В помощь школьнику. 10 класс. Сатирические сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина (1826—1889)
Текст: Ольга Разумихина
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин прославился благодаря произведениям «История одного города» и «Господа Головлёвы», однако для первого знакомства с его творчеством школьная программа предлагает три сатирические сказки: «Премудрый пискарь», «Дикий помещик» и, конечно, «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил». Наряду с Н. В. Гоголем, Салтыков-Щедрин подметил множество грустных и даже жутких особенностей российского самоуправства, которые никуда не делись аж за полтора века. Если читать того же Пушкина — при всём благоговении к его таланту — иногда сложновато, потому что многие премудрости дворянского быта современному читателю уже неясны, а такие понятия, как бальный этикет или дуэльный кодекс, и вовсе канули в лету, — то в мире чиновников и простых трудяг мало что поменялось.
Помните, какие распоряжения в «Ревизоре» Н.
В. Гоголя раздаёт городничий, опасаясь, что вот-вот нагрянет ревизор?
- • «если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую год назад была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела»;
- • «разметать наскоро старый забор, что возле сапожника, и поставить соломенную веху, чтоб было похоже на планирование»;
- • «если приезжий чиновник будет спрашивать службу: довольны ли? — чтобы говорили: „Всем довольны, ваше благородие“; а который будет недоволен, то ему после дам такого неудовольствия…»
Не такой ли образ мысли присущ и многим чиновникам XXI века? Они всё так же отмывают деньги, выделенные из государственного бюджета, и стращают тех, кто находится у них в услужении. А «соломенные вехи, похожие на планирование»? Если в какой-нибудь небольшой городок собирается президент или просто крупный чиновник, ветхие здания тут же завешивают зеленоватым полотном!
Вот только Николай Васильевич, придумав целый город, где «мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет», смеётся над населяющими его чиновниками по-доброму: в конце концов, городничий и компания сами себя наказывают, и, прими автор нравоучительный тон, произведение вряд ли выиграло бы.
Но не таков Салтыков-Щедрин — один из самых мрачных классиков русской литературы. Он раз за разом посылает своим нечестивым героям такие жуткие испытания и смеётся над ними так злобно… Впрочем, лучше один раз увидеть, не правда ли?
«Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» (1869)
Действие сатирической сказки о двух глупых генералах и мастеровитом, но не имеющем ни капли собственного достоинства крестьянине происходит на необитаемом острове:
«Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитались и состарились, следовательно, ничего не понимали. Даже слов никаких не знали, кроме: „Примите уверение в совершенном моём почтении и преданности“.
Упразднили регистратуру за ненадобностью и выпустили генералов на волю. Оставшись за штатом, поселились они в Петербурге, в Подьяческой улице, на разных квартирах; имели каждый свою кухарку и получали пенсию. Только вдруг очутились на необитаемом острове, проснулись и видят: оба под одним одеялом лежат».
С горем пополам сообразив, что произошло, генералы решают подкрепиться, но вот беда: фруктов с деревьев не нарвать — слишком высоко, рыбу из реки не выудить, зайца или тетерева в лесу не поймать. Да и вообще, кто же знал, что булки, которые они привыкли есть по утрам, не «родятся» в природе в готовом виде? Впрочем, через несколько часов генералы мечтают уже не о булках, а о сапогах и перчатках, — и наконец дело доходит до драки:
«Полетели клочья, раздался визг и оханье; генерал, который был учителем каллиграфии, откусил у своего товарища орден и немедленно проглотил. Но вид текущей крови как будто образумил их».
К счастью, на острове отыскивается мужик, то есть простой крестьянин, — и спасает ситуацию: он кормит генералов яблоками и картошкой, потом делает верёвку из собственных волос и ловит рябчика — и, наконец, варит суп в пригоршне (то есть в согнутой ладони). Генералы же, снова довольные и сытые, размышляют, не поделиться ли им с «тунеядцем», и привязывают мужика к дереву той же самой верёвкой, а тот не выказывает ни малейшего сопротивления.
В том-то и беда, рассуждает М. Е. Салтыков-Щедрин, что простой трудяга не только не может, но и не хочет постоять за себя. Никто не призывает к открытому бунту, но заявлять о своих правах необходимо! Увы, в XIX веке крестьяне считали сложившееся положение вещей естественным. Разумеется, рабская психология сформировалась у русского человека не в один миг — сказалась трёхвековая история крепостного права, — но тем печальнее Салтыкову-Щедрину было наблюдать, как сильные мира сего измываются над бедняками.
К счастью, крепостное право в 1861 году отменили. Но чтобы избавиться от пережитков прошлого на уровне менталитета, понадобится, судя по всему, ещё не одно столетие….
«Дикий помещик» (1869)
«Дикий помещик» — ещё одна сказка о том, как богачи оказываются беспомощны, словно малыши, если их не окружает привычный штат лакеев. Но если генералы из предыдущего произведения попадают на затерянный остров «по щучьему велению», то герой этого текста виноват в своих злоключениях сам.
Этот помещик всегда жил в достатке, но потом начал, как говорится, беситься с жиру — и сделал жизнь своих крестьян, и так нелёгкую, невыносимой. За что и поплатился:
«Видит помещик, что мужика с каждым днём не убывает, а всё прибывает, — видит и опасается: „А ну, как он у меня всё добро приест?“ <…> И начал он стараться, и не то чтоб как-нибудь, а все по правилу. Курица ли крестьянская в господские овсы забредёт — сейчас её, по правилу, в суп; дровец ли крестьянин нарубить по секрету в господском лесу соберётся — сейчас эти самые дрова на господский двор, а с порубщика, по правилу, штраф. <…>
Видят мужики: хоть и глупый у них помещик, а разум ему дан большой. Сократил он их так, что некуда носа высунуть: куда ни глянут — всё нельзя, да не позволено, да не ваше! Скотинка на водопой выйдет — помещик кричит: „Моя вода!“; курица за околицу выбредет — помещик кричит: „Моя земля!“ <…> Вот и взмолились крестьяне всем миром к Господу Богу:
— Господи! легче нам пропасть и с детьми с малыми, нежели всю жизнь так маяться!
Услышал милостивый Бог слезную молитву сиротскую <.
..>. Куда девался мужик — никто того не заметил, а только видели люди, как вдруг поднялся мякинный вихрь и, словно туча чёрная, пронеслись в воздухе посконные мужицкие портки».
Поначалу помещик радуется, что в его владениях не осталось крестьян: богачу мнится, что воздух тотчас же стал чище. Однако вскоре выясняется, что без помощи слуг крепостник не может даже умыться, а есть ему приходится одни только пряники — и то их вот-вот растащат мыши.
Но помещик не молит небеса вернуть всё обратно. Вместо этого он уходит в лес и почти что превращается в дикого зверя (по крайней мере, обрастает шерстью и начинает понимать медвежий язык). Жить «на воле» ему оказывается не в пример приятнее, чем в особняке…
Как и в предыдущей сказке, ситуация, в которую попадает главный герой «Дикого помещика», утрирована донельзя. Такой литературный приём называется «гротеск». Вот какое толкование находим в словаре литературоведческих терминов (сост. С. П. Белокурова, 2005):
«Гротеск (от итал.
Grottesco — «причудливый») — вид комического: нарушающее границы правдоподобия изображение людей, предметов или явлений в фантастически преувеличенном, уродливо-комическом виде».
«Премудрый пискарь» (1883)
Заключительная на сегодня сказка Салтыкова-Щедрина — «Премудрый пискарь» — построена на принципе аллегории, то есть представления какого-либо человеческого качества в виде животного. Главный герой этого произведения — пискарь, то есть мелкая рыбёшка, длина которой редко превышает 15 см. Как лиса чаще всего становится аллегорией хитрости, а волк — жестокости, пискарь у Салтыкова-Щедрина является воплощением трусости, инертности:
«Жил-был пискарь. И отец и мать у него были умные; помаленьку да полегоньку аридовы веки в реке прожили и ни в уху, ни к щуке в хайло не попали. <…>
А у молодого пискаря ума палата была. Начал он этим умом раскидывать и видит: куда ни обернется — везде ему мат. Кругом, в воде, всё большие рыбы плавают, а он всех меньше; всякая рыба его заглотать может <.
..>. Рак может его клешней пополам перерезать, водяная блоха — в хребет впиться и до смерти замучить. Даже свой брат пискарь — и тот, как увидит, что он комара изловил, целым стадом так и бросятся отнимать».
Испугавшись за свою жизнь, пискарь решает вырыть нору, в которой он будет жить один-одинёшенек. Ну и что, что у него не будет семьи, друзей и вообще ему придётся голодать, потому что безопаснее всего выходить на промысел ночью, когда «вся рыба уже сыта», но и съестного почти не останется? Главное — остаться целым и невредимым!
Внимательный читатель может задуматься: жизнь, конечно, непростая штука, но почему пискаря не убеждает пример отца, который, несмотря на все опасности, всё-таки дожил до «аридовых веков»? Автор даёт ответ и на этот вопрос. Всё дело в том, что во времена пискаря-старшего и трава, как говорится, была зеленее, и небо голубее, а опасности хотя и существовали, но не поджидали на каждом углу:
«Он рассуждал так: „Отцу шутя можно было прожить! В то время и щуки были добрее, и окуни на нас, мелюзгу, не зарились.
А хотя однажды он [отец главного героя] и попал было в уху, так и тут нашелся старичок, который его вызволил!“»
Вот только пискарь, в отличие от голодных генералов или дикого помещика, в конце концов понимает, что прожил все сто с лишним лет впустую. Он понимает: если бы каждая мелкая рыбёшка забилась в такую же нору, то «весь пискарий род давно перевёлся бы». Но совершить над собой усилие и хотя бы в последний раз промчаться по реке, насладиться свободой он уже не может. Именно об этом герое одна из самых знаменитых фраз Салтыкова-Щедрина: «Жил — дрожал, и умирал — дрожал».
Кстати, многие школьники задаются вопросом: как правильно писать — «пескарь» или «пискарь»? Ведь в разных учебниках встречаются оба варианта!
Согласно орфографическому словарю, корректное написание — «пЕскарь», но вот Салтыков-Щедрин писал «пИскарь». Но не по неграмотности: намеренное коверканье слов, допуск орфографических ошибок были популярным в XIX в. комическим приёмом.
И не правда ли, даже этот приём в XXI веке используется не так уже редко, особенно в подписях к смешным картинкам в интернете?
Салтыков-Щедрин М.
Е. «История одного города»Салтыков-Щедрин М. Е. «История одного города» – 150 лет (1870)
Сатира Салтыкова-Щедрина – особое явление в русской литературе. Его индивидуальность заключается в том, что он ставит перед собой принципиальную творческую задачу: выследить, разоблачить и уничтожить. Салтыкова-Щедрина надо знать и читать. Он вводит понимание социальных глубин и закономерностей жизни, высоко возносит духовность человека и нравственно очищает его. Острый ум, смелость и тяга к высмеиванию пороков – так можно охарактеризовать Михаила Салтыкова-Щедрина и его творчество в целом.
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин – прозаик, автор сатирических и реалистических романов и хроник «Господа Головлёвы», «История одного города», «Пошехонская старина», рассказов «Годовщина», «Добрая душа», «Испорченные дети» и сказок «Карась-идеалист», «Медведь на воеводстве», «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил».
Михаил Евграфович Салтыков родился в 1826 году в селе Спас-Угол Тверской губернии. Он был шестым ребёнком потомственного дворянина коллежского советника, мать происходила из семьи московских купцов. До 10 лет мальчик жил в имении отца. Начальное образование получил дома. В 1836 году был зачислен в Московский дворянский институт. По истечении двух лет Михаил Салтыков был признан одним из лучших учеников института и переведён в знаменитый Царскосельский лицей, в стенах которого делали свои первые творческие шаги Пушкин, Пущин, Кюхельбекер. Этот факт вдохновил на творчество и лицеиста Салтыкова, которого соученики и преподаватели называли «умником», а ещё «угрюмым лицеистом». Михаил прослыл первым поэтом на курсе, его стихи даже публиковались в периодических изданиях. Но спустя время юноша понял, что поэзия – это не его стихия, и переключился на прозу, в основном сатирического и аллегорического характера.
Свои произведения Салтыков писал под псевдонимом – Николай Щедрин, впоследствии имя отпало, а фамилия стала двойной.В 1844 году Александровский лицей был окончен. Будущему писателю присвоили чин – коллежский секретарь. После этого он был принят на службу в канцелярию военного министерства, где обязан был прослужить после лицея шесть лет.
Литературную известность Салтыкову-Щедрину принесла повесть «Запутанное дело» (1848), написанная под влиянием «Петербургских повестей» Гоголя и романа «Бедные люди» Достоевского. Размышления героя повести о России как об «обширном и обильном государстве», где человек «мрёт себе с голоду в обильном государстве», сыграли роковую роль в судьбе автора. За вольномыслие и «вредное направление» писатель был сослан на канцелярскую службу в Вятку, где он прожил восемь лет, работая в качестве советника в губернском правлении.
Далее Салтыков-Щедрин получил назначение вице-губернатора в Рязани, а потом на эту же должность в Тверь.Салтыков был человеком справедливым, честным, неподкупным, требовательным, принципиальным, боролся со злоупотреблениями чиновников и помещиков, и поэтому отношения с «высшим обществом» у него не сложились. К тому же горький «опыт» вятской ссылки, во время которой молодой Салтыков боролся со взяточничеством, злоупотреблениями власти, стал школой жизни. «Провинциальная жизнь – великая школа, но школа грязная», – сообщал писатель брату в декабре 1852 года. Салтыков защищал крестьян, а после, характеризуя суть государственной системы самодержавия, утверждал, что «в провинции существует не действие, а произвол полицейской власти, совершенно убеждённой, что не она существует для народа, а народ для неё».
В 1868 году Салтыков оставляет государственную службу, разочаровавшись в её назначении и поняв свою неспособность что-либо изменить в жизни народа.
Публикации Салтыкова-Щедрина 1870-х гг.
все хороши: «Признаки времени», «Письма из провинции», «Помпадуры и Помпадурши», «Господа Ташкентцы», «Дневник провинциала в Петербурге», «Благонамеренные речи», «В среде умеренности и аккуратности», – но, бесспорно, лучшим стал роман «История одного города» (1870).Замысел «Истории одного города» формировался у Салтыкова-Щедрина в течение нескольких лет. В 1868 году писатель приступает к непосредственной работе над новым романом. Работа над текстом продолжается в течение 1869-1870 гг. Интересно, что первоначально произведение носит название «Глуповский Летописец». Заглавие
Глава «О корени происхождения глуповцев» – откровенная пародия на летописи, но, помимо этого, ещё и злая сатира на город. Глава «Органчик» описывает градоначальника Брудастого с его обширнейшим лексическим запасом, который вполне вмещался в две любые резолюции: «Разорю!» и «Не потерплю!». В этой главе Салтыков-Щедрин описал систему бюрократического аппарата.Исторические лица в романе не только упоминаются. Автор описывает их с помощью иносказания. В глуповских градоначальниках легко узнать правителей России. Так, Василиск Бородавкин своей тягой к реформам и просвещению напоминает Петра I. В голштинском выходце Богдане Богдановиче Пфейфере угадывается Пётр III. А глава «Сказание о шести градоначальниках» является отражением эпохи дворцовых переворотов. Тогда за русский трон боролись императрицы. Кроме исторических событий, в «Истории одного города» пародируется бюрократия. В главе «Оправдательные документы» Салтыков-Щедрин высмеивает и казённый стиль, и бессмысленность огромного количества уставов, положений и прочих документов своей эпохи.
Произведение Салтыкова-Щедрина практически полностью построено на иносказании. Пример гротеска мы найдём уже в самом начале романа. В описании головотяпов, которые «имели привычку «тяпать» головами обо всё, что бы ни встретилось на пути. Стена попадется – об стену тяпают; богу молиться начнут – об пол тяпают». Кроме того, писатель вводит в повествование множество фантастических элементов. В романе есть градоначальник с фаршированной головой – майор Иван Пантелеич Прыщ. Ещё один градоначальник, Антон Протасьевич Маркиз де Санглот, был настолько легкомысленным, что летал по воздуху. Возможно, именно благодаря гротеску и многочисленным фантастическим элементам, «Историю одного города» цензоры допустили к печати.
В романе Салтыкова-Щедрина смешивается настоящее, прошлое и будущее. Смешивается фантастическое и остро злободневное. О том, что сатира Салтыкова-Щедрина направлена против современности, а не против истории, говорят его собственные слова. «Не «историческую», а совершенно обыкновенную сатиру имел я в виду, сатиру, направленную против тех характеристических черт русской жизни, которые делают её не вполне удобною» .
Слова эти были ответом критикам. Дело в том, что большинство из них увидели в «Истории одного города» только издевательство над русским народом и его историей. Салтыков-Щедрин был категорически против такой трактовки.«Неизменным предметом моей литературной деятельности был протест против произвола, лганья, хищничества, предательства, пустомыслия и т. д. Ройтесь, сколько хотите, во всей массе мною написанного, – ручаюсь, ничего другого не найдёте».
И. С. Тургенев называл книгу замечательной и считал, что в ней отражена «сатирическая история русского общества во второй половине прошлого и начале нынешнего столетия». Спустя полвека М. Горький говорил: «Необходимо знать историю города Глупова, – это наша русская история; и вообще невозможно понять историю России во второй половине XIX в. без помощи Щедрина – самого правдивейшего свидетеля духовной нищеты и неустойчивости…»
Книги М. Е. Салтыкова-Щедрина
Где? Книги » Автор » М. Е. Салтыков-Щедрин
| Наличие на складе: | Сортировать по: | просмотров: |
В наличии, местный, международный | РелевантностьПопулярностьПоследние добавленияЗаголовок: от A до ZЗаголовок: от Z до APДата публикации: от новой до старойДата публикации: от старой до новойЦена: от низкой до высокойЦена: от высокой до низкой |
| Итого 2 | прыгать на: идти |
Сильный роман великого русского сатирика: семьей Головлевых правит матриарх Арина Петровна, но ее сын Порфирий замышляет ее крушение.
| |||||
Один из главных сатирических романов современной России, веселая хроника Салтыкова-Щедрина представляет собой резкую критику царской России, странно уместную в наши дни.
|
Е.; Перевод Foote, I.P.
| Итого 2 | прыгать на: идти |
Домашняя страница — Bernard Quaritch Ltd
2 тома, 8vo, стр. [ii], 327; [ii], 415; бумага очень слабо побурела, дефект бумаги до одного листа с утратой нескольких букв; вообще хорошая копия в русском современном темно-коричневом галечном сукне, золочение на корешках, некоторые сколы на стыках и концах корешков, но петли целы; с позолоченными инициалами В. М. (кириллица) у подножия корешков.
Добавлено в вашу корзину:
Благонамеренные речи. Том I [– II] [Благонамеренные речи. Том I [–II]].
Оформить заказ
Издание первое: сборник социально-политической сатиры крупнейшего сатирика России XIX века.
Название неоднозначное — слово «благонамеренный» широко использовалось администрацией для обозначения «лояльного», т.е. «политически благонадежного».
«Целью Салтыкова «Благонамеренные речи» (самый длинный цикл его очерков, написанных в 1872–1876 гг.) было выявить пустоту предполагаемых основ современного российского общества — семьи, собственности и государства, — которые были постоянными темами различных «лояльные речи», но которые в то же время игнорировались и злоупотреблялись, не в последнюю очередь теми, кто громче всех их провозглашал. В своем цикле Салтыков дает ценную оценку современного состояния российского общества и новой диспозиции общественных сил, возникшей в результате реформ 1860-х годов» (И. П. Фут, М. Е. Салтыков-Щедрин: избранные сатирические сочинения, 1977, с. 122).
Килгур 1023; Смирнов-Сокольский 1090. OCLC также хранит копии в Стэнфорде, Библиотеке Конгресса, Принстоне и Иллинойсе; нет в каталоге Британской библиотеки.
Вам также может быть интересно в.
..ТОЛСТОЙ, граф Алексей Константинович.
Смерть Иоанна Грозного, трагедия в пяти действиях.
Издание первое: первое из великой трилогии пьес крупнейшего русского исторического драматурга. Он был переведен на английский стих «с разрешения автора» в 1869 году.
Подробнее
БАЛЬМОНТ Константин Дмитриевич, переводчик.
Сочинения Шелли… Выпуск 7-й, Ченчи, трагедия, 1819 [Сочинения Шелли… Часть 7, Ченчи, трагедия, 1819].
Первое издание перевода Шелли в переводе Бальмонта.0175 The Cenci , том 7 его стихотворный перевод полного собрания сочинений Шелли на русский язык. Бальмонт был полиглотом, изучил около сорока языков, но больше всего он восхищался английским и, помимо Шелли, перевел почти всех Уитмена и По, а также произведения Шекспира, Марлоу, Блейка, Кольриджа, Байрона, Теннисона, Суинберна, и Уайльд. «…Погружение Бальмонта в акварельную текучесть английского языка было настолько полным, что его парадоксальным образом можно считать английским поэтом, пишущим по-русски» (Террас).