Внешняя политика Ярослава Мудрого — Русь Изначальная
AdminОбществоВеликий князь, договор, печенеги, штурмВремя правления Ярослава Мудрого (1019-1054 гг.) вошло в историю как период расцвета Древнерусского государства. Вместе с тем, правление этого великого князя отнюдь не было отмечено большим количеством блестящих ратных побед. От предыдущих (да и многих последующих) правителей политику Ярослава Владимировича отличала искусная дипломатия, выразившаяся в широкой практике заключения династических браков с царствующими домами европейских монархов. В статье тезисно будут рассмотрены основные направления внешней политики Ярослава Мудрого.
Запад
Основным политическим противником Руси на западе являлось королевство Польское. Уже тогда отношения двух государств были сложными из-за множества территориальных споров, в том числе из-за принадлежности крупных и развитых торговых городов Червенской Украины.
К 1018 году Русь подошла в ослабленном состоянии. В 1015 году, когда умер великий князь Владимир Святой, между его сыновьями разразилась междоусобная война за престол, основными противниками в которой стали братья Святополк и Ярослав Владимировичи. Первый был старшим, но был мало популярен в Киеве и Новгороде. Зато его поддерживали печенеги, а также польский король Болеслав Первый.
Именно Болеслав в 1018 году двинул свое войско на Киев и штурмом взял его, захватив всю казну Ярослава, а также многих его родственников в плен. Ярослав был вынужден заключить мирный договор на унизительных условиях, чтобы завершить к 1019 году внутренние разборки со Святополком.
Однако уже к 1030 году Русь, ведомая Ярославом, укрепилась настолько, чтобы взять реванш за поражение 1018 года. К тому моменту Болеслав уже умер, а правивший Мешко Второй считался правителем слабым. В результате двух походов 1030-1931 гг. червенские города были возвращены в состав Руси.
Также на западе Ярослав предпринимал усилия для расширения государственных территорий за счёт племён, не имевших собственной государственности.
Так, в 1930 году русские войска завоевали земли эстов (финно-угорское племя), обложив их данью и основав в их землях город Юрьев (ныне – Тарту).
В 1038 году Россия и Польша заключили союз и вместе предприняли походы против литовских племён, обложив их данью. Скрепили союз сразу два династических брака – польского короля Казимира и сестры Ярослава Добронеги, а также сына Ярослава Изяслава и сестры Казимира Гертруды.
Также в 1043 году Ярослав выдал свою дочь на венгерского принца Андраша, который впоследствии стал королем своей страны. А в 1951 году Анна Ярославна стала женой французского короля Генриха Первого.
Южное направление
На юге основной угрозой для Руси оставались племенные объединения печенегов. Тем не менее, они не устраивали набегов на русские земли с 1019 года до 1036 года. 15 лет мирного существования благоприятно сказались на развитии экономики южных районов страны. Однако в 1036 году печенеги нарушили перемирие и лавиной обрушились на южные русские земли, взяв Киев в осаду.
Ярослав в то время находился в Новгороде. Узнав об осаде столицы, он собрал рать и двинулся на помощь. Киев смог продержаться до подхода основных сил, и в кровавом сражении Ярослав разбил печенегов. Последние перестали представлять собой единую силу. Их остатки в будущем стали частью новой внешнеполитической угрозы Степи, подчинившись племенам берендеев (черных клобуков).
Продолжалось развитие торговых отношений с Византией. Правда, в Константинополе всерьёз опасались роста могущества северного соседа, что приводило к столкновениям. Так, в 1043 году русские купцы были убиты в Константинополе, в ответ на что русская рать во глав с воеводой Вышатой и князем Владимиром, сыном Ярослава, отправилась в поход на Константинополь. В морском сражении византийцы применили «греческий огонь» и разгромили русский флот. Владимир уцелел чудом, а Вышата попал в плен.
Тем не менее, и в этой ситуации Ярославу удалось договориться с императором Константином Мономахом. Русских купцов перестали притеснять, а родственница Константина стала женой сына Ярослава Всеволода.
Север
На севере Ярослав также пытался расширить сферу влияния за счет племен, не имевших государственности. Так, Руси было подчинено финское племя емь.
Также Ярослав развивал дружественные отношения со шведским и норвежским королевствами. В 1019 году в междоусобной войне со Святополком Ярослав опирался в том числе на скандинавских наёмников, а в 1019 году женился на шведской принцессе Ингигерде. В 1043 году же дочь Ярослава Елизавета стала женой принца Харальда, впоследствии ставшего королем Норвегии.
Что же в итоге?
Ярослав Мудрый вел сравнительно немного войн. Он прилагал максимальные усилия для того, чтобы решать важные внешнеполитические вопросы дипломатическими методами. Относительное спокойствие на границах, скрепленное династическими браками с ведущими европейскими монархами, и стало причиной расцвета Руси и в экономическом, и в культурном отношениях.
Международная политика князя
25 октября 2011
Из истории
В начале правления Ярослава Мудрого первое место по значимости занимали межгосударственные связи с Византийской империей, с которой Русь соединяли не только религиозные, но и политические, и культурные отношения.
Согласно традициям того времени заключались династические браки между Киевом и Византией, что подчеркивало взаимовыгодный характер межгосударственных отношений. В целом стоит отметить, что князь Ярослав Мудрый по отношению к Византии держался довольно независимо. Так, в 1043 году он расторг дружеские отношения с этим государством из-за «обид», причиненных восточным славянам в Константинополе, и предпринял морской поход в столицу империи, а в 1051 году временно порвал и церковную связь с константинопольским патриархом, избрав на соборе русских епископов нового митрополита – «русина» Иллариона. До этого древнерусскую церковь возглавляли исключительно греческие митрополиты.
), в результате чего эта территория вернулась к Польше, а Казимир I получил наименование – Восстановитель. Вот как описывает источник последний поход: «Ярослав идее на Мазовшаны и победи и князя их уби Моислава и покори я Казимиру».В начале 40х гг. XI столетия великий князь начинает строительство международных отношений с Германией. Ярослав пытался вовлечь Германскую империю в борьбу с общим врагом, каковым к этому моменту оказалась Польша.
Более удачным в этом отношении можно назвать последующий опыт русских посольств: сын Ярослава Мудрого Святослав II (князь Киевский с 1073 г.
) взял в жены сестру епископа города Трира – Бурхарта. Двое других русских князей (младшие сыновья Ярослава) также заключили династические союзы: первый – с дочерью саксонского маркграфа Оттона, второй – с дочерью графа штадского Леопольда. Отпрыскам великого князя также удалось породниться напрямую с наследником Франконской династии: внучка Ярослава стала супругой короля Германии и императора «Священной Римской империи» (с 1056 г.) Генриха IV (1050 – 1106).
До наших дней дошли подписи, сделанные рукой королевы Франции Анны Ярославны на документах, датируемых 1063 годом. Интересно, что в отличие от своего мужа – короля Франции – Анна Ярославна была грамотной. Анна Ярославна привезла с собой из Киева Евангелие. Позже оно было передано в Реймский собор и получило название Реймское Евангелие. Символично, что именно на нем приносили клятву французские короли, вступая на престол.
На северо-западе Европы дипломатические миссии Ярослава Мудрого укрепляли связи со скандинавскими странами. Традиционно хорошие отношения Руси со Швецией были закреплены династическим браком. Так, супругой самого Ярослава Мудрого являлась дочь шведского короля Олафа – Ингигерда.
Свою старшую дочь Елизавету русский князь выдал замуж за норвежского короля Гаральда – викинга, прославившегося своими героическими подвигами на поле брани и принявшего позже корону Норвегии. Младшая дочь Ярослава Анастасия была выдана замуж за венгерского короля Андрея.
Подводя итоги, отметим, что Византия и страны Европы отнюдь не пренебрегали Русью Ярослава, напротив, стремились к гармоничному развитию отношений между своими государствами.
Юрий ИЕРУСАЛИМСКИЙ, профессор ЯрГУ
Оперативный простор как императив внешней политики России
Исторически стремление России к обретению оперативного пространства во внешней политике во многом было связано с ее усилиями по преодолению географических ограничений, увеличению числа союзников и преодолению уязвимости перед внешними угрозами, пишет Клуб «Валдай». Программный директор Ярослав Лисоволик. В нынешних условиях стратегия завоевания оперативного пространства заключается уже не в выходе к проливам и даже не столько в повороте на Восток, сколько в возможности продвижения внешнеполитических инициатив на как можно большем пространстве и с привлечением максимального количества страны и регионы. Во внешней политике расширение оперативного пространства имеет решающее значение для укрепления суверенитета и более гибкого реагирования на резкие изменения на мировой арене.
Исторически стремление России к получению оперативного пространства во внешней политике во многом было связано с ее усилиями по преодолению географических ограничений, увеличению числа союзников и преодолению уязвимости перед внешними угрозами, пишет программный директор клуба «Валдай» Ярослав Лисоволик . В нынешних условиях стратегия завоевания оперативного пространства заключается уже не в выходе к проливам и даже не столько в повороте на Восток, сколько в возможности продвижения внешнеполитических инициатив на как можно большем пространстве и с привлечением максимального количества страны и регионы. Во внешней политике расширение оперативного пространства имеет решающее значение для укрепления суверенитета и более гибкого реагирования на резкие изменения на мировой арене
. Во внешнеполитическом контексте оперативное пространство можно определить как стремление получить доступ к новым регионам и новым платформам международного сотрудничества, а также растущую возможность реализации инициатив в различных регионах мира.
В современных тенденциях к глобализации и ужесточению конкуренции на мировых рынках задача завоевания операционного пространства становится императивом, позволяющим использовать во внешней политике «эффект масштаба», продвигая инициативы на максимально широкой платформе союзов, а не просто в одном регионе.
Внешнеполитическое операционное пространство может иметь несколько измерений. Во-первых, это региональное или географическое пространство, позволяющее стране преодолевать узкие географические ограничения во внешней политике и проводить свою политику на межрегиональном и глобальном уровнях.
Другое измерение – ценностная составляющая, предполагающая отход от идеологических догм в пользу прагматизма и экономического сотрудничества. Это измерение отличается большей ориентацией на будущее сотрудничество и меньшей зависимостью от прошлых политических разногласий.
Третий фактор политики, связанный с оперативным пространством, — снижение экономической, технологической или политической зависимости от внешнего мира, что позволяет стране более активно выражать свои ценности и приоритеты на мировой арене.
В экономической сфере стратегию оперативного пространства можно определить как диверсификацию торгово-экономических союзов, а также отраслевую и структурную диверсификацию, которые достигаются при ужесточении конкуренции, хороших условиях для малого и среднего бизнеса и разнообразии вариантов. возможность развития транспорта и логистики (континентальные коридоры север-юг и восток-запад). Расширение географии альянсов облегчает стране дальнейшее увеличение числа союзников, а отраслевая диверсификация снижает ее уязвимость перед внешними потрясениями и расширяет набор вариантов отраслевого развития. Содействие развитию малого и среднего бизнеса расширяет круг потенциальных внешнеторговых партнеров на микроуровне отдельных компаний, что, в свою очередь, увеличивает возможности установления экономических союзов с более широким кругом стран.
Ценность обретения оперативного пространства во внешней политике определяется возможностью использовать наилучший ответ на все более непредсказуемые и зачастую негативные внешние условия.
Гибкость внешней политики также позволяет ей реагировать на изменение внутренних предпочтений и приоритетов различных слоев населения. Самое главное, что наличие опционов во внешней политике дает простор для смягчения остроты конфронтации, снижения агрессивности врагов и аппетитов сторонников. В результате динамика в международных отношениях становится многовариантной и одновременно более управляемой.
Важно отметить, что все больше стран демонстрируют желание получить определенную свободу маневра во внешней политике. Сегодня можно сказать, что отход от правил, основанных на правилах, в сторону большего оппортунизма становится глобальной тенденцией. Трансформация мировой экономики, в том числе отступления от экономических правил и вызванные ими кризисные явления, могли иметь место отчасти из-за того, что «усталость от экономических правил» мирового сообщества была исчерпана узкими рамками экономических правил и стандартов и идеологических концепций.
Соблюдение правил и стандартов требует определенной мобилизации и напряжения, которое становится тем более невыносимым, если утверждаемые правила коренным образом отличаются от реалий исторического развития большинства экономик.
Это приводит к растущему расхождению моделей развития в разных странах, которые все чаще делают выбор в пользу оппортунизма. По мере того, как все большее число стран (прежде всего крупных государств) отказываются от правил в пользу большей гибкости своей политики, отказ от добровольных ограничений в пользу свободы маневра становится доминирующей стратегией в более широком плане во всем мире.
Китай предлагает успешный пример завоевания пространства для операций с помощью дипломатии. Всего за несколько десятилетий Китай изменил не только свою внешнюю политику, но и направления глобального экономического развития. Рост присутствия Китая в разных частях света сопровождался его превращением в крупнейшего кредитора на мировой арене (в том числе и для передовых стран) и снижением идеологической составляющей во внешней политике, где больший приоритет отдавался прагматичной торговле и экономическое сотрудничество. Распространение влияния Китая в мировой экономике также отчасти основывалось на возможности сочетания континентальной интеграции через его инициативу «Один пояс, один путь» и превращения его в одну из ведущих морских держав за счет отчасти развития портовой и морской транспортной инфраструктуры.
Что касается России, то императив завоевания оперативного пространства на протяжении последних столетий был связан с попытками преодоления географических ограничений, получения выхода к морю, строительства мощного флота и активного внешнеполитического маневрирования в Европе. Среди многих российских дипломатов и правителей, преодолевших ограничения и расширивших внешнеполитическое пространство, следует отметить Петра Великого и канцлера Александра Горчакова (отмену Парижского договора).
После распада Советского Союза внешняя политика России искала пространство для действий в узких лабиринтах. В первые годы после СССР Россия пыталась выстраивать отношения с Западом, в первую очередь с Западной Европой, что сильно ограничивало гибкость ее внешней политики на фоне резкого сокращения ее присутствия в развивающихся странах. В экономической сфере Россия делала ставку на кредиты МВФ и входной билет в ВТО, что требовало выполнения длинного списка обязательств.
В дальнейшем поворот на Восток последовал за поворотом на Запад, но радикального прорыва в освоении оперативного пространства Россия не совершила, поскольку отношения с крупнейшими игроками Восточной Азии, такими как Япония и Южная Корея и частично АСЕАН, сдерживаются противостояние с Западом.
Фактически, наибольший прогресс был достигнут в российско-китайских отношениях. В то же время в последние несколько лет появились признаки того, что эта несколько импульсивная динамика построения союзов сменяется более беспристрастным континуумом многовекторной политики с выходом на большее геополитическое/геоэкономическое операционное пространство.
Эти позитивные сдвиги во внешней политике России находят свое отражение в урегулировании конфликтов на Ближнем Востоке и росте активности экономической дипломатии не только в Восточной Азии, но и в Африке (подтверждением тому является успешный саммит Россия-Африка в Сочи в 2019 г.). и Латинская Америка. Поворот на юг, Глобальный Юг, стал настоящим прорывом российской внешней политики, значительно расширившим круг возможных союзов и диверсифицировавшим географию участия России в разрешении политических и экономических трудностей на мировой арене.
Усилия по наращиванию сотрудничества с Глобальным Югом открывают перед Россией обширное пространство для формирования альянсов с экономиками, которые растут гораздо быстрее, чем экономики развитых стран.
Это также создало возможность для создания совместных интеграционных платформ, которые станут важной частью меняющейся глобальной экономической системы, призванной стать более инклюзивной и открытой. Сотрудничество с Глобальным Югом также дает российской внешней политике больше опциональности и гибкости.
В конечном итоге для России большая внешнеполитическая маневренность дает возможность более оптимальной реализации «принципа Горчакова» (сформулированного министром иностранных дел России Александром Михайловичем Горчаковым в XIX веке) о подчинении российской внешней политики внутренней политике России. . Более эффективная внешняя политика создает условия для снижения интенсивности внешних шоков и дает больше возможностей для сосредоточения внимания на повестке дня модернизации посредством масштабных экономических реформ.
В итоге можно сказать, что с началом постсоветских «переоценок» во внешней политике Россия пошла по миру в поисках партнёров и «верных союзников».
После разочарования и поворота на Запад, а затем на Восток, Россия наконец приобретает более реальное и в то же время более гибкое положение на мировой арене. Также приходит осознание того, что неинклюзивные внешние интеграционные платформы будут иметь ограниченный эффект в продвижении интеграции России в мировую экономику. России необходимо создавать эти интеграционные платформы в сотрудничестве со своими региональными и глобальными партнерами, расширяя при этом оперативное пространство для своей дипломатии.
Источник: Валдай. Дискуссионный клуб Пожалуйста, включите JavaScript для просмотра комментариев, созданных Disqus.
Оперативное пространство как императив внешней политики России — Клуб «Валдай»
Глобальные корпорации и экономикаОперативное пространство как императив российской внешней политики
© Sputnik/Сергей Гунеев
Исторически стремление России к получению оперативного пространства во внешней политике во многом было связано с ее усилиями по преодолению географических ограничений, увеличению числа союзников и преодолению уязвимости перед внешними угрозами, пишет программный директор клуба «Валдай» Ярослав Лисоволик .
В нынешних условиях стратегия завоевания оперативного пространства заключается уже не в выходе к проливам и даже не столько в повороте на Восток, сколько в возможности продвижения внешнеполитических инициатив на как можно большем пространстве и с привлечением максимального количества страны и регионы. Во внешней политике расширение оперативного пространства имеет решающее значение для укрепления суверенитета и более гибкого реагирования на резкие изменения на мировой арене .
Во внешнеполитическом контексте оперативное пространство можно определить как стремление получить доступ к новым регионам и новым платформам международного сотрудничества, а также растущую возможность реализации инициатив в различных регионах мира. В современных тенденциях к глобализации и ужесточению конкуренции на мировых рынках задача завоевания операционного пространства становится императивом, позволяющим использовать во внешней политике «эффект масштаба», продвигая инициативы на максимально широкой платформе союзов, а не просто в одном регионе.
Внешнеполитическое операционное пространство может иметь несколько измерений. Во-первых, это региональное или географическое пространство, позволяющее стране преодолевать узкие географические ограничения во внешней политике и проводить свою политику на межрегиональном и глобальном уровнях.
Другое измерение – ценностная составляющая, предполагающая отход от идеологических догм в пользу прагматизма и экономического сотрудничества. Это измерение отличается большей ориентацией на будущее сотрудничество и меньшей зависимостью от прошлых политических разногласий.
Третий фактор политики, связанный с оперативным пространством, — снижение экономической, технологической или политической зависимости от внешнего мира, что позволяет стране более активно выражать свои ценности и приоритеты на мировой арене.
Глобальные корпорации и экономикаРоль регионализма после коронакризиса
Александр Лосев
Экономический национализм столетней давности невозможен в современном мире распределенных ресурсов и единого информационного пространства, пишет эксперт клуба «Валдай» Александр Лосев.
Существующие объединения стран и крупных региональных держав не способны создавать автаркии, но вполне могут объединяться в крупные самодостаточные блоки. Мнения экспертов В экономической сфере стратегию оперативного пространства можно определить как диверсификацию торгово-экономических союзов, а также отраслевую и структурную диверсификацию, которые достигаются при ужесточении конкуренции, хороших условиях для малого и среднего бизнеса и разнообразии вариантов. возможность развития транспорта и логистики (континентальные коридоры север-юг и восток-запад). Расширение географии альянсов облегчает стране дальнейшее увеличение числа союзников, а отраслевая диверсификация снижает ее уязвимость перед внешними потрясениями и расширяет набор вариантов отраслевого развития. Содействие развитию малого и среднего бизнеса расширяет круг потенциальных внешнеторговых партнеров на микроуровне отдельных компаний, что, в свою очередь, увеличивает возможности установления экономических союзов с более широким кругом стран.
Ценность обретения оперативного пространства во внешней политике определяется возможностью использовать наилучший ответ на все более непредсказуемые и зачастую негативные внешние условия. Гибкость внешней политики также позволяет ей реагировать на изменение внутренних предпочтений и приоритетов различных слоев населения. Самое главное, что наличие опционов во внешней политике дает простор для смягчения остроты конфронтации, снижения агрессивности врагов и аппетитов сторонников. В результате динамика в международных отношениях становится многовариантной и одновременно более управляемой.
Важно отметить, что все больше стран демонстрируют желание получить определенную свободу маневра во внешней политике. Сегодня можно сказать, что отход от правил, основанных на правилах, в сторону большего оппортунизма становится глобальной тенденцией. Трансформация мировой экономики, в том числе отступления от экономических правил и вызванные ими кризисные явления, могли иметь место отчасти из-за того, что «усталость от экономических правил» мирового сообщества была исчерпана узкими рамками экономических правил и стандартов и идеологических концепций.
Соблюдение правил и стандартов требует определенной мобилизации и напряжения, которое становится тем более невыносимым, если утверждаемые правила коренным образом отличаются от реалий исторического развития большинства экономик. Это приводит к растущему расхождению моделей развития в разных странах, которые все чаще делают выбор в пользу оппортунизма. По мере того, как все большее число стран (прежде всего, крупных государств) отказываются от правил в пользу большей гибкости своей политики, отказ от добровольных ограничений в пользу свободы маневра становится доминирующей стратегией в более широком плане во всем мире.
Китай предлагает успешный пример завоевания пространства для операций с помощью дипломатии. Всего за несколько десятилетий Китай изменил не только свою внешнюю политику, но и направления глобального экономического развития. Рост присутствия Китая в разных частях света сопровождался его превращением в крупнейшего кредитора на мировой арене (в том числе и для передовых стран) и снижением идеологической составляющей во внешней политике, где больший приоритет отдавался прагматичной торговле и экономическое сотрудничество.
Распространение влияния Китая в мировой экономике также отчасти основывалось на возможности сочетания континентальной интеграции через его инициативу «Один пояс, один путь» и превращения его в одну из ведущих морских держав за счет отчасти развития портовой и морской транспортной инфраструктуры.
Инициатива «Один пояс, один путь» в условиях нового мира (на китайском языке)
07.05.2020
Что касается России, то императив завоевания оперативного пространства на протяжении последних столетий был связан с попытками преодоления географических ограничений, получения выхода к морю, строительства мощного флота и активного внешнеполитического маневрирования в Европе. Среди многих российских дипломатов и правителей, преодолевших ограничения и расширивших внешнеполитическое пространство, следует отметить Петра Великого и канцлера Александра Горчакова (отмену Парижского договора).
После распада Советского Союза внешняя политика России искала пространство для оперативных действий в узких лабиринтах.
В первые годы после СССР Россия пыталась выстраивать отношения с Западом, в первую очередь с Западной Европой, что сильно ограничивало гибкость ее внешней политики на фоне резкого сокращения ее присутствия в развивающихся странах. В экономической сфере Россия делала ставку на кредиты МВФ и входной билет в ВТО, что требовало выполнения длинного списка обязательств.
В дальнейшем поворот на Восток последовал за поворотом на Запад, но радикального прорыва в освоении оперативного пространства Россия не совершила, поскольку отношения с крупнейшими игроками Восточной Азии, такими как Япония и Южная Корея и частично АСЕАН, сдерживаются противостояние с Западом. Фактически, наибольший прогресс был достигнут в российско-китайских отношениях. В то же время в последние несколько лет появились признаки того, что эта несколько импульсивная динамика построения альянсов сменяется более беспристрастным континуумом многовекторной политики с выходом на большее геополитическое/геоэкономическое операционное пространство.
Эти позитивные сдвиги во внешней политике России находят свое отражение в урегулировании конфликтов на Ближнем Востоке и росте активности экономической дипломатии не только в Восточной Азии, но и в Африке (подтверждением тому является успешный саммит Россия-Африка в Сочи в 2019 г.). и Латинская Америка. Поворот на юг, Глобальный Юг, стал настоящим прорывом российской внешней политики, значительно расширившим круг возможных союзов и диверсифицировавшим географию участия России в разрешении политических и экономических трудностей на мировой арене.
Усилия по наращиванию сотрудничества с Глобальным Югом открывают перед Россией обширное пространство для создания альянсов с экономиками, которые развиваются гораздо быстрее, чем экономики развитых стран.
Это также создало возможность для создания совместных интеграционных платформ, которые станут важной частью меняющейся глобальной экономической системы, призванной стать более инклюзивной и открытой.
Сотрудничество с Глобальным Югом также дает российской внешней политике больше опциональности и гибкости.В конечном итоге для России большая внешнеполитическая маневренность дает возможность более оптимальной реализации «принципа Горчакова» (сформулированного министром иностранных дел России Александром Михайловичем Горчаковым в XIX веке) о подчинении российской внешней политики внутренней политике России. . Более эффективная внешняя политика создает условия для снижения интенсивности внешних шоков и дает больше возможностей для сосредоточения внимания на повестке дня модернизации посредством масштабных экономических реформ.
В итоге можно сказать, что с началом постсоветских «переоценок» во внешней политике Россия пошла по миру в поисках партнёров и «верных союзников». После разочарования и поворота на Запад, а затем на Восток, Россия наконец приобретает более реальное и в то же время более гибкое положение на мировой арене. Также приходит осознание того, что неинклюзивные внешние интеграционные платформы будут иметь ограниченный эффект в продвижении интеграции России в мировую экономику.
России необходимо создавать эти интеграционные платформы в сотрудничестве со своими региональными и глобальными партнерами, расширяя при этом оперативное пространство для своей дипломатии.
Алгоритм глобальной интеграции: управление силами гравитации
Ярослав Лисоволик
Сила региональной экономической интеграции заключается не только в расширении возможностей роста для ее участников за счет снижения торговых барьеров и удешевления товаров для потребителей. Успешные и динамичные интеграционные блоки приносят важные внешние дивиденды, благодаря чему мягкая сила, а также гравитационное притяжение расширяющегося экономического блока улучшают условия для торговли и инвестиций с внешним миром.
Мнения экспертовВысказанные мнения принадлежат отдельным Членам и Участникам, а не Клубу, если прямо не указано иное.
Россия
мировой порядок
Распечатать
Добавить в блог
Добавить в блог
Кризис впереди! 25.