Москвич в Гарольдовом плаще, Чужих причуд истолкованье
Москвич в Гарольдовом плаще, Чужих причуд истолкованье
| Татьяна в лес; медведь за нею; Снег рыхлый по колено ей; То длинный сук ее за шею Зацепит вдруг, то из ушей Златые серьги вырвет силой; То в хрупком снеге с ножки милой Увязнет мокрый башмачок; То выронит она платок; Поднять ей некогда; боится, Медведя слышит за собой, И даже трепетной рукой Одежды край поднять стыдится; Она бежит, он все вослед, И сил уже бежать ей нет… |
|
Примечание: 1«Остов чопорный и гордый» — Скелет. 2«Карла с хвостиком» — Карлик. |
***
***
|
***
***
|
***
***
|
***
***
|
***
***
|
***
***
|
..Примечание: 1Клариса — героиня романа Ричардсона «Кларисса Гарлоу». 2Юлия — героиня романа Руссо «Юлия, или новая Элоиза». 3Дельфина — героиня одноименного романа Сталь. |
***
***
|
Примечание: 1«На воск потопленный глядит» — Растопленный воск выливали в холодную воду и по образовавшейся фигуре пытались предсказать судьбу гадающего. 2«Выходят кольцы чередою» — Из блюда вынимаются кольца под пение подлюбных песен, предсказывающих судьбу владелицы кольца. 3Кошурка — персонаж обрядовой подлюбной песни — кошка. Песня предвещает свадьбу. |
***
***
|
| Примечание: 1Вензель — сочетание начальных букв имени и фамилии или имени и отчества в виде вязи. |
***
***
Оригинал взят у sergei_1956 в Москвич в Гарольдовом плаще, Чужих причуд истолкованье
|
| Примечание: 1Куртины — цветочные клумбы. |
***
***
|
| Примечание: 1«Москвич в Гарольдовом плаще» — Русский помещик, разыгрывающий роль разочарованного героя поэмы Байрона «Странствования Чайльд-Гарольда». |
*** Рисунок к «Евгению Онегину» живопись, рисунки, Иллюстрации, фото из интернета, роман Евгений Онегин, Пушкин, картины, художник Лидия Тимошенко, стихи, Художники
*** ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН.
А.С. Пушкин
Москвич в Гарольдовом плаще — Статьи :: Наша Газета – новости Монреаля и Канады, русская газета, russian newspaper, business, journal russe, Montreal, Quebec, Canada
На сайте театра можно прочесть: «Le plus grand opéra de Tchaïkovski. Jalousie et amour inassouvi!» («Величайшая опера Чайковского. Ревность и неутоленная любовь!»). 3-х часовой спектакль с двумя антрактами. И дальше – краткое содержание оперы:
Ленский вызывает Онегина на дуэль и погибает. Проходят годы. С большим опозданием Онегин разобрался в любви, которую он испытывал к Татьяне, ныне, однако, состоящей в браке с князем Греминым. В то время, как Онегин признается в своей страсти к Татьяне и сожалеет, что не ответил на ее любовь вовремя, верная супружескому долгу Татьяна отталкивает его и отвергает. Охваченный яростью и мукой, несчастный Онегин остается в одиночестве». Конечно, этот синопсис относится не столько к роману в стихах А. С. Пушкина, на написание которого у поэта ушло семь лет (с 1823 по 1830 г.), cколько к либретто оперы П. И. Чайковского, созданной почти полвека спустя (а именно к 1878 году, когда состоялась ее премьера).
«Обыденные, простые,
человеческие чувствования…»
Монреальская опера поставила в качестве времени интриги – конец 18-ого века. Что ж, наверное, можно немного сдвинуть время! Тем более, что по признанию самого Чайковского, пушкинский текст не прямо лег на оперное либретто, а подвергся переработке.
И причина тому была заранее понятна самому композитору: «Я не заблуждаюсь, я знаю очень хорошо, что сценических эффектов и движения будет мало в этой опере, но общая поэтичность, человечность, простота сюжета в соединении с гениальным текстом заменяют с лихвой все недостатки», – писал он в одном из своих писем. «Пусть опера моя будет несценична, пусть в ней мало действия! Но я влюблен в образ Татьяны, я очарован стихами Пушкина и пишу на них музыку, потому что меня на это непреодолимо тянет», – уточнял Чайковский в другом письме. И наконец: «Мне кажется, что она [опера] осуждена на неуспех и на невнимание массы публики. Содержание очень бесхитростно, сценических эффектов никаких, музыка, лишенная блеска и трескучей эффектности… Я… писал «Онегина», не задаваясь никакими посторонними целями. Но вышло так, что «Онегин» на театре не будет интересен. Поэтому те, для которых первое условие оперы — сценическое движение, не будут удовлетворены ею. Те же, которые способны искать в опере музыкального воспроизведения далеких от трагичности, от театральности, обыденных, простых, общечеловеческих чувствований, могут (я надеюсь) остаться довольны моей оперой».
Ах, этот вечно сомневающийся в себе русский интеллигент Петр Ильич! Он извиняется перед будущим слушателем, оправдывается, пытается объясниться… Однако вот уже почти полтораста лет его гениальная опера «Евгений Онегин» не сходит со сцены лучших театров мира, считаясь не просто визитной карточкой, но знаменем русского искусства. Неслучайно этот поэтический и музыкальный шедевр везде и всегда исполняется на русском языке, а для не знающих русский – оперу снабжают субтитрами с переводом.
Канадско-австралийский дуэт
Так же будет и на сцене Wilfried-Pelletier – театрально-концертного комплекса Place des Arts, на которую 14-ого сентября выйдут молодые, но уже достаточно известные артисты – франкоканадец из Монреаля Этьен Дюпюи (баритон) и его жена, австралийская певица из Мельбурна Николь Кар (сопрано), ныне поющие первые партии в Metropolitan Opera («La Bohème» Пуччини). Поставленный главным режиссером The Atlanta Opera израильтянином Томером Жвулуном в берлинском «Deutche Opera» спектакль «Eugène Onéguine» уже с успехом прошел в Мельбурне и на сцене парижской Opéra Bastille.
Кстати, его репетиции стали местом встречи Дюпюи и Кар, а совместная работа над русской оперой сблизила их так, что они поженились.
Примечательно, но неудивительно, что образцом для подражания эти артисты, по их обоюдному признанию, считают безвременно ушедшего из жизни Дмитрия Хворостовского и Анну Нетребко, блестяще исполнявших главные партии в «Евгении Онегине». Что и говорить, этим российским звездам так шли роли Онегина и Татьяны, да и пели они на родном языке! Попробуйте выдержать такое сравнение! Тем сложнее и ответственнее задача, тем больше волнение! До монреальской премьеры осталось несколько дней.
Энциклопедия русской жизни. Но какой?..
Но что останется за пределами замечательной, волнующей душу оперы Чайковского с его чарующей музыкой? Полный текст романа в стихах, который, как известно из школьной программы, современник Пушкина литературный критик В. Г. Белинский назвал «энциклопедией русской жизни». Впрочем, в 1865 г. его коллега – также видный литературный критик – Д.
И. Писарев выдвинул в адрес «Евгения Онегина» ряд небезосновательных упреков.
«Если вы пожелаете узнать, чем занималась образованнейшая часть русского общества в двадцатых годах», – писал Писарев в статье «Пушкин и Белинский», – «то энциклопедия русской жизни ответит вам, что эта образованнейшая часть ела, пила, плясала, посещала театры, влюблялась и страдала то от скуки, то от любви. – И только? – спросите вы. – И только! – ответит энциклопедия. – Это очень весело, подумаете вы, но не совсем правдоподобно. Неужели в тогдашней России не было ничего другого? Неужели молодые люди не мечтали о карьерах и не старались проложить себе так или иначе дорогу к богатству и к почестям? Неужели каждый отдельный человек был доволен своим положением и не шевелил ни одним пальцем для того, чтобы улучшить это положение? Неужели Онегину приходилось презирать людей только за то, что они очень громко стучали каблуками во время мазурки? И неужели не было в тогдашнем обществе таких людей, которые не задергивали мыслителей XVIII века траурной тафтой и которые могли смотреть на Онегина с таким же презрением, с каким сам Онегин смотрел на Буянова, Пустякова и разных других представителей провинциальной фауны? – На последний вопрос энциклопедия отвечает совершенно отрицательно.
По крайней мере мы видим, что Онегин на всех смотрит сверху вниз и что на него самого не смотрит таким образом никто. Все остальные вопросы оставлены совершенно без ответа. Зато энциклопедия сообщает нам очень подробные сведения о столичных ресторанах, о танцовщице Истоминой, которая летает по сцене, «как пух от уст Эола»; о том, что варенье подается на блюдечках, а брусничная вода в кувшине; о том, что дамы говорили по-русски с грамматическими ошибками; о том, какие стишки пишутся в альбомах уездных барышень; о том, что шампанское заменяется иногда в деревнях цимлянским; о том, что котильон танцуется после мазурки, и так далее. Словом, вы найдете описание многих мелких обычаев, но из этих крошечных кусочков, годных только для записного антиквария, вы не извлечете почти ничего для физиологии или для патологии тогдашнего общества; вы решительно не узнаете, какими идеями или иллюзиями жило это общество; вы решительно не узнаете, что давало ему смысл и направление или что поддерживало в нем бессмыслицу и апатию.
Исторической картины вы не увидите; вы увидите только коллекцию старинных костюмов и причесок, старинных прейскурантов и афиш, старинной мебели и старинных ужимок. Все это описано чрезвычайно живо и весело, но ведь этого мало; чтобы нарисовать историческую картину, надо быть не только внимательным наблюдателем, но еще, кроме того, замечательным мыслителем; надо из окружающей вас пестроты лиц, мыслей, слов, радостей, огорчений, глупостей и подлостей выбрать именно то, что сосредоточивает в себе весь смысл данной эпохи, что накладывает свою печать на всю массу второстепенных явлений, что втискивает в свои рамки и видоизменяет своим влиянием все остальные отрасли частной и общественной жизни».
Поэт-предсказатель
Что ж! Революционеру-демократу и шестидесятнику Писареву, требовавшему активного социального действия, от которого в силу разных обстоятельств был далек Пушкин, не отказать в меткости изречения! И все же в защиту Пушкина, который, однако, ни в чьей защите не нуждается (так ослепителен и совершенен его стих и слог!), скажем, что он сумел осветить им не только многие стороны осмеянной русской жизни, но выразил также и свои надежды на будущее России:
«Когда к благому просвещенью
Отдвинем более границ
Со временем (по расчисленью
Философических таблиц,
Лет чрез пятьсот) дороги, верно,
У нас изменятся безмерно
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут,
Мосты чугунные чрез воды
Шагнут широкою луной
Раздвинем горы, под водой,
Пророем дерзостные своды,
И заведет крещеный мир
На каждой станции трактир».
Сто лет спустя другой великий поэт, обращаясь к Александру Сергеевичу в стихотворении «Юбилейное» («Мне при жизни с вами сговориться надо») и цитируя письмо Онегина Татьяне, расскажет (в ином стихотворении) о той же футуристической мечте: «Я знаю – город будет, я знаю – саду цвесть»…
А пока «сад не зацвел», Пушкин, которому тесны обычные рамки, грустит, взирая на пошлость жизни, человеческую приземленность и обреченность бытия:
«Но жалок тот, кто все предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чье сердце опыт остудил
И забываться запретил».
За исключением не похожей ни на кого романтичной и «русской душою» Татьяны, которую Пушкин любит, понимает и жалеет так же, как Толстой впоследствии – свою Анну Каренину (кстати, в обоих произведениях знаковыми оказываются страшные сновидения героинь), в глазах Онегина окружающие люди невыразительны и малоинтересны:
«Все в них так бледно, равнодушно.
Они клевещут даже скучно
В бесплодной сухости речей,
Расспросов, сплетен и вестей»
Не спасает и «Моnsieur l’Abbé, француз убогий», призванный принести просвещение в их ряды. Но как же при этом кариктурно и нелепо выглядит подражательство чужому, иностранному! Впрочем, и в наши дни эта слабость («лихая мода, наш тиран, недуг новейших россиян») продолжает цвести пышным цветом. Почитать или послушать нынешних интеллектуалов: у них не «повестование» или «рассказ», а «нарратив»; не «речь», а «дискурс»; они не «принимают», а «акцептируют»; не «внедряют» а «имплементируют»; а то и вовсе придают французским словам значения, им изначально не свойственные: «фигуранта» («un figurant») считают полноправным участником, в то время как по-французски это – всего лишь второстепенное лицо. Под «эскападой («une escapade») понимают не «побег», а что-то совсем особенное, вроде «выходки» или «провокации».
Не умерла и страсть к альбомам, ныне возродившаяся в виде личных страничек Фейсбука:
«Конечно, вы не раз видали
уездной барышни альбом,
что все подружки измарали
с конца, начала и кругом.
»
…
«тут непременно вы найдете два сердца, факел и цветки».
Перечитывая «Евгения Онегина» поражаешься, как в сущности мало что изменилось, несмотря на ушедшие два столетия !
Переводчики – нанятые почтовые лошади просвещения
Несмотря на обилие переводов «Евгения Онегина» (их авторами были такие крупные личности, как И. Тургенев, В. Набоков, автор «Антологии русской поэзии» русская француженка Катя Гранофф, выдающийся поэт XX-ого века Луи Арагон, французский президент Жак Ширак), несмотря на 20-летнюю исследовательскую работу, проведенную современным французским переводчиком советского происхождения Андре Марковичем, ни одна из предложенных версий, несмотря на свои достоинства, не может сравниться по красоте, изяществу и сердечности с пушкинским оригинальным стихом. Ну как, скажите, превратить в другой язык такие истинно русские строки: «Зима! Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь»?.. Или: «Встает заря во мгле холодной.
На нивах шум работ умолк»? С этой точки зрения, все мы, не нуждающиеся в переводчиках, которых Пушкин определил как «нанятых почтовых лошадей просвещения», конечно же, истинные счастливцы! Откройте «Евгения Онегина» и только начните: «Мой дядя самых честных правил…». Вы увидите: на душе вам сразу станет и радостнее, и теплее…
Автор: Людмила Пружанская
Москвич в Гарольдовом плаще, Чужих причуд истолкованье
| Татьяна в лес; медведь за нею; Снег рыхлый по колено ей; То длинный сук ее за шею Зацепит вдруг, то из ушей Златые серьги вырвет силой; То в хрупком снеге с ножки милой Увязнет мокрый башмачок; То выронит она платок; Поднять ей некогда; боится, Медведя слышит за собой, И даже трепетной рукой Одежды край поднять стыдится; Она бежит, он все вослед, И сил уже бежать ей нет.  .. |
|
Примечание: 1«Остов чопорный и гордый» — Скелет. 2«Карла с хвостиком» — Карлик. |
***
***
|
..
***
***
|
Простая дева,
***
***
|
***
***
|
***
***
|
***
***
|
..Примечание: 1Клариса — героиня романа Ричардсона «Кларисса Гарлоу». 2Юлия — героиня романа Руссо «Юлия, или новая Элоиза». 3Дельфина — героиня одноименного романа Сталь. |
***
***
|
Примечание: 1«На воск потопленный глядит» — Растопленный воск выливали в холодную воду и по образовавшейся фигуре пытались предсказать судьбу гадающего. 2«Выходят кольцы чередою» — Из блюда вынимаются кольца под пение подлюбных песен, предсказывающих судьбу владелицы кольца. 3Кошурка — персонаж обрядовой подлюбной песни — кошка. Песня предвещает свадьбу. |
***
***
|
.jpg)
| Примечание: 1Вензель — сочетание начальных букв имени и фамилии или имени и отчества в виде вязи. |
***
***
|
| Примечание: 1Куртины — цветочные клумбы. |
***
***
|
| Примечание: 1«Москвич в Гарольдовом плаще» — Русский помещик, разыгрывающий роль разочарованного героя поэмы Байрона «Странствования Чайльд-Гарольда». |
*** Рисунок к «Евгению Онегину» живопись, рисунки, Иллюстрации, фото из интернета, роман Евгений Онегин, Пушкин, картины, художник Лидия Тимошенко, стихи, Художники
*** ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН.
А.С. Пушкин
Янки в гарольдовом плаще. Победитель получает плевки
Янки в гарольдовом плаще
Нигде, однако, не упомянув, что сам рвался на фронт, ощущая воину чем-то вроде спортивного состязания. Оказавшись же в нестроевой части из-за поврежденного в боксе глаза, напросился на передовую раздавать подарки и вызвал перестрелку, выстрелив в сторону австрийцев. А потом выволок из-под огня, уже неживым, раненного при его посредничестве снайпера, будучи и сам тяжело раненным в ноги. Изобразив в письме на родину свои раны с изрядной бравадой: рубашка и штаны выглядели так, будто в них варили кисель из красной смородины, а потом наделали дырок, чтобы кисель вытек.
В романе же «Прощай, оружие!» герой получает подобное ранение, запивая сыр вином. А об энтузиазме или о попытке спасти раненого — ни слова, только сдержанность: Хемингуэй понял, что в наш век гораздо больше спроса на разочарование.
Работая над первым романом разочарования, «Фиестой», Хемингуэй ведет жизнь полуголодного труженика и нежного отца, сам кипятит соски и бутылочки, проживая в Париже над лесопилкой в квартирке без горячей воды и канализации.
В эту пору они с любимой и верной женой Хэдли по прозвищу Шустрый Котик очень бедны и очень счастливы, в том числе в постели. Однако ни бедность, ни любимый ребенок, ни подвижнический труд, ни мечты о бессмертии, ни, наконец, упоительный секс, о чем тоже можно написать блестящую книгу, в «Фиесту» опять-таки не попадают — более обольстительной оказывается несчастная любовь и роскошное безделье.
Главные герои «Фиесты» Джейк Барнс и Брет Эшли тоже страстно любят друг друга, но — война отняла у Джейка его мужское достоинство, а его возлюбленную — ах, война, что ты, подлая, сделала! — наделила неодолимой жаждой как по внезапной страсти, так и по доброте душевной отдаваться все новым и новым партнерам, — ничего даже близкого ни советская литература, ни советская жизнь предоставить не могли, это был соблазн так соблазн! В моем, например, рабочем поселке очаровательных распутниц не было, одни только бляди… Мужское бессилие нам тоже представлялось верхом позора, а у Хемингуэя и оно подавалось как красивая драма.
Леди Дафф Твисден (прототип Брет, умерла в сорок три от туберкулеза, и все, кто несли ее гроб, были ее любовниками) впоследствии благородно опровергала слухи об импотенции Хемингуэя: его импотенция — это жена и ребенок. Но героя он ею наделил очень убедительно. «Это забавно, — сказал я. — Это очень забавно». Благородная мужественная сдержанность: «Мне было очень тяжело»; «Я заплакал»; «И ничего, ничего нельзя сделать, — сказал я». Это сегодня в любой газетенке можно найти тридцать три рецепта альтернативного секса, начиная от петтинга и куннилингуса и кончая (нет, лучше заканчивая) протезами всех калибров и цветов кожи! А хемингуэевские герои даже не задумывались о такой профанации высокой трагедии. Искушая и советских девушек догадкой, что в любви важен и секс, а не только дружба и совместная работа на благо Родины.
Сам упорнейший труженик, Хемингуэй искушал нас и элегантной праздностью: «потерянное поколение» в «Фиесте» как будто вовсе не работает — эти обаятельные лоботрясы целыми днями валяют дурака, флиртуют, выпивают… Притом и напитки какие-то неслыханные: «Перно — зеленоватый суррогат абсента.
Если налить в него воды, оно делается беловатым, как молоко». Джейк, правда, что-то там пописывает у себя в редакции, но путь к ней описан несравненно подробнее самой работы: «Утром я спустился по бульвару Сен-Мишель до улицы Суфло… Конские каштаны Люксембургского сада были в цвету… Доехал до церкви Мадлен… Прошел по бульвару Капуцинов…» Одна только музыка этих имен приводила на ум слова очаровательной распутницы Брет: «Да я вся точно кисель, как только ты тронешь меня».
Советская власть во избежание соблазнов не выпускала народ за границу — и тем превратила ее в волшебную сказку. А разочарованная хемингуэевская братия захотела — и, соблазняя нас еще и свободой странствий, мотанула из Франции в Испанию на корриду.
Соблазняющую уже соседством любви с кровью и опасностью. От которых наши девушки начали бы пищать и отворачиваться, а вот роковая красавица Брет с упоением берет уроки у своего возлюбленного.
Я учил ее следить за быком, а не за лошадью, когда бык кидается на пикадоров, учил следить за тем, как пикадор вонзает острие копья, чтобы она поняла, в чем тут суть.
Чтобы она видела в бое быков последовательное действие, ведущее к предначертанной развязке, а не только нагромождение бессмысленных ужасов.
…Ромеро заставлял по-настоящему волноваться, потому что… работая очень близко к быку, он ждал спокойно и невозмутимо, пока рога минуют его.
Готовность к смертельному риску во имя абсолютно бесцельной красоты — это и есть искусительный стиль раннего Хемингуэя.
Служители и личные слуги матадоров шли по проходу, неся на плечах ивовые корзины. В корзинах были плотно уложены туго свернутые, запачканные кровью плащи и мулеты. Слуги матадоров открыли тяжелые кожаные футляры, прислонив их к барьеру так, что видны были обернутые красным рукоятки шпаг…
— Они, должно быть, жесткие от крови, — сказал Билл.
— Странно, — сказала Брет. — Совсем не обращаешь внимания на кровь.
Вот оно: учитесь наслаждаться, не обращая внимания на кровь! И даже на разрушенную любовь.
Мы пообедали в ресторане «Ботэн», на втором этаже.
Это один из лучших ресторанов в мире. Мы ели жареного поросенка и пили «риоха альта».
— Не напивайся, Джейк, — сказала она. — Не из-за чего.
— Я вовсе не напиваюсь, — сказал я. — Я просто попиваю винцо. Я люблю выпить винца.
Когда в середине 20-х Дос Пассос и Скотт Фицджеральд определили будущего Хемингуэя как Байрона XX века, это было очень даже неглупо. Благородный одиночка! Эстет-боксер! И отчасти даже матадор! (Хорошо, не додумались сравнить его с Фенимором Купером.)
У самого раннего Хемингуэя в его первом сборнике «В наше время» хватает жутких воспоминаний, вынесенных из Первой мировой и греко-турецкой войн: «Невозможно было уговорить женщин отдать своих мертвых детей. Иногда они держали их на руках по шесть дней»; «Когда артиллерийский огонь разносил окопы у Фоссальты, он лежал плашмя и, обливаясь потом, молился: ‘Иисусе, выведи меня отсюда, прошу тебя, Иисусе’».
И любовные истории в том же сборнике Хемингуэй умел заканчивать так, как оно примерно и было в реальности: Джульетта собирается замуж за обманувшего ее впоследствии майора, а Ромео заражается гонореей от какой-то продавщицы.
Но ни ужас, ни цинизм отнюдь не являются хемингуэевской монополией, с ними бы он никогда не обрел такой громкой славы: трагедия среди красивого праздника — вот главная прелесть (от слова прельщать) Хемингуэя-искусителя.
Даже в романе конца 20-х «Прощай, оружие!», где с редкой силой изображены бессмыслица и демагогия войны, постельный режим в госпитале сопровождается упоительными постельными сценами и аппетитным пьянством, а вонь, стоны, даже боль, от которых настрадался сам автор, отступают на второй план — герой лишь изредка чертыхается. А когда он дезертирует, то со своей прелестной Кэтрин оказывается не где-ни-будь, а в прекрасной Швейцарии.
Кстати, именно в пору этого сексуально беспроблемного романа после свадьбы с Полин Пфайффер у Хемингуэя «перестало получаться» — он перепробовал все средства вплоть до ежедневного стакана крови из свежей телячьей печени, покуда однажды невроз не был снят молитвой безбожника в католической церквушке. Однако слова «Прощай, оружие!» в этом романе никак не относились к орудию любви — в нем соблазняли соседствующие любовь и кровь.
Зато разочарованность в войне советской молодежи была чужда: недавняя Отечественная не породила потерянного поколения, она, напротив, осталась предметом гордости не только для самих победителей, но даже для их детей. Тем не менее в период полураспада религий и социальных стереотипов, вероятно, каждое поколение ощущает себя потерянным, а потому будет возносить на самый высокий пьедестал того, кто позволит ему ощутить в своей заброшенности красоту и даже некое величие. Ремарк тоже был кумиром 60-х: та же вера лишь в самые простые вещи — друг, любимая, кружка рома или стакан кальвадоса (чего бы мы не отдали тогда, чтобы попробовать, что это за кальвадос за такой!). И никакой идеологии, никакой философии, то же отвращение к высоким словам — но, если другу нужна помощь, пошучивающий раздолбай немедленно превращается в героя: война отвратительна и бессмысленна, но фронтовая дружба священна (обаятельного раздолбая от обременительной патетической компоненты освободил только Довлатов).
Верность до гроба любимой женщине тоже была непременным ингредиентом этого коктейля, куда более пьянящего, чем неведомый нам двойной дайкири.
Верность эту было соблюсти тем проще, что гроб маячил в самой ближайшей перспективе: Пат из «Трех товарищей» умирала от классической чахотки, а Кэт из «Прощай, оружие!» — от родов. Роды — это был для романтика шаг очень смелый, ибо приближал к будничной жизни — семья, дети… Но через этот роковой порог никто из любимых героев Хемингуэя так и не переступил, учиться семейной жизни его поклонникам приходилось в других местах.
Хемингуэй-искуситель вообще учил не столько жить и побеждать, сколько красиво проигрывать. «Победитель не получает ничего» — так назывался один из его сборников. Эстетизация поражения — это, пожалуй, был еще один из главных соблазнов Хемингуэя-обольстителя. Находка для одаренных воображением лузеров. В юности, разумеется, никто себя лузером не считает, но запасной аэродром для красивого отступления на всякий случай готовят многие…
Поэтому отчаяние среди празднества, по-видимому, будет всегда пользоваться спросом у юных. Хемингуэй искушал безнадежностью среди роскошных декораций.
Среди «зеленых холмов Африки» он соблазняет нас аппетитнейшим реквизитом: манлихеры, спрингфилды, куду, львы, носороги, зеленые тенты в тени развесистого дерева, где можно, наслаждаясь прохладным ветром, уплетать свежее масло, отбивные из газельего мяса с картофельным пюре, зеленую кукурузу и консервированные фрукты, — как всегда, не забывая и о напитках: тяжелое и густое немецкое пиво из оплетенной соломой бутылки с горлышком, обернутым серебряной фольгой, с черно-желтой этикеткой, на которой красуется всадник в доспехах. А на десерт «Казаки» Толстого — «очень хорошая повесть».
Среди этого пиршества духа и брюха соблазнитель произносит кощунственные для романтика слова: «Жизнью своей я очень доволен». Но писать ему необходимо для того, чтобы жизнь не утратила свою прелесть. При этом он абсолютно уверен, что писательская работа может служить самоцелью. Ибо истинные произведения искусства бессмертны. К этому кредо Хемингуэй присоединил пару увесистых оплеух современной литературе: люди не хотят больше заниматься искусством, потому что тогда они будут не в моде и вши, ползающие по литературе, не удостоят их своей похвалой; популярными писатели нынче становятся благодаря не лучшим, а худшим качествам их произведений.
Такой вот жрец чистого искусства. Ведущий вкусную и опасную жизнь в неизменно дивных декорациях — воды Гольфстрима, леса Вайоминга, роскошная вилла в соседстве с нищим рыбацким поселком. Но ни вилла с ее садом, теннисным кортом, бассейном и огромной гостиной с охотничьими трофеями и полотнами Хуана Гриса, Миро, Брака и Клее, ни соседствующие с нею труд и бедность не привлекают нового Байрона — он порождает на свет вол-ка-одиночку Гарри Моргана, рискующего жизнью уже не эстетики ради, но лишь для того, чтобы его жена и дети не разделяли окружающую нищету («Иметь и не иметь»). Снова потрясающая смесь романтики и гиперреализма: «Он крючком зацепил его голову и повернул ее к себе, потом приставил дуло автомата и спустил курок. Звук от выстрела был такой, какой бывает, когда палкой ударишь по зрелой тыкве», — так Гарри зарабатывает на жизнь: кубинские революционеры втягивают его в ограбление банка, а он в море мочит их всех. А они его.
Снова красивое поражение. И все-таки уже в гранках Хемингуэй влагает в растрескавшиеся губы супермена-одиночки новые заветные слова, привезенные из осажденного Мадрида: «Все равно человек один не может ни черта».
Потребовалась вся его жизнь, чтобы супермен понял это. А его творцу понадобилось наступление фашизма, чтобы он сумел преодолеть свое отвращение к политике, и отправился в охваченную гражданской войной Испанию.
Евгений Онегин», 11 — Гнездо Лемура, ночного зверя — LiveJournal
Гадание – чушь и ерунда, эрос сна даже анализировать не хочу. Но при всей романтической дребедени и суевериях, ею точно отмечен настоящий, до крови, скрытый конфликт Ленского и Онегина и она интуитивно понимает, что тут дело ничем хорошим кончиться не может.
Видела она молодых людей от силы два раза, один раз в компании с Ленским и второй, когда Онегин ее отчитывал в саду.
Вот у неё настолько сильная интуиция.
После гибели Ленского Онегин так и не смог оставаться там, где произошла трагедия; Татьяна не просто оплакивает Ленского. Она не оставляет попыток понять Онегина.
XXIV
И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее — слава богу —
Того, по ком она вздыхать
Осуждена судьбою властной:
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?.
.
Уж не пародия ли он?
XXV
Ужель загадку разрешила?
Ужели слово найдено?
Поясню, что такое «москвич в Гарольдовом плаще». В смысле в плаще модного, разочарованного Чайльд-Гарольда, жизнь которого лет в 20-30 вынесена до капли, хотя и материально, и морально, и социально он упитан до предела. Но это было модно: некруто это проявлять восторг, вы не находите?
В общем-то, пока Онегин путешествует по России, его тоже вниманием вовсе не обходят; про деревенскую девицу, я вас уверяю, он и думать позабыл.
Татьяна, покидая родимый дом, прощается не с полями и лугами. Она прощается с мирной жизнью, жизнью безмятежной, где никто не «суетится, врет за двух и всюду меркантильный дух».
Больше она не сможет вести такую жизнь как раньше.
Образщаю особое ваше внимание на то, что сосед сам предложил отвезти Татьяну на ярмарку невест, одолжив под это мероприятие денег в долг – маловероятно, чтобы экономный сосед дал деньги на такое заранее убыточное мероприятие как вывоз в свет убогой девицы, успешно позорящей уезд видом и поведением.
И действительно,Татьяна достаточно умна, аналитична и наделена самообладанием, чтобы не разворачивать перед дочерями московских родственников всю картину случившегося и расписывать свою роль и роль сестры.
Это и непонятно, и страшно, и неясно как на это реагировать.
Она спокойно изучает правила игры в этом мире. Подвергается оценкам других людей; не могу сказать, что «архивны юноши»и «младые грации Москвы» единственные непререкаемые судьи; вот Вяземский,например, вряд ли стал бы беседовать с дурой.
В этом мире в самом начале карьеры Татьяна скорее не оценена по достоинству. Также как и молодой, не особенно красивый и несветский генерал, которого тоже шум томит, но по причине особенностей его биографии.
И чьи ценности несколько отличаются от ценностей гламутных щеголих и маменькиных сынков в архивах.
Вообще «любовь» Онегина и Татьяны, как первичная, так и вторичная, это нечто. Читая переписку и рассматривая динамику их отношений и взаимодействия можно прийти к таким выводам.
Во многом Татьяна навыдумывала себе любовь: «душа ждала…кого-нибудь». Привязанность ее выросла из пересудов соседей, романтической непохожести Онегина очень на прозаических полукрестьянских ровесников, чтения романов с каким-нибудь немыслимо чувствительным и уязвленным до первооснов героем, который и гибнет от своего благородства.
Очень такое чувство из крайностей: то видеть хоть в неделю раз, то готова жизнь младую положить на алтарь, хотя и не просил никто, в сущности.
Ее никакая погибель и не ждала при всей ее готовности.
Но она старается хотя бы понять объект своей страсти. И умеет это делать.
В то время как Онегин пытается понравиться и по своему обыкновению читает все подряд; что выйдет при его полуобразованности и очень неглубоком ко всему отношению, можно только догадываться.
Состояние такого эмоционального и интеллектуального напряжения настолько ему не свойственно, что он даже несколько подвигается на этой почве.
Другое дело, что пирожок в общем-то с ничем.
И с возрастом радикальных перемен там и нет.
VIII
Все тот же ль он иль усмирился?
Иль корчит также чудака?
Скажите: чем он возвратился?
Что нам представит он пока?
Чем ныне явится? Мельмотом,
Космополитом, патриотом,
Гарольдом, квакером, ханжой,
Иль маской щегольнет иной,
Иль просто будет добрый малый,
Как вы да я, как целый свет?
По крайней мере мой совет:
Отстать от моды обветшалой.
Довольно он морочил свет…
— Знаком он вам? — И да и нет.
XII
Предметом став суждений шумных,
Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.
XIII
Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
Оставил он свое селенье,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ему являлась каждый день,
И начал странствия без цели,
Доступный чувству одному;
И путешествия ему,
Как все на свете, надоели;
Он возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля на бал.
Маски сплошные. И состояние называлось моим дедушкой – «устал от отдыха».
Где, собственно, он сам и чего он, что самое страшное, хочет, не раскопает ни один археолог.
Потому что он сам в жизни принимает минимальное участие, как китайский богдыхан.
Учили черте чему — и слава богу. Желания учиться и хоть как-то понять, чему именно нужно учиться, нет. Была возможность писать и заниматься самообразованием, так он утомился от непосильного. В деревне его мучают призраки и изжога от брусничной воды. В путешествии много всего и трудно сосредоточиться.
В свете он уныло воспроизводит привычный стереотип: влюбляется. Особенно скверно, чтог это НЕ увлечение.
Это самое ужасное, что может случиться прежде всего с Татьяной.
Понять, что ты любила свою мысль и свое желание воплощаться, а не марионетку, которая в привычной среде совершает привычные автоматические действия. Инфантила солидных лет, которого ты интересуешь как «комильфо», а будь степной помещицей, он бы в телескоп не разглядел: общее впечатление зацикленности на обертках явления, а не на сути.
И это действительно некрасиво по отношению к родственнику и его жене вести себя вольно даже когда авансов не давали, а «просто захотелось».Согласитесь, не всякий продвинутый современник потерпит постороннего мужика в свое отсутствие на коленях перед своей женой.
Он ведет себя тем более шокирующе, тем более, что все эти хождения за Татьяной и ухаживания происходят на глазах у большого света.
И пофиг, что ей будут тыкать поведением невоспитанного родственника с явно неродственными поползновениями.
Есть только одно в мире. Крупное, как слон, чуйство.
Поскольку оно нестерпимо ворочается в Онегине и невыносимо, как аппендицит, просится наружу.
И ничего, что письмо по неосторожности может прочесть муж, а какие у них отношения, никому неизвестно.
Пусть теперь знает все.
Таких «шедевров» он наваял три штуки. Не прокомментировать не могу.
Письмо Онегина к Татьяне
Предвижу все: вас оскорбит
Печальной тайны объясненье.
Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!
Чего хочу? с какою целью
Открою душу вам свою?
Какому злобному веселью,
Быть может, повод подаю!
(В каких ужасных местах он живет!
Искреннее признание должно породить такую людоедскую реакцию?)
Случайно вас когда-то встретя,
В вас искру нежности заметя,
Я ей поверить не посмел:
Привычке милой не дал ходу;
Свою постылую свободу
Я потерять не захотел.
(Конечно, он гибелью Ленского потрясен, но не до ложных же воспоминаний. В ответ на дурацкое полудетское письмо он разразился целой тирадой о будущем Татьяны, и на что она годится, о своих идеалах – каких? в какой области?- вообшщще ни слова.
Вотто, что сельским помещиком не хочет быть, да, говорил. Но никакого нежелания поверить и разделить не выражалось.
Меня всегда бесит реклама того же товара в новой «еще более удобной упаковке»: у меня настолько замер мозг, что не извлеку последнюю каплю кетчупа из бутыли? Или его отключение готовится? На кой дьявол мне упаковка, я что, ее нянчить буду? А если бы сбылись предсказания и Татьяну не подали на блюде с петрушкой во рту?)
Еще одно нас разлучило…
Несчастной жертвой Ленский пал…
(Пал? Как лошадь или как девушка? А какое отношение к этому факту имеет Онегин, и где его мужество и прямота? Он не сделал ему аборт и не утешил после онаго? Не пустил на колбасу?)
Ото всего, что сердцу мило,
Тогда я сердце оторвал;
(Извините, в деревне он скучал. Отношения с Ленским были как у старослужащего с молодым, соседи считали странным молодым человеком, вел он себя все время вызывающе. Опять врет. Теперешние оценки он приписывает прошлому.)
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью.
Боже мой!
Как я ошибся, как наказан.
(Ну если покоя и воли в неограниченном количестве и они никак не организованы, то можно и подустать. Наказала сама жизнь,это правда.)
Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть… вот блаженство!
И я лишен того: для вас
Тащусь повсюду наудачу;
Мне дорог день, мне дорог час:
А я в напрасной скуке трачу
Судьбой отсчитанные дни.
И так уж тягостны они.
(Чем именно тягостны?)
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…
(Внимание на меня вопреки всему, а не то я зачахну на коврике у вашей двери. И плевать мне на сожителей ваших, которым мое присутствие в вашей жизни на фих не нужно. Поскольку Я страдаю, что все должно быть направлено на минимизацию моих страданий.
Непонятно, правда, почему, кто-то что-то ему должен. За два года у Татьяны уже сложился привычный уклад жизни и устраивать специально болезненные возможности на неё посмотреть она вряд ли рассчитывает.)
Боюсь: в мольбе моей смиренной
Увидит ваш суровый взор
Затеи хитрости презренной —
И слышу гневный ваш укор.
(Это не давление, а выжимание слезы.)
Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать — и разумом всечасно
Смирять волнение в крови;
Желать обнять у вас колени
И, зарыдав, у ваших ног
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все, что выразить бы мог,
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь и взор,
Вести спокойный разговор,
Глядеть на вас веселым взглядом!..
(Ему хочется плакать и рыдать, а он ведет светскую беседу. Что он предлагает? Предоставить ему эту возможность? Она, рискуя отчаянно, идет и на этот шаг. Кто его неволит на притворство? Мог и запереться. И искренность вовсе не равна вываливанию публично настроения, сиюминутно проскакавшего.
)
Но так и быть: я сам себе
Противиться не в силах боле;
Все решено: я в вашей воле
И предаюсь моей судьбе.
(Предварительно нагрузив выше крыши. И очень нравственно и гуманно возложив не возлюбленную дополнительную нагрузку.)
Текст песни Вера Полозкова — москвич в Гарольдовом плаще перевод, слова песни, видео, клип
Вот был город как город, а стал затопленный батискаф,
Словно все тебя бросили, так и не разыскав,
Пожила, а теперь висишь как пустой рукав
У калеки-мальчика в переходе.
Да никто к тебе не приедет, себе не лги.
У него поезд в Бруклин, а у тебя долги,
И пальцы дрожат застегивать сапоги
Хоть и неясно, с чего бы вроде.
Дело не в нем, это вечный твой дефицит тепла,
Стоит обнять, как пошла-поехала-поплыла,
Только он же скала, у него поважней дела,
Чем с тобой тетешкаться, лупоглазой;
То была ведь огнеупорная, как графит,
А теперь врубили внутри огромный такой софит,
И нутро просвечивает нелепо, и кровь кипит,
Словно Кто-то заходит, смотрит и возопит:
«Эй, ты что тут разлегся, Лазарь?.
.»
Полно, деточка, не ломай о него ногтей.
Поживи для себя, поправься, разбогатей,
А потом найди себе там кого-нибудь без затей,
Чтоб варить ему щи и рожать от него детей,
А как все это вспомнишь – сплевывать и креститься.
Мол, был месяц, когда врубило под тыщу вольт,
Такой мальчик был серафический, чайльд-гарольд,
Так и гладишь карманы с целью нащупать кольт,
Чтоб когда он приедет,
было чем
угоститься.
That was the city as a city and became flooded bathyscaphe
If all you have thrown, and not having found ,
Lived , and now you are hanging like an empty sleeve
Do crippled boy in transition.
Yes, no one will not come to you , do not lie to yourself .
He train in Brooklyn , and you have debts,
And trembling fingers zip up boots
Though it is unclear why would like .
It’s not in it, it ‘s your eternal heat deficit ,
Cost hug as gone — gone — floated ,
Only he is a rock , his more important cases
What you teteshkatsya , pop-eyed ;
That was because the refractory as graphite ,
And now a huge kerf inside soffit ,
And insides shine absurd and the blood boils
If someone comes and looks and cry out :
» Hey, what’s sprawled Lazarus ? .
. «
Come, my child, do not break it on the nail.
Tarry for themselves better, Get Rich ,
And then find yourself someone there austere ,
To cook him soup and give birth to his children ,
And remember how it all — spit and be baptized.
Like, was the month when the cut by a thousand volts
This boy was seraphic , Childe Harold ,
And stroking his pockets with a view to find a colt ,
So that when he comes ,
was less than
treat yourself .
Краткое содержание Паломничество Чайльд-Гарольда Байрон для читательского дневника
В туманном Альбионе живет юноша по имени Чайльд Гарольд. Всю жизнь он провел в распутстве и неге, предаваясь любым соблазнам. Когда же ему исполняется 19 лет, он почувствовал пресыщение, страна ему кажется тюрьмой, а дом – могилой. Он решает уехать в путешествие.
Он покидает дом, не прощаясь с родными, и всю дорогу страдает от одиночества, думая о том, что нет у него ни друзей, ни любви.
Первый город, в который прибывает Гарольд – Лисабон. Первое время его пленяет красота нового города и герою кажется, что здесь он обретен покой, но достаточно скоро, его взгляд меняется и город становится ему противный. Чайльд мучается упреками совести за то, что он предавался порокам и растерял свою юность. Он едет дальше и посещает Испанию. Идут размышления и скорбь автора о потерянной славе и могуществе этой страны, описание былых сражений. Далее он рассказывает об испанских женщинах, которые оставили гитару и женские дела, и пошли с мужьями на поле брани. Но, несмотря на их жесткость и мужественность, они сохранили женственность и кажутся автору благородней английских салонных сплетниц. Далее идет описание корриды, показывая темпераментность испанцев. В заключении песни, автор восславляет Испанию и ее жителей, которые будут бороться за свободу до конца.
Вторая песнь начинается с того, что Чайльд приезжает в Грецию. Здесь автор также скорбит о былом величии Эллады, которую бесстыдно ограбили заморские варвары. Далее Гарольд любуется на море и размышляет и морских путешествиях, а также – о дружбе и человеческих взаимоотношениях. Здесь, глядя на море, он верит, что любил и что любили его, но понимает, что в светской толпе он вновь будет одинок. На память ему приходит любовь к прекрасной Флоренс, но даже она хотела только победы над ним. Глядя на природу, Чайльд убеждает себя, что только она искренняя с ним и не отвергает его. Следующий причал героя – в Албании. Здесь описывается красота природы страны, а также суровую добродетель ее население. Гордость и храбрость албанских сынов, которые не предают друзей и страну. Однако мыслями лирический герой вновь возвращается к Греции, призывая ее восстать на борьбу за свободу. Она должна вновь восстать из пепла и превратится в то могущественное государство, перед которым трепетали Персия и Троя.
Далее герой возвращается в мыслях к родному дому и возлюбленной, образ которой не смогло стереть время.
В третьей песни, после недолгого пребывания дома, Гарольд уезжает в Бельгию и Германию. В начале поездки герой чувствует себя пленником среди светского общества. Он одинок и все больше отдаляется от людей. Цели, к которым он стремился – высокие идеалы и жизненный смысл – не достигнуты, но теперь Чайльд теряет их. В то же время он смотрит на крах империи Наполеона и победу антифеодальных монархий.
Четвертая песнь по сути – гимн итальянскому освободительному движению. В ней Чайльд Гарольд исчезает, а на первый план выходит автор, который прямо обращается к читателю.
Идея поэмы – выражение тоски и разочарования, которые охватили общество после Великой Французской революции и наполеоновских войн, и мечта о возрождении некогда могущественных и красивых империй (Греция, Италия, Испания). Также в поэме автор критикует светскую жизнь своего времени, ее пошлость и неискренность.
О произведении
Когда под нажимом руки знаменитого русского писателя Пушкина Александра Сергеевича появлялась очередная крылатая строчка, которая могла полностью определить весь облик и характер его любимых героев: «Москвич в Гарольдовом плаще», ее автор, кажется, совсем не стремился поразить читателей так явно бросающейся в глаза необычностью и уникальностью.
Основные цели, скорее всего можно догадаться, были не столь амбициозны, хотя нельзя отрицать, что не менее ответственны: вместить в пару слов, пару фраз главное настроение и ощущение времени тех лет, дать полнейшее воплощение мировоззренческого взгляда и одновременно — житейского, поведенческой «позе» довольно обширного общества молодёжи того времени (кстати не только отечественной, но и зарубежной), чьё понимание собственного отличия от окружающего перелилось в формы романтического непонимания.
Пожалуй, самым красочным представителем этого откровенно говоря, странного взгляда на мир стал Байрон, а главным литературным персонажем, который абсолютно полностью и законченно воплотил эту этико-эмоциональную составляющую, — важный персонаж его полной, производившейся в течении чуть ли не десятилетия лирической поэмы тех времен — произведения, которому Байрон обязан по праву появившемуся всенародному признанию и любви не одного поколения читателей.
Надо отметить, что у автора были все доводы в письме к своему другу Джону Хобхаузу, удалось характеризовать «Паломничество Чайльд Гарольда» как «самое масштабное, самое наполненное мыслями и наиболее крупное по своему охвату из всех произведений, написанных когда либо мной».
Но всё-таки создавая это произведение автор даже не смел предположить, что именно оно сможет охватить такое количество читателей, стать признанным и уважаемым на несколько десятилетий вперед. Такое признание, это пожалуй самая лучшая хвала и честь для любого автора.
Для автора в данном произведении стал новаторским не только взгляд на действительность, которая царила вокруг в те годы, но и кардинально новым стало отношение к романтическому настрою главного героя и повествователя.
Стоит отметить интересный факт, что развиваясь постепенно к финалу пьесы, слияние автора и повествователя достигает своего финального момента, который собственно говоря и становиться ключевым моментом всей пьесы.
То, что автор и повествователь как бы сливаются в одно целое легко можно определить и принять за необыкновенно чуткое отношение к конфликтам окружающего главного героя мировоззрение на окружающий мир, которое кстати по задумке автор и становиться главным персонажем этого известного и знаменитого произведения.
А вообще людям очень хорошо известны самые разные моменты жизни Байрона, и понимая это автор старается не скрывать что-то, а показывать всё как есть на самом деле, без каких либо масок.
Очень интересным моментом в пьесе становиться отражение лирического образа главного героя, хотя стоит отметить, что некоторым читателям и критикам этот образ вовсе не кажется лирическим.
Оцените произведение: Голосов: 167Читать краткое содержание Паломничество Чайльд-Гарольда. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений
Байрон.
Краткие содержания произведенийКартинка или рисунок Паломничество Чайльд-Гарольда
Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
- Краткое содержание сказки Приключения Синдбада-морехода
Давным-давно жил в столице арабского мира богатый купец Синбад. Это он после своих умопомрачительных приключений стал Синбадом-мореходом, а пока Синбад успешно торговал и наращивал свои богатства.
- Краткое содержание Киплинг Маугли
Всемирно известная сказка своим текстом довольно отличается от мультфильмов, снятых по её мотивам. Конечно, в произведении Киплинга нет поющих и танцующих животных. Это боле мрачное, даже жестокое произведение. Оно входит в
- Краткое содержание Булгаков Мастер и Маргарита кратко и по главам
Патриаршие пруды в Москве.
В это время там спорят поэт Бездомный и Михаил Берлиоз о том, существует ли Иисус Христос. И вдруг в их разговор вмешивается незнакомец, который утверждает, что знает - Краткое содержание Толстой сказка Два брата
Два брата отправились в путешествие. В полдень они остановились отдохнуть в лесу, а когда проснулись, увидели камень. На камне была надпись
- Краткое содержание Неизвестный солдат Рыбаков
Сдав последний экзамен и окончив школу, Сергей Крашенинников приезжает в небольшой городок, к своему деду. Юноша начинает трудиться в строительной бригаде. Рабочие занимались проектировкой и возведением дорог
В это время там спорят поэт Бездомный и Михаил Берлиоз о том, существует ли Иисус Христос. И вдруг в их разговор вмешивается незнакомец, который утверждает, что знаетмосквич в плаще Гарольда?
Евгений Онегин Александра Пушкина в переводе Тома Бека
Как рецензировать такое произведение, как «Евгений Онегин»? Я не то чтобы о классике нервничаю, а о русских романах в стихах, которые так важны, что создали жанр? Это большая просьба. Набоков написал целый комментарий к поэме и известный дословный перевод.
Когда начать?
Ну, если и есть смысл вести блог, так это записывать личную реакцию.Честно говоря, я не компетентен говорить о каких-либо технических аспектах «Евгения Онегина». Только потому, что я посмотрел это в Википедии, я знаю, что это что-то, называемое четырехстопным ямбом (а потом мне пришлось искать, что это было). Тогда это будет не академическая критика; это не будет анализ стихотворения и его места в русской литературе. Это просто моя реакция на книгу, написанную около 180 лет назад на языке, на котором я не говорю, и в незнакомом мне стиле. Уже думаю перечитать.
Еще в 2010 году я прочитал «Паломничество Чайльд-Гарольда» лорда Байрона, написанное во втором десятилетии девятнадцатого века. Мне понравилось, но я не читал его по достоинству. Я прочитал ее, потому что без нее не было бы «Евгения Онегина». Пушкинский «Евгений Онегин» является мостом между европейской романтической традицией и более поздней русской концепцией «лишнего человека». Это звучит как чисто исторический интерес, но Пушкин слишком хороший писатель для этого.
Это восхитительный роман, который все еще стоит прочитать.
Сам Евгений — молодой человек о Москве в начале романа. Он распутный денди, ожидающий смерти давно больного дяди, чтобы получить наследство. Вот как его представляет Пушкин:
3
Совершив долгую и верную службу,
его отец завершил свою карьеру
и оставил сыну долги на тарелке
из-за того, что каждый год дарил мячи.
И все же мой друг был спасен от Аида
его Госпожой, галльской дамой;
, а затем мсье взял мальчика,
живой ребенок, но никогда не плохой.
Господин аббат, который ненавидел ссоры,
думал, что учеба должна быть радостью,
старался не перегружать мальчика.
Моралью не заморачивался,
а если и раздражал, то не лаял,
а отводил Евгения в Летний парк.4
Когда Юджин вырос и впервые почувствовал страсть,
его терзали любовь, надежды и сомнения,
они сделали то, что всегда было в моде
и выбросили несчастного аббата.
Мой друг был свободен от всякого давления,
мог жить и действовать так, как ему заблагорассудится,
поэтому он всегда был прекрасно одет
в то, что, несомненно, было лучшим в Лондоне.
Он говорил и писал по-французски в совершенстве,
постоянно кланялся, его волосы были хорошо завиты,
и когда он танцевал, он вертелся и кружился,
его легкая Мазурка не исключение.
Ему не пришлось слишком долго ждать
, прежде чем мир сочтет его великим.
Юджин — дилетант. Вечера он проводит в театре и на балах, дни в свободное время. Ему не нужно работать, и никакие увлечения, выходящие за рамки обычая, не приветствовались бы. У него есть вкус или, по крайней мере, чувство моды.Он тоже, впрочем, довольно преступно скучает:
37
Увы! Чувства его теперь охладели,
он устал от светского круга,
постоянные заигрывания и дурачества
казались теперь ему нелепыми, нездоровыми.
Погоня за красотами теперь утомила его,
предательства, друзья его больше не интриговали,
ни жрать бифштексы, страсбургский пирог,
шампанское до самой смерти,
раздавать пикантные изречения, гримасы,
и препираться, иметь больную голову
от всего ты сделал и сказал.
Несмотря на то, что он был пламенным шалопаем,
он утратил любовь к развлечениям,
к боям на саблях и оружию.
Как продолжает Пушкин, «похожий на Чайльд-Гарольда, он был в дурном настроении». Это, конечно, классическая территория (чего вы ожидаете? Это классика). Скучающий молодой клинок, ищущий средства, чтобы облегчить свою тоску, даже до Байрона это не был незнакомый персонаж. Лакло узнал бы его. Всего через 15 лет после создания Байрона, хотя источник еще более очевиден.Это пункт, который поднимает другой вопрос: если Гарольд был, как многие думали, тонко замаскированной автобиографией Байрона, то действительно ли Юджин был Пушкиным?
56
О, цветы, любовь, ты, поля и луга,
О, праздность, твоя душа моя;
я не Юджин, мы разные ребята,
что для меня важно в целом
на случай, если какие-то слишком язвительные читатели
или другие книжные, клеветнические твари
бессердечно сравнят мои причуды
с причудами Байрона и его произведений,
как будто я всего лишь нацарапал
свое чучело, совсем как тот гордый
фантаст, как люди так бессовестно обводят
(что меня раздражает),
как будто мы писали ни о чем другом
, а только о самих себе стихах.
Если бы я уже не думал об этом вопросе, он бы прочно засел у меня в голове после этого отрицания. Пушкин прекрасно понимает, что читатели будут смотреть на это, задаваясь вопросом, действительно ли это о нем. Его рассказчик, который, конечно же, также является персонажем романа, громко отрицает, что он Юджин — «мы разные ребята». Рассказчик, однако, болтлив, и он не может удержаться от того, чтобы вставить в текст свои собственные комментарии, размышляя о том, как жизнь Евгения отражается на его собственной, и вообще отвлекаясь.
Именно это разделение между Юджином как главным героем и рассказчиком как метаперсонажем делает игру такой увлекательной. История Евгения довольно проста. Он покидает Москву и отправляется в деревню, где в него влюбляется юная и невинная девушка и где он подружится с местным поэтом. Во время его пребывания непонимание и недомыслие приводят Евгения к дуэли, которая заканчивается, как это обычно бывает с дуэлями в русской литературе, трагическими последствиями.
Если вы не знаете историю, я не буду говорить больше, но знание этого не повредит книге.Здесь Пушкин не стремится удивить читателя сюжетными поворотами.
Пока все это происходит, рассказчик раскрывает свой характер. Его едкие реплики раскрывают его собственные прошлые романтические неудачи, его потерю моды и его усталый от жизни цинизм. Как и в случае с Tales of Belkin, то, что сначала кажется обрамляющим приемом, становится столь же важным, как и то, что оно обрамляет. Пушкин, судя по тем двум книгам, которые я уже прочитал, невероятно игривый писатель.
Я осознаю, что много цитирую в этом обзоре, но хочу, чтобы у читателей была возможность увидеть стиль в том виде, в каком он представлен в переводе Тома Бека.Это не полная строфа, но это хорошая иллюстрация того, как рассказчик (Пушкин в художественном произведении) позволяет своему персонажу проскользнуть в текст:
У него была чистая и честная совесть,
Которую он довольно простодушно обнажал,
Онегин нашел, что может разделить
Наивную и пьянящую чепуху друга,
Эмоции, которые, хотя и верны,
Не так уж и новы.
Вся эта повествовательная ловкость сочетается с богатой жилкой социального комментария.Цель Пушкина так же точна, как цель Онегина, и он направляет ее на русское общество, на серьезных поэтов-романтиков, на лишних людей поколения Евгения, даже на некоторых общественных деятелей, которых (как ясно из примечаний) узнали бы его современники. Как часто деревенские жители выходят лучше всех, но ведь и миф о пастушеской идиллии всегда с нами (да и то он показан здесь отупляюще скучным).
Впервые читаю «Евгения Онегина», поэтому не могу сравнить перевод Тома Бека с другими.У меня сложилось впечатление, что прямой перевод Онегина в принципе невозможен. Оригинальная поэзия была новаторской и уникальной, и ее перевод означает выбор между тем, насколько точно вы верны точному смыслу языка и насколько верны структуре и стилю.
Том Бек — музыкант по образованию, и это видно здесь в переводе, который делает упор на плавность, а не на точность. Дело не в том, что он пишет свой собственный текст (я сравнил начальную строфу, как она появляется в нескольких переводах, и Бек не переписывает как таковую), но он хочет сохранить стихотворение как стихотворение, и поскольку прямые английские эквиваленты оригинального русского слова не вписываются в структуру, справедливо будет сказать, что будут переводы, более близкие к первоначальному смыслу (набоков, конечно, самый яркий пример).
Однако смысл — это только часть верности. Бек сохраняет ощущение стихотворения, он сохраняет его ритм, и это тоже форма верности. Перевод художественной литературы похож на интерпретацию музыки. Два оркестра, исполняющие одно и то же произведение, каждый наложат на него свой отпечаток. «Александр Невский» Прокофьева в исполнении, скажем, Лондонского филармонического оркестра становится «Александром Невским» Лондонского филармонического оркестра Прокофьева. Это еще Прокофьев, но уже не чисто Прокофьев.
Значит, это хороший перевод? Ну да, потому что я прочитал ее, и она мне понравилась, я почувствовал ее движение и ушел, желая читать дальше.Это лучший перевод? Лучший для кого? Достойный ли перевод? Да потому, что верность структуре не менее значима, чем верность смыслу. Были случаи, когда я обнаруживал, что рифма слегка искажена (другие и мы сами, например, выше) или где я на мгновение терял ритм, и мне приходилось заново вводить стихотворение. Однако после первых нескольких страниц я нашел стихи такими же естественными, как и проза, и если у вас есть хоть какая-то надежда прочитать книгу, подобную этой, это очень важно.
Я давно являюсь поклонником Dedalus Press, поэтому, когда я увидел, что у них есть своя версия «Евгения Онегина», я должен был попробовать.Я рад, что сделал это, и я надеюсь, что другие тоже. Это живая и веселая книга, трагичная, остроумная и достаточно умная, чтобы оставить многие неясности неразрешенными (если конец «Смысла конца» оставил вас разочарованным, этот точно не для вас). Русская литература имеет (незаслуженно) репутацию тяжелой, депрессивной и трудной. «Евгений Онегин» не такой.
Нравится:
Нравится Загрузка…
| Формат | URL-адрес | Размер | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Читать эту книгу онлайн: HTML | https://www.gutenberg.org/files/16041/16041-h/16041-h. htm | 749 КБ | ||||
| EPUB (с изображениями) | https://www.gutenberg.org/ebooks/16041.epub.images | 529 КБ | ||||
| EPUB (без изображений) | https://www.gutenberg.org/ebooks/16041.epub.noimages | 326 КБ | ||||
| Kindle (с изображениями) | https://www. gutenberg.org/ebooks/16041.kindle.images | 1,7 МБ | ||||
| Kindle (без изображений) | https://www.gutenberg.org/ebooks/16041.kindle.noimages | 1,3 МБ | ||||
| Обычный текст UTF-8 | https://www.gutenberg.org/ebooks/16041.txt.utf-8 | 696 КБ | ||||
| Дополнительные файлы… | https://www.http://gutenberg. org/files/16041/ |
Читать Серый плащ онлайн Читать роман
бесплатносерый плащ
на
Гарольд MacGrath
автор _ Кукольный Crown_
Иллюстрации Thomas Mitchell Peirce
Growset и Dunlappublishers, Нью-Йорк
1903
[Frettispies]
May
вроде STEVENSON
ОНА ЛЮБИТ ИСТОРИИ РАДИ ИСТОРИИ
Я ПОСВЯЩАЮ ЭТУ КНИГУ ЕЕ
ЧЬЕЙ КРАСОТЫ Я ВОСХИЩАЮСЬ
И ЧЬИМ СЕРДЦЕМ И РАЗУМОМ Я ЛЮБЛЮ
9 МОЮ КУЗНИЦУ 0БАЛДВИН
СОДЕРЖАНИЕ
ГЛАВА
I МУЖЧИНА В ПЛАЩЕ II ТУАЛЕТ ШЕВАЛЬЕ III ИЗВРЕЖДЕННАЯ РУКА IV ЭНЕЙ ДЛЯ АХАТА V РОГ ИЗОБИЛИЯ VI АХАТ ДЛЯ ЛЕГИСТА ЭНЕЙ VIII ФИЛОСИЙ VII РАЗГРОМ IX ПЯТЬДЕСЯТ ПИСТОЛЕТОВ X МАСКАРАДНЫЕ ЛЕДИ XI ПУТЕШЕСТВИЕ В КВЕБЕК XII БАЛЛАДА О ДВОЙНЫХ РЕФРЕНАХ XIII ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛИВРОВ XIV БРЕТОННИЦА НАХОДИТ МАРКЕР XV УЖИН XVI ПОЭТ ОБЪЯСНЯЕТ XVII ЧТО ПРИНЕСЕТ КОРАБЛЬ XVIII МАСТЕР ИРОНИЙ XIX СТРАНИЦА ИЗ МИФОЛОГИЯ XX ЗАЯВКА ИЛИ КОНТРАКТ XXI ГЕНИАЛЬНАЯ ИДЕЯ XXII МАДАМ НАХОДИТ ДУШУ КНИГУ XXIII МАРКИЗ НАдевает перевязь XXIV ДИССЕРТАЦИЯ О БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ XXV Иволги и прерогативы XXVI ИСТОРИЯ ГАЙАВАТЫ XXVII ОНОНДАГА XXVIII ВСПЫШКА ИЗ ПЛАМЕНИ XXIX ПУТЕШЕСТВИЕ В ХОЛМЫ XXX BROTHER JACQUES’ ABSOLVO TE XXXI ОХОТНИЧИЙ ХИЖИН XXX II ДОБРЫЙ ПОЭТ XXXIII КАК ГАБРИЕЛЬ ДИАНА ЛЮБИЛА XXXIV АБСОЛЮЦИЯ ПЕРИНЬИ XXXV БРАТ!
ПРИМЕЧАНИЕ
Автор позволил себе несколько вольностей с жизнями различных исторических персонажей, которые проходят через эти страницы; но только для истории. Он также в долгу перед иезуитскими отношениями, OldParis, леди Джексон и «Историей Онондаги» Кларка, легенда о Гайавате взята из последнего названного тома.
СЕРЫЙ ПЛАЩ
ГЛАВА I
ЧЕЛОВЕК В ПЛАЩЕ.
Мужчина в красивом сером плаще брел наощупь по темному переулку, ведущему в фешенебельный район Рю де Бетизи. Время от времени он останавливался, приложив руку к уху, как бы прислушиваясь. Удовлетворенный тем, что переулок пуст, если не считать его собственного присутствия, он шел, прижимаясь к стенам.Булыжники были ледяными, и почти не было минут, когда ему не приходилось бороться, чтобы сохранить равновесие. Дверь приземистой таверны внезапно открылась, и на блестящую мостовую упал золотой луч света, а на противоположную стену бросилось блестящее пятно. Вместе со светом донеслись звуки смеха, ссоры и звон стаканов. Мужчина положил руку на свой меч, тихо выругался и отступил от ослепляющего света. Вспышка света высветила маску, из-за которой была видна только нижняя половина его лица.
Мужчин в масках часто задавали неудобные вопросы; и этот человек решил, что никто не должен допрашивать его сегодня ночью. Он ждал, прячась в тени.
Полдюжины гвардейцев и мушкетеров выбежали. Хозяин ругал их за свору жуликов. Они проклинали его, смеясь, и шли дальше, чтобы быть поглощенными тьмой позади. Дверь таверны закрылась, и переулок снова окрасился в плавящиеся серые и пурпурные тона. Человек в плаще осмотрел завязки на маске, еще ниже надвинул шляпу на глаза и проверил, не болтается ли шпага.
«Пьяные дурни!» — пробормотал он, продолжая. «Ну, для них они пришли не таким путем».
Когда он вошел на улицу Бетизи, он остановился, осмотрев всю улицу. Далеко справа от себя он увидел колеблющиеся факелы, но они отступили и внезапно исчезли за углом улицы де Фосс Сен-Жермен-л’Оксеруа. Он был один. В сотне ярдов слева от него, на противоположной стороне улицы, стояла мрачная, но великолепная гостиница, одна из немногих в этом квартале, окруженная двором, обнесенным стеной.
В отеле было темно. Насколько мог видеть человек в сером плаще, ни одно окно не освещалось светом. Там было двое ворот. К меньшей из двух человек осторожно направил свои шаги. Он подергал задвижку. Ворота бесшумно открылись, что означало частое использование.
«Пока все хорошо!»
Мгновение нерешительности прошло, как будто человек нервировал себя перед испытанием отваги и хитрости. Жестом смиряясь со всем, что может случиться, он вошел во двор, внимательно следя за тем, чтобы выход был не более запутанным, чем вход.
«Теперь лестница. Если ее нет, то она на лошади и уезжает в Испанию, или почувствуете край месье Кабоша. Будет ли лакей правдив? Ложь или правда, я должен ему доверять. Бернуэн продал бы Мазарини за двадцать луи, а Вот что я заплатил. Лакей мосье графа. Это будет хитрый трюк. Мазарини заплатит за эту бумагу целых десять тысяч ливров. Этот толстый дурак Гастон устроил заговор в его возрасте! «Воистину! Я, чтобы подписать свое имя в письме к клике! Только черт знает, что этот старый дурак сделает с бумагой.
Пусть он испугается, пусть его нянчит эта накрашенная баба; и это блок для всех нас, кроме Гастона, Конде и Бофорта. Ах, мадам, мадам, прекраснейшая во всей Франции, какие у вас были прекрасные глаза. Ради радости заглянуть в них, я заново запачкал перо, свалился в яму, валялся дураком! И серебряная корона против золотого луи, вы ничего не смыслите ни в политике, ни в интригах, ни в том, что этот старый дурак-муж делает приманку из вашей красоты. Но сегодня утром у меня прояснилось в голове. Эта бумага должна быть моей.Во-первых, потому что это гарантия моей головы, а во-вторых, потому что это может наполнить мой кошелек. Будет просто стереть мое имя и подставить чужое. И этот плащ! Верю, это инсульт. К черту Гастона, Конде и Бофорта; их амбиции для меня ничто, так как моя голова — все.»
Он на цыпочках прошел по каменным плитам.
«Вера, это деликатная операция; и бумага может быть спрятана в другом месте в придачу. Рискуем, проигрываем или выигрываем; только это несколько не в моей работе.
Самосохранение не воровство, успокоим совесть этим софизмом. . . Ха! лестнице. Эти двадцать луидоров были потрачены не зря. Это забавно, доброе сердце. Anonlooker готов поклясться, что это задание. Ну что ж, Ромео был болезненно влюбленным и качался, как роза на ветру. Меркуцио был тем человеком!»
Он добрался до отеля. Из окна наверху исходил бледно-желтый туман, такой, какой мог бы исходить от одинокой свечи. Это был сигнал, что все чисто.Мужчина проверил лестницу, которая была на веревке, и она выдержала его вес. Очень осторожно он начал подниматься, останавливаясь каждые три-четыре круга и прислушиваясь. Единственный шум исходил из оружейной, где двигалась группа наемников. Вверх, вверх, круг за кругом, пока его пальцы не коснулись влажного холодного камня подоконника; мужчина приподнялся, наклонился влево и косо взглянул в комнату. Было пустынно. Свеча горела в маленькой нише. Мужчина быстро втянулся в комнату, которая представляла собой нечто вроде галереи, обращенной к парадной лестнице.
Звук, доносившийся из холла внизу, заставил незваного гостя проскользнуть за занавеску. Лакей отпирал дверь. Мужчина в галерее недоумевал, почему.
«У моих нервов есть уши», — пробормотал он. — Если бы я был уверен… навестить мадам, пока она спит и мечтает! Его рука на рукоятке меча напряглась. «Нет, давайте играть Яго, а не Тарквиния; пусть честолюбие, а не любовь, затронет ключевую ноту. Жадность не была рождена, чтобы ждать. сделать не меньше.Ни Istruck человек в спину. И мне не нравятся эти ночные дела».
В холодной и безмолвной ночи часы Сен-Жермен-л’Осеруа пробили десять торжественных ударов. Затем все снова стихло. в мерцающем свете… Он взял свечу и хладнокровно пошел по широкому коридору. Уверенность его шагов могла быть вызвана только совершенным знанием топографии гостиницы. Он остановился перед дверью, прислушиваясь к замочной скважине.
«Она спит!.. а волк рыщет за дверью!» Он размышлял о заблудшем пути, по которому он пришел
Он почувствовал румянец на щеках, учащение пульса. На что он не пойдет ради нее? Уверенный в том, что завоюет ее любовь, да, он станет великим, поднимется, очистившись от трясины распутной жизни. Он никогда не убивал человека бесчестно; он выиграл свои дуэли только силой и ловкостью.Он никогда не пользовался преимуществами слабаков; ибо многие люди оскорбляли его и все еще ходили по земле, страдая лишь от легкого неудобства перевязанной руки или нежной щеки и двух недель или около того в постели. Конде однажды сказал о нем, что во Франции не было более мужественного человека; но он не мог не вспомнить о запоздалой мысли Конде: это пьянство и безрассудный нрав держали его там, где он был. В нем была жила безумия, которая часто вспыхивала в слепой ярости. Оно пришло к нему в бою, и он много раз просыпался, чтобы узнать, что он был героем подвига.Он не был хвастуном; он не был сломленным солдатом. Он был человеком, чей вспыльчивый характер усеял его путь неудачами. . . . Влюблена! Молча кашлянул.
В любви он, испытанный ветеран, сотни непостоянств! Он мрачно улыбнулся под маской. Он прошел незаметно, пока не достиг двери, охраняемой двумя изображениями Франциска I. Его меч случайно коснулся металла, и мягкость зазвенела в каждом нерве его тела. Он ждал. Вдалеке по мостовой скакал конь.Он попробовал дверь, и она поддалась его давлению. Он стоял в библиотеке хозяина отеля. В этой самой комнате, пока его мозг был наполнен парами вина и страсти, он нацарапал свое имя на потрескивающем пергаменте, на котором были такие имена, как Гастон Орлеанский, Конде, Бофор, де Лонгвиль, де Рец. Дурак!С высоких полок ухмылялись греческие маски, Комедии и Трагедии. Свет свечи придавал мрамору болезненный человеческий оттенок. Он закрыл дверь.
«Теперь ящик, который держит мою голову, с любовью, анон!»
Он опустился на колени, поставив свечу на книжную полку.Вдоль нижней части полок тянулся ряд ящиков. Их он открывал без звука, ища потайное дно. Ящик за ящиком зияли перед его лицом, и его сердце упало.
То, что он искал, не было найдено. Последний ящик не открывался. С бесконечным трудом и заботой ему удалось взломать замок острием меча, и его настроение поднялось. Бумаги в этом ящике не пригодились никому, кроме владельца. Человек в сером плаще выругался себе под нос, и его пронзила ярость.Он уже собирался сдаться в отчаянии, когда увидел маленькую ручку, торчащую из задней панели ящика. Жадно он коснулся ручки, и маленький ящик выдвинулся.
«Мой!» Дрожащими пальцами он развернул пергамент. Он поднес его к свече и просмотрел каждую подпись. Был свой, несколько шаткий, но тем не менее свой. . . . Он протер глаза, как будто там внезапно собралась паутина сомнения. Ее подпись! Ее! «Розы Венеры, она моя, моя!» Он прижался губами к чернильной линии.Судьба действительно благоволила ему. . . или это был дьявол? Ее! Она была его; вот меч, чтобы согнуть эту гордую шею. Десять тысяч ливров? Там было больше, больше, чем в сто раз. Сначала страсть или жадность; любовь или жадность? Он решит этот вопрос позже.
Он сунул бумагу в карман плаща. Любопытство снова потянуло его к ящику. В мушкетерах существовало старое поручение, подписанное Людовиком XIII; письма мадам Лонгвиль; неподписанный _lettre-de-cachet_; учет доходов различных замков; и длинный конверт, пожелтевший от времени.Он достал его из ящика и сдул пыль. Он прочитал почти выцветший адрес, и у него отвисла челюсть. . . . «Мсье маркизу Периньи, чтобы он был доставлен в его руки после моей смерти».
Он не осознавал, как долго смотрел на этот адрес. Эйдж распечатал конверт, и человек в сером плаще вытащил содержимое. Оно было на латыни, и он с трудом перевел его… . Он был так увлечен прочитанным, что почти во сне он преклонил колени перед ним, что ни звук въезжающей во двор лошади, ни движение в оружейной не представляли угрозы.
«Боже мой, какая месть!» — пробормотал он. «Какая месть!»
Дважды, трижды, и снова он пил тайну. Чтобы он из всех людей сделал это открытие! Его опасность стала ничто; он забыл даже цель своего воровского визита.
«Ну что, месье?» — сказал холодный сухой голос с порога.
Человек в сером плаще вскочил на ноги и сунул письмо в карман вместе с кликой. Его длинная рапира вылетела из ножен как раз вовремя.Два лезвия повисли в воздухе.
«Отлично поймали», — снова сказал холодный, сухой голос. — Что вы хотите сказать? Он висит, сударь, висит на шее. Выступавший был мужчиной лет шестидесяти, седовласым, но жилистым и деятельным. — Ха! В маске, а? Плохо на вас смотрится. Вы, значит, не обычный вор?.. Хороший удар, но недостаточно высокий. Ну?
«Отойдите в сторону, господин граф,» сказал человек в плаще. Его тон был устойчивым; весь его страх исчез.
Сталь скользнула и заскрежетала.
«Ты знаешь меня, а?» сказал старик, подшучивая. Его клинок проделал дыру в плаще. «У тебя голос, который звучит странно знакомо для моих ушей».
«Ваши уши скоро станут глухими и холодными, если вы не пропустите меня.»
«Это было золото или драгоценности?.
.. Господи!» Взгляд старика, блуждающий на волосок, увидел зияющие ящики. «Эта бумага, мсье, или вы никогда не покинете это место живым! Алло! Помогите, ребята! Ко мне, Грегуар! Помогите, капитан!»
«Мадам станет вдовой», — сказал мужчина в маске.
Назад он толкнул старика, назад, назад, в коридор, к лестнице. Они почти не видели друг друга, и только инстинктивно они парировали удар. По задней лестнице поднялась дюжина наемников с факелами. Яркий свет ударил мастеру в глаза и отчасти ослепил его. Он храбро сражался, но был вынужден сдаться. Однако случайный выпад разорвал шнуры маски его противника.
«Ты?»
Раздалось бульканье, кашель, и старец опустился на колени, перекатился на бок и замер.Человек в сером плаще, прижимая маску к лицу, мчался вниз по парадной лестнице, сметая всех, кто преградил ему путь. Он казался одержимым силой и мужеством Гомера; шансы были ничто. Взмахом руки наотмашь он сломал одну голову; он разбил лицо навершием; схватил другого за горло и швырнул с головой.
В данный момент он был вне двери. Он бросился вниз по ступенькам, через ворота, оттуда на улицу, толпа кричала ему по пятам. Свет факелов брызнул на него.Резкий порыв ветра едва не сорвал маску с его пальцев. Когда он поймал его, он врезался в священника.
«Тогда прочь с дороги, будь ты проклят!»
Прежде чем изумленный священник, который был молодым человеком, смог подняться с тротуара, где удар заставил его растянуться, нападавший исчез в переулке. Он добрался до двери низкой таверны, распахнутой настежь, которую толкнули все, опрокинув некоторых, все время с окровавленной рапирой в одной руке и маской на месте другой.Изумленные посетители таверны видели, как он прыгнул, как огромная птица, и исчез в одном из окон, унеся за собой створку. Но гвоздь поймал серый плащ, и тот слетел обратно на пол. Не прошло и минуты, как преследователи столпились. На вопрос ошарашенный хозяин мог только указать на разбитую оконную раму. Сквозь нее пробрались люди, и вскоре их крики стихли вдалеке.
Молодой человек с румяным лицом, одетый в одежду агентурного лакея, нагнулся и подобрал плащ.
«Святая Дева!» — пробормотал он, выпучив глаза, — в Париже не может быть таких двух плащей, это одно и то же.
Он раздавил его под мышкой и в общем замешательстве пробрался в переулок, вскочил на ноги и превратился в движущуюся черную тень в сером. Он направился к Сене.
Тем временем террор бродил по коридорам отеля. Огни мелькали из окна в окно. Двор был полон слуг и наемников. В коридоре наверху лежал мертвый хозяин.Красивая молодая женщина, одетая в ночную рубашку, с растрепанными волосами, в туфлях на ногах и глазами, застывшими от ужаса, смотрела вниз на безжизненное тело. Оцепенение сна еще держал ч
Она прижала руки к своему бешено бьющемуся сердцу.]
«Кто это сделал?» спросила она.
«Человек в маске, мадам», — ответил капитан, вставая на колени. Он осторожно высвободил меч из напрягшихся пальцев. Мастера уже двадцать пять лет не было.
«В маске?»
«Да, мадам.»
«А мотив?»
«Не ограбление, так как в отеле ничего не нарушено, кроме библиотеки месье. Все ящики выдвинуты.»
С резким криком она пересекла коридор и вошла в библиотеку.Открытые ящики говорили тихо, но уверенно.
«Пропало!» прошептала она. «Мы все погибли! Ему повезло, что он умер». Ужас и испуг исчезли с ее лица и глаз, оставив одно бесстрастным, а другое холодным. Она вернулась к телу, и во взгляде, который она бросила на него, не было ни жалости, ни сожаления. Живая, она ненавидела его; мертвый, она могла смотреть на него с безразличием. Он умер, оставив ей в наследство топор палача. А его игра-женщина? плакать или смеяться? . . . Она была свободна.
Оно пришло быстро и проникло, как сухое вино: она была свободна. Четыре одиозных года можно легко простить, если не забыть. — Отведите его в его комнату, — тихо сказала она. В конце концов, он умер доблестно.
Вскоре вернулся один из преследователей. Его привели к любовнице.
«Его нашли?»
«Нет, мадам. Он исчез так бесследно, словно земля поглотила его. Все, что можно добавить, это то, что на нем был серый плащ».
«Серый плащ, говоришь?» Ее рука метнулась к горлу, и ее глаза снова стали дикими.— Серый плащ?
«Да, мадам, серый плащ с квадратным бархатным воротником.»
«Ах!» сказал капитан, с необычной улыбкой. Он искоса взглянул на мадам. Но мадам рванулась вперед, в объятия одной из ее служанок. Она потеряла сознание.
Краткое содержание «Паломничество Байрона Чайльд-Гарольда» ❤️
Повествовательное «начало» четырехчастной поэмы сводится к нескольким строчкам о безупречно образованном английском юноше из очень знатной семьи, светском денди, который к девятнадцати годам был пресытившись удовольствиями, разочаровавшись в интеллектуальных способностях своих соотечественников, в обаянии соотечественников, отправился в путь.
В первой песне поэмы Чайльд посещает Португалию и Испанию, во второй – Албанию, Грецию, а также Стамбул, столицу Османской империи. В третьей песне, после своего возвращения и недолгого пребывания на родине, Байрон описывает пребывание Чайльда в Бельгии и Германии. Надолго он задерживается в Швейцарии. Четвертая песня посвящена путешествию героя Байрона по городам Италии.
Это лирическое повествование в определенном смысле есть не что иное, как аналог текущего обзора международных событий.В то время Европу охватило пламя малых и больших военных конфликтов. И если
Чайлд говорит лишь как зритель и наблюдатель разворачивающихся перед его глазами трагедий и драм, то Джордж Байрон, стоящий позади него, никогда не упускает возможности выразить свое отношение к происходящему. Поэт приходит к следующему выводу: военное противостояние, приносящее народам многочисленные жертвы, не несет никакого освобождения. В стихотворении выражены тоска и разочарование, которое в это время испытывает все поколение, измученное эпохой Великой французской революции и последовавшими за ней наполеоновскими войнами.
Французские философы призывали народ к невиданному бунту. Байрон спрашивает себя, всегда ли оправдан путь возмездия, не несет ли судьба семени собственного приближающегося поражения судьба сама по себе.
По словам Байрона, ключом к человеческому бессмертию является творчество, вдохновленное и одухотворенное. Поэтому неслучайно страна Италия, колыбель общечеловеческой культуры, становится апофеозом всего скитания Гарольда по миру.Униженная судьба итальянского народа во времена так называемого «Священного союза» становится для Байрона источником неослабевающих душевных мук, а также побуждением к действию. Само стихотворение, в том числе и оригинальный образ его лирического героя, является символом веры автора, завещавшего как современникам, так и потомкам незыблемые принципы его жизненной философии.
Harold’s — Cape Coral, FL 33908
4.8 – 143 отзыва • Американский ресторан
Уютный уютный ресторан с сытным местным мясом и морепродуктами и большим выбором вин.
Адрес и контактная информация
Адрес: 15250 S Tamiami Trail # 107, Форт-Майерс, Флорида 33908 Телефон: (239) 849-0622 Веб-сайт:
Меню
Ссылка на меню: haroldscuisine.com
Фотогалерея
Связанные веб-результаты
Обзор отзывов
Леа Бароне
Цены очень разумные для такого качества и обслуживания.
Дэвид Джендрис
Еда замечательная, официант безупречен, а атмосфера просто невероятная.
Louis Anon
Это действительно замечательный ресторан с потрясающим меню и успокаивающим декором.
Прибрежный каякинг
В этом районе есть много мест с отличной едой, но это место сияет, и я бы отнес его к категории удивительных. Сразу же после того, как вы сели, начался невероятный сервис, когда весь обслуживающий персонал работал вместе, чтобы убедиться, что ваш ужин нетронутый.
Мы начали с маленьких тарелок и хотели попробовать множество блюд, и каждое из них было очень хорошо продумано с целостным балансом вкусов.Их меню постоянно меняется, что приносит на стол лучшее из сезона, и это одна из моих любимых частей. Один из лучших ресторанов в округе, и мы обязательно вернемся. Продолжайте в том же духе.
Кэти Н.
Симпатичная, интимная обстановка с вкусной едой! И первые блюда, и десерты были невероятными! Персонал был очень дружелюбным и поддерживал хорошие привычки уборки и использования масок и перчаток. Определенно рекомендую и вернусь снова, если будем в этом районе!
Вики К
У нас был замечательный опыт в Гарольде.Все, что мы пробовали, было восхитительно, и обслуживание было безупречным!
Получить больше отзывов Вам также может понравитьсяThe Grey Cloak von Harold Macgrath — книга английский
The Grey Cloak von Harold Macgrath — книга английский — bücher.
deЭта книга является результатом наших усилий, направленных на то, чтобы внести свой вклад в сохранение и восстановление оригинальной классической литературы.В попытке сохранить, улучшить и воссоздать исходный контент мы работали над: 1. Набором текста и переформатированием: вся работа была переработана с помощью профессиональных инструментов верстки, форматирования и набора текста для воссоздания того же самого. издание с богатой типографикой, графикой, высококачественными изображениями и элементами таблиц, дающее нашим читателям ощущение, что они держат в руках «свежее и недавно» перепечатанное и/или исправленное издание, в отличие от других отсканированных и напечатанных… mehr
Andere Kunden interessierten sich auch für
Эта книга является результатом наших усилий, направленных на то, чтобы внести свой вклад в сохранение и восстановление оригинальной классической литературы.В попытке сохранить, улучшить и воссоздать исходный контент мы работали над: 1.
Набором текста и переформатированием: вся работа была переработана с помощью профессиональных инструментов верстки, форматирования и набора текста для воссоздания того же самого. издание с богатой типографикой, графикой, высококачественными изображениями и элементами таблиц, дающее нашим читателям ощущение, что они держат в руках «свежее и недавно» перепечатанное и/или исправленное издание, в отличие от других отсканированных и напечатанных (оптическое распознавание символов — OCR) репродукций. .2. Исправление несовершенств: поскольку работа была воссоздана с нуля, поэтому она была проверена на исправление определенных общепринятых норм в отношении типографских ошибок, переносов, пунктуации, размытых изображений, отсутствующего контента/страниц и/или других связанных предметы, на нашем рассмотрении. Были предприняты все попытки исправить недостатки, связанные с пропущенными конструкциями в оригинальном издании, с помощью других ссылок. Однако некоторые из таких несовершенств, которые не могли быть исправлены из-за преднамеренного\непреднамеренного пропуска содержания в оригинальном издании, были унаследованы и сохранены из оригинальной работы для сохранения аутентичности и построения, относящихся к работе.
Мы считаем, что эта работа имеет историческое, культурное и/или интеллектуальное значение в сообществе литературных произведений, поэтому, несмотря на странности, мы учитывали работу для печати как часть наших постоянных усилий по сохранению литературного произведения и нашего вклада в развитие общество в целом, движимое нашими убеждениями. Мы благодарны нашим читателям за то, что они поверили в нас и приняли наши недостатки в сохранении исторического содержания. ПРИЯТНОГО ЧТЕНИЯ!Детали продукта
- Verlag: Lector House
- Seitenzahl: 288
- Erscheinungstermin: 8.Juli 2019
- englisch
- englisch
- abmessung: 234mm x 156mm x 17mm
- GeWicht: 494G 9052
- ISBN-13: 9789353442262
- ISBN-10: 9353442265
- Artikelnr.: 57106266
Гарольд МакГрат (1871–1932) — американский писатель, автор рассказов и сценарист, пользующийся спросом. Также иногда известный как Гарольд МакГрат, он родился в Сиракузах, штат Нью-Йорк.
В молодости он работал репортером и обозревателем газеты Syracuse Herald до конца 1890-х годов, когда он опубликовал свой первый роман, роман под названием « Оружие и женщина» .По данным New York Times, его следующая книга, «Корона марионеток», стала бестселлером №7 в США за весь 1901 год. Впоследствии МакГрат написал романы для массового рынка о любви, приключениях, тайнах, шпионах и тому подобном. в среднем более одного в год. У него будет еще три его книги, которые войдут в десятку самых продаваемых книг года. В то же время он опубликовал ряд рассказов для крупных американских журналов, таких как The Saturday Evening Post, Ladies Home Journal и журнал Red Book.Несколько романов Макграта публиковались в этих журналах, и он продолжал писать для них до своей смерти в 1932 году. Schreiben Sie eine Kundenbewertung zu diesem Produkt und gewinnen Sie mit etwas Glück einen 15,- EUR bücher.de–Gutschein!
Es gelten unsere Allgemeinen Geschäftsbedingungen: www.
buecher.de/agb
Импрессум
www.buecher.de ist ein Shop der
buecher.de GmbH & Co. KG
Bürgermeister-Wegele-Str. 12,
86167 Augsburg
Amtsgericht Augsburg HRA 13309
Persönlich Haftender Gesellschafter: BueCher.de Verwaltungs GmbH
AMTSGERICHT AUGSBURG HRB 16890
VERTRETUNGSBERECHTIGTE:
Günter Hilger, Geschäftsführer
Clemens Todd, Geschäftsführer
Sitz der Gesellschaft: Augsburg
UST-IDNR. DE 204210010
Bitte wählen Sie Ihr Anliegen aus.
2021 год в фотографиях | Ричмонд Фри Пресс
2021 год был перетягиванием каната между изменениями в жизни, вызванными отключениями в 2020 году, связанными с COVID-19, и попытками вернуться к образу жизни до COVID.
Жители Ричмонда начали 2021 год с большими надеждами на возвращение к нормальной жизни: недавно представленные вакцины стали более широко доступными и охотно принимаемыми, сначала пожилыми людьми и людьми с сопутствующими заболеваниями, а к концу года вакцина была одобрена для детей в возрасте 5 лет и старше.
По мере того, как выстраивались длинные очереди из людей, готовых засучить рукава ради вакцины, надежда в некоторых кругах сменилась нерешительностью, и борьба продолжалась из-за обязательных вакцин, бустеров и масок в качестве условий для трудоустройства и возвращения к очному обучению в университете и к K -12 классов.
Экономические трудности, социальные потрясения и неопределенность, вызванные пандемией, способствовали росту числа случаев насилия с применением огнестрельного оружия и числа смертей в Ричмонде и по всей стране, особенно в сообществах, которые и без того страдали от бедности.В Ричмонде и Хенрико прошли бдения и похороны жертв насилия. Несколько мрачных церемоний были проведены практически сразу после того, как в конце года появились более заразные дельта- и омикронные варианты вируса.
Тем не менее, на протяжении 2021 года люди стремились участвовать в «нормальных» школьных и спортивных мероприятиях, а также праздновать дни рождения, выпускные и праздники с некоторыми встроенными корректировками, связанными с пандемией.
Жаркие выборы губернатора Вирджинии привлекли избирателей к избирательным участкам по всему штату осенью почти в рекордном количестве, а бывший президент Обама и другие национальные деятели посетили Ричмонд во время предвыборной кампании.
И расовая расплата за убийство Джорджа Флойда бывшим офицером полиции Миннеаполиса Дереком Шовеном в 2020 году продолжилась и в 2021 году. Шестиэтажная статуя и пьедестал в честь генерала Конфедерации Роберта Э. Ли, символ превосходства белых с момента его возведения в 1890 году он был удален с проспекта Монументов Ричмонда.
Рассказывая всю историю, официальные лица также открыли и освятили новый памятник Эмансипации и Свободе на острове Брауна на реке Джеймс в центре города.
Фотографы Richmond Free Press Сандра Селларс и Регина Х. Бун, а также фотографы-фрилансеры Клемент Бритт и Рэнди Синглтон запечатлели в своих работах взлеты и падения 2021 года. Вот некоторые из основных моментов.
.