Читать онлайн «Ромео и Джульетта», Уильям Шекспир – ЛитРес

Переводчик Дмитрий Котяра

© Уильям Шекспир, 2021

© Дмитрий Котяра, перевод, 2021

ISBN 978-5-0050-5789-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие переводчика

Моя любимая песня – Les Rois du monde, она же «Короли ночной Вероны». Из мюзикла «Ромео и Джульетта». Именно после него я захотел прочитать шекспировскую пьесу. По всей видимости, к лету 2008 года я успел о ней что-то узнать в интернете, потому что когда в магазине продавец дал мне книгу, я посмотрел в содержание и спросил: «А есть не в переводе Пастернака?»

Чуть позже, в том же году или в следующем, я всё-таки купил «Ромео и Джульетту» в другом переводе – Татьяны Щепкиной-Куперник. Я обратил внимание, что в этих двух переводах по-разному переданы имена персонажей. Тогда я думал: «Как же так? Они же итальянцы, значит, имена должны быть итальянскими!» Еле удержался от того, чтобы карандашом приписать букву «о» к имени Грегори в переводе Щепкиной-Куперник.

Так начала появляться идея сделать свой перевод. Уже не помню, когда именно она сформировалась сознательно. В 2010-м? В 2011-м? Английский я тогда знал неважно, поэтому переводить пытался по упрощённому тексту, найденному в интернете. Я даже не думал браться за полноценный стихотворный перевод: поэзию я не любил и себя способным ни писать стихи, ни переводить их не считал. Эта попытка сделать перевод закончилась на монологе князя из первой сцены.

В 2012 году я пошёл в вуз учиться на переводчика. Если специальность я выбрал совершенно осмысленно, то вуз выбрал тот, что был ближе всего к дому. И не ошибся. Весной следующего года у нас на курсе прошёл фонетический конкурс – нужно было выступить со стихотворением на английском языке. Мой выбор был очень прост – монолог Меркуцио о королеве Мэб.

Некоторое время спустя я подумал: а почему бы мне не попробовать перевести этот монолог стихами? Я попробовал, хотя о стихосложении не имел ни малейшего понятия и высчитывал слоги на пальцах. Мне казалось абсолютно естественным, что раз в оригинале десять слогов, то и в переводе должно быть десять слогов, и ударения должны стоять там же. Несмотря на такое невежество, получилось сносно.

К концу 2013 года я решил, что всё-таки нужно сделать перевод «Ромео и Джульетты». Полноценный, не прозаический. Меня тогда очень удивило, что переводить стихами оказалось гораздо легче, чем прозой. В середине декабря 2014-го я набрал последнюю строчку чернового перевода. Предстоял ещё долгий период правок и составления комментариев, затянувшийся на несколько лет. Порой я не притрагивался к тексту месяцами и думал о том, чтобы бросить это бессмысленное, никому не нужное занятие.

Но я всё-таки закончил книгу. Мне пришлось стать переводчиком, поэтом, редактором, корректором, немного литературоведом, чтобы сделать «Ромео и Джульетту» такой, какой я её хотел видеть. И я рассчитываю, что результат оставит довольными читателей в той же мере, что и меня самого.

Действующие лица

Эскал, князь Веронский

Парис, молодой дворянин, родственник князя

Монтекки, Капулетти, главы двух враждующих между собой домов

Старик из семьи Капулетти

Ромео, сын Монтекки

Меркуцио, родственник князя и друг Ромео

Бенволио, племянник Монтекки и друг Ромео

Тибальт, племянник госпожи Капулетти

Брат Лаврентий, брат Иоанн, монахи-францисканцы

Бальтазар, слуга Ромео

Самсон, Григорий, слуги Капулетти

Пётр, слуга кормилицы Джульетты

Абрам, слуга Монтекки

Аптекарь

Трое музыкантов

Паж Париса

Пристав

Горожанин

Трое часовых

Несколько слуг Капулетти

Госпожа Монтекки, жена Монтекки

Госпожа Капулетти, жена Капулетти

Джульетта, дочь Капулетти

Кормилица Джульетты

Хор

Горожане, члены обоих домов, маски, гости, стражники, часовые, слуги, паж Меркуцио

Место действия: Верона и Мантуя.

Пролог

Входит хор.

ХОР

Два дома, что достоинством равны,

В Вероне светлой, где нам быть черёд,

Горят враждой с глубокой старины,

И мирный житель кровь таких же льёт.

Из гибельного семени врагов

Несчастные влюблённые взросли,

Чей скорбный, горестный конец таков:

Они раздор в могилу унесли.

Ужасный путь любви их роковой,

Семей их гнев, что лишь тогда угас,

Когда их дети обрели покой, —

Вот что играть нам два часа для вас.

Коль нас терпеньем зрители почтут,

Изъяны сможет выправить наш труд.

Уходит.

Акт I. Сцена I

Верона. Площадь. Входят Самсон и Григорий со шпагами и кулачными щитами.

САМСОН

Григорий, честное слово, обиды сносить не будем.

ГРИГОРИЙ

Да, мы же не носчики.

САМСОН

Я хочу сказать, чуть кто сунет свой нос – вынимаем шпаги.

ГРИГОРИЙ

Лишь бы самим не остаться с носом.

САМСОН

Если меня заденут, я бью быстро.

ГРИГОРИЙ

Но быстро-то тебя не заденешь.

САМСОН

Любая шавка из дома Монтекки задевает меня.

ГРИГОРИЙ

Задеть – значит тронуть, а вот смельчака ничто не трогает. Выходит, если тебя заденут, ты тронешься с места – и наутёк.

САМСОН

Любая их шавка задевает меня так, что не тронусь: все парни и девки Монтекки наткнутся на стену.

ГРИГОРИЙ

Вот и будешь жалким рабом, ведь за стеной прячутся самые слабые.

САМСОН

Верно. И потому женщин, эти сосуды немощные, всегда припирают к стенке. Значит, сброшу парней Монтекки со стены, а девок припру к ней.

ГРИГОРИЙ

Вражда ведь между господами и между мужской прислугой.

САМСОН

Всё одно. Я покажу, какой я тиран. Как разберусь с мужской, хорошо обойдусь и с женской: отрублю им головы.

ГРИГОРИЙ

Головы невинных девушек?

САМСОН

Головы невинных или их невинность. Понимаешь, к чему клоню?

ГРИГОРИЙ

Это они склонятся и поймут.

САМСОН

Они у меня всё поймут, пока я держусь на ногах. Я, как известно, неплохой кусок мяса.

ГРИГОРИЙ

Хорошо, что не рыбы, а то оказался бы несвежей треской. Доставай свой прибор! Идут двое Монтекки.

Входят Абрам и ещё один слуга Монтекки.

САМСОН

Вытащил. Ссорься с ними, я прикрою тебя.

ГРИГОРИЙ

Как? Прикроешься мной и убежишь?

САМСОН

Насчёт меня не бойся.

ГРИГОРИЙ

Ещё чего, тебя бояться!

САМСОН

Пусть закон будет на нашей стороне: дадим им начать.

ГРИГОРИЙ

Я нахмурюсь перед ними, и пусть понимают как хотят.

САМСОН

Нет, как посмеют. Я оскорблю их: буду кусать большой палец – позор им, если не ответят.

АБРАМ

Вы перед нами кусаете палец, сударь?

САМСОН

Я кусаю палец, сударь.

АБРАМ

Вы перед нами кусаете палец, сударь?

САМСОН (Григорию)

Закон за нами, если я отвечу «да»?

ГРИГОРИЙ (Самсону)

Нет.

САМСОН

Нет, сударь, я не кусаю палец перед вами, сударь, но я кусаю палец, сударь.

ГРИГОРИЙ

Вы хотите ссоры, сударь?

АБРАМ

Ссоры, сударь? Нет, сударь.

САМСОН

Если да, сударь, я к вашим услугам. Мой господин настолько же хорош, насколько и ваш.

АБРАМ

Не лучше.

САМСОН

Что ж, сударь.

Входит Бенволио.

ГРИГОРИЙ (Самсону)

Скажи «лучше». Сюда идёт один из родственников моего хозяина.

САМСОН

Как же, лучше, сударь.

АБРАМ

Вы лжёте.

САМСОН

Вытаскивайте шпаги, если вы мужчины. Григорий, не забудь свой мощный удар.

Бьются.

БЕНВОЛИО

Глупцы!

Что делают, не знают! Шпаги прочь!

Достаёт шпагу и бросается их разнимать. Входит Тибальт.

ТИБАЛЬТ

Ты поднял шпагу на трусливых псов?

Бенволио, взгляни, тебя ждёт смерть.

(Достаёт шпагу.)

БЕНВОЛИО

Да, я мирил их. Спрячь же свой клинок

Иль в ход пусти, чтоб их со мной разнять.

ТИБАЛЬТ

Мирил их шпагой! Мерзко слово «мир»,

Как ад, как все Монтекки, как и ты.

Сражайся, трус!

Бьются. Входят пристав и три-четыре горожанина с дубинами и протазанами.

ПРИСТАВ

Дубин! Пик! Протазанов! Наземь всех.

Долой Капулетти! Долой Монтекки!

Входят Капулетти в платье и госпожа Капулетти.

КАПУЛЕТТИ

Что здесь за шум? Подать сюда мой меч!

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Костыль, костыль! Зачем вам этот меч?

КАПУЛЕТТИ

Мой меч, я говорю! Монтекки здесь,

И машет, старый, мне назло клинком.

Входят Монтекки и госпожа Монтекки.

МОНТЕККИ

Ты, подлый Капулетти! (Жене.) Не держи, пусти.

ГОСПОЖА МОНТЕККИ

К беде всё это может привести!

Входит князь со свитой.

КНЯЗЬ

Мятежники, крушащие покой,

Вы, кровью ближних оскверняя сталь…

Не слушают? Эй! Люди, звери! Те,

Кто тушит пламя пагубной вражды

Багровыми фонтанами из вен!

Под страхом пытки из кровавых рук

Оружие дурное бросить прочь

И слушать, что велит вам гневный князь.

Три стычки из-за пустяковых слов;

Монтекки, старый Капулетти, вы

Три раза нарушали наш покой,

Почтенных граждан вынуждая вмиг

Убор снять подобающий и взять

Рукою дряхлой дряхлый протазан,

От мира сгнивший, чтоб он в злобе гнил.

На улицах покой нарушив вновь,

Расплатитесь вы жизнями за мир.

 

На этот раз всем остальным уйти.

Вы, Капулетти, следуйте за мной,

А вы, Монтекки, приходите днём

Узнать, какие вас взысканья ждут,

В Свободный город, где вершим мы суд.

Итак, под страхом смерти – всем уйти.

Уходят все, кроме Монтекки, госпожи Монтекки и Бенволио.

МОНТЕККИ

Кто вновь посеял давний наш раздор?

Ты не был тут, когда всё началось?

БЕНВОЛИО

Здесь бились слуги вашего врага

И ваши, перед тем как я пришёл.

Хотел я их разнять, но в тот же миг

Тибальт свирепый, шпагу обнажив,

Явился и, бросая вызов мне,

Стал шпагой воздух рассекать, а тот,

Нетронут, лишь насмешливо шипел.

Повсюду раздавался звон клинков,

И посторонний люд стекался к нам,

Но князь всех разогнал по сторонам.

ГОСПОЖА МОНТЕККИ

Не видел ты, где сын сегодня мой?

Как рада я, что не был он с толпой.

БЕНВОЛИО

Сударыня, на час опередив

Лучи в окне востока золотом,

Я вышел, беспокойный, погулять.

И в роще из платанов, что лежит

На запад от ворот, увидел я,

Что там и был ваш сын в столь ранний час.

Направился к нему, но он, увы,

Меня заметив, скрылся в том леске.

И, чувство это с собственным сравнив —

Оно к уединению влекло, —

Я, будучи томимым сам собой,

Пошёл своим путём, и рад был я

Того избегнуть, кто был рад сбежать.

МОНТЕККИ

Он часто там бывает по утрам:

Слезами множит свежую росу,

Глубоким вздохом к тучам тучи шлёт,

Но стоит солнцу к радости людской

С далёкого востока подойти

К Авроры ложу, полог разомкнуть,

Как прочь от света мчится мрачный сын;

Он, заперевшись в комнате своей,

Задёрнет шторы, светлый день прогнав,

Создаст себе искусственную ночь.

Он так и будет в грусти нелюдим,

Коль доброго совета не дадим.

БЕНВОЛИО

Мой благородный дядя, в чём тут суть?

МОНТЕККИ

Увы, не знаю, и молчит он сам.

БЕНВОЛИО

Но вы пытались как-нибудь узнать?

МОНТЕККИ

Как сам я, так и многие друзья.

Но он советник собственных же чувств,

И – не скажу, что честен он с собой, —

От нас он скрылся, спрятался в себе,

Далёк от глаз, как почки на ветвях,

Прокушенные злобным червяком:

Они уже не выгонят листка

И солнцу красоты не посвятят.

Узнать бы нам исток его тревог,

Найти лекарство кто-нибудь бы смог.

Входит Ромео.

БЕНВОЛИО

А вот и он. Уйти прошу я вас:

Всё выясню иль получу отказ.

МОНТЕККИ

Удачно оставаться с ним вдвоём

На исповедь. А мы, жена, пойдём.

Монтекки и госпожа Монтекки уходят.

БЕНВОЛИО

Брат, с добрым утром.

РОМЕО

День так юн пока?

БЕНВОЛИО

Пробило девять.

РОМЕО

Тянет час тоска…

Не мой отец ли спешно так ушёл?

БЕНВОЛИО

Он. Что за грусть так удлиняет час?

РОМЕО

Что нет того, что час мне сократит.

БЕНВОЛИО

Влюблён?

РОМЕО

Не в…

БЕНВОЛИО

Не влюблён?

РОМЕО

Не в милости у той, в кого влюблён.

БЕНВОЛИО

Увы, любовь, столь нежная на вид,

На деле деспотична и груба!

РОМЕО

Увы, любовь с повязкой на глазах

Пусть и слепа, но держит нас в руках!

Где будем есть? О нет! Что здесь стряслось?

Не стоит, я наслушался уже.

Вражда – беда, но больше бед в любви.

О ссора страсти! О любовь вражды!

О всё, что появилось без нужды!

Груз лёгкости! Серьёзность пустяка!

Аморфный хаос дивных внешне форм!

Свинец пера, блеск дыма, лёд огня!

Недуг здоровья! Сон, что наяву!

В том нет любви, но с нею я живу.

Что, не смешно?

БЕНВОЛИО

Скорее плачу я.

РОМЕО

О чём, друг мой?

БЕНВОЛИО

О сердце так задетом.

РОМЕО

Любовь повинна в этом.

Мои печали сдавливают грудь,

Ты их умножишь, если к ним вдохнуть

Ещё твоих. Твоя забота, жаль,

Лишь делает сильней мою печаль.

Любовь как дым, что вздохами рождён;

Огонь в глазах, когда развеян он;

Взволнован – море из любовных слёз.

Ещё что? Мудрого безумья ход,

Удушливая желчь, целебный мёд.

Прощай, мой брат.

БЕНВОЛИО

Нет, я пойду с тобой.

Меня обидишь, встав ко мне спиной.

РОМЕО

Я потерял себя, меня здесь нет.

Здесь не Ромео. Где он? Вот секрет.

БЕНВОЛИО

Без шуток, брат мой, кто же та любовь?

РОМЕО

Не грустно ли без шуток?

БЕНВОЛИО

Лишь прошу

Сказать серьёзно: кто?

РОМЕО

Проси больного волю изъявить —

Невольно можно шуткой отравить.

Серьёзно дело: в женщину влюблён я.

БЕНВОЛИО

Почти попал я в цель, сказав «любовь».

РОМЕО

Стрелок хорош! Прекрасна и она.

БЕНВОЛИО

Легко попасть, удачно выбрав цель.

РОМЕО

Здесь мимо. Купидон опустит лук

Пред ней: вобрав Дианиных наук,

Она невинность скрыла за бронёй,

Что не пробить игрушечной стрелой.

Ей не страшна осада нежных слов,

Ничуть её не тронет пылкий взор

И деньги, как святых, не соблазнят.

Её богатство – красота, она

Лишь смертностью той красоты бедна.

БЕНВОЛИО

Она клялась хранить невинность, брат?

РОМЕО

Клялась, и это хуже всех растрат.

Ведь красоту в бессилии таком

Она не передаст ни в ком другом.

Мудра, прекрасна; чтобы в рай попасть,

Излишне отвергать мою к ней страсть.

Она любовь отринула, с тех пор

Я мёртв, хоть и веду здесь разговор.

БЕНВОЛИО

Так слушай же меня: забудь о ней.

РОМЕО

О, научи, как разум позабыть!

БЕНВОЛИО

Забыть, свободу дав своим глазам.

Взгляни и на других же.

РОМЕО

Это путь

Изящество её превознести.

Улыбка масок, льнущих к лицам дев,

Внушает нам, что прячет красоту.

Ослепший неспособен позабыть,

Как ценно было зренье для него.

О, покажи мне превосходных дам,

И я в их красоте прочту одно:

Что превосходит их моя любовь.

Прощай, с тобой учиться не смогу.

БЕНВОЛИО

Я научу, а нет – умру в долгу.

Уходят.

Акт I. Сцена II

Улица. Входят Капулетти, Парис и слуга.

КАПУЛЕТТИ

Монтекки, как и мне, одно грозит,

Коль мир нарушим. Думаю, могли б легко

Такие старики не враждовать.

ПАРИС

Вы оба уважаемы весьма,

И что вы долго были в ссоре, жаль,

Но, господин, что скажете вы мне?

КАПУЛЕТТИ

Всё то же, что и раньше, вам скажу:

Моя Джульетта – сущее дитя,

Ей нет ещё четырнадцати лет.

Пускай два пышных лета отцветут,

И будет вам невеста тут как тут.

ПАРИС

Есть много и моложе матерей.

КАПУЛЕТТИ

Кто спешно замуж, та уйдёт быстрей.

Нет больше на земле других надежд —

Все земли ей надеюсь передать.

Парис, вы сами в ней зажгите страсть,

Её согласье пусть имеет власть:

Когда она кого-то отберёт,

Готов я тут же сделать шаг вперёд.

Сегодня мы даём наш старый бал,

Я множество гостей сюда позвал,

Приятных мне, и вам средь их числа

Воздастся наибольшая хвала.

В моём домишке весь веронский свет

Разгонит тьму – и ночи будто нет.

Вы словно юноша в расцвете сил,

Что рад, когда на пятки наступил

Зиме апрель нарядный, быть должны

Среди бутонов девичьей весны.

Ловите каждый взгляд и каждый звук,

Найдите ту, что лучше всех вокруг.

Хотя дополнит дочь моя тот ряд,

Не ей одной украшен маскарад.

Прошу со мной.

(Слуге, отдавая ему записку.)

Любезный, обойди

Ты светлую Верону, тех найди,

Чьи имена написаны здесь. Да,

Скажи, что приглашаю их сюда.

Капулетти и Парис уходят.

СЛУГА

Тех найди, чьи имена написаны! Написано, что сапожник знай свою мерку, а портной – свою колодку, рыбак – свою кисть, а художник – свои сети. Но меня-то послали найти тех, чьи имена здесь написаны, а мне не узнать, чьи же имена здесь грамотный человек написал. Мне нужен кто учёный. О, вовремя!

Входят Бенволио и Ромео.

БЕНВОЛИО

Эх ты, мой друг, клин клином вышибают,

Ослабит боль одну другая мука,

Кружись – преграды так и огибают,

Одну тоску уймёт другая скука.

Глаз новые недуги поразят,

И сгинет прежней страсти мерзкий яд.

РОМЕО

Здесь подорожник будет в самый раз.

БЕНВОЛИО

К чему, скажи мне?

РОМЕО

К сломанной ноге.

БЕНВОЛИО

Ты что, сошёл с ума?

РОМЕО

О нет, но крепче связан я, увы,

В темнице заперт, пищей обделён,

Избит, под пыткой… – Добрый день, приятель.

СЛУГА

День добрый. Вы умеете читать?

РОМЕО

О да, свою судьбу в своей беде.

СЛУГА

Этому вы, должно быть, и без книги научились. Но скажите, можете ли вы читать написанное?

РОМЕО

Да, если знаю буквы и язык.

СЛУГА

Отвечаете честно. Счастливо оставаться!

РОМЕО

Постой, приятель. Я умею читать. (Читает список.) «Синьор Мартино с женой и дочерьми, граф Ансельм и его очаровательные сестрицы, любезная вдова Витрувио, синьор Плаченцио и его прелестные племянницы, Меркуцио и его брат Валентин, мой дядя Капулетти, его жена и дочери, моя прекрасная племянница Розалина, Ливия, синьор Валенцио и его родич Тибальт, Лучо и жизнерадостная Елена». Славное общество. (Отдаёт записку.) Куда же их зовут?

СЛУГА

Туда.

РОМЕО

Куда? На ужин?

СЛУГА

К нам в дом.

РОМЕО

Чей дом?

СЛУГА

Моего господина.

РОМЕО

Как я об этом сразу не спросил.

СЛУГА

Скажу вам и без расспросов: мой господин – великий богач Капулетти, и если вы не из дома Монтекки, то пожалуйте пропустить стаканчик вина. Счастливо оставаться!

Уходит.

БЕНВОЛИО

В дом Капулетти на старинный бал

И Розалина явится твоя,

А с ней – и все красавицы Вероны.

Пойдём, я покажу их. Ты сравнишь

Бесстрастно с ними свой любимый лик —

Вороной обернётся лебедь вмиг.

РОМЕО

Но если праведная вера глаз

Поддержит ересь, станет плач огнём.

Тогда они, тонув так много раз,

Еретики, за ложь сгорят живьём!

Её прекрасней! Знает солнца свет

Всевидящий: ей равных в мире нет.

БЕНВОЛИО

Нет, зная только эту красоту,

Легко обречь глаза на слепоту.

Глаза – весы хрустальные, на них

Измерим с ней любую из других

Девиц, что будут на балу блестеть,

И ей уже не быть весомой впредь.

РОМЕО

Что ж, я пойду; не мерить чей-то блеск,

Но испытать пред нею счастья всплеск.

Уходят.

Акт I. Сцена III

Дом Капулетти. Входят госпожа Капулетти и кормилица.

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Кормилица, где дочь моя? Зови.

КОРМИЛИЦА

Невинностью в двенадцать лет клянусь,

Звала. – Мой птенчик! Козочка! Вы где?

О Боже мой! Ну где она? Джульетта!

Входит Джульетта.

ДЖУЛЬЕТТА

В чём дело, кто зовёт?

КОРМИЛИЦА

Ваша мать.

ДЖУЛЬЕТТА

Я здесь, сударыня. Что вам угодно?

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Итак. Кормилица, оставь-ка нас,

Мы всё обсудим втайне. Впрочем, нет, вернись.

Я вспомнила, должна и ты послушать.

Ты знаешь, дочь моя уж подросла.

КОРМИЛИЦА

Да, вплоть до часа знаю, сколько ей.

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Четырнадцати нет.

КОРМИЛИЦА

Я кладу свои

Четырнадцать зубов (хоть их четыре, жаль),

Всё так. А праздник урожая там

Как скоро?

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Через две недели с лишним.

КОРМИЛИЦА

Ну, с лишним или нет, а стукнет ей

Четырнадцать в предпраздничную ночь.

С Сусанной ведь – храни их всех Господь! —

Ровесницы они. Сусанна с Богом,

Не стоила её я. Ну, так вот,

Четырнадцать ей стукнет в эту ночь.

Да, столько ей и будет, помню ведь!

Одиннадцать уж целых лет прошло

С землетрясенья – день тот не забуду:

Я детку отнимала от груди.

Прикладывала я к соскам полынь,

Под солнышком у голубятни сев.

Вы с мужем были в Мантуе тогда —

Ведь помню же! Так вот, когда взялась

Она сосать мне грудь, ей стало горько,

Глупышка разобиделась на грудь,

А голубятня зашаталась: хрясь!

 

Не нужно думать дважды, чтоб скорей

Уковылять.

Одиннадцать годков с тех пор прошло:

Она ходить могла… Нет – вот те крест! —

Уж бегать вперевалочку могла.

А за день того расшибла лоб:

Мой муж, земля будь пухом, весельчак,

Взял на руки девчонку: «Ну, – сказал, —

Упала вниз лицом? А поумнев,

На спину будешь падать, правда, Джуль?»

Негодница ж, я всем святым клянусь,

Выть перестала и сказала: «Да».

Вот видите, что правда в шутках есть!

Ручаюсь, проживу пять сотен лет,

А не забуду: «Правда, Джуль?» – сказал он ей,

Глупышка смолкла и сказала: «Да».

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Всё, хватит с нас. Заканчивай рассказ.

КОРМИЛИЦА

Да, госпожа. Но как же смех берёт,

Как вспомню: смолкла и сказала: «Да».

Вскочила шишка у неё на лбу

Огромная, с яичко петушка —

Так стукнулась! – и тут она реветь!

«Ну, – муж сказал, – упала вниз лицом?

На спину будешь падать, правда, Джуль?»

Та тут же смолкла и сказала: «Да».

ДЖУЛЬЕТТА

Прошу, молчи и ты, сказала я.

КОРМИЛИЦА

Молчу, молчу. Дай счастья вам Господь!

Вы лучше всех, кого вскормила я.

Я, может быть, живу затем, чтоб вас

Увидеть с мужем.

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Увидеть сможешь, ведь об этом я

Пришла поговорить. Итак, Джульетта,

Что ты сейчас сказала бы о браке?

ДЖУЛЬЕТТА

Об этой чести я и не мечтала.

КОРМИЛИЦА

О чести! Будь кормилицей не я,

Сказала б: ум впитала с молоком.

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Что ж, ты подумай. Меньших лет, чем ты,

У нас в Вероне много знатных дам

Детей рожали. Если мой подсчёт

Не врёт, то матерью твоей и я

Была в такие годы. Вкратце так:

Посватался отважнейший Парис.

КОРМИЛИЦА

Какой мужчина, милая! Один

Такой на свете – словно восковой.

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Веронским летом краше нет цветка.

КОРМИЛИЦА

Да, он цветок, воистину цветок.

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Что скажешь? Как тебе такой жених?

Ты на него посмотришь на балу.

Прочти всю книгу юного лица,

Написанную будто красотой.

Исследуй эти милые черты,

Взгляни на то, как в нём они слиты,

Что кроется, узнай, в его стихах,

Прочти заметки на полях – в глазах.

Чудесный том любви, но одинокий,

Переплести лишь нужно эти строки.

Как рыба – морем, красота должна

Быть красотой другой окружена.

В глазах людей разделит книги славу

Не только суть её, но и оправа.

Твоим всё будет по вступленье в брак,

Себя ты не обделишь здесь никак.

КОРМИЛИЦА

Никак, мы прибавляем от мужчин.

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Хотела бы пойти с ним к алтарю?

ДЖУЛЬЕТТА

Сперва пойду к нему и посмотрю.

Но взгляд мой будет не больней пронзать,

Чем это мне моя позволит мать.

Входит слуга.

СЛУГА

Сударыня, гости пришли, ужин подан, вас звали, юную госпожу спрашивали, кормилицу проклинают в кладовой – суматоха невообразимая. Мне нужно идти подавать на стол. Прошу вас, придите как можно скорее.

ГОСПОЖА КАПУЛЕТТИ

Сейчас.

Слуга уходит.

Джульетта, граф пришёл, смелей.

КОРМИЛИЦА

Иди, к счастливым дням прибавь ночей.

Уходят.

Читать онлайн «Ромео и Джульетта. Сонеты. В переводе Юрия Лифшица», Уильям Шекспир – ЛитРес, страница 2

Акт первый. Сцена четвертая

Улица.

Входят РОМЕО, МЕРКУЦИО, БЕНВОЛИО, пять-шесть ЧЕЛОВЕК в масках и СЛУГИ с факелами.

 
РОМЕО. Войдем с любезной речью иль, войдя,
      Не извинимся даже за вторженье?
БЕНВОЛИО. На что нам это словоизверженье?
      Зачем Амура пугалом рядить:
      Шарфом ему завязывать глаза,
      Татарский лук раскрашенный вручать?
      Чтоб женщины в испуге разбежались?
      Не будем мы разыгрывать пролог,
      Прислушиваясь к шепоту суфлера.
      Хозяйский тон нас с тона не собьет,
      И танец наш не будет слишком тонным.
РОМЕО. Мне эта интонация – не в тон.
      Моей души тональность – тяжкий стон.
      Когда ж на сердце тяжесть – не до танцев.
      Подай мне факел, буду разгонять
      Я мрак небес со стоном или без.
МЕРКУЦИО. Ну, что ты расстонался, мракобес?
      Ведь мы же собирались танцевать.
РОМЕО. Ты в легких башмаках идешь, танцуя,
      А в танце, как на крыльях, воспаришь.
      Но нелегки, нелегкая возьми их,
      Свинцовые крыла моей души:
      Не до паренья мне и не до па.
МЕРКУЦИО. Но ты влюблен. Возьми у Купидона
      Его крыла, подпрыгни и пари.
      Два-три прыжка – и стон твой испарится.
РОМЕО. Я, кажется, допрыгался уже:
      Сбит на лету стрелою Купидона
      И намертво к печали пригвожден.
      Я, тяжестью любви обремененный,
      Не в силах прыгнуть выше головы.
МЕРКУЦИО. Чем тяготиться бременем любовным,
      Ты лучше б сам любовь обременил.
      Но не снести ей: чересчур нежна.
РОМЕО. Нежна? Она груба невыносимо,
      Несносна, неотесанна, черства!
      В занозах я от нежности подобной.

МЕРКУЦИО. И ты будь погрубее с грубиянкой,
      Заносчивей с занозистою будь —
      И сбросишь это бремя. Где же маски?
      Давайте маску личную – лицо —
      Маскировать безликою личиной.
      И пусть она сгорает от стыда,
      Когда нас пристыдят хоть в чем-нибудь.
БЕНВОЛИО. Вот дверь. Заходим и без разговоров
      Своим ногам работу задаем.
РОМЕО. Подайте факел. Лишь весельчаки
      Вонзают с легким сердцем каблуки
      В бесчувственный настил из камыша.
      А я, как говорили в старину,
      Светильником побуду до поры:
      Не наигравшись, выйду из игры.
МЕРКУЦИО. Ромео, переигрываешь ты.
      Твоя любовь, прости меня, – болото.
      Ты в нем погряз; тебя мы за ушко
      На солнышко из грязи извлечем —
      И незачем шататься днем с огнем.
РОМЕО. Но мне темно.
МЕРКУЦИО. И впрямь стемнеет скоро
      Средь темного такого разговора.
      Хоть ты умен, но нас тут пять голов:
      В пять раз умней, а корчим дураков.
РОМЕО. Вот почему вам маскарад – отрада,
      А умному не надо маскарада.
МЕРКУЦИО. Но почему?
РОМЕО. Я видел сон.
МЕРКУЦИО. Я тоже.
РОМЕО. Что видел ты?
МЕРКУЦИО. Что верить снам негоже,
      А кто им верит, тот умом ослаб.
РОМЕО. Но сны не лгут.
МЕРКУЦИО. Зато царица Маб…
РОМЕО. Что за царица?
МЕРКУЦИО. Акушерка фей.
      Видал агат в кольце у олдермена?
      Царица Маб росточком с камень тот.
      Она по лицам спящих разъезжает.
      В ее упряжке – бусинки росы,
      На них попонки – крылья светляков,
      В колесах спицы – лапки паука,
      Постромки и подпруги – паутинки,
      Хомут – чешуйка лунного луча,
      Кнут – волоконце дымки предрассветной,

      А кнутовище – косточка сверчка.
      На козлах и запятках – мотыльки,
      Не больше червячков, что под ногтями
      Плодятся у бездельниц молодых.
      А сделана карета из ореха
      Мастеровыми – белкой и бобром,
      Работающим издавна для фей.
      Из ночи в ночь царица заезжает
      Влюбленным в мозг – и снится им любовь;
      Придворным на колено залетит —
      Им снится двор коленопреклоненный;
      Мздоимцам в горсть – им снятся горсти мзды;
      Девицам в губы – снятся губы девам;
      Им, чье дыханье сладостями веет,
      Прыщами мстит разгневанная Маб;
      Прокатится по носу адвоката —
      Он гонорар почует и во сне;
      Порой щетинкой свинки десятинной
      У пастора под носом проведет —
      Он спит и видит прибыльный приход;
      Порой по горлу воина проскачет —
      И тот во сне врагу вонзает в горло
      Испанский меч и рушит все кругом,
      И пьет пятисаженными ковшами;
      А рев трубы пригрезится ему, —
      Он вскакивает, молится в испуге
      И – снова спать. Еще старуха Маб
      Хвосты коней и волосы людей
      Сплетает в колтуны, и их нельзя
      Расчесывать – накликаешь беду.
      Давая спящим девушкам понять,
      Чего им ждать в замужестве, она
      Их тяжестью неведомой гнетет.
      А то еще…
РОМЕО. Меркуцио, молчи!
      Все это вздор.
МЕРКУЦИО. Все это – сны твои,
      Химеры обленившегося мозга,
      Воображенья тощего ростки.
      Они бесплотны, словно пустота;
      Они непредсказуемы, как ветер:
      То к северу он с пылкостью стремится,
      То с яростью холодною – на юг.
БЕНВОЛИО. Боюсь я, ветер вашей болтовни

      Нам сдует ужин. Надо поспешить.
РОМЕО. Помедлить надо. Чувствую душою, —
      Моя судьба на ниточке висит:
      Того и жди – сорвется с высоты.
      Чудовищное что-то предвещает
      Мне этот бал: возмездье за грехи,
      Моей постылой жизни угасанье
      И мерзкую безвременную смерть.
      Но смертник я на паруснике смерти,
      А у руля – бессмертный капитан.
      Друзья, идемте.
БЕНВОЛИО. Бейте в барабан.
 

(Уходят. )

Акт первый. Сцена пятая

Зал в доме Капулетти.

Входят МУЗЫКАНТЫ и СЛУГИ.

ПЕРВЫЙ СЛУГА. Где же Пат Судомойщик? Хорош помощник, ничего не скажешь! Пора тарелки расставлять, а они еще не мыты!

ВТОРОЙ СЛУГА. Так оно всегда и бывает, когда всем заведует одно лицо, да еще с утра немытое.

ПЕРВЫЙ СЛУГА. Кресла убрать, буфеты отодвинуть, тарелки пересчитать. И позаботься, дружище, о пирожках с марципаном для меня. И вот что, не в службу, а в дружбу, попроси привратника впустить Сюзанну Котлотерку и Нелли. Пат! Пат Судомойщик!

ТРЕТИЙ СЛУГА. Да здесь я. Чего тебе?

ПЕРВЫЙ СЛУГА. Тебя ищут, тебя зовут, тебя спрашивают, тебя требуют, живо беги вниз.

ТРЕТИЙ СЛУГА. Что мне теперь – разорваться?

ВТОРОЙ СЛУГА. Да беги уж! Веселей, друзья! Кто в живых останется, все тому достанется.

Входят КАПУЛЕТТИ, ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ и ДЖУЛЬЕТТА с ДОМАШНИМИ встречать гостей в масках.

 
КАПУЛЕТТИ. Прошу вас, проходите, господа,
      И ваших дам на танец приглашайте.
      А мы сейчас узнаем, у кого
      На ножках есть мозоли. Пусть теперь
      Жеманницы откажутся плясать.
      Мы скажем так: они из-за мозолей

      Стоят у стен, мозоля нам глаза.
      Что, я не прав? Входите, господа.
      И я по балам хаживал когда-то,
      И я красоткам нежности шептал.
      Давно все это было, ох, давно.
      Играйте, музыканты. Шире круг!
 

Входят РОМЕО, МЕРКУЦИО, БЕНВОЛИО, БАЛЬТАЗАР и ДРУГИЕ.

 
      Вас, кавалеры, дамы заждались.
 

(Музыка. Гости танцуют.)

 
      Скамьи в сторонку! Света! Больше света!
      Камин гасите, жарко без него.
      Ну, вот и славно, дети, веселитесь!
 

(ДЯДЕ КАПУЛЕТТИ.)

 
      А нам бы лучше, дядюшка, присесть.
      Свое оттанцевали мы давно.
      Когда, бишь, в маскараде были мы
      В последний раз?
ДЯДЯ КАПУЛЕТТИ. Тому назад лет тридцать.
КАПУЛЕТТИ. Да, что ты! Много меньше, много меньше!
      Лет двадцать пять, не более, назад,
      На Троицу, на свадьбе у Люченцо,
      Мы танцевали, дядюшка, с тобой.
ДЯДЯ КАПУЛЕТТИ. Нет, больше. Сыну этого Люченцо
      Уже лет тридцать.
КАПУЛЕТТИ. Что ты, дядя, что ты!
      Он год всего как совершеннолетний.
РОМЕО (БАЛЬТАЗАРУ). Кто леди та, что в Креза превращает
      Счастливца – кавалера своего, —
      Блистая рядом с ним, как бриллиант?
БАЛЬТАЗАР. Понятья не имею, господин.
РОМЕО. Она сияет, факел затмевая,
      Для существа земного – неземная;
      Так на челе ночного небосклона
      Астральная красуется корона;
      Лучится так жемчужина на коже
      Арапского царя или вельможи.
      Среди ворон сиятельных Вероны
      Голубка эта – белая ворона.

      Закончен танец. Подойду к святыне
      Пред алтарем молить о благостыне.
      И я любил?! Нет, я, по слепоте,
      Неистинной молился красоте.
      Когда б не эта ночь, не этот дом,
      Клянусь, я не прозрел бы нипочем!
ТИБАЛЬТ. Знакомый голос! Это Монтегю!
      Эй, шпагу мне! Осмелился подлец,
      Закрыв лицо печальною личиной,
      Прийти в наш дом и праздник осмеять?
      Но я вступлюсь за честь семьи и рода.
      Не грех – прикончить наглого урода.
КАПУЛЕТТИ. Ты что шумишь, племянник? Отчего?
ТИБАЛЬТ. К нам Монтегю проник на торжество.
      Над нами здесь глумится негодяй,
      А мы терпи все и не замечай?
КАПУЛЕТТИ. Ромео юный здесь?
ТИБАЛЬТ. Ромео подлый!
КАПУЛЕТТИ. Остынь, дружок. Пускай себе танцует.
      Он джентльмен, это видно по всему,
      Воспитанный, воздержанный и скромный.
      Нет юноши, подобного ему,
      Как полагает общество Вероны.
      Клянусь я процветанием ее,
      Гостей своих в обиду я не дам!
      А он мой гость. Засим угомонись.
      Велю тебе его не замечать.
      И, если чтишь меня ты, будь любезен
      Немедленно принять любезный вид.
      Быть на виду, любезничать с гостями
      Нельзя с таким нахмуренным лицом.
ТИБАЛЬТ. Но лебезить пред гостем-подлецом
      Я не привык.
КАПУЛЕТТИ. Так привыкай.
ТИБАЛЬТ. Не буду!
КАПУЛЕТТИ. Что-что? Не будешь? Ничего себе!
      Не будет он! А кто ты здесь такой?
      Хозяин при хозяине живом?
      Не будет! Он – спаси и сохрани! —
      Резню устроить хочет у меня!
      Развоевался здесь! Головорез!
ТИБАЛЬТ. Но это, дядя, просто оскорбленье!
КАПУЛЕТТИ. Цыц, говорю! Мальчишка! Сорванец!
      Привычку взял дерзить! – Вы правы, сэр. —
      Попробуй мне задраться, хуже будет!
      Подумать только, все наперекор! —
      Куда вы, господа? – А ты, буян,
      Смирись, иначе живо усмирю. —
      Эй, свету! – Веселей, друзья мои!
ТИБАЛЬТ. Мой правый гнев и гневный ваш запрет
      Меня пронзили разом, как дуплет.
      Я ухожу. Но как бы этот гость
      Не стал вам поперек, как в горле кость.
 

(Уходит.)

 
РОМЕО (ДЖУЛЬЕТТЕ). Когда коснуться дерзкими перстами
      Руки святой считается грехом,
      То грех свой богомольными устами
      Я замолю в лобзании святом.
ДЖУЛЬЕТТА. Любезный богомолец, нахожу я
      Благим прикосновение перста.
      Персты к перстам – святые поцелуи;
      Персты – святых паломников уста.
РОМЕО. Но ведь святым без уст, наверно, трудно…
ДЖУЛЬЕТТА. Да, брат святой, – молиться всеблагим…
РОМЕО. Но чтоб, сестра, молить их обоюдно,
      В молитве мы уста соединим.
ДЖУЛЬЕТТА. Уста святых застыли, ожидая…
РОМЕО. Святой молитвы, милая святая.
 

(Целует ее.)

 

 
      Теперь мои очищены уста.
ДЖУЛЬЕТТА. Зато мои лишились чистоты.
РОМЕО. Верни мне грех – и будешь вновь чиста.
ДЖУЛЬЕТТА. Целуешь по-заученному ты.
КОРМИЛИЦА. Сударыня, вас матушка зовет.
 

(ДЖУЛЬЕТТА уходит.)

 
РОМЕО. А кто, простите, матушка ее?
КОРМИЛИЦА. Как это кто? Хозяйка в доме этом,
      Достойная и добрая матрона.
      Я вынянчила девочку ее,
      С которой вы весь вечер говорили.
      А кто Джульетту в жены заполучит,
      Наличными немало огребет.
РОМЕО. Дочь Капулетти! Вот и приговор:
      Я разорен, а недруг – кредитор!
БЕНВОЛИО. Закончилось удачно приключенье.
РОМЕО. Придя к началу моего мученья.
КАПУЛЕТТИ. Нет-нет, не расходитесь, господа.
      Отужинать прошу чем Бог послал.
      Что? Поздний час, и вам уже пора?
      Тогда до скорой встречи. До свиданья.
      Спасибо вам. И вас благодарю.
      Спокойной ночи. Факелы – к подъезду!
      Ну, кто куда, а я пойду прилечь.
      И то сказать, давно пора в постель.
      Спокойной ночи.
 

(Все, кроме ДЖУЛЬЕТТЫ и КОРМИЛИЦЫ, уходят. )

 
ДЖУЛЬЕТТА. Няня, подойди.
      Кто этот благородный господин?
КОРМИЛИЦА. Почтенного Тиберио сынок.
ДЖУЛЬЕТТА. А этот, что выходит за порог?
КОРМИЛИЦА. Петруччио, похоже, молодой.
ДЖУЛЬЕТТА. А тот, который следует за ним,
      Которому здесь было не до танцев?
КОРМИЛИЦА. Не знаю я.
ДЖУЛЬЕТТА. Ну, так поди узнай.
 

(КОРМИЛИЦА уходит к гостям.)

 
      И если он кого зовет женою —
      Мне брачным станет ложе гробовое.
КОРМИЛИЦА (вернувшись). Зовут его Ромео Монтегю,
      И он наследник нашего врага.
ДЖУЛЬЕТТА. Любовью стала ненависть былая,
      Сама собой в любовь перетекая.
      Его я слишком рано повстречала,
      Кто он такой, не ведая сначала.
      Поверить не могу себе никак,
      Что страсть во мне зажег мой злейший враг.
КОРМИЛИЦА. Что ты сказала?
ДЖУЛЬЕТТА. Вспомнила стишок,
      Что мне партнер по танцу прочитал.
 

(Голос леди Капулетти за сценой: «Джульетта!». )

 
КОРМИЛИЦА. Уже идем! Джульетта, спать пора.
      Разъехались все гости со двора.
 

(Уходят.)

Пролог

Входит ХОР.

 
ХОР. Одна любовь погибла. Ей другая
      Наследует, наивна и чиста.
      И, красоту чужую побеждая,
      Джульетты расцветает красота.
      Ромео очарован: он впервые
      Любим и сам влюбляется опять.
      Но, как с крючка приманку, роковые
      Услады им приходится срывать.
      Не совладав с фамильною напастью,
      Не может он с признаньем подойти
      К любимой. И она, пылая страстью,
      Найти не в силах к милому пути.
            Но чувство их и жажда сладкой муки
            Прервут часы мучительной разлуки.
 

(Уходит.)

Акт второй. Сцена первая

У стены сада Капулетти.

Входит РОМЕО.

 
РОМЕО. Идти домой? Но если сердце здесь,
      Куда я без него? Ну что ж, ищи
      Ядро свое, пустая оболочка!
 

(Перелезает через стену сада.)

Входят БЕНВОЛИО и МЕРКУЦИО.

 
БЕНВОЛИО. Ромео, ты куда? Кузен, вернись!
МЕРКУЦИО. Ромео твой нас, кажется, провел:
      Он дома и уже, наверно, спит.
БЕНВОЛИО. Он был здесь, говорю: мелькнул, как призрак,
      И через стену в сад перемахнул.
      Покличь его, Меркуцио.
МЕРКУЦИО. Я лучше
      Прибегну к заклинаниям. Ромео!
      Помешанный на страсти и любви!
      Прелестник наш! Мы многого не просим:
      Взамен себя пришли свое «увы»
      Или двустишье с рифмой «кровь» – «любовь».
      Словцо Венеpе-своднице шепни,
      Посмейся над наследником ее,
      Амуром, юным, как Мафусаил;
      Над тем, как сослепу ее сынок
      Стрелою меткой пробудил любовь
      К бродяжке в короле Кофетуа.
      А он молчит. Притих и затаился.
      Лемур издох, но нужно воскресить.
      Ромео, вспомни глазки Розалины,
      Припухлость щек и свежесть алых губ,
      И стройность ног, и бедер колыханье,
      И прочее, что есть там у нее, —
      И воскресай скорее в прежнем виде.
БЕНВОЛИО. Обидеться он может, если слышит.
МЕРКУЦИО. Здесь нет обиды. Было бы обидно,
      Когда б к орбите госпожи его
      Я тело инородное привлек,
      И с ним соединилась бы она.
      А я пытаюсь чинно, благородно —
      Хотя бы светлым именем ее —
      Привлечь Ромео. В чем же тут обида?
БЕНВОЛИО. Пойдем домой. Он прячется в саду,
      Любовной влагой ночи упиваясь.
      Влюбленный слеп, и тьма ему под стать.
МЕРКУЦИО. Но меткости в стрельбе не занимать
      Слепой любви. Сидит сейчас Ромео
      Под персиковым деревом, мечтает
      Любимую, как персик, разломить;
      И чтоб ее пленительные губки
      С улыбкою раскрылись перед ним.
      Так пусть же станет персиком она,
      А наш Ромео – косточкою в нем!
      Ромео, мы ушли! Пора в постель.
      В твоей палатке спать холодновато. —
      Идем?
БЕНВОЛИО. Идем. Не выявить того,
      Кому явиться – явно не с руки.
 

(Уходят.)

Акт второй. Сцена вторая

Сад Капулетти.

Входит РОМЕО.

 
РОМЕО. Смеются над больным здоровяки.
 

ДЖУЛЬЕТТА выходит на балкон.

 
      Но что это? Зажегся свет… Джульетта!
      Взойди, о солнце светлое мое!
      И ты убьешь завистницу-луну,
      Больную бледной немочью от горя,
      Что ты ее прекрасней во сто крат.
      И ты ей служишь? Бедная весталка!
      Смени свой лунный шутовской наряд.
      Любовь моя! Владычица! Богиня!
      Ах, вот бы ей поведать, кто она!
      Сказала что-то? Ничего не слышно.
      Зато ее глаза красноречивы,
      И молча с ними говорят мои.
      Глупец! Ее слова не для меня:
      Две звездочки, сгорая от любви,
      Сойти желают с неба на часок
      И просьбою сменить их докучают
      Ее глазам. Но если заискрятся,
      Глаза ее на куполе воздушном,
      Прольется столько света с высоты,
      Что птицы, словно утром, запоют.
      А звезды, заменив ее зрачки,
      Померкнут от сияния щеки.
      Так утром затмевается свеча
      Слепящим блеском первого луча.
      Ладонями она коснулась щек.
      Когда б я стать ее перчаткой мог!
ДЖУЛЬЕТТА. О горе мне!
РОМЕО. Она заговорила.
      О говори же! Голову мою
      Ты осеняешь, ночи ореол!
      Небесный вестник, светлый херувим,
      Парящий среди сонных облаков, —
      Мы, смертные, не отрывая глаз,
      Взираем на тебя, пловец воздушный,
      Твоим полетом заворожены!
ДЖУЛЬЕТТА. Ромео, почему ты Монтегю?
      Забудь отца и родовое имя
      Или женись немедля на Джульетте,
      Чтобы не быть ей больше Капулетти.
РОМЕО. Не знаю – слушать или отвечать?
ДЖУЛЬЕТТА. Мне только имя недруг – Монтегю.
      Но ты же не оно, ты – это ты.
      Что вообще такое – Монтегю?
      Что это – ноги, руки, голова,
      Все остальное? Нет! При чем здесь имя?
      Ведь если розу назовут не розой,
      Она благоухать не прекратит.
      Ромео, будь он переименован
      Иль совершенно имени лишен,
      Останется Ромео совершенным, —
      Таким, каков он есть по существу.
      Ромео, имя собственное брось
      И всю меня возьми себе за это!
РОМЕО. Попалась ты! Я больше не Ромео!
      Зови меня возлюбленным своим,
      И я в другую веру перейду.
ДЖУЛЬЕТТА. Кто мысли сокровенные мои,
      За ширмой ночи прячась, подстерег?
РОМЕО. Боюсь назваться, чтоб не оскорбить
      Моей святыни именем своим.
      Его я ненавижу, а случись
      Мне подписаться им, – порву письмо.
ДЖУЛЬЕТТА. Хотя я смысла слов не уловила,
      Зато узнала голос. Ты Ромео?
      Ты Монтегю?
РОМЕО. Ни тот я, ни другой,
      Когда тебе мы оба ненавистны.
ДЖУЛЬЕТТА. Зачем ты здесь? И как сюда проник?
      Сад неприступен, стены высоки.
      Тебя убьют на месте, если ты
      Кому-нибудь из наших попадешься.
РОМЕО. Любовь крылата, что ей стены сада
      И каменный забор! Любовь смела,
      На все она с отчаянья способна.
      И мне твои родные не страшны.
ДЖУЛЬЕТТА. Но ты рискуешь жизнью. Берегись.
РОМЕО. Твой взгляд суровый стал бы для меня
      Страшнее ста мечей. А взглянешь нежно —
      И я в броне, и что мне сто мечей!
ДЖУЛЬЕТТА. Будь все же начеку.
РОМЕО. На мне плащ ночи.
      Но если ты меня совсем не любишь,
      Откроюсь я сородичам твоим.
      Мне лучше жизнь утратить в одночасье,
      Чем, умирая от любви к тебе,
      Обречь себя на медленную смерть.
ДЖУЛЬЕТТА. Но кто тебя провел ко мне?
РОМЕО. Любовь!
      Она была моим проводником
      И научила видеть в темноте.
      А если бы ты за морем жила,
      Я бы сумел, хоть я и не пират,
      Добыть тебя, сокровище мое.
ДЖУЛЬЕТТА. Вуаль ночная на моем лице,
      Не то б ты видел, как оно горит
      От мысли, что подслушал посторонний
      Девическую исповедь мою.
      От слов своих теперь я отрекаюсь.
      Да, отрекаюсь! Отрекаюсь, да!
      Но что теперь достоинство хранить!
      Меня ты любишь? Знаю, знаю, любишь.
      Тебе я верю. Только не клянись,
      А то еще обманешь. Сам Юпитер
      Смеется над неверностью влюбленных.
      Ромео милый, ты влюбился, правда?
      Что ж ты молчишь? А если ты считаешь,
      Что крепость пала, штурма не дождавшись,
      Я рассержусь, возьму слова обратно,
      И ты за мной побегаешь тогда.
      Скажи мне честно, милый Монтегю,
      Ты думаешь, что если я нежна,
      То отличаюсь легким поведеньем?
      Как доказать тебе, что я стыдливей
      Притворщиц, позабывших всякий стыд!
      Я бы, конечно, тоже притворилась,
      Но не остереглась, и ты услышал
      Мои слова. Прости за откровенность
      И не считай уступчивой меня
      За эту страсть, раскрывшуюся ночью.
РОМЕО. Клянусь луной, осыпавшей листву
      Своим благословенным серебром…
ДЖУЛЬЕТТА. Нельзя луною. Раз она меняет
      Свой облик постоянно, то изменит
      Твою любовь своим непостоянством.
РОМЕО. Но чем мне клясться?
ДЖУЛЬЕТТА. Или же ничем,
      Или своей прекрасною особой.
      Я так боготворю тебя, что сразу
      Поверю в эту клятву.
РОМЕО. Если сердце…
ДЖУЛЬЕТТА. Постой! Хоть мне с тобою хорошо,
      Но что хорошего в ночной помолвке?
      Какая опрометчивость и спешка!
      Любовь у нас на молнию похожа,
      Которую, приметив, не успеешь
      И молнией назвать, – сейчас погаснет.
      Спокойной ночи, милый. Подождем,
      Чтобы для нас в оранжерее лета
      Расцвел бутон любви. Спокойной ночи.
      В моей душе такая благодать,
      Что и твою должна переполнять.
РОМЕО. Но ты должна со мною расплатиться!
ДЖУЛЬЕТТА. Ну, надо же! И я еще должница!
РОМЕО. Тебе я клятву дал, а ты мне нет.
ДЖУЛЬЕТТА. Да, но твоя дана моей вослед.
      А надо мне свою обратно взять.
РОМЕО. Зачем?!
ДЖУЛЬЕТТА. Чтобы отдать тебе опять
      И показать, насколько я щедра.
      Хотя я не владелица добра,
      Которым так внезапно овладела.
      Любви моей, как морю, нет предела.
      Исчерпана не может быть она,
      Тебе до капли мною отдана.
 

(Голос кормилицы за сценой: «Джульетта!». )

 

 
      Пора мне. – Няня, слышу! – В добрый путь,
      Любимый! И не вздумай обмануть.
      Нет, подожди минуту. Я сейчас.
 

(Уходит.)

 
РОМЕО. О ночь! Благословенная! Святая!
      Но если ночь, то я, наверно, сплю?
      Не может явь пленять, как этот сон.
 

ДЖУЛЬЕТТА возвращается на балкон.

 
ДЖУЛЬЕТТА. Ромео, на прощанье пару слов.
      Когда твои намеренья чисты
      И свадьба их венчает, завтра утром
      Кого-нибудь к тебе я подошлю
      Узнать о нашем бракосочетанье.
      К твоим ногам кладу мои надежды
      И за тобой пойду, мой господин,
      На край земли!
КОРМИЛИЦА (за сценой). Джульетта!
ДЖУЛЬЕТТА. Я сейчас! —
      Но если ты недоброе задумал,
      То я прошу…
КОРМИЛИЦА (за сценой). Джульетта!
ДЖУЛЬЕТТА. Я иду! —
      Коль что не так, забудь о сватовстве
      И о моих слезах. До завтра, милый.
РОМЕО. Своей души спасением клянусь…
ДЖУЛЬЕТТА. Прощай сто раз!
 

(Уходит.)

 
РОМЕО. Сто раз она сама,
      Со мной простясь, сведет меня с ума!
      К любимой мы – как школьники от книг,
      А от нее – как в школу ученик.
 

(Намеревается уйти. )

ДЖУЛЬЕТТА возвращается на балкон.

 
ДЖУЛЬЕТТА. Ромео, где ты! Жалко, что сейчас
      Не время для охоты соколиной,
      А то бы этот сокол был моим.
      Неволе впору шепот, а не крик.
      А крикни я, пещера Эхо рухнет,
      Сама же нимфа нежная осипнет,
      Шепча, как я теперь. Ты где, Ромео?
РОМЕО. Меня зовет к себе моя душа,
      Чей голос – колокольчик серебристый —
      Ласкает слух мой музыкою сфер.
ДЖУЛЬЕТТА. Ромео!
РОМЕО. Что?
     ДЖУЛЬЕТТА. Во сколько завтра будешь
Ждать вести?
РОМЕО. В девять.
ДЖУЛЬЕТТА. Только б не проспать!
      А ждать до завтра чуть не двадцать лет!
      Зачем же я звала тебя? Забыла…
РОМЕО. Останусь я, пока ты не припомнишь.
ДЖУЛЬЕТТА. Чтоб ты остался, все перезабуду,
      Пока не вспомню, что тебе пора.
РОМЕО. Пока припомнишь, не уйду отсюда,
      Чтоб ты со мной забылась до утра.
ДЖУЛЬЕТТА. Смотри, светает. Надо расставаться.
      Жаль, ты не птица, пленница моя.
      Взлетал бы ты с руки моей не дальше,
      Чем позволяет шелковый шнурок.
      Ты был бы скован нитями любви,
      Ревнующей тебя к твой свободе.
РОМЕО. Как жаль, что я не птица!
ДЖУЛЬЕТТА. В самом деле!
      Я насмерть бы тебя зацеловала.
      Ромео, доброй ночи!
РОМЕО. Доброй ночи!
ДЖУЛЬЕТТА. В словах прощанья – сладостное зло.
      Прощалась бы, пока не рассвело.
 

(Уходит.)

 
РОМЕО. Покой твоей груди и сон – глазам.
      Зачем не сон и не покой я сам!
      Пора идти, чтобы скорее вник
      В дела любви и счастья духовник.
 

(Уходит.)

Сонеты в «Ромео и Джульетте»

Главная » Очерки и заметки » Сонеты в «Ромео и Джульетте»

Шекспир, начавший писать свои сонеты где-то в 1590-х годах, решил, что форма будет полезна в Ромео и Джульетта . Фактически, он написал четыре сонета в пьесе. Первый, произнесенный хором, открывает 1-й акт. Второй появляется в 1-м акте, сцена 5, и это диалог Ромео и Джульетты. Хор возвращается к открытию второго акта другим сонетом. И завершает пьесу укороченный сонет — первые два четверостишия, как у Ромео и Джульетты, отсутствуют.

Вступительный сонет, раскрывающий сюжет, включая концовку, еще до того, как какие-либо персонажи выйдут на сцену, отсутствует в издании Первого фолио 1623 года. Он появляется только в более ранних изданиях quarto. Почему его вырезали из фолио? В таком случае, почему Шекспир посчитал нужным раскрыть сюжет и концовку в открытии первых спектаклей этой пьесы? Мы можем только догадываться, поэтому вот одна теория. Когда Ромео и Джульетта впервые появились на сцене примерно в 1595 году, ранняя репутация Шекспира была основана на нескольких историях и комедиях. Его единственной трагедией на тот момент (и это не совсем точно) было 9 лет.0005 Тит Андроник , что больше в жанре Техасская резня бензопилой . Зрители, которые смотрели «Укрощение строптивой», «Два джентльмена из Вероны»,   «Комедия ошибок»,   «Бесплодные усилия любви» и, возможно, «Сон в летнюю ночь» , ожидали увидеть как минимум «Ромео и 0 Джульетту» один брак. Они не были готовы ни увидеть трупы Меркуцио и Тибальта, лежащие в лужах крови в середине пьесы, ни стать свидетелями двойного самоубийства Ромео и Джульетты в темной могиле посреди ночи в конце пятого акта. аудитория должна быть готова к тому, что она собирается смотреть. Четыре столетия спустя Стивен Сондхейм понял это с помощью По дороге на Форум произошел забавный случай .

Ранние загородные превью Форума  открывались милой любовной балладой Love is in the Air . Зрителям спектакль не понравился. Сондхейм попросил совета у Джерома Роббинса, с которым он работал над « West Side Story, » — их современной версией « R&J ». Роббинс сказал Сондхейму написать новую вступительную песню, в которой публике сообщалось, что они собираются увидеть пародийную комедию водевиля, а не историю любви. Сондхейм написал Comedy Tonight , длинная веселая песня, заканчивающаяся словами:

-Нет королевского проклятия, нет троянского коня,
И, конечно же, со счастливым концом!
Добро и зло,
Паника — это безумие
На этот раз все обошлось!
Завтра трагедия,
Сегодня комедия!

Спектакль имел немедленный успех.

Возможно, Шекспир столкнулся с похожей проблемой с Ромео и Джульеттой,  и поэтому он написал этот сонет, чтобы подготовить свою аудиторию к тому, что завтра им предстоит пережить комедию, а сегодня вечером трагедию. К тому времени, когда через семь лет после смерти Шекспира был собран Первый фолио, Ромео и Джульетта ставили и публиковали множество раз. Кроме того, все великие трагедии Шекспира прочно вошли в общественное сознание. Наконец, Первое фолио впервые фактически сгруппировало пьесы как «Комедии, истории и трагедии». Возможно, Джон Хеминг и Генри Конделл, составившие Первое фолио, посчитали, что этот вступительный сонет излишен и больше не служит своей первоначальной цели. Это, конечно, предположение. Некоторые ученые считают, что при печати Первого фолио кто-то просто забыл включить в него вступительный сонет. Тоже предположение, но тоже возможно.

Во втором сонете Акта 1, Сцены 5, Шекспир играет со структурой сонета. Ромео и Джульетта произносят в диалоге сонет, слегка меняя схему рифмовки. Ромео произносит первое четверостишие, а Джульетта — второе. Эти два четверостишия хитро связаны. Вместо обычной схемы рифмовки ABAB CDCD четверостишия рифмуются ABAB CBCB. Джульетта просто метафорически повторяет поцелуй Ромео — эту рифму поцелуя, кокетливо пощипывая. Затем они чередуют строки в третьем четверостишии, после которого каждый произносит одну строчку заключительного двустишия. А потом он целует ее.

Упоминание Ромео о Джульетте как об «святой святыне» контрастирует с более поздним резким обращением Джульетты к Ромео как об «этот великолепном дворце», когда она слышит, что Ромео убил ее кузена. Обе метафоры повторяются примерно через пятнадцать лет, ближе к концу карьеры Шекспира , когда Миранда в Буря говорит о Фердинанде в похожей фигуре речи. Здесь расширенная метафора Шекспира к святыне, греху, преданности, святым, пальмам и пальмам, молитвам и вере считается, с риторической точки зрения, тщеславием. А Шекспиру, будучи Шекспиром, вероятно, нравилась скрытая ирония обращения ко всем этим духовным ссылкам на службу сексуальному соблазнению.

Другой стандартный сонет открывает Акт 2 и служит переходом между двумя актами. И кстати, Ромео и Джульетта заканчиваются сокращенным сонетом — первые два четверостишия, как и Ромео и Джульетта, отсутствуют. Простота метафоры поразительно красива. Темная ночь этой трагедии, смерть двух влюбленных в могиле, на рассвете рождает мирную дружбу между их семьями, но это мрачный утренний покой.

****

Подробнее о том, как Шекспир использовал сонеты в своих пьесах в этот период своей карьеры, см.0005 Ричард III’ с, — Сейчас зима нашего недовольства.

Ссылки на эту заметку:
Источник(и):

Ричард III, Ромео и Джульетта, Буря

Персонаж(и):

Фердинанд, Джульетта, Миранда, Ричард III, Ромео

Темы:

Любовь, Религия

Фигурки Речи:

Самодовольство, Ирония, Метафора

Прочтите сонет

Источник:

Ромео и Джульетта

Тип источника:

Пьесы, Сонеты

Автор:

Хор

Темы:

Астрология, Смерть, Вражда, Любовь, Театр

Фигуры речи:

Аллитерация, Антанаклазис, Эпитет, Оксюморон, Скобка, Синекдоха, Перенесенный эпитет :

Пьесы, Сонеты

Автор:

Джульетта, Ромео

Темы:

Поцелуи, Любовь, Религия, Соблазнение

Фигуры речи:

Антанаклазис, Тщеславие, Ирония, Метафора, Оксюморон, Парономазия

Read the Sonnet

Source:

Romeo and Juliet

Source Type:

Plays, Sonnets

Spoken by:

Prince Escalus

Themes:

Sorrow

Figures of Speech:

Alliteration, Ellipsis, Hyperbaton, Metaphor, Персонификация

Читать сонет

Источник:

Ричард III

Тип источника:

Пьесы

Автор:

Ричард III

Темы:

Обман, Уродство, Ложные фронты, Мир, Война

Фигуры речи:

Аллитерация, Анафора, Анастрофа, Антитезис, Апостроф, Эллипсис, Эпистрофа, Гипербатон, Метафора, Метонимия, Парономазия, Персонификация

Пять стихотворений в ответ на «Ромео и Джульетту» фильм «Ромео и Джульетта».

Предоставлено Шекспировской библиотекой Фолгера.

Поэма на ночь

Простой ответ — это началось с горя,
солнце онемело, луна полная и угрюмая.

Другой ответ: это началось с луны,
так, как она всегда выглядела плачущей,

так, как кто-то хотел, чтобы она превратилась в оружие.
Вопрос как-то связан с отсутствием

печали на серповидном лезвии ножа, отсутствием
колыбельной, чтобы перекричать луну

Со стороны кто-то спросил: Она всегда так громко рыдает?
Кто-то еще пел так громко, что даже луне пришлось кричать.

Горе тем временем свернулось в покинутый рот комнаты.
Молчаливый и грешный, как волк, он прикусил язык.

Она носит свою красоту

Она носит свою красоту, как сломанные наручные часы.

Она носит свою красоту как хрупкую чужеродную вещь.

Ее красота подобна коже, которую невозможно отстирать.

Ее красота подобна плексигласу.

Время от времени она забывает о своей красоте в машине с плотно закрытыми окнами.

Буквально в прошлый вторник она выкупила свою красоту последней оставшейся ____________.

Она придирается к своей красоте: стой прямо, не плачь с набитым ртом.

Она носит свою красоту, как острую палку в глазу.

Она носит свою красоту как биологическую опасность.

Ее красота подобна ругательствам на нескольких языках.

Ее красота несоизмерима.

Ее красавица жаждет кокоса, папайи, серы.

Ее красота прилипает к чистым, гладким поверхностям.

Ее красота — из рук в руки, от матери к дочери, стон за стоном.

Ее красота слащава, часто неуместна.

Она носит свою красоту как хит-парад.

Она берет свою красавицу на воскресный бранч. Иногда они играют в джин-рамми.

Ее красота не мореходна, не предвестница.

Ее красота не пуленепробиваема и не свободна от продуктов животного происхождения.

Слухи не соответствуют действительности: она грязно станцевала свою красотку только один раз.

Даже если бы она могла есть свою красоту, как икру, как хлеб. . .

Даже если бы ее красота не превратила ее спину в вопросительный знак. . .

Даже если на ее красоту не шел дождь 40 дней и 40 ночей. . .

Она носит свою красоту, как мемуары, написанные призраками.

Ее красота подобна полету.

Она носит свою красоту, как последний выживший член группы.

Джульетта, цветная печать P.H. Кальдерон, 1896 г. Предоставлено Шекспировской библиотекой Фолгера.

Ее

Я расцветаю, как скорбь, на розах твоих щек.
Что теперь моя любовь? Как долго это длится, является симптомом
не удачи и даже не любви, а долгой утечки одиночества.
Вера не толще горя. Скорбь не вежлива.

Что теперь моя любовь? Как долго это длится, это симптом —
ты больше герой или злодей? Хочу ли я быть спасенным?
Вера не толще горя, горе не вежливо,
Я сумма слишком многих осколков.

Ты больше герой или злодей? Меня нужно спасать?
Ты ответ на молитвы, о которых я забыл, что просил.
Я сумма слишком многих осколков;
Ты один ответ но у меня аллергия на клей.

Ты — ответ на молитвы, о которых я забыл, что просил —
Я хочу закатиться в тебе. Моя плоть желает, мой дух боится.
Ты мое лекарство, но у меня аллергия на клей.
Я потерял сердце, которое можно любить.

Я хочу закатиться в тебе, мой дух желает, моя плоть боится
не удачи или даже любви, а долгой утечки одиночества.
Неужели я потерял сердце, которое можно любить?
Я расцветаю, как скорбь, на розах твоих щек.

Он

Найденное стихотворение: Интервью с Майклом Фассбендером и Стивом МакКуином, Los Angeles Times , ноябрь 2011

Итак, вы находитесь в этой тюрьме по моральным соображениям?
Показать вам кое-что, что действительно

заставит вас смеяться? Мы пленники
совершеннолетия: тела

невозмутимые, голые, кроме голода.
Герой или монстр, ты должен понять

голод это пресловутый лабиринт, мое сердце просто еще одно
призовой протест одного.