Стихотворение брюсова творчество: Творчество — Брюсов. Полный текст стихотворения

Содержание

Стих. Подробный анализ стихотворения Брюсова «Творчество Брюсов творчество история создания

ТВОРЧЕСТВО Валерий Брюсов

Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки На эмалевой стене Полусонно чертят звуки В звонко-звучной тишине. И прозрачные киоски, В звонко-звучной тишине, Вырастают, словно блестки, При лазоревой луне. Всходит месяц обнаженный При лазоревой луне… Звуки реют полусонно, Звуки ластятся ко мне. Тайны созданных созданий С лаской ластятся ко мне, И трепещет тень латаний На эмалевой стене. 1 марта 1895г. В последние годы девятнадцатого столетия символизм как литературное направление процветал во Франции, оставаясь почти совершенно неизвестным в России. В 1892 году Валерий Брюсов, учившийся тогда в московской гимназии, прочел статью о французских символистах и загорелся идеей создать подобное направление в искусстве на русской почве. «Что, если бы я вздумал на гомеровском языке писать трактат по спектральному анализу? У меня не хватило бы слов и выражений.

То же, если я вздумаю на языке Пушкина выразить ощущения Fin de siХcle!» — пишет Брюсов в дневнике в 1893 году. Символизм для Брюсова 90х годов — это «поэзия намеков», туманная и зыбкая реальность, взывающая к чувствам человека, столь же смутным и далеким от логики, как и сама поэзия. Он начинает с переводов, преимущественно стихов Верлена, а немного позже создает и собственные произведения в духе символизма. Когда в 1895 году стихотворение «Творчество» выходит в свет, оно возмущает читающую Россию до глубины ее ортодоксальной души. К чему, собственно, и стремился Брюсов. Весь его облик, манера разговора, вся его жизнь того времени преследовала одну цель: эпатировать публику, доказать, что возможно все, привлекать внимание — к себе, к поэзии, к символизму. Символисты стремились перелить жизнь в искусство, а искусство в жизнь, сломать прозрачную, но прочную грань, которая отделяла классическую поэзию, полную условностей, от реальной жизни. Стихотворение «Творчество» вполне отвечало задуманным целям.

Литературная общественность, авторы и критики сочли три сборника под общим названием «Русские символисты» неудачной выходкой, а стиль молодых авторов — напыщенным. При этом, по форме стихи Брюсова вполне отвечают классическим представлениям. Шокировавшее общественность «Творчество» написано классическим четырехстопным хореем, с перекрестной рифмовкой, с чередующимися женскими и мужскими рифмами, с пятью строфами по четыре строки… Подчеркнутая классичность формы лишь оттенила модернизм содержания. Особенное возмущение вызвала «двойная луна», высмеянная В. Соловьевым в пародии на стих Брюсова. Всходит месяц обнаженный При лазоревой луне… Позднее были сделаны попытки найти рациональное, логичное объяснение нарисованному пейзажу: «лазоревая луна» — это фонарь за окном, похожий на луну, в свете которого всходит подлинный месяц. Возможно, и так. Однако мне представляется, что Брюсов вполне мог пренебречь строгой логичностью, изображая «месяц» метафизический, символ нового творения, может быть, даже Творения.

.. «Всходит месяц обнаженный при лазоревой луне…» Откровенность, открытость символистов, провозглашавших главным в поэзии — искренность, обуславливают наготу месяца. Все стихотворение есть развернутое описание таинственного процесса рождения, когда далекие, смутные звуки еще несотворенного творения тенью тени трепещут «на эмалевой стене», «словно лопасти латаний». Поэт уже священнодействует, он уже ищет созвучия, вслушивается в далекий шепот, и в самом обыденном, в бессмысленном, на первый взгляд, он видит приметы великого, в игре теней на эмалевой стене видит контуры звуков. Тема произведения со всей четкостью обозначена в его заглавии: «Творчество». Уже первая строка: «Тень несозданных созданий…» — кричит во весь голос о том, что создания эти несозданы только пока, сама их «несозданность» подразумевает под собой возможность рождения, возможность, которая вот-вот осуществится. Тавтологический повтор лишь усиливает это ощущение, акцентируя внимание на создании, вопреки его временной не-созданности.

Творчество, поиск, создание нового — неясный, над-разумный процесс, неподвластный логике, и, казалось бы, неописуемый по определению. Но Брюсов берет на себя смелость описать — и говорит о непознаваемом языком намеков, символов, набрасывая контуры и тут же размывая их смешением акварельных цветов. Все стихотворение «колыхается во сне», проглядывая сквозь сознание поэта, сквозь словесное кружево, словно водоросли сквозь толщу зеленоватой воды. Неожиданный, но психологически закономерный скачок мысли: так же, как тень несозданного, колыхаются тени латаний на стене перед глазами поэта. Из неосязаемого пространства творчества и метафизики мы рывком перемещаемся в пространство реальное, которое неожиданно оказалось совмещено с метафизическим. Дальнейшая метафора закономерна, если между перистыми тенями комнатных пальм и тенями «несозданных созданий» проведен знак равенства. Фиолетовые руки На эмалевой стене Полусонно чертят звуки В звонко-звучной тишине. Картина, привязанная к метафизике творчества игрой ассоциаций, явственно, почти фотографически нарисована метафорой: тени латаний, словно фиолетовые руки, колыхаются на эмалевой стене.

Но уже в следующий миг поэт вновь смещает границы реальности, делая звук видимым, очерченным, и позволяя услышать тишину. Метафора развертывается, фиолетовые руки чертят по стене ритм рождающегося стихотворения. И звон тишины оглушающе врывается в сознание читателя, дважды подчеркнутый звукописью («звонко-звучной», зв-зв) и эпитетом-оксюмороном (звонкое звучание тишины). Поэт уже уловил ритм, мелодику стиха, напряженная работа мысли — и полная беспечность внешне; как бы скучающий взгляд перемещается к окну, мимоходом отмечая городской пейзаж. За окном, высвеченные «лазоревой луной» вырастают прозрачные киоски, в неверном свете перламутрово переливающиеся, «словно блестки». Первое четверостишье — прелюдия, оно задает настроение, заявляет о том, что «несозданные создания» уже готовы родиться. Второе — начало работы, творческий процесс уже набирает скорость, поэт вслушивается в тишину, вглядывается в тени — силясь разобрать контуры нового. Третье же четверостишье, разгар созидания, которое и формально, и семантически должно составлять центр всего стихотворения, неожиданно ровно повествует о стороннем пейзаже, словно бы сглаживая напряженность второй строфы.

Сбавляя скорость? Нет, вовсе нет! Формальный центр при всей внешней небрежности (беспечный взгляд, ищущий убежища от скуки в заоконном пейзаже) и спокойствии звенит «звонко-звучной тишиной» творческого напряжения. Поэт не отвлекся от работы. Дело в том, что в процесс творчества включена уже не только комната, но и весь мир за окном, вся объективная реальность. Пространство раздвигается, послушное взгляду поэта, вырастая, обретая безграничность — и вмещается в творение, не теряя бескрайности. Сходный парадокс происходит и со временем. В третьем четверостишии Брюсов меняет темп, не сбавляя скорости и не меняя ритма. Почти полная неподвижность пейзажа — «прозрачные киоски», медленно, величаво вырастающие в свете луны, — контрастируют с напряженностью мысли поэта, со скоростью мысли, которые не изображаются Брюсовым, дается лишь намек на них — в звоне тишины. Четвертая строфа знаменует следующий этап: контуры уже ясны, большая часть работы проделана, и — Всходит месяц обнаженный При лазоревой луне.

Обнаженный месяц творчества противопоставлен «лазоревой луне» реального мира, опровергает ее, затмевает. Однако всходит в той же реальности, в том же пространстве и времени, что и луна. Метафизическая реальность творчества вновь накладывается на привычную нам, логичную реальность. «Месяц обнаженный» всходит символом созданного создания. Поэту удалось нащупать колыхавшиеся во сне тени звуков, приручить стихию слова — и вот уже он горделиво говорит: «звуки ластятся ко мне», — прирученные звуки. Анафорическое начало — Звуки реют полусонно, Звуки ластятся ко мне… — замедляет темп, выравнивает его, придавая плавность. Поэт завершил свою работу, и теперь наслаждается своим трудом, созерцая родившееся. Звуки оживают в олицетворении, ласкаясь к своему творцу, как ребенок или кошка, сотворенное обретает жизнь, дышит — уже самостоятельно. Последнее, пятое четверостишье возвращает нас к началу: созданное создано, поэт завершил свою роль, позволив стихотворению родиться. Вся строфа — вязь повторов, замыкающая реальность в кольцо.

Здесь нет ни одного нового образа: начало строфы («Тайны созданных созданий») — это слегка измененная первая строка стихотворения. Вторая строчка четверостишья («С лаской ластятся ко мне») — повтором привязывает пятую строфу к четвертой. Образ, нарисованный в завершающих двух строках — И трепещет тень латаний На эмалевой стене, — это образ, возникший в начале стихотворения и завершающий его, подводя черту. На эмалевой стене и в «большом» мире за окном ничего не изменилось, а между тем процесс творчества завершился рождением нового. «Тень несозданных созданий…» — звучит в самом начале произведения туманным обещанием. Тайны созданных созданий С лаской ластятся ко мне! — гордо объявляет поэт в последней строфе. Две строки, созданное и несозданное противопоставляются друг другу, и однокоренной повтор четырежды подчеркивает идею создания, сотворения, утверждая торжество творчества. Все стихотворение в целом отличается кольцевой композицией. То, как перекликаются, соединяясь, первая и последняя строфы, я уже показала.

Но это не единственный повтор в ткани стихотворения. Последняя строчка каждого четверостишья повторяется в следующей строфе, второй строкой. Вот строки с третьей по шестую: …Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки На эмалевой стене… Строка, только что отзвучавшая, на какой-то миг притихшая, но еще дрожащая на языке, в сознании, в воздухе, отдается эхом, уже подхваченная в новой строфе. Благодаря этому все стихотворение пронизывает единая для всех четных строк рифма: во сне — стене; стене — тишине; тишине — луне; луне — ко мне; ко мне — стене. Кроме того, необходимо отметить еще одну особенность в делении стихотворения на строфы. С одной стороны, такое разделение весьма закономерно и логично. Первая строфа передает состояние поэта до начала творения. Вторая — показывает, как вырисовываются основные контуры будущего произведения, ту напряженную минуту, когда несозданное создание в любое мгновение может сорваться обратно, в небытие, так и не воплотившись. Третья — формальный центр стихотворения, сам процесс творчества.

Четвертая — завершение этого процесса. Пятая — возврат к началу, круг замкнулся, творение сотворено. Но несмотря на это разделение — закономерное с точки зрения как формы, так и содержания, — стихотворение сохраняет удивительную целостность, напряженность, единство. «Творчество» можно сравнить с натянутой струной, дрожащей в «звонко-звучной тишине». Воедино стихотворение соединяют не только смысловые и лексические повторы, единая рифма, образы, перетекающие один в другой и переплетающиеся между собой, как тени латаний на эмалевой стене. Пять явственно выделяющихся частей спаяны настолько прочно, что каждое из них, прочитанное в отдельности, немедленно вытягивает за собой все остальные. Стихотворение звенит в особом ритме, замысловатом и четком, словно причудливый, элегантный и строгий узор. Еще одна нить, связывающая воедино все произведение — это цветовая гамма. Руки-тени фиолетовы, эмалевая стена отливает синеватым перламутром, прозрачные киоски отливают голубым в свете лазоревой луны.

.. Сине-фиолетовая дымка лунной ночи окутывает все, то скрадывая мягким темным бархатом углы и грани, то наоборот резко высвечивая деталь: фиолетовые руки очерчены резко, и эта резкость веерных, перистых теней перечеркивает правильные линии комнаты со строгой геометрией стен, потолка, окна… Киоски, слегка поблескивая голубым перламутром, тают в лунном свете, просвеченные насквозь. «Творчество» Брюсова похоже на картины французских импрессионистов, где наибольшую четкость приобретают не контуры предметов, а контраст между светом и тенью. Внимание художника на грани не между эмалевой стеной и оконной рамой, а между бледно-фиолетовыми пятнами лунного света на предметах и контрастно темными тенями «рук» латаний. Эта гамма отражает состояние души поэта-художника. Во-первых, в подобном подходе ярко проявляется отношение символистов — как художников, так и поэтов, — к миру в целом. по их убеждению, существует мир обыденный, реальный, привычный нам, — и мир тайный, сокрытый от случайных взглядов, но раскрывающийся тому, кто сумеет открыться навстречу миру.

Первый мир значим, но лишь постольку, поскольку в нем отражается второй, подлинный мир. И цель творческой личности — показать великое через обыденное, ткнуть спящую общественность носом в изнанку реальности. Ночь, время сна, тайны и творчества — идеальное время для того, чтобы разглядеть подлинную реальность. Странный, фиолетово-голубой, перламутровый мир, схваченный взглядом Брюсова, и есть мир подлинный, доступный лишь избранным. С этим миром схоже человеческое сознание: столь же зыбкое, текучее и переменчивое. Из глубин подсознания — или из высшей реальности — из необъяснимого, странного, изначального бытия поднимаются звуки, слова, образы, воплощаясь в стихах и возвращаясь обратно, в вечное и предвечное сверхбытие. 10.05.2004

Наполнена «иностранным» воздухом, потому что связь с французской и латинской поэтической традицией была у них теснее, чем с русской. Роднит Брюсова с Бальмонтом и отсутствие тонкой отделки, тонких оттенков и «последнего штриха». Лучшие его стихи великолепны: пурпур и золото; худшие – полная безвкусица.

Как и у большинства русских символистов , стихи Брюсова состоят в основном из «высоких» слов и всегда торжественны и иератичны. В ранних стихах (1894–1896) он пытался привить России «поющее звучание» Верлена и ранних французских символистов, а также оживить и осовременить «напевы» Фета . Но в целом Брюсов поэт не музыкальный, хотя, как и все русские символисты, часто пользуется словами как эмоциональными жестами, а не как знаками с четким значением. Хотя его творчество пропитано культурой веков, Брюсов не философский и не «думающий» поэт. Одно время под влиянием Ивана Коневского Брюсов занялся метафизической поэзией, некоторые его стихи в этом роде – чудная риторика, но философии в них мало, больше патетических возгласов и противопоставлений.

Язык поэзии Брюсова более сжатый и выразительный, чем у Бальмонта, и иногда он достигает вершин поэтической выразительности, но точности ему не хватает: его слова (иногда замечательные) никогда не бывают «счастливыми находками». Любимые темы Брюсова – размышления о прошлом и будущем человечества, изображение половой любви как мистического ритуала и, как любили говорить в его время, – «мистицизм повседневности», то есть описание крупных современных городов как таинственного леса символов.

Творчество Брюсова. Видеолекция

Лучшие стихи Брюсова содержатся в сборниках Urbi et orbi (1903) и Stephanos (1906). В Stephanos входит и замечательный цикл вариаций на вечные темы греческой мифологии (Правда вечная кумиров ). Такие стихи, как Ахиллес у алтаря (Ахиллес ждет рокового обручения с Поликсеной), Орфей и Эвридика , Тезей Ариадне – лучшие достижения «классической» стороны русского символизма, стремившейся к иератической возвышенности и символической наполненности.

Проза Брюсова в целом такая же, как и стихи: торжественная, иератическая и академичная. В прозе затрагиваются те же темы: картины прошлого и будущего, таинственные «бездны» любви – часто в самых ее извращенных и ненормальных проявлениях. Как и у стихов, у прозы – явно «переводной с иностранного» вид. Брюсов сам это чувствовал и часто нарочно стилизовал прозу под иностранные образчики прошлых эпох. Один из лучших рассказов Брюсова – В подземной тюрьме – написан в стиле новелл итальянского ренессанса. Лучший роман Брюсова – Огненный ангел (1907) – рассказывает о немецком купце времен Лютера . Прием стилизации спас прозу Брюсова от «поэтизации» и импрессионистичности. В целом, проза его мужская, прямая, в ней нет манерности. На сюжеты и композицию прозаических сочинений сильно повлиял Эдгар По . Особенно влияние этого великого писателя чувствуется в подробном документальном описании будущего цивилизации в Республике Южного Креста и в хладнокровном изучении патологических психических состояний в рассказе Теперь, когда я проснулся .

В прозе Брюсова есть холодность и жестокость: там нет жалости, нет сострадания, только холодный огонь чувственной экзальтации, желание проникнуть в потаенные уголки человеческой порочности. Но Брюсов не психолог, и его картины чувственности и жестокости всего лишь ярко раскрашенный карнавал. Главное произведение Брюсова в прозе – Огненный ангел – лучший, возможно, русский роман на иностранный сюжет. Сюжет – колдовство и суд над ведьмой. Появляются доктор Фауст и Агриппа Неттесгеймский. Роман проникнут подлинным пониманием эпохи и полон «эрудиции», как романы Мережковского , но свободен от наивного мудрствования этого автора и несравнимо занимательнее. В сущности, это очень хороший, умело построенный исторический роман. Спокойная манера ландскнехта, в которой он ведет рассказ о страшных и загадочных событиях, свидетелем которых он был, делает роман особенно захватывающим чтением.

Второй роман Брюсова – Алтарь победы (1913), действие которого развивается в четвертом веке в Риме, гораздо хуже: книга длинная, скучная, лишенная творческого элемента.

Тень несозданных созданий
Колыхается во сне,
Словно лопасти латаний
На эмалевой стене.

Фиолетовые руки
На эмалевой стене
Полусонно чертят звуки
В звонко-звучной тишине.

И прозрачные киоски,
В звонко-звучной тишине,
Вырастают, словно блестки,
При лазоревой луне.

Всходит месяц обнаженный
При лазоревой луне…
Звуке реют полусонно,
Звуки ластятся ко мне.

Тайны созданных созданий
С лаской ластятся ко мне,
И трепещет тень латаний
На эмалевой стене.

Стихотворения Валерия Яковлевича Брюсова во многом наполнены символизмом и образностью. Они не всегда понятны читателю с первого раза, в них нужно вникать, перечитывать несколько раз, чтобы полностью осознать и впитать в себя их многогранные смыслы. Для неподготовленного читателя его произведение «Творчество» может показаться бредом умалишенного человека.

«Творчество» было написано в марте 1895 года. Оно вошло в первый сборник стихотворений «Шедевры». В этом стихотворении поэт отображает сам процесс создания чего-то нового, творческий процесс, не совсем понятный обывателю. Именно эта непонятность, образность навевает на читателя ощущение безумия.

В стихотворении нет ни четкого лирического героя, ни логически связанных явлений. Все представляемое – образы, символы, процесс. В некой степени творчество противопоставляется логике, оно эфемерно, нелогично, разорвано. Творческий путь окутан тайной, мраком, размытыми несуществующими созданиями и тенями. Тайна эта раскрывается лишь тогда, когда процесс завершен, когда творец достигает желаемого и являет свое произведение миру.

Подчеркивает необычность и даже некий мистицизм и композиция стихотворения: каждая последняя строка в четверостишии повторяется во второй строке следующего. Это создает некую цикличность, замкнутость созидания. Образы в произведении создаются с помощью своеобразной лексики – «фиолетовые руки на эмалевой стене», «лопасти латаний», «звонко-звучная тишина».

Брюсов использует такие нехарактерные для литературы приемы, как цветопись и звукопись. Весь текст пронизан фиолетовыми и лазурными оттенками, эмалевая стена создает ощущение белого, хотя имеется в виду вовсе не ее цвет, а текстура. Аллитерация создает музыкальность произведения, несмотря на отсутствие какой-либо динамики. В совокупности поэт представляет странный, фантастический мир творческого процесса, наполненный цветом, звуком и, как ни странно, звонко-звучной тишиной.

Произведение написано четырехстопным хореем, стопа двусложная с ударением на 1-м слоге, рифма перекрестная, с чередованием мужской и женской. В качестве литературных приемов используются эпитеты («фиолетовые руки», «на эмалевой стене»), метафоры («звонко-звучная тишина», «месяц обнаженный»), олицетворения («киоски вырастают», «звуки ластятся», «трепещет тень»).

Творчество иллюзорно и бесконечно, его нельзя постичь в полной мере. Иллюзорный образ растает, рассыплется на ярком свету под взором критика, не давая рассмотреть себя стороннему глазу, ибо такова его хрупкая природа.

Брюсова лучше начать с кратких сведений о поэте, тем более что он — личность незаурядная.

На счастье ценителей поэзии, Брюсов не ограничился только экспериментами: он развивал свой поэтический талант, наполняя произведения историческими событиями и образами из собственной жизни. Зачастую героями своих стихов он делал персонажей истории или мифов, находясь под влиянием Появление все новых и новых сборников являлось иллюстрацией того, как росло и крепло поэтическое мастерство Брюсова.

Но свободу ценил поэт превыше всего. В его раннем стихотворении под названием «Творчество» конкретного героя нет, вернее, он — созерцатель. И его глазами читатель видит происходящее.

Но анализ стихотворения Брюсова «Творчество», как и всякого другого произведения, необходимо начать с указания дня и года его создания. Оно было написано первого марта 1895 года и вошло в сборник «молодых» стихов «Шедевры».

Анализ стихотворения Брюсова еще раз подтверждает основную мысль автора о том, что художник свободен в выборе темы, и ею может стать даже мистический процесс созидания.

О том, что произведение относится к символизму, говорит многое. Например, лексика, которую использует автор для изображения странных, необычных образов: лопасти латаний (растопыренные в виде пятерни листья), словно фиолетовые причудливые руки на стене эмалевой чертят не линии, а звуки, не нарушая при этом «звонко-звучной тишины».

Перед читателем предстает странный фантастический мир: возникают ниоткуда прозрачные беседки («киоски»), «несозданные» создания, блестящие в свете двух лун, вернее, лазоревой луны и «обнаженного» (без облаков) месяца. И весь этот процесс окутан тайнами и снами.

Анализ стихотворения Брюсова выявил использование таких выразительных средств, как цветопись и звукопись. В тексте будто бы присутствуют фиолетовый и лазоревый цвета, а эмалевая стена почему-то ассоциируется с белым, хотя, видимо, имелось в виду качество ее поверхности — гладкость. Сонорность часто повторяемых «л», «р», «м» и «н» призвана создать ощущение медленности, плавности движений, будто все происходит под водой. Музыка этого стихотворения завораживает!

Композиционно оно построено оригинально: последняя строка четверостишия становится второй в следующих четырех строках. Анализ стихотворения Брюсова показывает, что строки, повторяясь, сцепляются друг с другом, создавая сплошной поток фантастического сознания и чувств.

Брюсов стихотворение «Творчество» разворачивает медленно, как бы говоря, что ничто не создается сразу, никогда нельзя знать ничего наверняка. Образы зыбки, нечетки, они постепенно угадываются лирическим героем. Возможно, этот мучительный процесс исканий сути и называется «мукой творчества»?

Все стихотворения Брюсова, посвященные процессу творения, объединяет одна главная идея: творчество бесконечно и свободно, его нельзя постичь, оно боится ясности и громогласности. Как только иллюзорный образ оказывается на ярком свету под взором пытливого критика, он тот час же рассыпается, не давая никакой возможности пристально и внимательно его изучить. Такова его воздушная и хрупкая природа!

Тень несозданных созданий

Колыхается во сне,

Словно лопасти латаний

На эмалевой стене.

Фиолетовые руки

На эмалевой стене

Полусонно чертят звуки

В звонко-звучной тишине.

И прозрачные киоски,

В звонко-звучной тишине,

Вырастают, словно блестки,

При лазоревой луне.

Всходит месяц обнаженный

При лазоревой луне…

Звуке реют полусонно,

Звуки ластятся ко мне.

Тайны созданных созданий

С лаской ластятся ко мне,

И трепещет тень латаний

На эмалевой стене.

Свое стихотворение В. Я. Брюсов написал 1 марта 1895 года. Это стихотворение вошло в его первый сборник лирики.

Читая стихотворене «Творчество», невольно задумываешься: «Кто мог написать эти строки? Безумец, место которому только в психиатрической больнице». Так считали и многие современники автора этих строк. Действительно, в стихотворении все необычно, не укладывется в рамки сознания. «Фиолетовые руки», которые «чертят звуки», «месяц обнаженный», «звуки ластятся»…Бред, абсурд!

Но если взглянуть на картины Марка Шагала, кубические лица Пикассо — увидим, что само искусство того времен было абсурдным, но не лишенным смысла. Все это объясняется тем, что эпоха рубежа веков требовала новых форм в искусстве.

Необходимо также помнить, сто Брюсов- «отец русского символизма». Именно ему принадлежат слова, что «символизм — поэзия намеков»

Валерий Брюсов ворвался в мир стихов в конце девятнадцатого столетия как представитель «молодой», новой поэзии (символизма), создаваемой им по примеру французов Верлена, Маларме и Рембо. Но не только символизм интересовал в то время молодого поэта. Как-то он озадачил публику своим эпатажным моностихом о бледных ногах, заявив тем самым о праве художника на не ограниченную творческую свободу. На счастье ценителей поэзии, Брюсов не ограничился только экспериментами: он развивал свой поэтический талант, наполняя произведения историческими событиями и образами из собственной жизни. Зачастую героями своих стихов он делал сильных личностей, персонажей истории или мифов, находясь под влиянием философии Ницше. Появление все новых и новых сборников являлось иллюстрацией того, как росло и крепло поэтическое мастерство Брюсова.Но свободу ценил поэт превыше всего. В его раннем стихотворении под названием «Творчество» конкретного героя нет, вернее, он – созерцатель. И его глазами читатель видит происходящее.Но анализ стихотворения Брюсова «Творчество», как и всякого другого произведения, необходимо начать с указания дня и года его создания. Оно было написано первого марта 1895 года и вошло в сборник «молодых» стихов «Шедевры».Анализ стихотворения Брюсова еще раз подтверждает основную мысль автора о том, что художник свободен в выборе

темы, и ею может стать даже мистический процесс созидания.О том, что произведение относится к символизму, говорит многое. Например, лексика, которую использует автор для изображения странных, необычных образов: лопасти латаний (растопыренные в виде пятерни листья), словно фиолетовые причудливые руки на стене эмалевой чертят не линии, а звуки, не нарушая при этом «звонко-звучной тишины». Перед читателем предстает странный фантастический мир: возникают ниоткуда прозрачные беседки («киоски»), «несозданные» создания, блестящие в свете двух лун, вернее, лазоревой луны и «обнаженного» (без облаков) месяца. И весь этот процесс окутан тайнами и снами.Анализ стихотворения Брюсова выявил использование таких выразительных средств, как цветопись и звукопись. В тексте будто бы присутствуют фиолетовый и лазоревый цвета, а эмалевая стена почему-то ассоциируется с белым, хотя, видимо, имелось в виду качество ее поверхности – гладкость. Сонорность часто повторяемых «л», «р», «м» и «н» призвана создать ощущение медленности, плавности движений, будто все происходит под водой. Музыка этого стихотворения завораживает!Композиционно оно построено оригинально: последняя строка четверостишия становится второй в следующих четырех строках. Анализ стихотворения Брюсова показывает, что строки, повторяясь, сцепляются друг с другом, создавая сплошной поток фантастического сознания и чувств. Брюсов стихотворение «Творчество» разворачивает медленно, как бы говоря, что ничто не создается сразу, никогда нельзя знать ничего наверняка. Образы зыбки, нечетки, они постепенно угадываются лирическим героем. Возможно, этот мучительный процесс исканий сути и называется «мукой творчества»? се стихотворения Брюсова, посвященные процессу творения, объединяет одна главная идея: творчество бесконечно и свободно, его нельзя постичь, оно боится ясности и громогласности. Как только иллюзорный образ оказывается на ярком свету под взором пытливого критика, он тот час же рассыпается, не давая никакой возможности пристально и внимательно его изучить. Такова его воздушная и хрупкая природа!

Стихи В.Я Брюсов — Творчество

Брюсова по праву считает одним из основателей символизма. Для поэта искусство было в создании хитросплетений образов, чтобы каждый читатель видел что-то знакомое именно ему.

История создания

Брюсов родился в состоятельной купеческой семье, поэтому недостатка в материальном обеспечении не испытывал.

С малых лет он был увлечен точными науками, проводил дома простые физические и химические опыты.

Со сверстниками он не водился, так как практически все время проводил дома в отцовской библиотеке.

По признаниям самого поэта, он раньше узнал о теории Дарвина и материализме, чем научился писать.

Далее был университет и многочисленные пробы пера. Брюсов признавал, что по дороге в школу обдумывал новое произведение, а вечером писал его вместо уроков.

После знакомства со знаменитыми символистами своего времени, Гиппиусом, например, его крайне привлекло это направление.

Поэтому в 1885 году он написал стихотворение «Творчество», которое многим современным читателям покажется бредом сумасшедшего.

Краткий анализ темы произведения

Главная тема произведения – этот момент творческого процесса у поэта и других смежных профессий.

Поэту было любопытно показать читателям или пропустить через себя те ощущения, мысли и чувства, которые овладевают человеком в момент озарения.

Так как он был ярым символистом, то все произведение построено на образах, намеках и недосказанностях.

Поэтому неподготовленному человеку крайне сложно что-то разобрать в «мешанине» систем образов и символов.

Образы и символы

Определить устойчивые образы в стихотворении крайне сложно, так как они намеренно сделаны слишком эфемерными.

Поэтому каждый человек их рассматривает под своим углом.

Для отдельных читателей, например, фиолетовые руки на эмалевой стене – это ощущения человека, которому в голову пришли мысли касательно будущего произведения.

Эмалевая стена – это сознание человека, на котором мысли пишут одним им известные надписи, а задача человека вовремя их прочесть и понять.

А вот фиолетовые руки – это как раз рой мыслей, идей и желаний, которые сплетаются для создания новых шедевров.

Лирический герой при этом точно не знает, что и как ему писать – это, скорее, угадывание, чем написание чего-то определенного. Каждый читатель в «Творчестве» найдет что-то для себя.

Композиция

Стихотворение связано цепочкой – то есть последняя строка становится второй в следующей строфе.

За счет этого поэт создает целостную картину, где все взаимосвязано, и вытекает одно из другого.

Жанр, размер и направление

Стихотворение написано в программном жанре с мощной символисткой базой.

Важно помнить, что творчество прошлого века – это, во многом, эксперимент, где каждый стремился найти что-то новое для себя и окружающих.

Можно сказать, что Брюсов поднимает глубоко философскую тематику творчества и процесса создания новых шедевров.

Запутанными образами и непонятным для многих читателей повествованием он пытается показать, что и творческие порывы – это сумбур и хаос, из которого постепенно вырастают стройные формы.

Брюсов в написании использовал четырехстопный хорей и перекрестную рифмовку.

Средства выразительности

За счет звукописи и повторения сонорным у Брюсова получилось мелодичное и музыкальное произведение.

Помимо этих приемов, используются более привычные средства выразительности: эпитеты (фиолетовые руки, эмалевая стена, прозрачные киоски), метафоры (тени колыхаются, прозрачные киоски вырастают, всходит месяц, звуки реют и ластятся).

Вывод при анализе стихотворения

«Творчество» Брюсова – это странное и эфемерное произведение, в котором поэт хотел показать непосвященным читателям таинство создания шедевров.

Из этой мешанины образом мало что можно понять, однако она точно описывает состояние человека, которому нужно выговориться и что-то написать, а в сознании десятки образов, звуков и мыслей, создающих неконтролируемый хаос.

1 марта 2022 в 14:38

15 фактов из жизни Валерия Брюсова без цитат и библиографии * Факты

И творчество, и характер Валерия Брюсова (1873 — 1924) настолько противоречивы, что еще при жизни поэта вызывали крайне противоположные оценки. Одни считали его несомненным талантом, другие говорили о трудолюбии, благодаря которому поэт добился успеха. Его работа редактором литературных журналов тоже пришлась не по душе всем коллегам по цеху — резких слов Брюсова не знали начальство и никого не щадили. А политические взгляды Брюсова и отношение к ним русской зарубежной интеллигенции после Октябрьской революции определенно отняли у поэта много лет жизни — «парижские джентльмены» не могли простить поэту тесного сотрудничества с советской властью.

Вся эта непоследовательность, конечно, возможна только у больших творческих личностей, чей талант не вложить в красивую прическу с гребнем. Пушкин и Есенин, Маяковский и Блок были одинаковыми. Без броска поэту скучно, в тесных рамках неинтересно… В этом сборнике мы собрали факты, задокументированные самим Валерием Брюсовым, его семьей, друзьями и знакомыми, как сказали бы сейчас, «онлайн» — в письмах , дневники, газетные заметки и воспоминания.

1. Возможно, корни любви Брюсова к новым формам и неразрывным решениям лежат в младенчестве. Вопреки всем традициям родители не пеленали ребенка, кормили его строго по часам и покупали исключительно развивающие игрушки. Учитывая, что мама с папой запрещали рассказывать малышу сказки, станет понятно, почему няни не оставались с ним надолго – они не терпели такого надругательства над традициями.

2. Первой работой Брюсова, опубликованной в печати, была статья о лотереях. Отец Валерия, тогда еще пятый класс, увлекался скачками и даже держал своих лошадей, так что знание предмета у Брюсова было почти профессиональным. Статья, разумеется, вышла под псевдонимом.

3. После выхода первых двух сборников символистов, в которые вошли стихи Брюсова, на поэта обрушилась волна крайне нелицеприятной критики. В прессе его называли болезненным клоуном, арлекином, а Владимир Соловьев утверждал, что метафоры Брюсова являются свидетельством его болезненного душевного состояния.

4. Брюсов с юных лет планировал совершить революцию в русской литературе. В то время начинающие литераторы, публикуя свои первые произведения, в предисловии просили критиков и читателей не судить их слишком строго, быть снисходительными и т. д. Свой первый сборник Брюсов назвал «Шедевры». Отзывы критиков были уничижительными — за дерзость нужно было наказывать. Коллекция «Urbi et Orbi» (1903) был принят публикой и профессионалами теплее, чем «Шедевры». Полностью избежать критики не удалось, но даже самые строгие судьи признали наличие в сборнике талантливых работ.

5. Брюсов женился на Иоланте Рунт, работавшей у Брюсовых гувернанткой, примерно так же, как воспитывался в глубоком детстве, никаких «буржуазных предрассудков» вроде белого свадебного платья или свадебного стола. Тем не менее брак оказался очень крепким, супруги прожили вместе до самой смерти поэта.

С женой и родителями

6. В 1903 году Брюсовы посетили Париж. Им понравился город; их удивляло только полное отсутствие «декаданса», свирепствовавшего в то время в Москве. Оказалось, что в Париже все о нем давно забыли. Наоборот, после лекции русские и французские слушатели слегка раскритиковали поэта за отсутствие общественных идеалов и безнравственность.

7. Однажды к Брюсову подошел молодой знакомый и спросил, что означает слово «вопинсомания». Брюсов недоумевал, зачем ему объяснять значение незнакомого ему слова. На это гость вручил ему том «Urbi et Orbi», где слово «воспоминания» было напечатано именно так. Брюсов расстроился: он считал себя новатором, но не думал, что читатели могут считать его способным сочинять такие неблагозвучные новые слова.

8. В 1900-е годы у поэта был роман с Ниной Петровской. Бурные поначалу отношения постепенно перешли в стадию бесконечных выяснений, кто прав. В 1907 году Петровская после одной из лекций Брюсова попыталась выстрелить ему в лоб. Поэту удалось выбить руку девушки, державшей револьвер, и пуля вошла в потолок. Вольно или невольно Петровская тогда познакомила Брюсова с радостями опьянения от морфия. Уже в 1909 г., в Париже писатель Жорж Дюамель был поражен, когда гость из России стал выпрашивать у него рецепт на морфин (Дюамель был врачом). Брюсов не расставался с пагубной привычкой до конца жизни.

Роковая Нина Петровская

9. Еще одна непростая история любви случилась с В.Я. Брюсова в 1911-1913 гг. Он познакомился с молодой уроженкой Подмосковья Надеждой Львовой. Между ними началось то, что сам Брюсов называл «флиртом», но героиня этого флирта настойчиво требовала, чтобы поэт, опубликовавший несколько ее стихотворений, бросил жену и женился на ней. Итогом претензий стало самоубийство Львовой «от скуки» 24 ноября 19 г.13.

10. Брюсов горячо верил в существование Атлантиды. Он считал, что она расположена между африканским побережьем Средиземного моря и Сахарой. Он даже планировал экспедицию в те места, но помешала Первая мировая война.

11. В начале Первой мировой войны Брюсов ушел на фронт военным корреспондентом. Однако ритм работы, цензура и слабое здоровье не позволяли поэту идти дальше монотонных статей о пьяных немцах, идущих в атаку, и о трезвых русских бойцах, отражающих их наступление. Более того, даже на фронте Брюсов пытался искать возможности для повседневного литературного творчества.

12. После Февральской революции В. Брюсов всерьез задумал стать чиновником-библиографом, занял должность в Отделе учета печатных работ Наркомпроса (Брюсов был очень хорошим библиографом), но в революционной жара тех дней длилась у него недолго. Гораздо сильнее было желание составить антологию древнегреческой и римской поэзии с говорящим названием «Эротопаэгения».

13. После Октябрьской революции В. Брюсов продолжал работать в правительстве, что вызывало ненависть у его недавних коллег и товарищей. Ему приходилось подписывать заказы на выдачу бумаги для печати произведений разных авторов, что также не добавляло Брюсову добрых чувств. Клеймо советской цензуры закрепилось за ним на всю жизнь.

14. В 1919 году Валерий Яковлевич вступил в РКП(б). Худшего сценария для «декадентов», «символистов», «модернистов» и прочих представителей Серебряного века нельзя было представить — их кумир не только помогал большевикам собирать старые книги в помещичьих имениях, он вступил в их партию.

15. Брюсов основал и возглавил Литературно-художественный институт, ставший точкой притяжения литературных талантов Советской России. Как руководитель этого института он умер 19 октября.24 человека от пневмонии подхватили в Крыму.

Посмотрите видео: цитаты Альберта Эйнштейна о жизни. Лучшие вдохновляющие чудесные цитаты о счастливой жизни и любви (январь 2023 г.).

Брюсовский научный центр

Кабинет творческого наследия В. Брюсова, ныне именуемый Брюсовским научным центром, давно стал признанным центром, координирующим работу ученых брюсововедения .
Центр создан в 1962 г., когда Институту было присвоено имя В. Брюсова, внесшего немалый вклад в популяризацию армянской поэзии во времена страшных испытаний армянского народа, находившегося на грани истребления.
За годы существования в центре к настоящему времени собраны значительные научные и бесценные библиографические данные, к которым относятся справочники Брюсова, микрофильмы, фотокопии, представляющие творчество поэта, а также эпистолярный архив (переписка поэта с выдающимися литературными и культурными деятели Европы и Армении), сборник заметок о справочниках и переводах стихов Брюсова и многие другие ценные ресурсы. В центре имеются почти все прижизненные и современные издания произведений Брюсова, многие из которых считаются библиографической редкостью. Все ресурсы фонда Брюсовского научного центра бережно хранятся, классифицируются и обрабатываются.
В центре также размещены издания произведений русских поэтов и писателей – современников В. Брюсова (А. Бели, И. Бальмонта, И. Северянина, Ф. Сологубы, В. Ходасевича, Л. Андреева, В. Иванова и др.). многие другие). В центре представлен широкий круг критических заметок о творчестве Брюсова и других представителей русской литературы начала 20 века.

Центр располагает общественно-политическими, литературно-критическими и художественными журналами того периода («Мир искусства», «Русская мысль», «Апполон» и др.), являющимися реликвиями центра, среди которых полное собрание журнала «Веси» из личной библиотеки поэта, переданное в центр родственниками В. Брюсова.
Фонд центра, обширная художественная и критическая литература, ценные библиографические ресурсы дают широкие возможности для проведения исследований. Сотрудники, студенты и преподаватели ЕГЛУ и других учебных и научных учреждений Республики Армения, а также многих других зарубежных стран широко используют указанные ресурсы и литературу. Центр организует специальные курсы и мастер-классы по брюсоведению и «Серебряному веку» русской литературы.