Тимей
Тимей | |
— | БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ | ТимейТимей (Timaios) (ок. Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 14. ТААНАХ — ФЕЛЕО. 1971. Тимей — пифагорейский философ из Локр, Южная Италия. В последнем диалоге Платона выступает как главный оратор; по другим источникам неизвестен и,
по-видимому, вымышлен Платоном. Диалог содержит первое упоминание об Атлантиде и
представляет собой попытку увязать концепцию возникновения богов с научным
объяснением явлений природы. Кто есть кто в античном мире. Справочник. Древнегреческая и древнеримская классика. Мифология. История. Искусство. Политика. Философия. Составитель Бетти Редис. Перевод с английского Михаила Умнова. М., 1993, с. 261-262. Далее читайте:Платон. Тимей. О природе, физический. (Статья Т. Ю. Бородай о диалоге Платона). Все римляне (биографический указатель в алфавитном порядке) Римские императоры (биографический указатель в хронологическом порядке) Философы, любители мудрости (биографический указатель в алфавитном порядке) Издания:Muller С.
|
| ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
| | ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
356 — ок. 260 до н. э.) — древнегреческий историк. Родом
из Тавромения (остров Сицилия). Автор ряда сочинений, из которых наиболее
значительное «История» (в 38 или 43 книгах). В ней Тимей изложил историю Сицилии
с древнейших времен до смерти Пирра (273 год до н. э.), включив сведения по
Италии и Северной Африке (Карфагену).
Тимей впервые (около 264 года до н. э.) ввел счет времени по олимпиадам. От
сочинений Тимея сохранились незначительные фрагменты в трудах более поздних
античных авторов.
Благодаря латинскому переводу философа Халкидия
(около 500 года н. э.) этот диалог Платона — единственный известный на Западе в
течение всего средневековья. Оригинальная же трактовка была восстановлена во
времена Возрождения усилиями неоплатонистов, искавших аргументы в борьбе с
аристотелевской схоластикой. В картине Рафаэля «Афинская школа» Платон и Аристотель — две центральные фигуры. Платон с рукописью «Тимей», указывающий на
небо, и Аристотель с его «Этикой» обращенной к земле.
et Th., Fragmenta historicorum graecorum, t. 1, P., 1841.“ТИМЕЙ” | это… Что такое “ТИМЕЙ”?
“ТИМЕЙ” (Τίμαιος, ή Περί φύσεως, φυσικός, подзаголовок: “О природе, физический”) —диалог Платона. Написан, вероятно, в 60—50-е гг. 4 в.; относится к числу поздних произведений Платона. Название носит по имени пифагорейца Тимея, от лица которого ведется рассказ о происхождении и устройстве космоса. Одно из немногих сочинений Платона, представляющее собой не диалог, а монолог, и притом не от имени Сократа.
Мир, согласно “Тимею”, существует не сам по себе, а сотворен благим и разумным Богом. Единственная причина его творения — то, что это хорошо. Бог создал мир не из ничего, а из хаоса. Творение заключалось в том, что он “привел из беспорядка в порядок… все видимые вещи… пребывавшие не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении” (29е— ЗОа). “Космос” (мир) означает на греческом языке “порядок, красота”.
То обстоятельство, что душа — мира ли, человека, животного — помещается Платоном не глубоко внутри, в мозгу, в сердце, в шишковидной железе, где ищет ее Новое время, но снаружи, становится понятно, если вспомнить, что душа есть “форма” тела, его “вид” (и то, и другое по-гречески είδος). Тело космоса составлено из четырех первоэлементов, или стихий (στοιχεία), находящихся между собой в пропорциональных отношениях. Элементы: огонь, воздух, вода, земля — имеют математическую структуру. Единица каждого элемента представляет собой правильный многогранник: земля — куб, огонь — тетраэдр, воздух — октаэдр, вода — икосаэдр, пятый из возможных правильных многогранников, додекаэдр, “бог определил для Вселенной” (55с, позднее Аристотель назовет пятый элемент, огонь небесной сферы, эфиром) Многогранники в свою очередь сложены из простейших элементов — треугольников двух видов, равносторонних и равнобедренных прямоугольных (53d— 57d) Т о, все тела имеют структуру чисто математическую, ибо ни треугольники, ни многогранники у Платона, по-видимому, не обладают плотностью, тяжестью или непроницаемостью — тем, что отличает математические тела от материальных в обычном смысле слова Это вполне согласуется с тем, что Платон, впервые вводя в “Тимее” понятие материи, характеризует ее как пространство (χωρά), а также с критикой Аристотеля, утверждающего, что Платон, как и пифагорейцы, сводит всю физическую реальность к числовым соотношениямВ “Тимее” Платон впервые излагает свою метафизику, или учение о началах, систематически (27d—28b, 48e—52d) “Есть бытие, есть пространство и есть возникновение, и эти три отличались друг от друга еще до рождения неба” (52d), “бытие” — это вечные, неизменные, самотождественные умопостигаемые идеи, или “умопостигаемый космос”, послуживший образцом (παράδειγμα), на который взирал Бог-Демиург, создавая наш мир “Возникновение” — это вся эмпирическая область, воспринимаемая чувствами, но не мыслимая умом, все зримые и осязаемые существа и вещи, рождающиеся и погибающие, но никогда не существующие в подлинном смысле слова “Пространство” — это то, на чем, как на воске, отпечатлеваются идеи, в чем возникают эмпирические вещи, это их “Мать” и “Кормилица”, субстрат четырех элементов, недоступный ни чувствам, ни уму, но лишь некоему “незаконнорожденному умозаключению” Это платоновская материя, называемая также “необходимостью”, мировая энтропия, источник тленности и бессмысленности в эмпирическом мире, источник всего, что отличает наш дольний мир от его горнего вечного образца В отличие от пространства, которое онтологически предшествует миру как его необходимое условие, время рождается позже космоса-неба, ибо время, в понимании Платона, есть вращение небесной сферы Оно, как и сам чувственный космос, есть подобие идеального образца — “подвижный образ вечности”, “движущийся от числа к числу” (37d)
“Тимей”, как наиболее систематическое и догматическое изложение платоновской философии, возбуждал наибольший интерес комментаторов, начиная с античных и средневековых платоников (комментарии Прокла, Галена, Калкидия и Гильома Коншского) В 20 в своего рода комментарий к “Тимею” написал В Гейзенберг, провозгласивший, что после создания квантовой механики физика впервые за две с лишним тысячи лет вернулась к учению Платона о математической структуре материи-пространства
Рус пер В Η Карпова (1879), Г В Малеванского (1882), С С Аверинцева(1972)
Комментарии Procii Diadochi in Platoms Tirnaeum commentana ed E Diehl, vol 1—3 Lpz, 1903—06 (франц пер и KOMM A J Festugiere, 5 vol P, 1966—68), Galeni compendium Timaei Platoms ed P Kraus, R Walzer L, 1951, Porphyrn in Platoms Timaeum commentanorum fragmenta, ed A R Sodano Napoli, 1964, Timaeus a Calcidio translatus commentanoque instructus, ed J H Waszink L —Leiden, 1962, 2 ed 1975 Plutarchi Chaeronensis De ammae procreatione in Timaeo — Moralia, vol 6 Lpz , 1965 Guillaume de Conches, Les Gloses sur le Timee,ed E Jeauneau P, 1965
Лит • Рожанскич И Д Платон и современная физика — В сб Платон и его эпоха К 2400 летию со дня рождения, отв ред Φ К Кессиди М, 1979 с 144—171, Григорьева Η И Парадоксы платоновского “Тимея” диалог и гимн — В кн Поэтика древнегреческой литературы M , 1981, с 47—96, Бородач Т Ю Понятие материи в “Ти мее” Платона и способы его выражения — В кн Актуальные пробле мы классической филологии M , 1982, Она же Платоновский демиург — образ или категория9 — В кн Античная культура и современная наука M , 1985, с 31—36, SachsE Die fünf platonischen Korper B 1917, ComfordF M Plato’s Cosmology The Timaeus of Plato transi with a running commentary L, 1937, Facketday H Zur Einheit des Platonischen Timaios Köln, 1958, WyllerE A Der spate Platon Hamb 1970 Bnsson L Le même et l’autre dans la structure ontologique du Tîmee de Platon Un commentaire systématique P, 1974, Baltes M Die Weltentstehung des platonischen Timaios nach den antiken Interpreten, Teil l Leiden, 1976, Cloy K Studien zur platonischen Naturphilosophie im Timaios Wurzburg, 1986, Interpreting the Timaeus — Cntias proceeding of the IV Symposium Platonicum selected papers, ed by Calvo, L Bnsson Sankt Augustin, 1997, Perger M von Die Allseele in Platons Timaios Stuttg—Lpz , 1997, SayreK The role of the Timaeus in the development of Plato’s late ontology — “Ancient Philosophy” 1998,18, p 93-124 См также лит кет Платон
Т Ю Бородой
Новая философская энциклопедия: В 4 тт.
М.: Мысль.
Под редакцией В. С. Стёпина.
2001.
Диалог Крития о физическом мире
Тимей — диалог Платона, написанный в 360 г. до н.э. Большая часть содержания этого диалога представлена в форме индивидуального обсуждения, проведенного пифагорейским философом Тимеем Локрским. Работа содержит большое количество концепций о том, как устроен физический мир, из чего он сделан, и о людях. В диалоге участвуют Сократ, Тимей, политический деятель и писатель Критий и сиракузский полководец Гермократ.
Тимей начинается с введения, в котором Сократ, после описания своего совершенного общества, спрашивает своих гостей, знают ли они историю о таком совершенном обществе. Критий отвечает ему, рассказывая, что, когда Солон-государственный деятель был в Египте, он услышал великолепную историю об Атлантиде и о том, как идеальное государство Афины пошло на войну против Атлантиды. Однако Критий объясняет, что Тимей сначала расскажет часть истории о начале вселенной.
Физический мир и Вечный мир
Тимей открывает рассказ, объясняя, чем физический мир отличается от вечного мира. Он говорит, что физический мир постоянно подвергается разрушению и изменению, и все, что говорится о физическом мире, есть просто мнение и продукт ощущений. Напротив, вечный мир неизменен и может быть понят только разумом. Тимей дальше говорит, что из-за этого изображения чего-то постоянно изменяющегося также будут постоянно меняющимися и недостоверными, а изображения неизменного также будут неизменными. Затем Тимей утверждал, что, поскольку ничто не возникает без какой-либо причины, то вселенная должна была быть вызвана чем-то. Это что-то должно быть богом или демиургом, отцом вселенной. Тимей указывает, что, поскольку вселенная справедлива, демиург должен был создать мир из его первоначального состояния беспорядка, основываясь на вечном мире с его вечными идеями или формами.
Движущая сила Вселенной
По словам Тимея, демиург — доброе существо и поэтому хотел, чтобы мир был полон добра.
Затем демиург определяет, что добро должно быть установлено путем наведения порядка в мире. Чтобы установить этот порядок , демиург ввел в мир богиню необходимости Ананке. Поэтому Ананке приводит в движение элемент неизбежности.
Характеристики Вселенной
Тимей описывает начальную стадию мира как хаотичную. Четыре элемента — земля, огонь, воздух и вода — были бесформенны и постоянно смешивались друг с другом. Демиург считал бесформенность и беспорядок нежелательными, поэтому он упорядочил мир и отделил четыре элемента друг от друга. Этим действием демиург сотворил все доброе и недоброе, установив двойственность добра и зла. После этого демиург поместил разум в душу и поместил душу в тело. В результате мир стал живым существом, одушевленным разумом и душой, вдохнутыми в него демиургом. Демиург хотел, чтобы мир был совершенной копией вечного мира, и поэтому не видел смысла создавать другие миры. Мир был отлит демиургом в форме земного шара, потому что земной шар — это совершенная форма, представляющая все другие фигуры.
Присвоив миру шарообразную форму, он был приведен в движение по кругу, движение, которое демиург считает наиболее близким к разуму. Чтобы завершить свое творение, демиург создал душу мира, посадил ее в центре мира и заставил распространиться во всех направлениях. С душой и разумом мир теперь сам по себе бог.
Формирование Мировой Души
Тимей продолжает свое повествование, обсуждая три элемента. Три элемента — это две формы тождества, две формы различия и две формы бытия. Три составные сущности происходят из трех элементов: промежуточного бытия, промежуточного тождества и промежуточного различия. Говорят, что мировая душа произошла от этих составных сущностей. Затем демиург разрезал соединение по длине, поместил две половинки посередине в форме буквы X и соединил концы вместе, в результате чего получились два пересекающихся круга. Затем демиург толкнул оси этих двух кругов, запустив их в круговое движение. Внешний круг был сдвинут вправо в горизонтальной плоскости, а внутренний круг сдвинут по диагонали влево.
Затем демиург привел в движение небесные тела: Солнце, Меркурий и Венера двигались с одинаковой скоростью, а Марс, Луна, Юпитер и Сатурн двигались с разной скоростью. Движения этих небесных тел повторяются через год и представляют собой вечный процесс. Обсудив движение небесных тел, Тимей размышляет о форме четырех элементов. Он представляет землю кубом, воду — икосаэдром, огонь — тетраэдром, а воздух — октаэдром.
Влияние
Несмотря на неприязнь современного мира к абстрактным концепциям Платона в «Тимее», он сильно повлиял на отцов церкви поздней античности, особенно на святого Августина. Он был переведен в 45 г. до н.э. на латынь Марком Туллием Цицероном и снова в 4 веке философом Кальцидием. Тимей также пользовался большим уважением у арабоязычных народов примерно в 10 веке.
О начале в «Тимее» Платона – Bryn Mawr Classical Review
BMCR 2000.06.21
Джон Саллис, Хорология: О начале в «Тимее» Платона .
Индианаполис:
Издательство Индианского университета,
1999.
172.
16,95 долларов США.
Отзыв от
Колин Андерсон, Чикагский университет Лойолы. [email protected]
Мы должны были бы думать и рассуждать с определенной незаконностью, говорит нам Тимей, если мы хотим говорить (о) хора. хора не мыслится по логике тождества и непротиворечия, предполагая, то есть, что ее вообще можно мыслить.
Мы должны — и эта необходимость проистекает из «материи» мысли, которую не следует смешивать с hyle или его современными производными, — «постичь» или «потрогать» [ἁπτὸν] хора «каким-то ублюдочным рассуждением». [λογισμῷ τινι νόθῳ 52b]. Тем не менее, если мы посмотрим на историю интерпретации Timaeus от постплатоновской гекадамы до нашей современной Академии этот императив последовательно игнорировался. С поразительной регулярностью это ублюдочное рассуждение уподоблялось либо законному и легитимирующему рассуждению о «пространстве» или «месте», либо риторике некой платоновской скромности, требующей дифференциации строгого дедуктивного изложения истины от определенное спекулятивное, мифологическое или онейрическое нарушение «законного» дискурса.
В Хорология, Джон Саллис попытался «строго» обдумать в соответствии с требованиями такого неправомерного рассуждения рассказ Тимея о хоре . Работа Саллиса над диалогами Платона хорошо известна: его Бытие и логос: путь платонического диалога (третье издание, Indiana U.
Press, 1996) остается важной работой для ученых, признающих необходимость учета специфики текстовой формы при любой адекватной интерпретации текста Платона. В Хорология , Саллис продолжает свое внимательное чтение диалогов Платона, обращаясь к Тимею со многими вопросами и проблематикой, которые он исследовал на самом переднем крае современной философии за прошедшие годы. Его работы о воображении, репрезентации, возможности и значении мышления в конце метафизики, и это лишь некоторые из них, занимают видное место в его чтении Тимея . 1 Хорология может, таким образом, обещать своим читателям не только тщательную, строгую и научную интерпретацию Timaeus , который стремится воздать должное целостности текста Платона, а не только конкретной абстракции от текста (например, платоновской «космологии» или «физике»), но также представляет собой вызывающее и провокационное исследование некоторых из наиболее насущные и сложные проблемы современной философии.
Хорология состоит из пяти глав, четыре из которых содержат подробный комментарий к большей части Тимея. В первой главе исследуется вступление к диалогу, ведущему к началу космогонического рассуждения Тимея (17a-29).г). Во второй главе обсуждается первая речь Тимея (29d-47e), в которой бог-ремесленник создает космос как представление умопостигаемого порядка. Центральная глава посвящена второму началу Тимея (47e), которое одновременно отменяет первое начало и в то же время делает его возможным. Этот дискурс, хорология, обеспечивает фокус интерпретации Саллиса. В четвертой главе обсуждается, каким образом «следы» хоры отмечают последующую речь Тимея. Обсуждая эти несколько следов, Саллис сталкивается с одной из самых сложных и острых проблем, стоящих перед интерпретаторами 9-го века.0051 Тимей — каково значение хорологии для политики? В заключительной главе книги обсуждаются способы, которыми хорологический дискурс был присвоен в три момента в истории философии: постплатоновская подделка, прошедшая под именем Тимея Локрского, аристотелевская редукция хора к гилэ.
и topos и, наконец, шеллинговское присвоение хорологии.
Самым характерным и противоречивым элементом прочтения Саллиса является его интерпретация хора. Корни этой интерпретации лежат в раннем эссе Жака Деррида «Аптека Платона». На нескольких страницах, посвященных Тимею, Деррида интерпретировал хора как название интервала оригинальной надписи, к которому он в другом месте подошел под названием différance. Однако только в 1987 году в Festschrift для Жан-Пьера Вернана Деррида полностью развил свою замечательную интерпретацию рассуждений Платона о 9-м веке.0051 хора . 2 Хотя интерпретация Саллисом Тимея во многом обязана работе Деррида, его интересы и заботы побуждают его развивать свое прочтение хорологии поразительными и новыми способами. Кроме того, интерпретация Саллиса принимает форму целостного драматического прочтения диалога, в то время как обсуждение Деррида хоры иногда было случайным и мотивировано интересами, внешними по отношению к платоновскому тексту.
Как и Деррида, Саллис отвергает поспешный перевод хора в такие понятия, как «место» или «пространство». Как говорит нам Тимей, когда мы думаем о хора как о пространстве или месте, «мы смотрим на него, как во сне» (52b), и, как объясняет Сократ в «Республике », сновидение есть не что иное, как принятие образа за его оригинал (476c). Таким образом, если мы начнем с уподобления хоры пространству, наш дискурс будет касаться простого образа хоры , а не «самой хоры ». Делая это различие между «9Сама 0051 хора » и ее образы, однако, мы входим в суть проблемы: хора ниспровергает всю логику тождества и сущности, выраженную во фразе «как таковая», и тем самым проблематизирует саму возможность говорить о « Сама хора », как если бы хора обладала идентичностью, как и любое другое существо. Мы твердо попали в двойную ловушку, которая требует, чтобы мы отличали хору от ее изображений, признавая при этом, что такое различие проблематично и даже невозможно.
Как говорит Тимей, только если хора в корне неопределима и бесформенна — только если она избегает порядка собственности и приличия — может хора получить свойства и формальные определения, которые впервые делают космос возможным. Хора витает на самом краю небытия, никогда не проявляя себя как самого себя, а только в сочетании с присутствием элементальных тел, как след «чего-то», что никогда не может быть представлено само по себе. Таким образом, это «нечто» очень похоже на то, что Деррида называл différance : первоначальный интервал и «различение», которые предполагает наличие и которые, как условие возможности (и, как это ни парадоксально, невозможности) присутствия, никогда не могут сами по себе присутствовать. Думать или мечтать — эта проблематика занимала и продолжает занимать работы лучших философов двадцатого века.
Введение хоры имеет важные последствия для космологии и метафизики первой речи Тимея. Тимей начинает с фундаментального метафизического различия между чувственным и умопостигаемым (27d-28a).
Вся работа бога-ремесленника понимается в первой речи в свете этого различия. хора как необходимое условие метафизического различения показывает, однако, что метафизика не фундаментальна, но необходимо указывает на предшествующую «основу». Эта «почва» есть не твердая почва и фундамент, к которому ищет метафизика, а скорее неустойчивая, двусмысленная, бездонная «почва» мышления, выходящего за пределы метафизики. Отсюда Саллис заключает, что хорология Тимея вписывает конец метафизики как само условие возможности метафизики.
Связь между хорологией и метафизикой выдвигает на первый план одну из забот Саллиса в этой книге — хайдеггеровскую интерпретацию истории метафизики. Для Хайдеггера метафизика открывается в греческую эпоху концепцией детерминации из понятий poiesis и tekhne . В современности метафизика подходит к завершению и завершению — т. е. находит свои возможности полностью разработанными и исчерпанными — в ницшевском перевороте платонизма и в имплицитной метафизике техники.
Задача мышления после окончания метафизики, по Хайдеггеру, состоит в том, чтобы подготовить себя к «новому началу» — открыться новым возможностям, которые открывает мышление после того, как оно покинуло область метафизики. Для Хайдеггера конец метафизики представляется прежде всего понятым как событие, знаменующее эпохальный переход. 3 Саллис оспаривает это, утверждая, что в Тимее уже есть ниспровержение метафизической детерминации бытия в горизонте производства. Саллис раскрывает «критику производства», которую Тимей никогда явно не формулировал, тщательно отмечая способы, которыми порядок производства уточняется, противопоставляется, сопоставляется и подрывается противоположным порядком воспроизводства. Противопоставление этих двух порядков открывает пространство в платоновском тексте, где сопротивляется исключительному определению бытия посредством производства. В самом начале метафизики порядок производства уже «деконструируется», если хотите, своим «дополнением» — порядком воспроизводства.
4
Хотя эти два дискурса переплетаются на протяжении всего диалога, метафора семьи возникает в центре обсуждения хоры . Хора — это мать, в которой демиургический отец порождает потомство, а также кормилица, питающая это потомство. Таким образом, хорология родственна порядку воспроизводства, а не порядку производства. Только с помощью ресурсов порядка воспроизводства мы можем адекватно мыслить в конце метафизики. 5 Чтобы подчеркнуть радикальность хорологии здесь, нам нужно только прочитать этот отрывок в отличие от другой центральной платоновской семейной метафоры Республики VI, где отец берет на себя полную ответственность за потомство и где мать замолкает в соответствии с Программа Сократа в Книге V уподобления всей женственности мужественности. 6
Одна из самых сложных проблем, стоящих перед интерпретатором Тимея обеспечивает адекватную интерпретацию политического контекста этого космологического дискурса.
Почему эта «платоническая» физика находится в рамках явно политической дискуссии? Что означает хорология для стремления Сократа перейти от парадигматического представления «идеального» полиса к описанию полиса в его определенном историческом характере? Отказываясь от легкого решения проблемы, Саллис предлагает провокационный и оригинальный ответ на эти вопросы, который я могу лишь кратко обозначить. «Хора» появляется в политических дискуссиях с его разговорным значением «страна» или «земля». В этом смысле Саллис отождествляет хора с «землей». Это обеспечивает аналогию между ролью хора в метафизике и в политике: точно так же, как хора одновременно делает возможным и делает проблематичным метафизическое различие между чувственным и умопостигаемым, утверждает Саллис, хора (земля) оба делает возможным и делает проблематичным различие между умопостигаемой парадигмой полис и его изображения в историческом полисе . хора (земля), таким образом, подразумевает завершение политики, т.
е. идеального построения политического порядка, невосприимчивого к историчности, и в то же время делает возможным дифференциацию идеального полиса от исторического полиса. .
Это краткое изложение Хорологии , конечно, не соответствует книге. Джон Саллис — один из самых важных философов в Соединенных Штатах, работающий в рамках традиции континентальной философии, и уже одно это поставило бы ему 9-е место.0051 Хорология как необходимое чтение как для философов, так и для исследователей диалогов Платона. Работа содержит строго сформулированный и содержательный вызов «ортодоксальным» интерпретациям Тимея в рамках англо-американской академии, которая, хочется надеяться, ответит на эту интерпретацию в духе истинной полемики, обнаруживающей жизненность мышления. С философской точки зрения это, безусловно, одна из самых значительных и провокационных монографий последнего времени, посвященных актуальной задаче переосмысления природы «платонизма» из тщательного и герменевтически изощренного противостояния с текстами Платона.
Это переосмысление должно касаться не только специалистов по диалогам Платона, но и всех, кто занимается задачей мышления в конце(ах) метафизики. Если кто-то чувствует пресыщенность и скептицизм или даже отчаяние в отношении возможности открытия чего-либо нового в переработанных и, быть может, исчерпанных полях Платоновского корпуса, или если кто-то боится, что современная философия мало чему может научиться из возвращения диалогам Платона, то я не могу придумать лучшего противоядия, чем произведение столь же провокационное и стимулирующее, как Хорология.
Примечания
1. Критический обзор многих тем, тем и проблематик, занимавших Саллиса, см. в сборнике эссе Путь архаического мышления: раскрытие работы Джона Саллиса, изд. . Кеннет Мали (SUNY Press, 1995).
2. «Plato’s Pharmakon » (особенно стр. 61-172, стр. 158-162) в распространении (University of Chicago Press, 1981). «Хора» , в переводе на Об имени .
(Издательство Стэнфордского университета, 1995). См. также «Как избежать высказываний: отрицание» в Деррида и негативная теология (SUNY Press, 1992), «Вера и знание» в Религия (издательство Стэнфордского университета, 1998) и «Авансы», опубликованные совместно с Сержем Маргелем. Le tombeau de Artisan-Dieu (Les éditions de Minuit, 1995). Комментарий Саллиса к прочтению Деррида хоры можно найти в переводе как «Из Хоры », Эпоха 9.0052 1994, 1-12. Дискуссию продолжают Деррида в «Напряжении» в The Path of Archaic Thinking, pp. 49-74, и Саллис в «Daydream» ( Revue Internationale de Philosophie, 1998 52: 397-410).
3. Гораздо более тщательное и точное обсуждение этих вопросов см. в работе Саллиса «Конец метафизики: завершение и трансгрессия» в Delimitations: Phenomenology and the End of Metaphysics (2-е издание, Indiana University Press, 1995).
4. Альтернативный ответ на тезис Хайдеггера можно найти в книге Стенли Розена Вопрос о том, чтобы быть (Yale Univ.