Календарь побед Русской армии
14.08.1654 г. Русско-польская война 1654–1667 гг. Кампания 1654 г. Особый Большой полк боярина кн. А. Н. Трубецкого Войска противника Под натиском превосходящих сил армии князя Трубецкого Радзивилл оставил свои позиции под Шкловом и стал отступать к Борисову. 13 августа полки Трубецкого перешли реку Друть и стали с севера обходить литовцев. Отправив обозы на северо-восток, Радзивилл решил спасти их и атаковал русских при Шепелевичах. В бою 14 августа его атаки были отражены, затем русские перешли в контратаку, опрокинули поляков и преследовали их в восточном направлении. На следующий день воеводы кн. Ю. А. Долгоруков и С. А. Измайлов разбили отходящего противника еще в двух местах, захватив все обозы и большое количество пленных. | ← Август →
августаВ настоящее время на эту дату информация о победах русской армии не внесена в базу боевых столкновений. В ближайшее время мы дополним базу боевых столкновений. Также в этот день…14.08.1656. Взятие Кокенгаузена армией царя Алексея Михайловича. Авангард царского войска подошел к Кокенгаузену и начал осаду 29 июля 1656 г. Гарнизон крепости (до 300 чел.) отказался капитулировать. Вскоре под стенами сосредоточились главные силы русских, и 14 августа мощные каменные укрепления были взяты решительным штурмом. Царь переименовал город в Царевиче-Дмитриев (до 1661 года). 14.08.1705. Бой под Львовом.Северная война.Кампания в Литве, Польше, Волыни и Галиции в 1705 г. …………………………………………………………… 14.08.1828. Бой на Каварнской дороге. 14.08.1829. Поиск в окрестностях Шумлы.Русско-турецкая война 1828–1829 гг.Русско-турецкая война – кампания 1829 г. – Болгария. …………………………………………………………… |
Русско-турецкая война 1828–1829 гг.Русско-турецкая война – кампания 1828 г. – Болгария. ……………………………………………………………разгром Ходкевича. — Д. Панкратов — LiveJournal
В 1612 г. в этот день состоялся разгром вторым ополчением, возглавляемым Д. Пожарским и К. Мининым, польских войск гетмана Ходкевича под Москвой.
Зимой 1612 года не получившие жалования польские воины устроили конфедерацию и покинули город, под которым уже вскоре объявились войска Минина и Пожарского.
И в этот момент на сцене появился еще один великий актер — гетман польный литовский Ян Кароль Ходкевич, полководец, прославленный разгромом шведов при Кирхгольме. Поначалу все шло неплохо, ему удалось даже добиться плавной замены войск в кремлевском гарнизоне. Но уже 1 сентября Ходкевич оказался с глазу на глаз с отрядами ополченцев. Битва у стен Москвы была неминуемой.
Такая перспектива нисколько не огорчила гетмана. Напротив, как каждый старопольский военачальник, он имел в крови тягу к решающей схватке, невзирая на численное превосходство противника. Это было мировоззрение боксера, который знал силу своего удара (в нашем случае атаки гусар) и одновременно свою слабую подготовку (или же хроническую нехватку денег на продолжительную кампанию) и стремился как можно быстрее нокаутировать соперника. Военное искусство Речи Посполитой погрязло в добродетельном и всепроникающем убожестве. Польская армия привычно не имела никаких шансов в маневренной войне с какими-нибудь маршами и контрмаршами.
К тому же в то время польские полководцы были привычны к победам, уверены в себе и способностях своих подчиненных. В решающем сражении бивали всех, кто попадался под руку, а не только московские полки, боеготовность которых они оценивали пренебрежительно. Обычно все заканчивалось полным разгромом, после которого были лишь погоня, резня и трофеи. Но во время московской кампании планка поднялась выше. Тут нужно было сражаться с противником, окопавшимся в городе, и непременно с уличными боями. Такая перспектива мало радовала армию, привыкшую решать исход битвы кавалерийской атакой.
Целью Ходкевича была доставка подкрепления в Кремль. Это был главный и достаточно экзотический для старопольского военного искусства критерий победы в битве. Однако гетман не знал, что исход борьбы не определится в первых раундах — ожесточенная битва продолжалась с перерывами два дня. Численное превосходство противника не было таким уж внушительным — против десятитысячного гетманского войска (1500 кавалерии, 1800 пехоты и около 7 тысяч казаков) встали 14-тысячные отряды Пожарского, в которых также сражалось несколько тысяч казаков.
Итак, одна из самых важных польско-русских битв была в определенном смысле баталией казаков с казаками же.
Не хватило 1800 метров
Ходкевич составил план полностью в духе польской военной школы. Сначала кавалерия (как обычно с гусарами в главной роли) должна была сокрушить противника на подступах к городу и с помощью пехоты овладеть улицами самой западной части города — Скородома. Во вторую очередь в полусожженный город должен был въехать мощный обоз из ста повозок — передвижная крепость. Гетману удалось заблаговременно договориться с командующим кремлевским гарнизоном Миколаем Струсем (Госевский уже давно оставил Москву), который должен был учинить диверсионные вылазки в тылу Пожарского.
Но польского полководца подстерегала неприятная неожиданность: Пожарский выстроил свои войска двумя эшелонами, одно крыло наискось к другому (прием почти как у древнего грека Эпаминонда!), чем под угрозой окружения вынудил Ходкевича разделить свои скромные силы. При этом поляки сражались, имея за спинами реку.
Джокером в колоде Пожарского должен был стать дворянский отряд в несколько сотен, команду над которым князь отдал рассорившемуся с ним руководителю первого ополчения Дмитрию Трубецкому. Московский полководец предполагал, что в критический момент битвы удар этого резервного отряда может сдержать прорыв поляков.
Сражение началось 1 сентября около часу дня. Невзирая на клушинский урок, Ходкевич судя по всему полагал, что его закаленным в боях частям вмиг удастся разбить соперника в поле и быстро проникнуть в город. Но Пожарский (также не усвоивший клушинского урока, когда именно попытка перехватить инициативу привела к катастрофе) принялся атаковать сам. Московские воины (точно так же как под Клушино) держались мужественно — бой на равнине продолжался вплоть до восьми часов вечера — это были без малого восемь часов страшной бойни. Один из очевидцев вспоминал, что это был смертельный бой: «Там была великая резня, большой напор с обеих сторон, обычно один на другого наваливался свирепо, направляя копья свои и поражая смертельно; в воздухе свистели стрелы, ломались копья, густо падали мертвые».
Наконец в сумерках гаснущего дня ряды московских воинов стали трещать. Пожарский приказал своей коннице вернуться за линию укреплений Скородома, где окопались стрельцы. Ходкевич бросил на них казаков, которые проворно справились с противником и ворвались в заваленные пепелищами улицы. Чуть ли не в эту же минуту солдаты Струся ударили из Кремля. Боевой дух русских должен был — как это уже случалось раньше — угаснуть. Гетман был уже в дамках…
Но в это время, о диво, бой стал складываться к выгоде Пожарского. Атака Струся захлебнулась (скорее всего потому, что его воины были истощены голодом). Дворянский резерв Пожарского, отданный под командование Трубецкого, ввязался в битву. Ему на подмогу пришли казаки Трубецкого, где-то даже вопреки воле полководца, который искренне презирал Пожарского. Вот и парадокс этой битвы — все случилось вопреки желаниям сражавшихся!
В темноте гетманские воины стали падать все чаще. Был уже первый час ночи, оставалось только отойти. Потери Ходкевича были тревожными: в первый день полегла почти тысяча солдат, по большей части пехотинцев и казаков.
Правда, Пожарский понес не меньшие потери, но не ему приходилось ломать голову над тем, как доставить подкрепления в Кремль. Ходкевич тем не менее еще надеялся выиграть. Спустя день (2 сентября он двинулся в бой уже после полудня и не удалось закончить сражение до наступления темноты) атаковал Скородом с юга. И это был пожалуй лучший замысел, который давал больше шансов на успех. Район Замоскворечья был более обширным, но и более трудным для обороны. Отряды Трубецкого были здесь более малочисленны (всего 3—4 тысячи воинов, в основном казаки), а их боевой дух вызывал сомнения. Впрочем, на помощь прибыли несколько сотен бойцов из лагеря Пожарского, но предыдущие схватки сильно ограничили их возможности. В чистом поле бой принимать они не хотели.
Как и раньше, гетман литовский взялся за диверсионную работу. Посланная им к Кремлю венгерская пехота заняла одну из двух замоскворецких церквей, превращенных казаками Трубецкого в крепость. Контроль над ней принес господство над речной переправой и ближним участком дороги, ведшей в сердце Москвы.
Вскоре после этого, 3 сентября в шестом часу утра, гетманские отряды вступили в бой. Однако только в полдень им удалось выбить хоругви Пожарского с вала Скородома. Сам князь был ранен. Казаки Трубецкого, видя отступление дворян, скопом оставили позиции и потянулись к своим лагерям. Гетман приказал ввезти в предел города обоз, который однако быстро застрял — а ведь поляков отделяло в тот момент от Кремля всего какие-то 1800 метров! Челядь купцов, которые под прикрытием войск гетмана собирались проникнуть в Кремль, уже приступила к расчистке главной улицы. Одновременно специальный отряд казаков под командованием Александра Зборовского временно захватил вторую из ключевых крепостей в этом районе. Временно, потому что по причине пренебрежения якобы поверженным врагом составили слишком слабое охранение этого места, и оно было быстро отбито другими казаками, на этот раз князя Трубецкого.
Ходкевич оказался перед лицом серьезной угрозы. Часы уже собирались бить пять часов вечера, а обоз из ста повозок все еще торчал среди руин.
В это время противник вновь начал собираться с силами. Вдобавок — а это чрезвычайно важная деталь для понимания хода событий — раненый Пожарский нашел возможность укрепить боевой дух своих казаков. Не имея возможности сесть на коня, он выслал в лагерь Трубецкого Авраамия Палицына, монаха Троице-Сергиева монастыря, чтобы тот склонил к борьбе казаков. Бросив на стол увесистый кошель с деньгами из монастырских хранилищ, Палицын смог поднять молодцов на ноги. Такие вещи всегда тешили их самолюбие.
Удар казаков Трубецкого принес молниеносный эффект: обоз гетмана литовского, атакованный с нескольких сторон, был быстро повержен, а его обслугу уничтожили поголовно. Перед лицом катастрофы Ходкевич вновь приказал отступать. Это был конец надеждам помочь гарнизону. Гетман потерял практически всю пехоту, сильно потрепанной из этой переделки вышла и конница. О гетманских казаках и вспоминать нечего: спустя несколько дней они отправились искать счастья (то есть добычи) своей дорогой. Нужно было отступать от города.
Спустя два месяца голодающий польский гарнизон в Кремле — творились там страшные вещи, со сценами каннибализма — сложил оружие. С тех пор Москва ожидала польских солдат ровно 200 лет: они теперь придут только с Наполеоном.
И встает вопрос: почему Ходкевич, полководец, овеянный только победами, проиграл в этой битве, которая (а не Клушино!) предопределила исход всей кампании? Можно предположить, что если бы он сразу ударил на южную часть Скородома, ему удалось бы доставить свой обоз в Кремль. Пожалуй, подвела разведка, которая обычно была сильной стороной польского военного искусства. Вести уличные бои далеко не то же самое, как воевать в поле, где летучая кавалерия быстро управлялась с противником. Но и без того гетман что-то здесь, как говаривал Генрик Сенкевич, «дал слабину».
День 15: Герои, особенно для нашего времени
Добро пожаловать в пятнадцатый день моей серии блогов о «принятии мира». Вы можете ознакомиться с более ранними сообщениями на специальной странице этой серии здесь.
Как я и предполагал, мой личный геройский путь в ремесленной мастерской WMG SF состоялся, а затем и некоторые другие. Это было все, на что я мог надеяться, и даже больше. В основном из-за самопознания и ясного представления о том, как совершенствоваться как писатель, с точки зрения своего ремесла. Вероятно, в ближайшие дни будет еще много прозрений, в основном потому, что для синтеза такого большого количества информации требуется время, и только после некоторого отдыха и размышлений можно действительно понять смысл такого рода событий.
Решительная нехватка героев
Несколько дней назад меня поразила одна вещь. Наш преподаватель Кристин Кэтрин Раш, один из лучших авторов и редакторов рассказов нашего времени, прочитала нам лекцию по истории жанра научной фантастики. В каком-то смысле этот жанр так же стар, как и истории, но на самом деле он начался только с Франкенштейна. Но даже через двести лет история жанра полна озлобленности, дурных чувств и явной нехватки героев.
Меня это поразило, потому что мы так часто принимаем как должное нашу собственную богатую историю и присутствие в этой истории героев и святых, которые ежедневно служат образцами для подражания. Немногие люди в нашем плюралистическом мире могут похвастаться такими героями. И все же мы часто забываем о них, предпочитая повторять мрачные заявления о нехватке героев в наше время.
Итак, прежде всего, чтобы напомнить себе, я включаю главу из своей недавней книги « героев на все времена». Надеюсь, вас вдохновит и наставит память о наших многочисленных героях.
Героизм. Герои. Мы хотим верить в них. Но слишком часто, как в истории, так и в текущих событиях, кажется, что герои уходят в горы, оставляя чертоги силы хитрым и беспринципным. И поэтому мы предаемся эскапистским фантазиям о супергероях, которые могли бы спасти нас от нас самих, если бы они сначала смогли привести свою жизнь в порядок, то есть.
В своем писательском манифесте я описываю то, что считаю нужным «героем истории» для нашего времени.
Он не неповоротливый воин, сражающий своим мечом сотни врагов. Он не хитрый политик, который перехитрил своих коррумпированных товарищей, чтобы помочь продвинуть еще одну социальную программу. Нет Конана, нет Одиссея. Наоборот, он человек смиренный, но сильный. (Должен сказать, что все, что я говорю о героях, относится и к героиням).
Как ни трудно найти таких героев в художественной литературе, еще труднее найти их в истории, особенно в то смутное время, когда был убит князь Дмитрий. Но кажется, что лучшие герои рождаются в горниле темных времен. Интересно, что одним из таких героев, истинным героем всех времен, был также князь Дмитрий. Но его фамилия была Пожаркий.
Семья военногоРод Пожарских происходил от Рюрика, полулегендарного первого правителя Руси. В 16 веке семья пришла в упадок и потеряла свои родовые владения. В те времена у дворянской семьи было несколько способов получить статус:
• Назначение в военное командование
• Назначение градоначальником
• Присутствие при дворе
• В идеале место в Боярской думе, круг советников царя.
Однако, чтобы попасть в Думу, нужно было получить особый чин от самого великого князя Московского.
В 16 веке десятки аристократических семей вели кампанию за получение статуса «думы». Еще сотни претендовали на должности военачальников. Семья Пожарских не выказывала таких амбиций, довольствуясь просто полезностью. Они получили низкоуровневые задания в армии.
Многие из них погибли в различных боях. Они так и не достигли боярского или думского статуса, несмотря на свое дворянское происхождение. А когда кто-то из них поднимался на несколько более высокое общественное положение, тот Пожарский всегда рад был служить, даже если эта служба уносила его куда-нибудь в самые отдаленные окраины страны.
Мне интересно, что человек, который станет спасителем России, происходил из относительно скромного, хотя и трудолюбивого рода.
Смутные времена Князь Дмитрий вступил в так называемое Смутное время (1598-1613) в чине среднего чина, что-то среднее между полковником и генерал-майором в нашем понимании.
Это считалось достойной карьерой по тем временам, лучше, чем у большинства предков Дмитрия. Тем не менее, это не было ничего впечатляющего. Несмотря на это, он стал одной из самых примечательных фигур короткой, но кровавой Смуты.
При царе Василии Шуйском (1606 – 1610) Пожарский окончательно стал воеводой первого ранга. Он был эффективным командиром, защищавшим столицу как от польско-литовских банд, так и от русских бунтовщиков. Шуйский, один из наименее популярных царей в истории России, не смог сдержать нарастающую волну неприязни к нему. Не помогало и то, что человек, выдававший себя за убитого наследника рода Рюриковичей, первый так называемый Лжедмитрий, заручился поддержкой во всех слоях общества, идя на Москву с польской армией.
В 1610 году Пожарский служил воеводой Зарайского подмосковного города. Его осадила армия русских, веривших в право Лжедмитрия на московский престол. В этой пугающей атмосфере предательства, когда нельзя было отличить друга от врага, Пожарскому удалось сохранить верность царю собственной армии, оставаясь непоколебимой внутри Зарайского кремля.
В конце концов, хотя он и был осажден, ему удалось подавить восстание.
Однако в том же году русская аристократия, решив, что предпочитает править страной самостоятельно, предала царя Василия Шуйского. Убаюканные ложными обещаниями польского правительства, они пригласили в Москву армию польских интервентов. Они считали, что смогут взять под контроль политические беспорядки и избавиться от самодержавия в пользу олигархии. Вместо этого они предали свою страну и сделали ее вассальным государством Польши. Это был момент страшного, невыносимого унижения для России.
Несмотря на временный успех Лжедмитрия во взятии Москвы, ему все еще нужно было закрепить свое военное положение. Он пригласил украинских казаков в Москву для поддержки своих польских войск. Прежде чем они смогли добраться до Москвы, армия Пожарского и партизанский отряд под предводительством Прокопия Ляпунова успели очистить от них окрестности Рязани. Затем обе победоносные русские армии двинулись к Москве. Пожарский попал туда первым.
Вскоре в самой Москве вспыхнуло восстание. Москвичи больше не могли терпеть гнет, воровство и унижения со стороны польского гарнизона. Бой за город был беспощадным и жестоким. Поляки штурмовали русские баррикады, а защитники баррикад стреляли по полякам из орудий и пушек.
Последним оплотом русского сопротивления было простое деревянное укрепление, построенное по приказу Пожарского у церкви Сретения Господня на Сретенке. Поляки не смогли занять его позицию. Вместо того, чтобы потерять Москву, они предпочли ее сжечь. Страшный пожар поглотил большую часть столицы. Сам Пожарский был тяжело ранен, и его восстание застопорилось.
Однако на помощь повстанцам прибыло войско, собранное из разных подмосковных городов. Больше года они оставались возле руин столицы, периодически сражаясь с захватчиками до безвыходного положения. Дмитрия Пожарского эвакуировали из города.
Освободитель Осень 1611 года была, пожалуй, худшим годом в русской истории.
Ни о каком правительстве не могло быть и речи. Мнимые правители России были бандой предателей, занявших Кремль и пытавшихся управлять страной с помощью иностранных солдат. Разоряющие казаки сжигали города и села по всей округе, грабя и убивая на ходу. Шведская армия захватила весь русский Север, дойдя даже до Новгорода.
Польский король перешел границу и его войска расположились лагерем под Смоленском. Он послал подкрепление польскому гарнизону в Москве.
В такой момент вся история России балансировала на острие ножа. Было бы очень легко сдаться, капитулировать, отказаться от будущего России ради временной выгоды. Но собрав все остатки своих сил, небольшая армия сопротивления Пожарского осталась стоять на пепелище столицы. Однако и без него командиры не могли перестать ссориться между собой.
Россия оказалась на грани перманентного коллапса, который уже никогда не возродится. Но потом что-то изменилось.
Несколько богатых городов остались незанятыми польскими захватчиками.
Среди них Казань и Нижний Новгород были эпицентром освободительного движения. Новая армия начала собираться у Нижнего Новгорода, затем собирала войска и припасы по всей области, пока не достигла Ярославля.
В Ярославле было организовано «временное правительство», в состав которого входил Земской совет с казенными учреждениями и даже собственным монетным двором. Ярославль на какое-то время фактически стал столицей России.
Устав Земельного Совета начинался словами: «По повелению Московского государства, бояр и воевод, и стольника и воеводы князя Дмитрия Михайловича Пожарского».
Выделиться таким образом среди всех других дворян было большой честью, но Пожарский не был искателем власти. Он был опытным военачальником, как и многие другие. Что отличало его, так это его репутация человека честного и добросовестного, а также невероятного мужества. Он никогда не присваивал себе денег. Он никогда не использовал в своих интересах запутанную политическую ситуацию, чтобы улучшить скромные перспективы своей семьи.
И простолюдины были готовы следовать за ним, несмотря на его благородное положение. Больше почти некому было доверять, кроме скромного, но непреклонного военачальника.
В России не было царя, но многие его функции взял на себя князь Пожарский. Настойчивые нижегородцы и смоленские дворяне, составлявшие ядро новой армии, настаивали на том, чтобы он возглавил их. Пожарский еще не оправился от ран и опасался предательства. Однако после долгих переговоров он согласился принять командование армией.
В июле 1612 года авангард этой новой освободительной армии прибыл в Москву. К 20 августа подошли и основные силы. С запада на город устремились мощные войска предателя-казака гетмана Ходкевича. Столкновение с ним решит судьбу российской столицы.
Какой вид предстал перед глазами князя Пожарского, когда он вернулся в Москву? Черные костры, дымящиеся церкви, кое-где обгоревшие громады зданий, покрытые пеплом. Однако некоторым деловым москвичам удалось построить себе новые «особняки» среди обломков.
Солдаты первой повстанческой армии Пожарского, которую он был вынужден покинуть из-за ранения, устроили себе блиндажи, заняв уцелевшие дома. Они жили в постоянном голоде. Только стены древнего Кремля, искалеченные артиллерийским огнём, возвышались над развалинами…
Пожарский имел очень небольшое количество хорошо вооруженной, действительно боеспособной конницы из дворянства, а также небольшую часть татарской конницы при своём утилизация. Основную часть войска составляли пехотинцы. Как опытный полководец, князь знал, что русская пехота того времени редко проявляла стойкость во время боя. Но в обороне он был почти неуязвим.
Дайте дюжине русских снайперов не просто каменную стену, а хотя бы несколько опрокинутых вагонов, и они отпугнут сотни врагов. Итак, Пожарский решил построить внутри города деревянные укрепления в качестве опорных пунктов, а затем вырыть окопы. Он планировал сочетать оборонительную тактику пехоты с кавалерийскими наступлениями.
Эта тактика принесла ему успех в упорном трехдневном бою.
22 августа конница Пожарского атаковала поляков и казаков в районе Новодевичьего монастыря. Поляки бросили в бой огромные силы, и русская конница отступила, но смогла сориентироваться у небольшого деревянного укрепления у Арбатских ворот. Здесь Ходкевич бросил в бой свои резервы. Тем не менее казаки не могли стряхнуть русских воинов с занятой ими позиции.
Настойчивое противостояние с закаленными солдатами Ходкевича делало исход боя все более неоднозначным. Но внезапный удар отрядов первого повстанческого ополчения, подошедшего наконец на помощь своим товарищам в трудную минуту, решил дело: поляки и казаки отступили.
Однако в ночь с 22 на 23 августа при содействии русского предателя поляки захватили небольшое деревянное укрепление первой повстанческой армии. Ни с того ни с сего весь следующий день гетман Ходкевич посвятил подготовке решающего удара, дав русской освободительной армии столь необходимый отдых.
24 августа поляки оттеснили русских, но прорвать оборону основных сил им не удалось.
Однако одному из полков ополчения ключевое укрепление удержать не удалось, и они позволили Ходкевичу прорваться в центр рубежей Пожарского. Снова казалось, что Пожарский проиграет. Но его войска внезапно контратаковали и отбросили поляков.
Бой приостановлен. Войска обеих сторон понесли огромные потери и были истощены. Пожарский понял, что этот момент был идеальным для проявления инициативы. Он отправил к Москве-реке отряд из нескольких сотен бойцов во главе с купцом Кузьмой Мининым. Неожиданная атака русских войск, которые накануне едва удерживали свои позиции и, казалось, были на грани краха, застала поляков врасплох. Вскоре их боевой дух был сломлен, и битва за Москву развернулась.
Это был последний решающий шаг, который сломал хребет захватчикам. На следующий день войска противника начали отход от Москвы.
Захватчики удерживали центр города еще несколько месяцев. В ноябре российские ополченцы штурмовали Китай-город. Вскоре после этого сдался польский гарнизон.
Пик Великой Смуты пройден.
После освобождения Москвы и начала царствования царя Михаила Федоровича (правил с 1613 по 1645 год), первого из династии Романовых, Пожарский был удостоен высшего боярского чина (1613 год), принят в Думу, и получил большие поместья. Для него, человека, казалось бы, незаметного в рядах блестящей московской аристократии, боярский чин был несбыточной мечтой.
Слуга ГосударевДмитрий Михайлович удостоен звания «великий богатырь», полководец «искусный в войне». Он продолжал принимать участие в боевых действиях. В 1615 году Пожарский разбил у города Орлова воинов известного польского бродяги Лисовского. Ведя 600 человек против 2000, Пожарский отбил врага, взяв 30 пленных, вражеские знамена и барабаны. Осенью 1618 года Пожарский, едва живой от старых ран больной, служил осадным воеводой в Калуге, докучая полякам постоянными атаками и в конце концов заставив неприятеля отступить от города.
Даже во время Смоленской войны 1632-1634 годов Пожарский, измученный «черной хворью» (тяжелая болезнь), в возрасте за 60 лет все еще неустанно руководил своими солдатами.
Он финансировал строительство Казанского собора на Красной площади, который был разрушен в советское время и восстановлен в 1990-х годах. Пожарский щедро жертвовал на храмы. Особенно он любил покупать дорогие богослужебные книги для священников.
Умер от осложнений от ран в 1642 году. Вот как описывает этого героя для нашего времени историк Иван Забелин:
Особо зоркий глаз не нужен, чтобы увидеть мотивы Пожарского. Он не стоял за личные цели и не служил ни одной партии. Он служил своему народу и своей земле, и служил им чисто, прямо и честно. Именно его обыденные дела и поступки придавали столь обыденному человеку необычную для того времени значимость. Именно это значение так хорошо понимали нижегородцы, когда желали найти вождя освободительного движения, который бы не предал их всех, не перешел бы на другую сторону, ища выгоды для своей чести или корысти. , как и подавляющее большинство князей, бояр и воевод того времени».
Как прекрасно звучит такая оценка и как необходима в наши дни! Что удивительного в его истории, так это то, что он был всего лишь одиноким человеком, и притом не очень могущественным.
И все же его целеустремленная добродетель и честность сдвинули горы и изменили ход войны, никто не думал, что он сможет победить. Это урок, который может усвоить любой человек, особенно когда кажется, что мы ничего не можем сделать, чтобы остановить волну несправедливости, коррупции и деградации в нашей собственной культуре и политической системе.
Чтобы прочитать больше подобных историй о героизме, обязательно купите «Герои на все времена», , которые теперь доступны как в электронной, так и в мягкой обложке.
Герой нашего времени: князь Димитрий Пожарский
Цикл новостей угнетает? Вы потеряли надежду на появление героя нашего времени, который мог бы направить нашу политическую систему и нашу культуру в лучшее русло? Я знаю, что иногда делаю.
В своем писательском манифесте я пытаюсь описать то, что я вижу в качестве необходимого «героя истории» для нашего времени. Он не неповоротливый воин, сражающий своим мечом сотни врагов. Он не хитрый политик, который перехитрил своих коррумпированных товарищей, чтобы помочь продвинуть еще одну социальную программу.
Нет Конана, нет Одиссея. Наоборот, он человек смиренный, но сильный. (Должна сказать, что все, что я говорю о героях, относится и к героиням. Подробнее об этом читайте в моем посте о женщинах-воинах в русской народной поэзии).
Когда я экспериментирую с этим новым героем нашего времени в своих романах, я ищу примеры из реальной жизни. Их не так много, казалось бы. Но я нахожу тех, кто подходит под эту форму. Сегодня я расскажу вам о человеке, твердом как алмаз, но самоотверженном и скромном. Человек, чья спокойная честность спасла от гибели целую страну.
Князь Димитрий Пожарский во многом идеальный герой для нашего времени. (Вот ссылка на русскую статью, которую я использовал для этого поста.
Я также горячо благодарю Лизу Иванову за помощь в переводе этой статьи).
Семья военного
Род Пожарских происходил от Рюрика, полулегендарного первого правителя Руси. В 16 -м -м веке семья пришла в упадок и потеряла свои родовые владения. В те времена у знатной семьи было несколько способов получить статус:
- Назначение в военное командование
- Назначение градоначальником
- Присутствие в суде
- В идеале место в Боярской думе.
Однако, чтобы попасть в Думу, нужно было получить особый чин от самого великого князя Московского.
В 16 -м -м веке десятки аристократических семей вели кампанию за получение статуса «Думы». Еще сотни претендовали на должности военачальников. Семья Пожарских не выказывала таких амбиций, довольствуясь просто полезностью. Они получили низкоуровневые задания в армии.
Многие из них погибли в различных боях. Они так и не достигли боярского или думского статуса, несмотря на свое дворянское происхождение.
А когда кто-то из них поднимался на несколько более высокое общественное положение, тот Пожарский всегда рад был служить, даже если эта служба уносила его куда-нибудь в самые отдаленные окраины страны.
Мне интересно, что человек, который станет спасителем России, происходил из относительно скромного, хотя и трудолюбивого рода.
В огонь Смутного времени
Князь Димитрий вступил в Смутное время офицером среднего звена, что-то среднее между полковником и генерал-майором в нашем понимании. Это считалось достойной карьерой по тем временам, лучше, чем у большинства предков Димитрия. Тем не менее, это не было ничего впечатляющего. Несмотря на это, он стал одной из самых замечательных фигур короткой кровавой Смуты.
В царствование царя Василия Шуйского (1606–1610) Пожарский окончательно стал военачальником первого ранга ( воевода ). Он был эффективным командиром, защищавшим столицу как от польско-литовских банд, так и от русских бунтовщиков. Шуйский, один из наименее популярных царей в истории России, не смог сдержать нарастающую волну неприязни к нему.
Не помогало и то, что человек, выдававший себя за убитого наследника рода Рюриковичей, так называемый Лжедмитрий, заручился поддержкой во всех слоях общества, идя на Москву с польской армией.
В 1610 г. Пожарский служил во евода Зарайска, подмосковного города. Его осадила армия русских, веривших в право Лжедмитрия на московский престол. В этой пугающей атмосфере предательства, когда нельзя было отличить друга от врага, Пожарскому удалось сохранить верность царю собственной армии, непоколебимо оставаясь внутри Зарайского кремля. В конце концов, хотя он и был осажден, ему удалось полностью подавить восстание.
Однако в том же году русская аристократия, решив, что предпочитает править страной самостоятельно, предала царя Василия Шуйского. Убаюканные ложными обещаниями польского правительства и Лжедмитрия, они пригласили в Москву армию польских захватчиков. Они считали, что смогут взять под контроль политические беспорядки и избавиться от самодержавия в пользу олигархии.
Вместо этого они предали свою страну и сделали ее вассальным государством Польши. Это был момент страшного, невыносимого унижения для России.
Несмотря на временный успех Лжедмитрия в захвате Москвы, ему все еще нужно было укрепить свои позиции в военном отношении. Он пригласил украинских казаков в Москву для поддержки своих польских войск. Прежде чем они смогли добраться до Москвы, армия Пожарского и партизанский отряд под предводительством Прокопия Ляпунова успели очистить от них окрестности Рязани. Затем обе победоносные русские армии двинулись к Москве. Пожарский попал туда первым.
Битва за Москву Вскоре в самой Москве вспыхнуло восстание. Москвичи не могли больше выносить гнета, воровства и унижений, которым их подвергал польский гарнизон. Бой за город был беспощадным и жестоким. Поляки штурмовали русские баррикады, а защитники баррикад стреляли по полякам из орудий и пушек. Понеся страшные потери, поляки решили поджечь Москву.
Страшный пожар уничтожил большую часть российской столицы. Последним оплотом сопротивления стало простое деревянное укрепление, построенное по приказу Пожарского у церкви Сретения Господня на Сретенке. Поляки не смогли занять его позицию. Вместо того, чтобы потерять Москву, они предпочли ее сжечь. Страшный пожар поглотил большую часть столицы России. Сам Пожарский был тяжело ранен, и восстание застопорилось.
Однако на помощь повстанцам прибыло войско, собранное из разных подмосковных городов. Больше года они оставались возле руин столицы, периодически сражаясь с захватчиками до безвыходного положения. Дмитрия Пожарского эвакуировали из города.
Освободитель Осень 1611 года была, пожалуй, худшим годом в русской истории. Ни о каком правительстве не могло быть и речи. Мнимые правители России были бандой предателей, занявших Кремль и пытавшихся управлять страной с помощью иностранных солдат. Разоряющие казаки сжигали города и села по всей округе, грабя и убивая на ходу.
Шведская армия захватила весь русский Север, дойдя даже до Великого Новгорода.
Польский король перешел границу и его войска расположились лагерем под Смоленском. Он послал подкрепление польскому гарнизону в Москве.
В такой момент вся история России балансировала на острие ножа. Было бы очень легко сдаться, капитулировать, отказаться от будущего России ради временной выгоды. Но собрав все остатки своих сил, небольшая армия сопротивления Пожарского осталась стоять на пепелище столицы. Однако и без него командиры не могли перестать ссориться между собой.
Волнующая картина Павла Рыженко, отражающая дух того смутного времениРоссия оказалась на грани перманентного коллапса, который уже никогда не возродится. Но потом что-то изменилось.
Несколько богатых городов остались незанятыми польскими захватчиками. Среди них Казань и Нижний Новгород были эпицентром освободительного движения. Новая армия начала собираться у Нижнего Новгорода, затем собирала войска и припасы по всей области, пока не достигла Ярославля.
В Ярославле было организовано «временное правительство», в состав которого входил Земельный совет, организовавший казенные учреждения и даже собственный монетный двор. Ярославль на какое-то время фактически стал столицей России.
Устав Земской управы начинался словами: «По повелению Московского государства, бояр и воевод, и стольника и воеводы князя Димитрия Михайловича Пожарского».
Выделиться таким образом среди всех других дворян было большой честью, но Пожарский не был искателем власти. Он был опытным военачальником, как и многие другие. Что отличало его, так это его репутация человека честного и добросовестного, а также невероятного мужества. Он никогда не присваивал себе денег. Он никогда не использовал запутанную политическую ситуацию для улучшения перспектив своей скромной семьи. Как бриллиант, он был редкостью. И простолюдины были готовы следовать за ним, несмотря на его благородное положение. Больше почти некому было доверять, кроме скромного, но непреклонного военачальника.
Как редко это было в то темное время, а тем более в наше!
В России не было царя, но многие его функции взял на себя князь Пожарский. Настойчивые нижегородцы и смоленские дворяне, составлявшие ядро новой армии, настаивали на том, чтобы он возглавил их. Пожарский еще не оправился от ран и опасался предательства. Однако после долгих переговоров он согласился принять командование армией.
Сбор освободительного войска под Нижним НовгородомВ июле 1612 года авангард этого нового освободительного войска прибыл в Москву. К 20 августа подошли и основные силы. С запада на город устремились мощные войска предателя-казака гетмана Ходкевича. Столкновение с ним решит судьбу российской столицы.
Какой вид предстал перед глазами князя Пожарского, когда он вернулся в Москву? Черные костры, дымящиеся церкви, кое-где обгоревшие громады зданий, покрытые пеплом. Однако некоторым деловым москвичам удалось построить себе новые бурные «особняки».
Солдаты первой повстанческой армии Пожарского, которую он был вынужден бросить из-за ранения, устроили себе блиндажи, заняв уцелевшие дома.
Они жили в постоянном голоде. Только стены древнего Кремля, покалеченные артиллерийским огнем, возвышались над развалинами…
Пожарский имел в своем распоряжении очень небольшое количество хорошо вооруженной, действительно боеспособной конницы из дворян, а также небольшой отряд татарской конницы. Основную часть войска составляли пехотинцы. Как опытный полководец, князь знал, что русская пехота того времени редко проявляла стойкость в момент боя. Но в обороне он был почти неуязвим.
Дайте дюжине русских снайперов не просто каменную стену, а хотя бы несколько опрокинутых вагонов, и они отпугнут сотни врагов. Итак, Пожарский решил построить внутри города деревянные укрепления в качестве опорных пунктов, а затем вырыть окопы. Он планировал сочетать оборонительную тактику пехоты с наступательными действиями кавалерии.
Эта тактика принесла ему успех в упорном трехдневном бою.
22 августа конница Пожарского атаковала поляков и казаков в районе Новодевичьего монастыря.
Поляки бросили в бой огромные силы, и русская конница отступила, но смогла сориентироваться у небольшого деревянного укрепления у Арбатских ворот. Здесь Ходкевич бросил в наступление свои резервы. Тем не менее казаки не могли стряхнуть русских воинов с занятой ими позиции.
Настойчивое противостояние с закаленными солдатами Ходкевича делало исход боя все более неоднозначным. Но внезапный удар отрядов первого повстанческого ополчения, подошедшего наконец на помощь своим товарищам в трудную минуту, решил дело: поляки и казаки отступили.
Однако в ночь с 22 на 23 августа при содействии русского предателя поляки захватили небольшое деревянное укрепление. Весь следующий день гетман Ходкевич посвятил подготовке решающего удара.
24 августа поляки оттеснили русских, но прорвать оборону основных сил им не удалось. Однако одному из полков ополчения ключевое укрепление удержать не удалось, и они позволили Ходкевичу прорваться в центр рубежей Пожарского. Снова казалось, что Пожарский проиграет.
Но его войска неожиданно контратаковали и отбросили поляков…
Бои приостановились. Войска обеих сторон понесли огромные потери и были истощены. Пожарский понял, что этот момент был идеальным для проявления инициативы. Он отправил к Москве-реке отряд из нескольких сотен бойцов во главе с купцом Кузьмой Мининым. Неожиданная атака русских войск, которые накануне едва удерживали свои позиции и, казалось, были на грани краха, застала поляков врасплох. Вскоре их боевой дух был сломлен, и битва за Москву развернулась.
Это был последний решающий шаг, который сломал хребет захватчикам. На следующий день войска противника начали отход от Москвы.
Захватчики удерживали центр города еще несколько месяцев. В ноябре российские ополченцы штурмовали Китай-город. Вскоре польский гарнизон сдался.
Пик Великой Смуты пройден.
После освобождения Москвы и начала царствования царя Михаила Федоровича (правил с 1613 по 1645 год), первого из династии Романовых, Пожарский был удостоен высшего боярского чина (1613 год), принят в Думу, и получил большие поместья.
Для него, человека, казалось бы, незаметного в рядах блестящей московской аристократии, боярский чин был несбыточной мечтой.
Дмитрия Михайловича чествовали как «великого богатыря», военачальника «искусного в войне». Он продолжал принимать участие в боевых действиях. В 1615 году Пожарский разбил у города Орлова воинов известного польского авантюриста Лисовского. Ведя 600 человек против 2000, Пожарский отбил врага, взяв 30 пленных, вражеские знамена и барабаны. Осенью 1618 года Пожарский, больной, еле живой от старых ран, служил осадному воевода в Калуге, изводя поляков постоянными атаками и в итоге вынуждая противника отступить из города.
Даже во время Смоленской войны 1632-1634 годов Пожарский, измученный «черной хворью» (тяжелая болезнь), в возрасте за 60 лет все еще неустанно руководил своими солдатами.
Он финансировал строительство Казанского собора на Красной площади, разрушенного в советское время и восстановленного в 90-х годах -го -го века.
Умер от раневых осложнений в 1642 году. Вот как описывает этого героя для нашего времени историк Иван Забелин:
Не нужно особо зорких глаз, чтобы увидеть мотивы Пожарского. Он не стоял за личные цели и не служил ни одной партии. Он служил своему народу и своей земле, и служил им чисто, прямо и честно. Именно его обыденные дела и поступки придавали столь обыденному человеку необычную для того времени значимость. Именно это значение так хорошо понимали в Нижнем Новгороде, когда желали найти вождя освободительного движения, который бы не предал их всех, не перешел бы на другую сторону, ища выгоды для своей чести или корысти, как и подавляющее большинство князей, бояр и воевод того времени».
Как прекрасно звучит такая оценка и как необходима в наши дни! Что удивительного в его истории, так это то, что он был всего лишь одиноким человеком, и притом не очень могущественным.