Социально-экономическое развитие Руси к середине XI в.

Доброго времени суток!

На линии Иван Некрасов и мы продолжаем прохождение курса истории Отечества для подготовки к ЕГЭ.

Итак, на протяжении X–XI вв. наблюдается неизменный рост экономики Древнерусского государства. Как и раньше, действовали великие торговые пути: «из варяг в греки» и волжский («серебряный») путь, завязываются торговые отношения с городами Центральной и Западной Европы. Из Руси вывозились не только ресурсы (пушнина, воск, мед, смола, лен), но и ювелирные изделия, оружие, замки, костяные изделия и пр. Ввозили предметы роскоши, фрукты, пряности.

Активно развивалась и внутренняя торговля. Больших успехов достигло ремесленное производство −к середине XI в. на Руси существовало несколько десятков видов ремесленного производства, в том числе и такие узкоспециализированные ремесла, как оружейное дело, ювелирное дело, производство стекла.

Развитие экономики ДРГ

Развитие торговли и ремесла способствовало росту количества крупных городских центров. Скандинавы не случайно называли Русь «Гардарикой» − страной городов. Всего к середине XI в. на Руси было более полусотни городов, их количество постоянно увеличивалось. Крупнейшими городами, не только не уступавшими, но и превосходившими европейские по численности населения, были Киев, Новгород, Чернигов, Полоцк, Смоленск, Ростов. Центром каждого города был укрепленный детинец, на котором располагался княжий двор − резиденция князя или его наместника. Вокруг нее располагались дворы представителей местной знати (дружинников и бояр). Далее шел подол (посад) − место жительства основной части горожан, расположения ремесленных мастерских, торгов. Кроме того, в каждом городе обязательно было несколько церквей или храмов (до нескольких десятков).

Развитие производства способствовало ускорению классового расслоения древнерусского общества. Законодательное закрепление складывавшихся классовых и, соответственно, имущественных отношений, начавшееся при Ярославе Мудром, способствовало оформлению сословных групп.

Привилегированные сословия

Наиболее привилегированной группой населения были дружинники. К середине XI в. дружина потеряла характер исключительно военного института и стала обозначать слой населения, приближенный к власти. Выделяется старшая и младшая дружина.

1. Старшие дружинники получали от великого князя «в кормление» села. Наследуемые земельные владения старшей дружины получают название «вотчина», а сами старшие дружинники постепенно начинают именоваться боярами.
2. Младшая дружина (гриди, отроки, детские), продолжавшая пребывать при князе в качестве военной силы, кормилась с княжеских сел и военных походов. Некоторые дружинники начинают выполнять административные функции, становятся княжескими чиновниками. Так, дружинник-ябетник вершил суд, мечник собирал подати и штрафы.

Помимо дружинников высоким статусом в обществе пользовались княжеские управители − тиуны, фактически составлявшие основу бюрократического аппарата Древнерусского государства.

Основная масса населения была представлена смердами − свободными крестьянами-общинниками, обязанными платить налоги в пользу князя, а также отбывать различные повинности.

Ниже смердов в социальной структуре древнерусского общества находились зависимые слои населения:

1. Рядовичи− поступившие на службу и ставшее зависимым по «ряду» (договору).
2. Закупы− взявшие купу − долг − и таким образом попавшие в зависимость до отдачи или отработки долга.
3. Холопы− рабы (фактический статус мог разниться, так, например, тиуны считались «княжьими холопами»).
4. Челядь− рабы-иностранцы (имели меньше прав, чем холопы).

На этой таблице более наглядна показана вся социальная структура и категории населения Руси, для ее просмотра поставьте лайк в одной из Ваших социальных сетей:

 

Таким образом, к середине XI ст. в Древнерусском государстве окончательно формируется сословно-феодальный строй.

А на сегодня всё! Кстати, в последнее время частенько наблюдаю за каналом ребят, снимающих классные ролики по истории России в которых они в юмористической форме рассказывают о развитии нашего государства, прикрепляю их ниже:

С уважением, Иван Некрасов

2. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ КИЕВСКОЙ РУСИ. История Украинской ССР в десяти томах. Том первый

2. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ КИЕВСКОЙ РУСИ

Сельское хозяйство. Главное место в экономике Киевской Руси занимало сельское хозяйство, имевшее древние традиции и достигшее высокого уровня развития. Особенно успешно развивалось земледелие, уровень которого определялся качеством обработки почвы и системой севооборота. Последние, в свою очередь, зависели от земледельческих орудий и культурных растений, выращиваемых в то время.

Земледельческие орудия времен Киевской Руси отличались большим разнообразием. Существовали ручные и тягловые пахотные орудия. К тягловым относились рало с узким лезвием без полоза, рало с широким лезвием с полозом, плуг, однозубая, двузубая и многозубая сохи. Отмеченные типы пахотных орудий появились у восточных славян в разное время. В период Киевской Руси они широко применялись на разных почвах и при различных процессах их обработки.

К наиболее совершенным и распространенным пахотным орудиям принадлежал плуг, появившийся в лесостепных районах восточнославянских территорий не позднее конца I тысячелетия н. э. Применение плуга не привело к исчезновению других пахотных орудий, распространенных на этой территории в прежние времена. В частности, использовались рала с узким и широким лезвием, которые часто играли роль культиваторов, а также бороны. В Киевской Руси бороны были деревянными. Рама их делалась из тесаных брусков или плелась из лозы.

В лесных районах Киевской Руси эволюция земледельческих орудий имела свои особенности. Здесь с давних пор преобладающей системой земледелия была подсечная, а древнейшими орудиями обработки земли — суковатка и соха без железного сошника.

Значительное распространение на Руси имели также ручные земледельческие орудия: заступы, мотыги, серпы и косы, которые упоминаются в письменных источниках и часто встречаются среди археологического материала. По форме и назначению они близки к современным.

Для обмолота хлеба использовался цеп. Он упоминается и литературными памятниками. Так, автор «Слова о полку Игореве» битву русских с половцами сравнивает с молотьбой цепами.

Сельскохозяйственные орудия в Киевской Руси были не только разнообразными, но и совершенными для своего времени. Все вместе они представляли собой техническую базу земледелия. К зерновым культурам, которые выращивались на Руси, принадлежали рожь, пшеница, просо, ячмень и овес. Каждое из растений культивировалось там, где были наиболее благоприятные для него климатические условия.

Пахота и строительство на Руси. Миниатюра Радзивилловской летописи

Простейшим и древнейшим способом восстановления плодородия почвы естественным путем, применяемым в лесостепных районах, была переложная система земледелия. Такая система появилась у восточных славян этого края, наверное, в первой половине I тысячелетия н. э. вместе с земледельческими орудиями, способными распахивать поросшие травой переложные земли. Переложная система была господствующей в земледелии лесостепных районов на протяжении всего I тысячелетия н. э.

Развитие агротехники, явившееся составной частью экономического прогресса страны, обусловило появление других земледельческих систем, при которых урожайность земли восстанавливал сам производитель путем усовершенствования обработки почвы, борьбы с бурьянами, подкормкой и т. д. Так возникла паровая система с двупольным и трехпольным севооборотами.

В лесных районах Руси земледелие было подсечным, или огневым. Вырубка и сжигание леса при этой системе было не только средством освобождения участков для пахоты, но и агротехническим мероприятием, обеспечивавшим уничтожение бурьянов и удобрение почвы пеплом. Такие участки засевались и эксплуатировались на протяжении двух — четырех лет, после чего их оставляли на 10–15 лет.

Земледельческие орудия труда:

1 — колун; 2 — кувалда; 3 — топор. Колодяжинское городище. Волынская область. XII — ХIII вв.

Одним из основных орудий труда для подготовки поля при подсечной системе был топор. Распушивали землю после сжигания леса с помощью деревянной сохи или так называемой суковатки — верхушки ели с обрубленными ветвями. Применение пахотных орудий с железными наконечниками на лесных участках давало возможность увеличить срок их эксплуатации. Участки с лучшими почвами обрабатывались постоянно. Так в лесных районах наряду с подсечным появилось и пахотное земледелие.

Таким образом, в Киевской Руси существовало несколько систем земледелия, что было естественным при наличии различных климатических районов и соответственно таких же различных почв. В общем земледелие в Киевской Руси достигло такого агротехнического уровня, который обеспечивал относительно высокую производительность труда и урожайность.

Природные условия страны были благоприятными для развития животноводства. Для пастбищ с весны до осени использовались поймы, луга, степные просторы, леса, переложные земли и толоки. Зимой скот кормили сеном и продуктами земледелия. Большое внимание животноводству уделяло законодательство Киевской Руси. Согласно «Русской правде» воровство домашних животных считалось преступлением, за которое налагался штраф.

Важной вспомогательной отраслью хозяйства в Киевской Руси была охота. В лесах и в степях водились дикие звери и птицы, имевшие промысловое значение. Судя по количеству костей диких животных, обнаруженных во время раскопок древнерусских поселений, охота играла немаловажную роль в обеспечении населения мясом и мехом. Хозяйственное значение охоты состояло также и в том, что она давала сырье для реализации на внутреннем и внешнем рынках. Законодательство Киевской Руси охраняло права собственности на средства охоты, принадлежавшие отдельным лицам. Существовали определенные угодья, являвшиеся собственностью сельской общины или отдельных феодалов, где посторонним лицам запрещалось охотиться.

Значительное место в хозяйстве принадлежало и, такому промыслу, как рыболовство. Письменные источники неоднократно упоминают рыбу в составе продуктов питания.

На древнерусских поселениях находят рыбьи кости в большом количестве. Среди них встречаются и кости больших сомов, вес которых достигал нескольких десятков килограммов. Основным орудием рыболовства были сети, от которых сохранились глиняные и металлические грузила. Ловили рыбу также на крючки и блесну, били ее и остями.

Место пчеловодства в Киевской Руси определялось той особой ролью, какую играл мед и воск в питании и в быту, а также во внутренней и внешней торговле. Основным видом пчеловодства было бортничество — собирание меда пчел, поселившихся в бортях — дуплах деревьев, естественных или выдолбленных человеком. Борти принадлежали отдельным владельцам, и каждый, обнаруживший в лесу борть, ставил на ней свой знак. Бывали случаи присвоения чужой борти, за что, согласно «Русской правде», предусматривалось наложение значительного штрафа на того, кто «раззнаменает» борть, т. е. уничтожит на дереве знак прежнего владельца и поставит свой. Существовали целые участки бортных деревьев, представлявших собой своеобразную пасеку. Они принадлежали разным лицам, метились определенными межевыми знаками, а также охранялись законом. За уничтожение бортной межи предусматривался штраф в таком же размере, как и за присвоение — отдельной борти. Наряду с бортничеством развивалось улейное пчеловодство. Оно известно на Руси уже с Х в., на что указывают арабские писатели.

Ремесло. Большое значение в хозяйственной жизни Киевской Руси имело высокоразвитое ремесло. Главными центрами его средоточия были древнерусские города, но отдельные отрасли развивались и в селах.

Важнейшей отраслью ремесла была черная металлургия, являвшаяся вместе с земледелием основой экономического развития страны. Железо добывалось из болотных руд, которыми богата территория Древней Руси. В ряде ее полесских районов руды имеют высокий (от 18 до 40) процент железа. Плавилось оно в специальных сыродутных горнах, остатки которых обнаружены во многих пунктах. Как правило, железоделательное производство, имевшее самую непосредственную связь с ремеслом городов, находилось за их пределами, на территории сельской округи. Выплавкой железа занимались как общинные ремесленники, так и вотчинные, проживавшие сезонно или постоянно в деревне и снабжавшие княжеские и боярские мастерские металлом.

Известны на Руси и специализированные центры железоделательного — производства. Один из них находился в Городске на Тетереве — на месте современного села с тем же названием Коростышевского района Житомирской области. Здесь на большой площади одновременно функционировала десятки сыродутных горнов. Следы железоделательного производства зафиксированы также и в Вышгороде.

Обработка железа, изготовление из него многочисленных вещей для хозяйства, военного дела и быта осуществлялись в кузнечных мастерских. Их остатки обнаружены практически во всех исследовавшихся древнерусских городах. Крупнейшими центрами по обработке черного металла являлись Киев, Новгород, Смоленск, Галич, Вышгород. Ассортимент изделий из железа насчитывал 150 наименований, в том числе 22 орудия труда, 46 ремесленных инструментов, 16 видов оружия, 37 предметов домашней утвари, 10 наборов конской сбруи и снаряжения всадника, 19 украшений.

Изделия из железа. XI–XIII вв.

Особым совершенством отличаются кузнечные инструменты: наковальни, молотки, клещи, зубила, пробойники. По форме и функциональным признакам они практически были равны аналогичным инструментам позднейших времен.

Древнерусские кузнецы владели множеством технологических приемов обработки железа: ковкой, сваркой, цементированием, обточкой, инкрустацией цветными металлами, полировкой. В ряде категорий кузнечных изделий высокое качество металла дополнялось функциональным совершенством формы, а также художественным оформлением. Примером таких изделий являются древнерусские мечи, которые, по свидетельству хорезмского ученого XI в. аль-Бируни, представляли собой вещи «дивные и исключительные». Убедительным подтверждением сказанному является меч с автографом мастера: «Коваль Людота», обнаруженный на Полтавщине у деревни Хвощево. Его рукоять украшена сложным плетением, напоминающим художественную резьбу.

Древнерусское слово «кузнец» означало также и ремесленника, работавшего с цветными металлами. «Кузнецы злату, серебру и меди» достигли исключительного мастерства и владели всеми видами обработки цветных металлов, известных в средневековье: литьем, волочением проволоки, сканью и филигранью, зернью, эмалью, техникой свинцовых и оловянных отливок. Искусство отливок в имитационных формочках явилось изобретением киевских мастеров XII в. 6 этой технике изготовлялись украшения, имитировавшие золотые и серебряные изделия и предназначавшиеся на широкий рынок. Монополией киевских литейщиков было изготовление крестов — энколпионов, расходившихся по всей Руси и попадавших даже за ее пределы.

Рукоять меча с надписью — клеймом: «Коваль Людота». Село Хвощево Полтавской области. X–XI вв.

В производстве перегородчатых эмалей древнерусские мастера были непревзойденными. Эта сложная техника, появившаяся на Руси в Х — XI вв., получила особое распространение в XII и XIII вв. Крупными центрами эмальерного производства считались Киев, Новгород, Рязань, Галич, Владимир на Клязьме. В мастерских этих городов изготовлялись диадемы и бармы, медальоны и колты, кресты и ожерелья, драгоценные переплеты книг. Вершиной русского эмальерного дела являются работы киевского мастера второй половины XII в. Лазаря Богши, лучшие среди которых — две княжеские диадемы (с деисусным чином и с изображением вознесения Александра Македонского), а также крест Ефросиньи Полоцкой. Остатки двух эмальерных мастерских XII–XIII вв. выявлены в центральной части древнего Киева.

Искусством черни древнерусские ювелиры овладели уже в Х в., но наивысшего мастерства достигли в XII — начале XIII в. В кладах этого времени неизменно обнаруживались серебряные черненые колты, медальоны, перстни, кресты — энколпионы, широкие браслеты. Встречаются подобные изделия и во время раскопок. Особый интерес представляют широкие браслеты — наручи, которые принадлежат к числу лучших произведений древнерусского художественного ремесла. Согласно сведениям, известным из литературы, в разных древнерусских центрах найдено около 20 таких браслетов. Стилистически все они близки между собой, но отличаются разнообразием декора. На створках наручей изображены жанровые сцены, фантастические звери и птицы, цветы, растительные побеги. Поражает исключительная декоративность изображений. Хвосты зверей и птиц стилизованы в виде сплетений растительных побегов, заполняющих все свободное пространство киотцев. Схематизм в трактовке сиринов и драконов, грифонов и симарглов также усиливает впечатление декоративности.

Остатки срубной постройки. Киев. X в.

Областью, тесно связанной с производством эмалей, являлось стеклоделие. Долгое время исследователи считали, что все предметы из стекла привозились на Русь из Византии. Раскопки В. В. Хвойки в 1908–1909 гг. в Киеве опровергли это ошибочное мнение. В настоящее время стекловаренные мастерские открыты во многих древнерусских центрах. В них изготовлялись: мозаичная масса (смальта), оконное стекло, посуда, стеклянные браслеты, перстни, бусы и другие вещи. Появление стеклоделия на Руси относится к XI в., время расцвета этого вида ремесла приходится на XII–XIII вв.

Наиболее массовой продукцией древнерусского ремесленного производства являются керамические изделия. Ассортимент их разнообразен. Это горшки, миски, кувшины, корчаги, амфорки киевского типа, голосники, светильники. На рубеже Х — XI вв. началось производство поливной керамики: столовой посуды и плиток, употреблявшихся в строительстве дворцов и храмов. Поливные керамические плитки украшали полы и стены храмов Киева, Новгорода, Владимира, Смоленска, Переяславля и других древнерусских городов. В XII–XIII вв. древнерусские керамисты изготовляли уже такую поливную посуду, что она могла успешно конкурировать на внутреннем рынке с привозной.

Среди материалов, которые на Руси применялись для разнообразных поделок, значительное место занимала кость. Из нее делали рукоятки ножей и кинжалов, ручки зеркал, обкладки луков и седел, наконечники стрел, гребешки, расчески, писала, пуговицы, резные иконки. В этой области работали опытные резчики, мастерские которых обнаружены в Киеве, Новгороде, Галиче, Звенигороде и других городах.

Высокого уровня развития достигли в Киевской Руси отрасли ремесла, связанные со строительным делом: дерево- и камнеобрабатывающие, изготовление кирпича, извести.

Древнейшим из этих ремесел являлось деревообрабатывающее. Из дерева строились жилые и хозяйственные сооружения, первые христианские храмы, оборонительные стены вокруг городов и феодальных замков, изготовлялись разнообразнейшие хозяйственные и бытовые вещи: телеги, сани, суда, мебель. Утилитарность большинства деревянных изделий обусловливала их художественное совершенство. Плотник или столяр одновременно был и искусным резчиком. Свидетельством этого являются прекрасные образцы художественной резьбы, обнаруженные в Новгороде, Бресте, Старой Ладоге, Киеве.

Угол сруба. Киев. X в.

Деревянное строительство обслуживали квалифицированные специалисты, так называемые «древоделы», объединявшиеся в артели. Известны объединения огородников, возводивших деревянные конструкции оборонительных сооружений, — городни, а также мостников, строивших и чинивших мосты и мостовые. Они упоминаются в летописи, «Русской правде», «Киево — Печерском патерике».

Широкое каменное строительство, развернувшееся на Руси в конце Х— начале XI в., требовало специалистов различных профилей — архитекторов, «плинфотворителей», каменщиков, мастеров по обжигу извести. Исследователями в Киеве, Суздале и некоторых других центрах обнаружены остатки мастерских по обработке камня, печей по обжигу плинфы и извести. Производственный потенциал их был значителен. Выявленные в Киеве, вблизи Софийского собора, обжиговые печи за один цикл производили около 600 бочек извести.

Существовали и такие отрасли ремесла, как портняжное дело, обработка кожи. В письменных источниках неоднократно упоминаются кожемяки и усмошвецы. Мастерские по вычинке шкур и изготовлению обуви обнаружены в Новгороде и Киеве.

Значительное распространение на Руси имели и так называемые домашние ремесла, к которым относились прядение и ткачество, переработка сельскохозяйственной продукции, приготовление продуктов питания и др. Из зерна, муки, круп, мяса, молока, рыбы в Древней Руси умела готовить широкий ассортимент блюд. Письменные источники упоминают кислые хлеба, сладкие пироги с медом и маком, караваи, коврижки, кашу, сочиво (супы), квас, кисель, сыр, пиво. В крупных городах были и специальные хлебопекарни, которые пекли хлеб для крупных хозяйств, монастырей, а также на продажу.

Прядение и ткачество в домашних условиях были женским занятием. Об этом, в частности, говорят многочисленные надписи в большинстве своем женских имен на шиферных пряслицах.

Обработка конопли и льна осуществлялась так же, как и в последующее время. Среди археологических находок известны так называемые трепала, при помощи которых удалялась кострица, гребни, остатки ткацких станков.

В целом многопрофильное ремесленное производство Древней Руси находилось на высоком уровне развития. В ряде отраслей — технике эмалевого пастилажа, золотой росписи по меди, зерни, скани и черни — древнерусские мастера занимали ведущее место в Европе.

Торговля. Развитие ремесленного производства в значительной мере зависело от степени развития связей между отдельными его отраслями, осуществлявшихся посредством обмена и торговли. Основную часть продукции ремесленники сбывали на рынке; часть ее шла на обмен, за другую, после ее продажи, покупали необходимые им вещи, которые сами они не производили, а также сырье. Важнейшими товарами, получаемыми ремесленниками за свои изделия, были сельскохозяйственные продукты.

Уровень развития торговли зависел от спроса и производительности труда ремесленников: чем больше вырабатывалось продукции, тем больше ее подпадало на рынок.

Основным видом экономических связей в Киевской Руси был обмен в пределах небольших районов между отдельными производителями. Такой обмен существовал на протяжении всего феодального периода. В. И. Ленин писал по этому поводу: «Докапиталистическая деревня представляла из себя (с экономической стороны) сеть мелких местных рынков, связывающих крохотные группы мелких производителей…»[42]. Размещение железоделательных горнов и кузниц указывает на то, что своей продукцией они обслуживали районы в радиусе от 10 до 30 километров. На такой же территории распространялись изделия сельских ювелиров, гончаров, сапожников и др.

Кроме того, активно развивалась торговля и в пределах всей страны. Она связывала между собой отдельные местные рынки. Изделия киевских мастеров — стеклянные браслеты, энколпионы, вещи с перегородчатой эмалью и другие, отличавшиеся техническим совершенством и высоким художественным уровнем исполнения, расходились по многим городам и селам.

Постоянная торговля связывала разные по природным условиям части Руси. Она обеспечивала население отдельных районов продукцией, которую на месте не производили или которой не хватало. Так, Галицкая земля вывозила в различные районы страны соль, получала оттуда нужную ей продукцию. Новгородская земля поставляла мех, а, которыми она славилась, и одновременно покупала хлеб.

Обмен имел различные формы. Там, где производитель и потребитель были территориально близкими, обмен мог осуществляться посредством заказа. В таком случае мастерская, где производился товар, служила и местом его реализации. Сюда приходил заказчик и приносил за исполненную по его просьбе вещь свой товар или деньги. Обмен между территориально отдаленными контрагентами осуществлялся на постоянных или периодически функционировавших рынках в каждом городе и во многих селах. Такие села назывались на Руси погостами, что означало место «гостьбы» — торговли.

Развитие торговли вызвало к жизни сословие купцов. Наиболее значительную их группу составляли мелкие торговцы по образцу известных позднее коробейников. Они проникали в самые отдаленные и глухие местности, разнося изделия киевских, новгородских, галицких, суздальских и других ремесленников. Крупные купцы осуществляли довольно сложные операции, реализуя значительные партии товаров. Они объединялись в торговые корпорации. Караваны, которыми владели эти корпорации, пересекали вдоль и поперек всю страну.

Из летописей известно о трех важнейших путях, которыми Русь осуществляла торговые связи с другими странами: Греческом, Соляном и Залозном. Греческий связывал Русь и северные страны с Византией; Соляной — Поднепровье с Галицкой землей; Залозный проходил с Поднепровья на юго — восток до Азовского моря и дальше на Кавказ.

Развитая торговля была невозможной без денежного обращения. Сначала эквивалентом при торговых операциях на Руси служили иностранные монеты. B VIII — Х вв. особенно распространились арабские дирхемы, которых найдено на русских землях сотни тысяч, византийские номисмы и милиаресии и западно — европейские динарии. При Владимире Святославиче началась чеканка собственных денег — сребреников и златников. В XI–XIII вв. для расчетов при больших торговых операциях применялись серебряные слитки, так называемые гривны, весом от 95 до 197 граммов. Последние составляли основную единицу денежной системы на Руси. Гривна равнялась 20 ногатам, или 25 кунам, или 50 резанам, или 100 веверицам, или 100 векшам. По весу ногата равнялась одному дирхему, а резана — динарию. Интересы внешней торговли защищали договоры Руси с греками и «Русская правда». О внешней торговле имеется много сведений в древнерусских летописях. Все это привело к тому, что некоторые дореволюционные историки преувеличивали ее роль в жизни древнерусского общества. Потребностями внешней торговли объясняли возникновение городов, которые считались. торговыми факториями и транзитными пунктами. В действительности же — такое внимание, оказываемое внешней торговле, объясняется не ее главенствующей ролью, а значением в жизни господствующих слоев Киевской Руси. Она прежде всего удовлетворяла их потребности в предметах роскоши. Не удивительно, что политика Киевской Руси во многих случаях диктовалась интересами внешней торговли.

Древнерусские монетные гривны. XI–XIII вв.

Киевская Русь торговала не только с соседями, но и с отдаленными странами Востока и Запада. Постоянные торговые связи поддерживались с Византией, Арабским Востоком, Хазарским каганатом. Волжской Болгарией, скандинавскими, центральноевропейскими и западноевропейскими странами. Чepeз земли Киевской Руси проходили пути мировой торговли, соединявшие Север с Югом и Запад с Востоком. Путь «от Грек» для своего времени был самой большой в мире торговой артерией. Киевская Русь вывозила на внешние рынки мех, мед, воск, кожу, ремесленные изделия, в частности оружие и украшения, а также рабов. Работорговля в эпоху средневековья была распространенным явлением. Питалась она феодальными войнами, во время которых победители захватывали у побежденных не только имущество, но и пленных, становившихся объектом внешней торговли. Сбывали рабов преимущественно в Византию и страны Востока.

Очень ценились на внешних рынках русские меха, которые, по высказыванию западноевропейского писателя Адама Бременского (XI в.), считались там наивысшим благом. Ремесленные изделия древнерусских мастеров находили потребителя в Польше, Чехии, Моравии, Прибалтике и в Западной Европе.

Из Византии на Русь ввозили золото, дорогие ткани, вино, овощи, масло, серебряную и стеклянную посуду, а с конца Х в. — и предметы христианского культа. Об объеме импорта из Византии свидетельствуют, например, находки большого количества амфор, которые служили тарой для вина и масла. С Арабского Востока на Русь поступала высокохудожественная дорогая посуда и другие товары. Арабские дирхемы использовались на Руси не только в их прямом назначении; из них также изготовлялись серебряные украшения. Страны Запада поставляли медь, свинец, оружие, предметы искусства, быта и культа, например, лиможские эмали и мечи, изготовлявшиеся на Рейне.

В Киевской Руси существовали объединения купцов, специализировавшихся на торговле с определенными странами и определенными видами товаров. Таким объединением, например, была Ивановская община в Новгороде, торговавшая преимущественно воском. Организационным центром общины служила церковь Ивана на Опоках. Община имела свой устав, определявший организационные принципы и методы торговли. В крупных городах постоянными гостями были иностранные купцы; в Киеве, Новгороде и Смоленске они имели свои торговые дворы.

Княжеская диадема из золота с перегородчатой эмалью. Сахновское городище. Черкасская область. XII в.

Золотые трехбусинные серьги киевского типа. XII–XIII вв.

О высоком уровне развития торговли в Киевской Руси свидетельствует практика кредитных операций. Одалживание денег для потребностей торговли было, вероятно, распространенным явлением, поскольку этому вопросу посвящено несколько статей «Русской правды». Важно отметить, что кредитные операции базировались на доверии и не нуждались в свидетелях. «Аще кто купец купцю дасть в куплю куны или в гостьбу, то… послуси ему не надобе». «Русская правда» устанавливала 20 % прибыли от кредита и определяла порядок выплаты долга в случае разорения купца-должника. Если разорение купца произошло в результате стихийного бедствия, закон предусматривал выплату долга постепенно; если же в разорении повинен был сам купец, долг надо было внести незамедлительно.

Высокий уровень развития торговли в Киевской Руси не изменил натурального в своей основе хозяйства, поскольку товарное производство занимало незначительную часть общественного производства вообще. Вместе с тем торговля являлась прогрессивным фактором в развитии страны, ибо она стимулировала рост производительности труда, способствовала укреплению экономических связей между отдельными районами страны.

Древнерусское село. Большинство древнерусских населенных пунктов являлись селами, в которых сосредоточивались земледелие, животноводство, промыслы и проживало население, занятое в этих отраслях производства, — крестьяне, известные в Киевской Руси под названием «людей», смердов, закупов, рядовичей, холопов, а также феодалы, являвшиеся владельцами значительной части земли — основного средства сельскохозяйственного производства. В селах или вблизи них размещались дворы— административные и хозяйственные центры феодальных владений.

В письменных источниках есть несколько названий, определяющих сельские поселения эпохи Киевской Руси: «село», «сельце», «деревня», «погост», «двор», «дом». Каждое из этих названий указывает в основном на определенный тип поселений. Чаще других встречается название «село», что означало поселение, где жили смерды. «Деревней» назывались новые небольшие поселения, созданные выселенцами из большого села. «Погостом» источники называют центральное поселение определенной сельской округи, возможно, сельской общины, где находились общие рынки, религиозные учреждения и т. д. Распространенными были «двор» и «дом» — усадьбы отдельных феодалов, центры феодальных владений. «Село», «деревня» и «погост» не укреплялись, а «дом» и «двор» представляли собой городки. Размещались они в пределах селений или поблизости.

Смерды делились на две категории — лично свободных членов сельской общины и феодально зависимых. С этими двумя категориями, очевидно, связываются и два типа сельских поселений — с замками и без них. Население, проживавшее вблизи феодальной вотчины, представляло собой категорию зависимых смердов. Наверное, и само появление феодального двора на территории села или вблизи него было результатом присвоения феодалом общинной земли смердов и превращения свободных общинников в феодально зависимых производителей. Жителей сел, отдаленных от феодальных дворов, следует рассматривать как лично свободных смердов, подвластных непосредственно князю как главе или представителю государства. Исторические источники, к сожалению, не содержат данных, которые дали бы возможность установить разницу между лично свободными и феодально зависимыми смердами.

Для характеристики древнерусского села используются археологические материалы, добытые на поселении вблизи с. Комаровка Переяслав Хмельницкого района Киевской области. Расположено оно на левом берегу Днепра на надпойменной террасе, окруженной со всех сторон болотами, водоемами и лесом. Его площадь составляет около 8 га. Природные условия здесь благоприятны для всех отраслей хозяйства и прежде всего для земледелия. Вблизи селища находится большой массив надпойменного чернозема. На селище выявлены остатки жилищ и хозяйственных помещений, размещенных группами, которые соответствуют отдельным крестьянским хозяйствам. Древнерусское село не имело определенной планировочной структуры: каждый крестьянский двор располагался отдельно. На исследованной площади (приблизительно 2 га) селища выявлены остатки 12 крестьянских дворов, а всего их насчитывалось (если допустить одинаковую густоту застройки селения) более 50. Значительные по площади древнерусские селения известны и в других местностях Киевской Руси. На одном из них, на правом берегу Днепра, вблизи бывшего села Кичкаса, обнаружено 57 крестьянских дворов.

На селище вблизи с. Сахновка Корсунь — Шевченковского района Черкасской области исследованы 32 крестьянских двора с жилищами и другими постройками, в которых найдены орудия труда и предметы быта. В одном из них были: наральник, коса, жернова, рыболовные крючки, грузило, ключи, медная и керамическая посуда, медные браслеты и т. п.; в другом — наральник, две косы, ключи; в третьем — наральник и плужный нож, коса, наковальня, молоток, клещи и т. п.

Житель древнерусского села — крестьянин — смерд — был самостоятельным производителем, имевшим все необходимое для ведения собственного хозяйства. Учитывая размеры крестьянских жилищ, можно предполагать, что. семья смерда состояла в среднем из шести — семи человек. Ей принадлежали кроме жилища хозяйственные постройки, скот, пахотные орудия, орудия для сбора урожая, предметы домашнего обихода и т. п.

В летописях имеются конкретные сведения о том, чем владела крестьянская семья. В 1103 г. на княжеском съезде вблизи Долобского озера (на левом берегу Днепра против Киева) обсуждались вопросы об участии смердов в походе против половцев. Поход назначался на весну, время очень неудобное для смерда по двум причинам: он не мог сделать всего необходимого на пашне и должен был участвовать в походе на собственной лошади. Дружинники киевского князя Святополка Изяславича просили его изменить время. «Негодно ныне весн? ити, — говорили они, — хочем погубити смерды и ролью ихъ». Владимир Мономах настаивал на походе, указывая на опасность половецких нападений, которые испытывали на себе и сами смерды. «Дивно ми, дружино, — отвечал он, — оже лошадий жалуете, ею же кто ореть; а сего чему не промыслите, оже то начнет орати смердъ, и при?хав половчинь ударить и стр?лою, а лошадь его поиметь, а в село его ?хавъ иметь жену его и д?ти его, и все его им?нье». В летописи под 1111 г. повторяется этот рассказ и упоминается также гумно смерда.

О наличии скота в хозяйстве смердов находим сведения в «Русской правде». Как сборник законов феодального государства «Русская правда» основное внимание уделяла охране феодальной собственности. Однако она содержит и статьи о крестьянской собственности. Одна из них говорит о неприкосновенности скота смердов.

Для крестьянского хозяйства большое значение имели промыслы, являвшиеся дополнительным источником существования. Кроме того, продуктами промыслов крестьяне в значительной мере выплачивали государству и феодалам дань.

Площадь пахотной земли смерда зависела от многих факторов: от общей площади, пригодной для обработки земли в данной местности, наличия здесь феодального хозяйства и земли, обрабатывавшейся в этом хозяйстве, от производственной возможности крестьянского хозяйства и т. п. Но основным фактором была производительность орудий, которыми пользовались смерды. При помощи рала или плуга смерд мог обработать в среднем около 8 десятин земли. Если прибавить землю, которая при трехпольном севообороте находилась под паром, то площадь пахотной земли в крестьянском хозяйстве, обеспеченном пахотным орудием, составляла примерно 12 десятин. Очевидно, эта средняя норма землепользования в крестьянском хозяйстве составляла и единицу налогового обложения, известную под названиями «рало», «плуг», и «дым». Названия пахотных орудий определяют здесь площадь земли, которую можно ими обработать, а «дым» — само хозяйство, которое тоже облагалось налогом.

Со всей пахотной земли, обрабатывавшейся отдельным крестьянским хозяйством, при тогдашней агротехнике можно было собрать ежегодно около 300 пудов зерна озимых и яровых культур. Такой урожай при условии, что значительную его часть забирали феодал или государство как феодальную ренту и подать, обеспечивал только минимальные потребности производителя и его семьи, расходы по воспроизводству хозяйства.

В лесных местностях Киевской Руси долгое время сохранялись архаические формы хозяйства. Малопригодные для развития пахотного земледелия подзолистые почвы обусловливали продолжительное существование подсечного земледелия, которое было трудоемким и требовало коллективного труда значительного количества производителей. Подсечное земледелие в лесных районах всегда совмещалось со вспомогательными отраслями хозяйства. К ним относились главным образом промыслы — охота, пчеловодство, рыболовство, собирательство. Характер сельскохозяйственного производства в Полесье не дал возможности здесь разделиться значительным производственным коллективам — семейным общинам, так называемым большим патриархальным семьям, как это было в других районах Древнерусского государства.

Семейная община представляла собой коллектив людей, основанный на родственных отношениях его членов, общем хозяйствовании, общем владении средствами производства и потреблении продуктов производства. Такая община являлась характерной формой организации общества при первобытнообщинном строе. Как пережиток местами оставалась она и в классовом обществе. У многих народов, в частности у восточных и южных славян, семейная община в пережиточных формах сохранялась почти на протяжении всего периода феодализма. В России, на Украине и в Белоруссии семейная община, известная под названием «печище», «дворище», существовала еще в XVI–XVII вв.

Внутренняя организация семейной общины сохраняла черты, характерные для первобытнообщинного строя, но в отношениях с обществом была подобна индивидуальному домохозяйству и подчинялась всем законам феодального общества. Во взаимоотношениях с феодалом семейная община отличалась от индивидуального домохозяйства лишь тем, что феодал имел дело не с отдельным производителем, а с коллективом производителей и общался с ним через лицо, стоявшее во главе общины.

Во времена Киевской Руси индивидуальные крестьянские семьи объединялись в сельские территориальные общины, называвшиеся «вервь», «мир», «люди» и «село». Под этими названиями общины известны из «Русской правды» и летописей. Согласно исследованиям советских историков, сельская территориальная община характеризует Русь как феодальное государство. «Русская правда» содержит 15 статей, в которых говорится о верви как об общественной организации сельского населения. Вервь выступает как организация территориальная, а не родовая. «Русская правда», трактуя вервь с юридической стороны, в основу ее прав и обязанностей положила территориальный принцип. Так, за преступление, содеянное на территории верви, при условии, если личность преступника не установлена, на вервь налагался штраф. Если же преступник был известен, то штраф платил он сам как юридически и экономически самостоятельная личность. Вервь платила штраф за известного преступника только в том случае, если последний укладывался в «дикую виру», т. е. выплачивал ей определенный предварительный взнос. Следовательно, члены верви находились не в одинаковом экономическом положении — одни из них платили «дикую виру», другие нет.

Экономическое значение верви состояло в том, что владение ею частью угодий — лесами, пастбищами, водоемами и т. п. — было общинным. Земельные владения верви граничили с владениями феодалов. Межи последних часто нарушались. «Русская правда» устанавливала за это ответственность верви, если был неизвестен конкретный нарушитель. Пахотные земли находились в индивидуальном владении членов верви, и они сами заботились о расширении этих земель, в том числе и за счет земель феодала. Территория верви была довольно значительной, это видно из узаконенной «Русской правдой» процедуры розысков преступника. Судя по подробному рассказу о таких розысках, и вервь входило несколько населенных пунктов, расположенных недалеко один от другого.

Как отмечалось, сельские поселения часто размещались недалеко от укрепленных феодальных дворов, а то и рядом с ними. Взаимоотношения между крестьянами и феодалами были враждебными, что зафиксировано в «Русской правде» и летописях. Попадая в зависимость от феодалов, общинники нередко выступали против неограниченной феодальной эксплуатации. По выражению Ф. Энгельса, общины «…дали угнетенному классу, крестьянам, даже в условиях жесточайших крепостнических порядков средневековья, локальную сплоченность и средство сопротивления…»[43].

Древнерусский город. В процессе складывания феодальных отношений в результате дальнейшего разделения труда, развития ремесла и торговли ремесленники и купцы выделились в отдельные общественные слои, хозяйственные и социальные, интересы деятельности которых требовали сосредоточения их в определенных местах. Так возникли города как центры ремесла и торговли. Ремесленники обеспечивали сельское население определенной округи ремесленной продукцией, без которой оно не могло существовать. В свою очередь сельское население снабжало необходимой сельскохозяйственной продукцией ремесленников и торговцев. Город стал также политическим, религиозным и культурным центром. Укрепленный валами, он структурно делился на детинец и посад. Возникновение древнейших восточно — славянских городов представляло собой длительный процесс, поскольку длительный был процесс общественного разделения труда и социальной дифференциации общества. Процесс зарождения городов на Руси начался еще в третьей четверти I тысячелетия н. э. К этому времени относятся древнейшие городки в Киеве, Зимнем в Волынской, Пастырском в Черкасской областях и др.

Оборонительный вал г. Белгорода (ныне с. Белогородка под Киевом). X в. Реконструкция Б. А. Рыбакова

Сообщения письменных источников о городах — градах на Руси появляются в IX в. О значительном количестве городов у восточных славян свидетельствует анонимный Баварский географ. «Повесть временных лет» называет на Руси IX — Х вв. более 20 городов, в том числе и Киев, Новгород, Чернигов, Переяслав, Белгород, Вышгород, Любеч, Смоленск, Псков, Ладогу и др. В XI в. летописи упоминают еще 32 города. Всего по летописным данным, на Руси в XIII в. было около 300 «градов».

Конечно, эти данные не являются полными, поскольку в летописях имеются сведения только о тех городах, которые в связи с определенными политическими или военными событиями обращали на себя внимание летописцев. О многих городах, не упомянутых в летописях, известно в результате археологического изучения их остатков.

Разумеется, не каждый населенный пункт, который древнерусские исторические источники называют «градом», и не каждое древнерусское городище можно считать городом в современном смысле этого слова. Древнерусское слово «град», или «город», происходит от слова «городить», т. е. укреплять. Оно обозначало любой укрепленный населенный пункт независимо от его социальных функций. Среди таких «городов» были и укрепленные феодальные дворы — замки, и пограничные крепости, и настоящие города.

Одним из древнейших восточнославянских городов был Киев. Его основание летопись связывает с полянским князем Кием, его братьями Щеком и Хоривом и сестрой Лыбедью, которые «створиша град во имя брата своего старейшаго и нарекоша имя ему Киев». По мнению ученых, летописный рассказ об основании Киева отражает вполне реальный исторический факт. Летописец Нестор, как известно, не смог выяснить, когда же произошло это важнейшее в истории Киева событие, а поэтому поместил известия о Кие в недатированной части летописи. Однако система четкой хронологической последовательности, в которой выдержано изложение исторических событий, а также запись киевской легенды в армянских источниках (Зеноб Глак) не позже VIII в. все же позволяет определить время жизни князя Кия.

Согласно датировке Б. А. Рыбакова, деятельность Кия (путешествие в Константинополь, переговоры с императором, основание городка на Дунае) приходится на время правления византийских императоров Анастасия I (499–518) или Юстиниана I (527–565).

Выводы, полученные на основании письменных источников, нашли подтверждение и в археологических материалах. Исследованиями, проведенными в разные годы, выявлены на Старокиевской и Замковой горах как отдельные материалы конца V–VII вв. (антропоморфные и пальчатые серебряные фибулы, браслеты с утолщенными концами, византийские монеты), так и целые комплексы: жилища с печами, хозяйственные сооружения. Керамика, находящаяся в них, принадлежит к группе корчакских древностей и датируется концом V–VII вв.

В реальности летописного рассказа о сооружении городка убеждают и обнаруженные на Старокиевской горе остатки древнейшего городища, валы и рвы которого, судя по археологическим материалам, сооружались в VI в. В центре городища находилось сложенное из камня языческое капище.

Таким образом, непрерывное развитие Киева прослеживается по археологическим материалам с конца V— начала VI в. С построением городища на Старокиевской горе и возведением каменного языческого капища Киев превратился в политико — административный и религиозный центр Полянского княжества. Видимо, уже в VII–VIII вв. за пределами укреплений происходит формирование ремесленно — торгового посада, который располагался в верхней части города и на Подоле.

Раннему возникновению и быстрому развитию Киева способствовали исключительно благоприятные микрогеографические условия территории, а также расположение его на этнографическом порубежье. Став центром Полянского княжества, Киев рос и развивался за счет притока людей из различных уголков восточнославянского мира. Население города было довольно пестрым, в его состав входили представители различных племен.

В IX–X вв. Киев был уже крупным городом. Судить об этом позволяют находки арабских и византийских монет на Старокиевской и Замковой горах, на Подоле, Печерске и в других местах, а также огромные языческие некрополи. С 882 г. Киев стал политическим центром большого государства — Киевской Руси. Летопись называет его «матерью городам русским».

Первые сведения о Чернигове находятся в договоре Руси с Византией 907 г. В то время он уже был значительным городом, центром Северского княжества. Возникновение Чернигова относится к более раннему времени. На его территории в третьей четверти I тысячелетия н. э. существовало несколько поселений, на базе которых, очевидно, и возник город. В Х — XI вв. в Чернигове сосредоточивалось уже большое население. На протяжении всей истории Киевской Руси, а также периода феодальной раздробленности Чернигов играл роль второго по значению после Киева экономического и политического центра Южной Руси.

Одновременно с Черниговом впервые упоминается и Переяслав. В начале Х в. он стал центром отдельного княжества. В конце Х в. его укрепления были обновлены и усилены, что диктовалось необходимостью защиты Руси от печенегов. Об этом повествует летопись в известном эпизоде о единоборстве киевского богатыря Кожемяки с печенежским воином.

Большинство древнерусских городов возникло не на пустом месте: им, как и Киеву, предшествовали поселения, которые в условиях развития феодальных отношений постепенно превращались в ремесленно — торговые и административно — политические центры определенной округи.

Существовали и другие пути возникновения городов. Иногда они вырастали из феодальных замков, где жил феодал, сосредоточивалась княжеская администрация и дружина, выступавшие потребителями оружия, украшений и других ремесленных изделий. Поэтому к таким феодальным замкам стекались ремесленники и селились вокруг них, а в замках, постепенно превращавшихся в города, развивалась торговля.

Наибольшая концентрация городов наблюдается в Среднем Поднепровье. Вблизи Киева — Вышгород, Белгород, Васильев, немного дальше, на Правобережье Днепра — Треполь, Витачев, Иван, Чучин, Заруб, Канев, Родень, Корсунь, Богуслав, Торческ, Юрьев и др. На Левобережье Днепра, между Десной и Сулой, находились города Переяславской и Черниговской земель и среди них древнейшие — Чернигов, Переяслав, Новгород — Северский, Путивль, Любеч, Воинь и др. Значительной концентрацией городов отличались Волынская и Галицкая земли. Между Случью, Днестром и Западным Бугом известны Владимир, Галич, Бужск, Пересопница, Червень, Белз, Звенигород, Плисненск и др.

Экономическое развитие Руси

Экономическое развитие Киевской Руси

Одним из крупнейших государств периода Средневековья считалась Киевская Русь, население которой состояло из большого числа этносов, при учете, что государство располагалось на стыке кочевого и оседлого, христианского и мусульманского, иудейского и языческого миров. Это говорит о том, что процесс возникновения и становления государственности на Руси нельзя рассматривать, основываясь только на геополитических и пространственных особенностях.

Предпосылками образования Древнерусского государства являются:

• Возникновение общественного разделения труда;
• Экономическое развитие: развитие земледельческой сферы, появление новых видов ремесел и способов обработки, образование новых взаимоотношений, которые сопровождали товарное хозяйство;
• Общество было заинтересовано в появлении государства, поскольку развитие государства – это результат потребности, испытываемой большей частью членов общества в то время. Государство могло решить не только военные задачи, но и судебные задачи в направлении межродовых конфликтов.

Замечание 1

Для экономики Древнерусского государства периода 9-12 веков характерен ранний феодализм. Зарождалась сама основа взаимоотношений между государством, сельским хозяйством и феодалами. Ядром русской экономики в то время считалось именно сельское хозяйство, которое занимало главенствующее положение.

Данный период характеризуется развитостью товарного хозяйства, поскольку производилось почти все необходимое. Ремесленное дело развивалось быстрыми темпами, а центрами становились города, между тем и в селах развивались отдельные отрасли. Важнейшую роль играла черная металлургия, поскольку в Древней Руси имелись богатые болотные руды. Всевозможными способами обрабатывалось железо, из него изготавливались различные изделия для хозяйственных нужд, военного дела и т.д.

Таким образом, сельскохозяйственная и металлургическая отрасли стали прочной опорой и ключевой экономической статьей Руси.

Готовые работы на аналогичную тему

Характеристика феодализма

Развитие феодализма произошло по причине возникновения разделения труда между земледелием и оборонной сферой, из-за чего выделились многочисленные социально-значимые непроизводительные профессиональные группы населения, а именно, князья, священнослужители, бояре, купцы, воины и т.д. Драгоценные вещи и произведения ремесла, которые привозились из Европы и Византии по трансконтинентальным путям оставались в сокровищницах монастырей и знати или же переходили в личную собственность, а затем превращались в атрибуты духовной и светской власти феодалов.

Землевладение феодального типа в Древней Руси происходило следующими способами:

• Применялись налоги для свободных собственников-производителей в виде полюдья, дани, оброка и т.д.;
• Исполнялись землевладельцами-производителями различные повинности;
• Непосредственно эксплуатировался зависимый труд;
• Использовался наемный труд;
• Владельцы пользовались правом на перераспределение, наследование, куплю-продажу, отчуждение, разрешение споров и т.д.

Замечание 2

Феодальное землевладение, которое сложилось в период Киевской Руси, было чрезвычайно консервативным, носило наследственный характер, однако не охватывало всего земледельческого класса, в последующие века оно выражалось в виде крепостного права.

Особенности экономического развития Руси

Вопрос о возникновении социального строя в Киевской Руси является в отечественной науке спорным и запутанным.

Некоторые историки полагают, что складывались рабовладельческие отношения, другие же характеризуют общество как доклассовое и переходное, где существовало несколько укладов и не преобладал общинный.

При этом многие сходятся во мнении, что в Древней Руси зарождалось раннефеодальное общество, которое имело значительные отличия от зрелого феодализма.

Основными чертами зрелого феодального уклада являются:

1. Наличие монопольной собственности на землю у феодалов;
2. Крестьянское хозяйство, в котором у производителя имелись орудия труда, скот и часть земли, предоставляемая феодалами;
3. За использование земель крестьяне несли повинности;
4. Крестьянин лично зависел от феодала;
5. Господствовало натуральное хозяйство.

Внутренняя торговля и денежное обращение в Древней Руси

Для Древнерусского государства характерно использование в качестве платежного средства и его эквивалентов меха, о чем свидетельствуют названия денежных единиц того времени: куна, т.е. шкура куницы, веверица, т.е. беличья шкурка и т.д. Затем эти названия перешли и к монетам и весовым единицам серебра. В киевское время в качестве средства платежа выступали серебряные слитки и монеты.

С приходом феодальной раздробленности развивались территориальные денежно-весовые системы, действие которых было ограничено отдельными территориями. Уже в 18 веке в обиходе стало употребляться название рубль, который закрепился в дальнейшем в виде денежно-счетной единицы.

Влияние общественного разделения труда отразилось на развитии внутренней торговли в Киевской Руси. Выделялись ремесла, росли города, возникали и накапливались излишки продукции. В крупных городах постоянно действовали торги и торговища, которые стали предшественниками существующих рынков. На таких площадях продавались продукты питания, ремесленные изделия и прочие товары, собиралось вече, оглашались различные указы князя и т.д.

Другая ранняя форма торговли – это ярмарки. Они проводились с редкой периодичностью, однако, сходилось на них большое количество населения, продавались как привозные, так и местные товары, проводились увеселительные мероприятия.

Регулярным спросом пользовались следующие товары: зерно, хлеб, соль, воск, мед, оружие, одежда, гончарные товары, древесина, меха, изделия из металла.

Также существуют свидетельства о деятельности иностранных купцов в больших городах. Они назывались гостями, именно для них возводились гостиные дворы.

Социально-экономическое развитие Древней Руси.

Образование древнерусского государства Киевской Руси произошло в 882 г., когда новгородский князь Олег объединил Новгородское, смоленское и Киевское княжества. Он перенес столицу в Киев и провозгласил себя великим киевским князем. Древнерусское государство сложилось из земель, которые занимали племенные союзы (древляне, поляне, волыняне, радимичи, кривичи, вятичи и др..) Центрами образования государства стали города Новгород и Киев. Эти города выгодно располагались на торговом пути «из варяг в греки» и объединили вокруг себя две группы восточнославянских племен – северную и южную.

С образованием государства появляются системы взаимоотношений с населением, включающих в себя производство продукции, сбор налогов и несение военной службы. Самой первой системой налогообложения стала дань, которая называлась полюдье. Полюдье собиралось со всего населения, и являлась выражением верховного права князя на землю и установления понятия подданства. Сбор дани проводился ежегодно, с ноября по апрель. Размеры дани, место и время сбора не определялось заранее. Старшие дружинники со своими отрядами могли собирать и большее количество дани, чем князь. Такие захватнические методы вызвали протест населения. И в 945 г. В жена князя Игоря, княгиня Ольга, провела налоговою реформу, установив «уроки» – нормы дани, а также время и место ее сбора – «погосты». Это были пункты, где проводилась торговля. Реформа княгини Ольги была первой попыткой упорядочения сбора дани в Киевской Руси.

Процесс феодализации. По мере развития производительных сил, у славянских племен выделились определенные группы населения, различающиеся между собой по социальному положению и благосостоянию. Появилась знать, куда входили «лучшие» мужи. Самый высокий статус занимали «земские бояре». Это были представители племенной аристократии, потомки родовых старейшин, а также торговцы, жившие на пути «из варяг в греки». К высшим социальным слоям относились верховные дружинники, «княжьи мужи». В X–XI вв. в Киевской Руси усиливается процесс феодализации. Усилился интерес к закреплению земли в постоянном владении. Частная собственность на землю называлась вотчиной (собственность на землю, которую можно купить, продать, передать по наследству). С этого периода смерды не только выплачивают дань государству, но и становятся зависимыми от феодала (боярина) и выплачивают ему за пользование землей оброк или отрабатывают барщину, хотя в этот период еще значительное число жителей оставалось не зависимыми от бояр.

Основной отраслью хозяйства в Киевской Руси было земледелие. Оно было распространено по всей территории древнерусского государства. Развитие земледелия вместе с ростом населения приводило к освоению новых земель. Основными сельскохозяйственными культурами на Руси были рожь, просо, горох, конопля, овес, ячмень, репа, капуста, пшеница, лен, бобы, чечевица. Также важной отраслью хозяйства являлось животноводство. Разводили лошадей, волов, коров, овец, птиц, свиней.

Вспомогательную роль, но очень важную, играли различные промыслы, такие как охота, рыболовство, бортничество.

Торговля. Главными торговыми путями Древней Руси были водные. Один из наиболее известных – водный путь «из варяг в греки», соединявший Балтийское море с Черным. Он протянулся через русские земли на несколько тысяч километров с севера на юг. По Днепровскому пути из Византии на Русь везли дорогие ткани, книги, иконы, вина, фрукты, овощи, пряности, стеклянные и ювелирные изделия. Одним из важнейших путей был Волжский путь – на Каспий, Кавказ и Закавказье, в арабские страны.

Также были и большие сухопутные торговые дороги, об этом свидетельствует «Русская Правда», например дорога «гостиниц великих». Одна из таких больших дорог вела из Киева на запад через Краков и далее в пределы Чехии – на Прагу и в южную Германию на Раффальштеттен и Регенсбург.

Денежная система. Первоначально мерилом ценности был скот, поэтому деньги назывались скот. В период Киевской Руси существовала денежная единица куна. До второй половины X в. На территории Руси имели хождение византийские и арабские монеты, а затем и западноевропейские монеты. В конце X – начале XI вв. начинается чиканка собственной монеты, вероятно, это произошло после официального принятия христианства на Руси. Крупные платежные операции на руси обеспечивались серебряными слитками. На территории государства обращались слитки различного веса и вида, но преобладающее значение имели так называемые киевские и новгородские гривны.

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Киевские гривны: XI–XIII вв. – это слитки шестиугольной формы, имевшие устойчивый вес – около 160 гр. Они функционировали с середины XI в. Вплоть до монголо-татарского нашествия почти на всей территории Киевской Руси, но более всего в южных районах.

Новгородские гривны – это длинные (14–20 см) полочки-бруски весом около 200 гр., содержащие большой эпиграфический материал.

Структура денежного счета, зафиксированная Пространной редакцией «русской правды»: 1 гривна = 50 кунам =150 или 100 вереницам (самая мелкая, неделимая денежная единица в Древней Руси).

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Черникова Л.П. Вопросы по истории — МФТИ

Примерная форма билета для дифзачета:

1. Внутренняя и внешняя политика Екатерины II. Павел I.

2. Защита реферативной работы, беседа по теме.

Примерный перечень вопросов к дифф.зачету по дисциплине «История»:

1. Место истории в системе наук.

2. Теории происхождения человечества, методы исследований.

3. Хронология истории России.

Древняя Русь и монголо-татарское завоевание

4. Происхождение славян. Восточные славяне в древности.

5. Образование Древнерусского государства. Киевская Русь от Олега до Святослава.

6. Дискуссии о возникновении Древнерусского государства в отечественной историографии. Отношение к норманнской теории.

7. Владимир I Святой. Крещение Руси. Ярослав Мудрый.

8. Социально-экономические основы Киевской Руси в IX–X вв. Древнерусские города: фортификационное и социально-экономическое устройство.

9. Особенности социально-экономического развития Киевской Руси в XI–XII вв. Формирование вотчинного хозяйства и его социально-экономические особенности.

10. Период феодальной раздробленности. Распад Киевской Руси. Русские княжества в домонгольский период. Русь и Степь.

11. Культура Древней Руси до татаро-монгольского нашествия.

12. Монгольское нашествие и его последствия. Русь под игом.

13. Александр Невский. Отражение агрессии шведских и немецких захватчиков.

14. Причины объединения русских земель вокруг Москвы. Этапы объединения русских земель вокруг Москвы.

15. Русские города-крепости и их роль в отражении внешней агрессии в XIII–XVII вв.

Становление самостоятельного государства

16. Возвышение Московского государства. Русские земли в XIV – первой половине XV в. Василий II.

17. Московское княжество при Иване III и Василии III.

18. Архитектурные черты русского города-крепости XV–XVII вв. Город, промышленность и торговля в России в XV–XVI вв.

19. Политическое и хозяйственное развитие русского государства в XV–XVI вв.

20. Расширение границ Российского государства в XVI–XVII вв.

21. Монетная реформа Елены Глинской и ее значение. Денежная система России в XVI в.

22. Формирование поместной системы в России. Зарождение и формирование крепостного права в России.

23. Русская культура XIV–XVI вв.

24. Трансформация геополитического статуса России в XV–XVIII вв.

Московское царство

25. Внешняя политика России в XVI веке. Ход и значение Ливонской войны.

26. Московское царство в XVI в. Внутренняя и внешняя политика Ивана IV.

27. Домострой как основа социально-экономической этики XVI в. Принципы хозяйственной самоорганизации по русскому Домострою.

28. Правление Федора Иоанновича. Борис Годунов. Попытка коррекции политики страны на внешнеполитической арене. Первые русские иностранные студенты.

29. Особенности хозяйственного развития регионов России в XVI–XVII вв.

30. Причины Смутного времени. Смутное время. Социально-экономические последствия Смутного времени.

31. Россия в XVII в. Прекращение Смуты и избрание Михаила Романова. Первые Романовы.

32. Политика Алексея Михайловича. Особенности экономического развития России в XVII в.

Российская империя XVIII в.

33. Петр I и его реформы. Геополитический плацдарм внешней политики Петра I.

34. Экономическая политика Петра I: народное хозяйство, государственное управление.

35. Зарождение и развитие русского флота в XVII–XVIII вв. Развитие промышленности и мануфактур в XVIII в.

36. Эпоха дворцовых переворотов. Особенности престолонаследия в России в первой половине XVIII в. Внешняя политика России и превращение ее в важнейшего геополитического партнера Европы.

37. Развитие крепостного права в XVIII в. Эволюция организации сельского хозяйства в XVIII в.

38. Расширение границ Российской империи в XVIII в. География внешней торговли России в XVIII в.

39. Личность и деяния Петра III.

40. Экономическое развитие России во второй половине XVIII в.

41. Феномен Екатерины Великой. Внутренняя и внешняя политика Екатерины II: экономика и социальная сфера, государственное устройство, международное положение России. Изменения в культуре.

42. Личность и деяния Павла I. Социально-экономические преобразования Павла I. Заговор против Павла I: действующие лица, интрига, итоги.

43. Победы русской армии во второй половине XVIII в. Оснащение русской армии во второй половине XVIII в.

44. Масонские организации в России в конце XVIII – первой половине XIX вв.

45. Русская деревня в XVIII–XIX вв. Суть и особенности крестьянской общины в России.

46. Русская дворянская усадьба в XVIII–XIX вв. Императорские дворцовые резиденции: устройство и быт.

47. Культура России в XVIII в. Русская наука во второй половине XVIII – начале XIX вв. Русское образование во второй половине XVIII – начале XIX вв.

48.Российская империя в XIX в.

49. Государственные финансы России во второй половине XVIII – первой четверти XIX вв.

50. Геополитические интересы России в конце XVIII – первой половине XIX в. Русская Аляска. Особенности экономико-географического положения России. Геополитическое положение России.

51. Реформы Александра II. Россия в первой половине XIX в. Внутренняя и внешняя политика.

52. Наполеон Бонапарт. Наполеоновские войны.

53. Причины, события и итоги Отечественной войны 1812–1814 гг.

54. Священный Союз. Революции в Европе 1830-х – 1840-х гг. Роль России в европейской политике перв. пол. XIX в.

55. Культура России в первой половине XIX в.

56. Британская колониальная система. Россия и ее внешняя политика. Столкновение интересов двух империй на востоке и западе.

57. Социально-политические движения и партии XIX в. Декабристы в воспоминаниях современников. Программные документы декабристов.

58. Николай I и внешняя политика России. Социально-экономическая политика, освоение Кавказа в первой половине XIX в.

59. Крымская война, ее проигрыш, геополитические изменения в Европе.

60. Русская культура XIX в. Русское изобретательство. Русская наука в XIX в.

61. Международные отношения второй половины XIX в., положение в Европе во второй половине XIX в.

62. Освоение Туркестанского края во второй половине XIX в. Деятельность Николая I по подготовке отмены крепостного права.

63. Александр II. Основные положения реформы 1861 г. Социально-экономическое значение отмены крепостного права.

64. Социально-экономическое значение земской реформы 1864 г. Социально-экономические основы русской дворянской усадьбы в XIX в.

65. Особенности развития военной промышленности в России. Личность и деяния Александра III.

66. Социально-экономические итоги царствования Александра III. Внешняя политика и государственное устройство.

67. Расширение границ Российской империи в XIX в. Подвиги русских полководцев во второй половине XIX в.

68. Формирование региональной специализации в России в XIX в. Нефть и газ в истории России. Развитие транспорта в России во второй половине XIX в. Социально-экономическое значение Нижегородских ярмарок второй половины XIX в.

69. Россия в последней четверти XIX – начале ХХ в.

XX век, Россия в русле советского развития

70. Особенности промышленного развития в России в первой четверти XX в. Развитие сельского хозяйства в России в первой четверти XX в.

71. Социально-экономическая многоукладность России в начале XX в. Демографическая структура России в начале XX в.

72. Культура России первой четверти ХХ в. «Серебряный век».

73. Развитие политического кризиса в России в конце 1910-х гг.

74. Международные отношения в первой половине XX в. (1900-1945)

75. Первая мировая война. Россия в блоках государств.

76. Анализ причин Февральской революции. Февральская революция: характеристика действующих лиц. От февраля к октябрю: развитие политического и социально-экономического кризиса.

77. Политические партии России: исторический обзор. Левые политические партии в России. Правые политические партии в России.

78. Октябрьская революция: причины, хронология, итоги.

79. Гражданская война и интервенция в России. Политика военного коммунизма. НЭП. Внешняя политика страны.

80. Социально-экономические итоги НЭПа. Суть и значение крестьянской кооперации.

81. Перв.пол. ХХ в. (период февраль 1917 – 1933 гг.) Внешняя политика советского государства.

82. Советская Россия в 20-х – 30-х гг. ХХ в. Культурная революция в СССР.

83. СССР в эпоху Большого скачка (конец 1920-х – 1941 гг.).

84. Внешняя политика СССР втор.пол. 30-х гг. и накануне Великой Отечественной войны.

85. СССР в Великой Отечественной войне. Послевоенный раздел мира.

86. Мировая война и культура Западной Европы.

87. СССР в 1945–1964 гг. Внешняя политика страны.

88. Национально-освободительные движения в ХХ веке. Страны «третьего мира» во второй половине ХХ в.

89. Советская культура второй половины ХХ в.

90. СССР в 1964–1970-е гг. Внешняя политика страны.

91. СССР в 1980-е годы. М.С. Горбачев и «перестройка».

92. Смена парадигмы развития страны и советские культура и искусство.

93. Распад СССР. Август 1991 и Октябрь 1993 гг. Россия в 1990-х гг. Внутренняя и внешняя политика.

94. Проблемы развития мировой цивилизации во второй половине ХХ в.

XXI век

95. «Китайское экономическое чудо» и Россия.

96. Россия на современном этапе. Проблемы и перспективы современной России.

Программа по истории | Бирский филиал Башкирского государственного университета

 

Древняя Русь

Образование Древнерусского государства с центром в Киеве

Разложение первобытнообщинных отношений у восточных славян. Зарождение социальной дифференциации и социальных различий: причины и следствия. Складывание племенных союзов. Дружина и знать. Появление княжеской власти. Особенности развития социально-политических процессов у восточных славян в древности.

Появление княжеств у восточных славян в VIII-IX вв. Формирование государственного объединения на рубеже VIII-IX вв. во главе с княжеством полян. Возникновение Киева. Происхождение слова «Русь». Новгородская Русь, ее место в русской истории. Генезис многонационального древнерусского государства.

Легендарное и реальное в «призвании варягов». «Нор-маннская теория», ее роль в русской истории. Первые западные и восточные свидетельства о государстве Русь. Восточные славяне и их соседи.

Русь в конце IX — середине X в. Поход Олега на Константинополь в 907 г.

Договоры Руси с греками. Укрепление Киевского государства при Игоре. Начало борьбы с печенегами. Продвижение к Причерноморью, устью Днепра, на Таманский полуостров. Русско- византийская война 941-944 гг. Восстание древлян и смерть Игоря.

Реформа управления и налогообложения при Ольге. Путешествие Ольги в Константинополь. Крещение Ольги. Политические отношения с Германской империей. Русь между Византией и Западом. Усиление в Киеве значения христианства. Переход власти к язычнику Святославу.

Зарождение раннефеодальных отношений в Киевской Руси. Складывание государственной и частной собственности на землю. Переход от полюдья к организованному сбору дани. Натуральный характер господского и крестьянского хозяйств. Появление феодально-зависимого населения в деревне и городе.

Структура господствовавшей верхушки населения. Княжеские замки, боярские дворы. Дружина.

Развитие внутренней и внешней торговли. «Путь из варяг в греки». Развитие ремесла. Города в X — начале XI в. Сохранение на Руси черт первобытнообщинного строя: племенная знать, городское вече, народное ополчение, языческие жрецы — волхвы, наличие сильного племенного сепаратизма. Борьба христианства и язычества на Руси в IX-X вв.

Неравномерность социально-экономического, политического и культурного развития отдельных русских земель.

Русь — европейская держава

Правление Святослава. Князь Святослав. Временное отступление христианства. Подавление племенного сепаратизма. Поход на Восток. Борьба за выход в Каспийское море, удар по Хазарии. Укрепление на Таманской полуострове. Перенесение завоеваний на Нижнее Подунавье и Балканы. Русско-византийское соперничество в конце 60-х — начале 70-х гг. X в. Борьба за восточных и европейских союзников. Поражение Святослава. Русь на завоеванных рубежах.

Первая междоусобица на Руси и победа Владимира Святославича. Продолжение «восточной» и «балканской» политики Святослава.

Крещение Руси как русский и европейский феномен. Дипломатическая борьба вокруг крещения. Очаги христианства в языческой толще. Русь — страна двоеверия. Историческое значение крещения Руси. Появление на Руси духовенства — мощной социально-экономической, духовной, культурной силы.

Оборона Руси от печенегов. Система укреплений. Богатырские заставы. Внутренние реформы. Личность Владимира Святославича.

Междоусобица на Руси после смерти Владимира. Борис и Глеб — князья мученики. Противоборство Ярослава Владимировича Мудрого с соперниками. Разделение державы между Ярославом и Мстиславом. Личность Мстислава, князя-воина. Смерть Мстислава и конец междоусобицы. Объединение Руси в единое государство.

Расцвет Руси при Ярославе Мудром. Развитие хозяйства страны. Совершенствование земледелия, рост ремесла, появление светских и церковных вотчин. «Русская Правда» как юридический памятник раннефеодальной эпохи. Строительство нового Киева и других русских городов. «Святая София». Начало русского монашества. Киево-Печерский монастырь. Первые подвижники Антоний и Феодосий. Стремление Руси к ликвидации церковной зависимости от Византии. Первый русский митрополит Иларион. Успехи в борьбе с кочевниками. Разгром печенегов в 1036г.

Развитие культуры, образования при Ярославе Мудром. Появление и развитие русской письменной культуры.

Жизнь простых людей. Быт, жилища, орудия труда, традиции, обычаи крестьян, ремесленников, мелких торговцев, слуг, холопов.

Народные движения. От языческих и племенных мятежей к социальному протесту. Восстание в Русской земле в 1068 г. «Правда Ярославичей» — новый свод законов.

Новая усобица на Руси между сыновьями и внуками Ярослава. Признаки распада Древнерусского государства. Соперничество феодальных кланов. Княжеские съезды и объединение русских сил для борьбы с половцами. Крестовый поход в степь в 1111г. Приход к власти Владимира Мономаха в 1113г. Личность Мономаха. «Поучение детям» и «Устав». Удар Владимира Мономаха по новгородскому сепаратизму. Мстислав Великий — сын Владимира Мономаха. Последние годы единой державы.

Русская культура в XI-XII в. Летописание. «Повесть временных лет». Нестор. Редактирование летописных сводов представителями различных политических группировок. Архитектура. Строительное дело. Облик русского города. Искусство. Переводческая деятельность. Народное творчество. Образование, развитие научных знаний.

Начало раздробленности на Руси

Причины раздробленности. Рост городов и «земель», развитие городских сословий, становление вотчинного землевладения. Признаки обособления отдельных княжеств на новой экономической, политической , культурной основе. Борьба центробежных и центростремительных сил. Скрепляющее действие власти киевского князя, русской церкви, единой культуры, единой сложившейся народности, внешней опасности со стороны половцев.

Распад Руси на 15 крупных государств. Краткая характеристика основных княжеств и земель. Социально-экономические, этнические, внутри- и внешнеполитические, культурные процессы.

Владимиро-Суздальская Русь. Перемещение центра русской государственности на Северо-Восток. Восточнославянская периферия и поздний по сравнению с Западной Европой цивилизационный старт Северо-Восточной Руси. Юрий Долгорукий. Первое упоминание о Москве. Возникновение городского поселения в районе Москвы.

Хозяйство и быт Волжско-Окского междуречья — основа развивающегося государства. Стратегическое и экономическое преимущество региона. Плодородные земли защищенного лесами ополья.

Андрей Боголюбский и зарождение русского самовластия. Перенесение столицы княжества во Владимир. Всеволод Большое Гнездо. Зарождение дворянства. Расцвет Владимиро-Суздальского княжества. Борьба «низов» и «верхов» Владимиро-Суздальской земли.

Господин Великий Новгород. Географическое положение Новгорода. Близость к северной Европе, странам Прибалтики. Хозяйство новгородской земли. Торговля. Ремесло. Внешнеторговые связи. Сила боярства и торговой знати. Система «выкармливания» князя — особенность новгородской государственности. Социальные противоречия в Новгороде. Восстание 1136 г. и складывание новгородской аристократической республики с 30-х гг. XIIв.

Русская культура в XII-XIII в. Памятники церковно-учительной литературы. Архитектура, летописание, фольклор. Былины. «Слово о полку Игореве». Берестяные грамоты. Сочетание в культуре идей единства Руси, начало ее регионального обособления.

Объединение Руси

Образование централизованного государства

Удельная Русь (вторая половина XIII — XV в.)

Нашествие восточных племен на Русь в XIII в. Удар по землям Волжской Булгарии, мордвы, русским княжествам. Герои борьбы с кочевниками , оборона Киева. Гибель людей и селений, материальных и культурных ценностей.

Установление ордынского ига на Руси. Дискуссия об ордынском иге в российской историографии. Перепись населения, ордынская дань, баскаки и откупщики. Александр Невский и Орда. Европа и Русь в период монголо-татарского нашествия.

Наступления крестоносцев. Невская битва. Александр Ярославич Невский. Борьба с Тевтонским орденом. «Ледовое побоище». Совместная борьба народов Прибалтики и Руси против шведских и немецких рыцарей.

Народные восстания. Восстания в Новгороде Великом (1250-е гг.), городах Северо-Восточной Руси (1260-е гг.). Тверское восстание 1327 г. Карательные экспедиции из Золотой Орды.

Возрождение хозяйства и культуры. «Недоумение в людях» после нашествия. Постепенное возрождение городов и деревень, пашен и промыслов, каменного строительства, летописного дела и др.

Собирание Руси. Центры власти на Руси — княжества и боярские республики (Новгород Великий, Псков). Золотая орда — верховный сюзерен русских князей, ханские ярлыки. Роль русской церкви, митрополиты и епископы, их отношения с русскими князьями и ханами.

Политическое соперничество. Возвышение Москвы. Переход митрополии из Владимира в Москву. Личность Ивана Калиты. Успехи Ивана Калиты, его преемников. Сохранение европейских связей Русских земель.

Противостояние Орде. Золотая Орда. Территория, социально-экономический строй, государственная власть, религия . Народы , входившие в состав Золотой Орды. Московско- Владимирская Русь при Дмитрии Донском. Успехи в борьбе с Тверью, Рязанью, Литвой. Митрополит Алексей и московские бояре. Отражение ордынских набегов. Личность Дмитрия Донского. Мамай. Поход русского войска на Казань. Сражение на Пьяне (1377 г) и Воже (1378 г). Битва на Куликовом поле (1380 г), ее отражение в летописях, повестях, сказаниях, миниатюрах, иностранных источниках.

От «Мамаева побоища» к сражениям на Угре. Национальный подъем после Куликовской победы. Политическое первенство Москвы при Василии I и Василии II Темном. Потери и приобретения времени феодальной войны второй четверти XV в. Политические и духовные лидеры, позиции сословий. Распад Золотой Орды. Усиление Руси при Иване III. Присоединение земель. Разрыв с Ордой — стояние на реке Угре, освобождение от иноземного ига (1480 г.). Сельское хозяйство и промыслы. Города и торговля.

Русская культура XIV-XV вв. Возрождение и развитие письменной традиции. Летописные своды, повести и сказания, жития святых. Церковное и гражданское строительство (монастырские комплексы-крепости, храмы в городах и селениях, дворцы и жилые дома). Иконопись и фрески — Андрей Рублев, Феофан Грек и др. Прикладное искусство. Духовные искания. Церковь, ее роль в культурной жизни. Антицерковные настроения. Еретики-вольнодумцы: стригольники, жидовствующие — представители реформационной, гуманистической мысли на Руси. Повседневная жизнь русских людей — жилища и одежда, пища и развлечения, обряды и духовные запросы.

Единая Россия (конец XV — начало XVII в.).

Возникновение государства Российского. Иван III — первый «великий князь всея Руси». Создание единой системы управления, армии, финансов. Судебник 1497. Соперничество светской и церковной властей. Борьба с еретиками. Отношения с Западом. Василий III (1505-1533 гг.), присоединение Пскова, Смоленска, Рязани, вхождение нерусских народов в состав Российского государства. Московское государство в системе международных отношений. Теория «Москва — Третий Рим». Значение создания единого Российского государства. Хозяйство.

Россия при Иване Грозном. Личность Елены Глинской — регентши русского трона. Иван IV Грозный (1530-1584гг.) — первый «царь всея Руси» (с 1547г.). Политика «Избранной рады». Реформы. Царь и его соратники — Алексей Адашев, Андрей Курбский, протопоп Сильвестр и др. Митрополит Макарий. Расправы с вольнодумцами. Внешняя политика — взятие Казанского и Астраханского ханств. Башкирия и Ногайская орда. Начало присоединения Сибири — поход Ермака. Нерусские народы в составе России.

Опричнина. Ливонская война. Измена Курбского. Набеги крымцев. «Засечная черта». Полководец Иван Воротынский. Сожжение Москвы (1571 г.). Молодинская битва 1572 г. — разгром Девлет-Гирея.

Иван Грозный, его сторонники и противники. Опричные казни и погромы. Народные бедствия. Хозяйственное разорение. Отмена Юрьева дня — крепостнические законы («заповедные годы», «урочные лета»), положение крестьян, холопов, посадских людей. Побеги, восстания. Иван Грозный и его время в российской историографии.

«Кризис верхов». Гибель царевича Дмитрия в Угличе. Кончина Федора Ивановича, воцарение Бориса Годунова. Личность Годунова. Борьба с Романовыми и Шуйскими. Интриги бояр. «Кризис верхов».

Смутное время. Голодные годы и бунты (1601-1603 гг.). Первый самозванец. Личность Лжедмитрия I. Подъем народного движения. Восстание Болотникова (1606-1607 гг.) — кульминация гражданской войны. Царь Шуйский и второй самозванец. Польская и шведская интервенция. Полководец М.В. Скопин-Шуйский.

Народный отпор интервентам. Семибоярщина и договор с польским королем Сигизмундом. Продолжение гражданской войны. Первое ополчение. Второе ополчение. Минин и Пожарский. Освобождение Москвы. Борьба за русский трон и избрание Михаила Романова на царство. Столбовский мир и Деулинское перемирие. Окончание Смуты.

Культура и быт. Летописные своды, повести и сказания. Публицистика — царь Грозный и его оппонент Курбский. Пересветов, Ермолай-Еразм, Зиновий Отенский и др. Московский Кремль, храмы. Живопись — школы московская, новгородская, «строгановское письмо». Прикладное искусство. Городская и сельская жизнь — труд и быт.

Народы, позднее вошедшие в состав Российской империи, в конце XV — начале XVII в. Великое княжество Литовское. Сокращение его территории. Крепостной строй. Народные восстания. Реформационные движения. Люблинская уния 1569 г. Украина и Белоруссия в составе Речи Посполитой. Брестская церковная уния. Крестьянско- казацкие восстания. Роль Запорожской Сечи. Борьба с Турцией и Крымом. Культура.

Россия в XVII столетии

Новые явления в сельском хозяйстве и промышленности. Появление мануфактур, наемного труда. Первые ростки буржуазных отношений. Типы «новых людей» — «капиталистов-куп-цов» (Шорины, Никитниковы, Калмыковы и др.), промышленников из купцов и дворян. Господство старых отношений и представлений. Колонизационные процессы. Освоение Сибири. Роль колонизации окраин в истории страны. Герои сибирской эпопеи.

Возрождение страны после Смуты. Рост населения в городах и селениях, «росчисти» и «починки», промыслы и торговля. Меры властей. Роль земских соборов. Первые шаги во внешней политике: Смоленская война 1632 — 1634гг., восстановление засек на юге, «Азовское сидение». Причины неудач. Царь Михаил Романов и патриарх Филарет. Боярская дума и приказы.

Предпетровская эпоха. Сельское хозяйство и промыслы. Мануфактура. Торговля. Воссоединение Левобережной Украины и Киева с Россией. Войны с Речью Посполитой, Крымом и Турцией. Крымские и Азовские походы. Балтийская и Черноморская проблемы — решенные и нерешенные задачи.

Царь Алексей Михайлович и его дети-преемники. Подготовка и начало преобразований в управлении, армии и др. Предшественники Петра: Ордин-Нащокин и Ртищев, Матвеев и Голицын. «Великое посольство» Петра I в Западную Европу. Первые петровские реформы.

Народные восстания XVII в. — «бунташное время». Московские восстания: 1648 г. («Соляной бунт»), 1662 г. («Медный бунт»), 1682 г. («Хованщина»), 1698 г. («Стрелецкий бунт»). Восстания в других районах России. Крестьянская (гражданская) война во главе с Разиным. Личность С. Разина.

Власть и закон. Изменение роли и функций земских соборов, Боярской думы и приказов. Местное управление. Армия: зачатки регулярного строя. «Потешные полки» Петра I. Зарождение русского флота.

Культура и быт. Влияние Смутного времени, народных восстаний на духовную жизнь человека, общества. Начало секуляризации (обмирщения) культуры, национального самосознания. Повести и сказания о Смутном времени — герои и идеи. Сатирическая литература, воинские повести. Летописи. Архитектура, «русское барокко», живопись, прикладное искусство. Научные знания. Нарастание элементов светскости, рационализма, гуманизма в культуре. Быт русских людей — бояр и дворян, крестьян и горожан; новые веяния (собрания рукописных и печатных книг, новая одежда и мебель, общение с иностранцами, поездки за границу).

Народы вошедшие в состав Российской империи в XVII в. Украина и Белоруссия в составе Речи Посполитой. Крестьянско-казацкие восстания. Освободительная война 1648-1654 гг., ее противоречивые черты. Богдан Хмельницкий и его сподвижники. Русско-украинско-польская война 1654-1667 гг. Чигиринские походы. «Вечный мир» 1686 г. и Украина. Развитие хозяйства. Культура. Молдавия. Турецкое иго. Национально-освободительная и социальная борьба. Отношения с Россией. Культура. Кавказ. Борьба народов Закавказья с Ираном и Турцией за независимость. Георгий Саакадзе. Отношения с Россией. Народы Северного Кавказа. Средняя Азия и Казахстан. Население, хозяйство. Политический строй. Борьба казахов с Джунгарией. Культура.

Императорская Россия. Россия в XVIII столетии.

Эпоха Петра Великого. Перенос внешнеполитических усилий с юга на север, начало Северной войны. Нарвское поражение. Первые победы. Основание новых фабрик и заводов, создание регулярной армии и флота. Строительство городов и гаваней , каналов и судов. Рекрутские наборы и новые налоги. Прибывальшики. Восстание Кондратия Булавина.

Полтавская битва. Прутский поход. Гангутское сражение и другие победы на море. Ништадский мир. Итоги Северной войны. Провозглашение Петра I императором. Россия — империя. Россия и Европа. Расстановка сил. Каспийский поход Петра I.

Личность Петра Великого. «Птенцы гнезда Петрова». Итоги правления Петра I, его место в истории России. Российская историография об эпохе Петра и ее влияние на дальнейший ход истории страны.

Эпоха дворцовых переворотов. Особенности первых десятилетий послепетровского развития. Отступление от петровских планов и достижений, с одной стороны, продолжение традиций Петра — с другой. Развитие мануфактур. Отмена внутренних таможен. Подъем сельского хозяйства, торговли. Правление Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны. Борьба придворных группировок. Войны с Крымом, Турцией, Швецией. Россия в Семилетней войне. Апраксин, Салтыков, Румянцев и Суворов.

Эпоха Екатерины II. Петр III Федорович и дворцовый переворот в июне 1762 г. Воцарение Екатерины II. Фавориты и политики. Орловы, Потемкин и др. Развитие хозяйства. Мануфактура. Капиталистический уклад. Либеральный курс. Уложенная комиссия 1767 — 1768 гг., «Наказ» Екатерины II. Полемика в журналах. Русское просвещение. Новиков, Фонвизин и др. Проявление оппозиционной мысли. Радищев и начало революционного направления в общественной жизни. Реакция после Пугачевского восстания в России и революция во Франции.

Народные движения. Усиление гнета: налоги и поборы, рекрутчина и крепостнические законы 1760-х гг. Работные люди заявляют о своих правах (волнения и восстания на московском Суконном дворе и др. «Чумной бунт» 1771 г.). Крестьянская война 1773-1775 гг. Пугачев и его сподвижники. Самозванцы до и после Пугачева.

Победы на суше и на морях. Русско-турецкие войны. Румянцев и Суворов, Спиридов и Ушаков, Потемкин и др. Победы русского оружия. Война со Швецией. Победа на Балтийском море. Итальянский и Швейцарской походы Суворова. Русская полководческая и флотоводческая школа XVIII в.

Павел I на троне. Смерть Екатерины II. Павел I и екатерининская Россия. Мероприятия Павла. Переворот 1801 г.

Россия в первой половине XIX в

Россия в начале XIX в. Страна и народы. Языки и религии. Города и села. Сословия и классы. Крепостные и свободные. Казаки. Нерусские народы Севера и Сибири. Пути сообщения. Ярмарки. Размещение промышленности. Крепостной и вольнонаемный труд в промышленности.

Александр I и его «молодые друзья». Попытки реформ. Сопротивление консервативных сил.

Отечественная война 1812 г. Наполеоновская Франция и ее претензии на мировое господство. Тильзитский мир и континентальная блокада. Рост напряженности между Францией и Россией. Вторжение в Россию Наполеона и начало Отечественной войны. Манифест о создании народного ополчения. Развертывание партизанской войны. Александр I и М.И. Кутузов. Бородинское сражение и московский пожар. Борьба в правящих верхах по вопросу о заключении мира. Отступление Наполеона из Москвы и гибель его армии. Разруха и жертвы, причиненные войной. Значение Отечественной войны для консолидации русской нации и сближения с ней других народов России. Народный характер войны 1812 г. Русские в Европе. Взятие Парижа. Россия и создание Священного союза.

Александр I и декабристы. Внутренняя политика Александра I. Вопрос о введении конституции и отмене крепостного права. Указ о вольных хлебопашцах. Деятельность М.М. Сперанского. Отход Александра I от реформаторских замыслов. А.А. Аракчеев. Реакционные меры в области просвещения. Военные поселения. Падение популярности Александра I. Движение декабристов. Конституционные проекты Н.М. Муравьева и П.И. Пестеля. Смерть Александра I. Восстание 14 декабря 1825 г. Восстание Черниговского полка.

Николай I и его намерения. Следствие и суд над декабристами. Декабристы в Сибири. Деятельность Третьего отделения, усиление цензурного гнета. Теория «официальной народности». Разрастание бюрократического аппарата. Кодификация законов. Реформа управления государственной деревней. Е.Ф. Канкрин и денежная реформа. Личность Николая I. Начало кризиса николаевской системы. Присоединение к России Кавказа и кавказская война. Нарастание в общественном сознании протеста против николаевского режима. Славянофилы и западники. Петрашевцы. В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Т.Г. Шевченко. Внешняя политика Николая I. Крымская война. Оборона Севастополя.

Россия в пореформенную эпоху

Эпоха освобождения. Отмена крепостного права. Историческое значение ликвидации крепостнических порядков. Реформы 60-70-х гг. XIX в.: земская, городская, судебная военная финансовая, цензурная, образования. Личность Александра II. Авторы реформ.

Промышленный переворот. Строительство великой магистрали от Петербурга до Владивостока. Появление новых промышленных центров. Капиталистический город — новое явление в России. Сохранение помещичьих латифундий и крестьянской общины. Замедленное развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве центральных губерний. Быстрое развитие аграрного капитализма на Северном Кавказе и Южной Украине.

Драма после освобождения. Вопрос о конституции в правительстве Александра II. Русский либерализм и движение за конституцию. Возникновение народничества. Три течения в народничестве. Лавров, Ткачев, Бакунин. Правительственные репрессии и победа террористического направления. Деятельность М.Т. Лорис-Меликова. Проект конституции. Убийство Александра II «Народной волей». Уроки и просчеты движения народников.

На рубеже XIX-XX вв. Промышленный подъем 90-х гг. и деятельность С.Ю. Витте. Ухудшение положения в деревне: демографический взрыв и мировой сельскохозяйственный кризис, рост крестьянского малоземелья и нищеты. Голодные годы. Переход правительства к политике консервации патриархально-общинных отношений в деревне при сохранении помещичьих латифундий. Политическая реакция. Александр III и К. П. Победоносцев. Вступление на престол Николая II. Либеральное движение 80-90-х гг. «Третий элемент» в земстве. Либеральное народничество. Российское рабочее движение выходит на сцену. Группа «Освобождение труда» и возникновение марксистского движения в России. Г.В. Плеханов «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» и начало деятельности В.И. Ленина. Новый этап освободительного движения.

Россия на перекрестках мировой политики. Канцлер А.М. Горчаков и восстановление прав России на Черном море. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. и освобождение Болгарии. Присоединение Средней Азии к России. Конец «союза трех императоров» и сближение России и Франции.

Русская православная церковь в XIX в. Православие в системе царского самодержавия. Система церковного управления. Обер-прокуроры и Синод. Вопрос о церковных реформах в пореформенную эпоху. Зарождение либерального течения в духовенстве, появление священников-демократов. Христианизация народов Поволжья и Сибири и ее историческое значение. Монастырское «старчество». Политика К.П. Победоносцева и нарастающий кризис православной церкви в условиях развития капитализма.

Культура России в XIX в. Просвещение и наука. Русские путешественники. Градостроительство. Старый Петербург — шедевр европейского зодчества. Русская живопись. Музыка народов России. Русская литература завоевывает Европу. Рост грамотности во второй половине XIX в. Создание национальной письменности у ряда народов Поволжья. Печать столичная, провинциальная. Книгоиздательское дело. Театр. Музыка. Выставки. Музеи. Храмы.

Россия в эпоху революций

Общенациональный кризис в начале XX в. Поиски выхода из кризиса. С.Ю. Витте и «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности», П.Б. Струве и «Союз освобождения». Образование партии социалистов-революционеров. Ее лидеры. II съезд РСДРП и формирование большевистского и меньшевистского течений в социал-демократии. Ленин, Плеханов, Мартов. Русско-японская война 1904-1905 гг. и Портсмутский мир. Несбывшиеся надежды «либеральной весны» П.Д. Святополк-Мирского.

Первая российская революция 1905-1907 гг. Священник Г.А. Гапон и «Собрание русских фабрично-заводских Санкт-Петербурга». Кровавое воскресенье 9 января 1905 г. Начало первой русской революции. Главные требования революции: введение конституции и гражданских свобод, уравнение в правах всех сословий, решение земельного вопроса. Политические лагеря в революции. Первые Советы. Всеобщая политическая забастовка в октябре 1905 г. Манифест 17 октября 1905 г. Образование либеральных партий конституционалистов-демократов и «Союза 17 октября». Декабрьское вооруженное восстание. Поправение либералов и разъединение оппозиции. Государственная дума первого и второго созывов. Вступление правительства на путь карательных операций. Третьеиюньский государственный переворот — конечная веха революции. Политические и социальные итоги революции 1905-1907 гг.

Годы упущенных возможностей. Стабилизация внутреннего положения России в 1907-1914 гг. Деятельность П.А. Столыпина. Аграрная реформа. Разрушение общины. Насаждение хуторов и отрубов. Подавление альтернативных способов улучшения крестьянского быта. Насильственный характер реформы. Проекты Столыпина в области реформ местного управления, суда, народного образования. Возникновение коалиции против Столыпина (поместное дворянство, придворная камарилья, высшая бюрократия). Политический кризис весной 1911г. Убийство Столыпина. Неудача второй эпохи реформ. Назревание революционного кризиса.

Серебряный век русской культуры. Новая техника и новые черты быта. Просвещение. Книга и печать. Общественные науки. Естествознание и техника. Культура и искусство народов России.

Первая мировая война. Причины войны и повод. Россия вступает в войну с грузом нерешенных внутренних проблем. Отсутствие консолидации русского общества. Наступление русской армии в Восточной Пруссии. Поражения русской армии весной — летом 1915 г. Брусиловский прорыв. Железнодорожный кризис. Топливный кризис. Продовольственный кризис. Борьба за власть между Думой, генералитетом и придворной камарильей. «Прогрессивный блок». Распутинщина.

Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 г. От Февраля к Октябрю

Канун революции. Вызревание общественно-политиче-ского кризиса в 1916 г. Хозяйственная разруха. Ухудшение положения масс, рост забастовок. Крестьянские волнения, Антивоенное движение а армии и на флоте. Складывание революционной ситуации.

Падение самодержавия. Стихийность революционного взрыва. Забастовка в Петрограде. Утрата властями контроля в столице. Формирование новых органов власти. Отречение императора. Временное правительство и Петроградский Совет. Складывание двоевластия.

Двоевластие. Расстановка политических сил в результате революции. Кризис праволиберальных партий. Программные установки кадетов — политическая линия Временного правительства. Роль земельного вопроса в развитии революции. Сохранение основных структур власти. Курс на Учредительное собрание. Компромисс умеренных социалистов с властью. Принцип «револю-ционного оборончества». Большевистская партия, ориентация ее на развитие революции. Рост влияния большевиков.

Россия на переломе. Курс большевиков на социалистическую революцию. Использование нерешенности вопроса о мире, земельного и национального вопросов. Лозунг «Вся власть Советам». Июньский кризис. Наступление на фронте и его провал. Июльская демонстрация, введение военного положения в Петрограде. Разложение армии. Курс большевиков на вооруженный захват власти.

Корниловский мятеж. Идея военной диктатуры. Государственное совещание. Попытка ввода войск в Петроград. Роль Керенского. Нарушение баланса сил, подрыв боеспособности русской армии. Утрата Временным правительством поддержки с правого фланга, рост угрозы слева. Углубление общественного кризиса. Рост рядов, популярности большевистской партии и большевизация советов. Повторное выдвижение лозунга » Вся власть Советам» — курс на вооруженное восстание.

История советского общества (1917-1940 гг.)

Октябрьская революция 1917 г.

Победа большевистского вооруженного восстания в Петрограде и Москве. План восстания. Избрание Военно-революционного комитета. Открытие II съезда советов. Арест Временного правительства. Декреты съезда о мире, о земле. Формирование Совета Народных Комиссаров (СНК). Избрание Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) с участием представителей других социалистических партий. Сопротивление большевикам в Москве и установление советской власти.

Россия в первые месяцы советской власти. Установление советской власти в различных районах. Советизация армии. Причины «триумфального шествия» новой власти: популярность большевистских декретов, контроль над армией, разобщенность антибольшевистских сил. Соглашение с левыми эсерами. Результаты выборов в Учредительное собрание. Начало формирования белого движения.

Формирование советской государственно-политической системы. Двухпартийная система на основе соглашения с левыми эсерами в Совнаркоме (до 3 марта 1918 г.) и во ВЦИКе (до июля 1918 г.). От разгона Учредительного собрания к однопартийной диктатуре. Мятеж левых эсеров. Принятие первой советской Конституции.

Социально-экономическая политика большевиков. Первые социальные декреты. Национализация банков, транспорта, крупной, средней и мелкой промышленности. Создание ВСНХ. Монополия внешней торговли. «Закон о социализации земли». Введение продовольственной диктатуры. Создание продотрядов и комитетов бедноты.

Международное положение России. Выход советской России из Первой мировой войны. Брестский мир. Борьба внутри советского руководства по вопросу о заключении мира, ход переговоров. Лозунг Троцкого «ни войны, ни мира». Наступление германских войск и возобновление переговоров. Брестский мир: условия, значение, последствия, судьба договора.

Россия в годы гражданской войн и интервенции

Начало гражданской войны и военная интервенция. Причины гражданской войны. Состав (либералы, монархисты и др.) и противоречия белого лагеря. Программа белого движения. Роль крестьянской политики большевиков в развертывании гражданской войны. Продразверстка. Чехословацкий мятеж. Военные десанты в Мурманске и на Дальнем Востоке. Покушения на лидеров большевиков. Развертывание красного и белого террора.

Советская республика — военный лагерь. Решающие сражения гражданской войны. Второй этап гражданской войны (осень 1918- весна 1919 г.). Окончание мировой войны, революция в Германии. Усиление иностранной интервенции. Третий этап (весна 1919 — весна 1920 г.). Четвертый этап (апрель — ноябрь 1920 г.). Советско-польская война. Установление советской власти в Закавказье и на Дальнем Востоке. Экономические, социальные, демографические, политические последствия гражданской войны.

Политика «военного коммунизма». «Мобилизационные» и доктринальные причины «военного коммунизма». Продовольственная диктатура. Национализация. Продразверстка. Всеобщая трудовая повинность. Чрезвычайный налог. Уравнительное распределение. Предельная централизация управления экономикой. Итоги и результаты политики «военного коммунизма».

Советская Россия в 20-е гг.

Кризис 1921 г. Переход к НЭПу. Внутреннее и международное положение России. Зыбкая победа в гражданской войне. «Кронштадт». Неизбежность свертывания «военного коммунизма». Прорыв внешней экономической блокады, подписание торговых соглашений. НЭП — обходной маневр или «всерьез и надолго»? Продналог. Составляющие НЭПа в сельском хозяйстве, промышленности, торговле. Восстановление народного хозяйства. Уклады в экономике. Итоги НЭПа.

Национально-государственное строительство. Образование СССР. Национальный вопрос в большевистской программе. Право наций на самоопределение: политический принцип и практическая целесообразность. Признание независимости Финляндии и Польши. Национальный вопрос в ходе гражданской войны. Проекты национально-государственного устройства, позиции лидеров (автономизация, федерация, конфедерация). Решения I съезда Советов СССР. Конституция 1924 г. Образование новых советских республик.

Общественно-политическая жизнь. Внутрипартийная борьба. Оппозиция и ее судьба. «Уклоны». Партия и Советы. Государственное строительство. Социальные противоречия.

Международное положение страны и внешняя политика. «Капиталистическое окружение». Противоречивые цели внешней политики: курс на мировую революцию при одновременном стремлении включиться в систему международных отношений. Роль Коминтерна. Поддержка Западом белой эмиграции. Противоречия в капиталистическом мире, их использование Россией. Возращение на мировой рынок. Полоса признания СССР.

Культурная и духовная жизнь страны. Культура и идеология. Борьба с неграмотностью. Народное образование. Наука. Искусство.

СССР в конце 20-х — 30-е гг.

Кризис конца 20-х гг. Агония НЭПа? Кризис хлебозаготовок. Экстенсивное восстановление народного хозяйства. Отставание от крупнейших западных стран.

Советская модель модернизации. Объективная потребность в форсированном преодолении отставания. Напряженность в международных отношениях, внешние угрозы. Альтернативные программы. «Социалистическая индустриализация». Источники накоплений. «Догнать и перегнать». Коллективизация сельского хозяйства — советский вариант аграрной революции. Раскрестьянивание деревни. Ход индустриализации.

Перемены в сфере культуры. Содержание и смысл «куль-турной революции». Подчинение культуры идеологическим и политическим целям власти. Советская культура и искусство.

«Страна победившего социализма»: экономика, социальная структура, политическая система. Итоги первых пятилеток. Успехи реальные и «официальные». Цена форсированной индустриализации. Плоды коллективизации. Социальные сдвиги. Конституция 1936 г.: декларации и реальность. Террор, подавление инакомыслия, политические процессы. «Культ личности» И.В. Сталина.

Международное положение и внешняя политика СССР в 20-30-е гг. Обострение международного положения СССР в конце 20-х гг. Кризис советско-британских отношений 1927 г. Отношения с Китаем. Внешнеэкономические трудности СССР начала 30-х гг. Вступление в Лигу Наций. Фашизм в Германии . Предложения по созданию системы коллективной безопасности. Договоры с Францией и Чехословакией.

СССР накануне Великой Отечественной войны (1938-1941 гг.).

Подготовка к войне. Обострение военной опасности. «Антикоминтерновский пакт». Укрепление обороноспособности страны. Состояние экономики. Развитие науки. Оборонные отрасли промышленности. Переход на 8-часовой рабочий день и 7-дневную рабочую неделю. Советская военная доктрина. Репрессии в армии.

Внешняя политика СССР. Курс фашистской Германии на передел мира. Дипломатические маневры западных стран. Англо-франко-советские переговоры и их срыв. Пакт Молотова — Риббентропа и его значение. Расширение границ СССР. Начало второй мировой войны. Советско-финская война.

История советского общества (1941-1985 гг.)

СССР в годы Великой Отечественной войны

Начало войны. Битва под Москвой. Нападение Германии. «План Барбаросса». Соотношение сил. Ход боев. Мобилизация. Оборонительные сражения летом и осенью 1941 г. Оборона Одессы и Севастополя. Блокада Ленинграда. Оборона Москвы. Контрнаступление и разгром немцев под Москвой. Партизанское движение.

Советский тыл в годы войны. Перестройка экономики на военный лад. Потери территорий и экономического потенциала. Перемещение промышленности на восток. Материально-техническое снабжение армии. Единство фронта и тыла, героизм в тылу. Ученые — фронту. Русская православная церковь.

Сталинградская битва. Коренной перелом. Освобождение СССР. Военные действия летом и осенью 1942 г. Сталинградская битва. Курская битва. Форсирование Днепра. Освобождение Украины, Крыма, Белоруссии, Молдавии.

Освобождение Европы. Конец войны. Капитуляция Германии. Разгром Японии. Ясско-Кишиневская операция. Освобождение Румынии. Вступление советских войск в Болгарию, Югославию. Освобождение Польши, Венгрии, Чехословакии. Берлинская операция. Безоговорочная капитуляция Германии. Разгром Японии.

СССР и союзники. Складывание антигитлеровской коалиции. Проблема «второго фронта». Московская конференция СССР, Англии, США осенью 1941. Тегеранская и Ялтинская (Крымская) конференции. Решения Потсдамской конференции.

СССР в 1945-1953 гг.

Международное положение и внешняя политика СССР. Начало «холодной войны». Итоги Второй мировой войны. Потери в войне. Изменение соотношения сил в мире. Послевоенная Европа. Геополитическое положение СССР. Речь У. Черчилля в Фултоне. Доктрины «сдерживания» и «отбрасывания» коммунизма». Образование НАТО. Создание социалистического лагеря. Образование СЭВ. Политика СССР в связи с Корейской и Индокитайской войнами.

Экономика СССР. Восстановление народного хозяйства. Четвертая и пятая пятилетки. Трудности сельского хозяйства. Отмена карточной системы. Денежная реформа. Повышение жизненного уровня народа.

Общественно-политическая жизнь. Продолжение репрессивной политики. Последние сталинские репрессии. «Ленин-градское дело», «Дело врачей». Культурная жизнь страны.

СССР в 1953-1964 гг.

Общественно-политическое развитие. Смерть Сталина и борьба за власть. Новые альтернативы. XX съезд КПСС и осуждение «культа личности». Десталинизация. «Либерализация» режима. Свертывание репрессий и реабилитация. Противоречивость перемен. Противоречия в национальной политике, непоследовательность в отношении «репрессированных народов».

Экономика. Хозяйственные реформы при Хрущеве. Высокие темпы экономического роста, превращение страны в супердержаву. Социальная структура. Низкий уровень жизни. Милитаризованность экономики. Предел возможностей командно-административной системы. Реформы управления. Меры по подъему сельского хозяйства. Освоение целины. Совнархозы. На пороге НТР. Новое в социальной политике.

XXII съезд и программа КПСС. Политика «волюнта-ризма». Отставка Н.С. Хрущева. Курс на форсированное строительство коммунизма. Новый виток десталинизации. Новая программа КПСС. Нарастание экономических трудностей и реакция населения. Новочеркасские события 1962 г. Смещение Н.С. Хрущева.

Культура. «Оттепель» в духовной жизни. Литература «оттепели». Противоречия власти и интеллигенции. Культурные достижения эпохи.

Внешняя политика. Либерализация внешней политики. Курс на мирное сосуществование. Противоречия внешнеполитической теории и практики.

СССР в 1964-1985 гг.

Общественно-политическое развитие и духовная жизнь в 1964-1985 гг. Смена политического курса. Рост консервативных тенденций. Отказ от попыток радикального обновления. Лозунг «стабильности» — режим наибольшего благоприятствования для партхозноменклатуры. «Конституция развитого социализма». Разложение правящей элиты, рост привилегий. Рост оппозиционных настроений. Феномен «шестидесятников». Диссидентское движение в свете «холодной войны». Каналы проникновения «либеральной идеологии» в СССР, роль западных идеологических центров, средств массовой информации.

Реформа 1965 г. Экономическое развитие страны. Замедление темпов экономического роста. Неадекватность старого хозяйственного механизма новым условиям. Экономические дискуссии. Идеология и программа экономической реформы 1965 г. Реализация. Противоречия и неэффективность реформы, причины неудач. «Стройки века», гигантские экономические проекты. Увеличение сырьевого экспорта, внешнеэкономическая деятельность. Технологическое отставание. Нарастание экономических трудностей. Экономические эксперименты, новые попытки реформирования. Стагнация.

Международное положение и внешняя политика в 1964-1985 гг. Ужесточение внешней политики. Курс на достижение военного паритета с Западом. Готовность решать проблемы с позиции силы. «Пражская весна», ввод войск в Чехословакию. Обострение советско-китайских отношений. Поворот от «холодной войны» к разрядке напряженности. Отношения с Францией, ФРГ, США. Договоры об ограничении стратегических вооружений. Ввод советских войск в Афганистан. Крах разрядки.

(Политические портреты советских лидеров: Л.И. Брежнев, Ю.В. Андропов, К.У. Черненко.)

Наша страна во второй половине 80-х — начале 90-х гг.

СССР в 1985-1991 гг.

Путь к «перестройке». Объективная потребность в преобразованиях. Смена поколений руководителей. М.С. Горбачев. От «ускорения» к созданию «регулируемой рыночной экономики». «Перестройка».

Реформы в области идеологии. Политика «гласности». «Новое политическое мышление». «Перестроечная эволюция и «размытость» официальной идеологии. Духовные и политические альтернативы.

Политическое развитие в годы перестройки. XXVII съезд КПСС. XIX партконференция КПСС. Попытки демократизации партии. Провозглашение передачи власти Советам в качестве политической цели «перестройки». Поляризация политических сил. I съезд Народных депутатов СССР. Новые сдвиги в общественном мнении, «политическое возбуждение масс». Выборы 1990 г. КПСС и блок «Демократическая Россия». Забастовочное движение. Кризис доверия властям. Отмена 6-й статьи Конституции. Вопрос о введении поста президента. Выборы съезда Народных депутатов РСФСР.

ГКЧП. Радикальное изменение расстановки политических сил.

Экономика: реформирование без реформ. Попытки децентрализации командной системы управления экономикой. Провал реформы сельского хозяйства. Развитие «кооперативного движения». Переход предприятий на хозрасчет. Легализация теневой экономики. Падение национального дохода. Увеличение денежной массы. Крах экономической политики, трудовые конфликты, рост забастовочного движения.

Национальный вопрос. Распад СССР. Гласность и демократизация как факторы активизации национального самосознания и национализма. Этнизация политической жизни в национальных регионах. Зарождение националистических движений и организаций. Провозглашение независимости Литвы. Поиски компромиссов — проект нового Союзного договора. «Суверенизация» республик. Провозглашение приоритета местных законов над центральными. Референдум 1991 г. о сохранении СССР. Подготовка нового Союзного договора. Провозглашение независимости союзных республик. Беловежские соглашения. Окончательный развал СССР. Образование СНГ.

Процессы в Российской Федерации. «Демократическая Россия». Национал-патриотические организации. Создание Российской компартии. Концепция суверенизации РСФСР. Провозглашение суверенитета Российской Федерации. Избрание Президента России.

«Новое политическое мышление» во внешней политике. Отказ от непримиримой идеологической борьбы с капитализмом. Договоренности о сокращении вооружений. Делийская декларация. Уменьшение напряженности в мире. Вывод войск из Афганистана. Либерализация в отношениях с «социалистическими» странами, распространение на них «гласности и перестройки». Распад СЭВ и Варшавского Договора. Радикальное изменение геополитической ситуации. Распад СССР и его последствия для всемирной истории.

Россия в условиях переходного периода 1991-2001 гг.

Общественно-политическое развитие. Становление российской государственности. Поиск системы национально-государственных интересов. Формирование управленческой структуры. Союз новой «демократической» элиты и старой номенклатуры. Противостояние региональной и центральной власти. Федеративный договор 1992 г. Превращение России в конституционно-договорную федерацию. Неравноправие субъектов федерации. Передел собственности. Борьба за власть между исполнительными и законодательными органами. Противостояние 1993 г.: политический кризис. Ликвидация системы советов. Выборы 12 декабря 1993 г. Новая Конституция. Концентрация власти в исполнительных структурах. Активизация реформ. Новая поляризация политических сил. Выборы в Государственную Думу 1995 г. Президентские выборы 1996 г. Выборы в Государственную думу РФ в 1999г. Президентские выборы 2000 г.

Социально-экономическое развитие России после распада СССР. Этапы реформ. Территориальные и экономические потери. Распад экономических связей. Проблема перехода к рыночным отношениям. «Шоковая терапия». Рост цен, падение уровня жизни. Корректировка реформ. Ход приватизации. Социальное расслоение. Сложившаяся социально-экономическая система. Место России в системе международных экономических отношений.

Внешняя политика России в конце XX в.. Изменения геополитической ситуации, ограничение внешнеполитических возможностей России. Изменение внешнеполитических приоритетов. Отношения со странами «ближнего зарубежья». Образование СНГ. Влияние России на судьбу «постсоветского пространства». Проблема соотечественников за рубежом. Проблема реинтеграции бывших советских республик. Отношения с Западом, Китаем и Японией, мусульманским миром. Внешнеполитические вызовы России рубежа XXI в. Перспективы Российской цивилизации.

 

Конспект по истории России на тему «Социально

Тема: Социально-экономическое развитие Древней Руси.

Цели урока:

• характеристика основных тенденций развития феодальной системы на Руси в изучаемый период;

• сравнительная характеристика системы управления на Руси в IX—X вв.

Термины и понятия урока:      

Бояре — вотчинники, знать.

Вира — денежный штраф, судебная пошлина в пользу князя за убийство. Заменила обычай кровной мести.      

Вотчина — форма организации хозяйства в Древней Руси. Земельное владение, передаваемое по наследству в боярских родах.      

Гривна — весовая, денежно-весовая, денежно-счетная единица Древней Руси.      

Закупы — люди, попавшие в долговую кабалу, отрабатывающие «купу» (ссуду). После выплаты долга могли стать свободными. В случае побега теряли остатки свободы и становились рабами. В случае обращения в раба без законного основания освобождались от долга и получали свободу.      

Изгои — люди, потерявшие связь с общиной, либо выкупившиеся на волю холопы. Занимали промежуточное положение между свободными и несвободными категориями населения.      

Обычное право — совокупность неписаных правил поведения (обычаев), сложившихся в обществе в результате их неоднократного традиционного применения и санкционированных государством.      

Рядовичи — люди, заключившие «ряд» (договор) с феодалом и попавшие в положение, близкое к рабскому. По своему статусу были близки к закупам.      

Смерды — социальный слой Древнерусского государства, занимавшийся сельским хозяйством, в положении которого переплетались элементы свободы и несвободы.      

Холопы — категория рабов, которые либо были посажены на землю, либо входили в состав челяди или дружины феодала. Холопами становились в результате пленения, продажи за долги, брака с холопом или холопкой.      

Челядь — домашние рабы.

Ход урока:

1. Организационный момент.

2. Актуализация прежних знаний.

• Исторический портрет Ярослава Мудрого

• Понятийный диктант

• Работа с датами

3. Изучение нового материала.

Работа с учебником и дополнительными источниками, в ходе которой составляется конспект в тетради.

1. Древнерусское государство – раннефеодальная монархия.

2. Население Древнерусского государства

Концепция национальной безопасности России | Ассоциация по контролю над вооружениями

10 января исполняющий обязанности президента России Владимир Путин подписал новую Концепцию национальной безопасности, в которой очерчиваются национальные интересы России в период нынешней «динамичной трансформации системы международных отношений». Новая концепция представляет собой отредактированную версию проекта, одобренного Советом безопасности России 5 октября, и заменяет концепцию, принятую в декабре 1997 года. (См. Стр. 23.)

Новая военная доктрина, призванная дополнить недавно принятую концепцию и заменить ее. нынешняя доктрина находится на рассмотрении Совета безопасности России и, как ожидается, будет одобрена в ближайшее время, возможно, уже в марте.В то время как новая концепция представляет собой широкий обзор внутренних и внешних угроз для России, будущая доктрина будет сосредоточена на военных и стратегических вопросах.

Концепция 2000 года примечательна своей критикой Соединенных Штатов и других западных стран, а также тонко пересмотренной ядерной позицией, которую она содержит. В то время как предыдущая концепция оставляла за собой право применить ядерное оружие первым «в случае угрозы существованию Российской Федерации», новая концепция допускает такое использование »для отражения вооруженной агрессии, если все другие средства разрешения кризиса были исчерпаны. .»

Ниже приводятся выдержки из текста, изначально опубликованного на русском языке в выпуске Независимое военное обозрение от 14 января и переведенного Службой зарубежной радиовещательной информации США.

---

Проект национальной безопасности [ концепция ] Федерация (далее по тексту) — это система взглядов на то, как обеспечить в Российской Федерации безопасность личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз в любой сфере жизни и деятельности.

План определяет важнейшие направления государственной политики Российской Федерации.

Под национальной безопасностью Российской Федерации понимается безопасность ее многонационального народа, в котором пребывает суверенитет и единственный источник власти в Российской Федерации.

I. РОССИЯ В МИРОВОМ СООБЩЕСТВЕ

Ситуация в мире характеризуется динамичной трансформацией системы международных отношений. По окончании эпохи биполярной конфронтации оформились две взаимоисключающие тенденции.Первая из этих тенденций проявляется в усилении экономических и политических позиций значительного числа государств и их интеграционных объединений, а также в улучшении механизмов многостороннего управления международными процессами. Все большую роль играют экономические, политические, научно-технические, экологические и информационные факторы. Россия будет способствовать формированию идеологии построения многополярного мира на этой основе. Вторая тенденция проявляется в попытках создать структуру международных отношений, основанную на доминировании развитых западных стран в международном сообществе под руководством США и предназначенную для односторонних решений (включая использование военной силы) ключевых вопросов мировой политики в обход основные нормы международного права.Становление международных отношений сопровождается конкуренцией, а также стремлением ряда государств усилить свое влияние на мировую политику, в том числе путем создания оружия массового поражения. Военная сила и насилие остаются существенными аспектами международных отношений. Россия — одна из крупнейших стран мира с многовековой историей и богатыми культурными традициями. Несмотря на сложную международную ситуацию и собственные временные трудности, Россия продолжает играть важную роль в глобальных процессах благодаря своему огромному экономическому, научному, технологическому и военному потенциалу и уникальному стратегическому положению на Евразийском континенте.

Есть перспективы более широкой интеграции Российской Федерации в мировую экономику и расширения сотрудничества с международными экономическими и финансовыми институтами. Общность интересов России и других государств объективно сохраняется во многих проблемах международной безопасности, включая противодействие распространению оружия массового уничтожения, урегулирование и предотвращение региональных конфликтов, борьбу с международным терроризмом и торговлей наркотиками, решение острых экологических проблем глобального характера. , в том числе ядерная и радиационная безопасность.

В то же время ряд государств активизируют усилия по ослаблению России в политическом, экономическом, военном и других направлениях. Попытки игнорировать интересы России при решении важнейших вопросов международных отношений, в том числе конфликтных ситуаций, способны подорвать международную безопасность, стабильность и позитивные изменения, достигнутые в международных отношениях.

Терроризм носит транснациональный характер и представляет угрозу мировой стабильности. Эта проблема резко обострилась во многих странах, в том числе в Российской Федерации, и для борьбы с ней требуется объединение усилий всего международного сообщества, повышение эффективности существующих способов противодействия этой угрозе, а также срочные действия по ее нейтрализации.

II. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ

Национальные интересы России — это совокупность и сбалансированность интересов личности, общества и государства в экономической сфере; внутриполитическая, социальная, международная, информационная, военная, пограничная, экологическая безопасность. Они носят долгосрочный характер и определяют основные цели, стратегические и краткосрочные цели внутренней и внешней политики государства. Национальные интересы обеспечивают органы государственной власти, которые также могут действовать во взаимодействии с общественными организациями, действующими на основании Конституции и законодательства Российской Федерации.

Интересы личности заключаются в реализации конституционных прав и свобод и обеспечении личной безопасности; в улучшении качества и уровня жизни; а также в физическом, духовном и интеллектуальном развитии.

Интересы общества заключаются в укреплении демократии; создание правового и социального государства; в достижении и поддержании общественного согласия и духовном обновлении России. Интересы государства заключаются в нерушимости конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности России; в политической, экономической и социальной стабильности; в безусловном обеспечении законности и поддержании правопорядка; и в развитии международного сотрудничества на равных условиях и к взаимной выгоде.Национальные интересы России могут быть обеспечены только на основе устойчивого экономического развития. Поэтому национальные интересы России в экономике имеют ключевое значение.

Национальные интересы России во внутриполитической сфере заключаются в стабильности конституционного строя, государственной власти и ее институтов; в обеспечении гражданского мира и национального согласия, территориальной целостности, единства правовой сферы, правопорядка; в завершении процесса построения демократического общества; и в устранении факторов, вызывающих и подпитывающих социальные, межобщинные и религиозные конфликты, политический экстремизм, национальный и религиозный сепаратизм и терроризм.

Национальные интересы России в социальной сфере — обеспечение высокого уровня жизни ее народа. Национальные интересы в духовной сфере заключаются в сохранении и укреплении нравственных ценностей общества, традиций патриотизма и гуманизма, культурного и научного потенциала страны.

Национальные интересы России в международной сфере заключаются в отстаивании ее суверенитета и укреплении позиций великой державы и одного из влиятельных центров многополярного мира, в развитии равноправных и равноправных отношений со всеми странами и интеграционными объединениями, в частности с членами Содружества Независимых Государств и традиционными партнерами России при всеобщем соблюдении прав и свобод человека и недопустимости двойных стандартов в этом отношении.

Национальные интересы России в информационной сфере заключаются в соблюдении конституционных прав и свобод граждан на получение и использование информации, в развитии современных телекоммуникаций, а также в защите государственных информационных ресурсов от несанкционированного доступа.

Национальные интересы России в военной сфере заключаются в защите ее независимости, суверенитета, государственной и территориальной целостности, в предотвращении военной агрессии против России и ее союзников и в обеспечении условий для мирного и демократического развития государства.

Национальные интересы России в приграничной политике заключаются в создании политических, правовых, организационных и иных условий для обеспечения надежной охраны государственной границы Российской Федерации, а также в соблюдении порядка и правил, установленных законодательством Российской Федерации в отношении ведение хозяйственной и иной деятельности в пределах Российской Федерации.

Национальные интересы России в экологической сфере заключаются в сохранении и улучшении окружающей среды.

Важнейшей составляющей национальных интересов России является защита личности, общества и государства от терроризма, в том числе международного терроризма, а также от чрезвычайных ситуаций, как природных, так и техногенных, и их последствий, а в военное время — от опасностей. возникшие в результате проведения и последствий военных действий.

III. УГРОЗЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Состояние национальной экономики и незавершенность системы и структуры власти государства и общества, социально-политическая поляризация общества и криминализация общественных отношений, рост организованной преступности и терроризм и ухудшение межобщинных и международных отношений создают широкий спектр внутренних и внешних угроз безопасности страны.

В экономике эти угрозы носят комплексный характер и вызваны, прежде всего, значительным сокращением валового внутреннего продукта; сокращение инвестиций и инноваций; снижение научно-технического потенциала; застой в сельском хозяйстве; искаженная банковская система; рост внутреннего и внешнего долга государства; и преобладание экспорта топлива, сырья и энергоносителей, а в импорте — продуктов питания и потребительских товаров, включая предметы первой необходимости.

Ослабленный научно-технический потенциал, сокращение исследований в стратегически важных областях науки и технологий и выезд за границу специалистов и интеллектуальной собственности означает, что Россия столкнулась с угрозой потери лидирующих мировых позиций, упадка своих высоких позиций. -технологические отрасли, усиление зависимости от иностранных технологий и подрыв ее способности защищаться.

Неблагоприятные тенденции в экономике лежат в основе сепаратистских устремлений ряда субъектов Российской Федерации. Это ведет к усилению политической нестабильности и ослаблению единого экономического пространства России и его наиболее важных компонентов — промышленного производства, транспортных связей, а также финансовой, банковской, кредитной и налоговой систем.

Экономическая дезинтеграция, социальное расслоение и размывание духовных ценностей усиливают напряженность между регионами и центром и создают угрозу федеративному устройству и социально-экономической структуре Российской Федерации.

Этноэгоизм, этноцентризм и шовинизм, проявляющиеся в деятельности ряда общественных формирований, а также неконтролируемая миграция способствуют развитию национализма, политического и религиозного экстремизма и этносепаратизма, а также создают питательную среду для конфликтов.

Единое правовое пространство страны размывается из-за несоблюдения принципа, согласно которому Конституция Российской Федерации должна иметь преимущественную силу над другими правовыми нормами и что федеральный закон должен иметь преимущественную силу над законами субъектов Российской Федерации, а также из-за плохой координации государственное управление на разных уровнях.

Угроза криминализации общества, возникшая в результате реформирования общественно-политической системы и экономики, становится особенно острой. Серьезные ошибки, допущенные на начальном этапе экономической, военной, правоохранительной и других реформ, ослабление государственного регулирования и контроля, несовершенное законодательство, отсутствие сильной государственной социальной политики, снижение духовно-нравственного потенциала общества — основные факторы, способствующие этому. рост преступности, особенно организованной преступности, и коррупции.

Последствия этих просчетов проявляются в ослаблении законодательного надзора за ситуацией в стране; в слиянии отдельных элементов исполнительной и законодательной власти с криминальными структурами; и в их проникновении в банковскую систему, основные отрасли промышленности, торговые организации и сети поставок. В связи с этим борьба с преступностью и коррупцией носит не только правовой, но и политический характер.

Масштабы терроризма и организованной преступности растут из-за конфликтов, которые часто сопровождают смену собственников, а также усиление борьбы за власть на основе клановых, этнических или националистических интересов.Отсутствие в обществе эффективной системы предотвращения правонарушений, неадекватная правовая и материально-техническая поддержка борьбы с организованной преступностью и терроризмом, правовой нигилизм и уход квалифицированного персонала из правоохранительных органов — все это усиливает воздействие этой угрозы. на человека, общество и государство.

Расслоение общества на узкий круг богатой и преобладающей массы нуждающихся и растущее число людей, живущих за чертой бедности, а также растущая безработица представляют угрозу безопасности России в социальной сфере.

Угроза физическому здоровью нации проявляется в кризисе систем здравоохранения и социальной защиты населения, в росте потребления алкоголя и наркотиков.

Последствиями этого глубокого социального кризиса являются резкое падение рождаемости и средней продолжительности жизни, искажение демографического и социального состава общества, подрыв рабочей силы как основы промышленного развития, ослабление фундаментального ядра. общества — семьи — и снижение духовного, нравственного и творческого потенциала общества.

Углубление кризиса во внутриполитической, социальной и духовной сферах может привести к утрате демократических завоеваний.

Основные угрозы в международной сфере вызваны следующими факторами:

Пример Российской Федерации

Аннотация

Распад Советского Союза привел к внезапным, широкомасштабным и фундаментальным изменениям в российском обществе. Прежняя система социального обеспечения с ее широкими гарантиями занятости, здравоохранения, образования и других форм социальной поддержки была демонтирована с переходом к демократии, верховенству закона и рыночной экономике.Этот уникальный естественный эксперимент дает редкую возможность изучить потенциально дезинтегрирующие эффекты быстрых социальных изменений на девиантность и, таким образом, оценить один из основных постулатов Дюркгейма. Мы воспользовались этой возможностью, выполнив анализ временных рядов ежегодных скорректированных по возрасту показателей убийств, самоубийств и связанной с алкоголем смертности в Российской Федерации с использованием данных с 1956 по 2002 год, с 1992 по 2002 годы в качестве временных рамок после вмешательства. Модели ARIMA показывают, что, учитывая долгосрочные процессы, которые породили эти три временных ряда, распад Советского Союза был связан с заметным увеличением каждой из причин смерти.Мы интерпретируем эти результаты как согласующиеся с дюркгеймовской гипотезой о том, что быстрые социальные изменения нарушают социальный порядок, тем самым повышая уровень преступности и девиантности.

Ключевые слова: убийство, анализ временных рядов, Дюркгейм, социальное дерегулирование, Российская Федерация

Введение

Эта статья посвящена макросоциальной интеграции и уровням девиантного поведения. Большинство межнациональных анализов антисоциального поведения, основанных на теории Дюркгейма, сосредоточены на разрушительном воздействии роста населения и структурной дифференциации на коллективное сознание общества (т.е., гипотеза развития или модернизации). Наше исследование, которое также основано на мысли Дюркгейма, направлено на изучение дезинтегрирующего воздействия быстрых социальных изменений на социальную сплоченность сложных социальных систем (то есть гипотеза социального дерегулирования).

Дюркгейм, Социальная эволюция и разделение труда

В своей основополагающей работе Правила социологического метода Дюркгейм (1938, стр. 110) утверждает, что «…. Определяющую причину социального факта следует искать среди предшествующих ему социальных фактов, а не среди состояний индивидуального сознания.«С дюркгеймовской точки зрения преступление — это социальный факт; тот, который неразрывно связан с тем, как общество приспосабливается к двойным требованиям роста и изменений.

Согласно Дюркгейму (1933), простые общества связаны вместе общими нормами и ценностями (то есть механической солидарностью). Напротив, сложные общества достигают единства через дифференциацию ролей и статусов их членов и взаимозависимость, которую обычно порождает это разделение труда (т.е., органическая солидарность). Каждый тип макросоциальной интеграции связан с размером населения в пределах географических границ социальной системы (см. Также Parsons, 1977; Spencer, 1972). Небольшие группы населения, как правило, однородны по основным параметрам социальной жизни (например, в культурной, этнической, религиозной и экономической сферах). Именно это сходство как в форме, так и в содержании социальных отношений порождает вездесущую систему ценностей, которая способствует макросоциальной интеграции и соответствию (Durkheim, 1933, стр.70-110). Однако по мере роста численности и плотности населения социальных систем они должны разработать более эффективные средства производства и распределения товаров и услуг среди своих членов (Parsons, 1977, стр. 38-50). Для Дюркгейма (1933, с. 111-132) решением этой дилеммы является трансформация общества от относительно однородного и недифференцированного общества к все более гетерогенному и дифференцированному (т. Е. Разработка разделения труда). .

Хотя прогрессивное развитие разделения труда увеличивает способность общества справляться с давлением роста населения и адаптироваться к меняющимся условиям, оно одновременно оказывает разрушительное влияние на механическую солидарность.Поскольку социальная дифференциация способствует росту индивидуализма за счет коллективного сознания, она ослабляет механизмы, которые в простых обществах приводили к макросоциальной интеграции. Таким образом, может показаться, что по мере созревания социальных систем они могут ожидать, что они станут менее связными и, следовательно, будут испытывать более высокие уровни отклонений. Дюркгейм ожидает, что этот результат, хотя и возможен, будет скорее исключительным, чем нормативным (см. Обсуждение Дюркгейма идей Дюркгейма о том, как аномия и эгоизм были связаны с убийством, а также обсуждение Прайдмора и Кима (2006), проведенное О’Брайеном и Стокардом (2006)). идей Дюркгейма о влиянии коллективных чувств и религии человека (или человечества) на уровень убийств).

Парадоксально, но то, что, согласно гипотезе, вызывает макросоциальную интеграцию и конформность в простых обществах (т. Е. Сходство между людьми), не имеет никакого отношения к макросоциальной интеграции и конформности в сложных обществах. Согласно этой точке зрения, высокоразвитое разделение труда заставляет каждого человека становиться взаимно зависимым от других в отношении основных потребностей и желаний. Таким образом, подобно тому, как биологическая дифференциация клеток внутри организмов более высокого порядка становится необходимой для выживания, социальная дифференциация внутри густонаселенных и сложных социальных систем способствует макросоциальной интеграции и конформности (Durkheim, 1933, стр.130-131).

Подводя итог, можно сказать, что преобразование небольших и недифференцированных социальных агрегатов в большие и сложные социальные системы не обязательно приводит к макросоциальной дезинтеграции. Общества, которые могут порождать и поддерживать нормальное разделение труда, то есть такое, которое основано на заслугах, достижениях и нормах взаимности, могут создавать новые основы для макросоциальной интеграции и соответствия (Blau, 1964; Durkheim, 1933; Gouldner, 1960). ). Однако не все социальные агрегаты могут легко перейти от одной формы социальной солидарности к другой.Как мы обсудим в следующем разделе, неспособность разработать справедливые способы распределения социальных ролей и обязанностей может иметь глубокие пагубные последствия для социального порядка, особенно в контексте внезапных переходов и быстрых социальных изменений.

Разделение труда, социальное дерегулирование и преступность

Если разработка разделения труда имеет важное значение для поддержания макросоциальной интеграции в современных обществах, то как оно может также порождать преступность? Для Дюркгейма (1933, 1951) разрешение этого парадокса основывается на различном влиянии нормальных и ненормальных форм разделения труда на макросоциальные институты.В третьей книге «Разделение труда в обществе » Дюркгейм (1933, стр. 353-409) перечисляет три патологические формы разделения труда. К ним относятся (1) аномальное разделение труда — когда структурные и культурные системы находятся вне равновесия (стр. 370), (2) принудительное разделение труда — когда задачи, возложенные на людей, не соответствуют их природным талантам (стр. 375), и (3) неэффективность, когда разделение труда не обеспечивает достаточного количества материала для индивидуальной деятельности (стр.389, 395). Первая аномальная форма, аномия, была в центре нашего исследования.

В периоды нормальной жизни разделение труда прогрессирует со скоростью, позволяющей культуре адаптироваться к изменениям в социальной структуре. В этих обстоятельствах, похоже, работают два взаимосвязанных механизма. Во-первых, медленный и преднамеренный процесс социальной дифференциации дает достаточно времени для того, чтобы новые нормы и ценности заменили те, которые больше не действуют, чтобы умерить страсти членов общества.Во-вторых, медленный и преднамеренный процесс социальной дифференциации опутывает членов общества взаимными узами обязательства, доверия и зависимости, которые препятствуют эгоистичному индивидуализму (Durkheim, 1933, стр. 200-229).

Однако в периоды быстрых социальных изменений социальной системе не хватает времени, чтобы приспособиться к новым макроструктурным установкам. Комментируя переход от аграрной к индустриальной экономике (т.е. «быстрые социальные изменения», привлекающие его внимание в «Разделение труда в обществе») , Дюркгейм (1933, стр.370) сетует, что «эти новые условия производственной жизни естественно требуют новой организации, но, поскольку эти изменения были осуществлены с чрезвычайной быстротой, конфликтующие интересы еще не успели уравновеситься». Нормы и ценности, четко определяющие социальные роли и ожидания в сельскохозяйственных сообществах, быстро устаревают. В результате они теряют большую часть своей силы сдерживать растущие стремления и ожидания членов общества, сталкивающихся с фундаментальными изменениями в социальном и экономическом порядке.Пока не появятся новые нормы и ценности, которые заменят старые, возникает состояние аномии, которое освобождает людей от внешних ограничений общества и дает им свободу преследовать свои особые потребности и желания, включая преступления и отклонения от нормы (Durkheim, 1933, стр. 353-373; Дюркгейм, 1951, стр. 246-257).

Подводя итог, быстрые социальные изменения порождают высокий уровень преступности и девиантности за счет снижения способности общества регулировать возрастающие стремления и ожидания своих граждан.Это состояние отсутствия норм продолжает способствовать преступности и девиантности до тех пор, пока культурная система не адаптируется к новому социальному порядку, тем самым восстанавливая социальное равновесие (аналогичную интерпретацию см. Liska, 1987, стр. 30–31). Метаморфоза сельского хозяйства в индустриальное общество, хотя и представляет значительный интерес для Дюркгейма, в двадцать первом веке не вызывает беспокойства. Однако это не означает, что теорию социального дерегулирования нельзя оценить с помощью современных данных. Напротив, как мы обсудим ниже, мы считаем, что распад Советского Союза вызвал своего рода быстрые социальные изменения, которые позволили бы нам эмпирически оценить теорию социального дерегулирования.

Социальные изменения и социальное дерегулирование: пример России

В начале 1990-х Россия начала пакет экономических реформ, включающий приватизацию и шоковую терапию, чтобы преобразовать централизованно планируемую командную экономику в свободный рынок. Однако правовые, политические, регулирующие и социальные институты, необходимые для нормально функционирующей рыночной экономики, были и продолжают оставаться в стране недостаточно развитыми (Goldman, 1996; Hanson, 1998; Intriligator, 1994). Последовавшая политическая нестабильность и экономический коллапс имели далеко идущие последствия.Дюркгейм (1951) утверждал, что в периоды быстрых социальных изменений нормы становятся неясными, и власть общества над людьми уменьшается, поскольку их стремления становятся менее ограниченными. Похоже, это происходит в России, где произошел переход от патерналистского, контролирующего коммунистического государства сверху вниз к капиталистической экономике и более свободной демократической системе с расширенными возможностями и индивидуальными свободами. Этот нормативный диссонанс усугубляется еще больше, поскольку многие считают, что политические лидеры коррумпированы, а те, кто добился экономических успехов в рамках новой системы, предположительно сделали это незаконным путем.Шлапентох (2003, с. 151), например, выявил высокий уровень принятия коррупции российскими гражданами, которые рассматривают ее как «нормальную часть экономической и политической жизни», а исследование элитной полиции Беком и Ли (2002). офицеры и новобранцы показали, что многие из них считают коррупцию морально приемлемой и оправданной в целом ряде обстоятельств. Согласно Дюркгейму, такое стирание норм между правильным и неправильным должно привести к увеличению отклонений, включая более высокий уровень убийств и самоубийств.

С момента распада командной экономики и перехода к свободному рынку и более широким личным свободам в начале 1990-х годов российские граждане переживали продолжающуюся экономическую, социальную и политическую нестабильность, которая пронизывала и глубоко влияла на все измерения социальной жизни. Уровень безработицы в 10,5 процента в 2000 году был вдвое выше, чем в 1992 году, и почти 30 процентов населения живут в бедности (Госкомстат, 2001). Переход также оказал тревожное влияние на демографические тенденции, которые часто являются индикаторами ненормальных условий (Kingkade, 1997).Например, снижение рождаемости и рост смертности привели к сокращению населения. Повышение показателей смертности было самым высоким среди мужчин среднего возраста (Леон и Школьников, 1998), и менее чем за десять лет ожидаемая продолжительность жизни мужчин снизилась почти на 8 лет, примерно до 60 лет.

Какими бы разрушительными ни были политические и экономические преобразования правового и экономического порядка, их влияние на культурный и нормативный климат, возможно, было еще более глубоким. Распад Советского Союза подорвал общественный договор, который существовал почти 70 лет.С 1920-х годов правительство предоставило населению широкий спектр социальных услуг, включая полную занятость, контроль цен на товары и услуги первой необходимости, всеобщее медицинское обслуживание и возможности для получения образования, а также широкую сеть социальной защиты, гарантирующую минимальный уровень финансовой безопасности. (например, пенсии по старости и военнослужащие, оплачиваемый отпуск по беременности и родам). Советские граждане могли чувствовать себя в безопасности, зная, что государство будет рядом, чтобы удовлетворить их основные потребности, независимо от каких-либо несчастий, с которыми они могут столкнуться.Однако по ряду причин, включая экономические трудности и несовместимость тоталитарного контроля и коммунистических экономических программ с демократическими свободами и свободными рынками, российское правительство не смогло продолжать свою благотворительность после распада Советского Союза (Hass, 1999; Лю, 1993). Согласно Школьникову и Месле (1996), маркетизация привела к краху советского государственного патернализма, что имело катастрофические последствия для населения. Российские граждане остались незащищенными перед лицом переходного периода и новой рыночной экономики.

Вдобавок поток иностранных ценностей, распространяемых западными СМИ, подорвал и без того разрушенные традиционные нормы, оставив многих россиян культурно дезориентированными и неуверенными в будущем (Frisby, 1998). Русских просят принять нормы и ценности, которые были анафемой менее поколения назад, а многие ранее почитаемые ценности теперь отвергаются. Групповые и коллективные нормы и ценности прошлого были подвергнуты критике практически в мгновение ока с наводнением западных идеалов и ценностей, подчеркивающих индивидуальные свободы и цели.Сплоченное влияние, оказываемое сетями семьи и дружбы на социальную, экономическую и моральную стабильность, оказалось под угрозой из-за переходного периода и нового капиталистического акцента на самообеспеченности и накоплении денег. Все это происходило в обществе, где идеи, стремления и свободы были ограничены сверху и где коммунитарные идеи уходят глубже и уходят корнями гораздо дальше, чем советский коммунизм двадцатого века (Хархордин, 1999). Традиционные общественные институты были быстро подчинены экономике, и многие россияне начали чувствовать отчуждение из-за своих поисков личной финансовой безопасности, поскольку поиски ее включают независимость и даже конкуренцию с теми, от кого они когда-то зависели (Frisby, 1998). .

В целом, распад Советского Союза, по-видимому, привел к дисбалансу между структурными и культурными измерениями социальной жизни (т. Е. Вызвал аномальное разделение труда) как прежние правительственные и социальные системы, которые подчеркивали важность группы. были отодвинуты на задний план новыми принципами, подчеркивающими индивидуальные свободы и возможности. Таким образом, распад Советского Союза дает нам редкий шанс воспользоваться преимуществами уникального крупномасштабного естественного эксперимента, чтобы оценить гипотезу социального дерегулирования Дюркгейма с современными данными.

Настоящее расследование

Взаимосвязь между аномией и преступностью — независимо от того, является ли она результатом процесса модернизации (т. Е. Гипотеза развития) или быстрых социальных изменений (т. Е. Гипотеза дерегулирования) — по своей сути динамична. Таким образом, для оценки теории Дюркгейма наиболее подходят данные временных рядов, когда они доступны (аналогичную точку зрения см. LaFree & Drass, 2002). К сожалению, достоверные данные о преступности и смертности из России ранее были недоступны из-за советской секретности.Однако возросшая прозрачность правительства России позволила исследователям впервые за десятилетия получить доступ к таким данным. Это позволяет нам воспользоваться преимуществами продолжающегося «естественного эксперимента» в России для оценки дюркгеймовской гипотезы о том, что быстрые социальные изменения приводят к увеличению уровня преступности и девиантности.

Данные

Мы использовали три набора данных временных рядов, представляющих преступность и девиантность в России в качестве переменных результата: убийства, самоубийства и смерти, связанные с алкоголем.Эти данные были подготовлены для нас российскими коллегами на основе проектов, предпринятых для восстановления российских данных о причинах смерти, как описано ниже (Meslé, Shkolnikov, Hertrich, & Vallin, 1996; Meslé, Vallin, Hertrich, Andreev, & Shkolnikov, 2003). . Все данные относятся к России (т.е.Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика до 1992 г. и Российская Федерация с 1992 г. по настоящее время), а не Советскому Союзу.

Эти данные статистики естественного движения населения были недоступны до недавнего времени. На протяжении большей части советского периода данные о смертности предоставлялись только государственным статистикам для создания секретных отчетов (Shkolnikov & Meslé, 1996).С 1965 по 1987 год убийства и самоубийства входили в группу идеологически чувствительных причин смерти, которые были извлечены из исходных статистических таблиц и помещены в секретную таблицу, названную «5B» (Andreev, Scherbov, & Willekens 1995). Однако не было никакого давления с целью фальсификации первоначального решения о причине смерти, и поэтому исходные данные по-прежнему содержали достоверные оценки убийств и самоубийств. Тем не менее, этот подсчет оставался засекреченным, и о смертельных случаях в таблице 5B публично сообщалось в категории «другие и неизвестные причины».Эта секретность закончилась в конце 1980-х, и сегодня данные об убийствах и самоубийствах ежегодно публикуются в различных публикациях, доступных в ежегодных публикациях Государственного комитета по статистике (Госкомстат) и Минздрава России (2001). Кроме того, группе исследователей был предоставлен доступ к ранее неопубликованным данным, и они смогли удалить убийства и самоубийства (и другие) смерти из таблицы 5B и правильно переклассифицировать их в соответствующие категории (Meslé et al., 1996).До 1999 г. в российской системе регистрации актов гражданского состояния ( Записей Актов Гражданского состояния, или ЗАГС) для классификации причин смерти использовалась советская схема кодирования. Пункты 173 (самоубийство) и 174 (убийство) в этой классификации имели те же определения случаев, что и коды Международной классификации болезней (МКБ) Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) E950-E959 и E960-E978, соответственно (Andreev et al., 1995). ; Kingkade & Arriaga, 1997).

При почти 15 л чистого этанолового спирта на человека в год потребление в России является одним из самых высоких в мире (Немцов, 2000).Как алкоголь, так и стресс были связаны с кризисом смертности в России в 1990-е гг. (Леон и Школьников, 1998; Власов, 1999), а Копосов, Ручкин, Эйсеманн и Сидоров (2002) показали, что молодые русские алкоголики часто употребляют алкоголь в качестве средства форма контроля стресса. Таким образом, мы использовали смертельные случаи, связанные с алкоголем, в качестве еще одного критерия оценки результатов. Существует четыре категории смерти, непосредственно вызванной потреблением: хронический алкоголизм, алкогольный психоз (включая энцефалопатию и деменцию), алкогольный цирроз печени и алкогольные отравления.В этом исследовании мы объединили эти смерти в одну категорию.

Резкое увеличение количества убийств, самоубийств и связанных с алкоголем смертей сразу после распада Советского Союза представляет собой реальные закономерности, а не артефакты изменения систем измерения. Во-первых, советские и российские данные о смертности в целом (Anderson & Silver, 1997) и насильственной смерти в частности (Wasserman & Värnik, 1998) были подвергнуты различным процедурам проверки с обнадеживающими результатами.Во-вторых, резкое увеличение этих смертей следует аналогичным схемам в отношении других причин смерти, которые полностью не связаны с теми, которые мы изучаем здесь (Leon et al., 1997). В-третьих, Россия не меняла системы до конца 1990-х годов. В 1993 г. страна начала переход на использование классификаций ВОЗ, и только в 1999 г. она начала регистрировать случаи смерти с использованием кодов МКБ 10-го пересмотра.

Метод: анализ прерванных временных рядов

Мы использовали методы авторегрессионного интегрированного скользящего среднего (ARIMA), чтобы определить, был ли распад Советского Союза связан с изменениями показателей смертности, связанной с убийствами, самоубийствами и алкоголем, на 100000 жителей в пределах Российская Федерация.Данные являются годовыми, охватывают период с 1956 по 2002 год. Хотя длина временного ряда меньше оптимальной, следует признать, что аналитики часто сталкиваются с дилеммой анализа относительно коротких временных рядов или использования менее подходящих перекрестных данных. для изучения динамических социальных процессов (см., например, Briggs et al., 2003). Статистически применение процедур ARIMA к небольшому количеству наблюдений имеет тенденцию к увеличению размера стандартных ошибок для коэффициентов передаточной функции.Следовательно, чем короче временной ряд, тем ниже мощность тестовой статистики (в нашем случае тем ниже вероятность нашего отклонения нулевой гипотезы о неположительной связи между распадом Советского Союза и каждым из показателей смертности). . Таким образом, учитывая ограниченную статистическую мощность настоящего исследования, наши результаты следует интерпретировать как консервативный тест теории социального дерегулирования (McCleary & Hay, 1980; McDowall, Lizotte, & Wiersema, 1991).

Предполагается, что интервенция произошла в начале 1992 года, после распада Советского Союза в конце 1991 года.Хотя политические и экономические перемены в Советском Союзе начались в середине-конце 1980-х годов, есть несколько причин для выбора 1992 года в качестве ключевого начального года для анализа изменений. Во-первых, изменения 1980-х качественно отличались от изменений, произошедших после распада Советского Союза. При проведении либерализации первая стремилась сохранить лежащую в основе политическую основу, в то время как вторая привела к парадигматическому сдвигу, который потребовал отказа от этой основы. Во-вторых, анализ имеющихся данных социально-экономических временных рядов показывает, что некоторые индикаторы оставались относительно стабильными до распада Советского Союза, а затем изменились быстро и резко.В-третьих, хотя в конце 1980-х годов уровень убийств, самоубийств и связанной с алкоголем смертности действительно вырос, они росли по сравнению с искусственным минимумом, который произошел во время антиалкогольной кампании Горбачева. ¹ Наконец, формальные сдвиги в сторону демократизации и свободного рынка официально и юридически начались в 1992 году.

Три основных шага включают в себя разработку модели для оценки причинного воздействия вмешательства на временные ряды с использованием процедур ARIMA. Во-первых, зависимый ряд (в данном случае ряд причин смерти) преобразуется в новый набор наблюдений, которые распределяются независимо и обычно со средним нулевым средним и постоянной дисперсией (т.е., процесс белого шума). На языке моделирования ARIMA эта процедура известна как «предварительное отбеливание». Во-вторых, выбирается соответствующая передаточная функция, чтобы оценить влияние вмешательства (в нашем случае распада Советского Союза) на предварительно отбеленные зависимые ряды. Наконец, окончательная модель подвергается ряду диагностических проверок. Если обнаруживается, что она неадекватна, оценивается новая модель. Эта процедура продолжается до тех пор, пока не будет построена статистически адекватная модель.

В идеале выбор подходящей передаточной функции должен основываться на теории.Хотя теория социального дерегулирования позволяет нам предсказать направление воздействия распада Советского Союза на уровень смертности от конкретных причин (т. Е. Знак коэффициента должен быть положительным), она мало говорит о возможной функциональной форме. этих отношений. К счастью, подходящую передаточную функцию можно получить эмпирически. Можно выбрать одну из множества функциональных форм, чтобы оценить влияние вмешательства на серию представляющих интерес. На практике выбор может быть ограничен одним из трех общих шаблонов, каждый из которых определяется альтернативной функциональной формой (McDowall, McCleary, Meidinger, & Hay, 1980).Это (1) резкое, постоянное изменение уровня ряда, оцениваемого передаточной функцией нулевого порядка (ω _o I _t ), где «постоянный» здесь определяется как длина ряда исследуется: (2) постепенное перманентное смещение уровня ряда, оцениваемого передаточной функцией первого порядка [(ω _o / (1 — δ ₁ B )) × I _t ], и (3) резкий, но временный сдвиг в уровне ряда, оцененный путем применения передаточной функции первого порядка к разностной серии вмешательств, другими словами, импульсной функции [(ω _o / (1 — δ ₁ B )) × (1 — B ) I _t ].

Последовательно оценивая каждую из этих передаточных функций и подвергая их ряду диагностических тестов, можно определить наиболее точную модель. Хотя можно механически приспособить передаточные функции более высокого порядка к данным, результаты таких дноуглубительных экспедиций обычно не поддаются интерпретации. Более того, предыдущие исследования неизменно показывают, что большинство вмешательств в области социальных наук могут быть эффективно представлены процессами более низкого порядка, описанными выше (Loftin et al., 1983; McCleary & Hay, 1980).

Результаты

— представляют диаграммы разброса для каждого из трех временных рядов причин смерти, а также вертикальный маркер для различения периодов до и после вмешательства. Изучение этих графиков позволяет предположить, что распад Советского Союза оказал заметное влияние на уровень убийств, связанных с алкоголем и самоубийств, соответственно. Однако масштабы и функциональные формы этих отношений не так легко различить на этих визуальных дисплеях.Для начала рассмотрим графики серий убийств и самоубийств. Нет никаких сомнений в том, что уровень убийств и самоубийств в России заметно выше после распада Советского Союза, чем до его распада. Что не может быть определено с помощью этих графических изображений, так это то, является ли увеличение этих двух причин смерти частью модели, начавшейся в середине 1980-х годов, или ответом на социальное дерегулирование, сопровождавшее переходный период в России в 1990-е годы (см. Сноску ^{). 1} ).График смертей, связанных с алкоголем, также открыт для противоречивых интерпретаций. Эта серия также свидетельствует об увеличении масштабов после вмешательства. Однако после распада Советского Союза в этой серии наблюдается резкий положительный «всплеск», за которым следует меньшее снижение. Казалось бы, это указывает на то, что эффекты вмешательства могут быть кратковременными (если они вообще существуют). В целом, хотя изменения во времени на трех графиках временных рядов согласуются с дюркгеймовской интерпретацией, нельзя отрицать возможность того, что модель увеличения смертности после вмешательства может быть частью продолжающегося процесса, который начался до падения Советский Союз.Следовательно, мы обращаемся к моделям ARIMA, которые явно учитывают с помощью процедуры предварительного отбеливания любые текущие системные процессы, которые могут затруднить влияние вмешательства на каждый из зависимых рядов (McCleary & Hay, 1980). ²

Причина смерти Серии: убийство.

Причина смерти серии: самоубийство.

представляет окончательные одномерные модели ARIMA для каждой зависимой серии. В таблице содержится информация о форме и статистической адекватности этих моделей.Систематические вариации (т. Е. Автокорреляция) в каждом из рядов показателей смертности могут быть объяснены с помощью той же относительно простой модели ARIMA: применение несезонной разницы первого порядка для устранения «дрейфа» и указание первого — параметр скользящего среднего порядка. Статистика Q, имеющая распределение хи-квадрат, проверяет, отличаются ли остатки модели в целом от процесса белого шума. Все окончательные модели соответствуют этому диагностическому критерию (т. Е. Ни одна из автокорреляционных функций не является значимой при.05 уровень).

Таблица 1

Окончательные одномерные модели показателей смертности от убийств, алкоголя и самоубийств

) ^a

Серия	Модель	Q статистика
	Q = 9,1; df = 11; p <0,63
Спирт	(0,1,1)	Q = 15,9; df = 11; с <.16
Самоубийство	(0,1,1)	Q = 7,2; df = 11; p <0,79

содержит окончательные модели передаточной функции для влияния распада Советского Союза на каждый временной ряд смертности. Результаты очевидны. Контролируя (посредством предварительного отбеливания) долгосрочные стохастические процессы, которые порождают зависимые ряды, распад Советского Союза связан со значительным увеличением показателей смертности от убийств, алкоголя и самоубийств.Изменение уровня серий убийств и смертей, связанных с алкоголем, хорошо объясняется функцией нулевого порядка (ступенчатой). В частности, в Российской Федерации произошло немедленное и постоянное ежегодное увеличение примерно на одно убийство (ω _o = 0,812, p = 0,049) и два смертельных случая, связанных с алкоголем (ω _o = 1,730, p = 0,035) на 100 000 человек соответственно. ³

Таблица 2

Модели окончательного вмешательства по причинам смерти

Серия	Окончательная модель	Оценочные параметры
Убийство	67 / t	ω o = 0.812; т = 1,68
	Q = 11,87; df = 12	p <0,38
Спирт	Y t = ω o / t	ω o = 1,730; т = 1,85
	Q = 18,08; df = 12	p <0,12
Самоубийство	Y t = (ω o /1 — δ 1 B ) (1 — B ) / t	ω o = 5.343; т = 2,74
		δ 1 = 0,488; т = 1,95
	Q = 5,027; df = 11	p <0,93

В отличие от окончательных моделей убийств и смертей, связанных с алкоголем, влияние серии вмешательств на уровень смертности для серий самоубийств, по-видимому, соответствует функции пульса. Другими словами, сразу после распада Советского Союза наблюдается резкий рост уровня самоубийств (5.3 самоубийства на 100000). Однако в течение 5 лет серия приближается к своему уровню до вмешательства (т. Е. Рост числа самоубийств после вмешательства падает до 0,027 самоубийств на 100 000 человек [(ω ₀ = 5,3) * (δ ₁ = 0,488) ⁵ ]).

В целом последствия анализа прерванных временных рядов очевидны. После распада Советского Союза в Российской Федерации наблюдалось статистически значимое увеличение трех форм отклонений, которые можно было объяснить , а не их предыдущими уровнями.Мы интерпретируем эти результаты как подтверждающие тезис Дюркгейма о социальном дерегулировании о том, что быстрые социальные изменения вызывают состояние аномии, которое, в свою очередь, связано с увеличением показателей девиантного поведения.

Обсуждение

Огюст Конт (1896), в пяти томах Курса позитивной философии, попытался официально установить науку об обществе (социальная физика). При этом он также определил основной предмет социологии, из которого могут быть выведены все последующие социологические исследования: двойственные вопросы социального порядка (социальная статика) и социальных изменений (социальная динамика).Конту было очевидно и с тех пор постоянно подтверждалось сложное взаимодействие этих двух фундаментальных социальных процессов. Слишком много или слишком мало того и другого может иметь пагубные последствия для общества.

Это взаимодействие порядка и изменений также является движущей силой творческих идей Дюркгейма (1933, 1938, 1951) относительно разрушительных аномальных эффектов быстрых социальных изменений. То, что быстрые изменения разрушительны для общества, является важным социологическим постулатом.То, что вызываемое им нарушение включает резкое увеличение уровня отклонений, является не менее важным криминологическим постулатом, который, на наш взгляд, не получил должного внимания. В этом исследовании мы воспользовались недавно доступными данными и уникальным естественным экспериментом, чтобы подвергнуть гипотезу Дюркгейма о социальном дерегулировании эмпирической проверкой. В частности, мы использовали методы моделирования ARIMA, чтобы изучить, как распад Советского Союза был связан с уровнем убийств, смертей, связанных с алкоголем, и самоубийств.

В соответствии с теорией социального дерегулирования, мы обнаружили, что в Российской Федерации наблюдалось значительное постоянное повышение уровня убийств и смертей, связанных с алкоголем, и более резкое, хотя и кратковременное, повышение уровня самоубийств в годы после распада Советский Союз. Причины, лежащие в основе различий в функциональных формах этих отношений, находятся вне наших возможностей определить с помощью этих данных. Тем не менее, независимо от функциональной формы связи между серией интервенций и различными уровнями смертности, не может быть никаких сомнений в том, что разрыв был связан с ростом уровня девиантного поведения в Российской Федерации.

Неоднозначные границы и социальное дерегулирование в постсоветской России

По словам Покровского, «российское общество совершило резкий переход к условиям, в которых существует полный вакуум в культурных целях … Этот переходный период в российском обществе принес теории аномии на первый план »(Покровский, цит. по: Мертон, 1997). Распад советского государства произошел почти мгновенно и привел к беспрецедентным свободам для россиян. Однако границы этих свобод еще не установлены, что приводит к социальному дерегулированию, которое является обычным явлением, когда границы между добром и злом стираются.В этих условиях прежняя солидарность теряет свою способность контролировать поведение, в то время как новая солидарность остается недоразвитой, оставляя людей свободными для следования эгоистичным занятиям. Поэтому мы не должны удивляться тому, что быстрый переход России от жесткого сверху-вниз контроля над устремлениями к дерегулированию желаний, по-видимому, связан с большей безродностью и усилением отклонений.

Советская Россия характеризовалась «одинаковостью» мыслей и действий, которая проистекала из навязываемой государством однородности и повсеместной системы ценностей.Не менее важно то, что сильное коллективное сознание, общинные идеалы и социальная система, отдававшая предпочтение коллективу по сравнению с индивидуумом, были характерными чертами русской культуры задолго до прихода Советов. Эти ценности идут вразрез со свободным рынком, к которому страна сейчас стремится. Чтобы уступить место новым ценностям, многие ценности прошлого пришлось делегитимизировать. Точно так же исчезли или существуют в ослабленном состоянии символы групповой гордости и веры, которые ранее порождали коллективные чувства.Прежние культурные традиции и советское государство были заменены индивидуальными целями свободы, автономии и экономических возможностей, которые подавлялись и публично высмеивались в советское время. Таким образом, граждан России просят отказаться от старых представлений о добре и зле и заменить прежние цели и ценности новыми, которые до недавнего времени демонизировались. В некоторых случаях то, что в советское время считалось преступным, например частное предпринимательство, теперь является ключевым фактором успеха. ⁴

Этот тип трансформации, однако, требует институтов, которые помогают в развитии и регулировании гражданского общества, экономической конкуренции и прозрачности правительства, которые в значительной степени отсутствовали в конце советской эпохи и все еще остаются незрелыми. Русским говорят, что они должны играть в соответствии с новыми социальными, экономическими и юридическими правилами, которые отличаются от того, чему их учили на протяжении большей части своей жизни, но при этом остаются неясными и непостоянными.

Наконец, рынок в России продвигает новые привлекательные цели и возможности.Однако широко распространено мнение, что большая часть экономической элиты достигла успеха за счет доходов, полученных нечестным путем. Если новым стандартом является денежный успех, и если считается, что те, кто добился успеха, сделали это незаконным путем, тогда становится неясным, действительно ли эти средства являются незаконными путями достижения желаний. Если общество сталкивается с кризисом норм, который смешивает прошлые и настоящие заблуждения и права, то какое поведение следует считать девиантным? Согласно Дюркгейму, что является законным и незаконным, разрешенным и запрещенным, в таких ситуациях четко не определено.В России ситуация усугубляется реальными и предполагаемыми представлениями о широко распространенной коррупции среди полиции, правовой системы, государственных чиновников и экономической элиты (Beck & Lee, 2002; Шлапентох, 2003; Волков, 2002). Преступность и коррупция становятся приемлемыми в этих обстоятельствах или, по крайней мере, менее неприемлемыми, и эта культура коррупции и незаконности бесчисленным количеством способов порождает отклонения.

Ограничения

Обычно считается труднее продемонстрировать наличие причинно-следственных связей с планами прерывистых временных рядов ARIMA, чем с традиционными методами множественной регрессии (McDowall et al., 1991; Пирс, 1977). В конце концов, процедура предварительного отбеливания удаляет большую часть вариаций внутри серии до оценки параметров передаточной функции. Следовательно, кажется справедливым заключить, что наши результаты нельзя легко сбрасывать со счетов как просто статистические артефакты. Однако существуют потенциальные угрозы достоверности исследований, сосредоточенных на одной юрисдикции.

Основная угроза внутренней валидности квазиэкспериментальных планов, таких как анализ прерванных временных рядов, — это история (Campbell & Stanley, 1963).Возможно, что другие события, происходящие в то же время, что и вмешательство, ответственны за сообщаемые эффекты. Мы не можем представить себе ни одного современного инцидента, который мог бы соперничать с распадом Советского Союза как объяснение наблюдаемых изменений в ряду показателей смертности. Однако это не означает, что тезис Дюркгейма о социальном дерегулировании представляет собой единственный возможный механизм вмешательства, который связывает распад Советского Союза с ростом преступности и девиантности. Одним из альтернативных объяснений (по крайней мере, с точки зрения преступности и убийств, но не самоубийств и смертности, связанной с алкоголем) является снижение сдерживания, связанное с крахом правительства и беспорядком, недофинансированием и коррупцией полиции в это время.

Возможно, еще более убедительным альтернативным объяснением является то, которое мы экстраполировали из международной литературы по убийствам. Вкратце, это исследование указывает на то, что показатели экономической депривации (бедность, неравенство, безработица) являются лучшими предикторами вариаций уровня убийств в разных странах (Avison & Loring, 1986; Neapolitan, 1998). Таким образом, разумная альтернативная гипотеза состоит в том, что материальные трудности, связанные с распадом Советского Союза, а не нарушение норм и ценностей, ответственны за пост-интервенционный рост смертности, выявленный анализом ARIMA.В идеале мы бы подробно исследовали одновременное влияние годовых показателей экономической жизнеспособности, а также других структурных предикторов на каждый ряд показателей смертности. К сожалению, достоверные макросоциальные данные до вмешательства по Российской Советской Федеративной Социалистической Республике в значительной степени недоступны. В отсутствие прямых мер, которые позволили бы нам исключить альтернативные объяснения, мы полагались на косвенный дополнительный анализ, чтобы ответить на этот вопрос. Для этого мы изучили годовые изменения валового внутреннего продукта Российской Федерации после интервенции.Как и следовало ожидать, производительность российской экономики резко упала в течение первых 4 лет после распада Советского Союза. Однако к 1996 году в экономике начали появляться признаки восстановления. Кроме того, после второго экономического коллапса в 1998 г. и в течение последних 4 лет, рассматриваемых здесь (1999–2002 гг.), В Российской Федерации в среднем рос валовой внутренний продукт на 6,5% в год (Всемирный банк, 2004 г.).

Последствия такой модели экономического развития кажутся очевидными.Если бы последствия распада Советского Союза были в первую очередь существенными, мы бы ожидали увидеть снижение уровня смертности в ответ на недавнее восстановление экономики. Напротив, анализ ARIMA показывает, что на протяжении 1990-х и начала 2000-х годов наблюдался стабильный рост как уровня убийств, так и смертности, связанной с алкоголем. Кроме того, результаты серии суицидов (то есть функция пульса) показывают, что уровень самоубийств в России начал возвращаться к своему уровню до вмешательства до , когда произошло возрождение экономики.Таким образом, мы думаем, что маловероятно, что результаты анализа прерванных временных рядов легко укладываются в некультурную интерпретацию экономических лишений. ⁵

Наконец, с точки зрения измерения, мы отмечаем, что в 1990-х годах наблюдался непропорциональный рост числа смертей, зарегистрированных как «насильственные, причина неизвестна», что было позицией 175 в советских кодексах и соответствует E980. -E989 в кодах МКБ-9 (см. Гаврилова, Семёнова, Евдокушкина, Иванова и Гаврилов, 2005; Pridemore, 2003b).Многие из этих смертей, несомненно, являются убийствами и самоубийствами. Однако, поскольку результатом этой ситуации является недооценка числа убийств и самоубийств в стране после распада Советского Союза (то есть после «интервенции» в нашем анализе), эффект этого недоучета должен сделать наши оценки более консервативны.

Заключение

Во времена быстрых социальных изменений от одного типа социального вида к другому люди свободнее следовать индивидуальным желаниям, и поэтому нам следует ожидать более высоких показателей отклонения, пока социальная система не адаптирует новые механизмы контроля и не достигнет нового уровня. равновесие.Похоже, это происходит в России. Государство, столкнувшееся с повторяющимися кризисами, мало что могло сделать, чтобы отреагировать, когда российские граждане остались без защиты после распада государства всеобщего благосостояния и во время последовавшего политического хаоса и сопутствующих аномальных условий. Потребление наркотиков резко возросло (Paoli, 2002), за этим последовал кризис смертности (Bobadilla, Costello, & Mitchell, 1997), и в этом исследовании мы показали, что значительно увеличилось количество убийств, самоубийств и смертей, непосредственно связанных с употреблением алкоголя. потребление.Кроме того, мы снова отмечаем, что два фактора, вероятно, ослабляют оценки и делают наши оценки консервативной проверкой гипотезы Дюркгейма. Во-первых, совсем недавнее ухудшение данных о насильственной смертности почти наверняка привело к недоучету убийств и самоубийств в период после вмешательства. Во-вторых, короткие временные ряды после вмешательства снизили мощность тестовой статистики, а это означало, что у нас была более низкая вероятность отклонить нашу нулевую гипотезу о неположительной связи между распадом Советского Союза и каждым из уровней смертности.То, что мы находим значительные результаты в этих консервативных условиях, подкрепляет наши выводы.

Безусловно, уровень насилия (направленного против себя и других), употребления алкоголя и связанной с алкоголем смертности был высоким в России еще до распада Советского Союза. Однако после этого коллапса уровень убийств, самоубийств и употребления алкоголя стал одним из самых высоких в мире. Таким образом, мы заключаем, что результаты проведенного здесь анализа прерывистых временных рядов в значительной степени подтверждают гипотезу Дюркгейма о социальном дерегулировании.

Сноски

Заявление издателя: Издатель не дает никаких гарантий, явных или подразумеваемых, и не делает никаких заявлений о том, что содержание будет полным, точным или актуальным. Точность любых инструкций, формул и доз лекарств должна быть независимо проверена первоисточниками. Издатель не несет ответственности за любые убытки, действия, претензии, судебные разбирательства, требования, расходы или убытки, возникшие прямо или косвенно в связи с использованием этого материала или возникшие в результате его использования.

¹ Для тех, кто не знаком с российским контекстом, важно указать здесь, что увеличение этих временных рядов, начавшееся в конце 1980-х годов, в значительной степени является результатом совершенно не связанного с этим явления. Показатели всех трех причин смерти были аномально низкими в то время в результате антиалкогольной кампании Горбачева, которая началась в 1985 году. Кампания длилась 2-3 года, в течение которых общая смертность (и особенно смертность от причин смерти рассмотрено здесь) существенно уменьшилось.После прекращения кампании количество убийств, самоубийств и смертей, связанных с алкоголем, начало расти (Немцов, 1998, 2002; Pridemore, 2003a; Pridemore & Spivak, 2003). Таким образом, подъем в конце 1980-х годов, скорее всего, является регрессом к среднему значению доаналкогольной кампании после этих искусственных минимумов.

² Предварительное отбеливание косвенно контролирует влияние неизмеряемых факторов, которые влияют на уровень во времени зависимой серии до начала вмешательства (например,g., уровень смертности в России до распада Советского Союза в декабре 1991 г.). Компонент вмешательства показывает, имеет ли место какое-либо систематическое изменение уровня каждой из серий смертности после распада Советского Союза после того, как влияние этих неизмеряемых факторов будет частично устранено. В отсутствие ощутимых индикаторов переменных, полученных из конкурирующих объяснений, это наиболее эффективная стратегия для установления причинно-следственной связи между «историческим событием» и интересующим результатом (Box & Tiao, 1975; Hibbs, 1977).

³ Учитывая, что наша гипотеза является однонаправленной (т. Е. Мы прогнозируем, что вмешательство приведет к увеличению каждого ряда показателей смертности), мы использовали односторонний критерий статистической значимости.

⁴ Однако мы хотим прояснить, что мы не считаем, что именно индивидуализм (или, в терминах дюркгейма, эгоизм) связан с увеличением уровня насилия и других форм девиантности. О’Брайен и Стокард (2006), например, тщательно показывают, что Дюркгейм не ожидал, что эгоистические и аномальные убийства будут происходить в параллельных направлениях, поскольку они являются результатом противостоящих сил.Вместо этого мы считаем, что аномия и социальное дерегулирование, вызванные внезапным переходом и быстрыми социальными изменениями, связаны с увеличением уровня преступности и девиантности.

⁵ По общему признанию, относительно быстрое возвращение уровня самоубийств в России к позднесоветскому уровню также проблематично для теории социального дерегулирования. Мы не решаемся строить предположения относительно того, почему функциональная форма модели переноса для серии самоубийств отличается от той, которая описана для серий убийств и смертей, связанных с алкоголем.Тем не менее, важно помнить, что вмешательство оказало положительный и продолжительный эффект (на что указывает передаточная функция нулевого порядка) в сериях убийств и смертей, связанных с алкоголем. Кроме того, мы отмечаем, что в годы после 2002 года (т.е. в последний год нашего анализа, проведенного здесь), показатели всех трех причин смерти либо увеличились, либо оставались стабильными на своих высоких уровнях. Таким образом, рассматривая их в совокупности, мы делаем вывод, что уместно интерпретировать результаты анализа ARIMA как более согласующиеся с социальным дерегулированием по сравнению с объяснением материальных трудностей.

Социально-экономические основы постсоветского режима России. Ресурсная экономика и сословная социальная структура современной России

Кордонский утверждает, что реального экономического роста нет (стр. 101), есть только перераспределение

добывающих ресурсов или, вторя Бессоновой, расширение ресурсной базы (стр. 98). Затем он определяет

четырех довольно громоздких поместий «государственных служащих / служащих / пенсионеров» (примерно 72 миллиона

взрослых людей), «предпринимателей / активного населения» (примерно 17 миллионов), «правительства»

(8 миллионов). и маргинализированные лица (17 миллионов).Возможно, зарождающиеся классы и более сложные группы экономических интересов

в России заслуживают более детального рассмотрения. Тем не менее, Кордонский тщательно описывает

, чтобы подробно описать, как разные типы профессионалов (например,

проституток и журналистов) и индивидуальные предприниматели вписываются в одно и то же общее состояние.

Хотя эта книга немного неровная и местами повторяется, она представляет собой отличное введение на английском языке и краткое изложение

недавнего исследования Кордонского, которое само по себе является незаменимым вкладом в политическую экономию

посткоммунизма.Основная сила этой книги — то, как она заставляет читателя

рассмотреть зависимые от пути отношения между групповыми правами в советский период

и нынешней системой. К другим важным вкладам относятся интерпретация Кордонским роли неформальной экономики

в советское время и в построении социальных отношений между сословиями сегодня,

различие между исправительной и распределительной справедливостью, логика сословного генерирования «угроз»

как механизма требовать больше ресурсов, а также недостаточно изученная роль отходников (мобильных /

сезонных) в социалистический и текущий периоды (которые составляют 10–15 миллионов человек в

«активном населении» поместья).В то время как демократическое рыночное общество, которому Кордонский

противопоставляет Россию, является идеальным типом, читатели могут усомниться в столь резкой дифференциации — в конце концов, на Западе

«сословные» явления, такие как значимость нетрудового дохода , профессиональный / имущественный

«аристократии», барьеры для социальной мобильности, а также дифференцированные права, обязанности и неравенство до

закона, также присутствуют в различной степени.

Наконец, характеристика России как находящейся в противофазе с остальной частью мировой экономики может также дать паузу для размышлений (стр.101). Кордонский утверждает, что это связано с отсутствием у России истинных внутренних рынков

; другими словами, он не может осмысленно взаимодействовать с транснациональными корпорациями или глобальными рынками

. Напротив, он утверждает, что для России «рынки» внешние, а государство — это

одной большой корпорации. По этому поводу, вместо того чтобы спорить о антифазности, можно было бы провокационно ответить, что Россия, как авторитарная, маргинализированная добывающая экономика, — это именно то, что нынешняя фаза глобального капитала

считает полезной — она ​​наконец стала по-настоящему зависимой. периферия.

ДЖЕРЕМИ МОРРИС, адъюнкт-профессор глобальных исследований 1467-325, Орхусский университет, Йенс Кр.

Skous Vej 5, 8000 Aarhus C, Дания. Электронная почта: [email protected]. Http://orcid.org/0000-0002-

8861-9929

https://doi.org/10.1080/09668136.2018.1503889 ДЖЕРЕМИ МОРРИС # 2018

Даниэль Н. Люсье, Сдерживающие элиты в России и Индонезии. Политическое участие и выживание режима

. Кембридж: Cambridge University Press, 2016, xiv þ313pp., £ 64,99 ч / р.

ВЫЖИВАНИЕ ИЛИ НЕУДАЧА ДЕМОКРАТИИ ОСТАЮТСЯ СВОЕВРЕМЕННЫМИ ТЕМАМИ ДАЖЕ спустя почти полвека

век прошел после третьей волны демократизации. Литература по факторам, поддерживающим демократию, и

факторах, препятствующих демократии, значительно расширилась за последние десятилетия с обширными эмпирическими данными

со всего мира. Книга Даниэль Люсье — это свежая попытка взглянуть на демократическую теорию

с новой точки зрения. Автор рассматривает два девиантных случая — постсоветскую Россию и

пост-Сухарто-Индонезию — как два контекста, в которых общие теории демократии не могут объяснить наблюдаемую тенденцию

.Центральный вопрос, поставленный в книге, — почему Россия, несмотря на относительно высокий социально-экономический уровень развития

и долгую историю независимой государственности, откатилась к

ОБЗОРЫ1172

Неравенство в состоянии здоровья в России в региональном и глобальном масштабах | International Journal for Equity in Health

Динамика состояния здоровья

Во всем мире наблюдается тенденция к увеличению значений PHI за последние 20 лет (рис. 1). За это время самый низкий показатель был в Сьерра-Леоне (0.14 в 1990 г. и 0,44 в 2017 г.). В 2017 году такое же низкое значение (0,44) было отмечено в Центральноафриканской Республике. Страны с высокими значениями PHI в целом оставались стабильными с течением времени. Максимальное значение индекса осталось неизменным — примерно 0,9 в Японии. Для нескольких европейских стран (Исландия, Швеция, Нидерланды, Испания, Италия и Франция) в 2017 году произошло небольшое снижение индекса по сравнению с 2015 годом.

Рис. 1

Изменения здоровья населения, выявленные ЗМИ, в регионах России и мира за период 1990–2017 гг .; а) 1990 г .; б) 1995 г .; в) 2000 г .; г) 2005 г .; д) 2010 г .; е) 2015 г .; ж) 2017

Регионы России долгое время были однородными, значения индекса внутри страны колебались от 0.6–0,8. В 1990 г. худшее значение индекса было в Туве (0,64), что сопоставимо с Узбекистаном, Филиппинами, Вануату и Кабо-Верде. Значение индекса в Москве (0,75) было близко к Тонге и Албании. Самые высокие значения (0,78) были в Дагестане и Карачаево-Черкесии, что соответствовало Объединенным Арабским Эмиратам, Кувейту и Чехии. После 2015 г. значения индекса изменились до 0,8–0,9 в некоторых регионах: крупнейших городах России (Москва и Санкт-Петербург), республиках Северного Кавказа, ряде регионов юга европейской части России (Белгород, Воронеж). Г. Краснодар и др.) и два сибирских нефтегазодобывающих региона — Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа. Максимальное значение индекса в 2017 году в Ингушетии (0,90) было таким же, как на Кипре, в Дании или Германии.

Наблюдаемые тенденции в показателях здоровья

Поскольку ожидаемая продолжительность жизни и младенческая смертность определяют PHI, были проанализированы их пространственно-временные тенденции. Наиболее очевидные тенденции к снижению детской смертности были обнаружены в Африке (наиболее интенсивное снижение наблюдалось в странах Африки к югу от Сахары с коэффициентом наклона Сена ниже 4.0), Азии и некоторых странах Южной Америки (рис.2). Снижение младенческой смертности в регионах России находилось в небольшом диапазоне коэффициента наклона Сена от 0,3 до 0,9. Максимальные темпы снижения (0,98–0,70) наблюдались преимущественно в регионах Сибири (Тыва, Алтай, Хакасия и Забайкальский край), а также в некоторых республиках Северного Кавказа (Ингушетия и Чечня). При этом значения коэффициента в Туве соответствовали Эквадору, в Алтае и Ингушетии — Мексике и Ливану, а в Хакасии и Забайкалье — Румынии, Гайане, Сомали.Минимальные значения (0,35–0,40) были обнаружены преимущественно на европейских территориях России, но также наблюдались на Камчатке (Дальний Восток) и Карачаево-Черкесии (Северный Кавказ). Это сопоставимо с Венгрией, Литвой, Южной Африкой и Катаром. Изменения младенческой смертности в России были более заметными, чем в странах Европы, но менее заметными, чем в странах Азии и Южной Америки. Следует отметить резкий рост младенческой смертности в России в 1993 и 2012 гг., Связанный с переходом на новые критерии живорождения согласно рекомендациям ВОЗ [54].

Рис. 2

Снижение младенческой смертности по пространственному распределению коэффициентов наклона тенденций Сена в регионах России и мира в период 1990–2017 гг.

Тенденции были статистически значимыми ( p -значение <0,05) для всех стран, за исключением нескольких стран Африки к югу от Сахары (Зимбабве, Лесото, Свазиленд, Южная Африка) и островных стран (Фиджи, Сент-Винсент и Гренадины). В России эта тенденция не была значимой для Чукотки (в северной части Дальнего Востока), что можно объяснить небольшой численностью населения в регионе.

Как и ожидалось, во всем мире наблюдались тенденции к увеличению продолжительности жизни мужчин и женщин. Тенденция к увеличению средней продолжительности жизни мужчин была наиболее заметной в странах Африки к югу от Сахары, где коэффициент наклона Сена> 0,8 (рис. 3). Вариации коэффициента наклона Сена для регионов России также были небольшими — от 0,07 до 0,6. Наиболее выраженный рост продолжительности жизни был зафиксирован в трех совершенно разных регионах — Ингушетии (Северный Кавказ), Москве (столице и крупнейшем городе страны) и Ханты-Мансийском автономном округе (нефтедобывающий регион).Отсутствие изменений выявлено также в пространственно разрозненных регионах — Марий Эл (Поволжье), Амурской области и Чукотке (Дальний Восток).

Рис. 3

Увеличение продолжительности жизни мужчин в соответствии с пространственным распределением трендов коэффициентов наклона Сена в регионах России и в мире в период 1990–2017 гг.

Тенденции не были статистически значимыми при значении p . <0,05 в 13 проанализированных территориальных единицах. Это некоторые регионы европейской части России, Амурская область и Чукотка на Дальнем Востоке, а также страны Африки к югу от Сахары (Лесото, Намибия, ЮАР и Свазиленд), Сирия и Белиз.Количество таких территорий увеличилось до 60, когда статистическая значимость была установлена ​​на значение p <0,001. В их число входят 46 регионов России, а также Украина и Беларусь.

Тенденции ожидаемой продолжительности жизни женщин были аналогичны тенденциям ожидаемой продолжительности жизни мужчин. Коэффициент наклона Сена для регионов России колеблется еще меньше (от 0,06 до 0,4), хотя на глобальном уровне диапазон значений составляет от 0,18 до 1,61 (рис. 4). Максимальное увеличение продолжительности жизни женщин было выявлено в тех же регионах, где наблюдалось увеличение продолжительности жизни мужчин.Изменений в продолжительности жизни женщин на Чукотке, в Еврейской автономной области (Дальний Восток) и в Чечне (Северный Кавказ) не наблюдалось.

Рис. 4

Изменение ожидаемой продолжительности жизни женщин по пространственному распределению коэффициентов наклона тенденций Сена в регионах России и в мире за период 1990–2017 гг.

Кроме того, тенденции продолжительности жизни женщин были более статистически значимыми. чем ожидаемая продолжительность жизни мужчин. Не было статистической значимости при значении p <0.05 в 10 территориальных единицах (Чукотка и Чечня в России, а также страны Африки к югу от Сахары, Белиз в Центральной Америке). Всего 36 территориальных единиц, в том числе 22 территориально рассредоточенных региона России, Черногории и Ирака, имели несущественные тренды при значении p <0,001.

Здоровье и уровень дохода

В период с 1990 по 2017 год PHI варьировался от 0,05 (Сьерра-Леоне) до 0,98 (Япония) в среднем. Большинство территориальных единиц оценено от 0,6 до 0,8 (рис. 5). Значения PHI были наиболее однородными в группе Европы и Центральной Азии ^{Footnote 2} и наименее однородными в странах Африки к югу от Сахары.Регионы России были достаточно компактными по распределению значений PHI (рис. 6). Значения индекса варьировали от 0,5 до 0,8. Более того, максимальные значения PHI в Ингушетии и Дагестане (Северный Кавказ) и самые низкие значения PHI в Тыве, Еврейской автономной области и Чукотке (Сибирь и Дальний Восток) были определены как выбросы.

Рис. 5

Пространственное распределение средней PHI по регионам России и мира в период 1990–2017 гг.

Рис. 6

Распределение PHI по регионам России и странам по географическим регионам Всемирного банка

После исключения выбросов самые высокие значения PHI были зарегистрированы в Москве и Санкт-Петербурге.В Петербурге и в республиках Северного Кавказа. Регионы с высоким PHI расположены на юге европейской части России и в районах добычи нефти и газа в Западной Сибири. Регионы Дальнего Востока, Восточная Сибирь и север европейской части России были определены как регионы с самым низким уровнем PHI.

По значениям PHI регионы России были близки к регионам Латинской Америки и Карибского бассейна, Ближнего Востока и Северной Африки, хотя многие регионы России имели более низкие значения.PHI был преимущественно выше в регионах Европы и Центральной Азии.

Страны, относящиеся к группе с высоким уровнем доходов ^{Footnote 3} , были наиболее однородными с точки зрения PHI (рис. 7). Широкий диапазон значений PHI наблюдался в группе с низким доходом и несколько меньший диапазон — в группе с доходом ниже среднего. Группа с доходом выше среднего включала выбросы.

Рис. 7

Распределение PHI по странам согласно группам доходов регионов Всемирного банка

Средние значения PHI соответствовали уровню доходов; однако в регионах России уровень PHI был несколько ниже (0.7) по сравнению с другими странами с доходом выше среднего (0,73) (таблица 1).

Таблица 1 Средние значения PHI по уровню дохода

Распределение PHI в зависимости от ВВП на душу населения было проанализировано аналогичным образом. Использовались данные по ВВП за 2018 год и значения PHI за 2017 год. Наблюдалась общая тенденция увеличения PHI с увеличением ВВП. Однако, хотя многие регионы России были сопоставимы со странами группы с высокими доходами по ВВП на душу населения, у них был более низкий PHI (рис.8). Более того, в регионах России значения PHI ниже, чем во многих странах Европы и Центральной Азии, Ближнего Востока и Северной Африки, хотя ВВП на душу населения у них сопоставим.

Рис. 8

Распределение PHI по регионам России и странам в соответствии с ВВП (а) и географическими регионами Всемирного банка (б)

Типологическая классификация

Выявлено пять однородных групп стран и регионов России в соответствии с в ФИ в 1990–2017 гг. (рис.9).

Рис. 9

Типологическая группировка регионов России и стран на основе PHI

Первая группа (низкая скорость, тенденция к росту) включала 23 страны исключительно на африканском континенте. Эта группа характеризовалась самыми низкими значениями индекса (0,42) с выраженным увеличением во времени.

Вторая группа (средняя частота, менее выраженная тенденция к росту) характеризовалась несколько более высокими значениями PHI (0,58), чем предыдущая группа, но с менее выраженной тенденцией к росту.В эту группу вошли 36 стран, расположенных в основном в Африке и Азии, а также некоторые островные государства Тихого океана. Кроме того, в эту группу вошли одно государство постсоветского пространства — Туркменистан — и два региона России — Тыва и Чукотка.

Третья группа (средняя частота, неоднородный тренд) отличалась наиболее неоднородной динамикой PHI во времени. При среднем значении 0,74 он колебался в отдельные годы. В период с 1990 по 1994 год наблюдался спад, рост примерно в 1998 году, еще один спад примерно в 2005 году и последующий рост.В эту группу вошли постсоветские страны (Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан и Молдова), а также 44 российских региона (в основном в Сибири и на Дальнем Востоке).

Четвертая группа (высокая частота, неоднородная тенденция) имела среднее значение индекса 0,81. Также наблюдалась заметная тенденция к снижению к 1995 году и последующей стабилизации с течением времени. Это была самая большая группа со 108 территориальными единицами, включая страны Центральной и Южной Америки, Юго-Восточной Азии (Малайзия, Вьетнам, Таиланд), Аравийский полуостров (Бахрейн, Бруней, Кувейт, Оман, Катар, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты). ), а также в Южной Корее, Китае, Иране и США.В эту же группу вошли страны бывшей социалистической Европы, некоторые постсоветские страны, Беларусь, Украина, Армения, Латвия, Литва, Эстония и 36 регионов России (в основном юг европейской части России, а также нефтедобывающие страны). регионы Западной Сибири).

Пятая группа (высокий уровень стабильности) характеризовалась самыми высокими значениями PHI (0,92) и была стабильной во времени. В него вошли 24 страны, в основном страны Западной Европы, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Сингапур и Япония.

9 Социальная политика и рынок труда в России в переходный период | Преобразование посткоммунистической политической экономики

ССЫЛКИ

Ослунд, А. 1997 Украина: последствия отложенной экономической реформы. Доклад представлен на конференции «Опыт экономической реформы и перспективы социально-экономического развития в республиках бывшего СССР», 25 января 1997 г., Институт экономики переходного периода.

Барр, Н.1996 Перенос доходов в переходный период: препятствия и прогресс. Мост 6 (1): 57-74. Центр сотрудничества со странами с переходной экономикой.

1996a Обзор экономического положения ОЭСР: Российская Федерация, 1995 . Париж: Организация экономического сотрудничества и развития.

1996b Реструктуризация труда на российских предприятиях: пример . Париж: Организация экономического сотрудничества и развития.

Корниа, Г.А., Дж. Файт, А. Мотиванс, Р. Паничча и Э. Сборги, 1996 г. Политика, бедность и возможности в странах с переходной экономикой. Мост 6 (1): 149-172.

Гавриленков Э., Коен В. 1994 Насколько велик был коллапс выпуска в России. Неопубликованная статья, Международный валютный фонд, Вашингтон, округ Колумбия.

Госкомстат России 1995 Российский Государственный Ежегодник 1995 . Москва: Госкомстат России.

1996 Уровень жизни населения России 1996 . Москва: Госкомстат России.

1997 Российский Государственный Ежегодник 1996. Москва: Госкомстат России.

Граник Д. 1987 Права на трудоустройство в Советском Союзе: их последствия . Кембридж, Англия: Издательство Кембриджского университета.

1996 Отчет о человеческом развитии за 1995 год: Российская Федерация . Нью-Йорк: ПРООН.

Лакунина Л. 1995 Проблема женской деятельности в Российской Федерации.Стр. 21-30 в Женщины в реформируемой экономике (Центр исследований рынка труда). Москва: Институт Экномики РАН.

Лейард Р., Рихтер А. 1995 Сколько безработных необходимо для реструктуризации: российский опыт. Экономика переходного периода 3 (1): 39-58.

Layard, R. 1995a Политика в отношении безработицы в России: правильно ли поступила Россия? Документ конференции ASSA, Вашингтон, округ Колумбия.

1995b Методологические Принципы Отражения в СНС Теневой Экономики и Методические Рекомендации По Расчету Отдельных ее Показателей.Неопубликованная статья. Москва: Статкомитет СНГ.

Марни С. 1992 Советский рынок труда в переходный период . Флоренция, Италия: Монографии ЕСИ по экономике.

Нове, А. 1977 Советская экономическая система . Лондон: Джордж Аллен и Анвин.

Нути, М. 1996a Борьба с безработицей в странах с переходной экономикой. Мост 6 (1): 39-55.

1996b Реструктуризация занятости и формирование рынка труда в России.Институт сравнительных исследований трудовых отношений, Уорикский университет, Ковентри, Великобритания.

Прибрежные зоны современной России: разграничение, параметризация, определение детерминант и векторов евразийской динамики | Дружинин

ВВЕДЕНИЕ

Наша Планета — это, прежде всего, обширные, преобладающие океанические и морские районы — 71% всей земной поверхности (Слевич, 1988), окружающие рассеянно локализованные вкрапления массивов суши, которые, по сути, являются архипелагами «островов» различных конфигураций и размеров.Чрезвычайно протяженный «стык» суши и моря (общая береговая линия первой десятки стран по этому показателю составляет более 460 тысяч километров ¹ ) выступает в данном контексте как важнейшая граница, контактное пространство в планетарном масштабе. с комплексом специфических факторов и характеристик (в том числе для мужчин, их расселения, хозяйственной деятельности) и одновременно ключевой составляющей территориальной организации общества.

Прибрежное расположение оказывает универсальное влияние на пространственную организацию экономической деятельности, локализацию инфраструктуры и распределение систем расселения.Морской фактор и тенденции к концентрации экономики и населения на морских и океанских побережьях определяют прибрежные зоны как острую проблему для исследований. По оценкам ученых, доля мирового населения, проживающего в пределах прибрежной зоны, составляет около 50-70% (Amos et al. 2013; Cetin et al. 2008; Cracknell 1999; El-Sabh et al. 1998; Kurt 2016; Pak and Majd 2011; Pernetta and Elder 1992; Turner et al.

1996). При этом существуют большие различия в зависимости от исследуемых стран.В Австралии 83–85% населения проживает в пределах 50 км от побережья (Jacobson et al. 2014; Lyth et al. 2005; Wang et al. 2011; Wescott 2009). До 75% всего населения Мозамбика (Ngoile et al. 1993) и 70% Таиланда (Tookwinas 1999) сосредоточено в прибрежных районах. На восточную часть прибрежного Китая (Hindrichsen 1998; Wang et al. 2011), а также на прибрежную зону Индонезии (Siry 2007) приходится 60% населения. Примерно 55% населения Ливана (Antipolis 2001) и 53% населения США (Bulleri and Chapman 2010; Crowel et al., 2007; Лам и др. 2009) обитают на прибрежных равнинах. Около 40% от общей численности населения страны приходится на Хорватию и другие государства Средиземноморского региона (Bowen et al. 2006). Исследование, проведенное в рамках Европы, показывает, что средняя доля населения прибрежных регионов составляет 42% (Михайлов и др., 2018).

Несмотря на то, что прибрежная зона покрывает менее 10% общей поверхности суши, она производит до 25% мировой первичной продукции и 43% общей стоимости глобальных экосистемных услуг (Costanza et al.1997; Тернер и др. 1996). В Соединенных Штатах на прибрежные округа приходится 42% общей занятости и они являются одними из самых быстрорастущих в стране (Beatley et al. 2002; Lam et al. 2009). В Европе 43% валового регионального продукта (ВРП) по паритету покупательной способности (ППС) сосредоточено в прибрежных регионах с самым высоким ВРП (ППС) на кв. Км — 2,3 миллиона евро, что составляет 18 триллионов евро (Михайлов и др. 2018).

Специфика прибрежных территорий в полной мере проявляется в России. Вся пространственная динамика этой страны (изначально «внутриконтинентальная»; Савицкий 1997, воспринимается в первую очередь как «океан суши»; Ильин 1934 г. и последние три столетия как одна из ведущих морских держав; Дружинин 2016а) исторически очень тесно связано с «приращением» и развитием национальных побережий (Дружинин, 2017).Их геополитическое значение было полностью оценено уже столетие назад (Семенов Тян-Шанский 1915), а природно-экологическая и социально-экономическая специфика стала устойчиво осмысляться в российском научном дискурсе с начала 1970-х годов (на волне интенсивного развития география Мирового океана в тот период; Сальников 1984), концептуализированная в таких инвариантных категориях, как «прибрежная зона» (Аникеев 2012; Айбулатов 1989), «прибрежная зона» (Фадеев 1998), «приморская территория» (Гогоберидзе 2008; Махновский 2014), «морское побережье» (Арзамасцев, 2009), «зона контакта море-суша» (Дергачев, 1980) и, наконец, «прибрежная зона» (Бондаренко, 1981).В настоящее время в условиях значительного увеличения роли «морского фактора» для Российской Федерации и ее пространственного развития (Дружинин, 2016а; Дружинин, 2019) в контексте геоэкономически и геополитически мотивированного существенного повышения роли «морского фактора» возникает соответствующая проблема (обнаружение все более выраженного социально-географического акцента). ) снова логично выходит на первый план исследований (Дружинин, 2016в; Федоров и др., 2017). Целью предлагаемой статьи является разграничение прибрежных зон России на основе ГИС-технологий, оценка их позиционирования и «веса» в социально-географической структуре страны, а также выявление тенденций в социально-экономической и демографической динамике прибрежных территорий. зоны (на макро- и мезоуровнях) в геоэкономическом и геополитическом контексте Евразии.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ

Созерцание «прибрежной зоны России» как социально-географической категории и ее разграничение связано с рядом концептуальных моментов. Первый — присущий отечественной научной традиции рассматривать «зону» как «один из типов географических таксонов регионов» (Горкин, 2013) и, соответственно, конкретную территорию, «характеризующуюся наличием и интенсивностью явления» (Алаев 1977 ). В случае собственно приморской зоны специфика относящихся к ней территориальных образований (в двойственном единстве их функциональности и пространственной локализации) предопределяется границей («стыком») моря и суши, ее естественной природой. экологические, ресурсные и другие возможности и свойства.

Различия между оценочными значениями внутри стран и между странами возникают как из-за объективных факторов — сложившейся национальной системы расчетов, так и субъективных — даты сбора данных, источника данных, принципов разграничения прибрежной зоны. Первые попытки разграничить прибрежные зоны были предприняты еще в 1950-х годах польским географом И. Сташевским. Его подходы были развиты русским ученым В.В. Поксишевского и получив комплексную оценку в цикле публикаций Л.А. Безруков. Последний дал количественную оценку распределения населения России по степени удаленности от моря и соответствующему пространственно-временному тренду. Например, план исследования на островах Тихого океана установил предел ширины 1,5 км для определения прибрежной зоны (Mimura et al. 2007). В исследовании Пака и Фараджзаде (2007) по управлению прибрежными районами Ирана рассматривается прибрежная зона Каспийского моря шириной 10 км. Индийские ученые сосредотачиваются на расстоянии 50 км от побережья (Qasim et al.1988; Susanta 2013). Экспоненциальный рост доли населения в ограниченном масштабе прибрежной зоны придает особое значение периоду исследований. «Расползание побережья» (Beach 2002), происходящее за последние несколько десятилетий, предполагает быстрое изменение прибрежной среды и образа жизни сообщества. В рекомендациях ОЭСР (2003) говорится, что границы прибрежной зоны подвижны и должны определяться с учетом экономических и социальных характеристик, связанных с целями управления прибрежными районами.В знак солидарности с этим подходом отметим, что в отечественной науке представления о «глубине» (ширине) прибрежных зон (удаленности от моря их «внутриконтинентальной» границы) варьируются в очень широком диапазоне (от 50 до 200 км). ; Сальников 1984; Арзамасцев, Сорокин 2008) и в целом эквивалентны существующим сферам «внутриконтинентального» социально-экономического доминирования приморских городов (или границ прибрежных городских агломераций).

Имея преимущественно «полосообразный» контур, морские зоны одновременно выступают как особые лимологические (граничные) сооружения («небольшие пространства, разделяющие большие пространства»; Родоман 1999), а их сочетание представляет собой пограничную зону. инвариант, результат одного из множества типов границ, являющийся «фундаментальным социальным феноменом», как отмечает ведущий российский лимологолог В.А. Колосов (2018).

Прибрежные зоны (а из-за постоянно дискретного географического существования на практике это и есть фактическая множественность прибрежных зон) ограничены полосой соприкосновения суши и моря. Тем не менее, не каждое морское (океаническое) побережье (особенно в Российской Арктике и на Дальнем Востоке) может быть идентифицировано именно как «прибрежная зона», что является прежде всего социально-географическим явлением, особенно заселенным и экономически развитым в результате вовлечение в специфические (связанные с использованием «морского фактора» в экономике, геополитике, развитие жилой среды) коммуникации, взаимоотношения, процессы.Именно последние предопределяют универсальные (но не повсеместные) проявления экономики и таласаатрациональности населения (устойчиво подчеркивается представителями как российской, так и зарубежной науки; Покшишевский 1982; Дружинин 2017; Green 2009; Small and Nicholls 2003; Pak, Majd 2011 ), а также различные институциональные, экономические, социокультурные, пространственно-планировочные и другие эффекты, связанные с этим.

Среди них первостепенное значение имеет структурная и функциональная специфика прибрежных зон (сосредоточение основной деятельности на освоении ресурсного потенциала Мирового океана; Слевич, 1988; Залогин, 1984; Покшишевский, 1982): «предвзятая» отраслевая направленность. структура экономики в пользу непосредственно связанных с морем, его ресурсные возможности и транспортно-коммуникативные свойства видов и сфер хозяйствования (морские порты, судостроение, добыча морских биоресурсов, «приморский» отдых и др.). Этот «перекос» проявляется как в масштабах страны. Это позволяет выделить «прибрежные районы» с выделением двух их типологических разновидностей: территорий, характеризующихся развитыми прибрежными зонами (приморскими) и другими прибрежными территориями (прибрежными) с минимальным влиянием морского фактора на экономическую и жилищную структуру (рис. 1).

Рис. 1. «Морская составляющая» региональной структуры РФ

Именно на муниципальном (местном) уровне определяется положение-локализация и экономические характеристики прибрежных зон. органично сочетается с организацией пространства, с культурой морской хозяйственной деятельности, с особой «морской» идентичностью.Это позволяет, в частности, выявить очень многочисленную группу приморских городов, прибрежных муниципалитетов и прибрежных регионов (преобладающих на юге России и, тем более, на северо-западе страны, в Балтийском регионе — рисунок 2) в Российских условий, выделить в их совокупности важнейший типологический инвариант — «талассоцентрированные» (Дружинин, 2016г) или «морские» (Дружинин, 2019) территории.

Рис. 2. Прибрежные муниципалитеты в российском секторе Балтийского моря

Функциональность прибрежных зон соответствует их локализации, приуроченной непосредственно к морскому побережью (порождающие свойства приграничных территорий, межмирков и т. Д. контрастная среда и требующая специальных геоадаптивных подходов при решении хозяйственных, инфраструктурных, жилых, экологических, оборонных и других задач), а также с заранее заданными физико-географическими особенностями конфигурации (извилистость береговой линии, орография и т. д.)) и социальных условий (экономический потенциал и профиль прибрежных центров, схема транспортной сети, технология доставки пассажиров и грузов и т. д.). «Морская ориентация» также проецируется на структурно-пространственное своеобразие прибрежных зон: являясь базовым компонентом территориальной организации общества, они, в свою очередь, представляют собой собственный пространственный каркас — узловые центры морской хозяйственной деятельности, локализованные на побережье, а также интермодальные коммуникации, обеспечивающие их функционирование (в том числе морские пути).Развитие этой основы (как и в целом) положительная динамика прибрежных зон при этом напрямую предопределяется морскими (экономическими и геополитическими) интересами страны, степенью и масштабами их реализации.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Для современной России (расположенной на сложном геоэкономическом и геополитическом «перекрестке») возрастает роль Мирового океана, его ресурсного потенциала (и прежде всего коммуникационных, ресурсных и военно-стратегических возможностей). острый.На этом фоне возрастает значение прибрежной зоны страны, углубляется ее полицентричность, наблюдается интенсивная «стратификация» прибрежных территорий по условиям, векторам и темпам социально-экономического развития.

В подавляющем большинстве своем прибрежная зона России представляет собой узкую, извилистую и прерывистую ленту: почти 90% (36,8 из 41 тыс. Км) морских границ Российской Федерации проходят по ее тихоокеанскому и арктическому побережьям, удаленным от моря. основные центры социально-экономической активности, слабо развиты (с «островным» характером урбанизации) и в целом неблагоприятны для жизни человека в природно-климатическом отношении (рис.3).

Рис. 3. Прибрежная зона России: идентификация и разграничение

Ситуация существенно различается на западе и юго-западе (в Черном море и на Балтике), где « морской фактор »в полной мере ощущается не только для приморских муниципальных образований (в целом по РФ на них приходится 22,4% территории и 11,5% демографического потенциала; Дружинин 2017), но и на макроуровне: в Южном федеральном округе. 67% населения проживает в пределах 200 км от побережья, 96% — в Северо-Западном округе.В силу природных и исторических обстоятельств выраженная асимметрия прибрежных зон России по оси юго-запад — северо-восток (по экономическому потенциалу, демографической динамике и, следовательно, по ширине ареала) на протяжении всего постсоветского периода неуклонно возрастала. Симптоматично, что за последние три десятилетия из 34 городов, расположенных на арктическом и тихоокеанском побережьях страны, только 4 показали положительную демографическую динамику (Южно-Сахалинск, Нарьян-Мар, Салехард и Артем).

Фрагментарный, неуниверсальный «сдвиг к морю» экономики и населения (с соответствующим «расширением» и «уплотнением» прибрежных зон) практически полностью соответствует геоэкономическим реалиям (в том числе удачное обустройство территорий). важнейшие транспортно-логистические коридоры; Радваный 2017) и сопровождается концентрацией населения и социально-экономической активности в крупнейших многофункциональных прибрежных городах. Так, в частности, в Санкт-Петербурге за постсоветский период население «увеличилось» на 530 тысяч (или 11.3%), в Махачкале — на 393 тысячи (в 2,2 раза), в Сочи — на 132 тысячи (на 39%), в Ростове-на-Дону — на 96 тысяч (на 9,6%), в Калининграде — на 52 тысячи (13%). %). В целом в настоящее время на побережьях Российской Федерации функционируют 14 существующих городских групповых систем расселения, различающихся по своей демографической и экономической «массе», пространственной структуре и функциональности. Численность их населения (с учетом сельских поселений в агломерации) достигает 15,5–15,8 млн человек, что эквивалентно 92–93% всего «прибрежного» населения России.Присущие прибрежным зонам страны гиперурбанизация и доминирование городских агломераций, создавая дополнительные предпосылки для ускорения социально-экономической динамики, одновременно создают «тропу зависимости» увеличения морской экономической активности (и, как следствие, дальнейшего развития всю прибрежную зону) об инфраструктуре, инвестициях и человеческих ресурсах нескольких ведущих прибрежных центров, об их способности брать на себя миссию пограничных застав, приморских «фасадов», становиться узловыми элементами «коридоров развития», как а также центры генерации и передачи различного рода инноваций.

Инновационная деятельность имеет явную поляризацию по отношению к основным регионам и крупным городским агломерациям. Это столицы, ведущие финансовые и промышленные центры, ключевые логистические коридоры, где сосредоточена большая часть деятельности с высокой добавленной стоимостью. Как отмечают Turner et al. (1996), две трети крупнейших городов мира с населением более 2,5 миллионов жителей являются прибрежными. Восемь из десяти крупнейших городов расположены на побережье (Reed 2010). Фундаментальный вопрос заключается в том, каковы определяющие факторы способности прибрежных зон выступать в качестве приоритетных «платформ» инновационной деятельности, способствуя генерированию и передаче технологических, промышленных, институциональных и других видов инноваций.

Прибрежные города и агломерации являются естественными воротами для прямых иностранных инвестиций (ПИИ) и обмена знаниями. В Китае компании из восточных провинций пользуются преимуществами активной трансводной торговли и промышленных предприятий транснациональных корпораций, используя обратный инжиниринг для продуктов и технологий, распространение знаний через текучесть кадров, интенсификацию местных научно-исследовательских центров (Cheung et al. 2004). Пример прибрежной морской индустрии Квебека показывает, что инновации в морском секторе охватывают широкий спектр связанных с морской деятельностью видов деятельности, таких как транспорт, судостроение, производители оборудования, морские продукты, пищевая промышленность, рыболовство и рыбоводство и т. Д.(Doloreux и др., 2008 г.). При этом, хотя морская деятельность осуществляется не только в прибрежных районах, экономика прибрежных регионов не ограничивается морским сектором (Morrissey et al. 2012). Региональную инновационную систему прибрежного региона следует рассматривать через призму благоприятной среды для трансграничного, транснационального и трансводного сотрудничества. Он играет важную роль центра знаний и инноваций для многосторонней передачи ресурсов (финансовых, интеллектуальных, человеческих, информационных и т. Д.).) и их освоение на благо местных и национальных сообществ.

В контексте России прибрежные регионы являются ключевыми точками взаимодействия с мировым рынком. Западное побережье — это мосты сотрудничества со странами-членами Европейского Союза и другими европейскими странами, в то время как восточные регионы, естественно, ориентированы на Азиатско-Тихоокеанский регион. Роль «коридора развития» (Федоров, 2010), который играют прибрежные регионы, сложно оценить с точки зрения динамики инноваций, поскольку они не обязательно используются на месте (Михайлова, 2019).Один из возможных индикаторов — это уровень исследовательского сотрудничества. На Рисунке 4 представлены данные о доле научной продукции, реализованной в рамках международного и межрегионального сотрудничества за период 2013-2017 гг.

Рис. 4. Международное и межрегиональное сотрудничество в исследованиях

Международное сотрудничество служит показателем притока знаний и степени открытости региона для зарубежных партнеров.Межрегиональная исследовательская сеть показывает степень передачи знаний в рамках национальной инновационной системы, на которую влияет как институциональная готовность, так и относительная ценность имеющихся знаний. Из топ-10 регионов по доле изданий, реализованных в международном сотрудничестве, восемь являются прибрежными: Ленинградская область — 78,8%, Магаданская область — 43,7%, Чукотский автономный округ — 40,7%, Санкт-Петербург — 35,3%, Калининградская область — 34,8%. %, Республика Крым — 33,6%, Ненецкий автономный округ — 33.3%, Сахалинская область — 30,9%. Из 22 прибрежных регионов только шесть находятся ниже среднего по стране значения 19,1%: два на Черном море: Ростовская область — 19,0% и Краснодарский край — 18,5%, один на Охотском море: Хабаровский край — 14,5% и три на Каспийское море: Республика Дагестан — 13,9%, Республика Калмыкия — 13,6%, Астраханская область — 10,9%.

Данные межрегионального сотрудничества показывают, что семь из 22 регионов сильно интегрированы в НИОКР с другими российскими регионами (при среднем региональном значении 23.0% публикаций). Это Республика Карелия — 40,5%, Республика Калмыкия — 34,8%, Приморский край — 33,7%, Калининградская область — 33,4%, Архангельская область — 25,1%, Краснодарский край — 24,4%, Ростовская область — 23,7%. Примечательно, что некоторые из этих прибрежных регионов отстают в международном сотрудничестве, но находятся в первых чартах межрегионального сотрудничества в области исследований. Например, республики Карелия и Калмыкия, а также Приморский край вошли в десятку лидеров. В связи с этим важно соотносить данные о публикационной активности с информацией о создаваемых и используемых патентах и ​​передовых производственных технологиях.

На рисунках 5-6 показано расположение и вес регионов в разбивке по их основным функциям — создание знаний или их коммерциализация. Представленные данные по дефрагментации национальной инновационной системы для генерации и коммерциализации знаний являются средними значениями за 2013-2017 гг. — идентичны полученным для окна публикационной активности. Рассматриваемые патенты включают данные об изобретениях, полезных моделях и промышленных образцах (рис. 5).

Рис.5. Объем патентов, созданных и коммерциализированных региональными инновационными системами

Рис. 6. Объем передовых производственных технологий, созданных и коммерциализированных региональными инновационными системами

Данные показывают, что прибрежные регионы на долю Санкт-Петербурга приходится 17,8% от общего числа выданных патентов, что превышает средний показатель по стране. Однако прибрежные территории показывают умеренные показатели по динамике коммерциализации.Эта модель коррелирует с моделью сотрудничества в области исследований, что указывает на сильную способность генерировать знания, включая международный вторичный эффект, и функцию передачи знаний в рамках национальной инновационной системы.

Данные об объеме передовых производственных технологий свидетельствуют о том, что в прибрежных регионах внедряется больший объем инновационных технологий по сравнению с созданными. Кроме того, помимо промышленных центров центральной части России, прибрежные районы являются одними из самых эффективных территорий в стране.Таким образом, прибрежные зоны России не только занимают приоритетные позиции в инновационном пространстве страны, но и выступают значимой средой для выстраивания трансграничных взаимодействий в сфере науки и инноваций.

ОБСУЖДЕНИЕ

Становление России, как отмечает выдающийся географ, историк и этнолог Л.Н. Гумилева (1989), неразрывно связана с Евразийским континентом, с его этнокультурным и социально-экономическим ритмом. Подобный «евразийский детерминант» развития нашей страны был чрезвычайно ярким и масштабным в постсоветский период, и особенно с «переломного момента» 2013-2014 гг., Когда геополитическое противостояние в системе Россия-Запад резко проявилась, и юго-восток евразийского континента стал стремительно продвигаться вперед в сторону глобальной авансцены (новую реальность все чаще связывают с возникновением «Большой Евразии»; Бордачев 2015), прежде всего Китая.Именно это государство (в котором сосредоточено более 18% мирового ВВП) в настоящее время является наиболее важным глобальным игроком в области портовых сооружений и коммерческого судоходства (Wang et al.2018). Мегапроект «Один пояс — один путь», продвигаемый КНР, создает формат как для консолидации этого лидерства (Лю, 2015), так и для превращения транспортно-логистических проектов «Среднего государства» в главный детерминант морской деятельности, в том числе для России, давая новый импульс развитию ее прибрежных территорий.

Симптоматично, что согласно Стратегии пространственного развития Российской Федерации до 2025 года все 47 приграничных (в том числе прибрежных) регионов относятся к «геостратегическим территориям». Обретая многовекторность во внешней политике (Дружинин, 2016б), Россия одновременно неуклонно «обращается к морю» (Дружинин, 2019), что предопределено не только растущим спросом евразийских государств на использование ресурсов и сырья. (включая шельфовую зону) и транспортно-транзитный (с акцентом на Северный морской путь) потенциал Российской Федерации, но также за счет возрастающей геополитической турбулентности и необходимости для России и ее корпораций выстраивать «гибкие» логистические схемы и экономические партнерство с основными евразийскими «центрами силы» (ЕС, Китай, Индия и др.)), опираясь, прежде всего, на развитую систему морских портов.

Тенденцией всего постсоветского периода (в логике «вестернизации» внешнеэкономических и гуманитарных связей страны (Вардомский, 2017), сохраняющей свое доминирование и инерцию) является развитие портовых комплексов (с центры портовой индустрии) на Балтике и в Черноморском регионе — в новом геополитическом и геоэкономическом контексте дополняется интенсивным (особенно после 2014 г.) развертыванием военной инфраструктуры в регионах геостратегических интересов России (Калининградская область, Крым, Курилы, Арктическая зона и др.), а также «точечное» продвижение экономической активности в прибрежных зонах в формате евразийского партнерства (включая создание 7 «прибрежных» территорий опережающего развития (ADT) в регионах Тихоокеанской России и ADT «Каспийск» в Дагестан). «Драйвером» дальнейшей «морской ориентации» страны также является реализация крупных международных (с точки зрения масштаба и структуры инвестиций) проектов по добыче углеводородов на шельфе, а также локализация комплексов по добыче углеводородов на шельфе. сжижение и транспортировка природного газа в прибрежных зонах.В результате, если в предыдущие постсоветские десятилетия динамика прибрежных зон характеризовалась в основном «уменьшающейся концентрацией» на основных коммуникационных коридорах (с акцентом на побережье Балтийского и Черного морей), то в настоящее время ( все отчетливее выражается) диверсификация внешнеэкономических связей Российской Федерации и, соответственно, неизбежная активизация трансграничных взаимодействий по всему ее внешнему контуру, дополняется геополитическими мотивами и интересами — созданием предпосылок как для социальной, так и для экономической «консолидации» России. прибрежными зонами, а также их пространственной «экспансией», в том числе распространением экономического влияния на все российское побережье.Эти процессы соответствуют все более активному включению прибрежных зон в процессы экономической интернационализации и трансграничной регионализации.

Наиболее полные и четкие формы водного трансграничного районирования сейчас обнаруживаются в Балтийском море (Дружинин и др., 2018), где сосредоточены геоэкономические интересы России, и «российское присутствие» в прибрежной зоне не менее значимо ( в целом по Балтийскому региону 16 миллионов человек сконцентрированы в прибрежных мегаполисах; 7.5 миллионов — в пределах РФ). В постсоветский период его интеграционный контур выявил и Черноморский регион (Добранский, 2013), характеризующийся социально-экономической асимметрией (почти 70% населения черноморских городов сейчас проживает в «турецком сегменте» приморского региона). зона), ставшая с 2014 года не только острой геополитической конфронтацией, но и пространством для построения экономических взаимосвязей, значимых для «Большой Евразии» (преимущественно меридиональной ориентации).

Мегатенденция «маринизации» пространственной структуры, связанная с водным регионогенезом, проявится, однако, не только на западной границе страны, но и практически по всему периметру границ России и, вероятно, наиболее динамично в Тихоокеанской России. (в первую очередь в пределах Охотского и Японского морей; Бакланов, 2018) и, конечно, в пространствах Арктики (КНР симптоматично позиционирует себя как «почти арктическое государство»; Collins 2017). Потенциал трансграничной регионализации (с упором на сферу энергоресурсов) также имеет макрорегион Каспийского моря, «сосредоточенный» на Бакинской агломерации.

ВЫВОДЫ

В структуре современного российского пространства прибрежные зоны входят в число его значимых и масштабных составляющих. «Окружая» массивы внутриконтинентальных территорий (и в единстве с ними обеспечивая интеграцию страны в мирохозяйственные процессы), создавая предпосылки для функционирования «морской экономики» (и концентрируя ее важнейшие элементы служебной и производственной инфраструктуры), прибрежные зоны, в то же время, «привлекают» население и предопределяют специфику его расселения (пространственный «узор» поселений, их функциональность, динамику), создавая возможности для трансграничной и инновационной деятельности.

Роль прибрежных зон (как приоритетных коммуникационных, ресурсных, потребительских и геостратегических территорий) возрастает в современном глобальном и евразийском контексте. Созвучно нарастающей «морской ориентации» России, пространственному «расширению» ключевых сегментов прибрежных зон страны (и их сфер влияния), их экономической и жилой «конденсации» (эти процессы наиболее заметны в Прибалтике). и черноморские регионы, также фрагментарно проявляющиеся в Тихоокеанском регионе России и в арктической зоне страны) сочетается с продолжающейся интенсивной «стратификацией» прибрежных территорий по уровню и темпам социально-экономической динамики.Развитие прибрежных зон, их перспективность приобретает все более выраженную полифакторность, многовекторность, демонстрирует видимые, нарастающие различия «от места к месту», что позволяет рассматривать это явление как приоритетный объект социогеографического анализа.

1. Алаев Е.Б. (1977). Экономико-географическая терминология. Москва: Мысль. 1977. 189 с.

.

2.Амос К.Л., Аль-Рашиди Т., Ракха К., Эль-Гамили Х. и Николлс Р. (2013). Тенденции температуры поверхности моря в прибрежной зоне океана. Текущее развитие географии, 6 (1), 1-13.

3. Аникеев В.А. (2012). Градостроительные аспекты заселения приморских территорий на примере портовых городов. ДВФУ: Вестник инженерной школы, 2 (11), 45-53.

4.Антиполис С. (2001). Разрастание городов в Средиземноморском регионе. Средиземноморский голубой план. [онлайн] Доступно по адресу: www.planbleu.org/sites/default/files/publications/urbsprawl_1.pdf (дата обращения: 28.05.2014)

5. Арзамасцев И.С. (2009). Природопользование в прибрежных зонах: основные понятия, зонирование и проблемы управления. Таможенная политика России на Дальнем Востоке, 4 (49), 76-89. (на русском).

6.Арзамасцев И.С. и Сорокин П.С. (2008). Как поделить прибрежную зону? Рыбное хозяйство, 6, 39-41.

7. Айбулатов Н.А. (1989). Геоэкология прибрежной зоны моря. Проблемы развития морских берегов. Москва. 81-87.

8. Бакланов П.Я. (2018). Морское пространственное планирование: теоретические аспекты. Балтийский регион, 10 (2), 76-85.

9. Бич Д. (2002). Прибрежное разрастание: влияние городского дизайна на водные экосистемы в Соединенных Штатах. Арлингтон, Вирджиния. Комиссия Pew Oceans.

10. Битли Т., Брауэр Д.Дж. и Шваб А.К. (2002). Введение в управление прибрежной зоной. Вашингтон, округ Колумбия Island Press. Бондаренко В.С. (1981). Экономико-географическое изучение прибрежных зон.Вестник МГУ. География, 1, 36-41. (на русском).

11. Бордачёв Т. (2015). Новое евразийство. Россия в глобальной политике, 5, 32-41.

12. Боуэн Б., Франкик А. и Дэвис М. (2006). Человеческое развитие и использование ресурсов в прибрежной зоне: влияние на здоровье человека. Океанография, 19 (2), 62-71.

13.Буллери Ф. и Чепмен М. (2010). Внедрение прибрежной инфраструктуры как движущая сила изменений в морской среде. Журнал прикладной экологии, 47 (1), 26-35.

14. Четин М., Мусаоглу Н. и Таник А. (2008). Многоступенчатая оценка изменений в землепользовании в быстро урбанизирующемся прибрежном районе Турции с использованием дистанционного зондирования. Инженерная экология, 25 (6), 917-928.

15.Чунг К.Ю. и Лин П. (2004). Влияние прямых иностранных инвестиций на инновации в Китае: данные по провинциям. Обзор экономики Китая, 15, 25-44.

16. Коллинз Дж. Ф. (2017). Арктика в период геополитических изменений: оценки и рекомендации. Валдайские записки, 75, 15.

17. Костанца Р., Д’Арж Р., ДеГрут Р., Фарбер С. и др. (1997). Ценность мировых экосистемных услуг и природного капитала. Nature, 387, 253-260.

18. Cracknell A.P. (1999) Методы дистанционного зондирования в эстуариях и прибрежных зонах — обновленная информация, Международный журнал дистанционного зондирования, 20 (3), 485-496.

19. Кроуэл М., Скотт Э., Кевин С. и Скотт М. (2007). Сколько людей живет в прибрежных районах ?, Журнал прибрежных исследований, 23 (5), 3-6.

20. Дергачев В.А. (1980). Основы экономического районирования Мирового океана. Киев. (на русском языке)

21. Добранский С. (2013). Формирование черноморского сообщества. Полис. Политические исследования, 1, 177-181.

22. Doloreux D. и Melancon Y. (2008). О динамике инноваций в прибрежной морской индустрии Квебека. Technovation, 28, 231-243.

23. Дружинин А.Г. (2016а). «Морская» составляющая в российской человеческой географии: традиции и новации. Известия Российской Академии Наук, Серия Географическая, 6, 7-16.(на русском).

24. Дружинин А.Г. (2016б). Россия в современной Евразии: взгляд российского географа. Quaestiones Geographicae, 35 (3), 31-39.

25. Дружинин А.Г. (2016в). Прибрежная зона России как социально-географический феномен: концептуализация и разграничение. Балтийский регион, 8 (2), 57-67.

26.Дружинин А.Г. (2016г). Социально-экономическое развитие прибрежных территорий европейской части России: факторы, тенденции, модели. Ростовон-Дон, издательство СФУ. (на русском).

27. Дружинин А.Г. (2017). Прибрежность населения в современной России: социогеографическая экспликация. Балтийский регион, 9 (2), 19-30.

28.Дружинин А.Г. (2019). Морской фактор в пространственной и социально-экономической динамике современной России. Quaestiones Geographicae, 38 (2), 91-100.

29. Дружинин А.Г. и др. (2018). Прибрежные зоны России на Балтике: факторы, особенности, перспективы и стратегии трансграничной кластеризации. Москва: «ИНФРА-М».

30.Эль-Сабх М., Демерс С. и Лафонтен Д. (1998). Управление прибрежными зонами и устойчивое развитие: от Стокгольма до Римуски. Управление океаном и прибрежными районами, 39, 1-24.

31. Фадеев С.А. (1998). Трансформация прибрежных зон Западной Европы и европейской части России: разграничение и контроль. Докторская диссертация. Москва. (на русском языке)

32.Федоров Г.М. (2010). Калининградская дилемма: «коридор развития» или «двойная периферия»? Геополитический фактор развития российского эксклава на Балтийском море. Балтийский регион, 2 (4), 4-12.

33. Федоров Г.М., Михайлов А.С. и Кузнецова Т.Ю. (2017). Влияние моря на экономическое развитие и структуру расселения в регионе Балтийского моря. Балтийский регион, 9 (2), 4-18.

34.Гогоберидзе Г.Г. (2008). Структура и основные характеристики морского экономического потенциала прибрежной территории. Вестник БФУ им. М.В. Ломоносова, д. 3, 75-81.

35. Горкин А.П. (2013). Социально-экономическая география: понятия и термины. Словарь. Смоленск. (на русском языке)

36. Грин Д. Р. (2009). Проблемы управления прибрежной зоной. Великобритания: Thomas Telford Press.

37. Гумилев Л.Н. (1989). Древняя Русь и Великая степь. Москва: Мысль. Хинрихсен, Д. 1998. Прибрежные воды мира: тенденции, угрозы и стратегии. Вашингтон, округ Колумбия, Айленд Пресс.

38. Ильин И.А. (1934). О России. Три выступления. 1926-1933 гг. София: Изд. «За Россию». (на русском).

39.Якобсон К., Картер Р. В., Томсен Д. К. и Смит Т. Ф. (2014). Мониторинг и оценка для адаптивного управления прибрежной зоной. Управление океаном и прибрежными районами, 89, 51-57.

40. Колосов В.А. (2018). Российская граница: вызовы соседства. М .: Матушкина.

41. Курт С. (2016). Анализ временных изменений, происходящих на береговой линии и прибрежной зоне южного побережья Мраморного моря.Журнал социальных наук Газиантепского университета, 15 (3), 899-924.

42. Лам Н.С.-Н., Аренас Х., Ли З. и Лю К.-Б. (2009). Оценка населения, пострадавшего от изменения климата вдоль побережья США. Журнал прибрежных исследований, 2 (56), 1522-1526.

43. Лю В.Д. (2015). Научное понимание инициативы Китая «Один пояс, один путь» и связанных тем исследований.Успехи географии, 35 (5), 538-544.

44. Лит А., Холбрук Н.Дж. и Беггс П.Дж. (2005). Климат, урбанизация и уязвимость к трансмиссивным болезням в субтропических прибрежных районах Австралии: устойчивая политика для меняющейся окружающей среды. Опасности для окружающей среды, 6 (4), 189-200.

45. Махновский Д.Е. (2014). Прибрежные регионы Европы: экономическое развитие на рубеже 20-го века.Балтийский регион, 4 (22), 50-66.

46. Михайлов А.С., Михайлова А.А. и Кузнецова Т.Ю. (2018). Эффект прибрежности и пространственная дивергенция: сегрегация европейских регионов. Управление океаном и прибрежными районами, 161, 57-65.

47. Михайлова А.А. (2019). Измерение инноваций в экономической безопасности регионов России.Европейский журнал географии, 9 (4), 88-104.

48. Мимура Н., Медсестра Л., Маклин Р. и др. (Ред.): Изменение климата 2007: Воздействие, адаптации и уязвимость, 687-716.

49. Моррисси К. и О’Донохью К. (2012). Ирландская морская экономика и региональное развитие. Морская политика, 36, 358-64.

50.Нгойл М. и Хоррилл К. (1993). Прибрежные экосистемы, продуктивность и защита экосистем: управление прибрежными экосистемами. Амбио, 22, 461-467.

51. OECD (2003). Управление прибрежной зоной: интегрированная политика. Париж: ОЭСР.

52. Пак А. и Майд Ф. (2011). Комплексный план управления прибрежной зоной в зонах свободной торговли, тематическое исследование.Управление океаном и прибрежными районами, 54, 129-136.

53. Пак А. и Фараджзаде М. (2007). План комплексного управления прибрежными районами Ирана: Персидский залив, Оманское море и южное побережье Каспийского моря. Управление океаном и прибрежными районами, 50, 754-773.

54. Пернетта, Дж. К. и старейшина Д. Л. (1992). Климат, повышение уровня моря и прибрежная зона: управление глобальными изменениями и планирование.Управление океаном и прибрежными районами, 18, 113-160.

55. Покшишевский В.В. (1982). Экономическая география Мирового океана. Москва.

56. Касим С.З., Сенгупта Р., Курейши Т.В. 1988. Загрязнение морей вокруг Индии. Слушания Индийской академии наук (зоотехника), 97 (2), 117-131.

57.Радвани Дж. (2017). Ку и Владимир Путин se fait géographe… Геродот. Géopolitique de la Russie, 166–167, 113–132.

58. Рид Д. (2010). Понимание воздействия повышения уровня моря на прибрежные водно-болотные угодья: человеческое измерение. Тезисы геофизических исследований, 12.

59. Родоман Б. Б. (1999). Территориальные диапазоны и сети.Москва: Ойкумена.

60. Сальников С.С. (1984). Экономическая география Мирового океана — новое перспективное направление экономической и социальной географии. Советская география. Л .: Наука. (на русском языке)

61. Савицкий П.Н. (1997). Континент-Океан (Россия и мировой рынок). Континент-Евразия. Москва: Аграф. 398-418.(на русском языке)

62. Семенов Тян Шанский В.П. (1915). О мощных территориальных владениях по отношению к России. Петроград: Типогр. М.М. Стасюлевича.

63. Siry H.Y. (2007). Заставить децентрализованное управление прибрежной зоной работать в регионе Юго-Восточной Азии: сравнительные перспективы Управление по правовым вопросам: отдел по вопросам океана и морскому праву.Объединенные нации.

64. Слевич С.Б. (1988). Океан: ресурсы и экономика. Л.

65. Смолл К. и Николлс Р.Дж. (2003). Глобальный анализ человеческих поселений в прибрежных зонах. Журнал прибрежных исследований, 19 (3), 584-599.

66.Susanta K.C. (2013). Взаимодействие переменных окружающей среды, определяющих биоразнообразие прибрежно-мангровой экосистемы западной Бенгалии, Индия. The Ecoscan: Международный ежеквартальный журнал наук об окружающей среде, 3, 251-265.

67. Туквинас С. (1999). Прибрежное планирование разведения креветок: пропускная способность, зонирование и комплексное планирование в Таиланде. 108-109.

68.Тернер Р.К., Субак С. и Адгер В.Н. (1996). Нагрузки, тенденции и воздействия в прибрежных зонах: взаимодействие между социально-экономическими и природными системами. Экологический менеджмент, 20 (2), 159-173.

69. Вардомский Л.Б. (2017). Постсоветская интеграция и экономический рост нового приграничья России в 2005-2015 гг. Пространственная экономика, 4, 23-40.

70.Ван К., Ван М.Дж. и Ван Ю. (2018). Определение ключевых узлов Китая в судоходной сети Морского Шелкового пути 21 века. Прогресс географии, 37, 1485-498.

71. Ван X.H., Пирсон С.Г., Моррисон Р.Дж. и другие. (2011). Комплексное исследование управления прибрежной зоной в Австралии и Китае. Журнал «Труд и менеджмент в развитии», 11, 1-17.

72.Уэскотт Г. (2009). Стимулирование вертикальной интеграции в прибрежном управлении в федеративной стране: пример реформы прибрежной политики Австралии, прибрежное управление, 37 (6), 501-513.

73. Залогин Б.С. (1984). Экономическая география Мирового океана. Москва: Изд-во МГУ.

Объяснение плохого управления в России: институты и стимулы

(Меморандум PONARS по политике в области Евразии) Почему одни страны управляются хуже, чем другие? В частности, почему современная Россия управляется намного хуже, чем можно было бы ожидать, учитывая ее уровень социально-экономического развития? Как показали многочисленные недавние оценки, Россия демонстрирует многие основные черты плохого управления, включая отсутствие и / или извращение верховенства закона, стремление к получению ренты, коррупцию, низкое качество государственного регулирования, широко распространенное злоупотребление государственными средствами и общую неэффективность государственного управления. правительство.Например, в 2018 году Россия заняла 138-е место из 180 стран в ежегодном Индексе восприятия коррупции Transparency International. В 2019 году по результатам комплексной оценки Индекса верховенства закона World Justice Project он занял 88-е место из 126 стран. По данным Всемирного банка, средний показатель противодействия коррупции в России в период с 1996 по 2015 год составил -0,86 по шкале от -2,5 (минимально возможная оценка) до +2,5 (максимально возможная оценка).

Каковы источники и механизмы управления в России? Обречено ли плохое управление на бесконечное существование при авторитарном правлении, или качество управления можно улучшить с течением времени с помощью определенной политики? Недавние дискуссии, пытающиеся объяснить хорошее и плохое управление в различных странах, регионах и областях политики, были довольно обширными.Как мы можем поместить сегодняшнюю Россию на эту карту глобального управления? И следует ли рассматривать Россию как особую группу или, скорее, как отстающую по сравнению со многими другими развитыми государствами? Мы утверждаем, что российский политический режим не обеспечивает достаточных стимулов для надлежащего управления и что попытки улучшить качество управления без демократизации в конечном итоге не окажутся плодотворными.

Источники хорошего и плохого управления

Многие ученые пытались объяснить источники хорошего управления и причины его неудач.Хотя общепринятое мнение экспертов состоит в том, что авторитарными государствами часто плохо управляют из-за хищных политических лидеров, злоупотребляющих своим служебным положением ради политического выживания, существует нехватка объяснений того, как эффективное и действенное управление может сохраняться при недемократических режимах. Между тем реальная практика управления в посткоммунистической России более сложна, чем можно было бы ожидать, судя только по мировым индексам. Россия демонстрирует несколько разновидностей управления, в том числе многочисленные примеры более качественного, чем ожидалось, управления в различных областях политики и географических регионах.Определенные политические реформы, проведенные в начале 2000-х годов, положительно повлияли на модели управления по всей стране. Многие из них, в том числе некоторые «истории успеха», были сохранены в течение последнего десятилетия. Однако многие предложения по повышению качества управления либо полностью провалились, либо были реализованы частично и непоследовательно.

На макроуровне анализа существует несколько основных объяснений разновидностей управления, начиная от мощного институционального подхода и заканчивая общественным подходом на макроуровне.Эти объяснения, как правило, подчеркивают роль социального капитала, социальной вовлеченности и личных связей — все из которых влияют на уровни социального доверия — как основных важных компонентов качества управления. В целом, однако, существует мрачный консенсус среди специалистов, которые воспринимают плохое управление в России как долгосрочную модель, которая возникла в советский период (если не раньше) и продолжает сохраняться с течением времени. В лучшем случае ученые выражают некоторую надежду на долгосрочные эффекты экономического роста, которые могут создать благоприятные условия для повышения качества управления в России через несколько десятилетий (если не столетия).

Между тем, эмпирический анализ изменяющихся моделей управления в России после распада Советского Союза требует более глубокого понимания механизмов и движущих сил изменений в различных областях политики. Во времена институциональных изменений особенно важны эффекты политического лидерства и политических идей. Тем не менее, некоторые из идейных подходов к моделям управления в России, как правило, изображают их как манихейскую борьбу между реформаторами технократической политики и соискателями ренты, обвиняя последнюю группу акторов в построении «клептократии», «кланового капитализма» и «Мафия заявляет.«Хотя фактические основания для такой критики часто верны, нормативных объяснений такого рода недостаточно. Те же участники, которые поддерживают политику, направленную на повышение качества управления, также могут принимать меры с потенциально разрушительными последствиями для управления — Владимир Путин может считаться ярким примером этого.

Раскрытие механизмов управления в России

Теоретически, если правители какой-либо страны не сталкиваются с ограничениями или почти не сталкиваются с ними, плохое управление будет нормой, а хорошее управление будет исключением.Если и когда временные горизонты правителей коротки, они склонны вести себя как «бродячие» Манкура Олсона, а не «неподвижные» бандиты, хищнически управляя своими владениями. Напротив, хорошее управление не возникает по умолчанию, а развивается в ответ на основные внутренние и международные вызовы. Исторически эти проблемы возникали в результате международного соперничества и / или внутриполитического давления. Правителям необходимо улучшить качество управления, чтобы снизить риски иностранного завоевания или потери власти внутри страны в результате революций и гражданских войн.Однако в настоящее время эти риски не так высоки, как в прошлом, что дает авторитарным правителям большую степень свободы в разработке различных механизмов управления. Тем не менее, не все современные автократии обязательно приводят к всеобъемлющему плохому управлению, хотя примеры авторитарного хорошего управления относительно редки. Как резюмируется одно горькое заявление: «на каждого президента Сингапура Ли Кван Ю много таких, как президент Заира Мобуту Сесе Секо (ныне Демократическая Республика Конго).”

С этой точки зрения современная Россия не похожа ни на Сингапур, ни на Конго. Российские власти преследуют амбициозные цели развития в различных областях политики и продвигают ряд государственных программ и проектов, направленных, в том числе , на повышение качества управления. Результаты этих инициатив были неоднозначными. На наш взгляд, современное российское государство не смогло создать достаточных позитивных стимулов для эффективного управления по нескольким причинам.

Прежде всего, широко распространенные подозрения высокопоставленных чиновников в отношении поведения своих подчиненных заставляют их почти по умолчанию предполагать, что без жесткого контроля нижние слои «вертикали власти» не имеют стимулов для улучшения своей деятельности. В результате правовая база, созданная бесчисленными законами, указами и инструкциями, способствовала возникновению феномена «чрезмерно регулируемого государства», которое сочетает в себе очень высокую плотность некачественных государственных нормативных актов с широкими полномочиями регулирующих органов. агентства и государственные сторожевые псы.На фоне слабых независимых СМИ, профессиональных сообществ и механизмов саморегулирования, а также при отсутствии избирательной демократии, разделения властей и верховенства закона государственные нормы служат заменой другим механизмам подотчетности. Эти методы не только очень дороги с точки зрения ресурсов и агентских затрат, они также способствуют дальнейшему обострению проблемы принципала-агента. Механизмы «ручного управления» не могут работать эффективно, поэтому верхние слои «вертикали власти» вынуждены полагаться на ограниченное количество легко поддающихся количественной оценке показателей, которые служат мишенями для подчиненных.В свою очередь, нижние слои «вертикали власти» считают эти цели основными (если не единственными) критериями оценки своей деятельности и стремятся достичь этих целей любой ценой.

Вторая причина несостоятельности стимулов к эффективному управлению заключается в электоральном характере авторитаризма в России, который в значительной степени зависит от политических, а не экономических показателей «вертикали власти». О деятельности региональных и муниципальных властей судят по результатам выборов, а не , а по социально-экономическим достижениям.Кроме того, государственные предприятия и организации выполняют функции электоральной мобилизации на рабочих местах в интересах Кремля и его субнациональных агентов. Механизм подотчетности внутри «вертикали власти», основанный на приоритезации таких политических показателей, как «степень доверия населения президенту» в данном регионе, институционализирован. Другими словами, доставка голосов может стать более важной задачей для российских органов местного самоуправления, чем предоставление местных общественных благ.Ставка политической лояльности выше профессиональной эффективности служит ахиллесовой пятой для ряда авторитарных режимов, и Россия ни в коем случае не является исключением.

В-третьих, сосредоточение внимания на создании множественных регулятивных барьеров в качестве «кнута» против распространения плохого управления совпадает с серьезной нехваткой «пряника» или положительных стимулов для хорошего управления. Тяжелая регулятивная нагрузка в сочетании с постоянным риском наказания за реальные или мнимые нарушения закона в контексте усиливающихся репрессий против элит ставит чиновников среднего звена в двусмысленное положение.Рядовые чиновники сталкиваются с ограниченными стимулами для политического предпринимательства, направленного на улучшение институциональной деятельности, и могут предпочесть сохранение статус-кво в качестве инструмента предотвращения этих рисков. Чрезмерное использование «кнута», а не «пряника» может закрыть путь к улучшению институциональной деятельности. Положительные стимулы (например, сильная репутация, официальные награды, возможности карьерного роста) могут быть недостаточно эффективными для поощрения надлежащего управления.Отсутствие конкуренции между агентами за лучшую работу только увеличивает произвольность оценок внутри «вертикали власти». Таким образом, трудно ожидать систематического развития долгосрочных стимулов для политического предпринимательства и поощрения надлежащего управления в России.

Эта совокупность факторов ограничивает возможности для продвижения надлежащего управления. Есть ли шанс улучшить существующую практику надлежащего управления при нынешнем политическом режиме, или, скорее, эта миссия невозможна в отсутствие серьезных изменений режима?

Противодействие плохому управлению в России: несовершенные рецепты

Высшее руководство России хорошо осведомлено о низком качестве управления в стране и часто поднимает этот вопрос в своих повестках дня.Они предложили несколько рецептов повышения качества управления, которые можно резюмировать как комбинацию трех основных направлений, или 3D: дерегулирование, цифровизация и децентрализация. Однако эти рецепты, как и их фактическое воплощение, кажутся несовершенными подходами к противодействию плохому управлению.

Дерегулирование как инструмент повышения качества управления энергично пропагандируется либеральными экономистами. Однако проблема двоякая. Во-первых, несмотря на громкую риторику государственных чиновников, призывающих к «регулятивной гильотине», результаты многих пересмотров многочисленных подзаконных актов и постановлений правительства пока выборочные, частичные и незначительные.У укоренившихся бюрократов и групп с особыми интересами мало стимулов для пересмотра существующего статус-кво . Трудно ожидать, что дерегулирование российского образования, здравоохранения или академических кругов будет эффективно осуществляться теми же субъектами, которые ранее способствовали их чрезмерному регулированию и навязывали им сомнительные методы оценки. Более того, поскольку дерегулирование остается делом по усмотрению самих регулирующих органов, такие усилия могут даже привести к некоторым отрицательным последствиям, таким как «захват регулирующих органов».Во-вторых, дерегулирование может в лучшем случае снизить риски для политического предпринимательства, создаваемые негативными стимулами внутри «вертикали власти». Он не может обеспечить положительные стимулы для повышения качества управления per se , учитывая отсутствие какого-либо прозрачного меритократического механизма вознаграждения и карьерного роста в государственной структуре.

Цифровизация стала новым словечком среди российских государственных чиновников и технократов в середине 2010-х годов. Развитие «алгоритмического управления» широко воспринимается как механизм ограничения стремлений групп с особыми интересами к получению ренты, а также повышения эффективности правительства.Технооптимисты даже считают онлайн-платформы инструментом подотчетности, который может служить жизнеспособной альтернативой как «вертикали власти», так и представительной демократии. Однако данные не полностью подтверждают эти оптимистические ожидания. На фоне изоляционистских тенденций и одержимости руководством России угрозами суверенитету цифровизация сталкивается с многочисленными политическими ограничениями, которые способствовали попыткам «национализировать» российский Интернет. Более того, правительство не может противостоять группам с особыми интересами, которые склонны корректировать алгоритмическое управление для своих собственных целей.Такой подход вряд ли совместим с идеями эффективности и беспристрастности, продвигаемыми крестоносцами цифровизации. В конце концов, алгоритмы и онлайн-сервисы могут улучшить качество управления, только если эти механизмы дополняют беспристрастное и эффективное автономное управление, но не нацелены на его замену.

Наконец, что важно, децентрализация остается наиболее проблемной частью текущей повестки дня, связанной с последствиями крупной политической, экономической и административной рецентрализации, которой подверглась Россия в 2000-х годах.После этого поворота большинство регионов и населенных пунктов страны оказались в значительной степени зависимыми от центрального правительства, и их автономия была значительно сокращена. Вот почему многие проекты и программы, направленные на продвижение регионального социально-экономического развития, почти обречены на то, чтобы быть очень централизованными. Одно временное решение — это создание специализированных политических и географических районов, пользующихся преференциальным режимом, а также определенной степенью децентрализации и дерегулирования, предоставленной центральными властями.

Учитывая последствия рецентрализации на фоне вялого экономического роста в России в 2010-х годах, лишь горстка более богатых регионов России, будучи относительно независимыми от федерального финансирования и управляемыми активным руководством, могут позволить себе собственные крупномасштабные программы развития и крупные инновационные проекты, такие как как программа ремонта жилья в Москве. Совсем недавно правительство России активно продвигало проекты по составлению бюджета с участием населения и другим формам участия общественности в различных населенных пунктах.В то время как критически настроенные обозреватели окрестили эти тенденции «авторитаризмом участия», сторонники составления бюджета на основе участия в России утверждают, что даже небольшое местное финансирование способствовало развитию энтузиазма на местах и ​​предлагало местным активистам новые возможности для улучшения жизни своих сообществ на основе совместной ответственности, разделяемой муниципалитетами и муниципалитетами. местное население. Эти разногласия могут отражать более фундаментальную проблему массового участия на низовом уровне в отсутствие демократии: участие общественности способствует эффективному управлению, только дополняя подотчетность на выборах и разделение властей на местном уровне, но не подменяя их.

Заключение

Решение 4D, которое выходит за рамки рецептов дерегулирования, цифровизации и децентрализации и ставит демократизацию в качестве пункта номер один в повестке дня продвижения надлежащего управления, остается за рамками нынешнего меню авторитаризма в России. Вот почему все остальные рецепты противодействия плохому управлению в стране можно рассматривать в лучшем случае как частичные и временные решения. Однако, как показывает недавний опыт Украины, даже демократизация политического режима России как такового не может гарантировать уменьшение плохого управления внутри страны.Тем не менее, без серьезных политических изменений невозможно улучшить качество управления. Без этих изменений Россия, скорее всего, будет обречена преодолевать многочисленные патологии плохого управления, сохраняя при этом определенные «очаги эффективности» в стратегически важных приоритетных секторах и областях политики, выборочно собирая хорошие яблоки, упавшие с плохих деревьев неэффективности и неэффективности. -правило закона. Вопрос в том, в какой степени эти патологии плохого управления могут превратиться в хронические заболевания, не излечимые никаким лечением, и можно ли разорвать «порочный круг» плохого управления в России в обозримом будущем.

Владимир Гельман — профессор политологии и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге и профессор российской политики в Алексантериском институте Хельсинкского университета.