Полтава (Пушкин) — краткое содержание для читательского дневника
Главная > Читательский дневник > 7 класс > Полтава
| Название произведения | Полтава |
|---|---|
| Автор | Александр Сергеевич Пушкин |
| Жанр | Поэма |
| Год написания | 1828 |
Из краткого содержания «Полтавы» читатели узнают подробности исторической Полтавской битвы и семейной вражды влиятельнейших людей Украины начала XVII века. Поэт виртуозно соединил в поэме историю любви и ненависти, политические трения и другие серьёзные темы. Произведение русского классика держит читателя в напряжении до оконца, заставляя задуматься младшее и старшее поколение.
Главные герои
- Кочубей — генеральный судья Запорожского Войска, уважаемый и богатый казак, отец Марии
- Мария — дочь Кочубея, предавшая свою семью из-за запретной любви
- Супруга Кочубея — мать Марии, прокравшаяся во дворец Мазепы
- Мазепа — гетман, мстительный и властный старик, возлюбленный Марии
- Искра — полковник и соратник Кочубея
- Пётр I — русский царь и полководец
- Карл XII — шведский король
Сюжет произведения
Богатый и уважаемый казак Кочубей славился прекрасной дочерью Марией.
Самые завидные женихи Украины и России получали отказ, ведь сердце её было занято – девушка была влюблена в своего крёстного отца Мазепу. Мазепа являлся другом её отца и гетманом, был намного старше Марии. Однажды девушка тайно покинула дом родителей и сбежала жить к своему возлюбленного. Кочубей не смог пережить предательства своего некогда верного друга Мазепы. Вместе с полковником Искра они пишут донос самому Петру I о намерении Мазепы принять сторону шведского противника в сражении.
Великий русский царь не поверил доносу, но гетмана всё же оскорбил. Мазепа, в свою очередь, решил жестоко отомстить Кочубею и Искре, спровоцировать их казнь. Узнав об этом, мать Марии тайно пробирается в замок врага к спящей дочери, которая ничего не знает. Женщина умоляет дочь спасти отца. Женщины опаздывают на казнь и Кочубею с Искрой отрубают головы. Мария бесследно исчезает.
Мазепа притворяется больным и переходит на сторону Карла XII. Он намерен отомстить Петру I, помогая шведскому королю выйти на Москву.
Русский царь с успехом разгромил шведское войско, повернув на Полтаву. Полтавская битва заканчивается бегством Мазепы со своим соратником Филипом Орликом. Остановившись на ночь в бывшей усадьбе Кочубея, Мазепа в последний раз видит Марию. Девушка сходит с ума, исчезает, её судьба остаётся неизвестной. Бежав в Турцию, Мазепа вскоре умирает. Проходит сто лет, в память о Кочубее посажен ряд дубов в полтавской Диканьке.
План пересказа
- 1Описание Кочубея и его дочери Марии.
- 2Гетман Мазепа просит руки Марии.
- 3Исчезновение дочери Кочубея. Общественный позор.
- 4Решение Кочубея отомстить Мазепе. Составление доноса с полковником Искрой Петру I.
- 5Русский царь не верит клевете, считает Мазепу верным и преданным воином.
- 6Намерения Мазепы отомстить Кочубею. Мать Марии тайком проникает к спящей дочери.
- 7Казнь Кочубея и Искры. Исчезновение Марии.
- 8Притворство Мазепы больным, переход на сторону шведов. Победа русской армии.
- 9Полтавская битва.
Бегство Мазепы. - 10Последняя встреча гетмана с Марией в бывшей усадьбе Кочубея.
- 11Память о невинном Кочубее спустя век в Диканьке.
Бегство Мазепы.Главная мысль
Мария предала родителей и осквернила свою честь ради слепой любви. По её вине разгорелась вражда между гетманом и генеральным судьёй (её отцом). Девушка не смогла перенести смерть родного отца, потеряв рассудок. Она увидела истинное лицо Мазепы, который всегда был подлым и коварным человеком. Жаль, что было слишком поздно.
Вывод
Произведение одновременно затрагивает ценность дружбы, любви, грань человеческой подлости. Обиженный человек способен на ужасные вещи, он живёт планами мести, но судьба наказывает злые помысли. Подлые поступки возвращаются той же монетой, а всё тайное становится явным.
Автор затрагивает важный аспект – любовь бывает слепа. Не стоит доверять внезапным чувствам, порывам страсти – они лишь толкают на необдуманные поступки. В жизни нет ничего важнее семьи и здоровья родителей.
1026669
Категории дневника:
7 классАлександр ПушкинКраткое содержание поэмы «Полтава» по частям (песням), краткий пересказ
| Мазепа. Иллюстрация К. И. Рудакова |
Поэма «Полтава» была написана А. С. Пушкиным в 1828 г. и напечатана в 1829 г.
В этой статье представлено краткое содержание поэмы «Полтава» Пушкина по частям (песням): краткий пересказ произведения.
Смотрите:
— Все материалы по поэме «Полтава»
Краткое содержание поэмы «Полтава» Пушкина по частям (песням): краткий пересказ
Песнь первая
Действие поэмы начинается в 1704 году.
Недалеко от Полтавы в своей усадьбе живет богатый и уважаемый Кочубей — генеральный судья Войска Запорожского. Старик гордится своей красавицей-дочерью Марией и надеется выдать ее замуж за достойного человека.
Однако Мария влюблена в старого гетмана Мазепу, который является ее крестным отцом, а также другом ее отца Кочубея. Мазепа сватается к Марии, но ее родители отказывают. После этого девушка сбегает из дома с Мазепой.
Кочубей тяжело переживает побег дочери и хочет отомстить Мазепе. Несчастный Кочубей и его соратник, полковник Искра, пишут донос царю Петру I на Мазепу: они сообщают, что каварный Мазепа собирается предать Петра I и перейти на сторону шведов, против которых воюет Россия. Молодой казак, безответно влюбленный в Марию, отвозит этот донос в Москву.
Получив донос, царь Петр отказывается верить в предательство Мазепы, которому очень доверяет. Петр I приказывает наказать «обманщиков» Кочубея и Искру. Мазепа заточает Кочубея с Искрой в тюрьме и требует их казни.
Тем временем Мария продолжает жить с Мазепой. Девушка не подозревает о том, что ее возлюбленный хочет казнить ее отца.
Песнь вторая
Мария страдает от холодности Мазепы.
Тот признается девушке, что ведет себя так, потому что задумал бунт против царя Петра I, чтобы добиться независимости Украины. Мазепа заручился поддержкой Польского и Шведского королей. Мария поддерживает Мазепу и готова идти на казнь вместе с ним, если нужно.
Тем временем Кочубей в Белой Церкви в лагере Мазепы ждет казни, которая должна быть утром. Ночью к нему приходит Орлик (соратник Мазепы) и требует рассказать, где тот хранит свой клад. Кочубей отвечает, что у него в жизни было три клада: его честь, честь его дочери и месть. Он просит Орлика оставить его в покое.
Мазепа готовится к казни Кочубея и переживает о том, как Мария воспримет казнь отца. Старик понимает, что это станет для нее страшным ударом.
В ту же ночь мать Марии тайно пробирается к дочери в команту. Женщина сообщает, что Мазепа собирается казнить Кочубея. Мария не понимает, как такое возможно. Ей кажется, что она сходит с ума. Мать просит Марию предотвратить казнь.
Утром 14 июля 1708 года соратники Мазепы казнят Кочубея и Искру.
После казни Мазепа обнаруживает, что Мария исчезла из замка. Девушку нигде не могут найти.
Песнь третья
Осенью 1708 года Мазепа притворяется смертельно больным, чтобы отвести от себя подозрения. Тем временем его сообщник, шведский король Карл XII, поворачивает войска на Украину. Хитрый Мазепа тут же «выздоравливет» и переходит на сторону шведов, чтобы выступить против Петра.
Узнав о предательстве Мазепы, Петр I назначает нового гетмана Украины (им становится Иван Скоропадский). Царь также возвращает из ссылки семьи Кочубея и Искры. Петр I со своими войсками двигается к Полтаве, чтобы сразиться со шведами и войсками Мазепы.
Накануне битвы Мазепа признается своему соратнику Орлику, что сомневается в том, что Карл XII победит Петра. Мазепа также говорит, что когда-то царь Петр нанес ему обиду, за которую Мазепа мстит сейчас.
Утром 27 июня (8 июля по нов. стилю) 1709 года происходит Полтавская битва. Петр I и раненый король Карл XII наблюдают за боем.
В это время тот самый казак, влюбленный в Марию, пытается напасть на Мазепу, но его тут же убивают.
Наконец Полтавская битва завершается победой русских. Царь Петр празднует свой успех. После поражения Карл XII и Мазепа бросаются в бега. Они проезжают мимо усадьбы Кочубея и ночуют неподалеку от нее. В эту ночь к Мазепе является Мария. После казни отца девушка сошла с ума и каким-то образом вернулась в Полтаву. Мария ведет странный разговор с Мазепой, а затем убегает.
На утро Мазепа и Карл уезжают из Украины в Турцию. Там Мазепа вскоре умирает. Позже король Карл возвращается в Швецию и погибает в бою с норвежцами.
Конец.
Это было краткое содержание поэмы «Полтава» А. С. Пушкина по частям (песням): краткий пересказ произведения.
Смотрите:
Все материалы по поэме «Полтава»
Все материалы по творчеству Пушкина
История Руслан и Людмила 2018 Прогулка первого класса Открытие школы (видео) Открытие учебного центра
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Выпускники ставят спектакль «Вечера на хуторе близ Диканьки»
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Учащиеся начальной и средней школы исполняют танец «Старый клен». Они подготовили танец к выпускному вечеру.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Ученики 8-х классов исполняют стихотворение А. С. Пушкина «Полтава». Они подготовили свое выступление к выпускному вечеру.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Второклассники произносят скороговорки, которые они приготовили специально к выпускному вечеру.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
youtube.com/embed/41LXep4jizU?autoplay=0&loop=1&controls=1&showinfo=1&start=0&vq=hd1080&enablejsapi=1&api=1&player_id=sw-1&enablejsapi=1&rel=0″ allowfullscreen=»»> Учащиеся средних классов поют песню «Под балканской звездой», которую они подготовили специально к выпускному вечеру.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Младшие классы подготовили песню «Где был Иванучка?» особенно на выпускной.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Эти замечательные ученики, Кэтрин Сумберак, Дарья Хетчиноф и Глеб Хлебутин, закончили нашу школу в 2018 году!
Все эти годы они усердно учились, получили отличные оценки и на торжественной церемонии получили дипломы об окончании школы.
Каждый из них выступил с речью, поблагодарив учителей школы.
Мы с удовольствием опубликуем их выпускные речи на нашем сайте.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Прекрасные ученики Елена Хоперская, Михаил Случевский и Елизавета Шевельчинская закончили нашу школу в 2018 году!
Все эти годы они усердно учились, получили отличные оценки и на торжественной церемонии получили дипломы об окончании школы.
Каждый из них выступил с речью, поблагодарив учителей школы.
Мы с удовольствием опубликуем их выпускные речи на нашем сайте.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Финальные фотографии 2018
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Студенты представили материалы о российском влиянии в США. Они обсудили Православную Церковь и Благотворительность, Науку, Искусство и Музыку.
Учащиеся разных классов усиленно готовились к мероприятию. Они представили видео- и аудиоматериалы, рассказали истории о россиянах и их вкладе. Это было интересное мероприятие, на котором можно было узнать новые факты и стать ближе к нашей школьной семье.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Режиссер: Вячеслав Никитин
В этом году поэма Пушкина «Руслан и Людмила» была исполнена под умелым руководством нашего художника-инженера Славы Никитина, хорошо разбирающегося в современной технике, которой мы располагаем. Идеально проработанный сценарий его вполне устраивал. Не были забыты ни «зеленый дуб», ни «ученый кот», ни гордая и злая Фаина, ни мудрый Финн, ни злобный, злобный, завистливый карлик Черномор. Появились художественные декорации, и действие происходило перед ними. Юные ассистенты обменялись реквизитом за сценой. Спецэффекты были неожиданными и интересными. Хорошо представлена битва Руслана с «Головой» и его признание, когда-то бывшего богатыря-великана.
Подробнее- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Это был прекрасный день. Погода была еще теплая, и первоклассник гулял на пятом уроке.
Дети играли в чу-чу-паровозик и собирали опавшие листья.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Отец Игнатий Крутков снял красивое видео об открытии школы. Мы хотели бы поделиться им со школьным сообществом. Найдите минутку, чтобы посмотреть его.
Подробнее
- Издатель: Павел Борисович Молчанов
Свято-Сергиевский учебный центр откроется в субботу, 9 сентября, 2017. Церемония открытия начнется с молитвы в храме в 9:15. Сделаем общее школьное фото перед церковью после молитвы с учителями, родителями и учениками. Уроки начнутся после молитвы. В конце дня мы планируем небольшой пикник.
Подробнее
Клод Роусон · Дикие лошади · LRB 1 апреля 1983
Медный всадник из знаменитой поэмы Пушкина — конная статуя Петра Великого работы Фальконе в Санкт-Петербурге. Его заказала Екатерина Великая ( Petro primo Catharina secunda) . Созданный по образцу статуи Марка Аврелия в Риме, он должен был вызвать образ мудрого императора, распространяющего главную защиту . Жозеф де Местр заметил, что неизвестно, защищает эта рука или угрожает. Статуя прославляла петровское строительство Санкт-Петербурга, того символа вестернизации России, который Франческо Альгаротти назвал ее окном в Европу (Пушкин цитировал Альгаротти в примечании: различные примечания Пушкина не полностью воспроизведены ни в новом переводе Д. М. Томаса, ни в переводе сэра Чарльза Джонстона 1981). Но статую всегда окружала двусмысленность, как и ее имперский сюжет. Город, символизировавший модернизированную и либерализованную Россию, стоил сто тысяч жизней при строительстве, а предполагаемое проявление Просвещения часто рассматривалось, по словам польского поэта Мицкевича, как «дань жестокому тирану».
Поэма Мицкевича «Памятник Петру Великому» (часть «Отступления» в его большом труде,
Поэма Пушкина начинается с восхищенного и нежного рассказа о городе, единственной части поэмы, разрешенной царем Николаем I для публикации при жизни Пушкина. Но намек на угрозу присутствует в первых строках:
На берегу, омытом пустынными волнами, он стоял,
Высоких мыслей полный, и глядел вдаль.
Монументальный аноним « он » предполагает как героический рост, так и зловещую бесстрастность. Пушкин называл Петра в ранних набросках, но здесь он предвещает родство с другой карательной статуей, статуей Командора из рассказа о Дон Жуане (часто известного скорее по чину, чем по имени), родство, более полно осуществившееся в конце стихотворение, когда жертва статуи умирает в ужасе от ее взгляда.
В поэме Мицкевича русский певец вынужден изрекать антипетровские настроения, в том числе и вредоносное противопоставление Марку Аврелию. Собственная работа Пушкина менее откровенна: но ужас скромного клерка Евгения перед безжалостной статуей — мощное пробуждение имперского равнодушия к бедственному положению бедняков. Отвращение Пушкина к имперскому деспотизму усугублялось личными, а также политическими трудностями с его собственным царем, который был занят флиртом с женой Пушкина (ее кокетство причиняло ему большие страдания и вскоре должно было привести к его смерти на дуэли).
Подьячий Евгений, который, как указывает в поэме Пушкин, имеет одно имя с пушкинским героем Онегиным, но не имеет фамилии (его анонимность уравновешивает импозантную безымянность статуи Царя), потерял свою возлюбленную Парашу во время великого наводнения 1824 года. , которая затопила город, поднятый Петром из болота. Это является причиной его безумного ужаса перед статуей. Евгения воспринимали как аллегорию самого Пушкина, и его безумие сравнивали с собственным расстроенным состоянием Пушкина в это время. Он написал стихотворение «О, Господи, не дай мне сойти с ума» вскоре после того, как закончил Медный всадник .
Последняя часть поэмы, посвященная испуганному бегству Евгения, обладает огромной галлюцинаторной силой: ближайший известный мне английский эквивалент — это кошмарная поездка Мазепы в поэме Байрона. Пушкин был очарован фигурой Мазепы, дворянина, который после любовной интриги был изгнан из Польши на Украину привязанным к лошади, стал казачьим гетманом при Петре Великом, а перед началом войны перешел на сторону врага Петра Карла XII Шведского.
Полтавская битва. Мазепу иногда представляли борцом за свободу, но Пушкин задумал его в Полтава , как комплексное исследование предательства. Он думал, что Байрон, который имел дело с более ранним эпизодом изгнания Мазепы, мало знал об этом историческом персонаже. «Его поразила только картина человека, привязанного к дикому коню, скачущего по степи». Но ведь вот что волновало Пушкина в поэме Байрона: «Что за горящее создание! Какая размашистая и быстрая кисть!» Может быть, об этом вспоминал Пушкин, когда представлял себе мысленное событие Медного всадника, скачущего за перепуганным Евгением, бьющую беспощадную лихорадку стремительного движения. Если это так, рендеринг Джонстона в Разговор о Последнем Поэте ближе к чувству, чем перевод белого стиха Фомы, где смысл тяжелого глухого возмездия:
И освещен бледным лунным светом, протянув
Подняв руку, Медный Всадник мчится
За ним на тяжеловесно скачущем коне.
Всадник Фомы более статный , в некотором смысле подходящая реверсия.
Бешеный галоп байроновского Мазепы уступает место Каменной статуе из легенды о Дон Жуане, которая сама является героем «маленькой трагедии» Пушкина «Каменный гость»: две статуи, как нам время от времени напоминают, совсем недавно по А.Д.П. Бриггс, вероятно, были родственны в сознании Пушкина.
Оба переводчика, кажется, уловили реальный элемент оригинала, но ни один из них не добился сочетания того и другого. Описывая проблемы перевода русского языка, Томас говорит: «Ни одна английская лошадь не скачет так, как у Петра Великого…: как будто грома грохотаные , «подобно раскату грома». Можно сказать, что Джонстон передал больше галопа, а Томас более лапидарный рев. Эффект Томаса может быть в какой-то степени связан с его решением использовать белый стих, потому что казалось «уместным, что для этого центрального произведения русской литературы наш естественный и национальный английский размер, белый стих, должен заменить русский, рифмованный четырехстопный». непосредственной целью была, однако, «буквальная верность каждой строчке», а это казалось невозможным в параллельном английском метре: отчасти, можно предположить, потому, что в русском языке больше «изобилия рифм» (и больше возможностей мужского и женского рифмования) , а отчасти потому, что словесная концентрация и изменчивость порядка слов, которые возможны в таком сильно флективном языке, как русский, позволяют более короткой строке нести больший смысловой заряд (и, возможно, более тяжелый эмоциональный вес), чем обычно достигается английскими тетраметрами.
. Томас говорит, что «требовалась техническая виртуозность и поэтический такт Чарльза Джонстона», чтобы добиться точной имитации русского стиха на английском языке, но он имеет в виду 9 Джонстона.0235 Евгений Онегин и умалчивает о тетраметрах Джонстона Медный всадник .
Новая книга Джонстона, Шуазель и Талейран , включает еще два пушкинских стихотворения, «Граф Нулин» и «Моцарт и Сальери», оба из которых также находятся в томе Томаса. Последняя, одна из «маленьких трагедий», правильно передана обоими в форме белого стиха, хотя на этот раз у Фомы более легкая (и, возможно, также более упрощающая) направленность. В речах Сальери он периодически пестрится более короткими линиями тетраметрической тенденции. Версия Джонстона написана скрюченным белым стихом, не слишком напоминающим стиль Пушкина, но предлагающим соответствующую английскую идиому для предмета, с его браунинговским чувством энергии напряженного самоанализа и эмоциональной казуистики в завистливой и художественно принципиальной душе Сальери.
История (фактически ложная) об отравлении им Моцарта, хотя он и любит этого человека и его музыку, потому что беззаботный «гений недостаточно серьезно относится к искусству», является предметом Браунинга avant la lettre (основные оригинальные стихи в новом томе Джонстона, «Амиан» и «Шуазель и Талейран», также являются монологами в стиле Браунинга), и я думаю, что Джонстон проявляет здравый смысл, выбирая более тяжелый размер. Энтони Вуд в другом новом переводе «Моцарта и Сальери» предлагает другую версию белого стиха, которая читается легко и приятно, но мне кажется, что ей не хватает некоторой драматической остроты по сравнению с другими: это ценный том, тем не менее, в котором собраны все четыре «маленьких трагедии» в очень удобной форме.
«Граф Нулин» задуман Пушкиным как переложение шекспировского Похищения Лукреции на провинциальное общество русских помещичьих семей. Идея заключалась в том, чтобы представить, что произошло бы, «если бы Лукреции пришло в голову ударить Тарквиния по лицу».
Дама, совершающая этот добродетельный жест, в конце концов, в изящной расплате, оказывается гораздо менее целомудренной, чем подразумевает этот жест. Ее муж, сохраняющий услужливость в духе Беппо до тех пор (и только до тех пор, пока он не знает, что ему есть к чему быть услужливым), не имеет отношения к Беппо, так же как и Нулин (имеется в виду Зеро). Пушкин говорил о «Графе Нулине» как о сказке, «которая похожа на Beppo », хотя Бриггс решительно говорит нам, что стихотворение не содержит ни намека на «ничего связанного с байронизмом».
Для этого стихотворения оба переводчика на этот раз перешли к английскому четырехстопному, который Томас справедливо описывает как «чудесно подходящий для веселья и юмора» (хотя мы должны помнить, что юмористические строфы Байрона в ottava rima в Beppo и Don Juan на основе пятистопной линии с чередованием мужского и женского рода, а четырехстопная Мазепа силен в идиоматике, далекой от «веселости»), и здесь, как мне кажется, Фома имеет преимущество перед Джонстоном.
Вместо байронической остроумной грации его Онегина перевода Джонстон иногда впадает в вымученную лукавость:
его лицо сияет, его персона
красиво, напыщенно безмятежна.
Байрону понравилось бы рифмовать «персона» с «землевладельцем», но «лицо» Томаса… сияющее приятной самоуверенностью, несомненно, является более свежей передачей физиономии сквайра, и то же самое можно сказать о других пассажах в две версии. Мое небольшое знакомство с русским не распространяется на более тонкие нюансы, но я подозреваю, что в этих и других случаях требуется определенная хитрость, и что Джонстон делает это суетливым, а Томас склонен сглаживать. Читатели могут обнаружить, что Томас предлагает лучшее английское стихотворение, хотя обе версии обладают большим очарованием.
Том Томаса представляет богатую подборку произведений Пушкина и является подходящим дополнением к Онегину Джонстона, также Пингвину. В нем десять более длинных повествовательных стихотворений и «маленьких трагедий» (в том числе непристойно-богохульное tour de force , известное как «Гаврилиада», и уже упомянутая пьеса о Дон Жуане), а также более трех десятков более коротких стихотворений.
Для некоторых из них Томасу особенно удалось найти подходящую английскую форму. «19 октября» — величавая и элегическая поэма кружка, вызывающая сравнение с элегией Йейтса о Грегори, хотя разлука поэта с друзьями связана с его ссылкой в Михайловское, а не главным образом, как у Йейтса, с их смертью. Томас использует строфу, в некоторых отношениях напоминающую строфу Йейтса, более сдержанную по тону и более скупую на гордый пыл, но временами достигающую властной и меланхолической возвышенности, ритм которой соответствует ритму великих романтических и постромантических мастеров английского героического метра. Идиома «Осень. «Фрагмент» — это отчасти китовская ода, отчасти йетсовская высокая неформальность, тонко и уместно смешанная. «Демоны», возможно, менее успешно исполнены в стиле готической баллады, смешивая жуткий ужас с некоторой траурной веселостью. «Пророк», поэма визионерского увечья, изложена в какой-то восторженной субблейковской манере:
Он разорвал мои обморочные губы
И правой рукой в крови,
Он вооружил меня змеиным дротиком;
Своим блестящим мечом он рассек мне грудь.
..В этом показе Томас прав, скупясь на жесткие метрические формы, которые парадоксальным образом становятся сверхлегкими. Но его противоположная реакция, в знаменитом «Анчаре» и других местах, есть прозаичная бесрифмованная плоскость, взывающая к деликатным замыканиям русских строфических форм:
Но властным взглядом
Человек послал человека к анчару;
Он послушно отправился в путь
И вернулся на рассвете с ядом.
Метрономические переводы, как у Владимира Набокова
Но человек послал человека одним гордым взглядом
к дереву, и тот ушел,
скромный, и там взял
яд и вернулся на рассвете
являются отталкивающая модель. Легко понять, почему скрупулёзные знатоки английского языка хотели бы уклоняться от него, как это делает Джеймс Грин в своих переводах из Афанасия Фета, которые Генри Гиффорд вводит с наблюдательным подтекстом отстранённости: «Русская поэзия и сегодня сохраняет формальность структуры, регулярное расположение рифмы и канонические размеры».
Риск фальсификации этого является «проблемой», с которой сталкиваются английские переводчики. Это цена, которую они платят за то, чтобы избежать строфического китча и бедной вышивки некоторых более ранних версий.
Проблема, пожалуй, особенно остра в общеизвестном «непереводимом» Пушкине, хотя Томас преуменьшает это. Его нападки на рифмующий переводческий язык включают выразительное исследование строфы из «Анне Керн» в переводе Киша, Ньюмарча, Т.Б. Шоу и Боура. Его собственная версия без труда достигает более тактичной, а также более буквальной верности:
Я помню момент чуда:
Ты предстал передо мной,
Как мимолетное видение,
Дух чистой красоты.
Но простой пушкинской грации в ней мало. Строка за строкой он часто эффективен, свободен от солецизма, даже чувствителен, но в нем отсутствует какое-либо ощущение кумулятивного замысла, и, как это часто бывает при слабом замысле, отдельные части остаются незапоминающимися, даже строка за строкой.
Конечно, проблема, кажется, затрагивает более короткие тексты, какое бы метрическое решение ни было принято, больше, чем более длинные произведения. Прочитав множество коротких стихотворений в этой книге, я с трудом пробудился от равнодушия. Когда отрывок из «К берегам твоего далекого дома» произвел на меня навязчивое впечатление, я был потрясен, осознав, что это произошло потому, что я впервые встретил строки в унылой заключительной части Белая гостиница , где в причудливом загробном мире «Лагеря» покойная мать Лизы вспоминает свою личную жизнь: «Я бы процитировала Пушкина: «Когда мы встретимся снова/В тени оливковых деревьев». Острота строк в том виде, в котором они были переданы, для меня заключалась в их контексте в романе Томаса, где они предположительно впервые появились, а не в пушкинском переводе, которому они теперь официально принадлежат.
«Белая гостиница» пропитана пушкинскими ассоциациями, и появление перевода «Пингвина» через год или около того романа как бы провозглашает родство: на этот раз обложка «автор 9».
0235 The White Hotel » означает нечто большее, чем обычная эксплуатация успеха бестселлера. Пушкин и увлечение Пушкина моцартовскими и донжуанскими темами являются задумчивыми присутствиями в романе, иногда сюрреалистически трансмогрифицированными: героиня, Лиза Эрдман, сочиняет стихотворение под названием «Дон Жуан», в котором психоневротические сексуальные фантазии заменяют стильные соблазны Дона, и разрушение огнем и наводнением заменить Немезиду в руках каменной статуи. Лиза, родившаяся в России наполовину еврейская оперная певица, исполняет партию Татьяны в опере Евгений Онегин в решающий момент своей карьеры, отличившись в сцене письма и впоследствии сочинив личную поэму «в виде письма Татьяны к Онегину». Позднее, в братской могиле в Бабьем Яру, регистрируя неуловимые движения приспособления среди наваленных трупов, ее умирающее сознание передает еще одну памятную строчку: «Дрожь спящей ночи», — назвал ее Пушкин; только он имел в виду заселение дома».
«Белая гостиница» также пронизана фигурой Фрейда, пациенткой которого является Лиза (одна глава, «Фрау Анна Г.
», претендует на то, чтобы быть отчетом Фрейда о ее история болезни, блестящая имитация). Факт не предполагает отрыва от Пушкина, чье воображение видит Фома (во введении к Медный всадник и другие стихотворения ) как сравнимый с фрейдовским: пушкинский «Жених» своим «острым реализмом, тронутым сверхъестественным» напоминает ему «фрейдовские тематические исследования». Эротико-богохульная фантазия Пушкина, «Гаврилиада» или «Габриелиада», в которой Мария «наслаждается сатаной, Гавриилом и Богом в один день: не говоря уже о маленьком аутоэротическом удовольствии», существует в области воображения, родственной области воображения «Дон Жуан» Лизы, в котором героиня (подобно Марии, молодой еврейке) наслаждается фрейдистской фантазией о множественной связи, в которой сын Фрейда является центральной фигурой: в обоих стихотворениях есть любопытные общие детали, и Томас производит для обоих белый стих, который сочетает в себе бурную фантазию со странной энергичной плоскостью идиомы.
Мать Лизы погибла при пожаре в гостинице во время любовной связи, и эта история случайно связана с творчеством другого русского поэта, Афанасия Фета (1820-1892).
Фет, родившийся за 17 лет до смерти Пушкина и друг Толстого, потерял возлюбленную, когда она «сгорела в своей постели». Он не мог забыть ее, и, по выражению советского поэта Винокурова, «почти все стихи Фета были обращены к ней». ушедший. 902:50 Наши секреты обратились в прах, я пытался их понять.
Черты лица выражали прощение?
Вы ничего не ответили, ничего!
Фет, «обычно считающийся» «идиллистом», описывался Толстым как «толстый добродушный офицер» с «поразительной лирической дерзостью». Трудно утверждать, что энергия, описанная в оценке Винокурова (напечатанной в виде приложения), ярко проявляется в настоящей подборке, переведенной Джеймсом Грином. Но есть стихи более темного воображения, чем можно предположить по слову «идиллист»: «Знаки» и стихотворение ледяной тонкой красоты и тяжелой бескомпромиссной утраты «Еще одна майская ночь».
Мы не связываем Бетджемана с мрачными фантазиями. Его дамы обычно не сгорают заживо, и если его приближения к непристойности граничат с эксцентричностью, то вряд ли они в стиле пушкинской «Гаврилиады» или «Дон Жуана» из «Белая гостиница» .
Но первое стихотворение в 90 235 «Несобранные стихи 90 236» приближается к модусу последнего, сочетая любовь, увечья и массовое уничтожение, хотя на самом деле оно родственно шаблонному черному юмору, который позже породил «Я держу твою руку в своей» Тома Лерера (т. рука — это все, что можно держать), а на заднем плане — «Любовник Порфирии» Браунинга. Называется 1940’ и воображает, что бомба попадает в цель, пока поэт или оратор находится в ванне:
Я позвал, как всегда, я позвал Пенелопу,
Я позвал сильного раздражительным призывом слабого;
Там лежала голова и карие глаза широко раскрыты,
И рот раздвинут, но язык не в силах говорить;
Там лежала ореховидная голова, которую я люблю вечно,
Тоненькая шейка, курносый нос и прелести
Надутых губ и ресниц, и кружащихся бровей;
Но где было тело? а где были ноги и руки?
Это далеко от готического кошмара. Его любопытная визуальная сила похожа на киношный трюк. Патология вся поверхностная, уютно воображаемая в ванне.
Бетджеман с комфортом переносит все свои патологии. «Арчибальд», его плюшевый медвежонок, сохранившийся с детства, является оплотом против «ужасной пустоты», которая почему-то маловероятна:
И если аналитик однажды
Школы Адлера, Юнга или Фрейда
Унести бы этого старого медведя,
Тогда, о Боже, ужасная пустота!
Его продуваемая тьма могла быть только
Вечностью, Вечностью.
«Женщина-водитель», возможно, дочь Джоан Хантер Данн, владеющей Mini и Dolcisshod, вызывает ожидаемое возбуждение желания. Поэт завидует безобидным удовольствиям, доступным дамским одеждам и обстановке («Какая теплая обивка удержит эти бедра?… Какая педаль чувствует, как сильно нажимает Dolcis?»). «Красотка в лыжных штанах» кажется далекой (но далеко ли, в конце концов?) от корсетов и муфт белых отелей и тому подобного.
Летописец остроты невзрачных жизней, их жеманства и ностальгии, их привлекательных притязаний и уязвимости, приторных чувств, ненавязчиво записанных как чистая человеческая любовь или человеческая боль: этот Бетджеман появляется судорожно.
«Декоратор интерьера» — это беспорядочная коллекция альбомов для пожилых людей. «Почтовый клерк на пенсии» начинается с мимикрии de haut en bas , напоминающей попытки Форда Мэдокса Форда проникнуть в сознание старшин. Он заканчивается пульсацией сентиментальной патетики:
И те последние месяцы, когда ей было очень плохо,
Это были единственные удовольствия, которые у нее были.
Между ними несколько моментов классического Бетджемана: сокрушительная тяжелая утрата, воспоминания о трогательном счастье, полученном от маленьких загородных радостей, и безвкусный пафос загородной подлости, как невестка, приглашенная переехать в дом вдовца, отвечает :
‘То, что я хочу, это место, которое я могу назвать своим’ –
Она имела в виду, что может подождать, пока я умру.
Многие стихотворения нехарактерно вульгаризированы какой-то искусственной жесткой отделкой, как в «Романсе» (дешевая баллада о бале в конце общества дебютанток, с самыми продуманными планами Сесил- Сэмюэлса как следует загнали в угол, как того заслуживают люди с такими именами), или в суровой перевернутой морали «Мыслей в поезде».