Белинский – биография — Русская историческая библиотека
Содержание:
Детство и юность Белинского
Белинский и кружок Станкевича
Белинский и Герцен
Белинский и славянофилы.
Последние годы Белинского
Читайте также статьи: Белинский как литературный критик, Философские взгляды Белинского. Сжатые сведения по этой теме — в материале Белинский — краткая биография
Детство и юность Белинского
Знаменитый русский литературный критик Виссарион Григорьевич Белинский родился 30 мая (11 июня) 1811 в бедной семье военного врача в Свеаборге. Тяжелы были первые впечатления ребенка. Отец его, «неудачник в жизни», был человек умный и, для своего времени, образованный, но озлобленный; он плохо жил со своею женою, мало заботился о семье и не уживался с людьми. Страсть к вину совсем погубила его. Мать Белинского тоже не отличалась уживчивостью и мягкостью, но она еще меньше могла иметь влияния на ребенка, чем отец, который все-таки импонировал ему своим умом, умением критически относиться к жизни и людям, знаниями и начитанностью.
Одинокий, замкнутый в себе рос Белинский в родной семье, рано научившись размышлять над окружающей его жизнью. Первоначальное образование получил он в уездном училище в г. Чембаре (Пензенской губ.), где выделился из среды товарищей своим развитием и начитанностью. В семье родной Белинский чувствовал себя тяжело: нищета, злоба, взаимные укоры и общее недовольство царили там; ребенку приходилось выносить иногда даже незаслуженные побои от пьяного отца; это возмущало его не по летам развитое самолюбие и отталкивало от семьи, где царил произвол.
Продолжал он свое образование (с 1825) в Пензенской гимназии. Здесь он сблизился с учителем естественной истории Поповым, который отнесся к нему сердечно и давал ему книги из своей большой библиотеки. Гимназии Белинский не кончил: бросил ее посещать и, оставив ее, он держал экзамен прямо в университет. Уже в это время ранней юности увлекся он романтизмом – Жуковский, Марлинский, Шиллер, Радклифф были его любимыми писателями, – вместе с юными своими друзьями следил он и на русской журналистикой: Полевой и Надеждин были тогда самыми популярными журналистами.
Они особенно увлекали и юношу-Белинского. Этот ранний период своей сознательной жизни он сам называл впоследствии «бурным периодом» (по аналогии с немецким литературным движением «Бури и натиска» – «Sturm und Drang»). В это время пробуждения критицизма и молодого задора он чувствовал себя большим либералом и беспощадно относился к тогдашней русской действительности.
Виссарион Григорьевич Белинский. Рисунок К. Горбунова, 1843
В 1829 году, выдержав экзамен, Белинский поступил в Московский университет на словесный факультет. Здесь он увлекся только Надеждиным, который знакомил своих слушателей с немецкими философскими системами, особенно пропагандируя миросозерцание Шеллинга. В университете Белинский пробыл только три года, – он не ужился со строгим режимом, которым обставлена была тогда жизнь «казеннокоштных» студентов в Московском университете; кроме того, запутался он в одной студенческой истории и, наконец, провинился тем, что сочинил драму «Дмитрий Калинин», с очень резким протестом против крепостного права[1].
Драма, своим страстным либерализмом, произвела на товарищей Белинского сильное впечатление. Он имел наивность представить ее в цензурный комитет, состоявший тогда из профессоров университета. Когда открылось, что сочинитель драмы «казеннокоштный» студент Белинский, уже неоднократно навлекавший на себя гнев ближайшего начальства вызывающим образом своих мыслей и поведения, он был исключен (сентябрь 1832) «за неаккуратное посещение лекций» и «по ограниченности способностей». Ничего не дал Белинскому сам университет, но зато там Белинский сблизился с кружком Станкевича. Юноши-участники кружка чтением и беседами усердно восполняли недостатки тогдашнего университетского образования. Особенно увлекались они немецкой философией Шеллинга, потом Гегеля; изучали всемирные литературы, разрабатывали вопросы эстетики и истории философии. Белинский всей душой отдался этому кружковому самообразованию, и сразу выделился в обществе друзей своим умом, своей страстной жаждой знания.
Белинский был сильно смущен своим изгнанием из университета; он даже долго не решался сообщить домой о своей неудаче.
Крайняя нужда надвинулась на него: и вот недоучившийся студент, ради куска хлеба, бегает по грошовым урокам, берется за переводы бульварных романов и пр.
Белинский и кружок Станкевича
Сближение с Надеждиным приводит его к журналистике; он делается переводчиком с французского в журналах своего бывшего профессора: «Телескопе» и «Молве»; переводил он всякую мелочь, – краткие газетные сообщения, анекдотцы. В семье дела шли все хуже и хуже, и Белинскому приходилось постоянно вмешиваться в жизнь родителей, заступаться за братьев, хлопотать об их судьбе. Его поддерживала только дружба со Станкевичем и другими членами этого кружка, – людьми, «отборными по уму, образованности, талантам и благородству чувств», – как он характеризовал их в одном письме.
От них позаимствовался Белинский своими знаниями немецкой философии, знанием философских теорий эстетики и истории. Хотя теории Шеллинга и Гегеля отличались крайней отвлеченностью, Белинский и его друзья, уверовав в них, стали мыслить отвлеченно, – от жизни русской они ушли в идеальные умозрительные построения.
Юношеский либерализм Белинского, только что навлекший ему большую неприятность, стал бесследно выветриваться. Недавно еще Шиллер, благородный защитник прав угнетенного человечества, был для него «богом», – теперь Белинский отвернулся от него с тою решительностью и бесповоротностью, на которую был способен только он. Теперь он превозносил Пушкина, Гёте, Шекспира за то, что те, якобы, стояли вне мелочей будничной жизни, что они с олимпийским величием созерцали вечную красоту, и только ей одной служили в своих мировых созданиях.
«Пуще всего оставь политику и бойся всякого политического влияния на свой образ мысли! Люби добро, – и тогда ты будешь необходимо полезен своему отечеству, не думая и не стараясь быть ему полезным», – писал в одном письме юноша Белинский, покоренный идеалами отвлеченного прекраснодушия. «Если бы каждый из индивидов, составляющих Россию, путем любви дошел до совершенства, – тогда Россия, без всякой политики, сделалась бы счастливейшею страною в мире. Просвещение – вот путь её к счастью».
В другом письме он пишет, что политические движения французов для России не нужны: каждый народ имеет свой смысл, свое значение, свой путь. Постепенность развития – залог истинного прогресса: «правда, говорит он, мы еще не имеем прав, мы еще рабы, если угодно, но это оттого, что мы еще должны быть рабами. Россия еще – дитя, для которого нужна нянька, в груди которой билось бы сердце, полное любви к своему питомцу, а в руке которой была бы лоза, готовая наказывать за шалости. Дать России, в теперешнем её состоянии, конституцию – значит погубить Россию».
Он теперь оправдывал правительство, которое «не позволяет писать против крепостного права, а, между тем, исподволь освобождает крестьян». Приводя другие подобные факты, он восклицает: «в России все идет к лучшему». Он рекомендует христианскую любовь к ближнему – как разумное основание общественной и государственной жизни. Он готов верить, что эта «христианская политика» есть особый удел русского народа: «быть апостолами просвещения – вот наше значение!» говорит он.
«Итак будем подражать апостолам Христа, которые не делали заговоров и не основывали ни явных, ни тайных политических обществ, распространяя учение своего божественного Учителя. Не суйся в дела, которые до тебя не касаются, но будь верен своему делу, а твое дело – любовь к истине. К чёрту политику, да здравствует наука!.. К чёрту французов!», которые занимаются политикой, «Германия – вот Иерусалим новейшего человечества!» – с такой страстностью впитал в себя Белинский «умиротворяющие» идеи Шеллинга и особенно Гегеля.
Он сам потом говорил, что от этих идей тогда «освирепел, опьянел», рассыпал «неистовые проклятия» на благородного Шиллера за то, что тот призывал борьбой защищать права человечества: «я сорвался с цепи и побежал благим матом» – рассказывает Белинский. Когда он познакомился с гегелевской «философией религии» и «права», усвоил себе его историческое миросозерцание – он все эти идеи принял открытой душой – по его словам: «новый мир» ему открылся…
«Сила есть право – и право есть сила», – писал он.
«Нет, не могу описать тебе, с каким чувством услышал я эти слова – это было освобождение! Я понял идею падения царств, законность завоевателей! я понял, что нет дикой материальной силы, нет владычества штыка и меча, нет произвола, нет случайности! – и кончилась моя опека над родом человеческим, и значение моего отечества предстало мне в новом виде… Слово «действительность» сделалось для меня равнозначительно слову «Бог»»…
Это и был тот момент, когда Белинский уверовал, что все действительное разумно. «Я гляжу на действительность, говорит он, столь презираемую прежде мною, и трепещу таинственным восторгом, сознавая её разумность». По его словам, он сближается теперь даже с пошляками, – «мне уже не душно в их кругу, они уже интересны для меня объективно» – «всякий прав и никто не виноват; нет ошибочных мнений, а есть моменты духа. Кто развивается, тот интересен каждую минуту, даже во всех своих уклонениях от истины»; «требуя от каждого именно только того, чего от него можно требовать, я получаю от него одно хорошее и ничего худого.
.. Надо по внешности своей походить на всех!» – говорит он, покоренный «фаталистическим» учением Гегеля, который личности, герою, единице мало отводит места в истории, а массу, толпу – делает основой мировой эволюции.
Увлекается теперь Белинский «чистым искусством». Один из его друзей, Панаев, так характеризует его: «Увлекшись толкованиями гегелевой философии и знаменитою формулою, извлеченною из этой философии, что все действительное разумно», – Белинский проповедовал о примирении в жизни и искусстве. Он дошел до того (крайности были в его натуре!), что всякий общественный протест казался ему преступлением, насилием… Он с презрением отзывался о французских энциклопедистах XVIII столетия, о критиках, не признававших теории «искусства для искусства», о писателях, стремившихся к новой жизни, к общественному обновлению; он с особенным негодованием и ожесточением отзывался о Жорж Санд. Искусство составляло для него какой-то высшие, отдельный мир, замкнутый в самом себе, занимающийся только вечными истинами и не имевший никакой связи с нашими житейскими дрязгами и мелочами.
.. Истинными художниками почитал он только тех, которые творили бессознательно. К таким причислялись Гомер, Шекспир и Гёте. Шиллер не подходил к этому воззрению, и Белинский, некогда восторгавшийся им, охлаждался к нему по мере проникновения своею новою теориею».
Все эти новые знания Белинский скоро приложил к делу. В это время его участие в журналах делалось все более серьезным, и в 1834 году, через два года после изгнания из университета, печатает он свою большую критическую статью «Литературные мечтания». Здесь он широко применяет и свои философские взгляды, и свои знания русской литературы. С этой работы начинается серьезная литературная деятельность Белинского. Этой деятельностью он добывает себе средства к существованию, подвергая свою судьбу каждый день тем случайностям, которые в то суровое время мешали свободному существованию русской журналистики. После напечатания писем Чаадаева журнал Надеждина «Телескоп», которым жил Белинский, оказывается закрытым; юному критику приходилось искать нового источника доходов.
Но философ, признавший, что «все действительное разумно», еще не унывал. Он пожил в деревне своего друга Бакунина, побывал на Кавказе. Ненадолго он устроился, было, в «Московском Наблюдателе», но и этот журнал оказался недолговечным, и Белинскому приходилось пользоваться поддержкой друзей – В. Боткина, К. Аксакова, Ефремова. «И именно в эти тяжкие годы Белинский жил стремлениями к «абсолютной жизни», теоретически доказывал «разумную», «прекрасную» действительность» (Пыпин).
В поисках денег, он сочинил даже грамматику, но она не пошла на книжном рынке и не доставила денег. Белинский продолжает жить «в долг».
Белинский и Герцен
В 1837 году он встретился с Герценом, вернувшимся в Москву из ссылки. Герцен, живший тогда горячими политическими интересами, был поражен происшедшей с Белинским переменой, – они сразу разошлись после первой же словесной стычки, но диспуты их продолжались. Герцен сам изучил Гегеля и по-своему стал толковать некоторые его «истины».
Белинский, бредивший Гегелем, стоял за свой политический «квиетизм», за эстетическое понимание целей поэзии, за разумность действительности… Быть может, горячие, возмущенные речи Герцена уже после первого свидания заронили икру сомнения в душу Белинского. Хотя он долго, в продолжение нескольких лет, не уступал своему оппоненту, но, тем не менее, понемногу стал охладевать к своей философии и, «утомившись отвлеченностью», стал «жаждать сближения с действительностью».
В конце 1839 года он переселяется в Петербург, чтобы вести критический отдел в «Отечественных Записках» Краевского. В первые годы он проводит еще свои гегельянские взгляды (статьи «Очерки Бородинского сражения», «Менцель, критик Гёте», «Горе от ума»), но уже с конца 1839 года начинается в жизни Белинского период сомнений в истине своих взглядов, подготовляется переворот, и в середине 1840 года он резко меняет свои «примирительные» взгляды на «протестующие». В письмах своих он пишет теперь следующее: «Проклинаю мое гнусное стремление к примирению с гнусною действительностью! Да здравствует великий Шиллер, благородный адвокат человечества, яркая звезда спасения, эманципатор общества от кровавых предрассудков предания!» Теперь все «ценности», в глазах Белинского, сразу переоцениваются: Гёте оказывается «отвратительною личностью», Жорж Санд сделалась «апостолом», героиней.
Больше всего достается теперь «действительности». Белинский называет ее «палачом», «пошлостью», «гнусностью»: борьба с жизнью опять окрылила его: «в душе чувствую больше жару и энергии, больше готовности умереть и пострадать за свои убеждения», – пишет он в одном письме. Он говорит, что, сбросив иго немецкой философии, проснулся – «и страшно вспомнить мне о моем сне»; теперь Германия для него – «нация абсолютная, но государство позорное», – взамен того выросли теперь в его глазах французы, еще недавно посылаемые «к чёрту»!.. Он зло издевается теперь над Гегелем, называет его «Егор Фёдорычем», кланяется его «философскому колпаку» и пр. «Что мне в том, – восклицает он, – что я уверен, что разумность восторжествует, что в будущем будет хорошо, если судьба велела мне быть свидетелем торжества случайности, неразумия, животной силы. Что мне в том, что моим, или твоим детям будет хорошо, если мне скверно, и если не моя вина в том, что мне скверно? Не прикажешь ли уйти в себя? Нет, лучше умереть!».
Удивляясь сам резким переворотам своего мировоззрения, Белинский оправдывал себя тем, что они – результат его честного искания истины[2]. «Теперь я весь в идее гражданской доблести, весь – в пафосе правды и чести, – восклицает он, – и, мимо их, мало замечаю какое бы то ни было величие!.. Во мне развилась какая-то фанатическая любовь к свободе и независимости человеческой личности, которая только возможна при обществе, основанном на правде и доблести»; «борьба за понятия – дело святое, и горе тому, кто не боролся!» – говорит он.
В это время он очень сблизился с Герценом и, подчинившись его влияниям, увлекся сенсимонизмом и политическими тревогами которыми накануне 1848 года стал волноваться Запад. «Ты знаешь мою натуру, – пишет он другу, – она вечно в крайностях. Я с трудом и болью расстаюсь с старой идеей, отрицаю ее до нельзя, а в новую перехожу со всем фанатизмом прозелита! Итак, я теперь в новой крайности, – это идея сенсимонизма, которая стала для меня идеею идей, альфою и омегою веры и знания.
Она для меня поглотила и историю, и религию, и философию». На семейную жизнь и положение женщины он смотрел теперь глазами сенсимонистов. От своего философского эготизма отвернулся. «Что мне в том, что живет общее, – восклицает он, – когда страдает личность! Что мне в том, что гений на земле живет в небе, когда толпа валяется в грязи… Прочь же от меня блаженство, если оно – достояние мне одному из тысяч!».
Теперь меняется у него и критическое мерило, – не красот, не литературных достоинств требует он, а только, чтобы она была дельна, служила жизни. «Ты – сибарит, сластёна, – пишет он другу, – тебе, вишь, давай поэзию, да художества – тогда ты будешь смаковать и чмокать губами! А мне поэзии и художественности нужно не больше, как настолько, чтобы повесть была истинна, т. е. не впадала в аллегорию, или не отзывалась аллегориею. Главное – чтобы она вызывала вопросы…». Любопытен теперь отзыв его о том стихотворении Пушкина («Поэт и Чернь»), которым он восхищался недавно. «Помню, – рассказывает Тургенев, – с какою комическою яростью он однажды при мне напал на отсутствующего, разумеется, Пушкина за его два стиха в «Поэт и Чернь» –
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь!
«И конечно! – твердил Белинский, сверкая глазами и бегая из угла в угол, – конечно дороже.
Я не для себя одного, я для своего семейства, я для другого бедняка в нем пищу варю – и прежде, чем любоваться красотою истукана, будь он распрефидиасовский Аполлон – мое право, моя обязанность накормить своих и себя, назло всяким негодующим баричам и виршеплетам!» Белинский в душе сознавал крайность, несправедливость своего пристрастного, непримиримого отношения к тому, что противоречило его убеждениям, но фанатически стоял за свою «нетерпимость». «Если сделаюсь терпимым, – писал он, – знай, что с той минуты во мне умерло то прекрасное человеческое, за которое столько хороших людей любили меня больше, нежели сколько я стоил того». «Я знаю, что сижу в односторонности, – пишет он в другом письме, – но не хочу выходить из неё – и жалею и болею о тех, кто не сидит в ней! Этот партийный «фанатизм» наложил тяжелую печать на литературную деятельность Белинского в последний период его творчества[3].
Белинский и славянофилы.
При строгостях тогдашней цензуры, своих новых «убеждений» Белинский не мог печатно проявлять, – свои «идеи», – он мог проводить их лишь в дружеских, интимных беседах да в письмах.
И вот, вместе со своими единомышленниками-западниками, он внимательно следит за политическою жизнью Европы, интересуется всеми иностранными литературными новинками, главным образом, по вопросам социологическим. В печати же свой неизрасходованный пыл «неистовый Виссарион» тратил главным образом, на высмеивание славянофилов, не стараясь особенно вникнуть в их философские взгляды, и с легкою совестью путая их взгляды со взглядами Погодина и Шевырева, – главными литературными застрельщиками «официальной народности». Между тем, со славянофилами у него до конца жизни осталось нечто общее: да это и немудрено, – и он, и они – вышли все из-под крыла Станкевича, воспитались на Гегеле[4]. Белинский, например, с не меньшею страстностью, чем те же славянофилы, чем Гоголь, всегда интересовался русским народом, пытался себе определить его «дух».
«Русская личность пока – эмбрион, – писал он в одном письме, – но сколько широты и силы в натуре этого эмбриона! как душна и страшна ей всякая ограниченность и yзкость! Она боится их, не терпит их больше всего – и хорошо, по моему мнению, делает, довольствуясь пока ничем, вместо того, чтобы закабалиться в какую-нибудь дрянную односторонность! Русак пока еще, действительно, ничего, но посмотри, как он требователен, не хочет того, не дивится этому, отрицает все, а, между тем, чего-то хочет, к чему-то стремится!».
Таким образом, если славянофилы и Гоголь идеализировали положительные идеалы русского народа, воплотившиеся в «народе-богоносце», «народе-пахаре», святом подвижнике древней Руси, – Белинский идеализировал силу «протеста» и «критицизма», действительно, имеющуюся в русском народе: былинный образ Василия Буслаева, многие пословицы русского народа, русские реформаторы, в роде святого Владимира и Петра, еретики древней Руси – вот, представители этого «протестующего начала».
Белинский не прочь был идеализировать даже современное русское общество, только идеальных героев он искал совсем не там, где Гоголь. «Что хорошие люди – говорил он – есть везде, об этом и говорить нечего, что их на Руси, по сущности народа русского, должно быть гораздо больше, нежели как думают сами славянофилы, и что, наконец, Русь есть по преимуществу страна крайностей и чудных, странных, непонятных исключений – все это для меня аксиома, как дважды два четыре», – но изображать этих героев в литературе было нельзя, – их, по словам Белинского, не пропустила бы «цензурная таможня».
«А почему? – продолжает он, – потому именно, что в них человеческое – в прямом противоречии с тою общественною средою, в которой они живут. Мало того: хороший человек на Руси может быть иногда героем добра, в полном смысле слова, но это не мешает ему быть, с других сторон, гоголевским лицом: честен и правдив, готов за правду на пытку, на колесо, но – невежда, колотит жену, варвар с детьми».
Последние годы Белинского
Долго работал Белинский в «Отечественных Записках». Это была пора расцвета его таланта. С жадностью читались его статьи молодежью, заучивались наизусть, как стихи. Наконец, в силу принципиальных разногласий, он разошелся в 1846 г. с издателем. Опять подошли крутые времена, – тем более, что теперь Белинский был уже семейным человеком и, к тому же, обострилась его хроническая болезнь легких. В целях лечения ездил он и на юг России, но эта кратковременная поездка мало пользы принесла ему: плоть его заметно разрушалась, но дух горел все тем же огнем.
В 1847 году основан был новый журнал «Современник».
Лучшие писатели того времени были сотрудниками нового органа: Герцен, Гончаров, Тургенев, Григорович, Дружинин, Достоевский, Некрасов в эти начальные годы журнала помещали в нем свои повести и романы[5]. Привлечены были и такие ученые, как Соловьев, Кавелин. Белинский в новом журнале вел отдел критики.
Некрасов и Панаев у больного Белинского. Художник А. Наумов, 1881
В 1847 году ему, для поправления легких, пришлось ехать за границу. Но из лечения зальцбруннскими водами никакого серьезного толка не вышло: между тем, работать было нужно, чтобы не жить на счет друзей, чтобы не умереть с голоду… И вот, почти умирающий, взбудораженный, с разбитой грудью и издерганными нервами, Белинский продолжает гореть «огнем неугасимым», – пишет свои пламенные статьи, всем интересуется, по-прежнему восхищается и возмущается, как юноша… За границей, под сердитую руку, написал он свое письмо Гоголю. Фанатизмом партийности внушено ему это письмо. Ведь, в сущности, Гоголь говорил в своих «Выбранных местах» многое такое, во что еще недавно сам Белинский верил, и о своей вере заявлял даже в печати, – и все-таки Белинский, почти умирающий, не простил умирающего Гоголя и жестоко «распял» его!
В 1848 году болезнь Белинского быстро приняла опасный характер, но он все работал с тою же энергией; наконец, работать стало не под силу.
.. Он знал, что близка смерть, но ясность интересов оставалась та же. Знаменитый критик умер бедняком, потому что никогда не был «приобретателем».
Белинский принадлежал к той же семье «алчущих правды», как и Гоголь, но в его поверхностной, переменчивой натуре, готовой устремляться за всяким новым духовным поветрием, не было той глубины, которой отличался великий писатель.
[1] Всё это время, до сближения со Станкевичем, он был «либералом» и, по его словам, «был полон героических стремлений, горячо ненавидел существовавший общественный строй, в то же время мучительно сознавал себя нулем»
[2] «Тот не любит истины, кто не хочет для неё заблуждаться», – говорит он.
[3] Между тем, в одном письме он же решительно осуждает «гадость и пошлость духа партий», которые требуют готовых решений и затемняют истину.
[4] Даже социальными учениями славянофилы увлекались, отсюда преклонение их перед русскою «общиной».
[5] Почти все эти писатели составили «кружок» Белинского; его горячие речи в кругу этой избранной молодежи имели «воспитательное» значение для этих молодых писателей.
БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич — биография, новости, фото, дата рождения, пресс-досье. Персоналии ГлобалМСК.ру.
Русский публицист
Дата рождения: 11 июня 1811 года
Возраст: 211 год
Место рождения: крепость Свеаборг, Великое княжество Финляндское, Российская империя
Знак зодиака: Близнецы
Деятельность: Русский литературный критик.
Профессия: Критик
Подписаться
Содержание
- 1. Биография
- 2.
- 3. Литературная критика
- 4. Личная жизнь
- 5. Смерть
- 6. Библиография
Биография
Биография
Виссарион Белинский – яркий представитель русской критической мысли 19 века. Он стал основоположником этого художественного направления в России. Писатель поддерживал западнические идеи и опережал современную ему буржуазную мысль. Высочайшей оценки его труды удостоились спустя годы после кончины автора.
Детство и юность
Виссарион Григорьевич Белинский появился на свет в Финляндии 11 июня 1811 года в семье лекаря. Когда мальчику исполнилось 5 лет, Белинские покинули родные места и переехали в Пензенскую губернию. Здесь юный Виссарион изучал грамоту с местной учительницей, а затем начал посещать училище. В 1825-м он стал учеником местной гимназии. Русский язык и литература были главной любовью мальчика. Он впадал в забвение, когда зачитывался книгой или журналом.
Образование в уезде оставляло желать лучшего. Виссарион перестал посещать уроки, так как они не приносили желаемых познаний и удовлетворения. В 1825 году Белинский предпринял поездку в Москву, где поступил на словесный факультет главного университета города. У семьи не хватало финансов, чтобы поддерживать сына, но это не останавливало его. Самонадеянный юноша жил впроголодь до тех пор, пока ему не назначили стипендию. Образование Белинский получал за казенный счет.
Постепенно вокруг интеллигентного молодого человека собрался небольшой кружок.
В его крохотной комнате университетского общежития встречались Александр Герцен, Николай Станкевич, Николай Огарев и другие любители литературы и философии. Приятели обсуждали различные произведения, делились взглядами на политическую ситуацию в стране, разговаривали о социальном устройстве и искусстве в России. Между собой студенты называли импровизированное объединение «Литературное общество 11 нумера».
Спустя год после начала обучения Белинский написал свое первое произведение. Им стала драма под названием «Дмитрий Калинин». Сочинение повествовало о проблемах крепостного права. Автор осуждал традиционные устои и помещичьи права.
После рассмотрения произведения цензурный комитет Московского университета запретил издавать его. Более того, студента стращали каторгой и ссылкой. За первым неудачным опытом последовали болезнь и отчисление. В 1832 году педагоги решили, что юноша имеет слишком слабое здоровье и скромные способности к обучению. Ему отказали в возможности получения образования.
Денег у Белинского не было. Чтобы заработать на жизнь, он занялся литературными переводами и частными уроками.
Литературная критика
Начав самостоятельную жизнь, Белинский познакомился с Борисом Надеждиным, основателем журнала «Телескоп». Новый приятель предложил писателю скромную работу в виде переводов статей для издания. Постепенно нащупывая собственный путь, Белинский определился с делом жизни. В 1834 году вышла первая критическая статья писателя, ставшая фундаментом его карьеры.
Вместе с давно знакомым Станкевичем с 1833 года Виссарион Григорьевич посещал литературные кружки Константина Аксакова и Семена Селиванского. Писатель часто переезжал с одной квартиры на другую, так как его доходы оказались крайне скудны, а для литературной деятельности не было приспособленного пространства. Он временно останавливался у друзей: в квартире Бориса Надеждина, в доме Александра Сухово-Кобылина и даже жил в корпусе Московского Университета. К 1835 году Белинский получил работу секретарем у литератора Сергея Полторацкого.
В 1836-м журнал «Телескоп» закрылся, что практически уничтожило Белинского, бывшего на тот момент руководителем отдела критики. Только поддержка близких друзей позволяла литературному деятелю сводить концы с концами. Аксаков пригласил Белинского преподавать в Константиновский межевой институт, и в учебное время у мужчины была постоянная работа.
В том же году он получил место внештатного редактора журнала «Московский наблюдатель». Издание закрыли спустя 3 года, а Белинский вновь оказался не у дел и без средств к существованию. Его выручил Арсений Краевский, руководивший критическим отделом журнала «Отечественные записки». В редакции писатель сдружился с Василием Боткиным. Затем Белинский покинул Москву и переехал в Санкт-Петербург.
Виссарион Григорьевич с юных лет интересовался философией, романтизмом в литературе, был протагонистом идей Гегеля и Шеллинга. С 1840 года он позволял себе резкие высказывания в адрес детерминистического прогресса, ставя судьбу конкретного человека превыше мировых судеб и интересов.
Демонстрируя приверженность идеализму, Белинский был атеистом и в письмах Гоголю осуждал церковные традиции.
Биография автора безраздельно связана с литературной критикой. Патриот и западник, он был противником славянофильской идеи, воспевавшей патриархат и устаревшие устои. При этом писатель оказался яростным противником народничества. В своих работах он утверждал важность реалистических принципов в литературе.
Белинский был основоположником научного подхода в этом направлении и пропагандировал «натуральную школу». Ее основателем критик называл Николая Васильевича Гоголя.
Виссарион Григорьевич разделял духовную и физическую природу человека, видя источник прогресса в развитии сознания и прогрессивных идеях. Белинский говорил, что искусство представляет собой способность мыслить образно, и это едва ли не так же сложно, как мыслить логически.
Благодаря Виссариону Белинскому возникло литературоцентричное восприятие русской духовной культуры, а автор в ней обрел статус оратора, описывающего судьбу государства.
Творческое наследие писателя заключается во множестве критических статей и описании состояния русской литературы в середине 19 века.
Личная жизнь
Несмотря на большое количество понимающих и участливых друзей, Белинский часто испытывал чувство одиночества и мечтал о настоящей семье. Нестабильное материальное положение и шаткое здоровье делали личную жизнь писателя еще более безрадостной.
Портреты Виссариона Белинского в молодости и зрелом возрасте
Возлюбленной Белинского стала Мария Васильевна Орлова. Они познакомились в период жизни Белинского в Москве и в 1842-м встретились вновь после разлуки. Орлова восхищалась творческими изысканиями критика и видела в нем новатора. Влюбленные вели переписку. В 1843 году Виссарион Григорьевич приехал к Марии Васильевне погостить на лето. Их трепетная нежная связь упрочилась, и писатель сделал предложение руки и сердца. Свадьба состоялась 12 ноября 1843-го в церкви Строительного училища. Шикарного торжества не было. Важный день отпраздновали домашним чаепитием.
Семейная жизнь принесла Белинскому новые обязательства, и он брался за любую работу, чтобы прокормить себя и жену. Платой за труды становились домашний уют и душевная гармония, которые писатель обрел в браке. Стараний супруга не хватало. Белинский часто болел, денег не хватало абсолютно ни на что.
Писатель очень любил детей. В 1845 году на свет появилась дочь Белинских, Ольга. Став отцом, Виссарион Григорьевич старался все свободное время проводить с малышкой. 24 ноября 1846-го у него родился сын Владимир, но спустя 4 месяца мальчик скончался.
Смерть
Здоровье Белинского постоянно вызывало тревогу. Он часто ощущал недомогание и был подвержен приступам чахотки. Собственный диагноз критик знал наверняка, хотя перед супругой и приятелями отшучивался. Кашель усиливался, плохое самочувствие оставалось неизменным. В 1845 году писатель был вынужден отказаться от работы в журнале. Он отправился на лечение на юг России и, вернувшись, приступил к работе в журнале «Современник».
Предпринятое в 1847 году лечение за рубежом не помогло. Смерть новорожденного сына стала ударом. Чахотка не уступала и в 1848-м стала причиной смерти критика. Белинского похоронили за счет его верных друзей на Волковском кладбище. Сегодня цитаты и портреты литературного деятеля 19 века украшают учебники по философии и истории литературы, а в городах России стоят памятники, посвященные Виссариону Белинскому.
Библиография
1832 – «Дмитрий Калинин»
1834 – «Литературные мечтания. Элегия в прозе
1835 – «О русской повести и повестях г. Гоголя»
1835 – «Ничто о ничём»
1837 – «Основания русской грамматики»
1838 – «Гамлет. Драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета»
1841 – «Статьи о народной поэзии»
1842 – Похождения Чичикова, или Мёртвые души»
Рейтинг ГлобалМСК.ру
Занимает место
№82
в рейтинге
Личности
Сфера
Занимает место
№1
в рейтинге
Критик
Профессия
Родились в один день
Дата рождения: 11.
06.1811. Возраст: 211.
Знак зодиака: Близнецы
.
Гороскопы для Близнеца: гороскоп на сегодня,
гороскоп на завтра,
гороскоп на неделю,
гороскоп на месяц,
гороскоп на год.
До следующего дня рождения осталось дней: 47 дней.
АХМАТОВА Анна Андреевна
Поэтесса, писательница, литературовед, литературный критик, переводчик
5 место
МАЦУЕВ Денис Леонидович
Российский пианист-виртуоз и общественный деятель. Народный артист РФ. Лауреат Государственной премии РФ
6 место
КОВАЛЁВ Илья Алексеевич
Исполнительный директор АНО «Агентство инвестиций в социальную сферу»
14 место
Смотреть все
Статистика профиля
Рейтинг компаний
МТС
47 персон
ГлобалМСК.
ру уделяет особое внимание деятельности известных персон: политиков, чиновников, бизнесменов, банкиров, деятелей культуры и спорта. Их мнение во многом определяет развитие политической, общественной и экономической жизни Москвы и Московской области. Раздел постоянно редактируется нашими журналистами на предмет актуальности информации. Здесь можно найти информацию о генеральных директорах и президентах топовых Московских компаний, чиновниках и общественных деятелях, которые играют ключевую роль в развитии региона.
Цель проекта – создать комфортное информационное пространство для всех субъектов рынка, а также познакомить читательскую аудиторию с деловыми людьми Москвы.
Мы создали внушительную базу персон в Москве, в которой содержится информация о карьерном пути, образовании и другие важные сведения о человеке.
Благодаря автоматическому подсчету количества упоминаний персоны в новостях разделов «Московские новости» и «Московские пресс-релизы» на портале формируется рейтинг популярности и влияния персон.
Коллектив ГлобалМСК.ру отслеживает изменения рейтинга и поощряет участников проекта за успехи. В целом рейтинг участников строится на основе глубокого анализа активности PR-служб известных людей, а также отражает качественное состояние информационного поля, формируемого СМИ и пресс-службами вокруг организации.
«Деловые люди Москвы» — проект о персонах, которые своими идеями, словами и поступками оказывают большое влияние на развитие и процветание Москвы.
Потапова Алёна
Директор по развитию
Подписаться на персону
Величайший критик Достоевского объясняет, почему каждый должен читать его романы
Многие русские писатели по крайней мере частично обязаны своим успехом литературоведам, которые первыми их открыли. В XIX веке похвала редактора Виссариона Белинского могла мгновенно превратить неопытного любителя в бестселлер. Так было и с Федором Достоевским, дебютную повесть которого « Бедняки » Белинский объявил обязательным к прочтению в своем восторженном отзыве о ней.
Чем был Белинский для 19века литературовед и теоретик Михаил Бахтин представлял 20-е гг. Родившийся в царской России в 1895 году в дворянской семье, Бахтин был свидетелем русской революции и последующего большевистского восстания. Выдающийся писатель и еще более выдающийся курильщик, он сжег свои некопированные рукописи, когда Вторая мировая война вызвала нехватку бумаги для самокруток.
Несмотря на этот акт самосаботажа, наследие Бахтина выжило. Критик подходил к критике так же, как писатели подходили к писательству. В литературе его больше всего интересовала не форма, а содержание; с помощью вымысла авторы могли приблизиться к истине, чем через реальность, которая изначально их вдохновляла. Чем убедительнее идеи, изложенные в романе, тем больше внимания должен привлечь этот роман.
На протяжении своей карьеры Бахтин произвел революцию в нашем понимании произведений известных авторов, в частности защитника Белинского, Достоевского. Его книга с обманчивым названием « Проблемы поэтики Достоевского» представляет собой один из наиболее убедительных аргументов в пользу того, почему его сочинения не похожи ни на что из того, что было опубликовано ранее или — более того — было опубликовано после.
Полифония против монофонии
Несмотря на свою должность, литературные критики вряд ли заинтересованы в том, чтобы указать на недостатки конкретного текста. На академическом уровне они вместо этого озабочены выяснением иначе неуловимой гениальности писателей, которых они изучают. Бахтин говорит об этом во вступлении к своему Проблемы , где он обещает посредством «теоретического литературного анализа» показать, как художественная литература Достоевского создала новый взгляд на мир.
Короче говоря, Бахтин утверждал, что Достоевский писал полифонически или многоголосно. В то время как другие писатели, такие как его современник Лев Толстой, использовали персонажей как слегка завуалированные рупоры для обсуждения своих собственных идей, Достоевский обращался со своими вымышленными творениями так, как если бы они были полностью независимы от него, движимые мыслями и чувствами, которые были полностью его собственными.
В России такие критики, как Бахтин, пользовались таким же уважением, как и авторы, которых они изучали.
(Источник: nevelikc / Википедия)
Чтобы писать таким образом, полностью погрузившись в вымышленный мир, но принципиально от него оторвавшись, требуется огромная эмоциональная зрелость. Этот полифонический стиль, продолжает Бахтин, не наблюдался со времен смерти Уильяма Шекспира, который, как утверждал критик, мог заново изобретать себя в каждой пьесе и, таким образом, создавал опус, в котором каждое произведение было философски и идеологически отличается от последнего.
Преимуществ полифонии (по сравнению с монофонией) много, но, возможно, ее единственное величайшее преимущество заключается в том, что она наиболее точно имитирует способ обмена идеями в реальном мире. Когда вы читаете конфликт в романе Толстого, вы видите, что Толстой спорит с соломенным человеком. Конфликты Достоевского, напротив, полностью диалогичны: честное и ровное противостояние двух равно жизнеспособных точек зрения.
Карнавальный
Если бы полифония была самой сильной стороной Достоевского как писателя, его способность к карнавализации была бы на втором месте.
Этот литературный термин далеко не так прост, как полифония. Понятие карнавализации, выведенное Бахтиным из непрерывного изучения греко-римской культуры и ее поэтического искусства, требует гораздо более подробного объяснения, которое терпеливо дает критик.
Проще говоря, карнавальные истории похожи на карнавалы. Во время этих древних событий традиционные нормы были временно отменены, уступив место безудержному веселью. Одетые в костюмы или спрятанные под масками люди из разного социального положения взаимодействуют друг с другом на равных. Этот скоординированный хаос, в свою очередь, пробуждает сильные эмоции, которые позволяют людям из разных слоев общества устанавливать подлинные отношения.
Уже на ранних стадиях Братья Карамазовы превратили реальность в карнавальный сумасшедший дом. (Источник: Википедия / Общественное достояние)
Тот факт, что творчество Достоевского часто называют цирком или сумасшедшим домом, говорит о том, что Бахтин недалек в своей оценке.
В величайших произведениях автора дворяне едят за одним столом с нищими. Самые чистые эмоции часто взаимодействуют с отвратительными мыслями. В «Братья Карамазовы » Достоевский пытается показать благость Божью, рассказывая историю некоторых самых гнусных представителей человечества.
«Карнавал, — пишет Бахтин, — это способ прошедших тысячелетий воспринимать мир как одно великое коллективное представление». «Максимально приближая мир к человеку и максимально приближая одного человека к другому», эти праздники могут оградить человечество от того абсолютистского мировоззрения, которое Достоевский считал корнем несправедливости и человеческих страданий.
Проблема с проблемами поэтики Достоевского
Пожалуй, больше, чем любой другой текст, у Бахтина Проблемы оживил изучение Достоевского как в России, так и за рубежом. Кроме того, его теории о полифонии, карнавале и историческом значении романа как уникальной формы искусства XIX века часто появляются в программах критической теории и сравнительных курсов.
Но хотя интерпретация Бахтиным литературного канона его страны получила много похвал, она не оказалась непогрешимой для собственной внешней критики. Обнаружив пробелы в личном мировоззрении великого критика, статьи, написанные его учениками, дополняют продолжающийся до сих пор диалог, предлагая свежие методы изучения литературных шедевров.
Бахтинская интерпретация Достоевского была поставлена под сомнение Исайей Берлином, который в своем эссе «Ежик и Лиса» утверждал, что предположительно полифонический автор отличался непоколебимой системой убеждений. Там, где неуверенный и любознательный Толстой сменил одно мировоззрение на другое, Достоевский — по крайней мере, после освобождения из тюрьмы — оставался благочестивым христианином до самой смерти; его религиозные чувства окрашивали каждый из его романов.
Этот противоречивый, но столь же убедительный аргумент не означает, что Бахтин был не прав. Наоборот, это просто свидетельство непреходящей гениальности Достоевского.
По мере того, как разворачивается история и общество принимает различные формы, аспекты старых текстов, ранее остававшиеся незамеченными, вдруг становятся видимыми для читателя. Таким образом, такие люди, как Бахтин, играют важную роль в сохранении наследия таких людей, как Достоевский.
Виссарион Белинский — Русская идея, или Когда критики бесятся.
Рецензенты и критики во времена Виссариона Белинского (1811-1848 гг.) желали сказать что-то значимое и важное, что-то, что повлияло бы на их общество, а так как авторы также обладали особым талантом к словесному ремеслу, то и от них ожидалось, что они будут использовать свои навыки на благо общества. То есть написать что-то осмысленное и важное; и работа критика заключалась в том, чтобы привлечь их, художников, к ответственности за эту цель. Как выразился Исайя Берлин:
Для него [Белинского] человек и художник и гражданин едины; и пишете ли вы роман, поэму, исторический или философский труд, статью в газете, сочиняете симфонию или картину, вы выражаете или должны выражать всю свою природу, а не просто профессионально подготовленной частью этого, и вы несете моральную ответственность как мужчина за то, что делаете как художник (Берлин 107).
Следует также понять, какую роль в этот период российской истории сыграли литература и литературные журналы. Я думаю, будет лучше, если мы будем смотреть на них (романы и литературные журналы) так же, как мы смотрим наши ток-шоу кабельных новостей, соперничающие между собой за внимание зрителя. Во времена Белинского основным средством выражения политических взглядов был литературный журнал, и то, что писали авторы и критики, имело большое значение.
Большинство читателей встречают Виссариона Белинского в связи с Федором Достоевским (1821-81) и его первым романом Бедняки (1846), получившим высокую оценку. Что Белинский нашел в этом коротком произведении достоинства, так это его гуманистический взгляд и реалистический стиль (Proctor 58). Когда Достоевский отошел от этой формы реализма в своем втором рассказе « Двойник », мнение Белинского также изменилось, Достоевский уже не считался великим подающим надежды писателем.
Итак, давайте немного углубимся во взгляды Виссариона Белинского, ведь его взгляды, хотя и натянутые, расширенные и преувеличенные, оказали большое влияние на критику и литературу.
У Белинского было два сильных основных убеждения: «вера в будущее и неудовлетворенность настоящим» (Proctor 45). Он также верил в прогресс, «прогресс человечества» (44), а также в то, что люди хорошие, а именно общество искажает их (57). Понимая это, рациональным подходом было бы показать (в романах), как общество это делает и как это влияет на жизнь его людей, и таким образом люди могут затем внести соответствующие изменения в общество. Однако для этого необходимо иметь четкое представление о том, что представляют собой эти эффекты. Художник обязан представить как можно более четкую картину реальности, чтобы эти эффекты можно было увидеть, а затем изменить. В письме Белинский писал:
Когда я даю копейку солдату, я чуть не плачу, когда я даю копейку нищему, я бегу от него, как будто я сделал что-то ужасное, как будто я не хочу слышать звук своих шагов [ . . .] Имеет ли право человек забыться в искусстве или науке, пока это продолжается? (кв. в Берлине 194).
Именно эту роль изображения действительности дает Белинский художнику и романисту, и чтобы выполнить эту роль, художник должен изображать общество как можно точнее, то есть изображать жизнь наиболее реалистически. Разве Стендаль не писал в Красное и черное (1830) что роман — это зеркало, которое несут по дороге и которое отражает реальность обратно нам? (Дикштейн 6-7).
Белинский не только считал, что роман должен отражать жизнь, но и что об авторах следует судить по тому, насколько хорошо это сделано; что роль критика, ответственность критика — определить, насколько точно автор «представляет то, что существует» в обществе (Proctor 50).
Как я уже сказал, Белинский верил в будущее, но был недоволен настоящим (45), а именно русской жизнью. Следовательно, он закончил тем, что восхвалял авторов, которые выражали такое же недовольство. Но у него был третий элемент, касающийся роли художника в обществе, может быть, более опасный, хотя на первый взгляд он может показаться безобидным, и это был «порыв к действию.
Кем определено это « должно быть »? Это восходит к представлению реальности, к идее, что если люди увидят, как они живут, что происходит в их жизни, то они сами в разумном мире смогут это изменить. Поэтому важно, чтобы образ жизни, образ жизни человека точно изображался и отражался в произведениях искусства.
Белинский прожил короткую жизнь — 37 лет. Н. Г. Чернышевский (1828-89) был активным автором и критиком в этот же период и быстро выдвинулся в роли преемника Белинского, хотя, по словам Исайи Берлина, «он не был человеком оригинальных идей» (Берлин 256). В 1863 году Чернышевский выпустил собственный роман « Что делать?». (Что делать?).
Но он [Белинский] никогда не считал, что долг художника — пророчествовать или проповедовать — служить обществу непосредственно, указывая ему, что делать, давая лозунги, ставя свое искусство на службу определенной программе.
(Берлин 207).Именно Чернышевский видел в искусстве замену жизни (Проктор 69) как своего рода дубликат. Итак, когда жизнь воспроизведена в искусстве или литературе (как зеркало, отражающее все в нас), жизненные обстоятельства можно объяснить. и судил. Проктор цитирует Чернышевского:
Поэт или художник не может, даже если бы захотел, отказаться от высказывания своего суждения об изображаемых явлениях, и это суждение выражается в его творчестве. В этом еще одно значение искусства, благодаря которому искусство становится одним из нравственных видов деятельности человека (69).
Конечно, «моральная деятельность» будет состоять не в том, чтобы изменить искусство или роман, чтобы сделать его более приятным представлением жизни, а в том, чтобы изменить саму жизнь, потому что это то, что представляет искусство, как только вы сможете увидеть, как оно есть. , реальность жизни, то вы можете предпринять действия, чтобы преобразовать ее в то, что « должно быть ».
И таким образом вы будете менять или судить об искусстве не за то, что оно изображает, а за жизненные обстоятельства, чтобы создать лучшее будущее. Именно Чернышевский в своей работе Что делать? , который продвинул роль автора еще на один шаг вперед, и это должно было дать руководство и наставление о том, что должно быть сделано , представив, что есть, а также то, что должно быть в том же романе. Как объясняет Проктор Чернышевский:
. . . «настоящим» было то, что должно было быть . Реальное существует отчасти в действительном мире, но более полно и совершенно в потенции (в действительном мире будущего, преобразованном деятельностью человека). . . (71).
Как я упоминал во вступлении, задача критика заключалась в том, чтобы привлечь художника к ответственности за эту цель, которая не обязательно является целью художника или автора. Следует отметить, что именно критик определял эту роль для автора, что не обязательно может быть той целью, которую автор преследовал.
Не следует забывать, что именно благодаря этим идеям сначала Белинского, а затем Чернышевского, М. А. Добролюбова (1836-61), Д. Писарева (1840-68), которые впоследствии были восприняты в политических целях М. Горьким, Сталиным и другие, что поэты и писатели, такие как Осип Мандельштам и Исаак Бабель, чтобы назвать пару, а позже Ночь убитых поэтов, погибли, потому что они решили выразить свое собственное мнение об искусстве.
~ ~ ~
Процитированные работы:
Берлин, Исайя Сэр, Генри Харди и Эйлин М. Келли. Русские мыслители .