110 лет назад был смертельно ранен Петр Столыпин
14 сентября 1911 года на председателя Совета министров и министра внутренних дел Российской империи Петра Столыпина было совершено покушение в городском театре Киева. В него стрелял из браунинга секретный сотрудник Охранного отделения Дмитрий Богров. От полученных ран Столыпин скончался спустя несколько дней. Многие авторы самого разного толка сходятся в том, что Столыпин был ключевой фигурой в истории страны, а его смерть привела Россию к участию в мировой войне и к революции.
Покушения на государственных деятелей в Российской империи в начале века стали обычным явлением. Двое предшественников Столыпина на посту министра внутренних дел — Дмитрий Сипягин и Вячеслав фон Плеве — также были убиты эсэрами. На самого Столыпина было совершено десять сорвавшихся покушений, причем четыре приходились еще на годы его губернаторства, так что большого желания занимать высшие посты у Петра Аркадьевича не было, он подчинился настойчиво выраженной воле императора Николая II и не стеснялся в дальнейшем шантажировать его своей отставкой.
Заняв все же должность министра внутренних дел 26 апреля 1906 года, а через два с половиной месяца, 8 июля, став одновременно председателем Совета министров, Столыпин действовал с небывалой решительностью, наметил целый ряд назревших реформ, многие из которых так и остались, впрочем, незавершенными.
Он успел распустить две Государственные думы первого и второго созывов как зараженные революционными настроениями, сформировал третью по введенному дополнительному имущественному цензу, отчего ее прозвали «помещичьей», и все равно конфликтовал то с левыми, то с правыми ее представителями, стараясь добиться своих целей. Основным детищем Столыпина стала аграрная реформа, наделение крестьян земельной собственностью, их кредитование, скупка помещичьих земель для перепродажи крестьянам на льготных условиях и постепенное упразднение сельской общины как коллективного собственника.
«Я чувствовал, как шагаю по облакам»: как советский летчик сбежал в Японию
45 лет назад советский летчик Виктор Беленко совершил побег в Японию на новейшем истребителе…
06 сентября 09:25
Одесский градоначальник генерал-лейтенант Иван Толмачёв писал в одном из писем: «Меня угнетает мысль о полном развале правых. Столыпин достиг своего, плоды его политики мы пожинаем теперь; все ополчились друг на друга». Вместе с тем после очередного — и самого кровавого покушения — взрыва в особняке Столыпина на Аптекарском острове 12 августа 1906 года, унесшего жизни десятков случайных людей, в ходе которого пострадали и двое детей Столыпина — Наталья и Аркадий — Столыпин ввел «меры исключительной охраны государственного порядка» — военно-полевые суды, в которых обвиняемые были лишены всех прав (своеобразные предшественники советских «троек»).
Жесткие меры позволили отсрочить на десятилетие русскую революцию, но не спасли самого Столыпина, погибшего после одиннадцатого по счету покушения.
В конце августа 1911 года в Киеве планировалось открыть памятник Александру II, приурочив это к 50-летию отмены крепостного права. В город прибыл император Николай II с приближенными и зарубежными гостями. 14 сентября давался спектакль «Сказка о царе Салтане», где с императором, его дочерями и министрами был и Столыпин. По основной версии, Дмитрий Богров, террорист-одиночка и выходец из богатой еврейской семьи, сумел так запутать шефа охранного отделения Киева, что тот ждал прибытия в город террористки, готовящейся напасть то ли на высокопоставленного чиновника, то ли на самого Николая II, и потому беспрепятственно пропустил самого Богрова в театр. Богоров уже оказывал ценные услуги полиции, был прирожденным провокатором, сдал за деньги немало своих товарищей-эсэров.
Во время второго антракта Столыпин разговаривал у оркестровой ямы с бароном Владимиром Фредериксом и земельным магнатом графом Иосифом Потоцким. Подошедший Богров выстрелил дважды: первая пуля попала Столыпину в руку, вторая, отразившись от креста Святого Владимира на груди, — в живот, задев печень.
После ранения Столыпин еще успел сказать «Счастлив умереть за царя», перекрестив императора. Были надежды на выздоровление, однако 18 сентября Петр Столыпин скончался. Согласно его завещанию, где нашли строки «Я хочу быть погребенным там, где меня убьют», его похоронили в Киево-Печерской лавре.
В начале 1960-х годов надгробие с могилы Столыпина было убрано, но не уничтожено, оно долгие годы хранилось на задворках монастыря. Само место погребения заасфальтировали. Памятники Столыпину снесли уже в течение нескольких недель после Февральской революции 1917 года. В 1989 году надгробие в Киево-Печерской лавре было восстановлено, а позднее новые памятники Столыпину появились по всей стране, его именами стали называть улицы, университеты, премии и фонды. Столыпина вместе с Александром II, Сперанским, Косыгиным и Горбачевым славили как проводившего необходимые реформы «сверху» в трудный период, простив ему военно-полевые суды.
«У русских температура эмоций высока»: как принимали Лема в СССР
12 сентября 1921 года родился один из самых известных писателей-фантастов, ведущий.
..
12 сентября 10:40
Впрочем, при живом Столыпине отношение к его деятельности было столь же полярным, как и после смерти. Либеральная общественность России категорически не оправдывало террор и репрессии в качестве мер по стабилизации обстановки внутри страны. Особенно яростно против этого выступил Лев Толстой (бывший когда-то другом отца Столыпина) в знаменитой статье «Не могу молчать!»: «Все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар при сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа, потому что все эти преступления, превышающие в сотни раз все то, что делалось и делается простыми ворами, разбойниками и всеми революционерами вместе, совершаются под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа со справедливостью и даже святостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь».
Однако на стороне Столыпина были известный русский философ-марксист Петр Струве, философы Василий Розанов и Иван Ильин, многие известные политики; для некоторых из них Столыпин был и оставался настоящим кумиром. Розанов в статье «Террор против русского национализма» об убийстве Столыпина писал так: «Вся Русь почувствовала, что ее ударили… пошатнувшись, она не могла не схватиться за сердце». И еще: «Что ценили в Столыпине? Я думаю, не программу, а человека: вот этого «воина», вставшего на защиту, в сущности, России».
В истории убийства Столыпина остается немало загадочного.
Смертный приговор в отношении Богрова был исполнен крайне поспешно, уже 13 сентября — сработала та же система военно-полевых судов, «выпестованная» самим Петром Аркадьевичем. На допросах Богров давал противоречивые показания — то ли он решился на это дело совершенно самостоятельно, из презрения к своей жизни, то ли его подтолкнули бывшие боевые товарищи, подозревавшие, что он переметнулся на сторону охранки (так оно, впрочем, и было): «Когда я стал оспаривать… компетентность партийного суда, «Стёпа» заявил мне, что реабилитировать себя я могу только одним способом, а именно — путем совершения какого-либо террористического акта… Буду ли я стрелять в Столыпина или в кого-либо другого, я не знал, но окончательно остановился на Столыпине уже в театре».
Вместе с тем очень многое указывает на то, что покушение не могло состояться не только без пассивного, но и без активного участия охранного отделения, демонстрировавшего в этом деле крайнюю наивность. У Столыпина было слишком много политических врагов в высших эшелонах власти, чтобы исключить подобную версию.
Огромный интерес к личности Столыпина испытывал Александр Солженицын, который сделал его одним из главных героев своей исторической эпопеи и считал, что если бы Столыпин остался жив, то смог бы предотвратить мировую войну, революцию, захват власти большевиками и гражданскую войну.
«Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!»: о роли Петра Столыпина в истории Российского государства
Размер шрифта
Межбуквенный интервал
Семейство шрифтов
- Новость
- 2017
- ноября
- 08
- «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!»: о роли Петра Столыпина в истории Российского государства
Великий реформатор или антикризисный управляющий? В ХХ веке из-за преобразований государственного деятеля Петра Аркадьевича Столыпина на него было совершено более 10 покушений, что не заставило премьер-министра свернуть с намеченного курса. Будучи ярым государственником, он сумел за короткий промежуток времени с минимальными ресурсами провести ряд глубоких, системных реформ, нацеленных, прежде всего, на формирование в России стабильного «среднего класса» и войти благодаря этому в историю свой страны.
О том, какие уроки следует вынести из реформаторской деятельности Петра Аркадьевича Столыпина и может ли этот опыт пойти на пользу современной России мы побеседовали с доктором исторических наук, профессором, деканом Исторического факультета ЮУрГУ Игорем Сибиряковым.
– Какова значимость фигуры Петра Аркадьевича Столыпина в истории России?
– Масштаб личности в истории, на мой взгляд, определяется степенью сложности тех задач, которые этой личности предстояло решить. Задачи, которые должен был решить П.А. Столыпин в России в начале ХХ века, были уникальны! До него с такими проблемами никто из российских реформаторов не сталкивался. Судите сами: Столыпин должен был остановить первую в истории России революцию и не допустить второй.
Уникальность его личности и в том, что Столыпин проводил в России реальные, глубокие, системные и, что очень важно, болезненные реформы.
Третье обстоятельство, которое делает фигуру Столыпина, если не уникальной, то очень интересной для отечественной истории – это неоднозначная оценка его реформ.
За небольшой промежуток времени отношение к личности Столыпина претерпело серьезные изменения. В СССР П.А. Столыпин, который осмелился выступить против революции, воспринимался значительной частью общества, как негативный персонаж. Пришли годы «перестройки», и Столыпин стал гениальным реформатором, великим государственным деятелем, произошла стремительная идеализация его образа.
Поэтому одна из главных задач форума, который состоится в стенах ЮУрГУ, и будет посвящен анализу исторического опыта столыпинских реформ — попытаться уйти от этих крайних суждений, выработать спокойный, менее политизированный, научный взгляд в отношении наследия П.А.Столыпина и рассмотреть возможности применения некоторых элементов этого наследия к решению тех проблем, которые в той или иной мере существуют в нашей стране. В моем понимании мы должны говорить скорее о тех уроках, которые мы можем извлечь, анализируя опыт государственных реформ, проводимых Петром Аркадьевичем Столыпиным.
– Какие из реформ Столыпина способствовали тому, что его фигура была «оправдана» потомками?
– Я не думаю, что речь должна идти о какой-то одной реформе.
Скорее надо «оценить» готовность Столыпина решать важнейшие государственные проблемы, имея в своем распоряжении минимум ресурсов. Стоит вернуться к ситуации, в условиях которой он стал премьер-министром страны: Россия потерпела поражение в русско-японской войне, в разгаре первая российская революция, денег в бюджете не хватает даже на самые важные государственные институты и проекты, страна пребывает в состоянии внутреннего политического конфликта – это было крайне тяжелое время! В мирные, «тучные» годы его навряд ли сделали бы премьер-министром. А вот в условиях кризиса, когда никто не хотел брать ответственность на себя, он оказался востребован государством. Возможно, именно столыпинский опыт преодоления кризисных ситуаций был бы сегодня нам крайне полезным.
Столыпин относился к тем немногим государственным деятелям, кто понимал необходимость системных преобразований, так как российский кризис начала XX века не мог быть преодолен с помощью одной или двух реформ. Необходимо было реформировать почти все государство и почти все общество.
Первый шаг, который Столыпин сделал в рамках преобразований в России был выражен в его крылатой фразе: «Сначала успокоение, а потом реформы». Указ 19 августа 1906г. «О военно-полевых судах» создавал инструмент для жесткого пресечения любых проявлений террора. Силе революционного террора он противопоставил силу государственного аппарата. Столыпину удалось на время остановить кровавую вакханалию, приостановить террор, хотя полностью ликвидировать его он был не в состоянии. Затем последовала аграрная реформа как попытка развить так называемый «средний класс», который во всех индустриальных странах мира выступает лучшей защитой от революционных движений. Я думаю, что для Столыпина было совершенно очевидно, что опора Российского государства — это зажиточные крестьяне, умеющие и желающие работать, создающие материальные блага не только для себя, но и для страны.
– Делая ставку на «средний класс» понимал ли Петр Столыпин значимость образования для населения России?
Безусловно! Для Столыпина вопросы образования были одними из важнейших.
Он понимал необходимость всеобщего начального образования и важность образования высшего. При его непосредственном участии были увеличены государственные ассигнования на развитие образования. Другое дело, что П.А. Столыпина, как государственного деятеля, очень расстраивала ситуация, которая сложилась в российских университетах начала XX века. Не секрет, что многие из вузов стали центрами либерального, а иногда и революционного движения. К сожалению, совместить эти три глобальные вещи — образование, свободу и борьбу с революцией — было для П.А.Столыпина на тот момент серьезной проблемой.
– В России создан «Столыпинский клуб», куда входят видные деятели образования и бизнеса, как вы думаете, чем была вызвана потребность в его создании?
Это свидетельствует о том, что бизнес стал интересоваться историей страны. Этот интерес носит, безусловно, прагматический характер и является попыткой найти в истории ответы на те вопросы, с которыми малый и средний бизнес сталкивается сегодня.
И одна из главных проблем, частично объясняющих интерес к фигуре Столыпина – это сложные отношения между бизнесом и государством, между бизнесом и обществом. Пусть не покажется странным, но, наш взгляд, именно малый и средний бизнес очень заинтересован в стабильности государства. Опыт Петра Аркадьевича Столыпина показывает, что достичь прочной стабильности государства и обеспечить при этом его развитие очень непросто, потому что интересны государства, общества, бизнеса далеко не всегда совпадают. Это касается вопросов налоговой политики, правового регулирования, инвестиций. Один из важнейших уроков столыпинских преобразований, как мне кажется, это необходимость диалога! Возможно, форум «Наследие П.А. Столыпина – актуальная основа стратегии развития РФ», который пройдет в стенах ЮУрГУ в начале ноября 2017 года станет одной из площадок диалога, от которого выиграют все: и государство, и общество, и бизнес.
Оксана Кувакина; фото: Олег Каргаполов
Stolypin Peter Arkadievich (was born 2.4.1862, in Dresden, Germany , has died 5.9.1911, in Kiev ), the Russian государственный деятель . Окончил из Петербургский Университет и с 1884 года служил в Министерстве Внутренних Дел. В 1902 назначен губернатором Гродненской г. , в 1903-1906 губернатором Саратовской губернии. bne IntelliNews — СТОЛЫПИН: НАТО — это символ того, что Россия всегда остается аутсайдером особенно в эпоху неопределенности после Brexit) и нынешнюю крылатую фразу «сдерживание и диалог» с Россией. В Москве неизбежно более скептически отнеслись к утверждению генерального секретаря Йенса Столтенберга о том, что «НАТО не представляет угрозы ни для одной страны». Вместо этого пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков заявил, что «недальновидные» лидеры альянса должны прекратить «искать врага в России». Во всем этом есть элемент сценического мастерства, представление, в котором каждый знает свои реплики и реплики. Но в то же время, хотя НАТО по понятным причинам сосредоточилось на том, что она может сделать, чтобы защитить и успокоить своих членов от предполагаемой российской угрозы — или «вызова», если использовать более политкорректный термин, — часто отсутствует понимание того, как обстоят дела. смотреть из Москвы. Слишком часто это ошибочно приравнивается к сочувствию правительству, которое аннексировало Крым, разожгло войну на Донбассе и периодически бряцает оружием в адрес Западной Европы. Натофобия В России НАТО периодически изображается как военная угроза. На Труд саммит имел «откровенно антироссийскую повестку дня», в то время как даже обычно более солидная Независимая газета утверждала, что альянс разрабатывает «планы дальнейшего противостояния с Россией». При этом пресса, как всегда, просто наигрывает широкую мелодию, выпущенную Кремлем. Является ли все это частью обычного стремления представить Россию подвергшейся нападению в хаотичном, но в то же время враждебном мире, объясняя экономические трудности происками Запада и представляя путинский режим единственным гарантом национального суверенитета? Частично. Но это также отражает искреннюю веру многих кругов в то, что России действительно угрожает опасность. Правда, это не военный. Даже с новыми батальонами, развернутыми в Польше и странах Балтии, нет сил НАТО, которые могли бы начать наступательные операции в России. По сути, европейский театр зашел в тупик, что на самом деле является большим благом. Западная истерия по поводу «российской гибридной войны» упускает из виду то, что, по мнению русских, этот способ дестабилизации режимов с помощью сочетания политических, экономических и ограниченных военных средств во многом является изобретением США. Они считают, что отчаянно пытаются наверстать упущенное в развитии возможностей вести гибридная война — они даже приняли западный термин, при всем том, что он фактически вводит в заблуждение. В глазах русских это новый способ ведения войны, на создание которого ушли годы. Вторжение США в Афганистан началось с того, что спецназ поддерживал и поощрял местных жителей против талибов. Восстания «арабской весны» и постсоветские «цветные революции», включая украинский Майдан, были, по их мнению, сделаны в США (в частности, в кампусе ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния). Интервенция 2011 года в Ливии была относительно краткой инъекцией «кинетической» силы в поддержку тщательно контролируемых местных ополченцев. Конечно, ЦРУ способно аккуратно свергнуть правительства — и предотвратить утечку информации в прессу в течение нескольких дней — так же, как Москва не может спроектировать Brexit или возвышение Дональда Трампа, несмотря на все некоторые перегретые заявления на Западе. Для многих в Кремле и близких к нему Россия сталкивается с реальной угрозой, которую несут не танки и ракеты, а культурное влияние, экономическое давление и политическое проникновение. В их глазах это цивилизационная угроза, направленная на превращение России в гомогенизированное, стерилизованное, подчиненное государство. Столкнувшись со страхом перед собственной «цветной революцией» — синим цветом НАТО или Европейского Союза — Москва укрепляется. В конце концов, основной движущей силой сегодняшней российской внешней политики является оборона, страх перед тем, что великие глобальные двигатели мягкой и экономической силы отводят стране статус второго или третьего сорта. Наступательная оборона При этом оборонительная реакция Путина выражена в отчетливо оскорбительных формах, как испуганная собака может рычать и кусаться. В Киеве или Кишиневе, Тбилиси или Таллинне было бы трудно найти сочувствие к его бедственному положению. В этом контексте НАТО также действует как более непосредственное практическое препятствие на пути к его непосредственным практическим целям. Тем не менее, я подозреваю, что во всем этом есть и психологическое измерение. НАТО — клуб, членство в котором России — по крайней мере, в ее путинской версии — навсегда запрещено. Совет Россия-НАТО и подобные структуры, хотя и не лишенные небольшой пользы, также являются символами именно того, что Россия всегда остается аутсайдером. В этом НАТО сталкивается с противоречием, для разрешения которого, вероятно, потребуются поколения политических деятелей. Россия по праву считает себя европейской (вся эта «евразийская» концепция — всего лишь политический инструмент, используемый, когда удобно, и возвращающийся в ящик инструментов, когда нет). Итак, Москва пыталась построить «свою» НАТО, а также «свой» Евросоюз, от Содружества Независимых Государств через ОДКБ до Евразийского экономического союза. Все терпят неудачу, не в последнюю очередь потому, что Москва не может признать, что НАТО — это не просто «Варшавский договор 2.0» (как пишет правительственная газета 9). Этот карго-культистский подход — создайте форму, а содержание каким-то образом последует — потерпев неудачу, Россия столкнулась с видом клуба, чью политику, ценности и ограничения Путин не мог переварить, но который так много ее соседей и, в его глаза, подчиненные явно отчаянно хотят присоединиться. Испуганный, растерянный, ревнивый Неудивительно, что Кремль одновременно напуган, растерян и завистлив. Боится, потому что НАТО олицетворяет силу Запада, одновременно моральную и политическую, а также военную и экономическую. Недоумение из-за противоречивых сообщений, постоянно поступающих от его членов. В то время как министр иностранных дел Польши Витольд Ващиковский говорит, что «мир предложил России все, что мог… Это ничего не изменило», например, француз Франсуа Олланд представляет Москву как «партнера, который иногда может применить силу». Подразумевается, что склонность России к военным действиям, сама основа польских (и других) опасений, на самом деле может быть добродетелью. |
А.
Россия , и среди хора либералов, качающих головами над «диким и безумным» выстрелом (идет без говоря что в число либералов входят бывшие с.-д. «Дела жизни», употребившего приведенное выше избитое выражение). Попытки предпринимаются рассматривать « столыпинский период» русской истории как определенную сущность. 
Латифундии, принадлежащие этому классу, составляют базу феодального побора, который в разных формах и под разными названиями (отработки, кабала и т.0009 царит в традиционно российская центральная губернии. «Земельный голод» русского крестьянина (по излюбленному выражению либералов и народников) есть не что иное, как обратная сторона переизбытка земли в руках этого класса. Аграрный вопрос, центральный вопрос нашей революции 1905 года, состоял в том, останется ли в целости землевладение, и тогда нищее, убогое, голодающее, забитое и забитое крестьянство неизбежно останется на долгие годы в качестве основной массы населения — или удастся ли основной массе населения завоевать для себя более или менее человеческие условия, условия, хоть немного напоминающие гражданские свободы европейского стран . Этого, однако, нельзя было бы осуществить, если бы земельная собственность и неразрывно связанная с ней помещичья монархия не были бы уничтожены революцией.
Все, что могла сделать в этих условиях царская монархия, — это организовать черносотенные элементы населения и устроить погромы. Высокое нравственное негодование, с которым наши либералы говорить о погромах производит на каждого революционера впечатление чего-то гнусно-жалкого и трусливого, тем более, что это высокое нравственное осуждение погромов оказалось вполне совместимым с идеей вести переговоров и заключать соглашений с погромщиками . Монархия должна была защищаться от революции, а полуазиатская, феодальная русская монархия Романовых могла защищаться только самыми гнусными, самыми отвратительными, подлыми и жестокими средствами. Единственный почетный способ борьба с погромами, единственный рациональный путь с точки зрения социалиста и демократа, состоит не в том, чтобы выразить высокое нравственное осуждение, а в том, чтобы самоотверженно и всемерно содействовать революции, организовать революцию для свержения этого монархия.
Но факты не имеют значения в этом контексте по сравнению с восприятием.
В этом отношении его попытки защитить место России в мире, застолбив за собой сферу влияния (его геополитические представления не что иное, как девятнадцатый век), объясняют его авантюры на Украине и в других местах.
Тем не менее, он также питает глубокие подозрения и обиды по отношению к Западу. В некоторых случаях есть веские причины; Вашингтон, в частности, очень плохо управлял отношениями в 19-м веке.90-е. Но это также и способ отработки коллективной национальной травмы 1991 года, момента, когда «семья» (по крайней мере, в представлении россиян) стала собранием разрозненных личностей, когда сверхдержава стала изюминкой. Стремление к воображаемому прошлому, проявляющееся в голосовании по Brexit в Великобритании, демонстрирует, сколько времени требуется, чтобы преодолеть постимперское похмелье, и насколько привлекательной может быть возможность обвинить аутсайдеров.
0228 Российская газета ), а подлинное добровольное объединение единомышленников.