Имперское «регулярство». Царь и его «ментальное государство»

Информация о материале

Опубликовано: 21 декабря 2022

Просмотров: 6477

Какое государство задумал создать Пётр Великий? Из каких «составляющих» формировался в его представлениях каркас обновлённой государственности? Насколько выполнимым оказался проект самодержца-реформатора? Ответы современной науки на эти вопросы объёмно высвечивают суть дискуссионной проблемы.

«ВСЕОБЩЕЕ БЛАГО» И «ВНУТРЕННЕЕ СПОКОЙСТВИЕ»

Ренессансная и барочная культуры переосмыслили понятия, на которых покоились морально-политические устои средневековой Европы. С XVII века философские теории естественного права и общественного договора не только определили магистральное развитие общественной мысли, но и объяснили необходимость перемен в устройстве государственного управления, организации общества и экономики.

Эти теории обусловили популярность представлений об общественном благе, или общественной пользе, как выражении естественно-правовой справедливости, как цели, к которой должны стремиться народы. Особая ответственность за достижение этой цели возлагалась на светскую верховную власть.

Не обошли стороной эти идеи и Россию: уже во второй половине XVII века, пусть и в усечённом виде, они занимали некоторое место в умах сторонников обновления. Пётр I, открытый новым знаниям, усвоил основные идеи этих теорий, интерпретировав их по-своему. Наиболее близкими юному монарху оказались мысли об общественном благе, тесно связанные с идеями о происхождении и долге царской власти. О том, что риторика такого рода была освоена государем достаточно рано, свидетельствует манифест от 16 апреля 1702 года, названный публикаторами «Полного собрания законов Российской империи» манифестом «О вызове иностранцев в Россию с обещанием им свободы исповедания».

Начальные строки этого указа часто цитируются историками, когда они рассуждают о формировании «западнических» взглядов Петра. Но комментария заслуживает весь документ, особенно его преамбула. Во-первых, потому что он являет собой новаторское отношение царя к нормативному акту как к способу публичной коммуникации — дабы доносить до широкой аудитории волю монарха, облечённую в норму закона, и мотивы, побуждавшие к принятию нормы. Во-вторых, потому что в этом манифесте Пётр кратко и ёмко представил себя как христианского просвещённого европейского государя, отказавшись от традиционных для его предшественников претензий на исключительную богоизбранность, связанную с принадлежностью к православию. Манифест начинался декларацией стремления монарха к тому, чтобы все подданные «попечением нашим о всеобщем благе более и более приходили в лучшее и благополучнейшее состояние». Таковое виделось государю в сохранении «внутреннего спокойствия», защите страны «от внешнего нападения» и в улучшении и распространении торговли.

Призвание на службу иноземцев монарх объяснял поиском дополнительных способов обеспечения безопасности государства от нападения неприятелей, сохранения прав и преимуществ его страны и поддержания всеобщего спокойствия в христианском мире. Поскольку Россия находилась в состоянии войны, обращение Петра в первую очередь адресовывалось военным специалистам «купно с прочими государству полезными художниками». Манифест гарантировал иностранцам свободу исповедания, особую подсудность некой «Тайной военного совета коллегии», дела в которой будут рассматриваться на основании «Божеских законов», «по римскому гражданскому праву и другим народным обычаям», а также право отставки и отъезда на родину, которых служилые иноземцы не имели при прежних государях. Текст манифеста, рассчитанный на западную аудиторию, был написан толково и ясно, доказывая, что Россия — одна из европейских стран, а её монарх — надёжный гарант счастья подданных и всех, кто захочет служить его скипетру.

В дальнейшем рассуждения об общем благе становятся одной из любимых тем петровских указов. Через концепцию общего блага можно уяснить отношение царя к базовым понятиям общественного договора и естественного права. Долг правителя в деле обеспечения благопроцветания подданных представлялся общим местом в политической и моральной мысли барочной Европы. Как отмечал Марк Раев, Реформация, ослабление политической роли церковной организации, переход к регулярным армиям и связанные с этим инфраструктурные перемены в экономике укрепили убеждённость в том, что «сильное независимое правительство и могущественный правитель являются необходимыми предпосылками для духовного и материального благосостояния подданных…»

1Раев М. Регулярное полицейское государство и понятие модернизма в Европе XVII–XVIII веков: попытка сравнительного подхода к проблеме // Американская русистика. Имперский период. Антология. Самара: Изд-во Самарского ун-та, 2000. С. 51, 53..

Петру такая идея служения была близка, соответствуя вестернизированному восприятию власти, но не противореча традиционным взглядам на её природу и смысл. Отеческое отношение к народу, отождествление последнего с детьми, которых следует приучать и принуждать к добрым обычаям, — один из устойчивых мотивов петровских указов и их «дидактических» интонаций

2Воскресенский Н.А. Законодательные акты Петра I. Редакции и проекты законов, заметки, доклады, доношения, челобитья и иностранные источники. Т.I. Акты о высших государственных установлениях. Москва; Ленинград: Изд-во АН СССР, 1945. С. 350–351., нацеленных на «присовокупление» подданных к числу цивилизованных «политичных» народов³См.: Вульпиус Р. К семантике империи в России XVIII века: понятийное поле цивилизации // «Понятия о России»: К исторической семантике имперского периода. Москва: НЛО, 2012. Т. II. С. 50–70.. Теоретические рассуждения об общественном договоре и тем более о естественном праве едва ли были актуальны для Петра. Рассуждения о свободе воли, соотнесённости свободы, равенства и собственности были, похоже, для него избыточными. Просто царь имел собственные представления о природе власти, о «правах гражданских» и о наилучшей форме правления.

В магистральной идее Петра I — достижение всеобщего блага — не было различий в государственной пользе и пользе народной. Мысль об их тождестве он последовательно проводил в своих указах. Всеобщего блага можно было достичь с помощью правильно организованного регулярного управления и правильного поведения всех членов общества, действовавших слаженно ради достижения общей цели. (Примечательно, что само слово «регулярный» в значении «правильный», «организованный», приходит в русский язык из латыни через польский именно в Петровскую эпоху.) В идее «регулярства» заключалась этатистская вера в то, что хорошо отлаженное государственное управление — ключ к счастью. На государство и государя возлагалась миссия создания условий для рационального управления материальными ресурсами и для воспитания «полезных» подданных — просвещённых, нравственных, искусных в нужных «художествах», исполненных чувства долга.

В этих положениях очевидны постулаты, сформулированные в трудах ранних немецких камералистов, учение которых было гораздо ближе Петру из-за ориентированности на практику в сочетании с «научностью», чем общие рассуждения о праве и морали. Экономическая составляющая камерализма, роднящая её с меркантилизмом, протекционистскими мерами, ориентиром на импортозамещение, достижение активного внешнеторгового баланса и мобилизацию внутреннего производственного потенциала, были хорошо известны царю по деятельности его предшественников (достаточно вспомнить Новоторговый устав 1667 года и попытки денежной и налоговой реформ). Что касается административной или — шире — «полицейской» составляющей учения⁴Под «полицейским» понимается комплекс регулируемых государством мер по организации рациональной общественной деятельности., то знакомство Петра с этой стороной камерализма было более сложным.

АРМИЯ И КАМЕРАЛИЗМ

Рискну предположить, что на раннем этапе (рубеж веков и даже середина 1710-х годов) царь и не ставил своей целью реформирование системы управления, тем более — в соответствии с некими передовыми западными образцами, если понимать под реформой осознанное, ясно декларированное стремление к прогрессивным новациям⁵См. : Кром М.М., Пименова Л.А. Феномен реформ в Европе раннего Нового времени (вместо предисловия) // Феномен реформ на Западе и Востоке Европы в начале Нового времени (XVI–XVIII вв.). Санкт-Петербург: Изд-во Европейского ун-та, 2013. С. 7–16.. Что действительно стало тогда объектом реформирования в модерном смысле этого понятия, так это вооружённые силы. Помимо регулярной армии, несопоставимо лучше организованной, чем при предшественниках, Пётр I создал новый для России вид вооружённых сил — военно-морской флот. Это потребовало колоссального напряжения сил и беспрецедентной ресурсной мобилизации, тем более что военная реформа шла в условиях затяжной войны с одним из сильнейших государств Европы того времени.

Все усилия царя как организатора реформы были сосредоточены на проблеме материальнотехнического снабжения войск. Все управленческие эксперименты тех лет имели одну цель — поиск средств. Этот фискальный смысл административных поисков 1700-х — первой половины 1710-х годов впервые доказал П.  Н. Милюков на примере исследования губернского хозяйства. Единственной целью создания губерний было содержание за их счёт «прикреплённых» к ним полков действующей армии. За время существования первых «реформированных» администраций для них даже не было создано однотипных должностных инструкций. Гражданское управление в замыслах и действиях Петра имело вспомогательный характер по отношению к реформе вооружённых сил.

Но именно в процессе этой реформы монарх приобретал опыт и познания, потенциально пригодные для реформы государственного аппарата, ориентированного на современные камералистские модели. Военное строительство, предпринятое на новых для России основаниях, стало хорошей школой администрирования, отработки техники нормативно-законодательного творчества и делопроизводства. Армия и флот работали для Петра действующей моделью идеальной общественной организации, устроенной в соответствии с идеями «регулярства» и служения «общественному благу». «Регулярному» государству предшествовала регулярная армия. Управленческие новации, опробованные в войсках, применялись в сфере гражданского регулирования.

Московская империя. 1704 год. Иоганн Баптиста Хоманн

Беспрецедентным стал масштаб работ по теоретическому обеспечению реформы войск. Судя по тематике книг, приобретаемых по распоряжению царя, среди сочинений по военному делу были и издания гражданских законодательных актов западных стран. Например, среди 36 книг на французском и латыни, закупленных в 1702 году, 10 содержали различные образцы французского законодательства. Подробное описание организации гражданского и военного управления во Франции привёз государю в мае 1709 года А. А. Матвеев, русский резидент в 1705–1706 годах при версальском дворе.

Анализ этих текстов, оценка их пригодности для использования в России велись при личном участии Петра I, став основой для вызревания его взглядов на государство как правильно организованную систему со специализированным и унифицированным управлением, рациональным ведéнием хозяйства и столь же рационально организованным обществом. Со временем внимание царя к различного рода государственным установлениям западных стран становилось всё отчётливей, а сбор информации об организации управления — по-настоящему масштабным. Историки единодушно отмечают, что такой разворот к проблематике государственного строительства происходит у Петра в 1712–1715 годах⁶См.: Зубков К.И. Камерализм как модель взаимодействия государства и общества: новое прочтение // Уральский исторический вестник. 2013. № 3 (40). С. 20–29.. Хотя основным источником информации о камералистских принципах управления для Петра оставались нормативно-законодательные акты различных государств, он не обходит вниманием и специальные обобщающие труды камералистов.

Регламент или Устав духовной коллегии — закон, изданный Петром I в 1721 году

В его личной библиотеке выявляется небольшая, но показательная подборка такого рода литературы. К примеру, сочинения Генриха фон Боде, профессора права в университете Галле, главном центре немецкого камерализма, и Иоганна-Иоахима Бехера, одного из влиятельных теоретиков австрийского камерализма второй половины XVII века. Представления Петра о новациях в области права пополняли сочинения Бенедикта Карпцова (младшего), профессора Лейпцигского университета, признанного впоследствии основателем современного немецкого права. Экономическая литература камералистского толка была представлена в петровской библиотеке сочинениями англичанина Джона Лоо. Знал царь и о трудах по полицеистике Николя Деламара и Диего де Сааведры.

«РОССИЙСКОЕ ИМПЕРСКОЕ ГОСУДАРСТВО»

«Регулярство», как фундамент государственного устройства, залог успешного развития даже при ограниченных ресурсах, стало к рубежу 1710-х — 1720-х годов глубоким убеждением монарха, которое он старался донести до всех своих подданных, даже тех, кому было не по силам освоить назидательные сентенции преамбул его указов. В записных книжках Петра можно найти запись, сделанную, вероятно, в 1718 году:

«Чтоб мужикам зделат какой маленкой регул и читать по церквам для вразумления».

Когда в декабре 1718 года Пётр объявил о намерении привести в доброе состояние «земское управление», он уже точно представлял, какое государство будет строить.

Petrus Alexewitz Czar et Magnus Dux Moscoviæ (Пётр Алексеевич Царь и Великий князь Московский) И. Вейгель. Около 1720 года. ГМИРЛИ им. В. И. Даля

Петровские реформы последних лет его царствования (коллежская, судебная, вторая губернская, реформа Сената и т. д.) были составляющими одной большой реформы государственного управления, связанными единой целью и общей идеологией. Законодательное обеспечение реформы состояло в принятии серии указов, инструкций и регламентов, написанных при непосредственном участии Петра I или просто им самим и имевших, как сейчас бы сказали, пакетный характер. Большинство из них были созданы между 1718–1724 годами. Если объединить весь этот нарратив под одной обложкой, дать общее наименование, сгруппировать указы и регламенты по тематическим разделам, снабдить введением и заключением, то получим концепцию отношений государства и общества, солидный камералистский трактат, не уступающий лучшим зарубежным образцам жанра. В нём мы и увидим петровский взгляд на свою империю, то самое «ментальное государство» Петра Великого.

В полном соответствии с камералистской идеей оно было основано на мудрых установлениях, данных государем — тех самых «правах гражданских», которые всем дóлжно неукоснительно и в точности исполнять. Всякого рода толкователи законов уподоблялись Петром карточным шулерам, прибирающим «масть к масти». Любые вопросы, возникающие в связи с исполнением узаконений («тёмные места»), должны были разрешаться исключительно монархом⁷Указ «О хранении прав гражданских» от 17 апреля 1722 г. ПСЗ. Т. 6. № 3970.. (Подобное понимание законов как свода обязывающих норм и запрет на их толкование были присущи всем абсолютным монархам Европы XVIII века.) Правильное управление, установленное государем «по примеру других христианских областей», есть залог порядка. Всё, полезное государству, оказывается полезным и народу, а всякое «похищение государственных интересов» влечёт «бедственные народные тягости», отчего «многие всяких чинов люди, а наипаче крестьяне, приходят в разорение и бедность»⁸Указ «О разных государственных сборах, о наказаниях хищников за взятки лишением имения и живота» от 22 июня 1720 г. ПСЗ. Т. 6. № 3601.. Подданные, населявшие «Российское имперское государство», являют собой образец добродетелей: они нравственны, трудолюбивы, склонны к просвещению и «размножению» всяких «полезных художеств». В их рядах нет места нищим, странникам, юродивым — тем категориям, которые были приемлемы в прежней, традиционной социальности, поскольку фактом своего существования поощряли к христианскому милосердию. В камералистском «ментальном государстве» они становились лишними, ибо были не пригодны для деятельности во имя всеобщего блага. Физически немощным был путь в богадельню, физически годным — принудительный труд в работных домах и солдатская служба.

В этом государстве доходы казны растут «без тягости народной»⁹Указ «О разных государственных сборах, о наказаниях хищников за взятки лишением имения и живота» от 22 июня 1720 г. ПСЗ. Т. 6. № 3601., с учётом «особливого состояния» всех «народов и провинций». Для этого правительственные учреждения располагают исчерпывающими сведениями о ресурсах страны и поощряют жителей к полезным занятиям¹⁰Указ «Об учреждении Берг-коллегии» (Берг-привилегия) от 10 декабря 1719 г. ПСЗ. Т. 5. № 3464.. Развитие производства, поддержание активного внешнеторгового баланса через тарифную политику и поощрение промышленников и купечества — основа экономической деятельности власти.

Петровское государство — унифицированное, «статистически» организованное административное пространство. В его основе лежат дистрикты — административно-территориальные единицы («на манер шведского») с приблизительно равным количеством проживающих в них налогоплательщиков, снабжающих материальными ресурсами государство без «излишнего для себя отягощения». Его пронизывает благоустроенная дорожная сеть, удобная «для отправления всяких посылаемых из Сената, из коллегей указов и протчих писем и воспринимания на оные ответов»¹¹Из текста именного указа от 30 апреля 1719 г. об улучшении почтового сообщения. ГАТО. Ф. И-47. Оп. 1. Д. 439. Л. 22–22 об.. Законодательные импульсы из столицы достигают административных центров быстро, отчёты об исполнении возвращаются в столицу незамедлительно¹²РГАДА. Ф. 248. Кн. 17. Л. 390.. Впрочем, транспортные коммуникации призваны служить не только казённым надобностям. Вдоль них расположены постоялые дворы, обеспеченные необходимыми удобствами и запасами фуража и продовольствия: всякий проезжающий может воспользоваться этим по умеренным и справедливым ценам¹³Инструкция, или наказ, воеводам, январь 1719 г. , п. 18. ПСЗ. Т. 5. № 3294..

«…ПОЛИЦИЯ ЕСТЬ ДУША ГРАЖДАНСТВА»

Основной принцип управления в «ментальном государстве» Петра Великого торжествует во всей полноте в указах и регламентах конца 1710-х — 1720-х годов, монополизируя центральный аппарат, реализуясь в системе коллегий, хотя и несколько отступая на местном уровне власти. Другой принцип управления Петра — специализация управленческих функций. Она перестраивает центральный коллежский аппарат, группируя коллегии в ведомственные блоки: военный, дипломатический, финансовый, промышленный, торговый, юридический. Сообразно специализации организуются ведомственные управленческие вертикали на местах: от губернии / провинции до уезда / дистрикта; особенно чётко заметны эти специализированные институции в финансовом, судебном, промышленном и военном ведомствах.

Артикул воинский. 1714 год. Писарский экземпляр с собственноручной правкой и дополнениями Петра Первого, сделанными чёрными и красными чернилами. Фото: Мария Говтвань, РГБ

Эту воображаемую государственную машину обслуживают многочисленные чиновники. Они носят новые, столь непривычные русскому уху наименования, что время от времени к указам приходится прилагать пояснения, подыскивая иностранным словам русские аналоги. Эти чиновники получают фиксированное жалованье за свой труд. Им строжайше запрещается принимать от населения любые виды частного вознаграждения. Их служебная деятельность тщательно продумана и законодательно организована должностными инструкциями, коллежскими и Генеральным регламентами.

Особая миссия лежит на местных управленцах, ведь они олицетворяют регулярное государство в глазах населения. Помимо своих прямых обязанностей (организации обороны вверенных территорий, сбора податей, контроля над исправлением натуральных повинностей и обеспечения бесперебойного и правильно устроенного документооборота), инструкции возлагают на них широкий круг забот по благоустройству жизни и организации образования и нравственного воспитания народа.

Работая над Табелью о рангах, император среди различных гражданских должностей особо выделил так называемых «полицеимастеров советников», о которых записал следующее:

«В моралиах, в политике и в економии ученныя люди суть, оне учреждение чинят, которое к благоповедению всего государства касаетца, дабы подданныя в покое и в довольстве жили <…>. И для того оне в назначенныя им уезды по деревням ездят, смотрят, и примеченныя погрешения доводят и о всех доносят»¹⁴Законодательные акты Петра I. Редакции и проекты законов, заметки, доклады, доношения, челобитья и иностранные источники. Сб док. В 3-х т. Т. II. Акты об общественных классах. Т. III. Акты о промышленности и торговле / Москва. Древлехранилище, 2020. № 43.

Тем не менее, в конечных вариантах сочинённого Петром государства подобной должности не появилось. Исключение составило столичное управление, в структуре которого в 1718 году была учреждена должность генерал-полицмейстера¹⁵См. «Пункты» (инструкцию) Санкт-Петербургскому генерал-полицмейстеру от 25 мая 1718 г. ПСЗ. Т. 5. № 3203.. Законодателем также мыслилось распространение полицейского управления на все российские города: слишком уж важна была идея Polizeistaat для достижения общественного блага. В результате, в Регламенте Главного магистрата 1720 года появилось положение о полиции, значимость которой под пером венценосного автора приобрела универсальное значение, а фраза «полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков, и фундаменталной подпор человеческой безопасности и удобности» стала одной из самых ярких петровских метафор¹⁶Регламент Главного магистрата. Гл. X. О делах полицейских. Первая — А — редакция 1720 г. Законодательные акты Петра I. № 208..

Патент на чин капитана морского флота, выданный Якобу Шапизо. За подписью Петра I. 14 июля 1718 год

Тем не менее, широкие полицейские функции оказались возложены на лиц местной администрации общего и камерального профилей. Их попечению вверяется устройство и поддержание в порядке сухопутных и водных транспортных коммуникаций; учреждение и содержание постоялых дворов; надзор за ценами на продовольствие и фураж. Губернаторам и воеводам следовало иметь смотрение над академиями, школами и госпиталями (в «ментальном государстве» они имели, вероятно, широкое распространение), а земские комиссары, оказывается, были должны побуждать подданных «к правде и справедливости ко всем людям» и к просвещению¹⁷Инструкция, или наказ, воеводам, п. 4, 15. ПСЗ. Т. 5. № 3294.. Да и могло ли быть иначе, если «… академии и школы сочиняют новой народ и новой свет, как мы во многих иных эвропейских нациях видим… Сей есть главнейший пункт всей полицеи и единая из главных должностей высоких правителей»¹⁸Регламент Главного магистрата. Гл. XXIV. О школах. Первая — А — редакция 1720 г. Законодательные акты Петра I. № 208. И всё это великолепие и процветание охраняют от внешних посягательств мощные армия и флот, деятельность которых детальнейшим образом регламентирована уставами: Воинским, Морским и Регламентом Адмиралтейства и верфи.

Конечно, Пётр не был столь наивен, чтобы не понимать некоторой иллюзорности созданной им концепции. Многие заложенные в ней идеи воспринимались им как модель его государства «на вырост».

«Такое новое дело невозможно везде вдруг, или всё в один раз учредить, ибо одна конфузия одной следовать будет»,

— написал он в первой редакции Регламента Главного магистрата¹⁹Регламент Главного магистрата. Гл. XXVII. О порядке, которой при сем учреждении внимать надлежит. Первая — А — редакция 1720 г. Законодательные акты Петра I. № 208..

Более того, многие его практические действия разрушали целостность заявленной концепции и, в конечном итоге, привели к кризису системы управления, разрешать который пришлось его ближайшим преемникам и недавним соратникам.

Но значение написанного Петром — в другом. Став в итоге убеждённым камералистом и предприняв к концу жизни грандиозный труд по преобразованию системы государственного управления, монарх разработал не просто перспективную программу реформ. Под его пером обрела отчётливые контуры новая государственная идея. Не занимаясь созиданием «священного царства», как это на протяжении веков делали его предшественники, он осознанно провозгласил строительство государства всеобщего блага, которое должно было стать в одном ряду с процветающими державами «христианства». Хороша ли была эта идея, выиграла или проиграла от этого Россия — вопросы другого порядка. «Ментальное государство» Петра Великого сумело интегрировать вокруг себя российские элиты на доброе столетие вперёд, а его импульсы заметны, по крайней мере, ещё в министерской реформе начала XIX века.

Текст: Дмитрий Редин, доктор исторических наук,
Уральский гуманитарный институт Уральского федерального университета

• 350-летие Петра Великого
• 350-летие со дня рождения Петра I

монография — Научно-исследовательский портал Уральского федерального университета

Книга посвящена творческому пути советских историков права 1920–1940-х гг. , чьи судьбы оказались связанными с книгой Б. И. Сыромятникова «“Регулярное” государство Петра I и его идеология». Первый из них — автор упомянутого сочинения Борис Иванович Сыромятников (1874–1947). Он был одним из наиболее ярких отечественных историков-правоведов первой половины XX в. Начав карьеру ученого до 1917 г., он, хотя и был во время революции антибольшевистским публицистом, решил остаться в пореволюционной России, где пережил трансформацию из дореволюционного профессора в советского научного сотрудника. В начале 1940-х гг. Сыромятников сформулировал одну из наиболее парадоксальных концепций реформ Петра I в историографии XX в. Она начала активно обсуждаться еще в 1940–1941 гг., когда Сыромятников благодаря покровительству А. Я. Вышинского стал сотрудником Института права АН СССР. После того как в 1943 г. была опубликована первая часть его книги «“Регулярное” государство Петра I и его идеология», вокруг нее развернулась оживленная дискуссия, которая с 1946 г. стала органической частью «ждановщины». Второй — это Николай Алексеевич Воскресенский (1889–1948), настоящий ученый-подвижник. Третий — это Серафим Александрович Покровский (1905–1973), известный не только своими научными штудиями, но и сотрудничеством с советскими карательными органами в 1934–1953 гг. в качестве секретного сотрудника. На примере их творчества, вписанного в контекст развития советской исторической и историко-правовой науки, рассматривается, как специфика институциональной среды производства научного исторического знания в СССР делала возможным выдвижение новаторских научных идей и концепций. Книга написана с привлечением обширного круга как опубликованных источников, так и неизданных материалов из одиннадцати архивохранилищ Москвы и Санкт-Петербурга.

Язык оригинала	Русский
Место публикации	Санкт-Петербург
Издатель	Общество с ограниченной ответственностью «Нестор-История»
ISBN (печатное издание)	978-5-4469-1714-3
Состояние	Опубликовано — 2020

• 03. 23.00 История России

• APA
• Author
• BIBTEX
• Harvard
• Standard
• RIS
• Vancouver

Киселев, М. А., Емельянов, Е. П., Редин, Д. А., & Тихонов, В. В. (2020). «РЕГУЛЯРНОЕ» ГОСУДАРСТВО ПЕТРА I В СТАЛИНСКОЙ РОССИИ: СУДЬБЫ ИСТОРИКОВ ПРАВА В КОНТЕКСТЕ НАУЧНЫХ И ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ БАТАЛИЙ СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ: монография. Общество с ограниченной ответственностью «Нестор-История».

@book{59beb010668f44759ec22dfc17a86f17,

title = «{«}РЕГУЛЯРНОЕ{«} ГОСУДАРСТВО ПЕТРА I В СТАЛИНСКОЙ РОССИИ: СУДЬБЫ ИСТОРИКОВ ПРАВА В КОНТЕКСТЕ НАУЧНЫХ И ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ БАТАЛИЙ СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ: монография»,

abstract = «Книга посвящена творческому пути советских историков права 1920–1940-х гг., чьи судьбы оказались связанными с книгой Б. И. Сыромятникова «“Регулярное” государство Петра I и его идеология». Первый из них — автор упомянутого сочинения Борис Иванович Сыромятников (1874–1947). Он был одним из наиболее ярких отечественных историков-правоведов первой половины XX в. Начав карьеру ученого до 1917 г., он, хотя и был во время революции антибольшевистским публицистом, решил остаться в пореволюционной России, где пережил трансформацию из дореволюционного профессора в советского научного сотрудника. В начале 1940-х гг. Сыромятников сформулировал одну из наиболее парадоксальных концепций реформ Петра I в историографии XX в. Она начала активно обсуждаться еще в 1940–1941 гг., когда Сыромятников благодаря покровительству А. Я. Вышинского стал сотрудником Института права АН СССР. После того как в 1943 г. была опубликована первая часть его книги «“Регулярное” государство Петра I и его идеология», вокруг нее развернулась оживленная дискуссия, которая с 1946 г. стала органической частью «ждановщины». Второй — это Николай Алексеевич Воскресенский (1889–1948), настоящий ученый-подвижник. Третий — это Серафим Александрович Покровский (1905–1973), известный не только своими научными штудиями, но и сотрудничеством с советскими карательными органами в 1934–1953 гг. в качестве секретного сотрудника. На примере их творчества, вписанного в контекст развития советской исторической и историко-правовой науки, рассматривается, как специфика институциональной среды производства научного исторического знания в СССР делала возможным выдвижение новаторских научных идей и концепций. Книга написана с привлечением обширного круга как опубликованных источников, так и неизданных материалов из одиннадцати архивохранилищ Москвы и Санкт-Петербурга.»,

author = «Киселев, {Михаил Александрович} and Емельянов, {Евгений Павлович} and Редин, {Дмитрий Алексеевич} and Тихонов, {Виталий Витальевич}»,

year = «2020»,

language = «Русский»,

isbn = «978-5-4469-1714-3»,

publisher = «Общество с ограниченной ответственностью {«}Нестор-История{«}»,

address = «Российская Федерация»,

}

Киселев, МА, Емельянов, ЕП, Редин, ДА & Тихонов, ВВ 2020, «РЕГУЛЯРНОЕ» ГОСУДАРСТВО ПЕТРА I В СТАЛИНСКОЙ РОССИИ: СУДЬБЫ ИСТОРИКОВ ПРАВА В КОНТЕКСТЕ НАУЧНЫХ И ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ БАТАЛИЙ СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ: монография. Общество с ограниченной ответственностью «Нестор-История», Санкт-Петербург.

TY — BOOK

T1 — «РЕГУЛЯРНОЕ» ГОСУДАРСТВО ПЕТРА I В СТАЛИНСКОЙ РОССИИ: СУДЬБЫ ИСТОРИКОВ ПРАВА В КОНТЕКСТЕ НАУЧНЫХ И ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ БАТАЛИЙ СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ

T2 — монография

AU — Киселев, Михаил Александрович

AU — Тихонов, Виталий Витальевич

A2 — Емельянов, Евгений Павлович

A2 — Редин, Дмитрий Алексеевич

PY — 2020

Y1 — 2020

N2 — Книга посвящена творческому пути советских историков права 1920–1940-х гг. , чьи судьбы оказались связанными с книгой Б. И. Сыромятникова «“Регулярное” государство Петра I и его идеология». Первый из них — автор упомянутого сочинения Борис Иванович Сыромятников (1874–1947). Он был одним из наиболее ярких отечественных историков-правоведов первой половины XX в. Начав карьеру ученого до 1917 г., он, хотя и был во время революции антибольшевистским публицистом, решил остаться в пореволюционной России, где пережил трансформацию из дореволюционного профессора в советского научного сотрудника. В начале 1940-х гг. Сыромятников сформулировал одну из наиболее парадоксальных концепций реформ Петра I в историографии XX в. Она начала активно обсуждаться еще в 1940–1941 гг., когда Сыромятников благодаря покровительству А. Я. Вышинского стал сотрудником Института права АН СССР. После того как в 1943 г. была опубликована первая часть его книги «“Регулярное” государство Петра I и его идеология», вокруг нее развернулась оживленная дискуссия, которая с 1946 г. стала органической частью «ждановщины». Второй — это Николай Алексеевич Воскресенский (1889–1948), настоящий ученый-подвижник. Третий — это Серафим Александрович Покровский (1905–1973), известный не только своими научными штудиями, но и сотрудничеством с советскими карательными органами в 1934–1953 гг. в качестве секретного сотрудника. На примере их творчества, вписанного в контекст развития советской исторической и историко-правовой науки, рассматривается, как специфика институциональной среды производства научного исторического знания в СССР делала возможным выдвижение новаторских научных идей и концепций. Книга написана с привлечением обширного круга как опубликованных источников, так и неизданных материалов из одиннадцати архивохранилищ Москвы и Санкт-Петербурга.

AB — Книга посвящена творческому пути советских историков права 1920–1940-х гг., чьи судьбы оказались связанными с книгой Б. И. Сыромятникова «“Регулярное” государство Петра I и его идеология». Первый из них — автор упомянутого сочинения Борис Иванович Сыромятников (1874–1947). Он был одним из наиболее ярких отечественных историков-правоведов первой половины XX в. Начав карьеру ученого до 1917 г., он, хотя и был во время революции антибольшевистским публицистом, решил остаться в пореволюционной России, где пережил трансформацию из дореволюционного профессора в советского научного сотрудника. В начале 1940-х гг. Сыромятников сформулировал одну из наиболее парадоксальных концепций реформ Петра I в историографии XX в. Она начала активно обсуждаться еще в 1940–1941 гг., когда Сыромятников благодаря покровительству А. Я. Вышинского стал сотрудником Института права АН СССР. После того как в 1943 г. была опубликована первая часть его книги «“Регулярное” государство Петра I и его идеология», вокруг нее развернулась оживленная дискуссия, которая с 1946 г. стала органической частью «ждановщины». Второй — это Николай Алексеевич Воскресенский (1889–1948), настоящий ученый-подвижник. Третий — это Серафим Александрович Покровский (1905–1973), известный не только своими научными штудиями, но и сотрудничеством с советскими карательными органами в 1934–1953 гг.