Сократические школы как явление античной философии и культуры

Сократические школы как явление античной философии и культуры / Под общ. ред. Р. В. Светлова; Е. В. Алымовой. — СПб.: Русская христианская гуманитарная академия; Межрегиональная общественная организация «Платоновское философское общество», 2019. — 256 с.
ISBN 978-5-88812-983-8
Коллективная монография посвящена мало изученному в отечественном философском антиковедении сюжету — истории так называемых сократических школ. Сократические школы традиционно находятся в тени великого научного и образовательного проекта — Академии Платона, а позже — Ликея Аристотеля. Философские позиции сократиков — слушателей и последователей Сократа — могут быть рассмотрены как альтернативный вариант развития устного наследия Сократа, который постепенно оказался вытеснен на второй план в истории античной философской мысли. Кроме того, экспликация философских позиций сократиков имеет большое значение для исследований, в фокусе которых «исторический» Сократ.

Издание охватывает широкий круг проблем, связанных с сократическими школами, а также представляет формы рецепции и интерпретации философии сократиков в западноевропейской и отечественной историко-философской традиции и в свете компаративистских исследований.
Издание предназначено для историков философии, филологов, а также всех тех, кто интересуется культурой Античности.

УДК 1
ББК 87.3
С59

Исследования подготовлены при финансовой поддержке Российского фонда
фундаментальных исследований (РФФИ). Проект № 17-003-00616-ОГН
«Сократические школы как явление античной философии и культуры»

Ответственный редактор: Р. В. Светлов
Редактор: Е. В. Алымова
Корректор: С. В. Караваева

Авторский коллектив:
Алымова Е. В., Демин Р. Н., Караваева С. В.,
Мочалова И. Н., Светлов Р. В.

На обложке: Посвятительный рельеф с изображением апобата — победителя

в Панафинейских играх, IV в. до н. э. Стоя Аттала, Музей античной агоры, Афины.

 

© Коллектив авторов, 2019
© Р. В. Светлов, Е. В. Алымова, общая редакция, 2019
© Издательство РХГА, 2019
© МОО «Платоновское философское общество», 2019

---

Оглавление

Сведения об авторах . . . . 9
Введение . . . . 11
Список сокращений . . . . 26
Раздел I. Философская школа как феномен древнегреческой
культуры . . . . 27
Сократические школы как актуальная проблема современного
философского антиковедения
Алымова Е. В., Караваева С. В. . . . . 27
Раздел II. Sokratikoi logoi — генезис жанра . . . . 41
Эсхин из Сфетта и традиция сократического диалога
Алымова

Е. В. . . . . 41
Геракл как протагонист кинической литературы
Алымова Е. В., Караваева С. В. . . . . 57
Слово и дело в «Меморабилиях» Ксенофонта
Караваева С. В. . . . . 67
Раздел III. Сократические школы в контексте
интеллектуальной культуры V–IV вв. до н. э. . . . . 80
Легко ли (было) быть «сократиком»? Пристрастный взгляд
комедии на Хэрефонта из Сфетта
Светлов Р. В. . . . . 80
Философия Антисфена и формирование кинической традиции
Мочалова И. Н. . . . . 91
Аякс и Одиссей Антисфена в историческом, литературном
и философском контексте второй половины V — первой
половины IV в. до н. э.
Караваева С. В. . . . . 101
Ἀρετή воина: Одиссей и Аякс Антисфена и воин-страж Платона
Караваева С. В. . . . . 110
Антисфен как наследник Сократа: к вопросу о сократической
пайдейе
Мочалова И. Н. . . . . 118
Два «Пира»
Алымова Е. В. . . . . 135
Раздел IV. Эпистемология и феноменология наслаждения . . . 148
Отчего киники не видели «стольности» и «чашности»?
Светлов Р. В. . . . . 148
Аристипп из Кирены: феноменология наслаждения
Алымова Е. В., Караваева С. В. . . . . 154
Раздел V. Образ философа . . . . 162
Философ на городской улице
Светлов Р. В. . . . . 162
Киническая традиция в поздней античности:
Юлиан Отступник — «Последний киник»?
Светлов Р. В. . . . . 175
Религия Сократа: был ли Сократ христианином до Христа
Светлов Р. В. . . . . 186
Раздел VI. Сократические школы в историко-философской
традиции и в компаративистике . . . . 196
Гегель о сократических школах: место и значение сократиков
в истории философии
Мочалова И. Н., Казеннов А. С. . . . . 196
Феномен сократических школ в «Истории древней философии»
С. Н. Трубецкого
Мочалова И. Н. . . . . 209
Диодор Крон и элементы временной и модальной
классификации суждений у представителей школы имен
(Дэн Си, Гунсунь Лун)
Демин Р. Н. . . . . 217
Две формы гедонизма: Гегесий Киренский и древнекитайский
философ Ян Чжу
Демин Р. Н. . . . . 224
Литература . . . . 232
Synopsis . . . . 244

CONTENTS

Contributors . . . . 9
Introduction . . . . 11
Abbreviations . . . . 26
Chapter I. Philosophical School as Phenomenon of Ancient Greek
Culture . . . . 27
Socratic Schools as a Problem of Actual Studies of Ancient
Philosophy
Elena Alymova, Svetlana Karavaeva . . . . 27
Chapter II. Sokratikoi logoi — Genesis of the Genre . . . . 41
Aeschines of Sphettus and Tradition of Socratic Dialogue
Elena Alymova . . . . 41
Heracles as a Protagonist of Cynic literature
Elena Alymova, Svetlana Karavaeva . . . . 57
Word and Deed in the “Memorabilia” of Xenophon

Svetlana Karavaeva . . . . 67
Chapter III. The Socratic Schools in the Context of the Intellectual
Culture of the V–IV BCE . . . . 80
Was it Easy to be a Socratic? A Biased View of the Athenian Comedy
on Chaerephon from Sfettus
Roman Svetlov . . . . 80
Antisthenes’s Philosophy and the Formation of the Cynical Tradition
Irina Mochalova . . . . 91
Antisthenes’s Ajax and Odysseus in the Historical, Literary and
Philosophical Context in the Second Half of the V Century B.C. —
First Half of the IV Century B.C.
Svetlana Karavaeva . . . . 101
Ἀρετή of a Warrior: Antisthenis’ Odysseus and Ajax and Plato’s
Guardian Warrior
Svetlana Karavaeva . . . . 110
Antisthenes as an Heir of Socrates: a Problem of the Cynic Paideia
Irina Mochalova . . . . 118
Two Symposia
Elena Alymova . . . . 135
Chapter IV. Epistemology and Phenomenology of Pleasure . . . . 148
Why Cynics did no see “tablehood” and “cuphood”?
Roman Svetlov . . . . 148
Aristippus of Cyrene: Phenomenology of Pleasure
Elena Alymova, Svetlana Karavaeva . . . . 154
Chapter VI. Image of Philosopher . . . . 162
Philosopher on a city Street
Roman Svetlov . . . . 162
The Cynic Tradition in the Late Antiquity: Julian the Apostate —
“the Last Cynic”?
Roman Svetlov . . . . 175
The Religion of Socrates: was Socrates a Christian before Christ?
Roman Svetlov . . . . 186
Chapter VII. Socratic Schools in the Tradition of the History
of Philosophy and in Comparative Studies . . . . 196
Hegel on the Socratic Schools: Place and Role of the Socratics
in the History of Philosophy
Alexander Kazennov, Irina Mochalova . . . . 196
The Phenomenon of the Socratic Schools in the “History of Ancient
Philosophy” of Sergei N. Trubetskoy
Irina Mochalova . . . . 209
Diodorus Cronus on “the Possible and Impossible”, and Elements
of Temporal and Modal Classification of Judgments According
to the Representatives of Chinese School of Names (Deng Xi,
Gongsun Long)
Rostislav Dyomin . . . . 217
Two Forms of Hedonism: Hegesias of Cyrene and Ancient Chinese
Philosopher Yang Zhu
Rostislav Dyomin . . . . 224
Bibliografy . . . . 232
Synopsis . . . . 244

---

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

Алымова Елена Валентиновна — кандидат философских наук, доцент кафедры истории философии Института философии СПбГУ. Область интересов: история античной философии и литературы, классическая филология. Соучредитель

Межрегиональной общественной организации «Платоновское философское общество». Преподает историю античной философии, древнегреческий и латинский языки, переводчик с древнегреческого, латинского, английского и немецкого языков. Руководитель научно-исследовательских семинаров по чтению и интерпретации классических греческих и латинских текстов. Автор научных, научно-методических работ по античной философии и литературе, в том числе, учебников.

Демин Ростислав Николаевич — преподаватель истории философии немецкой гимназии «Петершуле». Область интересов: история философии, история античной философии, история отечественной философии, история культуры, философская компаративистика. Научный консультант Религиозно-философского и педагогического исследовательского

центра им. Я. А. Коменского. Член Межрегиональной общественной организации «Платоновское философское общество». Член Санкт-Петербургского союза ученых. Автор научных работ по истории философии и философской компаративистике.

Караваева Светлана Викторовна — кандидат философских наук, ассистент кафедры социально-гуманитарных наук, экономики и права СЗГМУ им. И. И. Мечникова, научный сотрудник Русской христианской гуманитарной академии. Область интересов: античная философия и литература. Член Межрегиональной общественной организации «Платоновское философское общество». Преподает историю философии. Постоянный участник научно-исследовательских семинаров по чтению и интерпретации классических греческих и латинских текстов. Автор научных работ по античной философии и литературе.

Мочалова Ирина Николаевна — кандидат философских наук, доцент кафедры истории философии Института философии СПбГУ. Область интересов: история философии, античная философия, философия Платона и Аристотеля, методологические проблемы истории философии, институциональная история философии; философский журнал как институция, философия и история образования, проблемы человека и культуры в русской философской мысли. Учредитель и член правления Межрегиональной общественной организации «Платоновское философское общество». Автор научных, научно-методических работ, в том числе, учебников по истории философии.

Светлов Роман Викторович — доктор философских наук, профессор, директор Института философии человека РГПУ им. А. И. Герцена, заведующий кафедрой философской антропологии и истории философии Института философии человека РГПУ им. А. И. Герцена. Член Экспертного совета Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки Российской Федерации по теологии. Почетный работник образования Российской Федерации. Член редколлегий ряда журналов. Область интересов: история философии, античная философия и культура, платонизм и неоплатонизм, история религий, теология. Председатель Межрегиональной общественной организации «Платоновское философское общество». Автор более 150 научных, научно-методических и научно-популярных  работ.

---

Научное издание

Алымова Е. В., Демин Р. Н., Караваева С. В.,
Мочалова И. Н., Светлов Р. В.

СОКРАТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ
КАК ЯВЛЕНИЕ АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ
И КУЛЬТУРЫ

Ответственный редактор: Р. В. Светлов
Редактор: Е. В. Алымова
Корректор: С. В. Караваева

Директор издательства: А. А. Галат
Компьютерная верстка Е. М. Денисовой

Подписано в печать 01.12.2019. Формат 60×88 ¹/₁₆.
Печать цифровая. Усл. печ. л. 16.
Тираж 500 экз. Заказ № 4566

Издательство РХГА
191023, Санкт-Петербург, наб. р. Фонтанки, д. 15
Тел.: (812) 310–79–29, +7(981)699–65-95;
e-mail: [email protected]
http://irhgа.ru

Отпечатано в типографии «Поликона»
192029, Санкт-Петербург, наб. Обводного канала, д. 199

 

1. Сократ и сократовские школы. Античная философия

1. Сократ и сократовские школы

Распространение софистических учений в греческих демократиях, в том числе в Афинах, вызвало отпор со стороны не только материалистов, но и со стороны объективных идеалистов. Первым крупным мыслителем, способствовавшим возникновению учений объективного идеализма, был афинянин Сократ (469–399). Скульптор по профессии, Сократ выступил около начала Пелопоннесской войны в Афинах с устным изложением философского учения и вскоре собрал вокруг себя многочисленный круг учеников, большая часть которых (хотя не все) оказались врагами общественно-политического строя афинской рабовладельческой демократии. Это обстоятельство, а также сообщаемые Платоном критические высказывания самого Сократа, направленные против демократического строя, восстановили против Сократа демократических правителей Афин, которые во главе с Анитом привлекли Сократа к суду. Однако, как это было и с Анаксагором, мотивом для обвинения, по существу политического, послужило религиозное вольномыслие Сократа: отрицание им староотеческих богов и почитание нового божества. По приговору суда Сократ в мае 399 г. до н. э. выпил кубок яда.

Современник и свидетель успехов софистического движения, Сократ оказался одновременно представителем известных особенностей софистики — таковы публичность преподавания, применение формы спора или беседы для выяснения вопроса, некоторые черты скептицизма и т.  д. — и борцом против нее.

Слушавший ученика Анаксагора Архелая, хорошо знакомый с учениями о природе своих предшественников и современных софистов, Сократ в зрелый период своей деятельности отвергает вопросы, которыми дотоле занималась философия: о первоначалах, об их числе и природе, о возникновении и строении мироздания и т. д. Противоречия, в которых запутались философы, пытавшиеся ответить на эти и подобные вопросы, доказывают, по Сократу, будто решение их недоступно познанию.

Проблема подлинности учения

Философия, как ее понимает Сократ, — не умозрительное рассмотрение природы, а учение о том, как следует жить. Но так как жизнь — искусство и так как для совершенства в искусстве необходимо знание искусства, то главному практическому вопросу философии должен предшествовать вопрос о сущности знания. Знание Сократ понимает как усмотрение общего- (или единого) для целого ряда вещей (или их признаков). Знание есть, таким образом, понятие о предмете и достигается посредством определения понятия.

Для выяснения и определения понятий Сократ пользовался методом, который получил название диалектического метода, или диалектики. Диалектика — великое достижение философии Сократа. Она не только характеризует философию Сократа, но также отличает метод его ученика Платона и платоников. Она возобновляется в III в. н. э. в философии неоплатоника Плотина и развивается в школе неоплатонизма от Плотина до Прокла (III–V вв. н. э.).

Философская деятельность Сократа была чрезвычайно интенсивной и влиятельной. Как уже сказано выше, это была деятельность не философского писателя, а учителя философии, излагавшего свои учения только устно, в форме беседы или спора, по особому, характерному для него методу. Именно этот метод имеют прежде всего в виду, когда говорят о диалектике Сократа.

Если бы речи и беседы Сократа были записаны, то историко-философская характеристика его диалектики была бы, конечно, выполнима. Но вся беда в том, что имеются и частично дошли до нас лишь литературные попытки воспроизведения этих речей и бесед, принадлежащие писателям — ученикам Сократа — Ксенофонту и Платону. Оба как будто стремятся воспроизвести поучения Сократа так, как они произносились, — в форме) диалога. Это — вопросы, которые Сократ ставил перед своим слушателем или собеседником, ответы собеседника и последующие ответы Сократа, обычно содержащие его возражения и критику предложенного собеседником определения, а также дальнейшее уточнение или детализацию первоначально поставленного вопроса.

Однако нельзя считать, будто изображения сократических бесед в сочинениях Ксенофонта и Платона представляют точные образцы диалектики Сократа. Кое в чем они совпадают между собой, но кое в чем расходятся, и порой довольно значительно. Сократ у Ксенофонта — не тот, что Сократ у Платона. Возникает поэтому естественный вопрос: в какой степени изложение и характеристика сократовского метода у обоих этих писателей соответствует исторической действительности; чей Сократ ближе к подлинному — тот, которого вывел Ксенофонт в своих «Воспоминаниях о Сократе» (и в других «сократических» сочинениях), или же тот, которого изобразил Платон в своих диалогах?

Что касается Ксенофонта, то тенденциозность и, следовательно, историческая ненадежность, односторонность его изображения очевидны. Свои «Воспоминания о Сократе» он написал не только спустя много лет после разговоров, которые в них изображаются, но и с явной целью — посмертно реабилитировать своего учителя, казненного в 399 г. по приговору Афинского суда, обвинившего Сократа в безбожии и развращении юношества. Задача «сократических» сочинений Ксенофонта — убедить афинян в том, что приговор этот был печальной ошибкой, доказать благочестие Сократа и его полную лояльность по отношению к афинской демократии и ее политическому строю. Ксенофонт старается доказать, вопреки обвинению, благотворность влияния, которое имели наставления Сократа и общение с ним на афинских молодых людей — слушателей и учеников Сократа. Изображенный Ксенофонтом Сократ — законопослушный, благочестивый учитель добродетели и благонравия. Это не софист вроде Протагора и не модный натурфилософ, сочинитель безбожных и фантастических космологии и космогонии вроде изгнанного впоследствии из Афин физика Анаксагора. Устройство мироздания, природы и движение небесных светил он полагал недоступными слабому человеческому уму и считал их доступными только уму божественному. Из бесед Сократа Ксенофонт сохранил и записал только то, что соответствовало такой характеристике прославленного учителя. Изображение Сократа у Ксенофонта не только оставляло в тени многое из того, что Ксенофонт либо не понял сам, либо не хотел извлекать на свет как компрометирующее Сократа, но, кроме того, сгущало краски, распределяло свет и тени в зависимости от апологетической задачи автора.

Другого рода трудности ожидают нас при изучении образа Сократа, нарисованного Платоном. Платон не только рисует, иногда с удивительной художественной силой, образ Сократа, он постоянно излагает от имени Сократа свое собственное философское учение. Только в позднем диалоге — в «Законах» — Платон не выводит Сократа в числе собеседников. Во всех остальных Сократ присутствует как одно из действующих лиц. Во многих (хотя и не во всех) диалогах ему даже принадлежит главная роль: Сократ превращается в глашатая мысли самого Платона, становится философской личиной, посредством которой Платон выражает и способ своего исследования, и результаты своего учения.

У Платона были основания, чтобы изобразить Сократа именно так. Платон сам был учеником Сократа, и первыми вопросами философских исследований, определений и размышлений были, как и у Сократа, вопросы этики. Естественно поэтому намерение представить дело философии таким образом, будто в нем, Платоне 90 — 60-х годов 4 в., живет, продолжает учить живший и учивший в 5 в. Сократ. Расширилась, изменилась за истекшие полвека тематика, метод исследований Платона, но над всем этим полувеком философского развития Платона витает великая тень афинского мудреца, о котором продолжала ходить устная молва и давно существовала большая полемическая литература.

Но было еще одно важное обстоятельство, которое внушало Платону желание сделать именно Сократа подлинным героем своих философских диалогов. Сократ был колоритнейшей личностью. Современников поражало в нем все: его наружность, облик, образ жизни, нравственный характер, парадоксальность мысли и речи, глубина философского анализа. Для великого художника, каким был Платон, избыток характерного и неповторимого в личности Сократа был поистине бесценной находкой. Платон хорошо знал своего учителя. Это знание, основанное на девятилетнем общении (408–399), давало ему возможность, взяв Сократа как образец философского наставника, обогатить колоритнейшими чертами художественную ткань своих диалогов. Так Платон и поступил. Вот почему одним из оснований, в силу которых сочинения Платона принадлежат не только истории древнегреческой философии, но также и истории древнегреческой художественной литературы и даже истории Афин и всего древнегреческого общества, оказался созданный Платоном поистине необыкновенный в своей пластичности и выразительности образ Сократа.

Но именно поэтому так велики трудности, встречающие современного историка античной культуры в его попытке использовать яркие сочинения Платона как опору и как материал для суждения о том, чем была философия, и в частности диалектика, Сократа. При чтении работ Ксенофонта этой попытке противоречит селективность и тенденциозность изображения. Напротив, при изучении Платона возникает трудность, кроющаяся в избытке сообщаемых Сократу черт и понятий, а также в экстраполяции на Сократа того, что принадлежало в действительности только Платону. Беседы Сократа, излагаемые Платоном, также не могут быть признаны свободными от искажений и точными образцами сократовской философии и особенно диалектики.

Было бы, однако, ошибкой чрезмерного и необоснованного скептицизма, если бы все трудности, стоящие перед исследователем философии Сократа, были наперед признаны окончательно неодолимыми. Философия Сократа — не загадка, к которой нельзя подобрать ключа.

В изображениях Ксенофонта и Платона может быть обнаружено нечто согласное, общее обоим, что обрисовывает Сократа как историческую личность, как мыслителями диалектика.

Первое, что можно в сообщении Платона считать достоверным, — изображение воздействия, которое диалектическая беседа Сократа оказывала на его слушателей и собеседников. Ярче всего об этом воздействии говорит выведенный Платоном в «Пире» Алкивиад. «Когда я слушаю его (т. е. Сократа. — В. А.) — признается Алкивиад, — сердце у меня бьется гораздо сильнее, чем у беснующихся корибантов, а из глаз моих от его речей льются слезы; то же самое, как я вижу, происходит и со многими другими. Слушая Перикла и других превосходных ораторов, я находил, что они хорошо говорят, но ничего подобного не испытывал, душа у меня не приходила в смятение, негодуя на рабскую мою жизнь. А этот Марсий (т. е. Сократ. — В. Л.) приводил меня часто в такое состояние, что мне казалось — нельзя больше жить так, как я живу» [Symp., 215a — 216а].

Из рассказа Алкивиада видно, что главным предметом речей и бесед Сократа были вопросы этики — вопросы о том, как следует жить, а также, что в рассуждениях по этим вопросам способ доказательства и опровержения Сократа отличался необыкновенной, неотразимой мощью и силой действия.

С рассказом Алкивиада хорошо согласуются и все другие свидетельства о Сократе. Исключение составляет один только Аристофан. Но изображение Аристофана ни в коем случае нельзя рассматривать и использовать как свидетельство современника об историческом, реальном Сократе. Аристофан не философ, не историк и не мемуарист. Он сатирический поэт и публицист, к тому же безмерной силы воображения и выдумки. С исторической действительностью он не только не считается, он ее попирает. Выведенный Аристофаном в «Облаках» Сократ — это великолепный комедийный персонаж, порождение сатирического гения Аристофана и его консервативной политической тенденциозности, но образ этот не вправе претендовать на доверие историка, тем более историка философии, исследующего учение Сократа и его диалектику. В «Облаках» Аристофана Сократ лжет, измышляет, как лгут и измышляют софисты, и, как они, болтает и грезит о явлениях природы. Сократ — натурфилософ, Сократ — астролог — озорная выдумка Аристофана, памфлет и безудержная сатира консервативного публициста. Издеваясь над своим Сократом, Аристофан издевается над проникшими в Афины интеллектуальными модами: модой на натурфилософию, вроде насаждавшейся здесь Анаксагором, и модой на софистическое просвещение и образование, введенной приезжими и частично обосновавшимися в Афинах софистами других греческих полисов — Протагором из Абдер. Горгием из Леонтин, Продиком из Кеоса и др.

Совершенно иное значение имеют свидетельства о Сократе, оставленные Платоном. Не только действующие лица диалогов Платона рассказывают о Сократе: Сократ сам стоит в центре ряда диалогов, спорит, поучает, опровергает, представляет образцы своей диалектики.

Здесь естественно и неизбежно возникает вопрос: что отразилось в этом — платоновском — образе Сократа от Сократа действительного, исторического? В какой мере философия, им возвещаемая, была на деле философией знаменитого афинского учителя?

Уже давно было замечено, что в различных диалогах Платона характеристика философии Сократа остается неизменной на протяжении всей литературной работы Платона. Работа эта продолжалась целых полвека. За это долгое время изменился сам Платон, изменился и философский облик Сократа, выступающего в его диалогах, изменилось приписываемое Платоном Сократу понимание философии и ее задач.

Цель Сократа по поздним сочинениям Платона — воспитать в своих учениках философов. Но в это время сама философия отождествлялась у Платона с диалектикой. Поэтому задача философского учительства позднего Платона состояла в том, чтобы развить в своих учениках прежде всего владение искусством диалектики, которая одна, согласно убеждению Платона, могла привести их к постижению «идей».

Если бы Сократ, которого изображал Платон в диалогах зрелого периода, был историческим Сократом или его двойником, то невозможно было бы понять и объяснить, что нового внес сам Платон в историю греческой и мировой философии.

Но к историческому Сократу нас ведут не шедевры зрелого периода Платона, а его ранние диалоги, непосредственно, примыкающие к «Апологии» и «Критону». Таковы, например, «Лахес», «Хармид», «Лизис». Именно по этим сочинениям Платона мы можем, вглядываясь в изображенного в них Сократа, составить некоторое представлений о том, чем была его философия и диалектика. Сократ «Апологии» — что понятно, впрочем, уже из практической цели этого сочинения — предстает пред нами не как мастер и учитель науки и научного мышления. Его «диалектика» — арена, на которой проясняются в ходе наставления этические и только этические представления. Превращение общих определений Сократа в логические и диалектические предпосылки всей науки, всего знания — дело не Сократа, а Платона.

Формирование метода

И все же подход к разработке такой общей теории может быть найден в исследовании этических понятий Сократа. Бросается в глаза, — настойчивость, с которой Сократ стремится найти и точно установить определения этических категорий, выяснить их сущность. Диалектическое исследование предмета есть, согласно Сократу, прежде всего определение понятия об этом предмете. Уже в «Лахесе» — диалоге о мужестве, который в случае его подлинности несомненно принадлежит к числу ранних, т. е. «сократических», сочинений Платона, воспроизводящих метод диалектической беседы самого Сократа, — диалектика принимает черты исследования или установления определения понятия, в данном случае понятия мужества. Более того, так как мужество есть частный вид добродетели, то определению мужества должно предшествовать общее определение понятия добродетели. Так не должны ли мы, спрашивает Сократ, выведенный в «Лахесе», по крайней мере знать, что такое добродетель? Потому что, продолжает он, если бы мы совсем не знали того, что такое добродетель, как могли бы советовать кому-нибудь, каким образом всего, лучше приобрести ее? [см: Лахес, 190 В — С]. Если что-либо нам известно, то «уж мы, разумеется, можем и сказать, что это такое» [там же, 19 °C].

Сказанное о добродетели вообще Сократ предлагает применить и к той ее части, которой является мужество. «Вот, Лахес, — говорит он, — мы и попробуем сначала определить, что такое мужество, а уж потом рассмотрим также и то, каким образом юноши могли бы усвоить его себе, насколько возможно усвоить его через упражнение и обучение» [Лахес, 190 Е].

В ответ на поставленный Сократом вопрос Лахес, которому самый вопрос показался нетрудным, не задумываясь предлагает первое пришедшее ему на ум определение: мужествен, поясняет он, «тот, кто, оставаясь в строю на своем месте, старается отражать неприятелей и не бежит» [там же, 190 Е].

Сократ не отрицает, что указанный Лахесом образ действия подходит под понятие мужества. Но Лахес не ответил на вопрос по существу. Сократ не просил его указать какой-либо единичный случай или пример мужественного поступка. Сократ просил его определить то, что обще для всех таких поступков или случаев, иначе говоря, просил его определить существо добродетели мужества. Определение, предложенное Лахесом, ошибочно. Существуют такие поступки, такие способы действия, которые всеми должны быть признаны и признаются мужественными, но которые отличаются от указанных в определении Лахеса. Так, скифы сражаются ничуть не менее мужественно, когда убегают, чем когда преследуют; Гомер называет Энея «Мастером бегства», а Сократ вспоминает, что во время битвы при Платее тяжеловооруженные воины лакедемонян, столкнувшись с персидскими щитоносцами, побежали, но не утратили при этом мужества и, когда ряды персов расстроились, они, обернувшись назад, сражались как конные и таким образом одержали победу [см. Лахес, 191 А — С]. «Ведь я хотел от тебя узнать, — поясняет Сократ, — о мужественных не только в пехоте, но и в коннице и вообще в военном деле, и не только на войне, а также во время опасностей на море, в болезнях, в бедности или в государственных делах, и опять еще не о тех только, что мужественны относительно скорбей и страхов, но и кто силен в борьбе с вожделениями и удовольствиями, на месте ли он остается или обращает тыл; ведь бывают, Лахес, мужественные и в таких вещах» [там же, 191 Д — Е]. В мужестве, поясняет он далее, есть нечто, остающееся тождественным, общим для всех этих случаев, и именно это общее должно быть указано и сформулировано в определении мужества. Уточняя смысл своего вопроса или требования, Сократ предлагает дать определение, которое было бы способно охватить все частные виды мужества, какими бы различными или даже противоположными они ни казались: «Постарайся же и ты, Лахес, сказать… о мужестве, что это за сила, которая, оставаясь одною и тою же при удовольствии и при огорчении, и при всех случаях… равно зовется мужеством?» [там же, 192 В].

Таким образом, философия, как ее понимает Сократ (на уровне «сократических» диалогов Платона), есть исследование сложного явления нравственной жизни, способное привести к определению понятия об этом явлении, точнее говоря, определению его сущности. Сократовская диалектика есть усмотрение общего в различающемся, единого во многом, рода в видах, сущности в ее проявлениях.

Усмотрение это, достигаемое беседой, дается собеседникам с трудом. Так, попытка уточнить понятие мужества через понятие упорства ничуть не приводит к уяснению вопроса: получается, что самое дурное, неразумное упорство и есть мужество, иначе говоря, в ход рассуждения прокрадывается противоречие и искомой гармонии в мыслях не получается. «Стало быть, Лахес, — замечает Сократ, — той дорической гармонии, о которой ты говорил, у нас с тобой что-то не выходит, потому что дела наши не согласуются со словами нашими» [ «Лахес», 193 Е]. «Понимать-то я, кажется, понимаю, что такое мужество, а вот только не знаю, как это оно сейчас от нас так ушло, что я не успел схватить его и выразить словом, что оно такое» [там же, 194 В].

На помощь оказавшемуся в тупике Лахесу Сократ приглашает другого участника беседы — полководца Никия. Знаменитый полководец вносит в определение мужества поправку: он разъясняет, что мужество «есть некоторого рода мудрость» [Лахес, 194 D]. Сократ не возражает против этого определения, но немедленно требует объяснения, «что же это за наука или наука о чем» [там же, 194 Е]. И получает ответ: под наукой мужества Никий разумеет «знание опасного и безопасного и на войне, и во всяких других случаях» [там же, 195 А]. Но тут же выясняется, что признак мужества, указанный в определении Никия, имеется и во многих таких случаях знания, которые на основании наличия этого признака никак не могут быть охарактеризованы как случаи мужества. Так, врачи знают, что может быть опасно в болезнях, земледельцы — в земледелии, ремесленники — в своем деле. Все они, каждый в своей сфере, знают, чего следует бояться и чего не следует, но от этого они ничуть не более мужественны [см. там же, 195 С]. То же самое приходится сказать и о гадателе. Но если врач или гадатель не знают, чего следует и чего не следует бояться, то они не могут быть мужественными, не приобретя этого знания. Поэтому тот, кто придерживается определения Никия, или должен отказать в мужестве какому бы то ни было зверю в силу отсутствия у него этого знания, или же должен признать, что какой-нибудь лев, тигр или кабан так мудр, что может знать то, чего не знают многие люди, ибо это знание трудно приобрести им; но, полагая мужество в том, в чем его полагает Никий, «необходимо признать, что относительно этого мужества и лев, и олень, и бык, и обезьяна уродились одинаково» [там же, 196 Е].

В исследовании понятия о предмете, которое должно завершиться его определением, Сократ в качестве необходимого условия рассуждения и мышления выдвигает свободу мышления от противоречия. Закон или, точнее, запрет внутреннего противоречия в рассуждении во времена Сократа не был еще сформулирован теоретически как закон логики. Однако, не формулируя этого закона как закона логической теории (сама логика как специальная наука в то время еще не сложилась и не имела своей литературы), Сократ ранних — «сократических» — диалогов Платона четко применяет уже этот закон в практике своих диалектических рассуждений. В том же «Лахесе» Лахес насмехается над Никием, который, по его суждению, вертится только из стороны в сторону, как человек, который хотел бы скрыть, что он противоречит самому себе [Лахес, 196 В].

Условием свободы диалектического рассуждения от противоречия Сократ считает строго однозначное понимание терминов в рассуждении. В «Лахесе» есть место, точно характеризующее эту мысль. Возвратившись [198 А] к своему тезису, согласно которому мужество — только один из видов добродетели, и напомнив, что другими ее видами будут самообладание, справедливость и прочее в этом роде, Сократ вдруг останавливает свое перечисление. «Теперь стой, — говорит он. — Стало быть, в этом мы с тобою согласны, а вот посмотрим относительно страшного и нестрашного, может быть, ты разумеешь под этим одно, а мы другое» [там же, 198 В].

«Разумеешь ли ты в таком случае те же самые части, что и я?» [там же, 198 В]. Замечание (или вопрос) Сократа важно потому, что по его убеждению неоднозначность терминов лишает рассуждение доказательной силы, разрушает логическую связь между терминами.

«Лахес» заканчивается, не приведя ни к какому решению поставленного в нем вопроса. Вопрос формулируется чрезвычайно четко и точно, так же четко и точно проводится необходимое для решения поставленного вопроса деление исследуемого родового понятия на составляющие виды, или видовые понятия, но до решения вопроса по существу исследование не доходит. Сократ, резюмирующий результат беседы в «Лахесе», приходит к заключению, что все участники собеседования не достигли поставленной цели: «Все мы одинаково оказываемся в затруднении: почему бы в таком случае можно было предпочесть того или другого из нас? Право, мне кажется, что никого нельзя предпочесть» [Лахес, 200 Е].

Таким же характером, как в «Лахесе», отличается диалектическая беседа в «Хармиде». И здесь задача диалога — определение понятия. На этот раз это понятие «благоразумия». Так же как в «Лахесе» о мужестве, Сократ спрашивает о «благоразумии»: «Скажи… что есть благоразумие, по твоему мнению?» [Хармид, 159 А]. Как это было и в «Лахесе», услышав предложенное Критием определение, Сократ серией вопросов опровергает его и его дальнейшие поправки и замены. Так же как в «Лахесе» при определении «мужества», в «Хармиде» выясняется, какие видовые понятия заключает в себе родовое общее понятие «благоразумие».

Получив ответ, будто «благоразумие» есть способность делать все «ладным образом и тихо» [Хармид, 159 В], Сократ легко опровергает это определение. Еще легче — путем простой ссылки на Гомера и Гесиода — опровергает он определение, сводящее «благоразумие» к «стыдливости»: «Кажется мне, что благоразумие заставляет человека стыдиться и делает его стыдливым, и есть благоразумие как бы стыд» [там же, 160 Е].

Третье определение «благоразумия», рассматриваемое Сократом в «Хармиде», сводится к отождествлению «благоразумия» с «деланием своего» [там же, 161 В]. После того как в качестве неадекватного опровергнуто и это понимание, Критий (собеседник Сократа в диалоге) выдвигает новое определение. «Благоразумие», говорит он, есть знание самого себя, то самое, о котором говорит надпись в дельфийском храме Аполлона. Однако, по мысли Крития, это не знание человека о самом себе как человеке, а знание о самом знании [см. там же, 166 Е]. Сократ доказывает, что такое знание было бы беспредметным. Заключение это неизбежно для Крития при его взгляде на «благоразумие», и Сократ использует такое заключение для опровержения этого взгляда.

Продолжением и завершением этого опровержения оказывается понятие Сократа о «благоразумии», излагаемое им в последней части диалога в сущности не как понятие даже, а как рассказ о некоем привидевшемся ему сне [см. там же, 173–176]. Сократу как-то приснилось, что есть нечто единственно необходимое для человека. Это знание о добре и зле, или умение отличить добро от зла. «Благоразумие», составляющее предмет исследования, должно быть знанием не о самом себе, не знанием о знании, а знанием о добре и зле. Никакое знание — каким бы всеохватывающим оно ни было, — не могло бы стать источником подлинного блаженства и не могло бы оказаться полезным, если бы человек был лишен предварительного знания о добре и зле. «Благоразумие» должно совпадать с тем нравственным сознанием и с тем его критерием добра и зла, который делает нас блаженными и хорошими.

По мысли Сократа, как она предстает в «Хармиде», все предшествующие и последовательно отвергнутые им — в своей отдельности и отрозненности — определения «благоразумия» теперь, в свете озарившего его во сне нового определения, восстанавливаются в том, что в них есть истинного и ценного. Они, как оказывается, только диалектические ступени, приводящие философа к истинному воззрению. Из всех частных и «видовых» добродетелей добродетель «благоразумия» в ее последнем определении — родовая, наиболее общая, наиболее широкая. Кто усвоит предложенное Сократом определение «благоразумия», тот без труда поймет относительную или предварительную истинность и ценность всех предыдущих, ранее высказанных Хармидом и Критием определений его. Все они — относительно истинные, но недостаточные в своей ограниченности диалектические моменты единого адекватного определения.

Диалог «Хармид» хорошо характеризует главную цель диалектических бесед Сократа, как ранних, так и поздних, зрелых. Цель эта — подчинение философского исследования нравственной задаче, нравственной проблеме. Читатель «Лахеса» и «Хармида» участвует вместе с Сократом в исследовании нравственных категорий,

Диалектика Сократа

Однако сама диалектическая аргументация Сократа еще малоискусна, недостаточно выработана. Более высокую ступень развития диалектики представляет аргументация Сократа, как она изложена Платоном в диалоге «Гиппий Больший». Здесь с гораздо большей ответственностью, чем, например, в «Лахесе» при определении мужества, подчеркнуто, что цель диалектического исследования (в «Гиппии») — определение прекрасного как сущности исследуемого, общей для всех его частных случаев, или обнаружений. Смехотворность попытки глупого Гиппия, который на вопрос Сократа о том, что есть прекрасное, отвечает, будто это прекрасная девушка, состоит именно в том, что Гиппий не видит и не понимает смысла самого вопроса, не видит и не понимает различия между общим и его частными обнаружениями, между сущностью и ее явлением, между единым и многими частями этого единого. Когда Сократ спрашивает Гиппия, что такое прекрасное, Гиппию кажется, будто его просят указать какой-нибудь частный вид или особый пример прекрасного. Он не понимает, что вопрос может быть сформулирован о самом существе прекрасного, независимо от всех особых и частных случаев его явления.

В диалоге Сократ формулирует свои вопросы, свои возражения и опровержения не от самого себя, а якобы от имени какого-то своего собеседника, с которым будто бы вел недавно беседу о прекрасном и которого он не мог одолеть в споре. Сократ заявляет Гиппию: «…смотри, дорогой мой: он ведь тебя спрашивает не о том, что прекрасно, а о том, что такое прекрасное» [Гиппий Больший, 287 Е]. Отвергнув и даже высмеяв ряд ответов Гиппия, бессмысленность которых вытекает именно из неспособности понять смысл вопроса о прекрасном, т. е. вопроса о том, что такое «прекрасное само по себе, благодаря которому все остальное украшается и представляется прекрасным, — как только эта идея присоединяется к чему-либо, это становится прекрасной девушкой, кобылицей, либо лирой?» [там же, 289 D], Сократ сам повторяет в более точной форме смысл этого вопроса: «Я спрашивал о прекрасном самом по себе, которое все, к чему бы оно ни присоединилось, делает прекрасным, — и камень, и дерево, и человека, и бога, и любое деяние, любое знание. Ведь я тебя спрашиваю, дорогой мой, что такое красота сама по себе, и при этом ничуть не больше могу добиться толку, чем если бы ты был камнем, мельничным жерновом, без ушей и без мозга» [там, же 292 D].

Наибольшее значение диалога «Гиппий Больший» в плане истории философии и истории логики состоит в том, что в нем четко формулируется мысль, согласно которой определение понятия есть определение сущности рассматриваемого предмета, а сама сущность понимается как единство в многообразии его проявлений, как постоянство, как тождество в изменяющемся многообразии. Даже туповатый Гиппий, каким он выведен в этом диалоге, догадывается наконец о том, что Сократ добивается от него именно определения этого единства во множестве, постоянства в изменчивом, тождества в различном. «Мне кажется, ты добиваешься, — соображает в одном месте Гиппий, — чтобы тебе назвали такое прекрасное, которое нигде никогда никому не покажется безобразным» [там же, 291 D].

На этом, впрочем, догадливость Гиппия иссякает. Больше того. Не только глупый и смешной Гиппий. но даже умнейший и проницательнейший Сократ освещает только одну сторону вопроса. Он достаточно подчеркивает мысль о единстве и о родовой общности частных видов «мужества» («Лахес»), «благоразумия» («Хармид»), «прекрасного» («Гиппий Больший»), но не доходит до мысли о том, что задача определения понятия состоит не просто в уяснении родового единства, но вместе с тем и в выяснении единства противоположностей между родовой общностью и видовыми особенностями. Только единство он подчеркивает — особенно в «Гиппий Большем» — со всей отчетливостью и резко. Можно даже сказать, что в этом отношении поиски определения «прекрасного» в «Гиппий Большем» предвосхищают и предваряют характеристику «прекрасного», которую несколькими десятилетиями позже разовьет уже не Сократ, а его ученик Платон. От «Гиппия Большего» прямая нить ведет к «Пиру» — произведению Платоновой зрелости. Конечно, у Сократа нет ни малейшего намека на платоновское учение об обособленном, запредельном, трансцендентном пребывании «идеи» прекрасного вне предметного мира, в котором является прекрасное. Критически разбирая в числе определений «прекрасного» определение, сводящее его к «подходящему», Сократ прямо ставит вопрос так, что и «подходящее» и «прекрасное» есть некоторое бытие. Сократ приближается, повторяем, к мысли, что исследование бытия должно стать определением сущности, но в единстве сущности и ее явлений подчеркивает не столько то, что это единство есть единство различных или даже противоположных определений, сколько то, что все эти различия или противоположности образуют единство.

Мысль эта не подвергнется отрицанию в философии Платона, но явится в ней лишь необходимым моментом более широкого диалектического целого. И Платон не перестанет подчеркивать единую, тождественную и неизменную сущность прекрасного, его безотносительность, неподвластность преходящим, изменяющимся условиям и отношениям пространства и времени. Философ, цель которого — высшее благо, стремится не к какому-либо отдельному и частному виду прекрасного, а к единой сущности прекрасного. Это одна из главных мыслей мудрой мантинеянки Диотимы, поучающей Сократа относительно природы прекрасного. Но вместе с тем единство это явится ему как усмотрение единства противоположных определений.

Одним из наиболее надежных источников для суждения о том, чем были диалектическая беседа и вопросо-ответный метод Сократа, можно признать первую книгу «Государства» Платона. В настоящее время большинство филологов и историков античной философии полагают, что эта книга была написана, в отличие от последующих книг этого трактата, еще в ранний период литературной деятельности Платона. Это период, когда Платон, следуя своему учителю Сократу, занимался исследованием этических понятий и когда под диалектикой он разумел, как и Сократ, беседу или спор, ведущий к разъяснению и определению этих понятий. Беседа Сократа, изображенная Платоном в первой книге «Государства», посвящена выяснению понятия о «справедливости». Ведет беседу, ставит вопросы и опровергает полученные на них ответы Сократ, возражают ему, предлагают свои определения и отвечают на его возражения сначала Кефал, а затем, после его ухода, сын его Полемарх.

На вопрос, что такое «справедливость», Кефал определяет ее следующим образом: говорить правду и отдавать то, что взял [см.: Государство, 331 B]. Но Сократ возражает на это, что подобные поступки иногда бывают справедливы, а иногда нет [см. там же, 331 С]. «Если кто, — рассуждает Сократ, — получит от своего друга оружие, когда тот был еще в здравом уме, а затем, когда тот сойдет с ума и потребует свое оружие обратно, его отдаст, в этом случае всякий сказал бы, что отдавать не следует» [там же]. Получив согласие Кефала на свое возражение, Сократ торжествует. «Стало быть, — говорит он, — не это определяет справедливость: говорить правду и отдавать то, что взял» [там же, 331 D]. Но тут сын Кефала Полемарх, заступивший в беседе место отца, поддерживает, ссылаясь при этом на авторитет Симонида, отвергнутое Сократом определение «справедливости». Повторив свое возражение против определения Симонида, Сократ высказывает догадку, будто Симонид в качестве поэта определил значение «справедливости» иносказательно («гадательно»), т.  е. мыслил так, что справедливо было бы «воздавать каждому надлежащее, а это он назвал должным» [там же, 332 С].

Но и эта поправка не решает задачи определения «справедливости». Сам же Сократ, продолжая исследование, предвидит, что Симониду может быть задан следующий вопрос: «Что чему надо уметь назначать — конечно, должное и надлежащее, — чтобы оправдалось имя искусства врачевания?… А что чему надо придать — должное и надлежащее, — чтобы выказать поварское искусство?» [там же, 332 С].

Сообразуясь с ответами на первые два вопроса, Симонид должен был бы сказать, что справедливостью он будет «приносить друзьям пользу, а врагам причинять вред» [там же, 332 D]. Однако Сократ продолжает спрашивать: какой деятельностью и в каком отношении может быть справедливый полезен для друзей и вреден для врагов? На войне, помогая сражаться, отвечает Полемарх [см. там же, 332 Е]. Далее выясняется, что врач не полезен тому, кто не болен, кормчий — тому, кто не плавает. Напрашивается по аналогии ответ, будто справедливый не полезен тому, кто не сражается. Но Полемарх не соглашается с этим. Он полагает, что «справедливость» полезна не только во время войны, но и во время мира, как земледелие — для собирания плодов, сапожническое мастерство — для приготовления обуви. На вопрос Сократа, для какой нужды и для какого приобретения полезна «справедливость» во время мира, Полемарх отвечает, что она нужна в делах, и поясняет, что под делами он понимает совместное участие [см. там же, 333 А]. Из последующих вопросов становится, однако, ясно, что, например, при игре в шашки полезнее сноситься не с человеком справедливым, а с игроком, а при кладке плит и камней — опять-таки не со справедливым, а с зодчим или домостроителем. Возникает вопрос: в каких же сношениях справедливый будет лучше и полезнее, чем кифарист, подобно тому как кифарист лучше и полезнее, чем справедливый, при игре на кифаре? Полемарх находит, что справедливый будет лучше в денежных сношениях. Но Сократ указывает, что справедливый будет лучше не только в этих случаях; а с другой стороны, когда необходимо за деньги сообща купить или продать лошадь, полезнее снестись с конюхом, когда корабль — с кораблестроителем или кормчим. Сократ уточняет свой вопрос: в каком случае для употребления золота или серебра сообща полезнее других именно человек справедливый? Полемарх отвечает, что в случаях, когда необходимо бывает вверить деньги и сберечь их. То есть, уточняет Сократ, когда надобно не употребить, а положить их. Но при этом получается, будто «справедливость» в отношении денег тогда бывает полезна, когда деньги сами бесполезны. Аналогичных случаев можно указать множество: для хранения садового резца «справедливость» полезна, но для употребления его необходимо искусство садовника; чтобы сохранить щит и лиру без употребления, полезна «справедливость», но когда требуется употребить их, необходимы искусства: оружейное и музыкальное. То же у Полемарха получается во всем другом: «справедливость» бесполезна при полезности и полезна при бесполезности. По поводу этих выводов Сократ замечает иронически:

«Стало быть, друг мой, справедливость это не слишком важное дело, раз она бывает полезна только при бесполезности» [там же, 333 D — Е].

Но диалектическое исследование понятия «справедливости» продолжается. Из нескольких им самим предложенных примеров Сократ извлекает обобщающий вывод — не менее парадоксальный, чем предложенная Полемархом характеристика отношения «справедливости» к полезному и бесполезному. Собеседники соглашаются в том, что если человек в сражении, в кулачном бою или в каком-нибудь ином подобном случае умеет нанести удар, то он же сумеет и поберечься; что тот защитник и хранитель лагеря хорош, который знает также, как похитить замыслы и действия неприятеля. Формулируется вывод: кто отлично сторожит что-то, тот и отлично может это украсть. Другими словами, резюмирует Сократ, справедливый человек есть, по-видимому, вор, и «справедливость», согласно мнению Гомера, Полемарха и Симонида, есть «нечто воровское, однако направленное на пользу друзьям и во вред врагам» [там же. 334 В]. Однако, когда Сократ прямо «в лоб» спрашивает Полемарха, так ли он говорил, тот, окончательно сбитый с толку, признается, что он и сам не знает, что он говорил, но все же с выводом Сократа не согласен, хотя ему все еще представляется, что справедливость велит «приносить пользу друзьям и вредить врагам» [там же, 334 В].

Характеристика метода

Далее беседа переходит в рассмотрение вопроса, кого следует называть друзьями, Я кого — врагами. Но у нас уже имеется достаточно данных, чтобы охарактеризовать — с логической точки зрения — метод Сократа. По ранним диалогам Платона мы можем составить ясное и точное представление о том, чем была «диалектика» Сократа. Сократ несомненно дал толчок к развитию в философии учения об общем понятии. Однако от толчка до выяснения диалектической функции общего понятия дистанция оставалась еще значительной. Сократ не прошел этой дистанции не по недостатку проницательности, а потому, что весь его интерес был сосредоточен не на области общей теории диалектики, а на области этики. Диалектика Сократа есть только пропедевтика его этических исследований. Тем не менее в ранних диалогах Платона сократовская диалектика получила характеристику рельефную и яркую. Более того, с известными предосторожностями мы можем для этой характеристики использовать не только первые по времени диалоги Платона, но даже и диалоги более позднего периода. Условие такого использования — исключение из характеристики сократовской диалектики отнюдь не всего, что об этой диалектике рассказывает нам Платон, а только ее специфически платоновских черт. Это прежде всего теория запредельных миру «идей», а затем трактовка вопроса о знании и его видах. Но многие черты философских воззрений Сократа, как их изображает Платон не только в «Лахесе», «Хармиде», но и в «Федре», «Федоне», «Меноне», а также в первой книге «Государства», принадлежат подлинному Сократу и дышат тем же реализмом, каким дышит изображение Сократа на прогулке с Федром («Федр»), на пиру у Агафона («Пир»), в тюрьме («Федон»).

В полном согласии с тем, что нам сообщает Ксенофонт, Сократ, выведенный Платоном в его диалогах, выясняет связь между диалектикой и собственно логическими операциями разделения на роды и виды. Руководимое Сократом философское исследование имеет целью прежде всего установить значение того или иного широкого родового термина (например, «мужества», «справедливости» и т.  п.). Вопросы, которые ставит Сократ и с помощью которых он исследует это значение, формулируются так, что они приводят ответы на них, предлагаемые собеседником Сократа, к явному противоречию. Определение термина вступает в противоречие либо с различными единичными предметами, явлениями, свойствами и случаями, которые этот термин не должен охватывать, но которые он охватывает, либо, наоборот, с другими, которые он должен охватывать, но которых он не охватывает. Своими различными ответами собеседник все вновь и вновь ввергается в противоречия. Эти противоречия принуждают его признать или то, что он не достиг точного и ясного понятия о свойстве, общем для различных частных факторов, охватываемых исследуемым общим термином, или то, что такого общего свойства вообще не существует и что полученное обобщение только чисто словесное и ложное.

И в том и в другом случае Сократ сообщает мыслям собеседника направление, которое ведет к поправке оказавшегося несостоятельным обобщения, и подводит таким образом собеседника к тому, что Платон называет «видеть единое во многом или многое в едином». Другими словами, Сократ предвосхитил то, что впоследствии Платон и Аристотель описали как двойной путь диалектического процесса — расчленение единого на многое и соединение многого в единое.

Первую задачу — самую важную и существенную — Сократ выполнял прямо — аналитической цепью вопросов; вторую он редко брался выполнять прямо, но старался вооружить и возбудить ум слушателя так, чтобы последний мог сделать это сам. Это единое и многое обозначает логическое распределение разнообразной материи по родовым терминам — при ясном понимании атрибутов, подразумеваемых под каждым термином или им сообозначаемых, — так, чтобы различать те частные факты, к которым он реально применяется.

Трудность отделения сократовского ядра диалектики от содержания, которое понятие диалектики приобретает у Платона, состоит в том, что учение Сократа об общем как о реальном основании определения было усвоено Платоном в его теории идей. Зачастую грань между обоими учениями становится неуловимой, и значение платоновской идеи неопределенно колеблется между логическим видом и сущностью.

Неотделимость диалектики Сократа от его учения об определении понятия надежно засвидетельствована сообщениями Ксенофонта и опирающегося на него Аристотеля. Ксенофонт не только указывает на значение, которое имело определение понятия в диалектике Сократа, но и отмечает, что именно в определении понятия Сократ видел раскрытие сущности вещи. По сообщению Ксенофонта, само слово «диалектика (dialecesqai)» Сократ выводил из того, что люди, совещаясь в собраниях, «разделяют предметы по родам» [Воспоминания, IV, 5, 12]. «Сократ, — поясняет Ксенофонт, — держался такого мнения: если кто знает, что такое данный предмет, то он может объяснить это и другим; а если не знает, то нисколько не удивительно, что он и сам ошибается, и вводит в ошибку других» [Воспоминания, IV, 6,1].

ОТКРЫТАЯ РЕАЛЬНОСТЬ — Направления — Философия — Античная философия — Классический период

Сократ

Сократ (469—399 до н. э.) происходил из бедной афинской семьи. Был сыном каменотеса (или скульптора) Софрониска и повитухи Фенареты. Его первые общественные выступления приходятся на начало эры Перикла, т. е. на время, непосредственно предшествующее началу Пелопоннесской войны. Учение Сократа знаменует поворот в философии — от рассмотрения природы и мира, к рассмотрению человека. Своим методом анализа понятий (майевтика, диалектика) и отождествлением добродетели и знания он направил внимание философов на безусловное значение человеческой личности.

Принимал активное участие в общественной жизни Афин. В 399 г. до н.э. ему было предъявлено обвинение в том, что «он не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество». Как свободный афинский гражданин, не был подвергнут казни, а сам принял яд (по распространённой легенде, настой цикуты, но — если судить по симптомам — болиголова пятнистого).

Подлинные воззрения Сократа можно реконструировать с очень большим трудом. Сократ никогда не считал себя «мудрым» (софос), но лишь философом, «любящим мудрость» (философия). Одно из известнейших его изречений, — «знаю, что ничего не знаю» — является, собственно, объяснением необходимости более глубокого познания самого себя. Своим важнейшим призванием Сократ считал «воспитание людей», смысл которого он видел в дискуссиях и беседах, а не в систематическом изложении какой-то области знаний.

Поэтому он не оставил никаких трактатов. О его воззрениях мы узнаем прежде всего из работ его учеников. Ценнейшим источником являются труды Платона, в частности диалоги из так называемого первого периода творчества Платона. В определенной степени выяснению воззрений Сократа помогают и работы Ксенофонта, в частности его «Воспоминания о Сократе».

Центром своей философии Сократ сделал человека, его отношение к общине, обществу, законам и не в последнюю очередь его отношение к богу или к богам. Главной задачей философии он полагал рациональное обоснование религиозно-нравственного мировоззрения. Считал излишним и принципиально невозможным изучение природы и объяснение природных явлений. Согласно Сократу, мир является творением божества «великого и всемогущего, вездесущего и обо всем пекущегося», а основой, сущностью мира — «духовный принцип» как в логическом, так и в историческом смысле слова.

Говоря современными терминами, основной вопрос философии Сократ решает идеалистически. Однако это была уже не форма наивного идеализма (идеализма, который не допускал вопроса о взаимном отношении материи и духа), но одна из начальных версий рационального идеализма, который в античности обретает свою классическую форму в трудах Платона.

Основой понимания этических принципов, отношения к полису и религии Сократ считал именно последовательное познание «себя самого». В отличие от предшествовавших ему материалистов, которые искали ответы на вопросы, касающиеся человека, прежде всего в его отношении к природе и призывали «прислушиваться к природе», Сократ подчеркивал значение совести, «внутреннего голоса», который он называл даймонионом и который был гарантией постижения подлинной истины.

Однако речь не идет о некоем, выражаясь по-современному, субъективно-идеалистическом элементе. Даймонион, согласно Сократу, имеет божественное происхождение. Именно посредством этого «даймониона» боги выделяют человека и сообщают смысл всему мирозданию. Целью всего в мире, по Сократу, является человек.

В беседах и дискуссиях Сократ обращал основное внимание на познание сути добродетели. В этой связи Он ставит весьма «понятный» вопрос: как может быть нравственным человек, если он не знает, что такое добродетель? В данном случае познание сути добродетели, познание того, что есть «нравственное», является для него предпосылкой нравственной жизни и достижения добродетели. Так, для Сократа мораль сливается с знанием. Истинная нравственность, по Сократу, — знание того, что есть благо и прекрасное и вместе с тем полезное для человека, что помогает ему достичь блаженства и жизненного счастья.

Добродетели, т. е. познания того, что есть благо, могут, по Сократу, достичь лишь «благородные люди». «Земледельцы и другие работающие весьма далеки от того, чтобы знать самих себя… Ведь они знают лишь то, что надлежит телу и служит ему… А потому, если познание самого себя есть закон разума, никто из этих людей не может быть разумным от знания своего призвания». В этом рассуждении четко проявляется классовый характер религиозно-этического учения Сократа. Добродетель, равно как и знания, согласно Сократу, является привилегией «неработающих».

Основными добродетелями Сократ считает сдержанность (как укрощать страсти), мужество (как преодолеть опасность) и справедливость (как соблюдать божественные и человеческие законы). Эти добродетели человек приобретает путем познания и самопознания. Добродетели, равно как и моральные нормы, и законы, основанные на них, Сократ считал вечными и неизменными.

Именно только наличие этих добродетелей предопределяет выполнение общественных или государственных функций и дел полиса, но ни в коем случае не жребий, как это повсеместно практиковалось в период власти демократической партии в Афинах. Поэтому Сократ и критиковал эту практику демократии в своих разговорах и беседах не только с членами своего кружка, но и на улицах, рынках и перед храмами. Он приводил такой аргумент, что кормчего на корабле, плотника или флейтиста нельзя выбрать по жребию, но только по способностям и знаниям.

Сократ в своих социальных воззрениях ориентировался на идеал «наидревнейших и наикультурнейших народов». Он высоко ценил цивилизации и общества, опирающиеся прежде всего на земледелие и военные действия. Земледелие он противопоставлял ремеслу и торговле, которые, по его мнению, разрушают «порядок общины» и губят души. В этих взглядах отражается консерватизм Сократа и его уважение к традиции (аристократической), которая была сильно нарушена развивающейся торговлей и мореплаванием.

У Сократа мы встречаемся также с первой попыткой классификации форм государства. И здесь он опирается на свой религиозно-этический рационализм. Сократ называет такие основные государственные формы: монархия, тирания, аристократия, плутократия и демократия. Правильной и нравственной он считает только аристократию, которую характеризует как власть небольшого количества образованных и нравственных людей. Эти его идеи развивает в своих трудах Платон.

Сократ подчеркивал, что целью его философских учений является стремление помочь людям, чтобы они нашли «сами себя». Сократ определял стремление помочь своим слушателям обрести новое познание как основу истинной нравственности. Его целью было достичь истину обнаружением противоречий в утверждениях противника.

При помощи правильно подобранных вопросов выяснялись слабые места в знаниях противника. В этом и состоит так называемая сократовская ирония. Эта ирония не была, однако, самоцелью. Поэтому с иронией (сомнением) тесно связана маевтика (повивальное искусство). Этим термином, который он выбрал по аналогии с профессией своей матери — помогать ребенку появиться на свет.

Главной целью метода Сократа было обнаружить нравственную основу отдельных случаев человеческого поведения. Достижению этой цели служила специфическая индукция. Она должна была на основе выявления общих черт различных случаев человеческого поведения достичь того общего, которое можно было бы считать общей (нравственной) основой человеческого поведения вообще. Весь процесс заканчивался дефиницией.

Целью дефиниции была понятийная фиксация общего, полученного при помощи индукции. Дефиницию, по Сократу, следует подвергнуть новой иронии, а если общее еще содержало противоречия, сформировать таким же путем (через маевтику и индукцию) новую дефиницию. Дефиниция в Сократовском понимании служит понятийным упорядочением достигнутого знания, установлением его видов и родов и их взаимных отношений.

Тенденция постоянно обнаруживать противоречия в утверждениях, сталкивать их и приходить таким образом к новому (более надежному) знанию становится источником развития понятийной (субъективной) диалектики. Именно поэтому метод Сократа был воспринят и разработан последовательнейшим идеалистическим философом античности Платоном и высоко оценен виднейшим представителем идеалистической диалектической философии Нового времени Гегелем.

Сократовские школы

В начале 4 в. до н. э. некоторыми учениками Сократа были основаны новые философские школы, получившие наименование сократовских, или сократических. Таковы школы:

1. Мегарская

2. Элидо-эретрийская

3. Киренская

4. Киническая

Первые три получили название по городам, где жили их руководители, последняя — по насмешливому прозвищу «пес», данному ее представителю — Диогену из Синопа (не смешивать с Диогеном из Аполлонии). Каждая из этих школ по-своему решала поставленные Сократом вопросы о высшем благе, о возможности познания, о предмете общих понятий, об их достоверности и о целях практической деятельности, ведущих к благу.

Мегарская школа

Основанная уроженцем Мегары, учеником и ревностным почитателем Сократа Евклидом (не смешивать с математиком Евклидом), мегагрская школа просуществовала до середины 3 в. до н. э. и имела, кроме Евклида, ряд последователей: Евбулида, Диодора и Стилпона. В основе учения мегарской школы лежала мысль, будто предметом знания могут быть только «бестелесные виды» или общее, постигаемое посредством понятий.

Общее совпадает с единым благом и неизменно по природе. Ни чувственный мир, ни удостоверяемые ощущениями возникновение, гибель, движение и изменение невозможны, и всякая попытка мыслить их ведет к противоречиям. Для обоснования этих положений мегарцы изобрели много доводов, в которых метафизически противопоставили общее единичному и в результате пришли (Стилпон) к софистическому отрицанию возможности относить общее понятие к единичным предметам.

Для обоснования своего идеалистического учения Евклид из Мегары весьма часто использовал искусство спора. Как правило, он приводил примеры, предполагающие противоположность его позиции, и на основании того, что они ведут к противоречиям, доказывал истинность своей посылки.

Подобным образом доказывали свои воззрения и ученики Евклида, из которых по оригинальности в конструировании «ко спору ведущих» положений выделялся Евбулид из Милета. Весьма известны были его «парадоксы», названные Куча (с прибавлением которого зерна, собственно, образуется куча?) и Лысый (с выпадением которого волоса человек становится лысым?).

Оба парадокса своеобразно представляют проблему взаимосвязи качества и количества. Рассуждение Рогатый является вербальным парадоксом (то, что ты не потерял, то ты имеешь, а так как ты не потерял рога, стало быть, ты их имеешь), который в такой же плоскости опроверг только Аристотель.

Совсем иным характером отличается другой парадокс, названный Лжец (если некий человек говорит о себе, что он лжет, возникает вопрос: если он говорит, что лжет, говорит ли он с необходимостью правду? И наоборот, если он говорит правду, то лжет ли?). Этот парадокс весьма часто был предметом логических рассуждений стоиков, в частности Хрисиппа. Он был предметом дискуссий и на переломе XIX—XX вв.

К представителям мегарской школы принадлежит Стильпон из Мегары, который использовал свое искусство спора для критики религиозных представлений.

Элидо-эретрийская школа

Была основана Федоном из Элиды; один из деятелей этой школы Менедем положил впоследствии начало эретрийской школе. Федон и Менедем были искусными спорщиками и учителями красноречия, однако школа их не прибавила оригинальных идей к учению мегарцев, с которыми ее представители разделяли взгляд на единство доблести и блага.

Киническая школа

Основателем кинической школы был Антисфен (вторая половина 5 — первая половина 4 в. до н. э.), слушавший софистов, а затем примкнувший к Сократу. Антисфен резко выступал против учения Платона о бестелесных постигаемых умом «видах», или «идеях». Из учеников Антисфена выделился Диоген из Синопа (умер в 323 г. до н. э.), прославившийся невозмутимой последовательностью, с какой он осуществлял развитый им идеал этического поведения.

Учением и примером Диогена были захвачены Кратес из Фив и его жена Гиппархия. Идеи кинической этики обнаруживают свою силу еще в 3 в. до н. э., но в дальнейшем киническая школа сливается со стоицизмом, выдвинув, однако, в первых двух веках нашей эры нескольких ярких представителей.

Основное теоретическое положение Антисфена — отрицание реальности общего. Антисфен отстаивал воззрение о том, что существует лишь то, что можно воспринимать чувствами. Поэтому реально существуют только единичные, отдельные вещи. Понятие есть лишь слово, объясняющее то, чем вещь бывает или что она есть.

Поэтому применение к отдельным предметам общих понятий невозможно: невозможно ни соединение различных понятий в единстве суждения, ни определение понятий, ни даже противоречие, так как о всякой вещи может быть высказано только суждение тождества, вроде: конь есть конь, стол есть стол.

По этике киников мудрость состоит не в недоступном для человека теоретическом знании, но лишь в познании блага. Вершиной добродетели Антисфен считает автаркию, т. е. автономию нравственной личности. Истинное благо может быть только достоянием каждого отдельного лица, а целью добродетельной жизни может быть не богатство, не здоровье и даже не сама жизнь (все это блага, нам неподвластные), а лишь спокойствие, основанное на отрешении от всего, что делает человека зависимым: от имущества, от наслаждений, от искусственных и условных понятий, принятых среди людей.

Отсюда мораль аскетизма, идеал крайней простоты, граничащей с «докультурным» состоянием, презрение к большинству нужд и потребностей, кроме основных, без которых сама жизнь была бы невозможна, насмешка над всеми условностями, над религиозными предрассудками, проповедь безусловной естественности и безусловной личной свободы.

Киренская школа

Была основана уроженцем африканской Кирены Аристиппом и продолжена Аретой, Антипатром, а затем Феодором, Гегесием и Анникеридом (около 320 — 280 гг. до н. э.). Вместе с киниками Аристипп исходит из убеждения, что предметом знания может быть только практически достижимое благо.

Так как орудием познания могут быть, по Аристиппу, только наши ощущения и так как в ощущениях постигаются будто бы не свойства самих вещей, а лишь наши собственные, совершенно индивидуальные состояния, то критерием блага может считаться только испытываемое нами при ощущении наслаждение или страдание. Наслаждение не может быть состоянием безразличного покоя, а лишь положительным удовольствием, простирающимся не на прошлое и не на будущее, а лишь на настоящее. Только отдельное, заполняющее данный миг удовольствие имеет цену и должно быть предметом стремлений.

Так как ни прошлое, ни будущее нам не принадлежит, то ни раскаяние, ни надежда на будущее, ни страх перед будущим не имеют никакого смысла. Цель жизни — в наслаждении настоящим. Из всех возможных наслаждений наиболее желательны чувственные, так как они самые сильные. Однако средством к достижению счастья должна быть свобода, которая дала бы нам силу отказаться от недостижимого удовольствия или от удовольствия, удовлетворение, которого грозит причинить нам страдание.

Поэтому философ должен быть одинаково готов как к тому, чтобы воспользоваться ими, если позволят обстоятельства, так и к тому, чтобы с легким и беспечальным сердцем от них отказаться. Из учения Аристиппа Феодор вывел отрицание существования богов и необязательность этических норм для мудреца. В отличие от Аристиппа Феодор целью деятельности считал не наслаждение единичными удовольствиями, а радость, стоящую выше отдельных благ и предполагающую в том, кто к ней стремится, рассудительность.

Сократики | Понятия и категории

СОКРАТИКИ (сократические школы) — философские школы, основанные учениками Сократа в начале IV века до н.э. Каждая школа развивала отдельные стороны сократовского учения. Вместе с тем С. не только опирались на учение Сократа, но и обращались к идеям элеатов, софистов, к восточным учениям. Как правило, такой «союз» искажал целостное представление об учении Сократа. Некоторые исследователи называют С. «малыми» сократиками; таковыми они представляются в сравнении с достижениями Платона, также являвшегося учеником Сократа. К сократическим относятся Киническая, Киренская, Мегарская и Элидо-эретрийская школы.

Киническая школа основана Антисфеном. Ее название школы связано со словом «пес», именно так называли киников их современники. Антисфен, ученик Сократа, находился также под влиянием некоторых идей софистов. Другой яркий философ-киник — Диоген Синопский. Как и Сократ, киники обращались к проблеме общих понятий, их роли в познании и в жизни человека. Однако, в отличие от Сократа, киники пришли к выводу, что общее не существует ни в вещах, ни в человеческих поступках. Восприятию, учили они, доступны только отдельные вещи, теоретическое познание с помощью понятий невозможно. Человек познаёт вещи с помощью ощущений, а затем описывает их, опираясь на аналогии. Подобно средневековым философам-номиналистам, киники говорили о невозможности существования общего, например «лошадности». Существуют лишь отдельные реальные лошади, а слово «лошадь» — лишь общее имя для различных отдельных вещей. Я вижу стол и чашу, говорил Диоген, но не могу видеть «стольность» и «чашность».

В центре внимания киников находятся этические вопросы. Счастье не может заключаться ни в наслаждении, ни в озабоченности государственными проблемами. Главное — личная добродетель, доблесть, которую можно пробудить, освободившись от условностей, пут общественного мнения. Идеал автаркии (автономности, самодостаточности) являлся для киников продолжением идеи обособленного существования отдельных единичных вещей в области нравственности. До нас дошло много рассказов о Диогене — «безумствующем Сократе», который просил подаяние у статуй, жил в бочке, искал с фонарем человека, считал себя гражданином мира.

Киники выявили новую сторону нравственности. Если Сократ связывал нравственность с разумом, то киники — со способностью отдельного человека отстаивать свои принципы, с умением противопоставить себя общему как единообразию, толпе. В данном случае происходит процесс освоения общего через его отрицание. Сократ и киники говорят о разном общем. Киники — об абстрактнообщем, нивелирующем людей; Сократ — о конкретно-общем, связывающем различных людей единой нравственной связью. Сократ призывал к самостоятельности мысли, киники — к самостоятельности поведения, к уникальности поступка. Высказывания Диогена экстравагантны, но он намеренно облекает свою мысль в такие формы, в качестве аргумента используя собственную поведенческую уникальность: только чрезмерным поступком можно воспитать меру. Согласно преданию, Диоген даже умер по собственной воле в 90 лет, задержав дыхание.

Представители Киренской школы (Аристипп, Антипатр, Гегесий) помимо сократовских идей испытали влияние софистов, а также восточной мудрости, что привело к появлению в их философии элементов иррационализма. Подлинной реальностью обладают лишь единичные ощущения — единственный источник знания и счастья. Индивидуальные ощущения несравнимы друг с другом. Киренаики — сторонники эвдемонизма, учения, видящего смысл жизни в счастье. Счастье понимается ими как. мгновенное наслаждение, поэтому киренаиков можно назвать также сторонниками гедонизма.

Физическое наслаждение превосходит «душевное». Главное для киренаиков — утвердить себя в мире через наслаждение, они отрицали нравственную основу человеческой индивидуальности. Желание обосновать человеческое бытие без помощи разума ведет к безнравственности. Философия киренаиков оказывала и прямое разрушительное действие на человека: поскольку невозможно достичь в этом мире всей полноты наслаждений, то лучше покончить счеты с жизнью (Гегесий). Вместе с тем киренаики провозглашали необходимость самообладания. Человек должен быть господином своего удовольствия, уметь управлять им; самообладание — необходимое условие счастья. Ряд оригинальных идей высказали киренаики в отношении общества. Люди в обществе либо повелевают, либо подчиняются. Существует особая порода людей, не преданных слепо своему обществу, способных жить где угодно, способных как повелевать, так и подчиняться.

Представители Мегарской школы (Евклид, Евбулид) считают, что истинно существует только общее. Эта школа объединила идеи Сократа с учением элеатов, придав ему этическую окраску. Диалектика как искусство разоблачения ложных идей методом «от противного» предохраняет человека от заблуждений и ведет его к счастью.

Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010, с. 345-346.

Сократические школы и их значение

Сократ (469-399 гг. до н.э.) совершил антропологическую революцию в философии, впервые поставив ее центральную проблему — человек как нравственное существо. Его интересовала природа морали, добра и зла, справедливости, любви, то есть то, что составляет сущность человеческой души. Принцип своих философских размышлений и задачу философии Сократ начертал на храме Дельфийского оракула: «Познай самого себя». Это был поворотный момент в философии. Отныне его целью стало не познание природы, а познание человека. В глазах Сократа гуманитарные науки имели большое преимущество перед естественными науками. Это преимущество заключается в том, что впервые, изучая человека, дают ему то, в чем он больше всего нуждается — знание себя и своих дел, четкое осознание того, что есть добро и зло, прекрасное и безобразное, истина и заблуждение.

Философия, по мнению Сократа, — это истинный путь к познанию добра и зла. Он получил эти знания в ходе своих бесед. В них Сократ исходил из фактов частной жизни. Он сравнивал отдельные моральные поступки и выявлял их общие элементы, анализировал их, чтобы найти противоречивые моменты предыдущего анализа, и, наконец, сводил их к высшему единству на основе присвоения существенных характеристик. Таким образом он пришел к общему понятию добра, зла, справедливости, красоты и т.д. Целью критической интеллектуальной работы, согласно Сократу, должно быть получение понятия на основе строго научного определения предмета.

Сократ учил, что философия, любовь к мудрости, знанию, может считаться нравственной деятельностью только в том случае, если знание само по себе является благом. Он считал, что если человек знает, что такое хорошо и что такое плохо, он никогда не будет поступать неправильно. Моральное зло происходит от невежества, поэтому знание является источником морального совершенства. По мнению Сократа, знание того, что хорошо и полезно для человека, способствует его счастью, счастью в жизни. Он назвал три основные человеческие добродетели: Воздержание (знание того, как контролировать себя), мужество (знание того, как побеждать опасности) и справедливость (знание того, как подчиняться божественным и человеческим законам). Таким образом, Сократ стремился найти в совести и мысли прочный фундамент, на котором может стоять здание морали и всей общественной жизни, включая государство.

Особое место в эпистемологии Сократа занимает его метод в форме диалога, вопросов и ответов. Он был убежден, что в споре рождается истина. Задавая вопросы, взвешивая ответы и снова задавая новые вопросы, он помогал истине родиться в душе собеседника. Этот метод назывался сократовской иронией; сам Сократ в шутку называл его майевтикой и сравнивал с акушерским искусством (его мать была акушеркой).

Под сократическими школами подразумеваются философские школы, основанные мыслителями, более или менее близкими к Сократу. Примечательно, что все эти течения философской мысли очень быстро отошли от учения Сократа и стали совершенно самостоятельными и разнонаправленными системами. Тем не менее, несмотря на все различия, у них есть одна общая черта, которую можно наблюдать и в более поздних философских учениях стоиков и эпикурейцев — эвдемонизм (взгляды, рассматривающие счастье, блаженство как конечную цель человеческой жизни). Согласно эвдемонизму, главная задача философии — открыть индивидуальный, личный путь к счастью.

Сократовское понимание человеческой души, учение об этике

Со времен софистов и Сократа проблема человека становится одной из важнейших проблем философии. Сократ, в отличие от ранних греческих философов, которые занимались в основном изучением природы, видит главную цель философии, как уже говорилось, в познании человека, его внутренней жизни. Сократ ставил человека, смысл его бытия, в центр своей мысли. Границу между духовными процессами, присущими человеку, и материальным миром, уже намеченную предшествующим развитием греческой философии (у Пифагора, софистов и др.), Сократ обобщил еще более четко: он подчеркнул уникальность творения по сравнению с материальным бытием и одним из первых глубоко раскрыл сферу духовного как отдельную от существования воспринимаемого мира реальность, тем самым положив ее как бы на алтарь общечеловеческой культуры для изучения всей последующей философской и психологической мысли. Рассматривая феномен души, Сократ исходил из знания о ее бессмертии, что было связано с его верой в Бога.

В понимании Сократа, человек — это его душа. А под душой Сократ подразумевает разум, способность к самопознанию и нравственно ориентированному поведению. «Если сущность человека — его душа, то в особой заботе нуждается не столько его тело, сколько его душа», и Сократ видел высшую и лучшую задачу в том, чтобы научить человека воспитывать саму душу. «Я убеждаю каждого из вас, молодого и старого, — читаем мы в «Апологии», — чтобы вы скорее и сильнее заботились о своей душе, не о теле или деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше, говоря вам: «Не от денег происходит стойкость, но от стойкости люди имеют деньги и все остальное, как в частной жизни, так и в общественной».

Сократ обосновывает существование души следующим аргументом. Человек использует свое тело как инструмент, а это значит, что есть кто-то, кто его контролирует. Поэтому на вопрос о природе человека нельзя ответить: это тело, но то, чему служит тело. А то, чему служит тело, — это душа. Сократ приходит к выводу, что душа ведет к знанию того, кто отвечает на призыв «познать себя». «Можем ли мы, не зная себя и не будучи разумными, понять, что в нас хорошо или плохо?».

Сократ призывает познать себя, но не в смысле ранних мыслителей, которые напоминали человеку о его ограниченности и необходимости полагаться на богов. Познать Сократа — это не значит принять заданную истину, а познать себя, искать себя, проверить, знает ли он себя, хорош ли он или нет. Сократ считал, что, заботясь о душе, человек должен сосредоточиться на истинных добродетелях — истине, справедливости, свободе, мужестве, самообладании.

Сократ разработал принцип рационализма, он утверждал, что добродетель происходит от знания, и человек, который знает, что такое хорошо, не будет совершать плохих поступков. Ведь добро — это еще и знание, поэтому культура интеллекта может сделать людей добрыми: никто не бывает злым по доброй воле, люди бывают злыми только по невежеству. Для Сократа не было ничего выше этики.

Добродетель — это знание, которое следует понимать в прямом смысле, а именно: природа, выходящая за рамки конкретного человека. Все добродетели являются разновидностями знаний (храбрость — это знание того, чего стоит бояться, а чего нет, как вести себя в опасных ситуациях; справедливость — знание того, как вести себя по отношению к законам и т.д.). Поэтому умственная деятельность человека должна быть направлена исключительно на поиск адекватного этического знания, ибо знание решает весь вопрос. Добродетель — это, по сути, одна вещь, знание, и все сводится к ней настолько, что нельзя, например, быть одновременно справедливым и беспристрастным или умеренным и несправедливым. Этический поиск направлен на выявление основы фундамента всех добродетелей, понятия блага в целом. Необходимо найти нравственную формулу, понятие добродетели, которая сделает человека нравственным и счастливым одновременно.

Диалектика Сократа

Сократ прославился как один из родоначальников диалектики в смысле нахождения истины через беседу и спор. Метод диалектической аргументации Сократа заключался в том, чтобы обнаружить противоречия в рассуждениях собеседника и привести его к истине с помощью вопросов и ответов. Он первым увидел в отчетливости и ясности суждений главный признак их истинности. В спорах Сократ пытался доказать разумность и мудрость мира и человека. Познание Сократа перешло от философского сомнения «я знаю, что ничего не знаю» к рождению истины через самопознание.

Диалектика Сократа состоит по форме из «иронии» и «маевтики», а по содержанию из «индукции» и «детерминации». Ирония обнажает внутреннюю противоречивость аргументов оппонента и тем самым сводит их к абсурду. Ирония сопровождает индукцию, то есть последовательное изучение взглядов оппонента и извлечение из них элементов, опровергающих суть этих взглядов. На основе этих элементов рождается майевтика (буквально — акушерство) — этап, на котором оппонент должен родить идею, которая нужна его оппоненту. Это — определение, то есть та идея, против которой в начале дискуссии боролся оппонент.

Главный вклад Сократа в искусство ведения дискуссии заключался в изменении содержания дискуссии. Если раньше спорщики не обращали особого внимания на суть выступлений соперников и концентрировались на силе и убедительности собственной речи, то теперь в риторическом арсенале появились наводящие вопросы, которые сами по себе являются аргументами и контраргументами. Оппоненты стали прислушиваться к аргументам другой стороны. Споры превратились из жарких препирательств в элегантные и остроумные выступления.

Следует отметить, что диалектика «понималась в античности как искусство добывать истину путем вскрытия противоречий в суждениях оппонента и преодоления этих противоречий. В древности некоторые философы считали, что обнаружение противоречий в мыслях и столкновение противоположных мнений является лучшим средством познания истины». Это верно и сегодня.

Если Гераклит учил о столкновении противоположностей как движущей силе развития природы, уделяя основное внимание объективной диалектике, то Сократ, опираясь на эллинскую школу (Зенон) и софистов (Протагор), впервые четко поставил вопрос о субъективной диалектике, о диалектическом методе мышления.

Итак, сократовский метод — это прежде всего метод последовательного и систематического вопрошания с целью привести собеседника к противоречию с самим собой, к осознанию собственного невежества. Это и есть сократовская «ирония».

Главная задача сократовского метода — найти «всеобщее» в морали, установить универсальную моральную основу для индивидуальных, частных добродетелей. Эта задача решается с помощью своего рода «индукции» и «детерминации».

Речь Сократа начинается с фактов жизни, с конкретных явлений. Он сравнивает отдельные этические факты, ищет их общие элементы, анализирует их, чтобы выяснить, что мешает объединению противоречивых моментов, и, наконец, сводит их к высшему единству на основе найденных существенных признаков. Таким образом, он приходит к общей концепции. Например, изучение конкретных проявлений справедливости или несправедливости открыло возможность определения понятия и сущности справедливости или несправедливости в целом.

«Индукция» и «определение» дополняют друг друга в диалектике Сократа.

Если «индукция» — это нахождение общего в определенных добродетелях путем их анализа и сравнения, то «определение» — это установление родов и видов, их соотношение, «соподчинение».

Например, в разговоре с Евтидемом, который готовится к государственной деятельности и хочет узнать, что такое справедливость и несправедливость, Сократ применяет свой «диалектический» метод мышления.

Школы Сократа. Мегарианская школа

В начале IV века до н.э. некоторые ученики Сократа основали новые философские школы, названные сократическими. Этими школами были: 1) мегарская; 2) элейско-ретийская; 3) киренская; 4) киренская; 5) Академия Платона, которая по своему содержательному и культурно-историческому значению намного превосходит сократовскую философию. Первые три были названы по городам, в которых жили их лидеры, четвертая — по уничижительному прозвищу «собака», данному ее представителю — Диогену Синопскому, и, наконец, последняя — по имени ее основателя. Каждая из этих школ по-своему решала поставленные Сократом вопросы о высшем благе, возможности познания, предмете общих понятий, их обоснованности и целях практической деятельности, ведущих к благу.

Сократ был авторитетом для всех школ, и его последователи пытались запечатлеть его в своих «сократических произведениях», которые в основном представляли собой диалоги. Главным героем этих произведений всегда был Сократ, а основной задачей было описать его характер. Это работы Антисфена, Фидона, Аристиппа, Платона (который, по сути, разработал собственный жанр философско-драматического диалога на основе традиционных), а также Эсхина и Ксенофонта, которые не создали ни отдельной, ни другой сократической школы.

Считается, что единый образ Сократа был раздроблен позднейшей традицией, как бы усилена та или иная черта его образа жизни или нравственного учения. Все сократические школы уделяли пристальное внимание этическим вопросам, считая добродетель необходимым условием счастья, а философию — воспитанием души. Однако в области этики они придерживались разных, иногда прямо противоположных взглядов. Давайте рассмотрим их более подробно.

Мегарская школа. Мегарская школа была основана Евклидом, уроженцем Мегары, учеником Сократа и его ревностным поклонником. Магаранская школа просуществовала до середины III века до н.э. и имела ряд последователей помимо Евклида: Эвбулид, Диодор и Стилпон. Учение школы Магара основывалось на идее, что объектом познания может быть только «нематериальный вид» или общее, которое схватывается понятиями. Общее совпадает с единым благом и является неизменным по своей природе. Ни чувственный мир, ни ощутимое появление, прохождение, движение и изменение невозможны, и любая попытка мыслить их приводит к противоположному. Чтобы оправдать эти утверждения, мегаряне придумали множество аргументов, в которых они метафизически противопоставляли общее и единичное, и таким образом (Стилон) пришли к софистическому отрицанию возможности соотнесения общего понятия с единичными объектами.

Целью философов мегарской школы было доказать истинность философии Парменида — что сущность едина, а множественность вещей не существует. Именно из органов чувств мы узнаем о множественности, поэтому дискредитация органов чувств была задачей философов мегарской школы. Поэтому они утверждали, что чувственного знания не существует, а если и существует, то оно ложно, обманывает нас и приводит к неразрешимым противоречиям. Их выводы по форме напоминали софизмы, и многие из них таковыми и являлись, хотя некоторые выводы принимали форму парадоксов. Одним из таких парадоксов был знаменитый парадокс «Лжеца». Представим себе человека, который говорит: «Я лгу». Что он на самом деле говорит? Если он действительно лжет, то предложение «Я лгу» является истиной, если же мы верим ему на слово и считаем, что он лжет, то предложение ложно, то есть он не лжет (по такому же принципу было построено и предложение Сократа «Я знаю, что я ничего не знаю»).

Школа Эретрии. Школа циников. Школа Киренаики

Школа Элидо Эретрия. Эта школа была основана Федоном из Аэлиды; один из деятелей этой школы, Менедем, позже основал Эретрийскую школу. Фаэдон и Менедем были искусными спорщиками и учителями красноречия, но их школа не добавила никаких оригинальных идей к учению мегарян, с которыми ее представители разделяли взгляды на единство доблести и добра.

Школа циников. Основателем кинической школы был Антисфен (вторая половина V — первая половина IV века до н.э.), который слушал софистов, а затем присоединился к Сократу. Антисфен был ярым противником платоновского учения о нематериальных воспринимаемых умом «видах» или «идеях». Среди учеников Антисфена выделялся Диоген Синопский (ум. в 323 г. до н.э.), известный непоколебимой последовательностью, с которой он воплощал в жизнь разработанный им идеал этического поведения. Идеи кинической этики обнаруживают свою силу уже в III веке до н.э., но в дальнейшем киническая школа сливается со стоицизмом, однако в первые два века н.э. дает несколько ярких представителей. Хр. производит несколько ярких представителей.

Чему учил Антисфен? Основное теоретическое положение Антисфена — отрицание реальности общего. Существуют только единичные вещи. Понятие — это всего лишь слово, которое объясняет, что такое вещь или чем она является. Поэтому применение общих понятий к предмету невозможно: нельзя ни соединить различные понятия в единстве суждения, ни определить понятия, ни даже противопоставить их, потому что о каждой вещи можно произнести только суждение тождества, как: лошадь — это лошадь, стол — это стол.

Согласно кинической этике, мудрость состоит не в теоретических знаниях, доступных человеку, а только в познании добра. Истинное благо может быть только собственностью человека, и целью благодетельной жизни не может быть богатство, здоровье или даже сама жизнь (все это — блага, не зависящие от нас), а только спокойствие, основанное на отказе от всего, что делает человека зависимым: от собственности, от удовольствий, от искусственных и условных понятий, принятых среди людей. Отсюда мораль аскетизма («Аскетизм — это сдерживание или подавление чувственных желаний, добровольное перенесение телесной боли, уединение и т.д. Целью аскетизма может быть свобода от желаний, сосредоточение ума; мотивом может быть, например, отказ от привилегий в условиях социального неравенства»), идеал крайней простоты, граничащей с «докультурным» состоянием, презрение к большинству нужд и потребностей, кроме основных, без которых невозможна сама жизнь, насмешка над всеми условностями, религиозными предрассудками, проповедь безусловной естественности и безусловной личной свободы.

Киренейская школа. Эта школа была основана Аристиппом, уроженцем Кирены в Африке, и продолжена Аретой, Антипатром, а затем Феодором, Гегесием и Анникеридом (около 320 — 280 гг. до н.э.). Наряду с киниками, Аристипп исходит из убеждения, что объектом познания может быть только практически достижимое благо. Поскольку инструментом познания, по мнению Аристиппа, могут быть только наши ощущения, а ощущения постигают не природу вещей, а только наши собственные индивидуальные состояния, то критерием блага может быть только наше ощущение удовольствия или страдания. Удовольствие не может быть состоянием безразличного покоя, а только позитивным удовольствием, которое распространяется не на прошлое и не на будущее, а только на настоящее. Только тот человек, который наполняет данный момент удовольствием, имеет ценность и должен быть объектом стремления. Поскольку ни прошлое, ни будущее не принадлежат нам, ни сожаление, ни надежда на будущее, ни страх перед будущим не имеют никакого значения.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Читайте дополнительные лекции:

1. Греческое «чудо» — период становления европейской традиции в философии
2. Аксиология
3. Современная социальная философия о прогрессе и смысле истории
4. Онтология и философия возрождения
5. Ибн сина (авиценна), средневековый персидский учёный, философ и врач, представитель восточного аристотелизма
6. Техносфера и технологические эпохи
7. Нужна ли современному человеку философия
8. Максим исповедник
9. Артур Шопенгауэр, немецкий философ, представитель волюнтаризма
10. Эстетическое сознание

Софистика. Философия Сократа.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Софиты – философская школа в древней Греции, существовавшая в V – первой половине IV вв. до н.э. Представители данной философской школы выступали не столько в качестве философов-теоретиков, сколько в качестве философов-педагогов, обучавших граждан философии, ораторскому искусству и другим видам знаний (в переводе с греческого «софисты» — мудрецы, учителя мудрости). Среди софистов выделятся группы так называемых:старших софистов (V в. до н.э.) – Протагор, Горгий, Гиппий, Продик, Антифонт, Критий; младших софистов – Ликофро, Алкидамант, Трассимах. Сократ официально не принадлежал к указанным группам, но разделял многие идеи софистов и использовал софистику в практической деятельности. Софистика выступала против всего, что жило в сознании людей без удостоверения его законности. Софисты подвергали критике основания старой цивилизации. Они видели порок этих оснований — нравов, обычаев, устоев — в их непосредственности, которая составляет неотъемлемый элемент традиции. Отныне право на существование получало только такое содержание сознания, которое было допущено самим этим сознанием, то есть обосновано, доказано им. Тем самым индивид становился судьей над всем, что раньше индивидуального суда не допускало.

Наиболее уважаемым из философов, имеющих отношение к софистике, был Сократ (469 – 399 гг. до н.э.). Сократ не оставил значительных философских произведений, но вошел в историю как выдающийся полемист, мудрец, философ-педагог. Основной метод, выработанной и применяемый Сократом, получил название «майевтика». Суть майевтики не в том, чтобы научить истине, а в том, чтобы благодаря логическим приемам, наводящим вопросам подвести собеседника к самостоятельному нахождению истины. Сократ вел свою философию и просветительскую работу в гуще народа, на площадях, рынках в форме открытой беседы (диалога, спора), темами которой были злободневные проблемы того времени, актуальные и ныне: добро; зло; любовь; счастье; честность и т.д. Философ был сторонником этического реализма, согласно которому: любое знание есть добро; любое зло, порок совершается от незнания. Сократ не был понят официальными властями и воспринимался ими как обычный софист, подрывающий устои общества, сбивающий с толку молодежь и не чтящий богов. За это он был в 399 г. до н.э. приговорен к смерти и принял чашу с ядом – цикутой. Историческое значение деятельности Сократа в том, что он: способствовал распространению знаний, просвещению граждан; искал ответы на извечные проблемы человечества – добра и зла, любви, чести и т.д.;

открыл метод майевтики, широко применяемый в современном образовании; ввел диалогический метод нахождения истины – путем ее доказательства в свободном споре, а не декларированная, как это делал ряд прежних философов; воспитал много учеников, продолжателей своего дела (например, Платона), стоял у истоков целого ряда так называемых «сократических школ».

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

23 Малые сократические школы — СтудИзба

Малые сократические школы

     Платон был  не  единственным  учеником  Сократа  (хотя  и  был наиболее

оригинальным  мыслителем его кружка), который после  смерти учителя развивал

философское мышление в его духе. Видным последователем философии Сократа был

и  Ксенофонт (ок. 425- 354  до н. э.). Как сообщает  Диоген Лаэртский, между

Ксенофонтом и Платоном было  определенное соперничество.  Оба  они  написали

труды,  относящиеся к  личности  Сократа.  Ксенофонт,  который  сам  не  был

оригинальным  мыслителем,  изображает личность  и мысли  своего учителя  без

собственных переделок, и,  видимо, вернее. Это касается как  «Воспоминаний о

Рекомендуемые файлы

Сократе», так и «Пира» (диалог с таким же названием написал и Платон).

     Ксенофонт провел  большую часть своей жизни вне Афин. Он их покинул еще

при  жизни  Сократа  и  перешел  на  службу к  персидскому царю  Киру, позже

поселился в Спарте.

     Согласно  Диогену  Лаэртскому, он написал  более 40  работ. Центральное

место среди  них занимают труды, посвященные личности и  идейному  завещанию

Сократа, затем «Анабасис Кира» и работа, названная «Воспитание Кира». Диоген

Лаэртский  отмечает,  что  он  «был  также  первым  философом,  кто  написал

историческое произведение».

     Ксенофонт в отличие от Платона лишь передает идейное завещание Сократа.

Именно в  этом  состоит  его  значение  для  истории  философского мышления.

Следует также упомянуть,  что  он первый, у кого  мы встречаем  трактат  под

названием  «Экономиксе»,  в   котором  рассматриваются  проблемы  управления

«рабами и хозяйством».

     Ряд учеников  Сократа,  ярых противников  афинской демократии, покинули

Афины еще при его жизни, другие последователи Сократа ушли из Афин после его

смерти. Это привело к возникновению так называемых малых сократических школ.

И хотя  они  объединены  одним  названием, но  имели  различную  философскую

ориентацию.  Название этих  школ означает скорее  определенное «ученическое»

отношение  основателей  этих  школ  к  самому  Сократу. Школы  весьма  часто

выступали друг  против друга  и  против  других учеников Сократа  (например,

Платона  и  Ксенофонта). «Философские» различия  были так велики, что,  в то

время  как  мегарская  и элидо-эритрейская  школы  тяготеют к  идеализму,  у

киников преобладает материалистическая ориентация, у киренаиков весьма четко

проводится атеистическая линия.

     Исторически первой сократической школой была мегарская. Ее  основателем

был самый  старший  из  учеников  Сократа  — Евклид  из Мегары. Вершина  его

творчества приходится примерно на 400  г. до н.э. (он по крайней  мере на 80

или на все 100 лет старше, чем известный математик Евклид). Прежде чем стать

учеником Сократа,  он находился под влиянием элеатов, в частности Парменида,

поэтому  его  философия представляет  определенный синтез учения  элеатов  с

этической философией  Сократа. Принцип добра в его философии абсолютизирован

и превращен в самостоятельную сущность.

     Для обоснования своего идеалистического учения  Евклид из Мегары весьма

часто  использовал  искусство  спора.  Как  правило,  он  приводил  примеры,

предполагающие противоположность его позиции, и  на  основании того, что они

ведут к противоречиям, доказывал истинность своей посылки.

     Подобным образом  доказывали  свои  воззрения  и  ученики  Евклида,  из

которых  по оригинальности  в конструировании «ко  спору ведущих»  положений

выделялся Евбулид из Милета. Весьма известны были его «парадоксы», названные

Куча (с прибавлением которого зерна,  собственно, образуется  куча?) и Лысый

(с  выпадением  которого  волоса  человек становится  лысым?). Оба парадокса

своеобразно   представляют  проблему  взаимосвязи  качества  и   количества.

Рассуждение  Рогатый является вербальным парадоксом  (то, что ты не потерял,

то ты  имеешь, а  так как ты не потерял рога,  стало  быть,  ты их  имеешь),

который в такой же плоскости опроверг только Аристотель.

     Совсем иным характером отличается другой парадокс, названный Лжец (если

некий  человек  говорит  о  себе,  что он  лжет,  возникает вопрос:  если он

говорит,  что лжет, говорит ли он с необходимостью правду? И  наоборот, если

он говорит правду, то  лжет ли?).  Этот парадокс весьма  часто был предметом

логических  рассуждений стоиков,  в  частности  Хрисиппа.  Он  был предметом

дискуссий и на переломе XIX-XX вв.

     К  представителям  мегарской  школы  принадлежит  Стильпон  из  Мегары,

который   использовал   свое   искусство  спора  для   критики   религиозных

представлений.

     Весьма  близко к  мегарской школе как по содержанию,  так и по  способу

философствования    стояла    элидо-эритрейская    школа,    Виднейшими   ее

представителями   были  Федон  из  Элиды   и  Менедемос  из  Эритреи.   Мысли

представителей  этой школы дошли  до нас лишь  фрагментарно  и в большинстве

случаев через посредство других авторов.

     Видимо,   наиболее   значительной  из  малых  сократических  школ  была

киническая  школа. Возникает она в  IV в. до  н. э. (но с учением киников мы

можем встретиться еще  в имперском Риме  в IV в. н.э.). Ее  основателем  был

Антисфен  (ок. 446-366  до н.э.).  С  происходил из Афин  и,  судя по всему,

сначала  был учеником Горгия, у  которого  научился  многому  из ораторского

искусства,  а  позднее  становится  учеником  Сократа.  Философия последнего

оказала влияние на Антисфена и других представителей кинической школы лишь в

области этического учения. В других вопросах киники, наоборот, весьма  резко

критиковали основные принципы идеализма и Сократа и Платона.

     Антисфен,  например, отстаивал воззрение о том, что существует лишь то,

что можно воспринимать чувствами. Поэтому реально существует лишь единичное,

лишь  отдельные  вещи.  Это  является  полностью  противоположным   решением

проблемы отношения  единичного и  общего, которое мы  находим в  мегарской и

элидо-эритрейской школах, а также у Сократа и Платона. Антисфен  отвергает и

идеалистическую интерпретацию души как вечную, бессмертную и противоположную

смертному телу. Он характеризует ее как материальную и в определенном смысле

аналогичную телу, которое се содержит.

     У Антисфена мы встречаемся также с зачатками рассуждений, относящихся к

общей  «методологии  науки».  Весьма   интенсивно  он  занимается  проблемой

дефиниций,        рассматривает        некоторые        характеристики[

]взаимоотношения единичных, частных и общих понятий.

     В  центре   интересов  Антисфена,  как  и  всей  остальной   кинической

философии, находятся  этические  проблемы.  Вершиной добродетели он  считает

автаркию,   т.    е.  автономию   нравственной  личности.   Киники  отвергали

потребительскую  жизнь, презирали почести  и,  хотя они осуждали чувственные

наслаждения,  из этого  нельзя сделать  вывод, что их этическим  идеалом был

аскетизм. Наоборот, согласно их этическому  учению, естественные потребности

людей нужно| удовлетворять,  однако  неправильно в  процессе  удовлетворения

этих потребностей стремиться к наслаждению.

     Наиболее известным пропагандистом кинической этики был Диоген из Синопа

(ок. 404-323 до  н.э.), известный  своей скромной, непритязательной  жизнью.

Диоген Лаэртский  описывает происшествие, будто бы имевшее место при встрече

Александра Великого  с Диогеном. Диоген  грелся  на  солнце,  когда  к  нему

подошел  Александр и  предложил  в знак  уважения к его философии  исполнить

любое  желание  Диогена. Диоген попросил его лишь об  одном  — чтобы  он  не

заслонял  ему солнце. Идеал простои жизни  киники  весьма тесно  связывали с

возвратом  к  природе.   Естественное удовлетворение природных  потребностей,

устранение  всех  искусственных  препятствий  и достижение автаркии являются

главным  смыслом  кинической   этики.  Ее   индивидуализм,   отстранение  от

общественной жизни  отражают прогрессирующее разложение античного греческого

общества.  Поэтому  высшим  нравственным  идеалом  киников,  которого  можно

достичь путем подавления страстей  и  ограничения  до минимума потребностей,

является полная  апатия  —  безразличие к  миру, обществу,  почестям  и всем

прочим ценностям.

     Материалистическая и атеистическая ориентация была характерна для школы

киренаиков. Ее основателем является  Аристипп из Кирены (ок. 435- 350  до н.

э.).  Он  был учеником  Сократа, но  его учение  диаметрально противоположно

воззрениям  как  Сократа,   так  и   Платона.  Аристипп  признавал  реальное

существование чувственно воспринимаемых вещей. Однако сами по  себе эти вещи

непознаваемы.   Единственное,  чего   мы  можем  достигнуть,-  это  ощущения.

Ощущения  Аристипп  разделяет  на   приятные,  которые  называет  добром,  и

неприятные, которые называет злом.

     Так, собственно, в  философии киренаиков ощущения являются определенным

исходным  пунктом  выработки  этики,   которая  (так  же  как  и   в  других

сократических    школах)     представляет    центральную    область    всего

философствования.

     Этика  киренаиков  (в отличие  от  кинической)  не  отвергает  приятные

ощущения —  наслаждения.  Счастье  человека состоит  именно  в  наслаждении,

удовольствии.    Однако   Аристипп   утверждает,   что   человек,    который

руководствуется разумом, не подчиняется наслаждениям, но управляет ими.

     С учением Аристиппа тесно связано учение Феодора, называемого Атеистом.

Он  доводит  материалистические  элементы  учения   Аристиппа  до  открытого

атеизма. В работе  «О богах»  он не только выступает против конкретной формы

тогдашней греческой религии, но и  в принципе отвергает существование богов.

Счастье человека он видел в хорошем настроении.

     Становление философии  малых  сократических  школ|  (IV в.  до  н.  э.)

происходит в то время, когда греческое античное общество  уже пережило зенит

Люди также интересуются этой лекцией: 24 Программирование таблиц решений.

своего развития, стали  проявляться  признаки  приближающегося кризиса. Этот

фактор  тем   или  иным  образом  проецируется   на   содержание   и  способ

философствования этих  школ.  Разрешение  центральных  этических  проблем  в

большинстве  случаев принимает  определенную форму «бегства» от  этого мира.

Греческое философское мышление восходит, однако, еще в этом столетии к своей

вершине — философии Аристотеля.

История философии 7

История философии 7 Центр Жака Маритена: История философии / Уильям Тернер

---

ВТОРОЙ ПЕРИОД — СОКРАТ И СОКРАТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ

В этот второй период своей истории греческая философия достигает своего апогея. высочайшее развитие. Это сравнительно короткий период, т. в течение жизни трех мужчин, которые так доминировали философской мысли своего века, что их имена, а не названия школ или городов используются для обозначения трех подразделений в которую естественным образом попадает изучение периода.Мы будем, поэтому рассмотрим

• I. Сократа и несовершенно сократических школ.
• II. Платон и академики.
• III. Аристотель и перипатетики.

Проблема, с которой пришлось столкнуться в этот период, уже была сформулированные софистами, — как сохранить интеллектуальное и нравственное жизни нации, которой угрожали материализм и скептицизм. Сократ ответил, определив условия интеллектуального знаний и закладывая глубокую научную основу этики.Платон, обладавший более проницательным и всесторонним пониманием, развил сократовское учение о понятиях в систему метафизика, гигантская по своим размерам, но лишенная той твердости основы, которая характеризовала аристотелевскую структуру. Аристотель довел идею Сократа до наивысшего совершенства и, занимаясь энергичным и систематическим изучением природы, давал то, что была несовершенна в метафизической схеме Платона. Центральной проблемой было всегда одно и то же; ответ тоже был тот же, хотя и в другом степени органического развития, — понятие, идея, сущность .То принятая точка зрения не была ни полностью субъективной, ни полностью объективной, — концептуальная доктрина, которая была первым и самым простым ответом, будучи типичная формула союза субъекта и объекта, самости и не-я.

---

ГЛАВА VII

СОКРАТ

Жизнь . История жизни Сократа, насколько известно, вскоре рассказал. Он родился в Афинах в 469 году до н. э. Он был сыном Софрониск, скульптор, и Фенарет, повивальная бабка. Из его раннего лет мало что записывается.Нам говорят, что он обучался в профессия отца. Для образования мы должны предположить, что он получил лишь обычный курс обучения музыке, геометрии и гимнастикой, так что, называя себя учеником Продика и Аспазии, его следует понимать как говорящего о друзьях, от которых он научились в личном общении, а не у учителей в более строгом смысл слова. Действительно, в « Симпозиуме » Ксенофонта он стилизует сам философ-самоучка, autourgos tês философии .Поэтому невозможно сказать, из какого источника он получил свое знание доктрин Парменида, Гераклита, Анаксагор и атомисты.

Боги ^{1} открыли Сократу, что Афины должны были стать сценой его трудах и что его особая жизненная миссия состоит в нравственном и интеллектуальное совершенствование себя и других. Соответственно, через некоторое лет, проведенных в мастерской отца, он посвятил себя этому миссии со всем энтузиазмом необычайно пылкого характера: от скульптор статуй, он стал учителем, который стремился формировать души мужчин.Он был настолько предан своей задаче обучения афинян, что он никогда не был кандидатом на государственную должность, ^{2} и, за исключением военных походов, доведших его до Потидеи и Делия, и публичный праздник, который требовал его присутствия за пределами города, ничто не могло заставить его выйти за стены Афин.

Выполняя свою учительскую задачу, он не подражал софистам, которые были в то время признанными общественными учителями в Греции.Он бы ни получать вознаграждение за свои уроки, ни давать систематический курс обучения, предпочитая вести фамильярную беседу со своими учениками и заявляя о своей готовности учиться, а также учат. Он учил на базаре, в гимназии, в мастерской, — везде, где он находил людей, готовых слушать, — и однажды он заручился аудиенцией, он держал ее с необыкновенным красноречием который так образно описан в «Пире» Платона. ^{3} Он отбросил все искусства и манеры софистов; по внешнему виду, манерами и одеждой, а также в нарочитой простоте его языком, он резко контрастировал с элегантностью и пижонством его соперники.Тем не менее, по тому, что кажется нам исключительным примером мстительного введение в заблуждение, он был высмеян Аристофаном в Облака как софиста, учителя того, что было лишь подобием мудрости, и как тщеславный, напыщенный и властный человек. личный кабинет Сократа средства, должно быть, были скудны, и одно упоминание о его жене, Ксантиппа, вспоминает нищету и унижение, которые, должно быть, были его много в домашней жизни.

Рассказ о суде над ним, осуждении и смерти — один из самых драматизм во всей литературе.Заключительная сцена, как описано в Phaedo не имеет себе равных по пафосу и величию ни одна другая страница что еще Платон писал. Его смерть наступила в 399 году до н.э.

Символ . Личность Сократа произвела на глубоко в истории философии, чем история любого другого философ. Картина, которую рисует о нем Ксенофонт, почти идеальна. идеально. «Никто никогда не слышал и не видел ничего плохого в Сократе; такой благочестивый был ли он, что никогда ничего не делал, не посоветовавшись сначала с богами; так только то, что он никогда никому не причинял ни малейшего вреда; так сам себе хозяин что он никогда не предпочитал удовольствия добру; настолько разумен, что никогда ошибся в своем выборе между тем, что было лучше, и тем, что было хуже. В Словом, он был самым лучшим и самым счастливым из всех людей». ^{4} Счет Платона согласен с этим. Однако Сократ — «святой» Сократ, какой он есть. иногда называли, — не обошлось без клеветников. В его несоответствие характеру ( атопия его поклонники называли это), несоответствие между внешним и внутренним человеком, вместе с некоторой грубостью речи и манер, которая была совсем не по-гречески. Эти особенности, в то время как они расположили его к его друзьями, нажил себе много врагов и установил традицию, согласно которой в более поздние времена превратились в ткань обвинений, из которых грубость, высокомерие, распутство и нечестие — лишь некоторые из них.Несмотря на то что правда, эти обвинения лишены даже малейшего основания, мы должны помнить, что в эпоху Перикла афиняне ни в коем случае не были расой высших существ, и даже Сократ, несмотря на его высшие нравственные идеалы не возвышались над современниками в пункт нравственного поведения.

Сократовское божество . Сократ, как известно, часто говорил божественного знамения или небесного голоса, который в великие кризисы его жизнь сообщала ему советы и указания свыше.Многие из предположения относительно того, что он имел в виду под такими намеками. Lewes ^{5} напоминает нам что, хотя Сократ, Платон и Ксенофонт никогда не говорят о гении или демон, они часто упоминают что-то демоническое, — даймонион ti , что Цицерон переводит как divinum quoddam . ^{6} Сократ был глубоко религиозный человек, и вполне естественно, что он обозначить как «божественный» голос совести, или, как Германн ^{7} подсказывает внутренний голос индивидуального такта, который сдерживал его не только от того, что было нравственно неправильным, но и (как в случае с его отказ защищаться) от всего, что было неразумно или неосмотрительно.Этот голос был, вероятно, не чем иным, как смутным чувством, ради которого он сам не мог объяснить, предупреждение исходило из неизведанных глубин собственного внутреннего сознания.

Источники . Насколько нам известно, Сократ никогда ничего не писал; Это уверен, что ни одно из своих учений он не записал. Мы вынужден поэтому полагаться на наше знание его учения о рассказы Платона и Ксенофонта. Аристотель также говорит о учения Сократа; но он не говорит нам ничего такого, чего нельзя было бы найти в трудах двух учеников, находившихся в столь тесном личном отношения со своим хозяином.Говорят, что Платон и Ксенофонт представляют различные взгляды на Сократа, и в определенной степени утверждение правильное; но взгляды, которые они представляют, являются картинами которые дополняют, а не противоречат друг другу. Ксенофонт написал свою Памятные вещи в защиту Сократа. Практический оборот ума и совершенно не в состоянии оценить спекулятивную сторону учению Сократа, он придавал чрезмерное значение этическим учения своего учителя. Платон, глубже проникнув в философская фаза сознания Сократа, рисует образ мудреца который дополняет и совершенствует набросок, оставленный нам Ксенофонтом.Это хорошо помнить, кроме того, что учения Сократа были необходимость, которую трудно описать. Учение того, кто никогда не писал даже эссе по философии обязательно должно отсутствовать в компактность и лаконичность, которые возможны только в письменной слово. ^{8}

ФИЛОСОФИЯ СОКРАТА

Общий характер учения Сократа . Ионийцы и Элеаты показали своей неспособностью объяснить вещи такими, какие они есть, что никакой ценности нет.быть привязанным либо к чувственному восприятию, либо к метафизическое знание, возникающее из понятий Бытия, Становления, Один, Многие и т. д. Это было так же ясно, для Сократа, как это было для софистов. Но тогда как софисты немедленно отказался от поисков истины, Сократ настаивал на том, что размышляя о нашей собственной ментальной конституции, мы можем научиться определять условия познания, формировать понятия такими, какими они должны быть формируется, и тем самым закрепляются принципы поведения, а также принципы познания на прочном научном фундаменте. Знать сам ( gnôthi seauton ): это сумма всех философия. Из рассмотрения объективного мира (природы) мы должен обратиться к изучению субъективного (я). Таким образом, философия «от небеса спустились в дом с низкой крышей» человека.

Метод Сократа . Первый урок, который преподает самопознание это наше собственное невежество. Итак, если мы хотим прийти к знанию через понятия, то есть при познании вещей, а не в их поверхностные качества, но в их неизменной природе мы должны иметь обращение к диалогу; другими словами, мы должны общаться, чтобы учиться.Таким образом, любовь к знаниям и стремление к дружбе являются одно и то же, и смешение этих двух составляет то, что составляет особенность сократического эроса. ^{9}

Сократовский диалог включает в себя два процесса: негативный и другие положительные.

1. Отрицательная стадия . Сократ подошел к своему собеседнику как если ищешь знания. Приняв смиренный вид, он спросил вопрос о чем-то обыденном; из ответа почерпнул материал для другого вопроса, пока, наконец, с помощью расспросов он не вынудил от его жертвы признание в невежестве.По причине притворного почтение, которое в процессе допроса Сократ оказывал благодаря превосходному интеллекту своего ученика этот процесс стал известен как Сократовская ирония.

2. Положительный этап . Сократ теперь продолжился другой серией вопросов, складывать вместе, как мы говорим, частные случаи, пока наконец, зрачок был создан индуктивно на понятие, то есть на идею неизменной природы тема обсуждалась. В Memorabilia ^{10} мы находим примеры использование этого индуктивного процесса, который сам Сократ назвал maieutic — в отношении профессии его матери — потому что его целью было воплотить в жизнь истину, уже существующую в разум ученика. ^{11}

Весь метод эвристический , или метод нахождения. Это индуктивный процесс, приводящий к определению. «Две вещи, — говорит Аристотель, ^{12} «справедливо приписываются Сократу, индукция и определение», и важность введения этих процессов нельзя переоценивать. ^{13} Для познания вещей в их изменчивые качества Сократ хотел бы, чтобы мы заменили знание вещи в их неизменной природе или сущности.досократический философы действительно намекали на различие между чувственное знание и рациональное знание, или даже зашел так далеко, что настаивают на том, что такое различие должно быть признано началом философия. Тем не менее люди продолжали апеллировать к чувствам, к опираться на чувственные впечатления или, самое большее, группировать чувственные впечатления в составные образы, которые используют поэт и ритор. Это было Сократ, который своим эвристическим методом впервые показал, что чувственные впечатления и все некритические обобщения должны быть проверены и контролируются критикой, потому что они неполны и демонстрируют просто то, что случайно в объекте.Это он тоже, кстати, метода, впервые показал, что если наши чувственные впечатления сгруппированы, то не в соответствии с потребностями поэзии и риторики, но в соответствии с требования логики, если они сформулированы в понятие представляющие неизменную природу объекта, человеческое знание будет строиться на прочном фундаменте.

Содержание учения Сократа . Сократ применил свою эвристику метод к вопросам человеческого достоинства и судьбы.

1. Физические вопросы Сократ не обсуждал. Для этого утверждение у нас есть явное свидетельство Ксенофонта и Аристотеля. И тем не менее, как мы увидим, Сократ изучал адаптацию в природе. Правда кажется, что он был противником не столько физических занятий, сколько то, как обсуждались и обсуждались физические вопросы. Следует, однако, добавить, что какой бы интерес Сократ ни проявлял к таким вопросы всегда были подчинены его интересу к человеку.

2. Богословие . Насколько нам известно от наших властей, По-видимому, Сократ перенял у Анаксагора понятие Разумная Причина ( Nous ), но, зайдя дальше, чем Анаксагор ушел, он доказал существование Бога тем, что есть адаптации в живых организмах. В ходе своего спора он сформулировал принцип, который служил главной предпосылкой во всех телеологический аргумент с его времен: «Все, что существует для полезная цель должна быть делом разума.» ^{14} Находим, кроме того, следы аргумента от действующей причины. Если человек обладает разум, Тот, от кого происходит вселенная, должен также обладать интеллект. ^{15} Тем не менее, Сократ принял текущую мифологию, по крайней мере, что касается внешнего богослужения, общеизвестный проход ^{16} , что в этом вопросе каждый должен соответствовать обычай своего города.

3. Бессмертие .Хотя Платон изображает Сократа как рассматривая дилемму: «либо смерть прекращает все, либо нет», ^{17} не может быть никаких сомнений относительно веры Сократа в бессмертие человеческой души. Может быть, он думал, что диалектическое доказательство того, что учение не под силу человеческому разум; но глубина его личного убеждения ни на мгновение не может быть допрошенный.

4. Этика . Если Сократ учил людей думать, то конечное намерение научить их, как жить.Вся его философия завершается его этической доктриной. На самом деле он был первым не только установил научную связь между спекуляции и этической философии, но и дать анализ счастья и добродетели, которая была способна к дальнейшему систематическому разработка.

Высшее благо человека есть счастья , и счастьем Сократ имелось в виду не просто евтухия , что зависит от внешних условий и случайности, но евпраксия , благополучие, которое обусловлен хорошим действием.Чтобы достичь этого, человек должен стать богоподобным в его независимость от всех внешних потребностей: он должен стать воздержанным, ибо умеренность — краеугольный камень всякой добродетели. ^{18} Все же Сократ, как есть очевидно из диалогов Платона, не несли этого учения о умеренность до степени аскетизма. Даже важнее, чем умеренность — это культивирование ума. Чтобы быть счастливым, нужно построить свое счастье не на тленных вещах внешнего мира, но на непреходящие блага, находящиеся внутри нас, на разум, свободный от забот и посвященный получению знаний.

Ибо знание есть добродетель . Это, пожалуй, самый характерная черта всех этических учений Сократа, — отождествление спекулятивного понимания с моральным превосходством. (хо Sôkratês) epistêmas ôet einai pasas tas ареты . ^{19} Ни один человек намеренно не делает зла, говорит он, потому что это было бы намеренно сделать себя несчастным. Следовательно, знание есть только добродетель и невежество есть единственный порок. Но когда Сократ приходит к говорить о конкретных примерах добродетели, он покидает высокий уровень добродетель-знание и спускается к обыденному утилитаризму или обычному мораль.В диалогах Ксенофонта он почти всегда основывает свои моральные заповеди из мотива полезности: мы должны терпеть лишения, потому что выносливый человек более здоров; мы должны быть скромными, потому что наказание хвастливых быстро и верно; так и с другим добродетели. Эта непоследовательность есть дефект, портящий всю красоту Сократовская система этики.

Историческая позиция . Философию Сократа лучше всего судить в свете того влияния, которое оно оказало на Платона и Аристотелевские системы мышления.Его ученики, Платон и Аристотель, лучшие доказательства права Сократа на место среди мировых величайшие учителя. Рассматривая его философию как совокупность доктрин, мы найти, что он содержит (1) реформу философского метода — фундамент индукционный ; (2) первое систематическое исследование условия познания — фундамент эпистемологии ; (3) первая система этики — основа моральной науки .

Какими бы важными ни были эти вклады в философию, более важным было влияние, которое Сократ оказывал своей жизнью и характером.Он появился в эпоху, которая устала от пустых спекуляций и притворялась мудрости среди людей, как всегда более склонных к впечатлению конкретное изложение, чем абстрактное рассуждение, и, по его многочисленным добродетели, а также своей беззаветной преданностью истине, он убедил современников, что знание достижимо, и что более высокое и более благородной жизни можно достичь путем систематического изучения человеческого разум. Живя жизнью идеального философа, он научил соотечественников уважать философию и посвятить себя стремление к мудрости.

---

{1} См. Платон, Апология , 33 С.

{2} См. Целлер, Сократ и школа Сократа , с. 67.

{3} Симпозиум , 215.

{4} Пам. , я, 1.

{5} Биографическая история философии , I, 166,

{6} См. De Divinatione , I, 54, 122.

{7} См. Целлер, Сократ , с.95.

{8} Прекрасным трактатом о Сократе и его философии является книга М. Пиа. Сократ ( серия Grands Philosophes , Париж, 1900 г.).

{9} См. Целлер, ор. цит. , с. 127, примечание 2.

{10} III, 9, 10, IV, 2, 11.

{11} См. Платон, Театр. , 149 А.

{12} мет. , XIII, 4, 1078 б, 27.

{13} См. Гроте, Исторический. Греции , VIII, 578.

{14} Пам. , I, 4, 2.

{15} Пам. , там же.

{16} Пам. , I, 4, 3.

{17} Апол. , 40.

{18} Пам. , 1, 5, 4.

{19} Eudemian Ethics , I, 5, 1216 б, 6.

<< История философии >>

(PDF) Классические образовательные концепции Сократа, Платона и Аристотеля

ответов и критики (Платон, Горгий 482c).Сократ был, пожалуй, самым либеральным и

нетрадиционным человеком по сравнению со своим учеником Платоном и учеником Платона Аристотелем. Сократ

утверждал, что мы должны подвергать сомнению закон, религию, политику и т. д. (Платон, Апология

39c,d). Более того, Сократ резко отверг идею софистов о том, что мудрость есть рациональное

знание, которое должно служить в первую очередь эгоцентричным интересам. Следовательно,

очевидно, что способ образования Сократа был самым либеральным и без каких-либо

дальнейших приказов, экзаменов или правил.Речь шла просто о желании человека присоединиться к дебатам и участвовать в них. Сократ использовал новый метод

, называемый диалектикой, который состоит из вышеупомянутых вопросов, ответов и критического

мышления. Сократ призывал своих последователей критически мыслить, чтобы расширять свои

знания, потому что это позволяет нам лучше понять окружающий нас мир

(Платон, Апология 30a,b). Согласно Сократу, мы можем обучаться, думая

критически, подвергая сомнению убеждения и находя ответы.С другой стороны, Сократ

утверждал, что философия есть далеко идущий поиск мудрости, хотя этот поиск

бесконечен, потому что мы просто не можем найти все ответы на такой вопрос

загробной жизни, который сам Сократ размышлял прежде он был казнен (Платон, Апология

41d). К счастью, идеи Сократа сохранились в «Диалогах» Платона, хотя позже Платон

придерживался значительно менее либерального мнения, когда дело касалось образования.

Схема образования Платона

Платон начинал как ученик Сократа, и мы можем проследить многие сократовские

влияния в философии Платона, хотя позже Платон смещается в сторону более утилитарного,

институционализированного и контролируемого государством образования, в отличие от сократовского либеральный и

всеобъемлющий поиск истины – Алетейя. Его личный опыт

несомненно повлиял на идеи Платона во времена спартанского господства над

Афинами.Несмотря на то, что

афинская культура была серьезно подорвана спартанским господством, Платон смог следовать

спартанским методам обучения и внедрить в свои теории определенные аспекты спартанского порядка. Прежде всего, Платон

ввел концепцию образования, которая тесно связана с его более широкой концепцией

добродетелей, таких как благоразумие, мужество, умеренность и справедливость (Платон, Республика, книга V.

455c–456a). Справедливость универсальна для всех людей, но другие добродетели связаны с

определенным классом или группой лиц в зависимости от их профессии и желаемого

вклада в общество (Платон, Республика, книга IV.425б). Следовательно, образование

должно научить определенную группу людей поддерживать равновесие, связанное с

определенными добродетелями, такими как баланс умеренности для ремесленников, благоразумие для политических

лидеров или мужество для солдат (Платон, Республика, книга II. 377а). ,b} Кроме того,

продолжительность образования определяется серией экзаменов каждые 10, соответственно 15

лет, чтобы определить, кто из индивидуумов способен к высшему и высшему образованию до возраста

пятидесяти лет.Те, кто не сдал экзамены, автоматически направлялись для участия

в мероприятиях и работах, связанных с ними, например. группа ремесленников (Платон, Республика,

Книга III. 409а,б). Те, кто сдал все экзамены и закончил свое образование в

возрасте пятидесяти лет, были выбраны как идеальные правила общества (Платон, Республика, книга V. 473c).

Платон также считает, что образование необходимо для освобождения людей от

их изначального состояния невежества и чувственного {низшего эроса} бытия.Людям нужно

, чтобы освободиться от тисков такого существования, а этого можно достичь только

Классические традиции образования: Сократ и Конфуций

Шарлин ТАН и Бенджамин ВОНГ

Аннотация основные образовательные философии двух мыслителей классического периода: Сократа и Конфуция. И Сократ, и Конфуций стремились облагородить и очеловечить характер правления, воспитывая мудрых и добродетельных лидеров.Оба понимали образование как пожизненное стремление к знаниям и практику добродетели. Что касается последствий их обучения, педагоги должны стремиться привить своим ученикам любовь к учебе и стремление к добродетельной жизни. Для достижения этой цели учебная программа должна подчеркивать развитие рациональной автономии, добродетели и духовности учащихся. Это должно происходить через процесс самопознания, рефлексивного исследования и личного освобождения.

Введение

В последние годы возрос интерес к образовательным идеям Сократа и Конфуция. Педагогический метод Сократа, широко известный как сократовский диалог или сократический метод, используется во многих школах для развития критического мышления у учащихся. Тем временем конфуцианство переживает возрождение в Китае, а также привлекает международное внимание благодаря политическому и экономическому возрождению Китая. В этой главе описываются основные образовательные философии этих двух классических мыслителей и рассматриваются некоторые современные последствия их взглядов для педагогов с точки зрения целей образования, учебной программы и педагогики.

Для начала интересно отметить некоторое сходство между Сократом и Конфуцием. Оба жили примерно в одно и то же время: Сократ — с 470 по 399 г. до н. э., а Конфуций — с 551 по 479 г. до н. э. Хотя оба были выдающимися мыслителями, ни один из них не изложил свои идеи в письменной форме. Их взгляды впоследствии были записаны их учениками, что привело к спорам о подлинности и точности этих писаний. Тем не менее ученые считают, что существующей литературы достаточно, чтобы дать современным читателям достаточно точное представление о философии Сократа и Конфуция.Еще одно сходство между ними заключается в том, что они оба жили в периоды политических и социальных изменений, когда традиционные ценности и обычаи подвергались сомнению. Пережив Пелопоннесскую войну (431–404 гг. до н. э.), Сократ стремился дать грекам возможность познавать и думать самостоятельно. За это он был приговорен к смертной казни в 399 г. до н. э. по обвинению в нечестии и развращении молодежи. Точно так же Конфуций жил в неспокойные последние дни династии Чжоу и безуспешно пытался убедить враждующих феодалов принять его учение.Еще одна параллель между Сократом и Конфуцием заключается в том, что оба они не дискриминировали никого из-за их статуса или богатства и были готовы учить любого, кто был способным к обучению и прилежным. В следующем разделе сравниваются ключевые образовательные философии Сократа и Конфуция с точки зрения целей образования, учебной программы и педагогики.

Образовательные философии Сократа и Конфуция

И Сократ, и Конфуций стремились облагородить и очеловечить характер правления, воспитывая мудрых и добродетельных лидеров.В греческой традиции хорошо образованный человек или джентльмен был известен как kaloskagathos , буквально благородный и хороший человек. Китайским аналогом был jun zi , или сын принца или джентльмена. У Сократа и Конфуция было много общего в понимании и подходе к образованию своих учеников, большинство из которых стремилось стать лидерами в своих общинах. Оба они стремились воспитать в своих учениках стремление к добродетельной жизни. Главной задачей классического образования, воплощенного в учениях Сократа и Конфуция, было воспитание нравственных качеств ученика.Целью этого образования было воспитать вдумчивых и граждански мыслящих людей с высоким чувством своих социальных обязанностей. У таких людей будут моральные и интеллектуальные ресурсы, чтобы взять на себя ответственность за дела государства, не соблазняясь и не соблазняясь атрибутами богатства и власти. Ожидалось, что на основе своего воспитания и образования класс джентльменов поднимет моральный облик людей и обогатит культурную и интеллектуальную жизнь общества.В отличие от современного образования, можно сказать, что классическое образование было больше сосредоточено на искусстве и гуманитарных науках, чем на естественных науках и торговле. Что касается классического образования, то важнее было иметь дело с благом души, а не с благом тела. Центральной проблемой классического образования была проблема справедливости, того, как люди относятся друг к другу. Эта проблема не может быть полностью понята без решения более глубокого вопроса о том, каков наилучший образ жизни для человека.В разных подходах к этому вопросу классические мыслители сходились во мнении, что наилучший образ жизни должен быть таким, который реализует моральный или духовный потенциал человека, ибо именно эта сторона человеческой природы, в конечном счете, и отличает человека от человека. животные.

Сократ и Конфуций понимали, что образование означает пожизненное стремление к знаниям и практике добродетели. По словам одного из его учеников, Сократ «всегда беседовал о человеческом, исследуя, что благочестиво, что нечестиво, что благородно, что постыдно, что справедливо, что несправедливо, что есть умеренность, что такое безумие, что такое храбрость, что такое трусость, что такое город, что такое государственный деятель, что такое власть над людьми, что такое искусный правитель над людьми, а также другие вещи, знание которых, по его мнению, делает человека джентльменом, а тех, кто не ведает об этом, справедливо назовут рабами» ( Memorabilia 1.1.16, Ксенофонт, пер. 1994). Точно так же Конфуций учил, что обучение является неотъемлемой частью приобретения нравственных и гражданских добродетелей: «Любить милосердие без любви к учебе может привести к глупости. Любить ум без любви к учебе может привести к отклонению от правильного пути. Любовь к достоверности слов без любви к обучению может привести к вредному поведению. Любовь к прямоте без любви к учебе может привести к нетерпимости. Любить мужество без любви к учебе может привести к неподчинению.Любовь к несгибаемой силе без любви к обучению может привести к недисциплинированности» ( Analects 17.8, пер. Лау, 1979). Конфуцианская концепция ren (сострадание или любовь к другим) лучше всего выражена в Золотом правиле: «Чего не желаешь себе, не делай другим» и «Поскольку ты сам желаешь стоять, то помоги другим достичь этого, поскольку вы сами желаете успеха, помогите другим достичь его» ( Lunyu 12.2 & 6.30, Yang, 1958, цит. по Riegel, 2006).

Семья занимала видное место в учениях Сократа и Конфуция. Семья считалась первой школой добродетели. Для Сократа человек, который стремился править городом, должен сначала доказать, что он может хорошо и благородно управлять своими домашними и личными делами: «Ибо занятие частными делами отличается от занятия общественными только множеством. Среди других очень больших сходств самое большое состоит в том, что ни то, ни другое не происходит без людей… Ибо те, кто занимается общественными делами, не имеют дела ни с какими другими людьми, кроме тех, с которыми они имеют дело в личных делах, управляя своим домашним хозяйством.И те, кто умеет обращаться с этими людьми, преуспевают как в личных, так и в общественных делах; а те, кто их не понимает, терпят неудачу в обоих» ( Memorabilia 3.4.12). Что касается Конфуция, то он считал хорошим сыном и послушным молодым человеком «корень мужского характера». Более того, он также считал, что «просто будучи хорошим сыном и дружелюбным к своим братьям, человек может оказывать влияние на правительство» ( Analects 2.21).

Что касается учебной программы, Конфуций подчеркивал необходимость изучения «шести искусств»: ритуалов, музыки, стрельбы из лука, езды на колесницах, каллиграфии и вычислений.Подчеркивалась также мудрость древних мудрецов, а также владение ли , ритуальными формами и правилами приличия. О последнем Конфуций сказал: «Ни на что не смотри вопреки ритуалу, ничего не слушай вопреки ритуалу, ни о чем не говори вопреки ритуалу, никогда не шевеля ни рукой, ни ногой вопреки ритуалу» ( Лунью 12.1). Однако Конфуций не предполагал, что его последователи будут придерживаться ритуалов в ущерб собственным желаниям. Ригель (2006) отмечает, что Конфуций подчеркивал важность согласования собственных желаний с потребностями своей семьи и общества.Как и Конфуций, Сократ предложил всестороннюю программу подготовки «хранителей» к тому, чтобы стать руководителями государства. Согласно Платону в «Республике », Сократ считал, что образование должно начинаться с раннего возраста с музыки, поэзии и физической подготовки (Платон, пер. 1992). Студенты затем должны были изучать науку, которая была углубленным изучением математики, и предмет «диалектики», который Сократ считал наиболее важным. Цель состояла в том, чтобы развить способность рассуждать у студентов, которые в сочетании с практическим опытом были бы готовы стать лидерами сообщества. ¹

Сократ использовал разговорный стиль, известный как диалектика, для обучения своих учеников. Опираясь на стремления и амбиции студентов, диалектика Сократа стремилась разоблачить невежество студентов, чтобы пробудить в них стремление к знанию того, что необходимо для удовлетворения их амбиций. Некоторые из его учеников пришли к выводу, что стремление к знанию самых важных вещей само по себе является самым важным. В духе, совместимом с сократовским подходом, Конфуций не просто навязывал свои взгляды своим ученикам, но вместо этого направлял их к поиску знаний для себя.Описывая свой стиль обучения, Конфуций сказал: «Я никогда не просветлю никого, кто не был доведен до безумия попытками понять трудность или кто не впал в безумие, пытаясь выразить свои идеи словами. Когда я укажу кому-нибудь на один угол квадрата, а он не вернется с остальными тремя, я не укажу ему на него второй раз» ( Analects 7.8). Своими методами и подавая пример, Сократ и Конфуций помогли воспитать в своих учениках желание продолжать обучение ради их нравственного и интеллектуального развития.

Еще одно важное сходство между Сократом и Конфуцием заключается в том, что оба адаптировали свое учение к интересам и способностям своих учеников. Их ученики, естественно, отличались интеллектуальными способностями, поскольку одни явно превосходили других. Но оба не видели причин, по которым их ученики не должны быть равны в своей способности действовать в соответствии с добродетелью. Как сказал Конфуций: «Есть ли человек, который в течение одного дня способен посвятить все свои силы благотворительности? Я не встречал такого человека, силы которого не хватило бы для этой задачи» ( Analects 4.6). Другая параллель состоит в том, что Сократ и Конфуций были не просто теоретиками; они моделировали свои ценности и убеждения, ведя образцовую нравственную жизнь, особенно в стремлении к справедливости (Beck, 2006). Другими словами, оба были мудрыми людьми, которые сочетали знание и действие. Это было очевидно у Конфуция, когда он отказался служить несправедливому правителю, и убеждения Сократа в конечном итоге привели к его смерти.

Значение для педагогов

Педагогическая философия Сократа и Конфуция предлагает современные педагогам выводы с точки зрения целей образования, учебного плана и педагогики.И Сократ, и Конфуций стремились привить своим ученикам любовь к учебе и стремление к добродетельной жизни. Эта образовательная цель уместна в экономике, основанной на знаниях, где таким предметам, как математика, естественные науки и торговля, уделяется больше внимания и больше времени в учебной программе, чем искусству, гуманитарным наукам, моральным наукам и религиоведению. Акцент на интеллектуальный капитал побудил многие страны увидеть роль школ прежде всего в подготовке учащихся к тому, чтобы они стали работниками умственного труда, которые повысят экономическую конкурентоспособность страны.Хотя это видение само по себе не является ошибочным, для педагогов (и их учеников) существует опасность рассматривать образование просто как ступеньку к внешним наградам в жизни, упуская из виду его роль в моральном и интеллектуальном развитии учащихся. Вместо этого следует уделять больше внимания воспитанию вдумчивых и граждански мыслящих людей, обладающих моральными и интеллектуальными ресурсами, чтобы взять на себя ответственность за свою собственную жизнь, свои семьи и дела государства. Помимо передачи навыков и знаний, необходимых в глобализированном и технологичном мире, преподаватели должны также воспитывать нравственные качества своих учеников.В соответствии с учениями Сократа и Конфуция педагоги должны стремиться к когнитивной эмансипации своих учеников, которые затем способны формировать подлинные убеждения о жизни, которую они считают наиболее достойной (Puolimatka, 1997). В недавнем опросе молодые люди в Сингапуре определили успех как состоящее из «иметь счастливую семью», за которой следуют «успешная работа или учеба» и «знание и хорошая информированность» (Teo, 1998). Учения Сократа и Конфуция полезны для этих молодых людей, поскольку они помогают им добиться успеха в жизни, уравновешивая практику добродетели и стремление к обучению на протяжении всей жизни.

Для достижения вышеуказанных целей учебная программа должна подчеркивать важность развития у учащихся рациональной автономии, добродетели и духовности. Воспитание ценностей, таких как нравственное воспитание, гражданское воспитание, воспитание гражданственности и религиозное воспитание, должно занимать центральное место в учебной программе. Во многих странах существует смешение моральных ценностей и гражданских ценностей, поскольку они обычно преподаются в школах по одному и тому же предмету (обычно известному как гражданское право и нравственное воспитание). Однако необходимо сосредоточиться на преподавании и изучении моральных ценностей, которые выходят за рамки экономической и политической социализации.Нравственное воспитание должно направлять учащихся к более кантианским соображениям, когда человек действует нравственно по внутренним причинам, а не чисто по утилитарным причинам, установленным государством. Что касается воспитания гражданственности, преподаватели должны воздерживаться от пропаганды пассивной и подчиненной правилам гражданственности, которая очевидна в ряде азиатских стран (Kennedy, 2004). Вместо этого они должны брать пример с Сократа и Конфуция и воспитывать граждан, которые сочетают свои собственные желания с желаниями государства. Приверженные государству через активное участие в гражданской деятельности, эти граждане станут лидерами общества (греческая идея kaloskagathos или конфуцианский идеал jun zi ), которые возвышают моральный облик народа и обогащают его культуру. и интеллектуальной жизни общества.

Чтобы следовать примеру Сократа и Конфуция в питании души учащихся, преподаватели должны побуждать своих учеников ценить и размышлять над «идеалами или целями, которые одновременно поддаются положительной моральной оценке и связаны с теми аспектами человеческого опыта, которые пытаются выйти за пределы обыденного и материального к трансцендентному и вечному» (Carr, 1995, стр. 90). Школы могут способствовать духовному росту учащихся во всех областях своей учебной программы, особенно в таких искусствах, как литература, поэзия, драматургия, живопись и музыка.Универсальные темы и ценности как из религиозных, так и из нерелигиозных источников могут быть введены, чтобы побудить учащихся размышлять, усваивать и применять усвоенные моральные ценности. Например, стихи английских романтиков, таких как Вордсворт и Кольридж, можно использовать, чтобы помочь учащимся исследовать темы любви, самореализации и поклонения. Духовность можно развивать у учащихся, пробуждая соответствующие чувства и прививая желаемые ценности посредством обсуждения природных или техногенных катастроф и трагедий (Robson & Lonsdale, 1987).Например, деликатное обсуждение голода в Эфиопии, трагедии азиатского цунами или взрывов на Бали может побудить учащихся задуматься о таких понятиях и ценностях, как человеческая природа, справедливость, сострадание и социальная ответственность.

С педагогической точки зрения знания и добродетели не должны преподаваться в дидактическом стиле. Скорее, они должны быть реализованы в процессе самопознания, рефлексивного исследования и личного освобождения. В частности, преподавателям в Азии необходимо предоставлять такую ​​форму образования, которая дает учащимся и учителям возможность изучить роль участия в принятии решений, касающихся социальных проблем (Thomas, 2002).В соответствии с практикой Сократа и Конфуция адаптировать свое обучение к интересам и способностям своих учеников, преподаватели могут выбирать методы, учитывающие споры о культуре, национальности, этнической принадлежности и религии, чтобы связать обучение с интересами учащихся. личный опыт и опасения (Jackson, 2003). Диалог Сократа, использование философских вопросов и исследовательское сообщество являются примерами педагогических методов, ориентированных на ученика, управляемых мышлением, интерактивных и доставляющих удовольствие (полезные идеи для учителей см. в эссе в этом томе).Благодаря множеству соответствующих коммуникативных действий учащиеся не только получат удовольствие от обучения, но и будут лучше успевать по предмету. То, что удовольствие учащихся от изучения предмета способствует их успеваемости, подтверждается исследованием, проведенным в Сингапуре, в котором сообщается, что трое из каждых четырех учащихся объясняют свои хорошие результаты по математике и естественным наукам своим удовольствием от изучения предметов (Ho & Lin, 2004).

Мир, в котором мы живем, мало чем отличается от классической эпохи Сократа и Конфуция.В экономике, основанной на знаниях, и в эпоху постмодерна мы сталкиваемся с множеством политических, экономических, социальных и моральных изменений. Современный мир обещает многое с точки зрения материальных удовольствий и технического прогресса, но не оставляет нас мудрее в том, как жить хорошей жизнью. Именно по этим причинам нам может понадобиться вернуться к прошлому и, в частности, к руководству величайших учителей человечества, чтобы заново открыть для себя более глубокие и благородные истины о нашей человечности. Хотя у нас нет места для подробного обсуждения философии Сократа и Конфуция, мы надеемся, что идеи и выводы, изложенные в этой главе, дали читателям представление о мудрости прошлого.

Примечание

1 Хотя Платон утверждал, что изложил взгляды Сократа на всестороннюю программу обучения опекунов в Республике , некоторые ученые утверждали, что это были взгляды Платона, а не Сократа. Тем не менее несомненно то, что Сократ считал процесс мышления более важным, чем любой фиксированный учебный план. Сравнивая себя с акушеркой, его цель состояла в том, чтобы направить аудиторию к самостоятельному поиску ответа.

Ссылки

Бек, С.(2006). Сравнение Конфуция и Сократа. Получено 12 мая 2007 г. с http://san.beck.org/C%26S-Compared.html.

Карр, Д. (1995). К особой концепции духовного образования. Oxford Review of Education, 21 (1), 83–98.

Хо, А. Л., и Лин, Л. (20 декабря 2004 г.). Меньшее преподавание не повредит математике, естественным наукам. Straits Times (Сингапур).

Джексон Р. (ред.) (2003 г.). Гражданство, религиозное и культурное разнообразие и образование.В «Международные перспективы гражданства, образования и религиозного разнообразия» (стр. 1–28). Лондон: Рутледж Фалмер.

Кеннеди, К. Дж. (2004). Поиск ценностей гражданства в неопределенной глобальной среде. В WO Lee, DL Grossman, KJ Kennedy & GP Fairbrother (Eds.), Гражданское образование в Азиатско-Тихоокеанском регионе: концепции и проблемы (стр. 9–24). Гонконг: Центр сравнительных исследований в области образования, Гонконгский университет.

Лау, Д.К. (Пер.) (1979). Конфуций: Аналекты. Хармондсворт: Книги пингвинов.

Платон (1992). Республика. Перевод GMA Grube и CDC Reeve. Индианаполис, Индиана: Hackett Publishing.

Пуолиматка, Т. (1997). Проблема воспитания демократических ценностей. Журнал философии образования, 31 (3), 461–476.

Ригель, Дж. (2006). Конфуций. В Стэнфордской энциклопедии философии . Получено 12 мая 2007 г. с http://plato.stanford.edu/entries/confucius.

Робсон, Дж., и Лонсдейл, Д. (ред.) (1987). Можно ли научить духовности? Лондон: ACATE и BCC.

Teo, CH (1998). Кризис как очищающий огонь. Основной доклад на Третьем политехническом форуме, Сингапур, 29 сентября.

Томас, Э. (2002). Ценности и гражданство: межкультурные проблемы для школы и общества в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В M. Schweisfurth, L. Davies & C. Harber (Eds.), Learning Democracy and Citizenship: International Experiences (стр.241–254). Оксфорд: Книги симпозиума.

Ксенофонт (1994). Памятные вещи . Перевод А. Л. Боннетта. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета.

Ян, Би Джей (1958). Лунью Ичжу. Пекин: Чжунхуа шуцзю. (Цитируется по Riegel, 2006.)

Дополнительная литература

Lau, DC (Trans.) (1979). Конфуций: Аналекты. Хармондсворт: Книги пингвинов.

Платон (1992). Республика. Перевод G. M. A. Grube & C.Д. К. Рив. Индианаполис, Индиана: Hackett Publishing.

Стэнфордская философская энциклопедия. http://plato.stanford.edu/about.html. (См. записи для Сократа и Конфуция.)

Ксенофонт (1994). Памятные вещи . Перевод А. Л. Боннетта. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета.

Воспитание Сократа в добродетели

Утверждает, что диалоги Платона содержат на удивление забытый рассказ о воспитании Сократа в любви к благородной добродетели и что восстановление этого образования может помочь расширить и углубить моральный и политический горизонт либерализма.

«Воспитание добродетели Сократа» утверждает, что рассказ Платона о Сократе предлагает наиболее полное описание добродетели и места добродетели в политической жизни. Сосредоточившись на платонических драмах, таких как Симпозиум , Большой Алкивиад, и Республика , Лутц рассказывает, как Сократ пришел к пониманию стремления к «благородному» и к вере в то, что это стремление лучше всего удовлетворяется поиском знаний или мудрости. . Тщательно исследуя, как беседы Сократа позволяют ему приобретать, расширять и подтверждать свои знания об эросе и благородной добродетели, книга восстанавливает мощный, конкретный и недогматический платонический ответ древним критикам философии, таким как Аристофан, и предлагает дальнейший платонический ответ. современным критикам классического рационализма, таким как Ницше и Рорти.Более того, это показывает, как воспитание Сократа в духе добродетели учит его тому, что философ всегда должен уважать и исследовать альтернативные объяснения благородства и превосходства. В книге утверждается, что восстановление сократовского образования может укрепить либеральную демократию не только за счет расширения и активизации политических, моральных и религиозных дебатов, но и за счет того, что послужит примером добродетели в открытом обществе.

«Я не знаю другой работы, которая бы так полно оживляла полемику между Платоном и Ницше, особенно со стороны Ницше.Эта книга показывает, что аргументы против Сократа или Платона, которые можно найти у Рорти и Нуссбаума, крайне недостаточны. Это сделает огромную работу, чтобы поколебать господствующее мнение ученых о том, что Платон и западная традиция в целом мертвы. Следовательно, его тема имеет большое значение не только для политологии и философии, но и для специалистов по сравнительному литературоведению, английскому языку, праву и, конечно же, классиков — и особенно для более широкой аудитории интеллектуалов. Для всех, кто заинтересован в возрождении либерализма, это необходимо.» — Джошуа Паренс, Далласский университет

«Сократовская книга «Воспитание добродетели » написана очень хорошо. Лутц оказывает исследователям Платона большую услугу, вновь вводя Алкивиада I в качестве важной части нашего представления о Сократе. споры о высшем образовании. Теоретики образования обсуждают многие вопросы, рассматриваемые в этом тексте, без хорошего понимания метода Сократа и того, как можно ожидать, что он приведет к появлению политически ответственных людей.Книга Лутца обращается к этому пробелу в терминах, доступных без ущерба для верности классическим текстам. Соответственно, он смог бы занять прочное место среди объемных публикаций по смежным темам, таким как воспитание ценностей в государственных школах, традиционный канон текстов, политкорректность, вопросы риторики и философии в политическом дискурсе и добродетели как таковой». — Патрисия Кук, Колледж Лойола, Мэриленд

Марк Дж. Лутц — доцент кафедры государственного управления Университета Нотр-Дам.

Использование и злоупотребление Сократом в обучении

Энтони Г. Руд

Университет Пердью

Энтони Гордон Руд-младший является заместителем декана и доцентом педагогических исследований Педагогического факультета Университета Пердью. Он получил свой A.B. с отличием Дартмутского колледжа, а также степень магистра и доктора философии. по философии Северо-Западного университета. Руд является одним из основателей и бывшим должностным лицом Ассоциации философии образования, бывшим членом Комитета по международным отношениям Американской ассоциации исследований в области образования и Комитета по довузовскому обучению Американской философской ассоциации, а также старшим сотрудником Совет по базовому образованию.Он работал консультантом школьных систем по вопросам лидерства, критического мышления, нравственного воспитания и школьной реформы, а также для таких разнообразных организаций, как Национальный центр Пайдейа в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл, Центр развития этики. и характер в Бостонском университете и на факультете специального образования Университета Южной Флориды. Руд пришел в Purdue из Центра развития преподавания Северной Каролины, где он работал старшим научным сотрудником.Он также работал в Дартмутском колледже в качестве администратора, адъюнкт-преподавателя и консультанта для первокурсников, а также преподавал гуманитарные и социальные науки в средней школе. Научные интересы Рудь сосредоточены на пересечении основ образования и образовательной практики с особым акцентом на подготовке и профессиональном развитии учителей и руководителей образования. Руд является старшим редактором и автором книги «Место для обновления учителей: бросая вызов интеллекту, создавая образовательную реформу», опубликованной издательством Teachers College Press.Автор ряда статей и обзоров, регулярно выступает с докладами на крупных профессиональных конференциях. Руд входит в состав редколлегий нескольких академических и профессиональных журналов, а также является председателем редакционной коллегии Purdue University Press. Он присоединяется к Джеймсу У. Гаррисону в качестве соредактора и автора сборника эссе под названием «Образовательная беседа: устранение пробела», опубликованного Государственным университетом Нью-Йорка в 1995 году. Руд живет в Уэст-Лафайет, штат Индиана, со своей женой Ритой и дочерью Рэйчел. .

Магрини, Джеймс М.: 9783319713557: Amazon.com: Books

Доктор Джеймс М. Магрини родился в Цицероне, штат Иллинойс, в семье средиземноморских и восточноевропейских родителей. В разное время он преподавал на всех уровнях обучения, а сейчас преподает западную философию и этику в Колледже Дюпейдж, Глен Эллин, Иллинойс.

Часть его академического внимания была сосредоточена на развитии и эволюции европейской феноменолого-герменевтической традиции в современной философской мысли.Это включает в себя феноменологию Гуссерля, «экзистенциальную» феноменология Хайдеггера и Сартра и современная практика феноменологии, представленная в работах Дрейфуса, Галлахера, Захави, Смита и Дальстрема, т. е. философия, отстаивающая «потенциал»; пересечение феноменологии, философии сознания, когнитивной психологии и неврологии.

Магрини также интересуется древнегреческой философией, этикой, эпистемологией и образованием.Его последняя монография, опубликованная Routledge Press, указана ниже:

Реконцептуализация Платоновского Сократа на пределе образования: сократическая учебная программа, основанная на конечной человеческой трансцендентности (2016).

Магрини только что завершил соавторство с профессором Элиасом Швилером (Стокгольмский университет) книги по философии под названием «Хайдеггер во время «поворота»: литература, поэзия и образование». Эта книга также будет опубликована издательством Routledge Press 15 августа 2017 года.

Первая книга Магрини в издательстве Routledge Press «Социальная эффективность и инструментализм в образовании: критические очерки онтологии, феноменологии и философской герменевтики» (2014 г.) объединяет образование и учебную программу, прочитанные через технические линзы феноменологии и философской герменевтики. Он черпает большое вдохновение из первичных прочтений фундаментальной онтологии Хайдеггера и философской герменевтики Гадамера, а также вторичной критики, предлагаемой учеными континентальной традиции.

"Среди прочих достижений, [Социальная эффективность и инструментализм в образовании] представляет собой интеллектуальную историю, превосходящую саму себя и интеллектуальную историю, которую она так ловко переформулирует и реконструирует. Если я могу использовать эту фразу — учитывая сложность и созерцательный характер текста — это ошеломляющее проявление силы … [Магрини] создал то, что вполне может стать каноническим текстом». ~ Уильям Ф. Пинар, научный руководитель Университета Британской Колумбии

Магрини был лауреатом премии доктора философии 2015 года.Премия Майкла Оликера за выдающийся вклад в философию образования — присуждается Обществом философских исследований образования.

Магрини опубликовал десятки рецензируемых статей в журналах по философии, образованию и кино, таких как «Философия сегодня», «Экзистенция», «Философские сочинения», «Анализ и метафизика», «Обзор современной философии», «Лингвистические и философские исследования», «Философия образования и теория», «Журнал». учебных программ, учебных программ, чувств кино и философии кино.Его главы "Эмпедокл" и "Софокл" появляются в книге Патриции О’Грейди (ред.) «Знакомство с философами Древней Греции» (Ashgate Press).

Он только что опубликовал свою пятую книгу по философии — в серии SpringerBriefs о ключевых мыслителях в области образования — под названием «Сократ Платона: философия и образование», которая является "недоктринальной" чтение платоновского понимания Сократа и стремление к философии.

Следующая статья будет опубликована в международном философском журнале Existenz (Vol.12, 2 Fall), которым управляет Международное общество ученых Карла Ясперса (см. ссылку ниже)

https://existenz.us/forthcoming.html

Интерпретация «Феноменологического» Платона Карла Ясперса

Преодоление границ Doctrinal Scholarly Tradition

Аннотация: Сосредоточившись на важном прочтении Платона Ясперсом, я привожу доводы в пользу реконцептуализации Платона как «недоктринального» философа, что включает в себя увлекательное феноменолого-экзистенциальное прочтение диалогов, возникающих из современная континентальная мысль.Эта статья уникальна тем, что в ней затрагиваются феноменологически-экзистенциальные прочтения Платона и Сократа Карлом Ясперсом, которые в значительной степени упускают из виду, в связи с платоновской наукой, возникшей из современной феноменологической традиции. Здесь я сосредоточусь на спекулятивной интерпретации «недоктринального» Платона Ясперса, анализируя четыре компонента его пророческого чтения, которое является бесценным историко-философским документом платоновской науки, предшествующим современным континентальным феноменологическим подходам к платоновской интерпретации на промежуток времени. более трех десятков лет.Действительно, «негласное» присутствие феноменологического понимания Платона Ясперсом находит отражение в современной феноменологической и герменевтической науке, сосредоточенной на понимании «недоктринального» философского проекта Платона. В конце концов, я прочитал уникальный анализ Платона, сделанный Ясперсом в его отношении к современной «недоктринальной» платоновской науке, которая сосредоточена на том, чтобы подвергнуть сомнению традиционные «аналитические» и «доктринальные» прочтения Платона, чтобы узнать, как работа Ясперса может способствовать вдохновив будущие феноменологические анализы Платона, а Ясперс получил заслуженное признание как философский пионер в феноменологической области исследований Платона.

Контактное лицо: [email protected]

Сократ > Отдельный философ > Философия

Введение | Жизнь | Работа | Книги

Сократ (Римская мраморная копия 1-го века с утраченной бронзовой статуи 4-го века до н.э. работы Лисиппа)

Сократ (ок. 469–399 до н. э.) был чрезвычайно важным греческим философом классического периода (часто называемого в его честь сократическим периодом).В отличие от большинства философов-досократов, которые были до него и которые были гораздо больше заинтересованы в установлении того, как устроен мир , Сократа больше интересовало то, как люди должны вести себя , и поэтому он был, возможно, первым крупным философом этики.

Загадочная фигура известная нам только по рассказам других людей (в основном диалогов его ученика Платона), он считается одним из основателей западной философии.Некоторые считают его полной противоположностью софистов своего времени, которые заявляли, что обладают знаниями, которые они могли передавать другим (часто за плату), утверждая вместо этого, что знание следует искать ради него самого владеть им в полной мере.

Он внес важный и долговременный вклад в области этики, эпистемологии и логики и, в частности, в методологию философии (его метод Сократа или «elenchus» ).Его взгляды сыграли важную роль в развитии многих крупных философских течений и школ, пришедших после него, включая платонизм (и породившие его неоплатонизм и аристотелизм), цинизм, стоицизм и гедонизм.

Сократ родился , насколько нам известно, в Афинах около 469 г. до н.э. Наши сведения о его жизни отрывочны и происходят в основном из трех современных источников, диалогов Платона и Ксенофонта (ок.431 — 355 до н.э.), а играет из Аристофана (ок. 456 — 386 до н.э.). Согласно Платону, отцом Сократа был Софрониск (скульптор и каменщик), а его матерью была Фенарета (повивальная бабка). Его семья была респектабельной по происхождению, но скромной по средствам. По-видимому, у него было не более обычного греческого образования (чтение, письмо, гимнастика и музыка, а позже геометрия и астрономия), прежде чем он почти полностью посвятил свое время интеллектуальным интересам .

Его обычно описывают как непривлекательного по внешности и низкорослого по росту, и он, по-видимому, редко мылся или менял одежду. Но тем не менее он женился на Ксантиппе , женщине, намного моложе его и известной своей проницательностью (Сократ оправдывал свой брак тем, что дрессировщик должен оттачивать свои навыки на самых бойких животных). Она родила ему трех сыновей, Лампрокла , Софрониска и Менексена , которые все были совсем маленькими детьми во время суда и смерти отца и, по Аристотелю, оказались ничем не примечательными , глупыми и тупой.

Точно неизвестно, кем были его учителей , но, по-видимому, он был знаком с учениями Парменида, Гераклита и Анаксагора. Платон записал тот факт, что Сократ встретил Зенона Элейского и Парменида во время их путешествия в Афины, вероятно, около 450 г. до н.э. Другие упомянутые влияния включают ритора по имени Продик , ученика Анаксагора по имени Архелай и двух женщин (помимо его матери): Диотима (ведьма и жрица из Мантинеи, которая научила его всему, что касается «эроса». или любовь), и Аспазия (фаворитка греческого государственного деятеля Перикла , научившая его искусству надгробных речей ).

Непонятно, как Сократ зарабатывал на жизнь. Некоторые источники предполагают, что он продолжил профессию каменщиков от своего отца. По-видимому, некоторое время он служил в качестве члена сената Афин, а также служил (и, как сообщается, отличился) в афинской армии во время трех кампаний в Потидее , Амфиполе и Делии . Однако большинство текстов, кажется, указывают на то, что Сократ не работал , посвятив себя исключительно обсуждению философии на площадях Афин .Используя метод, теперь известный как метод Сократа (или диалог Сократа или диалектика ), он прославился тем, что черпал знания у своих учеников, отвечая на серий вопросов и изучая последствий их ответов . . Часто он подвергал сомнению необоснованную уверенность людей в истинности популярных мнений, но обычно без ясного альтернативного учения. Аристофан изображал Сократа как управляющего школой софистов и принимающего плату за обучение , но другие источники прямо отрицают это.

Самая известная часть жизни Сократа — его суд и казнь . Несмотря на заявление о полной лояльности своему городу, стремление Сократа к добродетели и его строгое соблюдение истины столкнулись с курсом афинской политики и общества (особенно после постыдных поражений Афин в Пелопоннесской войне). Война года со Спартой). Сократ поднял вопросы об афинской религии , но также и об афинской демократии и, в частности, он восхвалял главного соперника Афин Спарту , в результате чего некоторые ученые интерпретировали его суд как выражение политической борьбы .Однако, скорее всего, это произошло из-за его самопровозглашенного положения социального и морального критика Афин и его настойчивого стремления улучшить чувство справедливости афинян (вместо того, чтобы поддерживать статус-кво и принимать развитие безнравственность ). Его «преступление» заключалось, вероятно, просто в том, что его парадоксальная мудрость заставила нескольких выдающихся афинян выглядеть глупыми на публике.

Какой бы ни была мотивация, он был признан виновным (с небольшим перевесом в 30 голосов из 501 присяжных) в нечестии и развращении умов молодежи Афин, и он был приговорен к смертной казни употребление смеси, содержащей яда болиголова в 399 Б.C., в возрасте 70 лет. Хотя у него, по-видимому, была возможность избежать , он предпочел этого не делать, полагая, что истинный философ не должен не бояться смерти , что было бы против его принципов нарушать его общественный договор с государством, уклоняясь от его правосудия, и что он, вероятно, жил бы не лучше в другом месте, даже если бы ему пришлось бежать в изгнание.

Как уже упоминалось, сам Сократ не написал никаких философских текстов, и наши знания о человеке и его философии основаны на трудах его учеников и современников , в частности на диалогах Платона, а также на трудах Аристотеля. , Ксенофонт и Аристофан .Поскольку это либо партийные философские тексты его сторонников, либо произведения драматические , а не исторически достоверные намерения, трудно найти настоящего Сократа (часто называемого «сократовской проблемой» ). В частности, в «Диалогах о Сократе» Платона почти невозможно сказать, какие из взглядов, приписываемых Сократу, на самом деле принадлежат ему, а какие принадлежат Платону.

Возможно, наиболее важным и прочным единственным вкладом Сократа в западную мысль является его диалектический метод исследования, который он называл «elenchus» (грубо говоря, «перекрестный допрос»), но который стал известен как Сократовский метод или Сократовские дебаты (хотя некоторые комментаторы утверждали, что Протагор на самом деле изобрел сократовский метод).Он был назван отрицательным методом из исключения гипотез , поскольку лучшие гипотезы находятся путем последовательного выявления и исключения тех , которые приводят к противоречиям . Даже сегодня Метод Сократа все еще используется в классах и юридических школах как способ обсуждения сложных тем для выявления основных проблем как в предмете, так и в выступающем. Его влияние, пожалуй, сильнее всего ощущается сегодня в использовании научного метода , в котором гипотеза является лишь первым этапом на пути к доказательству.

В самом простом случае метод Сократа используется для решения проблемы путем разбиения проблемы на серий вопросов , ответы на которые постепенно приводят к все более и более лучшим решениям. И спрашивающий, и опрашиваемый исследуют последствия позиций другого, чтобы стимулировать рациональное мышление и осветить идеи . Таким образом, Сократ противопоставил бы любому утверждению контрпример , который опровергает утверждение (или, по крайней мере, показывает его неадекватность).Это привело бы к модифицированному утверждению , которое Сократ затем снова проверил бы с другим контрпримером. Через несколько итераций такого рода исходное утверждение постоянно корректируется и становится все более и более трудно опровергаемым , что, по мнению Сократа, означало, что оно все ближе и ближе к истине .

Сократ горячо верил в бессмертие души , и был убежден, что боги выбрали его как своего рода божественного посланника , чтобы убедить народ Афин в том, что их моральные ценности ошибочны, и что вместо того, чтобы так заботиться о своих семьях, карьере и политических обязанностях, они должны заботиться о «благополучии своих душ» .Однако он также задавался вопросом, действительно ли «arete» (или «добродетель») можно научить , как считали софисты. Он заметил, что многие успешные отцы (например, выдающийся военный генерал Перикл ) не произвели на свет сыновей, их собственного качества, что навело его на мысль, что моральное превосходство было скорее вопросом божественного завещания , чем родительским воспитанием.

Он часто заявлял, что его мудрость ограничивалась осознанием собственного невежества (хотя он утверждал, что обладает знанием « искусства любви «).Таким образом, он на самом деле никогда не называл мудрым, только для того, чтобы понять путь, любящий мудрость должен идти по нему. Его заявление о том, что он знал одну и только одну вещь, что он ничего не знал , возможно, повлияло на более позднюю школу скептицизма. Он видел свою роль не как учителя или теоретика, а как аналог акушерки , которая могла воплотить в жизнь теории других , хотя для этого ему, конечно, нужно было бы иметь опыт и знания того, о чем он говорил.Он считал, что философом может быть любой , а не только хорошо обученный и образованный человек, и что каждый обязан задавать философские вопросы (известно его высказывание о том, что « неисследованная жизнь не стоит жилой «).

Многие из верований, традиционно приписываемых историческому Сократу, были охарактеризованы как «парадоксальные» потому, что они кажутся противоречащими здравому смыслу , например: никто не желает зла, никто не заблуждается или не поступает неправильно намеренно или сознательно ; всякая добродетель есть знание; добродетели достаточно для счастья.Он считал, что проступок был следствием невежества и что те, кто поступал неправильно , не знали лучшего (иногда называемого этическим интеллектуализмом). Он считал, что лучший образ жизни для людей — это сосредоточиться на саморазвитии , а не на погоне за материальным богатством, и всегда предлагал другим попытаться больше сосредоточиться на дружбе и чувстве истинного сообщества . Он был убежден, что люди обладают определенными добродетелями (особенно важными философскими или интеллектуальными добродетелями), и что добродетель является самым ценным из всех владений, и что идеальная жизнь должна быть проведена в поисках Добра (раннее изложение эвдемонизма или этики добродетели).

Политические взгляды Сократа , представленные в диалоге Платона «Государство» , были резко против демократии , которая так недавно была восстановлена ​​в Афинах его времени, и даже против любой формы правительство, которое не соответствовало его идеалу идеальной республики во главе с философами , которые, как он утверждал, были единственным типом людей подходящих для управления другими . Он считал, что воля большинства не обязательно является хорошим методом принятия решений, но гораздо важнее, чтобы решения были логичными и обоснованными .Однако это могут быть скорее собственные взгляды Платона, чем взгляды Сократа, «Республика» являющаяся произведением «среднего периода», которое часто считается не репрезентативным взглядов исторического Сократа.

В «раннем» диалоге Платона, «Апология Сократа» , Сократ отказался заниматься традиционной политикой на том основании, что он не может вникнуть в дела других (или рассказать людям, как жить своей жизнью). живет) когда он еще не понимал как жить своим .Некоторые утверждали, что он считал правление «Тридцати тиранов» (пришедших к власти ненадолго при его жизни во главе с Критием , родственником Платона и бывшим учеником самого Сократа) даже менее законным , чем демократический сенат, приговоривший его к смертной казни.

Подобным образом, в диалогах Платона Сократ часто оказывается сторонником мистической стороны, обсуждая реинкарнацию и мистические религии (популярные религиозные культы того времени, такие как Элевсинские мистерии , те, кто прошел определенные тайные обряды инициации ), но сколько из них приписывается Сократу или самому Платону, не ясно (и никогда не будет) ясно.Сократ часто ссылался на то, что греки называли «демоническим знаком» , своего рода внутренним голосом , который он слышал только тогда, когда собирался совершить ошибку (например, знак, который, как он утверждал, не позволял ему войти в политика ). Хотя сегодня мы считали бы это интуицией , Сократ думал о ней как о форме «божественного безумия» , такого рода безумия, которое является даром богов и дает нам поэзию , мистицизм , любовь и даже философия самого себя.

Взгляды Сократа были инструментальными в развитии многих крупных философских течений и школ, пришедших после него, особенно платонизма его основного ученика Платона (и неоплатонизма и аристотелизма, которые он породил). Его представление о жизни, состоящей из аскезы в сочетании с благочестием и нравственностью (в значительной степени игнорируемой Платоном и Аристотелем), было существенным для основных верований более поздних школ, таких как цинизм и стоицизм.Статус Сократа в западной философии вернулся в полную силу с Ренессансом и Эпохой Разума в Европе, когда политическая теория начала возрождаться под руководством таких философов, как Джон Локк и Томас Гоббс. Аристипп из Кирены (ок. 435 — 360 до н. э.), основатель школы гедонизма, тоже был учеником Сократа, хотя и искажал учение Сократа.

См. дополнительные источники и список рекомендуемой литературы ниже или проверьте полный список на странице книг по философии.Всякий раз, когда это было возможно, я связывал книги с моим партнерским кодом Amazon, и как партнер Amazon я зарабатываю на соответствующих покупках. Покупка по этим ссылкам помогает поддерживать работу веб-сайта, и я благодарен за вашу поддержку!

.