Слово о полку игореве историческая справка: Дистанционный репетитор — онлайн-репетиторы России и зарубежья

Содержание

Слово о полку Игореве

Историческая справка

В XII веке Киевская Русь пребывала в состоянии раздробленности, чему способствовали междоусобные братоубийственные войны. Небольшие княжества, набравшие силу, зачастую стремились к самостоятельности. Черниговская и Новгород-Северская земли, как и все русские княжества, делились на множество уделов, в которых «сидели» молодые князья. Таким же удельным властителем был князь Игорь, родившийся около 1150 года. В 1178 году, став самостоятельным правителем, он начал княжить в Новгороде-Северском.

За год до описываемых событий киевские князья нанесли поражение половцам и взяли богатую добычу. Узнав о победах киевлян, князь Игорь, как говорят летописи, воскликнул: «А мы что же, не князья, что ли?! Пойдём в поход и себе тоже славы добудем!» – и двинулся на половцев.

1 мая 1185 года, когда Игорь с войском находился у истоков Малого Донца, произошло солнечное затмение.

Увидев в нём дурное предзнаменование, воины зароптали. Но Игорь сказал: «Если мы вернёмся не бившись, то позор нам будет пуще смерти. Так положимся на волю Божью!»

Первое столкновение с неприятелем произошло 10 мая. Половцы бежали. Игорь с войском заночевал в степи, а на заре его стан был окружён половцами. Два дня продолжалось жестокое сражение. Русичи бились храбро, но силы были неравными. Игорь был пленён, а дружина разбита. Половцы вновь двинулись на Русь. Они жгли и разоряли Русскую землю, уводили людей в плен. С большим трудом удалось их выдворить в степь.


Древнерусский текст Современный перевод
Комментарии
СЛОВО О ПЪЛКУ ИГОРЕВЕ, ИГОРЯ СЫНЯ СВЯТЪСЛАВЛЯ ВНУКА ОЛЬГОВА СЛОВО О ПОХОДЕ ИГОРЕВОМ, ИГОРЯ, СЫНА СВЯТОСЛАВОВА, ВНУКА ОЛЕГОВА

Нелепо ли ны бяшеть, братiе, начяти старыми словесы трудныхъ повестiи о пълку Игореве, Игоря Святъславличя!

Начяти же ся тои песни по былинамъ сего времени, а не по замышленiю Бояню. Боянъ бо вещiи, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслiю по древу, серымъ вълкомъ по земли, сизымъ орломъ подъ облакы. Помняшеть бо речь пьрвыхъ временъ усобице. Тъгда пущяшеть i соколовъ на стадо лебедеи, которыи дотечяше, та преди песнь пояше старому Ярославу, храброму Мстиславу, иже зареза Редедю предъ пълкы касожьскыми, красному Романови Святъславличю.

Боянъ же, братiе, не i соколовъ на стадо лебедеи пущяше, нъ своя вещiя пьрсты на живыя струны въскладаше, они же сами княземъ славу рокотаху.

Почнемъ же, братiе, повесть сiю отъ стараго Владимира до нынешняго Игоря, иже истягну умъ крепостiю своею и поостри сьрдця своего мужьствомъ, напълнивъся ратнаго духа, наведе своя храбрыя пълкы на землю Половецкую за землю Русьскую.

Не пристало бы нам, братья, начать старыми словами скорбных воинских повестей о походе Игоревом – Игоря Святославича.

Начаться же той песни по былям сего времени, а не по замыслу Боянову. Потому что Боян вещий если кому хотел сложить хвалебную песнь, то растекался мыслью по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Ведь помнил он рассказы о битвах давних времен. Тогда он пускал десять соколов на стадо лебедей, которую лебедь настигал, та первой песнь пела старому Ярославу, храброму Мстиславу, что зарезал Редедю перед полками касожскими, прекрасному Роману Святославичу.

Но Боян, братья, не десять соколов на стадо лебедей пускал, а на живые струны свои вещие персты возлагал, и они сами князьям славу рокотали.

Начнем же, братья, повесть эту от старого Владимира до нынешнего Игоря, который выковал ум твердостью своей и наострил его мужеством своего сердца, исполненный боевого духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую.

Вступление*

*Разбивка текста на части условна

В начале автор несколько раз обращается к своим читателям и слушателям со словом «братіе».

Затем следуют предания о княжеских певцах и о Бояне, древнерусском певце и сказителе.

Для автора «Слова» Боян – его великий предшественник, вещун, способный к оборотничеству: он растекается мыслию (возможно, «мысию», белкой) по древу, волком по земли и орлом под облаками, его пальцы сравниваются с 10 соколами, а струны – с 10 лебедями, самого Бояна Автор несколько раз сравнивает с соловьём.

Отношение автора «Слова» к Бояну двойственное. Он признает его авторитет, называет его «вещим», но отвергает его манеру воспевать подвиги князей как неподходящую для данной печальной темы и устаревшую («старыми словесы»). Автор «Слова» воспроизводит начало тех песен, которые Боян слагал в честь князей. Они дают представление о бравурной поэзии Бояна. Этой придворной манере Бояна автор «Слова» противопоставляет свою – «по былинам (былям) сего времени», т.е. по действительным событиям.

Виктор Михайлович Васнецов «Баян».


Русский музей, Санкт-Петербург

Тъгда Игорь възре на светлое сълнце и виде отъ него тьмою вся своя воя прикрыты. И рече Игорь къ дружине своеи: «Братiе и дружино! Луче жь бы потяту быти, неже полонену быти. А въсядемъ, братiе, на своя бързыя комони, да позримъ синего Дону!» Спала князю умъ похоти и жялость ему знаменiе заступи искусити Дону великаго. «Хощю бо, – рече, – копiе приломити конець поля Половецкаго, съ вами, русичи, хощю главу свою приложити, а любо испити шеломомъ Дону!»

О Бояне, соловiю стараго времени! А бы ты сiя пълкы ущекоталъ, скачя, славiю, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рыщя въ тропу Трояню чресъ поля на горы. Пети было песнь Игореви того внуку: «Не буря соколы занесе чресъ поля широкая – галици стады бежять къ Дону великому…» Чили въспети было, вещеи Бояне, Велесовъ внуче: «Комони ржуть за Сулою, звенить слава въ Кыеве; трубы трубять въ Новеграде, стоять стязи въ Путивле».

Игорь ждеть мила брата Всеволода. И рече ему буи туръ Всеволодъ: «Одинъ братъ, одинъ светъ светлыи ты, Игорю, оба есве Святъславличя! Седлаи, брате, своя бързыя комони, а мои ти готови, оседлани у Курьска на переди. А мои ти куряне сведоми къмети; подъ трубами повити, подъ шеломы възлелеяни, конець копiя въскърмлени; пути имъ ведоми, яругы имъ знаемы, луци у нихъ напряжени, тули отворени, сабли изъострены, сами скачють акы серыи вълци въ поле, ищучи себе чти, а князю славы».

Тъгда въступи Игорь князь въ златъ стремень и поеха по чистому полю. Сълнце ему тьмою путь заступаше, нощь стонущи ему грозою птичь убуди свистъ зверинъ въста, Дивъ кличеть вьрху древа, велить послушяти земли незнаеме, Вълзе, и Поморiю, и Посулiю, и Сурожю, и Корсуню, и тебе, тьмутороканьскыи бълванъ! А половци неготовами дорогами побегошя къ Дону великому, крычять телегы полунощи, рци лебеди роспужени. Игорь къ Дону вои ведеть! Уже бо беды его пасеть птичь по дубiю. Вълци грозу въсрожать по яругамъ, орли клектомъ на кости звери зовуть, лисици брешють на чьрленыя щиты.

О Русьская земле! уже за шеломянемъ еси!

Тогда Игорь взглянул на светлое солнце и увидел, что от него тьмою все его воины прикрыты. И сказал Игорь дружине своей: «Братья и дружина! Ведь лучше быть убитым в бою, чем полоненным. Сядем же, братья, на своих борзых коней, чтобы нам взглянуть на синий Дон!» Разожгло князю ум, желание, и страсть ему знамение заступила изведать Дона великого. «Хочу, – сказал он, – копье преломить о край поля Половецкого, с вами, русичи, хочу голову свою сложить или испить шеломом Дона!»

О Боян, соловей старого времени! Вот если бы ты воспел эти походы, скача, о соловей, по мысленному древу, летая умом под облаками, сплетая обе славы того времени, рыща по тропе Трояновой через поля на горы. Тогда петь бы внуку того песнь Игорю: «Не буря соколов занесла через поля широкие – галки стаями летят к Дону великому!» Или так бы тебе спеть, о вещий Боян, Велесов внук: «Кони ржут за Сулою, звенит слава в Киеве, трубы трубят в Новеграде, стоят стяги в Путивле!»

Игорь ждет милого брата Всеволода. И сказал ему буй-тур Всеволод: «Один брат, один свет светлый ты, Игорь, оба мы Святославичи! Седлай, брат, своих борзых коней, а мои-то готовы, у Курска заранее оседланы. А мои-то куряне испытанные воины, под трубами повиты, под шеломами взлелеяны, с конца копья вскормлены, пути им знакомы, овраги им известны, луки у них натянуты, колчаны открыты, сабли наточены, сами они скачут как серые волки в поле, ищущие себе чести, а князю славы».

Тогда вступил Игорь-князь в золотое стремя и поехал по чистому полю. Солнце ему тьмою путь преграждало, ночь, стонущая ему грозою, птиц разбудила, свист звериный поднялся – Див кличет на вершине дерева, велит прислушаться земле неведомой – Волге, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутороканский болван! А половцы нетореными дорогами побежали к Дону великому; скрипят телеги в полуночи, как будто испуганные лебеди. Игорь к Дону воинов ведет! Уже от беды его предостерегают птицы по дубам. Волки страх нагоняют по оврагам, орлы клекотом на кости зверей созывают, лисицы лают на червленые щиты. О Русская земля! Ты уже за холмом!

Выступление Игоря в поход

Солнечные затмения рассматривались в древней Руси как предзнаменования несчастий – главным образом нашествий иноземцев. Игорь видит солнечное затмение 1 мая 1185 года и предчувствует неудачу; но отчаянные побуждения биться до смерти ободряют князя. Испить воды из реки на земле врага («испить шеломом/шлемом») было символом победы. Дон в те годы протекал в половецких землях.

Автор «Слова» вновь полемизирует с Бояном, передает его манеру прославлять победы русского оружия: «только враги подошли к границам Руси, как слава русской победы над ними уже звенит в Киеве», изображая быстроту сборов русского войска. Однако позже автор противопоставляет этой самоуверенной батальной сцене Бояна действительное печальное начало похода Игоря – начало, омраченное грозным предзнаменованием.

Всеволод – родной брат Игоря Святославича, князь трубчевский и курский. Курск находился недалеко от Половецкой степи. Отсюда и качества бесстрашных курских воинов: степные пути им ведомы и степные овраги им знакомы. Князь Всеволод своей отвагой сравнивается с диким быком/зубром («буй-тур»).

Князь Игорь «вступает в злат стремень». Поход начинается. Неблагоприятные знамения преследуют полк Игорев. Весть о походе разносится далеко вглубь степей, к морю, к Сурожу, Корсуню и Тмутаракани. Поэт говорит обо всем этом кратко, картинами: кликом Дива в стягах полков, мраком ночи, воем зверей и скрипом половецких телег, скрывающихся от русичей.

Николай Константинович Рерих «Поход Игоря»

Дълго ночь мьркнеть. Заря светъ запала, мьгла поля покрыла, щекотъ славiи успе, говоръ галичь убудися. Русичи великая поля чьрлеными щиты прегородишя, ищучи себе чти, а князю славы.

Съ заратя въ пятъкъ потъпташя поганыя пълкы половецкыя, и россушяся стрелами по полю, помчяшя красныя девкы половецкыя, а съ ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты; орьтъмами и япончицями и кожюхы начяшя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ местомъ, и всякыми узорочьи половецкыми. Чьрленъ стягь, бела хорюговь, чьрлена чолка, сребрено стружiе – храброму Святъславличю!

Долго ночь меркнет. Заря свет зажгла, мгла поля покрыла, пение соловьев утихло, говор галок пробудился. Поля червлеными щитами перегородили русичи великие, ищущие себе чести, а князю славы.

С утра в пятницу потоптали они нечестивые полки половецкие, и, рассыпавшись стрелами по полю, помчали прекрасных девушек половецких, и с ними золото, и драгоценные ткани, и дорогие бархаты; покрывалами, и плащами, и кожухами начали мосты мостить по болотам и топким местам – и всякими украшениями половецкими. Червленый стяг, белая хоругвь, червленая челка – серебряное древко – храброму Святославичу!

Первая битва

Одна только ночь отделяет выступление в поход от первой битвы, обрисованной одними успехами и отдыхом «Олгова храброго гнезда», обогатившегося всякой добычей и задремавшего в поле.

Дремлеть въ поле Ольгово хороброе гнездо. Далече залетело! Не было оно обиде порождено ни соколу, ни кречету, ни тебе, чьрныи воронъ, поганыи половчине! Гза бежить серымъ вълкомъ, Кончякъ ему следъ править къ Дону великому.

Другаго дни вельми рано кръвавыя зори светъ поведають, чьрныя тучя съ моря идуть, хотять прикрыта д сълнця, а въ нихъ трепещуть синiя мълнiи. Быти грому великому! Итти дождю стрелами съ Дону великаго! Ту ся копiемъ приламати, ту ся саблямъ потручяти о шеломы половецкыя – на реце на Каяле у Дону великаго. О Русьская земле! Уже за шеломянемъ еси!

Се ветри, Стрибожи внуци, веють съ моря стрелами на храбрыя пълкы Игоревы. Земля тутнеть, рекы мутно текуть, пороси поля прикрывають, стязи глаголють. Половци идуть отъ Дона и отъ моря, и отъ всехъ странъ русьскыя пълкы оступишя. Дети бесови кликомъ поля прегородишя, а храбрiи русичи преградишя чьрлеными щиты.

Яръ туре Всеволоде! Стоиши на борони, прыщеши на вои стрелами, гремлеши о шеломы мечи харалужными. Камо туръ поскочяше, своимъ златымъ шеломомъ посвечивая, тамо лежять поганыя головы половецкыя. Поскепаны саблями калеными шеломи оварьскыи отъ тебе, яръ туре Всеволоде! Кая раны, дорога братю, забывъ чти и живота, и града Чьрнигова, отня злата стола и своя милыя хоти красныя Глебовны свычяя и обычяя!

Дремлет в поле Олегово доблестное гнездо. Далеко залетело! Не было оно на обиду порождено ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный ворон, неверный половчин! Гза бежит серым волком, Кончак ему путь указует к Дону великому.

На другой день рано поутру кровавые зори свет возвещают, черные тучи с моря идут, хотят закрыть четыре солнца, а в тучах трепещут синие молнии. Быть грому великому! Идти дождю стрелами с Дона великого! Тут копьям поломаться, тут саблям пощербиться о шеломы половецкие – на реке на Каяле у Дона великого. О Русская земля! Ты уже за холмом!

Вот ветры, Стрибожьи внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы. Земля гудит, реки мутно-текут, пыль поля покрывает, стяги говорят – развеваются на ветру. Половцы идут от Дона и от моря, и со всех сторон русские полки обступили. Дети бесовы кликом поля перегородили, а храбрые русичи преградили червлеными щитами.

О ярый тур Всеволод! Стоишь ты на поле брани, сыплешь на воинов стрелами, гремишь о шеломы мечами харалужными – остриями сверкающими. Куда бы тур ни поскакал, своим золотым шеломом блистая, там ложатся нечестивые головы половецкие. Тобой в щепки разбиты калеными саблями аварские шеломы, ярый тур Всеволод, презирающий раны, о дорогие братья, забывший почет и жизнь, и город Чернигов, отчий золотой стол и свычаи и обычаи своей милой жены – прекрасной Глебовны!

Вторая битва

Ольгово хороброе гнeздо – князья-участники похода, все – потомки Олега Святославича. Гза (Гзакъ) и Кончакъ – половецкие ханы.

В первой схватке войска Игоря не встретили главных сил половцев. Они подоспели только на следующий день. Кончак, неоднократно ходивший на Русь походами, выступает главным предводителем половцев, Гза бежит к Дону по следу войска Кончака.

Встречный ветер способен отклонить и замедлить полет стрелы. Половцы имели преимущество – попутный ветер со стороны моря, их стрелы летят дальше. Вот почему в дальнейшем Ярославна упрекает ветер: «О, вeтрe, вeтрило! Чему, господине, насильно (т. е. напротив, вопреки) вeеши? Чему мычеши хиновьскыя стрeлкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои?».

Автор снова славит храбрость князя Всеволода, но говорит о чести (почете), забытой Всеволодом в пылу битвы. Как воин, он не забывал своей чести. Однако как вассал Святослава Киевского Игорь оказался нечестен в выполнении своих обязательств: он выступил в поход своевольно, не получив на то согласия старейшего князя – Святослава Киевского. Вот почему Святослав Киевский, обращаясь в дальнейшем к Всеволоду и Игорю и упрекая их за их самовольный поход, говорил в своем «золотом слове»: «Нъ нечестно одолeсте, нечестно бо кровь поганую пролиясте».

Были веци Трояни, минула лета Ярославля, были пълци Ольговы, Ольга Святъславличя. Тъи бо Олегъ мечемъ крамолу коваше и стрелы по земли сеяше. Ступаеть въ златъ стремень въ граде Тьмуторокане, тоже звонъ слышя давныи великыи Ярославль сынъ Всеволодъ, а Владимиръ по вся утра уши закладаше въ Чьрнигове.

Бориса же Вячеславличя слава на судъ приведе и на Канину зелену паполому постла за обиду Ольгову, храбра и млада князя. Съ тоя же Каялы Святопълкъ полелея отца своего междю угорьскыми иноходьцы къ Святеи Софiи къ Кыеву.

Тъгда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобицами, погыбашеть жизнь Даждьбожя внука, въ княжихъ крамолахъ веци человекомъ скратишяся. Тъгда по Русьскои земли редко ратаеве кыкахуть, нъ чяста врани граяхуть, трупiя себе деляче, а галици свою речь говоряхуть, хотять полетети на уедiе.

То было въ ты рати и въ ты пълкы, а сицеи рати не слышяно! Съ заранiя до вечера, съ вечера до света летять стрелы каленыя, гримлють сабли о шеломы, трещять копiя харалужная въ поле незнаеме среди земли Половецкыя.

Были века Трояновы, минули лета Ярославовы, были походы Олеговы, Олега Святославича. Ведь тот Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял. Когда вступал он в золотое стремя в граде Тмуторокани, то этот звон слышал давний великий князь Ярославов сын Всеволод, а Владимир каждое утро закладывал уши – запирал ворота в Чернигове.

А Бориса Вячеславича слава на суд привела и на Канине зеленый плащ ему постлала за обиду Олега – храброго и молодого князя. С той же Каялы Святополк бережно повез отца своего на угорских иноходцах к святой Софии – к Киеву.

Тогда, при Олеге Гориславиче, сеялось и росло усобицами, погибала жизнь Даждьбогова внука, в княжеских крамолах век людской сократился. Тогда по Русской земле редко оратаи кликали, но часто вороны граяли, мертвые тела между собой деля, а галки свой разговор вели – полетят они на богатый пир.

Это было в те битвы и те походы, а такой битвы не слышано! С утра до вечера, с вечера до света летят стрелы каленые, гремят сабли о шеломы, трещат копья харалужные, остриями блистающие в поле неведомом среди земли Половецкой.

О княжеских усобицах

Автор делает отступление, обозначая три этапа русской истории: языческие времена (видимо, Троян – верховный славянский бог), Ярославово время – время христианской и единой Руси, и время междоусобий Олега.

Олег Святославич был дедом князей Игоря и Всеволода «буй-тура». Автор прямо обвиняет Олега в разжигании междоусобиц: он «ковал крамолу мечом» – междоусобной войной. Ярослав Мудрый и Владимир Мономах в «Слове» упоминаются как идеальные старые князья – представители единой Руси, подобно тому как Олег Святославич – обобщающий образ князя-крамольника, принесший много горя Русской земле своими междоусобными войнами, поэтому автор иронически искажает отчество Олега – «Гориславлич». В результате княжеских междоусобиц обезлюдил русский край (Даждьбог – один из русских языческих богов. Под внуком Даждьбога имеются в виду русские).

Ср. перевод К.Д. Бальмонта:
По земле тогда по Русской
Голос пахаря был редок, часто каркал черный ворон,
Ворон с вороном делили труп убитого, и галки
На кормежку сокликались, говоря своею речью.

Чьрна земля подъ копыты костьми была посеяна, а кръвiю польяна, тугою възыдошя по Русьскои земли. Что ми шюмить, что ми звенить давечя рано предъ зорями? Игорь пълкы заворочяеть, жяль бо ему мила брата Всеволода. Бишяся день, бишяся другыи, третья дни къ полуднiю падошя стязи Игореви. Ту ся брата разлучиста на брезе быстрои Каялы. Ту кръваваго вина не доста; ту пиръ докончяшя храбрiи русичи, сваты попоишя, а сами полегошя за землю Русьскую. Ничить трава жялощями, а древо ся тугою къ земли приклонило.

Уже бо, братiе, не веселая година въстала, уже пустыни силу прикрыла. Въстала Обида въ силахъ Даждьбожя внука, въступила девою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на синемъ море у Дону, плещучи, упуди жирня времена. Усобиця княземъ на поганыя погыбе, рекоста бо братъ брату: «Се мое, а то мое же», и начяшя князи про малое «Се великое» мълвити, а сами на себе крамолу ковати, а поганiи съ всехъ странъ прихождаху съ победами на землю Русьскую.

О, далече заиде соколъ, птиць бья – къ морю! А Игорева храбраго пълку не кресити. За нимъ кликну Карна, и Жьля поскочи по Русьскои земли, смагу людемъ мычючи въ пламяне розе. Жены русьскыя въсплакашяся, а ркучи: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслiю съмыслити, ни думою съдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати!»

А въстона бо, братiе, Кыевъ тугою, а Чьрниговъ напастьми. Тоска разлiяся по Русьскои земли, печяль жирна тече среди земли Русьскыи. А князи сами на себе крамолу коваху, а поганiи сами, победами нарыщюще на Русьскую землю, емляху дань по беле отъ двора.

Тая бо два храбрая Святъславличя, Игорь и Всеволодъ, уже лжу убудиста которою. Ту бяше успилъ отець ихъ Святъславъ грозныи великыи Кыевьскыи. Грозою бяшеть притрепеталъ, своими сильными пълкы и харалужными мечи наступи на землю Половецкую, притъпта хълмы и яругы, възмути рекы и озера, иссуши потокы и болота, а поганаго Кобяка изъ луку моря отъ железныхъ великыхъ пълковъ половецкыхъ яко вихръ вытърже, и паде ся Кобякъ въ граде Кыеве, въ гриднице Святъславли. Ту немци и венедици, ту грьци и морава поють славу Святъславлю, кають князя Игоря, иже погрузи жиръ во дне Каялы, рекы половецкыя. Русьскаго злата насыпашя ту, Игорь князь выседе изъ седла злата а въ седло кощiево Унышя бо градомъ забрала, а веселiе пониче.

Черная земля под копытами костями была засеяна и кровью полита, скорбью взошли они по Русской земле. Что мне шумит, что мне звенит так рано пред зарей? Игорь полки поворачивает, ведь ему жаль милого брата Всеволода. Бились день, бились другой, на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут два брата разлучились на берегу быстрой Каялы. Тут кровавого вина не хватило; тут пир закончили храбрые русичи, сватов напоили, а сами полегли за Русскую землю. Никнет трава от жалости, и дерево от горя к земле склонилось.

Ведь уже, братья, не веселое время наступило, уже пустыня воинство накрыла. Встала Обида в войске Даждьбожьего внука, вступила девою на землю Троянову, восплескала лебедиными крыльями на синем море у Дона, плеща ими, прогнала счастливые времена. Борьба князей с неверными прервалась, потому что сказал брат брату: «Это мое, а то тоже мое», и начали князья про малое говорить: «Это великое» и сами на себя крамолу ковать, а неверные из всех стран приходили с победами на Русскую землю.

О, далеко залетел сокол, птиц бьющий, – к морю! А Игорева храброго войска не воскресить. О нем воскликнула Карна, и Желя помчалась по Русской земле, разбрасывая людям огонь из пламенного рога. Жены русские заплакали, причитая: «Уже нам своих милых мужей ни мыслию не промыслить, ни думою не придумать, ни очами не повидать, а до золота и серебра и вовсе не дотронуться!»

И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской земле, печаль обильная течет среди земли Русской. А князья сами на себя крамолу ковали, а неверные сами, с победами набегая на Русскую землю, брали дань по серебряной монете со двора.

Те ведь два храбрые Святославича, Игорь и Всеволод, обособившись, зло разбудили, которое прежде успокоил отец их, Святослав грозный великий Киевский. Грозою он заставил трепетать – своими сильными полками и харалужными мечами наступил на Половецкую землю, потоптал холмы и овраги, взмутил реки и озера, иссушил ручьи и болота. А неверного Кобяка из лукоморья из железных огромных полков половецких как смерч вырвал, и упал Кобяк в граде Киеве, в гриднице Святослава. Тут немцы и венецианцы, тут греки и мораване поют славу Святославу, осуждают князя Игоря, который утопил благополучие на дне Каялы, реки половецкой. Рассыпали там русское золото, Игорь-князь пересел из золотого седла в седло невольника-кощея. В унынии городские стены, и веселье поникло.

Поражение русских

Увидев, что буй-тур Всеволод окружен, князь Игорь пытается перестроить свои порядки, но поздно… Битва продолжалась три дня, и русские войска разбиты. Автор «Слова», сравнивая битву с пиршеством, называет половцев «сватами». Возможно, что здесь намек на то обстоятельство, что предводитель половцев хан Кончак был, действительно, сватом Игоря: сын князя Владимир был помолвлен на его дочери. Следует отметить, что русские князья вообще часто роднились с половецкими ханами.

Авто связывает поражение русских с княжескими междоусобицами, ослабляющими государство. Он сатирически изображает договоры князей и переиначивает формулу раздела феодальных владений: «се мое, а то твое», пишет «се мое, а то мое же», подчеркивая этим стремление князей захватить себе как можно больше.

Тем временем русские оплакивают погибшее войско Игоря. Карна – олицетворение кары и скорби. Желя – плач по убитым. Под «мыканием смаги» может иметься в виду какой-то погребальный обычай.

Игорь и Всеволод не подчинились своему «отцу», т. е. феодальному главе, Святославу. Год назад киевский князь Святослав совершил победоносный поход на степь. Половцы потерпели сокрушительное поражение. Русские взяли в плен множество половецкой знати, в том числе хана Кобяка, которого привезли в Киев ко двору Святослава; захвачена была и большая добыча, освобождено и приведено на Русь много «колодников», пленных русских. В результате с половцами было заключено перемирие. Теперь Игорь и Всеволод своим неподчинением дали разбить свои слабые, малочисленные дружины половцам и позволили им нарушить соглашение и новыми набегами разорять Русскую землю. Игорь и Всеволод неоднократно подвергаются в «Слове» упрекам за это неподчинение: Всеволод забыл свою «честь», Игорь и Всеволод «нечестно» одолели, «нечестно» пролили кровь половцев и др.

Игорь князь высeдe изъ сeдла злата, а въ сeдло кощиево. Тут-то Игорь князь пересел из княжеского седла в седло рабское, кощиево, т.е. из князя стал пленником.

Виктор Михайлович Васнецов «После побоища Игоря Святославича с половцами».
Русский музей, Санкт-Петербург

А Святъславъ мутенъ сонъ виде. «Въ Кыеве на горахъ си ночь съ вечера одевахуть мя, – рече, – чьрною паполомою на кровати тисове, чьрпахуть ми синее вино съ трудомъ смешено. сыпахуть ми тъщими тулы поганыхъ тълковинъ великыи женчюгъ на лоно и негують мя. Уже дъскы безъ кнеса въ моемъ тереме златовьрсемъ. Всю нощь съ вечера Бусови врани възграяху, у Плесньска на болони бешя дебри Кыяне и несошяся къ синему морю».

И рькошя бояре князю: «Уже, княже, туга умъ полонила. Се бо два сокола слетеста съ отня стола злата поискати града Тьмутороканя, а любо испити шеломомъ Дону. Уже соколома крыльця припешали поганыхъ саблями, а самою опуташя въ путины железны. Тьмно бо бе въ г день, два сълнця помьркоста, оба багряная стълпа погасоста и въ море погрузиста, и великое буиство подаста хынови, и съ нима молодая месяця, Олегъ и Святъславъ, тьмою ся поволокоста. На реце на Каяле тьма светъ покрыла, по Русьскои земли прострошяся половци акы пардуже гнездо. Уже снесеся хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже вьржеся Дивъ на землю. Се бо готьскыя красныя девы въспешя на брезе синему морю: звоня Русьскымъ златомъ, поють время Бусово, лелеють месть Шароканю. А мы уже дружина жядни веселiя!»

Тъгда великыи Святъславъ изрони злато слово сльзами смешено и рече: «О моя сыновьця, Игорю и Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвелити, а себе славы искати. Нъ не честно одолесте, не честно бо кровь поганую пролiясте. Ваю храбрая сьрдця въ жестоцемъ харалузе скована, а въ буести закалена. Се ли створисте моеи сребренеи седине? А уже не вижду власти сильнаго и богатаго и многовои брата моего Ярослава съ Чьрниговьскыми былями, съ могуты и съ татраны, и съ шельбиры, и съ топчакы, и съ ревугы, и съ ольберы. Тiи бо бесъ щитовъ съ засапожникы кликомъ пълкы побеждають, звонячи въ прадеднюю славу. Нъ рекосте: «Мужаимеся сами, преднюю славу сами похытимъ, а заднею ся сами поделимъ!» А чи диво ся, братце, стару помолодити? Коли соколъ въ мытехъ бываеть, высоко птиць възбиваеть, не дасть гнезда своего въ обиду. Нъ се зло, княже ми непособiе. Наниче ся годины обратишя.

Се у Римъ крычять подъ саблями половецкыми, а Володимиръ подъ ранами. Туга и тоска сыну Глебову!

Великии княже Всеволоде! Не мыслiю ти прелетети издалечя отня злата стола поблюсти. Ты бо можеши Вългу веслы раскропити, а Донъ шеломы выльяти. Аже бы ты былъ, то была бы чяга по ногате, а кощеи по резане. Ты бо можеши посуху живыми шереширы стреляти, удалыми сыны Глебовы.

Ты буи Рюриче и Давыде! Не ваю ли злачеными шеломы по кръви плавашя? Не ваю ли храбрая дружина рыкають акы тури, ранени саблями калеными на поле незнаеме? Въступита, господина, въ злата стремени за обиду сего времени, за землю Русьскую, за раны Игоревы, буего Святъславличя!

Галичьскыи Осмомысле Ярославе! Высоко седиши на своемъ златокованнемъ столе, подпьръ горы угорьскыя своими железными пълкы, заступивъ королеви путь, затворивъ Дунаю ворота, мечя бремены чрезъ облакы, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землямъ текуть, отворяеши Кыеву врата, стреляеши съ отня злата стола салътаны за землями. Стреляи, господине, Кончяка, поганаго кощея, за землю Русьскую, за раны Игоревы, буего Святъславличя! А ты буи Романе и Мстиславе! Храбрая мысль носить ваю умъ на дело. Высоко плаваеши на дело въ буести, яко соколъ на ветрехъ ширяяся, хотя птицю въ буистве одолети. Суть бо у ваю железнiи паперси подъ шеломы латиньскыми. Теми тресну земля, и многы страны – хинова, литъва, ятвязи, деремела и половци сулици своя повьргошя, а главы своя поклонишя подъ тыи мечи харалужныи. Нъ уже, княже Игорю, утърпе сълнцю светъ, а древо не бологомъ листвiе сърони, по Ръси и по Сули грады поделишя, а Игорева храбраго пълку не кресити. Донъ ти, княже, кличеть и зоветь князи на победу. Ольговичи храбрiи князи доспели на брань.

Инъгварь и Всеволодъ и вси три Мстиславичи, не худа гнезда шестокрыльци! Не победными жребiи собе власти расхытисте. Кое ваши златыи шеломи и сулици ляцькыя и щити? Загородите полю ворота своими острыми стрелами за землю Русьскую, за раны Игоревы, буего Святъславличя!

Уже бо Сула не течеть сребреными струями къ граду Переяславлю, и Двина болотомъ течеть онымъ грознымъ полочяномъ подъ кликомъ поганыхъ. Единъ же Изяславъ сынъ Васильковъ позвони своими острыми мечи о шеломы литовьскыя, притрепа славу деду своему Всеславу, а самъ подъ чьрлеными щиты на кръваве траве притрепанъ литовьскыми мечи. Исходи юна кровъ, а тъи рекъ: «Дружину твою, княже, птичь крылы приоде, а звери кровь полизашя». Не бысть ту брата Брячислава, ни другаго – Всеволода, единъ же изрони жемчюжну душю изъ храбра тъла чресъ злато ожерелiе. Уныли голоси, пониче веселiе, трубы трубять городеньскыя.

Ярославле и вси внуци Всеславли! Уже понизите стязи свои, вонзите свои мечи вережени, уже бо выскочисте изъ деднеи славы. Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Русьскую, на жизнь Всеславлю, которою бо беше насилiе отъ земли Половецкыя.

На седьмомъ веце Трояни вьрже Всеславъ жребии о девицю себе любу. Тъи клюками подъпьръ ся окони, и скочи къ граду Кыеву, и дотчеся стружiемъ злата стола Кыевьскаго. Скочи отъ нихъ лютымъ зверемъ въ пълночи изъ Белаграда, обесися сине мьгле, утърже вазни съ три кусы, отвори врата Новуграду, разъшибе славу Ярославу, скочи вълкомъ до Немигы – съду токъ. На Немизе снопы стелють головами, молотять цепы харалужными, на тоце животь кладуть, веють душю отъ тела. Немизе кръвави брезе не бологомъ бяхуть посеяни, посеяни костьми русьскыхъ сыновъ. Всеславъ князь людемъ судяше, княземъ грады рядяше, а самъ въ ночь вълкомъ рыскаше, изъ Кыева дорыскаше до куръ Тьмутороканя, великому Хърсови вълкомъ путь прерыскаше. Тому въ Полотьске позвонишя заутренюю рано у Святыя Софеи въ колоколы, а онъ въ Кыеве звонъ слышя. Аще и вещя душя въ друзе теле, нъ чясто беды страдаше. Тому вещеи Боянъ и пьрвое припевку, смысленыи, рече: «Ни хытру, ни горазду, ни пытьцю горазду суда Божiя не минути!»

О, стонати Русьскои земли, помянувъше пьрвую годину и пьрвыхъ князеи! Того стараго Владимира не льзе бе пригвоздити къ горамъ Кыевьскымъ, сего бо ныне сташя стязи Рюрикови, а друзiи Давидови, нъ розьно ся имъ хоботы пашють, копiя поють!

А Святослав мутный сон видел. «В Киеве на горах этой ночью с вечера, – сказал он, – укрывают меня черным плащом на ложе тисовом, черпают мне темное вино, со скорбью смешанное, сыплют мне пустыми колчанами неверных язычников-толмачей крупный жемчуг на грудь и оплакивают меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом. Всю эту ночь с вечера Бозовы вороны начинали взграи вать, у Плесеньска на низком берегу разверзлись овраги Кияни, и простерлись они до синего моря».

И сказали бояре князю: «Уже, о князь, скорбь ум заполонила; это ведь два сокола слетели с отеческого золотого стола поискать града Тмуторокани или хотя бы испить шеломом Дона. Ведь уже тем двум соколам крылышки подрезали саблями неверных, а их самих опутали железными путами. Ведь темно стало в третий день, два солнца померкли, оба багряных столпа погасли и в море погрузились и великое беспокойство подали хинам, и с ними два молодых месяца, оба тьмой заволоклись. На реке на Каяле тьма свет покрыла, по Русской земле разбежались половцы, как выводок гепардов. Уже пала хула на хвалу, уже набросилась нужда на волю, уже низринулся Див на землю. Ведь уже и готские красавицы запели на берегу синего моря, звеня русским золотом, поют время Воза, лелеют месть за Шарукана. А мы уже – дружина – жаждем веселья!»

Тогда великий Святослав изрек золотое слово, со слезами смешанное, и вот что сказал: «О мои племянники, Игорь и Всеволод! Рано вы начали землю Половецкую мечами тревожить и себе славы искать. Но по чести не одолели, не по чести кровь неверных пролили. У вас обоих храбрые сердца выкованы из твердого, тяжко ранящего металла-харалуга и в ярости закалены. Что же вы сотворили моим серебряным сединам? Ведь уже не вижу я власти сильного и богатого и повелевающего многочисленными войсками брата моего Ярослава, и с черниговскими старшинами, и с могутами, и с татранами, и с шельбирами, и с топчаками, и с ольберами. Те ведь без щитов с засапожными ножами кликом полки побеждают, звеня в прадедовскую славу. Но сказали вы: «Оба сами наберемся мужества: прежнюю славу сами поддержим, а будущую между собой поделим!» А диво ли, братья, старому помолодеть? Даже когда сокол линяет, высоко птиц взбивает – не даст гнезда своего в обиду. Но вот беда – не желают князья мне помочь. Наизнанку времена обернулись».

Вот уже у Римова кричат под саблями половецкими, а Владимир изранен. Скорбь и горе сыну Глеба!

Могучий князь Всеволод! У тебя и в мыслях нет прилететь издалека защитить отцовский золотой престол! Ведь ты можешь Волгу веслами раскропить, а Дон шеломами вычерпать. Был бы ты здесь, то была бы невольница по ногате, а невольник по резане. Ведь ты можешь посуху живыми шереширами – огненными снарядами – стрелять, удалыми сынами Глебовыми!

Ты, о храбрый Рюрик, и Давыд! Не ваши ли воины золочеными шеломами по крови плавали? Не ваши ли храбрые дружины рычат как туры, раненные саблями калеными в поле неведомом? Оба вступите, владыки, в золотое стремя за обиду этого времени, за раны Игоревы, храброго Святославича!

О Галицкий Осмомысл Ярослав! Высоко сидишь ты на своем златокованом престоле. Ты запер горы угорские своими железными полками, преградив венгерскому королю путь, затворив проход к Дунаю, перебрасывая грузы через облака, суды творя до Дуная. Грозы твои по землям текут, открываешь ты Киеву ворота, стреляешь с отцовского золотого престола салтанов за землями. Стреляй, владыка, Кончака, поганого кощея-смерда за Русскую землю, за раны Игоревы, храброго Святославича!

А ты, о храбрый Роман и Мстислав! Храбрая мысль направляет ум у вас обоих на подвиги. Высоко летаешь ты на подвиги в ярости, как сокол на ветру распростершись, желая птиц в неистовстве одолеть. Ведь есть у вас обоих железные нагрудники под шеломами латинскими. Под теми вздрогнула земля и многие страны – хинова, литва, ятвяги, деремела и половцы свои сулицы побросали и свои головы склонили под теми мечами харалужными. Но уже, о князь Игорь, померк солнца свет, и деревья не к добру листву потеряли – по Роси и по Суле города поделили, а Игорева храброго войска не воскресить. Дон тебя, князь, кличет и зовет князей на победу. Ольговичи, храбрые князья, поторопились на брань.

Ингварь, и Всеволод, и все трое Мстиславичей, не худого гнезда шестокрыльцы! Несправедливыми жребиями расхватали вы себе владения! Где же ваши золотые шеломы, и сулицы ляшские, и щиты? Загородите полю ворота своими острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоревы, храброго Святославича!

Ведь уже Сула не течет серебряными струями к граду Переяславлю, и Двина уже болотом течет к тем грозным полочанам под кликом неверных. Один только Изяслав, сын Васильков, позвонил своими острыми мечами о шеломы литовские, превзошел славу деда своего Всеслава, а сам под червлеными щитами на кровавой траве повержен литовскими мечами. Текла юная кровь его, и сказал он: «Дружину твою, о князь, птицы крыльями приодели, а звери кровь полизали!» Не было там ни брата Брячислава, ни другого – Всеволода, и совсем один ты изронил жемчужную душу из храброго тела через золотое ожерелье. Приуныли голоса, поникло веселье, трубы трубят городеньские.

Ярославичи и все внуки Всеславовы! Опустите стяги свои, вонзите в землю свои мечи, покрытые позором, ведь уже выпали вы из дедовской славы. Ведь своими раздорами вы начали наводить неверных на землю Русскую, на богатства Всеслава, из-за раздоров случилось насилие от земли Половецкой!

На седьмом веке Трояновом кинул Всеслав жребий ради девицы, ему любимой. Он, хитростями подпираясь, добыл коней, и прискакал к граду Киеву, и едва дотронулся древком золотого престола Киевского. Прыгнул он рысью в полуночи из Белгорода, завесился синей тучей, урвал удачи с три куска – отворил врата Новгороду, расшиб славу Ярославу, прыгнул волком до Немиги – сдул ток. На Немиге снопы стелют головами, молотят цепами харалужными, на току жизнь кладут, веют душу от тела. Кровавые берега Немиги не добрым зерном были засеяны – засеяны костьми русских сынов. Всеслав-князь людям суд творил, князьям города дарил, а сам по ночам волком рыскал, из Киева достигал до первых петухов Тмуторокани, великому Хорсу волком перебегал дорогу. Ему в Полоцке позвонили к ранней заутрене у святой Софии в колокола, а он в Киеве звон слышал. Хоть и была вещая душа в другом теле, но часто страдал он от бед. Ему вещий Боян и давнюю припевку-поговорку изрек, мудрый: «Ни хитрому, ни разумному, ни колдуну искусному суда божьего не миновать!»

О, стонать Русской земле, вспомнив прежние времена и прежних князей! Того старого Владимира нельзя было приковать к горам Киевским, а ведь ныне одни его стяги стали Рюриковы, а другие – Давыдовы, но в разные стороны бунчуки их развеваются, по-разному копья поют.

«Мутенъ сонъ» и «злато слово»
великого князя Святослава

Снилось князю в «тереме златоверхом», что треснула балка над ним, закаркали вороны и понеслись к морю с Оболони. А самого князя стали приготовлять к погребению: одели «чръною паполомою, на кроваты тисове», стали оплакивать «синим вином с трутом смешанным», стали сыпать крупный жемчуг – слёзы на лоно.

Бояре объяснили вещий сон Святослава: горе твое от того, что четыре князя попали в плен: Игорь, Всеволод, Святослав Ольгович и Владимир Игоревич. Речь бояр переходит в образный, картинный плач: «тьма свет покрыла, снесеся хула на хвалу, тресну нужда на волю, уже врежеса дивь на землю, Готския девы въспеша на брезе синему морю, звоня Рускымъ златомъ». Тогда великий князь Святослав изрекает своё «золотое слово», упрекая Игоря и Всеволода за излишнюю самонадеянность. И встал бы великий князь за обиду за своё гнездо; но он уже знает, как стонет под саблями половецкими Владимир Глебович…

Святослав призывает сильнейших князей современной ему Руси: великого князя Всеволода и зависимых от него рязанских Глебовичей, затем Ростиславичей, Рюрика и Давыда, могущественного Ярослава Осмомысла Галицкого и знаменитого Романа с Мстиславом. Автор ещё раз с горем вспоминает Игоря и снова призывает потомков Ярослава Мудрого и племя Всеслава, останавливаясь всего более на этом герое песен Бояна.

Все они – опытные военачальники: Ярослав Черниговский с союзными степняками «кликом» врагов побеждает;

Всеволод веслами может расплескать Волгу, а Дон вычерпать шлемами;

Рюрику и Давыду автор напоминает о тяжёлом поражении от половцев;

Ярослав Осмомысл со своими железными полками успешно оберегает юго-западные рубежи Руси, вмешивается в киевские дела, борется со степняками;

Роман и Мстислав страшны для литвы и половцев.

Далее от упоминания полоцких князей, потомков Всеслава Вещего, автор переходит к фигуре их предка.

Фигура полоцкого князя Всеслава обрисовывается в его действиях по отношению к Киеву и Новгороду. В Киеве Всеслав слышит звон колоколов св. Софии; вспоминается крепкая связь со старым Владимиром, когда княжеский род ещё был единым.

На Дунаи Ярославнынъ гласъ слышить, зегзицею незнаемъ рано кычеть: «Полечю, – рече, – зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ Каяле реце, утру князю кръвавыя его раны на жестоцемъ его теле».

Ярославна рано плачеть въ Путивле на забрале, а ркучи: «О ветре ветрило! Чему, господине, насильно вееши? Чему мычеши хыновьскыя стрелкы на своею нетрудную крыльцю на моея лады вои? Мало ли ти бяшеть горъ подъ облакы веяти, лелеючи корабли на сине море? Чему, господине, мое веселiе по ковылiю разъвея?»

Ярославна рано плачеть Путивлю городу на забороле, а ркучи: «О Днепре Словутичю! Ты пробилъ еси каменныя горы сквозь землю Половецкую. Ты лелеялъ еси на себе Святъславли носады до пълку Кобякова. Възлелеи, господине, мою ладу къ мне, а быхъ не слала къ нему слезъ на море рано!»

Ярославна рано плачеть въ Путивле на забрале, а ркучи: «Светлое и тресветлое сълнце! Всемъ тепло и красно еси. Чему, господине, простре горячюю свою лучю на лады вои, въ поле безводне жяждею имъ луци съпряже, тугою имъ тулы затъче?»

На Дунае голос Ярославны слышится, чайкой-зегзицей неведомой рано утром голосит: «Полечу я, – говорит, – по Дунаю, омочу шелковый рукав в Каяле-реке, оботру князю кровавые его раны на могучем его теле!»

Ярославна рано утром плачет в Путивле на городской стене, причитая: «О ветер-ветрило! Зачем, о господин, так сильно веешь? Зачем легкими крылами бросаешь хиновские стрелы на воинов моего милого? Мало ли тебе было горы под облаками обвевать, нося корабли на синем море? Зачем, о господин, ты мое веселие по степи ковыльной развеял?»

Ярославна рано утром плачет в Путивле на городской стене, причитая: «О Днепр Словутич! Ты пробил каменные горы – течешь через землю Половецкую. Ты носил на себе Святославовы боевые ладьи до войска Кобякова. Принеси, о господин, моего милого ко мне, чтобы я не посылала ему слез на море рано утром!»

Ярославна рано утром плачет в Путивле на градской стене, причитая: «Светлое и трижды светлое солнце! Ты для всех тепло и прекрасно. Зачем же, владыка ты простер свой горячий луч на воинов милого в поле безводном от жажды луки их скривил, на горе им колчаны закрыл?»

Плач Ярославны

Плач Ярославны считается одним из самых поэтических мотивов «Слова…». На городском забрале в Путивле Ярославна рано плачет. Она обращается к ветру, к Днепру-Славутичу, к светлому-пресветлому солнцу. Ветер развеял её радость по ковылию, Днепр может только нести её слёзы до моря, а солнце в поле безводном русичам жаждою луки стянуло (они бессильны натянуть лук), горем им колчаны со стрелами заткнуло.

Василий Григорьевич Перов «Плач Ярославны»

Прысну море полунощи, идуть смьрчи мьглами, Игореви князю Богъ путь кажеть изъ земли Половецкыя на землю Русьскую, къ отню злату столу. Погасошя вечеру зори. Игорь спить, Игорь бдить, Игорь мыслiю поля мерить отъ великаго Дону до малаго Донця. Комоньнъ въ полуночи Овлуръ свисну за рекою, велить князю разумети. Князю Игорю не быть! Кликну, стукну земля, въшюме трава, вежи ся половецкыя подвизашя. А Игорь князь поскочи гърностаемъ къ тростiю и белымъ гоголемъ на воду, въвьржеся на бързъ комонь, и скочи съ него босымъ вълкомъ, и потече къ лугу Донця, и полете соколомъ подъ мьглами, избивая гуси и лебеди завтроку, и обеду, и ужине. Коли Игорь соколомъ полете, тъгда Влуръ вълкомъ потече, труся собою студеную росу, претъргоста бо своя бързая комоня. Донець рече: «Княже Игорю! Не мало ти величiя, а Кончику нелюбiя, а Русьскои земли веселiя!» Игорь рече: «О Донче! Не мало ти величiя, лелеявъшю князя на вълнахъ, стлавъшю ему зелену траву на своихъ сребреныхъ брезехъ, одевавъшю его теплыми мьглами подъ сенiю зелену древу, стрежаше его гоголемъ на воде, чаицями на струяхъ, чьрнядьми на ветрехъ. Не тако ли, рече, река Стугна, худу струю имея, пожьръши чюжи ручьи и стругы, рострена къ усту, уношю князя Ростислава затвори дне при темне березе. Плачеться мати Ростиславля по уноши князи Ростиславе. Унышя цветы жялобою, и древо ся тугою къ земли приклонило.

А не сорокы въстроскоташя, на следу Игореве ездить Гза съ Кончякомъ. Тъгда врани не граяхуть, галици помълкошя, сорокы не троскоташя, полозiе ползошя только. Дятлове текътомъ путь къ реце кажуть, соловiи веселыми песньми светъ поведають. Мълвить Гза къ Кончякови: «Аже соколъ къ гнезду летить, соколичя ростреляеве своими злачеными стрелами». Рече Кончякъ ко Гзе: «Аже соколъ къ гнезду летить, а ве сокольця опутаеве красною девицею». И рече Гза къ Кончакови: «Аще его опутаеве красною девицею, ни нама будеть сокольця, ни нама красны девице, то почнуть наю птици бити въ поле Половецкомъ».

Рекъ Боянъ и Ходына, Святъславля песнотворця стараго времени Ярославля, Ольгова коганя хоти: «Тяжько ти голове кроме плечю, зло ти телу кроме головы» – Русьскои земли безъ Игоря. Солнце светиться на небесе – Игорь князь въ Русьскои земли. Девици поють на Дунаи, вьються голоси чрезъ море до Кыева. Игорь едеть по Боричеву къ Святеи Богородици Пирогощеи. Страны рады, гради весели.

Певъше песнь старымъ княземъ, а потомъ молодымъ пети. Слава Игорю Святъславличю, буи туру Всеволоду, Владимиру Игоревичи. Здрави князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя пълкы. Княземъ слава а дружине.

Аминь.

Взволновалось море в полночь, идут смерчи тучами. Игорю-князю бог путь указывает из земли Половецкой на землю Русскую, к отцовскому золотому столу. Погасли вечерние звезды. Игорь спит – Игорь бодрствует, Игорь мыслью поля мерит от великого Дона до малого Донца. Уже с конями в полночи Овлур свистнул за рекой, дает князю знать. Князю Игорю не быть в плену! Кликнул он. Загремела земля, зашумела трава, шатры половецкие пошатнулись. А Игорь-князь бросился горностаем к тростнику и белым гоголем на воду, вскочил на борзого коня и спрыгнул с него проворным волком, и побежал к пойме Донца, и полетел соколом под облаками, побивая гусей и лебедей на завтрак, и на обед, и на ужин. Когда Игорь соколом полетел, тогда Овлур волком побежал, отряхивая студеную росу, ибо загнали они своих борзых коней. Донец-река говорит: «О князь Игорь! Много тебе величия, а Кончаку ненависти, а Русской земле веселья!» Игорь говорит: «О Донец! Много тебе величия, потому что ты носил князя на волнах, расстилал ему зеленую траву на твоих серебряных меловых берегах, укрывал его теплыми туманами под сенью зеленых дерев, ты стерег его гоголем на воде, чайками на перекатах, чернядьмина ветру. Ведь совсем не так, – сказал он, – река Стугна, недоброе течение имеющая, пожрала чужие ручьи и потоки, расширилась к устью, юношу князя Ростислава затворила на дне у темного берега. Оплакивает мать Ростиславова юношу князя Ростислава. Поникли цветы от жалости, и дерево от горя к земле склонилось.

Не сороки застрекотали – по следу Игоря ездят Гза с Кончаком. Тогда вороны не граяли, галки примолкли, сороки не стрекотали, только полозы ползали. Дятлы стуком путь к реке указывают, соловьи веселыми песнями рассвет возвещают. Говорит Гза Кончаку: «Если сокол к гнезду летит, молодого сокола мы с тобой расстреляем своими золочеными стрелами!» Сказал Кончак Гзе: «Если сокол к гнезду летит, мы с тобой соколика опутаем красною девицею!» И сказал Гза Кончаку: «Если мы с тобой его опутаем красною девицею, не будет обоим нам ни соколика, ни красной девицы и будут нас обоих птицы бить в поле Половецком!»

О Святославе старого времени Ярославова сказали Боян и Ходына, два песнотворца, любимцы Олега-князя: «Тяжело тебе, голове, без плеч, плохо тебе, телу, без головы» – так Русской земле без Игоря. Солнце светит на небе – Игорь-князь в Русской земле. Девицы поют на Дунае – летят голоса через море до Киева. Игорь едет по Боричеву к святой Богородице Пирогощей. Страны в радости, города в веселье.

После хвалебной песни старым князьям надо петь молодым. Слава Игорю Святославичу, буй-туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу. Пусть пребудут здравы князья и дружина, сражающаяся за христиан против воинства неверных! Князьям слава и дружине!

Аминь.

Бегство Игоря из плена

Бог не оставляет праведника в руках грешников. «Бог путь кажет Игореви из земли Половецкой в землю русскую». Автор как будто сам пережил бегство из плена от степняков: он помнит, с каким трепетом и ловкостью выбирался Игорь, под условный свист верного человека, с конём за рекой, как пробегал он степи, скрываясь и охотой добывая себе пищу, перебираясь по струям Дона.

Автору «Слова» припоминается песня о безвременной смерти юноши князя Ростислава, брата Владимира Мономаха (событие, случившееся за 100 лет до похода Игоря): оплакивания погибших были выдающимися песнями и сказаниями русского народа.

Ездят Гзак с Кончаком на следу беглеца и примиряются с бегством Игоря, как старого знакомого, который при случае явится близким человеком для степняков и по браку, и по языку, а иногда и по обычаям. Но Игорь ближе всего к русской земле, что предчувствует Гзак.

Быстро переносит автор «Слова о полку Игореве» своего героя из степей в Киев, на радость странам-городам. «Игорь едет по Боричеву (и ныне – ул. Боричев ток, рядом с более известным Андреевским спуском) к святей Богородици Пирогощей (храм, находившийся на Подоле)».

Заключительным словом к князьям, возможно, ещё пленным, и к погибшей дружине заканчивается «Слово о полку Игореве».

Дополнительно:

slovoopolku.ru – подробнейший ресурс, посвященный «Слову»

lekzia – другие материалы для подготовки к урокам литературы


История спора о подлинности «Слова о полку Игореве»: Материалы дискуссии 1960-х годов

     Прочитал интереснейшую книгу о том, как в советской исторической науке развивалась дискуссия о подлинности «Слова о полку Игореве». (Книга включает в себя как саму историю дискуссии, так и стенограммы обсуждений и полемические статьи вокруг этой темы).
     Самый интересный момент с точки зрения собственно истории науки (сам вопрос о том, кто прав я не могу обсуждать, я не специалист в этой области, но заинтересовали позиции сторон с точки зрения того, как вообще выглядит логика дискуссии)- это вопрос о том, нужно ли публиковать работу А. А. Зимина, доказывавшего, что «Слово…» — это более поздний текст 18 века, лишь имитирующий стиль 12 века. Советское идеологическое начальство почти сразу сказало — запретить.
     А вот научное сообщество, практически в полном составе сказало: «Мы с тезисами Зимина не согласны, но книга обязательно должна быть опубликована». И в этой связи очень любопытны рассуждения академика Дмитрия Сергеевича Лихачёва, который, будучи оппонентом А.А. Зимина, везде писал, что книгу Зимина непременно необходимо опубликовать.
     Причём, любопытно, что Лихачёв пишет, что такой запрет, который для советской власти казался правильным решением, на самом деле возымеет обратный эффект: из-за запрета у работы появится флёр «оппозиционности», который приведёт к тому, что общественное мнение будет на стороне А.А.Зимина, при том, что с чисто научной точки зрения, по мнению Д.С. Лихачёва, аргументы Зимина в данном вопросе не выдерживают критики и легко могут быть опровергнуты.
     И второй любопытный момент, который вытекает из книги, заключается в том, что обычно мы привыкли считать, что новая концепция борется со старыми чистыми научными, но не «грязными» политическими методами. Но история показывает, что иногда и Ланселот не брезгует жанром доноса: например, в процессе трехдневной дискуссии, проходившей в мае 1964 г., Зимин обвиняет Лихачёва в том, что тот знаком и дружен с известным американским антисоветчиком российского происхождения Р.О. Якобсоном (один из крупнейших лингвистов), и ещё ряд таких же обвинений (упоминается его дружба с «предателем», покинувшим СССР профессором Лесным, бежавшем из Киева вместе с немцами, и осевшим в Австралии и т.п), но Д.С.Лихачёв (судя по этой книге, во всяком случае), остаётся в рамках научной дискуссии.
     История этой дискуссии, помимо прочего, показывает, что саморегулируемое научное сообщество, возможно, лучше, чем прямое государственное вмешательство, может отвечать на вопрос о правильности или сомнительности той или иной теории, но когда в дело вмешивается государственная цензура, то она зачастую достигает противоположного результата по сравнению с тем, чего сама эта цензура хотела.
     И ещё один любопытный момент. Тот факт, что концепцию Зимина историческая и филологическая науки отвергли, не повлияла на оценку других (уже чисто исторических) работ Зимина. Те же самые люди, которые были его оппонентами в вопросе о «Слове…», вполне считали Зимина одним из крупнейших и лучших советских историков по вопросам, которые он поднимал потом в цикле своих монографий по средневековой истории Руси/России.

P.S. И небольшой оффтоп о патриотизме. В одной из статей Д.С. Лихачёва, опубликованой в рамках этой дискуссии есть интересный тезис. Лихачёв говорит, что «Наука должна быть не только гласной, но беспристрастной. Она должна искать истину. В науке нельзя руководствоваться патриотизмом. Патриотизм стимулирует научные исследования, но не управляет их конечными выводами». И далее добавляет «Патриотизм не в том, чтобы приукрашивать историю своего народа».


____
(История спора о подлинности «Слова о полку Игореве»: Материалы дискуссии 1960-х годов / Вступительная статья, составление, подготовка текстов и комментарии Л. В. Соколовой. — СПб.: Издательство «Пушкинский Дом», 2010. — 792 с.

Администрация Брейтовского муниципального района | Краткая историческая справка

История Брейтовского края уходит в глубь веков, а нравы и обычаи людей, живущих здесь сегодня, имеют глубокие корни, идущие из старины самого центра России. Одним из знаменательных событий является битва на реке Сить 4 марта 1238 года с монголо-татарами. Это событие произошло недалеко от места, где сегодня расположено село Брейтово. 


О возникновении села Брейтово существует несколько легенд (версий). Есть версия, что название села связано с фамилией земледельцев Брейтгопфов, которые жили на этой земле в конце 18 — начале 19 века. Наиболее правдоподобным кажется следующее предположение. До 16 века, для облегчения сбора дани и отправки ее в орду, Брейтовский край был разделен на уделы местных князьков. В центре удела находилось селение, где жил князь. Отсюда и произошли названия большинства сел местности. Центр удела князей Прозоровских — Прозорово, Сутских — Сутка, Янских — Яна. Так же и Брейтово было центральным селением князей Бритых. Название села Брейтово с течением времени изменялось. До 17 века, как указывают некоторые источники, село называлось «Брентово», а еще раньше «Бретово». История края тесно связана с жизнью и деятельностью потомственных Мологских дворян графов Мусиных-Пушкиных. Самым известным среди них был Алексей Иванович, русский Государственный деятель, первооткрыватель знаменитого «Слова о полку Игореве», историк, коллекционер и собиратель русских древностей.


В 17 веке Брейтовская волость становиться одной из крупнейших дворцовых волостей, подчиняющихся непосредственно царскому двору в Москве. Большое развитие получает ткацкое производство. Ткацкие села Брейтово и Черкасово более 100 лет поставляли свои изделия для нужд царского двора. 
В конце 30-х годов 20 века развернулось строительство Рыбинского гидроузла. Затоплению подлежала территория площадью 4,5 тысячи квадратных километра. В районе начались работы по очистке «морского дна». Под воду уходило 84% Мологского района, 58% Брейтовского. В зону затопления попадали 500 населенных пунктов, 203 колхоза, 157 колхозов затапливались частично. Из зоны затопления переселялись люди, вывозились дома, домашние животные, скот. Весной 1941 года Рыбинское водохранилище достигло проектного уровня. Под воду ушли веками возделанные поля, заливные луга, отгонные пастбища, грибные и ягодные леса, дубрава, клюквенные болота, исчезли многочисленные озера и реки. Была разрушена и затоплена «жемчужина» района — Борисоглеб, бывшее имение графов Мусин-Пушкиных. Перестал существовать город Молога. Была нарушена судоверфь, где строились речные баржи. На новое место практически полностью было перенесено село Брейтово. Ушли под воду каменные строения, церкви, торговые ряды. 

Сегодня Брейтово совершенно изменилось. Сейчас это районный центр Ярославской области, в котором построены многоэтажные дома, Дом культуры, больница, детские сады, средняя школа, административные здания. Брейтовский муниципальный район был и остается одним из самых экологически чистых районов Ярославской области.

Городище у села Семёновское место, где проходила одна из самых жестоких схваток дружины Владимирского князя Георгия Всеволодовича с татаро-монгольскими отрядами.

           
Брейтово февраль 1917г.             Брейтово конец 50-ых начало 60-ых годов

 

Дата создания: 10-10-2012
Дата последнего изменения: 07-05-2013

Легенда о князе Всеволоде — полемический отклик XVI в. на «Слово о полку Игореве»

 

Д.Н.Альшиц

Поход Игоря Святославича на половцев в 1185 г. относится к числу тех военно-исторических событий, громкая слава о которых создана не мечом, а пером. Таких походов перечислено в русских летописях не одна сотня. «Частный факт военной неудачи» — вот что такое, по справедливому выражению Н. К. Гудзия, поход Игоря в степь.1 И тем не менее в истории древней Руси немного таких военных событий, к которым в течение веков было бы приковано столько пытливого внимания, сколько к незначительному походу Игоря. Такова сила художественного слова, «свивающего славу».

При изучении реальной исторической обстановки, в которой происходили события, необходимо строго различать действительные исторические фигуры от героев художественного произведения, действительные взаимоотношения и связи от исторических обобщений автора. Между тем в литературе о «Слове» распространено смешение художественных образов и реальной действительности, особенно в связи со знаменитым обращением «Слова» к русским князьям. Оно выражается прежде всего в том, что обращение к князьям в «Слове» воспринимается как практический призыв «по коням!».2

 

Такое понимание представляется мне неправильным. Призыв «Слова» раздался не потому, что Игорь потерпел поражение, а лишь по поводу этого факта, потому что автор видел и понимал положение Русской земли в целом, видел и понимал гибельность неутихающих княжеских «крамол» перед лицом окружения страны воинственными соседями.

Автор «Слова» был первым, кто в описании данных событий поднялся до понимания общерусских задач и интересов. Он, и только он, пожелал именно в этой небольшой капле, какой являлся в море событий поход Игоря, отразить существо и перспективы политической ситуации Руси в целом. Специфика художественного произведения обусловила показ общерусских дел и провозглашение идеи объединения через конкретный факт, через конкретных героев, через конкретные обращения к ним.

С того момента, как поход Игоря был избран автором предметом повествования и в качестве такового поставлен в фокус истории Руси того времени, — только с этого момента и в рамках данного произведения поход Игоря становится фактом общерусского исторического значения.

Для дальнейшего изложения важно подчеркнуть, что придание походу Игоря значения центрального события русской жизни и установление связи между этим походом и именами таких русских князей, как Всеволод Суздальский, Роман Волынский или Ярослав Осмомысл, являются результатом индивидуального творческого акта художника — автора «Слова о полку Игореве», существуют только в рамках этого произведения и только для тех, кто его читал. Других источников, независимо от «Слова» трактующих данные события именно таким образом, нет.

В источнике XVI в. есть рассказ о том, как Всеволод Суздальский организовал накануне похода князя Игоря большой победоносный поход на половцев (в действительности он не имел к этому походу ни малейшего отношения), как Ольговичи во главе с Игорем, позавидовав успеху этого похода, сами двинулись в степь, где были разбиты, и как Всеволод Суздальский и Роман Волынский (опять сплошная выдумка), узнав об этом, двинулись выручать и выручили несчастных пленников. Как видим, созданная автором «Слова» версия о бездействии некоторых князей в момент, когда им будто бы надлежало действовать, показалась почему-то неподходящей писателю XVI в. И вот спустя сотни лет он выступает с опровержением автора «Слова о полку Игореве» в отношении Всеволода и Романа, создавая заведомо ложный рассказ об их выступлении на помощь князю Игорю.

Речь идет о Шестой степени Степенной книги, которая посвящена «преславному великому князю Всеволоду Георгиевичу». Для создателей Степенной книги составление Шестой степени доставляло особенно много хлопот и беспокойств. Шестая степень должна была показать прямой и естественный переход от самодержавия Киевского, через Владимиро-Суздальское, к Московскому. Между тем для обоснования непрерывности русского самодержавия именно здесь было самое тонкое и непрочное место.

Историческая действительность того времени, отлично известная составителям Степенной книги по древним летописям, являла собой картину, как раз обратную той, какую они должны были изобразить. Им важно было показать плавный переход единодержавной общерусской великокняжеской власти рода Мономаховичей из Киева во Владимир; на самом же деле такого перехода не наблюдалось. Киевское государство, как известно, распалось на отдельные феодальные образования, и Владимиро-Суздальское княжество было всего лишь одним из них. Более того, само Киевское государство долгое время раздиралось внутренней войной Ростова и Суздаля против Владимира, а также вело непрерывную борьбу со своими же «подручниками» — рязанскими князьями. В тяжелой и упорной борьбе вырастал авторитет Всеволода, не приведший, однако, даже к концу его жизни к какому бы то ни было действительному единодержавию.

Ввиду этого при написании Шестой степени своего грандиозного труда составители Степенной книги должны были проявить много изобретательности для приведения рассказа в соответствие с поставленной задачей. Они вынуждены были пойти и пошли на перекраивание и перекомпановку лежащих перед ними древних памятников, на умалчивание одних фактов и подчеркивание других, на создание новых версий о событиях и на опровержение старых.

В качестве основного материала для создания легенды о Всеволоде служил Владимиро-Суздальский свод, составленный в его честь. В своде до предела возвеличивается Всеволод. Однако летописцы не могли произвольно сочинять или перетасовывать факты, хорошо известные современникам, и отражали действительность более или менее правдиво. Поэтому даже владимиро-суздальский вариант истории Руси того времени не устраивал составителй рассказа Шестой степени и подвергся ими полной переработке.3

Повествование о Всеволоде открывается в Степенной книге торжественным предисловием,4 которое составители сделали в основном дословно из некролога, помещенного по поводу смерти Всеволода в Лаврентьевской летописи.5 Затем идут различные статьи о времени Всеволода, которые по содержанию могут быть сведены к трем сюжетам: 1) дела церковные и всевозможные чудеса тех времен; 2) внутренняя борьба с суздальцами, ростовчанами и подручными рязанскими князьями и 3) в качестве главного сюжета, характеризующего Всеволода, — история, связанная с походом Игоря на половцев.

Постановка событий 1184—1185 гг., в действительности не связанных с деятельностью Всеволода, в центр повествования о нем не может не вызвать законного вопроса — в чем же здесь дело? Этот вопрос встанет еще острее, когда выяснится, что рассказ о мнимом участии Всеволода в борьбе с половцами в 1184—1185 гг. занимает столь большое место за счет умолчания о многих важнейших действительных его походах и победах.

Назовем важнейшие факты, которым была предпочтена выдумка о походах на половцев в 1184—1185 гг. Всем этим фактам посвящены большие рассказы в Лаврентьевской летописи, отброшенные составителями Степенной книги: 1178 г. — взятие Торжка,6 1184 г. — второй поход на Торжок,7 1184—1186 гг. — два знаменитых, доставивших Всеволоду огромную славу, похода на болгар8 (в Степенной книге жалкое, в полторы строчки, упоминание о походе 1186 г.),9 1195 г. — поход на Киев,10 1197 г. — поход на Ольговичей,11 и т. д. и т. д.

Но самое интересное в другом. Если составителям легенды нужно было отметить победоносные походы Всеволода на половцев, то в его биографии такие походы были на самом деле. В 1199 и 1205 гг. он совершает свои знаменитые походы на половцев, подробно описанные в летописи. Почему же составителям Степенной книги потребовалось все это опустить, почему им «не подошли» рассказы о подлинных победах над половцами и почему надо было связать имя Всеволода именно с походами 1184—1185 гг. , к которым он не имел отношения? Заметим при этом, что на всем протяжении Степенной книги не встречается ни одного второго случая вымышленного похода на половцев.

Если бы «Слово о полку Игореве» не дошло до нас, мы никогда не смогли бы объяснить, чем руководствовались составители Степенной книги, поступая таким удивительным образом. Составители Степенной книги очень ясно показали, в какой связи им понадобился вымышленный рассказ об участии Всеволода в походах 1184—1185 гг. Этот рассказ составляет целую главу, содержание которой выражено в ее названии: «О добродетелех самодержьца и о знамении на небеси, и о победе на Половьцы и о зависти Ольговичев и о милости Всеволожи». Как видим, интересующий нас сюжет понадобился как решающая иллюстрация добродетелей Всеволода.

Дальше идет главная во всем повествовании о Всеволоде характеристика его деятельности: «Богохранимый же великий князь Всеволод Юрьевич, благоденственно пребывая во граде Владимири и правя скипетро Руського царствия. .. и всему множеству Владимировых сродников своим старейшинствуя, идеже кождо их господствуя. Аще же некогда нецыи от сродник его завистию побежахуся и бранию к нему прилежахуся, он же противу их вооружашеся и междуусобному кроволитию быти не даваше, но своим благосердным долготерпением и медленным пожьданием брань утоляше и братолюбие составляше, и ему же он хотяще даруя во одержание киевское господоначалие и прочая грады Русския и всех праведно управляя. И все послушаху его и покоряхуся ему».12

С точки зрения того, что здесь сказано, «Слово о полку Игореве» является произведением абсолютно еретическим. «Слово» с огромной силой рисовало совершенно обратное тому, что нужно было утвердить. В самом деле: в «Слове» Всеволод вовсе не общерусский самодержец, а один из многих князей. Но, что еще хуже, в «Слове» первым по значению среди русских князей провозглашается (к тому же преувеличенно) «великий, грозный» Святослав Киевский. В «Слове» Всеволоду брошен прямой упрек: «не мыслию ти прилетети издалеча отня злата стола поблюсти!», упрек в равнодушии к киевским делам, в частности к борьбе южнорусских князей с половцами.

Все это как нельзя больше противоречит создаваемой Степенной книгой легенде о Всеволоде — общерусском самодержце, о Всеволоде, дарующем «во одержание киевское господоначалие», о Всеволоде, возглавлявшем борьбу с половцами. Все это требует ответа и опровержения в официальном памятнике, который должен отныне на века покончить с прежними заблуждениями и утвердить единственно «правильную» версию истории Руси.

Прежде всего надо было развенчать Святослава Киевского, вознесенного «Словом» на действительно незаслуженную высоту. И развенчать не вообще, а развенчать именно в той роли, в какой его превознесло «Слово». И мы действительно читаем в Степенной книге удивительный рассказ о знаменитом победоносном походе князей на половцев накануне похода Игоря; организатором похода был, оказывается, вовсе не Святослав Киевский, а Всеволод Суздальский.13 В походе участвует князь, по имени Святослав Всеволодович, но вовсе не тот, что на самом деле, а сын Всеволода, посланный своим великим отцом. Зато в отношении Владимира Глебовича, являвшегося родичем и подручным Всеволода, сохранен правдивый летописный рассказ вместе с описанием его геройских дел. В летописи по именам перечислены еще шесть князей, пошедших вместе со Святославом Киевским. В Степенной книге все эти имена скрыты за формулой «и иных князей шесть». Это сделано для того, чтобы скрыть южнорусский состав участников похода и создать впечатление, что поход и по составу участников был владимиро-суздальский. Дальше идет довольно точный пересказ летописного описания похода, повторяющий даже явно ошибочную цифру летописи о 417 половецких князьях, захваченных в плен. Заключается рассказ следующими словами: «Сице преславну победу паче надежда даруяй бог православным, на поганыя враги ходящих по повелению старйшего им самодержателя, богохранимого Всеволода».

Так, официальные книжники XVI в. зачеркнули гениальные строки «Слова»: « отец их — Святослав грозный, великий, киевский — грозою бяшет притрепал своими сильными плъки и харалужными мечи; наступи на землю Половецкую, притопта хлъмы и яругы, взмути рекы и болота. .. А поганого Кобяка из луку моря от железных великых полков половецкых яко вихрь, выторже Ту немцы и венедици, ту греки и морава поют славу Святославлю».14 Степенная книга «славу Святославлю» переписала на «самодержца» Всеволода Суздальского.

Теперь предстояло «притоптать» другой, недопустимый с точки зрения составителей Степенной книги момент «Слова» — содержащийся в нем прямой упрек Всеволоду в равнодушии и бездействии по поводу поражения князя Игоря, к факту самому по себе незначительному, но вознесенному в «Слове» на огромную высоту. И вот, вслед за описанием победы князей, «ходящих по повелению Всеволода», идет такой рассказ: «О зависти Ольговичев и о милости Всеволожи».15 «Егда же сему позавидеша Ольгови внуцы, и кроме Всеволожа повеления, уповающе собою, идоша на половьцы и многу сотвориша победу и за Дон устремишася в самыя луки моря, хотяще до коньца победити их, забывше божие строение, яко же негде пишет: «никто же уповая собою спасется» и в Лукоморие словохотием приидоша и сами от половець победишася и без вести быша, дондеже гостие нецыи возвестиша сия на Руси, благосердый же самодержець Всеволод умилосердися о них и, Богом подвизаем, сам подвижеся на половцы, всячески тьщашеся освободити плененных своих. Половцы же и с вежами своими бежа к морю».16

Вот, оказывается, как было дело. Автор «Слова» лукавил, когда писал о Всеволоде: «не мыслю ти прилетети издалеча отня злата стола поблюсти». Всеволод тотчас пошел выручать Ольговичей, т. е. Игоря и его родичей; «егда позавидеша» Всеволоду и «кроме его веления», они пошли на половцев. Связь между именем Всеволода и походом Игоря, родившаяся в сознании автора «Слова» — «не мыслю ти прилетети издалеча» — нашла, как видим, в XVI в. отклик в виде решительного опровержения. Интересно, что слова «половцы же и с вежами своими бежа к морю», заключающие вымышленный рассказ о походе Всеволода на помощь Игорю, сами по себе не вымышленны. Они взяты составителями Степенной Книги из рассказа Лаврентьевской летописи о походе Всеволода на половцев в 1199 г.17 Это ясно указывает, насколько сознательно, с какою тонкостью в стремлении создать впечатление правдоподобия проводили составители Степенной книги подмену подлинных фактов желательной для них версией.

Если после всего сказанного у кого-нибудь еще могут оставаться сомнения в том, что рассказ Степенной книги непосредственно отвечает на «Слово о полку Игореве», то дальнейший текст уже не оставляет никакой возможности для того, чтобы сколько-нибудь разумно в этом сомневаться.

Писатели XVI в. решили защитить от обвинений в бездействии, выдвинутых в «Слове», еще одного князя, который, так же как и Всеволод, в действительности не имел к этому событию никакого отношения и только по воле автора «Слова» оказался вместе со Всеволодом в числе князей, упомянутых в «Слове о полку Игореве».

Цитированный выше рассказ о том, как Всеволод ходил выручать Ольговичей, продолжен таким образом: «князь же Романь Мстиславичь Галичьский, внук Изяславль, правнук Мстислава Владимерича Манамаша, взя вежи Половецькия и множеству плена християнского возврати».18

На вопрос: почему из трех «больших» князей, к которым обращался автор «Слова», в Степенной книге дано отпущение «греха» только Роману и Всеволоду, а Ярослав Осмомысл не упомянут, — ответ дан в самом тексте: Роман — потомок Мономаха, к тому же родственник Всеволода по жене. Материал для этого рассказа взят в Лаврентьевской летописи под 1202 г., где описан поход Романа на половцев,19 и искусственно привязан к событиям, относящимся к походу Игоря.20  

Отношение между «Словом о полку Игореве» и легендой о Всеволоде такое же, как между голосом и эхом. Второе не может возникнуть само по себе — оно отголосок первого, но отголосок искаженный.

Официальные книжники XVI в. признали силу «Слова о полку Игореве», так как в выборе материала для своего построения пошли не за действительностью и документами, а за автором «Слова», избравшим поход Игоря основой своего повествования. Не считая для себя возможным пройти мимо «Слова» они пустились в прямую полемику против изображения автором «Слова о полку Игореве» трех его весьма значительных героев. Если он гиперболизировал роль Святослава Киевского в происходивших событиях, то они ее вовсе зачеркнули. Если он с укоризной в бездействии обращался к Всеволоду и Роману, то они сочинили версию об их решающем участии в событиях.

«Слово о полку Игореве» не только в этих пунктах, но и в целом должно было прийтись не по душе составителям Степенной книги. «Слово» наиболее ярко из всех памятников древности запечатлело картину разобщения и междоусобиц, которую сочинители Степенной книги старались скрыть и заменить картиной единодержавия. «Слово» возмущало их своим пренебрежительным отношением к Владимиру Мономаху, родоначальнику царствующего над ними дома. Наконец, составителям Степенной книги — митрополиту Афанасию и его духовным сподвижникам — должны были претить языческие элементы, щедро рассыпанные в «Слове».

Сказанное позволяет сделать вывод: появление в официальном памятнике XVI в. вымышленного рассказа об исторических событиях XII в., являющегося прямой контрверсией «Слову о полку Игореве», рассказа совершенно непонятного и немыслимого независимо от этого памятника, доказывает, что «Слово о полку Игореве» было хорошо известно составителям Степенной книги.

Этим еще раз доказана несостоятельность точки зрения о том, что «Слово» — искусная подделка XVIII в.

http://feb-web.ru/feb/slovo/critics/t58/t58-064-.htm

 

Tags: история СССР, методология

Практическое занятие № 5 по теме: «Слово о полку Игореве» как…

Практическое занятие № 5 по теме:
«Слово о полку Игореве» как литературный памятник XII века

1. История открытия и публикации «Слова о полку Игореве». Причины появления в тексте памятника «темных мест».
2. Время создания и проблема авторства «Слова». Аргументируйте свой выбор по проблеме автора и времени создания памятника.
3. Историческая основа «Слова», ее связь с основной идеей сочинения (поход князя Игоря, его причины, роль других героев в раскрытии основной идеи «Слова»). Историческое и вымышленное в изображении героев.
4. Сюжет и композиция «Слова». Выделите в композиционном плане произведения эпические и лирические части. Как связаны между собой эти фрагменты?
5. Проблема жанра «Слова». Как определяют жанр «Слова» автор памятника и современные исследователи? Как сочетаются в произведении фольклорное и книжное, лирическое и эпическое начала?
6. Символический план «Слова»: какова роль символа в произведении? Символические образы «Слова». Символическое значение сна Святослава, образов природы и пр. Как соотносится христианская и языческая символика в «Слове»?
7. Доклады:
«Слово о полку Игореве» и культура его времени.
«Слово о полку Игореве» в поэзии, музыке и живописи.
Задание
Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» // Великое наследие. Классические
произведения литературы Древней Руси. – М., 1975. (Конспект)
Исследования
Еремин И.П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы. – Л., 1987.
Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. – Л., 1978.
Пауткин А.А. Летописная повесть о походе 1185 г. Игоря Святославича на половцев (к проблеме художественности) // Филологические науки. – 1985. – № 2. – С. 26-31.
Сумаруков Г. В. Кто есть кто в «Слове о полку Игореве». – М., 1983.
Федоров В. Г. Кто был автором «Слова о полку Игореве» и где расположена река Каяла? -М. , 1956.
eb063df6da0bbebf2ded82081132844d
Практическое занятие № 6 по теме:
«Повесть о разорении Рязани Батыем в 1237 году» —
образец воинской повести XIII века

1. Развитие жанра воинской повести в эпоху монголо-татарского нашествия. Черты жанра воинской повести. Общая характеристика основных литературных памятников, отразивших события эпохи монголо-татарского нашествия.
2. «Повесть о Разорении Рязани Батыем». Историческая основа и время создания повести. Место «Повести» в цикле рязанских повестей о Николе Заразском. Основная идейно-тематическая направленность произведения.
3. Структура «Повести»: логика расположения частей, ее связь с основной идеей памятника. Особенности сюжетного сложения «Повести».
4. Жанрово-стилевая характеристика произведения в целом и каждой выделенной части (соотношение документального и художественного, лирического и эпического, религиозного и светского начала).
5. Система образов в «Повести». Герои «Повести» и основные принципы создания их образов. Образ Евпатия Коловрата в «Повести» и русский фольклор.
6. Поэтика и стилистика «Повести» (описание батальных сцен, устойчивые «воинские формулы» и т.д.). Взаимодействие фольклорного и летописного, агиографического и ораторского начал в поэтике сочинения.

Письменное задание: конспектирование статьи Лихачева Д.С. «Повесть о разорении Рязани Батыем» // Великое наследие. – М., 1975.
Исследовательская литература
Бегунов Ю.К. Памятник русской литературы XIII века. «Слово о погибели Русской Земли». – М., Л., 1965. – С. 84-134.
Еремин И.П. Повести о татарском нашествии // Еремин И.П. Лекции и статьи по истории древнерусской литературы. – Л., 1968.
Кузьмин А.И. Героическая тема в русской литературе. – М., 1974. – С. 8-21.

Персональный сайт — историческая основа «Слова…»

Историческая основа «Слова о полку Игореве»
Историческая справка о князе Игоре
Отец Игоря Святославича – Святослав Ольгович, мать – дочь новгородского посадника Петрилы.
У Игоря было пять сыновей и одна дочь. В Новгород-Северске стал княжить в 1178 году, когда скончался князь Олег Северский.
   В 1180 году от рождества Христова князь Игорь вступил в междоусобную борьбу против смоленских князей, взяв приступом город Глебов. На помощь он призвал внука Шарукана.
 В 1184  году Киевский князь Святослав предпринял поход против половцев, собрав многих русских князей. Князь Игорь не участвовал в этом походе. По одной версии он не успел прибыть к началу похода, так как была гололедица, и ноги у коней разъезжались. По второй версии, которая кажется более правдоподобной, от похода на половцев отказался старший из рода черниговских князей Ярослав Всеволодович. Игорь, являясь его вассалом, досадовал на старшего князя, но подчинился.  Поход Святослава закончился удачей, князья пришли с богатой добычей. Князь Игорь позавидовал Святославу, его славе и богатству, поэтому решил сам в одиночку выступить против половцев. В его походе участвовал его сын Владимир, его брат Курский князь Всеволод и несколько других князей.
   С князем Всеволодом Игорь встретился у города Оскол и отправился далее. Первая битва 10 мая у реки Сюурлий недалеко от Азовского моря увенчалась победой, так как русичи встретились с малочисленным отрядом половцев. Победа окрылила их, беспечные, они заснули. Ночью хан Кончак и Гзак привели большое войско. Во второй битве и Игорь, и Всеволод бились как настоящие богатыри, но силы были слишком неравные. Войско Игоря было разбито, а сам князь с сыном Владимиром и братом Всеволодом был взят в плен.
    В плену Игорь был достаточно свободен. К нему были приставлены 20 воинов, которые выполняли его приказания. Игорь не сидел под замком, а мог спокойно ездить на коне.
   Бежать из плена Игорю помог половец Лавр.
Историческая справка о хане Кончаке.
   Хан Кончак – сын половецкого хана Отрока, внук Шарукана, свояк князя Игоря, так как сын Игоря Владимир женился на дочери Кончака. Хан Кончак принимал активное участие в княжеских междоусобицах Руси.
В 1180 году он ввязался в крупную междоусобицу смоленских и черниговских князей , на стороне последних.
   Хан Кончак был дружен с Игорем. Они вместе воевали на стороне черниговских князей. После битвы у Долобска они вместе бежали с поля боя в одной ладье
   В битве с Игорем у Каял-реки хан Кончак разбил войско своего прежнего соратника, а самого его взял в плен.
   После победы над Игорем Кончак пошёл к Переяславлю, обступил город и бился целый день с князем Владимиром Глебовичем. Владимир попросил помощи у Святослава. Тот поплыл по Днепру, и половцы бежали от Переяславля. Потом Кончак осадил город Римов, взял его, набрал множества пленных и пошёл к себе домой.
   Вплоть до 1190 года хан Кончак беспокоил и разорял русские земли, сжига города, угонял в плен людей, пока не потерпел сокрушительного поражения от объединённой рати Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславовича.
Историческая справка о князе Святославе Киевском.
   Сын Всеволода Ольговича, двоюродный брат Игоря Новгород-Северского и Всеволода Трубчевского и Курского.
Отец Святослава – Всеволод Ольгович по летописям и былинам известен как жестокий и коварный князь, не один раз разорявший соседние княжества, приводивший на Русь степняков, затеявший междоусобные войны.
   Детство и юность Святослава прошли в Чернигове, где его отец был князем. После того, как отец стал князем в Киеве, ему был передан в удел город Владимир Волынский.
   Святослав был женат на дочери полоцкого князя Василька Рогволодовича.
   После смерти отца Святослав остался князем-изгоем среди враждебной родни, обозлённой действиями его отца. Молодому княжичу пришлось долгие годы заискивать перед сильными.
   Среди других русских князей 12 века Святослав не считался выдающейся личностью. В годы своего княжения на Киевском престоле он тем не менее боролся против междоусобиц и половцев. В 1184 году он возглавил удачный поход против половцев, в котором Игорь не участвовал. Но поход князя Игоря Новгород-Северского в 1185 году перечеркнул все завоевания Святослава.
   Святослав узнал о походе Игоря, когда шёл в Карачев собирать ратников с верхних земель, чтобы идти на половцев к Дону на всё лето. С болью в душе он узнал о поражении Игоря и пленении русских князей. Эти чувства Святослава неизвестный автор «Слова» выразил в «золотом слове Святослава».
Историческая справка о Ярославне.
   Евфросинья Ярославна – вторая жена князя Игоря. Она была дочерью Ярослава Владимировича Осмомысла от брака с Ольгой Юрьевной. Во время походя князя Игоря на половцев ей исполнилось всего 14 лет.
Историческая справка о Всеволоде Трубчевском.
   Всеволод Трубчевский, именуемый на страницах «Слова» буй туром Всеволодом, был из рода новгородсеверских князей. Он брат Игоря, сын Святослава Ольговича и дочери новгородского посадника Марии Петриловны.
   Он участвовал в неудачном походе Игоря, командовал курско-трубчевским полком и проявил необычайное мужество в бою на Каяле. Личное мужество Всеволода вдохновило всех русских дружинников, окружённых половцами после того, как черн7иговские ковуи дрогнули, открыв брешь в обороне русских.
Он устремился на помощь брату, но в это время был ранен в руку и схвачен половцами. Вернулся из плена в 1187 году вместе с племянником Владимиром. Всеволод, по свидетельству летописи, более всех Ольговичей был отмечен добродетелью и мужественной доблестью. Он был могучего телосложения и большой физической силы. Это выяснили антропологи, которые исследовали его захоронение.
Поход Игоря
   Князь Игорь выступил из Новгород-Северска.  В поход он пригласил своего племянника Святослава Ольговича из Рыльска, сына Владимира из Путивля . У города Оскол он встретился с дружиной своего брата Всеволода Трубчевского, который шёл из Курска.
У реки Донец их застало затмение. Это было плохим предзнаменованием, но Игорь сказал: «Тайн божьих никто не знает, а знамению творец бог и всему миру, увидим, что нам даст бог, на добро ли, на зло ли или на зло наше». Поймали языка, который предупредил их о том, что сейчас биться с погаными нельзя. Но Игорь и Всеволод решили идти дальше, так как не хотели опозориться.
   Утром на другой день встретили полки половецкие. Шесть полков выступили под прикрытием стрельцов. Половцы обратились в бегство, русичи же взяли большую добычу.
   На другой день, в субботу, против русских выступили основные силы половцев. Игорь решил пробиваться к Донцу. Они могли уйти на конях, но были чёрные воины, пешие, поэтому Игорь и Всеволод решили сражаться. Битва длилась всю субботу, ночь и утро воскресенья. Игорь был ранен в руку. Все князья спешились, Игорь же сидел на коне, потому что, видя бегство своих коуёв, поскакал за ними, снял шлем, чтобы они князя узнали и вернулись. Но отъехал очень далеко и попал в плен. Попал в плен и сын Игоря, и Всеволод.
   Целый год был пленником Игорь. Однажды стражники напились кумыса, а половец Лавр помог Игорю бежать из плена. Всеволод с Владимиром вернулись из плена ещё через год.
Исторический комментарий «Взаимоотношения русских князей с половцами».
   Князь Игорь Новгород Северский был не единственным, кто искал личной славы в походах против половцев.
С большим или меньшим успехом в походы против половцев ходили многие князья. Так, 1111 году Владимир Мономах организовал грандиозный поход против половцев, который получил название крестового. 27 марта 1111 года на реке Сольнице, притоке Днепра, половцы были разбиты, и лишь небольшая их часть с ханом Шаруканом смогла уйти в степь.
   Святослав Киевский в 1184 году на берегах Орели разбил хана Кончака, несмотря на то, что он имел самострельные луки и греческий огонь.
   Вообще же отношения с половцами были очень разнообразны в тот период. Русские князья нередко обращались за помощью к половецким ханам. Дед князя Игоря, Олег Святославович, ещё в 1073 году привёл на русскую землю половцев для борьбы с Всеволодом Ярославичем, занявшим черниговский престол.
   К 13 веку отношения со степняками ещё более осложнились. Здесь было обычным и дружба, и родство, и предательство, и вражда.
История памятника «Слово о полку Игореве»
В первой половине 90-х годов 18 века Мусин-Пушкин открыл список «Слова о полку Игореве».
Он был им найден в Спасо-Ярославском монастыре в сборнике 16 века. Он купил его у архимандрита Иоиля Быковского. Этот список погиб во время пожара Москвы в 1912 году. Осталось только печатное издание «Слова» и копия с него, сделанная для Екатерины 2. Мусин-Пушкин был и первым переводчиком «Слова».
Вопрос об авторе «Слова».
Подобно другим древнерусским произведениям, «Слово» является анонимным, безымянным. До сих пор остаётся неясным, кто был автором «Слова». Его считали дружинником, участником похода. Это заключение делали из того, что он хорошо знал ход похода, верно описывал сражения. Были версии, что он черниговский певец, выходец из окружения галицких князей, знатным боярином, независимым писателем южанином. В ряде работ, посвящённых этому вопросу, делаются попытки связать его с конкретным человеком, например,  что это тысяцкий Рагуил, певец Митуса, летописец Пётр Бориславич и даже Киевский князь Святослав Всеволодович.
   Ни одна из этих гипотез до сих пор не доказана.
Мы можем сказать только одно, что этот человек был очень образованным, знающим историю русских князей, прекрасно владеющий образным и выразительным словом, прекрасно разбирающийся в воинском деле. Кроме того он имеет своё мнение, так как не защищает местные интересы, не является идеологом князей и бояр, хотя, несомненно, человек очень образованный, следовательно, аристократ.
   Были даже предположения, что «Слово» не подлинное произведение, а гораздо более поздняя мистификация, написанная, например, самим Мусиным-Пушкиным, так как потом был найден текст «Задонщины», очень напоминающий «Слово», но не настолько высокохудожественный.
 

№ п.п.

Фамилия, имя обучающегося

Всего баллов
(из 42)

Реком. отметка

% выпол
нения

1

Аксенова Светлана

40

5

95%

2

Анохина Дарья

35

4

83%

3

Астафьева Галина

36

4

86%

4

Воронкин Александр

21

3

50%

5

Жигалина Анастасия

41

5

98%

6

Климашевская Мария

37

5

88%

7

Кудрявцев Евгений

34

4

81%

8

Магасумов Олег

29

3

69%

9

Медведникова Дарина

40

5

95%

10

Минкова Анна

32

4

76%

11

Михеева Анна

29

4

69%

12

Мудров Алексей

20

2

49%

13

Огерчук Евгения

40

5

95%

14

Пархоменко Александра

38

5

90%

15

Теплова Юлия

29

4

69%

16

Ратова Елизавета

27

3

64%

17

Сидорова Наталья

39

5

93%

18

Тертышная Мария

23

3

55%

19

Улыбина Полина

31

4

74%

20

Хайрутдинова Лилия

40

5

95%

21

Хохлов Кирилл

31

4

74%

22

Черных Анфиса

39

5

93%

23

Чуденков Станислав

31

4

74%

24

Шакирова Карина

35

4

83%

25

Войнов  Георгий

29

3

69%

 

 

 

 

Историческая справка к фонду № Р-6969 «Лысовы: Константин Константинович (1895-1967) — литературовед, и Борис Константинович (1931-2009)

 

Константин Константинович Лысов родился 19 сентября 1895 года в г. Вятке в семье фельдшера. После смерти отца, в 1905 году, был определен матерью в сиротский приют.

В 1916 году после окончания Вятского реального училища работал школьным учителем в селе Карино Слободского уезда Вятской губернии. В 1924 году переехал в г. Вятку и поступил на работу библиотекарем.

С 1931 по 1934 год К.К. Лысов учился на химико-биологиче­ском отделении Вятского педагогического института им. В.И. Ленина, затем работал учителем. В 1936 году окончил заочно Московский институт иностранных язы­ков и получил квалификацию «переводчика высшей квалификации научно-техниче­ской литературы». В 1938 году ему был выдан аттестат на присвоение звания учителя средней школы.

С 1938 по 1942 год К.К. Лысов работал учителем немецкого языка в средней школе № 23 г. Кирова. В годы Великой Отечественной войны, в 1942-1944 годах, работал диспетчером на заводе № 38 (Коломенском паровозостроительном заводе). В 1945 — 1947 годах работал в городском отделе народного образования заве­дующим педагогическим кабинетом, заведующим библиотекой. С 1948 по 1954 год — библиотекарь школы рабочей молодежи № 6. В 1954 году вышел на пенсию.

В 1938 году К.К. Лысов заинтересовался переводами и стихотворными переложениями «Слова о полку Игореве». К этому времени относятся первые попытки К.К. Лысова сделать собственный перевод «Слова». Вся его последую­щая жизнь была посвящена работе над «Словом о полку Игореве».

Итогом ее стало большое исследование, включающее оригинальный перевод «Слова о полку Игореве», шесть научных статей и приложения.

Работа К.К. Лысова в 1960-е гг. была высоко оценена специалистами, готовилась к печати, однако из-за внезапной смерти автора не была опубликована.

 

Сын Константина Константиновича Борис Константинович Лысов родился 21 февраля 1931 года в г. Вятке.

В 1948 году окончил мужскую среднюю школу № 14 г. Кирова, в 1952 году — Кировский авиацион­ный техникум.

С 1952 по 1956 год работал конструктором на Кировском заводе имени XX партсъезда. С 1956 по 1992 год — на Кировском заводе «Маяк» инженером-конструктором, начальником бюро нормоконтроля, заместителем начальника отдела нормализации и стандартизации. За время работы на заводе подал и внедрил 31 рационализаторское предложение. Б.К. Лысов был участником Выставки достижений народного хозяйства СССР, многих межотраслевых, отраслевых конференций, семинаров по стандартизации; членом ведомственных комиссий по проверке других предприятий отрасли в области стандартизации.

Б.К. Лысов вел активную обще­ственную работу: был пропагандистом по вопросам культуры при горкоме КПСС, корреспондентом заводской и городских газет, активным членом литературно-музыкального кружка при Кировском городском клубе ветеранов войны и труда, участником событий культурной и спортивной жизни завода, города, области.

Б.К. Лысов был фотографом-любителем. Он много фотографировал улицы, парки, скверы г. Кирова, городскую жизнь, делал фотопортреты кировчан. Его фотографии охватывают период с 1952 по 1990-е годы. Его работы демонстрировались на заводских и городских фотовыставках.

Б.К. Лысов награжден медалями «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина», «Ветеран труда», знаками «За заслуги в стандартизации», «Победитель социалистического соревнования 1979 года».

Научно-техническая обработка документов личного фонда К.К. Лысова и Б.К. Лысова проведена в декабре 2010 года в соответствии с «Методическими рекомендациями по работе с документами личного происхождения», М., 1990.

В результате обработки составлены:

  • опись № 1 дел постоянного хранения за 1931-2009 годы с № 1 по № 41 в количестве 41 (сорока одной) единицы хранения, в том числе 209 (двухсот девяти) документов.

    Документы в описи № 1 разделены на 2 основные группы:

    1.Документы Константина Константиновича Лысова.

    1.1. Материалы к биографии К.К. Лысова.

    1.2. Материалы творческой деятельности К.К. Лысова.

    1.3. Материалы о К.К. Лысове и его творчестве.

    2.Документы Бориса Константиновича Лысова.

    2.1.Материалы к биографии Б. К. Лысова.

    2.2.Материалы о Б. К. Лысове и его творчестве.

    2.3. Материалы, собранные Б. К. Лысовым.

    2.4. Материалы к биографии Л. Ф. Лысовой, жены Б. К. Лысова.

  • опись № 2 дел постоянного хранения за 1950-1996 годы с № 1 по № 331 в количестве 331 (трехсот тридцати одной) единицы хранения, в том числе 340 (трехсот сорока) позитивов.

    Документы в описи № 2 разделены на 6 основных групп:

    1. Семья Лысовых:

    1.1. Портреты.

    1.2. Семья Лысовых на отдыхе.

    1.3. Соседи семьи Лысовых по коммунальной квартире.

    2. Исследователи «Слова о полку Игореве».

    3. Жизнь кировчан:

    3. 1. Работники завода «Маяк»:

    3.1.1. Портреты заводчан.

    3.1.2. Общественная жизнь и отдых.

    3.1.3. Встреча с космонавтом В.П. Савиных на юбилее завода.

    3.1.4. Продукция завода.

    3.2. Медицинские работники г. Кирова.

    3.3. Мастерицы дымковской игрушки.

    3.4. Работники сферы обслуживания.

    3.5. Деятельность Кировского клуба ветеранов войны и труда.

    3.6. Кировчане на рыбалке и охоте.

    4. Виды города Кирова:

    4.1. Заречная часть города и набережная реки Вятки.

    4.2. Успенский Трифонов мужской монастырь.

    4.3. Театральная площадь.

    4.4. Улица Профсоюзная.

    4.5. Улица Советская.

    4.6. Улица МОПРа.

    4.7. Улица Энгельса.

    4.8 Улица Коммуны (совр. Московская).

    4.9. Улица Горбачева.

    4.10. Улица Герцена.

    4.11. Улица Маклина.

    4.12. Улица Коммунистическая (совр. Орловская).

    4.13. Улица Воровского.

    4.14. Улица Большевиков.

    4.15. Улица Ленина.

    4.16. Улица Свободы.

    4.17. Улица Володарского.

    4.18. Улица К. Маркса.

    4.19. Улица К. Либкнехта.

    4.20. Парк культуры и отдыха им. Ст. Халтурина.

    4.21. Заречный парк.

5. Природа Кировской области.

6. Жанровые фотографии:

    6.1. Фотопортреты.

    6.2. Фотозарисовки.

    6.3. Фотоэтюды.

Документы описи №1 в разделах 1. «Документы Константина Константина Лысова» и 2. «Документы Бориса Константиновича Лысова» расположены по хронологическому принципу.

Документы описи №2 раздела 3. «Жизнь кировчан»: 3.1.1. «Портреты заводчан» и 3.3 «Мастерицы дымковской игрушки» отсистематизированы по алфавитному принципу.

Документы подразделов 1.1. «Портреты», 3.4. «Работники сферы обслуживания», разделов 4. «Виды города Кирова», 5. «Природа Кировской области» расположены по тематическому принципу.

В разделе 4 «Виды города Кирова» названия улиц занесены в опись в следующей последовательности: от улицы Профсоюзной до Воровского, затем от улицы Большевиков до К. Либкнехта. Фотографии расположены согласно нумерации изображенных домов.

В этот раздел описи также включены фотографии заречной части города и набережной реки Вятки, Успенского Трифонова мужского монастыря, Театральной площади, парка культуры и отдыха им. Ст. Халтурина и Заречного парка.

Остальные разделы отсистематизированы по хронологическому принципу.

Последней единицей хранения описи включен фотоальбом «Город Киров. Фотографии 1950 — 1980-х годов», включающий 524 (пятьсот двадцать четыре) фотоотпечатка. К фотоальбому составлена внутренняя опись.

Документы находятся в удовлетворительном состоянии и хранятся в КОГКУ «Государственный архив социально-политической истории Кировской области».

последнее обновление страницы: 2017-07-03

Образ князя Игоря. Образ князя Игоря в «Слове о полку Игореве»

Не всем дана вся глубина премудрости «Слово о полку Игореве». Созданный восемь веков назад древнерусский шедевр до сих пор смело можно назвать памятником культуры и истории России. В «Слове о полку Игореве» определен жанр — не главное, важен язык, на котором написано произведение.

Кто-то может подумать, что летопись рассказывает об одном человеке, но это не так.

Князь Игорь Святославович

Характеристика образа Князя Игоря довольно интересна. Его описывают как смелого, честного, знающего человека. О нем нельзя было сказать, что он сначала делает, а потом думает. Князь считал каждый шаг, но, к сожалению, предостережения и уговоры мудрых людей, окружавших Игоря, не остановили его. Мудрости, столь необходимой Игорю, ему не хватало. К сожалению, герой ею не обладал. Несмотря на все это, Игорь не был глуп и понимал, что на поле боя его ждет смерть.

Мнение историков

Как и в большинстве случаев, мнения ученых-историков не столь однозначны. «Слово о полку Игореве» не стало исключением. Мы снова сталкиваемся с двумя противоборствующими лагерями. С одной стороны те, кто считает Игоря настоящим героем-патриотом, непоколебимо защищавшим свою землю. Они считают, что летопись отражает всю Русь, а образ князя Игоря олицетворяет всех правящих на Руси князей. Другие, наоборот, представляют его как легкомысленного и безрассудного принца.Поход Игоря был заведомо обречен на провал, смысл такой жертвы не ясен. Но все же в одном историки сходятся, Игорь не состоялся как мудрый политик, но и воинской доблести у него не было.

Есть еще и третий лагерь, он не такой многочисленный, как первые два, но не упомянуть его было нельзя. Третье мнение состоит в том, что князь Игорь был истинным корыстолюбцем, решившим прославиться героем-освободителем, защитником земли русской и тем самым потеснить своей возросшей популярностью великого князя Святослава.

Поэтизация образа

Поэтизация и характеристика образа князя Игоря автор носила сугубо политический характер, в поэме «Слово о полку Игореве» отчетливо содержится призыв к объединению разрозненных русских княжеств. Автор древнерусского шедевра прекрасно понимал, что князья междоусобицы в России ни к чему хорошему не приводят, только к внешнеполитическому убожеству и краху. Таким образом автор стремится сплотить князей, напомнить им об их родственных связях.В летописях активно обсуждают всех адептов раздробленности и усобиц, а также одного из их первопроходцев — князя Олега.

Для того чтобы эффект был ярким и красочным, он(автор) наделяет Игоря качествами доблестного воина и рыцаря. Ведь в произведении «Слово о полку Игореве» жанром является поэма. Князь способен на великий подвиг, на любую жертву, для него нет ничего трудного в совершении подвига. Все действия и дела князя Игоря совершаются только на благо Руси.Он не лишен красноречия и, как всякий полководец, перед боем красивый, мужественный и полный отваги вдохновляет свой отряд. Позиция Игоря достаточно ясна — лучше в бою погибнуть, чем в плену: «О дружина и братья мои! Лучше быть убитым, чем пленным; Сядем, братцы, на борзых и давай посмотри хоть на голубой Дон.» Это образ князя Игоря.

Присмотревшись к эпитетам, которыми наделяет князя автор, можно с уверенностью сказать, что именно он думает об Игоре.Образ князя Игоря автор отождествляет с соколом, называет его «солнце красное». На пути князя встречается отряд половцев, и его воины с легкостью, разбив их, приносят ему победу. Конечно, после победы было получено немало русичевской добычи: в плен были взяты дорогие аксамиты, золото, лапы, красивые половецкие девушки. В летописи говорится, что «производства было так много, что ковры, футляры, драгоценные камни и даже золото пробирались реками, болотами и разными жаркими местами.Эта ситуация, по словам князя Игоря, показывает, насколько он бескорыстен и благороден. Ведь он пришел побеждать врагов, а не наслаждаться прибылью. Подтверждением его слов является тот факт, что из всех богатств он взял на себя только боевые знаки врагов.

Благодаря этому эпизоду можно сделать вывод, что для Игоря важна не личная выгода, а, прежде всего, борьба с врагами русскими.Золото и прочие богатства слишком маленькие и ничего для него не значат.Он выше всех этих забот. Это описание князя Игоря.

Поражение

Благородство принца проявляется в последней битве, но в то же время можно увидеть его близость как стратега и тактика. Следующий бой стал для Русича просто разгромным. Когда Всеволод, брат Игоря, во время боя стал испытывать трудности, он тут же идет ему на помощь, совершенно не думая о последствиях, так как ему жалко брата. Несмотря ни на что – на подвиг Игоря, на мужество Всеволода и доблестных русских воинов, битва проиграна, а сам Игорь взят в плен. Вот так его действия сделали смерть воинов напрасной. Многие историки считают, что характер князя Игоря погубил его. Решение сложное, но иногда стоит выбирать между правильным и подвигом

Побег

Несмотря на то, что князь, совершив опрометчивый поступок, подставил под удар Русь, а вместе с ней и всю славянскую народ, автор по-прежнему придерживается образа князя как положительного героя.Автор скорбит, описывая поражение в битве. Свое личное отношение к главному герою «Слова» он проявляет не только при описании поражения, но и при побеге князя из плена. Автор преисполнен искреннего ликования, ведь после возвращения Игоря на родину радовался он и весь русский народ.

Сила любви

Конечно, автор «Слова» не мог не упомянуть о любви. Описание князя Игоря как покорителя женских сердец в летописях, конечно, отсутствует. А то, что он испытывает чувства к какому-то человеку, ничего конкретно не сказано. Летопись рассказывает, как его любят, сильно и искренне, таких образов в «Слове о полку Игореве» достаточно. Автор создает настолько мощный образ любви, что, кажется, ее можно потрогать и почувствовать. В тексте сказано: любовь так велика, что преодолела большие расстояния и проникла в табор к половцам, и именно она помогла в итоге бежать князю.

Ярославна

Описывая любовь, автор имел в виду Ярославну, законную супругу князя.Плач Ярославны по Игорю наполнен нежностью и теплотой. Говоря об этих эмоциях, автор дает понять читателю, что таких чувств заслуживают только достойные люди. Князь Игорь заслуживает той любви, которую испытывает к нему жена Ярославна.

Отношение к герою «Слова»

Так каким же был образ князя Игоря? Вы можете относиться к этому человеку по-разному. Вы можете осудить его и считать, что в бою он действовал корыстно, и благодаря его поступку было убито много русских-русских, и напрасно. Вы можете осуждать его стратегические и тактические способности, а также высмеивать его недальновидность и безрассудство. Но также не стоит забывать и о хороших чертах характера, о его доблести, вере и мужестве, несломленной воле и патриотизме. И плохой человек не может заслужить искренней и нежной любви такой красивой женщины, как Ярославна.

Сколько людей — столько и мнений. Трудно сказать, кого именно из реальной жизни хотел изобразить автор в своем шедевре. Но то, что образ князя в нем положительный, понятно с первой строчки.Князь Игорь — истинный борец с врагами русскими, защитник России. Без сомнения, основной посыл автора – прекращение феодальной войны русских князей и дальнейшее их воссоединение под общим знаменем.

Великим человеком был князь Игорь. Труд древнего летописца произвел на многих сильное впечатление. Этого никто не будет отрицать. Человеку свойственно ошибаться, так что не нам судить о поступках древнерусского князя.

«Голоса из Чернобыля»: истории выживших: NPR

Пролог: Одинокий человеческий голос

Людмила Игнатенко, жена погибшего пожарного Василия Игнатенко

Я сижу ночью на своем стульчике рядом с ним. В восемь говорю: «Васенька, я пойду прогуляюсь». Он открывает глаза и закрывает их, отпуская меня. Я просто иду в общежитие, поднимаюсь в свою комнату, ложусь на пол, я не могла лежать на кровати, слишком все болело, когда уже уборщица стучит. «Иди! Беги к нему! Он зовет тебя, как сумасшедший!» В то утро Таня Кибенок умоляла меня: «Приезжай на кладбище, я не могу идти туда одна». Хоронили Витю Кибенка и Володю Правика. Они были друзьями моего Васи. Наши семьи дружили.Есть фотография всех нас в здании за день до взрыва. Наши мужья такие красавчики! И счастлив! Это был последний день той жизни. Мы все были так счастливы!

Я вернулась с кладбища и сразу позвонила в медпункт. «Как он?» — Он умер пятнадцать минут назад. Какие? Я был там всю ночь. Меня не было три часа! Я подошел к окну и начал кричать: «Почему? Почему?» Я посмотрел на небо и закричал. Меня слышало все здание. Они боялись подойти ко мне.Потом я пришел в себя: я увижу его еще раз! Еще раз! Я бегу вниз по лестнице. Он все еще был в своей биокамере, его еще не забрали. Последними его словами были «Люся! Люсенька!» «Она ненадолго отошла, сейчас вернется», — сказала ему медсестра. Он вздохнул и замолчал. После этого я его больше не оставлял. Я провожал его до самой могилы. Хотя то, что я помню, это не могила, а полиэтиленовый пакет. Эта сумка.

В морге сказали: «Хотите посмотреть, во что мы его оденем?» Я делаю! Они одели его в парадную одежду, в фуражку.Обуть его не могли, потому что у него распухли ноги. Им пришлось также разрезать формальную одежду, потому что они не могли надеть ее на него, не было целого тела, на которое можно было бы ее надеть. Это все — раны. Последние два дня в больнице — руку поднимаю, а между тем кость трясется, просто болтается, тело от нее отошло. Кусочки его легких, его печени вылетали изо рта. Он задыхался от внутренних органов. Я обматывал руку бинтом и клал ему в рот, вынимал все это.Об этом невозможно говорить. Об этом невозможно писать. И даже пережить. Это все было моим.

Любовь моя. Они не могли достать ему ни одной пары обуви. Похоронили его босиком.

Прямо на моих глазах — в парадной одежде — они посадили его в свой целлофановый пакет и завязали. А потом этот мешок положили в деревянный гроб. И гроб обвязали другим мешком. Пластик прозрачный, но толстый, как скатерть. А потом все это положили в цинковый гроб.Вжали. Только колпачок не подошёл.

Все пришли — его родители, мои родители. В Москве купили черные носовые платки. Чрезвычайная комиссия встретилась с нами. Всем говорили одно и то же: тела ваших мужей, ваших сыновей мы вам передать не можем, они очень радиоактивны и будут захоронены на московском кладбище особым образом. В герметичных цинковых шкатулках, под цементную плитку. И вам нужно подписать этот документ здесь.

Если кто-то возмущался и хотел забрать гроб домой, ему говорили, что мертвые теперь герои, видите ли, и что они больше не принадлежат их семьям.Они были героями государства. Они принадлежали государству.

Мы сели в катафалк. Родственники и несколько военных. Полковник и его полк. Полку говорят: «Жду приказаний!» Мы едем по Москве два-три часа, по кольцевой дороге. Мы снова возвращаемся в Москву. Полку говорят: «На кладбище никого не пускаем. На кладбище нападают иностранные корреспонденты. Подождите еще». Родители ничего не говорят. У мамы есть черный носовой платок.Я чувствую, что вот-вот потеряю сознание. — Почему они прячут моего мужа? Он — что? Убийца? Преступник? Кого мы хороним? Моя мама: «Тихо. Тихо, дочка». Она гладит меня по голове. Звонит полковник: «Пойдем на кладбище. Жена в истерике». На кладбище нас окружили солдаты. У нас был конвой. И гроб несли. Никого не пускали. Были только мы. Засыпали его землей за минуту. «Быстрее быстрее!» — кричал офицер. Мне даже не дали обнять гроб.И — в автобус. Все потихоньку.

Нам сразу же купили билеты на самолет домой. На следующий день. Все это время с нами кто-то был. Он даже не выпускал нас из общежития, чтобы купить еды на дорогу. Не дай бог, мы с кем-нибудь заговорим, особенно со мной. Как будто я мог говорить к тому времени. Я даже не мог плакать. Когда мы уходили, дежурная пересчитала все полотенца и все простыни. Сразу сложила их и положила в полиэтиленовый пакет. Вероятно, они их сожгли.Мы платили за общежитие сами. На четырнадцать ночей. Это была больница для больных радиацией. Четырнадцать ночей. Именно столько времени требуется человеку, чтобы умереть.

Монолог О лжи и правде

Сергей Соболев, заместитель председателя Исполкома Ассоциации «Щит Чернобыля»

Написаны десятки книг. Толстые тома, с комментариями. Но событие по-прежнему не поддается никакому философскому описанию. Кто-то мне сказал, а может быть, я читал, что проблема Чернобыля представляет собой прежде всего проблему самопознания.

Это было правильно. Я все жду, пока кто-нибудь умный объяснит мне это. Как меня просвещают о Сталине, Ленине, большевизме. Или то, как они продолжают долбить свое «Рынок! Рынок! Свободный рынок!» А мы — мы, выросшие в мире без Чернобыля, теперь живем с Чернобылем.

Вообще-то я профессиональный ракетчик, специализируюсь на ракетном топливе. Я служил на Байконуре [ космодром ]. Программы, Космос, Интеркосмос, они заняли большую часть моей жизни.Это было чудесное время! Ты даришь людям небо, Арктику, всё! Вы даете им пространство! Каждый человек в Советском Союзе летал в космос с Юрием Гагариным, с ним отрывались от земли. Мы все сделали! Я до сих пор люблю его — он был чудесным русским человеком, с такой чудесной улыбкой. Даже его смерть казалась хорошо отрепетированной.

Это было чудесное время! По семейным обстоятельствам я переехал в Беларусь, здесь закончил карьеру. Когда я пришел, я погрузился в это чернобыльское пространство, это была коррекция моего восприятия вещей.Ничего подобного невозможно было представить, хотя я всегда имел дело с самыми передовыми технологиями, с космическими технологиями. Это даже объяснить трудно — не укладывается в воображении — это — [ Он думает. ] Знаешь, секунду назад я думал, что уловил, секунду назад — хочется пофилософствовать. С кем бы вы ни говорили о Чернобыле, все хотят пофилософствовать. Но лучше я расскажу о своей работе. Что мы только не делаем! Мы строим храм — чернобыльский храм в честь иконы Божией Матери, мы его «Наказанию» посвящаем.«Мы собираем пожертвования, посещаем больных и умирающих. Мы пишем летописи. Мы создаем музей. Раньше я думал, что я, с моим сердцем в таком состоянии, не смогу работать на такой работе. Первыми моими указаниями были: «Вот деньги, разделите их между тридцатью пятью семьями, то есть между тридцатью пятью вдовами». Все мужчины были ликвидаторами. Так что надо быть справедливым. Но как? девочка больная, у другой вдовы двое детей, а третья сама больна, и квартиру свою снимает, а у еще одной четверо детей.Ночью я просыпался с мыслью: «Как мне никого не обмануть?» Я думал и рассчитывал, рассчитывал и думал. И я не мог этого сделать. В итоге мы просто раздали деньги поровну, согласно списку.

Но мое настоящее детище — это музей: Чернобыльский музей. [ Он молчит. ] Иногда я думаю, что у нас здесь будет похоронное бюро, а не музей. Я работаю в похоронной комиссии. Сегодня утром я еще не снял пальто, как входит женщина, она плачет, даже не плачет, а вопит: «Заберите его медали и грамоты! Заберите все льготы! Отдайте мне мужа!» Она кричала долго.И оставил свои медали, свои грамоты. Ну, они будут в музее, на выставке. Люди могут смотреть на них. Но ее крик, никто не слышал ее плача, кроме меня, и когда я выставлю эти сертификаты на обозрение, я его вспомню.

Полковник Ярошук сейчас умирает. Он химик-дозиметрист. Был здоров как бык, а теперь лежит парализованный. Жена переворачивает его, как подушку. Она кормит его с ложки. У него камни в почках, их надо раздробить, а денег на такую ​​операцию у нас нет.Мы нищие, мы выживаем на том, что нам дают люди. А правительство ведет себя как ростовщик, оно забыло этих людей. Когда он умрет, его именем назовут улицу, или школу, или военную часть, но это только после его смерти. Полковник Ярошук. Он ходил по Зоне и отмечал точки максимального излучения — его эксплуатировали в полном смысле этого слова, как робота. И он это понимал, но шел, шел от самого реактора и потом через все сектора в радиусе радиоактивности.Пешком. С дозиметром в руке. Он нащупывал «пятно», а затем обходил его границы, чтобы точно нанести его на карту.

А солдаты, работавшие на крыше реактора? На ликвидацию последствий катастрофы было брошено 210 воинских частей, что составляет около 340 тысяч военнослужащих. Те, кто мыл крышу, пострадали хуже всех. У них были свинцовые жилеты, но радиация шла снизу, и там они не были защищены.На них были обычные дешевые сапоги из искусственной кожи. Они проводили на крыше минуты полторы-две в день, а потом их выписывали, давали удостоверение и награду — сто рублей. А потом они исчезли на обширных окраинах нашей Родины. На крыше собрали топливо и графит из реактора, осколки бетона и металла. На то, чтобы наполнить тачку, ушло примерно двадцать-тридцать секунд, а затем еще тридцать секунд на то, чтобы сбросить «мусор» с крыши.Эти специальные тачки сами по себе весили сорок килограммов. Так что можете себе представить: свинцовый жилет, маски, тачки и безумная скорость.

В музее в Киеве есть форма из графита размером с солдатскую фуражку, говорят, если бы она была настоящей, то весила бы килограммов 16, настолько графит плотный и тяжелый. Радиоуправляемые машины, которые они использовали, часто не выполняли команды или делали противоположное тому, что должны были делать, потому что их электроника выходила из строя из-за высокой радиации.Самыми надежными «роботами» были солдаты. Их окрестили «зелеными роботами» (по цвету униформы). Три тысячи шестьсот солдат работали на крыше разрушенного реактора. Спали на земле, все рассказывают, как в начале бросали солому на землю в палатках — а солома шла из стогов возле реактора.

Это были молодые ребята. Они и сейчас умирают, но понимают, что если бы не они… Это люди, которые вышли из определенной культуры, культуры великих достижений.Они были жертвой. Был момент, когда существовала опасность ядерного взрыва, и надо было воду из-под реактора выгнать, чтобы туда не попала смесь урана и графита — с водой образовались бы критическая масса. Мощность взрыва должна была составлять от трех до пяти мегатонн. Это означало бы, что не только Киев и Минск, но и большая часть Европы оказались бы необитаемыми. Вы можете себе это представить? Европейская катастрофа. Вот и была задача: кто туда нырнет и откроет задвижку на предохранительном клапане? Обещали им машину, квартиру, дачу, помощь семьям до скончания веков.Искали добровольцев. И они их нашли! Пацаны много раз нырнули, и открутили этот засов, и за единицу дали 7000 рублей. Они забыли об обещанных машинах и квартирах, но нырнули не за этим! Не из-за материала, и уж тем более не из-за материальных обещаний. [ Расстраивается. ] Этих людей уже нет, только документы в нашем музее с их именами. Но что, если бы они этого не сделали? По степени готовности к самопожертвованию нам нет равных.

Теперь вы понимаете, каким я вижу наш музей? В этой урне земля из Чернобыля. Горстка. И есть шахтерская каска. Тоже оттуда. Немного фермерского снаряжения из Зоны. Мы не можем пустить сюда дозиметры — мы светимся! Но здесь все должно быть по-настоящему. Никаких гипсовых повязок. Люди должны верить нам. И поверят только настоящему, потому что вокруг Чернобыля слишком много лжи. Были и есть до сих пор. Они даже создали фонды и коммерческие структуры…

Раз уж вы пишете эту книгу, вам нужно посмотреть несколько уникальных видеоматериалов.Мы собираем его понемногу. Это не чернобыльская хроника, нет, это никому не давали снимать, это было запрещено. Если кому-то удавалось что-то из этого записать, власти немедленно забирали пленку и возвращали ее испорченной. У нас нет хроники, как эвакуировали людей, как вывозили скот. Трагедию снимать не давали никому, только героику. Фотоальбомов Чернобыля сейчас немного, а сколько видео- и фотокамер было разбито! Людей протащили через бюрократию.Потребовалось немало мужества, чтобы сказать правду о Чернобыле. Это все еще так. Поверьте мне! Но вам нужно увидеть эти кадры: почерневшие лица пожарных, словно графит. А их глаза? Это глаза людей, которые уже знают, что уходят от нас. На одном фрагменте видны ноги женщины, которая на следующее утро после катастрофы пошла работать на свой участок земли рядом с атомной станцией. Она идет по траве, покрытой росой. Ее ноги напоминают решетку, все с дырками до колен.Вам нужно это увидеть, если вы пишете эту книгу.

Монолог о том, чего мы не знали: смерть может быть такой красивой 152-154

Надежда Петровна Выговская, эвакуированная из г. Припять

Сначала вопрос: Кто виноват? Но потом, когда мы узнали больше, мы начали думать: что нам делать?

Как нам спастись? Смирившись с тем, что это будет не на один год и не на два, а на многие поколения, мы стали оглядываться назад, листая страницы.

Это случилось поздно вечером в пятницу. В то утро никто ничего не заподозрил. Я отправила сына в школу, муж пошел к парикмахеру. Я готовлю обед, когда мой муж вернется. «На атомной станции какой-то пожар, — говорит он. «Они говорят, что мы не должны выключать радио». Забыл сказать, что мы жили в Припяти, возле реактора. Я до сих пор вижу ярко-малиновое свечение, будто реактор светился. Это был не обычный огонь, это было какое-то сияние. Это было красиво. Я никогда не видел ничего подобного в кино. В тот вечер все вывалились на балконы, а те, у кого их не было, разошлись по домам друзей. Мы жили на девятом этаже, у нас был отличный вид. Люди выводили своих детей, брали их на руки и говорили: «Смотрите! Помните!» И это были люди, которые работали на реакторе — инженеры, рабочие, преподаватели физики. Они стояли в черной пыли, разговаривали, дышали, удивлялись этому. Люди приезжали со всей округи на своих машинах и велосипедах, чтобы посмотреть.Мы не знали, что смерть может быть такой красивой. Хотя я бы не сказал, что от него не пахло — это был не весенний и не осенний запах, а что-то другое, и это был не запах земли. У меня защекотало горло, и на глаза навернулись слезы.

Я не спал всю ночь и слышал, как соседи наверху ходили, тоже не спали. Они таскали вещи, стучали, может быть, упаковывали свои вещи. Я боролся с головной болью таблетками Цитрамона. Утром я проснулся и огляделся, и я помню чувство — это не я потом придумал, я подумал тогда — что-то не так, что-то изменилось навсегда. В восемь утра на улицах уже стояли военные в противогазах. Когда мы увидели их на улицах со всей военной техникой, мы не испугались, а наоборот, успокоились. Поскольку армия пришла к нам на помощь, все будет хорошо. Мы не понимали тогда, что мирный атом может убить, что человек беспомощен перед законами физики.

Целый день по рации говорили готовиться к эвакуации: заберут на три дня, все помоют, проверят.Детям сказали взять школьные учебники. Тем не менее, мой муж положил наши документы и наши свадебные фотографии в свой портфель. Единственное, что я взял, так это марлевую косынку на случай, если погода испортится.

Я с самого начала почувствовал, что мы чернобыльцы, что мы уже отдельный народ. Наш автобус остановился на ночь в деревне; люди спали на полу в школе, другие в клубе. Деваться было некуда. Одна женщина пригласила нас переночевать у нее дома. — Пойдем, — сказала она, — я тебе белье положу.Мне жаль твоего мальчика. Ее подруга начала оттаскивать ее от нас. — Ты с ума сошел? Они заражены!» Когда мы поселились в Могилеве и сын пошел в школу, он в первый же день вернулся в слезах. Его посадили рядом с девочкой, которая сказала, что не хочет с ним сидеть, он радиоактивный. Наш сын учился в четвертом классе, и он был единственным чернобыльцем в классе.Другие дети его боялись, называли «Блестящий».Его детство закончилось так рано

Как мы уезжали из Припяти там была армейская колонна, возвращавшаяся в обратном направлении.Там было так много военной техники, что я испугался. Но меня не покидало ощущение, что все это происходит с кем-то другим. Я плакала, искала еду, спала, обнимала сына, успокаивала его, но внутри это постоянное ощущение, что я всего лишь наблюдатель. В Киеве нам дали денег, но мы ничего не могли купить: сотни тысяч людей были выселены, и они все скупили и все съели. У многих были инфаркты и инсульты, прямо на вокзалах, в автобусах.Меня спасла мама. Она прожила долгую жизнь и не раз все теряла. Первый раз это было в 1930-х годах, они забрали ее корову, ее лошадь, ее дом. Во второй раз, когда был пожар, единственное, что она спасла, это меня. Теперь она сказала: «Мы должны пройти через это. В конце концов, мы живы».

Помню одно: мы в автобусе, все плачут. Мужчина впереди кричит на свою жену. — Не могу поверить, что ты такой тупой! Все остальные принесли свои вещи, а у нас только эти трехлитровые бутылки! Жена решила, что, поскольку они едут на автобусе, она могла бы привезти несколько пустых бутылок из-под маринада для своей матери, которая была в пути.У них возле сидений стояли такие большие пухлые мешки, мы всю дорогу до Киева об них спотыкались, вот с чем они приехали в Киев.

Теперь я пою в церковном хоре. Я читал Библию. Я хожу в церковь — это единственное место, где говорят о вечной жизни. Они утешают человека. Этих слов вы больше нигде не услышите, а вам так хочется их услышать.

Мне часто снится, что я еду по солнечной Припяти с сыном. Теперь это город-призрак. Но мы проезжаем и смотрим на розы, в Припяти было много роз, большие кусты с розами.Я был молод. Мой сын был маленьким. Я любила его. И во сне я забыла все страхи, как будто я была все время просто зрителем.

Монолог о проведении измерений

Коханов Марат Филиппович, бывший главный инженер Института ядерной энергии АН Беларуси

Уже к концу мая, примерно через месяц после аварии, мы начали получать , на пробу, изделия из тридцатикилометровой зоны.Институт работал круглосуточно, как военный институт. На тот момент мы были единственными в Беларуси со специалистами и оборудованием для работы.

Нам принесли внутренности домашних и неприрученных животных. Мы проверили молоко. Уже после первых испытаний стало ясно, что то, что мы получали, нельзя было назвать мясом — это были радиоактивные побочные продукты. Внутри зоны за стадами ухаживали посменно — пастухи приходили и уходили, доярок привлекали только для дойки.Молочные заводы выполнили план правительства. Мы проверили молоко. Это было не молоко, это был радиоактивный побочный продукт.

После этого мы долгое время использовали в своих лекциях сухое сухое молоко и банки сгущенного и концентрированного молока Рогачевского молочного комбината как образцы штатного источника излучения. А тем временем они продавались в магазинах. Когда люди увидели, что молоко Рогачевское, и перестали его покупать, вдруг появились молочные бидоны без этикеток.Я не думаю, что это было потому, что у них закончилась бумага.

Во время моей первой поездки в Зону я замерил уровень радиационного фона в лесу в пять-шесть раз выше, чем на дорогах или полях. Но высокие дозы были везде. Тракторы работали, крестьяне копали свои участки. В нескольких деревнях мы измерили активность щитовидной железы у взрослых и детей. Это сто, а иногда и двести, и триста раз превышали допустимую дозу. В нашей группе была женщина, рентгенолог.У нее случилась истерика, когда она увидела, что дети сидят в песочнице и играют. Мы проверили грудное молоко — оно было радиоактивным. Мы зашли в магазины — как и во многих деревенских магазинах, у них была одежда и еда рядом друг с другом: костюмы и платья, а рядом — салями и маргарин. Они лежат там под открытым небом, они даже не покрыты целлофаном. Берем салями, берем яйцо — делаем рентген — это не еда, это радиоактивный побочный продукт.

Мы видим женщину на скамейке возле своего дома, кормящую ребенка грудью — в ее молоке есть цезий — это Чернобыльская Мадонна.

Мы спросили наших руководителей, что мы делаем? Как мы должны быть? Они сказали: «Сними свои мерки. Смотри телевизор».

По телевидению Горбачев успокаивал людей: «Мы приняли незамедлительные меры». Я поверил. Я проработал инженером двадцать лет, хорошо знал законы физики. Я знал, что все живое должно покинуть это место, хотя бы на время. Но мы добросовестно снимали мерки и смотрели телевизор. Мы привыкли верить.Я из послевоенного поколения, я вырос с этой верой, с этой верой. Откуда это? Мы выиграли эту ужасную войну. Весь мир был нам благодарен тогда.

Вот и ответ на твой вопрос: почему мы молчали, зная то, что знали? Почему мы не вышли на площадь и не кричали правду? Мы составили наши отчеты, мы составили пояснительные записки. Но мы молчали и безропотно выполняли наши приказы из-за партийной дисциплины. Я был коммунистом. Я не помню, чтобы кто-то из наших коллег отказался работать в Зоне. Не потому, что боялись потерять членство в партии, а потому, что верили. Они верили, что мы живем хорошо и справедливо, что для нас человек есть высшая вещь, мера всех вещей. Крах этой веры у многих людей со временем привел к сердечным приступам и самоубийствам. Пуля в сердце, как в случае с профессором [ Валерием ] Легасовым [ руководитель уполномоченного Чернобыльского расследования, который фактически повесился в 1988 году, в двухлетнюю годовщину взрыва ], потому что когда теряешь это Вера, ты больше не участник, ты неудачник, тебе незачем существовать.Вот как я понял его самоубийство, как некий знак.

Монолог о травмированном ребенке

Буракова Надежда Афанасьевна, жительница с. буду любить его». Вы можете себе это представить? Она в десятом классе, и у нее уже есть такие мысли. Ее друзья тоже все об этом думают. У некоторых наших знакомых недавно родился первый сын.Это молодая красивая пара. А у их мальчика рот доходит до ушей, а ушей нет. Я не хожу к ним, как раньше, но моя дочь не против, она все время заглядывает к ним. Она хочет пойти туда, может просто посмотреть, а может примерить.

Мы могли бы уйти, но мы с мужем подумали и решили не делать этого. Мы боимся. Здесь мы все чернобыльцы. Мы не боимся друг друга, и если кто-нибудь даст тебе яблоко или огурец со своего огорода, ты возьмешь и съешь, а не спрячешь позорно в карман, в кошелек, а потом выбросишь.Мы все разделяем одни и те же воспоминания. У нас такая же судьба. В любом другом месте мы чужие, мы прокаженные. Все привыкли к словам «чернобыльцы», «чернобыльские дети», «чернобыльские беженцы». Но ты ничего не знаешь о нас. Ты боишься нас. Вы бы, наверное, не выпустили бы нас отсюда, будь ваша воля, вы бы выставили кордон милиции, это бы вас успокоило. [ Останавливает .] Не пытайся сказать мне, что это не так. Я пережил это. В те первые дни… Я взяла дочку и убежала в Минск, к сестре.Моя родная сестра не пустила нас к себе домой, у нее был маленький ребенок, которого она кормила грудью. Вы можете себе это представить? Мы ночевали на вокзале.

У меня были сумасшедшие мысли. Куда мы должны пойти? Может быть, нам стоит убить себя, чтобы не страдать? Это было только в первые дни. Все начали воображать ужасные болезни, невообразимые болезни. А я врач. Я могу только догадываться о том, что думали другие люди. Теперь я смотрю на своих детей: куда бы они ни пошли, они будут чувствовать себя чужими. Моя дочь провела лето в пионерлагере, другие дети боялись ее трогать.«Это чернобыльский кролик. Она светится в темноте». Они заставили ее выйти во двор ночью, чтобы увидеть, светится ли она.

Люди говорят о войне, о военном поколении, нас с ними сравнивают. Но эти люди были счастливы! Они выиграли войну! Это дало им очень сильную жизненную энергию, как мы сейчас говорим, это дало им действительно сильную мотивацию выжить и продолжать идти вперед. Они ничего не боялись, они хотели жить, учиться, рожать детей. Тогда как мы? Мы всего боимся.Мы боимся за своих детей и за внуков, которых пока нет. Их нет, а мы уже боимся. Люди меньше улыбаются, меньше поют на праздниках. Меняется ландшафт, потому что вместо полей снова поднимается лес, но меняется и национальный характер. Все в депрессии. Это чувство обреченности. Чернобыль — это метафора, символ. И это изменило нашу повседневную жизнь и наше мышление.

Иногда я думаю, что было бы лучше, если бы ты не писал о нас.Тогда люди не будут так бояться. Никто не говорит о раке в доме человека, который им болен. А если кто-то сидит в тюрьме с пожизненным сроком, об этом тоже никто не упоминает.

Из книги Голоса из Чернобыля Светланы Алексиевич. Copyright (c) 1997, 2006 Светланы Алексиевич. Авторские права на предисловие и перевод (c) 2005 г. принадлежат Кейту Гессену. Опубликовано в 2006 г. компанией Picador, LLC. Все права защищены. Посетители этого веб-сайта предупреждены о том, что эта работа защищена законом об авторском праве, и ее воспроизведение строго запрещено.Разрешение на воспроизведение этого материала любым способом и на любом носителе должно быть получено от Picador, LLC.

Братство в ритме

ГЛАВА ОДИН

Братство в ритме
Джазовая чечетка братьев Николас
КОНСТАНС ВАЛИС ХИЛЛ
Издательство Оксфордского университета

Прочитать обзор


Родился
в джазе

Файард Николас родился в Мобиле, штат Алабама, 28 октября 1914 года, через двенадцать недель после объявления Австро-Венгрией войны Сербии и среди череды объявлений войны другими европейскими странами, которые разразились Первой мировой войной. Гарольд Николас родился в Уинстон-Салеме, Северная Каролина, 17 марта 1921 года, сразу после Первой мировой войны. В Париже, за год до рождения Фаярда, диссонирующая и пульсирующая партитура Игоря Стравинского для Русского балета. Le Sacre du printemps спровоцировал возмущенных зрителей топать ногами и бить друг друга по голове, их удары синхронизировались с ритмом музыки. Их реакция на ритмические синкопы в партитуре Стравинского с влиянием джаза отражала изменчивую предрасположенность людей, стоящих на грани войны.В промежутке времени между рождениями братьев Николая, со смешанным настроением беспокойства и оптимизма по поводу того, что принесет будущее, возникла новая форма музыки — джаз, который изменил американскую культуру и повлиял на европейскую культуру своими внезапными поворотами, потрясениями, и резкие изменения темпа. Английский критик Р.В.С. Мендл описал джаз как продукт беспокойного века, «когда мужчины и женщины все еще слишком обеспокоены, чтобы довольствоваться безмятежным существованием… Америка выпуская свой товар с беспрецедентной скоростью, и весь мир мчится бешено в неизвестном направлении». Символ новой эпохи, джаз служил напоминанием, писал Ральф Эллисон, что «мир всегда остается неизведанным, и что, хотя полное господство над жизнью — всего лишь иллюзия, настоящий секрет игры заключается в том, чтобы заставить жизнь качаться».

Джазовая музыка: подростки двадцатых годов

Джаз вторгся в Европу в первый день Нового года в 1918 году, когда после У.С. объявления войны (Германии, 2 апреля 1917 г. ; Австро-Венгрии, 7 декабря 1917 г.) были призваны и отправлены за границу во Францию ​​сотни тысяч чернокожих американских солдат. Американские армии привезли с собой не только музыкантов и американские записи, но и, как хвастался полковник Уильям Хейворд, «лучший чертов духовой оркестр в армии Соединенных Штатов». Оркестр 369-го стрелкового полка возглавил Джеймс Риз Европа, родившийся в Мобиле, штат Алабама, музыкант с классическим образованием; в детстве он учился игре на скрипке и фортепиано.В 1910 году в Нью-Йорке он организовал Clef Club, профессиональный клуб чернокожих музыкантов. ассоциации, а в 1913 году со своим Общественным оркестром он стал первым афроамериканцем, сделавшим запись.

    369-й пехотный оркестр Европы Джеймса Риза, получивший название Hell-fighters, включал в себя ведущего корнетиста Чикаго Джейкона Франка де Брейта в качестве солиста; Билл «Боджанглс», самый любимый чечеточник Гарлема. Робинсон, как барабанщик; и группа талантливых музыкантов, некоторые из которых были наняты даже из Пуэрто-Рико, которые умели петь, танцевать и устраивать различные развлечения.Группа гордилась тем, что играла что угодно — от Прогулки в стиле рэгтайм к новинкам музыки с инструментальными эффектами и имитация классики в стиле «скотного двора». Зимой 1918 года они проехали две тысячи миль по Франции с программой, которая начался с французского марша, за которым последовали любимые увертюры и вокальные партии мужского квартета, и продолжился «Stars and Stripes Forever» Джона Филипа Соузы, а также аранжировками южной плантации. мелодии.Затем последовал фейерверк, пробуждающее душу исполнение «Мемфисского блюза». Ноубл Сиссле, барабанщик группы, вспоминает момент, когда палочка Европы упала на вступительной ноте:

Корнетисты и кларнетисты начали манипулировать нотами, пока барабанщики отбивали темп, их плечи тряслись в такт их синкопированному тряпью. Потом, казалось, вся аудитория закачалась, и степенные французские офицеры стали топать ногами по с американским генералом, временно потерявшим стиль и изящество.Публика не выдержала, джазовый микроб ударил в них и, казалось, нашел жизненно важное место, расслабив все мышцы и вызвав, как известно, в Америке как «орел, раскачивающий его».

    The Hellfighters не играли джаз в прямом смысле этого слова, а представляли собой грубую смесь музыки духового оркестра и рэгтайма, которую Джеймс Европа разработал несколькими годами ранее для популярной американской команды бальных танцев Вернона. и Ирэн Кастл.Вместе с ними он создал фокстрот и многие другие популярные танцевальные движения, сыгравшие важную роль в зарождении эпохи джаза. «Синкопированная музыка» Джеймса Европы, как ее называли, была танцевальной. Музыка. Хотя большая часть этого, как и рэгтайм, была нотной (лишь несколько соло были импровизированы), яростно настойчивый бит, встроенная синкопа и преднамеренно заданные ноты этой смеси рэгтайм-джаз были в резком контрасте с кропотливыми формальностями европейской танцевальной музыки.Танцы, а не просто джазовая музыка, стали главной навязчивой идеей парижской эпохи джаза.

    После окончания войны в 1918 году широкая публика в Париже тысячами собиралась каждую ночь танцевать фокстрот. Когда Casino de Paris снова открыло свои двери с ревю Laissez-les гробница! (Пусть упадут!) и с американским оркестром, состоящим из банджо, больших никелевых туб и мотоциклетных гудков, зрители, как писал Жан Кокто, «вставали со своих мест и головой, грудью и руками следовали ритму.«Никто не знал за конечно, что такое джаз, но музыка означала танец, который был энергичным, с пространством для движения всего тела и личного самовыражения. Улицы и переулки Монмартра стали центром парижского джаза, хотя повсюду в Парижские американские группы играли грубую версию джаза, которая заставляла людей двигаться.

    Если бульвары Монмартра, как центра послевоенного парижского джаза, стали трансатлантическим отражением Гарлема, то сам Гарлем и Нью-Йорк стали источником «горячих» джазовых ритмов.Термин «горячий» использовался в 1920-х годах для обозначения качества скорости, волнения и интенсивности, а также для отличия джаза от других музыкальных жанров.

    Джаз зародился не в Нью-Йорке, но некоторые утверждают, что он был «открыт» там примерно в 1917 году, когда полностью белая группа Original Dixieland Jass [ sic ] дебютировала в Reisenweber’s. Кабаре в центре Манхэттена.Группа из пяти новоорлеанских музыкантов, в которую входили Ник ЛаРокка (корнет), Эдди Эдвардс (тромбон), Ларри Шилдс (кларнет), Генри Рагас (фортепиано) и Тони Сбарбаро (ударные), сыграли свои «жасс» на слух и как можно «горячее»; их мелодии, как сообщает Variety , «вполне способствовали тому, чтобы танцоры на полу расслабились и дошли до предела в своем шаге». ОДЖБ оказался в нужном месте в нужное время: группа сделала первые бескомпромиссные джазовые записи, которые были выпущены в списках популярных грампластинок лейбла RCA Victor и проданы миллионными тиражами.

    Более богатая и развитая форма джаза уже исполнялась чернокожими музыкантами в Новом Орлеане как минимум десять лет назад. Маршалл Стернз сообщает, что слова «jas», «jass» и позже «джаз» появился в Чикаго в подростковом возрасте вместе с другими словами, такими как «буги», «свинг» и «рок»; все они описывали музыкальные стили, зародившиеся на рубеже веков. Негритянский сленг.А в негритянском кабаре в Чикаго, как пишет Дж. А. Роджерс, жил дикий и бесшабашный музыкант по имени Джасбо Браун, который к удовольствию исполнял экстравагантные и дерзкие интерпретации блюза на своем тромбоне. посетителей, которые кричали: «Еще, Джасбо. Еще Джас, еще». Тем не менее именно в Нью-Йорке в двадцатые годы джаз — на своем пути вверх по реке Миссисипи от Нового Орлеана на рубеже веков до Канзас-Сити — Чикаго, а также точки запада и востока в подростковом возрасте — искренне завладели.Интересная история не столько о том, где впервые был назван или записан джаз, сколько о том, как он развился из рэгтайма.

    Хотя трудно точно определить, когда популярные вкусы обратились к джазу, Джеймс Линкольн Коллиер описывает этот переход как центральное ритмическое открытие: «В первые годы двадцатого века какой-то человек или люди в субкультуре чернокожих и чернокожих креолов попытались провести эпохальный эксперимент, сделав вторичный пульс с двойной скоростью в рэгтайме явным, [путем] подкладывания четырехдольного удара под двухдольную тряпку.«Практически все тряпки были написаны в двойном размере (или размере 2/4), большинство из которых основано на маршевых формах. В какой-то момент в начале века чернокожие музыканты начали играть рэгтайм в размере 4/4. Ритмичный переход от рэгтайма к джазу лучше всего понять, прослушав репрезентативную выборку джаза, записанную за десятилетний период. Например, послушайте «Прогулку по замку», записанную Джеймсом Ризом Юропом и его Общественным оркестром в подростковый возраст; «Dippermouth Blues», записанный Джо «Кингом» Оливером и его креольским джаз-бэндом в начале 20-х годов; и «Sugar Foot Stomp», записанная Флетчером Хендерсоном и его оркестром в середины-конца двадцатых годов.Эти отрывки не только представляют собой ритмический сдвиг от размера 2/4 к размеру 4/4, но и подчеркивают характерные черты джаза в том виде, в каком его играли в двадцатые годы.

    Если Джеймс Риз Европа является переходной фигурой в предыстории джаза, его «Прогулка по замку», написанная с Фордом Дэбни и записанная в 1914 году, документирует один из самых ранних стилей американского джаза. Написанная в размере 2/4, музыка сопровождала популярные бальные танцы Вернона и Ирэн Кастл, отмеченные безошибочным ритмическим возбуждением и жизненной силой.«Вместо того, чтобы идти в такт, как все остальные сделали, мы поднялись, — вспоминала Айрин Кастл о танце. — В результате шаг получился почти как скип». преобладала игра на барабанах Бадди Гилмора, чья барабанная установка включала не только малый и большой барабаны, но и набор тарелок, деревянных блоков и колокольчиков. Хотя произведения Джеймса Европы назывались «синкопированными музыку», живой и неумолимый темп сгладил более изменчивый ритм рэгтайма.Музыка была сыграна «как написано», но с безошибочным изобилием, как в том, как «кричат» инструментальные части. вперед и назад друг к другу и в том, как инструменты играют соло в унисон, но затем меняются взад и вперед, пытаясь превзойти друг друга в вариациях. Мелодия была не только дублирована для всех мелодических инструментов. но ему ритмично соответствовал малый барабан. В целом, музыка выражала грубое возбуждение и ритмический импульс, который увлекал танцоров и публику быстро и весело.

    В «Dippermouth Blues», записанной в 1923 году Джо «Кингом» Оливером и его Creole Jazz Band, можно услышать группу импровизирующих, ориентированных на блюз исполнителей, которые рефлекторно настроены как на одно, так и на другое. другой и к коллективной власти их инструментов. В джаз-бэнд Оливера входили Лил Харден (фортепиано), Джонни Доддс (кларнет), Оноре Датри (тромбон), Билл Джонсон (банджо), «Бэби» Доддс (ударные), а на корнете и «Король» Оливер, и Луи Армстронг (в честь которого «Диппермут» была названа песня).

    Они играли в том, что было описано как плотный новоорлеанский полифонический стиль, непрерывная полифония, в которой исполнители на духовых инструментах редко отдыхали. Этот инструментальный двенадцатитактовый блюз с участием ансамбля пассажи, а также мучительное соло Джонни Доддса для двух припевов и радостное соло Оливера для трех. Между этими соло хор ансамбля отражался от игры на валторне Армстронга.В отличие от 2/4 Рэгтаймовый ритм «Castle Walk», который придавал музыке плавный ритм, «Dippermouth» был написан в размере 4/4 и игрался в гораздо более быстром темпе. Эффекты «ва-ва» Оливера в течение трех соло в припеве и очень выразительное вибрато Доддса, которое было немного ниже истинного тона, создавали ощущение глубокого блюза и способствовали выразительности музыки.

    На двенадцать лет моложе «Короля» Оливера Флетчер Хендерсон вырос в южной семье чернокожих среднего достатка.Он эмигрировал в Нью-Йорк в 1920 году и к концу 20-х годов возглавил самую влиятельную группу чернокожих. джазовый оркестр в США. «Sugar Foot Stomp», впервые записанный в 1925 году, был основан на «Dippermouth Blues» Оливера, написанном Луи Армстронгом, который играл с группой Хендерсона. в 1925 и 1926 годах. К этой композиции аранжировщик Дон Редман добавил второстепенную тему из шестнадцати тактов, изменив структуру музыки с ABC на AABBCC с заключительным припевом AABA.

    Опираясь непосредственно на традицию призыва и ответа афроамериканских протестантских церквей, Редман соединил ансамблевую работу с отдельными соло, что привело к аранжировке с движущей силой. Открытие припев представляет собой размашистое мелодичное высказывание саксофонов, в которое вставлены острые медные ноты. Хоры трио кларнета чередуются с поддерживающими «симфоническими» частями; а они, в свою очередь, чередуются с сольные или полуимпровизированные пассажи, наиболее доминирующим из которых является расширенное соло корнета, на которое откликаются духовые. Барабаны улавливают дух корнета и качаются с плавными ритмами на тарелках.

    Группа Хендерсона была, по сути, «танцевальным оркестром». Создавая основу для будущих аранжировок биг-бэндов, он сочетал письменные гармонии европейской классической музыки с более импровизированным Афро-американская традиция, объединяющая все в свинговый танцевальный ритм 4/4. Отличительными чертами джаза, поскольку музыка развивалась с середины подросткового возраста до двадцатых годов, были более быстрые темпы, сложные ритмы. играемый против стабильного четырехбитного ритма, отход от полифонической игры в новоорлеанском стиле и переход к аранжированным сольным и групповым пассажам, которые были частично импровизированы, вызов и ответ между инструментами или группами инструментов, ярко выраженная инструментальная выразительность, напоминающая человеческий голос, — во многом это связано с поглощением джазом блюза.

    Блюз сформировался в конце девятнадцатого века как музыкальный синтез, который сочетал в себе «рабочие песни, светские группы, полевые крики, священные гармонии, мудрость пословиц, народную философию, политические комментарии, непристойный юмор и элегический плач». «Классический блюз», который впервые начали записывать в начале двадцатых годов, выкристаллизовался в восьми-, двенадцати- и шестнадцатитактовые формы, в которых такие певцы, как Бесси Смит, «Соперничая с водевильными выступлениями танцовщиц, уродов и лилипутов, актеров и медицинских шоу, пели жалобные комментарии о безответной любви и превращали повседневные муки в песни и стихи.» Когда мода на блюз достигла своего апогея в середине двадцатых годов, его основным рынком были чернокожие, а самыми важными блюзовыми певицами были чернокожие женщины.

    Бесси Смит (1897–1937) признана величайшей из всех исполнительниц «классического блюза» и первой известной джазовой певицей 20-х годов, которая привнесла эмоциональную насыщенность и личное выражение. под блюзовое пение.«Сент-Луис Блюз», сочиненный У. К. Хэнди в 1914 году, разошелся тиражом три четверти миллиона пластинок за первые шесть месяцев после того, как он был записан Смитом в 1925 году, и ее запись представляет собой вершину блюзового исполнения. Песня сосредоточена на плаче влюбленной женщины о своем потерянном мужчине и использует трехстрочную строфу в стиле фолк-блюз, чтобы создать двенадцатитактовую мелодию, сочетающую синкопу в стиле рэгтайм с настоящей мелодией. в духовной традиции.

    Смит записал «Сент-Луис Блюз» с Луи Армстронгом, чья чувствительная и скорбная игра на трубе слышна на записи и перекликается с болью женщины за своего мужчину. Явный вес Смит поставленная мелодия ошеломляет; взяв песню в медленном темпе и вытянув синие ноты в «Чувствуя завтра, как я чувствую сегодня», она прослушала весь припев всего один раз за две с половиной минуты. записывать.Запись демонстрирует поглощение джазовыми музыкантами блюзовой музыкальности — с ее вампами и риффами, брейками и сбивками, последовательностью вызовов и ответов, идиоматическими синкопами и вокалом, ориентированным на ударные. который также ускорит блюз и сделает музыку пригодной для танцев.

    В южных джукджойнтах, или «джуках», где в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков играли блюз, реакция на блюз включала «удары и подпрыгивания, волочение и топать, прыгать и прыгать…и трястись и кричать. Даже когда блюз исполнялся как акт варьете на сцене водевиля в подростковом и двадцатом годах, самая непосредственная и привычная реакция состоял из постукивания ступней, хлопков в ладоши, раскачивания и вращения бедрами. Независимо от того, играли ли они быстро или медленно, блюз двадцатых был топающим блюзом, а души чернокожих исходили из тела.

Джаз двадцатых и гарлемский ренессанс

Опыт Первой мировой войны, примерно через пятьдесят лет после эмансипации, открыл важный период изменений в культуре и сознании афроамериканцев, когда они стали самоуверенными и социально сознательными, многие из них впервые.Они объявили себя достойными уважения, сбросив «костюм шаркающего негра, дяди или тетушки, раболепного и послушного слуги, клоуна», чтобы стать «умными, красноречивыми, самоуверенными» граждане в своем праве. Возвращаясь с войны, которая должна была положить конец всем войнам, а также гарантировала всем право на самоопределение, афроамериканские солдаты маршировали по Ленокс-авеню в Нью-Йорке. в Гарлеме после их возвращения, маршируя под те же синкопированные джазовые ритмы, которые помогли им освободить французов во время войны. Эти солдаты искали в Гарлеме новую столицу для своей расы, платформу, с которой черный голос был бы услышан во всем мире. Географический сдвиг в афроамериканском лидерстве из Института Таскиги в Алабаме в Нью-Йорк отразил трансформацию «старого негра» с Юга к «новому негру» северного промышленного города. Очаг активности, колыбелью этого символического «черного возрождения» или ренессанса, нашел свой центр в Нью-Йорке, с его наибольшей концентрацией чернокожих. в верхней части Манхэттена.

    Джеймс Уэлдон Джонсон в подростковом возрасте обосновался в Гарлеме и через несколько коротких лет, после огромного успеха в написании песен и пьес для музыкальной сцены, стал организатором и пропагандистом. по делу афроамериканцев и первый чернокожий исполнительный секретарь Национальной ассоциации содействия развитию цветного населения (NAACP). В.Э.Б. Дюбуа тоже приехал в Гарлем в подростковом возрасте.Как редактор Crisis , ежемесячное издание NAACP, в сознании широкой национальной читательской аудитории журнала он стал отождествляться с духом черного протеста и самоутверждения. В двадцатых годах к Джонсону и Дю Боль присоединились группой молодых интеллектуалов, считавших себя «мыслителями, стремящимися, делателями… культурными». Эти люди стремились к «высокой культуре», в отличие от культуры простого человека, на которую они надеялись. добывать для романов, пьес и симфоний.Они придают большое значение «повторному открытию» фольклорных материалов, чтобы задокументировать и прославить свое культурное наследие, а также использовать их в качестве источников вдохновения и отправных точек. для художественного творчества.

    Искусство, согласно стратегии, будет использоваться как средство обеспечения экономического, социального и культурного равенства с белыми гражданами; и как только чернокожие художники оставят свой след, на всех фронтах возникнет равенство. В то же время черное наследие должно было оставаться в центре их усилий. С этой целью лидеры Гарлемского Ренессанса поощряли адаптацию фольклорных материалов для создания «высокого искусства» с целью замены существующих ценностей их вновь сформулированными. Чтобы продвигать движение, Джеймс Велдон Джонсон и Ален Лок призвали молодых художников, «новых негров», приехать в Гарлем. Фраза получила валюта в 1925 году, после публикации книги Алена Локка « The New». Негр: переосмысление и применялся к молодым писателям, художникам, интеллектуалам и политическим активистам, чья работа рассматривалась как создание более позитивных представлений о черной идентичности и культуре.

    Соблазн успеха привел молодых афроамериканских художников со всей страны в Гарлем в двадцатые годы. Молодого поэта Лэнгстона Хьюза потянуло в черный мегаполис после публикации его Первое стихотворение «Негр говорит о реках» в июне 1921 г. «Кризис ». Он воскресил для современного читателя форму, силу и пафос негритянского спиритуала. Писательница Зора Нил Херстон, чья коллекция народных сказок и обычаев, очертивших отличительные черты черного народного самовыражения, также пришли в Гарлем в начале двадцатых годов.Так же поступил и художник Аарон Дуглас, чьи очень стилизованные рисунки — строгие черно-белые силуэты, угловатые и гибкие человеческие формы и волнообразные танцующие фигуры, пробуждающие кинетическую энергию, обозначали современное черное выражение в искусстве, вдохновленном Африкой.

    Джазовые музыканты также приезжали в Нью-Йорк в большом количестве, если не в ответ на «зов» Локка и Джонсона, то в ответ на призыв города и его захватывающих творческих возможностей.Когда пришел W.C. Handy в Нью-Йорк в 1918 году, например, он направился прямо в Гарлем. И какой это был «большой старый красивый, веселый, гордый Гарлем». Как он рассказывает:

Я прогулялся по главным улицам Гарлема и на 135-й улице, возле старого Линкольн-театра, увидел на двери вывеску.Она гласила: «Ассоциация музыкантов Гарлема». Я сделал паузу, чтобы послушать секстет на саксофоне, и вошел, задаваясь вопросом. кого бы я встретил и если бы кто-нибудь знал меня. Меня сразу узнали.

Юби Блейк и Чик Уэбб приехали в Нью-Йорк из Балтимора, Луи Армстронг из Нового Орлеана, Дюк Эллингтон из Вашингтона, округ Колумбия, и Флетчер Хендерсон из Атланты. Эти музыканты, чей первоначальный рост славы способствовал расцвету черного выражения в двадцатые годы, также переводили негритянский народный материал и использовали местные народные источники для создания своих собственных оригинальных блюзовых композиций и джазовых аранжировок.

    Единственная среди форм афроамериканского выразительного производства 1920-х гг., в которую входили изобразительное (живопись, скульптура, графика), литературное (поэзия, пьесы, романы и рассказы, публицистика) и исполнительское искусство (постановка пьесы, хореография, музыкальная композиция), к джазу культурные лидеры Гарлемского Возрождения относились с неохотным уважением. Натан Хаггинс отмечает, что, за исключением Лэнгстона Хьюза, никто из гарлемских интеллектуалов не воспринимал джаз всерьез.И Джон Грациано признает, что в 1920-е годы черный музыкальный театр так и не оправдал ожиданий «высокого искусства», которые предполагали представители, и поэтому был не принимается ими по-настоящему.

    Джаз был популярен по дизайну и коммерческим целям; поэтому оно никогда не предназначалось для того, чтобы служить «высоким искусством» или развиваться в «серьезную» форму искусства, как другие искусства эпохи Возрождения. Ни Джаз спроецировал соответствующий интеллектуальный образ «нового негра».«Для интеллектуала эпохи Возрождения, стремившегося по-новому определить негра в культурном мейнстриме Америки, джаз казался тем самым антипод высокой культуры.

    Историк Лоуренс Левин пишет, что джаз был продуктом новой эпохи, тогда как «культура» была продуктом традиции, творением веков; джаз был хриплым и диссонирующим, тогда как культура был гармоничен, воплощая в себе порядок и разум; джаз был доступным и спонтанным, в то время как культура была эксклюзивной и сложной, доступной только через усердное изучение и обучение; джаз был интерактивным, коллективная музыка в в котором аудитория играла важную роль, тогда как культура устанавливала границы, которые низводили аудиторию до преимущественно пассивной роли слушания или созерцания творений «настоящих» художников. Пока джаз часто исполнялся среди шумной, хлопающей в ладоши и топающей ногами публики, те, кто приходил засвидетельствовать культуру, делали это в художественных музеях, симфонических залах и оперных театрах.

    Несмотря на свое отнесение к «низкой» форме искусства, джаз проник в Гарлем в 20-е годы и был в самом центре движения Возрождения. Джаз был на заднем плане, а также в качестве декорации для, романы эпохи Возрождения; это была танцевальная музыка, которую можно было услышать в кабаре, блюз и рэгтайм в барах, а также спиричуэлс и авторские песни в концертных залах.Обсуждение центральной роли джаза в Гарлеме Движение эпохи Возрождения с Юби Блейком, Натан Хаггинс спросил: «Вы говорите, что белые люди приезжали в город вслед за музыкой, и именно смысл музыки был в центре Возрождения?» Блейк согласился, ответив, что это действительно «музыка и развлечение». Как тема романов, стихов и картин, джазовое исполнение и его народный язык стали пробуждать в памяти как современную чувственность, так и в целом и опыта чернокожих в частности, и обеспечили общий дух и стиль интеллектуального климата эпохи Возрождения.В качестве метафоры яростной независимости, характерной для «новых негров», джаз был, по словам Лэнгстона Хьюза, «тамтом восстания»:

Пусть рев негритянских джазовых оркестров и ревущий голос Бесси Смит, поющей блюз, проникнут в закрытые уши цветных полуинтеллектуалов, пока они не услышат и, возможно, не поймут…. Мы, молодые негритянские художники, которые сейчас творят, намерены выразить наши темнокожие личности без страха или стыда. Если белые люди довольны, мы рады. Если их нет, это не имеет значения. Мы знаем, что мы прекрасны.

    Если и был какой-либо джазовый исполнитель, который осуществил мечты теоретиков Возрождения, так это Дюк Эллингтон. Когда Локк провозглашал появление «Нового негра» и когда графи Каллен и Хьюз публиковали свои первые сборники стихов, Эллингтон оттачивал свое мастерство в качестве руководителя оркестра и приобрел репутацию одаренного молодого негритянского пианиста, композитора и руководителя оркестра.Будь то игра в «джунгли музыку» в клубе «Коттон» в Гарлеме, в котором он использовал блюзовые ноты, выразительное рычание и звуки животных из приглушенных валторн и горячие джазовые ритмы, или создавая для своего оркестра парящие гармонии, переписанные из самых острые негритянские спиричуэлс, Эллингтон расширил свое музыкальное мастерство до новых пределов. В то же время он оставался укорененным в благодатной художественной почве своего народа.

Джазовый критик Р.Д. Даррелл заметил в своем эссе «Черная красавица», что в творчестве Эллингтона «не было ничего от хриплого изобилия негритянского джаза». музыку, и что «при всей ее плавности и восторженной свободе это не была импровизация, придуманная группой талантливых виртуозов, которые никогда не смогли бы сыграть ее дважды одинаково». похвала Даррелла, однако это противоречит глубочайшему источнику вдохновения музыканта. «История моего народа, — писал Эллингтон в 1931 году, — это история народа с ограниченными возможностями, инвалидов и часто жестоко угнетаемого.» Он продолжение:

Музыка моей расы — это … результат нашей пересадки на американскую землю и наша реакция во времена плантаций на тиранию, которую мы пережили. Джаз – это нечто большее, чем просто танцевальная музыка. Мы танцуем это не просто как развлечение или социальное достижение. Он выражает нашу индивидуальность, наши души реагируют на стихийный, но вечный ритм… танец вне времени и не ограничен линейной формой.

Эллингтон прославлял Гарлем в своей музыке. Его композиции описывали его отголоски («Echoes of Harlem») и воздушные шахты («Harlem Airshaft»), а его песни советовали людям остановиться там («Take the Train»). Эти радостные воспоминания звуков Гарлема, уличной жизни и горожан, а также более пятидесяти других его оригинальных композиций, написанных в двадцатые годы, отражают глубокую гордость Эллингтона афроамериканским наследием и доказывают его быть типичным артистом эпохи Возрождения и пионером джаза.

Джазовый танец:
От подростков до двадцатых годов

Джазовая музыка и джазовый танец развивались параллельно параллельно как неразделимые факторы; исполненные вместе, один давал творческое вдохновение развитию другого. Самыми ранними формами джазовой музыки были спиричуэлс, рабочие песни и блюз. уходит корнями как в западноафриканские, так и в англо-американские музыкальные и танцевальные традиции. Они развились в результате процесса слияния, который начался, когда первые африканские рабы прибыли в американские колонии. Одна из самых ранних форм Джазовым танцем была чечетка, которая также уходит своими корнями в британские и западноафриканские музыкальные и танцевальные традиции. Чечетка развивалась как отдельная объединенная форма в течение трехсот лет в Америке.Эти народные музыкальные и танцевальные формы, которые превратились в то, что в 1920-х годах называлось джазом, развились непосредственно из рэгтайма, блюза, духовых и марширующих оркестров, а также из популярной танцевальной музыки на рубеже двадцатого века.

Clorindy или The Origin of the Cakewalk (1898) был мюзиклом на бродвейской сцене на рубеже веков, иллюстрирующим ранний стиль джазового танца в исполнении черных музыкантов. Композитор Уилл Марион Кук на слова Пола Лоуренса Данбара показала, как в Луизиане в начале 1880-х годов возникли танцы с легкими прогулками. Кук получил классическое образование в Национальной консерватории в Нью-Йорке, но также глубокое знание спиричуэлов и криков черного сообщества. Он также усвоил идиомы популярных коммерческих песен (енотовых песен и тряпок), сентиментальных, художественных и полухудожественных песен и песен. марши.В его объединенном музыкальном произведении Clorindy, песни должны были исполняться «небесными негритянскими голосами». Его музыка была отмечена отчетливо синкопированными ритмами рэгтайма. черная популярная музыка рубежа веков, отличавшаяся ритмичным азартом с оригинальными акцентами. Музыка была продуктом беспрецедентного заимствования и смешения мелодических и гармонических сложностей. в котором сочетались синкопа (пришедшая из Африки) и мелодический хроматизм (пришедшая из Европы).

Клоринди Актерский состав из сорока человек возглавлял актер-комик Эрнест Хоган, который также ставил танцы. Хотя черный грим Хогана и неистовый внешний вид были явно в традициях менестреля, эксцентричный движения, которые он использовал для акцентирования текста, были заимствованы из народного танца черных. В своей чрезвычайно забавной постановке «Who Dat Say Chicken in Dis Crowd» он акцентировал текст Данбара на негритянском диалекте. («Dam de lan’, пусть ею правят белые люди! / Я смотрю на малявку») с необычными наклонами головы, шарканьем голубиных крыльев и скользящими прыжками канюка, спровоцированными синкопами в стиле рэгтайм.Хореография Хогана для «Самого горячего енота в Дикси» основана на танце, известном как стойка, дерзком шаге, созданном плантационными рабами, которые предположительно имитировали и преувеличивали властную походку белый мастер.

Clorindy демонстрирует влияние рэгтайма на джазовый танец, а In Dahomey (1902) показывает новые формы джазовой чечётки, созданные командой музыкальной комедии Уильямса и Уокера.Берт Уильямс играл роль низко шаркающего дурака в этой музыкальной комедии. С черным гримом и в туфлях, которые ходили дальше его и без того больших ступней, он безнадежно брел вперед, всегда оказываясь везунчиком. «Виноват удача началась, когда я родился … они назвали меня в честь моего папы, и в тот же день мой папа умер», — сокрушался он в «I’m a Jonah Man», чередуя серию гротескных слайдов между припевами и делая и без того сутулое тело жалким.Его комбинация ленивого грохота или хлюпанья с вращающимися бедрами представила ранний стиль джазового танца, который был комичным, а также ритмически выразительным. В отличие от Уильямса, Джордж Уокер сыграл роль напыщенного денди. Он был «чистым негром, последним словом в пошиве одежды, самым высоким степпером в мире умных енотов», который превратил свою дерзкую походку в легкая прогулка. Сменив походку более дюжины раз, он затем повторил все вариации под восторженные аплодисменты толпы.В «Cakewalk Jig» эти комики-шутники, эксцентричные слайды, повороты и кеуок на резиновых ногах танцевались под «рваную» джигу, которая была ускорена и синкопирована.

    Танцы рэгтайм пришли в бальные залы в подростковом возрасте. Его развитие в этот период ускорилось, когда Джеймс Риз Европа поразил жителей Нью-Йорка своими синкопированными оркестровыми аранжировками. Синкопированная музыка, которая исполнялась на восточном побережье перед Первой мировой войной, побудила нью-йоркских музыкантов экспериментировать с новыми звуками, поскольку публичные танцы резко возросли, а народные танцы чернокожих послужили основой для новые бальные причуды, охватившие танцевальные залы, театры и кабаре. Танцевально-джазовая музыка этого периода характеризовалась «остинато ударных четвертных аккордов с одинаковым акцентом, которые поддерживали сильно синкопированные аккорды». мелодическая линия», делая музыку захватывающей, одновременно регулируя ритм шага. С 1910 по 1920 год американцы «сходили с ума» от фокстрота, этого синкопированного танца рэгтайм, который подпрыгивал парами. пол с прыжками, ногами и каперсами. В то же время под ритмы рэгтайма исполнялось несколько сотен «животных» танцев чернокожих, таких как рысь индейки, скольжение обезьяны, царапанье цыпленка, объятия кролика и прыжок лягушки-быка.В то время как танцевальные коллективы в клубах в центре Нью-Йорка «зажигали», добавляя скорости и синкопирования к медведю гризли и кенгуру для своей белой клиентуры, в верхней части Гарлема публика качалась. взад-вперед с низким напевом, крича от восторга, размахивая руками и энергично стуча ладонями в ответ на джазовые ритмы.

Безумие Дарктауна, Дж.Полностью черное музыкальное ревю Леубри Хилла, которое открылось в театре Лафайет в 1914 году, могло быть, как пишет Карл Ван Вехтен, «имитацией театра белого человека». с его «теноровыми» голосами и «кучей девушек в длинных атласных платьях». Однако большая часть этого «негритянского балета из черного дерева, слоновой кости и розы» выражала неумолимый ритм, его танцоры, которые «расхаживали, хлопали в ладоши, «сходили с ума от своих тел», ухмылялись и кричали.»

    Как только представление началось, ритм распространился от одной стороны сцены к другой; казалось, что даже декорации, подмостки и рампы мелькали под нее. Шоу, которое представило «Техасский Томми», прототип линди-хопа, также блистал новыми стилями чечетки. Одним из них был плавный стиль «сценического танца» Эдди Ректора, другим был более акробатический и высокопарный стиль Тутса. Дэвис, чьи «Over the Top» и «Through the Trenches» были названы в честь боевых маневров военного времени.В финале «На балу» вся труппа закрутилась в хороводе, напоминал свернувшуюся змею.

    Посмотрев пятидесятый повтор «На балу», Ван Вехтен написал: «Ритм настолько полностью завладел мной, что в течение нескольких дней после этого я подсознательно приспосабливал все, что делал, к его требования». Сумасшествие Дарктауна началось, как писал Джеймс Велдон Джонсон, «ночная миграция в Гарлем в поисках развлечений.» Флоренц Зигфельд, который ночь за ночью «восхищенно просиживал в ящике на этом спектакле, упиваясь деталями замечательной режиссуры, спонтанностью исполнителей, характерной для них небрежностью и восхитительно забытыми мелодиями», купили спектакль оптом и перенесли его на Бродвей за его Причуды Зигфельда 1914 года . Таким образом, ритмы народных танцев черных были перенесены на Таймс-сквер.

Джазовый танец двадцатых

К двадцатым годам эпохи джаза многие танцоры открыли для себя ритмическую силу джаза. В это десятилетие, когда джаз стал популярным ночным развлечением, исполняемым в новых кабаре и на больших сценах, стиль чечётки, известный как «джаз чечетка» возникла как самая ритмически сложная форма.Эта форма танца, также называемая «ритм-чеп», отличалась замысловатыми ритмическими мотивами, использованием полиритмий, многометров и элементов. свинга или оригинальной фразы с приостановкой ритма.

    Отличаясь от всех более ранних форм чечетки, джазовая чечетка соответствовала своей скорости скорости джазовой музыки, часто удваивая ее. Это была чрезвычайно быстрая, но тонкая форма танца барабанов, которая требовала центр танцора должен быть поднят, при этом вес должен быть сбалансирован между подушечками пальцев и пятками обеих ног.В то время как положение танцора было прямым и вертикальным, в линии тела была заметная угловатость, которая позволяла стремительный нисходящий поток веса. К концу двадцатых годов некоторые считали джазовую чечетку самой «современной» формой сценического танца.

Shuffle Along , который открылся в Нью-Йорке в Театре на 63-й улице 23 мая 1921 года, как говорят, единолично вернул черный музыкальный театр на Бродвей.Этот полностью черный мюзикл на музыку Юби Блейка. и слова Ноубла Сиссле представили самую захватывающую форму джазового танца, которую когда-либо видели на бродвейской сцене. Музыкальное сопровождение Блейка представляло собой оргию головокружительных ритмов, охватившую традиционные и ранние джазовые стили. От плантационных мелодий «Bandana Days» и «Oriental Blues» и рваного «Syncopation Stenos» до стиля буги-вуги «If You Haven’t Been Vamped». с коричневой кожей You Haven’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Been’n’t Not Been’t Not Vamped At All, Jazz, — эти песенно-танцевальные номера заставляли зрителей кричать, требуя больше чечетки, прыжков с крыльями и точных танцев.Чечетка хор из шестнадцати девушек, в который входила юная Жозефина Бейкер, сочетал шаги и удары ногами со стильными социальными танцами и крутящимися шимми. «Каждое сухожилие в их телах танцевало», — писал Алан Дейл. в New York American «каждое сухожилие в их рамах реагировало на их невероятную энергию. Они упивались своей работой; они просто пульсировали ею, и не было никакого расслабления».

    Джазовые танцы в Shuffle Along никогда не назывались «чечеткой», согласно тщательному исследованию чернокожего историка музыкального театра Джона Грациано. Различные стили Тем не менее, ударные шаги, принадлежащие к жанру джазовой чечетки, часто описывались и выделялись как наиболее захватывающие аспекты танца в Shuffle Along . «Кулачные бои Джимтауна», боксерский поединок в исполнении Флурнуа Миллера и Обри Лайлса в роли двух потенциальных мэров, в котором эти соперники раскачивались и сбивали друг друга с ног, прыгали друг другу через спины и заканчивали каждый раунд прыжками. и временные шаги.Заглавная песня «Shuffle Along» представляла собой песенно-танцевальный номер с участием пешеходов Джимтауна. Роль гаишника сыграл Чарли Дэвис, исполнивший быстрый танец крыльев и крыльев. ошеломил публику. В другом месте мюзикла Томми Вудс исполнил акробатический танец в замедленной съемке, который начался с вариаций временных шагов, включая сальто, которые приземлялись прямо в такт музыке; Улисс «Медленный ребенок» Томпсон, известный чечеточник, исполнял эксцентричную мягкую обувь и легоманию.

    Наиболее очевидной отсылкой к чечетке в Shuffle Along является «shuffle» из названия, быстрый и ритмичный шаг, который является основным в чечетке. «Перемешивание» также относится к стереотипу «шаркающего» старого плантаторского раба, который, обвиненный в лени и продажности, шумно волочил и шаркал ногами по земле. Эта черта была еще более преувеличена белыми, а затем черные танцоры-менестрели, которые, подражая стереотипу, шаркали и скользили по сцене.В то время как книга Shuffle Along представляла собой старую карикатуру на черного шаркающего дурака, музыкальная часть шоу воплотило новый образ «черного танцора как ритмически движущегося источника энергии». Таким образом, чечетка была возрождена и воссоздана из менестрелей девятнадцатого века. Критики имеют согласились с тем, что Shuffle Along «пионерами» джаза в мюзиклах. Музыкальная комедия на Бродвее двадцатых годов обрела новую ритмическую жизнь, когда хористки научились танцевать под новые ритмы.

    Ритмическая революция, начавшаяся с Shuffle Along в 1921 году, продолжилась на Бродвее с Strut Miss Lizzie (1922) и Liza (1922), затем особенно с Runnin ‘Wild (1923), в котором была исполнена новая версия чарльстона с чечеткой, в то время как припев отбивал ритм хлопками в ладоши и похлопыванием ног. Народный танец чернокожих, зародившийся на Юге, чарльстон выучил Noble Sissle в Саванне, Джорджия, еще в 1905 году; Сестры Уитмен утверждают, что использовали чарльстон в своем выступлении в 1911 году; а эксцентричный танцор «Резиновые ноги» Уильямс, как сообщается, выиграл конкурс в Чарльстоне. в Атланте в 1920 году.Но для бродвейской публики чарльстон был абсолютно новым в двадцатые годы, потому что никогда раньше на нью-йоркской сцене не было отбивки сложных ритмов. «Чарльстонское» число в Runnin ‘Wild , как заявил один критик, «прозвучал бит для потерянного поколения и освободил мир джазового движения».

    Лью Лесли « Dixie to Broadway » (1924) показал пение Флоренс Миллс и чечётку У.С. «Медленный ребенок» Томпсон, но кульминацией ревю стал виртуозный чечеточник. Джонни Нитт, чье выступление в «Prisoners Up to Date» New York Sun писал: «Темный мистер Нит [ sic ], с зубастой улыбкой тихо скользит в ритм и отдается хитрому, красиво компетентный танец в мягкой обуви … Шепелявость его ног на полу — это сам ритм ». Превознося танцоров как «красиво компетентных», критики к середине двадцатых годов показали, что джазовое постукивание было начинают восприниматься как «искусная» форма музыкального выражения.С его характерной северной и городской направленностью, Дикси на Бродвей , по мнению Алана Уолла, «представил современного нового негра, новое видение Гарлемского Возрождения». Об этом свидетельствует рекламный выпуск ревю, в котором говорится:

Это не Африка больше, чем Юг. Это Америка, джазовая, танцующая Америка.Вместо простоты отсталого народа — та же суровая изощренность, которая является костяком и сухожилием всякого ревю.

С восемью или более черными музыкальными хитами на Бродвее из Shuffle. От в 1921 году до Дикси до Бродвея в 1924 году все сценические танцы претерпели изменения: шаги в джазовой чечетке стали более замысловатыми, смелыми и рискованными, а джазовые танцы в целом стали более ритмичными с появлением изобретательных танцев. и сложные манипуляции со временем.

    В то время как джазовая чечетка по-прежнему выделялась и восхвалялась в этих черных бродвейских мюзиклах и ревю двадцатых годов, только в «Черных дроздах» Лью Лесли 1928 года она начала признан наиболее ритмически сложными «сливками» джазового танца. Blackbirds с Биллом «Боджанглсом» Робинсоном в главной роли. Хотя он был опытным шоуменом в водевиле и самым любимым танцором В чернокожем сообществе пятидесятилетний исполнитель был «обнаружен» бродвейской публикой, когда Blackbirds открылись и были немедленно провозглашены «Королем чечеточников».»

    Робинсон родился в Ричмонде, штат Вирджиния, в 1878 году. Он начал свою карьеру, выступая в составе «пиканинного» хора. к двадцатым годам он был хедлайнером как в Keith, так и в Orpheum, а также в престижном нью-йоркском Palace Theater. В Blackbirds Робинсон исполнил свой знаменитый «Танец на лестнице», который он представил в водевиле примерно в 1918 году.Танцуя вверх и вниз по лестнице в своих сабо с расщепленной подошвой (деревянная полуподошва, прикрепленная от носка к подушечке стопы, была оставлена ​​незакрепленной), каждый шаг был настроен на другую высоту звука и в другом ритме. Когда он танцевал под чистые четырех- и восьмитактовые фразы, за которыми следовал двухтактовый брейк, удары Робинсона были деликатными, артикулированными и разборчивыми. Будь то переплетение баксов или временные шаги с причудливыми шагами на коньках или маленькие перекрещивающиеся шаги танцевали на подушечках ног, танец был вертикальным и ритмичным.Легкая и требовательная работа ног подняла чечётку «на вершину». пальцы ног» из более раннего, более приземленного, более плоскостопного шаркающего стиля.

    Лэнгстон Хьюз, описывая эти чечеточные ритмы как «человеческую перкуссию», считал, что ни один танцор никогда не развил искусство чечетки до более тонкого совершенства, чем Робинсон, который мог создавать «маленькие бегущие трели зыбкой мягкости или потрясающие синкопированные роллы нарастающего звука, шумные мелкие нюансы постукивания или стаккато, похожие на серию выстрелов. » Рассмотрение Черные дрозды 1928 года , Мэри Остин заметила, что позы гибкого тела Робинсона и движения его тонкой трости подчеркивали его ритмичную скороговорку и возвращали зрителям «первозданную свежесть ритмическая координация», которая была фундаментальной для искусства:

Эти стремительные исчезновения со сцены, чтобы вытереть пот напряженных до крайности мышц, и яркие возвращения, все интригующие качества птичьего полета так же тщательно изучены, как добросовестно отрепетированы поднятие и опускание трости.

Бродвей не только открыл для себя Робинсона, но и влюбился в его поразительно современный ритм-танец.

    «В этом деликатном сокрытии усилий — благородстве аристократии искусства, — писал Остин, — он предлагает своей аудитории великое желание современного искусства, четкий кратчайший путь к областям». наслаждений, давно закрытых для нас скопившимся мусором культурного маршрута.Подобно Джонни Нитту и танцорам из « Дикси на Бродвей », которые представили современного «нового негра» и новое видение Гарлема. В эпоху Возрождения Робинсон интерпретировал негритянские народные ритмы, преобразовывая их в гладкое современное черное выражение. «Выступление Bojangles — отличный водевиль», — писал Ален Локк. «Но слушайте с закрытыми глаза, и получается почти симфоническая композиция звуков. Что видит глаз, так это безвкусная американская условность; то, что слышит ухо, — это бесценное африканское наследие.»

    Когда чечетка Билла Робинсона в Blackbirds 1928 приветствовалась в Нью-Йорке как изящно совершенное искусство, четырнадцатилетний Фаярд Николас и его семилетний брат Гарольд были на пороге профессиональной карьеры джазовых танцоров в Филадельфии. Танцоры были слишком молоды, чтобы поехать в Нью-Йорк, чтобы увидеть великих Боджанглов в Черных дроздах 1928 года , и они не могли себе представить, что в Через несколько коротких лет они будут хедлайнерами в Blackbirds 1936 в его лондонском возрождении или появятся с Робинсоном в голливудском фильме The Big. Трансляция 1936 года и, в конце концов, он возьмет на себя свои роли в Cotton Club.

    Однако они знали, что Робинсон был одним из величайших чечеточников из всех ныне живущих. Они видели, как он выступал вместе с сотнями других джазовых танцоров, певцов и музыкантов в черном водевиле. театры Филадельфии. Фаярд Николас, родившийся в год, когда Флоренц Зигфельд принес на Бродвей Безумств Дарктауна для своих Зигфельдских Безумий 1914 года , вступил в эпоху джаза, слушая синкопированные ритмы, рэгтайм и шоу-мелодии, которые его мать играла на фортепиано. Гарольд Николас, родившийся в 1921 году, когда на Бродвее открылся Shuffle Along , помнит ритмы, которые его отец играл на барабанах. Как дети в эпоху джаза мальчики Николаса не могли не впитывать музыку, танец и дух джаза, поскольку их родители были профессиональными джазовыми музыкантами, игравшими в оркестровых группах в черных театрах водевиля. Выросший на музыке креольского джаз-бэнда «Кинг» Оливера, Файярд слышал записи Бесси Смит, поющей «St.Louis Blues.» Он узнал звук Дюка Эллингтона и его оркестра, слушая На радио. И он видел выступление Луи Армстронга; однажды он крикнул известному корнетисту и трубачу, чтобы тот сыграл его любимую песню «Когда на юге сонное время». Джаз привлек братьев в Гарлем в начале тридцатых годов, когда они быстро ассимилировались с творческим пылом Гарлемского Ренессанса, когда он вступил в годы своего заката.

    Когда прибыли братья Николас, они обнаружили, что сотрудничают, работают и выступают с теми музыкальными исполнителями, которые превращали элементы народной музыки в более сложные музыкальные формы. Нравится их, Николас преобразовал бы черный народный танец, с его топотом и постукиванием крыльев и крыльев, в современное черное выражение. В своей чечетке братья трансформировали синкопированный афроамериканский импульс в современное джазовое выражение изысканной элегантности, которое со временем разовьется в классическую форму американского джазового танца.

(C) 2000 Констанс Валис Хилл. Все права защищены. ISBN: 0-19-513166-5

Почему UH-60 Black Hawk такой крутой Helo

Когда в сентябре 2020 года над водохранилищем Mammoth Pool в Национальном лесу Сьерра опустилась ночь, небо засветилось устрашающе красным.

Ранее в тот же день массивный пожар ручья пронесся через лес, в конечном итоге заблокировав единственные пути из популярного кемпинга. Пламя приближалось к более чем 200 мужчинам, женщинам и детям, которые пришли посетить национальный лес.

Когда последние проблески солнечного света исчезли за клубами дыма, отдыхающие услышали еще один звук на фоне потрескивающего пламени и бормочущих криков: долгожданный гул вертолетов вдалеке.

«Дым был настолько густым, что ничего не было видно, но было слышно лопасти вертолета», — вспоминал один из отдыхающих, Дэниел Крауч, позже , .

Вертолет UH-60M Black Hawk Национальной гвардии Калифорнии из состава 40-й боевой авиационной бригады парит над водохранилищем Mammoth Pool перед тем, как подобрать эвакуированных 5 сентября 2020 года.

НАЦИОНАЛЬНАЯ ГВАРДИЯ КАЛИФОРНИИ / РАЙАН ШЕЛДОН

Поскольку погода была опасной, а пожар еще более опасен, экипажам самолетов была предоставлена ​​возможность подождать и надеяться, что ситуация улучшится, прежде чем она станет еще хуже. Но для экипажей, ожидающих посадки на один вертолет CH-47 Chinook и UH-60 Black Hawk, решения вообще не было. Они полетели прямо в удушливый дым пожара в ручье.

«У нас быстро заканчивалось время, — говорит старший уорент-офицер 5 Джозеф Розамонд, пилот «Чинука». «Тогда мы решили собрать как можно больше людей. На тот момент наши ограничения по характеристикам были очень и очень близки к максимальным возможностям самолета».

Два экипажа начали заталкивать отдыхающих в вертолеты. Многие из запаниковавших отдыхающих уже серьезно обгорели. Старший уорент-офицер 5 Кипп Годинг, человек, управлявший «Черным ястребом», позже сказал, что эта спасательная миссия, возможно, была самым опасным полетом за его 25-летнюю карьеру, включая боевые действия на Ближнем Востоке.

«Стресс и дополнительная рабочая нагрузка, связанная с тем, что каждый раз входить и выходить из этого огня, были определенно самыми тяжелыми полетами, которые я когда-либо совершал», — сказал Годинг. К восходу солнца все застрявшие туристы были благополучно эвакуированы из бушующего огня.

«Дым был такой густой, что ничего не было видно, но было слышно лопасти вертолета».

UH-60 Black Hawk не был создан для посадки посреди бушующего лесного пожара, но был создан для выживания.Он родился из-за потребности армии в вертолете, который мог бы быстро и безопасно доставлять войска в бой и выходить из него. За четыре с лишним десятилетия с тех пор, как он впервые поступил на вооружение, этот многоцелевой вертолет доказал, что он подходит не только для этого.

Новый вид летательного аппарата

ВС-300 Игоря Сикорского во время первого восхождения 14 сентября 1939 года.

БеттманнGetty Images

В 1938 году Игорь Сикорский придумал другой способ полета.

Его одномоторный самолет, названный ВС-300, не имел крыльев. Вместо этого из центральной точки над фюзеляжем выходили три длинных лопасти. Поскольку эти лопасти приводились в движение роторным двигателем мощностью 75 лошадиных сил, самолет Сикорского поднимался прямо в небо без необходимости использования длинных взлетно-посадочных полос или вообще какой-либо взлетно-посадочной полосы.

Хотя VS-300 Сикорского дебютировал в 1939 году, только после испытаний атомной бомбы в середине 1940-х годов, когда многие американские командиры впервые увидели разрушительную мощь атомных бомб, практическое применение его изобретения началось принять форму.Став свидетелем одного из таких ядерных испытаний, генерал-лейтенант морской пехоты Рой Гейгер сразу же написал письмо коменданту морской пехоты генералу Александру Вандергрифту, в котором объяснил, что подход Корпуса к десантным высадкам устарел в новую атомную эпоху.

Крупномасштабные десантные десанты, такие как вторжение в Нормандию всего двумя годами ранее, уже были невероятно опасны. Но одно атомное оружие могло бы уничтожить все силы вторжения, если бы нацисты имели такое оружие в своем арсенале.Вертолеты, рассуждал Гейгер, могут быстро перебрасывать войска с кораблей на посадочные площадки, избавляя от медленно движущихся амфибийных транспортных средств, а вместе с ними и от риска атомного уничтожения.

UH-1 Iroquois «Huey» выгружает солдат во время войны во Вьетнаме.

Беттманн

В течение десяти лет армия начала получать вертолеты Bell UH-1 Iroquois (по прозвищу Huey) для использования в качестве санитарных самолетов. После того, как США вступили во Вьетнамскую войну, «Хьюи» вскоре принялся за новые задачи, начиная от обычного транспорта и заканчивая воздушным нападением.На вооружение было введено больше вертолетов: общее количество вертолетов в армии выросло с 2500 в 1960 году до более чем 9500 к 1969 году. Из более чем 7000 UH-1, пролетевших во Вьетнаме, около 3300 были сбиты или уничтожены, в результате чего погибло 2100 пилотов и членов экипажа. К концу войны Пентагон был уверен в двух вещах: во-первых, вертолет незаменим в современной войне. Во-вторых, его живучесть была слишком низкой.

Армия искала вертолет, который мог бы дать отпор, вертолет, специально созданный для использования в качестве воздушного десанта. Он должен был быть быстрым, мощным и устойчивым. Огромный упор был сделан на живучесть этих новых вертолетов не только ради пилотов и экипажа, но и по бюджетным соображениям.

Несмотря на жесткую конкуренцию со стороны Boeing и улучшенный UH-1 от Bell, контракт на создание следующего американского вертолета-рабочей лошадки достался Sikorsky Aircraft, компании, основанной изобретателем SV-300.Он получил название UH-60 Black Hawk.

Полет Черного Ястреба

Макет будущего UH-60 Black Hawk на фоне UH-1 Iroquois, вертолета на смену Black Hawk.

Архив СМИ Fairfax

UH-60 Black Hawk можно описать одним словом: выживший.

Самоуплотняющиеся, ударопрочные топливные баки были выбраны для ограничения угрозы, создаваемой огнем из стрелкового оружия или жесткими посадками.Лопасти хвостового винта новой конструкции были изготовлены из баллистически устойчивых материалов, чтобы свести к минимуму вероятность удара хвостовым винтом, который мог бы поставить под угрозу управление винтокрылым аппаратом. Несущие винты подверглись аналогичной обработке, и по мере того, как вертолет начал обретать форму, была добавлена ​​​​бронированная кабина.

В конструкции управления полетом, гидравлики и электросистемы были добавлены резервные системы, чтобы повысить способность корабля оставаться в воздухе после обстрела. Чтобы выдержать весь этот вес, UH-60 использовал два двигателя и винт с четырьмя лопастями, которые обеспечивали крейсерскую скорость более 100 миль в час и способность поднимать до 8000 фунтов с 1000 фунтами, подвешенными под ним.

Black Hawk также был разработан для разборки и перевозки в тяжелых самолетах, таких как C-130, что позволяло быстро перебрасывать его в любую точку мира.

В 1979 году, через пять лет после того, как первый прототип Black Hawk поднялся в воздух, UH-60 официально поступил на вооружение. Для некоторых самолетов ввод в эксплуатацию является концом этапа разработки, но это не относится к Black Hawk. На протяжении многих лет Black Hawk часто модернизировали, а также модифицировали для самых разных операций, некоторые из которых до сих пор остаются секретными.


Различные виды Black Hawk
Платформа H-60 ​​Black Hawk была модифицирована различными службами для удовлетворения конкретных потребностей их миссий. Вот некоторые из наиболее известных вариантов Black Hawk, используемых сегодня:
.

HH-60 Проложить ястреб

HH-60 Pave Hawk — это модификация UH-60 для ВВС, созданная для проведения поисково-спасательных операций в любых погодных условиях.

С-70 Огненный ястреб

Firehawk — это специально оборудованный вариант Black Hawk, предназначенный для борьбы с пожарами. Одним из самых больших изменений в Firehawk по сравнению с более традиционными вертолетами Black Hawk является резервуар для воды емкостью 1000 галлонов, установленный под фюзеляжем, который можно заполнить менее чем за минуту.

VH-60N Белый ястреб

VH-60N White Hawk — это VIP-транспортный вариант Black Hawk, созданный для США.С. морской пехоты. Когда эта версия вертолета перевозит президента Соединенных Штатов, она известна как Marine One.

Ш-60 Сихок

SH-60 Seahawk — вариант UH-60 Black Hawk для ВМФ. Он предназначен для работы с вертолетов или авианосцев и может развивать максимальную скорость 170 миль в час с дальностью полета до 520 миль.

HH-60 Джейхок

HH-60 Jayhawk создан на базе SH-60 Seahawk, но построен с учетом требований U.Набор миссий S. Coast Guard немного отличается.


Впервые UH-60 участвовал в боевых действиях во время вторжения в Гренаду в 1983 году, а затем во время вторжения в Панаму в 1988 году. Но по-настоящему «Блэк Хок» проявил себя во время операции «Буря в пустыне», в ходе которой вертолет участвовал в крупнейшей воздушно-десантной миссии в американской истории, когда более 300 «Блэк Хок» мчали войска коалиции через иракскую границу.

В 1987 году на вооружение поступил UH-60L, предлагающий значительное увеличение полезной нагрузки и общих летных возможностей.Его новые двигатели T700-GE-701C и улучшенная коробка передач позволили поднимать внешнюю полезную нагрузку свыше 9000 фунтов — огромный скачок по сравнению с предельным весом внешней полезной нагрузки в 1000 фунтов предыдущих UH-60. Аналогичный вариант, SH-60B Seahawk, также был построен для ВМС США.

«Они называют его «Кадиллак неба», — рассказывает Popular Mechanics бывший пилот Национальной гвардии «Черный ястреб» Фил Линдер. «Он действительно универсален, поэтому он может выполнять широкий спектр задач и адаптироваться к широкому спектру условий.

Идти в ногу со временем

Американские и иракские солдаты защищаются от пыли, поднятой двумя американскими вертолетами Black Hawk, на борту которых находится первая группа для воздушной атаки в Аль-Рудвании, на юго-западной окраине Багдада, 2 мая 2008 года.

МАУРИЦИО ЛИМАGetty Images

Военные вертолеты обычно делятся на семь типов: ударные, транспортные, наблюдательные, многоцелевые, морские, многоцелевые и поисково-спасательные.Black Hawk считаются многоцелевыми вертолетами из-за их использования более чем в одной из этих категорий, но больше всего вас может удивить ударный вертолет . Этот термин обычно зарезервирован для ракетных и артиллерийских силовых установок, таких как AH-64 Apache и Bell AH-1 Super Cobra. У Black Hawk были добавлены возможности атаки после разработки в 1989 году ракеты Direct Action Penetrator (DAP). ракетные блоки.DAP уровня 2, который летает вместе с винтокрылом уровня 1, включает в себя еще более крупные обрубки крыла, чтобы добавить противотанковые ракеты для ракет с проводным наведением (TOW) или ракет AGM-114 Hellfire, а также крупнокалиберные пулеметы и ракеты. пусковые установки.

Удивительно, но DAP Battlehawk 2-го уровня может нести всю эту артиллерию без ущерба для своей способности перевозить 11 солдат — с полным снаряжением на буксире. Но если вам нужно больше огневой мощи (с меньшей грузоподъемностью), Battlehawk 3-го уровня добавляет орудийную башню с углом обзора 180 градусов.

После «Бури в пустыне» этот вертолет также получил известность в 1990-х годах, когда над Могадишо в Сомали были сбиты два «Черных ястреба» во время злополучной операции «Готический змей». В последовавшей за этим двухдневной перестрелке было убито 19 американских солдат, и она стала основой для фильма 2001 года «Падение Черного Ястреба ».

Сегодняшние современные «Черные ястребы» могут летать со скоростью более 174 миль в час и подниматься со скоростью 1315 футов в минуту. Ими управляют два пилота и два командира или стрелка, но они могут вместить до 11 солдат, готовых к бою.И если им нужен бой, пилоты Black Hawk могут нести до 16 высокоточных ракет Hellfire и даже оружие класса «воздух-воздух», такое как ракета AIM-92 Stinger.

Оператор крупнокалиберного пулемета американского вертолета Black Hawk готовится к взлету с базы Аргандаб в провинции Кандагар, Афганистан, 9 августа 2010 г.

ЮРИЙ КОРТЕЗGetty Images

Места крепления по обеим сторонам вертолета позволяют .Пулеметы GAU-19/A калибра 50, 7,62-мм пулеметы M-60 GP, 7,62-мм пулеметы M-240 или 7,62-мм 6-ствольный пулемет General Electric M134 для дополнительной огневой мощи. Дополнительные ракеты Hellfire можно нести внутри, а затем загружать в пусковые установки экипаж вертолета, чтобы увеличить его долговечность в бою. Воздушная система доставки мин M56 позволяет вертолету даже устанавливать минные поля на местности внизу.

«Черные ястребы могут выдержать много испытаний и действовать в очень сложных условиях, — говорит Линдер.«Будь то песок или снег, жаркая или холодная погода, они действительно созданы для работы в труднопроходимой местности. Посмотрите на Афганистан. Это одни из самых сложных условий на земле, и мы летаем туда на Black Hawk уже 20 лет».

Боевой конь и тайна

Обломки вертолета у стены комплекса, где американские морские котики убили Усаму бен Ладена. Вертолет может быть какой-то версией Black Hawk.

Мохаммад ЗубайрAP

Несмотря на более чем 40-летнюю службу вертолета, мы до сих пор кое-чего не знаем об этом боевом коне, включая один секретный вариант.

2 мая 2011 года недалеко от афганско-пакистанской границы члены самого элитного подразделения специальных операций ВМС США, SEAL Team 6, провели операцию «Копье Нептуна» — секретную миссию по захвату или уничтожению лидера «Аль-Каиды» Усамы бен Ладена. Хорошо понимая, что группа военных самолетов, летящих из Афганистана в направлении его укрепленного здания в Пакистане, скорее всего, выдаст бен Ладена, «морские котики» и их коллеги из ЦРУ заручились поддержкой самого элитного подразделения вертолетной авиации, 160-го авиационного полка специальных операций. , или SOAR, широко известные как Night Stalkers.

Хотя подробности о самолетах, используемых Ночными Сталкерами, остаются скудными, освещение в прессе после исторического рейда ясно показало, что что-то пошло не так. Обгоревший труп необычного вертолета остался в стенах комплекса после окончания боя.

В то время как корабль, по-видимому, был частью , своего рода Black Hawk, острые углы хвостовой части напоминали первый американский самолет-невидимку, F-117 Nighthawk .Морские котики смогли уничтожить вертолет, чтобы предотвратить попадание какой-либо из его технологий в чужие руки.


Современный Черный Ястреб Вид на кабину UH-60 Black Hawk.

Предоставлено Национальной гвардией армии США / сержант. Сет Лакаунт

Сегодня компания Lockheed Martin, которая приобрела Sikorsky Aircraft, производит четыре стандартных варианта Black Hawk. Первый, Armed Black Hawk, , использует системы вооружения, которые полностью интегрированы в органы управления полетом вертолета, которые могут идентифицировать и поражать как неподвижные, так и движущиеся цели.
Боевой спасательный вертолет HH-60W (вариант ) отличается высокой живучестью в оспариваемом воздушном пространстве. Разработанный с учетом конкретных потребностей ВВС США, HH-60W (иногда называемый HH-60 Whiskey) имеет удвоенный запас топлива для проведения спасательных операций на больших расстояниях.
UH-60M — это последняя версия стандартной платформы Black Hawk, разработанная специально для вооруженных сил США. Этот вертолет использует более широкие лопасти несущего винта, создавая дополнительную подъемную силу в 470 фунтов, и оснащен новейшей авионикой и дисплеями в кабине. Окончательная версия, S-70, — это версия UH-60M, построенная для Польши и других стран.

160-я эксплуатирует как минимум три узкоспециализированных варианта «Черный ястреб» (которые она признает), не считая секретных платформ-невидимок, использовавшихся в рейде на бен Ладена.

«Черные ястребы потрясающие, потому что птица может приземлиться, сбросить своих пассажиров и уйти оттуда намного быстрее, чем CH-47», — рассказывает Popular Mechanics бывший армейский рейнджер Люк Райан.«H-60 отлично подходят для быстрой веревки».

Быстрая веревка — это именно то, на что это похоже: войска буквально соскальзывают по веревке, и это один из самых быстрых способов высадки из вертолета в бою.

«Это важно, потому что вертолеты притягивают пули, — говорит Райан. «Вы хотите ограничить свое время в воздухе, если это вообще возможно — это безопаснее для пилотов и летного экипажа, и для всех наземных парней безопаснее находиться на земле, где они могут укрыться и маневрировать».

Сорок лет полета

Персонал FEMA поднимается в UH-60 Black Hawk U.Солдаты армии Южной Америки во время наводнения в Боулдере, штат Колорадо, 17 сентября 2013 г.

Джо АмонGetty Images

Сегодня американские военные владеют и эксплуатируют больше самолетов Black Hawk, чем любой другой самолет или винтокрыл, и на вооружении находится более 2100 самолетов. Еще 1200 самолетов H-60 ​​Black Hawk находятся в эксплуатации в 30 странах-союзниках и странах-партнерах. Спустя почти 50 лет после его первого полета армия по-прежнему считает «Черный ястреб» одним из самых важных инструментов Америки для повышения боеспособности и военного потенциала партнеров.

Несмотря на то, что есть планы вывести из эксплуатации Black Hawk в пользу более современной замены, армия ясно дала понять, что ожидает, что эти высокопроизводительные вертолеты средней грузоподъемности останутся на вооружении до 2054 года.

Что может быть Самый большой сдвиг для Black Hawk в истории этих вертолетов, Sikorsky уже работает над преобразованием старых Black Hawk в полностью автоматизированных беспилотников , работая вместе с программой DARPA Aircrew Labor In-Cockpit Automation System (ALIAS). В случае успеха старые и новые Black Hawk вскоре смогут перевозить грузы и даже людей без пилота на борту.

Теперь уже легендарный Black Hawk будет продолжать играть жизненно важную роль в военных операциях США и союзников еще долгие годы, но даже когда солнце садится над тускло-зеленым армейским парком боевых вертолетов H-60, будущее все еще выглядит ужасно занят для этой многоцелевой рабочей лошадки. Black Hawk был разработан специально для выживания, и, похоже, он и дальше будет этим заниматься.

Помимо военных, Black Hawk были переоборудованы для пожаротушения и получили название Firehawk в таких местах, как Калифорния, где лесные пожары представляют постоянную угрозу. В некоторых случаях на этих вертолетах пожарной службы летают даже ветераны вооруженных сил, такие как Кипп Годинг, который участвовал в боевых действиях на Black Hawk.

Сегодня многие военнослужащие, побывавшие в «Черных ястребах», вспоминают о них с любовью.

«Мало что в армии мне нравилось больше, чем сидеть в Black Hawk и болтать ногами, — говорит Райан. «Если честно, я не силен в высоте, но что-то в этом было совершенно бесстрашным. Это была одна из тех вещей, когда, независимо от того, насколько вы устали или измотаны, вы могли просто сидеть и наслаждаться».

Сообщение о лихачеве краткое. Великое наследие академика Д.С. Лихачева. В Соловецком монастыре

Биография

Дмитрий Сергеевич Лихачев — (28 ноября 1906, Санкт-Петербург, Российская империя — 30 сентября 1999, Санкт-Петербург).Санкт-Петербург, Российская Федерация) русский филолог, член (академик) Академии наук СССР, затем Российской академии наук.

Автор фундаментальных трудов по истории русской литературы (преимущественно древнерусской) и русской культуры. Автор сотен работ (в том числе более сорока книг) по широкому кругу проблем теории и истории древнерусской литературы, многие из которых переведены на английский, болгарский, итальянский, польский, сербский, хорватский, чешский, французский языки. , испанский, японский, китайский, немецкий и другие языки. Автор 500 научных и около 600 публицистических работ.

Отец — Лихачев Сергей Михайлович, инженер-электрик, мать — Лихачева Вера Семёновна, урожденная Коняева.

С 1914 по 1916 год учился в гимназии Императорского Гуманитарного общества, с 1916 по 1920 год — реальном училище К. И. Мая, затем до 1923 года — в Советской объединенной трудовой школе имени В.И. Л. Д. Лентовской (сейчас это средняя школа № 47 имени Д. С. Лихачева). До 1928 года он был студентом романо-германского и славяно-русского отделения кафедры языкознания и литературы факультета общественных наук Ленинградского государственного университета.

8 февраля 1928 года арестован за участие в студенческом кружке «Космическая академия наук», где незадолго до ареста выступил с докладом о старорусской орфографии, «растоптанной и искаженной врагом Церковь Христова и русский народ»; осужден на 5 лет за контрреволюционную деятельность. До ноября 1931 года находился в заключении Соловецкого спецлагеря.

В ноябре переведен из Соловецкого лагеря в Белбалтлаг, работал на строительстве Беломорско-Балтийского канала.

Освобожден из тюрьмы досрочно и без ограничений как барабанщик. вернулся в Ленинград.

Литературный редактор газеты «Соцегиз» (Ленинград).

Корректор иностранных языков в типографии Коминтерна (Ленинград).

Научный корректор, литературный редактор, редактор отдела общественных наук Издательства Ленинградского отделения АН СССР.

Женился на Зинаиде Александровне Макаровой.

Публикация статьи «Черты первобытного примитивизма воровской речи» в сборнике Института языка и мысли им.Я. Марра «Язык и мышление».

27 июля по ходатайству Президента АН А.П.Карпинского судимость снята постановлением Президиума ЦИК СССР.

Родились дочери-двойняшки Вера и Людмила Лихачевы.

Младший, с 1941 г. — старший научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР (ИРЛИ АН СССР).

Осень 1941 — весна 1942

Был с семьей в блокадном Ленинграде.

Издание первой книги «Оборона древнерусских городов» (1942 г. ), написанной Советским Союзом. с М.А.Тихановой.

Защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук на тему: «Новгородские летописные сборники XII века».

Вместе с семьей эвакуировался по Дороге жизни из блокадного Ленинграда в Казань.

Награжден медалью «За оборону Ленинграда».

Отец Сергей Михайлович Лихачев скончался в блокадном Ленинграде.

[править]

Научная зрелость

Издание книг «Национальное самосознание Древней Руси. Очерки из области русской литературы 11-17 веков. М.-Л., Изд-во АН. 1945. 120 с. (фототип. переизданная книга: Гуга, 1969) и «Новгород Великий: Очерк истории новгородской культуры 11-17 веков». Л., Госполитиздат. 1945. 104 с. Ке 10 (переиздано: М., Сов. Россия. 1959. 102 с.).

Награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».»

Издание книги «Культура России в эпоху становления русского национального государства. (Конец XIV-начало XVI века)». М., Госполитиздат. 1946. 160 с. К.э. 30 (фототип. переизданная книга: The Hugue, 1967).

Доцент, с 1951 г. профессор Ленинградского государственного университета. На историческом факультете ЛГУ он читал спецкурсы «История русского летописания», «Палеография», «История культуры Древней Руси» и др.

Защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора филологических наук на тему: «Очерки истории литературных форм летописи в XI-XVI вв. «.

Издание книги «Русские летописи и их культурно-историческое значение» М.-Л., Изд-во АН. 1947. 499 с. Ке 5 (фототип. переизданная книга: Гуга, 1966).

Член Ученого Совета ИРЛИ АН СССР

Издание «Слова о полку Игореве» из серии «Литературные памятники» с переводом и комментариями Д.С. Лихачев.

Издание «Повести временных лет» в серии «Литературные памятники» с переводом (совместно с Б. А. Романовым) и комментариями Д. С. Лихачева (переиздано: СПб., 1996).

Публикация статей «Историко-политическое мировоззрение автора «Слова о полку Игореве» и «Устные истоки художественной системы «Слова о полку Игореве»».

Издание книги: «Слово о полку Игореве»: историко-литературный очерк. (НПЦ).М.-Л., Изд-во АН. 1950.164 с. К.э. 20 2-е изд., доп. М.-Л., Изд-во АН. 1955.152 с. К.э. 20

Присвоено звание профессора.

Публикация статьи «Литература XI-XIII веков. «В коллективном труде «История культуры Древней Руси». (Том 2. Домонгольский период), получившем Государственную премию СССР.

Награжден Сталинской премией второй степени за коллективный научный труд «История культуры Древней Руси.Т. 2″.

Издание книги «Зарождение русской литературы». М.-Л., Изд-во АН. 1952. 240 с. К.э. 5

Член, с 1971 г. — председатель редколлегии АН СССР серии «Литературные памятники».

Избран членом-корреспондентом АН СССР.

Публикация статей «Народное поэтическое творчество эпохи расцвета древнерусского раннефеодального государства (X-XI вв.)» и «Народная поэзия в годы феодальной раздробленности Руси – до татаро-монгольского нашествия (XII-нач. XIII век)» в коллективном произведении «Русское народное поэтическое творчество».

Награжден премией Президиума АН СССР за работу «Зарождение русской литературы».

Награжден медалью «За трудовую доблесть».

Заведующий сектором, с 1986 г. — Отдел древнерусской литературы ИРЛИ АН СССР.

Первое выступление в печати в защиту памятников старины («Литературная газета», 15 января 1955 г.).

Член бюро Отделения литературы и языка Академии наук СССР.

Член Союза писателей СССР (секция критики), с 1992 года — член Союза писателей Санкт-Петербурга.

Член Археографической комиссии АН СССР, с 1974 г. — член бюро Археографической комиссии АН СССР.

Первая поездка за границу — командирован в Болгарию для работы в рукописных хранилищах.

Участвовал в работе IV Международного конгресса славистов (Москва), где был председателем секции древнеславянских литератур.Сделан доклад «Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России».

Издание книги «Человек в литературе Древней Руси» М.-Л., Издательство АН. 1958.186 с. Т. 3 (переиздано: М., 1970; Лихачев ДСМ, Изд-во АН. 1958.67 с. Тэ 1

Заместитель председателя Постоянной эдикально-текстологической комиссии Международного комитета славистов.

Член Ученый совет Музея древнерусского искусства.Андрей Рублев.

Родилась внучка Вера, дочь Людмилы Дмитриевны (от брака с физиком Сергеем Зилитинкевичем).

Участник I Международной конференции по поэтике (Польша).

Заместитель председателя Ленинградского отделения Общества советско-болгарской дружбы.

Член Ученого совета Государственного Русского музея.

Член Советского (Российского) Комитета славистов.

Участник II Международной конференции по поэтике (Польша).

С 1961 года член редколлегии журнала «Известия АН СССР». Кафедра литературы и языка».

Издание книг: «Культура русского народа 10-17 вв.». М.-Л., Изд-во АН. 1961. 120 с. ТЭ 8 (2-е изд.) М.-Л., 1977. и «Слово о полку Игореве» — героический пролог русской литературы». Изд. Л., ХЛ. 1967. 119 с. 200 т.е.

Депутат Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся.

Поездка в Польшу на заседание Постоянной Редактируемой Текстовой Комиссии Международного Комитета славистов.

Издание книг «Текстология: На материале русской литературы X — XVII веков». М.-Л., Изд-во АН. 1962. 605 с. 2500 е. (переиздано: Л., 1983; СПб., 2001) и «Культура России времен Андрея Рублева и Епифания Мудрого (конец XIV — начало XV века)» М.-Л., Издательство Академии наук .1962.172 с. К.э. 30

(перепечатано: Лихачев Д.С., Размышления о России. СПб., 1999).

Избран иностранным членом Болгарской академии наук.

Президиумом Народного Собрания Народной Республики Болгарии награжден орденом Кирилла и Мефодия I степени.

Участник V Международного конгресса славистов (София).

Направлен в Австрию для чтения лекций.

Член художественного совета Второго творческого объединения Ленфильма.

С 1963 г. член редколлегии АН СССР серии «Науко-популярная».

Присуждена степень почетного доктора наук Университета Николая Коперника в Торуни (Польша).

Поездка в Венгрию для чтения докладов в Венгерской академии наук.

Поездка в Югославию для участия в симпозиуме, посвященном изучению творчества Вука Караджича, и работе в рукописных хранилищах.

Поездка в Польшу для лекций и докладов.

Поездка в Чехословакию на заседание Постоянной редакционно-текстологической комиссии Международного комитета славистов.

Поездка в Данию на симпозиум Юг-Север, организованный ЮНЕСКО.

Член Оргкомитета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.

Член Комиссии по охране памятников культуры при Союзе художников РСФСР.

За заслуги в развитии советской филологической науки и в связи с 60-летием со дня рождения награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Поездка в Болгарию для научной работы.

Поездка в Германию на заседание Постоянной Редактируемой Текстовой Комиссии Международного Комитета славистов.

Родилась внучка Зина, дочь Веры Дмитриевны (от брака с Юрием Курбатовым, архитектором).

Избран почетным доктором Оксфордского университета (Великобритания).

Поездка в Великобританию на лекции.

Принимал участие в Генеральной ассамблее и научном симпозиуме Совета по истории и философии ЮНЕСКО (Румыния).

Издание книги «Поэтика древнерусской словесности» Л., Наука. 1967.372 с. 5200 е., удостоен Государственной премии СССР (переиздано: Л., 1971; М., 1979; Лихачев Д.С.

Член Совета Ленинградского городского отделения Всероссийского общества охраны историко-культурных Памятники

Член Центрального Совета, с 1982 г. — член Президиума Центрального Совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.

Член Ученого совета Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР.

Избран членом-корреспондентом Австрийской академии наук.

Участник VI Международного конгресса славистов (Прага). Читал доклад «Древнеславянские письменности как система».

Удостоен Государственной премии СССР за научную работу «Поэтика древнерусской литературы».

Участвовал в конференции по эпической поэзии (Италия).

Член Научного совета по комплексной проблеме «История мировой культуры» АН СССР. С 1970 г. — член бюро Совета.

[править]

Академик

Избран действительным членом АН СССР.

Избран иностранным членом Сербской академии искусств и наук.

Награжден дипломом I степени Всесоюзного общества «Знание» за книгу «Человек в письменности Древней Руси».

Присуждена степень почетного доктора наук Эдинбургского университета (Великобритания).

Издание книги «Художественное наследие Древней Руси и современности» Л., Наука. 1971.121 с. К.э. 20 (совместно с В.Д. Лихачевой).

Умерла мать Вера Семеновна Лихачева.

Член редколлегии журнала «Краткая литературная энциклопедия».

Заведующий археографической группой Ленинградского филиала Архива им. А.Н. СССР.

Награжден дипломом 1 степени Всесоюзного общества «Знание» за участие в коллективной научной работе «Краткая история СССР. Часть 1″.

Избран почетным членом историко-литературного школьного общества «Боян» (Ростовская область).

Избран иностранным членом Венгерской академии наук.

Участник VII Международного конгресса славистов (Варшава). Был зачитан доклад «Происхождение и развитие жанров древнерусской литературы».

Издание книги «Развитие русской литературы в X-XVII веках: эпохи и стили» Л., Наука. 1973.254 с. 11 тэ. (Переиздано: Лихачев Д.С.

Член Ученого совета Ленинградского института театра, музыки и кинематографии.

Член Ленинградского (Санкт-Петербургского) отделения Археографической комиссии АН СССР, с 1975 г. — член Бюро Отделения Археографической комиссии АН СССР

Член Бюро Археографической комиссии АН СССР.

Председатель редколлегии ежегодника «Памятники культуры. Новые открытия» Научного совета по комплексной проблеме «История мировой культуры» АН СССР.

Председатель Научного совета по комплексной проблеме «История мировой культуры» АН СССР. СССР

Награжден медалью «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Награжден золотой медалью ВДНХ за монографию «Развитие русской литературы в X-XVII веках». .

Выступал против исключения А.Д. Сахарова из Академии наук СССР.

Поездка в Венгрию на празднование 150-летия Венгерской академии наук. Язык и литература) по сравнительному литературоведению (Болгария).

Издание книги «Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси» М., Современник. 1975.366 с.Ке 50 (период .: М., 1980; Лихачев Д. С. Избранные произведения: в 3 т. Вып. 2. Л., 1987; 1997).

Член редколлегии издания Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР «Вспомогательные исторические дисциплины».

Участвовал в специальном заседании АН СССР по книге О. Сулейменова «Аз и Я» (запрещено).

Принял участие в конференции «Тырновская школа. Ученики и последователи Ефимия Тарновского» (Болгария).

Избран членом-корреспондентом Британской академии.

Издание книги «Смеющийся мир Древней Руси» Л., Наука. 1976. 204 с. 10 тэ. (Совместно с А.М. Панченко; переиздано: Л., Наука. 1984. 295 с.; Древняя Русь» — совместно с А.М. Панченко и Н.В. Понырко; 1997: «Историческая поэтика литературы. Смех как мировоззрение»).

Член редколлегии международного журнала «Palaeobulgarica» ​​(София)

Государственным Советом Народной Республики Болгарии награжден Орденом Кирилла и Мефодия 1-й степени.

Президиум Болгарской академии наук и Ученый совет Софийского университета имени Климента Охридского удостоены премии Кирилла и Мефодия за произведение «Големиат свят в русской литературе».

Награжден дипломом Союза журналистов Болгарии и почетным знаком «Золотое перо» за большой творческий вклад в болгарскую журналистику и публицистику.

Избран почетным членом литературного клуба старшеклассников «Бригантина».

Поездка в Болгарию для участия в международном симпозиуме «Тырновская художественная школа и славяно-византийское искусство XII-XV веков. «И за чтение лекций в Институте болгарской литературы БАН и Центре болгарских исследований.

Поездка в Германскую Демократическую Республику на заседание Постоянной Эдикальной Текстологической Комиссии Международного Комитета славистов.

Издание книги «Слово о полку Игореве» и культура его времени» Л., ХЛ. 1978.359 с. Т. 50 (переиздано: Л., 1985; СПб., 1998)

Инициатор, редактор (совместно с Л.А. Дмитриевым) и автор вступительных статей к монументальной серии «Памятники письменности Древней Руси» (12 томов), издаваемой издательством издательство «Художественная литература» (издание удостоено Государственной премии в 1993 г.).

Государственным советом Народной Республики Болгарии присвоено почетное звание лауреата Международной премии имени братьев Кирилла и Мефодия за исключительные заслуги в развитии древнеболгаристики и славистики, за изучение и популяризацию дела братьев Кирилла и Мефодия.

Публикация статьи «Экология культуры» (Москва, 1979, № 7)

Секретариат Союза писателей Болгарии награжден почетным знаком «Никола Вапцаров».

Поездка в Болгарию для чтения лекций в Софийском университете.

За выдающийся вклад в изучение древнерусской культуры, русской книги и источниковедения награжден Почетной грамотой Всесоюзного добровольного общества книголюбов.

Государственный совет Народной Республики Болгарии присудил «Международную премию Евфимия Тарновского».

Награжден почетным знаком Болгарской академии наук.

Участвовал в конференции, посвященной 1300-летию Болгарского государства (София).

Издание сборника статей «Литература — Действительность — Литература». Л., советский писатель. 1981.215 с. К.э. 20 (переиздано: Л., 1984; Лихачев Д.С.М., Сов. Россия. 1981. 71 с. Ктоэ 75 (переиздано: М., 1984; Лихачев Д.С. Избранные труды: В 3 т. Т. 2.Л., 1987; 1997).

Родился правнук Сергей, сын внучки Веры Тольц (от брака с Владимиром Соломоновичем Тольц, советологом, уфимским евреем).

Дочь Вера погибла в автокатастрофе.

Член редколлегии Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры «Памятники Отечества».

Награжден Почетной грамотой и премией журнала «Огонёк» за интервью «Память истории священна».

Избран почетным доктором Университета Бордо (Франция).

Редколлегия «Литературной газеты» присудила премию за активное участие в работе «Литературной газеты».

Поездка в Болгарию для лекций и консультаций по приглашению Болгарской академии наук.

Издание книги «Поэзия садов: к семантике стилей садоводства» Л., Наука. 1982.343 с. 9950 э. (переиздано: Л., 1991; СПб., 1998).

Награжден Почетной грамотой ВДНХ за создание учебника для учителей «Слово о полку Игореве».

Избран почетным доктором Цюрихского университета (Швейцария).

Член Советского оргкомитета по подготовке и проведению IX Международного конгресса славистов (Киев).

Издание книги для школьников «Родина». М., дет. лит. 1985.207 с.

Председатель Пушкинской комиссии АН СССР.

Имя Д.С. Лихачева присвоено открытой советскими астрономами малой планете № 2877: (2877) Лихачев-1969 ТР2.

Действительный член Ленинградского научного центра АН СССР.

Награжден юбилейной медалью «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Президиум СССР присудил премию имени В. Г. Белинского за книгу «Слово о полку Игореве и культура его времени».

За активное сотрудничество в газете редакцией «Литературной газеты» присвоено звание лауреата «Литературной газеты».

Присуждена степень почетного доктора Будапештского университета им. Этвеша Лоранда.

Поездка в Венгрию по приглашению Будапештского университета им. Этвеша Лоранда в связи с 350-летием университета.

Принимал участие в Культурном форуме государств-участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Венгрия). Был зачитан доклад «Проблемы сохранения и развития фольклора в условиях научно-технической революции».

Издание книг «Прошлое — будущее: статьи и очерки» Л., Наука. 1985. 575 с. К.э. 15 и «Письма о добре и прекрасном» М., Дет. горит 1985. 207 с. (перепечатано: Токио, 1988; М., 1989; Симферополь, 1990; СПб, 1994; СПб, 1999).

В связи с 80-летием присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Награжден Орденом Георгия Димитрова (высшая награда Болгарии) Государственным советом Народной Республики Болгарии.

Награжден медалью «Ветеран труда».

Внесен в Книгу Почета Всесоюзного общества «Знание» за активную деятельность по пропаганде художественной культуры и оказанию методической помощи преподавателям.

Удостоен звания лауреата премии «Литературная Россия» за 1986 год и удостоен премии журнала «Огонёк».

Избран Почетным председателем Международного общества изучения творчества Ф.М.Достоевского (IDS).

Избран почетным членом секции книги и графики Ленинградского Дома ученых. М.Горький.

Избран членом-корреспондентом секции «Ирисы» Московского городского клуба цветоводов-любителей.

Участник советско-американо-итальянского симпозиума «Литература: традиции и ценности» (Италия).

Принял участие в конференции, посвященной «Слову о полку Игореве» (Польша).

Издана книга «Очерки древнерусской литературы». Л., Наука. 1986. 405 с. К.э. 25 и брошюру «Память истории священна». М., правда. 1986.62 с. К.э. 80

Председатель правления Советского фонда культуры (с 1991 г. — Российского фонда культуры).

Награжден медалью и премией «Альманах книголюба».

Награждена Дипломом за фильм «Поэзия садов» (Лентелефильм, 1985), удостоена II премии на V Всесоюзном киносмотре по архитектуре и строительству.

Избран депутатом Ленинградского городского Совета народных депутатов.

Избран членом Комиссии по литературному наследию Б.Л. Пастернак.

Избран иностранным членом Итальянской национальной академии.

Участник международного форума «За безъядерный мир, за выживание человечества» (г. Москва).

Поездка во Францию ​​на 16-е заседание Постоянной смешанной советско-французской комиссии по культурным и научным связям.

Поездка в Великобританию по приглашению Британской академии и Университета Глазго для чтения лекций и консультаций по истории культуры.

Поездка в Италию на заседание неформальной инициативной группы по организации фонда «За выживание человечества в условиях ядерной войны».

Издание книги «Великий путь: Становление русской литературы в XI-XVII вв. «. М., Современник. 1987. 299 с. К.э. 25

Издание «Избранных произведений» в 3-х тт.

Член редколлегии журнала «Новый мир», с 1997 года — член Общественного совета журнала.

Участвовал в работе международной встречи «Международный фонд выживания и развития человечества».

Избран почетным доктором Софийского университета (Болгария).

Избран членом-корреспондентом Геттингенской академии наук (ФРГ).

Поездка в Финляндию на открытие выставки «Время перемен. 1905-1930-е (Русский авангард)».

Поездка в Данию на открытие выставки «Русское и советское искусство из личных коллекций. 1905-1930»

Поездка в Великобританию на презентацию первого номера журнала «Наше наследие».

Издание книги: «Диалоги о вчера, сегодня и завтра». М., Сов. Россия. 1988.142 с.Ке 30 (соавтор Н.Г. Самвелян)

Родилась правнучка Вера, дочь внучки Зинаиды Курбатовой (от брака с Игорем Руттером, художником, сахалинский немец).

Награжден Европейской (1-й) премией за культурную деятельность в 1988 году.

Награжден Международной литературной и журналистской премией Модены (Италия) за вклад в развитие и распространение культуры в 1988 году.

Вместе с другими деятелями культуры, выступал за возвращение Русской православной церкви в Соловецкий и Валаамский монастыри.

Участвовал во встрече министров культуры европейских стран во Франции.

Член советского (позже российского) отделения Пен-клуба.

Издание книг «Заметки и наблюдения: Из тетрадей разных лет» Л., сов.писатель. 1989. 605 с. К.э. 100 и «По филологии» М., Высшая школа. 1989. 206 с. К.э. 24

Народный депутат СССР от Советского фонда культуры.

Член Международного комитета возрождения Александрийской библиотеки.

Почетный председатель Всесоюзного (с 1991 г. — Российского) Пушкинского общества.

Член Международной редакционной коллегии, созданной для публикации «Полного собрания сочинений А.С. Пушкина» на английском языке.

Лауреат Международной премии города Фьюджи (Италия).

Издание книги «Школа на Васильевском: Книга для учителя». М., Просвещение. 1990. 157 с. ТЭ 100 (совместно с Н. В. Благово и Е. Б. Белодубровским)

Награжден премией А. П. Карпинского (Гамбург) за исследование и издание памятников русской литературы и культуры

Удостоен степени почетного доктора наук Карлова университета (Прага).

Избран почетным членом Сербской Матицы (СФРЮ).

Избран почетным членом Всемирного клуба петербуржцев.

Избран почетным членом Немецкого Пушкинского общества.

Издание книг «Я помню» М. , Прогресс. 1991.253 с. Тэ 10, «Книга Смут» М., Известия. 1991.526 с. Те. 30, «Размышления» М., дет. лит. 1991.316 с. К.э. 100

Избран иностранным членом Философского научного общества США.

Избран почетным доктором Сиенского университета (Италия).

Присвоено звание Почетного гражданина Милана и Ареццо (Италия).

Участник Международной благотворительной программы «Новые имена».

Председатель Общественной Юбилейной Сергиевской комиссии по подготовке к празднованию 600-летия преставления преподобного Сергия Радонежского.

Издание книги «Русское искусство от древности до авангарда». М., ст. 1992.407 с.

Президиум Российской академии наук награжден Большой золотой медалью.М.В. Ломоносова за выдающиеся достижения в области гуманитарных наук.

Удостоен Государственной премии Российской Федерации за серию «Памятники письменности Древней Руси».

Избран иностранным членом Американской академии искусств и наук.

Решением Совета народных депутатов Санкт-Петербурга присвоено звание первого Почетного гражданина Санкт-Петербурга.

Избран почетным доктором Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов.

Издана книга «Статьи ранних лет». Тверь, Тверь. ООО РФК. 1993.144 с.

Председатель Государственной юбилейной Пушкинской комиссии (к празднованию 200-летия со дня рождения А. С. Пушкина).

Издание книги: «» Великая Россия: История и художественная культура X-XVII веков. Эка» М., ст. 1994. 488 с. (Совместно с Вагнером Г.К., Вздорновым Г.И., Скрынниковым Р.Г.).Петербург — Новгород). Он представил проект «Декларация прав культуры».

Награжден орденом Мадарского всадника I степени за исключительные заслуги в развитии болгароведения, за популяризацию роли Болгарии в развитии мировой культуры.

По инициативе Д.С. Лихачева и при поддержке Института русской литературы РАН, международной общественной организации «Фонд 200-летия А.Пушкина».

Издание книги «Воспоминания» (Санкт-Петербург, Логос. 1995. 517 с. 3 т.д. Переиздание 1997, 1999, 2001).

Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством», II степени за выдающиеся заслуги перед государством и большой личный вклад в развитие русской культуры

Награжден орденом Стара Планина I степени за огромный вклад в развитие славяноведения и болгароведения и большие заслуги в укрепление двусторонних научных и культурных связей между Республикой Болгария и Российской Федерацией.

Издание книг: «Очерки философии художественного творчества» Санкт-Петербург, Блиц. 1996.158 с. Т. 2 (переиздано 1999 г.) и «Без доказательств» СПб, Блиц. 1996.159 с. К.э. 5

Лауреат Премии Президента Российской Федерации в области литературы и искусства.

Награжден премией «За честь и достоинство таланта», учрежденной Международным литературным фондом.

Вручена частная художественная премия в Царском Селе под девизом «От художника к художнику» (Санкт-Петербург).Петербург).

Издание книги «Об интеллигенции: Сборник статей».

Родилась правнучка Анна, дочь внучки Веры Тольц (от брака с Юром Горлицким, советологом).

Редактор (совместно с Л.А. Дмитриевым, А.А. Алексеевым, Н.В. Понырко) и автор вступительных статей монументальной серии «Библиотека литературы Древней Руси» (издана в т. 1-7, 9-11) — издательство «Наука»

За вклад в развитие русской культуры награжден орденом апостола Андрея Первозванного (первый кавалер).

Награжден Золотой медалью I степени Межрегионального некоммерческого благотворительного фонда памяти А. Д. Меньшикова (Санкт-Петербург).

Награжден Небольсинской премией Международного благотворительного фонда и профессионального образования им. И. А. Небольсиной.

Награжден Международным серебряным памятным знаком «Ласточка мира» (Италия) за большой вклад в продвижение идей мира и взаимодействия национальных культур.

Издание книги «Слово о полку Игореве и культуре его времени. Труды последних лет». СПб, Логос. 1998. 528 с. 1000 л. , А. Петров, М. Пиотровский).

Награжден сувенирной Золотой Юбилейной Пушкинской медалью от «Фонда 200-летия А.С.Пушкина».

Издание книг «Мысли о России», «Новгородский альбом» .

Дмитрий Сергеевич Лихачев умер 30 сентября 1999 года в Санкт-Петербурге. Похоронен на кладбище в Комарово 4 октября.

[править]

Звания, награды

Герой Социалистического Труда (1986)

Орден Андрея Первозванного (30.09.1998) — за за выдающийся вклад в развитие отечественной культуры (награжден орденом № 1)

Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (28 ноября 1996 г. ) — за выдающиеся заслуги перед государством и большой личный вклад в развитие русской культура

Орден Ленина

Орден Трудового Красного Знамени (1966)

Медаль Пушкина (4 июня 1999 г.) — в ознаменование 200-летия со дня рождения А.С. Пушкина, за заслуги в области культуры, образования, литературы и искусства

Медаль «За трудовую доблесть» (1954 г.)

Медаль «За оборону Ленинграда» (1942 г.)

Медаль «30 лет Победы в Великая Отечественная война 1941-1945 гг.». (1975)

Медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941−1945 гг.». (1985)

Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941−1945 гг.». (1946)

Медаль «Ветеран труда» (1986)

Орден Георгия Димитрова (НРБ, 1986)

Два ордена «Кирилл и Мефодий» I степени (НРБ, 1963, 1977)

Орден «Стара Планина» I степени (Болгария, 1996)

Орден «Мадарский всадник» I степени (Болгария, 1995)

Знак исполкома Ленсовета «Житель блокадного Ленинграда»

В 1986 году организовал Советский (ныне Российский) Культурный Фонда и до 1993 года был председателем президиума Фонда. С 1990 года он является членом Международного комитета по организации Александрийской библиотеки (Египет). Избирался депутатом Ленинградского городского Совета (1961-1962, 1987-1989).

Иностранный член Академий наук Болгарии, Венгрии, Академии наук и искусств Сербии. Член-корреспондент Австрийской, Американской, Британской, Итальянской, Геттингенской академий, член-корреспондент старейшего общества США — Философского. Член Союза писателей с 1956 года.С 1983 г. — председатель Пушкинской комиссии РАН, с 1974 г. — председатель редколлегии ежегодника «Памятники культуры. Новые открытия». С 1971 по 1993 год возглавлял редакцию серии «Литературные памятники», с 1987 года — член редколлегии журнала «Новый мир», а с 1988 года — журнала «Наше наследие».

Награжден Орден Янтарного Креста Искусств (1997) Российской академии истории искусств и музыкального исполнительства.Награжден Почетной грамотой Законодательного собрания Санкт-Петербурга (1996). Награжден Большой золотой медалью имени Ломоносова (1993). Первый почетный гражданин Санкт-Петербурга (1993). Почетный гражданин итальянских городов Милан и Ареццо. Лауреат Царскосельской художественной премии

.

Дмитрий Сергеевич Лихачев, родом из Санкт-Петербурга, родился 28 ноября 1906 года в семье Сергея и Веры Лихачевых. Родители дали ему одно из лучших на тот момент образования.Окончил гимназию в 1916 г., техникум в 1920 г., трудовую школу в 1923 г. До 8 февраля 1928 г. учился в Ленинградском государственном университете, пока не был осужден за свою деятельность, в результате чего получил срок — лишение свободы на 5 лет в Соловецком лагере.

Отбывая наказание, автор не теряет времени даром и в 1930 году пишет свою первую статью «Карточные игры преступников». В 1932 г. он был досрочно освобожден и вернулся в Ленинград, где был принят на работу корректором в Издательство АН СССР.В 1935 году он женился на Зинаиде Александровне Макаровой, а в 1937 году у Дмитрия Сергеевича Лихачева родились прекрасные дочери-двойняшки Вера и Людмила. В 1942 году семья Лихачевых переехала в Казань. После переезда Дмитрий теряет отца, который умирает в оккупированном родном городе.

Писатель имеет множество наград, в основном за заслуги в 1941 году, когда Ленинград был оккупирован, а также за вклад и развитие литературы. В 1942 году в мире вышла его первая книга «Оборона древнерусских городов», а точнее в 1945 году — «Новгород Великий: Очерк истории культуры Новгорода XI и XVII веков».и «Национальное самосознание Древней Руси. Очерки из области русской литературы 11-17 веков». В 1950 г. комментирует «Повести временных лет» и переводит с комментариями «Слова о полку Игореве».

Уже будучи профессором, Лихачев написал множество книг о культуре Древней Руси и ее литературе: «Текстология: на материале русской литературы X-XVII веков», «Возникновение русской литературы», «Человек в Литература Древней Руси» и многие другие.

краткая биография

Дмитрий Сергеевич Лихачев родился, большую часть жизни прожил и окончил свои дни в Петербурге. Он родился 15 ноября 1906 года. (В 1918 году в России был введен новый календарный стиль, и теперь его день рождения по новому стилю обозначается как 28 ноября).

Учился Д.С. Лихачев сначала в гимназии Гуманитарного общества (1914-1915), затем в гимназии и реальном училище К.И. Май (1915-1917), закончил среднюю школу в Советской трудовой школе.Л. Лентовской (1918-1923). С 1923 по 1928 год учился в Ленинградском государственном университете на факультете общественных наук, на этнологическом отделении. Здесь он проникся особой любовью к родной истории и культуре и занялся исследованием древнерусской литературы.

Сразу после окончания университета Дмитрий Лихачев был арестован в 1928-1932 годах по ложному доносу и обвинению в контрреволюционной деятельности. провел в тюрьме: сначала полгода в тюрьме, затем два года в Соловецком спецлагере и, наконец, на каторжной стройке Беломорско-Балтийского канала.Этот период академик Д.С. Лихачев впоследствии назвал «самым важным временем в своей жизни», потому что, пройдя через страшные испытания тюрем и лагерей, он научился жертвенной любви к людям и вечному следованию по пути Добра.

Осенью 1932 года Дмитрий Сергеевич поступил на работу литературным редактором в «Соцегиз», в 1934 году был переведен в Издательство АН СССР, а с 1938 года стал работать в Институте русской литературы (Пушкинский Дом).Здесь же для коллективного труда «История культуры Древней Руси» (т.2) он написал главу о древнерусской литературе XI-XIII вв. Это произведение он написал с большим вдохновением – «как стихотворение в прозе». В 1938 году с ученого окончательно сняли судимость.

В 1935 году Дмитрий Сергеевич Лихачев женился на Зинаиде Александровне Макаровой. В 1937 году у них родились дочери-двойняшки — Вера и Людмила.

В 1941 году стал старшим научным сотрудником Института русской литературы.В том же году защитил кандидатскую диссертацию. диссертационная работа на тему «Новгородские летописные своды XII века». Находясь в блокадном Ленинграде, он написал и издал книгу «Оборона древнерусских городов» (1942). В июне 1942 года ученого с семьей эвакуировали в Казань.

В 1945-м, победном году Д.С. Лихачев пишет и издает книгу «Национальное самосознание Древней Руси». В следующем году получил медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

В 1946 г. стал доцентом, а с 1951 г. — профессором Ленинградского государственного университета: читает курсы по истории русского летописания, палеографии и истории культуры Древней Руси.

В 1947 году Д.С.Лихачев защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора филологических наук на тему: «Очерки истории литературных форм летописи в XI-XVI веках». В середине века (1950 г.) в серии «Литературные памятники» в сопровождении его научных статей и комментариев вышли две замечательные книги: «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве».Лихачевская литература Древнерусский ученый

В 1953 г. ученый был избран членом-корреспондентом, а в 1970 г. — действительным членом АН СССР. Такое позднее избрание было связано с тем, что научные труды этого великого ученого не отражали материалистическую и антирелигиозную парадигму официальной науки. Между тем Д.С. Лихачев был избран иностранным членом и членом-корреспондентом ряда стран, а также почетным доктором университетов Софии, Будапешта, Оксфорда, Бордо, Эдинбурга и Цюриха.

академика Д.С. Лихачева по русскому летописному делу и по истории и теории русской литературы и культуры стали всемирно признанными классиками филологической науки. Он является автором более 500 научных работ и около 600 публикаций по широкому кругу проблем изучения истории, литературы, культуры и охраны памятников культурно-исторического наследия России. Его статья «Экология культуры» (журнал «Москва», 1979, № 7) заметно активизировала общественную дискуссию по охране памятников культуры.С 1986 по 1993 год академик Д.С. Лихачев был председателем Советского фонда культуры (с 1991 года — Российского фонда культуры»).

В 1981 году его дочь Вера погибла в автокатастрофе. Ученый много раз говорил, что ее смерть стала для него самым скорбным событием в жизни.

В 1988 году, в год празднования 1000-летия Крещения Руси, академик Д. С. Лихачев принял активное участие в торжествах, проходивших в Великом Новгороде.

Ученый удостоен многих наград, как отечественных, так и зарубежных. Среди них высшие награды СССР — Сталинская премия (1952 г.), звание Героя Социалистического Труда и золотая медаль «Серп и Молот» (1986 г.), Большая золотая медаль. М.В. Ломоносова (1993 г.), орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени (1996 г.), орденом апостола Андрея Первозванного «За веру и верность Отечеству» за вклад в развитие отечественной культуры. Он стал первым кавалером ордена апостола Андрея Первозванного после восстановления этой высшей награды в России.

В 1989-1991 гг. академик Д.С. Лихачев был избран народным депутатом Верховного Совета СССР от Советского фонда культуры.

В 1992 году ученый стал председателем Общественной юбилейной Сергиевской комиссии по подготовке к празднованию 600-летия преставления преподобного Сергия Радонежского.

Наиболее значительные его произведения: «Человек в письменности Древней Руси» (1958), «Культура России времен Андрея Рублева и Епифания Мудрого» (1962), «Текстология» (1962), «Поэтика Древней Руси». Русская литература» (1967), «Эпохи и стили» (1973), «Великое наследие» (1975), «Поэзия садов» (1982), «Письма о добре и прекрасном» (1985), сборник статей « Прошлое – будущее», (1985).Некоторые из его книг неоднократно переиздавались.

После его смерти вышел замечательный сборник его статей «Культура России» (2000) — книга, ставшая завещанием ученого современникам и молодому поколению граждан России.

28 ноября 2006 года исполняется 100 лет со дня рождения великого ученого. 2006 г. Президентом Российской Федерации В.В. Путина объявлен годом Лихачева.

2006 — Год Лихачева

Дмитрий Сергеевич ЛИХАЧЕВ

Выдающийся ученый современности, филолог, историк, философ культуры.
Академик, которого называли своеобразным символом русской интеллигенции ХХ века .
Дмитрий Сергеевич Лихачев родился, прожил и закончил свои дни в Санкт-Петербурге.
В 1993 году присвоено звание Первого Почетного гражданина Санкт-Петербурга.

Родился 28 (15) ноября 1906 г. в Петербурге в семье инженера-электрика. После революции он окончил среднюю школу, а затем в 1928 г. окончил факультет общественных наук Ленинградского государственного университета.
В 1928 — 1932 годах был незаконно репрессирован и находился в заключении на Соловках и на очистительной стройке Беломоро-Балтийского канала.
В 1938 году судимость была снята и Лихачев стал младшим, а с 1941 года — старшим научным сотрудником Института русской литературы АН СССР — Пушкинского дома. В 1954 году он возглавил Отдел древнерусской литературы ИРЛИ и не расставался с Пушкинским Домом до конца, до последних дней блестящего научного творчества, озарившего духовным светом целую эпоху.

В 1941 году защитил кандидатскую диссертацию. кандидатскую диссертацию на тему «Новгородские летописи XII века», в 1947 году защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора филологических наук — «Очерки истории литературных форм летописи в XI-XVI веках». С 1953 г. — член-корреспондент АН СССР, с 1970 г. — действительный член (академик) АН СССР (в настоящее время — РАН).

Автор фундаментальных трудов по истории русской литературы (преимущественно древнерусской) и русской культуры.Автор сотен работ (в том числе десятков книг) по широкому кругу проблем теории и истории древнерусской литературы, многие из которых переведены на английский, болгарский, итальянский, польский, сербохорватский, чешский, французский, Испанский, японский, китайский и немецкий. Автор 500 научных и около 600 публицистических работ.
Он утвердил текстологию как самостоятельную науку, по-новому взглянув на историю киевских и новгородских летописей, впервые показал ценность древних летописей.

Иностранный член Академий наук Болгарии, Венгрии, Академии наук и искусств Сербии. Член-корреспондент Австрийской, Американской, Британской, Итальянской, Геттингенской академий, член-корреспондент старейшего общества США — Философского. Член Союза писателей с 1956 года. С 1983 года — председатель Пушкинской комиссии РАН, с 1974 года — председатель редколлегии ежегодника «Памятники культуры. Новые открытия».
С 1971 по 1993 год возглавлял редакцию серии «Литературные памятники», с 1987 года является членом редколлегии журнала «Новый мир», а с 1988 года — журнала «Наше наследие». В 1986 году организовал Советского (ныне Российского) фонда культуры и был председателем президиума фонда до 1993 г.
С 1990 г. член Международного комитета по организации Александрийской библиотеки (Египет).Избран депутатом Ленинградский горсовет (1961 — 1962, 1987 — 1989).

Член Комиссии по правам человека при Администрации Санкт-Петербурга. Народный депутат СССР (1989 — 1991) от Советского фонда культуры. Герой Социалистического Труда (1986). Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1966), Болгарских орденов Кирилла и Мефодия I степени (1963, 1977) и медалями. Награжден Орденом Янтарного Креста Искусств (1997) Российской академии истории искусств и музыкального исполнительства. Награжден Почетной грамотой Законодательного собрания Санкт-Петербурга.Петербург (1996).
Почетный гражданин итальянских городов Милан и Ареццо.
Имя Лихачева присвоено малой планете № 2877 (1984 г.).

Ушёл из жизни 30 сентября 1999 года в Санкт-Петербурге.
Похоронен на мемориальном кладбище в Комарово под Санкт-Петербургом.

Лихачев Д.С. — биография

Лихачев Дмитрий Сергеевич (1906 — 1999)
Лихачев Д.С.
Биография
Российский литературовед, историк культуры, текстолог, публицист, общественный деятель.Родился 28 ноября (по старому стилю — 15 ноября) 1906 года в Петербурге, в семье инженера. 1923 г. — окончил трудовую школу и поступил в Петроградский университет на отделение языкознания и литературы факультета общественных наук. 1928 г. — окончил Ленинградский университет с двумя дипломами — по романо-германской и славяно-русской филологии. В 1928 — 1932 годах был репрессирован: за участие в научном студенческом кружке Лихачев был арестован и заключен в Соловецкий лагерь.В 1931 — 1932 годах находился на строительстве Беломорско-Балтийского канала и был освобожден как «барабанщик Белбалтлага с правом проживания по всей территории СССР». 1934 — 1938 гг. работал в издательстве Ленинградского отделения АН СССР. Я обратил на себя внимание при редактировании книги А.А. Шахматова «Обозрение русских летописных сборников» и был приглашен на работу в отдел древнерусской словесности Ленинградского института русской словесности (Пушкинский дом), где вел научную работу с 1938 г., а с 1954 г. заведовал сектором древнерусской литературы. .1941 г. — защитил кандидатскую диссертацию. диссертацию «Новгородские летописные своды XII века». В осажденном гитлеровцами Ленинграде Лихачев в соавторстве с археологом М.А. Тиановой написал брошюру «Оборона древнерусских городов», вышедшую в блокадном 1942 г. В 1947 г. защитил докторскую диссертацию «Очерки истории литературных форм». летописи XI-XVI веков». 1946-1953 гг. — профессор Ленинградского государственного университета. 1953 г. — член-корреспондент АН СССР, 1970 г. — академик АН СССР, 1991 г. — академик РАН.Иностранный член Академий наук: Болгарской (1963), Австрийской (1968), Сербской (1972), Венгерской (1973). Почетный доктор университетов: Торуни (1964), Оксфорда (1967), Эдинбурга (1970). 1986 — 1991 — председатель правления Советского фонда культуры, 1991 — 1993 — председатель правления Российского международного культурного фонда. Государственная премия СССР (1952, 1969). 1986 г. — Герой Социалистического Труда. Награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалями. Первый кавалер возрожденного ордена Св.Андрея Первозванного (1998).
Среди произведений — «Национальное самосознание Древней Руси» (1945), «Русские летописи и их культурно-историческое значение» (1947), «Повесть временных лет» (1950, часть 1.2), «Появление русской Литература» (1952 г.), «Слово о полку Игореве. Историко-литературный очерк» (1955 г., 2-е изд.), «Человек в литературе Древней Руси» (1958 г., 2-е изд. 1970 г.), «Некоторые задачи изучения второй Южнославянское влияние в России» (1958), «Культура России во времена Андрея Рублева и Епифания Мудрого» (1962), «Текстология.На материале русской литературы 10-17 вв. (1962), «Поэтика древнерусской литературы» (1967, 2-е изд. 1971), «Художественное наследие Древней Руси и современности» (1971, совместно с В.Д. Лихачевой), «Развитие русской литературы в X – XVII вв. Эпохи и стили» (1973), «Записки о русском» (1981), «Прошлое — будущее» (1985).
__________
Источники информации:
Энциклопедический ресурс www.rubricon.com (, Энциклопедический словарь «История Отечества», Иллюстрированный энциклопедический словарь)
Проект «Россия поздравляет!» — www.prazdniki.ru

(Источник: «Афоризмы со всего света. Энциклопедия мудрости». Www.foxdesign.ru)

  • — Лихачев Алексей Тимофеевич — окольничий. При царе Алексее Михайловиче был учителем царевича Алексея Алексеевича…

    Биографический словарь

  • — Лихачев Андрей Федорович — археолог и нумизмат. Окончил курс в Казанском университете…

    Биографический словарь

  • — Лихачев, Василий Богданович — московский дворянин, известный своим посольством во Флоренции в 1659-1660 гг.; писарь И.Фомин был его спутником…

    Биографический словарь

  • — Лихачев Владимир Иванович — юрист и общественный деятель …

    Биографический словарь

  • — ЛИХАЧЕВ Михаил Павлович — коми писатель, был членом КомиАПП. Происходит из крестьян, получил образование в учительской семинарии, был учителем…

    Литературная энциклопедия

  • — Сын помещика Казанской губернии; мать — Мария Яковлевна. На восемь лет Л. остался сиротой, с 1762 г.Опекуном был назначен В. Лихачев, муж двоюродной сестры Л., Елизаветы Петровны…

    Словарь русского языка XVIII века

  • — Дмитрий Сергеевич литературовед, историк, искусствовед, культуролог, обществ. активист. Родился в интеллигентной петербургской семье…

    Энциклопедия культурологии

  • — Депутат Государственной Думы четвертого созыва, заместитель Председателя Комитета Государственной Думы по экономической политике, предпринимательству и туризму.Родился 23 декабря 1962 года в городе Арзамас-75 Горьковской области…

    Финансовый словарь

  • — Сергеевич ноябрь 1906, Санкт-Петербург — 30 октября 1999, там же) российский литературовед и общественный деятель, академик РАН, Герой Социалистического Труда. В 1928-32 репрессирован, узник Соловецких лагерей…

    Политология. Словарь.

  • — 1. Андрей Федорович — русский. археолог и нумизмат.В 1853 году окончил Казанский университет. Большое значение имеют его исследования Булгарии Волго-Камской и Восточной. нумизматы …

    Советская историческая энциклопедия

  • — настоятель. 1700 Резванский и Воротынский. Спасск. пн. Калужск…

    Большая биографическая энциклопедия

  • — криминалист, сын Влада. Ив. и Елена Осип.; род. в 1860 г. окончил курс в Петербурге. ун-та, был помощником прокурора Санкт-Петербурга. Районный суд, ныне один из инспекторов главного тюремного управления…
  • — стольник …

    Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

  • — Я Андрей Федорович, русский археолог и нумизмат. Большое значение имеют его исследования Болгарии в волжско-камской и восточной нумизматике…

    Большая советская энциклопедия

  • — российский археолог и нумизмат. Большое значение имеют его исследования Болгарии в волжско-камской и восточной нумизматике…

    Большая советская энциклопедия

  • — Лихачев Дмитрий Сергеевич Русский литературовед, общественный деятель.Афоризмы, цитаты — — биография «О русской интеллигенции…

    Сводная энциклопедия афоризмов

«Лихачев Д.С. — биография» в книгах

ЛИХАЧЕВ ДМИТРИЙ

Из книги Как ушли кумиры. Последние дни и часы народных любимцев автора Раззаков Федор

ЛИХАЧЕВ ДМИТРИЙ ЛИХАЧЕВ ДМИТРИЙ (академик; умер 30 сентября 1999 года на 93-м году жизни) В конце сентября Лихачев попал в Боткинскую больницу в Санкт-Петербурге.Там ему сделали онкологическую операцию, давшую пусть призрачный, но все же шанс на лучшее. Но эти

Дмитрий Лихачев Воспоминания

Из книги Воспоминания автора Лихачев Дмитрий Сергеевич

Воспоминания Дмитрия Лихачева Предисловие С рождением человека родится и его время. В детстве она молода и течет молодо — кажется быстрой на коротких дистанциях и длинной на длинных дистанциях. В старости время точно останавливается. Это вяло. Прошлое в старости вообще

ЛИХАЧЕВ Дмитрий

Из книги Сияние немеркнущих звезд автора Раззаков Федор

ЛИХАЧЕВ Дмитрий ЛИХАЧЕВ Дмитрий (академик; умер 30 сентября 1999 г. на 93-м году жизни).В конце сентября Лихачев попал в Боткинскую больницу в Санкт-Петербурге. Там ему сделали онкологическую операцию, давшую пусть призрачный, но все же шанс на лучшее. Но эти

Банкир Лихачев

Из книги Великая русская трагедия. В 2-х томах. автора Хасбулатов Руслан Имранович

Банкир Лихачев Пресса сообщила об убийстве Николая Лихачева, председателя правления Агробанка. Я очень уважал Николая Петровича, помню, назначил его в конце 1990-х, когда дочерние банки вообще пытались ликвидировать, председателем Агробанка.Конечно,

Дмитрий Сергеевич Лихачев

Из книги автора

Дмитрий Сергеевич Лихачев Об этом человеке можно говорить как о классике науки, издателе текстов, авторе десятков книг, в том числе «Текстологии» и «Поэтики древнерусской словесности», как о публицист и общественный деятель — за это, конечно, в

II. ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ЛИХАЧЕВ

Из книги Кавказская война. Том 1. Издревле до Ермолова автора Потто Василий Александрович

II.ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ЛИХАЧЕВ Петр Гаврилович Лихачев — один из доблестных бойцов великого Бородинского сражения. Но слава его началась гораздо раньше, во время службы на Кавказской линии, где в скромном чине командира полка он приобрел такую ​​популярность, что

Из книги Смех в Древней Руси автора Лихачев Дмитрий Сергеевич

Смех как мировоззрение Д.С.Лихачев

Лихачев Дмитрий Сергеевич

Из книги От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории).Книга 2 (от МВ РФ до ФСК РФ) автора Стригин Евгений Михайлович

Лихачев Дмитрий Сергеевич Биографические данные: Лихачев Дмитрий Сергеевич родился в 1906 году. Образование высшее. Известен как литературный критик и общественный деятель. В 1928-1932 годах он был

Д.С.Лихачев. ВЕЛИКОЕ НАСЛЕДИЕ

Из книги Русская Правда. Устав. Урок [сборник] автора Мономах Владимир

Д.С.Лихачев. ВЕЛИКОЕ НАСЛЕДИЕ Произведения князя Владимира Мономаха Русская литература XI-XII вв.удивительный по своей природе. Почти каждый литературный памятник этой эпохи воспринимается как некое маленькое чудо. Правда, каждое из этих чудес так или иначе

ЛИХАЧЕВ

Из книги Энциклопедия русских фамилий. Тайны происхождения и значения автора Ведина Тамара Федоровна

ЛИХАЧЕВЫ Лихачевы — старинный русский дворянский род. Их предок Олег Богуславич Лиховский, по прозвищу Лихач, литовский дворянин православной веры, уехал из Литвы в гости к великому князю Василию Темному.Отважного, дерзкого и ловкого парня в России называли лихим парнем. Но

Лихачев Андрей Федорович

БСЭ

Андрей Федорович Лихачев Андрей Федорович Лихачев, русский археолог и нумизмат. Большое значение имеют его исследования Болгарии в Волжско-Камском регионе.

Лихачев Дмитрий Сергеевич

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ЛИ) автора БСЭ

Лихачев Дмитрий Сергеевич Лихачев Дмитрий Сергеевич [род. 15(28).11.1906, Петербург], советский литературовед и историк культуры, академик АН СССР (1970; член-корреспондент 1953).В 1928 году окончил Ленинградский университет. С 1938 года ведет научную работу в Институте русской литературы

.

Лихачев Иван Алексеевич

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ЛИ) автора БСЭ

Лихачев Иван Алексеевич Лихачев Иван Алексеевич (15.06.1896, Озерцы, ныне Веневский район Тульской области, — 24.06.1956, Москва), советский государственный и хозяйственный деятель. Член КПСС с 1917. Родился в крестьянской семье. С 1908 г. рабочий Путиловского завода в

г.

Лихачев Николай Викторович

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ЛИ) автора БСЭ

Лихачев Николай Викторович Лихачев Николай Викторович [род.26.11 (8.12).1901, Москва], советский вирусолог и иммунолог, академик ВАСХНИЛ (1956). Окончил Московский зооветеринарный институт (1929). С 1937 г. заведующий лабораторией биопрепаратов против вирусных заболеваний ГУ

.

Биография писателя-пророка. Сараскина Л.И. Александр Солженицын. М.: Молодая гвардия, 2008. 935 с. (Жизнь замечательных людей: Биография продолжается). Тираж 5000 экз.

Из книги Политический класс №43 (07-2008) автора Журнал Политический класс

Биография писателя-пророка.Сараскина Л.И. Александр Солженицын. М.: Молодая гвардия, 2008. 935 с. (Жизнь замечательных людей: Биография продолжается). Тираж 5000 экз. Биография Александра Солженицына, написанная известным литературоведом Людмилой Сараскиной, — первая

Дмитрий Сергеевич Лихачев — один из великих людей 20 века. Его научное наследие чрезвычайно обширно и разнообразно. Лихачева представлены академические монографии по различным аспектам истории культуры, от поэтики древнерусской литературы до садово-паркового искусства XVIII-XIX вв., научные статьи и публицистические заметки, комментарии к различным литературным памятникам, в том числе к «Слову о полку Игореве». , любимые учеными, редакционные предисловия, рецензии, переводы и многое другое.

Лихачев стал сотрудником отдела (позднее сектора) древнерусской литературы Института русской литературы Академии наук (Пушкинский дом) в 1937 году. Его первой монографией стала брошюра «Оборона древнерусских городов», написанная его в соавторстве с археологом профессором М.А. Тихановой в блокадном Ленинграде, специально для воинов, защищавших ленинградские рубежи (данная брошюра раздавалась в окопах по приказу Ленинградского обкома).

В послевоенные годы Лихачев защитил кандидатскую диссертацию. и докторские диссертации по древнерусским летописям. В 1954 г. Д.С.Лихачев стал заведующим сектором древнерусской литературы ИРЛИ. В 1958 г. он опубликовал монографию «Человек в литературе Древней Руси», где впервые была представлена ​​теория смены культурно-исторических стилей в средневековой русской литературе. Необходимость систематизировать работу по изучению и подготовке к изданию древнерусских письменных памятников порождает его фундаментальную «Текстологию» (), совершившую настоящую революцию в современном литературоведении, причем не только в области отечественной медиевистики, но и также в теоретико-литературоведческой области, поскольку учение Лихачева об истории создания текста как «ключа» к истолкованию его содержания стало одним из первых образцов семиотического мышления в литературоведении.В 1967 году появилась «Поэтика древнерусской словесности», в которой Д.С. искусство и культура. В то же время в 1960–1970-е годы Лихачев написал немало статей, посвященных крупным деятелям «допетровского» периода русской литературы (лучшие из них представлены в сборнике «Великое наследие» — самой популярной книге Лихачева-литературоведа, которая неоднократно переиздавалась). Лихачев-литературовед на протяжении всей своей деятельности уделял особое внимание «Слову о полку Игореве», защищая этот шедевр древнерусской литературы от нападок скептиков, отрицавших подлинность «Слова».Работы Д. С. Лихачева, посвященные «Слову», положили начало новому этапу активного изучения бессмертного произведения; по инициативе и под руководством Д. С. Лихачева в 1980-е годы была создана «Энциклопедия «Слова о полку Игореве»». №

С некоторых важных позиций научное наследие Лихачева до сих пор не изучено. Дмитрий Сергеевич первым в новейшей истории России обосновал культуру как духовную основу национального бытия, а ее сохранение как залог духовной безопасности нации.Вне культуры, неустанно подчеркивал он, настоящее и будущее народов и государств становится бессмысленным. Видное место в огромном творческом наследии Дмитрия Сергеевича Лихачева занимают краеведческие труды, в основном посвященные Санкт-Петербургу.

Вклад Д.С. Лихачева в развитие истории современного искусства до сих пор не получил научного осмысления. В теоретических воззрениях Лихачева на историю и теорию искусства выделяются две группы идей.Первую группу составляют размышления ученого о происхождении и природе искусства, а вторую — размышления о способе существования и закономерностях развития художественного процесса. Мысли Лихачева о происхождении искусства привлекают своей оригинальностью и глубоким пониманием природы художественного.

Среди огромного количества научных и публицистических работ Дмитрия Сергеевича Лихачева более сотни наименований можно отнести непосредственно к педагогическим, полностью или частично раскрывающим актуальные вопросы образования и воспитания подрастающего поколения современной России.Другие работы ученого, посвященные проблемам культуры, истории и литературы, хотя и не ставят прямо педагогических вопросов, но по своей сути и гуманистической направленности (обращение к человеку, его исторической памяти, культуре, гражданственности и нравственным ценностям) содержат огромный воспитательный потенциал.

И все, что было написано и высказано Д.С. Лихачевым, глубоко и органично связано с нравственными проблемами. Какого бы вопроса он ни касался, он всегда обращал внимание на нравственную основу или нравственную сторону.Д. С. Лихачев был этиком в прямом смысле слова, ибо глубочайшей основой его взглядов был подлинный патриотизм, в отличие от тех, кто «патриот на кончике языка», для которых не мораль, а морализаторство, педагогика заменяет искренние чувства и мысли…

Дмитрий Сергеевич Лихачев впервые попал в наш университет в конце 1992 года, подробно познакомился с нами, и университет ему понравился — в первую очередь тем, что он, по его словам, «живой», вот «живой».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *