Аристотель «Политика» – краткое содержание

Государство, по учению Аристотеля, – высочайшая форма союза между людьми; оно – высочайшая цель этики, нравственной деятельности человека; только в государственной жизни человек находит возможность исполнять свое предназначение. Основание государства – семья; семейный быт основан на видах отношений, установленных самой природой людей; это отношения мужа к жене, родителей к детям, господина к рабам. Все эти отношения Аристотель подробно рассматривает в трактате «Политика», чьё краткое содержание мы и изложим ниже.

 

Семья как основа государства

Отношение мужа к жене, по воззрению Аристотеля, есть свободный нравственный союз, в котором власть управления принадлежит мужу, потому что природа мужчины выше природы женщины; но жена – свободная участница домашнего быта. Менее свободно отношение детей к родителям. С особою подробностью Аристотель говорит об отношении сына к отцу. Сын – часть отца, потому бесправен перед отцом; но отец обязан заботиться о благе сына.

 

Аристотель. Политика. Краткое содержание

 

Раб совершенно бесправен перед господином. В своей «Политике» Аристотель подробно рассматривает вопрос о рабстве, доказывая, что оно необходимо и законно, и определяя правила, по которым должно поступать с рабами. Он находит сообразным с законом природы то, что греки держат варваров в рабстве, потому что дух предназначен владычествовать над телом. Но греки не должны быть рабами. Раб – собственность господина. От рассуждения о рабстве «Политика» Аристотеля переходит к учению о праве собственности, владения, пользования. По его мнению, размер собственности не должен превышать того, что необходимо для удовлетворения разумных потребностей.

 

Происхождение и цели государства по Аристотелю

По закону природы, число людей, составляющих семейство, размножается, и семейство становится общиной. Общины по естественной потребности соединяются между собою в союз, устанавливают общие законы, и таким образом возникает государство.

Оно имеет ту же самую цель, как и вообще всякая человеческая деятельность; эта цель – счастье всех его членов. А счастье основано на добродетели; потому первая задача государства – делать граждан добродетельными людьми. Согласно учению, которое Аристотель излагает в «Политике», государство не только союз людей, живущих в одной области и цель его не только взаимная помощь; связь между его членами не ограничивается взаимною защитою от насилия. Все это необходимо, но этим не исчерпывается понятие о государстве. По мнению Аристотеля, государство имеет не только практическую, но и этическую цель. Оно – союз людей для общей нравственной деятельности, имеющей своею целью такое устройство жизни, которое было бы совершенным и удовлетворяло бы разумным потребностям человека; это союз, в котором частные интересы подчиняются общему благу.

Войну «Политика» Аристотеля считает дозволительной лишь в случаях необходимости её для обороны или для приобретения рабов из варварских земель. Аристотель отвергает общность женщин и имущества, на которой основано идеальное государство Платона. Он считает необходимым сохранение семейного быта и частной собственности, и хочет только, чтобы были введены общественные обеды мужчин (вроде спартанских сисситий), и часть земли была назначена оставаться государственной собственностью на покрытие общественных расходов. Гражданин, утверждается в «Политике» Аристотеля, должен иметь досуг, чтобы приучиться к добродетели и жить, как требует она; это необходимо для достижения счастья, составляющего цель его жизни. Потому он должен быть свободен от физической работы, от занятий земледелием и ремеслами; работать должны исключительно рабы и метеки; а он должен заниматься только военной службой и общественными делами.

 

«Политика» Аристотеля о формах государственного устройства

Очень важный отдел трактата о «Политике» составляет исследование о формах государственного устройства. Аристотель рассматривает хорошие и дурные качества каждой из них, рассматривает условия, при которых возможна она, и обстоятельства, по которым она искажается. Он доказывает, что форма правления должна быть сообразна с характером народа, что не может удержаться та форма правления, в сохранении которой не заинтересована часть народа, сильнейшая по своей многочисленности или по каким-нибудь особенным своим качествам. Притом и справедливость требует, чтобы те члены государства, которые наиболее полезны общему благу, имели более прав, чем другие. Правильно понимать эти отношения – важнейшая задача государственного человека.

Суждения «Политики» Аристотеля о формах правления относятся только к греческим государствам; варвары, по его мнению, не имеют тех качеств, каких требует хорошее государственное устройство; характер их не представляет сочетания мужества с разумом. Из греческих форм правления Аристотель находит хорошими три: монархию, аристократию и политию (умеренную демократию). Тирания, олигархия и неограниченная демократия (охлократия) составляют, по его воззрению, искажения этих трех правильных форм. Он отдает преимущество аристократии, потому что в ней государством правят «наилучшие» граждане.

Монархия, по мнению Аристотеля, должна быть ограниченная. Он говорит в «Политике», что нельзя предоставлять царю, такой власти, чтоб он был сильнее всего народа; владычество закона лучше владычества одного человека. Наиболее сообразна с обыкновенными условиями общественного порядка такая форма правления, которая представляет сочетание аристократических элементов с демократическими, и при которой преобладающее влияние принадлежит среднему сословию. Добродетель состоит в том, чтобы человек не впадал в крайности, держался «мудрой середины»; так и разумное устройство должно быть основано на «умеренности», на «сохранении середины». По свидетельству опыта, такое устройство – самое лучшее. Истинная политическая мудрость состоит в уменье сочетать противоположные элементы, найти политический средний путь.

 

Идеальное государство по Аристотелю

Аристотель подобно Платону занимался разрешением вопроса о безусловно хорошем устройстве государства, о том, какие учреждения должны считаться наилучшими сами по себе, независимо от возможности или невозможности осуществить идеал при данных обстоятельствах. Но до нас дошло лишь вступление к тому отделу «Политики», в котором он излагал свои понятия об идеале государственного устройства. Вероятно, Аристотель не довел до конца эту свою работу. Во вступлении к ней он говорит о том, какая величина государства и какое число населения представляются наиболее сообразными с условиями наилучшего государственного устройства, и о том, какое воспитание должны получать граждане. Отрывок этот важен, как доказательство того, что Аристотель не смог стать на точку зрения более высокую, чем привычные греческие понятия. Государство, согласно взглядам автора «Политики», – город и городская область. Величина области и число населения должны быть такие, чтобы все государственные надобности могли быть удовлетворены; но этот размер государства очень невелик: он должен быть такой, чтобы все граждане могли знать друг друга и быть известны правителям. Вся жизнь гражданина должна находиться под контролем правительства, – это привычное для древних греков воззрение остается и у Аристотеля.

Он излагает правила, какие нужно соблюдать для того, чтобы граждане имели здоровых и не чрез меру многочисленных детей. Далее в «Политике» следуют правила о воспитании детей граждан, о том, что они должны, учиться музыке и гимнастике, о том, что граждане должны примером и наставлениями приучать мальчиков и юношей к доброй нравственности, к гражданским добродетелям. Нравственность граждан должна находиться под правительственною опекой.

 

«Политика» Аристотеля дошла до нас не полностью; но и в этом своем виде она – труд очень важный и по ясности изложения и по глубокомыслию. Представляя сравнительный анализ греческих государственных учреждений, «Политика» содержит в себе богатое систематическое собрание превосходных, извлеченных из опыта мыслей о государственной и общественной жизни.

 

Игорь Денисов. Трактат Аристотеля «Политика» | Библиотека «Политология» | ПолитНаука

Одной из характерных черт научной деятельности Аристотеля является её многогранность. Своими трудами Аристотель обогатил почти все существовавшие в его время отрасли науки. Государство и общество не остались вне поля зрения философа. Главное место среди его произведений, посвящённых изучению государства и общества, занимает «Политика».

Не может быть сомнения в том, что даже чисто теоретические построения античных мыслителей, вроде «Государства» и «Законов» Платона или тех проектов, которые рассматриваются во второй книге «Политики», в большей или меньшей степени связаны с реальной жизнью греческих полисов, что и даёт право современным исследователям использовать названные сочинения как источники для уяснения некоторых сторон бытия этих полисов.

Теоретическое построение идеального полиса – конечная задача, которую ставит перед собой Аристотель в «Политике». Вполне оправданным были бы поиски нитей, связывающих идеальный полис Аристотеля с греческими полисами IV в. до н.э., внешними и внутренними условиями их существования. Разумеется, этим не исчерпывается связь содержания трактата Аристотеля с эпохой, в которую он жил.

Рассуждение о совершенном полисе занимает в «Политике» много места. Этому рассуждению предпослано занимающее гораздо большее место учение о полисе вообще. Здесь мы находим обоснование мысли, что полис является высшей формой человеческого объединения способствующей достижению счастливой жизни, т.е. жизни, согласной с добродетелью; здесь понятие полиса подвергается расчленению на его простейшие элементы. Ссылаясь на природу, неравномерно, по его мнению, распределившую между людьми умственные способности, Аристотель защищает один из устоев античного общества – рабство. Он также выступает защитником частной собственности, обосновывая это тем, что потребность в собственности якобы свойственна человеку по природе.

Рассмотрение различных теорий государственных устройств Аристотель начинает с анализа проекта Платона. Он особо подчёркивает трудность осуществления этого проекта на практике, подвергая критике теоретическую позицию Платона – его стремление ввести в государство полное единство, не считаясь с реально существующей множественностью.

В «Законах» Платона Аристотель находит произвольные утверждения, а в некоторых случаях непродуманные положения, грозящие при проведении их в жизнь теми или иными затруднениями и нежелательными результатами. Проект Фалея Халкедонского не удовлетворяет Аристотеля потому, что, заботясь об устранении бедности и наделяя граждан равными участками земли, автор проекта упускает из виду необходимость регулировать деторождение, без чего не может поддерживаться равенство земельной собственности у граждан; кроме того, придумав лекарство против преступлений, совершаемых ради удовлетворения насущных нужд, Фалей, указывает Аристотель, забывает о преступлениях, вытекающих из других побуждений. Признавая полезность имущественного равенства во взаимных отношениях между гражданами, Аристотель отказывается видеть в ней панацею от всех общественных зол. Разбирая проект Гипподама Милетского, он обнаруживает противоречия в самих его основах: земледельцы, не имеющие права носить оружие (как и ремесленники), у Гипподама принимают участие в управлении государством наряду с воинами; между тем, утверждает Аристотель, действительность показывает, что те, кто не имеет права носить оружие, никак не могут занимать одинаковое положение с теми, кто обладает этим правом. Таким же образом отвергаются и другие предложения Гипподама – доказывается их практическая несообразность. Аристотель приходит к заключению, что предложенные до него проекты, если будут реализованы, не обеспечат наилучшей жизни гражданам государства. Он предъявляет авторам проектов требование: можно придумывать разное, но при этом не следует предлагать ничего заведомо неисполнимого.

После разбора различных проектов Аристотель переходит к рассмотрению реально существовавших в его время и слывших хорошими государственных устройств – лакедемонского, критского, карфагенского. При этом его интересуют два вопроса: во-первых, в какой степени эти устройства приближаются к наилучшему или отдаляются от него; во-вторых, нет ли в них каких-либо элементов, противоречащих замыслу установивших их законодателей. Весь данный раздел книги обнаруживает превосходное знакомство автора с государственным устройством и законами полисов. В начале исследования видов гос. устройств Аристотель рассматривает вопрос о государстве вообще. В первую очередь он анализирует понятие гражданина, время от времени, обращаясь к практике греческих полисов. Своё заключение Аристотель формулирует так: «существует несколько разновидностей гражданина… гражданином по преимуществу является тот, кто обладает совокупностью гражданских прав». Этическая точка зрения, играющая большую роль в построениях Аристотеля, побуждает его сразу же заняться вопросом об отношении добродетели подлинного гражданства к добродетели хорошего человека. Вывод Аристотеля таков: эти добродетели тождественны в одном государстве, различны в другом. И здесь, таким образом, даёт себя знать общая установка философа: решать теоретические вопросы не однозначно, руководясь соображениями отвлечённого характера, а с оглядкой на сложность и многообразие действительности, в частности политической реальности.

Совершенно явственно видна практическая направленность социально-политического учения Аристотеля в тех частях его произведения, где представлена классификация видов государственного устройства. Как известно, он выделяет 6 видов – три правильные и три неправильные, т.е. извращения первых трёх. Правильные виды – царская власть, аристократия, полития; неправильные – тирания, олигархия, демократия. В правильных формах Аристотель усматривает проявление надлежащей добродетели. Царская власть есть правление одного, имеющего в виду общее благо; тирания – правление одного в своих интересах. Аристократия – правление немногих, лучших, осуществляемое в интересах всех граждан; олигархия — правление немногих состоятельных граждан, думающих только о собственной выгоде. Полития – правление большинства, отбираемого на основании определённого ценза и пекущегося об общем благе; демократия – правление большинства, неимущих, в интересах этого большинства.

Схема Аристотеля может показаться искусственной, если не принимать во внимание того, что все 6 терминов были в ходу у греков IV в. до н.э. Вряд ли существовали серьёзные разногласия о том, что понимать под царской властью, тиранией, аристократией, олигархией, демократией. Платон в «Законах» говорит обо всех этих видах как о чём-то общеизвестном, не требующем пояснения.

Философ стремится сделать свою схему гибкой, способной охватить всё многообразие действительности. Приводя в пример современные ему государства и оглядываясь на историю, он, во-первых, констатирует существование различных разновидностей внутри отдельных видов государственного устройства; во-вторых, отмечает, что политический строй некоторых государств объединяет в себе признаки различных государственных устройств и что существуют промежуточные формы между царской и тиранической властью – аристократия с уклоном в олигархию, полития, близкая к демократии и др. Большое внимание Аристотель уделяет вопросу о государственных переворотах. Его рассуждение о причинах и поводах переворотов в государствах иллюстрируется множеством примеров. Той же особенностью отличается и изложение его взглядов на способы предотвращения переворотов и сохранения тех или иных видов государственных устройств.

Большой исторический материал привлекается Аристотелем, по-видимому, с целью придать выдвинутым им положениям бОльшую наглядность. В сущности, вся теория Аристотеля, изложенная в трактате, основывается на наблюдениях и обращена к реальной жизни в своих, казалось бы, самых отвлечённых построениях. Интересен один выпад Аристотеля против Платона. Согласно Платону, возможен только переход аристократии в спартанский строй, этого последнего – в олигархию, олигархии – в демократию, демократии – в тиранию. По мнению же Аристотеля, это положение опровергается фактами истории. Демократия чаще всего переходит в олигархию, чем в монархию (тиранию). Аристотель излагает конкретные факты, из которых следует, что платоновская концепция прямолинейной эволюции государственного устройства не выдерживает критики.

Книга шестая, где рассматривается организация государств с демократическим и олигархическим строем, характерными для Греции, не могла бы быть написана без основательного знакомства с государственной жизнью современных философу полисов. Он был хорошо знаком с жизнью трёх разнородных по своему устройству и удельному весу государств: Афин, Македонии и своеобразного Атарнейского государства. В управлении последнего он принимал участие в качестве члена кружка философов, который организовался вокруг правителя Гермия. В качестве воспитателя наследника македонского престола Аристотель имел возможность вблизи наблюдать политическую жизнь Македонии. Наконец, долгое время проживая в Афинах, он видел пред собой классический образ демократического полиса.

Наряду с фактическим материалом, в трактате есть и то, что мы назвали бы рекомендациями. Нередко они связаны с аналитическими частями трактата. Что касается рекомендация относительно введения определённого вида гос. устройства, то Аристотель выступает как сторонник существующего, хотя и редко встречающегося строя, так называемой политии, и в то же время проектирует некий «наилучший» строй. Удобно первый назвать образцовым, а второй – идеальным строем.

По отношению и к тому, и к другому мы вправе поставить вопрос: принадлежат ли они к области благих пожеланий или имеют какую-то практическую направленность? Начнём с условно образцового устройства. Оно, согласно Аристотелю, подходит для всех полисов. Это не выдаваемый философом за идеальный, но приемлемый и осуществимый строй не требует от граждан добродетели, превышающей возможности обычных людей. Он обеспечивает гражданам счастливую жизнь, так как при нём нет препятствий для осуществления добродетели. Такое положение, согласно Аристотелю, складывается там, где средний слой граждан количественно превосходит богачей и бедняков, вместе взятых, или, по крайне мере, один из этих слоёв. О политии Аристотель говорит, что она встречается крайне редко и у немногих. Действительно, такой строй редко наблюдался в греческих государствах. Однако нельзя считать его лишь существовавшим в воображении Аристотеля. В пятой книге есть упоминания о реально существовавшей политии. В Таранте, отмечает Аристотель, приблизительно ко времени окончания Персидских войн, установилась демократия, выросшая из политии; Гераклеодор в Орее преобразовал олигархию в политию и демократию. В общей форме говорится о государственных переворотах, в результате которых устанавливаются олигархии, демократии, политии. В Сиракузах вскоре после победы над афинянами демос сменил политию на демократический строй. В Массалии в результате изменения законов, регулировавших замещение должностей, олигархия стала близка к политии. Есть также общее упоминание о крушении политий. Этот перечень показывает, что, хотя Аристотель и находил в прошлом и настоящем и мало примеров «среднего» устройства, тем не менее полития для него не утопия, раз она может существовать и существовала в исторической действительности. После всего сказанного приобретает особое значение замечание Аристотеля о том, что в противоположность установившемуся обыкновению не желать равенства, но либо стремиться властвовать, либо терпеливо переносить своё подчинённое положение некий единственный муж выказал себя сторонником «среднего» устройства. Это место обычно понимают в том смысле, что Аристотель нашёл в прошлом в одном из полисов государственного деятеля, который ввёл образцовое, по мнению философа, устройство. Исследователи приходят к выводу, что единственный муж – это современник философа – Александр Македонский. Он «дал себя убедить» ввести в греческих государствах «среднее» устройство.

Аристотель был уверен, что ему удалось внушить своему царственному ученику мысль о насаждении в греческих полисах строя, при котором государственные дела решаются гражданами среднего достатка. Для македонской власти такой порядок помимо его прочих достоинств имел и то преимущество, что обеспечивал спокойствие в полисах, т.е. обещал надёжный тыл во время похода македонян на Восток. Ведь «средний» строй является, по Аристотелю, единственным, при котором исключаются внутренние распри.

Две последние книги «Политики» содержат изложение проекта наилучшего гос. устройства, при котором граждане ведут счастливую жизнь. Сочинение таких проектов не было новшеством во времена Аристотеля: у философа были предшественники, теории которых разбираются во второй книге «Политики». Теоретики идеальных государств не заботились о реальности воплощения их идей в жизнь. Подобные проекты не удовлетворяли Аристотеля. Излагая своё учение об идеальном строе, он исходит из того, что в это мучении не содержится ничего неосуществимого.

Предпосылками создания наилучшего полиса являются определённое количество населения, определённые размеры территории, удобное положение относительно моря. Из числа полноправных граждан исключаются ремесленники и торговцы, так как образ жизни тех и других не способствует развитию добродетели, а счастливой жизнью может быть только жизнь в соответствии с добродетелью. Организация землевладения должна обеспечить гражданам пропитание и в то же время возможность дружески предоставлять свою собственность в пользование другим гражданам. Всему гражданскому населению следует участвовать в сисситиях, т.е. общественных трапезах. Предлагается разделить всю землю в государстве на две части – общественную и частновладельческую. Одна часть общественной земли будет давать средства на покрытие расходов по религиозному культу, другая – по сисситиям. Хорошую организацию государство может получить только благодаря знанию и сознательному плану. Особое значение придаётся брачным законам, которые должны быть направлены на то, чтобы рождалось нормальное в физическом отношении молодое поколение. В последней книге содержатся подробные предписания, касающиеся воспитания будущих граждан. Взгляды Аристотеля по этим вопросам находятся в тесной связи с его идеалами общественного устройства.

Идеальный гос. строй в целом близок к описанному аристократическому. Согласно Аристотелю, полноправные граждане ведут в таком полисе образ жизни, способствующий развитию добродетели и, следовательно, обеспечивающий государству счастливую жизнь.

Пожелание Аристотеля – выбор для государства хорошего местоположения, определённое количество граждан. То и другое было реальной проблемой не для Греции, где новые полисы не возникали, а для Востока во времена Александра Македонского. Аристотель, надо полагать, связывал с Востоком свои надежды на реализацию идеалов.

Полноправными гражданами Аристотель согласен считать только тех, которые в молодости являются воинами, а по достижении старшего возраста становятся правителями, судьями, жрецами. Они не занимаются ни торговлей, ни ремеслом, ни земледелием.

Земледельцами, чей труд кормит граждан, являются рабы, не принадлежащие ни к одному племени и не отличающиеся горячим темпераментом (чтобы предотвратить всякую опасность возмущения с их стороны). На втором месте после рабов названы в качестве желательных земледельцев варвары. Они хоть и отличаются способностями, но лишены мужества, а потому живут в покорном и рабском состоянии. Варвары по природе своей являются рабами.

На огромных просторах завоёванной македонским царём Персидской державы открывалась возможность распространить греческие формы политического бытия, притом в очищенном, совершенном виде. Теория Аристотеля и санкционировала, и увенчивала собой практику македонской политики, обосновывая её философскими соображениями. Практическое осуществление ряда существенных пунктов его политических проектов давало философу надежду на достижение желаемых результатов в дальнейшем.

Во времена Аристотеля полис переживал тяжёлый кризис, симптомами которого были ожесточённая социальная борьба внутри греческих городов-государств и резкое разделение последних на демократические и олигархические, – сам Аристотель констатирует тот факт, что в большей части полисов наблюдается либо демократический, либо олигархический строй. Относя и тот, и другой к числу неправильных и в то же время видя в полисе высшую форму человеческого объединения, Аристотель должен был искать выход из создавшегося положения. По его мнению, греческие полисы, неспособные установить у себя и в других полисах совершенный образ правления, могли надеяться выйти из тупика, в котором они оказались, только благодаря помощи извне. Та же сила (македонский царь), которая окажется способной установить должные порядки в самой Элладе, как полагал Аристотель, поможет грекам расселиться в бывших владениях персидских царей, основать там новые полисы с безусловно образцовым, обладающим всеми желаемыми свойствами государственным устройством.

Аристотель, конечно же, видел те огромные политические изменения в мире, которые происходили в современную ему эпоху, но они интересовали его лишь в той мере, в какой они могли оказывать влияние на дальнейшую судьбу самой высокой, с его точки зрения, политической организации – греческого полиса.



«Политика» Аристотеля.

— конспект — Социология

«Политика» Аристотеля. Одной из характерных черт научной деятельности Аристотеля является ее многогранность. Своими трудами Аристотель обогатил почти все существовавшие в его время отрасли науки. Государство и общество не остались вне поля зрения философа. Главное место среди его произведений, посвященных изучению государства и общества, конечно, занимает «Политика». Теоретическое построение идеального полиса — конечная задача, которую ставит перед собой Аристотель в «Политике». Вполне оправданными были бы поиски нитей, связывающих идеальный полис Аристотеля с греческими полисами IV в. до н.э., внешними и внутренними условиями их существования. Разумеется, этим не исчерпывается связь содержания трактата Аристотеля с эпохой, в которую он жил. Рассуждения о совершенном, с точки зрения автора, полисе занимает в «Политике» много места (седьмая и восьмая книги; к этому следует добавить анализ теорий его предшественников и современников во второй книге). Этому рассуждению предпослано занимающее гораздо больше места учение о полисе вообще. Здесь мы находим обоснование мысли, что полис является высшей формой объединения,способствующий достижению счастливой жизни, т.е. жизни, согласной с добродетелью; здесь понятие полиса подвергается расчленению на его простейшие элементы. Ссылаясь на природу, неправомерно, по его мнению, распределившую между людьми умственные способности, Аристотель защищает один из устоев античного общества — рабство. Он также выступает защитником другого устоя «Политика» Аристотеля античного общества — частной собственности, обосновывая это тем, что потребность в собственности свойственна человеку по природе. Рассмотрение различных теорий государственных устройств Аристотель начинает с анализа проекта Платона (Сократа). Он особенно подчеркивает трудность осуществления этого проекта на практике. Аристотель подвергает критике теоретическую позицию Платона — его стремление ввести в государстве полное единство, не считаясь с реально существующей множественностью. В «Законах» Платона Аристотель находит произвольные утверждения, а в некоторых случаях непродуманные положения, грозящие при проведении их в жизнь теми или иными затруднениями и нежелательными результатами. Признавая полезность имущественного равенства во взаимных отношениях между гражданами, Аристотель отказывается видеть в нем панацею от всех общественных зол. Разбирая проект Гипподома Милетского, он обнаруживает противоречия в самых его основах: земледельцы, не имеющие права носить оружие (как и ремесленники), у Гипподома принимают участие в управлении государством наряду с воинами; между тем, утверждает Аристотель, действительность показывает, что те, кто не имеет права носить оружие, никак не могут занимать в государстве одинаковое положение с теми, кто обладает этим правом. Таким образом Аристотель приходит к заключению, что предложенные до него проекты, если они будут реализованы, не обеспечат наилучшей жизни гражданам государства. В начале исследования видов государственных устройств Аристотель подвергает рассмотрению вопрос о государстве вообще. В первую очередь он анализирует понятие гражданина, время от времени обращаясь к практике греческих полисов. Свое заключение Аристотель формулирует «Политика» Аристотеля так: «существует несколько разновидностей гражданина . .. гражданином по преимуществу является тот, кто обладает совокупностью гражданских прав». Этическая точка зрения, играющая большую роль в построениях Аристотеля, побуждает его сразу же заняться вопросом об отношении добродетели подлинного гражданина к добродетели хорошего человека. Вывод Аристотеля таков: эти добродетели тождественны в одном государстве и различны в другом. И здесь, таким образом, дает себя знать общая установка философа: решать теоретические вопросы неоднозначно, руководствуясь соображениями отвлеченного характера, а с оглядкой на сложность и многообразие действительности, в частности политической реальности. Совершенно явственно видна практическая направленность социально-политического учения Аристотеля в тех его произведениях, где представлена классификация видов государственного устройства; три из них рассматриваются им как правильные, три — как неправильные, т.е. как извращение первых трех. Правильные виды государственного устройства, по Аристотелю, — царская власть, аристократия, полития; неправильные — тирания, олигархия, демократия. Царская власть — правление одного, имеющего в виду общего благо; тирания — правление одного, руководствующегося собственной выгодой. Аристократия — правление немногих, лучших, осуществляемое в интересах всех граждан; олигархия — правление немногих состоятельных граждан, думающих только о собственной выгоде. Полития — правление большинства, отбираемого на основании определенного ценза и пекущегося об общем благе; демократия правление большинства, неимущих, в интересах исключительно этого большинства. В соответствии со своими этическими взглядами Аристотель в правильных видах государственного устройства усматривает проявление надлежащей добродетели, в неправильных — отсутствие добродетели. «Политика» Аристотеля Нетрудно убедиться, что за каждым употребленным у Аристотеля политическим термином кроется вполне конкретное содержание. Философ стремиться сделать свою схему гибкой, способной охватить все многообразие действительности. Приводя в пример современные ему государства и оглядываясь на историю, он, во-первых, констатирует существование различных разновидностей внутри отдельных видов государственного устройства, во-вторых, отмечает, что политический строй некоторых государств объединяет в себе признаки различных государственных устройств и что существуют промежуточные формы между царской и тиранической властью — аристократия с уклоном в олигархию, полития, близкая к демократии и др. Большое внимание Аристотель уделяет вопросу о государственных переворотах. Его рассуждения о причинах и поводах переворотов в государствах с разным устройством богато иллюстрируются примерами их давнего и совсем недавнего прошлого. Той же особенностью отличается изложение его взглядов на способы предотвращения переворотов и сохранение тех или иных видов государственных устройств. Подводя итоги нашего рассуждения о «среднем» строе в рассуждении Аристотеля, можно сделать заключение: полития, «среднее» государственное устройство, опорой которого должны служить граждане среднего достатка, представляла для Аристотеля не только теоретический интерес. Возлагая надежды на македонского царя, Аристотель считал, что имеет основания смотреть на свой условно образцовый строй как на будущее греческих полисов. Две последние книги «Политики» содержат изложение проекта наилучшего государственного устройства, при котором граждане ведут счастливую жизнь. Сочинение таких проектов не было новшеством во времена Аристотеля: у философа были предшественники, теории которых «Политика» Аристотеля разбираются во второй книги «Политики». Как видно из слов Аристотеля, а также из хорошо известных нам произведений Платона, сочинители проектов, не очень заботились о практическом осуществлении своих предложений. Подобные проекты не удовлетворяли Аристотеля. Излагая свое учение об идеальном строе, он исходит из того, что в этом учении не содержится ничего не осуществимого. Предпосылками создания образцового, наилучшего полиса, согласно Аристотелю, являются определенное количество населения, определенные размеры территории, удобное положение относительно моря. Из числа полноправных граждан исключаются ремесленники и торговцы, так как образ жизни тех и других, утверждает Аристотель, не способствует развитию добродетели, а счастливой жизнью может быть только жизнь в соответствии с добродетелью. Организация землевладения должна обеспечить гражданам пропитание и в то же время возможность дружески предоставлять свою собственность в пользование другим гражданам. Всему гражданскому населению следует участвовать в сисситиях, т.е. общественных трапезах. Особое значение придается в «Политике» брачным законам, которые должны быть направлены на то, чтобы рождалось нормальное в физическом отношении молодое поколение. В последней книге содержаться подробные предписания, касающиеся воспитания будущих граждан. Взгляды Аристотеля по этим вопросам находятся в тесной связи с его идеалами общественного устройства.

Аристотель. Политика. Книга VIII. | Педагогия

1.

1. Вряд ли кто будет сомневаться в том, что законодатель должен отнестись с исключительным вниманием к воспитанию молодежи, так как в тех государствах, где этот предмет находится в пренебрежении, и самый государственный строй терпит оттого ущерб. Ведь для каждой формы государственного строя соответственное воспитание — предмет первой необходимости: каждая форма государственного строя отличается присущим ей характером, который обыкновенно и служит к сохранению самого строя и определяет его изначала, как, например, демократический характер строя — демократию, олигархический — олигархию. И всегда наилучший характер государственного строя обусловливает собой и более высокую его форму.

2. Далее, все (прирожденные) способности (человека), всякое практическое применение их для соответственной каждой из них работы нуждаются в предварительном воспитании и в предварительном приноравливании. Очевидно, все это необходимо и для проявления деятельности в духе добродетели. А так как все государство в его целом имеет в виду одну конечную цель, то, ясно, для всех граждан нужно тождественное воспитание, и забота об этом воспитании должна быть заботою государственною, а но делом частной инициативы. Теперь всякий печется о воспитании своих детей по-своему, каждый и учит их по-своему, как ему вздумается. На деле же то, что имеет в виду общий интерес, должно быть и делаемо сообща. Не следует, сверх того, думать, будто каждый гражданин — сам по себе; нет, все граждане принадлежат государству, потому что каждый из них является частицей государства. А забота о каждой частице, естественно, должна иметь в виду попечение о всем целом, вместе взятом.

3. В этом отношении можно одобрить лакедемонян: они прилагают очень большие заботы о воспитании детей, и оно носит у них общегосударственный характер. Итак, ясно, должны существовать узаконения, касающиеся воспитания, и последнее должно быть общим. Но нельзя оставить без внимания и того, что вообще представляет собою воспитание и как оно должно быть организовано. В настоящее время на этот счет существуют различные точки зрения: не все согласны в том, нужно ли вести обучение молодых людей в целях воспитать в них добродетель, или же [вести это воспитание так], чтобы молодые люди могли достигнуть наибольшего счастья; не выяснено также и то, на что нужно обращать при воспитании преимущественное внимание, на развитие ли интеллектуальных способностей, или на развитие нравственных качеств.

4. Вследствие такой неустойчивости во взглядах на современное воспитание и обсуждение связанных с ним вопросов) является сумбурным, и остается совершенно невыясненным нужно ли развивать в детях те их душевные свойства, которые им не пригодятся в практической жизни,

или те, которые имеют в виду добродетель, или, наконец, те, что ведут к высшему отвлеченному знанию. Каждый из приведенных здесь взглядов имеет своих защитников. Не пришли также ни к какому соглашению и насчет того, что же ведет к добродетели. Так как далеко не все ценят одну и ту же добродетель, то — логическое отсюда следствие — разногласят и в вопросе, касающемся ее применения на практике.

2.

1. Совершенно очевидно, что из числа полезных (в житейском обиходе) предметов должны быть изучаемы те, которые действительно необходимы, но не все без исключения. Так как все занятия людей разделяются на такие, которые приличны для свободнорожденных людей, и на такие, которые свойственны несвободным, то, очевидно, из первого рода занятий должно участвовать лишь в тех, которые не обратят человека, занимающегося ими, в ремесленника. Ремесленными же нужно считать такие занятия, такие искусства и такие предметы обучения, которые делают физические, психические и интеллектуальные силы свободнорожденных людей непригодными для применения их к добродетели и для связанной с нею деятельности. Оттого-то мы и называем ремесленными такие искусства и занятия, которыми ослабляются физические силы. Это те работы, которые исполняются за плату; они отнимают досуг для развития интеллектуальных сил человека и принижают их.

2. И из числа «свободных» наук свободнорожденному человеку можно изучать некоторые только до известных пределов; чрезмерно же налегать на них, с тем чтобы изучить их во всех деталях, причиняет указанный выше вред. Большая разница существует в том, для какой цели всякий что-нибудь делает или изучает. Если это совершается в личных интересах, или в интересах друзей, или, наконец, в интересах добродетели, то оно достойно свободнорожденного человека; но поступать точно таким же образом в интересах чужих зачастую может оказаться поведением, свойственным наемнику и рабу. Распространенные ныне предметы обучения, как уже замечено выше, носят двойственный характер.

3. В настоящее время обычными предметами обучения являются следующие четыре: грамматика, гимнастика, музыка и иногда рисование. Из них грамматика и рисование изучаются как предметы, полезные в житейском обиходе и часто имеющие практическое применение; гимнастикой занимаются потому, что она способствует развитию мужества. Что касается музыки, то может, пожалуй, возникнуть сомнение [в пользе ее изучения], так как теперь большею частью занимаются музыкою только ради удовольствия. Но предки наши поместили музыку в число общеобразовательных предметов потому, что сама природа, как на это было указываемо неоднократно, стремится доставить нам возможность не только правильно направлять нашу деятельность, но и прекрасно пользоваться нашим досугом. А последний — мы снова подчеркиваем это — служит основным принципом всей нашей деятельности.

4. Если же необходимы и деятельность и досуг и досуг должен быть в значительной степени предпочтен деятельности, то возникает вопрос, чем досуг этот нужно заполнить. Конечно, не игрой же, так как в таком случае она неизбежно оказалась бы конечною целью нашей жизни. Раз это невозможно, то играм должно скорее уделить место среди нашей деятельности: ведь трудящемуся человеку потребен отдых, а игра и существует ради отдохновения, деятельность же всякого рода влечет за собою напряженный труд. Поэтому игры должны иметь свое место, но при этом, назначая время игр, нужно пользоваться удобным для того моментом, так как они служат своего рода лекарством: движение при играх ведет к успокоению души и благодаря тому, что с игрою связано и развлечение, оно содействует ее отдохновению.

5. Но досуг, очевидно, заключает уже в самом себе и наслаждение, и блаженство, и счастливую жизнь, и все это выпадает на долю не занятых людей, а людей, пользующихся досугом. Делающий что-либо делает это ради чего-либо, так как цель им еще не достигнута, между тем как счастье само по себе есть цель, и оно соединяется в представлении всех людей не с горем, но с наслаждением. Однако это наслаждение не все еще признают тождественным для всех; каждый определяет наслаждение в соответствии с своей индивидуальностью и присущими ей свойствами; наилучший человек предпочитает, конечно, наилучшее наслаждение, то, которое проистекает из наилучших его свойств. Отсюда ясно, что для умения пользоваться досугом в жизни нужно кое-чему научиться, кое в чем воспитаться и что как это воспитание, так и это обучение заключает цель в самих себе, между тем как то обучение, которое признается необходимым для применения его к деловой жизни, имеет в виду другие цели.

6. Поэтому-то и наши предки поместили музыку в число общевоспитательных предметов, не как предмет необходимый (никакой настоятельной необходимости в обучении музыке нет) и не как предмет общеполезный вроде грамотности, которая нужна и для ведения денежных дел, и для домоводства, и для научных занятий, и для многих отраслей государственной деятельности. И рисование также, очевидно, изучается потому, что оно приносит пользу при лучшей критической оценке художественных произведений, как, в свою очередь, гимнастика служит к укреплению здоровья и развитию физических сил. Ничего подобного занятия музыкой не дают. Поэтому остается принять одно, что она служит для заполнения нашего досуга и с этою-то целью она, очевидно, и введена в обиход воспитания. В самом деле (те, кто вводит музыку в число предметов воспитания), полагают, очевидно, что она служит интеллектуальным развлечением свободнорожденных людей. Поэтому-то и Гомер выразился так: «Только его одного приглашать надлежит к богатому пиру»; он говорит также и о других, кого следует приглашать, и продолжает: «Кто приглашает певца, который всех услаждает». В другом месте Одиссей говорит, что наилучшим времяпрепровождением бывает такое, когда среди веселящихся людей «гости в домах по чину сидят, песнопевцу внимая».

3.

1. Итак, ясно, имеется и такого рода воспитание, которое родители должны давать своим сыновьям не потому, чтобы оно было практически полезно или необходимо для них, но потому, что оно достойно свободнорожденного человека и само по себе прекрасно. Входит ли в круг этого воспитания один предмет, или их несколько, и каковы они, и как (они должны быть поставлены), о всем этом мы скажем впоследствии. Теперь же из наших предварительных указаний достаточно выяснилось, что уже древние свидетельствуют в пользу нашего мнения об обычных предметах воспитания; музыка подтверждает это и с фактической стороны. Сверх того, [в пользу нашего мнения говорит следующее]: детей следует обучать общеполезным предметам не только в интересах получаемой от этого пользы — таково, например, обучение грамоте, но и потому, что благодаря этому обучению возможно бывает сообщить им целый ряд других сведений.

2. Так обстоит дело с рисованием: и его изучают не ради того, чтобы не впасть в ошибку при своих собственных покупках или чтобы не подвергнуться обману при покупке и продаже домашней утвари, но рисование изучают потому, что оно развивает глаз при определении физической красоты. Вообще, искать повсюду лишь одной пользы всего менее приличествует людям высоких душевных качеств и свободнорожденным. Ясно, что в деле воспитания развитие навыков должно предшествовать развитию ума и что физическое воспитание должно предшествовать воспитанию интеллектуальному. Отсюда следует, что мальчиков должно (прежде всего) отдавать в руки учителей гимнастики и педотрибов: первые приведут в надлежащее состояние их организм, а вторые будут направлять соответствующим образом их занятия гимнастикой.

3. Среди греческих государств, которые, по общепринятому мнению, в настоящее время прилагают всего более забот о воспитании молодежи, почти все стремятся придать ему «атлетическое» направление и тем самым калечат фигуру детей и мешают их естественному росту. Лакедемоняне в такую ошибку не впали, зато постоянными тяжелыми упражнениями они обращают детей в своего рода диких животных; поступают они так в том расчете, будто бы это всего более полезно для развития мужества. Однако, как на это часто было указываемо, не следует обращать все свои заботы на эту одну цель, не следует преимущественно ее иметь в виду. Далее, если бы и стремиться только к ее достижению, все равно этим ничего не достигнешь. Ведь ни у животных, ни у варварских племен мы не замечаем того, чтобы храбрость непременно отличала самых диких из них; напротив, она скорее свойственна бывает животным, отличающимся более кротким нравом, похожим на нрав львов.

4. Есть много племен, которые питают склонность к убийствам и людоедству. Таковы ахейцы и гениохи, обитающие на берегах Понта, и некоторые другие племена из числа живущих на материке, в одних отношениях сходные с ахейцами и гениохами, а в других даже превосходящие их. Все это племена разбойничьи, но храбростью они вовсе не обладают. Да и о самих лакедемонянах мы внаем, что, пока они одни ревностно занимались тяжелыми упражнениями, они превосходили всех прочих греков, а теперь и по части гимнастических упражнений и воинственной энергии они уступают другим. Ведь лакедемоняне отличались от других не тем, что они упражняли свою молодежь указанным выше образом, но единственно тем, что они закаляли ее против тех, кто этим пренебрегал.

5. Отсюда следует, что в воспитании первую роль должно играть прекрасное, а не дико-животное. Ведь ни волк, ни какой-либо другой дикий зверь не стал бы бороться с тою опасностью, цель которой — прекрасное; на такую опасность скорее рискнет мужественный человек. Но те люди, которые при воспитании храбрости в детях допускают чрезмерную ретивость, которые оставляют их невоспитанными по части всего того, что им необходимо для жизни, делают из детей, по всей справедливости, ремесленников. Они делают детей полезными только для разрешения одной из задач, связанных с ролью человека в государстве, но и в этом отношении, как показывают наши соображения, они поступают хуже других. Судить о всем этом нужно не по фактам прошлого, а по фактам настоящего: теперь у лакедемонян есть соперники по части гимнастического воспитания, а ранее у них таких соперников не было.

Педагогические воззрения Платона и Аристотеля Пг., Школа и жизнь, 1916, с. 87—92. Здесь цитируется по изд.: Хрестоматия по истории зарубежной педагогики. Сост. А.И. Пискунов. 2 изд. перераб. М., 1981, с. 34-38.

Политика Аристотеля

В этой книге так много последовательных идей, что удивительно, что ее больше не нужно читать в западных классах. Перевод Бенджамина Джоуэта легко доступен во многих форматах. Возможно, точно так же, как он был «утерян» в средние века, пока его не «открыли заново» и не перевели на латынь в 12 веке, он утерян и сегодня.

Предпосылками для прочтения этой книги являются «Государство» Платона и «Законы», из которых я прочитал первый. Республика тем более важна, что Аристотель тратит много времени на критику идеального государства Сократа и недостатки его описания и порядка. Есть параллельные темы, но многие вариации основных форм правления более ясно объясняются Аристотелем, который не проектирует «идеальное государство» в такой степени, как это делал Сократ. Я прочитаю «Город Бога» Августина позже в этом году, так как обе работы оказали влияние на будущие размышления Аквината и других о правительствах, которые, в свою очередь, повлияли на Томаса Джефферсона и Основателей.

Я был удивлен, как много экономики было в этой книге, около 350 г. до н.э. Местами она очень похожа на «Богатство народов» Адама Смита.Трудно поверить, что между двумя работами существует такая разница в годах. Я также удивлен тем, как мало работ Аристотеля упоминается в традиционных книгах по истории экономической мысли. Возьмем, к примеру, исследование Книги II важности прав собственности. Часть V:
«Должны ли граждане совершенного государства иметь общее имущество или нет?… Собственность должна быть в известном смысле общей, но, как правило, частной; ибо, когда каждый имеет особый интерес, люди не будут жаловаться друг на друга и добьются большего прогресса, потому что каждый будет заниматься своим делом. А между тем по причине доброты и в отношении употребления у «друзей», как говорит пословица, «все будет общее»… Ясно, что лучше, чтобы собственность была
частной, а пользование ею общим; и особое дело законодателя состоит в том, чтобы создать в людях это благожелательное расположение». или гости или компаньоны, которые могут быть представлены только тогда, когда у человека есть частная собственность.Эти преимущества теряются из-за чрезмерного объединения государства … Такое законодательство может иметь видимость благожелательности; люди охотно слушают ее и легко внушают себе, что каким-то чудесным образом все станут друг для всех, особенно когда кто-нибудь разоблачает пороки, существующие в настоящее время в государствах, иски о контрактах, обвинительные приговоры за лжесвидетельство, лесть богатых людей и подобные, которые, как говорят, возникают из владения частной собственностью. Эти пороки, однако, вызваны совершенно иной причиной — испорченностью человеческой природы.В самом деле, мы видим, что гораздо больше ссор между теми, у кого все общее, хотя их немного по сравнению с огромным числом тех, кто имеет частную собственность». природе. Люди с большей вероятностью действовали во взаимной выгоде, когда собственность находилась в частном владении — мясник Адама Смита, кажется, подхватывает эту тему. Другим преимуществом, согласно Аристотелю, была большая «умеренность по отношению к женщинам», чем когда они находились в общем владении. как предписано Сократом в «Республике».

Консерваторы повсюду соглашаются с Аристотелем, рассуждая, исходя из мудрости исторического прецедента, когда сталкиваются с идеями, бросающими вызов существующему порядку:
«Давайте помнить, что мы не должны пренебрегать опытом веков; во множестве лет эти вещи, если они были хороши, конечно, не остались бы неизвестными, ибо почти все уже выяснено, хотя иногда и не сведено воедино, в других же случаях люди не пользуются имеющимися у них знаниями.

В вышеизложенном я слышу отголоски Соломонова «нет ничего нового под солнцем» и современной аксиомы о том, что те, кто не помнит своей истории, обречены повторить ее. заключается в том, что Сократ установил закон для стражей, но не говорит, что он сделал бы для низших классов. Аристотель утверждает, что если бы применялись те же законы, у людей не было бы никакого желания подчиняться правительству. Если бы вся собственность была общей не было бы мотивации для работы на полях.Это признание прав собственности, создающих стимулы, является важным краеугольным камнем микроэкономики и слишком часто забывается современными политиками.

Хранителям Сократа суждено править всю жизнь, но Аристотель утверждает, что это опасно. Он также указывает, что если правительство собирается установить размер собственности, оно также должно установить количество детей, и тогда вы начинаете вступать в критику централизованного планирования, которая граничит с Хайеком. Он также спрашивает, что следует делать с рабами, и цитирует критян как «мудрую» политику, позволяющую им иметь те же институты, что и у свободных людей, но запрещающую им физическую подготовку или оружие.Существует множество сведений о составе институтов в различных греческих городах-государствах.

Книга III, часть XI:
Сократ исследует самодержавие, олигархию, аристократию и демократию и описывает как теоретические, так и исторические вариации всех типов. Исследуя аргументы в пользу различных форм, я заметил, что Аристотель часто цитирует мудрость толпы, которая звучит очень по-хайековски или, по крайней мере, из 20-го века:

поддерживается и, хотя и не лишен трудностей, тем не менее, кажется, содержит элемент истины.Ибо многие, из которых каждый в отдельности есть не что иное, как обыкновенный человек, когда они собираются вместе, могут быть, вероятно, лучше, чем немногие добрые, если рассматривать их не по отдельности, а все вместе, подобно тому как пир, в который вносят свой вклад многие, лучше, чем приготовленный обед. одного кошелька. Ибо каждый человек среди многих имеет долю добродетели и благоразумия, и когда они собираются вместе, они становятся как бы одним человеком, у которого много ног, рук и чувств; это образ их ума и характера.Следовательно, многие лучше судят, чем один человек музыки и поэзии; ибо одни понимают одну часть, другие — другую, а среди них понимают все».

Существуют также объяснения того, как правительства развиваются из одной формы в другую. Книга V Часть IV:
«Правительства также превращаются в олигархию, или в демократию, или в конституционное правительство, потому что магистраты или какая-либо другая часть государства набирает силу или известность.Таким образом, в Афинах репутация, завоеванная двором Ареопага во время Персидской войны, казалось, ужесточила бразды правления. С другой стороны, победа при Саламине, одержанная простыми людьми, служившими на флоте, и принесшая афинянам империю благодаря господству на море, укрепила демократию». изменяться часто, поскольку гражданам требуется время, чтобы выработать привычки, предусмотренные законом. Частые изменения подрывают как основной институт права, так и конституцию.Это хорошее напоминание для современных прогрессистов, которых раздражают кропотливые усилия, необходимые для изменения закона. Почему полномочия и правила Сената США, например, были так направлены на то, чтобы препятствовать изменениям в законодательстве? Потому что основатели знали своего Аристотеля и, как и их европейские предки, находили в нем мудрость. (Напоминание о том, что сенаторы в большинстве штатов даже не избирались населением до начала 20-го века.)

Аристотель исследует конституции различных национальных государств и взвешивает их за и против.Перед каждым правительством стоит большой вопрос, кто должен править и как их выбирать. Всенародные выборы проблематичны, потому что большинство населения бедно и склонно брать взятки. Гораздо лучше выбирать людей в соответствии с какой-то системой или мерой «заслуг» или «добродетелей». Подробности см. в Книге IV, часть XV. Мне многое напоминает исчерпывающую работу Асемоглу и Робинсона в книге «Почему нации терпят неудачу» (в двух словах их тезис состоит в том, что нации не могут развиваться, потому что определенные люди получают экономическую власть и создают исключительные политические институты для защиты своих владений.Экстрактивные экономические институты + эксклюзивные политические договоренности = отсутствие прав собственности и стимулов для большинства населения, а отсюда нищета и волнения).

Аристотель в основном описывает и принимает политические институты как настоящую реальность, будь то тирания или демократия. Все может иметь положительные элементы. Но он, кажется, предпочитает определенные формы демократии как наилучшие, что, по-видимому, было обычным греческим верованием его дней. Но наименее предпочтительными из всех являются анархические, популистские демократии:

Книга V Часть IV:
«Для демократии характерны два принципа: правление большинства и свобода.Люди думают, что справедливое равно; и что равенство есть верховенство народной воли; и эта свобода означает делать то, что нравится человеку. В таких демократиях каждый живет так, как ему нравится, или, говоря словами Еврипида, «по своему воображению». Но все это неправильно; люди не должны считать рабством жить по правилам конституции; ибо это их спасение».

Аналогично, Книга VI Часть II:
«Основой демократического государства является свобода; которым, по общему мнению людей, можно наслаждаться только в таком состоянии; они утверждают, что это великая цель всякой демократии. Один принцип свободы состоит в том, чтобы все правили и подчинялись по очереди, и действительно, демократическая справедливость есть применение численного, а не пропорционального равенства; откуда следует, что большинство должно быть верховным и что все, что одобряет большинство, должно быть целью и справедливостью. Каждый гражданин, говорят, должен иметь равенство, и поэтому при демократии бедные имеют больше власти, чем богатые, потому что их больше и воля большинства превыше всего. Таким образом, это одна из нот свободы, которую все демократы признают принципом своего государства.Другое дело, что человек должен жить так, как ему нравится. Это, говорят они, привилегия свободного человека, так как, с другой стороны, не жить так, как хочет человек, есть клеймо раба. Это вторая характеристика демократии, из которой возникло требование людей не подчиняться никем, если это возможно, или, если это невозможно, поочередно править и подчиняться; и поэтому она способствует свободе, основанной на равенстве. «
…
» нетрудно построить демократию, где масса народа живет земледелием или скотоводством.Будучи бедны, они не имеют досуга, а потому нечасто посещают собрания, и, не имея необходимого для жизни, всегда в работе, и не зарятся на чужое имущество. В самом деле, они находят свою работу более приятной, чем заботы о правительстве или должности, где они не могут принести большой выгоды, ибо многие больше жаждут выгоды, чем почета». отдает предпочтение первому:
«Один тип демократии — это когда земледельцы и те, кто обладает умеренным количеством собственности, обладают властью.Они управляют собой в соответствии с законом, потому что работа оставляет им мало свободного времени. Поэтому они встречаются на собрании только в случае крайней необходимости [для принятия решений по вопросам, не охватываемым сводом законов]. Доля [в системе правительства] открыта для всех, как только они соответствуют финансовой оценке, установленной законом. Они не могут отдыхать [для государственной службы в управлении], если нет государственных доходов [для субсидирования их участия]».

У него есть подходящее описание тиранов в Книге V, часть XI: потому что они любят, чтобы им льстили, но ни один человек, в котором есть дух свободного человека, не унизится из-за лести; хорошие люди любят других или, во всяком случае, не льстят им.Кроме того, плохие полезны для плохих целей; «Гвоздь выбивает гвоздь», как гласит пословица. Для тирана характерно не любить всех, кто обладает достоинством или независимостью; он хочет быть один в своей славе, но всякий, кто претендует на такое же достоинство или утверждает свою независимость, посягает на его прерогативу и ненавидим его как врага его власти. Другой признак тирана в том, что он любит иностранцев больше, чем граждан, и живет с ними, и приглашает их к своему столу; ибо одни враги, а другие не вступают с ним в соперничество.

Подобно Хайеку в «Дороге к рабству», Аристотель приводит доводы в пользу базовой сети социальной защиты даже в конституционной демократии с ограниченным правительством:
Книга VI, часть V:
«бедняки всегда получают и всегда хотят все больше и больше такой помощи. это как вода, налитая в дырявую бочку. И все же истинный друг народа должен следить за тем, чтобы он не был слишком беден, ибо крайняя бедность принижает характер демократии; поэтому должны быть приняты меры, которые обеспечат им прочное процветание; а так как в этом в равной степени заинтересованы все классы, то доходы от государственных доходов должны накапливаться и распределяться среди его бедняков, если это возможно, в таких количествах, которые могут дать им возможность купить небольшую ферму или, во всяком случае, заработать начиная с торговли или земледелия»
богатые должны также платить взносы за собрания и религиозные учреждения.

Точно так же, утверждает он, богатые должны также платить за сборы за собрания и религиозные учреждения. Роль государства в целом состоит в том, чтобы максимизировать счастье — читай: полезность — населения. в самом 18 веке. Затем Аристотель исследует, что представляет собой это счастье. Один аспект напоминает мне послания апостолов Иакова и Павла. Книга VII, часть 1, посвящена взаимосвязи материальных благ и добродетели (курсив мой):
«Некоторые думают, что достаточно очень умеренного количества добродетели, но не устанавливайте предела их желаниям богатства, собственности, власти, репутации и тому подобного.На что мы отвечаем обращением к фактам, которые легко доказывают, что человечество приобретает и сохраняет добродетель не с помощью внешних благ, а внешние блага с помощью добродетели, и что счастье, состоящее ли в удовольствии или добродетели, или в том и другом , чаще встречается у тех, кто наиболее развит в своем уме и характере и имеет лишь умеренную долю внешних благ, чем среди тех, кто обладает внешними благами в бесполезной степени, но лишен высших качеств; и это не только вопрос опыта, но, если над ним поразмыслить, легко окажется, что оно соответствует разуму.»
… Бог свидетель нам этой истины, ибо он счастлив и благословен не по причине какого-либо внешнего блага, а в себе самом и по причине своей собственной природы. И в этом с необходимостью заключается различие между добром удачи и счастья, ибо внешние блага приходят сами собой, и их автором является случай, но никто не бывает справедливым или умеренным случайно или посредством случая. быть тем, что лучше и действует правильно; и правильно оно не может действовать, не совершая правильных действий, и ни человек, ни государство не могут совершать правильные действия без добродетели и мудрости.Таким образом, мужество, справедливость и мудрость государства имеют ту же форму и природу, что и качества, которые дают человеку, обладающему ими, имя справедливого, мудрого или умеренного». Тимофею 6:5-12:
«постоянные трения между людьми, развращенными умом и лишенными истины, воображающими, что благочестие есть средство приобретения. Но благочестие с довольством есть великое приобретение, ибо мы ничего не принесли в мир и ничего не можем взять из мира.Но если у нас есть пища и одежда, мы будем довольны этим. А желающие обогащаться впадают в искушение, в сеть, во многие бессмысленные и вредные желания, которые повергают людей в разорение и погибель. Ибо любовь к деньгам есть корень всех зол. Из-за этой жажды некоторые уклонились от веры и пронзили себя многими муками. А ты, человек Божий, убегай сего. Стремитесь к праведности, благочестию, вере, любви, стойкости, кротости.

Стоит отметить, что Церковь в конце концов канонизировала работу Аристотеля, которая имела проблематичные результаты как в области науки, так и в области философии (спросите Галилея). Но мог ли здесь Павел соглашаться с Аристотелем? Напоминание о Павле появляется в Книге I, когда Аристотель говорит о естественном порядке, включая отношения между мужчинами и женщинами, родителями и детьми, господами и рабами:
«Ясно, что нравственная добродетель принадлежит всем им; но сдержанность мужчины и женщины или мужество и справедливость мужчины и женщины не одно и то же, как утверждал Сократ; храбрость мужчины проявляется в повелении, женщины в повиновении.И это относится ко всем другим добродетелям, что будет более ясно видно, если мы рассмотрим их подробно . .. Все классы должны считаться имеющими свои особые атрибуты; как говорит поэт о женщинах:
«Молчание — слава женщины»,
но это не в равной степени слава мужчины.

В другом переводе, который я нашел, звучит так: «молчание — украшение женщины» — и Софокла назвали поэтом. Это сразу напомнило мне 1 Коринфянам 14:33-35:
женщины должны молчать в церквях.Ибо им не позволено говорить, но должно быть в подчинении, как и закон говорит. Если они хотят чему-нибудь научиться, пусть спросят дома у своих мужей. Ибо стыдно жене говорить в церкви».

также, 1 Коринфянам 11:13-15
«Судите сами: прилично ли жене молиться Богу с непокрытой головой? Не сама ли природа учит вас, что если мужчина носит длинные волосы, то это для него позор, а если длинные волосы у женщины, то это ее слава?»

Длинные волосы (или головной убор) в сочетании с молчаливой покорностью кажутся быть для ее «славы», и Павел подтверждает, что это верно как в еврейском Законе, так и в «природе», последняя из которых упоминается в Книге Политики I. Очаровательный.

В заключение Аристотель рассматривает, что должно делать государство в отношении детей и образования, чтобы максимизировать будущее счастье граждан. Книга VIII Часть I:
«Гражданин должен формироваться в соответствии с формой правления, при которой он живет. Ибо каждое правительство имеет своеобразный характер, который первоначально сформировался и продолжает сохранять его. Характер демократии создает демократию, а характер Олигархия порождает олигархию, и всегда чем лучше характер, тем лучше правительство….Мы также не должны предполагать, что кто-либо из граждан принадлежит самому себе, ибо все они принадлежат государству, и каждый из них является частью государства, и забота о каждой части неотделима от заботы о целом. В этом отношении, как и в некоторых других, лакедемоняне заслуживают похвалы за то, что они больше всего заботятся о своих детях и делают воспитание делом государства.
Обычные отрасли образования находятся под номером четыре; это- (1) чтение и письмо, (2) гимнастические упражнения, (3) музыка, к которой иногда добавляется (4) рисование. »

Аристотель призывает к общественному образованию, обеспечиваемому государством, в отличие от общепринятой среди греков политики найма частных репетиторов для обучения всему, что пожелает клиент. Аристотель немного поддерживает Сократа в обсуждении идеального государства, в котором людям было бы запрещено жениться и производить потомство слишком маленькими или иметь детей в слишком старом возрасте, чтобы не допустить появления «слабых» детей, неспособных защищать государство.Детям следует позволять развивать своего рода «подлость» в ранние годы, и родители должны должным образом подвергать их холод в

Аудиокнига недоступна | Audible.ком

• Эвви Дрейк начинает больше

• Роман
• От: Линда Холмс
• Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
• Продолжительность: 9 часов 6 минут
• Полный

В сонном приморском городке штата Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом спустя почти год после гибели ее мужа в автокатастрофе. Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, и Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих самых страшных кошмарах, называют «улюлюканьем»: он больше не может бросать прямо и, что еще хуже, он не может понять почему.

• 3 из 5 звезд

• Что-то заставило меня продолжать слушать….

• От Каролина Девушка на 10-12-19

Политика Аристотеля.

Книга I. Резюме и анализ.Изучение состава города позволит нам понять различные виды правления — политические, царские и домашние — и увидеть, чем они отличаются друг от друга.

Глава 2

Лучше всего изучать эти вопросы, глядя на их естественное происхождение. Самое основное человеческое партнерство — это партнерство между мужчиной и женщиной ради продолжения рода. Самка отличается от рабыни. Домохозяйство возникло из партнерства мужчины и женщины и партнерства господина и раба и устроено так, чтобы удовлетворять потребности повседневной жизни.Товарищество нескольких дворов — деревня, а объединение нескольких деревень — город. Город самодостаточен в том смысле, что в нем есть все, что необходимо для хорошей жизни. Город возникает ради элементарного выживания, но «он существует ради хорошей жизни». Таким образом, город существует по своей природе, поскольку он является естественным завершением человеческого партнерства. «Человек по своей природе является политическим животным», потому что он единственный среди животных обладает способностью сообщать свои представления о справедливости и добре.

Город важнее личности по значимости, потому что личность вне города не самодостаточна. Кто не нуждается в городе и самодостаточен, тот либо зверь, либо бог. У человека есть потенциал для великого добра, но без закона и добродетели он может быть худшим из всех животных. Правосудие принадлежит городу.

Глава 3

Домохозяйство включает в себя три типа правления: господство (правление хозяина-раба), супружеское и родительское. Некоторые думают, что господство похоже на политическое правление, а некоторые считают, что рабство несправедливо.

Глава 4

Раб — это «собственность одушевленного типа», что означает, что он является орудием действия и полностью принадлежит хозяину. Раб по природе — это тот, кто не принадлежит себе по природе.

Глава 5

Теперь мы должны исследовать, существует ли такой человек по природе или нет, и выгодно ли кому-либо быть рабом.

Прежде всего необходимо рассмотреть правильные отношения между телом и душой по аналогии с различными типами правил. Душа управляет телом, как хозяин управляет рабом, а интеллект управляет аппетитами, как король управляет городом. Душе естественно и выгодно управлять телом. Для животных лучше, чтобы ими правил человек, а отношение самца к самке есть отношение высшего к низшему.

Естественный раб — это тот, кто не обладает разумом в полной мере, потому что такой человек так же отличается от других людей, как тело от души. Природный раб понимает разум, но не имеет его.Трудно сказать, кто является природным рабом, потому что красоту души увидеть нелегко, но для тех, кто являются природными рабами, рабство и выгодно, и справедливо.

Глава 6

Тем не менее те, кто считает рабство несправедливым, в некотором смысле правы, потому что, кроме естественных рабов, есть еще рабы по закону. Законное рабство, обычно являющееся результатом военного завоевания, несправедливо, потому что не все покоренные люди являются рабами по своей природе. Если кто-то, кто не является естественным рабом, порабощен силой, ситуация невыгодна как для господина, так и для раба.

Глава 7

Господство и политическое правление — не одно и то же, потому что политическое правление принадлежит тем, кто свободен и равен.

Глава 8

Теперь давайте рассмотрим опыт в бизнесе по сравнению с управлением домашним хозяйством. Это не одно и то же, потому что предприятия поставляют, а домохозяйства потребляют. Существует несколько образов жизни, основанных на самостоятельном труде (в отличие от торговли и коммерции): жизнь кочевника, фермера, пирата, рыбака и охотника или их сочетание.Все в природе создано для определенной цели; таким образом, другие существа созданы для людей. Ведение домашнего хозяйства — это вид экспертизы по приобретению предметов первой необходимости.

Глава 9

Деловая экспертиза также относится к типу приобретательной экспертизы. Опыт в торговле отличается от опыта в бизнесе, потому что первый предполагает обмен. Торговля возникла из создания денег в результате необходимого обмена. Деловая экспертиза того же типа, что и бытовая экспертиза. Разница в том, что в бизнесе нет предела, потому что сумма богатства постоянно увеличивается.

Глава 10

Опыт в ведении домашнего хозяйства необходим похвально, но опыт в обмене не соответствует природе, потому что он предполагает ростовщичество и взятие у других. Ростовщичество — вид бизнеса, наиболее противоречащий природе.

Глава 11

Полезными видами деловой экспертизы являются опыт в животноводстве, методах ведения сельского хозяйства и выращивании животных.В обмене есть три части опыта: маркетинг и транспорт, ростовщичество и наемный труд.

Философы часто бывают бедны, но только потому, что не занимаются бизнесом, а не потому, что не могут разбогатеть. Политические правители должны быть знакомы с деловыми вопросами, потому что городам нужны доходы.

Глава 12

Теперь давайте рассмотрим брачные правила. Жена управляется по-политическому, а дети по-царски.

Глава 13

Ведение домашнего хозяйства заботится о людях и их добродетелях. Возможно, есть отдельные добродетели для женщин и для детей; иначе как можно было бы оправдать их господство? У женщины, в отличие от рабыни, есть преднамеренный элемент разума, но ей не хватает авторитета. У ребенка также есть совещательный элемент, но он неполный. Поэтому добродетели мужчин и женщин различны, и добродетели рабов также различны. Воспитание женщин и детей с точки зрения режима необходимо, потому что женщины составляют половину свободных людей в городе, а дети — будущие граждане.

Анализ:

Книга I Политики дает читателю представление о философском методе Аристотеля, а также о его взглядах на человеческую природу. Аристотель проводит свои философские исследования, исходя из предположения, что вселенная представляет собой рациональное и упорядоченное целое, в котором каждая часть имеет определенную цель и функцию. Разум может распознать цель вещи, глядя на ее происхождение и характеристики, чтобы определить цель, ради которой она существует. Этика следует этому методу, чтобы распознать конечную цель человеческой жизни. Поскольку разум — это особая способность человека, Аристотель утверждает, что высшее благо для человека — это жизнь, прожитая в соответствии с добродетелью и в созерцании высших истин вселенной. Аристотель определяет счастье, конечную цель человека, как деятельность души в соответствии с добродетелью. Политические взгляды Аристотеля неразрывно связаны с его упором на добродетель и разум в отношении конечного блага для человека.

Мы видим индуктивный метод Аристотеля в действии в его описании происхождения и цели города.Аристотель теоретизирует, что город естественным образом возникает в результате физической необходимости, как естественное завершение более мелких товариществ, домашнего хозяйства и деревни. Тем не менее, он смотрит на человеческую природу, чтобы понять более глубокое предназначение города. Поскольку человек по своей природе социален, как указывал Аристотель в «Этике», он также по своей природе и политичен. У людей есть речь, с помощью которой они могут сообщать свои представления о справедливом и несправедливом: «Природа ничего не делает напрасно, и из животных только человек имеет речь. . . . Речь служит выявлению полезного и вредного, а значит, и справедливого и несправедливого». Этот диалог о справедливости составляет суть политики. Поэтому «возникая ради жизни, [город] существует для Человек может по-настоящему хорошо жить только в городе, потому что город, удовлетворяющий его физические потребности, позволяет ему проявлять свою общительность, предоставляет форум для дебатов о справедливости и является ареной, на которой он может наиболее полно проявлять добродетель.

Рассуждения Аристотеля о рабстве, хотя и не самая популярная часть книги, чрезвычайно важны для понимания аристотелевской концепции свободы и ее отношения к добродетели. Также важно отметить, что Аристотель не поддерживает рабство в общепринятом смысле, а только в том случае, когда рабы на самом деле являются рабами по своей природе. Утверждение Аристотеля, что такие естественные рабы действительно существуют, — это не вывод, вытекающий из его логического рассуждения, а просто эмпирическое предположение. Можно согласиться с аргументом Аристотеля, но просто не согласиться с его эмпирическим утверждением, что естественные рабы действительно существуют, и в этом случае рабство неоправданно. Аристотель не имел представления о врожденном человеческом достоинстве и, следовательно, не имел оснований предполагать, что все люди свободны и равны.

Свобода, хотя она и не обсуждается с большой глубиной и частотой в «Этике» или «Политике», тем не менее является ключевым понятием из-за ее тесной связи с добродетелью. Исследуя, что Аристотель понимает под рабством, мы косвенно обнаруживаем, что он подразумевает под свободой, противоположной рабству.Естественный раб — это тот, «кто участвует в разуме только в той мере, в какой он его воспринимает, но не имеет его» («Политика», 1245 бл). Следовательно, свобода, противоположная рабству, должна предполагать правильное использование разума. Именно правильный разум направляет человека к конечной цели его существования. Должна быть одна конечная цель всех человеческих действий, потому что человеческое действие по определению Аристотеля — это действие, совершаемое преднамеренно и для определенной цели. Конечной целью человека является счастье, ибо это цель, на которую направлены все действия, прямо или косвенно.Чтобы определить счастье, Аристотель утверждает, что нужно смотреть на высшую функцию человека, функцию, которую может выполнять только человек. Эта уникальная для человека функция есть «деятельность души по разуму» (Этика). Конечное благо человека должно естественным образом проистекать из хорошего выполнения им своих функций; поэтому «благо для человека [и, в более широком смысле, определение счастья] оказывается деятельностью души по добродетели» (Этика). Свобода требует действовать в соответствии с выводами правильного разума, а правильный разум ведет к выбору добродетели; поэтому истинная свобода состоит в том, чтобы быть добродетельным.Как утверждает Мойра Уолш в «Концепции свободы Аристотеля» (Journal of the History of Philosophy): «Наиболее явно свободный человек — это тот, кто понимает наилучшую цель, достижимую в человеческом действии, и успешно направляет себя к ней. не подобает свободному человеку как таковому направлять себя к ограниченной цели, как если бы это была его конечная цель; было бы рабством работать ради какого-либо блага, меньшего, чем добродетельная жизнь».

Представления Аристотеля о женщинах также довольно противоречивы.При более глубоком изучении можно обнаружить, что его идеи могут отличаться от того, что можно было бы заключить при беглом чтении. Во-первых, Аристотель считает, что женщины полностью человечны, то есть они не являются естественными рабынями и в полной мере обладают разумом. Власть мужа над женщиной в браке сродни политической власти, то есть власти над свободными и равными людьми, в которой и правитель, и подданные свободны и равны. Любопытно также, что в своем обсуждении различных добродетелей, присущих женщинам, он цитирует строчку из пьесы Софокла «Аякс»: «Для женщины молчание — украшение.Главный герой Аякс произносит эту строчку своей жене. По иронии судьбы совет, который дала ему жена, был правильным, и он поступил неразумно, что привело к его смерти. время, что женщины уступают мужчинам.

PLSC 114

Введение в политическую философию: Лекция 8 Стенограмма

Профессор Стивен Смит: Итак, где мы? Сегодня мы буду заниматься — я буду говорить об Аристотеле — можно сказать, Сравнительная политика Аристотеля и сосредоточение внимания на идее режим.Это тема, которую вы помните, в день открытия я сказал действительно была центральной концепцией или ведущей нитью этого курса и это в книгах с III по VI Аристотеля Политика , что он развивает свое представление о режиме и политике режима. Книга I, что мы говорил в прошлый раз, действительно в каком-то смысле говорит нам кое-что о можно сказать, что это почти метафизика аристотелевской политики. Сегодня Аристотель говорит более эмпирически, более политически о том, что режим есть. Его представление о режиме вежливость , опять то же слово, то же слово, которое использовалось для названия платоновской Республики , — это центральным элементом политики Аристотеля буквально. Он занимает тему средние три книги, книги с III по VI.

Эти книги сложны во многих отношениях; они сложные. Они не всеми любимая часть книги, но они мои любимые часть, потому что она говорит нам более точно, чем где-либо еще, как Аристотель понимает природу политики, и это, в конце концов, то, что нас больше всего интересуют. Под режимом понимается как формальная перечисление прав и обязанностей внутри сообщества, но и обращается к чему-то более близкому к тому, что мы назвали бы образом жизни или культура народа.Их отличительные обычаи, нравы, законы, привычки, моральные склонности и чувства, а также конституционное теоретизирование начинается с постановки простого вопроса. Что такое личность город? Что придает ему идентичность и устойчивое существование во времени? Его ответ — режим; режим — это то, что дает людям и городу его личность.

Аристотель проводит различие между тем, что он называет материей, и форма режима. Позвольте мне рассмотреть оба из них по очереди. Причина, сущность, материальная основа режима касается его гражданина тело.То есть характер тех, кто составляет город и здесь он отвергает ряд альтернатив тому, что представляет собой гражданин тело. Он отвергает идею о том, что город определяется просто группой люди, населяющие общую территорию, единое пространство как бы. То идентичность полиса , как он пишет, не конституируется его стенами. То есть она определяется не только географией, но и точно так же он отвергает идею о том, что режим можно понимать как оборонительный союз от чужого вторжения.По нашим меркам, для например, НАТО не было бы режимом, чисто военным или оборонительным союз. Наконец, он отрицает возможность существования режима, всякий раз, когда несколько человек собираются вместе, чтобы создать коммерческий отношения друг с другом, такие организации, как НАФТА или ВТО, Всемирная торговая организация не делает режим. Режим не может быть понимается просто как коммерческий союз.

Что такое режим? Очевидно, Аристотель сказал, что город не является партнерством в месте или ради того, чтобы не совершать несправедливость по отношению друг к другу или для ведения бизнеса, так что орган гражданина? Граждане, составляющие режим, говорит он нам, не только занимают общее пространство, но и удерживаются вместе, согласно Аристотель, узами общей привязанности. Это привязанность, верность и дружба, из которых состоит режим. Такого рода вещи он говорит, это политическое партнерство — дело любви, philia — его слово, это работа любви. «Привязанность — это осознанный выбор жить вместе». 1280а, если кому-то интересно. «Это преднамеренное выбор совместной жизни». Дружба, пишет он, «является величайшим из хорошие вещи для городов, когда люди испытывают привязанность друг к другу они менее склонны вступать в конфликты.«Но какой о дружбе он говорит? Это та дружба, которую вы сочувствовать своему лучшему другу, родителям или братьям и сестрам? Какие дружбы являются эти узы привязанности, которые, по его словам, держат город вместе и что делает его режим?

Политическая дружба, говорит он нам, не требуют от нас отказа от нашей индивидуальной идентичности таким образом, чтобы может найти в страстных отношениях любовь, не так ли? Скорее, они предполагают отношения, т. е. политические отношения, а не между любовники или даже лучшие друзья какие-то, но между гражданскими партнерами которые на самом деле могут быть сильно соперничающими и соперничающими друг с другом на политические должности и почетные должности. Гражданская дружба, гражданская Другими словами, philia не лишен сильного элемента того, что можно рассматривать как соперничество между братьями и сестрами, в котором каждый гражданин стремится превзойти других ради гражданского блага. У многих из вас есть братьев и сестер и немного узнать о соперничестве между братьями и сестрами. Братья и сестры, как всем известно, могут быть лучшими друзьями, но это не так. не исключать сильных элементов конкуренции, соперничества и даже конфликта вниманию родителей и сограждан, за Аристотеля, похожи на братьев и сестер, каждый из которых соревнуется друг с другом за уважение, привязанность и признание города, который служит для них своего рода суррогатный родитель.Именно так Аристотель понимает общественный орган, гражданский орган.

Так что, когда он говорит, что граждане связаны узами общая привязанность он имеет в виду что-то очень конкретное. Гражданская связь – это нечто большее, чем совокупность простых личных интересов или рациональных расчетов, будет защищать кто-то вроде Томаса Гоббса или большинство сегодняшние современные экономисты, которые считают, что общество можно понять просто как ряд рациональных сделок между покупателями и продавцами различных товаров, которые могут быть смоделированы на основе какой-либо игры теоретические линии. Аристотель это отрицает, прямо отрицает. Он кажется, что-то знал о современной экономической теории общества задолго до того, как появилась современная экономика. Но опять же, когда Аристотель говорит о видах привязанностей, удерживающих гражданина тела вместе, он не означает ничего подобного узам личного близость, которая характеризует личную дружбу. Что он имеет в виду, когда говоря о гражданской привязанности, больше похоже на узы верности, дух товарищества, объединяющий членов команды или клуба.Эти больше, чем, опять же, связи взаимного удобства. Требуют верности, доверие, то, что современные социологи иногда называют социальным капиталом, успешные общества нуждаются в социальном капитале. выдающийся политический ученый из другого университета, я не буду упоминать его имя здесь, в другой университет, говорил о важности социального капитала или доверие как своего рода основное отношение, основной компонент здорового демократия. Аристотель знал это, он не использовал своего рода уродливого социального научное слово вроде социального капитала; скорее он говорил о гражданском дружба и филия .

Политическое партнерство, по его словам, должно поэтому рассматриваться как быть ради благородных поступков, а не только ради жизни вместе. Город, как он любит говорить, или режим существует не только ради жизни, а ради того, что он понимает под хорошей жизнью, жизнь дружбы, жизнь снова, конкурентные отношения для почетные и служебные должности. Таким образом, мы можем сказать, что режим находится в первая инстанция, образованная его гражданским органом. Граждане – это те, кто разделяют общий образ жизни.Гражданин в безоговорочном смысле, Аристотель, определяется не чем иным, как участием в решение и канцелярия. Или, как он выразился чуть позже, кто бы право участвовать в работе, связанной с обсуждением или принятие решения является гражданином города. Слушайте слова, которые он использует там в описании гражданина. Гражданин – это тот, кто участвует в решение и офис, который участвует в обсуждении и принятие решения. Таким образом, гражданин – это тот, кто не только пользуется защита закона, это не просто, можно сказать, пассивное бенефициар защиты общества и его законов, но тот, кто принимает участие в формировании законов и участвует в политической правило и обдумывание.

Аристотель даже отмечает, вы, вероятно, заметили, что его определение гражданин, говорит он, больше всего подходит гражданам демократии, где в его знаменитой формулировке каждый умеет править и быть управляемым по очереди. Именно это отражение и характер гражданина заставляет его задаться вопросом, является ли хороший гражданин и хороший человек являются одним и тем же. Может ли человек быть одновременно и хорошим человеком, и хороший человек и хороший гражданин? Знаменитая дискуссия в книге Аристотеля; Ответ Аристотеля на это, возможно, преднамеренно неясен.Добро Гражданин, говорит он, нас еще по отношению к режиму. То есть, хороший гражданин демократии не обязательно будет таким же человек, или такой же человек, как добропорядочный гражданин монархии или аристократия. Гражданская добродетель относительна, или, можно сказать, режим относительный. Только при лучшем режиме, говорит он, хороший гражданин и хороший человек будет таким же. Но какой режим самый лучший? Как минимум на данный момент он не сказал нам. Дело в том, что он пытается сделать это существует несколько видов режимов и, следовательно, несколько видов соответствующее им гражданство.Каждый режим состоит из материи, то есть его гражданским телом, как мы говорили о, но и теперь по своей форме, по своим формальным структурам. То есть говорят, что каждый режим будет также набором институтов и формальных структур, которые формируют его граждан. Режимы или конституции можно сказать, формы или формальности, которые определяют, как власть делится и распределяется между гражданами. Каждый режим есть ответ, сознательно или нет, к старейшему политическому вопросу из всех, кто управляет? Кто должен управлять? Каждый режим есть ответ на этот вопрос потому что каждый режим выдвигает способ распределения, формально распределение полномочий и распределение должностей среди своих граждан тело.

Итак, мы переходим теперь от вопроса о режиме к тому, что составляет своих граждан и своего гражданского органа, к вопросу о форме режим, его формы, его формальности, его структуры и институты вы можно сказать. Слишком большая часть современной политической науки сосредоточена на просто форм и формальностей политической жизни, на мой взгляд, недостаточно. мнение, с вопросами гражданского органа и что делает, что составляет, характер или добродетель в терминах Аристотеля его граждане.Но тем не менее Аристотель придает исключительное значение и внимание к формам или формальностям, которые составляют режим. Что он имеет в виду это?

Аристотель определяет строго формальные критерии вежливости дважды в своей политике, и я уверен, что вы оба раза отметили, где они появившийся? да. Книга III, глава 6, известное определение: «Режим», он говорит: «это устройство города по отношению к его офисам, особенно тот, кто имеет власть над всеми делами.Для чего имеет власть в городе, везде тот руководящий орган, и орган управления есть режим». Режим есть устройство города, он говорит, что в отношении его офисов и каждый город будет иметь руководящий орган, причем этот руководящий орган является режимом. Секунда определение появляется в начале Книги IV, глава 1. «Для режим, — пишет он, — есть установление в городах, связанное с офисы, устанавливая порядок их распределения, каков властный элемент режима, и каков конец партнерство в каждом случае похоже, но немного отличается определение того, что составляет формальную структуру режима политика.»

Но из этих двух определений, встречающихся в книге III, главе 6 и Книга IV, глава 1, мы узнаем ряд важных вещей. Во-первых, это Повторяю, режим касается того, как власть разделена или распространяется в сообществе. Именно это имел в виду Аристотель, когда использовал фраза «расположение города по отношению к его офисам». В Другими словами, каждый режим будет основываться на каком-то суждении о том, как власть должна быть распределена между одним, немногими или многими для использования Аристотелевские категории политического правления или их смесь. три класса, из которых состоит каждый город.В каждом режиме один из этих группы, говорит он, будут господствующим классом, господствующим телом, правящий орган, как он говорит, в том определении и тот правящий орган в свою очередь, говорит он, определит характер режима. Но Аристотель говорит нам нечто большее, чем это.

Режим, его режимная типология есть, так сказать, его разделение власти, его разделение режимов и власть одного, немногих и многих основывается не только на том, как власть распределяется чисто фактическим образом, он также различает режимы, которые хорошо упорядочены, хорошо управляемые и коррумпированные.Что он имеет в виду под это различие? Различие Аристотеля, по-видимому, заключается не только в эмпирический, опять же, основанный на фактическом распределении полномочий. Кажется иметь — то, что мы могли бы сегодня назвать нормативным компонентом, это делает различие или суждение между хорошо упорядоченным и девиантные режимы, коррумпированные режимы. С одной стороны, говорит он нам, хорошо организованные режимы — это монархия, аристократия и то, что он называет государство, правление одного, немногих и многих, и на коррумпированной стороне он называет, он описывает их как тиранию, олигархию и демократию также правят один, немногие и многие. Но по каким критериям мы хотим знаете, использует ли он для различения этих как бы шестикратных классификация режимов? Как он различает хорошо упорядоченные режимы от коррумпированных режимов?

Вот где анализ Аристотеля становится, в некотором роде, сводящим с ума сложно, потому что во многом из-за его общего нежелания осуждать режим вышел из-под контроля. Если бы вы читали больше, чем я поручил вы в классе, если бы вы прочитали всю, всю Книгу VI например, вы обнаружите, что Аристотель не только дает советы Демократы и демократии и другие режимы о том, как сохранить себя, вы найдете длинное описание того, как тираны должны умеренный, или как тираны учатся сохранять и защищать свой режим.Кажется, кажется почти как будто, живя до воплощения чистое зло в двадцатом веке с появлением современных тоталитаризма, что Аристотель, кажется, думал, что ни один режим не был настолько плохо, ни один режим не был настолько лишен добра, чтобы его сохранение не было стоит хотя бы некоторых усилий, подумайте об этом. Скорее, во многом он приводит аргументированные аргументы в пользу сильных и слабых сторон нескольких разные виды режимов.

Возьмем то, что ближе к нашему, демократию, давайте подумайте, что Аристотель может сказать нам об этом режиме.На самом деле, это было бы интересным вопросом для людей, чтобы понять, как противостоял бы Аристотелю или каков был бы его анализ, если бы режим, подобный Гитлеровская Германия, сталинская Россия, Иран Хомейни, режимы, явно являются тираниями, но выходят ли они хоть как-то за пределы тирании, о которых говорил Аристотель и какие советы, какие он должен был сказать о них? В любом случае, давайте подумаем демократия.

Интересно, что Аристотель защищает демократию на основании что он может содержать в себе большую мудрость, чем режим, управляемый один или несколько.Например, в Книге III, главе 11, он пишет: «Потому что их много», то есть гражданское тело, правящий орган демократии, «каждый может иметь часть добродетели и благоразумие и на их соединении вместе, и на их соединении вместе он говорит: «множество, имеющее много ног и рук и имеющее много чувства становятся, — пишет он, — подобными одному человеческому существу, и поэтому также относительно характера и ума». Подумайте об этом, люди в демократии, говорит он, «собираясь вместе, объединяясь вместе, становитесь подобными одно человеческое существо со многими руками и ногами, — и он говорит, — с больший характер и ум.«Мы даже слышим больше, чем любой сингл личности, а затем в том же тексте мы также слышим, как Аристотель восхваляет практика остракизма, то есть изгнание, изгнание тех, лица, считающиеся выдающимися в какой-либо конкретной добродетели или качество.

Он делает то же самое в Книге III, главе 15, описывая процесс демократического обсуждения как лучшее средство достижения решения. Он сравнивает это с обедом; любой из них, он говорит, то есть любой из граждан, взятый в отдельности, может быть хуже по сравнению с лучшими.Но город состоит из многих людей, так же как пир, в который многие вносят вклад, лучше, лучше, чем один и простой, и по этому поводу судит и толпа много дел лучше, чем один человек. Кроме того, что много, он говорит, нетленнее, как большее количество воды, чем многие более нетленным, чем немногие. Так он приводит там весомый аргумент в защиту демократии, как обед впрок; каждый отдельный повар может быть не так хорош, как лучший повар, но многие вместе взятые будут предоставить гораздо больше блюд и гораздо больше разнообразия, на любой вкус чем один повар.

Он говорит, кроме того, что толпа, многие, более нетленны, чем несколько. Меньше света нетленного, здесь я беру его как бы обычном смысле этого термина, менее восприимчивы к взяточничеству, вы не можете подкупить множество людей так, как вы можете подкупить одного человека. Являются Верны ли здесь взгляды Аристотеля на демократию в его анализе? Делать на самом деле много поваров готовят ужин лучше, чем один повар? Ну, я не знаете, вы бы предпочли обедать в Союзной лиге с одним поваром, шеф-повар или вы бы предпочли поужинать с кучей ваших друзья, каждый из которых готовит кусочек ужина? Ну, это интересный аргумент; это открыто для обсуждения в любом случае.Но в то же время, считается ли Аристотель защищающим демократию, приводящим доводы и многие разумные аргументы в пользу демократических режимов?

Вы найдете его в том же разделе книги, обеспечивающим защиту царствования и правления одного. В Книге III, главе 16, он рассматривает случай царя, который действует во всем согласно своему собственная воля. Звучит как какой-то абсолютный монарх; это та часть политики Аристотеля, которая кажется наиболее близкой к идея платонического царя-философа, царя, который правит без закона и правит ради всеобщего блага, просто исходя из собственного превосходства.Аристотель вводит термин для такого рода царей в целом, он называет его pambasileia , baseleia — греческое слово, обозначающее царя, например имя Василий, это греческое слово для царя и пан означает универсальный, pambasileia , вселенский король, король всего.

Аристотель не исключает возможности такого человека появление, человек того, что он называет чрезмерной добродетелью, почти преувеличенное совершенство, говорит он, кто стоит настолько выше остальных, что заслуживают того, чтобы быть естественным правителем в целом.Но как, мы хотим знать, Аристотель согласовывает свое мнение о термине baseleia , король в целом, с его более ранним акцентом на демократическом обсуждении и общее правило, гражданин, напомним, это тот, кто по очереди правит и управляется по очереди.

Когда читатели смотрят на описание Аристотелем царской власти и особенно это понятие pambasileia , короля в целом, это предположение должно, по крайней мере, возникнуть, что есть скрытый александрийский или македонская черта политического мышления Аристотеля, которая больше своей родной Македонии, чем приемным Афинам, идея всеобщего королевская власть.Вспомните об Александре Македонском позже, и в самом деле, в одном из мои любимые отрывки из книги, которые вы прочтете в следующий раз, я не могу не процитировать уже отрывок из Книги VII, а ближе к концу книги, книга VII, глава 7, где Аристотель пишет следующее. Он пишет: «Народы в холодных местах, особенно в Европе, наполненный духом.» Опять это платоническое слово, тумос, заполнены тумосом, «но лишены дискурсивное мышление», лишенное совещательного элемента в других слова.Следовательно, они остаются свободными, потому что они тумотические, но им не хватает политическое управление. «Те, кто в Азии, с другой стороны, — пишет он, — думая, вероятно, здесь о Персии, таких местах, как Египет и Персия, души, наделенные дискурсивным мышлением, но лишенные живости, лишенные thumos , поэтому они остаются управляемыми и порабощенными. »

Но затем он продолжает: поскольку он занимает, — говорит он, — середину с точки зрения местоположения. За это», что можно сказать, что греки «оба энергичны, оба тумотические и наделены совещательным мышлением, а потому оставались свободными и вела себя наилучшим образом.«И, — пишет он и заключает, — «в то же время способна управлять всеми, если она получит единую что эти греки способны править всеми, говорит он, всеми, кто это все? Что он имеет в виду под всем здесь? Греки? Остаток от Мир? Если бы наши… были способны достичь, кажется, единой гегемонии, единого режима, если на самом деле сложились обстоятельства. Итак, вот отрывок, в котором Аристотель явно указывает на возможность своего рода универсальной монархии под греческим правлением, по крайней мере как возможность.

Этот отрывок, который я подробно прочитал, важен по ряду причин, позвольте мне просто попытаться объяснить. Во-первых, это дает нам важная информация о размышлениях Аристотеля об отношениях импульс и разум, 90 201 тумос 90 202 и разум, как вы могли бы сказать, детерминанты человеческого поведения или ключевой любимый термин в этом отрывке это опять-таки платонический термин одухотворенность, который одновременно является причиной человеческое желание властвовать и в то же время причина нашего желания сопротивляться господству других. Это уникальный источник человеческого напористость и агрессивность, а также источник сопротивления к агрессии окружающих. Это очень важный психологический концепция в понимании политики. И во-вторых, отрывок говорит нам что-то о некоторых дополнительных факторах. Дополнительно, во многих отношениях, внеполитические факторы, такие как климат и география, как компоненты развитие политического общества. Видимо, такое качество, как тумос и разум, тумос и обдумывание, не являются распределены поровну и повсеместно.Он говорит, он различает между народы севера, он называет их европейцами, энергичными и воинственный, но лишенный тумоса ; те из Персии и Египта содержащие высокоразвитые формы интеллектуального знания, бесспорно думать о развитии таких вещей, как наука и математика в Египте, но лишены этого качества thumos , что так важно для самоуправления, для самоуправления. Это, можно было бы подумай об этом, эти вещи, говорит он, хотя бы отчасти определяется определенными видами природных или географических и климатических качества.

Современному читателю этого отрывка, который приходит на ум, является Монтескье, в своей знаменитой книге « Дух законов » с акцентом на того, как география, климат и окружающая среда становятся часть детерминант типа политической культуры и политической поведение разных народов. Наконец, этот отрывок говорит нам что при правильных обстоятельствах, по крайней мере, предполагает Аристотель, Греки могли бы осуществлять своего рода универсальное правление, если бы захотели. Он делает не исключаю такой возможности.Возможно, это свидетельствует о его взгляде на то, что существуют различные виды режимов, которые могут быть подходящими для разным ситуациям, к разным ситуациям. Здесь нет универсальная модель политической жизни, но хорошие режимы могут появиться разнообразие форм. Кажется, по крайней мере, в Аристотеля встроено учет политики, определенная гибкость, определенная свобода усмотрение, которое в некоторых отрывках даже кажется граничащим с своего рода релятивизм.

Но тем не менее Аристотель понимает, что человек, это pambasileia , этот человек превосходной добродетели на самом деле не быть ожидаемым. Политика на самом деле заключается в том, чтобы иметь дело с менее чем лучшими обстоятельств, что, возможно, является одной из причин, почему Аристотель дает относительно мало внимания уделяется структуре наилучшего режима. Такой режим, о котором я хочу поговорить в среду, желаемое, но не для практических целей то, к чему он уделяет много времени. Большинство режимов и по большей части будут быть очень несовершенной смесью немногих и многих, богатых и бедных. Большинство режимов, по большей части, большая часть политики, по большей части, будет борьба между тем, что он называет олигархией и демократией, правление богатых олигархий, управляемых бедными демократиями.В этом Однако Аристотель, по-видимому, добавляет экономическую или социологическую категорию к принципиально политические категории немногих и многих. Немногие не просто определены количественно, но они определены как бы также социологически. Богатые, бедные, снова определяемые как многие и определяется им как бедняк. Это не было, вы должны видеть, когда читаете эти отрывки, не Карл Маркс, а скорее Аристотель впервые определил важность того, что мы назвали бы классовой борьбой, в политике. Каждый режим во многом является соревнованием между классы. Но в чем он отличается от Маркса, так это не в том, что он считает, что основная форма соревнования между классами предназначена не только для ресурсов, это не борьба за то, кто контролирует то, что Маркс называет средств производства, это борьба за почетное положение, за статус и положение, позиции правления. Борьба, короче говоря, политическая борьба, а не экономическая борьба. Каждый режим, считает он, будет в некотором роде местом споров с конкурирующими претензиями на справедливости с конкурирующими претензиями на политическое правление в отношении того, кто должен править.Иными словами, между режимами существует не только партизанщина, но и партийность внутри режимов, где активизируются граждане, разные группы граждан, различные классы граждан активируются соперничающие и конкурирующие понимания справедливости и добра.

Демократическая фракция, говорит он нам, верит, потому что все равны в некоторых отношениях они должны быть равны во всех отношениях. олигархи, он говорит нам, поскольку люди неравны в некоторых отношениях, они должны быть неравным во всех отношениях.Для Аристотеля смысл и цель политическая наука должна посредничать в причинах разногласий, помогать причинам группировки, которые привели к революции и гражданской войне. Аристотеля государственный деятель, государственное искусство Аристотеля, его политическая наука есть форма политическое посредничество, как принести мир в конфликтные ситуации. Меня всегда удивляло, что многие думают, что Аристотель игнорируется или не имеет реальной теории политического конфликта, когда мне кажется конфликт встроен в саму структуру его понимания режим.И опять же, не просто конфликт между соперничающими режимами, а конфликт встроены в природу того, что мы бы назвали внутренней политикой, различные классы, борющиеся с различными концепциями справедливости и как может политолог принести мир, внести умеренность в эти глубоко конфликтные ситуации?

Аристотель предлагает — как он предлагает это сделать? Он предлагает пара средств, чтобы компенсировать потенциально воинственную борьбу между различные фракции. И самым важным из этих средств является правило закона.«Закон обеспечивает, — говорит он, — равное отношение ко всем гражданам». и предотвращает произвол со стороны одного, немногих или многих». Закон устанавливает то, что, по его словам, является своего рода беспристрастностью для закона, он говорит, это беспристрастность. «Тот, кто требует, чтобы закон правил, — говорит он в Книга III, глава 16, «считается, что она просит Бога и интеллект в одиночку правило, а тот, кто спрашивает человека, спрашивает зверя. Желание — это вещь сорт и бойкость, — пишет он снова, — thumos , бойкость извращает правителей и лучших людей, следовательно, закон есть разум без аппетит.Даже лучшие люди, — говорит он, — могут быть извращены бодрость. Закон — лучшая защита от господства пристрастие и желание». Но это еще не конец истории. это только начало. Аристотель ставит вопрос, очень важный вопрос, следует ли относить верховенство закона к правило лучшего, лучшего человека.

Опять же, похоже, он отвечает на вопрос с двух разных точек зрения. точки зрения, отдавая каждой точке зрения должное, ее справедливость.Он начинает во многих отношениях, защищая точку зрения Платона о правлении лучшая личность. «Лучший режим, — говорит он, — не основан на писаный закон». Закон, и его разум кажется чем-то вроде этого, закон в лучшем случае неуклюжий инструмент, неуклюжий инструмент, потому что законы касаются только с общими вопросами и не может заниматься частными конкретными ситуации. Более того, кажется, что закон связывает руки государственным деятелям. и законодатели, которые всегда должны реагировать на новые и непредвиденные обстоятельствах, и в то же время Аристотель приводит доводы в пользу закон.Суждение отдельного человека, каким бы мудрым оно ни было, важнее подкупным, будь то из-за страсти или интереса, или просто из-за ошибочность человеческого разума, чем закон. Он отмечает, как практический вопрос, ни один человек не может контролировать все вещи. Только третье лицо, в этом случае закон способен судить адекватно. Опять же, он кажется приведите причины и веские причины для обоих случаев.

Итак, он, но он переходит к вопросу, следует ли изменить закон? Закон Сменный? Если да, то как? И снова он выдвигает разные аргументы; в книге II, главе 8, он сравнивает право с другими искусствами и наук и предполагает, почему такие науки, как медицина, и показали прогресс, это должно быть верно для права.Одна только древность закона нет обоснования его использования. Аристотель, кажется, отвергает, вы можете скажем, берковский консерватизм задолго до времени. Древность или традиция само по себе не является оправданием, но в то же время он, кажется, признает что изменения в законодательстве, даже когда результатом является улучшение, опасный. Он пишет: «Плохо приучать людей к безответственное нарушение законов. Город от этого не выиграет от изменения закона, так как ему будет нанесен ущерб из-за привыкания к не подчиняться правителям.»Другими словами, он говорит, что законность, как и всякая другая добродетель, это привычка, это привычка поведения, и привычка разрушение, неповиновение даже несправедливому закону сделает людей совсем беззаконный.

Этот акцент на законе является ограничением человеческого поведения. Во многих способов, кажется, вносит сильный элемент конвенционализма в Мысль Аристотеля. Это точка зрения, согласно которой справедливость определяется законы, обычаи, традиции, условности, номос в самом широком смысле этого термина, который составляет справедливость.Как и я указано, также, кажется, есть определенная степень релятивизма связаны с этим, поскольку условности варьируются от общества к обществу. Стандарты правосудия снова будут зависеть от режима и это, кажется, полностью согласуется с частями Аристотеля. антропология. Ведь если мы по натуре политические животные, то стандарты справедливости должны исходить из политики, права, которое выходит за пределы общества, не может быть естественным правом человека.

И все же аристотелевская концепция нашей политической природы, по-видимому, требует нормы справедливости, которые естественны или правильны для нас.Верховенство закона предполагает, что существует форма справедливости или права, естественного для нас. Но каков аристотелевский стандарт естественного права или естественной справедливости? Аристотель делает удивительное утверждение; к сожалению, это утверждение в книге, которую вы не читаете. Книга, Никомахова Этика , книга V, глава 7, он говорит там, что «все естественное право изменчивы или изменчивы, все стандарты естественной справедливости изменчиво». И этим он хочет сказать, что естественное право раскрывается не в общие положения или универсальные максимы, как, например, Иммануил Кант будут спорить позже, но в конкретных решениях сообщества или его лидеры о том, что правильно или неправильно.Естественное право изменчиво потому что разные обстоятельства требуют разных видов решения. Значит ли это, что для Аристотеля нет общепризнанные стандарты справедливости или права? Что все, что заканчивается обстоятельств, при которых справедливость, как и добропорядочный гражданин, как бы зависит от режима? Разве это не попасть в бескрайнее поле Макиавелизм, который объявляет правильное и неправильное совершенно относительными зависит от обстоятельств, контекста, это то, что говорит Аристотель? Нисколько.

Аристотель подчеркивает изменчивый характер естественного права частично сохранить широту, свободу действий, требуемую государственные деятели. Каждый государственный деятель должен противостоять новым, а иногда и экстремальным ситуации, требующие изобретательности и творческих действий. И в таких ситуации, когда на карту может быть поставлено само выживание общества, мы могут назвать эти чрезвычайные ситуации, сознательные государственные деятели должны уметь адекватно реагировать. Девять-одиннадцать [отсылка к атакам о США 11 сентября 2001 г.], например, моральный закон которые отказались позволить государственным деятелям защищать общество во времена кризиса не было бы принципом естественного права, это было бы предсмертная записка.В значительной степени аристотелевский, аристотелевский нормы естественного права заключаются в конкретных решениях, конкретные решения наиболее способных государств; они не могут быть определены в заранее, но должно быть позволено появиться в ответ на новые, и опять же, различные и непредвиденные ситуации. Что естественно правильно, что право по своей природе в мирное время, не будет таким же, как то, что естественно прав или прав по своей природе во время войны. Что правильно в нормальные ситуации не будут такими же, как то, что правильно в состояниях чрезвычайное происшествие.Государственные деятели в аристотелевском смысле — это те, кто ищет как можно быстрее и эффективнее вернуться к обычному ситуация. В этом отличие Аристотеля от Макиавелли. все те позднейшие мыслители, которые ориентируются на Макиавелли. я думая о таких мыслителях, как Гоббс, Карл Шмитт и Макс Вебер в двадцатый век. Все эти мыслители исходят из экстремальная ситуация, ситуации гражданской войны, социального коллапса, национальный кризис. Аристотелевский государственный деятель не будет чрезмерно затронут периодической потребностью отойти от нормы, означает ли это, что тратится в случае, если взять американский случай, приостановка habeas corpus, как это сделал Авраам Линкольн во время Гражданской войны или прискорбная необходимость заниматься домашним шпионажем. Но в любом случае, целью аристотелевского государственного деятеля будет восстановление условий конституционного правления и верховенства закона так же быстро и снова, как максимально эффективно. На этой мрачной ноте, я думаю, я отпущу тебя и мы закончим Аристотеля в следующий раз.

[конец стенограммы]

Политика Аристотеля: критическое руководство | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама

Политика Аристотеля поддерживает высшие идеалы человеческого процветания и совершенства, бесстрашно погружаясь в повседневные политические обстоятельства, где ни процветание, ни совершенство не кажутся невозможными.Как таковой он редок и бесценен даже среди классиков политической философии. В то время как этические трактаты Аристотеля вдохновили огромное количество прекрасных философских работ, философы проявляли сравнительно небольшой интерес к Политике . Это удивительно, учитывая, что Аристотель открывает « Никомахову этику» , определяя знание о человеческом благе как politikê (политическое знание), и учитывая, что он завершает работу, призывая нас привнести добродетель и счастье в жизнь в городах, после изучения политика и конституции. NE обращается к изучающим политику и политикам во всем, и добродетель и счастье вырисовываются в Politics. Из всего этого следует заподозрить, что обе книги взаимно освещают друг друга; и что без дальнейшего внимания к Политике наше философски обоснованное понимание практического мышления Аристотеля может быть значительно неполным.

Исследователи и исследователи практической мысли Аристотеля действительно сталкиваются со значительными препятствиями на пути к пониманию его этики как интегрированной с политикой, и наоборот.Прежде всего, это текст Политика : без четкой структуры он как бы перескакивает с темы на тему. (Ученые пытались перестроить ее структуру, но эти перестановки не являются значительным улучшением и, я думаю, вышли из моды.) Подход Аристотеля к политике кажется сначала историческим, а затем эмпирическим; здесь рассуждать из общих нормативных принципов, там вообще не спорить. Рассмотрение Аристотелем таких ключевых вопросов, как ценность демократии или верховенство права, кажется диалектическим и апоретическим. Стиль прозы значительно суше, чем у NE . Текст обрывается в книге 8, по-видимому, неполной. Читатели NE , загорелые вопросами добродетели и счастья, будут озадачены долгими обсуждениями прагматических политических соображений, которые, кажется, не имеют к ним никакого отношения.

Литература по Политике отражает явное отсутствие структуры и направленности текста. Можно найти объемную литературу по конкретным темам, таким как рабство, права или природа гражданства, но трудно найти путь в текст, который начинается с вопросов добродетели и счастья, знакомых по NE и который рассматривает книгу в целом с точки зрения, знакомой философам.Единственным исключением является книга Ричарда Краута « Аристотель: политическая философия » (2002), как и CDC. Введение Рива к его переводу Politics (1998). Тем не менее поток философской литературы, объединяющей этику и политику Аристотеля, который они должны вдохновлять, еще не появился.

Настоящая книга выходит вскоре после Cambridge Companion to Aristotle’s Politics (2013), и обе они вносят ценный вклад в существующую литературу.Обе книги вместе и по отдельности обладают достоинствами широкого представительства ученых, как состоявшихся, так и новых, и разнообразия подходов к тексту со стороны философии, классики и политической теории. Как выразились редакторы Critical Guide , этот том дает представление о текущем состоянии науки. К сожалению, благодаря разнообразию подходов и широкому охвату Политики, читатель может упустить из виду единство сборника и взаимосвязь различных вопросов.Тем не менее, редакторы собрали эссе, которые освещают по отдельности и часто взаимосвязаны друг с другом.

Здесь я вырежу для обсуждения те эссе, которые касаются вопросов о политических проявлениях добродетели и счастья. Комментарии по другим темам будут в основном краткими.

Центральное место этики в Политике вызывает споры, поскольку в тексте представлено много того, что выглядит как контрдоказательство. Аристотель описывает свой идеальный город, «город наших молитв» в Politics 7 и 8, основываясь на определении человеческого счастья, заключающегося в отдыхе, а не в войне и завоевании. Он предполагает, что только в таком городе можно найти полное человеческое совершенство, и описывает различные физические и социальные условия, которые делают возможным это совершенство и его осуществление. Однако в рассуждениях о других типах режимов Аристотель часто рассматривает политическую стабильность как нечто самостоятельное и даже в первую очередь ценное.Толкователи разделились во мнениях относительно того, как это понимать. Эккарт Шютрампф в книге «Мало общего со справедливостью: Аристотель о распределении политической власти» бросает серьезный вызов ученым, желающим интерпретировать заботу Аристотеля о стабильности в этических или эвдемонистических терминах. В подробном анализе Politics III.6-8 он утверждает, что Аристотель ясно считает, что режим, при котором правит небольшое количество добродетельных, справедлив, но нестабилен, и поэтому должен поставить под угрозу его справедливость, включив в него социальные классы, низшие по добродетели. Шютрампф поставил перед такими ориентированными на добродетель читателями Politics , как я, серьезный вызов. Почему было бы выгодно давать власть людям с более низкой степенью добродетели, если добродетель — единственный критерий, по которому мы судим о режиме? Или, другими словами, почему и как исключение больших чисел из правил может создать проблемы для добродетели режима, как это видит Аристотель?

Пьер Дестре рассматривает вопрос стабильности с противоположной точки зрения в «Аристотеле об улучшении несовершенных городов.Дестре приводит общий аргумент, что, когда Аристотель обсуждает улучшение режимов в Политике 5, его интересует не стабильность как таковая, а добродетель и счастье, и что он поддерживает «город наших молитв» книг 7 и 5. 8 как модель для подражания для потенциальных улучшателей.Одним трудным случаем для ориентированного на добродетель читателя Politics является явно макиавеллистское утверждение Аристотеля о том, что тиран может сохранить свой режим типичными тираническими средствами: «что управляемые не доверяют одному Другая; что они бессильны; что они думают мало. (1314a25-29; Reeve per.). Дестре указывает, что Аристотель, кажется, отвергает эти рекомендации и одобряет второй путь: притворяться умеренным, царственным человеком, играя в демагог с народом ( Pol. 1315a41 -b4). Аристотель тщательно описывает такого усовершенствованного тирана, по крайней мере, как «полухорошего» и говорит, что он правит «лучшими людьми» (1315b4-10). Таким образом, тирании сохраняются и становятся более стабильными благодаря улучшениям в отношении характера. и добродетель

Арлин В.Саксонхаус «Аристотель о коррупции режимов: обида и справедливость» также касается вопроса стабильности, привлекая внимание к более пессимистическим аспектам политического мышления Аристотеля. Saxonhouse предполагает, что в аристотелевском полисе обида и зависть никогда не утихнут. Из-за повсеместного распространения того, что она называет «уколом исключения», любая политическая организация нестабильна. Ее вопрос увлекателен, но ее дело показалось мне неполным без более подробного рассмотрения перспектив стабильности и справедливости. Почему многочисленных рекомендаций Аристотеля по благоустройству городов недостаточно? (Меня поразил один из проверочных текстов Саксонхаус: «Все режимы распадаются…» (1307b19) только для того, чтобы обнаружить, что она упустила условие, которое меняет смысл предложения «… когда есть конституция противоположного тип рядом и мощно.»»)

Во всех трех из этих эссе я нашел интерпретации отдельных разделов книги поучительными, но мне оставалось только гадать, как бы авторы обратились к свидетельствам, найденным в других частях книги.Дестре и Шютрампф приходят к противоположным выводам, но они также исследуют разные главы. Часть огромной трудности Политики заключается в том, что Аристотель много раз возвращается к одним и тем же вопросам в разных частях работы. Можно проанализировать несколько глав в De Anima и почувствовать уверенность, что вы обратились к точке зрения Аристотеля на проблему. Но полное рассмотрение Аристотелем вопросов гражданской добродетели, ценности стабильности или хрупкости политических договоренностей требует синтеза отрывков из различных контекстов без потери нюансов — а это легче сказать, чем сделать.

Это делает достижение Райана Балота в «Смешанном режиме» в Политике Аристотеля особенно замечательным, поскольку это устойчивое, широкомасштабное и тонкое рассмотрение центральной темы политической мысли Аристотеля. Балот противопоставляет смешанный режим или «государство» Аристотеля «городу наших молитв» как более осуществимому идеалу, хотя эти два режима во многом похожи друг на друга. Это помогает объяснить, как город наших молитв функционирует как эталон человеческого процветания, по которому оцениваются другие политические устройства, и иллюстрирует единство политической теории Аристотеля.Преимуществом государства перед демократией или олигархией является воинская доблесть, власть разума и гражданская дружба. Но, как указывает Балот, опора на военную доблесть может сделать государство уязвимым для аристотелевской критики спартанского режима: поскольку война ведется ради мира, применение военных добродетелей дает лишь неполную и нестабильную версию человеческий расцвет. В заключение Балот указывает, что отличительной чертой смешанного режима Аристотеля, в отличие от римского и более поздних версий, является то, что он не предполагает управляемого конфликта.Соглашение ( homonoia ) о том, кто должен править, и гражданская дружба, которая делает возможным, являются центральными для хорошего политического порядка для Аристотеля.

Три эссе касаются великого спора о том, поддерживал ли Аристотель демократию и каким образом. Танассис Самарас в «Аристотеле и вопросе гражданства» убедительно доказывает, что смешанный режим или государственное устройство, как его поддерживает Аристотель, предполагает исключение низших классов, banausoi или рабочих физического труда, и, таким образом, согласуется с его осуждением демократии в других местах.На другом конце спектра Джозайя Обер в книге «Природа, история и лучший режим Аристотеля» утверждает, что «город наших молитв» в книгах 7-8 представляет собой (а) смешанный режим или государство и (б) включает в себя всех возможных граждан как граждане, а так грубо говоря демократичны. Эссе Обера также включает в себя ценный отчет о взглядах Аристотеля на историческую эволюцию полиса через различные типы, и он приводит захватывающий аргумент, что город наших молитв является конечной точкой этой эволюции. Наконец, Крис Бобонич подробно анализирует известную главу ( Pol 3.11), где Аристотель, кажется, приписывает мудрость обсуждениям толпы («Аристотель, принятие политических решений и многие».) Эссе Бобонича апоретично, но поднимает трезвые вопросы и трудности, которые являются ценным вызовом для обеих существующих интерпретаций. и для будущих переводчиков.

Авторитетные отчеты о лингвистическом и историческом фоне являются полезным дополнением к изданию такого рода. Слово polleia , переведенное у Аристотеля как «конституция», «режим» и «полития», является сложным и чрезвычайно важным словом.К сожалению, подход Дж. Дж. Малхерна к его истории ошибочен, и студенты и ученые должны полагаться на него с осторожностью («Politeia в греческой литературе, надписях и в Политике Аристотеля : размышления о переводе и толковании»). Главный тезис Мульхерна полезен и ценен: polleiia означало на греческом гораздо больше, чем расположение политических должностей, и читателей не должен вводить в заблуждение общепринятый перевод «конституция». Однако его более подробные исторические утверждения ложны.Малхерн рассматривает использование opoliteia в Геродоте IX.34.3, где оно означает «гражданство», как первый случай слова и, таким образом, как отражение его основного значения. Он пренебрегает Politeia афинян псевдо-Ксенофонта («Старый олигарх»), текстом, примерно современным Геродоту и, возможно, предшествующим ему. Здесь polleia имеет более привычное значение как обычаи, обычаи и культура данного сообщества в данном месте, включая его политическую структуру и законы.Тот факт, что opoliteia иногда означает «гражданство», примечателен и интересен, но Малхерн не приводит четких доказательств того, что это значение является первичным.

Часть исторической истории Малхерна включает в себя заявление Афинского Незнакомца в платоновских Законах о том, что города, управляемые ради правителей, не соответствуют действительности скорее называемые «конфликт-туциями», stasioteiai ). Мулхерн утверждает, что отрывки показывают, что к тому времени слово polleia стало означать расположение офисов в городе, и что Незнакомец рекомендует лингвистическую реформу перед лицом путаницы в его значении.Но более правдоподобно, что Странника беспокоят не изменения в использовании языка, а политическая практика: города стали управляться фракциями. Поистине так называемая полития , т. е. такая, которая объединяет город, а не разделяет его сам с собой, служит не только правителям, но и всему сообществу.

Кратко подытожу оставшиеся очерки.

Замечания Аристотеля о женщинах в Политике I являются предметом очень ясного и аргументированного эссе Маргариты Делорье («Политическое господство над женщинами в Политике I»).Она начинает с загадочного утверждения Аристотеля о том, что власть мужа над женой является «политической» — термин, обычно предназначенный для обозначения власти над равными. Это трудно согласовать с другими отрывками, где очевидна его вера в неполноценность женщин. После тщательного изучения доказательств она приходит к выводу, что женщины в домашнем хозяйстве имеют «право голоса, но не право голоса» — они участвуют в обсуждениях, не принимая решений.

Политика I также содержит известное описание того, в каком смысле люди являются политическими животными, и того, как речь и разум (оба переводят logos ) отличают нашу политическую природу от природы других животных.Джилл Франк в работе «О логосе и политике у Аристотеля» интерпретирует логоса , обычно переводимого как «причина», как «речь», и дает анализ политической речи и убеждения, опираясь на Риторику Аристотеля. По ее мнению, убеждение является более активным и коллективным, чем считалось ранее.

Вторая книга Политики содержит аристотелевскую критику предыдущих режимов, реальных и воображаемых. В «Политике II: Политическая критика, политическое теоретизирование, политические инновации» Торнтон Локвуд утверждает, что книга представляет собой нечто большее, чем длинный список жалоб, и анализирует структуру Политика II с прицелом на вопросы о роли политическая критика в политических инновациях.

Пьер Пеллегрен в «Является ли политика естественной наукой?» рассматривает, делает ли естественность полиса для Аристотеля подходящим предметом естествознания, и приходит к выводу, что роль человеческих агентов в политике вместо этого поддерживает отношение Аристотеля к ней как к практической науке.

Качество твердого переплета очень плохое — страница вышла, когда я впервые открыл книгу, и к тому времени, когда я ее закончил, количество свободных страниц увеличилось во много раз. Кажется, это новая разработка в серии Critical Guide ; предыдущие тома были грамотно переплетены.Издательство оказало авторам и редакторам плохую услугу, напечатав книгу такого низкого качества и по такой высокой цене. Библиотеки должны заказывать электронную версию книги; те, кто привязан к бумаге, как я, должны пойти в эти библиотеки и распечатать то, что их интересует.

Это очень полезный и интересный том для исследователей политической мысли Аристотеля. Его достоинства намного перевешивают его недостатки, физические или иные.

БЛАГОДАРНОСТИ

Благодарю Кирана Сетию и Рэйчел Сингпурвалла за их полезные комментарии к проекту этого обзора.

---

[1] Дата ни того, ни другого текста не определена. Для Старого Олигарха ранняя дата 443 г. защищена во введении Бауэрсока к изданию Леба (Xenophon. Scripta Minora . Классическая библиотека Леба 183. Издательство Гарвардского университета, 1925). О более поздней дате 425 см. Дж. М. Мур, , Аристотель и Ксенофонт о демократии и олигархии, , University of California Press, 1986, стр. 20, со ссылками. Принято считать, что «История » Геродота была опубликована до 425 г., хотя некоторые предполагают, что ее части были опубликованы позже.См. Дэвид Сансоне, «Дата публикации Геродота». Классические исследования Иллинойса Vol. 10, № 1 (весна 1985 г.), стр. 1-9; Дж. А. С. Эванс, «Геродот 9. 73. 3 и дата публикации историй». Классическая филология Том. 82, № 3 (июль 1987 г.), стр. 226–228.

АРИСТОТЕЛЬ: Политика [Книга I] | Великие книги западного мира

АРИСТОТЕЛЬ: Политика [Книга I]

• Каждая община создается с прицелом на какое-то благо; ибо человечество всегда действует, чтобы получить какое-то благо.Политическая общность, которая выше всех, стремится к высшему благу.
• Тот, кто рассматривает рост и происхождение вещей, получит самое ясное представление о них. Во-первых, должен быть союз тех, кто не может существовать друг без друга; т. е. мужского и женского (этот союз образуется не преднамеренно, а из врожденного желания, разделяемого всеми живыми существами, оставить после себя образ себя) и союз естественного правителя и подданного, так что род будет продолжаться и для сохранение их обоих.
• То, что может предвидеть посредством упражнения ума, по природе предназначено быть господином и господином, то, что может осуществить такое предвидение, является подданным и по природе предназначено быть рабом. Природа различает женщин и рабынь.
• Из этих двух отношений – мужчины и женщины, господина и раба – возникает семья. Семья создана природой для удовлетворения потребностей мужчин.
• Когда несколько семей объединяются и стремятся к чему-то большему, чем удовлетворение основных потребностей, они образуют деревню.Самая естественная деревня — это колония, состоящая из детей и внуков. Старший член семьи управлял колонией. Вот почему ранним греческим государством управляли короли.
• Затем несколько деревень объединяются в сообщество, которое является государством. Государство возникает из потребности удовлетворения основных потребностей и продолжает существовать во имя хорошей жизни. Поскольку ранние формы общества естественны, то и государство естественно, поскольку оно является концом прежних обществ. Поэтому государство есть творение природы, а человек есть политическое животное.
• Природа ничего не делает напрасно, и человек — единственное существо, наделенное речью. Голос, который является простым указанием на удовольствие или боль, является общим для всех животных. Речь предназначена для того, чтобы излагать целесообразное и нецелесообразное, справедливое и несправедливое. Только человек имеет какое-либо чувство добра и зла.
• Государство предшествует человеку, потому что, когда человек изолирован, он не самодостаточен. Личность является частью целого, которым является государство. Человек, который не может жить в государстве или полностью самодостаточен, должен быть либо зверем, либо богом.
• Доведенный до совершенства человек становится лучшим из животных. Но если он отделен от закона и справедливости и не обладает никакой добродетелью, то он является самым нечестивым и диким из животных и самым полным сладострастия и чревоугодия.
• Наименьшее количество членов семьи — это хозяин и раб, муж и жена, отец и дети. Мы должны рассмотреть, чем является и чем должно быть каждое из этих трех отношений. Еще одним элементом домашнего хозяйства является искусство обретения богатства. Мы должны также рассмотреть это искусство.
• Аристотель сначала рассмотрит отношения господина-раба.Как и в любом искусстве, управляющий домашним хозяйством должен иметь надлежащие инструменты для выполнения задачи по приобретению предметов первой необходимости. Инструменты могут быть как живыми, так и неживыми. Челнок, используемый для ткачества, — безжизненный инструмент; раб — живой инструмент. Таким образом, раб определяется как человек, по природе своей не свой, а чужой. Господин владеет рабом, как и челноком.
• Природа предназначила некоторым людям быть рабами. С самого рождения одни предназначены для подчинения, другие для правления.Господствующий принцип присущ всем вещам. В человеческом теле душа естественным образом управляет телом. Когда тело управляет душой, человек испорчен и неестественен. Таким образом, господство души над телом, ума и разумного начала над страстным естественно и целесообразно. Власть низшего всегда вредна. Тот же самый принцип справедлив для животных и всего человечества.
• Человек, постигающий разум, но не обладающий им, по природе своей раб. Для этих людей рабство и целесообразно, и правильно.
• Есть два типа рабов: рабы по природе и рабы по закону, что все, что захвачено на войне, должно быть победителем. Рабство по закону несправедливо. Представление о том, что, поскольку один человек обладает способностью совершать насилие и превосходит его в грубой силе, другой должен быть его рабом, отвратительно. Там, где отношения между господином и рабом естественны, они являются друзьями и имеют общий интерес, но там, где они основаны только на законе и силе, верно обратное.
• Правило мастера не является конституционным правилом; таким образом, различные виды правил не являются, как предполагают некоторые, одним и тем же.Конституционное правление — это правительство свободных и равных.
• Теперь Аристотель исследует искусство приобретать собственность вообще и приобретать богатство. Те, чья пища не приобретается обменом и розничной торговлей, это: пастух, земледелец, разбойник, рыбак и охотник. Некоторые занимаются двумя видами деятельности, такими как охота и рыбалка.
• Собственность в смысле предметов первой необходимости, по-видимому, дана всем природой; ибо некоторые животные производят вместе со своим потомством столько пищи, сколько ей хватит до тех пор, пока потомство не сможет прокормить себя.Живородящие животные имеют до известного времени в себе запас пищи для своих детенышей, который называется мил. Более того, мы можем предположить, что растения и животные существуют для человека, для снабжения человека пищей, одеждой и различными орудиями, потому что природа ничего не делает напрасно.
• Искусство войны – это естественное искусство приобретения, применяемое против людей, которые, хотя и предназначены по своей природе для подчинения, не подчиняются. Война такого рода естественно справедлива.
• Таким образом, по своей природе существует искусство приобретения, которое является частью ведения домашнего хозяйства; я. е. искусство приобретать вещи, необходимые для жизни. Количество имущества, необходимое для хорошей жизни, не безгранично, а является достижимым количеством, дарованным природой каждому человеку.
• Существует еще одна разновидность искусства приобретения; то есть искусство получения богатства. Оно подобно искусству приобретения жизненных потребностей, но богатство не дается природой, как жизненные потребности, богатство приобретается опытом и искусством.
• У всего, чем мы владеем, есть два применения: правильное использование и неправильное использование.Правильное использование обуви заключается в том, чтобы носить ее. Неправильное использование состоит в том, чтобы обменять его на деньги или на какую-то жизненную необходимость. Розничная торговля не является естественной частью приобретения богатства. Однако обмен только необходимого на необходимое не является естественной частью приобретения богатства, но и не противоестественным, поскольку обмен необходим для удовлетворения потребностей человека.
• Более сложная форма розничной торговли развивалась, когда жители одной страны зависели от жителей другой страны в снабжении их предметами первой необходимости, ввозя то, чего им не хватало, и экспортируя то, что у них было слишком много.Деньги возникли потому, что предметы первой необходимости были слишком громоздкими для перевозки, а розничная торговля возникла, когда человек понял, что прибыль можно получать путем обмена.
• Некоторые утверждают, что деньги — это обман, потому что они неестественны, они условны. Если заменить деньги другим товаром, то деньги обесценятся. Деньги бесполезны как средство для удовлетворения любых жизненных потребностей. Тот, кто богат, может часто нуждаться в необходимой пище, как Мидас, чья ненасытная молитва превращала все, к чему он прикасался, в золото.
• Естественное искусство приобретения, которое является частью ведения домашнего хозяйства и связано с обеспечением пищей, имеет предел. Противоестественное искусство приобретения богатства путем розничной торговли не имеет границ. Некоторые люди ошибочно полагают, что их цель — безгранично приумножить свои деньги или, по крайней мере, не потерять их. Происхождение этой диспозиции в том, что люди стремятся жить, а не жить хорошо. Поскольку их желания безграничны, они ищут способы удовлетворить эти безграничные желания. Они ищут средства для получения телесных удовольствий, и, поскольку наслаждение ими, по-видимому, зависит от собственности, они поглощены искусством добывания богатства.Они используют любое другое искусство вопреки его естественной цели, чтобы приобрести богатство. Например, врачебное искусство направлено на здоровье, но люди превратят цель искусства в приобретение денег. Они превращают всякое искусство в средство обогащения; они считают это конечной целью и считают, что достижению этой цели должны способствовать все вещи.
• Разговор о накоплении богатства не недостоин философа, но заниматься обогащением отвратительно и постыдно.
• Знание скотоводства и земледелия — две части естественного искусства приобретения. Торговля, ростовщичество и наем (занятие неквалифицированным и телесным искусством) — вот три части противоестественного искусства приобретения богатства. Рубка леса и добыча полезных ископаемых являются промежуточными звеньями между естественным и неестественным способами добычи.
• Фалес доказал, что философы могут легко разбогатеть, если захотят, но у них другие амбиции. Зная по звездам, что в следующем году будет большой урожай оливок, он дал задаток для использования всех оливковых прессов на следующий год.Когда пришло время сбора урожая, и люди внезапно захотели использовать прессы для очистки большого количества оливок, которые были собраны, Фалес взимал плату по выбранной им ставке. Фалес говорит, что его способ получения богатства применим повсеместно; то есть создание монополии.
• Самец по своей природе более приспособлен к командованию, чем самка, так же как старший и взрослый выше младшего и незрелого; таким образом, муж управляет женой, а отец управляет детьми. Однако характеры правил различаются. Правление мужа конституционно, а правление отца царственно.
• Согласно конституционному правлению, все граждане равны, и правят и правят по очереди. Однако власть мужа постоянна.
• Правление отца королевское в силу любви и уважения к возрасту. Род естественно выше своих подданных, но он должен быть с ними одного рода или рода, и таковы отношения между старшим и младшим, между отцом и сыном.
• Имеют ли рабы такие добродетели, как мужество, справедливость, умеренность и т.п., или только телесные и служебные качества? Как бы мы ни ответили на вопрос, возникают трудности.Если у рабов есть добродетель, чем они отличаются от свободных? С другой стороны, все люди обладают рациональным принципом, и поэтому кажется абсурдным утверждение, что они не могут обладать добродетелью. Аристотель разрешает эту дилемму, утверждая, что все люди причастны к нравственной добродетели, но только в таком виде и степени, которые требуются для выполнения долга каждого человека. Мужество мужчины проявляется в повелении, мужество женщины в повиновении. Рабу потребуется ровно столько добродетели, сколько позволит ему повиноваться своему господину.

«Очевидно, что государство есть творение природы, а человек по природе политическое животное».

«Человек — единственное существо, имеющее чувство добра и зла».

«Тот, кто не может жить в обществе, или кто не имеет нужды, потому что он самодостаточен, должен быть либо зверем, либо богом».

«Человек, когда он совершенен, является лучшим из животных, но когда он отделен от закона и справедливости, он хуже всех. Если у него нет добродетели, то он самое нечестивое и самое свирепое из животных, самое полное похоти и чревоугодия.

«С самого рождения одни предназначены для подчинения, другие для правления».

«Человек, который приобщается к рациональному началу настолько, чтобы постигать, но не иметь такого принципа, является рабом по природе».

«Высшую силу можно найти только там, где есть какое-то высшее совершенство. Власть подразумевает добродетель».

«Искусство войны — это естественное искусство приобретения, применяемое против людей, которые, хотя и созданы природой для подчинения, не подчиняются.Война такого рода, естественно, справедлива».

«Некоторые люди превращают каждое качество или искусство в средство для получения богатства; это они считают целью и считают, что все должно содействовать достижению цели. Происхождение этой склонности у людей состоит в том, что они стремятся только к жизни, а не к хорошей жизни; и, поскольку их желания безграничны, они также желают, чтобы средства их удовлетворения были безграничны».

Политическое государство стремится к высшему благу.Мужчина и женщина, естественный правитель и подданный. Из этих двух союзов образуется семья для удовлетворения потребностей человека. Несколько семей объединяются, чтобы стремиться к чему-то большему, чем просто обеспечение предметами первой необходимости. Государство возникает из потребности удовлетворять потребности людей и продолжает существовать ради хорошей жизни. Человек — политическое животное, потому что Голос против речи, чувства добра и зла. Государство предшествует индивидууму, без государства индивидуум не может достичь своей цели счастья. Самые нечестивые и дикие из животных.Зверь или бог.. Три отношения в семье. Живой инструмент. Природа задумала одних быть правителями, а других — подданными. Искусство приобретения и получения богатства. Конституционное, королевское и господствующее правление. Добродетель рабов, женщин и детей.

В книге I «Политики» Аристотель развивает свою теорию государства. Идеи, представленные в Политике, очень похожи на идеи, представленные в Этике. Аристотель считал, что природа ничего не делает напрасно и что все направлено на какое-то благо.Аристотель утверждает, что цель государства та же, что и у человека, а именно достижение счастья.

Аристотель утверждает, что человек не может достичь счастья без государства; ибо человек не самодостаточен. Человек, живущий без государства, либо зверь, либо бог. Только человек чувствителен к добру и злу, и человек, оторванный от законов и справедливости государства, выродится в самое нечестивое и дикое животное, исполненное похоти и чревоугодия.

Определив, таким образом, цель государства, Аристотель переходит к анализу его природы.

Наблюдая происхождение чего-либо, можно лучше понять его истинную природу. Следовательно, Аристотель начинает свое исследование с изучения происхождения государства. Основной ячейкой государства является семья. Семейная единица возникает из союза мужчины и женщины. Этот союз формируется для продолжения рода. Он не формируется преднамеренно; оно формируется врожденным желанием каждого живого существа оставить после себя свой образ.

Семейная единица состоит из трех отношений: мужа и жены, отца и детей, господина и раба.

Аристотель сначала исследует отношения господина и раба. Он утверждает, что с момента своего рождения одни предназначены для управления, а другие — для управления. Люди, способные воспринимать разум, но не обладающие им, по природе своей рабы. Этим естественным рабам нужен хозяин; иначе они не смогли бы рационально направлять свою жизнь для достижения счастья. Аристотель утверждает, что рабы и господа извлекают взаимную выгоду из своих отношений, точно так же, как душа и тело извлекают взаимную выгоду, когда душа господствует над телом.

Далее Аристотель обсуждает искусство приобретения, связанное с ведением домашнего хозяйства. Это искусство приобретения связано с приобретением предметов первой необходимости. Существуют различные способы приобретения этих предметов первой необходимости. Например, человек может быть охотником, рыбаком, фермером и т. д. Однако существует предел количества имущества, которое человек может приобрести для удовлетворения основных жизненных потребностей. Аристотель противопоставляет это искусство приобретения искусству приобретения богатства. Искусство накопления богатства неестественно и не имеет ограничений в отношении количества богатства, которое можно накопить.

Это противоестественное искусство зародилось в коммерции. Когда жители одного города становятся зависимыми от жителей другого города в обеспечении их предметами первой необходимости, жители ввозят то, чего им не хватает, и экспортируют то, чего у них слишком много. Поскольку некоторые из этих товаров слишком громоздки для перевозки, люди разработали портативную валюту, которая облегчила торговлю.

Аристотель утверждает, что деньги неестественны. Он утверждает, что все имеет правильное и неправильное использование.Например, правильное использование обуви — носить ее. Неправильное использование обуви заключается в обмене ее на валюту или какую-либо другую жизненную необходимость. Бедствие происходит от того, что люди используют вещи неестественным образом.

Некоторые люди утверждают, что деньги — это обман. Они утверждают, что если заменить принятую в настоящее время валюту другим товаром, то прежняя валюта обесценится. Кроме того, валюта не может удовлетворить основные жизненные потребности. Опыт показывает, что люди могут накопить большое количество валюты, но при этом погибнуть от голода.Как видно из сказки о Мидасе, чья ненасытная молитва превращала в золото все, к чему он прикасался. Валюта, другими словами, не является средством удовлетворения потребностей людей.

Тем не менее, некоторые мужчины считают, что цель их жизни состоит в том, чтобы приумножить свои деньги или, по крайней мере, не потерять их. Происхождение этой склонности в том, что они просто намерены жить, а не жить хорошо. Они озабочены телесными удовольствиями, которые бесконечны и ненасытны. Поскольку они сосредоточены на удовлетворении этих бесконечных телесных желаний, им требуется неограниченное количество средств для удовлетворения этих желаний; и, таким образом, они используют каждое искусство неестественно для этой цели.Искусство медицины направлено на здоровье, а не на богатство, но человек направит это искусство и любое другое искусство на неестественную цель приобретения богатства.

Аристотель завершает книгу I исследованием того, обладают ли рабы добродетелью и являются ли добродетели женщин и детей такими же, как у мужчин. Аристотель заключает, что рабы, женщины и дети обладают добродетелью, но она отличается по степени и характеру от добродетелей мужчин. Каждый человек обладает добродетелью, которая позволяет ему выполнять свой долг.Например, мужество мужчины проявляется в приказании, а мужество женщины — в подчинении.

Полное собрание сочинений Аристотеля

Нравится:

Нравится Загрузка…

Родственные

Политика Аристотеля: 9780140444216

Содержание

Политика Введение переводчика Т. А. Синклера
Жизнь и творчество Аристотеля
Аристотеля Политика в прошлом
Аристотеля Политика Сегодня
Примечания редактора

9005J. Saunders
Современный отчет о Политике
Преподавание и исследования в лицее
Содержание и структура Политика
Философское предположение Аристотеля
Зачем читать Политика ?
пересмотренный перевод
Принципы Revision
Перевод ключевых условий
Огнеупорные Условия
Итализанные префили к главам
Численные ссылки
Сноски
Библиографии
Сноки
Библиографии
Содержание и индекс имена
Благодарности

Политика

Книга I
Предисловие к Книге I
i. Государство как ассоциация
ii. Государство существует по природе
Две «пары»
Формирование хозяйства
Формирование деревни
Формирование государства
Государство и личность
iii. Домохозяйство и его рабы
iv. Раб как инструмент
v. Рабство как часть универсального природного образца
vi. Соотношение между законным и естественным рабством
vii. Природа правления рабами
viii. Естественный метод приобретения товаров
ix. Естественные и неестественные методы приобретения товаров
x.Надлежащие пределы ведения домашнего хозяйства; Противоестественность ростовщичества
xi. Некоторые практические соображения, особенно о создании монополии
xii. Краткий анализ авторитета мужа и отца
xiii. Нравственность и эффективность в домашнем хозяйстве

Книга II
i. Введение в идеальные состояния: как далеко должно зайти совместное использование?
ii. Крайнее единство в платоновской Республике
iii. Крайнее единство неосуществимо
iv. Дальнейшие возражения против сообщества жен и детей
v.Право собственности
vi. Критика законов Платона
vii. Конституция Фалея
viii. Конституция Гипподама
ix. Критика спартанской конституции
Илоты
Спартанские женщины
Имущество
Эфоры
Совет старейшин
Короли
Некоторые общие трапезы
Некоторые дополнительные критические замечания
x. Критика критской конституции
xi. Критика карфагенской конституции
xii. Солон и некоторые другие законодатели

Книга III
i.Как мы должны определить «гражданина»?
ii. Прагматическое определение понятия «гражданин»
iii. Преемственность идентичности государства
iv. Насколько следует отличать хорошего человека от хорошего гражданина?
v. Должны ли рабочие быть гражданами?
в.и. Правильные и отклоняющиеся конституции Выдающиеся
vii. Классификация правильных и отклоненных конституций
viii. Экономическая классификация конституций
ix. Справедливое распределение политической власти
x. Справедливость и суверенитет
xi.Мудрость коллективных суждений
xii. Справедливость и равенство
xiii. Единственная правомерная претензия на политическую власть
xiv. Пять типов царствования
xv. Отношения королевской власти и права (1)
xvi. Отношения королевской власти и права (2)
xvii. Высшая форма царствования
xviii. Воспитание идеального короля

Книга IV
i. Задачи политической теории
ii. Конституции, награжденные орденом «За заслуги»
iii. Почему существует несколько конституций
iv.Части государства и классификация демократий
Определения демократии и олигархии
Части государства и вытекающие из них различия конституций (1)
Платон о частях государства
Части государства и вытекающие из них различия между Конституции (2)
Разновидности демократии
v. Классификация олигархий
vi. Четыре типа демократии и четыре типа олигархии
vii. Разновидности аристократии
viii. Государственное устройство, отличное от аристократии
ix.Государственное устройство как смесь олигархии и демократии
x. Три формы тирании
xi. Достоинства Средней Конституции
xii. Почему демократы и олигархи должны искать золотую середину
xiii. Правильные и неправильные стратегии обеспечения большинства за Конституцию
xiv. Совещательный элемент в Конституции
xv. Исполнительный элемент в Конституции
xvi. Судебный элемент в Конституции

Книга V
i. Равенство, справедливость и конституционные изменения
ii.Источники конституционных изменений (1)
iii. Источники конституционных изменений (2)
iv. Непосредственные причины конституционных изменений
v. Почему демократии свергнуты
vi. Почему свергаются олигархии
vii. Причины распрей в аристократиях
viii. Как можно сохранить конституцию (1)
ix. Как сохранить конституцию (2)
x. Происхождение и падение монархии
xi. Методы сохранения монархий с особым упором на тиранию
xii.Непостоянство тираний; Платон о конституционных изменениях

Книга VI
i. Как конституции работают лучше всего?
ii. Принципы и практика демократии
iii. Пути достижения равенства
iv. Лучшая демократия
v. Как можно сохранить демократию
vi. Сохранение олигархий (1)
vii. Сохранение олигархий (2)
viii. Всесторонний обзор чиновничества

Книга VII
i.Связь между добродетелью и процветанием
ii. Активная жизнь и философская жизнь (1)
iii. Активная жизнь и философская жизнь (2)
iv. Размер идеального государства
v. Территория идеального государства
vi. Значение моря
vii. Влияние климата
viii. Членство и основные функции государства
ix. Гражданство и возрастные группы
x. Продовольственное снабжение и раздел территории
xi. Размещение и защита города
xii.Расположение рынков, храмов и общественных столовых
xiii. Счастье как цель Конституции
xiv. Образование для получения гражданства
xv. Надлежащее образование для культурного досуга
xvi. Секс, брак и евгеника
xvii. Основные периоды обучения; Цензура

Книга VIII
i. Образование как общественное дело
ii. Споры о целях образования
iii. Досуг, отличный от игры; Музыкальное образование (1)
iv. Пределы физического воспитания
v.Музыкальное образование (2)
vi. Джентльмены против игроков
vii. Мелодии и лады в образовании

Избранные библиографии
Глоссарии:
Греко-английский
Англо-греческий
Указатель имен

.