Принятие манифеста о вольности дворянской: Издан Манифест о вольности дворянства

Содержание

Манифест о вольности дворянства 1762 года: реконструкция истории текста. Статья

В продолжение темы отечественного XVIII столетия, где помимо прочего недавно обращал внимание на хороший сборник и библиографию прошлогодних статей по теме, — очень интересная работа по одному из важнейших вопросов.

Киселёв М.А. Манифест о вольности дворянства 1762 года: реконструкция истории текста // Российская история. 2014. № 4. С. 37-52. Взять статью в pdf можно тут.

«Манифест о вольности дворянства служить и не служить (далее — Манифест), подписанный 18 февраля 1762 г. Петром III, занимает особое место в истории российского дворянства. Именно этот документ стал первым законодательным актом, в котором официально закреплялись привилегии дворянского сословия. В то же время история написания и принятия данного законодательного акта до конца не выяснена. Как справедливо отмечает В.П. Наумов, «достоверным фактом является лишь непосредственное участие императора в принятии манифеста, а прочие обстоятельства его появления по-прежнему остаются нерешённой загадкой». Е.Н. Марасинова схожим образом отмечает, что «в историографии существуют различные точки зрения по поводу причин издания, реального вполощения и результатов сжатого по-своему загадочного документа российской монархии, который был подписан во время чрезвычайно короткого и невнятного правления, но имел колоссальные последствия». Отмеченная Наумовым и Марасиновой загадочность Манифеста во многом является следствием того, что до сих пор не обнаружены подготовительные черновые материалы, достоверно связанные с его созданием. …
Государство в России XVIII в. было скорее местом взаимодействия дворян друг с другом и с правящим домом, нежели антагонистом дворянского сословия. При анализе источников, связанных с историей Манифеста, обращает на себя внимание активная роль Петра III, который, согласно Я. Штелину, ещё до своего восшествия на престол говорил о желании дать вольность служить и не служить российскому дворянству. До Петра III представители дворянства только обсуждали возможность ограничения срока службы. Возможно, что сама мысль об освобождении дворянства от службы выглядела настолько смелой, что её смог только высказать наследник престола, чтобы затем реализовать, получив императорскую власть. Показательно, что ряд положений Манифеста можно свзяать с деятельностью приближённых Петра III, однако они были направлены скорее на ограничение провозглашенной вольности, а не на её развитие. Следовательно, манифест следует рассматривать в контексте сословной политики Петра III, а не как результат борьбы дворян за свои сословные права. В то же время остаётся актуальным вопрос об идейном контексте Манифеста, сделавшем возможным его принятие. И здесь важную роль могло сыграть развитие представлений о том, что российское благородное дворянство было равно по своему положению благородным сословиям европейских государств и, соответственно, могло обладать схожими правами и вольностями. В связи с этим показательны не только отсылки к правам лифляндского дворянства, но и процитированная записка М. Эка о том, что российскому дворянству «вольность» была дана Петром III «на таком самом основании, какое в европейских государствах ползуется». В этом смысле, на мой взгляд, перспективным является анализ представлений о социальной иерархии и о дворянстве как сословии в России XVIII в., который позволит понять идейный контекст не только Манифеста, но и других законодательных актов, определявших статус дворянства.»

5 императорских манифестов, которые изменили Россию

Сегодня мы рассматриваем этот и другие манифесты — документы, оказавшие огромное влияние на ход отечественной истории.

Дворянская вольность

Одним из самых значимых актов в полугодичном правлении Петра III стал «Манифест о вольности дворянства» от 18 февраля 1762 года. Документ предусматривал освобождение представителей благородного сословия от обязательной 35-летней службы государству — гражданской и военной, — нужда в которой, по утверждениям императора, к середине XVIII века отпала.

Портрет Петра III. 1762г. Художник А. П. Антропов. Фото:РИА Новости www.ria.ru

Будучи дополненным и подтвержденным «Грамотой на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» Екатерины II, «Манифест о вольности дворянства» сыграл решающую роль в консолидации того дворянского сословия, которым оно оставалось до конца существования Российской империи. С этого момента дворяне окончательно стали важнейшей движущей силой в политической и общественной жизни страны.

Крепостное право

«Манифест об отмене крепостного права» от 19 февраля 1861 года по старому стилю стал ключевым документом крестьянской реформы в России — первой и самой значимой из реформ Александра II. Его предшественник Николай I заложил существенный фундамент реформы, создав множество комиссий по решению болезненного вопроса крепостных, однако сопротивление помещиков и ряд других значимых факторов не позволяли сделать серьезные шаги в направлении освобождения крестьян. Однако участившиеся крестьянские волнения в середине XIX века ускорили принятие соответствующего решения. Подписанный императором манифест возвестил о раскрепощении крестьян и установил нормы их перехода в статус «свободных сельских обывателей».

Портрет императора Александра II. Фото:РИА Новости www.ria.ru

Впрочем, более чем за полвека до документа Александра II появился законодательный акт Павла I — «Манифест о трехдневной барщине» от 5 апреля 1797 года. Это был первый манифест в России, ограничивавший права помещиков в отношении крепостных крестьян. Однако этот документ можно рассматривать как одну из многих попыток императора отменить нововведения Екатерины II, покровительствовавшей дворянству.

Значение манифестов, связанных с освобождением крестьян, сложно переоценить. С одной стороны, они претворили в жизнь давно назревавшее реформирование социальной структуры российского общества. С другой, по мнению многих историков, лишь усилили социальную напряженность и стали благодатной почвой для развития революционных движений.

Государственная Дума Российской империи

Два ключевых манифеста, радикально изменивших политическую жизнь страны, были изданы Николаем II в 1905 году с разницей в два с половиной месяца. Первый из них — «Высочайший Манифест Об учреждении Государственной Думы» от 6 (или 19 по григорианскому календарю) августа ознаменовал учреждение в Российской империи законосовещательного учреждения, позже получившего и законодательные функции. «Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка» от 17 (30) октября стал ответом Николая II на массовые забастовки и распределил право императора на законодательную деятельность между ним и Государственной Думой.

Репродукция цветной цинкографии «Тронная речь Николая II на приеме членов Государственной думы в Зимнем дворце по случаю открытия Первой Государственной думы». Фото:РИА Новости www.ria.ru

Манифесты 1905 года сделали возможным появление российского парламентаризма, однако не наделили новый орган всеми необходимыми правами — Николай II неоднократно пользовался оговоренной возможностью блокировать решения Думы и распускать ее. Кроме того, Октябрьский манифест повлек за собой изменения в Основные государственные законы Российской империи, что, по сути, привело к появлению первой отечественной конституции.

ИсторияРГ-Дайджест

Король и Дворянство | Обычное право в Венгрии: суды, тексты и Трехсторонний суд

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicОбычное право в Венгрии: суды, тексты и трехсторонняя история Современная история (с 1700 по 1945 год)Политическая историяКнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford Academic Обычное право в Венгрии: суды, тексты и трехсторонняя современная история (1700–1919 гг. )45)Политическая историяКнигиЖурналы Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

Иконка Цитировать Цитировать
Разрешения
Делиться
- Твиттер
- Подробнее

CITE

Rady, Martyn,

‘King and Jobility’

Обычное право в Венгрии: суды, тексты и Tripartitum

(

, Оксфорд,

2015;

онлайн Edn,

2015;

Oxford Academic

, 17 сентября 2015 г.

), https://doi. org/10.1093/acprof:oso/9780198743910.003.0005,

, по состоянию на 9 декабря 2022 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Advanced Search

Abstract

Отношения между королем и дворянством восходят к событиям тринадцатого века, когда впервые появилось понятие дворянства как статуса, подразумевающего личную связь с правителем.

Tripartitum точно описывает эту связь. Однако Вербочи продолжал развивать темы, которые соответствовали его собственной политической программе, в частности его утверждение о том, что монарх назначался на выборах и что дворянство имело право сопротивляться правителю силой. Изобретения Вербочи предупреждают нас не доверять его описанию обычного права королевства, а понимать его текст как заявление о том, каким должен быть закон. Подчеркиваются опасности современных нормативных подходов к венгерскому обычному праву, в частности подходов пандектистской и исторической школ права.

Ключевые слова: дворянство, servientes regis, королевская преемственность, королевские выборы, сеймы, право сопротивления, пандектистские подходы, школа исторического права

Предмет

Политическая историяСовременная история (с 1700 по 1945)

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

Щелкните Войти через свое учреждение.
Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

Щелкните Войти через сайт сообщества.
При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Войти с помощью личного кабинета

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Наши книги можно приобрести по подписке или приобрести в библиотеках и учреждениях.

Информация о покупке

Старый виг VIII | Преподавание американской истории

Нет учебных вопросов

МР. Принтер. Судьба политических споров состоит в том, что они начинаются со спора и заканчиваются руганью. Отсюда во многих случаях мы находим, что предмет, который какое-то время привлекал самое серьезное внимание людей, в конце концов прекращается. ужас и отвращение. Однако вопрос о полном принятии плана правительства, предложенного последним федеральным съездом, слишком важен для добропорядочных людей, чтобы позволить себе отвлечься от его полного рассмотрения подпрыгиванием пиропатронов или свистом политических деятелей. головни. Поэтому я убеждаю себя, что несколько искренних замечаний по этому вопросу еще будут выслушаны с вниманием.

Настоящий вопрос заключается в следующем: должны ли люди этой страны принять предлагаемую конституцию в ее нынешнем виде, без ограничений и изменений, или мы должны настаивать на внесении поправок до ее принятия.

Большинство людей, похоже, согласны с тем, что в предложенный план следует внести поправки на каком-то этапе работы; и все, похоже, согласны с тем, что должна быть установлена эффективная форма континентального правительства. Так неужели мы сначала примем конституцию, а потом изменим ее; или мы сначала изменим его, а потом примем? Давайте на мгновение рассмотрим целесообразность принятия его сначала и надежды на то, что впоследствии в него будут внесены поправки. Эти необходимые поправки после принятия конституции могут быть внесены только одним или двумя способами: либо нашими будущими правителями в континентальном законодательном собрании их собственным актом, либо способом, предусмотренным в пятой статье, конвентом, быть призваны для внесения поправок, когда две трети обеих палат сочтут это необходимым, или всякий раз, когда законодательные собрания двух третей штатов подадут заявку с этой целью, такие поправки впоследствии будут считаться действительными, если они будут ратифицированы законодательными собраниями трех- четверти штатов или съездами в трех четвертях штатов, если Конгресс сочтет целесообразным созвать их.

Этот последний способ настолько сложен, что попытка исследовать его подобна попытке проследить извилины лабиринта, и поэтому я заметил, что люди охотно отворачиваются от предмета, как от запутанного и отвратительного. Некоторые прежние замечания по поводу этой статьи, как я обнаружил, были очень мало учтены: однако я еще раз попытаюсь найти ключ к ее лабиринтам, после того как сначала рассмотрю ту более привлекательную почву для ожиданий, которую большинство из тех, кто берет на себя имя федералисты с такой уверенностью поворачивают глаза.

Во-первых, похоже, все ожидают, что наши будущие правители исправят все, что было не так. Если нужен билль о правах, они составят билль о правах. Если на них возложена слишком большая власть, они не станут ею злоупотреблять; более того, они избавятся от него. Самое первое, что они сделают, — это закрепят свободы людей добрыми и полезными постановлениями на таком прочном основании, чтобы отразить все будущие посягательства со стороны их самих или их преемников. Без сомнения, таким образом можно было бы сделать много хорошего; если бы Конгресс обладал самыми добродетельными наклонностями, все же есть некоторые вещи, которые он не мог бы исправить. Например; апелляционную юрисдикцию как по закону, так и по факту , которая предоставлена верховному суду континента и которая отменяет суд присяжных по всем гражданским делам, Конгресс может только изменить: к принципам реальной свободы. Ни в коем случае не будет экстравагантным сказать, что новый континентальный конвент должен быть созван, хотя бы ради сохранения этого священного палладия — БЕСЦЕННОГО ПРАВА СУДА ПРИСЯЖНЫХ. настолько, чтобы верить, что будущая законодательная власть будет полностью во власти урегулировать все, укрепить наши свободы против всех вторжений и защитить нас от всех политических бедствий, тем не менее мы не должны расслабляться свобода и все наше счастье в добродетели наших будущих правителей. Я говорю не в отношении какой-либо конкретной группы людей. Я притворяюсь, что не знаю, кто будет нашим правителем через год. В штате Пенсильвания я видел, как наша конституция находилась в руках злейших врагов в течение почти половины ее существования; и я ничуть не удивлюсь, если обнаружу, что если новое континентальное правительство начнет действовать, то жокеи, которые в настоящее время вскочили в седло; первым должны быть брошены в грязь и растоптаны; ни, с другой стороны, что некоторые из тех, кто первыми борются за постоянную безопасность прав народа, должны быть в первом ряду угнетателей. Эти вещи случались часто; и единственный безопасный способ рассуждать о политических предметах — это рассматривать людей абстрактно как людей с одинаковыми страстями и немощами во всем мире, во все века и во всех странах; и верить, что те же охрана и сдерживание произвола власти, которые были необходимы две тысячи лет назад, столь же необходимы в настоящее время и будут таковыми через две тысячи лет. Идолопоклонство является источником заблуждений как в политике, так и в религии, и безоговорочное доверие к нашим правителям теперь будет злоупотреблять так же, как безоговорочное доверие к священникам когда-либо было во времена суеверия. Я хорошо знаю, что могут быть найдены примеры политической умеренности, и тиран до сих пор спускался из полноты власти, насыщался владычеством или изнемогал от забот; но во всей истории нет ни одного зарегистрированного случая, когда несколько человек добровольно отказались бы от власти аристократии. Взгляните на децемвиров, взгляните на тридцать афинских тиранов, взгляните на всю знатную аристократию, когда-либо существовавшую, и покажите мне хотя бы один пример — такой пример нельзя показать. Более того, один монарх много раз умеренно пользовался своей властью; но многие люди, объединенные в аристократию, никогда не знали, что такое умеренность. Все они борются за то, чтобы быть самыми могущественными, все стремятся обогатиться и обеспечить своих друзей, и все они грабят людей. И будем ли мы безрассудно, после стольких тысяч примеров, полагаться на добродетель и умеренность наших будущих правителей, чтобы лишить себя тех полномочий, которыми можно злоупотреблять во вред нам и которые никоим образом не полезны для нашей защиты? Не настаивать на смехотворном рассказе Свифта о том, как Джек повесился по наущению Хамфри Фокуса, на обещании быть зарезанным до того, как он умрет, а когда он повесился, на том, что его оставят пинать пятками в воздухе, мораль которой, между прочим, строго основана на человеческой природе; давайте обратим внимание на более серьезную басню. «Человек, — говорит Эзоп, — пришел в лес и умолял деревья дать ему милость — ручку для его топор. Весь лес согласился; на котором он снабдил себя крепкой ручкой; что он только что сделал, как начал валить деревья без числа, тогда деревья, хотя и слишком поздно, раскаялись в своей слабости, и всеобщий стон раздался по всему лесу. Наконец, когда человек подошел, чтобы срубить дерево, которое снабдило его ручкой, ствол упал на землю, произнеся такие слова: «Дурак, какой я был! Я был причиной собственного разрушения. «Если мы погибнем в Америке, у нас не будет лучшего утешения, чем такое же унизительное размышление о том, что мы были причиной собственной гибели.

Я сказал, что многие из свобод, которые согласно предложенной конституции должны быть переданы в руки наших правителей, будут бесполезны для защиты народа; и небольшое размышление убедит нас, что это, безусловно, так. Если бы правительство действительно укрепилось благодаря такой капитуляции, если бы народ стал более защищенным или более счастливым благодаря этим средствам, мы должны были бы принести жертву. Человек должен смириться с тем, что его бросают, заключают в тюрьму и оскорбляют, если этого требует благо его страны; и каждый человек в обществе должен лишить себя некоторого удобства ради общественного блага.

Я знаю, что нередко ошибочно полагать, что правительство тем сильнее, чем тираннее оно; но это не так: настолько далеко от этого, что всегда обнаруживалось, что свободные страны были в состоянии проявлять силы, намного превосходящие те, в которых преобладало более абсолютное правительство. Например, сенат, который сам распоряжается своими выборами, совершенно не завися от народа или почти не завися от него, не мог бы иметь такой большой силы, как сенат, свободно избираемый народом; потому что жизнерадостная поддержка, которая была бы оказана в последнем случае, намного превышала бы ту, которая может быть потребована простой силой власти. Опять таки; Каким образом лишение народа права суда присяжных могло способствовать укреплению государства? Находим ли мы правительство в Англии ослабленным народом, сохраняющим за собой право суда присяжных? Отнюдь не. Тем не менее эти вещи, которые только имеют тенденцию угнетать народ, совершенно не содействуя укреплению государства, являются последним, что аристократические правители согласились бы вернуть народу; потому что они увеличивают личную власть и важность правителей. Судьи, не обремененные присяжными, всегда считались гораздо лучшими друзьями правительства, чем народа. Такие судьи всегда будут более желательны, чем присяжные, для самосоздаемого сената по тому же принципу, по которому большая постоянная армия и полное командование ополчением и кошельком всегда желательны для тех, кто хочет поработить людей, и по тому же принципу, что билль о правах является их отвращением.

Точно так же, если мы проследим различные разделы предлагаемой конституции, которые нарушают свободы народа, мы обнаружим, что они состоят из таких статей, которые скорее подходят для увеличения власти правителей, чем сила нации. Союз — великий источник силы нации, а не вассалитет. Для аристократического правительства вассалитет является великой целью даже ценой объединения народа. Поэтому мы ни в коем случае не должны полагаться на добродетель наших будущих правителей для исправления того, что в настоящее время не соответствует предлагаемой конституции. Президент и сенат будут хвататься за все большую и большую власть, пока не станут полностью хозяевами народа, а президент, наконец, хозяином всего.

Давайте тогда обратимся к статье предлагаемой конституции, которая предусматривает внесение изменений в какой-то будущий период; и давайте представим себе время, когда две трети обеих палат Конгресса сочтут необходимым созвать конвенцию или две трети законодательных собраний отдельных штатов обратятся за созывом конвента, и когда континентальный конвент согласовывают поправки, и когда законодательные собрания трех четвертей штатов или три четверти съездов, которые будут созваны в нескольких штатах, если Конгресс предпочтет такой порядок действий, ратифицируют такие поправки; и снова, после всех этих процеживаний, фильтрации и очистки надежд и ожиданий народа по каналам власти, когда поправки, о которых так просили, предлагали, переваривали, искажали, изменяли и, наконец, ратифицировали, будут любого существенного значения. Со своей стороны, я бы с радостью сел и воспользовался своим шансом выиграть важную привилегию для народа, бросая кости до тех пор, пока я не смог бы выбросить шестерку сто раз подряд. ухитрился сделать изменения чрезвычайно трудными; так и должно было бы быть, если бы предложенная конституция была хорошей. Поэтому я не столько виню поздний федеральный конвент за то, что его конституцию очень трудно изменить, сколько настаиваю на этом как на аргументе в пользу внесения наших поправок заранее. Машина, которую нельзя разобрать на части после того, как она однажды пущена в ход, должна быть сначала очень хорошо закончена.

Но это еще не все трудности. Закоренелую власть во все времена очень трудно контролировать. Привычки, связи, зависимость и тысячи обстоятельств с течением времени сковывают цепи рабства до тех пор, пока мы не становимся либо черствыми к их раздражающим действиям, либо слишком слабыми, чтобы избавиться от них, либо слишком апатичными, чтобы сопротивляться. Попросите побитого турка восстановить свою свободу или усталую лошадь вернуть свою первозданную свободу.