Сопоставление Пушкина и Державина | Рефераты Литература

Скачай Сопоставление Пушкина и Державина и еще Рефераты в формате PDF Литература только на Docsity! Сопоставление Державина и Пушкина Ода «Вольность» и «Властителям и судьям» написаны на злобу дня. В жесткой форме происходит безжалостная критика власти. Тема од одинакова – обличение действующей власти, с ее беззаконьем, взяточничеством, протест против абсолютной монархической власти в России, утверждение законов, перед которыми все равны, воспевания идеалов свободы и гуманности. В своем стихотворении как Александр Сергеевич, так и Гавриил Романович вскрывает главную проблему общества образца первой половины 19 века – беззаконие, тиранию и вседозволенность правящих монархов. Они смело выражают свою гражданскую позицию, поскольку остро чувствуют беззащитность простого русского человека перед властью. В Оде Александра Сергеевича все доходит до апогея, когда он обращается к императору в особо грубой форме: «Самовластительный Злодей!/ Тебя, твой трон я ненавижу,/ Твою погибель, смерть детей/ С жестокой радостию вижу. », за что вскоре, конечно, поплатиться ссылкой. Гавриил Романович, в свою очередь, не обращается на прямую, а обозначает «властителей и судей» как собирательный образ. Писатель обличает их немного отличным от Пушкина путем, дает им наставления, объясняет их первостепенную роль: «Ваш долг: спасать от бед невинных,/ Несчастливым подать покров…». «Властителям и судьям» — жестокая, обличительная ода. Правитель, по мнению автора, должен просвещать народ, собственным примеров доносить важные качества: честность, любовь к Родине. Гавриил Романович в ярости от произвола, такого бесстыдного превышения властью. Строки «Не внемлют! видят – и не знают!» выражают глубокое изумление поэта. Предрешая судьбу правителей- расточителей, Державин опускает на землю «властных богов», проводя сравнение с собой: «И вы подобно так падете,/ Как с древ увядший лист падет,/ И вы подобно тау умрете,/ Как ваш последний раб умрет». Автор уже не имеет веры в возможность становления на пусть истинный главных героев своей оды, потому в завершении взывает к Богу: «Воскресни, боже! боже правых!/ И их молению внемли:/ Приди, суди, карай лукавых,/ И будь един царем земли!». Только господу дана великий дар на праведное правление. Пушкин же своей одой прославляет путь свержения абсолютной монархии, так плотно закрепившейся в России с далеких времен. Идеей писателя было «воспеть свободу миру и на тронах показать порок». Автор призывает народ к революции, требует более не скрываться под гнетем самодержавия, ведь истинная цель любого протеста – свобода: «А вы, мужайтесь и внемлите,/ Восстаньте, падшие рабы!». «Тираны мира! трепещите!» — так обратился Пушкин к бессовестной верхушке. У Пушкина, точно так же, как у Державина присутствует обращение к правительству (царю): «И днесь учитесь, о цари:/ Ни наказанья, ни награды,/ Под сень надежную Закона,/ И станут вечной стражей трона/ Народов вольность и покой». Ода отражает гражданское чувство творца и боль за несправедливое ущемление человеческой личности. Лексика каждой оды – высокая. Так у Пушкина отсутствуют афоризмы, риторические вопросы. Ода написана в форме лирического монолога. Когда у Державина торжественности стихотворению предает использование кратких форм прилагательного: боги властны, страстны, смертны. Историзмы : рек, сонме, доколе, исторгнуть, мздою, очеса, злодействы, древ — подчёркивают как и давность событий, так и неумирающую красоту уходящего слова. Художественные средства также широко использовались обоими поэтами. «Властителям и судьям»: сравнения: « И вы подобно так падете,/ Как с древ увядший лист падет!/ И вы подобно так умрете,/ Как ваш последний раб умрет!». Строки оды Гавриила Романовича пропитаны ненавистью и презрением, которыми он четко выразил мнение большого количества людей. «Вольность»: эпитеты: «слабая царица», «благородный след», «неправедная Власть», «сгущенная мгла», «роковая страсть», «царскою главой», «Главой

Новый взгляд на русскую оду

И. СЕРМАН

НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА РУССКУЮ ОДУ

 

Книга Надежды Алексеевой «Русская ода» ¹ – давно ожидаемое событие для всех, изучающих XVIII век. Событие, хотя бы потому, что такого сплошного просмотра русской оды от ее первых, далеко не совершенных немецких опытов и до Державина включительно еще не было. Были монографии, посвященные отдельным авторам, но последовательно проведенный под единым углом зрения исторический обзор русской оды за все столетие сделан впервые. И потому читается эта книга с особенным вниманием и интересом.

Введение автор завершает таким определением главной цели своего труда: «В основе данного исследования лежит понимание оды как поэтической речи, строфически организованной, сама же строфическая форма оды представляется нерасторжимо связанной с ее внутренней формой – лирическим выражением» (с. 31).

Характеризуя кратко, но точно становление строфической оды на европейской почве, автор заключает его многозначительным утверждением: «…с одой пришла поэтизация окружающего мира: все могло и просилось быть воспетым».

Последовательность в анализе строфической формы оды и ее лирического внутреннего содержания осуществлена в подходе к одам Симеона Полоцкого и в равной степени применяется на всем протяжении книги, что характеризует убежденность автора в правомочности ее общей концепции.

Особого внимания заслуживает раздел, посвященный анализу «формы пиндарической торжественной оды (на примере од Ломоносова)». Предложенное исследовательницей общее определение ломоносовской оды и оды его последователей поражает глубиной подхода и плодотворностью выводов, из него следующих: «Постигнув в состоянии furor poeticus идеальную сущность предмета, поэт видит реальный предмет уже через призму его идеальной сущности и изображает те его черты, которые этой сущности соответствуют. Действительность, следовательно, важна и дорога одописцу, но она предстает не в вещном виде, а поверенной знанием ее идеальной сущности» (с. 189). В распространенном виде автор в этом определении ссылается на Ю. Лотмана, который считал, что «в русской поэзии допушкинского времени <…> художественной точкой зрения становилось отношение истины к изображаемому миру» (с. 188).

При всем остроумии этого определения (воспринимая это понятие в контексте XVIII века1) легко можно найти в «допушкинской поэзии» явления, которые не подходят под это слишком общее определение Лотмана. Укладываются в него «Душенька» Богдановича или «Елисей» Майкова? Сомнительно…

Глава о Ломоносове принадлежит к лучшим в книге и наиболее убедительным. Надежда Алексеева опровергает предложенное мной еще в 1965 году наблюдение над тематической структурой од Ломоносова. Конечно, это ее право принимать или отвергать чужие наблюдения и выдвигать свои. То, что я называю словесно-тематическим построением оды, у меня в книге («Поэтический стиль Ломоносова») занимает страницы 118 – 128, поэтому меня удивляет, почему исследовательница вместо того, чтобы высказать свое критическое замечание в разделе о Ломоносове, перенесла его в скромную сноску в главе о Хераскове (с. 266), где оно выглядит малозаметным.

Кстати, исследовательница по неизвестным причинам совершенно игнорирует в своем анализе «Оду 1750 года», в которой тематический принцип построения торжествует…

Осмелюсь предположить, что не «истина», отвлеченная от действительности, которую трудно воспроизвести поэтически и в «допушкинской поэзии», а событийная значительность определяли то, что мы условно можем назвать содержательностью торжественной оды как жанра.

Надежда Алексеева впервые в нашей науке занялась немецкой одой в России 1730 – 1740 годов и проанализировала ее содержательность и государственно-общественную функцию.

Как я уже отмечал, за скрупулезным анализом немецкой оды, не отличающейся художественным совершенством, следует очень интересное, хотя и спорное (по моему мнению) определение внутренней структуры ломоносовской оды. И тут, к удивлению читателя, происходит какой-то перелом в подходе к последующему развитию русской оды. Вся послеломоносовская ода – ода Сумарокова, Хераскова, Петрова и даже Державина рассматривается в книге с точки зрения очень изощренного стилистического анализа. У читателя может создаться представление о том, что Херасков и Петров, Сумароков и Державин заняты были только формальной отделкой своих од, в отличие от од Ломоносова, и не вкладывали в них какое-либо злободневное содержание.

Не сомневаюсь, что Н. Алексеева прекрасно понимает, насколько одическое творчество русских поэтов XVIII века отражало вопросы и запросы дня, но, увлекшись стилистическим анализом в собственном смысле, она отказалась от поисков политического смысла в одах и Сумарокова, и Петрова. Поэтому мы находим у нее чрезвычайно оригинальное, но слишком обобщенное сравнение од Сумарокова и Ломоносова: «Благодаря сумароковским одам в русской поэзии впервые возникло поле нравственного напряжения. Ломоносовской оде тишины и милости Сумароковым была противопоставлена ода брани и ярости» (с. 261). Я искренне восхищаюсь этим оригинальным и плодотворным сопоставлением двух поэтов. Равно как мне кажется очень точным и даже изящным замечание, что «и Сумароков, и Голеневский – первые преемники ломоносовской оды, перенимали звучные, громкие стихи и слова, но не слышали и не воспроизводили другого, главного, медленного, бессмертно-поэтичного Ломоносова, скрытого за блеском и шумом его парящих орлиц».

Определяя разницу между одами Хераскова и Ломоносова, Н. Алексеева находит, что «вместо ужаса и блаженства, двух важнейших эмоций ломоносовских од, в одах Хераскова царит веселье и радость» (с. 266). Тут бы и поискать причин этого расхождения в масонских убеждениях Хераскова, но исследовательница довольствуется указанием на общехристианские мотивы в его творчестве.

К Петрову Н. Алексеева подходит с той же тщательностью, которая отличает всю книгу. Она полагает, что «если Ломоносов считал, что речь делает высокой вложенный в нее смысл, то для Петрова высокость речи определяется звучностью, трудностью почти каждого стиха. Речь превращается в самодовлеющий процесс» (с. 287).

Иногда нежелание автора сопоставить развитие оды с ходом общественно-политических событий приводит к тупику. Так, она предполагает, что «утрата способности к поэтическому созерцанию, воспарению связана с просветительским гуманизмом. Но думается, что причины ее более глубокие, и, скорее, два этих наступивших почти одновременно явления предстают следствием одной общей причины, пока не вполне ясной» (с. 307). Я бы осмелился предложить в качестве «общей причины» Пугачевщину – как самый острый кризис системы дворянской государственности.

В главе «Новая ода Державина» мне представляется особенно интересным подход исследовательницы к «Объяснениям» Державина: «Как при создании стихотворений Державин стремился отразить действительность, так позднее он в «Объяснениях» поверяет действительностью свою поэзию. Осознание того, что действительность не вполне узнаваема в его стихотворениях, стало причиной создания Державиным такого странного жанра, как «Объяснения на свои «Сочинения»» (с. 337).

Я в свое время предложил другое толкование этих «Объяснений» Державина, и именно его осознанием того, что он стал непонятен новым поколениям читателей и, следовательно, уже требовал комментария, то есть терял поэтическую актуальность. Н. Алексеева со мной не согласна, хотя об этом не заявляет. Тем интереснее спор, который помогает в конце концов прийти к истине, то есть к исторически выверенному пониманию державинских «Объяснений» и ряда тех проблем, о которых с такой убедительностью и в лучшем смысле литературностью пишет Н. Алексеева.

Не скрывая своих сомнений и возражений, хочу еще раз сказать, что книга эта является большим и значительным событием в науке о XVIII веке; она на многие годы определит отношение к русской оде и пути ее изучения. А нам позволяет ждать от талантливого ученого новых открытий и новых успехов.

г. Иерусалим

1. Алексеева Н. Ю. Русская ода. Развитие одической формы в XVII- XVIII веках. СПб.: Наука, 2005. 370 с.[↩]

Суворов Цикл од в бою Слова Гавриила Державина

Скачать:

ПДФ

Ключевые слова: классицизм, батальная ода, окказиональная лирика, Г. Державин, А. Суворов.

Для цитирования:

Ратников А. Н. «Суворовский цикл од в боевой лирике Гавриила Державина». Два века русской классики, том. 3, нет. 1, 2021 г., стр. 24–39. (на рус. языке) https://doi.org/10.22455/2686-7494-2021-3-1-24-39

Автор: Александр Н. Ратников

Информация об авторе:

Ратников Александр Николаевич, аспирант Московского областного государственного университета, ул. Веры Волошиной, 24, 141014 Московская область, г. Мытищи, Россия.

Электронная почта: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Получено: 17 октября 2020 г.

Утверждено после проверки: 28 января 2021 г.

Опубликовано: 22 марта 2021 г.

Выпуск: 2021 Том 3 №1

Отдел: Русская литература XVIII и XIX веков.

страницы: 24-39

ДОИ: https://doi.org/10.22455/2686-7494-2021-3-1-24-39

УДК: 821.161.1.0

Abstract:  В статье анализируются батальные оды Г. Державина, осмысливается общая концепция суворовского цикла, его тематическое своеобразие, проблематика и идейный пафос с точки зрения влияния исторического контекста на репрезентацию образа Суворова. В статье рассматривается художественное отражение реальных исторических черт Суворова, отраженных в корпусе произведений батального цикла в виде собирательного образа. Автор статьи реконструирует образ знаменитого полководца, представленный поэтом, исходя из по результатам изучения батальных од, в которых он упоминается, а также по анализу оды «На взятие Измаила», где он подразумевается. Оды «На взятие Измаила», «На взятие Варшавы», «Орел», «На победы в Италии», «На переход через Альпы» предлагается рассматривать как цикл боевых од на основе тематического сходства.

и соотношения в изображении предмета. В статье также рассматривается метод раскрытия поэтического образа Суворова через метод сравнения.

Литература

Западов В. А. Поэзия XVIII века: М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин [ Поэты 18 ^-го Века: М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин Державин ]. М.: Изд-во МГУ им. Ломоносова, 1957. С. 170–180.

Западов В. А. «Комментарии: Державин. На взятие Измаила» ​​[«Комментарий: Державин. О взятии Измаила». Державин Г. Р. Стихотворения [ Стихотворения ]. Ленинград, Советский писатель, 1957, стр. 170–180. (In Russ.)

Кузьмин А. И. Героическая тема в русской литературе [ Героическая тема в русской литературе

]. Москва: Просвещение, 1974. 304 с.

Ларкович Д. В. Державин и Суворов: творческое взаимодействие автора и героя. Русская литература , 2010, вып. 3, стр. 62–73. (на рус.)

Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста [ Анализ поэтического текста ]. Ленинград: Просвещение, 1972. 271 с.

Никольский Е. В. «Героическая трактовка образа А. В. Суворова в творчестве Державина». Г. Р. Державин и диалектика культуры: материалы Международной научной конференции . Казань: Изд-во Казанского федерального университета, 2014. С. 180–185. (на русск.)

Ситникова Г. В. «А. В. Суворов глазами друзей и недругов». Российская государственность в лицах и судьбах ее создателей: IX–XXI вв.: материалы V Международной научной конференции Научная конференция ]. Липецк, Изд-во Липецкого государственного педагогического университета имени П. П. Семенова-Тян-Шанского, 2017, стр. 86–9.0. (In Russ.)

Суворов А.В. Письма [ Письма ]. Москва: Наука, 1986. 808 с. (на рус.)

«Река времен в своем стремлении», разбор стихотворения Державина. Анализ стихотворения Державина река времен в его устремлениях Литературное направление и жанр

Вы можете прослушать аудиозапись стихотворения «Река времен в своем стремлении. ..». Текст читает заслуженный артист России Александр Дмитриевич Федоров.

Мы подошли к последней странице произведения Державина. Уже глубоким стариком, за несколько недель до смерти он написал свое последнее стихотворение. Коротко, всего восемь строк:

Река времени в своем стремлении Уносит все дела людей И топит в пучине забвения Народы, царства и царей. И если что останется Сквозь звуки лиры и трубы, То вечность будет съедена устами, И не уйдет общая судьба!

Поэт ушел в вечность. И он смотрел на нее философски спокойно, грустно и мудро. Никто не в силах избежать могучего потока времени. Всех нас, живущих на земле, объединяет этот стремительно уносящий нас поток. И все-таки есть надежда, что что-то останется от каждого поколения людей, останется «при звуках лиры и трубы». В противном случае связь времен была бы нарушена. И державинский символический образ «реки времени» не звучал бы с такой аутентичной силой, не остался бы в нашей памяти надолго.

Литература

1. Державин Г. Р. Работы с пояснительными записками Я.К. Грот: В 9 тт. Санкт-Петербург, 1864-1884 гг.
2. Державин Г.Р. Стихи. Л., 1933.
3. Державин Г.Р. Стихи. Л., 1947.
4. Державин Г.Р. Работает. М., 1985.
5. Белинский В.Г. Произведения Державина // Белинский В.Г. Собр. цит.: В 3 т. М., 1948. Т. 2.
6. Гуковский Г.А. Русская поэзия 18 века. Л., 1927.
7. В.А. Западов Гаврила Романович Державин. М.; Л., 1965.
8. Серман И.З. Русская поэзия второй половины 18 века. Державин // История русской поэзии: В 2-х т. Л., 1968. Т. 1.
9. А. В. Западов Поэты XVIII века (М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин). М., 1979.
10. Словарь литературоведческих терминов. М., 1974.
11. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1979-1980.
12. Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001.

Читайте также другие темы главы VI:

Стихотворение Державина «Река времен в своем стремлении» — одно из самых мистических стихотворений русской литературы. Державин умер в возрасте 73 лет, что в начале XIX века считалось очень старым. Последние 13 лет своей жизни отставной Державин прожил в собственном имении Званка в Новгороде, где и скончался 8 июля 1816 года (по старому стилю). Державин до последних минут оставался поэтом. За 2 дня до смерти, 6 июля, он написал свое последнее стихотворение «Река времени в своем стремлении».

История создания поэмы описана в комментариях к посмертной публикации в журнале «Сын Отечества» № 30 за 1816 год. Державин написал поэму в своем кабинете и прочитал племяннику Семену Васильевичу Капнист.

Очевидно, поэта вдохновила таблица «Река времени». Эта схема, составленная Германом Штрассом, была переведена на русский язык и опубликована в 1805 году. Эмблематическое изображение всемирной истории представляло историю каждого государства с древнейших времен до XVIII века как реку, на русле которой имена « славные люди». Можно было наблюдать исток каждой реки, высыхание некоторых рек, впадение рек одна в другую. Реки существующих государств просто обрывались в конце схемы, что наглядно показывало бренность всего сущего: не только человеческой жизни, но и великих держав. Между тем имя Державина также было вписано в реку времени последним среди великих деятелей Просвещения.

Державин всегда писал стихи в черновиках на грифельной доске грифелем. Так был написан его последний восьмиугольник. В посмертных изданиях поэма называлась «Последние стихи Державина» или «О тленности». Сегодня буквы на доске едва видны.

Литературное направление и жанр

Державин всегда оставался просветителем, хотя и пережил эпоху просвещения. Недаром за полгода до смерти Державин, «сойдя в гроб, благословил» молодое поколение лицеистов — представителей новой эпохи с новыми литературными течениями.

Литературное направление просветительского классицизма предполагает, что содержание произведения просветительское, а форма классическая. Излюбленный поэтический жанр классицизма — ода. Даже родственники Державина в своих воспоминаниях называли последнее стихотворение поэта началом оды, которая не была завершена из-за смерти автора. Начало этой торжественной песни Мандельштам считал подобным трубному голосу пророка.

Только в середине 20 века. Американский лингвист Морис Галле отмечал, что стихотворение Державина представляет собой акростих, из первых букв каждой строки которого сложены загадочные строки: «Почитай разорение». По факту его предсмертного письма стихотворение является автоэпитафией, надписью на пороге собственной могилы, сделанной умирающим поэтом.

Тема, основная мысль и композиция

Тема стихотворения стала одним из его названий. Это стихотворение о тленности, смертности всего сущего. Стихотворение основано на библейской истине о том, что человеческая слава подобна цветку на траве, который опадает, когда трава высыхает. По сравнению с Библией основная мысль поэмы усечена. В Библии человеческая слава противопоставляется слову Божьему, которое пребывает вовек. Это одно из доказательств незавершенности последней работы Державина.

С другой стороны, отсутствие логического завершения могло быть авторским замыслом, символизирующим внезапный и незапланированный конец любой земной жизни.

По свидетельству племянницы жены Державина Елизаветы Львовой, за два дня до смерти его дядя начал «оду скорости времени», написав первую строфу и две строки второй строфы. Трудно сказать, что имела в виду племянница. Стихотворение Державина – восьмистрочное стихотворение. Первое четверостишие посвящено идее бренности всего земного: людей и царей, народов и царств, всех человеческих дел. Второе четверостишие состоит в том, что забвению подлежит даже то, что, с точки зрения человека, заслуживает вечной памяти. Это человеческая слава, добытая творчеством (лира) или битвой (труба).

Пути и образы

Образ реки времени, конечно же, отсылает к древнегреческому Стиксу — реке, по которой души умерших переносились в царство мертвых. Так что стихотворение является свидетельством готовности автора предстать перед Верховным судьей. Вся первая строфа представляет собой метафору реки времени, которая топит «народы, царства и людей» «в пучине забвения». Во второй строфе появляется еще более грозный образ-метафора — жерло (глотка) вечности. Старославянизмы во фразе «Вечность будет съедена ртом» и пугают читателя, оставляя его перед страшной разверзшейся бездной, и становятся признаком жанра высокого стиля. Аллитерация, повторение шипения в сочетании с сонорами (ч, жр, жрл) создает бурлящий, грозный звуковой образ.

Река времени в своем стремлении
Уносит все дела людей
И топит в пучине забвения
Народы, царства и короли.
И если что останется
Сквозь звуки лиры и трубы,
То вечность будет съедена устами
И не уйдет общая судьба.

Анализ стихотворения Державина «Река времен в своем стремлении…»

Стихотворение написано Гавриилом Романовичем Державиным (1743–1816) 6 июля 1816 года, то есть буквально перед смертью поэта. Это стихотворение — ребус, первые буквы строк образуют выражение «Гибель чести». Эта техника называется акростих. Возможно, фраза получила бы продолжение, так как известно, что две строфы, составившие это произведение, были началом поэмы «В тлен». Однако читатель никогда не сможет узнать, что на самом деле имел в виду автор.

В журнале «Сын Отечества» в номере № 10 за 1816 г. «Река времен в своем стремлении…» была напечатана под рубрикой «Последние стихи Державина». В примечании к тексту стихотворения упоминалось, как были найдены эти строки. Автор статьи сообщил, что Державин, по привычке записывать черновой вариант мелом на грифельной доске, сделал то же самое с этой работой. Поэтому, к сожалению, никаких дневников, тетрадей, содержащих зарисовки поэта, найти не удастся.

Тема плавного, но неумолимого течения времени часто встречается в творчестве Гавриила Романовича. Читатель может проследить развитие этой мысли в оде «», «Памятник», «» и в других произведениях. С ним связано представление о неизбежности смерти. Эти мысли раскрыты поэтом уже в стихотворениях «Облако», «Время» и др. Но в «Реке времен…» этот мотив звучит особенно грозно.

Обратим внимание на образы, которые поэт использует в восьмиугольнике.

Сравнивая время с текущей водой, автор подчеркивает ее силу и необратимость. «Река не течет вспять», «вода точит камень» — сразу приходят на ум такие изречения о силе водного потока. Стихия воды у Державина не созидательная добрая энергия, а отнимающая, равнодушная:
Забирает все дела людей
И топит в пучине забвения
Народы, царства и короли.

Поведение воды в поэме напоминает о Лете, реке забвения, которая, согласно древнегреческим мифам, течет в царстве смерти.

Есть и другие изображения, говорящие о разрушении. «Бездна», унылая пустая «вечность» — все это будет разрушено. Недаром первое слово «руина», образованное линиями, также указывает на смерть.

В ожидании смерти Гавриил Романович ставит под сомнение даже надежду на бессмертие в своих творениях, которые он воспел в «»:
И если что останется
Сквозь звуки лиры и трубы,
То вечность будет съедена устами
И не уйдет общая судьба.

Это произведение, наполненное мрачным фатализмом, производит тягостное впечатление. В отличие от других стихов, в нем нет ни урока, ни наставления, ни утешения. Трудно представить, в какой ситуации можно обратиться к этим строкам, но они помогают понять состояние и чувства поэта в его роковой час.

Вы можете прослушать аудиозапись стихотворения «Река времен в своем стремлении…». Текст читает заслуженный артист России Александр Дмитриевич Федоров.

Мы подошли к последней странице произведения Державина. Уже глубоким стариком, за несколько недель до смерти он написал свое последнее стихотворение. Коротко, всего восемь строк:

Река времени в своем стремлении Уносит все дела людей И топит в пучине забвения Народы, царства и царей. И если что останется Сквозь звуки лиры и трубы, То вечность будет съедена устами, И не уйдет общая судьба!

Поэт ушел в вечность. И он смотрел на нее философски спокойно, грустно и мудро. Никто не в силах избежать могучего потока времени. Всех нас, живущих на земле, объединяет этот стремительно уносящий нас поток. И все-таки есть надежда, что что-то останется от каждого поколения людей, останется «при звуках лиры и трубы». В противном случае связь времен была бы нарушена. И державинский символический образ «реки времени» не звучал бы с такой аутентичной силой, не остался бы в нашей памяти надолго.

Литература

1. Державин Г.Р. Работы с пояснительными записками Я.К. Грот: В 9 тт. Санкт-Петербург, 1864-1884 гг.
2. Державин Г.Р. Стихи. Л., 1933.
3. Державин Г.Р. Стихи. Л., 1947.
4. Державин Г.Р. Работает. М., 1985.
5. Белинский В.Г. Произведения Державина // Белинский В.Г. Собр. цит.: В 3 т. М., 1948. Т. 2.
6. Гуковский Г.А. Русская поэзия 18 века. Л., 1927.
7. В.А. Западов Гаврила Романович Державин. М.; Л., 1965.
8. Серман И.З. Русская поэзия второй половины 18 века. Державин // История русской поэзии: В 2-х т. Л., 1968. Т. 1.
9. А. В. Западов Поэты XVIII века (М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин). М., 1979.
10. Словарь литературоведческих терминов. М., 1974.
11. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1979-1980.
12. Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001.

Читайте также другие темы Главы VI:

За три дня до смерти Державин начал оду «На тленность…», но успел написать лишь небольшой фрагмент. Этот октет вошел во все его посмертные собрания сочинений. Приведенный здесь текст является последней строкой, написанной Державиным.

Река времени в своем стремлении
Уносит все дела людей
И топит в пучине забвения
Народы, царства и короли.
И если что останется
Сквозь звуки лиры и трубы,
Что вечность будет съедена устами
И не уйдет общая судьба.

В кабинете Державина на стене висела известная историческая карта «Река времени, или Знаковый образ всемирной истории», составленная Штрассом. Из огромного сияющего и парящего в небе шара вытекает водопад разных потоков историй народов и государств от Сотворения мира и от Рождества Христова до 1800 года. Согласно примечанию в «Сыне Отечества» Державин посмотрел на эту карту, когда писал свой восьмиугольник.

Интересно, что эти строки написаны поэтом на грифельной доске. Сегодня их у нее почти не осталось. Вместе эти строки образуют акростих, первые буквы которого легко складываются в «Гибель чести». Что было запланировано дальше, мы никогда не узнаем. Что чтит руины, останется загадкой.

М. Л. Гаспаров в своих «Заметках и выписках» делится удивительным воспоминанием:

Один раз в жизни я стал свидетелем настоящего чуда. У Державина есть известная октетная строка: «Река времен в своем стремлении…» Глядя на эти стихи, я заметил в них как-то акростих «РУИН», за которым следует бессмысленное «ТИ». Я подумал: Державин, вероятно, начал писать акростих, но не получилось, и Державин махнул рукой. Через несколько лет появилась статья М. Холле об этом акростихе: он тоже заметил «руину» и, кроме того, утверждал (не очень убедительно), что «честь» означает «честь». Я подумал: вот такие вот экономисты-филологи: заметили то же, что и я, а целую статью написали. Но это еще не чудо. У хороших латинистов есть занятие: переводить стихи Пушкина (и др.) в латинские стихи. Я не знаю как, но один из моих коллег знал как. Мы летели с ней на древнюю конференцию в Тбилиси, я еще кандидатом была, она аспиранткой, хотела показать себя с лучшей стороны; сидя в самолете, достала и показала мне листы с такими латинскими стихами. Среди них был перевод «Реки времен», двух алкейских строф. Я смотрел на них и сам не мог поверить. Потом осторожно спросил: «Можете ли вы изменить последние две строчки так, чтобы эта начиналась не на Ф, а на Т?» Она быстро заменила флюмин на турбину. — Вы знаете, что у Державина здесь есть акростих? Нет, конечно, я не знал: «Тогда посмотри свой перевод». Начальные буквы в нем прочно образовали слова AMOR STAT, любовь переживет крушение. Согласно любой теории вероятности, это не могло быть совпадением. Это также не могло быть скрытым мотивом: тогда вам не пришлось бы привязывать stef к stat.