Радимичи — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 24 июня 2018; проверки требуют 4 правки. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 24 июня 2018; проверки требуют 4 правки. Карта расселения славян и их соседей на конец VIII века Племена Восточной Европы в IX векеРади́мичи — летописное объединение IX—XII веков, традиционно считающееся славянским племенем или племенным союзом. Согласно летописному преданию, «… были же радимичи от рода ляховъ, пришли и поселились тут и платят дань Руси, повоз везут и доныне»[1]. Однако в научной литературе единого мнения относительно этнической принадлежности радимичей нет. Археологические данные указывают, что данное племенное объединение имело смешанное, славяно-балтское происхождение.
Проживали радимичи в междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков (Гомельская и Могилёвская области современной Белоруссии). Письменные свидетельства о радимичах приходятся на период с 885 по 1169 годы.
Летописные свидетельства
ru.wikipedia.org
Радимичи — это… Что такое Радимичи?
Ради́мичи — летописное объединение IX-XII веков, традиционно считающееся славянским племенем или союзом племён. Согласно «Повести временных лет», «… были же радимичи от рода ляховъ, пришли и поселились тут и платят дань Руси, повоз везут и доныне»[2]. В научной литературе единого мнения относительно происхождения радимичей нет.
Проживали радимичи в междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков (Гомельская и Могилёвская области Республики Беларусь). Письменные свидетельства о радимичах приходятся на период с 885 по 1169 годы.
Летописные свидетельства
Согласно летописям, название происходит от имени вождя Радим, во главе с которым радимичи, якобы пришли из пропольских (ляшских) земель [3]. Место расселения радимичей — бассейн Сожа. В «Повести временных лет» сказано «… и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи»[2].
В летописном перечне княжений радимичей нет. Однако из других мест летописей понятно, что радимичи управлялись племенными вождями, имели свое войско и до последних десятилетий X века сохраняли самостоятельность.
В 885 году киевский князь Олег установил свою власть над радимичами и обязал их платить ему дань, раннее уплачиваемую хазарам:
И посла к радимичем, река: «Кому дань даеть?» Они же ръша: «Козаромъ». И рече имъ Олегъ: «Не дайте козаромъ, но мнъ давайте». И даша Олгови по щълоягу, якоже и козаром даяху. И бъ Олегъ обладав поляны, и деревляны, и съверяны, и радимичи, а съ суличи и тиверци имеаша рать[4]. |
В 907 году в составе войска Олега радимичи участвовали в легендарном походе на Царьград:
Иде Олегъ на Грекы. Игоря остави в Киевъ, поя множество варяг, и словенъ, и чюд(и), и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и съверо, и вятич(и), и хорваты, и дулъбы, и тиверци, яже сут(ь) толковины: си вси звахутьс(я) от грекъ Великая Скуф(ь)[5]. |
Спустя некоторое время радимичи освободились от власти киевских князей, но в 984 году состоялся новый поход на радимичей. Воевода киевского князя Владимира Святославовича Волчий Хвост встретился с войском радимичей на реке Пещань (приток Сожа, у Пропошеска (нынешний Славгород). Радимичи были разбиты. Их земли оказались в составе Киевской Руси. Последний раз радимичи упоминаются в летописях под 1169 годом.
К XII веку относятся письменные сведения о городах радимичей — Кричеве (Кречют, 1136), Пропойске (Прапошаск, 1136), Гомеле (Гомий, 1142), Рогачёве (1142) и Чечерске (1159).
Археология
Гривны и семилучевые височные кольца радимичей. Медь. Литье. XI—XII века В связи с явным недостатком письменных источников изучение радмичей невозможно без привлечения широкого круга источников вещественных. Наиболее продуктивными в этом плане являются археологические исследования древних курганов. В XIX веке раскопками курганов радимичей занимались: Н. М. Турбин, А. С. Уваров, М. М. Филонов, Е. Р. Романов, Д. Я. Самоквасов, П. М. Еременко, В. Б. Антонович, М. В. Фурсов, С. Ю. Чоловский[6] и В. И. Сизов.В первой половине XX века исследования курганов кривичей вели такие исследователи как С. М. Соколовский, И. Х. Ющенко, И. А. Сербов, К. М. Поликарпович, С. А. Дубинский, С. Х. Бобрыкин, С. С. Деев и П. С. Ткачевский. Во второй половине - Ф. М. Заверняев, В. А. Падин, И. И. Артеменко, Г. Ф. Соловьева, Я. Г. Риер и В. В. Богомольников. Так, например, В. А. Падин исследовал радимичско-северский Кветунский могильник.
В XIX веке было обнаружено, что в Посожье очень плотно сконцентрированы семилучевые височные кольца, считающиеся основным этноопределяющим признаком.
В 1932 году была издана монография Б. А. Рыбакова, в которой радимичские курганы и их вещевые инвентари получили научную систематизацию[7]. Кроме того, Рыбаков очертил область расселения радимичей и показал хронологическую эволюцию радимичских курганов.
Если судить по распространению семилучевых височных колец, то радимичская территория в X—XII веках занимала в основном бассейн нижнего и верхнего Сожа и междуречье Сожа и Днепра. Поречье Днепра было пограничьем радимичей с дреговичами. При этом заметно проникновение дреговичей на территорию соседей. На юго-востоке радимичи соседили с северянами. Граница между ними проходила в междуречье Сожа и Десны, только в отдельных местах ареал радимичей достигал Десны, и на её левых притоках радимичи соприкасались с вятичами или северянами.
На территории радимичей курганы с захоронениями по обряду трупосожжения немногочисленны. Основная часть их находится по берегам крупных рек - Сожа, Ипути и Беседи. Особенностью радимичского ареала является резкое преобладание курганов с трупосожжением на месте. При этом сожжение производилось в большинстве случаев не на горизонте, а на так называемой подсыпке. Г. В. Соловьева высказала предположение, что курганы с трупосожжением в насыпи можно считать специфически радимическими [8]. Однако подобные насыпи встречены и за пределами радимичского ареала[9]. Известны и радимичские курганы с трупосожжениями на горизонте.
Размеры погребальных костров обычно имеют овальнокруглые очертания. Кальцинированные кости часто оставляли нетронутыми. В таких курганах можно видеть, что умерших клали на костер в направлении запад — восток. Однако определить, в какую сторону была направлена голова умершего, не удается. Только в одном кургане исследователям удалось определить восточную ориентировку трупа. Строение погребальных кострищ напоминает теремки-домовины. В радимичских курганах открыты и настоящие домовины.
В радимичской земле зафиксировано несколько случаев неполного трупосожжения. В таких курганах известна как западная, так и восточная ориентировка умерших. Датировать их невозможно ввиду отсутствия вещей при погребениях.
Большинство курганов с сожжением лишено вещей. По-видимому, предметы украшений обычно сгорали на погребальных кострах. Определить точную дату радимичских курганов с трупосожжениями очень трудно. Аналогичные курганы в других местах обычно датируют IX—X веками. Никаких материалов для датировки их более ранним временем в распоряжении исследователей нет. Раскопанные Г. Ф. Соловьевой курганы в Демьянках по бочонкообразным позолоченным и посеребренным бусинам относятся к X веку.
В последней трети X века в земле радимичей появляются первые захоронения по обряду трупоположения. Такие курганы более или менее распространены на всей территории радимичей. На месте, выбранном для сооружения кургана, разжигали костер. По-видимому, это реликт обряда кремации умерших. От таких костров в основаниях курганов оставался слой золы и мелких угольков. Такое кольцо, называемое исследователями «огненным кругом», составляет специфическую особенность радимичских курганов. Г. Ф. Соловьева считает, что «огненные кольца» относятся к X—XII векам и характерны для насыпей с трупоположениями [10].
Обычай устраивать ритуальные костры на месте захоронений бытовал в XI—XII веках. Но уже на рубеже XI и XII веков появляются курганы без остатков кострищ. Погребения в грунтовых ямах немногочисленны.
Борис Рыбаков на основе находок монет датировал курганы с трупоположениями на горизонте XI—XII веками, а курганы с захоронениями в ямах - в основном XII веком[11]. Согласен с такой датировкой и Валентин Седов[12].
Положение умерших в радимичских курганах преимущественно с ориентировкой головой на запад, хотя захоронения с ориентировкой умершего головой за восток также не редки. В парных погребениях умершие, как правило, ориентированы в противоположных направлениях: мужчины - головой на восток, женщины - на запад. Очень редко встречаются женщины, погребенные головой к востоку. Трупоположения с северной ориентировкой в курганах радимичей встречены всего дважды. Такой обряд, связывают с финно-уграми.
Радимичский курганный инвентарь довольно многообразен, но большинство предметов имеет множество аналогий в курганах других общностей. Собственно радимичскими, как уже говорилось, являются семилучевые височные кольца. Щитки у них гладкие или орнаментированные дугообразными полосками. Исследователями замечено, что ранние височные кольца имеют более богатую орнаментацию, поздние - чаще лишены узоров. Семилучевые украшения носили по одному или по нескольку на каждом виске. Ещё П. М. Еременко заметил, что при раскопках их обнаруживают «продетыми через полоску кожи, на одинаковом расстоянии, одно ниже другого»[13].
Встречаются в радимичских курганах и захоронения с исключительно перстнеобразными височными кольцами, а в кургане близ деревни Шапчицы вместе с пятью семилучевыми украшениями найден фрагмент проволочного завязанного кольца.
Шейные гривны обычно не встречаются у волынян, полян, древлян и дреговичей, зато достаточно обычны в землях радимичей. Ближайшие и многочисленные аналогии эти украшения находят в древностях Латвии и Литвы. Балтские прототипы имеет также шейная гривна с заходящими многогранными концами из кургана близ села Луговец. Балтское происхождение имеют также звездообразные (лучистые) пряжки, костяные привески в виде уточек, бронзовые спиральки, змееголовые браслеты и другие предметы, найденные в радимичских курганах.
В радимичских курганах XI—XII веков балтские элементы (восточная ориентировка, украшения) обнаруживаются в большем количестве, чем в ареалах других летописных общностей. Сей факт может свидетельствовать о меньшем влияний славян или их более поздним приходом на эти земли
Происхождение
«Повесть временных лет» сообщает о ляшском происхождении радимичей: «… радимичи бо … от ляховъ»[2] и «Быша же радимичи от рода ляховъ; прешедъше ту ся вселиша, и платять, дань Руси»[15]. Эти слова летописца оказали большое влияние на многих исследователей. Средневековые польские хронисты — Ян Длугош, Мацей Стрыйковский и другие, а также историки XVIII и XIX веков безоговорочно признавали польское происхождение радимичей.
Алексей Шахматов пытался подкрепить летописное сообщение о ляшском происхождением радимичей лингвистическими данными, ссылаясь на то, что область радимичей принадлежит ныне к территории белорусского языка, в котором имеется много совпадений с польским[3].
Однако Евфимий Карский высказался против теории ляшского происхождения радимичей, показав самостоятельное развитие тех особенностей белорусского языка, которые сближают его с польским[16]. По мнению Карского, летописное сообщение о ляшском происхождении радимичей свидетельствует не о том, что они были ляшским племенем, а о том, что они переселились на Сож из более западных регионов, где соседили с ляшскими племенами. Это мнение поддержал и Любор Нидерле, считавший первоначальной областью радимичей бассейны Буга и Нарева[17].
Неоднократно делались попытки определить область, из которой радимичи пришли на Сож при помощи картографирования топонимов с основой рад-. Однако такие топонимы, видимо, происходят от антропонима Радим, распространенного на куда большей территории, чем определяемые регионы.
На основе данных гидронимики удалось установить некоторое сходство гидронимов Посожья с гидронимами небольшого участка Верхнего Поднестровья. Именно регион Верхнего Поднестровья и является, по мнению некоторых историков, той областью, из которой радимичи переселились в бассейн Сожа[18].
Связь между радимичами и дорадимичским населением Посожья, наблюдаемая как в предметах материальной культуры, так и в обрядах, позволяет предположить, что пришлые славяне ощутили здесь влияние балтского населения. Также возможно сделать предположение о небольшой численности пришлых славян.
Большинство исследователей считают, что этноним «радимичи» имеет балтское происхождение. Так, наиболее близкими к этому термину являются литовские термины radimas — нахождение, radimviete — местонахождение[19]. Георгий Хабургаев считал, что термин «радимичи» был образован от исторически более раннего названия балтской этнической общности, которая была славянизирована к IX—X векам[20].
Летопись сообщает о происхождении радимичей от мифической личности Радима: «…радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, — Радим, а другий Вятко,- и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи…»[21]. Эта легенда скорее отражает библейское мировоззрение автора, чем реальный исторический факт[22].
Примечания
- ↑ Цемушаў В. М. Рассяленне славян на тэрыторыі сучаснай Беларусі // Вялікі гістарычны атлас Беларусі. — Т. 1. — Мн.: Белкартаграфія, 2009. — С. 47.
- ↑ 1 2 3 Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 5.
- ↑ 1 2 Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. — Пг., 1919. — С. 25, 37-39.
- ↑ Радзивиловская летопись. М.26. Л. 11 об.
- ↑ Радзивиловская летопись. М.34. Л. 14 об.
- ↑ Фурсов М. В., Чоловский С. Ю. Дневник курганных раскопок … в уездах Рогачевском, Быковском, Климовичском, Черниговском и Мстиславском. — Могилев, 1892.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. - Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С 81-151.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 141.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 154.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 162.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. - Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С. 102.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 155.
- ↑ Еременко П. М., Спицын А. А. Радимичские курганы // Российское археологическое общество, 1895. — 8. — С. 63.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 150—156.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 27.
- ↑ Карский Е. Ф. Белорусы. — Т. 1—3. — Москва, 1955—1956. — С. 71, 72.
- ↑ Нидерле Л. Славянские древности. — М., 1956. — С. 160—162.
- ↑ Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. — М., 1970. — С. 142—143.
- ↑ Литовско-русский словарь / Под ред. Х. Лемхенаса. — Вильнюс, 1971. — С. 621.
- ↑ Хабургаев Г. А. Этнонимика «Повести временных лет». — М., 1979. — С. 196—197.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 28.
- ↑ Пилипенко М. Ф. Возникновение Белоруссии: Новая концепция. — Мн., 1991. — С. 34.
Ссылки
dic.academic.ru
Радимичи. История, мифы и боги древних славян
Они жили в междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков.
«Повесть временных лет» повествует так: «Радимичи же и вятичи — от рода ляхов. Были ведь два брата у ляхов — Радим, а другой — Вятко; и пришли и сели: Родим на Соже, и от него прозвались радимичи, а Вятко сел с родом своим по Оке, от него получили свое название вятичи». Упоминается имя радимичей в письменных свидетельствах с 885 по 1169 год.
Поречье Днепра было пограничьем радимичей с дреговичами. На юго-востоке соседями были северяне (граница проходила в междуречье Сожа и Десны, только в отдельных местах ареал радимичей достигал Десны), а на левых притоках Десны радимичи соприкасались с вятичами или северянами.
Радимичи управлялись племенными вождями, но про их князей нигде не говорится. Далее в «Повести временных лет» они упоминаются под 885 годом: «Послал Олег к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?». Они же ответили: «Хазарам». И сказал им Олег: «Не давайте хазарам, но платите мне». И дали Олегу по щелягу, как раньше хазарам давали».
В 907 году в составе войска Олега радимичи участвовали в легендарном походе на Царьград, том самом, после которого Олег прибил свой щит ко вратам Цареграда и получил прозвание «Вещий».
Спустя некоторое время радимичи освободились от власти киевских князей, но в 984 году состоялся новый поход на радимичей. Воевода киевского князя Владимира Святославовича Волчий Хвост встретился с войском радимичей на реке Пещань (приток Сожа), и радимичи были разбиты. Их земли опять оказались в составе Киевской Руси. В XI веке территория радимичей вошла в Смоленское и Черниговское княжества
Что касается происхождения радимичей, то заявление летописца о их польском прошлом порожило немало дискуссий. Средневековые польские хронисты — Ян Длугош,
Мацей Стрыйковский и другие, а также историки XVIII и XIX веков безоговорочно признавали польское происхождение радимичей. С этим соглашался и пытался обосновать это данными языка академик А.А. Шахматов.
Однако филолог Е.Ф. Карский высказался против теории ляшского происхождения радимичей. Он считал, что они переселились на Сож из более западных регионов, где были соседями ляхов. Это мнение поддержал и Л. Нидерле, считавший первоначальной областью радимичей бассейны Буга и Нарева.
В.В. Седов на основе анализа названий рек установил сходство названий бассейна реки Сож с небольшим участком Верхнего Поднестровья. Эта местность многими учеными теперь и считается первоначальной родиной радимичей. Когда же они пришли на Сож, то слились здесь с местным балтским населением, переняв у них многие обряды и предметы материальной культуры. Причиной переселения радимичей на новое место послужило, возможно, передвижение угров (венгров) из междуречья Днепра и Дона в Центральную Европу. Первые вторжения угров, проходивших через верховья Днестра, датируются 862 годом. Возможно, тогда племя и решило уйти из неспокойного места. Интересно, что в летописной записи за 859 год, в которой отмечены племена, платившие дань Хазарскому каганату, радимичи не упоминаются.
Большинство исследователей считают, что название «радимичи» имеет балтское происхождение. Наиболее близкими к этому термину являются литовские слова radimas — «нахождение», radimviete — «местонахождение». ГА. Хабургаев считал, что термин «радимичи» был образован от более раннего названия балтской общности, которая была славянизирована к IX–X векам.
Земля радимичей удобными речными путями была связана с центральными областями Киевского государства. В XI–XII веках на их земле известны города Г омий (Г омель) и Чичерск на Соже, Вгциж на Десне, Воробьин, Ропейск, Стародуб и др.
Древнерусские сельские поселения (селища) располагались обычно по берегам рек и занимали сравнительно невысокие, ровные и удобные для жизни и хозяйственной деятельности места. Городища же представляли собой простейшие укрепленные поселки, которые устраивались на мысах подобно городищам раннего железного века и очень часто на месте последних.
В хозяйственной деятельности ведущее место занимало земледелие. В землях радимичей преобладали леса, поэтому земледелие сначала было подсечным. Лес подрубали, он высыхал на корню, затем деревья сжигали, пни выкорчевывали, почву взрыхляли сохой-ралом или суковаткой. Там, где сложно было использовать соху, применяли мотыгу. При подсечной системе орудием земледельца, без которого нельзя было обойтись, стал топор. В конце I тысячелетия появились железные сошники и наральники, но все же основными орудиями труда продолжали оставаться изделия из дерева.
В X–XI веках подсечная система земледелия постепенно уступила место более совершенной — переложной или залежной. Участок земли, освобожденный от леса, использовался 2–3 года, затем такое же время обрабатывался другой участок, а потом их меняли. Из переложной позднее возникла двупольная система земледелия, при которой пахотная земля и участок «под паром» чередовались ежегодно.
В основном выращивали зерновые культуры: озимую и яровую рожь, пшеницу, ячмень, овес, полбу (вид пшеницы), просо, гречиху. Из других культур выращивали горох, лен, коноплю, репу, редьку, капусту, свеклу, лук, чеснок. На пашне применяли силу рабочего скота и «рало» (первый плуг, подрезавший и переворачивавший землю). Урожай убирали железным серпом, зерно размалывали каменными жерновами.
Разводили крупный и мелкий рогатый скот, свиней, лошадей. Среди домашней птицы преобладали куры и гуси, в меньшей степени — утки. Высоко ценились ловчие соколы и ястребы, использовавшиеся для охоты.
Леса были богаты зверем и птицей, многочисленные реки и озера — рыбой и водоплавающими, поэтому широко распространены были рыболовство, охота, собирательство, бортничество, разнообразные лесные промыслы. Бортничество давало мед и воск, которые широко использовалось в хозяйстве, также были важной статьей дани. Ловили «белую рыбу»: щук, линей, лещей, налимов, карасей, окуней и пр. Устраивали загороди из частоколов, бревен, плетней, а в оставленных небольших проходах ставили верши, морды и другие ловушки. Для ловли рыбы применяли сети, сачки, переметы, крючки.
Для собственных нужд, обмена, а позднее для выплаты дани сначала хазарам, а затем киевским князьям, большое значение приобрели меха. Объектами охоты являлись лоси, бобры, зайцы, медведи, кабаны, косули, зубры, благородные олени. Охотились с помощью лука и стрел, рогатин, ловчих ям, широко использовали силки, западни, сети и прочие приспособления. В X веке охотничьи угодья, различные «ловигца» и «перевесигца» принадлежали как рядовым общинникам, так и зарождающейся знати.
Из домашних ремесел были развиты прядение и ткачество изо льна, шерсти, конопли, обработка кож и шкур пушных животных, выделка овчин.
Древесина использовалась в строительстве, для изготовления домашней утри и орудий труда: ведер, ковшей, решет, бочек, телег, саней, грабель, вил, борон, сох, приспособлений для прядения и ткачества, также дерево шло на дрова, лучину.
Постепенно ремесла обособлялись, появлялись ремесленники, развивалась торговля. Из ремесел можно выделить кузнечное, гончарное, плотницкое, бондарное, кожевенное, скорняжное и прочие. Ремесленники были связаны уже не с деревнями, а с городами, где удобней было производить обмен.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
history.wikireading.ru
Радимичи — Википедия. Что такое Радимичи
Карта расселения славян и их соседей на конец VIII века Племена Восточной Европы в IX векеРади́мичи — летописное объединение IX—XII веков, традиционно считающееся славянским племенем или племенным союзом. Согласно летописному преданию, «… были же радимичи от рода ляховъ, пришли и поселились тут и платят дань Руси, повоз везут и доныне»[1]. Однако в научной литературе единого мнения относительно этнической принадлежности радимичей нет. Археологические данные указывают, что данное племенное объединение имело смешанное, славяно-балтское происхождение.
Проживали радимичи в междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков (Гомельская и Могилёвская области современной Белоруссии). Письменные свидетельства о радимичах приходятся на период с 885 по 1169 годы.
Летописные свидетельства
Согласно летописям, название происходит от имени вождя Радим, во главе с которым радимичи, якобы пришли из пропольских (ляшских) земель[3]. Место расселения радимичей — бассейн Сожа. В «Повести временных лет» сказано «… и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи»[1].
В летописном перечне княжений радимичей нет. Однако из других мест летописей понятно, что радимичи управлялись племенными вождями, имели своё войско и до последних десятилетий X века сохраняли самостоятельность.
В 885 году киевский князь Олег установил свою власть над радимичами и обязал их платить ему дань, раннее уплачиваемую хазарам:
И посла к радимичем, река: «Кому дань даеть?» Они же ръша: «Козаромъ». И рече имъ Олегъ: «Не дайте козаромъ, но мнъ давайте». И даша Олгови по щълоягу, якоже и козаром даяху. И бъ Олегъ обладав поляны, и деревляны, и съверяны, и радимичи, а съ суличи и тиверци имеаша рать[4]. |
В 907 году в составе войска Олега радимичи участвовали в легендарном походе на Царьград:
Иде Олегъ на Грекы. Игоря остави в Киевъ, поя множество варяг, и словенъ, и чюд(и), и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и съверо, и вятич(и), и хорваты, и дулъбы, и тиверци, яже сут(ь) толковины: си вси звахутьс(я) от грекъ Великая Скуф(ь)[5]. |
Спустя некоторое время радимичи освободились от власти киевских князей, но в 984 году состоялся новый поход на радимичей. Воевода киевского князя Владимира Святославовича Волчий Хвост встретился с войском радимичей на притоке Сожа реке Пищань у Пропошеска (нынешний Славгород). Радимичи были разбиты. Их земли оказались в составе Киевской Руси. Последний раз радимичи упоминаются в летописях под 1169 годом.
К XII веку относятся письменные сведения о городах радимичей — Кричеве (Кречют, 1136), Пропойске (Прапошаск, 1136), Гомеле (Гомий, 1142), Рогачёве (1142) и Чечерске (1159).
Археология
Гривны и семилучевые височные кольца радимичей. Медь. Литье. XI—XII векаВ связи с явным недостатком письменных источников изучение радимичей невозможно без привлечения широкого круга источников вещественных. Наиболее продуктивными в этом плане являются археологические исследования древних курганов. В XIX веке раскопками курганов радимичей занимались: Н. М. Турбин, А. С. Уваров, М. М. Филонов, Е. Р. Романов, Д. Я. Самоквасов, П. М. Еременко, В. Б. Антонович, М. В. Фурсов, С. Ю. Чоловский[6] и В. И. Сизов.
Предшественниками радимичей в Посожье были носители колочинской археологической культуры[7].
В первой половине XX века исследования курганов кривичей вели такие исследователи как С. М. Соколовский, И. Х. Ющенко, И. А. Сербов, К. М. Поликарпович, С. А. Дубинский, С. Х. Бобрыкин, С. С. Деев и П. С. Ткачевский. Во второй половине — Ф. М. Заверняев, В. А. Падин, И. И. Артеменко, Г. Ф. Соловьева, Я. Г. Риер и В. В. Богомольников. Так, например, В. А. Падин исследовал радимичско-северский Кветунский могильник.
В XIX веке было обнаружено, что в Посожье очень плотно сконцентрированы семилучевые височные кольца, считающиеся основным этноопределяющим признаком радимичей.
В 1932 году была издана монография Б. А. Рыбакова, в которой радимичские курганы и их вещевые инвентари получили научную систематизацию[8]. Кроме того, Рыбаков очертил область расселения радимичей и показал хронологическую эволюцию радимичских курганов.
Если судить по распространению семилучевых височных колец, то радимичская территория в X—XII веках занимала в основном бассейн нижнего и верхнего Сожа и междуречье Сожа и Днепра. Поречье Днепра было пограничьем радимичей с дреговичами. При этом заметно проникновение дреговичей на территорию соседей. На юго-востоке радимичи соседили с северянами. Граница между ними проходила в междуречье Сожа и Десны, только в отдельных местах ареал радимичей достигал Десны, и на её левых притоках радимичи соприкасались с вятичами или северянами.
На территории радимичей курганы с захоронениями по обряду трупосожжения немногочисленны. Основная часть их находится по берегам крупных рек — Сожа, Ипути и Беседи. Особенностью радимичского ареала является резкое преобладание курганов с трупосожжением на месте. При этом сожжение производилось в большинстве случаев не на горизонте, а на так называемой подсыпке. Г. В. Соловьева высказала предположение, что курганы с трупосожжением в насыпи можно считать специфически радимическими[9]. Однако подобные насыпи встречены и за пределами радимичского ареала[10]. Известны и радимичские курганы с трупосожжениями на горизонте.
Размеры погребальных костров обычно имеют овальнокруглые очертания. Кальцинированные кости часто оставляли нетронутыми. В таких курганах можно видеть, что умерших клали на костер в направлении запад — восток. Однако определить, в какую сторону была направлена голова умершего, не удается. Только в одном кургане исследователям удалось определить восточную ориентировку трупа. Строение погребальных кострищ напоминает теремки-домовины. В радимичских курганах открыты и настоящие домовины.
В радимичской земле зафиксировано несколько случаев неполного трупосожжения. В таких курганах известна как западная, так и восточная ориентировка умерших. Датировать их невозможно ввиду отсутствия вещей при погребениях.
Большинство курганов с сожжением лишено вещей. По-видимому, предметы украшений обычно сгорали на погребальных кострах. Определить точную дату радимичских курганов с трупосожжениями очень трудно. Аналогичные курганы в других местах обычно датируют IX—X веками. Никаких материалов для датировки их более ранним временем в распоряжении исследователей нет. Раскопанные Г. Ф. Соловьевой курганы в Демьянках по бочонкообразным позолоченным и посеребренным бусинам относятся к X веку.
В последней трети X века в земле радимичей появляются первые захоронения по обряду трупоположения. Такие курганы более или менее распространены на всей территории радимичей. На месте, выбранном для сооружения кургана, разжигали костер. По-видимому, это реликт обряда кремации умерших. От таких костров в основаниях курганов оставался слой золы и мелких угольков. Такое кольцо, называемое исследователями «огненным кругом», составляет специфическую особенность радимичских курганов. Г. Ф. Соловьева считает, что «огненные кольца» относятся к X—XII векам и характерны для насыпей с трупоположениями[11].
Обычай устраивать ритуальные костры на месте захоронений бытовал в XI—XII веках. Но уже на рубеже XI и XII веков появляются курганы без остатков кострищ. Погребения в грунтовых ямах немногочисленны.
Борис Рыбаков на основе находок монет датировал курганы с трупоположениями на горизонте XI—XII веками, а курганы с захоронениями в ямах — в основном XII веком[12]. Согласен с такой датировкой и Валентин Седов[13].
Положение умерших в радимичских курганах преимущественно с ориентировкой головой на запад, хотя захоронения с ориентировкой умершего головой за восток также не редки. В парных погребениях умершие, как правило, ориентированы в противоположных направлениях: мужчины — головой на восток, женщины — на запад. Очень редко встречаются женщины, погребенные головой к востоку. Трупоположения с северной ориентировкой в курганах радимичей встречены всего дважды. Такой обряд связывают с финно-уграми.
Радимичский курганный инвентарь довольно многообразен, но большинство предметов имеет множество аналогий в курганах других общностей. Собственно радимичскими, как уже говорилось, являются семилучевые височные кольца. Щитки у них гладкие или орнаментированные дугообразными полосками. Исследователями замечено, что ранние височные кольца имеют более богатую орнаментацию, поздние — чаще лишены узоров. Семилучевые украшения носили по одному или по нескольку на каждом виске. Ещё П. М. Еременко заметил, что при раскопках их обнаруживают «продетыми через полоску кожи, на одинаковом расстоянии, одно ниже другого»[14].
Встречаются в радимичских курганах и захоронения с исключительно перстнеобразными височными кольцами, а в кургане близ деревни Шапчицы вместе с пятью семилучевыми украшениями найден фрагмент проволочного завязанного кольца.
Шейные гривны обычно не встречаются у волынян, полян, древлян и дреговичей, зато достаточно обычны в землях радимичей. Ближайшие и многочисленные аналогии эти украшения находят в древностях Латвии и Литвы. Балтские прототипы имеет также шейная гривна с заходящими многогранными концами из кургана близ села Луговец. Балтское происхождение имеют также звездообразные (лучистые) пряжки, костяные привески в виде уточек, бронзовые спиральки, змееголовые браслеты и другие предметы, найденные в радимичских курганах.
В радимичских курганах XI—XII веков балтские элементы (восточная ориентировка, украшения) обнаруживаются в большем количестве, чем в ареалах других летописных общностей. Сей факт может свидетельствовать о меньшем влияний славян или их более поздним приходом на эти земли[15].
Происхождение
«Повесть временных лет» сообщает о ляшском происхождении радимичей: «… радимичи бо … от ляховъ»[1] и «Быша же радимичи от рода ляховъ; прешедъше ту ся вселиша, и платять, дань Руси»[16]. Эти слова летописца оказали большое влияние на многих исследователей. Средневековые польские хронисты — Ян Длугош, Мацей Стрыйковский и другие, а также историки XVIII и XIX веков безоговорочно признавали польское происхождение радимичей.
Алексей Шахматов пытался подкрепить летописное сообщение о ляшском происхождением радимичей лингвистическими данными, ссылаясь на то, что область радимичей принадлежит ныне к территории белорусского языка, в котором имеется много совпадений с польским[3].
Однако Евфимий Карский высказался против теории ляшского происхождения радимичей, показав самостоятельное развитие тех особенностей белорусского языка, которые сближают его с польским[17]. По мнению Карского, летописное сообщение о ляшском происхождении радимичей свидетельствует не о том, что они были ляшским племенем, а о том, что они переселились на Сож из более западных регионов, где соседили с ляшскими племенами. Это мнение поддержал и Любор Нидерле, считавший первоначальной областью радимичей бассейны Буга и Нарева[18].
Неоднократно делались попытки определить область, из которой радимичи пришли на Сож при помощи картографирования топонимов с основой рад-. Однако такие топонимы, видимо, происходят от антропонима Радим, распространенного на куда большей территории, чем определяемые регионы.
На основе данных гидронимики удалось установить некоторое сходство гидронимов Посожья с гидронимами небольшого участка Верхнего Поднестровья. Именно регион Верхнего Поднестровья и является, по мнению некоторых историков, той областью, из которой радимичи переселились в бассейн Сожа[19].
Связь между радимичами и дорадимичским населением Посожья, наблюдаемая как в предметах материальной культуры, так и в обрядах, позволяет предположить, что пришлые славяне ощутили здесь влияние балтского населения. Также возможно сделать предположение о небольшой численности пришлых славян.
Большинство исследователей считают, что этноним «радимичи» имеет балтское происхождение. Так, наиболее близкими к этому термину являются литовские термины radimas — нахождение, radimviete — местонахождение[20]. Георгий Хабургаев считал, что термин «радимичи» был образован от исторически более раннего названия балтской этнической общности, которая была славянизирована к IX—X векам[21].
Летопись сообщает о происхождении радимичей от мифической личности Радима: «…радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, — Радим, а другий Вятко, — и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи…»[22]. Некоторые современные авторы полагают, что эта легенда скорее отражает библейское мировоззрение автора, чем реальный исторический факт[23].
Примечания
- ↑ 1 2 3 Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 5.
- ↑ Цемушаў В. М. Рассяленне славян на тэрыторыі сучаснай Беларусі // Вялікі гістарычны атлас Беларусі. — Т. 1. — Мн.: Белкартаграфія, 2009. — С. 47.
- ↑ 1 2 Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. — Пг., 1919. — С. 25, 37-39.
- ↑ Радзивиловская летопись. М.26. Л. 11 об.
- ↑ Радзивиловская летопись. М.34. Л. 14 об.
- ↑ Фурсов М. В., Чоловский С. Ю. Дневник курганных раскопок … в уездах Рогачевском, Быковском, Климовичском, Черниговском и Мстиславском. — Могилев, 1892.
- ↑ Археология кривичей, радимичей, дреговичей.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. — Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С 81-151.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 141.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 154.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 162.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. — Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С. 102.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 155.
- ↑ Еременко П. М., Спицын А. А. Радимичские курганы // Российское археологическое общество, 1895. — 8. — С. 63.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 150—156.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 27.
- ↑ Карский Е. Ф. Белорусы. — Т. 1—3. — Москва, 1955—1956. — С. 71, 72.
- ↑ Нидерле Л. Славянские древности. — М., 1956. — С. 160—162.
- ↑ Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. — М., 1970. — С. 142—143.
- ↑ Литовско-русский словарь / Под ред. Х. Лемхенаса. — Вильнюс, 1971. — С. 621.
- ↑ Хабургаев Г. А. Этнонимика «Повести временных лет». — М., 1979. — С. 196—197.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 28.
- ↑ Пилипенко М. Ф. Возникновение Белоруссии: Новая концепция. — Мн., 1991. — С. 34.
Ссылки
wiki.sc
Радимичи — Википедия
Карта расселения славян и их соседей на конец VIII века Племена Восточной Европы в IX векеРади́мичи — летописное объединение IX—XII веков, традиционно считающееся славянским племенем или племенным союзом. Согласно летописному преданию, «… были же радимичи от рода ляховъ, пришли и поселились тут и платят дань Руси, повоз везут и доныне»[1]. Однако в научной литературе единого мнения относительно этнической принадлежности радимичей нет. Археологические данные указывают, что данное племенное объединение имело смешанное, славяно-балтское происхождение.
Проживали радимичи в междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков (Гомельская и Могилёвская области современной Белоруссии). Письменные свидетельства о радимичах приходятся на период с 885 по 1169 годы.
Летописные свидетельства
Согласно летописям, название происходит от имени вождя Радим, во главе с которым радимичи, якобы пришли из пропольских (ляшских) земель[3]. Место расселения радимичей — бассейн Сожа. В «Повести временных лет» сказано «… и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи»[1].
В летописном перечне княжений радимичей нет. Однако из других мест летописей понятно, что радимичи управлялись племенными вождями, имели своё войско и до последних десятилетий X века сохраняли самостоятельность.
В 885 году киевский князь Олег установил свою власть над радимичами и обязал их платить ему дань, раннее уплачиваемую хазарам:
И посла к радимичем, река: «Кому дань даеть?» Они же ръша: «Козаромъ». И рече имъ Олегъ: «Не дайте козаромъ, но мнъ давайте». И даша Олгови по щълоягу, якоже и козаром даяху. И бъ Олегъ обладав поляны, и деревляны, и съверяны, и радимичи, а съ суличи и тиверци имеаша рать[4]. |
В 907 году в составе войска Олега радимичи участвовали в легендарном походе на Царьград:
Иде Олегъ на Грекы. Игоря остави в Киевъ, поя множество варяг, и словенъ, и чюд(и), и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и съверо, и вятич(и), и хорваты, и дулъбы, и тиверци, яже сут(ь) толковины: си вси звахутьс(я) от грекъ Великая Скуф(ь)[5]. |
Спустя некоторое время радимичи освободились от власти киевских князей, но в 984 году состоялся новый поход на радимичей. Воевода киевского князя Владимира Святославовича Волчий Хвост встретился с войском радимичей на притоке Сожа реке Пищань у Пропошеска (нынешний Славгород). Радимичи были разбиты. Их земли оказались в составе Киевской Руси. Последний раз радимичи упоминаются в летописях под 1169 годом.
К XII веку относятся письменные сведения о городах радимичей — Кричеве (Кречют, 1136), Пропойске (Прапошаск, 1136), Гомеле (Гомий, 1142), Рогачёве (1142) и Чечерске (1159).
Археология
Гривны и семилучевые височные кольца радимичей. Медь. Литье. XI—XII векаВ связи с явным недостатком письменных источников изучение радимичей невозможно без привлечения широкого круга источников вещественных. Наиболее продуктивными в этом плане являются археологические исследования древних курганов. В XIX веке раскопками курганов радимичей занимались: Н. М. Турбин, А. С. Уваров, М. М. Филонов, Е. Р. Романов, Д. Я. Самоквасов, П. М. Еременко, В. Б. Антонович, М. В. Фурсов, С. Ю. Чоловский[6] и В. И. Сизов.
Предшественниками радимичей в Посожье были носители колочинской археологической культуры[7].
В первой половине XX века исследования курганов кривичей вели такие исследователи как С. М. Соколовский, И. Х. Ющенко, И. А. Сербов, К. М. Поликарпович, С. А. Дубинский, С. Х. Бобрыкин, С. С. Деев и П. С. Ткачевский. Во второй половине — Ф. М. Заверняев, В. А. Падин, И. И. Артеменко, Г. Ф. Соловьева, Я. Г. Риер и В. В. Богомольников. Так, например, В. А. Падин исследовал радимичско-северский Кветунский могильник.
В XIX веке было обнаружено, что в Посожье очень плотно сконцентрированы семилучевые височные кольца, считающиеся основным этноопределяющим признаком радимичей.
В 1932 году была издана монография Б. А. Рыбакова, в которой радимичские курганы и их вещевые инвентари получили научную систематизацию[8]. Кроме того, Рыбаков очертил область расселения радимичей и показал хронологическую эволюцию радимичских курганов.
Если судить по распространению семилучевых височных колец, то радимичская территория в X—XII веках занимала в основном бассейн нижнего и верхнего Сожа и междуречье Сожа и Днепра. Поречье Днепра было пограничьем радимичей с дреговичами. При этом заметно проникновение дреговичей на территорию соседей. На юго-востоке радимичи соседили с северянами. Граница между ними проходила в междуречье Сожа и Десны, только в отдельных местах ареал радимичей достигал Десны, и на её левых притоках радимичи соприкасались с вятичами или северянами.
На территории радимичей курганы с захоронениями по обряду трупосожжения немногочисленны. Основная часть их находится по берегам крупных рек — Сожа, Ипути и Беседи. Особенностью радимичского ареала является резкое преобладание курганов с трупосожжением на месте. При этом сожжение производилось в большинстве случаев не на горизонте, а на так называемой подсыпке. Г. В. Соловьева высказала предположение, что курганы с трупосожжением в насыпи можно считать специфически радимическими[9]. Однако подобные насыпи встречены и за пределами радимичского ареала[10]. Известны и радимичские курганы с трупосожжениями на горизонте.
Размеры погребальных костров обычно имеют овальнокруглые очертания. Кальцинированные кости часто оставляли нетронутыми. В таких курганах можно видеть, что умерших клали на костер в направлении запад — восток. Однако определить, в какую сторону была направлена голова умершего, не удается. Только в одном кургане исследователям удалось определить восточную ориентировку трупа. Строение погребальных кострищ напоминает теремки-домовины. В радимичских курганах открыты и настоящие домовины.
В радимичской земле зафиксировано несколько случаев неполного трупосожжения. В таких курганах известна как западная, так и восточная ориентировка умерших. Датировать их невозможно ввиду отсутствия вещей при погребениях.
Большинство курганов с сожжением лишено вещей. По-видимому, предметы украшений обычно сгорали на погребальных кострах. Определить точную дату радимичских курганов с трупосожжениями очень трудно. Аналогичные курганы в других местах обычно датируют IX—X веками. Никаких материалов для датировки их более ранним временем в распоряжении исследователей нет. Раскопанные Г. Ф. Соловьевой курганы в Демьянках по бочонкообразным позолоченным и посеребренным бусинам относятся к X веку.
В последней трети X века в земле радимичей появляются первые захоронения по обряду трупоположения. Такие курганы более или менее распространены на всей территории радимичей. На месте, выбранном для сооружения кургана, разжигали костер. По-видимому, это реликт обряда кремации умерших. От таких костров в основаниях курганов оставался слой золы и мелких угольков. Такое кольцо, называемое исследователями «огненным кругом», составляет специфическую особенность радимичских курганов. Г. Ф. Соловьева считает, что «огненные кольца» относятся к X—XII векам и характерны для насыпей с трупоположениями[11].
Обычай устраивать ритуальные костры на месте захоронений бытовал в XI—XII веках. Но уже на рубеже XI и XII веков появляются курганы без остатков кострищ. Погребения в грунтовых ямах немногочисленны.
Борис Рыбаков на основе находок монет датировал курганы с трупоположениями на горизонте XI—XII веками, а курганы с захоронениями в ямах — в основном XII веком[12]. Согласен с такой датировкой и Валентин Седов[13].
Положение умерших в радимичских курганах преимущественно с ориентировкой головой на запад, хотя захоронения с ориентировкой умершего головой за восток также не редки. В парных погребениях умершие, как правило, ориентированы в противоположных направлениях: мужчины — головой на восток, женщины — на запад. Очень редко встречаются женщины, погребенные головой к востоку. Трупоположения с северной ориентировкой в курганах радимичей встречены всего дважды. Такой обряд связывают с финно-уграми.
Радимичский курганный инвентарь довольно многообразен, но большинство предметов имеет множество аналогий в курганах других общностей. Собственно радимичскими, как уже говорилось, являются семилучевые височные кольца. Щитки у них гладкие или орнаментированные дугообразными полосками. Исследователями замечено, что ранние височные кольца имеют более богатую орнаментацию, поздние — чаще лишены узоров. Семилучевые украшения носили по одному или по нескольку на каждом виске. Ещё П. М. Еременко заметил, что при раскопках их обнаруживают «продетыми через полоску кожи, на одинаковом расстоянии, одно ниже другого»[14].
Встречаются в радимичских курганах и захоронения с исключительно перстнеобразными височными кольцами, а в кургане близ деревни Шапчицы вместе с пятью семилучевыми украшениями найден фрагмент проволочного завязанного кольца.
Шейные гривны обычно не встречаются у волынян, полян, древлян и дреговичей, зато достаточно обычны в землях радимичей. Ближайшие и многочисленные аналогии эти украшения находят в древностях Латвии и Литвы. Балтские прототипы имеет также шейная гривна с заходящими многогранными концами из кургана близ села Луговец. Балтское происхождение имеют также звездообразные (лучистые) пряжки, костяные привески в виде уточек, бронзовые спиральки, змееголовые браслеты и другие предметы, найденные в радимичских курганах.
В радимичских курганах XI—XII веков балтские элементы (восточная ориентировка, украшения) обнаруживаются в большем количестве, чем в ареалах других летописных общностей. Сей факт может свидетельствовать о меньшем влияний славян или их более поздним приходом на эти земли[15].
Происхождение
«Повесть временных лет» сообщает о ляшском происхождении радимичей: «… радимичи бо … от ляховъ»[1] и «Быша же радимичи от рода ляховъ; прешедъше ту ся вселиша, и платять, дань Руси»[16]. Эти слова летописца оказали большое влияние на многих исследователей. Средневековые польские хронисты — Ян Длугош, Мацей Стрыйковский и другие, а также историки XVIII и XIX веков безоговорочно признавали польское происхождение радимичей.
Алексей Шахматов пытался подкрепить летописное сообщение о ляшском происхождением радимичей лингвистическими данными, ссылаясь на то, что область радимичей принадлежит ныне к территории белорусского языка, в котором имеется много совпадений с польским[3].
Однако Евфимий Карский высказался против теории ляшского происхождения радимичей, показав самостоятельное развитие тех особенностей белорусского языка, которые сближают его с польским[17]. По мнению Карского, летописное сообщение о ляшском происхождении радимичей свидетельствует не о том, что они были ляшским племенем, а о том, что они переселились на Сож из более западных регионов, где соседили с ляшскими племенами. Это мнение поддержал и Любор Нидерле, считавший первоначальной областью радимичей бассейны Буга и Нарева[18].
Неоднократно делались попытки определить область, из которой радимичи пришли на Сож при помощи картографирования топонимов с основой рад-. Однако такие топонимы, видимо, происходят от антропонима Радим, распространенного на куда большей территории, чем определяемые регионы.
На основе данных гидронимики удалось установить некоторое сходство гидронимов Посожья с гидронимами небольшого участка Верхнего Поднестровья. Именно регион Верхнего Поднестровья и является, по мнению некоторых историков, той областью, из которой радимичи переселились в бассейн Сожа[19].
Связь между радимичами и дорадимичским населением Посожья, наблюдаемая как в предметах материальной культуры, так и в обрядах, позволяет предположить, что пришлые славяне ощутили здесь влияние балтского населения. Также возможно сделать предположение о небольшой численности пришлых славян.
Большинство исследователей считают, что этноним «радимичи» имеет балтское происхождение. Так, наиболее близкими к этому термину являются литовские термины radimas — нахождение, radimviete — местонахождение[20]. Георгий Хабургаев считал, что термин «радимичи» был образован от исторически более раннего названия балтской этнической общности, которая была славянизирована к IX—X векам[21].
Летопись сообщает о происхождении радимичей от мифической личности Радима: «…радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, — Радим, а другий Вятко, — и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи…»[22]. Некоторые современные авторы полагают, что эта легенда скорее отражает библейское мировоззрение автора, чем реальный исторический факт[23].
Примечания
- ↑ 1 2 3 Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 5.
- ↑ Цемушаў В. М. Рассяленне славян на тэрыторыі сучаснай Беларусі // Вялікі гістарычны атлас Беларусі. — Т. 1. — Мн.: Белкартаграфія, 2009. — С. 47.
- ↑ 1 2 Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. — Пг., 1919. — С. 25, 37-39.
- ↑ Радзивиловская летопись. М.26. Л. 11 об.
- ↑ Радзивиловская летопись. М.34. Л. 14 об.
- ↑ Фурсов М. В., Чоловский С. Ю. Дневник курганных раскопок … в уездах Рогачевском, Быковском, Климовичском, Черниговском и Мстиславском. — Могилев, 1892.
- ↑ Археология кривичей, радимичей, дреговичей.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. — Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С 81-151.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 141.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 154.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 162.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. — Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С. 102.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 155.
- ↑ Еременко П. М., Спицын А. А. Радимичские курганы // Российское археологическое общество, 1895. — 8. — С. 63.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 150—156.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 27.
- ↑ Карский Е. Ф. Белорусы. — Т. 1—3. — Москва, 1955—1956. — С. 71, 72.
- ↑ Нидерле Л. Славянские древности. — М., 1956. — С. 160—162.
- ↑ Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. — М., 1970. — С. 142—143.
- ↑ Литовско-русский словарь / Под ред. Х. Лемхенаса. — Вильнюс, 1971. — С. 621.
- ↑ Хабургаев Г. А. Этнонимика «Повести временных лет». — М., 1979. — С. 196—197.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 28.
- ↑ Пилипенко М. Ф. Возникновение Белоруссии: Новая концепция. — Мн., 1991. — С. 34.
Ссылки
wikipedia.green
Радимичи — Википедия (с комментариями)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Ради́мичи — летописное объединение IX-XII веков, традиционно считающееся славянским племенем или союзом племён. Согласно «Повести временных лет», «… были же радимичи от рода ляховъ, пришли и поселились тут и платят дань Руси, повоз везут и доныне»[1]. В научной литературе единого мнения относительно происхождения радимичей нет.
Проживали радимичи в междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков (Гомельская и Могилёвская области Республики Беларусь). Письменные свидетельства о радимичах приходятся на период с 885 по 1169 годы.
Внешние изображения | |
---|---|
[www.hist-geo.net/media/blogs/blog/Slavyane_Bel_VGAB.jpg Карта «Расселение славян на территории современной Беларуси»] (белор.)[2] |
Летописные свидетельства
Согласно летописям, название происходит от имени вождя Радим, во главе с которым радимичи, якобы пришли из пропольских (ляшских) земель[3]. Место расселения радимичей — бассейн Сожа. В «Повести временных лет» сказано «… и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи»[1].
В летописном перечне княжений радимичей нет. Однако из других мест летописей понятно, что радимичи управлялись племенными вождями, имели своё войско и до последних десятилетий X века сохраняли самостоятельность.
В 885 году киевский князь Олег установил свою власть над радимичами и обязал их платить ему дань, раннее уплачиваемую хазарам:
И посла к радимичем, река: «Кому дань даеть?» Они же ръша: «Козаромъ». И рече имъ Олегъ: «Не дайте козаромъ, но мнъ давайте». И даша Олгови по щълоягу, якоже и козаром даяху. И бъ Олегъ обладав поляны, и деревляны, и съверяны, и радимичи, а съ суличи и тиверци имеаша рать[4]. |
В 907 году в составе войска Олега радимичи участвовали в легендарном походе на Царьград:
Иде Олегъ на Грекы. Игоря остави в Киевъ, поя множество варяг, и словенъ, и чюд(и), и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и съверо, и вятич(и), и хорваты, и дулъбы, и тиверци, яже сут(ь) толковины: си вси звахутьс(я) от грекъ Великая Скуф(ь)[5]. |
Спустя некоторое время радимичи освободились от власти киевских князей, но в 984 году состоялся новый поход на радимичей. Воевода киевского князя Владимира Святославовича Волчий Хвост встретился с войском радимичей на реке Пещань (приток Сожа, у Пропошеска (нынешний Славгород). Радимичи были разбиты. Их земли оказались в составе Киевской Руси. Последний раз радимичи упоминаются в летописях под 1169 годом.
К XII веку относятся письменные сведения о городах радимичей — Кричеве (Кречют, 1136), Пропойске (Прапошаск, 1136), Гомеле (Гомий, 1142), Рогачёве (1142) и Чечерске (1159).
Археология
В связи с явным недостатком письменных источников изучение радимичей невозможно без привлечения широкого круга источников вещественных. Наиболее продуктивными в этом плане являются археологические исследования древних курганов. В XIX веке раскопками курганов радимичей занимались: Н. М. Турбин, А. С. Уваров, М. М. Филонов, Е. Р. Романов, Д. Я. Самоквасов, П. М. Еременко, В. Б. Антонович, М. В. Фурсов, С. Ю. Чоловский[6] и В. И. Сизов.
В первой половине XX века исследования курганов кривичей вели такие исследователи как С. М. Соколовский, И. Х. Ющенко, И. А. Сербов, К. М. Поликарпович, С. А. Дубинский, С. Х. Бобрыкин, С. С. Деев и П. С. Ткачевский. Во второй половине - Ф. М. Заверняев, В. А. Падин, И. И. Артеменко, Г. Ф. Соловьева, Я. Г. Риер и В. В. Богомольников. Так, например, В. А. Падин исследовал радимичско-северский Кветунский могильник.
В XIX веке было обнаружено, что в Посожье очень плотно сконцентрированы семилучевые височные кольца, считающиеся основным этноопределяющим признаком.
В 1932 году была издана монография Б. А. Рыбакова, в которой радимичские курганы и их вещевые инвентари получили научную систематизацию[7]. Кроме того, Рыбаков очертил область расселения радимичей и показал хронологическую эволюцию радимичских курганов.
Если судить по распространению семилучевых височных колец, то радимичская территория в X—XII веках занимала в основном бассейн нижнего и верхнего Сожа и междуречье Сожа и Днепра. Поречье Днепра было пограничьем радимичей с дреговичами. При этом заметно проникновение дреговичей на территорию соседей. На юго-востоке радимичи соседили с северянами. Граница между ними проходила в междуречье Сожа и Десны, только в отдельных местах ареал радимичей достигал Десны, и на её левых притоках радимичи соприкасались с вятичами или северянами.
На территории радимичей курганы с захоронениями по обряду трупосожжения немногочисленны. Основная часть их находится по берегам крупных рек - Сожа, Ипути и Беседи. Особенностью радимичского ареала является резкое преобладание курганов с трупосожжением на месте. При этом сожжение производилось в большинстве случаев не на горизонте, а на так называемой подсыпке. Г. В. Соловьева высказала предположение, что курганы с трупосожжением в насыпи можно считать специфически радимическими[8]. Однако подобные насыпи встречены и за пределами радимичского ареала[9]. Известны и радимичские курганы с трупосожжениями на горизонте.
Размеры погребальных костров обычно имеют овальнокруглые очертания. Кальцинированные кости часто оставляли нетронутыми. В таких курганах можно видеть, что умерших клали на костер в направлении запад — восток. Однако определить, в какую сторону была направлена голова умершего, не удается. Только в одном кургане исследователям удалось определить восточную ориентировку трупа. Строение погребальных кострищ напоминает теремки-домовины. В радимичских курганах открыты и настоящие домовины.
В радимичской земле зафиксировано несколько случаев неполного трупосожжения. В таких курганах известна как западная, так и восточная ориентировка умерших. Датировать их невозможно ввиду отсутствия вещей при погребениях.
Большинство курганов с сожжением лишено вещей. По-видимому, предметы украшений обычно сгорали на погребальных кострах. Определить точную дату радимичских курганов с трупосожжениями очень трудно. Аналогичные курганы в других местах обычно датируют IX—X веками. Никаких материалов для датировки их более ранним временем в распоряжении исследователей нет. Раскопанные Г. Ф. Соловьевой курганы в Демьянках по бочонкообразным позолоченным и посеребренным бусинам относятся к X веку.
В последней трети X века в земле радимичей появляются первые захоронения по обряду трупоположения. Такие курганы более или менее распространены на всей территории радимичей. На месте, выбранном для сооружения кургана, разжигали костер. По-видимому, это реликт обряда кремации умерших. От таких костров в основаниях курганов оставался слой золы и мелких угольков. Такое кольцо, называемое исследователями «огненным кругом», составляет специфическую особенность радимичских курганов. Г. Ф. Соловьева считает, что «огненные кольца» относятся к X—XII векам и характерны для насыпей с трупоположениями[10].
Обычай устраивать ритуальные костры на месте захоронений бытовал в XI—XII веках. Но уже на рубеже XI и XII веков появляются курганы без остатков кострищ. Погребения в грунтовых ямах немногочисленны.
Борис Рыбаков на основе находок монет датировал курганы с трупоположениями на горизонте XI—XII веками, а курганы с захоронениями в ямах - в основном XII веком[11]. Согласен с такой датировкой и Валентин Седов[12].
Положение умерших в радимичских курганах преимущественно с ориентировкой головой на запад, хотя захоронения с ориентировкой умершего головой за восток также не редки. В парных погребениях умершие, как правило, ориентированы в противоположных направлениях: мужчины - головой на восток, женщины - на запад. Очень редко встречаются женщины, погребенные головой к востоку. Трупоположения с северной ориентировкой в курганах радимичей встречены всего дважды. Такой обряд связывают с финно-уграми.
Радимичский курганный инвентарь довольно многообразен, но большинство предметов имеет множество аналогий в курганах других общностей. Собственно радимичскими, как уже говорилось, являются семилучевые височные кольца. Щитки у них гладкие или орнаментированные дугообразными полосками. Исследователями замечено, что ранние височные кольца имеют более богатую орнаментацию, поздние - чаще лишены узоров. Семилучевые украшения носили по одному или по нескольку на каждом виске. Ещё П. М. Еременко заметил, что при раскопках их обнаруживают «продетыми через полоску кожи, на одинаковом расстоянии, одно ниже другого»[13].
Встречаются в радимичских курганах и захоронения с исключительно перстнеобразными височными кольцами, а в кургане близ деревни Шапчицы вместе с пятью семилучевыми украшениями найден фрагмент проволочного завязанного кольца.
Шейные гривны обычно не встречаются у волынян, полян, древлян и дреговичей, зато достаточно обычны в землях радимичей. Ближайшие и многочисленные аналогии эти украшения находят в древностях Латвии и Литвы. Балтские прототипы имеет также шейная гривна с заходящими многогранными концами из кургана близ села Луговец. Балтское происхождение имеют также звездообразные (лучистые) пряжки, костяные привески в виде уточек, бронзовые спиральки, змееголовые браслеты и другие предметы, найденные в радимичских курганах.
В радимичских курганах XI—XII веков балтские элементы (восточная ориентировка, украшения) обнаруживаются в большем количестве, чем в ареалах других летописных общностей. Сей факт может свидетельствовать о меньшем влияний славян или их более поздним приходом на эти земли[14].
Происхождение
«Повесть временных лет» сообщает о ляшском происхождении радимичей: «… радимичи бо … от ляховъ»[1] и «Быша же радимичи от рода ляховъ; прешедъше ту ся вселиша, и платять, дань Руси»[15]. Эти слова летописца оказали большое влияние на многих исследователей. Средневековые польские хронисты — Ян Длугош, Мацей Стрыйковский и другие, а также историки XVIII и XIX веков безоговорочно признавали польское происхождение радимичей.
Алексей Шахматов пытался подкрепить летописное сообщение о ляшском происхождением радимичей лингвистическими данными, ссылаясь на то, что область радимичей принадлежит ныне к территории белорусского языка, в котором имеется много совпадений с польским[3].
Однако Евфимий Карский высказался против теории ляшского происхождения радимичей, показав самостоятельное развитие тех особенностей белорусского языка, которые сближают его с польским[16]. По мнению Карского, летописное сообщение о ляшском происхождении радимичей свидетельствует не о том, что они были ляшским племенем, а о том, что они переселились на Сож из более западных регионов, где соседили с ляшскими племенами. Это мнение поддержал и Любор Нидерле, считавший первоначальной областью радимичей бассейны Буга и Нарева[17].
Неоднократно делались попытки определить область, из которой радимичи пришли на Сож при помощи картографирования топонимов с основой рад-. Однако такие топонимы, видимо, происходят от антропонима Радим, распространенного на куда большей территории, чем определяемые регионы.
На основе данных гидронимики удалось установить некоторое сходство гидронимов Посожья с гидронимами небольшого участка Верхнего Поднестровья. Именно регион Верхнего Поднестровья и является, по мнению некоторых историков, той областью, из которой радимичи переселились в бассейн Сожа[18].
Связь между радимичами и дорадимичским населением Посожья, наблюдаемая как в предметах материальной культуры, так и в обрядах, позволяет предположить, что пришлые славяне ощутили здесь влияние балтского населения. Также возможно сделать предположение о небольшой численности пришлых славян.
Большинство исследователей считают, что этноним «радимичи» имеет балтское происхождение. Так, наиболее близкими к этому термину являются литовские термины radimas — нахождение, radimviete — местонахождение[19]. Георгий Хабургаев считал, что термин «радимичи» был образован от исторически более раннего названия балтской этнической общности, которая была славянизирована к IX—X векам[20].
Летопись сообщает о происхождении радимичей от мифической личности Радима: «…радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, — Радим, а другий Вятко, — и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи…»[21]. Некоторые современные авторы полагают, что эта легенда скорее отражает библейское мировоззрение автора, чем реальный исторический факт[22].
Напишите отзыв о статье «Радимичи»
Примечания
- ↑ 1 2 3 Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 5.
- ↑ Цемушаў В. М. Рассяленне славян на тэрыторыі сучаснай Беларусі // Вялікі гістарычны атлас Беларусі. — Т. 1. — Мн.: Белкартаграфія, 2009. — С. 47.
- ↑ 1 2 Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. — Пг., 1919. — С. 25, 37-39.
- ↑ [radzivil.chat.ru/ Радзивиловская летопись. М.26. Л. 11 об.]
- ↑ [radzivil.chat.ru/ Радзивиловская летопись. М.34. Л. 14 об.]
- ↑ Фурсов М. В., Чоловский С. Ю. Дневник курганных раскопок … в уездах Рогачевском, Быковском, Климовичском, Черниговском и Мстиславском. — Могилев, 1892.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. - Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С 81-151.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 141.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 154.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 162.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. - Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С. 102.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 155.
- ↑ Еременко П. М., Спицын А. А. Радимичские курганы // Российское археологическое общество, 1895. — 8. — С. 63.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 150—156.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 27.
- ↑ Карский Е. Ф. Белорусы. — Т. 1—3. — Москва, 1955—1956. — С. 71, 72.
- ↑ Нидерле Л. Славянские древности. — М., 1956. — С. 160—162.
- ↑ Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. — М., 1970. — С. 142—143.
- ↑ Литовско-русский словарь / Под ред. Х. Лемхенаса. — Вильнюс, 1971. — С. 621.
- ↑ Хабургаев Г. А. Этнонимика «Повести временных лет». — М., 1979. — С. 196—197.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 28.
- ↑ Пилипенко М. Ф. Возникновение Белоруссии: Новая концепция. — Мн., 1991. — С. 34.
Ссылки
- [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000115/st009.shtml Радимичи] // Виртуальный музей «Наследие».
Отрывок, характеризующий Радимичи
– Э, чег’т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г’ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг’и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг’а не возьмем, они у нас из под носа выг’вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег’ала – сейчас вег’нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог’ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.
Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг’идет, не пг’идет Долохов, надо бг’ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг’ами. И по выстг’елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг’ат, тепег’ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг’опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг’ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг’ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег’вого не пг’ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог’ячих, ты и будешь дуг’ака то ког’чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
wiki-org.ru
Радимичи Википедия
Карта расселения славян и их соседей на конец VIII века Племена Восточной Европы в IX векеРади́мичи — летописное объединение IX—XII веков, традиционно считающееся славянским племенем или племенным союзом. Согласно летописному преданию, «… были же радимичи от рода ляховъ, пришли и поселились тут и платят дань Руси, повоз везут и доныне»[1]. Однако в научной литературе единого мнения относительно этнической принадлежности радимичей нет. Археологические данные указывают, что данное племенное объединение имело смешанное, славяно-балтское происхождение.
Проживали радимичи в междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков (Гомельская и Могилёвская области современной Белоруссии). Письменные свидетельства о радимичах приходятся на период с 885 по 1169 годы.
Летописные свидетельства
Согласно летописям, название происходит от имени вождя Радим, во главе с которым радимичи, якобы пришли из пропольских (ляшских) земель[3]. Место расселения радимичей — бассейн Сожа. В «Повести временных лет» сказано «… и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи»[1].
В летописном перечне княжений радимичей нет. Однако из других мест летописей понятно, что радимичи управлялись племенными вождями, имели своё войско и до последних десятилетий X века сохраняли самостоятельность.
В 885 году киевский князь Олег установил свою власть над радимичами и обязал их платить ему дань, раннее уплачиваемую хазарам:
И посла к радимичем, река: «Кому дань даеть?» Они же рѣша: «Козаромъ». И рече имъ Олегъ: «Не дайте козаромъ, но мнѣ давайте». И даша Олгови по щълоягу, якоже и козаром даяху. И бѣ Олегъ обладав поляны, и деревляны, и сѣверяны, и радимичи, а съ уличи и тиверци имѣша рать[4]. |
В 907 году в составе войска Олега радимичи участвовали в легендарном походе на Царьград:
Иде Олегъ на Грекы. Игоря остави въ Киевѣ, поя множество варягъ, и словенъ, и чюд(и), и словене, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и сѣверо, и вятич(и), и хорваты, и дулѣбы, и тиверци, яже сут(ь) толковины: си вси звахутьс(я) от грекъ Великая Скуф(ь)[5]. |
Спустя некоторое время радимичи освободились от власти киевских князей, но в 984 году состоялся новый поход на радимичей. Воевода киевского князя Владимира Святославовича Волчий Хвост встретился с войском радимичей на притоке Сожа реке Пищань у Пропошеска (нынешний Славгород). Радимичи были разбиты. Их земли оказались в составе Киевской Руси. Последний раз радимичи упоминаются в летописях под 1169 годом.
К XII веку относятся письменные сведения о городах радимичей — Кричеве (Кречют, 1136), Пропойске (Прапошаск, 1136), Гомеле (Гомий, 1142), Рогачёве (1142) и Чечерске (1159).
Археология
Гривны и семилучевые височные кольца радимичей. Медь. Литье. XI—XII векаВ связи с явным недостатком письменных источников изучение радимичей невозможно без привлечения широкого круга источников вещественных. Наиболее продуктивными в этом плане являются археологические исследования древних курганов. В XIX веке раскопками курганов радимичей занимались: Н. М. Турбин, А. С. Уваров, М. М. Филонов, Е. Р. Романов, Д. Я. Самоквасов, П. М. Еременко, В. Б. Антонович, М. В. Фурсов, С. Ю. Чоловский[6] и В. И. Сизов.
Предшественниками радимичей в Посожье были носители колочинской археологической культуры[7].
В первой половине XX века исследования курганов кривичей вели такие исследователи как С. М. Соколовский, И. Х. Ющенко, И. А. Сербов, К. М. Поликарпович, С. А. Дубинский, С. Х. Бобрыкин, С. С. Деев и П. С. Ткачевский. Во второй половине — Ф. М. Заверняев, В. А. Падин, И. И. Артеменко, Г. Ф. Соловьева, Я. Г. Риер и В. В. Богомольников. Так, например, В. А. Падин исследовал радимичско-северский Кветунский могильник.
В XIX веке было обнаружено, что в Посожье очень плотно сконцентрированы семилучевые височные кольца, считающиеся основным этноопределяющим признаком радимичей.
В 1932 году была издана монография Б. А. Рыбакова, в которой радимичские курганы и их вещевые инвентари получили научную систематизацию[8]. Кроме того, Рыбаков очертил область расселения радимичей и показал хронологическую эволюцию радимичских курганов.
Если судить по распространению семилучевых височных колец, то радимичская территория в X—XII веках занимала в основном бассейн нижнего и верхнего Сожа и междуречье Сожа и Днепра. Поречье Днепра было пограничьем радимичей с дреговичами. При этом заметно проникновение дреговичей на территорию соседей. На юго-востоке радимичи соседили с северянами. Граница между ними проходила в междуречье Сожа и Десны, только в отдельных местах ареал радимичей достигал Десны, и на её левых притоках радимичи соприкасались с вятичами или северянами.
На территории радимичей курганы с захоронениями по обряду трупосожжения немногочисленны. Основная часть их находится по берегам крупных рек — Сожа, Ипути и Беседи. Особенностью радимичского ареала является резкое преобладание курганов с трупосожжением на месте. При этом сожжение производилось в большинстве случаев не на горизонте, а на так называемой подсыпке. Г. В. Соловьева высказала предположение, что курганы с трупосожжением в насыпи можно считать специфически радимическими[9]. Однако подобные насыпи встречены и за пределами радимичского ареала[10]. Известны и радимичские курганы с трупосожжениями на горизонте.
Размеры погребальных костров обычно имеют овальнокруглые очертания. Кальцинированные кости часто оставляли нетронутыми. В таких курганах можно видеть, что умерших клали на костер в направлении запад — восток. Однако определить, в какую сторону была направлена голова умершего, не удается. Только в одном кургане исследователям удалось определить восточную ориентировку трупа. Строение погребальных кострищ напоминает теремки-домовины. В радимичских курганах открыты и настоящие домовины.
В радимичской земле зафиксировано несколько случаев неполного трупосожжения. В таких курганах известна как западная, так и восточная ориентировка умерших. Датировать их невозможно ввиду отсутствия вещей при погребениях.
Большинство курганов с сожжением лишено вещей. По-видимому, предметы украшений обычно сгорали на погребальных кострах. Определить точную дату радимичских курганов с трупосожжениями очень трудно. Аналогичные курганы в других местах обычно датируют IX—X веками. Никаких материалов для датировки их более ранним временем в распоряжении исследователей нет. Раскопанные Г. Ф. Соловьевой курганы в Демьянках по бочонкообразным позолоченным и посеребренным бусинам относятся к X веку.
В последней трети X века в земле радимичей появляются первые захоронения по обряду трупоположения. Такие курганы более или менее распространены на всей территории радимичей. На месте, выбранном для сооружения кургана, разжигали костер. По-видимому, это реликт обряда кремации умерших. От таких костров в основаниях курганов оставался слой золы и мелких угольков. Такое кольцо, называемое исследователями «огненным кругом», составляет специфическую особенность радимичских курганов. Г. Ф. Соловьева считает, что «огненные кольца» относятся к X—XII векам и характерны для насыпей с трупоположениями[11].
Обычай устраивать ритуальные костры на месте захоронений бытовал в XI—XII веках. Но уже на рубеже XI и XII веков появляются курганы без остатков кострищ. Погребения в грунтовых ямах немногочисленны.
Борис Рыбаков на основе находок монет датировал курганы с трупоположениями на горизонте XI—XII веками, а курганы с захоронениями в ямах — в основном XII веком[12]. Согласен с такой датировкой и Валентин Седов[13].
Положение умерших в радимичских курганах преимущественно с ориентировкой головой на запад, хотя захоронения с ориентировкой умершего головой за восток также не редки. В парных погребениях умершие, как правило, ориентированы в противоположных направлениях: мужчины — головой на восток, женщины — на запад. Очень редко встречаются женщины, погребенные головой к востоку. Трупоположения с северной ориентировкой в курганах радимичей встречены всего дважды. Такой обряд связывают с финно-уграми.
Радимичский курганный инвентарь довольно многообразен, но большинство предметов имеет множество аналогий в курганах других общностей. Собственно радимичскими, как уже говорилось, являются семилучевые височные кольца. Щитки у них гладкие или орнаментированные дугообразными полосками. Исследователями замечено, что ранние височные кольца имеют более богатую орнаментацию, поздние — чаще лишены узоров. Семилучевые украшения носили по одному или по нескольку на каждом виске. Ещё П. М. Еременко заметил, что при раскопках их обнаруживают «продетыми через полоску кожи, на одинаковом расстоянии, одно ниже другого»[14].
Встречаются в радимичских курганах и захоронения с исключительно перстнеобразными височными кольцами, а в кургане близ деревни Шапчицы вместе с пятью семилучевыми украшениями найден фрагмент проволочного завязанного кольца.
Шейные гривны обычно не встречаются у волынян, полян, древлян и дреговичей, зато достаточно обычны в землях радимичей. Ближайшие и многочисленные аналогии эти украшения находят в древностях Латвии и Литвы. Балтские прототипы имеет также шейная гривна с заходящими многогранными концами из кургана близ села Луговец. Балтское происхождение имеют также звездообразные (лучистые) пряжки, костяные привески в виде уточек, бронзовые спиральки, змееголовые браслеты и другие предметы, найденные в радимичских курганах.
В радимичских курганах XI—XII веков балтские элементы (восточная ориентировка, украшения) обнаруживаются в большем количестве, чем в ареалах других летописных общностей. Сей факт может свидетельствовать о меньшем влияний славян или их более поздним приходом на эти земли[15].
Происхождение
«Повесть временных лет» сообщает о ляшском происхождении радимичей: «… радимичи бо … от ляховъ»[1] и «Быша же радимичи от рода ляховъ; прешедъше ту ся вселиша, и платять, дань Руси»[16]. Эти слова летописца оказали большое влияние на многих исследователей. Средневековые польские хронисты — Ян Длугош, Мацей Стрыйковский и другие, а также историки XVIII и XIX веков безоговорочно признавали польское происхождение радимичей.
Алексей Шахматов пытался подкрепить летописное сообщение о ляшском происхождением радимичей лингвистическими данными, ссылаясь на то, что область радимичей принадлежит ныне к территории белорусского языка, в котором имеется много совпадений с польскимОшибка в сносках?: Отсутствует закрывающий тег </ref>
. По мнению Карского, летописное сообщение о ляшском происхождении радимичей свидетельствует не о том, что они были ляшским племенем, а о том, что они переселились на Сож из более западных регионов, где соседили с ляшскими племенами. Это мнение поддержал и Любор Нидерле, считавший первоначальной областью радимичей бассейны Буга и Нарева[17].
Неоднократно делались попытки определить область, из которой радимичи пришли на Сож при помощи картографирования топонимов с основой рад-. Однако такие топонимы, видимо, происходят от антропонима Радим, распространенного на куда большей территории, чем определяемые регионы.
На основе данных гидронимики удалось установить некоторое сходство гидронимов Посожья с гидронимами небольшого участка Верхнего Поднестровья. Именно регион Верхнего Поднестровья и является, по мнению некоторых историков, той областью, из которой радимичи переселились в бассейн Сожа[18].
Связь между радимичами и дорадимичским населением Посожья, наблюдаемая как в предметах материальной культуры, так и в обрядах, позволяет предположить, что пришлые славяне ощутили здесь влияние балтского населения. Также возможно сделать предположение о небольшой численности пришлых славян.
Большинство исследователей считают, что этноним «радимичи» имеет балтское происхождение. Так, наиболее близкими к этому термину являются литовские термины radimas — нахождение, radimviete — местонахождение[19]. Георгий Хабургаев считал, что термин «радимичи» был образован от исторически более раннего названия балтской этнической общности, которая была славянизирована к IX—X векам[20].
Летопись сообщает о происхождении радимичей от мифической личности Радима: «…радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо 2 брата в лясех, — Радим, а другий Вятко, — и пришедъша седоста Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи…»[21]. Некоторые современные авторы полагают, что эта легенда скорее отражает библейское мировоззрение автора, чем реальный исторический факт[22].
Примечания
- ↑ 1 2 3 Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 5.
- ↑ Цемушаў В. М. Рассяленне славян на тэрыторыі сучаснай Беларусі // Вялікі гістарычны атлас Беларусі. — Т. 1. — Мн.: Белкартаграфія, 2009. — С. 47.
- ↑ Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>
; для сносокШахматов
не указан текст - ↑ Радзивиловская летопись. М.26. Л. 11 об.
- ↑ Радзивиловская летопись. М.34. Л. 14 об.
- ↑ Фурсов М. В., Чоловский С. Ю. Дневник курганных раскопок … в уездах Рогачевском, Быковском, Климовичском, Черниговском и Мстиславском. — Могилев, 1892.
- ↑ Археология кривичей, радимичей, дреговичей.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. — Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С 81-151.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 141.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 154.
- ↑ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Советская археология, 1956. — XXV. — С. 162.
- ↑ Рыбакоў Б. А. Радзімічы. — Працы секцыі археолёгіі Беларускай АН. — М., 1932. — С. 102.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 155.
- ↑ Еременко П. М., Спицын А. А. Радимичские курганы // Российское археологическое общество, 1895. — 8. — С. 63.
- ↑ Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М., 1982. — С. 150—156.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 27.
- ↑ Нидерле Л. Славянские древности. — М., 1956. — С. 160—162.
- ↑ Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. — М., 1970. — С. 142—143.
- ↑ Литовско-русский словарь / Под ред. Х. Лемхенаса. — Вильнюс, 1971. — С. 621.
- ↑ Хабургаев Г. А. Этнонимика «Повести временных лет». — М., 1979. — С. 196—197.
- ↑ Повесть временных лет. — М., 2002. — С. 28.
- ↑ Пилипенко М. Ф. Возникновение Белоруссии: Новая концепция. — Мн., 1991. — С. 34.
Ссылки
wikiredia.ru