Тайна второго тома «Мертвых душ»

24.02.2021 13:00

11158

Добавить в закладки

21 мая 1842 года в свет вышел первый том «Мертвых душ» Николая Васильевича Гоголя. Изначально поэма была задумана автором как трилогия. В первом томе авантюрист Павел Иванович Чичиков, бывший коллежский советник, выдающий себя за помещика, путешествуя по России, сталкивается с человеческими пороками. Его основная цель – скупка или безвозмездное приобретение умерших крестьян, которые еще числились живыми у местных помещиков. Главный герой пытается разбогатеть любыми способами, поэтому надеется, что впоследствии предложит «мертвые души» в качестве залога в Опекунский Совет, а затем возьмет большой денежный кредит.

Чичиков в доме у Коробочки. Рисунок П.П. Соколова

Письма Гоголя и оставшиеся черновики позволяют восстановить примерное содержание некоторых частей второго тома «Мертвых душ».

Предполагалось, что в продолжении поэмы Чичиков должен был встретиться с положительными персонажами. А уже в третьем, не написанном Гоголем томе, Чичикову предстояло пройти через ссылку в Сибирь и встать на путь нравственного очищения. Предыдущие персонажи и их аналоги, пройдя «чистилище» второго тома, должны были предстать перед читателем некими идеалами для подражания. Например, Плюшкин из скаредного, запасливого и мнительного помещика превратится в благодетельного странника, который помогает бедным и несчастным.

К сожалению, второй и третий том «Мертвых душ» так и не дошел до наших дней. А наследники творчества известного писателя так и не смогли пройти по своеобразным ступенькам духовной лестницы, которые автор пытался выстроить в своей поэме.

Гоголь сжигает второй том «Мёртвых душ», Илья Репин, 1909. Фото: mmsk.ru

Согласно легенде, в феврале 1852 года Николай Васильевич Гоголь предал огню почти законченный второй том «Мёртвых душ», над которым трудился более десяти лет, так как посчитал это недостойным произведением.

Загадка второй части грандиозного произведения до сих пор волнует умы литературоведов и читателей во всем мире. Действительно ли Гоголь сжег  рукопись? И существовала ли она вообще? У исследователей существует несколько точек зрения на это событие.

Первая версия: Николай Васильевич Гоголь действительно ранним утром 12 (24) февраля 1852 года в доме на Никитском бульваре, где сейчас находится мемориальный музей – Дом Н.В. Гоголя, сжег рукописи второго тома «Мертвых душ» — и сделал он это вполне осознанно. Считается, что в тот роковой день писатель позвал своего слугу Семёна и приказал принести портфель, в котором хранились тетради с продолжением произведения. Под мольбы слуги не губить рукопись, Гоголь положил тетради в камин и поджег их свечой, а Семену сказал:

«Не твое дело! Молись!».

Вторая версия: Гоголь уничтожил произведение случайно. Вернувшись со всенощной в состоянии полного упадка, писатель решил избавиться от ненужных бумаг. В этот момент он совершил роковую ошибку: бросил в печь рукопись, над которой в это время работал, — второй том поэмы. Стоит отметить, что это был не первый случай, когда Гоголь уничтожал свои произведения. Например, первую рукопись второго тома «Мертвых душ» он сжег еще в 1845 году в состоянии мучительных душевных переживаний. Спустя некоторое время, вдохновленный Николай Гоголь вернулся к работе над произведением. Однако в тот момент писателя поглотил творческий и внутренний кризис, а душевных и физических сил оставалось все меньше.

Впрочем, утром Гоголь, видимо, был потрясен своим поступком, сокрушался своему другу графу Александру Толстому: «Вот, что я сделал! Хотел было сжечь некоторые вещи, давно на то приготовленные, а сжёг всё. Как лукавый силён – вот он к чему меня подвинул! А я было там много дельного уяснил и изложил… Думал разослать друзьям на память по тетрадке: пусть бы делали, что хотели. Теперь всё пропало».

Третья версия (гипотетическая): Гоголь к концу 1851 года закончил второй том «Мёртвых душ». Автор и его окружение признали продолжение поэмы – шедевром.

В феврале 1852 года чувствуя приближение своей смерти, Гоголь сжёг ненужные черновики и бумаги. После его смерти рукопись второго тома «Мёртвых душ» попала к графу Александру Толстому и по сей день пребывает где-то в целости и сохранности.

Дом на Никитском бульваре в Москве, где последние годы жил и работал Гоголь. Здесь был сожжён второй том «Мёртвых душ» и в этом же доме писатель скончался

21 февраля (4 марта), через девять дней после возможной роковой ошибки, писатель скончался. Черновые рукописи четырёх глав второго тома (в неполном виде) были обнаружены при вскрытии бумаг писателя, опечатанных после его смерти. Перебеливанием рукописей занимался русский литературный критик, поэт, декан Московского университета Степан Шевырёв, который также хлопотал об их издании. Списки второго тома распространились ещё до его издания. Впервые сохранившиеся главы второго тома «Мёртвых душ» были изданы в составе Полного собрания сочинений Гоголя летом 1855 года.

Сегодня литературоведы сходятся во мнении, что утрата второго тома поэмы – настоящая трагедия не только для русской, но и мировой литературы.

Источники: Википедия, КУЛЬТУРА РФ, Дом Н.В. Гоголя.

Дополнительная информация: «Не оживет, аще не умрет», или Зачем Гоголь сжег второй том «Мертвых душ»?

Фото в материале: Википедия, culture.ru, mmsk.ru.

Автор Подготовила Евгения Сахно

второй том мертвых душ граф александр толстой день в истории мертвые души н в гоголь павел иванович чичиков русская литература

Информация предоставлена Информационным агентством «Научная Россия». Свидетельство о регистрации СМИ: ИА № ФС77-62580, выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций 31 июля 2015 года.

НАУКА ДЕТЯМ

Психическое здоровье женщины. Лекция члена-корреспондента РАН Марины Кинкулькиной

13:00 / Здравоохранение, Медицина, Психология

Защитить детское питание от токсичных веществ позволит новая методика ученых

12:00 / Здравоохранение, Химия

Международный женский день: как женщины развивают науку в цифровую эпоху

10:30 / Биология, Наука и общество

День рождения академика А.А. Гусейнова

10:00 / Наука и общество

Нейтринный телескоп Baikal-GVD может составить конкуренцию нейтринным проектам США, Евросоюза, Китая и Канады

17:30 / Наука и общество, Физика

Ученые изменили геном мышей для изучения биполярного расстройства

17:00 / Нейронауки

Миф или правда: гаджеты, заряжающиеся от городского шума, движений и разговора человека

15:30 / Энергетика, Электронные технологии

Биологи МГУ: если самец неправильно «станцует», то спаривания не произойдет

14:30 / Биология

Центр трансфера технологий НГТУ НЭТИ

13:30 / Новые технологии, Электронные технологии

«Связи — все! Элементы — ничто!»: коннекционизм как новый импульс к разработке нейроморфных систем

13:00 / Инженерия, Информационные технологии, Математика, Наука и общество, Нейронауки, Новые технологии, Физика, Электронные технологии

«Сергей Петрович Капица был голосом науки для миллионов людей». Академик К.В. Анохин о программе «Очевидное — невероятное»

24.02.2023

«Его передача до сих пор остается непревзойденным стандартом». Академик Валерий Тишков к юбилею «Очевидного — невероятного»

24.02.2023

«Подобно комете на усыпанном звездами небе». Академик А.Л. Асеев о программе «Очевидное — невероятное»

24.02.2023

Татьяна Черниговская: «Нам всем повезло, что мы знали Сергея Петровича Капицу как просветителя»

24.02.2023

Ректор РосНОУ Владимир Зернов: «Очевидное — невероятное» — это квинтэссенция человеческого интеллекта

24.02.2023

Леопольд Лобковский: «Сергей Капица — человек самого высокого уровня, с которым было просто общаться»

24.02.2023

Смотреть все

зачем Гоголь сжег второй том «Мертвых душ» – Москва 24, 21.05.2014

«Нераскрытые тайны»: Зачем Гоголь сжег второй том «Мертвых душ»

21 мая 1842 года в свет вышел первый том «Мертвых душ» Николая Гоголя. Загадка второй части великого произведения, уничтоженной писателем, до сих пор волнует умы литературоведов и обычных читателей. Зачем Гоголь сжег рукопись? И существовала ли она вообще? Телеканал «Москва Доверие» подготовил специальный репортаж.

Той ночью ему опять не спалось, он снова и снова мерил шагами свой кабинет в уютном флигеле старинной городской усадьбы на Никитском бульваре. Пробовал молиться, снова ложился, но не мог ни на секунду сомкнуть глаза. За окнами уже забрезжил промозглый февральский рассвет, когда он достал из шкафа видавший виды портфель, извлек из него пухлую рукопись, перевязанную бечевкой, подержал несколько секунд в руках, а потом решительно бросил бумаги в камин.

Что же случилось в ночь с 11 на 12 февраля 1852 года в особняке графа Александра Толстого? Почему Гоголь, еще при жизни получивший славу великого писателя, решил уничтожить, возможно, главный труд своей жизни? И как связано это трагическое событие в русской литературе со смертью, которую врачи зафиксируют 10 дней спустя здесь же, рядом с камином, пламя которого поглотило второй том поэмы «Мертвые души»?

Граф Александр Толстой приобрел этот особняк после смерти его прежнего владельца генерал-майора Александра Талызина, ветерана войны с Наполеоном. Николай Васильевич Гоголь оказался здесь в 1847 году, когда вернулся в Россию из дальних многолетних странствий. «Он был путешественником: станции, смена лошадей, он обдумывал многие свои сюжеты в дороге. И всегда как человек творческий он ищет общения, в частности — со своими друзьями. И регулярно кто-то из друзей его приглашал к себе, пожить в Москве его пригласил Толстой, с которым он состоял в переписке до этого времени», — рассказывает директор Дома Н.В. Гоголя Вера Викулова.

Второй том «Мертвых душ» к этому моменту, возможно, был уже почти завершен, осталось лишь отредактировать несколько последних глав.

Дом № 7 на Суворовском (Никитском) бульваре, где жил и скончался великий русский писатель Н.В.Гоголь. Фото: ИТАР-ТАСС

Из окон усадьбы Николай Васильевич наблюдал любимую им Москву. С тех пор, конечно, Москва сильно изменилась. Город был полностью деревенским. Во дворе дома стоял колодец-журавль, под окнами квакали лягушки.

В имении писатель был гостем желанным и почетным, ему отвели целое крыло, главным помещением которого стал кабинет.

Как замечает главный хранитель Дома Н.В. Гоголя, здесь он жил на всем готовом: чай ему подавался в любой момент, белье свежее, обед, ужин — не было никаких забот, были созданы все условия для того, чтобы он работал здесь над вторым томом «Мертвых душ».

Так что же произошло на рассвете 12 февраля 1852 года? Какую тайну хранит этот кабинет в доме № 7А по Никитскому бульвару? Исследователи и по сей день выдвигают самые разные версии: от сумасшествия Гоголя до переживаемого им кризиса.

К быту и комфорту Гоголь относился без особого интереса, как и вообще ко всему материальному. Небольшая кушетка, зеркало, кровать за ширмой, конторка, за которой он работал. Гоголь всегда писал стоя, над каждой фразой работал тщательно и порой мучительно долго. Разумеется, это таинство требовало изрядного количества бумаги. По рукописям видно, что Гоголь к себе был очень требовательным и говорил, что «дело мое — это не литература, дело мое — душа».

Критиком Гоголь был беспощадным, причем самые высокие, бескомпромиссные требования, он предъявлял в первую очередь к себе самому. «До семи раз он переписывал каждую главу, он филигранно вычищал текст, чтобы хорошо ложился на слух и чтобы при этом его замысел был интересен читателю», — рассказывает арт-менеджер Дома Н.В. Гоголя Лариса Косарева.

Окончательная редакция второго тома «Мертвых душ» – отнюдь не первое произведение Гоголя, погибшее в огне. Первое он сжег еще в гимназии. Приехав в Санкт-Петербург из-за критики в адрес поэмы «Ганц Кюхельгартен», он скупает и сжигает все экземпляры. Второй том «Мертвых душ» он тоже сжигает, в первый раз еще в 1845 году.

Репродукция картины «Н.В.Гоголь слушает у своего дома народного музыканта-кобзаря», 1949 год

Это и есть первая версия – перфекционизм. Гоголь уничтожил и следующую редакцию второго тома «Мертвых душ», потому что она ему просто не понравилась.

Писатель Владислав Отрошенко считает, что приблизиться к разгадке тайны камина в особняке на Никитском бульваре можно лишь досконально изучив особенности характера великого писателя, в том числе и те, что даже современников приводили как минимум в недоумение, особенно в последние годы жизни Гоголя. Он мог посреди разговора вдруг сказать: «Ладно, все, потом наговоримся», лечь на диван и отвернуться к стене. Манера его общения раздражала многих его друзей, близких.

Одна из самых необъяснимых привычек Гоголя — склонность к мистификациям. Даже в самых невинных ситуациях он частенько не договаривал, вводил собеседника в заблуждение, а то и вовсе врал. Владислав Отрошенко писал: «Гоголь говорил: «Никогда не надо говорить правду. Вот едешь в Рим — скажи, что едешь в Калугу, едешь в Калугу — скажи, что едешь в Рим». Эта природа гоголевской лживости остается непостижимой и для литературоведов, и для тех, кто изучает биографию Гоголя».

Особые отношения у Николая Васильевича были и с собственным паспортом: всякий раз, пересекая границу того или иного государства, он категорически отказывался предъявлять документ пограничной службе. Например, останавливали дилижанс, говорили: «Надо предъявить паспорт». Гоголь отворачивается в сторону и делает вид, что не понимает, что ему говорят. И друзья в растерянности, говорят: «Нас ведь не пропустят». Потом, в конце концов, он начинает рыться, как будто бы ищет паспорт, но все знают, кто с ним едет, что паспорт у него в кармане лежит.

«Он писал письма, например, матери, что сейчас находится в Триесте, видит прекрасные волны Средиземного моря, наслаждается видами, описывает ей подробно Триест. Он не просто написал ей письмо, подписанное «Триест» (написанное, на самом деле, в усадьбе своего друга, историка Михаила Погодина, в Москве на Девичьем поле), он еще и нарисовал на письме штемпель Триеста. Он тщательно вывел его так, чтобы отличить было нельзя», — рассказывает Владислав Отрошенко, который пять лет писал книгу о Гоголе.

Итак, версия вторая: сожжение второго тома «Мертвых душ» было очередной эксцентричной выходкой гения, который сделал для отечественной словесности столько, что мог позволить себе практически все. Он прекрасно знал, что популярен среди современников и что является писателем №1.

Офорт «Гоголь читает «Ревизора» писателям и артистам Малого театра», 1959 год. Фото: ИТАР-ТАСС

Удивительно и то, что еще до наступления эпохи фотографии Гоголя знали в лицо. Обычная прогулка по любимым московским бульварам превращалась чуть ли не в шпионский детектив. Студенты Московского университета зная, что Гоголь в послеобеденное время любит гулять по Никитскому и Тверскому бульварам, уходили с лекций со словами: «Мы идем смотреть на Гоголя». Согласно воспоминаниям, писатель был невысокого роста, где-то 1,65 метра, он часто укутывался в шинель, может быть, от холода, а может быть, чтобы его меньше узнавали.

Поклонников у Гоголя было великое множество, они не только принимали как должное любые странности своего кумира, но и были готовы потакать ему во всем. Хлебные шарики, которые писатель иметь привычку катать, размышляя о чем-то, становились объектом вожделения коллекционеров, поклонники постоянно ходили за Гоголем и подбирали шарики, хранили как реликвии.

У режиссера Кирилла Серебренникова свой взгляд на творчество Гоголя. Он готов поставить вопрос еще более радикально: а существовал ли второй том «Мертвых душ» вообще? Может быть, гениальный мистификатор и тут всех провел?

Специалисты, досконально изучающие жизнь и творчество Гоголя, с версией радикального режиссера отчасти согласны. Великий писатель был готов мистифицировать что угодно.

Однажды, когда Гоголь гостил у Сергея Аксакова, его навестил близкий друг, актер Михаил Щепкин. Писатель с воодушевлением поведал гостю, что закончил второй том «Мертвых душ». Можно лишь догадываться, в каком восторге был Щепкин: он стал первым, кому посчастливилось узнать, что грандиозный замысел завершен. Финал этой странной истории не заставил себя долго ждать: чинная московская компания, которая обычно собиралась у Аксакова, как раз расселась за обеденным столом. Щепкин встает с бокалом вина и говорит: «Господа, поздравьте Николая Васильевича, он закончил второй том «Мертвых душ». И тут Гоголь вскакивает и говорит: «От кого ты это слышал?». Щепкин отвечает: «Да от вас же, сегодня утром вы мне сказали». На что Гоголь отреагировал: «Ты белены объелся, или тебе приснилось». Гости же рассмеялись: действительно, Щепкин что-то там придумал.

Лицедейство влекло Гоголя с почти непреодолимой силой: прежде, чем что-то записать, Гоголь разыгрывал это в лицах. И удивительно, гостей не было, Гоголь был один, но звучали совершенно разные голоса, мужские, женские, Гоголь был блестящим актером.

Однажды, уже будучи вполне известным литератором, он даже попытался устроиться на службу в Александринский театр. На прослушивании Гоголь получил предложение лишь созывать публику и расставлять стулья. Интересно, что уже через пару месяцев после этого собеседования руководителю труппы было поручено готовить гоголевского «Ревизора».

Гоголевская охота к перемене мест стала одной из тем интерактивной экскурсии, которая каждый день проходит в доме-музее на Никитском бульваре. Посетителей встречает старинный дорожный сундук, впечатление усиливают звуки дороги, доносящиеся из его недр.

Как известно, Гоголь чаще бывал в Европе, чем в России. Собственно, первый том «Мертвых душ» он написал в Италии, в которой провел в общей сложности 12 лет и которую называл второй родиной. Именно из Рима однажды пришло письмо, заставившее друзей Гоголя всерьез насторожиться. Складывается ощущение, что Гоголь в своей жизни начинает разыгрывать историю с носом майора Ковалева. Как нос отделился от майора Ковалева и начал гулять сам по себе, так и здесь. Гоголь в письмах сообщал, что в Петербурге необходимо найти некого другого Гоголя, что могут произойти какие-то мошеннические истории, могут под его именем выпустить некие произведения.

Тогда-то и закралась мысль о том, что бесконечные гоголевские мистификации – не просто чудачество гения, а симптом глубоко душевного недуга.

Один из научных сотрудников Дома Н.В. Гоголя рассказывает: «Я вел как-то экскурсию психиатрам. Я не знал, что это психиатры, поэтому я им рассказывал свое мнение. Но они мне сказали: «Да мы уже давно поставили диагноз Гоголю. Ну взгляните даже на почерк», — в музее на конторке лежат образцы почерка Гоголя. Они стали прямо говорить, что это за расстройство. Но мне кажется, диагноз ставить заочно не каждый врач рискнет, а тут 200 лет назад».

Может, сожжение второго тома «Мертвых душ», и правда, было безумным поступком в клиническом смысле этого слова? А значит, попытки понять и объяснить его с точки зрения здравого смысла — занятие пустое и бесполезное?

Но и эта версия отнюдь не последняя. Известно, что автор мистических «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и совсем уже инфернального «Вия» в конце жизни всякую чертовщину отрицал. В это время Гоголя нередко видели в церкви Николая Чудотворца (духовного покровителя Гоголя) в Староваганьковском переулке.

Рисунок Бориса Лебедева «Встреча Гоголя с Белинским», 1948 год. Фото: ИТАР-ТАСС

Некоторые исследователи полагают, что поистине роковым (и для второго тома «Мертвых душ», и для их создателя) стало знакомство с протоиреем Матвеем Константиновским, духовным наставником графа Александра Толстого. Священник, отличавшийся крайней резкостью суждений, со временем стал и духовником Гоголя. Тот показал свою рукопись, над которой работал девять лет, отцу Матвею, и получил отрицательные отзывы. Не исключено, что эти жестокие слова священника и стали последней каплей. Постоялец дома на Никитском бульваре в ночь с 11-го на 12 февраля 1852 года совершил то, что позже художник Илья Репин назовет «самосожжением Гоголя». Считается что Гоголь сжег ее в состоянии аффекта и позже жалел об этом безмерно, но его утешил хозяин дома, Александр Петрович Толстой. Он подошел и тихо сказал: «Но у вас же здесь все, в голове, вы же сможете это восстановить».

Но о восстановлении второго тома уже не могли быть и речи. На следующий день Гоголь объявил, что начинает поститься, и вскоре вовсе отказался от еды. Он постился с таким усердием, с которым, наверное, не постился ни один из верующих. И в какой-то момент, когда было ясно, что Гоголь уже ослабевает, граф Толстой призвал врачей, он те не нашли у Гоголя никакой болезни.
10 дней спустя Гоголь умер от физического истощения. Смерть великого писателя потрясла Москву, в храме святой мученицы Татьяны при Московском университете с ним прощался, казалось, весь город. Все прилегающие улицы были заполнены народом, прощание шло очень долго.

Памятник Гоголю в Москве решили установить 30 лет спустя, в начале 80-х годов XIX столетия. Сбор пожертвований затянулся, необходимая сумма была собрана лишь к 1896 году. Прошло несколько конкурсов, на которые было представлено более полусотни проектов. В итоге монумент доверили молодому скульптору Николаю Андрееву. Тот взялся за дело со свойственной ему основательностью. Андреев всегда искал натуру для своих произведений. Он проштудировал все возможные портреты Гоголя, которые только мог найти. Он рисовал, изображал Гоголя, пользуясь услугами своего брата, который ему позировал для скульптуры.

Скульптор побывал на родине писателя, встречался с его младшей сестрой. Итогом его фундаментального исследования стал без преувеличения революционный для того времени монумент. В 1909 году памятник на Арбатской площади открывали при многотысячной толпе.

Даже закладка памятника была очень торжественной и отмечалась в ресторане «Прага». Очень оригинально подошли к торжественному обеду организаторы, потому что они приготовили все блюда, которые так или иначе фигурировали в гоголевских произведениях: это и «суп в кастрюльке из Парижу», и «шанежки с припеком» от Коробочки, и разные соленья, варенья из закромов Пульхерии Ивановны.

Однако печальный, задумчивый, трагический Гоголь нравился не всем. Говорят, что, в конце концов, памятник с Арбатской площади переместили во двор усадьбы графа Толстого по приказу самого Сталина. И в 1952 году в начале Гоголевского бульвара появился плакатный, пышущий здоровьем Николай Василевич, снабженный пафосной надписью: «Гоголю от Правительства Советского Союза». Новый, отретушированный образ, породил немало насмешек: «Юмор Гоголя нам мил, слезы Гоголя – помеха. Сидя грусть он наводил, этот пусть стоит для смеха».

Впрочем, со временем москвичи полюбили и этот образ. В конце 70-х годов прошлого века вокруг памятника на Гоголевском бульваре завели обыкновение собираться московские хиппи. Эпоха детей цветов давно в прошлом, однако каждый год 1 апреля постаревшие московские «хипари», надев любимые клеши, вновь собираются на «гоголях», чтобы вспомнить веселую молодость. У хиппи на любой вопрос есть свой ответ, своя правда и своя мифология. И Николай Васильевич Гоголь в их пантеоне занимает особое, но, несомненно, весьма почетное место. Художник Александр Иосифов заметил: «Во-первых, сам по себе Гоголь уже хипповый вид имеет. Во-вторых, он в какой-то степени мистически предрасположен к восприятию жизни, к чему предрасположена и та молодежь. Именно такое вот неадекватное восприятие жизни».

И, конечно, у каждого хиппи своя версия того, что произошло в доме на Никитском бульваре: «Разочаровался в жизни. Плюс, он еще, говорят, болел очень сильно, и по легенде, когда гроб открыли, у него крышка исцарапана была. Может быть, его и живьем закопали».

Ореол таинственности, который окружал Гоголя при жизни, после его смерти лишь сгустился. Владислав Отрошенко считает, что это закономерно: «До Гоголя у нас никогда не было писателя, который бы литературу сделал своей жизнью. Вот Пушкин — да, у него было много чего в жизни: у него были семья, жена, дети, дуэли, карты, друзья, придворные интриги. У Гоголя в жизни не было ничего, кроме литературы. Вот он был таким монахом литературы».

Монах, аскет, эксцентричный отшельник, лицедей и одинокий путешественник, писатель, оставивший величайшее наследие и не имевший при жизни даже элементарных признаков быта. После смерти писателя была составлена опись, в основном его достоянием были книги, 234 тома — это и на русском языке, и на иностранных. Одежда, которая перечислена в этой описи, находилась в плачевном состоянии. Из всех ценных вещей можно назвать только золотые часы». Часы, впрочем, пропали. А то, что сохранилось, дошло до нас благодаря друзьям, родственникам или просто поклонникам писательского таланта. Главной гордостью Дома Н.В. Гоголя является чарка, приобретенная у потомков по линии сестры Елизаветы, которую Николай Васильевич подарил ей на свадьбу. Так же в музее есть игольница из кости, которая перешла ему от матери. Николай Васильевич, оказывается, очень хорошо шил, вышивал, он и себе поправлял галстуки, шарфики, а также шил платья для сестер.

Почитатели гоголевского напевного слога и сегодня приходят в этот дом на Никитском бульваре. Каждый год в марте здесь отмечают день памяти писателя, и всякий раз звучит «Молитва» — единственное стихотворение Гоголя. В этом доме во времена жизни Гоголя проходили гоголевские украинские среды. Гоголь очень любил украинскую песню, и хотя сам не обладал таким ярко выраженным музыкальным слухом, но собирал украинские песни, записывал их и любил подпевать и даже слегка притоптывать ногой.

Картина Петра Геллера «Гоголь, Пушкин и Жуковский летом 1831 года в Царском Селе», 1952 год. Фото: ИТАР-ТАСС

Прийти в дом на Никитском бульваре может каждый, а вот остаться дано не всякому. Вера Никулина (директор Дома Н.В. Гоголя) рассказывает: «У меня были случаи, когда люди приходили, три дня работали, у них поднималась температура, не опускалась, и они увольнялись. Считается что дом принимает или не принимает человека». Некоторые уточняют: это не дом, а сам Гоголь проверяет людей на прочность, приветствует преданных и решительно отметает случайных. В Доме Гоголя появилась такая поговорка: «это Гоголь». Как что-то случается — «это Гоголь во всем виноват».

Так что же все-таки случилось с Гоголем в ночь с 11-го на 12 февраля 1852 года? Писатель Владислав Отрошенко уверен, эти стремительно превращающиеся в пепел листы пухлой рукописи — лишь последний акт трагедии, начавшейся десятью годами раньше, в тот самый момент, когда увидел свет первый том поэмы «Мертвые души»: «Вся Россия ждет от него второго тома «Мертвых душ», когда первый том производит переворот в русской литературе и в сознании читателей. На него вся Россия смотрит, а он воспаряет над миром. И вдруг крушение. Он пишет фрейлине двора Александре Осиповне Смирновой, это была одна из близких подруг его, в 1845 году он ей пишет: «Бог отъял от меня способность творить».

Эта версия не отрицает все предыдущие, скорее, объединяет их воедино, и потому представляется наиболее вероятной. Владислав Отрошенко: «Гоголь умер от литературы, умер от «Мертвых душ», потому что это была такая вещь, что она либо пишется и возносит творца просто к небесам, либо она убивает его, если не пишется. Ведь Гоголь предполагал написать и третий том, и из этого грандиозного замысла можно было выйти только двумя путями — либо его совершить, либо умереть».

Гоголь уже полтора века остается одним из самых загадочных писателей. Порою светлый и ироничный, чаще — сумрачный, полубезумный, и всегда — магический и ускользающий. И потому каждый, кто открывает его книги, всякий раз находит в них что-то свое.

Лариса Косарева (арт-менеджер Дома Н.В. Гоголя): «Загадка, мистика, тайна, юмор, — то, чего не хватает в современной прозе. Все-таки он очень ироничен, и вот эта шутка, юмор, фантастика — блокбастер XIX века, Гоголь».

Один Байрон (актер): «Очень похоже на нашего поэта Эдгара Алана По. Вот есть общая темная сторона, мне кажется. Человек со сложной судьбой, у обоих этих поэтов были сложные в сюжеты жизни. Они оба любят момент абсурда. Я обожаю абсурд».

Владислав Отрошенко (писатель): «Мы всегда говорим, что литература — это вообще самое главное богатство, которые было у России, богатство, которое не иссякает. Потому что отношение, которое, кстати говоря, задал именно Гоголь, отношение к литературе как к чему-то такому, что вообще поглощает тебя целиком».

Собрание сочинений Н.В.Гоголя, 1975 год. Фото: ИТАР-ТАСС

И потому, наверное, у каждого вдумчивого читателя есть собственная версия того, что же на самом деле произошло февральской ночью в доме на Никитском бульваре.

Научный сотрудник музея Олег Робинов считает, что Николай Васильевич незадолго до смерти приезжал и закопал второй том «Мертвых душ» у себя во дворе. Причем сделал насыпь, курган небольшой, и сказал крестьянам, завещал, что если будет неурожайный тяжелый год, раскопаете, продадите, и будете счастливы.

Конечно, эту версию можно посчитать забавной, фольклорной и совсем уж фантастической. Впрочем, стоит ли сбрасывать со счетов любое, пусть даже самое нереальное предположение, когда речь идет о Гоголе?

Сюжет: Городские истории

литература книги Николай Гоголь читать Мертвые души

мертвых душ | Книга Дж. Линкольна Фенна | Страница официального издателя

Dead Souls

ГЛАВА ПЕРВАЯ

SCRATCH. Он сказал, что его зовут Скретч.

Но нет, все началось раньше, больше года назад темной пятничной ночью в Окленде, штат Калифорния, лил дождь, как будто это очередной библейский потоп, и я только что увидел то, чего боялся увидеть. . Джастин открывает дверь такси для женщины с непринужденными светлыми волосами, которые почти достигают ее плеч, но не достигают ее. Она носит розовое пальто. Я всегда презирал розовый. Он держит газету над ее головой, когда она садится, и таксист открывает багажник для своих чемоданов.

Он сказал, что в командировке. Сиэтл.

Джастин выглядит изможденным в этом смысле, который мне всегда казался байроновским: бледные тени под глазами, стрижка в стиле милитари, делающая его скулы более резкими. Я скучаю по его волосам, по их ощущению в руке. Он вырезал его для нее? Объяснений особо не было — что-то о новом парикмахере, который увлекся.

Он не видит меня, стоящего в тени многоквартирного дома через дорогу, но это всегда было нашей внутренней шуткой — невидимая девушка, как он меня называет. Я постоянно выбиваю из него дерьмо. Он клянется, что не слышит меня, когда я захожу в комнату, и на самом деле не раз кричал, обнаружив меня позади себя, открывая дверцу кабинета, когда думал, что я сплю. Этому навыку учатся все, у кого жестокие родители. Как проскользнуть на кухню и купить на ужин газировку и шоколадку, не вызывая ни малейшего следа на радаре.

Но все же, я бы хотел, чтобы он хоть раз посмотрел сюда. Я жажду этого, я хочу этого — я посылаю психическое сообщение, что, если он не смотрит так, значит, он не любит меня, что он перестал любить меня несколько месяцев назад.

Он садится в такси, закрывает дверь. Такси выезжает на улицу, из-за чего в канаве выплескивается дуга воды. Ушел.

Холодно. Я должен был надеть куртку, но в его голосе была эта нотка, когда он сказал, что собирается в Сиэтл, жестяная капля, которая вызвала дрожь у основания моего позвоночника, эмоциональный тремор 5.0. Он был странным в течение нескольких месяцев. Далеко. Я не помню, как выходил из своей квартиры. Я помню, когда я вышел на улицу и понял, что было холодно, и я был босиком. Но моя машина была рядом. Мне повезло с местом прямо перед квартирой, а не кружить по окрестностям в течение пятнадцати минут, пытаясь приземлиться в пределах трех кварталов.

Потом я понял, что оставил ключи в квартире. Заблокирован.

Следующие шаги — найти кого-нибудь, кто перезвонит мне, разрешит мне воспользоваться их телефоном, чтобы позвонить начальнику, придумав какое-нибудь веселое объяснение: О, это была такая напряженная неделя на работе, удивительно, я помню свою голову — это был расчет. это казалось непостижимым.

Итак, я начал ходить. Не невозможно — я делал это раньше, хотя никогда ночью. Я отбросил все причины, по которым это была плохая идея. Старался не смотреть ни на одну из душ, свернувшихся в подворотнях, забившихся под мусорные мешки и газеты. Игнорировал случайный освистывание.

Дождь пошел минут через десять, а через пятнадцать я промок насквозь, ноги онемели, но как-то хорошо. Как будто я присутствовал, версия самого себя в высоком разрешении. Я начал воображать сцены: Джастин открывает дверь — с таким озадаченным видом, что всегда заставлял его казаться лет на десять — как мы снова вдоволь посмеялись над моим неврозом. Я принимаю теплый душ. Джастин присоединился ко мне. Меньшая часть меня дернулась при мысли, что я покажусь жалким, что его нахмуренный лоб действительно будет признаком его растущего недовольства, предвестником конца. Был или скоро будет кто-то еще. Когда эта мысль приходила мне в голову, я поднимал руки к дождю, позволяя ему скользить сквозь пальцы. Смойте это.

Вот так я прожила следующие двадцать минут, и к тому времени, когда я добралась до его улицы, я убедилась в первой версии, которая оставила меня совершенно неподготовленной к розовому пальто. Один только его вид заставил меня броситься в прихожую квартиры напротив Джастина. Оставил меня бездыханным.

А потом они были в такси, а потом они исчезли. Исчез. Ночь и дождь, закрывающий их, как плащ.

ПЕРВОЕ ПРАВИЛО маркетинга – желание. И дело не в том, чтобы заставить людей чего-то хотеть; это заставляет их хотеть другую версию себя, кого-то более красивого, более контролирующего свою жизнь, уникального. Всем хочется думать, что они живут разновидностью carpe diem, хотя на самом деле они лемминги на беговой дорожке. Я знаю это, потому что я профессиональный дизайнер беговых дорожек.

Люди думают, что я шучу, когда говорю, что третий круг ада предназначен для маркетологов, но это не так. Это действительно запутанная область знаний. Моя специализация — рюкзаки, особенно рюкзаки для тех, кто сидит за столом 365 дней в году, но хочет представить, что он всего лишь туристический агент, который не может покорить Эверест. Футбольные мамочки, которые покупают внедорожники, чтобы не чувствовать себя миссис Брэди. Мы продаем им рюкзаки, которые стоят нам четыре доллара, но будут стоить им сто пятьдесят, потому что мы не говорим им, что это нейлоновые мешки с застежкой-молнией, сделанные в китайских потогонных мастерских. Нет, мы даем этим рюкзакам названия, которые напоминают о приключениях, нетронутой дикой природе, о возможностях. Для женщин SkyTrail в таких цветах, как виноград Сонома (фиолетовый), тополь (зеленый) и трюфель (коричневый). Octane для руководителей, которые развлекаются на заседаниях совета директоров, представляя запах сосны под ногами. Вещи, которые звучат смутно по-шведски, всегда популярны. Магазины не могут держать Utrecht 1000 в наличии, даже если вы не можете вместить в него ничего, кроме карты и бутерброда. По нашим оценкам около 90 процентов этих рюкзаков попадают в шкаф, где они будут пылиться до возможной дворовой распродажи.

Чтобы преуспеть в маркетинге, вы должны иметь хорошее чувство собственного хрупкого, легко управляемого ума. У вас не может быть никаких иллюзий. Вы знаете, что когда вы находитесь в продуктовом магазине, и они играют музыку, это было выбрано в соответствии с вашей демографией. Цвета на коробках с хлопьями вызывают чувство голода. Молоко находится сзади, чтобы увеличить вероятность импульсивных покупок по пути. Вы знаете, что вы крыса в лабиринте, и даже знание того, что вы крыса в лабиринте, не защищает.

Джастин был единственным местом, где я чувствовал, что нахожусь вне лабиринта. Где я был ощутимо человеком.

Мысль, вероятно, внушенная маркетологами, продающими услуги знакомств.

ЦАРАПИНА. Он сказал, что его зовут Скретч.

Я сначала не поверил, был уверен, что не расслышал, подумал, может быть, он принял меня за барную девку и пытался заказать скотч. Не то чтобы я выглядел так, будто работал там, промокший, босой, дрожащий. Я потягивал свой второй королевский мохито в Make Westing, который я украл на чужом счете, забыв, что мой кошелек также был в моей запертой квартире. Но в баре было полно народу и тепло, и если бы мое пиратство раскрыли, я мог бы притвориться, что иду в ванную, и вместо этого прорваться к двери. Я даже подумывал заказать запеченный бри и чипсы из лаваша ручной работы.

Каким-то образом он оказался рядом со мной, из-за чего парень-хипстер на соседнем стуле неловко наклонился влево, его ощущение пространства явно было нарушено.

«Это хорошо?» — спрашивает вкладчик.

Дерзкий ублюдок, думаю я про себя. Я пытаюсь не обращать на него внимания, делаю большой глоток.

Он поднимает палец, чтобы привлечь внимание бармена, которому приходится наклоняться, чтобы услышать его, так громко. Музыка гремит от группы сзади с устремлениями к Pearl Jam.

«Я возьму что-нибудь из того, что она ест», — говорит вкладчик с акцентом, похожим на английский или ирландский — что-то в этом роде. — И ее счет на мне.

Он знает, но не выдает меня. Чего он хочет? Тем не менее, бесплатно есть бесплатно, поэтому вместо этого я заказываю бутерброд с фуа-гра и еще один мохито. Холод сделал меня голодным. Хипстер берет свой садовый буравчик и прокладывает себе путь к дорожке для игры в бочче, затем вставщик усаживается на освободившийся табурет, и я смотрю на то, чем я себя обязал, по крайней мере, на следующие несколько часов.

Здесь трудно что-то объяснить. У меня сложилось впечатление, что он неплохо выглядит, хотя его нос кажется сломанным и неправильно вставленным. Я чувствую, что у него более длинные волосы и оливковая кожа, как будто он итальянец или араб. Но и в этих впечатлениях есть что-то зыбкое, как мерцание зноя над раскаленным асфальтом, и ни тогда, ни теперь я никогда не смогу точно сказать, как он выглядел. Никто из тех, кто его когда-либо видел, тоже не может.

Часть меня понимает, что моя мокрая рубашка неуместно облегает меня, что, возможно, я подаю неверный сигнал. Я скрещиваю руки на груди в защитном жесте.

Бармен приносит мой бутерброд и два мохито. Я никогда в жизни не видел, чтобы сэндвич выглядел так хорошо.

«Я тоже возьму один из них», — говорит вкладчик, указывая на него. Бармен вздыхает, как будто его жизнь была бы проще, если бы мы просто заказали все сразу.

Я беру бутерброд и откусываю. Небеса.

«Знаешь, как делают фуа-гра?» он говорит.

— Не совсем так, — говорю я с набитым ртом. Хотя часть меня знает, что это плохо. Телятина какая-то нехорошая.

Он проводит пальцем по барной стойке. «Они втыкают зонд, который представляет собой своего рода трубку, в горло утки или гуся, а затем насильно кормят ее, чтобы печень стала жирной. Вынужденное обжорство. Когда он говорит это, в его голосе звучит веселая нотка. «Лично я думаю, что именно страдания придают этому вкус. Но то, что вы едите, это, вероятно, не настоящее. Они приняли закон против этого несколько лет назад. Нет, это должна быть гуманно откормленная гусиная печень. Я не знаю, оценил ли гусь разницу в конце».

Я смотрю на своего благотворителя фуа-гра, и мне кажется, что глаза мерцают. Какого цвета, я не мог сказать.

«Вы не возражаете, если я просто насладлюсь своим бутербродом?»

Бармен пододвигает к себе тарелку с бутербродом вставщика. Он берет половинку. «Нисколько. Приятного аппетита.»

ЧАС СПУСТЯ, и каждый стук мяча в сопровождении аплодисментов или стонов заставляет бар чувствовать себя празднично, как будто мы все в отпуске, как будто мы не рабочие дроны, выпущенные на сорок восемь часов раньше. мы снова в кубах, добровольные заключенные за деньги и льготы по здоровью. Я кормлю свой третий (четвертый?) мохито, он перешел на Гиннесс; крошки от бутерброда впитывают водяные кольца на деревянной стойке. Хлеб был действительно хорош.

«Что за имя такое Скретч?» Я говорю.

Сейчас он опирается на стойку, наполовину повернувшись ко мне, наполовину к толпе, пальцы в такт музыке. Черная джинсовая куртка сидит на нем как вторая кожа. Такой уровень пошива стоит дорого.

«Просто прозвище», — говорит он. «Мое настоящее имя трудно произносится американцами».

«Так скажи». Я заправляю прядь спутанных мокрых волос за ухо.

Да, набор слогов, которые странным образом поднимаются и опускаются. Свет ненадолго гаснет. Хм.

«Это гэльский язык?»

«Не совсем так, — говорит он. — Но ты до сих пор не сказал мне, как тебя зовут.

«Ах, это». Я облизываю край стакана. «Некоторые называют меня невидимой девушкой».

Когда я говорю это, возникает боль, мягкое предательство. Внутреннюю шутку Джастина выставили на обозрение постороннему.

«Некоторые?»

«Мой парень».

«Может быть, тебе нужен новый парень».

Это не совсем смешно, но меня это поражает, и я прикрываю смех тыльной стороной ладони. Мохито на работе. Тем не менее, я чувствую себя легче. Свободнее. Как разорвавшийся воздушный шарик.

«А было бы здорово быть действительно невидимым?» Мой палец тянется к водному кольцу и начинает им рисовать. Х и О, как Джастин всегда заканчивает свои сообщения.

«Я не знаю», — говорит Скретч. «Тебе пришлось бы замотать себя бинтами, чтобы кто-нибудь узнал, что ты существуешь, верно?»

Проблема, о которой я не подумал. — Тогда по требованию, — говорю я. — Но ты можешь пойти куда угодно. Вы можете узнать, что люди на самом деле замышляют».

«Невидимость по требованию. Хм. Это был бы правильный вызов. Телесный или бестелесный?»

«Что вы имеете в виду?»

Он откидывается на спинку кресла, делает большой глоток Гиннесса. «Хорошо . . . Хотели бы вы быть невидимым с телом, способным передвигать дерьмо, или невидимым без тела, как призрак?

Эта штука с невидимостью сложнее, чем я думал. «Да.»

Он смеется. Это приятный смех. «Такой американский ответ».

У меня есть видение себя, призрачного близнеца, стоящего в гостиной Джастина, где он сидит на диване с Девушкой в ​​розовом пальто. Она расстегивает верхнюю часть его, медленно, соблазнительно. Мудак. Приятная пульсация самодовольного негодования более чем компенсирует мое откровение.

Скретч тянется к ближайшей миске с попкорном, и его запястье касается моего. — Но нужно ли вам знать, чем на самом деле занимаются люди?

«Что он задумал».

«О. Я понимаю.»

Теперь я чувствую себя незащищенным, раскрытым, поэтому я делаю еще один глоток мохито, чтобы подбодрить себя. Но почти ничего не осталось.

Скретч поднимает руку, приказывает другой.

ГРУППА СБИРАЕТСЯ, и шумная толпа сократилась до небольшой группы алкоголиков. Бармен протирает барную стойку синим микроабсорбирующим полотенцем. У меня есть друг, который работал над дизайном продукта в REI.

«Какого это цвета?» — спрашиваю бармена.

Он выгибает бровь, но мы выставили приличный счет, а Скретч щедро дал чаевые.

«Э-э, синий», — говорит он.

Я наклоняюсь, будто раскрываю секрет. — Нет, — шепчу я. — Этот цвет называется Пьюджет-Саунд.

С этими словами я начинаю хохотать так, что чуть не падаю, но Скретч ловит меня за локоть и удерживает в вертикальном положении. Толстые мужские руки. Я представляю их в других местах. Потребуется больше времени, чем нужно, чтобы чувство вины начало проявляться.

«Сколько я выпил?» Верхние фары светятся, как фары в тумане.

«Я сбился со счета», — говорит Скретч.

«Я тоже». Я знаю, что он не отстает от меня, мохито за мохито, с несколькими порциями между ними и Гиннесом, но он такой трезвый, как будто всю ночь пил кофе. Снаружи дождь все еще льется листами, одинокий звук. Я не хочу возвращаться в свою квартиру. Я не хочу думать о розовом пальто.

Скретч, похоже, тоже не торопится уходить. Он даже не смотрит на свои часы, которые, должно быть, являются копией Vacheron Constantin Tour de l’Ile, если только на его запястье не стоит 1,25 миллиона долларов.

«Значит, теперь они называют синий Пьюджет-Саунд? Я понятия не имел.»

Я киваю. Моя голова кажется вдвое тяжелее, чем должна, как будто я попал в другое гравитационное поле. «Согласно нашему исследованию, если вы измените цвет, вы можете взимать двойную плату. Так что бежевый больше не бежевый. Это тоже не темно-серый, это слишком восьмидесятые. Это лесной волк.

Солист выключает микрофон, и на мгновение раздается громкий визг.

«Умно», — говорит Скретч.

Пара парней стоит, один кладет руку другому на плечи. Они выходят за дверь. Я беру мохито с номером, который лежит передо мной, и вращаю стакан. Он хорошо ловит затяжной свет.

«Ага. Маркетинг очень, очень умный. Все началось с очень, очень умного человека. Вы знаете, кто ввел термин «связи с общественностью»?

«У меня такое чувство, что ты собираешься мне рассказать».

«Это я», — говорю я, опрокидывая свой напиток, и он неожиданно выплескивается на мой большой палец. «Эдвард Бернейс. племянник Фрейда. Использовал исследования своего дяди, чтобы создать маркетинг, работающий на подсознательных желаниях».

«Какое это имеет отношение к связям с общественностью?»

«Он придумал этот термин. После Второй мировой войны «пропаганда» получила дурную славу, поэтому он просто делал то же самое, но — пуф — называл это связями с общественностью».

«Выглядит немного обманчиво».

Теперь я наклоняюсь к Scratch или не наклоняюсь настолько сильно, а пытаюсь приспособиться к тому факту, что планка кренится, как корабль в открытом море.

«О, он только разогрелся. Что действительно подло, так это то, как он использовал PR для крауд-маркетинга. В 1929 году Lucky Strike хотела открыть рынок для женщин, но женщину, уличенную в курении в общественных местах, могли арестовать. Не годится для бизнеса».

«Полагаю, что нет».

«Итак. Бернейс платит моделям за свет во время пасхального парада в Нью-Йорке. Называет Lucky Strike «факелами свободы». Что блестяще, так это то, что он обыгрывает стремление женщин к равенству и подсознательный сексуальный акт женщин, обхватывающих губами фаллический символ. Вызывает такой ажиотаж, что газеты не могут не освещать это как настоящие новости, а потом вдруг курящая женщина становится приемлемой на публике. Или не вдруг. . . требуется несколько лет, чтобы изменить восприятие. Но все начинается с этого крана. Если вы действительно хотите манипулировать отдельным человеком, вы начинаете с группы. Кажется нелогичным, но это работает».

«Интересно», — говорит Скретч. Он пододвигает ко мне свой стакан с Гиннессом. «Как бы вы это продали?»

«Пиво?» Я говорю. — О, пожалуйста, дай мне что-нибудь твердое.

— Не только пиво, — говорит он с намеком на оборону. «Гиннесс. Я не знаю, почему вы, американцы, до сих пор пьете дерьмо, как Пабст.

«Наша культура основана на дерьме».

Он пододвигает стакан еще на дюйм ко мне. Это маркетинг четвертого класса.

— Хорошо, — говорю я. «Сначала вы должны представить меня блондинкой и на два размера больше».

«Готово».

«Не надо так нетерпеливо звучать». Неуклюжими руками расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, думаю, потом расстегиваю еще одну. Я склоняю голову перед ним, широко улыбаюсь, беру бутылку Гиннеса, не глядя на нее.

«Теперь я говорю что-то безвкусное, типа . . . есть только одна причина выбрать парня с Гиннессом». Я слегка наклоняю стакан, чтобы дотянуться указательным пальцем и погрузить его в большое количество пены. «Вкус.»

Я вынимаю палец из стакана, касаюсь груди пеной, а затем провожу пальцем вверх по груди, шее и лицу, пока не достигну губ. Я манерно подмигиваю, открываю рот и облизываю палец. Задержитесь на мгновение перед поклоном.

Скретч откидывается на стойку. — И люди платят за это?

«Очень хорошо. Секс продает что угодно. Сделайте это самосознательно-ироничным, и вы также сможете поймать всех людей, которые думают, что они невосприимчивы к обмену сообщениями».

«Выглядит не очень вирусно».

«Интернет — это основной канал. Для этого вы просто добавляете дебютантку с хорошо смазанной задницей и запускаете генератор мемов».

«Но вы даже не пробовали продукт. Как ты можешь продавать то, о чем ничего не знаешь?»

«Потому что вы никогда не продаете товар. Вы продаете желание. Вы прикасаетесь к страданию или создаете его, чтобы ваш продукт мог исправить это страдание».

Настойчиво пододвигает стакан с Гиннессом ко мне еще на пару дюймов.

«Правда в том, что я даже не люблю пиво», — говорю я. Мой нос морщится. Нет, я действительно ненавижу это. Когда я рос, зловоние мочи и пива навсегда осталось на ковре.

«Думаю, тебе понравится горькое. Если, конечно, это не слишком мужественно для тебя».

«Слишком мужественный. Это совсем не звучало по-сексистски».

«Ты просто не кажешься мне любителем мохито».

«Нет?»

«Нет».

В пене было что-то вкусное, больше похожее на экзотический десерт, чем на пиво. О, какого черта.

Моя рука не так устойчива, как хотелось бы, но мне удается поднять тяжелый стакан, сделать глоток. Темный, насыщенный и да, горький. Ничего девчачьего в этом напитке.

Мне нравится, и я делаю еще один глоток. Тепло покалывает в пищеводе и приятно приземляется в желудке. Я ставлю стакан обратно на прилавок, сильно концентрируясь, чтобы не уронить его, как будто играю в Дженгу. Там.

Скретч берет одну из барных салфеток, сжимает ее конец, тянется ко мне и осторожно начинает вытирать пену с моей верхней губы. Странно утешительный, отцовский поступок.

— Значит, ты знаешь, чем я занимаюсь, — говорю я. «Что вы делаете?»

Скретч улыбается, или мне кажется, что улыбается. «На самом деле у меня похожая работа. Может быть, мне стоит нанять тебя. Он на мгновение осматривает мою верхнюю губу на наличие следов пены, затем, видимо, довольный, засовывает салфетку в задний карман.

«Вы занимаетесь продажами?»

«Нет, — говорит Скретч. «Я дьявол».

Ну, думаю. Мало того, что он меня напоил, так еще и трахается со мной. «Ух ты. Каково это?»

«Весело, — говорит он. — В зависимости от твоего представления о развлечениях.

«Есть деньги в том, чтобы быть дьяволом?»

«Есть», — говорит он, и когда он говорит «там», это звучит как тер. Эта чужая мелодия. — Но это не самое интересное.

«Что интересного?»

«Торговля».

Ах. Инвестиционный банкир, приложивший руку к кризису ипотечных кредитов, немного обеспокоен.

— К счастью для вас, — говорю я, наклоняясь к стойке. «Я атеист».

Он тоже наклоняется, и я улавливаю слабый намек на что-то дымное и сырое. «Большинство такие, пока не встретят меня».

Разговор как-то странно запутался, не в ту сторону. Либо так, либо я просто отвыкла от флирта — прошло уже несколько лет, — либо он попытается мне что-то продать. Я сажусь чуть прямее, беру свой мохито, чтобы чем-нибудь заняться. В моем животе нарастает тошнотворное чувство. Может быть, фуа-гра была плохой идеей. Может это все и было.

«Так не должно быть, — говорит он. «Ты не должен быть таким».

Оскорбление. Несмотря на то, что я признаю манипуляцию, мое проклятое эго ощетинивается.

«Мне не обязательно быть таким?»

«Бессильный. Беспомощный. Побежден».

Каждое слово падает как молот. Да, и да, и да. — Это то, что ты думаешь?

«Нет, — говорит Скретч. — Это то, что ты думаешь.

Я роняю стакан мохито на барную стойку. Он катится и затем падает на кафельный пол, разбиваясь на куски. Все взгляды обращаются ко мне. Пьяная босая девушка.

— О, черт, — бормочу я. Есть так много, много частей.

Но Скретч, похоже, этого не замечает и не заботится. — Итак, Фиона, что мы можем сделать, чтобы это изменить?

Я сказал ему свое настоящее имя? Дерьмо. Я этого не помню. У виска пульсирует вена — предвестник матери всех похмелья. Я хочу подняться, сказать что-нибудь о женском туалете, плеснуть немного воды на лицо и получить убедительный момент, но я босиком и окружен битым стеклом. Я с надеждой смотрю в сторону бармена, но он, должно быть, сзади.

«Что тебе нужно?» — мягко спрашивает Скретч.

Чего я хочу? Я хочу родителей, которые не взорвутся и не позовут меня под залог, я хочу перестать так отчаянно бояться жизни, я хочу взять это розовое пальто и разорвать его по швам.

Но больше всего я хочу этого призрачного близнеца, чтобы знать. Вне тени сомнения и все такое.

«Может быть, я хочу быть девушкой-невидимкой. . . иногда, — шепчу я.

Вдали слышен вой сирены.

«От чего бы вы отказались взамен?» — спрашивает Скретч.

«Я не знаю».

«Ты бы отдал свою душу? Как насчет этого?

Я пожимаю плечами. Отказ от того, во что вы не верите, ничего не стоит.

Или так думают в данный момент.

Dead Souls (серия Barnes & Noble Classics) Николая Гоголя: 9781593080921

Николай Гоголь (автор), Джеффри Мейерс (введение), Джеффри Мейерс (введение и примечания), Констанс Гарнетт (переводчик)

Цена $12,95

Формат Мягкая обложка

КУПИТЬ >

• Амазонка
• Барнс и Ноубл
• Книги на миллион
• Книжный магазин

OVERVIEW

&&LDIV&&R&&LDIV&&R&&LI&&RDead Souls&&L/I&&R, by &&LB&&RNikolai Gogol&&L/B&&R, is part of the &&LI&&RBarnes & Noble Classics&&L/I&&R&&LI&&R &&L/I&&R&&LI&&R &&L/I&&Rseries, which offers quality editions at affordable prices to the student and the general reader, включая новую стипендию, продуманный дизайн и страницы тщательно продуманных дополнений. Вот некоторые из замечательных особенностей &&LI&&RBarnes & Noble Classics&&L/I&&R: &&LDIV&&R

• Новые предисловия, заказанные ведущими современными писателями и учеными
• Биографии авторов
• Хронологии современных исторических, биографических и культурных событий
• Сноски и концевые сноски
• Выборочные обсуждения подражаний, пародий, стихов, книг, пьес, пьес картины, оперы, скульптуры и фильмы, вдохновленные произведением
• Комментарии других известных авторов
• Вопросы для изучения, чтобы бросить вызов точкам зрения и ожиданиям читателей
• Библиографии для дальнейшего чтения
• Предметные указатели и глоссарии, при необходимости

Все издания прекрасно оформлены и отпечатаны с превосходными техническими характеристиками; некоторые включают иллюстрации, представляющие исторический интерес. &&LI&&RBarnes & Noble Classics &&L/I&&Rсобирает созвездие влияний — биографических, исторических и литературных — чтобы обогатить понимание каждым читателем этих непреходящих произведений. Гоголя&&L/B&&R &&LI&&RМертвые души&&L/I&&R – комическая эпопея о жадности и чревоугодии, вызывающая восхищение не только красочным набором персонажей и разрушительной сатирой, но и чувством морального пыла.&&LBR&&R&&LBR&&RАнтигерой романа – человек по имени Чичиков, который вынашивает гениальный план быстрого обогащения. Он проедет по России и скупит по льготным ценам недавно умерших крепостных помещиков, которым теперь не придется платить казенных податей с «мертвых душ». поместье и начать накапливать свое состояние. Далее следует серия гротескно-юмористических сделок с русскими землевладельцами, каждая из которых еще более странная и отталкивающая, чем предыдущая. Хотя большую часть романа Гоголь посвящает разоблачению пороков русского дворянства с помощью абсурдной и веселой сатиры, он также выражает страстную любовь к своей стране, которая находит отклик у читателей даже сегодня. , от интимной лирики до грубой, непристойной непристойности, &&LI&&RDead Souls&&L/I&&R — это ярко прочувствованная анатомия человеческого состояния.