Здесь нужно иметь в виду, что в византийской, а затем в древнерусской традиции философия как любовь к мудрости понималась и как любовь к Богу. Поэтому философ — это, прежде всего, человек, который читает и умеет трактовать Священное писание. Именно таким как раз и предстает упомянутый христианский проповедник.

В конце своей проповеди философ предлагает Владимиру окреститься. «И Владимир, — пишет летопись, — принял [это] к сердцу своему, сказав: «Пожду еще немного», — потому что хотел он разузнать обо всех верах».

То есть, как следует из «Повести временных лет», христианский проповедник, несмотря на свое красноречие, не убедил Владимира. Князь проявляет осторожность и хочет «испытать» веры, послав своих посланцев к разным народам, чтобы узнать, какая вера самая лучшая. Так, под годом 6495 (987) в «Повести временных лет» зафиксировано следующее сообщение: «Созвал Владимир бояр своих и старцев городских и сказал им: «Вот приходили ко мне болгары, говоря: «Прими закон наш». Потом же пришли немцы, и те хвалили закон свой. После них приходили жиды. А после них приходили и греки, черня все законы, а свой восхваляя, и много говорили они, рассказывая от начала мира. Мудрено же говорят они, рассказывают, что и другой свет [должен] быть, и чудно слушать их. А если кто, мол, в нашу веру перейдет, то умерев, встанет опять, и не умереть ему вовеки. Если же кто в другой закон перейдет, то на том свете [ему] в огне гореть. Так что же вы посоветуете? Что ответите?»

И сказали бояре и старцы: «Ты знаешь, князь, что свое никто не хулит, а хвалит. Если хочешь ты разузнать хорошо, то у тебя есть мужи. Послав [их], разузнай у каждого об их службе, и как [кто] служит Богу».

И была по нраву речь [эта] князю и всем людям. Выбрали они мужей хороших и смышленых, числом десять, и сказали им: «Идите сначала в Болгары, разузнайте об их вере и службе».

Итак, они пошли и, придя, видели гадкие дела их и поклонение в мечети, и вернулись в землю свою. И сказал им Владимир: «Идите еще в Немцы и рассмотрите также, а оттуда идите в Греки».

Они же пришли в Немцы и, рассмотрев церковь и службу их, пришли в Царьград, и прибыли к цесарю [Василию]. Цесарь же спросил [их], для чего они пришли, и они рассказали ему все, что было. Это услышав, цесарь и рад был, и честь большую оказал им в тот день. А на второй день послал он [весть] к патриарху [Николаю], говоря так: «Пришли русы испытывать веру нашу. Поэтому приготовь церковь и клир и сам облачись в святительские ризы. Пусть видят они славу Бога нашего». И, это услышав, патриарх повелел созвать клир весь, и по обыкновению правил праздничную службу, и кадила они зажгли, и пение, [и] хоры устроили.

И пошел с ними цесарь в церковь [святой Софии], и поставил их на почетном месте, показывая красоту церковную, и пение, и службу архиерейскую, и диаконов, которые стояли впереди, [и] рассказывая им о службе Богу своему. Они же, в изумлении пребывая, и удивившись, похвалили службу их. И, призвав их, цесари Василий и Константин сказали им: «Идите в землю вашу». И отпустил их [Василий] с дарами большими и с честью.

Они же пришли в землю свою, и созвал князь бояр своих и старцев, [и] сказал Владимир: «Вот пришли посланные нами мужи. Так послушаем от них, что было». И сказал он им: «Расскажите перед дружиной».

Они тогда рассказали: «Ходили мы сначала в Болгары и смотрели, как они поклоняются в храме, то есть в мечети, стоя без пояса. Итак, поклонившись, сядет [каждый] и глядит сюда и туда, как сумасбродный, и нет радости в них, но печаль и смрад большой, и недобрый их закон. И пришли мы в Немцы, и видели, как они службу правили, а красоты же не видели никакой. И пришли мы тогда в Греки. И повели нас [туда], где вот они служат богу своему, и не знали мы, были ли мы на небе, или на земле. Потому что нет на земле такого зрелища или красоты такой — не умеем мы и сказать [об этом]. Только то мы ведаем, что, наверное, бог [их] находится с людьми и служба их лучше, чем во всех землях. Мы даже не можем забыть красоту ту, потому что всякий человек, если сначала попробует сладкого, потом уже не может горечи взять. Так и мы не будем здесь [поганцами] жить».

Бояре же, отвечав, сказали: «Если бы плохой был закон греческий, то не приняла бы крещения баба твоя Ольга, которая была мудрее всех людей».

Как видим, в этом рассказе едва ли не главным фактором выбора веры является ее эстетическая сторона. Выбирается та вера, которая является более красивой, эстетично привлекательной. Здесь стоит иметь в виду, что у украинцев, как и у античных греков, эстетическое находится в неразрывной связи с этическим. Например, красивое рассматривается в то же время как хорошее. Так, украинцы употребляют выражение «гарна людина», понимая при этом, что этот человек и красивый, и, в то же время, добрый. Следовательно, если вера является красивой, то она, в то же время, является хорошей, такой, которую стоит принять.

Несмотря на эстетические моменты этого рассказа, все-таки выбор Владимиром христианства подается как выбор умный. Князь сначала выслушивает представителей разных вероисповеданий (мусульман, иудеев, христиан). Он не спешит с выбором. После этого еще выслушивает послов, склоняясь на сторону христиан. То есть, его выбор является результатом долговременных рассуждений.

В конечном счете, Владимир идет на Корсунь, чтобы завоевать этот византийский город и окреститься, взяв себе за жену цесаревну — сестру византийских императоров. Поэтому крещение Владимира, а также и крещение Руси появляются на страницах летописи не как «милость Византии», а как сознательное и целеустремленное действие руського правителя.

Рассказ о «выборе веры» князя Владимира встречается не только в «Повести временных лет». В «Бандуриевом греческом сказании», которое было найдено во второй половине ХVIII в. в Парижской королевской библиотеке, приводится несколько похожая легенда. Там рассказывается, будто правитель русов, их король, послал своих посланцев, чтобы они разведали, какая вера является наилучшей. Они побывали в Риме и Константинополе. Но на них большее влияние оказал Константинополь. Поэтому они рекомендовали королю русов обратиться за верой к Византии. Что и сделал их правитель. Он попросил византийского императора прислать ему людей, которые бы научили его вере. На Русь были посланы Кирилл и Афанасий (очевидно, Мефодий), которые крестили людей и создали азбуку.

Не нужно особенно доказывать, что рассказ о «выборе веры» князя Владимира имеет легендарный характер. Более того, можно говорить о его компилятивности. По крайней мере, сохранились две подобных легенды о «выборе веры» хазарскими каганами. Так, около 790 г. хазарский каган Обадия принял иудейскую веру. Перед этим он выслушал не только еврейского раввина, но также проповедников ислама и христианства. Каждый из них пытался склонить кагана на свою сторону. Во время этой дискуссии Обадия заметил, что и христианин, и мусульманин опирались на иудейство как источник их религий. Поэтому решил остаться с каждым из них наедине. Каган поставил им вопрос, какую бы они выбрали веру, кроме своей собственной. И первый, и второй предпочли иудаизм. Это окончательно убедило Обадию избрать именно эту веру.

Правда, иудаизм приняла преимущественно верхушка Хазарии. Наряду с этой религией, здесь было распространено мусульманство и христианство. Сохранялись и старые родоплеменные верования. Также уже говорилось, что в 860  г. состоялась еще одна дискуссия между иудеями, христианами и мусульманами при дворе хазарского кагана. Участие в этой дискуссии принимал Кирилл, который не имел особого успеха. Опять победителем в этой дискуссии оказался иудейский раввин.

Перед Хазарией, как и позже перед Киевской Русью, стоял вопрос выбора веры между христианством, мусульманством и иудаизмом. Это обуславливалось пограничностью Хазарии, которая возникла на границе двух цивилизационных миров — мусульманского и христианского. В то же время, это государство играло заметную роль в транзитной торговле, которая в значительной степени находилась в руках евреев. Выбор хазарской верхушкой иудаизма имел свою логику. Это давало каганату возможность лучше приобщиться к международной торговле и, соответственно, иметь от нее большую выгоду. Но была другая сторона медали. Иудаизм в такой ситуации не имел особых шансов стать «массовой религией», которая бы стала интегратором населения государства. Это была религия верхов, привлеченных к торговому бизнесу. Поэтому Хазарский каганат, судя по историческим источникам, функционировал как поликонфессиональное государство. Это стало не последней причиной его дезинтеграции и гибели.

Киевская Русь, в определенном смысле, перебрала наследие Хазарского каганата. Это государство, которое граничило с Хазарией и частично «поглотило» ее территории, тоже находилось на границе христианского и мусульманского миров. В его жизни важную роль играла торговля, к которой приобщены были евреи.

Так что, при всей легендарности сказов о «выборе веры» то ли в Хазарском каганате, то ли в Киевской Руси, они были не благочестивой выдумкой, а имели под собой серьезные основания, а, возможно, отчасти отобразили реальные факты. Действительно, правителям Хазарии и Руси приходилось делать непростой выбор в вопросах веры. И от этого выбора в значительной степени зависела судьба их государств.

Если же говорить о князе Владимире, то он должен был выбирать не только между христианством, мусульманством и иудейской верой. Перед ним также встал вопрос, на какое христианство (западное или восточное) ориентироваться. Ведь его баба Ольга маневрировала между «греками» и «немцами». В конечном итоге, князь Владимир имел возможность выбрать еще один вариант веры — языческий. Что он и сделал вначале своего правления в Киеве.

Продолжение следует

КСТАТИ

Немного истории. И географии…

Кстати, по сообщению информационных агентств, 1 июня начался Крестный ход в честь 1025-летия крещения Руси. Интересно, что начался он с… Владивостока. Участники акции едут по железной дороге в вагоне-храме, где находится ковчег с частью мощей князя Владимира. Следующие остановки шествия — Хабаровск, Новосибирск, Екатеринбург, Санкт-Петербург, Калининград. А потом — Украина и Беларусь. — 1025 лет назад на территории России, кроме города Новгород, никого больше не крестили, — говорит историк и политолог Александр ПАЛИЙ. — Как свидетельствуют исторические данные, еще в 1130 годах, например, были замучены киевские проповедники на территории Центральной России. Иначе говоря, этот юбилейный Крестный ход, который начался с Владивостока, свидетельствует о том, что есть попытка переписать историю, исходя из нынешней политической целесообразности. Между прочим, 1025 лет назад на месте современного Владивостока жили проманьчжурские племена.

В Украину крещение пришло из Константинополя. А в Россию — из Киева. Исходя из этого, нужно больше уважать историческую достоверность и перестать выдумывать сказки. Украинцы же не чувствуют себя второсортными от того, что приняли христианство из Константинополя. Разве может у россиян формироваться комплекс второсортности только от того, что христианство от нас пошло к ним?.. Если так, тогда проблема кроется где-то глубже.

Северный Кавказ: исторические очерки

Дела давно минувших дней сплошь и рядом отзываются в днях нынешних. А пуще того отзывается в них наша неосведомленность в том, что и как было. Знание истории — не панацея, не универсальный инструмент решения современных проблем, однако оно чрезвычайно полезно для осмысления происходящего сегодня и порой удивительным образом помогает если не изменить, то скорректировать наши представления, зачастую складывающиеся под влиянием газетно-телевизионной информации и лихих высказываний участников ток-шоу. Именно поэтому “ДН” видит смысл в обращении к максимально объективной истории нашей страны и открывает подрубрику “Полезная история”. В ней мы предполагаем несколько раз в год печатать исторические очерки, которые, мы надеемся, позволят восполнить пробелы в наших знаниях и поспособствуют нам с большей основательностью судить о современной ситуации.

Мы начинаем с весьма чувствительной для страны темы Северного Кавказа. Ее будет вести Владимир Владимирович Дегоев, доктор исторических наук, профессор МГИМО-Университета, директор Центра проблем Кавказа и региональной безопасности Института международных исследований, автор множества книг по истории и современности Кавказа и наш давний автор, ставший еще в 1999 году лауреатом премии журнала “Дружба народов” за великолепный очерк “Имам Шамиль по ту сторону войны и политики”.

Строение общества

В XVI веке Северный Кавказ представлял собой географическое пространство, населенное десятками племен и народностей. Обитая в разных природно-климатических условиях, они отличались друг от друга языком, уровнем и характером общественного строя, культурными особенностями, численностью. Все они находились на той или иной стадии перехода от патриархально-родовых отношений к раннефеодальным, классовым. При этом даже этносы, достигшие относительно высокой социальной организации, еще очень долго сохраняли архаичные черты, оказывавшие существенное влияние на весь уклад народной жизни. Отсюда постоянно возникающие перед исследователями проблемы формационной (или цивилизационной) идентификации данных обществ.

Вопрос о путях генезиса, уровне и типе феодальных отношений на Северном Кавказе является остро дискуссионным с научной точки зрения, а в последние два десятка лет он еще и глубоко идеологизирован. Принято думать, будто наличие или отсутствие феодализма имеет прямое отношение к культурно-цивилизационной, исторической репутации народа, его статусу на вертикально стоящей лестнице общечеловеческого прогресса.

Формационная теория марксизма с ее идеей об универсальных закономерностях эволюции общества поощряла советских историков в стремлении непременно найти у народов Северного Кавказа XVI—XIX веков ту “классическую” модель феодализма, которая якобы существовала в Западной Европе (на самом деле даже там никакой единообразной классичности не было). Когда сделать это по очевидным причинам не удалось, родилась некая адаптированная к местным реалиям концепция “горского феодализма”, в свою очередь ставшая предметом научных и околонаучных споров.

Не вникая в их запутанные детали, выделим в этой концепции то, что в ней представляется наиболее правдоподобным, аргументированным, логичным, а следовательно, научно плодотворным. Сквозь эту призму “горский феодализм” выглядит как весьма специфическая, аморфная, находящаяся в стадии формирования и развивающаяся в очень медленном и неровном, “приливно-отливном” темпе социально-хозяйственная и социально-культурная система. Ее сословно-иерархическое или, по-марксистски, классовое содержание заметно разнилось от территории к территории, в одних случаях свидетельствуя о начальных этапах эволюции социума, в других — о переходных и более зрелых.

Куда менее развита сугубо политическая составляющая этой системы. В ней в той или иной степени наличествовали лишь элементы государственности, так и не оформившиеся в полноценное феодальное государство. Как справедливо замечают многие ученые, на Северном Кавказе княжеская власть — в принципе являющаяся прообразом ранних монархий — осталась на стадии вождества или дополитических форм предводительства. Это прочно закреплялось в социально-психологических, культурных и поведенческих кодах в виде идей свободы и равенства, ревностно охранявшихся от посягательств всякого рода “политических реформаторов” и “объединителей”.

Государств в полноценном смысле слова на Северном Кавказе не было. Но были более или менее выраженные элементы государственности. В большей степени они характерны для таких этнополитических образований, как Кабарда (Большая и Малая), шамхальство Тарковское, Тюменское ханство, уцмийство Кайтагское, Аварское нуцальство (позже — ханство), Табасаранское майсумство, Цахурский (или Элисуйский) султанат, Дербентское ханство. В меньшей — для Северо-Западного Кавказа (Черкесии), где зачаточные формы государственности наличествовали лишь у так называемых “аристократических” или “княжеских” племен.

Особняком стоит Ногайская Орда, которая возникла после распада Золотой Орды в степях Предкавказья, простирающихся от устья Дона на западе до междуречья Кумы и Терека на востоке. Строго географически значительная часть Орды не относилась к Северному Кавказу, однако ее существенное влияние на геополитическую ситуацию в регионе в XVI веке заставляет учитывать данный фактор.

Кочевой образ жизни ногайцев придал их социальной и “государственной” (или, скорее, протогосударственной) организации специфические черты, совокупно именуемые в современной этнологической науке очень условным термином “кочевой феодализм”. В середине XVI века Ногайская Орда разделилась на Малую, оставшуюся в Предкавказье, и Большую, откочевавшую за Волгу и Яик.

Северокавказские квазигосударства, с точки зрения социально-политической, были сложносоставными системами. В наиболее развитых из них существовала многоступенчатая общественная иерархия, внешне построенная на сеньориально-вассалитетном принципе. Самую верхнюю строчку в ней занимал князь (иногда “старший” или, заимствуя русскую феодальную терминологию, “великий” князь), статус которого обозначался в разных местах по-разному: хан, шамхал, нуцал, уцмий, майсум, султан.

Далее шли представители феодальной аристократии и феодального сословия в целом, также именовавшиеся в соответствии с местными историко-культурными и языковыми традициями: беки, мурзы, таубии, уорки, уздени и т.д. Отношения их с князьями носили сложный и не до конца выясненный учеными характер. Определенная степень подчинения безусловно существовала, но она зависела от конкретного соотношения силы, влиятельности и амбиций сеньора, с одной стороны, и его вассалов — с другой и нередко была лишь кажущейся.

Судя по источникам, еще менее четкой являлась система соподчинения внутри класса феодалов. В северокавказских языках (мы, разумеется, исходим из того, что они отражают реалии жизни) есть целый набор слов для определения того или иного местоположения в социальной иерархии, и это, по логике, должно свидетельствовать о наличии по крайней мере формальной вассалитетной зависимости одних от других. В то же время бесчисленные примеры совершенно своевольного поведения тех, кто считался вассалами, говорят о весьма номинальном характере такой зависимости.

Непроста картина и на нижних этажах северокавказских обществ. Помимо кровнородственных общин (тухум, тейп) на разных стадиях разложения имелись довольно крупные общинные союзы (джамааты, магалы), где уже заметен территориально-соседский принцип расселения. Одна часть этих общностей подчинялась князьям и феодалам, платя различные подати. Другая часть была свободной и управлялась выборными старшинами. Эти социальные организмы в Дагестане и Чечне назывались “вольными обществами”, в Черкесии, как уже отмечалось, — демократическими племенами. Жизненно важные вопросы обсуждались на народных собраниях, там же принимались соответствующие решения, обязательные к коллективному исполнению.

Вольные общества и их западно-кавказские аналоги являлись прежде всего военными организациями. Война в форме набегов на ближних и дальних соседей, а также наемничество были частью их повседневности. В иных случаях — едва ли не главным способом существования. Источники иногда называют эти объединения “военными республиками”. По понятным причинам они становились важным фактором в политической расстановке сил и на Северном Кавказе, и в Закавказье. В условиях перекрестного столкновения противоположных интересов местных политических игроков разных калибров спрос на “профессиональные услуги” вольных обществ и на союзнические отношения с ними был высок.

Эти социальные структуры специализировались отнюдь не только на войне. Имеются достоверные исторические сведения о вполне развитой хозяйственной жизни горцев. Для отдельных ее отраслей — в частности ремесел — были характерны образцы высочайшей производственной культуры. Горские общества также вели активный товарообмен с равниной, в котором определенную роль уже играл всеобщий эквивалент — деньги в виде серебряных и золотых монет.

Мирная, хозяйственная деятельность в большей степени была свойственна общинам, находившимся в зависимости от князей и феодалов, что, однако, совсем не означало беззащитности или безопасности этих общин для окружающих. Постоять за себя могли любой аул, любая семья, любой мужчина.

Отношения князей и их вассалов с общинниками строились на некоем негласном договоре: князь обеспечивал безопасность общины от наиболее серьезных внешних угроз, а в ответ получал натуральную ренту и, заодно, лояльность. Такой договор основывался на обычаях, и поэтому нарушение его дорого обходилось нарушителю. По большому счету общинники зависели от князя так же, как и он от них. Его власть ограничивалась неписаными (а иногда и кодифицированными) нормами права и морали. Требования, выходившие за их пределы, нередко наталкивались на вооруженный отпор и грозили потерей всякого влияния на “низы”.

У князя была дружина, призванная защищать его владения, а также служить атрибутом власти и могущества. Порой она использовалась для княжеских “забав” — охоты и такой ее разновидности, как тайный грабеж соседних территорий. Дружине также приходилось участвовать в бесчисленных межкняжеских войнах и усобицах, во многих случаях спровоцированных кровной местью.

Какую бы цель ни преследовал набег — грабительскую, социально-престижную, политико-завоевательную, — он являлся, с одной стороны, вековой традицией, с другой — военно-техническим приемом практически у всех народов Северного Кавказа. Глубоко деструктивную составляющую набегов с точки зрения экономики, межплеменных, межэтнических и межгосударственных отношений отрицать трудно. Кроме прочего, эта традиция вносила свой вклад в раскручивание маховика кровной мести в масштабах, не знавших ни социальных, ни географических, ни политических границ. Как банально замечено по этому поводу в одном из бесчисленных исторических источников, “подвиги наездничества всегда оканчивались кровью”.

Нередко князья (шамхалы, ханы, уцмии и т.д.) совершали разбойничьи набеги не ради самих набегов, а для того, чтобы заставить богатых соседей откупаться от этой угрозы и тем самым поставить их в данническую зависимость.

Отдельные, наиболее крупные князья имели примитивный административный аппарат или, скорее, некое его подобие. Он занимался управлением “дворцовым” хозяйством, сбором налогов и разными организационными вопросами. Но этот аппарат так и не оформился в специализированную отрасль власти — князь, как правило, предпочитал во все вникать сам.

Связь правителя с его “дворцовой” челядью и дружиной носила не только и зачастую не столько институциональный, сколько личный, ситуативный характер. Поэтому прочность социально-политических позиций князя во многом зависела от его персональных качеств. Они же играли огромную роль в глазах рядовых “подданных” — общинников, которым было вовсе не безразлично, кому подчиняться.

Личный авторитет князя мог стать определяющим фактором в деле обеспечения широкой народной поддержки (в виде ополчения) в случае большой войны.

Важнейшей составляющей княжеского авторитета являлась его готовность следовать обычаям и традициям (адатам), которые распространялись на сферу отношений правителя как с “придворной” знатью, так и с простым народом. На Северном Кавказе, особенно у западных адыгов, кабардинцев и осетин, складывавшийся веками поведенческо-бытовой этикет и нравственный кодекс обладали поистине сакральным смыслом. Нарушение этих правил приравнивалось к святотатству и обрекало нарушителя — вне зависимости от его социального положения — на строгое наказание в той или иной форме.

Одним словом, правитель, пренебрегающий заветами предков, мог легко лишиться социальной опоры и в ближнем кругу, и в обществе в целом. А вместе с ней — политического статуса. Иногда и жизни.

Однако патриархальные нормы служили не только средством ограничения власти князя, но и эффективным инструментом ее укрепления. Аталычество, аманатство, побратимство, куначество, гостеприимство, круговая порука, взаимопомощь, ритуальные подношения — все эти институты традиционного общества при умелом их использовании гарантировали правителю весьма прочные и разветвленные связи, образующие целую сеть социальной клиентелы.

Эти же институты, наряду с династическими браками и вековыми кровно-родственными связями, работали и на уровне межкняжеских — политических и, в каком-то смысле, “международных” — отношений на Северном Кавказе.

По всей видимости, именно требовательными патриархальными традициями, связывавшими местных правителей узами естественного и искусственного родства, а также соответствующими моральными обязательствами, следует объяснить тот факт, что во внешнеполитических вопросах мелкие княжества-государства ориентировались на более крупные, как бы делегируя им свои полномочия в этой важной сфере. В Дагестане, к примеру, тарковские шамхалы порой осуществляли весьма широкое представительство на международной арене, хотя преувеличивать его эффективность не стоит.

Еще одним фактором, способствовавшим упрочению власти северокавказского князя-правителя, становилась возможность осуществления судебных, третейских функций — возможность, возникавшая в связи с общественной потребностью в высшей арбитражной инстанции. Народное собрание далеко не всегда могло выполнять роль такого регулятивного механизма, особенно когда речь шла об отношениях между враждующими общинами или отдельными представителями феодальной знати.

Этнополитическая карта региона

Северокавказские квазигосударства в большинстве своем были полиэтничными образованиями с весьма размытыми и постоянно меняющимися географическими границами. Они отличались внутренней неустойчивостью и ярко выраженными центробежными тенденциями, вызванными целым рядом причин, в том числе слабостью княжеской власти и отсутствием четкого порядка ее наследования. Междоусобицы и дробление территорий были привычными явлениями.

В результате этнополитическая карта региона часто менялась: одни квазигосударства исчезали, другие возникали. Так, на рубеже XVI—XVII веков Кабарда распалась на Большую (западную) и Малую (восточную). А Тюменское ханство и Табасаранское майсумство вообще прекратили свое существование. Несколько позже из шамхальства Тарковского выделилось несколько вполне самостоятельных политических единиц, пусть и миниатюрных.

Внутрикняжеские и межкняжеские распри провоцировали вмешательство внешних сил, как кавказских, так и внекавказских (Иран, Турция, Крымское ханство, Россия). Это также приводило к перекройке границ и к перераспределению сфер влияния. К XVI веку, например, утратило свою независимость Дербентское ханство, фактически став северной провинцией Ирана.

С другой стороны, внешний фактор — когда стихийно, а когда и сознательно — превращался в механизм поддержания определенного политического равновесия в регионе. У феодально-княжеских элит появилась относительная свобода выбора иностранных покровителей. Эта свобода давала некоторое пространство для лавирования между внешними игроками путем противопоставления их друг другу. Становясь объектом не только угроз, но и ухаживания со стороны крупных соседних держав, местные князья обретали дополнительный политический вес.

Эта ситуация, помимо всего прочего, позволяла удерживать в северокавказских квазигосударствах очень хрупкий баланс между центростремительными и центробежными факторами. К числу последних относилось то обстоятельство, что эти политии не были этнически однородными. В зависимости от Кабарды (а значит, в известном смысле, в ее составе) находились осетины, карачаевцы, балкарцы, абазины, западная часть ингушских и чеченских обществ. Еще более пестрым был этнический состав шамхальства Тарковского, Аварского нуцальства, уцмийства Кайтагского — кумыки, аварцы, даргинцы, ногайцы, лезгины, лакцы, агулы, чеченцы, ингуши, таты, горские евреи.

В ряде случаев зависимость “нетитульных” этносов от “титульных” имела экономические причины. К примеру, кабардинские князья контролировали выходы из горных ущелий (где в XVI веке жили осетины, балкарцы, карачаевцы, абазины, ингуши, чеченцы) на пастбищные равнины, без которых невозможно отгонное скотоводство — основное занятие всех горских народов.

Аналогичным экономическим и политическим рычагом активно пользовались тарковские шамхалы, в руках которых находились прикаспийские пастбища, где жители горных общин могли пасти свой скот на условиях аренды. Это ставило их в прямую зависимость от шамхалов и принуждало к лояльности, хотя и не гарантировало ее.

Тут, кстати, следует отметить, что владение равнинной территорией обычно является эффективным инструментом экономического, политического и культурного воздействия на тех, кто живет выше. Не случайно, универсальным средством общения — lingua franca — становятся “равнинные” языки. (Таким языком для Северо-Восточного Кавказа был кумыкский.) Именно на равнине происходил интенсивный товарообмен. Именно через равнину пролегали важнейшие торговые пути. Именно равнина страховала горы от неизбежных рисков, связанных с ограниченной природными условиями производственной базой.

Экономическая диктатура равнины вызывала у жителей высокогорья двойственное чувство: с одной стороны, презрение к ее изнеженности, с другой — затаенную зависть к ее богатству и культуре.

Характерной особенностью северокавказского культурно-цивилизационного ландшафта было отсутствие городов как системообразующих центров социально-экономического и политического развития.

Единственное и очень яркое исключение — Дербент, древнейший город и морской порт, крупный центр ремесел и торговли, обязанный своей высокой культурно-урбанистической репутацией по меньшей мере двум обстоятельствам: он во многом был частью персидской цивилизации и ввиду своего географического расположения исторически выполнял чрезвычайно важную функцию контактной зоны, через которую Европа (включая Россию) и Восток общались и познавали друг друга. В каком-то смысле Дербент был всекавказским культурным феноменом и одновременно неповторимым, уникальным для Северного Кавказа явлением.

Замки и крепостные сооружения ханов, выполнявшие совершенно иные, военно-оборонительные функции, так и не стали, в отличие от Европы, предвестниками урбанистической эпохи. Города в регионе возникнут лишь с приходом России в XVIII веке и за пределами ханских резиденций.

Горная местность создавала естественные и труднопреодолимые препятствия для самых разных видов общения, без которого немыслимы ни экономический рост, ни политическое единство. Положение усугублялось тем, что суровые реалии жизни (войны, междоусобицы, набеги, грабежи) заставляли делать все, чтобы обеспечить недоступность поселений, для каждого из которых внешний мир, как правило, ассоциировался с угрозой.

В результате система коммуникаций — одна из базовых предпосылок общественного развития — оставалась в первозданном состоянии. Отсюда замкнутость, обособленность, неподвижность, оберегаемые как первое условие самосохранения и безопасности.

В XIX веке русские и иностранные знатоки социально-культурного быта Северного Кавказа, не сговариваясь, констатируют одно и то же: “своеобразный мир с особым складом домашних и общественных отношений”, “замкнутый круг жизни” и “роковую необходимость” выхода из него.

Поэтому многие предпочитали селиться высоко в горах, гарантируя себе безупречную защиту и тем самым возможность для безнаказанного нападения на более уязвимых.

Горные ущелья служили идеальным средством консервации социально-культурного быта. Течение исторического времени там как бы останавливалось. Горцы питали глубочайшее недоверие к разного рода реформам и нововведениям.

Северный Кавказ был полиэтничным пространством с незапамятных времен. С XVI века эта особенность приобретает еще более выразительные проявления. Оба берега Терека в его среднем и нижнем течении, бассейны рек Сунжа и Фортанга заселяются русскими беглыми крестьянами (отчасти староверами), давшими начало гребенскому казачеству.

От слова “гребни” — небольшие горы в терско-сунженском междуречье. Происхождение слова “казак” — предмет давней дискуссии среди ученых. В русских источниках термин “казаковать” означал “совершать набеги”, “разбойничать”. Но это занятие, знакомое отнюдь не только казачеству, было общим “историческим достоянием” всех народов Северного Кавказа.

В общих чертах его можно характеризовать как многосмысловую категорию, включавшую в себя такие параметры, как способ добывания средств к существованию, хозяйственная специализация, этническая принадлежность, социально-культурный облик, религиозная идентичность, политическая организация. Со временем это понятие эволюционирует из аморфной субстанции в более конкретную, позволяющую отождествлять казачество с крупным сообществом, которое занимало обширную территорию, имело славянское ядро (обладая одновременно признаками субэтноса и сословия), исповедовало православие, тяготело к общинно-демократическим формам социально-экономического бытия и военному образу жизни как способу самозащиты. Уникальной культурной особенностью казачества являлась его открытость и готовность вбирать в себя разнородные этнические элементы.

Со временем славянское население росло. Находясь в тесном соседстве, казаки и горцы заимствовали друг у друга хозяйственные приемы, ремесленные навыки, культурно-бытовые особенности, военное мастерство.

Общение это не было безмятежным. Случались вооруженные столкновения, взаимные набеги, борьба за территорию. Это, однако, не мешало, если не способствовало (как ни парадоксально) развитию интереса друг к другу.

Возникали и ширились торговые связи. Горцы стали использовать тот же сельскохозяйственный инвентарь и те же земледельческие приемы, что и казаки. Было оценено удобство русских изб. Часто именно такой тип жилища с соответствующим внутренним убранством предпочитали горцы, переселявшиеся на равнину. Казакам, в свою очередь, пришлась по душе очень практичная, приспособленная к местным природно-климатическим условиям горская одежда. В будущем, особенно в период Кавказской войны, это приведет к трагикомичным ситуациям, когда казаки и горцы, не разобравшись, кто перед ними, открывали огонь по своим товарищам.

Широко практиковались и заимствования нематериального характера. Горский обычай куначества стал очень важным институтом межэтнического общения, обладавшим миротворческим потенциалом и приносившим большую пользу в сложных, остро конфронтационных обстоятельствах.

Причем даже в условиях противостояния элементы взаимопонимания и “дипломатические” контакты возникали между русскими и горцами стихийно, вне зависимости от официальных действий российского правительства. Сама повседневная реальность с ее житейским прагматизмом становилась наилучшим регулятором “международных” отношений.

Не были русские чужаками и на Северо-Западном Кавказе, где четкие следы их присутствия археологические и письменные памятники фиксируют с IX века. В результате победы киевского князя Святослава в войне с Хазарским каганатом (965—967 гг.) Древнерусское государство ненадолго приобрело такие размеры и такое внутриполитическое содержание, в которых историки увидели основание говорить об “империи Святослава”. Находившиеся от нее в даннической зависимости территории простирались вплоть до Кавказского хребта. С этносами, населявшими это пространство, также устанавливались военно-союзнические и “династические” отношения, например, с ясами (аланами-осетинами) и касогами (кабардинцами и черкесами или адыгами). Их боевые дружины, находясь на службе у Святослава и его преемников, активно вовлекались во внутренние дела Киевской Руси, включая междоусобную борьбу за власть.

Приблизительно в это же время в районе Северного и Южного Прикубанья, а также Восточного Приазовья образовалось Тмутараканское княжество — нечто вроде вотчинно-наследного владения киевских князей. Этот уникальный по своему историческому значению выселок играл важную военно-политическую, торгово-экономическую и культурно-коммуникативную роль на Северном Кавказе и в Предкавказье. Тмутараканское княжество можно назвать “маленьким Вавилоном”, где жили, узнавали друг друга, учились понимать и заимствовать чужое русские, хазары, греки, ясы, касоги, абазины, евреи, итальянцы.

Правда, такая жемчужина, как Тмутаракань, находившаяся на перекрестке торговых путей и этим богатевшая, была также яблоком раздора. Извне ее хотели захватить соседи, изнутри — те или иные политические группировки. В подобных условиях и в отрыве от основного массива Киевского государства долго просуществовать княжество не могло. С нашествием монголов следы Тмутаракани в исторических хрониках теряются окончательно.

Однако говорить о бесследном растворении русского населения княжества нельзя. Часть его, как считают ученые, действительно была ассимилирована автохтонными местными этносами и пришедшими монголами. Другая же в поисках спасения раздробилась на мелкие группы, создала очаговые поселения по всему Северному Кавказу и выжила, дождавшись в конце концов “второго пришествия” Руси в этот регион в XVI веке.

Есть поэтому резон согласиться с мнением исследователей, полагающих, что в многовековом процессе освоения Северного Кавказа русскими есть культурно-историческая и демографическая непрерывность.

Религии

Вопрос о доминирующей религии на Северном Кавказе в XVI—XVII веках и общественно-политической роли религиозного фактора крайне сложен и спорен.
Историографические данные об этом отрывочны и противоречивы. Пожалуй, единственное, на чем они сходятся, так это на том, что среди простонародья, то есть подавляющего большинства населения, преобладало язычество.

Известно также, что в материальной культуре, преданиях, некоторых тотемических обрядах западных адыгов и осетин сохранились следы христианства византийского толка, распространенного у них в период с VI по XIV век.

В I веке н. э. апостол Андрей Первозванный, согласно преданию, проповедовал христианство среди алан (осетин), абхазов, черкесов (адыгов), сумев обратить многих из них в новую веру. Миссионерская работа на Северном Кавказе продолжалась и позже. С IV века заметную роль в христианизации региона играет Грузия. Но наибольших успехов в этом добивается Византия. К началу VI века на территории Черкесии (Зихии), Тамани и Абхазии насчитывалось 24 города-колонии (соответственно 6, 7, 11) с церквами, где проповеди и молитвы читались как на греческом, так и на местных языках. Тогда в Черкесии было 4 епархии, епископы которых назначались из Константинополя и принимали участие в византийских церковных соборах.

В правление императора Юстиниана (527—565 гг.) греческие монахи селились среди алан и строили там каменные церкви, способствуя укреплению позиций христианства. Византийские летописи начала VIII века сообщают о “чрезвычайной набожности” алан и черкесов. Христианство являлось официальной религией в Аланском царстве (X—XII века), где была своя епархия, преобразованная затем в митрополию в составе Константинопольской патриархии.

Есть данные о влиянии христианства на кабардинцев, начиная со II века н. э. Это время, судя по всему, сохранилось в народной памяти достаточно прочно, поскольку в XVI веке послы Кабарды просили московских царей о восстановлении у них христианства.

Не подлежат сомнению многочисленные исторические свидетельства о широком распространении христианства в Кавказской Албании (Дагестан и Восточное Закавказье) с IV по VII век. Эту религию в той или иной степени исповедовало все полиэтничное население государства, включая лезгин, чеченцев, тюрков, у которых многие исследователи находили следы христианской обрядности вплоть до середины XVIII века.

По памятникам архитектуры и эпиграфики отчетливо прослеживается христианское влияние и в посталбанском Дагестане VIII—XII веков, а также в Ингушетии (Ассинская котловина).

Значительный вклад в христианизацию Северного Кавказа внесло Тмутараканское княжество, ставшее с начала X века крупным культурным центром и первой русской епархией в регионе. Построенные там монастыри и церкви с их внутренним убранством и фресками говорят, кроме всего прочего, о тяготении местных этносов к духовному единству. Поразительными сегодня кажутся абсолютно достоверные сведения о том, что в оформлении интерьеров тмутараканских храмов использовались кавказские орнаментальные мотивы, а в качестве иконописцев приглашали мастеров северокавказского происхождения, в частности абазин.

Другим ретранслятором христианства греческого образца было Абхазское царство (786—1089 гг.) — сильное, богатое, независимое государство, разделенное на 22 епископства, которые подчинялись каталикосу Пицундскому. После завоевания Абхазии грузинским царем Давидом IV Строителем (1089 год) эта функция отчасти перешла к Грузии. Яркий след в деле развития христианства на Северном Кавказе оставила царица Тамара, правившая с 1184 по 1207 год.

Нашествие монголов в 20-х годах XIII века и последующее их господство во многом изменили политическую и этническую карту Северного Кавказа. Как любые завоеватели, они не терпели сопротивления и подавляли его беспощадно. Но после решения этой сугубо военной проблемы монголы устанавливали на покоренных территориях такую форму власти, которая проявляла к местной культуре и религии чувство, именуемое рядом исследователей веротерпимостью, хотя уместнее, вероятно, назвать его безразличием. Главным для монголов было устранить на своем пути крупные политические единицы, способные к организованному сопротивлению. Вникать же во внутреннюю жизнь уже подчинившихся народов они не собирались.

В монгольских завоеваниях, в отличие, к примеру, от арабских, не было агрессивно-мессианского начала. Идеологически монголы ничего не могли предложить местному населению, точнее, ничем не могли подавить его духовно. До конца XIII века они придерживались языческих обрядов, а впоследствии колебались между буддизмом, исламом и христианством. Монголы нанесли сильный удар по православию на Северном Кавказе не столько потому, что целенаправленно боролись против чужой веры, сколько потому, что вытеснили автохтонное население (в основном алан) из Предкавказья и заперли его в горных ущельях, где оно, оказавшись физически отлученным от внешнего мира, вернулось к политеизму.

Несомненный интерес для историков и этнологов представляет тот факт, что у алан-осетин, вытесненных монголами с равнины в горы, произошли крах центральной власти, упадок весьма развитого политического строя и реставрация патриархально-родовых отношений. Одновременно возродилось и язычество как идеологическая система, более соответствовавшая архаическим реалиям жизни. В русской историко-этнографической литературе высказано нечто вроде гипотезы, согласно которой дикая негостеприимная природа гор, создававшая для социума постоянную угрозу физического исчезновения, сужала для человека мир идеального, духовного, воображаемого. Точнее говоря, этот мир рождал особую разновидность творческой фантазии — порой пламенной и неуемной, — но в нем было мало места для организованного конфессионального начала, плохо приживающегося в условиях культурно-пространственной изоляции.

В несколько лучшем положении были черкесы. Эти разобщенные и лишенные военно-политического единства племена не воспринимались монголами в качестве серьезной преграды на своем пути. Пришельцев мало интересовали верования народов Северо-Западного Кавказа, и поэтому христианство здесь сохраняется еще довольно долго.

В XIV веке распространенную среди местных жителей греческую веру попытались вытеснить католические (генуэзские) миссионеры, пробиравшиеся в верховья Кубани, в район нынешнего Кисловодска и даже в Дагестан. Но их постигла неудача. По данным источников, в конце столетия Черкесия была населена “христианами, исповедующими греческую веру” и отправляющими богослужебные ритуалы на ясском (осетинском) и черкесском языках.

В отличие от первых волн монгольских завоеваний, нашествие уже достаточно исламизированного войска Тимура (Тамерлана) в конце XIV века нанесло православию на Северном Кавказе гораздо более чувствительный урон. Признаки “священной войны за веру” со всеми ее кровавыми последствиями были налицо.

Процесс упадка христианства усугубился османским завоеванием Константинополя, а затем Крыма и Черноморского побережья Кавказа (вторая половина XV века). Северокавказские этносы лишились культурных и физических контактов с центрами греко-православной веры.

Христианству было трудно укорениться на Северном Кавказе необратимо. Это пространство напоминало бурлящий котел, в котором все менялось с калейдоскопической быстротой. Здесь не было ничего незыблемого, сформировавшегося. Постоянным являлось только одно — движение. В этом состоянии пребывало все, что находилось не в горах, где легче было остановить время, законсервировать жизнь.

На равнине же, оголенной перед лицом сменявших друг друга завоевателей и миграционных волн, происходили сложнейшие процессы этно-, культуро-, политогенеза. Такие понятия, как насиженные, обжитые места, являлись даже для самых могущественных на определенный момент этнических сообществ преходящей и в принципе недостижимой роскошью.

В этом безжалостном плавильном котле бесследно погибало одно, неузнаваемо трансформировалось другое, нарождалось третье. В горниле такого мощного цивилизационного метаболизма ни одна из великих монотеистических религий (христианство, ислам, иудаизм, буддизм) не смогла одержать безоговорочную победу, которая во многом осталась за язычеством. Однако победившее идолопоклонство пошло, если так можно выразиться, на компромисс с христианством (как, впрочем, и с исламом), введя в свою обрядовую практику новые, явно заимствованные элементы.

Деградация церквей и превращение их в языческие святилища не помешали христианским образам и христианским идеям сохраниться в духовной культуре северокавказских народов. Известно, в частности, что среди тотемических символов большим почтением пользовались каменные и деревянные кресты. Именно они становились центральным атрибутом в молитвенных ритуалах.

В пантеоне богов, которым поклонялись на Северном Кавказе, главное место принадлежало “всемогущему творцу”, ассоциировавшемуся с Иисусом Христом. Также был широко распространен культ христианских пророков и святых — Ильи, Св. Георгия, Михаила Архангела, Св. Матфея, Св. Марии Богоматери. Не задумываясь над происхождением этих обычаев, горцы праздновали Пасху, Рождество, Сретение, Вознесение Господне.

Ислам начал проникать на Северный Кавказ со времен арабских завоеваний в VII—VIII веках. Но процесс утверждения этой религии затянулся на многие столетия и протекал медленно и неровно. Поначалу сферой его распространения был Юго-Восточный и Центральный Дагестан, затем Северный Дагестан, Кабарда и, наконец, Северо-Западный Кавказ. Население предгорных и горных местностей стало исповедовать ислам на несколько веков позднее, чем “равнина”. Его принимали в основном господствующие сословия в своих социальных и идеологических интересах. Постепенно новая религия превращалась в культурный феномен, воплотившийся в выдающихся памятниках архитектуры и письменности.

Вместе с тем остается дискуссионным вопрос о том, насколько глубоко укоренился ислам даже среди элит северокавказских обществ. Как свидетельствуют источники, традиционная народная культура многое из ислама решительно отторгала, а то, что впускала в себя, перекраивала на собственный лад, иногда до неузнаваемости. Повседневная и праздничная обрядовая практика представляла собой причудливый симбиоз языческих и исламских ритуалов.

Адат и шариат

Дагестан XVI—XVII веков считается наиболее исламизированным социополитическим пространством по сравнению с остальными территориями Северного Кавказа. Но и там этой религии не удалось проникнуть в толщу народной жизни настолько, чтобы преобразить последнюю радикально и необратимо. Степень влияния ислама была жестко обусловлена величиной общественной потребности в таких регулятивных механизмах, которые своей эффективностью явно превосходили бы систему адатов.

Между тем конкурировать с простыми, привычными и понятными горцам адатными нормами было очень трудно. В условиях патриархально-родового быта практически не оставалось такой сферы, где обычное право не справлялось бы со своими социальными функциями.

Вместе с тем нет ничего удивительного в том, что и адаты не были абсолютно безупречными судебными инструментами: некоторые из них служили источниками споров и разнотолков. Втиснуть все многообразие реальной жизни в “правовые нормы” было невозможно.

Адат оказался необычайно живучим институтом прежде всего потому, что он органично соответствовал замкнутому общинному миру, охранявшему себя от всяких перемен как главного источника угроз собственному существованию.

Для общества с едва заметными темпами эволюции адата вполне хватало, тем более, что он имел и определенные ресурсы гибкости, позволявшие ему обогащаться новыми “правовыми” прецедентами и таким образом приспосабливаться к ситуациям, когда избежать исторических подвижек было нереально.

Кроме того, широкая, “всесословная” востребованность и прагматичность адата придавали ему не только социальную, но и политическую функцию. Это тонко уловили наиболее сообразительные дагестанские правители, предпринимавшие едва ли не с XII века попытки кодификации адатов. Тем самым обычное право встраивалось в систему власти, хотя, разумеется, далеко не в том институциональном виде, в каком это имело место в высокоразвитых государствах, и далеко не с такой эффективностью, какая автоматически сводила бы к минимуму необходимость в более или менее даровитой личности, умеющей использовать “закон” в собственных политических интересах.

Мощные исторические корни адата служили ему защитой от вторжения шариатских правил жизни, более сложных и более требовательных. Мусульманское судопроизводство предполагало наличие специально обученных людей, которых в Дагестане было очень мало. Шариат предусматривал гораздо более строгие наказания, чем адат, в том числе за преступления, которые таковыми у горцев не считались. Для внедрения основ шариатского законоведения, отторгавшихся традиционалистским обществом, необходимо было сильное единовластие. Но именно в нем Дагестан издавна испытывал большой недостаток.

Восполнить его пытались еще арабские завоеватели, назначавшие своих наместников (валиев) в Кайтаге, Табасарани и Казикумухе, от которых, как гласит легенда, пошли местные “правящие династии” уцмиев, майсумов, шамхалов и т.д. Но их власть была ограничена и в пространстве, и в своем внутреннем содержании. За пределами владений первых наследственных правителей Дагестана (а иногда даже за пределами их замков) простиралось огромное пространство, населенное вольными обществами, которые оставались вне всякого внешнего контроля.

Впрочем, и в пределах “княжеских” владений утвердить шариат силой было, по уже указанным причинам, совсем не просто. Правители прагматического склада и не пытались этого делать. Более того, они охотно использовали непререкаемый авторитет адатов в интересах сохранения своей власти и социального влияния, а также для укрепления материального положения. Немаловажную статью доходов дагестанских владетелей составляли штрафы с виновных, взыскиваемые по решению адатных судов.

Вместе с тем в судебную и культурную практику мало-помалу проникают и элементы шариата — ровно в той мере, в какой их способно было усвоить массовое сознание. Ни для дагестанских политических элит, ни тем более для простонародья принятие ислама не стало каким-то единовременным актом. Поскольку фундаментальные основы жизнедеятельности общества оказывали новому миропониманию жесткое сопротивление, ему пришлось долго и трудно приспосабливаться к реальности.

Относительно успешно, хотя и очень медленно, шариат просачивался в те большей частью периферийные ниши социального бытия, где он встречал меньшее противодействие и где он, в виде своеобразного юридического подспорья, восполнял несовершенство адата. Это — вопросы, связанные с внутрисемейными отношениями, тяжбами по поводу наследования имущества (важно отметить, что из этих тяжебных случаев исключались дела, касавшиеся раздела наследства между потомками владетельных /феодальных/ фамилий) и некоторыми “гражданскими” исками.

Жизненно важные проблемы общества решались на основе адатов, сохранявших прочные позиции не только благодаря могучей исторической инерции, но и, как уже говорилось, благодаря наличию определенного ресурса, позволявшего адаптироваться к постепенным, нереволюционным изменениям. У адата этот потенциал гибкости был выше, чем у шариата.

В результате в области судопроизводства и общественного правления на Северо-Восточном Кавказе сложились параллельные системы с неравномерным распределением функций. С очень большой долей терминологической вольности можно сказать, что адат однозначно преобладал в сфере “публичного права” (в вопросах особой социальной значимости), в то время как в сфере частных и семейных отношений применялись также нормы шариата.

Следствием компромисса между обычным правом и новыми установлениями стал так называемый маслагат — мировая сделка с участием посредников, избранных тяжущимися. Как бы символическим выражением взаимотерпимого сосуществования адата и шариата (там, где такое сосуществование действительно имело место) являлся с виду весьма странный обычай проводить судебные разбирательства по адату на площади перед мечетью.

Конфликт и взаимодополняемость в отношениях между адатом и шариатом были выгодны дагестанским правителям, ибо они могли выбирать для своих целей либо одно, либо другое. А подчас вообще действовать по собственной прихоти, особенно тогда, когда враждующие горские общества или отдельные горцы предпочитали прибегать к посредническому, “княжескому” суду.

Все вышеописанное было характерно для территорий с более или менее организованными, протогосударственными формами управления. Что до вольных обществ, то там всецело господствовал адат, но и он порой оказывался для них чересчур взыскательным сводом правил. Сознание горца было слишком специфическим, чтобы уместить в себе идею личного подчинения кому-либо. Он примирялся с естественной для него необходимостью следовать общинным обычаям, но решительно бунтовал, когда они обретали чрезмерно персонифицированный вид. Одно дело — власть над человеком анонимной силы, освященной веками традиции, и совсем другое — повиновение воле совершенно конкретной личности.

Тем не менее некий стихийный практицизм заставлял вольные общества постепенно задумываться над сомнительными сторонами “абсолютной” свободы с точки зрения коллективной пользы. Многие аулы возвели эту свободу в такую степень, которая приближалась к анархии, грозившей роковыми последствиями для хозяйства и самого существования социума. Подчиняясь инстинкту самосохранения, они стали приглашать со стороны людей, которым готовы были доверить управление общиной. Разумеется, речь шла о законах адата. Со временем, правда, судебно-административные функции пытались взять на себя кадии — шариатские судьи, — но они, как правило, не пользовались уважением и часто изгонялись из аула.

Нет сомнения, что дагестанские общества с самого начала проявляли повышенную восприимчивость к культурно-просветительской и, отчасти, религиозно-обрядовой составляющей ислама. Обладая могучим духовным ресурсом, он, как и все новое, вызывал и интерес, и сопротивление. Эта сложная религиозная система требовала ума, воли, пытливости, самоотречения. Поэтому она в силу своей взыскательности не могла стать всеобщим культурным достоянием, а являлась уделом избранных, пользовавшихся большим авторитетом — как обладателей сакрального, не доступного другим знания. Перед некоторыми из них просто благоговели, пока они не вмешивались в дела сугубо практического, политического свойства.

В принципе похожую функцию, но в более скромных масштабах выполнял ислам на Центральном и Северо-Западном Кавказе. Туда он стал проникать гораздо позже, чем в Дагестан, и имел несколько иную область применения и еще более узкий социальный круг потребителей. Поскольку экспортером новой религии в Черкесию и Кабарду были Турция и Крымское ханство, враждовавшие с Россией, то в их версии ислама преобладал политический, антихристианский компонент. Вместе с тем местная феодальная знать согласилась принять новую веру еще и для того, чтобы дальше отделить себя от “черни” в социально-культурном плане.

Что касается роли ислама в качестве внутриполитического и, так сказать, международно-правового, регулятивного фактора, то она была крайне ограничена. Единоверие нисколько не мешало феодальным правителям-мусульманам вести междоусобные войны (в том числе во исполнение закона кровной мести), выбирать региональных и внерегиональных союзников, а также долгосрочную внешнеполитическую ориентацию на ту или иную крупную державу, независимо от ее конфессиональной принадлежности.

В исторических источниках нет убедительных подтверждений эффективности использования догматов ислама в интересах укрепления “княжеской” (в собирательном значении слова) власти. Если бы даже такие попытки предпринимались, положительный результат их вызывает сомнения, ибо трудно представить, каким образом эгалитарный дух этой религии можно было поставить на службу политики социального подчинения светскому правителю.

Получившая широкое хождение в кавказоведческой литературе мысль о существовании тесного, взаимовыгодного и плодотворного союза между властью и религией на Северном Кавказе остается сугубо теоретическим предположением, механической проекцией европейского исторического опыта на совершенно иную культурную почву. Да и в Европе, как известно, светские и религиозные власти находились в очень сложных отношениях друг с другом.

Впрочем, существовал один способ — теократизация власти. Однако никто из северокавказских князей и не подумал прибегнуть к нему, понимая, что общество не готово к этому. (Не созрело оно для идей теократии и гораздо позже, в XIX веке, о чем наглядно свидетельствует неудавшийся эксперимент имама Шамиля.)

Непохоже, чтобы намного продуктивнее были другие идеологические инструменты предержания власти, в частности — мифы об иноземном происхождении “правящих” кланов. Возможно, они в некоторых ситуациях могли работать на укрепление престижа и на задачу создания вокруг института княжеской власти некоего таинственного флера. Однако вопрос о том, в чем выражалась реальная политическая польза этих генеалогических легенд, далеко не ясен.

Многие родовые предания не без гордости сообщают о “не местных” корнях основателей того или иного рода. Ничего неправдоподобного тут нет, однако проследить генеалогическую линию до самого истока, как правило, невозможно. Для Северного Кавказа (да и не только для него) подобные легенды — обычное дело.

Вообще, следует заметить, что идеология, или, точнее, протоидеология (каковой по сути и являлись народные предания, верования, обряды и элементы монотеизма), выполняла не столько политическую, сколько сугубо социальную функцию, обеспечивавшую равновесие и устойчивость внутриобщинного мира.

Этой же цели объективно служил и религиозный синкретизм, составлявший едва ли не главную особенность мировоззрения северокавказских народов. Язычество сложно и причудливо переплеталось с христианством и исламом, в одних случаях приспосабливаясь к ним, а в других — приспосабливая их к себе. Оно, будучи древнейшей идеологической системой, обладало колоссальным потенциалом самовоспроизводства. Политеизм был удобен своей простотой и непритязательностью: предметы поклонения — небо, земля, вода, роща, гора и т.д. — не приходилось искать, они не требовали перенапряжения человеческой фантазии, обременительных обрядов и большого жреческого штата. Христианство же и ислам предполагали церкви, мечети, пастырский персонал, строгую обрядовую дисциплину, более чувствительное ограничение свободы и более энергичную работу души и мысли.

Этнополитическая мозаика

Отсутствие политического и идеологического единства на Северном Кавказе сопровождалось недостатком единства культурного, духовного. Причина отчасти в том, что тамошние этносы не имели своей письменности. Опыты (сами по себе подчас блестящие) приспособления арабской графики к местным языкам были эпизодичными и малопродуктивными. Отсюда невозможность широкого использования богатств “национального” языка в социально-политических целях (кодификация законов, административно-судебное делопроизводство, массовая информация, пропаганда и т.д.).

Таким образом, Северный Кавказ XVI века — это огромная этнополитическая мозаика, одни элементы которой постоянно взаимодействовали и оказывали друг на друга то или иное влияние, другие находились в состоянии социально-экономической автаркии, которая надежно охранялась объективными природно-ландшафтными условиями и субъективным нежеланием открываться внешнему миру, воспринимавшемуся как враждебная среда.

Вне (или в очень слабой) зависимости от темпов формационного развития, крайне замедленных на Северном Кавказе, происходило интенсивное дробление этнополитического пространства, имевшее пагубные последствия всеобщего характера, а для отдельных этносов — катастрофические.

Признаки обратного процесса — формирования какого-то подобия политических агломераций хотя бы в субрегиональных рамках — отсутствовали напрочь. Борьба за власть, земли и “подданных” принимала ожесточенные формы, приводя к нескончаемым малым войнам с большим разрушительно-демографическим эффектом.

Глубоко разноречивая, разрозненная, путаная информация, оставленная нам теми, кто наблюдал политическую и социальную жизнь Кавказа извне, создает порой впечатление полного хаоса и перманентной войны всех со всеми. Во многом это действительно было так в силу огромной системно-деструктивной роли обычая кровной мести, обуздать который представлялось практически нереальным. Зачастую ссора (порой из-за форменного пустяка) двух мужчин, заканчивавшаяся гибелью одного из них, вырастала в многовековую кровную вражду между семьями, родами, племенами, сопровождаясь тяжелейшими последствиями и переселениями целых аулов, спасавшихся от кровомщения.

Когда жертвой становился какой-нибудь представитель высшей знати, то счеты сводились уже на другом уровне — между крупными, более или менее организованными политическими сообществами, принимая характер междоусобных войн, в ходе которых возникали сопутствующие цели, куда более масштабные, чем наказание обидчиков.

Кровная месть становилась поводом для решения совсем других задач, спусковым механизмом, позволявшим вырваться наружу давно вызревавшему столкновению в борьбе за господство над определенной территорией. В этой борьбе победа одних и поражение других могли менять локальную политическую ситуацию в разных направлениях, иногда упрощая ее, а иногда и усложняя.

В любом случае, даже помимо мощной цепной реакции, порождаемой вендеттой между влиятельными владетелями, тот комплекс причин, о котором говорилось выше, препятствовал попыткам придать северокавказскому политическому пространству более цельный и упорядоченный вид.

В течение многих веков с этим не могли справиться ни местные претенденты на роль “гегемонистов”, ни внешние завоеватели, у которых, казалось бы, были все средства и стимулы для наведения там элементарного порядка в целях осуществления хотя бы какого-то контроля над покоренным населением.

Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.

Как Оксфорд и Питер Сингер привели меня от атеизма к Иисусу

Я вырос в Австралии, в любящей светской семье, и прибыл в Сиднейский университет как критик «религии». Мне не нужна была вера, чтобы обосновать свою личность или свои ценности. С восьми лет я знал, что хочу изучать историю в Кембридже и стать историком. Моя идентичность заключалась в академических достижениях, а мой светский гуманизм основывался на самоочевидных истинах. Будучи студентом, я выиграл университетскую медаль и стипендию Содружества на получение степени доктора философии.Доктор исторических наук в Королевском колледже в Кембридже. King’s известен своей светской идеологией, и мое восприятие христианства хорошо соответствовало взглядам моих однокурсников: христиане были антиинтеллектуальными и самодовольными.

После Кембриджа я был избран в младшую научную стипендию Оксфорда. Там я посетил три гостевые лекции философа мирового уровня и общественного интеллектуала-атеиста Питера Сингера. Сингер признал, что философия сталкивается с неприятной проблемой в связи с вопросом о ценности человека.Мир природы не дает эгалитарной картины человеческих способностей. А как насчет ребенка, чья инвалидность или болезнь ставят под угрозу его способность рассуждать? Тем не менее, без ссылки на некоторый набор способностей как основу человеческого достоинства, внутренняя ценность всех человеческих существ становится необоснованным утверждением; посылка, которую необходимо согласовать до того, как состоится какой-либо разговор.

Я помню, как уходил с лекций Зингера со странным интеллектуальным головокружением; Я был убежден в том, что универсальные человеческие ценности — это нечто большее, чем просто благонамеренное тщеславие либерализма.

Я помню, как уходил с лекций Зингера со странным интеллектуальным головокружением; Я был убежден в том, что универсальные человеческие ценности — это нечто большее, чем просто благонамеренное тщеславие либерализма. Но из своего собственного исследования истории европейских империй и их встреч с культурами коренных народов я знал, что в обществах всегда были разные концепции человеческого достоинства или отсутствия такового. Предпосылка человеческого равенства не является самоочевидной истиной: она глубоко исторически обусловлена.Я начал понимать, что последствия моего атеизма несовместимы почти со всеми ценностями, которыми я дорожил.

Однажды днем ​​я заметил, что мой обычный стол в библиотеке колледжа был перед отделом теологии. С неуклюжей, но скромной неохотой я открыл книгу проповедей философа и теолога Пауля Тиллиха. Читая, я был поражен тем, насколько интеллектуально убедительным, сложным и глубоким было Евангелие. Меня привлекло, но не убедили.

Несколько месяцев спустя, ближе к концу моего пребывания в Оксфорде, меня пригласили на обед в Международное общество изучения науки и религии.Я сел рядом с профессором Эндрю Бриггсом, профессором наноматериалов, который оказался христианином. Во время обеда Бриггс спросил меня, верю ли я в Бога. Я возился. Может, я был агностиком? Он ответил: «Вы действительно хотите вечно сидеть на заборе?» Этот вопрос заставил меня понять, что если для меня имеют значение вопросы, касающиеся человеческих ценностей и этики, то ответ о том, что, возможно, существует Бог, а возможно, нет, был неудовлетворительным.

Обладая свободой быть аутсайдером американской культуры, я смог увидеть активное христианство в людях, которые жили своей жизнью, руководствуясь Евангелием: еженедельно кормить бездомных, организовывать общественные центры, а также обеспечивать жильем и защищать интересы сельскохозяйственных рабочих-мигрантов. .

Летом 2008 года я начал новую работу в качестве доцента в Университете штата Флорида, где продолжил свои исследования, посвященные взаимосвязи между историей науки, христианством и политической мыслью. Обладая свободой быть аутсайдером американской культуры, я смог увидеть активное христианство в людях, которые жили своей жизнью, руководствуясь Евангелием: еженедельно кормили бездомных, открывали общественные центры, жилище и защищали сельскохозяйственных рабочих-мигрантов.

Однажды в воскресенье, незадолго до моего дня рождения 28 , я впервые вошел в церковь как человек, искренне ищущий Бога. Вскоре я был ошеломлен. Наконец-то меня полностью узнали, увидели и, как я понял, безоговорочно полюбили — возможно, я испытал облегчение от того, что больше не убегал от Бога. Друг подарил мне книгу К.С. Льюиса «Простое христианство» , и однажды ночью, после пары месяцев посещения церкви, я встал на колени в своем туалете в своей квартире и попросил Иисуса спасти меня и стать Господом моей жизни.

С этого момента я начал строгую теологическую диету, читая Библию и изучая таких богословов, как Рейнхольд Нибур, Пол Рэмси и Ф.Д. Морис. Оказалось, что христианство совсем не похоже на карикатуру, которую я когда-то держал. Я нашел историю борьбы Иакова с Богом особенно убедительной: Бог хочет всего , но бездумная вера, которую я когда-то предполагал, характеризует христианство. Бог хочет, чтобы мы боролись с Ним; бороться сомнением и верой, печалью и надеждой.Более того, Бог хочет сломленных людей, а не самодовольных. И спасение — это не то, чтобы мы добрыми делами добирались до какого-то места в облаках. Напротив; мы ничего не можем сделать, чтобы примириться с Богом. Для меня, как историка, это имело глубокий смысл. Я был слишком осведомлен о циклах бедности, насилия и несправедливости в истории человечества, чтобы думать, что какой-то наш собственный утопический замысел, научный или какой-то другой, мог бы нас спасти.

Став полностью человеком в Иисусе, Бог повел себя совершенно непохожим на бога.

К моему удивлению, христианство было также радикальным — гораздо более радикальным, чем левые идеологии, которыми я раньше был очарован. Любовь к Богу была непохожа на все, чего я ожидал или чего мог понять. Став полностью человеком в Иисусе, Бог повел себя совершенно непохожим на бога. Зачем соизволить идти по темной долине смерти или держать плачущих конечностей прокаженных, если ты Бог? Зачем подчиняться унижению и крестной смерти, чтобы спасти ненавидящих вас? Бог понес наказание за нас из-за радикальной любви.Эта жертвенная любовь полностью противоположна индивидуализму, потреблению, эксплуатации и объективации нашей культуры.

Жить по-христиански — это призыв стать частью этого нового радикального творения. Я не жду пассивно места в облаках.

Я понял, что столь же радикальным было новое творение, которое начал инициировать Христос. Это перевернуло сентиментальную карикатуру на «небеса», которую я когда-то считал атеистом. Я узнал, что воскресение Иисуса положило начало Царству Божьему, которое «принесет благую весть бедным, освободит пленников, вернет зрение слепым, освободит угнетенных.(Луки 4:18). Жить по-христиански — это призыв быть частью этого нового, радикального творения. Я не жду пассивно места в облаках. Я искуплен Христом, поэтому теперь у меня есть работа. С Божьей благодатью я был избран служить — так, как Бог считает нужным, — созидать Его Царство. У нас есть твердая надежда, что Бог преобразует этот сломленный, несправедливый мир в Царство Христа, Новое Творение.

Сара Ирвинг-Стоунбрейкер — старший преподаватель (со стажем) современной европейской истории в Западном Сиднейском университете в Австралии.Авторские права на эту статью принадлежат The Veritas Forum, и ее нельзя повторно размещать без предварительного письменного согласия The Veritas Forum. С вопросами обращайтесь по адресу [email protected].

Далее? Прочтите эту потрясающую статью профессора Массачусетского технологического института Яна Хатчинсона!

Может ли ученый поверить в воскресение? Три гипотезы.

% PDF-1.6 % 271 0 объект >] / Страницы 261 0 R / Тип / Каталог >> эндобдж 304 0 объект > / Шрифт >>> / Поля [] >> эндобдж 182 0 объект > поток 2012-04-23T16: 31: 40-04: 002012-04-23T16: 11: 16-04: 002012-04-23T16: 31: 40-04: 00application / pdfuuid: 389f1ae9-1b5f-46bb-9717-81bffcde20b9uuid: 2f4552ca-b057-4096-a7ab-e2e60295fa721B

http: // ns.adobe.com/xap/1.0/mm/xmpMMXMP Media Management Schema

Внутренний идентификатор на основе UUID для конкретного воплощения документа InstanceIDURI

http://www.aiim.org/pdfa/ns/id/pdfaidPDF/A ID Schema

internalPart of PDF / A standardpartInteger

внутренняя Поправка к стандарту PDF / A amdText

внутренний Уровень соответствия стандарту PDF / A Текст

конечный поток эндобдж 626 0 объект > эндобдж 261 0 объект > эндобдж 262 0 объект > эндобдж 263 0 объект > эндобдж 264 0 объект > эндобдж 265 0 объект > эндобдж 266 0 объект > эндобдж 267 0 объект > эндобдж 268 0 объект > эндобдж 161 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageC] / XObject >>> / Rotate 0 / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 166 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageC] / XObject >>> / Rotate 0 / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 171 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageC] / XObject >>> / Rotate 0 / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 176 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageC] / XObject >>> / Rotate 0 / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 638 0 объект > поток H | WnF} Wyrql cv7, fc

Остара и Заяц: не древние, но не такие современные, как думают некоторые скептики

Этот взгляд на Остару как на волшебную богиню появился в Южной Каролине в Abbeville Press and Banner от 18 апреля 1906 года.

Если вам интересно узнать о современных представлениях о праздниках и календарных обычаях, возможно, вы читаете или исследуете их в Интернете. Скорее всего, вы столкнетесь с историями, которые, по утверждению авторов, являются древними и уходят в дохристианское прошлое. Одна популярная история, которую вы, возможно, видели недавно, связана с происхождением пасхального кролика. По сути, сказка состоит в том, что Остара, древнегерманская богиня весны, превратила птицу в зайца, и заяц ответил, отложив крашеные яйца для ее праздника.Некоторые интернет-источники, такие как Goddess Gift , утверждают, что эта история действительно очень старая. Другие, такие как Family Christmas Online , говорят, что он был изобретен в 1980-х годах.

Так кому вы должны верить? Оказывается, ни того, ни другого! Я проследил эту историю до конца 19 века. Так что он может быть не древним, но и не таким уж новым.

Позвольте мне вернуться на минутку, чтобы установить сцену. В пасхальное воскресенье 2016 года я имел удовольствие появиться на канале CBS Sunday Morning в качестве эксперта по фольклору в эпизоде, посвященном пасхальному кролику.Получившуюся историю можно посмотреть по этой ссылке. Интервью дало мне стимул систематизировать свои мысли по этому поводу и опубликовать два сообщения в блоге, которые вы можете просмотреть здесь и здесь. В разделе комментариев к первому из этих постов читательница Холли Б. спросила об истории Остары и зайца.

Рассказы о богине Остаре были популярны в газетах на рубеже двадцатого века. На этой иллюстрации из книги «Валентайн, Небраска, Демократ » от 9 апреля 1903 года ее зовут «Остера.Газета довольно причудливо сообщает нам: «Остере поклонялись очень широко в северной Германии, и считается, что слава богини распространилась на Англию, где саксы присоединились к поклонению ей. До начала нынешнего столетия Остера платила за разжигание больших костров и другими способами, и даже сегодня в некоторых отдаленных районах, где крестьянство хранит многие суеверные верования, слава Остера все еще жива. ”

Как я подробно описал в первом посте про пасхального кролика, сама Остара — призрачная фигура в германском фольклоре.Ее история начинается с Эостре, англосаксонской богини, которая вообще не задокументирована из языческих источников, и встречается только в одном раннехристианском источнике — трудах английского церковника Беда. Возможно, Беда был прав в том, что такая богиня существовала, или он, возможно, распространял мудрость своей эпохи, и ученые обсуждали этот вопрос в течение многих лет. Якоб Гримм, блестящий лингвист и фольклорист, является одним из многих ученых, которые поверили Беде на слово, и в своей книге 1835 года Deutsche Mythologie он предположил, что Эостре, должно быть, была местной версией более широко распространенной германской богини, которую он по имени Остара.Невозможно сказать, существовала ли когда-либо Остара как богиня без предложения Гримма. Что касается Эостре, нет никаких свидетельств ее поклонения, кроме книги Беды и, возможно, в географических названиях (которые, однако, могли означать просто «восток»). Конечно, нет древних историй, в которых она превращала птицу в зайца. [1]

В 1874 году в другой книге, также озаглавленной « Deutsche Mythologie », Адольф Хольцманн размышлял об уже популярной немецкой традиции «пасхального зайца» (традиции, от которой произошел наш пасхальный кролик), ассоциируя ее с богиней, таким образом утверждая, что первый раз связь Остары с зайцем:

Пасхальный заяц мне непонятен, но, вероятно, заяц был священным животным Остары; точно так же, как на статуе [кельтской богини] Абнобы изображен заяц.»[Мой перевод с немецкого.]

С тех пор появились более развернутые истории, связывающие Эостре / Остара и зайца, одна из которых была предметом вопроса Холли Б.:

Я пытался отследить происхождение мифов о пасхальных кроликах, и, конечно же, существует очень мало первичных исходных материалов для устных традиций. Кажется, есть две версии истории об Эостре и зайце: она нашла птицу с замороженными крыльями и спасла ее, превратив в кролика, который сохранил способность откладывать яйца; и что птица, откладывающая красивые яйца, была так горда, что Эостре разозлилась и превратила ее в кролика, но она была так тронута отчаянием кролика, что позволяла ему откладывать красивые яйца раз в год.Эти рассказы приписываются англосаксонскому фольклору, и поэтому имеет смысл появиться в голландской традиции Пенсильвании, но я не могу найти источников ни для одного из рассказов, современных или иных. Мне как библиотекарю это сводит с ума. Эта статья и комментарии были полезны.

Вопрос Холли Б. особенно интересен, потому что в последние годы эти рассказы стали вызывать негативную реакцию, и современные авторы, похоже, стремятся утверждать, что они действительно совсем недавние. Например, популярный блог Family Christmas Online называет эту историю «современной мистификацией, популяризируемой кругами« Нью Эйдж »» и далее утверждает, что «ни один такой миф никогда не был связан с Эостре или какой-либо другой подобной богиней до 1987 года.”

Family Christmas Online продолжает описывать свою веру в происхождение истории:

Насколько я могу судить, история о птице-кролике в Эостре восходит к статье, опубликованной в школьном ресурсе K-12 писательницей-писательницей и частой гостьей Опры Сарой Бан Бретнах. В 1990 году она включила содержание статьи в «Традиции миссис Шарп: возрождение викторианских семейных праздников комфорта и радости» . Затем, в 2002 году, Жан-Эндрю Дикманн опубликовал версию рассказа Breathnach под названием «Пришествие Эостра» в журнале « Cricket Magazine» , издаваемом «Weekly Reader».

Подпись к этой иллюстрации из депеши Ричмонда от 3 апреля 1898 года гласит: «Богиня Пасхи 1898 года совершенно затмения затмения обыкновенной Остары».

В ответ на Holly B и в отличие от Family Christmas Online , несколько недель назад я проследил версии этой истории до выпуска журнала American Notes and Queries от 8 июня 1889 года, страница 64:

Заяц и Пасха — Откуда появилась легенда о Зайце в связи с Пасхой?
–RWH PHILADELPHIA PA

В Германии и среди немцев Пенсильвании игрушечных кроликов или зайцев из кантонской фланели, набитых хлопком, дарят в пасхальное утро.Детям рассказывают, что эта Оштер, отложила пасхальные яйца. Так объясняется эта любопытная идея: Заяц изначально был птицей, а богиня Остара превратила в четвероногого; В знак благодарности Остаре или Истре заяц выполняет свою изначальную функцию птицы, откладывая яйца для богини в ее праздничный день.

К сожалению, эта ссылка была дана как ответ на чей-то вопрос без указания источника. Поэтому, хотя я проследил это за более чем столетие, я до сих пор не знал, откуда он взялся с какой-либо уверенностью.Тем не менее, я высказал свое «лучшее предположение»:

Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что это, вероятно, исходило от немецкого ученого, писавшего вслед за Гриммом. Как мы видели, предположение Хольцмана кажется первой прямой связью между зайцами и Остарой, так что эта история в той форме, в которой упоминается Остара, не может предшествовать Гольцману (1874). К 1882 году у Вакернагеля уже была конкретная история, в которой Остара «скакал по полям весной в повозке, запряженной зайцами». Поэтому неудивительно, что семь лет спустя кто-то придумал более развернутое повествование.Я продолжу искать более точный источник.

Теперь я могу сообщить о некоторых более точных источниках. Во-первых, отчет, очень похожий на отчет American Notes and Queries , появился как заметка Х. Кребса в первом томе английского журнала Folk-Lore в 1883 году, но на этот раз со ссылкой:

Пасхальные яйца и Заяц . — Некоторое время назад был поднят вопрос, как случилось, что, согласно южно-германским народным преданиям, дети верят, что Заяц откладывает пасхальные яйца.Осмелюсь теперь предложить вероятный ответ на него. Первоначально заяц, кажется, был птицей, которую древняя тевтонская богиня Ostara (англосаксонская Eàstre или Eostre, как ее называет Беда) превратила в четвероногого. По этой причине Заяц, с благодарностью вспоминающий о своем прежнем качестве птицы и стремительного посланника Богини Весны, может откладывать яйца на своем празднике в пасхальное время (r. Oberle’s Ueberreste germanischen Heidentums im Christentum , 8vo, p. Баден-Баден, 1883, стр.104.)

Эта версия богини появилась в Вермонте, округ Виндхэм, Реформатор , 8 апреля 1887 года.

Как мы видим, Кребс давал новое объяснение, цитируя немецкую книгу К. А. Оберле, которая в то время была совершенно новой. Глядя на эту книгу, мы видим, что отрывок Кребса — это дословный перевод предложения Оберле:

Der Hase scheint vorerst ein Vogel gewesen zu sein, den die Göttin in ein vierfüssiges Tier verwandelte; Дарум Каннер в dankbarer Erinnerung an seine frühere Eigenschaft als Vogel am Feste der Göttin Eier legen.

Но откуда Оберле взяла идею, что богиня превратила птицу в «четвероногое животное?» Он не дает конкретного источника для истории о богине, превращающей птицу в зайца, но он дает общий источник своей информации об Остаре: Хольцманн, который (как мы уже видели) является источником идеи о том, что Остара и зайцы соединились. Оглядываясь на Хольцмана, я обнаружил следующее предложение:

Uebrigens ist doch der Hase ein Vogel gewesen, da er Eier legt….

Это означает:

Кстати, заяц, должно быть, когда-то был птицей, потому что откладывает яйца….

Это простое утверждение, по-видимому, является источником идеи Оберле о том, что богиня Остара превратила птицу в зайца. Как и в английском, немецкое предложение МОЖЕТ означать, что отдельный заяц раньше был отдельной птицей, или, другими словами, птица превратилась в зайца. Но это также может означать, что роль зайца в сказке раньше играла птица.В моем чтении Хольцманн, кажется, просто предполагал, что в предыдущей версии рассказа фигурировала птица, но Оберле совершил прыжок в историю, в которой произошло физическое преобразование, а затем приписал это преобразование богине Остаре. [2] Он, вероятно, сделал это, потому что его книга была специально предназначена для того, чтобы аргументировать пережитки язычества в христианской Германии, и придание Пасхальному Зайцу окончательного языческого происхождения служило этой научной программе. Добавляя этот элемент, Оберле представил суть текущих популярных историй.

Вскоре после того, как эти истории начали появляться в академических кругах, они были импортированы в популярные книги, газеты и журналы. В ноябрьском номере журнала « Popular Science Monthly » за 1896 год была опубликована статья Уолтера Джеймса Хоффмана под названием «Популярные суеверия», в которой говорилось:

Связь зайца с яйцами любопытна, и ее объяснение основано на вере в то, что изначально заяц, по-видимому, был птицей, которую древняя тевтонская богиня Остара превратила в четвероногого.По этой причине заяц, с благодарностью признавая свое прежнее качество птицы и стремительного посланника Богини Весны, может откладывать яйца на своем празднике на Пасху.

Этот «задорный ушастый кролик» был показан в Мичиганском фильме «Crawford Avalanche » 12 апреля 1900 года.

Довольно рано этой истории стали предшествовать утверждения о том, насколько она древняя. Например, в книге Crawford Avalanche из Мичигана от 12 апреля 1900 года говорится, что эта история является «одной из старейших в мифологии», несмотря на то, что ей тогда было менее двадцати лет:

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПАСХАЛЬНЫХ КРОЛИКОВ
По тевтонским традициям кролик когда-то был птицей

Одна из причудливых и интересных особенностей нашего современного пасхального карнавала — это появление в витринах магазинов рядом с символическим цветным яйцом задорного ушастого кролика и тех, кто не понимает, почему кролику должно быть место в нашем доме. Пасхальные украшения пожимают плечами и думают, что это уловка, чтобы порадовать детей.Но легенда о пасхальном кролике — одна из старейших в мифологии и упоминается в ранних народных преданиях Южной Германии. Похоже, что изначально кролик был птицей, которую древняя тевтонская богиня Остара — богиня востока или весны — превратила в четвероногого. По этой причине кролик или заяц благодарны и, памятуя о своем прежнем состоянии как птица и быстрый вестник весны, а также о богине, которой он служил, могут откладывать крашеные пасхальные яйца на своем празднике весной. , цвета, иллюстрирующие теорию о том, что когда кролик был птицей, он откладывал крашеные яйца, а яйцо всегда было символом воскресения и поэтому использовалось в качестве иллюстрации на Пасху.

История в Ричмонде (Вирджиния) Times от 30 марта 1902 года, утверждает, что история отражает слепую и варварскую природу языческих саксов:

Пасха Реликвия языческих дней

Как ни странно, Пасха, как и Рождество, — пережиток языческих дней. В прежние времена, когда зарождение цивилизации только начиналось, то время года, когда уходила зима и приближалось лето, превращалось в период праздника.Люди слепо благодарили невидимых существ, правивших миром, за разрушение морозного времени и молились за обильный урожай и плодородные стада и стада. Когда христианство продвигалось все дальше и дальше в тогдашний варварский мир, первые миссионеры, не желая противодействовать своим будущим новообращенным, взяли этот праздник и посвятили его соблюдение новой форме веры. В Англии праздник стал известен как «Пасха» от богини Эостре, и в яйцах, которые так широко считаются типичными для Пасхи, есть след из старинной легенды о птице, которая весной превратилась в зайца.

Интересный вопрос, является ли пасхальный кролик самцом или самкой. Немецкие тексты, как правило, используют мужские местоимения, но, поскольку существо откладывает яйца в этой истории, было бы разумно, если бы оно было женским. Crawford Avalanche предоставил по одному каждому!

Со временем история иногда смешивалась с другими сказками или верованиями об Остаре, ни одна из которых не старше книги Гримма 1835 года. Уоррен, Миннесота, Сноп от 13 апреля 1911 г. опубликовал следующую версию с новой подробностью о колеснице Остары, взятой из уже растущей (и уже фантастической) литературы о богине:

Пасхальный кролик, как говорят, был птицей, которая когда-то тянула колесницу богини весны и превратилась в зайца.Однако каждый год с наступлением весны заяц вспоминает и в ознаменование своей изначальной птичьей природы откладывает яйца в качестве подношения Весне и Молодости, которые она символизирует.

Иногда рассказ становился еще больше. Деталь о том, что богиня превратила птицу в зайца специально, чтобы помочь ей пережить холод, появляется в версии, напечатанной в Fulton County Tribune штата Огайо от 13 апреля 1922 года:

БЫЛ ПОСЛАННИКОМ БОГИНИ
Симпатичная легенда, которая связывает зайца с символом пробуждения жизни.

Из очень древней, но малоизвестной традиции следует, что кролик, или, скорее, заяц; священный для Остары, изначально был птицей, вполне возможно, ласточкой. Богиня, нашедшая своего крылатого посланника, не была приспособлена для того, чтобы выдержать все труды и климат, превратила ее в юркого, быстроногого четвероногое с длинными ушами, в теплой меховой шубе и без хвоста, о котором нечего говорить, готовую и способную вызвать запоздалую весну. откуда бы она ни задерживалась, и чтобы вести ее безопасно, даже среди айсбергов замерзшего севера.С тех пор заяц, символ плодородия, был известен как друг и посланник богини весны; и в память о своем прежнем существовании как птица, заяц раз в год, на Пасху, откладывает ярко окрашенные яйца, которые являются символом пробуждения земли и обновления жизни. Это мифологическое объяснение связи пасхальных яиц и кроликов, но есть много других историй, рассказывающих, почему спортивный заяц отвечает за яркие яйца на этом весеннем празднике.

Эта двухпартийная иллюстрация богини с зайцем появилась как в Ohio Democrat , так и в республиканском выпуске новостей (Laporte, Пенсильвания) в 1898 году.

Интересно отметить явный долг, которым многие из наиболее популярных историй обязаны версиям, впервые опубликованным в академических книгах и журналах. В статье 1896 года в журнале « Popular Science Monthly», «» и в газете 1922 года используется слово «четвероногий», впервые использованное в самой первой англоязычной версии из Folk-Lore в 1883 году, которое само является переводом немецкого «Vierfüssiges Tier» из отчета Оберле.Также интересно, что Family Christmas Online опровергает утверждение Сары Бан Бретнах, сделанное в книге Mrs. Sharp’s Traditions , что она нашла исходный материал в викторианских журналах. На самом деле, учитывая его происхождение в 1883 году и тот факт, что о нем рассказывалось в Popular Science Monthly (викторианский журнал, хотя и американский, с академическим уклоном), ее история кажется вполне правдоподобной.

Вышеупомянутое было лишь кратким изложением ранних версий, которые я нашел в книгах, журналах и особенно газетах.Я не встречал версии, в которой птица была преобразована в наказание за гордость, что является одной из историй, рассказанных Холли Б., которая действительно может иметь более недавнее происхождение. Если поискать в коллекции Chronicling America библиотеки дополнительные версии этой истории, можно получить еще больше деталей. Однако ясно одно: история о том, как Остара превратила птицу в зайца, не древняя, но и не нова. [3] Это, как и большинство вещей в Остаре, немецкая идея XIX века, на которую повлияло движение романтических националистов.Поскольку история возникла из произведения Якоба Гримма, она также интересна как пример фольклора, возникшего из творчества фольклористов.

[1] Как отмечал читатель предыдущих постов, местные святыни в Германии появились с несколько похожим названием «Matronae Austriahenae», но опять же, поскольку и «Eostre», и «Austriahenae» этимологически связаны с «востоком», невозможно сказать, есть ли какие-либо отношения или есть ли у нас несколько богинь, понимаемых в некотором смысле как восточные.

[2] Большое спасибо моей коллеге из Библиотеки Конгресса Сибилле Ягуш за помощь в понимании немецких текстов.

[3] Можно ли считать эту историю «Новой Эрой», как предлагает Family Christmas Online , — это другой вопрос. В зависимости от того, как мы определяем движение Нью Эйдж, оно само может быть не таким уж новым. Хотя многие определяют собственно Нью Эйдж как начало 1970-х, он явно имеет корни в смеси западного эзотеризма и восточной религии, возникшей в девятнадцатом веке.История Остары в основном популярна в неоязычных сообществах, которые обычно отличаются от мысли Нью Эйдж. Но все эти идеи пересекаются.

Введение: Реликвии и останки | Прошлое и настоящее

Изображенная на этой впечатляющей гравюре начала восемнадцатого века (рис. 1) вуаль Святой Вероники — один из самых известных примеров культурного феномена, который является предметом данной книги: реликвия. Согласно традиции, сложившейся вокруг него за два тысячелетия, верникль — это ткань, которой благочестивая иерусалимская женщина сострадательно вытирала лицо страдающего Христа на пути к его распятию на Голгофе, и на которой чудесным образом запечатлелся его лик. фото-факсимиле.Некоторые версии множества легенд, которые сейчас окружают его, рассказывают, как этот священный предмет был доставлен в Рим и преподнесен императору Тиберию, которого, как говорят, он исцелил. Одобренный индульгенциями и выставленный для всеобщего почитания со стороны папства, он был популяризирован пером и живописью авторами и художниками в более позднем средневековье. Преданность реликвии пережила разграбление Рима в 1527 году и усилилась в период Контрреформации, когда она снова стала распространяться в множестве репродукций.Все еще сохраняемый в соборе Святого Петра, ежегодно выставляемый в Страстное воскресенье и отмечаемый на Крестных станциях, Верникл свидетельствует о глубоком стремлении поколений христиан к видимому и осязаемому остатку Бога, Который стал человеком, чтобы искупить их от греха. Сохраняющиеся сомнения относительно его подлинности как acheiropoieton (подобие, сделанное не руками человека) сделали больше для щекотки и воодушевления, чем для подрыва его культа. Наряду с другими святыми изображениями Иисуса, с которыми он связан, особенно знаменитой Туринской плащаницей, он свидетельствует о способности религиозной веры наделять мирские предметы духовным значением и сверхъестественной силой.В более широком смысле, он освещает процесс, с помощью которого различные общества и культуры интерпретируют и формируют материальный мир в соответствии со своими собственными убеждениями, ценностями, заботами и желаниями. ¹

Рис. 1.

Верникль Святой Вероники, гравюра Якоба Кристофа ле Блона, 1721. AN17568001 © Попечители Британского музея

Рис. 1.

Верникль Святой Вероники, гравюра Якоба Кристофле Блон, 1721 г.AN17568001 © Попечители Британского музея

В этом сборнике эссе реликвия рассматривается в широкой сравнительной и хронологической перспективе. В нем исследуются способы, которыми человеческие останки и физические предметы стали предметом почтения, известности, любопытства и конфликтов в целом ряде эпох и культур, простирающихся от античности до XXI века и от Европы до Ближнего Востока, Африки, Латинская Америка, Индийский субконтинент и Китай. Авторы оценивают, когда и почему тела, личные вещи и другие предметы стали рассматриваться как священные для приверженцев разных вероисповеданий, наряду с династическими, идеологическими и этническими конфликтами и соперничеством, которые они разжигали в прошлых и настоящих обществах.Они исследуют политические, экономические и социальные аспекты идентификации, открытия, сохранения и изготовления реликвий и останков, а также их значение и функцию в сферах памяти, истории и наследия.

Объединяющий историков, антропологов, археологов и религиоведов, этот том является результатом конференции, состоявшейся в Университете Эксетера в сентябре 2008 года. Пересмотренные с учетом друг друга эссе, составляющие его, следует рассматривать как продолжение а не конечной точкой серии оживленных междисциплинарных бесед, имевших место по этому поводу.Подходя к предмету с разных сторон и имея в виду разнообразные интеллектуальные программы, они призваны способствовать дальнейшим исследованиям этой забытой, но интригующей темы. В соответствии с этим исследовательским духом было бы неуместно настаивать на единственном или точном определении термина «реликвия». Вместо этого основной лейтмотив коллекции является скользкая, эластичная и обширная природа этой концепции и категории, а также нечеткие границы, отделяющие ее от других классов сущностей.Более того, как и где, когда и почему проводятся эти различия, определяется местными и культурными особенностями и исторически обусловлено.

Определения, концепции и контексты толкования

Тем не менее, необходимо сделать предварительную попытку определить некоторые свойства и характеристики реликвии. На самом базовом уровне реликвия — это материальный объект, который относится к определенному человеку и / или к событиям и местам, с которыми этот человек был связан.Как правило, это тело или фрагмент тела умершего человека, но он также может быть связан с живыми людьми, которые приобрели известность, признание и популярность. Наряду с этими телесными реликвиями (черепа, кости, кровь, зубы, волосы, ногти и различные комки плоти) есть нематериальные предметы, которыми владел или вступал в прямой контакт с данным человеком. Это могут быть предметы одежды (шляпы, пояса, накидки, халаты, обувь и сандалии) или предметы личного имущества (чашки, очки, носовые платки, оружие, посохи и колокольчики).Это могут быть печатные книги, письменные тексты, письма и клочки бумаги с автографом или графической надписью. Или это могут быть камни или камни, на которых оставлен отпечаток ступни, руки или конечности как непреходящее свидетельство присутствия умершего святого, мученика, божества или светского героя.

Прочность и устойчивость к гниению часто являются определяющими характеристиками реликвии: в средневековой Европе неподкупность трупа считалась верным признаком святости и печатью божественного одобрения.Однако реликвии иногда могут быть скоропортящимися и даже съедобными, как в случае с манго в маоистском Китае, о котором Адам Чау говорил в своем эссе здесь. Еще одним ключевым элементом является транспортабельность и мобильность: реликвии — это объекты, которые несут значение в пространстве, а также позволяют ему сохраняться во времени. Следовательно, они, как правило, небольшие по размеру и масштабу, хотя примером является Святой Дом Лорето, дом Девы Марии, который, по общему мнению, прилетел из Иерусалима в конце тринадцатого века и укрылся в разных местах Далмации и Италии. интригующее исключение из этого общего правила.Это также подчеркивает сложные отношения между реликвиями и вместилищами, в которых они хранятся. Христианские реликварии и буддийские ступы не всегда легко отличить от священных останков, которые они заключают, не в последнюю очередь из-за способности последних заражать предметы, с которыми они находятся в непосредственной близости, посредством святой заразы или радиоактивности. ² Когда реликвии, о которых идет речь, были потеряны, уничтожены или конфискованы, сами контейнеры имеют тенденцию становиться суррогатными очагами преданности и благоговения.

Реликвия онтологически отличается от представления или изображения: это не просто символ или индикатор божественного присутствия, это реальное физическое воплощение его, каждая частица заключает в себе сущность умершего человека, pars pro toto , в целом. Однако на практике разделяющие их линии часто были одинаково проницаемыми. В древней Византии и современной восточно-православной культуре иконы функционируют во многом так же, как реликвии, в то время как в западной христианской традиции изображения и статуи, которые кровоточат, потеют или проливают слезы, демонстрируют легкость, с которой изображения могут переходить от означающего к священному. объект сами по себе. ³ Не менее показательна двусмысленность, связанная со статусом чадры Вероники. И хотя уникальность можно рассматривать как неотъемлемый атрибут этого вида священного предмета, на протяжении всей истории реликвии подвергались процессам подделки, изготовления и воспроизведения, которые не обязательно служат для демистификации их в глазах верующих. Средневековые церковники, например, примирили существование нескольких голов Иоанна Крестителя и невероятно обширного леса осколков Истинного Креста с помощью гениальной теории самозарождения, которая черпала вдохновение из евангельской истории о горстке хлебов и рыб, которые чудесным образом накормили пять тысяч человек. ⁴ Репродуктивные технологии, такие как печать и фотография, несомненно, уменьшают ауру, окружающую такие объекты, и создаваемое ими знакомство может вызвать презрение, но современное различие между оригиналом и копией, возможно, является анахронизмом по отношению к более ранним векам, «до эры искусства». ⁵ В этом смысле бесполезно размещать реликвии и копии, священные предметы и имитирующие артефакты в резком противостоянии. Интерфейс между ними нестабилен и часто нарушается.

Реликвии также можно определить как материальные проявления акта поминовения. Они сублимируют, кристаллизуют и увековечивают память под видом физических останков, связывая прошлое и настоящее конкретным и ощутимым образом. По словам Аннабель Уортон, они — «остатки истории, которой угрожает забвение»: они «откладывают забвение» и вызывают «отсутствующее целое». ⁶ Своеобразная пуповина, которая соединяет живых и прославленных мертвых, они несут послания из загробного мира и служат мнемонической связью с потерянным миром.Реликвии, окаменелости и (буквально по-латыни) «остатки» людей, традиций и культур, находящихся под угрозой распада и исчезновения, не всегда можно четко отличить от сувениров, памятных вещей и древностей. Как и они, они служат напоминаниями и памятниками и создают чувство принадлежности и идентичности. Некоторые общества, по сути, полностью разрушают их вместе и используют эти слова более или менее взаимозаменяемо. Сдвигающаяся и пористая мембрана между реликвиями и этими родственными концепциями еще больше усложняет задачу точного определения их значения и написания их истории.

Реликвии, однако, имеют одну неотразимую особенность, которая отличает их от других материальных объектов, а именно их способность действовать в качестве локуса и проводника силы. Эта сила может принимать различные формы. Он может быть сверхъестественным, спасительным, апотропическим и магическим: религиозные реликвии в христианской, буддийской и исламской системах часто воспринимаются как «потенциально чудотворный мост между мирским и божественным», физическим и метафизическим царствами. ⁷ Они направляют искупительные и ходатайственные силы и являются проводниками благодати, благословения и барака в облике чудес исцеления или внутреннего просветления.Они действуют как «духовные электроды», передающие волны священной энергии в сферу земного и временного. Технически богословы могут настаивать на том, чтобы они делали это через вмешательство трансцендентного божества, но в умах верующих часто считается, что святое имманентно имманентно. ⁸ В отличие от сакраменталов или амулетов, они не наделены божественной силой посредством человеческих ритуалов литургического освящения или заклинаний: скорее, их способность касаться и фокусировать ее присуща им.И снова эти различия иногда нарушаются на практике, и нигде больше, чем в случае пресуществления евхаристического воинства, которое в средневековый период стало рассматриваться как особый тип самой реликвии. ⁹ Там, где одни рассматривают обладание сверхъестественной добродетелью как sine qua non , ¹⁰ , другие склонны принять более широкое определение, которое признает способность реликвий сдерживать и высвобождать харизматическую силу в более широком, веберианском смысле: вызывать трепет и энтузиазм, вызывать эмоции и лояльность, а также побуждать людей к активным действиям, чтобы изменить их повседневную жизнь.В более широком смысле, хотя, возможно, рискуя ослабить некоторые из его отличительных особенностей, можно классифицировать реликвию как объект, обладающий автономной способностью вызывать интенсивный человеческий отклик.

Это подводит нас к важному пункту: материальные останки не имеют внутреннего статуса реликвий. Первые становятся вторыми в результате накопившихся вокруг них верований и обычаев. Это продукты и кондитерские изделия культур, которые их почитают.Их создание — это одновременно социальный и познавательный процесс. Вне культурной матрицы и среды, в которой они были созданы, они представляют собой инертные и безжизненные объекты, лишенные значения и ценности. Как заметил Патрик Гири, «голая реликвия — кость или кусочек пыли — не несет фиксированного кода или знака своего значения»: вне определенной среды она непонятна и непонятна. ¹¹ То, что одно общество или религиозная традиция называет и почитает как реликвию, может быть отклонено другим как неприятные и грязные телесные отходы или бесполезный мусор повседневного существования.В качестве альтернативы, он может иметь ряд других коннотаций в зависимости от точки зрения зрителя: как показывает Джон Стронг в своем эссе, зуб, захваченный и уничтоженный португальским вице-королем в Гоа в 1561 году как дьявольский идол, и хитрая подделка из слоновой кости были многозначными: Буддисты интерпретировали это как пережиток основателя их религии, а мусульмане — как пережиток Адама, согласно местным тамилам, это был коренной зуб божественного короля обезьян. Символическая и семиотическая ценность таких объектов является отражением субъективности общества, которое чтит и ценит их.То, как реликвии обнаруживаются, идентифицируются, сохраняются, демонстрируются и используются определенными общинами, таким образом, особенно раскрывает отношения и предположения, которые структурируют их мировоззрение. «Реликвия», как комментирует ниже Пол Гиллингем, «находится в глазах смотрящего». ¹²

Несмотря на всю свою способность освещать большие вопросы такого рода, реликвии до недавнего времени не привлекали серьезного и изощренного научного внимания. ¹³ Более ранние работы по этой теме, как правило, писались в рамках отдельных религиозных традиций: расширение католической агиографической традиции, она часто состояла из праздничного описания и антикварного инвентаря святых предметов, иногда с небольшим критическим анализом. . ¹⁴ Ученые протестантского толка, напротив, рассматривали реликвии как смущающее проявление иррациональности и суеверий, необоснованное отражение соединения слепой веры с удивительной доверчивостью, рвением и жадностью, которое разрушало досовременную цивилизацию.Повторяя яростную критику реликвий от Гвиберта из Ножана и Дезидериуса Эразма до Жана Кальвина и Вольтера, самовосхвалительный тон, который они приняли, выдал убежденность в том, что культ реликвий (как и святых в целом) был прежде всего феноменом неграмотных масс. ¹⁵ Смешивая юмор с сохраняющимся проявлением фанатизма, он отодвинул христианские реликвии на обочину академической истории. Где-то между этими двумя полюсами лежит множество популярных рассказов о реликвиях и связанных с ними тайнах, таких как чудеса, видения, плачущие иконы и стигматы, в которых сенсационность и скептицизм сосуществуют в непростой смеси. ¹⁶ Интересно, что подобный набор влияний исказил изучение их буддийских аналогов. Историография этого предмета также страдает от тенденции рассматривать их как свидетельство «примитивного» или архаического менталитета, расходящегося с истинным философским духом этой религии, как уступку религиозным потребностям невежественного плебейского большинства. Очевидно, что в трудах азиатских апологетов, а также западных ученых, протестантский и даже востоковедческий уклон большей части буддологии также препятствовал появлению новых подходов и идей. ¹⁷ Эти инстинкты и предрассудки, возможно, еще дольше сохранялись в области исламских исследований, где они вступили в сговор с относительной малочисленностью мусульманских реликвий, чтобы свести к минимуму исследования этой категории религиозных объектов на протяжении большей части двадцатого века. ¹⁸

Возрождение интереса к реликвиям, которое возникло в течение последних тридцати лет и сейчас находится на пороге зрелости, может быть в значительной степени связано с взаимным обогащением теологии и церковной истории с дисциплинами религиозной социологии. и культурная антропология.Средневековцы были в авангарде этих тенденций, они были наиболее готовы принять эти методологические инструменты и использовать их, чтобы пролить новый свет на одну из наиболее заметных черт религиозной культуры той эпохи. Но ученые других периодов и религиозных традиций начали следовать примеру пионеров, таких как Патрик Гири и Питер Браун, и подвергать реликвии более глубокому и детальному изучению. ¹⁹

Можно выделить несколько других интеллектуальных и теоретических разработок, которые помогли повысить узнаваемость реликвий и вдохновить это приложение Прошлое и настоящее .Одно из них — растущее осознание способности материальной культуры всех видов расширять наши знания об обществах, которые производят и модифицируют ее в различных обличьях. Историки гораздо медленнее, чем практики объектно-ориентированных дисциплин, таких как археология, история искусства и музейные исследования, осознают преимущества отслеживания «культурных биографий» и «социальной жизни» физических вещей. Но теперь есть множество признаков того, что они начинают использовать объекты как источник для понимания убеждений и мотивов мужчин и женщин, которые наполнили их формой и смыслом.Они становятся все более искусными в раскрытии логики и грамматики человеческих и социальных отношений, которые такие элементы выражают и опосредуют, и которые, более того, они создают как активные агенты. Изучение реликвий — лишь одно из нескольких подразделов антропологического и исторического исследования, которое ищет новые точки входа и «пути к прошлому опыту». ²⁰

Вторая и тесно связанная система отсчета — это растущая отрасль, которая является историей человеческого тела.На основе продуктивной идеи о том, что тело — это не просто биологическая сущность, но и тщательно созданный артефакт, был разработан большой корпус литературы, посвященный исследованию взаимосвязей между телесностью и культурной идентичностью. Хотя в центре внимания многих из этих усилий были гендер и сексуальность, другие аспекты этой взаимосвязи не были полностью проигнорированы. Замечательные исследования Кэролайн Уокер Байнум тела как места священного и как неотъемлемого элемента представлений о личности в значительной степени пролили свет на средневековое отношение к человеческим останкам и их фрагментации. ²¹ Историки и археологи смерти также научили нас рассматривать тела как продукты бесчисленных практик, в которые они вовлечены. Подходя к обычаям погребения, таким как погребение, кремация и мумификация, как к стратегиям увековечения физического присутствия умерших в мире живых, они исследовали, что обращение с трупами и их утилизация показывает, как определенные сообщества концептуализируют связь между невидимой душой и плотская плоть, и между земным существованием и царством загробной жизни.Они показали, что склонность разных культур почитать реликвии прямо, но сложным образом связана с этими предположениями. Преобразованные погребальными ритуалами, проводимыми скорбящими, трупы и скелеты дают поразительное представление о том, как тело функционирует как метафора и синекдоха центральных ценностей данного общества. ²²

Еще одним направлением научной деятельности, которое обеспечивает контекст для этого сборника эссе, является нынешний всплеск работ в области исследований памяти.Исследование процессов, с помощью которых мы вспоминаем и забываем унаследованное прошлое, естественно, привлекло внимание к тому, как материальные объекты действуют как мнемонические триггеры и привязки. Реликвии и человеческие останки, легко вписанные в модель lieux de mémoire Пьера Норы, представляют собой конкретные места и объекты, вокруг которых люди сплетают легенды и изобретают традиции, дающие им чувство легитимности, авторитета и долголетия. Они являются инструментами и средствами создания и распространения того, что Джеймс Фентресс и Крис Уикхэм назвали социальной памятью. ²³ Осадки разделения и конфликта, а также агенты консенсуса и единства, они играют ключевую роль в формировании конкурирующих представлений об истории и идентичности, которые в последнее время были в центре внимания многих исследователей войн, революций и злодеяний, проведенных в последнее время. двадцатый век, а также средневековые и ранние современные моменты разобщенности, насилия, реформации и разрыва. ²⁴

Основываясь на результатах этих сходящихся направлений исследований и извлекая ключевые темы из четырнадцати последующих эссе, оставшаяся часть этого введения организована под тремя зонтичными заголовками.Первый — это связь между реликвиями и религией; второй — политика человеческих останков и священных предметов; и третий — различные социальные и культурные практики, связанные с их приобретением, накоплением, хранением и демонстрацией.

Реликвии, останки и религиозные культуры

Во многих материалах к этому Приложению реликвии используются для изучения природы и структуры религиозных культур и окружающей среды, из которых они возникли. Они исследуют способы, которыми одни системы верований поощряют почитание человеческих и материальных останков, в то время как другие сдерживают, если не жестко запрещают это. ²⁵ Эссе Роберта Моркота раскрывает очевидный парадокс, лежащий в основе древнеегипетской религии: несмотря на ее глубокую озабоченность сохранением тел мертвых королей в мумифицированной форме, они не считали ни их тела, ни их части священными объектами. Просто сосуд для души, труп должен был быть сохранен нетронутым, чтобы духовные элементы тени, ka и ba могли воссоединиться с ним в загробной жизни. Расчленение, лежащее в основе культа реликвий в некоторых других религиозных традициях, было крайне враждебно египтянам, чьи настойчивые требования к полноте даже вынуждали их добавлять протезы к телам, оригиналы которых отсутствовали.Робин Осборн решает аналогичную проблему в контексте Древней Греции, исследуя препятствия, стоявшие на пути полного расцвета священных остатков ее многочисленных антропоморфных божеств. Его аргумент основан на понимании того, что греки считали их боги слишком горячими и опасными, чтобы справиться с ними: опасности, которые, как считается, связаны с божественным прозрением, объясняют смещение этих тенденций на мифологических и древних героев, таких как Геракл и Агамемнон, чьи кости и оружие использовались как могущественные талисманы и волшебные ресурсы.

Сложность, с которой эллинская культура согласовывала пересечения сверхъестественной силы и материального мира, находит много параллелей, когда мы обращаемся к другим мировым религиям. В исламе, как показывает Йозеф Мери, упор на нечистоту человеческих останков, а также на святость и неприкосновенность тела сдерживает, но не полностью исключает почитание физических останков Пророка Мухаммеда и других святых персонажей на Ближнем Востоке и в Северной Африке. которые действуют как объекты памяти и как пробные камни божественного благословения или барака.

В иудаизме аналогичные опасения по поводу загрязнения, связанного с разлагающимися трупами, сочетаются с глубоко укоренившимся еврейским страхом перед идолопоклонством, чтобы подавить идею имманентности божественного и почти предотвратить поклонение телам. Тем не менее, литургические тексты, такие как свитки Торы и Талмуда, считаются в некотором смысле священными не столько из-за их материальности как артефакты, сколько из-за их содержания как священного писания. В своем эссе Зои Ваксман рассматривает, как такое отношение должно формировать нашу интерпретацию как предметов, принадлежащих жертвам Холокоста, выставленных в таких музеях, как Освенцим-Биркенау, так и исторических повествований, которые были уничтожены в газовых камерах, оставленных для документирования своего опыта. .Доктрина реинкарнации и представление о преходящем мире вещей, лежащих в основе индуизма, также выступили против почитания реликвий, вместе с условием полного уничтожения тел умерших путем сжигания их на церемониальных кострах. ²⁶

Буддизм, напротив, гораздо больше способствовал развитию форм реликтовой культуры и поведения. Хотя он разделяет со многими другими религиозными традициями акцент на нечистоте и непостоянстве человеческих останков и стремится к трансцендентности, которая делает материальный мир ненужным, эти взгляды не оказались несовместимыми с непреходящим очарованием останков Будды после того, как он ушел из жизни. прочь в свободу последней нирваны.Согласно легенде, его прах, разделенный на восемь равных частей и сохраненный в серии ступ, был распространен по всему Индийскому субконтиненту и почитался его последователями вместе с его волосами, зубами, письменными стихами ( дхарма ) и следами. Воплощения отсутствия просветленного существа, они являются напоминанием о его освобождении от цикла перерождений. Но они также являются объектами, в которых те, кто почитает их, думают, что он сохраняет какое-то физическое присутствие и сущность, и которые могут принести кармические выгоды. ²⁷

Возникновение почитания реликвий в христианстве — не менее загадочное, двойственное и внутренне противоречивое явление. Инстинкт собирать кости и другие материальные следы римских мучеников противоречил унаследованным табу, касающимся телесных останков как источников заражения. Тенденция разбивать эти скелеты на части и разносить их среди верующих в других местах, прочно укоренившаяся к четвертому веку, якобы трудно согласовать с идеей воскресения тела, чтобы воссоединиться с душой в день суда, который лежит в ближайшем будущем. сердце христианской догмы.Благоговение перед святыми реликвиями также несколько трудно сопоставить с практикой подвергать трупы тех, кто находится за пределами духовной границы — еретиков, самоубийц и преступников, — унижению расчленением и увечьям. Преисполненное противоречий и противоречий, развитие религиозного религиозного культа в Европе продолжало сопровождаться выражением озабоченности и критики клерикалов, не в последнюю очередь в отношении его способности перерастать в суеверия и привлекать злоупотребления и мошенничество. ²⁸ Но каким-то образом он преодолел эти трудности и процветал в центральном и позднем средневековье. ²⁹ Заповедь о том, что Христос и Мария были вознесены на небеса телесно, не ограничивает современного аппетита к священным объектам, связанным с ними. Распространялись вторичные мощи Богородицы и Страстей — материнское молоко, терновый венец, осколки Креста и капли крови Спасителя. Накануне Реформации ненасытный голод мирян по этим осязаемым проявлениям святости способствовал формированию огромных коллекций: к 1520 году Фридрих Мудрый из Саксонии собрал почти 19000 таких предметов. ³⁰ Прирученные, присвоенные и управляемые благочестивыми, они олицетворяли тесное пересечение религии и магии, которое вызвало ярость протестантов и их еретических предшественников. ³¹ Католическая церковь отреагировала на заявления о скандальных подделках, которые составляли один из основных элементов атаки реформаторов, с периодом осмотрительности и гуманистической осторожности, прежде чем решительно подтвердила обоснованность своей преданности священным реликвиям. Отражая динамичное взаимодействие между местной и универсальной, элитой и народной религией в эпоху Контрреформации, они стали ярким признаком барочного благочестия в регионах, которые остались верными Риму или были возвращены к вере Рима, как показывает здесь Говард Лаутан. по отношению к Чехии.Они были точкой соприкосновения традиционного и тридентского благочестия (рис. 2). ³²

Рис. 2.

Перевод мощей преподобного Антония Падуанского, офорт c .1691 по Бартоломео Монтанье. Британский музей AN781667001. © Попечители Британского музея

Рис. 2.

Перевод мощей святого Антония Падуанского, офорт c .1691 по Бартоломео Монтанье. Британский музей AN781667001.© Попечители Британского музея

Полемические и иконоборческие нападения на реликвии в начале и середине шестнадцатого века символизируют сдвиг парадигмы в понимании священного, который подразумевается в теологии Цвингли и Кальвина. Как я утверждаю в своем эссе в этом томе, Реформация включала переопределение реликвии как символического сувенира, а не как чудесного божественного существа. Его насильственная реакция на средневековый католический материализм не должна, однако, приравниваться к отказу от религиозных объектов как таковых или даже к уважению телесных останков тех, кто пострадал или умер за свою веру.Вместо этого нам нужно обратить внимание на то, как протестантизм породил свои собственные формы материальной культуры и как они были вовлечены в формирование отличительной конфессиональной идентичности и реформирования памяти. ³³ Более того, как предполагает Уинка Рублак в своей статье о «графо-реликвиях», подписи и надписи Мартина Лютера и других реформаторов, собранные и ценимые их современниками, свидетельствуют не столько об античувственном и логоцентрическом характере лютеранства, сколько об античувственном и логоцентрическом характере лютеранства. способы, которыми он порождал свои собственные стратегии для обеспечения грамотных верующих в «достижимой благодати».Сами по себе являющиеся предметом культового почитания, автографы, которые она оценивает, свидетельствуют о тонких ментальных и культурных перестановках, вызванных приходом протестантизма, на исследование которых нас вдохновил покойный Боб Скрибнер. ³⁴ Наряду с окровавленными носовыми платками и выброшенными рубашками, собранными учениками английских евангелистов, сожженными на кострах во время правления Марии I, они поднимают важные вопросы о процессе и последствиях религиозных изменений в шестнадцатом и семнадцатом веках.Вместо того чтобы делать выводы о том, что такие практики являются отклонениями от ортодоксии, которые свидетельствуют о подсознательном народном сопротивлении Реформации и свидетельствуют о силе упорного католического выживания, мы должны интерпретировать их как подлинно протестантские явления. Это не исключает полностью возможности синкретизма: некоторые люди, без сомнения, относились к этим объектам так, как если бы они обладали присущей им магической силой. Подсознательное влияние старых структур верований и практик на формирование реформированной культуры — это сила, с которой нужно считаться.

Устойчивость старых религиозных архетипов и предрасположенностей и их способность вновь заявить о себе в явно враждебном идеологическом климате также была темой некоторых недавних работ о реликтовом поведении в различных современных обществах. Формы поминовения почитаемых умерших, как правило, следуют «унаследованным сценариям», глубоко укоренившимся в почве христианской традиции, даже если последняя была отвергнута как опиум для людей. ³⁵ Исследование Нины Тумаркин культа забальзамированного тела Ленина указывает на его основы в русском православии, а в недавней статье Стив Смит подчеркнул, как к 1920-м годам первичные элементы марксизма слились с элементами, которые были ему чужды, такими как почитание мощей.По иронии судьбы, на начальных этапах революции большевики проводили систематическую, но лишь частично успешную кампанию, направленную на то, чтобы разубедить мирян этой разновидностью того, что они считали чрезмерной доверчивостью. Нет необходимости рассматривать большевизм как форму «светской религии», чтобы признать глубокий резонанс, который сохранение трупа Ленина в его московском мавзолее и посещения его теми, кто оплакивал его смерть, оказали влияние на ментальный мир, который его движение стремилось развенчать и стереть с лица земли.Переконфигурированные и переформулированные в новых идиомах, укоренившиеся инстинкты остались. ³⁶

В своем эссе Адам Чау аналогичным образом определяет традиционные ритуалы поклонения буддийским реликвиям как один из более широких контекстов, в которых следует интерпретировать необычную историю путешествующих Мао манго. Между тем Алан Найт решительно сопротивляется любым предположениям о том, что существует какое-либо родство между несколькими ногами мексиканского генерала Санта-Анны и религиозными реликвиями, которыми эта католическая страна и континент была и до сих пор наводняется.Он обнаруживает доказательства альянса и плагиата, но не гибридизации, и решительно отвергает идею о том, что этот эпизод свидетельствует о каннибализации религии современным национализмом. Он заключает, что не следует путать метафору с описанием. Свободный язык, используемый историками, как и тот, который используется в источниках, на которые они полагаются, может быть обманчивым. Для Найта сага о различных членах Санта-Анны менее показательна о том, как религиозные верования, структуры и обычаи сохраняются на уровне того, что Пьер Бурдье называл хабитус , чем о политической культуре Латинской Америки девятнадцатого и двадцатого веков. ³⁷

Политика человеческих останков и священных предметов

Вторая нить, которая связывает многие из эссе в этом сборнике, — это то, как реликвии и останки действуют как инструменты легитимации, как векторы и воплощения власти, а также как очаги политического протеста и этнического соперничества. Способность реликвии выступать в качестве символического капитала уже получила широкое признание. Распространение, передача, презентация и покупка священных частей тела и других предметов в рамках ранней и средневековой христианской культуры является, по словам Питера Брауна, «верным« микроэлементом », который позволяет историку« сделать рентгеновский снимок. фотография запутанных систем покровительства, союза и дарения подарков, которые связывали мирские и духовные элиты Востока и Запада в поздней Римской империи ». ³⁸ Их распространение было актом имперского благоволения и неразрывно связано с подчинением Латинского Запада Византии. Начало переноса мощей раннехристианских мучеников из катакомб также тесно связано с выражением монархических претензий папства и утверждением автономии и суверенитета Рима по отношению к Константинополю. ³⁹ В северной Европе, как демонстрирует Джулия Смит в своем выступлении, короли Каролингов, Оттонов и Западных Саксонцев также осознавали важность объединения и распределения этого особого типа королевских сокровищ для укрепления небезопасных династий и консолидации претензий на территорию и гегемонию. между восьмым и десятым веками.Предлагая сакральный «плюс» во время конфликтов, а также стабильность, они позволяли правителям демонстрировать великодушие, которое крепко связывало с ними привилегированных получателей их даров. Обладание священным и контроль над ним также укрепляли полномочия монашеских домов, епархиальных прелатов и региональных церквей: их приобретение — будь то покупка или «ритуальное похищение» воровства — обеспечивало защиту и даровало чувство небесной санкции. ⁴⁰

Использование реликвий как форма политического дискурса продолжалось и в эпоху Контрреформации.Коллекция, которую Филипп II Испании собрал в Эскориале с четырех сторон Европы, недавно была представлена ​​как механизм сакрализации монархии Габсбургов — как «активный инструмент более широкой риторики власти» и как одна из составляющих единого целого. разработать программу пропаганды своего режима и победы католицизма над его протестантскими врагами и неверными мусульманами. ⁴¹ Новая волна «открытий» реликвий, таких как тела христианских мучеников, якобы обнаруженные в Сакромонте в Гранаде между 1588 и 1595 годами (рис.3), ⁴² выразили попытку использовать «полезное прошлое», которое находит поразительные отголоски в исследовании Говарда Лаутана роли святых останков святых в процессе преобразования Богемии после битвы у Белой горы в 1620. Здесь католическая элита также намеренно стремилась возродить память о доуситском наследии чешской нации и исправить крупный разрыв в ее истории с помощью своего рода церковного антикварианства. Восстановление и перевод реликвий сыграли центральную роль в возрождении Римской церкви в Италии и Священной Римской империи в семнадцатом и восемнадцатом веках, а также в ее миссии по евангелизации Нового Света.Бавария была одним из бенефициаров новой торговли реликвиями, начатой ​​раскопками катакомб Присциллы в 1578 году: династия Виттельсбахов импортировала тысячи костей из Италии в рамках стратегии повторного освящения земли, временно запятнанной ересью. Это было неразрывно связано с агрессивным проектом конфессионального государственного строительства. ⁴³

Рис. 3.

Обнаружение мощей святых на Сакромонте, Гранада, 1588–1595 гг.Испанская гравюра Франсиско Хейлана ( c . 1620–50). AN6950. © Попечители Британского музея

Рис. 3.

Обнаружение мощей святых на Сакромонте, Гранада, 1588–1595 гг. Испанская гравюра Франсиско Хейлана ( c . 1620–50). AN6950. © Попечители Британского музея

Реликвии также служили политическим инструментом в ряде других культур. Как показывает Йозеф Мери, мусульманские правители и халифы присоединились к пророку Мухаммеду через владение его посохом и мантией, использовали эти предметы в церемониях посвящения и несли их в битвах как могущественные тотемы.Эти портативные артефакты обеспечивали реальную связь между государствами и истоками исламской цивилизации, а также свидетельствовали о происхождении династии Фатимидов от священного основателя веры. ⁴⁴ В раннесредневековой Японии буддийские реликвии также были инструментами политического посредничества и харизмы, которыми пользовались императорские семьи и сёгунаты. ⁴⁵ Их постоянная способность действовать как палладий демонстрируется эпилогом к эссе Джона Стронга в этом томе: легитимность британского колониального правления Шри-Ланки после 1815 года в глазах ее жителей, очевидно, была закреплена опекой Будды. зуб, владение которым было древней прерогативой и атрибутом царской власти.А совсем недавно, в 1994 году, штат Мьянма превратил тур по аналогичной китайской реликвии в часть ритуального театра, чтобы подтвердить правление бирманских вооруженных сил. ⁴⁶

Тела и части тел не отсутствовали в политике где-либо еще в современном мире. В Латинской Америке останки мертвых лидеров и популярных героев часто служили средством укрепления авторитета шатких режимов и правительств этого континента, а также сборной точкой для протестов против них и сопротивления им.Они были проводниками патриотических чувств и механизмов мобилизации памяти на службу целому ряду программ. Их посмертные карьеры иллюстрируют капризы власти в этом регионе. Посмертные странствия Эвиты Перон, например, в Италии, Испании и Аргентине, подчеркивают противоречивость политического наследия, оставленного президентством ее мужа. Изначально захороненное анонимно, чтобы воспрепятствовать почитанию, тело Че Гевары, главного помощника Кастро в Кубинской революции, казненного в Боливии в 1967 году, было позже воскрешено и почитаемо как тело мученика за его антиимпериалистические и антикапиталистические идеалы.Восстановление (или подделка) костей последнего ацтекского императора Куаутемока, казненного испанским конкистадором Эрнаном Кортесом в 1524 году, в последние годы XIX века также можно рассматривать как показатель появления мексиканского национализма: его символическое освоение более поздними поколениями отражает использование археологии как политического инструмента не только элитой, но и тем, что Пол Гиллингем называет «инструменталистами на низовом уровне». ⁴⁷ Манипуляция трупами и другими материальными объектами как националистическими символами является, как он еще раз утверждает здесь, «межклассовой деятельностью», в которой крестьяне, политики и бюрократы «соавторы» мифического повествования о материальном остатке. раскопали и / или изобрели.

Европа двадцатого века также была ареной различных видов «политики тела». Эксгумация трупов священников, монахинь и святых во время Гражданской войны в Испании была ярким символом бешеного антиклерикализма, проникшего в это революционное движение, и инсценировкой освобождения страны от рабства ее религиозного прошлого. Эти эпизоды напоминают яростное осквернение могил и скелетов королей Валуа и Бурбонов в разгар Французской революции и жестокое обращение с английскими цареубийцами после реставрации Карла II в 1660 году. ⁴⁸ Изгнание тела Сталина из мавзолея Ленина в Москве в 1961 году стало мерой изменения отношения к его диктатуре в политическом истеблишменте, в то время как запутанная паутина мифов, надежд и мечтаний была сплетена вокруг тел последних царь Николай II и его семья с момента их расстрела в Екатеринберге в 1918 году свидетельствуют о скрытых идеологических напряжениях и конфликтах, сохраняющихся в российском обществе. Вырвавшись из своей безвестной могилы в 1991 году, из-за разногласий между коммунистами, монархистами и лидерами православной церкви прошло семь лет, прежде чем останки Романовых были торжественно перезахоронены в их склепе в Санкт-Петербурге. ⁴⁹ В Ирландии дебаты о репатриации тела Роджера Кейсмента, повешенного британским правительством в 1916 году за предательский сговор с Германией с целью вооружения ирландских сепаратистов и похороненного на территории тюрьмы Пентонвиль в Лондоне, пролили свет на политику. восстания и разделения, англо-ирландских отношений и развивающегося отношения к гомосексуализму этой неоднозначной фигуры. ⁵⁰

В контексте Восточной Европы Кэтрин Вердери многое сделала для определения значения того, что она называет «постсоциалистической некрофилией».Здесь также трупы стали центром усилий по «переупорядочению значимых миров» и переоценке национального прошлого после краха коммунизма. Вердери считает беспокойные кости выдающихся и известных личностей, таких как румынский епископ XVIII века Иночение Мику и премьер-министр Венгрии Имре Надь, чьи останки были выкопаны и перезахоронены в Будапеште в 1989 году, но она также обеспокоена анонимными погибшими — с жертвами войны и судебной расправы, брошенными в безымянные братские могилы, которые усеивают ландшафт этих неспокойных стран. ⁵¹ Вклад Джеймса Марка в этот том расширяет наше понимание создания антикоммунистической памяти и идентичности в Литве и Румынии, а также определяющую роль судебной археологии в этом процессе. Он показывает, как неназванные тела помогли создать рассказы о советском геноциде и коммунистическом терроре, но также и то, как обнаруженные кости могут рассказывать альтернативные истории. Смешанные с изображениями мучеников Холокоста и представителей этнических меньшинств, их пришлось тщательно «переупаковывать» в музеях, которые теперь увековечивают их, «чтобы исключить неудобные истины».Несмотря на то, что это введение писалось в апреле 2010 года, смерть президента Польши и его окружения по пути в Россию в память о жертвах Катынской резни 1943 года стала еще одним примером того, как человеческие тела имеют политическую загробную жизнь. Трагедия стала неожиданным стимулом к ​​примирению: вид Владимира Путина, воздавшего дань уважения гробу Леха Качиньского, сделал столько же для устранения разногласий и создания нового рубежа в отношениях между двумя народами, сколько и поминовение на кладбище Польские солдаты, убитые Советским Союзом.

В Африке тоже было немало «красноречивых трупов», как показывает Дэниел Бранч в своем эссе об охоте за останками вождя мау-мау Дедана Кимати. Неуловимость костей героя кикуйю не стала препятствием для его превращения в символ сложной политики в постколониальной Кении. Интерес к восстановлению костей Кимати на самом деле является относительно недавним явлением, частично результатом распространения христианства и связанных с ним похоронных обычаев, а частично отражением неустойчивого прогресса демократизации и государственного строительства.Другой стороной процесса переписывания африканской истории является требование некоторых групп давления в Зимбабве, чтобы останки Сесила Роудса были извлечены из места их захоронения на холме в национальном парке Матопос, который местные жители считают священным местом дом духов, который, как считается, был осквернен во время его захоронения в 1902 году. Продолжающийся спор по этому вопросу свидетельствует о трудностях управления наследием страны после колониальной оккупации. ⁵²

К сожалению, в этот том не удалось включить что-либо еще об одном важном аспекте современной политики в отношении человеческих останков: борьбе за культурное и политическое признание, которая окружает призывы к репатриации скелетов коренных жителей. народы Северной Америки, Австралии и Новой Зеландии, собранные поселенцами и учеными девятнадцатого и начала двадцатого века и сохраненные в местных, национальных и зарубежных музеях. В настоящее время существует обширная литература по этой теме, а также о законах и добровольных этических кодексах, которые были приняты и приняты в течение последних двадцати лет.Как подчеркивали многие комментаторы, притязания коренных американцев, аборигенов и маори на останки своих племенных предков следует интерпретировать как акты политического самоутверждения и расширения прав и возможностей. Первоначально приобретенные в условиях расового подчинения, их возвращение и перезахоронение является одним из аспектов требования признания, автономии и равенства. Такие попытки настаивать на правах умерших неразрывно связаны с усилиями по защите прав живых. Они также являются реакцией на культурные и научные практики, которые воспринимаются как служанки западного колониализма. ⁵³

Реликвии и останки: потребление, сбор и демонстрация

Третья и последняя тема, которая появляется в различных частях эссе в этом томе, — это интерес к реликвиям, которые остаются объектами потребления, накопления и демонстрации. Если материальные остатки и материальные артефакты функционируют как формы религиозного и политического капитала, они также часто являются предметами, имеющими другие виды экономической и культурной ценности. На протяжении всей истории и по всему миру они были предметом коммерции — торговли, покупки, продажи и обмена.Используя выражение Патрика Гири, они были «священным товаром»: разновидностями сокровищ, разграбленных и конфискованных в качестве военных трофеев, драгоценными предметами, заложенными для выкупа и сбора средств для безденежных режимов, желанными вещами, милостиво подаренными им. союзников и друзей или хитроумно украдены у их владельцев для повышения престижа грабителей. ⁵⁴ Заключенные в золотые и серебряные реликварии, усыпанные драгоценными камнями, они несут денежную цену, а также груз духовного значения.Хотя это всегда сопровождало определенное беспокойство и нерешительность, все культуры демонстрируют свидетельства «превращения святого в товар». ⁵⁵ Еще одним следствием этого процесса является популяризация подделки и фальсификации. В эссе Пола Гиллингема эта форма предпринимательской деятельности находится в центре внимания в контексте Латинской Америки, демонстрируя, насколько прибыльным было производство поддельных реликвий и доиспанских древностей с XVI века не только для богатых и их посредников, но и для них. индивидуумам ниже по социальной шкале.То же самое относилось и к ранней современной Англии, где скромные люди, а также ученые-джентльмены были равноправными партнерами в «археологической экономике» монет, горшков, урн, окаменелостей и костей, появившейся в ту эпоху. ⁵⁶

К разнообразию реликвий и останков как источников священной силы, политической харизмы и финансовой прибыли мы должны добавить их статус предметов интеллектуального и антикварного очарования. Все эти элементы послужили стимулом для их сбора и презентации на благо широкого круга зрителей — в реликвариях и святилищах средневековья, вундеркамере , и шкафах с раритетами шестнадцатого и семнадцатого веков, а также в современных музеях. и галереи.Часто невозможно разделить смесь мотивов, которые вдохновляли их коллекционеров, и чувственные, эстетические, религиозные и научные элементы опыта посетителей. Но можно утверждать, что определенные исторические моменты и движения скорректировали отношения между ними и внезапными сдвигами в способах понимания таких объектов теми, кто их касается и рассматривает. Одним из таких перекрестков может быть Реформация, как предположил Дэниел Вульф, и как я повторяю и уточняю в моем собственном эссе ниже. ⁵⁷ Ужас протестантизма перед религиозным идолопоклонством имел побочный эффект, способствовавший перемещению предметов, ранее почитавшихся как священные следы, в иную область опасений: он превратил их из вещей, ценимых, потому что они были в состоянии превзойти время, в вещи, ценимые потому, что они были ограниченный им.

Было бы неверно утверждать, что реликвию неумолимо разочаровал ее перенос в музейную среду. Реакция на человеческие останки и почитаемые артефакты всегда включала в себя смесь эмоций, удивления, любопытства и преданности.Это отражало эклектизм тех, кто их собирал: средневековые хранилища реликвий содержали больше, чем несколько странностей, которые мы могли бы классифицировать как анатомические и биологические образцы, апокрифические артефакты и эзотерику, а не реликвии, в то время как фрагменты Истинного Креста и физические вещи Святые и библейские персонажи также сохранили присутствие в раннем современном wunderkammer . Ни рост научного эмпиризма и судебной медицины, ни рождение музеев нельзя рассматривать как неумолимые средства секуляризации. ⁵⁸ Святость была подтверждена вскрытием еще в тринадцатом веке: тела исследовались на предмет физических признаков неподкупности, а органы, в которых было обнаружено чудодейственное или сверхъестественное свойство, были изъяты врачами для демонстрации в церквях. ⁵⁹ Предназначенные для демонстрации превосходства науки над религией, большевистское обнажение костей русских святых во время Революции проводилось в отчетливо клиническом духе, но иногда оказывало неожиданный эффект, усиливая, а не подрывая благочестие тех, кто был свидетелем таких зрелищ. , особенно когда выяснилось, что тела сопротивлялись гниению.Перемещение этих реликвий в провинциальные музеи могло способствовать продлению, а не предупреждению «суеверий», которые они намеревались развеять. ⁶⁰ Чувства, вызванные посещением мемориальных парков, о которых говорится в статье Джеймса Марка, возможно, не так уж далеки от настроений паломников к средневековым святыням, как может показаться на первый взгляд.

Взгляд туриста не обязательно лишен религиозного чувства. Текущие исследования взаимодействия посетителей с религиозными объектами, выставленными в публичных музеях, похоже, показывают, что субъективность и чувствительность, которые формируют восприятие и взаимодействие с ними в этих условиях, не являются чисто светскими.Встречи со святым в этих институциональных условиях могут вдохновить на размышления и ощущение божественного присутствия не меньше, чем когда они происходят в явно церковной среде. ⁶¹ Кураторские решения о том, что следует хранить в музеях, а что возвращать монастырям и соборам, не обязательно определяют то, как эти наборы объектов воспринимаются наблюдателями. Отношение к фрагментам ткани, в которых, как утверждается, были заключены реликвии тростника и одежды Христа, все еще хранящиеся в коллекциях Британского музея, вместе с их пергаментом tituli , может не так сильно отличаться от тех, которые вызваны осколками кости, для которых они служили обертками и идентификаторами, которые были отправлены обратно в Базель после открытия главного реликвария святого Евстаса в 1850 году (рис.4). Набожные католики могут рассматривать их как второстепенные контактные реликвии, едва ли менее священные, чем предметы, ауру которых они впитали.

Рис. 4.

Фрагмент ткани, на которой были заключены мощи Тростника и Одежды Христа, найденные в главном реликварии святого Евстаса, c .1210. Британский музей AN451288001. Британский музей. © Попечители Британского музея

Рис. 4.

Фрагмент ткани, на которой были заключены мощи Тростника и Одежды Христа, найденные в главном реликварии святого Юстаса, c .1210. Британский музей AN451288001. Британский музей. © Попечители Британского музея

Более того, способы, которыми современные посетители музеев реагируют на материальные артефакты и человеческие останки, не всегда совместимы с теологическими принципами культур, из которых они возникли. Роберт Моркот отмечает, что способы отображения мумий и их восприятие людьми гораздо более тесно связаны с почитанием реликвий в христианской традиции, чем с древнеегипетскими верованиями и ритуалами.Как отмечает Зои Ваксман, если груды обуви, чемоданов, туалетных принадлежностей, очков и других личных вещей жертв Холокоста в Освенциме рассматриваются некоторыми как священные останки мучеников, это совершенно не соответствует еврейским заповедям.

В более общем плане необходимо подчеркнуть двусмысленность, которая связана с хранением тел и костей в музеях и их представлением широкой публике. Сюда можно отнести болотные тела, такие как человек Линдоу, а также слепки и скелеты помпейских жертв извержения Везувия в 79 году нашей эры. ⁶² Являются ли это законными объектами научного изучения и антикварного любопытства, или наш интерес к ним является неуважительным, омерзительным и вуайеристским? Эти вопросы были наиболее подробно рассмотрены и сформулированы в отношении останков коренных народов. Археологи и кураторы музеев изо всех сил пытались найти курс между защитой целостности своих исследований и признанием человеческого достоинства умерших, а не исторических и антропологических артефактов. Одна из трудностей здесь заключается в том, что истоки многих этнографических коллекций уходят корнями в расистское колониальное прошлое.Их первоначальная сборка была основана на предположениях о неандертальском характере и отсталости исчезающих рас, а также на вере в то, что их следует сохранять для назидания потомкам. Считалось, что их черепа и скелеты, собранные френологами и сторонниками теории дарвиновской эволюции, дают важные подсказки о связи между обезьянами и современными людьми. Отсюда решимость викторианских ученых и анатомов обеспечить вскрытие трупов последних тасманийцев несмешанного аборигенного происхождения, Уильяма Ланни и Труганини.Последний предвидел, что она превратится в образец, и попытался предотвратить это, попросив друга обеспечить кремацию ее останков и развеивание праха. Но преобладали другие интересы, и ее кости выставлялись в Хобарте до 1947 года; только в 1976 году ее последние желания были выполнены. ⁶³ Отношения между коренными народами и музейными работниками не всегда являются конфронтационными. Некоторые общины достигли «тихого перемирия» или modus vivendi с учеными и нашли способы согласовать потребности исследователей с должным вниманием к своим мертвым предкам. ⁶⁴

В этом введении сделана попытка очертить ряд рамок, в рамках которых можно читать следующие эссе. Авторы этого Дополнения не обязаны придерживаться предписывающего брифинга, и, следовательно, их тексты тянутся в нескольких разных направлениях и рассматривают предмет с противоположных точек зрения. Тем не менее, есть надежда, что их сопоставление в этом томе установит повестку дня для будущих исследований в этой области и побудит по-новому взглянуть на отношения между отсутствием и присутствием, воспоминанием и забвением, материальной культурой и духовным царством, а также между реликвиями и останками.Это сборник, который может вызвать больше вопросов, чем ответов. Если он открывает тему для дебатов и стимулирует дискуссии о широких процессах социальных, культурных, интеллектуальных и политических изменений, то он достигнет целей и задач, которые лежат в основе всех усилий Прошлое и Настоящее .

© Общество прошлого и настоящего

Совместимо ли масонство с христианством?

Примечание : За последние несколько лет я получил множество запросов по поводу масонства и христианства.Хотя это не является исчерпывающим анализом или объяснением, я надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы помочь последователям Иисуса определить для себя, совместимы ли эти две системы верований и ритуалов — масонство и христианство.

Что такое масонство?

Масонство — это учение и практика тайного братского (только для мужчин) ордена свободных и принятых масонов, известных как масоны или масоны. Масоны — старейшее и крупнейшее тайное общество в мире, насчитывающее около 3 миллионов членов по всему миру, в том числе 1 миллион в Соединенных Штатах.В дополнение к основной части масонства, существуют различные ответвления, такие как Шрайнеры (официально известные как Знать Древнего Арабского Ордена Мистических Храмовников, они также должны быть Масонами).

Основной местной организационной единицей масонства является Ложа, которая обычно контролируется на региональном уровне (штат, провинция или национальная граница) Великой Ложей. Претендент на прием в масонскую ложу должен быть взрослым мужчиной и верить в существование Высшего Существа и бессмертие души.Как отмечает одна Великая Ложа, «масонство объединяет людей с хорошим характером, которые, несмотря на разное религиозное, этническое или социальное происхождение, разделяют веру в отцовство Бога и братство человечества».

Опыт становления масоном делится на три церемониальных этапа, которые масоны называют «степенями». Эти три степени основаны на системе подмастерьев, которая использовалась для обучения средневековых мастеров: поступившего ученика, коллеги по ремеслу и мастера масона. Степени символически представляют «три стадии человеческого развития: юность, зрелость и возраст».”

С момента своего основания в 1700-х годах масонство почиталось и осуждалось христианами и христианскими церквями.

Какие христианские традиции и конфессии запрещают масонство или выступают против него?

Католическая церковь была одним из старейших и наиболее стойких критиков масонства. С 1738 года католикам было официально запрещено быть масонами.

Многие протестантские деноминации также выступили против причастности членов церкви к масонам.Примеры таких номиналов включают:

Хотя Южный баптистский съезд никогда не издавал резолюции о масонстве, в 1993 году деноминация заказала отчет о группе от одного из своих агентств, Совета североамериканских миссий (NAMB). В отчете, принятом конвенцией, определены восемь догматов и учений масонства, которые, по его мнению, несовместимы с христианством.

Поскольку многие южные баптисты, включая пасторов, были причастны к масонству, отчет был подвергнут широкой критике.В 2002 году NAMB выпустил очередной отчет под названием «Более пристальный взгляд на масонство». В заключение в отчете отмечается, что, хотя многие христиане и лидеры были и остаются масонами, «некоторые положения учения ложи небиблейские и нехристианские». В нем также говорится, что «хотя масонство поощряет и поддерживает благотворительную деятельность, оно содержит как мультирелигиозные, так и инклюзивные учения, которые не являются христианскими в его религиозном наставлении».

В отчете в конечном итоге рекомендуется оставить этот вопрос на совести верующего:

Принимая во внимание вышеизложенное и согласуясь с историческими глубокими убеждениями нашей деноминации в отношении как священства верующих, так и автономии поместной церкви, мы рекомендуем каждому отдельному баптисту, а также каждой общине внимательно изучить вопросы учения и практики масонства.Поскольку, в конечном счете, только Библия является единственным руководством для веры и практики, вопросы, связанные с масонством и любыми другими братскими организациями, особенно тайными обществами, должны оцениваться только в свете отвеса Писания.

Ни одна из основных деноминаций, похоже, не занимает позиции по этому вопросу.

Почему так много христиан выступают против масонства?

Некоторые из заявленных причин, по которым масонство несовместимо с христианством, включают:

Масонство — это религия.

«На этот счет существует неоспоримое количество свидетельств. Нет места каким-либо разумным сомнениям в том, что масонство является религией. Мало того, что символы, обряды и храмы этого ордена безошибочно указывают на это как на религию, но многие известные масонские авторы категорически заявляют, что это именно так. Из почти бесчисленного количества цитат, которые можно было здесь привести, комитет выбрал несколько.

С.М. Уорд, автор нескольких стандартных масонских работ, определяет религию как «систему преподавания моральной истины, связанную с верой в Бога», а затем заявляет: «Я считаю масонство достаточно организованной школой мистицизма, чтобы иметь право называться. религия.Далее он говорит: «Я смело заявляю, что масонство является религией, но никоим образом не конфликтует с какой-либо другой религией, если только эта религия не считает, что никто за пределами ее порталов не может быть спасен» ( Масонство: его цели и идеалы, с. 182, 185, 187) ». — Православная пресвитерианская церковь

Масонство вовлекает и продвигает идолопоклонство.

«Масонство виновно в идолопоклонстве. Его поклонение и молитвы — это идолопоклонство. Масоны, возможно, не своими руками сделали идола из золота, серебра, дерева или камня, но они создали его своим умом и разумом из чисто человеческих мыслей и идей.Последний — не меньший идол, чем первый ». — Евангелическо-лютеранский синод в Висконсине

«Именно потому, что принципы и практики масонства противоречат библейскому Евангелию Иисуса Христа, наша церковь с самого начала считала, что членство в этой организации противоречит верному исповеданию этого Евангелия». — Лютеранская церковь, Синод Миссури,

Масонство продвигает универсализм.

«Ересь универсализма (вера в то, что все люди в конечном итоге будут спасены), пронизывающая труды многих масонских авторов, — доктрина, несовместимая с учением Нового Завета.»- Южный баптистский съезд

Масонство продвигает взгляд на спасение, основанный на делах.

«Уверенность в этих тайных орденах и их учениях всегда имела тенденцию к принятию ложной надежды на спасение через добрые дела и улучшенное нравственное служение (Еф. 2: 8–9)». — Ассамблеи Бога

«Христианское учение о спасении гетерозотерично; он учит, что человека должен спасти другой. С другой стороны, масонское учение о спасении является автозотерическим; он учит, что человек должен и может спасти себя.«Масонство, — говорит нам Дж. С. М. Уорд, — учило, что каждый человек может самостоятельно выработать собственное представление о Боге и тем самым достичь спасения» ( Масонство: его цели и идеалы, , стр. 187). А в своей книге What Masonry Means , которую настоятельно рекомендовал Дж. Ф. Ньютон, Уильям Ф. Хаммонд говорит: «Масонская концепция бессмертия — это то, для чего человек должен соответствовать требованиям, еще находясь во плоти. Через общение в духе моральной дисциплины масонов учат быть достойными общения в вечной жизни »(стр.171) ». — Православная пресвитерианская церковь

Секретность, требуемая от масонства, противоречит христианскому общению.

«Для христиан секретность, практикуемая масонами, представляет собой проблему, поскольку секретность любого рода разрушает общение. Христианское сообщество — это открытое сообщество ». — Методистская церковь (Великобритания)

«Братство тайных обществ, связанных клятвой, несовместимо с общением последователей Христа (Матфея 5: 33–34).»- Братская церковь

Масонство продвигает ложные утверждения об имени Бога.

«Наиболее серьезное теологическое возражение против масонства для христиан заключается в имени, данном Высшему Существу в ритуалах степени Королевской Арки. Один из секретов, раскрываемых на этой ступени, заключается в том, что имя Высшего Существа — ДЖАХБУЛОН. Нам было предложено, что это слово является описанием Бога, но ритуал относится к слову как к имени Бога.Имя является составным, как прямо говорится в ритуале. Объяснение имени в ритуале признано неточным, но сохранено, чтобы выявить традиционное для масонства значение этого слова. Лучшее объяснение происхождения этого слова, по-видимому, состоит в том, что две из трех частей, JAH и BUL, являются именами богов в разных религиях, в то время как третий слог ON, по мнению составителей ритуала, был именем бог еще одной религии; современная наука предполагает, что они ошибались.В любом случае ясно, что каждый из трех слогов предназначен для обозначения божества в определенной религии. Таким образом, все это слово является примером синкретизма, попытки объединить разные религии в одну, которую христиане не могут принять. Мы отмечаем, что некоторые христиане, которые являются масонами, отказываются от любых церемоний, в которых должно использоваться это слово ». — Методистская церковь (Великобритания)

Масоны пропускают имя Иисуса, когда используют библейские тексты в своих ритуалах.

«Часто в масонских ритуалах вдохновенное Слово Бога серьезно искажается, и во многих случаях это искажение состоит в пропуске имени Иисуса Христа. В Mackey’s Masonic Ritualist имя Христа опущено в 1 Петра 2: 5 (с. 271), 2 Фессалоникийцам 3: 6 (с. 348) и 2 Фессалоникийцам 3:12 (с. 349). В отношении исключения имени Спасителя из 1 Петра 2: 5 предлагается следующее объяснение: «Отрывки взяты с небольшими, но необходимыми изменениями из Первого послания Петра» (стр.272). Причина такой модификации очевидна. Масонство не претендует на то, чтобы быть христианским, но, напротив, претендует на то, чтобы быть сущностью всех религий; поэтому в его ритуале нет места чисто христианскому материалу. То, что упущение имени, которое стоит над каждым именем, описывается как небольшая, но необходимая модификация , говорит о многом.

Не будет преувеличением утверждать, что масонство самым серьезным образом нарушает записанное Слово Божье и совершает самое серьезное вопреки Иисусу Христу, личному Слову.»- Православная пресвитерианская церковь

Масонство продвигает языческие и оккультные тексты и доктрины.

«Рекомендуемое чтение для ученых степеней религий и философий, которые, несомненно, являются языческими и / или оккультными, такие как большая часть произведений Альберта Пайка, Альберта Макки, Мэнли Холла, Рекса Хатченса, Уилмсхерста и других. такие авторы; наряду с их работами, такими как Мораль и догма , Мост к свету , Энциклопедия масонства и Значение масонства .»- Южный баптистский съезд

Следует ли христианам участвовать в масонстве?

христиан, вовлеченных в масонство, могут оправдать свое участие, заявив, что это вопрос совести. Хотя они могут быть правы, простого обращения к совести недостаточно для решения вопроса. Как мы неоднократно видели за последнее десятилетие, обращение к своей совести стало основным способом, которым христиане в Америке оправдывают свое небиблейское поведение и присоединение к антихристианским ассоциациям.Лучшим испытанием для христиан, которые являются масонами, было бы спросить себя: Приносит ли мое участие в масонстве славу Богу?

Чтобы ответить на этот вопрос утвердительно, потребовалось бы, как минимум, решить множество проблем, которые христиане поднимали на протяжении веков по поводу масонства.

Христиане, вовлеченные в масонство, должны также спросить, почему их ритуалы и практики считаются священными. Протестанты долгое время придерживались позиции Ecclesia semperreformanda est (латинское слово «церковь всегда должна реформироваться») — что для сохранения своей чистоты церковь всегда должна быть готова пересмотреть свою веру и практику.Однако редко можно встретить в масонских ложах христиан, которые решительно выступают за отказ от любых учений и ритуалов масонства, которые противоречат учению Иисуса. Они могут утверждать, например, что «кровавые клятвы», которые они дают, не имеют обязательной силы и не должны восприниматься буквально — и все же они отвергнут рекомендации о том, чтобы с такими клятвами покончить.

Это непонятное противоречие, которое намекает на идолопоклонство. Если языческие и оккультные элементы не являются существенными для масонства, то масоны, следующие за Иисусом, должны выступать за их устранение как условие их дальнейшего участия.Но если эти элементы важны — пусть даже только как почитаемая традиция, — тогда христиане должны объяснить, как они могут с чистой совестью участвовать в такой системе религиозных обрядов и верований (1 Кор. 10: 7).

XXVII. Легенда о третьей степени

XXVII.

Легенда третьей степени.

Самым важным и значительным из легендарных символов масонства, несомненно, является тот, который связан с судьбой Хирама Абифа, обычно называемого «в смысле совершенства» Легендой третьей степени.

Первое письменное упоминание об этой легенде, которое мне удалось найти, содержится во втором издании Конституции Андерсона, опубликованном в 1738 году, и состоит в следующих словах: —

«Он (храм) был построен в короткие семь лет и шесть месяцев, к изумлению всего мира; когда братство с великой радостью отметило мыс-камень. Но их радость вскоре была прервана внезапная смерть их дорогого хозяина, Хирама Абифа, которого они прилично похоронили в сторожке возле храма, согласно древнему дусейгу.»157

В следующем издании того же труда, опубликованном в 1756 году, упоминается несколько дополнительных обстоятельств, таких как участие царя Соломона в общем горе и тот факт, что царь Израиля «приказал проводить свои похороны с большим усердием». торжественность и порядочность «. 158 За этими исключениями и цитированием тех же самых отрывков, сделанными последующими авторами, повествование всегда оставалось ненаписанным и передавалось от века к веку посредством устной традиции.

Легенда считалась настолько важной, что сохранилась в символике каждого масонского обряда. Независимо от того, какие модификации или изменения могла претерпеть общая система, — независимо от того, насколько изобретательность или воображение основателей обрядов могли извращать или искажать другие символы, отменяя старые и заменяя новые, — легенда о Строитель Храма всегда оставался нетронутым, чтобы представить себя во всей целостности своей древней мифической формы.

Каково же тогда значение этого символа, столь важного и столь широко распространенного? Какую интерпретацию мы можем дать ему, чтобы объяснить его повсеместное принятие? Каким образом оно стало настолько тесно переплетено с масонством, что стало, по всей видимости, частью его самой сущности и всегда считалось неотделимым от него?

Чтобы удовлетворительно ответить на эти вопросы, необходимо в кратком исследовании проследить отдаленное происхождение института масонства и его связь с древними системами посвящения.

Таким образом, главной целью всех обрядов и мистерий, составлявших «ложное масонство» древности, было учить утешающей доктрине бессмертия души. 159 Эта догма, сияющая почти одиноким светочем в окружающем мраке языческой тьмы, несомненно, была получена от того древнего народа или духовенства 160, что было названо системой «чистого масонства», и среди которых она, вероятно, существовала только в форме абстрактного предложения или простой и неприукрашенной традиции.Но в более чувственных умах языческих философов и мистиков идея, представляемая посвященным в их мистериях, всегда передавалась в форме сценического изображения. 161 Также влияние раннего сабианского поклонения солнцу и небесным телам, в котором солнечному свету поклонялись каждое утро после его воскресения, после очевидной смерти его вечернего захода, привело к тому, что это восходящее солнце было принято в более древние мистерии как символ возрождения души.

Таким образом, в египетских мистериях мы находим изображение смерти и последующего возрождения Осириса; в финикийском — Адониса; в сирийском — Диониса; Во всех этих случаях сценический аппарат инициации был предназначен для внушения кандидата догматам будущей жизни.

Здесь будет достаточно просто сослаться на тот факт, что с помощью тирских рабочих в храме царя Соломона поддельные и чистые ветви масонской системы были объединены в Иерусалиме, и что тот же самый метод живописного изображения Последний был заимствован у первого, а рассказ о строителе храма заменил рассказ о Дионисе, что было мифом, характерным для мистерий, практикуемых тирскими рабочими.

Следовательно, идея, предложенная для передачи в мифе о древних мистериях, была такой же, как та, которая сейчас передается в масонской легенде третьей степени.

Следовательно, Хирам Абиф в масонской системе является символом человеческой природы, проявленной в жизни здесь и в жизни грядущей; и поэтому, хотя храм был, как я уже показал, видимым символом мира, его строитель стал мифическим символом человека, обитателя и работника в этом мире.

Разве этот символизм не очевиден для каждого рефлексивного ума?

Человек, отправляющийся в путешествие по жизни, со способностями и способностями, подходящими ему для должного выполнения высоких обязанностей, для выполнения которых он призван, если он «любопытный и хитрый работник», 162 квалифицирован во всех областях. моральные и интеллектуальные цели (и только для таких людей строитель храма может быть символом), в пределах досягаемости его достижения знания всей той божественной истины, переданной ему как реликвия его расы — той расы, которой дано было смотреть с возвышенным лицом вверх; 163, божественная истина которой символизируется СЛОВОМ.

Таким образом, получив слово жизни, он посвящает свое время строительству духовного храма и продвигается вперед, добросовестно выполняя все свои обязанности, излагая свои замыслы на козлах будущего и взывая о помощи и направление Бога.

Но всегда ли его путь проходит по цветущим медовикам и по красивым рощам? Нет ли скрытого врага, который помешал бы его продвижению? Все ли перед ним ясно и спокойно, с радостным солнцем и освежающими зефирами? Увы! не так.«Человек рожден для неприятностей, как искры летят вверх». У каждых «ворот жизни» — как востоковеды красиво назвали разные эпохи — его окружает опасность. Искушения соблазняют его юность, несчастья омрачают путь его мужественности, а его старость обременена немощью и болезнями. Но облаченный в доспехи добродетели, он может противостоять искушению; он может отбросить несчастья и победоносно возвыситься над ними; но последнему, злейшему, самому неумолимому врагу своей расы он должен в конце концов уступить; и пораженный смертью, он падает ниц в могилу, и похоронен в мусоре своего греха и человеческой немощи.

Итак, здесь, в масонстве, находится то, что в древних мистериях называлось афанизмом 164. Был преподан горький, но необходимый урок смерти. Живая душа с безжизненным телом, окружавшим ее, исчезла, и нигде не может быть найдено . Все мрак, смятение, отчаяние. Божественная истина — СЛОВО — на время потеряна, и теперь Мастер Масон может сказать на языке Хатчинсона: «Я готовлю гробницу. Я делаю могилу в осквернении земли.Я под тенью смерти ».

Но если мифический символизм на этом заканчивался на этом уроке смерти, значит, урок был неполным. Это учение было бы тщетным и праздным — более того, оно было бы испорченным и пагубным, — которое должно прекратиться за пределами сознательного и врожденного инстинкта другого существования. И поэтому последующие части легенды призваны передать возвышенный символизм воскресения из могилы и нового рождения в будущей жизни. Обнаружение тела, которое в посвящениях древних мистерий называлось эврез , 165, и его извлечение из оскверненной могилы, в которую оно было брошено, в почитаемое и священное место в пределах территории храм, все они глубоко и красиво символизируют ту великую истину, открытие которой было целью всех древних посвящений, поскольку это почти весь замысел масонства, а именно то, что когда человек перейдет врата жизни и получит поддавшись неумолимой воле смерти, он тогда (не в изображенном ритуале земной ложи, а в реалиях той вечной, которой первая является лишь прообразом) воскреснет по всепоглощающему слову Великого Хозяин Вселенной, от времени до вечности; из могилы тления в обители надежды; от тьмы смерти до небесных лучей жизни; и что его бестелесный дух будет перенесен в святое святых божественного присутствия настолько близко, насколько человечество может когда-либо приблизиться к Божеству.

Так я считаю истинную интерпретацию символизма легенды Третьей Степени.

Я сказал, что эта мифическая история строителя храма была универсальной для всех народов и всех обрядов, и что нигде и никогда она, путем изменения, уменьшения или дополнения, не приобрела какой-либо принципиально новой или иной формы: миф всегда оставался прежним.

Но это не так с его интерпретацией. То, что я только что дал и что я считаю правильным, было широко принято масонами этой страны.Но в другом месте и разными авторами были сделаны другие интерпретации, очень разные по своему характеру, хотя всегда соглашались в сохранении общей идеи воскрешения или возрождения или восстановления чего-либо из низшей сферы или функции в более высокую.

Таким образом, некоторые из более ранних континентальных писателей полагали, что миф был символом разрушения Ордена тамплиеров, считая его восстановление его первоначального богатства и достоинства пророческим символом.

В некоторых высших философских кругах учат, что вся легенда относится к страданиям и смерти с последующим воскресением Христа. 166

Хатчинсон, который имеет честь быть первым философом, писавшим о масонстве в Англии, предполагает, что его цель заключалась в воплощении идеи упадка иудейской религии и замены ее и ее руин христианами. 167

Д-р Оливер — «кларум и венерабиль номен» — считает, что это типично для убийства Авеля Каином, и что это символически относится к универсальной смерти нашей расы через Адама и ее восстановлению к жизни в Искупителе. , 168 по выражению апостола: «Как в Адаме все мы умерли, так во Христе все живем.«

Рагон делает Хирама символом солнца, лишенного своих живительных лучей и плодотворной силы к трем зимним месяцам, и восстановления его к генеративному теплу к сезону весны. 169

И, наконец, Де Этан, частично приняв толкование Рагона, добавляет к нему еще одно, которое он называет моральным символизмом легенды, и предполагает, что Хирам — не что иное, как вечный разум, чьи враги — пороки, которые развратить и уничтожить человечество. 170

Мне кажется, что у каждой из этих интерпретаций есть важные возражения, хотя, возможно, одним из них меньше, чем другим.

Что касается тех, кто ищет астрономическую интерпретацию легенды, в которой символизируются ежегодные изменения Солнца, в то время как изобретательность, с которой они настаивают на своих аргументах, не может не вызывать восхищения, очевидно, что такая интерпретация отдать все, что масонство приобрело в результате религиозного развития в прошлые века, и отступить от того искажения и извращения сабаизма, от которого оно было целью, даже ложным масонством древности, чтобы спасти своих учеников.

Интерпретация мифа тамплиерами должна быть немедленно отброшена, если мы хотим избежать трудностей анахронизма, если только мы не отрицаем, что легенда существовала до отмены Ордена тамплиеров, и такое отрицание было бы фатальным для древности масонства. 171

Что касается принятия христианской ссылки, то Хатчинсон, а после него Оливер, глубоко философский, как и масонские рассуждения обоих, я вынужден полагать, совершил большую ошибку, назвав степень магистра масона христианским институтом. .Верно, что он включает в себя великие истины христианства о бессмертии души и воскресении тела; но это следовало предполагать, потому что масонство — это истина, а христианство — это истина, и вся истина должна быть идентична. Но происхождение каждого разное; их истории непохожи. Институт масонства предшествовал приходу христианства. Его символы и легенды восходят к Соломоновому храму и даже к предшествующим ему людям.Его религия происходит от древнего духовенства. Это была первобытная вера Ноя и его непосредственных потомков. Если бы масонство было просто христианским институтом, евреи и мусульмане, брамины и буддисты не могли бы сознательно участвовать в его озарении; но его универсальность — это его хвастовство. На его языке могут разговаривать граждане любой нации; у его алтаря люди всех религий могут преклонить колени; под его вероучением могут подписаться ученики любой веры.

Однако нельзя отрицать, что с приходом христианства христианский элемент почти незаметно проник в масонскую систему, по крайней мере, среди христианских масонов.Это было необходимостью; поскольку это тенденция каждой преобладающей религии распространять своими влияниями все, что ее окружает или связано с ней, будь то религиозное, политическое или социальное. Это происходит из-за потребности человеческого сердца. Человек, глубоко проникнутый духом своей религии, испытывает почти бессознательное желание приспособить и приспособить все дела и развлечения жизни, труды и занятия его повседневного существования к вере, пребывающей в его душе.

Таким образом, христианский масон, признавая и справедливо оценивая великие доктрины, преподаваемые в масонстве, и хотя благодарен за то, что эти доктрины хранились в лоне его древнего ордена в то время, когда они были неизвестны множеству окружающих народов, является все еще стремится придать им христианский характер, в какой-то мере наделить их особенностями своего вероучения и приблизить интерпретацию их символики к своим религиозным чувствам.

Это чувство является инстинктивным, принадлежащим самым благородным стремлениям нашей человеческой природы; и поэтому мы находим христианских масонских писателей, которые предаются этому почти до неоправданного излишества и по размеру их сектантских интерпретаций существенно влияют на космополитический характер этого учреждения.

Эта тенденция к христианизации в некоторых случаях была настолько универсальной и преобладала в течение столь длительного периода, что некоторые символы и мифы, таким образом, были настолько глубоко и основательно пропитаны христианским элементом, что оставили тех, кто не вникли в причину этой особенности, сомневаются, следует ли приписывать символу древнее или современное и христианское происхождение.

В качестве иллюстрации выдвинутой здесь идеи и в качестве замечательного примера результата постепенно христианизированной интерпретации масонского символа я обращусь к второстепенному мифу (подчиненному, я имею в виду, великой легенде о Строителе), в котором рассказывается об обстоятельствах, связанных с могилой на « вершине небольшого холма у горы Мориа. »

Итак, миф или легенда о могиле — это законный вывод из символики древнего ложного масонства.Это аналог пасты , дивана или гроба , которые должны были быть найдены в ритуалах всех языческих мистерий. Во всех этих посвящениях соискателя помещали в камеру или на кушетку, в темноте, и на период, варьирующийся в различных обрядах, от трех дней греческих мистерий до пятидесяти дней персидских. Эта камера или кушетка, технически называемая «пастос», была принята как символ существа, чья смерть и воскресение или апофеоз были представлены в легенде.

Ученый Фабер говорит, что эта церемония, несомненно, была такой же, как нисхождение в Аид, 172 и что, когда соискатель вошел в мистическую камеру, ему было приказано лечь на кровать, которая скрывала гробницу Великого Отца. , или Ной, к которому, вспомним, Фабер относится ко всем древним обрядам. «Когда он растянулся на священном ложе, — продолжает он, — в подражание своему образному покойному прототипу, он, как говорят, был окутан глубоким сном смерти.Его воскресение из постели было его возрождением к жизни или возрождением в новый мир ».

Теперь легко увидеть, с какой готовностью такая символика была бы схвачена масонами Храма и сразу же присвоила могиле у подножия холма . Поначалу интерпретация, как и та, из которой она была получена, была бы космополитичной; это точно соответствовало бы общим догматам воскресения тела и бессмертия души.

Но с приходом христианства, когда дух новой религии проник в старую масонскую систему, он затронул весь символизм могилы.Та же самая интерпретация воскресения или возрождения к жизни, заимствованная из древних «пастосов», правда, сохранилась; но тот факт, что Сам Христос пришел, чтобы провозгласить народам ту же утешительную догму, и что гора Голгофа, «место черепа», была тем местом, где Искупитель своей собственной смертью и воскресением засвидетельствовал истинность Доктрина сразу же предложила старым христианским масонам идею христианизации древнего символа.

Давайте теперь кратко рассмотрим, как эта идея развивалась.

В первую очередь, необходимо отождествить место, где была обнаружена «новооткрытая могила», с горой Голгофой, местом гроба Христа. Это легко сделать с помощью очень немногих, но поразительных аналогий, которые, как я понимаю, убедят любой мыслящий ум.

1. Гора Голгофа была небольшим холмом . 173

2. Он был расположен в западном направлении, от храма и около горы Мориа .

3.Он находился на прямой дороге из Иерусалима в Иоппию, и, таким образом, это то самое место, где усталый брат , путешествуя по этой дороге, счел бы удобным сесть , чтобы отдохнуть и подкрепиться . 174

4. Было за пределами ворот храма.

5. Он имеет по крайней мере одну расселину в скале , или пещеру, которая впоследствии стала гробницей нашего Господа. Но вряд ли стоит настаивать на этом совпадении, поскольку вся окрестность изобилует каменистыми расселинами, которые сразу соответствуют условиям масонской легенды.

Но чтобы довести это рассуждение по аналогии до ума в более выразительной форме, можно заметить, что если бы группа людей вышла из храма в Иерусалиме и двинулась в западном направлении к порту Иоппии, горе Голгофе будет первым холмом, с которым встретится; и поскольку он мог быть использован в качестве места погребения, что, по-видимому, подразумевает его название Голгофа 175, мы можем предположить, что это было то самое место, на которое ссылались в Третьей степени, как место, где ремесленники пути в Иоппию, открыл вечнозеленую акацию.

Проведя таким образом аналогию, давайте немного посмотрим на символизм.

Гора Голгофа всегда занимала важное место в легендарной истории масонства, и с ней связано множество традиций, очень интересных по своему значению.

Одна из этих традиций гласит, что это было место захоронения Адама, чтобы, как гласит старая легенда, где он лежал, который привел к гибели человечества, там также мог пострадать, умереть и умереть Спаситель мира. быть похоронен.Сэр Р. Торкингтон, опубликовавший паломничество в Иерусалим в 1517 году, говорит, что «под горой Голгофы находится еще одна часовня нашей Пресвятой Богородицы и святого Иоанна Богослова, которую называли Голгофой; и там, прямо под пазом церкви. крест, была найдена голова нашего праотца Адама ». 176 Следует помнить, что Голгофа означает на иврите «место черепа»; и может быть какая-то связь между этой традицией и названием Голгофы, которым евангелисты сообщают нам, что во времена Христа была известна гора Голгофа.Голгофа, или Кальвария, имеет такое же значение на латыни.

Другая традиция гласит, что именно в недрах Голгофы Енох воздвиг свой девятиарочный свод и положил на краеугольный камень масонства это Невыразимое Имя, исследование которого, как символ божественной истины, является великой целью. спекулятивного масонства.

Третья традиция описывает последующее открытие месторождения Еноха царем Соломоном во время раскопок на горе Голгофе во время строительства храма.

На этом священном месте был убит и похоронен Христос Искупитель. Именно там, встав на третий день от гроба, он этим своим деянием явил наглядное свидетельство воскресения тела и бессмертия души.

И именно здесь был преподан тот же великий урок масонству — та же возвышенная истина, развитие которой, очевидно, формирует замысел Третьей или магистерской степени.

В этих аналогиях есть возвышенная красота, а также чудесное совпадение двух систем масонства и христианства, которые, должно быть, в ранний период привлекали внимание христианских масонов.

Гора Голгофа посвящена христианину как место, где его распятый Господь дал последнее великое доказательство второй жизни и полностью утвердил учение о воскресении, которому он пришел учить. Это была его гробница

«Кто пленник вел плен,
Кто ограбил могилу победы,
И взял жало от смерти».

Он также посвящен масону как сцена euresis , место открытия, где те же утешительные доктрины воскресения тела и бессмертия души выражены в глубоко символических формах.

Эти великие истины составляют самую суть христианства, в котором оно отличается от всех предшествовавших ему религиозных систем и превосходит их; они также составляют цель, цель и объект всего масонства, но в особенности цель Третьей Степени, чья особая легенда, рассматриваемая символически, не учит ни больше, ни меньше, чем то, что внутри нас есть бессмертная и лучшая часть, которая как эманация того божественного духа, который пронизывает всю природу, никогда не может умереть.

Идентификация места, где эта божественная истина была провозглашена в обеих системах — христианской и масонской, — дает замечательную иллюстрацию готовности, с которой религиозный дух первой может быть привнесен в символику второй.И поэтому Хатчинсон, полностью проникнутый этими христианскими взглядами на масонство, назвал орден Мастера масонов христианской степенью и, таким образом, христианизирует весь символизм его мифической истории.

«Великий Отец всего, сочувствуя несчастьям мира, послал своего единственного Сына, который был невиновностью самой, чтобы учить доктрине спасения, которым человек был воскрешен от смерти греха к жизни праведности. — от могилы тления до обители надежды — от тьмы отчаяния до небесных лучей веры; и не только совершая для нас это искупление, но и заключая с нами завет возрождения; откуда мы стали детьми Божественности и наследники царств небесных.

«Мы, масонов, , описывая прискорбное состояние религии по иудейскому закону, говорим цифрами:« Ее могила была среди мусора и грязи, выброшенных из храма, и акаций плели свои ветви над ее памятниками »; akakia — греческое слово, означающее невиновность, то есть быть свободным от греха; это означает, что грехи и искажения старого закона и приверженцы еврейского жертвенника скрыли религию от тех, кто ее искал, и ее можно было только найти где невиновность выжила, и под знаменем Божественного Агнца, и, что касается нас самих, заявляя, что мы должны отличаться нашим Acacy , или истинными Acacians в наших религиозных верованиях и догматах.

«Приобретение доктрины искупления выражается в типичном характере хураменов (я нашел его — греческий ), и из применения этого имени к масонам подразумевается, что мы открыли познание Бога и Его спасение, и были искуплены от смерти греха и гроба скверны и неправды.

«Таким образом, Мастер Масон представляет человека, согласно христианскому учению, спасенного из могилы беззакония и вознесенного к вере спасения.«

Именно таким образом масонство в результате своего рода неизбежного процесса (если посмотреть на религиозные чувства толкователей) было христианизировано некоторыми из наиболее выдающихся и образованных авторов масонской науки — такими способными людьми, как Хатчинсоном и Оливером в Англии, Харрисом, Скоттом, Салемом Таун и некоторыми другими в этой стране.

Я не возражаю против системы, когда интерпретация не является натянутой, но правдоподобной, последовательной и дает те же результаты, что и в случае с Голгофой: все, что я утверждаю, это то, что такие интерпретации являются современными и что они не принадлежат к древней системе, хотя их часто можно вывести из нее.

Но истинное древнее толкование легенды — универсальное масонское — для всех стран и всех веков, несомненно, заключалось в том, что судьба строителя храма является лишь образным выражением паломничества человека по земле через испытания и искушения, через грех и печаль, до его возможного падения под ударом смерти и его окончательного и славного воскресения для другого и вечной жизни.

---

Далее: XXVIII. Веточка акации

Скрытая сила белых.Тайная религия, скрытая от первобытных народов / Le Pouvoir caché des Blancs. Секретная религия, скрытая от первобытных людей.

Are / i 5c soc des Rel. 1978 46/1 juillet-septembre) 41 55 Гарольд ТЕРНЕР СКРЫТАЯ СИЛА БЕЛЫХ Тайная религия, утаиваемая от первобытных народов. как проводник для взаимодействия в присутствии Ainsi par instance les primitifs croient généralement que les Blancs ont pas partagé tout leur savoir ni le vrai christianisme Parmi les nombreuses raisons possibles évoque plus spécialement le point de vue les primitifsvo традиции sagesse perdue et celles qui interprètent écriture com unacte rituel chargé de pouvoir De surcroît les peuples primitifs doutent que les missionnaires leur aient apporté traduit et enseigné la Bible dans sa totalité et les rites chrétiens dans authentiques des paris de la la Библия и определенная литература, импортная оккультная литература ainsi que par интерпретация определенных текстов bibliques évoquant un pouvoir plus étendu et une connaissance plus éclairée Une des conséquences les plus signi ficatives est apparition fréquente de nouveaux livres sacrés prétendument révélés de nouveaux livres sacrés prétendument révélés de nuxi de la messemés de la que de mouis fauxouis fauxouis fauxouis de la messemés de la que de mouis de la messemés de nouvelles méthodes pour interprêter la Bible occidentale aide de prophètes locaux de visions et de drogues Взаимодействие между западной культурой и ее христианской религией и первобытными культурами мира происходит со все ускоряющейся скоростью с тех пор, как эра европейской экспансии началась в последнее время.