В каких войнах Россия и Турция были союзниками – Картина дня – Коммерсантъ
2K 1 мин. …
В истории отношений России и Турции было 12 войн, однако в некоторых конфликтах страны действовали сообща.
1 июля 1798 года французская армия в составе 400 кораблей и 54 тыс. человек высадилась в Египте, находившемся под контролем Османской империи, которая 15 июля обратилась за военной помощью к Великобритании и России.
В августе 1832 года египетский паша Мухаммед Али поднял восстание против турецкого султана и захватил Сирию и Палестину. В феврале—апреле 1833 года по просьбе турецкого султана Махмуда II в Босфор прибыли три русские эскадры и около 14 тыс. человек. После их высадки на берег Египет и Турция заключили мир.
Во время Второй греко-турецкой войны и Кемалистской революции в 1918–1923 годах Советская Россия также оказывала помощь Турции. В эти годы интересы УССР и РСФСР в стране представляли военные: Михаил Фрунзе в качестве чрезвычайного посла (1921–1922) и Семен Аралов как полпред республики (1922–1923). По договору о дружбе и братстве между РСФСР и Турцией от 16 марта 1921 года Советы передали союзнику 200,6 кг золота в слитках, а также 39 тыс. винтовок, 327 пулеметов, 54 орудия, два морских истребителя и другую технику. Кроме того, 13 октября 1921 года стороны подписали Карcский договор, по которому часть территорий Армении передавалась Турции.
23 февраля 1945 года, в ходе Второй мировой войны, Турция объявила войну Германии и Японии.
Значительную роль в этом сыграло решение Ялтинской конференции, согласно которому в создании ООН могли участвовать только страны, объявившие войну Германии до 1 марта 1945 года.
Елена Федотова
Картина дня
Вся лента
«Все российско-турецкие войны, а их было 13 или 14, закончились нерадостно для Турции»
В сирийской провинции Идлиб погибли 33 турецких солдата, Анкара объявила это «ударом по НАТО». В Стамбуле протестуют у генконсульства России
Вчерашний авианалет войск президента Башара Асада по позициям сирийских повстанцев заставил вновь говорить об эскалации отношений между Россией и Турцией, поддерживающих в этом конфликте разные стороны.
Минобороны РФ указывает, что удары шли по позициям, где не должно было быть турецких военных, обязанных информировать о своих передвижениях через центр примирения сторон. Эксперты «БИЗНЕС Online» размышляют о том, как будет развиваться эта ситуация.
33 турецких солдата были убиты и более 30 ранены в результате авианалета в сирийской провинции Идлиб накануне вечеромФото: Ghaith Alsayed/AP/TASS
«ТУРЕЦКИХ СОЛДАТ ТАМ НЕ БЫЛО И НЕ ДОЛЖНО БЫЛО НАХОДИТЬСЯ»
Отношения Москвы и Анкары, по мнению некоторых наблюдателей, вновь подошли к точке, на которой оказались в ноябре 2015 года: турецкий истребитель F-16 сбил российский бомбардировщик Су-24. 33 турецких солдата были убиты и более 30 ранены в результате авианалета в сирийской провинции Идлиб накануне вечером (всего турецкие потери в Идлибе в феврале на данный момент составили 54 человека). Турецкий конвой, который в этом районе помогал воюющим против президента Башара Асада повстанцам, подвергся бомбардировке еще во вторник утром; после этого турки укрылись в двухэтажном здании администрации в поселке Бейхун, где по ним и был нанесен точечный авиаудар.
Официально турецкие власти обвинили в атаке «сирийский режим», но, согласно неофициальным источникам, атаку произвели ВКС России, которые уже три месяца помогают Асаду в наступлении на Идлиб.
Российское министерство обороны опровергло причастность своих самолетов к авиаудару и заявило, что под обстрел попали «турецкие военнослужащие, находившиеся в боевых порядках террористических формирований». А именно: группировки «Хайят Тахрир ан-Шам» (одно из названий запрещенной в РФ организации «Джебхат ан-нусра» — прим. ред.). Последние, по словам минобороны, попытались провести наступление на позиции сирийских воск. Также в ведомстве подчеркнули, что российский центр примирения враждующих сторон запрашивал и подтверждал «у турецких коллег» координаты местонахождения. Согласно переданным Турцией координатам, в районе населенного пункта Бейхун турецких солдат «не было и не должно было находиться».
Что такое Идлиб? Это северо-западная провинция Сирии, граничащая с Турцией.
Последний участок сирийской территории, который еще не контролируют правительство Асада. В 2017 году здесь была создана зона деэскалации, куда переместились повстанцы из других областей страны, отказавшиеся сложить оружие. Россия поддерживает войска Асада, Турция — его противников.
Турция требует, чтобы сирийские войска отошли за линию, определенную сочинскими договоренностями (зона деэскалации). «Турция не сделает ни шагу назад и оттеснит [войска] режима за пределы выделенной зоны [деэскалации]», — заявлял президент Турецкой Республики Тайип Реджеп Эрдоган еще в среду. В Идлибской зоне деэскалации у турецкой армии есть 12 наблюдательных постов, часть из которых после начала наступления сирийской армии оказалась окружена.
АТАКА НА НАТО?
Россия заявила об отправке двух фрегатов с крылатыми ракетами к побережью Сирии в Средиземном море (через турецкие проливы Босфор и Дарданеллы).
Турция ответила авиаударом по сирийским целям и заверила, что турецкие действия в регионе будут продолжены. Отныне законными целями для Турции считаются все военнослужащие «сирийского режима». Эрдоган собрал совет безопасности страны, а пресс-секретарь правящей Партии справедливости и развития Омер Челик назвал произошедшее в Идлибе «атакой на НАТО».
Также появилась информация о том, что в связи с последними событиями Турция, как член НАТО, может потребовать экстренных консультаций с коллегами по альянсу, поскольку, согласно статье №5 Североатлантического договора, вооруженное нападение на одну из стран НАТО означает нападение на все государства, входящие в организацию. Правда, позже заговорили о том, что консультации НАТО состоятся, но поводом станет статья №4 того же договора: «Стороны будут проводить совместные консультации всякий раз, когда, по мнению любой из них, под угрозой оказывается территориальная целостность, политическая независимость или безопасность любой из сторон».
Госдеп США выразил «серьезную обеспокоенность» в связи с нападением на турецких военнослужащих и заверил, что выступает «на стороне нашего союзника по НАТО», заявил представитель Госдепа США. «Мы рассматриваем варианты того, как мы можем наилучшим образом поддержать Турцию в этом кризисе», — сказал представитель государственного департамента страны. ООН пока ограничилась выражением беспокойства и призывом к незамедлительному прекращению огня.
Кроме того, агентство Reuters со ссылкой на высокопоставленного турецкого чиновника сообщило, что Анкара больше не будет сдерживать поток сирийских беженцев в Европу. Якобы сотрудникам турецкой полиции, береговой охраны и пограничных переходов дано указание бездействовать в случае возникновения потока беженцев из Сирии.
А пока в Стамбуле прошла акция с осуждением действий России в Сирии. В ночь на 28 февраля у стен генконсульства России в Стамбуле осудили обстрелы и авиаудары в Идлибской зоне деэскалации. Участники акции, собравшись у стен российской дипмиссиии в районе Таксим, осудили также поддержку, оказываемую Москвой режиму президента Асада.
Участники акции выкрикивали, по сообщению местных СМИ: «Павшие бессмертны, Родина едина», «Сирия станет для России могилой».
«Зря Эрдоган всерьез решился на сирийско-турецкую войну, тем более у него сейчас война на три фронта»Фото: kremlin.ru
«У НАС С ТУРЦИЕЙ, КРОМЕ ИДЛИБСКОЙ ЗОНЫ БЕЗОПАСНОСТИ, НИКАКИХ ПРЕТЕНЗИЙ ДРУГ К ДРУГУ НЕТ»
Эксперты «БИЗНЕС Online» оценивают ситуацию в Сирии с позиции отношений России и Турции.
Евгений Сатановский — политолог, основатель и президент независимого научного центра «Институт Ближнего Востока»:
— Если мы на грани войны, то хочу напомнить, что все российско-турецкие войны, а их было 13 или 14, закончились нерадостно для Турции. Что касается любых такого рода построений, то в свое время Саакашвили полагал, что удар по нашим военным миротворцам в Осетии — это роскошная идея, в результате он потерял и Южную Осетию, и Абхазию чрезвычайно надолго, а может, и навсегда.
Российские военные отгонят террористов радикального типа от Алеппо и других районов, куда они регулярно совершают рейды. Они непрерывно обстреливаются из Идлиба, где за последние три года Эрдоган ни одного своего обещания не выполнил, боевиков вооружал непрерывно, там турецкие военные открыто встали на стороне экстремистов. Зря Эрдоган всерьез решился на сирийско-турецкую войну, тем более у него сейчас война на три фронта: война в Сирии, причем и с курдами, а теперь и с войсками сирийской армии; у него война в Ливии, куда он вошел, мягко говоря, не в совсем выигрышной стороне; и у него война вокруг Северного Кипра. Ну хорошо, я рад, если ему удастся то, что Наполеону Бонапарту не удалось, но боюсь, что не удастся. Российская сторона делает все, чтобы снизить остроту конфликта. Единственное, я бы про Турцию как место отдыха или командировок российских граждан сегодня забыл до того момента, пока военный психоз и реваншистская истерия и крики в отношении России в турецких социальных сетях не прекратятся.
Владислав Шурыгин — военный публицист:
— Война на пустом месте не возникает, для этого должны быть очень веские причины. Как писал еще фон Клаузевиц, любая война — это продолжение политики другими, насильственными, методами. В этом случае у нас с Турцией, кроме этой самой идлибской зоны безопасности, в которой надо проводить границы, никаких претензий друг к другу нет. Поэтому я считаю, что дальше пограничных инцидентов, в которых турки наступают на сирийцев, а наши — на исламистов, никто не пойдет. Другое дело, что, конечно, сейчас Эрдоган пытается в приготовлении к будущим переговорам занять более выгодную стратегическую позицию с военной точки зрения. Захватить больше территории в Идлибе, чтобы потом уже эти оккупированные земли зафиксировать в качестве объекта переговоров. Соответственно, и наши в этом случае решают свои задачи.
Наша задача — разблокировать Алеппо, освободить дороги и провести границу так, чтобы с нее никак нельзя было достать до нас.
Соответственно, вокруг этого все и крутится. При этом у турков я вижу уязвимость, потому что есть момент, на который им отвечать нечего. Когда их военнослужащие попадают под удары, задается один вопрос: а как они там оказались? Потому что существует центр примирения сторон, все перемещения любых войск должны через него проводиться. Собираемся ли мы куда-то ехать или турки планируют переместиться, все должны предупреждать о проходе своих колонн, которые, в общем-то, занимаются миротворчеством. И никаких инцидентов с этим нет. ЧП происходят в зонах, где турки говорят, что там их войск нет, а когда там вдруг массово гибнут турецкие военнослужащие, начинаются крики о том, что «наши люди убиты».
Азат Ахунов — востоковед:
— Ситуация сложная, но и та и другая стороны пытаются как-то сдерживать себя, не выплескивать эмоции. Я изучаю турецкие и российские СМИ, там, конечно, иногда выдают самые невероятные цифры и все описывается в таких мрачных тонах. Но тем не менее чувствуется желание сторон не допустить развития этого конфликта.
Видим это, например, по заявлениям российского министерства обороны, которое утром сообщало, что гибель турецких военнопленных произошла из-за того, что они оказались в рядах боевиков, и так далее. И российская сторона оправдывается, и турецкая. Кстати, в Турции уже произошли небольшие волнения, пикеты возле российского консульства в Стамбуле, однако мы видим, что предпринимаются усилия для того, чтобы удержать конфликт в определенных рамках. Обеим странам есть что терять, и отношения, которые долго налаживались и стали очень близкими, партнерскими, не хотелось бы разрушать в один момент.
Больше не честный брокер: Соединенные Штаты между Турцией и Грецией
В течение 2022 года президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган поддерживал постоянный барабанный бой провокаций, направленных против Греции. Год начался с того, что его министерство иностранных дел выступило с заявлением, в котором угрожало объявить суверенитет Греции «спорным», если она продолжит «милитаризировать» свои острова в Эгейском море.
С тех пор, как в сентябре президент Турции пригрозил атаковать греческие территории в Эгейском море, он ухватился за обнародование новой линейки баллистических ракет как за возможность повысить ставки. Он хвастался, что новые ракеты «Тайфун» этой страны «свели греков с ума», и отметил, что теперь Афины можно легко атаковать. В начале декабря он снова повторил эти чувства и добавил, что Греция «не должна сидеть сложа руки». Если Афины попытаются доставить американское оружие на свои острова в Эгейском море, «такая страна, как Турция», загадочно предупредил он, «вероятно, не будет собирать груши». Американские представители ответили на эти угрозы публичными увещеваниями. Официальный представитель Госдепартамента Нед Прайс недавно подтвердил «сожаление» Вашингтона по поводу провокаций Эрдогана. «Все, что может сделать эскалация риторики, — подчеркнул он, — это усилить напряженность и отвлечь нас от единства цели… что нам нужно противостоять любому количеству вызовов», а именно опасностям более агрессивной России.
То, что Соединенные Штаты предпримут в ответ на турецкое нападение на Грецию, еще более неясно. Снова и снова официальные лица США неизменно подчеркивали необходимость солидарности и координации между союзниками по НАТО перед лицом войны России с Украиной. Публичное изложение последствий турецкого нападения на Грецию, несомненно, было бы истолковано как признание того, что альянс слабее и более разделен, чем кажется.
Стать участником
Существует также вероятность того, что многие ученые мужи считают, что видели этот фильм раньше. Враждебность, возникшая в результате длинной череды войн и зверств, лежит в основе турецко-греческих отношений. С первого десятилетия холодной войны Турция и Греция враждовали по вопросам суверенитета и безопасности. В последнее время две страны неоднократно угрожали начать войну только для того, чтобы отступить от пропасти. На нескольких этапах Соединенные Штаты сыграли важную роль в смягчении напряженности. Учитывая эту историю, можно простить веру в то, что нынешняя лихорадка тоже прекратится.
Если кризис все-таки случится, история, похоже, наделяет Соединенные Штаты доверием к роли потенциального посредника. Возможно, тогда администрации Байдена не нужно опережать события.
Если присмотреться к историческим данным и современным тенденциям, можно предположить, что все может измениться. Если сравнивать прошлое с настоящим, трехсторонние отношения Вашингтона с Афинами и Анкарой значительно развились. Этот разрыв в преемственности значительно увеличился за последнее десятилетие. Возможно, наиболее важно то, что современные турецкие взгляды как на прошлое, так и на настоящее имеют тенденцию изображать союз с Соединенными Штатами в резко негативных тонах. Желание устранить предполагаемый ущерб от участия США в регионе является одним из факторов, которые вдохновляют недавние угрозы Эрдогана. Поэтому полагать, что прошлый прецедент поможет Соединенным Штатам успешно урегулировать нынешний греко-турецкий кризис, может быть необоснованным. Более того, если события между Анкарой и Афинами достигнут апогея, Вашингтону, возможно, придется сделать ряд незавидных выборов.
Партнер и миротворец: краткая история американского посредничества в турецко-греческих делах
Первое прямое вмешательство Вашингтона в греко-турецкие отношения было совершено по окончании Второй мировой войны. Еще до завершения конфликта представители союзников поняли, что нужно что-то делать с итальянскими колониальными владениями в Средиземноморье. Среди земель, которыми управлял Рим, были острова Додеканес в Эгейском море. Во время войны военные базы на островах использовались для перекрытия движения по Средиземному морю. Соглашаясь лишить Италию Додеканеса, американские переговорщики полагали, что остров будет лучше всего обслуживаться под властью Греции (большинство греческих православных христиан доминировало на каждом из 11 островов). Советский Союз, однако, первоначально возражал против передачи островов Греции, в результате чего официальные лица США и Великобритании заподозрили, что Москва настороженно относится к стратегическому потенциалу островов — хотя более ранняя оценка США гласила, что Додеканес «не представляет существенной ценности ни для надводных военных кораблей, ни для надводных кораблей».
или для авиабаз». Несмотря на нейтралитет Турции во время Второй мировой войны (что исключало ее участие в принятии решений союзниками), американские переговорщики были чувствительны к истории напряженности между Анкарой и Афинами. Эти факторы побудили Вашингтон одобрить план «демилитаризации» островов. Согласно их прочтению исторического прецедента, союзники согласились, что Греции будет разрешено содержать местные силы безопасности ценой запрета на постоянные военно-морские базы и укрепления (будь то греческие или иностранные). Такая договоренность, по утверждению американских официальных лиц, поможет сохранить региональную стабильность.
Такое стратегическое мышление продолжало преобладать в Вашингтоне, когда началась холодная война. В период с 1950 по 1974 год американские отношения между Грецией и Турцией оставались привязанными к политике наращивания потенциала и дружественных отношений, основанных на общих интересах безопасности. До 1970-х годов американским политикам удавалось поддерживать мир между Анкарой и Афинами, несмотря на серию кризисов.
В центре этой напряженности, вопрос о кипрском суверенитете, и Греция, и Турция пригрозили углубить свои связи с Москвой, чтобы заручиться большей поддержкой Америки. Когда Анкара пригрозила вторжением на Кипр в 1964 декабря президент Линдон Джонсон направил премьер-министру Турции Исмету Инону резко сформулированное письмо, в котором угрожал рядом последствий в случае начала атаки. Джонсон особо указал, что вторжение на Кипр заставит союзников Анкары по НАТО пересмотреть свое «обязательство защищать Турцию от Советского Союза», который, как некоторые опасались, вмешается на острове в случае конфликта. Даже когда греко-турецкие отношения ухудшились в 1970-е годы, американские официальные лица были уверены, что они способны преодолеть разрыв между двумя сторонами. «Оба государства хотели бы быть менее зависимыми от США», — говорится в одной из оценок разведки от 19 июня.74. Даже при наихудшем сценарии казалось вероятным, что «Афины и Анкара будут стремиться — несомненно, при посредничестве США — предотвратить крупномасштабный конфликт».
Вторжение Турции на Кипр в июле 1974 г. проверило достоверность этой оценки. Хотя американский арбитраж действительно помог предотвратить полномасштабную войну между Грецией и Турцией, связи Вашингтона как с Афинами, так и с Анкарой значительно ослабли. Греция, почувствовав себя преданной Соединенными Штатами, ненадолго вышла из структуры военного командования НАТО и стремилась к более тесным отношениям с Советским Союзом. Несмотря на достижение своих целей интервенцией на Кипре, турецкие официальные лица остались в шоке после того, как Конгресс США ввел трехлетнее эмбарго на поставки оружия в Турцию. Тем не менее, основное предположение 1974 оценки оказались подтвержденными. Вашингтон оставался предпочтительным посредником между Грецией и Турцией после череды территориальных споров в Эгейском море в 1970-х и 1980-х годах. Как и ранее во время холодной войны, общая озабоченность целостностью НАТО послужила основой для переговоров между Вашингтоном, Анкарой и Афинами. Официальные лица США в равной степени понимали, что как греческие, так и турецкие лидеры видели необходимость заискивать перед американцами и европейцами, если они хотят достичь своих уважаемых целей.
Ни Турция, ни Греция, как выразился один аналитик ЦРУ в 1978, «может позволить себе оставить поле боя своему сопернику, полностью закрыв Западу». Личное взаимопонимание и участие высокопоставленных американских лидеров также сыграли важную роль в ослаблении напряженности. Генри Киссинджер вел прямые переговоры с греческими, кипрскими и турецкими лидерами в начале 1970-х годов. Когда в 1998 году Анкара и Афины оказались на пороге войны из-за спора об их противоречивых претензиях на необитаемый остров, Билл Клинтон до поздней ночи говорил напрямую с премьер-министром Турции Тансу Чиллер в надежде избежать конфликта. Однако эти инвестиции со стороны официальных лиц США вызвали определенное раздражение в высших кругах. Непрекращающийся характер греко-турецкой напряженности, а также стремление выбрать сторону в их спорах привели к частным проявлениям цинизма. «Худшие крысиные бега, в которых я когда-либо участвовал, — щебетал однажды Дин Ачесон, — это отрицание «греками и турками их исторического развлечения — убийства друг друга».
Меняющиеся времена и восприятие: последние повороты в отношениях Америки с Грецией и Турцией
Угроза греко-турецкого разрыва значительно уменьшилась с началом глобальной войны Вашингтона с терроризмом. По мере того, как официальные лица США все больше отходили на задний план, посреднические усилия ООН на Кипре, а также периодические двусторонние усилия по улучшению отношений привели к выражению надежды на то, что угроза конфликта утихла. Однако на поверхности произошли значительные изменения в том, как турецкие политики воспринимали как Грецию, так и Соединенные Штаты. Центральным элементом этого изменения было установление нового этоса в отношении внешней политики. Архитектор этого нового взгляда Ахмет Давутоглу посоветовал тогдашнему премьер-министру Эрдогану занять более напористый и амбициозный подход как к региональным, так и к глобальным отношениям. В дополнение к переосмыслению Турции как лидера в более широком исламском мире, Давутоглу утверждал, что Турция обладает историческим правом играть более гегемонистскую роль в своем почти широком (даже вплоть до использования нацистского термина « lebensraum » в описании стратегических императивов Анкары).
Что касается Греции, Давутоглу предположил, что Турция «слишком привыкла» к напряженности в отношениях с Афинами, хотя отношение Анкары к греческим отношениям было похоже на «борца-тяжеловеса, тренирующегося с легкими весами». Он утверждал, что Запад обычно использовал Грецию для запугивания Турции, тем самым не давая ей открыть «свои горизонты для целенаправленной, масштабной и глобальной политики».
Для многих турок, включая Эрдогана, события последнего десятилетия подтвердили более широкую оценку Давутоглу. Решение Кипра в 2011 году начать добычу природного газа у его южного берега вновь разожгло давние противоречия по поводу морских прав Турции, Греции и Кипра в Средиземном и Эгейском морях. Несмотря на неизменную приверженность Анкары «нулевым проблемам» со своими соседями, Эрдоган пообещал сопротивляться международному давлению, когда речь идет об интересах Турции на море. «Отныне, — заявил он в 2011 году, — мы продолжим без колебаний выполнять все, чего требуют наши национальные интересы».
Именно после этого заявления термин «Голубая родина» ( Mavi Vatan )» начал занимать свое место в турецком лексиконе как способ описания максималистской интерпретации Анкарой своих морских прав. Кипящая воинственность Эрдогана еще более усилилась в результате растущего отчуждения Турции от Соединенных Штатов. По мере того, как Вашингтон сближался с сирийскими курдскими боевиками после 2014 года, сторонники политики «Голубой Родины» начали обвинять Соединенные Штаты в заговоре с целью отгородить Турцию от моря с помощью Греции, Кипра и сирийских курдов. Хотя турецкие официальные лица изначально не решались публично поддерживать обвинения, такое мнение перекликается с заявлением Эрдогана в 2017 году о том, что существует «проект по осаде нашей страны», возглавляемый внешними и внутренними врагами Турции.
Эта теория заговора стала более популярной в результате углубления американо-греческих отношений. Осенью 2017 года президент Дональд Трамп приветствовал премьер-министра Греции Алексиса Ципраса в Вашингтоне в надежде на расширение военных и политических связей с Афинами.
Ряд стимулов подталкивает американских чиновников в этом направлении. Поскольку Греция только начала выходить из депрессии, длившейся почти десять лет, Ципрас и Белый дом Трампа увидели взаимную экономическую выгоду в расширении американских энергетических и торговых интересов. Возможно, что более важно, усиление напряженности в отношениях с Анкарой после попытки государственного переворота в 2016 году побудило многих в Вашингтоне рассматривать Грецию как потенциально более стабильного партнера по безопасности в восточном Средиземноморье. Для обозревателей в Греции укрепление связей с Соединенными Штатами было ироничным, но необходимым шагом. Глубокие исторические опасения относительно американских интересов все еще преобладали в греческом обществе (особенно в результате поддержки США диктатуры Греции эпохи холодной войны). Тем не менее меняющаяся геополитическая обстановка в регионе, особенно в результате более агрессивной России, вынудила правительство Ципраса искать «знакомых, теплых «объятий» традиционного исторического союзника по ту сторону Атлантики».
Именно в этом духе Афины и Вашингтон осенью 2019 года пришли к соглашению о взаимном оборонном сотрудничестве.. Соглашение, которое предусматривало расширение возможностей обучения и права базирования американских войск в Греции, было воспринято как прорыв, который помог обеим странам. Однако греческие официальные лица по-прежнему старались не продвигать соглашение как явно антитурецкую договоренность. Американцы, как заметил один греческий обозреватель в 2018 году, «не хотят «потерять Турцию», и в этом, кажется, Афины и Вашингтон согласны. Немногие серьезные лица, принимающие решения в греческой столице, желали бы экономического коллапса соседа или его присоединения к российской сфере, элемента, который автоматически превращал бы нашу страну в границу между Западом и Ближним Востоком».
Реакция Турции на подписание американо-греческого соглашения об обороне всегда была негативной и подозрительной. С осени 2019 года турецкие СМИ регулярно изображают это соглашение как греко-американский пакт, направленный на войну с Турцией.
Доказательства этих опасений варьируются от провокационных сообщений в новостях о поставках США оружия в Грецию, обвинений в совместных греко-американских операциях. поддержку курдской террористической деятельности и вводящие в заблуждение карты, иллюстрирующие зловещую череду «американских баз», охватывающих Грецию, Кипр и северную Сирию. Поскольку валюта страны падает в обморок, а его надежды на переизбрание вызывают сомнения, Эрдоган поддержал эти заговорщические взгляды. Он постоянно неверно истолковывал статус демилитаризации Эгейских островов, утверждая, что Соединенные Штаты намерены использовать Грецию для подрыва Турции. «У Америки в настоящее время [девять] баз в Греции», — заявил он в мае прошлого года. «Против кого созданы эти базы? … «Против России» — это то, что они говорят… Это ложь, они нечестны. Перед лицом всего этого их отношение к Турции очевидно».
К моменту катарсиса? Американская политика и последствия греко-турецкого кризиса
Провокационные заявления Эрдогана не являются исключительно продуктом внутренних тревог или личной паранойи.
Можно сказать, что его взгляды представляют собой широкий консенсус в отношении истории отношений Америки с Турцией. Широко распространено мнение, даже среди противников Эрдогана, что Соединенные Штаты постоянно стремились обуздать или унизить Турцию с самого начала холодной войны. Когда администрация Трампа публично пригрозила исключить Турцию из программы F-35, эксперты в Турции сравнили этот ультиматум с конфузом, вызванным 19-летием Джонсона.Письмо 64, предупреждающее Анкару не вторгаться на Кипр. Широко распространенные подозрения в соучастии США в попытке государственного переворота в июле 2016 года перекликаются с широко распространенным мнением о том, что Соединенные Штаты помогли сформировать военную хунту в 1980 году. Эксперты и бывшие официальные лица нередко предполагают, что уничтожение Турции всегда было часть американского западного проекта. Эта предпосылка, возможно, является центральной в том, как сам Эрдоган видит прошлое, настоящее и будущее американо-турецких отношений.
Его «новая Турция», как ее часто называют, отличается от старой именно тем, что ему удалось отвязать страну от любого покровителя или посредника. «Турция — это не прежняя Турция», — заявил директор Эрдогана по связям с общественностью. «Теперь есть Турция, которая защищает свои интересы любой ценой и требует отношений на уровне глаз с каждым собеседником и на каждом этапе».
Аарон Стейн недавно заявил, что «в процессе создания турецко-западных отношений нет широкого сближения». Поскольку Анкара готова расширить свое сотрудничество с Россией и, возможно, расширить свое присутствие на севере Сирии, он утверждает, что «мало — если вообще что-то — можно сделать для управления Турцией и ее внешнеполитическими устремлениями». Если это действительно так, то позиция Америки между Турцией и Грецией кажется особенно мрачной. Несмотря на прошлое, позиция Эрдогана, похоже, сводит на нет роль Вашингтона как посредника между двумя соседями. Хотя вполне возможно, что Брюсселю удастся сократить разрыв, существует вероятность того, что даже европейское посредничество может иметь лишь ограниченный успех.
Хотя некоторые утверждают, что позерство Эрдогана может быть предвыборной уловкой, кажется, что для компромисса между суверенными правами Греции и стратегическими планами Анкары мало места для компромисса. Более того, как недавно размышлял один турецкий эксперт, ветер теперь может быть в спину Турции. Поскольку на Украине бушует война, Запад может быть вынужден смириться с турецким нападением ради единства НАТО, как это было во время 19-го века Турции.74 Вторжение на Кипр. Эти фундаментальные условия вполне могут подтолкнуть Анкару к войне с Афинами в обозримом будущем.
Где это оставляет Соединенные Штаты? Угроза нападения Турции на Грецию вынуждает Вашингтон бороться с несколькими нежелательными сценариями. Если Эрдоган намерен начать войну, фасад балансирования между Афинами и Анкарой может стать невозможным. Для Вашингтона сохранение мира может сводиться к двум неблагоприятным вариантам. Официальные лица США могут оказать давление на Афины, чтобы они уступили часть своего суверенитета.
Кроме того, администрация Байдена может резко отказаться от соглашения о взаимном оборонном сотрудничестве с Грецией. В противном случае, скорее всего, у США не останется иной альтернативы, кроме как выступить де-факто гарантом территориального суверенитета Греции. Принятие этой роли, даже если это сдерживает Анкару в краткосрочной перспективе, ставит американских политиков в противоречивое положение, когда им приходится планировать возможный военный конфликт с союзным государством. Простое предположение о том, что Соединенные Штаты ожидают столкновения с турецкими военными, несомненно, вызовет вопросы относительно целостности альянса НАТО, не говоря уже о будущем Турции как партнера США.
Если Соединенным Штатам придется встать на защиту Греции, политики в Вашингтоне могут быть вынуждены сделать нечто еще более серьезное: переосмыслить Турцию как прямого конкурента или противника. Приспособиться к такой реальности, безусловно, будет серьезной проблемой для американских политиков.
Планирование безопасности США, а также оборонная стратегия НАТО в целом зависят от поддержки Турции как союзника как в Европе, так и на Ближнем Востоке. Таким образом, переосмысление Турции в антагонистических терминах привело бы к более широкой геостратегической переоценке американских планировщиков. Подобно агрессивной России, воинственная Турция потенциально ставит под угрозу свободный поток грузов через Черное и Средиземное моря. Противодействие этой возможной угрозе приведет к новым оборонным обязательствам, таким как расширение связей в области безопасности с Грецией, Кипром и Египтом. Хотя мало кто в Соединенных Штатах может хотеть, чтобы эти изменения произошли, обстоятельства могут потребовать, чтобы Вашингтон признал военные действия Турции в качестве дестабилизирующей силы в мире.
Стать членом
Райан Гингерас — профессор кафедры национальной безопасности Военно-морской аспирантуры и эксперт по истории Турции, Балкан и Ближнего Востока.
Он является автором шести книг, в том числе готовящейся к выпуску «Последние дни Османской империи » (которая будет выпущена Penguin в октябре 2022 года). Его книга « Скорбные берега: насилие, этническая принадлежность и конец Османской империи » была отмечена наградами в шорт-листе Книжной премии Ротшильда в области национализма и этнических исследований и Книжной премии Британско-кувейтского общества дружбы. Высказанные здесь взгляды не совпадают с мнением Военно-морской аспирантуры, ВМС США, Министерства обороны или какой-либо части правительства США.
Изображение: Wikimedia Commons
Комментарий
Турция является связующим звеном между Россией и США. История показывает нам, почему
Война на Украине выдвинула Турцию в центр геополитического внимания. Турция, одно из первых государств-членов НАТО, имеющее особые отношения с Россией, пытается сбалансировать свои конкурирующие интересы, а также усилить собственное влияние.
Между тем, Турция находится в середине начала военной операции в Сирии, которая ставит под сомнение ее отношения с Россией и США, а также заставляет ООН беспокоиться о «военной эскалации». В конце октября Турция начала операцию против курдских сил в Сирии и Ираке и в настоящее время угрожает наземным вторжением в курдские районы Сирии. Россия — главный союзник сирийского правительства, а США поддерживают курдов на севере Сирии.
И Россия, и США, которые находятся на противоположных сторонах в продолжающемся сирийском конфликте, в ответ призвали к осторожности. Согласно последним сообщениям, российские официальные лица активно участвуют в посредничестве в сделке между Турцией и сирийскими курдскими боевиками. Между тем, США по-прежнему обеспокоены возможной наземной операцией Турции, препятствующей их операциям против ИГИЛ в Сирии.
Что может рассказать нам история Турции как точки равновесия между западными державами и Россией о ее нынешней роли?
За последние 100 лет турецкие лидеры колебались между отношениями с Западом и отношениями с Россией, чтобы завоевать или расширить экономическую, геополитическую или социальную власть.
В 2022 году, когда война на Украине приблизилась к его границам, президент Турции Реджеп Эрдоган позиционировал себя как влиятельного посредника и миротворца между двумя сторонами в войне на Украине. История показывает нам, почему Турция имеет хорошие возможности для этого.
Братство и дружба
В марте 1921 года турецкие националисты и русские большевики подписали в Москве договор о «братстве и дружбе». В преамбуле договора утверждалось, что советские и турецкие националистические силы возглавляет будущий президент Турции Кемаль Ататюрк. Ататюрк и российский лидер Ленин выступили солидарно против сил западного империализма.
Договор был подписан во время греко-турецкой войны в Анатолии и гражданской войны в России. Ленин провозглашал, что «Турция сама сопротивлялась грабежу империалистических правительств с такой силой, что даже самые сильные из них вынуждены были держаться подальше от нее». Ататюрк также рассматривал союз как пакт против западного империализма.
Это, как убедительно утверждал историк Сэм Херст, было частью более широкого «транснационального антиимпериалистического момента» и знаменовало приверженность Советской России поддержке глобальной антиколониальной борьбы. Взамен турецкие националисты получили материальную поддержку в своей борьбе за национальную независимость от нового российского правительства.
После образования независимого Турецкого государства в 1923 году российско-турецкие отношения изменились. Исчезли ссылки на глобальную антиколониальную борьбу. Их динамика стала более прагматичной и деловой, они решали в основном вопросы торговли и коммерции в рамках взаимного недовольства западным либеральным международным порядком.
После Второй мировой войны требования России в отношении территории и статуса проливов Дарданеллы и Босфор, имеющих международное значение, подтолкнули Турцию к вступлению в только что сформированный НАТО. Советский лидер Иосиф Сталин, как известно, объяснил требования России о военной базе в Дарданеллах вопросом защиты безопасности России, а не опорой на слабое и «недружественное» государство (Турцию).
Ходили разговоры о войне за проливы, контролирующие проход между Эгейским и Средиземным морями, но в конце концов Россия приняла статус-кво. И вот наступил конец Сталина. Но картина не сильно изменилась в ближайшие десятилетия. Турция, наряду с Грецией, к настоящему времени стала одним из фронтов холодной войны. На этот раз он обратился к США за союзом.
К 1990-м годам окончание «холодной войны» ознаменовало новую эру мобильности и дипломатических связей, несмотря на разногласия с Россией по поводу политики Турции в отношении новых «тюркских» государств, возникающих на обломках Советского Союза на Кавказе и в центральной части страны. Азия. Между 1992 и 1996 годами официальные лица России и Турции подписали 15 двусторонних соглашений и протоколов. Черноморский регион стал центром двустороннего экономического сотрудничества. Чиновники ожидали, что природный газ и нефть станут для региона тем же, чем уголь и сталь были для Западной Европы: силами экономического единства и образцами регионального мира и безопасности.
Курдские проблемы
На заре нового тысячелетия война в Ираке и появление иракских курдов в качестве региональной силы еще больше осложнили отношения Турции с США, которые поддерживали курдов против Саддама Хусейна. Напротив, партнерство с Россией углубилось за счет торговли, энергетики и региональной безопасности и сотрудничества. Россия стала одной из ключевых опор в переориентации турецкой политики с несбывшихся обещаний интеграции в Евросоюз на Азию и Ближний Восток. Путин и Эрдоган извлекли выгоду из чувства обиды на Запад и склонны использовать антизападные настроения в качестве оружия. Важно отметить, что их автократический стиль управления ограничивает принятие внешнеполитических решений небольшой кликой лоялистов.
Но превращение Сирии в регион опосредованных войн на границах Турции, где значительное курдское население стремится к автономии и государственности, создало новую напряженность. Была также массовая волна беженцев, бегущих от войны в Турцию. А когда в 2015 году турецкие силы сбили пролетавший над турецким воздушным пространством российский самолет, перевозивший военнослужащих в Сирию, российско-турецкие отношения зашли в тупик.
Как видно из приведенной выше диаграммы, кризис оказался недолгим, во многом благодаря усилиям Турции смягчить его последствия и найти взаимопонимание с Россией. Это не помешало президенту Эрдогану осудить российскую аннексию Крыма.
Ученые удачно охарактеризовали недавнюю динамику российско-турецких отношений следующим образом:
Сегодня турецко-российские отношения строятся не на доверии, взаимной симпатии и даже не на взаимном интересе; скорее, они основаны на признании того, что Россия, в частности, могла бы нанести огромный ущерб Турции, если бы захотела.
Сегодня Эрдоган пытается добиться сложного баланса: выполнить обязательства Турции перед НАТО, сохранив союз с Россией. Он также позиционирует себя как единственный лидер, который может заключать дипломатические сделки и устанавливать обратные связи между русскими и американцами.