Примеры белого и красного террора: История: Наука и техника: Lenta.ru

Содержание

«Стояли пленные красноармейцы, рабочие, женщины — и против них — чехи с винтовками» — Реальное время

Петербургский историк о «демократе» Колчаке, массовых расстрелах в Казанской губернии и свияжской децимации Троцкого

Недавно в «Реальном времени» вышли публикации об отступлении белой армии в Гражданской войне и красном терроре, учиненном большевиками. Материалы вызывали дискуссии среди наших читателей, некоторые из которых посчитали, что идет идеализация белого движения. Наша газета обратилась к известному историку, доценту Института истории СПбГУ Илье Ратьковскому. В интервью «Реальному времени» эксперт рассказал о том, что из себя представлял красный и белый террор, был ли Колчак демократом и как большевики смогли склонить на свою стороны народные массы.

Террор красных vs террор белых: принципиальные отличия

— Илья Сергеевич, в чем были принципиальные различия между белым и красным террором?

— У белого и красного террора есть как общие черты, так и различия. Во-первых, красный террор более регламентировался и контролировался властями. Он был более публичен. Так, в газетах публиковались списки расстрелянных лиц и состав преступлений, за которые расстреливали (хотя эти списки и не были полными). Также можно указать на целую череду красных амнистий, по которым выпускались сотни и тысячи лиц. Белый же террор в отдельных случаях был регламентирован публичными приказами, например, адмирала Колчака, генералов Розанова, Волкова и других. Однако более часто он проходил по «секретной части», без публикаций в газетах. Укажу на распоряжение генерал-лейтенанта Н.М. Кисилевского 7 июня 1919 года о разворачивании сети концлагерей на юге России в Азове, Новороссийске, Ставрополе, в Медвеженском и Святокрестовском уездах Ставропольской губернии. Туда направлялись шахтеры, рабочие других специальностей, бывшие воинские чины, «забывшие присягу» и т. д. Только в одном Азовском лагере погибнет по разным причинам до 20 тысяч человек. Но официально, публично, этого не было. Не публиковалось. Красные прямо заявляли о терроре, белые практически не использовали подобную терминологию, предпочитая разные другие термины. При том, что концлагеря, заложники, массовые расстрелы, уничтожение населенных пунктов — все это у белых было.

Второе отличие — в направленности террора. Красный террор позиционировал себя как направленный на подавление эксплуататорских классов, буржуазии и их представителей в лице различных партий. В основном же его жертвами стали офицерство, не пошедшее на сотрудничество с советской властью, отчасти духовенство и зажиточные деревенские круги. Также красный террор использовался для ликвидации бандитизма: до трети расстрелов ЧК — это расстрелы уголовников. Списки расстрелянных уголовников часто публиковались в советских газетах. Руководство же белого движения предпочитало заявлять о полном уничтожении большевиков и большевистских агентов, советских деятелей и т. д. Это очень широко толковалось. Если человек был участником любого несанкционированного движения, он автоматически становился потенциальным агентом Кремля. Забастовщики, недовольные жители деревень и городов, ну и, конечно, подозрительные элементы, к которым относили евреев, латышей, венгров, китайцев и т. д. Очень пострадали от репрессий отдельные категории рабочих, например, железнодорожники. Военное положение и возможную смертную казнь для них еще в 1917 году предлагал утвердить Л.Г. Корнилов. Конечно, матросы. При этом отмечу еще один момент, если жертвами красного террора стало много «бывших», в подавляющем количестве мужчин 20—40 лет, то жертвами белых становились как мужчины, так и женщины, если они подверглись «тлетворному» влиянию новых революционных идей.

Причин появления террора как массового явления в период гражданской войны было несколько. Было общее: фактор гражданской войны. Часто это была реакция на сопротивление мобилизационным процессам сверху. Скажем, Славгородское восстание, которое жестко подавил атаман Анненков. Ливенский бунт, который подавили красные. Был, безусловно, фактор интервенции. Представители иностранных держав не очень «сдерживали» свое поведение в России.

Военное положение и возможную смертную казнь для отдельных категорий рабочих еще в 1917 году предлагал утвердить Л.Г. Корнилов

Ключевым же был социальный фактор: раскол общества, уже очень глубокий до Первой мировой войны, он лишь усилился. Кровь Первой мировой войны сыграла свою роль. Социальная ненависть низов к верхам, верхов к низам — все это было. Революционный 1917 год мало что изменил. Одни хотели обратно вогнать армию и тыл в дисциплинарное пространство, в т. ч. с помощью восстановления института смертной казни, концентрационных лагерей (летний проект 1917 года Корнилова). Другие — добиться не только отмены этих возможных мер, но и избавиться от подобных инициаторов навсегда. Поэтому осенью 1917 года московские юнкера самосудно расстреляли 200 солдат кремлевского гарнизона, а в Могилеве (Ставка), не застав успевшего уехать Корнилова, прибывшие солдаты подняли на штыки генерала Духонина, отпустившего генерала.

Это была борьба за свою государственность и свое представление о ней. Одни не видели в них место для эксплуататорских классов. Другие хотели поставить низы на их место. Были мотивы социальной мести, были и мотивы личной мести. Мстили за утраченное, мстили за неполученное.

«Демократ» Колчак, увлеченный «Протоколами сионских мудрецов»

— Сегодня существуют две крайности. Одна из них — романтизация белого движения. Действительно ли Колчак — такой демократ, как утверждают некоторые деятели? Какие силы или органы того времени были более демократичными (КОМУЧ, Учредительное собрание и др.)?

— Однозначно адмирал А.В. Колчак не был демократом. Таких практически не было среди военных. У Колчака же это было больше, чем неприятие идеи. Он ненавидел либералов, даже своего главного противника В.И. Ленина он ставил намного выше А.Ф. Керенского, которого откровенно презирал. Не был он и сторонником конституции. Все разговоры о «Русском Вашингтоне» были лишь отголосками пропаганды, в т. ч. американцев. Он был и оставался монархистом, при этом идейным монархистом крайне правого уклона, с увлечением читающим «Протоколы сионских мудрецов». Собственного именно такого деятеля и «ждали» осенью 1918 года представители белого движения Востоке России. Характерно, что сразу же после колчаковского переворота была установлена политическая цензура в освещении произошедших событий. Министр внутренних дел А.Н. Гаттенбергер уже в первые часы после переворота 18 ноября разослал специальный циркуляр губернским и волостным комиссарам. В нем он требовал не допустить обсуждения в печати и на собраниях «происходящего», высказывая рекомендацию не останавливаться в случае надобности перед принятием решительных мер, вплоть до ареста как отдельных лиц, так и правлений и руководителей партий и организаций.

Однозначно адмирал А.В. Колчак не был демократом. Таких практически не было среди военных. У Колчака же это было больше, чем неприятие идеи

Это было только начало жесткого «нового курса». Все выступления против новых властей жестко подавлялись, никакого либерализма и демократии не было. Примером может служить подавление декабрьского восстания в Омске, где было расстреляно до полутора тысяч человек. Характерна запись в дневнике генерала Пепеляева: «Либеральные зайцы лепечут о бессудных расстрелах». Колчак болел во время подавления восстания, но выздоровев, отметил производством в новые чины и звания организаторов расправ. Так, штабс-капитан П.М. Рубцов (руководитель расстрельной команды) с 23 декабря 1918 года был произведен в подполковники.

На новые выступления Колчак отвечал новым мерами. Широко известен мартовский 1918 года приказ генерала Розанова о расстрелах заложников, расстрелах каждого десятого и уничтожение мятежных деревень по японскому примеру. Менее известно, что это не генеральская, а адмиральская инициатива. Сам приказ был передан по цепочке от Колчака Розанову, да и недавно был обнаружен сам колчаковский первоисточник розановского приказа. Приказ действовал более трех месяцев и стоил 8 тысяч жизней только при подавлении енисейского восстания. Так что демократом Колчак не был.

КОМУЧ, формально был более демократичен, но и его сложно считать таковым, учитывая, как утверждался этот режим в Поволжье. Сложно считать демократичным режим, расстрелявший на своих территориях за несколько месяцев 5 тысяч человек. Казань, Иващенково, Самара — вот только три примера тысячных расстрелов в регионе. А были и другие случаи.

— Кстати, какие у вас остались впечатления после фильма «Адмиралъ» с Константином Хабенским и Лизой Боярской в главных ролях?

— Для меня это кино — красивая картинка, мало что имеющая общего с историей. Актеры хорошие, фильм нет. Даже вредный, так как создает искаженный образ событий гражданской войны, да и биографии Колчака. Впрочем, об этом много писалось…

«Для меня это кино – красивая картинка, мало что имеющая общего с историей. Актеры хорошие, фильм нет. Даже вредный, так как создает искаженный образ событий гражданской войны, да и биографии Колчака». Фото kg-portal.ru

Расстрелянные в Казани

— Вы упомянули, что белый террор происходил и в Казани. Расскажите поподробнее о белом и красном терроре в Казанской губернии.

— Белые пробыли в Казани не так уж и много. 6 и 7 августа 1918 года совместными усилиями 1-го чехословацкого полка под командованием поручика Йозефа Йиржа Швеца совместно с отрядом В.О. Каппеля, при поддержке изнутри города сербским батальоном под командованием майора М. Благотича, Казань была взята. По воспоминаниям каппелевца В.О. Вырыпаева, по приговору военно-полевого суда в городе незамедлительно было расстреляно 350 бойцов только латышских стрелков, захваченных в плен. Происходили в городе и другие «интернациональные» расстрелы австрийцев, сербов, чехов, евреев и т. д. Уничтожались как попавшие в плен, так и захваченные в госпитале. Всего при таких интернациональных расстрелах было убито около 500 человек, включая упомянутый латышский расстрел. Уничтожались также советские и партийные работники. Среди прочих в эти дни у стен Казанского кремля были расстреляны председатель Казанского губкома РКП(б) Я.С. Шейкман, руководитель большевиков Бондюжного завода и первый председатель Елабужского уездного Совета депутатов С.Н. Гассар, комиссар юстиции Казани М.И. Межлаук, профсоюзный лидер А.П. Комлев, представитель самарской партийной организации Хая Хатаевич, организаторы рабочих отрядов братья Егор и Константин Петриевы и многие другие. 19 августа 1918 года расстрелян весь состав Центральной мусульманской военной коллегии во главе с ее председателем Муллануром Вахитовым.

Описание казанских событий оставил член КОМУЧа, в 1918 году меньшевик, а затем уже большевистский деятель И.М. Майский: «… уже под вечер, пересекая центральную часть города, я был невольно увлечен людским потоком, стремительно несшимся куда-то в одном направлении. Оказалось, все бежали к какому-то большому четырехугольному двору, изнутри которого раздавались выстрелы. Там группами стояли пленные большевики: красноармейцы, рабочие, женщины — и против них — чешские солдаты с поднятыми винтовками. В щели забора можно было видеть, что делается во дворе. Раздавался залп, и пленные падали. На моих глазах были расстреляны две группы, человек по 15 в каждой. Больше я не мог выдержать. Охваченный возмущением, я бросился в социал-демократический комитет и стал требовать, чтобы немедленно же была послана депутация к военным властям с протестом против бессудных расстрелов. Члены комитета в ответ только развели руками». Всего в первые дни, по архивным материалам, в Казани будет расстреляно более тысячи человек.

1-й стрелковый полк в Казани, август — сентябрь 1918. Фото humus.livejournal.com

Позднее, после подавления 3 сентября 1918 года белочехами и белогвардейцами (комендант города генерал В. Рычков) при помощи артиллерии и броневиков восстания казанских рабочих, в городе будет расстреляно еще более 600 человек. Расстрелами сопровождался и более поздний уход белых частей из города. 22 сентября состоятся похороны около 50 жертв белого террора в городе. Всего жертвами белых в городе и уездах станут более полутора тысяч человек.

Рядом с Казанью проходили и красные репрессии. Наиболее известны августовские свияжские расстрелы Троцкого. В условиях боев за этот ключевой город он отдал приказ о расстреле каждого десятого из состава бежавшего с фронта советского пока, среди прочих был расстрелян и командир полка. Были и ответные меры после освобождения Казани. Проводил их известный чекист М.Я. Лацис. В первые дни количество расстрелянных ЧК было минимальным: шесть человек. В первую очередь это определялось массовым бегством из Казани «буржуазного населения» города, которое опасалось ответных репрессий. В одном из санкт-петербургских архивов я нашел телеграмму Лациса петроградскому большевику Заксу, где он объяснял эту ситуацию: «Казань обезлюдила, остались одни рабочие, некого и судить, послал по уезду экспедицию». Схожую телеграмму, но уже в московских архивах и другому большевистскому деятелю, выявил известный специалист по гражданской войне С.С. Войтиков. Поэтому красный террор в регионе первоначально и не мог быть осуществлен, за отсутствием объекта проведения. Хотя отдельные самосудные расстрелы имели место. Так известен самосудный расстрел красноармейцами 10 монахов и послушников Зилантова Успенского монастыря. Позднее ситуация изменилась. Были и расстрелы участников казанских расправ, офицеров царской армии и не только. Однако уровня белого казанского террора они не достигли. Попытки обосновать эти репрессии чекистом Лацисом в ноябрьском журнале «Красный террор» были пресечены Е. Ярославским и В.И. Лениным.

Как белые проиграли информационную войну красным

— Почему происходит такая поляризация между адептами белого и красного движений?

— Собственно ответ уже можно найти в заданном вами вопросе. Адептами называют ревностных приверженцев какой-либо идеи. В данном случае адепты белого движения не могут простить красным военного поражения (морального поражения они не признают) и его последствий. Для них вся советскость, вся «большевицкая» власть ХХ века — это последствие победы красных. Кто-то из них имеет предков, относящихся к «свергнутым» слоям населения, кто-то просто ассоциирует себя с белым движением, единой и неделимой Русью. Последние, не большинство, часто потомки в т. ч. «красной стороны» в гражданской войне. Возможно, это связано с трагическими страницами нашей истории 1930-х годов, когда ряд потомков пострадавших от коллективизации, репрессий, уже ассоциировали себя не с советской властью, а с ее противниками, позабыв о прежнем выборе своих предков. События гражданской войны забылись, обида осталась… В свою очередь и «красным» адептам есть что вспомнить. Не только гражданскую войну, но и Великую Отечественную войну, где Гитлера поддержали достаточно много белых деятелей. Да и современное высокомерие «новых белых», как и «новых русских» к низам, вызывает реакцию отторжения.

Красный террор гражданской войны проходил на фоне белого террора и был следствием внутрироссийской борьбы за установление советской власти. Проявлением раскола общества

— Являются ли репрессии 37-го года продолжением красного террора?

— Это разные явления. Красный террор гражданской войны проходил на фоне белого террора и был следствием внутрироссийской борьбы за установление советской власти. Проявлением раскола общества. Более поздние события были направлены на превентивное устранение так называемой «пятой колонны», как это понималось советским руководством. Какого-либо массового антисоветского террора в этот период не было. Определяющим был внешний, а не внутренний фактор. Поэтому среди жертв репрессий 1930-х годов преобладают представители «иностранных» наций (например, по польским делам, а также греческим, эстонским и т. д.), а также раскулаченные ранее спецпоселенцы. Таким образом, причины, направленность совершенно разные.

— Почему в гражданской войне победили красные, а не белые?

— Была и более массовая поддержка масс, была и работа с массами. Крестьяне, рабочие могли ассоциировать себя с большевиками, но с белым движением это было проблематично. Красные предлагали и агитировали понятное и близкое, белые не предлагали и тем более не агитировали. Они давали сверху то, что считали нужным и возможным для себя. Красный выбор был социальным выбором, белый индивидуальным выбором. Можно сказать, что миллионы победили тысячи.

Тимур Рахматуллин, использованы архивные фото

Справка

Ратьковский Илья Сергеевич — доцент института истории СПбГУ, к.и.н.

В 1992 году закончил с отличием исторический факультет СПбГУ.
С 1993 года по настоящее время работает на историческом факультете СПРбГУ (сейчас Институт истории СПбГУ).

В 2004 году за большой вклад в подготовку кадров, развитие образования и науки, и в связи с 280-летием Санкт-Петербургского государственного университета награжден Почетной грамотой Министерства образования РФ.
Сфера интересов история государственных учреждений России, история революции и гражданской войны в России, история ВЧК-НКВД СССР, история Великой Отечественной войны.
Автор более 150 научных и научно-методических работ, в т.ч нескольких монографий.
В 2017 году вышла его монография «Хроника белого террора в России (1917-1920 гг.)» М., Алгоритм, 2017.

Белый террор: эксцессы или система? (18+)

Уже во время Гражданской войны красные и белые внесли путаницу в определение сущности и масштабов террора. Каждая сторона оправдывалась тем, что она лишь отвечала на террор противника. Эти позиции переняла и разделенная братоубийственной войной историография. Историк-эмигрант С. П. Мельгунов в 1923 г. сравнивал красный и белый террор и отметил, что суть их различалась, так как белый террор составляли «прежде всего эксцессы на почве разнузданности власти и мести» — убийства на фронтах и расправы в освобожденных городах и селах. Симпатизирующие белым историки до сих пор используют этот аргумент для подтверждения конечного вывода: красный террор — «ужаснее» белого; ведь в отличие от белых репрессий, большевики устроили системный государственный террор, проводившийся на основе советского законодательства. Кроме того, жертвы выбирались по классовому принципу, и «буржуй» подлежал расправе по определению. Все это дополняется описаниями масштабов красного террора, который, бесспорно, сгубил больше людей, чем белый (о цифрах чуть дальше).

Большевистский митинг. (vesparevenge.ru)

Большевики отвечали взаимностью, объявив красный террор ответом на белый, и прежде всего, на убийство Урицкого и покушение на Ленина. Правда, мстили они далеко не только обвиненным в покушении эсерам, но и царским офицерам и представителям других политических партий. Тем не менее, советская и современная пробольшевистская историографии также возлагают ответственность за развязывание террора Гражданской войны на антибольшевистский лагерь.

То же. (egor-23.livejournal.com)

Кто виноват?

Атмосфера 1990−2000-х гг. создала новый перекос — в сторону идеализации белого движения многими исследователями. Но некоторые историки все же выработали взвешенный подход (А.М. Литвин, В. Б. Жиромская, И. С. Ратьковский, Г. М. Ипполитов и др.). Они отмечают, что общее ожесточение противостоящих друг другу социальных и политических групп в России вылилось в кровавые расправы еще до большевистского переворота — красный и белый террор были продолжением набирающей обороты практики политического насилия. Человеческая жизнь, и прежде имевшая в России невысокую цену, потеряла ее вовсе, и личность рассматривалась лишь как ресурс. Террор стал формой управления тылом и средством устрашения противника. И красный, и белый террор фактически начались в конце 1917 г., а массовыми стали летом и осенью 1918 г. — и оба лагеря несут за него равную ответственность.

Советский плакат. (drugoigorod.ru)

Антибольшевистский плакат. (von-hoffmann.livejournal.com)

Антибольшевистская карикатура. (pikabu.ru)

Сомнителен и тезис о несистемном характере белых репрессий. Со временем и белые, и красные подвели под террор правовую базу. У красных это были постановления СНК («О красном терроре» 1918 г. и пр.), ВЦИК («О проведении террора против буржуазии») и других органов власти; у белых — в основном чрезвычайные приказы (например, А. В. Колчака) и документы, регламентирующие работу контрразведки. Приказ Колчака в марте 1919 г. ввел расстрелы каждого десятого, заложничество и уничтожение красных партизанских сел. Еще один приказ позволил командующим армиями выносить приговоры о смертной казни. Вожди белых признавали, что их подчиненные совершили немало преступлений. Колчак считал, что «гражданская война должна быть беспощадной». Когда ему сказали, что нелояльным крестьянам каратели в одной деревне отрезали носы и уши, Верховный правитель ответил: «…это обычно на войне, и в борьбе так делается». Деникин не отрицал «черных страниц» Добровольческой армии: «…каждый офицер считал себя вправе арестовывать кого хотел и расправляться с ним по своему усмотрению».

Жертвы колчаковцев. (sotvori-sebia-sam.ru)

Раскопки жертв белых в Томске. (great-country.ru)

То же. (great-country.ru)

Санкционированный властью террор дополнялся произволом на местах. О делах чекистов все наслышаны, но то же было и у белых. Белоэмигрант Р. Виллиам писал о контрразведке в Новороссийске, что попасть в это «страшное место» было проще простого, а затем и в могилу. Агенты активно использовали свое положение, чтобы попросту вымогать деньги, угрожая их обладателям преследованием. На деникинской территории в 1919 г. полиция и контрразведка имела в своем составе 78 тыс. человек, при том, что в армии в тот же момент было всего 110 тыс. штыков.

Жертвы деникинцев. (sotvori-sebia-sam.ru)

«Нельзя помиловать…»

Системный характер белого террора доказывает историк И. С. Ратьковский. Его труд «Хроника белого террора» включает в себя 400-страничное описание актов террора в 1917 — 1920 гг. (описана только часть преступлений). «Фронтовой» белый террор начался уже 28 октября 1917 г. во время боев в Москве — юнкерами в Кремле были расстреляны красные пленные. Более четырех лет кровавая вакханалия практически не прекращалась. По степени жестокости белые ничуть не уступали красным — в ряде случаев они вырывали своим жертвам глаза, языки, снимали полосы кожи на спинах, хоронили раненых заживо, сжигали, привязывали людей к лошадям… Не зря монaрхист В. В. Шульгин говорил, что белое дело нaчaли «почти святые», а зaкончили «разбойники».

Белый террор. (Pinterest)

На европейской территории России последние кровавые акции белых произошли в ноябре 1920 г. и отличались особенно извращенной, уголовной жестокостью. 12 ноября Народно-Добровольческая армия С. Н. Булак-Балаховича взяла г. Мозырь в Белоруссии. Начались казни и террор против евреев и советских служащих. Так это описывал А. Найдич, местный житель: «…нaчaлся погром с мaссовыми изнaсиловaниями, избиениями, издевaтельствами и убийствaми. Офицеры учaствовали (…) нaрaвне с солдатами. (…) Всю ночь по городу стояли душерaздирaющие крики…» В одном только Мозырском уезде белые ограбили более 20 тыс. человек, убили более 300, изнасиловали 500 женщин. Над еврейскими мужчинами чинили сексуальные издевательства, буквально заставляя их (цитата из показаний потерпевших): «…лизать друг другу задницы», «мочиться друг другу в рот и делать другие мерзости… (…) Зaстaвляли нaс делaть половой aкт с телкой…»

Практика белого террора походила на красный — здесь были и эксцессы, была и государственная воля. Восстановить государственную монополию на насилие можно только насилием, и претендующие на государствообразующую силы боролись друг с другом насмерть. Террор воспринимался как бремя власти и ее право. «Казнить нельзя помиловать», — в годы Гражданской войны все точно знали, где следует поставить запятую. Донской генерал С. В. Денисов говорил: «Трудно было влaсти… Миловaть не приходилось… (…) уличенных в сотрудничестве с большевикaми нaдо было без всякого милосердия истреблять. Временно надо было исповедовать правило: «Лучше нaкaзaть десять невиновных, нежели опрaвдaть одного виноватого».

Красный террор. Худ. И. Владимиров. (lenta.ru)

Раскопки жертв красных, Харьков, 1919. (swolkov.org)

Политизированные попытки оправдать террор и заявить, что террор другой стороны — «хуже», устарели. По выражению историка Г. М. Ипполитова, они отдают «цинизмом с элементами некрофилии». Никакой террор не может быть оправдан или назван менее жестоким.

Жертвы террора

Количество жертв не поддается точной оценке — слишком мало документов, и сама практика террора не способствовала точному подсчету погибших. Все цифры предположительны. Историк С. В. Волков считает, в ходе Гражданской войны от политики красного террора пострадало около 1,7 — 1,8 млн человек. Белый террор унес, по оценке И. С. Ратьковского, около 500 тыс. жизней. Меньшее количество жертв объясняется скорее тем, что под властью белых оказалось меньше людей и на меньший срок, но вовсе не тем, что они были гуманнее. То же можно сказать и об интервентах — их террор привел к 111 тыс. убитых граждан России.

Жертвы херсонских чекистов. (swolkov.org)

Жертвы харьковских чекистов. (swolkov.org)

Проблема подсчета жертв заключается и в неоднозначном определении террора. Кто-то относит к террору жертв подавления восстаний, а кто-то считает это военными действиями; кто-то включает в террор только бессудные расправы, а кто-то и те, что происходили при соблюдении формальных правовых процедур военно-полевых судов или военно-революционных комитетов; не всегда понятно также, относить ли к какому-либо террору действия уголовного характера, совершенные военнослужащими. Единого подхода нет, но, как правило, к террору причисляются убитые заложники и военнопленные, казненные участники заговоров и подпольных групп, дезертиры, повстанцы, расстрелянные уже после подавления восстаний; это погибшие от пыток и голода, намеренно лишенные медицинской помощи; это жертвы еврейских погромов (и белых, и красных). Вести же точный подсчет жертв бесполезно, массовый характер террора всех цветов очевиден. В конечном итоге, если признавать преступный характер террора вообще (красного, белого или зеленого), клеймить стоит не белых или красных в отдельности, а всех политиков, ответственных за развязывание Гражданской войны.

«Красный террор» и его жертвы

98 лет назад, 5 сентября 1918 года Совнароком РСФСР принял декрет «О красном терроре». В этот день демократическая общественность Петербурга провела митинг у Соловецкого камня и возложила цветы и венки у Головкина бастиона Петропавловской крепости, именно там, где в свое время большевики начали расстреливать ни в чем не повинных людей, начали свою кровавую вакханалию, унесшую жизни сотен тысяч людей. Так, уже традиционно, был отмечен День памяти жертв «красного террора».

«Красный террор» до сих пор вызывает споры историков. Был ли он, как заявляли большевики, вынужденной мерой, ответом на «белый террор»? Или так большевики пытались просто сохранить свою власть? Сколько людей были принесены в жертву красному Молоху? Сотни, тысячи, десятки тысяч или сотни тысяч? Когда он начался и когда закончился – с НЭПом или продолжался далее? Таких вопросов, которые сегодня обсуждают историки, накопилось множество. Некоторые из них обсудим сегодня и мы.

В нашей программе принимают участие историки: председатель президиума петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры Александр Марголис и руководитель Центра «Возвращенные имена», редактор Книги памяти «Ленинградский мартиролог» Анатолий Разумов.

«Красный террор» до сих пор вызывает споры историков

– Анатолий Яковлевич, к какому мнению вы склоняетесь: был ли «красный террор» ответом большевиков на «белый террор», или это было неизбежной частью большевистской политики в целом, ее обязательной составляющей частью?

– Поскольку я составляю книги памяти «Ленинградский мартиролог» (это серия, и завершающей будет книга «Петроградский мартиролог с 1917 по 1923 год»), то эти жертвы – мои герои, которые погибли в это время. Всегда останется эта точка отсчета – День памяти, 5 сентября, постановление Совнаркома РСФСР «О красном терроре». Это один из дней памяти современной России, очень важный день памяти.

Я был в этот день на Левашовском мемориальном кладбище. Так получается, что новгородцы именно в День памяти жертв красного ленинского террора приезжают почтить неизвестные могилы и памятники большого сталинского террора, который через двадцать лет был просто отражением этого времени, этого террора и был сделан по такой же кальке.

Можно, конечно, формально считать «красный террор» с 5 сентября 1918 года. Однако в 1993 году, во время «второй оттепели» в нашей стране был издан «Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий».

13 июня 1918 года была восстановлена смертная казнь

Документы о репрессиях сюда ввели сразу же – начиная с 1917 года, после большевистского переворота. Появились указания, кого именовать «врагами народа». Положение о военном трибунале также было опубликовано Наркомюстом в декабре 1917 года. В начале 1918 года – декрет «Социалистическое отечество в опасности!», там уже говорится о расстрелах. Все уже шло к «красному террору».

13 июня 1918 года была восстановлена смертная казнь. Вехами, которые привели к возникновению «красного террора», считаются убийства Володарского и Урицкого, а также покушение на Ленина. Собственно, к этим событиям «красный террор» уже был в разгаре. Командующий Балтийским флотом Алексей Щастный был расстрелян в Москве, но, поскольку мы будем вбирать в «Петроградский мартиролог» наших героев, расстрелянных и на других территориях, то он будет одним из героев этой Книги памяти.

«Красный террор» – это естественное течение событий после насильственного захвата власти большевиками

А расстрел царской семьи? Он произошел между этими датами – июньским убийством Володарского и сентябрьским объявлением «красного террора». Мало того, в газете «Красная правда» 19 июня после этого зверского убийства было сказано, что «члены семьи спрятаны в надежном месте». Десятилетиями искали это «надежное место». Поэтому я считаю, что «красный террор» – это естественное течение событий после переворота, насильственного захвата власти большевиками.

– Тот же вопрос о причинах развязанного большевиками «красного террора» я задаю Александру Марголису.

– Версия большевиков несостоятельна (а они трактовали политику «красного террора» как ответ на «белый террор», в частности на покушения на большевистских вождей). Историк Сергей Мельгунов уже в разгар Гражданской войны подготовил и выпустил книгу про «красный террор», в которой была внятно изложена альтернативная точка зрения.

Состояние архивов по этому вопросу трагическое

Но состояние архивов по этому вопросу трагическое, потому что никакого делопроизводства ЧК, которому было предоставлено право осуществлять эту политику, не вело. И мы во многих случаях даже не имеем списков заложников, казненных… То, что есть, фрагментарно и не складывается в совокупную картину. Думаю, что это не следствие какого-то нежелания нынешних властей предоставить эти материалы общественности и исследователям, а состояние самой источниковой базы. Людей казнили, причем казнили массово, не заботясь о том, что это будет каким-то образом оформлено.

В самом начале Первой мировой войны большевики и их вождь Ленин в эмиграции выдвинули лозунг о превращении империалистической войны в гражданскую. Таким образом, установка на гражданскую войну была у этой партии задолго до прихода к власти в октябре 1917 года. Причем это была фундаментально обоснованная точка зрения. Поэтому, когда переворот осуществился, они и начали, по существу, планомерно реализовывать свои планы, свою установку на развязывание гражданской войны.

В конце концов им пришлось устами Ленина сказать, что «за каждого нашего товарища мы убьем сотни и тысячи людей». Так и получилось

Расстрелы имели место еще летом 1917 года, еще до убийства Володарского, тем более – до убийства Урицкого и покушения на Ленина. Это тоже уже установленный факт. Поэтому нельзя говорить, что «красный террор» был ответной мерой на выступление каких-то антибольшевистских сил – это, мягко говоря, не выдерживает критики. Получается, что развязали гражданскую войну большевики, причем сделали это не под давлением обстоятельств, а, что называется, идейно, выносив эту мысль. И масштабы террора, развязанного летом-осенью 1918 года, были абсолютно неадекватны тем актам индивидуального террора, на которые ссылались большевики. В конце концов им пришлось устами Ленина сказать, что «за каждого нашего товарища мы убьем сотни и тысячи людей». Так и получилось.

– Вопрос Анатолию Разумову. Уже в октябре 1918 года на заседании ЦК большевиков ряд крупных деятелей, таких как Ольминский, Бухарин, нарком внутренних дел Петровский потребовали принять меры для предотвращения произвола ВЧК, а Каменев вообще предложил ВЧК упразднить. Как вы можете это объяснить?

Сталин безжалостно ликвидировал всех, кто не был его другом

– Не все представители революционных социалистических партий были кровопийцами и садистами. Они же объявляли: «Вот сейчас – переворот, а после этого – сразу новый мир и другие люди, свободный труд!». Там были люди и такого рода убеждений. Они ведь долгое время были социал-демократами, среди них были меньшевики, и в этом смысле и Зиновьев, и Каменев вообще были против переворота. А Урицкий был далеко не таким кровавым злодеем, как последующие руководители ЧК. Ягода тоже, по некоторым оценкам, был не таким кровавым, какой был нужен в тот период – поэтому он был заменен, а потом и расстрелян.

Александр Марголис

Дело, скорее, вот в чем. Ничто не могло удержать такого развития этой партии, которая монопольно встала во главе страны, отсекла от себя своих революционных собратьев и потом продолжала монополизироваться с превращением в вертикаль власти одного человека. Все, что мешало, не укладывалось в этот процесс, отсекалось. И Сталин безжалостно ликвидировал всех, кто не был его другом. Даже Большой террор 1937–1938 годов, когда, по моим представлениям, более миллиона человек в стране погибли не только от расстрелов, но и в тюрьмах, в лагерях, был задуман, как я понимаю, не всеми членами Политбюро, а ближайшей группой друзей Сталина, которые были абсолютными единомышленниками. Именно их подписи можно увидеть под расстрельными списками, которые именуются «сталинскими», – Высшего суда, Военной коллегии Верховного суда – это Молотов, Каганович, Ворошилов, Жданов и другие.

– Вопрос Александру Марголису. Можно ли говорить, что пример «красного террора» вдохновил Сталина на репрессии последующих годов?

У нас в стране сложилась традиция противопоставлять Ленина Сталину, а первый период советской власти – тому периоду, который принято называть сталинским. Это сугубо ложная концепция

– У нас в стране действительно сложилась традиция противопоставлять Ленина Сталину, а первый период советской власти – тому периоду, который принято называть сталинским. Это восходит, как вы помните, к решениям ХХ съезда КПСС. На мой взгляд, это сугубо ложная концепция.

Что касается Сталина, то его роль в первые месяцы переворота и так называемой «диктатуры пролетариата» – достаточно средненькая. Но он был верным учеником Ленина, кстати, всю жизнь это подчеркивал («Сталин – это Ленин сегодня!»), и принимал самое непосредственное, я бы сказал, истовое участие в «красном терроре» на том участке, который был ему доверен. Если внимательно изучить его деятельность в Царицыне в период гражданской войны, то становится совершенно ясно, что он не только не уклонялся от этой политики, но был, можно сказать, ее энтузиастом.

Таким образом, Сталина можно трактовать (и это базируется на фактах) как прямого и непосредственного продолжателя ленинской политики в этом вопросе. С некоторых пор его начали называть чуть ли не «возродителем РПЦ». Нынешний министр культуры об этом много писала и сейчас говорит. Да, действительно, в разгар Великой Отечественной войны Сталин осознал, что РПЦ – это дополнительный резерв и в борьбе с Гитлером этим резервом надо воспользоваться, что и сделал. Это началось в конце 1943 года. Но с 1917 по 1943 год я не вижу с его стороны ни малейших признаков сочувствия РПЦ. Наоборот, эти жернова из года в год набирали обороты.

Сейчас вспомнили о распоряжении Ленина в 1922 году не щадить попов: «Чем больше мы их расстреляем, тем лучше». Как известно, это связано с совершенно конкретным эпизодом: большевики приступили к изъятию церковных ценностей и проводили это совершенно варварским способом. Естественно, духовенство пыталось это каким-нибудь образом остановить. Ответ был такой: чем больше повесим, тем лучше.

Сталина можно трактовать как прямого и непосредственного продолжателя ленинской политики в этом вопросе

Следующий всплеск антицерковного террора – а это рубеж 20–30-х годов, начало всесилия Сталина – там тоже чудовищные цифры и чудовищные события. Достаточно вспомнить разрушение храмов в начале 30-х годов здесь, в Ленинграде, еще при Кирове. Конечно, кощунственно сравнивать это с Великой Отечественной войной, но во время войны петербургские храмы не имели таких потерь. Все это было разрушено по распоряжению партии и правительства в мирное время.

Но это только одна сторона дела. А уничтожение трудового крестьянства в период коллективизации? Это, может быть, самая массовая форма сталинского террора. Но если мы вспомним, как развивались события против так называемых «кулаков» во время Гражданской войны, то увидим, что Сталин не придумал ничего нового, он просто продолжал и углублял начатое до него Лениным дело. Поэтому я не вижу ни малейших оснований противопоставлять одно другому и говорить о том, что Большой террор 37–38 годов, так называемый «сталинский террор» – это что-то принципиально новое по сравнению с тем, что было при большевиках с самого начала их прихода к власти.

– Вопрос Анатолию Разумову. Вы не считаете, что 5 сентября должно стать общенациональным Днем памяти жертв «красного террора»?

От репрессий, от искусственного голодомора, от войн на нашей земле погибли или пропали без вести около 50 миллионов человек

– Для меня это так. От репрессий, от искусственного голодомора, от войн на нашей земле погибли или пропали без вести, по моим представлениям, около 50 миллионов человек. Мы не знаем с точностью до миллиона количества погибших ни в войне, ни в репрессиях, ни в голодоморе. А на самом деле это чудовищная цифра! Поэтому мне кажется, что должно быть несколько таких дат в году: 30 октября – День памяти жертв репрессий, 5 сентября – День памяти жертв «красного террора», 8–9 мая – День памяти об общечеловеческой победе над самой страшной войной и бедой. И нужно поминать эти бесконечные миллионы погибших и пропавших без вести.

– Тот же вопрос о необходимости отмечать на государственном уровне День памяти жертв «красного террора» мы адресуем Александру Марголису.

– Я целиком и полностью согласен. Но хочу обратить внимание на то, что препятствует такому развитию событий и принятию такого решения. Ведь до сих пор ни в какой форме не случилось покаяния, раскаяния за все эти события начала советской власти. А без раскаяния и не может быть того, о чем говорит Анатолий Яковлевич. Если до сих пор звучат голоса, говорящие о том, что это все было оправдано, в конечном счете – целесообразно, принесло пользу и так далее, то о каком всеобщем Дне памяти мы можем говорить? Так что главная причина того, что этого не происходит (а это, конечно, должно происходить), – это такая уклончивая политика нынешней власти по отношению к трагическим страницам нашей истории.

– Александр Давидович, какое может быть покаяние, если в центре России, на Красной площади, окруженные заботой и цветами, хранятся останки Ленина и Сталина и их кровавых помощников? Или вы думаете, что в скором времени эти останки оттуда уберут?

Если до сих пор звучат голоса, говорящие о том, что это все было оправдано, в конечном счете – целесообразно, то о каком всеобщем Дне памяти мы можем говорить?

– Я не принадлежу к числу оптимистов, которые считают, что это случится в скором времени. Но в том, что это случится, что это совершенно неизбежно, у меня сомнений нет. Кто-то из великих сказал: «Россия – такая страна, в России надо жить долго!». Здесь все происходит неспешно. Силы инерции, набранные в ХХ веке, настолько мощные, что изжить ее стремительно, как мы видим, не получается.

Я чрезвычайно высоко ставлю усилия меньшинства, которое это осознало и занимается сохранением и поддержанием памяти об этих событиях, прежде всего, у нас в городе. Это, в первую очередь, группа Анатолия Разумова и его многотомные издания. По существу, это уже памятник, опираясь на который, можно составить представление об истинной истории этих событий и постепенно научиться адекватно на них реагировать.

Благодаря усилиям «Мемориала» в центре Москвы наконец-то будет открыт памятник жертвам большевистского террора

То же самое я могу сказать о деятельности «Мемориала», который без малейшей государственной поддержки, а с некоторых пор – и вопреки государственному противодействию занимается этим делом, причем по всей стране, от Магадана до Петербурга. В конце концов, именно благодаря усилиям «Мемориала» в центре Москвы наконец-то будет открыт памятник жертвам большевистского террора, и уже существует Музей ГУЛАГа на Петровке, который, в отличие от Пермского музея, прошел через испытания последних месяцев. То, что существуют такие, я бы сказал, «завязи» будущего изменения отношения к этим событиям общества, а вслед за этим – и государства, для меня и является источником определенного оптимизма в отношении будущего.

– Вопрос Анатолию Разумову. Возможны ли широкомасштабные репрессии в сегодняшней России?

Анатолий Разумов

– Нельзя сказать, что правоохранительная система у нас в приличном состоянии. С моей точки зрения, мы сейчас не смогли подняться даже до уровня первой или второй «оттепели» для того, чтобы люди могли доверять приговорам судов, в том числе политизированным.

Многие оценивают как политические репрессии и часть того, что происходит в настоящее время. А на этом фоне, ввиду не реформированной правовой системы, которая еще частично сидит в том, советском времени, когда-то отменившем все право в России, только намекни, что это «вредители», «коррупционеры» во всем виноваты, и затей какую-нибудь кампанию против конкретной категории людей (бизнесменов, политиков и так далее), и этого будет достаточно для тюремных сроков! О чем думают эти люди, заставляющие других людей много лет сидеть по таким причинам? Они вообще представляют, что такое неволя, что такое лишение человека свободы на много-много лет? Думаю, не всегда. Часто такое впечатление, что они вообще об этом не задумываются: засадить, и пусть сидит… Так что у нас и сейчас есть вопросы.

Нельзя сказать, что правоохранительная система у нас в приличном состоянии

Что касается того, как это может развиваться, могут ли в стране быть еще большие репрессии. Ни от чего не заречешься. Все может быть. И тогда, если каждый из нас не упрется, если не сам за себя, то за другого: за друга, за товарищей, за родственников – и не почувствует себя свободным гражданином, то все это и будет восприниматься как вполне естественное явление. Начнут кого-нибудь репрессировать группами, а люди будут говорить: «Да, наверное, это правда. Газеты же пишут…» При нынешнем состоянии масс-медиа, при замороженной, неразвитой общественной системе, которая у нас сложилась и не соответствует современным вызовам, это все возможно, увы.

– Вопрос Александру Марголису. Не думаете ли вы, что в стране, в которой пространство свободы и так с каждым днем скукоживается, как шагреневая кожа, российской власти ничего другого не остается, как ужесточать режим, «закручивать гайки»?

– Я – историк России нового и новейшего времени, поэтому мои ожидания будущих событий, прежде всего, опираются на хорошее знание фактов истории. Давайте вспомним: после Великой Отечественной войны Сталин решил в очередной раз «закрутить гайки», и началась вся эта вакханалия террора, закончившаяся знаменитым «ленинградским делом» начала 50-х годов. И что дальше? Сразу после смерти вождя его соратники начали энергично «пятиться» назад, потому что осознали, что движение в этом направлении гибельно и для них тоже. Вот эти попытки вернуться в прошлое в последние полвека имели место, к сожалению, не единожды, но ни одна из них не закрепилась, потому что это противоестественно. Это противоречит естественному порядку вещей, в конечном счете, противоречит интересам страны.

Попытки вернуться в прошлое в последние полвека имели место не единожды, но ни одна из них не закрепилась, потому что это противоестественно

Таким образом, отказ от крайностей в этой политике «завинчивания гаек», так или иначе, предрешен всей нашей предыдущей историей. А установка на возрождение нового «железного занавеса», на самоизоляцию и при Сталине выглядела как что-то из другой, давно ушедшей эпохи. Ну, а в ХХI веке, в эпоху глобализации это тем более не имеет никакой перспективы. Так что эту политику нынешней власти я рассматриваю как своего рода жест отчаяния: почва уходит из под ног, нервы сдают.

Отсюда эта нелепость с «иностранными агентами», «пятой колонной» и так далее. Я как историк удивляюсь отсутствию какой-либо оригинальности во всех этих затеях. Это буквальное повторение тех клише, которые уже имели место в далеком и не далеком прошлом. И я уверен, что следующая «оттепель» не за горами. Она просто диктуется порядком вещей. Когда-то очень любимый мной Александр Иванович Герцен, отвечая на критику своих оппонентов из державного лагеря, сказал: «Господа, да, нас совсем немного, но наша сила – в исторической попутности!» И он оказался прав, – отметил в интервью Радио Свобода историк Александр Марголис.

Общие черты и различия Красного и Белого террора

Террор независимо от целей, цвета и уровня применения, явление жуткое и отвратительное. Однако в зависимости от генеральной точки зрения, оценка того или иного террора может видоизменяться до полной противоположности. Так произошло в XX веке с «красным» и «белым» террорами. Будучи отмеченными в истории Гражданской войны в России, как реальные явления «красный» и «белый» террор остаются предметом сравнения и спора по поводу какой из них ужаснее.

Красный и Белый терроры – сходства и различия

Попытка провести сравнение общих и своеобразных сторон Красного и Белого терроров позволяют сформировать отношение к фактам насилия. Такой подход ведет к умозаключению о том, что правовая политика Советской власти и ее утилитарная реализация, очень похожа на практику белого террора. Различия отмечаются только в частных случаях исполнения политики террора. Революция и контрреволюция чудесным образом романтизировала насилие, что само по себе противоестественно.

Всякий террор ужасен

В советскую эпоху много говорилось о зверствах белогвардейцев и оправданности в связи с этим «красного террора». В годы перестройки и последующей буржуазной реставрации приоритеты кардинально сменились и теперь преступления большевиков осуждаются в большей степени, чем вынужденная реакция «белых» страдальцев за Россию. Все зависит от того кто и в какой аудитории апеллирует к общеизвестным фактам.

Так или иначе, террор унес жизни десятков тысяч людей с обеих сторон конфликта, потому что террор – это путь насилия и запугивания, расправа над политическими соперниками. Насилие было универсальным способом борьбы против угнетателей, так и действенным методом противников революции в России.

Целевые ориентиры Красного и Белого террора

Говоря о терроре важно знать цели, ради которых террор осуществляется. Цель, конечно, не оправдывает средства, однако, в определенном контексте делает его «благороднее», если такой термин применим к террору. Террор в Гражданскую войну оказался востребованным всеми.

«Красный террор», по существу был направлен не в отношении некоторых лиц, а против эксплуататорского класса в целом. Поэтому надобность в строгой доказательной базе вины истребляемой буржуазии отпадала. Главным, для определения судьбы обреченного было социальное происхождение, образование и профессия. В этом смысл «красного террора».

«Белый террор» осуществлялся адептами свергнутых господствующих классов. Противники революции действовали как методом индивидуального террора против активных смутьянов, так и представителей одержавшей верх революционной власти, так и массовые репрессии против сторонников Советской власти в регионах, где контрреволюционеры установили свой контроль.

В какой-то период контроль над массовыми проявлениями террора обеими сторонами утратился, размах репрессий перешел все разумные границы. Со стороны «красных» (VI съезд Советов – о революционной законности) и со стороны «белых» были попытки ограничить разгул стихии, но остановить террор уже было невозможно.

Истоки Красного и Белого террора

Справедливо разделение террора по типу происхождения:

«Красный террор» был провозглашен официально большевиками 5 сентября 1918 года, как ответ на тактику персонального террора контрреволюционеров против деятелей партии большевиков и Советского государства (в т. ч. и самого В. И. Ленина).

«Белый террор» был спонтанным явлением, изначально возникшим как «атаманщина», но впоследствии развернутым в массовый террор обстановкой нетерпимости к Советской власти и тем, кто ей сочувствовал.

По событийной линии сравнение подтверждается многократной аналогией террористических действий, которые удостоверяют многие документы, рассказывающие не только про убийства, но и о массовом и извращенном садизме и насилии над людьми.

«Красный террор»	«Белый террор»
18 июля 1918 года, в Екатеринбурге расстреляна семья Николая II.	Покушение Фанни Каплан на жизнь В. И. Ленина, 30 августа 1918 года.
5 сентября 1918 г. – был подписан декрет «О красном терроре», сделавший убийства и террор государственной политикой.	Убийство комиссара по делам печати, агитации и пропаганды В. Володарского и председателя Петроградской ЧК С. Урицкого.
Расстрел 512 генералов, высших сановников и других представителей старой элиты в сентябре 1918 года.	Расстрел белогвардейцами 26-ти Бакинских комиссаров в Закаспии, 20 сентября 1918 г.
3 ноября 1918 года в Пятигорске по приказу № 3 постановлением ЧК были расстреляны взятые в заложники 59 человек, подозреваемые в принадлежности к контрреволюционным организациям.	Приказ от27 марта 1919 года Енисейского и Иркутского губернатора С. Н. Розанова Приказ №564 от 30 сентября 1919 г. генерала Майковского по организации репрессий в бунтующих деревнях Сибири.
Согласно подсчетам в публикации М. Лациса, в 1918 году и за семь месяцев 1919 года ЧК расстреляло 8389 чел.:в Петрограде — 1206 чел.; в Москве — 234чел.; в Киеве — 825 чел.; заключено в концлагеря 9496 чел., в тюрьмы — 34 334 чел.; взяты заложниками 13111 чел. и арестовано 86 893 чел.	В Екатеринбургской губернии «белые» расстреляли свыше 25 тысяч человек в 1918 и 1919 годы.

Приведенные выше факты далеко не исчерпывают огромный список злодеяний всех участников гражданского конфликта в послереволюционной России. Чудовищные по степени садизма убийства и не поддающееся разумному пониманию насилие сопровождало как «красный» так и «белый» терроры.

Красный и белый террор: какой был более кровавым

Красный террор официально был провозглашён Всероссийским центральным исполнительным комитетом Советов (ВЦИК) 2 сентября 1918 года и прекращён к годовщине большевистской революции, 6 ноября того же года. Однако обычно красным террором называют комплекс репрессивных мер, применяемых большевиками против своих врагов начиная с прихода к власти и до окончания Гражданской войны (до 1922 г.).

Под белым террором понимают аналогичные репрессии противников большевиков в тот же период. Впервые в истории определение «белый террор» было употреблено применительно к акциям роялистов периода Реставрации Бурбонов во Франции (1814-1830 гг.) в отношении отдельных деятелей революции и наполеоновской империи. Белым его именовали по цвету знамени Бурбонов. Название «Белая гвардия» для своих вооружённых формирований российская контрреволюция взяла из той же истории.

Границы понятий «красный террор» и «белый террор» очень неопределённы. Относятся ли к ним только казни, произведённые специальными органами, или также любые акты возмездия и устрашения, совершённые войсками в местах ведения боевых действий? Причислять ли к белому террору акты насилия таких противников большевиков, как Директория Украинской Народной Республики, прибалтийские государства, Польша, Чехословацкий корпус, казачьи войска, крестьянские повстанческие армии в России (армия Александра Антонова на Тамбовщине, Западно-Сибирская армия и т.д.)?

В силу развала государственных и социальных институтов в тот период невозможно даже приблизительно составить статистику таких репрессий. Более-менее точно число жертв террора с обеих сторон можно установить только в маленькой Финляндии, где с января по май 1918 года тоже бушевала гражданская война. Общепризнанно, что белый террор в Финляндии был более кровавым, чем красный. Первый унес жизни приблизительно 7-10 тысяч человек, второй – 1,5-2 тысяч. Однако власть левых радикалов в Финляндии была слишком кратковременной, чтобы на этом основании делать какие-то окончательные выводы, а тем более распространять их на всю Россию.

Террор стал одним из главных инструментов создания нового общества с первых же шагов советской власти. Вначале акции устрашения носили стихийный характер, вроде расстрела пленных юнкеров после подавления их мятежа в Петрограде 29 октября и взятия московского Кремля 2 ноября 1917 года. Но вскоре проведение террора было систематизировано и поставлено на поток. 7 (20) декабря 1917 года с этой целью была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК) «по борьбе с контрреволюцией и саботажем». В её рамках были постепенно сформированы собственные вооружённые силы. Однако прочие органы советской власти, особенно на местах, и воинские части осуществляли свои репрессии.

Управление террором у антибольшевистских сил было менее централизовано. Обычно устрашением занимались разного рода «контрразведки». Их действия плохо координировались, носили несистемный, беспорядочный характер, поэтому в качестве механизма политических репрессий они были неэффективны. Нередко отмечают, что белогвардейцы и петлюровцы на Украине устраивали еврейские погромы, однако в этом же были виновны и части Красной Армии.

Красный террор был направлен против целых социальных групп как «классово чуждых». Декретом СНК о красном терроре от 5 сентября 1918 года вводился институт заложничества. За террористический акт в отношении деятеля советской власти подлежали расстрелу заложники, взятые из состава так называемой «буржуазии» – бывшие госслужащие, интеллигенция, духовенство и т.д. Только за первую неделю действия декрета, по неполным данным, были расстреляны более 5000 человек, так как они несли «классовую ответственность» за покушение Ф. Каплан на Ленина.

О целенаправленном характере красного террора свидетельствуют распоряжения советских руководителей. «Провести беспощадный массовый террор против попов, кулаков и белогвардейцев, – телеграфировал Ленин 9 августа 1918 года пензенскому губернскому исполкому после того, как Пенза была отбита у белочехов. – Подозрительных запереть в концентрационный лагерь вне города». «Мы истребляем буржуазию как класс, – “учил” один из замов Дзержинского М. Лацис. – Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти».
Ничего близкого в высказываниях антибольшевистского руководства не было. Правда, по воспоминаниям Г.К. Гинса, члена белогвардейского правительства в Сибири, А.В. Колчак признавался ему, что отдал приказ расстреливать всех взятых в плен коммунистов. Однако никаких письменных следов такого приказа не осталось. Некоторые атаманы казачьих войск, подчинявшихся Колчаку (Анненков, Калмыков), творили зверства в отношении красных партизан, целиком сжигая деревни, в которых те прятались. Но ещё более жестоко, причём в соответствии с указаниями органов советской власти, действовали красные, подавляя восстание крестьян в Тамбовской губернии. Полномочная комиссия ВЦИК по подавлению мятежа А. Антонова издала 11 июня 1921 года такое распоряжение, подписанное В.А. Антоновым-Овсеенко и М.Н. Тухачевским:

«1. Граждан, отказывающихся назвать своё имя, расстреливать на месте, без суда.
2. Селянам, у которых скрывается оружие, объявлять приговор о взятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.
3. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество её конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается без суда.
4. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитские и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.
5. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать.
6. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно».

Хотя невозможно точно установить число жертв двустороннего террора в России, можно с достаточным основанием предполагать, что погибших в результате красного террора было в несколько раз больше, чем в ходе белого террора. Учитывая отсутствие у белых идеологического обоснования, централизации и системности карательных мер, можно вообще поставить под сомнение правомерность такого определения, как «белый террор», применительно к событиям Гражданской войны в России.

«В ходе белого террора рубили всех подряд, включая женщин и детей» : Аналитика Накануне.RU

«В ходе белого террора рубили всех подряд, включая женщин и детей»

В начале года вышла книга историка Ильи Ратьковского «Хроника белого террора в России». Скандальность ей обеспечена тем, что в современном дискурсе террор как система у белого движения отрицается полностью, тогда как террор красный — нечто общепринятое, неотъемлемый атрибут взятия власти большевиками. Тем не менее, автор книги рассказывает и про сеть концлагерей белого движения, и про то, что диктатура адмирала Колчака предусматривала применение всех мер, которые обычно почему-то ассоциируются с красным террором: массовые уничтожения, включая расстрелы каждого десятого. В работе показан повсеместный характер этого явления. А также то, что красный террор стал ответом на белый. «Уже в мае 1918 г. некоторые радикальные члены правительства ставили вопрос об ответном, превентивном красном терроре в России. Тогда против этого выступил Ленин. Позднее, через три месяца, системный красный террор будет введен, с учетом финского и более позднего чехословацкого террора лета 1918 г.» — рассказал историк, автор книги в интервью Накануне.RU.

Красный террор 1917–1923 в цифрах | by Александр Станкевичюс

В своей недавней статье “10 фактов о коммунизме” первым фактом были примеры массовых убийств, которые совершили коммунисты во славу своей идеологии. Ожидаемо, я получил очередную порцию возражений, суть которых состоит в том, что я сильно преувеличил цифры и на самом деле красный террор 1917–1923 годов (по другим эпизодам вопросов не возникло) не был таким уж кровавым и вообще — белые тоже убивали, а значит ничего плохого коммунисты не сделали. В моей статье указана цифра “около 2 млн” жертв красного террора — именно убитых, не считая погибших от голода и т.д. Я лично не сомневаюсь, что такая цифра вполне реалистична, допускаю, что она может отличаться в меньшую сторону, скажем, 1,7 млн. Почему я так в этом уверен, объясню в этой статье.

В первую очередь, надо осознать продолжительность временного отрезка — это почти 5 лет. При чем 5 лет, которые приходятся на Гражданскую войну и борьбу за власть, за укрепление этой власти.

Далее надо понять, что в годы красного террора никто не церемонился с судебными процедурами и расстреливались люди максимально быстро. Как говорил Дзержинский, на весь процесс уходили сутки. Или вот пример — в ходе подавления Тамбовского восстания ВЦИК предписывал “граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте без суда”. Т.е. внесудебные расстрелы были очень широко распространены. А это значит, что, как некоторые мне предлагают сделать, ориентироваться на официальные документы большевиков будет опрометчиво.

Осознать масштаб репрессий тех лет можно только на примере конкретных эпизодов, коих было великое множество. Можно на примере нескольких из них понять, сколько людей могло быть убито за все эти годы.

Сразу скажу, что оценки в 50–150 тысяч жертв, которые приводят некоторые историки (О. Мозохин и Р. Конквест соответственно), просто смешны — в одном только Крыму во время террора 1920–1921 гг было убито по разным оценкам от 20 до 150 тысяч. При чем я в своей статье “10 фактов” взял самую минимальную — 20 тысяч. А ведь был еще красный террор ноября 1917-апреля 1918-го годов, когда за эти месяцы репрессировали около 8000 офицеров, крестьян и горожан!

Тамбовское восстание 1918–1922 гг, в котором приняло участие до 70 тысяч бойцов со стороны восставших (не считая членов их семей, женщин, детей) было подавлено с чрезвычайной жестокостью. Выше я уже привел одно из предписаний ВЦИК. Вот еще — это все из приказа Полномочной комиссии ВЦИК №171:

“Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссии или райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается без суда. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитов, и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать или разбирать”.

В другом приказе от 23 июля 1921 года № 116, подписанным Тухачевским и Антоновым-Овсеенко, читаем:

“Опыт первого боевого участка показывает большую пригодность для быстрого очищения от бандитизма известных районов по следующему способу чистки. Намечаются особенно бандитски настроенные волости и туда выезжают представители уездной политической комиссии, особого отделения, отделения военного трибунала и командования вместе с частями, предназначенными для проведения чистки. По прибытии на место волость оцепляется, берутся 60–100 наиболее видных лиц в качестве заложников и вводится осадное положение. Выезд и въезд в волость должны быть на время операции запрещены. После этого собирается полный волостной сход, на коем прочитываются приказы Полномочной Комиссии ВЦИК №№ 130 и 171 и написанный приговор для этой волости. Жителям даётся 2 часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей, и население ставится в известность, что в случае отказа дать упомянутые сведения заложники будут расстреляны через два часа. Если население бандитов и оружия не указало по истечении двухчасового срока, сход собирается вторично и взятые заложники на глазах у населения расстреливаются, после чего берутся новые заложники и собравшимся на сход вторично предлагается выдать бандитов и оружие. Желающие исполнить это становятся отдельно, разбиваются на сотни и каждая сотня пропускается для опроса через опросную комиссию (представителей Особого отдела и Военного трибунала). Каждый должен дать показания, не отговариваясь незнанием. В случае упорства проводятся новые расстрелы и т. д. По разборке материала, добытого из опросов, создаются экспедиционные отряды с обязательным участием в них лиц, давших сведения, и других местных жителей и отправляются на ловлю бандитов. По окончании чистки осадное положение снимается, водворяется ревком и насаждается милиция”.

Стоит добавить, что именно в подавлении Тамбовского восстания большевики будут использовать все те методы, которые через двадцать лет будут практиковать нацисты — химическое оружие ( приказ № 0116) и концлагеря. Исходя из того, насколько быстро расправлялись с русским сопротивлением большевики, можно сделать вывод, что жертв было очень много. Историк Юлия Кантор оценивает число репрессированных крестьян в 30–50 тысяч.

Учитывая нечеловеческую жестокость красных и факты — их же приказы расстреливать без суда и следствия, душить, губить, сжигать целые деревни — можно предполагать репрессии 50 тысяч жителей. Ведь масштабы восстания были внушительные — 70 тысяч только бойцов, а у них были семьи, жены, дети, старики.

Кронштадское восстание в марте 1921-го года. Численность восставших оценивается по-разному, от 15 до 18 тысяч человек. Но нас интересуют репрессированные, а не убитые непосредственно в бою. Мои поиски численности репрессированных привели к следующей цифре — “более 2100”, приговоренных революционным трибуналом Трефолевым; “приговорено к высшей мере наказания 2103 человека”. Та же цифра в русской википедии. Английская википедия дает цифру в 2168 человек казненных.

В ходе подавления Западно-Сибирского (Ишимского) восстания 1920-21 гг, в котором участвовало более 100 тысяч человек, выступавших против продразверстки и за советы без большевиков, красными оккупантами расстреливался каждый пятый.

“Турханский писал, что «красная» сторона развязала против мятежников жестокий террор, расстреливая каждого пятого, включая детей и женщин”. Источник

Если это действительно так, то красный террор погубил в данном случае под 20 тысяч человек — это не убитых в боях, а именно репрессированных.

Красный террор в Петрограде после убийства главы ПЧК Урицкого в 1918-м году. Здесь интересно отметить личность самого Урицкого — он был против практики расстрелов и взятия в заложники, и сопротивлялся принятию декрета, дававшего ПЧК полномочия расстреливать “контрреволюционеров” (да еще и смел освобождать подозреваемых). В первый же день снятия запрета Урицкого на расстрелы были расстреляны 21 человек. 6 сентября доклад ПЧК отчитался о 512 расстрелянных за “предыдущую неделю”. 2 сентября Вознесенский, выступая в Московском Совете, подтвердил расстрел 500 “представителей буржуазии”. В середине октября Глеб Бокий докладывал о расстреле 800 человек. Еще около 500 человек были расстреляны кронштадской ЧК за тот же период.

…точное число жертв «красного террора» в Петроградском регионе узнать, по-видимому, никогда не удастся, потому что имеющиеся цифры не учитывают расправ, произведенных районными органами безопасности и самоорганизованными рабочими отрядами, в некоторой степени подконтрольными ПЧК. Деятельность одного из таких рабочих отрядов описал в своих неопубликованных мемуарах, написанных в конце 1920-х или в начале 1930-х гг., некий С. П. Петров. В 1918 г. большевик Петров работал на машиностроительном заводе «Новый Лесснер». Он вспоминал, что после убийства Володарского и Урицкого он и его товарищи опасались, что могут стать следующими жертвами бомбометателей-эсеров. «Мы выводили всех рабочих своего завода на антиэсеровские демонстрации… [Мы] объявили ответный террор и осуществили его… Мы тогда не стеснялись — заядлых врагов топили в барках на Лисьем Носу… В день операции… ребята собираются вечером, [а] я информирую их о том, что придется делать» . Источник

Учтем здесь следующую деталь — официально объявленный после убийства Урицкого в августе 1918-го “красный террор” , приводимый в исполнение ЧК, вовсе не исчерпывается действиями чекистов. Также и даты — расстрелы были и до августа 1918-го и после сентября 1918-го. Например 5 января 1918-го большевики расстреляли демонстрацию в поддержку Учредительного собрания, погиб 21 человек. Но данный эпизод позволяет оценить масштабы террора большевиков над населением. Т.е. мы знаем о 1300 убитых чекистами в результате данной акции и все они были расстреляны только за вторую половину августа-начало сентября 1918-го года!

В Киеве в январе-феврале 1918-го года под руководством красного командира Михаила Муравьева было убито 3 тысячи человек, из которых 1 тысяча были офицерами.

Захватив Киев, Муравьев на неделю стал его полным хозяином и палачом. На три дня столица Украины была отдана на разграбление. Люди боялись выходить на улицы: там грабили и убивали. «Классовый террор» прошелся косой смерти по украинской интеллигенции, офицерам, буржуазии. По разным подсчетам, только за неделю было уничтожено от двух до трех тысяч киевлян (среди них — около тысячи офицеров и генералов; в числе погибших генералы царской армии и армии УНР Б. Бобровский, А. Разгон, Я. Сафонов, Н. Иванов, Я. Гандзюк). Источник

И это, заметьте, не ЧК, а расправы, учиненные одним из многочисленных красных командиров-авантюристов. Сколько таких полевых командиров взяли под свое крыло большевики? Страшно представить, что даже чекистов поражали масштабы репрессий Муравьева (о чем говорил сам Дзержинский), но это и не удивительно, ведь будучи авантюристами по природе, получившие власть почти случайно, большевики и не могли собирать вокруг себя людей достойных и разумных. Сама сущность коммунизма манила к себе наиболее жестоких и беспринципных людей.

В марте 1919-го года в Астрахани прошли массовые забастовки рабочих против власти большевиков. Разумеется, оккупанты ответили таким же массовым террором против несогласных, о чем говорит сообщение самих красных (от К. Мехоношина, который ими руководил):

10 марта сего 1919 года, в десять часов утра, рабочие заводов «Вулкан», «Этна»,« Кавказ и Меркурий» по тревожному гудку прекратили работы и начали митингование. На требование представителей власти разойтись рабочие ответили отказом и продолжали митинговать. Тогда мы исполнили свой революционный долг и применили оружие…

А вот приказ нашего любимого товарища Льва Бронштейна:

Председатель Рев. Воен. Сов. Республики Л. Троцкий дал в ответ лаконическую телеграмму: «расправиться беспощадно» (там же)

Точную цифру убитых красными террористами в тот месяц в Астрахани назвать сложно. Кого-то вообще сбросили в воду с парохода “Гоголь”, по свидетельству очевидцев 180 человек (хотя я не уверен, что эта цифра вызывает доверие). Кто-то погиб при самом разгоне демонстрации, кто-то был убит уже в ходе акции “возмездия”. Но утверждение некоторых, что было расстреляно менее 100 человек, а всех остальных просто отпустили, смехотворно. Хотя бы потому, что подавлением и расследованием забастовок занимался Георгий Атарбеков (Атарбекян), возглавивший астраханское ЧК — человек крайне жестокий даже по чекистским меркам. Будучи зампредседателем Пятигорской ЧК в 1918-м году, Атарбековым был организован расстрел свыше 1000 человек. В Астрахани он убил под 1500 человек, есть цифры в 4000, однако не понятно, не являются ли они совокупностью всех репрессированных Атарбековым на апрель 1919-го. За свою жестокость его вызвали “на ковер” в Москву (сентябрь того же года), но благодаря заступничеству Орджоникидзе, Сталина и Тер-Петросяна он был оправдан и уже работал во главе особого отдела московского ВЧК. Впоследствии он руководил репрессиями против русских офицеров и солдат на Кубани, в Армении и Азербайджане, организовывал массовые расстрелы военнопленных в концлагере на острове Норген. Так что на руках Атарбекова кров тысяч людей, а ведь он один из множества чекистов тех лет.

Оценить масштабы террора можно и по следующим цифрам, которые приводятся в отношении самых разных городов России и Украины:

В Мариуполе после занятия его большевиками в марте 1919 г. найденные офицеры были изрублены на месте. В Екатеринославе до занятия белыми погибло более 5 тыс. чел., в Кременчуге — до 2500. В Харькове перед приходом белых ежедневно расстреливалось 40–50 ч, всего свыше 1000. Ряд сообщений об этих расстрелах появлялся в «Известиях Харьковского Совета». В Чернигове перед занятием его белыми было расстреляно свыше 1500 ч, в Волчанске — 64. В Одессе за три месяца с апреля 1919 г. было расстреляно 2200 ч (по официальному подсчету деникинской комиссии — 1300 с 1.04 по 1.08), ежедневно публиковались списки 26, 16, 12 и т.д. расстрелянных, причем действительное число бывало обычно больше: когда писали о 18 — было до 50, при списке в 27 — до 70; летом каждую ночь расстреливали до 68 ч. Всего на Юге в это время число жертв определяется в 13–14 тысяч. Источник

Обратите внимание, что вышеприведенные цифры касаются довольно короткого временного отрезка — несколько месяцев 1919-го года. В начале статьи я подметил, что мы берем отрезок куда более продолжительный, более 5 лет, так что число убитых красными было куда больше.

Вот сведения о красном терроре, по моему мнению отражающие типичную ситуацию для сотен российских городов того времени, проводимом в городе Екатеринодар в марте-июне 1918-го (кровавые подробности я вырезал):

В г. Екатеринодар большевики вступили 1 марта 1918 года. В тот же день была арестована группа лиц мирного населения, преимущественно интеллигенции, и все задержанные в числе 83-х лиц были убиты, зарублены и расстреляны без всякого суда и следствия… 4-го того же марта, после ряда издевательств и троекратного ареста, был зарублен в Екатеринодаре, у гостиницы Губкина, полковник Орлов; равным образом уничтожена его семья, состоявшая из жены, двух дочерей и двух сыновей. Затем, 11 марта, в Екатеринодаре были зарублены на вокзале бывший товарищ министра земледелия Кубанского краевого правительства Юшко с сыном. У последнего установлено несколько рубленых и 10 штыковых ран. В марте же месяце большевиками убит в Екатеринодаре товарищ прокурора местного окружного суда Бабченко. В том же марте месяце, в ауле Абукай большевиками были зарублены и заколоты штыками пятеро лиц екатеринодарской интеллигенции из мирных жителей — Бурсак, Канатов и др. Полуживые они были сброшены в яму и засыпаны землей. Вместе с ними были убиты 240 черкесов. Под Вознесение Господне, 31 мая 1918 года, из Екатеринодарской областной тюрьмы были выведены и тут же расстреляны из пулеметов казаки станицы Новотитаровской и др. лица, всего 76 человек. Часть трупов зарыта в яму, а непоместившиеся в яме сброшены в реку Кубань. Источник

Т.е. за март-май 1918-го года (три месяца!) убито по меньшей мере 416 человек!

Или вот пример красного террора в Прикамье (Пермь) в 1918-м году. Там тоже отмечалась ничем не объяснимая, бессмысленная резня (при чем коммунисты иногда жестокость списывают на отдельных неадекватных личностей, вроде Муравьева, забывая, что такое творилось по всей контролируемой ими территории):

Репрессии и расстрелы на местах приобрели настолько большой размах, что юридический отдел Пермского губернского Совета направил циркуляр всем Советам губернии. В циркуляре отмечалось: «За последнее время бывает много случаев расстрела частных граждан местными исполкомами Советов без достаточных оснований». Юридический отдел разъяснял, в каких случаях возможно применение расстрела: «1) Расстреляны могут быть лица, совершающие вооруженный грабеж, разбой, если эти лица задержаны с поличным на месте преступления. 2) Лица, открыто, публично призывающие к свержению Советской власти с оружием в руках». В циркуляре подчеркивалось: «Непризнание Советской власти не есть уголовное преступление, караемое революционными законами». Но в то же время отмечалось, что если кто-то из критиков Советской власти «говорит явную ложь или же тенденциозно освещает факты с целью натравить часть населения на другую или же население на советские органы власти, то таковых необходимо предавать суду Революционного Трибунала». Не считаясь с циркуляром, Пермская окружная ЧК предупреждала, что «все, кто будет вести агитацию против Советской власти и распространять ложные, нелепые слухи, будут преследоваться ЧК путем самых суровых мер и в случае поимки на месте преступления будут беспощадно расстреливаться». Если юридический отдел стремился подвести под расстрелы какую-то законодательную базу, хотя бы частично их ограничить и поставить под контроль, то «карающий меч» революции по-своему толковал принцип «революционной целесообразности». Источник

Есть вот еще такое свидетельство:

Осенью 1918 года массовые расстрелы в Перми стали обычным делом. В книге «Пермь. От основания до наших дней. 1723–2013» содержится информация о том, что когда пришла весть о покушении на Ленина — в тот же день в Перми и Мотовилихе было расстреляно по постановлению исполкома свыше ста человек. Кроме того, сообщается, что было много фактов бессмысленного, логически ничем необъяснимого насилия. Источник

Т.е. свыше 100 человек было расстреляно в конце августа 1918-го в городе Пермь (еще 29 в Кунгуре). Однако первые эпизоды убийств начались еще в феврале в Кунгуре — 6 февраля были убиты супруги Агеевы, тайно, тела утоплены в проруби. Мотив: «участие в заговоре против Советской власти». Затем, опять же в феврале, в Острожке и Дуброво были расстреляны 12 крестьян. С марта по август того же года арестовывались сотни людей, сколько из них было убито я не знаю. 12 июня был убит князь Михаил Романов, затем через несколько дней епископ Андроник. В селе Тауш в том же году было расстреляно 75 крестьян, в августе 129 человек были расстреляны в Сепычевской волости и Оханском уезде. В сентябре в Усольском уезде расстреляно еще 10 человек. В октябре при отступлении Оханская ЧК расстреляла 8 человек. В декабре в результате подавления выступления рабочих Мотовилихинского завода были расстреляны еще десятки рабочих. И так продолжалось еще долгие годы, хотя после занятия белыми Перми и последующего восстановления большевистской оккупации репрессии стали проходить реже — людей просто стали свозить в концлагеря в Перми, Кунгуре, Оханске. Из приведенных в данном абзаце эпизодов уже выводится цифра примерно в 500 человек — а это всего лишь 1918-й год и несколько примеров, далеко не всех.

Таких эпизодов за 5 лет можно найти тысячи. Практически каждый день кого-то где-то убивали за подозрения в контрреволюции, принадлежность к офицерству, церкви, дворянству и т.д. Множество смертей просто невозможно учесть в силу стихийности, как, например, в случае избиения большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой армии (подробности здесь).

С.В. Волков пишет, что “в зарубежной печати получили широкое хождение такие, например, данные, характеризующие общие итоги террора: 28 епископов, 1219 священников, 6 тыс. профессоров и учителей, 9 тыс. врачей, 54 тыс. офицеров, 260 тыс. солдат, 70 тыс. полицейских, 12 950 помещиков, 355250 интеллигентов, 193290 рабочих и 815 тыс. крестьян (т.е. всего около 1777 тыс.чел.)”.

Интересно, что к такой же цифре пришла комиссия, организованная Деникиным. Разумеется, расследование непосредственного участника войны с большевиками не может быть объективным, тем не менее, комиссия работала в годы красного террора и состояла, по сути, из очевидцев.

В.В. Эрлихман оценивает число жертв красного террора в 1,5 млн человек.

Но даже если посчитать (по минимальным цифрам) жертв из приведенных в этой статье примеров, выйдет цифра более 101,5 тысячи человек. А ведь эти эпизоды — очень маленькая часть того, что произошло за 5 лет красного террора. Если считать максимальные цифры из приведенных примеров — получится 245 тысяч. Поэтому оценки в 50–150 тысяч можно легко отвергнуть, как совершенно нереалистичные. Я же не сомневаюсь, что 2 млн за 5 лет большевики могли уничтожить легко и непринужденно, учитывая, сколько в их рядах было Муравьевых, Атарбекянов, Трефолевых и других садистов (имена которых до сих пор носят улицы наших городов). Печально, что сегодня большевики пытаются оспорить саму суть красного террора занижением числа жертв, как если бы не 2 млн, а 1 млн или 500 тысяч убитых сразу же сняли бы с них все обвинения и вину. Это очень опасно, как и в случае с отрицанием холокоста и преуменьшением жестокости нацистов и может привести к полному оправданию преступлений против человечества.

Особенности красного террора

У красного террора 1917–1923 годов есть ряд особенностей, которые трудно не заметить.

) Красный террор можно разделить на два этапа: стихийный (с 1917 по 1920-й) и организованный (после 1920-го). Для первого этапа характерна инициатива чекистов и красных командиров “снизу”, при чем центральная власть явно была неспособна держать под контролем ход репрессий на местах. Т.е. тут дело даже не в преступлениях лидеров, а в массовой склонности к жестокости в рядах большевиков как таковой. Это отличает красный террор от, скажем, действий нацистов или сталинистов, которые проводили репрессии, организованные “сверху”. Такие садисты, как Саенко, Атарбекян, Трефолев, Муравьев и сотни других действовали зачастую с такой жестокостью, что поражали таких коммунистов, как Урицкий и Антонов-Овсеенко. С другой стороны, такой стихийный террор был на руку центру, поскольку позволял без лишних усилий распространять подчинение и страх большевикам со стороны населения.
На втором этапе красного террора центральная власть берет инициативу в свои руки. Это связано как с усилением её на подконтрольных территориях, так и с организацией системы концлагерей и подавлением сопротивления белых.
) Число жертв красного террора очень трудно подсчитать точно, как-раз в силу того, что огромное их число было убито без суда и следствия, в спешке, в ходе отступления, грабежа или мести. Таких, как супруги Агеевы, коих просто утопили в проруби, были тысячи. Разумеется, никто не записывал документально всех таких жертв.
) Красный террор был беспощаден абсолютно ко всем слоям населения. Избежать его не мог никто. Даже красноармейцы могли быть расстреляны просто потому, что такой как Атарбекян практиковал в армии децимацию. В других случаях некоторые красноармейцы просто не хотели убивать восставших крестьян, и тогда их тоже могла ждать незавидная участь. В этом плане не стоит демонизировать абсолютно всех военнослужащих Красной Армии, поскольку основная масса преступлений совершалась относительно малочисленными (относительно общего числа военных) отрядами садистов, чекистами и командирами — это на первом этапе. На втором же этапе такие как Тухачевский и Троцкий, несомненно, виновны в газовых атаках на крестьян и расстрелах.
Отсутствие четких критериев у красного террора, в свою очередь, вызывало дополнительный эффект страха. Ведь в машину террора попадались все.
) Интересно заметить, что безудержная природа красного террора полностью соответствует природе коммунизма как такового. Мы можем узнать из его уроков о тех, кого привлекали идеи большевиков. Это были, в первую очередь, авантюристы и патологические садисты.

Кратко о Белом терроре

Я полагаю, что коммунисты, прочитав эту статью, наверняка начнут приводить в пример белый террор. Поэтому заранее привожу свои контраргументы:

Белый террор ни в коем случае не оправдывает красный террор
Число жертв белого террора несравнимо меньше красного. При чем к этим жертвам причисляют не только тех, кто пал от руки правительств белых генералов, но и тех, кто погиб от иностранных корпусов на территории России и даже жертв национальных режимов, которые возникли после распада Империи (например, Украины, украинских атаманов, стран Прибалтики и т.д.). Т.е. сваливаются в одну общую массу действия совершенно разных юрисдикций, которые не отвечали друг за друга и общим между ними было только сопротивление красным оккупантам. Тот же Эрлихман оценивает жертв белого террора в 300 тысяч человек, при чем на белые правительства приходится только 111 тысяч. Ратьковский оценил долю интервентов в белом терроре в 111730 человек на основании данных “Общества содействия жертвам интервенции”, но в данную цифру включены как небоевые, так и боевые потери.
Относительно скромный размах белого террора косвенно доказывается самой риторикой коммунистов. Так, понимая и осознавая несравнимые величины двух терроров в пределах России, красные пытаются увеличить число жертв белого террора за счет…колониальных войн европейских стран, фашистов, разгонов митингов рабочих в США и т.д. Эта восхитительная попытка представлена, в частности, в Малой советской энциклопедии.

***

Примечание: я запрещаю полное использование данного материала без моего разрешения. Если вы увидели эту статью на другом ресурсе, имейте в виду, что она была опубликована без моего согласия. Эксклюзивно для подписчиков Economics & History и моей страницы на Medium!

Насколько большевикам была нужна ЧК и насколько хорошо они ее использовали?

Октябрьская революция 1917 года привела к свержению Временного правительства Керенского и заложила основы первого в мире коммунистического государства; Союз Советских Социалистических Республик (СССР). В результате революции власть захватили большевики, фракция Российской социал-демократической рабочей партии, возглавляемая Владимиром Лениным. Прокладывая путь к Великим чисткам в сталинской России, большевики укрепили свою власть над Россией, используя эффективный механизм государственного террора; Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем , известная просто как «ЧК».

В этом эссе я буду утверждать, что ЧК была бесценным учреждением для раннего большевистского правительства; что без действий, осуществляемых с безжалостной, жестокой и дикой эффективностью ЧК, большевикам было бы очень трудно удержать власть, и хотя их поражение в Гражданской войне в России было бы маловероятным, без действий их тайной полиции, я полагаю, беспорядок был бы значительно длительным. ЧК были незаменимы в установлении внутреннего контроля и легитимности большевистского правительства в течение нескольких лет после Октябрьской революции.Более того, я сделаю вывод, что большевики весьма преуспели в использовании ЧК, но с квалификацией, которая однажды «отпустила», центральный руководящий орган имел меньшую степень контроля над деятельностью ЧК, чем хотелось; утверждая, таким образом, что успех ЧК в достижении конечной цели большевиков был почти случайным, поскольку тайная полиция преследовала свою собственную оправдывающуюся программу повсеместного террора.

Я начну с краткого объяснения того, как возникла ЧК, а затем приведу примеры того, как ЧК сыграла важную роль в установлении внутреннего контроля и легитимности большевистского правительства, прежде чем закончу сравнительным анализом действий ЧК против мандата. установленный для него большевиками, чтобы оценить, насколько хорошо правительство использовало тайную полицию.Поскольку вопрос касается конкретно ЧК, я буду исследовать только эти события между ее созданием в декабре 1917 года и его реорганизацией в ГПУ в феврале 1922 года.

Образование ВЧК

Общероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (в том числе в 1918 году «Спекуляция и злоупотребление властью») была создана 20 ^-го декабря 1917 года в качестве временного учреждения, занимающегося расследованием контрреволюционных преступлений. .Изначально не имея какой-либо судебной власти, не имея права арестовывать, судить или наказывать людей, ЧК должна была унаследовать обязанности по обеспечению безопасности распущенного Военно-революционного комитета (ВРК). Контролируемый большевиками Совнарком поручил ЧК расследовать и ликвидировать все попытки или действия, связанные с контрреволюцией или саботажем, независимо от того, были ли они внутренними или иностранными по происхождению, и должен был доставить «преступников» в Революционный трибунал для предания суду. .Однако с самого начала ЧК была орудием большевистского подкрепления; он подчинялся только Совнаркому , а не многопартийному ВЦИК (ВЦИК) из опасений, что это позволит другим правительственным группировкам осуществлять контроль над этой новой тайной полицией.

После отречения царя и формирования Временного правительства бывшая тайная полиция — опасная Охрана — была упразднена, а порядок временно поддерживался народными ополченцами.Следовательно, у большевистского правительства не было централизованного инструмента контроля, который имел бы решающее значение, если они надеялись сохранить власть и укрепить свою основу власти; ЧК родилась как временный инструмент для достижения этой цели. Он быстро развивался в ответ на угрозы большевистскому господству; получил полномочия на арест в течение нескольких дней, был назначен в воинские части в январе 1918 г. и в феврале 1918 г. получил внесудебные полномочия на ведение судебных процессов и исполнение приговоров (включая смертную казнь).В конце 1917 года в ЧК было двадцать три сотрудника, а в середине 1918 года ее ряды насчитывали более 10 000 человек и продолжали расти на протяжении всей своей ограниченной жизни.

Необходимость ЧК в установлении большевистского контроля

Без ЧК большевистская революция всегда была бы недолгой; на ранних этапах после Октябрьской революции большевистское правительство столкнулось с сильной оппозицией не только со стороны организованных и поддерживаемых Западом белых, но также изнутри левых и социалистических кругов, из которых они сами выросли.Отвечая на продолжающуюся критику Юлиуса Мартова преследований большевиками изгнанных из общества членов российского общества, Ленин заявил, что такие заявления бывших сторонников делают «террор и ЧК… абсолютно необходимыми».

Период сразу после Октябрьской революции был невероятно нестабильным; левые социалистические элементы, входившие в состав провинциального правительства и ранее бывшие союзниками большевистской фракции, стали одним из ее самых откровенных критиков.Члены этой оппозиции (включая ведущих меньшевиков) сформировали Комитет спасения страны и революции в конце октября 1917 года, объявив правительство, в котором доминируют большевики, нелегитимным, и начали организовывать серию забастовок рабочих, призванных подорвать способность большевиков управлять. Правительственные и муниципальные рабочие стали первыми мишенями для забастовок, за которыми последовал ультиматум железнодорожников, которые пригрозили забастовкой, если все социалистические партии не будут сотрудничать в равной степени в формировании нового правительства.Мало того, что бюрократические механизмы остановятся, если государственные служащие продолжат противодействовать им, но и гражданское и военное тыловое обеспечение большевиков — на этом этапе один из наиболее важных факторов в установлении своего контроля — было бы подорвано новой забастовкой железнодорожников. В то же время большевики были вынуждены подавлять различные мелкие восстания, в том числе офицерско-кадетский бунт в Петрограде, а также проводить оборонительные операции против постоянной угрозы организованных белых сил.Их авторитет был невероятно нестабильным, большевики также столкнулись с разногласиями в новых правительственных учреждениях: пять членов Совета Народных Комиссаров ушли в отставку, заявив, что по их причинам их учреждения продвигали «конституцию чисто большевистского правительства с помощью политического терроризма». ».

Кроме того, видная конституционно-демократическая (кадетская) партия, поддерживавшая систему парламентских выборов в правительстве, была объявлена врагами народа, как и любые служащие правительственных ведомств или важнейших отраслей промышленности, которые угрожали подорвать стабильность или экономику государства. и организованный меньшевиками Комитет, призывавший к забастовкам, был распущен вооруженными большевистскими силами; Гражданская война в России официально началась.Следовательно, возможно понять причины создания чрезвычайной и временной тайной полиции для борьбы с этим широким спектром оппозиции большевистскому господству; Партия Ленина подвергалась резкой критике со стороны ее собственных членов, ее бывших сторонников, других социалистических партий, оставшиеся сторонники царской власти в правительственной бюрократии угрожали саботажем, а белые силы (при ограниченной иностранной помощи) по-прежнему представляли серьезную военную угрозу. ЧК была необходимым шагом в установлении внутреннего контроля, особенно в обстановке гражданской войны.

Поскольку ЧК была создана в результате определенных форм оппозиции большевистскому правительству, так же она развивалась в ответ на дальнейшие проявления соперничества, до такой степени, что ее кампания политического террора получила название «красный террор». . Попытка убийства Ленина членами левых эсеров и успешные убийства главы Петроградской ЧК и посла Германии в России побудили большевистских лидеров уполномочить ЧК предпринять немедленные и разрушительные репрессалии; несомненно, предназначалась не только как «месть», но была направлена на создание атмосферы страха, в которой дальнейшие покушения на жизнь ведущих большевиков были бы сочтены слишком дорогостоящими.К середине 1918 года ЧК превратилась из временного следственного органа, когда она была сформирована, в полноценную тайную полицию с полномочиями создавать свои собственные внесудебные суды из трех человек (тройки), которые расширяли полномочия ЧК за счет расследования и ареста. включать допрос, судебное разбирательство и исполнение приговора, включая смертную казнь. Атмосфера нестабильности и неопределенность, связанные с окончательным исходом гражданской войны в России, сделали обычный судебный процесс неработающим сценарием для быстрого реагирования на оппозицию, поскольку у большевиков не было ресурсов для создания юридического кодекса и судебной системы, поэтому они использовали ЧК, чтобы еще больше избавиться от критики и проводить их идеологическое преследование на основе убеждений и классового происхождения человека, в отсутствие закона приговор должен был осуществляться «социалистической совестью».Дзержинский, идеалист и стойкий большевик, откровенно честно заявил, что ЧК представляет собой «организованный террор — это надо сказать открыто — террор, который абсолютно необходим в революционный период, который мы переживаем». ЧК за конкретные действия были быстрыми и ужасными; за покушение на Ленина было казнено 512 заложников, а за действия нескольких его членов при убийстве немецкого посла казнили 350 эсеров.Подсчитано, что во время «красного террора» более 250 000 человек были казнены ЧК, при этом оценка вырастает до почти 2 000 000 человек, если включить трудовые лагеря и косвенные смерти в результате политики ЧК, например, повсеместный голод в стране. крестьянские классы.

Предопределив ГУЛАГ Сталина, ЧК учредила серию лагерей рабского труда для заключения в тюрьму политической оппозиции, нежелательных лиц и идеологических врагов народа (особенно сильно преследуемую буржуазию, но также ученых и «специалистов»).Не строгое исполнение, суровые условия этих лагерей, плохое питание и изнурительный труд привели к гибели тысяч людей. В очередной раз большевики использовали ЧК, чтобы избавиться от любых потенциальных диссидентов, что, учитывая климат и их все еще слабое понимание политической власти, было абсолютно необходимо, если они хотели преследовать свои строгие идеологические цели.

Однако ЧК не ограничивала свои операции идеологическими врагами государства, но даже преследовала те самые элементы классовой системы, которым была предназначена революция; крестьянство.Описанный, возможно, как «величайшее преступление, совершенное ЧК», Ленин поручил бедным фермерам продавать излишки зерна государству по сильно заниженной цене. В качестве механизма принуждения ЧК произвольно арестовывала и казнила спекулянтов с черного рынка, конфисковала зерно непосредственно у крестьян и казнила крестьян, их семьи, а иногда и целые деревни, которые, как считалось, выступали против зерновой политики Ленина или уклонялись от нее. Таким образом, можно утверждать, что ЧК использовалась не только для противодействия саботажу и рассредоточения контрреволюционных элементов, но и большевистская ЧК использовала ее для проведения в жизнь конкретной внутренней политики, поскольку у них не было других жизнеспособных механизмов для этого; местного самоуправления практически не существовало, не было регулярных полицейских сил, Красная Армия была необходима для противодействия военному сопротивлению белых, а централизованные правительственные степени можно было легко игнорировать в отдаленных сельских провинциях России.

Укрепление власти ЧК было микрокосмом более полной консолидации централизованной власти в руках большевиков. Поспешное создание правительственных, бюрократических и военных институтов после Октябрьской революции, а также дублирование их полномочий сделали разработку и реализацию политики все более трудной и спорадической. ЧК, в погоне за собственной властью, преуспела в подчинении многих из этих разнородных институтов, и поэтому ее в дальнейшем можно рассматривать как механизм укрепления политического руководства Ленина.Кристофер Рид утверждает, что «спонтанно организованные ополчения, красные гвардейцы и политически активные воинские части начали переходить под контроль ЧК», и любые реформированные подразделения создавались на базе надежных сторонников большевиков. Таким образом, большевики нашли в ЧК единственное средство, способное тогда формализовать свою власть в разрозненных элементах государственных институтов, преобразовав их вокруг своих сторонников или полностью распустив их.

Распоряжение ЧК

«Буржуазия, землевладельцы и все богатые классы прилагают отчаянные усилия, чтобы подорвать революцию, направленную на защиту интересов трудящихся и эксплуатируемых масс», поэтому «необходимо принять особые меры для борьбы с контрреволюцией и саботажем», — заявил Ленин. в письме к Дзержинскому о создании ЧК.Первоначальный мандат, данный ЧК, был весьма неоднозначным, он не определял в каких-либо строгих терминах, какие действия будут считаться контрреволюционными или преступными, и не затрагивал вопрос о том, какое наказание ЧК может впоследствии применить. Широкий и неопределенный характер его мандата, решение большевиков не публиковать его публично и личная поддержка Лениным Дзержинского (особенно в конфликте с наркомом юстиции) дали ЧК почти неограниченные полномочия проводить расследования, преследования и казни без страха. обращения.Первоначальный мандат, унаследованный в основном от MRC, заключался в 1) борьбе со всеми формами контрреволюционной деятельности в России, 2) надзоре за прессой, 3) поддержании революционного порядка и 4) борьбе со всеми формами саботажа (социального, экономического и т. военно-промышленный). Гетти утверждает, что такие внеправовые методы, которыми наделена ЧК, появляются, когда большевистский режим «чувствует себя скованным» или «находящимся под угрозой (во время паники или после убийств), во время трансформационных кампаний» (таких как коллективизация или начальный период государственного управления). -строительство после захвата власти) или когда «объекты не совершили преступления, за которое взимается ответственность, но, тем не менее, считаются опасными»; ЧК была органичным институтом, который можно было использовать, чтобы развеять эти опасения с помощью массового политического террора.

ЧК добилась огромных успехов в выполнении своего первоначального мандата, и поэтому я считаю, что большевики очень эффективно использовали ее. Он закрыл все правые и другие социалистические газеты, оставив нетронутыми только большевистские газеты. Ей удалось не только подавить восстания во многих городах и сельской местности, но также подвергнуть остракизму и практически ликвидировать любую оппозицию или поддержку меньшевиков, эсеров и партии кадетов. Забастовки рабочих, объявленные формой саботажа государства и экономики со стороны врагов государства, безжалостно подавлялись ЧК, и часто на самых ранних этапах их агенты, проникшие в промышленное сообщество, часто подавляли поражение.ЧК также внедрилась во все государственные институты, выступая в качестве лояльного барьера между большевистским руководством и любыми потенциальными группами, которые могли бросить вызов их власти; В Красной Армии были созданы «особые отделы» для отслеживания «реальной или предполагаемой нелояльности», а агенты ЧК даже заняли доминирующее положение в Русской православной церкви.

Заключение

ЧК была «мечом революции», явно задуманным как орган «массового красного террора против буржуазии и ее агентов».В период неопределенности вокруг Октябрьской революции и продолжающегося противодействия большевикам со стороны других социалистических партий, бывших сторонников царизма и белых, рабочих и иностранной интервенции я утверждаю, что большевикам нужна была ЧК для консолидации своей власти над разрозненными элементами системы. разбитое государство в условиях гражданской войны. Именно благодаря их использованию ЧК — предоставив ей виртуальный карт , чтобы действовать по своему усмотрению, используя все средства, которыми она располагала, — Ленин и большевики сумели сохранить власть и создать прочное советское государство. которому на протяжении почти столетнего существования не хватало какой-либо реальной внутренней оппозиции.Однако важно отметить, что хотя, как замечает Финкель, ЧК не создавала заговоров, которых не существовало, у них была «значительная тенденция преувеличивать их масштабы и значение»: ЧК является ярким примером учреждения, созданного для преследование политического террора и повсеместное идеологическое подавление, которое укрепило его собственную власть и расширило его собственный мандат, чтобы оправдать свое место в государстве и гарантировать, что оно воспринимается как бесценное для постоянного правительства этого государства.Сложно оценить, можем ли мы отделить действия ЧК от более широких действий ее большевистского хозяина по укреплению своей власти. Возможно, одним из наиболее убедительных выводов является то, что нынешний президент России является бывшим лидером одного из преемников ЧК, а сам его называют в российских СМИ чекистом человек.

Библиография

Абрамович Р. (1962). Советская революция: 1917-1939 гг. .Нью-Йорк: International Universities Press
Адельман Дж. (1984). Террор и коммунистическая политика: роль тайной полиции в коммунистических государствах . Колорадо: West View Press
Эндрю С. и Митрохин В. (2000). Архив Митрохина . Лондон: Пингвин
Чемберлен, W. (1957). Русская революция: 1917-1921. Нью-Йорк: компания Macmillan
Финкель, С. (2003). Очистка общественного интеллекта: изгнание из Советской России 1922 года. Российский обзор 62
Дж. Гетти (2002). Массовый террор и сталинское управление. Российский обзор 61
О’Кэрролл А. (1992). ЧК во время русской революции . http://flag.blackened.net/revolt/talks/cheka.html (по состоянию на 19 ноября 2005 г.).
PageWise, Inc. (2002). Истоки ВЧК . http://iaia.essortment.com/cheka_rvph.htm (по состоянию на 19 ноября 2005 г.).
Рид К. (1996). От царя к советам: русский народ и его революция. Нью-Йорк: Oxford University Press
Рид, Дж. (1935). Десять дней, потрясших мир . Нью-Йорк: Random House
Siegelbaum, L. (1992). Советский Государство и общество в период между революциями: 1918-1929 гг. Кембридж: Издательство Кембриджского университета

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

Красный террор в Советской России

Русская революция и гражданская война в России

Начало 20 века было неспокойным временем для России.В то время как страны Западной Европы, такие как Великобритания, Франция и Германия, стали индустриализированными, Россия оставалась очень отсталой. В нем не было много среднего класса: богатство и власть были сосредоточены в руках немногих, в результате чего большинство россиян оставались бедными и угнетенными. Русскому народу надоело. Революция разразилась в 1905 году, но большая революция произошла несколькими годами позже, в 1917 году.

Русская революция была серией двух революций, которые произошли в 1917 году и привели к свержению царя Николая II и окончательному творению. Советского Союза, первого коммунистического государства в мире.Лидером русской революции был Владимир Ленин, убежденный марксист, которого изгнали из России за свою революционную деятельность. Ленин вернулся из ссылки, чтобы возглавить революцию и превратить Россию в коммунистическое государство. Последователи Ленина назывались большевиками . Большевики были радикальной левой фракцией, состоящей в основном из русских городских рабочих. Иногда русскую революцию называют большевистской революцией.

Лидер большевиков Владимир Ленин

Захват власти большевиками привел к гражданской войне.Гражданская война в России годов велась между большевистскими «красными» и консервативными «белыми» между 1917-1922 годами. «Белые» в основном были антикоммунистами. Многие из «белых» выступали за консервативное правительство, такое как монархия. Число погибших было ужасающим: считается, что в результате конфликта погибло около 10 миллионов человек. Красный террор совпал с временными рамками Гражданской войны в России.

Красный террор

Большевистская тайная полиция, именуемая ЧК , была в первую очередь ответственна за проведение красного террора, хотя и другие правительственные учреждения, безусловно, были вовлечены.Террор начался после августа 1918 года, когда был убит руководитель ЧК Моисей Урицкий. На самого Владимира Ленина в том же месяце было совершено покушение. Хотя попытка оказалась неудачной, Ленин был тяжело ранен. Выздоравливая, он приказал: «Необходимо — тайно и срочно — подготовить террор». Большевики немедленно приступили к программе подавления контрреволюции посредством массового террора. Любой, кого подозревали в том, что он «белый» или придерживался контрреволюционных идей, был заключен в тюрьму и, во многих случаях, казнен.За первые два месяца террора пострадало от 10 000 до 15 000 человек.

Трупы разбросаны возле штаб-квартиры ЧК

Поскольку большевики были настроены против религии, особенно выделялось духовенство. Некоторые пережили ужасные зверства, такие как утопление, варку в смоле и другие жестокости. Дезертиры из Советской Красной Армии составляли еще одну группу, выбранную для убийства, наряду с теми, чьи семьи принадлежали к знати.Как и во время Французской революции, убийства приближались к уровню истерии: не имело значения, если бы не было доказательств контрреволюционной активности; если у вас были состоятельные члены семьи или даже если вас подозревали в антикоммунистике, вас могли казнить. Вы можете понять, почему русский народ расценил это как «террор».

Так почему же был развязан красный террор? Есть много причин. Очевидно, большевики стремились подавить оппозицию и устранить всех, кто стоял на пути их нового мирового порядка.Для них это было средством удержаться у власти. А как насчет воздействия террора? Красный террор усилил гражданскую войну в России и, вероятно, продлил ее. Оценки числа погибших в «Красном терроре» значительно различаются, но многие историки считают, что было убито более 100 000 человек.

Красный террор подошел к концу, когда большевики смогли консолидировать власть благодаря победе в Гражданской войне в России. Хотя обычно считается, что война закончилась в 1922 году, беспорядки продолжались годами, а чистки были обычным явлением на протяжении 1920-х и 1930-х годов.

В Крыму покоятся жертвы красного террора

Резюме урока

Давайте рассмотрим.

Красный террор был программой массовых убийств, пыток, тюремного заключения и угнетения, осуществленной большевиками (советскими коммунистами) против политических оппонентов в период с 1918 по 1922 год. Русская революция была серией двух революций, которые произошли в 1917 году и привели к свержению царя Николая II и окончательному созданию Советского Союза, первого коммунистического государства в мире.Лидером этого нового государства был Владимир Ленин, сторонников которого называли большевиками . Большевики были радикальной левой фракцией, в основном состоявшей из городского рабочего класса русских. Гражданская война в России годов велась между большевистскими «красными» и консервативными «белыми» между 1917-1922 годами. Большевистская тайная полиция, именуемая ЧК , была в первую очередь ответственна за проведение красного террора, хотя другие правительственные учреждения, безусловно, были замешаны.

Красный террор

Красный террор (русский: Красный террор) был периодом политических репрессий и массовых убийств , осуществленных большевиками после начала Гражданской войны в России в 1918 году.

Этот термин обычно применяется к большевистским политическим репрессиям во время Гражданской войны (1917–1922), в отличие от Белого террора, осуществленного Белой Армией (российскими и нерусскими группами, выступающими против большевистского правления) против своих политических врагов (включая большевики). Он был создан по образцу террора Французской революции. ЧК (большевистская тайная полиция) проводила репрессии, учиненные во время красного террора. По оценкам, общее количество людей, убитых во время красного террора за начальный период репрессий, составляет не менее 10 000 человек.Оценки общего числа жертв большевистских репрессий сильно разнятся. Один источник утверждает, что общее число жертв кампаний репрессий и умиротворения могло составить 1,3 миллиона, тогда как другой дает оценку 28 000 казней в год с декабря 1917 года по февраль 1922 года. Согласно самым надежным оценкам общего числа убийств, это число составляет около 100 000, в то время как другие предлагают цифру в 200 000.

Назначение

Установление режима красного террора в сентябре 1918 года было вызвано различными факторами.В стране наблюдалась экономическая и политическая дезорганизация, радикализация масс, обесценивание жизни и поляризация общества, которые усилились во время Первой мировой войны, что привело к появлению мафиозного правосудия, бандитизма и беспорядков. Все чаще подчеркивалось насильственное решение политических и социальных проблем. Применение принуждения было присуще всем сторонам конфликта.

Вторжение чехословацких, американских, британских, французских и японских войск усилило гражданскую войну.В результате применение репрессий получило дополнительное оправдание. Подавление революций в Венгрии, Германии и особенно Финляндии подтолкнуло Советское государство к более решительным действиям против своих противников. Полагая, что его враги диаметрально противоположны ему, советские силы стремились подавить их, в том числе их социальную основу. Таким образом, репрессии были направлены против ancien mode чиновников и военных, полицейских и представителей высших классов

Красный террор не только очищал старый государственный аппарат, но и имел цель укрепить Советское государство.Ситуация требовала от большевиков удержания власти не только путем подавления восстания, но и предотвращения его любой ценой, а также признаков анархии. Красный террор стремился решить проблему спонтанного индивидуального террора.

Красный террор в Советской России был оправдан в советской историографии как военная кампания против контрреволюционеров во время Гражданской войны 1918–1921 годов в России, направленная против тех, кто был на стороне белых (Белая армия). Большевики называли любые антибольшевистские фракции белыми, независимо от того, действительно ли эти фракции поддерживали дело Белого движения.Лев Троцкий описал контекст в 1920 году:

Жесткость диктатуры пролетариата в России, отметим здесь, была обусловлена не менее тяжелыми обстоятельствами [чем Французская революция]. Был один сплошной фронт, на севере и юге, на востоке и западе. Помимо русских белогвардейских армий Колчака, Деникина и других, на Советскую Россию одновременно или по очереди нападают немцы, австрийцы, чехословаки, сербы, поляки, украинцы, румыны, французы, британцы, американцы, японцы, финны. , Эстонцы, литовцы…. В стране, задушенной блокадой и задушенной голодом, происходят заговоры, восстания, террористические акты, разрушение дорог и мостов.

— Троцкий (1920)

Затем он противопоставил террор революции и предоставил большевистское оправдание для этого:

Первое завоевание власти Советами в начале ноября 1917 г. (новый стиль) фактически было совершено с незначительными жертвами. Русская буржуазия оказалась до такой степени отчужденной от народных масс, настолько внутренне беспомощной, настолько скомпрометированной ходом и результатами войны, настолько деморализованной режимом Керенского, что едва ли осмелилась оказать какое-либо сопротивление…. Революционный класс, завоевавший власть с оружием в руках, обязан и будет подавлять с ружьем в руках все попытки вырвать власть из его рук. Там, где против него будет враждебная армия, он противопоставит ему свою собственную армию. Когда он сталкивается с вооруженным заговором, попыткой убийства или восстанием, он обрушит на своих врагов беспощадное наказание.

— Троцкий (1920)

Мартин Лацис , начальник ВЧК Украины, заявил в газете Красный террор :

Мы не боремся с отдельными людьми.Мы истребляем буржуазию как класс. Не заглядывайте в досье с компрометирующими уликами, чтобы увидеть, восстали ли обвиняемые против Советов с оружием или на словах. Вместо этого спросите его, к какому классу он принадлежит, каков его образование, его профессия. Это вопросы, которые определят судьбу обвиняемых. В этом смысл и суть красного террора.

— Мартин Лацис (Mārtiņš Lācis) , Красный террор

Упорная борьба была кратко описана с большевистской точки зрения Григорием Зиновьевым в середине сентября 1918 г .:

Чтобы победить наших врагов, мы должны иметь свой социалистический милитаризм.Мы должны увезти с собой 90 миллионов из 100 миллионов населения Советской России. В остальном нам нечего им сказать. Они должны быть уничтожены.

— Григорий Зиновьев , 1918

История

Кампания массовых репрессий официально началась как возмездие за убийство (17 августа 1918 г.) лидера Петроградской ЧК Моисей Урицкий , совершенное Леонидом Каннегиссером и покушение на Владимира Ленина (30 августа 1918 г.) Фанни Каплан.Оправляясь от ран, Ленин дал указание: «Надо — тайно и срочно готовить террор».

5 августа 1918 года в Кучкинском районе Пензенской области вспыхнуло восстание зажиточных крестьян. Восстание было подавлено 8 августа, но обстановка в регионе оставалась напряженной. 18 августа вспыхнуло еще одно восстание, возглавленное эсерами. Считалось, что руководители Пензенской области недостаточно твердо реагируют на восстание, что побудило Ленина послать несколько телеграмм с призывом к более решительным действиям в борьбе с повстанцами: «Необходимо организовать усиленную охрану из отобранных и надежных людей, чтобы провести кампания безжалостного массового террора против кулаков, священников и белогвардейцев, содержание подозреваемых в лагерях за городом.«

11 августа 1918 г. Ленин дал указание:

«Товарищи! Восстание пяти кулацких уездов должно быть безжалостно подавлено. Этого требуют интересы всей революции, потому что« последняя решающая битва »с кулаком сейчас идет повсюду. Надо показать пример.

Повесьте (совсем повесьте, на виду у народа) не менее ста известных кулаков, мерзких богачей, кровопийц.
Опубликуйте их имена.
Изъять у них все зерно.
Обозначить заложников — согласно вчерашней телеграмме.

Сделайте так, чтобы сотни верст вокруг люди видели, трепетали, знали, кричали: «душить (сделано) и дальше будет за кулаков-кровососов».

Телеграфируйте получение и реализацию. Ваш Ленин.

П.С. Используйте для этого своих самых крутых людей ».

Большевистское коммунистическое правительство казнило пятьсот «представителей низвергнутых классов» сразу после убийства Урицкого.

Первое официальное сообщение о красном терроре, опубликованное в Известиях , «Обращение к рабочему классу» от 3 сентября 1918 года, призывает рабочих «сокрушить гидру контрреволюции массовым террором! распространят малейшие слухи против советской власти, будут немедленно арестованы и отправлены в концлагерь ». За этим последовал декрет ЧК «О красном терроре» от 5 сентября 1918 года.

15 октября ведущий чекист Глеб Бокий, подводя итоги официально завершившегося «красного террора», сообщил, что в Петрограде 800 предполагаемых врагов были расстреляны и еще 6 229 человек заключены в тюрьму.Согласно спискам казненных без судебного разбирательства, опубликованным в газете Cheka Weekly и других официальных изданиях, за первые два месяца число пострадавших составило от 10 000 до 15 000 человек. В заявлении Совнаркома о красном терроре от 5 сентября 1918 г. говорилось:

, что для расширения возможностей Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и коррупцией и придания ей большей методичности, необходимо направить туда возможно большее количество ответственных партийных товарищей, что необходимо для обеспечения Советская республика от классовых врагов путем изоляции их в концлагерях, что все люди должны быть расстреляны, что связано с белогвардейскими организациями, заговорами и мятежами, что необходимо огласить имена казненных как а также причины применения к ним этой меры.

— Подписали нарком юстиции Д. Курский, нарком внутренних дел Г. Петровский, заведующий делами СНК В. Бонч-Бруевич, СУ, № 19, отдел 1, ст. 710, 04.09.1918

Противники советского правительства, особенно правительство лидера Белой армии А. Деникина, утверждали, что значительное число заключенных, подозреваемых и заложников были казнены из-за принадлежности к «имущим классам», в том числе от 2000 до 3000 в Харькове в 1919 году и до 1000 человек. в Ростове в 1920 году.

По данным профессора Санкт-Петербургского университета Ратковского, количество казней, проведенных во время красного террора, составило 8000 человек: 2000 казней произошло с 30 августа по 5 сентября 1918 года, а еще 3000 — в оставшиеся дни сентября. Еще 3000 были казнены в октябре-ноябре 1918 года.

Русские эмигранты заявляли о широкомасштабных репрессиях в Крыму после того, как Советский Союз установил контроль над регионом в 1920 году. Эмигрант Б.Л. Солоневич писал о 40 тысячах казненных только за первые три месяца, а С.П. Мельгунов, охотно цитирующий свидетельства очевидцев и белоэмигрантскую прессу, дал оценки в 50, 100 и 150 тысяч человек. Эти оценки считаются завышенными. В книге «Последний Эрмитаж», содержащей отчеты о расстрелах пленных офицеров и жандармов, насчитывается 4534 казненных. Из них 2 065 в Симферополе, 624 в Керчи и 53 в Севастополе. Опубликован отчет начальника Особого отдела 9-й дивизии П. Зотова, в котором из 1100 зарегистрированных в Феодосии белых расстреляны 1006 человек.Все казненные были офицерами, военными и полицейскими Белой армии. Также было вынесено постановление о расстреле 320 офицеров в Джанкой 28 ноября 1920 года. Масштабы репрессий в Крыму считались экстраординарными, и подобной волны репрессий против захваченных армий Деникина и Колчака не было.

Автор статьи в крымской газете Севастопольская правда сомневался в утверждениях о зверствах в Крыму в 1920 году, написав: «Я не мог поверить в« красные зверства », о которых писал Мельгунов, потому что, живя в Севастополе с 1948 года, я не верил. слышал что-нибудь подобное от местных жителей.К тому времени прошло менее 30 лет, и свидетели были живы … Кроме того, во время и после гражданской войны дедушка жил со своей семьей в селе, а отец, которому тогда было 14 лет, жил в селе. Симферополь. Про «Красные зверства» я тоже ничего не слышал от них. Более того, в Севастополе попали в плен два старших брата моего отца, рядовые, служившие в Белой армии. Один из них был ранен на Перекопе и лежал в больнице. Никто из них не подвергался насилию и не был сослан на Север.«

16 марта 1919 года все воинские части ЧК были объединены в единое целое — Войска внутренней обороны республики, которых в 1921 году насчитывалось 200 000 человек. Эти войска охраняли трудовые лагеря, управляли системой ГУЛАГа, проводили реквизицию продовольствия. и подавляли крестьянские восстания, бунты рабочих и мятежи в Красной Армии (которая страдала от дезертирства).

Одним из главных организаторов красного террора для большевистского правительства был армейский комиссар 2-го ранга Ян Карлович Берзин (1889–1938), настоящее имя которого было Петерис Лузис.Участвовал в Октябрьской революции 1917 г., затем работал в центральном аппарате ЧК. Во время красного террора Берзин инициировал систему захвата и расстрела заложников, чтобы остановить дезертирство и другие «акты нелояльности и саботажа». В качестве начальника особого отдела Латвийской Красной Армии (позднее 15-й армии) Берзин участвовал в подавлении мятежа русских моряков в Кронштадте в марте 1921 года. Особо отличился он в ходе преследования, захвата, захвата. и убийство пленных моряков.

Встречайте Freikorps: Авангард террора 1918-1923 гг. | Национальный музей Великой Отечественной войны

Мы традиционно считаем военную службу временным занятием. Начинаются войны, люди объединяются и сражаются все время. Когда борьба заканчивается, они возвращаются в свои дома и к своим близким и пытаются жить своей жизнью. Образцом на Западе всегда была ранняя римская армия, фермеры возделывали землю в мирное время, а затем откликались на призыв долга, когда враги угрожали республике.Гражданин-солдат (или «фермер-йомен») по-прежнему остается нашим культурным идеалом.

Это вдохновляющее повествование, но что, если это не всегда правда? Что делать, если мужчина не может перестать служить даже после четырех долгих лет пути через кровь? Что, если он только что участвовал в самой ужасной войне всех времен, а этого все еще недостаточно? Что, если бы мы обучили машины для убийства, которые не могли выключить? В тяжелые годы после Первой мировой войны Германия столкнулась со всеми этими вопросами, и ни один из ответов не был обнадеживающим.

Встречайте Freikorps .

Восстание Freikorps
Хотя Первая мировая война закончилась в 1918 году, последующие годы были почти такими же ужасными, как и сама война. В Германии когда-то гордый народ пил поражение до дна: унижение от рук своих врагов; голод от морской блокады союзников, продолжавшейся до 1919 г .; даже разрушительные последствия чумы в виде глобальной эпидемии гриппа.

Дни славы прошли, как и кайзер Вильгельм II.Германия была теперь республиканской республикой, а власть находилась в руках умеренной Социал-демократической партии Германии (СДПГ на немецком языке) под руководством Фридриха Эберта. Однако, как и во всех революциях, первые недели были наполнены стрессами и напряжениями. Правые сторонники монархии на данный момент вышли из равновесия, но конкурирующие левые партии уже были на марше, особенно более радикальные Независимые социал-демократы (USPD), а также Лига Спартака ( Spartakusbund ). , (Зарождающаяся коммунистическая партия Германии при Карле Либкнехте и Розе Люксембург).Более того, когда осенью 1918 года центральное правительство исчезло, власть в большинстве немецких городов перешла в руки наспех сформированных «рабочих и солдатских советов» ( Arbeiter- und Soldatenräte ), «советов», которые имели возникла более или менее спонтанно. Любой, кто жил в Европе в течение последних двух лет, мог прочитать на чайных листьях: это был тот же революционный путь, который пошла Россия, и Эберт, вероятно, ложился спать ночью, задаваясь вопросом, будет ли он все еще у власти, когда взойдет солнце , и, может быть, будет ли он вообще жив.

Плакат Лиги Спартака, 1919 год. Немецкий исторический музей.

Международная напряженность была столь же серьезной, когда недавно образованные государства на периферии бросали агрессивные взоры на территорию Германии. Возрожденная Польша, например, претендовала на почти весь Рейх к востоку от реки Одер, и действительно, польские националисты в Познани вскоре восстанут и захватят контроль над городом, а также окружающими его богатыми провинциями.За поляками, конечно, таилась еще более серьезная угроза: Советская Россия, провозгласившая революцию без границ и не скрывающая своего намерения нести большевизм в остальную Европу на штыках Красной Армии.

Обычно, когда враги воют от вашей крови, вы призываете армию. К сожалению, у Эберта его больше не было. В начале революции он подписал договор с верховным командованием — фельдмаршалом Паулем фон Гинденбургом и его способным начальником штаба (фактически «генерал-квартирмейстер») Вильгельмом Гренером.Офицерский корпус пообещал защищать новую республику, а взамен Эберт пообещал поддерживать армию, восстанавливать закон и порядок и делать все, что в его силах, чтобы противостоять большевизму.

Это был брак случайных товарищей, умеренный социалист, друживший с милитаристами, и раннее возвращение не обнадежило. Несмотря на все свои обещания, у Гинденбурга и Гренера тоже больше не было армии. Теперь перед ними стояла сложная техническая проблема: привести домой свою побежденную, но огромную армию со всех сторон и из Европы и упорядоченно демобилизовать ее.Первая часть прошла довольно хорошо, учитывая, что некоторые немецкие формирования находились далеко от центральной Украины и что сеть автомобильных и железных дорог Восточной Европы — никогда не была надежной в лучшие времена — вышла из строя за четыре года войны. Подразделения вернулись домой по графику и с соблюдением дисциплины, и Гинденбургу удалось избежать кошмара разбитой немецкой армии, мародерствующей мародерские банды, мародерствующих по Европе.

Часть вторая — демобилизация — закончилась катастрофой. Как только эти возвращающиеся формирования пересекали немецкую границу, они имели тенденцию растворяться.Офицеры потеряли контроль, люди бежали, и даже записи (сигнальное свойство прусско-германской армии) вышли из строя. Классическим примером был большой военный парад в Берлине 10 декабря 1918 года, чтобы встретить двадцать дивизий возвращающейся армии у Бранденбургских ворот. Войдя в Берлин и собравшись там на торжества, солдаты растаяли, просто исчезли. «Тяга оказаться дома на Рождество», — писал позже Гренер со значительным преуменьшением, — «оказалась сильнее военной дисциплины.”

Когда регулярная армия исчезла, Верховное командование начало поощрять отдельных офицеров набирать отдельные добровольческие отряды, или Freikorps . Гинденбург и Гренер поддерживали связь с командирами на всех уровнях, которые были готовы к службе, а эти офицеры, в свою очередь, знали людей в своих рядах, которые были готовы остаться с флагом. В следующие несколько месяцев некогда великая немецкая армия уступила место калейдоскопической смеси подразделений разных размеров, форм и возможностей, все более или менее материально поддержанных тем, что осталось от квартирмейстерской службы старой армии.Обозначения варьировались, большинство из них было названо по месту их происхождения или, что более вероятно, их командир, человек, сформировавший отряд, и харизматическая фигура, скрепившая его. Военно-морская бригада Эрхардта, Корпус свободы Хаазе, Freiwilligen Landesjägerkorps генерала Людвига Р.Г. фон Меркера (и, следовательно, обычно «добровольческие винтовки Меркера»), корпус Лютвица, Корпус свободы Хюльсена и многие, многие другие: это были ошеломляющее множество, и потребуется действительно храбрый человек, чтобы попытаться составить исчерпывающий боевой порядок.

Мы понимаем, офицеры: армия была их жизнью. Но кто были эти солдаты и почему они остались в форме? Причины их разнообразны. У некоторых не было дома, в который они могли бы вернуться — или, по крайней мере, так думали. Другие стали жаждать единства, которое уникально для людей, находящихся под огнем. Некоторые были законно расстроены после четырех лет грязи, крови и бомбардировок — нечестивой троицы окопной войны. И многие были слишком молоды, чтобы вообще участвовать в войне, факт, который обычно не признавался в исследованиях Freikorps , и стремились воспользоваться шансом на славу.

Политически «флибустьер» ( Freikorpskämpfer ) был человеком правых, но он был не только этим. Он также был ненавистником. Он ненавидел революцию, ненавидел новую Германскую республику, ненавидел социалистов, которые руководили ею, и коммунистов, пытающихся заменить их. В самом деле, он вообще ненавидел мирных жителей. Он считал, что Германия не проиграла войну, а получила «удар в спину» той же стаей предателей, которая сейчас правит в Берлине. Возможно, у него была сентиментальная привязанность к старой Германии кайзера, но он был достаточно смекалистым, чтобы понимать, что те дни прошли навсегда.Хотя большинство его идей оставалось на начальной стадии, он тосковал по могущественной Германии, объединенной под сильным лидером ( фюрер ), политической системой, отмеченной теми же военными достоинствами власти и послушания, что и армия на фронте.

Кампании Freikorps
В то время как их республиканизм был подозрительным, эти специальные подразделения вскоре проявили себя как сильные бойцы. Первые Freikorps вступили в бой вдоль польской границы в декабре 1918 года, коллективно сражаясь как Grenzschutz Ost («Восточная пограничная оборона»), но их центр тяжести вскоре переместился на внутренний фронт.В январе 1919 года Лига Спартака (теперь переименованная в Коммунистическую партию Германии, КПГ) подняла восстание в Берлине. Вооруженные рабочие захватили контроль над большей частью центрального города, включая вокзалы, общественные здания и офисы крупных берлинских ежедневных газет, а Либкнехт объявил правительство Эберта свергнутым.

Оккупация твоего газетного квартала. Фотография Вилли Ремера, 5 января 1919 года. Немецкий исторический музей в Берлине.

Это могло бы сработать несколько недель назад, но у правительства теперь было достаточно Freikorps , чтобы сокрушить его.Руководил усилиями министр обороны в кабинете Эберта Густав Носке. Будучи пожизненным социалистом, но также борцом за правопорядок (не такая уж странная комбинация в Социал-демократической партии), он основал штаб-квартиру в Далене и начал организовывать и вооружать различные формирования. Он знал, что это будет грязная работа, но кто-то должен был быть «ищейкой», как он выразился.

Последовала неделя жестких уличных боев, но с самого начала борьба была неравномерной. Freikorps — Корпус Свободы Рейнхарда (полковник Вильгельм Рейнхард), Потсдамский Корпус Свободы (майор Франц фон Стефани), «Железная бригада» из Киля под прямым командованием Носке — имели все высокие карты.У них были четкие линии командования, обученные солдаты и сложная тактика нападения ( Stosstrupptaktik ), которым они научились в конце войны. При необходимости они даже могли задействовать полный набор средств поддержки: артиллерию, огнеметы и бронемашины.

В результате на «Неделе Спартака» Freikorps очистили Берлин, разгромили банды безразлично вооруженных повстанцев и неизменно убили их. Последний факт заслуживает особого внимания. Гражданские войны всегда жестоки, но рвение, с которым Freikorps занималось своим делом, было несоразмерным.Они убивали во время и после битвы с одинаковым энтузиазмом, и любой пленник, которому не повезло попасть в их руки, обычно мог ожидать попадания пули или приклада в затылок. Действительно, каждый Freikorps человек, написавший свои мемуары, хвастался этим в печати.

Их самыми печально известными жертвами стали лидеры КПГ Карл Либкнехт и Роза Люксембург, захваченные солдатами гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии ( Garde-Kavallerie-Schützen-Division ). Их похитители сначала избили их дубинками, а затем расстреляли за «попытку к бегству», возможно, первое употребление этой характерной фразы 20-го века.Люксембург была маленькой, физически слабой и в детстве страдала от болезни бедра, из-за которой одна нога становилась длиннее другой. Мягко говоря, трудно представить, как она пытается убежать от отряда вооруженных до зубов солдат. В классическом гангстерском стиле ее убийцы бросили ее тело в ледяные воды берлинского Ландверканала и сбросили труп Либкнехта, не имея никакой идентифицирующей информации о ступенях местного морга.

Жертвы Freikorps: Роза Люксембург и Карл Либкнехт.

Неделя Спартака стала образцом для первого года республики. Восстания левых прокатились по стране в 1919 году, сначала в северных портах Бремена, Бремерхафена и Куксхафена, затем в центральных провинциях Вестфалия и Брансуик, а затем в Лейпциге. Freikorps сокрушил их всех с максимальной жестокостью. Вторая волна насилия со стороны КПГ охватила Берлин в марте, за ней снова последовала еще более кровавая волна террора Freikorps . В апреле в результате переворота левых сил правительство Баварии было свергнуто, и в Мюнхене был создан «Баварский совет». Freikorps со всего Рейха устремились в Баварию, сокрушив советский режим к маю. Конечно, в Мюнхене был «красный террор» с произвольными арестами и убийствами, но последовавший «белый террор» во много раз превысил его.

Freikorps в Баварии с пулеметом, 1919 год. Федеральный архив Германии, Мюнхен.

В конце концов, Freikorps удерживали Республику у власти, но также могли доставить больше неприятностей, чем они того стоили.Германия, кишащая тысячами хорошо вооруженных солдат, вряд ли будет приемлема для победоносных союзников. В марте 1920 года под давлением союзников Эберт приказал расформировать большую часть Freikorps . В ответ одно из подразделений, которые вскоре должны были быть демобилизованы, бригада морской пехоты Эрхардта подняла восстание и оккупировала Берлин. Войска крошечной регулярной армии, Временного рейхсвера, стояли в стороне и не оказывали сопротивления. Отчасти это было из-за небольшого размера армии, но среди регулярных рядов также присутствовала неоспоримая симпатия к восстанию.Как сказал командующий армией генерал Ханс фон Сект: «Войска не стреляют по войскам». Мятежники назначили нового канцлера правого крыла Вильгельма Каппа, и попытка государственного переворота вошла в книги как «путч Каппа».

Капп-путч, март 1920 г. Федеральный архив Германии.

Однако управлять Германией оказалось труднее, чем оккупировать Берлин. Социал-демократы наконец проявили некоторую мускулатуру, вызвав рабочих на всеобщую забастовку, парализовав огромный трехмиллионный город с населением.Из-за отказа берлинцев к сотрудничеству и отсутствия поддержки за пределами Берлина путч вскоре рухнул. Когда бригада Эрхардта эвакуировала город, она оставила после себя то, что мы можем назвать только типичной визитной карточкой, открыв огонь из винтовок и пулеметов по огромной толпе мирных жителей и убив несколько сотен человек. Это далеко не аномалия, это было идеальное выражение ненависти флибустьеров к гражданскому населению. Это был Freikorps , который был Freikorps .

Freikorps оказался не менее проблемным для внешней политики Германии.Фактически за свою короткую историю они провели две крупные «международные» кампании. Весной 1919 года они отправились в Прибалтику, чтобы сражаться вместе с новой латвийской армией. Их миссия, одобренная союзниками, заключалась в том, чтобы помочь укрепить оборону Латвии против Красной Армии. Естественно, Freikorps вскоре превысили свой срок, свергнув должным образом сформированное латвийское правительство Карлиса Улманиса, открыто обсудив планы колонизации региона и фактически штурмовав столицу Ригу 22 мая 1919 года.Они также устроили обычную резню, расстреляв 500 латышей, подозреваемых в большевизме, в Митау, еще 200 в Туккуме и еще 125 в Дюнамунде. Число погибших в Риге составит около 3000 человек.

К несчастью для Freikorps , они только что «покорили себя насмерть», как выразился командир «Железной дивизии» майор Йозеф Бишофф (« Wir haben uns totgesiegt! »). Союзники допустили бы, чтобы на побережье Балтийского моря находилось государство с преобладанием Германии.Они оказали давление на Эберта, Эберт оказал давление на высшее командование, и почти сразу же пошли приказы об отзыве всех сил. В то время как некоторые пытались остаться и служить в армии белого русского авантюриста принца Павла Бермондт-Авалова, большинству не оставалось ничего другого, как выполнить их приказ и вернуться в Германию.

Вторая кампания проходила в Верхней Силезии, напряженном месте смешанного польско-немецкого населения. Союзники запланировали здесь плебисцит на март 1921 года, голосование, чтобы точно определить пожелания местных жителей относительно будущей принадлежности.Однако напряженность накалялась, и по мере приближения голосования в провинции произошли столкновения на этнической почве, заявления о преследованиях и акты насилия с обеих сторон. Структура власти в Верхней Силезии по-прежнему оставалась немецкой, немногие поляки ожидали справедливого плебисцита, и в августе 1919 года и в феврале 1920 года были польские восстания. Когда фактическое голосование привело к явной победе Германии (60% к 40%), немцы ликовали, поляки кричали о мошенничестве, и союзники решили разделить Верхнюю Силезию. Однако до того, как они это сделали, в мае произошло третье восстание, возглавляемое польским националистом Войцехом Корфанти.Ему удалось захватить две трети провинции и большую часть ее тяжелой промышленности.

Плакат плебисцита 20 марта 1921 года в Верхней Силезии. Обратите внимание на то, как Польша изображается как «смерть вашего благополучия».

И снова Freikorps устремились на место происшествия. В ходе небольшой умной кампании, продолжавшейся всего три недели, они захватили большую часть провинции и установили восклицательный знак, штурмовав польские укрепленные позиции на Аннаберге 23 мая.Но и это дело не закончилось полной победой. Freikorp s в очередной раз «победили себя насмерть». Одно дело — защищать районы, населенные немцами. Другое дело — агрессивные маневренные кампании по завоеванию целых провинций, и союзники были довольны этим делом не больше, чем делом на Балтике. Они вынудили правительство Эберта решить проблему раз и навсегда и ясно дали понять, что простого ухода из Верхней Силезии недостаточно. 24 мая, на следующий день после падения Аннаберга, Эберт издал указ, объявивший вне закона все Freikorps и добровольческие формирования.

Заключение
Даже сейчас бывший Freikorps оставался разрушительным элементом в жизни Германии. Многие ушли в подполье и ждали дня мести. Другие присоединились к различным военизированным группам, таким как нацистские штурмовики. А третьи проводили кампанию террора и убийств против правительственных деятелей, изобилующую списками смертников и так называемыми судами ( Femegerichten ), которые выслеживали и убивали «предателей» немецкого народа. Freikorps сбросили тонкую оболочку солдатского мастерства и стали убийцами.

Это удручающая сказка. В июне 1921 года они убили ключевую фигуру USPD Карла Гареса. В августе того же года они ударили лидера партии католического центра Матиаса Эрцбергера, одного из официальных лиц, подписавших перемирие еще в ноябре 1918 года. Их самое шокирующее преступление произошло в июне 1922 года, когда они убили министра иностранных дел Вальтера. Ратенау устроил засаду на своей машине на проселочной дороге и изрешетил ее пулями. Ратенау был патриотом, который во время войны служил йомену, реформируя и реорганизуя немецкую экономику.В самом деле, он, вероятно, сделал больше, чем кто-либо другой, чтобы удержать немецкую армию в боевых действиях в течение четырех долгих лет. Его настоящее преступление в глазах его убийц? Он был евреем.

Жертвы Freikorps: Матиас Эрцбергер и Вальтер Ратенау.

Многие из Freikorps — как командиры, так и солдаты — отбывали тюремные сроки за свои преступления в 1920-х и начале 1930-х годов. Действительно, один из заговорщиков убийства Ратенау, Эрнст фон Саломон, позже напишет полуавтобиографический роман под названием Die Geächteten («Преступники»).Однако, когда нацисты пришли к власти в 1933 году, они отменили этот приговор. Преступники теперь стали героями, прототипами нового человека национал-социализма. Вердикт кажется вполне верным. Во многих отношениях — их ненависть к демократии и евреям, их жажда безудержной жестокости, их презрение к гражданской жизни и традиционной морали — Freikorps были ничем иным, как ударными войсками, авангардом Третьего рейха.

Эта статья впервые появилась в ноябрьском номере журнала «Военная история» за 2012 год.Для дальнейшего чтения Роб Ситино рекомендует «Авангард нацизма » Роберта Г.Л. Уэйта и «Рейхсвер и Германская Республика, 1919–1926 гг. » Гарольда Дж. Гордона-младшего

Сколько жизней унес Красный террор?

1. Что такое красный террор?

В российском контексте красный террор означает репрессивную политику большевиков, направленную против их политических оппонентов и «классовых врагов». Официально об этом было объявлено 5 сентября 1918 г. специальным постановлением руководства большевиков.Было оговорено, что «все люди, имевшие какое-либо отношение к организациям, заговорам и мятежам белых, должны быть застрелены».

Надпись на знамени гласит: «Смерть буржуа и их помощникам. Да здравствует красный террор!»

Архивное фото

Кампания длилась два месяца, но обычно красный террор используется как общий термин для всех политических репрессий против Советского правительства во время гражданской войны в России — с октября 1917 года, когда большевики свергли Временное правительство, до 1922 года. когда они наконец победили своих врагов.

2. Почему случился красный террор?

Иногда подчеркивают, что сразу после прихода к власти большевики правили не железным кулаком. Они освободили своих противников, многие из которых стали их заклятыми врагами. Они также выносили лишь легкие приговоры тем, кто участвовал в заговорах против них. Однако все изменилось, когда борьба обострилась.

Красный террор был объявлен большевиками сразу после покушения на их лидера Владимира Ленина 8 августа.30. Три выстрела по нему были произведены после того, как он выступил с речью перед рабочими московского завода. Один из пули нанес серьезное ранение, но выжил.

«Покушение на жизнь Владимира Ленина» Петра Белоусова (1957)

Sputnik

Была целая серия убийств и покушений на высших советских чиновников. Всего только в июле 1918 года, когда Гражданская война только набирала обороты, в стране было убито 4110 советских чиновников. Итак, большевики рассматривали красный террор как законный ответ на атаки своих врагов.

3. Как все завелось?

Сразу после неудавшегося покушения на Ленина в Петрограде были застрелены 512 представителей буржуазии и высших классов, которые были заложниками большевиков (которые в то время широко использовали эту практику). Во второй половине сентября там погибло еще 300 человек.

В Москве 5 сентября публично казнили до 80 человек. Среди расстрелянных были два экс-министра внутренних дел и последний председатель верхней палаты императорского парламента Иван Щегловитов.

Иван Щегловитов

Архивное фото

«Вот бывший царский министр, всю жизнь проливавший кровь рабочих и крестьян», — крикнул солдат из расстрельной команды перед тем, как убить его. По данным историков, той осенью по всей стране было убито от 1600 до 8000 человек.

4. Все ли большевики одобряли красный террор?

Не все большевистское руководство было едино в вопросе масштабов террора.В октябре многие высокопоставленные партийные деятели, в том числе министр внутренних дел, потребовали прекращения репрессий. Итак, 6 ноября была объявлена амнистия.

В то же время волна насилия, казалось, только усиливалась по мере того, как накалялась гражданская война, и многие лидеры большевиков выступали за красный террор. «Мы должны истребить бесполезные классы. Вам не нужно искать доказательства того, что обвиняемый действовал против Советов с помощью слова или дела. Первый вопрос: к какому классу он принадлежит, каково его происхождение, каково его воспитание, образование и профессия? Эти вопросы определят судьбу обвиняемого.В этом смысл и суть красного террора », — сказал один из влиятельных сотрудников службы безопасности Мартин Лацис.

«Арест царских генералов» Ивана Владимирова (1926)

Public domain

Сам Ленин ответил на слова Лациса, назвав их «бессмыслицей», добавив, что задача заключалась не в физическом истреблении всей буржуазии, а в устранении социальных условий, которые создали такой класс.

5. Сколько человек погибло во время красного террора?

Цифры сильно различаются.Историк Сергей Волков утверждает, что в 1917-1922 годах большевики убили до двух миллионов человек. В то же время историки, ссылаясь на архивные материалы органов, ответственных за репрессивную политику, утверждают, что организованный террор унес жизни 50 тысяч человек. Некоторые удваивают эту цифру, включая жертв крестьянских восстаний против Советской власти.

Более 100 000 убитых — это шокирующее число, но это лишь небольшая часть всех жертв гражданской войны, по оценкам, от 10 до 12 миллионов человек.

6. В чем суть «белого террора»?

Белый террор официально был одной из главных причин большевистских репрессий. Он начал набирать обороты с середины 1918 года, когда масштабы антибольшевистской борьбы резко возросли.

Число жертв репрессий белых — непонятный вопрос. Их гораздо труднее вычислить, поскольку, в отличие от красных, у белых не было единой организованной государственной структуры, поскольку они представляли собой конгломерат сил, борющихся с большевизмом.

Баржа с советскими людьми, освобожденными из плена белых, октябрь 1918 г.

Общественное достояние

У них не было официальных кампаний провозглашенного террора, как у красных, поэтому зверства, совершаемые белыми, привлекали меньше внимания. Однако, по мнению многих историков, использованная ими тактика была не менее варварской. Как утверждает автор одного недавнего исследования, от рук белых пало не менее 500 000 человек, хотя обычно оценки исследователей несколько скромнее.

Прочтите здесь, как Ленин возглавил Русскую революцию.

МАННЕРХЕЙМ — Война за независимость

Некоторые из этих актов насилия были настолько тесно связаны с военной деятельностью, что впоследствии было невозможно различить между террористическими актами и военными действиями. По статистике, погибло 6850 человек. их жизни на войне. 3100 белых и 3400 красных погибли в ходе боевых действий. всего 7000 человек, включая россиян. Кроме того, было убито 10 000 человек. либо после сражений, либо в деятельности, слабо связанной с войной.

Что действует насилия в 1918 году — убийства, расстрелы — во многом зависит от того, что личные чувства людей к войне в целом. Термины «красный терроризм» и «белый терроризм» отражают гнетущую атмосферу, созданную актами насилие среди тех групп населения, против которых была направлена деятельность. Там около 1700 жертв красного терроризма и 8400 жертв белого терроризма.

Красный терроризм был вспышкой, уходящей корнями в идею революции, для которой русские подали пример.Революция предполагала внезапное изменение, отмену и подавление старых порядков в ситуации, когда обычные законы не учитывались действительный. Красный терроризм имел две кульминации. Через три недели после вспышки восстания, количество насилия постоянно росло, но к середине февраля оно значительно угасал. Революционные лидеры приложили усилия, чтобы предотвратить эти незаконность выхода из-под контроля. Народная делегация, которая на протяжении всего война боролась против линии действий, поддерживающих более сильную военную диктатуру, пытался через прокламации обратиться к красной гвардии с призывом положить конец терроризму.Секунда В апреле началась волна красного терроризма. Вся западная армия красных начала быстрое отступление, сжигание и разрушение домов и даже запасов зерна. Идея заключалась в том, чтобы сравняться «перед отступлением.

Основной причиной белого терроризма была рожденная ненавистью, ужасом и местью менталитет. из красного терроризма. Те, кто в ней участвовал, как-то странно чувствовали свои действия. были оправданы, потому что они были направлены против лиц, восставших против законное правительство, ограбленное и убитое, виновное в государственной измене, вступил в союз с россиянами.Таким образом, закон о суровом наказании был мотивирован. по разным взглядам. В некоторых случаях мотивацией могло быть усиление личной мести. из-за давнего чувства обиды на кого-то или другого события, связанного с восстание.

Считалось, что не нужно соблюдать формальности на случай, если кто-то был пойман при нарушении границы в военной зоне. Поскольку белые войска этого не сделали, сначала этапах войны, имеют четкие инструкции о том, как бороться с красными, Маннергейм приказано, в прокламации, выпущенной 27 февраля и составленной консультативным комитет, что любой, кто был пойман за спиной армии, разрушая дороги, мосты, транспортные средства или телеграфные и телефонные провода, любой, кто сопротивлялся законным вооруженными силами или был пойман с незаконным оружием, а также все снайперы и поджигателей, должны были «расстрелять на месте».В то же время он запретил создание полевых военных судов. Маннергейм прилагал усилия, чтобы контролировать эти инструкции на протяжении всей войны, но широкое толкование термина «быть выстрел на месте «открыл путь к незаконным казням или так называемому белому терроризму.

Масштабы белого терроризма увеличивались постепенно, но неуклонно. До середины марта было, вообще говоря, довольно незначительный, большая его часть (две трети) сосредоточена в одном конкретное место, Варкаус, в первый месяц войны.Казни количество заключенных увеличилось после начала наступательных операций, а в весной — с марта по май — Маннергейму пришлось вмешаться несколько случаев. Но Маннергейм не сразу добился своего. Белый терроризм сделал не умирать с окончанием войны. В течение четырех недель после окончания войны (начиная с 5 мая) было убито не менее 3100 красных, что составляет почти 37 процентов от масштабов всего белого терроризма.Большинство этих убийств произошло при задержании или по решению полевых военно-полевых судов.

sᴍᴏɴᴀᴜᴛ ★ Hɪsᴛᴏʀɪᴄᴀʟ Nᴀʀʀᴀᴛɪᴠᴇs ᴏғ ᴛʜᴇ Rᴇᴅ Tᴇʀʀᴏʀ

Дональд Паркинсон углубляется в историографию русской революции и утверждает, что красный террор не был идеологическим порождением коммунистических идеалов. Скорее, красный террор следует понимать через призму материализма, которая видит его корни в социальной среде, а не в идеологии.

Баннер гласит: «Да здравствует красный террор!»

Некий «здравый смысл» проскользнул в общественное сознание относительно революций и их опасностей.Циники говорят, что революции всегда приводят к злодеяниям и деспотизму. Это потому, что они стремятся к цели полного освобождения человечества, и с этой благородной целью любое массовое убийство и кровопролитие становится приемлемым для победы. Этот тезис, который я надеюсь ослабить обоснованность, лучше всего резюмировал нацистский теоретик права Карл Шмитт:

Изъятие слова «человечность», использование и монополизация этого термина, вероятно, имеет определенные неисчислимые последствия, такие как отказ врагу в качестве человека и объявление его врагом человечества; и таким образом война может быть доведена до крайней бесчеловечности.

Другими словами, нет борьбы более склонной к угнетению, чем борьба за освобождение человечества. Было ли насилие демократических и коммунистических революций продуктом самих идеалов и содержания этих идеологий? Современный «здравый смысл», кажется, очень скептически относится к революции как к имеющей какое-либо потенциальное прогрессивное воздействие. Тот факт, что эти идеи стали своего рода неолиберальным «здравым смыслом», отражается в историках революции, которые считают идеологию человеческого освобождения недостижимой и неизбежно ведущей к массовому террору.Эта тенденция к уменьшению революционного террора как симптома идеологии отражена в высоко оцененной работе Ричарда Пайпса о большевистской революции и служит объяснением того, почему революция привела к печально известному красному террору. Аналогичные утверждения о Французской революции, идеологии просвещения и господстве террора делают другие историки, такие как Франсуа Фюре и Симон Шама. В этом эссе в центре внимания будет русская революция, и мы рассмотрим, как историки контекстуализируют и понимают причины террора и безжалостного насилия, имевших место во время Гражданской войны, которая бушевала примерно с 1918 по 1922 год.Вместо того, чтобы сосредотачиваться на самом терроре, основное внимание будет уделено историческим повествованиям о терроре.

После захвата власти большевиками в 1917 году ряд событий ввергнул Россию в гражданскую войну, в которой политический терроризм стал процветать. Хотя многие историки утверждают, что большевистская революция была переворотом, правильнее рассматривать ее как союз большевиков и левых эсеров, одержавших политическую победу в Советах (массовых демократических рабочих советах) с целью формирования правительства.Однако настоящая революция только началась; ее нужно было консолидировать против контрреволюции и установить власть советской, а затем и большевистской партии по всей стране. Этот процесс происходил во время Гражданской войны, которая в конечном итоге превратилась в новую экономическую политику после экономически трудных времен «военного коммунизма».

В ходе самой Гражданской войны большевики боролись не только с реакционными белыми, которых финансировали империалистические державы, решившие сокрушить большевиков, но и против стихийных крестьянских восстаний, которые историки, такие как Бровкин, назвали зеленым движением.В то время, когда продовольственные условия были скудными, а большая часть энергии государства была направлена на то, чтобы просто поддерживать людей в городах, кормить и продолжать производство, военный коммунизм был временем жесткой экономии для всех, а также мрачной атмосферой всеобщего политического террора. как систематические, так и спонтанные.

Историки большевизма пытались разобраться с реалиями политического терроризма, который использовался всеми сторонами Гражданской войны в России, красными, белыми и зелеными, стремясь объяснить чрезмерное использование политического терроризма, которым было отмечено правление большевиков в России. период с 1918-1922 гг.В этот период большевики столкнулись с массовым сопротивлением со стороны всех слоев общества и боролись за власть вопреки всему. Это даже означало массовую оппозицию со стороны самого рабочего класса, в результате чего большевистский режим в некоторых случаях использовал политический террор против других социалистов. В результате возник невероятно сложный конфликт, упрощенный для мифотворчества. В то время как историки, такие как Владимир Бровкин, сосредоточили свое внимание на роли Гражданской войны в построении мифологии Советского государства, наследие и историческое понимание красного террора также были упрощены таким образом, чтобы удовлетворить потребности государства США и его свободного доступа. — рыночная идеология, которую она надеется распространить по всему миру.Для чиновников государственного департамента США и их союзников история революции была историей красного террора, вдохновленной убийственной идеологией коммунизма. Как мы увидим, это можно найти во многих исследованиях Гражданской войны в России, подход которых ставит идеологию большевиков как движущую силу революции во многом так же, как историк-ревизионист Франсуа Фюре назвал идеологию якобинцев Просвещением. движущая сила Царства террора.

Мы должны назвать эту историю тем, чем она является: идеалистическим и политически заряженным историческим повествованием, используемым для полного подавления надежды на человеческое освобождение и шантажа сторонников лучшего мира.Можно просто вспомнить варварство русской революции, чтобы развеять надежды на то, что социальная революция может быть полезной, сделав близорукий упор на террор. Это соответствует потребностям капиталистической идеологии в поддержании иллюзии капитализма как постоянной системы. Тем не менее, это нельзя ставить под сомнение только на идеологических основаниях, и нужно показать недостатки буржуазных исторических нарративов, которые выходят за рамки их основных намерений, путем предоставления исторических контрфактов.

Рассматривая историографию красного террора в русской революции и гражданской войны в России в целом, я прослежу два конкурирующих историографических рассказа о красном терроре: «ортодоксальную» и «неортодоксальную» школы.Затем мы увидим, как претензии «ортодоксальной» школы противостоят «неортодоксальной» школе. В «ортодоксальном» нарративе крайности красного террора интерпретируются как продукт определенного идеологического фанатизма, который интеллектуалы с утопическими фантазиями навязывают массам, чтобы перестроить общество по их образу, или как продукт высвобождаемых низменных инстинктов масс. . Также поднимаются вопросы, связанные с двусмысленностью Ленина и Сталина. Эти интерпретации истории используются как окончательный пример против любой социальной революции, когда к власти просто приходит новый босс, который хуже старого и деспотично угнетает людей во имя свободы.В этом эссе я стремлюсь взглянуть на историков, которые делают эти утверждения, и противопоставить их конкурирующим нарративам других историков.

Арно Майер в своей работе « Ярости », сравнительном исследовании террора во французской и русской революциях, прослеживает два основных исторических подхода к революционному террору: генетический подход и экологический подход. Генетический подход фокусируется на роли идеологии, при этом Майер отмечает, что обычно это подход к террору, сопровождающийся « настроем, предрасположенным к безоговорочному осуждению». С другой стороны, это экологический подход, который отдает приоритет социальным факторам, находящимся вне контроля отдельных субъектов. Для Майера экологический подход к террору склонен рассматривать революционный террор как «законное дитя крайней необходимости». Дискуссию можно резюмировать с точки зрения того, какое значение историки и социальные теоретики придают идеологии и факторам окружающей среды.

Для целей дискуссии о русской революции можно сказать, что «генетический подход» стал основой «ортодоксии», рассматривая революцию как продукт особенно жестокого понимания Лениным марксистской идеологии.Ключевой историографический вопрос в отношении террора, который неизменно возникает, заключается в том, следует ли двусмысленно рассматривать террор Ленина и Сталина; вопрос, который проходит через творчество всех, от Солженицына до Стивена Коэна. Для «ортодоксального подхода» или того, что Майер называет «генетической школой», ответ состоит в том, что их объединяет неоспоримая общая нить, когда Сталин просто продолжает, а затем усиливает политику, проводимую Лениным. Подчеркивая общие черты между Лениным и Сталиным, можно было бы получить более сильные аргументы в пользу того, что главной силой, создавшей динамику террора, была идеология, поскольку оба участника были самопровозглашенными сторонниками марксистской идеологии.

Еще одно утверждение «ортодоксальных» историков, которое отражает опору генетической школы на идеализм, состоит в том, что большевистская политика в отношении реквизиции зерна была вдохновлена простой ненавистью к крестьянству и идеологическим фанатизмом, что делает красный террор необходимым для подавления крестьян и реквизиции зерна. Реальный хлебный кризис, с которым столкнулось население, и средства, которые имели большевики для его разрешения, не принимаются во внимание; есть предположение, что марксистская идеология большевиков привела их к ненужному конфликту с крестьянами, который создал кризисную ситуацию, ответом на которую стал террор.Существует также понятие «монолитного» большевизма, при котором партия не имела какой-либо оппозиции или дебатов из-за самого ее замысла, что заставляло ее использовать террор для обеспечения идеологического единообразия. Столкнувшись с историческими опровержениями, эти утверждения теряют объяснительную силу, тем самым ослабляя «ортодоксальность». Все историки-гетеродоксы помогли пролить свет на то, насколько серьезно можно отнестись к этим заявлениям

Ричард Пайпс, безусловно, политический сторонник, яростный воин холодной войны, который стремился использовать свою историю в качестве инструмента разведки США.Однако это само по себе не повод для дискредитации его работы. Вместо идеологических предположений, с которыми мы согласны, материалисты должны искать у историков, какую реальную объяснительную ценность имеют их нарративы в установлении причинности исторических событий и их динамики. Проблема с Пайпсом в том, что он не предлагает исторического повествования, которое рассматривает сложное взаимодействие между социальными факторами, а вместо этого рассматривает историю как вопрос людей, попадающих в ситуации власти и пытающихся претворить свои идеи в жизнь.В той мере, в какой существуют факторы окружающей среды для Пайпса, они сводятся к своего рода национальному эссенциализму, сосредотачиваясь на деспотической природе России над историей. Для Пайпса все, что изменилось с русской революцией, — это идеология, стоящая за деспотизмом, в данном случае идеология, которая по самой своей природе ведет к беспорядочным уровням деспотизма. Этот подход по своей сути идеалистичен, но, прежде чем отказываться от него на этих основаниях, его необходимо раскрыть.

Пайпс фактически обвиняет тиранию красного террора частично в «родовых традициях» в российском государстве, которые давали государственным бюрократам автократический контроль над сферами их власти.Согласно Пайпсу, в российском государстве укоренился страх перед участием народа в деятельности государства. Вспоминаются теории «азиатского деспотизма», и, поскольку Пайпс заходит в изучении факторов окружающей среды, это все, что он, кажется, принимает во внимание. Во время Октябрьской революции, которую он описывает как просто переворот, произошло то, что определенная группа экстремистской социалистической интеллигенции смогла захватить государство и навязать свои идеи обществу, используя автократические традиции родового государства, став красными царями государства. сортов.В видении истории Пайпом стремление к власти среди интеллигенции является движущей силой истории, по крайней мере, когда дело доходит до революции. Русская революция и последовавший за ней красный террор объясняются идеологической традицией, уходящей корнями в эпоху Просвещения для труб:

«Коммунизм потерпел неудачу, потому что он исходил из ошибочной доктрины Просвещения, возможно, самой пагубной идеи в истории мысли, что человек — это просто материальный состав, лишенный ни души, ни врожденных идей, и как таковой пассивный продукт бесконечно податливая социальная среда.Эта доктрина позволяла людям с личными разочарованиями проецировать их на общество и пытаться разрешить их там, а не в себе ».

Эта теория по существу суммирует, почему Пайпс рассматривает террор как неизбежный продукт революции и содержит в себе генетическую структуру сопутствующих ему идеологий. Террор был продуктом революции, потому что он был направлен на достижение просветительской цели создания более совершенного человечества, при этом революция по своей сути ведет к диктатуре интеллектуальных властителей, которые будут использовать силу и террор, чтобы превратить человечество в свой идеал.Классовая борьба просто сводится к «недостаточно успешным», которых обманывают идеалистической философией деклассированных интеллектуалов, чтобы они стали их обманщиками в утопическом видении улучшения человечества.

Это толкование используется до абсурда. Например, объясняя, почему возникла система военного коммунизма, Пайпс, по сути, обвиняет влияние коммунистических интеллектуалов, которых привлекала «изощренная ерунда» Маркса, потому что они были «радикальными интеллектуалами, не имевшими денег и не знавшими, как их заработать, но зато жаждал силы и удовольствия, которые он доставляет ».В другом случае Пайпс утверждает, что жестокость ЧК была вызвана ненавистью польских националистов Дзержинского к России, поэтому Ленин выбрал его для наказания и террора россиян. Однако любой, кто знаком с политической историей Дзержинского, должен знать, что он не был сторонником польского национализма. По сути, Пайпс рисует повествование, в котором старый режим, неспособный к модернизации, попадает в руки опасных интеллектуалов с по сути своей деструктивными идеями. Повествование, придающее некоторый уровень причинности окружающей среде в форме своего рода национального эссенциализма, прекрасно отражает то, что Арно Майер критикует как генеалогическое повествование о терроре, склонное рассматривать идеи как движущую силу истории.В нарративе, созданном Пайпсом, источником этих идей является сам проект Просвещения, продукт ошибочного представления о том, что подверженное ошибкам человечество может улучшить себя и стать хозяином своих собственных условий. Для Пайпса красный террор, по сути, является выражением тотального развития идей Просвещения, которые трагически стали господствующей идеологией тех, кто держит государственную власть.

Проблема с этим нарративом не обязательно в том, что он политически загружен, но дает исключительную историческую причинность власти идей и лидеров, теоретически ошибочный подход только по этой причине.Как я продемонстрирую позже, это повествование оказывается чрезмерно упрощенным, если представить его историческими контрфактами. Анализ Пайпса также отводит интеллигенцию своего рода всемогущую роль, игнорируя сложности бюрократии в определении и реализации государственной политики. Сомнительное утверждение о том, что Ленин явно испытывал «геноцидную ненависть к буржуазии, эквивалентную ненависти Гитлера к евреям», не объясняет жестокости действий на местах руководителей Красной армии, солдат и агентов ЧК.Это видение характеризует партию большевиков как чисто монолитную партию, в которой дебаты и дискуссии о политике никогда не противоречили требованиям центрального комитета. Эта модель показывает, что власть и политика исходят исключительно сверху вниз, а не как нечто опосредованное и определяемое сложными социальными факторами, поскольку политические институты реагируют на новые вызовы и неожиданные события в глобальной политике. Это утверждение о том, что большевистская партия с самого начала была авторитарной, будет поддержано историками, такими как Пайпс, использующими особую интерпретацию « What Is To Be Done?» как содержащую семена новой авторитарной большевистской идеологии.

Эта ортодоксальность, лучше всего представленная Пайпсом, найдет свои тропы повторением в других историях Гражданской войны. В книге У. Брюса Линкольна Red Victory , хотя и более склонен отдавать предпочтение факторам окружающей среды и желая признать реалии белого террора, все же дает основной импульс, который привел к тому, что большевики проводили курс террора в своей «инстинктивной ненависти». привилегий »и стремление к справедливому миру. Ради этого они «охотно убивали и оправдывали свои самые жестокие действия, вдохновляясь верой в то, что любое проявление жестокости может быть оправдано во имя масс.Как и в нарративах Пайпса, террор проистекает непосредственно из воплощаемой в жизнь идеологии большевиков, которая представляет собой нарратив, в котором красный террор является естественным конечным результатом любой попытки обеспечить более равноправное человечество. Делая много для документирования жестокости террора с упором на жестокость большевиков, У. Брюс Линкольн мало что предлагает в объяснении террора, кроме простого «генеалогического повествования», продвигаемого Пайпсом.

Орландо Файджес рассматривает социальные истоки красного террора несколько более тонко, признавая, что у него действительно был популистский аспект.По мнению Файджеса, традиционная российская ненависть к элите внутри страны побудила многих простых россиян более чем согласиться присоединиться к ленинской войне, чтобы «экспроприировать экспроприаторов» и отомстить своим бывшим эксплуататорам. «Плебская война против привилегий» просто осуществлялась большевиками, и ее результатом, как и следовало ожидать, было истребительное отношение к буржуазии.

Хотя этот подход действительно допускает, что террор большевиков в некоторой степени подпитывался народной поддержкой, а также крестьянскими традициями, он также обвиняет крайности террора в попытках немытых масс применить социалистические доктрины к своей стране.Повествование Файджеса по сути своей элитарно, поскольку он рассматривает массы как возмущенную толпу, которую необходимо сдерживать и охранять, чтобы не дать им отомстить своим эксплуататорам. В частности, российские массы никогда не должны приближаться к политической власти. Террор, конечно, подпитывался желанием реваншизма в массах, но это желание мести часто основывалось на реакциях на собственные преступления врагов в процессе различных сил, сражающихся в гражданской войне; война усилила желание людей совершать зверства.Например, белый террор против рабочих, такой как массовые убийства целых городов, привел к желанию красных отомстить и убить военнопленных, создав диалектику насилия.

Фактически, Файджес доходит до того, что признает, что «террор разразился снизу» и что «большевики действительно поощряли, но не создавали» этот массовый террор. Не отходя от идеологического «генетического взгляда» на террор, Файджес отходит от Пайпса в том смысле, что он видит террор как результат того, что «плебейские массы» поглощают определенные идеи с одобрения государства, а не что-то, навязанное государством исключительно из соображений безопасности. сверху вниз.Файджес также указывает на то, что ЧК до конца лета 1918 года была «чрезвычайно децентрализованным» учреждением, а это означало, что местное население могло осуществлять контроль над тем, кого из отделений ЧК выбирают для своих целей. Для Файджеса его повествование о красном терроре можно было бы резюмировать следующим образом: идеалы классовой борьбы большевистской революции были подхвачены массовым населением, чтобы затем систематизироваться большевистской властью как формы обеспечения правления при консолидации власти. В то время как Пайпс возлагает больше вины на отдельных лидеров, Файджес видит возможность того, что политика террора станет популярной политикой определенных слоев общества.Однако нельзя сказать, что этот подход обязательно отходит от генеалогического подхода, поскольку он видит террор, исходящий от масс, принимающих марксистскую идеологию, ориентированную на классовую борьбу, а не просто большевистскую партию. Марксистская идеология позволила полностью проявить себя тому, что Файджес считает варварскими методами крестьянства.

Для целей критической революционной теории генеалогический подход к террору служит общей ортодоксией в историографии большевистской революции, которой необходимо оспаривать инакомыслие.Частично это происходит из-за политических мотивов историков, а частично из-за простоты объяснения того, что плохие идеи привели к плохой ситуации. Довольно легко найти цитаты Ленина и Троцкого, оправдывающие революционный террор, и действительно трудно представить себе крупномасштабный социальный конфликт, не возникший после захвата власти марксистской партией. Вопрос не в том, начали ли Ленин и большевики политику террора, а в том, в какой степени эта политика террора была просто движима идеологическими заповедями большевизма.По этим причинам в популярном дискурсе стала общепринятой ортодоксальная интерпретация, лучше всего представленная Пайпсом.

В то время как генетический, основанный на идеях подход Пайпса является ортодоксальным, многие историки проделали дыры в этом нарративе и поставили перед ним реальные проблемы, не преуменьшая того, в какой степени большевистский террор достиг излишних эксцессов. Множество историков, которые подходят к проблеме террора часто с совершенно разных точек зрения, все стремились найти альтернативу упрощенным рассказам Пайпса и аналогичных историков, рассматривая факторы окружающей среды и природу большевистской партии до 1917 года.Некоторые из этих ключевых историков, которые пытались выйти за рамки «ортодоксии», включают вышеупомянутых Арно Майера, Стивена Коэна, Ларса Т. Лиха и Марселя Либмана. Всех этих историков объединяет то, что их работы дают возможность избежать упрощенных повествований о терроре, вызванном социальными факторами и историческими обстоятельствами. Из их работы я извлечу различные встречные претензии против претензий, на которых стоит «ортодоксия».

Важное возражение против идеи о том, что большевистский террор был идеологически подпитываемым, можно найти в книге Марселя Либмана Ленинизм при Ленине , которая представляет собой раннюю попытку противостоять преобладающим ортодоксальным взглядам, лежащим в основе большевистской революции.Эту работу можно рассматривать как попытку переоценить большевистский опыт с точки зрения антисталинского марксизма. Либман посвящает целый раздел своей книги террору, указывая на то, что первоначальной реакцией большевиков на их оппозицию было не проведение кампаний истребления, как вас хотели бы убедить Пайпс. Согласно Либману , «однако было бы неправильно предполагать, что, исходя из теоретического мнения о роли силы в истории … большевики приступили к немедленному установлению режима террора, направленного против старого порядка. .Напротив, период, когда революция переживала свой «медовый месяц», также был периодом относительной, но подлинной умеренности в подавлении контрреволюционных элементов. ”

Для Либмана период после революции не был немедленным всплеском насилия, подпитываемого большевиками, и явился примером того, как с репрессиями обращаются гораздо более гуманно. Одним из примеров, который использует Либман, является обращение с курсантами, которые ранее были враждебными комбатантами во время первоначального захвата Зимнего дворца.По словам Либмана, «через несколько дней те же кадеты организовали вооруженное восстание в столице», подавленное большевиками, которые снова выпустили их в плен. Либман также ссылается на тот факт, что в первые три месяца после революции государство не выносило смертных приговоров. Хотя это, конечно, игнорирует реальность внесудебных убийств «снизу», это показывает, что большевики не были привержены курсу чрезмерного революционного насилия с первого дня.Скорее, для Либмана обращение большевистского правительства к террору усиливалось по мере усиления контрреволюции и иностранного вмешательства. Для Либмана, вдохновленного EH. Карр, сентябрь 1918 года представляет собой поворотный момент в терроре, который в первую очередь подпитывался репрессиями белых и попыткой убийства Ленина эсерами, их левое крыло теперь ведет кампанию террора против большевиков вместо того, чтобы служить их коалицией. В интерпретации Либмана между ужасами Сталина и Ленина существуют качественные различия, и что большевики взяли курс на террор, а не на «генетические» факторы.

Стивен Коэн также будет доказывать качественное различие между ужасами Ленина и Сталина, что наиболее ярко выражено в его эссе «Большевизм и сталинизм». Коэн утверждает, что красный террор в период гражданской войны качественно отличался от чисток и показательных процессов сталинских лет (1928-53). Коэн объясняет, как двусмысленность большевизма и сталинизма игнорирует окружающие условия, которые их информировали, и что это, по сути, неоспоримая аксиома в исторических науках.По мнению Коэна, этот «тезис о непрерывности» — это тот, который «опирается на ряд сомнительных формулировок», которые не позволяют историкам «изучать сталинизм как отдельный феномен со своей собственной историей». Хотя Коэн не отрицает, что «семена» сталинизма можно найти в большевизме и что элементы преемственности существуют, эти наблюдения граничат с до боли очевидным. Для Коэна такие обобщения ничего не говорят о реальных исторических силах, движущих событиями, и о том, что переход от террора военного времени к террору в мнимой ситуации мирного времени является качественным прорывом в политике.По его собственным словам, «Сталинизм был чрезмерным, чрезвычайным экстремизмом в каждом. Это была, например, не просто принудительная крестьянская политика, а фактически гражданская война против крестьян, не просто полицейские репрессии или даже террор в стиле гражданской войны, но холокост террора, жертвами которого стали десятки миллионов людей ». Эта политика была навязана населению сверху, а не требованием выживания в Гражданской войне. Для Коэна утверждение, что существует непрерывность, означает лишь констатацию очевидного; преемственности существуют на протяжении всей истории, но цель историков — не просто указать на них, но показать, в чем заключаются изменения в непрерывности.

Один из аспектов, на который Коэн указывает как на ложь, — это представление о большевистских партиях как о монолитной организации без внутренней демократии, которая, как он утверждает, стала результатом усиления сталинизма. Приверженность «ортодоксальной» точке зрения означала бы, что партия большевиков с самого начала была монолитной и чрезмерно централизованной партией, и эта истина раскрывается в ленинской книге «Что делать?». . Аргумент о приходе к власти монолитной и догматической политической партии, подпитываемой антидемократической марксистской идеологией, сильно оспаривается работами Лиха.Стипендия Лиха касается не только внутреннего режима большевистской партии (в Ленин заново открыл и Хлеб и власть в России: 1914-1921, ). Lih in «Переоткрытый Ленин». в первую очередь направлен на опровержение представления о том, что в рамках «Что делать?» Раскрыты рецепты ленинского авторитарного и красного террора. For Lih, Что делать? следует рассматривать в контексте попытки применить ортодоксальный марксизм СДПГ к российским условиям.Лих последовательно демонстрирует, что в эту эпоху главной заботой Ленина является политическая свобода и что его существующая идеология как таковая никоим образом не отвергает политическую свободу. Скорее, Лих пытается представить Ленина сторонником политической свободы в России и стремится бороться за нее в максимально возможной степени. Он также развенчивает миф о большевистской партии как о монолитном образовании, в котором отсутствовали внутренние дискуссии и который с самого начала следует модели бюрократического централизма.

В Хлеб и власть в России, 1914-1921 Ларс Т.Лих выдвигает более широкий тезис о том, что «разрушенная Россия» была причиной большевизма, а не наоборот. Условия, которые привели к экономическому коллапсу при режиме военного коммунизма, по существу уже действовали из-за сложности обеспечения продовольствием с помощью государственной власти. Для Ли 1917 год ознаменовался перебоями в снабжении продовольствием и, как следствие, кризисом власти как таковой. Действия большевиков в годы Гражданской войны были основаны на а) восстановлении запасов продовольствия и б) восстановлении центральной власти.Годы войны — это годы крайних трудностей и жестокости, потому что большевики изо всех сил пытаются восстановить снабжение продовольствием и восстановить политическую власть, а решение проблемы с продовольствием в конечном итоге будет найдено в НЭПе. В этих условиях понятно, почему Ленин призывал к расстрелу кладовщиков хлеба; его мотивация заключалась не столько в терроризме, сколько в том, чтобы накормить страну. По мнению Ли, «разрушительная сила», которую большевики сыграли в годы гражданской войны и красного террора, в конечном итоге была «восстанавливающей силой», приведшей к работоспособному решению НЭПа.

Лих совершает ошибку, игнорируя сопротивление крестьян большевистской власти в «восстановительный период», которое можно рассматривать как движущую силу того, что заставило большевистское правительство одновременно прибегнуть к террору и поддержать НЭП. Ли почти списывает проблему крестьянского сопротивления, говоря, что «основным стимулом для оставшегося крестьянского производителя было продолжение выживания для него самого и его семьи. Поскольку большевики придерживались своего обещания брать только те излишки, которые превышают сумму, необходимую для личного потребления и продолжения производства, этот основной стимул не пострадал », и при этом признал, что даже Ленин сказал, что в определенных ситуациях брали больше, чем эта сумма.В то время как Лих хорошо показывает проблемы, с которыми сталкивались большевики в обеспечении продовольствием, и то, как это двигало их политику в определенных направлениях, динамика, созданная крестьянскими восстаниями против большевистской зерновой политики, в значительной степени игнорируется. Эта динамика хорошо задокументирована Владимиром Н. Бровкиным в его работе В тылу гражданской войны , в которой документально подтверждено массовое крестьянское недовольство во многих регионах по всей России, а также массовое «зеленое» движение крестьян, не поддерживающих ни Белых, ни Красные.В то время как Лих представляет «диктатуру снабжения продовольствием», установленную большевиками в период с мая по июнь 1918 года, как почти логический ответ новых властей на обеспечение порядка, степень, в которой эта политика была непопулярна среди крестьян, и роль, которую она сыграла в продвижении Большевики террору не конкретизируют, просто признают, что они создали «партизанский вызов».

Тем не менее, рассматривая гражданскую войну и красный террор в России как проблемы обеспечения продовольствием, Ларс Т.Ли представляет собой серьезную проблему для тех, кто при объяснении динамики террора ставит генетические факторы выше факторов окружающей среды. Питер Холквист, в книге «Война, революция: континуум кризиса в России 1914-1921 гг.» исследует, как на власть большевиков повлияли общие проблемы, поставленные Первой мировой войной. из обеих школ, утверждая, что « большевистская Россия не была продуктом ни чистой идеологии, ни просто обстоятельств 1914-1921 годов» .Тем не менее Холквист предлагает много важных сведений о структурных факторах, которые привели большевиков к террору, отмечая, что общая ситуация и кризис Первой мировой войны были основным фактором в продвижении большевистской политики. Его работа сосредоточена, в частности, на Донском регионе, который не пользовался популярностью у большевиков. По мнению Холквиста, перед большевиками стояла задача перестроить общество, разоренное Первой мировой войной, — задача, которая получила поддержку от небольшевистских технократов, но все же была структурирована их марксистской идеологией.Революционную Россию отличало то, что эти институты военного стиля для восстановления общества стали основой нового государства. Донской регион выбран в качестве основного просто потому, что он совершенно не пользуется популярностью у большевиков. «факторы окружающей среды », сыгравшие роль в формировании государства, — это кризисные ситуации, созданные Первой мировой войной, на которые пытались ответить разные режимы.

Самый сильный аргумент в пользу этого объяснения исходит из утверждения о том, что большевистская политика заготовки зерна на самом деле планировалась ввести в действие Временным правительством, но была возможна до «при Советской власти» , где «момент принуждения» увеличился в беспрецедентной степени. Если кто-то хочет полностью возложить вину за большевистскую идеологию на ход событий (земельная политика, ведущая к крестьянскому сопротивлению, а следовательно, и к террору), следует признать, что эта политика не была уникальной для большевистской партии и на самом деле была разработана до того, как она стала мощность до некоторой степени. Это придает убедительность аргументу Ли о том, что реквизиция зерна была, по сути, политикой, преследующей прагматические цели, а не продуктом «коммунистической мании». Однако Холквист рассматривает догматизм большевиков и их враждебность к крестьянам как ключевой фактор в определении того, как эта политика будет проводиться.Тем не менее, насколько фактическая политика была определена, она существовала в соответствии с потребностями России военного времени, без каких-либо фундаментальных сдвигов в политике. Что действительно изменилось, так это политическая власть и то, как они стремились разрешить кризис. В результате насилие и разрушения Гражданской войны в России можно рассматривать не изолированно от разрушений, начавшихся в Европе в 1914 году, а как их продолжение.

Историография Гражданской войны в России по понятным причинам полна противоречий, учитывая политический характер поставленных на карту вопросов.Для таких историков, как Пайпс, красный террор является свидетельством деструктивных идей просвещения, когда он применяется на практике, и свидетельством того, что они полностью отвергаются. С другой стороны, такие историки, как Либман и Лих, просят пересмотреть большевизм как прогрессивную силу в истории. Представляя инакомыслие ортодоксальности Пайпса, историки предлагали контрфакты понятию монолитной большевистской партии и идее о том, что террор был немедленным решением проблемы оппозиции большевиков.Они также предположили, что факторы окружающей среды по сути вынудили большевистскую партию, изначально приверженную демократии, встать на антидемократический путь правления через террор, например, необходимость восстановления политической власти и восстановления снабжения продовольствием во время гражданской войны на руинах мира. Война I. С ортодоксией, делающей упор на «генетические» факторы, и инакомыслием, делающим упор на «факторы окружающей среды», инакомыслие — это область, которая на самом деле оставляет место для интересных исторических вопросов, но все же содержит свои собственные недостатки.

Разумеется, инакомыслие оставляет историку более интересный набор вопросов, но правильное повествование о красном терроре должно учитывать фактор, который ни одна из групп историков не затрагивает: роль насилия в политических изменениях как таковых. , исследованный в работах Франца Фанона и Арно Майера. Хотя Фанон теоретизировал деколониальную революцию, а не социалистическую революцию, он предположил, что насилие сыграло роль для колонизированного субъекта, которое позволило им вернуть себе человечество после многих лет угнетения.Годы царского гнета, особенно тех, кто находился под игом помещиков и угнетенных национальностей под господством России, дали массам истинное желание искать жестокого возмездия тем угнетателям, которые так долго прибегали к насилию, чтобы лишить их человечности. Для Фанона революция была «освободительной войной», которая позволила угнетенным массам сформировать коллективную идентичность, причину и судьбу и создать чувство исторической цели после того, как колониальные хозяева лишили их человечности.

Хотя не все рабочие и крестьяне, участвовавшие в революции, были колониальными подданными, как алжирцы, вдохновившие Фанона, Россия сама была «тюрьмой народов» с множеством угнетенных национальностей и широко распространенным антисемитизмом.Из-за этого его теория революционного насилия, кажется, частично объясняет, почему красный террор был таким кровавым. И большевики, и противники большевиков, которые выступали за иную форму социализма, рассматривали революцию как попытку вернуть себе человечность после многих лет царского гнета. Насилие против классовых врагов, которым был, по сути, любой противник революции, каким бы трагичным и чрезмерным оно ни было, было давно подавляемым гневом масс против всего, что их угнетало.Это насилие неоднократно распространялось на самих большевиков, которых считали предателями истинного дела Советской власти. Это было не результатом навязанной массам идеологии «классовой войны», как предполагает Файджес, а конечным результатом многих лет царского гнета. Реальный опыт эксплуатации и угнетения был бесчеловечным для подавляющего большинства россиян, поэтому можно только представить себе желание масс отомстить всему, что они считали копированием старого режима, даже самим большевикам.

Проблема с защитой Фаноном революционного насилия, коренящегося в необходимости психологического самоосвобождения дегуманизированных, состоит в том, что это больше описание чего-то, чем моральное оправдание массового насилия, совершенного революционерами. Вполне возможно постулировать, что психологическая потребность освободить разум от укоренившейся репрессивной власти может быть направлена другими способами, более конструктивными для построения социалистического общества. Таким образом, важно не впасть в фетишизацию насилия и террора как добродетелей, обладающих внутренней ценностью и необходимых средств освобождения.Это приводит к метафизике насилия, которую можно найти в группах MLM, прославляющих Sendero Luminoso.

Арно Майер, с другой стороны, рассматривает красный террор как своего рода «диалектику насилия», где красные и белые соревновались за гегемонию над политической властью. Для Майера:

Насилие неотделимо от революции и контрреволюции, как и друг от друга. У насилия, конечно же, много лиц и целей. Конечно, не всякое насилие в Revolution является идеологическим и, следовательно, чрезмерным и безграничным.Хотя насилие присуще революции, оно не уникально. Это не так редко, как сама революция. Насилие является основой общества и государственного устройства, особенно для их основания и консолидации. При создании часто используется война, которая, как и революция, «немыслима вне области насилия.

Этот подход рассматривает насилие и террор как неизбежные части революции, которой сопутствует контрреволюция, которая одновременно вдохновлена идеологией и является результатом реваншизма угнетенных классов (и реваншизма против самой революции).Насилие является основой политического порядка, и кризис 1917 года привел к формированию двух полюсов противостоящих политических властей: красных и белых. В конце концов, эти двое будут бороться за легитимность и найдут террор инструментом в этом состязании. Большевики, безусловно, были идеологами и вооружены идеологией, которая не стеснялась использовать политический террор. Первоначально приверженные демократии теоретически, большевики не сомневались, что им придется управлять государственными репрессиями, чтобы укрепить власть. Поворот к террору стал оружием против контрреволюции, но в то же время эксцессы отдалили потенциальных сторонников от режима.Тем не менее, в конце концов, в периоды интенсивного кризиса социальный порядок иногда лишь слабо удерживается посредством грубых репрессий.

Тем не менее, крайности террора не могут быть просто основаны на том факте, что большевики смирились с этим идеологически — нет никаких доказательств того, что большевики изначально планировали использовать террор для узаконивания своего правления в той степени, в которой они это сделали. Скорее, очевидно, что большевистские интеллектуалы, подобные полемике Троцкого в пользу красного террора, Терроризм и Коммунизм , имели тенденцию интеллектуально оправдывать террор постфактум.Необходимо понять, как развивалась ситуация большевистского правления, основанного на массовом терроре, с учетом факторов окружающей среды. То же самое и понимание ключевой роли насилия в революционных потрясениях и государственном строительстве, на что указывают такие авторы, как Фанон и Майер. Насилие проявляется в революционные времена не из-за провозглашения идеологов, а, скорее, из-за реакции на классовые разделения и маргинализацию, которые испытывают эксплуатируемые и угнетенные люди.Кризисы в государственной легитимности, вызванные в своей основе экономическими проблемами, дестабилизируют государства и лишают их легитимности, создавая пустоты в политической власти. Эти пустоты приводят к массовому террору и насилию, а затем к попыткам новых конкурирующих властей направить и контролировать это насилие против врагов и вызовов их власти. В то время как обе стороны сражаются в диалектике террора, в конечном итоге можно обеспечить относительную монополию на использование законной силы и провозгласить себя суверенной властью.Террор был политическим оружием в войне за политическое господство между красными и белыми, причем террор с обеих сторон подпитывал друг друга. Красные устроили бы резню Белым политическим заключенным в ответ на резню Белыми города рабочих; ужасы одной стороны привели к ужасам другой.

Фанатизм масс, о котором говорят такие, как Файджес, — реальная вещь, но он вырос из отчаянной борьбы за защиту революции и дал отдельным солдатам Красной армии и членам ЧК чувство долга защищать свое общество от варварства со стороны властей. белые.Страх перед белым террором был реальным, потому что он затронул большую часть рабочего класса. Известны печально известные истории о том, что чекисту вручили список заключенных, которых нужно было освободить, но вместо этого расстреляли из страха освободить «врагов революции». Однако этот страх основывался не на параноидальных фантазиях, а на массовых погромах и резне самого варварского характера, которые происходили по всей Советской республике. Это классическая тактика антикоммунистов — игнорировать преступления белых или даже преуменьшать их значение, но даже американский антикоммунист американский генерал Уильям С.Могилы, которые отправились в Россию, чтобы сражаться с белыми, отметили, что белые были более жестокими и бесчеловечными, чем красные: «Я на стороне безопасности, когда говорю, что антибольшевики убили сто человек на Востоке. Сибирь всем, кого убили большевики ». Любая история, которая преуменьшает значение истории белых и полного опустошения, нанесенного сообществам рабочего класса, евреев и других угнетенных национальностей в ходе Гражданской войны в России, не может понять, почему большевики приняли массовый террор против своего врага.

Но неизбежно ли, что эта битва между революцией и контрреволюцией приведет к разгулам красного террора в России? Очевидно, что нет никакой гарантии, что не будет массового реваншизма масс против тех, кого они считают своими врагами, особенно в случае кризиса государственной власти. Тем не менее, можно сказать, что массовые эксцессы русского террора отчасти были вызваны трудностью привлечения крестьян к сотрудничеству в поддержании продовольствия в условиях социального распада.Реальность крестьянства как ненадежного союзника рабочего класса наиболее ярко проявилась в красном терроре, который принял свои самые жестокие и чрезмерные масштабы в деревне, когда красные воевали против зеленых. Сегодня необходимость в таких союзах рабочих и крестьян не существует сегодня в большинстве стран. Это не означает, что массовое революционное насилие больше не является возможностью, но использовать его существование для осуждения самого проекта человеческого освобождения, как это делает Пайпс или Фигес, — значит вообразить идеальный мир, в котором царизм мог бы постепенно превратиться в либеральную демократию. , а вместо этого был отвращен от этого «естественного курса» кровожадными революционерами, а затем совершил.Тогда можно было бы взять этот конкретный исторический опыт и сделать универсальным законом общества, что революция носит чисто разрушительный характер. Правда в том, что Первая мировая война уже была выражением массового террора буржуазии и затмила красный террор по размеру и масштабу. Если жизнь была дешевой для большевиков-рабочих, то потому, что мировая буржуазия удешевила их жизнь, превратив их в пушечное мясо для империализма. Именно на руинах Первой мировой войны произошло нечто вроде красного террора.Красный террор был вызван терроризмом существующей системы больше, чем что-либо еще. Процитирую Марка Твена:

Было два «царства террора», если бы мы только вспомнили и обдумали; один совершил убийство в горячей страсти, другой — в бессердечной хладнокровии; один длился всего несколько месяцев, другой длился тысячу лет; один причинил смерть десяти тысячам человек, другой — сотне миллионов; но все наши содрогания связаны с «ужасами» малого Ужаса, сиюминутного Ужаса, так сказать; в то время как, что такое ужас быстрой смерти от топора по сравнению с пожизненной смертью от голода, холода, оскорблений, жестокости и горя? Что такое быстрая смерть от молнии по сравнению со смертью от медленного огня на костре? Городское кладбище могло вместить гробы, наполненные этим кратковременным Ужасом, от которого всех нас так усердно учили дрожать и оплакивать; но вся Франция вряд ли могла вместить гробы, наполненные этим древним и настоящим Террором — этим невыразимо горьким и ужасным Террором, который никого из нас не учили видеть в его безмерности или жалости, как он того заслуживает.

К сожалению, Советское государство погрузится в террор другого рода, более похожий на «долгий террор», описанный Марком Твеном. Он был связан не с борьбой с врагами в гражданской войне, а с очисткой государственного аппарата во время правления Иосифа Сталина. «Большой террор» и его годы трудно понять даже рационально, особенно если принять во внимание, что участие населения было одним из факторов. Теории массового заговора заставили все слои советского общества повернуться друг против друга и создать параноидальные массовые явления, которые даже Сталин должен был предотвратить, чтобы они не вышли из-под контроля.В то время как красный террор в годы правления Ленина можно сравнить с якобинским террором, сталинские чистки кажутся чем-то почти уникальным в истории.

Порицать красный террор, сводя к минимуму белый террор и годы угнетения, которые он пытался восстановить, просто безответственно. Во время гражданской войны, когда евреи столкнулись с этническими чистками и варварскими армиями контрреволюции, убитыми рабочими, красный террор был средством ослабления вражеского противника, который превратил бы Восточную Европу в гигантский погром.Да, большевики удерживали власть с помощью грубой силы в Гражданской войне, но альтернативой была жестокая реакционная ярость, которая совершенно очевидно превратила бы Восточную Европу в реакционную адскую дыру. Пайпс и Файджес одержимы насилием большевистского рабочего, но не белой гвардией-погромщиком. Это не призыв прославлять революционный террор, а скорее понять его как продукт определенных исторических обстоятельств и выделить социальные силы, которые приводят революции к чему-то вроде «красного террора».

«Стояли пленные красноармейцы, рабочие, женщины — и против них — чехи с винтовками» — Реальное время

Террор красных vs террор белых: принципиальные отличия

«Демократ» Колчак, увлеченный «Протоколами сионских мудрецов»

Расстрелянные в Казани

Как белые проиграли информационную войну красным

Справка

Белый террор: эксцессы или система? (18+)

Кто виноват?

«Нельзя помиловать…»

Жертвы террора

«Красный террор» и его жертвы

Общие черты и различия Красного и Белого террора

Красный и Белый терроры – сходства и различия

Всякий террор ужасен

Целевые ориентиры Красного и Белого террора

Истоки Красного и Белого террора

Красный и белый террор: какой был более кровавым

«В ходе белого террора рубили всех подряд, включая женщин и детей» : Аналитика Накануне.RU

«В ходе белого террора рубили всех подряд, включая женщин и детей»

Красный террор 1917–1923 в цифрах | by Александр Станкевичюс

Насколько большевикам была нужна ЧК и насколько хорошо они ее использовали?

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

Красный террор в Советской России

Русская революция и гражданская война в России

Красный террор

Резюме урока

Красный террор

История

Встречайте Freikorps: Авангард террора 1918-1923 гг. | Национальный музей Великой Отечественной войны

Сколько жизней унес Красный террор?

МАННЕРХЕЙМ — Война за независимость

sᴍᴏɴᴀᴜᴛ ★ Hɪsᴛᴏʀɪᴄᴀʟ Nᴀʀʀᴀᴛɪᴠᴇs ᴏғ ᴛʜᴇ Rᴇᴅ Tᴇʀʀᴏʀ

Добавить комментарий Отменить ответ