Ветка палестины лермонтов: Михаил Лермонтов - Ветка Палестины: читать стих, текст стихотворения полностью

Содержание

Анализ стихотворения Лермонтова Ветка палестины сочинения и текст

Молодого поэта охватило вдохновение, в короткое время было написано стихотворение «Ветка Палестины». Впервые его напечатал журнал «Отечественные записки» в 1839-ом. В книге «Описание предметов древностей и святыни, собранных путешественником по святым местам» Муравьев датировал «Ветку Палестины» 1836 годом. Скорей всего, ошибочно. В воспоминаниях Акима Павловича Шан-Гирея говорится, что стихотворение имеет непосредственное отношение к Андрею Николаевичу и что он подарил пальмовую ветку Лермонтову. Михаил Юрьевич очень ей дорожил и хранил в «ящике под стеклом».

Образная система «Ветки Палестины» соотносится с христианской новозаветной мифологией. Христа, въезжающего в Иерусалим, люди встречали восклицанием «осанна!» и пальмовыми ветвями. В «чистых водах Иордана» Спаситель проходил священный обряд крещения. С «миром и отрадой» связаны евангельские представления о спасении и прощении. Не случайно возникает и «божей рати лучший воин». Он характеризуется твердостью в вере, духовной непреклонностью, способностью стойко переносить страдания.

«Ветка Палестины» явно соотносится с пушкинским стихотворением «Цветок », датированным 1828 годом. Оба произведения строятся на том, что лирические герои видят засохшее растение. В одном случае вопросы задаются пальмовой ветви, в другом — цветку, обнаруженному между страниц книги. Стихотворение Лермонтова также связано с некоторыми строками из «Бахчисарайского фонтана» (1821-23). Обратите внимание на образ Марии, созданный Пушкиным:

Перед читателем предстает твердая в вере, чистая душой девушка.

Теперь сравним со строками из «Ветки Палестины»:

Традиционно в русской поэзии обращение к восточным темам связано с декларацией стойкости и мужественности персонажей. Если Пушкин превозносит Марию, то Лермонтов идеал героя воплощает в образе пальмовой ветви.

Скажи мне, ветка Палестины,
Где ты росла, где ты цвела,
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?

У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал,
Ночной ли ветр в горах Ливана
Тебя сердито колыхал?

Молитву ль тихую читали
Иль пели песни старины,
Когда листы твои сплетали
Солима бедные сыны?

И пальма та жива ль поныне?
Все так же ль манит в летний зной
Она прохожего в пустыне
Широколиственной главой?

Или в разлуке безотрадной

Она увяла, как и ты,
И дольний прах ложится жадно
На пожелтевшие листы.

Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занес?
Грустил он часто над тобою?
Хранишь ты след горючих слез?

Иль божьей рати лучший воин
Он был, с безоблачным челом,
Как ты, всегда небес достоин
Перед людьми и божеством?

Заботой тайною хранима
Перед иконой золотой
Стоишь ты, ветвь Ерусалима,
Святыни верный часовой.

Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой.
Все полно мира и отрады
Вокруг тебя и над тобой.

Дата написания: 1837 год

Данное стихотворение было посвященно А. Н. Муравьеву, который, по воспоминаниям Э. А. Шан-Гирея, подарил Лермонтову пальмовуя веть, которую поэт хранил в «ящике под стеклом».
В последствии, А. Н. Муравьев вспоминал: «Когда я возвратился домой, то нашел у себя его (Лермонтова) записку, в которой он опять просил моего заступления, потому что ему грозит опасность. Долго ожидая меня, написал он, на том же листке, чудные свои стихи «Ветка Палестины», которые по внезапному вдохновению исторглись в моей образной, при виде палестинских пальм, принесенных мною с Востока. »

Андрей Николаевич Муравьев

Стихотворение М. Ю. Лермонтова «Ветка Палестины»

В основу стихотворения положен реальный факт. Как свидетельствует приятель Лермонтова А. Н. Муравьев, незадолго до того совершивший путешествие по святым местам, поэт увидел в его доме ветку, привезенную из Палестины. Первоначально Лермонтов даже собирался посвятить ему стихотворение, но уже в наборе вычеркнул посвящение – возможно, потому, что не хотел связывать важные для него мысли и образы, которые в стихах выражены, с конкретным биографическим фактом.

Мы уже раньше отмечали, как важно для понимания смысла того или иного художественного произведения знать время его написания, обстоятельства, тому способствовавшие, биографические подробности из жизни автора. В данном случае это поможет глубже понять стихотворение. Дата написания стихотворения остается открытой, но литературоведы предполагают, что, скорее всего, это февраль 1837 года. Уже не стало Пушкина, уже написано сразу ставшее известным горькое и протестное «Смерть Поэта». Лермонтову грозила опала, он искал помощи у Муравьева, имевшего связи в Третьем отделении. Необходимо подчеркнуть: ветку пальмы поэт увидел в образной – комнате с иконами, там же написал стихи. Отсюда – устойчивые символы Священного Писания.

При входе Иисуса в Иерусалим, сообщается в Евангелии, народ славил Его и постилал свои одежды на Его пути, «а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге»

(Мф. 21:8 ). Эти деревья – пальмы; люди, встречающие Иисуса, постилали пальмовые ветви. На Востоке молящиеся стоят на Всенощной праздника Входа Господня в Иерусалим с ветвями пальм, а у нас – по нашему климату – с ветками вербы.

Может быть, для лучшего восприятия этого стихотворения читателю поможет такая подробность: Муравьев подарил Лермонтову пальмовую ветку, и она хранилась у него в ящике под стеклом.

Скажи мне, ветка Палестины:

Где ты росла, где ты цвела?

Каких холмов, какой долины

Все полно мира и отрады

Вокруг тебя и над тобой.

Вы, конечно, почувствовали напряженную, страстную вопросительную интонацию, которая делает стихотворение похожим на музыкальное произведение. Эта интонация развивается от строфы к строфе, ее создает стих – четырехстопный ямб в сочетании с синтаксическим построением, для которого характерны риторические обращения, повелительные глаголы, начинающие циклы вопросов, – скажи, поведай, вопросительные местоимения где, каких, какой, кто, разнообразные повторы, в том числе повторяющиеся синтаксические конструкции с частицей

ли (ль ) и союзом или (иль ).

Стихотворение напоминает музыкальное произведение еще и удивительной стройностью, симметрией трехчастного построения: вопросы, обращенные к ветке (1-я строфа), – ответ тоже в форме вопросов (2-я и 3-я строфы), снова вопросы, уже о пальме (первая строка 4-й строфы), – новый ответ, опять в форме вопроса, не окончательный (4-я и 5-я строфы), еще вопросы о паломнике (две строки 6-й строфы) – и ответ, сначала в вопросительной форме (конец 6-й – 7-я строфа), а затем – итог размышлений (8-я и 9-я строфы). Эта стройность создает у читателя эстетическое чувство, ощущение красоты, совершенства художественного слова.

У читателя тоже могут появиться вопросы. Например, почему вдруг ветка пальмы, увиденная поэтом, вызвала у него такое острое переживание, вылившееся в художественной форме? Потому, ответит сам себе компетентный читатель, что речь здесь идет не только о ветке, а о чем-то более важном.

Стихотворение начинается с вопроса: «Скажи мне, ветка Палестины: / Где ты росла, где ты цвела?» На первый взгляд он может показаться странным. Неужели ветка

была украшением холмов или долины? И как это ее листы сплетали. Однако перед нами художественный образ, а здесь иные законы, чем у логики. Образ многозначен: речь идет одновременно о ветке и о пальме, и возникает пока еще неявная мысль о том, что они насильственно разлучены. И конечно, в художественном произведении в словах возникает иной, философский смысл – это уже не только ветка и пальма, это символически обозначенные судьбы людей, любящих, страдающих и гибнущих в разлуке.

Вы читаете 2-ю и 3-ю строфы, и в вашем воображении создается прекрасный образ экзотического мира, роскошные картины знойного Востока. «Восточный стиль» в русской поэзии традиционно связан с демонстрацией мужественности, стойкости характера. Имена собственные, олицетворения и метонимии (например:

востока луч вместо «солнечные лучи в жарких восточных землях») помогают создать этот образ.

Затем опять следуют вопросы. Сначала речь идет о возможной счастливой судьбе: «И пальма та жива ль поныне? / Все так же ль манит в летний зной / Она прохожего в пустыне / Широколиственной главой?» Яркая картина могла бы быть воспринята с положительной эмоциональной окраской, если бы предложение не было вопросительным. Для трагического самосознания Лермонтова счастливая судьба кажется невозможной, и возникает второе предположение о горьком конце. И теперь скрытое вначале оказывается явным: с первых строк поэт развивал свою основную тему – одиночества. Ветка, как знакомый вам дубовый листок, оторвана от родного дерева, страдает от одиночества. Но здесь страдает не только ветка, страдает и гибнет в разлуке и пальма тоже. За «судьбами» ветки и пальмы мы видим трагическую судьбу поэта: его вопросы на самом деле обращены к самому себе. Избрав форму обращения «к ветке», Лермонтов, возможно, пытается скрыть внутреннее беспокойство и душевное смятение, не покидающее его чувство опасности.

Пятая строфа – эмоциональная кульминация этой темы. Обратите внимание на словесный ряд с высокой и трагической эмоциональной окраской: в разлуке безотрадной, увяла, дольний прах, жадно, пожелтевшие листы …

Все слова говорят о трагедии, о смерти. Уже слово разлука несет отрицательную эмоцию, а она еще усилена эпитетом безотрадной. Слово прах – славянизм, и потому оно создает высокую окраску и в прямом (устаревшем) значении – «земная пыль», и в другом, тоже высоком значении: «останки умершего».

А ветка тоже увяла? В стихотворении как будто об этом сказано: увяла, как и ты. Но дальнейший текст этому противоречит. Мысль обращается к тому, кто принес ветку в наш край. Его образ тоже окрашен высокой эмоцией. О нем говорит эпитет набожной рукою. И эти слова заставляют по-новому взглянуть на трагедию. Пока поэт видел только «горизонталь» – взаимоотношения любящих, разлуку, несущую гибель, – ситуация была безнадежной. Но есть еще «вертикаль», взгляд на событие в ином свете, встает вопрос о том, почему и зачем страдают разлученные. И тогда судьба ветки предстанет иначе. Ветка – символ веры…

Переходом к новой мысли явился образ паломника. Он также раздваивается: то ли это одинокий страдалец (грустил, след горючих слез ), то ли человек, преисполненный глубокой веры, Божьей рати лучший воин, с безоблачным челом, небес достоин. Но явно ответ содержится во втором портрете, не только потому, что он более развернут, но потому, что и ветка тоже оказывается достойной небес (как и ты ). И теперь образ поднимается до символа: ветка Палестины – Святыни верный часовой.

Перечитайте две последние строфы – какой замечательной, яркой картиной, полной умиротворения и любви, заканчивается стихотворение! Мы видим золотую икону в киоте за стеклом, горящую перед ней лампаду, крест и осеняющую святыню пальмовую ветвь, охраняющую ее, как верный часовой. Так вот для чего ветка была разлучена с пальмой! Горечь и боль одиночества побеждены верой в Бога, надеждой на спасение, в сердце воцаряется любовь: «Все полно мира и отрады».

Вспоминается стихотворение Лермонтова «Молитва» 1839 года, где поэт говорит о преодолении тяжелого состояния души в молитве: «И верится, и плачется, / И так легко, легко…» Это же ощущение передано в словах: «И счастье я могу постигнуть на земле, / И в небесах я вижу Бога» (стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива…»). И мы вместе с поэтом проникаемся надеждой, ибо мир и отрада поселяются в душе того, кто преодолел страх одиночества, с честью выдержал удары судьбы.

«На светские цепи…»

Произведение опубликовано после смерти Лермонтова. Известно, что оно написано в 1840 году и связано с именем Марии Алексеевне Щербатовой. Поэт открывает свои чувства и мысли, вызванные впечатлением от встречи с этой женщиной. Ей также посвящены стихи «Отчего» и «Молитва» («В минуту жизни трудную…»).

На светские цепи,

Зато не разлюбит уж даром.

Что нам известно о М. А. Щербатовой? Вот сухая справка комментатора: «Мария Алексеевна Щербатова, урожд. Штерич (ум. 1879), княгиня. Лермонтов был увлечен ею в 1839–1840 гг.» («М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников» ).

Вот что рассказали о ней современники.

М. А. Корф (учился вместе с Пушкиным в Лицее, автор воспоминаний):

«Несколько лет тому назад молоденькая и хорошенькая Штеричева, жившая круглою сиротою у своей бабки, вышла замуж за молодого офицера кн. Щербатова, но он, спустя менее года, умер, и молодая вдова осталась одна с сыном, родившимся уже через несколько дней после смерти отца. По прошествии траурного срока она натурально стала являться в свете, и столько же натурально, что нашлись тотчас и претенденты на ее руку и просто молодые люди, за ней ухаживавшие. В числе первых был гусарский офицер Лермонтов, едва ли не лучший из теперешних наших поэтов; в числе последних – сын французского посла Баранта, недавно сюда приехавший для определения в секретари здешней миссии».

А. П. Шан-Гирей (родственник Лермонтова, один из близких ему людей):

«Зимой 1839 года Лермонтов был сильно заинтересован кн. Щербатовой… Мне ни разу не случалось ее видеть, знаю только, что она была молодая вдова, а от него слышал, что такая, что ни в сказке сказать, ни пером написать. То же самое… думал про нее и г. де Барант, сын тогдашнего французского посланника в Петербурге. Немножко слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта…»

В свете говорили, что Щербатова была причиной дуэли поэта с де Барантом.

«Верно, Лермонтов дрался с Бар(антом) за кн. …?» – спрашивает А. И. Тургенев П. А. Вяземского в письме. А в мае 1840 года записывает в дневнике: «Был у кн. Щерб(атовой). Сквозь слезы смеется. Любит Лермонт(ова)».

Спустя более чем сто лет, в 1952 году, К. Г. Паустовский написал поэтичный рассказ «Разливы рек» – о встрече Лермонтова с княгиней Щербатовой по пути на юг. Изображенные в нем события вымышленные, но чувства героев показаны ярко.

Эти сведения вы можете сопоставить со стихами и представить себе портрет княгини Щербатовой, понять, каковы были взаимоотношения ее с Лермонтовым. Вы даже заметите реальные подробности биографии героини – например, в стихах прямо сказано о том, что Щербатова выросла на Украине: «На светские цепи… / Цветущие степи / Украйны она променяла», и ее портрет дан в сравнениях с украинской природой. Но при этом стихотворение окажется всего лишь иллюстрацией к биографии поэта. Нам же важно не то, какой была на самом деле Щербатова, а то, какой ее увидел и изобразил Лермонтов. Важно то, что перед нами произведение искусства, что поэт создал художественный образ героини, а рядом с ним – образ Украины, и использовал это как повод, чтобы поделиться своими размышлениями. Дабы их понять, надо вникнуть в текст.

Художественная идея стихотворения основана на параллелизме: черты, присущие личности княгини Щербатовой, поэт соотносит с характером и судьбой ее родного края, родного народа. Восхищаясь внутренней и внешней красотой героини, Лермонтов любовно лепит образ женщины, способной испытывать сильные чувства, наделенной «детской верой», а потому ей трудно противостоять «беспощадному свету». Здесь мы видим привычную для Лермонтова (да и для Пушкина!) антитезу – человек и «свет». И конечно, на стороне человека все силы Природы, ее питающие соки, ее вдохновенная вольность.

Читая стихотворение, прежде всего вы почувствуете удивительную мелодичность стиха – сочетание двустопного и трехстопного амфибрахия, медленного размера,

придающего речи плавность движения, упорядоченность, то есть красоту. Стих в сочетании с гармонией звуков, поэтичной лексикой, инверсиями в построении предложений создает высокую эмоцию, согласуется с гармоничным и прекрасным обликом героини.

Вдумайтесь, как удивительно сравнение речи героини с мерцанием звезд: «Как ночи Украйны, / В мерцании звезд незакатных, / Исполнены тайны / Слова ее уст ароматных…» Вместо привычного сравнения глаз со звездами здесь предмет сравнения – звучащие слова. Лермонтов вообще чуток к интонации речи, вспомните его замечание в повести «Княжна Мери» о разговоре любящих, в котором «значение звуков заменяет и дополняет значение слов, как в итальянской опере»; вспомните стихотворение «Есть речи – значенье…»: «Из пламя и света рожденное слово», как внезапный луч, освещает жизнь и придает ей смысл, открывает путь к взаимопониманию, к избавлению от мук одиночества. Такое слово порой значительнее молитвы и борьбы: «Не кончив молитвы, / На звук тот отвечу, / И брошусь из битвы / Ему я навстречу». Таковы и слова героини, исполненные тайны, смысл ее речей так же бесконечно глубок, как ночное небо со звездами.

Вникая в смысл произведения, вы поймете, какой увидел поэт свою героиню. Она свободна (в гордом покое насмешку и зло переносит ), а свобода, чувство гордости, человеческого достоинства, вера в людей и сознание своего высокого предназначения присуще всем любимым героям Лермонтова. Героиня полна жизни, у нее пламенная живая душа, она полюбит не скоро, зато не разлюбит уж даром. в ее облике есть глубина и тайна, есть нечто детское, и эти черты тоже всегда предпочтительны для Лермонтова. И наконец, она – воплощение гармонии с природой, с миром, с Богом. В этом образе поэт представил нам свой идеал – и это не фантазия, а реальная женщина.

Образ героини противопоставлен окружающему ее миру. В этом враждебном ей мире проступают знакомые вам по другим произведениям черты: неволя (светские цепи ), мертвенность (блеск утомительный, ледяного ), дисгармоничность (среди беспощадного света ). Но в отличие от других произведений, где герой – страждущий одиночка,

здесь у героини есть опора. Это родина, народ и Бог. Теперь понятно, почему поэт так настойчиво сравнивает детали портрета героини с картинами украинской природы: она выросла в гармонии с природой и сама является частичкой природы. Понятно, что придает ей уверенность в своих силах, способность переносить насмешку и зло: она, следуя строго печальной отчизны примеру, вобрала в себя образ мыслей и чувств своего народа. И наконец, как и ее народ, в надежду на Бога хранит она детскую веру. И это придает светлую окраску ее образу и всему произведению.

Анализ стихотворения М. Ю. Лермонтова «Ветка Палестины»

babyk Ученик (105), закрыт 3 месяца назад

Анджела Высший разум (1241974) 3 месяца назад

Анализ стихотворения Лермонтова «Ветка Палестины»
Точный год создания «Ветки Палестины» неизвестен. По свидетельству писателя Андрея Николаевича Муравьева, Лермонтов сочинил стихотворение у него в квартире в феврале 1837 года. Михаил Юрьевич приезжал к нему перед арестом, когда расследование по делу о «Смерти поэта» только началось. Лермонтову пришлось долго ждать Муравьева. В образной он увидел пальмовые ветви, привезенные Андреем Николаевичем из путешествий по Востоку. Молодого поэта охватило вдохновение, в короткое время было написано стихотворение «Ветка Палестины».

Сам великий русский поэт Лермонтов в Святой Земле не был. Поэтический образ этого стихотворения был навеян пальмовой ветвью, привезенной А. Н. Муравьевым из паломничества по Святой Земле. С пальмовыми ветвями и восклицанием «осанна! » («спасение!» ) встречали Христа при въезде в Иерусалим, и позднее пальмовые ветви увозили с собой на память паломники. Этот образ имел глубокие параллели с внутренними ощущениями поэта.
Впервые — «Отеч. записки». 1839, т. III, № 5, стр. 275—276.

В копии под заглавием вычеркнуто: «Посвящается А. М-ву». Это Андрей Николаевич Муравьев (1806—1874), писатель, автор книги «Знакомство с русскими поэтами» (Киев, 1871). В этой книге Муравьев рассказывает, как Лермонтов 21 февраля 1837 г. написал у него в комнате «Ветку Палестины»
С Муравьевым Лермонтов вообще был довольно близок.

Есть неоспоримая связь «Ветки Палестины» Лермонтова с «Цветком» Пушкина. Впоследствии этого вопроса касались многие исследователи, в особенности Устимович и Н. Ф. Сумцов. Их наблюдения суммировал Б. В. Нейман в своей работе «Влияние Пушкина в творчестве Лермонтова». где сделаны следующие сопоставления:

Скажи мне, ветка Палестины:
Где ты росла, где ты цвела?
И пальма та жива ль поныне?
Или в разлуке безотрадной
Она увяла, как и ты?

Где цвел? когда? какой весною?
И долго ль цвел?
И жив ли тот и та жива ли?
Или уже они увяли?

Ст. 17 («Или в разлуке безотрадной» ) можно сопоставить с ст. 10 Пушкина («Или в разлуке роковой»).

Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занес?

тоже близки к тексту Пушкина:

и сорван кем,
Чужой, знакомой ли рукою?

Вся эта часть Лермонтовского стихотворения представляет собой (как и у Пушкина) ряд вопросов, обращенных к пальме (у Пушкина — к цветку, найденному в книге) ; далее тон стихотворения меняется, но Пушкинское влияние не исчезает, только «Цветок» сменяется «Бахчисарайским фонтаном».

Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой.
Все полно мира и отрады
Вокруг тебя в над тобой —

восходят к Пушкинским:

Лампады свет уединенный,
Кивот, печально озаренный,
Пречистой девы кроткий лик
И крест, любви символ священный.

Наконец, стих «Широколиственной главой» заимствован Лермонтовым из поэмы Баратынского «Переселение душ». в которой встречаем следующее четверостишие:

И вот приметен кров жилой,
Над коим пальма вековая
Стоит, роскошно помавая
Широколиственной главой.

Помимо этих отдельных сопоставлений следует указать на связь «Ветки Палестины» с традицией, идущей из школы Жуковского, в которую, в свою очередь, входит и «Цветок» Пушкина. «Ветка Палестины» — меланхолическая медитация в стиле таких стихотворений Жуковского, как «К мимопролетевшему знакомому гению» или «Таинственный посетитель».

Скажи, кто ты, пленитель безымянный,
С каких небес примчался ты ко мне?
Зачем опять влечешь к обетованной,
Давно, давно покинутой стране?

(«К мимопролетевшему знакомому гению». )

Лермонтов вносит в традиционную медитацию характерный для него декоративно-балладный элемент с экзотическим колоритом («Палестина». «Ливан». «Солима бедные сыны». «пальма» и т. д. ) и с намеком на сюжет («Божьей рати лучший воин» и т. д.).

«Ветка Палестины» (как и многие стихотворения Лермонтова) неоднократно служила материалом для пародий и злободневных политических стихотворений.

«Ветка Палестины» М.Лермонтов

«Ветка Палестины» Михаил Лермонтов

Скажи мне, ветка Палестины,
Где ты росла, где ты цвела,
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?

У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал,
Ночной ли ветр в горах Ливана
Тебя сердито колыхал?

Молитву ль тихую читали
Иль пели песни старины,
Когда листы твои сплетали
Солима бедные сыны?

И пальма та жива ль поныне?
Все так же ль манит в летний зной
Она прохожего в пустыне
Широколиственной главой?

Или в разлуке безотрадной
Она увяла, как и ты,
И дольний прах ложится жадно
На пожелтевшие листы…

Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занес?
Грустил он часто над тобою?
Хранишь ты след горючих слез?

Иль божьей рати лучший воин
Он был, с безоблачным челом,
Как ты, всегда небес достоин
Перед людьми и божеством?

Заботой тайною хранима
Перед иконой золотой
Стоишь ты, ветвь Ерусалима,
Святыни верный часовой.

Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой…
Все полно мира и отрады
Вокруг тебя и над тобой.

Анализ стихотворения Лермонтова «Ветка Палестины»

Точный год создания «Ветки Палестины» неизвестен. По свидетельству писателя Андрея Николаевича Муравьева, Лермонтов сочинил стихотворение у него в квартире в феврале 1837 года. Михаил Юрьевич приезжал к нему перед арестом, когда расследование по делу о «Смерти поэта» только началось. Лермонтову пришлось долго ждать Муравьева. В образной он увидел пальмовые ветви, привезенные Андреем Николаевичем из путешествий по Востоку. Молодого поэта охватило вдохновение, в короткое время было написано стихотворение «Ветка Палестины». Впервые его напечатал журнал «Отечественные записки» в 1839-ом. В книге «Описание предметов древностей и святыни, собранных путешественником по святым местам» Муравьев датировал «Ветку Палестины» 1836 годом. Скорей всего, ошибочно. В воспоминаниях Акима Павловича Шан-Гирея говорится, что стихотворение имеет непосредственное отношение к Андрею Николаевичу и что он подарил пальмовую ветку Лермонтову. Михаил Юрьевич очень ей дорожил и хранил в «ящике под стеклом».

«Ветка Палестины» явно соотносится с пушкинским стихотворением «Цветок », датированным 1828 годом. Оба произведения строятся на том, что лирические герои видят засохшее растение. В одном случае вопросы задаются пальмовой ветви, в другом – цветку, обнаруженному между страниц книги. Стихотворение Лермонтова также связано с некоторыми строками из «Бахчисарайского фонтана» (1821-23). Обратите внимание на образ Марии, созданный Пушкиным:
Лампады свет уединенный,
Кивот, печально озаренный,
Пречистой девы кроткий лик
И крест, любви символ священный…

Перед читателем предстает твердая в вере, чистая душой девушка. Теперь сравним со строками из «Ветки Палестины»:
Призрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой…

Слушать стихотворение Лермонтова Ветка палестины

Темы соседних сочинений

← Весна↑ ЛермонтовВечер после дождя →

Картинка к сочинению анализ стихотворения Ветка палестины

Настроение произведения Ветка палестины

ВЕТКА ПАЛЕСТИНЫ | Я-Тора

ВЕТКА ПАЛЕСТИНЫ

Скажи мне, ветка Палестины:
Где ты росла, где ты цвела?
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?

У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал,
Ночной ли ветр в горах Ливана
Тебя сердито колыхал?

Молитву ль тихую читали,
Иль пели песни старины,
Когда листы твои сплетали
Солима бедные сыны?

И пальма та жива ль поныне?
Все так же ль манит в летний зной
Она прохожего в пустыне
Широколиственной главой?

Или в разлуке безотрадной
Она увяла, как и ты,
И дольний прах ложится жадно
На пожелтевшие листы?. .

Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занес?
Грустил он часто над тобою?
Хранишь ты след горючих слез?

Иль, божьей рати лучший воин,
Он был с безоблачным челом,
Как ты, всегда небес достоин
Перед людьми и божеством?..

Заботой тайною хранима,
Перед иконой золотой
Стоишь ты, ветвь Ерусалима,
Святыни верный часовой!

Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой…
Все полно мира и отрады
Вокруг тебя и над тобой.

Это хрестоматийное стихотворение Лермонтова – наверное, самый известный в русской поэзии текст о Святой Земле. При том, что Святой Земли в нем как будто и нет. Ни задыхающихся восторгов при виде древних святынь, какими переполнены рассказы паломников, ни пыльных камней Иудеи и всеобщего запустения, памятных по великолепным путевым очеркам Ивана Бунина – вершинном достижении русского «травелога».

У Лермонтова же – одни грезы, видения да романтические клише: «Востока луч», путник в знойном мареве пустыни, «горы Ливана» и «чистые воды Иордана». И полнейший эффект присутствия. На то он и гений, Лермонтов.

…Читатель нашего века, должно быть, уже видит мысленным взором запаянную в пластик оливковую веточку с надписью «Made in Holу Land». Ну хорошо, с учетом реалий первой трети XIX века, малой предприимчивости тогдашних «сынов Солима» и отсутствия развитого туристическо-сувенирного бизнеса – завернутую в бумажку. Или засушенный меж страниц книги палестинский цветочек: ведь М. Ю. Лермонтов поверх читательских голов протягивал руку А. С. Пушкину и откровенно развивал мотивы его не менее хрестоматийного «Цветка» (1828): «Цветок засохший, безуханный, забытый в книге вижу я…»

К счастью, ветку Палестины, по выражению М. А. Булгакова, поэт сам разъяснил – «пальма та», «ветвь Иерусалима перед иконой золотой». И даже точнее, черным по белому написано – перед кивотом, то есть поставцом для икон.

История услужливо подсовывает нам раскрытый на нужной странице мемуар:

«Когда же возвратился домой, нашел у себя его (Лермонтова) записку, в которой он опять просил моего заступления, потому что ему грозит опасность. Долго ожидая меня, написал он, на том же листке, чудные свои стихи “Ветка Палестины”, которые по внезапному вдохновению исторглись в моей образной, при виде палестинских пальм, принесенных мною с Востока…»

Мемуарист – А. Н. Муравьев, поэт, драматург, духовный писатель, паломник и путешественник, автор необычайно популярной в свое время книги «Путешествие ко Святым местам в 1830 году». Литературоведы считают, что внезапный порыв вдохновения настиг Лермонтова в феврале 1837 года, когда барду грозила опала из-за стихотворения «Смерть поэта» и он искал заступничества Муравьева.

Одну из «палестинских пальм», вспоминали современники, Муравьев подарил Лермонтову, который хранил ее в ящике под стеклом.

Пальмовыми ветвями встречали Иисуса у врат Иерусалима. Все ясно: бедный поэт размышляет под иконами о превратностях человеческих судеб и собственной фортуны, в тихом уголке «мира и отрады» видит впереди страдания и гонения и с помощью разветвленной христианской образности рисует путь жертвенности и мужества («божьей рати лучший воин»). Тут и рассуждать вроде бы не о чем.

Но известный теолог, культуролог, поэт и переводчик Д. Щедровицкий с этим никак не может согласиться. Зачем «бедные сыны Солима» – а это, конечно, иудеи – сплетали ветви пальм? По его мнению, речь идет о «лулаве», сплетенном из побега пальмы, ветвей мирта и ивы – пучке растений, необходимом для литургии еврейского праздника Суккот или Кущей. Как и предписано в книге Левит:

«А в пятнадцатый день седьмого месяца, когда вы собираете произведения земли, празднуйте праздник Господень семь дней… возьмите себе ветви красивых дерев, ветви пальмовые и ветви дерев широколиственных и верб речных, и веселитесь пред Господом Богом вашим семь дней…» (Лев. 23: 39-40).

«Согласно обычаю мистиков-каббалистов, при изготовлении “лулава” над ним нараспев произносят “тихую” (шепотом) древнюю молитву (“молитву ль тихую… иль… песни старины”)» – добавляет теолог.

О символике лулава в еврейской традиции можно многое сказать. Вместе с цитрусовым плодом-этрогом он составляет библейские праздничные «четыре вида» растений и олицетворяет Тетраграмматон, четырехбуквенное имя Бога. В мидраше побег пальмы ассоциируется с позвоночником, мирт с глазами, ива с губами, этрог – с сердцем; в «Зогаре» они связываются с Божественными сферами (сфирот) и так далее…

Но мы слишком увлеклись лулавом; вернемся . Едва ли, утверждает он, христианский паломник, вернувшийся на родину из Палестины со священным «трофеем», стал бы проливать над ним «горючие слезы»… Другое дело иудей – тот вполне мог оплакивать утраченный Храм, Иерусалим, потерянное отечество.

Гипотеза порождает у самого автора все новые вопросы: «Кто и зачем поместил этот предмет иудейского религиозного служения (а не просто “ветку Палестины”) рядом с иконостасом — “кивотом и крестом”»? Кто и зачем окружил его «заботой тайной»?

«Так или иначе, весь образный строй “Ветки Палестины” навевает мысль о своеобразном “марранстве” поэта — об “иудеохристианском” компоненте его жизнеощущения и мировоззрения, что нуждается в дальнейших исследованиях» – заключает Щедровицкий.

Вот такая версия. Как писала незабвенная советская пресса, слово за вами, лермонтоведы!

Специальный докладчик по вопросу о положении в области прав человека на палестинских территориях, оккупированных с 1967 года

О мандате

Специальный докладчик является независимым экспертом, назначенным Советом по правам человека Организации Объединенных Наций для наблюдения за положением в области прав человека на оккупированных территориях и составления отчетов о них. Палестинская территория.

В задачи Специального докладчика входит оценка ситуации с правами человека на оккупированной палестинской территории, публичный отчет о ней и работа с правительствами, гражданским обществом и другими сторонами для развития международного сотрудничества. Специальный докладчик регулярно посещает или совершает миссии на оккупированной палестинской территории и ежегодно отчитывается перед Советом по правам человека. УВКПЧ оказывает мандатарию материально-техническую помощь.

Мандат Специального докладчика вытекает из резолюции 1993 года Комитета по правам человека. Мандат призывает Специального докладчика:

Расследовать нарушения Израилем принципов и основ международного права, международного гуманитарного права и Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 года в палестинские территории, оккупированные Израилем с 1967 года;
Получать сообщения, заслушивать свидетелей и использовать такие процедуры, которые он может счесть необходимыми для своего мандата; и
Доложить со своими выводами и рекомендациями Комиссии по правам человека на ее будущих сессиях до окончания израильской оккупации этих территорий.

Действующий мандатарий

Г-жа Франческа Альбанезе была назначена Специальным докладчиком по вопросу о положении в области прав человека на палестинских территориях, оккупированных с 1967 года, Советом по правам человека на его 49-й сессии в марте 2022 года и приступила к выполнению своих функций с 1 мая 2022 г. Г-жа Альбанезе является научным сотрудником Института изучения международной миграции Джорджтаунского университета, а также старшим советником по вопросам миграции и вынужденного перемещения аналитического центра «Арабское возрождение за демократию и развитие» (ARDD). . Она широко публикуется о правовой ситуации в Израиле и Государстве Палестина и регулярно преподает и читает лекции по международному праву и принудительному перемещению в университетах Европы и арабского региона. Г-жа Альбанезе также работала экспертом по правам человека в Организации Объединенных Наций, в том числе в Управлении Верховного комиссара ООН по правам человека и Агентстве ООН по оказанию помощи палестинским беженцам.

Прочитайте полную биографию г-жи Франчески Альбанезе.

Требует ввода

Заявки на участие: будущие тематические доклады и деятельность Специального докладчика

Крайний срок:

01 марта 2023 г.

Призыв к представлению материалов: Тематический доклад 52-й сессии Совета по правам человека о лишении свободы на оккупированной палестинской территории

Закрыто — см. заявки

Посмотреть все

Последние страновые отчеты

A/77/356: Положение в области прав человека на палестинских территориях, оккупированных с 1967 года.

21 сент. 2022