Как фантастика помогает раскрыть идейное содержание повести «Шинель»?
Ne quid falsi audeat, ne quid veri non audeat historia.
M.T. Cicero
(Да убоится история какой бы то ни было лжи, да не убоится она какой бы то ни было правды.
М. Т. Цицерон)
Фантастику Гоголь использует в повести «Шинель» в самом конце, когда после смерти Акакия Акакиевича у Калинкина моста появляется привидение и срывает шинели с прохожих и проезжих. Это же привидение чуть не до смерти напугало «значительное лицо», когда схватило генерала за воротник и потребовало генеральскую шинель себе за то, что «значительное лицо» не помогло отыскать шинель Башмачкина.
Фантастический финал «Шинели» может иметь по крайней мере три разных толкования. Первое толкование вполне реальное: те же грабители, которые ночью сняли шинель с Акакия Акакиевича, продолжают свой промысел — ловко срывают шинели с прохожих у Калинкина моста. Именнотакой ночной разбойник, высокого роста и с усами, грозно спросил хилого будочника: «Тебе чего хочется?» — и, показав для устрашения огромный кулак, спокойно пошагал к Обухову мосту.
(…) Бедное «значительное лицо» чуть не умер. (…) Он сам даже скинул поскорее с плеч шинель свою и закричал кучеру не своим голосом: «Пошёл во весь дух домой!»». Таким образом, «значительное лицо» сам отдал свою генеральскую шинель. Замечательно, что кучер, правящий санями, никак не реагировал на нападение привидения, он просто ничего не заметил.На вопрос: «Какое же из трёх толкований финала верно?» — следует, вероятно, ответить: «Все три одинаково возможны, и автор специально не проясняет финал совсем». Гоголь в своих произведениях часто использует недосказанность как художественный приём, взять хотя бы бесконечную судебную тяжбу о чести и достоинстве в «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», или «немую сцену» в «Ревизоре», или несущуюся в непонятную даль птицу-тройку в «Мертвых душах» и т.д. Примечательно, что сам автор-рассказчик не отождествляет привидение с Акакием Акакиевичем, а всё время оговаривается, что передаёт городские слухи.
Как уже не раз отмечалось, Гоголь в повести «Шинель» объединил мотивы, которые до него использовал Пушкин в двух своих произведениях о «маленьком человеке»: трагическая потеря любимой дочери в жизни станционного смотрителя — потеря Акакием Акакиевичем шинели, которая в мечтах героя сравнивалась с «подругой жизни»; угрозы сумасшедшего Евгения Медному всаднику — объяснение Башмачкина со «значительным лицом», который в настойчивости титулярного советника увидел «буйство» (бунт).
Но есть ли действительно бунт в повести Гоголя? Случайно или нет появилось в «Шинели» упоминание о Фальконетовом монументе, у лошади которого подрубили хвост, поэтому существует опасность, что Медный всадник упадёт?
Из трёх приведённых выше толкований финала только третье — психологическое — является важным для идейного содержания повести. Чем же закончилось столкновение Акакия Акакиевича со «значительным лицом» в финале повести?
Одни литературоведы видят в финале бунт-протест «маленького человека» против несправедливого общества. Акакий Акакиевич нарисован человеком, который при жизни покорно несёт свой тяжкий крест. Однако для Гоголя важно было показать, что в запуганном Башмачкине просыпаются решительность и смелость. Правда, эти качества появляются в герое после воскресения — привидение быстро расправилось с виновником своих несчастий, отобрав у генерала шинель и напугав до полусмерти. Очевидно, что Гоголь, будучи художником-реалистом, не мог изобразить наяву возмущение и сопротивление смиренного Башмачкина, это противоречило бы логике жизни и характеру героя.
Другие литературоведы считают, что Акакий Акакиевич, тихий и покорный при жизни, не способен на бунт и после смерти. Возмездие приходит к «значительному лицу», но не извне, а из его собственной души. Ведь генерал вскоре после «распекания» Башмачкина почувствовал сожаление: «значительное лицо» постоянно думал о бедном титулярном советнике и через неделю послал к Акакию Акакиевичу узнать, «что он и как и что нельзя ли в самом деле чем помочь ему». Но раскаяние запоздало: маленький чиновник умер. Поэтому, хотя привидение и схватило генерала за воротник, последний, по существу, сам отдал шинель во искупление своей вины. Таким образом, Гоголь переводит финальное столкновение Акакия Акакиевича со «значительным лицом» из социальной в моральную область. Такое толкование созвучно твёрдому убеждению писателя в том, что нравственное перерождение человека возможно.
Итак, фантастический финал «Шинели» помогает раскрыть идею повести: несправедливое устройство общества губит простых («маленьких») граждан и развращает людей у власти, которые за неправедные дела, в свою очередь, получают неминуемое, хотя бы моральное, возмездие. Причём Гоголь, будучи противником «бунтов» и «мщений», считал моральную расплату не менее тяжёлой, чем физическую.
Упомянутому раньше герою романа Достоевского «Бедные люди» Макару Девушкину не понравился не только сам Акакий Акакиевич, но и финал повести. Герой Достоевского рассуждает так: «А лучше всего было бы не оставлять его умирать, беднягу, а сделать бы так, чтобы шинель его отыскалась, чтобы тот генерал (…) переспросил бы его в свою канцелярию, повысил чином и дал бы хороший оклад жалования, так что, видите ли, как бы это было: зло бы было наказано, а добродетель восторжествовала бы, и канцеляристы товарищи все бы ни с чем и остались. Я бы, например, так сделал…». Иначе говоря, мелкому чиновнику Макару Девушкину хотелось, чтобы у истории с шинелью было во всех отношениях счастливое окончание.
Гоголь завершил повесть по-другому — полуреальной-полуфантастической встречей «значительного лица» с привидением Акакия Акакиевича. Благодаря недосказанности финала углубляется содержание всего произведения: «Накажи Гоголь «значительное лицо» серьёзно, вышла бы скучная, нравоучительная сказка. Заставь переродиться — вышла бы ложь. Не щёлкни он его, мы бы с недовольным чувством оставили книгу. Гоголь великолепно выбрал фантастическую форму момента, когда пошлость на мгновение прозрела» (И.Ф.Анненский). Таким образом, нравственный закон в конце повести торжествует, но этот финал совсем непохож на тривиальный happy end, который придумал Макар Девушкин.
Читать онлайн «Стихи о войне», Сергей Михалков – ЛитРес
© Михалков С.В., насл., 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
* * *
Дорогой читатель!
В этой книге собрано то, что было написано мною во время Великой Отечественной войны, когда я был военным писателем-корреспондентом газеты Южного фронта «Во славу Родины», затем – центральной газеты Военно-Воздушных Сил «Сталинский сокол» и других газет.
…Выполняя задания своей редакции в действующей армии, я писал очерки, заметки, политические стихи, подписи под карикатуры, юмористические рассказы.
Мне никогда не забыть морозной ночи на полевом аэродроме, когда я с непередаваемым волнением провожал на боевое задание летчиков Северо-Западного фронта. На борт самолетов грузили пачки листовок. Это были мои стихотворные послания к нашим партизанам, в которых я стремился ободрить и призвать к беспощадной борьбе русских людей на оккупированной территории. Помню заголовки листовок: «Пусть не дрогнет твоя рука!», «Ты победишь!», «Не быть России покоренной!»
Я отчетливо вижу слабости и шероховатости в том, что писалось в далекие военные годы: война, как хорошо знают фронтовики, порой не давала времени на тщательное обдумывание и шлифовку каждой строкfи. Разумеется, можно было бы отредактировать, переработать и даже написать сейчас заново те или иные вещи. Но это был бы уже Михалков «образца 1976 года», а не Михалков военных лет, каким без всякого приглаживания и причесывания я решаюсь предстать перед сегодняшними читателями.
В конце концов, военное творчество писателя – не только определенный, очень важный этап в его собственной биографии, но и частичка – пусть самая малая – общей нашей истории. А историю, как известно, не следует ни ухудшать, ни улучшать.
Вошли в книгу и некоторые страницы, написанные на военно-патриотическую тему в последующие годы, вплоть до наших дней… В меру своих сил я старался служить делу Победы, делу мира, работая в самых разнообразных литературных жанрах. Насколько это мне удалось – пусть судит читатель.
Не могу не принести благодарность моему однополчанину по Северо-Западному фронту С.А. Савельеву, который оказал большую помощь в… разыскании моих литературных материалов, затерявшихся на страницах военных газет уже более чем тридцатилетней давности.
Автор
1976
Народ богатырский мой
Отчизной мобилизован
Народ богатырский мой.
Не дай облакам грозовым
Сомкнуться над головой!
Товарищ, где бы ты ни был —
И в городе, и в селе, —
Зорче следи за небом,
Оглядывайся на земле!
И если враги на границе
Займут твои города —
Сожги и нефть и пшеницу
И угони поезда.
Мосты подорви и склады,
Врагов огнем ослепи,
В ряды партизанских отрядов
С винтовкой в руках вступи!
Мы встанем врагу на дороге
И не дадим вздохнуть.
Мы можем пожертвовать многим,
Чтоб все обратно вернуть!
Отчизной мобилизован
Народ богатырский мой.Не дай облакам грозовым
Сомкнуться над головой!
1941
Три товарища
Жили три друга-товарища
В маленьком городе Эн.
Были три друга-товарища
Взяты фашистами в плен.
Стали допрашивать первого.
Долго пытали его —
Умер товарищ замученный
И не сказал ничего.
Стали второго допрашивать,
Пыток не вынес второй —
Умер, ни слова не вымолвив,
Как настоящий герой.
Третий товарищ не вытерпел,
Третий – язык развязал:
«Не о чем нам разговаривать!» —
Он перед смертью сказал.
Их закопали за городом,
Возле разрушенных стен.
Вот как погибли товарищи
В маленьком городе Эн.
1937
Горнист (Быль)
Случилось это в дни войны за Доном
С одним кавалерийским эскадроном…
По нашим конникам враги огонь вели.
Вдруг близкий взрыв! И кони понесли —
Теснят друг друга, не сдержать лавины:
И храп, и крик, и в мыльной пене спины,
И всадникам уже не до огня,
И дым, и пыль, и ночь средь бела дня…
Кавалеристы видят: дело худо —
Их развернуло прямо на овраг,
Всему конец…
Но тут случилось чудо:
С карьера кони перешли на шаг —
Пришли в себя…
А получилось так:
Лихой горнист, служивший в эскадроне,
На всем скаку трубу к губам прижал
И «Зорьку» проиграл. И услыхали кони
Знакомый, добрый утренний сигнал.
И вновь для них реальность обрели
Трава и ветер, запахи земли,
И дальнее село, и ближний бой,
И тот горнист с серебряной трубой…
1941
Я не хочу!
Я не хочу, чтоб все, что было свято
И предками для нас сохранено,Вдруг оказалось взорвано и смято
И на кострах фашистских сожжено.
Я не хочу, чтоб хлеб моих колхозов,
Мной собранный, немецкий барин ел.
Чтоб день и ночь в немецких паровозах
Добытый мною уголь мой горел.
Чтоб к нефти моего Азербайджана
Нефтепровод немецкий провели,
И набивали золотом карманы
Германские тузы и короли.
Я не хочу, чтоб маленького сына,
Единственного сына моего,
Какой-нибудь помещик из Берлина
В моей России вдруг лишил всего.
Чтоб мальчик мой, как я, такой же русский,
Рос, русского не зная языка,
Под палкою рабовладельцев прусских,
Приехавших в мой Псков издалека.
Вот почему на Волге, на Кубани
С оружьем, преграждая путь врагу,
До моего последнего дыханья
Я буду драться так, как я могу!
Я буду бить врага везде, повсюду,
Честь воина в боях не посрамлю!
Бесстрашным буду! Беспощадным буду!
Остановлю врага и разгромлю!
1941
Фашист
Он в села входит,
Как чума,
Как смерть сама,
Как мор.
Как зверь, врывается в дома,
И сходят девушки с ума,
Не в силах смыть позор.
Он вырывает языки,
Пытая стариков.
Он хочет всех зажать в тиски
И всем до гробовой доски
Надеть ярмо оков.
Нет! Нет! Вовеки не бывать
Хозяином ему.
Он может жечь и убивать,
Душить людей в дыму, —
Но никогда такой народ,
Как русский наш народ,
Не упадет, и не умрет,
И в рабство не пойдет!
Мы отомстим за каждый дом,
Который он поджег.
Мы, как один, клянемся в том,
Что близок мести срок.
Не может ворон быть орлом
И выше всех летать,
Не может он своим крылом
До наших звезд достать!
Не может черная змея
Обвить страну мою!
Штык занеси, страна моя,
И приколи змею!
1941
Останови, отбрось и разгроми!
Горит Кубань, Майкоп в ночи пылает,
Защиты просят женщины с детьми,
Тебя, боец, Отчизна призывает:
Останови врага!
Отбрось
И разгроми!
Не отступи, боец, на поле боя,
Изменника позором заклейми.
За счастье Родины плати ценой любою,
Останови врага,
Отбрось
И разгроми!
Чтоб в черный день на барщине немецкой
Не били нас позорными плетьми,
Чтоб не глумился враг над жизнью детской,
Останови врага,
Отбрось
И разгроми!
Где б ни был ты, в горах ли на Кавказе,
В лесах Валдая ли, – с врагами бой прими.
Не дай в свой дом чумной войти заразе,
Останови врага,
Отбрось
И разгроми!
1941
Пионерская Посылка
Две нательные фуфайки,
На портянки – серой байки,
Чтоб ногам стоять в тепле
На снегу и на земле.
Меховые рукавицы,
Чтоб не страшен был мороз.
Чтоб с друзьями поделиться —
Десять пачек папирос.
Чтобы тело чисто было
После долгого пути,
Два куска простого мыла —
Лучше мыла не найти!
Земляничное варенье
Своего приготовленья, —
Наварили мы его,
Будто знали для кого!
Все, что нужно для бритья,
Если бритва есть своя.
Было б время да вода —
Будешь выбритым всегда.
Нитки, ножницы, иголка —
Если что-нибудь порвешь,
Сядешь где-нибудь под елкой
И спокойно все зашьешь.
Острый ножик перочинный —
Колбасу и сало режь!
Банка каши со свининой —
Открывай ее и ешь!
Все завязано, зашито,
Крышка к ящику прибита —
Дело близится к концу.
Отправляется посылка,
Очень важная посылка,
Пионерская посылка
Неизвестному бойцу!
1941
Советские бомбардировщики
Посвящается летчикам части майора Кузнецова
В лучах заходящего солнца,
Гудя над землей, как шмели,
Плывут, в облаках исчезая,
Воздушные те корабли.
И с курса они не собьются,
И к цели они долетят.
Радисты-стрелки неустанно
За воздухом синим следят.
Пшеница внизу колосится,
Пылят по дорогам стада.
Как тонкие ниточки, вьются
Идущие в тыл поезда.
Девятка летит над садами,
В пути не встречая преград.
Тяжелые авиабомбы
Под крыльями в люках висят.
Плывут они, крылья раскинув,
В разливе воздушной струи.
И дети им смотрят вдогонку,
И матери шепчут: «Свои!»
Свои самолеты! И людям
Становится сразу легко.
Свои! Это значит – родные
Заплавский, Демидов, Янко.
* * *
«В планшете на штурманской карте…»
В планшете на штурманской карте
Отмечена эта река.
Вот здесь у врагов переправа,
Сюда они гонят войска.
Саперы наводят понтоны,
Форсируют реку полки,
Вползают германские танки
На берег советской реки.
Вперед же, к намеченной цели!
Уже переправа видна,
Уже разделилась девятка
На три боевых звена.
Во имя родимого края,
Во имя погибших бойцов
На цель в боевом развороте
Заходит майор Кузнецов.
По цели! По цели! По цели!
И кони встают на дыбы.
И там, где взрываются бомбы,
Растут водяные столбы.
По цели! И вновь закипает
Вода у крутых берегов —
То Кравченко, сокол отважный,
Как смерч, налетел на врагов.
Бросаются в воду фашисты,
Но только спастись не легко,
Когда над водой пролетают
Заплавский, Демидов, Янко.
* * *
В лучах заходящего солнца,
Гудя над землей, как шмели,
Свои корабли боевые
Герои домой привели.
Летели они над садами,
Из мест, где гремели бои,
И люди внизу говорили:
«Летят самолеты! Свои!»
1941
Это – наше!
Посмотри по сторонам:
Это – наше!
Это – нам!
Все поля, леса и горы
Шахты, верфи, рудники,
Эти горные озера,
Ключевые родники,
Эти села и аулы,
Кишлаки и города,
Нефть Баку, оружье Тулы
И уральская руда,
Астраханские баркасы,
Украинское зерно,
Уголь нашего Донбасса,
Крыма нашего вино,
Ленинградские заводы,
Что гремят на всю страну,
Кони редкостной породы
Из колхозов на Дону,
Стаи грозных эскадрилий
Бомбовозов, «ястребков» —
Те, что бьют, и те, что били,
Те, что будут бить врагов!
Эти крепости стальные
На воде и на земле,
Эти самые родные
Наши звезды на Кремле!
Всем владеем мы навечно.
Никому не отдадим.
Разобьем врагов, конечно,
И, конечно, победим!
1941
Пилот
Сто раз корабль взлетал и приземлялся,
Многомоторен и тяжелокрыл.
Пилот всегда при этом волновался,
Хоть никому о том не говорил.
Суров закон земного притяженья,
И не легко его преодолеть.
Без мужества,
без риска и уменья —
Не приземлиться,
как и не взлететь.
1941
Истребитель
Это кто на первой койке,
Утомленный боем, спит?
Это спит военный летчик,
Сбивший пятый «мессершмитт»!
Он сегодня под Москвой
Показал в ночном бою
Ловкость, мужество и волю
Соколиную свою.
Он врага достойно встретил —
Сбил с полуночных небес
На застывший и притихший
Подмосковный снежный лес.
Это был по счету пятый,
Сбитый в схватке боевой,
Пятый ворон, черный ворон,
Погоревший под Москвой.
Не шумите в общежитье.
Пусть, как дома, в тишине
Русский летчик-истребитель
Улыбается во сне.
Пусть поспит еще немного,
Ну хотя бы полчаса.
Он проснется, выйдет в поле,
Поглядит на небеса.
Боевой приказ получит,
Руку техника пожмет
И шестого «мессершмитта»
После пятого собьет.
1941
Галина
Кто не слышал о Галине?
Слух летит во все концы.
Повторяют это имя
Командиры и бойцы.
В ротах, взводах, эскадронах
О Галине говорят:
– Где Галина, там – малина!
Там фашисты не бомбят!
Взглянет на небо Галина,
Будто громом прогремит, —
«Мессер», в сердце пораженный,
С неба падает, дымит.
Все любуются Галиной:
– Что б мы делали без вас?
Ах, какой у вас, Галина,
Распрекрасный, точный глаз!
Вы и впредь при всем народе
Проявляйте свой талант!
* * *
Оказалось, что Галина —
Не какая-то дивчина,
А известный всем мужчина —
Наш зенитчик-лейтенант.
1941
Фронтовые подруги
Давно в бою расчеты огневые.
Гудит земля, встревожена войной.
Идут на фронт подруги боевые,
И позади остался дом родной.
Полки врагов нарушили границы,
И над страной кружится воронье.
Мы как один должны сейчас сплотиться
И отстоять Отечество свое.
Родная армия послала за тобою
И назвала военною сестрой.
Спешите, девушки:
На грозном поле боя
Красноармеец ранен молодой.
Над ним летят испуганные птицы,
Он слышит грохот наших батарей,
Ты подползи, и дай ему напиться,
И в ближний тыл доставь его скорей.
Он не жалел ни крови и ни жизни,
Не отступал под натиском свинца.
И ты должна вернуть его Отчизне:
Как сына – матери, как армии – бойца.
Склонись над ним, ночей недосыпая.
Его тебе доверил твой народ.
И сделай все, подруга фронтовая,
Чтоб в строй бойцов вернулся патриот.
Родная армия послала за тобою
И назвала военною сестрой.
Спешите, девушки:
На грозном поле боя
Красноармеец ранен молодой.
1941
Случай в шкафу
Раз к женским платьям в шкаф
попал комбинезон.
Понятно, что туда попал случайно он, —
Ему висеть не там положено по штату,
Но делать нечего, рука ошиблась чья-то…
Подняли платья шум. И все друг другу в тон:
«Комбинезон?! Убрать сейчас же вон!
Бензином пахнет он.
Смотреть нам неприятно
На эти масляные пятна.
Мы – крепдешин,
мы – креп-жоржет, вельвет,
Мы пахнем дорогим одеколоном.
Мы – не мужской, мы – женский туалет.
Что общего у нас с комбинезоном?
Кто смел его повесить среди нас?!
Ох, жаль, хозяйки нет, она бы показала,
Она бы выбросила вас —
вас, груботканого нахала!»
Комбинезон сказал: «Могу ответить вам…»
Но тут открылась шкафа дверца,
И если бы у платьев было сердце,
Оно бы лопнуло по швам.
Хозяйкина рука комбинезон взяла,
И слышно было всем: «Так вот он где! Нашла!
Я целый час ищу, весь перерыла дом.
А он висит в шкафу! Как притаился ловко!
Рабочий мой костюм! Любимая спецовка!
Идем на наш аэродром!»
Все дело было в том, что с первых дней войны
Простая девушка – Казанцева Людмила,
Как сотни тысяч девушек страны,
Мужчин, на фронт ушедших, заменила.
1941
Письмо на фронт
Сынок родной!
По радио узнали,
Что ты здоров и крепко бьешь врагов.
Соседи заходили, поздравляли,
Все говорят: – Ванюшка-то каков!
Вот это, говорят, действительно геройство:
Трех гадов заколоть, а двух живьем поймать!
А мне, признаться, только беспокойство,
Да что поделаешь: на то ведь я и мать.
Все думаю и сердцем все болею
По материнской слабости своей…
Ты береги себя, но бей злодея!
Как мать прошу: врага покрепче бей!
Отец, как все.
Прочел газету, стукнул кулаком.
– Эх, говорит, и мне на фронт охота.
Пойти бы тоже следом за сынком.
Я, говорит, на немца зуб имею.
За две войны немало их побил.
А бить по ним я и в очко сумею,
Я трехлинейную еще не позабыл!..
Вчера у нас Катюша ночевала.
Хлеб убирают. Скоро молотьба.
Такой пшеницы – сроду не бывало!
Богатые, хорошие хлеба.
Катюша-то в колхозе заправилой —
Степан Петров ушел служить на флот.
Она его в бригаде заменила,
Командует теперь на полный ход.
– Мы, говорит, такие строим планы:
Сдать государству урожай сполна
И если что… всем вместе в партизаны, —
Бить Гитлера. Пусть сдохнет, сатана!..
Марусю не узнать. Шинель надела
И санитаркой в госпиталь пошла.
А я не против, раз такое дело —
Сестрой и я в гражданскую была.
Белье стирала, раны бинтовала.
Кладу повязку, а сама в слезах.
Дежурила, ночей недосыпала,
И оживали люди на глазах.
Сынок родной! За Родину сражайся!
Не трусь в бою! Не забывай писать!
И поскорей с победой возвращайся!
От всех привет.
Целую крепко.
Мать.
1941
Вчера пришел с работы,
Письмо с фронта
Родная мать!
Твое письмо простое
Мне принесли вчера, но лишь сейчас
На берегу речушки, после боя,
Его прочесть сумел я в первый раз.
И я тобой горжусь, моя родная,
Твой гнев к врагам мне хорошо знаком.
Вы там – в тылу, а я на фронте знаю,
За что дерусь гранатой и штыком.
В полях колхозных золотому житу
Под сапоги фашистские не лечь.
Сожжем зерно! Но не дадим бандиту
Из нашей ржи хлебов себе напечь.
Ты обо мне по радио слыхала
И думала: храбрец – Ванюшка твой.
А ведь таких, как я, у нас немало.
Здесь что ни час, то подвиг боевой.
И нету в том особого геройства,
Что сделал я, ведя свой первый бой.
Здесь все бойцы одно имеют свойство:
И побеждать, и жертвовать собой.
Наш командир – любимец нашей роты,
Наш политрук от нас неотделим.
Во всех делах видна его забота,
В огонь и в воду мы пойдем за ним!
И обо мне, прошу тебя, мамаша,
Ты не болей ни сердцем, ни душой.
Вернусь домой в семью большую нашу —
На весь колхоз закатим пир горой.
Приеду я с ребятами своими,
Прошедшими сквозь дым и шквал огня,
Ты познакомишься с орлами боевыми
И ты их примешь так же, как меня.
Спасибо за письмо, за нежность и за ласку.
Послание свое заканчивать спешу.
Идет обстрел. Надеть придется каску,
А я на ней ответ тебе пишу.
Не знаю срока, скоро ли приеду,
Но день придет, мы разобьем врагов!
И с фронта к вам я привезу победу.
Привет родным.
Ваш сын Иван Рябков.
1941
Почетный пассажир
В армейской шинели,
В армейской ушанке,
Вагона он ждет
На трамвайной стоянке.
Он входит с передней
Площадки трамвая,
На правую ногу
Немного хромая.
Таких пассажиров
В трамвае немного,
И люди ему
Уступают дорогу.
Таким пассажирам
В таком положенье
Повсюду – вниманье,
Везде – уваженье!
Сидит он в вагоне
На лучшем из мест,
Кондуктор с него
Не берет за проезд.
Он орден имеет
Под серой шинелью,
Он ранен под Клином
Немецкой шрапнелью.
Бесстрашный участник
Большого сраженья,
Он вывел товарищей
Из окруженья.
Боец-пулеметчик
Стрелкового взвода,
Большое спасибо
Тебе от народа!
1941
Разговор с майором
Он вытирает пот со лба
И говорит, седой от пыли:
– Да, в эту ночь была стрельба!
Да, крепко немца мы побили!
Нас окружить пытался враг,
Но ведь и мы не лыком шиты!
Как затянули их в овраг,
Так и не выбрались бандиты.
А кто остался от полка,
Тот – руки кверху. Эх, вояки!
Боятся русского штыка,
Не любят штыковой атаки!
Мои бойцы, как на подбор,
Все казаки. Все больше с Дона.
К примеру – Лапушкин Егор,
Боец второго эскадрона.
Он так рубил своим клинком,
Что только головы летели.
А я-то с рубкою знаком
И разбираюсь в этом деле!
А есть такие молодцы,
Что и в седле-то меньше году,
Но в бой идут, как храбрецы,
Скажи – пойдут в огонь и в воду.
Нам не забыть политрука
Петра Денисыча Рябкова.
Он – знамя нашего полка,
Не скажешь ничего другого!
…Вот расспросить бы вам о нем —
Его в полку у нас любили.
А вы бы уж в стихах потом
Рассказ бойцов изобразили! —
И поднялся майор с пенька
И отряхнул полы шинели…
А в синем небе облака
Все так же плыли и летели.
1941
Машина раненых везла…
Машина раненых везла.
Дорога трудная была,
Обстреляна не раз.
Шофер Миляев это знал,
Недаром военврач сказал:
– Езжайте… В добрый час!
В кабине лучше быть вдвоем:
Шофер Миляев за рулем,
А рядом – Данильчук.
Сидят рядком и говорят
Про то, про се, про медсанбат
И смотрят, что вокруг.
Кто за рулем не первый год,
Тот санмашину не тряхнет,
Когда везет больных.
Шофер Миляев не забыл,
Что должен он доставить в тыл
Товарищей своих.
И все бы было ничего,
Когда б шофера самого
Не ранило в пути.
Коварный враг стрелял хитро —
Попал водителю в бедро.
Машину как вести?
И быстро выключив мотор,
Баранку выпустил шофер
Из ослабевших рук,
Нажал ногою на стартер,
Завел мотор второй шофер
Товарищ Данильчук.
Строчит фашистский пулемет:
То враг по санмашине бьет,
Берет в свинцовый круг.
Один, в открытом поле, днем,
Ведет машину под огнем
Отважный Данильчук.
Кипящую, как самовар,
Довел машину санитар
До места по шоссе
И так начальнику сказал:
«Шофера я перевязал.
Больные – живы все».
1941
Партизаны (Поэма)
За лесами, за садами,
За колхозными прудами
Жил в селе на сто дворов,
Из того же места родом,
Уважаемый народом,
Молодой Ефим Бобров,
Сын простого кузнеца,
Сам кузнец – и весь в отца.
Он хоть был годами молод,
В руки взял отцовский молот,
Начал угли раздувать,
На селе коней ковать…
Время шло. Коней ковали,
Иногда в Москве бывали,
Жил в довольствии колхоз,
На глазах у граждан рос.
Все-то есть. Во всем достаток:
Сто семнадцать свиноматок,
Огородов триста га.
А посевы! А луга!
В сенокос трава по пояс.
Можно жить, не беспокоясь:
Есть хлеба и есть корма —
Заворачивай, зима!
Так и жили дни за днями.
От района дали знамя.
Дескать, вы теперь в почете,
Дескать, видно по работе —
Всем другим в пример она.
Простояло знамя это
В помещенье сельсовета
Всю весну. И вдруг… война!
То гудит не ветер грозный —
Поднимается колхозник
Защищать свою страну,
Край любимый, край богатый,
Лес, поля, родные хаты,
Ребятишек и жену.
Лютый враг нагрянул вором
С пулеметным разговором,
С черной бомбой и с ножом,
И с поджогом-грабежом.
И в колхозе «Власть Советов»,
Как услышали про это,
Все явились в сельсовет:
«Есть повестки или нет?»
Вот расселись по подводам
И прощаются с народом
Земляки-призывники.
К ним приходят старики:
– Дескать, мы в боях бывали,
Было дело – воевали,
Били немца в грудь и в зад
Двадцать пять годов назад.
Паренек развел гармошку:
В путь – далекую дорожку
Провожают. Ничего!
На войне не без того!
Девки плачут и смеются:
– Не забудьте к нам вернуться!
– Вы не плачьте. Ничего!
На войне не без того!
Был бы жив кузнец Данила
(Если б это раньше было),
Он бы тоже провожал,
Речь на площади держал.
Он сказал бы: «Вот, ребята,
Руки старого солдата!
Пригодятся. Ничего!
На войне не без того!»
Вот и тронулись подводы
Вдоль садов и огородов,
Мимо отчего крыльца.
Речка, кузни… Мимо, мимо…
Не призвали лишь Ефима —
Молодого кузнеца.
Ростом крепок и здоров
Был кузнец Ефим Бобров,
Но еще не вышел годом.
И, стыдясь перед народом,
Он остался у плетня,
Стал доковывать коня.
И, вбивая гвоздь в подкову,
Он сказал: «Неужто мне,
Мне, колхознику Боброву,
Нету места на войне?»
За полями, за садами,
За ручьями и прудами,
По лесам, в краю болот
Днем и ночью бой идет.
То не молния сверкает
И деревья рассекает —
То снаряд шестидюймовый
Рассекает ствол сосновый
То не ветер листья рвет,
А станковый пулемет.
Жаркий бой. С врагами схватка.
Всем приходится не сладко.
Ворог кровь рекою льет.
Офицер пощады просит,
Но боец приклад заносит
И врага наотмашь бьет.
Сторона кругом лесная.
Кто идет, тропы не зная,
Тот в краю лесных болот
Между кочек пропадет.
Бурелом повсюду, ельник,
Да столетний можжевельник,
Да могучие стволы
Со слезинками смолы.
Только тот, кто с малолетства
Жил от леса по соседству,
В том лесу и лыко драл,
И малину собирал, —
Только тот заходит в чащи,
Кто хозяин настоящий.
Так вошел Ефим Бобров —
Партизан вооруженный
И друзьями окруженный,
В темной зелени шатров.
Был бы жив Бобров Данила,
Он сказал бы: «Наша сила!
Наша правда! Наша власть!
Бьет сегодня наша масть!
Нас не сломишь – мы упрямы.
Ройте, люди, волчьи ямы!
Ставь капканы на пути,
Где задумал враг пройти!
Чтоб ему в тисках метаться,
Чтобы некуда податься,
Бей врага из-за угла,
И в селе, и у села.
Бей врага в лицо и в спину,
Нет ружья – возьми дубину!
Чтоб навек запомнил гад
Партизанский наш отряд!»
Так сказал бы дед Данила
(Если б это раньше было).
Так сказал орлам своим
Партизан Бобров Ефим.
Сын простого кузнеца,
Сам кузнец – и весь в отца.
В чистом поле, по дубравам,
Под огнем в бою кровавом
Много фрицев полегло…
Ночь прошла. На поле боя
Смотрит небо голубое,
И безмолвно за рекою
Украинское село.
Фрицы заняли его.
На войне не без того…
Все теперь вокруг дымится.
Рожь, ячмень, овес, пшеница —
Хлеб горит четыре дня,
Затушить нельзя огня.
Из колхозного колодца
Пить фашистам не придется:
Из него ушла вода,
И неведомо куда.
Хоть бы пес с цепи сорвался,
Хоть бы кто-то отозвался,
Хоть бы выглянул в окошко,
Хоть бы выбежала кошка.
Фрицы заняли село,
А живое все ушло.
В помещенье сельсовета
Ни плаката, ни портрета,
Ветер серую золу
Раздувает на полу…
Был зажиточным колхоз —
На конях добро увез.
Фрицу брюхо подвело —
Худо встретило село.
А к тому же нет покоя —
То одно, а то другое:
Здесь разбили весь обоз,
Там убили генерала,
Там напали на капрала,
Еле ноги тот унес.
Мост взорвали. Штаб сожгли…
И виновных не нашли…
Рельсы ночью развели,
А виновных не нашли…
Только битые вагоны,
Обгоревшие патроны
Да немецкий паровоз
Без поршней и без колес.
Гнали фрицы три цистерны.
Танки ждали их, наверно,
Без горючего не шли.
Только дело вышло скверно:
В часть не прибыли цистерны,
А виновных не нашли.
Украина золотая!
Белоруссия родная!
Вы в своих лесах дремучих
Укрывайте самых лучших
Сыновей и дочерей —
Верных Родине любимой,
Вроде нашего Ефима,
Партизан-богатырей!
И победы час настанет:
Ворог ляжет и не встанет,
И войне конец придет.
И народ земли родимой
Черный прах орды звериной
По дорогам разметет!
1941
Elie’s Overcoat (Short 2012) — IMDb
- Awards
- 1 win & 2 nominations
Videos1
Trailer 1:30
Watch Elie’s Overcoat
Photos
Top cast
Sean Burgos
- Траян
Мэтью Борер
Мишель Фаривар
Вериль Рупп
- Полковник Солтан
Адам Черник
0 6
007
Steve Oreste
- Micah Berg
Stephen Lydic
- Elizer
Joaquin Moure
- Baby Traian
Jason Avina
- Iorghu Balcescu
Stephen Bralver
- Gabi Gabor
- (как Стивен Бралвер)
Джейсон Росс Леви
- Никусор Гогеан
- (как Джейсон Росс)
Зак Гринфилд
- Ioan Funar
Jake Lawson
- Zohar Mendel
Jason Lucaci
- Mitica Pauker
Bryan C.
Marsh
- Silviu Iorga
Samuel Druhora
- The Groom
Ana Pasti
- Невеста
EBRU Caparti
- NAAMAH NEUMAN
- Эрик Хауэлл
- Daniel Druhora
- All Cast & Crew
- Производство, касса и многое другое на IMDBPRO
Сюжетная линия
Отзывы пользователей1
Обзор
.
фильм, но что сделало его самым запоминающимся, так это актер Верил Рупп, сыгравший полковника Солтана. Я верил, что он имел в виду все, что сказал. Вот что делает хороших актеров в моем варианте, это когда они могут заставить тебя поверить! Этот короткометражный фильм трогателен. Это заставит вас плакать, если у вас есть сердце. Написано хорошо, и, как я уже говорил, игра актеров великолепна. Я мог легко увидеть этот фильм, используемый в классах средней школы. У этого фильма есть сердце, но он также показывает ужасы войны и то, что некоторые сделали, хотели они того или нет во время войны. Я просто надеюсь, что у нас не будет повторения. Спасибо, что нашли время прочитать мои мысли. Мелинда из Денвера, Колорадо, США.
Полезно • 1
0
- Melindaspowell
- 4 сентября 2015
IMDB Best of 2022
IMDB Best of 2022
.
Найдите на Skyrocket на Imdb Best of 2022
. Найдите на Skyrcocecocet на Imdb strameter. Лучшее за 2022 год; включая лучшие трейлеры, плакаты и фотографии.
Подробнее
Подробнее
- Дата выпуска
- 5 мая 2012 г. (США)
- США
- Официальный Facebook
- Английский
- Лос -Анджелес, Калифорния, США
- Производственная компания
- . кредиты компании на IMDbPro
Кассовые сборы
Технические характеристики
12 минут
Новости по теме
Внести свой вклад в эту страницу
Предложить редактирование или добавить отсутствующее содержание
Пальто, Короткое | Национальный музей американской истории
Предыдущий
Следующий
>>
Применяются условия использования
ЗагрузкиПрименяются условия использования
Загрузки- Местоположение
- В настоящее время не отображается
- Имя объекта
- Пальто
- Другие условия
- Пальто; Мужчина; Военная школа, Южная Каролина
- связанная дата
- 1950 — 1960
- Размеры
- общий (мягкий): 36 дюймов x 19 дюймов x 3 дюйма; 91,44 см х 48,26 см х 7,62 см
- Идентификационный номер
- 1985. 0611.0171
- регистрационный номер
- 1985.0611
- каталожный номер
- 1985.0611.0171
- Кредитная линия
- Эдвард Рубин и компания Rubin Brothers Waste Company
- Посмотреть больше товаров в
- Политическая и военная история: история вооруженных сил, военная
- Источник данных
- Национальный музей американской истории
Номинировать этот объект для фотографии.
- .
кредиты компании на IMDbPro
0611.0171