Теория познания | Понятия и категории
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ, гносеологическая эпистемология, раздел философии, в котором изучаются проблемы природы познания и его возможностей, отношения знания к реальности, исследуются всеобщие предпосылки познания, выявляются условия его достоверности и истинности. Теория познания как философская дисциплина анализирует всеобщие основания, дающие возможность рассматривать познавательный результат как знание, выражающее реальное, истинное положение вещей. Два основных направления в теории познания — материализм и идеализм.
Tags:
Философия
Отвергая все формы гносеологического идеализма, марксистско-ленинская теория познания исходит из последовательно материалистического решения основного вопроса философии, т. е. рассматривает познаваемый материальный мир, объективную реальность как существующую вне и независимо от сознания. Диалектический материализм исходит из положения о том, что мир познаваем, и решительно отвергает утверждение о его непознаваемости, т.
Будучи последовательно материалистической, марксистско-ленинская теория познания не есть, однако, простое продолжение сложившейся в домарксистской философии материалистической линии в решении проблем гносеологии…
Tags:
Философия
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ (гносеология) — составная часть философии и русской философской мысли на протяжении всей ее истории, значимость которой возрастала по мере достижения последней более высоких ступеней зрелости. В качестве относительно самостоятельной области философского исследования теория познания сложилась примерно на рубеже XIX—XX веков, когда гносеологические проблемы начинают рассматриваться в достаточно систематическом виде. Однако рост внимания к указанным проблемам наблюдается уже в XVIII веке, толчком к чему послужило развитие университетского и богословского образования.
Tags:
Философия
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ (гносеология, эпистемология)— раздел философии, в котором анализируется природа и возможности знания, его границы и условия достоверности.
Ни одна философская система, поскольку она претендует на нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может обойтись без исследования этих вопросов. Однако проблематика теории познания может содержаться в философской концепции и в имплицитном виде, например, через формулирование онтологии, которая неявно определяет возможности и характер знания.
Tags:
Философия
ГНОСЕОЛОГИЯ (греч. gnosis — познание) — один из важнейших разделов философии, изучающий взаимоотношения человека и мира в процессе познания, зафиксированное в теории как «субъект-объектное отношение». Любая познавательная деятельность имеет субъект-объектную структуру. Основной круг гносеологических проблем: особенности субъекта и объекта познания; структура познавательного процесса: уровни, формы, методы; проблема истины; возможности и границы познавательной деятельности; виды познавательной деятельности, источники и цели познания и т. д.
Tags:
Философия
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ, гносеология, эпистемология — раздел философии, в котором изучаются проблемы природы и возможностей познания, отношение знания к реальности, исследуются всеобщие предпосылки познания, выявляются условия его достоверности и истинности.
В отличие от психологии, физиологии нервной высшей деятельности и других наук, Теория познания как философская дисциплина анализирует не характер индивидуальных, функционирующих в психике механизмов, позволяющих тому или иному субъекту прийти к определенному познавательному результату, а всеобщие основания, дающие право говорить об этом результате как о знании. Термин «Теория познания» ввел в философию шотландский философ Дж. Феррьер в 1854 г.
Tags:
Философия
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ, или гносеология,— раздел философии, изучающий взаимоотношение субъекта и объекта в процессе познавательной деятельности, отношение знания к действительности, возможности познания мира человеком, критерии истинности и достоверности знания. Теория познания исследует сущность познавательного отношения человека к миру, его исходные и всеобщие основания. Являясь философским учением о познании, любая теория познания с неизбежностью исходит из определенного понимания отношения человека к миру, характера его «вписанности» в мир.
Tags:
Философия
Факультет гуманитарных наук – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Научный сотрудник Лаборатории социогуманитарных исследований Севера и Арктики Андриан Влахов выступил с докладом в рамках деловой программы главного арктического форума страны.
С 1 по 5 декабря в Гостином Дворе проходила 24-я Международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fiction. На ярмарке были представлены новинки Издательского дома Высшей школы экономики, среди которых книги наших коллег.
24—26 ноября на базе Института лингвистических исследований РАН проходила XIX Конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей, на которой с докладами выступили сотрудники Международной лаборатории языковой конвергенции.
1-3 декабря в БФУ имени Канта проходила международная конференция «HOMO LOQUENS: логика-язык-культура», на которой сотрудники Международной лаборатории логики, лингвистики и формальной философии выступили с докладами.
В интервью «Окнам роста» профессор Школы философии и культурологии Александр Павлов рассказывает о разных категориях жанра bad movies и о своей новой книге «Плохое кино» (М.: Горизонталь, 2022).
В издательстве «Новое литературное обозрение» вышла книга директора Института советской и постсоветской истории О.В. Будницкого «Красные и белые». Монография также попала в список 15 книг, которые «Коммерсант Weekend» рекомендует купить на ярмарке интеллектуальной литературы non/fiction, которая проходит в Гостином Дворе с 1 по 5 декабря.
Российский научный фонд подвел итоги конкурса малых научных групп 2022 года. Поддержанные проекты будут выполняться в 2023-2024 гг. небольшими группами от 2 до 4 человек. По результатам экспертизы было отобрано 2017 проектов, среди которых проекты сотрудников факультета гуманитарных наук. Поздравляем коллег и желаем успехов в реализации проектов!
Выпускник магистерской программы «Компьютерная лингвистика» Сергей Михайлов работает в компании Semantic Hub, использующей технологии анализа естественного языка в медицине.
В интервью «Ровесникам Вышки» он рассказал о работе с фармкомпаниями, речевых актах Джона Остина и о том, что одна бесконечность может быть больше другой.
29 ноября после продолжительного перерыва возобновил свою работу киносеминар «История польского кино / история в польском кино», который провходит на базе Научно-образовательного центра полонистики. В этот раз киносеминар был посвящен демонстрации и обсуждению экранизации рассказа Е. Гералтовского «Корчма на болотах» (1982 г.).
На прошлой неделе в Москве состоялись две конференции, на которых была представлена работа Проектной лаборатории по изучении творчества Ю.П. Любимова и режиссерского театра по двум ее направлениям — «Исследование художественной культуры Оттепели» и «Цифровой универсальный комментарий к художественной литературе советского времени». Последний проект — часть мега-проекта Школы филологических наук «Литература и общество: цифровая платформа СОЦИОЛИТ».
Эпистемология религии (Стэнфордская философская энциклопедия)
1. Упрощения
Эпистемология сбивает с толку, потому что есть несколько видов предметов, которые нужно быть оценены и несколько видов оценки. Поскольку тема этого статья является эпистемологией религии, а не общей эпистемологией. предполагается, что оценивается что-то, связанное с веры, а именно индивидуальных религиозных верований, и что путь оценка религиозных верований как оправданных, так и необоснованных.
Таким образом, эта запись концентрируется на таких вопросах, как «Является ли
оправдано ли для Фатимы верить в Бога?», «Разве
оправдана ли для Ричарда вера в Троицу?» или «Является ли
Рамануджану было оправдано верить, что Кришна — человек.
воплощение божественного?» Он игнорирует такие вопросы, как
эти убеждения считаются знанием или эти убеждения
научный. Он также игнорирует споры между теоретиками когерентности и
фундаменталистов и споры о том, является ли вера
добровольно. Хотя они имеют некоторые последствия для эпистемологии
религии они являются прежде всего темами общей эпистемологии.
Хотя речь идет о религиозных убеждениях, можно задать те же вопросы. спросили о вере в отсутствие веры, где стандарты могли бы быть более расслабленным. Например, Джон Шелленберг (2009) утверждал, что не имеет права верить в личного Бога, не имеет права иметь вера в личного Бога, не оправдывающая даже веру во что-то конечной, но оправдано иметь религиозную позицию веры в нечто предельное. Наконец, что более спорно, эта запись концентрируется на западной эпистемологии религии, которая не впрочем, то же, что и эпистемология западной религии. Примечание, тем не менее, что эпистемологические споры между индуистами и буддистами философы тысячелетней давности почти такие же, как здесь считается.
2. Отказ от эвиденциализма Просвещения
Большую современную эпистемологию религии можно назвать post.
современный в смысле реакции на Просвещение, в
особенно к тезису о гегемонии эвиденциализм. (Сравните Vanhoozer 2003.) Гегемония обсуждается ниже.
но сначала рассмотрим эвиденциализм.
Что
не мешает утверждению, что кто-то имел религиозный опыт
с определенным содержанием от причисления к доказательствам. Например,
тот факт, что у Фатимы был опыт присутствия Бога, был бы
часть доказательства. Точно так же тот факт, что разные люди сообщают
чудеса считаются доказательством. Эвиденциализм подразумевает, что никакая полная религиозная вера (т.
вера, которой придерживаются с полной уверенностью) оправдана, если нет
неопровержимые доказательства этого, или это самоочевидно. Содержание
было установлено, что религиозный опыт не считается
доказательство. Даже если, как считал Декарт, существование Бога
самоочевидные убеждения, такие как убеждения Ричарда в Троице и
Рамануджана в божественности Кришны нет. Так что единственный
имеющиеся доказательства этих верований кажутся нерелигиозными
предпосылки, из которых выводятся религиозные верования. Следовательно,
единственный способ решить, оправданы ли религиозные убеждения
было бы изучить различные аргументы с нерелигиозными убеждениями
как предпосылки и религиозные убеждения как выводы.
Согласно эвиденциализму следует, что если аргументы в пользу существования быть Богом, включая любые аргументы, основанные на религиозном опыте, наиболее вероятными, и если, как считает большинство, существование Бога не самоочевидно, то никто не имел бы права полностью полагать, что есть Бог. То же самое относится и к другим религиозным убеждения. Точно так же было бы неправомерно верить даже частично (т. е. менее чем с полной уверенностью), если нет баланса доказательства веры.
На самом деле кажется, что многие верующие сочетают полную веру
с «сомнениями» в смысле некоторых причин для сомнения,
или они сочетают частичную веру с тем, что они считают весомым
причины неверия. Согласно эвиденциализму это не
оправдано. Другие верующие считают, что, поразмыслив, они
мало оснований сомневаться в том, что они почти не имеют положительного
свидетельство их религиозных убеждений. Согласно эвиденциализму это
тоже неоправданно. В связи с этим возникает вопрос, как мы можем судить
между эпистемологическим тезисом, в который иначе можно было бы поверить
и религиозная вера, которую подразумевает этот тезис, необоснованна?
Просвещение выдвинуло два взаимосвязанных тезиса о гегемонии.
эпистемологии и эвиденциализма. Гегемония эпистемологии утверждает
что (а) люди могут обнаружить правильную эпистемологию в
изоляция от обнаружения действительных человеческих склонностей к формированию убеждений,
и, таким образом, (б) существует основная причина для использования правильного
эпистемологии (когда-то обнаруженной), чтобы исправить вышеупомянутое
тенденции. Гегемония эвиденциализма дополняется гегемонией
эпистемологии дальнейший тезис о том, что (в) эвиденциализм является правильным
эпистемология. Если, согласно эвиденциализму, полное или даже частичное
религиозные верования неоправданны, тогда, учитывая гегемонию
эвиденциализма есть главная причина отвергнуть эти убеждения.
Возможно, самым ярким выражением этой позиции является сравнительно
недавний Клиффорд, чье использование моральной лексики хорошо передает
первостепенный характер причин, которые, как утверждается, предоставляет эпистемология.
Его позиция резюмируется в известной цитате: «Это неправильно
всегда, везде и для всех верить во что угодно
недостаточно доказательств» (Клиффорд, 1879 г.
: 186).
На другом полюсе от Клиффорда находится позиция фидеизм , а именно, что если такая эпистемологическая теория, как эвиденциализм противоречит приверженности религиозным убеждениям тогда это тем хуже для эпистемологической теории.
Отказ от гегемонии эпистемологии вполне совместим с проведением тезиса о гегемонии для фрагмента эпистемологии. Такой фрагмент может, например, содержать принцип самореферентная непротиворечивость, на которую опирается Плантинга (1983: 60). Это говорит о том, что неправомерно иметь веру в соответствии с которому эта вера сама по себе не оправдана. Рассмотрим, например, крайний случай человека, который считает, что никакая вера не оправдано, если это не может быть доказано из предпосылок, все согласны на.
Постмодернизм подразумевает нечто большее, чем постмодернизм в указанном выше смысле.
Ибо это отказ от гегемонии даже фрагмента
эпистемология. Это может показаться приемлемым для фидеистов. постмодернизм
стремится, однако, опошлить фидеизм, стирая всякое противопоставление
между верой в божественное откровение и доверием к человеческим способностям
узнать правду.
(Обсуждение фидеизма и постмодернизма см.
Стивер 2003.)
Большая часть современной эпистемологии религии стремится избежать крайностей. как просвещенческого тезиса о гегемонии эвиденциализма, так и фидеизма. Таким образом, это постмодерн, не обязательно постмодернист. Вызовите судебный запрет, чтобы избежать этих крайностей проблематика современной эпистемологии религии.
3. Защита эвиденциализма
Один из ответов на эту проблему состоит в том, чтобы отделить эвиденциализм от
гегемония эпистемологии. Тогда эвиденциализм можно защитить, отметив, что
как мы имплицитно полагаемся на принципы эвиденциализма во многих различных
области исследования, или отмечая, какие принципы обобщают различные
конкретные примеры оправданных и необоснованных
рассуждения. Такая защита эвиденциализма является частью
проект некоторых современных философов, стремящихся атаковать
теизм в пользу агностицизма и/или атеизма. Эта защита вполне может
подразумеваться в знаменитой «Презумпции атеизма» Флю
(1972).
Это более явно выражено у Скривена. Первичная философия (1966, глава 4). Скривен и Флю полагаются
на принципе Оккама, согласно которому при отсутствии доказательств
существование вещей вида X , вера в X s есть
не разумно. Это они могут защитить с помощью примеров, в которых
неоккамистское мышление считается необоснованным. Таким образом, даже если
весь эвиденциализм не защищен, его оккамистский фрагмент
может быть.
Неудивительно, что философы-нетеисты полагаются на
эвиденциализм подвергся критике. Во-первых, это ad hominem.
Шалковский (1989) указал, что эти защитники
эвиденциализм, как правило, являются атеистами, а не агностиками, но осторожными
изучение, говорит он, примеров, использованных в поддержку теории Оккама.
Razor показывают, что либо они такие, в которых есть независимые
доказательство отрицания существования X s или тех, в которых
отсрочка вынесения приговора кажется подходящей реакцией, а не
отрицание. Другой критикой является заявление Плантинги о том, что
Эвиденциализм самореференциально несостоятелен, поскольку нет
доказательства эвиденциализма (Plantinga 1983: 60).
Это можно встретить в
любым из двух способов. Во-первых, можно сказать, что все, что происходит
защищается оккамистский фрагмент эвиденциализма, и что это
сама по себе неуязвима для Бритвы Оккама. Или можно поспорить
что выведение эпистемологии из широкого круга примеров
доказательство этому. Безусловно, это далеко не убедительные доказательства. Но
даже менее чем полная вера в эпистемологический тезис, показывающий
неоправданный теизм нанес бы ущерб. Это может быть проиллюстрировано
используя пример с искусственной числовой точностью: достоверность 80%
в эпистемологии, которая показала, что никакая степень веры в теизм
более 60% было оправдано, несовместимо со степенью уверенности
в теизме более 68%. У рассматриваемого лица может быть
степень веры в сочетание теизма и (вероятность 80%)
эпистемология не выше 48% (80% из 60%) и степень
вера в соединение теизма и отрицание этого
эпистемологии не более чем на 20% (поскольку эта эпистемология
вероятность 80%).
4. Естественное богословие
Философы-теисты могут, конечно, допустить эвиденциализм и даже
предоставить свою гегемонию, но защищать теизм, приводя доводы, которые
требуют эвиденциалисты.
Здесь подробности аргументов не
в рамках статьи по эпистемологии. Что представляет интерес, так это рода выдвинутых аргументов. Для начала есть
проект , демонстрирующий существование Бога, и этот проект
не ограничивается неотомистами. (См. Крейг 1979, Брейн 1988, Миллер
1991.) Чтобы показать оправданность полной веры в существование Бога
достаточно (а) иметь дедуктивно верный аргумент из
предпосылки, которые сами по себе обоснованно считаются с полным доверием
если не будет побеждено возражением и (b) рассмотреть и
победил все имеющиеся возражения против посылок,
заключение или любые промежуточные шаги. Некоторые предпосылки этих
говорят, что аргументы самоочевидны, то есть очевидны, как только вы подумаете
об этом. (Например, отрицание объяснительной силы бесконечного
причинный регресс, или принцип, согласно которому существование любого составного
вещь надо пояснить). И это поднимает еще
эпистемологическая проблема. Что-то самоочевидно для вас
оправдать свою полную веру в него, даже если вы знаете таких же или
более высокие интеллектуальные способности, для которых это не самоочевидно?
Однако многие естествоиспытатели отказались от поиска
демонстративные аргументы, апеллируя вместо этого к тем, которые вероятны,
либо в том смысле, что имеет вес, но неубедителен, либо в
в том смысле, что им приписана математическая вероятность.
Известный
в этом отношении кумулятивный аргумент Митчелла (Mitchell 1973) и
Байесовская зависимость Суинберна от вероятности (Swinburne 1979). В
популярное изложение своего аргумента, Суинберн апеллирует вместо этого к
вывод к лучшему объяснению (Суинберн 1995; см. также Форрест
1996). Несмотря на различия в подходах, общей темой является
что есть свидетельство теизма, но свидетельство скорее вероятного
чем окончательное, оправдывающее убеждение, но не полное убеждение.
5. Актуальность Ньюмана
Хотя это и предшествовало нынешним дебатам, работа Джона Генри Ньюмана
Отказ от эвиденциализма Локка и Пэли актуален.
к проблематике современной эпистемологии религии. Сначала он
совершенно ясно отвергал гегемонию гносеологии. Его процедура была
исследовать, как на самом деле люди принимали решения о нерелигиозных
вопросы и утверждают, что по тем же стандартам религиозные верования были
оправдано. В результате он квалифицировал эвиденциализм, настаивая на том, что неявный и кумулятивный аргумент может привести к обоснованной уверенности.
(Видеть
Митчелл 1990.)
Позиция Ньюмана имеет две интерпретации. Один, который мало чем отличается основанный на вероятностном подходе Суинберна к естественному богословию, утверждает что согласованность ряда независимых частей вероятностных рассуждения могут привести к такой высокой вероятности, что ею можно пренебречь. отличается от уверенности. Если бы, например, Ньюмен не имел бы понравилось, пять путей Фомы были независимыми, и каждый имел вероятность 75%, тогда вместе их вероятность составляет около 99,9%. Один трудность этой интерпретации заключается в том, что даже весьма вероятное аргумент отличается от демонстрации тем, что первый уязвим к вероятностным контраргументам. Таким образом, вероятностная версия Аргумент от зла может впоследствии уменьшить вероятность от 99,9% до 75% снова.
Другая интерпретация позиции Ньюмана заключается в том, что
Эвиденциализм ошибочно предполагает наличие тонких градаций на
шкала от полной веры через частичную веру к частичному неверию
полное недоверие.
Ньюман утверждает, что люди не такие, когда
речь идет о тех верованиях, которые составляют часть религиозной веры. В таком
случаях единственными доступными состояниями являются состояния полной веры и полного
неверие или, может быть, полная вера и отсутствие полной веры. Конечно
кто-то может поверить, что теизм имеет вероятность между 90% и 60%,
сказать, но это может быть истолковано как убеждение, что относительно
доказательства теизма имеют вероятность от 90% до 60%, что, в свою очередь,
является комментарием о силе аргументов в пользу теизма, а не выражением
просто частичной веры.
Если Ньюман прав, то эвиденциализм немного неверен. Вместо требуя, чтобы вера была пропорциональна доказательствам, полная вера оправдано, если дело об этом держится «на балансе вероятности». Отсюда естественное богословие, состоящее только из вероятные аргументы, такие как у Суинберна, все еще могут показать полную религиозная вера должна быть оправдана.
6. Витгенштейнианский фидеизм
Другой реакцией на проблему является витгенштейнианский фидеизм.
тезис о том, что существуют разные «языковые игры»,
и что пока уместно задавать вопросы об обосновании
в языковой игре ошибочно спрашивать об оправдании
«играть» в рассматриваемую игру. Этим способом
эпистемология отнесена к языковым играм, которые сами по себе связаны с
форм жизни, а та, что используется для оценки религиозных притязаний, менее
жестче, чем эвиденциализм. Здесь, кажется, есть и автономия
тезис и тезис о несоизмеримости. Тезис об автономии говорит нам
что религиозные высказывания следует оценивать только как оправданные или
в противном случае по стандартам, заложенным в религиозной форме жизни, и
это может быть дополнительно ограничено христианством или индуизмом, или любым другим
другая религия (Малкольм 1992). Тезис о несоизмеримости говорит нам
что религиозные высказывания не похожи на научные или метафизические заявления
и поэтому мы смешиваем различные употребления языка, если мы судим
религиозные высказывания по стандартам науки или метафизики
(Филлипс, 1992). Акцент на тезисе об автономии приводит к витгенштейнианству.
фидеизм близок к фидеизму многих религиозных консерваторов, но
акцент на тезисе о несоизмеримости приближает его к крайней степени
либеральная позиция Брейтуэйта (1955), а именно, что религия
отношения, а не факты, которые, конечно, были бы отвергнуты религиозными
консерваторы.
Возможно, наиболее очевидная критика витгенштейновского фидеизма заключается в том, что
даже если лежащая в основе теория форм жизни и языковых игр
разумеется, это исторический факт, который сам по себе оправдывается критериями
«игра» истории, что традиция, к которой
большинство иудеев, христиан и мусульман принадлежат к такой форме жизни
с тяжелыми метафизическими обязательствами, и в которых такие высказывания, как
«Есть Бог» задуманы так же, как «Есть
звезда в десять раз более массивная, чем Солнце», как будто «Есть
есть надежда». Таким образом, витгенштейновский фидеизм подходит только для
таких религий, как дзен-буддизм, а для некоторых, относительно недавних,
либеральные направления иудаизма и христианства, которые отвергли
традиционное метафизическое обязательство (как в Cupitt 1984).
Позиция Витгенштейна может быть изменена, чтобы позволить метафизическую «языковая игра» со своими критериями обоснования и т. д., и в которой следует заниматься естественной теологией. Тогда Иудео-христианско-исламская «языковая игра» станет частью это более крупная автономная метафизическая «языковая игра». Что модифицированный отчет согласовывался бы с историческим фактом метафизическая приверженность этой религиозной традиции. В этом случае, хотя, казалось бы, не только иудео-христианско-исламское «языковая игра», но все серьезные интеллектуальные исследования также следует рассматривать как часть одной «игры», причем один набор правил. Таким образом, витгенштейновский фидеизм был бы квалифицированных из существования.
Даже если вы отвергнете витгенштейновский фидеизм, вы все равно можете извлечь урок.
от него. Ибо несомненно следует признать, что религиозные высказывания
не сделано чисто интеллектуальным способом. Их запутанность с
приверженность образу жизни и их эмоциональный заряд могут помочь
объяснить тот факт, если это так, что те, кто принимает религию
серьезно, независимо от того, верующие они или нет, на самом деле не имеют непрерывного
диапазоне степеней уверенности, но вместо этого действуют с полной верой или
полное недоверие.
Ибо, как правило, эмоционально заряженные убеждения либо
полный или полный, а в ненормальных случаях, как правило, разделены
чем частичное. Таким образом, столкнувшись с противоречивыми данными о том,
ваша привязанность взаимна, вы вряд ли откажетесь от нее
суждение, чем колебаться между полной верой и полной
недоверие. Точно так же кажется более нормальным колебаться между полным
вера в Бога в моменты кризиса и полное неверие, когда дела идут
лучше, чем приостанавливать суждение во все времена. Это связано с
Ньюмановская модификация эвиденциализма, упомянутая выше.
7. Реформатская эпистемология
Влиятельный современный отказ от эвиденциализма реформирован.
эпистемология , благодаря Вольтерсторфу (1976) и Плантинге (1983). В качестве
Плантинга развивает это в своей статье (1983), убеждения подтверждены без доказательств, одобренных Просвещением
при условии, что они (а) обоснованы и (б) защищены от известных
возражения. Такие убеждения затем сами могут быть использованы в качестве доказательства для
другие убеждения.
Но что такое заземление, можно обсудить. Потом,
Плантинга предложил рассматривать ордер как правильное функционирование. Этот
счет, кажется, влечет за собой S убеждение, что p обоснован в случае E , если (a) в обстоятельствах E заставил S поверить, что p , и
(b) S приходит к выводу, что p был случаем
правильное функционирование (Plantinga 1993b). Следует отметить, что термин
«гарантия» используется в философии в других местах как синоним
«оправданный» (как в «гарантированной доказуемости»)
используется Плантингой для обозначения того, что должно быть присоединено к истинному
вера в то, что это знание. (См. Плантинга 1993а). Соответственно
Самая острая критика позднейшей позиции Плантинги состоит в том, что она
в значительной степени игнорирует вопрос обоснованности или разумности
что, как поясняет Суинберн (Swinburne 2001), сводится к тому,
религиозные верования вероятны по сравнению с общими доказательствами.
Хотя детали заземления могут быть спорными, можно предположить, что реформированные эпистемологи утверждают, что обычные религиозные переживания благоговения, благодарности, раскаяния и т. д. обосновывают убеждения подразумеваются искренними сообщениями верующего о таких переживаниях, при условии можно сказать, что они вызывают эти убеждения. Такие обоснованные убеждения гарантируется при условии, что они могут быть защищены от известных возражений. Они затем могут быть использованы в качестве доказательства для дальнейших религиозных верований. Таким образом, если религиозный опыт обосновывает веру в то, что Бог простил вас за делать то, что плохо по отношению к другим людям, то это свидетельствует о личный Бог, действующий нравственно правильным образом. Ибо может быть утверждал, что только такой Бог найдет, что простить в обидах, которые вы делать с вашими ближними.
Джером Геллман (1992, 2017) обращает наше внимание на опыт
безбожие. Это вызвано, но не выведено из зла
которые нас окружают.
Если реформатская эпистемология верна, это может показаться
обосновывать атеизм так же, как опыт прощения
может обосновать теизм.
Одно различие между реформированной эпистемологией и фидеизмом состоит в том, что
первое требует защиты от известных возражений, тогда как второе
может отклонить такие возражения как неуместные или, что еще хуже,
интеллектуальные соблазны. В возражения включены не только
такие, как Аргумент от Зла, которые стремятся опровергнуть, но аргументы
социологии и, в последнее время, когнитивной науки, которые стремятся
подорвать, предложив натуралистическую причину основных религиозных
убеждения. Например, Джастин Барретт (2004) постулирует HADD
(устройство обнаружения гиперактивного/гиперчувствительного агента), предполагая, что
устройство обнаружения чувствительного агентства работает должным образом, если цель
выживания, но сверхчувствителен, если целью является правда. Этот
тогда гиперчувствительность объясняет человеческую склонность к сверхъестественному
убеждения, подрывая надлежащую основу этих убеждений.
Кларк и
Барретт (2011) предполагает, что эта гиперчувствительность сама по себе может быть частью
божественного плана. Альтернативный, байесовский, теистический ответ
быть в том, что HADD преувеличивает базовую вероятность теизма,
не является ни высоким, ни слишком низким до получения дополнительных доказательств. Это оправдывает
отчасти эвиденциалистская, отчасти реформированная программа оценки
всеобщая вероятность, возникающая в результате действия
доказательства этой базовой вероятности.
Разница между реформированной эпистемологией и витгенштейновским фидеизмом заключается в том, что первый предлагает универсальное ослабление строгого условиях эвиденциализма, в то время как последний лишь предлагает отдых для некоторых «языковых игр», в том числе религия.
Реформатская эпистемология может быть правильной, но гораздо менее значимой.
чем считают его сторонники. Это произошло бы, если бы на самом деле, а не
немногие религиозные верования основаны на обычных религиозных убеждениях.
переживания, которые есть у большинства верующих. Ибо вполне может быть, что убеждения
являются частью причины опыта, а не наоборот
(Кац 1978).
8. Религиозный опыт, откровение и традиция
Реформатскую эпистемологию можно рассматривать как модификацию эвиденциализм, в котором допустимые виды доказательств расширяются. Примечательна в этом контексте работа Алстона, утверждающая, что определенные виды религиозного опыта могут быть уподоблены восприятию (Алстон, 1991).
Разница между реформированной эпистемологией и стилем Просвещения
Эвиденциализм проявляется также в рассмотрении откровения и
вдохновение. Эвиденциалист рассмотрит аргументы из посылки
что было сказано то-то и то-то, или посылка, что то-то и то-то
утверждал, что был вдохновлен Богом, но реформированный эпистемолог мог бы
допускать, как это оправдано, те религиозные убеждения, обоснованные в случае
откровение или вдохновение. Таким образом, Мавродес утверждал, что любая вера
из-за подлинного откровения гарантируется, и обсудил несколько
способы откровения (Мавродес 1988).
Загзебский утверждает, что это
имеют неприемлемые последствия, которые гарантируют, а, следовательно, и знание,
становится полностью недоступным либо для заинтересованного лица
или сообщество (Загзебски 1993а: 204–205). Например, Мавродес.
вероятно, не принял бы во внимание веру Рамануджана в божественность Кришны.
как и следовало ожидать, но даже если Мавродеш прав, Рамануджан не будет
доступ к этой истине о необоснованном характере его собственного
убеждения. Аналогичная критика может быть сделана в отношении верований, основанных на
религиозный опыт. В обоих случаях вопрос о том, является ли убеждение
действительно основано на религиозном опыте или действительно основано
во вдохновении — это то, что несколько религиозных традиций заплатили
внимание к таким теориям, как различение духов
(Мерфи, 19 лет90, гл. 5).
В том, что можно было бы назвать «контрреформированной эпистемологией».
можно допустить, что убеждение может быть оправдано, если оно основано на
религиозная традиция.
Такое убеждение должно быть вызвано правильным
вроде как по правильной традиции. Как и в предыдущих случаях, мы
можно отметить, что такое заземление должно быть частично доступно для
верующий. по этому поводу сделано очень мало
расширение реформированной эпистемологии, но социальное измерение
было отмечено (Загзебский 1993а).
Совсем недавно Плантинга (2000) защищал несколько иную версию
божественное вдохновение, которое он называет моделью Фомы Аквинского/Кальвина. Этот
опирается на доктрину «первородного греха», утверждающую, что
большинство людей страдают когнитивно-аффективным расстройством, но это
результате искупления Святой Дух исцеляет нас, чтобы мы могли
функционировать должным образом и прийти к вере в христианское откровение в
непосредственным, неинференциальным образом. Таким образом, Аквинский/Кальвин
модель поддерживает христианскую метафизику, которая, в свою очередь, поддерживает
Модель Аквинского/Кальвина. Предположительно будет допущено, что
вероятность, y , модели Фомы Аквинского/Кальвина, данной Кристиану
метафизики значительно меньше 100%, потому что есть соперничающие
христианские модели.
Как следствие, вероятность z Христианская метафизика меньше x / (1− y )
где х — вероятность христианской метафизики при условии
ложность модели Фомы Аквинского/Кальвина. Следовательно, предложение Плантинги может
успешно, только если y близко к 100% или x не соответствует
слишком маленький.
9. Религиозные разногласия
Религиозные разногласия — давняя проблема философии
религией, но в этом столетии был большой интерес к
разногласия между теистами и атеистами, а также
разногласия между последователями различных религий. (См. Келли 2005,
Кристенсен 2007, Фельдман 2007, Крафт 2007, Фельдман и Уорфилд 2011,
Christensen and Lackey 2013) Проблема здесь очевидна: как
искренние интеллигентные люди не согласны? Не должны ли оба спорщика
приостановить вынесение приговора? Безусловно, иногда те, кто с вами не согласен,
в каком-то отношении ниже вас по интеллекту. Рассмотрим, для
например, кто-то, кто настаивал на том, что число π равно 22/7.
Те, кто
знать и может следовать доказательству того, что π является иррациональным числом, может
обоснованно отвергнуть этого человека как математического невежду. Дело
интерес, однако, тот, в котором нет такой неполноценности на
публичный показ. Это называется ситуацией публичный
эпистемическая четность . Ричард Фельдман критикует релятивиста
решение проблемы, а именно то, что не всегда существует единственный
разумное доксастическое отношение к данному предложению в данном
эпистемологическая ситуация. Он также отвергает необоснованное увольнение и достигает
вывод о том, что в ситуациях эпистемологического паритета спорщики
должен приостановить вынесение приговора. Однако многие согласны с Питером ван Инвагеном.
который в своей автобиографической книге «Quam Delicta» (1994 г.)
подразумевает, что обе стороны в споре вправе подавать апелляцию
к тому, что доступно им в частном порядке. Такие частные утверждения
эпистемическое превосходство часто выражается в том, что кто-то
«просто не понял сути».
Как правило, не получая
точка требует когнитивной слепой зоны. Это не то, что вы знаете там
это пункт, который вы не можете понять, который разумно требует некоторого уважения
тем, кто утверждает, что понял это. Вы не видите смысла. А
Несколько иной ответ Фельдману дает Форрест (2019), кто
утверждает, что когда доводы за и против тезиса
виды мы можем иногда доверить тезису, потому что
несравнимость — это не то же самое, что эпистемическая паритетность.
Одной из очевидных сложностей, связанных с религиозными разногласиями, является обращение к божественному вдохновению, как источнику частного эпистемологического превосходство, как в модели Фомы Фомы Аквинского/Кальвина (Плантинга 2000). Однако трудно понять, как это может относиться к споры между двумя религиями, обе полагаются на роль божественного вдохновение. Пожалуй, единственной заменой увольнения без аргументов является аргументированное увольнение.
Теория познания Бертрана Рассела
Теория познания Бертрана РасселаБертран Рассел (1926)
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ есть продукт сомнения.
Когда мы спросили
себя серьезно, знаем ли мы вообще что-нибудь, мы
естественным образом ведут к проверке знаний в надежде
уметь отличать заслуживающие доверия убеждения от таких, как
ненадежны. Так, Кант, основатель современной теории
знания, представляет собой естественную реакцию на скептицизм Юма.
Немногие философы в наши дни посвятили бы этому предмету вполне
такое фундаментальное значение, как у Канта в «критическом»
система; тем не менее она остается существенной частью философии.
Возможно, неразумно начинать с определения предмета, т.
поскольку, как и везде в философских дискуссиях, определения
противоречивы и обязательно будут отличаться для разных школ;
но мы можем, по крайней мере, сказать, что речь идет о
общие условия познания, поскольку они проливают свет
на истину и ложь.
Будет удобно разделить нашу дискуссию на три этапа:
относительно соответственно (1) определения знания, (2) данных,
(3) методы вывода. Однако следует сказать, что в
различать данные и выводы, которые мы уже делаем
стороны в спорном вопросе, поскольку некоторые философы считают, что
это различие иллюзорно, поскольку все знание (согласно
их) частично непосредственными и частично производными.
I. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЗНАНИЯ
Вопрос о том, как следует определять знание, пожалуй, самый важным и трудным из трех, с которыми мы будем иметь дело. Это может показаться удивительным: на первый взгляд может показаться, что знание может быть определено как убеждение, которое находится в согласии с фактами. Беда в том, что никто не знает, что такое вера то есть никто не знает, что такое факт, и никто не знает, что такое соглашение между ними сделало бы веру истинной. Начнем с верой.
Вера.
Традиционно «вера»
это состояние души определенного рода. Но бихевиористы отрицают
что существуют состояния ума или, по крайней мере, их можно познать;
поэтому они избегают слова «вера», и если они
использовали его, подразумевали бы под ним характеристику телесного поведения.
Бывают случаи, когда такое употребление было бы вполне уместным.
со здравым смыслом. Предположим, вы отправились навестить друга, которого
вы часто посещали раньше, но по прибытии в пункт назначения
вы обнаружите, что он переехал, вы скажете: «Я думал, что он
все еще живет в своем старом доме».
что вы совсем не думали об этом, а просто преследовали
обычный маршрут по привычке. «Мысль» или «убеждение»
следовательно, с точки зрения здравого смысла, может проявляться в поведении,
без какого-либо соответствующего «ментального» явления. А также
даже если вы используете такую форму слов, которая должна выражать
убеждение, вы по-прежнему вовлечены в телесное поведение, при условии, что вы
произносите слова вслух или про себя. Скажем, в
такие случаи, что у вас есть вера? Или что-то еще требуется?
Следует признать, что поведение практически одинаково независимо от того,
у вас есть явное убеждение или нет. Люди, которые находятся на улице
когда идет дождь, раскладывают зонтики, если они
иметь их; некоторые говорят себе «пошел дождь»,
другие действуют без явной мысли, но результат точно
одинаково в обоих случаях. В очень жаркую погоду оба человека
и животные уходят с солнца в тень, если могут; человек
существа могут иметь явную «веру», что тень
приятнее, но животные одинаково ищут тени.
Казалось бы,
следовательно, эта вера, если она не является простой характеристикой
поведение причинно неважно. И отличие истины
и ошибка существует там, где есть поведение без явного убеждения,
точно так же, как и там, где присутствует явное убеждение; это показано
иллюстрацией поездки туда, где раньше жил ваш друг.
Следовательно, если теория познания должна заниматься различением
истина от ошибки, мы должны будем включить случаи, в которых
нет явного убеждения, и говорят, что убеждение может быть просто
скрыто в поведении. Когда старая матушка Хаббард подошла к шкафу,
она «поверила», что там была кость, даже если
у нее не было состояния ума, которое можно было бы назвать когнитивным в
чувство интроспективной психологии.
слов.
Для того, чтобы привести это представление в
гармонии с фактами человеческого поведения, конечно необходимо
учитывать влияние слов. Зверь, который желает
тень в жаркий день привлекает вид темноты; в
человек может произнести слово «тень» и спросить, где она
должен быть найден.
По мнению бихевиористов, это использование
слов и их эффективность в производстве условных ответов
что составляет «мышление». I Это ненужно для
наши цели выяснить, дает ли это представление всю истину
о деле. Важно понимать, что вербальное
поведение имеет характеристики, которые заставляют нас рассматривать его как
в первую очередь знак «веры», даже когда слова
повторяются как простая телесная привычка. Так же, как привычка идти
в определенный дом, когда вы хотите увидеть своего друга, можно сказать
чтобы показать, что вы «верите», что он живет в этом доме, поэтому
привычка говорить «два плюс два четыре», даже когда
просто словесное, должно считаться составляющим «веру»
в этом арифметическом предложении. Вербальные привычки, конечно,
не безошибочные доказательства веры. Мы можем говорить каждое воскресенье, что
мы несчастные грешники, хотя на самом деле очень хорошо о себе думаем.
Тем не менее, говоря в широком смысле, вербальные привычки кристаллизуют нашу
убеждения и предоставить наиболее удобный способ сделать их явными.
Сказать больше слов значит впасть в это суеверное благоговение
для них то, что было проклятием философии на протяжении всей ее
история.
Вера и поведение
Таким образом, мы движимы к мнению, что, если вера должна быть чем-то причинно важным, его следует определить как характеристику поведения. Этот вид также навязывается нам рассмотрением истины и лжи, потому что поведение может быть ошибочным точно так же, как это может быть связано с ложное убеждение, даже когда нет явного убеждения, например, когда человек продолжает держать свой зонт после дождя остановился, не разобравшись с мнением, что это все еще идет дождь. Вера в этом более широком смысле может быть приписана животных — например, собаке, которая бежит в столовую, когда он слышит гонг. И когда животное относится к отражению в зазеркалье, как если бы оно было «настоящим», мы, естественно, должны сказать, что он «верит» в то, что там есть другое животное; эта форма слов разрешена нашим определением.
Остается, однако, сказать, какие особенности поведения
можно охарактеризовать как убеждения.
И люди, и животные действуют
для достижения определенных результатов, т.е. получение еды. Иногда
они преуспевают, иногда терпят неудачу — когда они преуспевают, их соответствующие
убеждения «истинны», но когда они терпят неудачу, по крайней мере один
является ложным. Как правило, в одном действии участвует несколько убеждений.
данная часть поведения, и вариации окружающей среды будут
необходимо распутать причинные характеристики, которые составляют
различные верования. Этот анализ осуществляется языком, но
было бы очень трудно, если бы применить его к бессловесным животным. Предложение
можно принять за закон поведения в любой среде, содержащей
определенные характеристики; будет «истинным», если поведение
приводит к удовлетворительным для заинтересованного лица результатам, а в противном случае
это будет «ложно». Таков, по крайней мере, прагматик
определение истины и лжи.
Истина в логике.
Существует также, однако,
более логичный способ обсуждения этого вопроса. В логике
мы считаем само собой разумеющимся, что слово имеет «значение»; какие
мы подразумеваем под этим, может, я думаю, быть объяснено только в бихевиористской
термины, но как только мы приобрели словарный запас слов, которые
имеют «значение», мы можем действовать формально, не
нужно помнить, что такое «смысл».
Учитывая законы
синтаксиса языка, который мы используем, мы можем строить предложения
соединяя слова языка, и эти предложения
имеют значения, вытекающие из значений отдельных слов и
перестают быть произвольными. Если мы знаем, что некоторые из этих предложений
верны, мы можем заключить, что некоторые другие верны, и что
vet другие являются ложными; иногда это можно сделать с уверенностью,
иногда с большей или меньшей вероятностью. Во всем этом логично
манипулирование, нет необходимости помнить, что представляет собой смысл
и что составляет правду или ложь. Именно в этом формальном
область, в которой жило большинство философов, и в пределах этой области
можно сказать очень много верного и важного, не
необходимость любой фундаментальной доктрины о значении. Это даже
представляется возможным определить «истину» в терминах «значения».
и «факт», в отличие от прагматичного определения, которое
мы дали минуту назад. Если это так, будет два допустимых определения
«истины», хотя, конечно, и то, и другое применимо к
одни и те же предложения.
Чисто формальное определение «истины» можно проиллюстрировать по простому случаю. Слово «Платон» означает определенный человек; слово «Сократ» означает некоего другого человека; слово «любовь» означает определенное отношение. Это существо дано значение сложного символа «Платон любит Сократа» фиксированный; мы говорим, что этот сложный символ «истинен» если в мире существует некий факт, а именно тот факт, что Платон любит Сократа, а в противном случае сложный символ является ложным. Я не думаю, что эта версия ложна, но, как и все чисто формальный, он не проникает очень глубоко.
Неопределенность и расплывчатость.
В определении
знание, необходимо принять во внимание еще два вопроса,
а именно степень уверенности и степень точности. Все
знание более или менее неопределенно и более или менее расплывчато. Эти
являются, в некотором смысле, противоположными характерами: смутное знание имеет более
вероятности истины, чем точное знание, но менее полезно.
Одна из целей науки состоит в том, чтобы повысить точность, не уменьшая
уверенность.
Но мы не можем ограничиться словом «знание».
к тому, что имеет высшую степень обоих этих качеств; мы должны
включают некоторые предложения, которые довольно расплывчаты, и некоторые, которые
только весьма вероятны. Однако важно указать
расплывчатость и неопределенность там, где они присутствуют, и, если возможно,
оценить их степень. Там, где это можно сделать точно,
становится «вероятной ошибкой» и «вероятностью».
Но в большинстве случаев точность в этом отношении невозможна.
II. ДАННЫЕ
В передовых научных знаниях различие между тем, что
является данным, и то, что выводится, на самом деле ясно, хотя иногда
сложно в теории. Например, в астрономии данные
в основном определенные черно-белые узоры на фотопластинках.
Их называют фотографиями той или иной части неба,
но, конечно, использование их для того, чтобы дать
знания о звездах или планетах. Вообще говоря, совсем другое
методы и совсем другой тип навыков, необходимых для
наблюдения, которые обеспечивают данные в количественной науке,
и для выводов, с помощью которых данные показаны в поддержку
той или иной теории.
Нет причин ожидать, что Эйнштейн
особенно хорошо фотографировать звезды рядом с солнцем
во время затмения. Но хотя различие практически
очевидно в таких случаях. Это гораздо менее очевидно, когда мы приходим к менее
точное знание. Можно сказать, что разделение на данные
и умозаключения относятся к хорошо развитой стадии познания,
и отсутствует в начале.
Вывод животных.
Но так же, как мы нашли необходимо признать, что знание может быть лишь характеристикой поведения, так что мы должны будем сказать о выводе. Что за логик признает умозаключением утонченную операцию, принадлежащую к высокой степени интеллектуального развития; но есть еще один вид умозаключения, который практикуется даже животными. Мы должны рассмотреть эту примитивную форму вывода, прежде чем мы сможем стать ясно, что мы подразумеваем под «данными».
Когда собака слышит гонг и сразу идет в столовую,
он, очевидно, в некотором смысле практикует вывод. То есть
скажем, его реакция адекватна, а не звуку гонга
сам по себе, а на то, признаком чего является шум: его реакция
существенно похоже на наши реакции на слова.
У животного есть
особенность, заключающаяся в том, что при восприятии двух раздражителей
вместе, один склонен выкрикивать ответ, который только другой
раньше мог позвать. Если стимулы (или один из них)
эмоционально мощным, может быть достаточно одного совместного опыта-, если
нет, может потребоваться много совместных опытов. Эта характеристика
полностью отсутствует в машинах. Предположим, например, что вы
ходил каждый день целый год к определенному автомату, и
зажгите перед ним спичку в тот же момент, когда вы вставили
ни копейки, в конце концов у него не будет тенденции давать
испортить свой шоколад при одном только виде горящей спички. То есть
сказать, машины не отображают вывод даже в форме в
что это просто характеристика поведения. Явный вывод,
то, что практикуют люди, является рационализацией поведения
которые мы разделяем с животными. Испытав А и B часто вместе, теперь мы реагируем на A как на
мы первоначально отреагировали на B. Чтобы это выглядело рационально, мы говорим
что A является «знаком» B и что B должен действительно присутствовать, хотя и вне поля зрения.
Это принцип
индукции, на которой основана почти вся наука. И отличный
Дело философии — это попытка сделать принцип разумным.
Всякий раз, когда в силу прошлого опыта мы реагируем на А в манере, в которой мы первоначально реагировали на B , мы можем сказать что A является «данным», а B является «предполагаемым». В этом смысле животные практикуют умозаключения. Ясно также, что многие выводы такого рода ошибочны: конъюнкция A и B в прошлом опыте могли быть случайными. Что менее ясно, так это то, что есть какой-либо способ уточнить это тип вывода, который сделает его действительным. Это, однако, вопрос, который мы рассмотрим позже. Что я хочу рассмотреть теперь природа тех элементов в нашем опыте, которые, к рефлексивному анализу появляются как «данные» в вышеописанном смысл.
Психические и физические данные.
Традиционно,
есть два вида данных: один физический, полученный от органов чувств,
другое ментальное, полученное из самоанализа.
кажется весьма
сомнительно, можно ли провести это различие между
данные; кажется, что это скорее принадлежит тому, что выводится из них.
Предположим, для определенности, что вы смотрите на
белый треугольник, нарисованный на доске. Вы можете сделать два
суждения: «Там треугольник» и «Я
увидеть треугольник.» Это разные предложения, но ни
выражает голое данное; голые данные кажутся одинаковыми в
оба предложения. Чтобы проиллюстрировать разницу предложений:
вы могли бы сказать: «Там есть треугольник», если бы у вас
видел это минуту назад, но теперь закрыл глаза, и в этом случае
вы бы не сказали: «Я вижу треугольник»; с другой стороны,
вы можете увидеть черную точку, которая, как вы знали, связана с несварением желудка
или усталости, и в этом случае вы бы не сказали: «Есть
там черная точка.» В первом из этих случаев у вас есть
явный случай вывода, а не данного.
Во втором случае вы отказываетесь от вывода публичного объекта, открытого
к наблюдению за другими. Это показывает, что «я вижу треугольник»
подходит ближе к тому, чтобы быть данным, чем «Там есть треугольник».
Но слова «я» и «вижу» оба предполагают умозаключения,
и не может быть включено ни в какую форму слов, предназначенных для выражения
голая данность. Слово «я» получает свое значение отчасти,
из памяти и ожидания, так как я не существую только в одном
момент. А слово «видеть» — причинное слово, предполагающее
зависимость от глаз; это требует опыта, так как новорожденный
младенец не знает, что то, что он видит, зависит от его глаз. Однако,
мы можем устранить эту зависимость от опыта, так как, очевидно,
все видимые предметы имеют общее качество, не относящееся к слуховым
или тактильные или любые другие объекты. Назовем это качество тем, что
быть «визуальным». Тогда мы можем сказать: «Есть
визуальный треугольник.» Это самое близкое, что мы можем
слова к данным для оба предложения: «Есть
там треугольник», и «я вижу треугольник».
разница между предложениями возникает из разных умозаключений:
во-первых, к публичному миру физики, включающему восприятие
других; во втором, ко всему моему опыту, в котором
визуальный треугольник является элементом.
Разница между
физическое и ментальное, таким образом, казалось бы, относятся к умозаключениям
и конструкции, а не данные.
Таким образом, может показаться, что данные в том смысле, в котором мы их используем. слова, состоят из кратких событий, вызывающих в нас различные реакции, некоторые из которых могут быть названы «выводами» или могут по крайней мере, чтобы показать наличие умозаключения. Двойной организация этих мероприятий, с одной стороны, в качестве составляющих публичного мира физики, с другой стороны, как часть личный опыт, относится к тому, что выводится, а не к тому, что дано. Для теории познания вопрос о достоверности вывод жизненно важен. К сожалению, ничего удовлетворительного можно сказать об этом, и самые тщательные обсуждения были самый скептический. Однако давайте рассмотрим этот вопрос без предрассудки.
III. МЕТОДЫ ВЫВОДА
Принято различать два вида вывода: дедукция.
и индукция. Дедукция, очевидно, имеет большое практическое значение,
поскольку она охватывает всю математику.
Но можно поставить под сомнение
является ли он вообще формой вывода в каком-либо строгом смысле.
Чистая дедукция состоит просто в том, чтобы сказать одно и то же в
другой путь. Применение к конкретному делу может иметь значение,
потому что мы приносим опыт, что есть такой случай-для
например, когда мы заключаем, что Сократ смертен, потому что все люди
смертны. Но в этом случае мы принесли новый кусок
опыт, не вовлеченный в абстрактную дедуктивную схему. В
чистая дедукция, мы имеем дело с x и y не с эмпирическим путем
данные объекты, такие как Сократ и Платон. Однако это может быть,
чистая дедукция не ставит наиболее важных проблем
для теории познания, и поэтому мы можем пройти мимо него.
Индукция.
Важные формы вывода
теории познания — это те, в которых мы делаем вывод о существовании
чего-то, имеющего определенные характеристики от существования
чего-либо, обладающего определенными другими характеристиками. Например:
Вы читаете в газете, что некий видный человек умер,
и вы делаете вывод, что он мертв.
Иногда, конечно, вывод
ошибается. Я читал сообщения о своей смерти в газетах,
но я воздержался от вывода, что я был призраком. В целом,
однако такие выводы необходимы для ведения жизни.
Представьте себе жизнь скептика, сомневающегося в точности
телефонную книгу, или, получив письмо, серьезно задумался
возможность того, что черные метки могли быть сделаны случайно
чернильной мухой, ползающей по бумаге. Мы должны принять просто
вероятностное знание в повседневной жизни, и теория познания должна
помогите нам решить, когда это действительно вероятно, а не просто животное
предрассудки.
Вероятность.
Далеко не самое адекватное обсуждение
того типа вывода, который мы рассматриваем, получен в J.
Трактат М. Кейнса о вероятности (1921). Так превосходно
является ли его работа работой его предшественников, что она оказывает внимание
из них ненужные. Г-н Кейнс рассматривает индукцию и аналогию
вместе, и рассматривает последнее как основу первого.
Суть вывода по аналогии такова: мы
нашли ряд случаев, в которых две характеристики
совмещены, и нет случаев, в которых они не совмещены;
мы находим новый случай, в котором мы знаем, что одна из характеристик
присутствует, но не знает, присутствует ли другой или отсутствует;
мы рассуждаем по аналогии, что наверное другая характеристика
также присутствует.
Степень вероятности, которую мы выводим, будет
варьироваться в зависимости от различных обстоятельств. Несомненно, что
мы делаем такие выводы, и что ни наука, ни повседневная
жизнь была бы возможна без них. Вопрос к логику
заключается в их достоверности. Действуют ли они всегда, никогда или иногда?
И в последнем случае, можем ли мы решить, когда они действительны?
Ограничение разнообразия.
Мистер Кейнс считает
что простое увеличение числа случаев, когда два качества
найдены вместе, не сильно увеличивает вероятность
того, что они были найдены вместе в других случаях. Важный
Дело, по его словам, в том, что в известных случаях случаи
должны иметь как можно меньше других общих качеств. Но
даже тогда требуется дополнительное предположение, которое называется
Принцип ограничения разнообразия. Это предположение высказывается
следующим образом: «Что предметы в поле, над которым наша
обобщения распространяются, не имеют бесконечного числа независимых
качества; что, другими словами, их характеристики, однако
многочисленные, сплоченные в группы неизменной связи,
которых конечное число».
Нет необходимости рассматривать
это предположение как определенный; достаточно если есть
конечная вероятность в его пользу.
Нелегко найти аргументы за или против априори конечная вероятность в пользу ограничения разнообразия. Это
однако следует заметить, что «конечная» вероятность,
в терминологии г-на Кейнса, означает вероятность больше, чем
некоторая численно измеримая вероятность, например. вероятность
копейки выпадают «головой» миллион раз подряд.
Когда это осознается, предположение, безусловно, кажется правдоподобным.
Самый сильный аргумент в пользу скептицизма состоит в том, что оба
людей и животных постоянно приводят к убеждениям (в бихевиористской
смысле), которые вызваны тем, что можно назвать недействительными индукциями;
это происходит всякий раз, когда какое-то случайное словосочетание произвело
объединение, не соответствующее какому-либо объективному закону. Др.
Уотсон заставил младенца бояться белых крыс, избивая
гонг за его головой в момент показа ему белой крыса
(Бихевиоризм ).
Однако в целом случайные словосочетания
обычно имеют тенденцию быть разными для разных людей, и поэтому
индукции, в которых люди соглашаются, имеют хорошие шансы быть
действительный. Научные индуктивные или аналогичные выводы могут, в
наилучшие случаи предполагаются имеющими высокую степень вероятности,
если приведенный выше принцип ограничения разнообразия верен или конечно
вероятно. Этот результат не так определен, как хотелось бы, но
это по крайней мере предпочтительнее полного юмовского скептицизма. А также
это не получается, как ответ Канта Юму, философией специальный; это происходит по обычным направлениям научной
метод.
Степени уверенности.
Теория познания,
как мы видели, это предмет отчасти логический, отчасти
психологический; связь между этими частями не очень
Закрыть. Логическая часть может, возможно, стать в основном организацией
того, что считается знанием в зависимости от степени
определенность: некоторые части наших убеждений включают в себя более сомнительные предположения
чем участвуют в других частях.