Разное

Спиноза трактаты: Бенедикт Спиноза. Трактаты | Спиноза Бенедикт

Спиноза трактат о разуме | Спиноза интеллект, заблуждения: VIKENT.RU

Спиноза издаёт книгу: Трактат об усовершенствовании разума и о пути, которым лучше всего направляться к истинному познаванию вещей, где – в том числе – пишет о разуме:

«Но прежде всего нужно придумать способ врачевания разума и очищения (expurgatio) его, насколько это возможно вначале, чтобы он удачно понимал вещи без заблуждений и наилучшим образом. Отсюда каждый сможет видеть, что я хочу направить все науки к одной цели, а именно к тому, что мы пришли к высшему человеческому совершенству, о котором я говорил. Поэтому всё то, что в науках не подвигает нас к нашей цели, нужно будет отбросить как бесполезное; одним словом, должны быть направлены к этой цели все наши действия и мысли (cogitationes). Но так как, заботясь о её достижении стараясь направить разум по правильному пути, нам необходимо жить, то поэтому мы должны принять за благие некоторые правила жизни, а именно следующие:

I. Сообразно с пониманием толпы говорить и делать всё то, что не препятствует достижениям нашей цели. Ибо мы можем получить немало пользы, если будем уступать её пониманию, насколько это возможно; добавь, что в этом случае все охотно склонят слух к восприятию истины.

II. Наслаждениями пользоваться настолько, насколько это достаточно для сохранения здоровья.

III. Наконец, денег или любых других вещей стараться приобретать лишь столько, сколько необходимо для поддержания жизни и здоровья и для подражания обычаям общества, не противным нашей цели.

Установив это таким образом, я обращусь к первому, что должно быть сделано прежде всего, а именно к тому, чтобы усовершенствовать разум и сделать его способным понимать вещи так, как это нужно для достижения нашей цели. А для этого, как требует естественный порядок, я должен здесь дать свод всех способов восприятия (modi percipiendi), какими я до сих пор располагал, чтобы с несомненностью утверждать или отрицать что-либо; таким образом, я изо всех выберу наилучший, а вместе с тем начну познавать свои силы и природу, которую желаю сделать совершенной.

Если внимательно присмотреться, все они могут быть сведены к главнейшим четырём:

I. Есть восприятие, которое мы получаем понаслышке (ex auditu) или по какому-либо произвольному, как его называют, признаку (ех aliquo signo).

II. Есть восприятие, которое мы получаем от беспорядочного опыта (ab experienta vaga), т. е. от опыта, который не определяется разумом и лишь потому называется опытом, а не иначе, что наблюдение носит случайный характер и у нас нет никакого другого эксперимента (experimentum), который бы этому противоречил, почему он и остаётся у нас как бы непоколебимым.

III. Есть восприятие, при котором мы заключаем о сущности вещи по другой вещи, но не адекватно; это бывает, когда мы по некоторому следствию находим причину или когда выводится заключение из какого-нибудь общего явления (ab aliquo universail), которому всегда сопутствует какое-нибудь свойство.

IV. Наконец, есть восприятие, при котором вся воспринимается единственно через её сущность или через познание её ближайшей причины».

Бенедикт Спиноза, Трактат об усовершенствовании разума и о пути, которым лучше всего направляться к истинному познаванию вещей / Бенедикт Спиноза, Этика, СПб, «Азбука», 2001 г., с. 36-38.

 

Интуиция по Баруху Спинозе

 

Бенедикт Спиноза «Краткий трактат о Боге, человеке и его счастье»

Мне хотелось почитать Спинозу после книжки Ялома (учитывая, что роман про Спинозу идет у него третьим после двух романов про моих любимых философов — Ницше и Шопенгауэра), но добралась я до него только сейчас. Впечатления смешанные — местами кристально ясно и я полностью согласна, и меня только восхищает тонкость его построений, а местами спинозовская логика — совершенно за пределами моего понимания.

Основная проблема, которую я вижу в этом Трактате — в том, что Бога, собственно, можно легко исключить из уравнения полностью. Именно Бога в спинозовской трактовке как некое всеобъемлющее существо, равное природе, включащее в себя все и вся, совершенное, обладающее всеми атрибутами и тд. — можно не учитывать, как мы не учитываем в уравнениях механики, что вселенная расширяется. И любовь к такому Богу даже в странном спинозовском смысле поможет реальным людям достичь счастья не больше, чем любовь к разбегающимся вселенным.

С другой стороны, очень интересно посмотреть, как Спиноза логически приходит к таким выводам, поскольку в безупречности логики ему не откажешь, если делать поправку на знания о мире 17 века. К примеру, он говорит, что у Бога, да и вообще у всего, есть только два атрибута — мышление и протяжение, а все остальные аспекты являются модусами того или другого. К примеру, протяжение составляется из движения и покоя, и тело есть лишь соотношение этих двух модусов в определенной пропорции. И созданный им мир во всех его проявлениях также является наиболее совершенным из возможных, поскольку мир, собственно, равен Богу. В этой философии проблемы теодицеи как таковой не существует, поскольку «хорошее, дурное или грех являются ни чем иным, как модусами мышления», и не существуют в реальности. «Все вещи необходимы и в природе нет ни добра, ни зла». Я бы сказала, что для 17 века это удивительное прозрение.

Очень интересно то, что Спиноза говорит о человеке, в частности, разбирая природу отдельных страстей. У него отличная аргументация, и совершенно оргинальная. Собственно, он логично полагает, что «страсти происходят из мнения». Так, например, «ненависть происходит из заблуждения, основанного на мнении если кто-либо сделал заключение, что нечто хорошо, а другой прихолит и делает нечто во вред этому, то в нем возникает ненависть к виновнику, что никогда не имело бы в нем места, если бы люди знали истинное благо». Применяя это к любой ситуации ненависти, понимаешь, что сложно поспорить.

Между прочим, логика Спинозы приводит к таким выводам, которые и в рамках нашей «обычной» морали, и в рамках христианства, и даже, возможно, в рамках иудаизма вызвали бы вопросы и подозрение в ереси. «Честь и стыд не только бесполезны, но вредны и гибельны, поскольку они основаны на самолюбии и заблуждении, что человек является первой причиной своих действий и потому заслуживает похвалы и порицания». По той же причине, кстати, вредны угрызения совести и раскание — их стоит заменить разумом, а не увеличивать свою печаль от неправильного мнения. Также же играючи, как с теодицеей, Спиноза расправляется с постулатом о свободе воли: «воля не есть вещь в природе, но лишь фикция нечего и спрашивать, свободна ли она или нет». По его логике вполне можно сказать, что воля — это модус мышления, ну а поскольку мышление — это всего лишь атрибут Бога… А никакого дьявола в единственном числе или во множественном, конечно, не существует и не может существовать в мире, где все есть Бог.

Мне еще очень нравится внезапно проскользнувшая очень житейская и правильная мораль: «Если же кто-то видит, что его мудрость, благодаря  которой он мог бы быть полезным ближним, презирается и топчется ногами, потому что он носит дурное платье, то он сделает хорошо, если с целю помочь им наденет платье, которое не отталкивает их, и, став таким образом похожим на своих ближних, привлечет их на свою сторону». Именно этого добродетельного смирения и капли разума не хватает очень многим, кто заявляет, что хочет помочь ближним, но не готов надеть их платье.

В целом мне очень нравится у Спинозы интеллектуальная честность. Развивая свою мысль, он задает очень логичные вопросы, и далеко не всегда находит на них удовлетворительные ответы. С другой стороны, некоторые его идеи настолько точны и хороши. что их и сейчас вполне можно взять на вооружение в качестве жизненных ориентиров. Действительно, если Бог = все, то «законы Бога не таковы, чтобы их можно было нарушить». И поскольку Бог состоит из всего, любовь к чему-нибудь иному, собственно, не может иметь место, получается, что бы ты ни любил, ты так или иначе любишь Бога в каком-то его проявлении.

Отдельный и очень интересный аспект, вечный тонкий момент религиозных философий — взаимодействие человека и Бога, всякие экстазы и мистические практики. Но и здесь Спиноза безупречен, и совершенно не к чему придраться, когда он говорит, что «мы считаем невозможным, чтобы Бог мог проявлять самого себя любям посредством какого-то внешнего знака», что постигнуть Бога можно только разумом.

Так же прекрасна и необычна идея относительно того, что такое свобода: «он есть прочное существование, который наш разум получает благодаря непосредственному соединению с Богом, с тем, чтобы вызвать в себе идеи, а вне себя действия, согласующиеся с его природой». Для удобства предлагаю атеистам заменить в этой фразе слово Бог на слово «природа» или «мир» — и сразу все встанет на свои места. Свобода — это понимание устройства мироздания и действие в соответствии с ним. Действительно, если пытаться действовать против, то все время будешь ощущать *несвободу*, т.к. законы Бога не такие, чтобы их можно было нарушать. Безупречность и полная законченность этой логики покоряет. Пожалуй, если уж необходимо выбрать Бога, то я голосую за спинозовский вариант как самый разумный.

Бенедикт Спиноза

БЕНЕДИКТ (БАРУХ) СПИНОЗА

(1632–1677)

Нидерландский философ, пантеист. Мир, по Спинозе, — закономерная система, которая до конца может быть познана геометрическим методом. Основные сочинения «Богословско-политический трактат» (1670), «Этика» (1677).

В1492 году в Испании был издан эдикт о полном изгнании евреев. Дед Спинозы был в числе тех, кто нашел пристанище на окраине Амстердама. Его сын Михоэл, занявшись торговлей, разбогател, чем завоевал почет и уважение соплеменников. Он стал видным деятелем амстердамской еврейской общины, ведая ее финансовыми операциями. Вскоре он купил большой дом на улице Бургвал, где 24 ноября 1632 года у него родился сын, которого назвали Барухом (в переводе с еврейского — благословенный).

Отца Баруха посещали пайщики Вест-Индской торговой компании. Сделки они «обмывали» рюмкой крепкого вина, пели, веселились. В 1638 году умерла мать Спинозы — нежная, хрупкая, но болезненная Дебора. Отец тяжело переживал горе, стал замкнутым. Михоэл Спиноза лелеял мечту увидеть сына в роли духовного пастыря, поэтому определил мальчика, когда ему исполнилось семь лет, в религиозное училище «Эц-хаим» («Древо жизни»).

Обучение здесь начиналось с еврейской азбуки и завершалось трактатами Талмуда. Поведение Баруха было безупречным. Он аккуратно посещал «Эц-хаим», вовремя готовил уроки, ходил на Богослужение и выполнял требования религиозного закона. В училище он слыл илуем — так у евреев называют мальчика, который в возрасте восьми-десяти лет легко усваивает труднейшие тексты талмудических фолиантов и мудрейшие толкования к ним.

24 ноября 1645 года Баруху исполнилось тринадцать лет. Согласно древнему обычаю в тринадцать лет мальчик становится «Бар-мицва», то есть достигает религиозного совершеннолетия. Михоэл Спиноза был спокоен за своего сына его илуй будет примером благочестия и добродетели, станет «светочем во Израиле».

Проходит несколько лет Барух изучает латынь и по воле отца все еще посещает «Эц-хаим». Ему открывается средневековая еврейская философия. Спиноза знакомится с трудами Саадия из Файюмы, Иегуды Галеви, Ибн Дауда, ученика Аристотеля Маймонида и Хасдая Крескаса. В этих занятиях он находит огромное наслаждение, они помогают ему осознать собственную силу.

Однажды утром 1652 года в беседе с учениками «Эц-хаим» Спиноза откровенно высказался против божественного происхождения Библии и Талмуда, отверг догматы о сотворении мира и бессмертии души, скептически отозвался о вере в загробную жизнь и кабалистике, Баруха вызвали в судилище, где ему пригрозили отлучением, синагогальной опалой, если он не отречется от «ереси». Спиноза привел доказательства своей правоты. Боясь ума и силы его доводов, судьи предложили Баруху ежегодную пенсию в тысячу флоринов, если он согласится молчать и время от времени посещать синагогу. Спиноза отверг это предложения. Тогда Баруха предали малому отлучению, то есть в течение месяца никто не имел права с ним общаться. Осенью 1652 года осуществилась заветная мечта Спинозы он стал учеником амстердамского доктора филологии Франциска ван ден Эндена Глава школы, неутомимый и дерзновенный проповедник, требовал от своих учеников пытливого изучения математики и естественных наук.

Философия кратко

В школе Эндена Спиноза изучает древнегреческую философию, римскую литературу и учения Джордано Бруно. Он познал все тонкости философии Ренэ Декарта и был поражен ясностью и величием его ума. Однако уже тогда Барух проявил самобытность ума и самостоятельность мысли. Учение французского философа было им усвоено критически. Если гений Декарта раздваивал мир, то Спиноза искал гармонию, единство мира.

30 марта 1654 года умер Михоэл Спиноза. Накопленное им состояние стало предметом тяжбы между Барухом и его сестрами Мириам и Ребеккой. Спиноза долго судился, и когда дело было им выиграно, добровольно уступил капиталы своим сестрам. Зачем же он тогда судился? «Для того чтобы уяснить себе, существует ли еще в Голландии справедливость и правосудие. Богатства мне не нужны, у меня совсем иные цели».

Тем временем богатейшая голландская буржуазия создавала новую культуру. Живопись, театр, литература, выражая интересы нового общественного класса, находились в оппозиции к церкви. В стране действовало общество коллегиантов (единомышленников), защищавших свободомыслие и гуманизм. С Библией в руках члены этого общества выступали против ортодоксов-кальвинистов, жестоко преследовавших вольнодумство.

Спиноза познакомился с ними в 1655 году. Коллегианты, жаждавшие познать истинный смысл Священного писания, не могли не поставить во главе своего общества Спинозу — знатока Библии. Вначале февраля 1656 года почти все коллегианты города пришли послушать лекцию своего наставника и друга. Спиноза объявил, что только разум, естественный свет, способен познать природу, ее могущество и законы. Авторы Библии обыкновенно относили к Богу все, что превосходило их понимание, и естественных причин чего они в то время не знали.

Коллегианты с восторгом внимали речам Спинозы. После собрания его стали называть благословенный Бенедикт. Это имя закрепилось за ним навсегда.

Расставшись по собственной воле с наследством, Спиноза выбирает работу шлифовщика линз. Одержимый своей новой профессией, он вскоре становится блистательным мастером своего дела. Его линзы пользовались огромным успехом. Для философии оставалась только ночь. В течение трех месяцев он работает над «Кратким трактатом о Боге, человеке и его блаженстве». В трактате рассматривается вопрос о том, что такое Бог. По определению Спинозы, Бог «есть существо, о котором утверждается, что оно есть все или имеет бесконечные атрибуты, из которых каждый в своем роде совершенен». Спиноза не противопоставляет мир Богу, ибо в «природе все выражается во всем, и, таким образом, природа состоит из бесконечных атрибутов, из которых каждый в своем роде совершенен. Это вполне согласуется с определением, которое дается Богу». Возвеличивая природу, Спиноза отождествляет ее с Богом. Вне природы Бог ничто.

Смелое сочинение вызвало осуждение еврейской общины. 27 июля 1656 года огромная толпа заполнила синагогу. Кантор произнес древние слова проклятия, Спиноза был торжественно изгнан из общины и объявлен недостойным называться евреем. Двадцатичетырехлетний мыслитель, которого прокляли раввины Амстердамской общины, не присутствовал на этой церемонии.

В день анафемы он писал руководителям общины: «То, что вы со мной намерены сделать, вполне совпадает с моими устремлениями. Я хотел уйти по возможности без огласки. Вы решили иначе, и я с радостью вступаю на открывшийся передо мной путь…»

Порвав с общиной, Спиноза вынужден был покинуть отцовский дом в еврейском квартале. В течение трех лет изгнанник жил у друзей-коллегиантов. В это время главным образом он изучал произведения английского философа Фрэнсиса Бэкона «Новый органон», «Опыты и наставления», «Новая. Атлантида».

Однако члены раввината не оставили в покое отлученного и проклятого ими философа. В конце 1659 года Спинозу выдворили из Амстердама. Он уехал на родину коллегиантов, в Рейнсбург, и жил там до середины 1663 года. Философ сблизился с простыми людьми из народа, с крестьянами и ремесленниками, часто общался с ними. Узенький переулок, в котором жил философ, они назвали «Улицей Спинозы».

Из Рейнсбурга Спиноза руководил спинозистким кружком, который был организован в Амстердаме Симоном де Врисом. Здесь же, на родине Рембрандта, философ увлекся рисованием.

На «Улицу Спинозы» приезжали друзья, ученые и оптики, там велись беседы, охватывающие широкий круг вопросов науки и политики. Летом 1661 года Спиноза познакомился с Генрихом Ольденбургом, ученым секретарем Лондонского Королевского общества (английской Академии наук). Бенедикт откровенно раскритиковал основные положения философии Декарта и Бэкона и рассказал гостю о своих взглядах на Бога и природу, на единства тела и души, на совершенство и счастье. Ольденбург отметил Богатство знаний, глубину мысли и благородство Спинозы. В течение долгих лет они вели переписку. Первый труд Спинозы, связанный с Рейнсбургом, — это «Трактат об усовершенствовании разума».

Спиноза был убежден, что природа — основа основ всего живого и реального, в том числе и разума. Мышление, по Спинозе, не пустое умствование, а содержательное воспроизведение мира в понятиях. Разум — это безграничная способность человека проникать в глубь природы, раскрывать ее сокровенные тайны и законы.

Разум — это вечная жажда знания, утолить которую до конца невозможно. Невозможно потому, что объект знания — бесконечная, абсолютная, могучая и неисчерпаемая природа.

В «Трактате об усовершенствовании разума» Спиноза заявляет, что конечный ум можно и должно врачевать, совершенствовать, а это приближает его к природе вещей и дает ему возможность в бесконечном многообразии мира уловить единство и сущность.

В этой работе Спиноза утверждает, что «правильный метод есть путь отыскания в должном порядке самой истины». Этот метод Спиноза связывает с математикой, ибо «математический метод… при исследовании и передаче знаний есть лучший и надежнейший для нахождения и сообщения истины».

Трактат, к сожалению, не был закончен. Он обрывается на положении о том, что «ложные и выдуманные идеи» ничему не могут нас научить. Труд был издан друзьями Спинозы после его смерти. Единственным произведением, которое было опубликовано при жизни философа под его именем, «Принципы философии Декарта, изложенные в геометрическом порядке, с приложением методических идей».

В июле 1663 года он уже жил в небольшом селении Ворбург, расположенном в нескольких километрах от Гааги. Позади три года огромного напряжения сил — и ничего не завершено: «Трактат об усовершенствовании разума» оборван на полуслове, «Этика» приобретает только некоторые очертания, «Основы философии Декарта» еще не изданы. Однако имя Спинозы уже было известно не только на родине, в Нидерландах, но и во всей Европе.

В Ворбурге Спиноза снял комнату на Церковной улице у художника-коллегианта Даниила Тидемана. Здесь его посетили ученый Кристиан Гюйгенс, оптик и математик Иоанн Гудде, крупный политический деятель Голландии Ян де Витт и другие.

Спиноза оборудовал мастерскую и зарабатывал хлеб насущный шлифовкой оптических стекол. В свободное от физической работы время, вечером и ночью, он писал.

В 1651 году власть в Нидерландах была захвачена партией Яна де Витта, которого в 1653 году объявили «великим пенсионарием» Голландской республики, то есть президентом страны и руководителем ее внешней политики. Спиноза был его другом. «Великий пенсионарий» высоко ценил огромный ум и необычайный талант философа. Он часто совещался со Спинозой, прислушивался к его советам и обещал ему свое покровительство.

Чтобы отбить охоту у церковников вмешиваться в политику, де Витт принимал меры, направленные на подчинение церкви государству. В конце лета 1665 года глава нидерландского правительства нанес визит философу в Ворбурге и предложил дать бой церковникам.

В 1668 году Спиноза закончил «Богословско-политический трактат». Первое издание трактата печаталось в Амстердаме у Кристофора Конрада в 1670 году. На обложке было указано, что книга опубликована в Гамбурге в типографии вымышленного Генриха Кюнрата.

Ни одна книга до того времени не была таким грозным оружием политической и духовной борьбы, как «Богословско-политический трактат». В течение двух лет он выдержал четыре издания.

Спиноза заложил основы научной критики Библии. Исходя из концепции «двух истин», он считал, что для познания подлинной истины Библия имеет мало цены, так как авторитетом может быть только разум, а не Священное писание. Он доказывал, что Моисей не мог быть автором Пятикнижия. Книги были написаны не одним человеком и не для народа одной эпохи, но многими мужами различного таланта и жившими в разные века. Если бы мы пожелали сосчитать время, охваченное Писанием, то получилось бы две тысячи лет, а может быть, и гораздо больше. Спиноза также выявил много противоречий, повторений и разночтений в текстах различных книг Библии.

Причины религиозных суеверий Спиноза видел в страхе народа перед непонятными и таинственными силами природы.

В то же время Спиноза отрицал обвинения в атеизме, так как полагал, что его критика религии — это критика невежества и предрассудков. А настоящая религия основывается на достоверном знании. Между религией и суеверием то различие, писал он, что суеверие имеет своей основой невежество, а религия — мудрость.

Спиноза по праву считается основоположником научной критики Библии. Появившиеся в более позднее время лучшие труды по этому вопросу только развивали его положения.

В Ворбурге Спиноза часто болел: лихорадка по вечерам, кашель. Он никогда никому не жаловался. Но и без того было ясно, что философ унаследовал тяжелый недуг матери — туберкулез легких. Здесь, в этой деревне, без медицинского присмотра он погибнет. Под разными предлогами друзьям удалось убедить Спинозу в необходимости покинуть Ворбург. В 1670 году он поселился в столице Голландии, в доме ван Спика.

Он еще больше сблизился с Яном де Виттом. По заверению последователя и старейшего биографа нашего философа Максимилиана Лукаса, «Спиноза бывал в доме великого пенсионария и президент часто держал с ним совет по важнейшим делам государства».

Однако судьба де Витта оказалась печальной: он был свергнут и объявлен изменником республики. Толпа, подстрекаемая оранской партией, 29 июня 1672 года растерзала «великого пенсионария» вместе с его братом Корнелием. Спиноза был потрясен убийством де Витта и составил прокламацию, озаглавленную «О злейшие из варваров!».

Лукас, который хорошо знал гаагский период жизни Спинозы, рассказывает: «Трудно поверить, как скромно и бережливо он жил. И не потому, что был беден. Наоборот, денег ему сулили много. Врожденное чувство стыдливости, умение довольствоваться самым необходимым, нежелание есть чужой хлеб — таковы причины его скромности. Много говорят о его жизни счета, найденные среди его бумаг. Бывало так, что на весь день он себе заказывал молочный суп с маслом стоимостью в три пфеннига и кружку пива в полтора пфеннига». Вино он пил редко, а приглашений на дружеские обеды старался по возможности избегать. Одевался скромно, но изящно. Лукас утверждает, что Спиноза однажды сказал: «Неопрятная одежда лишает нас права называться людьми науки. Сознательная небрежность — признак мелкой души, с мудростью она ничего общего не имеет».

Основную часть своего дохода Спиноза тратил на книги. Его личную библиотеку знатоки оценивали весьма высоко. В мезонине Спика Спиноза провел свои последние годы. Здесь он самозабвенно трудился, неделями не выходя из дому и никого не принимая. Он творил «Этику». Когда работа не ладилась, Спиноза закуривал трубку, проводя долгие часы в глубоком раздумье.

Хозяйка дома, Маргарита Спик, маленькая шатенка лет двадцати восьми, обожала постояльца. Она всем соседкам раструбила, что в ее доме живет святой. Подумайте, человек неделями не выходит из дому, живет одиноко, без прислуги, без женской ласки. Чем не святой?

Полное согласие царило и во взаимоотношениях между хозяином и постояльцем. Спиноза и ван Спик вели беседы о живописи или играли в шахматы. Однажды Спик обратился к Спинозе с вопросом «Почему, когда я проигрываю, я волнуюсь, а вы нет, разве вы так равнодушны к игре?» — «Нисколько, — ответил Спиноза, — но кто бы из нас ни проиграл, один из королей получает мат, и это радует мое республиканское сердце».

В Гаагу поступала обширная корреспонденция, ибо многие жаждали завязать со Спинозой знакомство и завоевать его дружбу. А он охотно отвечал на любое письмо, касалось ли оно его философии или совета по какой либо научной проблеме.

Спиноза, подобно Декарту, стремился построить философию на достоверных началах. Достоверность и строгую доказательность, как считалось в то время, давала математика, поэтому Спиноза избрал геометрию с ее аксиомами и выводимыми из них теоремами в качестве принципа обоснования философской системы. Главный свой труд, «Этику», он и построил по этому принципу.

Спиноза подверг критике понятие свободы воли. Согласно Спинозе, свободы воли как таковой нет, так как человек — частичка природы и представляет собой звено мировой цепи причин и следствий. Свободен только Бог, ибо все его действия продиктованы своей собственной необходимостью. Свобода воли человека ограничивается, она сводится по сути дела к определенной степени разумного поведения.

Поведение человека, по мнению Спинозы, направляется тремя основными аффектами радостью, печалью и вожделением, которые порождают множество производных. Все аффекты основываются на инстинкте самосохранения, поэтому и в целом в своем поведении человек руководствуется не этическими законами добра и зла, а лишь стремлением к собственной выгоде. Добродетель — это всего лишь стремление человека сохранить свое существование.

Спиноза считает, что человек — раб своих страстей, аффектов, поэтому он не свободен, но затем он показывает, что человек в состоянии выйти из этого рабства и стать свободным, если он составит ясную идею о своих страстях, аффектах, то есть познает это состояние. В зависимости от познания своих аффектов разные люди, согласно Спинозе, имеют разные степени свободы.

В отношении форм государства Спиноза выступал сторонником демократии и в отличие от Гоббса не признавал монархию заслуживающей уважения.

«Я, — пишет Спиноза, — предпочел демократию потому, что она наиболее приближается к свободе, которую природа предоставляет каждому». Демократические симпатии Спинозы делают его наиболее прогрессивным мыслителем 17-го столетия.

В июне 1675 года Спиноза выехал в Амстердам, чтобы с помощью друзей опубликовать «Этику». Но все попытки оказались тщетными. Философ и его ученики распространяли «Этику» в списках. Ее содержание овладело умами передовых людей Европы.

Зимой 1676/77 года Спиноза часто болел Лихорадка и кровохаркание изнуряли тело философа. Появились симптомы и туберкулеза кишечника.

21 февраля 1677 года в 3 часа дня Бенедикт Спиноза скончался Он жил 44 года, 2 месяца и 27 дней. На похоронах речей не произносили. За гробом молча шли его верные друзья и почитатели.

В вашем браузере отключен Javascript.
Чтобы произвести расчеты, необходимо разрешить элементы ActiveX!Больше интересного в телеграм @calcsbox

(PDF) Russian disciples of Spinoza

весьма критически: религиозные мыслители отвергают его доктрину за отождествление

Бога и Природы; кантианцы, вслед за Шопенгауэром, – за сведение всех реальных

отношений к логическим (имеется в виду положение теоремы 7 части 2 «Этики»1 и

характерное для Спинозы выражение: causa sive ratio), иные упрекают его в фатализме,

осуждают за применение негодного в философии геометрического метода и так далее.

Вступиться за Спинозу решается только Владимир Соловьев, признавшийся, что тот

был его «первой любовью в области философии», и пожелавший «уплатить хотя бы часть

старого долга»2. Но соловьевская апология Спинозы ограничивается, в сущности,

утверждением, что Спиноза из общего для всех зрелых вероучении понятия абсолютного,

всеединого божества «сделал целую философскую систему»3. В заключение Соловьев

присоединяет свой голос к хору критиков: между миром явлений и субстанцией, пишет

он, непременно стоит субъект познания, упущенный из виду Спинозой, и, что еще важнее,

«в системе Спинозы для бога истории так же мало места, как в системе элеатов»4. Это, в

общем-то, обычные замечания в адрес Спинозы, почерпнутые у Гегеля (вплоть до

сравнения спинозовской субстанции со статичным бытием элеатов).

Не менее характерны обвинения Спинозы в заимствовании ключевых идей у

Аристотеля, стоиков, схоластиков, у Джордано Бруно, Гоббса и Декарта. При этом

философия Спинозы начинает выглядеть странной коллекцией чужих мнений – странной,

если вспомнить, с каким пренебрежением Спиноза отзывался о знании, проистекающем от

«восприятия с чужих слов» (perceptio ex auditu). Двумя заметками на книгу классика этой

интерпретации отца-иезуита Станислауса фон Дунин-Борковского открывает свою

карьеру в спинозоведении В.Н. Половцова5. Добросовестно изложив основные положения

этой книги и критически их рассмотрев, Половцова выносит следующий вердикт: «Лицам,

мало знакомым с другими данными о Спинозе, книга Дунин-Борковского даст

искаженный образ Спинозы как человека и как философа. С этой стороны появление этой

книги не может быть встречено с сочувствием»6.

Тремя годами позже выходит собственная большая работа Половцовой «К

методологии изучения философии Спинозы». Здесь проясняются некоторые условия, без

которых, по убеждению Половцовой, нельзя верно понять ни одно положение его

философии; специальные разделы отведены понятию атрибута и отношению духа и тела в

связи с теоремой 7 части 2 «Этики». Непременными условиями правильного понимания

текстов Спинозы Половцова считает знакомство с содержанием латинских терминов,

употребляемых Спинозой, и владение теорией познания, которая лежит в основе всех его

воззрений.

Невнимание к этим условиям приводит, как полагает Половцова, к всевозможным

недоразумениям уже при переводе сочинений Спинозы. К примеру, немецкие историки

1 «Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей».

2 Соловьев Вл. Понятие о Боге (в защиту философии Спинозы) /Вопросы философии и психологии,

кн. 38 (1897), с. 383, 414.

3 Там же, с. 407-408.

4 Там же, с. 408-409.

5 См.: Половцова В.Н. Заметки на книгу: Dunin-Borkowski S. von. Der junge de Spinoza. Leben und

Werdegang im Lichte der Weltphilosophie. Munster, 1910 /Вопросы философии и психологии, кн. 105

(1910), с. 325-332. Другая заметка Половцовой об этой книге помещена в Historische Zeitschrift.

Bd. 108. Н. 1 (1911).

6 Половцова В.Н. Заметки…, с. 332. «Резко отрицательный отзыв г. Половцовой, – с раздражением

писал профессор B.C. Шилкарский, – представляет, насколько мы знаем, единственное

исключение среди весьма многочисленных рецензий, заметок и статей, вызванных книгою

Дунин-Борковского. Против себя г. Половцова имеет чуть ли не всех выдающихся знатоков

Спинозы на Западе…» (Шилкарский В.С. О панлогизме у Спинозы /Вопросы философии и

психологии, кн. 123 (1914), с. 258).

Политический трактат. Спиноза

Настольную книгу молодым политикам можно читать здесь ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРАКТАТ

Там же приведён комментарий, дающей представление об исследуемой теме. 

КОММЕНТАРИИ — «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРАКТАТ».

Это последнее произведение Спинозы, которое он писал предположительно в 1675-1677 гг. и которое осталось неоконченным ввиду смерти философа. Состоит оно из XI глав, разбитых на параграфы, а первая глава представлена в качестве введения. В работе есть частые ссылки на «Этику», и это дает основание полагать, что автор, видимо, думал опубликовать свой труд после «Этики» как ее своеобразное продолжение и дополнение.

О понимании Спинозой связи этики и политики можно судить из введения. Этическое касается природы человека как отдельно взятого индивида с точки зрения особенностей, темперамента, разума, чувства, воли и т.д., т. е, всего того комплекса, который и можно назвать характером или нравом (это и есть одно из значений латинского термина ethica, другое его значение — наука о нравах), определяющим линию поведения каждого индивида с естественной необходимостью. Особое место в комплексе человеческих качеств, именуемом «нрав», занимает разум, дающий возможность в какой-то мере управлять другими элементами комплекса. Так называемое «политическое» касается сферы совокупного, совместного бытия людей, когда общество и государство рассматриваются как единое коллективное тело. В таком случае политика — учение об успешном управлении обществом на началах разума. Одну из причин неудач в деле создания приемлемой политической науки Спиноза усматривает в том, что философы не клали в основание политики реальную человеческую природу, они только высмеивали ее, а на место реальной ставили вымышленную природу человека, которой нигде и никогда не было. Поэтому без правильного этического учения не может быть и правильной политической теории

Оценка многих предшествующих учений как химерических или утопических приводит Спинозу к скептическому выводу относительно способности философов к управлению государством, что идет вразрез с известным положением Платона о целесообразности поручить философам бразды правления.

Принимая людей такими, какие они есть, и не строя никаких иллюзий относительно возможности прихода к власти неких праведников, Спиноза хочет рассмотреть в трактате общие условия, которые всегда способны обеспечить процветание государства, а также свободное и безопасное существование людей, независимо от того, руководствуется конкретный правитель разумом или аффектами, теми или иными мотивами.

Рассчитывая на возможность отдельной публикации трактата, Спиноза решил для удобства читателя привести некоторые принципиальные положения, развернутые более основательно в «Этике» и «Богословско-политическом трактате». Мы здесь только укажем на них. Это касается, прежде всего, его концепции естественного права, права верховной власти и свободы.

Естественное право зиждется на законах природы человека, а она такова, что люди скорее следуют слепым желаниям, чем разуму. Степень правомочности каждого определяется силой природы отдельной особи («каждый человек имеет столько права, сколько мощи»), однако не настолько, чтобы некто был целиком лишен естественного права. Люди сохраняют его как в том случае, когда мудрец опирается в своих поступках на разум, так и тогда, когда невежда подчиняет свое поведение аффектам. Нельзя не видеть в этой позиции проявления идей гуманизма и равенства людей. В некоторой базисной плоскости, в условном естественном состоянии люди равны, поступки каждого оправданы его природой. В этом состоянии не существует преступного поведения. Ограничения правомочности деяний касаются перехода к общественному бытию и государству, но и они имеют пределы: что не может быть запрещено, то необходимо должно быть допущено, хотя бы от того часто и происходил бы вред — так, как мы помним, ставился вопрос в «Богословско-политическом трактате». Нельзя поэтому верховной власти возводить в закон такие требования, которые невыполнимы по своей сути.

Не могу же я, говорит Спиноза, добиться того, чтобы мой стол ел траву, хотя я и имею право располагать им. Точно так же и государство, требуя подчинения от граждан, не может доводить свое право до абсурда: заставлять, скажем, людей летать или обязывать больного быть здоровым. «Все то, — делает вывод автор, — к выполнению чего никто не может быть побужден ни наградами, ни угрозами, не относится к праву государства». К такого рода зонам, свободным от насилия властей, Спиноза относит область мышления, печатного и устного суждения: «Дух, поскольку он пользуется разумом, является своенравным, а не подчиненным праву верховной власти». А поскольку это так, то по отношению к государству тоже применимо понятие преступления, если власть грешит, бездействуя тогда, когда этого требуют «правила естественных вещей и прежде всего разума», или действуя вопреки им.

Начиная с этого момента, у нас могут созреть вполне уместные вопросы: как определить деяния государства как преступные, кто знает истинный ход «естественных вещей» и как поступать с государством, впавшим в грех «противоправности»? На первые два вопроса ответы сходны: любой нормальный человек, полагаясь на свой разум, здравый смысл, а то и просто на собственный опыт самосохранения, легко определит угрожающее поведение верховной власти относительно того, что люди полагают (на том же основании) ходом вещей по их природе. Да и само государство содержит в себе такой же инстинкт самосохранения, оно контролирует собственные деяния по праву естественному, которое перешло к государству с тех пор, как индивиды вступили в гражданское состояние. Разумеется, и верховная власть может допускать ошибки, когда она покидает почву разума, так же как и индивиды часто поступают во вред себе. Природа едина и обща всем, потому и пороки присущи и правителям и толпе. Но как же быть с государством, склонным к порочному деянию? Спиноза здесь крайне осторожен и больше склонен доверять государству («верховной власти»), чем мнению частных лиц. Лишь верховной власти принадлежит право судить о поступках каждого, она вообще не обязана считаться с кем-либо, кроме себя, не обязана и признавать что-либо за добро или зло, кроме того, что она сама для себя считает за таковое. В этом суть права государства по его природе.

И все же в трактате высказываются соображения автора относительно возможности профилактики пороков со стороны государства и даже борьбы с его недостатками. Как мы уже знаем, Спиноза отдает предпочтение демократической форме правления, но признает допустимыми монархию и аристократию, предлагая меры для их усовершенствования в направлении обеспечивания свободы граждан. Так, воля монарха ограничивается правом, при царе должен быть создан совет, в котором важное место занимают знатоки права. Предполагается сменяемость членов совета, порядок их выборов, отчетность чиновников перед советом. Судебная власть составляет самостоятельный совет, отделенный от совета при царе, число судей устанавливается достаточно большим и нечетным, в самих судебных заседаниях должна соблюдаться тайна голосования.

Говоря об аристократической форме правления, опирающейся на совет как верховный коллективный орган, Спиноза подчеркивает ее большую устойчивость, поскольку «цари смертны, советы, напротив, вечны». Автор не оставляет без внимания и вопросы собственности. Каждая форма правления опирается на наиболее адекватные ей отношения собственности. Например, при монархии имеет место государственная собственность на землю и недвижимость, со сдачей гражданам полей и домов за ежегодный оброк. При аристократии же поля надо не сдавать гражданам в аренду, а продавать. В незавершенной работе мы не найдем указаний по поводу совершенствования демократии, однако о ее достоинствах можно судить по «Богословско-политическому трактату».

У современного читателя несомненный интерес вызовут не столько устаревшие и во многом субъективные представления о путях совершенствования известных Спинозе форм правления, сколько его глубоко гуманистические идеи об устройстве общественной жизни, обоснование идеалов равенства и свободы.

И сегодня вызывают симпатию многие мысли Спинозы касательно способов управления, утверждения культа закона, уважения права. Он выступает за такой способ осуществления власти, когда людям кажется, что ими не руководят, а они просто живут по своему усмотрению и свободному решению. Для этого надо стремиться изыскивать меры, отвечающие народному характеру, природе места, где живет народ, нужно заботиться о том, чтобы подданные в большинстве случаев исполняли свой долг как бы добровольно, а не по принуждению закона, то есть, отдавать предпочтение не прямым, но косвенным методам управления. Можно, до известной степени, разделить и неприятие Спинозой излишнего увлечения привилегиями и почестями: «Рабам, а не свободным назначают награды за добродетель». Он убежден, что равенству и свободе наносится смертельный удар, как только кому-то, известному своими заслугами, государственными законами будут назначены особые почести.

Путь к прочности государства состоит в нерушимости однажды правильно установленных законов, а законы — это душа государства.

Гонения на трактат . Спиноза

В 1668 году Спиноза закончил «Богословско-политический трактат». Ян Риувертс взял на себя хлопоты по изданию нового произведения друга и учителя.

В предисловии Спиноза писал, что на его долю выпало редкое счастье жить в государстве, где каждому предоставлена свобода суждения и каждому разрешается поклоняться богу по своему разумению. А посему он заявил: «Думаю, что сделаю приятное и небесполезное дело, если покажу, что эта свобода не только может быть допущена без вреда для благочестия и спокойствия государства, но что скорее ее уничтожение означало бы уничтожение самого спокойствия государства и благочестия».

Однако Спиноза хорошо понимал, что обосновать право на свободу мысли и реальная возможность воспользоваться этой свободой вещи далеко не тождественные. По совету Риувертса было решено издать трактат анонимно. Первое издание печаталось в Амстердаме у Христофора Конрада в 1670 году. На обложке было указано, что книга опубликована в Гамбурге в типографии вымышленного Генриха Кюнрата.

Трактат вызвал небывалый для того времени интерес; Риувертс издал его во второй раз под видом хирургического справочника доктора Франциска Карто, в третий — под названием «Медицинская книга» Франциска Бессильвиуса, в четвертый — в качестве исторического сборника Даниила Хейнфлюсса.

Совет Риувертса вполне соответствовал фактической «свободе» совести и мысли, которая имела место в буржуазной Голландии. Если трактат был бы издан от имени тех, кто его действительно написал и напечатал, то они оказались бы в тюрьме и жизнь их находилась бы в опасности. Враги науки и философии, оранжисты и кальвинисты, уничтожили бы и автора, и издателя, и самую книгу. Не успел «Богословско-политический трактат» появиться в свет, как они ополчились против него. Амстердамский церковный совет стал зачинщиком целой серии гонений на величественное творение Спинозы. 30 июня 1670 года церковники написали жалобу в окружной синод, обратив внимание на безудержное печатание «вредных книг», особенно на «Богословско-политический трактат». В протоколе заседания синода Южной Голландии от 15—25 июля 1670 года значится: «В отношении статьи 13, говорящей о безудержном печатании и продаже всевозможных дурных, кощунственных писаний, кои издаются время от времени в очень большом числе и в различных видах, как снова сообщает достопочтенному синоду господин депутат Гольбек о книге, называющейся «Богословско-политический трактат», столь дурной и богохульной, какой, по нашим сведениям, свет не видал, — достопочтенный синод признал за благо принять против этого самые серьезные меры, и в этом отношении достопочтенный синод признал весьма необходимым и целесообразным, чтобы братья-проповедники каждый в своем городе обратились к своим магистратам и настаивали на том, чтобы такие книги, особенно зловредная и богохульная книга «Богословско-политический трактат», были изъяты и запрещены и чтобы братья в сельских местностях сделали, если понадобится, представление Государственному совету и чтобы депутаты Государственного совета также приняли меры против этого».

«Братья-проповедники», ненавистники вольнодумства, науки и атеизма, не оказались столь сильными, чтобы воспрепятствовать распространению идей спинозовского трактата. Правда спинозизма увлекала многих и многих людей. А посему «братья» 16 апреля 1671 года обратились «к благородным и высокомощным господам» из Государственного совета с покорнейшей просьбой, чтобы те соблаговолили «в своей высокой мудрости» конфисковать исключительно богохульную книгу и издали бы указ, которым запрещалось бы и впредь печатание таких «душегубительных книг».

«Братья» писали: «Мы того мнения, чтобы вы, благородные и высокомощные господа, дабы отвести от себя упреки за печатание, распространение и продажу здесь таких книг, запретили специальным указом печатание, ввоз, распространение и продажу указанных душегубительных книг38, установив при этом большую кару, и чтобы власти соответствующих городов издали приказы о розыске авторов и лиц, печатающих, ввозящих и распространяющих эти книги, и, обнаружив их, обошлись с ними без всякого снисхождения, как того будет требовать содержание названного указа и как будет признано подобающим».

Кальвинисты неистовствовали, требовали принятия «подобающих мер». Приверженцы «женевского папы» мечтали о том, как бы живьем сжарить на костре автора и распространителей «душегубительного трактата».

Ко времени выхода «Богословско-политического трактата» Спиноза перебрался в Гаагу и еще теснее сблизился с Яном де Виттом. По заверению последователя и старейшего биографа нашего философа Максимилиана Лукаса, «Спиноза бывал в доме великого пенсионария и президент часто держал с ним совет по важнейшим делам государства». Разумеется, Ян де Витт, покровитель трактата и друг его автора, прошения «братьев» о немедленном искоренении «душегубительной книги» клал под сукно.

Глава Государственного совета был ненавистен дворянству и духовенству. Попы часто произносили проповеди против него. Порой доходило до настоящего науськивания бедняков на богатых купцов, судовладельцев и президента.

За год до окончания «Богословско-политического трактата» Голландия все еще находилась в состоянии войны с Англией. Франция, воспользовавшись тяжелыми потерями Нидерландов, вторглась в 1667 году в пределы страны. Генеральные штаты вынуждены были пойти на перемирие с Англией и заключить союз со Швецией. Коалиция трех держав против Людовика XIV приостановила продвижение французской армии.

Однако в 1670 году королю Франции удалось расторгнуть «договор трех» и привлечь на свою сторону Англию. В 1672 году Людовик XIV вновь объявил войну Голландии, и его войска, руководимые принцем Конде, заняли Утрехт.

Народные массы Голландии, охваченные ужасом военного поражения и подстрекаемые партией оранжистов, всю вину за неудачи возложили на президента, руководителя внешней политики. Де Витт был свергнут и объявлен изменником республики. Толпа, подстрекаемая Оранской партией, 29 июня 1672 года растерзала «великого пенсионария» вместе с его братом Корнелием. Монархисты и духовенство праздновали победу. Организаторы дикой расправы получили от Вильгельма III высокие должности и пенсии.

Спиноза был потрясен убийством де Витта и воцарившимся разгулом мракобесия. Он составил прокламацию, озаглавленную «О злейшие из варваров!». Когда философ решил собственными руками расклеить свой плакат на улицах Гааги, хозяин дома, в котором он снимал комнату, умолял его не делать этого во имя мира. Спиноза вскипел. Призывая к народному восстанию, мыслитель и борец воскликнул: «Неужели вы станете называть миром рабство, варварство и пустоту, царящие в тираническом государстве? Нельзя вообразить ничего более позорного, чем подобный мир».

Через два года после гибели «великого пенсионария» Вильгельм Генрих, «божьей милостью» принц Оранский и Нассауский, опубликовал указ, в котором говорилось: «Так как до нашего сведения дошло, что с некоторого времени появились в печати вредные сочинения, что они ежедневно распространяются и продаются, каковые книги суть «Левиафан», «Богословско-политический трактат», и так как мы по рассмотрении содержания их находим, что они не только ниспровергают учение истинной христианской реформированной религии, но и изобилуют всяческими хулами против бога, его свойств и его достойного поклонения триединства, против божественности Иисуса Христа, что они стремятся умалить авторитет священного писания и ввергнуть в сомнение слабые, недостаточно устойчивые умы, чтобы пресечь вредный яд и по возможности помешать тому, чтоб кто-либо мог быть таким образом введен в соблазн, признали долгом осудить указанные книги, объявить их богохульными и душегубительными книгами, полными безосновательных и опасных взглядов и ужасов и вредными для религии и веры. Сообразно с этим мы сим запрещаем всем и каждому печатать их и им подобные, распространять или продавать на аукционах и в других местах, под угрозой наказания… Вместе с тем приказываем, чтобы всякий, кого это касается, сообразовался с нашим указом, а указ чтобы был обнародован и распубликован всюду, где это полагается в подобных случаях. Дано за приложением печати юстиции 19 июля 1674 года».

Возврат к власти клерикалов, господство мрачного суеверия огорчали, но не поколебали Спинозу. В глубине души он сознавал, что им совершено великое дело, направленное на освобождение человечества от пут религии, слепых авторитетов, темного царства церкви.

Политический трактат Спинозы: Критическое руководство | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама

Барух (или Бенедикт) де Спиноза наиболее известен двумя книгами: Ethica ( E ), завершенной в 1675 году, но опубликованной только в его Opera Posthuma 1677 года; и Tractatus theologico-politicus ( TT P), опубликованный анонимно в 1670 году. Хотя сегодня эти книги широко считаются шедеврами, много чернил было пролито на вопрос о том, как эти две книги связаны, учитывая существенные различия в них. их стиль и темы, которые они затрагивают.В то время как E дает нам «в виде геометрии» метафизику, философию разума и моральную психологию, TTP предлагает философский анализ теологии и основ политики. И там, где E дает проводник к истинному счастью, TTP рассматривается как весьма полемическая брошюра — политическая интервенция во время кризиса режима Де Витта в Голландской республике (который пришел к ужасной развязке). летом 1672 г.).За последние несколько десятилетий философы и историки не только пытались установить общие черты между E и TTP , но также все чаще обращали внимание на его меньшие произведения, включая Tractatus politicus ( TP ). , над которым Спиноза работал в момент своей скоропостижной смерти 21 февраля 1677 года в Гааге. Это поднимает дополнительные вопросы о связи между его различными произведениями. Таким образом, статьи в этом сборнике под редакцией Ицхака Меламеда и Хасаны Шарп служат для решения наиболее важных вопросов, связанных с творчеством Спинозы.

Эссе Майкла А. Розенталя о политическом объяснении, например, исследует новый «так называемый реализм» в TP , который последовал за крахом голландского режима, известного как «Истинная свобода». Это противопоставляет идею о том, что «человек больше всего сам себе хозяин, когда он больше всего руководствуется разумом», против утверждений, сделанных позже в жизни Спинозы, которые анализируют людей «такими, какие они есть». Розенталь утверждает, что напряженность, возникающая в результате этого противопоставления описательных и нормативных прокламаций, должна быть проанализирована на основе признания того, что и в ТТР , и в ТР Спиноза проводит решающее различие между социологическими, нормативными и нарративными описаниями событий. политика; и, кроме того, поскольку эти учетные записи тесно связаны, различия между TTP и TP , возможно, были переоценены.

Книга Джули Э. Купер «Государственные деятели против философов» также посвящена методу Спинозы. В то время как и E , и TTP в значительной степени характеризуются приверженностью Спинозы конкретным методам, которые следует использовать в философии и толковании Писания, далеко не очевидно, какой именно метод используется в TP. , хотя его автор утверждал, что основывал свой анализ на созерцании человеческих аффектов как свойств, принадлежащих человеческой природе.Помещая Спинозу между Макиавелли и Гоббсом, Купер утверждает, что абстрактное рассуждение TP не следует интерпретировать как революционное одобрение демократии, а скорее оно направлено на предотвращение разногласий и инакомыслия.

Мойра Гейтенс, с другой стороны, сосредотачивается на нежелании Спинозы дать определение «устойчивому понятию человеческой природы», что наиболее характерно для E . Вместо этого, или так могло показаться, зрелый Спиноза признал сходство между отдельными человеческими сущностями, что приводит Гатенса к дальнейшему анализу вопроса, не поддерживал ли Спиноза ввиду исключения женщин из политического процесса два отдельных понятия человеческая природа, одна для мужчин и одна для женщин.

Комментарии Спинозы о женщинах также занимают видное место в рассуждениях Сьюзан Джеймс об аффекте зависти. В E , часть IV, Спиноза по-прежнему подчеркивает врожденную склонность человека к сотрудничеству, но в TP центральное место занимает разделяющая природа аффектов. Видимо, разуверившись в социальном потенциале религии, он обратил внимание на практическую политику и уроки истории. Джеймс красноречиво предполагает, что взгляды Спинозы на женщин вполне можно рассматривать как иллюстрацию того, как в TTP он «отдает приоритет истории над философией».

Шанталь Жаке решает вопрос о том, был ли Спиноза готов, и в какой степени, рассматривать жажду мести за общий ущерб как «возможный принцип объединения и создания политического тела». Подчеркивая различие между желанием мести, понимаемым как cupiditas , и desiderium , Жаке утверждает, что в последнем случае, по-видимому, Спиноза чувствовал, что оно может служить праведным поводом для действий, служащим политическому единству.

Хасана Шарп фокусируется на аналогии, которую Спиноза проводит в TP между oikos и полисом .Согласно Шарпу, то, как Спиноза использует аналогию, выявляет трудности классификации его политической мысли в отношении, в частности, аристотелевской и гоббсовской традиций. Затем Шарп контекстуализирует оригинальность Спинозы, признавая, что и разум, и гармония на самом деле предполагают оспаривание и борьбу.

Могенс Лэрке обращает внимание на рассказ Спинозы в TP о religio patriae , национальной религии — он спрашивает: как это соотносится с призывом Спинозы в TTP в пользу свободы мысли? Определив содержание естественных религий, которые в ТТП определяются как доктрины универсальной веры (т.е. доктрины, безразличные к истине и приводящие только к благочестивому поведению), Лаерке считает, что национальную религию Спинозы не следует рассматривать как еще одну «секту», отстаивающую какую-либо конкретную доктрину. Вместо этого он должен служить институциональной структурой, помогающей определить религию как таковую.

Даниэль Гарбер также концентрируется на отношениях между религией и гражданским государством в TP , но он утверждает, что национальная религия, предложенная Спинозой, не основана на том, что французские ученые назвали «минимумом вероисповедания», содержащимся в TTP . .Гарбер утверждает, что рекомендация Спинозы создать универсальную религию на самом деле касается только аристократии. Согласно Гарберу, мы не должны упускать из виду тот факт, что, с точки зрения Спинозы, вера ведет к послушанию и что аристократия особенно уязвима для сектантства. Как следствие, их правителям лучше всего порекомендовать институционализировать минимальную религию, связывающую своих подданных без чрезмерной силы.

Тео Вербеек продолжает обсуждение концепции аристократии Спинозы, утверждая, что есть все основания предполагать, что Спиноза предпочитал именно эту систему правления. Хотя многие эксперты были особенно очарованы комментариями Спинозы о демократии, факт остается фактом: он так и не закончил свою главу по этому вопросу. Вербек сосредотачивается на идеях Спинозы о советниках в патрицианском содружестве, таком как города провинции Голландия.

Меламед проливает свет на замечания, сделанные в седьмой главе ТП , согласно которым государства могут стать слишком могущественными, или так может показаться. Не противоречит ли это утверждению Спинозы в E (3p12) о том, что мы всегда стремимся увеличить свою способность действовать? Это не так, заключает Меламед, поскольку стабильность должна быть первоочередной задачей любого государства: государства не должны поддаваться искушению добиваться владений своих соседей, поскольку это может легко вызвать «обида и ненависть» среди населения подчиненного государства, создав конфликт. диалектическая зависимость от подчиненного соседа.

Джастин Стейнберг предлагает последовательную интерпретацию абсолютизма Спинозы на фоне Бодена и Гоббса. Он подчеркивает, насколько Спиноза разделял их приверженность независимости, неделимости и непреодолимости власти суверена. Тем не менее, Спиноза также уважал конституционные ограничения в отношении осуществления государственной власти и отдавал предпочтение смешанным формам суверенитета. Стейнберг аккуратно раскрывает, как Спиноза смог сочетать абсолютизм с этими ограничениями, обращая внимание на то, как Спиноза установил, что права действуют только в той мере, в какой они могут быть осуществлены.

В заключительной статье Филиппо дель Луккезе расширяет историческое сравнение абсолютизма, сделанное Штейнбергом, до анализа зависимости Спинозы от Макиавелли и, в частности, его оценки «конфликтности» как присущей политике как таковой. Вдохновленный прочтением Спинозы Антонио Негри, «Спиноза» Дель Луккезе остается революционным в том смысле, что «спинозовская демократия дает множеству право, которого оно заслуживает, потому что оно полностью признает его в его истинной силе, а именно как силу, прежде всего , активно сопротивляться другим силам, бороться с другими силами».

Редакторы этого тома вполне заслуживают похвалы за выпуск первого сборника эссе на английском языке о последней работе Спинозы. Качество представленных статей оставляет желать лучшего, а редактирование безупречно. За последние несколько десятилетий на европейском континенте, в частности во Франции и Италии, TP стал источником вдохновения для множества авторов. Теперь, когда англоязычные эксперты начинают признавать важность (к сожалению) незаконченного трактата Спинозы, есть все основания ожидать дальнейшего распространения конкретных усилий по локализации и пониманию ТП не только в контексте других основных работ Спинозы. произведений, но и на фоне бурного политического климата его времени и эпохи, а также среди более широкой истории политической мысли раннего Нового времени.

Спиноза богословско-политический трактат | Тексты по философии

  • «Богословско-политический трактат» Спинозы (1670 г.) — одно из важнейших философских произведений раннего Нового времени. В нем Спиноза подробно обсуждает исторические обстоятельства составления и передачи Библии, демонстрируя ошибочность как ее авторов, так и ее толкователей. Он утверждает, что свободное исследование не только совместимо с безопасностью и процветанием государства, но и действительно необходимо для них, и что такая свобода лучше всего процветает в демократическом и республиканском государстве, в котором люди остаются свободными, а религиозные организации подчиняются светской власти. .Его «Трактат» оказал глубокое влияние на последующую историю политической мысли, «тайной» или радикальной философии Просвещения, библейской герменевтики и текстовой критики в целом. Он представлен здесь в очень ясном и точном переводе Майкла Сильверторна и Джонатана Исраэля, с содержательным историческим и философским введением Джонатана Исраэля.

    • Один из самых важных текстов в истории современной мысли
    • Облегчает понимание текста тем, у кого нет специальной подготовки в области философии или герменевтики.
    • Включает исторические аннотации и ссылки на все библейские и другие цитаты
    Подробнее

    Отзывы покупателей

    Еще не просмотрено

    Будьте первым, кто оставит отзыв

    Отзыв не был опубликован из-за ненормативной лексики

    ×

    Информация о продукте

    • Дата публикации: май 2007 г.
    • формат: Мягкая обложка
    • isbn: 9780521530972
    • длина: 329 страниц
    • размеры: 228 x 153 x 254кг
    • наличие: В наличии

  • Содержание

    Введение
    Хронология
    Дополнительная литература
    Примечание к тексту и переводу
    Теолого-политический трактат
    Аннотации: Дополнительные примечания Спинозы к теолого-политическому трактату.

  • Редакторы

    Джонатан Исраэль , Институт перспективных исследований, Принстон, Нью-Джерси
    Джонатан Исраэль — профессор современной европейской истории в Институте перспективных исследований, Принстон. Он является автором книги «Радикальное Просвещение: философия и создание современности 1650–1750» (2001).

    Майкл Сильверторн , Университет Эксетера
    Майкл Сильверторн является почетным научным сотрудником факультета классики Эксетерского университета. Вместе с Лизой Джардин он является соредактором книги «Фрэнсис Бэкон: Новый органон» (2000).

    • Теолого-политический трактат Баруха Спинозы

    Обзор:

    июнь 2007 г.

    Философия, элита и будущее

    всегда благосклонен к судьбе…» Так начинается одна из величайших книг в истории философии. Спиноза — писатель-эзотерик, он не выкрикивает все, что хочет сказать, хотя внимательный читатель имеет шанс, пусть даже незначительный, различить хотя бы часть Существование этого философско-политического эзотеризма, впервые адекватно описанного Лео Штраусом (в «Критике религии Спинозы»), сейчас находится на грани того, чтобы стать общепризнанным. об эзотеризме Спинозы с левой/постмодернистской точки зрения, ознакомьтесь с недавним сборником эссе «Новый Спиноза» под редакцией Montag & Stolze, особенно с эссе Андре Тозеля.

    Но история рецепции Спинозы — это отдельная история и другой обзор. Многие современные читатели Спинозы со смутным беспокойством отзываются об «элитизме» Спинозы, полагая, что это всего лишь еще одно пренебрежительное отношение к бедным, слабым и необразованным; возможно, мы сможем оценить всю длину, широту и глубину этого философского «элитаризма» и его истинную цель, внимательно прочитав первые страницы предисловия к «Теолого-политическому трактату». «Человеческий ум легко склоняется в ту или иную сторону во времена сомнений, особенно когда надежда и страх борются за господство, хотя обычно он хвастлив, самонадеян и тщеславен.«Таким образом, проблема Человека, строго говоря, не только в недостатке знаний (и, следовательно, проблема не только в недостатке образования), но также, и, пожалуй, самое главное, в недостатке самообладания».

    Сразу же, Спиноза следует за этим предложением, говоря: «[это] как общий факт, я полагаю, все знают, хотя немногие, я полагаю, знают свою собственную природу . ..» Существует разрыв не только между знанием и действием, но также и между «знанием». вообще и познание себя.Чтобы делать добро насколько важно знать себя?Есть несколько способов понять это.Один из возможных способов — сказать, что даже те («святые» элиты), которые «знают», тем не менее не способны контролировать свое эмоциональное поведение. Возможно, именно эта эмоциональность особенно уязвима для суеверия…

    Но люди, «в достатке, настолько переполнены мудростью […], что каждый совет они воспринимают как личное оскорбление»! Тем не менее, нас не удивляет, что «…главными жертвами суеверия становятся те, кто жадно домогается временных благ…». (Обратите внимание, что в основном не обычные люди «жадно жаждут мирских благ», и не говорится, что они «преуспевают».) И, чуть позже, мы узнаем, что эти люди «умеют с молитвами и женскими слезами просить помощи у Бога…». Действительно, Спиноза, приводя пример этого презренного поведения под принуждением, обращается к не меньшему образцу, чем Александр Македонский, — и к его суеверному поиску совета у провидцев. Теперь использование Александра в этом отношении является жизненно важным ключом в нашей попытке понять эзотеризм Спинозы (то есть его «политическую» философию). Вопрос в следующем: если Спиноза действительно элитист, то какова именно позиция, которая может смотреть свысока не только на простых людей, но и на настоящую «элиту»; я.е., религиозные и политические лидеры?

    Ну, конечно, Спиноза — философ; действительно, он один из величайших. Это понимание философии как высоты, с которой на всех смотрят свысока, — древнее. См., например, у Аверроэса (в так называемом «Решающем трактате») явный пример философской попытки контролировать фракцию средневековой элиты (т. е. богословов) другой фракцией средневековой элиты — исламскими юристами. . Кроме того, следует, конечно, рассматривать «Государя» Макиавелли как несколько более осторожный (или скрытый) пример философии, пытающейся контролировать направление политики и политической элиты.Таким образом, решение Спинозы рассматривать политику и теологию (или политиков и теологов) как опасности, требующие философского смягчения, не является беспрецедентным. Кроме того, в этом направлении мысли следует, пожалуй, также принять во внимание Ницше, который в «Генеалогии морали», кажется, заходит так далеко, что представляет саму историю как борьбу между жреческими и воинскими благородными кастами…

    В Решение использовать Александра в качестве примера суеверия Спиноза указывает на то, что философия выше как религии, так и политики.В самом деле, Спиноза продолжает в (кхм) «ницшеанском» ключе и говорит, что «пророки обладают наибольшей властью среди народа и наиболее грозны для правителей именно в те времена, когда государство находится в наибольшей опасности. Я думаю, что этого достаточно». ясно для всех, и поэтому больше ничего не скажу по этому поводу». Ну, может быть, не совсем просто; это в основном говорит для тех, у кого есть уши, чтобы слышать: «Государственный деятель! Либо удовлетвори простой народ, либо уступи свое право править пророкам и их богословам.Таким образом, «война» между жреческими и воинскими кастами была спокойно отмечена Спинозой задолго до Ницше. В качестве отступления я, возможно, должен отметить, что кто-то также начинает (возможно) нервно спрашивать в этот момент, «удовлетворены» ли люди сегодня?

    Кожев, архитектор новейшего апофеоза политического (т. е. Универсального Однородного Государства), похоже, подтверждает эту интерпретацию (в своем «Введении к чтению Гегеля»), говоря, что «пока продолжается История, или пока совершенное Состояние не реализовано […] противопоставление этих двух точек зрения («философской» и религиозной или теологической) неизбежно». Конечно, Кожев, следуя никогда не существовавшему Гегелю, пытается убедить нас, что политика и философия совершенно одно и что теология всегда была ничем. Его ошибкой, с точки зрения философии, можно, пожалуй, назвать то, что он принял чью-то сторону в бесконечной войне между элитами… Но это уже другая история. Однако Кожев прав в той мере, в какой он понимается как утверждение, что существует непреодолимая пропасть между политическим и религиозным…

    Назад к Спинозе. Удовлетворить простых людей, кажется, легче сказать, чем сделать. В ужасающе памятном отрывке, который является и диагнозом, и пророчеством, Спиноза пишет: «[f]или, поскольку масса человечества остается всегда примерно на одном и том же уровне страданий, оно никогда не соглашается долго ни на одно лекарство, но всегда больше всего радует новинка, которая еще не оказалась призрачной». Таким образом, учитывая постоянное эмоциональное недовольство народа, Спиноза как бы указывает на то, что никто никогда не правит долго.Он также, кажется, указывает на то, что эмоции (по крайней мере, среди «человеческой массы») неконтролируемы и что люди, в конечном счете, неудовлетворительны. (…Так что же такое Просвещение — и почему именно его поддерживает Спиноза? …Хммм.)

    «Значит, суеверие порождается, сохраняется и взращивается страхом», — сказал ранее Спиноза. Но страх — это возможность для философии, я имею в виду для философского вмешательства. Макиавелли (в «Государе», глава 6) ведь уже подтвердил, что угнетение, недовольство и рассеяние народа есть прежде всего возможность для Творящего. Спиноза говорит, что «пророки имеют наибольшую власть среди народа и наиболее грозны для правителей именно в те времена, когда государство находится в наибольшей опасности». Фундаментальный спор (и борьба), конечно, между философами и политико-религиозными элитами, по-видимому, касается точной идентичности творческого Единого. Для религиозно настроенного творцом является Бог и те, кто действует от его имени, для политически «благочестивого» творцом является (наследственный, патриотический или революционный) «князь».Для Макиавелли, Спинозы и Ницше можно подозревать, что «за кулисами и между строк» ​​творцом (приносящим новые способы и порядки, по выражению Макиавелли) может быть только философ.

    Спиноза продолжает, цитируя Курция (историка Александра): «У толпы нет правителя более могущественного, чем суеверие, — и тут же добавляет Спиноза, — и легко склоняется под предлогом религии в один момент поклоняться своим царям». как богов, а затем проклинать и отрекаться от них как от обычного бича человечества. «Таким образом, «суеверие» потенциально может быть либо оружием религиозного, либо политического… Это предупреждение, но кому именно, кажется немного неясным. Я должен отметить, что нет ничего невозможного в том, чтобы читать Макиавелли, с его высокой похвалой древней языческой религии, чтобы указать почти на то же самое: то есть на необходимое постоянство суеверия… Но что именно можно и что нельзя делать с суеверием?

    Выход из этого ( кажущаяся) непредсказуемая и неуправляемая неразбериха? Одно из возможных решений, по мнению Спинозы, дает «турок».Они установили систему, которая наделяет «религию, истинную или ложную, такой пышностью и церемонией, что она может возвыситься над любым потрясением…» Конечно, как указывает Спиноза, этот абсолютизм не оставляет места ни для индивидуальной свободы, ни для вдумчивая философия. Но затем Спиноза добавляет: «И все же в свободном государстве не могло быть запланировано или предпринято никаких более пагубных уловок». Итак, обсудив (и обесценив) возможность теократии (турок), Спиноза отстаивает систему, якобы царящую в Амстердаме: свободу и торговлю. (Фу!)

    Теперь, на случай, если кто-то спал последние 300 лет, я укажу, что подъем демократии не всегда происходил мирным путем, и после своего возникновения она не всегда могла поддерживать мир . Испытание способности сохранять мир, которое Спиноза бросает в лицо религии своего времени, может сегодня с таким же успехом быть брошено в лицо политике. Я, конечно, имею в виду всю политику. …Но это тоже другая книга и другая рецензия.

    Можно сказать, что здесь Спиноза начал процесс, ведущий к нам.Надеюсь, я начал процесс демонстрации того, что объектом презрения Спинозы были не простые люди, а невежество и слабость всех их мучителей. Я также хочу отметить, учитывая как характер этих элит, так и постоянные страдания людей, что все решения преходящи. И что философский поворот раннего Нового времени к политике, сделанный в зубах непрекращающейся религиозной войны, был только маневром. За минувшее столетие философия вновь оказалась в эпохе гражданских войн, революций и мировых войн; — спрашивается, куда теперь повернется философия в своей нескончаемой борьбе с умеренными элитами. ..

    Кто напишет следующий Теолого-политический трактат, который сделает с политической Идеологией то, что Спиноза делает здесь с религиозным Откровением? Где следующая «новинка»?

    Теолого-политический трактат Спинозы

    Электронная книга доступна по цене 15,95 долларов США. Нажмите здесь, чтобы получить дополнительную информацию и варианты приобретения. Экзаменационные копии электронных книг также доступны квалифицированным преподавателям курсов.

    Полный перевод на английский язык этого современного текста с существенным аппаратом, позволяющим студенту и серьезному читателю осмысленно разобраться с этим основополагающим текстом.Текст включает обширные сноски, аннотации Спинозы, пояснительное эссе, глоссарий и другие указатели.

    Переводы

    Focus Philosophical Library близки к оригинальному тексту и не интерпретируют его, а примечания и глоссарий предназначены для того, чтобы дать читателю некоторое представление о терминах и концепциях, как их понимала непосредственная аудитория Спинозы.


    Отзывы:

    «Всякий, у кого нет латыни, кто серьезно интересуется, среди прочего, философскими основами либеральной демократии, возникновением историко-критического подхода к Библии и Лео Штраусом, должен в значительной мере поблагодарить Мартина Яффе за его издание книги Спинозы. Богословско-политический трактат .Издание «Трактата» Яффе далеко превосходит всех своих конкурентов своей верностью своеобразной манере письма Спинозы. Таким образом, он дает нам новый доступ к работе конца XVII века, которая одновременно является «философским основополагающим документом как современной либеральной демократии, так и современной библейской критики». либеральной демократии и «критического» способа прочтения Библии — как неразрывно связанных между собой.Что касается вклада Яффе в изучение Штрауса, то он заключается не только в том, как он следует совету Штрауса к переводчикам не навязывать тексту своих собственных предубеждений, но и в том, как он соотносит свой текст с латинскими изданиями, которые использовал Штраус. в своем большом эссе «Как изучать богословско-политический трактат Спинозы» .
         «Яффе, таким образом, позволяет читателям, не имеющим латыни, исследовать сотни ссылок на «Трактат », которые Штраус приводит в своем эссе.Благодаря своей серьезности и своей скромности — он не смешивает себя с мыслителем ранга Спинозы — Яффе является самым способным проводником Спинозы.
         — Стивен Ленцнер, в  Weekly Standard


    Об авторе:

    Мартин Яффе — профессор философии факультета религии и философии Университета Северного Техаса. Он широко публиковался в области философии и истории философии, а также о взаимосвязи философии, религии, иудаизма, литературы и современной мысли.

    Барух Спиноза

    Эта колонка посвящена преодолению разрыва между фундаментальными науками, медициной, искусством и гуманитарными науками.

    Спиноза обладал огромным умом размером с Центральный парк и Гайд-парк вместе взятые. Я всегда думал в своем воображении, как хорошо было бы иметь разрешение просто прогуляться по огромному ментальному пространству Спинозы.

    Барух Спиноза родился 24 ноября 1632 года в Амстердаме. Его родители, бабушка и дедушка были португальскими евреями, которые из-за нетерпимости и антисемитизма эмигрировали в Амстердам и обратились в христианство.Он выучил иврит, палеоиврит, арамейский, греческий, латынь и в некоторой степени арабский. Он был полиглотом и эрудитом.

    Спиноза стал известен в еврейской общине своей позицией, противоречащей преобладающим еврейским убеждениям того периода, когда он придерживался критических позиций, и, таким образом, семя его Черема (отлучение от церкви; этимология: арабский / арамейский харам, запрещенный в отличие от халяль, разрешенный) ) были сшиты. Он не был мусульманином, но вел себя как суфий, отдав все свое имущество сводной сестре.На него сильно повлияли Аль Газали, Баба Тахер Орьян и Аль Фараби. Например, любимым героем Спинозы был Аль-Газали, пропагандист философии скептицизма , которая заключалась в том, что ничего нельзя познать. Аль Газали сказал: «Сомнение — это музыкальная нота, украшающая интеллектуальную симфонию жизни человека».

    Спиноза не был богословом; однако его трактаты позволяют осознать богатое хранилище духовности, трансцендентности и «благочестия». Его короткая жизнь показывает, что он был сторонником богословия надежды, возможности и искупления.

    Около 1663 года Спиноза был непреклонным противником Маймонида. В конце жизни он передумал и оказал Маймониду должное уважение. Кроме того, он хорошо использовал богатые ресурсы, которые он извлек из восточных философов, до такой степени, что его поведение (то есть его пренебрежительное отношение к деньгам и материальным вещам, его отказ от всего своего наследства своей сводной сестре) продемонстрировало его суфийский образ жизни и менталитет, хотя он и не был мусульманином.

    Философия Спинозы систематична, логична и рациональна и была разработана им в XVII веке в Европе.Это система идей, построенная из основных строительных блоков с внутренней последовательностью, с помощью которой Спиноза пытался ответить на главные вопросы жизни и в которой он предположил, что «Бог существует только философски». На него оказали сильное влияние такие известные мыслители, как Декарт, Евклид и Томас Гоббс, а также богословы еврейской философской традиции, такие как Маймонид, которых я рассмотрю в этой статье, но его работы были во многих уважает отход от иудео-христианской традиции.Он пропагандировал пантеизм и панентеизм, систему верований, утверждающую, что Бог существует и проникает во все части природы, а также вне времени.

    Рене Декарт считается отцом современной философии и основоположником рационального метода применительно к философским исследованиям. Фактически, он был первым философом, который начал с впечатлений, находящихся в нашем интеллекте (интеллектуальный феноменализм), и установил законы, которым должен следовать разум, чтобы прийти к достаточно определенным философским данным.

    Этот феноменализм не нашел своего полного развития у Декарта. Действительно, Декарт пришел к метафизическим выводам, ничем не отличающимся от выводов схоластической философии. Он отстаивал трансцендентность Бога и отстаивал человеческую свободу и христианскую мораль. Но пантеизм глубоко посеян во всех формах имманентизма (религиозных теорий, постулирующих, что божество, разум или дух имманентны миру и человеку). Рационализм Декарта должен был быть быстро и логично направлен в этом направлении Спинозой, в то время как другие картезианцы, такие как Мальбранш и Лейбниц, пытались — с меньшей логикой — более промежуточные решения между пантеизмом и трансцендентностью Бога.Декарт был крупной фигурой в континентальном рационализме 17-го века, позже его защищали Спиноза и Готфрид Лейбниц, и ему противостояла эмпирическая школа мысли, состоящая из Гоббса, Локка, Беркли, Жан-Жака Руссо и Юма.

    Лейбниц, Спиноза и Декарт были хорошо осведомлены как в математике, так и в философии, и Декарт и Лейбниц также внесли большой вклад в науку. Как изобретатель декартовой системы координат, Декарт основал аналитическую геометрию, мост между алгеброй и геометрией, имеющий решающее значение для открытия исчисления и анализа бесконечно малых.Он наиболее известен философским утверждением cogito ergo sum (французский: Je pense, donc je suis; английский: я мыслю, следовательно, я существую; или я думаю, следовательно, я существую), найденным в части IV книги Discourse on Метод (1637, написан на французском, но с включением cogito ergo sum ) и Часть I Принципов философии (1644, написана на латыни). Декарта называют «отправной точкой Спинозы». Первой публикацией Спинозы было его геометрическое изложение (формальные математические доказательства) Декарта, Части I и II Декарта « Принципов философии » (1663).

    Спиноза ассоциировался с Лейбницем и Декартом как «рационалист», в отличие от «эмпирика». С декабря 1664 г. по июнь 1665 г. Спиноза вел переписку с Блайенбергом, богословом-любителем-кальвинистом, который расспрашивал Спинозу об определении зла. Позже, в 1665 году, Спиноза уведомил Ольденбурга, что он начал работу над новой книгой, Theologico-Political Treatise , опубликованной в 1670 году. встречался со Спинозой по крайней мере один раз, и его собственная работа, известная как «Монадология», имеет поразительное сходство с некоторыми важными частями философии Спинозы.

    Из-за его разглагольствований против евреев и еврейской теологии еврейская община выдала Спинозе приказ Черема , своего рода отлучение от церкви. Праведное негодование старейшин синагоги на ереси Спинозы не было единственной причиной его отлучения; была также практическая озабоченность тем, что его идеи, которые в равной степени противоречили ортодоксальности других религий, как и иудаизму, не придутся по вкусу христианским лидерам Амстердама и плохо отразятся на всей еврейской общине, поставив под угрозу ограниченные свободы, которые Евреи добились успеха в этом городе.

    Условия его черема были суровы. Он был, по словам Бертрана Рассела, «проклят со всеми проклятиями Второзакония и проклятием, которое Елисей произнес над детьми, которых впоследствии растерзали медведицы». Черем, что нетипично, никогда не отзывался. После отлучения от церкви он принял имя Бенедикт, латинский эквивалент его имени Барух; они оба означают «благословенный». В своем родном Амстердаме он был также известен как Бенто (по-португальски «Бенедикт» или «благословенный») де Спиноза, что было неофициальной формой его имени.Запрет, написанный на португальском языке, до сих пор хранится в архивах амстердамской общины. Заявление, предшествующее запрету, гласит: «Главы совета сообщают вам, что, давно зная о злых мнениях и действиях Баруха де Спинозы, они пытались различными средствами и обещаниями отвратить его от злых путей. Не имея возможности найти какое-либо средство, но, напротив, получая с каждым днем ​​все больше сведений о гнусных ересях, практикуемых и проповедуемых им, и о чудовищных деяниях, совершаемых им, имея сие от многих заслуживающих доверия свидетелей, низложивших и засвидетельствовавших обо всех это в присутствии упомянутого Спинозы, осужденного; все это было рассмотрено в присутствии раввинов, и совет по совету раввина решил, что упомянутый Спиноза должен быть отлучен от церкви и отрезан от народа Израиля.

    Между Спинозой и Мартином Лютером существует огромная историческая параллель. Они оба начали изучать право, Барух в Амстердаме, Лютер в Виттенберге, они оба были бунтовщиками и презирали ортодоксию, и оба были отлучены от основных религиозных институтов (Спиноза от синагоги и Лютер от католической церкви).

    После Черема Спиноза познакомился с несколькими коллегами, членами эклектической секты с рационалистическими тенденциями.Именно тогда он начал читать и изучать Декарта. Многие из его друзей принадлежали к диссидентским христианским группам, которые регулярно встречались в качестве дискуссионных групп и обычно отвергали авторитет устоявшихся церквей, а также традиционные догмы.

    Учебники и энциклопедии часто изображают Спинозу как одинокую душу, зарабатывающую на жизнь шлифованием линз; на самом деле у него было много друзей, но он сводил свои потребности к минимуму. Один рецензент заметил: «Никто никогда не подходил ближе к идеальной жизни философа, чем Спиноза. Другой написал: «Как учитель реальности, он практиковал свою собственную мудрость и, несомненно, был одним из самых образцовых людей, когда-либо живших». А еще один писал: «Внешне он был неприхотлив, но не беззаботен. Его образ жизни был чрезвычайно скромным и уединенным; часто он не выходил из своей комнаты по много дней вместе. Точно так же он был почти невероятно бережлив; его расходы иногда составляли всего несколько пенсов в день». У Спинозы, похоже, не было сексуальной жизни.

    К началу 1660-х годов имя Спинозы стало более широко известным, и, в конце концов, Готфрид Лейбниц и Генрих Ольденбург нанесли ему визиты, как сказано в книге Мэтью Стюарта, Придворный и еретик .

    В более позднем возрасте Спиноза сделал разворот и в конце концов примирился с учением Моисея Маймонедеса и даже написал произведения, в которых он соглашался с Маймонедом и его утверждениями о «самопознании». Маймонедес был врачом, раввином, философом, писателем, клиницистом и советником халифов. Спиноза был вдохновлен чтением Торы , написанной на иудео-арабском языке, хотя в детстве он прочитал их все. В результате этого перечитывания родились три знаменитых и важных трактата Спинозы: «Об улучшении понимания», «Основы картезианской философии» и «Теолого-политический трактат» .Эти работы продемонстрировали подпись Моисея Маймонида.

    Когда общественная реакция на анонимно опубликованный Теолого-политический трактат была крайне неблагоприятной для его разновидности картезианства, Спиноза был вынужден воздержаться от публикации других своих работ. Осторожный и независимый, он носил перстень с печаткой, на котором были выгравированы его инициалы, роза и слово caute (латинское «осторожно»). «Этика» и все другие работы, за исключением « Принципов философии» Декарта и Теолого-политического трактата , были опубликованы после смерти Спинозы в Opera Posthuma , редактируемой его друзьями в тайне, чтобы избежать конфискации и уничтожение рукописей. «Этика » содержит множество до сих пор неразрешенных неясностей и написана с неприступной математической структурой, смоделированной на геометрии Евклида, и была описана как «великолепно загадочный шедевр».

    Спиноза также был впечатлен Фомой Аквинским, потому что он перевел всего Аристотеля с греческого на латынь. Считается, что начало или anlagen работы Спинозы в Этике и дуализме, а также его интеллектуальный роман с Евклидом и Декартом начинается с чтения им работы Аквината, благодаря которой он научился думать и рассуждать.Единственная книга с именем Спинозы на корешке является плодом этого романа: Ethica Ordine Geometrico Demonstrata ( The Ethics ) (1677), переведенная Джонатаном Беннеттом. Первый перевод этого труда на иврит сделал Самуэль ибн Тиббон ​​Тешувот, который собрал корреспонденцию и ответы, в том числе ряд публичных писем (о воскресении и загробной жизни, об обращении в другую веру и Иггерет Тейман — адресованные угнетенным еврейство Йемена). Трактат по логике (араб. Maqala Fi-Sinat Al-Mantiq) был напечатан 17 раз, включая издания на латыни (1527 г.), немецком языке (1805, 1822, 1833, 1828 гг.), французском (1935 г.) и английском (1938 г.) ), и в сокращенной форме на иврите.

    Спиноза интересовался другим арабским эрудитом, философом, экономистом и пропагандистом музыки — Ибн Халдуном (Абу Зайд Абдур-Рахман бин Мохаммад ибн Халдун Аль-Хамади, 1332–1406). Ибн Хальдун, отец просачивающейся экономики (рейганомики), оказал влияние на многих европейских экономистов, особенно на австрийских экономистов, включая Людвига фон Мизеса (1881–1973).В 1993 году, изучая палладианские виллы во время архитектурного тура по Италии, мне выпала честь пообедать с Робертом Манделлом, бывшим председателем экономических советников покойного президента Рейгана. Большая часть восторженных дискуссий за столом была сосредоточена вокруг Ибн Халдуна и фон Мизеса. Манделл получил Нобелевскую премию по экономике в 1999 году за анализ денежно-кредитной и фискальной политики при различных режимах обменного курса. Он создал евро, денежную единицу, которая связывает экономику европейского континента.Сейчас он занят созданием аналогичной экономической единицы валюты для Азии.

    Мы знаем, что в детстве Спиноза приобрел репутацию человека, который постоянно и иногда раздражительно спрашивает «почему». У него была репутация «маленького мальчика ПОЧЕМУ». Его мать любила его и помогала ему найти ответы на свои вопросы, покупая ему книги и читая ему сказки на ночь. Она даже купила ему телескоп, чтобы смотреть и изучать звезды. Он был очень близок со своей матерью, которую потерял в возрасте семи лет.

    Авторы, которые пытались размышлять о Спинозе в сравнении с психоанализом, размышляли над несколькими вопросами разного рода.В. Арон (1977) спрашивал об общем влиянии Спинозы на мысль Фрейда. К. Ратбан (1934) отмечал, что либидо, фундаментальное понятие психоанализа, обрисовано спинозовской концепцией conatus, врожденного влечения, ведущего к стремлению и упорству. В прочтении Вальтера Бернара (1946) это, возможно, ближе к эросу или желанию. Но каковы, по мнению этих авторов, терапевтические принципы Спинозы? Эти работы сегодня кажутся устаревшими, свидетельствующими как об интеллектуальном состоянии психоанализа, особенно в англо-саксонских странах, так и о плохо информированном прочтении Спинозы.Некоторые авторы, такие как Абрахам Каплан (1977), напоминают, что философия Спинозы была не протопсихоаналитической наукой, а очень хорошо осведомленной метафизикой. Фрэнсис Паше (1981) обсуждает идею «практического психоанализа». Работа Жиля Делёза о Спинозе, Expression in Philosophy (1992), открыла путь к конфронтации между спинозистской и психоаналитической этикой. Наконец, несколько авторов-психоаналитиков (Бертран, 1984; Огилви, 1993; Бербедж и Чушан, 1993) обнаружили в философии Спинозы бессознательное.И последнее, что меня лично впечатляет, это то, что Спиноза разделяет концепцию благодати и спасения со святым Августином Гиппопотамом, Моисеем Маймонидом из Кордовы, Ибн Халдуном и святым Фомой Аквинским: Путь к спасению и благодати — это знать, что есть добро. внутри вас, такие как любовь, сострадание, сочувствие и самоотверженность, и то хорошее, что есть вне вас, например, музыка, цветы, танец, поэзия, связь с семьей и друзьями, и быть благодарным, отдавая что-то взамен. Спиноза действительно многое дал.

    Мир богословско-политического трактата Спинозы

    Дэн Тейлор

    « Богословско-политический трактат » Баруха Спинозы, опубликованный анонимно в 1670 году, быстро перевернул Европу вверх дном. Отклоненная одним современником как книга, «выкованная в аду самим дьяволом», в ней утверждалось, что для того, чтобы общества выдержали конфликты и процветали, они должны отстаивать свободу слова и независимое мышление, религиозную терпимость и демократию.

    Лев Бельгикус Лев Бельгикус

    В 17 -м -м веке было то, что мы сейчас называем Золотым веком Голландии – временем мира, великолепия и богатства.Нижние земли подняли восстание против испанского владычества с 1566 года. Северные провинции блестяще получили формальную независимость от тогдашней ведущей европейской сверхдержавы в 1648 году. Это оставило католический юг (современные Бельгия и Люксембург) под испанским владычеством.

    С самого начала голландские Соединенные Провинции были отмечены необычным либерализмом. Свобода вероисповедания распространялась не только на протестантов, но и на нонконформистские секты, такие как социниане (которые верили, что Христос был человеком, а не божеством, и отвергали Троицу) и предоставляла убежище сефардским евреям Иберии.Однако под этой тонкой оболочкой терпимости скрывалось отвращение к католицизму. Все, что подрывало строгую кальвинистскую интерпретацию общественной морали, вызывало подозрение.

    Более того, в то время как Провинции формально были республикой, ее де-факто главой государства был первенец Дома Оранских. Эта напряженность между федеративной республикой и монархией грозила погрузить страну в гражданскую войну. Йохан ван Олденбарневельт, архитектор независимости Нидерландов, был казнен после того, как попал в конфликт с Морисом, принцем Оранским, и его консервативными сторонниками. Может ли повториться то же самое?

    «Золотой век»

    Свержение морского гиганта Европы было дорогостоящим делом. Испанский контроль над Средиземным морем и Атлантикой означал, что голландцам пришлось искать новые торговые пути и партнеров. Они следовали тайными торговыми путями португальских мореплавателей, таких как Васко де Гама, огибая мыс, чтобы добраться до Индии Великих Моголов, Китая, Японии и «Островов пряностей» (ныне Индонезия). Олденбарневельт основал Голландскую Ост-Индскую компанию в 1602 году, в то время как Голландская Вест-Индская компания некоторое время контролировала прибыльные сахарные плантации Бразилии.На голландских галеонах возвращались предметы роскоши: драгоценные камни и керамика, кофе и чай, хлопок, шелк, серебро и табак. Отец Спинозы Майкл импортировал экзотические сухофрукты на свой склад в Амстердаме, который он унаследовал до его банкротства.

    Мод трансформировался. Яркий хлопок, бархат и кружево заменили тяжелую шерсть. Новое общественное пространство сформировалось вокруг потребления кофе. Кальвинистские пасторы бормотали о развращении богатства. Новый мотив в голландском искусстве, эти горько-сладкие чаши с гниющими фруктами и memento mori , напоминали зрителям об их смертности.

    Но кто рискнет финансировать такие предприятия? Многие голландские суда не вернулись, были захвачены, убиты или потеряны в море. Голландцы разработали второе новшество, которое изменило современную Европу: акционерное общество. Инвесторы будут спекулировать и потенциально получать огромную прибыль от рискованных инвестиций. Бурно развивался новый вид капитализма, основанного на кредитах, который время от времени нарушался спекулятивными пузырями, такими как тюльпаномания.

    Пузырь спекуляции на тюльпаномании привел к резкому росту цен на луковицы тюльпанов, прежде чем резко рухнуть в феврале 1637 года.

    Амстердам процветал. Философы со всей Европы, такие как Декарт и Локк, собирались здесь, чтобы продолжить свою работу, наслаждаясь относительной свободой публиковать новые идеи без цензуры. Такие ученые, как Антони ван Левенгук и Христиан Гюйгенс, разработали ультрасовременные микроскопы и телескопы, открывающие новые миры (последний соответствует Спинозе, который также занимался шлифовкой линз). Соседи, такие как Англия, с опозданием пытались обезопасить свои собственные колониальные торговые пути в Индии и Африке.Перед глазами предстала современная Европа.

    Рабство и неравенство

    Конечно, наш современный образ обманчив — этот «Золотой век» частично финансировался за счет рабства. Недолговечная голландская колония Бразилии, захваченная у португальцев, была основана на жесточайшем порабощении коренных тупинамба и ангольцев, похищенных и переправленных через океан.

    И распределение этого нечестно нажитого бурно развивающегося богатства было далеко не равномерным. Негодование по отношению к, казалось бы, оторванной от мира либеральной элите росло; слишком заняты, наслаждаясь своей столичной роскошью, чтобы сосредоточиться на серьезной работе по защите страны от могущественных врагов внутри и снаружи. На улицах стала приобретать влияние особо рьяная форма кальвинизма; тот, в котором страхи и недовольство людей выражались через ограничительную и нетерпимую религиозную призму. Назревали конфликты между богатыми городскими купцами и народным движением за установление религиозно консервативной монархии. «Золотой век» рушился.

    Разрушение аллегории Яна де Баена о Корнелисе де Витте Яна Луйкена, показывающее лицо Корнелиса де Витта, вырезаемое из картины перед тем, как его пригвоздили к городской виселице — мрачный предшественник убийства братьев Де Витт всего несколько недель спустя. как народное настроение повернулось против сильных и престижных.

    Кауте

    Для Спинозы, уже изгнанного из еврейской общины Амстердама за его нетрадиционные взгляды на Бога, все это было глубоко тревожным. Легендарные сообщения говорят, что он уже подвергся покушению в молодости. Неизвестный нападавший попытался ударить его ножом возле синагоги или театра, хотя лезвие пробило только его плащ. Спиноза жил лозунгом, который он носил на перстне с печатью: caute (осторожно).

    Но, рано или поздно, осторожность переходит в робость; бездействие ведет к торжеству варварства. В конце 1660-х годов, когда его друзей арестовывали и сажали в тюрьму за публикацию независимой философии, Спиноза отложил свою работу по абстрактной метафизике. Только свободная демократия могла преодолеть эти кризисы.

    Богословско-политический трактат был опубликован анонимно под фальшивым оттиском в 1670 году

    Кому-то нужно было публично защищать свободу философии исследовать законы природы, не обремененные фанатичным подавлением.Кто-то должен был защищать демократию, несмотря на все ее трудности и хрупкость, перед лицом растущего движения за установление диктатуры. Кому-то нужно было изучить основы библейских писаний, пророческих откровений и чудес, которые легли в основу почти всего государственного образования, морали и притязаний на политическую легитимность.

    Какие именно знания утверждали пророки? В чем заключалось чудо? Кто написал и систематизировал книги Библии и с какой целью? В чем по своей природе состоит расцвет человеческой жизни? Но это были трудные и опасные вопросы.

    Богословско-политический трактат был опубликован под поддельным изданием в 1670 году. Личность его дерзкого автора не была установлена ​​в течение нескольких лет. Этим человеком был не Дьявол, а Барух Спиноза.

    Авторы изображений

    Об авторе

    Дэн Тейлор

    Дэн Тейлор — преподаватель социальной и политической мысли в Открытом университете. Его последняя книга — « Спиноза и политика свободы » (2021, Edinburgh University Press).Он также является автором книги «История острова : путешествие по незнакомой Британии » (Repeater Books, 2016 г.), вошедшей в шорт-лист Премии Оруэлла 2017 г., и « негативный капитализм: цинизм в неолиберальную эру» (Zero Books, 2013 г. ).

    Спиноза и политика свободы Дэн Тейлор

    Вам понравился «Мир Спинозы Теолого-политический трактат »? Подробнее читайте в книге Дэна Тейлора « Спиноза и политика свободы ».

    Вам также может понравиться…

    Родственные

    Концепция равенства в теолого-политическом трактате Спинозы — Исследовательский портал Абердинского университета

    TY — JOUR

    T1 — Концепция равенства в теолого-политическом трактате Спинозы

    AU — Lord, Beth

    N1 Версия этой статьи была впервые представлена ​​на конференции «Радикальное просвещение: общая картина и ее детали» в Брюсселе в мае 2013 года.Я хотел бы поблагодарить Штеффена Дюшена и команду организаторов Свободного университета в Брюсселе, а также отметить множество полезных комментариев, которые я получил от слушателей там и на последующих мероприятиях. Спасибо также анонимному рецензенту, предложившему несколько полезных усовершенствований.

    PY — 2016/2

    Y1 — 2016/2

    N2 — Спиноза признает, что в условиях демократии идеалы свободы и равенства формируют наши мысли о себе как о людях. В этой статье исследуется концепция равенства Спинозы в «Теолого-политическом трактате» и рассматриваются ее сложности и двусмысленности в свете его теорий свободы и демократии там и в «Этике».Поскольку Спиноза считает, что люди обладают неравной силой, он не верит, что мы естественным образом или внутренне равны. Он также не думает, что равенство хорошо само по себе. Равенство хорошо в той мере, в какой оно способствует человеческому процветанию. Равенство, которое поддерживает Спиноза, — это экономическое равенство, которое побуждает людей становиться более могущественными, добродетельными и свободными. Я демонстрирую это на примере обсуждения Спинозой естественного состояния, демократии и еврейского государства в «Теолого-политическом трактате» и его замечаний о благотворительности, экономическом обмене и связанных с ними аффектах в «Этике».

    AB — Спиноза признает, что в условиях демократии идеалы свободы и равенства формируют наши мысли о себе как о людях. В этой статье исследуется концепция равенства Спинозы в «Теолого-политическом трактате» и рассматриваются ее сложности и двусмысленности в свете его теорий свободы и демократии там и в «Этике». Поскольку Спиноза считает, что люди обладают неравной силой, он не верит, что мы естественным образом или внутренне равны. Он также не думает, что равенство хорошо само по себе.Равенство хорошо в той мере, в какой оно способствует человеческому процветанию. Равенство, которое поддерживает Спиноза, — это экономическое равенство, которое побуждает людей становиться более могущественными, добродетельными и свободными. Я демонстрирую это на примере обсуждения Спинозой естественного состояния, демократии и еврейского государства в «Теолого-политическом трактате» и его замечаний о благотворительности, экономическом обмене и связанных с ними аффектах в «Этике».

    КВ — Спиноза

    КВ — Равенство

    КВ — Свобода

    КВ — Демократия

    КВ — Политика

    У2 — 10.

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *