Социальный дарвинизм. Большая российская энциклопедия

Термины

Области знаний:

Социологическая теория. Социальная теория

Другие наименования:

Социал-дарвинизм

Социа́льный дарвини́зм (социал-дарвинизм), биологизаторское течение в социальной мысли конца 19 – начала 20 вв., в рамках которого устройство и развитие общества объяснялись действием законов живой природы, определяющим фактором социальной жизни считалась принадлежность человека природному миру, а биологические различия – основой различий социальных. Это идеологическое движение состояло из множества концепций, различавшихся по социально-политическому содержанию, идеалу будущего общества и по выбору в качестве теоретической основы тех или иных природных способностей человека и законов их эволюции (например, инстинкты, наследственность, адаптация к изменениям окружающей среды, борьба за существование и естественный отбор). В центре внимания социал-дарвинистской мысли находились конфликты между индивидами, группами, обществами, институтами и обычаями, а также способы их разрешения.

В этот период идеи социального дарвинизма получили распространение во всех странах Европы и в США, владели умами не только специалистов, но и писателей, публицистов, политиков. В социальных науках к нему на разных основаниях и в разной степени относят: в Великобритании – У. Баджота, Л. Хобхауса, М. Гинсберга, в Австрии – Г. Ратценхофера, Л. Гумпловича, в Германии – Л. Вольтмана, во Франции – Ж. де Лапужа, в США – А. Смолла, У. Самнера.

Хотя это идейное течение получило своё название от имени Ч. Дарвина, некоторые знаковые для него идеи высказывались в социальной мысли ещё до появления его теории происхождения видов в 1859 г. Так, Т. Гоббс выделял в качестве главного фактора развития социального мира «борьбу всех против всех», Т. Мальтус – ограниченность ресурсов и вынужденную борьбу за существование. За несколько лет до Дарвина Г. Спенсер в работах «Социальная статика» (1850), «Гипотеза развития» (1852), а также «Прогресс: его закон и причина» (1857) представил социальную эволюцию как часть направленной от простого к сложному и разнообразному всеобщей космической эволюции, а общество – как социальный «сверхорганизм» по сходству и различию с биологическим организмом. Ему же принадлежит первенство в использовании понятия «эволюция». Если в дарвиновской теории естественный отбор и выживание в процессе адаптации предполагали случайные вариации и возможное появление чего-то иного, то у неоламаркиста Спенсера адаптация имела цель как направленная на «выживание наиболее приспособленных» видов в смысле целевого отбора наилучших и сильнейших, на сохранение и передачу полученных свойств следующим поколениям. Именно в спенсеровском направлении развивались концепции социального дарвинизма.

Авторитет Дарвина, биологии как естественной науки, её последующие открытия и биологическая терминология использовались в рамках социального дарвинизма для обоснования самых разных социально-политических взглядов и программ: консерваторами, либералами, реформаторами и социалистами-революционерами, проповедниками прогрессивной моральной эволюции человечества и расистами. Одни оправдывали борьбу индивидов за лучшие условия существования и свободную от государственного вмешательства в рыночную конкуренцию как естественный ход эволюции. Другие делали акцент на мысли Дарвина, что некие зачатки общественного инстинкта присутствуют уже у животных. Они говорили о социальной солидарности как необходимом условии выживания рода и о прогрессе морали, на определённой стадии которого физическая борьба за выживание вытесняется культурным соревнованием, а моральная и интеллектуальная приспособленность индивидов и наций становится фундаментом для новой социальной иерархии.

Далее, одни полагали, что «естественный отбор» в условиях изменения социальной среды требует новых социальных институтов, а правительства могут способствовать их формированию выбором соответствующих политических средств – например, постепенных реформ для поддержания неимущих слоёв. Другие считали, что эволюция уже произвела «наиболее приспособленные» образцы индивидов и биосоциальных общностей – предпринимателей и капиталистический порядок. Эта позиция означала закрепление сложившегося неравенства между народами и внутри индустриально развитых обществ. Политика же общественного благосостояния и системы общественного здравоохранения противоестественна, поскольку «низшие» человеческие существа предназначены природой на вымирание.

На идеи социального дарвинизма опирались также расистские теории, объяснявшие культурное неравенство рас биологическими различиями, климатическими и географическими условиями их проживания и тому подобным, обосновывали превосходство белой, «нордической», расы и оправдывали её завоевания в форме империализма или колониализма. В итоге биология подменялась идеологией, а человеческая история сводилась к расовой борьбе за мировое господство, узаконивались использование людей другого цвета кожи и «низших» народов для поддержания «естественного» превосходства белой расы, удаление «неприспособленных» рас и народов с пути исторического развития и прямой геноцид, борьба за «чистоту» расы (как в идеологии национал-социализма).

После окончания Второй мировой войны мировое сообщество осудило основанные на идеях социального дарвинизма политические курсы как направленные против человечности. Связанные с ними политические идеологии продолжают существовать в откровенно расистских и экстремистских организациях, не имеющих легального статуса во многих странах.

В отличие от политической сферы, в истории социальных наук, утратив роль самостоятельного теоретического течения, социальный дарвинизм сыграл определённую позитивную роль. В рамках социологии, социальной и культурной антропологии, а также социальной психологии он дал толчок к всестороннему исследованию конфликтов, способствовал появлению интереса к изучению социальных групп, внутригрупповых отношений, коллективного действия, нормативных аспектов социального поведения, обычаев, моды, группового сознания. Некоторые эволюционистские идеи – такие как социокультурная адаптация и отбор необходимых для данной среды качеств, – развиваются в сравнительной этологии, социобиологии и эволюционной психологии.

А. Д. Ковалёв

Дата публикации:  12 октября 2022 г. в 11:31 (GMT+3)

Выживание сильнейшего в России

«Выживает наиболее приспособленный» – этот термин английского ученого Герберта Спенсера Чарльз Дарвин упоминает в главе «Борьба за выживание» 5-го издания своего труда «Происхождение видов» как эквивалент – в некоторых случаях – его собственного термина «естественный отбор».

«Приспособленный» тут, вероятно, более соответствует слову «подходящий», нежели «сильнейший», но именно в версии «выживает сильнейший» этот термин получил массовое распространение – как самое яркое выражение теории социального дарвинизма, попытки перенести концепции Дарвина на человеческое общество.

Хотя вряд ли социальный дарвинизм можно назвать актуальной доктриной, его следы можно видеть в спорах – стоит ли ограничивать рождаемость, заниматься благотворительностью, помогать беженцам, расширять социальные программы.

Один из тех, чье имя связывают с социальным дарвинизмом (задним числом), – английский демограф и экономист Томас Мальтус, которому на этой неделе исполняется 250 лет. Его самой известной работой стал прогноз, что, если средства существования человека растут в арифметической прогрессии, то население растет в геометрической.

Эта теория была популярна у социальных дарвинистов, но история опровергла ее – рост технологий позволяет избежать этой ловушки. Нынешний опыт Запада – обратный, и слабых принято защищать. Однако в России с наступлением кризиса в первую очередь урезают социальные расходы, и это порождает подозрение – не описываются ли истинные убеждения российской властной элиты именно в терминах социального дарвинизма.

Сергей Абашин

Историк Сергей Абашин, профессор Европейского университета в Петербурге, выражает сомнение, что сегодня какой-либо политик или ученый сам себя может назвать социальным дарвинистом, но эта концепция, ее идеи встроены во многие политические, экспертные и академические взгляды:

– Например, в политическом неолиберализме мы видим идею индивидуальных эгоистов, которые борются между собой на рынке труда, и побеждает на этом рынке труда самый сильный. В этой идее мы видим что-то социал-дарвинистское. Или, допустим, идея сокращения рождаемости, очень популярная идея, отчасти справедливая, – в некоторых странах мы видим перенаселенность, большую рождаемость, притом что экономика не успевает за ростом населения и это создает диспропорции, – типичная мальтузианская концепция. Мы видим в этой идее, что нужно сокращать рождаемость, а такие программы приняли многие страны – встроенную идею социал-дарвинизма. И есть разные формы ксенофобии, расизма, отчасти маргинальные, отчасти те, что сегодня находятся на подъеме: мы знаем, что и в Европе, и в России, и в другие странах растут праворадикальные взгляды антимигрантского толка, в них тоже, так или иначе, идеи социального дарвинизма встроены.

«Золотой миллиард», видимо, существует не как социал-дарвинистский

​– Можно ли сказать, что развитые страны максимально отошли от идей социального дарвинизма? Вы говорите о том, что в борьбе на рынке побеждает сильнейший – это правда, но тот, который проигрывает в борьбе на рынке, получает пособие по безработице, то есть это вещь, противоречащая социальному дарвинизму. Чем более развита страна, тем более развита благотворительность – это вещь, тоже противоречащая социальному дарвинизму, и так далее.

– Современное европейское общество действительно преодолело ловушку мальтузианскую двумя способами, не только с помощью наращивания высокого экономического роста и наращивания технологий, которые ей позволили поддерживать достаточно высокий уровень экономики, но и за счет того, что у нее в силу тех или иных причин не происходит геометрической прогрессии в демографии, наоборот, они столкнулись с депопуляцией.

За счет этого они справились. Да, социальные программы сглаживают неолиберальную концепцию, что каждый сам за себя, побеждает сильнейший. В этом смысле европейские общества, наверное, нельзя описывать как общества социал-дарвинистские. Но если мы взглянем на так называемые «страны третьего мира», там не все так хорошо. Там есть проблема демографического роста, недостаточного экономического развития и совсем не действуют социальные программы, которые позволяют сглаживать противоречия между группами сильных и слабых, назовем это так. Индия, Китай долгое время проводили сознательную политику ограничения рождаемости, что вызывало, между прочим, большие социальные проблемы. Так что «золотой миллиард», видимо, существует не как социал-дарвинистский, но за его пределами социал-дарвинистские проекты вполне себе время от времени появляются.

В России существует довольно выраженная идеология, можем назвать ее классовым дарвинизмом

​– Что можно сказать о России в этом контексте? С одной стороны, в России с советских времен существуют социальные программы, с другой – мы видим, что сейчас, когда страна столкнулась с экономическим кризисом, сокращаются расходы на медицину, на социальные программы. В качестве иллюстрации – есть полемика о благотворительности: нужно ли ей заниматься, не оглядываясь на власть, или надо что-то сделать с властью, потому что как можно собирать постоянно по копейке на помощь детям, в то время как государство расходует огромные деньги на что-то еще, а не на помощь детям, больным и так далее. У вас нет ощущения, что, если посмотреть на то, как ведет себя российская власть, то можно прийти к выводу, что она исповедуют, может быть, не осознавая того, теорию социального дарвинизма?

– Я с этим соглашусь. Другое дело, что социальный дарвинизм в мальтузианской трактовке, о котором мы говорили, конечно, в России неприменим. Потому что у нас тоже демографические проблемы, у нас нет взрывного опережающего роста населения по сравнению с экономикой, у нас тоже проблемы с демографией, и это создает вопрос о миграции. Но если смотреть не с мальтузианской точки зрения, а с точки зрения распределения благ в стране и как эти блага используются, кто их использует, каким образом выстраиваются отношения между разными группами населения, то мы здесь видим явные признаки социал-дарвинизма. Хотя в конституции наше государство названо социальным государством – по традиции, видимо, еще советской, – мы видим довольно серьезное сокращение социальных программ, мы видим поддержку в первую очередь богатых людей, их капиталов, – и формальную поддержку, и неформальную поддержку, мы понимаем, о чем идет речь. То есть в России существует довольно выраженная идеология, можем назвать ее классовым дарвинизмом, согласно которой есть высшая группа, которая должна сохранять свои привилегии, свой статус, и есть все остальные, которые должны голосовать, должны думать так, как думает верхушка. Я бы не назвал это в чистом виде социал-дарвинизмом, потому что в России очень много разных идей, разных концепций, иногда Россию называют постмодернистской страной, где много разных идеологий, и все это смешивается в какую-то непонятную кучу, в непонятное гибридное идеологическое представление, где можно все что угодно найти. Я думаю, в этом гибридном супе разных идеологий, которые исповедуются правящими элитами, социал-дарвинистские идеи занимают немалое место.

Какова стоимость нефти – это главная новость в России

​– Кризис проявляет подлинные мотивы власти, и, кажется, людскому капиталу в этой концепции нет места. Стали общими рассуждения о том, что власть интересуют только цены на нефть, они не ждут, что экономика вырастет снизу.

– Да, часто говорят, что экономика России все больше и больше превращалась в ресурсную экономику. Поскольку она зависит от трубы, то все, что связано с трубой, – это важно, все остальное потихоньку либо отмирает, либо деградирует, либо существует, не развиваясь. Труба, доходы от трубы – это главная забота. Какова стоимость нефти – это главная новость в России. В этой ресурсной экономике, скажем прямо, которая уже не является экономикой развитой, которая существует за счет других экономик, поставляя им ресурсы, – в этой экономике существуют такие социал-дарвинистские взгляды, что все, кто около трубы, кто получает основную ренту от этого, – это и есть главные люди.

Здесь можно провести параллели, может быть, это нельзя назвать в прямом смысле социал-дарвинизмом, но социал-дарвинистские представления явно проглядывают, помните, были высказывания о новом дворянстве, о новой некой элите, в которой лучшие люди страны.

Есть способы выйти за рамки идеологии «побеждает сильнейший»

​– Социал-дарвинизм являлся механизмом развития человеческого сообщества, или можно сказать, что в результате модели развитых стран полностью противоположны ему, то есть на самом деле социал-дарвинизм отвергнут, и именно благодаря прямо противоположным вещам, то есть заботе о ближнем, защите тех, кто не в состоянии подняться, эти общества стали развитыми. Я не знаю, что тут причина, что следствие, но корреляция совершенно определенная: чем более богатое общество, тем меньше там брошенных детей, тем лучше там заботятся о стариках и так далее.

– Сложившаяся в Европе, на Западе, в широком смысле модель – не социал-дарвинистская во многих своих элементах, и в этом смысле у нас есть надежда на то, что есть способы выйти за рамки идеологии «побеждает сильнейший», есть какие-то другие механизмы, эти механизмы эффективны, они действуют. Это не значит, что Запад когда-то не проходил через свои этапы социал-дарвинистских увлечений. Мы помним и колониализм, мы помним рабство в Соединенных Штатах, помним нацистскую Германию. Не все так просто и в политическом, идеологическом ландшафте современного Запада, существуют разные политические взгляды, политические воззрения и какие-то радикальные социал-дарвинистские взгляды тоже существуют. Но будем надеяться, что они будут оставаться маргинальными, что кризисы не станут катастрофическими, что они не выведут маргинальные сегодня идеи на первый план и Запад останется примером решения социальных, политических, экономических и культурных проблем за рамками социал-дарвинистских методов.

Ответственность и компетенция власти становится более важной

​– Вы считаете, что сначала идет экономическое развитие, а потом уже уходят рудименты социал-дарвинизма, если можно так выразиться?

– Это очень сложный вопрос, на который очень сложно однозначно ответить, – это как курица и яйцо, что в начале. Мне кажется, и то, и другое. Мы понимаем, что без какого-то экономического развития нельзя разворачивать социальные программы. С другой стороны, мы понимаем, что само экономическое развитие не может происходить, если мы не настраиваем политическую систему на то, чтобы социальные программы тоже развивались. Это взаимосвязанный процесс, где эти две стороны друг друга поддерживают и подталкивают, здесь нет односторонней зависимости, что сначала одно, а потом другое. Вот это взаимное подталкивание, мне кажется, – очень важный момент, потому что это вопрос об ответственности элиты, об ответственности власти. Если все делается детерминистски: давайте развивать экономику, а потом социальные программы сами наладятся. Власть может так сказать, но ничего не налаживается. Когда это более сложный процесс, который все время надо отслеживать, регулировать, то здесь ответственность и компетенция власти, элиты становится более важной.

Процветание доставалось не собственным трудом

​– Все 2000-е годы в России были «золотыми», в стране было много денег, но в результате мы не увидели никаких особенных социальных программ; мы не увидели, что все было перестроено, по-прежнему огромное количество детей в детских домах, по-прежнему инвалиды, бездомные являются отверженным классом, несмотря на экономическое процветание, которое, безусловно, было очень значительным. Это показатель?

– Это, видимо, показатель того, что элита не такая ответственная, политическая власть думает больше о своих собственных проблемах, допустим, самосохранения, для нее это приоритетная задача по сравнению со всеми остальными. Это еще значит и то, что само экономическое развитие, процветание доставалось не собственным трудом, а просто свалилось на голову, к этому не прикладывалось усилий, элита не являлась источником процветания, она его не выстроила и не выстрадала, просто когда оно появилось, она как умела, так и пользовалась, что-то раздавала налево-направо, иногда даже не думая, для чего это раздается, что-то тратилось на пышные проекты символические больше, что-то уходило в какие-то теневые карманы. Это говорит о том, что здесь важна ответственность и у власти, у элиты, ее как минимум было недостаточно.

Социальный дарвинизм | Определение и факты

• Развлечения и поп-культура
• География и путешествия
• Здоровье и медицина
• Образ жизни и социальные вопросы
• Литература
• Философия и религия
• Политика, право и правительство
• Наука
• Спорт и отдых
• Технология
• Изобразительное искусство
• Всемирная история

• Этот день в истории
• Викторины
• Подкасты
• Словарь
• Биографии
• Резюме
• Популярные вопросы
• Обзор недели
• Инфографика
• Демистификация
• Списки
• #WTFact
• Товарищи
• Галереи изображений
• Прожектор
• Форум
• Один хороший факт

• Развлечения и поп-культура
• География и путешествия
• Здоровье и медицина
• Образ жизни и социальные вопросы
• Литература
• Философия и религия
• Политика, право и правительство
• Наука
• Спорт и отдых
• Технология
• Изобразительное искусство
• Всемирная история

• Britannica объясняет
  В этих видеороликах Britannica объясняет различные темы и отвечает на часто задаваемые вопросы.
• Britannica Classics
  Посмотрите эти ретро-видео из архивов Encyclopedia Britannica.
• Demystified Videos
  В Demystified у Britannica есть все ответы на ваши животрепещущие вопросы.
• #WTFact Видео
  В #WTFact Britannica делится некоторыми из самых странных фактов, которые мы можем найти.
• На этот раз в истории
  В этих видеороликах узнайте, что произошло в этом месяце (или любом другом месяце!) в истории.

• Студенческий портал
  Britannica — лучший ресурс для учащихся по ключевым школьным предметам, таким как история, государственное управление, литература и т. д.
• Портал COVID-19
  Хотя этот глобальный кризис в области здравоохранения продолжает развиваться, может быть полезно обратиться к прошлым пандемиям, чтобы лучше понять, как реагировать сегодня.
• 100 женщин
  Britannica празднует столетие Девятнадцатой поправки, выделяя суфражисток и политиков, творящих историю.
• Britannica Beyond
  Мы создали новое место, где вопросы находятся в центре обучения. Вперед, продолжать. Просить. Мы не будем возражать.
• Спасение Земли
  Британника представляет список дел Земли на 21 век. Узнайте об основных экологических проблемах, стоящих перед нашей планетой, и о том, что с ними можно сделать!
• SpaceNext50
  Britannica представляет SpaceNext50. От полёта на Луну до управления космосом — мы исследуем широкий спектр тем, которые подпитывают наше любопытство к космосу!

Содержание

• Введение

Краткие факты

• Связанный контент

Проект истории социального обеспечения Социальный дарвинизм и бедные

в: довоенный период, гражданская война, реконструкция и прогрессивизм, эпохи в истории социального обеспечения, бедность, вопросы социального обеспечения

социальный дарвинизм и бедность

Питер Добкин Холл, Школа общественных дел, Колледж Баруха, Городской университет Нью-Йорка

 

Чарльз Дарвин. Фото Генри Молла и Джона Фокса. кому оно было адресовано. Во всем западном мире журналисты, ученые и социальные реформаторы быстро использовали теории Дарвина об эволюции форм жизни для объяснения тенденций в социальной и экономической жизни.

В данных обстоятельствах это неудивительно. Мир находился в эпицентре масштабных и пугающих перемен — индустриализации, урбанизации, иммиграции, классовой войны и массовой бедности, — которых никто не понимал и для которых никто не мог предложить решения. Экстраполяции дарвинизма с его упором на эволюционный прогресс давали основания для надежды на то, что из бури может возникнуть новый, лучший социальный порядок. В то же время, выдвигая на первый план конкуренцию и выживание наиболее приспособленных в качестве движущих сил эволюции, она, казалось, объясняла как появление наиболее приспособленных — сказочно богатых элит и гигантских корпораций, так и неприспособленных — массы бедняков в кишащие городские трущобы.

Социальный дарвинизм, как его стали называть, служил целям как либералов, так и консерваторов. Поскольку консерваторы считали, что многие черты, связанные с неприспособленностью, — склонность к праздности, преступности, сексуальным проступкам и алкоголизму — передаются из поколения в поколение по наследству, подобно цвету волос и глаз, они мрачно предсказывали рост постоянного преступника. низший класс, если не были предприняты шаги для предотвращения этого. Их особенно беспокоило влияние сентиментальной и импульсивной благотворительности на бедных. Спонтанная реакция на страдание привлекала самозванцев и бродяг со всех сторон, чтобы насладиться общественным благодеянием», привлекая в города скитающихся бродяг, нищих и нищих, кочующих из деревни в деревню по всему штату. Улицы Нью-Йорка заполнились этой оборванной, нуждающейся толпой; они заполнили все станции и ночлежки, предоставленные частной благотворительностью, и переполнили богадельни острова. Уличное попрошайничество, вплоть до назойливости, стало традицией. Эти нищие грабили дам даже на пороге их собственного дома. Участились мелкие правонарушения, такие как воровство и пьянство. Одна из бесплатных ночлежных квартир в верхней части города, учрежденная Комиссарами призрения, стала доставлять обществу хулиганство и преступность (Pauperism 1874, 18-19).).

По мнению консерваторов, помощь бедным разрушила трудовую этику, побуждавшую бедняков работать. «Публичный пример милостыни побуждает многих стать бедняками, которых раньше никогда не было, и нисколько не облегчает действительно достойных, которые не решаются подвергаться такой огласке. На самом деле они представляют собой особую помощь праздному и награду непредусмотрительному (пауперизм 1874, 18).

Предотвращение роста этого преступного класса требовало строгих мер, начиная с тщательного и избирательного надзора за всеми благотворительными организациями, государственными и частными; самое пристальное внимание к образованию и занятости бедняков и их детей; помещение детей бедняков в хорошие семьи, на расстоянии, по возможности, от унизительных ассоциаций; жесткая и точная система помощи в помещении, сопровождаемая трудом; сокращение помощи на открытом воздухе в городах и поощрение эмиграции в сельские районы из многолюдных центров бедности и преступности, которыми теперь стало большинство наших крупнейших городов. Положение Нью-Йорка в этом отношении исключительное, потому что он ежегодно принимает четверть миллиона иммигрантов из зарубежных стран, а это подвергает его особым бедствиям и опасностям. Хотя это следует иметь в виду, это не должно служить извинением за пренебрежение или поводом для злоупотреблений, а должно вести к повышенной бдительности и активности со стороны магистратов и граждан (26).

Одним словом, консерваторы (тогда, как и теперь) обвиняли в своей бедности не только бедняков, но и раздающих «неразборчивую» и «сентиментальную» благотворительность, благонамеренная, но плохо информированная благотворительность которых служила как увековечению страданий что они стремились улучшить и усугубить их, поощряя выживание непригодных.

На рубеже девятнадцатого века самые крайние из консерваторов, объединив идеи, почерпнутые из Дарвина, с идеями его современника Фрэнсиса Гальтона, создали теории, призывавшие к действиям, направленным на то, чтобы помешать инвалидам и другим «непригодным» людям увековечить себе подобных путем изолируя их от общества в богадельнях, приютах и ​​других учреждениях для собраний, а также путем стерилизации. Эта практика была введена в действие законом во многих штатах и ​​была поддержана Верховным судом США, а судья Холмс незабываемо защищал право правительства заключать в тюрьму и стерилизовать, заявляя, что «достаточно трех поколений имбецилов!» (Бак против Белла 1927).

Хотя либералы тоже опирались на дарвинизм, они делали это в совершенно ином духе. Там, где консерваторы подчеркивали роль природы — конкуренции, естественного отбора и наследственности — в формировании эволюции, либералы подчеркивали роль воспитания — способности человечества манипулировать окружающей средой для ускорения эволюционного прогресса. Они считали, что образование, хорошее питание и здоровые условия жизни могут устранить бедность и преступность. Как выразился стальной магнат Эндрю Карнеги, один из ведущих социальных дарвинистов страны, «лучший способ принести пользу сообществу — это поставить в пределах его досягаемости лестницы, по которым могут подняться стремящиеся, — бесплатные библиотеки, парки и средства отдыха, которым людям помогают телом и разумом; произведения искусства, которые обязательно доставят удовольствие и улучшат общественный вкус; и общественные учреждения различного рода, которые улучшат общее положение людей; таким образом они возвращают их избыточное богатство массам своих собратьев в формах, которые лучше всего рассчитаны на то, чтобы принести им долговременное благо». (Карнеги, 1889 г., 19)

Карнеги повторил критику консерваторами сентиментальной филантропии. «Одним из серьезных препятствий на пути улучшения нашей расы, — заявил Карнеги, — является неразборчивая благотворительность. Для человечества было бы лучше, если бы миллионы богатых были брошены в море, чем потрачены на поощрение ленивых, пьяных, недостойных. Вероятно, из каждой тысячи долларов, потраченных сегодня на так называемую благотворительность, девятьсот пятьдесят долларов потрачены неразумно, причем потрачены настолько, что причиняют то самое зло, которое они надеются смягчить или излечить». (1889 г., 16)

Карнеги считал, что неравенство, неизбежное следствие промышленного капитализма, не было плохим по своей сути. Конкуренция в обществе, как и в мире природы, распределяла людей по способностям. Но это неравенство не мешало каждому, от миллионера до промышленного рабочего, играть полезную роль в коллективной задаче человеческого прогресса.

В последние десятилетия девятнадцатого века, когда реформаторы благотворительных организаций и филантропы начали систематически изучать бедных и причины бедности, начала появляться более проницательная точка зрения на эти проблемы, опирающаяся как на либеральный, так и на консервативный варианты социал-дарвинизма. Американские благотворительные организации Амоса Г. Уорнера: исследование в области филантропии и экономики (1894), который стал стандартным текстом для социальных работников в первой четверти двадцатого века, разбил причины бедности на те, «относящиеся к личности», которые включали расу, этническую принадлежность, семью, пол, возраст, привычки и личные качества. характеристики и болезни, а также те, которые «имеют отношение к окружающей среде», к которым относятся климат, несчастные случаи, нездоровые занятия, работа женщин и детей, жилище, вынужденная праздность (безработица), диета, одежда и отсутствие медицинской помощи (Warner 1894, 56). Он предусмотрел два основных подхода к устранению этих причин: «терапию» (под которой он имел в виду такие вещи, как лечение, искоренение детского труда и улучшение условий труда) и «гигиену» (которая включала средства, начиная от улучшения «условия жизни» через институционализацию и стерилизацию непригодных

Как реформатор благотворительности, Уорнер резко критиковал богадельню как средство борьбы с бедностью, инвалидностью и зависимостью, презирая их недифференцированный подход к широкому кругу проблем, вызванных разными причинами. Богадельня, писал он, «выступает в роли благотворительной организации для общества. Идиоты, эпилептики, неизлечимые, недееспособные, престарелые, брошенные дети, подкидыши, роженицы и значительное число сумасшедших, слепых, глухонемых — все свалено вместе». (Уорнер 1894, 141)

Подобные институты служили только увековечиванию преступности, бедности и девиантности.

Уорнер и другие реформаторы начала двадцатого века выступали за создание специализированных учреждений, которые могли бы классифицировать, лечить, контролировать и перевоспитывать иждивенцев и инвалидов. Главной задачей этих новых учреждений было дифференцировать зависимых и инвалидов по характеру и источникам их проблем, выделяя «всех, нуждающихся в специальной научной обработке», включая «неполноценные классы обучаемого возраста, глухих, немых и неполноценных». слепых», а также душевнобольных, выявляя тех, чьи проблемы не поддавались лечению, — слабоумных и эпилептиков — и направляя их в места лишения свободы (Warner 1894, 198). Точно так же осиротевшие и брошенные дети, которые составляли значительную часть населения богадельни, должны были быть отсортированы в соответствии с их потребностями и способностями. «Сначала секвестрация и дисциплина, — писал врач из Коннектикута в 1902 г., — а затем образование в его нынешнем всеобъемлющем смысле являются рациональными шагами к идеальному стандарту управления» молодежью, нуждающейся в уходе и присмотре (Down 1902, 221). -222).

Реформаторы не ограничивали свою энергию лечением иждивенцев и инвалидов. Они также активно участвовали в изменении условий жизни бедняков, выступая за ликвидацию трущоб, принятие законодательства в области общественного здравоохранения, выступая за искоренение детского труда, отстаивая законы об обязательном посещении школы и борясь за создание парков. и детские площадки — все это основывалось на дарвинистской идее о том, что здоровое, упорядоченное и справедливое общество создает условия для социального, политического и экономического прогресса.

Социальный дарвинизм никогда не представлял собой формально сформулированную философию; Писатели и мыслители конца девятнадцатого и начала двадцатого веков использовали его различными, часто противоречивыми способами. Независимо от социальных и политических программ, которые она породила, единственное, что их объединяло, — это научный подход, основанный на данных, к определению и предложению решений социальных проблем. Независимо от того, использовался ли социальный дарвинизм для оправдания политики невмешательства или активизации государственной политики, он предоставил словарь и набор понятий, которые способствовали появлению социальных наук и их применению к таким насущным проблемам, как бедность и социальная справедливость.

ССЫЛКИ

Кэрри Бак против Джеймса Хендрена Белла, начальника колонии Вирджиния для больных эпилепсией и слабоумных. 274 США 200 (1927)

Эндрю Карнеги. 1889. «Богатство». Североамериканское обозрение 148, 653–664 и 149, 682–698.