Получив пост рейхсканцлера, Гитлер сдержал обещание сформировать коалиционное правительство. Фон Папен стал вице-канцлером, Гугенбергу были отданы портфели министра экономики и министра сельского хозяйства.

Также по теме

3 сентября 1939 года Франция и Великобритания стали первыми государствами, которые объявили войну нацистской Германии. На тот момент…

Члены НСДАП получили только два министерских поста — Вильгельм Фрик был назначен главой МВД, а Герман Геринг стал министром без портфеля. В кабинет министров вошли преимущественно представители консервативных сил. Гитлер настоял, чтобы кандидатуры евреев и коммунистов с самого начала были исключены.

30 января 1933 года Гитлер поклялся трудиться ради «возрождения немецкой нации». В этот же день он провозгласил курс на «расовое очищение» общества, который предполагал дискриминацию всех «неарийских» народов, в первую очередь — евреев и цыган.

Уже 1 февраля рейхсканцлер добился от Гинденбурга разрешения объявить очередные досрочные выборы в парламент. На тот момент у НСДАП не было подавляющего большинства в рейхстаге: симпатии к СДПГ и КПГ были по-прежнему очень велики. Чтобы дискредитировать левые силы, штурмовые отряды (боевое крыло НСДАП — СА) организовали поджог здания рейхстага, свалив вину на голландского коммуниста Маринуса ван дер Люббе.

• Пожарная бригада в сожжённом Рейхстаге, 1933 год
• globallookpress.com
• © Scherl

Гитлер заявил, что не допустит «коммунистического восстания» и начал массовые репрессии против левых сил. В марте 1933 года были арестованы несколько тысяч коммунистов и глава КПГ Эрнст Тельман, который в августе 1944 года был расстрелян в Бухенвальде.

«Пощады не будет: кто встанет у нас на пути, будет уничтожен. Немецкий народ не поймёт мягкости. Каждый коммунистический функционер будет расстрелян там, где его застигнут. Коммунистических депутатов следует повесить этой же ночью. Следует арестовывать всех, кто хоть как-то связан с коммунистами. Теперь и социал-демократам с Рейхсбаннером (подконтрольная СДПГ фракция. — RT) больше не будет никакой пощады», — заявил Гитлер.

5 марта 1933 года НСДАП получила 43,9% голосов, что на 10% больше, чем на предыдущих выборах. В коалиции с консерваторами у нацистов было более 50% мандатов.

Также по теме

20 июля 1944 года произошло самое известное покушение на Адольфа Гитлера. Взрыв в главной ставке фюрера «Вольфсшанце» («Волчье…

В августе 1933 года Гитлер установил однопартийную систему. 28 февраля была запрещена деятельность КПГ, 22 июня — СДПГ, а в июне-июле все правые партии самораспустились. Строительство нацистского государства в Германии было завершено со смертью Гинденбурга (2 августа 1934 года) — cвоим указом Гитлер объединил пост президента с главой правительства.

«Гитлер в кратчайшие сроки установил выгодный ему режим и вернул страну на мировую арену. Помог ему в этом, прежде всего, окончившийся экономический кризис. Поэтому на бесчинства штурмовиков и на насилие в политике фюрера многие закрыли глаза. Конечно, были и несогласные, но момент выступить единым фронтом уже ушёл», — рассказала в беседе с RT Ростиславлева.

По её мнению, к триумфу Гитлера привело переплетение множества факторов, создавших по-настоящему уникальный в мировой истории прецедент. Немаловажную роль сыграли нейтральная позиция США, противоречия европейских держав и СССР. Великобритания, Франция и Соединённые Штаты были готовы идти на уступки фюреру, считая, что он является «меньшим злом», чем Сталин, и одновременно — форпостом на пути «красной чумы».

«Точка в этом споре ещё не поставлена. Но в наше время мы можем сказать, что восхождение Гитлера стало возможным из-за недооценки опасности, которую он представлял, со стороны внутринемецких сил, Запада и Москвы. Лидера НСДАП не воспринимали всерьёз, полагая, что в ответ на уступки он позволит использовать себя в чужих целях», — заключила Ростиславлева.

Первые шаги НСДАП и приход Гитлера к власти

Экономический кризис приводит к политической радикализации населения Германии.

🧮 С одной стороны, растет количество избирателей левых партий: социал-демократов (СДПГ) и коммунистов (КПГ). На выборах в июле 1932 года они получают соответственно 21,5% и 14,2% голосов. Нацисты — 37,2% голосов. Это их максимальный успех на выборах: за них проголосовало 13,75 миллиона немцев.

🔥 Нацистский террор на улицах вызывает в апреле 1932 года правительственный запрет боевых организаций нацистов СА и СС (охранных отрядов во главе с Генрихом Гиммлером). Но летом 1932 года запрет отменен — несмотря на то, что на улицах за пару месяцев погибло в столкновениях более 300 человек.

🏥 В больницах легко отличают раненых нацистов от социалистов и коммунистов — у последних раны от ножей и огнестрельного оружия, а обороняются они подручными предметами. Нацисты же хорошо вооружены.

🤔 Кто голосует за нацистов? Это большинство крестьян, почти вся городская мелкая буржуазия, подавляющее большинство чиновников и служащих, значительная часть интеллигенции, рантье и пенсионеров, а также ремесленники. Чаще всего за нацистов голосуют школьные учителя (более 42%) и студенты.

📉 Но в ноябре количество голосов у нацистов падает до 33%, а главные противники — СДПГ и КПГ — набирают 20,4% и 16,8%. Нацистские лидеры в растерянности. Многие члены партии устают от постоянных избирательных кампаний и столкновений на улицах, наблюдается пассивность. Популярность нацистов идет на спад.

😕 В этой ситуации часть высшего чиновничества, юнкерства (помещиков) и крупного бизнеса очень опасаются усиления левых, их прихода к власти и проведения радикальных реформ. Они оказывают давление на президента Германии (с 1925 года) фон Гинденбурга, чтобы он призвал к власти нацистов.

❌ Гинденбург как кайзеровский фельмаршал Гитлера презирал. Тем более, во время президентской кампании весны 1932 года нацисты всячески смешивали с грязью имя старого фельдмаршала.

👏 На этих выборах социал-демократы, консервативные и либеральные партии поддержали Гинденбурга. Он получил в первом туре 49,5% голосов. Гитлер — 30,2%, кандидат коммунистов Эрнст Тельман — 13,2. Во втором туре Гиденбург получил уже 53%, Гитлер — 36,8, Тельман — 10,2.

💰 Многие немецкие крупные компании — химический концерн «ИГ Фабериндустри», концерн Круппа и т.д. финансируют одновременно и Гинденбурга, и Гитлера.

💔 Одна из главных проблем антифашистов того времени — раскол между коммунистами и социал-демократами. Коммунисты, согласно линии Коммунистического интернационала из Москвы, объявляют социал-демократов «социал-фашистами» и борются с ними почти столь же яростно, как и с нацистами, конкурируя за влияние на рабочих.

❗️ Социал-демократы, со своей стороны, готовы поддерживать консерваторов (Гинденбурга), лишь бы не иметь дело с коммунистами. Даже во время нацистского террора на улицах не призывают своих избирателей-рабочих к забастовкам, боясь, что они радикализируются и уйдут к коммунистам. Именно этот раскол становится одной из главных причин легкости прихода к власти Гитлера.

☝️ Лидеры СДПГ заявили перед выборами, что Гинденбург является «олицетворением спокойствия и постоянства, верности и самоотверженного исполнения долга перед народом». Они считают, что лучше Гинденбург, чем Гитлер. Коммунисты ведут кампанию под лозунгом: «Гинденбург сегодня — это Гитлер завтра». Именно они оказались правы.

🗣 В январе 1933 года бывший канцлер и приближенный Гинденбурга Фриц фон Папен ведет переговоры с Гитлером. Также с ним ведут переговоры представители крупного капитала, обсуждая программу будущего правительства — если в него войдут нацисты.

✉️ Они оказывают давление на президента, а в ноябре 1932 года ему присылают письмо, подписанное крупнейшими монополистами. В нем требуют назначить Гитлера главой правительства. Еще до этого аналогичное письмо подписал 91 немецкий профессор.

😱 Гинденбург уступает — 30 января 1933 года Гитлер назначен рейхсканцлером Германии.

новый взгляд из архива – Огонек № 8 (5504) от 05.03.2018

В календаре сошлись две даты: 85 лет со дня прихода к власти Гитлера и 65 лет со времени смерти Сталина. Но это совпадение — не единственное, что сводит две исторические фигуры.

В массовом сознании пришедший к власти в Германии 85 лет тому назад Гитлер остался бесноватым фюрером. Полусумасшедшим, который «путем интриг и заговоров» (а не в результате всеобщих и многопартийных выборов) «захватил высшую исполнительную власть». А как в действительности воспринимали в Кремле вообще и Сталин лично основателя и вождя нацистской партии, рейхсканцлера германского правительства и создателя Третьего рейха и его проект?

Это одна из самых оберегаемых тайн российских архивов. Передвижные выставки «В штабах Победы» клонируют ежегодно. А огромная группа документов под шифром «Г» («Германия», «Война с Германией») из фонда N 46 описи N 3 (политбюро) как была захлопнута дверями сейфов в Особом секторе ЦК ВКП(б) семь десятилетий назад, так по сей день и остается наглухо закрытой в Президентском архиве. Тем не менее то там всплывают, то здесь обнаруживаются документы, которые позволяют если не собрать пазл большой игры «Сталин и Гитлер», то хотя бы соединить важные точки будущей картины.

Цензорские приоритеты

Начнем с конца и с главной проблемы: с Нюрнберга и с вечного и главного вопроса — человеческой цены многоходовой геополитической игры Сталина и Гитлера. Понятно, что вождь дирижировал деятельностью советской делегации на процессе главных военных преступников. И ключ к ответу на поставленный вопрос — в цензорских приоритетах Сталина. Недавно появилась возможность эти приоритеты оценить.

В сталинском личном фонде всплыл на поверхность и стал доступным любопытный документ. Это проект вступительной речи главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе, прокурора Украинской ССР Романа Руденко. Чем примечателен этот машинописный текст на 79 страницах? Тем, что наглядно показывает то, что Руденко собирался сказать, и то, что сказать ему не дали (если сравнить с окончательным вариантом текста). Не дал лично Сталин. Своей правкой и комментариями на полях. Основной массив правки текста касается двух позиций, о них и поговорим.

Прежде всего Сталин ставил под сомнение главный объективный итог большевистско-нацистских отношений: катастрофическую цену Победы, выраженную в человеческих жизнях.

Руденко, например, пишет: «Гитлеровскими палачами были истреблены миллионы советских людей». Сталин подчеркивает «миллионы» и ставит знак вопроса. Это о жертвах.

В другом месте Руденко напоминает суду о людях, угнанных в фашистское рабство: «Как установлено документально, из Советского Союза в немецкое рабство было угнано несколько миллионов советских граждан, сотни тысяч были угнаны в немецкое рабство из Польши, Чехословакии и Югославии». Сталину опять не нравятся эти «миллионы» в применении к советским гражданам. Он подчеркивает и саркастически спрашивает автора: «Сколько же?»

О мучениках из нацистских фабрик смерти: «Уже назывались здесь лагеря Майданек и Освенцим с газовыми камерами, где было убито свыше 5,5 млн ни в чем не повинных людей». Сталин подчеркивает цифру и (уже предсказуемо) ставит знак вопроса. Пять с половиной миллионов? Убито? В газовых камерах? Похоже, искренне поражается таким «эффективным» геноцидом…

Далее (по тексту) недовольство кремлевского цензора печальной арифметикой продолжается. В частности, Верховному главнокомандующему не нравится констатация того, что «в гитлеровских концлагерях были замучены сотни тысяч, миллионы советских людей из гражданского населения, а также бойцов и командиров Красной Армии». Он подчеркивает «миллионы» и опять ставит знак вопроса.

Тенденция налицо: при оценке преступлений нацизма Сталин делает все, чтобы никогда не появилась на свет ни хрущевско-брежневская цифра в 20 млн, ни горбачевская в 26 млн.

При этом Руденко в речи на процессе с точностью приведет количество угнанных захватчиками 7 млн лошадей, 20 млн голов свиней, 27 млн овец и коз и 17 млн голов крупного рогатого скота. Он перечислит 239 тысяч испорченных электромоторов, 175 тысяч металлорежущих станков и т.д. К этим цифрам у Сталина претензий не будет. Удивления они у него не вызовут. Зато сколько миллионов советских людей погибло на войне, в обвинительной речи главного обвинителя от СССР мир не услышит.

Вторая тема, которая вызвала приступ редакторской аллергии Сталина,— еврейская.

Руденко: « массовый угон советских граждан на подневольную работу в Германию, а также физическое истребление взрослого населения — женщин, стариков и детей, особенно русских, украинцев, белорусов, повсеместное истребление евреев».

Заметим, что речь идет об СССР. Но Сталин подчеркивает и пишет на полях: «А Польша, Чехословакия, Югославия?» Не понравилось «повсеместное истребление евреев».

Руденко пишет в проекте выступления: «Население этих стран, и в первую очередь славянских стран, особенно русские, украинцы, белорусы, евреи, подвергались беспощадным репрессиям, вплоть до физического уничтожения». Сталин опять не согласен с включением евреев в состав «населения славянских стран» и признанием их «физического уничтожения». Недовольство принимает политически корректную форму: «А поляки? Чехи? Югославы?»

Главное, впрочем, не меняется: важно, чтобы не было никакой арифметики. Без цифр. И вот уже цензорский карандаш вождя вычеркивает упоминание о том, что «только в Киеве и Днепропетровске за период их оккупации немцами было истреблено более 60 тысяч человек». Понятно, что в основном лиц еврейской национальности (к февралю 46-го уже было все подсчитано), но знать об этом широкой публике не дано. В Нюрнберге эти данные не прозвучали.

А вот что Сталин зачеркивает из предложенного Руденко обобщенного определения германского фашизма:

«Произвол, насилие, надругательство над человеком были возведены гитлеровцами в принцип. Они бросили в тюрьмы сотни тысяч людей без судебного разбирательства, подвергли их преследованию, ограблению, порабощению, пыткам и уничтожению. Они преследовали, пытали и убивали по политическим, расовым и религиозным мотивам, а зачастую и без всяких мотивов».

Почему этот пассаж удален? Ведь все верно: если убрать одно слово — «гитлеровцы» — и заменить его, скажем, на «хунту Пиночета», то получится один к одному. Но хунты в те годы не было, а Сталин был, и вот вычеркнул. Почему? Видимо, сработало политическое чутье и понимание, что замена может быть… другой.

Есть только одно объяснение, самое простое: главный цензор усмотрел в тексте Руденко намек на вредительское совпадение, распознал признаки, о которых составитель документа и не думал — клевету и поклеп на советский общественно-политический строй и его правоохранительные, компетентные органы, на суд и прокуратуру, систему исполнения наказаний. Сталин зачеркнул зловредный абзац (см. иллюстрацию). И не только этот: в итоговой речи Руденко «гитлеровская партия» упомянута один (!) раз, причем без ее официального названия (национал-социалистическая немецкая рабочая). Однократно, вскользь произнесено и слово «идеология». Не вызывает сомнений: все, что наталкивало даже на малейшие аналогии, было подчистую вымарано.

В полном согласии с этими негласным директивными указаниями, явленными правкой вождя по тексту прокурора Руденко, советская пропагандистская машина десятилетиями будет трактовать фашизм и Гитлера. И маниакально выискивать и преследовать, в том числе судебным порядком, любые сравнения.

Исследуя призывы

Документы из архива политбюро и сталинского «личного фонда» говорят о том, что правка Сталиным речи Руденко была отнюдь не спонтанной или конъюнктурной. Наоборот, она видится закономерной. Сталин шел к ней 25 лет, и это не трудно проследить.

На бирже советской политической технологии главные котировки агитации и пропаганды фиксировались дважды в год: к 1 Мая и 7 ноября — тогда публиковались призывы ЦК ВКП(б)-ЦК КПСС. К весеннему празднику тематика больше отвечала «интернациональной солидарности» и ленинско-сталинской «мирной внешней политике». В годовщину Октябрьской революции было больше лозунгов на тему строительства «социализма в одной отдельно взятой стране». Лозунги почти всегда подавались на утверждение Сталину. Многие он оставлял. Другие переписывал. Третьи зачеркивал. Что-то добавлял.

Изучая сталинские правки призывов по теме «Германия-нацизм-Гитлер», нельзя не заметить: все предвоенные годы Сталин постоянно и сознательно снижал градус антигитлеровского настроя своих подчиненных, а значит, и подданных. А после подписания пакта о ненападении и договора о дружбе с Германией в 1939-м сезонная «вакцинация» против нацизма в советском обществе вообще сойдет на нет.

Уже в октябре 1933 года Сталин вычеркивает предложенный призыв «Свергать капитализм и фашистскую диктатуру!». Напомним фон: та осень была тревожная, лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман в тюрьме, в Лейпциге идет процесс против Георгия Димитрова и группы болгарских коммунистов, обвиненных в поджоге Рейхстага.

Реакция на это Сталина? Он зачеркивает призыв: «Да здравствует т. Тельман!» В определении «пролетариата Германии» замарывает «стойко борющийся против террора и гнуснейших провокаций фашизма!». Убирает лозунг: «Фашистская клевета и провокации бессильны против растущего влияния в массах славной коммунистической партии Германии!» и не соглашается, что Димитров с товарищами «мужественно защищают дело коммунизма в фашистском застенке!». Такая правка плохо согласуется с разговорами о кремлевской солидарности, но именно так и было.

Год спустя, в октябре 1934 года, вождь зачеркивает в представленном на визирование перечне призывов предупреждение Красной Армии: «Японский империализм и германский фашизм готовят нападение на Советский Союз. Трудящиеся Советского Союза! Крепите обороноспособность нашей великой родины! Да здравствует наша славная, непобедимая Красная Армия и ее героический отряд — Краснознаменная Дальневосточная!» Напомним фон: незадолго до этого Гитлер расправился со штурмовиками во время «ночи длинных ножей». По-видимому, в Кремле удовлетворились итогами, расслабились.

После убийства Кирова и первых признаков Большого террора главные враги Сталина — троцкисты и бухаринцы. Так что к 1 мая 1935 года вождь решительно вычищает из списка праздничных лозунгов позицию N 7: «Германский фашизм, оголтелый отряд мирового империализма, несет войну, разорение и порабощение народам, лихорадочно готовит нападение на Советский Союз. Долой провокаторов и организаторов войны! На защиту Страны Советов — отечества трудящихся всего мира!»

Май 1936-го. Эрнст Тельман продолжает заживо гнить в нацистской тюрьме. Он и загнанная в глубокое подполье Компартия Германии уверены, что товарищ Сталин в Кремле думает и о них. А Сталин, похоже, уже окончательно списал со счетов вождя немецких братьев по классу и их многострадальную партию. Он подряд вычеркивает: «Революционным пролетариям Германии наш братский привет! Да здравствует героическая Коммунистическая партия Германии! Да здравствует тов.  Тельман! Вырвем его из рук фашистских палачей! Свободу пленникам фашизма!» Понятно, с какой партией в Германии после этого оставалась возможность сотрудничества.

Этот «тренд» не ломают ни события в Испании, ни прочие «шероховатости», случившиеся в мировой политике, с ним и приходят к памятному 1939 году, когда СССР и Германия заключают «неожиданный» для всего мира (но не для них двоих) пакт, Договор о дружбе и о границе, созвездие дополнительных, доверительных и секретных протоколов к ним. Делят между собой Польшу. Вермахт устремляется в Западную Европу и Норвегию. Кремль готовит захват и советизацию Прибалтики, оккупацию Бессарабии и Северной Буковины…

О том, что великий перелом осени 1939 года готовился сознательно, вдумчиво и загодя, говорят сталинские черновики лозунгов к 1 Мая того года. Вождю предложили, а он зачеркнул, например, такую тираду: «Фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных сил капитализма, направленная против рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Фашизм — это захватнические войны. Фашизм — злейший враг свободы и независимости народов мира. Мобилизуем все силы на борьбу с фашизмом!»

В декабре 1939-го у Сталина был юбилей — 60-летие со дня рождения. По этому случаю посол нацистской Германии в СССР граф фон Шуленбург присылает ему развернутый адрес (см. иллюстрацию). Этот документ прежде никогда не публиковался, на восемь десятилетий застряв в личном архиве Сталина:

«21.12.39

Глубокоуважаемый господин Сталин!

Сердечно поздравляя Вас с исполняющимся сегодня 60-летием со дня Вашего рождения, я прошу Вас принять от меня искренние пожелания всего наилучшего как для Вас лично, так и для Вашей великой страны и населяющих ее народов.

С чувством признательности и искреннего к Вам уважения вспоминая мои личные с Вами встречи, я пользуюсь случаем, чтобы подчеркнуть ту незабываемую и решающую роль, которую Вы сыграли при установлении дружественных отношений между Германией и СССР. Я твердо уверен, что дружба между нашими двумя странами будет крепнуть и развиваться на пользу народов Германии и СССР и к общему благу всего мира.

С искренним к Вам уважением.

Г. Шуленбург».

Остается добавить: после подписания пакта и до «22 июня, ровно в четыре часа» антигерманских призывов Страна Советов на официальном уровне не услышит.

Аппаратные нюансы

Многие советские дипломаты, партийные аппаратчики, журналисты этих «тонкостей» долго не понимали. Приходилось разъяснять.

Например, в 1933 году идет процесс над «поджигателями» Рейхстага. 13 сентября политбюро вот-вот примет постановление «О печати в связи с процессом о поджоге рейхстага». Там в пункт первый внесен занятный пассаж: «Газеты должны широко использовать материалы «Коричневой книги», материалы международной следственной комиссии (Ромен Роллан, Брантинг и др.), а также данные, появляющиеся в прессе за границей и разоблачающие как фашистскую инсценировку пожара Рейхстага, так и фашистскую инсценировку суда над Толглером и болгарскими коммунистами. При этом «Известия» не печатают материалов в той части, в какой они касаются лично членов германского правительства».

Постановление, правда, так и не вышло (Каганович по согласованию Сталина всю эту затею отменяет), но негласный запрет на критику «лично членов германского правительства» становится законом советской пропаганды.

Вождей Октябрьской революции Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Радека можно было «критиковать» и физически уничтожать. А «касаться» Гитлера (лично и с товарищами) — нет.

Когда в 1936 году Гитлер беснуется на партийном конгрессе в Нюрнберге и делает грубые антисоветские заявления, в том числе выпады против руководителей СССР, нарком иностранных дел Максим Литвинов и полпред в Берлине Яков Суриц предлагают дать отпор. Политбюро по приказу Сталина решает по-иному: «Отклонить предложение т.т. Литвинова и Сурица о посылке ноты протеста германскому правительству по поводу выступления Гитлера и других на Нюрнбергском съезде».

После такого даже не самый разумный должен понять «линию»: высокое руководство последовательно уклоняется от шагов, которые Берлином могут восприниматься как «недружественные». Наглядные иллюстрации следуют одна за другой. Ну вот, например, после прокатившихся по Германии погромов «хрустальной ночи» англичане предлагают Сталину договориться и создать коллективную систему спасения немецких евреев. Литвинов сочувственно передает просьбу англичан. Сталин отвечает 3 декабря 1938 года:

«Нужно сказать англичанам, что по Конституции мы можем предоставить право убежища лишь иностранцам, «преследуемым за защиту интересов трудящихся, или научную деятельность, или национально-освободительную борьбу», что в силу этого мы можем принять только людей науки из немецких евреев. И. Сталин. В. Молотов».

А вот еще интересная деталь — и по сути, и по дате. Сталин читает тассовский бюллетень N 9 от 9 января 1941 года: «В 1940 году в Германии вышла вторым изданием книга «Линия Зигфрида» (125 стр.). Автор книги — И. Пехлингер. Со дня перехода власти к национал-социалистам, пишет автор, первой заботой Гитлера, наряду с укреплением военной мощи, было и усиление военных укреплений на границах Германии» (см. иллюстрацию). Материал Сталину нравится. Он приказывает разослать его членам политбюро как обязательное чтение. Дает ему заголовок «Об укрепленной линии Зигфрида в Германии». При этом делает только одну редакторскую поправку, но зато какую! Вычеркивает фрагмент: «Как указывает автор, Гитлер принимал лично самое непосредственное участие в осуществлении плана по сооружению укреплений. Почти ежедневно он переговаривался по телефону со своим уполномоченным Тодтом и особенно интересовался планированием отдельных бункеров. Он набросал много рисунков и давал точные указания относительно отдельных деталей строительства».

Мотив сомнений не вызывает: можно без ущерба заменить одну фамилию другой (или другими), чтобы получить до боли знакомый советский медийный продукт: «принимал лично самое непосредственное участие», «почти ежедневно переговаривался по телефону», «давал точные указания»…

Знакомое лицо

Гитлер пришел к власти в 1933-м, и тогда же стартовал малопонимаемый многими даже сегодня «советско-германский роман». Понимания будет больше, если принять во внимание существенную деталь: Москва знала, с кем имеет дело, Гитлер не был для нее «загадкой». Российские архивы свидетельствуют, что советское руководство следило за этой фигурой в режиме реального времени, начиная с пивного путча в Мюнхене 8-9 ноября 1923 года.

В те октябрьские и ноябрьские дни советский полпред (посол) в Германии Николай Крестинский постоянно шлет отчеты в Москву наркому Литвинову, который пересылает их в Кремль. Сегодня известны копии донесений на папиросной бумаге с пометками Троцкого. Читал их и Сталин.

6 ноября Крестинский пишет Литвинову о царящем в Германии экономическом хаосе — питательной среде для любого переворота:

«В Берлине начинаются стихийные голодные беспорядки, идущие пока по погромно-националистической линии. 10-тысячная толпа в районе Канонир, Гренадирштрассе, где уличная валютная спекуляция, громили не только лавки, но и еврейские квартиры  Антанта предъявит ультиматум о смещении правительства, если власть захватят правые  Последние дни проходят под знаком ожидания активного выступления правых».

Крестинский предупреждает о неминуемой попытке переворота: «Эрхарт действует не вполне согласованно с Людендорфом. Разногласия между ними произошли на почве их отношения к банковскому (еврейскому) капиталу и к Франции. Эрхарт считает, что все евреи — германские граждане — должны быть приравнены к иностранцам с соответствующим ограничением их прав, а принадлежащий им банковский капитал конфискован. Людендорф предпочитает «сохранить связь с банковским капиталом»». И далее: «Гитлер поддерживает Эрхарта. Но у него мало оружия, и поэтому его поддержка сводится к охране тыла и связей».

9 ноября Крестинский докладывает в Москву:

«8-го вечером Кар выступил в Мюнхене на большом собрании в Бюргербройкеллер (пивной зал в Мюнхене.— «О»). К концу собрания дом и весь квартал были окружены гитлеровскими вооруженными людьми. Сам Гитлер вошел в зал с несколькими сотнями вооруженных союзников, занял место на трибуне и заявил, что баварское и имперское правительство низвергнуты и организуется правительство национальной диктатуры».

Дает и расклад по персоналиям: командующий войсками — Людендорф, Гитлер при нем политсоветником, Кар — временный верховный глава Баварии, бывший мюнхенский полицей-президент Пенер — баварский министр-президент. А вот и ключевая новость для Кремля: «В общегерманском масштабе власть низвергнутого имперского правительства берет себе Гитлер«.

Повторим дату: 9 ноября 1923 года. Кто такой Гитлер, чего добивается и на кого опирается, в Кремле знали с самого начала. И закрывали на это глаза до трагического утра в июне 1941-го.

Не потому ли человеческая цена Победы над гитлеризмом оказалась такой страшной?..

Леонид Максименков, историк

как генерал Трусов предотвратил начало Третьей мировой войны?

Какая фантастическая судьба сложилась у теплохода из кинофильма «Бриллиантовая рука»? В чем состоял коварный план Уинстона Черчилля и его операции «Немыслимое»? Как генерал Трусов предотвратил Третью мировую войну? Ответы ищите в новом выпуске программы «Секретные материалы».

В знаменитом фильме «Бриллиантовая рука» главный герой отправляется в круиз на теплоходе с вымышленным названием «Михаил Светлов». Но мало кто знает, что этот теплоход носил в реальности совсем другое имя – «Патрия». Именно на этом судне 23 мая 1945 года была поставлена последняя точка в существовании государства Третий рейх. В этот день на нем было арестовано последнее правительство нацисткой Германии во главе с гроссадмиралом Деницем. Эта уникальная операция советских разведчиков под командованием генерал-майора Николая Трусова должна войти во все учебники истории. Несмотря на противодействие англичан, в чьей зоне располагалось германское правительство, группе Трусова удалось не только арестовать немцев и добиться разоружения двухсоттысячной группировки, но и предотвратить возможное начало Третьей мировой войны.

30 апреля 1945 года красное Знамя Победы взвилось над захваченным рейхстагом. В Берлине еще шли ожесточенные бои, но судьба Третьего рейха была решена. В этот же день фюрер германской нации Адольф Гитлер и его жена покончили жизнь самоубийством. Накануне они вступили в законный брак. Свадебная церемония прошла скромно в присутствии ближайших соратников. Свою первую и последнюю брачную ночь Гитлер провел за написанием своего политического завещания. В нем он передал всю власть новому правительству во главе с гроссадмиралом Деницем.

«Вместо «Хайль Гитлер» теперь говорили «Хайль Дениц», так как именно гроссадмирал Дениц 29 апреля – в день, когда Гитлер написал свое завещание, – был назначен главой правительства. Должность его называлась «президент». Геббельс определялся как имперский канцлер. Борман как министр по делам нацистской партии. Надо сказать, что Дениц находился в это время во Фленсбурге, а Фленсбург, если посмотреть внимательно, это городок, который находится на самом севере земли Швеции, буквально на границе с Данией», – говорит доктор исторических наук Владимир Фортунатов.

Гитлер был мертв, но Третий рейх как государство продолжал существовать. С 30 апреля командование всеми немецкими войсками осуществлял гроссадмирал Дениц. На Восточном фронте Красная армия встречала ожесточенное сопротивление и с кровавыми боями продвигалась к центру Берлина. На Западном бои практически не велись, и продвижение союзников сдерживалось лишь огромным числом пленных. Гроссадмирал рассчитывал, что ему удастся заключить договор с союзниками. Из распоряжения Деница: «Задача состоит в том, чтобы отвести на запад как можно больше войск, действующих на Восточном фронте, пробиваясь при этом в случае необходимости с боем через расположение советских войск. Немедленно прекратить какие бы то ни было боевые действия против англо-американских войск и отдать приказ войскам сдаваться им в плен».

«Надо сказать, что ситуация действительно была опасная. Вот что говорил Уинстон Черчилль своему командующему Монтгомери. Это известные слова, которые можно прочитать теперь уже в воспоминаниях Черчилля: «Тщательно собирать германское оружие и складывать его, чтобы его легко можно было раздать германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжилось», – комментирует Владимир Фортунатов.

За спиной Сталина и командования Красной армии союзники подписывают целый ряд актов о капитуляции: 29 апреля англо-американцам сдалась в плен группа армий «Центр», расположенная в Италии и Западной Австрии; 4 мая был подписан акт о капитуляции всех германских вооруженных сил в Голландии, Дании, Шлезвиг-Гольштейне и на северо-западе Германии… В это время советские войска штурмовали Берлин. Сталин, когда узнал о закулисных переговорах, отдал приказ Жукову – обеспечить подписание акта о полной и безоговорочной капитуляции германских войск в присутствии всех союзников. «Капитуляция должна быть учинена как важнейший исторический акт и принята не на территории победителей, а там, откуда пришла фашистская агрессия, – в Берлине», – заявил советский главнокомандующий.

«У руководства рейха были иллюзии, что не все потеряно и можно вбить клин между США, Англией и Советским Союзом. Надо сказать, что основания были, поэтому лучше всего вспомнить хронологию событий по дням. 9 мая происходит капитуляция Германии, а 15 мая Сталин узнает о том, что у Черчилля есть план, который называется «Немыслимое». Этот план предполагал 40-45 дивизий американо-германских и 10-15 дивизий немецких собрать «в кулак» и 1 июля 1945 года повернуть оружие против СССР. Хочу подчеркнуть, что окончательно Черчиллю этот план представили 22 мая, а Сталин 15 мая проводил совещание о том, как не допустить, чтобы этот это план осуществился», – отмечает Владимир Фортунатов.

Сталин был в ярости. Он не ожидал такого лицемерия от союзников. Не прошло и недели, как все вместе они отпраздновали Победу над Третьим рейхом. Но тут генералиссимусу поступило донесение советской разведки из Англии. Агент «Икс» доносил, что в Лондоне в обстановке особой секретности разрабатывается план войны с Советским Союзом, что англичане формируют немецкие дивизии и что все это происходит при активном участии правительства во главе с Деницем. Британский генерал Томпсон, ответственный за операцию «Немыслимое», заявил, что «Уинстон Черчилль хочет преподнести хороший урок Сталину, навязать Советскому Союзу англо-американскую войну, нанести Советам внезапный и ужасный удар».

«Когда Сталин про это узнал, он вызвал Жукова и спросил: «Как это понимать?» Двести тысяч до зубов вооруженных военных офицеров и рядовых вермахта, боевые корабли – все в полной боевой готовности находится на севере Германии, и ни о какой капитуляции разговора нет. Жуков принимает решение, что Николай Михайлович Трусов – человек, который заведовал разведкой белорусского фронта, – берет людей и отправляется туда», – говорит писатель Александр Мясников.

17 мая 1945 года группа из 25 разведчиков, специально отобранных генерал-майором Трусовым, прибывает на 12 машинах в английскую зону оккупации – в город Фленсбург, где как ни в чем не бывало работало германское правительство. После подписания капитуляции Дениц не стал подавать в отставку, а продолжал руководить остатками войск в надежде, что удастся повернуть союзников против Советов. Прибывшие во Фленсбург были поражены: кругом висели нацистские флаги, по улицам маршировали колонны немецких солдат, словно не было Победы и они попали в Третий рейх. Британцы или не хотели, или же просто боялись вмешиваться в эту обстановку. Несмотря на заверения англичан, что немцы могут взбунтоваться, Трусов потребовал немедленной встречи с Деницем.

«Когда Трусов с ним разговаривал, он понял, что тот завербован англичанами. Все было понятно. Дениц смотрел только на англичан и слушал их команды – что говорить, как говорить. Англичане сделали все возможное для того, чтобы Дениц не пострадал, хотя Трусов отконвоировал его в советскую часть. Он был одним из осужденных на Нюрнбергском процессе, его очень хорошо защитили и дали ему только 10 лет», – комментирует Александр Мясников.

Для Сталина попытки сепаратных переговоров англичан с немцами не были новостью. Он хорошо понимал, что при удобном случае британцы будут готовы повернуть оружие против СССР. Он помнил, что еще во время советско-финляндской войны 1939-40 годов они оказывали военную помощь неприятелю и планировали захватить часть СССР. Он также помнил и про операцию «Пайк». Она предусматривала бомбовый удар по Закавказью.

«Первый разведывательный полет англичан над территорией СССР состоялся 19 марта 1940 года. Финская война закончилась мирным договором 12 марта. Задача была уничтожить нефтяные промыслы в Баку, чтобы показать Гитлеру, что СССР обезоружен, и толкнуть Гитлера напасть на СССР. Вот главная цель планируемой бомбежки Баку», – отмечает писатель Николай Стариков.

Еще одним напоминанием о коварстве союзников стал загадочный «визит» в Англию второго после Гитлера человека в партии, «Наци номер два» – Рудольфа Гесса. 10 мая 1941 года Гесс на двухмоторном самолете Мессершмитт Bf.110 совершил тайный полет в Туманный Альбион, где над территорией Шотландии выбросился с парашютом неподалеку от резиденции герцога Гамильтона. В то время в Британии было две крупные партии: одна германофильская, к которой принадлежала большая часть аристократии, и партия премьера Черчилля, ярого противника Гитлера.

«Гесс пытался выйти на людей из королевской фамилии, минуя людей премьер-министра, считая, что премьер сегодня один, а завтра другой. Загодя он через своего друга Карла Хаусхофера отправил герцогу Гамильтону письмо о том, что надо обсудить отношения между Англией и Германией», – говорит кандидат исторических наук Сергей Кормилицын.

Британская корона умеет хранить тайны, поэтому даже сегодня все материалы, связанные с переговорами Гесса, полностью засекречены. Англичане были заинтересованы в сотрудничестве с Гитлером, об этом свидетельствует заявление будущего шефа ЦРУ Аллена Даллеса: «Британская разведка в Берлине установила контакт с Рудольфом Гессом и с его помощью нашла выход на самого Гитлера. Гессу было сказано, что, если Германия объявит войну Советам, Англия прекратит военные действия».

«Во-первых, он мог рассказать о том, кто участвовал в переговорах с ним, а переговоры на самом деле были длительными. Во-вторых, он мог бы рассказать, какие ему предлагали варианты. Но, судя по тому, что ничего не состоялось, ни один из вариантов его не устроил. В-третьих, он рассказывал, что совершил перелет под воздействием мистического озарения и голосов, которые он услышал, но есть весьма великая вероятность, что эти самые голоса были живыми людьми, которые его спровоцировали на этот полет», – отмечает Сергей Кормилицын.

Так что и в 1945 году поведение британцев в ходе миссии генерала Трусова во Фленсбурге не стало откровением для руководства СССР. Сталин сделал вид, что ничего не знает об операции «Немыслимое». Советские офицеры, которые прибыли на судно «Патрия», потребовали немедленного исполнения условий капитуляции, ареста правительства и разоружения всех немецких частей. Добавим, что в гавани к тому времени скопилось большое число германских кораблей и подводных лодок с экипажами в полной боеготовности.

«Вызывает Трусов английского представителя и говорит, что надо как-то решать вопрос. Он заставил англичан [сделать так], чтобы Дениц со своим ближним окружением пришел на корабль, где он им зачитал акт о капитуляции и заставил их сдать оружие», – рассказывает Александр Мясников.

Надо сказать, что с арестом германского правительства миссия Трусова не закончилась. Советским разведчикам удалось сделать еще два важных дела. Они заставили англичан передать им секретные документы гитлеровцев, которые те пытались вывезти на Запад, а также смогли выкрасть из кабинета Деница его портфель.

«В портфельчике было и завещание Гитлера, которое переслали Деницу, [где говорилось,] что он назначается главой правительства, и состав правительства, там были многие другие важные документы, а самое главное, что было очень ценно, это карты минных полей Балтийского моря», – делится Владимир Фортунатов.

Благодаря действиям группы генерала Трусова двухсоттысячная группировка немецких войск была разоружена. По свидетельству очевидцев, Уинстон Черчилль тяжело переживал провал операции «Немыслимое» и даже выпил на одну бутылку коньяка больше. Для закрепления успеха Сталин пригласил на Парад Победы в Москве всех иностранных представителей, чтобы они смогли воочию убедиться в силе и мощи Красной армии. А уже на следующий день Жуков отдал приказ о перегруппировке советских войск на границе с союзниками.

«Все события уложились, можно сказать, в неделю. Это говорит о высоком уровне наших военнослужащих, наших командиров, наших разведчиков. Об их смелости, мужестве, творческом подходе к делу, решительности, понимании своей роли. Этими событиями была поставлена точка в существовании государства Третий рейх и предотвращена новая война», – заключает Владимир Фортунатов.

Смотрите новые серии документального проекта «Секретные материалы» на телеканале «МИР».

Полную версию программы «Секретные материалы» смотрите на нашем Youtube-канале.

И все же — кто допустил Вторую мировую войну? Воспоминания Уинстона Черчилля

2020.01.24

Споры о начале Второй мировой войны и ответственности за нее европейских держав в России из исторических дискуссий превратились в актуальный политический сюжет. Недавно президент России пообещал: «Мы заткнем поганый рот, который открывают некоторые деятели за бугром для того, чтобы достичь сиюминутных политических целей, мы заткнем его правдивой фундаментальной информацией». Znak.com предлагает оценить этот этап в жизни Европы через один из возможных источников — воспоминания Уинстона Черчилля, который стал премьер-министром уже после начала Второй мировой, в 1940 году. Вопреки существующему мнению, Черчилль вовсе не был русофобом, выступал за сотрудничество с русскими и признавал необходимость для СССР пакта Молотова —Риббентропа. И в то же время, по его данным, СССР вообще мог присоединиться к странам Оси — тогда бы мировая история пошла совсем по-другому. 

«Речь идет об угрозе свободе и демократии всех стран»

В начале своих мемуаров Черчилль так определяет роль тогдашнего премьера Невилла Чемберлена в событиях, которые привели ко Второй мировой войне:

«Чемберлен был проникнут сознанием своей особой личной миссии, состоявшей, по его мнению, в том, чтобы достигнуть дружеского соглашения с диктаторами Италии и Германии, и считал, что он сумеет этого добиться. <…> В то же время он не был склонен уделить сколько-нибудь значительное внимание проблеме укрепления английских вооруженных сил или необходимости тесного сотрудничества с Францией как в военно-штабной, так и в политической областях».

Однако даже его коллеги по Консервативной партии были недовольны таким подходом. Так, например, министр иностранных дел Энтони Иден имел иные взгляды на отношения с диктаторскими режимами, он, скорее, хотел выжать побольше для Англии выгод, нежели просто «умиротворить» агрессоров. Позиция Чемберлена в итоге привела Англию к тому, что впоследствии назовут Мюнхенским сговором. Этот договор между Англией, Францией и Германией предусматривал передачу последней Судетской области Чехословакии. А закончилось все расчленением и оккупацией этой страны, когда Гитлер нарушил договоренности в этом соглашении.

Как вспоминает Черчилль, 15 сентября 1938 года английский премьер-министр вылетел на Мюнхенский аэродром. Руководители Чехословакии не могли поверить этому известию. Еще 12 сентября на территории Судетской области немцами был организован мятеж под предводительством Конрада Генлейна, основателя Судето-немецкой партии в Чехословакии.  Правда, он не встретил поддержки местного населения. Генлейн бежал в Германию. Появилась возможность торговаться с Гитлером, его план с мятежом провалился. Но визит Чемберлена все испортил. Чехи были поражены тем, что английский премьер-министр сам нанес визит Гитлеру в момент, когда они впервые оказались хозяевами внутреннего положения в Судетской области. Черчилль поясняет, почему себя так повели англичане: 

«У Чемберлена от встречи с Гитлером осталось сильное впечатление, „что последний в боевом настроении“. Английский кабинет придерживался также мнения, что у французов не было боевого духа. Поэтому не могло быть и речи о сопротивлении требованиям, которые Гитлер предъявлял чехословацкому государству. Некоторые министры нашли утешение в разговорах о „праве на самоопределение“, „праве национального меньшинства на справедливость“; возникла даже склонность „стать на сторону слабого против грубых чехов“». 

Как известно, вернувшийся в Англию Чемберлен, размахивая Мюнхенским договором, произнес фразу, которая вошла в историю: «Господа, я привез мир для нашего поколения». Но далеко не всех это убеждало. Одним из скептиков был Уинстон Черчилль. Как он вспоминает, еще до заключения договора в Мюнхене 21 сентября он передал в печать в Лондоне следующее заявление: 

«Расчленение Чехословакии под нажимом Англии и Франции равносильно полной капитуляции западных демократий перед нацистской угрозой применения силы. Такой крах не принесет мира или безопасности ни Англии, ни Франции. Наоборот, он поставил эти две страны в положение, которое будет становиться все слабее и опаснее. Одна лишь нейтрализация Чехословакии означает высвобождение 25 германских дивизий, которые будут угрожать Западному фронту; кроме того, она откроет торжествующим нацистам путь к Черному морю. Речь идет об угрозе не только Чехословакии, но и свободе и демократии всех стран. Мнение, будто можно обеспечить безопасность, бросив малое государство на съедение волкам, — роковое заблуждение».

В аналогичном ключе высказался 21 сентября на заседании ассамблеи Лиги Наций народный комиссар по иностранным делам СССР Максим Литвинов: 

«…В настоящее время пятое государство — Чехословакия испытывает вмешательство во внутренние дела со стороны соседнего государства и находится под угрозой громко провозглашенной агрессии. Один из старейших, культурнейших, трудолюбивейших европейских народов, обретший после многовекового угнетения свою государственную самостоятельность, не сегодня-завтра может оказаться вынужденным с оружием в руках отстаивать эту самостоятельность… Такое событие, как исчезновение Австрийского государства, прошло незамеченным для Лиги Наций. Сознавая значение, которое это событие должно иметь для судеб всей Европы и в первую очередь для Чехословакии, Советское правительство сейчас же после аншлюса обратилось официально к другим великим европейским державам с предложением о немедленном коллективном обсуждении возможных последствий этого события с целью принятия коллективных предупредительных мер. К сожалению, это предложение, осуществление которого могло избавить нас от тревог, испытываемых ныне всем миром, о судьбе Чехословакии, не было оценено по достоинству». 

«Нет никакой возможности удержать Восточный фронт без содействия России»

Почему Англия и Франция не пошли на договор с СССР, зато доверились Гитлеру? Размышляя над этим уроком, Уинстон Черчилль отмечает: 

«Мне приходилось слышать утверждения, что в силу географических условий Россия не имела возможности послать войска в Чехословакию и что помощь России в случае войны была бы ограничена скромной поддержкой с воздуха. Согласие Румынии, а также в меньшей степени Венгрии на пропуск русских войск через их территорию было, конечно, необходимо. <…> Из России в Чехословакию через Карпаты вели две железные дороги: северная, от Черновцов, через Буковину, и южная, по венгерской территории, через Дебрецен. Одни эти железные дороги, которые проходят далеко от Бухареста и Будапешта, вполне могли бы обеспечить снабжение русской армии в 30 дивизий. В качестве фактора сохранения мира эти возможности оказали бы серьезное сдерживающее влияние на Гитлера и почти наверняка привели бы к гораздо более серьезным событиям в случае войны. Вместо этого все время подчеркивалось двуличие Советского Союза и его вероломство. Советские предложения фактически игнорировали. Эти предложения не были использованы для влияния на Гитлера, к ним отнеслись с равнодушием, чтобы не сказать с презрением, которое запомнилось Сталину. События шли своим чередом так, как будто Советской России не существовало. Впоследствии мы дорого поплатились за это».

Когда пелена заблуждений насчет Гитлера упала с глаз Чемберлена и французского премьер-министра Эдуара Даладье, ответственных за Мюнхенский сговор, было принято решение не дать двигаться агрессору дальше. А следующей на очереди была Польша. Но был ли смысл? Черчилль размышляет:

«Возможности организации какого бы то ни было сопротивления германской агрессии в Восточной Европе были теперь почти исчерпаны. Венгрия находилась в германском лагере. Польша отшатнулась от чехов и не желала тесного сотрудничества с Румынией. Ни Польша, ни Румыния не желали допустить действия русских против Германии через их территории. Ключом к созданию великого союза было достижение взаимопонимания с Россией. 18 марта русское правительство, которого все происходившее глубоко затрагивало, несмотря на то, что перед ним захлопнули дверь во время мюнхенского кризиса, предложило созвать совещание шести держав. И в этом вопросе у Чемберлена было весьма определенное мнение». 

Однако в высших правительственных кругах по-прежнему царило недоверие к Сталину и СССР. 26 марта 1939 года Невилл Чемберлен писал в частном письме:

«Должен признаться, что Россия внушает мне самое глубокое недоверие. Я нисколько не верю в ее способность провести действенное наступление, даже если бы она этого хотела. И я не доверяю ее мотивам, которые, по моему мнению, имеют мало общего с нашими идеями свободы. Она хочет только рассорить всех остальных. Кроме того, многие из малых государств, в особенности Польша, Румыния и Финляндия, относятся к ней с ненавистью и подозрением».

Он пишет в своих мемуарах: 

«Английскому правительству необходимо было срочно задуматься над практическим значением гарантий, данных Польше и Румынии. Ни одна из этих гарантий не имела военной ценности иначе как в рамках общего соглашения с Россией. Поэтому именно с этой целью 16 апреля начались наконец переговоры в Москве между английским послом и Литвиновым. Если учесть, какое отношение Советское правительство встречало до сих пор, теперь от него не приходилось ожидать многого. Однако 17 апреля оно выдвинуло официальное предложение, текст которого не был опубликован, о создании единого фронта взаимопомощи между Великобританией, Францией и СССР. Эти три державы, если возможно, то с участием Польши, должны были также гарантировать неприкосновенность тех государств Центральной и Восточной Европы, которым угрожала германская агрессия. Препятствием к заключению такого соглашения служил ужас, который эти самые пограничные государства испытывали перед советской помощью в виде советских армий, которые могли пройти через их территории, чтобы защитить их от немцев и попутно включить в советско-коммунистическую систему. Ведь они были самыми яростными противниками этой системы. Польша, Румыния, Финляндия и три Прибалтийских государства не знали, чего они больше страшились — германской агрессии или русского спасения. Именно необходимость сделать такой жуткий выбор парализовала политику Англии и Франции».  

Что в Польше думают о России, СССР, Сталине и Второй мировой войне. Интервью историка Лукаша Адамского

Стоит отметить, что Черчилль, понимая всю угрозу гитлеровской политики, призывал, скажем так, «пожертвовать» прибалтийскими странами, лишь бы  объединиться с Россией. «Нужно не только согласиться на полное сотрудничество России, но и включить в союз три Прибалтийских государства — Литву, Латвию и Эстонию. Этим трем государствам с воинственными народами, которые располагают совместно армиями, насчитывающими, вероятно, двадцать дивизий мужественных солдат, абсолютно необходима дружественная Россия, которая дала бы им оружие и оказала другую помощь. Нет никакой возможности удержать Восточный фронт против нацистской агрессии без активного содействия России», — был убежден Уинстон Черчилль. 

Но, как известно, именно это стало камнем преткновения, договора не получилось. «Переговоры зашли как будто в безвыходный тупик, — вспоминает автор мемуаров. — Принимая английскую гарантию, правительства Польши и Румынии не хотели принять аналогичного обязательства в той же форме от русского правительства. Такой же позиции придерживались и в другом важнейшем стратегическом районе — в Прибалтийских государствах. Советское правительство разъяснило, что оно присоединится к пакту о взаимных гарантиях только в том случае, если в общую гарантию будут включены Финляндия и Прибалтийские государства». В итоге началось тактическое сближение Гитлера и Сталина, закончившееся пактом Риббентропа—Молотова и секретным соглашением по разделу Польши. 

«Антагонизм между двумя империями и системами был смертельным»

Для многих в Европе заключение такого договора стало шоком. Был потрясен этим и Уинстон Черчилль. Он пишет: 

«Только тоталитарный деспотизм в обеих странах мог решиться на такой одиозный противоестественный акт. Невозможно сказать, кому он внушал большее отвращение — Гитлеру или Сталину. Оба сознавали, что это могло быть только временной мерой, продиктованной обстоятельствами. Антагонизм между двумя империями и системами был смертельным. Сталин, без сомнения, думал, что Гитлер будет менее опасным врагом для России после года войны против западных держав. Гитлер следовал своему методу „поодиночке“. Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет. В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. <…> Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной». 

Отметим, что даже после заключения этого пакта будущий премьер-министр все еще не терял надежды как-то найти общий язык с Россией. Он пишет, что по-прежнему был убежден в глубоком антагонизме между Россией и Германией и цеплялся за надежду, что Советы будут перетянуты на сторону Англии силой событий. В меморандуме для военного кабинета, написанном 25 сентября 1939 года, Черчилль отметил:

«Хотя русские повинны в грубейшем вероломстве во время недавних переговоров, однако требование маршала Ворошилова, в соответствии с которым русские армии, если бы они были союзниками Польши, должны были бы занять Вильнюс и Львов, было вполне целесообразным военным требованием. Его отвергла Польша, доводы которой, несмотря на всю их естественность, нельзя считать удовлетворительными в свете настоящих событий. В результате Россия заняла как враг Польши те же самые позиции, какие она могла бы занять как весьма сомнительный и подозреваемый друг. Разница фактически не так велика, как могло показаться. Русские мобилизовали очень большие силы и показали, что они в состоянии быстро и далеко продвинуться от своих довоенных позиций. Сейчас они граничат с Германией, и последняя совершенно лишена возможности обнажить Восточный фронт».

Но пока Черчилль и его единомышленники сокрушались по поводу упущенных возможностей союза с Россией, Сталин не терял времени и торговался с Гитлером за территории. Черчилль описывает скрупулезную дележку территории стран Восточной Европы. Вот фрагмент из его мемуаров, который ясно показывает, что СССР, заключая пакт Риббентропа—Молотова, не только хотел оттянуть время войны с нацистами, но и взять в Восточной Европе все по максимуму:

«Молотов затронул вопрос о полосе литовской территории и подчеркнул, что советское правительство еще не получило ясного ответа от Германии на этот вопрос. А оно ожидает ответа. Что касается Буковины, то он признал, что это связано с дополнительной территорией, о которой не упоминалось в секретном протоколе. Россия сначала ограничивала свои требования Северной Буковиной. Однако при существующих обстоятельствах Германия должна понять, что Россия заинтересована и в Южной Буковине. Но Россия не получила ответа на свой вопрос и на эту тему. Вместо этого Германия, гарантируя целостность территории Румынии, совершенно игнорировала пожелания России относительно Южной Буковины. Фюрер ответил, что оккупация хотя бы части Буковины Россией означала бы серьезную уступку со стороны Германии… Однако Молотов продолжал настаивать на ранее высказанном мнении, что пересмотр, какого желает Россия, весьма незначителен. Фюрер ответил, что для того, чтобы германо-русское сотрудничество дало положительные результаты в будущем, Советскому правительству нужно понять, что Германия ведет борьбу не на жизнь, а на смерть, которую при всех обстоятельствах она хочет закончить успешно…».

Понимая, что с таким багажом территориальных разногласий рано или поздно война с СССР неизбежна, Гитлер и его генералы готовили план стремительной войны против СССР «Барбаросса». Нападение произошло 22 июня 1941 года. Но, как пишет Черчилль, история могла бы пойти иначе, если бы был заключен пакт четырех государств: Третьего рейха, Италии, Японии и СССР, которые обязались бы уважать интересы друг друга.

«Среди захваченной переписки германского министерства иностранных дел с германским посольством в Москве был найден проект пакта четырех держав, на котором не значилось никакой даты. Это, по-видимому, составляло основу переговоров Шуленбурга с Молотовым, о которых сообщалось 26 ноября 1940 года. В силу этого проекта Германия, Италия и Япония соглашались уважать естественные сферы влияния друг друга. Поскольку сферы их интересов соприкасались, они обязались постоянно консультироваться дружественным путем относительно возникающих в связи с этим проблем. Германия, Италия и Япония заявляли со своей стороны, что они признают существующие ныне пределы владения Советского Союза и будут уважать их» — поясняет Уинстон Черчилль, который после провальной внешней политики Чемберлена занял в 1940 году пост премьер-министра и, наконец, начал беспощадный бой с Гитлером и его Третьим рейхом.

Текст основан на книге: Черчилль Уинстон, «Вторая мировая война», шесть томов, Альпина нон-фикшн, 2020

Глава 23 Аншлюс. Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Глава 23

Аншлюс

Мое увольнение. – Гитлер согласен встретиться с Шушнигом. – Обстоятельства, предшествовавшие переговорам. – Встреча в Берхтесгадене. – Требования Гитлера. – Протокол Кепплера. – Соглашение достигнуто. – Речь Гитлера в рейхстаге. – Замена Леопольда.  – Давление Франции. – Шушниг предлагает провести плебисцит. – Вмешательство Геринга. – Армия на марше. – Размышления об аншлюсе. – Исчезновение Кеттелера. – Я возвращаюсь домой

Кульминация кризиса в вермахте пришлась на 4 февраля 1938 года. Чтобы отвлечь внимание от его результатов, Гитлер вызвал другой кризис, который имел в дальнейшем для германского народа еще более значительные последствия. В тот вечер я спокойно сидел в своем кабинете в представительстве, когда раздался телефонный звонок. На проводе был Ламмерс, статс– секретарь берлинской рейхсканцелярии. «Фюрер просил меня проинформировать вас о том, что ваша миссия в Вене закончена. Я хотел сказать вам об этом прежде, чем вы прочтете об этом в газетах».

От изумления я едва не лишился дара речи.

«Вы можете сообщить мне причины этого неожиданного решения? – спросил я. – Наверняка фюрер мог сказать мне об этом на прошлой неделе, когда я был в Берлине».

«Решение принято только что, – ответил он.  – Герр фон Нейрат (министр иностранных дел), а также Хассель и Дирксен (послы в Риме и Токио) тоже отставлены. Мне очень жаль, но никакой дополнительной информации в настоящий момент я дать не могу».

Я не знал, что и подумать. Я находился в Вене уже почти четыре года и, вопреки всем трудностям и неудачам, полюбил свою работу. Изначально я приехал в Вену для решения проблемы, имевшей для Германии жизненно важное значение, отодвинув при этом в сторону все соображения личного характера. Первые несколько месяцев оказались очень тягостны, но теперь я чувствовал, что мне удалось достигнуть чего-то значительного. Начинал сказываться результат терпеливой, последовательной, открытой и лояльной политики. Я приобрел в Австрии довольно много друзей, которые верили, что я ищу решение проблемы в интересах не одной только Германии. Австрийский вопрос не вызывал больше ажиотажа в мире и начал рассматриваться в определенной степени как частная ссора между близкими родственниками. Даже Муссолини отбросил свои первоначальные возражения против идеи объединения. Теперь все было кончено, причем без всяких видимых причин.

При обсуждении этого события в семейном кругу мы могли только сделать вывод, что Гитлеру надоела моя политика и он решил заменить меня кем-нибудь из радикальных членов нацистской партии. Я предположил, что он выберет человека, который с большей готовностью станет потакать его желаниям и у которого не будет на руках письменного обязательства осуществить объединение эволюционным путем и без кровопролития. Больше всего я был обеспокоен вероятным разрушением результатов всей моей работы и решил, что заграничный мир должен своевременно узнать, что я не имею ни малейшего отношения к новому повороту событий. Мне были слишком хорошо знакомы проводившиеся в Третьем рейхе клеветнические кампании, и я решил прибегнуть к достаточно необычному для дипломатического представителя приему, а именно – поместить в надежное место копии всей своей переписки с Гитлером для того, чтобы гестапо не могло их уничтожить. В этом случае я мог бы, по крайней мере, доказать, какова была на самом деле моя политика в Австрии.

Мой многолетний помощник и друг Вильгельм фон Кеттелер находился в тот вечер с нами и пообещал найти для этих документов безопасное место. Он, как и я, полагал, что если со мной что-нибудь случится, а в отношениях с Австрией произойдет кризис, то весьма вероятно, что в таком развитии событий посмертно обвинят меня самого. Если же документы при этом будут находиться в надежных руках, то сохранится возможность открыть истинное положение вещей.

Назначение Риббентропа министром иностранных дел, возведение Гитлером самого себя в ранг главнокомандующего и отставка многих старых генералов, с большинством из которых я был лично знаком, являлись недвусмысленными предзнаменованиями. Свое предназначение я, казалось, выполнил и мог быть теперь свободен. Тем не менее мне хотелось получить некоторое представление о происходящем, а потому я решил отправиться повидать Гитлера. Я приехал в Берхтесгаден 5 февраля и застал фюрера чрезвычайно усталым и рассеянным. Я высказал ему свое сожаление по поводу его отказа от моих услуг и добавил, что всегда был уверен в нашем полном согласии по вопросам политики в отношении Австрии. Казалось, что он не может ни на чем сфокусировать взгляд и мысленно находится где-то далеко. Он постарался объяснить мое увольнение пустыми отговорками. Мне пришлось определенно сказать ему, что я приехал в Берхтесгаден вовсе не для того, чтобы жаловаться по поводу потери своего поста, и не с просьбами о новом назначении, поскольку у себя дома в Валлерфангене я чувствую себя более счастливым, чем в любом другом месте мира. И только после того, как я напомнил ему о данном им четыре года назад в Байрейте обещании проводить в отношении Австрии умеренную и ответственную политику, Гитлер, казалось, понял, о чем я ему говорю.

Моего преемника, сказал я, ожидают трудные времена. Было достаточно трудно создать фундамент взаимного доверия с очень многими влиятельными австрийцами, хотя в их число и не входит канцлер Австрии. Тем не менее начиная с декабря Шушниг высказывает желание лично встретиться с фюрером, чтобы попытаться решить многие насущные проблемы. Я приветствовал эту идею, которая показывает, по крайней мере, нынешнюю уверенность австрийского канцлера в том, что свободный обмен мнениями на основе июльского соглашения не может принести никакого вреда. Поэтому я хотел бы, в качестве своего последнего официального акта, еще раз рекомендовать провести такую встречу прежде, чем Гитлер предпочтет воспользоваться другими методами.

Эта идея, кажется, привлекла внимание Гитлера. Он, по всей видимости, позабыл, что я уже делал такое предложение после того, как австрийская полиция конфисковала бумаги Тавса. Мне казалось, что даже в тот момент прямые переговоры между лидерами двух стран могли обеспечить единственный путь к ослаблению напряженности, вызванной деятельностью Леопольда. Теперь я был уверен, что такая дискуссия стала еще более необходимой, поскольку я был освобожден от своих обязанностей и не имел больше возможности препятствовать принятию Гитлером более радикальных мер. Неожиданно он, как мне показалось, наконец осознал тот факт, что Шушниг готов пойти на компромисс, и исполнился по этому поводу громадного энтузиазма. «Это великолепная идея! – воскликнул он. – Пожалуйста, немедленно отправляйтесь назад в Вену и организуйте нашу встречу в течение нескольких ближайших дней. Я буду очень рад пригласить сюда герра Шушнига и переговорить с ним по всем вопросам».

«Едва ли мне удобно сделать это, – возразил я. – Я уже сообщил австрийскому правительству о своем отзыве. Вам придется поручить это дело поверенному в делах. Более того, – добавил я, – пресса по всему миру уже сообщила о моем увольнении и сделала из этого всевозможные малоприятные выводы».

«Это не имеет никакого значения, – ответил Гитлер. – Умоляю вас, герр фон Папен, снова принять на себя управление представительством до тех пор, пока не будет достигнута договоренность о встрече с Шушнигом».

Воистину, у Гитлера были курьезные представления о дипломатии. Тем не менее я обдумал его предложение. Возможно, эта беседа могла принести плоды и предотвратить переход Германии к политике неприкрытых угроз. Я понимал, что буду выглядеть достаточно глупо, вновь возвратившись в Вену, но чувствовал, что возможность оказать последнюю услугу делу решения австро-германской проблемы нельзя так просто отвергнуть. Поэтому я согласился. Если бы в то время мне было известно о переписке Геринга со Шмидтом, то я, вероятнее всего, отказался бы. Во всяком случае, я заручился обещанием, что перед австрийским канцлером не будут выдвинуты требования, которые бы противоречили духу июльского соглашения. При этих условиях, думал я, существуют хорошие шансы на достижение дружеского взаимопонимания. Я предполагал, что зарубежные отголоски дел Фрича и Бломберга могут вынудить Гитлера сделать некий жест, который бы показал, что его назначение на пост главнокомандующего не свидетельствует о его переходе к более агрессивной политике. К общему изумлению моей семьи и коллег, я 7 февраля снова прибыл в Вену и немедленно связался с Шушнигом.

В интересах исторической правды я должен в этом месте сделать анализ прозвучавших в Нюрнберге обвинений в том, что я под ложным предлогом заманил Шушнига в Берхтесгаден для того, чтобы позволить Гитлеру представить ему серию требований, о которых я будто бы все знал с самого начала. Все это совершенно не соответствует действительности.

Мне тогда стало ясно, что отношения между двумя странами могут быть налажены только помимо обычных дипломатических каналов. В декабре я уже говорил Шушнигу, что ему необходимо встретиться с Гитлером для выяснения всех спорных вопросов.

Такую же мысль я высказывал Гитлеру и Нейрату. В своих беседах с Шушнигом я также предлагал ему создать новый министерский пост для решения проблем оппозиции и для рассмотрения жалоб обеих сторон по поводу нарушений июльского соглашения. Новым министром, говорил я, должен стать человек, пользующийся доверием Гитлера. Такое назначение значительно облегчило бы наши затруднения.

7 января я повторил Гвидо Шмидту предложение об организации встречи двух канцлеров, добавив, что Гитлер предлагает назначить дату ближе к концу месяца. Шмидт, после обсуждения этого вопроса с Шушнигом, письменно информировал меня, что этот срок их устраивает. Он настаивал, однако, на сохранении в этом деле секретности. 26 января я еще раз встретился со Шмидтом и сообщил ему, что Гитлер хотел бы пригласить Шушнига в Берхтесгаден 15 февраля. Заинтересован ли по-прежнему австрийский канцлер в этой встрече? Шмидт тогда выдвинул несколько претензий по поводу деятельности нацистской оппозиции, основанных на доказательствах, содержавшихся в конфискованных бумагах Тавса. Он также настаивал на том, что удаление в Германию Леопольда, Тавса и Ин дер Маура стало бы лучшим доказательством стремления Германии к улучшению отношений между двумя странами. Я записал все это и пообещал переслать австрийские жалобы в Берлин. Отсюда явствует, что встреча двух канцлеров не стала результатом неожиданного предложения, выдвинутого мной в последний момент, но была предметом рассмотрения в течение двух месяцев.

Мое внезапное увольнение от должности 4 февраля стало полной неожиданностью как для австрийцев, так и для меня самого. Оно было воспринято как указание на то, что Германия больше не намерена следовать принципам соглашения, подписанного мной 11 июля 1936 года. Ходили даже слухи, что меня должен заменить Бюркель, заслуживший столь отталкивающую репутацию в должности гаулейтера Саара. Кризис в вермахте, увольнение Нейрата и назначение такого видного нациста, как Риббентроп, на пост министра иностранных дел еще больше усилили стремление Шушнига обсудить с Гитлером проблемы отношений между двумя странами прежде, чем обстоятельства примут еще худший оборот.

После войны на своем процессе Гвидо Шмидт заявил, что после моего возвращения в Вену 7 февраля Шушниг сообщил кабинету, что он намерен довести до конца подготовку своей встречи с Гитлером. Муссолини, которого также проинформировали, выразил одобрение этой идеи, а Шмидт известил о планах канцлера британского и французского премьер-министров и папского нунция. Должен признаться в том, что мне совершенно непонятно, как он мог согласовать эти действия со своим требованием соблюдения по этому вопросу секретности. Шмидт также упомянул в своих показаниях о письме, которое я отправил ему 10 февраля: «В этой записке фон Папен привлекал внимание к серьезности, с которой Германия рассматривает ухудшение отношений с нами. Фон Папен опасался, что канцлер не отдает себе ясного отчета в тех серьезных последствиях, которые могут явиться результатом неспособности разрядить напряженную ситуацию. Германия, писал он, переживает внутренний кризис, и данный момент может оказаться наиболее удобным для Австрии в плане получения уступок».

Я думаю, будет разумным процитировать здесь заявление генерального секретаря австрийского министерства иностранных дел, которого безусловно нельзя обвинить в германофильстве. Давая показания на процессе Шмидта, он сказал: «У меня сложилось впечатление, что в течение какого-то времени визит в Берхтесгаден был излюбленной идеей Шушнига. В разговоре со мной канцлер часто высказывал предположение, что лучшим решением было бы для него личное обсуждение ситуации с самим человеком [Гитлером]».

Шушниг также обвинял меня в нарушении обещания представить ему программу встречи. На самом деле я сразу же отклонил это требование, поскольку чувствовал, что обсуждаемым вопросам не будет конца. Руководитель германского департамента австрийского министерства иностранных дел Хоффингер подтвердил это на процессе Шмидта. «Германская сторона, – сказал он, – не хотела согласиться на предварительную разработку программы». Тем не менее, для австрийцев было безусловно необходимо заранее решить, какую позицию надо будет занять в отношении требований Гитлера – конечно, при условии, что они не будут выходить за рамки июльского соглашения.

Шушниг и я решили, что не следует выдвигать или соглашаться с такими требованиями, которые затрагивали бы независимость и суверенитет Австрии в том виде, в каком они были признаны соглашением. В соответствии с этим мы с канцлером договорились, что после переговоров должно быть опубликовано совместное австро-германское коммюнике, в котором будет совершенно ясно отражено это положение. Мы конечно же не имели возможности точно согласовать формулировки коммюнике прежде, чем переговоры состоялись, но фактом остается то, что коммюнике действительно было опубликовано в соответствии с договоренностью.

Шушниг начал подготовку к встрече, дав указание генеральному секретарю Отечественного фронта Цернатто составить вместе с Зейс-Инквартом список предложений и возможных уступок. Поскольку тут затрагивались исключительно вопросы внутренней политики, Шмидт был из этой работы исключен и узнал о принятых решениях, только когда ехал вместе с канцлером в Берхтесгаден. Предложения, ставшие известными как Punktationen, были обнародованы после войны на процессе Шмидта. Они показывают, до какой степени Цернатто, сторожевой пес политики Шушнига, да в действительности и сам Зейс-Инкварт были готовы идти на уступки, не чувствуя, что отступают от условий июльского соглашения. В тот время момент я даже не подозревал о существовании этого документа.

Изучение Punktationen доказывает, что Шушниг был согласен назначить Зейс-Инкварта арбитром по всем вопросам, связанным с оппозицией. Его министерство должно было обеспечить каналы для всех контактов с германским правительством по данной проблематике. Предполагалось отменить цензуру книг и прессы и обеспечить тесную координацию вооруженных сил двух стран, унифицировав их системы подготовки и вооружения. Всех еще находившихся под арестом нацистов следовало выпустить на свободу. Члены оппозиции, вступившие в Отечественный фронт, должны были получить свою долю постов в министерствах, местных правительствах и городских советах. Список подходящих кандидатов уже был подготовлен, в него входили доктор Юри, Рейнтхаллер, профессор Менгин и другие.

Давая показания на своем процессе, Шмидт упомянул о разработке проекта предложений как о большом несчастье. Он предположил, что Кепплер, служивший правой рукой Гитлера во всем, что касалось Австрии, находился в тесном контакте с Зейс-Инквартом и либо получил копию документа, либо, по крайней мере, определенные сведения о его содержании. «Все требования, выдвинутые Гитлером в Берхтесгадене, опирались на наш проект», – сказал Шмидт.

Можно заметить, что действительно существует большое сходство между этими предложениями и условиями, представленными Гитлером на встрече в Берхтесгадене. Потому утверждение Шушнига о том, что требования Гитлера явились для него неожиданностью, абсолютно безосновательно. Еще дальше от истины находится его обвинение меня в том, что я будто бы обманом принудил его к участию во встрече с Гитлером, заранее зная о характере требований, которые он собирается выдвинуть. Если Зейс-Инкварт действительно передал детали проекта предложений Кепплеру, то он чрезвычайно серьезно злоупотребил оказанным ему доверием. Хотя Шушниг и мог в последующие годы уверить себя в том, что я также располагал этой информацией, я могу только заявить, что это совершенно не соответствует действительности.

В 1943 году гаулейтер Райнер, выступая перед нацистскими руководителями Австрии, рассказал о той роли, которую он сам и некоторые другие люди сыграли в событиях, закончившихся аншлюсом. Он специально указал на то, что я не имел ни малейшего представления об этом деле. «Партии были известны все детали обсуждения, происходившего в австрийском кабинете, – сказал он.  – Наши информационные каналы вели прямо в спальню самого Шушнига».

Встреча двух лидеров была назначена на 12 февраля, а я за день до этой даты отправился в Берхтесгаден, где провел ночь, чтобы приветствовать австрийских гостей на границе и сопровождать их к Гитлеру. В гостинице я встретил одного из секретарей Риббентропа, который сказал мне, что сам Риббентроп остановился у Гитлера и будет на следующий день присутствовать на встрече. Генерал Кейтель, который стал непременной принадлежностью свиты Гитлера, тоже находился там, договорившись к тому же о присутствии командующего Мюнхенским военным округом генерала Рейхенау и генерала Шперле, старшего офицера германских военно-воздушных сил в Баварии. Я предположил, что Гитлер пригласил их для обсуждения одной из своих излюбленных тем – интеграции австрийских и германских вооруженных сил.

Я был несколько удивлен, встретив за завтраком в гостинице известного австрийского национал-социалиста доктора Мюэльманна. Я удивился еще больше, узнав, что он не только полностью осведомлен о визите Шушнига, но даже приехал сюда именно по этой причине. Мы поговорили о своих надеждах на приемлемое разрешение многих недоразумений, возникших с обеих сторон. Я объяснил ему, насколько может облегчиться жизнь моего преемника в Вене, если Шушниг сможет решиться на включение в состав своего кабинета человека, облеченного его доверием, такого, например, как Зейс-Инкварт, который умел бы решать проблемы, связанные с оппозицией. «Вы полагаете, что Гитлер готов согласиться с назначением на такую должность Зейс-Инкварта?» – спросил доктор Мюэльманн. «Этого я не знаю, – ответил я, – но лично считаю его лучшим кандидатом для такой работы, несмотря на то что он не состоит в партии». Я знал, что Гитлер может быть еще сильнее предубежден против Зейс-Инкварта из-за доверия, оказываемого ему Шушнигом. Поэтому я предложил Мюэльманну в случае, если Гитлер станет возражать против выдвижения Зейс-Инкварта, лично замолвить за него слово. «Разумеется, я готов это сделать», – сказал он. Как мы еще увидим, позднее действительно возникла необходимость в его вмешательстве.

Около одиннадцати часов утра я был на границе у Зальцбурга, чтобы встретить наших гостей. Австрийский канцлер в сопровождении Гвидо Шмидта и одного адъютанта заночевал в Зальцбурге и появился веселый и уверенный. Они спросили меня о новостях и поинтересовались, с кем, кроме Гитлера, они встретятся в его горном пристанище. Я передал им все, что было мне известно, и упомянул, что собравшееся общество включает трех генералов, что, как мне показалось, им не слишком понравилось.

Через полчаса мы были у входа на виллу фюрера «Бергхоф». Гитлер встретил своих гостей исключительно любезно и лично провел Шушнига в свой кабинет, где они до обеда беседовали один на один. Тем временем все остальные в общих выражениях разговаривали о проблемах, составлявших предмет переговоров. Скоро я отвел Риббентропа и Шмидта в уголок для приватной беседы. Троица генералов пока не давала о себе знать.

Это было первое официальное появление Риббентропа с момента его назначения 4 февраля министром иностранных дел, и он все еще чувствовал себя достаточно неуверенно, почему и принял самый неприступный вид. Мне удалось немного растопить этот лед, поскольку, благодаря моему упорному нежеланию допустить его бюро на «мою» территорию, Риббентроп не имел ни малейшего представления об австрийских делах и был вынужден постоянно обращаться ко мне за информацией. После обмена несколькими ничего не значащими фразами он достал какой-то документ и вручил его Шмидту, сказав, что в нем изложены германские предложения по окончательному урегулированию отношений с Австрией. Его содержание было одобрено фюрером, который будет настаивать на его принятии, поэтому остается только обсудить некоторые детали. Подобное представление документа, который был равнозначен ультиматуму, показалось мне весьма необычным дипломатическим актом, и я начал было приходить в уныние, когда заметил, что на лице Шмидта, после того как он быстро пробежал глазами предложенный текст, появилось изумление. Не будучи посвящен в подробности наших требований, я попросил разрешения ознакомиться с документом, чтобы получить возможность направить разговор в более естественное русло. С изумлением я прочитал, что от австрийского правительства требовалось: признать идеи национал-социализма совместимыми с независимостью Австрии, назначить Зейс-Инкварта министром внутренних дел, Глайзе-Хорстенау – военным министром, а некоего доктора Фишбекка – министром финансов в целях интеграции экономических систем двух стран, а кроме того, заменить двух австрийских чиновников, осуществлявших контроль за прессой.

Было совершенно ясно, что эти требования представляют собой неоправданное вмешательство в вопросы австрийского суверенитета. Предложение, касавшееся Зейс-Инкварта и Глайзе-Хорстенау, могло быть сделано в совершенно иной форме. Оба они пользовались у Шушнига значительным доверием, кроме того, Глайзе-Хорстенау и так уже был министром внутренних дел. Но представленный документ гласил: «Федеральный канцлер обязан до 18 февраля предпринять следующие меры…» Этот неприличный метод предъявления ультиматума по вопросам, которые с легкостью можно было разрешить путем дружественных переговоров, был одной из нацистских привычек, которая уничтожала всякую надежду на достижение мирного компромисса.

Доктор Шмидт привел все возражения, которых я от него ожидал. Я, сколько мог, его поддерживал и указал на то, что австрийская конституция, о которой Риббентроп, как видно, не имел ни малейшего представления, не позволяет канцлеру назначать или смещать министров. Это является исключительным правом федерального президента. Разговор стал предельно напряженным, поскольку Риббентроп практически ничего не знал ни о лицах, ни о понятиях, о которых шла речь. Когда нам на помощь пришло приглашение к ленчу, Шушниг отвел Шмидта в сторону, чтобы рассказать ему о переговорах с Гитлером. Фюрер, как видно, взял беседу целиком в свои руки и в грубой форме обвинил Шушнига в проведении антигерманской политики и в подрыве июльского соглашения. Он угрожал, что в случае, если Шушниг не изменит своего поведения, будут применены совсем другие меры. Австрийский канцлер дал подробный отчет об этом разговоре в своей книге[157], и, хотя он, возможно, и повинен в некотором преувеличении, я нисколько не сомневаюсь в том, что Гитлер действительно применил всю свою тяжелую артиллерию. Неудивительно, что после этого Шушниг выглядел встревоженным и озабоченным.

За ленчем появились генералы и были представлены гостям. Гитлер был вежлив и спокоен, а основными темами застольных разговоров стали война в Испании, в которой успел принять участие генерал Шперле, новые типы самолетов и политические сплетни. Генералы, которые в основном держались в тени, не пытались произвести на Шушнига впечатление подробностями германского перевооружения. Шмидту они сообщили, что не имеют представления о причине своего приглашения. После обеда беседа сконцентрировалась на требованиях Гитлера, которые на Нюрнбергском процессе стали известны под названием «протокола Кепплера». Основные их положения были таковы:

«I. В результате полного обмена мнениями между фюрером и рейхсканцлером, с одной стороны, и федеральным канцлером доктором Шушнигом – с другой, для публикации в обеих странах было согласовано следующее коммюнике…

II. Принимая во внимание согласие, выраженное в коммюнике, федеральный канцлер обязан до 18 февраля предпринять следующие меры:

1) Австрийское федеральное правительство обещает проводить с правительством рейха консультации по всем вопросам внешней политики, затрагивающим интересы обеих стран. Правительство рейха дает такое же обещание федеральному правительству.

2) Австрийское федеральное правительство признает, что национал-социализм совместим с австрийским суверенитетом, при условии, что его устремления будут удовлетворяться в рамках австрийской конституции. В этом контексте австрийское правительство не станет проводить каких-либо мер, которые могли бы быть истолкованы как запрет национал-социалистического движения. Федеральный канцлер дает согласие на расширение деятельности Организации по делам Большой Германии.

3) Заместитель министра доктор Зейс-Инкварт должен быть назначен министром внутренних дел с получением полного контроля за силами безопасности. Его правом и обязанностью станет обеспечение для национал-социалистического движения возможности заниматься своей деятельностью в соответствии со статьей 2.

4) Федеральный канцлер объявит общую амнистию для всех лиц, арестованных или заключенных в тюрьму за национал-социалистическую деятельность. Те лица, чье постоянное проживание в Австрии может поставить под угрозу взаимоотношения двух стран, могут, после рассмотрения обоими правительствами каждого отдельного случая, получить право жительства в рейхе.

5) Отказ в предоставлении или сокращение размера пенсий, общественного вспомоществования или прав на образование лицам, занятым национал-социалистической деятельностью, будет прекращен, что должно будет иметь обратную силу.

6) Всякая коммерческая дискриминация национал-социалистов будет прекращена.

7) Реализация соглашения по вопросам печати между двумя правительствами будет гарантирована заменой министра доктора Людвига и федерального комиссара полковника Адама.

8) Отношения между германской и австрийской армиями будут основываться на следующем:

a) Федеральный министр Глайзе-Хорстенау будет назначен военным министром.

b) Регулярно будет проводиться обмен офицерами (на первый раз по сто от каждой армии).

c) Генеральные штабы будут регулярно проводить консультации.

d) Будет проведена планомерная реорганизация личных и технических связей.

9) Всякая дискриминация национал-социалистов, в особенности в отношении их службы в вооруженных силах, будет прекращена.

10) Будет начата интеграция австрийской экономической системы с экономикой Германии, для этой цели доктор Фишбекк будет назначен австрийским министром финансов.

III. Правительство рейха признает, что доктор Зейс-Инкварт, в своем качестве министра внутренних дел, будет нести единоличную ответственность за реализацию статьи II, пункта 2 настоящего протокола. Правительство рейха предпримет шаги, необходимые для предотвращения вмешательства германских партийных чиновников во внутренние дела Австрии. При возникновении разногласий по вопросу реализации статьи II, пункта 2 переговоры будут проводиться только через министра Зейс-Инкварта».

После того как Шушниг посовещался со Шмидтом, его беседа с Гитлером возобновилась вновь. Этот второй этап переговоров, во время которого Шушниг отказался выполнить требования Гитлера, привел к перебранке. В конце концов Гитлер предъявил ультиматум и пригрозил вторжением в Австрию в случае, если его требования не будут удовлетворены. Когда Шушниг вышел из кабинета, чтобы еще раз посоветоваться со Шмидтом, было слышно, как за открытой дверью Гитлер кричал: «Генерал Кейтель! Где Кейтель? Передайте ему, чтобы он немедленно явился!» Кейтель поспешно явился. Позднее он рассказал нам, что, когда он вошел и спросил, какие будут приказания, Гитлер ухмыльнулся и сказал: «Никаких приказаний. Я просто хотел, чтобы вы сюда вошли». И действительно, никакого обсуждения между ними не произошло, и Гитлер, очевидно, разыграл эту маленькую пантомиму для того, чтобы убедить Шушнига в серьезности положения. Такова была единственная активная роль, сыгранная во всем этом деле генералами.

Когда переговоры зашли в тупик, Шушниг и Шмидт попросили меня вмешаться, и я решился на такой шаг пойти. Я пошел к Гитлеру и сказал ему, что таким путем дело решить невозможно. Некоторые из его требований явно неприемлемы, и все, чего он в конце концов добьется, будет заявление Шушнига о том, что австрийская конституция не позволяет ему произвести требуемые изменения и что ему необходимо обсудить их с федеральным президентом. Не лучше ли будет получить согласие канцлера на максимально возможное количество требуемых от него уступок, чтобы встреча закончилась достижением некоторого прогресса в отношениях? Я обещал постараться склонить к этой точке зрения Шушнига и Шмидта, и Гитлер дал на это согласие. В течение нескольких часов Шушниг, Шмидт и я прорабатывали этот вопрос и в конце концов согласовали некий текст. В нем устанавливалось, что единственными пунктами, которые будут выполнены к 18 февраля, станут назначение Зейс-Инкварта, допущение национал-социалистов в Отечественный фронт, амнистия, финансовые соглашения и соглашение о печати. Пункт 2 статьи II был отвергнут и заменен обещанием допуска отдельных национал-социалистов к участию в Отечественном фронте, правительстве и прочих организациях. Амнистия распространится только на национал-социалистов, проживавших в Австрии, и не коснется тех из них, которые нашли убежище в Германии, поскольку Шушниг считал их совершенно не заслуживающими доверия. Не давалось обещания назначить Глайзе-Хорстенау военным министром, хотя предлагалось провести изменения в руководстве Генерального штаба. Доктор Фишбекк не назначался министром финансов, но должен был получить какой-либо влиятельный пост в финансовом управлении.

Главная уступка касалась назначения Зейс-Инкварта. Само по себе это не являлось для Шушнига большой жертвой, поскольку пост министра внутренних дел и так занимал Глайзе-Хорстенау. Основной спор возник вокруг расширения полномочий Зейс-Инкварта с передачей ему управления полицией. Шушниг имел все основания сомневаться в разумности подчинения новому министру сил безопасности ввиду возможности использовать их в интересах радикальных элементов в стране. В действительности ничего подобного не произошло. Шеф венской полиции Скубл, пользовавшийся доверием Шушнига, остался на своем посту начальника служб безопасности. Много лет спустя на Нюрнбергском процессе он под присягой заявил, что никаких попыток вмешательства в его деятельность не происходило.

После длительного обсуждения с нами Шушниг снова отправился к Гитлеру. Скоро я услышал, что тон их разговора стал не таким, как следовало бы, а потому взял на себя смелость вмешаться. Войдя в кабинет, я застал Гитлера за произнесением длиннейшей тирады о пренебрежительном отношении Шушнига к германской истории и об общей ответственности всех немцев. «В настоящее время я знаком с канцлером уже четыре года, – сказал я, прерывая Гитлера, – и могу с ответственностью утверждать, что по своим взглядам он такой же германец, как и вы. Ваши расхождения происходят не от различного понимания идеи патриотизма, но скорее от различия ваших индивидуальностей в оценке внешнего мира. Канцлер, как представитель суверенного государства, имеет право и обязанность громко заявлять о своих взглядах».

Гитлер казался удивленным. «Это верно. Но, герр фон Папен, ведь вы сами уже проявили себя как великий представитель германского народа – в тот момент, когда Гинденбург попросил вас сформировать кабинет под моим руководством. Если бы герр фон Шушниг протянул мне сейчас руку и установил новые отношения между Австрией и рейхом, он тоже стал бы известен в истории как великий германец».

«Я согласен с тем, – сказал я, – что позиции Германии в Центральной Европе могут быть восстановлены только при условии тесного единения с Австрией. До сих пор вы всегда говорили, что такого положения следует добиваться не силой, но при помощи постепенного переплетения хозяйств двух стран. Я не понимаю, к чему теперь эта неожиданная поспешность. Дайте канцлеру время. Не требуйте от него принятия мер, которые он сейчас не в состоянии предпринять».

На этом оба лидера опять разошлись, чтобы у Шушнига было время на размышления.

В своей книге Шушниг приводит только отрывочное описание этой беседы, в которой я, германский посол, принял его сторону против Гитлера. Тем не менее он признает, что, когда через полчаса он снова присоединился к Гитлеру, фюрер сказал: «Впервые в своей жизни я согласился пересмотреть окончательно принятое решение». Лед был сломан, и открылся путь к соглашению. Основной трудностью продолжал оставаться вопрос о назначении Зейс-Инкварта. Австрийцы в конце концов согласились, но теперь против его кандидатуры стал возражать уже сам Гитлер. Он снова позвал меня и поднял крик: «Что за человек этот Зейс-Инкварт? Я его не знаю, он даже не член партии». Это было просто тактической уловкой. Он отлично знал, кто такой Зейс-Инкварт, но, сам пойдя на определенные уступки, по всей вероятности, захотел теперь сделать министром внутренних дел кого-нибудь с более радикальными взглядами.

Я постарался представить Зейс-Инкварта как человека, симпатизирующего национал-социализму, хотя для меня самого основной причиной желать его назначения был тот факт, что он был человек весьма образованный. Потом я вспомнил про свой произошедший ранним утром разговор с доктором Мюэльманном. «Сегодня утром я встретил хорошо известного австрийского национал-социалиста доктора Мюэльманна, – сказал я. – Его мнение о Зейс-Инкварте послужит для вас лучшим руководством, чем все, что могу сказать о нем я». Послали за доктором Мюэльманном, и Гитлер, видимо удовлетворенный высказанными им соображениями, перестал сопротивляться назначению.

Шушниг и Шмидт, довольные его согласием по этому пункту, были тем не менее крайне удивлены вмешательством Мюэльманна. Они, кажется, решили, что за его присутствие несу ответственность я, а раз так, то я сам и подстроил весь этот эпизод. В Нюрнберге было определенно доказано, что его подослал Цернатто в роли своего рода шпиона, а о готовящейся конференции он узнал от Кепплера. Поэтому высказанные позднее Шушнигом обвинения в мой адрес, касавшиеся предполагаемого нарушения нашего соглашения о сохранении в секрете его встречи с Гитлером, лишены всяких оснований.

Только поздно вечером были разрешены различные противоречия и согласованный текст подписан Шушнигом и Гитлером. Мы все были крайне утомлены, и я хорошо понимаю, почему Шушниг и Шмидт отказались от сделанного Гитлером приглашения к обеду. Его тактика давления, которая бросила тень на результаты переговоров, обесценивала сделанные им уступки больше, чем они того заслуживали. В обратный путь в Зальцбург отправились примерно в одиннадцать часов ночи в подавленном молчании. Шушниг определенно не хотел вступать в дискуссию по поводу событий прошедшего дня. Я тем не менее не мог удержаться от того, чтобы не сказать ему: «Теперь вы, герр Bundeskanzler[158], получили некоторое представление о том, как трудно иметь дело с такими переменчивыми личностями».

Будучи освобожден от своего поста в Вене, я вообще не имел официальных причин для участия в переговорах. Я только хотел принести возможную пользу этому делу. Если бы Шушниг лучше знал Гитлера и отвечал на его оскорбления той же монетой или проявил бы достаточное упорство, события могли бы принять менее драматический оборот. Он не был еще тогда связан соглашением. Если бы он почувствовал, что подписанный им проект означает закат Австрии, то мог бы еще уклониться от следования его условиям, сославшись на пункт, в соответствии с которым окончательное решение могло быть принято только федеральным президентом, и подать в отставку.

Остается только добавить, что сравнение подписанного соглашения с Punktationen, подготовленными еще до того, как он выехал из Вены, показывает, что только назначение нового руководителя министерства внутренних дел и включение в его компетенцию контроля за полицией были важными уступками, не запланированными Шушнигом заранее. Позднее оказалось удобным обвинить меня и утверждать, что он был очень удивлен представленными ему требованиями.

Гитлеру все еще было необходимо публично объяснить произошедший в вермахте кризис. Поэтому он назначил на 20 февраля заседание рейхстага. Он сказал Шушнигу, что намерен в своей речи говорить об австро-германской проблеме, а потому просил, чтобы некоторые из согласованных ими мероприятий были проведены до 18 февраля. Без сомнения, он хотел отвлечь внимание от достаточно отвратительной картины интриг в вермахте при помощи какого-либо выдающегося успеха в области внешней политики. Это соображение вполне объясняет то давление, которое он оказал на Шушнига, хотя, конечно, ни в коей мере его не оправдывает. Его условия давали Австрии пять дней отсрочки.

Если бы австрийцы хотели представить себя всему миру в качестве потерпевшей стороны и уже тогда думали о проведении плебисцита, то разве не в этот момент, а не три недели спустя было самое время выставить на всеобщее обозрение отношение Германии к своей стране? Кабинет, объявив международному сообществу, что новое соглашение подписано под сильным давлением и несовместимо с гарантиями суверенитета, зафиксированными в июльском соглашении, мог уйти в отставку. Однако канцлер не мог на это решиться. Реакция заграницы показала, что Италия поддерживает Гитлера, Великобритания не чувствует себя непосредственно задетой и только Франция, по мнению герра Фольгрубера, австрийского посланника в Париже, была готова бороться за Австрию. Тем временем австрийский президент решил поддержать соглашение. 15 февраля в Берлин сообщили, что документ был одобрен, а 18-го – что его политические статьи выполнены. Согласованное коммюнике было опубликовано в обеих странах.

Встреча в Берхтесгадене и принятие соглашения положили конец моей миссии, а президент и правительство Австрии пригласили меня на прощальный завтрак. Если бы «признанная» версия моей роли во всем происшедшем была верна, то это мероприятие носило бы весьма холодный и формальный характер. Президент и его министры были, однако, исключительно любезны и дружелюбны. Мне был пожалован высший австрийский орден, и в тот момент, когда президент произносил в мою честь тост, Гвидо Шмидт воскликнул, развеселив всю компанию: «Как насчет того, чтобы отправиться нашим послом в Берлин?» В течение нескольких последних дней моя жена и я были буквально завалены замечательными подарками, каждый из которых отражал оценку усилий, предпринятых мной за последние четыре года для улучшения отношений между двумя странами.

Речь Гитлера в рейхстаге вызвала лихорадочные ожидания. В ее основном разделе, посвященном Австрии, он заявил:

«Я счастлив объявить, что за последние несколько дней стало возможно достичь новой ступени согласия с государством, которое, по множеству причин, особенно близко нам. Рейх и германская Австрия неотделимы друг от друга не только потому, что их населяет один и тот же народ, но потому, что их объединяет общая история и культура.

Трудности, которые стали очевидны при выполнении соглашения от 11 июля 1936 года, побудили нас сделать попытку устранить недоразумения и препятствия на пути к окончательному решению проблемы. Если бы мы не предприняли такого шага, то однажды, из-за случайности или по злому умыслу, возникла бы неразрешимая ситуация, которая могла бы иметь катастрофические последствия.

Я счастлив сказать вам, что с этим мнением всецело согласен австрийский федеральный канцлер, который по моему приглашению приезжал ко мне. Нашей главной целью было снизить напряжение в отношениях между странами, обеспечив австрийским гражданам, поддерживающим идеи национал-социализма, те же права, какими наделены все остальные граждане. В результате будет объявлена общая амнистия. Дружеское сотрудничество между нашими странами во всех областях гарантировано теперь документом, подкрепляющим дух соглашения от 11 июля.

Я хотел бы поблагодарить австрийского канцлера как от своего имени, так и от имени германского народа, за то понимание и любезность, с которой он принял мое приглашение, направленное на изыскание лучших путей для служения интересам наших двух стран – лучше сказать, служения интересам германского народа в целом, детьми которого являемся мы все независимо от того, где мы родились».

Я по-прежнему утверждаю, что, произнося эти слова, Гитлер верил в то, что говорил. Он был доволен достигнутым успехом и желал добиться своей цели без применения силы. Говоря в такой дружеской манере, он, без сомнения, хотел облегчить положение австрийского канцлера. Гвидо Шмидт остался совершенно доволен его выступлением и считал, что оно создало атмосферу, которая давала время для выработки нормальных отношений.

Через четыре дня Шушниг публично дал ответ Гитлеру в австрийском парламенте. Все еще страдая от обращения, с которым он столкнулся в Берхтесгадене, канцлер почти не пытался отвечать на сделанные Гитлером дружеские авансы. Хотя он ссылался на только что подписанное соглашение как на важную веху в истории отношений двух стран, он потратил массу усилий, доказывая необходимость независимости Австрии. В своем докладе Гитлеру – последнем, который я написал из Австрии, – я постарался найти оправдание тону Шушнига, объясняя, что, принимая во внимание значительное противодействие некоторым из сделанных им уступок, он счел необходимым укрепить свое положение в Отечественном фронте. Таким образом, моим последним официальным актом стала попытка удалить жало из этой психологически неудачной речи.

Тем временем 21 февраля состоялась встреча Гитлера, Геринга, Кепплера и Леопольда. Я настоял на том, чтобы Леопольду было запрещено жить в Австрии. Гитлер обвинил его в том, что он проводил совершенно безответственную политику, которая включала планы восстания и вторжения в Австрию германских войск. Большинство трудностей, связанных с ситуацией, были в результате переговоров устранены, а Леопольду было сказано, что его действия вполне могли поставить Гитлера в крайне неловкое положение. Отношения с Австрией должны были основываться теперь на совершенно ином фундаменте, чем прежде, и Гитлер принял наконец решение о том, что Леопольд и его ближайшие сотрудники должны жить в Германии. Руководство партии в Австрии переходило к Клаузнеру, которому предстояло понять, что всякая нелегальная деятельность должна быть запрещена. Гитлер отметил, что задача Зейс-Инкварта исключительно трудна и что партии, которая стремится к выражению своих идеалов в рамках структуры Отечественного фронта, нужно оказывать ему полную поддержку. Радикальные элементы должны быть обузданы, и следует понимать, что Зейс-Инкварту время от времени придется отдавать приказы об аресте некоторых нацистов. Эти меры едва ли подтверждают аргументы тех, кто предполагает, что уже тогда Гитлер замышлял провести аншлюс силой.

26 февраля я в последний раз посетил герра Шушнига. За те годы, что я провел в Австрии, все мои попытки установить с ним теплые личные отношения ни к чему не привели. В интеллектуальном отношении он был человеком весьма одаренным, обладавшим серьезными академическими познаниями. Но мне всегда было трудно вести с ним переговоры и даже просто беседовать. Возможно, это происходило оттого, что он всегда очень внимательно следил за любым своим словом, произнесенным в моем присутствии. Во всяком случае, мне никогда не удавалось получить от него твердо высказанного мнения по любому политическому вопросу. В качестве покидающего свой пост посла я мог бы ограничиться в разговоре с ним пустыми формальностями. Вместо этого я предпочел еще раз остановиться на заложенных в создавшейся ситуации опасностях и в последний раз призвать его к сотрудничеству в целях ослабления напряженности. В его последнем выступлении содержались теплые слова о деятельности германской миссии в Австрии, однако допущенные им драматические упоминания австрийской независимости, даже если они предназначались исключительно для внутреннего потребления, за день до этого уже произвели решающий эффект, повлияв на дебаты во французской палате депутатов. В течение четырех лет я старался исключить австрийскую проблему из области европейских дискуссий и пытался превратить ее во внутренний вопрос отношений между двумя нашими странами. Теперь я сильно сожалел о том, что она вновь стала делом европейской важности, и ясно выразил свое убеждение, что любая форма австрийской независимости, которая основывалась бы на поддержке французов и чехов, неминуемо вызовет в Германии новые страсти и даст начало спорам, легко могущим поставить под угрозу только что подписанное нами соглашение. Я просил канцлера не забывать об опасностях, связанных с попытками укрепить позиции Австрии с помощью, исходящей не от Германии, и он заверил меня в том, что эта мысль занимает его в первую очередь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Раскрытая тайна. 75 лет назад, 18 декабря 1940 года Гитлер подписал план «Барбаросса».

В 1941 году немецкие генералы рассчитывали, что вермахт разгромит Красную армию в ходе быстротечной операции. На военную кампанию отводилось не более пяти-шести месяцев.

Не известно, в каком настроении был Гитлер в тот исторический день. Смеялся, шутил или был задумчив? Наверняка он понимал, что принял, возможно, самое, важное решение в своей жизни. В данном случае оно оказалось «синонимом» смертного приговора. Или отложенного самоубийства…

Под псевдонимом «Альта»

За несколько дней до Нового, 1941 года, на стол Сталина легло расшифрованное донесение из Берлина. Резидент разведывательного управления Генштаба Красной Армии «Альта» сообщил, что Гитлер отдал приказ начать подготовку к войне с СССР.

Шифровка явно испортила предпраздничное настроение Сталину. Он раздраженно потребовал от начальника Главного разведывательного управления Филиппа Голикова немедленных пояснений. Кому конкретно отдан приказ? И можно ли доверять автору донесения?

Через пять дней агент «Альта» — под этим псевдонимом работала Ильзе Штебе — ответил. Сведения получены от надежного человека, также работающего на советскую разведку. Штебе гарантирует, что сообщение «Арийца» основано не на слухах, а на секретном приказе Гитлера…

Советская разведка завербовала ее еще до прихода нацистов к власти — в 1931 году. Для конспирации 20-летняя журналистка вступила в национал-социалистическую партию. Штебе входила в разведгруппу Рудольфа Геррнштадта. Советский резидент в Берлине Яков Бронин (псевдоним «доктор Бош») так характеризовал Ильзе: «Беспартийная. Симпатизирует коммунистической партии. Работает с нами по убеждению».

С надеждой, но без иллюзий

Штебе работала в газете «Берлинер тагеблатт». Спустя некоторое время она переехала в Бреслау, где трудилась в другом издании — «Бреслауер нойесте нахрихтен». Еще позже она стала собственным корреспондентом «Франкфуртер генераль-анцайгер» в Варшаве.

Вскоре Ильзе знакомится с немецким дипломатом Рудольфом фон Шелиа. Наверняка ему нравилась это женщина, иначе он не стал бы устраивать ей столь серьезную протекцию — устраивать в пресс-службу МИДа. Но ведь барон наверняка понимал, что здесь что-то не чисто — уж слишком явно она интересовалась его делами. Да и ее жених — журналист той же франкфуртской газеты Георг Хельфрих — показался ему подозрительным. Как потом выяснилось, неспроста, он тоже работал на советскую разведку.

Тем не менее, Шелиа и его пристроил в МИД, а сам стал работать на ГРУ, получив псевдоним «Ариец». Политические пристрастия тут, вероятно, не причем, барон банально польстился на деньги, причем немалые. В общем, он стал сообщать о секретах Третьего рейха Штебе. Именно от него она узнала о плане «Барбаросса».

Впрочем, возможно Сталин счел ее донесение «дезой». Ведь недавно, в ноябре 1940 года министр иностранных дел Вячеслав Молотов побывал в Берлине, где встречался со своим германским коллегой Иоахимом фон Риббентропом, беседовал с Гитлером. Казалось, что советско-германский пакт, заключенный в 1939 году на десять лет, по-прежнему нерушим.

На самом деле особых иллюзий относительно планов германского руководства у Сталина не было. После возвращения Молотова из Германии на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) вождь сказал соратникам: «Мы рассматривали берлинскую встречу как реальную возможность прощупать позицию германского правительства. Позиция Гитлера во время этих переговоров, в частности его упорное нежелание считаться с естественными интересами безопасности Советского Союза… — все это свидетельствует о том, что, несмотря на демагогические заявления по поводу неущемления «глобальных интересов» Советского Союза, на деле ведется подготовка к нападению на нашу страну…

Гитлер постоянно твердит о своем миролюбии, но главным принципом его политики является вероломство… Мы все время должны помнить об этом и усиленно готовиться для отражения фашистской агрессии».

Тем не менее, Сталин считал, что первостепенной задачей Гитлера была и есть победа над Великобританией. И пока эта задача не будет решена, немцы не ударят по Советскому Союзу.

Теоретически Сталин, человек, который привык к трезвому расчету, был прав. Но Гитлер, азартный игрок, действовал вопреки логике. Удача и военное счастье сопровождали его все последние годы. Фюрер был уверен, что судьба окажется благосклонной к нему и на этот раз.

Кто выдал план?

Разработка плана нападения на СССР началась еще летом сорокового года. Примерный план будущей военной кампании Гитлер огласил перед своими генералами вскоре после окончания победоносной войны с Францией — 31 июля 1940 года. Но тогда фюрер еще колебался…

План «Барбаросса» был отпечатан в девяти экземплярах. Четыре папки Гитлер отправил представителям высшего командования вермахта, остальные пять закрыл в своем сейфе. Шелиа явно не входил в ближний круг. Значит, ему проболтался кто-то с самого верха. Ну, не Гитлер же? И вряд ли начальник генерального штаба Альфред Йодль…

Можно предположить невероятную вещь — шпионом оказался генерал Фридрих фон Паулюс, под руководством которого разрабатывался план «Барбаросса».

Конечно, с очень большой долей фантазии можно представить, что он работал на советскую разведку. В 1943 году он, уже в чине генерал-фельдмаршала, капитулировал с окруженной в Сталинграде 6-й армией. Потом Паулюс возглавил национальный комитет «Свободная Германия». После войны жил в ГДР, всячески демонстрировал лояльность к социалистическому строю…

Еще одна версия — очень простая. Копию плана «Барбаросса» Штебе вполне могла получить от… машинистки. Или — от уборщицы, которая отдала (продала) Ильзе несколько листков копирки, извлеченных из урны.

Страшный финал жизни

Ильзе Штебе передала в Центр еще немало ценных сведений. Но в сентябре 1942 года гестаповцы напали на след разведчицы. Возможно, их долго сбивала с толку кличка «Альта», что значит пожилая, и они искали немолодую женщину? Но арестовали яркую, тридцатилетнюю красавицу.

Финал жизни Ильзе был страшен — нацисты со свойственной им «изобретательностью» в кровавых делах — использовали гильотину. Вместе со Штебе был казнен фон Шелиа. Но Ильзе не выдала никого, эта женщина, наоборот, вела себя очень мужественно, несмотря на страшные пытки. Шелиа выследили гестаповцы, и он во всем признался. Однако это не спасло ему жизнь.

Кроме Штебе и фон Шелиа, были казнены обер-лейтенант люфтваффе Харро Шульце-Бойзен, юрист Арвид Харнак, художник Курт Шумахер, журналист Иоганнес Грауденц. Все они состояли в подпольной организации «Красная капелла».

А вот Хельфрих уцелел, хотя отбывал заключение в двух страшных концентрационных лагерях — Заксенхаузене и Маутхаузене. После Второй мировой войны он снова вернулся к профессии журналиста.

Донесение от Рихарда Зорге

Как пелось в известной песне, «разведка доложила точно». Но все было напрасно — Сталин не поверил. И не только Ильзе Штебе, но и другим агентам, сообщавшим о плане «Барбаросса». В течение первой половины сорок первого года предупреждения сыпались одно за другим, из разных источников.

К концу 1940 британская разведка сумела взломать некоторые секретные германские коды. В частности, были получены сведения о подготовке вторжения в Советский Союз. Хотя эти данные были переданы советскому правительству, в Кремле на них не обратили должного внимания…

Самым известным советским разведчиком был Рихард Зорге («Рамзай»), который работал в Токио корреспондентом двух немецких газет «Берзен курьер» и «Франкфуртер цайтунг». Сначала он сообщал, что война начнется в середине мая, потом — в конце месяце. И, наконец, когда Гитлер установил решающую дату, в Кремль полетела радиограмма от Зорге, что германское вторжение следует ждать в конце июня. Такие же сведения поступали и от других разведчиков.

Сталин, привыкший к тому, что прогнозы агентов ГРУ не сбываются, решил, что они ошиблись и на этот раз. Он страшно устал от этой неопределенности, тревожных сообщений, бесконечных шифровок, которые каждый день заваливали его стол. Его тошнило от озадаченных и испуганных лиц военных, на цыпочках входивших в его кабинет. Сталину хотелось развязки — причем, любой…

В то время еще не существовало традиции, когда главы государств в острые, кризисные дни звонили бы друг другу. Иначе Гитлер и Сталин, возможно, выяснили бы отношения. Но не факт, что их разговор принес бы результат. Оба диктатора были умны, скрытны, коварны и не собирались выдавать свои планы. Они были едины только в одном — война неизбежна.

Наши заклятые друзья

В 1941 году в столице в обстановке строгой секретности строились бомбоубежища, шли учения противовоздушной обороны. Состоялась учебно-тренировочная поверка оповещения районов и городов Московской области. Был утвержден список адресов огневых позиций зенитной артиллерии.

Еще один красноречивый документ — «Сообщение 1-го отдела Моспочтамта секретарям райкомов партии о порядке доставки мобилизационных телеграмм», обнародованное 17-го июня.

Война уже совсем рядом, хотя «верхи» еще пытаются рассеять мрачную тревогу обывателей. 14 июня 1941 года в «Сообщении ТАСС» граждан Советского Союза успокаивают: мол, дружба с Германией (острословы называли немцев «наши заклятые друзья») по-прежнему крепка, и все попытки ее разрушить, обречены на провал. «…по данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы».

В том же сообщении говорилось, что переброска германских войск на восток связана, «надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям…»

Эту публикацию можно было понимать, как угодно. Однако многие уже согласились с неизбежностью. Но, как огонек свечи, теплилась робкая надежда, что беды еще можно избежать…

Гитлер у власти | Столкнувшись с историей и самим собой

Адольф Гитлер разговаривает с молодой девушкой во время своей кампании на пост президента Германии в 1932 году. Гитлер проиграл действующему президенту Пауль фон Гинденбург.

В апреле 1932 года Пауль фон Гинденбург в возрасте 84 лет остался президентом, победив Гитлера и других его соперников. Той весной он начал свой новый президентский срок, назначив нового канцлера — Франца фон Папена, близкого друга и члена Центристской партии.Папен управлял страной до конца года. Когда ему не удалось положить конец депрессии, в декабре к власти пришел другой друг Гинденбурга, генерал Курт фон Шлейхер, не принадлежавший ни к какой партии. Он также не смог добиться выздоровления и был вынужден уйти в отставку.

Гинденбург и его советники были консерваторами, которые представляли богатых землевладельцев, промышленников и других влиятельных людей. По мере того как депрессия продолжалась, их общественная поддержка уменьшалась. Поэтому в январе 1933 года они решили заключить сделку с Гитлером.У него была популярность, которой не хватало им, и у них была сила, в которой он нуждался. Они также согласились по ряду пунктов, включая яростное противодействие коммунизму, враждебность к демократии и стремление к Lebensraum — дополнительной земле для немецкого Volk .

Советники Гинденбурга считали, что ответственность за власть заставит Гитлера умерить свои взгляды. Они убедили себя, что достаточно мудрые и могущественные, чтобы «контролировать» Гитлера. Кроме того, они были уверены, что ему тоже не удастся положить конец депрессии.А когда он потерпел неудачу, они вмешались, чтобы спасти нацию. Гитлер обманул их всех.

30 января 1933 года Гитлер был приведен к присяге канцлером Германии. Поскольку нацистская партия не контролировала большинство в Рейхстаге, они присоединились к Немецкой национальной народной партии, чтобы сформировать коалиционное правительство, то есть правительство, управляемое несколькими политическими партиями, обычно с разными, но частично совпадающими повестками дня. Тем не менее Гитлер принял назначение, как если бы он был назначен императором Германии, и проигнорировал пожелания другой стороны.Он и его соратники нацисты хвастались, что вскоре они восстановят величие нации и «арийской расы», положив конец так называемому «еврейскому расовому господству» и устранив коммунистическую угрозу. Результатом стал бы «третий рейх» ( рейх — немецкое слово, означающее «империя»). Нацисты считали Священную Римскую империю (952–1806 гг.) «Первым рейхом», а империю, созданную после объединения германских государств в 1871 г., — «второй». Гитлер был уверен, что его Третий рейх будет величайшим из всех и просуществует тысячу лет.

Hitler en el Poder

Адольф Гитлер хабла кон una jovencita durante su кампания а ля президентская Алемания в 1932 году. Гитлер perdió ante el президент де Turno, Пауль фон Гинденбург.

Адольф Гитлер хабла кон una jovencita durante su кампания а ля президентская Алемания в 1932 году. Гитлер perdió ante el президент де Turno, Пауль фон Гинденбург.

En abril de 1932, Paul von Hindenburg, a la edad de 84 años, permaneció en la Presidentncia al derrotar a Hitler y a los otros Consundientes.En la primavera de ese año, empezó su nuevo periodo President nombrando a un nuevo canciller: Франц фон Папен, amigo cercano y miembro del Partido de Centro. Papen dirigió el país por el resto del año. Cuando no pudo poner fin a la depresión, otro de los amigos de Hindenburg, el general Kurt von Schleicher, quien no pertenecía a ningún partido, releó a Papen en diciembre. Él tampoco pudo lograr la recuperación y fue Obligado a renunciar.

Hindenburg y sus asesores eran conservadores que репрезентативные adinerados terratenientes, empresarios Industriales и otras personas poderosas.Como la depresión persistía, su apoyo popular se fue reduciendo. Por tanto, en enero de 1933, decidieron hacer un trato con Hitler, quien tenía la popularidad que a ellos les faltaba, pero necesitaba el poder que ellos tenían. También acordaron algunos puntos, entre ellos, una oposición feroz al comunismo, hostilidad con la democracia y entusiasmo por el Lebensraum (espacio vital), terrenos adicionales para el Volk (pueblo) alemán.

Los asesores de Hindenburg creían que laponsabilidad de estar en el poder haría que Гитлер, умеренный с постурасами; se convcieron de que eran lo suficientemente sabios y poderosos como para «controlar» Гитлера. Адемас, устанавливает сегурос-де-ле-тампоко-подриа-фин-а-ля-депресион у, куандо-фаллара, эллос-интервендриан пара-салвар а-ля насьон. Нет obstante, Hitler los engañó todos.

El 30 de enero de 1933, Hitler fue declarado canciller de Alemania. Como el Partido Nazi no controlaba la mayoría del Reichstag, se unió con el Partido Nacional del Pueblo Alemán para formar una coealición de gobierno, es decir, uno solo dirigido por múltiples partidos políticos, normalmente con programo enderentes.Нет никаких сомнений в том, что Гитлер принял номер как si hubiera sido proclamado emperador de Alemania e ignoró los deseos del otro partido. Él y sus copartidarios nazis hacían alarde de que pronto restablecerían la nación y la «raza aria» в су грандиозном пониендо фин а-ля ламада «доминирующая расовая иудия» и устраняющий ла аменаса комуниста. El resultado sería un «Tercer Reich» (Reich es la palabra alemana para referirse a «imperio»). Нацисты считают, что в эпоху Сакро Империо Романо (952–1806), в эпоху «Первоначального Рейха» и в эру Эстаблесидо Деспуэс де ла унификацион де лос Эстадос Алеманес в 1871 году, в эру «Сегундо». Hitler confiaba en que su Tercer Reich sería el más grande de todos y que duraría mil años.

Адольф Гитлер разговаривает с молодой девушкой во время своей кампании на пост президента Германии в 1932 году. Гитлер проиграл действующему президенту Пауль фон Гинденбург.

В апреле 1932 года Пауль фон Гинденбург в возрасте 84 лет остался президентом, победив Гитлера и других его соперников. Той весной он начал свой новый президентский срок, назначив нового канцлера — Франца фон Папена, близкого друга и члена Центристской партии.Папен управлял страной до конца года. Когда ему не удалось положить конец депрессии, в декабре к власти пришел другой друг Гинденбурга, генерал Курт фон Шлейхер, не принадлежавший ни к какой партии. Он также не смог добиться выздоровления и был вынужден уйти в отставку.

Гинденбург и его советники были консерваторами, которые представляли богатых землевладельцев, промышленников и других влиятельных людей. По мере того как депрессия продолжалась, их общественная поддержка уменьшалась. Поэтому в январе 1933 года они решили заключить сделку с Гитлером.У него была популярность, которой не хватало им, и у них была сила, в которой он нуждался. Они также согласились по ряду пунктов, включая яростное противодействие коммунизму, враждебность к демократии и стремление к Lebensraum — дополнительной земле для немецкого народа.

Советники Гинденбурга считали, что ответственность за власть заставит Гитлера умерить свои взгляды. Они убедили себя, что достаточно мудрые и могущественные, чтобы «контролировать» Гитлера. Кроме того, они были уверены, что ему тоже не удастся положить конец депрессии.А когда он потерпел неудачу, они вмешались, чтобы спасти нацию. Гитлер обманул их всех.

30 января 1933 года Гитлер был приведен к присяге канцлером Германии. Поскольку нацистская партия не контролировала большинство в Рейхстаге, они присоединились к Немецкой национальной народной партии, чтобы сформировать коалиционное правительство, то есть правительство, управляемое несколькими политическими партиями, обычно с разными, но частично совпадающими повестками дня. Тем не менее Гитлер принял назначение, как если бы он был назначен императором Германии, и проигнорировал пожелания другой стороны.Он и его соратники нацисты хвастались, что вскоре они восстановят величие нации и «арийской расы», положив конец так называемому «еврейскому расовому господству» и устранив коммунистическую угрозу. В результате получился бы «третий рейх» («Рейх» в переводе с немецкого означает «империя»). Нацисты считали Священную Римскую империю (952–1806 гг.) «Первым рейхом», а империю, созданную после объединения германских государств в 1871 г., — «второй». Гитлер был уверен, что его Третий рейх будет величайшим из всех и просуществует тысячу лет.

Вопросы по подключению

1. Почему Гинденбург назначил Гитлера канцлером? Какие преимущества и недостатки он рассмотрел?
2. Какого канцлера политические лидеры Германии ожидали от Гитлера? Какие у них были причины для этих ожиданий?

Немецкий Бундестаг — Национал-социализм (1933

Парламентская система Веймарской республики была подорвана еще до 30 января 1933 года, дня, когда президент Гинденбург назначил Гитлера рейхсканцлером. Гитлер хвастался элитными консервативными кругами, которые разделяли его неприязнь к республике, не в последнюю очередь из-за его желания заменить парламентскую систему авторитарным монократическим государством или Führerstaat. Как и канцлеры предыдущих президентских кабинетов, Гитлер убедил Гинденбурга распустить Рейхстаг 1 февраля 1933 года и назначить всеобщие выборы. Пожар в Рейхстаге в ночь с 27 на 28 февраля 1933 года послужил долгожданным предлогом для принятия Президентского указа о защите нации и государства, широко известного как Указ о пожаре Рейхстага, который приостановил основные права личности, закрепленные в Веймарская конституция «до дальнейшего уведомления»; фактически, они оставались в подвешенном состоянии до конца Третьего рейха.

Закон о разрешении

Несмотря на господство террора и первую волну арестов коммунистов, социал-демократов и профсоюзных деятелей, на выборах в Рейхстаг 5 марта 1933 года Коммунистическая партия Германии (КПГ) получила 12,3% голосов, а Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) 18,3%, в то время как умеренные правоцентристские партии, а именно Партия центра и Баварская народная партия (БВП), набрали 13,9%. Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (NSDAP) и Немецкая национальная народная партия (DNVP) выиграли 43.9% и 8% голосов соответственно, и вместе они сформировали правое правительство. Посредством Закона о полномочиях, официально названного «Закон о преодолении бедствия народа и Рейха», Гитлер намеревался освободиться от всякого парламентского контроля, но ему требовалась поддержка большинства в две трети голосов в Рейхстаге, чтобы принять его. такое законодательство. 81 избранный член КПГ не участвовал в голосовании, так как они либо уже находились под арестом, либо скрылись или были изгнаны.В то время как 94 члена СДПГ выдержали запугивание, проголосовав против законопроекта, Центристская партия, БВП, Государственная партия Германии (DStP), Христианская социальная народная служба (CSVD), Немецкая крестьянская партия (DBP) и Сельскохозяйственная лига (Landbund) присоединился к DNVP и NSDAP в утверждении Закона о разрешении. Закон наделял правительство полномочиями принимать законы без согласия парламента, даже если они не соответствовали Конституции Рейха. Таким образом Рейхстаг из законодательного органа понизился до аккламационного зала.

Führerstaat

Очень скоро, 31 марта 1933 года, правительство приняло без участия парламента Закон об установлении идентичности земель с Рейхом (Gesetz über die Gleichschaltung der Länder mit dem Reich), который отменил автономные права земель, заменив их со строгим централизованным управлением. Десять месяцев спустя Закон о реструктуризации рейха (Gesetz über den Neuaufbau des Reichs) распустил парламенты земель. За этим последовало 14 февраля 1934 года роспуск Рейхсрата, национального представительного собрания земель.Летом 1934 года был сделан еще один решающий шаг на пути к созданию «государства фюрера» с проведением Ночи длинных ножей в конце июня и начале июля, когда Гитлер удалил или убил неприятных соперников с политической сцены. . После смерти Гинденбурга 2 августа 1934 года закон об объединении должностей президента и канцлера — также принятый без одобрения парламента — позволил Гитлеру принять титул «вождя и канцлера Рейха» (Führer und Reichskanzler). Он также стал главнокомандующим вермахта, члены которого отныне присягали ему лично, а не Веймарской конституции.

Рейхстаг как «однопартийный парламент»

После принятия Закона о полномочиях Рейхстаг собирался всего 19 раз. Было принято семь законов по сравнению с 986 законами, принятыми правительством. К моменту выборов в Рейхстаг 12 ноября 1933 года избирателям уже был представлен единый список кандидатов, которых они могли одобрить или отклонить целым блоком.В результате отзыва мандатов коммунистов и социал-демократов и перехода представителей партий среднего класса в НСДАП Рейхстаг в конечном итоге превратился в однопартийный парламент, члены которого должны были присягнуть фюреру. Незначительность парламента контрастировала с тем фактом, что место в парламенте имело большой престиж и обеспечивало достаточную финансовую безопасность, которой были вознаграждены многолетние и выдающиеся партийные руководители НСДАП.Статус, приданный национал-социалистами парламенту, также отражается в том факте, что здание Рейхстага так и не было восстановлено как место проведения пленарных заседаний. Вместо этого парламент собрался в Оперном театре Кролла, последний раз ставивший спектакль в 1931 году.

Окончание парламентской деятельности

Единственную парламентскую группу возглавил Вильгельм Фрик, национальный сотрудник по возвращению НСДАП, который был министром внутренних дел в кабинете Гитлера с 30 января 1933 года.Последовательно упразднялись и другие органы Рейхстага. Хотя комитеты были назначены в соответствии со статьей 35 Веймарской конституции еще в декабре 1933 года, они больше не созывались. После выборов в Рейхстаг 29 марта 1936 г. и 10 апреля 1938 г. прекратилось и назначение комитетов. Гитлер, однако, придавал большое значение легитимности очевидного плебисцитарного одобрения, которое использовалось для подкрепления ритуальной пропаганды, прилагаемой к каждому из его политических заявлений.Несмотря на то, что первый «Великий германский рейхстаг» после аннексии Австрии не принял ни новой конституции, ни каких-либо других законодательных актов, Гитлер описал этот парламент как «представительство немецкого народа», которое может «претендовать на то, чтобы считаться подлинно учредительным органом. тело». На последнем заседании Рейхстага 26 апреля 1942 года его члены показали, что они полностью отказались от всех своих прав. Поднявшись со своих мест, они одобрили резолюцию рейхстага, составленную Гансом Генрихом Ламмерсом и зачитанную Германом Герингом, в которой говорилось, что «фюрер в качестве лидера нации […] должен иметь возможность при любых обстоятельствах». время — не будучи связанными существующими правовыми положениями — в случае необходимости преобладать над всеми немцами […] всеми средствами, которые он сочтет подходящими, для выполнения своих обязательств ».

Нацистская Германия — Диктатура — Центр изучения истории

Нацистская Германия под руководством Гитлера вскоре превратилась в диктатуру. Диктатура требует, чтобы один человек и одна партия контролировали страну, и атмосфера страха была обеспечена СС Гиммлера.В нацистской Германии исчезла личная свобода.

Когда 30 января 1933 года Гитлер был назначен канцлером, он возглавлял коалиционное правительство. В его уме было очень ясно, что так долго не продлится. К концу марта 1933 года он приобрел гораздо большие полномочия, чем могли когда-либо предвидеть бывшие ведущие политики Веймарской республики, поддерживая его назначение канцлером. Смерть президента Гинденбурга в августе 1934 года позволила ему объединить должности канцлера и президента в одну, когда Гитлер стал фюрером и рейхсканцлером.

Когда в январе 1933 года был назначен Гитлер, Германия была демократией. В Германии были честные выборы; никто не злоупотреблял своим правом голоса; было множество политических партий, за которые вы могли голосовать и т.д. занимаемые места были против нацистской партии. Следовательно, было бы очень маловероятно, чтобы Гитлер принял в качестве закона то, что он хотел. Многие видели в Гитлере неудачливого политика, которого придется винить, если под его руководством дела пойдут хуже.

Гитлер пообещал провести всеобщие выборы в марте 1933 года. По его мнению, это было бы для него прекрасной возможностью показать всем политикам, выступавшим против него, в чем заключается истинная лояльность немецкого народа. Фактически, 1932 год показал Гитлеру, что существует вероятность того, что поддержка нацистов достигла пика, как показали их результаты на выборах в ноябре 1932 года.Все, кроме огромной поддержки Гитлера и нацистской партии, было бы катастрофой и авантюрой, на которую, возможно, Гитлер не хотел идти.

За неделю до выборов сгорело здание Рейхстага. Гитлер немедленно заявил, что это был сигнал к коммунистическому захвату страны. Гитлер знал, что, если он собирался убедить президента Гинденбурга наделить его чрезвычайными полномочиями — как указано в Веймарской конституции, — он должен был сыграть на страхе старого президента перед коммунизмом. Что может быть лучше, чем убедить его в том, что коммунисты собираются захватить нацию силой?

Известный коммунист Марианус ван дер Люббе был пойман возле здания Рейхстага сразу после начала пожара. Те, кто его арестовали — нацистские официальные лица — утверждали, что Люббе признался им, что пожар был сигналом для других коммунистов начать революцию по свержению демократии в стране. У ван дер Люббе якобы были найдены спички, и те, кто его арестовал, утверждали, что от него пахло бензином.

Гитлер попросил Гинденбурга предоставить ему чрезвычайные полномочия ввиду «коммунистического переворота». Используя конституцию, Гинденбург согласился принять Закон о защите народа и государства.

Этот закон дал Гитлеру то, что он хотел — запрет коммунистам и социалистам участвовать в избирательной кампании. Лидеры обеих партий были арестованы, а их газеты закрыты. Чтобы «сохранить мир» и поддерживать закон и порядок, СА (коричневые рубашки) бродили по улицам, избивая тех, кто открыто выступал против Гитлера.

Выборы состоялись в марте — хотя Гитлер был убежден, что они будут последними. Гитлер не получил того количества голосов, которое хотел, но он получил достаточно, чтобы получить более 50% большинства в Рейхстаге:

То, что 12 миллионов человек проголосовали за две партии, объявленные вне закона, примечательно, если принять во внимание запугивание избирателей.

После сожжения Рейхстага политикам негде было встречаться. Был выбран оперный театр Кролла в Берлине.Это было относительно небольшое круглое здание, идеально подходящее для встреч. 23 марта избранные должностные лица должны были встретиться, чтобы обсудить и проголосовать по Закону Гитлера № о полномочиях.

Когда политики приблизились к зданию, они обнаружили, что оно окружено головорезами СС и СА, которые пытались сделать так, чтобы в здание попали только нацистские или националистические политики. Голосование за этот закон имело решающее значение, поскольку он давал Гитлеру огромную власть. Закон в основном гласил, что любой законопроект требует только подписи Гитлера, и в течение 24 часов этот закон станет законом в Германии.Поскольку в оперном театре Кролла находились только нацисты и другие политики правого крыла, закон был быстро принят. Этот акт дал Гитлеру то, что он хотел — диктаторскую власть. То, что он хотел, станет законом в Германии в течение 24 часов после того, как его подпись поставят на бумаге.

7 апреля 1933 года нацистские чиновники стали отвечать за все местные органы власти в провинции.

2 мая 1933 года профсоюзы были упразднены, их средства изъяты, а их лидеры заключены в тюрьму. Взамен рабочим был предоставлен первомайский праздник.

14 июля 1933 года был принят закон, запрещающий создание новой политической партии. Это также сделало нацистскую партию единственной легальной политической партией в Германии.

Германия стала нацией шпионов. Людей нанимали на каждую улицу, в каждый комплекс зданий и т. Д. С единственной целью — следить за другими в их «районе» и сообщать о них властям, если они считают, что что-то не так. Репутация нацистской полиции и секретной полиции, возглавляемой Гиммлером, была такой, что никто не хотел оскорбить.Люди держали свои мысли при себе, если только они не хотели навлечь на себя неприятности. В этом смысле нацистская Германия была страной, управляемой страхом перед правительством. Гитлер создал однопартийное государство в течение нескольких месяцев после назначения канцлером.

Его единственной оставшейся проблемой, с его точки зрения, была лояльность внутри его собственных партийных рядов. В июне 1934 года он преодолел это с помощью «Ночи длинных ножей».

Похожие сообщения

• Адольф Гитлер руководил Германией на протяжении Второй мировой войны.Его желание создать арийскую расу было главным в его духе и политических кампаниях. У Гитлера не было…

• Адольф Гитлер руководил Германией на протяжении Второй мировой войны. Адольф Гитлер покончил с собой 30 апреля 1945 года — всего за несколько дней до безоговорочной капитуляции Германии. Берлин был…

• Адольф Гитлер остался в немецкой армии после окончания Первой мировой войны в ноябре 1918 года. Кипя от гнева из-за поражения Германии, Гитлер был нанят как…

Гитлер и гитлеризм: Германия под нацистами

В моей первой статье (опубликованной в мартовском номере журнала Atlantic ) я подробно изложил основные идеи, которые формируют политическую философию Адольфа Гитлера.Я указал, что почти все, во что верит этот замечательный человек, проистекает из его представления о немцах как о «избранном народе». Отсюда его бешеный национализм, его яростное противостояние социализму и коммунизму, его неприкрытая ненависть к евреям; даже его недоверие к демократическому правительству и парламентским институтам основано на его племенном чувстве лидерства. Теперь я хочу перейти к исследованию методов Гитлера, — методов, с помощью которых он превратил национал-социалистическую партию в грозную организацию, пользующуюся фанатической лояльностью восьми миллионов человек, и, исходя из его собственных заявлений, предсказать некоторые из вещей. он хотел бы добиться успеха, если бы нацистам или фашистам, как обычно называют его последователей, удалось получить контроль над правительством Германии.

В первые годы политической деятельности Гитлер провел некоторое время, изучая экономические вопросы, в основном под руководством Готфрида Федера, нынешнего члена Рейхстага, который фигурирует как экономический эксперт партии. Основной план его экономического мышления выглядит примерно так: капитал всегда является результатом труда и зависит от тех же человеческих факторов, что и сам труд. Капитал полагается на свободу и власть государства, но ему нельзя позволять доминировать над государством.Хотя капитал является собственностью отдельных лиц, его использование также влияет на благосостояние государства; поэтому он должен быть направлен на содействие национальному благосостоянию. Короче говоря, Гитлер считает, что экономические границы должны совпадать с политическими; поэтому он осуждает «экономический фондовый капитал, контролируемый евреями», который, по его словам, используется для свержения национальных государств.

Пророчества о хаосе и параличе, которые будут вызваны принятием этой политики экономической изоляции, столь же фантастичны, как Гитлер считает, как торжественное мнение баварских медиков в первые дни существования железных дорог, что у пассажиров закружится голова. и больной.Он утверждает, что для национал-социалистов существует

, но одна доктрина «Народ и Отечество». Мы должны бороться за обеспечение существования и роста нашей расы и нашего народа, поддержку наших детей и сохранение чистоты их крови, свободы и независимости Отечества; чтобы наши люди могли выполнить миссию, возложенную на них Создателем вселенной. Каждая мысль и каждая идея, каждое учение и все обучение должны служить этой цели.С этой точки зрения все должно быть проверено и, в зависимости от его пригодности, либо применено, либо отклонено.

Из этого видно, что нацисты основывают свои экономические идеалы на концепции коммерции и торговли, которая уже устарела. Они все еще думают о свободной и неограниченной конкуренции и даже не начали понимать, что экономическое соперничество между странами должно уступить место международному сотрудничеству с организацией всего мира на благо всех его жителей. Либералы всех мастей заметили это и осознали, что национальный эгоизм — это не идеал, а способ разрушения; но фашисты, немецкие или итальянские, не либералы.

Гитлер особенно возражает против сложностей современной промышленной жизни. Он хочет вернуться к более простым и личным условиям. Его ум, как и ум Ганди, с тоской обращается к мертвым временам; оба взяли курс на переросшую форму социальной организации, отождествляя достоинства старого порядка с его внешними особенностями.Ганди просит своих людей плести, потому что он дорожит человеческими ценностями, которые он ассоциирует с периодом, когда каждая семья шила свою ткань. Гитлер опасается международного капитала по той же причине. Он не видит, что «национальная экономика» ушла в прошлое; что вместо того, чтобы пытаться восстановить более примитивную социальную систему, чтобы возродить добродетели, которые он с ней связывает, современный государственный деятель должен стремиться приспособить к нуждам человечества экономическую интеграцию мира, которая сейчас находится в процессе и связана продолжать. Он не понимает, что существование международного капитала больше не является проблемой; что важная проблема состоит в том, чтобы определить, кто и как должен это контролировать.

II

Когда Гитлер обсуждает национальный крах Германии в конце войны, он дает нам очень ясное представление о том, как работает его ум. По его словам, причиной краха стало не поражение армии, а деморализация в тылу. Он снова и снова утверждает, что в предвоенные годы со стороны Германии было большой ошибкой отказаться от завоевания новых земель в Европе и вместо этого стремиться к экономическому завоеванию мира.Это привело к безграничной индустриализации с последующим ослаблением крестьянства и чрезмерным ростом пролетариата в крупных городах; в конечном итоге резкий контраст между богатыми и бедными породил недовольство и горечь, и люди разделились на политические классы. По мере того, как «большой бизнес» становился хозяйкой государства, деньги становились богом, которому нужно служить. Кайзер постепенно позволил благородству золота взять верх над благородством меча, и боевые достоинства расы пошли на убыль.

Немецкое образование до войны было плохим, поскольку в нем упор делался на обучение, а не на способность действовать; вместо воспитания характера он порождал безволие, боязнь ответственности и половинчатость. Пресса, которую следовало контролировать в интересах государства, воспользовалась этими популярными недостатками. Гитлер говорит, что теперь существует три класса читателей: те, кто верят всему, что они читают; те, кто ничему не верит, читают; те, кто рассуждают, проверяют и думают. Подавляющее большинство людей принадлежит к первой классификации, и довоенная пресса научила их пацифизму и интернационализму, тем самым ослабив волю людей защищать до смерти свое расовое наследие.Эффективна только сила, и пресса должна контролироваться государством и не допускаться к посторонним и врагам народа. Нынешнее поколение, одобрительно добавляет Гитлер, менее брезгливо относится к применению силы, чем его отцы: «30-сантиметровая граната шипит громче тысячи еврейских газетных гадюк».

Он ругает власти довоенной Германии за то, что они пренебрегали адекватными мерами против сифилиса и туберкулеза, которые, увеличиваясь, угрожали силе нации.Он подробно обсуждает дегенеративные последствия неправильной сексуальной жизни и проституции любви по социальным или финансовым соображениям. Он заявляет, что мерзкий театр и безумное искусство, такое как кубизм, являются показателями большевистского настроения. Он отмечает, что большая часть этих дегенеративных влияний сосредоточена в городах, которые лишены индивидуальности и художественных ценностей, и не имеют великолепных зданий, которые могли бы служить средоточием городской жизни, как соборы средневековья. Отказавшись бороться с этим социальным злом, довоенное государство не выполнило свою первую обязанность — поддержание здоровья и устойчивости расы, и с этой целью Гитлер предлагает свою собственную конкретную программу: —

1.Раннее вступление в брак должно быть возможным за счет предоставления нового жилья и такой финансовой помощи, которая может потребоваться.

2. Образование должно тренировать не только разум, но и тело.

3. Медицинское обслуживание должно быть доступно для всех классов; безнадежные неизлечимые должны быть безжалостно стерилизованы

4. Общественная мораль должна быть взята в руки, а все развлечения, плакаты и реклама должны быть чистыми.

5. Городская жизнь должна быть разрушена, побуждая обитателей трущоб вернуться на землю.

Все социальные беды последних двадцати пяти лет, по словам Гитлера, были вызваны отсутствием у людей позитивной жизненной философии. Массы не будут цепляться за религию, если у них нет определенной догмы, в которую можно верить. Таким образом, нарушение религиозной веры не отвечает общественным интересам. Для политика ценность любой религии сравнительна; он должен поддерживать преобладающий культ, если только он не сможет придумать лучшую замену. Это означает, что религия — это инструмент в сумке уловок политика (следует отметить, что эта точка зрения также была приписана Муссолини). Но религию нельзя втягивать в политику для светских целей; это всегда совершенно плохо. Этот последний принцип вполне согласуется с американской политической мыслью, хотя, по мнению Гитлера, он имеет особое отношение к немецкой центристской партии.

Упадок религии, упадок нравов, пренебрежение общественным здоровьем — все это сыграло свою роль в крахе нации, повторяет Гитлер, но не они были первопричиной. Фундаментальная причина, причина всех других причин, утверждает он, становясь все более красноречивым по мере того, как он обращается к своей любимой теме, заключалась в неспособности Германии признать расовую проблему.Арийцы — великие основатели цивилизаций, и их культуры существовали лишь до тех пор, пока они сохраняли чистоту своей крови и обеспечивали свое превосходство.

Смешивание крови, загрязнение расы было единственной причиной вымирания старых цивилизаций. Человечество терпит поражение не из-за проигранных войн, а из-за потери той силы сопротивления, которая присуща чистой крови. Все, что происходит в мировой истории, есть только результат борьбы за существование между расами.

Самое важное в арийце, говорит Гитлер, — это его идеализм, его готовность пожертвовать собой ради общего блага. У еврея такого идеализма нет. Его цивилизация заимствована у других людей, и даже когда он кажется верным ей, он действует исходя из стадного инстинкта и остается верным только до тех пор, пока стаду угрожает общая опасность. Кроме того, им ничего не движет, кроме его собственной индивидуальной борьбы за существование. Он готов, как голодный волк, напасть на своего ближнего, ибо им управляет самый грубый и самый открытый эгоизм.Это, самое ядро ​​доктрины Гитлера, он подробно развивает, всегда обращаясь к общим и довольно широко придерживаясь конкретных фактов — возможно, потому, что трудно удержать факты, чтобы поддержать его гипотезу, возможно, потому, что Евангелие расы для него религиозный принцип, не требующий фактических доказательств.

У евреев, по его словам, нет страны; они даже не кочевники, а всегда паразиты; и он описывает процедуру, с помощью которой они проникают в национальные институты, созданные другими народами. Профсоюзы и марксизм — это еврейские выдумки, а парламентское правительство — это поле деятельности евреев. Сначала демократия, потом диктатура пролетариата. Таким образом, последней и самой решающей причиной краха Германии была ее неспособность признать расовую проблему, и особенно еврейскую опасность.

III

Гитлер организовал Национал-социалистическую партию немецких рабочих как великое народное движение, чтобы возродить в рядовых гражданах решительную волю к самосохранению.Без такой воли он увидел, что оружие бесполезно. В 1918 году подавляющее большинство немецкого народа было заражено марксизмом, пацифизмом и интернационализмом; поэтому в 1919 году, когда он приступил к формированию своей партии, он решил прежде всего завоевать симпатии недовольных масс. Тактику, которую он предлагал сделать это, лучше всего можно продемонстрировать, обрисовав в общих чертах план кампании, который Гитлер разработал для движения:

1. Никакие социальные жертвы не слишком велики в завоевании масс. В случае необходимости работодатели должны согласиться на повышение заработной платы. Ради этой цели необходимо принести экономические жертвы.

2. Национальное образование масс может быть достигнуто только через социальный подъем, который позволит им приобщиться к культурному богатству нации и, следовательно, к ее идеалам.

3. Чтобы сформировать у людей сильное чувство своей расы и своей национальности, необходимо использовать фанатичную, узкую, одностороннюю пропаганду, сконцентрированную на чувствах масс. Бесстрастные и судебные соображения не для масс.

4. Противники этой программы национализации должны быть уничтожены. Массы не знают полумер. Необходимо покончить с международными отравителями души, если мы хотим завоевать душу народа.

5. Принципиально важно поддерживать чистоту расы. Вот ключ к мировой истории.

6. Эта программа не противоречит организации по профессиям или соблюдению соответствующих профессиональных интересов. Массы должны подняться на более высокий уровень, социальный и культурный, и должны оторваться от своего интернационального и непатриотически настроенного руководства.

7. Цель движения за политические реформы никогда не может быть достигнута путем попытки убедить или повлиять на власть имущих; группа реформаторов должна завоевать власть. «Успех — единственный земной критерий правильного или неправильного в таком движении».

8. Движение против парламентского правления. Он не верит в контроль большинством голосов. Только лидер избирается. Он назначает следующего ниже себя человека, который назначает следующего и так далее. У каждого лидера есть полная власть и полная ответственность.Движение стремится распространить эту систему на государство. Если он примет участие в парламенте, то только для того, чтобы его уничтожить.

9. Движение отказывается занимать какую-либо позицию по вопросам, выходящим за пределы его политической сферы или не имеющим для него значения. Он стремится не к религиозной реформации, а к политической реорганизации. Обе религиозные общины (католическая и лютеранская) представляют собой ценную основу, но тем партиям, которые используют религию в своих политических целях, следует противостоять. Движение стремится не к установлению какой-либо конкретной формы правления, монархического или республиканского, но к созданию того фундаментального социального организма, без которого не может выжить ни одно правительство, а именно германского (то есть тевтонского, а не только немецкого) государство.

10. Внутренняя организация движения — это вопрос не принципа, а практичности; им нужно управлять так, чтобы престиж и полный контроль лидера и Центрального офиса были полностью сохранены. Магическое очарование Мекки или Рима жизненно важно для такого движения. Это объяснение создания дорогостоящего главного офиса в Мюнхене («Коричневый дом»).

11. «Будущее движения зависит от нетерпимости, да, фанатизма, с которым его последователи считают его единственно правильным».«Объединение с подобными движениями опасно. Он должен идти своим путем в одиночку, развиваясь, как зародыш, за счет собственной внутренней силы.

12. Его последователей необходимо научить любить сражаться с врагом и радоваться еврейской ненависти и клевете; тогда движение непобедимо.

13. Необходимо сохранять почтение к великим личностям, к гениям. Не должно быть поклонения массам. Движение никогда не должно забывать, что в личной ценности заключается ценность всего человеческого, что каждая идея, каждое достижение является результатом творческой силы человека.

Такое народное восстание, как восстание национал-социалистической партии, говорит Гитлер, должно быть мотивировано определенной философией, если он хочет вести успешную войну против демократических буржуазных марксистских учений, ведущих к разрушению. Поэтому он берет на себя задачу изложить философию нацистского государства.

Состояние не является самоцелью; это всего лишь средство для достижения цели. Эта цель — защитить, сохранить и продвинуть немецкую расу. Состояние — это сосуд, а гонка — содержимое.Если не немцы будут поглощены, они просто снизят немецкий расовый уровень. Иностранцев можно научить говорить по-немецки, но их нельзя сделать немцами. Единственная полезная германизация — это германизация земли. Таким образом, Рейх должен включать в себя всех немцев. Он должен собрать в одной нации те штаммы, которые наиболее богаты местными расовыми элементами, и должен медленно и верно привести лучшие представители к доминирующему положению. Государство должно контролировать брак, должно предотвращать воспроизводство непригодных, должно следить за тем, чтобы хорошие родители не могли размножаться из-за бедности, и должно сосредоточиться на благополучии здорового, расово чистого ребенка.

Получив здорового, расово чистого ребенка, государство должно позаботиться о его образовании, заботясь, во-первых, о том, чтобы он развил здоровое тело; затем обучение его характеру, воле и решению; и, наконец, дать ему возможность учиться. Образование людей должно быть культурным, а не техническим. Должен быть подготовлен учебник всемирной истории, в котором расовому вопросу уделяется должное внимание как доминирующему влиянию в мировых делах. Молодежь необходимо пробуждать к национальной гордости и энтузиазму, делая упор на достижения действительно великих немцев. Армейская подготовка должна быть венцом образования, и по окончании службы юноша должен получить свидетельство о гражданстве и пригодности к браку. Ручной труд должен оплачиваться лучше, чем работа «белых воротничков», и его следует также уважать. Каждый гражданин должен делать все возможное для общего блага и иметь достаточно денег, чтобы с комфортом участвовать в культурной жизни своего народа. Таким образом, путем тщательного воспитания и воспитания станет возможным вырастить здоровую, решительную, национально восторженную расу, готовую выиграть арийскую борьбу против евреев.

В таком штате было бы три класса жителей: (1) граждане, (2) граждане, не являющиеся гражданами, и (3) лица, которые являются гражданами других государств. Все дети, рожденные в пределах государства, будут гражданами, но не обязательно гражданами.

Мужчины чистой немецкой крови, окончившие полный курс обучения, по окончании военной службы должны получить свидетельства о гражданстве. Немецкие девушки становятся гражданками при вступлении в брак, иногда в противном случае. Лица не немецкой крови, а также нездоровые или нежелательные немцы остаются простыми гражданами.

Государство также должно искать и развивать для общего блага тех людей, которые обладают особыми способностями, поскольку править должна личность, а не большинство. Принцип новой Конституции должен заключаться в том, что «каждый лидер должен иметь власть над теми, кто ниже его, и ответственность перед теми, кто выше». Парламенты будут продолжать существовать как консультативные советы, но все решения будут приниматься председательствующим; ничто никогда не должно определяться голосованием.

Нет необходимости углубляться в теоретические очертания Гитлера того, каким должно быть нацистское государство.Его программа состоит из двадцати пяти пунктов и, по его словам, была предназначена для того, чтобы дать обычному человеку приблизительное представление о том, чего хочет достичь национал-социалистическая партия. Естественно, Гитлер выражает глубокое восхищение Муссолини и итальянским фашизмом и с одобрением отмечает великие качества Ллойда Джорджа как демагога.

IV

В первые дни своего движения Гитлер сосредоточил свои первые усилия на том, чтобы заставить немецкий народ осознать зло Версальского договора.У него было много ожесточенных споров с социал-демократами, которые выступали против подъема его партии и настойчиво пытались остановить его, пытаясь сорвать свои собрания или игнорируя их и удерживая своих последователей. Эти беспорядки натолкнули Гитлера на идею создания его знаменитой «Штурмовой дивизии» — корпуса в коричневой форме, который, хотя изначально был разработан только для поддержания порядка на его собраниях, был заметной чертой всех гитлеровских демонстраций с 1922 года. — осторожно объяснил.Поскольку это не тайное общество, желательна форма. Ее члены обучены спортивным видам спорта с высокой степенью физической и моральной эффективности, но Гитлер категорически заявляет, что это «невоенная организация».

Насколько «невоенным» является Штормовая Дивизия, можно лучше всего понять, взглянув на некоторые свидетельства. Теперь он разделен на две части: S. A. », организованный на местном уровне для обслуживания на своей территории, а ‘S. С., «летающий отряд бывалых ветеранов, которых можно призвать куда угодно.3 ноября 1931 года в ежедневном журнале движения Völkischer Beobachier была размещена следующая реклама: —

Мюнхенской СС необходимо в кратчайшие сроки 400 рюкзаков, 400 шатров, 400 походных котелков и, кроме того, плащи. , походные ремни для чайников, ботинки, черные кожаные леггинсы, коричневые рубашки, ремни с пряжками, погоны. Какой член партии или друг движения может помочь S. S. в приобретении этих предметов оборудования, если возможно, бесплатно или по очень низким ценам? С удовольствием будут востребованы отдельные статьи.Совет запрошен письмом в Schutz Staffel Munich, Briennr Street 45.

Снова в той же газете, на следующий день, за подписью Гитлера как верховного главнокомандующего штурмовой дивизией появилось обращение к товарищам СА по случаю десятой годовщины начала войны. основание корпуса: —

За десятилетие самопожертвования и фанатичной борьбы, неутомимого и упорного труда и самоотверженности из небольшой группы смелых бойцов выросла Армия свастики, которая сегодня уже миновала вторая сотня тысяч.

Такие доказательства характерны для «невоенной» Армии коричневых рубашек. По мере того, как количество последователей Гитлера увеличивалось и становилось организованными в формирования, он увидел, что ему нужен флаг, который служил бы знаменем для его марширующих людей и символом движения. После долгих размышлений он остановился на черной свастике, помещенной в белый круг на красном фоне. Красный был выбран для обозначения социальной стороны движения, белый — для немецкой национальной стороны; свастика является символом арийской расы.Интересно отметить, что цветовая комбинация — это цвет флага Германской империи.

Конечная цель национал-социалистической партии, как поясняет Гитлер, состоит в том, чтобы создать органическое народное государство, которое сосредоточит всю свою энергию на продвижении интересов немцев как отдельной расы. С этой целью Германия должна постоянно работать над приобретением новых земель в Европе. Это один из любимых тезисов Гитлера, и он возвращается к нему при каждой возможности. По его словам, до войны Германия не была мировой державой и никогда не станет мировой державой, пока не приобретет новые территории.Этого требует расширение расы. Рейх будет в безопасности только тогда, когда на протяжении столетий каждому ребенку немецкой расы можно было дать его собственный участок земли. Никогда не забывайте, что самое святое право в этом мире — это право на землю, которое человек желает возделывать, и самая святая жертва — кровь, которую человек проливает за свою землю ».

Но где же Германии найти необходимую ей новую территорию? Из России, утверждает Гитлер. Веками немецкая раса неудержимо продвигалась на юг и запад; теперь он должен обратить свой взор на восток.Нельзя позволить, чтобы границы малых приграничных государств, которые сейчас стоят между Германией и Россией, преграждали ей путь; в делах великих людей нет места альтруизму. Когда нынешний еврейский режим в России рухнет, а Гитлер считает, что это неизбежно, Россия окажется в состоянии коллапса. Тогда представится возможность Германии, и она завоюет новые земли с помощью «мощи победоносного меча».

Конечно, Франция никогда не будет стоять в стороне и смотреть, как Германия укрепляется за счет России, поэтому Франция должна быть сначала разгромлена.Франция, говорит Гитлер, никогда не будет счастлива, пока Германия не будет уничтожена; поэтому против нее нет защиты, кроме как напасть на нее. Франция — смертельный враг, которого необходимо сломить, прежде чем Германия сможет расшириться где-либо еще. Все это должно быть достигнуто, по-видимому, действительно, как много говорит Гитлер, — с помощью союзов с Англией и Италией. Гитлер не понимает, что такая программа завоевания снова поднимет мир против Германии; или, если ему приходит в голову такая возможность, он отмахивается от нее, опьяненный своей доктриной о выживании наиболее приспособленных и верой в то, что наиболее приспособленными из всех являются немцы. Таким образом, он с уверенностью смотрит на мир так, как он видит его «этим миром вечной борьбы, где в каждой его части одно существо питается другим, и смерть более слабого — это жизнь более сильного».

V

А теперь, в свете всего этого, что можно сказать о нынешней ситуации? А как насчет недавних разговоров о коалиции между нацистами и одной из других политических партий Германии? Что, если некоторые люди думают, что это правда, что Гитлер теперь пытается сделать себя терпимым для французов; заверить всех в том, что он будет действовать законно; договориться с Центристской партией? Разве эти три компромисса не противоречат всем его заветным принципам? Конечно, да — всех, кроме одного.С Гитлером то, что целесообразно, правильно, и любой союз возможен для ограниченной цели (даже с дьяволом, говорит Грегор Штрассер), но только на данный момент и для достижения частичной цели. Гитлер сам сказал: «Сильный человек проявляет себя сильнее всего»; коалиции опасны, и любое сотрудничество с другими должно быть временным, для каких-то особых целей.

Таким образом, если Гитлер пришел к выводу, что он, вероятно, не сможет прийти к власти в одиночку в течение следующих нескольких месяцев, он вполне может рассуждать, что доля власти лучше, чем ее отсутствие, поскольку она может служить клином для входа в систему. его единоличное владение позже.В таком случае, какой союзник был бы для него наименее нежелательным и наиболее полезным? Социал-демократическая партия должна быть исключена, поскольку ее политика принципиально противоположна политике Гитлера, и не может быть найдено общих оснований для рабочего соглашения. Но Центр, Римско-католическая партия в Германии, — это деловая организация: она будет работать с кем угодно ради ограниченной цели, пока есть перспектива осуществлять упорядоченное правление и предотвращать революцию. Почему же тогда Гитлер не должен искать Центр, а Центр не заключить с ним сделку? В конце концов, если Гитлера невозможно удержать от власти, центристы могут подумать, что лучше разделить с ним ответственность и попытаться сдержать его самые дикие наклонности, точно так же, как Германия предпочитала, чтобы англичане оставались на Рейне вместе с французами. Запрет церковью нацистов, возможно, не окажется безвозвратным.

Такой союз, если он будет заключен, не обязательно будет означать, что Гитлер, придя к власти законным путем путем коалиции, отказался от надежды на единоличный контроль; или что он не стал бы, если однажды вступил в должность и столкнулся с отрицательным большинством, попытался бы установить диктатуру на основе установленных им принципов. Все зависит от того, что он тогда считает возможным.

И его жест в сторону Франции не означает перемены в настроениях.Это означает признание факта. Как сказал Гитлер в своем открытом письме канцлеру Брюнингу, Версальский договор — это факт, и с ним нужно обращаться как с таковым. Французы сейчас преобладают в Европе, и в переговорах с ними нужно учитывать реалии. Но когда придет время, когда власть наконец вернется к гитлеровской Германии, тогда Франция должна быть сокрушена, чтобы Германия могла начать свое завоевание земель на востоке

Таким образом, с Гитлером цель не меняется, даже если все цели могут иметь подчиняться требованиям момента. Философ ставит конечную цель; практический политик судит о том, что возможно в данный момент, и стремится к этому. А среди нацистов Гитлер выполняет обе функции.

Прочтите «Часть I: Человек судьбы».

Как Гитлер превратил демократию в тиранию

Однако по большей части Фриче вызывает чувство гневной энергии, повторяя одну важнейшую песню, которая в значительной степени отличает нацистов от современных популистов: «Евреи падают замертво! Juda verrecke ! » Это песнопение раскрывает неугомонную разрушительную силу, пронизывающую повествование.На 61-й день последовал общенациональный бойкот еврейских магазинов, который в сочетании с чисткой евреев из государственной службы создал новую линию правовой и социальной изоляции. К концу первых 100 дней государственные служащие и другие специалисты были заняты доказательством того, что в их семьях нет евреев. Между тем насилие и запугивание усилились. Освещение за рубежом спровоцировало антинацистские протесты, подобные протесту, который прошел в Мэдисон-Сквер-Гарден 27 марта. Епископ Берлин-Бранденбург Отто Дибелиус, который в остальном критиковал нацистов, был возмущен тем, что он считал иностранной пропагандой зверств, увидев безосновательный повтор мрачных историй, напечатанных во время Первой мировой войны.Он мало подозревал, что защищал.

«Первая сотня дней Гитлера» — это, по сути, повествование о обращении. Насилие, зрелище, запугивание и террор были направлены не только на то, чтобы избить оппонентов, заставить замолчать критиков и расширить возможности активистов. Они также были нацелены на то, чтобы превратить экономический и политический кризис в антиполитику, а антиполитику в основу принципиально иной, но все еще широко популярной легитимности. Линза Фриче наклоняется здесь от выступающего на трибуне к отдельным людям в толпе, например, к молодому архитектору Альберту Шпееру, который стал новообращенным после того, как услышал Гитлера.Мастерство Фриче состоит в том, чтобы найти достаточно широкий круг немцев, чтобы дать представление не только о верных, но и о скептиках, неверующих и побежденных.

И именно здесь становится понятна вся ценность рассказа его истории через свидетельские показания. Фриче обращает их удивление, двойственность, энтузиазм или ужас в гораздо большее значение, чем большинство других историков. То, как они были тронуты, какие ценности они придерживались, а какие стали ненужными, говорит ему — и нам — больше, чем просто то, какими свидетелями они были.Прежде всего, он работает с их чувством будущего, проекционным экраном, по которому они могут измерить то, что, как они знали, должно было произойти, но который также питал их собственные надежды. Даже Виктор Клемперер, еврей, ставший протестантским профессором, чьи дневники цитировались чаще, чем какие-либо другие за последние 25 лет, противостоит зеркалу своих собственных надежд и чаяний. Как говорит Фриче: «Внимательное чтение дневников показывает, что Клемперер построил записи таким образом, что он мог представить себя живущим среди немцев впоследствии, после краха Третьего Рейха; он обнаружил, что его сограждане слабые, возбужденные, отравленные и запуганные, но не преступники или фашисты. Клемперер не забыл своей любви к Германии, которая исказила его точку зрения ».

Клемперер, возможно, сообщал о 14-летних девушках, которые срывали уроки и запугивали своих учителей, распевая нацистские песни, но даже он не был полностью застрахован от необходимости построить в будущем мост обратно к основной части немецкого общества. Петер Фриче давно пытался понять культурные и политические преобразования Германии изнутри. (Предыдущая книга называется «Немцы в нацистов».) Но именно его способность снова повернуть объектив на зрителя делает его работы такими глубокими и убедительными.

Национал-социалистическая немецкая рабочая партия

РУКОВОДИТЕЛЬ: Адольф Гитлер

ГОД УЧРЕЖДЕНИЯ ИЛИ СТАЛ ДЕЙСТВИЕМ: 1920

ОБЫЧНЫЙ РАЙОН ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: В основном в Германии, но во время Второй мировой войны (1939–1945), в большей части Европы и Северной Африки

ОБЗОР

Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП, наиболее известная как Нацистская партия) была политической партией, которую Адольф Гитлер возглавил в Германии с 1921 года. НСДАП сделала антисемитизм основой своей политики и пропаганды. Используя силу НСДАП для построения собственного военного режима в Германии, Гитлер намеревался контролировать мир. Убежденный, что немецкая раса превосходит все другие расы, Гитлер чувствовал, что очищение / истребление необходимо для осуществления его планов господства.

Гитлер и его члены НСДАП убили миллионы евреев, цыган, поляков и других славян, чернокожих, людей с физическими и умственными недостатками, гомосексуалистов, Свидетелей Иеговы, коммунистов, социалистов, политических и религиозных диссидентов и многих других людей, считавшихся опасными и неполноценными. .Гитлер использовал членов НСДАП для усиления своего диктаторского правления во время Второй мировой войны, получив контроль над большей частью Европы и Северной Африки. В конце концов, союзные силы (Англия, Соединенные Штаты и Советский Союз) победили Гитлера и его силы Оси (Германия, Италия и Япония) в 1945 году. В том же году НСДАП была объявлена ​​незаконной, а ее лидеры арестованы, а позже осужден за военные преступления. Гитлер покончил жизнь самоубийством.

ИСТОРИЯ

Немецкая рабочая партия была образована в 1919 году. Адольфу Гитлеру, который служил в немецкой армии, было приказано наблюдать за предполагаемой левой революционной группой.Гитлер в конечном итоге присоединился к группе, став членом ее исполнительного комитета и менеджером по пропаганде.

Группа была переименована в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП) 24 февраля 1920 года. Вскоре НСДАП разработала свой план из двадцати пяти пунктов, отвергающий Версальский договор, призывающий к воссоединению всего немецкого народа и равноправие. приемлемо только для граждан Германии. На тот момент НСДАП насчитывала около 2000 членов.

29 июля 1921 года, осознав, что рост партии был обусловлен прежде всего его навыками ораторского искусства / вербовки / сбора средств, Гитлер бросил вызов и победил действующего президента, чтобы стать председателем НСДАП.Гитлер быстро преобразовал и без того радикальные принципы НСДАП в те, которые использовали насильственные средства, такие как запугивание, для достижения своих целей.

Через НСДАП Гитлер начал формировать множество подгрупп для выполнения своих планов, таких как штурмовики, которые расширили новую повестку дня страха, защитили Гитлера от вреда и сорвали встречи, проводимые противниками.

В 1923–1925 годах НСДАП была распущена, когда Гитлер и несколько лидеров были осуждены за государственную измену после попытки свергнуть Баварию в ходе так называемого восстания в пивном зале (путч).

НСДАП была воссоздана в 1925 году, когда Гитлер снова избрал ее лидером. В это время лидеры НСДАП были полны решимости контролировать немецкое правительство, среди них Герман Геринг, Рудольф Гесс, Йозеф Геббельс, Генрих Гиммлер, Готфрид Федер, Рудольф Юнг и Макс Аманн. Для достижения этой цели лидеры сформировали СС (или Schutzstaffel ), чтобы усилить свои действия, и разработали еще один экономический план из двадцати пяти пунктов, внешнюю политику и набор антисемитских взглядов.НСДАП начала расширяться по всей Германии, набирая силу по мере своего развития.

На выборах 1925 и 1929 годов НСДАП показала плохие результаты. Однако мировая депрессия, начавшаяся в 1929 году, помогла повысить его популярность. В 1932 году Гитлер и другие лидеры НСДАП провели кампанию по всей стране, заявив, что находящееся у власти либерально-демократическое правительство неэффективно и только НСДАП может создать сильное правительство. К этому времени многие граждане обвиняли Веймарскую республику в ее поражении в Первой мировой войне, в Версальском договоре о наказаниях, в депрессии 1930-х годов и в распространении коммунизма.

Несмотря на сильные соперничающие политические партии, нацистская партия оказалась популярной, поскольку она продвигала авторитарную организацию, которая делала упор на стабильность находящейся в бедственном положении экономики. Его обещания национального возрождения, противодействия Франции, евреям и другим негерманским расам и поражение Веймарской республики были популярны среди граждан Германии. НАДАП получил 37% голосов на выборах 1932 года.

30 января 1933 года Гитлер был назначен канцлером коалиционного правительства.Через месяц, 27 февраля, произошел пожар в парламенте Рейхстага. Нацистская партия обвинила Коммунистическую партию Германии в поджоге, когда пожар «почти наверняка произошел по вине нацистов». Из-за власти Гитлера он запретил Коммунистическую партию, устранил большинство немецких гражданских свобод, чтобы остановить предполагаемые национальные угрозы, и поставил лояльных нацистов на важные должности. Затем, в марте, нацистская партия, насчитывающая около 2,5 миллионов членов, провела внеочередные выборы с намерением получить полный контроль.Победив в результате, Гитлер принял Закон о полномочиях, позволяющий ему принимать законы, изменять конституцию, контролировать государственные и местные органы власти, заключать договоры и выполнять другие правительственные обязанности — и все это без одобрения законодательного органа.

В августе 1934 года правительство Гитлера объединило офисы президента и канцлера. Фактически, Гитлер стал главой правительства, главой государства и председателем НСДАП — все под титулом фюрер и рейхсканцлер. Фактически установив контроль над Германией, Гитлер запретил все политические партии, кроме НСДАП, и заменил все профсоюзы Германским рабочим фронтом, в котором доминируют нацисты.Гитлер заставил всех граждан зависеть от лояльности его диктатуры. Когда их считали противниками нацистской власти, граждан отправляли в концентрационные лагеря, подвергали суровым последствиям или просто убивали.

В 1935 году Гитлер начал увеличивать численность вооруженных сил, готовясь к войне и своему плану мирового господства. Три года спустя, 9 ноября 1938 года, то, что сейчас называют Ночью разбитых стекол, было разрушено более 7000 еврейских предприятий, почти все синагоги были подожжены, многие дома были повреждены, тысячи евреев были отправлены в концентрационные лагеря и десятки других убиты.

К 1939 году Гитлер превратил Германию в антисемитский, полностью милитаризованный режим, а НСДАП — в массовое движение. В том же году Гитлер начал Вторую мировую войну.

Германия уже получила контроль над Австрией и Чехословакией. Его армии вскоре распространили нацистское господство в Европе, захватив Польшу, Францию, Данию, Норвегию, Голландию, Бельгию, Румынию и другие страны, поскольку Гитлер расширил свое господство через павшие правительства.

Поражение Гитлера произошло 8 мая 1945 года, когда союзные державы нанесли поражение державам оси и положили конец Второй мировой войне.Вскоре НСДАП была объявлена ​​незаконной и вынуждена распустить. В то время в списках ее членов было около 8,5 миллионов членов.

ФИЛОСОФИЯ И ТАКТИКА

НСДАП была преобразована в жестокую радикальную организацию и, в конечном итоге, в массовое движение из-за действий Адольфа Гитлера. Антисемитизм был основой его пропагандистской философии. НСДАП считала, что евреи несут ответственность за деградацию немецкого общества после его поражения в Первой мировой войне. Гитлер, в частности, подчеркивал идеологию, которая подчеркивала уничтожение низших рас. НСДАП, которая также презирала большевизм (основанный на доктрине Карла Маркса), считала, что коммунисты сговорились с евреями с целью уничтожить Германию. Гитлер также видел в либеральной демократии, особенно в Веймарской республике, разрушительную силу. Таким образом, НСДАП основывала свои теории на вере в то, что мир необходимо спасти от коммунизма, капитализма / демократии и еврейской расы.

Начиная с 1919 года НСДАП возглавлял ее новый представитель Адольф Гитлер. Он набирал новых членов, обращаясь к многим осажденным солдатам и бывшим солдатам, которые отвергли либерально-демократическую республику, образовавшуюся после Первой мировой войны.Гитлер также связывал ненависть людей к коммунизму с ненавистью к евреям. НСДАП воспринималась как единственная политическая партия, у которой были жизнеспособные, но простые ответы на социальные проблемы Германии.

РУКОВОДСТВО

АДОЛЬФ ГИТЛЕР

После смерти матери в 1908 году Гитлер (в возрасте девятнадцати лет) жил на унаследованные деньги, отказываясь найти работу. Когда у него закончились деньги, Гитлера отправили в приют для бездомных. Там он познакомился с трудами Ланца фон Либенфельса, радикала, который продвигал господствующую немецкую расу и неполноценность других рас (особенно еврейских).

Гитлер жил почти в бедности до 1914 года, когда он пошел добровольцем в баварское подразделение в немецкой армии во время Первой мировой войны. Оправляясь от травм в конце войны, Гитлер решил, что евреи стали причиной поражения его страны — пообещав, что он войдет в политику в чтобы вернуть Германии былое величие.

Еще во время службы в армии разведка немецкой армии поручила Гитлеру следить за расистской группировкой. Гитлер нашел политическую повестку дня Немецкой рабочей партии похожей на его собственную: национализм, антикоммунист, антисемитизм и анти-Веймарская республика.Он вступил в партию в 1919 году, обнаружив, что обладает талантами политического агитатора, оратора и партийного организатора / вербовщика.

Летом 1920 года Гитлер был назначен официальным представителем партии в группе из 100-200 членов. Неуклонно набирая силу, 29 июля 1921 года Гитлер был избран абсолютным лидером. Гитлер изменил название группы на Национал-социалистическую рабочую партию Германии.

И Гитлер, и члены НСДАП презирали роль, которую евреи играли в Веймарской республике, и поклялись уничтожить свою власть.Книга Гитлера Mein Kampf (Моя борьба) , которая была опубликована в 1926 году, содержала его основные идеи управления расово чистой Германией и, в конечном итоге, всем миром. Гитлер постепенно становился все более могущественным, в конечном итоге став лидером Германии. Он начал Вторую мировую войну в 1939 году, пытаясь контролировать мир, но проиграл войну в 1945 году.

Многие историки считают Гитлера одним из самых могущественных и безжалостных диктаторов двадцатого века. Гитлер покончил жизнь самоубийством 30 апреля 1945 года.

Гитлер изложил свою политическую платформу «Двадцать пять пунктов» в речи 4 февраля 1920 года. Его многочисленные особенности включали объединение всех немцев со всего мира в империю под названием Третий Рейх; опровержение Версальского мирного договора; приобретение большего количества немецких территорий; принятие различных антикапиталистических мер; принятие гражданства по расовому признаку, при этом евреи не рассматриваются; конфискация всех доходов, не заработанных трудом; реорганизация немецкой образовательной системы; свобода вероисповедания, за исключением тех, которые угрожали немецкой расе; и исполнение строгого законодательства через диктаторское правительство. Летом 1920 года Гитлер принял свастику в качестве нацистского флага — то, что многие историки считают одним из самых печально известных символов, когда-либо задуманных.

Во время депрессии 1930-х годов Гитлер и другие нацистские лидеры использовали недовольство немецких граждан, обещая все, что могло бы убедить их аудиторию. Они обещали контроль над ценами и снижение налогов фермерам в сельских районах и высказались за перераспределение богатства и против высоких прибылей корпораций в рабочих районах.Они говорили о сокращении власти профсоюзов и разрушении коммунизма корпоративным лидерам и говорили, что экономические проблемы Германии были вызваны Версальским договором и Веймарской республикой.

Цели НСДАП — по сути, диктаторские цели Гитлера — заключались в том, чтобы завоевать весь мир, чтобы Гитлер мог насаждать свою идею расовой чистоты среди немецкого народа. Для достижения своих целей НСДАП использовала жестокие методы, такие как стерилизация и эвтаназия, по отношению к людям, которых он считал неполноценными. К 1945 году более 400 000 человек были стерилизованы, чтобы предотвратить возможность рождения физически или умственно неполноценных детей.Вначале Гитлер заставлял школы преподавать нацистскую идеологию, а также вводить мальчиков в Гитлерюгенд, а девочек — в Лигу немецких девочек, чтобы взрослые поколения уже контролировали новые поколения.

В начале правления Гитлера евреям было отказано в государственной службе и ограничено посещение университетов. Позже им отказали в гражданстве, лишили многих рабочих мест, запретили владеть автомобилями и лишили права владеть собственностью. В целом, тысячи немецких евреев были отправлены нацистами в концентрационные лагеря, а сотни тысяч других спаслись бегством из Германии.Около одной трети примерно восемнадцати миллионов евреев во всем мире были убиты из-за действий Гитлера — в ходе того, что позже будет названо Холокостом.

ДРУГИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

Как указано в статье Spartacus Education, следующие три цитаты, которые в свое время считались широко распространенными мнениями, были адресованы Адольфу Гитлеру и его нацистской партии.

В августе 1923 года Морган Филипс Прайс из Daily Herald сказал: «Герр Гитлер собрал силы, которые оцениваются примерно в 30 000 вооруженных людей, но он держит их в тени и на данный момент сосредоточен на попытках обратить их в свою веру. некоторые из менее устойчивых элементов рабочего класса в баварских городах к его национал-социалистическим программам.»

ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ

1919:

Образована Немецкая рабочая партия.

1920:

Немецкая рабочая партия переименована в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию.

1921:

Гитлер становится председателем НСДАП

1923–1925:

НСДАП распускается, когда Гитлер и лидеры осуждены за государственную измену.

1932:

НСДАП получает 37% голосов на национальных выборах.

1933:

Гитлер назначен канцлером коалиционного правительства Германии.

1933:

НСДАП запрещает большинство прав человека в Германии.

1939:

Гитлер начинает Вторую мировую войну.

1945:

Вторая мировая война закончилась поражением гитлеровской Германии.

1945:

НСДАП объявлена ​​незаконной и вынуждена распустить.

1945:

Гитлер покончил жизнь самоубийством.

19 августа 1934 года Фредерик Т. Бирчалл из The New York Times написал следующее после захвата Германии Гитлером: «Подтверждение дает канцлеру Гитлеру, который четыре года назад даже не был гражданином Германии, диктаторские полномочия, которым нет равных. в любой другой стране и, вероятно, не имеет себе равных в истории со времен Чингисхана ».

Менее чем через шесть лет в мае 1940 года в речи перед британской палатой общин Клемент Эттли сказал: «Важно помнить, что цивилизация строится долго и легко разрушается.Жестокость заразительна. Однако есть нечто большее, чем это внешнее выражение возврата к варварству в нацистском режиме. Есть отрицание ценности личности. Христианство утверждает ценность каждой отдельной души. Нацизм это отрицает. Человека приносят в жертву идолу немецкого лидера, германского государства или немецкой расы. Обычному гражданину разрешено слышать и думать только в соответствии с указом правителей ».

РЕЗЮМЕ

По оценкам историков, более шестидесяти миллионов человек во всем мире умерли из-за Второй мировой войны, а десятки миллионов других людей потеряли свое здоровье. средства к существованию и дома.Считалось, что Гитлер несет прямую ответственность за более чем половину этих смертей — более тридцати миллионов человек, в основном в период с 1939 по 1945 год.

С тех пор, как НАДАП был распущен и объявлен незаконным в 1945 году, в Германии и за ее пределами возникло экстремистское движение под названием неонацизм. мир. Несколько групп заявили, что они стали преемниками НСДАП, но только одна — Национально-демократическая партия Германии (НДПГ) — была фактически объявлена ​​немецкими и союзными чиновниками (в какой-то момент) преемницей НСДАП. По состоянию на 2005 год NPD все еще присутствует в политике Германии.

Американская нацистская партия, численность которой снизилась после 1960-х годов, также была отмечена правительственными чиновниками США как чрезвычайно опасная группа. Как заявляет Антидиффамационная лига (АДЛ), такие группы до сих пор используют флаг НСДАП: свастику на красном фоне.

После окончания Второй мировой войны, согласно ADL, возникло антисемитское пропагандистское движение, призванное уменьшить или (даже) опровергнуть историческое значение нацистского геноцида против еврейского народа (Холокоста).

В начале двадцать первого века ни одна организация не считается преемницей гитлеровской НСДАП. Согласно ADL, большинство нацистоподобных групп на самом деле являются группами ненависти, которые пропагандируют превосходство белых, антисемитизм и другие подобные идеи. Члены таких групп ненависти — это в первую очередь недовольные молодые мужчины, которые высмеивают чернокожих, евреев, гомосексуалистов и представителей других меньшинств, а иногда и жестоко преследуют их.

ИСТОЧНИКИ

Книги

Апологеты Гитлера: антисемитская пропаганда ревизионизма Холокоста .Нью-Йорк: Anti-Defamation League, 1993.

McDonough, Frank. Гитлер и восстание НСДАП . Лондон и Нью-Йорк: Pearson / Longman, 2003.

Spielvogel, Jackson J. Гитлер и нацистская Германия . Река Аппер Сэдл, Нью-Джерси: Прентис-Холл, 2001.

Веб-сайты

Проект Авалон, Йельский университет . «Программа Национал-социалистической рабочей партии Германии». 〈Http://www.yale.edu/lawweb/avalon/imt/nsdappro.htm〉 (оценка 20 октября 2005 г.).

BBC.co.uk . «Адольф Гитлер (1889–1945)». 〈Http://www.bbc.co.uk/history/historic_figures/hitler_adolf.shtml〉 (оценка 20 октября 2005 г.).

Флоридский центр учебных технологий, Университет Южной Флориды . «Жертвы». 〈Http://www.spartacus.school-net.co.uk/GERnazi.htm〉 (оценка 20 октября 2005 г.).

Еврейская виртуальная библиотека, Американо-израильское кооперативное предприятие . «Отрицание Холокоста». 〈Http: //www.jewishvirtuallibrary.org / jsource / Holocaust / denial.html〉 (оценка 20 октября 2005 г.).

Открытый университет Британской радиовещательной корпорации (BBC) . «Хронология Адольфа Гитлера». 〈Http://www.open2.net/oulecture2005/hitler_timeline.html〉 (оценка 20 октября 2005 г.).

Спартак Образовательный . «Нацистская партия (НСДАП)» 〈http://www.spartacus.schoolnet.co.uk/GERnazi.htm〉 (оценка 20 октября 2005 г.).

The Time 100 (Самые важные люди века), Time, Inc .»Адольф Гитлер.» 〈Http://www.time.com/time/time100/leaders/profile/hitler.htm〉 (оценка 20 октября 2005 г.).

СМОТРИ ТАКЖЕ

Американская нацистская партия

Адольф Гитлер не был социалистом

В понедельник, после завершения расследования Мюллера, член Палаты представителей Алабамы Мо Брукс вышел в Палату представителей, чтобы осудить расследование как «большую ложь» — и связать его с тем, что он сказал, было еще одной величайшей ложью в истории.

Обсуждая почти двухлетнее расследование спецпрокурора Роберта Мюллера связей кампании президента Дональда Трампа 2016 года с Россией, Брукс сказал, что «социалистические демократы и их союзники по фальшивым новостям … совершили крупнейшую политическую ложь, аферы и мошенничество в американской истории.”

Брукс продолжил, сказав: «В этом ключе я цитирую другого социалиста, который справился с большой пропагандой лжи до максимального и смертоносного эффекта». А затем, прочитав длинную цитату о том, что «широкие массы нации всегда легче развращаются в более глубоких слоях своей эмоциональной природы», Брукс пришел к своему большому выводу:

«Кто этот большой мастер лжи? Эта цитата была произнесена в 1925 году членом Немецкой национал-социалистической рабочей партии Германии — правильно, социалистической партии Германии — более известного как нацисты.Автор — социалист Адольф Гитлер в своей книге Mein Kampf ».

И Брукс почему-то был не единственным, кто на этой неделе выдвинул в Конгрессе аргумент «нацисты были социалистами». Член палаты представителей Луи Гомер сделал то же самое во время заседания судебного комитета палаты представителей по поводу резолюции Республиканской партии по расследованию дела Мюллера, в котором, по его словам, министерство юстиции могло в будущем позволить «другому социалисту, подобному Гитлеру, прийти».

С Rep. Много, много, много чего не так.Понимание нацизма Бруксом и конгрессменом Гомером — от фундаментального непонимания нацизма и нацистской идеологии до того, что я называю « американизацией » нацизма: попыткой поставить нацистскую Германию где-нибудь на американской политической оси, к чему она в значительной степени не принадлежит.

Но одно из их основных предположений — «нацисты были социалистами» — стало одним из самых больших мемов в ряду американских правых. И это прискорбно, почти до смешного неверно.

Нацизм, социализм и история

С 30 января 1933 года по 2 мая 1945 года Германия находилась под контролем Национал-социалистической немецкой рабочей партии (по-немецки Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei — сокращенно нацистская).Основанная в 1920 году нацистская партия постепенно набирала силу в избирательной политике Германии, что привело к тому, что тогдашний президент Пауль фон Гинденберг назначил Адольфа Гитлера канцлером Германии в 1933 году. (Вопреки некоторым распространенным убеждениям, Гитлер никогда не был «избран» ни канцлером, ни президентом Германии. его высшая роль фюрера.)

Нацизм возник в очень специфической — и очень немецкой — политической среде. Начнем с того, что Германия имела долгую историю социалистической и марксистской политической организации еще до Первой мировой войны, которая началась в 1914 году.(Так что нет, конгрессмен Брукс, нацистская партия не была «социалистической» партией Германии — это была бы Социал-демократическая партия или, возможно, Коммунистическая партия Германии. )

И после окончания Первой мировой войны — и, что более важно, проигрыша Германии в войне и, следовательно, конца Германской империи — политика Германии стала невероятно спорной, даже смертельной. Коммунисты и Freikorps — ветераны Первой мировой войны, которые в 20-е годы превратились в своего рода правое ополчение, — иногда даже сражались на улицах.В 1919 году, например, 15 000 немцев погибли за девять дней боев между левыми и правыми группами на улицах Берлина.

В эту среду вступил Адольф Гитлер, неудавшийся художник из Браунау-ам-Инн, Австрия, который осознал уникальные уязвимости не только немецкой политической системы, но и самого немецкого населения, населения, которое только что потеряло 19 процентов своего мужского населения из-за война и по-прежнему испытывала массовую нехватку продовольствия по всей стране. В 1919 году он вступил в то, что тогда называлось Немецкой рабочей партией (DAP).Партия переименовала себя в НСДАП в 1920 году, а Гитлер стал ее председателем в 1921 году.

Но, несмотря на то, что он присоединился к немецкой рабочей партии « национал-социалистов», Адольф Гитлер не был социалистом. Отнюдь не. Фактически, в июле 1921 года Гитлер ненадолго покинул НСДАП, потому что филиал партии в Аугсбурге подписал соглашение с Немецкой социалистической партией в этом городе, и вернулся только тогда, когда ему в значительной степени предоставили контроль над самой партией.

Каким бы ни был интерес Гитлера к социализму, он не был основан на понимании социализма, которое мы могли бы иметь сегодня, — движении, которое вытеснит капитализм, в котором рабочий класс захватит власть над государством и средствами производства.Он неоднократно подавлял усилия экономически левых элементов партии по проведению социалистических реформ, заявив на конференции 1926 года в Бамберге (организованной лидерами нацистской партии по самому вопросу об идеологической основе партии), что любые попытки отобрать дома и поместья немецких князей подтолкнет партию к коммунизму, и он никогда не сделает ничего, чтобы помочь «движению, вдохновленному коммунистами». Он запретил создание нацистских профсоюзов, а к 1929 году категорически отверг любые попытки нацистов, которые отстаивали социалистические идеи или проекты в целом.

Йозеф Геббельс, который в конечном итоге станет рейхсминистром пропаганды после того, как нацистская партия захватит контроль над Германией, написал в своем дневнике о неприятии Гитлером социализма на той встрече 1926 года: «Я чувствую, как будто кто-то ударил меня по голове … у меня так сильно болит сердце. … Ужасная ночь! Несомненно, одно из самых больших разочарований в моей жизни ».

Скорее, Гитлер рассматривал социализм как политический организационный механизм для немецкого народа в более широком смысле: способ создания «народного сообщества» — volksgemeinschaft —, которое объединяло бы обычных немцев (и бизнесменов) вместе не на основе их класса, а на основе их раса и этническая принадлежность.Таким образом, он использовал объединяющие аспекты «национал-социализма», чтобы привлечь обычных немцев к участию в нацистской программе, одновременно ведя переговоры с влиятельными предприятиями и юнкерами, промышленниками и дворянством, которые в конечном итоге помогли бы Гитлеру получить полную власть над немецким государством.

Что Гитлер на самом деле думал о «социализме»

Лучший пример взглядов Гитлера на социализм очевиден в двухдневных дебатах в мае 1930 года с бывшим тогда членом партии Отто Штрассером.Штрассер и его брат Грегор, который был в некотором роде общепризнанным социалистом, были частью левого крыла нацистской партии, выступая за политический социализм как важнейшую составляющую нацизма.

Но Гитлер не согласился. Когда Штрассер приводит доводы в пользу «революционного социализма», Гитлер отвергает эту идею, утверждая, что рабочие слишком просты, чтобы когда-либо понять социализм:

«Ваш социализм — это марксизм в чистом виде. Понимаете, основная масса рабочих хочет только хлеба и зрелищ.Идеи им недоступны, и мы не можем надеяться на их победу. Мы присоединяемся к маргиналам, к расе лордов, которая не выросла благодаря доктрине мизерабилизма и знает в силу своего собственного характера, что призвана править и править без слабости массами существ ».

И когда Штрассер призывает вернуть 41 процент частной собственности государству и отвергает роль частной собственности в индустриально развитой экономике, Гитлер говорит ему, что это не только разрушит «всю нацию», но и «положит конец всему прогрессу человечества. .”

Фактически, Гитлер отвергает даже идею оспаривания статуса капитализма, говоря Штрассеру, что его социализм на самом деле марксизм, и аргументируя это тем, что могущественные бизнесмены были могущественными, потому что они эволюционно превосходили своих сотрудников. Таким образом, утверждает Гитлер, «рабочий совет», возглавивший компанию, только помешает.

«Наши великие руководители отрасли не озабочены накоплением богатства и хорошей жизнью, а скорее озабочены ответственностью и властью.Они получили это право путем естественного отбора: они члены высшей расы. Но вы бы окружили их советом некомпетентных людей, которые ничего не понимают. Ни один экономический лидер не может с этим согласиться ».

Штрассер затем прямо спрашивает его, что он будет делать с мощным производителем стали и оружия Krupp, известным сегодня как ThyssenKrupp. Позволит ли Гитлер компании остаться такой же большой и могущественной, какой она была в 1930 году?

«Конечно. Вы думаете, я достаточно глуп, чтобы разрушить экономику? Государство вмешается, только если люди не будут действовать в интересах нации.Нет необходимости лишать собственности или участвовать во всех решениях. Государство будет решительно вмешиваться, когда это необходимо, движимое высшими мотивами, без учета конкретных интересов ».

В этих дебатах Гитлер не защищает социализм, к большому разочарованию Штрассера. Он приводит доводы в пользу фашизма — с его точки зрения, это не просто идеальная система организации правительства, а единственно реальный вариант. «Система, которая опирается ни на что иное, кроме власти сверху вниз и ответственности снизу вверх, в действительности не может принимать решения», — говорит он Штрассеру.

«Фашизм предлагает нам модель, которую мы можем полностью воспроизвести! Как и в случае с фашизмом, предприниматели и рабочие нашего национал-социалистического государства сидят бок о бок, равные в правах, государство решительно вмешивается в случае конфликта, чтобы навязать свое решение и положить конец экономическим спорам, которые ставят жизнь под сомнение. нация в опасности ».

Концепция «народного сообщества» во многом лежала в основе национал-социалистического проекта. Подобно основной идее фашизма — слову, которое происходит от итальянского слова, обозначающего связку жестко связанных прутьев, национал-социализм был предназначен для того, чтобы связать Германию под одним лидером — Гитлером, фюрером — с «подрывными элементами», такими как евреи, ЛГБТ, цыгане и, да, социалисты и коммунисты, насильно удалены.

В интервью 1923 г. с пронацистским писателем Джорджем Сильвестром Виереком Гитлер сказал: «В моей схеме немецкого государства не будет места для пришельца, не будет никакой пользы для расточителя, ростовщика или спекулянта, или любой неспособный к продуктивной работе ».

В гитлеровской версии национал-социализма социализм был «арийским» и сосредоточен на «содружестве» обычных немцев — группе людей, которых он объединяет как единое целое, полностью основанное на их расе. В том же интервью Вьереку Гитлер добавил:

«Социализм — это наука об общем богатстве.Коммунизм — это не социализм. Марксизм — это не социализм. Марксисты украли этот термин и запутали его значение. Я отберу социализм у социалистов.

Социализм, в отличие от марксизма, не отвергает частную собственность. В отличие от марксизма, он не предполагает отрицания личности, и, в отличие от марксизма, он патриотичен … Мы не интернационалисты. Наш социализм национален. Мы требуем выполнения государством справедливых требований производительных классов на основе расовой солидарности.Для нас государство и раса едины ».

И Отто Штрассер, и его брат Грегор заплатили цену за то, что бросили вызов Гитлеру и выступили за социализм внутри нацистской партии. Грегор был убит во время Ночи длинных ножей в 1934 году, массовой чистки левого крыла нацистской партии, в ходе которой было убито от 85 до 200 человек в рамках попытки, по словам Гитлера, предотвратить «социалистическую революцию». Отто Штрассер бежал из Германии, в конечном итоге ища убежища в Канаде.

Нацизм не был социалистическим проектом.Нацизм был полным отказом от основных принципов социализма в пользу государства, основанного на расе и расовых классификациях.

О «большой лжи» и

Это тот факт, что те, кто пытается судить (добросовестно или очень, очень недобросовестно) над социалистической добросовестностью программы нацистской партии, похоже, забывают: политика Гитлера была основана на расизме и антисемитизме, в первую очередь. Затем он сочетал это со своей верой в führerprinzip — «принцип лидера», согласно которому один верховный лидер (Гитлер) был высшей властью и «верховным судьей» над немецким народом.Это был костяк нацистской партии, которая в конечном итоге приведет нацистскую Германию к массовым убийствам.

И это подводит нас к представителю Бруксу и его использованию «большой лжи» и тому, почему это было так проблематично.

Прежде всего, термин «большая ложь», который Брукс (и многие другие) использовали для описания пропаганды в целом, был использован Гитлером для обозначения очень конкретной «лжи». В Mein Kampf , автобиографии-манифесте Гитлера 1925 года, он излагает этот предполагаемый миф: что поражение Германии в Первой мировой войне произошло из-за военных неудач, в частности Эриха Людендорфа, который служил генерал-квартирмейстером немецкой армии, а не к влиянию евреев.Это отсылка к мифу о «ударе в спину», который утверждал, что «подрывные» элементы (а именно евреи) несут ответственность за потери Германии в Первой мировой войне, «нанеся удар» немецким солдатам, сражавшимся во Франции и в других местах «в России». тыл »с вероломными махинациями в тылу.

Фактически, всего в нескольких строчках из раздела, процитированного Бруксом, Гитлер пишет о настоящих врагах, которые увековечили большую ложь:

«Но евреям, с их безоговорочной способностью лгать, и их боевым товарищам, марксистам, оставалось возложить ответственность за падение именно на человека, который единственный проявил сверхчеловеческую волю и энергию в своих усилиях по предотвращению катастрофы, которую он предвидел, и чтобы спасти нацию от того часа полного свержения и позора.”

Невозможно отделить понимание Гитлером идеи «большой лжи» — метода пропаганды, который утверждает, что рассказывать людям «колоссальную неправду», по словам Гитлера, более эффективно, чем использование небольшой лжи — из его аргумента о том, что евреи не являются только за «большой ложью» о Людендорфе, но то, что они сами , — «большая ложь».

Однако с незапамятных времен евреи лучше, чем кто-либо другой, знали, как можно использовать ложь и клевету.Разве само их существование не основано на одной великой лжи, а именно, что они являются религиозной общиной, тогда как на самом деле они — раса? А что за гонка! Один из величайших мыслителей, созданных человечеством, заклеймил евреев на все времена утверждением, которое глубоко и точно верно. Он называл еврея «Великим повелителем лжи». Те, кто не осознают истинность этого утверждения или не желают верить ему, никогда не смогут протянуть руку, чтобы помочь Истине восторжествовать.

(Также стоит помнить, что Mein Kampf , как и все манифесты, был написан с целью широкого распространения, и не является дневником самых сокровенных мыслей Гитлера.)

Итак, Гитлер не спорил об американской политике, когда придумал термин «большая ложь». Он приводил аргумент о евреях, аргумент, который утверждал, что «международное еврейство» несет ответственность за неудачи Первой мировой войны, и аргумент, который в конечном итоге приведет к ужасам Холокоста.

Нацизм был реальным политическим образованием, а не политической дубиной

Ни одна американская политическая партия не может сравниться с нацистской партией, которая контролировала Германию 12 лет.Нацизм не имеет американских следствий. Американский либерализм совсем не похож на нацизм, как и американский консерватизм в этом отношении. Нацизм возник в Германии, пришел к власти в Германии, удерживал власть в Германии и, в конечном итоге, пал в конце Второй мировой войны в Германии.

Нацизм присоединился к промышленникам и корпорациям, которые в конечном итоге использовали нацистских рабов и запатентовали химические вещества, используемые в нацистских лагерях смерти, чтобы убивать миллионы мужчин, женщин и детей.Слово «социалистический» этого не меняет, так же как слово «демократический» не делает Корейскую Народно-Демократическую Республику — Северную Корею — демократией.

Итак, нет, Гитлер не был социалистом. Нацизм не был социалистическим проектом. И сравнивать американских демократов с нацистами не просто неправильно, а неправильно, точно так же, как когда американские демократы и либералы напрямую сравнивают Дональда Трампа с Адольфом Гитлером. Нацизм был политическим проектом, основанным на антисемитизме, расизме и диктаторском духе, который имел место в конкретной стране и в определенный момент истории.Мы забываем об этом на свой страх и риск.