«Путешествие из Петербурга в Москву». Структура повествования как модель процесса познания. История русской литературы XVIII века

«Путешествие из Петербурга в Москву». Структура повествования как модель процесса познания

В отличие от «Жития…», где обращение к другу входило в сам текст произведения, посвящение «Путешествия из Петербурга в Москву» выделено в специальный композиционный элемент книги. Это особенное положение подчеркивает значение, придававшееся тексту посвящения Радищевым. И действительно, в совокупности своих тезисов посвящение дает своеобразный ключ, которым открывается и образная структура «Путешествия…» и цель, преследуемая его автором:

Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена стала Обратил взоры мои во внутренность мою – и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто оттого только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы (27).

Нетрудно заметить, что эта хрестоматийная крылатая фраза четко выстраивает стадиальную последовательность сенсуалистской концепции познания: ощущение – эмоции – аналитическая мысль.

Прошедшее время глаголов свидетельствует о том, что сам писатель этот путь проделал. И побудительные причины, заставившие его изложить в словесной форме результаты деятельности «разума и сердца», сформулированы в Посвящении не менее четко и афористично:

Я человеку нашел утешителя в нем самом. «Отыми завесу с очей природного чувствования – и блажен буду». ‹…› я ощутил в себе довольно сил, чтобы противиться заблуждению; и – веселие неизреченное! я почувствовал, что возможно всякому соучастником быть во благодействии себе подобных Се мысль, побудившая меня начертать, что читать будешь (27).

Логика процесса познания, намеченная в Посвящении, определила трехкомпонентную структуру повествования, сформировавшуюся уже в раннем творчестве Радищева. Весь событийный, эмоциональный и идеологический материал «Путешествия…» распределен по трем повествовательным пластам, каждый из которых характеризуется совокупностью устойчивых признаков художественной манеры: пластическое очерковое бытописание, выдержанное в объективно-сухом, терминологически точном стиле, субъективно-лирические и патетические фрагменты, создающие общую эмоциональную атмосферу, близкую к интонационной структуре торжественной ораторской оды, и аналитические публицистические размышления, данные в абстрактно-понятийной форме.

Эта структура повествования особенно очевидна тогда, когда все три пласта представлены в пределах одной композиционной единицы «Путешествия»: целостного фрагмента с внутренним сюжетным единством или главы. По этому принципу выстроена, например, одна из самых первых глав книги – «Любани»:

В нескольких шагах от дороги увидел я пашущего ниву крестьянина. Время было жаркое. Посмотрел я на часы. – Первого сорок минут. – Я выехал в субботу. – Сегодня праздник. Пашущий крестьянин принадлежит, конечно, помещику, который оброку с него не берет. – Крестьянин пашет с великим тщанием. – Нива, конечно, не господская (32). ‹…›

Разговор сего земледельца возбудил во мне множество мыслей. Первое представилось мне неравенство крестьянского состояния (34). ‹…›.

Углубленный в сих размышлениях, я нечаянно обратил взор мой на моего слугу, который, сидя на кибитке передо мной, качался из стороны в сторону. ‹…› Мне так стало во внутренности моей стыдно, что едва я не заплакал. – Ты во гневе твоем, говорил я сам себе, устремляешься на гордого господина, изнуряющего крестьянина своего на ниве своей; а сам не то же ли или еще хуже того делаешь? (34).

Очевидно, что необходимым эстетическим и композиционным фактором, обеспечивающим возможность последовательного выдерживания подобной структуры повествования, является центральное положение субъекта повествования: единство его личности – необходимое связующее звено структуры. Глазами субъекта повествования увиден пластический облик зафиксированной в «Путешествии» материальной реальности. Эмоциональная атмосфера повествования создана его переживанием этой картины; идеолого-публицистический анализ является продуктом его обобщающей мысли. Все это выдвигает в центр эстетики «Путешествия» проблему героя книги.

РУКОВОДСТВО ДЛЯ гг. ПРИЕЗЖАЮЩИХ В МОСКВУ*

РУКОВОДСТВО ДЛЯ гг. ПРИЕЗЖАЮЩИХ В МОСКВУ* 1. В опросном полицейском листке, в графе «Для какой надобности приехал?» — пиши: «Для пьянства». Самый благонамеренный повод. 2. Остановись у родственников или у знакомых, сославшись на московское гостеприимство. Если это на них не

Путешествие из Петербурга в Москву

Путешествие из Петербурга в Москву Любани Зимою ли я ехал или летом, для вас, думаю, равно. Может быть, и зимою и летом. Нередко то бывает с путешественниками: поедут на санях, а возвращаются на телегах. – Летом. Бревешками вымощенная дорога замучила мои бока; я вылез из

Александр Леонидов Златоглавое разочарование[19] (Путешествие из Оренбурга в Москву)

Александр Леонидов Златоглавое разочарование[19] (Путешествие из Оренбурга в Москву) Москва… Мечта любого провинциала. Сердце Родины. Центр ударно победившего капитализма. Сказочные гонорары удачливым писателям – и жуткие, покойникообразные нищие, как напоминание о

В Москву! В Москву!

В Москву! В Москву! Невероятно, но меня ждали! Добрейший Всеволод Алексеевич Сурганов, мастер критического семинара, как потом сказали, обрадовался, вновь получив на конкурс мои работы.

Проректор Литинститута Евгений Юрьевич Сидоров будто бы заявил на собеседовании,

Д. Щербаков, Евгений Брандис Комментарий к романам Жюля Верна «Путешествие к центру Земли», «Путешествие и приключения капитана Гаттераса»

Д. Щербаков, Евгений Брандис Комментарий к романам Жюля Верна «Путешествие к центру Земли», «Путешествие и приключения капитана Гаттераса» ПУТЕШЕСТВИЕ К ЦЕНТРУ ЗЕМЛИПочти на двадцать пять километров над поверхностью Земли поднялся человек в кабине стратостата. Своих

Юмор как инструмент познания жизни

Юмор как инструмент познания жизни В основе всех произведений Довлатова лежат факты из биографии писателя. «Зона» – записки лагерного надзирателя, которым Довлатов служил в армии. «Компромисс» – история эстонского периода жизни Довлатова, его впечатления от работы

Практическое занятие № 5 «Путешествие из Петербурга в Москву» А.

Н. Радищева

Практическое занятие № 5 «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева Литература: 1) Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву // Радищев А. Н. Сочинения. М., 1988.2) Кулакова Л. И., Западав В. А. А. Н. Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву». Комментарий. Л., 1974.3)

Путешествие из Петербурга в Стамбул

Путешествие из Петербурга в Стамбул Стамбул гяуры нынче славят… Александр Пушкин …что в кошачьем мешке у пространства хитро прогрызаешь дыру, чтобы слез европейских сушить серебро на азийском ветру. Иосиф Бродский. Ночной полет «Путешествие в Стамбул» Иосифа

Глаз как «орудие мышления»: соотношение чувственного познания и поэтической рефлексии в «Путешествии в Армению» Осипа Мандельштама

Глаз как «орудие мышления»: соотношение чувственного познания и поэтической рефлексии в «Путешествии в Армению» Осипа Мандельштама В одном фрагментарно сохранившемся письме 1931 или 1932 года сам Мандельштам охарактеризовал специфику тематики и поэтики своего

10.

 Пролагая границы современности: От образного познания к концептуальному

10. Пролагая границы современности: От образного познания к концептуальному В основе всех этих построений — непоколебимая вера в эволюцию разума от примитивного, дологического состояния к рациональному, логическому образу действий. Возвращаясь к работам о мифе, языке и

7. 3. 4. Политическая публицистика. Язык «Путешествия из Петербурга в Москву» а.Н. Радищева

«Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Николаевича Радищева было опубликовано в 1790 г. и состояло из 25 глав.

Оно открывало собой новый жанр – жанр революционной публицистики. В этом произведении также наблюдается несоответствие языка ломоносовской стилистической схеме. Это несоответствие своеобразно, оно имеет свои мотивы.

Цель произведения – показать «страдания человечества», так, чтобы «душа содрогнулась от ужаса при взоре таковом», убедить читателей в несправедливости такого «устроения жизни» и выразить необходимость борьбы с основным злом – самодержавием и крепостничеством.

Высокие мысли, чувства, новые идеи требовали и новых форм выражения.

Высокая старославянская лексика употребляется автором для весьма необычной в то время цели – выражения революционного пафоса. Высокий книжный стиль служит потребностям публицистики.

Радищев показал, что архаический фонд речевых средств церковно-книжного происхождения может быть использован для выражения революционной патетики, в обличительно-сатирических целях. Он наполняет церковнославянизмы новым содержанием, очищает их от клерикальной окраски. Церковнославянские слова Радищев часто отрывает от привычных религиозно-культовых контекстов и включает в новые словосочетания, ставшие компонентами революционной публицистики.

С церковнославянскими словами у Радищева связана идея высокого и торжественного, необходимого для выражения глубины и важности развиваемых им идей. В «Путешествии из Петербурга из Москву» имеет место торжественно-публицистическое употребление славянизмов, отрыв их от церковной идеологии и наполнение их новым, революционным содержанием.

Радищеву важно было создать словесный принцип «важной», идейно значительной речи. Он хотел передать на русском языке ораторский подъем. Радищев пользуется языком, традиционно окруженным ореолом проповеднического пафоса и высших сфер мышления.

В основе ораторского пафоса Радищева лежит политическая проповедь начала XVIIIв. и академическое красноречие.

Творчество Ломоносова было близко Радищеву.

В тех местах «Путешествия…», где писатель развивает свои мировоззренческие идеалы, старославянская лексика и торжественно-величавый стиль помогают ему в создании впечатления значительности излагаемой темы. Большое количество традиционно-книжных, архаизированных элементов придает тексту в целом возвышенный, «велеречивый» слог. К этим элементам относятся:

1. высокая церковнославянская лексика: # вития, глава, елико, мановение, алкать, возглавие («подушка»),выя, десница, лепота, мраз, отверзать, соитие, глас, израждаться;

2. архаическая словообразовательная модель существительных на «-ние»: #изленение, развержение, гремление, любление, зыбление, произречение;

3. обилие отвлеченной лексики: # бедствие, блаженство, заблуждение, мановение, распространение, сочетование, телесность. Часто из подобных слов состоят выражения и целые высказывания;

4. обилие сложных слов: # благоденствие, быстротечно, всещедрый, единожитие, жестокосердный, земледелатель;

5. устаревшие церковнославянские формы полных причастий на «-ый», «-яй»: #носяй, вещаяй, соболезнуяй, приспевый, возомнивый, приносяй, предваряяй, невозмогаяй, взалкавый;

6. архаические формы склонения:

а) окончание «-ех» в пред. пад. мн. ч. существительных: #во градех, по годех, на крылех, по чадех;

б) форма вин. пад. мн. ч. существительных: # на извергатели;

7. звательная форма: # отче;

8. род. пад. ед. ч. имен прилагательных женского рода на «-ыя / -ия»: #человек робкия души, тяжесть удручительныя неволи, избавя их гибельныя кончины, нося стыдливыя заслуги;

9. собирательные формы имен существительных на «-ье / -ие»: #людие, камение, листвие;

10. архаические формы глагола:

а) аорист: # согреших;

б) личные формы глагола быть: #еси, есмъ, есте;

в) архаические формы перфекта: # рекл;

11. архаичные союзные слова: # иже, его же, еже; союзы и частицы: #убо, яко, дабы, токмо, небы, аки, амо, бо, дондеже, егда, паки;

12. конструкции с двойным винительным: # «Почтового комиссара нашел я храпящего…»;

13. оборот дательный самостоятельный: # «Лежащу мне над бездыханным телом моей возлюбленной…»;«Возмущенные соки мыслию стремилися, мне спящу, к голове…».

Наряду с традиционно-книжными элементами встречаются и заимствования из западноевропейских языков: # силуэт, атмосфера, биржа, инквизиция, курьер, апелляция, вексель, гений, камердинер.

Радищев не был пуристом, хотя часто заменял иноязычное слово русским или церковнославянским: # вития (оратор),народоправление (демократия),сын отечества (патриот).

Вся книжная архаика у Радищева не воспринимается как слабая сторона текста, а напротив, она употребляется в новом словесном окружении, которое не связано с церковным мышлением и ложной риторической патетикой. Церковнославянизмы и традиционно-книжные слова и формы выполняют новую стилистическую функцию. В одном случае они придают тексту гражданский, патетический оттенок, передают эмоциональное состояние автора, создают высокий торжественный тон. Они используются с целью передачи гнева и стыда честного гражданина, вызванных неустроенностью жизни русских крестьян.

Радищев показал, как можно освобождать церковнославянизмы и архаизмы от принадлежности к религиозно-культовым текстам и произведениям официально-панегирического стиля, наполнил многие из них новым содержанием и тем самым широко ввел их в язык политической публицистики.

Своеобразие языка «Путешествия…» не в самом тяготении к архаике, а в стремлении связать средства высокого стиля с иной функцией – функцией выражения революционного, гражданского пафоса. Ораторский подъем проистекает из глубины и важности развиваемых автором революционных идей, которые облекаются в традиционные риторические формы.

Важной стороной публицистического стиля Радищева является экспрессивность, зачастую риторическая напряженность, вызванная широким употреблением эмоционально окрашенных синтаксических конструкций (риторических вопросов), и различных средств поэтического синтаксиса (анафоры, эпифоры, повторы) (например, гневная тирада по адресу помещика-крепостника в главе «Пешки»). Радищев употребляет сочетания, образуемые повторением одного и того же глагола в разных временах (# был и есть). Яркой особенностью риторического стиля Радищева является афористичность: #Порабощение есть преступление; Душа моя страданиями человечества уязвлена стала; Блаженство неволе несродно; Крестьянин в законе мертв.

В зависимости от стоящей перед автором задачи он пользуется любым из трех ломоносовских стилей, поднимаясь от бытового, грубого просторечия с элементами народно-поэтического стиля к вершинам предельно архаизированного (для своего времени), риторически напряженного высокого «штиля».

Высокий слог соблюдается лишь в тех фрагментах текста, где излагаются высокие морально-политические и философские идеи, проповедуется справедливость или дается назидание. Это, например, обращение огорченного отца к отправляемым из дома сыновьям в главе «Крестьцы», написанное чуть ли не чистым церковнославянским языком; монолог автора в главе «Городня», когда после разговора с приказным служителем, путешественник, возмущенный зрелищем продажи крепостных в рекруты, бросает в глаза помещикам гневные слова, представляющие собой блистательный образец высокого ораторского слога; рассуждение путешественника после встречи с крестьянином в главе «Любань»; описание сна путешественника в главе «Спасская Полесть».

В другом случае с помощью архаики в тексте выражается сатирическое или ироническое отношение автора к высказанному, особенно в сочетании с разговорно-просторечными элементами, что способствует созданию комического эффекта.

Элементы высокого стиля свободно сочетаются не только с разговорно-просторечными единицами, но и с элементами других стилей. При описании жизни крестьян Радищев широко вводит крестьянскую обиходную, и даже диалектную, лексику и фразеологию: # бабы, девки, изба, нива, соха, сошник, пахарь, борозда, сено, двор, грязь, печь, труба, дым, горшок, пустые шти, корыто, свиньи, телята, посконная рубаха, онучки, лапти, квашня, подойник, пролубь. Слова крестьянского обихода Радищев не только вкладывает в уста своих персонажей. Авторская речь при описании быта крестьян изобилует «низкими» словами. Характерно авторское описание крестьянской избы (глава «Пешки»).

В диалогах широко представлена грубо-просторечная и простонародная лексика: # хаживать, посиделки, ровня, посулить, не стращай, парень, николи, выпяля глаза, дал оплеуху, таскался по чужим, толкает в шею.

Радищев использует и просторечные грамматические формы:

1. формы имен. пад. мн. ч. существительных мужского рода на «-а», «-ья»;

2. формы имен. пад. мн. ч. существительных среднего рода на «-ы / -и»: #бедствии, гонении, размышлении, чувствии;

3. глаголы многократного действия: # прихаживали;

4. бессоюзные условные и уступительные сложноподчиненные предложения со сказуемым придаточного, выраженным глаголом в повелительном наклонении: # Да хоть растянись на барской работе, то спасибо не скажут;

5. предложения со сказуемым, выраженным сочетанием двух инфинитивов: # Грустно мне будет, но быть терпеть.

Примером низкого стиля может служить диалог путешественника с крестьянином.

В текст вплетаются целые синонимические ряды разговорно-просторечных слов. Речь героев-крестьян проста и часто афористична. Радищев часто ориентируется и на язык устного народного творчества: использует народные пословицы и поговорки, словесные реминисценции из народных песен, причитаний (сцена из главы «Городня» – проводы рекрутов).

Описание жизни простолюдинов, их диалоги содержат разговорно-просторечные элементы, которые не передают пафоса, а рисуют реалистическую картину жизни.

Такая разностильная структура текста не вписывается в рамки теории трех стилей. Радищев смело нарушал иерархию «трех стилей», стремясь к синтезу книжного и разговорного языка.

Средним слогом Радищев обычно пишет повествовательные места своего «Путешествия…», правда, их не так уж много. К ним можно отнести самое начало главы «Спасская Полесть», где путешественник рассказывает, как он скакал вслед за своим приятелем и настиг его на почтовом стане; рассказ о встрече с Крестьянкиным в главе «Зайцево».

Чередование разностильных элементов не хаотично, но строго обусловлено содержанием описания и целевой установкой автора. У Радищева нет прикрепленности языковых средств к определенному жанру, как этого требовало учение о трех стилях.

Глубоко целесообразное объединение церковнославянизмов, книжно-торжественных элементов с разговорно-просторечными не создает впечатления стилевой пестроты. Церковнославянизмы и архаизмы Радищев соединяет в одном контексте с деловой, канцелярской лексикой; с сатирической целью использует стилистический диссонанс, возникающий при столкновении церковнославянизма и разговорно-просторечного слова.

В главе «Пешки» бытовая лексика и фразеология, непринужденная разговорная речь в значительной степени контрастируют с отдельными книжными лексемами в тексте, предваряющем описание крестьянской избы.

Принцип употребления средств высокого стиля для передачи гражданского и революционного пафоса оказался плодотворным и создал традицию, закрепленную в творчестве декабристов и Пушкина.

Радищев дифференцирует разговорный язык персонажей разного социального происхождения. Особенно выразительны речевые характеристики крестьян. Радищев не натуралистически воспроизводит крестьянскую речь, а стилизует, но очень правдиво, жизненно убедительно, реалистично. Мастерство Радищева проявляется в создании языковых характеристик и других персонажей: стряпчего, присяжного, семинариста, купца.

Авторские портретные зарисовки часто выдержаны в живой разговорной тональности. Так, в главе «Новгород» дается сатирический групповой портрет купца Карпа Дементьевича и его семьи. Разговор путешественника с крепостной девушкой Анной в главе «Едрово» происходит как будто на разных языках, социальная окраска речи сделала сентиментально-книжную речь путешественника малопонятной для Аннушки, пользующейся типичной «простонародной» речью своего времени. Речь ямщика (глава «Хотилов») выразительна, богата народной идиоматикой, просторечна и грубовата. Язык стряпчего (глава «Тосна») синтаксически тяжеловат, наполнен официально-деловой и канцелярской лексикой и фразеологией. В главе «Зайцево» автор рисует образы старой сводни и ее подруги, речь которых представляет собой городское мещанское просторечие с элементами книжно-сентиментальных речевых штампов, с использованием фамильярной, вульгарной лексики и фразеологии.

Радищев внес большой вклад в развитие и усовершенствование общественно-политической и научно-философской терминологии. За многими словами закрепляются новые, общественно-политические, значения: # человек, гражданин, отечество, общество, равенство, неравенство, братство, неправосудие, вольность, милосердие, свобода, право, закон,чернь.Происходит наполнение этих слов новым революционным содержанием и появление у них новых фразеологических связей. Так, словогражданин раньше имело значение «городской житель», а у Радищева – «член общественного коллектива, сознательно участвующий в жизни этого коллектива»;равенство означало «одинаковость одной вещи с другими в количестве, величине, содержании», а у Радищева – «такое состояние граждан, когда они находятся в одинаковом положении перед законом»; слованарод, крестьянин наполняются у него классово-социальным содержанием.

Н.Ю. Шведова приводит многочисленные примеры новых сочетаемостных связей у Радищева: # верховная власть, внутренний враг, гражданское право, народное правление, природное право, бремя правления, дух вольности, мрак невежества, образ правления, свобода мыслей, твердость души.

Шоу о Баклере, «Карта Санкт-Петербурга: имперский текст и форма города» | H-HistGeog

Джули А. Баклер. Картографирование Санкт-Петербурга: Imperial Text и Cityshape. Принстон: издательство Принстонского университета, 2005. 364 с. 35 долларов США (ткань), ISBN 978-0-691-11349-4.

Отзыв Дениса Шоу (Школа географии, наук о Земле и окружающей среде Бирмингемского университета, Великобритания) Опубликовано на H-HistGeog (июнь 2006 г.)

Текстовая топография имперского города

Санкт-Петербург – город с особенно богатым литературным наследием. Созданный как новая столица России Петром Великим «из ничего» в заболоченной дельте реки Невы в начале восемнадцатого века, что имеет мало параллелей в наше время, город многим казался символом столкновения между современность и традиция, стремление и подлинность, мечта и реальность, что лежит в основе современной культуры. Для русского царя и его соратников город должен был олицетворять амбиции и силу, которыми он стремился наделить свое царство, сигнализируя о появлении России на мировой арене как полностью современного европейского государства. С этой целью он стремился оснастить свою новую столицу всеми атрибутами современной городской жизни, начиная с плана и архитектуры, которые отражали бы величие и волнение европейской столичной жизни, к вящей славе самой Российской империи и династия, правившая им. Однако для тысяч петровских подданных, аристократов, купцов, крестьян и прочих, угнанных в драгуны или иным образом уговоренных жить в городе, Петербург был далек от славы. Далекая, неприступная, нерусская и во враждебной среде городская жизнь для многих оказалась неприятным, трудным, а зачастую и опасным местом. Возможно, чаще оно просто обеспечивало контекст (средства или их отсутствие), в котором люди изо всех сил пытались вести свою жизнь. Но на этом фоне и крайностях между крайней бедностью и огромным богатством, проявлявшихся в городе, плюс тот факт, что он был столицей как в политическом, так и (несмотря на Москву) культурном смысле, Санкт-Петербург был сценой для создания некоторых величайшей литературы России. Эта литература особенно прославилась тем, что обращается к глубинам, а также к высотам человеческого опыта. Неудивительно, что писатели нашли один из лучших материалов для своих исследований условий жизни людей в самом городе.

Однако эта книга не является воспоминанием о классическом литературном наследии Санкт-Петербурга, каким бы богатым оно ни было. Это, как справедливо отмечает автор Джулия Баклер, сделали другие. Скорее автор пытается что-то немного другое. Это размышление о том, как город, и как физическое место, и как социальная среда, представлен в писаниях, рисунках, рассказах, анекдотах, мемуарах, путеводителях и легендах «культурной середины», обывателей и обывателей. низкопробные миры, которые и в русской истории, и в литературе так часто упускались из виду между миром знаменитостей и культурной элиты и миром масс. Баклер, таким образом, пытается воссоздать что-то из повседневного мира литературного и художественного творчества и воображения, мира, который, вероятно, был более знаком массе петербургских граждан, чем мир высшего общества, с одной стороны, или низов, с другой. другой. Акцент сделан на позднеимперский период в истории города, между началом и концом XIX века, когда литературное производство было особенно интенсивным и пестрым (хотя нередки ссылки как на более ранние периоды, так и на более поздний советский и даже постсоветский периоды). раз). Таким образом, исследуя то, что она называет «текстовой топографией» города, автор, очевидно, извлекла пользу из чтения таких ученых, как культурные географы и других, которые размышляли над проблемами представления городов в культурных текстах. Знакомство с работами Мишеля Фуко, Анри Лефевра, Мишеля де Серто, Раймонда Уильямса и Георга Зиммеля, а также с более поздними работами Дэвида Харви, Эдварда Соджа, Брайана Харли, Джеймса Дункана и других во многом способствовало значимости книги. от литературоведения к общественным наукам в целом.

На форзаце книги предполагается, что Баклер показывает, что имперский Санкт-Петербург был «живой культурной системой». Но на самом деле, как убедительно демонстрирует эта книга, это была ни в коем случае не «система», а скорее хаотический культурный комплекс, который рассматривается здесь в эклектической манере. Таким образом, в главе 1 рассматриваются архитектурные стили города между 1830-ми и 1890-ми годами, как показано в его многоквартирных домах, торговых точках, государственных учреждениях и частных домах, демонстрируя обывательский эклектизм, который отражает быстро меняющуюся социальную структуру индустриализирующегося города. осуждается блюстителями хорошего вкуса. Глава 2 переходит к рассмотрению того, как город, его физические элементы и памятники были представлены в письме того периода, который также эклектичен по форме и стилю. Особое внимание уделяется различным способам, которыми писатели изображали, реагировали и, в конечном счете, составляли некоторые из основных пространств города, в частности знаменитую статую Медного всадника и Невский проспект, главную улицу города. В следующей главе рассматривается литература о путешествиях по городу в виде путеводителей, историй культуры, рассказов о путешествиях и подобных материалов, чтобы показать, как разные люди, группы и интересы воспринимают город по-разному, как и в случае со следующим рассматриваемым жанром, который из городской легенды. В главе 5 город рассматривается как изменчивое пространство, подчеркивая различные литературные роли и различные оценки как центральных, так и периферийных пространств — в частности, императорских дворцовых парков за чертой города, его дачных поселений или выходных и летних коттеджи в близлежащей сельской местности, трущобы и, наконец, промышленные районы. Что удивительно в этом изложении, так это тот факт, что, хотя первые три пространственных типа играют заметную роль в петербургском тексте, промышленные районы, в отличие от других промышленных городов, таких как Лондон, Париж и Нью-Йорк, в соответствующих текстах находят почти нигде — может быть, поразительное свидетельство двойственного отношения к современности многих русских писателей того времени. Разнообразный (и все же в некотором роде удивительно похожий) опыт писателей, приехавших жить или остаться в городе, вызывается в следующей главе, за которой следует рассмотрение воспоминаний и потерь в истории города, особенно с точки зрения катастроф и катастроф. угроза катастроф из-за наводнений, пожаров и других форм разрушения, отраженных в кладбищах, музеях, географических названиях и подобных объектах. Трехсотлетняя история города, отмечаемая в 2003 г., с воспоминаниями о столетиях 1803 и 19 гг.03, завершите книгу.

Трудно отдать должное книге такого разнообразия и глубины в этом коротком рассказе. Книга вознаградит за чтение и перечитывание, причем не только ради нее самой, но и ради города, который она описывает. Во вступлении автор заявляет: «Там, где петербургская мифология утверждает замечательное единство, я ищу плюрализма; там, где эта мифология утверждает существенное отличие Петербурга, я подчеркиваю более обыденные качества города» (с. 25). В этом она превосходно преуспевает. И все же, при всем том, Санкт-Петербург по-прежнему остается весьма примечательным местом.

Версия для печати: http://www.h-net.org/reviews/showpdf.php?id=11855

Ссылка: Денис Шоу. Обзор Баклера, Джули А. , Картографирование Санкт-Петербурга: имперский текст и форма города . H-HistGeog, обзоры H-Net. июнь 2006 г. URL: http://www.h-net.org/reviews/showrev.php?id=11855

Copyright © 2006 H-Net, все права защищены. H-Net разрешает повторное распространение и перепечатку этой работы в некоммерческих, образовательных целях с полным и точным указанием автора, веб-сайта, даты публикации, исходного списка и H-Net: Humanities & Social Sciences Online. Для любого другого предполагаемого использования обращайтесь в редакцию Reviews по адресу [email protected].

Война и мир: Краткое изложение книги

Война и мир открывается в русском городе Санкт-Петербурге в 1805 г., как завоевание Наполеоном Западной Европы только начинает шевелиться страхи в России. Многие персонажи романа представлены в вечеринка светской хозяйки, среди них Пьер Безухов, светская неуклюжий, но симпатичный незаконнорожденный сын богатого графа, и Андрей Болконский, умный и амбициозный сын отставного военного командир. Также мы встречаемся с подлой и мелкой семейкой Курагиных, в том числе хитрый отец Василий, сын-авантюрист Анатоль и очаровательная дочь Элен. Нас знакомят с Ростовыми, дворянином Московская семья, в том числе бойкая дочь Наташа, тихая кузина Соня и порывистый сын Николай, только что присоединившийся к армия во главе со старым генералом Кутузовым.

Российские войска мобилизованы в союзе с Австрийская империя, которая в настоящее время сопротивляется натиску Наполеона. И Андрей, и Николай идут на фронт. Андрей ранен в битве Аустерлица, и хотя он выживает, его уже давно считают мертвым. Пьер становится единственным наследником состояния своего отца и женится на Элен. Курагин в шоке. Элен изменяет Пьеру, а он бросает ей вызов соблазнитель на дуэль, на которой Пьер чуть не убивает мужчину.

Жена Андрея, Лиза, рожает сына, как и Андрей возвращается домой в свое поместье, к большому шоку его семьи. Лиз умирает при родах, оставив набожной сестре Эндрю Марии воспитывать сын. Тем временем Пьер, разочаровавшись в супружеской жизни, уходит. его жена и становится вовлеченным в духовную практику масонства. Он пытается применить учения этой практики к управлению своим имением, и поделиться этими учениями со своим скептически настроенным другом Эндрю, который делает работать над реформированием российского правительства.

Тем временем судьба семьи Ростовых терпит крах, спасибо частично из-за игровых долгов Николая. Ростовы рассматривают возможность продажи своего любимое родовое поместье Отрадное. Николай предлагает жениться богатая наследница, несмотря на его ранее обещание жениться на Соне. Николая армейская карьера продолжается, и он становится свидетелем великого мира между Наполеон и царь Александр. Наташа подрастает, посещает свой первый мяч и влюбляется в разных мужчин, прежде чем стать серьезно привязан к Андрею. Отец Эндрю возражает против брака, и требует от Андрея подождать год до свадьбы с Наташей. Наташа неохотно подчиняется этому требованию, и Андрей отправляется путешествовать.

После отъезда Эндрю его отец становится раздражительным и жесток по отношению к Марии, которая принимает жестокость с христианским прощением. Наташа увлекается Анатолем Курагиным, который признается в любви. В конце концов она решает, что любит Анатоля и планирует сбежать с ним, но план проваливается. Андрей приходит домой и отвергает Наташу за ее причастность с Анатолем. Пьер утешает Наташу и чувствует влечение к ее. Наташа заболела.

В 1812 году Наполеон вторгается в Россию, и царь Александр неохотно объявляет войну. Андрей возвращается в актив военная служба. Пьер наблюдает за реакцией Москвы на действия Наполеона. угрозу и развивает сумасшедшее чувство, что у него есть миссия убить Наполеон. Французы подходят к усадьбе Болконских, и Мэри и старому князю Болконскому (отцу Андрея) советуют уйти. Принц умирает, когда прибывают французские войска. Мария, наконец вынужден покинуть свое поместье, находит местных крестьян враждебными. Николай случается подъехать и спасти Мэри. Мэри и Николас чувствуют побуждения романтики.

Решающее сражение русских и французов у ​​Бородино, где меньшая русская армия необъяснимым образом наносит поражение французским войскам, к большому разочарованию Наполеона. В Петербурге жизнь на высшем уровне социальные круги по-прежнему почти не затронуты оккупацией Москва. Элен добивается расторжения брака с Пьером в выйти замуж за иностранного принца. Обеспокоенный этой новостью, Пьер становится невменяемым и убегает от своих товарищей, блуждая в одиночестве по Москва.

Тем временем Ростовы собирают вещи, готовя эвакуироваться, но бросают свое имущество, чтобы доставить раненых солдат вместо. Младший брат Наташи Петя уходит в армию. На выхода из города Ростовы берут с собой раненого Андрея с их. Пьер, все еще в полубезумном состоянии бродящий по Москве, видит анархия, грабежи, пожары и убийства. Все еще одержим своей миссией убийства Наполеона, он спасает девушку из огня, но его арестовывают французскими властями. Пьер становится свидетелем казни нескольких своих сокамерников и связался с мудрым крестьянином по имени Платон Каратаев.

Тетя Николая пытается устроить брак между Николаем и Марии, но Николай сопротивляется, помня о своей приверженности Соне.