Вий краткое содержание повести Гоголя по главам

Краткое содержание

Самым торжественным событием для киевской семинарии были вакансии (каникулы), когда всех семинаристов распускали по домам. Бурсаки шли толпой по дороге, постепенно разбредаясь в стороны. Как-то «во время подобного странствования три бурсака» – богослов Халява, философ Хома Брут и ритор Тиберий Горобець решили по дороге зайти в ближайший хутор, чтобы запастись провиантом. Семинаристов впустила к себе старуха и разместила отдельно.

Философ Хома собирался уже спать, как к нему вошла хозяйка. Ее глаза горели «каким-то необыкновенным блеском». Хома понял, что не может пошевелиться. Старуха же вскочила на спину философу, «ударила его метлой по боку, и он, подпрыгивая, как верховой конь, понес ее на плечах своих». Хома понял, что старуха – ведьма, и начал читать молитвы и заклятья против духов. Когда старуха ослабла, он выпрыгнул из-под нее, вскочил ей на спину и начал бить поленом. Ведьма закричала, постепенно ослабла и упала на землю. Начинало светать, и философ увидел перед собой вместо ведьмы красавицу. «Затрепетал, как древесный лист, Хома» и пустился бежать во весь дух в Киев.

Распространились слухи, что дочь богатого сотника вернулась домой вся избитая и перед смертью «изъявила желание, чтобы отходную по ней и молитвы» три дня читал киевский семинарист Хома Брут. За философом прямо в семинарию прислали экипаж и шесть козаков. По приезду Хому сразу отвели к сотнику. На расспросы пана философ ответил, что не знает ни его дочь, ни причин такой ее воли. Сотник показал философу умершую. Брут к своему ужасу понял, что это «была та самая ведьма, которую убил он».

После ужина Хому отвели в церковь, где был гроб с покойной, и заперли за Брутом двери. Философу показалось, словно панночка «глядит на него закрытыми глазами». Неожиданно мертвая приподняла голову, затем вышла из гроба и с закрытыми глазами последовала к философу. В страхе Хома очертил вокруг себя круг и начал читать молитвы и заклинания против нечисти. Панночка не смогла переступить через круг и снова легла в гроб. Вдруг гроб поднялся и начал летать по церкви, но даже так ведьма не пересекла очерченного круга. «Гроб грянулся на середине церкви», из него поднялся «синий, позеленевший» труп, но тут послышался крик петуха. Труп опустился в гроб, и гроб захлопнулся.

Вернувшись в поселение, Хома лег спать и после обеда «был совершенно в духе». «Но чем более время близилось к вечеру, тем задумчивее становился философ» – «страх загорался в нем».

Ночью Хому снова отвели в церковь. Философ сразу очертил вокруг себя круг и начал читать. Через час он поднял глаза и увидел, что «труп уже стоял перед ним на самой черте». Умершая начала произносить какие-то страшные слова – философ понял, что «она творила заклинания». По церкви пошел ветер, и что-то забилось в стекла церковных окон, пыталось попасть внутрь. Наконец вдали послышался крик петуха и все прекратилось.

Вошедшие сменить философа нашли его едва живого – за ночь Хома весь поседел. Брут попросил у сотника разрешения не идти в церковь на третью ночь, но пан ему пригрозил и распорядился продолжать.

Придя в церковь, философ снова очертил круг и начал читать молитвы. Вдруг в тишине железная крышка гроба с треском лопнула. Умершая поднялась и начала читать заклинания. «Вихорь поднялся по церкви, попадали на землю иконы», двери сорвались с петель, и в церковь влетела «несметная сила чудовищ». По призыву ведьмы в церковь вошел «приземистый, дюжий, косолапый человек», весь в черной земле и с железным лицом. Его длинные веки были опущены до самой земли. Вий сказал: «Подымите мне веки: не вижу!» Внутренний голос шепнул философу не смотреть, но Хома глянул. Вий тут же закричал: «Вот он!» и указал на философа железным пальцем. Вся нечисть бросилась на Брута. «Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха».

Раздался второй петушиный крик – первый нечисть прослушала. Духи бросились убегать, но не смогли выбраться. «Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами», обросла лесом и сорняками, «и никто не найдет теперь к ней дороги».

Слухи о случившемся дошли до Киева. Халява и Горобець пошли помянуть душу Хомы в шинок. Во время беседы Горобець высказался, что Хома пропал «оттого, что побоялся».

Основные персонажи повести

Главные герои:

• Хома Брут – семинарист, философ. Читал три ночи молитвы над умершей панночкой-ведьмой; «был нрава веселого».
• Панночка – ведьма, дочь сотника, над ее умершим телом Хома читал молитвы.
• Вий – славянское демоническое существо с веками до земли.

Другие персонажи:

• Сотник – богач, отец панночки-ведьмы, «уже престарелый», около 50-ти лет.
• Халява – богослов (затем звонарь), приятель Хомы.
• Тиберий Горобець – ритор (затем философ), приятель Хомы.

Сюжет повести

Студенты духовной семинарии, которая находится в Киеве, были отпущены на каникулы. Трое студентов этой бурсы решили использовать время и заняться репетиторством. Но дороге они заблудились и попали на какой-то дальний хутор. Старуха пустила Хому Брут на ночлег в свой хлев. И когда молодой человек уже готовился лечь спать, то к нему пришла хозяйка, которая неожиданно вскочила на него верхом и стала скакать на нем по полям. Хома читал божьи молитвы, пока ведьма не успокоилась. После этого Хома сам оседлал старуху. Но к утру чары рассеялись, и перед студентом уже предстала прекрасная панночка.

Это событие сильно напугало молодого человека, он решил вернуться назад в Киев. Поселившись в пустом здании бурсы, скучать Хоме не пришлось. Так как вскоре велено было ему явиться к богатому сотнику, у которого умерла единственная дочь и теперь нужно над ее телом читать молитвы. Отказаться от этого дела оказалось невозможно. Вскоре люди этого сотника заперли его в церкви, где находилось тело панночки, и Хома приступил к своим обязанностям. Но когда бурсак взглянул на лицо умершей, то тут же признал в ней ту самую ведьму, которая недавно ночью скакала на нем.

Бурсаку предстояло читать молитвы над телом умершей красавицы три ночи. Но уже в первую ночь стали происходить чудеса. Труп выбрался из гроба и стал искать Хому. Ничего не оставалось молодому бурсаку, как очертить вокруг себя мелом так, чтобы он находился в кругу, и никакая нечистая и злая сила не могла к нему добраться. Но вторая ночь оказалась куда хуже первой. Так Хоме еще никогда не было страшно. Круг уже едва спасал бурсака, так как панночка, которая опять превратилась в ведьму, летая в гробу, все время хотела прорваться сквозь него. Но и в эту ночь у нее ничего не получилось. Тогда под утро, заслышав петухов, ведьма наложила на него заклятие. Когда Хома вышел из церкви, то его едва узнали, ведь он стал похож на седого старика.

Но самой ужасной и страшной оказалась третья ночь. В церкви появилось огромное количество чудовищных тварей, которые пытались найти и достать бурсака. И чтобы найти Хому привели ужасного гнома Вия, у которого были ресницы до земли и лицо из железа. Бурсак пытался не смотреть на это чудовище, но все-таки не выдержал и взглянул. И вот тогда нечисть смогла на него накинуться. Хома умирает перед тем, как зазвучал последний петушиный крик. И нечисто, которая тоже опоздала покинуть церковь, застряла в окнах.

Короткий пересказ «Вий»

Краткое содержание «Вий» Гоголь:

Самое долгожданное событие для семинарии — вакансии, когда бурсаки (казённокоштные семинаристы) распускаются по домам. Группами они направляются из Киева по большой дороге, зарабатывая пропитание духовным песнопением по зажиточным хуторам.

Три бурсака: богослов Халява, философ Хома Брут и ритор Тиберий Горобец, — сбившись в ночи с дороги, выходят к хутору. Старуха хозяйка пускает бурсаков переночевать с условием, что положит всех в разных местах. Хома Брут уже собирается заснуть мертвецки в пустом овечьем хлеву, как вдруг входит старуха.

Сверкая глазами, она ловит Хому и вспрыгивает ему на плечи. «Эге, да это ведьма», — догадывается бурсак, но уже несётся над землёй, пот катится с него градом. Он начинает припоминать все молитвы и чувствует, что ведьма при этом ослабевает.

Со скоростью молнии успевает Хома выпрыгнуть из-под старухи, вскакивает ей на спину, подхватывает полено и начинает охаживать ведьму. Раздаются дикие вопли, старуха падает в изнеможении на землю — и вот уже перед Хомой лежит с последними стонами молодая красавица. В страхе бурсак пускается бежать во весь дух и возвращается в Киев.

Хому призывает к себе ректор и приказывает ехать в дальний хутор к богатейшему сотнику — читать отходные молитвы по его дочери, возвратившейся с прогулки избитой. Предсмертное желание панночки: отходную по ней три ночи должен читать семинарист Хома Брут.

Чтобы он не сбежал по дороге, прислана кибитка и человек шесть здоровых Козаков. Когда бурсака привозят, сотник спрашивает его, где он познакомился с его дочкой. Но Хома сам этого не знает. Когда его подводят к гробу, он узнает в панночке ту самую ведьму.

За ужином бурсак слушает рассказы Козаков о проделках панночки-ведьмы. К ночи его запирают в церкви, где стоит гроб. Хома отходит к клиросу и начинает читать молитвы. Ведьма встаёт из гроба, но натыкается на очерченный Хомой вокруг себя круг.

Она возвращается в гроб, летает в нем по церкви, но громкие молитвы и круг защищают Хому. Гроб падает, позеленевший труп встаёт из него, но слышится отдалённый крик петуха. Ведьма падает в гроб, и крышка его захлопывается.

Днём бурсак спит, пьёт горилку, слоняется по селению, а к вечеру становится все задумчивее. Его опять отводят в церковь. Он чертит спасительный круг, читает громко и поднимает голову. Труп стоит уже рядом, вперив в него мёртвые, позеленевшие глаза. Страшные слова ведьминых заклинаний ветер несёт по церкви, несметная нечистая сила ломится в двери.

Крик петуха вновь прекращает бесовское действо. Ставшего седым Хому находят утром еле живого. Он просит сотника отпустить его, но тот грозит страшным наказанием за непослушание. Хома пытается бежать, но его ловят.

Тишина третьей адской ночи внутри церкви взрывается треском железной крышки гроба. Зубы ведьмы стучат, с визгом несутся заклинания, двери срываются с петель, и несметная сила чудовищ наполняет помещение шумом крыл и царапаньем когтей. Хома уже поёт молитвы из последних сил. «Приведите Вия!» — кричит ведьма.

Приземистое косолапое чудовище с железным лицом, предводитель нечистой силы, тяжёлыми шагами вступает в церковь. Он приказывает поднять ему веки. «Не гляди!» — слышит внутренний голос Хома, но не удерживается и смотрит. «Вот он!» — указывает Вий на него железным пальцем. Нечистая сила кидается на философа, и дух вылетает из него.

Уже второй раз кричит петух, первый прослушали духи. Они бросаются прочь, но не успевают. Так и остаётся навеки стоять церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обрастает бурьяном, и никто не найдёт к ней теперь дороги.

Узнав об участи Хомы, Тиберий Горобец и Халява поминают в Киеве его душу, заключая после третьей кружки: пропал философ оттого, что побоялся.

Главная мысль:

Силы добра и зла ведут за людские души непрекращающуюся борьбу. Неравная борьба с нечистью, в которую вступает герой Хома Брут, приводит его к смерти, несмотря на то, что он отчаянно боролся с черной силой и даже сумел обмануть ведьму. Автор показывает, что даже стойкие героические натуры не всегда способны вырваться из плена враждебных чёрных сил.

Повесть Гоголя «Тарас Бульба» входит в состав цикла «Миргород». События в книге «Тарас Бульба» разворачиваются примерно в XVII веке. Для более глубокого понимания повести Гоголя «Тарас Бульба» краткое содержание по главам приведено ниже. Интересно, что сам автор часто упоминает XV век, подчёркивая таким образом фантастичность повести.

ВийТекст

[1]

Как только ударял в Киеве поутру довольно звонкий семинарский колокол, висевший у ворот Братского монастыря, то уже со всего города спешили толпами школьники и бурсаки. Грамматики, риторы, философы и богословы,[2] с тетрадями под мышкой, брели в класс. Грамматики были еще очень малы; идя, толкали друг друга и бранились между собою самым тоненьким дискантом; они были все почти в изодранных или запачканных платьях, и карманы их вечно были наполнены всякою дрянью; как то: бабками, свистелками, сделанными из перышек, недоеденным пирогом, а иногда даже и маленькими воробьенками, из которых один, вдруг чиликнув среди необыкновенной тишины в классе, доставлял своему патрону порядочные пали[3] в обе руки, а иногда и вишневые розги. Риторы шли солиднее: платья у них были часто совершенно целы, но зато на лице всегда почти бывало какое-нибудь украшение в виде риторического тропа: или один глаз уходил под самый лоб, или вместо губы целый пузырь, или какая-нибудь другая примета; эти говорили и божились между собою тенором. Философы целою октавою брали ниже: в карманах их, кроме крепких табачных корешков, ничего не было. Запасов они не делали никаких и все, что попадалось, съедали тогда же; от них слышалась трубка и горелка иногда так далеко, что проходивший мимо ремесленник долго еще, остановившись, нюхал, как гончая собака, воздух.

Рынок в это время обыкновенно только что начинал шевелиться, и торговки с бубликами, булками, арбузными семечками и маковниками дергали наподхват за полы тех, у которых полы были из тонкого сукна или какой-нибудь бумажной материи.

– Паничи! паничи! сюды! сюды! – говорили они со всех сторон. – Ось бублики, маковники, вертычки, буханци хороши! ей-богу, хороши! на меду! сама пекла!

Другая, подняв что-то длинное, скрученное из теста, кричала:

– Ось сусулька! паничи, купите сусульку!

– Не покупайте у этой ничего: смотрите, какая она скверная – и нос нехороший, и руки нечистые…

Но философов и богословов они боялись задевать, потому что философы и богословы всегда любили брать только на пробу и притом целою горстью.

По приходе в семинарию вся толпа размещалась по классам, находившимся в низеньких, довольно, однако же, просторных комнатах с небольшими окнами, с широкими дверьми и запачканными скамьями. Класс наполнялся вдруг разноголосными жужжаниями: авдиторы[4] выслушивали своих учеников; звонкий дискант грамматика попадал как раз в звон стекла, вставленного в маленькие окна, и стекло отвечало почти тем же звуком; в углу гудел ритор, которого рот и толстые губы должны бы принадлежать, по крайней мере, философии. Он гудел басом, и только слышно было издали: бу, бу, бу, бу… Авдиторы, слушая урок, смотрели одним глазом под скамью, где из кармана подчиненного бурсака выглядывала булка, или вареник, или семена из тыкв.

Когда вся эта ученая толпа успевала приходить несколько ранее или когда знали, что профессора будут позже обыкновенного, тогда, со всеобщего согласия, замышляли бой, и в этом бою должны были участвовать все, даже и цензора, обязанные смотреть за порядком и нравственностию всего учащегося сословия. Два богослова обыкновенно решали, как происходить битве: каждый ли класс должен стоять за себя особенно или все должны разделиться на две половины: на бурсу и семинарию. Во всяком случае, грамматики начинали прежде всех, и как только вмешивались риторы, они уже бежали прочь и становились на возвышениях наблюдать битву. Потом вступала философия с черными длинными усами, а наконец и богословия, в ужасных шароварах и с претолстыми шеями. Обыкновенно оканчивалось тем, что богословия побивала всех, и философия, почесывая бока, была теснима в класс и помещалась отдыхать на скамьях. Профессор, входивший в класс и участвовавший когда-то сам в подобных боях, в одну минуту, по разгоревшимся лицам своих слушателей, узнавал, что бой был недурен, и в то время, когда он сек розгами по пальцам риторику, в другом классе другой профессор отделывал деревянными лопатками по рукам философию. С богословами же было поступаемо совершенно другим образом: им, по выражению профессора богословия, отсыпалось по мерке крупного гороху,

что состояло в коротеньких кожаных канчуках. [5]

В торжественные дни и праздники семинаристы и бурсаки отправлялись по домам с вертепами.[6] Иногда разыгрывали комедию, и в таком случае всегда отличался какой-нибудь богослов, ростом мало чем пониже киевской колокольни, представлявший Иродиаду или Пентефрию, супругу египетского царедворца. В награду получали они кусок полотна, или мешок проса, или половину вареного гуся и тому подобное.

Весь этот ученый народ, как семинария, так и бурса, которые питали какую-то наследственную неприязнь между собою, был чрезвычайно беден на средства к прокормлению и притом необыкновенно прожорлив; так что сосчитать, сколько каждый из них уписывал за вечерею галушек, было бы совершенно невозможное дело; и потому доброхотные пожертвования зажиточных владельцев не могли быть достаточны. Тогда сенат, состоявший из философов и богословов, отправлял грамматиков и риторов под предводительством одного философа, – а иногда присоединялся и сам, – с мешками на плечах опустошать чужие огороды. И в бурсе появлялась каша из тыкв. Сенаторы столько объедались арбузов и дынь, что на другой день авдиторы слышали от них вместо одного два урока: один происходил из уст, другой ворчал в сенаторском желудке. Бурса и семинария носили какие-то длинные подобия сюртуков, простиравшихся по сие время:

слово техническое, означавшее – далее пяток.

Самое торжественное для семинарии событие было вакансии – время с июня месяца, когда обыкновенно бурса распускалась по домам. Тогда всю большую дорогу усеивали грамматики, философы и богословы. Кто не имел своего приюта, тот отправлялся к кому-нибудь из товарищей. Философы и богословы отправлялись на кондиции,

то есть брались учить или приготовлять детей людей зажиточных, и получали за то в год новые сапоги, а иногда и на сюртук. Вся ватага эта тянулась вместе целым табором; варила себе кашу и ночевала в поле. Каждый тащил за собою мешок, в котором находилась одна рубашка и пара онуч. Богословы особенно были бережливы и аккуратны: для того чтобы не износить сапогов, они скидали их, вешали на палки и несли на плечах, особенно когда была грязь. Тогда они, засучив шаровары по колени, бесстрашно разбрызгивали своими ногами лужи. Как только завидывали в стороне хутор, тотчас сворочали с большой дороги и, приблизившись к хате, выстроенной поопрятнее других, становились перед окнами в ряд и во весь рот начинали петь кант.[7] Хозяин хаты, какой-нибудь старый козак-поселянин, долго их слушал, подпершись обеими руками, потом рыдал прегорько и говорил, обращаясь к своей жене: «Жинко! то, что поют школяры, должно быть очень разумное; вынеси им сала и что-нибудь такого, что у нас есть!» И целая миска вареников валилась в мешок. Порядочный кус сала, несколько паляниц,[8] а иногда и связанная курица помещались вместе. Подкрепившись таким запасом грамматики, риторы, философы и богословы опять продолжали путь. Чем далее, однако же, шли они, тем более уменьшалась толпа их. Все почти разбродились по домам, и оставались те, которые имели родительские гнезда далее других.

Один раз во время подобного странствования три бурсака своротили с большой дороги в сторону, с тем чтобы в первом попавшемся хуторе запастись провиантом, потому что мешок у них давно уже был пуст. Это были: богослов Халява, философ Хома Брут и ритор Тиберий Горобець.

Богослов был рослый, плечистый мужчина и имел чрезвычайно странный нрав: все, что ни лежало, бывало, возле него, он непременно украдет. В другом случае характер его был чрезвычайно мрачен, и когда напивался он пьян, то прятался в бурьяне, и семинарии стоило большого труда его сыскать там.

Философ Хома Брут был нрава веселого. Любил очень лежать и курить люльку. Если же пил, то непременно нанимал музыкантов и отплясывал тропака. Он часто пробовал крупного гороху,

но совершенно с философическим равнодушием, – говоря, что чему быть, того не миновать.

Ритор Тиберий Горобець еще не имел права носить усов, пить горелки и курить люльки. Он носил только оселедец,[9] и потому характер его в то время еще мало развился; но, судя по большим шишкам на лбу, с которыми он часто являлся в класс, можно было предположить, что из него будет хороший воин. Богослов Халява и философ Хома часто дирали его за чуб в знак своего покровительства и употребляли в качестве депутата.

Был уже вечер, когда они своротили с большой дороги. Солнце только что село, и дневная теплота оставалась еще в воздухе. Богослов и философ шли молча, куря люльки; ритор Тиберий Горобець сбивал палкою головки с будяков, росших по краям дороги. Дорога шла между разбросанными группами дубов и орешника, покрывавшими луг. Отлогости и небольшие горы, зеленые и круглые, как куполы, иногда перемежевывали равнину. Показавшаяся в двух местах нива с вызревавшим житом давала знать, что скоро должна появиться какая-нибудь деревня. Но уже более часу, как они минули хлебные полосы, а между тем им не попадалось никакого жилья. Сумерки уже совсем омрачили небо, и только на западе бледнел остаток алого сияния.

– Что за черт! – сказал философ Хома Брут, – сдавалось совершенно, как будто сейчас будет хутор.

Богослов помолчал, поглядел по окрестностям, потом опять взял в рот свою люльку, и все продолжали путь.

– Ей-богу! – сказал, опять остановившись, философ. – Ни чертова кулака не видно.

– А может быть, далее и попадется какой-нибудь хутор, – сказал богослов, не выпуская люльки.

Но между тем уже была ночь, и ночь довольно темная. Небольшие тучи усилили мрачность, и, судя по всем приметам, нельзя было ожидать ни звезд, ни месяца. Бурсаки заметили, что они сбились с пути и давно шли не по дороге.

Философ, пошаривши ногами во все стороны, сказал наконец отрывисто:

– А где же дорога?

Богослов помолчал и, надумавшись, примолвил:

– Да, ночь темная.

Ритор отошел в сторону и старался ползком нащупать дорогу, но руки его попадали только в лисьи норы. Везде была одна степь, по которой, казалось, никто не ездил. Путешественники еще сделали усилие пройти несколько вперед, но везде была та же дичь. Философ попробовал перекликнуться, но голос его совершенно заглох по сторонам и не встретил никакого ответа. Несколько спустя только послышалось слабое стенание, похожее на волчий вой.

– Вишь, что тут делать? – сказал философ.

– А что? оставаться и заночевать в поле! – сказал богослов и полез в карман достать огниво и закурить снова свою люльку. Но философ не мог согласиться на это. Он всегда имел обыкновение упрятать на ночь полпудовую краюху хлеба и фунта четыре сала и чувствовал на этот раз в желудке своем какое-то несносное одиночество. Притом, несмотря на веселый нрав свой, философ боялся несколько волков.

– Нет, Халява, не можно, – сказал он. – Как же, не подкрепив себя ничем, растянуться и лечь так, как собаке? Попробуем еще; может быть, набредем на какое-нибудь жилье и хоть чарку горелки удастся выпить на ночь.

При слове «горелка» богослов сплюнул в сторону и примолвил:

– Оно конечно, в поле оставаться нечего.

Бурсаки пошли вперед, и, к величайшей радости их, в отдалении почудился лай. Прислушавшись, с которой стороны, они отправились бодрее и, немного пройдя, увидели огонек.

– Хутор! ей-богу, хутор! – сказал философ.

Предположения его не обманули: через несколько времени они увидели, точно, небольшой хуторок, состоявший из двух только хат, находившихся в одном и том же дворе. В окнах светился огонь. Десяток сливных дерев торчало под тыном. Взглянувши в сквозные дощатые ворота, бурсаки увидели двор, установленный чумацкими возами. Звезды кое-где глянули в это время на небе.

– Смотрите же, братцы, не отставать! во что бы то ни было, а добыть ночлега!

Три ученые мужа дружно ударили в ворота и закричали:

– Отвори!

Дверь в одной хате заскрипела, и минуту спустя бурсаки увидели перед собою старуху в нагольном тулупе.

– Кто там? – закричала она, глухо кашляя.

– Пусти, бабуся, переночевать. Сбились с дороги. Так в поле скверно, как в голодном брюхе.

– А что вы за народ?

– Да народ необидчивый: богослов Халява, философ Брут и ритор Горобець.

– Не можно, – проворчала старуха, – у меня народу полон двор, и все углы в хате заняты. Куды я вас дену? Да еще всё какой рослый и здоровый народ! Да у меня и хата развалится, когда помещу таких. Я знаю этих философов и богословов. Если таких пьяниц начнешь принимать, то и двора скоро не будет. Пошли! пошли! Тут вам нет места.

– Умилосердись, бабуся! Как же можно, чтобы христианские души пропали ни за что ни про что? Где хочешь помести нас. И если мы что-нибудь, как-нибудь того или какое другое что сделаем, – то пусть нам и руки отсохнут, и такое будет, что Бог один знает. Вот что!

Старуха, казалось, немного смягчилась.

– Хорошо, – сказала она, как бы размышляя, – я впущу вас; только положу всех в разных местах: а то у меня не будет спокойно на сердце, когда будете лежать вместе.

– На то твоя воля; не будем прекословить, – отвечали бурсаки.

Ворота заскрипели, и они вошли во двор.

– А что, бабуся, – сказал философ, идя за старухой, – если бы так, как говорят… ей-богу, в животе как будто кто колесами стал ездить. С самого утра вот хоть бы щепка была во рту.

– Вишь, чего захотел! – сказала старуха. – Нет у меня, нет ничего такого, и печь не топилась сегодня.

– А мы бы уже за все это, – продолжал философ, – расплатились бы завтра как следует – чистоганом. Да, – продолжал он тихо, – черта с два получишь ты что-нибудь!

– Ступайте, ступайте! и будьте довольны тем, что дают вам. Вот черт принес каких нежных паничей!

Философ Хома пришел в совершенное уныние от таких слов. Но вдруг нос его почувствовал запах сушеной рыбы. Он глянул на шаровары богослова, шедшего с ним рядом, и увидел, что из кармана его торчал преогромный рыбий хвост: богослов уже успел подтибрить с воза целого карася. И так как он это производил не из какой-нибудь корысти, но единственно по привычке, и, позабывши совершенно о своем карасе, уже разглядывал, что бы такое стянуть другое, не имея намерения пропустить даже изломанного колеса, – то философ Хома запустил руку в его карман, как в свой собственный, и вытащил карася.

Повесть «Вий» Очень краткое и Подробное содержание по главам

Очень краткий пересказ повести «Вий»

Сюжет разворачивается на одном из хуторов в окрестностях Киева. Ученик бурсы Хома Брут и его двое товарищей решили заняться репетиторской подработкой. Хома сталкивается со странной старухой, усмиряет ведьму, и она превращается в прекрасную девушку. После данного случая она умирает, но перед смертью просит своего отца пана, чтобы бурсак Хома читал над её гробом молитвы три ночи подряд. Получив задание от пана, Хома принимается за дело, но закончить начатое у него не получается, в конце третьей ночи, взглянув на страшного Вия, Хома погибает.

Кинематографическая схватка со старухой

Далее все было, как в кино. Старушка запрыгивает к Хоме на плечи и, пока тот не опомнился, заставляет его колдовскими чарами ее катать. Причем магия настолько сильна, что поднимает и «коня», и «ездока» в воздух. Философ потеет и припоминает молитвы. Ведьма слабеет. Пара опускается на землю. Хома поднимает с земли полено и начинает нещадно бить старуху.

Находясь при смерти, «добрая» хозяйка хутора обращается в молодую девушку небесной красоты. Хома видит это и с испугу находит дорогу, которая ведет его до самого Киева.

Интригующе заканчивается эта часть произведения «Вий» (Гоголь). Краткое содержание только набирает обороты и двигается далее.

Список и краткая характеристики героев повести Н. В. Гоголя «Вий»

Главные герои повести «Вий»:

• Хома Брут – ученик киевской бурсы, любитель «забить» на науки. Весельчак, любитель хорошей компании. Отправился на один из хуторов Киевской губернии, чтобы заняться репетиторством. Усмирил ведьму, под личиной коей скрывалась красавица-девушка. После её смерти читал над гробом молитвы. В конце третьей ночи погиб.
• Панночка – дочь пана-сотника и заглавная злодейка повести. Ведьма, погубившая многих жителей хутора. После смерти преследует Хому, и в конце третьей ночи ведьме помогает нечисть во главе с Вием.
• Вий – один из главных противников Хомы Брута. Могущественный мифический гном-злодей, предводитель гномьей страны. Отличительная черта – опускающиеся до земли веки, кои поднимает нечисть. Если кто-нибудь посмотрит на Вия – несчастного глупца ждёт смерть.

Второстепенные персонажи повести «Вий»:

• Богослов по прозвищу Халява – один из товарищей и соучеников Хомы Брута. Получил работу звонаря. Жалеет о смерти Хомы.
• Ритор Тиберий по прозвищу Горобець (Воробей) – товарищ и соученик Хомы. Стал философом. Именно Тиберий высказал мнение, что Хома мог выжить, если бы не посмотрел в глаза Вию.
• Пан-сотник – хозяин хутора. Хотя и косо посматривал на Хому, однако сделал то, о чём просила дочь перед смертью: отправил философа в церковь, дабы тот читал молитвы над гробом.

Основные персонажи повести

Главные герои:

• Хома Брут – семинарист, философ. Читал три ночи молитвы над умершей панночкой-ведьмой; «был нрава веселого».
• Панночка – ведьма, дочь сотника, над ее умершим телом Хома читал молитвы.
• Вий – славянское демоническое существо с веками до земли.

Другие персонажи:

• Сотник – богач, отец панночки-ведьмы, «уже престарелый», около 50-ти лет.
• Халява – богослов (затем звонарь), приятель Хомы.
• Тиберий Горобець – ритор (затем философ), приятель Хомы.

Краткое содержание повести Н. В. Гоголя «Вий» подробно по главам

Глава 1

Читатель знакомится с бытом и нравами киевской бурсы и семинарии. Не обходилось без традиционных драк, из-за коих у риторов оставались знаки на лице вроде распухшей губы или «фонаря» под глазом. Без воровства не обходилось – ибо бурсаки и семинаристы были бедны, как церковные мыши.

Когда же начиналось лето, учёба заканчивалась, и бурсаки с семинаристами начинали искать себе работу. Обычно это было репетиторство.

Глава 2

Три товарища-бурсака – философ-весельчак Хома Брут, ритор Тиберий по прозвищу Горобець, богослов по прозвищу Халява – свернули с наезженной дороги и отправились на поиски хутора, где можно было заниматься репетитором. Ритор был отчаянным забиякой, богослов – клептоманом, кравшим всё, что подворачивалось под руку, а Хома – философом, чей девиз звучал так: «чему быть – того не миновать».

Постепенно догорела вечерняя заря, а хутора всё не видно. И когда уже была глубокая ночь, приятели наконец-то дошли до хутора. Там была всего лишь пара хат, а когда бурсаки постучали в ворота – появилась старуха. Сумев-таки уломать её, приятели получили возможность нормально переночевать под крышей. Правда, в разных местах.

Глава 3

Хому ждал тот ещё сюрприз: старуха вошла в хлев, и так посмотрела, что несчастный философ оказался заколдован. Оседлав его, как коня, ведьма пришпорила Брута метлой. И лишь во время бега, когда остановиться было невозможно, понял Хома, что попал под хватку настоящей ведьмы. Правда, с помощью фраз-заклятий философ сумел усмирить несносную наездницу, а затем сам оседлал её. Однако неприятности лишь продолжались, и кончились в тот момент, когда невольный наездник отдубасил ведьму поленом. Настал рассвет, и старуха превратилась в молодую прекрасную девушку. Перепуганный Хома бежал со всех ног в хуторок.

Сумев нормально поесть и завалившись в трактир, молодой философ позабыл о ночном приключении, как вдруг услышал новость: дочь богатого сотника вернулась в отцовский дом, причём девушка была до полусмерти избита. Девушка при смерти, и её последнее желание – пусть её отпоёт Хома Брут, и пусть он же молится три ночи после её кончины. Сотник дал задание казакам: привести Хому.

Глава 4

По дороге Хома узнал о том, что девушка умерла. На душе философа скребли кошки, и Брут понимал, что дело плохо. И когда он увидел умершую панночку и внимательно присмотрелся – с ужасом узнал в ней ведьму. Сам сотник жалел о том, что не знает, кто именно погубил его дочь. Да только читатели догадались, что именно Хома Брут и стал тем самым убийцей.

Узнав о том, какие страшные злодейства творила роковая красавица, сколько людей погибло от её каверз, философ изрядно нервничал перед ночной службой. Когда церковь заперли, Хома зажёг свечи, и начал читать молитвы. Вскоре стряслась напасть: ведьма вылезла из гроба, и Хома очертил мелом круг, встав внутри него, и начал говорить заклятия. Не прорвавшись через круг, ведьма вернулась в гроб. И тут вдруг началась свистопляска: гроб летал по всей церкви.

Запели петухи, и наваждение закончилось. Гроб падает, крышка закрывается. Но это была только первая ночь.

Глава 5

На вторую ночь главный герой столкнулся с новой напастью: ведьма своими заклинаниями призывала нечистую силу и одновременно проклинала Хому, голос ведьмы наводил ужас. Когда всё закончилось, философ едва дышал. Когда двери церкви открылись, и казаки довели Брута до поместья сотника, Хома узнал о том, что поседел из-за проклятия ведьмы. Решил бурсак вернуться в Киев, однако суровый сотник чётко объяснил, что у парня нет выбора: либо по-хорошему отслужит третью ночь, либо будет выпорот и насильно загнан в церковь.

Попытка бегства оказалась напрасной, и в конце концов пришлось служить. И в этот раз в церковь ворвалась нечистая сила, а затем ведьма приказала позвать Вия. Пришёл ужасный человек, невысокого роста, ступавший по-медвежьи. Это и был Вий. И когда ему подняли веки, Хома не смог бороться с опасным искушением и посмотрел на чудовище. Увидел Вий противника и указал на него, напала нечисть, и Хома умер от страха.

Глава 6

Халява и Тиберий Горобець узнали о гибели Хомы Брута и пошли в кабак помянуть товарища. Обменялись они мнениями, и Тиберий сделал вывод, что именно страх и погубил Хому Брута.

Три студента киевской духовной семинарии

Повесть начинается с описания обычной студенческой жизни того времени. Писатель дает почувствовать, каково это — быть студентом духовной семинарии в 19-м веке. Мы застаем действующих лиц как раз в тот момент, когда занятия закончились и молодых людей распустили на каникулы.

Как и сейчас, в те времена крупные города аккумулировали в себе студентов, которые (кто-то меньше, а кто-то больше) хотели учиться. И, как правило, они были не киевляне. А это значит, чтобы добраться до дома, им надо было идти пешком.

Некоторые, правда, и вовсе не возвращались домой, находя на каникулы себе места репетиторов в богатых деревенских домах близ крупного города Российской империи. Отправившиеся же в путь молодые люди промышляли тем, что пели духовные песни, а набожные крестьяне выносили им сало, горилку и иногда приглашали на постой.

Три студента свернули не туда и сбились с дороги. Их имена: Халява (богослов), Хома Брут (философ) и Тиберий Горобец (ритор).

Уже хотели они заночевать в чистом поле, в котором оказались, как вдруг набрели на заброшенный хутор. Стали они стучать в ворота и добились-таки своего: отозвалась древняя старушка. Она им сказала, что постояльцев у нее полон двор и мест нет. Молодые люди упросили все же бабусю. Но старушка была хитрая, она разделила компанию и положила молодых людей отдельно друг от друга.

Так начинает свою повесть «Вий» Гоголь. Краткое содержание ее пока не представляется таким уж страшным. Подождите, самое интересное начинается далее, когда Хома Брут, уставший, уже почти уснул.

К нему в хлев пришла старушка. Он, будучи студентом и молодым человеком, посчитал, что они навестила его с целью развлечься. Но глаза бабуси недобро заблестели, и Х. Брут понял, что пришла старая женщина за его жизнью.

День третий. Явление Вия и смерть философа

На третий день герой понял, что может и не сдюжить, пошел к пану, все ему выложил. А тот ему только сказал, что знала дочь, поэтому и была ее последняя воля такой. Иди, мол, Хома, а я уж в долгу не останусь. Герой решил бежать, но его остановили казаки и препроводили в церковь.

В день третий сатанинская вакханалия достигла апогея. Нечистая сила все так же кружила вокруг Хомы, но не видела его. Потом мертвая панночка крикнула: «Приведите Вия! Ступайте за Вием!».

Небольшая справка: Вий — это страшное существо с очень тяжелыми веками и ресницами (поэтому он и говорит: «Поднимите мне веки!», сам он с этой задачей справиться не в состоянии). Взгляд его смертелен для человека.

Вия привели, подняли ему веки. Он увидел Хому, и тот умер от страха. На этом фактически заканчивает историю под названием «Вий» Гоголь. Краткое содержание (смысл страшной сказки пусть каждый понимает сам) тоже подходит к своему завершению. Одно можно сказать точно: никакой особенной морали у повествования, рассказанного Н.В. Гоголем, нет.

Самая страшная, по мнению многих читателей, повесть Н. В.Гоголя – «Вий» – впервые увидела свет в сборнике «Миргород», напечатанном в 1835 году. По тематике и по стилистике она явно отличается от других произведений, ибо те носят характер исторический, как «Тарас Бульба», или бытовой, как «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».

Основу сюжета автор позаимствовал из украинского фольклора, ибо и сам по национальности был родом из Украины. Однако фольклорная, сказочная традиция – только внешняя канва, по которой Гоголь «вышивает» собственные узоры. Так что сам он несколько лукавил, когда в примечании к публикации повести указал, что решил поведать фольклорную историю читателям почти в том же самом виде, в каком сам слышал ее когда-то.

К 1835 году автор «Ревизора» и «Мертвых душ» еще не перестал быть романтиком по манере письма и художественному стилю. Таким образом, взяв сказочный фольклорный сюжет за основу, Гоголь развил его в новом, оригинальном ключе, ввел в ткань текста новые эпизоды, развернутые описания места действия и характеристики основных персонажей.

Стилистика произведения

Нельзя не обратить внимания на то, что по стилистике и образной системе «Вий» Гоголя примыкает к тем его повестям, которые составили основу его первого сборника – «Вечера на хуторе близ Диканьки». Мотивы, связанные с появлением нечистой силы, встречаются в «Майской ночи», «Вечере накануне Ивана Купала» и особенно в «Страшной мести».

Поруганная церковь и поминки

За всеми этими событиями петух закричал уже второй раз. Бесы разлетаются кто куда, но скрыться успевают не все, некоторые застревают в проемах окон. Церковь так и остается стоять, постепенно зарастая бурьяном и покрываясь мхом. Это место в округе справедливо считают проклятым. Узнав о страшной участи товарища, Тиберий Горобец и Халява решают помянуть Хому горилкой. Главной причиной его гибели они считают трусость.

Современные режиссеры тоже не упускают гоголевский шедевр из виду. Так, уже в этом году увидела свет принципиально новая экранизация повести, снятая еще несколько лет тому назад, но, видимо, ввиду финансовых затруднений, не вышедшая в широкий прокат вовремя. Фильм по-своему замечательный и оригинальный, однако, приходится признать, что к гоголевскому шедевру он имеет весьма слабое отношение.

Картина снята в неопределенном, смешанном жанре – не то триллера, не то психологического детектива. Сохранены имена персонажей Гоголя, но сюжет переписан начисто. Поэтому если уж решиться на просмотр такого кино, то лучше все-таки представлять и первоисточник. Это поможет при последующем сравнении, хотя кино и литература – все-таки различные виды искусства.

Хома Брут на своё несчастье встретил ведьму, которая оседлала его, как коня, и понеслась на нём по полям верхом. Сумев освободиться, парень сумел забраться на саму старуху и начал бить её поленом, пытаясь вырваться из-под её чар. Позже его заставили читать молитвы над телом панночки, но, как оказалось, это и была та самая ведьма, желающая мести за свою смерть. Три ночи предстояло Хоме провести над гробом с панночкой в отчаянных попытках спастись от её заклинаний. В последнюю ночь ведьма призвала Вия, направившего на уже поседевшего парня всю свою свору, и от страха Хома умер на месте.

Силы добра и зла ведут за людские души непрекращающуюся борьбу. Неравная борьба с нечистью, в которую вступает герой Хома Брут, приводит его к смерти, несмотря на то, что он отчаянно боролся с черной силой и даже сумел обмануть ведьму. Автор показывает, что даже стойкие героические натуры не всегда способны вырваться из плена враждебных чёрных сил.

Страшное открытие

По приезде Хома является к сотнику. Тот интересуется, где он познакомился с его покойной дочерью. Хома отвечает, что понятия не имеет о ней. И только когда он подходит к гробу, то в ту же секунду с ужасом понимает, что перед ним – убитая им же ведьма. За ужином Хома вдоволь наслушался рассказов казаков о том, что творила панночка при жизни, и у него кровь леденеет в жилах при одной только мысли, что ему придется остаться наедине с гробом этой дьяволицы в течение целых трех ночей.

И вот наступает время первой ночи. Церковь, где стоит гроб, наглухо заперта. Хома приступает к своим прямым обязанностям, подходит к клиросу и оттуда начинает читать положенные молитвы. Ведьма сначала не подает никаких признаков жизни, но затем поднимается из гроба, начинает метаться по церкви.

Интуитивно Хома понимает, что спастись он может только в том случае, если очертит вокруг себя меловой круг, что в точности и исполняет. Ведьма злится и неистовствует, однако ничего поделать не может. Поэтому меняет тактику – возвращается в гроб, тот поднимается в воздух и летает по церкви, однако всё тщетно – громкие молитвы и круг надежно защищают Хому от нечистой силы. Гроб падает. Из него поднимается позеленевший труп. Раздается отдаленный крик петуха, возвещающий наступление утра. Ведьма упадает обратно в гроб и за ней захлопывается крышка.

Она уже не одна!

Днем Хома пытается прийти в себя, то спит, то прикладывается к горилке, то бесцельно слоняется по хутору. Однако развеяться и отогнать мрачные мысли не удается. Чем ближе к вечеру, тем задумчивее становится Хома.

Вечером его снова отводят в церковь и запирают там. Он вновь чертит спасительный круг, начинает громко читать молитвы. Когда он поднимает голову от книги, ведьма уже стоит рядом. Ведьма тоже шипит свои заклинания. Им вторит прочая нечистая сила, ломящаяся в двери. И второй раз крик петуха кладет конец разгулявшемуся бесовскому действу.

За эту ночь Хома поседел. Его находят еле живым. Хома умоляет сотника отпустить его с миром, боясь, что не переживет третьей ночи. Однако сотник грозит всыпать Хоме плетей, если тот вздумает ослушаться и сбежать. И хотя он действительно пытается бежать, но убегает недалеко. Его ловят и возвращают обратно.

Если бы он не посмотрел…

В третью ночь железная крышка гроба разлетается в стороны. Ведьма клацает зубами от злости, по всему приделу церкви разносятся ее визгливые заклинания, призывающие на помощь упырей и вурдалаков. Наконец, двери церкви все же срываются с петель, и все внутреннее пространство заполняет собой сонмище, где один другого отвратительнее. Шумят крылья, слышится царапанье когтей.

Собрав последние силы, Хома продолжает читать молитвы. Ведьма призывает на помощь Вия – приземистое косолапое чудовище с железным лицом. Его считают предводителем всей нечистой силы. Тяжелыми шагами Вий вступает в церковь и приказывает поднять ему веки.

Так же вы можете прочитать краткое содержание . Это произведение считается одним из самых мистических произведений Гоголя.

Следующая наша статья посвящена еще одному Чехова “ “, где автор с юмором повествует об одном случае из жизни дворянина, у которого сильно разболелся зуб.

Внутренний голос шепчет Хоме, чтобы он не поднимал глаза. Однако любопытство пересиливает ужас – Хома поднимает глаза и они встречаются с глазами Вия. Тот указывает на Хому. Магия мелового круга больше не действует. Весь сонм нечистой силы бросается на философа и тот падает замертво.

Страшные истории про панночку вместо напутствия. День первый

Одно было хорошо во всем этом: Хому кормили и поили совершенно бесплатно. Мужики (те же казаки, которые привезли его на хутор) любили собираться ближе к вечеру и рассказывать истории. Во время «первой смены» Хомы речь, конечно, зашла о панночке и вопросе, была она ведьмой или нет. Мужики сходились на том, что зналась она с нечистым, как пить дать, зналась. Они рассказали две истории про ведьмочку. Согласно первой, она извела псаря Микиту. От него осталась одна зола. По преданиям, он сам себя заживо спалил. А согласно другой истории, панночка выпила кровь годовалого младенца и убила его мать.

Заряженный оптимизмом, Хома пошел на окраину села, в старую покосившуюся церковь читать заупокойные молитвы. Краткое содержание рассказа «Вий» (Гоголь Николай Васильевич — автор его) входит в фазу зубодробительного экшена.

Как любит писать С. Довлатов, остальные события этого дня излагаем пунктирно. Гроб с телом панночки поставили в церкви. Заперли Хому вместе с ним. Герой решил зажечь все свечи, чтобы было больше света, начал читать молитвы. Покойница поднялась и стала ходить по церкви, будто ища кого-то. Хома отчертил круг и принялся читать специальные заклинания, которым его научил один монах, который был большим специалистом по защите от темных сил.

Сколько прошло времени, неизвестно, но ночь сменялась ранним утром и философа приободрил первый петушиный крик. Потом его сменили. Конечно, к тому времени по церкви уже никто не ходил. Хома в тот день с трудом уснул и проспал до обеда.

Вызов пана

Главного героя Хому приглашает к себе ректор духовной семинарии и говорит, что какой-то зажиточный пан призывает философа. Ректор рассказывает, что недавно пришла его дочь, она была еле жива и приказала, чтобы последние молитвы по ней читал именно Х. Брут.

Студент сначала, почувствовав неладное, решил бежать, но ректор принял необходимые меры предосторожности, чтобы сирота некуда не делся. Кроме того, за философом послали мужиков — слуг пана, чтобы они его лично привезли.

Другими словами, никуда Хома не ушел. Приехали мужики и отправились они в путь по направлению к пану. Конечно, в дороге не обошлось без пьянки. Здесь Н. В. Гоголь («Вий»: краткое содержание — в фокусе нашего внимания) чрезвычайно реалистичен.

Главное — то, что казаки, посланные за Хомой, в хмельном кураже его почти отпустили, но потом все сорвалось в последний момент. Повесть хороша тем, что держит в напряжении от начала и до конца.

Панночка-то, оказывается, ведьма!

Какое-то время Брут походил по окрестностям, потом его привели к пану, который «его давно ждет». Знакомство работодателя и наемника проходит в богатой комнате, где стоит гроб с телом покойной. Хома никак не решается посмотреть на девушку, но потом, когда пан и герой уже обговорили условия (читать молитвы герой будет 3 дня, и безутешный отец ему хорошо заплатит), философ все-таки узрел небесную красоту юной девы, а следом пришла мысль: «Ведьма!» Хома даже выкрикнул это слово, благо в комнате пана уже не было. Он ее узнал.

Так умело закручивает сюжет повести «Вий» Гоголь. Краткое содержание продолжает основная интрига: выдержит ли философ-сирота схватку с нечистой силой?

Почему женщин обвиняют в колдовстве?

Авторы и права: Ариэль Штайнер Викимедиа (CC BY-SA 2.5)

Следующее эссе перепечатано с разрешения The Conversation, интернет-издания, освещающего последние исследования.

От средневековой охоты на ведьм в Европе до современных «знахарей» в Танзании – вера в колдовство существовала во всех человеческих обществах на протяжении всей истории. Антропологи давно были очарованы этим явлением, но изо всех сил пытались изучить его количественными методами — поэтому наше понимание того, как и почему оно возникает, плохое.

Но исследование, которое мы провели в одном китайском регионе, дало возможность проверить наиболее распространенную гипотезу о том, что обвинения в колдовстве служат наказанием для тех, кто не соблюдает местные нормы. Согласно этой теории, метки ведьм помечают предположительно ненадежных людей и побуждают других подчиняться из-за страха быть отмеченными. Однако некоторые эмпирические исследования показали, что навешивание ярлыков на ведьм подрывает доверие и социальную сплоченность в обществе.

Наше исследование основано на 800 домохозяйствах в пяти деревнях на юго-западе Китая. Мы исследовали социальное поведение тех, кто был отмечен ярлыком «ведьма», и сравнили его с теми, кто им не был. Работа, опубликованная в журнале Nature Human Behaviour, стала основой долгосрочного сотрудничества между учеными из Университетского колледжа Лондона, Китайской академии наук в Пекине и Ланьчжоуского университета.

Чтобы определить социальные сети и сотрудничество между домохозяйствами, мы провели опросы домов, спрашивая, у кого есть дети, браки и партнерские отношения с кем. Мы также собрали данные о подарках и о рабочих группах на фермах во время сбора урожая и посевной, чтобы узнать, кто помогает другим домохозяйствам в их сельском хозяйстве. Все эти меры привели к четырем социальным сетям между домохозяйствами, основанными на родстве, репродуктивных партнерах, обмене подарками или работе на ферме.

Магический яд

Находясь в этом районе, нас время от времени предупреждали, что нельзя есть в некоторых домах, так как женщины там считались сверхъестественными «отравляющими». Используемый ими ярлык — « жу » или « жубо » — иногда также переводят как «ведьма». Общеизвестно, какие дома были помечены таким образом, и мы были удивлены, обнаружив, что это составляет 13% домохозяйств.

Тег был одним из самых сильных предикторов ассортимента в социальных сетях. Те из помеченных домохозяйств редко имели детей или партнерские отношения с теми, кто из немаркированных домохозяйств, они также не очень часто обменивались подарками или работали на фермах друг друга. Однако помеченные домохозяйства помогали друг другу и размножались друг с другом, что снижало издержки исключения из основных социальных сетей.

Мы также играли в «экономическую игру» в деревнях, где каждому человеку давали небольшую сумму денег и просили пожертвовать любую часть этой суммы, которую он пожелает, в пользу деревни (для разделения между всеми игроками). Мы не нашли никаких доказательств того, что те, кто помечен как «ведьмы», были менее склонны к сотрудничеству в этой игре, чем в любой другой.

На самом деле, мы обнаружили, что отмеченные домохозяйства очень похожи на другие домохозяйства, за исключением того, что отмеченные домохозяйства чаще возглавляются женщинами и на самом деле они немного богаче, чем в среднем.

Мы также обнаружили, что процесс получения метки был непрозрачным. Даже жертвы часто не знали, кто пустил о них слух, они могут просто начать замечать, что другие избегают их. Некоторые источники сообщают, что такие теги распространяются в семье, а дочери унаследовали статус от своих матерей. Следовательно, происхождение оскорбления могло произойти давно.

Интерпретация результатов

Антропологи, которые считают, что боязнь потери репутации (из-за навешивания ярлыков ведьм или по другим причинам) может быть мощным двигателем сотрудничества в более широком сообществе часто подкрепляют свои аргументы лабораторными экспериментами с использованием экономических игр. Такие эксперименты также показывают, что те, кто наказывает нарушителей, могут сами получить выгоду для своей репутации.

Однако трудно найти примеры этого в реальном мире. Большинство исследований колдовства не являются количественными и не изучают социальные сети, как это сделали мы. Хотя это исследование предполагает, что нет никаких доказательств того, что те, кто помечен этим вредоносным ярлыком, отказывались сотрудничать, оно не полностью объясняет, почему такие обвинения остаются в одних случаях, а в других нет.

Мы пришли к выводу, что обвинение в колдовстве возникло в результате соперничества между семьями. Маркировка могла стать для людей способом опередить своих соперников и получить конкурентное преимущество в воспроизводстве или ресурсах. Однако в разных случаях источники конкуренции могут быть разными.

Возможны и другие объяснения. Во всем мире представления о колдовстве имеют много общих черт. Например, женщины среднего возраста являются наиболее распространенными жертвами, и часто возникают обвинения в отравлении. Но есть и много различий. Другая идея происхождения обвинений в колдовстве заключается в том, что они распространены, когда патриархальные институты пытаются установить господство над матриархальными. Возможно, это также применимо и в данном случае, поскольку в буддизме, наиболее распространенной религии в этом районе, преобладают мужчины, тогда как традиционная социальная структура в регионе является «матрилинейной», где происхождение обычно прослеживается по женской линии.

Патриархальный аспект обвинений в колдовстве также может объяснить преобладание женщин в качестве жертв как в традиционных обществах, так и даже в современных контекстах, которые могут напоминать «охоту на ведьм», например онлайн-издевательства над женщинами.

Чем больше исследований мы проводим, тем ближе мы подходим к пониманию и устранению механизмов, стоящих за этой практикой, которая может иметь разрушительные последствия для женщин во всем мире.

Первоначально эта статья была опубликована на The Conversation. Прочтите исходную статью.

ОБ АВТОРАХ

Рут Мейс — профессор антропологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.

Женщины и колдовство | Мысли с демонами: идея колдовства в Европе раннего Нового времени

• Иконка Цитировать Цитировать

• Разрешения

• Делиться
  • Твиттер
  • Подробнее

Процитируйте

Кларк, Стюарт,

«Женщины и колдовство»

,

Мысли с демонами: идея колдовства в Европе раннего Нового времени

(

Оксфорд,

1999;

онлайн Edn,

Oxford Academic

, 3 октября 2011 г.

), https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780198208082.003.0008,

. Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford Academic Thinking with Demons: The Idea of ​​Witchcraft in Early Modern EuropeИстория раннего Нового времени (1500–1700)Европейская историяСоциальная и культурная историяКнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford Academic Thinking with Demons: The Idea of ​​Witchcraft in Early Modern EuropeИстория раннего Нового времени (1500–1700)Европейская историяСоциальная и культурная историяКнигиЖурналы Термин поиска на микросайте

Advanced Search

Abstract

В этой главе обсуждается, почему (с точки зрения определенной мужской культуры) ведьмы были зачал женщинами. Ибо ведьмы и сильно девиантные женщины были культурно сконструированы и, таким образом, сделаны понятными в терминах одних и тех же концептуальных отношений. В результате ведьма стала одной из «тонких эпиграмм» Бейдельмана — мощным символическим средством, способным вызвать отрицательные полюса многих других иерархически парных противоположностей в определенной системе классификации. Если эта «поэтика» имела параллели за пределами текстов интеллигенции, то нет никаких причин, по которым те же самые ассоциации и ожидания не должны были влиять на то, как ведьмы узнавались в более широком сообществе. Но это другое дело. Теперь можно предположить, что в высокой культуре той эпохи концептуальная связь между колдовством и в высшей степени аномальными женщинами обеспечивалась симметриями инверсии.

Ключевые слова: инверсия, девиантные женщины, Бейдельман

Предмет

Ранняя современная история (1500–1700 гг. )Европейская историяСоциальная и культурная история

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Щелкните Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т.