Правление первых киевских князей: Первые киевские князья в таблице, имена по порядку (10 класс, история)

Содержание

Первые киевские князья в таблице, имена по порядку (10 класс, история)

4.4

Средняя оценка: 4.4

Всего получено оценок: 2074.

4.4

Средняя оценка: 4.4

Всего получено оценок: 2074.

В 862 году на княжение в северо-западную Русь был приглашен князь Рюрик, который стал родоначальником нового государства. Какова же была деятельность первых киевских князей – узнаем из статьи по истории для 10 класса.

Внутренняя и внешняя политика первых русских князей

Сформируем таблицу Первые Киевские князья.

*Имя князя*	*Годы правления*
Аскольд и Дир	? – 882
Олег	879 – 912
Игорь	912 – 945
Ольга	945 – 960
Святослав	945 – 972
Владимир	972-1015

Начиная по порядку, следует упомянуть не Рюрика как первого русского князя, а его бояр Аскольда и Дира как первых князей киевских.

Не получив в Северной Руси городов в управление, они отправились на юг, в Константинополь, но, двигаясь по Днепру, они высадились у небольшого городка, имевшего удобное географическое и стратегическое положение.

В 879 году Рюрик умер и Олег становится его преемником до совершеннолетия сына Игоря. В 882 году Олег совершает завоевательный поход на Киев. Опасаясь крупного сражения с большим войском соправителей. Олег хитростью выманил их из города, после чего убил.

Рис. 1. Границы Руси в 9 веке.

Имена Аскольда и Дира знакомы для каждого жителя Киева. Это первые мученики русской земли. В 2013 году Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата причислила их к лику святых.

Захватив еще Смоленск и Любеч, Олег установил контроль над торговым путем «Из варяг в греки», перенес столицу Руси из Новгорода в Киев, создав Киевскую Русь – единое княжество восточных славян. Он строил города, определял размеры податей с подчиненных южных племен, успешно воевал с хазарами.

Рис.

2. Карта пути из варяг в греки.

В 907 году Олег совершил поход на Царьград, по которому смог заключить с ромеями выгодный для Руси торговый договор.

Правление Игоря

После смерти Олега бразды правления принял Игорь. Он совершил два похода на Византию – в 941 и 944 годах, но ни один не увенчался большим успехом. Флот русов и вовсе был сожжен греческим огнем. В 913 и 943 годах он совершил два похода в Прикаспийские земли.

В 945 году, собирая дань с подчиненных племен, Игорь поддался давлению дружины и решил собрать дань в большем размере. Вернувшись в земли древлян второй раз, но уже с малым отрядом, Игорь был убит в столице древлянской земли, городе Искоростень.

Ольга и Святослав

Регентом при двухлетнем сыне Игоря Святославе была его мать, Ольга. Княжна отомстила за убийство Игоря разорением древлянской земли и сожжением Искоростня.

Ольге принадлежит первая на Руси экономическая реформа. Она установила уроки и погосты – размер дани и места их сбора. В 955 году она приняла христианство, став первой русской княгиней православной веры.

Святослав, возмужав, все время проводил в походах, мечтая о военной славе. В 965 году он уничтожил Хазарский каганат, а еще через два года по просьбе византийцев вторгся в Болгарию. Он не выполнил условий соглашения с ромеями, захватив 80 болгарских городов и начав княжить на занятых землях. Это породило византийско-русскую войну 970-971 годов, по результатам которой Святослав был вынужден покинуть Болгарию, но по дороге домой был убит печенегами.

Владимир Красное Солнышко

Между трех сыновей Святослава вспыхнула междоусобная война, победителем в которой вышел Владимир. При нем на Руси развернулось широкое градостроительство, но самое главное его достижение в другом. В 988 году Владимир крестил Русь, перейдя от язычества к православному христианству, объявив о том, что Русь теперь приходится младшей сестрой великой Византии.

Рис. 3. Крещение Руси.

Используя подготовленную почву для развития молодого государства, сын Владимира, Ярослав Мудрый сделает Русь передовым государством Европы, которое будет переживать свой расцвет в годы его правления.

Что мы узнали?

Первые киевские князья занимались в основном расширением и укреплением молодого русского государства. Их задачей было обезопасить границы Киевской Руси от внешней агрессии и завести союзников в первую очередь в лице Византии. Принятие христианства и уничтожение хазар частично решили эти вопросы.

Тест по теме

Доска почёта

Чтобы попасть сюда — пройдите тест.

Алексей Беляев
10/10
Валентина Глазкова
7/10
Александр Куминов
8/10
Татьяна Бирюкова
7/10
Иван Петров
10/10
Григорий Фияло
9/10
Любомира Денкинска
9/10
Иван Перфильев
10/10
Галина Куколева
10/10
Мурад Багилов
10/10

Оценка доклада

4.4

Средняя оценка: 4.4

Всего получено оценок: 2074.

А какая ваша оценка?

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВЫХ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ. Русская история. 800 редчайших иллюстраций [без иллюстраций]

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВЫХ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ

Общий интерес, создавший великое княжество Киевское, охрана границ и внешней торговли, направлял и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней деятельностью первых киевских князей. Читая начальный летописный свод, встречаем ряд полуисторических и полусказочных преданий, в которых историческая правда сквозит чрез прозрачную ткань поэтической саги. Эти предания повествуют о князьях киевских IX и X вв. — Олеге, Игоре, Святославе, Ярополке, Владимире. Вслушиваясь в эти смутные предания, без особенных критических усилий можно уловить основные побуждения, которые направляли деятельность этих князей.

Покорение восточного славянства. Киев не мог остаться стольным городом одного из местных варяжских княжеств: он имел общерусское значение, как узловой пункт торгово-промышленного движения, и потому стал центром политического объединения всей земли.

Деятельность Аскольда, по-видимому, ограничивалась ограждением внешней безопасности Киевской области: из летописи не видно, чтобы он покорил какое-либо из окольных племен, от которых оборонял своих полян, хотя слова Фотия о Росе, возгордившемся порабощением окрестных племен, как будто намекают на это. Первым делом Олега в Киеве летопись выставляет расширение владений, собирание восточного славянства под своею властью. Летопись ведет это дело с подозрительной последовательностью, присоединяя к Киеву по одному племени ежегодно. Олег занял Киев в 882 г.; в 883 г. были покорены древляне, в 884-м — северяне, в 885-м — радимичи; после того длинный ряд лет оставлен пустым. Очевидно, это порядок летописных воспоминаний или соображений, а не самых событий. К началу XI в. все племена восточных славян были приведены под руку киевского князя; вместе с тем племенные названия появляются все реже, заменяясь областными по именам главных городов.

Расширяя свои владения, князья киевские устанавливали в подвластных странах государственный порядок, прежде всего, разумеется, администрацию налогов.

Старые городовые области послужили готовым основанием административного деления земли. В подчиненных городовых областях по городам Чернигову, Смоленску и др. князья сажали своих наместников, посадников, которыми были либо их наемные дружинники, либо собственные сыновья и родственники. Эти наместники имели свои дружины, особые вооруженные отряды, действовали довольно независимо, стояли лишь в слабой связи с государственным центром, с Киевом, были такие же конинги, как и князь киевский, который считался только старшим между ними и в этом смысле назывался «великим князем русским» в отличие от князей местных, наместников.

Для увеличения важности киевского князя и эти наместники его в дипломатических документах величались «великими князьями». Так, по предварительному договору с греками 907 г. Олег потребовал «укладов» на русские города Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и другие, «по тем бо городом седяху велиции князи, под Олгом суще». Это были еще варяжские княжества, только союзные с киевским:

князь сохранял тогда прежнее военно-дружинное значение, не успев еще получить значения династического.

Генеалогическое пререкание, какое затеял под Киевом Олег, упрекая Аскольда и Дира за то, что они княжили в Киеве, не будучи князьями, «ни рода княжа», — притязание Олега, предупреждавшее ход событий, а еще вероятнее — такое же домышление самого составителя летописного свода. Некоторые из наместников, покорив то или другое племя, получали его от киевского князя в управление с правом собирать с него дань в свою пользу, подобно тому как на Западе в IX в. датские викинги, захватив ту или другую приморскую область Империи Карла Великого, получали ее от франкских королей в лен, т. е. в кормление. Игорев воевода Свенельд, победив славянское племя улучей, обитавшее по нижнему Днепру, получал в свою пользу дань не только с этого племени, но и с древлян, так что его дружина,
отроки, жила богаче дружины самого Игоря.

Налоги. Главной целью княжеской администрации был сбор налогов. Олег, как только утвердился в Киеве, занялся установлением дани с подвластных племен. Ольга объезжала подвластные земли и также вводила «уставы и оброки, дани и погосты», т. е. учреждала сельские судебно-административные округа и устанавливала податные оклады. Дань обыкновенно платили натурою, преимущественно мехами, «скорою». Впрочем, из летописи узнаем, что неторговые радимичи и вятичи в IX и X вв. платили дань хозарам, а потом киевским князьям «по шлягу от рала», с плуга или сохи. Под шлягами надобно разуметь, вероятно, всякие иноземные металлические деньги, обращавшиеся тогда на Руси, преимущественно серебряные арабские диргемы, которые путем торговли в изобилии приливали тогда на Русь. Дань получалась двумя способами: либо подвластные племена привозили ее в Киев, либо князья сами ездили за нею по племенам. Первый способ сбора дани назывался

повозом, второй — полюдьем. Полюдье — это административно-финансовая поездка князя по подвластным племенам.

Император Константин Багрянородный в своем сочинении О народах, писаном в половине X в., рисует изобразительную картину полюдья современного ему русского князя. Как только наступал ноябрь, русские князья «со всею русью», т. е. с дружиной, выходили из Киева в городки, т. е. на полюдье, о котором ему говорили его славяно-русские рассказчики и которое он по созвучию приурочил к этому греческому слову. Князья отправлялись в славянские земли древлян, дреговичей, кривичей, северян и прочих славян, плативших дань руси, и кормились там в течение всей зимы, а в апреле, когда проходил лед на Днепре, спускались опять к Киеву. Между тем как князья с русью блуждали по подвластным землям, славяне, платившие дань руси, в продолжение зимы рубили деревья, делали из них лодки-однодеревки и весной, когда вскрывались реки, Днепром и его притоками сплавляли к Киеву, вытаскивали на берег и продавали руси, когда она по полой воде возвращалась с полюдья. Оснастив и нагрузив купленные лодки, русь в июне спускала их по Днепру к Витичеву, где поджидала несколько дней, пока по тому же Днепру собирались купеческие лодки из Новгорода, Смоленска, Любеча, Чернигова, Вышгорода. Потом все направлялись вниз по Днепру к морю в Константинополь. Читая этот рассказ императора, легко понять, какими товарами грузила русь свои торговые караваны лодок, сплавлявшихся летом к Царьграду: это была дань натурой, собранная князем и его дружиной во время зимнего объезда, произведения лесных промыслов, меха, мед, воск. К этим товарам присоединялась челядь, добыча завоевательной дружины. Почти весь X в. продолжалось покорение славянских и соседних финских племен из Киева, сопровождавшееся обращением массы побежденных в рабство. Араб Ибн-Даста, писавший в первой половине этого века, говорит о руси, что она производит набеги на славян, подъезжает к ним на кораблях, высаживается, забирает обывателей в плен и продает другим народам. У византийца Льва Диакона встречаем очень редкое известие, что император Цимисхий по договору со Святославом дозволил руси привозить в Грецию хлеб на продажу. Главными торговцами были киевское правительство, князь и его «мужи», бояре. К торговому каравану княжескому и боярскому примыкали лодки и простых купцов, чтобы под прикрытием княжеского конвоя дойти до Царьграда. В договоре Игоря с греками читаем, между прочим, что великий князь русский и его бояре ежегодно могут посылать к великим царям греческим столько кораблей, сколько захотят, с послами и с гостями, т. е. со своими собственными приказчиками и с вольными русскими купцами. Этот рассказ византийского императора наглядно указывает нам на тесную связь между ежегодным оборотом политической и экономической жизни Руси.

Дань, которую собирал киевский князь как правитель, составляла в то же время и материал его торговых оборотов: став государем, как конинг, он, как варяг, не переставал еще быть вооруженным купцом. Данью он делился со своею дружиной, которая служила ему орудием управления, составляла правительственный класс. Этот класс действовал как главный рычаг, в том и в другом обороте, и политическом и экономическом: зимою он правил, ходил по людям, побирался, а летом торговал тем, что собирал в продолжение зимы. В том же рассказе Константина живо обрисовывается и централизующее значение Киева как средоточия политической и хозяйственной жизни Русской земли. Русь, правительственный класс с князем во главе, своими заморскими торговыми оборотами поддерживала в славянском населении всего Днепровского бассейна судовой промысел, находивший себе сбыт на весенней ярмарке однодеревок под Киевом, и каждую весну стягивала сюда же из разных углов страны по греко-варяжскому пути купеческие лодки с товарами лесных зверогонов и бортников. Таким сложным экономическим круговоротом серебряный арабский диргем или золотая застежка византийской работы попадали из Багдада или Царьграда на берега Оки или Вазузы, где их и находят археологи.

Связь управления с торговлей. Так устроялась внутренняя политическая жизнь в Киевском княжестве IX и X вв. Легко заметить основной экономический интерес, руководивший этой жизнью, сближавший и объединявший отдаленные и разрозненные части земли: дань, шедшая киевскому князю с дружиной, питала внешнюю торговлю Руси. Этот же экономический интерес направлял и внешнюю деятельность первых киевских князей. Деятельность эта была направлена к двум главным целям: 1) к приобретению заморских рынков, 2) к расчистке и охране торговых путей, которые вели к этим рынкам.

Самым видным явлением во внешней истории Руси до половины XI в., по Начальной летописи, были военные походы киевских князей на Царьград. До смерти Ярослава их можно насчитать шесть, если не считать похода Владимира на византийскую колонию Херсонес Таврический в 988 г.: Аскольдов, который приурочивали к 865 г., а теперь относят к 860 г., Олегов 907 г., два Игоревых — 941 и 944 гг., второй болгарский поход Святослава 971 г., превратившийся в войну с греками, и, наконец, поход Ярослава, сына Владимира, 1043 г.

Достаточно знать причину первого и последнего из этих походов, чтобы понять главное побуждение, которое их вызывало. При Аскольде Русь напала на Царьград, раздраженная, по словам патриарха Фотия, умерщвлением своих земляков, очевидно, русских купцов, после того как византийское правительство отказало в удовлетворении за эту обиду, расторгнув тем свой договор с Русью. В 1043 г. Ярослав послал на греков своего сына с флотом, потому что в Константинополе избили русских купцов и одного из них убили. Итак, византийские походы вызывались, большею частью, стремлением Руси поддержать или восстановить порывавшиеся торговые сношения с Византией. Вот почему они оканчивались обыкновенно торговыми трактатами. Такой торговый характер имеют все дошедшие до нас договоры Руси с греками X в. Из них дошли до нас два договора Олега, один Игорев и один краткий договор или только начало договора Святославова. Договоры составлялись на греческом языке и с надлежащими изменениями формы переводились на язык, понятный Руси. Читая эти договоры, легко заметить, какой интерес связывал в X в. Русь с Византией. Всего подробнее и точнее определен в них порядок ежегодных торговых сношений Руси с Византией, а также порядок частных отношений русских в Константинополе к грекам: с этой стороны договоры отличаются замечательной выработкой юридических норм, особенно международного права.

Договоры и торговля с Византией. Ежегодно летом русские торговцы являлись в Царьград на торговый сезон, продолжавшийся 6 месяцев; по договору Игоря никто из них не имел права оставаться там на зиму. Русские купцы останавливались в предместье Константинополя у св. Мамы, где находился некогда монастырь св. Маманта. Со времени того же договора императорские чиновники отбирали у прибывших купцов княжескую грамоту с обозначением числа посланных из Киева кораблей и переписывали имена прибывших княжеских послов и простых купцов, гостей, «да увемы и мы, — прибавляют греки от себя в договоре, — оже с миром приходят»: это была предосторожность, чтобы под видом агентов киевского князя не прокрались в Царьград русские пираты.

Русские послы и гости во все время своего пребывания в Константинополе пользовались от местного правительства даровым кормом и даровой баней — знак, что на эти торговые поездки Руси в Константинополе смотрели не как на частные промышленные предприятия, а как на торговые посольства союзного киевского двора. По свидетельству Льва Диакона, такое значение русских торговых экспедиций в Византию было прямо оговорено в трактате Цимисхия со Святославом, где император обязался принимать приходящих в Царьград для торговли руссов в качестве союзников, «как искони повелось». Надобно заметить при этом, что Русь была платной союзницей Византии, обязывалась договорами за условленную «дань» оказывать грекам некоторые оборонительные услуги на границах империи. Так, договор Игоря обязывал русского князя не пускать Черных болгар в Крым «пакостить» в стране Корсунской. Торговые послы Руси получали в Царьграде свои посольские оклады, а простые купцы месячину, месячный корм, который им раздавался в известном порядке по старшинству русских городов, сначала киевским, потом черниговским, переяславским и из прочих городов. Греки побаивались Руси, даже приходившей с законным видом: купцы входили в город со своими товарами непременно без оружия, партиями не больше 50 человек, одними воротами, с императорским приставом, который наблюдал за правильностью торговых сделок покупателей с продавцами; в договоре Игоря прибавлено: «входяще же Русь в град, да не творят пакости». По договору Олега русские купцы не платили никакой пошлины. Торговля была преимущественно меновая: этим можно объяснить сравнительно малое количество византийской монеты, находимой в старинных русских кладах и курганах. Меха, мед, воск и челядь Русь меняла на паволоки (шелковые ткани), золото, вина, овощи. По истечении торгового срока, уходя домой, Русь получала из греческой казны на дорогу продовольствие и судовые снасти, якори, канаты, паруса — все, что ей надобилось.

Их значение в истории права. Такой порядок торговых сношений Руси с Византией установлен был договорами Олега и Игоря. Разностороннее культурное значение их для Руси понятно само собою: достаточно припомнить, что они были главным средством, подготовившим принятие христианства Русью и именно из Византии.

Но надобно теперь же отметить в них одну сторону, которая могла возыметь свое действие еще до принятия христианства, — сторону юридическую. Правовые отношения между русскими и греками в Константинополе определялись, уголовные и гражданские правонарушения, между ними случавшиеся, разбирались «по закону греческому и по уставу и по закону русскому». Так возникали смешанные нормы, комбинированные из двух прав, которые излагались в договорах. В них иногда трудно различить составные элементы, римско-византийский и русский, притом русский двойственный, варяжский и славянский. Договоры сами по себе, как дипломатические документы, лежавшие в киевском княжеском архиве, не могли оказать прямого действия на русское право. Они имеют важное научное значение, как древнейшие письменные памятники, в которых проступают черты этого права, хотя, изучая их, не всегда можно решить, имеем ли мы перед собою чистую русскую норму или разбавленную византийской примесью. Но отношения, в которые становилась Русь, имевшая дела с Константинополем, не могли остаться без влияния на юридические ее понятия и сами по себе, как не похожие на то, что было на Днепре или Волхове. В юридическое мышление этих людей иное греко-римское понятие могло запасть так же невзначай, как в некоторые статьи Олегова договора с греками проскользнула терминология греко-римского права. В Константинополе на императорской службе состояло немало руси, и крещеной и поганой. По одной статье Олегова договора, если кто из таких русских умрет, не урядив своего имения, не оставив завещания, а «своих не имать», его имение передается «к малым ближикам в Русь». Свои — это нисходящие, а малые ближики, или просто ближики, как читаем в некоторых древнерусских памятниках, — боковые.

Русь, торговавшая с Византией, была у себя дома господствующим классом, который обособлялся от туземного славянства сначала иноплеменным происхождением, а потом, ославянившись, сословными привилегиями. Древнейшие русские письменные памятники воспроизводят преимущественно право этой привилегированной руси и только отчасти, по соприкосновению, туземный, народный правовой обычай, которого нельзя смешивать с этим правом.

Охрана торговых путей. Другою заботой киевских князей была поддержка и охрана торговых путей, которые вели к заморским рынкам. С появлением печенегов в южнорусских степях это стало очень трудным делом. Тот же император Константин, описывая торговые плавания руси в Царьград, ярко рисует затруднения и опасности, какие приходилось ей одолевать на своем пути.

Собранный пониже Киева, под Витичевом, караван княжеских, боярских и купеческих лодок в июне отправлялся в путь. Днепровские пороги представляли ему первое и самое тяжелое препятствие. Между Екатеринославом и Александровском, там, где Днепр делает большой и крутой изгиб к востоку, он на протяжении 70 верст пересекается отрогами Авратынских возвышенностей, которые и заставляют его делать этот изгиб. Отроги эти принимают здесь различные формы; по берегам Днепра рассеяны огромные скалы в виде отдельных гор; самые берега поднимаются отвесными утесами высотой до 35 саженей над уровнем воды и сжимают широкую реку; русло ее загромождается скалистыми островами и перегораживается широкими грядами камней, выступающих из воды заостренными или закругленными верхушками. Если такая гряда сплошь загораживает реку от берега до берега, это — порог; гряды, оставляющие проход судам, называются заборами. Ширина порогов по течению — до 150 саженей; один тянется даже на 350 саженей. Скорость течения реки вне порогов — не более 25 саженей в минуту, в порогах — до 150 саженей. Вода, ударяясь о камни и скалы, несется с шумом и широким волнением. Значительных порогов теперь считают до десяти, во времена Константина Багрянородного считалось до семи. Небольшие размеры русских однодеревок облегчали им прохождение порогов. Мимо одних русь, высадив челядь на берег, шестами проталкивала свои лодки, выбирая в реке вблизи берега места, где было поменьше камней. Перед другими, более опасными, она высаживала на берег и выдвигала в степь вооруженный отряд для охраны каравана от поджидавших его печенегов, вытаскивала из реки лодки с товарами и тащила их волоком или несла на плечах и гнала скованную челядь.

Выбравшись благополучно из порогов и принесши благодарственные жертвы своим богам, она спускалась в днепровский лиман, отдыхала несколько дней на острове св. Елевферия (ныне Березань), исправляла судовые снасти, готовясь к морскому плаванию, и, держась берега, направлялась к устьям Дуная, все время преследуемая печенегами. Когда волны прибивали лодки к берегу, руссы высаживались, чтобы защитить товарищей от подстерегавших их преследователей. Дальнейший путь от устьев Дуная был безопасен.

Читая подробное описание этих царьградских поездок руси у императора, живо чувствуешь, как нужна была русской торговле вооруженная охрана при движении русских купцов к их заморским рынкам. Недаром Константин заканчивает свой рассказ замечанием, что это — мучительное плавание, исполненное невзгод и опасностей.

Оборона степных границ. Но засаривая степные дороги русской торговли, кочевники беспокоили и степные границы Русской земли. Отсюда третья забота киевских князей — ограждать и оборонять пределы Руси от степных варваров. С течением времени это дело становится даже господствующим в деятельности киевских князей вследствие все усиливавшегося напора степных кочевников. Олег, по рассказу Повести временных лет, как только утвердился в Киеве, начал города ставить вокруг него. Владимир, став христианином, сказал: «Худо, что мало городов около Киева» — и начал строить города по Десне, Трубежу, Стугне, Суле и другим рекам. Эти укрепленные пункты заселялись боевыми людьми, «мужами лучшими», по выражению летописи, которые вербовались из разных племен, славянских и финских, населявших Русскую равнину. С течением времени эти укрепленные места соединялись между собою земляными валами и лесными засеками. Так по южным и юго-восточным границам тогдашней Руси, на правой и левой стороне Днепра, выведены были в X и XI вв. ряды земляных окопов и сторожевых «застав», городков, чтобы сдерживать нападения кочевников.

Все княжение Владимира Святого прошло в упорной борьбе с печенегами, которые раскинулись по обеим сторонам нижнего Днепра восьмью ордами, делившимися каждая на пять колен. Около половины X в., по свидетельству Константина Багрянородного, печенеги кочевали на расстоянии одного дня пути от Руси, т. е. от Киевской области. Если Владимир строил города по р. Стугне (правый приток Днепра), значит, укрепленная южная степная граница Киевской земли шла по этой реке на расстоянии не более одного дня пути от Киева. В начале XI в. встречаем указание на успех борьбы Руси со степью. В 1006–1007 гг. через Киев проезжал немецкий миссионер Бруно, направляясь к печенегам для проповеди Евангелия. Он остановился погостить у князя Владимира, которого в письме к императору Генриху II называет сеньором Руссов. Князь Владимир уговаривал миссионера не ездить к печенегам, говоря, что у них он не найдет душ для спасения, а скорее сам погибнет позорною смертью. Князь не мог уговорить Бруно и вызвался проводить его со своей дружиной до границ своей земли, «которые он со всех сторон оградил крепким частоколом на весьма большом протяжении по причине скитающихся около них неприятелей». В одном месте князь Владимир провел немцев воротами чрез эту линию укреплений и, остановившись на сторожевом степном холме, послал сказать им: «Вот я довел вас до места, где кончается моя земля и начинается неприятельская». Весь этот путь от Киева до укрепленной границы пройден был в два дня. Мы заметили выше, что в половине X в. линия укреплений по южной границе шла на расстоянии одного дня пути от Киева. Значит, в продолжение полувековой упорной борьбы при Владимире Русь успела пробиться в степь на один день пути, т. е. передвинуть укрепленную границу на линию реки Роси, где преемник Владимира Ярослав «поча ставити городы», населяя их пленными ляхами.

Так первые киевские князья продолжали начавшуюся еще до них деятельность вооруженных торговых городов Руси, поддерживая сношения с приморскими рынками, охраняя торговые пути и границы Руси от степных ее соседей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Часть III Период от первых чисел января до первых чисел августа 1915 года: июльские бои, или Евфратская операция

Часть III Период от первых чисел января до первых чисел августа 1915 года: июльские бои, или Евфратская операция Крутясь по кривым и узким улицам Сарыкамыша, автомобиль, преодолев последний крутой подъем, остановился у здания бывшего лазарета 155-го пехотного Кубинского

Направление деятельности киевских князей

Направление деятельности киевских князей Общий интерес, создавший великое княжество Киевское, охрана границ и внешней торговли, направлял и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней деятельностью первых киевских князей. Читая начальный

Н. Б.[70] Еще о киевских ЧК в 1919 г.[71]

Н. Б.[70] Еще о киевских ЧК в 1919 г.[71] …Я обещал тебе написать о «чрезвычайках» Киевских, — не знаю, выйдет ли? Слов нет: все краски бледнеют перед тем, что я видел. Итак: ЧК было в Киеве три: Городская, Губернская и Всеукраинская со знаменитым Лацисом во главе. За месяц до ухода

Глава 2 Смоленск под властью киевских князей

Глава 2 Смоленск под властью киевских князей Кем и как управлялся древний Смоленск (Гнездово) – неизвестно. Его политическая история начинается в 882 г., когда к городу подошел князь Олег с дружиной русов (варягов и славян) по пути из Новгорода в Киев. Как гласит летопись:

Общие черты деятельности первых киевских князей

Общие черты деятельности первых киевских князей Общий интерес, создавший великое княжество Киевское, — внешняя торговля, направлял и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней деятельностью первых киевских князей. Читая начальную летопись, мы

Договоры киевских князей с греками.

Договоры киевских князей с греками. Международные отношения Киевского государства находили свое выражение в договорах, которые заключались киевскими князьями с соседними государствами. Сохранились три договора с греками князей Олега (911), Игоря (945) и

1. Хронология великих князей киевских

2. Хронология великих князей владимирских, великих князей московских

2. Хронология великих князей владимирских, великих князей

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВЫХ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВЫХ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ Общий интерес, создавший великое княжество Киевское, охрана границ и внешней торговли, направлял и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней деятельностью первых киевских князей. Читая начальный летописный

Общие черты деятельности первых киевских князей

Общие черты деятельности первых киевских князей Общий интерес, создавший великое княжество Киевское, – внешняя торговля, направлял и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней деятельностью первых киевских князей. Читая начальную летопись,

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ФАКТОРОВ ПРИ ДВОРАХ НЕМЕЦКИХ КНЯЗЕЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ФАКТОРОВ ПРИ ДВОРАХ НЕМЕЦКИХ КНЯЗЕЙ Берлинскому экономисту Вернеру Зомбарту принадлежит большая заслуга в том, что в своем произведении “Евреи и экономическая жизнь”, появившемся в 1911 году, он сумел показать всему научному миру значение деятельности

70. О КНЯЗЕХ РАЗНЫХ Киевских.

70. О КНЯЗЕХ РАЗНЫХ Киевских. РЮРИК РОСТИСЛАВИЧ по смерти Романа, Великаго Князя Галицкаго и всея России, писавшагося Самодержца, от негоже по нужде пострижен бысть в черноризца, оставльши иночество, паки седе в Киеве на Престоле Княжения. Не сущу же ему в некое время в

ПОСМОТРЕТЬ: Святой князь Владимир Великий

Перейти к содержимому

Предыдущий Следующий

Посмотреть увеличенное изображение

В субботу, 9 июля, д-р Шон Гриффин представил книгу «Святой князь Владимир Великий: история, литургия, миф» в рамках 9-й выставки Российского исторического музея.0009 Вторая суббота серия онлайн лекций.

Презентация Гриффина была основана на его первой книге « Литургическое прошлое в Византии и ранней Руси » (Cambridge University Press, 2019), получившей Книжную премию У. Брюса Линкольна и Книжную премию Общества церковной истории. Святой князь Владимир Великий Киевский руководил массовым крещением Руси в 988 году. Но откуда взялись рассказы о святом Владимире и обращении в христианство? Являются ли эти рассказы достоверной формой истории или просто благочестивыми легендами?

После обзора рассказов о князе Владимире, представленных в «Первой летописи », первой письменной истории восточных славян, Гриффин поделился своим исследованием литургических истоков этого повествования и исследовал создание династических святых на древней Руси. Летописцами средневековой Руси были монахи, ежедневно совершавшие богослужения византийской церкви. Гриффин представил свой анализ того, как эти ритуалы повлияли на их написание 9-го века.0009 Русская Первая Летопись . В XI веке киевские летописцы узнали об обращении Римской империи, отпраздновав ряд характерно византийских литургических праздников. Когда службы закончились и священнослужители попытались сочинить историю своего народа, Гриффин утверждает, что они инстинктивно опирались на священные истории, которые пели в церкви.

О спикере

Доктор Шон Гриффин — историк Восточной Православной Церкви. Его первая книга, 9 0029 Литургическое прошлое в Византии и ранней Руси (Cambridge University Press, 2019) — лауреат Книжной премии У. Брюса Линкольна и Книжной премии Общества церковной истории. В настоящее время он является научным сотрудником Коллегии перспективных исследований Хельсинкского университета. Его новейшая книга « Th e Священное царствование Владимира Путина: религия, память, война, » будет опубликована в издательстве Корнельского университета.

Поиск:

Ответы на ваши вопросы о великом князе Михаиле
16 декабря 2020 г.
Музейный предмет, являющийся доказательством при исследовании останков семьи и сопровождающих лиц Николая II
17 июля 2020 г.
СМОТРЕТЬ СЕЙЧАС: Скаутинг как фактор российской самоидентификации в ХХ веке
12 сентября 2022 г.
ПОСМОТРЕТЬ: Святой князь Владимир Великий
14 июля 2022 г.
Призыв к миру
28 февраля 2022 г.

Забытая история: русская принцесса, правившая Польшей

Средневековая русская принцесса отправляется на запад, чтобы начать новую жизнь в качестве невесты польского короля, неся с собой и свое родовое восточное христианство, которое все больше расходится с западной церковью. Через год после рождения первенца она внезапно оказывается вдовой в этой чужой стране, ее муж убит. Чтобы защитить право своего сына на трон от коварных планов дяди ребенка, она выступает в качестве регента молодого короля, а затем неофициального советника. Вместе с сыном она издает десятки грамот, влияет на экономику, строит церковь и выполняет широкий круг политических обязанностей в решающий период исторического развития Украины.

Это история Гремиславы Ингваровны, русской принцессы XIII века, которая находится в центре продолжающихся исследований доктора Талии Заяц. Заджак, Юджин и Даймел Шклар, научный сотрудник HURI, получила докторскую степень в Центре средневековых исследований Университета Торонто. В настоящее время она работает над проектом под названием «Забытые женщины-правительницы средневековой Европы: реконструкция правления десяти цариц, дворянок и княгинь ранней Руси, 1000–1250».

В понедельник, 26 марта 2018 г., она представила свои первые результаты на Семинаре украиноведения. Своими исследованиями она показывает, что раскрытие историй влиятельных женщин не только восстанавливает то, что было забыто в книгах по истории, но и предоставляет информацию о влиятельных событиях. Перед своим выступлением Заяц ответила на несколько наших вопросов, предложив заглянуть в жизнь, мир и влияние Гремиславы Ингваровны.

ХУРИ: Как вы заинтересовались средневековыми королевскими женщинами? Почему вы решили сосредоточиться на Гремиславе?

Заяц: Я впервые подошел к теме русскоязычных принцесс, ставших супругами западноевропейских правителей, через популярные истории об Анне Ярославне (ум. 1075/1079), королеве-супруге короля Франции Генриха (ум. 1060) и регенте. для ее сына Филиппа I (ум. 1108). Я был очарован идеей женщины, путешествующей по Европе в середине одиннадцатого века, которая соприкоснула культуры Франции и Руси. Начав исследовать жизнь Анны, я узнал, что ее опыт не был исключительным, поскольку между правящим родом Руси и западно-христианскими правителями в XI–XIII веках было заключено более шестидесяти браков. И все же мне не удалось найти много надежной информации об этих женщинах. Когда эти браки обсуждаются в науке, они часто упоминаются в контексте «внешних сношений» Руси; а именно, как брак данной женщины помог укрепить союз дружбы или взаимной военной поддержки между ее отцом и ее мужем. Я мало что мог найти об опыте самих женщин, и поэтому я решил, что стоит изучить этот вопрос путем дальнейших исследований.

Среди родившихся на Руси супругов западноевропейских мужчин, заслуживающих большей известности в англо-американской науке, есть Гремислава Ингваровна (ум. 1258). На мой взгляд, ее правление было таким же интересным и драматичным, как и правление более известных средневековых женщин-правительниц, таких как Элеонора Аквитанской (ум. 1204) или Бланка Кастильская (ум. 1252). Оставшись вдовой на чужбине в 1227 году из-за внезапного убийства мужа, Гремислава успешно защитила притязания своего годовалого сына Болеслава на краковский престол от махинаций его дяди (ее зятя) Конрада Мазовия (ум. 1247). На протяжении всего царствования своего сына она выступала сначала в качестве регента (1227-1228), а затем в качестве его неофициального советника, оставив после себя наибольшее количество сохранившихся документов любой русской принцессы, вышедшей замуж за западноевропейского правящего дома (сорок четыре хартии, которые Я пока определился). Ее деятельность охватила и экономическую сферу. Вместе со своим сыном она совместно издала хартию о восстановлении Кракова по Магдебургскому праву в 1257 году и построила церковь в честь Святого Николая в соледобывающем городе Бохня в 1250-х годах.

Я решил сосредоточиться на Гремиславе не только из-за ее широкой политической деятельности и религиозно-культурного покровительства, но и потому, что изучение ее жизни углубляет наши знания о нескольких переломных моментах в украинской истории. Возможно, наиболее важно то, что ее правление совпадает с правлением князя, а после 1253 года короля Данила Романовича (ум. 1264) и его брата Василька Романовича (ум. 1269), которые правили юго-западными княжествами Галичины и Волыни, которые соседствовали с Русью. земли Гремиславы. Из произведения Михаила Грушевского (д. 1934) и далее эти русские княжества, сначала объединенные под властью князя Романа Мстиславича (ум. 1205) в 1199 г., а затем снова его сына Даниила в 1245-1246 гг., занимают ключевое место в нарративе исторического развития Украины, поскольку они часто рассматриваются как важное «государство-правопреемник» Киевской Руси. Данило и Василько были двоюродными братьями Гремиславы. Она знала их лично, но часто имела с ними враждебные отношения, главным образом потому, что они были союзниками ее врага, ее зятя Конрада. Таким образом, изучение правления Гремиславы также проливает свет на этот период ранней украинской истории.

Правление Гремиславы также совпадает с рядом важных событий в православно-католических отношениях, особенно с созданием так называемой Латинской империи участниками Четвертого крестового похода в 1204 году. Византийских свидетелей ужаснуло не только разграбление Константинополя, но Временное присутствие латинских христиан в городе делало невозможным игнорирование расхождений в вере и практике восточного и западного христианства. Действительно, большинство ученых теперь относят к этому периоду (1204-1261) ужесточение церковного раскола между православием и латинским христианством. Изучение правления Гремиславы позволяет нам исследовать, как события в средневековом политическом центре Константинополя повлияли на жизнь правителей так называемой «периферии» христианского мира: в данном случае на отношения между Русью и соседней Польшей. На самом деле, многие ученые утверждают, что Гремислава даже поддерживала миссии доминиканских и францисканских монахов по обращению ее родственников на Руси в католицизм. Хотя я не вижу прямых доказательств, подтверждающих это утверждение, похоже, что при жизни Гремиславы ранее дружеские отношения между Русью и поляками подвергались все большему напряжению, поскольку религиозные различия между православием и католицизмом становились все труднее игнорировать.

ХУРИ: Каковы были некоторые из «возникающих» богословских и религиозных различий того времени? Для сравнения, две Церкви сейчас более или менее похожи друг на друга?

Зайак: Великий раскол (раскол между Востоком и Западом) традиционно датируется 16 июля 1054 года, когда кардинал Гумберт де Сильва-Кандида (ум. 1061), легат Папы Льва IX (годы правления 1049–1054) возложил на алтарь Святой Софии в Константинополе булла об отлучении от церкви патриарха Михаила I Керулария (годы правления 1043–1058), который ответил тем же через несколько дней. По крайней мере с 19Однако ученые утверждают, что значение этой даты было преувеличено. Средневековые современники не считали взаимные отлучения началом постоянного раскола в христианском мире. Скорее ученые предполагают, что только после разграбления Константинополя крестоносцами в 1204 году отношения между Востоком и Западом резко ухудшились, и даже тогда путешественники, монахи и королевские невесты помогали поддерживать постоянный диалог между этими двумя христианскими традициями. Когда «раскол» стал настоящей суровой реальностью, определить гораздо труднее.

Тем не менее, истоки литургических, доктринальных и юридических различий между восточным и западным христианством уходят в глубь веков. Например, в 691/692 году император Юстиниан II (годы правления 685–97, 705–711) организовал важный церковный собор в Константинополе, известный как Собор в Трулло (от греческого слова «купольный зал», ho troullos, в который собрал совет), который также называется Пятисекстовым собором. Хотя Собор в Трулло сыграл чрезвычайно влиятельную роль в развитии византийского канонического права, его предписания не были приняты на Западе. На самом деле, некоторые из его решений прямо осуждали обычаи, распространявшиеся на Западе, такие как безбрачие духовенства (канон 13). Папы отказались подписать свое одобрение этого Собора, в то время как в византийском каноническом праве его решения стали основополагающими для последующего церковного законодательства.

Еще одна важная точка напряженности возникла в девятом веке. Соперничество между византийскими и латинскими миссионерскими группами по поводу обращения славян в Моравии и на Балканах в 860-х годах привело к тому, что византийцы из первых рук обнаружили различия византийских и латинских богословских учений и ритуальной практики. Политическая напряженность внутри Византии, связанная с оспариваемым избранием патриарха Фотия (годы правления 858–67, 877–886) и соперничеством за церковную юрисдикцию с латинскими христианскими иерархами в Болгарии, усилила религиозную напряженность. В результате в 867 г. патриарх Фотий I отправил письмо другим восточным епископам, в котором осудил некоторые обычаи Латинской церкви, особенно добавление фразы «и Сын» (Filioque) к Никейскому символу веры (догматическое утверждение, что Святой Дух исходит от Отца и Сына). Для некоторых «жестких» византийских священнослужителей добавление отцами церкви на Первом Никейском соборе в 325 г. слов, не включенных в первоначальную формулировку Символа веры, означало, что западные христиане не придерживались правильных взглядов на Троицу, или, другими словами, что они были виновны в ереси. Использование Filioque в Символе веры Западной церковью продолжает оставаться источником нерешенных споров между двумя традициями.

В одиннадцатом веке ритуальные различия также играли повышенную роль в напряженности между двумя церквями. В частности, Византийская церковь настаивала на использовании квасного хлеба для причастия, а Латинская христианская церковь использовала пресный хлеб. Хотя это различие может показаться поверхностным, оно коренилось в глубоких различиях экклезиологии, то есть в том, как каждая традиция понимала природу христианской церкви и ее отношение к иудаизму. Для византийских священнослужителей употребление опресноков (по-гречески: азыма) было неправильным. Это означало, что христиане продолжали еврейскую практику употребления мацы, связанную с Исходом из Египта. По мнению византийских священнослужителей, квасной хлеб символизировал Новый Завет, установленный для верующих христиан Христом на Тайной вечере, а пресный хлеб символизировал «бремя» Закона, от которого христиане должны отказаться. Более того, начиная с XI века греческие тексты стали оправдывать собственное использование Византийской Церковью квасного хлеба для Причастия с точки зрения литургического богословия (дрожжи стали символом Воскресения Христова, поэтому хлеб без дрожжей был «мертвым»). Закваска, символически давшая жизнь хлебу, византийские богословы сравнивали с душой, давшей жизнь телу.

Для средневековых латинских христиан все было наоборот: они интерпретировали Тайную вечерю как пасхальную трапезу. Действительно, некоторые, как кардинал Гумберт в одиннадцатом веке, утверждали, что, поскольку Иисус должен был быть безгрешным, чтобы умереть за грехи человечества (иначе Он умер бы за Свои собственные грехи, а не за грехи мира), Он, следовательно, должен был в совершенстве выполнили все требования еврейского закона, включая употребление мацы на Пасху. Таким образом, использование квасного и пресного хлеба в причастии стало не только вопросом различных обычаев Византийской и Латинской церквей, но и отражением того, как каждая христианская традиция, восточная и западная, рассматривала христианство по отношению к иудаизму.

В XI веке возникли также различия между латинским и византийским пониманием роли папы как лидера над всеми остальными епископами Церкви (теория «папского первенства»). Защитники ряда западных церковных реформ, часто называемых «григорианскими реформами» в честь одного из их самых известных сторонников, папы Григория VII (годы правления 1073–1085), разработали в это время более широкое понимание папского первенства, например право папы низлагать не только епископов, но и императоров. Расширение понимания папского первенства получило дальнейшее развитие в тринадцатом веке. Начиная с Иннокентия III (г. 119 г.8-1216), папы считали себя не только наместниками святого Петра, но и наместниками Христа с полной светской властью над всеми землями на земле. Следовательно, начиная с Иннокентия III, папы тринадцатого века начали требовать от православных общин признания папского первенства в этом новом смысле. Напротив, у православных священнослужителей было иное понимание папской власти. Проще говоря, Византийская церковь считала, что высшая власть для определения церковного догмата основывается на вселенском церковном соборе, а не на личности папы. Тем не менее, византийские священнослужители особо почитали епископство Рима из-за его положения как бывшего центра Римской империи и предполагаемого места мученичества святых Петра и Павла. Они по-разному характеризовали папское первенство. Риму было отдано особое преимущество и честь как своего рода первому среди равных в «пентархии», пяти древних патриархатах древнего христианского мира, а остальными были Константинополь, Александрия, Антиохия и Иерусалим.

К началу Нового времени византийские канонисты зафиксировали пять основных моментов нерешенных различий между православием и католицизмом: 1) латинское добавление Filioque к Символу веры, 2) понятие папского первенства, 3) использование квасного (восточного) или опресноки (западные) в Евхаристии, 4) разногласия по поводу того, является ли это молитвой призывания Святого Духа (греч. epiklēsis) или словами Учреждения (слова Иисуса Христа на Тайной Вечере: «Приимите, ядите, Сие есть Тело Мое…»), которые по существу завершают освящение Евхаристии (верующее преображение хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы), и 5) обоснованность западного учения о чистилище (впервые открыто сформулированного Латинской Церковью в двенадцатом веке). Эти вопросы остаются нерешенными и сегодня. Тем не менее экуменический диалог между восточным и западным христианством никогда полностью не исчезал. В Средние века смешанные браки, безусловно, были одним из средств продолжения диалога.

ХУРИЙ: Были ли члены правящего класса обеспокоены теологическими или церковными разногласиями? Насколько они были осведомлены о различиях между Церквами?

Короткий ответ: да и нет. С одной стороны, конечно, члены правящего класса не были обучены тонкостям богословия. Их принадлежность к высшим социальным слоям средневекового общества связывала их с космополитической придворной культурой, которая в определенной степени выходила за рамки конфессиональных границ. Латинские, древнескандинавские и древневосточнославянские повествовательные источники часто подчеркивают общее христианство русов и их западноевропейских соседей в отличие от язычников или нехристиан. Например, согласно Галицко-Волынской летописи XIII в., в 1246 г. русский князь Василько Романович убеждал своего старшего брата Даниила заключить союз с венгерским королем Белой IV (годы правления 1235–1270) против неевреев. монголов-христиан, потому что он считал Белу также «христианином» («хр[и]стиан»). Их союз был скреплен браком сына Данила Льва (ум. 1301) с дочерью Белы Констанцией (ум. около 1287/1288) в том же году.

С другой стороны, правящий род Руси также был тесно связан с церковной иерархией, с которой они должны были сотрудничать в управлении своими (по крайней мере, номинально) христианскими подданными. Правители Руси, как и западнохристианские цари, имели сакральный характер своей власти: По словам митрополита Киевского Никифора в 1113 году, князь был «иконой Христа», земным отражением Небесного Владыки. На рубеже первого тысячелетия христианская идентичность была ключевым источником легитимности для большинства правящих домов, и поэтому правители любой христианской страны должны были осознавать свою «принадлежность» к определенной церковной традиции. И мужчины, и женщины из элиты покровительствовали монастырям, жертвовали церкви и, в случае правящих князей Руси, также выпускали церковные статуи. Княгиня на Руси также могла официально поминаться как ктитор (донор / благодетель) церкви или монастыря, что формально и ритуально связывало ее с Византийской церковью. Ее роль ктитора мог быть отмечен донорским портретом в интерьере храма (примером является донорский портрет жены и дочерей Ярослава Мудрого XI века в киевском Софийском соборе). Как ктитор, она также могла формально поминаться в молитвах Божественной литургии вместе с членами церковной иерархии. Таким образом, ее роль христианского покровителя тесно связала ее с одной конкретной формой христианства и ее клерикальными представителями.

Некоторые различия между западным и восточным христианством были бы сразу очевидны русской царевне, вышедшей замуж за латинского христианского правителя, или наоборот. Войдя в западно-христианский храм, русская княгиня прежде всего сталкивалась с литургией не на старославянском, а на латыни. К XIII веку она может увидеть здание в готическом стиле, заметно отличающееся от архитектуры Руси, и может встретить ряд святых, не почитаемых на ее родине, таких как святой Франциск (канонизированный в 1228 г.). Многие праздничные и постные дни будут другими, и она с удивлением обнаружит, что западные приходские священники должны соблюдать целомудрие, а не жениться. Но труднее утверждать, когда правители стали воспринимать различия между восточными и западными формами христианства не просто как разные, а как неправильные.

ХУРИ: Вам, наверное, хорошо известна книга Кристиана Раффенспергера «Родственные узы» и его вклад в наш проект «МАПА: Цифровой атлас Украины». Как ваше исследование вписывается в эту историю? (Гремислава не появляется на MAPA, потому что она пришла после периода времени, указанного на карте. )

Заяц: Я полностью согласен с выводами Раффенспергера о том, что Русь во многих отношениях была интегрирована с остальной частью средневековой Европы — политически, экономически, династически. В то время как Родственные связи и проект МАПА помещают браки правящего клана Руси в более широкий общеевропейский контекст многочисленных связей Руси с Западной Европой и Византией, я сосредоточиваюсь на опыте отдельных женщин-правительниц в этих браки в течение более длительного периода, с XI века до монгольского нашествия на Русь (примерно до 1240/1241 гг.). Для этого я рассматриваю, в частности, свидетельства из латинских хартий и писем, написанных или выданных этими русскими невестами в православно-латинских браках, а также свидетельства из материальной культуры, такие как молитвенники, печати или драгоценные ткани, связанные с этими браками. невесты. Мне интересно исследовать, каким образом женщины в православно-латинских браках испытывали религиозные различия и служили векторами для продолжающихся религиозно-культурных обменов между этими религиозными традициями.

ХУРИ: Изменяет ли информация об этих правителях наш взгляд на историю и наши представления о религии, политике и женщинах сегодня?

Заяц: Представление русских женщин в таких разных местах, как англо-саксонская Англия (Агафья Ярославна), Германия (Евпраксия Всеволодна), Франция (Анна Ярославна) или Польша (Гремислава Ингваровна и многие другие), меняет наше ментальное представление о средневековой западноевропейской культуре. выглядела придворная культура. Физическое присутствие русских принцесс при западноевропейских дворах можно рассматривать как важное средство, с помощью которого православная и латинско-христианская культуры оставались в контакте, несмотря на возникающие различия, о которых говорилось выше. Таким образом, мое исследование бросает вызов тенденции связывать Западную и Восточную Европу с взаимоисключающими католическими и православными культурными сферами.

Наконец, в сегодняшнем политическом климате, когда некоторые СМИ говорят о традиционной «православной» сфере влияния или даже возрождают идею «святой Руси» (часто отождествляемой с Русью), полезно взглянуть на женщин, перемещавшихся между культурами. и между различными проявлениями веры, поскольку они бросают вызов исторически анахроничному представлению о неизменном, постоянном православном культурном присутствии в Восточной Европе в целом и в Украине в частности.

Жизни этих женщин, вышедших замуж за религиозные, языковые и культурные границы, являются важным средством для понимания общей истории Восточной и Западной Европы.

ХУРИ: Что самое интересное или удивительное вы узнали в ходе своего исследования?

Что меня удивляет, так это то, что источники одиннадцатого-тринадцатого веков почти ничего не говорят об этом женском окружении. Родовитая женщина, будь она на Руси или с Руси, не пошла бы одна. Но нам ничего не известно ни о фрейлинах, ни о слугах, которые, вероятно, их сопровождали, и о том, что случилось с этими лицами. Выходили ли они замуж на месте и интегрировались в местную придворную культуру или через некоторое время возвращались на Русь? Молчание самих источников побуждает к дальнейшим размышлениям.

ХУРИ: Есть что-нибудь еще, что мы должны знать?

Я бы сказал, что визуальная культура, связанная с невестами Руси, еще не до конца изучена как потенциальный источник информации, который может расширить наши знания о межкультурных обменах, которым способствуют браки между правящим родом Руси и западноевропейскими династиями. Я говорю «связанные», потому что часть проблемы заключается в том, что часто невозможно абсолютно доказать, что данная русская невеста владела определенным предметом. Тем не менее, визуальная культура в личной сети русской невесты действительно может предложить дразнящие намеки на постоянное межконфессиональное взаимодействие. Например, Улла Хааструп и Джон Линд подробно обсудили появление некоторых византийских черт на фресках, найденных в датских церквях, датируемых 1120-ми годами, которые, по их мнению, проистекают из связей с Византией и Русью, установленных в кругу королевы Маргареты Фредкуллы. Дании (ум. 1130) и ее племянниц, русских принцесс Мальмфрид Мстиславны (ум. после 1135) и Ингеборги Мстиславны (ум. после 1131). Использование византийской иконографии в этих церквях предполагает, что эти две сестры Руси продолжали испытывать преемственность с религиозными традициями своей родины после их браков со скандинавскими правителями.

Другим примером может служить изысканная мозаичная икона Божией Матери конца XII — начала XIII веков, которая в настоящее время находится в сокровищнице сестер Бедных Клар в Кракове. Согласно самым ранним описям монастыря (составленным в 1718, 1729, 1759, 1773 и 1793 годах), эти монахини получили эту икону от своей основательницы Саломеи, матерью которой была Гремислава Ингваровна. Саломея могла получить эту икону на Руси или через свою свекровь, византийскую царевну Марию Ласкарину. Если мозаичная икона действительно может быть достоверно связана с семьей Гремиславы и Саломеи, то она говорит нам кое-что о визуальной культуре при краковском дворе, который продолжал ценить православные религиозные предметы, даже когда восточные и западные формы христианства еще больше разошлись.