Василий Тредиаковский | это… Что такое Василий Тредиаковский?

Василий Кириллович Тредьяковский

Запрос «Тредьяковский» перенаправляется сюда. Cм. также другие значения.

Васи́лий Кири́ллович Тредиако́вский (Тредьяковский) (5 марта (22 февраля) 1703(17030222) — 17 (6) августа 1769) — известный русский учёный и поэт XVIII века.

Содержание 1 Биография 2 Реформа русского стихосложения 3 Творчество 4 Василий Тредиаковский в искусстве 5 Ссылки

Биография

Родился в 1703 году в Астрахани, в семье священника. По невыясненным причинам в 1723 убежал в Москву и поступил в Славяно-греко-латинскую академию. Здесь он написал первые свои не дошедшие до нас драмы «Язон» и «Тит Веспасианов сын», а также «Элегию на смерть Петра Великого» 1725 и «Песенку» 1725.

В 1726 году Тредиаковский, не кончив курса в Академии, отправился в Голландию и пробыл два года в Гааге.

Ему приходилось бедствовать за границей: его просьба в Россию «определить годовое жалованье» для окончании богословских и философских наук не была уважена, потому что он числился бежавшим из Академии. В Париже, куда он явился «шедши пеш за крайней уже своей бедностию», он учился в Сорбонне математическим и философским наукам, слушал богословие, принимал участие в публичных диспутах.

Вернувшись в 1730 Россию, Тредиаковский издал перевод романа Поля Тальмана «Езда в остров любви» (1730). К переводу прилагались стихи самого Тредиаковского, на русском, французском языках и латыни. Успех книге обеспечило само содержание книги, посвящённое изображению чувств изящной любви и уважения к женщине, новых в то время для русских читателей. В той же книге Тредьяковский поместил предисловие, в котором впервые высказал мысль об употреблении в литературных произведениях русского, а не старославянского языка, как было до того времени.

Тредиаковский стал придвордным поэтом Анны Иоанновны. В 1733 он был принят на службу в Академию Наук с обязательством «вычищать язык русской, пишучи как стихами, так и не стихами; давать лекции, ежели от него потребовано будет; окончить грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с прочиими над дикционарием русским; переводить с французского на русской язык все, что ему дастся».

С начала 1740 годов поэтическая слава Ломоносова затмила Тредиаковского, а смерть Анны Иоановны и приход в 1741 к власти Елизаветы ухудшила положение Тредиаковского при дворе. Следующие годы Тредиаковский жил в крайней нужде, и его свадьба в 1742 году только усугубила это положение. Лишь в 1745 одновременно с Ломоносовым его назначили профессором Академии по кафедре элоквенции, и это улучшило его материальное состояние.

Тредиаковский активно занимался переводами и издал девятитомную «Древнюю историю» Ролленя, и шестнадцатитомную «Римскую историю» того же автора.

В 1766 он издал «Телемахиду» — вольный перевод «Приключений Телемаха» Фенелона, выполенный гекзаметром. Произведение и его автор сразу же становятся объектом насмешек и нападок, так в «Эрмитажном этикете» императрицы Екатерины II установлено было шуточное наказание за лёгкую вину: «Если кто противу вышеписанного проступится, то по доказательству двух свидетелей, за всякое преступление должен выпить стакан холодной воды, не исключая того и дам, и прочесть страницу „Тилемахиды“ (Третьяковского). А кто противу трех статей в один вечер проступится, тот повинен выучить шесть строк „Тилемахиды“ наизусть»^[1].

Умер Тредиаковский 6 августа 1769.

Сын Лев (1746—1812) — ярославский и смоленский губернатор.

Реформа русского стихосложения

Тредиаковский является одним из основателей силлабо-тонического стихосложения в России.

Поэзия XVI — начала XVII строилась на силлабической основе, то есть ударения в стихе не были упорядочены, фиксированным было только количество слогов. Такой тип стиха пришёл в Россию из Польши.

В 1735 Тредиаковский издал «Новый и краткий способ к сложению стихов Российских». В этой работе он ввёл понятие стихотворной стопы, а на её основе — понятие ямба и хорея. Стихотворные строки Тредиаковский предложил строить на основе хорея: «тот стих … совершенен и лучше, который состоит только из хореев … а тот весьма худ, который весь иамбы составляют». Фактически, Тредиаковский предложил обновить традиционные размеры силлабического стихосложения (13-ти и 11-ти-сложник) путём введения постоянных ударений и цезуры.

В своём труде Тредиаковский также дал определения различных жанров: сонета, рондо, эпистолы, элегии, оды и пр.; приводит многочисленные примеры.

С критикой стихосложения, предложенного Тредиаковским, выступил Ломоносов. В «Письме о правилах российского стихотворства» (1739) он указал, что кроме хорея, в русской поэзии можно использовать ямб, а также трёхдольные размеры — дактиль, амфибрахий, анапест. Также Ломоносов оспорил утверждение Тредиаковского, согласно которому в стихе могут использоваться только женские рифмы, введя в русский стих мужские и дактилические рифмы.

В целом, Тредиаковский принял систему, предложенную Ломоносовым, и даже переписал несколько своих прежних од, с тем, чтобы они соответствовали новым правилам стихосложения. Тем не менее, один вопрос вызвал дальнейшее обсуждение:

Ломоносов считал, что ямбические размеры подходят для написания героических произведений, в частности, оды, а хорей «с природы нежность и приятность имеющий, должен составлять собой только элегический род стихотворения». Этого же мнения придерживался и Сумароков. Тредиаковский же считал, что размер сам по себе никаких эмоциональных оттенков не несет.

Этот спор нашёл следующее продолжение: спорившие поэты выпустили книгу «Три оды парафрастические псалма 143». В ней один и тот же псалом был переведён: Ломоносовым и Сумароковым — ямбом, а Тредиаковским — хореем.

Творчество

Поэтическое творчество Тредиаковского оценивалось негативно, как современниками, так и потомками; в XIX веке его имя сделалось нарицательным для обозначении бездарных стихотворцев.

Поэзия В. К. Тредиаковского ещё при жизни называлась «тёмною и невразумительной».

Для того чтобы отличать поэтическую речь от прозы, Тредиаковский старался использовать в своих работах как можно больше инверсий, доводил их часто до абсурда меняя местами восклицания, предлоги, и союзы, оставляя главное слово стиха в самом его конце. Церковно-славянизмы использованые Тредиаковским для «повышения штиля» так же загромождали стих, делая его труднопонимаемым.

Стиль Тредиаковкого во многом определялся связью с силлабической традицией, от которой идут сокращения слов («что либ» вместо «что либо»; «зерцая» вместо «созерцая»), произвольные расширения слов («Из каменя потёк им мёд, Елей из твёрда камя равно»), скудость эпитетов и так далее. С самого начала поэтической деятельности Тредиаковский проявлял интерес к строфике, в области которой он настойчиво работал до конца жизни.

Василий Тредиаковский в искусстве

• Василий Тредиаковский является одним из героев исторического романа Валентина Пикуля «Слово и Дело».
• Исторические повести Юрия Нагибина «Беглец» и «Остров любви» рассказывают о жизни Василия Тредиаковского

Ссылки

• Тредиаковский, Василий Кириллович в библиотеке Максима Мошкова.
• Тредиаковский в Русской виртуальной библиотеке.
• Тредиаковский в библиотеке ImWerden, в том числе воспроизведение издания 1752 г. «Сочинения и переводы», включающего в себя «Способ к сложению российских стихов против выданного в 1735 годе исправленный и дополненный»
• Сложеникина Ю. В., Растягаев А. В. Языковая и персональная модели Тредиаковского // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». — 2009. — № 5 — Филология.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Ошибка цитирования Для существующего тега <ref> не найдено соответствующего тега <references/>

Василий Тредиаковский — frwiki.wiki

Василий Кириллович Trediakovski (в русском  : Василий Кириллович Тредиаковский ), родился в Астрахани на 22 февраля 1703 года (5 марта 1703 г.по григорианскому календарю ), умер 6 августа 1769 г. (

17 августа 1769 г.по григорианскому календарю ) в Санкт-Петербурге, русский писатель и переводчик. Тредиаковский — первый многоязычный русский ученый, который говорит, читает и составляет на иностранном языке.

биография

Он родился в бедной семье. В детстве он ходил в школу духовенства, затем уехал во Францию, чтобы учиться в Сорбонне . Он вернулся в Россию в 1730 году.

Он пишет и издает Voyage de l’isle d’amore, который состоит из двух частей: первая — это перевод одноименного произведения француза Поля Таллемана  ; второй — стихотворение и стихи о любви из произведений Тредиаковского, написанные на русском, французском и латинском языках.

Его успех объясняется несколькими причинами:

• женщина больше не рассматривается как дьявольский объект, а как объект любви. Кроме того, любовь больше не является синонимом греха.
• он первый инициировал реформу русского языка, который считает слишком вульгарным, или слишком изученным, или слишком германизированным.
• он ограничивает славянство и объясняет почему в своем предисловии:
  1. Славянский язык — язык церкви, а его книга — из гражданского мира.
  2. Славянский язык неясен, но он не может говорить о любви на непонятном языке, который не всем понятен.
  3. Славянский плохо ему на ухо звучит.
• его цель — укрепление цивилизованного государства для создания сильной России.

Он написал несколько од императрицам, льстив их описанию и надеясь, что они могут быть похожи на эти изображения:

• Ода ее милостивому величеству императрице Анне Иоановне ( 1733 г. ).
• Торжественная ода капитуляции города Гданьска ( 1735 г. ). К этой оде будет добавлена ​​научная статья, своего рода стихосложение, озаглавленное « Размышления об оде в целом» .
• Новый и лаконичный метод сочинения стихов ( 1735 г., дидактическая работа, в которой Тредиаковский был вдохновлен французскими словами, чтобы дать русский перевод ( стих, стопа, цезура, рифма …).

Слоговый стих (имеющий одинаковое количество слогов) проблематичен, потому что ударение в русском языке гибкое. Таким образом, Тредиаковский создает слогово-тонический стих (строка, учитывающая слоги и русский тонический акцент), более подходящий для русского языка (потому что это строгое чередование тонических слогов и глухих слогов. Есть два разных акцента.: трохея и ямб ). Тем не менее Тредиаковский не советует использовать мужские рифмы вместе с женскими. Несмотря ни на что, он остается привязанным к гекзаметру, потому что он к нему привык.

Екатерина II ненавидела его с момента вступления на престол, потому что его ценил соперник. Все эти издевательства и досады тяжелы, и в 1755 году Тредиаковский сказал: «Оставь в покое того, кто стремится только к одиночеству … пожалуйста, помилуй меня, оставь меня в покое». Несмотря на все это, его производство между 1749 и 1762 годами очень важно:

• 12000 страниц перевода (история Древнего Рима …)
• Télémachide (16,000 линии гекзаметров скопированных из Приключения Telemaque, по Фенелону, что является критикой царей).

В апреле 1768 года Тредиаковский пожаловался на свое тяжелое финансовое положение. В конце концов он умер в августе 1769 года, презираемый современниками, но восхищенный его преемниками.

Внешние ссылки

• Авторитетные записи  :

  • Виртуальный международный авторитетный файл
  • Международный стандартный идентификатор имени
  • Национальная библиотека Франции ( данные )
  • Система документации университета
  • Библиотека Конгресса
  • Gemeinsame Normdatei
  • Королевская библиотека Нидерландов
  • Национальная библиотека Польши
  • Университетская библиотека Польши
  • Национальная библиотека Швеции
  • Норвежская библиотечная база
  • Российская национальная библиотека
  • Чешская национальная библиотека
  • Национальная библиотека Латвии
  • WorldCat Id
  • WorldCat

<img src=»//fr. wikipedia.org/wiki/Special:CentralAutoLogin/start?type=1×1″ alt=»» title=»»>

Интервью с Марией Степановой

МАРИЯ СТЕПАНОВА — ОДНА ИЗ самых заметных фигур постсоветской культуры — не только как крупный поэт, но и как журналист, издатель и мощный голос за свободу прессы. Она является основателем Colta , единственного в России независимого источника информации, финансируемого за счет краудфандинга. Интернет-издание с высокой посещаемостью было названо российским Huffington Post по формату и стилю, а также его сравнили с The New York Review of Books за размах и глубину его длинных эссе. Москвич — автор десятка поэтических сборников и двух томов эссе, лауреат нескольких российских и международных литературных премий, в том числе престижной премии Андрея Белого и стипендии Иосифа Бродского. Недавно она была сотрудником уважаемого венского Institut für die Wissenschaften vom Menschen. Ее текущий проект — In Memory of Memory , исследование длиной в книгу в области истории культуры.

  Степанова помогла возродить балладную форму в русской поэзии, а также вдохнула новую жизнь в сказ технику рассказывания истории через запутанную речь ненадежного рассказчика, используя маниакальную игру слов и то, что один критик назвал « карнавал образов». Степановой нравится такая речь «не только из-за того, как она представляет социальный язык, но и из-за ее звуковой текстуры», — писала ученый и переводчик Екатерина Чепела в предисловии к своим стихам. «Она мастерски формальный поэт, который ниспровергает метр и рифму, доводя их до абсурда. Для нее логика формы превосходит все остальные логики, настолько, что она может переставить ударения или обрезать слова, чтобы они соответствовали строго соблюдаемым схемам». По словам другого ее переводчика, Саши Дагдейл, мифы и память играют важную роль в стихах: «Она разделяет со своим возлюбленным У. Г. Зебальдом чувство преследующей истории, следы, которые она оставляет на ткани пейзажа».  

Мария Степанова уже была важной и новаторской поэтессой ко времени прихода к власти Владимира Путина, но время требовало более жесткой, более публичной роли. К сожалению, ее признание на Западе отстает от того высокого авторитета, который она имеет в России. В этом интервью она рассказывает об обеих ролях и о том, как в ее творчестве сочетаются политика и поэзия.

¤  

СИНТИЯ ХЕЙВЕН : Вы поэт, а также журналист и издатель крупного краудфандингового новостного агентства в России, 9 лет.0031 Кольта . Однако Иосиф Бродский сказал: «Единственное, что объединяет поэзию и политику, — это буквы П и О». Вы, видимо, не согласны.

МАРИЯ СТЕПАНОВА : Есть третье слово с теми же буквами: постпамять. Современная Россия — царство постпамяти. Я думаю, что это территория, где поэзия и политика все еще могут встречаться друг с другом на равных.

Равно? Политика, конечно, гораздо более грубый зверь. Посмотрите на наши нынешние выборы. Посмотрите на выборы везде.

Ну, мы знаем, что грубые и не очень грубые животные сосуществуют в природе — и иногда даже умудряются ужиться.

Вот и поговорим об этом необычном сосуществовании, по-русски.  

Российская действительность дико политизирована, но и то, что понимается под «политикой», также сильно отличается — и не только потому, что российский политический мир — мир репрессий. Помните, что способы и средства говорить о политике или даже заниматься политикой в ​​России давно изменились — не на десятилетие или два, а на века. Политическое мышление было невозможно открыто, поэтому оно должно было маскироваться. Для того, чтобы составить свое мнение или хотя бы получить прямые указания, что делать, нужно было прочитать какой-нибудь роман, а то и стихотворение.

Люди строили свои политические взгляды на Николае Чернышевском [автор программного романа-утопии Что делать? ] или Достоевского, и, таким образом, ожидал определенного уровня политической активности от авторов, даже от поэтов. У этого есть и обратная сторона: читатель может относиться к реальности более легкомысленно, как к художественному произведению. Вот почему было так легко пересматривать и переписывать официальную историю — при Сталине или сейчас, при Путине. Вы всегда ищете пример — что-то для подражания — но в этом нет ничего окончательного.

Этот поиск примера, предшественника является всеобъемлющим. Когда российские политики пытаются чего-то добиться, они ищут подтверждения в прошлом — у Ивана Грозного, у Ленина, у Брежнева или у кого-то еще. То же и с русскими поэтами, которые до сих пор сильно опираются на иные традиции. Вы можете выбрать тот, который вам нравится. Вы можете вернуться к Пушкину или Бродскому, а также, ну, к Т. С. Элиоту или Лину Хеджинян. На самом деле это не имеет значения. Важно то, что мы ведем себя так, как будто поднимаемся по лестнице, но оглядываемся назад. Всегда нужно чувствовать перила под рукой. То есть нам нужно что-то прочное и из прошлого, что делает настоящее более реальным для нас.

Считаете ли вы, что поэзия для вас является пространством свободы, даже если на нее влияют ваши политические трудности?

Я чувствую, что поэзия — мощный инструмент внутреннего сопротивления, потому что важно, что действительно имеет значение, так это то, насколько вы позволяете внешним силам деформировать вас. Поэзия держит вас в форме. Важнее внешних протестов внутренняя свобода, умение оставаться собой. Обычно это первое, что вы теряете. Вы можете подражать движениям и поступкам свободных людей, но быть совершенно несвободными внутри. Вы становитесь мастером деформировать свою внутреннюю реальность, приводить ее в соответствие с тем, чего хочет от вас государство — и делать это можно множеством тонких, незаметных способов. Этот вид повреждений давит на нас больше всего.

Мне нравится то, что вы сказали в Стэнфорде, что поэзия по определению является формой сопротивления, потому что первое, чему она сопротивляется, это смерть.

Абсолютно. В конце концов, это одна из немногих известных форм светского бессмертия — и одна из лучших: ваше имя вполне может быть забыто, но одна-две строки все еще живут своей собственной жизнью, как это случилось со строками классической поэзии. Они оживают заново каждый раз, когда люди наполняют их своим голосом или смыслом.

На самом деле любая деятельность, связанная с созданием чего-то из ничего — или почти ничего — это способ укрощения смерти, замены ее новыми формами жизни. Когда лепишь пирог из разрозненных веществ — крупинок сахара, ложек рыхлой муки, которые вдруг превращаются во что-то живое и дышащее, — это живое чудо. Но еще более это очевидно, когда речь идет о поэзии, где оперативным пространством является чистое ничто, ограниченное число гласных и согласных, которому не нужно ничего для выживания, кроме человеческого разума; поэзии даже не нужны чернила и бумага, потому что ее можно запомнить. Нам повезло больше, чем музыкантам или художникам, которым нужны рабочие инструменты, и бюджеты, и зрительные залы — поэзия — более легкая субстанция. Вы знаете, в концлагерях и гулагах это было необходимо — если ты знаешь наизусть приличное количество стихов, у тебя их не отберут. Может быть, я слишком оптимистичен, но я думаю, что поэзия лучше подготовлена ​​к тому, чтобы противостоять политическому гнету. Если вы хотите снимать фильмы или строить оперные театры, вы должны торговаться с государством, заключать сделки и неизбежно проигрывать.

А ведь вы еще и издатель, и журналист. Как вы уравновешиваете два мира, в которых живете?

Как ни странно, для меня это никогда не было серьезным делом. Я никогда не чувствовал, что эти два уровня связаны или даже сосуществуют. Может быть, это также как-то связано с тем, о чем я говорил, — с шизоидным способом обращения к настоящему. В России это довольно распространено: вы можете думать «это» и «это» одновременно, как будто два понятия комментируют друг друга. Это очень характерно для советского или постсоветского пространства, с его резким разрывом между официальной манерой поведения и тем, как ты ведешь себя дома, между официальной историей и скрытой семейной историей, или тем, что мы называем «малой историей» ( малая история ).

А если подумать, может быть, я тоже отделяю свое официальное лицо от своей внутренней жизни. Когда я был подростком, студентом, я видел, как люди, принадлежавшие к предыдущему поколению, были травмированы крахом советской системы литературного образования и литературного творчества. Союз советских писателей мог дать писателям на жизнь после публикации книги или сборника стихов в каком-нибудь литературном журнале — для официальных писателей, конечно, не для авторов самиздата. После публикации книги можно было прожить три года, но это должна была быть плохая книга, потому что она была результатом внутреннего компромисса. Тем не менее у многих возникло ощущение, что они могут остаться собой и все-таки как-то занять какую-нибудь уютную ступеньку на огромной лестнице официального советского литературного истеблишмента. Когда система дала сбой, люди были разочарованы и дезориентированы. К 1992 или 1993 года стало очевидно, что утопия больше не работает, особенно для поэтов. Стало очевидно, что сборник стихов никогда не выйдет тиражом более 2000 экземпляров. Это никогда не принесет вам ни денег, ни даже славы. Я видел, как люди раздавлены, расплавились, изменились из-за этого. Они полагались на систему, которая внезапно растворилась в воздухе. Они по-прежнему были готовы идти на компромиссы, но идти на компромисс было уже не с кем.

И как вы вписались в эту архитектуру? У вас не было соблазна ступить на эту лестницу?

Я был довольно молод и самоуверен, поэтому мое отношение было довольно суровым. Я не хотел иметь с ними ничего общего. Я отказался полагаться на поэзию, чтобы зарабатывать на жизнь, чтобы достичь положения в мире. Я нашла бы другое профессиональное занятие и была бы настолько свободна, насколько это возможно, в плане поэзии. Для меня это был самый простой способ оставаться независимым. Я делю свой мир на половинки.

Вот как это работало. Я начинал в середине 1990-х копирайтером во французском рекламном агентстве, а потом перешел на телевидение. Журналистика появилась в моей жизни довольно поздно. Я не могу сказать, что это не влияет на мою поэзию, потому что это влияет. Конечно, это так. То, с чем я сталкиваюсь как журналист, смешивается с проблемами, которые делают меня поэтом. То пространство, которое я надеялся сделать — вы знаете, огороженный сад — недостаточно уединено. Теперь он не огорожен — двери настежь открыты, и звери текущего момента могут свободно войти. Потому что я тоже меняюсь. Вы должны открыть дверные проемы, чтобы впустить мир — чтобы слова вошли, на самом деле. Потому что, если поэзия — это средство изменения языка, а изменение языка — это средство изменения мира вокруг вас, вы должны убедиться, что вы готовы к восприятию новых слов — слов, которые вы находите иностранными или даже безобразными.

Это осознание очевидно в вашей поэзии, в которой используются разные голоса, разные регистры и несогласованное использование языка. Так влияет ли сегодняшняя Россия на вашу поэзию?

Я так думаю, да — «безумная Россия меня в поэзию обидела». Можно сказать, что поэт — то есть автор как работающая сущность — всегда имеет некую нарративную маску или оптическую систему, которая служит определенной цели в данный момент. Необходимость изобретать и заново изобретать себя никогда не прекращается: вы не можете сделать это только один раз, и каждое происходящее требует полного изменения. «Вы», который имеет дело с новыми явлениями — рождением, смертью, покупками, праздной беседой на автобусной остановке, — это новая сущность, которая почти не признает прежних. Вы знаете, что все клетки человеческого тела постоянно сменяют друг друга, и за семь лет не осталось ни одной клетки вашего старого тела. Все, что скрепляет наши личности, — это простая сила воли, а наши личности так же заменяемы, как клетки мозга. Человеческий разум — это текучая вещь, это процесс, и каким-то образом получается, что единственная твердая и постоянная вещь, за которую мы можем цепляться, — это внутренний зоопарк души. Я имею в виду людей и истории из прошлого, которые не имеют никакого отношения к нашим собственным историям. Антигона, Платон или Брут, придуманные или настоящие, суть актеры в театре разума. Они не меняются; они достаточно сильны, чтобы мы могли проверить их своими проекциями и интерпретациями. Вы могли бы назвать разрушительный элемент в себе Медеей или Клитемнестрой — но именно вы переключаетесь с одной идентичности на другую. В ментальном театре все роли играет один человек.

И вот как вы видите поэтический процесс?

Я думаю, это справедливое описание. Спектакль разыгрывается, а может быть, импровизируется, и на каждую роль есть свой актер, и для каждой из них свой своеобразный язык. Но все это сосредоточено на каком-то очень насущном вопросе, сформулированном извне, на том, чем вы занимаетесь всю свою жизнь: вы рождаетесь с этим вопросом и необходимостью отвечать на него снова и снова. У. Х. Оден говорил о неврозе как о жизненно важном опыте, который следует благословить — без него мы никогда не стали бы теми, кто мы есть. Я абсолютно уверен, что определенные закономерности являются общими, экстраполированными на масштабы всего общества, так что все, кого вы знаете, хотя бы частично сформированы одной и той же проблемой. Я думаю, это могло бы описать то, что происходит в ряде постсоветских государств; можно только задаться вопросом, может ли страна пройти какую-то терапию, может ли она провести коллективную работу над коллективной травмой. Особенно во времена, которые довольно аллергичны к любому коллективному проекту.

Я определенно разделяю весь спектр травм и пустот моих соотечественников, моего поколения. Несколько лет назад, в 2014 году, в разгар украинских войн я вдруг написал длинное стихотворение о России. Она называлась «Сполия» — знаете, архитектурный термин, густо метафорический способ строительства новых вещей, использование в процессе каких-то кусочков и частей предыдущих построек. Вы видите это повсюду в Риме или Стамбуле — куски мрамора, колонны, стелы используются как простые кирпичи в новой стене. Иногда старое здание сносят, чтобы построить новое. Это непроизвольное сосуществование старого и нового — хорошее описание того, что происходит с языком в «интересные времена».

А мое стихотворение явилось результатом полнейшего шока: менялся язык вокруг меня. Он был не только сильно приправлен ненавистническими высказываниями, но и стал совершенно гибридным. Люди цитировали выступления Сталина или блестяще и бессознательно копировали стиль колонок «Правды » 1930-х или 50-х годов, так и не поняв, что не они придумали эти слова. У вас есть хороший пример этого сейчас в Соединенных Штатах. Когда Дональд Трамп говорит о врагах государства, он не знает, кого цитирует, и даже не знает, кого он цитирует.0003, если он цитирует. Я жил в раскаленном климате, и мне все еще нужно было найти какие-то причины, чтобы продолжать. Я имею в виду, что вы должны любить место, в котором живете. Если оно становится совершенно непривлекательным, вам нужно уехать — или найти какие-то другие основания для любви.

В стихотворении я процитировал часть критики, которую я получал от критиков по поводу моей «безличности». После моей последней книги некоторые из них утверждали, что моя работа была своего рода трюком, пустым и не имеющим отношения к делу, потому что у меня не было отчетливого и постоянного лирического голоса. Я использую чужие голоса, поэтому меня иногда считают подражателем, вроде Зелига Вуди Аллена, у которого никогда не было развитого эго, я никогда не мог говорить от первого лица — о себе, о своих потребностях и страхах.

Это скорее отражает ваше отношение к вашей стране, не так ли?

Ну, это именно то, что я могу сказать о России. Он действительно не знает, что это такое; самоопределение не наша сильная сторона. Это огромный, красивый и неправильно используемый участок земли, населенный призраками больше, чем смертными, полный историй, которые никто не хочет помнить, поэтому они просто продолжают повторяться — полный невероятных возможностей и полной неспособности избежать катастрофы. . Это был образ страны, с которой я мог идентифицировать себя; на самом деле на какое-то время я перестал видеть какую-либо разницу между собой и Россией, как бы странно это ни звучало. Русский поэт-символист Александр Блок называл Россию своей женой. У меня было ощущение, что Россия — это я, что у нас одинаковые клейма.

На самом деле я отождествлял себя со страной. Не с тем ужасом, что творилось — вторжением в Донбасс, аннексией Крыма; нет никакого объяснения или оправдания деяниям зла, чистым и простым, и это среди них. Но чтобы противостоять злу, вы должны выучить язык любви. А любить Россию в тот момент было непросто. Нужно было стать Россией, с ее пустырями, поблекшей славой и ужасающей невинностью ее будней — говорить ее голосами и видеть ее многочисленными глазами. Именно это я и пытался сделать: изменить свою оптическую систему, облачить свою ненависть в светящуюся мантию. Вы должны быть обманщиком, чтобы делать это эффективно. Что ж, мой способ писать стихи своеобразен тем, что он должен раздражать — не только воздействовать или проникать, но и раздражать.

Я все еще не уверен, что отвечаю на вопрос, но, возможно, важен сам вопрос. То многослойное, многогранное, что я пытаюсь создать, совпадает с тем, что происходит в русском сознании, в русском мире. Есть что-то очень характерное в присутствии страны, в том, как она склонна описывать себя или быть описанной.

Конечно, мы только что дали Нобелевскую премию женщине, которая пыталась сделать многое из того, о чем вы говорите, в прозе, в журналистике.

Вы правы, но Светлана Алексиевич пишет нехудожественную или документальную литературу, а это уже другая история. Она дает голос реальным людям; за книгами есть реальные истории, ряд интервью, ощущение, что имеешь дело с задокументированной реальностью. я говорю воображаемыми голосами; они настоящие, но они не принадлежат мне. (Один русский поэт XVIII века Василий Тредиаковский говорил, что поэтическая правда не в том, что было на самом деле, а в том, что могло и должно было произойти.) Я присваиваю или аннексирую чужие жизни и голоса. , как будто редактирую антологию неиспользованных возможностей. Иногда это означает, что я должен использовать язык государственных чиновников, преступников или пропагандистов. Цель поэтического, как и политического, состоит в том, чтобы сделать вещи видимыми, вытолкнуть их на свет, даже если они предпочли бы остаться во тьме.

Кстати, Марина Цветаева тоже использовала эти перемешанные голоса, эти разные регистры. Вы чувствуете определенную близость с ней, да?

Мои родители добросовестно учили меня читать в очень раннем возрасте — около двух с половиной лет, я думаю. Когда мне было шесть лет, я читал все, что попадалось под руку, от Пушкина до «Трех мушкетеров» , а также множество остросюжетных романов. Потом под Новый год кто-то подарил маме двухтомник Марины Цветаевой. В советское время это было редкостью. Это был невероятный подарок, какое-то чудо — нельзя было просто пойти в книжный магазин и купить Цветаеву или Мандельштама, для этого нужно было быть членом партии или потратить целое состояние на черном рынке. О Цветаевой я тогда ничего не знал. Мне было всего семь. Моя мама читала мне много стихов, но это было что-то другое. Я открыл второй том, в котором была ее проза. Это было не похоже ни на что, что я читал раньше.

У меня до сих пор особое родство с Цветаевой. Не с точки зрения работы с языком, потому что у меня другие подходы к нему, а с точки зрения того, как я вижу реальность. Цветаева жила в соответствии с этическими нормами, моральным давлением, которое постоянно присутствовало в ее жизни — некая моральная сущность или божество, формировавшее ее жизнь, буквально указывавшее ей, что делать. Иногда она сдавалась ему, иногда яростно сопротивлялась.

Тем не менее, все свое литературное творчество она помещала в какую-то систему нравственных координат. Я нахожу ее пример убедительным. Потому что существенный для меня вопрос — это не вопрос «как» или «что», а вопрос «кто». В случае с Цветаевой мы получаем это «кто» в самом полном диапазоне, большем, чем жизнь. Вы по-прежнему можете чувствовать ее присутствие — и это главное.

Мария Степанова выступает в Стэнфордском гуманитарном центре Стэнфордского университета 6 апреля 2016 года.

¤

Фото Синтии Хейвен.

¤

Синтия Хейвен — автор книги «Эволюция желания: жизнь Рене Жирара », которая выйдет следующей весной. Среди ее предыдущих книг:   Иосиф Бродский: Беседы  (2003), Питер Дейл в беседе с Синтией Хейвен  (2005), Чеслав Милош: Беседы  (2006) и Невидимая веревка: портреты Чеслава Милоша (2011).

1703 Факты для детей | KidzSearch.com

KidzSearch Безопасная Википедия для детей.

Перейти к: навигация, поиск

Ошибка Lua в package.lua в строке 80: модуль «Модуль: Роман» не найден.

Год 1703 ( MDCCIII ) начался в понедельник (или в четверг по юлианскому календарю, который на 11 дней медленнее).

Содержание

• 1 События
  • 1.1 Без даты
• 2 рождения
• 3 смерти

События

• Санкт-Петербург становится столицей России

• 2 февраля – землетрясение в городе Л’Акуила, Италия.
• 4 февраля — в Японии 47 самураев (47 ронинов) совершают сэппуку, ритуальное самоубийство.
• 14 февраля – землетрясение в городе Норча, Италия.
• Февраль — солдаты в Форт-Луи-де-ла-Мобил празднуют Марди Гра в Мобиле, положив начало традиции Мобила, Алабама.
• 21 апреля — в Эдинбурге, Шотландия, была создана рота тушения огня (то есть пожарная команда).
• 27 мая — основание Санкт-Петербурга в России.
• 26 мая — Португалия присоединяется к Великому Альянсу.
• 29 июлядо 31 — Даниэль Дефо помещен к позорному столбу, а затем заключен в тюрьму на 4 месяца за преступление клеветы после публикации сатирической брошюры (его освобождение предоставляется в середине ноября).
• 12 сентября — началась Война за испанское наследство в Габсбургах, когда эрцгерцог Карл был провозглашен королем Испании.
90 209 октябрь – вихрь сносит башню Ган Такал в Гондэре, столице Эфиопии, погибает 30 человек.
• 19 ноября – в Бастилии умирает Неизвестный узник в маске.
• 24 ноября — 2 декабря — Великий шторм 1703 года, атлантический ураган, обрушился на южную Англию и Ла-Манш, в результате чего погибло около 8000 человек, в основном в море.
• 27 декабря — Португалия и Англия подписывают Метуэнский договор, который отдает предпочтение португальским винам, импортируемым в Англию.

Без даты

• Опубликована «Сказка о ванне» , первая крупная сатира Джонатана Свифта.
• Джордж Псалманазар прибывает в Лондон.
• Исаак Ньютон становится председателем Королевского общества.
• Ахмед III (1703-1730) сменил Мустафу II (1695-1703) на посту императора Османской империи.

Рождений

• 5 февраля – родился Гилберт Теннент, религиозный деятель ирландского происхождения (умер в 1764 г.)
• 5 марта — (н. с.) родился Василий Кириллович Тредиаковский, русский поэт (умер в 1768 г.)
• 14 мая — родился Дэвид Брирли, делегат Конституционного конвента США (умер в 1785 г.)
• 17 июня — родился Джон Уэсли, английский основатель методизма (умер в 1791 г.)
• 26 июня — родился Томас Клэп, первый президент Йельского университета (умер в 1767 г. )
• 2 августа — родился Лоренцо Риччи, лидер итальянских иезуитов (умер в 1775 г.)
• 29 сентября — родился Франсуа Буше, французский художник (умер в 1770 г.)
• 5 октября — родился Джонатан Эдвардс, американский проповедник (умер в 1758 г.)
• 28 октября — родился Антуан Депарсье, французский математик (умер в 1768 г.)
• 25 ноября — родился Жан-Франсуа Сегье, французский астроном и ботаник (умер в 1784 г.)
• 26 ноября — родился Теофил Сиббер, английский актёр и писатель (умер в 1758 г.)
• 2 декабря — Фердинанд Конщак, хорватский исследователь (умер в 1759 г.)
• 3 марта — умер великий английский ученый Роберт Гук (родился в 1635 г.)
• 31 марта — умер Иоганн Кристоф Бах, немецкий композитор (родился в 1642 г.)
• 20 апреля — умер Ланселот Аддисон, английский королевский капеллан (родился в 1632 г.)
• 16 мая — умер Шарль Перро, французский писатель (род. в 1628).
• 26 мая — умер Сэмюэл Пепис, английский государственный служащий и автор дневников (родился в 1633 г.