Шполянский белая гвардия: Шполянский в романе "Белая гвардия": характеристика, образ, описание

Содержание

Шполянский в романе «Белая гвардия»: характеристика, образ, описание

В этой статье представлена цитатная характеристика Шполянского в романе «Белая гвардия», образ в цитатах, описание внешности и характера.

— Все материалы по роману «Белая гвардия»

Полное имя – Михаил Семенович Шполянский:

«…знаменитый прапорщик, лично получивший в мае 1917 года из рук Александра Федоровича Керенского георгиевский крест, Михаил Семенович Шполянский.» (часть 2 глава 9)

Шполянский является офицером. Он носит чин прапорщика и имеет георгиевский крест, который он получил лично из рук Керенского:

«…знаменитый прапорщик, лично получивший в мае 1917 года из рук Александра Федоровича Керенского георгиевский крест, Михаил Семенович Шполянский.» (часть 2 глава 9)

О внешности Шполянского известно, что он внешне очень похож на Евгения Онегина. У него черные глаза и бакенбарды:

«Михаил Семенович был чeрный и бритый, с бархатными баками, чрезвычайно похожий на Евгения Онегина.» (часть 2 глава 9)

«…Михаила Семеновича, одетого в дорогую шубу с бобровым воротником и цилиндр…» (часть 2 глава 9)

«…Михаил Семеныч действительно походил на Онегина под снегом, летящим в электрическом свете.» (том 2 часть 9)

«…Михаил Семенович без пиджака, в одной белой зефирной сорочке, поверх которой красовался черный с большим вырезом жилет, сидел на узенькой козетке…» (часть 2 глава 9)

«Черные онегинские баки скрылись в густом бобровом воротнике…» (*баки – бакенбарды, часть 3 глава 16)

«Я говорю про его предтечу Михаила Семеновича Шполянского, человека с глазами змеи и с черными баками.» (Русаков о нем, часть 3 глава 19)

«Что-то дрогнуло в Турбине, и он долго смотрел на черные баки и черные глаза. ..» (часть 3 глава 19)

Он очень красивый, сильный, здоровый мужчина, по мнению его знакомого Ивана Русакова. При этом Русаков считает, что у Шполянского нет благородной червоточины, которая сделала бы его выдающимся человеком:

«Человек с сифилисом плакал на свой козий мех под электрическим фонарем Крещатика и, впиваясь в бобровые манжеты Шполянского, говорил:

— Шполянский, ты самый сильный из всех в этом городе, который гниет так же, как и я. Ты так хорош, что тебе можно простить даже твое жуткое сходство с Онегиным! Слушай, Шполянский… Это неприлично походить на Онегина. Ты как-то слишком здоров… В тебе нет благородной червоточины, которая могла бы сделать тебя действительно выдающимся человеком наших дней… Вот я гнию и горжусь этим… Ты слишком здоров, но ты силен, как винт, поэтому винтись туда!.. Винтись ввысь!.. Вот так…» (Русаков о нем, том 2 часть 9)

Шполянский является поэтом и отлично читает свои собственные стихи. Кроме того, он прекрасный оратор, он обладает исключительным красноречием:

«Михаил Семенович прославился как превосходный чтец в клубе «Прах» своих собственных стихов «Капли Сатурна» и как отличнейший организатор поэтов и председатель городского поэтического ордена «Магнитный Триолет». Кроме того, Михаил Семенович не имел себе равных как оратор…» (часть 2 глава 9)

«Слушатели обожали Михаила Семеныча за то же, за что его обожали в клубе «Прах», – за исключительное красноречие.» (часть 2 глава 9)

Михаил Семенович является богатым человеком. Он щедро дает в долг деньги своим знакомым:

«…имел очень много денег и щедро раздавал их взаймы членам «Магнитного Триолета»…» (часть 2 глава 9)

Некоторое время назад Шполянский приехал в Киев из Санкт-Петербурга, где разворачиваются события романа:

«Всему Городу Михаил Семенович стал известен немедленно по приезде своем из города Санкт-Петербурга. » (часть 2 глава 9)

Живя в Киеве, Михаил Семенович утро обычно проводит в кафе «Бильбокэ», днем он находится в своем номере в лучшей гостинице Киева «Континенталь», вечером отдыхает в клубе «Прах»:

«…ночью жил на Крещатике,

утром в кафе «Бильбокэ»,

днем – в своем уютном номере лучшей гостиницы «Континенталь».

вечером – в «Прахе»…» (часть 2 глава 9)

В свободное от развлечений время он пишет научный труд «Интуитивное у Гоголя»:

«…на рассвете писал научный труд «Интуитивное у Гоголя».» (часть 2 глава 9)

У Шполянского есть большие литературные связи, в частности в Москве. С помощью своих связей он, например, помогает киевскому поэту Ивану Русакову опубликовать свои стихи в одной из московских сборников:

«…Михаил Семенович, имеющий большие литературные связи, пристроил в один из московских сборников. ..» (часть 2 глава 9)

Шполянский состоит в тайных любовных отношениях со своей двоюродной сестрой Юлией Рейсс, которая живет в Киеве. В романе описывается его визит к ней 2 декабря 1918 г. Автор упоминает о Юлии, которая «смята поцелуями страстного Онегина», то есть Шполянского:

«После этого женщина, кутающаяся в серый пуховый платок, истерзанная полчаса тому назад и смятая поцелуями страстного Онегина, ответила так:

– Я очень жалею, что никогда я не понимала и не могу понимать твоих планов.» (часть 2 глава 9)

Известно, что он содержит двух любовниц – балерину оперного театра Мусю Форд и еще одну неизвестную даму. Вероятно, под неизвестной дамой подразумевается Юлия Рейсс:

«…кроме того, содержал балерину оперного театра Мусю Форд и еще одну даму, имени которой Михаил Семенович, как джентльмен, никому не открывал…» (часть 2 глава 9)

Шполянский является очень храбрым человеком, по мнению его военных товарищей:

«Означенный Шполянский, известный всему дивизиону своей исключительной храбростью, оставив Щура и взяв карабин и ручную гранату, отправился один во тьму на разведку к железнодорожному полотну.

» (часть 2 глава 9)

Он умеет управлять разными машинами – как военными, так и гражданскими:

«…кроме того, управлял машинами как военными, так и типа гражданского…» (часть 2 глава 9)

2 декабря 1918 г. Шполянский сообщает своей двоюродной сестре, что хочет поступить в броневой дивизион в Киеве. Это дивизион должен сражаться на стороне гетмана против армии Петлюры:

«– Ну, Юлия, я окончательно решил и поступаю к этой сволочи – гетману в броневой дивизион.» (часть 2 глава 9)

Через 2 дня Шполянский поступает на службу в броневой дивизион в качестве командира второй машины (второго пулемета):

«Через два дня после этого разговора Михаил Семеныч преобразился. Вместо цилиндра на нем оказалась фуражка блином, с офицерской кокардой, вместо штатского платья – короткий полушубок до колен и на нем смятые защитные погоны. Руки в перчатках с раструбами, как у Марселя в «Гугенотах», ноги в гетрах.
Весь Михаил Семенович с ног до головы был вымазан в машинном масле (даже лицо) и почему-то в саже.» (часть 2 глава 9)

«Случилось это потому, что в броневой дивизион гетмана, состоящий из четырех превосходных машин, попал в качестве командира второй машины не кто иной, как знаменитый прапорщик, лично получивший в мае 1917 года из рук Александра Федоровича Керенского георгиевский крест, Михаил Семенович Шполянский.» (часть 2 глава 9)

Судя по всему, Шполянский записывается в этот дивизион только потому, что ему становится скучно и хочется воевать:

«Гетманский Город погиб часа на три раньше, чем ему следовало бы, именно из-за того, что Михаил Семенович второго декабря 1918 года вечером в «Прахе» заявил Степанову, Шейеру, Слоных и Черемшину (головка «Магнитного Триолета») следующее:

– Все мерзавцы. И гетман, и Петлюра. Но Петлюра, кроме того, еще и погромщик. Самое главное впрочем, не в этом. Мне стало скучно, потому что я давно не бросал бoмб.» (часть 2 глава 9)

Уже вскоре, 9 декабря 1918 г., броневой дивизион Шполянского успешно участвует в боях под Киевом. По словам прапорщика Страшкевича, товарища Шполянского, броневой дивизион со своими четырьмя машинами способен защитить Киев от армии Петлюры:

«Один раз, и именно девятого декабря, две машины ходили в бой под Городом и, нужно сказать, успех имели чрезвычайный. Они проползли верст двадцать по шоссе, и после первых же их трехдюймовых ударов и пулеметного воя петлюровские цепи бежали от них.
Прапорщик Страшкевич, румяный энтузиаст и командир четвертой машины, клялся Михаилу Семеновичу, что все четыре машины, ежели бы их выпустить разом, одни могли бы отстоять Город. Разговор этот происходил девятого вечером…» (часть 2 глава 9)

Однако уже 11 декабря 1918 г. Шполянский начинает сомневаться, стоит ли ему сражаться за интересы гетмана против армии Петлюры. Ему кажется, что он и его товарищи являются лишь игрушкой в руках гетмана и что, вероятно, лучше не сопротивляться Петлюре. Красноречивый Шполянский убеждает своих товарищей не воевать против Петлюры и испортить пулеметы:

«Разговор этот происходил девятого вечером, а одиннадцатого в группе Щура, Копылова и других (наводчики, два шофера и механик) Шполянский, дежурный по дивизиону, говорил в сумерки так:

– Вы знаете, друзья, в сущности говоря, большой вопрос, правильно ли мы делаем, отстаивая этого гетмана. Мы представляем собой в его руках не что иное, как дорогую и опасную игрушку, при помощи которой он насаждает самую черную реакцию. Кто знает, быть может, столкновение Петлюры с гетманом исторически показано, и из этого столкновения должна родиться третья историческая сила и, возможно, единственно правильная.

Слушатели обожали Михаила Семеныча за то же, за что его обожали в клубе «Прах», – за исключительное красноречие. » (часть 2 глава 9)

Судя по всему, 12 декабря Шполянский и его боевые товарищи снова беседуют на ту же тему:

«Двенадцатого декабря вечером произошла в той же тесной компании вторая беседа с Михаилом Семеновичем за автомобильными сараями. Предмет этой беседы остался неизвестным…» (часть 2 глава 9)

Эти беседы приводят к тому, что 13 декабря Шполянский и его товарищи намеренно портят три из четырех пулеметов. В результате днем 14 декабря, когда армия Петлюры вторгается в Киев, три пулемета оказываются сломаны. Таким образом, Шполянский и его товарищи сильно подводят остальных офицеров и юнкеров, которые обороняют Киев от Петлюры:

«Предмет этой беседы остался неизвестным, но зато хорошо известно, что накануне четырнадцатого декабря, когда в сараях дивизиона дежурили Щур, Копылов и курносый Петрухин, Михаил Семенович явился в сараи, имея при себе большой пакет в оберточной бумаге. Часовой Щур пропустил его в сарай, где тускло и красно горела мерзкая лампочка, а Копылов довольно фамильярно подмигнул на мешок и спросил:

– Сахар?

– Угу, – ответил Михаил Семенович.

В сарае заходил фонарь возле машин, мелькая, как глаз, и озабоченный Михаил Семенович возился вместе с механиком, приготовляя их к завтрашнему выступлению.

Причина: бумага у командира дивизиона капитана Плешко – «четырнадцатого декабря, в восемь часов утра, выступить на Печерск с четырьмя машинами».
Совместные усилия Михаила Семеновича и механика к тому, чтобы приготовить машины к бою, дали какие-то странные результаты. Совершенно здоровые еще накануне три машины (четвертая была в бою под командой Страшкевича) в утро четырнадцатого декабря не могли двинуться с места, словно их разбил паралич. Что с ними случилось, никто понять не мог. Какая-то дрянь осела в жиклерах, и сколько их ни продували шинными насосами, ничего не помогало. Утром возле трех машин в мутном рассвете была горестная суета с фонарями.» (часть 2 глава 9)

Кроме того в этот день сам Шполянский и часть его товарищей не выходят на службу. Другими словами, они совершают предательство по отношению к своему дивизиону, ко всей «белой гвардии», которая защищает Киев от Петлюры. В ночь на 14 декабря Шполянский, судя по всему, прячется в укромном месте и просит своего товарища Щура соврать начальству, что он якобы погиб. Щур выполняет просьбу приятеля, а следом и сам исчезает:

«Капитан Плешко был бледен, оглядывался, как волк, и требовал механика. Тут-то и начались катастрофы. Механик исчез. Выяснилось, что адрес его в дивизионе вопреки всем правилам совершенно неизвестен. Прошел слух, что механик внезапно заболел сыпным тифом. Это было в восемь часов, а в восемь часов тридцать минут капитана Плешко постиг второй удар. Прапорщик Шполянский, уехавший в четыре часа ночи после возни с машинами на Печерск на мотоциклетке, управляемой Щуром, не вернулся. Возвратился один Щур и рассказал горестную историю. Мотоциклетка заехала в Верхнюю Теличку, и тщетно Щур отговаривал прапорщика Шполянского от безрассудных поступков. Означенный Шполянский, известный всему дивизиону своей исключительной храбростью, оставив Щура и взяв карабин и ручную гранату, отправился один во тьму на разведку к железнодорожному полотну. Щур слышал выстрелы. Щур совершенно уверен, что передовой разъезд противника, заскочивший в Теличку, встретил Шполянского и, конечно, убил его в неравном бою. Щур ждал прапорщика два часа, хотя тот приказал ждать его всего лишь один час, а после этого вернуться в дивизион, дабы не подвергать опасности себя и казенную мотоциклетку N_8175. <…>

В десять часов утра бледность Плешко стала неизменной. Бесследно исчезли два наводчика, два шофера и один пулеметчик. Все попытки двинуть машины остались без результата. Не вернулся с позиции Щур, ушедший по приказанию капитана Плешко на мотоциклетке. Не вернулась, само собою понятно, и мотоциклетка, потому что не может же она сама вернуться! Птички в телефонах начали угрожать. Чем больше рассветал день, тем больше чудес происходило в дивизионе. Исчезли артиллеристы Дуван и Мальцев и еще парочка пулеметчиков. Машины приобрели какой-то загадочный и заброшенный вид, возле них валялись гайки, ключи и какие-то ведра.

А в полдень, в полдень исчез сам командир дивизиона капитан Плешко.» (часть 2 глава 9)

Таким образом, из-за предательства Шполянского и его товарищей «белая гвардия» (сторонники гетмана) оказывается не в силах защитить Киев, так что армия Петлюры тут же захватывает город. По словам автора, Киев погибает на три часа раньше из-за Шполянского и его товарищей:

«Гетманский Город погиб часа на три раньше, чем ему следовало бы, именно из-за того, что Михаил Семенович второго декабря 1918 года вечером в «Прахе» заявил Степанову, Шейеру, Слоных и Черемшину (головка «Магнитного Триолета») следующее:

– Все мерзавцы. И гетман, и Петлюра. Но Петлюра, кроме того, еще и погромщик. Самое главное впрочем, не в этом. Мне стало скучно, потому что я давно не бросал бомб.»

После этого случая начальство, судя по всему, считает Шполянского погибшим. На самом деле он целый и невредимый находится в Киеве. Когда армия Петлюры устраивает парад в городе, Шполянский и его товарищ Щур тайком приходят посмотреть на зрелище:

«Черные онегинские баки скрылись в густом бобровом воротнике, и только видно было, как тревожно сверкнули в сторону восторженного самокатчика, сдавленного в толпе, глаза, до странности похожие на глаза покойного прапорщика Шполянского, погибшего в ночь на четырнадцатое декабря.» (часть 3 глава 16)

«Не очень-то рассаживайтесь, Щур, – сказал спутник его, неизвестный в бобровом воротнике, как две капли воды похожий на знаменитого покойного прапорщика и председателя «Магнитного Триолета» Шполянского.» (часть 3 глава 16)

Вскоре, в январе-феврале 1919 г. Шполянский уезжает из Киева в Москву. Об этом упоминает его двоюродная сестра Юлия, а также его знакомый Русаков:

«– Это мой двоюродный брат… – ответила Рейсс и потупила свои глаза. <…>

– <…> Его зовут Шполянский.

– Он здесь?

– Нет, он уехал… В Москву. Какой вы любопытный.» (диалог Юлии и Алексея Турбина, часть 3 глава 19)

Это была цитатная характеристика Шполянского в романе «Белая гвардия» М. Булгакова, образ героя в цитатах, описание внешности и характера.

«Вокруг Булгакова»: посланец Сатаны на улицах белого Киева

Разумеется, есть. Это Михаил Семёнович Шполянский. К сожалению, этот колоритнейший персонаж, как и вся его линия, оказался вырезан из «Дней Турбиных». Но нельзя объять необъятное.

11 июля 2020, 11:06

«Вокруг Булгакова»: сага о семи комнатахКак известно, профессор Преображенский, пользуясь своим статусом европейского светила и особыми отношениями с советским руководством, занимал, по сути один, роскошную семикомнатную квартиру в самом центре Москвы – на Пречистенке. И хотел приобрести ещё одну комнату. Прототип этой квартиры известен… Или нет?

Загадочный Шполянский

И он исполняет роль вполне демоническую, если не сказать больше: «Гетманский Город погиб часа на три раньше, чем ему следовало бы, именно из-за того, что Михаил Семёнович второго декабря 1918 г. вечером в «Прахе» заявил Степанову, Шейеру, Слоных и Черемшину (головка «Магнитного Триолета») следующее:

- Все мерзавцы. И гетман, и Петлюра. Но Петлюра кроме того, еще и погромщик. Самое главное, впрочем, не в этом. Мне стало скучно, потому что я давно не бросал бомб».

Бомб он, однако, бросать не стал, а совсем даже наоборот — пошёл записываться к гетману в броневой дивизион, куда был, конечно, принят как человек, отлично умевший управлять машиной и георгиевский кавалер (правда, не вполне настоящий, поскольку крест он получил из рук А.Ф. Керенского, к которому доктор Турбин относился не лучшим образом).

Автор специально подчёркивает демоническую сущность Шполянского двумя чертами.

Во-первых, он «чрезвычайно похож на Евгения Онегина», что, разумеется, должно поставить читателя в тупик.

Онегин — литературный персонаж, у которого никакой внешности, помимо зафиксированной пушкинским же рисунком, не имеется. Причём если в «Борисе Годунове», например, Александр Сергеевич приводит описание самозванца Григория Отрепьева (документальное, кстати), то в «Евгении Онегине» ничего подобного нет.

Кстати, «Евгений» в романтической литературе, которую пародировал Пушкин в своём романе, имя злодея. Игра состояла в том, что читатель, привыкший к романтическим штампам (которые разбросаны по произведению в количестве примерно «оver 9000»), должен ждать от него неких кровопролитиев, а он только чижика съел (в смысле — застрелил на дуэли юного поэта, но, поскольку речь шла об относительно честной дуэли, злодейства в этом нет). Знал ли Булгаков об этой особенности пушкинского текста? Бог весть. Но странный злодей, не совершающий злодейств, уж очень созвучен эпиграфу «Мастера и Маргариты» — «часть вечной силы я, всегда желавшей зла, творившей лишь благое». Это ж неспроста.

Во-вторых, «всему городу Михаил Семенович стал известен немедленно по приезде своем из города Санкт-Петербурга».

Перечитаем эту фразу ещё раз. Из Санкт-Петербурга. Да. Именно так.

События, как мы помним, происходят в 1918 году. Когда приехал Шполянский в Киев, непонятно, но он сразу прославился «как превосходный чтец в клубе «Прах» своих собственных стихов». Т.о., клуб этот должен был уже существовать и себя как-то зарекомендовать. Под названием «Прах» (точнее — ПРАХ: это аббревиатура — «поэты, режиссёры, артисты, художники») в романе показан реальный клуб «Х.Л.А.М.» (художники, литераторы, артисты, музыканты), работавший в зале гостиницы «Континенталь» на углу Крещатика и Николаевской (Городецкого). Кстати, здание это, точнее его фасадная стена, уцелевшая в пожаре 1941 года, существует по сей день и вписано в комплекс Консерватории.

Когда именно был основан «Х.Л.А.М.», точно неизвестно, но считается, что в 1918 году. Так что и появился Шполянский в Киеве весной-летом 1918 года, т.е. во время, когда Санкт-Петербурга на карте не существовало уже 3,5-4 года — 31 августа 1914 года он был в припадке патриотизма «декоммунизирован» в Петроград. Как-то уж очень долго Михаил Семёнович до Киева добирался. Такое впечатление, что он по дороге преодолевал не столько пространство, сколько время…

Ну и, кроме всего прочего, Шполянский — муж Юлии Рейсс, по-женски непоследовательного и умеренно загадочного персонажа романа. Она своему мужу изменяет с Турбиным, но остаётся ему верна. Это, впрочем, взаимно: Шполянский «содержал балерину оперного театра Мусю Форд и еще одну даму, имени которой Михаил Семенович, как джентельмен, никому не открывал».

Ну и масса всяких разных частностей. Он, например, не нуждается в деньгах, нигде не работая (как не вспомнить червонцы из «Мастера и Маргариты»), ухитряется заполучить себе номер в лучшей гостинице в переполненном городе (+ квартирка Юлии) и т. п.

Известен он как деятель культуры. Булгаков специально перечисляет его подвиги на этой ниве: «пил белое вино, играл в железку, купил картину «Купающаяся венецианка», ночью жил на Крещатике, утром в кафэ «Бильбокэ», днем — в уютном номере лучшей гостиницы «Континенталь», вечером — в «Прахе», на рассвете писал научный труд «Интуитивное у Гоголя«».

Политическая деятельность Шполянского нелогична и непоследовательна. Он заявляет, что собирается усилить обороноспособность города перед лицом погромщика Петлюры, но вместо этого выводит гетманские броневики из строя. Несколько проясняется его роль в сцене на параде петлюровских войск, когда он спасает большевистского агитатора. Очевидно, перед нами — большевистский агент. Но цели его остаются неясными, как и неясна степень вовлечённости в его политическую деятельность Юлии.

В общем, Шполянский в романе персонаж очень важный — он оказывает решающее во многом влияние на судьбы героев, при этом не будучи с ними даже знаком! Представьте, как бы развивались события, если бы все броневики выехали? Ну уж точно Турбин не столкнулся бы на Прорезной с петлюровцами, не был бы ранен и не встретился с Юлией…

21 июня 2020, 09:15

«Вокруг Булгакова»: почему погиб Николай ТурбинКазалось бы – странный вопрос. Ведь на протяжении всего действия и «Белой гвардии», и «Дней Турбиных» Николка Турбин вполне себе жив. Правда, в романе он даже не получает ранения (не считать же таковым травму при получении пресловутого «Василисиного сахара»), а в пьесе ломает ногу и остаётся хромым, но…

Вопрос о прототипе

Естественно, возникает вопрос относительно того, а был ли у Шполянского прототип, и тут как раз между булгаковедами есть полное единство мнений. Это, безусловно, Виктор Борисович Шкловский — русский советский писатель, литературовед, критик, сценарист. Кстати, именно он ввёл в русский язык понятие «гамбургский счёт».

Шкловский был членом комитета петроградского Запасного броневого дивизиона, в качестве его представителя участвовал в работе Петроградского совета. Как помощник комиссара Временного правительства был направлен на Юго-Западный фронт, где в июле 1917 возглавил атаку одного из полков, был ранен в живот и получил Георгиевский крест 4-й степени из рук Лавра Корнилова.

Почему именно Булгаков обошёл вопрос с награждением Корниловым, в общем, понятно: Корнилов — один из виднейших деятелей белого движения, причём именно тот, который лично вёл солдат в бой и в бою погибший. Он, прямо скажем, противоречил линии на «предательство генералов», которая явно заметна в «Белой гвардии» и нашла полное выражение в «Днях Турбиных». Окарикатуренная большевистской пропагандой фигура Керенского тут явно была более к месту.

Шкловский, правда, был эсером, а не большевиком, но и партийность Шполянского нигде явно не указывается. В конце концов, не дело белогвардейцев разбираться в сортах… революционеров.

Мариэтта Чудакова заявила, что это она первая обнаружила данный факт, но при всём уважении к Мариэтте Омаровне её заявление — плод недоразумения, поскольку первым обнаружил это сам Шкловский.

16 мая 2020, 08:11

«Вокруг Булгакова»: Виктор Мышлаевский – не первый, но и не второй…Виктор Викторович Мышлаевский – фигура очень яркая. Собственно, именно он, офицер-артиллерист, ушедший на фронт из университета, служит в романе «Белая гвардия» олицетворением российского офицерского корпуса после выхода России из войны с Германией. В пьесе его место ещё значительнее. Но обо всём по порядку

Впервые этот период его жизни был описан в автобиографической книге «Сентиментальное путешествие», изданной в 1923 году в Берлине. В уже советской автобиографии 1972 года, за 11 лет до статьи Чудаковой, он написал так: «Попал в Киев. Увидел белую Россию. В Киеве поступил шофером в броневой дивизион Скоропадского. Там я засахарил его броневые машины. (…) Об этом написал Булгаков, одним из дальних персонажей романа которого я оказался». Кстати, в Киеве он тогда женился и свою жену описывал так: «дама жила в комнате с коврами и со старинной мебелью красного дерева; мне она и мебель показались красивыми». Где-то мы видели такое описание… Не квартира ли это Юлии Рейсс? Всё может быть.

Кстати, относительно «засахаривания» кто-то приврал. Вообще в 4-м бронедивизионе гетманской армии в Киеве было шесть бронеавтомобилей, и они принимали участие в осенних боях. В частности, броневики поддерживали действия дружины Кирпичёва около Борщаговки. На август 1918 года в дивизионе исправными было две машины, остальные — в ремонте. Во время боёв 14-15 декабря петлюровцы, по данным Ярослава Тинченко, захватили три, причём они были на ходу. Собственно, сам эпизод с «засахариванием» встречается только в воспоминаниях Шкловского и, вполне вероятно, оттуда его Булгаков и узнал уже в Москве.

Однако Шкловский не единственный прототип Шполянского, что, кстати говоря, легко угадывается, потому что Шкловский в описываемый период уж никак не был эстетствующим декадентом, которому скучно и от этого хочется покидать бомбы. Нет, он был настоящим футуристом, и внешность у него была соответствующая — на фотографиях явно виден стиль Маяковского.

Предлагаются ещё два варианта.

Прототипом Шполянского мог быть… Шполянский. Только не Михаил Семёнович, а Аминад Петрович (Аминодав Пейсахович) — в то время известнейший поэт-сатирик, сатириконовец, писавший под псевдонимом Дон Аминадо (или Дон-Аминадо). Легко представить себе его популярность, если вспомнить какое-нибудь из его высказываний. Вот например — «оскорбить действием может всякий, оскорбить в трёх действиях — только драматург». Разве не про Булгакова сказано?

Если о том, что Шкловский был в Киеве в 1918 году, Булгаков мог до прочтения его книги и не знать, то уж о Дон Аминадо он знал совершенно точно: «тотчас же вышли новые газеты, и лучшие перья в России начали писать в них фельетоны и в этих фельетонах поносить большевиков».

Ещё один схожий персонаж отмечен Мироном Петровским — это режиссёр и драматург Николай Николаевич Евреинов. С Петровским тут трудно не согласиться, поскольку на это сходство указывает сам Булгаков. В «Записках на манжетах» он пишет: «Евреинов приехал. В обыкновенном белом воротничке. С Черного моря, проездом в Петербург. Где-то на севере был такой город. Существует ли теперь? Писатель смеётся: уверяет, что существует. Но ехать до него долго: три года в теплушке. Целый вечер отдыхали мои глазыньки на белом воротничке. Целый вечер слушал рассказы о приключениях…» Как мы помним, Шполянский в Киев попал из Санкт-Петербурга же и ехал из него три или четыре года. Случайность? Ни в коем случае.

Евреинов был личностью яркой, и Булгаков, уже в то время большой театрал, никак не мог его не заметить. Николай Николаевич, конечно, в Киеве никакой политической деятельности не вёл, а занимался только театром и лекциями, но этого было вполне достаточно, чтобы находиться на слуху. Булгаков не скрывал, что его пьеса «Багровый остров» тесно связана с опытом театра «Кривое зеркало», который Евреинов возглавлял в 1910-16 годах.

P.S.: В завершение рассказа о Шполянском стоит, пожалуй, привести цитату из статьи «»Белая гвардия» Михаила Булгакова: об удачах и провалах экранизаций», опубликованной чуть больше года назад Украиной. ру:

«В фильме демоничность Шполянского (в немалой степени благодаря игре Бондарчука) превознесена до небес. Это вообще олицетворение злой силы, которая рушит ту самую нормальную жизнь, о необходимости защищать которую говорит Турбин офицерам…

Так и хочется продолжить, что 10 лет спустя Михаил Семенович Шполянский, никем не узнанный, в час небывало жаркого заката встретится на Патриарших прудах с двумя литераторами…»

«Вокруг Булгакова»ЭксклюзивКиевгражданская войналитератураМихаил Булгаков»Белая гвардия»»Дни Турбиных»История

«Белая гвардия», глава IX – Еженедельное чтение

Уважаемые читатели!

Войска Болбутона преследуют отступающих курсантов до улицы Резниковской. Там курсантов встречает подкрепление, в том числе один из четырех бронеавтомобилей, находящихся под управлением гетмана. А где остальные три, спросите вы?

Узнайте в Главе IX ниже. Наслаждайтесь чтением!

ГЛАВА IX.

Потеряв семь казаков убитыми, девять ранеными и семь лошадей, полковник Болботун продвинулся на четверть мили от Печорской площади до Резниковской улицы, где снова был остановлен. Именно здесь отступающий отряд курсантов обзавелся подкреплением, в том числе броневиком. Словно неуклюжая серая черепаха с вращающейся башней, она брела по улице Московской и с шумом, похожим на шелест сухих листьев, произвела три выстрела из своего трехдюймового орудия. Болботун немедленно подскакал, чтобы взять на себя командование, лошадей увели в переулок, его полк развернулся в пешем порядке и, отступив немного назад к Печорской площади, укрылся и начал беспорядочную перестрелку. Бронированная черепаха блокировала улицу Московскую и время от времени стреляла из снаряда, сопровождаемого тонким треском ружейной стрельбы с перекрестка улицы Суворовской. Там в снегу лежали войска, отступившие от Печорска под огнем Болботуна, вместе с их подкреплениями, призванными так:0007

«Ррррр…»

«Штаб первого отряда?» «Да».

«Послать в Печорск две роты офицеров». один студент и один актер из Театра-студии.

Одного недоукомплектованного отряда, увы, было недостаточно. Даже при усилении броневиком, которых должно было быть не менее четырех. И можно с уверенностью сказать, что если бы появились остальные три броневика, полковник Болботун был бы вынужден эвакуироваться из Печорска. Но они не появились.

Это произошло потому, что не кто иной, как прославленный лейтенант Михаил Шполянский, лично награжденный Александром Керенским Георгиевским крестом в мае 1917 года, был назначен командовать одной из четырех превосходных машин, входивших в гетманский броневик .

Михаил Шполянский был смуглый и чисто выбритый, если не считать пары бархатных бакенбардов, и выглядел точь-в-точь как Евгений Онегин. Шполянский стал известен всему городу, как только приехал туда из Петербурга. Он заработал репутацию отличного чтеца собственных стихов в поэтическом клубе, известном как «Пепел», а также как отличный организатор своих товарищей-поэтов и как председатель школы поэзии, известной как «Магнитный триолет». Мало того, что Михаил Шполянский был непревзойденным оратором и мог управлять любым транспортом, гражданским или военным, он еще держал балерину из Оперного театра и еще одну даму, имя которой Шполянский, как совершенный джентльмен, никому не открывал. У него также было много денег, которые он щедро давал взаймы членам The Magnetic Triolet. Он пил белое вино, играл в chemin de fer, купил картину под названием «Ленецианская купальщица»; по ночам он жил на Крещатике, по утрам жил в кафе «Бильбоке», днем в своем уютном номере в отеле «Континенталь», по вечерам в «Прахе», а предрассветные часы посвящал научной работе о «Интуитивное у Гоголя».

Гетманский город погиб на три часа раньше, чем должен был, потому что вечером 2 декабря 1918 года в клубе «Пепел» Михаил Шполянский сообщил Степанову, Шейеру, Слоных и Черемшину (корифеи «Магнитного триолета») следующее: :

‘Они все сволочи — и гетман, и Петлюра. А Петлюра хуже, потому что он тоже антисемит. Но это не настоящая беда. Дело в том, что мне скучно, потому что я так давно не бросал бомбы».

После ужина в «Пепелах» (оплаченного Шполянским) все участники «Магнитного триолета» плюс пятый человек, слегка пьяный и в мохеровом пальто, ушли со Шполянским, одетым в дорогую шубу с бобровым воротником, и меховая шапка. Шполянский немного знал о своем пятом товарище — во-первых, что он был сифилитиком; во-вторых, что он писал атеистические стихи, которые Шполянский с его лучшими литературными связями распорядился опубликовать в одном из московских литературных журналов; и в-третьих, что человек, которого звали Русаков, был сыном библиотекаря.

Больной сифилисом плакал во весь свой мохеровый плащ под электрическим освещением на Крещатике и говорил, уткнувшись лицом в бобровые отвороты шубы Шполянского:

«Шполянский, ты самый сильный человек в весь этот город, который гниет так же, как и я. Вы такой молодец, что можно даже простить вам то, что вы так отвратительно похожи на Евгения Онегина! Послушайте, Шполянский. .. положительно неприлично быть похожим на Онегина. Как-то ты слишком здоров… Но тебе не хватает той искры честолюбия, которая могла бы сделать тебя действительно выдающейся личностью наших дней… Вот я и гнию насмерть, и горжусь этим… Ты слишком здоров, но силен, сильный, как стальной шип, так что вы должны пробиться вверх к вершине! Смотри, вот так…»

И Русаков показал ему, как это сделать. Схватившись за фонарный столб, он стал карабкаться вверх по нему, делая себя длинным и тонким, как уж. Мимо проходила стайка проституток в зеленых, красных, черных и белых шляпках, хорошеньких, как куколки, и весело кричала:

«Эй, на пару лишнего? Как насчет того, голубчик?

Стрельба была очень далеко, и Шполянский действительно был похож на Онегина в свете фонаря снега.

— Ложись спать, — сказал он сифилитическому акробату, чуть отвернув голову, чтобы человек не закашлялся над ним. — Продолжай, — он кончиками пальцев толкнул мохеровую куртку. Когда его черные меховые перчатки коснулись плаща, глаза другого мужчины остекленели. Двое мужчин расстались. Шполянский вызвал извозчика, сказал шоферу: «Мало-Провальная» и уехал, а мохер, шатаясь, домой на Подол.

В ту ночь на Подоле, в своей комнате в квартире библиотекаря, обладатель мохерового пальто стоял голый по пояс перед зеркалом, держа в руке зажженную свечу. В глазах его мелькал дьявольский страх, руки тряслись, и, когда он говорил, губы его дрожали, как у ребенка.

‘Боже мой, боже мой, боже мой… Это ужасно… В тот вечер! Я так несчастен. Шейер тоже был там со мной, но с ним все в порядке, он не подхватил эту заразу, потому что он счастливый человек. Может, мне стоит пойти и убить ту девушку, которая мне его дала. Но в чем смысл? Кто-нибудь может сказать мне — в чем смысл? О господи, господи… Мне двадцать четыре года, и я мог бы… Еще лет пятнадцать, может быть, меньше, и зрачки у меня поменяют цвет, ноги сгниют, потом впадение в безумный идиотский лепет и тогда — буду гнилым, размокшим трупом».0007

Худой обнаженный торс отражался в запыленном зеркале, свеча оплывала в его поднятой руке, а на груди была слабая пятнистая сыпь. Слезы неудержимо лились по щекам больного, а тело его тряслось и дергалось.

‘Я должен застрелиться. Но у меня нет сил – зачем мне врать тебе, о Боже? Зачем мне лгать своему отражению?

Из ящика маленького изящного дамского письменного стола он достал тонкую книжку, напечатанную на ужасной серой бумаге. На обложке красными буквами было напечатано:

Фантомисты- футуристы

стихи:

M. Shpolyansky

B. Friedman

V. Sharkevich

I. Rusakov Moscow, 1918.

. Испыченный человек открыл книгу на странице Thirteen и Read :

Иван Русаков

БОЖЕСТВЕННЫЙ ОЛАГ

Небеса наверху – Говорят.

И там, на небе, Глубоко в дымном овраге,

Как старый мохнатый медведь, Лизающий лапы,

Таится папа всех нас — Бог.

Время стрелять в мохнатого старика Вопреки старому

Медведя

В его логове:

Стреляй в Бога.

Когда начнется стрельба Используй мои слова как пули, Багровый от ненависти.

«А-а-а-а», — простонало сифилитическое существо, скрипя зубами от боли. — О, Боже, — пробормотал он в невыносимой агонии.

Вдруг, скривив лицо, он плюнул на страницу стихов и бросил книгу на пол, потом опустился на колени и быстро перекрестился дрожащими пальцами, кланяясь, пока холодный лоб не коснулся пыльного паркетного пола, начал молиться , подняв глаза к черному безрадостному окну:

‘Господи, прости и помилуй меня за то, что я написал эти грязные слова. Но почему Ты так жесток? Почему? Я знаю, что Ты наказал меня — о, как ужасно Ты наказал меня! Посмотрите на мою кожу. Клянусь Тебе всем святым, всем, что мне дорого в этом мире, памятью моей умершей матери — я достаточно наказан. Я верю в Тебя! Я верю всей душой, телом, всеми фибрами мозга. Верую и прибегаю только к Тебе, ибо нет в целом мире никого, кто мог бы мне помочь. Мне не к кому обратиться, чтобы спасти Тебя. Прости меня и даруй мне исцеление! Прости меня за то, что я отрекся от Тебя: если бы не было Бога, я был бы теперь не более чем паршивой собакой, существом без надежды. Но я человек, и моя единственная сила в Тебе, и я могу обратиться к Тебе с молитвой в час нужды. И я верю, что Ты услышишь мою молитву, Ты простишь меня и исцелишь. Излечи меня, Господи, забудь ту гадость, которую я написал в минуту безумия, когда я был пьян коньяком и одурманен кокаином. Не дай мне сгнить, и клянусь, я снова стану человеком. Укрепи меня, спаси от кокаина, спаси от слабости духа и спаси от Михаила Шполянского!»

Свеча погасла, когда в комнате стало холодно, и наступил рассвет.

Сыпь распространилась по коже больного, но на душе стало намного легче.

Остаток ночи Михаил Шполянский провел на Мало-Провальной улице, в большой комнате с низким потолком и старинным портретом, на котором, слегка потускнев от налета времени, блестела пара погон, носившихся в 1840-х годах. Без пальто, в одной только белой батистовой рубахе и красивом черном жилете с глубоким вырезом спереди, Шполянский сидел на узкой скамеечке и разговаривал с женщиной с бледным, матовым лицом:0007

‘Юля, я наконец-то решилась. Я иду в броневой отряд гетмана». Я не понимаю, что вы делаете, а я никогда не понимал.»

Шполянский поднял рюмку с коньяком со столика перед своей табуреткой, понюхал ароматный коньяк, залпом выпил и сказал:

попробуй’

Через два дня Михаил Шполянский преобразился. Вместо цилиндра на нем теперь была офицерская фуражка, вместо штатской шинели короткая армейская куртка с мятыми армейскими погонами, на руках латные рукавицы, на ногах краги. Он был с ног до головы в машинном масле (даже лицо) и почему-то в копоти. 9 декабря два броневика с большим успехом вступили в бой. Они прогрохотали километров пятнадцать по шоссе, и не успели они пустить несколько своих трехдюймовых снарядов и дать несколько очередей из пулеметов, как передовые части Петлюры разбились и побежали. Успешный командир отряда броневиков, розовощекий энтузиаст по имени прапорщик Страшкевич, поклялся Шполянскому, что если пустить в бой все четыре машины сразу, то они смогут без посторонней помощи защитить весь Город. Разговор этот произошел вечером девятого, а в сумерках одиннадцатого Шполянский, дежурный офицер, собрал вокруг себя Щура и Копылова и их экипажи — двух наводчиков, двух шоферов и механика и сказал:

‘Вы должны понимать, что главный вопрос: правильно ли мы поступаем, что стоим на стороне этого гетмана? В его руках этот отряд броневиков не что иное, как дорогая и опасная игрушка, которую он использует для навязывания режима самой черной реакции. Кто знает, может быть, это столкновение Петлюры с гетманом исторически неизбежно и что из него выйдет третья историческая сила, которой, быть может, суждено победить». его в The Ashes — его исключительное красноречие.

– Что это за третья сила? – спросил Копылов, попыхивая сигарой.

Щур, коренастый, интеллигентный светловолосый мужчина, понимающе подмигнул и кивнул на северо-восток. Мужчины еще немного поговорили и разошлись. Вечером 12 декабря Шполянский провел еще одну беседу с такой же плотной группкой за навесами для автомобилей. Что тогда было сказано, уже никогда не будет известно, но общеизвестно, что тринадцатого числа, когда дежурили Щур, Копылов и курносый Петрухин, у сараев появился Михаил Шполянский с пакетом, завернутым в бумагу. Щур, возводивший караул, пропустил его на стоянку машин, освещенную слабым красным светом фонаря. Несколько нахально подмигнув пакету, Копылов спросил:

«Сахар?»

«Угу», — ответил Шполянский.

В сарае горел маленький мерцающий фонарь, и Шполянский с механиком занялись подготовкой броневиков к завтрашнему бою. Поводом послужила бумажка командира взвода капитана Плешко: «…все четыре машины направить на задание в Печорский район в 8 часов 14 декабря». броневики для боевых действий дали несколько странные результаты. К утру четырнадцатого три машины, накануне находившиеся в полной боевой готовности (четвертая уже была в действии, под командованием Страшкевича), были обездвижены так окончательно, как будто поражены параличом. . Никто не мог понять, что с ними не так. В жиклерах карбюратора забилась какая-то грязь, и как ни пытались их продуть насосами для шин, ничего не помогало. В то утро они безнадежно трудились при свете фонаря, чтобы починить их. Побледнев, капитан Плешко огляделся, как загнанный волк, и потребовал механика. Именно тогда дело обернулось катастрофой. Механик исчез. Выяснилось, что вопреки всем правилам и распоряжениям в штабе войск не было записи о его адресе. Ходили слухи, что механик внезапно заболел тифом. Это было в восемь утра; в восемь тридцать капитан Плешко получил второй удар. Прапорщик Шполянский, закончив ремонт машин в четыре часа утра, уехал на мотоцикле Щура в Печорск и не вернулся. Щур вернулся один, чтобы рассказать печальную историю. Они доехали до Телички, где Щур тщетно пытался отговорить прапорщика Шполянского от необдуманных поступков. Шполянский, известный во всем отряде своей исключительной храбростью, оставил Щур и, взяв с собой карабин и ручную гранату, отправился один в темноте на разведку местности вокруг железнодорожных путей. Щур услышал выстрелы и был уверен, что вражеский разъезд, продвинувшийся до Телички, нашел Шполянского и в неравном бою неизбежно расстрелял его. Щур прождал Шполянского два часа, хотя прапорщик приказал ему ждать не более часа до возвращения в штаб, чтобы не подвергать себя и свой казенный мотоцикл чрезмерному риску.

Услышав рассказ Щура, капитан Плешко еще больше побледнел. Полевые телефоны из штаба гетмана и генерала Картузова звонили без умолку с настоятельными требованиями пустить броневики в бой. В девять часов бодрый, розовощекий молодой прапорщик Страшкевич доложил с дежурства, и часть румянца на его щеках перешла на лицо командира взвода. Страшкевич уехал на своей машине в Печорск, где она, как было описано, успешно заблокировала Суворовскую улицу от наступающего Болботуна.

К десяти часам Плешко побледнел как никогда. Два его наводчика, два водителя и один пулеметчик бесследно исчезли. Все попытки сдвинуть три броневика с места оказались тщетными. Щур, отправленный на задание капитаном Плешко, так и не вернулся. Излишне говорить, что его мотоцикл исчез вместе с ним. Голоса в полевых телефонах стали угрожающими. Чем светлее становилось утро, тем страннее творилось у броневой роты: два артиллериста, Дуван и Мальцев. тоже исчез вместе с еще парой пулеметчиков. Сами автомобили приобрели заброшенный, заброшенный вид, когда они стояли там, как три бесполезных джаггернаута, окруженные грудой гаечных ключей, домкратов и ведер.

К полудню пропал и сам командир отряда капитан Плешко.

Источник: «Белая гвардия», Михаил Булгаков, перевод Михаила Гленни, с эпилогом Виктора Некрасова, McGraw-Hill Book Company, Великобритания, 1971, 70-140252 08844

Art Drawings Man of the Ussr (48 фото) » Рисунки для срисовки и не только

Коммунистическая утопия

Скачать

Советские иллюстрации

Скачать

Иллюстрации USSR

Скачать

Grigory Efimovich Shpolyansky (1899-1981)

Скачать

Soviet Union Art Hoy 4

HETLIALIN

Социалистический реализм в СССР. 0007

Скачать

Красивое искусство СССР

Скачать

Земляки БССР

Скачать

Коммунистическая революция

Скачать

Коммунистические плакаты

Скачать

Советский дизельпанк -художник Алексей Липатов