Однажды в СССР: как Москва вышла против танков в 1991 году | Статьи

Трехдневная осада здания парламента РСФСР стала важным событием для всех, кто тогда не смог усидеть дома. Переодевшись в гражданское, милиционеры и военнослужащие по собственной инициативе ехали к Белому дому, женщины и подростки строили баррикады и организовывали «фронтовой» быт. «Известия» побеседовали с очевидцами событий — самыми разными людьми — и узнали множество деталей.

«Мальчишки лежали на асфальте вповалку»

Валерия Смирнова, инженер-конструктор, специалист соцзащиты

Как только сообщили, что власть в стране захватил ГКЧП, сын сразу сказал, что поедет защищать Бориса Ельцина. А я за ним, конечно. К Белому дому подгоняли автобусы, и мы, защитники, размещались в них. Мы прибыли одними из первых и оказались в первом автобусе, самом ближнем к главному входу. Потом автобусов становилось всё больше.

Моя задача была подкармливать строителей баррикад. В Белом доме нам давали подносы с бутербродами, чай и кофе. В первые часы мы были вхожи в Белый дом, пользовались туалетами. Потом вход перекрыли, и подносы нам выносили на улицу. А туалеты… где придется, в тех же баррикадах. Из-за этой проблемы собравшиеся в нашем автобусе старались поменьше есть и пить.

Людей становилось всё больше, станции метро «Баррикадная» и «Краснопресненская» фактически работали только на выход. Из других регионов тоже приезжали люди: с поездов — сразу к Белому дому. Приезжали артисты — мне довелось тогда пообщаться с Мстиславом Ростроповичем, — священники, люберецкие в цепях. Было удивительно, что такая разная публика объединилась. Еще помню двух мужчин, которые ходили между защитниками и уговаривали разойтись, мол, ни к чему уличные беспорядки, власти сами должны между собой договориться. Они выглядели как шпионы.

Наутро 20 августа я решила съездить домой переодеться: неудобно в юбке лазить по баррикадам. Когда вернулась, увидела, что людей огромное количество. Белый дом окружен защитниками, которые выстроились в пять или шесть цепочек. Меня не пускают. Еле-еле сумела убедить, что мы с сыном в автобусе со вчерашнего утра.

22 августа был митинг. Огромная толпа, и каждый поднимает вверх два пальца — «победа». Подходят ко мне французские журналисты с переводчиком. Спрашивают: «Вы здесь одна?» Нет, говорю, с сыном. — А где сын? — А вон он с такими же мальчишками спит прямо на асфальте у стены Белого дома. За эти трое суток они настолько измучились, что просто лежали вповалку, пока шел митинг, на котором показывали «победу» люди, приехавшие только под конец. На следующий день в теленовостях рассказывали о событиях и показали кадры, снятые французами: вот, мол, митинг, а вот — настоящие победители. И сына моего было видно. Эти кадры показали всего один раз.

Тогда же, 22 августа, когда всё закончилось, я буквально на себе волокла сына домой. Я хоть в автобусе в эти дни могла подремать, а он вообще не спал. У него не было сил дойти до метро. Я пыталась взять такси, но водители требовали дикие деньги. Об этом сейчас не говорят.

В 1993 году сын опять побежал защищать Белый дом, уже с женой. А я пошла на Тверскую, мы там стояли, протестовали. И вдруг вижу мужчину, который был старшим в нашем автобусе в 1991-м. Бывший военный, очень приятный, спокойный человек с палочкой. К сожалению, не помню имени. Он пришел просто посмотреть, не участвовал в протесте. Он рассказал, что вскоре после августовских событий 1991 года к нему и другим нашим командирам обратилось какое-то начальство с предложением составить список отличившихся при защите Белого дома, чтобы наградить. Он тогда ответил: «Сам подавать списки не буду и другим не советую. Сейчас говорят «наградить», а потом за это же посадят».

Не могу сказать, что жалею о своих поступках в августе 1991-го. Я правильно сделала, побежав за сыном. Его уже нет, он умер молодым. Но я жалею о своих тогдашних мыслях и надеждах. Очень много разочарований.

«При мне Ельцин со своими приближенными взобрался на танк»

Михаил Пашкин, председатель Московского межрегионального профсоюза полиции и Росгвардии

В то время я служил в ОБХСС в звании капитана и уже был председателем профсоюза работников милиции, который мы учредили буквально накануне — 1 августа 1991 года. Нам и «кабинетным» сотрудникам милиции сказали прийти в ГУВД Москвы на Петровку, 38. Там на первом этаже для нас подготовили шлемы, бронежилеты, дубинки — целую гору. Для чего это было нужно, непонятно. На нас никто не нападал, и мы не собирались разгонять людей, которые уже стекались на митинги и строили баррикады. Насколько я знаю, никто из нас не стал вооружаться. Но многие, и я в том числе, поехали к Белому дому в гражданской одежде. У всех было приподнятое настроение, даже эйфория. Мы ничем не отличались от обычных граждан, готовых защищать Верховный Совет РСФСР. Тот редкий случай, когда милиция была вместе с народом.

Я увидел огромную толпу на площади перед Белым домом, десятки тысяч человек. Некоторые в подпитии. И все в гражданском. Не было ни милиции, ни военных. Да и что им охранять? В само здание никто не прорывался, у него была своя охрана. Ведь люди собрались, чтобы защищать Белый дом, а не штурмовать его.

При мне случился известный эпизод, когда Ельцин со своими приближенными взобрался на танк и зачитал обращение. Мы, сотрудники милиции, оказавшиеся в той толпе, все хотели его победы, все были за него. Не знали тогда, чем это кончится. Наши надежды были обмануты. С другой стороны, останься у власти Михаил Горбачев и та советская геронтократия — могло быть еще хуже. Они уже ни на что не были способны, кроме как продавать страну по частям.

«Всё происходило как бы понарошку, как в кино»

Станислав Кувалдин, историк и журналист

Мне было 14 лет, родители — техническая интеллигенция, сотрудники проектных институтов. Мы жили в районе Красной Пресни недалеко от Белого дома. Первое ощущение 19 августа: началось нечто невероятное. Слова «военный переворот» я знал из книжек, фильмов и газет, но вдруг этот самый переворот разворачивается у тебя на глазах! Я мечтал о сохранении СССР, так что я был взволнован, хотя не скажу, что обрадовался. Невозможно радоваться приходу к власти ГКЧП. Это было блекло, серо и совсем не соответствовало картинкам в моей голове. Янаев, Язов… Как они выглядели, как держались… Всерьез рассчитывать, что такие люди будут править страной?

Я хотел быть свидетелем — того, как идут танки, как собираются люди, о чем они говорят. Однако утро 19 августа практически ничем не отличалось от 18 августа. Зримой исторической драмы, которую хотелось видеть 14-летнему подростку, долгое время не было. К Белому дому просто стекались люди, разговаривали.

Но 20 августа всё закипело — когда с Нового Арбата пришла огромная демонстрация, которая несла гигантский триколор. Это была хорошо организованная и возбужденная группа, и тогда стало понятно, что будет сопротивление.

Я то и дело ходил к Белому дому, а еще на Манежную площадь. Там стояли танки и бронетранспортеры, а возле них толпились люди. И, как ни странно, именно там разгорались политические споры. У Белого дома спорить было опасно: там все были единомышленники, могли и побить. А здесь собирались в том числе сторонники ГКЧП. На меня произвел впечатление человек довольно молодой, одетый по моде, при этом очень страстно защищавший ГКЧП — но не с коммунистических, а с государственнических позиций. Так я встретил почти единомышленника.

Такие сцены разыгрывались непосредственно у бронетранспортеров, рядом с вооруженными солдатами. Споры на фоне армии, которая пришла совершить переворот. Чувствовалось странное несоответствие заявленных целей и фактического исполнения. Армия явно была ни при чем, солдаты не понимали, что они здесь делают.

Когда 20 августа у Белого дома пошли разговоры, что может начаться штурм, я позвонил домой по автомату и сказал, что хочу остаться и посмотреть. Всё происходило как бы понарошку, как в кино.

Наступило 21-е число, и всё сразу рухнуло. Прозвучало странное сообщение про погибших на Садовом кольце — стилистически оно напоминало обращение ГКЧП. «Над нашей Родиной нависла…», «Пролилась кровь на улицах Москвы…» — тот же пафос, ритм, та же тяжеловесная поэтика.

19-го и 20-го было пасмурно, моросил дождь. А 21-го с утра расступились облака, вышло солнце, и одна за другой зазвучали победные новости: ГКЧП бежит, танки уходят. Я не хотел такого финала, но эмоционально разделил общее настроение. Не потому, что перебежал на сторону победителей, а потому, что чувствовал: устранилось что-то ненормальное. Эта тягомотина и бессмыслица наконец закончились.

Помню кадры, как Горбачев в белом пуловере сходит с трапа самолета. Смотрю и думаю: всё опять на своих местах, теперь будет что-то хорошее. Но когда в декабре Советский Союз всё же рухнул, я, конечно, был огорчен. Хотя к тому времени надежд на его сохранение уже не оставалось.

«Накачанный танкист ходил в бронежилете на голое тело»

Алексей Лещенко, в прошлом офицер и предприниматель

Когда объявили о создании ГКЧП, я испытал чувство глубочайшего разочарования и злости. Информация не была полностью закрыта, и довольно быстро стало известно о том, что люди собираются на митинги, что начались протесты.

В первый раз я поехал к Белому дому 20 августа и провел там несколько часов. Я увидел, что не одинок, что вокруг образованные, интеллигентные и активные граждане, патриоты своей страны. Я не видел там людей с низкой социальной ответственностью, агрессивных, пьяных.

Были группы, негласно объединенные какими-то общими внутренними признаками. Тогда я обратил внимание на молодых людей, которые называли себя анархистами. Была группа ветеранов войны в Афганистане. Всех возмущало сложившееся положение. При этом никакой агрессии друг к другу не было, даже во время неизбежных споров.

Вечером я вернулся домой, в Подмосковье, а ночью узнал, что произошли столкновения и погибли несколько человек. Для меня это стало последней каплей. Я собрал необходимые для длительного пребывания вне дома вещи и рано утром 21 августа выехал в Москву. Я осознавал, что, возможно, это поездка в один конец. Пока я ехал в автобусе, видел военную технику на улицах. Люди в транспорте постоянно слушали портативные радиоприемники, в основном «Эхо Москвы», обсуждали ситуацию. В воздухе нарастало возмущение и осуждение действий ГКЧП.

Когда я добрался до Белого дома, то сразу пошел к 20-му подъезду, где был вход и выход. Заявил, что я — кадровый офицер и хочу принять участие в защите. Нас было несколько — офицеров, присоединившихся к тем, кто отстаивал здание. В ожидании нападения мы осматривали прилегающую территорию, организовывали дежурство. К моменту моего вступления в ряды защитников ситуация уже была относительно упорядочена: периметр разбит на сектора, за которыми закреплены группы людей, построены баррикады. Кроме организации дежурства и мониторинга ситуации в отведенном мне секторе я участвовал в осмотре практически всех помещений Белого дома в составе небольшого (12–15 человек) патруля — мы стремились не допустить незамеченных проникновений со стороны противника.

Когда в очередной раз обсуждались возможность штурма и стратегия защиты, я предложил спилить деревья около Белого дома, чтобы расчистить зону обзора и не позволить неприятелю скрытно подобраться непосредственно к баррикадам. Идею восприняли на ура. К счастью для деревьев, ситуация улучшилась, Александр Руцкой вылетел к Горбачеву в Форос, и это решение отменили.

У меня в памяти есть несколько ярких картинок. Прибыли милиционеры, кажется, из Рязани — им приветственно хлопали и кричали. Накачанный танкист из числа сторонников Ельцина ходил в бронежилете на голое тело. С биржи привезли пиццу для защитников. Было огромное количество листовок, высмеивающих путчистов. Проводы Руцкого в Форос, митинг, на котором десятки тысяч людей праздновали победу. Запомнился телеведущий программы «До и после полуночи» Владимир Молчанов, который стоял рядом со мной и спокойно разговаривал с генералом КГБ Олегом Калугиным, но в тот момент пришла информация, что на Лубянке митинг и сносят памятник Дзержинскому, и они вдвоем отправились туда.

Съемочная группа, кажется, «Вестей» снимала защитников «для истории», и у меня тоже взяли небольшое интервью. Увидев меня по телевизору, знакомые стали сочинять разные небылицы о моей успешной карьере после провала путча. А на самом деле я просто вернулся в часть и продолжил службу.

Ну а тот факт, что поле битвы после победы достается мародерам, вовсе не умаляет масштаб события. Несомненно, это была Революция с большой буквы: старая идеология пыталась победить новую, и это не удалось. Страна получила шанс на развитие, возможность избежать деградации. Как этим шансом воспользовались — другой вопрос.

«Представьте священника с депутатским значком, раздающего Евангелие»

Александр Борисов, протоиерей, настоятель храма Космы и Дамиана в Шубине

Я был депутатом Моссовета. Начиная с марта 1991 года мы с моими товарищами, духовными детьми протоиерея Александра Меня, просили государство вернуть Русской православной церкви храм Космы и Дамиана в Шубине. В тот момент в храме располагалась типография. Одновременно в стране возрождалось Российское библейское общество, учрежденное еще в 1813 году. Цель общества — перевод и распространение Библии.

Когда в Москву ввели войска, я взял в обществе несколько сотен маленьких карманных Евангелий. К тому времени Моссовет утвердил составленное при моем участии обращение, которое называлось «Солдат, не убий!». Его текст и текст воззвания Ельцина мы вложили в каждую книжечку и стали объезжать войска.

Представьте картину. Вдоль танков ходит священник в рясе, с депутатским значком, и раздает Евангелие. Мы стучались, спрашивали: «Сколько вас?» Военные отвечали, к примеру: «Четверо» — и мы протягивали им Евангелия. Никто не отказывался, все благодарили, улыбались. Люди вокруг, видя это, тоже просили Евангелия, но мы не давали — тогда они предназначались только солдатам.

Сразу после подавления путча храм Космы и Дамиана вернули церкви, и я в нем с тех пор служу. Моя оценка событий августа 1991 года не изменилась: они были попыткой восстановить диктатуру КПСС и увести страну с рельсов перестройки. Это ни в коем случае не была борьба за власть между Ельциным и Горбачевым, и неправы те, кто говорит, что Горбачев был заодно с ГКЧП. Напротив, Ельцин и Горбачев тогда были вместе, поддерживали друг друга. Ельцин — мирный человек: он запретил на короткое время Компартию, но потом дал слабину, снова разрешив ее деятельность.

С чего мы взяли, будто путч не удался?!

Николай Косолапов

— Прошло 20 лет со времени Августовского путча 1991 года. Как эта попытка государственного переворота и августовские события в целом стратегически повлияли на развитие политической системы России?

— События в Москве в августе 1991 г. не были путчем. Президент СССР был временно изолирован, но не был отстранен от должности. Участники ГКЧП — высшие должностные лица СССР (кроме Президента). Ни один из них в период путча не сменил свою должность на более высокую; а все они, вместе взятые, показали свою полную несостоятельность не только как путчисты, но и как члены руководства СССР: чиновники такого уровня могли бы без всякого путча саботировать курс Горбачева, знай они сами, чего хотят. Это была конвульсия прежней системы, вызванная ее абсолютной неспособностью реформироваться.

Политическая система России (т.е. РСФСР) в то время только начинала складываться. путч (даже столь карикатурный), революция — акции, по природе своей предельно недемократические. Установление демократии по их итогам требует скорейшего отстранения от власти лиц и сил, совершивших переворот. В постсоветской России этого не произошло — напротив, силы переворота сумели на десятилетие закрепиться у власти. Последствия сегодня хорошо известны. На мой взгляд, в России сложилась неофеодальная (говорю совершенно серьезно) система отношений и соответствующая ей политическая система, специфика которой — определяющая роль неформальных связей, норм и процедур (коррупция и есть система таких неформальных отношений и обязательств).

— Какие сценарии развития событий были возможны в августе 1991 г.? Если представить, что путч удался, каким могло быть развитие России?

— Если бы «путч удался»… — а с чьей точки зрения он «удался» или «не удался»? Если с позиций ГКЧП, то мне до сих пор непонятно, чего конкретно они добивались (ничего не добивались, в этом-то и проблема). С позиций России, Украины, стран Балтии, Кавказа путч как раз удался: он открыл дорогу к практической (а не только декларативной) независимости союзных республик. С позиций бюрократии он тоже удался, окончательно избавив ее от обрыдшего партийного и общественного контроля. С позиций КГБ, МВД, бывшей теневой экономики и новых рыночных сил он тоже дал очень неплохие результаты. С чего мы взяли, будто путч не удался?!

Могу предложить такие альтернативные сценарии:

• подписание нового Союзного договора; в этом случае последующий процесс скорее всего напоминал бы отрубание хвоста не сразу, а по частям, и наследники КГБ пришли бы к власти не в 2000 г. , а существенно раньше;
• «югославский сценарий» в августе 1991 г. был практически нереален, а к концу года потерял всякий смысл;
• гипотетически КПСС, которая на тот момент насчитывала 20 миллионов членов, могла провести политическую мобилизацию для сохранения Союза и советской социально-политической системы, но никто в тогдашней номенклатуре пальцем для этого не пошевелил.

Вообще мы недооцениваем тот факт, что все события 1982-1998 гг. (от кончины Л.И. Брежнева до дефолта) были процессами прежде всего внутриэлитными, внутриноменклатурными, а значит, внутрипартийными — невозможно было занимать номенклатурную должность, не будучи членом КПСС. Номенклатура (элита) перестроила систему в соответствии с ее новыми возможностями и запросами. путч не более чем видимая, мгновенная фаза землетрясения, тектонические подвижки для которого складываются задолго до этой фазы. «Не удасться» этот путч не мог.

Николай Алексеевич Косолапов — кандидат исторических наук, профессор кафедры политической теории МГИМО

 (У) МИД России, заведующий отделом международно-политических проблем ИМЭМО РАН. В августе 1991 года — руководитель группы Аппарата Президента СССР, помощник А.Н. Яковлева — советника Президента СССР.

Когда состоялся «Пивной путч» — Парламентская газета

«Пивной путч» 1923 года — безуспешная попытка государственного переворота, предпринятая Гитлером и его сторонниками в ночь с 8 на 9 ноября 1923 года в Мюнхене.

Вечером 8 ноября более 3000 человек собрались в огромном пивном зале в Мюнхене, чтобы послушать выступление члена правительства Баварии Густава фон Кара. Вместе с ним на трибуне находились местные высшие чины — преимущественно, руководители силовых структур.

Пока фон Кар выступал перед собравшимися, около 600 членов штурмовых отрядов нацистов оцепили зал. Кроме того, они разместили на улице пулеметы, нацелив их на входные двери.

Лидер повстанцев Адольф Гитлер, окруженный своими сторонниками, пробежал между столами и в общей панике и тишине прокричал: «Национальная революция началась!». Угрозами Гитлер добился от членов правительства договоренности, что на следующий день баварская армия отправится в Берлин для свержения правительства. Гитлер хотел действовать так же, как Муссолини, который с помощью небольшого отряда смог захватить Рим.

Уже 9 ноября 1923 года отряд из почти 3000 нацистов, направился маршем на центральную площадь Мюнхена. Однако руководители Баварии не выполнили данные ранее обязательства и выставили кордон из местных полицейских на площади. В результате стычки смертельные потери понесли обе стороны. Среди раненых оказались Гитлер и Геринг (позже рейхсминистр авиации и рейхсмаршал Великогерманского рейха).

Проиграв эту битву, Гитлер, как и многие его сторонники, оказался в тюрьме, получив минимальный срок — 5 лет. Фактически он находился в тюрьме всего девять месяцев.

«Пивной путч», несмотря на его провал, прославил Гитлера. Именно с этого момента начался политический путь будущего немецкого лидера. О нем написали все немецкие газеты, его портреты поместили еженедельники, и уже в 1933 году Гитлер пришел к власти «демократическим» путем. Возглавляемая им партия получила большинство голосов на выборах в рейхстаг, что дало ему право по конституции стать канцлером, то есть главой правительства Германии. А уже позже Гитлер захватил абсолютную власть в Германии.

Тридцать лет назад провалился августовский путч. Рассказываем, как к нему отнеслись в БССР

30 лет назад, 19 августа 1991 года, для большинства жителей Советского Союза балет «Лебединое озеро» перестал быть просто памятником классического искусства — он стал символом государственного переворота. Причем самого нелепого, неискусного и непонятно кому нужного переворота, организаторы которого сами не очень понимали, чего хотели. Рассказываем историю ГКЧП и августовского путча 1991 года, навсегда похоронившего идею СССР в любом виде.

Танки на Красной площади, август 1991 года. Фото: wikipedia.org

Что такое ГКЧП и почему эти люди решились на переворот

К лету 1991 года реформы Михаила Горбачева, известные нам как перестройка, шли уже около шести лет. СССР стал значительно более свободной страной, чем в годы застоя, но ситуация в экономике была близка к катастрофе. Опустели полки, стремительно обесценивался рубль, мало кто хотел давать агонизирующей стране кредиты, а собственных денег экономике, основанной на экспорте сырой нефти, остро не хватало.

Во внешней политике ситуация оказалась еще более неоднозначной. С одной стороны, СССР «отпустил в свободное плавание» своих восточноевропейских сателлитов, согласился на сокращение вооружений. С другой — для многих этот процесс выглядел как политика односторонних уступок Западу, граничащая с предательством, и низведение сверхдержавы до уровня второстепенного государства.

Поэтому сил, которым не нравился ход горбачевских реформ, в стране к лету 1991 года набралось достаточно. Главными критиками перемен стали, как обычно, силовики — в первую очередь КГБ. Глава Комитета Владимир Крючков рассказывал об антисоциалистических элементах, пробравшихся в правительство и разрушающих страну.

Горбачев тем временем заканчивал подготовку нового союзного договора, который должен был возродить СССР в новом качестве — как демократический Союз Советских Суверенных Республик. В обновленное государство собирались войти девять из пятнадцати республик: из СССР выходили страны Балтии, Молдова, Грузия и Армения. Для консервативных сил в руководстве, включая КГБ и Крючкова лично, такой подход уж точно означал предательство страны: Союз, по их мнению, следовало сохранить целиком, даже если для этого придется действовать жестко.

Позицию Крючкова к лету 1991 года разделяли уже многие высшие чины руководства СССР. К 18 августа они создали ГКЧП — Государственный комитет по чрезвычайному положению. Предполагалось изолировать в Крыму уехавшего туда в отпуск Горбачева, убедить его отказаться от подписания нового союзного договора, взять власть в свои руки. А потом, введя на полгода чрезвычайное положение, постараться создать собственный СССР, без предателей и в составе 15 республик.

Слева направо: Александр Тизяков, Василий Стародубцев, Борис Пуго, Геннадий Янаев, Олег Бакланов. Фото: wikipedia.org

В состав заговорщиков вошла львиная доля политической и военной элиты СССР. Силовой блок представляли министр обороны Союза

Дмитрий Язов, председатель КГБ Владимир Крючков, глава МВД Борис Пуго и первый зампредседателя Совета обороны при президенте СССР Олег Бакланов. От промышленного сектора был главный «красный директор» Александр Тизяков, от сельского хозяйства — председатель Крестьянского союза Василий Стародубцев.

Наконец, политическую элиту представляли вице-президент СССР Геннадий Янаев и премьер-министр Валентин Павлов. Из ключевых сил страны в стороне осталась только компартия, но ее руководство было очевидно комплиментарно настроено к заговорщикам. Многие высшие чины СССР, такие как министр иностранных дел Александр Бессмертных, о ГКЧП знали, против его существования не возражали, но входить по тем или иным причинам отказались.

Странный путч

18 августа 1991 года заговорщики начали действовать. Часть из них отправилась в Крым, где отдыхал Горбачев, и попыталась склонить президента СССР принять сторону путчистов и согласиться на чрезвычайное положение в стране. Горбачев заговорщиков не поддержал, по его словам, даже «послал их туда, куда в подобных случаях посылают русские люди». Многие участники событий, причем с обеих сторон, утверждают, что президент сознательно остался «над схваткой», чтобы в итоге примкнуть к победителям — так это или нет, но блокированный в Форосе Михаил Горбачев все следующие дни пребывал без связи с внешним миром и не сыграл в событиях никакой важной роли.

Нейтрализовав президента, ГКЧП начал действовать. Утром 19 августа на улицах Москвы появилась бронетехника: в столицу Союза ввели десантников, танковые и мотострелковые части. Что им предстоит делать, не знали даже командиры. Участник событий генерал Александр Лебедь, например, со своим батальоном ВДВ получил приказ охранять Верховный Совет (или «Белый дом»), а от кого — неизвестно. Танки «придворной» Таманской дивизии, стоявшие около «Белого дома», тоже были непонятно за кого: в Москве оказались по приказу ГКЧП, но с одной из машин свободно выступал Ельцин.

Заговорщики объявили о болезни Горбачева и сделали заявление: в стране на полгода вводится чрезвычайное положение, президентские полномочия переходят к вице-президенту Янаеву, страной будет управлять ГКЧП. Населению СССР телепрограмма того дня запомнилась в первую очередь балетом «Лебединое озеро», который передавали в перерывах. Пресс-конференция ГКЧП вечером 19 августа запомнилась также не какими-либо судьбоносными заявлениями, а трясущимися руками явно нервничающего Янаева.

Центр Москвы наполнился бронетехникой и солдатами, спецподразделение «Альфа» взяло под наблюдение резиденцию российского президента Бориса Ельцина (вступил в должность 10 июля 1991-го) — и никто больше ничего не делал. Приказов в кого-то стрелять, кого-то конкретного арестовывать или убивать людям в погонах не поступало. Тем временем Ельцин без помех доехал до Верховного Совета. Около здания, где собрались десятки тысяч сторонников демократических перемен, возвели баррикады.

Вряд ли все это могло остановить бронетехнику, если бы военные получили и выполнили приказ стрелять. Но его не было — и осталось неизвестным, выполнила бы его армия или отказалась. Три дня прошли в бескровном противостоянии: демократы митинговали, военные сидели на броне. В «Белом доме» ждали штурма, но штурмовать здание так никто и не приказал. Планы захвата Верховного Совета составлялись, но не нашлось никого, кто бы взял на себя официальную ответственность за штурмовые действия, и в итоге идея тихо увяла. Впоследствии заговорщики рассказывали, что ни о каком силовом решении вопроса и не помышляли.

Штурма не последовало, но жертвы все же были. В ночь на 21 августа трое москвичей погибли во время столкновения демонстрантов и бронетехники, патрулирующей город. Одну из БМП митингующим удалось поджечь, военные открыли предупредительный огонь, убив (скорее всего, случайно) 37-летнего Владимира Усова и 28-летнего Илью Кричевского. А 22-летний Дмитрий Комарь случайно упал под гусеницы бронемашины. Больше во время августовского путча никто не погиб.

За 18−21 августа членам ГКЧП не удалось добиться вообще ничего, зато они успели растерять последний авторитет — и утром 21 числа министр обороны Язов приказал выводить войска из Москвы, а ближе к вечеру вице-президент Янаев распустил ГКЧП. Странный переворот окончился так же внезапно, как и начался. Впрочем, можно сказать, что своего путчисты добились: новый Союзный договор так никогда и не был подписан, осенью провалились последние попытки договориться, и 26 декабря 1991 года Советский Союз тихо скончался.

Как отреагировали на августовский путч в Беларуси?

Руководство БССР 19−21 августа 1991 года заняло позицию осторожного лоялизма. Уже 19 августа парламентская оппозиция Верховного Совета БССР призвала к неподчинению приказам антиконституционного ГКЧП. Однако председатель Верховного Совета Николай Дементей заявил депутатам, что Горбачев сам попросил заменить его на период болезни, так что в деятельности ГКЧП он ничего незаконного не усматривает. Какого-либо публичного заявления о своем отношении к происходящему Дементей не делал.

Премьер БССР Вячеслав Кебич на момент начала путча был в отпуске и, узнав о событиях, решил отдых не прерывать. И вообще самоустранился от высказывания какого бы то ни было мнения. Военную технику или войска в Минск не вводили, 19 числа митингов или демонстраций в городе не было.

В ночь с 19 на 20 августа БНФ, Минский горсовет, представители БСДГ, Объединенной демократической партии Беларуси и Национал-демократической партии приняли заявление, назвав путч «антиконституционным захватом власти», а ГКЧП «хунтой». Заместитель председателя Верховного Совета Станислав Шушкевич с группой депутатов потребовал немедленно созвать внеочередную сессию ВС, однако ему отказали.

Газета «Звязда», номер от 20 августа 1991 года.

Газета «Звязда» 20 августа открылась словами «Краіна ў шоку і мы анямелі». Уличная активность началась в этот же день: несколько тысяч сторонников Белорусского народного фронта собралось в Минске на площади Ленина (ныне площадь Независимости). Бывший депутат Верховного Совета БССР Сергей Наумчик вспоминал, что 20 августа на железнодорожную станцию Радиаторная в Минске подогнали несколько зарешеченных вагонов (чтобы грузить в них задержанных демонстрантов), с которых после поражения путча быстро срезали решетки.

Тем не менее официальная позиция белорусских властей оставалась лоялистской на всем протяжении путча. Так, уже 21 августа, когда поражение ГКЧП было вполне очевидным, а из Москвы начали выводить войска, «Советская Белоруссия» вышла с обращениями Президиума Верховного Совета и ЦК Компартии БССР — оба вполне комплиментарны к ГКЧП. А статья в том же номере о той самой скандальной пресс-конференции путчистов называлась «Встреча советского руководства с журналистами».

Статья из газеты «Советская Белоруссия», 21 августа 1991 года

После поражения путчистов Николай Дементей пробыл во главе Беларуси всего несколько дней: уже 25 августа, во время внеочередной сессии Верховного Совета, он подал в отставку. В стране началась декоммунизация всех сфер жизни, решенным стал вопрос о независимости Беларуси.

В конце августа 1991 в новой газете «Рэспублiка» вышел материал «Пераварот у свядомасці людзей, як вынік пераварота ваеннага, удаўся?!». В нем автор справедливо отмечает, что реакция белорусов на произошедшее оказалась чересчур пассивной — и демократию, как и ранее диктатуру, граждане БССР получили из чужих рук и за свою свободу особо не боролись. 

Статья из газеты «Рэспубліка», август 1991 года

Мог ли путч победить и что было бы в случае триумфа ГКЧП?

Похоже, что шанс победы ГКЧП над оппонентами был. Михаил Горбачев был изолирован в Форосе и никак не мог быть центром сопротивления путчистам (если вообще желал этого). Борис Ельцин, ставший центром притяжения демократических сил и главным врагом путчистов, мог быть нейтрализован в самом начале: «Альфа» выдвинулась к его даче, но ни арестовывать, ни хотя бы блокировать российского лидера не стали.

Поначалу у противников ГКЧП не было вообще никаких лояльных воинских частей, только 21 августа главком ВВС Евгений Шапошников предложил Язову выводить войска из Москвы.

Другой вопрос в том, что победившим путчистам пришлось бы делать после «триумфа». Ни одну из проблем срыв подписания нового Союзного договора не решал, более того, добавлял новых. Наиболее влиятельный член ГКЧП глава КГБ Владимир Крючков в мемуарах пишет, что был категорически против разбазаривания союзных территорий. Скорее всего, путчисты так или иначе попытались бы вернуть в СССР страны Балтии, Молдову, Грузию, Армению — а это, вполне вероятно, означало бы гражданскую войну.

Примерно в то же время, что и СССР, распадалась куда более благополучная и «рыночная» Югославия, но ее руководство, в отличие от союзного, решило держаться за свою мини-империю до конца, не останавливаясь перед насилием. Результат — несколько лет гражданской войны, десятки тысяч убитых и покалеченных и тот же самый развал страны.

Стоит добавить, что все свои мероприятия ГКЧП практически со стопроцентной вероятностью пришлось бы проводить в полной международной изоляции. Сами путчисты это прекрасно понимали. Именно поэтому в ГКЧП не был введен министр иностранных дел СССР Бессмертных (он поддерживал заговорщиков, но ясно представлял, что с членом ГКЧП никто за рубежом говорить не станет). То же и с кредитами: отчаянно нуждающийся в деньгах СССР просил даже у Южной Кореи, Саудовской Аравии и Кувейта, и после успешного переворота вряд ли смог получить бы хоть какие-то суммы — как и помощь зерном на фоне надвигающегося голода.

О том, что стране грозит голод, путчисты тоже великолепно знали, в постановлении ГКЧП № 1 проблемам нехватки продовольствия посвящено целых два пункта, один из которых сегодня вызывает смех. На фоне глобальных проблем переустройства сверхдержавы ГКЧП пообещал каждому советскому горожанину по 15 соток земли: не будучи в силах накормить народ централизованно, людям пытались дать возможность прокормиться самим.

Постановление ГКЧП № 1. 13-й пункт (в правом столбце) — о выделении земельных участков гражданам СССР. Газета «Звязда» от 20 августа 1991 года.

Что касается того, как бы путчисты спасали экономику страны, здесь трудно что-то сказать: в их основном постановлении очень мало конкретики и очень много благих пожеланий за все хорошее против всего плохого. В самом деле, здравое желание «обеспечить нормальное функционирование предприятий всех отраслей народного хозяйства» и «неукоснительное выполнение установленных объемов производства, поставок сырья, материалов и комплектующих изделий» — это, безусловно, неплохо, но примерно в таких же выражениях изъяснялись и оппоненты путчистов. Чем конкретно заговорщики кардинально отличались во взглядах на развитие страны от тех, кого хотели свергнуть, неясно.

Зато репутация тех, кто устроил переворот, в глазах всех сторонников перемен была похоронена навечно. Строить новый СССР во главе с путчистами вряд ли кто-то захотел бы, так что можно сказать, что, пытаясь спасти Союз, гэкэчеписты добили его. После поражения путча о новом Союзном договоре так и не сумели договориться, и 26 декабря 1991 года СССР тихо скончался.

Судьба участников ГКЧП

Тактики «горе побежденным», столь частой во время разнообразных «игр престолов», после поражения путча никто применять не стал. Единственным, для кого события закончились трагически, стал министр внутренних дел Борис Пуго: еще до того, когда его пришли арестовывать, Пуго вместе с женой застрелился.

Прочие участники ГКЧП какое-то время находились под стражей, затем под подпиской о невыезде, а в феврале 1994 года все попали под амнистию. Больше никто из них никакому преследованию за участие в неудавшемся перевороте не подвергался. Последний из участников ГКЧП, Олег Бакланов, скончался меньше месяца назад, 29 июля 2021 года.

8 ноября 1923 года — «Пивной путч» в Мюнхене — EADaily, 8 ноября 2016 — Общество. Новости, Новости Европы

8 ноября 1923 года в Мюнхене в пивном зале Bürgerbräukeller Адольф Гитлер провозгласил начало «народной революции», которая вошла в историю как «Пивной путч». Его целью был захват власти в Баварии с последующим «маршем на Берлин» и свержение германского правительства.

В 1923 году Германия находилась в бедственном экономическом положении. Все чаще и чаще внутренняя государственная политика, проводимая в жизнь социал-демократами во главе с президентом Фридрихом Эбертом, подвергалась критике, как со стороны коммунистов, так и со стороны правых сил.

Именно в этом году недовольные настоящим положением вещей национал-социалисты объединили свои усилия с властями Баварии, которые были представлены консервативными сепаратистами. Целью такого союза было свержение режима, который установили социал-демократы по всей Германии. В то время Гитлер был буквально вдохновлен событиями в Италии, когда фашистам во главе с Муссолини в 1922 году удалось фактически захватить власть в результате Марша на Рим.

Это в итоге привело к попытке государственного переворота, вошедшего в мировую историю как «Beer Hall Putsch». В России принято использовать термин «Пивной путч», хотя правильнее будет «Путч пивного зала». В некоторых источниках, события, произошедшие в Мюнхене в ноябре 1923 года, получили название Hitler-Ludendorff-Putsch (Путч Гитлера-Людендорфа). Именно с этого момента Национал-социалистическая партия, возглавляемая Адольфом Гитлером, начала свой путь к политическому главенству в Германии.

Вечером 8 ноября 1923 года в Мюнхене в пивном зале Bürgerbräukeller собралось около трех тысяч человек, для того чтобы послушать речь комиссара Баварии Густава фон Кара. Вместе с ним в зале находились и другие представители власти: генерал Отто фон Лоссов — командующий баварскими вооруженными силами и полковник Ханс фон Зайссер — начальник полиции Баварии. Во время речи представителей местного правительства штурмовики национал-социалистов в количестве шестисот человек незаметно окружили здание, которое фон Кар выбрал для своего обращения к народу.

На улице были расставлены пулеметы, наведенные на входы и выходы из пивного зала. В дверях здания в тот момент стоял Адольф Гитлер, который держал кружку пива в поднятой руке. Примерно в девять часов вечера будущий фюрер разбил кружку об пол и во главе отряда из вооруженных соратников бросился между сидениями в центр помещения, где, запрыгнув на стол, выстрелил из пистолета в потолок и провозгласил собравшимся: «Национальная революция началась!».

Угрозами Гитлер добился от членов правительства договоренности, что на следующий день армия Баварии направится в Берлин для низложения правительства. После этого Гитлер сообщил присутствующим жителям Мюнхена о том, что правительство Баварии и Республики с данного момента считаются низложенными, казармы вооруженных сил и земельной полиции захвачены, а солдаты рейхсвера и полицейские уже маршируют под национал-социалистическими знаменами со свастикой.

Мюнхен, 9 ноября 1923 года

На следующий день 9 ноября 1923 года отряд, состоящий примерно из шести сотен нацистов, под знаменами направился маршем в центр Мюнхена с намерением захватить штаб-квартиру сухопутных войск. Что, вкупе с авторитетом героя войны Людендорфа, выступившего на стороне нацистов, должно было по плану Гитлера перетянуть на его сторону местный гарнизон и полицию. Однако руководители Баварии, оказавшись на свободе, отказались от обещаний данных «под дулом пистолета» — на пути штурмовиков был выставлен полицейский кордон. Уговорить полицейских сложить оружие не удалось — началась стрельба. В результате стычки 16 нацистов и трое полицейских погибли. Среди раненых оказались Гитлер и Геринг.

Вскоре Гитлер, как и другие, оказался в тюрьме, получив минимальный срок — 5 лет. Фактически он находился в тюрьме всего восемь месяцев, за которые успел начать свой литературный опус «Майн Кампф». «Пивной путч», несмотря на его провал, прославил Гитлера. О нем написали все немецкие газеты, его портреты поместили еженедельники, и уже в 1933 году Гитлер пришел к власти «демократическим» путем: его партия получила большинство голосов на выборах в рейхстаг, что дало ему право по конституции стать канцлером, то есть главой правительства Германии.

ВЦИОМ. Новости: Конституция РФ: наши права и свободы

МОСКВА, 4 декабря 2018 г. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) и Государственный центральный музей современной истории России представляют данные исследования о том, насколько хорошо граждане знакомы с содержанием Конституции, какие конституционные права и свободы являются наиболее важными.

Индекс* информированности о содержании Конституции, в 2018 г. вырос до 52 п., что выше показателя 2016 г. (46 п.). На сегодняшний день большинство россиян считают себя информированными о содержании Конституции РФ и ее основных положениях: 69% имеют о них общие представления, а 6% хорошо их знают. Однако почти четверть (23%) опрошенных не имеют никакого представления о статьях Конституции.

Наиболее важными правами и свободами, провозглашенными в Конституции, для наших сограждан, являются: «право на охрану здоровья» (49%), «право на образование» (45%), «право на труд» (40%), «право на социальное обеспечение (38%). Более трети опрошенных назвали такие положения, как «право на жизнь» и «право на жилище» (по 36%). Чуть реже участники опроса называли «право на защиту своих прав и свобод, включая судебную защиту» (30%), «право на свободу и личную неприкосновенность» (29%), «свободу передвижения по стране и за ее пределами» (27%). Каждому пятому (по 23%) важны «право на отдых» и «свобода мысли и слова», еще 19% отметили значимость «свободы от любых вмешательств в частную жизнь». Личный интерес россияне в первую очередь проявляют к законам, связанным с социальным обеспечением граждан (54%), сферой охраны здоровья (46%) и защитой трудовых прав (41%). Интерес к основам Конституции выразили 14% опрошенных.

Чаще всего респондентам приходилось изучать Конституцию РФ во время обучения в вузе (38%) и в школе (30%). Кроме того, каждый четвертый (23%) изучал основные положения Конституции РФ по собственной инициативе. Изучение основного закона страны для 15% было необходимым по работе. Каждый пятый (18%) не изучал Конституцию РФ (42% среди тех, у кого неполное среднее образование).  

Согласно опросу, две трети (66%) россиян не знают, в каком году была принята Конституция РФ. Правильный ответ – в 1993 г. – назвали только 13% участников опроса. Еще 9% опрошенных назвали 1991 г., а 5% — 1992 г. При этом 22% полагают, что в год принятия Конституции произошел августовский путч 1991 г., еще 10% утверждают, что в этот год приняли Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Каждый десятый (9%) назвал дефолт. О конфликте Верховного Совета РФ и Президента РФ вспомнили 9% наших сограждан.

 

*Индекс информированности о Конституции показывает, насколько россияне информированы о содержании Конституции РФ. Чем выше значение индекса, тем выше уровень информированности. Индекс строится на основе вопроса: «Вы лично знакомы с содержанием конституции Российской Федерации, основными её положениями или нет?». Индекс рассчитывается как разность суммы ответов «Да, хорошо знаю основные положения Конституции», «Имею только общее представление об основных положениях Конституции РФ» и ответа «Совершенно не представляю себе содержания Конституции РФ». Индекс измеряется в пунктах и может принимать значение от -100 до 100.

 

как умер СССР – и возродилась Украина

Три дня августовского путча 1991 г. стали последней попыткой законсервировать СССР в том виде, в котором он существовал почти 70 лет. Созданный на скорую руку «Государственный комитет по чрезвычайному положению» (ГКЧП) не только не смог отстранить от власти президента Михаила Горбачева, но и ускорил распад Союза. Республики, среди них и Украина, не поддержали переворот и использовали его как возможность избавиться от доминирования Москвы. Историки называют это первым не потерянным шансом украинцев обрести независимость

«Указ вице-президента СССР. В связи с невозможностью Горбачева Михаила Сергеевича по состоянию здоровья исполнять свои обязанности президента СССР, на основании статьи 127-7 Конституции СССР начал исполнять обязанности президента СССР с 19 августа 1991 года вице-президент СССР Янаев. ..» – с таких теленовостей 19 августа 1991 г. начался неудачный путч, который приблизил независимость Украины. На ближайшие дни тогда было запланировано подписание президентом СССР Михаилом Горбачевым нового союзного договора, который предоставил бы республикам больше прав и статус суверенных государств в составе крупного объединения.

Однако многие силы хотели помешать новому формату и законсервировать Союз в том виде, в котором он существовал с 1922 года. В ночь на 19 августа Горбачева заблокировали на даче в крымском Форосе. Инициаторы переворота предложили ему добровольно сложить полномочия, но тот отказался.

Образовался самопровозглашенный «Государственный комитет по чрезвычайному положению». Он объявил, что принимает на себя управление государством и берет под контроль СМИ и общественные организации. В комитет вошли, в частности, тогдашний вице-президент СССР Геннадий Янаев, премьер-министр Валентин Павлов и председатель КГБ Владимир Крючков.

Следующие три дня стали попыткой «старого СССР» выжить. Республики «открестились» от ГКЧП не только из-за неконституционности, а еще и потому, что больше не ощущали себя частью Советского Союза. Президент России Борис Ельцин отказался подчиняться Комитету.

В разных городах поднимались восстания и акции протеста. До 21 августа приказам мятежников отказалось подчиняться большинство представителей местных властей. И провал путча стал очевидным даже для организаторов.

Путч ГКЧПРИА Новости

В Москву ввели войска и боевую технику. Люди выходили на демонстрации. Ельцин из танка объявил организацию ГКЧП государственным переворотом, а его членов – государственными преступниками. В ночь на 22 августа 1991 года на самолете российской делегации, которая летела в Крым, вернулся Горбачев с семьей.

Когда переворот только начался, республикам Союза следовало определяться, на чьей они стороне. Утром 19 августа Кабинет Министров УССР поддержал «создание временной комиссии для предотвращения чрезвычайных ситуаций». От Леонида Кравчука, тогдашнего председателя парламента, инициаторы путча требовали поддержать «Государственный комитет по чрезвычайному положению». Об этом вспоминает Игорь Юхновский, который в то время возглавлял оппозиционную «Народную раду» в ВР.

«К Кравчуку явились представители, так сказать, «новой власти»: один из генералов (Валентин Варенников – ред.) вместе с вице-премьером. О чем они там с Кравчуком говорили, я не знаю. Но они ушли, и Кравчук остался один, фактически он был председателем Верховной Рады. Я не думаю, что он способствовал ГКЧП, но он не мог себя показать как независимый человек, из-за того, что Кравчук в то время был окружен – вся его приемная состояла из бывших КГБистов. Единственное, что он имел – это личную охрану, пистолет в ящике», – рассказывает Юхновский.

Танки на улицах Москвы, 1991РИА Новости

В выступлении в главной новостной программе СССР «Время» Кравчук очень нечетко комментировал путч. За несколько минут выступления он так и не ответил, поддерживает ли переворот.

«Знаете, как это ни странно, я скажу эту сакраментальную фразу. То, что произошло, должно было произойти. Может, не в такой форме, может, другие действия… Но оставаться в ситуации безвластия, когда центр не может управлять, а республикам власть не передавали – все и должно было придти к такому плачевному состоянию», – говорил Леонид Кравчук 19 августа 1991 года.

В первые же дни переворота Юхновский и ряд других депутатов начали требовать от Леонида Кравчука созыва внеочередной сессии Верховной Рады (во время августовских событий парламентарии были на каникулах). Сначала Кравчук категорически отказывался, требуя, чтобы были собраны 150 подписей депутатов. В конце концов их собрали, однако председатель Верховной Рады не спешил созывать заседание.

«Я почти каждый день был у него в приемной, требуя это. Он при мне отвечал на звонки из Москвы. Я чувствовал, что по мере того, как положение ГКЧПистов становилось все хуже, тон Кравчука становился все резче. Начал говорить о том, что все зависит от решения Верховной Рады Украины, которая является самым главным руководящим органом государства», – рассказывает Юхновский.

Затем стало известно, что США не признали «Государственный комитет по чрезвычайному положению». Начались события в Москве: Ельцин выступил против путчистов.

«Мы сразу прибежали в помещение Верховной Рады, нам дали возможность позвонить Кравчуку, чтобы он вставал, чтобы мы поддержали это восстание Ельцина. Но Кравчук сказал, что подождем до утра спокойно. Наутро стало ясно, что ничего с Ельциным не удалось сделать, и давление на ГКЧПистов усиливалось. В их рядах возник такой раскол, и, в результате, Кравчук согласился на созыв внеочередной сессии», – говорит Юхновский.

22 августа президиум Рады согласился на созыв чрезвычайной сессии. Ее назначили на 10:00  субботы, 24 августа. Ряд депутатов, среди них и оппозиционер Игорь Юхновский, провозглашали с трибуны речи. В конце концов, после споров и внесения правок в Акт Верховная Рада провозгласила независимость Украины.

Украина выходит из СССРЦентральний державний історичний архів України

В первый и второй день августовского путча 1991 г. украинское руководство было очень осторожным в действиях и словах, говорит исследователь Института истории Национальной академии наук Украины Станислав Кульчицкий. Когда же стало понятно, что сопротивление Ельцина в Москве выстояло – появилось большее поле для маневров.

«И это вполне понятно, это объективная реальность. В Украине существовала армия, советская армия, численностью примерно 800 тысяч человек. И эта армия подчинялась министру обороны, который был членом ГКЧП», – говорит Кульчицкий. По другим данным, количество советских военных на территории тогдашней советской Украины составляло более миллиона человек.

Украинское руководство не хотело брать на себя ответственность и провоцировать военных громкими заявлениями. Однако де-факто позиция была проукраинской, говорит историк, исследователь проблем модернизации украинского общества и национальной идентичности Владимир Головко.

«Украина использовала свой шанс. Но вместе с тем различные тенденции в то время были сильны, и, возможно, Советский Союз эволюционировал бы в какую-то там конфедерацию. Таким образом был бы какой-то более эволюционный путь, просто ГКЧП ускорил эти процессы», – говорит историк.

21 августа объявили постановление об аресте членов ГКЧП. Впрочем, в 1994 году они были амнистированы.

1 декабря 1991 года состоялся первый Всеукраинский референдум, куда вынесли вопрос: «Подтверждаете ли Вы Акт провозглашения независимости Украины?». Участие приняли более 84% украинцев. За независимость проголосовали более 90%.

По информации «Радио Свобода»

Читайте также: За 170 лет до «Энеиды»: кто и как создал самый первый словарь украинского языка.

 

Резюме Короны, Сезон 3 Эпизод 5: «Переворот»

Корона

Переворот

3 сезон Эпизод 5

Рейтинг редакции 4 звезды ****

О, смотри, это Дикки (Чарльз Дэнс), он здесь, чтобы испортить месячный отдых Элизабет на лошадях. Фото: предоставлено Des Willie/Netflix

В этом сериале много раз отмечалось, как легко королеве уступить место более очаровательным членам ее семьи.Даже она сама признается в этом эпизоде, что ее идеальное существование — проводить дни, разводя лошадей, а не быть главой государства. Нам не нужны дальнейшие напоминания о том, что она не хотела быть монархом; хотя я пропущу Оливию Колман и ее задумчивый монолог о том, что пребывание Элизабет в Кентукки было ее шансом испытать «непрожитую жизнь». Но время от времени Корона показывает, почему личные жертвы Элизабет того стоили. Потому что она очень, очень хороша в своей работе.

В «Перевороте» месячный отпуск королевы на лошадях резко обрывается, когда ее вызывают домой, чтобы предотвратить возможное свержение правительства. Как раз в тот момент, когда она подумала, что может оставить нацию на произвол судьбы и погрузиться в одну из немногих вещей, которые делают ее счастливой, группа влиятельных белых стариков решает замышлять предательство.

В сериале «Корона » Элизабет отправляется в неудачно рассчитанную поездку, чтобы проверить конные фермы во Франции и США где-то в конце 1967 года, как раз в тот момент, когда Гарольд Уилсон объявляет о девальвации британского фунта. Вскоре следует широкая критика Вильсона и Лейбористской партии. Для тех, кто следит за точностью, королева на протяжении многих лет регулярно посещала конные фермы в Кентукки, но, насколько я могу судить, они не начинались до 1980-х годов. Надуманное отсутствие Лиз только усиливает нарастающую напряжённость сюжетной линии.

Примерно в то же время Уилсон и его Кабинет смещают дядю Филиппа, лорда «Дики» Маунтбэттена (Чарльз Дэнс, сменивший Грега Уайза), с поста начальника штаба обороны. Их причины заключаются в том, что Дикки так и не пошел на сокращение расходов на оборону, обещанное Уилсоном при избрании, а осажденной Лейбористской партии нужны «хорошие заголовки».Это решение также выглядит как Crown -сочиненный сюжетный ход для того, что должно произойти, главным образом потому, что лорд Маунтбэттен ушел со своего поста в 1965 году, за два года до того, как происходит этот эпизод. После унижения, связанного с тем, что его собственный портрет убрали из его теперь уже бывшего кабинета и подали жалкий на вид торт, который не выглядел бы неуместным на вечеринке, организованной Дуайтом Шрутом, Дикки созрел для вербовки кадрами друзья, готовые вернуть его на вершину.

Эти кадры возглавляет Сесил Кинг (Руперт Ванситтарт), газетный магнат, впечатленный склонностью Дикки цитировать Киплинга (в то время как Кинг предпочитает Шекспира) и тоской по старым добрым временам.Дикки приглашают на обед, где Кинг излагает свое предложение к ногам члена королевской семьи: Британия в руинах, и единственная надежда на то, что эти иски сформируют чрезвычайное правительство с лордом Маунтбэттеном в качестве нового премьер-министра. (Короче говоря, лорд Йон Ройс предлагает Тайвину Ланнистеру вместе свергнуть режим.)

vulture.com/_components/clay-paragraph/instances/ck2zbvdtu001l3g68i1fdo9rk@published» data-word-count=»94″> Любой, кто хоть немного знаком с британской историей, знает, что этого не произошло, но, как и в большинстве сюжетных линий в Корона , все они содержат по крайней мере толику правды: свержение якобы планировалось в 1968 году, и Кинг признал вести переговоры с лордом Маунтбэттеном, отрицая при этом заговор государственного переворота.Кроме того, в биографии Маунтбэттена 2019 года утверждается, что Дикки был более вовлечен, чем это признавалось ранее, и этот эпизод мало что делает для оспаривания этих утверждений — или идеи о том, что только вмешательство королевы вообще остановило переворот.

Потратив следующие 48 часов на ускоренный курс «Как свергнуть ваше правительство», военный Дики представляет Кингу и его соратникам разумный аргумент, почему организация переворота — УЖАСНАЯ ИДЕЯ. Но какое дело Дикки до этого, когда у него есть шанс отомстить премьер-министру и , управляющему страной? Он просто должен, знаете ли, убедить королеву поддержать измену ее собственному правительству.

Не то, чтобы Элизабет когда-нибудь согласилась бы с этой схемой, но тот факт, что ей приходится узнавать об этом посреди пробы своей версии идиллической жизни, не помогает. Как только Уилсон предупреждает ее о том, что заговор возглавили в ее отсутствие, Лиз жестоко напоминает, почему она не может заниматься разведением лошадей: она должна держать под контролем своих властолюбивых членов семьи.

Затем нас угощают восхитительной сценой между Колманом и Дэнсом, в которой разгневанная Королева устроила одну из своих печально известных выговоров Дикки — после того, как он недвусмысленно признается в том, чем он занимался в ее отсутствие. У чувака есть яйца, это точно.

Но у Лиз больше, потому что она проклятая королева и не собирается терпеть анархию в Великобритании (по крайней мере, пока). Возможно, она также не является поклонницей Гарольда Вильсона и не может за два дня выучить историю военных переворотов, но, по крайней мере, она может предотвратить конституционный кризис, указав, что это не работа королевской семьи. семьи, чтобы «что-то сделать», особенно когда кучка избалованных богачей хочет закатить истерику за счет британского народа.Если Елизавета чему-то и научилась за 15 лет пребывания на троне, так это тому, что «ничегонеделание — это именно то, чем мы занимаемся». Не вмешиваться в дела правительства — это самый разумный шаг, который она могла бы сделать, даже если это выглядит так, будто она прячет голову в песок. Это называется «защита демократии».

vulture.com/_components/clay-paragraph/instances/ck2zbve4g001q3g68gikyutch@published» data-word-count=»75″> Она также понимает, что Дикки нужна цель, поэтому она рекомендует ему начать с посещения его хрупкой старшей сестры, принцессы Алисы, которая дает ему лучшую проверку реальности, чем когда-либо могла бы Королева.Суть в том, что они старые, их выгнали на пастбище, так зачем им больше крутить трусики из-за политических потрясений? Алиса в основном говорит своему брату, чтобы он позволил молодым людям разобраться с этим в двух словах: «Кого это волнует?»

Говоря о «юношах», очень редко бывает, что Корона завершает серию совершенно очаровательным, осмелюсь сказать, романтическим моментом, который оставил во мне тепло и покалывание внутри — желанная передышка от тяжелое повествование.После их супружеских ссор во втором сезоне, в третьем сезоне тонко празднуется выход Элизабет и Филиппа из того темного периода с несколькими милыми моментами, разбросанными по эпизодам. Хотя мы никогда не увидим жарких сексуальных сцен от этих двоих, было забавно наблюдать, как Филипп проявляет искру ревности по поводу продолжающейся дружбы его жены с Генри Гербертом, также известным как «Порчи» (Джон Холлингворт), который сопровождал Элизабет в ее поездке. коневодческая ознакомительная поездка. Еще веселее было смотреть, как Фил уходит с этой глупой ухмылкой после того, как Лиз объявила, что «встанет через минуту», и Лиз по-девчачьи закрыла лицо руками в предвкушении вечерних занятий в спальне.Возможно, у нее не та жизнь, которую она хотела, но в данный момент она чертовски хороша.

ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ

Будьте в курсе всех драматичных событий ваших любимых шоу!

Условия и уведомление о конфиденциальности Отправляя свое электронное письмо, вы соглашаетесь с нашими Условиями и Уведомлением о конфиденциальности и получаете от нас электронную корреспонденцию.

Лорд Маунтбеттен пытался возглавить переворот и свергнуть Гарольда Уилсона, как в «Короне»?

Корона Шоураннер сериала Питер Морган всегда может раскопать истории, о которых члены королевской семьи предпочли бы молчать, а с третьим сезоном сериала произошел еще один взрыв.Возможно, самым удивительным — даже помимо работы куратора королевы в качестве советского шпиона или переписки принца Чарльза с герцогом Виндзорским — была сюжетная линия лорда Маунтбэттена в пятой серии, удачно названной «Переворот».

Согласно сериалу, вскоре после вынужденной отставки Маунтбэттена к нему подошла группа, планировавшая свергнуть премьер-министра Гарольда Уилсона. The Crown Маунтбэттен из быстро соглашается с предложением, особенно с идеей обосноваться на Даунинг-стрит, 10.

Реальная история, однако, гораздо менее черно-белая. «Ну, я думаю, что [Маунтбеттен] отнесся к этому более серьезно, чем он позже утверждал, и это было что-то вроде сокрытия, но мне трудно поверить, что он пошел бы намного дальше», — Эндрю Лоуни, автор книги . Маунтбеттены: их жизнь и любовь , рассказал Town & Country . (Сокрытие произошло позже, в 1975 году, когда Хью Кадлипп включил в свои мемуары встречу с Маунтбэттеном и другими по этому поводу.Естественно, это вызвало переполох, и Маунтбэттен сделал все возможное, чтобы развеять подозрения, связанные с этими разоблачениями.)

Тем не менее, «он предложил людей, которые могли бы быть вовлечены в это правительство международного единства», — добавил Лоуни. «Я бы не сказал, что это был переворот, но он был обеспокоен тем, как движется страна, и выдвигал предложения, поэтому он пытался быть как можно более полезным».

Лорд Маунтбэттен в 1966 году.

Фокс ФотоGetty Images

Истина, скорее всего, где-то между полной невиновностью Маунтбэттена и версией событий Корона .«Согласился бы он в конце концов возглавить его, я думаю, очень маловероятно, потому что он был предан королеве», — объяснил Лоуни. «Но он определенно исследовал это больше, чем я думаю, что люди думали».

А та напряженная встреча между Маунтбэттеном и Королевой в Корона ? Некоторые утверждают, что это вполне могло иметь место. В «Бабьем лете : Тайная история конца империи » историк Алекс фон Тунцельман цитирует источник из Букингемского дворца, который, как сообщается, сказал: «Не Солли Цукерман отговаривал Маунтбеттена от организации переворота и назначения себя президентом Британия.Это была сама королева». реальную историю трудно понять

Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты.Вы можете найти дополнительную информацию об этом и подобном контенте на сайте piano.io.

Лорд Маунтбеттен: пытался ли он совершить переворот против правительства?

Пятый эпизод третьего сезона Корона , «Переворот», обсуждает возможное участие в 1968 году лорда Маунтбеттена в потенциальном перевороте против лейбористского правительства Гарольда Уилсона.

Хотя его утверждение о том, что Маунтбеттен был мотивирован досадой на увольнение с поста начальника штаба обороны, неверно — Маунтбеттен ушел в отставку естественным путем в 1965 году в возрасте 65 лет — планы такого переворота определенно существовали.В самом деле, если бы Корона опиралась на мою недавнюю книгу Маунтбаттены: их жизнь и любовь , в которой рассматривается частная переписка тех, кто участвовал в перевороте, они могли бы подчеркнуть большую роль Маунтбеттена. Это потому, что ясно, что он был гораздо более вовлечен, чем публично заявлял он или другие сотрудники.

Гарольд Вильсон пришел к власти в 1964 г., но к 1968 г. столкнулся с экономическими проблемами и промышленными волнениями. Были опасения по поводу сокращений в вооруженных силах, убеждение в том, что необходимо сократить государственные расходы, чтобы помочь удержать процентные ставки под контролем, и были опасения по поводу объема власти, которой обладают профсоюзы.Вдобавок к этому в 1964 году Джим Энглтон, глава отдела контрразведки ЦРУ, сообщил МИ-5, службе внутренней безопасности Великобритании, что, согласно секретному источнику, который он отказался разглашать, Уилсон был советским агентом.

Королева Елизавета II и лорд Луи Маунтбэттен, дядя ее мужа, принца Филиппа. (Фото библиотеки Тима Грэма через Getty Images)

В течение нескольких месяцев в 1968 году медиа-магнат и директор Банка Англии Сесил Кинг публично выступал за формирование коалиционного правительства.В конце апреля Кинг подошел к Маунтбэттену, чтобы узнать, может ли он стать его частью. Маунтбеттен согласился с тем, что «необходимо использовать таланты и административные способности, которых нет в парламенте. Возможно, должно быть что-то вроде Комитета по чрезвычайным ситуациям, которым я руководил в Индии».

Он согласился встретиться с Кингом вместе с редакционным директором Mirror Хью Кадлиппом 8 мая в его лондонском доме на Киннертон-стрит, а не в зале заседаний Банка Англии, как в The Crown , и привез с собой свою неофициальный советник Солли Цукерман.Согласно автобиографии Кадлиппса, Кинг спросил Маунтбеттена, не согласится ли он «быть номинальным главой новой администрации», на что Цукерман ответил, вставая, чтобы уйти, сказав: «Это вопиющее предательство. Все эти разговоры о пулеметах на углах улиц ужасны. Я государственный служащий и не буду иметь к этому никакого отношения. И ты не должен, Дикки [распространенное прозвище лорда Маунтбэттена]».

---

В этом подкасте Эндрю Лоуни обсуждает яркую и противоречивую жизнь Луи и Эдвины Маунтбеттен:

---

Маунтбэттен выразил свое согласие, и сэр Солли ушел.Между уходом Цукермана и Кинга прошло всего минута или две.

На этом можно было бы и закончить, но семь лет спустя Кадлипп упомянул об этой встрече в своих мемуарах, отчет, который был оспорен Кингом, который утверждал, что: «Интервью с Маунтбэттеном, на которой я присутствовал, не имело ничего общего с той, что описана в вашей книге».

Он опубликовал свою дневниковую запись о встрече в мае 1968 года, в которой была представлена ​​совсем другая версия событий: «Дики на самом деле не прислушивается к земле и не разбирается в политике.После того, как Солли ушел, Маунтбеттен сказал, что обедал в конной гвардии и что боевой дух в вооруженных силах никогда не был так низок. Он сказал, что королева получает беспрецедентное количество петиций, и все они должны быть переданы в Министерство внутренних дел. По словам Дикки, она отчаянно обеспокоена всей этой ситуацией».

Медиамагнат и директор Банка Англии Сесил Кинг публично выступал за формирование коалиционного правительства, говорит Эндрю Лоуни. (Фото Дэвида Рубингера/The LIFE Images Collection через Getty Images/Getty Images)

Заметка в личных бумагах Цукермана предполагает, что сотрудники согласовали публичную версию событий: «Все, что я надеюсь, это то, что Дикки не пошел дальше того, о чем мы договорились.Дело в том, что Хью Кадлипп слишком хорошо знает, что Дикки был действительно заинтригован предложением Сесила Кинга стать главой «правительства»… Когда я увидел Дикки на ужине у принца Филиппа 17 ноября, через три ночи после того, как я начал диктовать эту записку, он, казалось, был очень доволен собой и думал, что все дело улажено — еще раз подразумевая, что его запись о том, что произошло в событии, будет утверждением, которое примет история».

Настоящая история

Корона

Хотите узнать еще больше о реальных исторических событиях, которые вдохновили на создание дорамы? Подробнее у экспертов…

На самом деле Дикки в 1968 году выдвигал различные имена, которые могли бы быть «полезными» для такого национального правительства.Среди них был сам Цукерман, советник правительства по ядерным вопросам; Вице-маршал авиации Дерик Стэплтон, бывший директор по оборонным планам в Министерстве обороны, ушедший в отставку в том же месяце с должности коменданта Штабного колледжа Королевских ВВС в Бракнелле; Дункан Левин, бывший директор по планированию Адмиралтейства; лорд Бичинг, известный своим докладом о железных дорогах, заместитель председателя ICI и директор Lloyds Bank; и бизнесмен сэр Чарльз «Дик» Тротон, который станет председателем WH Smith в 1972 году.

Он также предложил сэра Уильяма Армстронга, главу Гражданской службы внутренних дел; сэр Майкл Кэри, второй постоянный заместитель министра обороны, занимающийся Королевским флотом; и Джимми Каррерас, глава Hammer Film Productions — «великий предприимчивый человек», с которым Маунтбэттен познакомился через Variety Club. Политические предложения варьировались от бывшего главного лейбориста лорда Эйлстоуна и Барбары Касла до Роя Дженкинса, Джима Каллагана, Реджинальда Модлинга и Алека Дугласа-Хьюма из министерства иностранных дел. политики.

Лорд Луи Маунтбеттен и леди Маунтбеттен, последний вице-король и вице-королева Индии. Маунтбэттен предположил, что правительству Великобритании нужно «что-то вроде Комитета по чрезвычайным ситуациям, которым я руководил в Индии», — рассказывает Лоуни. (Фото © Hulton-Deutsch Collection/CORBIS/Corbis через Getty Images)

Политические амбиции лорда Маунтбэттена

Политические амбиции Маунтбеттена вряд ли были чем-то новым. В июне 1946 года, получая почетную степень в Оксфорде, Маунтбеттен всю ночь говорил с Цукерманом о войне, об огромных проблемах, которые она оставила позади, и о том, каким должно быть его собственное будущее.Он хотел вернуться на флот, но обсуждались и другие идеи, например, стать генерал-губернатором Австралии. Позже Цукерман писал в своих мемуарах: «Единственная работа, которую, по его мнению, он мог бы выполнять, — это должность премьер-министра, но эта должность была закрыта для него из-за его королевских связей. Он и Эдвина [жена Маунтбеттена] знали бы, как поступить с бывшим военнослужащим, и так далее, и тому подобное. Он говорил так, как будто не было ничего, чего бы он не мог сделать».

Дикки очень волновался… он снова сказал, что со всем своим политическим опытом он мог бы лучше руководить страной, чем Эттли.

В 1951 году Цукерман и Маунтбеттен снова встретились на коктейльной вечеринке, устроенной в Адмиралтействе: «Он отвел меня в сторону, и мы долго говорили о многих вещах, но особенно о плачевном состоянии страны», — писал позже Цукерман.«Дики был очень обеспокоен, и я не удивился, когда он снова сказал, что со всем своим политическим опытом он мог бы лучше руководить страной, чем Эттли».

Переворот 1968 года был лишь частью непрекращающейся битвы, продолжавшейся на протяжении 1970-х годов между политиками — в частности, Гарольдом Уилсоном — и «секретным государством», в основном представленным МИ5. В июле 1977 года Цукерман столкнулся с Гарольдом Уилсоном, который неожиданно ушел в отставку в прошлом году, на юбилейной вечеринке королевы в Букингемском дворце.На следующий день у Цукермана брали интервью Барри Пенроуз и Роджер Куртиур, которые писали книгу о заговоре против Уилсона.

Гарольд Уилсон, который неожиданно ушел в отставку с поста премьер-министра в 1976 году. (Фото Гарри Бенсона/Daily Express/Hulton Archive/Getty Images)

Куртиур и Пенроуз заявили, что в качестве источника им указал старший офицер МИ-5, который вместе с другими «сказал им, что за историей о возможном военном перевороте стоит нечто гораздо более существенное, чем предполагалось.Затем они сослались на отчет Кадлиппа о встрече с Маунтбэттеном и объяснили, что их информатор из МИ-5 сказал им, что опасность военного переворота была реальной. По их мнению, Кадлипп указал на это в своем отчете о встрече с Маунтбэттеном».

Среди тех, к кому обращались, был Дэвид Стирлинг, основатель SAS, который в середине 1970-х годов создал организацию под названием Great Britain 75, набиравшую членов из аристократических клубов в Mayfair — в основном бывших военных (часто бывших SAS). члены).План Стерлинга был прост: если гражданские беспорядки приведут к срыву нормальной деятельности правительства, власть возьмет на себя Великобритания.

Принц Чарльз, принц Уэльский, со своим двоюродным дедушкой, лордом Маунтбэттеном. (Фото коллекции Джона Шелли/Avalon/Getty Images)

По словам писателя Чарльза Хайэма: «Тот, кто отнесся к заговору серьезно, возможно, слишком серьезно, была Марсия Уильямс, секретарь Гарольда Уилсона, которая, по-видимому, говорила с прессой на более позднем этапе, говоря о Маунтбеттене как о «главном двигателе плана». .Она добавила: «У Маунтбеттена на стене кабинета висела карта, показывающая, как это можно сделать. Мы с Гарольдом обычно стояли в парадной в доме номер десять и решали, куда они поставят оружие.

Нет никаких сомнений в том, что Маунтбэттен верил в сильное лидерство и в то, что может потребоваться национальное правительство, и что он был тщеславен и польщен тем, что к нему обратились, и не сразу отверг предложения — но в конечном итоге любые доказательства того, что его собственная роль зашла дальше чем несколько разговоров остается скрытым.

Историк Алекс фон Тунцельманн, опираясь на частную информацию из Букингемского дворца, предположил, что совет пришел откуда-то еще. «Не Солли Цукерман отговаривал Маунтбеттена от организации переворота и назначения себя президентом Великобритании. Это была сама королева. Ссора с королевой — ключевой момент пятой серии.

Узнайте больше о реальной истории Корона — плюс наши эксклюзивные руководства по эпизодам — здесь

Эндрю Лоуни является основателем Литературного агентства Эндрю Лоуни и автором нескольких книг, в том числе Маунтбэттены: их жизнь и любовь (BLINK Publishing, 2019)

Лорд Маунтбеттен замышлял свергнуть Гарольда Уилсона? | Корона

Пятая серия третьего сезона «Короны» называется «Переворот» — и это довольно точно, поскольку драма показывает босса газеты и директора Банка Англии Сесила Кинга (Руперт Ванситтарт), пытающегося склонить лорда Маунтбэттена (Чарльз Дэнс) к возглавил государственный переворот против правительства Гарольда Вильсона.

Вот что вам нужно знать о реальной истории, которая вдохновила этот эпизод королевской драмы Netflix:

---

Сесил Кинг обращался к лорду Маунтбэттену по поводу свержения правительства?

Мы до сих пор не знаем всего, что происходило за закрытыми дверями, но то, что мы делаем , — это необыкновенные мемуары редактора газеты и босса издательства Хью Кадлиппа. «Прогулка по воде» рассказывает о заговоре 1968 года его коллеги, газетного магната Сесила Кинга, с целью свергнуть Гарольда Вильсона и установить неизбранное правительство.Во главе этого правительства должен был стоять лорд Луис Маунтбэттен.

В то время Сесил Хармсворт Кинг был председателем Международной издательской корпорации, которая в то время была крупнейшей издательской империей в мире и владела Daily Mirror. Он также был директором Банка Англии и был очень высокого мнения о себе.

Кинг чувствовал, что Британия движется к полному политическому и экономическому коллапсу и что администрация Вильсона либо распадется, либо будет свергнута силой.

Кадлипп резюмирует точку зрения Кинга следующим образом: «До, во время или после этого разгрома на улицах, в доках и на фабриках будет происходить насилие и кровопролитие, которые полиция не сможет ни подавить, ни сдержать… требовался, возможно, новый режим, хотя бы на ограниченный период времени, в котором доминируют новые люди или, во всяком случае, не политические писаки. Парламент, вырывший себе могилу, будет временно лежать в ней до восстановления национального достоинства и морального духа.Парламент останется законодательной палатой, но было бесполезно полагаться исключительно на парламент в поисках необходимого руководства.

«Какова будет роль королевской семьи, и кто из тех, кто на троне или рядом с ним, займет центр сцены? Кто будет номинальным главой нового режима? Требовался человек мужественный и беспристрастный, широко известный публике и принятый в качестве лидера; Royal Connection явно не будет недостатком. Эрл Маунтбэттен?

Кадлипп добавляет: «В эпоху, когда репутация политиков упала так бездонно низко, когда ничто иное, как возрождение национальной гордости во главе с бескорыстными людьми власти и действия, не могло изменить ход событий, Кингу пришло в голову, что этот легендарный личность в истории нашего времени, безусловно, была человеком на час в качестве номинального главы чрезвычайного правительства.

В августе 1967 года Кинг уже подумывал о том, чтобы взять на борт лидера своей мечты, когда он записал в своем дневнике разговор между Кадлиппом и Маунтбэттеном. «Хью спросил его, не предполагалось ли ему, что наш нынешний стиль правления может измениться. Он сказал, что да», — написал Кинг. Затем Хью спросил, предполагалось ли, что он может сыграть какую-то роль в таком новом режиме. Маунтбеттен сказал, что это предлагалось, но он слишком стар.

Кинг не скрывал своего отвращения к правительству Вильсона, и другие начали улавливать намеки на его планы, хотя в сообщениях прессы говорилось, что он настаивал на «коалиционном правительстве».Кинг опубликовал ответ, в котором говорилось: «Коалиция в данный момент просто не существует и не станет таковой, если политическая ситуация не ухудшится еще больше, что может произойти».

Эта осторожная формулировка была очень преднамеренной. Кинг признавался в своем дневнике: «Политики, кажется, неспособны понять, что, когда я говорю о коалиции, я говорю о будущем, а не о настоящем. Весь этот эпизод интересен, поскольку ему не было бы уделено должного внимания, если бы люди не думали с точки зрения национального правительства.

Кинг и Кадлипп встретились за обедом с редакторами издательской группы IPC, чтобы обсудить вопрос Уилсона, но это не имело ошеломительного успеха. Они сомневались в поддержке того, чего на самом деле хотел Кинг: кампании «Уилсон должен уйти» и газетного заговора с целью смещения премьер-министра.

---

Рассматривал ли лорд Маунтбэттен переворот против Гарольда Вильсона?

Нетфликс

Как мы видим в «Короне», некоторые маневры действительно имели место во время ежегодного воссоединения Бирманской звездной ассоциации, но Сесил Кинг не был тем, кто вступил в контакт.Вместо этого, когда общий друг упомянул ему имя Кадлиппа, лорд Маунтбеттен пригласил его встретиться в Королевской эскадрилье или в Бродлендсе в Ромси, в его загородном доме.

Кадлипп отправился повидаться с лордом Маунтбэттеном в Бродлендс и обсудить текущие дела за бокалом хереса. Согласно отчету Кадлиппа, Маунтбеттен был обеспокоен состоянием нации, но, похоже, не был склонен вмешиваться в политику или экономику.

«Политические маневры в пользу какого-либо лица или лиц или фракции, какими бы возвышенными и бескорыстными ни были мотивы, не касались человека, который был «дядей Дики» как для королевы, так и для ее мужа и личным адъютантом Ее Величества с тех пор 1953.На что он надеялся, так это на массовое возрождение британского духа».

В «Короне» мы видим, как Маунтбеттена вызывают в Банк Англии на встречу, прежде чем он приглашает всех в свой загородный дом в Бродлендсе, чтобы услышать его реакцию на их заговор. Если верить рассказу Кадлиппа, это вымышленная версия событий.

Тем не менее, встреча между Кингом, Кадлиппом и Маунтбеттеном была назначена на полдень 8 мая 1968 года в лондонской резиденции лорда на Киннертон-стрит. В тот же день Маунтбеттен позвонил Кадлиппу и сказал, что также приглашает сэра Солли Цукермана, главного научного советника правительства Ее Величества.

Кадлипп вспоминал: «Он [Кинг] дождался прибытия сэра Солли, а затем сразу же изложил свои взгляды на серьезность положения в стране, на необходимость безотлагательных действий и начал перечислять недостатки премьер-министра… Он говорил, и я откинулся на спинку стула, наблюдая за реакцией, обнаружив растущую озабоченность со стороны двух слушателей.

«Он пояснил, что в предвиденном им кризисе, который не за горами, правительство распадется, на улицах будет кровопролитие, будут задействованы вооруженные силы. Люди будут ожидать кого-то вроде лорда Маунтбеттена в качестве номинального главы новой администрации, кого-то известного как лидера людей, способного при поддержке лучших умов и администраторов в стране восстановить общественное доверие. Закончил он вопросом к Маунтбеттену – согласится ли он быть номинальным главой новой администрации в таких обстоятельствах?»

Реакция оказалась не такой, как ожидалось. Маунтбеттен повернулся к своему другу: «Солли, ты пока не сказал ни слова. Что ты думаешь обо всем этом?»

По словам Кадлиппа, «сэр Солли встал, подошел к двери, открыл ее, а затем сделал следующее заявление: «Это гнусное предательство. Все эти разговоры о пулеметах на углах улиц ужасны. Я государственный служащий и не буду иметь к этому никакого отношения. И ты тоже, Дикки. Маунтбэттен выразил свое согласие, и сэр Солли удалился.

Между отъездом Цукермана и Кингом прошла всего одна или две минуты.Лорд Маунтбэттен, как всегда, по моему опыту, был вежлив с фирмой: он прямо, но кратко объяснил, что полностью согласен с Солли и что такая роль, по его мнению, «просто не подходит».

Вот и все. Двумя днями позже Сесил Кинг решил действовать даже без «имя титульного благословения лорда Маунтбэттена» и протолкнул первую полосу Daily Mirror, призывая к падению Уилсона. Через 21 день он был уволен с поста председателя издательской группы.

---

Королева путешествовала по Америке с Порчи во время заговора?

Нет, не совсем так.

Все события, описанные выше, развернулись в 1968 году. Королева совершила четырехдневную ознакомительную поездку во Францию ​​и Америку с лордом «Порчи» Порчестером, чтобы исследовать различные конюшни и заводы, но это было только в мае 1969 года.

Затем Порчи был назначен менеджером скачек королевы, и эту должность он занимал до своей смерти в 2001 году. Они были старыми друзьями и коллегами-энтузиастами лошадей, и работа на королеву сделала его более заметным в гонках, чем когда-либо.

Что касается реакции Гарольда Уилсона на неизбежный переворот, похоже, что премьер-министр не доверял МИ-5 и думал, что они пытаются его свергнуть.В записях, показанных в документальном фильме BBC 2006 года «Заговор против Гарольда Уилсона», он фактически говорил о двух заговорах: один в конце 1960-х годов, связанный с планами по установке Маунтбэттена, и другой в середине 1970-х годов, возглавляемый военными. Уилсон также постоянно беспокоился о прослушивании и о том, что его очернят как советского агента или сторонника ИРА.

Обсуждал ли он когда-либо заговор Сесила Кинга и Маунтбеттена с королевой — вопрос, на который, возможно, никогда не будет ответа…

Реальная история третьего сезона «Короны»

Если вам интересны истории и события, вдохновившие Netflix на создание «Короны», у нас есть ответы на все важные вопросы с помощью этих подробных материалов…

Третий сезон «Короны» теперь доступен на Netflix

Как лорд Маунтбэттен участвовал в перевороте в реальной жизни

Наконец-то вышел третий сезон сериала «Корона », а это означает новую сокровищницу эпизодов, наполненных Оливией Колман, старинными костюмами и непреодолимыми дворцовыми интригами.

Но произошла ли вся эта драма в реальной жизни? Например, участвовал ли дядя принца Филиппа лорд Маунтбеттен (которого играет Чарльз Дэнс) на самом деле в плане свержения премьер-министра Гарольда Уилсона, как показано в пятом эпизоде? Хотя сообщения разнятся, ELLE. com поговорил с Эндрю Лоуни, автором книги The Mountbattens: Их жизнь и любовь, , чтобы узнать, что же произошло на самом деле.

Предполагаемый переворот

Некоторый контекст: К 1968 году правительство премьер-министра Гарольда Вильсона столкнулось с экономическими проблемами и промышленными волнениями, объясняет Лоуни.«Были опасения по поводу сокращения вооруженных сил, вера в необходимость сокращения государственных расходов и необходимость принятия более жестких законов против профсоюзов», — сказал он. «Были также утверждения, что Уилсон был советским агентом. На этом фоне два журналиста, Хью Кадлипп и Сесил Кинг, предложили Маунтбеттену, который всегда питал политические амбиции, выступить в качестве подставного лица в национальном споре».

По словам Лоуни, Маунтбэттен утверждает, что у него была одна встреча с мужчинами, и он сказал им, что предложение было предательством.Но правда, говорит Лоуни, в том, что Маунтбэттен действительно предлагал возможных членов правительства. «Затем он попытался отступить, связавшись с товарищами по заговору, чтобы выяснить их истории».

Но большая часть переписки между сторонами, участвовавшими в планировании неудавшегося переворота, исчезла из государственных архивов, говорит Лоуни. «Корреспонденция либо утеряна, либо, что более вероятно, преднамеренно изъята из депозитов университетов Восточной Англии, Кардиффа и Саутгемптона», — говорит он.«Подозрение должно заключаться в том, что оно инкриминирует авторам писем и другим лицам и предполагает, что они были более активно вовлечены в переворот, чем [ранее] предполагалось».

Участие королевы

Действительно ли королева сыграла роль в том, чтобы отговорить Маунтбэттена, как показано в эпизоде? Лоуни объясняет: «Маунтбеттен был верен короне и не хотел бы сместить королеву, поэтому трудно понять, как его заманили на такой шаг. Одно из предположений — шантаж его личной жизни.«В то время как некоторые говорят, что советники и семья отговорили его от участия, Лоуни говорит, что один историк, Алекс фон Тунзельман, предположил, что на самом деле это была королева. Чарльз Дэнс в роли лорда Маунтбэттена в The Crown , сезон 3.

Софи Мутевелян/Netflix

Лорд Маунтбэттен и принцесса Алиса

В конце эпизода, после того, как королева ругает Маунтбеттена, он идет навестить свою больную сестру, принцессу Алису, и эпизод намекает на тот факт, что они не проводят много времени вместе.По словам Лоуни, принцесса Алиса была на 15 лет старше Маунтбеттена и уехала жить за границу со своим мужем, когда он был еще ребенком. «Он мало видел ее, за исключением двух лет до ее смерти, когда она жила в Букингемском дворце», — сказал он. «Но он, безусловно, был близок с ее сыном принцем Филиппом, которого он помог воспитать после того, как ее отправили в приют в 1930 году».

Мэдисон Феллер Мэдисон — штатный автор ELLE.com, освещающий новости, политику и культуру.

Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты. Вы можете найти дополнительную информацию об этом и подобном контенте на сайте piano.io.

Непрекращающийся переворот в Америке — Атлантика

В 1997 году, будучи иностранным корреспондентом, освещающим страны Африки к югу от Сахары, я был среди репортеров, которые вели хронику прихода к власти толстого круглолицего революционера по имени Лоран Кабила.

К началу мая того же года Кабила и его повстанцы пронеслись через огромную центральноафриканскую страну, известную тогда как Заир. Столкнувшись с минимальным сопротивлением правительственных войск, они захватили город за городом и свергли диктатора Мобуту Сесе Секо всего за семь месяцев. В середине мая силы Кабилы захватили столицу Киншасу. Вскоре они взяли под свой контроль аэропорт. Солдаты правительственных войск сложили оружие. А Мобуту бежал после почти 32 лет хаоса у власти.

Более двух десятилетий спустя, в январе 2021 года, я вернулся в Африку.Предыдущие шесть лет я провел в Найроби в качестве учителя журналистики и редактора. Это была первая неделя нового года. Я сидел дома, взгромоздившись на край кровати, завороженный изображениями из Капитолия США. Я был ошеломлен. Меня тошнило.

Год назад я был удивлен, когда услышал, как аналитики назвали этот всплеск смертоносного беспорядочного насилия попыткой государственного переворота. Никто из сторонников Дональда Трампа не захватывал национальный аэропорт Рейгана и не пытался захватить эфир. Политические враги Трампа не бежали из страны.Танки не катились по Пенсильвания-авеню. Жизнь вроде бы шла более-менее нормально, за исключением упорной пандемии. Несмотря на все усилия Трампа и его лакеев, Джо Байден вступил в должность и остается президентом Соединенных Штатов.

Читайте: Следующий переворот Трампа уже начался

Насилие 6 января, возможно, не представляло собой попытку государственного переворота в традиционном смысле, но в Соединенных Штатах произошли фундаментальные изменения. То, что произошло тогда, и то, что разворачивается до сих пор, представляет собой головокружительную смесь как традиционной тактики, так и голой политической драки, которая столь же потенциально губительна для нашей республики. Жизнь не нормальная.

В некотором смысле то, что мы наблюдаем, похоже на переворот, который никогда не закончится. Почти невидимый, дрип , дрип , дрип переворот. Или, как недавно назвал это один друг, «термитный переворот».

Теперь мы знаем, что то, что произошло в Капитолии, формирует более широкую и сложную картину, которая включает в себя попытки Трампа и его приспешников использовать должностных лиц штата на выборах, юристов Министерства юстиции и членов Конгресса, чтобы отменить его поражение в ноябре 2020 года. .Он включает в себя угрозы создать «национальное военное чрезвычайное положение». И не забывайте о безжалостной риторике «Хватит воровать». Все эти элементы вместе от до составляют попытку государственного переворота. (Было также более 60 судебных исков, оспаривающих легитимность победы Байдена, но все они потерпели неудачу. Но это не нормальное поведение путча. Люди, стремящиеся свергнуть национального лидера, обычно не доверяют свою судьбу судебной системе, если только они не суды с помощью взяток, угроз или того и другого. Они хотят сокрушить систему, а не испытать ее.)

В Африке и во всем мире мы давно наблюдаем ритмы переворотов: пылкие закулисные переговоры (иногда при посредничестве якобы нейтральной стороны), запугивание чиновников и бюрократов, ядовитый нарратив, который подрывает доверие к действующему лидеру, одновременно поддерживая оппозицию, вооруженных повстанцев.

Кажется, Трамп и его сторонники тоже понимают этот процесс. Во время своего выступления на митинге, предшествовавшем теракту в Капитолии, Трамп отстаивал законы, сводящие к минимуму права избирателей.По крайней мере 19 законодательных собраний штатов последовали его примеру, приняв в 2021 году ограничительные законы о голосовании. Эти новые меры носят реакционный и карательный характер и в конечном итоге могут быть признаны неконституционными. Но пока это законы, и, если не будет вмешательства, они сильно повлияют на выборы 2022 и 2024 годов.

Трамписты воспользовались этим импульсом, приняв абсурдность «Прекратите воровать» как осязаемое доказательство того, что «эти люди» хотят захватить «нашу» страну. Сообщение побудило их баллотироваться в школьные советы, городские советы, окружные комиссии и законодательные собрания штатов, стремясь участвовать в том самом процессе, который они осуждают как зло.

Между тем те, кто считает себя сторонниками демократии и противником трампизма, смотрят на это с отвращением. Но я поймал себя на вопросе: Если мы такие злые, почему людей нет на улицах? Всего 18 месяцев назад, в разгар пандемии, сотни тысяч, если не миллионы, американцев вышли на марш в знак протеста против жестокости полиции и структурного расизма. Мы по-прежнему вовлечены в оба этих кризиса. Может быть, мы идем не за демократию, потому что мы истощены.

Возможно ли, однако, что этот марафон, многоступенчатая попытка государственного переворота убаюкала нас ложным чувством безопасности? До сих пор система удерживала — едва ли.Должностные лица штата на выборах стояли твердо и подтвердили победу Байдена. Эти иски привели к провалу . Специальный комитет Палаты представителей до сих пор выполнял свою работу честно и компетентно.

Дэвид А. Грэм: Переворот с документами

Умеренные и либералы могут полагать, что энергия трампистов в конце концов иссякнет. Или, возможно, они думают, что сделали свою часть в ноябре 2020 года и готовятся сделать это снова в 2024 году. Большая ложь не победит , говорят себе люди. Воля избирателя (снова) станет окончательной проверкой фактов. Это принятие желаемого за действительное.

Независимо от того, добивается ли Трамп переизбрания, ставки выходят за пределы 2024 года. Исследование Университета Вирджинии/Project Home Fire показывает, что мы приближаемся к кончине. Некоторые из нас думают, что страна, возможно, слишком далеко зашла, чтобы восстанавливаться. Опрос показал, что «примерно 4 из 10 (41%) избирателей Байдена и половина (52%) избирателей Трампа хотя бы частично согласны с тем, что пришло время расколоть страну в пользу сине-красных штатов, выходящих из союза.

Тот же опрос показал, что многие избиратели Байдена и Трампа «хотят от правительства многого из того же», но «не видят, как работа с другой стороной вписывается в общую картину или приносит им пользу… Они убеждены что другая сторона преследует повестку дня, которая противоречит их интересам, принципам и ценностям. Они убеждены, что пострадают лично, если другая сторона добьется своего».

В этом сценарии трудно найти надежду. Я продолжаю вспоминать перевороты, свидетелями которых мы были в других частях мира.Многие из тех, кто стремится узурпировать действующего лидера — даже такого коррумпированного и некомпетентного, каким был Мобуту, — в конечном итоге усугубляют те самые беды, которые, как они утверждают, призваны решить, или порождают целый ряд новых кризисов. Сам Мобуту пришел к власти в результате переворота в 1965 году. А через три с половиной года после того, как Кабила сверг Мобуту, он был убит. Бывший Заир, ныне известный как Демократическая Республика Конго, изобилующий полезными ископаемыми, сегодня остается одной из беднейших и самых нестабильных стран мира.

Попытки свергнуть законную власть могут привести к неожиданным последствиям.Это то, что мы видим сейчас с «термитным переворотом» Трампа. Он и его люди говорят, что хотят возродить чувство уверенности и целеустремленности среди политиков. Вместо этого они, кажется, делают прямо противоположное. Они клеймят свой крестовый поход за его возвращение к власти как акт патриотизма и оптимизма. Трагическая реальность состоит в том, что это не так.

Хватит прикрываться: заговор Уилсона был нашим Уотергейтом | Джонатан Фридланд

Завтра исполняется 30 лет со дня ухода Гарольда Уилсона с поста премьер-министра.Для большинства людей моложе 40 этот факт мало что значит; многие будут изо всех сил пытаться поместить имя. И все же в то время уход Вильсона был политическим землетрясением, совершенно неожиданным и, как предполагалось, изменил национальный ландшафт. Поскольку Уилсон был на вершине британской политики или был близок к ней в течение 12 лет, проведя все из них, кроме четырех, на Даунинг-стрит. На протяжении большей части 60-х и 70-х годов слова «премьер-министр» мгновенно вызывали в памяти лицо и плоские йоркширские гласные Гарольда Уилсона.

Теперь же о нем почти забыли.У него не было много времени, чтобы играть старшего государственного деятеля, читающего лекции или дающего престижные телеинтервью: его стремительно развивающаяся болезнь Альцгеймера и удар, нанесенный ею по его когда-то знаменитой памяти, положили этому конец. Он стал неуклюжей, сбитой с толку фигурой, которую заметили бродящей в одиночестве по палате лордов, пока его жена Мэри, наконец, не увезла его на его любимые острова Силли. В документальном фильме ITV1, первая часть которого вышла в эфир прошлой ночью, журналист Джон Суини вспоминает, как увидел знакомое лицо на скамейке в Вестминстерском парке, зажатое между двумя пьяницами: это был бывший премьер-министр с пустыми глазами.

И все же мы не должны позволить Уилсону так легко уйти в небытие. Как в его карьере, так и в том, как она завершилась, есть несколько полезных уроков на сегодняшний день, к которым Тони Блэру следовало бы прислушаться.

Во-первых, эта отставка так и не была полностью объяснена. Программа ITV предлагает личную медицинскую теорию: Уилсон мог сказать, что его мозг слабеет, и вместо того, чтобы отрицать реальность, как это сделала его больная болезнью Альцгеймера мать, он решил бросить курить, пока еще был на вершине. Но к этой причине почти наверняка присоединилась другая — одна из них обсуждалась в завтрашней документальной драме BBC2 «Заговор против Гарольда Уилсона».

Как подтвердил Питер Райт в своей книге «Ловец шпионов», Уилсон стал жертвой затянувшейся незаконной кампании по дестабилизации, проводимой мошенническим элементом в службах безопасности. Вдохновленные опасениями ЦРУ, что Уилсон был советским агентом, назначенным на место после того, как КГБ, как считали шпионы, отравил Хью Гайтскелла, предыдущего лидера лейбористов, эти люди из МИ-5 грабили дома помощников премьер-министра, прослушивали их телефоны и распространяли нелегальную информацию. , антивилсоновская пропаганда в СМИ. На него пытались навесить всякую чушь: что его преданный политический секретарь Марсия Уильямс представляет угрозу национальной безопасности; что он был тайным сторонником ИРА.

Такие разговоры разожгли истеблишмент, уже дрожащий от того, что он видел как неумолимое сползание Британии к анархии, если не к коммунистическому правлению. Институты рушились, инфляция росла, налоги были на почти мифическом уровне в 98%, а Британия теряла последние аванпосты империи. Прежде всего, казалось, что профсоюзы, полные левых и симпатизирующих Советскому Союзу, держали нацию в своих руках. «Англия больше не была зеленой и приятной землей, — вспоминает майор в отставке Александр Гринвуд, полковник Блимп во плоти.

Великие и добрые опасались, что страна вышла из-под контроля и что Уилсону не хватило ни воли, ни желания стоять твердо. Отставные разведчики собрались с военным начальством и затеяли государственный переворот. Они захватят аэропорт Хитроу, Би-би-си и Букингемский дворец. Лорд Маунтбэттен будет сильным человеком, исполняющим обязанности премьер-министра. Королева зачитала заявление, призывающее общественность поддержать вооруженные силы, потому что правительство больше не в состоянии поддерживать порядок.

Звучит фантастически, почти комично. Но посмотрите, как Гринвуд говорит о создании собственной частной армии в 1974-75 годах. Послушайте, как бывший офицер разведки Брайан Крозье признает, что он лоббировал армию, как они «серьезно рассматривали возможность военного переворота». Посмотрите архивные кадры маневров войск в Хитроу, объявленных обычными учениями, но о которых Уилсон никогда не был проинформирован, и которые он интерпретировал как демонстрацию силы, предупреждение и даже репетицию переворота. Послушайте голос Уилсона, который через пять недель после отставки вызвал двух журналистов Би-би-си, чтобы тайно рассказать им о заговоре.

Многое из этого уже давно известно; многие из причастных к этому признали это и снова делают это в фильме BBC. Однако официально этого так и не произошло: расследование 1987 года, проведенное Маргарет Тэтчер, пришло к выводу, что обвинения были ложными, подразумевая, что угасающий Уилсон впал в паранойю. Этому нельзя позволять стоять. Это не только несправедливо по отношению к Уилсону, но и представляет собой огромное сокрытие. Ибо это был британский Уотергейт, заговор, призванный извратить демократический выбор народа.Обстоятельства того времени — могучие союзы и холодная война — были совсем другими. Но если мы хотим извлечь уроки из заговора Вильсона, чтобы понять, на что действительно способны скрытые силы Британии, тогда эти события заслуживают должной расплаты. Блэр должен оказать последнюю услугу последнему лидеру лейбористов перед ним, чтобы выиграть выборы и провести независимое расследование.

В процессе он может понять, как много у них общего. Ранний Уилсон, как и ранний Блэр, был провозглашен предвестником новой Британии, соприкасающимся с настроением и молодежью того времени.Уилсон вручил «Битлз» ордена Британской империи, Блэр угостил чаем Ноэля Галлахера. Оба были многократными победителями выборов, искусными медийными игроками.

Тем не менее, историки могут найти и другие, менее удобные параллели. Во-первых, оба подверглись резкой критике за поддержку США в непопулярной войне: Вильсон и ЛБД во Вьетнаме, Блэр и Буш в Ираке. Во-вторых, их репутация была сильно запятнана подлостью — в частности, предполагаемым злоупотреблением системой почестей путем раздачи гонгов и пэров недостойным друзьям. В-третьих, они оба будут восхищаться колдовством на выборах, которое обеспечило победные полосы для лейбористов, но оба столкнутся с вопросом: какое существенное наследие они оставили после себя?

Во всяком случае, эти параллели несправедливы по отношению к Уилсону. Возможно, он публично поддержал LBJ, но в частном порядке он отклонил неоднократную просьбу президента предоставить хотя бы символическое британское военное присутствие для войны во Вьетнаме; Уилсон отказался послать даже марширующий оркестр. Джонсон наказал его за это, но премьер-министр остался тверд.

Лавандовый список был серьезной ошибкой, вознаградившей некоторых, таких как Лорд Каган, которые позже оказались коррумпированными. Но Уилсон не продавал титулы пэров за наличные, как это сделали лейбористы Блэра. В его время в этом не было нужды: его Лейбористская партия финансировалась профсоюзами, так что не нужно было идти с протянутой рукой к миллионерам.

Что касается наследия, над Уилсоном насмехались за то, что он назвал Открытый университет своим величайшим достижением: но это учреждение, которое изменило тысячи жизней к лучшему. Наряду с противостоянием Яну Смиту в Родезии и направлением Британии к голосованию за Общий рынок в 1975 году, это не такой уж плохой результат.