195 лет со дня рождения русского писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (настоящая фамилия – Салтыков; Щедрин – псевдоним) родился 27 (15) января 1826 года в селе Спас-Угол (сейчас – Калязинский район Калининской области), в семье дворянина.

Детство прошло в усадьбе отца, о чём позднее писатель расскажет в романе «Пошехонская старина» (1887–1889).

В 1836–1838 годах был воспитанником Дворянского института в Москве, затем (1838–1844) – Царскосельского лицея, который в 1844 году был переименован в Александровский и переведён в Петербург. Салтыков был в первом выпуске петербургского лицея.

Во время учёбы начал писать стихотворения, публиковать их в журналах. Увлекался идеями В. Г. Белинского.

Окончив учёбу, служил в канцелярии Военного министерства (1844–1848).

Сблизился с петрашевцами, увлекался идеями утопического социализма.

Первые повести Салтыкова – «Противоречия» (1847) и «Запутанное дело» (1848), написанные в традициях «натуральной школы», имели острую социальную направленность. Государь и власти были крайне недовольны. Салтыкова было приказано арестовать и отправить в ссылку.

Николай I так описал причину ареста и ссылки Салтыкова: «…за вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие».

В Вятке Салтыков занимал достаточно высокие посты – был старшим чиновником особых поручений при губернаторе, а позднее – советником губернского правления.

Жизнь в ссылке дала Салтыкову возможность близко познакомиться с миром провинциального чиновничества, пристально наблюдать за крестьянской жизнью.

В 1855 году Салтыков был освобождён и смог вернуться в Петербург.

Возобновляет литературную работу. В «вятском плену» Салтыков не писал.

В 1856 году выходит статья «Стихотворения Кольцова», которая становится программной. Салтыков-Щедрин формулирует требования к пишущим людям: необходимо «возвышать общественно-практическую роль литературы, заниматься «исследованием» современности, социальных вопросов и прежде всего коренных нужд народной жизни».

Цензура накладывает запрет на эту статью.

И тогда программа находит художественное воплощение. «Губернские очерки» 1856–1857 годов Салтыков выпускает под именем «отставного надворного советника Н. Щедрина». Эта фамилия станет псевдонимом писателя, современники будут знать писателя под этой фамилией.

В «Очерках» речь шла о последних годах крепостничества в России, с их особым отношением к чиновникам, к дворянству и помещикам, к крестьянству. В книге «достоверно и ядовито изображались всесилие, произвол и взяточничество «чиновников-осетров», «чиновников-щук» и даже «чиновников-пискарей» (по словам критика и литературоведа А. Туркова).

«Дух правды» этого произведения был высоко оценен Н. Г. Чернышевским и Н. А. Добролюбовым. Очерки имели успех и у читателя. Писатель Салтыков-Щедрин ярко заявил о себе.

Салтыков-Щедрин сочетал писательство с государственной службой. Служил в Министерстве внутренних дел в Петербурге (где участвовал в подготовке крестьянской реформы), затем был вице-губернатором в Рязани и Твери.

Везде он боролся с взяточничеством и воровством; настойчиво защищал интересы крестьянства, преследуя помещиков-преступников, что людям его круга было не свойственно. Слова Салтыкова «Я не дам в обиду мужика! Будет с него, господа… Очень, слишком даже будет!» были широко известны по всей России. Ему казалось, что новый либеральный курс правительства на важные преобразования будет взят не только на словах, но и на деле.

В 1862 году, после многочисленных доносов и угроз, проявлений недовольства Салтыков уходит в отставку «по болезни». Возвращается в Петербург.

Все эти годы писатель публикует рассказы, очерки, пьесы и сцены. С 1860 года основным журналом для публикации Салтыкова-Щедрина становится «Современник».

Многие его произведения продолжали тему «Губернских очерков» (все они составят «крутогорский цикл», Крутогорском писатель назвал в своих произведениях Вятку).

Были начаты циклы об «умирающих» и «глуповцах».

Затем многие очерки и сцены войдут в книги 1863 года «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе».

Салтыков начал издавать журнал «Русская правда», но правительство запретило проект. 

После возобновления выхода «Современника» Н. А. Некрасов предложил Салтыкову-Щедрину войти в редакцию журнала. Салтыков-Щедрин вел ежемесячный обзор «Наша общественная жизнь» – писал литературно-критические и публицистические статьи. Позднее в результате разногласий он вышел из редакционного совета «Современника», но остался его автором и высоко ценил традиции журнала и идеи его основателей.

Вернулся на государственную службу, возглавлял Казённые палаты Пензы, Тулы и Рязани. Окончательно – повелением государя – оставил службу в 1868 году.

Впечатления последних лет службы найдут своё отражение в художественно-публицистических книгах 1869 года «Письма из провинции» и «Признаки времени» (в последних – в меньшей степени).

Становится участником журнала «Отечественные записки», который был открыт на смену закрытого в 1866 году «Современника».

Журнал «Отечественные записки» станет основной трибуной русской демократии в 1870–1880 годы, 16 лет Салтыков-Щедрин посвятит журналу, в 1877 году, после смерти Некрасова станет его главным редактором.

В те же годы Салтыков-Щедрин пишет свои лучшие произведения. «История одного города» (1869–1870) – роман, который родился на основе очерков 1860 годов «О «Глупове» и «глуповцах»» и «Помпадуры и помпадурши». Сатирическая повесть о городе Глупове и деятельности его сменяющих друг друга губернаторов – пародийная галерея образов градоправителей. В обличительных строках писатель не скрывает своего гнева и своей грусти о судьбе страны и народа.

Затем были созданы «Господа ташкентцы» (1869–1872) и «Дневник провинциала в Петербурге» (1872) – истории о «господстве хищничества», о беспринципных преступных дельцах-«предпринимателях» своего времени.

«Благонамеренные речи» (1872–1876) и «Убежище Монрепо» (1878–79) – истории зарождения капиталистических отношений в России, появления Колупаевых и Разуваевых – героев Салтыкова-Щедрина, кулаков-мироедов, ставших символами.

Социально-психологический роман «Господа Головлевы» (1875–1880) стал одной из главных и самых темных книг русской литературы. Русское дворянство неотвратимо вырождается, деградирует – и физически, и духовно. Лицемерие и алчность Порфирия Головлева, Иудушки, главного героя романа, погубив многое и многих вокруг него, в результате убивает и самого Иудушку.

М. Е. Салтыков-Щедрин вводил в свои произведения известных литературных героев пера других писателей. Так был написан цикл «В среде умеренности и аккуратности» (другое название – «Господа Молчалины», 1874–1880). Со времён Грибоедова прошло более полувека, и Салтыков-Щедрин переосмысляет «молчалинство» в новых условиях.

Для лечения неоднократно ездил заграницу. По впечатлениям о европейских реалиях была написана книга очерков «За рубежом» (1880–1881), в которой высмеивались жизнь и нравы Европы, а также отмечалась отсталость России в разных аспектах жизни.

Тем временем в России не теряет силы политическая реакция – и Салтыков-Щедрин разоблачает на страницах своих книг невероятные прожекты возвращения к прежним временам. Об этом – его «Современная идиллия» (1877–1881), «Письма к тётеньке» (1881–1882, под «тётенькой» автор подразумевает русскую интеллигенцию), «Пошехонские рассказы» (1883–1884).

В 1884 году был официально запрещен журнал «Отечественные записки». Салтыков-Щедрин пережил эту новость тяжело. После этого писатель вынужденно печатался в либеральных изданиях – журнале «Вестник Европы» и газете «Русские ведомости».

Уже тяжело больной писатель публикует сборник «Сказки» (1882–1886), в них нашли свое отражение главные темы творчества.

Историко-философская книга «Мелочи жизни» (1886–1887) и эпическая «Пошехонская старина» (1887–1889) становятся последними произведениями писателя.

Произведения Салтыкова-Щедрина стали новым, ярким и значимым явлением русской литературы в жанре критического реализма. В центре творчества Салтыкова-Щедрина – сатирический, гротесковый образ русского бюрократа, сформировавшийся в государстве при самодержавно-крепостническом строе, выведенный со злым юмором, гневом. Его главная тема – один из камней преткновения русской истории, – пресловутый крестьянский вопрос.

Писатель активно использует эзопов язык, гротеск, прием типизации персонажей, при этом его творчество глубоко психологично и правдиво, персонажи живые и узнаваемые.

Традиции Салтыкова-Щедрина нашли свое отражение в творчестве А. П. Чехова и А. М. Горького. Тексты писателя и образы из его произведений активно используются в современной публицистике и обиходе и не теряют своей актуальности по сей день.

Литературный критик П. В. Анненков (1813–1887) так отзывался о Салтыкове-Щедрине: «Такого забияки, как Салтыков, еще и не было у нас: он открыл вдобавок секрет быть приятным тому, кому в лицо плюет. Это гениальный человек».

И ещё одно интересное соображение Анненкова о писателях: «Хорошие юмористы всегда трагики по натуре и по сущности созерцания: Гоголь, Герцен, Салтыков». (Из писем Анненкова к И. С. Тургеневу).

Один из лучших русских авторов, о которых вы никогда не слышали: «История одного города» М. Э. Салтыкова-Щедрина

В 2015 году я приступил к двенадцатимесячной программе чтения на русском языке. Теперь, когда мы живем в середине года, наполненного празднованием революции 1917 года, я подозреваю, что, возможно, слегка пошевелился. Тем не менее, я не могу сильно сожалеть о том, что 2015 год стал для меня одним из самых приятных лет для чтения, который я могу вспомнить, и это также означает, что теперь я могу подходить к новым русским переводам и публикациям с комфортным чувством знакомства. В случае с Салтыковым-Щедриным это чувство усиливалось крайним волнением, его «Семья Головлевых» была одним из самых ярких моментов моего чтения в 2015 году. Было раздражающе трудно достать английскую копию романа, и я никогда не слышал ничего другого Салтыкова-Щедрина в переводе, поэтому трудно выразить, насколько я был рад, когда наткнулся на прекрасное издание Аполлона ‘ История города »в конце прошлого года.

Конец 2016 года во многих отношениях был идеальным моментом, чтобы прочитать резкого сатира о власти, бюрократии и некомпетентном правительстве, но, боюсь, я просто не мог с этим смириться.С тех пор «История города» добавляла великолепия моей готовой к прочтению полке, терпеливо ожидая момента, когда мое желание прочитать ее преодолеет мое нежелание столкнуться с черной комедией, которую она обязательно должна была содержать.

«История одного города» не вытеснила клаустрофобный готический террор «Семьи Головлевых» в моем списке лучших русских романов, но усилила мое и без того преувеличенное ощущение мастерства Салтыкова-Щедрина. Книга представлена ​​как история Глупова («Дурацкого городка»), а именно — летопись градоначальников.Я бы перефразировал некоторые характеристики этих мужчин (и женщин-узурпаторов), но не думаю, что вы мне поверите, поэтому, вероятно, лучше всего взять отрывок из списка в начале книги:

5. ЛАМВРОКАКИС: беглый грек. Нет христианского имени или отчества; даже не звание; захвачен на рынке в Нежине графом Кирилой Разумовским. Торговля мылом, губками и орехами; выступал за классическое образование. В 1956 году найден мертвым в постели, укушенный до смерти клопами.

6.БАКЛАН, ИВАН МАТВЕИЧ: Бригадный генерал. Семь футов семь дюймов ростом; хвастался, что был прямым потомком Ивана Великого (знаменитая московская колокольня). Сломался пополам во время великого шторма 1761 года.

7. ПРЕИФЕР БОГДАН БОГДАНОВИЧ: Сержант гвардии. Уроженец Гольштейна. Ничего не добился; заменен за свое невежество в 1762 году.

8. БРУДАСТЫЙ, ДЕМЕНТИЙ ВАРЛАМОВИЧ: Назначен на скорую руку; в его голове находился механизм, из-за которого его прозвали «Музыкальной шкатулкой». «Это не помешало ему решить проблему налоговой задолженности, которой его предшественник не учел…

Я знаю, что раскрывать слишком много содержания книги в обзоре — плохой тон, но я должен также рассказать вам о паре других памятных управляющих:

16 ПРИЩ, ИВАН ПАНТЕЛЕЙЧ: Городской голова. Оказалось, что его голова наполнена мясом-мясом — открытие, сделанное маршалом знати.

17. ИВАНОВ НИКОДИМ ОСИПОВИЧ: статский советник.Настолько мал, что он не мог принять обширные законы. Умер от напряжения в 1918 году, пытаясь приспособиться к указу Сената.

После того, как вступительные отрывки устанавливают сцену, остальная часть книги конкретизирует эти резюме, давая более подробные отчеты о правлении каждого губернатора по очереди. Это нелепо, преувеличено и до боли уместно. Это также полезное напоминание о том, что безумные и произвольные злоупотребления властью никоим образом не начались с революции, а были ужасающей частью повседневной российской жизни на протяжении веков.

Аполлон, возможно, не включил этот роман в свой список «Лучшие книги, которые вы никогда не читали», и я все еще подозреваю, что «Семья Головлевых» немного больше заслуживает такого названия, но «История города» дает все, что можно пожелать в сатире на политику и власть. Перевод И. П. Фута идеально соответствует полууправляемому безумию персонажей и описываемых событий, и я могу только надеяться, что в ближайшем будущем в книжных магазинах появятся новые работы Салтыкова-Щедрина.А также то, что его возмутительные выдумки прекратятся, кажется таким дальновидным и современным, хотя этого может быть слишком много, чтобы желать этого.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Семья Головлевых, Михаил Салтыков-Щедрин — Книжный вид

В конце резкой сатиры Михаила Салтыкова-Щедрина, Семья Головлевых , рассказчик размышляет о случайных судьбах семей. Некоторые обращают вспять свой упадок и восстанавливают состояние семьи. Другие находятся на вершине колеса фортуны, прежде чем стремительно падают вниз за несколько поколений. Личность имеет прямое отношение к взлетам и падению судьбы, но есть и элемент удачи. В начале года «Семья Головлевых» , издававшегося как сериал между 1875 и 1876 годами, но выходившего за несколько лет до отмены крепостного права в 1861 году, одноименная семья контролирует растущее поместье в российской сельской местности. К концу три поколения разоряются, и поместье переходит к другой ветви семьи.

Арина Петровна, матриарх рода Головлевых в начале книги, неустанно трудится над добавлением в имение новых земель и «душ» (крепостных). Менее неустанно она работает над воспитанием своей семьи, состоящей из трех сыновей и дочери. Она возмущается любыми ресурсами, которые ей приходится отдавать на их содержание, часто называя свой выводок «ужасными существами». Начальные главы романа задают образец, которому рассказчик будет следовать до конца книги. Объявляется событие — дом продается, запрашиваются деньги у того, кто в данный момент управляет семейным состоянием, потомок семьи совершает самоубийство — и члены семьи реагируют иногда необъяснимым образом, прежде чем рассказчик отступает, чтобы объяснить, как произошло событие пройти. После нескольких таких прыжков и воспоминаний я начал рассматривать персонажей книги так, как астрономы рассматривали движение небесных тел до Галилея. Наблюдать за жизнью Головлевых в этом романе — все равно что пытаться проследить за планетами, движущимися по законам ретроградного движения. То есть Головлёвы — сборище, пока не узнаешь, что произошло между последним событием и новым.

Возможно, ускоряющим событием упадка семьи является то, что первый сын Арины Петровны, по имени Простой Симон, напился до смерти после того, как Арина отказалась дать ему еще одну жизнь.Она делит имение между оставшимися в живых сыновьями Порфирием и Павлом. Терпеть не может Порфирия, уезжает жить к Павлу с внучками (детьми умершей дочери). Павел, как и его брат до него, спивается до смерти. Много позже Арина Петровна, как более рассудительный Король Лир, размышляет о том, что:

Если бы она не ошиблась «в то время», не разделила имение сыновьям, не доверилась Юдушке [Порфирию], она до сих пор была бы суровой, требовательной женщиной со всеми. под ее большим пальцем.Но поскольку ошибка была фатальной, переход от вспыльчивой деспотичной любовницы к послушному и подобострастному паразиту был лишь вопросом времени. (Книга III, Глава 1 *)

Когда Арина Петровна осознает это, внучки ушли от нее, и она перебралась в одно из беднейших владений обширных имений Головлевых. Все остальное в руках ее лицемерного сына Порфирия, известного как Иуда (Юдушка).

По мере того, как роман перемещается во времени от правления Арины к правлению Порфирия, рассказчик показывает нам, как Порфирий перекрашивает семейную историю.Арина, по большей части, довольно откровенно относится к тому, как она относилась к членам своей семьи. Порфирий откровенно лжет, чтобы изобразить себя в лучшем свете. Он не выносит, чтобы его считали злодеем. Ему невыносимо знать, что он раздражает всех, с кем разговаривает, своими бесконечными проповедями и размышлениями о своих расчетах относительно производственных показателей и арендной платы в поместье. Его терпят из-за его силы, но и это исчезает, пока он не станет совершенно неуместным.

Чем меньше будет сказано о третьем поколении, тем лучше.При всех недостатках Арины и Порфирия в их личностях есть доля твердости. Все сыновья и племянницы Порфирия кончают с позором. Точно так же, как Арина пожалела о своих поступках, Порфирий в момент осознания умрет в метель, идя к могиле своей матери. На кого он работал и копил, как не на детей Головлева? Теперь, когда они ушли, для кого это все?

Ближе к концу романа племянница Порфирия Аннинка боится вернуться в Головлево, родовое имение, после того, как ее актерская карьера подошла к концу, и она больше не может найти мужчину, чтобы держать ее в качестве любовницы.Она заявляет, что «Головлево было самой смертью, смертью в пустом чреве, постоянно подстерегающей новых жертв … Все смерти, все отравления, все моры исходили оттуда» (Книга VII, Глава III). Аннинка связывает несчастья семьи с самой землей, но все беды, которые она упоминает при описании Головлево, исходили от ее бабушки Арины Петровны и ее дяди. Старейшины убили семью из-за своего самодержавия, скупости и неспособности ни на что измениться.

Единственное, что заставляло меня читать о безжалостном удручающем закате Головлевых, был сатирический голос рассказчика. Рассказчик с явным облегчением раскрывает вероломство и лицемерие членов семьи. Рассказчик не объясняет персонажей, а просто показывает путь, по которому они пришли к алкоголизму и самоубийству. Иногда рассказчик заставлял меня смеяться, описывая, как слуги и крепостные живут в семье и пользуются ими, или обсуждая исполнение Порфирием его молитв, чтобы все выглядело как надо.При этом, однако, « Семья Головлевых» — это роман, который дает русской литературе репутацию трагической тьмы, сдобренной водкой.

* Цитаты взяты из издания этой книги Project Gutenberg, номера страниц отсутствуют.

Примечания для библиотерапевтического использования: Нет. Просто… нет.

Нравится:

Нравится Загрузка …

свк: сочинения: салтыков

ДОМ

перевод с русского текста на с. В. Ковалевская: Избнанные производства . Москва, «Советская Россия» 1982. (С.В. Ковалевская: Воспоминания и сказки, Москва, «Советская Россия» 1982. С. 293-305.

переведено Шерри Журковой для Джоан Спиччи Saberhagen в марте 1988 г.
© 1988 Шерри Журков

«Еще одна звезда вспыхнула, вспыхнула и исчез ».

Еще одно яркое имя вычеркнуто из список имен той плеяды великих писателей, родившихся в Россия в первой четверти нашего века и кто прославился и любимых за границей почти так же, как и в своей стране.

Очень любопытное явление, которое уже не раз отмечалось: есть плодотворные и бесплодные годы для рождение великих людей, как и зерновых культур. в обширная степь юга России помещик с большим оправдание, чем где-либо еще, можно сказать, что годы проходят один после другого, но не похожи. Если нет осадков, если лето необычно жаркое — все сохнет, все сгорает вверх. Наша черная и богатая земля — ​​знаменитый русский чернозем — это покрыт твердой коркой, как скала, то на даже средний урожай, а осенью только с усилием можно засеять поля.

Иногда плохие годы идут подряд — один лето, еще одно, третье, пятое, затем начинается настоящая разруха. Голод и отчаяние по всей стране. Наконец-то хороший год наступает, когда идут обильные дожди. Тогда земля обретает силы и потрясающая плодовитость. Достаточно просто засеять поля, чтобы получите через несколько недель стократный урожай. Это необходимо собрать рабочих со всех концов России, чтобы собрать обильный урожай.Все зернохранилища и сараи на даче переполнены. Всегда остается пшеница, что есть некуда девать. Короче говоря, урожай одного удачного года полностью возмещает помещику все его убытки во многих плохих годы.

Если проследить различные периоды развитие литературы в России тогда, кажется, действительно возможно установить такой узор. История литературы в нашей страна еще не очень долгая. Это всего лишь два столетия.Тем не менее, любой, кто изучает эту историю во время такого короткое время не может не удивляться контрасту между временами великая пустота и поразительная плодовитость. Годы прямо до или после 1825 года производят впечатление более благоприятен для рождения гениальных писателей Тургенева, Достоевского, Толстой, Некрасов, Гончаров, Салтыков (Щедрин) и госпожа Крестовская — все сверстницы с разницей в возрасте от 5 до 6 лет — и все родились в этот период.

Три первых (прежних) имени хорошо известны во Франции четыре последних (последних) не являются или, лучше сказать, не являются пока что такой же известный.Но в России принято связывать эти имена что практически невозможно упомянуть одно имя и не сразу представьте себе весь набор. Это потому, что авторы, которых я только что названные характеризуют и воплощают всю эпоху нашей литературной история. Хотя у каждого из них своя индивидуальная манера поведения. в написании у них есть что-то общее — какой-то родной воздух. И поэтому я думаю, что легко понять, что они выросли в тот же период, в том же окружении, в той же культуре, и в той же социальной среде.

Пожалуй, теперь следует рассмотреть их литературная деятельность уже закончена. Тургенев, Достоевский и Некрасова уже нет в живых. Гончарова и Крестовская, за много лет не создали ничего примечательного. Толстого отказался от литературы и пишет только народные сказки или философские статьи.

Только Щедрин сохранил до недавнего времени свой [творческая] сила и продуктивность. Это даже больше значительный, учитывая, что он давно страдал от серьезного мучительная болезнь.И теперь смерть заставила замолчать его укусы и сатирическая речь; пожалуй, единственный, кто осмелился прозвучать в нашем время в защиту свободы мысли и бичевания эгоистических и реакционные движения, которые все больше и больше овладевают русскими общество и русская литература.

Глубокая и неподдельная печаль, охватывающая Россию. после известия о смерти Салтыкова огромная толпа, следовавшая за его шкатулка, тысячи венков, посланных к его могиле с самого дальнего уголки Царской империи — все это свидетельство того, как это великого писателя ценили в своей стране и в какой пустоте он левый.

Щедрин занимал особое место среди его коллеги-писатели. Только он воплотил то, что так редко можно найти в России — вольный порыв критической мысли. Но хотя многие из Произведения Щедрина переведены на французский язык, его не встретили такое же понимание, как у Тургенева, Толстого и Достоевского. Этот Иностранная холодность к писателю, так ценимому дома, зависит от того, думаю, по двум основным причинам и, прежде всего, объясняется жанр самих его произведений.

Это правда, что Щедрин демонстрировал различные художественные способности. Он начал с поэзии; его роман ГОЛОВЛЕВЫ доказывает без сомнения, что у него были задатки солидной прозы писатель: живое и страстное воображение, способность преобразовывать сам в своих персонажей, много утонченности в его характере анализ. Тем не менее настоящим жанром Салтыкова всегда была сатира, обрамленный в фэнтези, похожий на сатиру Рэбла. И этот жанр, еще чем любой другой, связан с его родной почвой.Слезы везде одинаковые, но смеяться у каждого по-своему. Поэтому и Rable, в свою очередь, будет понимать только Француз.

В России вся красота и тонкости Французская литература воспринимается с утонченностью и сочувствием. Более не раз мы осознавали исключительность французского писатель до того, как его узнали дома. И что из этого? Даже в Россия, вы с трудом найдете человека, понимающего Rable правильно.

Еще одна причина, по которой иностранец понять Щедрина, выражаясь его собственным выражением, — это его особый «эзопов язык», который он был вынужден использовать. Нельзя забыть, что Щедрин писал в железных лапах русских цензура. Он просто садился за свой стол, едва окунув ручку чернилами и научитесь писать, когда сразу появляется красный карандаш цензора, угрожающе нависающий над его рукопись.

С большой практикой Щедрин разработал невероятная ловкость в его способности избегать ударов этого ужасный карандаш.Трагический смех, которым он охотно одарил характер насмешек над простым народом, не раз прикрывавший его дерзкие шалости. Благодаря этому скрытому смыслу часто тем не менее, очень ясно, он умел замаскировать свою мысль. Говоря ничего явно, он все сделал понятным!

Но какова бы ни была ловкость писателя, такие манера письма невозможна, если читатель не получил особенная подготовка. Шокирует, как они умеют читать между линии в России! Это что-то вроде невидимого единства и тайное понимание, установленное между публикой и любимым человеком автор.

Как пример письма Щедрина еще я Хочу вспомнить один из лучших его рассказов — БОЛЬНОЕ МЕСТО. Это это история детектива, наказание которого принимает форму его сын. Представьте, что детектив почти не понимает, что он из себя представляет. делает. Очень бедный, очень покорный в начале карьеры, приученный с детства гнуть спину перед другими, он в силу Катастрофические обстоятельства вынудили вступить в тайную полицию. Когда он там оказался, ему оставалось только слепо выполнять приказы своего начальства.Ему было приказано стать детектив в штатском и выполнил эту роль, не допуская сам думать и возражать с таким же рвением и усердием послушание, с которым он выполнял любое поручение своего начальника. Он не злился, а наоборот, глубоко в своей едва развитой в душе было много нежности и нежности.

Подлая профессия, которой он занимался не раз внушал ему отвращение, но он был так проникнут с необходимостью подчиняться и подчиняться, что его отвращение было инстинктивный; он сам считал это слабостью и старался изо всех сил его сила, чтобы преодолеть и задушить его: «Великий Господь, что будет с нам, если каждый подчиненный будет обсуждать приказы своего начальство? «

Однажды он встретил на своем пути молодого сироту, как и бедный, скромный и робкий, как он сам; он женился на ней и они жили их замкнутая жизнь, достаточно счастливая по сути, хотя всегда испуганный, всегда трепещущий перед какой-то неизвестной угрозой и страшная сила, которая в любой момент могла их сокрушить.

Несколько лет у пары не было детей; наконец-то родился сын. Таким долгожданным ребенком он стал все для отца, который заботился о нем как о зенице ока. Но это было странно: по мере того, как отец становился все более и более привязанным к его сын, его инстинктивное презрение к работе росло. Тем не менее он продолжал быть активным и бдительным. Он даже был известен своим хорошая работа — он попал на след опасного заговора и денежное вознаграждение, которое он получил за этот ценный поступок, предоставил ему, наряду с его экономией, своего рода процветание.

К этому времени его отвращение к профессия стала настолько сильной, что он воспользовался этим неожиданным доход, чтобы бросить работу и вернуться в личную жизнь. Он вместе с женой и сыном удалились в самые отдаленные глубины провинции и поселились в небольшом доме в центре большого заросший сад.

Здесь жили мирно, в окружении уважать. Отец сосредоточил на единственном сыне все богатство его глубокая любовь и нежность, так долго скрытые в его сердце.Он жил его жизнь участвует в его росте и развитии; он получил новый душа, касающаяся чистой души ребенка. Думая о нем, он был полон гордости и амбициозных мечтаний, каких он никогда раньше не видел. испытал по отношению к себе. Он хотел, чтобы его сын получил хорошее образование, чтобы для него были открыты все дороги в жизни, чтобы его сын не будет червем, которого можно раздавить, как это было с его.

Иногда воспоминания о своем прошлом детектив возвращался к нему, как приступы ужасной отталкивающей тошноты; затем он изо всех сил пытался доказать, что не виноват: «Зачем мне упрекать себя? Если он был слепым орудием смерть многих людей — вина лежит не на нем.Эти люди организовал заговоры против правительства, его начальник доверил ему наблюдать за ними, он только выполнил свой долг, пытаясь раскрыть свои секреты и рассказать о них правительству. Что случилось с они не имели к нему никакого отношения. Это было его делом начальство «

Но все эти хитрые вычисления не помогли не дать ему быть охваченным страхом, что его сын узнает при каждом воспоминании. ???

Однажды он случайно встретил одного из своих старых коллег, которые чуть не навязали себя ему в качестве гостя и выпил стакан, стал вспоминать о прошлом: «Помни, старый мужик, как нам так повезло в 1871 году? Что ж, это смешно, когда вспоминаешь как мы их поймали с поличным! »

Сын, уже большой мальчик, слушал, сосредотачиваясь его большие детские глаза на незнакомца, суровые и любопытные. В растерянный отец не знал, как отвести от него ребенка или как заткнуть назойливого болтуна и пустить болтовню. Он чувствовал свое сердце наполненный невыносимым стыдом и безнадежностью.

Мальчик же тогда понял ничего такого. Но прошли годы, и мальчик вырос. Он разработал свой характер матери — кроткий и нежный, немного грустный и наклонный меланхоличен, но одарен духовно. Он свободно развивался, и в окружающей атмосфере любви и нежности; он обожал свой отец и любил науку.Когда ему исполнилось 17 лет, он со своей школой диплом в кармане, попросил отца отпустить его в Петербург Университет для продолжения образования. Отец, который не знал, как отказавшись от сына, был вынужден согласиться. Он испытал в то время тайный страх и чувство грозящей ему опасности.

И действительно — неизбежная катастрофа сделала не сомневайтесь в разрыве. Имя отца пользовалось печальной позором, еще не забыли в Петербурге. Вскоре после того, как он вошел в университета молодой человек узнал, что он сын бывшего детектив; среди его друзей были даже сыновья тех, кого он отец предал.

Однажды зимним вечером, когда бедняги вышли на пенсию детектив мирно дремал в своем углу, мечтая о своем сына, он предстал перед ним: он неожиданно вернулся из Петербург, никого не предупредив о своем приезде.

— Верно ли то, о чем говорят, вы отец?! — Это был первый вопрос, с которым он подошел к старика и ему достаточно было взглянуть на искаженное лицо его сын, чтобы понять, что должно произойти.

«Вот мой судья», — думает он, дрожа перед глазами. его нежно любимый сын. Тем не менее он пытается защитить сам; он излагает все доказательства, которые он подготовил для столько лет, как будто в предчувствии того ужасного момента, когда он пришлось бы оправдываться перед сыном. Но он видит, что это доказательства не производят на молодого человека никакого впечатления; на на любимом лице он видит непроизвольное и непреодолимое отвращение. потом несчастный отец прекращает свой спор, он разражается рыданиями и его у сына не было сил упрекнуть его.

Но что теперь делать сыну, как ему? жить дальше? Он не может вернуться в университет и заняться самим оскорблять товарищей. Один из них действительно написал чтобы вдохновить его вернуться: «Все еще может утихнуть, — он написал — дети не отвечают за преступления отцов, но если им посчастливилось быть сыном такого отца, как ваш, потом они его отвергают и все. Вы сами понимаете, что как пока люди знают о ваших хороших отношениях с вашим отец-детектив, они автоматически не поверят вам.Но если ты откажитесь от него, отделитесь от него полностью, они примут вас с протянутые руки.

Отвергни своего отца! Отец, который был таким хорош, так предан ему и, тем не менее, был виновником, который оставил так много других сыновей без отцов! Наш герой никогда бы не осмелился сделать это. Но, с другой стороны, как можно жить, будучи субъектом всю свою жизнь к презрению тех, чье мнение считалось самый?

Несчастный мальчик находит единственный выход из этого внутренняя борьба: он стреляет пулей себе в сердце. Он пишет свой отец, несколько очень холодных прощальных слов и убивает сам.

Бывший сыщик под прикрытием остался один в целом мире. Наказание за бессознательное преступление раненого его в «нежном месте».

[примечание переводчика: «Ласковое пятно» = больное место (Bolnojie Miesto)]

Такова мрачная драма, что Щедрин развернулся перед нами. Но чтобы рассказать об этом в России, ему пришлось чтобы показать больше, чем немного ловкости.Он был вынужден сообщить о это не так, как я сообщил об этом. Он должен был сделать это с наибольшей возможная находчивость. Всю историю он не узнал когда-то употребляли такие слова, как «детектив под прикрытием» и «тайная полиция». Он говорит о делах отца неопределенно и скрытно. Но русский читатель, даже малообразованный, не может ошибиться это. Он прекрасно понимает, что эта история — история одного тайный детектив и ни на минуту не сомневается в характере тайные преступления, совершенные отцом.

Но представьте, что этот рассказ был переведен на французский язык без комментариев, без предварительных замечаний. Скорее всего 10 к 1, что читатели не поймут что-либо.

В своих «Театральных впечатлениях» о редакции французской сцены Луи Лежанда из шекспировской «Много шума из ничего», Жюль Леметр написал, что он всегда был радовался, когда утонченные люди пересматривали и переделывали Шекспира в соответствии с их собственными требованиями.Я не думаю, что мне было бы интересно согласен с мнением Леметра относительно Шекспира, но я убежден что есть много авторов, которые в своих интересах, как и в читательский интерес, не может быть представлен иностранной публике, не будучи, как выразился Леметр «, изученным и подробно объясненным умные люди ».

Щедрин несомненно принадлежит к этой группе авторы. Читая его рассказы, сатиры и сказки, я не нахожу даже один, даже среди тех, которые мне нравятся больше всего, что я хотел бы видеть переведено буквально на французский язык. Но я был бы счастлив, если бы Пришел французский писатель, который понимал Щедрина, как мы, русские понять его, и кто возьмет на себя задачу переводя его для своих соотечественников.

Щедрин особенно заслужил право быть известен и ценится во Франции, потому что на протяжении всей своей жизни он выразил самые горячие симпатии к этой стране, которую он считался в значительной степени своей духовной родиной. Французский литература, идеи, которые были переброшены [в Россию] из Франция оказала сильнейшее влияние на развитие его талант и политические убеждения.Когда Щедрин начал свой литературный деятельность (1847 г.) и наблюдал за Францией.

Так рассказывает Щедрин в своей статье. «За границей», представленное как нечто вроде признания или автобиография: «Я в это время только что сошел со школьной скамьи и, Поднявшись на статьи Белинского, естественно, я присоединился к западникам. Но не большинство западников (естественно, власть на того времени в литературе), которые занимались популяризацией позиций немецкой философии, а вместо этого неизвестного круг, который инстинктивно прилепился к Франции. Само собой разумеется, что это была не Франция Луи Филиппа и Гизо, а Франция Сан-Симон, Кабе, Фуре, Луи Блан и особенно Жорж Санд. От к нам притекала вера в человечество; оттуда засиял нам уверенность в том, что «золотой век» не позади, а впереди. . . Одним словом, все хорошее, все, на что надеются, и все любовное — все. пришел оттуда.

В России, — кстати, не так много в Россия, как особенно Петербург, — мы существовали только фактически, или, как тогда говорили, у нас был «образ жизни».Но духовно мы жили во Франции. . . Гизо и Душатель и Таер — все это были как личные враги (правда, даже опаснее, чем Л. Б. Дуббельт), успехи которых ожесточили, неудачи — обрадовался. . . агитация за реформу голосования, высокомерный выступления Гизо на этот счет, февральские банкеты — все это даже сейчас всплывает в моей памяти, как будто это случилось вчерашний день.

Салтыков родился в 1826 году в богатой семье. помещичья семья, насчитывающая несколько тысяч крепостных.

Часто думают, что это был мать, что сыновья наследуют свои интеллектуальные и моральные качества — у большинства выдающихся людей были выдающиеся матери. Участь Салтыкова в этом отношении почти совпадала с участью Тургенев. У обоих были матери, принадлежащие к типу сильных женщин и оба очень страдали в детстве из-за материнского деспотизма, которые они сохранили ненавистную память на всю жизнь и запечатлели это в своих работах. Тем не менее, матери Тургенева нет. независимо от того, насколько он упрям, фанатичен, требователен или как привык делать все подчинялись ее воле, она была известна своим превосходным манеры, известная утонченность и аристократка, несмотря на из всего.

По словам матери Салтыкова, она была так называемая «боевая женщина», очень одаренная женщина с чрезвычайно практический ум, но полностью лишенный моральных качеств. Очень богатая она довел ее бережливость до ужасной скупости, создал тяжелая жизнь для мужа, детей и крепостных, выгнала из ее жизни все признаки комфорта и благополучия и упростили ее существование до одно главное занятие — максимально возможное накопление.

Крепостное право было в разгаре у Салтыкова. детские и юношеские годы.Поэтому неудивительно, что воспоминания об этой печальной системе занимают значительное место в его работает. Но тогда, как и многие авторы, с Тургенев во главе, посвятил много красноречивых страниц описание жалкой участи гонимых крепостных. Салтыков много писали о пагубном и унизительном влиянии этого крепостного права на самих помещиков. С этой точки зрения его роман «Семья Головлевых» — заметное произведение в высшем степень.

Так же, как «Ругон-Маккари» (этот роман мог бы быть подпункт озаглавлен «Естественная и социальная история одной семьи», потому что на наших глазах разворачивается моральный упадок и постепенная гибель три поколения помещиков) упадок, определяемый законами наследственности и накопленного эффекта нездоровой и деморализующей влияет.

Говоря об этом романе, не могу не указать его любопытное сходство, вероятно, непреднамеренное, с романами of Zol (Золя?) О символике Зола говорили более чем однажды. В каждом его произведении всегда участвует что-то неодушевленное, близко, составляя не только основу романа, но и исполняя в некотором смысле та же функция, что и судьба в греческой трагедии. Такова сад в «Преступлениях аббата Муре», шахта «Жерминаль» собор в «Сне».Это «что-то» связано с теснейшая связь с историей персонажей, но это определяет заранее все свое существование — независимо от их воли, это определяется неизбежно и неисправимо.

В романе русских писателей вы заметите такая же символика. Это Головлёвы — достояние имение семьи Головлевых, сыгравших роль рокового и злого сила. Старый помещичий дом, большой, торжественный и мрачный, который сокрушает окружающие их жалкие крепостные хижины тяжестью его каменная масса, олицетворяет крепостное право.Это помещичье имение, которое все члены семьи Головлевых жаждут, становится осуждением каждый из них. Благодаря тяжелой работе крепостного, материал благополучие Головлевых растет; их богатство растет, а их холдинги расширяются. Но для чего все это? Один за другим поколения жалко умирают в стенах этого проклятого дом.

«Как хорошо у нас дела!» Головлев поместье нас всех съест! Никто не останется целым! »Аннинка, последний отпрыск этой несчастной семьи плачет от отчаяния, сам количество дедов, дядей и других родственников, которые отрывали поместье друг от друга, предлагали друг другу за это и все закончили там свои дни, одни покончили жизнь самоубийством, другие в безумии или в белая горячка (ДТ)

Этот выдающийся роман занимает особое место. в творчестве Салтыкова.Большая часть других его работ посвященный изображению морали и привычек официального государства. Благодаря многолетнему личному опыту он очень хорошо знал различные части огромного русского бюрократического машина.

Салтыков учился в Царском Сельском Лицей. Каждое подобное учебное заведение обычно имеет традиции какого-то известного человека, вышедшего из его стен и Память о нем связана с особым культом. В Царском Сельский лицей, наш великий поэт, Пушкин исполнил роль гений-защитник.Каждый воспитанник этого лицея был полон гордости думая, что Пушкин был среди его старших товарищей; и исключительной честью, окружавшей поэта в лицее, является причина того, почему поэзия была там в моде. Количество учеников было маленький, не пытавшийся писать стихи, а Салтыков, в свою очередь, не избежал этой общей участи. Сразу после его выхода из в лицее он издал небольшой сборник лирических стихотворений большая часть из которых была написана в лицее, — все они, кстати, были довольно посредственными.

Сам Салтыков довольно быстро понял, что лирическая поэзия не была его уделом. Его мать заставила пойти в работать в МВД мелким чиновником он тем не менее не хотел подавлять свою непреодолимую склонность к литературе. Он ушел через год с особой работой. В «Смешанный бизнес», написанный в 1848 году под псевдонимом Щедрин, которого он хранил всю свою жизнь, уже может великий сатирик. ощущаться. Эта история, содержащая грустные причитания об их работе мелкими бюрократами в России произвела хорошее впечатление.К сожалению, это появляется как раз в то время, когда ограничивают правила для печать бушевала с необычайной силой.

И так после появления во Франции, напомнил Салтыков, соответствующее движение в нашей стране: секретный комитет по расследованию коварства русской литературы. В несмотря на вымышленное имя, за которым стоит автор «путаницы бизнес «скрывался, вскоре его опознали и сослали в Взятка, город, расположенный на окраине Европейской России на граница Сибири, увенчавшая его первым литературным успехом.Только после 7 1/2 года в 1855 году после смерти Николая и присоединения к трон Александра II, мог бы Щедрин вернуться в Петербург.

Хотя он был в немилости, он не ушел свой пост и продолжил на Взятке для выполнения обязательств мелкий бюрократ. Принудительное пребывание в далекой провинции было несомненно, больше полезного, чем приятного, поскольку это дало ему возможность своими глазами увидеть ужасы, злоупотребления, все произвол бюрократической системы, которая в провинции была полностью обнаженный, не беспокоясь о любом приличии, которое считалось обязательным в Петербурге.

Вернувшись в столицу, Салтыков горячо взялся за литературу, опубликовал свои «Провинциальные очерки». что сразу гарантировало ему почетное место среди первых (вверху) Русские писатели.

Среди полностью сатирических произведений Щедрин перхпас, «История одного города» — действительно аморальное бурная история Российской империи — его единственная примечательная работа который никогда не потеряет интереса для будущих поколений. В герои, создавшие в этом случае его сатирическое вдохновение, настолько известны и легко узнаваемы, что все авторские намеки всегда хорошо понимаются и ценятся.

Нельзя сказать этого о его другом работает. Много больше, чем одна страница, написанная Салтыковым, требует уже теперь комментарий даже в россии. . . В результате его слава приобрела сильно пострадал. Изменения в форме правления также внесут уколы его сатиры менее заметны. Но его имя останется в истории не только как имя великого памфлетиста, что Россия когда-то знал, но также как имя великого гражданина, который не дал пощады и покоя подавителям мысли.

Щедрин действительно жил только своим временем, но Гёте так хорошо сказал: «Тот, кто жил для своего времени, жил для всех. раз »

Париж, июнь 1889 г.

Головлёвы М.Е. Салтыкова-Щедрина — Новые блестящие книги

Перевод И.П. Фут

Отзыв Карен Лэнгли

Еще в СНБ №13 я просмотрел «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина, одного из великих русских сатириков XIX века.Эта книга считается главным произведением эпохи; а теперь оттиск Аполлона Дома Зевса (издавшего «Историю…») последовал за выпуском прекрасным новым изданием самого известного произведения автора — «Головлёвы».

Опубликованное примерно на десять лет позже «Истории…», «Головлёвы» — это длинное произведение, опять же довольно узкое. В то время как в более ранней книге рассматривается фальшивая история провинциального города, в более поздних работах изучается семья деревенского дворянства и их постепенный, но неизбежный упадок. Речь идет, конечно, о семье Головлевых, и по мере написания книги их число действительно уменьшается. Семейное состояние сколотила матриарх Алина Петровна, которая, игнорируя своего мужа большую часть своей совместной жизни, постепенно собирала имения и души (крепостных), на которых зиждется семейный комфорт. Подлая, холодная женщина, ее дети вышли так же эмоционально уродливыми; в частности, ее сын Порфирий, также известный как Иуда и Кровопийца, который является связующей нитью, проходящей через историю.

Некоторые из детей Алины пытались сбежать из унылой сельской местности и жить в городах. Однако все попытки уйти кажутся проклятыми, и когда книга открывается, ее старший сын Степка с позором возвращается в имение Головлево, проиграв все деньги и имущество, предоставленные ему его матерью. Это совершенно не будет возвращением блудного сына, и Салтыков-Щедрин резко описывает ужас возвращения в семью.

«Он вспоминает свою старую жизнь в Головлево, и у него такое ощущение, что перед ним распахиваются двери сырого подвала, и как только он переступит порог, двери сразу захлопнутся — и все будет кончено. ”

Что и говорить, возвращение Степки складывается не очень хорошо. В каждой из следующих шести длинных глав отдельный член родственника борется с энтропией, связанной с семьей и ее загородным отступлением, — и терпит поражение. Дочь Алины уже умерла, а дочери-близнецы — подопечные бабушки.Третий сын Алины Павел — что-то вроде потустороннего затворника и не может сравниться со своим более хитрым братом.

Ах да, Порфирий Кровопийца … Иуда, как его так часто называют на протяжении всей книги, наверное, один из самых чудовищных, но жалких персонажей, созданных в художественной литературе. Холодный и отстраненный, он извивается, уловки и уловки, в конце концов отталкивая всех. Из-за этого жизни его сыновей — несчастье, их преследует и их разрушение, а поздняя связь приносит не больше счастья, чем в начале истории.Он подлый, трусливый, и его моральная безнравственность не знает границ (в какой-то момент его даже отвратительно тянет к своей молодой племяннице). Даже его собственная мать не доверяет ему, хотя они достигают определенного взаимопонимания к концу ее истории.

Если это звучит как мрачное и непрекращающееся прочтение — что ж, в некотором смысле это так, но это не делает его менее убедительным или более легким для подавления. Язвительно-сатирический взгляд Салтыкова-Щедрина на провинциальную смерть, разложение и отчаяние сочетается с большим пафосом, и хотя большинство персонажей испорчены и ужасны, что ж, в том-то и дело! Мрачный юмор сосредоточен на пустоте жизни и разума Головлевых, примером чего может служить постоянный поток бессмысленной болтовни между Иудой и его матерью, в которой они ничего не говорят, а просто используют бесконечные разговоры, чтобы заполнить пустоту. их жизни.

«Порфирий Владимирич лежит в постели, но не может уснуть. Он чувствует, что приезд его сына предвещает нечто необычное, и даже сейчас в его голове формируются всевозможные пустые проповеди. Эти проповеди имеют то достоинство, что они могут служить для любого случая и не содержат связных мыслей. Они накапливаются в его голове в виде разрозненных афоризмов и доносятся до мира просто так, как только доходят до его уст. Несмотря на это, достаточно лишь возникновения какой-то необычной ситуации, чтобы его голова была приведена в смятение из-за потока афоризмов, которые даже уснуть не может.”

И есть * некоторые * персонажи, которых вы бы хотели нарисовать получше. Внучки-близнецы Алины, Анна и Любовь, пытаются сбежать из страны в поисках более гламурной жизни, но в конечном итоге оказываются второстепенными актрисами в провинциальных городах, считающихся немногим лучше проституток. Перефразируя старую поговорку, вы можете забрать девушку из провинции, но вы не можете забрать у девушки провинцию; и это относится не только к внучкам, но и ко всем членам семьи, которые пытаются вырваться из цепких, назойливых семейных уз.

«Головлево — это была сама смерть, злая, бессердечная; это была смерть, вечно бдительная за какой-нибудь новой жертвой ».

«Головлёвы» — увлекательная, увлекательная и легко читаемая книга. Салтыков-Щедрин хорошо осознавал изменения, произошедшие в России после освобождения крепостных, и большая часть упадка титульной семьи могла быть связана с этим. Прекращение подобного рабства также повлияло на более раннюю книгу Салтыкова-Щедрина, но, возможно, в более фарсовой манере; здесь нет покоя от непрекращающегося уныния и ощущения, которое, как однажды сказал мой старый друг: «Жизнь — сука, а потом ты умрешь.”

«Короче, как ни глянь, все счеты с жизнью свелись. Жизнь была мучением и ненужностью; самая большая потребность была умереть; Беда в том, что смерть не наступит. Было что-то коварно подлое в этой бессмысленной задержке процесса умирания, когда вся душа взывает к смерти, и все, что она делает, это соблазняет и дразнит… »

Так стоит ли вам читать эту довольно мрачную книгу? Да; потому что, несмотря на мрачность, он никогда не бывает скучным, персонажи живы и сходят со страницы, обстановка чудесно заколдована, текст превосходен, а история Головлевых — убедительное исследование того, как человеческие существа могут быть искажены, обижены и испорчены встать и все еще продолжать стремиться к побегу или к чему-то новому. Это также яркое напоминание о том, как вы * не * * хотите жить своей жизнью …

(Несколько слов о переводе: эта версия принадлежит И. П. Футу, авторское право 1986 г., тем же переводчиком, который перевел «Историю…». Я не уверен, кто изначально опубликовал эту версию, но она отличается от выпущенной от NYRB, и когда я упомянул, что рецензирую книгу в социальных сетях, был небольшой переполох по поводу того, что это возможная новая версия. Это не так, но она читается на удивление хорошо для меня, поэтому, хотя я не могу комментировать точность и тому подобное, не знаю, действительно ли нужна новая версия…)

Карен Лэнгли ведет блог на kaggsysbookishramblings и предпочитает делиться между деревней и городом!

М.Е. Салтыков-Щедрин, Головлёвы (Аполлон, 2018). ISBN 97817866, 406pp, мягкая обложка.

КУПИТЬ в Blackwell’s через нашу партнерскую ссылку (бесплатно UK P&P)

Нравится:

Нравится Загрузка . ..

Михаил Салтыков-Щедрин | Русская культура в достопримечательностях

Нажмите на фото для увеличения .

Я думаю, что одной из самых загадочных фигур во всей русской литературе был Михаил Салтыков-Щедрин (1826–1889).Кажется, что даже его имя находится в замешательстве, и это, безусловно, меньшее из всего.
Его настоящее имя — Салтыков, и именно под этим именем был известен государственный служащий, который жил и работал во многих российских провинциальных городах. Как писатель он взял псевдоним Щедрин, и читающие русские второй половины XIX века знали его именно таким. Со временем мы привыкли к двойному имени, в котором смешано реальное и псевдо — поэтому в исторической и научной литературе он все чаще встречается как Михаил Салтыков-Щедрин.
Под именем Салтыкова он жил некоторое время в 1845 году в этом доме в Санкт-Петербурге вместе со своим братом на улице, которая тогда называлась Коломенской. Сегодня это улица Союза Печатников, 21/8; Он стоит на углу перекрестка с Мастерской улицей. В то время, когда здесь жил Салтыков, он был в начале своей взрослой жизни, не говоря уже о начале своей жизни в письмах. Из-за своих стихов он столкнулся с некоторыми проблемами, будучи свободомыслящим в школе, и некоторые из этих стихов, которые он позже отверг и которые ученые обычно считают ювенилией, были напечатаны в различных публикациях.В это же время появились его первые публикации в знаменитом издании «Современник». Хорошее, плохое или безразличное отношение, выраженное в его ранних стихах, снискало ему прозвище «мрачный лицеист» среди одноклассников.
В конце 1840-х Салтыков, помимо публикации своих первых прозаических произведений, снова столкнулся с властью. Его отправили в ссылку в город Вятку в 1848 году — снова вольнодумный — где он продолжал работать государственным служащим, потратив около восьми ценных лет, наблюдая за Россией и русскими с близкого расстояния во время своей работы.К середине следующего десятилетия, когда ему разрешили покинуть Вятку, Михаил Щедрин был готов прославиться публикой как популярный писатель. С 1850-х годов и до своей смерти Щедрин публиковался часто, хотя и с редкими пропусками из-за его плотного графика в качестве государственного служащего, который переезжал из города в город (Пенза, Тула и Рязань входят в число городов, где он жил и работал). Он также был активным редактором и, следовательно, наставником многих молодых русских писателей, в первую очередь легендарных «Отечественных записок», хотя он также некоторое время работал в «Современнике».
Но давайте перейдем к тому, что, я думаю, сделало его таким загадочным.
Щедрин был злым писателем-сатириком. Сардонический. Мордант. Он появился в кругу писателей, среди которых были или скоро будут Николай Гоголь и Александр Сухово-Кобылин. Из этих трех Гоголь был более разносторонним стилистом, а Сухово-Кобылин и Щедрин были более «противными», сатирическими формами без перчаток. Сухово-Кобылин, который сам по себе был очаровательной личностью, был светским львом, нарушившим закон и написавшим три горькие пьесы, разоблачающие коррупцию и зло. Щедрин содержал элементы широты и глубины Гоголя как писателя, а его злая сатира даже превзошла Сухово-Кобылин по своей иссушающей, яростной силе.
Я не знаю, сколько людей на самом деле читают Щедрина в эти дни (ни один из моих курсов до доктора философии по русской литературе никогда не касался Щедрина), но его крылатые фразы, если использовать это прекрасное русское выражение, все еще высоко летают, может быть, даже больше, чем они делали при его жизни. Сегодня его наблюдения звучат не только смешно и точно, они звучат как пророчество.Если вы посмотрите ниже следующий блок фотографий, вы увидите, что остроумие Щедрина было создано для эпохи Facebook / Twitter. Я подозреваю, что многие встречаются с ним впервые.

Подозреваю, что полный список содержательных фраз Щедрина потребует публикации размером с книгу. Но вот подборка моих любимых.
1. «Если я засыпаю и просыпаюсь через сто лет и меня спрашивают, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют.
2. «Когда случалось, что бюрократ не был убежден, что Россия — это торт, к которому можно свободно подойти и откусить?»
3. «Российские власти должны держать свой народ в состоянии постоянного удивления».
4. «Реформы необходимы, но не меньше, чем пунктуация. Другими словами: проведите реформы, тогда — достаточно, поставьте точку ».
5. «Строгость российских законов смягчается отсутствием их обязательной силы».
6. «Нет, ясно, что в Божьем мире есть уголки, где все времена переходные.
7. «Любой позор имеет свою достойную сторону».
8. «Девушки спрашивают, я умываю шею при высоком или низком декольте?»
9. «Вносите просветление умеренно, если возможно, избегая кровопролития».
10. «Струнникова нельзя было назвать тупым в грубом смысле слова, но правда, он был достаточно умен, как говорится, не есть восковые свечи и не вытираться стеклом».
11. «Многие путают два понятия:« Отечество »и« ваше превосходительство ».
12. «Страшно, когда человек говорит, а ты не знаешь, почему он говорит, что он говорит и закончит ли он когда-нибудь.
13. «Упрямство глупости — огромная сила».
14. «Система довольно проста: никогда ничего прямо не разрешать и никогда ничего прямо не запрещать».
15. «Когда вы пытаетесь распространять здравые мысли, вас неизбежно назовут мерзким идиотом».
16. «В России все воруют. И в то же время, смеясь, они добавляют: «Но когда же все это закончится?» »
17.« Что лучше — снисходительность без снисходительности или строгость в союзе с презрением? »
18.«Человек устроен так, что ему нужно навязать даже счастье».
19. «Нет ничего опаснее человека, которому чуждо человечество, которому безразличны судьбы своей родной страны, судьбы своего ближнего и все, кроме судьбы монет, которые он пустил в обращение. . »
20. «Гражданская зрелость переходит от скандальных шуток к более точному попаданию в глаза начальству».
21. «Ничто так не обескураживает порок, как осознание того, что он обнаружен и кто-то уже посмеялся над этим.
22. «Он чего-то хотел: либо конституции, осетра с хреном, либо притащить и кого-нибудь подрезать».
23. «Есть масса горячих голов, у которых« государство »на языке, но в их мыслях есть пирог, наполненный государственными вкусностями».
24. «Ради науки мы не сожалеем о том, что потратили чужие деньги».
25. «В нужде и бекас свистнет, как соловей».

Интересные факты о Салтыкове-Щедрине

Русский писатель Салтыков-Щедрин остался в истории как один из самых известных прозаиков, которых русская земля подарила миру.Его острый и живой ум вкупе со склонностью к сарказму помогали ему безжалостно высмеивать человеческие пороки, и он без колебаний высмеивал даже власть имущих. Это обеспечило ему значительный литературный успех и превратило его в одного из признанных гениев русской литературы.

Будущий писатель поступил в институт дворянства в десятилетнем возрасте. Впоследствии за успехи в учебе его перевели в Царскосельский лицей.
Его звали Салтыков, а в качестве псевдонима он добавил приставку Щедрин.
Мать Салтыкова-Щедрина, женщина строгая и деспотичная, в детстве отличала его от всех остальных детей. Однако к тому времени, когда он достиг подросткового возраста, ее отношение к нему резко изменилось.
Писатель не имел ничего общего со знаменитым дворянским семейством Салтыковых, ведущим свое происхождение от провинциального дворянства. Из-за этого его, как однофамильца, в лицее безжалостно дразнили, доведя до крайне нервного состояния, в котором он оставался до конца своих дней.

В отсутствии манер и воспитания исследователи винят семью Салтыковых-Щедриных. Его отец, дворянин, не принимал участия в воспитании детей, возложив эти заботы на плечи своей жены, дочери купца. Да и воспитывали их по-своему, и в те годы разрыв между купцами и дворянами в этих вопросах был очень велик.
Он свободно владел немецким и французским языками.
Современники отмечали, что проводить общество Салтыкова-Щедрина было непросто, так как в повседневной жизни он вел себя эмоционально и иррационально, как ребенок.
Как и многие дворяне тех лет, он любил азартные игры, которые, однако, всегда проигрывал. Есть данные, что он всегда очень бурно реагировал на потери, часто на скандалы. По крайней мере, он не потерял значительных сумм, в отличие, например, от Некрасова.

Сразу после публикации первого рассказа Салтыкова-Щедрина отправили в провинцию, так как власти не оценили некоторые содержащиеся в нем намеки.
После прихода к власти Александра II писатель был прощен и даже назначен вице-губернатором Тверской губернии.
Слово «мягкость», вошедшее позже в словари, было изобретено, и именно он его ввел.
Занимая высокое положение, Салтыков-Щедрин, по воспоминаниям современников, часто вел себя грубо и высокомерно. Его уволили с государственной службы после скандала, разразившегося после того, как он опубликовал оскорбительный фельетон против тульского губернатора Шидловского.
Одно из лучших произведений писателя «Владыка Головлев» — сатирический образ его собственной семьи, в которой он родился и вырос.
Уже в зрелом возрасте Салтыков-Щедрин женился на 15-летней дочери губернатора провинции. Впоследствии жена откровенно изменяла ему на протяжении всей его жизни. У них было двое детей.
Писатель умер от осложнений, вызванных простудой.

Краткое содержание «Сказка о том, как один человек накормил двух генералов» Салтыков-Щедрин №

Два генерала оказались на необитаемом острове. «Генералы всю жизнь служили в каком-то реестре, они родились, образовались и состарились, поэтому ничего не понимали, даже слова не знали ничего, кроме:» Примите уверенность в моем полном уважении и преданности.«Они пришли на остров в ночных рубашках, а на шее — по порядку. Один из генералов умнее другого — он служил учителем каллиграфии в школе военных кантонов. Но он не может определить направления света, чтобы обойти остров. Вокруг них много разной еды: яблоки, рыба в ручье, дичь и зайцы в лесу, но сами генералы не

Они могут достать. Находят газету «Московские ведомости». Как назло, все заметки в газете посвящены званым обедам.Генералы очень голодны, и от голода набрасываются друг на друга. Один откусывает заказ товарища и съедает

«Долгое время они безуспешно бродили по острову, но наконец резкий запах соломы и кислой шкуры ягненка вывел их на тропу. Под деревом, животом кверху и подставив кулак под голову, огромный мужичин спал и нагло уклонялся от своей работы.Это было». Мужчина начинает работать на генералов. «Сначала я ухаживал за деревом и схватил генералов десяткой самых богатых яков — локов, взял одного, прокисшего, а потом закопал в землю — и достал оттуда картошку, потом взял два куска дерева, натер они друг о друге — и вытащил огонь. Затем из собственных волос он сделал шелк и поймал рябчика. Наконец, он разложил огонь и испек столько разных продуктов, что генералы даже подумали: «Не должен ли паразит дать кусок ? » «Крестьянин просит генералов отдохнуть, и им разрешают, но предварительно крестьянин должен сделать веревку и связать себя так