Подписание Брестского мира: историческая правда России от РВИО
РОССИЯ ТЕРЯЛА ОКОЛО 1 МЛН КВ. КМ
По договору, подписанному 3 марта 1918 г., территория, оккупированная Германией и Австро-Венгрией, включала Эстонию, Латвию, Литву, Польшу, 75% Белоруссии. Германия и Австро-Венгрия намеревались сами определить судьбу этих областей в согласии с их населением. Советская Россия обязалась заключить договор с Украинской Радой и урегулировать с ней пограничные споры. Все земли, захваченные у Турции, возвращались, вместе с занятыми ранее округами Карса, Ардагана и Батума. Таким образом, Россия теряла около 1 млн кв. км территории. Российская армия демобилизовывалась. Все военные суда России подлежали переводу в русские порты или разоружению. Россия также освобождала от своего присутствия Финляндию, Аландские острова и обязывалась прекратить пропаганду против властей Украины и Финляндии. Военнопленные отпускались на родину.
По тексту Брестского мира договаривающиеся стороны отказывались от взаимного возмещения расходов.
Ратификация этих необычайно тяжелых условий мира вызвала новый политический кризис России. Экстренный съезд РКП(б) и IV Чрезвычайный съезд Советов в марте 1918 г. большинством голосов высказались за ратификацию мира, при этом Совнаркому было дано право в любой момент разорвать его. Против мира резко выступали «левые коммунисты» и левые эсеры. В знак протеста народные комиссары — члены партии левых эсеров вышли из Совнаркома, но остались в Советах и в аппарате управления, в том числе — в ВЧК.
УЧАСТНИКИ И СОВРЕМЕННИКИ
Из официального сообщения советского правительства о ходе переговоров в Брест-Литовске с целью заключения перемирия от 22 ноября 1917 г.
…Наши делегаты начали с декларации о целях мира, в интересах которого предлагается перемирие. Делегаты противной стороны отвечали, что это дело политиков, между тем как они, люди военные, уполномочены говорить только о военных условиях перемирия…
Наши представители внесли проект перемирия на всех фронтах, выработанный нашими военными экспертами. Главными пунктами этого предложения было, во-первых, запрещение переброски войск с нашего фронта на фронт наших союзников и, во-вторых, очищение немцами островов Моонзунда… Наши требования… делегаты противников объявили для себя неприемлемыми и высказались в том смысле, что такие требования могли бы быть предъявлены только разбитой стране. В ответ на категорические указания наших уполномоченных, что для нас дело идет о перемирии на всех фронтах в целях установления всеобщего демократического мира на известных основах, формулированных Всероссийским Съездом Советов, делегаты противной стороны снова уклончиво заявили о недопустимости для них такой постановки вопроса, ибо они в настоящий момент уполномочены вести переговоры о перемирии только с русской делегацией, так как делегации союзников России на конференции нет.
В переговорах участвовали, таким образом, представители всех враждебных нам государств. Из союзных государств на переговорах не было представлено, кроме России, ни одного. Союзные народы должны знать, что переговоры начались и что они будут продолжаться независимо от поведения нынешней союзной дипломатии. В этих переговорах, где русская делегация отстаивает условия всеобщего демократического мира, дело идет о судьбе всех народов, в том числе и тех воюющих народов, дипломатия которых сейчас остается в стороне от переговоров.
«Известия» N 233, 23 ноября 1917 г.
Из заявления Л. Троцкого
…Мы выводим нашу армию и наш народ из войны. Наш солдат-пахарь должен вернуться к своей пашне, чтобы уже нынешней весной мирно обрабатывать землю, которую революция из рук помещиков передала в руки крестьянина. Мы выходим из войны. Мы отказываемся санкционировать те условия, которые германский и австро-венгерский империализм пишет мечом на теле живых народов.
Мы не можем поставить подписи русской революции под условиями, которые несут с собой гнет, горе и несчастья миллионам человеческих существ. Правительства Германии и Австро-Венгрии хотят владеть землями и народами по праву военного захвата. Пусть они свое дело творят открыто. Мы не можем освящать насилия. Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора…
…При создавшихся условиях Россия не имеет возможности выбора. Фактом демобилизации своих войск русская революция как бы передала свою судьбу в руки германского народа. Мы ни на минуту не сомневаемся, что это торжество империализма и милитаризма над международной пролетарской революцией окажется лишь временным и приходящим… Мы готовы немедленно подписать мирный договор, отказываясь от всякого его обсуждения как совершенно бесполезного при создавшихся условиях…
Из воспоминаний инженера-путейца Н.
А. Врангеля:
До переезда в Баты-Лиман мне пришлось пережить трагикомический эпизод. Как известно, предательский Брест-Литовский договор предусматривал сдачу судов нашего Черноморского Флота немедля. Этого предательства не могли перенести даже большевики-матросы, вчерашние убийцы офицеров. Стали кричать о необходимости защищать Крым от немцев, бросились по городу (Севастополю) искать офицеров, прося их опять вступить в командование судами. На судах вместо красного опять взвился Андреевский флаг. Адмирал Саблин вступил в командование Флотом. Военно-революционый Комитет решил защищать Крым и строить стратегическую железную дорогу Джанкой-Перекоп. Бросились искать инженеров и обнаружили в Балаклаве инженера Давыдова, начальника участка постройки линии Севастополь-Ялта (постройка была начата в 1913 г. и приостановлена). Несмотря на уверения Давыдова, что постройка потребует нескольких месяцев, его назначили главным инженером и потребовали от него, чтобы он указал инженеров, которые будет мобилизованы ему в помощь.
100 лет назад был подписан печально знаменитый Брестский договор — Российская газета
Обозреватель «Родины» при активной помощи брестских историков побывал на местах событий, 3 марта 1918 года круто изменивших ход Первой мировой войны.
Разрушенный вокзал, разрушенные империи
Брестский мир, с какой точки зрения его ни рассматривай (а их множество — большевистская, антисоветская…) — не только одна из самых трагических страниц отечественной истории ХХ века, но и не менее трагическая черта, за которой уже спустя восемь месяцев, в ноябре 1918го, бесповоротно исчезли с исторической сцены четыре начинавших войну империи.
Ни один самый безумный политический импрессионист в начале Первой мировой, в том самом августе 1914 г., не мог даже помечтать о том, что спустя четыре с небольшим года на карте уже не будет Российской, Германской, Австро-Венгерской и Османской империй. Три последних — подписанты Брестского мира со стороны Центральных держав.
Итого всем, кто ставил свои подписи в роковой день 3 марта в Белом дворце Брестской крепости, трата чернил в том же календарном году вышла боком. Триумфаторов у «похабного мира» в конечном счете не было вообще, одни проигравшие: «В какой-то момент Россия и Германия напоминали двух участников дуэли, которые, ранив друг друга, сошлись вплотную и оказались друг для друга последней опорой»1.
Но при всем трагизме переговоры о перемирии и мире, которые велись в тогдашнем Брест-Литовске с 3 декабря 1917 по 3 марта 1918 г. (по новому стилю), стали значимым историческим событием европейского и мирового масштаба, и помнить о них стоит. А значит, имеет смысл поискать следы того мира в сегодняшнем Бресте, белорусском областном центре со значительно выросшим по сравнению с 1991 г.
населением (сегодняшних брестчан уже около 350 тыс.).
Любезно сопровождающий меня по историческим местам столетней давности профессор Брестского государственного университета (БрГУ) имени А.С. Пушкина Александр Вабищевич первым делом рассказывает, что в 2019-м город готовится торжественно отметить свое тысячелетие. От того Бреста, который без всяких празднований переживал 900-ю годовщину со дня основания, мало что осталось. Уцелел ряд строений на железнодорожном вокзале, куда 20 ноября (3 декабря) 1917 г. приехала через Двинск первая делегация большевиков. Правда, по словам очевидца этого события, на станции наблюдалась «картина разрушения — вокзал закрыт для движения, крыша его разрушена»2.
Город, которого нет
Сам же уездный город Брест-Литовск Гродненской губернии еще с августа 1915 г, когда отсюда ушли русские войска, фактически был призраком. 80 процентов построек (2500 из имевшихся 3670 зданий и 1500 из 1700 частных домов) было разрушено, не пострадали лишь немногие объекты, которые стояли в стороне от старого города.
Подавляющее большинство брестского населения было эвакуировано, в конце 1918 г. из довоенных почти 60 тысяч в Бресте проживало не более 7 тысяч человек. Разрушения Первой мировой аукались и десятилетие спустя, уже при польской власти: к 1927 г. было восстановлено только 730 домов3.
Мрачны и свидетельства участников брестских переговоров. Академик-историк Михаил Покровский лаконичен: «От Бреста-города стояли одни руины, едва ли можно было найти дюжину обитаемых домов, нет, значит, ни гостиниц, ни ресторанов»4. А вот что сообщил «Известиям» подполковник Джон Фокке: «Делегаты, побывавшие в городе, передают, что от последнего остались одни следы. Город при отступлении почти целиком выгорел, и только обломки стен и кое-где торчащие печные трубы говорят о том, что здесь были дома. Немцы рассказывают, что при вступлении их в Брест-Литовск он был весь в едком дыму и в течение нескольких дней пожар не прекращался, несмотря на все принятые меры по локализации его»5.
Немецкий штаб и один из главных персонажей брестских мирных переговоров генерал Макс Гофман первоначально вынуждены были разместиться на станции в железнодорожных вагонах, а затем переселились в Брестскую крепость. Часть ее фортов была уничтожена, но там можно было вести переговоры, причем конфиденциально — никаких журналистов в ходе трехмесячной «борьбы за мир» (как называла эти события пропаганда большевиков) в Бресте не было и в помине.
Немцы вместо Немцевичей
Но осталось ли в XXI веке в Бресте что-то аутентичное, имеющее прямую связь с «грабительским миром» из 1918го? В легендарной Брестской крепости от тех зданий, где шли переговоры и подписывались документы, лишь руины. Однако на месте выясняется, что не все утрачено безнадежно. Доктор исторических наук Вабищевич везет меня за город, в деревню Скоки. С 1 сентября 1916 по 10 мая 1918 г. находящийся здесь дворец Немцевичей стал резиденцией главнокомандующего германским Восточным фронтом принца Леопольда Баварского (1846-1930) — это было единственное место в округе, где мог разместиться генерал-фельдмаршал.
Немцы даже замостили дорогу, ведущую из крепости в Скоки — для более оперативного сообщения с августейшей особой.
С XVII века этой землей владели Немцевичи — известный польский дворянский род, к которому принадлежал и родившийся здесь секретарь повстанца Тадеуша Костюшко, историк и писатель Юлиан Урсын Немцевич. Дворец в Скоках был построен его отцом Марцелием, брестским судьей, во второй половине XVIII века. В августе 1915 г. Немцевичи были вынуждены эвакуироваться отсюда вместе с русской армией. Считается, что Зофья, супруга тогдашнего владельца Скоков Яна Урсын Немцевича, уговорила казаков, которым было поручено взорвать дворец, не трогать фамильную реликвию6.
А в 2005 г. брестский краевед, кандидат физико-математических наук Анатолий Гладыщук предположил, что подписание перемирия между большевиками и Центральными державами 2(15) декабря 1917 г. произошло не в Брестской крепости, а в шести верстах от города в Скоках. Энтузиаст сравнил сохранившиеся фото и обнаружил сходство люстры, висевшей во дворце до Первой мировой, и той, что освещала в 23 часа 10 минут церемонию подписания7.
Свою версию краевед со временем подкрепил цитатами из воспоминаний принца Леопольда — он установил контакт с потомками баварского королевского дома, приславшими ему ряд ценных материалов.
Дворец в Скоках сохранился по сей день — благодаря тому, что в послевоенные годы здесь располагалась школа (боковые флигели в 1950-е гг. разобрали на кирпич). С 2015 г. в усадьбе открыт музей, и отныне в этих приятных глазу местах могут побывать все приезжающие в Брест. Старший научный сотрудник музея, аспирант БрГУ Владимир Лишик рассказывает о том, что Немцевичи успели вывезти всю обстановку, остались лишь голые стены. Те времена помнит сохранившаяся почти в первозданном виде лестница на второй этаж, по дубовым ступеням которой ходили и Немцевичи, и Людвиг Баварский.
На первом этаже дворца располагается тот самый зал, подозреваемый в причастности к подписанию перемирия — еще недавно здесь звенели детские голоса в школьном спортзале.
Оркестр электрического света
Попытаемся разобраться.
Основные аргументы Анатолия Гладыщука, полагающего, что Скоки «редко упоминаются … в позднейших мемуарах участников переговорного процесса», звучат так: «Где еще в уничтоженном Бресте можно было найти столь хорошо обустроенный зал с электрическим освещением, который видим на снимке и который принц называет «нашей большой столовой», кроме как в скоковском дворце?!»8.
На самом деле о резиденции Леопольда Баварского советский читатель узнал уже в 1925 г., когда на русский язык перевели вышедшие двумя годами ранее в Германии воспоминания Макса Гофмана: «Принц устроил свою личную квартиру в покинутом имении Скоки»9. И другие мемуаристы тот самый дворец упоминают охотно.
А вот лампочки у немцев имелись не только в Скоках. Направляясь в Брест, подполковник русской армии Джон Фокке, учившийся в Петербурге в электротехническом институте, наблюдал «немецкое траншейное благоустройство: стены окопов забраны листовой жестью, их жилые участки оклеены обоями, а в иных землянках даже мягкая мебель и уют вплоть до пианино.
Повсюду электричество, поражающее обилием света. Узнаю: на участок одной дивизии по штату положено 10 000 лампочек». В Брестской крепости с работой передвижных армейских электростанций тоже не было никаких проблем. Вот как выглядела комната, выделенная Фокке — отдельная, как и у каждого члена советской делегации: «Порядочной величины, уютно омеблированная мягкими креслами, с большим письменным столом для занятий, с прекрасной пружинной кроватью и, конечно, с электрическим освещением»10.
Была электрифицирована и предназначенная немцами для переговоров о перемирии «зала конференции — тут же, поблизости, в деревянном доме-бараке казенно-дачного вида». Именно там сделана датируемая в воспоминаниях Фокке тем же днем, что и перемирие, 2(15) декабря, фотография рабочего процесса. Это помещение поменьше, чем на снимке, запечатлевшем подписание перемирия ближе к полуночи того же дня.
Заметим, что наблюдательный подполковник не упоминает о том, что подписывать бумаги высокие договаривающиеся стороны отправились в Скоки.
По версии Фокке, «в одиннадцатом часу вечера присутствующих пригласили в общий зал». На мой взгляд, это вполне согласуется с информацией, которую приводит в своем дневнике от 15 декабря принц Леопольд: «Мы все собрались в нашей большой столовой, где эти документы были торжественно подписаны». Местоположение «большой столовой», она же «общий зал», четко указывает не менее наблюдательный академик Покровский: «В виде «почета» наших водили есть в маленькое «казино», где питалась главная квартира принца Леопольда Баварского: было еще большое («Казино III»), где ело гарнизонное офицерство»11.
Кормили делегацию большевиков в Белом дворце — в том самом, где затем велись собственно переговоры о мире. И там электрификация присутствовала зримо. К сожалению для приятных глазу Скоков, версия о подписании там перемирия по части имеющихся у нас аргументов очевидно уступает изложенной выше.
Между Оффенбахом и Вагнером
И все-таки резиденция Леопольда Баварского к важнейшим для истории Первой мировой войны событиям причастна непосредственно, и посещать ее гостям Бреста стоит именно в этом качестве.
И сам принц, и приехавший по его приглашению вместе со всей советской делегацией Фокке повествуют о том, что здесь был устроен прием по случаю подписания перемирия. В народной памяти это событие также отложилось: не уехавший в эвакуацию житель Скоков Михаил Косюк запомнил, что «во дворце произошло некое важное событие, сопровождавшееся большим приемом»12.
Прием, когда «всего за обедом — двадцать четыре человека»13 (сохранилась и схема рассадки гостей именно в этом количестве14), для резиденции под Брестом действительно был большим — по сравнению с камерными визитами высоких гостей, например, обедавшего здесь же 21 декабря министра иностранных дел Австро-Венгрии графа Оттокара Чернина. Визит же большевиков Леопольд Баварский удостоил краткого упоминания в дневнике: «17 декабря, — 1 , прекрасный солнечный зимний день, вечером стало холодно. На обед в Скоки прибыли ко мне все присутствующие руководители делегаций союзников рейха, а также все русские.
Русские постепенно становятся все более доверчивы»15.
Фокке, который затем полагал, что ему выпало «безрадостная право-обязанность быть свидетелем брестского позора», оставил вполне жизнеутверждающее описание двухчасового обеда в Скоках. Приглашенных доставили в усадьбу на штабных автомобилях, интерьеры дворца явно приглянулись подполковнику: «Замок Скоки — уголок уцелевшей помещичьей старины. Это небольшой особняк с почетными часовыми у входа. В вестибюле, куда мы входим — охотничьи трофеи, масса оленьих рогов и голов». Прием удался на славу: «Обед прекрасный, оркестр играет из Оффенбаха, Штрауса и малоизвестного опереточного композитора Сюлливана16, на прибавку к которым серьезные Вагнер и Григ»17.
Если бы камни могли говорить
По сравнению с мрачностью и трагизмом последующих переговоров о мире, заключение крайне необходимого всем воюющим сторонам перемирия и вправду логично сравнить с сочинениями Жака Оффенбаха. Приемом у принца роль Скоков в мировой истории была исчерпана, все последующие перипетии брестских переговоров были сосредоточены в крепости.
Научный сотрудник мемориального комплекса «Брестская крепость-герой» Инна Гавриленко подробно показывает и рассказывает, где все это происходило: ни одно из зданий не сохранилось. В казармах на северной стороне крепости квартировала советская делегация. Застрелившегося 29 ноября (12 декабря) генерала В.Е. Скалона18 отпевали в Свято-Николаевском храме крепости, певчими были русские военнопленные.
В Инженерном управлении начинались переговоры о мире. Именно там находился штаб германского Восточного фронта во главе с генералом Гофманом. В трехэтажном Белом дворце заседания продолжились и завершились 3 марта подписанием «похабного мира» в переоборудованном немцами обширном помещении, где ранее был зрительный зал с эстрадой и сценой.
Мы подходим к руинам Белого дворца — на этом месте стояла церковь св. апостолов Петра и Павла базилианского монастыря, основанного в 1629 г. Униатский монастырь был разрушен, а возникшее на месте храма в конце XVIII века здание со строительством крепости было приспособлено под офицерское собрание. Именно в народе его прозвали Белым дворцом — здание было оштукатурено и побелено, выделяясь на фоне казарм красного кирпича.
Законсервированные сегодня руины — следы героического сопротивления в июне 1941го бойцов 75-го отдельного разведбатальона 6й стрелковой дивизии, которое возглавил рядовой Алексей Шугуров19. Среди руин позднее нашли надпись «Умираем не срамя» и останки почти 140 человек.
…На сверхобильно политой кровью брестской земле плотно переплелись трагические следы двух мировых войн. Собственно, Брестский мир 3 марта 1918 г. и обусловленный им вариант окончания Первой мировой не только дал сильнейший импульс Гражданской войне, в том числе интервенции, но и стал одним из первых кирпичиков в фундамент новой мировой бойни. Кирпичиков цвета стен Брестской крепости — красно-кровавого…
1. Ватлин А.Ю. Международная стратегия большевизма на исходе Первой мировой войны // Вопросы истории. 2008. N 3. С. 72-73.2. Фокке Д.Г. На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии (мемуары участника Брест-Литовских мирных переговоров) // Архив русской революции, издаваемый И.
В. Гессеном. Т. ХХ. Берлин, 1930. С. 25.3. ВабЄшчэвЄч А. Крэпасць Є горад Брэст-ЛЄто ск у час Першай сусветнай вайны паводле сведчання вЄдавочца // Беларускi гЄстарычны часопЄс. 2015. N 8. С. 12.4. Первые шаги большевистской дипломатии. Дневниковые записи академика М.Н. Покровского / Публ. А.В. Есиной // Вестник Российской академии наук. 1993. N 2. С. 156.5. Борьба за мир // Известия ЦИК. 1917. 26 ноября. С. 6.6. Гладыщук А.А. О некоторых деталях подписания военного перемирия в Скоках // Великая европейская война на Беларуси: сб. материалов V международной научно-практической конференции. Брест, 2017. С. 4.7. Гладыщук А.А. Перемирие под люстрой. Первая мировая война была остановлена в Скоках // Вечерний Брест. 2005. 26 октября. С. 10.8. Гладышчук А.А. НямцэвЄчы. Сапра дныя гЄсторыЄ. МЄнск, 2009. С. 173, 186.9. Гофман М. Война упущенных возможностей. М.; Л., 1925. С. 129.10. Фокке Д.Г. Указ. соч. С. 22, 26.11. Там же. С. 26, 87; Гладышчук А.А. НямцэвЄчы. С. 182; Первые шаги большевистской дипломатии.
Дневниковые записи академика М.Н. Покровского. С. 156.12. Гладыщук А.А. О некоторых деталях подписания военного перемирия в Скоках. С. 4.13. Фокке Д.Г. Указ. соч. С. 89.14. Гладышчук А.А. НямцэвЄчы. С. 185.15. Там же. С. 183.16. Имеется в виду британский композитор Артур Сеймур Салливан (1842-1900).17. Фокке Д.Г. Указ. соч. С. 60, 89.18. О самоубийстве русского генерала «Родина» писала совсем недавно: Ганин А. «Я больше жить не могу…» // Родина. 2016. N 8. С. 31-35.19. О разведчиках 75го батальона см.: Митюков А. Брестский разведбат показал вермахту бесславное будущее // СБ-Беларусь сегодня. 2014. 11 сентября.
«Похабник» Ленин. Сто лет назад большевики заключили Брестский мир
«Могилёв. Анне Львовне Скалон. Прощай, дорогая, ненаглядная Анюта, не суди меня, прости, я больше жить не могу, благословляю тебя и Надюшу. Твой до гроба Володя».
Такую записку нашли на столе в комнате, где в три часа пополудни 29 ноября (12 декабря по новому стилю) 1917 года застрелился генерал-майор русской армии Владимир Скалон.
Новое большевистское правительство России назначило его, опытного и авторитетного офицера-штабиста, военным консультантом делегации, которая прибыла в Брест-Литовск для подготовки мирных переговоров с Германией и ее союзниками. Было ясно, что условия возможного мира будут чрезвычайно тяжелыми для России, чья армия развалилась, разложенная революционной агитацией. Генерал Скалон, монархист по убеждениям, решил не дожидаться того, что считал невыносимым позором для своей страны и армии. Предчувствия не обманули несчастного генерала: Брестский мир, после многих перипетий подписанный ровно сто лет назад – 3 марта 1918 года, по праву считается самым тяжелым и унизительным мирным соглашением в российской истории.
Мир был заключен в условиях наступления немецких войск, начавшегося в середине февраля – после того, как большевистская делегация во главе со Львом Троцким фактически сорвала предыдущий раунд мирных переговоров. Троцкий выдвинул парадоксальный лозунг «Ни мира, ни войны».
Воевать России было больше некем, армия перестала существовать. Ленину стало ясно, что если большевики не согласятся даже на самые жесткие условия мира, то, по выражению самого главы Совнаркома, «мир заключит уже другое правительство». Но убедить в этом соратников по партии большевистскому вождю оказалось непросто.
Берешь вокзал, арестовываешь большевиков, сажаешь на поезд еще солдат и едешь дальше
Совнарком направил в Брест новую делегацию во главе с Григорием Сокольниковым. Она и подписала мир, который сам Ленин назвал «похабным». Бывшая Российская империя уступала противнику территорию сегодняшней Украины, частично – Белоруссии и стран Балтии, некоторые регионы Южного Кавказа, проводила демобилизацию армии и флота – которые, впрочем, из-за революционных бурь и так находились в разваленном состоянии. От страны была отторгнута территория с населением 56 миллионов человек и львиной долей предприятий тяжелой промышленности.
Но большевикам повезло: Брестский мир продержался лишь 9 месяцев. В ноябре 1918 года, когда Центральные державы потерпели поражение на других фронтах Первой мировой, одним из условий перемирия Антанты и Германии стал отказ последней от условий Брест-Литовского соглашения. Через пару дней советская Россия подтвердила, что считает «похабный» мир аннулированным.
Историю Брестского мира и его значение в контексте российской революции для Радио Свобода комментирует старший научный сотрудник Института российской истории РАН Владислав Аксенов.
– Чтобы понять значение Брестского мира, нужно учесть несколько факторов. Во-первых, это общая ситуация на фронте, в частности, в русской армии. Развал ее начинается еще осенью 1916 года, когда усиливается дезертирство.
Во время Митавской операции, начавшейся в декабре 1916 года, сибирские полки поднимали бунт, отказывались идти в наступление. Усмирять их пришлось с помощью артиллерии. Далее печально известный «Приказ номер 1» от 1 марта 1917 года – обычно на него всю вину за развал русской армии взваливают. Это, конечно, не совсем так, потому что, собственно, этот приказ вводил в армии институт солдатских комитетов, но при этом оставлял солдат в подчинении у офицеров. Тем не менее на волне всеобщей эйфории и мечтаний солдат о полной свободе он порождает такие «творческие инициативы» снизу, что к лету 1917 года приходится восстанавливать смертную казнь на фронте, иначе Россия может оказаться без армии. А уже после прихода большевиков к власти, в декабре 1917 года, был принят декрет о выборном начале в армии, который по сути узаконил стихийные процессы. В принципе можно согласиться с тем, что к моменту подписания Брестского мира у России армии уже не было, она разбежалась, а та, которая осталась, была деморализована.
Второй момент – внутриполитическое положение. Большевики пришли к власти на волне популистских настроений, и ради этого им пришлось отказываться от некоторых программных требований. В частности, так произошло с Декретом о мире. С самого начала Первой мировой войны большевики призывали не к прекращению военных действий как таковых, а к тому, чтобы «перевести войну империалистическую в войну гражданскую». Но в 1917 году для солдат, уставших от войны, этот лозунг был непонятным, поэтому из декрета о мире его убрали. Мир был необходим большевикам, потому что они прекрасно понимали, что он соответствует настроениям солдатской массы.
Но вопрос в том, какой именно мир им был нужен. В партии было три течения. Ленин и его сторонники стояли на исключительно прагматических позициях: главной целью было удержаться у власти. Понимая, что у России армии фактически нет, Ленин требовал скорейшего заключения мира на любых условиях: даже «похабный» мир лучше войны.
Вторая группа была вокруг Бухарина, он мыслил по-марксистски, в отличие от Ленина. Ведь согласно классическому марксизму социалистическая революция не может победить в отдельно взятой стране, она должна быть поддержана мировой революцией. Соответственно, надо было продолжать войну с Германией, чтобы спровоцировать там революцию. Перейти к так называемой революционной войне, которая потом и приведет к мировой социалистической революции. Наконец, посередине находилась группа Троцкого, который выдвинул тезис «ни войны, ни мира». Он также надеялся на то, что революция в Германии снимет проблему «похабного» мира для большевиков. Главное – до этой революции дотерпеть.
Ленин требовал скорейшего заключения мира на любых условиях
– А что же другая сторона – Германия и ее союзники?
– Они были заинтересованы в скорейшем заключении мира, но на своих условиях. Во-первых, они стремились поправить экономическое положение за счет поставок сырья, прежде всего продовольствия, из России и Украины.
Второй интерес – заключить мир на Востоке, чтобы перебросить армию против главных своих противников на Западе. У Германии было куда больше ресурсов для реализации этих своих планов, чем у России. Она могла ждать, могла провести несколько наступательных операций, чтобы вынудить большевиков побыстрее заключить мир, что в конце концов и произошло.
– Ленин добивается заключения мира, несмотря на раздрай, возникший в большевистском руководстве вокруг этого вопроса. Насколько я понимаю, есть три очевидных варианта, касающихся поведения Ленина. Первый – это, как вы сказали, предельный прагматизм: удержаться у власти любой ценой. Второй вариант – все-таки идеалистическая надежда на революцию в Европе и Германии, которая сделает этот ужасный мир в любом случае недействительным. Вариант номер три – предвидение того, что Германия проиграет на Западе мировую войну державам Антанты и в любом случае Брестский мир обнулится. Какая из трех версий верна?
– Я думаю, все три варианта имели место.
Сам захват власти большевиками в октябре 1917 года был большой авантюрой. Ленин писал о том, что не уверен, что большевикам удастся сохранить власть до начала 1918 года. Они шли на большой риск. Поэтому для Ленина все-таки задача номер один – удержаться у власти. То, что Германия рано или поздно проиграет, я думаю, было понятно очень многим. Вопрос был в том, смогут ли большевики дожить до этого момента. Ленин, как я сказал, был прагматиком, он считал, что проблемы необходимо решать по мере их поступления. На тот момент, по мнению Ленина, мир был необходим для удержания большевиками власти.
– При подписании Брестского мира была задействована, как известно, по настоянию Центральных держав также Украинская народная республика. Германия и ее союзники признали независимость Украины. Можно ли сказать, что Брестский мир, при всем его однозначном характере, был надеждой для национальных движений на окраинах бывшей Российской империи – украинского, белорусского, литовского, грузинского? И эти новые независимые страны в итоге проиграли вместе с Германией, потому что наконец почти всё пространство бывшей Российской империи было вновь объединено, теперь уже под властью большевиков?
– 1917 год дал мощный толчок развитию национальной идеи.
Центральная Рада в 1917 году была большой силой на Украине, хотя и шла на переговоры с Временным правительством России. В целом Центральная Рада договорилась с Временным правительством об автономии Украины в составе России, но там были и люди, которые мечтали о независимости. В этом отношении действительно мир с Германией казался части интеллигенции на Украине способом реализации национальных чаяний. Но не будем забывать, что уже в тот момент на Украине шла гражданская война, зимой 1918 года красные наступали на Киев. А Германии, кстати, проиграли все – очень скоро власть на Украине сменилась при покровительстве немцев. Замечу также, что подписание Брестского мира большевиками не сняло проблемы военной угрозы со стороны Германии, которая приняла участие в интервенции в Россию, поддерживала антибольшевистские силы на Украине и на Дону. В сентябре 1918 года советской власти пришлось пойти на заключение дополнительных секретных соглашений с Германией. И только в ноябре, после поражения немцев на Западе, большевики ликвидировали Брестский мир.
Мир с Германией казался части интеллигенции на Украине способом реализации национальных чаяний
– После заключения «похабного» мира левые эсеры выходят из состава Совнаркома, а летом поднимают восстание. Активизируются антибольшевистские силы в разных регионах России. Наконец, Антанта, пусть и небольшие контингенты, но все-таки высаживает на окраинах бывшей империи – в Архангельске, в Баку и так далее. Можно ли сказать, что Брестский мир стал катализатором гражданской войны в России?
– Существует такая точка зрения в историографии. Но мне кажется, что значение Брестского мира в этом плане преувеличено. Ведь фактически гражданская война начинается уже в конце октября 1917 года. Она носит локальный характер, по отдельным городам, но тем не менее, число жертв исчисляется тысячами среди мирных жителей. Это бои под Петроградом и в Москве, в Ростове-на-Дону, в Поволжье мощные столкновения. Почва для гражданской войны была уже подготовлена.
– Как к заключению столь унизительного мира отнеслось российское общество?
– Если мы говорим о политических оценках Брестского мира как предательства России, то, конечно, это прежде всего волновало интеллигенцию. Для нее Брестский мир был, мягко говоря, разочарованием, для кого-то – сильным шоком. Но если говорить о широких слоях населения, крестьянстве, то там это восприняли вполне спокойно. Просто потому, что подписание любого мира означало окончание войны, а от войны простой народ устал.
Немецкий офицер – австрийскому: «Россия встречает нас с распростертыми объятиями». (Карикатура из антибольшевистской прессы, 1918)Если же вернуться к интеллигенции и политическим кругам, то, мне кажется, куда более серьезным событием стал разгон Учредительного собрания 6 января 1918 года. Потому что фактически идея созыва Учредительного собрания – это главная идея революции 1917 года. Даже до этого большевиков иногда называли контрреволюционерами, рассматривая октябрь 1917-го как контрреволюционный переворот.
Но пока большевики обещали созвать Учредительное собрание, надежды еще у кого-то оставались. После 6 января стало ясно, что большевики – действительно контрреволюционеры по отношению к демократии. После же Брестского мира были реанимированы слухи о том, что большевики – немецкие шпионы. Но в целом для большинства населения Брестский мир, на мой взгляд, не был каким-то рубежом в отношении к власти.
– Вправе ли Москва благодарить Ленина за то, что, заключив Брестский мир, он решил вернуть туда столицу России и переехать в Москву со всем правительством? В Петрограде было опасно, немцы могли его в любой момент взять, если бы захотели. Так что – не будь Брестского мира, Петроград/Петербург до сих пор был бы столицей России?
– Нет. Во-первых, угроза Петрограду всерьез появилась еще в августе 1917 года. Немцы вошли в Ригу, это открывало прямой путь на Петроград. Именно Временное правительство Керенского объявило эвакуацию Петрограда. В Москву начинают перевозить архивы, переезжают некоторые учреждения. Неофициальный переезд столицы начался еще в августе – сентябре 1917 года. Большевики продолжили эту тенденцию, и Брестский мир только ускорил переезд, – говорит историк Владислав Аксенов.
«Немецкие шпионы» и «похабный мир»
- Артем Кречетников
- Би-би-си, Москва
Германские офицеры встречают советскую делегацию на брестском вокзале (декабрь 1917 г.)
95 лет назад, 17 декабря (4 декабря по старому стилю) 1917 года, на Восточном фронте Первой мировой войны умолкли пушки. Советская Россия заключила перемирие с Германией и ее союзниками.
Начались переговоры, завершившиеся провалом, германским ультиматумом и подписанием 3 марта 1918 года «похабного», по словам Владимира Ленина, Брестского мира.
Есть мнение, будто все было согласовано заранее, и большевики отдачей Украины, Белоруссии, Прибалтики и части Кавказа расплатились с Берлином за поддержку.
Двойная игра
Германская разведка не могла не обратить внимания на единственную российскую партию, открыто призывавшую к военному поражению своей страны.
Финансовая подпитка большевиков, так же, как знаменитый «пломбированный вагон», а точнее, два поезда, в которых немцы после Февральской революции перебросили из Швейцарии в Россию 159 видных революционеров во главе с Лениным — общеизвестные факты.
3 декабря 1917 года статс-секретарь германского МИД Кюльман докладывал кайзеру: «Лишь тогда, когда большевики стали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под разными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги свой главный орган «Правду», вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии».
Впоследствии, в эмиграции, меньшевик Абрамович писал другому меньшевику, Валентинову-Вольскому: «Как и Вы, я отношусь скептически к идее, что без немцев революция не случилась бы.
Но я не совсем уверен в том, что без получения очень больших денег большевистская партия приобрела бы так быстро такую огромную силу. Деньги не все, но презирать деньги нельзя; на них был построен огромный аппарат, огромная печать, которую другим путем нельзя было бы так легко создать».
В то же время большинство историков считают популярный и в 1917 году, и в наши дни тезис о большевиках как немецких шпионах упрощенчеством. Ленин и его соратники в слуги к кайзеру не нанимались. Имели место временное совпадение интересов и сложная игра, в которой стороны стремились использовать друг друга.
Начало войны застало Ленина на территории Австро-Венгрии. Российские подданные подлежали интернированию в лагеря. Социал-демократический депутат Виктор Адлер отправился к министру внутренних дел графу Отокару Черни ходатайствовать за Ленина.
Подпись к фото,Переговоры велись в непрезентабельном здании
«Вы уверены, что господин Ульянов — враг российского правительства?» — спросил министр.
«О да! — ответил Адлер. — Больший враг, чем Вы, Ваше превосходительство!»
Поглощенный тактическими соображениями войны, Черни не задумался о том, что Ленин в такой же степени был врагом его самого и всего существовавшего мирового порядка.
Взяв власть, большевики не скрывали своего отношения к России как к «депо мировой революции» и главным для победы дела коммунизма считали захват власти именно в Германии с ее развитой промышленностью.
«Советская Германия, объединенная с Советской Россией, оказались бы сразу сильнее всех капиталистических государств, вместе взятых», — мечтал Троцкий.
Посол Вильгельм фон Мирбах, приехавший в Москву после заключения Брестского мира и убитый при подозрительных обстоятельствах 6 июля 1918 года, бомбардировал Берлин депешами в духе «что же мы натворили» и предлагал, пока не поздно, использовать силу, чтобы сменить большевистский режим на что-нибудь более приличное. Препятствие было одно: никакая другая политическая сила в России не готова была подтвердить условия «брестской капитуляции».
Наконец, следует заметить, что для Германии отношения с большевиками не являлись чем-то исключительным. По данным британского историка Джонатана Смила, за время Первой мировой войны Берлин потратил на так называемую «мирную пропаганду» 382 миллиона марок, из них лишь 30 миллионов в России. На подрывную деятельность против Италии и Румынии выделялось больше.
Мир любой ценой
Мнение, будто без большевиков революции не случилось бы и Россия вошла бы в число победителей, также во многом упрощает реальность. Конечно, ленинцы, по выражению Виктора Суворова, «разлагали армию, как вши, своей «Окопной правдой», но был ли их вклад решающим — большой вопрос.
Ура-патриотический подъем прошел после поражений 1915 года, и война «за Галицию и проливы» сделалась непопулярной во всех слоях общества. Ни брусиловский прорыв, ни рост военного производства в 1916 году, когда армия, наконец, получила в достатке снарядов и патронов, этого настроения не изменили.
Число дезертиров и «уклонистов» в России еще до революции достигло 15% от числа призванных, тогда как в Германии двух процентов, во Франции трех процентов.
Февральская революция случилась без всякого участия большевиков. В Петрограде в тот момент находились всего три сколько-нибудь видных партийца: Шляпников, Молотов и Залуцкий. Ленин за несколько недель до Февраля говорил молодым швейцарским социалистам, что его поколение до революции не доживет, и больше всего был озабочен ситуацией в братской социал-демократической партии Швеции. Троцкий обсуждал с американскими левыми планы создания социалистической республики на Гавайских островах.
Развал фронта начался еще до октябрьского переворота. Организованное Временным правительством июньское наступление закончилось сдачей немцам Риги. Военный министр Керенский метался по фронтам, но даже его знаменитого красноречия не хватало, чтобы подвигнуть войска пойти в атаку.
Отчаявшиеся власти создали ударный батальон из женщин-добровольцев, чтобы устыдить солдат-мужчин, но и это не помогло.
Временное правительство, во-первых, не скрывало, что считает неправильным признать все жертвы предыдущих трех лет бессмысленными и нарушить союзнические обязательства, во-вторых, принципиально отказывалось решать ключевые вопросы государственной жизни до созыва Учредительного Собрания.
Но массы не придавали значения демократическим процедурам. «Штык в землю!» — да и все тут.
Именно обещание немедленного мира стало главной причиной роста популярности большевиков.
Американский журналист Джон Рид вспоминал, как в ноябре 1917 года солдат, раненый под Гатчиной в перестрелке с казаками Краснова, даже в беспамятстве бормотал: «Будет мир, будет мир…».
В Европе мир наступил через год, в России — через пять лет.
С позиции слабости
Советская пропаганда подчеркивала, что самым первым актом новой власти стал Декрет о мире, и тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить.
Переворот произошел в ночь с 7 на 8 ноября, а уже через несколько часов II Всероссийский съезд Советов, к открытию которого большевики приурочили захват власти, обратился к правительствам всех воюющих стран с призывом объявить перемирие и начать переговоры.
В тот же день Ленин потребовал от и.о. верховного главнокомандующего Николая Духонина прекратить боевые действия и начать демобилизацию. Духонин отказался. Совнарком назначил главковерхом прапорщика Николая Крыленко. Прибывшие с ним 20 ноября в могилевскую ставку матросы и латышские стрелки ворвались в кабинет Духонина и подняли его на штыки.
Выражение «отправить в штаб Духонина» широко употребляли во время Гражданской войны и красные, и белые.
9 ноября Ленин направил на фронты беспрецедентную в истории войн телеграмму: «Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем».
Подпись к фото,Встречи проходили впустую
10 ноября правительства стран Антанты выразили протест против нарушения договора от 5 сентября 1914 года, запрещавшего союзникам заключение сепаратного мира или перемирия.
Германия 27 ноября ответила согласием. 2 декабря советская делегация во главе с Абрамом Иоффе прибыла в Брест-Литовск, где находилась ставка германского командования на Восточном фронте.
На следующий день состоялся первый раунд переговоров. 15 декабря было заключено временное перемирие, вступившее в силу через два дня.
На открывшихся следом мирных переговорах Германию представлял уже упоминавшийся Кюльман, Австро-Венгрию — Черни, ставший к этому времени министром иностранных дел, Болгарию — министр юстиции Попов, Турцию — председатель меджлиса Талаат-бей.
В советскую делегацию входили большевики Иоффе, Каменев, Сокольников и Карахан, левые эсеры Биценко и Масловский, восемь генералов и офицеров, пять «представителей трудящихся масс» и девять технических сотрудников. Самый высокопоставленный военный, генерал-майор Скалон, 12 декабря застрелился.
«Я никогда не забуду первого обеда с русскими, — писал член немецкой делегации генерал Макс Гофман. — Напротив меня сидел рабочий, которому, по-видимому, множество приборов и посуды доставляло большое неудобство. Он хватался то за одно, то за другое, но вилку использовал исключительно для чистки своих зубов.
Наискосок от меня сидел крестьянин с длинными седыми локонами и похожей на лес бородой. Он вызвал у персонала улыбку, когда на вопрос, красное или белое вино предпочитает к обеду, ответил: «Покрепче».
Камнем преткновения стал территориальный вопрос. Германские и австро-венгерские представители предложили советской стороне «принять к сведению заявления, в которых выражена воля народов, населяющих Польшу, Литву, Курляндию, Эстляндию и Лифляндию, об их стремлении к полной государственной самостоятельности», и сообщили, что Украинская Центральная Рада направляет в Брест собственную делегацию.
Язык Троцкого и сапог Гофмана
28 декабря советская делегация прервала переговоры и выехала в Петроград. ЦК большевиков принял решение: «Держимся до германского ультиматума, потом сдаем». Наркому иностранных дел Троцкому было предложено лично возглавить переговоры. Вместе с ним в Брест отправился его ближайший сподвижник Карл Радек. Переговоры возобновились 9 января.
Советская делегация (второй справа в верхнем ряду — Лев Троцкий)
Сталинский «Краткий курс» и советские учебники истории камня на камне не оставили от «нелепой» и «предательской» позиции Троцкого: «Ни мира, ни войны, а армию распустить».
Современные исследователи указывают, что Троцкий, конечно, ошибся в расчетах, но мысль сама по себе не была такой уж глупой. Ленин и ЦК большевиков не считали его ни изменником, ни дураком и не пытались поправить.
Троцкий надеялся, что Берлин воспользуется возможностью перебросить все силы на Западный фронт и откажется от территориальных претензий. Кроме того, он со дня на день ждал революции в Германии и всячески тянул время. Перед отъездом в Брест Ленин напутствовал его: «Чтобы затягивать переговоры, нужен затягиватель».
Троцкий пытался навязать немцам философские дискуссии о преимуществах социализма и неизбежности мировой революции. Радек по прибытии в Брест немедленно отправился на железнодорожную станцию агитировать охранявших ее солдат.
Троцкий, получив протест, ответил, что его подчиненный хотел всего лишь «прощупать», готовы ли немецкие войска идти в наступление.
«Выражение его [Троцкого] лица ясно указывало на то, что он лучше бы завершил малосимпатичные для него переговоры парой гранат, швырнув их через зеленый стол […] Я спрашивал себя, прибыл ли он вообще с намерением заключить мир или ему была нужна трибуна, с которой он мог бы пропагандировать большевистские взгляды», — вспоминал Кюльман.
Троцкий впоследствии называл общение с партнерами «визитами в камеру пыток».
Подпись к фото,Представители Четверного союза (крайний слева — Макс Гофман)
«С переменой главы делегации резко изменились и отношения с немцами. Мы стали встречаться с ними только на совместных заседаниях, так как перестали ходить в офицерское собрание, а довольствовались у себя в блоке, в котором жили. Троцкий выступал всегда с большой горячностью, Гофман не оставался в долгу. Отдавая себе отчет о степени разложения русской армии и невозможности какого-либо отпора в случае наступления немцев, я несколько раз говорил об этом на совещаниях членов делегации, но каждый раз выслушивался Троцким с явной снисходительностью к моим непрошеным опасениям.
Его поведение с немцами явно клонилось к разрыву», — вспоминал один из советских представителей — бывший царский генерал Александр Самойло.
Гофман сначала выходил из себя и повышал голос, потом, показывая, что болтовня ему надоела, молча клал на стол ногу в надраенном сапоге.
«Мы сразу поняли, что единственная реальность, которую действительно следует воспринимать всерьез при этих бесполезных разговорах, — это сапог Гофмана», — писал Троцкий.
Раскол в Петрограде
18 января Гофман предъявил карту, на которой были обозначены территориальные претензии Германии и ее союзников. Советская делегация попросила 10 дней для их обсуждения с правительством.
По мнению историков, уверенность немецкой делегации усилилась после разгона большевиками Учредительного Собрания 19 января. Ранее они опасались, что Учредительное Собрание может занять оборонческую позицию и заставить Совнарком отклонить ультиматум.
«Разгон Учредительного Собрания означал готовность к прекращению войны какой угодно ценой.
Тон Кюльмана стал заметно наглее», — вспоминал Троцкий.
Никогда большевистская партия не была так разделена, как по вопросу о мире с Германией. Из видных большевиков Ленина с самого начала поддерживал только Сталин.
Подпись к фото,Немцы в Киеве (март 1918 г.)
Московский губком еще 10 января принял резолюцию с требованием выйти из переговоров.
Основной аргумент «левых коммунистов» состоял в том, что подписание мира окажется «ударом в спину мировой революции», которая была, по их мнению, не за горами.
На заседании ЦК 24 января решили продолжить тактику затягивания.
На III съезде Советов, проходившем в Петрограде 23-31 января, Ленин не сказал ни слова о войне и мире. С докладом на эту тему выступил Троцкий, повторивший свои тезисы о мировой революции. По словам британского очевидца, его «слушали с восторженным вниманием», а по окончании речи все встали и запели «Интернационал».
В итоге съезд не принял никакого решения, оставив его на усмотрение Совнаркома.
9 февраля Германия заключила мир с Центральной Радой и предъявила Советской России ультиматум, ожидая ответа в течение 24 часов.
На следующий день Троцкий выступил с заявлением: «Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий. В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов».
Советская делегация покинула Брест. Часть входивших в нее царских офицеров предпочли остаться в Германии.
Военная катастрофа
18 февраля немцы перешли в наступление по всему фронту и за пять дней, не встречая сопротивления, продвинулись на 200-300 километров.
«Из-за царившей у большевиков паники и слухов о приближении германских войск города и станции оставлялись без боя еще до прибытия противника. Двинск, например, был взят немецким отрядом в 60-100 человек. Псков был занят небольшим отрядом немцев, приехавших на мотоциклах. В Режице германский отряд был столь малочислен, что не смог занять телеграф, который работал еще целые сутки», — пишет историк Юрий Фельштинский.
«Мне еще не доводилось видеть такой нелепой войны, — вспоминал Гофман. — Мы вели ее практически на поездах и автомобилях. Сажаешь на поезд горстку пехоты с пулеметами и одной пушкой и едешь до следующей станции. Берешь вокзал, арестовываешь большевиков и едешь дальше».
«Имеются сведения, что в некоторых случаях безоружные немецкие солдаты разгоняли сотни наших солдат», — признавал Григорий Зиновьев.
«Армия бросилась бежать, бросая все», — писал по горячим следам большевистский главком Николай Крыленко.
Разложенная отсутствием дисциплины, антивоенной пропагандой и санкционированными братаниями с противником, русская армия к этому времени фактически перестала существовать, превратившись, по словам историка Андрея Буровского, в «толпу, более опасную для своих командиров, чем для неприятеля».
Число дезертиров достигло трех миллионов человек.
Подпись к фото,Братание русских и австро-венгерских солдат (декабрь 1917 г.)
«Когда я в первый раз проезжал через линию фронта на пути в Брест-Литовск, окопы были почти пусты», — вспоминал Троцкий в книге «Моя жизнь».
«Никакой армии нет. Товарищи спят, едят, играют в карты, ничьих приказов и распоряжений не исполняют; средства связи брошены, телеграфные и телефонные линии свалились, и даже полки не соединены со штабом дивизии; орудия брошены на позициях, заплыли грязью, занесены снегом, тут же валяются снаряды со снятыми колпачками (перелиты в ложки, подстаканники и т. п.). Немцам все это отлично известно, так как они под видом покупок забираются в наш тыл верст на 35-40», — живописал картину развала начальник штаба одного из корпусов Северного фронта полковник Беловский.
Декрет о создании новой Красной армии был издан 28 января, но его почти месяц не публиковали, дабы не раздражать немцев.
Главным военным праздником СССР впоследствии сделали 23 февраля, когда «молодая Красная армия» якобы впервые оказала немцам реальное сопротивление под Нарвой и Псковом.
На самом деле, ударный отряд балтийских матросов под командой Павла Дыбенко захватил эшелон и бежал до Самары. 25 февраля Ленин опубликовал в «Правде» статью «Тяжелый, но необходимый урок», в которой говорилось об «отказе полков сохранять позиции, бегстве, хаосе, безрукости, беспомощности, разгильдяйстве».
Историки практически единодушны: немцы тогда легко могли занять Петроград и Москву, если бы захотели.
«Сегодня говорят, что в Петроград немцы придут скоро, недели через две. Попик, не скрывая, радостно говорит: «Еще до весны кончится». Ему отвечают: «Конечно, до весны нужно: а то и землю не обсеменят, последнее зерно выбирают». Слабо возражают: «Думаете, немцы зерно себе не возьмут?». Отвечают убежденно: «Возьмут барыши, нас устроят, нам хорошо будет и себе заработают, это ничего», — отметил 19 февраля в дневнике писатель Михаил Пришвин.
22 февраля германское правительство передало по телеграфу новый ультиматум, содержавший еще более тяжелые условия, в том числе признание независимости Украины и передачу Турции городов Батуми и Карс.
Престиж Ленина
Многие видные большевики, включая Дзержинского, настаивали на том, чтобы отклонить ультиматум, а в случае потери столиц вести против немцев партизанскую войну. На решающем заседании ЦК 23 февраля Ленин оказался в меньшинстве и настоял на своем, лишь пригрозив отставкой.
В конечном итоге «за» проголосовали семь человек, «против» четыре и еще четверо воздержались, в том числе Троцкий и Дзержинский.
Николай Бухарин в знак протеста заявил о выходе из ЦК и отставке с поста главного редактора «Правды».
24 февраля Ленину с огромным трудом, 126 голосами против 85 при 26 воздержавшихся, удалось провести свое решение через ВЦИК. Ура-патриотическая речь лидера левых эсеров Бориса Камкова сорвала аплодисменты, а во время выступления Ленина раздавались выкрики: «Предатели!», «Россию погубили!».
3 марта был заключен Брестский мир. Россия потеряла 780 тыс. кв. км территории с населением 56 миллионов человек (треть населения Российской империи), на которой находились 27% обрабатываемых земель и 26% железных дорог, выплавлялось 73% чугуна и стали, добывалось 89% угля и производилось 90% сахара.
В сентябре 1918 года в Германию в счет репараций и платы за содержание русских пленных во время войны были отправлены два эшелона, в которых находилось 93,5 тонны золота. До следующей отправки дело не дошло.
Подпись к фото,Первые страницы Брестского договора
Никто в большевистском руководстве не хотел ставить под соглашением свою подпись. Троцкий еще 22 февраля заявил об уходе с поста наркома иностранных дел. Сокольников предложил кандидатуру Зиновьева, тот в ответ спросил, не желает ли Сокольников сам возглавить наркомат.
В конце концов, назначили Георгия Чичерина, не относившегося к числу «вождей». По словам Троцкого, он передавал ему дела «с некоторым облегчением».
Большинство исследователей уверены, что лишь украинский хлеб, уголь и руда позволили Германии сопротивляться еще восемь месяцев. Уже зима 1916-17 годов вошла в германскую историю как «брюквенная», а ко времени заключения Брестского мира недельные нормы потребления по карточкам составляли 3,3 кг картофеля, 1,8 кг хлеба, 240 граммов мяса, 70 граммов жиров. Усилилось забастовочное движение.
По оценке американского историка Ричарда Пайпса, лишь решение Троцкого воздержаться при голосовании в ЦК, повлиявшее еще на троих колебавшихся, «спасло Ленина от унизительного поражения».
Зато когда в Германии произошла революция и советское правительство смогло 13 ноября 1918 года денонсировать Брестский мир, это, выражаясь по-современному, резко повысило рейтинг Ленина внутри партии и превратило из первого среди равных в обожествляемого вождя. Ни при жизни, ни более полувека после смерти его авторитет открыто под сомнение уже не ставился.
«Прозорливо пойдя на унизительный мир, который дал ему выиграть время, а затем обрушился под действием собственной тяжести, Ленин заслужил широкое доверие большевиков. Ничто лучше не послужило его репутации человека, не совершающего ошибок; никогда больше ему не приходилось грозить уйти в отставку, чтобы настоять на своем», — писал Ричард Пайпс.
Брестский мир 1918 г. и Беларусь
международные отношения
Александр Тихомиров
Тихомиров Александр Валентинович — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела национальных и международных отношений Института истории НАН Беларуси
Брестский мир 1918 г. стал одним из наиболее значительных событий в истории Европы, России и Беларуси. В августе 1914 г., начиная военную кампанию против России и Франции, руководство Германии считало, что она будет непродолжительной. Однако вместо быстрой победы Германия получила затяжную войну на два фронта. В ноябре 1914 г. в ставке кайзера Вильгельма II прошло совещание, участники которого пришли к выводу о том, что победа возможна лишь при условии заключения сепаратного мира с Россией. На протяжении 1915 и 1916 гг. Германия прилагала значительные усилия в военной и дипломатической сферах, добиваясь достижения поставленной цели. Однако правительство Российской империи отклоняло мирные предложения, сохраняя приверженность договоренности с руководителями Великобритании и Франции (вместе с Россией они образовали военно-политический союз, вошедший в историю под названием «Антанта») о незаключении сепаратного мира (соответствующее соглашение было подписано 5 сентября 1914 г.). Положение стран Четверного союза (Германии, Австро-Венгрии, Болгарии, Османской империи) ухудшалось. В связи с этим было решено активизировать деятельность германских спецслужб, которые должны были вывести Россию из войны посредством разложения ее тыла. Особое внимание уделялось при этом работе с партиями и движениями, оппозиционно настроенными в отношении царского правительства. Одной из таких партий была РСДРП(б), руководство которой с самого начала войны последовательно выступало под лозунгом «поражения собственного правительства».
Падение российского самодержавия в результате Февральской революции 1917 г. подорвало основы, на которых держалась Российская империя на протяжении нескольких столетий. Революционное движение перерастало в безвластие. Русская армия разлагалась, проявляя неспособность к ведению боевых действий. Российское общество ощущало усталость от войны, которая не приносила желанной и скорой победы. Требование неотложного «справедливого» мира стало одним из основных требований, которые выдвигали российские граждане на протяжении 1917 г.
Практическая реализация курса на выход России из войны началась после прихода большевиков к власти. 8 ноября 1917 г. II Всероссийский съезд Советов принял Декрет о мире, составленный В. И. Лениным. Осудив империалистическую войну как наиболее серьезное преступление против человечества, советское правительство предлагало всем воюющим народам и их правительствам заключить перемирие и начать переговоры о справедливом, демократическом мире без аннексий и контрибуций. В Декрете содержался призыв к рабочим Англии, Франции и Германии «активно вмешаться в решение вопросов войны и мира, добиться освобождения человечества от ужасов войны и ее последствий». 20 ноября 1917 г. Совет Народных Комиссаров России распорядился прекратить боевые действия и начать мирные переговоры. 21 ноября российский нарком по иностранным делам Л. Троцкий направил послам стран Антанты дипломатические ноты с предложением о «неотложном прекращении боевых действий на всех фронтах и неотложном начале мирных переговоров». Государства Антанты решили не отвечать на советские мирные предложения. Немецкое правительство 27 ноября 1917 г. согласилось начать мирные переговоры. В тот же день советское правительство направило ноту правительствам Франции, Великобритании, Италии, Бельгии, Сербии, Румынии, Японии, США и Китая с уведомлением о желании России начать мирные переговоры с Германией 1 декабря и предложением присоединиться к ним. «Если союзные народы не пришлют своих представителей, мы будем вести переговоры с немцами самостоятельно. Но если буржуазия союзных стран вынудит нас заключить сепаратный мир, ответственность падет целиком на нее», — отмечалось в послании. Однако новое обращение также осталось без ответа.
3 декабря 1917 г. в Брест-Литовске, где размещалась Ставка верховного командования немецкими войсками на Восточном фронте (место переговоров было предложено Германией), начались переговоры о перемирии, завершившиеся 15 декабря подписанием договора о перемирии на 28 дней. 22 декабря в офицерском собрании Брестской крепости начались переговоры о мире, в которых советская сторона после неудачной попытки привлечь к мирным переговорам государства Антанты была вынуждена участвовать самостоятельно. В состав советской делегации на переговорах входили А. Иоффе (председатель делегации), Л. Б. Каменев и Г. Я. Сокольников, представлявшие РСДРП(б), а также А. Биценко и С. Масловский-Мстиславский, представлявшие партию левых эсеров. Германскую сторону на переговорах представляли статс-секретарь по иностранным делам Р. фон Кюльман и генерал М. Гофман, австрийскую — министр иностранных дел О. Чернин, турецкую — великий визирь М. Талаат-паша, болгарскую — министр юстиции Д. Попов.
Мирные переговоры проходили в условиях усилившегося стремления народов бывшей Российской империи к самостоятельному существованию. К концу 1917 г. желание отделиться от России либо получить автономию в ее составе высказали финны, украинцы, татары, литовцы, латыши, эстонцы, башкиры, народы Кавказа, Сибири, Средней Азии. Не были исключением и белорусы. С весны 1917 г. организации, стремившиеся к национальному возрождению белорусского народа, активизировали свою деятельность в пределах бывшей империи. Позиция белорусов обусловливалась тяжелым положением их родины, территория которой с осени 1915 г. стала одним из основных театров мировой войны (линия фронта проходила по пунктам Двинск — Поставы — Барановичи — Пинск). Свыше 1 млн жителей Беларуси покинули родные места и переселились в разные регионы России, практически не получая помощи со стороны российского правительства.
До конца 1917 г. белорусские национальные организации не выступали за отделение от России, отдавая предпочтение идее широкой автономии в ее составе, которая должна была объединить все земли, где, по данным российских этнографов конца XIX—начала ХХ в., проживали белорусы (преимущественно территорию Виленской, Витебской, Гродненской, Минской, Могилевской, часть Смоленской и Черниговской губерний). Кроме того, белорусы добивались свободного развития национального образования и культуры, создания собственной армии, «белорусизации» администрации, автокефалии местной православной церкви. Они поддерживали идею «войны до победы», исходя из того, что лишь таким образом можно добиться объединения всех земель.
Правительство Советской России декларировало приверженность принципу самоопределения народов, закрепив его в Декрете о мире и Декларации прав народов России, принятой 15 ноября 1917 г. (в Декларации провозглашались равенство и суверенность народов России, их право на свободное самоопределение вплоть до отделения и создания самостоятельного государства, отмену всех национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений, свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп на территории России). Вместе с тем, провозгласив право народов России на самостоятельное развитие, руководство Советской России отнюдь не абсолютизировало данный принцип, поскольку его реальное воплощение в жизнь могло привести к территориальному расчленению российского государства. С конца 1917 г. стремление народов к самостоятельности стало рассматриваться с позиций «самоопределения трудящихся». Такой подход делал советскую национальную политику более гибкой, позволяя совершать акты признания независимости новых государств исходя из политической конъюнктуры.
В декабре 1917 г. правительство Советской России разрешило провести съезд представителям Белорусского областного комитета — организации, созданной в конце октября 1917 г. правыми социалистами, выходцами из Беларуси, при Всероссийском съезде крестьянских депутатов, обусловив согласие признанием белорусами советской власти. Белорусский областной комитет привлек к организации съезда прочие белорусские организации. В результате съезд, который фактически открылся в Минске 14 декабря 1917 г., был достаточно представительным. В числе прочих вопросов делегаты съезда затронули вопрос о присутствии белорусов на мирной конференции, отмечая необходимость такого присутствия в целях «целостности, неделимости Беларуси и неоторвания ее от Российской Федеративной Республики и всех остальных принципов демократического мира, провозглашенного Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», и постановки вопроса о компенсации белорусскому населению ущерба, причиненного в годы войны. Во время работы съезда по поручению его председателя А. Савич беседовал по телефону с российским наркомом по делам национальностей И. В. Сталиным, получив от него заверения, что на мирных переговорах российское правительство будет защищать интересы трудовых масс Беларуси всеми средствами. Сталин также подтвердил право белорусов на самостоятельную постановку любых вопросов своего государственного существования, в том числе и вопроса об отделении от России. Несмотря на весьма лояльное отношение к российскому советскому правительству, Всебелорусский съезд не завершил свою работу. 17 декабря 1917 г. он был принудительно распущен по приказу верховного советского органа Западной области (так называлась неоккупированная немцами часть Беларуси) — Облискомзапа, который рассматривал съезд в качестве опасного конкурента в борьбе за власть. Российское правительство не одобрило действий местного советского органа, но не стало отменять его решение, удовлетворившись разъяснениями о «контрреволюционном» характере съезда. В итоге национально ориентированные белорусские деятели оказались вне закона, что ограничило их возможность воздействовать на ход мирных переговоров в Брест-Литовске.
Согласившись участвовать в мирных переговорах, советская сторона не имела четкой программы их ведения и рассматривала, как средство пропаганды в целях ускорения мировой революции. Такой подход проявился уже на первом заседании мирной конференции. Советские требования были неконкретными, больше напоминая декларацию общих принципов. Так, державам Четверного союза предлагалось отказаться от принудительных присоединений захваченных во время войны территорий, в кратчайший срок вывести войска с занятых территорий, восстановить самостоятельность всех народов, которые в ходе войны утратили ее, предоставить возможность национальным группам, не пользовавшимся политической самостоятельностью до войны, решить вопрос о своей государственной принадлежности к тому или иному государству путем референдума, обеспечить для меньшинств, проживавших на территориях, населенных несколькими меньшинствами, культурно-национальную самостоятельность и, по возможности, административную автономию, отказаться от требования выплаты контрибуций и вернуть уже полученные контрибуции, создать специальный фонд для компенсации военного ущерба частным лицам, заняться справедливым решением колониального вопроса, признать недопустимым любое давление более сильных наций в отношении наций более слабых.
В отличие от Советской России Германия и ее союзники выходили на переговоры с конкретными требованиями. Они видели основную задачу мирной конференции в выводе России из войны и концентрации усилий для достижения победы на Западном фронте. Также они рассчитывали пополнить за счет России и входивших в ее состав областей запасы продуктов и сырья, истощившиеся во время войны. Директивы по ведению переговоров, составленные Первым обер-квартирмейстером германского генштаба Э. фон Людендорфом 2 декабря 1917 г., предусматривали невмешательство во внутренние дела России, выплату денежных компенсаций германскому правительству за содержание русских военнопленных, присоединение к Германии Литвы и Курляндии, обмен военнопленными и гражданскими пленными, признание самоопределения Польши и ее федерации с державами Четверного союза, установление границы между Польшей и Литвой в соответствии с военными интересами, возвращение оккупированных русских территорий при определении восточной границы Польши, отказ России от Финляндии, Эстонии, Молдовы, Восточной Галиции и Армении, модернизацию железнодорожных линий России при помощи немецкого капитала, восстановление германо-российских правовых взаимоотношений, переговоры о будущем германо-российском союзе.
Ради сохранения приличия представители держав Четверного союза согласились принять советские мирные предложения при условии, что к ним присоединятся и державы Антанты. 30 декабря 1917 г. Троцкий направил соответствующий призыв к государствам и народам Антанты. Поскольку последние не ответили на обращение советского правительства, Р. Кюльман 9 января 1918 г. отклонил советские предложения.
«Неконкретный» характер переговоров возмутил немецкий генералитет. 26 декабря 1917 г. генерал П. фон Гинденбург направил Вильгельму II телеграмму, в которой потребовал относиться к России как к побежденному государству и, исходя из этого, ускорить ход переговоров. Взгляды Гинденбурга разделял и Людендорф. После протеста военных немецкая дипломатия начала относиться к требованиям советской стороны более жестко. 27 декабря Кюльман, ссылаясь на советские декларации в области национальной политики, потребовал от представителей Советской России признать независимость Польши, Литвы, Курляндии, части Эстляндии и Лифляндии. На том же заседании советская делегация узнала о прибытии в Брест делегации украинской Центральной рады. Советская делегация не была подготовлена к этому и попросила сделать перерыв для проведения консультаций с правительством.
9 января 1918 г. начался новый этап мирной конференции, который, в отличие от первого, приобрел более жесткий характер. На этот раз советскую делегацию на переговорах возглавлял сам Троцкий. Центром дискуссии, развернувшейся на заседаниях конференции, стала проблема самоопределения наций. Советская делегация считала, что воля народа может быть выявлена только посредством референдума при условии предварительного вывода со спорной территории иностранных войск. Исходя из этого, она отказывалась признать правомочность органов, созданных на территории, которая находилась под германским контролем. Германская дипломатия настаивала на том, что актом самоопределения народа может стать решение, принятое органом, обладающим соответствующими полномочиями на представительство интересов народа. Естественно, она не затрагивала проблемы присутствия иностранных войск на спорных территориях.
Серьезное столкновение между делегациями произошло на заседании 12 января, когда Троцкий потребовал от правительств Германии и Австро-Венгрии подтвердить отсутствие у них намерения аннексировать области бывшей Российской империи и вывести с оккупированных территорий свои войска. Требования Троцкого вызвали возмущение у генерала Гофмана, который обвинил советскую сторону в нежелании реально учитывать стремления народов. В качестве примера генерал привел факт разгона Всебелорусского съезда. Троцкий не был подготовлен к такому обвинению и дал ответ Гофману только 14 января, заявив, что съезд был созван белорусскими помещиками, пытался ликвидировать права трудового народа на землю и потому был разогнан солдатами, в составе которых великороссы, малороссы и белорусы были представлены в равной пропорции.
На втором этапе работы мирной конференции существенное воздействие на ход переговоров оказывала позиция представителей Украинской Народной Республики, провозглашенной 20 ноября 1917 г. Первоначально немцы рассматривали украинскую проблему как внутрироссийскую, опасаясь возможности обострения отношений с Россией, Австро-Венгрией и Польшей. Однако в январе 1918 г. позиция Германии в отношении украинской проблематики изменилась. Инициатором нового подхода стало германское военное командование, которое рассматривало Украину в качестве базы поддержки армии. В конце 1917 г. Людендорф предложил заключить с украинцами отдельный мир, не обращая внимания на позицию Австро-Венгрии, и рекомендовал Гофману начать переговоры с украинцами и поддержать их требования. 3 января 1918 г. украинская делегация во главе со статс-секретарем по иностранным делам В. А. Голубовичем прибыла в Брест, где сразу же начала переговоры с представителями Четверного союза. 6 января украинцы выразили готовность подписать мир, независимо от позиции советской делегации. 10 января державы Четверного союза признали полномочия украинской делегации и потребовали от советских представителей признать независимость Украины. Троцкий был вынужден признать независимость и дать согласие на приглашение украинских представителей на переговоры. Значимость Украины возросла в связи с тем, что советская делегация в дальнейшем категорически отказалась сделать аналогичный шаг в отношении представителей прочих народов, прибывших на конференцию (поляков, литовцев). Таким образом, эти национальные делегации были вынуждены оформляться как советники украинской делегации (так, например, сделали литовцы).
18 января Гофман предложил советской делегации ознакомиться с картой, на которой были определены территориальные требования Германии и ее союзников. Линия Гофмана отрезала от бывшей Российской империи территорию размером свыше 150 тыс. кв. км. В число территорий, которые отторгались от России, входили Польша, Литва, часть Беларуси и Украины. Германия получала возможность контролировать порты Балтийского моря. Таким образом, советским представителям дали понять, что от декларирования общих принципов пора переходить к обсуждению конкретных условий мира. Предложения Гофмана, которые Троцкий охарактеризовал как скрытую форму аннексии, были переданы в Петроград. ЦК РСДРП(б) приказал Троцкому срочно вернуться в столицу России для обсуждения ответа на предложения Германии и ее союзников.
Ужесточение позиции держав Четверного союза беспокоило руководителей Советской России. Затягивать переговоры далее было невозможно. Попытки перенести их в Стокгольм или Псков также не увенчались успехом. Не оправдались и надежды на поддержку со стороны трудящихся Европы. Хотя положение Германии и ее союзников было сложным (об этом свидетельствовали массовые выступления под антивоенными лозунгами, которые состоялись в конце января 1918 г. во многих городах Германии и Австро-Венгрии), ситуация в этих странах оставалась под контролем их правительств. Советское правительство стояло перед выбором: либо заключить «позорный» мир, либо продолжать «революционную войну». За принятие немецких условий мира выступал глава советского правительства В. И. Ленин, который считал, что русская армия не сможет оказывать эффективного сопротивления вражеским войскам, и исходил прежде всего из необходимости сохранить власть любой ценой, даже за счет уступки части территории бывшей империи. Однако признать поражение было нелегко. Сторонники немедленного заключения мира составляли меньшинство даже в революционных организациях, не говоря уже об иных слоях российского общества. За продолжение «революционной войны» в конце 1917—начале 1918 г. высказывалось большинство партийных организаций Москвы, Петрограда, городов Урала, Украины, Сибири. В пользу продолжения войны высказался Всероссийский съезд по демобилизации армии, который проходил в Петрограде с 28 декабря 1917 г. по 16 января 1918 г.
В этих условиях Троцкий предложил формулировку, которая казалась выходом и для тех, кто хотел мира, и для желающих продолжения войны. Нарком по иностранным делам считал, что Советская Россия не должна заключать с Германией и ее союзниками мир, поскольку это выглядело как согласие с империалистическими устремлениями немцев. Вместе с тем он предлагал провести демобилизацию старой армии и приступить к формированию новой, революционной армии. Такой шаг, по мысли Троцкого, позволял России почетно выйти из того положения, в котором она оказалась вследствие своей предыдущей политики. Нарком считал, что пролетариат Германии и других европейских стран не позволит правительству Германии начать боевые действия против революционной России и немецкое наступление на Восточном фронте станет концом господства буржуазного строя в Европе. Позиция Троцкого была поддержана делегатами III Всероссийского съезда Советов, проходившего с 10 по 13 января 1918 г. в Петрограде. Ленин был вынужден уступить. 29 января 1918 г. Троцкий вернулся на переговоры с заданием затягивать их до тех пор, пока державы Четверного союза в ультимативной форме не потребуют от России подписать мир. После выдвижения ими ультиматума Троцкий должен был объявить перерыв в заседаниях и вернуться в Петроград для обсуждения новых условий мира (допускалась возможность того, что они будут более тяжелыми для России).
На новой стадии переговоров Троцкий держался более жестко и даже провоцировал представителей Четверного союза предъявить требования, которые позволили бы советской стороне объявить о разрыве переговоров. Он подчеркивал, что советское правительство в случае продолжения войны обратится к народам Европы с призывом прекратить агрессию против России. Троцкий также потребовал от держав Четверного союза признать полномочия делегации Советской Украины, которая прибыла в Брест 21 января 1918 г. Одновременно советская сторона усилила революционную агитацию в германской и австро-венгерской армиях. Вместе с тем советская делегация не отказывалась от обсуждения конкретных мирных предложений. Так, 10 февраля 1918 г. на заседании подкомиссии по территориальным вопросам были рассмотрены территориальные притязания держав Четверного союза. В ходе состоявшегося обмена мнениями советский представитель М. М. Покровский обратил внимание на то, что предложенная немцами линия границы приведет к территориальному расчленению Беларуси, ссылаясь на данные германского генштаба. Замечания Покровского вызвали раздражение у Гофмана, который заявил, что до момента проведения новой переписи населения ссылки на этнический состав спорных территорий выглядят весьма абстрактно и данные территории в равной мере можно рассматривать как польские или литовские.
5 февраля 1918 г. на совещании правительства Германии в Берлине было решено заключить мир с Украиной и прекратить переговоры с Троцким, вне зависимости от их результата. 9 февраля представители Четверного союза подписали в Берлине мирный договор с УНР. Среди прочего договор предусматривал передачу Украине территории восточнее Буга и южнее линии Пинск — Брест-Литовск. В тот же день Вильгельм II потребовал от германских дипломатов предъявить Троцкому ультиматум с требованием неотложного заключения мира. При отказе подписать мирный договор либо попытке затянуть переговоры предписывалось прекратить их и известить советскую сторону о возобновлении боевых действий на Восточном фронте. Требование кайзера было выполнено.
10 февраля 1918 г. Троцкий был ознакомлен с требованием держав Четверного союза. Выслушав аргументы противной стороны, он заявил о прекращении переговоров на условиях «ни войны, ни мира». Позиция Троцкого вызвала удивление у дипломатов Германии и Австро-Венгрии, но была принята ими к сведению. В тот же день Троцкий покинул Брест и выехал в Петроград. Вечером того же дня во все штабы фронтов была направлена телеграмма за подписью главнокомандующего Крыленко о прекращении военных действий и демобилизации армии.
Покидая переговоры, Троцкий был уверен в том, что немцы не начнут наступления (об этом он заявил на заседании Петроградского совета). Однако германское командование считало иначе. 13 февраля Коронный совет на заседании в Гамбурге расценил поведение советской стороны как фактический разрыв перемирия и с 18 февраля решил возобновить боевые действия против России. В назначенный срок германская армия начала наступление на всем протяжении Восточного фронта от Балтики до Черного моря. Несмотря на то, что наступление велось второстепенными силами (наиболее боеспособные части в это время были переброшены на Западный фронт), оно развивалось весьма успешно. Генерал Гофман определял операцию, которая проводилась на Восточном фронте зимой и весной 1918 г., как «самую комическую войну, в которой ему приходилось участвовать», поскольку она велась в основном на поездах и в автомобилях. Деморализованная приказом Крыленко русская армия отходила, практически не оказывая сопротивления. Попытки оказать его силами отрядов добровольцев существенного воздействия на ход войны не оказывали. К концу февраля 1918 г. под контролем немецких войск оказались Двинск, Псков, Ревель (Таллин), Луцк, Ровно, Житомир, Киев. На территории Беларуси немцы овладели Минском, Полоцком, Борисовом, Жлобином, Речицей, Калинковичами, Рогачевом. 1 марта немецкая армия заняла Гомель, 3 марта — Оршу, 5 марта — Могилев. В ходе наступления немцы захватили штаб русского Западного фронта, который находился в Минске. Лишь небольшая группа работников во главе с главнокомандующим Западным фронтом А.Мясниковым смогла переехать из Минска в Смоленск. Туда же эвакуировался и Облискомзап.
Стремительное продвижение немецкой армии явилось неприятным и неожиданным событием для советского руководства. Утром 18 февраля 1918 г. ЦК РСДРП(б) отклонил предложение Ленина о неотложном подписании мира на германских условиях. Однако вечером того же дня позиция ЦК изменилась. Большинством голосов (хотя и незначительным) члены ЦК поддержали предложение Ленина. Утром 19 февраля руководству Германии была направлена радиограмма за подписями Ленина и Троцкого, в которой выражалась готовность советской стороны «подписать мир на условиях, предложенных делегациями Четверного союза в Бресте-Литовском». Однако Германия потребовала официального письменного документа, продолжая наступление в восточном направлении.
23 февраля в 10.30 утра Германия, наконец, представила свои мирные условия, потребовав дать ответ на них не позднее чем через 48 часов. Советское правительство должно было признать независимость Курляндии, Лифляндии, Эстляндии, Финляндии, Украины и вывести свои войска с их территории, заключить мир с Украиной, передать Турции Анатолийские провинции, демобилизовать армию, разоружить флот в Балтийском и Черном морях и в Ледовитом океане, признать невыгодный для России русско-германский торговый договор 1904 г., предоставить Германии право наибольшего благоприятствования в торговле до 1925 г., разрешить беспошлинный вывоз в Германию руды и иного сырья, прекратить агитацию и пропаганду против держав Четверного союза.
В тот же день германские требования были рассмотрены на заседании ЦК РСДРП(б) и на совместном заседании ЦК РСДРП(б) и ЦК Партии левых социалистов-революционеров. ЦК РСДРП(б) поддержал предложение Ленина. На совместном заседании ЦК РСДРП(б) и ЦК ПЛСР большинство высказалось против мира, но решило передать вопрос на рассмотрение фракций Всероссийского ЦИК. В 3.00 утра 24 февраля после проведения поименного голосования большинство членов ВЦИК высказалось за принятие германских мирных условий и направление в Брест делегации для подписания договора о мире. В 7.00 утра решение ВЦИК было доведено до сведения руководства Германии, которое, в свою очередь, потребовало, чтобы советская делегация прибыла в Брест не позднее чем через 3 дня.
24 февраля советская делегация была сформирована, несмотря на определенные проблемы с подбором кандидатур. Никто не хотел, чтобы его имя связывали с «позорным» миром. После немецкого наступления ушел в отставку Троцкий. Решительно отказались выехать в Брест Иоффе и Зиновьев. В конце концов возглавить делегацию согласился Г. Я. Сокольников, подчеркнувший при назначении, что делает это только в порядке партийной дисциплины. Вместе с Сокольниковым в состав делегации вошли Петровский, Чичерин, Карахан, Иоффе (в качестве консультанта). 25 февраля делегация выехала в Брест. 28 февраля, прибыв к месту назначения, она приступила к работе.
1 марта заседания мирной конференции возобновились. На этот раз она была менее представительной, поскольку главы дипломатических служб стран Четверного союза выехали в Бухарест для ведения переговоров о заключении мира с Румынией. Германскую делегацию возглавлял заместитель статс-секретаря по иностранным делам фон Розенберг. 3 марта советская делегация заявила, что не видит необходимости в продолжении обсуждения текста мирного договора, поскольку он навязан России силой, и выразила готовность немедленно подписать его. В 17.50 вечера по местному времени Брест-Литовский договор был подписан всеми участниками конференции. Он состоял из собственно Договора о мире, Заключительного протокола к договору о таможенных пошлинах и тарифах на отдельные товары, Русско-германского дополнительного договора, Русско-австро-венгерского дополнительного договора, Русско-турецкого дополнительного договора. Дополнительные договоры касались вопросов восстановления дипломатических и консульских отношений, обмена военнопленными и гражданскими пленными, компенсации за ущерб, понесенный частными лицами (подданными держав Четверного союза) в ходе военных действий.
Мирный договор состоял из 13 статей, содержание которых в основном соответствовало германским требованиям, сформулированным в ультиматуме от 23 февраля 1918 г. Состояние войны между Россией и державами Четверного союза объявлялось прекращенным. Линия границы России на западе должна была пройти по пунктам Двинск — Свентяны — Лида — Пружаны — Брест-Литовск.
В соответствии со сложившимися в мировой практике нормами мирный договор подлежал ратификации со стороны представительных органов власти всех подписавших его государств. Уверенности, что это будет сделано, у Ленина не было. Против «позорного» мира выступали даже российские коммунисты. Так, 5 марта 1918 г. за продолжение войны с Германией высказалось большинство участников Московской общегородской партийной конференции РСДРП(б). С 6 по 8 марта 1918 г. в Петрограде собрался VII Чрезвычайный съезд РСДРП(б) (на нем было принято новое название партии большевиков — РКП(б)). Основным вопросом съезда стало определение позиции партии по вопросу о заключении мира с Германией. После продолжительной дискуссии большинство участников съезда признало необходимым утвердить мирный договор, исходя из «интересов международной революции». Вместе с тем делегаты съезда уполномочили ЦК в удобный момент разорвать «все мирные договоры с империалистическими и буржуазными государствами, а также объявить им войну». Приняв такое решение, съезд обратил внимание на необходимость сохранения резолюции «О войне и мире» в тайне и решил ограничиться публикацией в печати краткого сообщения о поддержке ратификации.
12 марта 1918 г. советское правительство переехало из Петрограда в Москву, где произошел заключительный эпизод перехода России от войны к миру. 14 марта вопрос о ратификации Брест-Литовского договора был рассмотрен на IV Всероссийском съезде Советов. Несмотря на весьма значительную оппозицию (против ратификации договора выступали левые и правые эсеры, анархисты-коммунисты и меньшевики; большевистская фракция согласилась ратифицировать договор лишь после того, как Ленин пообещал, что договор будет носить формальный характер и после небольшой передышки война с Германией будет возобновлена), 15 марта 1918 г. большинством голосов при поименном голосовании (784 голоса — за, 261 — против, 115 — воздержались) делегаты съезда утвердили Брест-Литовский трактат. 17 марта 1918 г. договор был ратифицирован германским рейхстагом (при голосовании воздержались только отдельные депутаты, члены фракции социал-демократов, против не выступил никто). 22 марта Брест-Литовский трактат утвердил Вильгельм II. Таким образом, договор приобрел юридическую силу со стороны России и Германии, формально положив конец участию России в мировой войне.
Во время немецкого наступления активизировалась деятельность дипломатов Антанты в России, которые стремились предотвратить выход России из войны. 19 февраля представители Франции и Великобритании в Петрограде предложили Советской России финансовую и материальную помощь, необходимую для продолжения войны. 22 февраля ЦК РСДРП(б) решил принять помощь Антанты. 23 февраля соответствующее решение было утверждено российским СНК. 5 марта Троцкий встретился с дипломатическими представителями Великобритании и США (Локкартом и Робинсом) в Петрограде. Результатом встречи стало обращение СНК РСФСР к государствам Антанты, в котором предусматривалась возможность оказания помощи со стороны Антанты в войне России против Германии. 11 марта 1918 г. президент США В. Вильсон направил в адрес IV Всероссийского съезда Советов послание, в котором заверил съезд и народ России, что американское правительство «использует любую возможность, чтобы обеспечить России состояние совершенной суверенности и независимости в ее делах». Однако взаимное недоверие руководителей держав Антанты и РСФСР не позволило довести начатое дело до конца.
Ход переговоров в Бресте и их результаты радикализовали позицию сторонников белорусской государственности. Пренебрежительное отношение участников переговоров к событиям, происходившим в Беларуси, вызывали возмущение у белорусов. Особенно поразил их комментарий Троцкого к разгону Всебелорусского съезда. Исполнительный комитет Всебелорусского съезда, находившийся после разгона съезда на нелегальном положении, составил протест в связи с высказываниями Троцкого, обратив внимание на то, что съезд разогнали не белорусские солдаты, а «сатрапы камiсараў Заходняй вобласцi». Заявление Троцкого было расценено как «гнюсная хлусня i мана, нявартая сацыялiста». В создавшихся условиях Исполнительный комитет решил направить в Брест делегацию в составе И. Середы, А. Цвикевича и С. Рак-Михайловского. Поскольку передвигаться по белорусской территории делегаты не могли в связи с возможным арестом со стороны СНК Западной области, им пришлось добираться к месту назначения через Украину, где в это время обострилось вооруженное противостояние между сторонниками и противниками советской власти. В результате белорусы оказались в Бресте лишь 15 февраля, когда переговоры уже были фактически завершены. Белорусская делегация смогла встретиться с членами германской делегации (Розенбергом, Шиллером и Гофманом) и передала им меморандум, в котором проводилась идея создания неделимой Беларуси в ее этнографических границах. Белорусы выражали неудовлетворенность тем, что условия договора предусматривали отторжение части белорусской территории на западе и юге, а также тем, что договор не предусматривает выплату компенсации белорусскому населению за ущерб, причиненный в ходе военных действий. Однако немцы встретили появление белорусской делегации холодно, отметив, что она прибыла слишком поздно. Сославшись на то, что Брест-Литовский трактат ущемляет белорусские интересы в незначительной мере, они отказались вносить в его текст какие-либо изменения1. Советский представитель Л. Карахан встречаться с белорусами не стал2.
Окончательно курс на разрыв с Россией был определен после наступления немецкой армии. 19 февраля 1918 г., после эвакуации советских органов из Минска, Исполнительный комитет Совета Всебелорусского съезда решил взять власть в городе в свои руки. 21 февраля была принята 1-я Уставная грамота, в которой проводилась мысль о необходимости создания белорусским народом своего государства. Грамота провозгласила Исполнительный комитет временной высшей властью на территории Беларуси до момента созыва Всебелорусского учредительного собрания. Органом исполнительной власти объявлялся назначенный Исполнительным комитетом Совета съезда Народный секретариат Беларуси. 9 марта Исполнительный комитет издал 2-ю Уставную грамоту, в которой провозгласил Беларусь в границах расселения и численного перевеса белорусского народа Народной Республикой. Исполнительный комитет был переименован в Раду БНР, в состав которой вместе с белорусами вошли представители белорусских земств, органов городского самоуправления, организаций, созданных прочими народами, проживавшими в крае (общая численность членов Рады после ее расширения превысила 70 человек).
После ратификации Брест-Литовского трактата IV Всероссийским съездом Советов Рада БНР на своем очередном заседании, в котором приняли участие представители Виленской белорусской рады, приняла акт, который определял взаимоотношения Беларуси с Россией, — 3-ю Уставную грамоту. «Год таму назад народы Беларусi разам з народамi Расеi скiнулi ярмо расейскага царызму, якi найцяжэй прыцiснуй быў Беларусь; ня пытаючыся народу, ён кiнуў наш край у пажар вайны, якая чыста зруйнавала гарады i вёскi беларускiя. Цяпер мы, Рада Беларускай Рэспублiкi, скiдаем з роднага краю апошняе ярмо дзяржаўнай залежнасьцi, якое гвалтам накiнулi расейскiя цары на наш вольны i незалежны край. Ад гэтага часу Беларуская Народная Рэспублiка абвяшчаецца незалежнаю i вольнаю дзяржавай. Самi народы Беларусi ў васобе Устаноўчага Сойму пастановяць аб будучых дзяржаўных зьвязях Беларусi. На моцы гэтага трацяць сiлу ўсе старыя дзяржаўныя зьвязi, якiя далi магчымасць чужому ўраду падпiсаць i за Беларусь трактат у Берасьцi, што забiвае на сьмерць беларускi народ, дзелячы зямлю яго на часткi. На моцы гэтага ўрад Беларускай Народнай Рэспублiкi мае ўвайсцi ў зносiны з зацiкаўленымi старанамi, прапануючы iм перагледзець тую часьцiну Берасцейскага трактату, якая датычыць Беларусi, i падпiсаць мiрную ўмову з усiмi ваяваўшымi дзяржавамi», — указывалось в документе. В 3-й Уставной грамоте были также определены принципы начертания границ Беларуси (за основу принимался этнографический принцип) и выражалась надежда на то, что «ўсе любячыя волю народы памогуць беларускаму народу ў поўнай меры зьдзейсьнiць яго палiтычна-дзяржаўныя iдэалы».
Однако призыв белорусов остался без ответа. Декларирование независимости Беларуси совпало по времени с обострением борьбы между основными военно-политическими блоками Первой мировой войны. В марте 1918 г. германское военное командование начало наступательные операции на Западном фронте, сосредоточив на западном направлении (после фактической ликвидации фронта на востоке) 80 % дивизий и 90 % артиллерии Германии. Прорвав оборону английских и французских войск под Аррасом, германские войска смогли продвинуться в глубь французской территории на 60 км. 23 марта немцы подвергли Париж артиллерийскому обстрелу. К лету германская армия вышла к реке Марна и находилась на расстоянии 80 км от французской столицы (руководство Франции даже не исключало возможности вступления немцев в Париж).
Военные успехи Германии сопровождались успехами дипломатическими. 5 марта державам Четверного союза удалось вывести из войны Румынию. На основании прелиминарного мирного договора, заключенного 5 марта 1918 г. в Бухаресте, Румыния обязалась передать державам Четверного союза на 90 лет в аренду нефтяные промыслы и в течение ряда лет должна была поставлять в Германию и Австро-Венгрию сельскохозяйственные продукты. Отторгнув часть румынской территории в пользу Болгарии, державы Четверного союза признали права Румынии на Бессарабию, оккупированную румынскими войсками в начале 1918 г. Положения Бухарестского прелиминарного договора были закреплены в Бухарестском мирном договоре, который был заключен 7 мая 1918 г.
В начале марта 1918 г. немецкие войска под командованием фон дер Гольца вступили на территорию Финляндии, оказав содействие местному правительству в подавлении коммунистической революции, вспыхнувшей в этой стране в феврале 1918 г. 7 марта был подписан германо-финский мирный договор, по условиям которого германские предприниматели получали в области торговли и в остальных отраслях хозяйства права и привилегии, равные соответствующим правам и привилегиям местного населения. Секретное дополнительное соглашение обеспечивало право Германии на создание военных баз в Финляндии. В апреле 1918 г. немцы контролировали большую часть финской территории. 4 мая был ликвидирован последний очаг сопротивления финских красногвардейцев в районе города Котка.
Подписание Брестского мира не привело к полной стабилизации обстановки в Восточной Европе. Пользуясь отсутствием четко определенной линии границы с Россией, германское командование продолжало наступательные операции на востоке. Повышенное внимание уделялось южному направлению. Весной 1918 г. Германия смогла укрепить свою власть на Украине. В конце марта 1918 г. немцы овладели Николаевом и Херсоном, в апреле — Екатеринославом и Харьковом. Слабое сопротивление, которое пытались оказывать интервентам наспех сформированные части Красной Армии и партизанские отряды, лишь в незначительной мере сдерживало продвижение германской армии. 7 марта 1918 г. с согласия немецкой оккупационной администрации в Киев прибыло правительство УНР. Впрочем, отношения между представителями Четверного союза на Украине и органами УНР были далеко не безоблачными. В апреле 1918 г. украинцы отказались заключить с Германией военную конвенцию и угрожали приостановить отправку продовольствия в страны Четверного союза. Независимое поведение украинских социалистов раздражало немцев. В конце апреля 1918 г. при содействии оккупационной администрации к власти пришло более прогермански настроенное правительство во главе с гетманом П. Скоропадским.
В конце апреля перед немцами открылись пути в Крым, Донбасс, на Дон и на Кавказ. Первым под немецкий контроль попал Донбасс, большая часть которого была оккупирована уже к концу апреля 1918 г. В том же месяце германские войска вошли в пределы Курской, Орловской и Воронежской губерний. Параллельно происходило их продвижение в Крым и Донскую область. 25 апреля немцы овладели Симферополем, а 14 мая без боя заняли Севастополь. После этого в Крыму при содействии немцев было сформировано татарское правительство генерала Сулькевича (выходца из Беларуси), которое выразило желание войти в состав Османской империи на правах вассального ханства или в иной форме. 8 мая германские войска овладели Ростовом-на-Дону, после чего вошли в контакт с правительством «Всевеликого войска Донского» во главе с П. Красновым. Германия признала независимость Донской области, направив ее правительству оружие, необходимое для борьбы с большевиками. В свою очередь, П. Краснов обязался поставлять в Германию продовольствие, предоставить льготы германским производителям на территории, находившейся под его контролем, и обязался «не допускать на свою территорию враждебные германскому народу вооруженные силы», сохраняя нейтралитет в условиях мировой войны. В середине июня немецкий десант высадился на Таманском полуострове, лишив тем самым остатки российского Черноморского флота последней базы, размещавшейся в Новороссийске.
К лету 1918 г. в европейской части России под немецким контролем находилась территория площадью свыше 1 млн кв. км. На данной территории проживало более 50 млн человек, добывалось 90 % каменного угля, 73 % железной руды, находилось 54 % предприятий и 33 % железнодорожной сети довоенной России.
Последним крупным успехом Германии на востоке в ходе кампании 1918 г. стало проникновение на Кавказ. 25 мая по просьбе правительства Грузии, желавшего избежать турецкой оккупации (в апреле турецкие войска оккупировали часть территории Грузии и Армении и к середине мая находились в 25 км от Эривани (Еревана) и Тифлиса (Тбилиси)), германские части были введены в Поти, а 10 июня — в Тифлис. 28 мая Германия признала независимость Грузии, а 12 июля заключила с ней договор, получив право на осуществление контроля над залежами грузинского марганца и портом Поти.
Успехи Германии укрепили прогерманские симпатии среди белорусских социалистов, входивших в правительство БНР. Весной 1918 г. большая часть территории Беларуси находилась под немецким контролем. При этом линия предельного продвижения германских войск на восток не была зафиксирована и должна была определяться в результате отдельных соглашений между командованием германских войск и противостоящих им частей Красной Армии.
Следует отметить, что первоначально отношения между сторонниками самоопределения Беларуси и германскими оккупационными властями были весьма напряженными. 25 февраля 1918 г. германский комендант Минска распорядился выселить Народный секретариат из занимаемого им помещения на Захарьевской улице. При этом, по свидетельству членов Народного секретариата, немецкие солдаты сорвали и сбросили на землю вывешенный на балконе здания национальный белорусский флаг и конфисковали казну Секретариата.
Весной 1918 г. деятели БНР прилагали максимум усилий к тому, чтобы добиться признания независимости Беларуси со стороны Германии. С учетом специфики механизма принятия решений в сфере внешней политики в Германии во время войны работа велась по двум направлениям: белорусские политики обменивались дипломатическими посланиями с правительственными ведомствами Германии и одновременно развивали отношения с германскими военными кругами на Восточном фронте.
Сразу же после провозглашения независимости БНР ее руководство обратилось в специальном послании к правительству Германии с просьбой о дипломатическом признании. Однако образование Белорусского государства не входило в планы немецких политиков. В ответе, который был направлен белорусам из рейхсканцелярии, указывалось, что Германия не может признать независимость Беларуси, поскольку это противоречило бы условиям Брест-Литовского мирного договора.
Получив отрицательный ответ из Берлина, руководители БНР решили повторить обращение. В начале апреля 1918 г. Президиум Рады БНР рассмотрел вопрос о возможности обращения к руководству Германии с просьбой о признании. Нельзя сказать, что данная идея была популярной среди белорусских социалистов, но все же большинство членов Президиума Рады решило принять ее, руководствуясь конъюктурными соображениями момента3. 25 апреля 1918 г. на закрытом заседании Рады БНР был принят текст телеграммы Вильгельму II. В телеграмме выражалась благодарность за «вызваленне Беларусi нямецкiмi войскамi з цяжкага ўцiску, чужога пануючага здзеку i анархii» и содержалась просьба закрепить усилия Рады БНР «дзеля ўмацавання дзяржаўнае незалежнасцi i непадзельнасцi краю ў сувязi з Германскай iмперыяй». Обращение, подписанное председателем Рады И. Середой, председателем Народного секретариата И. Воронко, членами Рады Р. Скирмунтом, А. Овсяником, П. Алексюком, П. Кречевским, И. Лёсиком, было направлено в Берлин, однако и на этот раз сторонники независимости не получили ответа. Разочарование в возможности получения дипломатического признания со стороны Германии привело к кризису БНР. Сторонников ориентации на Германию обвиняли в «измене революционному социализму» и «стремлении отдать в опеку империалистической буржуазии Германии многомиллионный трудовой крестьянский народ». Раду покинули меньшевики, эсеры, еврейские социалисты. Стал распадаться и Народный секретариат БНР.
С большей заинтересованностью к идее создания белорусского государства отнеслись представители германского военного командования на востоке. 27 марта 1918 г. командующий 10-й германской армией, действовавшей в Беларуси, генерал Э. фон Фалькенгайн распорядился передать все государственные учреждения края в сфере торговли, промышленности, образования, социального обеспечения и пропаганды под юрисдикцию Рады БНР. Данное распоряжение было одобрительно встречено белорусскими деятелями. В обращении к командованию Восточного фронта от 17 апреля 1918 г. Рада БНР выразила надежду на то, что немцы предоставят белорусам возможность осуществить на занятых германской армией землях «идеалы белорусского народа»4.
27 мая 1918 г. в Минске состоялась встреча членов Рады и Народного секретариата БНР (во встрече участвовали И. Воронко, И. Середа, А. Овсяник и П. Алексюк) с Фалькенгайном. В ходе подробной беседы генерал выразил сочувствие стремлению белорусов к независимости, подчеркнув, что «оккупационные власти хотели бы видеть в Раде посредника между немецкой администрацией и белорусским народом для смягчения — по мере возможности — жизненных трудностей, вызванных войной». Он также заверил собеседников в том, что «германское правительство всячески примет во внимание стремление Народного секретариата и Рады жить в согласии и дружбе с Германской державой, что в недалеком будущем даст Беларуси желательный политический результат»5.
Слова Фалькенгайна были расценены как намек на возможность признания независимости Беларуси. В мае—июне 1918 г. была проведена реорганизация правительства БНР. Главой кабинета стал руководитель Минского белорусского представительства (основу данного объединения составляли партии, представлявшие крупную буржуазию и помещиков Беларуси) Р. А. Скирмунт, который находился в хороших отношениях с Фалькенгайном. 9 июля 1918 г. на заседании Рады БНР Скирмунт заявил, что намерен работать в тесном контакте с оккупантами. «Бремя оккупации хотя и тяжело, — подчеркнул он в своем выступлении, — но с ним необходимо мириться как с неизбежным злом». 21 июня 1918 г. командование 10-й армии разрешило представителям БНР занимать должности советников при германских уездных комендатурах с целью регулирования отношений между населением и немецкими войсками в Беларуси. Не препятствовали немцы и деятельности БНР в сфере международной политики.
Хотя в условиях немецкой оккупации белорусские национальные деятели получили возможность реально заниматься проблемами образования и культуры (предоставленная возможность была эффективно использована, что признавали и политические оппоненты Рады БНР: к примеру, один из руководителей Облискомзапа В. К. Кнорин отмечал, что именно период немецкой оккупации стал периодом восприятия массами идеи белорусской независимости6), жесткость немецкого оккупационного режима, массовый вывоз в Германию не только материальных ценностей, лесных богатств, продовольствия, но и населения Беларуси снижали популярность учреждений БНР и самой идеи белорусской государственности.
Тем не менее развитие контактов между органами БНР и германскими военными серьезно беспокоило представителей РСФСР и Западной области. В апреле 1918 г. на II съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Западной области и фронта было признано целесообразным объединить в одну область Смоленскую губернию и неоккупированные германской армией уезды Витебской и Могилевской губерний. 17 апреля данное решение было утверждено Президиумом ВЦИК (Западная область оставалась национально-территориальным образованием в составе РСФСР). С марта 1918 г. на территории РСФСР активизировалась деятельность белорусских организаций культурно-просветительного характера, которые находились под патронажем Белорусского национального комитета при Народном комиссариате по делам национальностей РСФСР (Белнацкома).
В апреле—мае 1918 г. при поддержке белорусских секций РКП(б) и Белнацкома на белорусской территории, не подвергшейся немецкой оккупации, прошла кампания за сохранение Беларуси в составе РСФСР. В ходе данной кампании «трудящееся население» белорусских уездов, городов и деревень на собраниях, конференциях и митингах принимало резолюции, которые строились по единой схеме, состоявшей из трех тезисов: непризнания Рады и правительства БНР, приверженности советской власти в России и желания белорусов находиться с ней в союзе или федерации. При этом в отдельных резолюциях выражалось желание иметь национальное белорусское государство на советской основе, однако руководство Западной области игнорировало такие пожелания, утверждая, что белорусы отдельной нацией не являются и поэтому реализация требования об их национальном самоопределении принесет выгоду лишь буржуазии.
В то время как Германия и ее союзники пытались изменить ход мировой войны в свою пользу, большевики, сохранившие посредством заключения мирного договора власть в Центральной России, вели борьбу со своими политическими противниками. Наиболее ожесточенные бои проходили на юге России, где против большевиков выступило донское и кубанское казачество, а также действовала Добровольческая армия, состоявшая в массе своей из кадровых офицеров бывшей царской армии. Весной и летом 1918 г. против большевиков выступили не только партии консервативной и либеральной ориентации, но и практически все социалистические партии (анархисты, меньшевики, правые эсеры). С мая 1918 г. в Поволжье, на Урале и в Сибири стали создаваться небольшевистские (преимущественно эсеро-меньшевистские) правительства, требовавшие передать всю власть в стране всероссийскому Учредительному собранию (Учредительное собрание, созванное на основе выборов, которые проводились в России осенью 1917 г., было принудительно распущено большевиками в январе 1918 г.). 6 июля 1918 г. члены партии левых эсеров Я. Г. Блюмкин и Н. А. Андреев проникли в немецкое посольство и убили немецкого посла А. Мирбаха. Вечером того же дня произошел открытый раскол между левыми эсерами и большевиками на V Всероссийском съезде Советов. Левоэсеровская фракция была арестована. Вооруженные выступления левых эсеров в Москве были быстро подавлены с помощью двух латышских полков и некоторых других частей, сохранивших верность большевикам. Выступление левых эсеров привело к развалу правящей коалиции, которую с конца 1917 г. составляли большевики и левые эсеры.
Гражданская война дополнялась иностранной военной интервенцией. Помимо держав Четверного союза на территории России с весны 1918 г. стали проводить боевые операции державы Антанты, которых не устраивала перспектива возникновения тесного союза между Россией и Германией либо превращения России в германский протекторат. Первоначально правительство Советской России не препятствовало появлению на своей территории войск Антанты, рассчитывая спровоцировать столкновение между «двумя империалистическими хищниками». Так, высадка воинских контингентов Великобритании, Франции и США в Мурманске 9 марта 1918 г. была совершена с согласия председателя исполкома Мурманского совета Юрьева и Л. Д. Троцкого. Лишь убедившись в том, что немцы не намерены свергать правительство большевиков, руководство РСФСР стало требовать вывода войск Антанты с российской территории (первые протесты по этому поводу были сделаны в мае 1918 г.). Следствием заключения Брестского мира стало выступление чехословацкого корпуса, сформированного в 1917 г. российским Временным правительством, чехословацким Национальным советом и Антантой из военнопленных австро-венгерской армии. Первоначально предполагалось, что чехословацкие военнослужащие будут переправлены через Владивосток во Францию (соответствующее соглашение было заключено между чехословаками, Францией и РСФСР 26 марта 1918 г.). Однако задержки с переправкой привели к тому, что корпус растянулся на пространстве от Пензы до Омска. Приказ Троцкого о разоружении чехословацких военнослужащих и помещении их в концлагеря (до сих пор нет ясности, чем было вызвано появление приказа, вероятно, большевики опасались, что сохранившие боеспособность чехословацкие части могут выступить против Красной Армии, подобно тому, как это сделали в начале 1918 г. поляки) спровоцировал вооруженное выступление чехословаков 25 мая 1918 г. Мятеж чехословаков поставил советское правительство в сложное положение, лишив его возможности осуществлять контроль за пространством от Волги до Тихого океана.
Нарастающий экономический, социальный и политический кризис, а также относительная слабость власти вынуждали большевиков искать примирения с Германией. Весной 1918 г. Ленин указывал: «Наша военная подготовка еще не закончена, и потому общим лозунгом остается по-прежнему: лавировать, отступать, выжидать, продолжая эту подготовку изо всех сил». В апреле 1918 г. он издал приказ, в котором категорически запрещал оказывать сопротивление наступавшим германским войскам7. Во второй половине апреля 1918 г. РСФСР и Германия обменялись посольствами. Советским послом в Германии стал А. А. Иоффе, германским послом в Советской России — В. фон Мирбах. Руководство РСФСР выражало готовность оформить договорно-правовые отношения не только с державами Четверного союза, но и со странами, находившимися в положении сателлитов Германии. Так, оно признало независимость УНР и направило в Киев делегацию во главе с Х. Раковским для выработки договора о границе. Не препятствовало оно и деятельности в Москве дипломатических миссий государственных образований, которые действовали при германском посольстве в Москве (в числе прочих в Москве находилась и дипломатическая миссия БНР, которую возглавлял А. Л. Бурбис8).
В начале мая 1918 г. правительство РСФСР обратилось к германскому правительству с предложением начать переговоры по политическим, экономическим и финансовым вопросам. Были созданы комиссии для ведения переговоров по финансовым вопросам и по вопросам компенсации за содержание русских военнопленных. Соответствующие переговоры проходили в Москве и Берлине. Стремясь нейтрализовать деятельность «партии войны» в Германии, советское руководство заинтересовывало германские деловые круги перспективами торгово-экономического взаимодействия. В июне 1918 г. советское правительство согласилось передать Германии суда Черноморского флота, распорядившись перевести их в Севастополь (требование было выполнено не в полном объеме, поскольку часть судов Черноморского флота была затоплена по решению их экипажей).
В конечном итоге такая тактика увенчалась успехом. В условиях, когда желанная победа на Западном фронте была совсем близка, Германия стремилась сохранить стабильность в отношениях с Советской Россией. В памятной записке германского МИД, составленной в начале мая 1918 г., говорилось: «Нельзя упускать из виду, что Брест-Литовский мир был ратифицирован только большевиками… Поэтому в наших интересах, чтобы большевики пока оставались у власти». Мирбаху было дано указание оказывать поддержку большевикам и ни в коем случае не вступать в сношения с российской оппозицией. В начале июня 1918 г. германское посольство в Москве получило от своего правительства около 9 млн марок; примерно половина предоставленной суммы была потрачена на поддержку советского правительства, остальная часть была направлена правительству Краснова на Дону и Временному правительству Сибири в Омске. 23 июня Вильгельм II запретил проведение военных операций в России и распорядился сообщить советскому правительству, что оно может отвести свои войска от Петрограда и использовать их против чехословаков. Германские компании разрабатывали планы активного проникновения в Россию.
Во второй половине 1918 г. советско-германские отношения стали ухудшаться. Германия не смогла развить успех на Западном фронте. Войска Антанты оказывали ожесточенное сопротивление. Во Францию прибыли крупные контингенты американских войск и техники, впервые обеспечившие союзникам ощутимый перевес над врагом. 15 июля германское верховное командование предприняло еще одну отчаянную попытку продвинуться в направлении Парижа, но на этот раз немецкое наступление продолжалось всего лишь два дня. После контрнаступления французской армии, предпринятого 18 июля, немцы впервые с весны 1918 г. были вынуждены оставить занимаемые позиции. Бои на Марне обозначили перелом в военных действиях на Западном фронте. 8 августа войска Антанты под командованием маршала Ф. Фоша нанесли германской армии жестокое поражение, от которого она не смогла оправиться. В течение нескольких дней Германия утратила все, что приобрела в ходе весеннего наступления 1918 г. Моральный дух немцев был подорван. 13 августа на совещании руководства Германии в Спа Людендорф заявил, что войну выиграть невозможно. 14 августа Вильгельм II выразил желание начать мирные переговоры с Антантой при посредничестве королевы Нидерландов.
Германское верховное командование считало, что снижение боеспособности армии было вызвано ее внутренним разложением, спровоцированным Советской Россией. Основания для такого утверждения имелись. Немецкие солдаты, находившиеся на Восточном фронте, не понимали, ради чего ведется война. Все чаще в их среде раздавались требования вернуться на родину. Летом 1918 г. были отмечены первые случаи массового неповиновения солдат немецких частей в Двинске и Пскове. Укрепив свое положение, советское руководство содействовало развертыванию движения сопротивления на Украине, в Беларуси и Прибалтике. Особо тяжелые последствия для Германии имели крестьянские партизанские действия и саботаж рабочих на Украине, поскольку они привели к срыву поставок продовольствия в страны Четверного союза. Так, в Германию вместо запланированных 60 млн пудов украинского хлеба поступило всего лишь 9 млн. Советское руководство не ограничилось организацией выступлений населения на оккупированных немцами территориях, но и перенесло подрывную деятельность непосредственно на территорию Германии. Очагом «разжигания революционного пожара» на немецкой территории стало советское дипломатическое представительство в Берлине, установившее тесный контакт с немецкими социалистами.
В сложившихся условиях верховное командование Германии пришло к выводу, что однозначная ставка на большевиков не оправдала себя. Уже в июне 1918 г. началась подготовка к изменению восточной политики Германии. Суть новой политики в трактовке пресс-атташе германского посольства в Москве Штадтлера сводилась к следующему: «Германское правительство ни при каких обстоятельствах не должно строить свои отношения с Россией в духе подлинной лояльности… Было бы гораздо правильнее постепенно ликвидировать отношения с советским режимом, стимулировать мощные национальные силы России и оказывать этим силам даже военную и дипломатическую помощь, с тем чтобы дать им возможность окрепнуть и затем отказаться от… Брест-Литовского мира». Германские дипломаты в Москве и Киеве вступили в переговоры с представителями российских партий и движений, которые выступали против большевиков (предпочтение отдавалось сторонникам монархии и кадетам).
Первое открытое дипломатическое столкновение Германии и Советской России произошло в июле 1918 г. 14 июля 1918 г. после убийства Мирбаха германский посланник в РСФСР Рицлер обратился к советскому правительству с требованием допустить в Москву батальон немецких солдат для охраны германской миссии. Однако требование немцев было решительно отклонено советской стороной, расценившей его как «начало оккупации России чужеземными войсками». После отклонения ультиматума о вводе немецких войск в столицу РСФСР германская дипломатическая миссия была переведена из Москвы в Петроград, а затем вообще перенесла свою деятельность за линию расположения немецких войск (первоначально в Псков, позднее в Ревель (Таллин)).
В июле 1918 г. германское командование стало серьезно готовиться к проведению военных операций на Восточном фронте. К концу августа 1918 г. был разработан план, по которому немецкие войска должны были нанести удар по Петрограду, а затем с помощью донских казаков провести наступательную операцию в направлении Москвы.
Активизация «военной партии» в Германии обеспокоила Ленина и других членов правительства РСФСР. Советская Россия еще не могла выдержать удар германской армии. В августе 1918 г. большевики реально контролировали лишь 1/4 часть довоенной России. Тяжелые бои проходили в Поволжье. 6 августа войска генерала Каппеля заняли Казань (при этом в руки «белых» попал российский золотой запас, который был переправлен в Самару). В это же время донские казаки прорвали фронт севернее Царицына и вышли к Волге, лишив Советскую Россию выхода в Каспийское море. Военные действия в России активизировала и Антанта: 2 августа британские, французские и американские войска практически без боя овладели Архангельском, 4 августа британские войска были введены в Баку.
В этих условиях руководство РСФСР решило не обострять отношения с Германией. 1 августа на заседании СНК РСФСР был рассмотрен вопрос о состоянии советско-германских отношений. После заседания Г. В. Чичерин принял в Москве нового германского посланника в РСФСР К. Гельфериха и, указав на возможность продвижения войск Антанты в Центральную Россию, предложил Германии установить оборонительные линии вокруг Петрограда и провести наступление на Мурманск и Архангельск. Кроме того, глава внешнеполитического ведомства РСФСР предложил немцам прекратить оказание поддержки Краснову и провести совместные наступательные операции против Добровольческой армии на Кубани.
27 августа в Москве был подписан советско-германский Добавочный договор, состоявший из политического, финансового и частноправового соглашений. Договор предусматривал немедленное создание русско-германских комиссий для установления демаркационных линий с нейтральными зонами между русскими и немецкими войсками. Россия признавала независимость Эстляндии и Лифляндии и должна была заключить с ними, а также с Литвой торговое соглашение. Советское правительство обязалось поставлять немцам 1/4 часть добытой в Баку нефти в обмен на уголь из Донбасса, а германское — принять меры к тому, чтобы Советская Россия получала марганцевую руду из Грузии. Германия обязалась «действовать в том направлении, чтобы Россия по мирному договору с Украиной получила соразмерную с экономическими потребностями часть Донецкого бассейна и чтобы Украина предоставила для вывоза в Россию часть своей железнорудной продукции…». Германия обязалась также очистить часть российской территории, в том числе Ростов-на-Дону, предоставить РСФСР для торговых целей право транзита через Прибалтику и «свободные гавани» в портах Ревеля, Риги, Виндавы, не допускать нападения на русскую территорию со стороны Украины и Финляндии, воздействовать на Турцию с целью вывода турецких войск за пределы Баку. Крупным достижением советской дипломатии стало обязательство Германии прекратить вмешательство в отношения между русским Советским государством и его отдельными областями и не поддерживать образование самостоятельных государственных организмов на этих территориях.
РСФСР обязалась выплатить Германии 6 млрд марок в несколько сроков. В эту сумму входили оплата содержания военнопленных, а также возмещение убытков, понесенных Германией и ее гражданами в результате аннулирования займов и национализации германской собственности в России. Первый взнос в 1,5 млрд марок (245 564 кг золотом и 545 млн кредитными билетами) Россия должна была выплатить немедленно, последний — 31 декабря 1918 г. Германия обязалась воздействовать на правительства Украины и Финляндии, с тем чтобы они приняли на себя часть русских финансовых обязательств в отношении Германии. С выплатой Россией платежей увязывался вывод германских войск с территории Беларуси восточнее Березины (войска должны были отводиться на запад по мере поступления платежей из России).
К договору прилагалось секретное соглашение, подписанное А. Иоффе и статс-секретарем по иностранным делам Германии П. фон Хинце. На основании данного соглашения Германия принимала на себя обязательство провести наступательную операцию в направлении Мурманска, а Советская Россия обязалась изгнать британцев из Баку. Кроме того, соглашение предусматривало организацию совместного выступления Красной Армии и рейхсвера против Добровольческой армии.
В начале сентября 1918 г. Добавочный договор был ратифицирован германским рейхстагом и Всероссийским ЦИК. Выступая перед собравшимися делегатами, Г. В. Чичерин заявил: «При глубочайшем различии между строем России и Германии и основными тенденциями обоих правительств мирное сожительство обоих народов, являющееся всегда предметом стремлений нашего рабоче-крестьянского государства, является в настоящее время желательным и для германских правящих кругов».
Пойдя на подписание Добавочного договора, советское правительство смогло в очередной раз нейтрализовать Германию и упрочить свои позиции на мировой арене. В новых условиях о выступлении германских войск против Советской России не могло быть и речи. Более того, в сентябре 1918 г. Германия поставляла в Советскую Россию уголь и кокс, которые отправлялись на заводы, производившие оружие для Красной Армии. В начале октября 1918 г. под нажимом германского МИД Людендорф согласился поставить в Россию 200 000 ружей и 500 млн патронов. В августе 1918 г. Красная Армия перешла в контрнаступление на Восточном фронте. К ноябрю 1918 г. советские войска овладели Казанью, Симбирском и Самарой.
Что касается Германии, то Добавочный договор, в отличие от Брест-Литовского мирного договора, не улучшил ее положения. В сентябре 1918 г. началось наступление войск Антанты на всем протяжении 400-километрового фронта от Северного моря до реки Маас, в результате которого германская армия в Бельгии и Франции оказалась на грани полного разгрома. В конце сентября 1918 г. после прорыва линии Зигфрида на Западном фронте войска Антанты получили возможность доступа на территорию Германии.
Договор ухудшил отношения между Германией и ее союзниками, поскольку они не участвовали в обсуждении его условий и не получили никаких дивидендов. Вследствие этого союзники Германии начали искать пути самостоятельного решения своих проблем посредством дипломатических акций (14 сентября 1918 г. министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Буриан предложил правительствам всех воюющих стран созвать мирную конференцию в каком-либо нейтральном государстве) либо военным путем (в сентябре и октябре 1918 г. турецкая армия провела ряд операций в Азербайджане и Дагестане и вытеснила британцев из Баку). Однако ничто уже не могло предотвратить надвигавшейся катастрофы.
15 сентября 1918 г. войска Антанты развернули мощное наступление на Салоникском фронте, преодолев слабое сопротивление деморализованных болгарских войск. 29 сентября, подписав в Салониках соглашение о перемирии, Болгария заявила о выходе из войны. На сторону Антанты вновь перешла Румыния. Победа Антанты на Балканах привела к активизации национально-освободительного движения народов Австро-Венгрии. К началу ноября 1918 г. империя Габсбургов прекратила свое существование, распавшись на отдельные части. 3 ноября 1918 г. представители австро-венгерского генералитета подписали в Падуе соглашение о перемирии. После успешных действий британских войск против турок в Палестине в сентябре—октябре 1918 г. была вынуждена сдаться и Османская империя (перемирие Антанты с Османской империей было заключено в Мудросе 30 октября 1918 г.).
Поражение на Западном фронте и капитуляция союзников вынудили руководство Германии искать пути примирения с Антантой. В начале октября 1918 г. в Германии было создано правительство во главе с принцем Максом Баденским, куда вошли и представители социалистов. В ночь с 4 на 5 октября Макс Баденский при содействии правительства Швейцарии направил президенту США В. Вильсону телеграмму с извещением о готовности заключить перемирие на условиях мирной программы президента США, изложенной им в январе 1918 г. (известной в истории как «14 пунктов»). 9 октября на заседании нового правительственного кабинета Германии Людендорф признал, что германская армия больше не может оказывать сопротивление войскам Антанты.
Ослабление Германии и ее союзников изменяло баланс сил, сложившийся в Восточной Европе после заключения Брестского мира 1918 г. В октябре 1918 г. германское руководство стало менять восточную политику. Изменения проявились в отходе от линии на сотрудничество с Советской Россией, которая являлась доминантой германской восточной политики на протяжении всего 1918 г., и в большей готовности к поддержке сил, находившихся в оппозиции к большевикам. Осенью 1918 г. повышенное внимание уделялось укреплению позиций в Прибалтике, которая рассматривалась в качестве буфера между Германией и Советской Россией. В октябре 1918 г. немцы прекратили попытки установить в Литве монархию во главе с германским принцем и разрешили литовской Тарибе образовать правительство. Одновременно правительство Германии выразило готовность предоставить Литве вооруженную помощь. В то же время немцы заключили в Пскове соглашение с русскими белогвардейцами, которое предусматривало оказание содействия формированию «северной» армии в оккупированных областях северо-западной части России.
Изменения в восточной политике Германии воодушевили белорусских деятелей. После подписания Добавочного договора и конкретизации его условий в соглашении, подписанном в Вильно 16 сентября 1918 г., германская армия начала выходить с оккупированных ею восточных территорий Беларуси. Оставляемые области немедленно переходили под контроль Красной Армии, на них восстанавливались советские порядки. Не обладая собственными вооруженными силами (лишь осенью 1918 г. немцы разрешили создать в Беларуси штаб по вербовке добровольцев во главе с генералом Ц. Кондратовичем, однако вербовка в Западную армию проходила крайне медленно, местное население не изъявляло большого желания сражаться против Красной Армии), Рада БНР не могла оказать реального противодействия советским войскам, а следовательно, и удержать власть. Попытки добиться уступок от советской стороны при помощи немцев не приносили успеха. Весьма показательным стал итог советско-германских переговоров, прошедших 12 сентября 1918 г. в Орше. В ходе обсуждения условий вывода германских войск с территории Сенненского и Лепельского уездов Витебской губернии немцы обратили внимание советской стороны на недопустимость применения мер наказания или другого преследования в отношении лиц, сотрудничавших с оккупационными властями. Однако после отказа советской стороны выполнить это пожелание (советские представители указали, что оно вступает в противоречие с условиями Добавочного договора) немцы не стали развивать данную тему и сделали вид, что они удовлетворены приведенными аргументами.
Таким образом, развитие событий показало ошибочность безусловной ориентации на Германию. В сентябре 1918 г. «деловой кабинет» Р. Скирмунта ушел в отставку. К власти вновь пришли левые. В октябре 1918 г. главой правительства БНР (переименованного из Народного секретариата в Раду народных министров) стал А. Луцкевич (одновременно он являлся министром иностранных дел БНР).
Как и прежние правительственные кабинеты БНР, правительство А. Луцкевича уделяло повышенное внимание деятельности на международной арене, добиваясь скорейшего признания независимости Беларуси иностранными государствами. В октябре 1918 г. были проведены переговоры с Регентским советом в Варшаве, гетманским правительством на Украине и литовской Тарибой. 20 октября 1918 г. деятели БНР направили послание президенту США с просьбой «спасти беззащитную Белоруссию от разгрома и в этих целях ныне же до отхода оккупационной армии обеспечить ей внешнюю неприкосновенность признанием ее самостоятельности и независимости и внутреннюю безопасность передачей в руки Рады всей полноты гражданской власти в крае». Не отказывалось новое правительство и от контактов с немцами. 20 октября 1918 г. в Берлин отбыла делегация БНР с поручением добиваться от нового германского правительства официального признания независимости Беларуси и разрешения «дать возможность белорусскому правительству осуществлять принадлежащие ему функции государственного строительства и управления, а равно организовать вооруженную силу в целях самозащиты» (в состав делегации входили И. Лесик, Р. Скирмунт, К. Савич, И. Луцкевич, Ш. Розенбаум). Однако Макс Баденский встречаться с делегацией БНР не стал.
В то время как сторонники независимости Беларуси энергично пытались укрепить власть в крае, Советская Россия столь же энергично готовилась перейти в наступление на западном направлении. В сентябре 1918 г. Ленин, восстанавливавший силы на подмосковной даче после ранения, полученного в конце августа, потребовал немедленно созвать заседание ЦК для рассмотрения вопроса о поддержке надвигающейся революции в Германии. «Мы не будем нарушать Брестского мира теперь. Но мы уже ставим вопрос подготовки помощи немецким рабочим в их тяжелой борьбе со своим и английским империализмом», — указывал он9. 4 октября 1918 г. ВЦИК принял резолюцию, в которой объявил, что Советская Россия «всеми своими силами и средствами поддержит революционную власть в Германии». 29 октября правительство РСФСР объявило о приостановлении выплаты взносов по финансовому соглашению «до тех пор, пока все, что было эвакуировано, реквизировано и вывезено германскими оккупационными властями из оставленных ими районов, не будет возвращено на место». В полпредство РСФСР в Берлине в значительном количестве поступали пропагандистская литература, оружие, продовольствие, а также денежные средства, которые использовались советскими дипломатами для подготовки революционного взрыва в стране их пребывания. 5 ноября 1918 г., после нескольких неудачных попыток воздействовать на правительство РСФСР посредством направления дипломатических нот, правительство Германии разорвало отношения с Советской Россией, использовав в качестве предлога обнаруженные в одном из контейнеров с дипломатической почтой листовки с призывами к свержению немецкого правительства. 6 ноября из Берлина был выслан весь персонал полпредства и прочих дипломатических учреждений РСФСР.
Разрыв отношений с Советской Россией совпал по времени с началом революции в Германии. 4 ноября 1918 г. немецкие моряки в Киле отказались выполнить приказ командования о продолжении военных действий и захватили военные корабли, стоявшие в порту. На следующий день восставшие матросы и рабочие заняли Любек, Гамбург, Бремен. К 8 ноября революционное движение охватило большую часть Германии. 9 ноября 1918 г. всеобщая забастовка рабочих в Берлине переросла в вооруженное восстание. В тот же день Вильгельм II в своей ставке в Спа подписал акт об отречении от престола. Вся власть в стране перешла в руки Совета народных уполномоченных, сопредседателями которого являлись социалисты Ф. Эберт и Г. Гаазе.
Революция окончательно лишила Германию возможности продолжать боевые действия. 6 ноября на заседании германского военного кабинета было принято решение о направлении специальной делегации во главе с Эрцбергером для заключения перемирия (5 ноября державы Антанты и США известили правительство Германии о согласии начать мирные переговоры на основе «14 пунктов»). 11 ноября 1918 г. на станции Ретонд в Компьенском лесу представители Германии подписали акт о капитуляции, положивший конец боевым действиям на Западном фронте и знаменовавший собой окончание вооруженной борьбы за передел мира.
Известия о революции в Германии и ее капитуляции были с восторгом встречены в РСФСР. 6—9 ноября 1918 г. в Москве прошел VI Всероссийский чрезвычайный съезд Советов, делегаты которого выражали уверенность в том, что Германия станет социалистической республикой. Ленин, выступивший на съезде, выглядел триумфатором. Он заявил, что события, происходящие в Германии и союзных ей странах, показали верность тактики, избранной большевиками весной 1918 г., и выразил уверенность в том, что «империализм погибнет, а международная социалистическая революция, несмотря ни на что, победит!»10. 13 ноября 1918 г. на заседании ВЦИК в гостинице «Метрополь» Свердлов зачитал постановление ВЦИК об аннулировании Брест-Литовского договора «в целом и во всех пунктах». В тот же день советские войска получили приказ о переходе демаркационных линий и вступлении в занятые немцами районы бывшей Российской империи. Система международных отношений, в основу которой были положены брест-литовские договоренности 1918 г., прекратила существование.
Заключение Брестского мира 1918 г. подвело черту под существованием Российской империи, вступившей в 1914 г., в войну в качестве одной из ведущих мировых держав. «Позорный» мир, заключенный советским правительством под давлением Германии и ее союзников, лишил Россию возможности присоединиться к триумфу ее союзников по Антанте, дав им повод обвинить Россию в нарушении договоренностей, достигнутых на начальном этапе войны. Вялотекущие военные действия времен «великой» войны сменились ожесточенными и кровопролитными сражениями гражданской войны, которую вели между собой в России приверженцы революционных и традиционных ценностей. На момент окончания Первой мировой войны боевые действия велись практически на всей территории бывшей империи (при этом нельзя отрицать тот факт, что именно Брестский мир стал одним из существенных факторов гражданской войны и иностранной интервенции в России, расколов российское общество и спровоцировав ввод войск Антанты на российскую территорию).
В отличие от России Германия после заключения Брестского мира впервые с начала мировой войны стала силой, доминирующей в Европе. Практически без потерь немецкие войска поставили под контроль всю Восточную и Юго-Восточную Европу. Ликвидация второго фронта едва не привела к реализации плана германского руководства, предусматривавшего полный разгром Франции — основного соперника Германии в Западной Европе. Лишь ценой неимоверных жертв (во второй половине 1918 г. Германия потеряла в боях на Западном фронте около 1 млн человек, примерно столько же потеряли ее противники) и при поддержке США войскам Антанты удалось одержать желанную победу и продиктовать в 1919 и 1920 гг. Германии и ее союзникам условия мира, не менее жесткие, чем те, которые державы Четверного союза продиктовали России в 1918 г. (к слову, в статье 116 Версальского мирного договора 1919 г. специально оговаривалась отмена Брест-Литовского договора, а также иных договоров, соглашений или конвенций, которые были заключены между Германией и большевистским правительством России).
Брестский мир обозначил призрачность расчетов большевиков на скорую победу революции в Европе и вынудил российское революционное правительство перейти от «революционного романтизма» к суровой, прозаической борьбе за существование и более внимательно относиться к дипломатическим нормам, которые революционерам поначалу представлялись чем-то второстепенным. Ценой утраты значительной части территории довоенной России, значительных уступок в экономической сфере и согласия на выплату Германии контрибуции большевикам удалось сохранить свою власть в России. В результате Брестский мир, воспринимавшийся и в России и в Германии как нечто противоестественное, стал первым примером сосуществования государств с различными социально-политическими системами. Умело используя противоречия между двумя группировками империалистических держав, которые вели между собой ожесточенную борьбу за мировое господство, советское руководство добилось того, что «состояние войны при формально заключенном мире» (так охарактеризовал ситуацию, сложившуюся в советско-германских отношениях после заключения мира А. Иоффе) не переросло в крупномасштабные военные действия Германии и ее союзников против Советской России. В свою очередь, победа, одержанная Антантой, и падение монархии в Германии создали условия для отказа от исполнения советской стороной Брестского мирного договора и перехода Красной Армии к наступательным действиям на европейском направлении в конце 1918—начале 1919 г. Тактика, опробированная в 1918 г., неоднократно использовалась советской дипломатией и в дальнейшем (весьма показательным в этом отношении стал эпизод Великой Отечественной войны, когда в 1941 г. в условиях серьезных военных неудач руководство СССР попыталось достичь мира с нацистской Германией за счет значительных территориальных уступок; при этом данный план носил название «второго Брестского мира»11).
Насильственный мир, нарушивший контакты между областями, входившими в состав Российской империи, стимулировал развитие национальных чувств у народов, проживавших в этих областях. В 1918 г. процесс национально-государственного строительства у многих народов, входивших в состав Российской империи, обрел логическое завершение, которое выражалось в декларировании независимости от России и международном признании независимости новых государственных образований. Неприятие Брест-Литовского трактата 1918 г. деятелями белорусского национального движения сыграло решающую роль в провозглашении Белорусской Народной Республики и ее независимости от России. В 1918 г. усилия белорусской дипломатии были направлены главным образом на то, чтобы добиться восстановления белорусского государства в его этнических границах при поддержке держав Четверного союза. И хотя дипломатические акции сторонников БНР не увенчались успехом, они создали предпосылки для провозглашения Социалистической Советской Республики Беларуси в конце 1918 — начале 1919 г.
Литература
Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter
Брестский мир 1918 — кратко.
История России кратко
Брестский мир 1918 года – мирный договором между представителями Советской России и представителями Центральных Держав, который ознаменовал поражение и выход России из Первой мировой войны.
Брестский мир был подписан 3 марта 1918 года и аннулирован в ноябре 1918 года решением ВЦИК РСФСР.
Предпосылки к подписанию мирного договора
В октябре 1917 года в России прошла очередная революция. Временное Правительство, которое управляло страной после отречения Николая 2, было свергнуто и к власти пришли большевики, начало образовываться советское государство. Одним из главных лозунгов новой власти был «мир без аннексий и контрибуций», они ратовали за немедленное прекращение войны и выход России на мирный путь развития.
На первом же заседании Учредительного собрания большевики представили собственный декрет о мире, который предполагал немедленное прекращение войны с Германией и скорейшее перемирие. Война, по мнению большевиков, слишком затянулась и стала слишком кровопролитной для России, поэтому ее продолжение невозможно.
Мирные переговоры с Германией начались 19 ноября по инициативе России. Сразу после подписания мира российские солдаты стали покидать фронт, причем не всегда это происходило легально – было множество самоволок. Солдаты просто устали от войны и хотели поскорее вернуться к мирной жизни. Российская армия больше не могла участвовать в военных действиях, так как была истощена, также, как и вся страна.
Подписание Брестского мирного договора
Переговоры о подписании мира шли в несколько этапов, так как стороны никак не могли достигнуть взаимопонимания. Российское правительство, хоть и хотело скорее выйти из войны, не намеревалось выплачивать контрибуцию (денежный выкуп), так как это считалось унизительным и никогда не практиковалось ранее в России. Германия не была согласна на такие условия и требовала уплаты контрибуции.
Вскоре союзные войска германии и Австро-Венгрии представили России ультиматум, согласно которому она может выйти из войны, но потеряет при этом территории Белоруссии, Польши и часть Прибалтики. Российская делегация оказалась в затруднительном положении: с одной стороны, такие условия советское правительство не устраивали, так как казались унизительными, но, с другой стороны, страна, измученная революциями, не имела сил и средств для того, чтобы продолжать свое участие в войне.
В результате совещаний, советы приняли неожиданное решение. Троцкий сообщил, что Россия не намеревается подписывать мирный договор, составленный на таких условиях, однако и участвовать в войне дальше страна также не будет. По заявлению Троцкого, Россия просто отзывает свои армии с мест военных действий и не будет оказывать никакого сопротивления. Удивленное командование Германии заявило, что, если Россия не подпишет мир, то они снова начнут наступление.
Германия и Австро-Венгрия снова мобилизовали свои войска и начали наступление на русские территории, однако, вопреки их ожиданиям, Троцкий сдержал свое обещание, и русские солдаты отказывались воевать и не оказывали никакого сопротивления. Подобное положение вызывало раскол внутри партии большевиков, часть из них понимали, что подписать мирный договор придется, иначе страна пострадает, часть же настаивали на том, что мир будет позором для России.
3 марта Брестский мир все-таки был подписан.
Условия Брестского мира
Условия Брестского мирного договора не были слишком благоприятными для России, так как она теряла множество территорий, однако продолжающаяся война стоила бы стране гораздо большего.
Россия теряла территории Украины, частично Белоруссии, Польши и Прибалтики, а также Великого Княжества Финляндского;
Россия также теряла довольно значительную часть территорий на Кавказе;
Русская армия и флот должны были быть немедленно демобилизованы и полностью должны были покинуть места сражений;
Черноморский флот должен был отойти к командованию германии и Австро-Венгрии;
Договор обязывал советское правительство немедленно прекратить не только военные действия, но также всякую революционную пропаганду на территории Германии, Австрии и странах-союзниках.
Последний пункт вызывал особенно много споров в рядах партии большевиков, так как он фактически запрещал советскому правительство проводить идеи социализма в других государствах и мешал созданию социалистического мира, о котором большевики так мечтали. Германия также обязала советское правительство выплатить все убытки, которые понесла страна в результате революционной пропаганды.
Несмотря на подписание мирного договора, большевики опасались, что германия может возобновить военные действия, поэтому правительство было экстренно переведено из Петрограда в Москву. Москва стала новой столицей.
Итоги и значение Брестского мира
Несмотря на то, что подписание мирного договора было раскритиковано, как советским народом, так и представителями Германии и Австро-Венгрии, последствия оказались не такими плачевными, как предполагалось – Германия потерпела поражение в Первой Мировой войне, и Советская Россия тут же аннулировала мирный договор.
Брест-Литовский договор. Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии
Брест-Литовский договор
Германское правительство не торопилось с ответом на советское обращение, ожидая, пока германские войска захватят больше территории. 23 февраля оно выставило Советской России ещё более тяжёлые условия: дополнительно к уступке территории Россия должна была восстановить невыгодные таможенные тарифы 1904 г. и предоставить Германии ряд экономических привилегий. Снова в ЦК большевиков временно взяли верх сторонники Троцкого и Бухарина. Снова лишь относительным большинством (семеро против четверых при четверых воздержавшихся) ЦК принял решение подписать мир и на этих новых, ещё более тяжёлых условиях. То, что столь важные решения принимались в этот период относительным большинством голосов, объяснялось просто. При соблюдении парламентских процедур так и не удалось бы вынести определённого решения, тогда как оно — хоть какое-то решение — требовалось по ситуации немедленно.
В ЦК левых эсеров на этот раз сторонники продолжения войны взяли верх. Тогда Ленин провёл нужное ему решение через ЦИК, обязав сначала членов фракции большевиков в порядке партийной дисциплины голосовать за принятие германских условий или воздержаться от голосования, но во всяком случае не голосовать против. Правда, аналогичное решение, только обратного действия, принял ЦК левых эсеров: он обязал своих членов в ЦИК не голосовать за мир. Несмотря на это противодействие, ленинская резолюция собрала в ЦИК (опять-таки лишь относительное) большинство голосов. И 24 февраля правительство Российской Советской Республики сообщило о своём согласии с новыми германскими условиями.
Лишь 28 февраля советские делегаты снова прибыли в Брест-Литовск. Там им дали понять, что Германия не намерена держаться ранее выдвинутых условий, а собирается предъявлять всё новые и новые требования, пользуясь военным бессилием Советской России. Так, в дополнение ко всем прочим территориальным уступкам, Россия должна была передать Турции области Карса, Ардагана и Батума[245] в Закавказье. Кроме того, Германия теперь намеревалась вовсе лишить Россию такого неотъемлемого инструмента защиты суверенитета, как вооружённые силы, и потребовала демобилизации армии и флота — как старых, так и новых, Красных.
Перемирие на этот раз не объявлялось. Продолжающееся занятие германскими войсками русской территории должно было, по мысли кайзеровских военных и дипломатов, заставить советских делегатов быстрее согласиться на новые грабительские условия. Германия торопилась кончить активную войну на Востоке с тем, чтобы начать наступление на Западе. Всякое обсуждение ультиматума исключалось. После безуспешных попыток завязать дискуссию 3 марта 1918 г. советские представители подписали Брестский договор[246].
Россия теряла Польшу, Прибалтику, Финляндию, Украину, названные выше области на Кавказе и попадала в экономическую зависимость от Германии. На отторгаемой от России территории площадью 1,4 млн. кв. км до войны проживали 63 млн. человек (почти 40% населения Империи), находилось 27% обрабатываемой земли, треть железнодорожной сети, 73% производства железа и стали, 89% добычи каменного угля. В XX веке с Брестским миром по своим разрушительным последствиям для России могут сравниться лишь оккупация Германией значительно большей территории в 1941–1942 гг. и распад Советского Союза в 1991 г. Нужно признать, что потери России по Брестскому миру были всё же меньше, чем в двух других случаях.
Любопытно, что далеко не все, даже важные, условия этого договора выполнялись полностью. Так, Германия сквозь пальцы смотрела на фактическое существование российских вооружённых сил под видом «завесы» на западной границе России. В дальнейшем она не препятствовала созданию и развёртыванию Красной Армии. В свою очередь, Германия продолжала оккупировать те захваченные ею в феврале — марте 1918 г. территории (Псковская область, Белоруссия), которые по условиям Брестского мира должна была возвратить России.
Подписание мира ещё не означало полной победы Ленина над сторонниками «революционной войны». Ленин постоянно делал словесные уступки этому течению в партии, говоря о временном характере мирной передышки и об её использовании для подготовки теперь уже победоносной революционной войны. Это были, конечно, не просто слова — Ленин действительно был убеждён, что поражение Германии в Мировой войне и неизбежная революция в Германии рано или поздно прекратят действие Брестского договора. Но когда наступит такой момент? Этого заранее предсказать было нельзя. А пока необходимо было ратифицировать мирное соглашение.
6—8 марта 1918 г. в Петрограде проходил 7-й экстренный съезд большевиков (кстати, принявший решение о наименовании партии коммунистической). Он был созван решить вопрос о войне и мире. Чтобы обеспечить послушное большинство, было решено не знакомить делегатов с текстом подписанного договора. О его содержании съезд узнавал только из докладов партийных руководителей. Ленин привёл свой главный аргумент: продолжение войны неминуемо обернётся гибелью советской власти, а это будет самым серьёзным ударом делу мировой революции. Именно так приходилось воздействовать на настроение делегатов. Возражая Ленину, Бухарин говорил, что нет смысла в мирной передышке, если она устанавливается всего на несколько недель: за такой короткий срок не подготовишь армию. Если же она продлится несколько месяцев, то она нанесёт непоправимый урон делу революции в Европе. Большинство делегатов всё же поддержали Ленина.
Троцкий, обанкротившийся со своим лозунгом «ни войны, ни мира», ещё в конце февраля подал заявление об отставке с поста наркома иностранных дел, но Ленин упросил его подождать с объявлением об отставке до подписания мирного договора. Теперь на его место был назначен Г.В. Чичерин, а Троцкий стал наркомом по военным и морским делам. Он не агитировал за возобновление революционной войны, однако продолжал вести свою игру, нацеленную на вовлечение Советской России в войну с Германией при помощи Антанты.
Кульминационным моментом стал 4-й чрезвычайный Всероссийский съезд Советов, заседавший 14–16 марта 1918 г. в Москве — новой старой столице государства Российского. Несмотря на то что из 1232 делегатов Съезда было 795 большевиков, Ленину предстояло и здесь столкнуться с серьёзной оппозицией своей политике, так как многие делегаты-большевики принадлежали к «левому» течению. Используя и тут методы партийной дисциплины при голосовании, Ленин добился от большинства Съезда ратификации Брестского договора. Самым серьёзным последствием этого стал выход левых эсеров из правительственной коалиции. Советское правительство отныне стало однопартийным. Впрочем, возмущение левых эсеров условиями Брестского мира было лишь удобным предлогом для разрыва с большевиками. Расхождения между обеими партиями нарастали по многим вопросам не только внешней, но особенно внутренней политики, что вело к неизбежному расколу после октябрьской коалиции.
Понятно, что шансов на победу в «революционной войне» у большевиков тогда не было. Поэтому с точки зрения партийных интересов, сохранения власти большевиков, Ленин, безусловно, был прав, настаивая на немедленном заключении мира во что бы то ни стало. А позиция «левых коммунистов» объективно вела к коллективному политическому самоубийству партии. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Последующие годы показали, что значительная часть большевиков была неспособна к государственному строительству. И вполне возможно, что уже тогда в позиции «левых» и троцкистов выражалось стремление уйти от прозы государственной работы на безответственную позицию «перманентных революционеров». Возможно даже, что потеря власти и уход в подполье был для многих из этих людей, учитывая всё произошедшее с ними после, шансом остаться в живых. Но Ленин не собирался так быстро отдавать с таким трудом завоёванную власть кому бы то ни было.
Но это всё — с позиций интересов партии большевиков. А с точки зрения пользы для России? Быть может, продолжение войны с Германией действительно привело бы к падению большевистской власти уже тогда, в 1918 г.? И это было бы меньшим злом для России? Что же, необходимо подробнее остановиться на этой альтернативе.
Видится весьма вероятным, что в начале 1918 г. в партии большевиков могла победить точка зрения сторонников «революционной войны». Брестский мир не был бы тогда подписан. Что происходило бы дальше в этом случае?
Очевидно, что Германия не могла продолжать своё наступление на Востоке до бесконечности — ей до зарезу нужны были войска на Западе. Там в это время решался исход Мировой войны. Генеральное наступление на Западном фронте, дававшее шанс на победу до прибытия во Францию американских войск, должно было начаться не позднее конца марта. Таким образом, продвижение немецких войск в России где-то, на каком-то рубеже, должно было остановиться.
Но это не означало бы, что кайзеровский режим прекращал борьбу с Советской Россией. Он переложил бы её тяжесть на своих марионеток, благо недовольных советской властью имелось в избытке. В реальности такая ситуация возникла в 1918 г. на юге России, где немецкий ставленник донской атаман Краснов вёл войну с РСФСР. В рассматриваемой нами альтернативе таких Красновых было бы больше. И резиденциями им служил бы не один Новочеркасск, а ещё, возможно, и Петроград, и даже Москва.
То, что взятие Москвы немцами не привело бы автоматически к падению советской власти, долго доказывать, по-видимому, не нужно — настолько это очевидно. Большевики бы перебазировались в Нижний Новгород или на Урал — везде они нашли бы сторонников. Тем более что в случае продолжения ими войны они могли рассчитывать на поддержку других социалистических партий, а следовательно, социально-политическая база советской власти расширилась бы.
Более того, при продолжении войны с Германией Советская Россия вполне могла рассчитывать на помощь Антанты. На этом, как мы видели, строились расчёты Троцкого в этот период. Значит, не было бы мятежа Чехословацкого корпуса, и Гражданской войны в той конфигурации, в какой она возобновилась летом 1918 года, не было бы. Но это не означает, что она вообще бы не возникла. Гражданская война велась бы между Советской Россией, с одной стороны, и прогерманскими буржуазно-консервативными режимами на российской территории — с другой. Таким образом, Россия всё равно не избежала бы войны внутренней, но она бы вдобавок ещё наложилась на масштабную внешнюю войну.
Чем бы это закончилось? Германия так или иначе терпит поражение в Мировой войне, но это ещё не означает завершения Гражданской войны в России. Исход Гражданской войны в этом случае вообще неясен. Нет никаких оснований считать, что гражданская война в данном сценарии закончилась бы уже в 1920 г., причём воссоединением большинства отпавших окраин России и восстановлением единства державы, как она завершилась в реальности.
Принятие Советской Россией военной помощи Антанты в войне против Германии привело бы к дальнейшему росту зависимости России от западных держав. При этом необходимо учесть, что страны Запада оказывали бы такую помощь крайне дозировано и за большие уступки. Это была бы экономическая и политическая кабала. И можно быть уверенным в том, что условия завершения Гражданской войны Антанта тогда бы продиктовала России. А какими могли быть эти условия — мы видели на примере объяснения полковником Хаузом пункта декларации Вильсона, касавшегося России.
Могут возразить, что хуже, чем случилось на самом деле, с Россией произойти не могло. И в подтверждение этому будут говорить о многочисленных жертвах и разрушениях в результате российской Гражданской войны. И о том, что самым лучшим вариантом для России в конце 1917 — начале 1918 г. было бы сохранение у власти Временного правительства, успешный созыв Учредительного собрания, в общем, всё, что угодно, кроме прихода к власти большевиков. И — продолжение войны «до победного конца» на стороне Антанты.
На это можно возразить прежде всего тем, что колоссальную роль в поражении Германии сыграл именно революционный пример России, вплоть до непосредственного разложения кайзеровской армии «заразой большевизма» начиная с конца 1917 г. Этого бы не было, не случись Октябрьского переворота. И тогда Германия вряд ли потерпела бы поражение на Западном фронте до конца 1918 г. Мировая война ещё бы затянулась. Смогла бы Россия терпеть ещё два года? Время всю Первую мировую войну, как мы видели, работало не на Россию, а против неё.
Далее, доводы, использующие происходившую в 1918–1920 гг. Гражданскую войну как пример худшей альтернативы, основаны на необоснованном преувеличении её масштабов. Далее мы подробно коснёмся этого вопроса, а сейчас отметим лишь следующее. С осени 1917 года, с фактического установления перерыва в военных действиях, Россия уже почти не несла потерь на германском фронте. Если бы она продолжала войну, то, естественно, продолжала нести бы при этом большие потери. За этот год — с осени 1917 по осень 1918 г., т.е. до конца войны, германская армия на Западном фронте потеряла одними убитыми полмиллиона человек. Ещё более высокими были потери западных союзников за то же время. На Восточном фронте интенсивность людских потерь была не ниже, а чаще — выше (особенно у нашей армии), чем на Западном. Каждый год (см. Приложение 2) гибло в среднем по 750 тысяч русских воинов.
Если бы Россия воевала и дальше в расчёте на получение своей доли плодов общей победы, Антанта не позволила бы Русской армии отсиживаться в окопах. Нет, победа, как и в предшествующие годы, добывалась бы прежде всего русской кровью! Следовательно, продолжение Мировой войны обошлось бы Русской армии в конце 1917 — конце 1918 г. не меньше, чем в три четверти миллиона убитых. При этом все социальные вопросы, всплывшие на поверхность в 1917 г., никуда бы не делись и их всё равно рано или поздно пришлось бы решать. Будучи загнанными вглубь, они снова неминуемо дали бы о себе знать, так что от Гражданской войны Россия в этом случае не убереглась бы.
Конечно, и потери от Гражданской войны оказались бы меньше, если бы антисоветские силы не получили благодаря германской оккупации юга России дополнительных средств для развёртывания. Снизить эти потери могло только скорейшее заключение сепаратного мира на более приемлемых условиях, чем те, на которых пришлось подписывать мирный договор в итоге.
Как раз на этом — на принятии первоначальных германских условий, выставленных в январе 1918 года, — с самого начала настаивал Ленин. Объективно это и была альтернатива, в тот момент в наибольшей степени отвечавшая интересам России как страны в целом, а не отдельных её классов и партий. Но эта альтернатива не осуществилась лишь в силу настроений, господствовавших в победившей партии. Потребовался жесточайший урок, чтобы партия большевиков, и то далеко не вся, смогла более трезво посмотреть на дальнейшие перспективы. К сожалению, этот жестокий урок получили не одни большевики, но с ними вместе — весь русский народ.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРесБрестский мирный договор | История Сегодня
Когда большевики захватили власть в России в результате революции 1917 года, страна все еще была вовлечена в Первую мировую войну в союзе с Англией, Францией и Соединенными Штатами против центральных держав Германии и Австро-Венгрии с их союзниками-османами. Русская армия распадалась, и немцы продвинулись далеко вглубь страны и теперь оккупировали русские Польшу и Литву. Безотлагательным приоритетом для нового режима был выход из войны.Было поспешно согласовано перемирие, за которым последовала мирная конференция, и участие России в войне фактически прекратилось. Ленина гораздо больше интересовало подавление внутренней оппозиции, чем борьба с немцами. В конце концов, правительство Германии внедрило его обратно в Россию в надежде помешать русским военным усилиям, и теперь эта тактика окупится.
Конференция открылась в декабре в городе Брест-Литовск в Польше (ныне Белоруссия), где располагалась штаб-квартира немецкой армии.Российскую делегацию возглавлял министр иностранных дел Троцкий. Немецкую и австрийскую делегации возглавляли их министры иностранных дел Рихард фон Кюльманн и Оттакар Чернин, но влиятельной фигурой для немцев был генерал Макс Хоффман, начальник штаба немецких армий на восточном фронте. Талат-паша представлял Османскую империю.
Троцкий умело умудрился развернуть дискуссию в надежде на коммунистическую революцию в Германии и Австрии, которая спасет сало России.Ничего подобного не произошло, и в феврале Троцкий объявил ошеломленным делегатов Центральных держав «ни войны, ни мира», имея в виду, что Россия не будет возобновлять боевые действия, но не согласится уступить территорию или платить деньги. Он думал, что немецкая армия истощена, но ошибался. Центральные державы просто прекратили перемирие и возобновили вторжение, сметая остатки русской армии, в то время как немецкий флот угрожающе двинулся вверх по Балтике в сторону Петрограда (бывший Санкт-Петербург).
Левые социалисты-революционеры, входившие в состав правительства, сыграли важную роль в революции 1917 года и пользовались большей поддержкой населения, чем большевики, хотели призвать русский народ вести партизанскую войну против захватчиков. Они считали это лучшим способом вдохновить коммунистическую революцию на Западе, но Ленин опасался, что, если немецкое наступление продолжится, режим будет свергнут. Он настаивал на том, чтобы условия врага были приняты.
Они были чрезвычайно суровыми.Россия уступила почти половину своей европейской территории. Русские Польша, Литва и часть Латвии отошли к Германии и Австрии. Украина, Финляндия, Эстония и остальная часть Латвии были преобразованы в независимые государства под защитой Германии. Бессарабия должна была перейти в состав Румынии, а османы захватили армянские районы на Кавказе. Вся большевистская пропаганда на уступленных территориях должна была быть прекращена (положение, которое большевистский режим вскоре нашел обходным путем). Россия потеряла огромные площади лучших сельскохозяйственных угодий, восемьдесят процентов своих угольных шахт и половину других отраслей.Соглашение о последующих действиях, подписанное в августе, обязывало страну выплатить шесть миллиардов марок репараций.
Троцкий не мог столкнуться с унижением подписания договора и имел подчиненный знак для режима. В России были беспорядки. Вечерняя газета Петроградское Эхо , например, сообщала, что рабочие Тульского оружейного завода сочли этот договор актом государственной измены, который был «разрушительным для международного пролетарского движения и глубоко вредил интересам русских рабочих, революции и России». экономика в целом.Кажется сомнительным, что рядовые русские фабричные рабочие когда-либо говорили так, но, безусловно, многие россияне расценили этот договор как отвратительное предательство своей страны. Брест-Литовск сыграл свою роль в спровоцировании гражданской войны между белыми и красными. То же самое произошло и с тем, что левые эсеры вышли из правительства и оставили его полностью в руках большевиков, а некоторые из них встали на сторону белых в гражданской войне.
Между тем вмешались союзные державы.Французский флот прибыл в Одессу, британские войска — в Мурманск, а японцы отправили солдат на Дальний Восток России. Также всегда была возможность, что немцы решат отказаться от договора и возобновить вторжение в Россию. Ленин в апреле заявил Центральному исполнительному комитету: «Да, мир, к которому мы пришли, в высшей степени нестабилен; полученная нами передышка может быть прервана в любой день… »
К счастью для российского режима, союзные державы выиграли войну позже в том же году, и договор был расторгнут, что, по крайней мере, спасло Россию от некоторых из худших последствий, хотя Польша, страны Балтии и Финляндия не были восстановлены в мирном урегулировании. в Версале в 1919 году.
Брест-Литовск, Договор | Международная энциклопедия Первой мировой войны (WW1)
Предварительные мероприятия и место проведения ↑
На следующий день после захвата власти большевиками 7 ноября 1917 года (по юлианскому календарю: 25 октября) Советское правительство издало «Декрет о мире», призывая всех комбатантов заключить «справедливый демократический мир». [1] 22 ноября союзники решили не отвечать. Но Центральные державы ждали именно такого приглашения; Германия профинансировала возвращение Владимира Ильича Ленина (1870-1924) в Россию, надеясь, что он положит конец войне на Восточном фронте.15 декабря Германия, Австро-Венгрия, Османская империя и Болгария заключили перемирие с Россией. Переговоры проходили в Ставке германского главнокомандования Восток в крепости Брест-Литовск. В то время как немцы использовали роль хозяев, чтобы уговорить русских устрицами и жареным гусем, нарком иностранных дел Лев Троцкий (1879-1940) хотел перенести переговоры в Стокгольм, где у немцев было меньше власти и мир мог смотреть.
Первый этап: A.А. Иоффе против дипломатов старой школы (22-27 декабря 1917 г.) ↑
Брест-Литовск встретил лицом к лицу две совершенно разные культуры: традиционная дипломатия центральных держав противостояла стремлению революционеров к политической агитации. Хотя Центральные державы продолжали использовать французский язык между собой, было решено, что языками договора должны быть немецкий, венгерский, болгарский, турецкий и русский. Стремясь отменить традиционную дипломатию, большевики 22 декабря 1917 года отправили в Брест-Литовск среди 28 делегатов: моряка, солдата, крестьянина, работницу и террористку, которая хвасталась убийством генерал-губернатора.Представители центральных держав, напротив, имели аристократическое происхождение и оставались комильфо во всех отношениях со своими «гостями». Руководители делегации Рихард фон Кюльманн (1873-1948), Каетан Мерей фон Капос-Мер (1861-1931), Мехмед Талат-паша (1872-1921) и Христо Иванов Попов (1862-1933) привлекли большевиков под Адольф Абрамович Иоффе (1883) -1927) на шесть дней вежливых разговоров, только чтобы зайти в тупик: каждая сторона, ссылаясь на «право национального самоопределения», [2] настаивала на том, чтобы после заключения мира другая сторона должна была вывести свои войска из России. оккупированные западные регионы.
Вторая фаза: Троцкий и «неодипломатия» (7 января — 10 февраля 1918 г.) ↑
Российская делегация, возглавляемая Троцким, вернулась в Брест-Литовск 7 января 1918 года. В Троцком Ленин послал агитатора, в задачу которого входило обеспечение затягивания переговоров до тех пор, пока не разразится мировая революция или не сядут союзники. Троцкий воплотил «неодипломатию», которая отменила все условности, заменив усилия по дружбе неприкрытым противодействием, любезности отпором, дух компромисса с решимостью преодолеть.Настоящей целевой аудиторией пламенной риторики Троцкого, призывающей к освобождению народов и колоний, был мир в целом. 10 февраля, когда немецкая сторона пыталась принудить его к позитивным действиям, Троцкий озадачил своих партнеров по переговорам, заявив: «Нет войны — нет мира». Хотя он, таким образом, вышел из переговоров с моральной и риторической победой, германское верховное командование больше не ждало: 18 февраля началась операция Faustschlag (Punch), которая глубоко проникла на территорию бывшей царской империи.Максимилиан фон Баден (1867-1929) прокомментировал: «[Троцкий] вышел из Брест-Литовска мучеником за самоопределение, мы как нарушители малых народов». [3]
Третий этап: «продиктованный мир» (1-3 марта 1918 г.) ↑
Российская «неодипломатия» закончилась катастрофой. В третьем раунде переговоров Ленин заменил Троцкого Григорием Яковловичем Сокольниковым (1888-1939), который полностью принял немецкие условия. Советская Россия потеряла восемнадцать провинций и почти 30 процентов своего довоенного населения.Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Украина и Беларусь получили независимость.
В течение нескольких дней после победы Германии британские и американские войска высадились на севере России, чтобы предотвратить расширение влияния Германии и обеспечить безопасность ранее доставленных военных поставок. 12 марта, вызванные потерей «периферийных земель» и интервенцией союзников, большевики перенесли столицу в Москву. Дипломатия и министерство иностранных дел до 1930 года были возложены на Георгия Васильевича Чичерина (1872-1936), аристократа по происхождению и революционера по убеждениям.Версальский мир 1919 г. признал Брест-Литовский мир недействительным.
Как пишет Джон Уиллер-Беннетт в названии своей книги, Брест-Литовск. The Forgotten Peace , эти переговоры были довольно забыты историками. [4] Брест рассматривался как просто немецко-российская встреча без долгосрочных последствий. Немногочисленные книги не раскрывают серьезных исследовательских дебатов по этому поводу; лучшие повествования остаются воспоминаниями делегатов.
Сюзанна Шаттенберг, Бременский университет
Редактор раздела: Кристоф Нюбель
Брест-Литовский мирный договор — zxc.вики
В этой статье рассматривается мир между Центральными державами и Советской Россией в марте 1918 года. О мире с Украиной в феврале 1918 года, также заключенном в Брест-Литовске, см. Хлебный мир.Брест-Литовский мирный договор № № был подписан между Советской Россией и Центральными державами во время Первой мировой войны. Он был подписан 3 марта 1918 года в Брест-Литовске после длительных безуспешных переговоров, военной оккупации центральными державами западных территорий бывшей Российской империи и возобновления переговоров.Таким образом, Советская Россия вышла из войны.
В мирном соглашении Верховное командование германской армии (OHL) смогло реализовать свои идеи относительно территориальной реорганизации бывших российских территорий. Большевистское правительство подписало договор в знак протеста перед лицом немецкой военной угрозы, опасаясь, что в противном случае это поставит под угрозу успех Октябрьской революции. В Советском Союзе, а затем и в ГДР этот договор был известен как «Ограбление Брест-Литовска».
Украина, ранее поддерживаемая Центральными державами, Украинская Народная Республика, провозгласившая свою независимость от России, уже 9 февраля 1918 года также в Брест-Литовске заключила сепаратный мир с Центральными державами, так называемый «хлебный мир». Так закончилась Первая мировая война в Восточной Европе. Немецкое весеннее наступление на Западном фронте началось 21 марта с роты Михаэля .
Линия фронта на востоке в 1917/18 г .:Линия фронта при заключении перемирия в декабре 1917 г. Линия фронта при подписании мирного договора в марте 1918 г.
фон
Октябрьская революция привела к власти в России большевиков.После трех безуспешных лет войны население России было измучено войной, и большевистский лозунг «Хлеб и мир» был встречен с открытыми ушами. Русские войска были в революционном настроении и находились в процессе распада. В экономическом отношении Россия в основном находилась в упадке. Большевикам срочно требовалась передышка, чтобы стабилизировать свое собственное правление и противостоять протесту против их захвата власти, который формировался по всей стране. По их инициативе было заключено перемирие на всем — с немецкой точки зрения — Восточном фронте, которое вступило в силу 15 декабря 1917 года.С 9 декабря 1917 года существовало перемирие между Центральными державами и Румынией, которая была в союзе с Россией, но в значительной степени потерпела военное поражение. После этого начались мирные переговоры между Центральными державами и Советской Россией. Местом переговоров был согласован русский город-крепость Брест-Литовск, расположенный недалеко от линии фронта на оккупированной немцами территории.
Цели контрагентов
Центральные державы под руководством Германии, измученной долгой и бесплодной войной, особенно на Западном фронте, были очень довольны миром на Востоке.Таким образом, война на два фронта была окончена, и Германия смогла использовать все имеющиеся силы, чтобы решить войну на западном фронте. Поддерживая сепаратистские усилия, Украина также должна быть отделена от России. Это дало бы центральным державам лучший доступ к ресурсам Украины.
С другой стороны, большевикам срочно требовалась передышка, чтобы установить свой режим в своей стране. С другой стороны, они хотели использовать мирные переговоры для пропаганды желанной мировой революции.Поэтому российская делегация намеревалась затянуть переговоры. В ходе переговоров, которые велись публично по просьбе Троцкого, российская делегация при каждой возможности пыталась убедить мировую общественность в своем миролюбии и тем самым подготовить основу для мировой социалистической революции. Она надеялась, что центральные державы вскоре потерпят поражение от союзников и что мирные переговоры с уступками с российской стороны больше не потребуются. Немецкая сторона разглядела тактику проволочек русских и заставила быстро закончить переговоры быстрым наступлением войск.
Первый раунд переговоров
Подписание перемирия 15 декабря 1917 года. Слева сидят переговорщики Центральных держав, спереди: Хакки Паша (Османская империя), фон Мерей (Австро-Венгрия), принц Баварский Леопольд, генерал Хоффманн, полковник Гавчев (Болгария). Напротив них, в правой части стола, советская российская делегация: Каменев, Иоффе, Бизенко, адмирал Альтфатер.Для заключения мирного договора стороны провели несколько раундов переговоров в Брест-Литовске.Говоря упрощенно, можно выделить два этапа переговоров: в первом раунде Россия формально была равноправным партнером, во втором она сдалась и была вынуждена принять условия. Первый раунд переговоров был определен с немецкой стороны дипломатами вокруг Рихарда фон Кюльмана, во втором, после капитуляции Советской России, Верховное командование армии под командованием Эриха Людендорфа навязывало свою волю другой стороне. Генерал Макс Хоффманн был уполномоченным представителем Верховного командования армии.С советской стороны переговорщиком первоначально был Адольф Абрамович Иоффе, а затем Лев Троцкий. Российская делегация почти полностью состояла из большевиков, только Анастасия Бизенко представляла партнера по коалиции в кабинете Ленина — левых эсеров.
Переговорщики со стороны Центральных держав в Брест-Литовске (слева направо): генерал Хоффманн, Оттокар Граф Чернин, Талат Паша, Рихард фон Кюльманн.Началу переговоров предшествовало предложение Троцкого о перемирии 28 ноября 1917 года.В то время как Антанта отказалась, Центральные державы согласились. Впервые делегации встретились 9 декабря. Делегация большевиков внесла следующие предложения: отказ от аннексий, быстрая эвакуация оккупированных территорий, право народов на самоопределение, отказ от военных репараций.
Когда прибыли делегации, по приглашению номинального главнокомандующего немецкой Восточной армией принца Леопольда Баварского был устроен совместный обед.Собралось своеобразное общество: с одной стороны, консервативные представители Германской империи и Дунайской монархии и их союзники, в основном принадлежащие к знати, а с другой стороны, радикальные революционеры, которых мир никогда раньше не видел в правительстве страны. который открыто провозгласил цель мировой революции.
Оттокар Граф Чернин (в октябре 1918 г. в Лаксенбурге)Соответственно, первые впечатления с другой стороны были двойственными. Граф Оттокар Чернин, глава австро-венгерской делегации, позже вспоминал:
«Руководителем российской делегации является еврей по имени Иоффе, недавно освобожденный из Сибири […] после обеда у меня состоялся первый долгий разговор с мистером Иоффе. Вся его теория основана на введении права на самоопределение народов на самой широкой основе во всем мире и на том, чтобы побудить эти освобожденные народы любить друг друга […] Я дал ему понять, что мы не будем предпринимать имитацию российских условий, и никто из нас не будет Вмешиваться в наши внутренние обстоятельства категорически запрещено. Если он и дальше будет придерживаться этой утопической позиции, трансплантируя нам свои идеи, тогда было бы лучше, если бы он снова уехал следующим поездом, потому что тогда мир не может быть достигнут.Г-н Иоффе с удивлением посмотрел на меня своими нежными глазами, некоторое время молчал, а затем сказал дружеским, почти хочу сказать умоляющим тоном, который никогда не забуду: « Я очень надеюсь, что нам удастся развязать революцию ». в тебе тоже. ‘«
Государственный секретарь Германии по иностранным делам Рихард фон Кюльманн, участвующий в конференции, отметил:
«Москвичи сделали своим миротворцем женщину, которая приехала прямо из Сибири, конечно, только в пропагандистских целях.Она застрелила генерал-губернатора, который не пользовался популярностью у левых и, согласно мягкой царской практике, не был казнен, а приговорен к пожизненному заключению. Эта дама, чем-то напоминавшая пожилую экономку, госпожа Бизенко, очевидно, довольно безмозглый фанатик, за обедом рассказала принцу Леопольду Баварскому, как она осуществила нападение. Держа карточку с меню в левой руке, она показала, как дала генерал-губернатору — «он был плохим человеком», — добавила она в качестве объяснения — обширный меморандум и в то же время выстрелила ему в живот правой рукой. -ручный револьвер.Принц Леопольд в своей обычной дружелюбной вежливости слушал с пристальным вниманием, как будто его особенно заинтересовал отчет убийцы. »
После обеда граф Чернин резюмировал свои впечатления:
«Эти большевики странные. Они говорят о свободе и примирении между народами, о мире и единстве, и в то же время их называют самыми жестокими тиранами, которые когда-либо знала история — они просто истребляют буржуазию, а их аргументы — пулеметы и виселица.Сегодняшний разговор с Иоффе показал мне, что люди нечестны и превосходят все ложью, в которой обвиняется традиционная дипломатия, потому что угнетать буржуазию и в то же время говорить о свободе, которая делает мир счастливым, — это ложь. »
Будущий советский переговорщик Троцкий позже писал с едва скрываемым пренебрежением к своим партнерам по переговорам:
«Я впервые столкнулся лицом к лицу с таким человеком.Излишне говорить, что и раньше у меня не было иллюзий по поводу нее. Но по крайней мере, признаюсь, я представлял себе, что уровень будет выше. Впечатление от первой встречи я мог бы сформулировать словами: «Эти люди считают других очень дешевыми, но и не слишком дорогими для себя. »
Даже во время переговоров Красная Армия предприняла военные действия против движения за независимость Украины. Тем не менее, к раздражению большевиков, буржуазное украинское правительство Украинской Народной Республики, сформированное к тому времени в Киеве, также направило делегацию в Брест-Литовск, где предполагалось заключить сепаратный мирный договор.Украина официально находилась в состоянии войны с Советским Союзом с конца декабря 1917 года.
Пропагандистские выступления — «Ни войны, ни мира».
Немецкие офицеры приветствуют советскую делегацию с Троцким на Брест-Литовском вокзале (7 января 1918 г.)7 января 1918 г. Троцкий сменил Иоффе на посту главы делегации и отправился в Брест-Литовск. Поскольку переговоры при Иоффе пока продвигались слишком быстро для большевиков, перед Троцким явно стояла задача замедлить ход переговоров.Сам Троцкий писал о действиях большевистской делегации:
Генерал Макс Хоффманн 1914«Мы вступили в мирные переговоры с надеждой встряхнуть рабочие массы Германии и Австро-Венгрии, а также стран Антанты. Для этого необходимо было затянуть переговоры как можно дольше, чтобы европейские рабочие успели как следует осознать факт советской революции и, в частности, свою политику мира […] Мы, естественно, давали надежду на бурного революционного развития в Европе не открылось.»
Соответственно, Троцкий не уставал произносить длинные пропагандистские речи и особенно напрягать терпение немцев. Генерал Гофман сделал выговор Троцкому 18 января 1918 года:
«Российская делегация говорит с нами так, как будто она победила в нашей стране и может диктовать нам условия. Я хотел бы отметить обратное. […] Затем я хотел бы заявить, что российская делегация на оккупированных территориях требует применения права на самоопределение для народов в определенном смысле и в той степени, в которой их правительство не действует в их собственной стране.Ваше правительство основано только на силе, на власти, которая безоговорочно угнетает всех, кто думает иначе, силой. Того, кто думает иначе, просто объявляют вне закона как контрреволюционера и буржуа […]. »
Хоффманн снова решительно потребовал от Германии мирного договора: независимости Польши и прибалтийских государств Литвы и Ливонии (часть Латвии). Троцкий попросил перерыва в переговорах и вернулся в Петроград 18 января.
Во время переговоров в Советской России произошло событие, которое пошатнуло и почти положило конец власти большевиков. Выборы в Учредительное собрание России, состоявшиеся 25 ноября 1917 года, привели к тяжелому поражению большевиков. Если бы они признали результат выборов, как ранее обещал Ленин, эсеры и меньшевики сформировали бы правительство. Большевики, получившие менее четверти голосов, потеряли бы свою власть. 19 января 1918 года новоизбранный парламент был распущен большевиками, и единственный частично правильно демократически избранный Третий Всероссийский съезд Советов стал новым парламентом.В этой неспокойной ситуации Троцкому удалось убедить большевистское руководство, включая упорного Ленина, выйти из мирных переговоров, не подписав мирного договора. Он назвал такой подход «ни войной, ни миром». 30 января Троцкий вернулся за стол переговоров. Ввиду массовых забастовок в Германии и Австро-Венгрии руководство большевиков предоставило ему дополнительные полномочия для отсрочки переговоров. Чтобы добиться дополнительной отсрочки, он отказался участвовать в переговорах, на которых присутствовала украинская делегация.Однако тактика Троцкого не сработала. Центральные державы заключили сепаратный мир с правительством Украинской Народной Республики 9 февраля. Они признали украинское государство, которое обещало большие поставки зерна Центральным державам в обмен на благоприятную прорисовку границ и автономию, поэтому его еще называют «Брест-Литовским хлебным миром».
Троцкий завел свою делегацию в тупик. Немцы настаивали на том, чтобы переговоры продолжались без пропагандистских шуток.Затем Троцкий объявил о своей новой политике. Он объявил 10 февраля:
«[…] Россия, воздерживаясь от подписания аннексионистского договора, объявляет состояние войны с центральными державами оконченным. Приказ о полной демобилизации на всех фронтах отдается одновременно российским войскам. »
Его стратегия заключалась в том, чтобы не допустить ни войны, ни мира до обозримого конца войны. Однако германская делегация предупредила, что прекращение огня без заключения мирного договора неизбежно приведет к возобновлению боевых действий.Троцкий счел эту угрозу несущественной и почувствовал себя победителем, когда покинул Брест-Литовск. Когда Ленин спросил его, действительно ли немцы не нападут снова, он ответил: «Не похоже». Это оказалось ошибкой.
Возобновление боевых действий и подписание
16 февраля командование немецкой армии сообщило русскому генералу Самойло, что Германия считает перемирие 17 февраля 1918 года истекшим. Как было объявлено, в этот день началось немецкое наступление (операция Faustschlag).Немецкие войска продвигались очень быстро и почти не встречали сопротивления. Большевистское руководство быстро осознало серьезность ситуации ввиду быстрого наступления Германии. С «Мы должны действовать, нам некогда терять!» Ленин принимал быстрые решения. Ввиду катастрофической для большевиков ситуации в стране правительство Советской России 19 февраля обратилось к немцам с просьбой о мире. 20 февраля Ленин заявил Моссовету: «Армии больше нет. Немцы атакуют всем фронтом из Риги.Прошло четыре дня, прежде чем командование немецкой армии ответило и заявило новые условия. Финляндия, Ливония, Эстония и Украина должны быть эвакуированы, а российская армия полностью демобилизована. На ответ россиянам было дано 48 часов. Для переговоров было отведено максимум три дня.
Дискуссии внутри большевистского руководства были хаотичными. Троцкий не определился, а Бухарин проголосовал за продолжение войны. Ленин осознавал опасность вмешательства центральных властей для продолжения большевистской революции.Поэтому он добился принятия требований Германии под угрозой отставки со всех постов у большевиков. Он требовал положить конец «политике революционной фразы», которую он сам усердно проводил раньше. Ленин размышлял о неминуемом крахе центральных держав или победе социалистической революции в Германии, которая позволила бы реинтегрировать потерянные территории военными или политическими средствами. 3 марта 1918 г. мирный договор был подписан в Брест-Литовске и ратифицирован 15 марта 4-м Чрезвычайным съездом Советов в Москве.
Результат
Советская Россия отказалась от своих суверенных прав в Польше, Литве и Курляндии. Будущее этих территорий должно регулироваться Германским рейхом по соглашению с местными народами в соответствии с правом самоопределения. Эстония и Ливония, а также почти вся территория Беларуси (к западу от Днепра) оставались оккупированными немецкими войсками, Украина и Финляндия были признаны независимыми государствами. Российские территории Армении, Ардахана и Карса с 1878 года и грузинского Батуми должны были быть переданы Османской империи.Центральные державы отказались от аннексий и репараций. По этому мирному договору Россия потеряла 26% тогдашней европейской территории, 27% пахотных земель, 26% железнодорожной сети, 33% текстильной и 73% черной металлургии и 73% угольных шахт. Маргинальные народы бывшей Российской империи обменяли российское правление на протекторат центральных держав. Общая площадь всех передаваемых территорий составляла 1,42 миллиона км², на которых проживало около 60 миллионов человек, что составляет более 1/3 всего населения бывшей Российской империи.
Левая партия социалистов-революционеров вышла из кабинета Ленина, потому что выступала против мирного договора, который привел к усилению власти большевиков, но также и к отставке большевистских лидеров в ответ.
Заключение дополнительного соглашения к Брест-Литовскому мирному договору, которое было подписано в Берлине 27 августа 1918 года, стало новой высшей точкой в расширении власти Германии на востоке, но в то же время положило конец этому. гораздо более далеко идущие планы аннексии ОХЛ.В нем Советская Россия отказалась от Эстонии, Ливонии и Грузии, которые пережили непродолжительную фазу независимости, и обязалась выплатить компенсацию в размере шести миллиардов золотых марок за немецкие активы, ранее экспроприированные большевиками без компенсации. Немецкая сторона пообещала эвакуировать Беларусь и не вмешиваться в пользу врагов большевистского правительства. Российская сторона даже рассматривала возможность использования немецких войск против войск интервенции союзников, высадившихся на севере России.Однако надежда центральных держав добиться на Западе решения о мире на Востоке не оправдалась. С одной стороны, более крупные подразделения оставались привязанными на оккупированных территориях; с другой стороны, потенциал нового военного врага, США, становился все более важным в пользу Антанты. В конце концов, в марте 1918 года во время решающего западного наступления один миллион немецких солдат был связан на востоке планами Людендорфа. Соглашение также оказалось провалом для Центральных держав с экономической точки зрения, поскольку было поставлено гораздо меньше сырья и продуктов питания, чем ожидалось.
Дальнейший ход Первой мировой войны должен доказать правоту большевистского руководства. Тактика проволочек сработала из-за тяжелого положения центральных держав на Западном фронте. Ленин сравнивал Брест-Литовский мирный договор с Тильзитским мирным договором 1807 года. Подписание Компьенского перемирия между Германской империей и государствами Антанты 11 ноября 1918 года означало аннулирование Брест-Литовского мирного договора. Немецкие войска на востоке и юго-востоке должны были отступить к линии границы 1914 года.Однако войска, находившиеся на территории России, особенно в Прибалтике, должны были оставаться там и ждать приказов союзников-победителей войны. Этим государства Антанты хотели закрепить свою позицию в гражданской войне в России. Украина была отбита Красной Армией в 1919 году. Финляндия сохранила свою независимость, но неоднократно подвергалась советскому вмешательству.
Оценка контракта
Брестский договор не был тщательно подготовленным стратегическим планом германской экспансии на востоке, а был результатом краха России и реального начала германской экспансии на востоке.Позднее большевики пришли к выводу, что принятие первых условий Центральной державы было бы более выгодным. Однако новые правители России всегда считали Брест-Литовский мир положительным моментом для своего развития. Только мир с центральными державами дал им передышку, необходимую для укрепления своей власти в России и в управляемых Россией областях бывшей царской империи. Советская историография оценила российский подход в Брест-Литовске и в последующий период как превосходный пример ленинской тактики использования глубоких противоречий в «империалистическом лагере» для консолидации и расширения большевистской власти.Победившие государства Антанты не имели представления о послевоенном порядке на Востоке. Они не знали ни как и в какой форме вести себя по отношению к новому российскому правительству, ни как поступать с укрепившимся национальным сознанием восточноевропейских народов. В конце концов, однако, раздел ранее управляемой Россией территории по велению центральных держав привел к тому, что союзники установили границы: Польша, Финляндия и страны Балтии стали независимыми, а влияние большевиков было подавлено.
Во время переговоров немецкие военные даже опасались, что Антанта может согласиться на всеобщий мир и лишить их прибыли в этой войне. Даже руководство Рейха опасалось своих военных целей в случае взаимного согласия. Канцлер Хертлинг сказал в ноябре 1917 года:
«Может существовать определенный риск того, что Антанта, вопреки нашему предположению, может принять российские предложения. В этом случае мы тоже будем под лозунгом «без аннексий и т. Д.’в другие страны Антанты. оговаривали, что можно с русскими, но в целом это не соответствовало бы нашим намерениям. »
Сравнение Брест-Литовского мирного договора с Версальским мирным договором, заключенным в 1919 году, показывает, что термины «договор» или «диктант» используются выигравшей и проигравшей стороной для обоих соглашений. Брест-Литовск отнюдь не был мирным соглашением, провозглашенным в мирной резолюции, а был жестким насильственным миром, подкрепленным военным наступлением.Немецкая сторона, особенно когда дело дошло до ратификации договоров о пригородах Парижа в 1919 году, утверждала, что районы, которые должна уступить Россия, были населены не этническими русскими, а нерусскими народами, стремящимися к независимости. Таким образом, договор в конечном итоге соответствовал праву народов на самоопределение, провозглашенному президентом США Вудро Вильсоном. Однако Версальский мирный договор содержал временные ограничения на оккупацию иностранными войсками, чего не предусматривал Брест-Литовский мирный договор.Поскольку на него ушло 34 процента населения России, 54 процента промышленности, 89 процентов запасов угля и все производство нефти и хлопка, он считается значительно более жестким, чем Версальский договор.
Поведение Антанты
Поведение государств Антанты характеризовалось неопределенностью. Существовали неясные представления о том, насколько сильной будет Германия после установления мира на Востоке и будет ли и в какой форме сотрудничать Советская Россия с Германским Рейхом.Великобритания считала, что немцы теперь захотят оккупировать нефтяные месторождения на Каспийском море, и, в свою очередь, отправила туда войска, чтобы занять Баку. Британская сторона уже была встревожена пунктом, согласно которому и Османская империя, и Советская Россия, ее войска из Персии отступили, а большевики объявили англо-российское соглашение по Ирану недействительным. Также опасались немецкого марша в Индию. Если война продолжится, по данным английского генерального штаба в мае 1918 года, Германия сможет набрать два миллиона человек, пригодных для военной службы и работы, с ранее оккупированных российских территорий уже в 1919 году, что обеспечит победу Германии на Западном фронте. скорее всего.
Поэтому союзники сделали все, что в их силах, чтобы убедить Советскую Россию продолжать сражаться на стороне Антанты. Во время переговоров в Брест-Литовске президент США Вильсон объявил 8 января 1918 года свою программу из 14 пунктов, которая, однако, не была поддержана большевиками. Верховный Совет отказался, призывая «американский народ, и прежде всего трудящиеся и эксплуатируемые классы Соединенных Штатов […] сбросить иго капитализма и установить социалистический порядок в обществе.»
Во время мирных переговоров послы союзников в Москве пытались убедить большевиков призвать союзные войска против немцев. Первоначально Троцкий сочувствовал этим планам, но отказался от них, когда стало очевидно, что немцы не заинтересованы в свержении большевиков. В той же степени снизилась способность западных послов оказывать влияние. Их план открыть новый второй фронт на востоке и таким образом освободить западный фронт провалился. Поэтому они сами пытались открыть фронт на востоке.Всего через три дня после подписания Брест-Литовского мирного договора 130 британских морских пехотинцев высадились в российском Беломорском порту Архангельск. С одной стороны, союзники хотели связать немецкие войска, некоторые из которых только что высадились на юге Финляндии, с другой стороны, большое количество военной техники хранилось в Мурманске и портах Архангельск и Владивосток, которыми Россия располагала. получил от Антанты, когда она еще находилась в войне против Германии. Из-за потрясений революции и отсутствия транспорта материал все еще был там.Теперь союзники опасались, что он может попасть в руки немцев. Позже другие британские и американские войска высадились в Архангельске, так что в сентябре 1918 года 15 000 солдат союзников находились в Мурманске и около 7 000 — в Архангельске.
Несмотря на вмешательство, союзники не смогли выработать четкую позицию по отношению к большевикам. Во время войны все их действия были направлены против немецких войск, даже если в 1917 году они оказали финансовую поддержку антибольшевистскому правительству на Украине и на юге России.Союзники не имели точного представления о том, в какой степени Германский Рейх сделал Советскую Россию послушной. Из-за отсутствия информации они предположили худшее и попытались прежде всего остановить предполагаемое продвижение Германии в Азию, то есть удержать их от нефтяных богатств Ближнего Востока. При этом они оказались вовлечены в хаос Гражданской войны в России. Вовлечение Японии в планы вторжения оказалось очень утомительным и в конечном итоге безуспешным. Япония вместе с американскими войсками только оккупировала Владивосток (см. Дальневосточная республика и Сибирское вмешательство).Но, как и другие попытки вторжения на периферию гигантской Российской империи, это мероприятие также не имело контакта с немецкими войсками и не мешало большевикам или немцам в их планах. Только после поражения германского рейха на Западном фронте государства Антанты заняли четкую антибольшевистскую позицию. Тем не менее их дальнейшие военные действия против большевиков были несогласованными и потому безуспешными.
См. Также
литература
- Винфрид Баумгарт: German Ostpolitik 1918 — От Брест-Литовска до конца Первой мировой войны. Ольденбург, Мюнхен 1966.
- Себастьян Хаффнер: Пакт дьявола. 50 лет германо-российским отношениям. Ровольт, Рейнбек 1968.
- Werner Hahlweg: Продиктованный Брест-Литовский мир 1918 года и большевистская мировая революция (= труды Общества содействия Вестфальскому университету Вильгельма цу Мюнстер, том 44). Aschendorff, Münster 1960.
- Вернер Хальвег: Брестский мир. Неопубликованный том работы следственного комитета Немецкого национального учредительного собрания и германского рейхстага (= источники по истории парламентаризма и политических партий, том 8).Дросте, Дюссельдорф 1971.
- Андреас Хиллгрубер; Jost Dülffer (Hrsg.): Ploetz — история мировых войн. Полномочия, события, события, 1900-1945 гг. Ploetz, Freiburg 1981. Отпечатки. Гердер, Фрайбург, 2002, 2004. ISBN 3-89836-236-1.
- Ханс-Вернер Раутенберг: Крах и новое начало немецкой восточной политики после Первой мировой войны. in: Германия и большевистская Россия от Брест-Литовска до 1941 года. Duncker and Humblot, Berlin 1991. ISBN 3-428-07248-0. Мирный договор между Украиной и центральными державами от 9 февраля 1918 г. (текст договора на английском языке)
- ↑ Ladislaus Singer: Советский империализм. Зеевальд Верлаг, Штутгарт 1970. стр. 44.
- ↑ Roland Banken: Севрский договор 1920 г. и Лозаннский договор 1923 г. Международно-правовое исследование окончания Первой мировой войны и решения так называемого «восточного вопроса» посредством мирных договоров между союзными державами и Турцией (= История международных отношений ХХ века, Том 5).Вольфдитер Биль: Австро-Венгрия и Брест-Литовские мирные договоры. Böhlau, Вена / Кельн / Грац 1970, ISBN 3-205-08577-9, стр. 118.
- ↑ Даниэла Бендер u. а .: История и события — современность, среднее образование II . Клетт Шульбухверлаг, Лейпциг, 2006 г., ISBN 978-3-12-430021-8, стр. 225.
- ↑ Вольфганг Дж. Моммзен: Эпоха империализма . Мировая история Фишера. Том 28. Франкфурт-на-Майне 1969, с. 360.
- ↑ Клаус Хильдебранд: Царство прошлого.Внешняя политика Германии от Бисмарка до Гитлера 1871-1945 гг. Учебное издание, Verlag Oldenbourg, Мюнхен 2008 г., ISBN 978-3-486-58605-3; С. 370; и Грегор Шёлльген: Эпоха империализма. Том 15 из Очерк истории Ольденбурга . Verlag Oldenbourg, Мюнхен 2000, ISBN 3-486-49784-7, стр. 90.
- ↑ Винфрид Баумгарт: Deutsche Ostpolitik 1918. От Брест-Литовска до конца Первой мировой войны . Вена / Мюнхен 1966, стр. 370.
- ↑ Олег С.Ингеборг Меклинг: Внешняя политика графа Чернина . Вена 1969, стр. 252.
- ↑ Ханс-Ульрих Велер: Deutsche Gesellschaftgeschichte , Vol. 4: С начала Первой мировой войны до основания двух германских государств 1914-1949 гг. CH Beck Verlag, Munich 2003, p. 152.
Полностью изменилась политическая организация мира. Россия и Америка оказались под контролем над большей частью мира и были вынуждены создавать нации из беспорядка.
Книжный клуб истории — ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА: БРЕСТ-ЛИТОВСКИЙ ДОГОВОР (3 МАРТА 1918) Показ 1-25 из 25
Мод Первичные документы — граф Чернин по Брест-Литовскому мирному договору, 2 апреля 1918 г.Ниже приводится текст реакции министра иностранных дел Австро-Венгрии графа Чернина на новости о мирных соглашениях в Брест-Литовске с (в первую очередь) Россией и Румынией и Украина.
Граф Чернин стремился проиллюстрировать преимущества, достигнутые Австро-Венгрией каждым из трех мирных поселений, отмечая при этом, что каждое из них было «умеренным» и «благородным» в своем обращении с побежденными народами.
Граф Чернин также отметил, что гражданские силы в Австро-Венгерской империи — которые либо выступали за мир, либо, наоборот, за политику аннексии — оказывали моральную поддержку вражеским силам и, следовательно, продлевали продолжительность войны.Тем не менее, утверждал он, Австро-Венгрия и ее союзники все же возьмут верх над «ослабляющей» оппозицией.
Щелкните здесь, чтобы прочитать реакцию канцлера Германии графа Георга фон Хертлинга на известие о поселении.
Граф Чернин о Брест-Литовском мирном договоре, 2 апреля 2004 г.
Подписанием мира с Румынией закончилась война на востоке. Подписаны три мирных договора — с Петроградом, Украиной и Румынией.
Таким образом, закончена одна основная часть войны.
Прежде чем обсуждать подписанные сепаратные миры, и прежде чем вдаваться в подробности, я хочу вернуться к заявлениям президента Соединенных Штатов, в которых он ответил на речь, которую я произнес перед делегациями 24 января.
Во многих частях света выступление г-на Вильсона было расценено как попытка вбить клин между Веной и Берлином. Я не верю в это, потому что я слишком высокого мнения о государственной мудрости мистера Уилсона, чтобы подозревать его в таком ходу мыслей.
По моим впечатлениям, господин Вильсон не хочет отделять Вену от Берлина. Он не желает этого и знает, что это невозможно.
Однако он, возможно, думает, что Вена представляет собой более благоприятную почву для посева семян всеобщего мира. Возможно, он сказал себе, что Австро-Венгерская монархия имеет счастье иметь монарха, который искренне и благородно желает всеобщего мира, но что этот монарх никогда не будет виновен в нарушении веры; что он никогда не заключит постыдный мир, и что за этим монархом стоит 55 миллионов душ.
Я полагаю, что мистер Уилсон говорит себе, что эта сплоченная масса людей представляет собой силу, которую нельзя игнорировать, и что эта благородная и твердая воля к миру, которой проникнут монарх и которая связывает его с народами оба государства способны нести великую идею, на службу которой г-н Уилсон также поставил себя.
Четыре пункта президента Вильсона являются подходящей основой для начала переговоров об общем мире. Вопрос в том, действительно ли г.На этой основе Вильсону удастся объединить своих союзников.
Бог мне свидетель, что мы сделали все возможное, чтобы избежать нового наступления. У Антанты этого не было бы. Незадолго до начала наступления на западе г-н Клемансо спросил меня, готов ли я вести переговоры и на каком основании.
Я немедленно ответил, согласившись с Берлином, что я готов к переговорам и что в отношении Франции я не вижу другого препятствия для мира, кроме стремления Франции к Эльзас-Лотарингии.
В ответ из Парижа было сказано, что Франция готова вести переговоры только на этой основе. Тогда выбора не оставалось.
Гигантская борьба на западе уже началась. Войска Австро-Венгрии и Германии сражаются плечом к плечу, как это было в России, Сербии, Румынии и Италии. Мы вместе сражаемся за защиту Австро-Венгрии и Германии.
Наши армии продемонстрируют Антанте, что стремление Франции и Италии к некоторым частям нашей территории — это утопия, за которую будет ужасно отомщена.
Объяснение такой позиции держав Антанты, граничащей с безумием, в значительной степени следует искать в некоторых внутренних событиях, к которым я вернусь позже. Что бы ни случилось, мы не пожертвуем интересами Германии больше, чем Германия нас оставит. Верность на Дунае не меньше немецкой верности.
Мы не сражаемся за империалистические или аннексионистские цели ни для себя, ни для Германии, но мы будем действовать сообща до конца для нашей защиты, нашего политического существования и нашего будущего.
Первое нарушение в решимости наших врагов вести войну было вызвано мирными переговорами с Россией. Это был прорыв в идее мира.
Это симптом детского дилетантизма — упускать из виду тесную взаимосвязь различных мирных подписей друг с другом. Созвездие вражеских держав на востоке походило на сеть. Когда одна сетка была прорезана, остальные расшатались сами по себе.
Мы впервые дали международное признание отделению Украины от России, которое должно было быть внутренним делом России.Воспользовавшись сложившимися обстоятельствами, благоприятствовавшими нашим целям, мы заключили с Украиной мир, которого добивалась эта страна.
Это привело к миру с Петроградом, в результате чего Румыния осталась стоять одна, так что ей также пришлось заключить мир. Итак, один мир принес другой, и желанный успех, а именно окончание войны на востоке, был достигнут.
Заключенный с Румынией мир, по расчетам, станет отправной точкой дружеских отношений. Небольшие уточнения границ, которые мы получаем, не являются аннексиями.Абсолютно необитаемые регионы, они служат исключительно для военной защиты.
Тем, кто настаивает на том, что эти исправления подпадают под категорию аннексий и обвиняют меня в непоследовательности, я отвечаю, что я публично протестовал против предоставления нашим врагам лицензии, которая гарантировала бы им от опасностей дальнейших приключений.
Из России ни одного метра не требовал, а вот Румыния благоприятный момент проигнорировала. Защита торгового судоходства в нижнем течении Дуная и охрана Железных ворот гарантированы расширением границы до высот Турну-Северин, сдачей в аренду на тридцать лет ценной пристани возле этого города вместе с полосой вдоль реки. берега реки при годовой арендной плате в 1000 леев, и, наконец, путем получения права аренды на острова Острово, Марекорбу и Симеару и переноса границы на несколько километров южнее в районе угольного разреза Петросены, что лучше охраняет наши владения в угольном бассейне Сурдокского перевала.
Надь-Сзебен и Фогарас получат новую границу безопасности средней шириной от 15 до 18 километров на всех важных перевалах, как, например, Предял, Бодзь, Дьимес, Бекас и Толгес. Новая граница была настолько удалена от румынской земли, как того требуют военные соображения.
Исправление к востоку от Черновица защитило этот город от будущих нападений.
В тот момент, когда мы успешно пытаемся возобновить дружеские и добрососедские отношения с Румынией, маловероятно, что мы вскроем старые раны, но каждый знает историю вступления Румынии в войну и признает, что моим долгом было защитить монархию от будущих сюрпризов подобного рода.
Считаю самой надежной гарантией на будущее международные соглашения по предотвращению войны. В таких соглашениях, если они имеют обязательную форму, я бы увидел гораздо более сильные гарантии против внезапных нападений со стороны соседей, чем в исправлениях границ, но до сих пор, за исключением случая с президентом Вильсоном, мне не удалось обнаружить среди кого-либо из наших Враги серьезно настроены принять эту идею.
Однако, несмотря на небольшую степень одобрения этой идеи, я считаю, что она будет реализована.
Рассчитывая бремя, с которым государства мира выйдут из войны, я напрасно спрашиваю себя, как они покроют военные расходы, если конкуренция в вооружениях останется неограниченной. Я не верю, что после этой войны у Штатов будет возможность адекватно удовлетворить возросшие требования, связанные с войной.
Думаю, скорее, что финансовые условия заставят Штаты пойти на компромисс в отношении ограничения вооружений.
Этот мой расчет не является ни идеалистическим, ни фантастическим, он основан на реальности в политике в самом буквальном смысле этого слова.Я, со своей стороны, считаю большой катастрофой, если в конце концов не удастся достичь общих договоренностей относительно сокращения вооружений.
Очевидно, что в мире с Румынией мы примем меры предосторожности, чтобы полностью защитить наши интересы в вопросах зерна, продовольствия и нефти. Мы будем и дальше принимать меры предосторожности, чтобы католическая церковь и наши школы получили необходимую им защиту, и мы решим еврейский вопрос.
Отныне еврей будет равноправным гражданином Румынии.
Ирредентистская пропаганда, которая произвела столько зла в Венгрии, будет сдержана, и, наконец, будут приняты меры предосторожности для получения компенсации за несправедливость, невинно понесенную многими нашими соотечественниками в результате войны.
Мы будем стремиться посредством нового торгового договора и соответствующего урегулирования железнодорожных и морских вопросов защитить наши экономические интересы в Румынии.
Будущее Румынии лежит на востоке. Большая часть Бессарабии населена румынами, и есть много признаков того, что румынское население там желает тесного союза с Румынией.
Если Румыния проявит к нам откровенное, сердечное, дружеское отношение, у нас не будет никаких возражений против того, чтобы соответствовать этим тенденциям в Бессарабии. Румыния может получить от Бессарабии гораздо больше, чем потеряла в войне.
При заключении мира с Румынией и Украиной моей первой мыслью было снабдить монархию продуктами питания и сырьем. Россия не принималась в расчет в этой связи из-за дезорганизации.
Мы договорились с Украиной о том, что количество зерна, которое нужно поставить в Центральные державы, должно быть не менее 1 000 000 тонн.Тридцать вагонов с зерном и горохом сейчас в пути, шестьсот вагонов готовы к транспортировке, и эти перевозки будут продолжаться до тех пор, пока импорт не будет организован и не начнется регулярно.
Более крупные перевозки стали возможны благодаря миру с Румынией, который позволяет отправлять товары из Одессы в порты Дуная.
Надеемся в течение мая предпринять первую крупную перевозку из Украины. Хотя я признаю, что импорт из Украины по-прежнему невелик и должен быть увеличен, тем не менее, наша продовольственная ситуация была бы значительно хуже, если бы это соглашение не было заключено.
В Румынии мы получим значительный избыток прошлогоднего урожая. Кроме того, по Дунаю необходимо перевезти около 400 тысяч тонн зерна, гороха, фасоли и кормов.
Румыния также должна немедленно предоставить нам 800 000 овец и свиней, что немного улучшит наши мясные поставки.
Из этого ясно, что будет сделано все, чтобы получить от эксплуатации регионов, которые мир открыл для нас на востоке, все, что можно получить. Сложность получения этих поставок из Украины по-прежнему значительна, поскольку там нет государственного заказа.Но при доброй воле украинского правительства и нашей организации нам удастся преодолеть трудности.
Брестский договор I Oxford Open Learning
Первая мировая война закончилась подписанием двух несовершенных мирных договоров: Версальского договора, условия которого привели непосредственно ко Второй мировой войне, и менее известного, но не менее влиятельного Брест-Литовского договора (показано выше), подписанного 3 марта 1918 года между большевистской Россией и Центральными державами, что положило конец участию России в Первой мировой войне.Хотя можно сказать, что последствия этого последнего были в значительной степени для одной страны, эти эффекты настолько глубоко укоренились в психике этих стран, что в некоторой степени все еще влияют на принимаемые там решения сегодня. Поэтому, учитывая нынешний политический климат в мире, о нем стоит послушать.
Фоном для Брест-Литовска стал катастрофический коллапс российского общества в 1914-1917 годах. К 1918 году было непреодолимое желание перераспределить землю, положить конец хронической нехватке продовольствия, а также боевым действиям на Восточном фронте.Точно так же, чтобы получить власть, Ленин был готов подписать такой мирный договор любой ценой. Троцкому было приказано тянуть время. И Ленин, и он ожидали восстания рабочих в Германии, которое сметет их старый порядок и, в свою очередь, вдохновит на аналогичные действия в других странах. Они были уверены, что в ближайшем будущем начнут переговоры с единомышленниками-революционерами. И в то время у них были для этого веские причины. Немецкое население голодало, и его страна проигрывала в войне, в то время как в более широком смысле социализм на подъеме по всей Европе.Но, несмотря на все это, история пошла по другому пути.
Пролетариат не был заинтересован в революционной солидарности в отличие от выражения теоретической солидарности со своими братьями из далеких стран. Большевики подписали договор под непреодолимым давлением, решив при первой же возможности отказаться от сделки. Древние балтийские государства были унаследованы Германией, а земли на юге России достались Османской империи. Россия была вынуждена отказаться от претензий на Польшу, Финляндию, Эстонию, Литву, Латвию и Украину.Всего было потеряно 150 тысяч квадратных километров территории России. Настойчивые требования Ленина о том, чтобы делегация согласилась с драконовскими требованиями Германии, вызвали ожесточенные и длительные разногласия в Коммунистической партии, что для многих оказалось ужасными последствиями. Когда Ленин умер и к власти пришел Сталин, его замена, не теряя времени, отомстила. На протяжении 1930-х годов серия жестоких чисток ликвидировала всю семью Троцкого, а также всех тех, кто работал с ним на протяжении всей его долгой карьеры.
Тем не менее, с ее точки зрения, коммунистическая Россия получила некоторые немедленные и важные выгоды от договора.Подписание документа позволило коммунистам сосредоточить все свои ресурсы, например, на успешной гражданской войне. Между 1920 и 1934 годами русская аристократия, кулаки и слои среднего класса превратились в «ничтожеств», замененных «новым советским человеком». Коммунистическая политическая теория была заменена коммунизмом как религиозной верой. Старых большевиков оклеветали и отправили в ГУЛАГ. Сталин стал новым богом Советского Союза. Большая часть территории и, конечно же, сфера влияния, утраченные по Брест-Литовскому договору, были возвращены Сталину после Второй мировой войны, в первую очередь Польша.
Однако не все земли были возвращены; Финляндия, государство-сателлит России, и Крым остались независимыми, и поэтому на красном флаге осталось пятно смущения и гнева. Националисты в современной России не забыли унижений, наложенных Брест-Литовским миром, и последующие события 1918 года все еще находят отголоски в большей части российской внешней политики, что делает ее весьма актуальной для европейской политической истории.
Переговоры в Брест-Литовске: репортаж New York Times с 1 по 12 января 1918 г.
The New York Times , освещающая переговоры в Брест-Литовске с 1 по 12 января 1918 года, отразила озабоченность газеты Германией во время войны и ее скрытые мотивы.Это также продемонстрировало скептицизм по поводу искренности заявлений большевиков о нежелании сепаратного мира. «Таймс» опубликовала статьи, в которых говорилось о стремлении Германии к аннексии на Восточном фронте, особенно в Польше, а также статьи, намекающие на попытку Германии вести переговоры с большевиками, чтобы расколоть Антанту. Кроме того, этих статей выражали сомнение в общей честности большевиков во время переговоров, как будто их делегаты всегда собирались достичь сепаратного мира, несмотря на заявления об отказе от любых условий, которые противоречили их миру, без аннексий или формулы компенсаций.
Чтобы поместить эту статью и ее анализ в надлежащий контекст, необходимо понять несколько деталей. Великая война, теперь известная как Первая мировая война, бушевала в Европе и некоторых частях Ближнего Востока с августа 1914 года, когда Германия объявила войну сначала России, затем Франции и Бельгии. Тот факт, что Германия объявила войну первой, имеет решающее значение. понять, поскольку он закладывает основу для журнала The New York Times и освещения переговоров в Брест-Литовске. Как писал Элмер Дэвис, «главная общественная служба The Times в войне заключалась в том, что с самого начала она понимала, в чем заключаются права и недостатки конфликта… [и] никогда не переставала со всей энергией отстаивать эту позицию. которой его редакторы могли командовать.«
Россия вступила в войну как имперская Россия и ушла как разорванная страна, раздираемая большевиками и их противниками. Царь Николай II отрекся от престола в марте 1917 года в результате Февральской революции, но Временное правительство, созданное впоследствии, так и не смогло обеспечить безопасность страны и стало легкой добычей для большевиков, ситуация, которая будет объяснена более подробно. позже в статье. Одним из первых действий большевиков было открыть дверь для мирных переговоров, чтобы вывести Россию из войны, что привело к встречам с центральными державами в Брест-Литовске, Польша.За этими конференциями следовала остальная часть слова, в первую очередь The New York Times и ее различные корреспонденты.
Стало очевидно, что The New York Times враждебно настроена по отношению к Германии с самого начала войны. The Times тоже не особо любила большевиков, но Россия в то время все еще была частью союзных держав и получила немного меньше негативного освещения. В десяти статьях, рассмотренных для целей данной статьи, Германия и ее народ упоминались как германцы не менее десяти раз и не менее одного раза в каждой статье.Этот термин, хотя исторически укоренился в этом районе, не используется в доброжелательной манере. The Times не проявила враждебность по отношению к Германии, используя этот термин, но в своем общем освещении переговоров в Брест-Литовске.
В начале месяца The Times сфокусировала внимание на реакции союзников на переговоры и их мнении о том, что происходящие переговоры не были серьезными, потому что Россия была не той страной, какой она была в начале войны. и поэтому не следует вести переговоры без союзников.Однако концепция мира была настолько важна, что «предложение будет рассматриваться не только по существу предлагаемой основы для мира, но также и, в частности, с точки зрения применения« кислотного теста »к искренности правительства Берлина. . »
Из-за их подозрений в отношении правительства Берлина, идея о том, что эти переговоры были нацелены на раскол Антанты, возникла довольно четко. «Считается, что Германия готова предложить практически любую мыслимую приманку отдельному врагу, чтобы вбить клин в Антанту и вызвать ее разрушение, и, добившись заметных успехов с Россией, пытается заставить эту страну повлиять на своих бывших союзников.«Эта тема попытки раскола Антанты повторяется на следующей неделе освещения. 2 января было сообщено, что« Германия попросит русских помочь им в насаждении Россией мирных условий для союзников по Антанте ».
Телеграмма Артура Рэнсома на номер The Times от 9 января 1918 года показала, что Лев Троцкий не доверял союзникам, полагая, что они хотят сепаратного мира, потому что это ускорит расселение Германии на западе. Эта статья продолжается утверждением, что большевики будут продолжать вести войну, если, как гласит один из заголовков, «желаемые условия не будут приняты германцами».»Артур Рэнсом, возможно, был единственным живым человеком, который действительно верил в это. Концепция о том, что большевики будут продолжать вести войну, была рассмотрена более подробно позже, но стоит поближе познакомиться с Артуром Рэнсомом и его местом в революционной Россия, чтобы поместить его статью в лучший контекст.
Артур Рэнсом находился в России еще до революции, и в результате он «настолько привык к русским, что мог видеть революцию их глазами, [и это] придавало [его] статьям особую аутентичность.«Ему не хватало каких-либо серьезных знаний о работе политики и он видел в этом преимущество, потому что это означало, что у него нет партийной лояльности. Его вторая жена, Евгения Шелпина, работала секретарем Троцкого, и британская разведка в последующие десятилетия покажет, что она занималась контрабандой алмазов чтобы поддержать Коминтерн, организацию, основанную в Москве для продвижения скорости распространения коммунизма в мире. Хотя британское правительство казалось удовлетворенным лояльностью Рэнсома, трудно принять его объективность как должное и, следовательно, эту конкретную статью и ее утверждение, что это Союзники , которые хотят сепаратного мира, вызывают подозрение, и это единственная статья в этой группе, которая даже предлагает такую мысль.
Перспективы сепаратного мира заставили многих нервничать, особенно в связи с возможностью того, что Россия уступит территорию Германии и освободит некоторые страны. The Times ссылается на статью, написанную в The Daily Chronicle , в которой говорится, что «… создание Финляндии как антироссийского государства, которое не может оставаться в одиночестве», намекая на то, что Финляндия попадет под контроль Германии. Фактически, Балтийское море с его границами из Дании, Германии, Финляндии, Швеции и России попадет под контроль Германии, поскольку она останется единственной сильной и стабильной страной.
Произошло бы это, уже не имеет значения, но у кого-то, читавшего газету в то время, это могло вызвать панику при мысли о сепаратном мире. Никто не хотел, чтобы Германия стала сильнее, что привело к публикации газеты The Times и их утверждению, что мир будет вреден для демократии, потому что любые уступки, сделанные Россией, сделают Германию сильнее, придав больше веса ее возможной победе. Это было бы «обеспечение виртуального порабощения России, поскольку это была бы победа военной касты Германии».«
Даже русские солдаты, казалось, были на стороне союзников, их крик из окопов гласил: «Будьте твердыми. Не заключайте позорный мир!» Просьба была получена депешей, в которой также утверждалось, что русские будут упорствовать в попытках перенести конференцию в Стокгольм, Швеция, «чтобы привлечь больше внимания». Этот призыв солдат о благородном мире кажется ложным, поскольку война была главным фактором сначала в Февральской революции, а затем в возможном подъеме большевиков в Октябрьской революции.
Джон М. Томпсон пишет, что «война ускорила дезориентацию российского общества, [которое] запустили процессы модернизации, индустриализации и урбанизации» в последние несколько десятилетий имперского правления. Его самый простой ответ на причину Февральской революции — «катастрофическое участие России в Первой мировой войне». Что касается Октябрьской революции, приход к власти большевиков был напрямую связан с тем, как люди в Петрограде относились к Временному правительству, и одним из основных факторов, по словам Томпсона, была «деморализация армии».Армия отказывалась сражаться из-за нехватки снабжения на фронте, и когда генерал рекомендовал немедленно начать мирные переговоры, Керенский отправил его в отпуск. Томпсон пришел к выводу, что наряду с решением вопроса о собственности на землю с крестьянами «одностороннее провозглашение мира» могло бы предотвратить эту вторую революцию, но Временное правительство чувствовало, что «патриотизм и чувство долга перед союзниками предотвратили» любой мир. Однако большевики не были обязаны выполнять такие обязательства, что стало ясно с началом мирных переговоров в Брест-Литовске.Похоже, что мир был важен, по крайней мере, для русских солдат, что делает эту просьбу о благородном мире еще более подозрительной после того, как армия не поддержала Временное правительство.
Эта же статья от 10 января 1918 года включает небольшой раздел внизу, посвященный замечаниям кайзера Вильгельма Совету регентства Польши, с заголовком «Кайзер выдает себя за борца человечества». Это использование слова поза является намеренным, предполагая, что он явно противоположный [M1].Это еще одно вопиющее проявление враждебности к Германии, как если бы он говорил: «Как посмел кайзер притвориться« поборником принципов, способствующих благополучию человечества и мирному сотрудничеству народов… »?»
Упомянутая выше просьба о переносе конференции из Брест-Литовска в Стокгольм относится к другой повторяющейся теме в освещении этого времени. Лев Троцкий и российская делегация просили перебраться из раздираемой войной Польши на нейтральную территорию в Швеции в конце прошлого года, но позже эта просьба была отклонена, поскольку немцы считали, что отсрочка «даст Антанте возможность вмешиваться и пытаться предотвратить сепаратный мир.«Это могло быть правдой, но к тому времени, когда Германия отказалась перенести конференцию, союзники, казалось, отказались от любых договоренностей, вытекающих из этих переговоров, потому что они начинали отстаивать роль Украины в переговорах. Заголовок« Украина принимает независимость » Роль »демонстрирует эту позицию, и ясно, что Украина не будет терпеть никаких позорных условий, таких как большевики. The Times сообщает, что украинские делегаты« стремятся к всеобщему миру во всем мире на демократических началах, обеспечивающих неограниченное самосовершенствование даже самой маленькой нации ». решимость, с надлежащими гарантиями для того, чтобы сделать возможным реальное выражение воли народа.«
В начале этого репортажа, в начале января, идея о том, что «принятие Германией российских формул« Никаких аннексий и никаких компенсаций »и« самоопределение народов »является показателем нового настроения». Намерение Германии в отношении любых аннексий — основная тема всего освещения в период с 1 по 12 января и главный признак озабоченности The Times Германией во время переговоров.
Переговоры казались провалившимися, когда Германия отказалась эвакуировать оккупированные территории Польши, Литвы, Курляндии и части Эстонии и Ливернии.Это было обнаружено в статье 2 австро-германских условий от 12 декабря, которая «прямо противоречила принципам самоопределения наций». Одно из их оправданий заключалось в том, что Россия теперь состоит из воюющих сторон, и любой договор, заключенный большевиками, может быть не признан, а другие фракции могут продолжить борьбу с помощью союзников. «Их единственная забота, — писал обозреватель Гарольд Уильямс, — заключалась в том, гарантирует ли мир нейтралитет всей российской армии.«
Статья Гарольда Вильямса от 3 января 1918 года, на которую ссылается вышеприведенная цитата, — первая статья, в которой впервые всплыло это опасение, а также первая статья, в которой подробно обсуждается разобщенность России. Уильямс отметил марширующих за мир горожан и реакцию немцев в Петрограде, когда они это наблюдали:
«Это была большая демонстрация, и по количеству это был эффективный парад большевистских сил, [и] если они [немцы в Петрограде] могли прочитать лозунги против кадетов, Учредительного собрания и умеренных социалистических партий, они должны поняли, что Россия сейчас разорвана на бесконечное множество враждующих группировок, [и было бы] трудно заключить мир с таким бессвязным попурри, которое сейчас представляет Россия.«
Гарольд Вильямс — интересная фигура в общем размахе русской революции. Он был очень сторонником Февральской революции и лоббировал принятие нового правительства с Великобританией. Он женился на Адриадне Тырковой, русской феминистке и члене кадетской партии. Уильямсу было трудно писать, поскольку события в России обострились, особенно после роспуска Учредительного собрания и убийств Андрея Шингарева и Федора Кокошкина. Филип Найтли охарактеризовал его как «худшего из военных корреспондентов [и] настолько лично связанного с антибольшевистскими силами, что ему никогда не следовало давать это задание.»Уильямс покинул Россию в марте 1918 года, вскоре после подписания договора.
Из этой статьи, как и из его замечаний от 7 января 1918 г., очевидно, что было «трудно говорить трезво о мирных переговорах … бесполезно думать о конституционном праве, международном праве, демократических принципах или каких-либо других. другая форма юриспруденции в связи с этим удивительным положением дел », что Гарольд Уильямс не был сторонником большевиков, в чем можно было бы обвинить его коллегу Артура Рэнсома.Статья от 7 января особенно интересна, так как новостей очень мало, только слухи. Он читается как редакционная статья, наполненная личным пренебрежением Уильямса к немцам и большевикам, но при этом сохраняющая очень слабые надежды на Россию, хотя они быстро исчезают. Уильямс ссылается на Учредительное собрание, которое вот-вот соберется, но не будет представлять угрозы для большевиков и прекратит свое существование при первых признаках разногласий.
Неслучайно статьи, написанные Гарольдом Вильямсом, являются единственными иллюстрациями разобщенности в России.Хотя было бы неправильно принимать его статьи за чистую монету, верно также и то, что Уильямс больше вкладывался в создание взгляда на Россию, не столь единого, как сообщил его коллега Артур Рэнсом. Рэнсом, которого называли сторонником большевиков, возможно, не хотел, чтобы люди за пределами России знали, насколько мало авторитета у большевиков. Уильямс выразил свою лояльность Временному правительству и людям, которые мыслили в духе демократии. У него не было стимула скрывать разногласия в России, но никакой другой корреспондент не затронул эту тему, и как таковая ситуация не была обращена реального внимания.
Согласно The Times , Троцкий оставался твердым в своем отказе от любого мира, который не предусматривал «свободного распоряжения польским и латышским народами». Он выпустил призыв к гражданам Центральных держав не позволять их правительству уклоняться от уклонения от политики неприятия аннексий:
«Все люди Европы смотрят на вас, измученные и обескровленные такой войной, какой никогда не было прежде, что вы не позволите австро-германским империалистам вести войну против революционной России за подчинение Польши, Литвы, Курляндии и других стран. Армения.«
Этот призыв очень силен и кажется полон огня и решимости, и это единственная статья, которая, кажется, не ставит под явное сомнение искренность Троцкого в переговорах о справедливом и равноправном мире, который не оставляет Германии в лучшем положении, чем прежде. Это отклонение от темы легко объяснимо при более внимательном рассмотрении статьи. Первая часть, в которой Лев Троцкий говорит о своих надеждах на мир и обращается с призывом к врагу, — это статья Associated Press, которая не обязательно отражает общий взгляд на The New York Times .Это становится очень ясно, когда раздел Ассошиэйтед Пресс заканчивается и становится небольшим отрывком, «специальным для The New York Times », в котором сообщается, что Государственный департамент сомневался в «сообщенных трудностях» во время мирных переговоров, потому что большевики « сделали мир краеугольным камнем своего здания «. Эта статья ясно демонстрирует, что сомнение в большевиках исходит от The New York Times и ее сотрудников, а не является темой для всего освещения этих переговоров.
6 января 1918 г. военный эксперт написал обзор переговоров и других вопросов войны, не обязательно связанных с русскими, и заметил, что Германия приняла требование России «никаких аннексий и никаких контрибуций», особенно потому, что «Россия так же неспособна платить, поскольку Германия [но Германия] очень заинтересована в аннексии [и] владеет практически всей торговой Россией ». Этот военный эксперт, имя которого остается неназванным, без указания личности, продолжает делать вывод о том, что Россия теперь бесполезна для Антанты и что их ошибка заключалась в том, что они распустили армию до начала мирных переговоров, поставив ее в место слабости.По словам эксперта, переговоры «закончатся, поскольку они могут закончиться только тем, что русские заключат сепаратный мир — мир, который продлится до тех пор, пока большевики сохранят власть».
Этот обзор больше походил на редакционную статью, чем на прямой отчет, как будто если сделать автора военным экспертом , а не членом редакции, это придает мнениям атмосферу доверия и авторитета, которыми они в противном случае не обладали бы. Сама статья не говорит ничего, кроме того, о чем говорится в обычных новостных статьях, но тон ее гораздо более саркастический.Большевики — дети-идиоты, неспособные понять, что с ними делают злые немцы. Только Антанта может служить белым рыцарем своей попавшей в беду девушке, но Россия должна будет попросить о помощи.
К 12 января 1918 года оказалось, что The Times было правильным в желании Германии аннексировать территорию. Они сообщают, что Центральные державы «отказались от своего предложения о заключении всеобщего мира без насильственных аннексий и контрибуций…» Ни в одной статье, рассмотренной в период с 1 по 12 января 1918 года, нет реального обсуждения того, почему Россия может наконец уступить таким переговорам. .Нет реального освещения внутренних событий в России, не рассматриваются огромные проблемы, упомянутые Томпсоном ранее в статье.
Вместо того, чтобы пытаться расширить свое ограниченное освещение в Петрограде, The Times снова обратила свое внимание на Германию и реакцию на Брест-Литовские конференции в Берлине. Во время конференции в столице Германии лидерам рейхстага, социалистам Филиппу Шейдеману и Фрейдриху Эберту и независимому социалисту Хуго Хаазу приписывают сообщение министру иностранных дел фон Кюльманну о том, что «его позиция на переговорах с Россией наносит ущерб миру» и что колеблется между желание территории, а затем желание на следующий день ее «оправдало государственных деятелей Антанты в отказе поверить в слово лидеров Германии.«
Замечания, сделанные заместителем министра иностранных дел бароном фон дем Буше-Хадденхаузеном комитету Рейхстага, отражают, что переговоры были трудными, «поскольку они должны были вестись между коалицией [Россией], с одной стороны, и единой державой [ Германия], с другой стороны. Кроме того, эти переговоры в основном проводились публично, что усложняло задачу.
Эти две статьи нельзя принимать за чистую монету, поскольку ни одна из них не пришла непосредственно из Берлина.В статье от 4 января 1918 года указана дата Лондона, а в статье от 5 января указано, что она была из Берлина, но через Амстердам. Трудно установить, насколько точными могли быть какие-либо замечания в то время, или были ли они просто кратким изложением встреч, представленным в виде прямых цитат. Фактически, из десяти рассмотренных статей только в упомянутой выше статье от 5 января 1918 г. Берлин даже упоминался как дата.
Хотя The Times потратила много места на намерение Германии разделить Антанту и аннексировать территории на Востоке, они также ставят под сомнение искренность России в переговорах.По мнению так называемого военного эксперта, любая вера большевиков в то, что Германия эвакуирует оккупированные территории, была с их стороны притворством. 12 января 1918 года газета «Таймс » опубликовала комментарий фон Кюльмана, в котором сомневается в искренности русских достичь «скорейшего мира с державами Четверного союза», так что теперь скептицизм исходит со всех сторон.
Сепаратный мир, достигнутый Россией и Центральными державами в марте 1918 года, был настолько плохим, насколько опасались союзники, и есть некоторые свидетельства того, что последующий Версальский договор был настолько суров по отношению к Германии в отместку за драконовские условия Брест-Литовска.Из-за договора Россия потеряла треть своего населения, включая Финляндию, Прибалтику, Польшу, Украину и территории на Кавказе. Первоначально Троцкий отказался подписать, но идея мира была настолько важна для Владимира Ленина, что он настоял на его подписании. Условия договора были позже отменены Версальским договором, хотя России не было предоставлено место за окончательным мирным столом в Париже.
Газета New York Times с ее жестким освещением скрытых мотивов Германии в конце концов была оправдана.Хотя сепаратный мир не расколол Антанту и не обеспечил победу Германии, The Times была права в своем предположении, что Германия не была привержена миру без аннексий или контрибуций, написав:
«Германия действительно намеревается аннексировать все территории, которыми она сейчас владеет. Ее оправдание, что население этих территорий заявило о своей готовности отделиться от России, не соответствует действительности. Немецкое предложение.«
The Times постоянно изображает Германию в роли злодея, и это подтверждают доказательства. Подробности переговоров, согласно The Times , прояснили, что «Германия заняла доминирующую позицию, в то время как Австрия, Болгария и Турция были очень примирительными и не соглашались с позицией Германии, [в то время как] Германия постоянно изображала из себя завоевателя, в то время как ее три союзника продемонстрировали стремление к миру и склонность к компромиссу ».
Естественно, что результаты заключительного договора и роль Германии в течение следующих трех десятилетий не могли быть известны редакторам The Times .Тем не менее, самодовольный характер их освещения, казалось, указывал на то, что у них есть ответы на все вопросы, и они могут служить авторитетом по этому вопросу. Их позиция с самого начала войны — Германия была злым негодяем — не изменилась. В самом деле, как писал Элмер Дэвис, «… с самого начала он [ The Times, ] понимал, в чем заключаются правильные и неправильные стороны конфликта…» Другими словами, с того момента, как Германия объявила войну, The Times решила, что она одна была виновата в череде катастрофических событий, произошедших между 1914-1918 годами, и сообщала об этом соответственно.
Это решение привело к неуклонному освещению переговоров в Брест-Литовске, в ходе которых основное внимание было уделено тому, чего Германия хочет, что Германия сделает и на что способна Германия, а не тому, чего хочет Россия, что Россия сделает. и на что была способна Россия. The Times была в состоянии сообщить о реальных причинах, по которым Россия так отчаянно стремилась к миру, но предпочла возложить вину за ситуацию на манипуляции со стороны Германии, чем воздать должное большевикам за то, что они справились с ситуацией, которая была не в их руках. и невозможно контролировать.
Список литературы
Первичные источники
«Союзники могут ответить на мирное предложение германских держав». Нью-Йорк Таймс . 1 января 1918, 1.
«Ожидается откровенное заявление о целях Антанты; это может сделать Вильсон». Нью-Йорк Таймс . 2 января 1918, 1.
Уильямс, Гарольд. «Сообщает, что немцы уйдут с Запада». Нью-Йорк Таймс . 3 января 1918 г., 1.
«Обращение большевиков к враждебным народам.» The New York Times . 4 января 1918 г., 1.
«Германия отказывается покинуть территорию, на которой проводились переговоры о мире, в Стокгольм». Нью-Йорк Таймс . 5 января 1918, 1.
Военный эксперт, «Обзор военного критика». Нью-Йорк Таймс . 6 января 1918 г., 51 год.
Уильямс, Гарольд. «Шок для германцев». Нью-Йорк Таймс . 7 января 1918, 1.
Рэнсом, Артур. «Троцкий не доверяет союзникам». Нью-Йорк Таймс .9 января 1918, 1.
«Мольба русских солдат». Нью-Йорк Таймс . 10 января 1918 г., 1.
«Германцы отказываются от общих условий мира». Нью-Йорк Таймс . 12 января 1918, 1.
Вторичные источники
Олстон, Шарлотта. Величайший враг России? Гарольд Вильямс и русские революции . Нью-Йорк: Palgrave MacMillan, 2007.
.Броган, Хью. Жизнь Артура Рэнсома . Лондон: Дж.Накидка, 1984.
Чемберс, Роланд. Последний англичанин: Двойная жизнь Артура Рэнсома . Лондон: Faber & Faber, 2009.
.Дэвис, Элмер. История Нью-Йорк Таймс . Нью-Йорк: The New York Times, 1921.
Гольдштейн, Эрик. Войны и мирные договоры 1816-1991 гг. . Нью-Йорк: Рутледж, 1992.
Ховард, Майкл. Первая мировая война: очень краткое введение . Нью-Йорк: Oxford University Press, Inc., 2007.
Шепард, Ричард Ф. Газета Документы: Путешествие репортера по архивам New York Times . Нью-Йорк: Random House, 1996.
Томпсон, Джон М. Россия, большевизм и Версальский мир . Princeton: Princeton University Press, 1967.
.Томпсон, Джон М. Революционная Россия, 1917 г. . Лонг Гроув: Waveland Press, 1997.
Уэйд, Рекс А. Русские поиски мира, февраль-октябрь 1917 г. .Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета, 1984.
1.) Эрик Голдштейн, Войны и мирные договоры 1816–1991 , (Нью-Йорк: Рутледж, 1992), 42.
2.) Элмер Дэвис, История New York Times, 1851-1921 , (New York: The New York Times, 1921) 335.
3.) «Союзники могут ответить на мирное предложение германских держав», The New York Times (1 января 1918 г.): 1.
4.) Там же.
5.) «Ожидается откровенное заявление о целях Антанты; Вильсон может это сделать», The New York Times (2 января 1918 г.): 1.
6.) Артур Рэнсом, «Троцкий не доверяет союзникам», The New York Times (9 января 1918 г.): 1.
7.) Хью Брогнан, Жизнь Артура Рэнсома , (Лондон: Дж. Кейп, 1984), 120.
8.) Там же.
9.) Там же, 153.
10.) Роланд Чемберс, Последний англичанин: Двойная жизнь Артура Рэнсома (Лондон: Faber & Faber, 2009), 150.
11.) Откровенное заявление… », The New York Times (2 января 1918 г.): 1.
12.) Откровенное заявление… », The New York Times (2 января 1918 г.): 1.
13.) «Призыв русских солдат», The New York Times (10 января 1918 г.): 1.
14.) Джон М. Томпсон, Revolutionary Russia, 1917, , (Long Grove: Waveland Press, Inc., 1997), 9.
15.) Там же.
16.) Там же, 123.
17.) Томпсон , Революционная Россия, 1917 , 124.
18.) Там же, 125.
19.) «Мольба русских солдат», The New York Times (10 января 1918 г.): 1.
20.) «Обращение большевиков к вражеским народам», The New York Times (4 января 1918 г.): 1.
21.) «Германцы отказываются от общих условий мира», The New York Times (12 января 1918 г.): 1.
22.) «Германцы отказываются от общих условий мира», The New York Times (12 января 1918 г.): 1.
23.) Там же.
24.) «Откровенное заявление», The New York Times (1 января 1918 г.): 1.
25.) «Призыв большевиков», The New York Times (4 января 1918 г.): 1.
26.) Гарольд Уильямс, «Сообщает, что немцы уйдут с Запада», The New York Times (3 января 1918 г.): 1.
27.) Шарлотта Олстон, Величайший враг России? Гарольд Уильямс и русские революции , (Нью-Йорк: Palgrave MacMillan, 2007), 2.
28.) Там же, 1, 128.
29.) Там же, 4, 129.
30.) Гарольд Уильямс, «Шок для германцев», The New York Times (7 января 1918 г.): 1.
31.) Там же, 2.
32.) «Призыв большевиков», The New York Times (4 января 1918 г.): 1.
33.) «Призыв большевиков», The New York Times (4 января 1918 г.): 2.
34.) Там же.
35.) Там же.
36.) Военный эксперт, «Обзор военного критика», The New York Times (6 января 1918 г.): 51.
37.) Военный эксперт, «Обзор военного критика», The New York Times (6 января 1918 г.): 51 ..
38.) «Германцы отказываются от общих условий мира», The New York Times (12 января 1918 г.): 1.
39.) «Призыв большевиков», The New York Times (5 января 1918 г.): 1.
40.) «Германия отказывается покинуть территорию или перенести мирные переговоры в Стокгольм», The New York Times (5 января 1918 г.): 1.
41.) Военный эксперт, «Отчет военного критика», The New York Times (6 января 1918 г.): 51.
42.) «Германцы отказываются от общих условий мира», The New York Times (12 января 1918 г.): 1.
43.) Гольдштейн, 50.
44.) Там же, 47.
45.) «Призыв большевиков», The New York Times (4 января 1918 г.): 1.
46.) «Германия отказывается покинуть территорию», The New York Times (5 января 1918 г.): 1.
47.) Дэвис, 335.
1.) Эрик Гольдштейн, Войны и мирные договоры 1816-1991 гг. , (Нью-Йорк: Рутледж, 1992), 42.
2.) Элмер Дэвис, История New York Times, 1851-1921 , (New York: The New York Times, 1921) 335.
3.) «Союзники могут ответить на мирное предложение германских держав», The New York Times (1 января 1918 г.): 1.
4.) Там же.
5.) «Ожидается откровенное заявление о целях Антанты; Вильсон может это сделать», The New York Times (2 января 1918 г.): 1.
6.) Артур Рэнсом, «Троцкий не доверяет союзникам», The New York Times (9 января 1918 г.): 1.
7.) Хью Брогнан, Жизнь Артура Рэнсома , (Лондон: Дж. Кейп, 1984), 120.
8.) Там же.
9.) Там же, 153.
10.) Роланд Чемберс, Последний англичанин: Двойная жизнь Артура Рэнсома (Лондон: Faber & Faber, 2009), 150.
11.) Откровенное заявление… », The New York Times (2 января 1918 г.): 1.
12.) Откровенное заявление… », The New York Times (2 января 1918 г.): 1.
13.) «Призыв русских солдат», The New York Times (10 января 1918 г.): 1.
14.) Джон М. Томпсон, Revolutionary Russia, 1917, , (Long Grove: Waveland Press, Inc., 1997), 9.
15.) Там же.
16.) Там же, 123.
17.) Томпсон , Революционная Россия, 1917 , 124.
18.) Там же, 125.
19.) «Мольба русских солдат», The New York Times (10 января 1918 г.): 1.
20.) «Обращение большевиков к вражеским народам», The New York Times (4 января 1918 г.): 1.
21.) «Германцы отказываются от общих условий мира», The New York Times (12 января 1918 г.): 1.
22.) «Германцы отказываются от общих условий мира», The New York Times (12 января 1918 г.): 1.
23.) Там же.
24.) «Откровенное заявление», The New York Times (1 января 1918 г.): 1.
25.) «Призыв большевиков», The New York Times (4 января 1918 г.): 1.
26.) Гарольд Уильямс, «Сообщает, что немцы уйдут с Запада», The New York Times (3 января 1918 г.): 1.
27.) Шарлотта Олстон, Величайший враг России? Гарольд Уильямс и русские революции , (Нью-Йорк: Palgrave MacMillan, 2007), 2.
28.) Там же, 1, 128.
29.) Там же, 4, 129.
30.) Гарольд Уильямс, «Шок для германцев», The New York Times (7 января 1918 г.): 1.
31.) Там же, 2.
32.) «Призыв большевиков», The New York Times (4 января 1918 г.): 1.
33.) «Призыв большевиков», The New York Times (4 января 1918 г.): 2.
34.) Там же.
35.) Там же.
36.) Военный эксперт, «Обзор военного критика», The New York Times (6 января 1918 г.): 51.
37.) Военный эксперт, «Обзор военного критика», The New York Times (6 января 1918 г.): 51 ..
38.) «Германцы отказываются от общих условий мира», The New York Times (12 января 1918 г.): 1.
39.) «Призыв большевиков», The New York Times (5 января 1918 г.): 1.
40.) «Германия отказывается покинуть территорию или перенести мирные переговоры в Стокгольм», The New York Times (5 января 1918 г.): 1.
41.) Военный эксперт, «Отчет военного критика», The New York Times (6 января 1918 г.): 51.
42.) «Германцы отказываются от общих условий мира», The New York Times (12 января 1918 г.): 1.
43.) Гольдштейн, 50.
44.) Там же, 47.
45.) «Призыв большевиков», The New York Times (4 января 1918 г.): 1.
46.) «Германия отказывается покинуть территорию», The New York Times (5 января 1918 г.): 1.
47.) Дэвис, 335.
Чем закончился Брестский мир? С какими проблемами столкнулись Соединенные Штаты после Второй мировой войны?
Результатом Брестского мирного договора (март 1918 г.) стало прекращение участия России в Первой мировой войне. Условия договора были жесткими для России.Это и большая потеря территории, и крупная финансовая выплата.
Он также освободил большое количество австрийских и немецких войск для сражений в других местах. Это привело к весеннему наступлению Германии на Францию. Использование этого нового резерва и новой тактики привело к большим успехам Германии. Наступление в конце концов прекратилось, потому что ему не хватало стратегической направленности, и ответные усилия союзников начали приносить успех.
https://en.wikipedia.org/wiki/Treaty_of_Brest-Litovsk
В конце Второй мировой войны у США было много проблем.
1. Основные части мира были в руинах, и многим людям требовалась помощь. Во многих местах американские войска могли оказать помощь. Для того, чтобы это действительно произошло, требовалось политическое руководство.