Разговор с анакреоном план: «Разговор с Анакреоном»

Содержание

«Разговор с Анакреоном» – анализ и краткое содержание

«Разговор с Анакреоном» (см. его полный текст и статью о теме и идее произведения) составлен из четырех пар стихотворений. Ломоносов перевел оды I, XXII, XI и XXVIII древнегреческого поэта Анакреона и каждую сопроводил своим стихотворным ответом.

Ломоносов. Разговор с Анакреоном. Анализ. Слушать аудиокнигу

Он хорошо продумал композицию этой сюиты, выбрал и расположил оды Анакреона с таким расчетом, чтобы в ответных стихах иметь возможность развить собственные взгляды и после прямой полемики с греческим поэтом утвердить свою большую и ясную мысль.

Эта мысль высказана уже в первом ответе:

Мне струны поневоле
Звучат геройский шум.
Не возмущайте боле,
Любовны мысли, ум,
Хоть нежности сердечной
В любви я не лишен,
Героев славой вечной
Я больше восхищен.

Анакреону нужно было бы воспевать троянских героев, но гусли его «любовь велят звенеть». Демонстративный отказ античного поэта от гражданской темы, связанный с особенностями его мировоззрения и общественно-литературной обстановкой эпохи, вызывает резкий и прямолинейный ответ Ломоносова. Он хотел было петь о «нежной любви», но струны «поневоле звучат геройский шум» и складывают мотив историко-патриотической песни.

Общий характер поэзии Анакреона, ее темы и направление начисто отвергнуты Ломоносовым. В своем творчестве он шел по другому пути, отдавая поэтические силы служению отечеству, и в «Разговоре с Анакреонтом» отчетливо сказал об этом.

Во второй оде Анакреона (ода XXII) говорится о том, что жизнь человеческая коротка и потому не стоит заботиться о накоплении сокровищ – ими не откупиться от смерти:

Не лучше ль без терзанья
С приятельми гулять
И нежны воздыханья
К любезной посылать?

Ответ Ломоносова, который обычно трактуется как дань уважения к Анакреону и в его лице ко всем, кто «делом равномерно своих держался слов», то есть к тем, «у кого слово не расходится с делом», в сущности, звучит иронически. Он называет Анакреона «великим философом» за любовь к пению и пляскам, за следование собственным законам, дозволявшим от жизни получать только удовольствия, и в заключении восклицает:

Возьмите прочь Сенеку:
Он правила сложил
Не в силу человеку,
И кто по оным жил?

Эти слова явно ироничны, их не следует понимать в прямом смысле. На самом деле Ломоносов вовсе не собирается предпочесть Анакреона римскому стоику Сенеке. «Правила», то есть нормы гражданского поведения, по Ломоносову, людям необходимы, и в этом смысле Анакреон с его симпатичным, но всеядным жизнелюбием проигрывает перед суровым моралистом. Однако Ломоносов пока выступает только наблюдателем и своих взглядов еще не высказывает.

Третья пара стихотворений выдвигает новую противоположность Анакреону, и Ломоносов опять отказывается рассудить спорящих. В оде XI Анакреон говорит, что старость не помеха радостям жизни:

Лишь в том могу божиться,
Что должен старичок
Тем больше веселиться,
Чем ближе видит рок.

Ломоносов заставляет Катона назвать старого поэта «седой обезьяной» и объявить, что за Рим и вольность он убьет Цезаря. Этой программе Ломоносов не сочувствует, показывая бесплодность притязаний римского республиканца:

Анакреонт, ты был роскошен, весел, сладок,
Катон старался ввесть в республику порядок;
Ты век в забавах жил и взял свое с собой,
Его угрюмством в Рим не возвращен покой;
Ты жизнь употреблял как временну утеху,
Он жизнь пренебрегал к республики успеху;
Зерном твой отнял дух приятный виноград,
Ножом он сам себе был смертный супостат…

Катон «старался» ввести порядок в римскую республику и бороться против узурпатора-Цезаря, но его «угрюмство» не принесло покоя Риму, и он покончил самоубийством, не осуществив своих планов. Это не пример для подражания. Однако следует ли отсюда, что идеалом может служить беспечная жизнь Анакреона? Вовсе нет, хотя Ломоносов говорит о ней без того неодобрительного оттенка, который заметен в его словах о Катоне.

Все же, не соглашаясь с принципами республиканца Катона, Ломоносов не может не уважать его последовательности: «Упрямка славная была ему судьбина…». Но выбор между двумя обозначенными путями слишком ограничен, и Ломоносов не делает его:

Несходства чудны вдруг и сходства понял я.
Умнее кто из вас, другой будь в том судья.

Анакреон, Сенека, Катон – все эти исторические примеры понадобились Ломоносову, чтобы в последней, четвертой, паре стихотворений высказать наконец свои взгляды на обязанности человека и гражданина.

В оде XXVIII Анакреон просит художника написать портрет возлюбленной и создает словесное изображение:

Дай из роз в лицо ей крови
И, как снег, представь белу,
Проведи дугами брови
По высокому челу…
Надевай же платье ало
И не тщись всю грудь закрыть,
Чтоб, ее увидев мало,
И о прочем рассудить.

В своем ответе Анакреону Ломоносов просит художника написать портрет не любовницы, а матери, которую в следующей строфе он именует Россией. Строгое, величавое изображение характеризуется не подбором внешних признаков красавицы, как у Анакреона, а выявлением духовных качеств:

Изобрази ей возраст зрелый
И вид в довольствии веселый,
Отрады ясность по челу
И вознесенную главу.

Россия представляется Ломоносову мощным государством, способным дать миру разумные законы и «распрям предписать конец».

Стихотворение проникнуто антивоенным духом, в нем прославляется человеческий труд, и заключительные строки его гласят:

Великая промолви Мать
И повели войнам престать.

Другие статьи о произведениях и биографии М. В. Ломоносова – см. ниже, в блоке «Ещё по теме…»

Анализ стихотворения Ломоносова «Разговор с Анакреоном»

Изучение жизни и творчества Ломоносова насчитывает уже три века, о нем очень много литературы, критических и литературоведческих статей, монографий, но, тем не менее, знаем его мало, плохо, особенно как поэта.

Первые сведения о Ломоносове мы получаем еще в школе: всем знаком «архангельский мужик», ставший впоследствии феноменальным ученым и первым русским поэтом. Поэзия Ломоносова привлекает нас прежде всего своей общественно-политической направленностью, утверждением важности, красоты героического подвига во славу Отчизны.

Настоящим мастером своего дела Ломоносов предстал во всех жанрах: в одах, переложениях псалмов, героических поэмах, стихотворениях, баснях, эпиграммах. Одним из наиболее известных произведений можно назвать произведение, построенное в форме диалога, «Разговор с Анакреоном».

Для своего стихотворения Ломоносов не случайно выбрал форму разговора: именно разговор несет откровенность реплик, что подразумевает гораздо большую открытость, простоту и естественность.

В стихотворении идет полемика через две эпохи между Ломоносовым — поэтом просветительной идеи и Анакреонтом (или, как его называет Ломоносов, Анакреоном) — древнегреческим певцом, исповедующим философию гедонизма и воспевавшим земные наслаждения как подлинное высшее благо.

Композиция «Разговора с Анакреоном» на первый взгляд, незамысловата: Ломоносов сделал перевод четырех од Анакреона (I, XXII, XI, XXVIII) и на каждую из них дал свой ответ. Эти чередования логически продуманы, такая необычная форма ставит вопрос острее, это — спор, а в споре, как известно, рождается истина.

В первой группе стихов поэты ищут предмет воспевания: по своему звучанию стихи поэтов несколько перекликаются, но смысл их прямо противоположен: если для Анакреона предмет воспевания — любовь, чувства к «любезной», то для Ломоносова — героизм и любовь к Отчизне. Однако стоит заметить, что Ломоносов, будучи еще студентом, писал лирические, любовные стихи в духе западной анакреонтики и признается, что «нежности … в любви я не лишен».

Общее здесь — образ «гуслей» (Ломоносов специально «русифицирует» струнный инструмент Анакреона). Следует обратить внимание, что в противовес песенному хорею од Анакреона Ломоносов выбирает трехстопный ямб — как известно, это был его любимый стихотворный размер (в отличие от хорея, который предпочитал Тредиаковский — противник Ломоносова).

Во второй части стихотворений поэты размышляют о коротком веке человеческого существования: Анакреон считает, что раз каждому человеку «положен срок» и от смерти не уйти, то сокровища копить бессмысленно, ведь ими не откупиться от смерти, то не лучше ли всю жизнь посвятить удовольствиям?

Ломоносов, в свою очередь, видит в древнегреческом поэте достойного противника, но принять его философию никак не может.

Совершенно иная точка зрения у известного исследователя и литературоведа Западова А.В., который считает, что ответ Ломоносова — это «не дань уважения Анакреону, а ирония». Однако, по мнению других исследователей, в том числе Лебедева Е.Н., в первой строчке логическое ударение попадает на слово «верно».

Если бы оно являлось вводным, то ирония была бы налицо. Но во всех напечатанных текстах запятой нет, а рукописи были утрачены. Получается, что в данном контексте слово «верно» — самостоятельная лексическая единица, выступающая в значении «действительно» и подчеркивающая смысловую насыщенность.

Резко и неожиданно звучат последние строки ответа, посвященные Сенеке, римскому философу, исповедующему стоицизм. Обращается к нему автор неслучайно. Сенека проповедовал аскетизм — полный отказ от радостей жизни, такая позиция полностью противостоит Анакреону: она искусственна («правила сложил»), умозрительна («и кто по оным жил?») Тем не менее, Ломоносов отрицает и Сенеку: («Возьмите прочь Сенеку»).

В третьей паре стихотворений развивается и углубляется проблема, затронутая во второй части: Анакреон отстаивает свои взгляды, а Ломоносов противопоставляет Анакреону Катона — политического деятеля, твердого и непреклонного, покончившего с собой, когда в Древнем Риме потерпела крах Республика и пришла власть в лице Гая Юлия Цезаря.

На первый взгляд, в своем противостоянии Катон близок Сенеке, но, в отличии от него, его дела со словами не расходились. Здесь Ломоносов использует шестистопный ямб, характерный для русских трагедий и переводов классических поэм, что позволяет подчеркнуть мрачность и аскетизм Катона в противовес Анакреону. В столкновении этих двух позиций — эпикурейской у Анакреона и аскетичной у Катона — Ломоносов не хочет быть судьей, но мы понимаем, что симпатия Ломоносова все-таки на стороне Катона.

Полемику завершает самая «программная часть» — заключение. Оба поэта просят живописца написать портреты самых привлекательных женщин — «любезну» Анакреона и «возлюбленную мать» Ломоносова. Четырехстопный хорей придает веселый и игривый колорит оде Анакреона: эпикуреец рисует эталон красоты, образ юной красавицы в алом (цвет страсти) платье.

Для своего ответа Анакреону Ломоносов выбрал четырехстопный ямб — удобный, серьезный размер, позволяющий показать свой вкус и искусство весьма убедительно. Совсем иначе выглядит образ возлюбленной Ломоносова — матери, которую он именует Россией: здесь мы видим не внешние, а духовные качества.

Поэт желает видеть Россию мощной, независимой, процветающей, великой державой, способной дать разумные законы и счастливую жизнь без кровопролития и войн («И повели войнам престать»). «Главное в поэзии Ломоносова — гражданственность, оптимизм, вера в великое будущее своего народа, — пишет Щеблыкин И.П., — все это было подхвачено и развито на новом этапе последующими представителями русского классицизма — Державиным, Фонвизиным и другими.

Поиск для:

Foundation Часть III, Глава 5

Foundation Часть III, Глава 5 | Шмуп

Магазин не будет работать корректно в случае, если куки отключены.

Похоже, в вашем браузере отключен JavaScript. Для наилучшего взаимодействия с нашим сайтом обязательно включите Javascript в своем браузере.

Предыдущий Следующий

Часть III, Глава 5

Перемотка назад. Хардин направляется в Анакреон, а на Терминусе идет снег. Ли предупреждает, что это будет выглядеть так, будто он убегает, но Хардин в основном говорит, что разговор будет разговором, и он уходит.
По дороге в космопорт они болтают о вчерашнем заседании городского совета.
Судя по всему, Сермак действительно призывал к импичменту Хардина и даже выносил эту идею на голосование. Сторона Хардина выиграла с 206 против 184 противников.
Ли считает, что это слишком.
Затем Партия Действия ушла в знак протеста против голосования, в то время как Сермак кричал, что Хардин едет на Анакреон, чтобы получить свою плату, и что все, кто проголосовал за него, предатели.

Его последний крик утверждал, что они не зря называются Партией действия
Мы почти уверены, что это угроза, хотя ему не помешало бы немного больше работы над всей этой угрозой.
Хардин не выглядит обеспокоенным. У него на уме другое: тридцать лет назад Хари Селдон явился им в Убежище, доставив сообщение накануне их первого Селдонского Кризиса. Хардин считает, что они на пороге нового кризиса, но не уверен, появится Селдон или нет.
Будучи азартным игроком, он дает Ли ряд инструкций:
Объявите Совету, что Хардин уехал в Анакреон, а затем объявите, что во время 80-летия Фонда будет показана еще одна запись Селдона. Сообщение будет касаться успешного завершения текущего кризиса.
Это правда? Хардину было все равно; он только хочет сбить с толку своих политических противников — и, возможно, даже своих сторонников — поэтому у него есть немного больше времени.

В космопорте Хардин извиняется за то, что оставил Ли на сковороде, но просит своего старого друга не прыгать в огонь. Ли соглашается, что дела уже достаточно горячи.

Предыдущий Следующий

Подробнее о Фонде Навигация

Это продукт премиум-класса

Разблокировать эти функции

Устали от рекламы?

Присоединяйтесь сегодня и никогда больше их не увидите.

Начало работы

Пожалуйста, подождите…

Foundation Часть III, Глава 6

Foundation Часть III, Глава 6 | Шмуп

Магазин не будет работать корректно в случае, если куки отключены.

Предыдущий Следующий

Часть III, Глава 6

Но Хардин не едет прямо на Анакреон. Вместо этого он посещает системы королевства и разговаривает с местными жрецами Фонда.
Он прибывает на Анакреон за день до коронации Лепольда, где все веселятся. Хардин прижимается к стене и позволяет всем веселиться.
Перехватив Хардина, Винис приглашает его на личный разговор в свой кабинет. Там Винис предлагает Хардину первоклассную выпивку, и они вдвоем тостят за нового короля.
Хорошо, с общением покончено. Пора заняться политикой.
Винис отмечает, что у него и Хардина разные взгляды на мир. Винис считает себя человеком действия, а Хардин — одним из тех слабаков-любителей мира.
Конечно, Хардин согласен. Винис — человек действия. Может быть, он даже готовится занять трон, а?
Но Винис слишком мужественный человек, чтобы бояться слов.
Винис особенно не боится мирного человека. Почему? Ну, у него пять охранников стоят за дверью. Не похоже, что Хардин покинет офис в ближайшее время.
Вход в офис был первой ошибкой Хардина. Во-вторых, он оставил Основание без защиты, пока чинил линейный крейсер, чтобы укрепить собственную силу Анакреона.
Вы практически можете услышать маниакальный смех Виниса.
Означает ли это войну? Винис считает, что войны ведутся, а не объявляются, поэтому, другими словами, Хардин теперь военнопленный Виниса. Это уже началось.
Это объявление немного разочаровывает Хардина. Он разработал свой встречный план на полночь, но тут Винис набрасывается на него.
Винис думает, что он полностью блефует, но Хардин объясняет:
Он организовал забастовку всех жрецов Анакреона, если только он не отдаст приказ не делать этого.
А поскольку жрецы, они же ученые, контролируют каждую унцию технологии, которой владеет Анакреон, ну, вы поняли.
Винис выбегает из комнаты в бальный зал. Трон Лепольда парит в воздухе как часть его королевской демонстрации, когда электричество внезапно отключается. Трон падает, и свет мерцает.
Время для еще более плохих новостей: верховный жрец Верисоф возглавляет толпу, требующую немедленного освобождения Салвора Хардина.
Верный своей натуре, Винис приказывает застрелить всех членов мафии, входящих на территорию дворца.
Винис возвращается в свою комнату с королем Лепольдом. Классный покупатель, Хардин поздравляет нового короля с коронацией.
Винис угрожает, что армия заблокирует каждый храм на планете, но Хардин задается вопросом, как он будет отдавать приказы.